Автор: Ульяновский В.И.
Теги: период феодализма (iv в - 1861 г) история биографии история россии исторические личности
ISBN: 5-325-00061-6
Год: 1993
Текст
ВИУЛЬЯНОВСКИЙ
Лучше бедный, но умный юноша,
нежели старый, но неразумный царь...
ибо тот из темницы выйдет на царство,
хотя родился в царстве своем бедным.
Екклезиаст,4:13—14
ББК 63.3(2)45
У51
Главная редакция литературы по духовному возрождению
Украины и историко-философским наукам
Главный редактор Светлана Головко
Редактор Юрий Медюк
Жизнь и деятельность единственного в истории России царя-
самозванца обросли многочисленными мифами и легендами —
как в литературе, так и в историографии. Автор данной книги
попытался воссоздать конкретную картину царствования Лже-
дмитрия I и проанализировать его государственную политику.
Самозванец предстает как правитель-традиционалист и одновре-
менно реформатор, являющийся средним звеном между Иваном
Грозным и Петром Великим.
Для научных работников, преподавателей, студентов, всех
интересующихся историей.
0503020200-042
У--------------------63-92
224-93
ISBN 5-325-00061-6
© В. И. Ульяновский, 1993
САМОЗВАНЕЦ ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ,
ПИСАТЕЛЕЙ. ИСТОРИКОВ
(Вместо введения)
Лжедмитрий I метеором пронесся над Европой начала
XVII века. Одна из наиболее загадочных личностей рос-
сийской истории, Самозванец взбудоражил умы многих
своих современников — от сильных мира сего, заказывав-
ших его парадные портреты, до простых обывателей, рас-
купавших популярные издания с его изображениями
Лжедмитрий I сразу же стал важным персонажем первых
европейских газет — летучих листков, которые регулярно
сообщали миру о действиях чудом спасшегося сына Ивана
Грозного. Иностранные дипломаты и агенты доносили из
Польши и России о каждом его шаге. Европа восхищенно
следила за успехами Самозванца в борьбе за московскую
корону.
Современников интересовали не только перипетии био-
графии царевича, но и его личные качества. В сентябре —
ноябре 1605 г. Нери Джиральди доносил из Нюрнберга
тосканскому герцогу о том, что Самозванец «невелик рос-
том, но отличается необыкновенными способностями:», «вла-
деет большим умом, и от него ожидают всего полезного» 2.
Один из участников похода Лжедмитрия I на Москву
М. Стадницкнй отмечал его «красоту, величавость... реши-
тельность в речах, важность в походке и княжеское досто-
инство в движениях» 3. Подробный словесный портрет царя
Дмитрия оставил начальник отряда его личной охраны
французский капитан Яков Маржерет: Дмитрию «было
около двадцати пяти лет; бороды совсем не имел, был
среднего роста, с сильными и жилистыми членами, смугл
лицом; у него была бородавка около носа, под правым
глазом; был ловок, большого ума, был милосерден, вспыль-
чив, но отходчив, щедр; наконец, был государем, любив-
шим честь и имевшим к ней уважение. Он был честолю-
бив, намеревался стать известным потомству»4. Другой
очевидец писал: «По его глазам, ушам, рукам и ногам бы-
ло видно, а по словам и поступкам чувствовалось, что был
5
он совсем иной Гектор, чем прежние, и что он получил хо-
рошее воспитание, много видел и много знал» 5.
Высоко оценивал таланты Лжедмитрия I православный
архиепископ грек Арсений Елассонский. Считая нового
царя образованным и мудрым правителем, он отмечал, что
Самозванец «подражал царям, прежде него бывшим, и
в особенности стремился, чтобы превзойти их во всяком
царском деянии и успехе, полюбив, однако же, более славу
человеческую, нежели славу Божию» 6.
Современники-иностранцы усиленно распространяли
мнение о широкой образованности Лжедмитрия I. Н. Джи-
ральди сообщал, что тот свободно владеет польским и ла-
тинским языками. Геркман свидетельствовал о «больших
успехах» Самозванца в занятии искусствами и особенно
астрологией 7.
Но, с другой стороны, были и отрицательные характери-
стики. Голландский купец-протестант, живший в начале
XVII в. в Москве, Исаак Масса утверждал: «Он был муж-
чина крепкий и коренастый, без бороды, широкоплечий,
с толстым носом, возле которого была синяя бородавка,
желт лицом, смугловат, обладал большою силою в руках,
лицо имел широкое и большой рот, был отважен и неус-
трашим, любил кровопролития... Он хотя и был героем и
воином, [но также] и распутником, ибо всякую ночь рас-
тлевал новую девицу, и он обрюхатил также многих моло-
дых монахинь. Он также растлил одного благородного
юношу из дома Хворостининых». Один из членов польской
свиты Самозванца С. Немоевский с иронией описывал его
малый рост, круглое «бабье лицо», на котором отсутство-
вали борода и усы, угрюмое выражение маленьких глаз,
русые волосы 8.
Еще более саркастически рисуют портрет Лжедмитрия I
русские источники. Например: «Бысть бо убо человек зло-
мысльствен, речением же многословен, но не благонравен,
нравом же лукав и скверноумен, и естеством плоти зело
незрачен и скупоростен, а сердцем лют и свиреподушен,
и исполнен всякого пронырства лукаваго и беснования,
ядовит злобою, аки смертодыхателная скорпия, яже зре-
нием уморяя многия. Глаголяша же о нем мнози, яко по
всему уподобнтися ему нравом и делы скверному законо-
преступнику, нечестивому мучителю царю Иулиану»9.
Очень резко высказывался в адрес Самозванца дьяк Иван
Тимофеев: «Он был так жесток, нагл и вместе дерзок,
как Иуда... Явившись вполне сатаной и антихристом во
плоти, он самого себя принес в жертву бесам» 10.
Современники, не видевшие Самозванца, но имевшие
6
перед собой столь противоречивые его описания и разные
портретные изображения, терялись в догадках. Все это еще
более интриговало и порождало все новые домыслы,
вызывая постоянное любопытство к личности Лжедми-
трия I.
Романтический образ юноши-страдальца — наследника
престола, пылающего благородным огнем мести своему
врагу Борису Годунову, присутствует во многих свидетель-
ствах иностранцев — современников Самозванца. Этот
образ, очень популярный в европейской литературе того вре-
мени, сразу же был подхвачен польскими поэтами-панеги-
ристами. Вдохновил он и мастеров пера с мировым име-
нем. Еще при жизни Самозванца Лопе де Вега, пользуясь
анонимно изданным в Венеции и тогда же переведенным
на испанский язык сочинением известного эксперта пап-
ской курии в делах России Антонио Поссевино, начал пи-
сать свою нашумевшую драму «Великий князь Москов-
ский». Пьеса была опубликована в Мадриде лишь в 1617 г.
С чисто испанским темпераментом Лопе де Вега описал
историю маленького Дмитрия, спасенного рыцарем Лам-
берто, который подменил царевича собственным ребенком,
отдав его злодеям-убийцам. Затем следовали не менее дра-
матичные эпизоды борьбы юноши за власть, которые
заканчивались победой законного наследника пре-
стола п.
История Самозванца на долгое время стала одним из
популярнейших сюжетов европейского искусства. Так в
1689 г. на парижской сцене шла драма Ж. Б. Обри де
Каррьера «Димитрий». В начале XVIII в. появляются ро-
маны итальянца Боккабадати и француза Ла-Рошеля
«Царь Димитрий». А в конце века большой популярностью
пользовалась драма Коцебу «Димитрий Иванович, царь
Московский». Во всех этих произведениях Самозванец был
представлен как истинный сын Грозного — это мнение еще
с начала XVII в. преобладало в Европе. И не случайно во
время постановки драмы Коцебу в Петербурге власти тре-
бовали исключить из ее названия слова «царь Москов-
ский», ибо в России с того же времени официально прово-
дилась версия о самозванстве Григория Отрепьева.
Через полтора столетия после гибели Лжедмитрия I
конкретные знания о его судьбе у большинства людей про-
должала формировать художественная литература.
Для Европы к таким произведениям может быть при-
числена трагедия Леона Галеви «Царь Димитрий» (1829 г.),
в которой автор писал о подмене младенца Василием Шуй-
ским. Когда же Дмитрий достиг престола, князь стал тре-
7
бовать власти, открыв ему горькую правду о самозванстве.
Пораженный Дмитрий сам идет на смерть 12. Английский
драматург Ричард Кумберленд по-своему интерпретировал
драму Самозванца, который узнает о своем подлом проис-
хождении от умирающей няни истинного царевича («Лже-
Димитрий», 1813 г.).
Наиболее значительным было обращение к данному
сюжету Фридриха Шиллера. В последний год жизни он
начал писать драму «Димитрий Самозванец» и умер в са-
мый разгар работы, скандируя в предсмертной агонии
строфы из этого сочинения 13. Шиллер создал образ при-
влекательного юноши, искренне верящего в свое царское
происхождение и обуреваемого благородной целью возвра-
тить престол. Но его феерический успех превращается
в трагедию, когда является «спаситель» царевича, расска-
завший, что он убил младенца, однако, не получив обе-
щанной награды, нашел похожего мальчика, надел на него
крест царевича и переправил в Польшу. Ряд произведений
иностранных писателей XIX в. о Лжедмитрии I завершают
сочинение Проспера Мериме «Лже-Димитрий» (1853 г.) и
его драматические сцены «Дебют авантюриста» (1852 г.).
Итак, чем сильнее произведения европейских писателей
отдалялись от событий начала XVII в. во времени, чем
меньше их авторы использовали мемуары современников
Смуты, тем более фантастичной и остросюжетной была их
фабула. Но Лжедмитрий I почти всегда оставался героем
положительным.
Совершенно иначе говорили и писали о нем в России.
Еще со времен Бориса Годунова, впервые выдвинувшего
официальную версию о тождестве Самозванца с Григорием
Отрепьевым, мнение о «расстриге» было возведено в ранг
незыблемой истины всеми последующими государями. Его
активно пытался утвердить Василий Шуйский. Как аксио-
му представляли версию о самозванце Отрепьеве прави-
тельство Михаила Федоровича, а вслед за ним и остальные
Романовы.
Русские сочинения о Смуте, написанные современника-
ми и очевидцами, стали появляться уже при Василии Шуй-
ском и Михаиле Романове. Они, естественно, следовали
официальной версии. Поэтому XVII век в России был ве-
ком проклятий расстриге Гришке Отрепьеву, анафема ко-
торому провозглашалась по царскому указу во всех церк-
вах. «Бупташный век», отгремев многими событиями, оста-
вил и- народную память о Самозванце в исторических
песнях. Здесь он —один из главных героев и, как правило,
антигерой:
8
Ты, Боже, Боже, Спас милостивый!
К чему рано нами прогневался,
Сослал нам, Боже, прелестника.
Злого расстригу Гришку Отрепьева;
Уже ли он, расстрига, на царство сел?
Называется расстрига прямым царем,
Царем Димитрием Ивановичем Углецким.
Недолго расстрига на царстве сидел...
Вывод из всех многочисленных вариантов исторических
песен о Самозванце14 был один: Григорий Отрепьев — это
Господне наказание за грехи, а сам он явно «незаправской
царь».
Век XVIII принес новое художественное осмысление
истории. В России, как и в Европе, исторические сюжеты
стали неизменным атрибутом литературных произведений.
Обращаясь к ним, авторы, естественно, обращались и
к отечественным источникам первой половины XVII в.—
«Повести како восхити неправдою на Москве царский пре-
стол Борис Годунов», «Летописи о многих мятежах», «По-
вести 1606 г.», Сказанию Авраамия Палицына, Временни-
ку Ивана Тимофеева, «Новому летописцу» и др. Оценка
Лжедмитрия I в этих источниках была однозначной: ере-
тик, тайный католик, ставленник польского короля и папы.
Первым в России художественным произведением о
Смуте была трагедия Л. П. Сумарокова «Димитрий Само-
званец» (1771 г.), в которой автор наиболее подробно ос-
танавливался на тайне взаимоотношений Лжедмитрия I и
Ксении Годуновой. Затем появились трагедия В. Т. Нареж-
ного «Димитрий Самозванец» (1804), дума К. Ф. Рылеева
«Борис Годунов» (1825), поэма В. К. Кюхельбекера «Юрий
и Ксения», первый российский исторический роман
М. Н. Загоскина «Юрий Милославский» (1829), роман
Ф. В. Булгарина п трагедии А. С. Хомякова и Н. Чаева
«Димитрий Самозванец», пьеса А. Н. Островского «Димит-
рий Самозванец и Василий Шуйский» (1866), заключи-
тельная часть трилогии А. К. Толстого «Царь Борис»
(1870), роман Д. Л. Мордовцева «Лжедмитрий» (1879),
былина А. А. Навроцкого (Н. А. Вроцкого) «Царица Марья
(в иночестве Марфа)», повести и романы П. Н. Полевого
«Избранник Божий», «Маринка-безбожница», «Корень
зла», роман А. Разина «Самбор (Дмитрий Самозванец)»,
драма В. П. А-ова «Григорий Отрепьев», вторая и третья
части трилогии В. П. Авенариуса «За царевича», описыва-
ющие поход Лжедмитрия I с запорожцами и сыном
А. Курбского на Москву, драма А. С. Суворина «Царь Ди-
митрий Самозванец и царевна Ксения», повесть Л. Жда-
9
нова «Наследие Грозного», драмы Н. Пушкарева «Ксения
и Лжедмитрий» и Б. Александера «Царь-самозванец», ро-
маны Н. Н. Алексеева «Лжецаревич», Е. Дубровиной
«Жертва трех честолюбий», С. Р. Минцлова «На заре ве-
ка» (1910), драмы И. А. Купчинского «Лжедмитрий-сват»,
Новашннского «Царь Дмитрий» и Н. Врангеля «Марина
Мнишек», повесть В. М. Михеева «Колдунья Марина»
(1899), исторические хроники С. Ф. Либровича «Царь или
не царь?» (1911) и Д. М. Голицына-Муравлина «Углицкое
действо» (1912) и многие другие.
Все эти многочисленные произведения разной содержа-
тельной глубины и художественных достоинств неизменно
подогревали интерес читателя к событиям Смуты и одно-
му из ее главных героев — Лжедмитрию I.
Однако общее мнение о Самозванце, представление о
его деятельности и личности с прошлого века и по сей день
формируют главным образом два произведения — траге-
дия А. С. Пушкина «Борис Годунов» и третья часть трило-
гии А. К. Толстого «Царь Борис».
Опираясь на сочинение Н. М. Карамзина, русские ле-
тописи, повести и сказания, Пушкин вывел образ, так ска-
зать, сознательного самозванца — монаха Чудова монасты-
ря Григория Отрепьева. Он сам признается в этом Марине
Мнишек в знаменитой сцене у фонтана, раскрывая тайные
планы своих покровителей:
А хочешь ли ты знать, кто я таков?
Изволь, скажу: я бедный черноризец;
Монашеской неволею скучая.
Под клобуком, свой замысел отважный
Обдумал я, готовил миру чудо —
И наконец из келин бежал
К украинцам, в их буйные курени,
Владеть конем и саблей научился;
Явился к Вам; Димитрием назвался
И поляков безмозглых обманул.
Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла...
...ни король, ни папа, ни вельможи
Не думают о правде слов моих.
Димитрий я иль нет — что им за дело?
Но я предлог раздоров и войны.
Им это лишь н нужно.
10
Самозванство новоявленного «сына Грозного» утверж-
дает н Борис Годунов:
Возможно ли? Расстрига, беглый инок
На нас ведет злодейские дружины,
Дерзает нам писать угрозы! Полно,
Пора смирить безумца!
Обличает Отрепьева перед патриархом и игумен Чудо-
ва монастыря. В его уста Пушкин влагает прозаический
текст о скитаниях Юшки Отрепьева в соответствии с «Ис-
торией» Карамзина. И только давний предок поэта Гаври-
ла Пушкин в тайной беседе с Василием Шуйским похваль-
но отзывается о талантах Лжедмитрия:
Да слышно, он умен, приветлив, ловок,
По нраву всем. Московских беглецов
Обворожил. Латинские попы
С ним заодно. Король его ласкает
И, говорят, помогу обещал.
Но это лишь исключение. Конец фантасмагории
А. С. Пушкин раскрыл читателю еще в начале трагедии —
через рассказ Григория о видении:
Мне сннлося, что лестница крутая
Меня вела на башню; с высоты
Мне виделась Москва, что муравейник;
Внизу народ на площади кипел
И на меня указывал со смехом,
И стыдно мне и страшно становилось —
И, падая стремглав, я пробуждался...
Гениальная драма А. С. Пушкина, усиленная гением
М. П. Мусоргского в одноименной опере и неотразимым
голосом Ф. И. Шаляпина в роли Бориса Годунова создали
и продолжают создавать у большинства наших современ-
ников неприглядный, почти отрицательный образ самозван-
ца-оборотня.
Источником данной версии, как уже было указано, по-
эту служила «История государства Российского» Н. М. Ка-
рамзина. Использовал А. С. Пушкин и статью М. П. Пого-
дина об убиении царевича Дмитрия. На полях журнала
остались заметки поэта, которые дают представление о его
собственных взглядах на Смуту ,5.
Но... как мы увидим далее, и Карамзин, и Погодин пи-
сали не то, что думали. Это вносит весьма веские коррек-
тивы в оценки исторических реалий пушкинской драмы.
Как, опять «ревизия» Пушкина? Но ведь это уже было,
и общественность была предупреждена, что попытка пере-
11
смотреть историю царевича Дмитрия «наносит огромный
культурно-политический вред... удар и великой трагедии
Пушкина, и не менее великому творению Мусоргского!» 16.
Сразу оговоримся: никаких ударов шедеврам мировой
литературы и музыкального искусства автор наносить не
собирается. Речь идет о неверном историческом стереотипе,
который, возможно, допустим в литературе и в музыке, но
требует пересмотра в исторической науке.
Довольно сильное влияние на формирование историче-
ского образа Самозванца оказала упомянутая драма
A. IC Толстого, пользующаяся популярностью и в наше
время. Приговор Лжедмитрию I и его клевретам также зву-
чит здесь из уст самого Бориса Годунова:
Когда б нежданно истинный Димитрий
Явился нам — я первый бы на встречу
Ему пошел и перед ним сложил бы
Я власть мою и царский мой венец.
Ко Дмитрий мертв! Он прах! Сомнений нет!
И лишь одни враги Руси, одни
Изменники тот распускают слух!
Вряд ли кто-нибудь, кроме специалистов, помнит сей-
час художественные произведения о Смуте, появившиеся
в 10—40-е годы нашего века. Они были весьма многочис-
ленны: К. Липскеров. «Митькино царство» (пьеса, 1926);
Н. Гернер. «Смутная земля. Самозванец» (пьеса, 1930);
Е. Бурмантов «Смерть Уара (Последний царевич)» (роман,
1929) и др. Большинство из этих сочинений были незначи-
тельными по художественным достоинствам и отличались
вульгаризированным пониманием событий. Именно в это
время наблюдается и новый всплеск «западничества», что
проявилось также в художественных произведениях о Лже-
дмитрии I — романе-трилогии А. Галкина «Смута» (1936)
и повестях 3. Давыдова «Дикий камень» (1936) и «Из Го-
щи гость» (1940). Оба автора представляют Самозванца
положительным героем, просветителем патриархальной
России, рыцарем и демократом. В этих произведениях
Лжедмитрий I являлся настоящим сыном Ивана Грозного,
которого поддержал народ. В негативном свете были вы-
ставлены бояре — темные, отсталые и развратные люди,
устроившие заговор и свергшие Самозванца, что было тра-
гедией для России.
За последнюю четверть века увидели свет еще несколь-
ко романов, в которых выведен образ Самозванца: А. Со-
колов. «И поднялся народ» (1966); В. Соловьев. «Великий
государь. Царь Юрий» (1972); Б. Е. Тумасов. «Лихолетье.
12
Хроника поры Смутной» (1979); В. Замыслов. «Иван Бо-
лотников» (1984) и др. Неосуществленным остался замы-
сел Веры Пановой «Начинался век XVII».
Однако ни одно из указанных произведений не смогло
затмить образ Лжедмитрия I, созданный А. С. Пушкиным
и А. К. Толстым.
Сейчас, как и ранее, историческое сознание масс фор-
мирует литература, а не труды историков-профессионалов.
Часто художники пера упреждают ученых, подтверждая
слова Ф. Шеллинга, что «наука лишь поспешает за тем,
что уже оказалось доступно искусству». С другой стороны,
писатели во многом следуют мысли Поля Валери, что «вся-
кая история есть литература и не более чем основа для
романа». Литература и искусство, благодаря образности и
присущей им эмоциональности восприятия исторического
процесса являются для большинства людей главным источ-
ником их исторического сознания. Поэтому не удивительно,
что среди наших соотечественников образ Лжедмитрия I
ассоциируется с чем-то отрицательным, темным, враж-
дебным.
В настоящей книге мы попытаемся опровергнуть дан-
ное мнение и сделаем это традиционным методом подроб-
ного источниковедческого исследования. Известный физио-
лог И. П. Павлов писал о двух категориях людей, которые
резко отличаются друг от друга: «Одни — художники... за-
хватывают действительность целиком, сплошь, сполна, жи-
вую действительность без всякого дробления, без всякого
разъединения. Другие — мыслители — именно дробят ее и
тем как бы умерщвляют ее, делая из нее какой-то времен-
ный скелет, и затем только постепенно как бы снова со-
бирают ее части и стараются их таким образом оживить,
что вполне им все-таки не удается» 17.
Наблюдение И. П. Павлова, по-видимому, следует до-
полнить констатацией того факта, что художники зачастую
использовали труды мыслителей для создания своих кар-
тин жизни, в частности истории. Однако парадокс заклю-
чался в том, что взгляд целого ряда историков на Само-
званца в их опубликованных трудах был простым выраже-
нием официальной точки зрения. На самом же деле многие
из ученых думали совсем иначе, чем писали. Кроме того,
мыслители сделали несколько попыток предстать в образе
художников, облекая в литературную форму результаты
С,8?8Х исследований. Это были, в частности, М. П. Погодин
(«История в лицах о Димитрии Самозванце») и А. С. Су-
ворин (драма «Царь Димитрий Самозванец и царевна Ксе-
ния»), Данные опыты, к сожалению, оказались неудачны-
13
ми. Однако есть и противоположные примеры. Так, лек-
ции В. О. Ключевского, в том числе касающиеся Смуты,
по своей образности и языку близки к полноценному худо-
жественному произведению.
И все же историк-профессионал по методу своей дея-
тельности — не художник, но в меру своих сил мыслитель.
И прежде чем приступить к изложению собственных взгля-
дов на личность и деятельность Лжедмитрия I, считаем не-
обходимым показать процесс изменения и развития оценки
данного персонажа российской истории в трудах ученых-
историков.
В настоящее время историография «Димитриады» на-
считывает сотни работ, среди которых немало серьезных
научных исследований и публикаций документов. В этом
смысле, как отмечал В. С. Иконников, «Димитрию Само-
званцу повезло» 18. Большинство трудов историков посвя-
щено загадке личности Самозванца, началу его жизненно-
го пути, перипетиям судьбы.
Век Просвещения, когда история превращается в науку
со своим аналитическим методом исследования, привнес
в эту тему новые сомнения в официальной версии, стиму-
лировал попытки докопаться до сути явления Самозванца,
каковой бы неожиданной она ни была. При этом инициа-
тива исходила не только от историков, но даже от офици-
альных властей. Еще царица Анна Иоанновна приказала
наново изучить вопрос о смерти царевича Дмитрия, его
канонизации и, следовательно, о происхождении Самозван-
ца. Екатерина II, углубившись в изучение российской ис-
тории и заинтересовавшись тайной Лжедмитрия I, специ-
ально вызвала к себе известнейшего в то время историка,
члена Российской Академии наук Г. Ф. Миллера и пыта-
лась выяснить у него конфиденциально, насколько верно
укоренившееся представление о Самозванце. Ученый осто-
рожно ответил, что убитый 15 мая 1591 г. в Угличе царевич
Дмитрий провозглашен церковью святым, и завершил свой
ответ риторически: «Что станет с мощами, если будет до-
казано, что Гришка — настоящий Димитрий?». Не рискуя
выступать против святости мальчика, погребенного в Ар-
хангельском соборе Кремля, Миллер лишь в личной беседе
с Коксом говорил, что считает Лжедмитрия I настоящим
сыном Грозного, но тут же замечал: «Я не могу высказы-
вать печатно мое настоящее мнение в России, так как тут
замешана религия. Если Вы прочтете внимательно мою
статью, то, вероятно, заметите, что приведенные мною до-
воды в пользу обмана слабы и неубедительны» 19.
Сведения о взглядах Миллера на Самозванца не уда-
14
лось удержать в секрете. Они стали известны в Академии.
Против исследования ученым-немцем Смуты — «наиболее
темного и непривлекательного» периода российской истории,
против живописания «пятен» в истории России выступил
М. В. Ломоносов. По его настоянию было запрещено пе-
чатание продолжения «Опыта новейшей истории России»
Г. Ф. Миллера, где начиналось рассмотрение Смуты. Эк-
земпляр журнала «Ежемесячные сочинения к пользе и уве-
селению служащих» за апрель 1761 г. был изъят из ти-
пографии и сохранился лишь в архиве. Работа вышла на
немецком языке и осталась малодоступной.
Между тем в «Опыте» Миллер лавировал между мо-
лотом и наковальней. С самого начала он заявлял, что
теперь уже никто в России не назовет Самозванца на-
стоящим сыном Грозного, «ибо истина, что он объявил
себя ложно за убиенного царевича, сильно подкрепляется
наложенным на него церковным проклятием и сохранен-
ными в Москве святыми мощами подлинного царевича,
что без явного преступления не можно подтверждать про-
тивного». Таким образом, ученый открыто указал на не-
возможность объективного исследования из-за освященной
православием официальной точки зрения.
Далее под предлогом «изъявить основания» тех, кто
обеляет Самозванца, «дабы сие ложное мнение некоторых
историков истребить из российской истории», Миллер из-
лагал все версии без особо доказательной критики. Ученый
в изобилии цитировал доступные ему источники, сопостав-
ляя противоречивые сведения. Сам собою вырисовывался
хотя и не вполне положительный, но и не отрицательный
образ Лжедмитрия 120. Это, как уже отмечалось, была
полуправда. Даже в официально запрещенном произведе-
нии Миллер постарался далеко не уходить от официальной
версии.
В таких условиях свое истинное мнение о Самозванце
не решался открыто высказать даже Н. М. Карамзин. Пе-
ред выходом очередного тома «Истории государства Рос-
сийского» историограф уверял М. П. Погодина, что оправ-
дает Бориса Годунова, снимет обвинения в убийстве царе-
вича Дмитрия, а затем докажет тождество Самозванца с
сыном Ивана Грозного. Но в конце концов Карамзин не
решился писать об этом, отождествив Лжедмитрия I с Гри-
горием Отрепьевым, как того требовала официальная точка
зрения 21.
Однако последняя все же удовлетворяла не всех. Про-
тив нее, утвержденной церковью, которая анафематство-
вала Отрепьева наряду с Мазепой, уже в прошлом веке
15
открыто выступили М. А. Мамонов, Д. В. Давыдов,
В. И. Аскоченский, А. С. Суворин, К. Валишевский,
С. Д. Шереметев22. Д. Ровинский, поместивший в своем
знаменитом словаре ряд портретов Лжедмитрия I, признал
его весьма похожим на Ивана Грозного23.
Занять подобную позицию было очень непросто. Весь-
ма показательной в этом смысле является история со зна-
менитым книгоиздателем и писателем А. С. Сувориным.
В 90-е годы прошлого века он начал разрабатывать тему
Смуты, но сначала с чисто вспомогательной целью — для
создания художественного произведения («Димитрий Са-
мозванец и царевна Ксения»). «Чем больше я о нем чи-
тал,— сообщал писатель С. Ф. Платонову, — тем неулови-
мее казалось это лицо. В нем столько искреннего и даро-
витого, такие ... идеи его занимали, что просто невозможно
признать его Самозванцем и орудием в чьих-либо ру-
ках» 24. Суворин пришел к выводу, что Смутное время —
«средоточие русской истории». Он понимал, что очень труд-
но доказывать тождество Самозванца и сына Грозного,
особенно по причине канонизации царевича Дмитрия. Пер-
вая попытка Суворина открыто высказать данное предпо-
ложение обернулась кипой писем, «которые то с негодова-
нием. то с ехидством» относились к его догадке и обвиняли
автора в подрыве авторитета церкви, оскорблении династии
Романовых и т. д.
Может быть, кого-то все это и остановило бы. Но Су-
ворин давно привык к борьбе с цензурой, к разнообраз-
ным, даже политическим, обвинениям. Он упорно продол-
жал свой поиск, обсуждая проблему с первоклассными ее
знатоками — С. Ф. Платоновым и П. Пирлингом. И, на-
верное, именно они переубедили Суворина. В итоге он за-
писал в своем дневнике 18 сентября 1902 г.: «Самозванец
мне яснее всего, но я не уверен, что он Дмитрий... С дру-
гой стороны, не могу себе представить, что это сознатель-
ный Самозванец. Так много в нем честолюбия, забот о
России, о своей славе... Он обращается со страной, как
с родной, в судьбах которой он заинтересован, и думает
в ней утвердиться и установить свою династию. Это не
авантюрист... Надо было иметь много ума и мужества,
чтобы овладеть престолом, провести поляков, иезуитов, па-
пу. Уверенность в своем призвании сделала бы это без
особенных напряжений, просто и успешно, как это и было
на самом деле» 25.
Суворин колебался, но все же его книга, вышедшая в
1906 г., содержала прежние представления автора о за-
16
конном царе Димитрии Ивановиче. Чего стоило Суворину
ее появление, можно только представить.
Колебался не только А. С. Суворин, но и известные ис-
торики Смуты В. С. Иконников, П. Пирлинг, Н. И. Косто-
маров, то признавая Самозванца настоящим сыном Ива-
на IV, то отождествляя его с Отрепьевым 26.
Компромиссную точку зрения высказывал В. Н. Алек-
сандренко: «Димитрий Самозванец или был истинным сы-
ном царя Ивана Васильевича IV-ro, или с детства воспитан
как таковой. Во всяком случае, он не был сознательным
обманщиком и политическим игроком: был он человек ис-
кренний и глубоко чувствовавший свое несчастье» 27.
Другой компромисс предложил Е. Н. Щепкин, большое
исследование которого, появившееся на немецком языке,
было довольно интригующим. Исследователь утверждал,
что Самозванец не был ни сыном Грозного, ни Григорием
Отрепьевым, а был третьим лицом — сыном Богдана От-
репьева, но не из Галича, а из Углича. Очевидно, это был
внебрачный сын Грозного или царевича Ивана, а может
быть, одного из опальных при Годунове бояр28. Е. Н. Щеп-
кин обещал в будущем издать свое исследование на рус-
ском языке, дополнив новыми аргументами. Однако замы-
сел остался неосуществленным: были опубликованы лишь
два небольших очерка29, а одесский архив ученого в зна-
чительной степени был утрачен. Рукописи все же горят...
Но был еще один путь к «историческому оправданию
Самозванца». Его придерживался С. Д. Шереметев. Это
был путь многочисленных мелких исследований и детали-
заций, которые постепенно сами подводили читателя к мы-
сли о величии действий Лжедмитрия I и его тождестве
с сыном Грозного. Шереметев не был профессиональным
историком. Вместе с тем именно исследователи-непрофес-
сионалы проявили большую настойчивость в борьбе с офи-
циальным мнением.
Немалый ажиотаж вызвала публикация С. Д. Шере-
метевым писем к нему академика К. Н. Бестужева-Рюми-
на, в которых открыто обсуждалась идея спасения цареви-
ча от смерти в 1591 г. и он отождествлялся с личностью
паря Дмитрия30. Но это были лишь ответы академика.
Письма Шереметева остались неопубликованными, т. е. он
одновременно и показал, и скрыл собственные мысли, о ко-
торых можно было лишь догадываться. Это заинтриговало.
Многие требовали публикации если не писем, то резуль-
татов исследований С. Д. Шереметева. К нему обратился
В- О. Ключевский, который в своем письме выдвинул еще
°Дну идею: Григорий Отрепьев действительно бежал из
17
Москвы, «но он ли именно воротился в Москву под именем
мнимо убитого царевича? Того ли встретили, кого прово-
дили?» *1.
Переписку с Шереметевым относительно источников по
истории Смуты начал С. Ф. Платонов. Шереметев оспари-
вал подлинность документов, представленных Василием
Шуйским после убийства Лжедмитрия I для его дискреди-
тации. Он считал, что все эти письма (к королю, папе,
Мнишкам) были подделаны: заговор готовился боярами
в союзе с королем Сигизмундом III, и соорудить фальшив-
ку было нетрудно. Все эти обвинения, подытоживал Ше-
реметев, абсолютно не соответствуют конкретным вполне
патриотическим и объединительным действиям царя Дмит-
рия32. С. Ф. Платонов стоял на своем, считая Самозванца
Отрепьевым, а документы из его канцелярии подлинными.
Их научный спор в письмах — увлекательный историче-
ский роман.
С. Д. Шереметев не успел опубликовать основные ре-
зультаты своих исследований 32а. Но в данном случае ру-
кописи не сгорели. В архиве остались его многочисленные
работы: «Греческие дела о Самозванце», биографические
очерки «Деятели Смутного времени», статьи «Росстрига»,
«Росстрига в семье Острожских», «Тень царевича Дмитрия
в России», «Угрешский монастырь как место последнего
«законного» пребывания Отрепьева до его бегства» и, на-
конец, большой труд в 20 частях «Угличское событие». Эти
работы ждут своего издателя.
Нельзя не отметить капитальных историко-биографиче-
ских трудов о Лжедмитрии I еще двух авторов.
Перу львовского историка Александра Гиршберга при-
надлежит несколько книг и сборник документов на ука-
занную тему. Историк показал Самозванца человеком
широких взглядов и высоких помыслов, правителем, стре-
мившимся изменить государственный строй к лучшему, под-
нять уровень просвещения и морали. Вместе с тем Лже-
дмитрий I, который, по мнению Гиршберга, мог быть
внебрачным сыном польского короля Стефана Батория, со-
вершил немало ошибок, имел ряд негативных личных черт
и недооценил оппозицию, что и стало причиной его гибели 33.
Почти одновременно с работами А. Гиршберга во Фран-
ции, в России, Швейцарии и других странах появились
многочисленные труды русского иезуита Павла Пирлипга.
Позиция данного автора со временем изменилась — от при-
знания Самозванца сыном Грозного до отождествления его
если не с Григорием Отрепьевым, то с кем-то подготовлен-
ным в Польше. Главное достоинство трудов Пирлипга —
18
многочисленные новые материалы, добытые в архивах Ри-
ма, Стокгольма, Львова, хранилищах Польши и России.
Наибольшее значение имеют его книга «Димитрий Само-
званец» и многотомник «Россия и Святой Престол» 34.
Мы не случайно акцентируем внимание именно па этих
трудах, ибо они свидетельствуют о давно существующей
тенденции к исторической реабилитации Самозванца.
Правда, основное внимание уделялось идее доказательства
его если не царского, то королевского или, во всяком слу-
чае, высокого происхождения. Относительно оценки госу-
дарственной деятельности Лжедмитрия I, то в реабилита-
ционном русле это сводилось к более теоретическому, не-
жели эмпирическому сравнению его с ... Петром I. Об этом
писали Н. Г. Устрялов и А. Трачевский. Идею сходства
намерений и дел названных исторических деятелей неофи-
циально проводил К. Н. Бестужев-Рюмин: «что Расстрига
во многом предшественник Петра, это для меня несомнен-
но». Об этом писал и польский историк А. Брюкнер. По его
мнению, за столетие до Петра I Самозванец пытался вы-
рвать Россию «из пут варварства и очистить от вековой
плесени, разбить китайскую стену, отделяющую Россию от
Европы». Но именно это и погубило его. Данное мнение
поддерживал также львовский историк К. Тишковскпй35.
Однако все те труды, в которых Лжедмитрий I был
представлен как герой, а не антигерой российской истории,
являли собой незначительную часть в большой массе работ
о Самозванце, в которых проводилась официальная точка
зрения.
Довольно ярким примером последнего может служить
книга известного украинского писателя и историка
П. А. Кулиша. Специально не изучая Смуту и деятельность
Лжедмитрия I, исследователь все же считал возможным
писать о нем как о «темном бродяге», пытавшемся переде-
лать Россию по польскому образцу, презиравшем древние
обычаи, импонирующем «иноземщине» честолюбце, «на-
глом самохвале» 36. А Андрей Чайковский вообще заявил,
что самозванцы появляются и имеют успех лишь у людей,
находящихся на низком культурном уровне. Это, однако,
не помешало автору утверждать, что Лжедмитрий I — на-
стоящий сын Г розного37.
Подобные примеры можно умножать до бесконечности.
Их авторы находились под большим влиянием нарратив-
ных источников XVII в., написанных в подавляющем боль-
шинстве уже после официального обвинения и анафемат-
ствования Лжедмитрия I. Многое в обвинительном акте
Шуйского, который цитировали и пересказывали данные
19
источники, не соответствовало истине или подавалось од-
носторонне. К сожалению, все это кочевало из источника
в источник и попадало на страницы книг, исследований,
статей. Приговор Шуйского восторжествовал.
Если происхождению Лжедмитрия I историография уде-
ляла много внимания, то о его 11-месячном царствова-
нии — собственно, звездном часе Самозванца, как правило,
говорилось в общих чертах, на основании все тех же нар-
ративных и нескольких актовых источников. Господствовала
отрицательная оценка государственной деятельности Лже-
дмитрия I. Это характерно, в первую очередь, для офици-
альной российской историографии XVIII — первой половины
XIX в.
У истоков российской историографии XVIII в. стоял
В. Н. Татищев. Его капитальный труд увидел свет лишь
в 1848 г., но рукопись «Истории Российской» была извест-
на современникам. Автор, собрав доступные ему сведения
и в основном летописные источники («Новый летописец»),
подробно описал историю Самозванца в ключе официально
принятой версии. Излагая жизненный путь Григория От-
репьева, он, естественно, не мог оценить его в качестве
правителя государства. Свою «Историю» Татищев довел
до 1577 г., а к описанию событий Смуты собрал лишь ма-
териалы. Возможно, это было одной из причин того, что
в данной части почти отсутствуют авторские оценки и кри-
тическое сопоставление источников38. Основная ценность
труда В. Н. Татищева состоит в приводимых цитатах из
целого ряда не сохранившихся до нашего времени источ-
ников, в частности загадочной Иоакимовской летописи,
вызывающей жаркие споры в последние десятилетия.
Первой опубликованной фундаментальной историей
России был труд князя М. М. Щербатова. Ни на йоту не
отступив от укоренившейся оценки Самозванца, он писал,
что «возведение на престол и все царствование Расстриги
было буйство, или, можно сказать, угар народный» Щерба-
тов много места уделил описанию злоключений Отрепьева,
но лишь мельком из всех его государственных дел заметил
возвращение ссыльных и учреждение «Большого совета»
по примеру польского сената. Как историк-моралист, Щер-
батов описал личные качества Лжедмитрия I, осудив его
за многочисленные морально-этические недостатки. Исто-
рик не преминул также, завершая историю Самозванца,
изложить свой взгляд на его происхождение. Особую цен-
ность труда Щербатова представляет целый том публика-
ций документов, в том числе о Лжедмитрии I.
Появлению «Истории» предшествовала менее фактоло-
20
гически полная специальная книга о самозванчестве. Она
была написана в связи с восстанием Е. Пугачева по заказу
Екатерины II и имела целью показать случайность само-
званчества и причин, его вызывающих, а также порочность
и авантюризм всех, кто дерзает не по праву предъявлять
претензии на престол 39.
Труды М.’М. Щербатова были малопопулярны из-за тя-
желого языка и нагромождения материалов. О его «Исто-
рии» совсем забыли, когда начали выходить в свет высоко-
художественные тома «Истории государства Российского»
Н. М. Карамзина.
М. П. Погодин с нетерпением ждал появления тех то-
мов «Истории» Карамзина, где должно было быть дано
оправдание Годунову и Самозванцу. Но каково же было
разочарование единственного историка, которому Карам-
зин открыл свои замысел, когда он прочел, что Лжедмит-
рий I — это Отрепьев, ставленник короля и папы. Историо-
граф не преминул даже использовать риторику повество-
ваний о Смуте XVII в., объявив появление Самозванца
тенью Дмитрия, вышедшей из гроба по Господнему при-
казу, чтобы «ужасом поразить, обезумить убийцу» царе-
вича — Годунова. «Суд Божий гремел над державным пре-
ступником».
Представляя образ Лжедмитрия I в самых темных то-
нах, передавая легенды отечественных источников, Карам-
зин рисовал хаотическую картину его внутренней полити-
ки. По восшествии на престол Самозванец рассыпал
милости всем «родственникам» и опальным от Бориса Го-
дунова. Затем пошли «благодеяния общие»: удвоено жало-
вание сановникам и войску, заплачены долги Грозного,
отменены многие пошлины, запрещено мздоимство и на-
казаны взяточники-судьи, изданы законы о крестьянах и
холопах. Отмечая польское влияние на великоросснйсую
жизнь. Карамзин писал об изменении Боярской Думы по
примеру сената и экономических санкциях против право-
славной церкви. Но все эти замечания были высказаны
в нескольких предложениях. Основное же внимание исто-
риограф уделил доказательству тождества Лжедмитрия I
с Отрепьевым и драматическому описанию его злодея-
ний 40.
«История государства Российского» Н. М_ Карамзина
сразу и на долгие годы стала популярнейшей книгой, ее
идеи владели умами, характеристики исторических
лиц то возносили их до вершин совершенства, то
прочно прибивали к позорному столбу в сознании читаю-
щей публики.
21
Поэтому многим показалась странной попытка нару-
шить тогда уже всеобщую традицию обвинительного при-
говора Самозванцу, предпринятая Д. И. Бутурлиным. Счи-
тая, что только подробный разбор всех происшествий по-
может раскрыть причины, характер и основные этапы
Смуты, историк очень подробно освещал историю Лже-
дмитрия I. Бутурлин пришел к выводу, что царствование
Самозванца можно разделить на два этапа. Начало его,
как это было традиционно принято, сопровождалось мило-
стями, «излиянными почти на все сословия». И только одни
«низкого состояния люди не видели... облегчения в участи
своей». Лжедмитрий, имея в виду «привязать к себе воен-
ных людей, не хотел лишить их великих выгод, предостав-
ляемых нм законами Годунова о крестьянах и холопах».
Лишь позже боярский приговор от 1 февраля 1606 г. «обу-
здал наклонность владельцев» к несправедливым притяза-
ниям, хотя и «утверждал крепостное право владельца».
Но, по мнению Д. Бутурлина, в этот период главнейшие
успехи Лжедмитрия I зависели не от государственных дел,
а от удачи переговоров с царицей-инокиней Марией Нагой.
Второй период характеризуется целым рядом негатив-
ных поступков Лжедмитрия I, который открыто не уважал
старинные обычаи, благоволил полякам и иезуитам, сме-
ялся над невежеством бояр, то не в меру для царя дру-
жился с вельможами, то ругал их, вел растленный образ
жизни, безудержно транжирил деньги, в конце концов же-
нился на католичке-польке. Значительно обострились его
отношения с Русской православной церковью41.
Попытка быть объективным — одно из главных досто-
инств труда Д. И. Бутурлина. Именно это стало причиной
усиленной критики его работы представителями официаль-
ной историографии. А весьма плодотворные мысли исто-
рика о неоднозначности государственной политики прави-
тельства Лжедмитрия I, необходимости выделить этапы ее
развития, а также убедительная критика утверждения
Н. М. Карамзина о фактическом преобразовании Думы
в сенат, к сожалению, не были восприняты. Но все же
к труду Д. И. Бутурлина приходилось обращаться хотя бы
для критики — он занял прочное место в историографии
Смуты. Этому способствовала также публикация в качест-
ве приложений целого тома документов.
Первым обрушился на Д. И. Бутурлина ученик и до-
стойный последователь Карамзина М. П. Погодин. В своих
статьях и лекциях он неизменно представлял Самозванца
в образе некоего политического Квазимодо. Все же. кто
помогал Лжедмитрию I в борьбе за престол, были «разбой-
22
никами», «бродягами», «шайкой беглецов» и, наконец,
«сволочью самозванцевой», ищущей лишь грабежей и на-
живы. Ясно, что такой подход определял не менее «науч-
ную» характеристику деятельности царя Дмитрия. Но здесь
Погодин почему-то ограничился пространной цитатой из
Карамзина об «умных» и «глупых» действиях Самозван-
ца. Однако, как считал Погодин, не «дурное правление» по-
губило Лжедмитрия I — просто русские увидели его
обман 42.
Публикации М. П. Погодина не внесли ничего нового
в изучаемую тему. Сам историк, как и его учитель, не был
уверен в правильности своих высказываний. Одно из от-
кровении по этому поводу он доверил дневнику, где связал
перелом ноги с Господним наказанием за написанное о ца-
ревиче Дмитрии.
Те же позиции в отношении Смуты в целом занимал
еще один представитель официальной историографии —
профессор Н. Г. Устрялов. В свое время он был главным
официальным рецензентом исторических научных изданий
и настаивал на изъятии страниц о царевиче Дмитрии из
посмертно издаваемой книги Арцыбашева, чтобы «не было
соблазна в народе». Однако каково же было удивление
публики, когда в своих работах, включая первый в России
университетский курс лекций, Устрялов заявил, что Само-
званец «постиг безмерное величие России», поэтому титу-
ловался императором и готовил большие преобразования:
учредил сенат, пытался дать лучшее устройство государст-
ву, начал вводить регулярное войско, заботился о народ-
ном образовании и сближении России с Европой. Однако
из-за пристрастия к иноземцам, презрения русских обыча-
ев и недостойного поведения он утратил любовь народа.
Заявив, что стремится «открыть истину, разгадать харак-
тер людей, дух времени, тайные пружины событий», Устря-
лов пытался вскрыть загадку Самозванца. Но даже пере-
издавая мемуары иностранцев о Лжедмитрии I, он вынуж-
ден был признать, что это сделать невозможно 43.
Новым этапом в развитии российской исторической на-
уки был многотомный обобщающий труд С. М. Соловьева,
который подробно изложил и проанализировал события
Смутного времени. Говоря о деятельности правительства
Лжедмитрия I, историк писал о реформе Боярской Думы,
выдаче грамот монастырям, повышении жалования дворян-
ку» развитии книгопечатания. Великий мастер очень точ-
но и тонко подогнал детали и выстроил четкую пирамиду
событий. Однако при этом Соловьев часто некритически
использовал документы, иногда просто пересказывал их
23
(указы от 7 января и 1 февраля 1606 г.) или делал общие
выводы на основании лишь одного источника частною ха-
рактера. Плодотворной была мысль историка о ложности
обвинения Самозванца как душителя православия и экс-
проприатора церковного имущества и земель. Соловьев
развивал гипотезу о том, что Лжедмитрий I искренне ве-
рил в свое царское происхождение, ибо воспитывался с
детства боярами для этой роли. Отзываясь с симпатией
о личных качествах Лжедмитрия I, историк доказывал, что
он пользовался сильной народной привязанностью44.
Мысли С. М. Соловьева оказали большое влияние на
последующую историографию и часто повторялись в позд-
нейших трудах других авторов.
Судьба Лжедмитрия I стала темой всей жизни извест-
ного историка Н. И. Костомарова. Его диссертация цели-
ком была посвящена вопросу о том, кто был Лжедмит-
рий I. Данное исследование породило целую дискуссию,
продолжавшуюся и после смерти ученого. Затем Косто-
маров решил наново изучить Смутное время и с этой це-
лью обследовал все архивы, особенно на Украине и в Поль-
ше, пытался найти документы в Вишневецком замке. Он
был первым из отечественных историков, кто понял необ-
ходимость фронтальных поисков, особенно в провинции и
в районах, где разворачивались события. По мнению Ко-
стомарова, Смута началась польской интригой, но ее глав-
ным героем был русский народ.
Обращаясь к внутренней политике правительства Лже-
дмитрия I, историк писал о реформах, явившихся подра-
жанием польскому строю, отмечая, что они проводились
в жизнь постепенно. «Для русской земли царствование
(Лжедмитрия I.— В. У.) как будто обещало хороший по-
ворот жизни, — писал Костомаров. — Во многом оно каза-
лось продолжением лучших дней начала Борисова царст-
вования; во многом этот царь вел себя и думал не так,
как прежние цари, и хотел не того, чего другие». Далее
историк пересказывал приговоры правительства Самозван-
ца о крестьянах и холопах. Костомаров считал, что «вооб-
ще в управление Димитрия видно было желание дать
народу сколько возможно более льгот»: он установил бес-
платное судопроизводство, запретил взятки, удвоил жало-
вание администрации, сам принимал челобитные, ввел
общинный сбор податей без посредства сборщиков, разре-
шил свободу торговли и промыслов, что привело к удешев-
лению товаров и повышению народного благосостояния,
заботился об образовании и учреждении университетов.
Вместе с тем у русских вызывали недоумение и осуждение
24
ряд личных качеств Самозванца и соответствующие им
преобразования.
Позиция Костомарова не была последовательной и мес-
тами представлялась довольно противоречивой. То он го-
ворил, что «народ любил Димитрия и строже всякой вер-
ховной власти готов был наказать врагов», то заявлял, что
за И месяцев Лжедмитрий «более наговорил хорошего,
чем исполнил», а если что и сделал, то потому что в начале
царствования все щедры. Наконец, подводя итог, Косто-
маров писал: «Сделавшись царем Московского государст-
ва, Димитрий открыл для этого государства дорогу к по-
трясениям и переворотам... Названный царь пал, открыв-
ши за собою бездну» 45.
Смута не была единственным предметом научных заня-
тий Костомарова, но ее герои, и особенно Самозванец,
притягивали к себе историка все больше и больше. Мысли
о Лжедмитрии порождали новые идеи, и это продолжалось
до самой смерти ученого. В наше время опубликованные
и неопубликованные труды Н. И. Костомарова представ-
ляют огромную ценность ввиду использования в них поль-
ских материалов. Значительная их часть, находившаяся
в рукописном отделении Государственной Публичной биб-
лиотеки в Санкт-Петербурге была передана в Польшу в
1920-е годы и там во время второй мировой войны погиб-
ла. Пострадали также собственно польские архивы, мате-
риалы из которых Костомаров использовал в своих ра-
ботах.
Полной противоположностью Костомарову был пред-
ставитель новой генерации официального направления рос-
сийской историографии профессор Д. И. Иловайский. Он
даже не пытался искать новые источники, считая архив-
ные занятия вообще излишними, а только старался соеди-
нить в своей концепции Смуты и оценке Самозванца все
ранее написанное. Лжедмитрий I, по его мнению, был за-
паднорусским шляхтичем, которого толкнула на путь аван-
тюры неутолимая любовь к Марине Мнишек. Именно
поляки начали Смуту в России, решив использовать Лже-
дмитрия I. Народ поверил последнему, как «прирожденно-
му государю». Самозванец поначалу расточал милости и
пожалования, затем начал подражать польскому строю,
его мероприятия были «скороспелыми и мало обдуманны-
ми», что предопределило его крах46.
«История России» Иловайского подверглась уничтожа-
ющей критике и показала, что обобщающие исторические
труды не могут создаваться в виде поверхностной компи-
ляции — нужен системно-фактологический принцип.
25
Именно этот принцип присущ общему курсу академика
К. Н. Бестужева-Рюмина. Он считал, что историю вершат
отдельные лица, направляющие массы, поэтому главное
внимание уделил характеристике личности и деятельности
Самозванца. Историк рассматривал весь период прав-
ления Лжедмитрия I как цепь удач и ошибок одного че-
ловека. В этом плане говорил он и о внутренней политике
Самозванца, в частности реформу Боярской Думы подчи-
нял лишь его уму и расторопности. Среди «хороших наме-
рений» Самозванца Бестужев-Рюмин называл все те ме-
роприятия, о которых писали Карамзин и Соловьев на
основании иностранных источников. К ошибкам Лжедмит-
рия I автор причислял индивидуальные негативные (с точ-
ки зрения русских) черты и поступки последнего. Эта
характеристика заканчивалась общим выводом: Лжедмит-
рий I — «легкомысленный, но даровитый человек, несчаст-
ная жертва чьих-то чужих интриг». Весь его характер и
деятельность на престоле свидетельствуют, что он не был
сознательным самозванцем 47.
К концу жизни взгляды Бестужева-Рюмина несколько
изменились, о чем свидетельствуют упомянутые выше пись-
ма к С. Д. Шереметеву. Но, к сожалению, историк уже не
смог более ничего написать: творческие силы оставили
его.
В это время на небосклоне российской историографии
загорелась одна из самых ярких ее звезд — В. О. Ключев-
ский. Его труды стали новым этапом в исследовании
Смутного времени. В отличие от своих предшественников
историк иронически писал о «большом анекдотическом ин-
тересе» к вопросу о происхождении Лжедмитрия I, «испе-
ченного в польской печке, а заквашенного в Москве». Клю-
чевский справедливо отмечал, что «для нас важна не лич-
ность Самозванца, а его личина, роль, им сыгранная». По
мнению историка, роль «этого небывалого явления» со-
стояла лишь в изменении быта, порядка жизни государя,
в простом общении с подданными, деятельном участии в
заседаниях Боярской Думы. Негативные личные качества
Самозванца, его предпочтение к иностранцам вызвали не-
удовольствие у бояр, и Лжедмитрий I. выполнив роль ка-
рающего меча, стал им не нужен. Но в народе (кроме
москвичей) популярность его «не ослабевала заметно»48.
В общем курсе истории России В. О. Ключевский не
мог, да и не должен был подробно анализировать источ-
ники и приводить обширную аргументацию. Но все же
историк даже в общих чертах так и не раскрыл роль,
сыгранную Самозванцем в российской истории. Большее
26
влияние на последующую историографию имела общая
концепция развития Смуты Ключевского, нежели его кон-
кретно-текстологические построения.
Обобщающий труд В. О. Ключевского на некоторое вре-
мя исчерпал возможности новых синтезаций и повернул
исследователей к подробному изучению и анализу конкрет-
ных проблем.
В определенную систему пытался свести разрозненные
сведения нарративных источников о Лжедмитрии I
М. А. Полиевктов. Исследователь начинал с вывода: «Вну-
тренняя политика Самозванца не была ознаменована со-
знательно-преобразовательной деятельностью». Лжедмит-
рий 1 возвратил ссыльных Годунова, обласкал Романовых,
особо приблизил к себе «родственников», но игнорировал
родовитое боярство, как бы возвращаясь к традициям
Ивана Грозного. Государственное управление было затро-
нуто мало. Реформа Боярской Думы вряд ли была про-
ведена. Самозванец несколько облегчил крепостнические
отношения и положение крестьян, упорядочил податную
систему, стремился поднять «промышленную деятельность»
и торговлю. Лжедмитрий I заботился об армии, но не ре-
формировал ее. В целом у него не было продуманной про-
граммы действий. Да в казачьей среде из него и не мог
выработаться «московский тип правителя-государственни-
ка». Поэтому Самозванец, преследуя цель личного счастья,
не смог определить дальнейшего хода быстро развиваю-
щихся событий и «был подхвачен и увлечен бурным пото-
ком» 49.
Цельную характеристику деятельности Лжедмитрия I
пытался дать П. Г. Васенко. Историк перечислял отдель-
ные мероприятия Самозванца, направленные на удовлет-
ворение разных социальных слоев общества (дворянства,
крестьянства, сибирских инородцев, духовенства и т. д.).
Это, по мнению Васенко, выставляло Лжедмитрия I «в до-
вольно благоприятном свете», и поначалу он был популя-
рен в народе. Но Самозванец не смог всем угодить, пав
жертвою боярского заговора 50.
Немалую ценность и в настоящее время имеют труды
В. С. Иконникова. Его скрупулезные изыскания по поводу
отдельных исторических моментов Смуты и, в частности,
истории Лжедмитрия I сохраняют свое фактологическое
значение 5|.
Таким образом, российская историография «Димитриа-
ди» распадается на два главных направления.
Первое из них (Г. Ф. Миллер, М. М. Щербатов,
М. П. Погодин, Н. М. Карамзин и др.) представляло пе-
27
риод правления Самозванца как время господства поля-
ков, разграбления казны, попрания норм русской жизни,
покровительства иностранцам и прокатолических тенден-
ций. Большинство указанных авторов, включая также
С. М. Соловьева и Д. И. Иловайского, часто некритически
использовали нарративные источники, не подвергая их
предварительному анализу.
Совершенно иной подход — скрупулезного сбора и де-
тального анализа комплекса источников о Лжедмитрии I —
был характерен для работ второго направления (Д. И. Бу-
турлин, Н. И. Костомаров, К. Н. Бестужев-Рюмин,
В. С. Иконников и др.). Названные историки стремились
на основании всех известных фактов дать общую оценку
внутри- и внешнеполитического курса правительства царя
Дмитрия. Одни говорили о польской окраске государствен-
ных реформ Самозванца. Другие утверждали, что все нов-
шества касались в основном царского обихода, окружения
Лжедмитрия I, и никаких глубоких преобразований не бы-
ло (за исключением внешнеполитических). Наконец, вы-
сказывалось мнение об отсутствии каких-либо сознательно-
преобразовательных акций Самозванца. Мероприятия Лже-
дмитрия I по изменению положения своих подданных
представлялись то как стремление дать народу максимум
льгот, то как действия совершенно незначительные и не
удовлетворяющие все слои российского общества.
Определенным итогом досоветской историографии Сму-
ты стали труды академика С. Ф. Платонова — главы санкт-
петербургской школы историков России. Метод работы
Платонова концентрировал в себе весь опыт отечественной
и зарубежной историографии по комплексному подходу
к проблеме. Ученый собрал, издал и провел квалифициро-
ванную атрибуцию многих ценнейших литературно-истори-
ческих памятников XVII в., которые остаются драгоценным
кладезем для современных исследователей. Затем Плато-
нов детально исследовал демографические, географические,
социальные факторы и условия, в которых разворачива-
лись события начала XVII в. Он высказал ряд ценных на-
блюдений и увидел многие причинно-следственные связи
династических, социальных и международных конфликтов.
Историк дал новую общую схему развития событий Смут-
ного времени, значительно развив концепцию В. О. Клю-
чевского. По Платонову, Смута началась после смерти
Грозного, когда прекращение династии совпало с государ-
ственным расстройством. В ее развитии ученый выделял
три периода: династический (борьба за престол до воцаре-
ния Василия Шуйского включительно), социальный (боръ-
28
ба общественных классов и вмешательство иностранной
интервенции), национальный (борьба с интервентами).
Обращаясь к внутренней политике России времен Лже-
дмитрия I, С. Ф. Платонов выдвинул интересную мысль
о возрождении Самозванцем опричного окружения. Это
не могло понравиться московским княжатам. Еще одного
врага Лжедмитрий I нажил в русском духовенстве, при-
тесняя его экономические права. Дела его «не приобрели
особой популярности и у москвичей». Верхние слои высту-
пили против возобновления опричного окружения, а ниж-
ние— против государственных тягот и бесчинства поляков.
Самозванец пал жертвой боярского мятежа, обманом под-
нявшего массы москвичей. Однако население окраин Мос-
ковского государства начало волнения в ответ на убийство
«своего царя» 52.
Эту характеристику Платонов несколько дополняет в
своем курсе лекций, который был популярнейшим учебным
пособием и выдержал еще при жизни автора более десяти
изданий, а также переводился на иностранные языки.
Здесь историк отмечал, что Самозванец хотя и был сума-
сбродом, нахватавшимся в Польше внешней цивилизован-
ности, но его «ум проявлялся и во внутренних делах, и
во внешней политике». Однако «для увлекающейся натуры
гораздо важнее всех политических дел было его влечение
к Марине» 53.
С. Ф. Платонов, естественно, отдал дань изучению во-
проса о происхождении Лжедмитрия I и его тождестве
с Григорием Отрепьевым54. Это искушение разгадать тай-
ну Самозванца не мог преодолеть никто из его биографов
и исследователей Смуты, кроме В. О. Ключевского, кото-
рый сознательно не затрагивал этот вопрос.
Работы С. Ф. Платонова и поныне являются лучшим
синтетическим описанием и обобщением Смутного време-
ни. Но они далеко не исчерпывали творческий потенциал
ученого. Продолжению исследований помешали другие об-
стоятельства. Историк был репрессирован. «Дело Платоно-
ва» повлекло за собой разгром исторической науки в Ле-
нинграде и Академии наук. Ученый не успел подготовить
и издать целый ряд научных трудов. По счастью, архив
С. Ф. Платонова сохранился, но по сен день недоступен
исследователю по причине «неописанное™ фонда».
Труды С. Ф. Платонова стали классикой в историогра-
фии Смуты. После их появления все последующие авторы
главным образом либо пересказывали и развивали идеи
и положения ученого, либо полемизировали с ним.
Заканчивая обзор досоветской историографии «Димит-
2Q
риады», считаем своим долгом хотя бы упомянуть о нали-
чии неопубликованных трудов по этой теме — В. И. Саввы,
Е. А. Белова, М. Н. Бережкова и др 55. Особенно трагиче-
ски сложилась судьба научного наследия Е. Ф. Шмурло.
Корреспондент Российской Академии наук в Италии, он
собрал уникальную коллекцию документов о Лжедмит-
рии I, Смуте в целом и внешних сношениях России с Ита-
лией. Однако ученый успел опубликовать лишь часть своих
находок56. Все материалы Шмурло посылал в Академию
наук и после событий 1917 г. он фактически оказался вне
доступа к собственному архиву. Это было не только личной
трагедией Е. Ф. Шмурло — очень серьезного, вдумчивого
исследователя, по и отечественной историографии в целом,
ибо даже сейчас не удалось собрать и проанализировать
весь тот материал зарубежных архивов, который был ско-
пирован и обобщен исследователем. Известно, в частности,
что Шмурло располагал неизданными дневниками и ме-
муарами иезуитов о Самозванце. Архив Е. Ф. Шмурло
сохранился, но до последнего времени находился в спец-
фонде бывшего ЦГАОР в Москве.
Чтобы завершить обзор историографии по начало XX в.,
отметим труды иностранных авторов о Лжедмитрии I.
Выше уже говорилось об исследованиях А. Гиршберга и
П. Пирлинга. Первые работы иностранных авторов, нося-
щие исследовательский характер, появились еще в конце
XVII в. В 1674 г. в Лондоне вышла объемная книга Р. Ман-
лея. В начале XVIII в. Ла-Рошель опубликовал в Париже
двухтомное жизнеописание царя Дмитрия. Через сто лет
появились работа о Самозванце и восстании стрельцов
А. Висснера и первая диссертация под названием «Димит-
рий I, великий князь России, сын Ивана» Ф. Новаковского,
защищенная в Берлинском университете в присутствии ис-
ториков с мировым именем — Дройзена, Ранке, Хагена
и др. Названные труды, опирающиеся главным образом на
мемуары иностранцев и некоторые русские нарративные
источники, описывали те или иные моменты в жизни Само-
званца, уделяя наибольшее внимание его происхождению
и выявлению возможных руководителей 57.
Новый пласт информации привнесли в исследование
«Димитриады» две книги итальянского историка С. Чампи,
собравшего целый ряд интереснейших неизвестных или
малоизвестных источников. Исключительный характер
жизнеописаний, в основном популярных по форме, носили
работы других итальянских (Т. Вентури) и немецких
(Й. Каро, Герман, Ф. Лоренц, X. Пантениус, X. Скриба-
нович) авторов. Во Франции вышла книга русского автора,
30
проживавшего в Париже, К. Валишевского, которая затем
была переведена на русский язык и репринтно переиздана
в наше время 58. Опираясь на классические исследования
российских историков о Смуте, данные работы почти не
вводили в научный оборот новых источников и не предла-
гали документально обоснованных новых интерпретаций
государственной деятельности Лжедмитрия I. Фактически
круг историографии замкнулся: все проблемы были по-
ставлены и сформулированы главные гипотезы.
Но было бы несправедливым включать в этот ряд ра-
боты польских авторов, обогатившие тему новыми источ-
никами и в некоторой степени их новыми интерпретация-
ми (особенно это касается роли иностранного окружения
Самозванца и его внешней политики). Уже в первых общих
трудах А. Потоцкого, Е. Рачинского, И. Шуйского, И. Нем-
цевича, И. Турского и других были введены в научный обо-
рот многочисленные документы, благодаря чему более
рельефно удалось обрисовать польский период биографии
Самозванца и его отношения с политическими кругами
Речи Посполитой в период царствования. Новые материа-
лы приводились даже в исследованиях краеведов, которые
вели поиски в Самборе, Вишневце, архивах Львова (Та-
томир, М. Туркавский). Наиболее ценными как с точки
зрения новизны источников, так и пересмотра устоявшихся
представлений о пребывании Самозванца в Польше и его
связях с политическими и церковными деятелями, безуслов-
но, являлись работы В. Собеского и книга А. Брюкнера.
Отметим поистине классические исследования двух из-
вестных польских филологов Я. Бодуэна де Куртене и
Л. Пташицкого, проведенные независимо друг от друга, по
изучению письма Самозванца к папе Клименту VIII. Оба
автора пришли к выводу, что Лжедмитрий I был русским
и вращался в духовной среде. Наконец, новые материалы
и оценку взаимоотношений Лжедмитрия I с польскими
арканами предложил Г. Мерчинк59. Даже в наше время
к его исследованию трудно что-либо существенно добавить.
Что касается советской исторической науки, то она на-
чала с отрицания и критики предыдущей историографии,
навешивания ярлыков «буржуазной ограниченности» уче-
ным с мировым именем, которые пытались продолжать
работу в условиях нового строя. Затем была «экономиза-
ция», навязывание «классового подхода» и классовой борь-
бы как локомотива истории, приоритетного изучения дви-
жений «народных масс». Фактически была прервана тра-
диция изучения политической истории и постепенно
утрачена глубина исследований, забыты принципы тексто-
31
логин и сравнительного анализа источников по каждой
отдельной проблеме — это заменялось общими рассужде-
ниями по заранее определенной идеологической схеме.
Лжедмитрий I стал неизменным объектом споров в ха-
рактеристиках народных движений начала XVII в. Каж-
дый автор пытался найти ответ на вопрос, который пред-
ставлялся главным: интересы какого класса или прослойки
представлял Самозванец, чей он был царь?
Этот путь начал первый российский историк-марксист
М. Н. Покровский. Поначалу ученый называл Лжедмит-
рия I «одинаково и казацким и дворянским царем», а точ-
нее—«царем определенной дворянской группы, детей бо-
ярских городов украинных и заоцких». Но постепенно ис-
торик отошел от подобной оценки. Его характеристика
классовой сущности политики правительства Самозванца
стала менее четкой (уступки крестьянству, мелкопомест-
ному дворянству, казачеству). Л в своем кратком очерке
Покровский представлял Лжедмитрия I уже как защитни-
ка интересов крестьянства '°.
Острая дискуссия развернулась по этому поводу в
20—30-е годы — время становления советской исторической
науки. Часть историков во главе с С. Ф. Платоновым стоя-
ла на прежних позициях61, но среди них уже наметился
раскол. Так, Ю. В. Готье, оставаясь в целом при своих
старых взглядах, отдал дань теории о борьбе классов как
движущей силе истории, доказывая, что движение в по-
льзу Лжедмитрия I «переродилось в народное движе-
ние» 62.
В целом в историографии 20—30-х годов существовало
несколько направлений относительно изучаемой проблемы.
Лжедмитрия 1 представляли апологетом бояр и помещи-
ков защитником интересов дворянства 64, польским став-
ленником, орудием скрытой интервенции65, казацким ца-
рем’6. Писали о его уступках крестьянству67. Наконец,
считали невозможным говорить о классовой направленно-
сти его политики 68 или высказывались по этому поводу
неопределенно69.
Во второй половине 30-х—40-х годах в историографии
начало преобладать мнение о скрытой польской интервен-
ции. Лжедмитрий I вновь стал представляться авантюри-
стом, ставленником поляков и папы.
В это время взгляды некоторых авторов изменились.
Например, В. И. Пичета первоначально проводил идею
о значительной роли народных масс, в частности казачест-
ва, в событиях «революции начала XVII в.». Позже исто-
рик резко критиковал М. Н. Покровского, доказывая, что
32
основной движущей силой Самозванца было не крестьян-
ство или казачество, а польско-литовское государство и
католическая церковь. Пичета считал неверной характери-
стику Лжедмитрия 1 как крестьянского царя 70.
И. И. Смирнов обратился к детальному исследованию
внутренней политики российского государства 1605— 1606 гг.
Историк доказывал, что Самозванец усилил крепостниче-
ский гнет и был царем крепостников-помещиков, дворян,
ставленников польских интервентов. Эти выводы повторя-
лись затем с некоторыми изменениями и в последующих
обобщающих трудах 7*.
Большой интерес представляла статья Г. Н. Бибикова
о земельных пожалованиях в Смутное время. На основа-
нии земельных дач автор пытался показать, на какие груп-
пы землевладельцев опирался Лжедмитрий 172. Классовую
борьбу посадского населения исследовали в это время
П. П. Смирнов и С. В. Бахрушин 73.
В 50—60-х годах на страницах журнала «Вопросы ис-
тории» была проведена широкая дискуссия о первой кре-
стьянской войне в России начала XVII в. Во многих стать-
ях и выступлениях был затронут и так называемый на-
чальный период крестьянской войны 1603—1606 гг. Авторы
в основном касались проблем роли крестьянства в борьбе
Лжедмитрия 1 за престол и классовой направленности по-
литики последнего по отношению к крестьянству. Особен-
но дискуссионным был вопрос о том, считать ли период
1603—1605 гг. и, в частности, движение Лжедмитрия I од-
ним из этанов крестьянской войны.
Появившаяся затем работа Д. П. Маковского также
вызвала полемику. По мнению автора, после Добрыничей
Самозванец из авантюриста и иностранного агента пре-
вратился в вожака низших слоев. Рассматривая внутрен-
нюю политику правительства Лжедмитрия I, исследователь
указывал, что она диктовалась Боярской Думой. Это и
обусловило ее особенности 74. Данная мысль заслуживает
внимания. Однако Д. П. Маковский необоснованно гово-
рил о зарождении капиталистических отношений, о бюргер-
стве в России начала XVII в. и пр.
В обобщающем труде А. М. Сахарова политика Лже-
дмитрия I представлялась продворянской. Его опорой бы-
ла также верхушка посада. Боярская знать и поляки свя-
зывали с Самозванцем свои планы. Но народ решил его
судьбу, распознав в Лжедмитрии I «насильника и защит-
ника интересов господ» 7S.
В целом же в 50—60-е годы вырабатывается взгляд
на действия правительства царя Дмитрия как систему ла-
2 855
33
вирования между разными классами и слоями общества,
лишенную единой социальной опоры.
Наиболее последовательно это мнение изложено в мно-
готомной «Истории СССР с древнейших времен до наших
дней» (автор раздела В. И. Корецкий). Здесь были деталь-
но рассмотрены мероприятия Лжедмитрия I по отношению
к дворянству, крестьянству, холопству, православной церк-
ви и др. Внутренняя политика этого времени представля-
лась продворянской, закрепостительной, при незначитель-
ных уступках крестьянам и холопам. В итоге Самозванец
оказался «как бы между молотом и наковальней». В на-
роде и среди боярско-княжеской знати зрело недоволь-
ство. Тогда Лжедмитрий I круто повернул копмило госу-
дарственной власти. Он решил возобновить Юрьев день
(в Сводном Судебнике) и вызвал в Москву «царевича Пет-
ра» с казаками, но было поздно. Таким образом, резюми-
рует автор, политика Лжедмитрия I была «глубоко аван-
тюристичной». Он «стремился угодить всем слоям русско-
го общества, способствовавшим его победе, запутался в не-
примиримых противоречиях и потерпел крах» 76.
Все последующие работы, как правило, развивают идею
о противоречивом, двойственном, но в основном пподворян-
ском характере деятельности правительства Лжедмит-
рия 177. Сохраняется в определенной степени и характери-
стика Самозванца как «ставленника польской интервен-
ции» 78. Новые положения появились относительно взаимо-
отношений Лжедмитрия I с православной церковью79,
о сословно-представительных тенденциях Боярской Думы
и земских соборах в 1605—1606 гг.80, о царистских иллю-
зиях народных масс81 и пр. Целый ряд специальных ис-
следований затрагивают историю крестьянства данного
времени 82, взаимоотношений Лжедмитрия I с поляками 83,
донскими казаками 84. Новые материалы приводятся в не-
скольких статьях 85 и неопубликованных работах о проис-
хождении первого Самозванца 86.
Очень подробно история Лжедмитрия I в последнее вре-
мя изучается в многочисленных трудах В. И. Буганова и
Р. Г. Скрынникова. Оба исследователя считают Самозван-
ца явным авантюристом Григорием Отрепьевым. Это оп-
ределяет в основном негативную характеристику его дея-
тельности во время царствования.
«На исторической сцене, — пишет В. И. Буганов, — по-
явился честолюбивый, беспринципный авантюрист, кото-
рый в смутной обстановке конца XVI — начала XVII в.
возмечтал о царском престоле. Это был Григорий Отрепь-
ев». Он продолжил закрепостительную политику конца
34
XVI в. в законах о крестьянах и холопах, удлинил «уроч-
ные лета» до 5,5—6 лет, изгнал из армии недворянские
элементы. Но в то же время, вынужденный сделать какие-
то уступки для народа, он освободил четверть всех холо-
пов и множество крестьян, бежавших во время голода.
Главной своей опорой Самозванец считал дворянство, для
которого не жалел ни земли, ни денег. В конце концов,
«обманув надежды простого народа на доброго царя», он
погиб °7.
Историю и деятельность Лжедмитрия I в соответствии
с традицией советской историографии В. И. Буганов рас-
сматривает исключительно в связи с изучением первой
крестьянской войны и классовой борьбы начала XVII в.
С иных позиций освещает события начала Смуты
Р. Г. Скрынников, убедительно доказывая, что их нельзя
оценивать как крестьянскую войну. Написанные увлека-
тельно, живым образным языком, труды крупнейшего ис-
торика Смуты пользуются неизменной популярностью. Их
ценность состоит, с одной стороны, в популяризации исто-
рии, а с другой — в многочисленных научных открытиях,
новых взглядах на описываемые события.
Подробно излагая жизненный путь Григория Отрепье-
ва, указывая на его связь с боярами Романовыми и мона-
шеской оппозицией Чудова монастыря, описывая приклю-
чения в Речи Посполитой и поход на Москву, Р. Г. Скрын-
ников на основании сопоставления источников, текстологи-
ческого анализа и интуиции историка реконструирует
события политической жизни России начала XVII в. Ра-
боты ученого свидетельствуют о возрождении академиче-
ской школы политической истории Смуты.
Обращаясь к характеристике Самозванца, историк ри-
сует портрет прожженного авантюриста. «Отрепьев шел
к власти напролом, — не останавливаясь перед убийствами
и казнями. Он показал себя человеком жестоким и веро-
ломным. Если в Москве Лжедмитрий надел маску мило-
стивого монарха, решительно чуждавшегося кровопроли-
тия, то причина была одна: он не имел сил и средств для
сокрушения своевольного боярства». Бояре «спутали его,
как паутина».
Бывший холоп стал первым в России императором.
Он пытался облегчить участь холопов в указе от 7 января
1606 г., что противоречило интересам землевладельцев,
поэтому после его смерти указ сразу же был забыт. Закон
же от 1 февраля о крестьянах преследовал выгоды южных
помещиков.
Это был единственный в истории России случай, пишет
2е
35
Р. Г. Скрынников, когда восставшие массы посадили на
престол «доброго царя». Но Отрепьев сохранил неприкос-
новенными все порядки и институты. Его политика носила
продворянский, крепостнический характер. Самозванец,
будучи на троне, пытался лавировать и обмануть весь на-
род. «Власть вскружила голову Лжедмитрию. Он стал
нетерпелив и высокомерен... Его тщеславие не знало пре-
дела». Чтобы прибавить себе росту, Отрепьев носил непо-
мерно высокие меховые шапки и сапоги на огромных
каблуках. Самозванец был склонен к щегольству и неодно-
кратно на день менял костюм. Для историка «Отрепьев
не принадлежал к числу загадочных авантюристов, унес-
ших в могилу тайну своего происхождения. Его истинное
имя было названо почти сразу после того, как он принял
имя Дмитрия» 88.
Таким образом, советская историография «Димитриа-
ды», претерпев ряд изменений, вернулась к отождествле-
нию Самозванца с Григорием Отрепьевым, к представле-
нию его дворянским царем, проводившим под нажимом
Боярской Думы закрепостительную политику. Лжедмит-
рий I характеризуется в работах последних лет как явный
авантюрист, роль которого была мизерной, а сама аван-
тюра не удалась. Король оказался голым.
Интересные исследования по изучаемой нами теме по-
явились в последнее время и за рубежом. Польский уче-
ный Я. Мацишевский в своих работах рисует широкую
картину политической борьбы, положения Российского госу-
дарства и его отношений с Польшей накануне и в начале
Смуты 89. Большое исследование посвятил личности Лже-
дмитрия I американский историк Ф. Барбур. Почти не ос-
танавливаясь на сущности внутренней политики правитель-
ства Самозванца, автор все же очень высоко оценивает
личность и государственные способности Лжедмитрия 190.
Загадка царевича Дмитрия и его удивительная судьба ста-
ли предметом капитальной монографии К. Дюран-Шейне
и отчасти книг Б. Р. Стенли и Р. О. Гремми91. Политиче-
ские моменты истории первого Самозванца кратко разби-
раются в общих трудах Г. Вернадского, Г. Фляйшхаккера,
Н. Рязановского, С. Пушкарева, С. Князькова и др.92. На-
чальной истории Лжедмитрия I касаются и авторы жизне-
описаний Бориса Годунова93.
• ♦ ♦
Итак, современная историография пытается разрешить
все те же проблемы, что и предыдущие поколения иссле-
дователей. Это, во-первых, сам Лжедмитрий I — его лич-
36
ность, происхождение, начало жизненного пути. Во-вторых,
этапы биографии Самозванца и политические силы, кото-
рые в разное время его поддерживали. В-третьих, собст-
венно борьба за престол, причины успеха Лжедмитрия I и
его поддержки разными социальными слоями российского
общества. В-четвертых, деятельность Самозванца в качест-
ве правителя государства. И наконец, причины его краха.
И хотя точки зрения на эти проблемы достаточно мно-
гообразны, а характеристики Лжедмитрия I часто противо-
положны, совершенно очевидно, что в основе всех их ле-
жат две главных тенденции.
Первая, начало которой положил Борис Годунов, при-
знавая Лжедмитрия I авантюристом, сознательным само-
званцем, сыном боярским, затем монахом Григорием От-
репьевым, естественно, дает негативную оценку всем его
действиям, государственным начинаниям и замыслам. Лов-
кий обманщик, жаждущий власти, несомненно, не мог
справиться с государственной машиной и аппаратом управ-
ления. Авантюра быстро разлетелась, как карточный до-
мик. Но все же Лжедмитрий I смог мистифицировать мас-
сы, создать в их воображении образ царевича-мученика,
борца против тирании Бориса и бояр. Эта схема была пре-
дельно четко разработана еще в обвинительных актах Го-
дунова, Шуйского, отечественных литературно-публицисти-
ческих произведениях XVII в. Данные источники главным
образом и легли в основу трудов большинства представи-
телей российской и советской историографии. Последняя
привнесла в данное направление «классовый подход», «со-
циальные характеристики» и классовую борьбу как основ-
ную движущую силу Смуты и истории в целом.
Второе направление историографии, представленное по
преимуществу работами нескольких российских и в основ-
ном зарубежных историков, наоборот, видело в Лжедмит-
рии I «осколок Европы», попавший в инородное россий-
ское тело. Данную тенденцию начали современники-ино-
странцы, главным образом польские сподвижники Само-
званца. Они смотрели на Лжедмитрия I и его деятельность
в России глазами представителей европейской цивилиза-
ции, исходя из своих представлений и опыта. Российскую
действительность эти люди воспринимали весьма критиче-
ски. Поэтому, находясь в Москве, при царском дворе, они
высоко (или по крайней мере положительно) оценивали
все мероприятия царя Дмитрия. Мемуары, донесения и
письма современников-иностранцев выгодно отличаются от
Русских летописей и повестей обилием конкретных фактов.
Особенно доступными указанные источники оказались для
37
зарубежных историков, в работах которых они превали-
руют. Благодаря им в историографии появился тот «имидж»
царя Дмитрия, который представляет его предтечей рефор-
матора Петра Великого, явившимся на столетие раньше
времени на неподготовленную почву, что и определило па-
дение Самозванца. В основе данной версии лежит мысль
о Лжедмитрии I если не как о сыне Грозного, то по край-
ней мере о воспитанном с детства для этой роли самозван-
це, не знавшем своего истинного происхождения, но про-
шедшем процесс европеизации в Речи Посполитой.
Таким образом, во всех случаях отправными точками
для характеристики деятельности Лжедмитрия I и его ро-
ли в российской истории, невзирая на показательный при-
мер В. О. Ключевского и оговорки ряда советских истори-
ков, являются все же идентификация личности Самозванца
и предпочтение одному из видов источников о нем.
В данной книге автор предлагает читателю некий об-
ратный ход: восстановив в деталях деятельность царя
Дмитрия на российском престоле, показав его место среди
российских монархов, прийти к пониманию его как лично-
сти, а затем уже — к загадке происхождения. Это и лег-
кий, и сложный путь. Легкий потому, что подробно и кон-
кретно деятельность царя Дмитрия практически не изуча-
лась, хотя материалов для этого было издано немало.
А сложный потому, что именно неизученность проблемы и
обилие разнообразных источников требует их скрупулез-
ного сопоставления, анализа, определения объективности
и т. д. Более того, это требует длительных поисков доку-
ментов не описательного, а деловодческого, актового ха-
рактера, которые наиболее полно и с меньшей долей субъ-
ективности отражают конкретные дела правительства Са-
мозванца, проводимые им политику и реформы. Однако
после убийства Лжедмитрия I большая часть документа-
ции, связанной с его внутриполитической деятельностью
как в центре, так и на местах, была уничтожена. Мона-
стыри ликвидировали жалованные грамоты царя Дмитрия,
заклеивали его имя в списках вкладчиков, в кормовых
книгах. Администрация приказов, воеводских и губных изб
и других государственных органов уничтожали наказы,
грамоты, послания Самозванца. Был разорен и уничтожен
личный архив и переписка Лжедмитрия I, исключая мате-
риалы «компрометирующего характера», которые исполь-
зовал Василий Шуйский в обвинительном акте. В этом нет
ничего удивительного, но именно это значительно услож-
няет задачу.
В результате десятилетних поисков автору удалось
38
разыскать оригиналы, копии или хотя бы аннотированные
реестры нескольких сот делопроизводственных документов
времен Лжедмитрия I. Это позволило более конкретно
подойти к решению почти всех вопросов внутренней поли-
тики правительства Самозванца. Естественно, именно де-
фицит данного рода источников и необходимость постоян-
ного сопоставления их с источниками повествовательного
характера определяет специфику нашего исследования.
Главная задача книги—дать подробную реконструкцию
внутренней жизни России и управления государством при
Лжедмитрии I. Поэтому основное место в ней занимает
факт. Автор пытается в каждом конкретном случае прове-
рить имеющиеся гипотезы историков и свидетельства нар-
ративных источников. Так постепенно восстанавливается
картина внутреннего состояния Российского государства
при Самозванце. Фактов, нуждающихся в проверке и объ-
ективизации, оказалось так много, а картина — столь ши-
рокой, что в одной книге воссоздание всего исторического
полотна стало просто невозможным.
Это обусловило необходимость остановиться на иссле-
довании нескольких главных моментов: реконструкции пра-
вительства Лжедмитрия I, политических группировок его
Боярской и Ближней Дум и их целей; роли иностранного
окружения и его влияния на внутреннюю политику царя
Дмитрия; характеристике центральной законодательной и
исполнительной власти, местного управления, руководства
армией; изменений в положении основных социальных
слоев государства — дворянства, крестьянства, холопов.
Во всех указанных случаях автор пытается сравнивать
ситуацию, существовавшую до Самозванца и после него,
с целью выяснения степени традиционности или же новиз-
ны его внутренней политики. Немало места при этом уде-
ляется так называемым отрицательным результатам ис-
следования, т. е. доказательству того, почему те или иные
источники, свидетельства, утверждения не могут иметь
места при характеристике изучаемых проблем. Например,
Сводный Судебник столь подробно разбирается с единст-
венной целью — доказать, что он не может быть исполь-
зован при освещении политики Самозванца относительно
крестьянства. Подобные сюжеты, по нашему мнению, не
Должны находиться за рамками работы — авторская аргу-
ментация должна быть налицо, со всеми ее сильными и
слабыми сторонами.
Как уже было отмечено, в данной книге автору не уда-
лось полностью осветить всю внутреннюю политику Лже-
дмитрия I. Исследования положения казачества, торговых
39
и посадских людей, церкви, мероприятий в области куль-
туры, просвещения, религии, надеемся, составят новую кни-
гу. Совершенно самостоятельно должна быть изучена
внешняя политика и международная деятельность царя
Дмитрия Ивановича. Лишь после исследования всех на-
званных проблем возможно будет вновь обратиться к на-
чалу «Димитриады». Загадка Самозванца, как исток реки,
может быть найдена, если начать поиск с ее русла и, все
более углубляясь, идти к чуть заметному родничку, бью-
щему из-под земли.
Все вышеизложенное, как нам представляется, объяс-
няет, почему автор начинает книгу сразу с рассмотрения
Боярской Думы Лжедмитрия I и лишает читателя возмож-
ности вновь прочесть о тайне событий 15 мая 1591 г.
в Угличе, интриге против Годунова, появлении Самозванца
сначала в России, затем на Украине, его приключениях
в Польше и тайных связях с сильными мира сего, его по-
бедах в походе на Москву, наконец, о личной жизни и мно-
гом другом, что всегда интересует читателя и превращает
историю в увлекательный роман. Автор надеется, что когда-
нибудь напишет и об этом.
Глава 1
БОЯРСКАЯ ДУМА ЛЖЕДМИТРИЯ 1
Вопрос о власти во все времена, тем более в эпоху
средневековья, был ключевым при рассмотрении внутрен-
ней политики любого государства. Поэтому, естественно,
если говорить о деятельности царя Дмитрия Ивановича,
в первую очередь встает вопрос: кто правил Россией, в чьих
руках находились главные жизненные артерии страны?
Иными словами — был ли Самозванец единоправным вла-
стителем, контролирующим всех и вся, или все же он имел
свое правительство, традиционную Боярскую Думу, цен-
тральные приказы, местную администрацию, руководство
войсками — ис этими институциями сообразовывал все
свои действия, распоряжения, начинания.
Решение данного вопроса является ключевым и для ха-
рактеристики всей внутренней и внешней политики Лже-
дмитрия I. От этого зависит также оценка личности Само-
званца и проясняется проблема: можно ли перекладывать
ответственность за все случившееся в период царствования
Лжедмитрия I лишь на него одного, как это сделал Васи-
лий Шуйский.
Если следовать традиции, то авантюрист-самозванец во
всем виноват сам — знать причастна к его деятельности
лишь номинально, как полуформальным было и само су-
ществование Боярской Думы Лжедмитрия I. Итак, приго-
вор ясен и однозначен, но... Если попытаться восстановить
по документам персональный состав Думы, приказов, во-
еводского управления на местах и в армии, вычленить
главные политические группировки, вскрыть их цели, дей-
ствия и методы борьбы, то проявится совершенно иная
картина, которую писал отнюдь не один царь Дмитрий,
а весь цвет Российской державы.
Казалось бы, задача предельно проста, и, должно быть,
все это давно изучено. Однако, как ни странно, историки
«Димитриады» уделили вопросу о власти чрезвычайно ма-
41
ло внимания, ограничиваясь лишь общими замечаниями,
которые порой исключали друг друга.
Первые замечания историков о Боярской Думе Лже-
дмитрия 1 заключались в перечислении (довольно полном)
ее членов '. Начиная с Н. М. Карамзина, в характеристике
Думы Самозванца исследователи разделились на два ос-
новных направления. Одни считали, что она была подвер-
жена изменениям, даже реформе на манер польского се-
ната («заимствование от ляхов» — по Карамзину). В Думе
были введены новые чины, в нее призвали духовенство,
сама она переименована в сенат, а ее члены — в сенаторов.
При этом Лжедмитрий I весьма вольно обходился с бояра-
ми и сам, нарушая традиции, принимал активное участие
в заседаниях Думы 2.
Другие авторы, в целом склоняясь к данной позиции,
считали, что преобразование Думы в сенат было лишь
неосуществленным замыслом Лжедмитрия I — «проектом
без исполнения» 3. П. Пирлинг писал о «некоторой реформе
Думы», суть и значение которой «нам неизвестны». Он
предполагал, что о расширении своих прав бояре догово-
рились с Лжедмитрием I еще во время его похода на Мо-
скву 4.
Представители второго направления давали общую ха-
рактеристику состава Думы, выделяя в ней опальных при
Борисе Годунове, «родственников» нового царя, неродови-
тые дворянские фамилии, прежних воевод северских горо-
дов. Некоторые склонны были даже считать Боярскую Ду-
му 1605—1606 гг. наследницей опричного двора Ивана
Грозного. По словам С. Ф. Платонова, возрождалась «ари-
стократия времен опричнины», двор Самозванца «по своей
пестроте и демократичности мог с большим успехом поспо-
рить с «опричнинской» компанией Грозного» 5.
Наконец, П. Пирлинг и К. Валишевский вообще сомне-
вались в возможности говорить что-либо конкретное по
этому поводу. По их мнению, о правах, сфере деятельности
«совета» (Думы) вообще ничего не было известно, ибо ни
один принятый Самозванцем акт не сохранился, и он «унес
в могилу тайну своих мыслей и желаний, еще не успевших
окрылиться»6. С. М. Соловьев и В. О. Ключевский также
не анализировали данную проблему, передавая лишь сло-
ва К. Буссова о частых заседаниях Боярской Думы в ука-
занный период7.
Таким образом, вопрос о составе Думы, ее роли в уп-
равлении страной и политической борьбе внутри нее остал-
ся почти не раскрытым в историографии XVIII — начала
XX в. Авторы использовали отдельные свидетельства ино-
42
странных источников, не привлекая другие материалы *.
Описание конкретных фактов политической борьбы пре-
вращало ее рассмотрение в изложение ряда боярских за-
говоров, которые представлялись основной причиной
Смуты.
В советской историографии в связи с директивно за-
программированным изучением классовой борьбы и первой
крестьянской войны начала XVII в. данная проблема при-
обрела одностороннее, исключительно социальное звуча-
ние. Однако специальных исследований пока нет, недоста-
точно рассматривается деятельность правительства Лже-
дмитрия I и в общих курсах8. Лишь в нескольких работах
было отмечено, что Боярская Дума наводнилась незнатны-
ми личностями, ущемлялись права аристократии. Были
возвращены ссыльные Годунова и подвержены опале его
сторонники. Самозванец даже готовил расправу над знатью
и хотел уничтожить во время военных учений 20 наиболее
авторитетных представителей московского боярства. На
этом основании делалось заключение, что политика Лже-
дмитрия I не отличалась от политики Ивана Грозного и
Бориса Годунова9.
Попытаемся наново исследовать вопрос о власти в пе-
риод царствования Самозванца, рассмотрев историю поли-
тической борьбы того времени в целом **.
БОРЬБА САМОЗВАНЦА ЗА ПРЕСТОЛ
И МОСКОВСКИЕ БОЯРЕ
Отношения Лжедмитрия I с российским боярством имели
важное значение как в период борьбы за трон, так и в пе-
риод царствования. Детальное восстановление позиции
знати в движении 1604—1605 гг. против Бориса Годунова
призвано очертить те политические круги, которые посте-
пенно вошли в Боярскую Думу Самозванца, их влияние
на царя и внутриполитический курс страны, показать воз-
* Утверждение В. И. Пичеты о том, что Лжедмитрий I вообще
обходился без Боярской Думы и аристократии, не опирается па ис-
точники, является умозрительным и поэтому не может быть представ-
лено как отдельное направление в историографии вопроса (Пичета В. И.
Быт московских царей и цариц // Москва в ее прошлом и настоящем.
М., 1908. Кн. 4. С. 125).
** Для полноты историографического обзора отметим, что в совре-
менной зарубежной историографии вопрос о Боярской Думе Лжедмит-
рия I даже в специальных трудах не изучается (Hingley R. The tsars.
Russian Autocrats. 1533—1917. L., 1968; Grummey R. Aristocrata and
servitors: The boyar elite in Russia. Princeton, 1983; и др.).
43
рождение и консолидацию главных политических сил и
группировок Думы.
Роль боярства в появлении Лжедмитрия 1 и связи с ним
в Польше. Еще в 1598 г. поляки зафиксировали извращен-
ные слухи о двойнике царевича Дмитрия в доме Бориса
Годунова10, однако последний все же был избран царем.
А Самозванец реально появился в 1601 г. **.
В историографии существуют разные точки зрения по
поводу инициаторов «самозванческой интриги». Большин-
ство дореволюционных историков во главе с С. Ф. Плато-
новым и современные исследователи указывают на бояр-
ство 12 или на духовенство ”. Другие же приписывают все
полякам, даже иезуитам (в частности, Л. Сапеге) и, их об-
щим действиям с антигодуновскон партией в России *5.
Наконец, Н. Н. Фирсов называл боярскую интригу сказкой
и считал настоящими «прародителями» Самозванца народ-
ные массы с казачеством во главе 16.
Однако история скитаний мнимого сына Ивана Гроз-
ного в России позволяет утверждать, что в руки бояр он
попал раньше, нежели в среду казаков и недовольных
элементов Юга, а тем более поляков и иезуитов. Так счи-
тали и многие его современники 17, в том числе сам Бо-
рис Годунов *.
Первой боярской группой, с которой имел политические
связи Самозванец, был кружок Романовых. У последних
(и их родственников Черкасских) он служил, затем вы-
нужден был немедленно постричься после опалы своих
господ 18. Есть даже мнение, что романовский кружок ру-
ководил Лжедмитрием I и в Польше 19. Некоторые счита-
ют главой заговора и «крестным отцом» Лжедмитрия I
Б. Я. Бельского20, который позже заявлял об этом как
о своих заслугах. Говорилось также о совместной деятель-
ности группировки Романовых — Бельского 21. Была идея
о поддержке Самозванца Шуйскими ради удаления Бори-
са Годунова22.
До настоящего времени имена покровителей Самозван-
ца в России точно не установлены. Бесспорными являются
лишь связи его с Романовыми и их окружением. Послед-
ние сразу же удостоились большой чести от Лжедмитрия I,
хотя и не участвовали в его борьбе с Годуновым и походе
на Москву.
* Б. Годунов сказал вельможам «в лицо, что это их рук дело, и
задумано оно, чтобы свергнуть его, в чем и не ошибся» (Буссов К.
Московская хроника. С. 100).
44
Самозванец пытался доказать свои связи с боярской
оппозицией еше в Польше: на приеме у короля он показы-
вал письма от «именитых людей из Москвы»23. По непод-
твержденным сведениям И. Массы, такие же послания от-
правлялись и из Польши в Москву «главным начальни-
кам», которые «не подавали вида и ожидали... прибытия»
Лжедмитрия I24. Уже в октябре 1603 г. Сигизмунду III
доложили, что к московскому царевичу в замок Вишневец-
ких «стекается множество знатных московских людей»25.
Определенные круги в России распространяли слухи
в пользу Самозванца, чтобы скомпрометировать царя Бо-
риса *. При этом знать преследовала свои цели. Она рас-
считывала с помощью нового претендента избавиться от
худородного Годунова, а потом от лица нового царя вер-
шить выгодную ей государственную политику. На верху
социальной лестницы накануне гражданской войны было
неспокойно, хотя оппозиция, в отличие от выступлений чер-
ни в это время (движение под предводительством Хлопка),
была скрытой.
Бояре не ждали, что «черный люд», дворянская мел-
кота и казачество поддержат Лжедмитрия I, который на
волне этого народного движения достигнет престола. Знать
в своем большинстве плела интриги и выжидала, кто по-
бедит— Годунов или Самозванец, тогда как низы сразу
же перешли на сторону последнего. Это стало одной из
причин того, что боярство не смогло сразу осуществить
давление на Лжедмитрия I. Оно не получило столь боль-
шой власти, на которую надеялось, так как Самозванец
вынужден был учитывать интересы разных слоев русского
общества, поддержавших его в борьбе за престол.
Поход Самозванца на Москву и позиция знати. Увидев
неизбежность краха Годунова, а также шатания в его ар-
мии, знать решила действовать незамедлительно.
Первыми начали переходить на сторону Лжедмитрия I
отдельные малозначащие в правительственном аппарате
лица, получая от пего милости, звания и воеводские долж-
ности. Это были случайные люди (князь В. М. Мосаль-
ский, дьяк Б. И. Сутупов; поневоле целовали крест Лже-
дмитрию I плененные в Чернигове воеводы князь И. А. Та-
тев и князь П. М. Шаховской) 26. Таких примеров было
немало. Число их все возрастало, не помогли даже цар-
По некоторым данным, бояре отправили тайно к королю пле-
мянника Прокофия Ляпунова с просьбой помочь Самозванцу (Со-
ловьев С. М. История России. Т. VIII. Кн. 4. С. 412).
45
ские денежные пожалования воеводам и обещания других
благ, «чего у них... на уме нет» 27. Оппозиционная знать
помнила, как Годунов делал все, дабы «лишить страну
высшего дворянства», «домы... великих боляр... вся исто-
щив» 28. Это воспринималось как «тиранство Борисово» 29,
хотя причиной тому зачастую были бесконечные боярские
заговоры против царя. Лжедмитрий I пытался играть на
антигодуновских настроениях боярства. Самозванец на-
помнил им в грамотах об «утеснении... укорах... поношении
и безчестии... чего и от инородного терпети было невоз-
можно» 30.
Однако основной состав воевод сохранял верность Го-
дунову. Князь Н. Р. Трубецкой, П. Ф. Басманов, князья
Я. П. Борятинский и Г. И. Гагарин мужественно защищали
Новгород-Северский. Захваченный в Чернигове М. С. Вель-
яминов-Воронцов не захотел целовать крест Лжедмитрию I,
за что последний «велел его убить» *.
После смерти Бориса Годунова единичные переходы
в лагерь Лжедмитрия I начинают перерастать в организо-
ванный заговор, повлекший за собой сдачу войска вместе
со многими воеводами. Царица Мария Григорьевна и царь
Федор Годуновы пытались присягой обязать всех оставать-
ся в полках31, но это не помогло. Ведь многих князей и
бояр, не желающих идти на войну, Борис Годунов «прика-
зал за приставами гнать из их имений в стан», отнимал
у них поместья, сажал в тюрьмы, даже порол плетьми 32.
Ясно, что они не могли оставаться верными присяге Году-
новым. Кроме того, царь Федор Борисович отозвал к Мос-
кве князя Ф. И. Мстиславского, «который с изменниками
не знался» 33, князей В. И., Д. И., И. И. Шуйских. На их
места были посланы князь М. И. Катырев-Ростовский и
П. Ф. Басманов34.
Осознав размах оппозиционных настроений в армии,
князья В. В., И. В. Голицыны и П. Ф. Басманов толкнули
уже готовое к этому дворянство к переходу на сторону
Лжедмитрия IЗб. По словам изданной в Амстердаме в
1606 г. «Легенды...», они «почли за лучшее поклониться
восходящему солнцу»36. При этом воеводы представили
данный акт Самозванцу как свою личную заслугу. В дей-
ствительности же все решало дворянство, которое могло
♦ В синодике второй половины XVII в. значатся «убиенными в
Белгороде от Расстригиэ думный дворянин князь П. И. Буйносов-Рос-
товский и Д. Т. Хитрово (ГПБ. ОР. Ф. Соф. 1060, л. 70), однако пер-
вый назван в числе бояр Лжедмитрия I 1606 г. (Белокуров С. А.
Разрядные записи... С. 191; Разрядная книга 1550—1636. М., 1976. Т. 2.
Вып. 1. С. 220).
46
силой доставить своих воевод в лагерь противника * (как
поступили с И. Годуновым; М. М. Салтыкова привели на
веревке и таскали за бороду)37. Но некоторые из них во-
время сориентировались («страх смерти чаяния по вострии
меча его одоле»), оставив на всякий случай пути к отходу
(князь В. В. Голицын велел себя связать, «хотя у людей
утаити, а у Бога не утаити ничто же», как замечает «Но-
вый летописец»38). Правительство Федора Борисовича,
по-видимову, пыталось наказывать предателей. 30 мая был
сослан в Кирилло-Белозерский монастырь родственник
В.В. и И. В. Голицыных Андрей Иванович (инок Диони-
сий) зэ. В мае 1605 г. было отписано и отдано дьяку Ва-
силию Маркову поместье в Доблинском стане Московского
уезда перешедшего на сторону Лжедмитрия I думного раз-
рядного дьяка Сапуна Аврамова 40. Однако эти акции уже
не имели значения: дни династии Годуновых после измены
армии были сочтены. Лжедмитрий I беспрепятственно при-
ближался к Москве.
Самозванец должен был учесть, что бояре и нетитуло-
ванная знать перешли на его сторону не нз веры в его
царское происхождение. Они знали «инока Григория» еще
в бытность его в Москве при патриархе. Знать переметну-
лась к нему «из каких-либо личных выгод»Сразу же
многие перебежчики — пленные и дворяне, присягнувшие
Самозванцу, получили воеводские должности в его ар-
мии 42, затем образовали его Боярскую Думу **, а некото-
рые вошли в Ближнюю Думу.
Однако не все бояре и дворянская знать переметнулись
на сторону Лжедмитрия I. В Москву бежали князья
М. П. Катырев-Ростовский, А. А. Телятевский, И. Ф. Ка-
шин-Оболенский и др. По словам «Сказания о Гришке
Отрепьеве», бежавшие в столицу «воеводы и рать... друг
друга грабяху и бияху» 43. В столице оставался цвет кня-
жеско-боярской аристократии, и Самозванцу нужно было
завоевать его расположение. Это он и пытался сделать
в своих грамотах, посланных в Москву и адресованных
Думе во главе с Ф. И. Мстиславским, В. И. и Д. И. Шуй-
скими. Лжедмитрий I оправдывал всю их предыдущую дея-
тельность по приказу Годуновых, обещая немалое жалова-
ние, большую честь и повышение по службе, прежние вот-
чины, да «к тому еще и прибавим» 44.
* Были приведены воеводы: из Белгорода — князь Б. М. Лыков,
из Царева-Борисова — князья Д. В. Туренин и Б. П. Татев, из Ливен —
князь Д. М. Борятинскнй (Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 5,
200—201).
** Это были одни из первых членов Боярской Думы Лжедмитрия I.
47
Однако после смерти Годунова Самозванец был уже
не нужен боярам. Они медлили. Василий Шуйский пытал-
ся скомпрометировать Лжедмитрия I, не допустить его
вступления в Москву и коронации. Однако народ и дво-
рянское войско не поддержали Шуйского.
В это время на первую роль выдвинулся Богдан Бель-
ский, который, будучи опальным, сразу вошел «в большую
честь у простого народа» и по низвержении Годуновых
стал «управлять в Кремле от имени Дмитрия». Другие же
представители думской верхушки, находясь между Шуй-
ским и Бельским, по-прежнему медлили. Тогда Бельский
применил испытанный прием запугивания бояр силой. По
словам английских дипломатов, он объявил в Думе, что
Лжедмитрий I выступил из лагеря и идет с войском на
Москву. По-видимому, Бельский поддерживал связь с Са-
мозванцем и его русским окружением. Это известие испу-
гало бояр. Одновременно пришло послание Лжедмитрия I
с требованием направить к нему боярскую делегацию.
1 июня 1605 г. в Москве началось открытое восстание
против Годуновых. В ходе его пострадали некоторые пред-
ставители знати: были разгромлены «многие дворы бояр-
ские и думных дьяков и дохтурские». Положение было без-
выходным. Бояре вынуждены были подчиниться Само-
званцу *. Отправленные москвичами и Думой в Тулу князь
И. М. Воротынский, князь А. А. Телятевский, князь
Н. Р. Трубецкой, П. Н. Шереметев и А. Власьев, а в Сер-
пухов— князья Ф. И. Мстиславский, Д. И. Шуйский и
другие били челом Самозванцу и целовали крест, обещая,
«яко прирожоному государю служити и радетн» 45. На пути
к столице, по словам очевидца, «каждый день царя встре-
чали бояре и подносили ему подарки — соболей, серебро,
золото» 4б. В результате этого аристократия осталась при
дворе Самозванца в своих же думских чипах. А по некото-
рым данным, она добилась от Лжедмитрия I обещания
дать свободу и привилегии польской знати47. Наконец,
князь В. В. Голицын, князь В. Мосальский, Б. Сутупов,
М. Молчанов, А. Шерефединов (в некоторых источниках
П. Ф. Басманов) расправились в Москве с династией Го-
дуновых 48. «Нецыи же из вельмож» низложили патриарха
Иова 49. Позже летописец пытался оправдать знать: «Бояре
же видевше сие зло и ничтоже успеваху всем бо страх
смертып предлежит» 50.
20 июня Лжедмитрий I торжественно въехал в Кремль,
* В низвержении Годуновых приняли участие и бояре, нослзнные
царем Федором усмирять народ (Мстиславский. Шуйский, Белъскнй).
48
заняв «прародительский престол». Его встретили бояре и
под руки проводили в Успенский собор. Никто не обличал
расстригу, «понеже в народе всем велие человеконенави-
дение бысть и междоусобие», как объясняет автор Лату-
хинской степенной книги51. Самозванец спешил короно-
ваться, не дождавшись традиционного Нового года (1 сен-
тября).
Перебежчики в лагере Самозванца сразу начали сопер-
ничать в борьбе за чины и влияние на нового царя. Чины
получили те, кто раньше связал свою судьбу с Лжедмит-
рием I. Перешедшая же на его сторону аристократия по-
требовала своей доли.
«СТАРЫЕ» И «НОВЫЕ» В БОЯРСКОЙ ДУМЕ
Чтобы дать более-менее полную характеристику Бо-
ярской Думы Самозванца, необходимо проанализировать
ее состав, определить, какие элементы преобладали в Ду-
ме, какая роль отводилась аристократии и «захудалым»
дворянским фамилиям и кто из членов Думы Бориса Го-
дунова остался при дворе Лжедмитрия I. Попытаемся так-
же вычленить политические группировки боярства, уста-
новить их роль в Думе, показать цели и методы борьбы
за власть.
Состав Думы. На основании так называемого «списка
сената», составленного в польском окружении Самозванца
10—13 апреля 1606 г., и разрядов за 1605—1606 гг. состав
Боярской Думы Лжедмитрия I реконструировать не-
сложно *.
Элементарный подсчет позволяет заключить, что за весь
период царствования Самозванца в Думу входили 43 боя-
рина. В первую очередь это Ф. И. Мстиславский, В. И. Шуй-
ский, Д. И Шуйский, И. М. Воротынский, М. Ф. Нагой,
Н. Р. Трубецкой, Андр. А. Нагой. М. А. Нагой, Афан. А. На-
гой, В. М. Масальский, И. И. Пуговка-Шуйский, Г. Ф. На-
гой. И. И. Шпак-Голицын, В. В. Голицын, А. В. Голицын.
И. В. Голицын, П. Ф. Басманов, В. К. Черкасский, А. П. Ку-
* Некоторые сведения по этому поводу дает шеремстевекий по-
служной список 1462—1676 гг. (ДРВ. М., 1791. Ч. XX; Опыт трудов
Вольного российского собрания при нмп. Московском университете,
д’.774 *’ '775. Ч. 2), однако, как показали В. О. Ключевский и
г л о имин, здесь много хронологических неточностей (Ключея-
Боярская Дума... С. 220; Зимин А. А. Состав Бояпекой лу-
мы в XV—XVII веках//АЕ за 1957 год. М.. 1958. С. 41).
49
ракнн, Б. П. Татев, И. С. Куракин, М. Г. Салтыков,
И. Н. Большой Одоевский, А. А. Телятевский, М. Б. Сабу-
ров, С. А. Куракин, В. В. Кольцов-Масальский, Д. Б. При-
имков-Ростовский, Ф. Т. Долгорукий, Ф. И. Шереметев,
М. В. Скопин-Шуйский *. Кроме того, в польском доку-
менте названы несколько бояр, не упоминающихся в дан-
ном чине (при Лжедмитрии I) в разрядах за 1605—1606 гг.:
А. Р. Трубецкой, И. Н. Романов, Ф. И. Хворостинин,
Б. Я. Бельский52. С другой стороны, в польском списке
отсутствуют бояре, которые упоминаются в разрядах:
П. И. Буйносов, С. А. Волосский, М. П. Катырев-Ростов-
ский, Б. М. Лыков, И. П. Татев, М. В. Масальский,
М. Ф. Кашин, П. Н. Шереметев (сперва окольничий, за-
тем боярин) 53. Итого 43 человека.
В «Древней Российской Вивлиофике» говорится о по-
жаловании боярства Лжедмитрием I князю П. М. Шахов-
скому в 1605 г.54. Будучи черниговским воеводой, послед-
ний перешел на сторону Самозванца (в отличие от
Н. С. Воронцова-Вельяминова) 55. Однако ни в «списке
сената», ни в разрядах за это время П. М. Шаховской не
упоминается. Вместе с отцом ко Лжедмитрию I перешел
и князь Г. П. Шаховской, который затем пытался возро-
дить самозванческую интригу в Путивле. Еще до вступ-
ления Лжедмитрия I в Москву его послали на время вое-
водой в Белгород, затем в Курск56. Г. П. Шаховский при-
нимал участие в свадебных торжествах Самозванца 57, но
боярином не был. Боярином Лжедмитрия I назван в ДРВ
и Матвей Михайлович Годунов53. Однако все Годуновы
были высланы Самозванцем в сибирские города. М. М. Го-
дунов получил боярство 25 декабря 1603 г. Известно, что
с 23 мая 1606 г. по 1623 г. он был воеводой в Тюмени.
По-видимому, после ссылки в 1605 г. он не выезжал из
Сибири. Лишь в 1629 г. М. М. Годунов был возобновлен
в боярстве и через десять лет умер 59.
Если мы проанализируем боярский состав Думы,
сравнив его со списками бояр Ивана Грозного, Федора
Ивановича, Бориса Годунова, то получим следующую кар-
тину. Из троих бояр Ивана IV, которые дожили до 1605 г.,
Ф. И. Мстиславский и Б. Я. Бельокий остались в Думе
Самозванца. Д. И. Годунов же умер в начале июля
1605 г.60
В Думе Самозванца находились и бояре, получившие
♦ ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 2 — 2 об. Для упрощения тгауч-
ного аппарата мы не даем огромного количества постраничных ссылок
на упоминания названных бояр в разрядах. См.: Белокуров С. А. Раз-
рядные записи... (именной указатель).
50
этот чин при Федоре Ивановиче: Д. И., И. И., В. И. Шуй-
ские, И. М. Воротынский, Н. Р. Трубецкой, И. И. Голицын,
ф. И. Хворостинин. Наконец, тут присутствовали думные
бояре, пожалованные Борисом Годуновым: В. К. Черкас-
ский, М. П. Катырев-Ростовский, А. П. Куракин, П. Ф. Ба-
сманов, А. А. Телятевский, М. С. Салтыков, В. В. Голицын,
П. И. Буйносов-Ростовский, С. А. Волосский61. Таким об-
разом, если учесть всех вышеназванных бояр из трех
Боярских Дум (все они на 1605 г. входили в Думу Бориса
Годунова), то получится, что в Думе Лжедмитрия I «ста-
рых» бояр было 18 человек. Большинство из них принад-
лежали к аристократическим княжеско-боярским родам.
Боярство вновь получили в первую очередь «родственники»
царя: Нагие, И. Н. Романов. Были пожалованы в бояре
также И. В. Голицын, Д. Б. Приимков-Ростовский, С. А.
и И. С. Куракины, И. Н. Одоевский, П. Н. и Ф. И. Шереме-
тевы — все они происходили из аристократических княже-
ских родов (кроме Шереметьевых) 62. Даже Б. П. и
И. П. Татевы, Б. М. Лыков, Ф. И. Долгорукий, М. Ф. Ка-
шин и захудалые Мосальскне (В. В. Кольцов, В. М. и
М. В.) были потомками Рюриковичей, хотя и не столь зна-
менитых ветвей. Кроме того, они успели послужить Само-
званцу.
Поэтому, учитывая несколько неродовитых фамилий
«старых» бояр, можно уверенно говорить об аристократич-
ности боярского состава Думы Лжедмитрия I. Из 43 бояр
по крайней мере 30 относились к знатнейшим родам *.
Другим элементом Думы при Самозванце были околь-
ничие. Это прежде всего М. Б. Шеин, И. Д. Хворостинин,
М. М. Салтыков, В. Я. Щелкалов, В. И. Клубков-Масаль-
ский, Г. Б. Долгорукий-Роша, А. Ф. Жировой-Засекин,
И. П. и В. П. Головины, Г. П. Ромодановский, И. Ф. Крюк-
Колычев, В. П. Морозов, А. Р. Плещеев. В польском доку-
менте указан еще И. И. Курлятев-Оболенскнй, который
не встречается в этом чипе в разрядах при Самозванце
(упоминается только как чашник). При этом в разрядах
окольничими названы дополнительно П. Н. Шереметев
(затем боярин), Д. В. Туренин и М. И. Татищев63. Итак,
16 окольничих **. Среди них И. П. Головин имел этот чин
еще при Иване Грозном; И. Ф. Крюк-Колычев — при Фе-
* При этом заметим, что хоть многие из бояр были «молодыми
людьми> в своих фамилиях, происходили из младших отпрысков ста-
рых генеалогических стволов, — данный процесс перерождения боярст-
ва начался до и продолжался после правления Лжедмитрия I.
* Маржерет пишет, что знал 15 окольничих (Записки капитана
Маржерета. С. 177).
51
дорс Ивановиче; М. М. Кривой-Салтыков, И. Д. Хворости-
нки, В. П. Морозов, М. В. Шеин, П. Н. Шереметев — при
Борисе Годунове04. Из девяти новых окольничнк только
трое (Г. Б. Долгорукий, Г. П. Ромодановский и А. Р. Пле-
щеев) могли по родству получить этот титул. Остальные
были если нс худородны, то по крайней мере из младших
отраслей старых родов.
Третий элемент Боярской Думы — думные дворяне.
При Самозванце ими были Г. Г. Пушкин, Я. В. Зюзин,
В. В. Сукин, А. В. Измайлов, Г. И. Микулнн; в раз-
рядах встречаются отсутствующий в польском документе
И. М. Пушкин (назван, как и Г. Г. Пушкин, «сокольничим
в Думе»); в грамоте Лжедмитрия I Ю. Мнишку от 23 ян-
варя 1606 г. думным дворянином назван ясельничий
А. М. Воейков65. Итого семь человек*. Из них только
В. Б. Сукин, И. М. Пушкин и А. М. Воейков получили этот
чин еще при Борисе ГодуновеGd.
Наконец, думные дьяки. Число их установить трудно.
Достоверно можно назвать Б. И. Сутупова, А. И. Власье-
ва, С. Аврамова, И. Страшнева, И. Грамотнна и В. Янова
(двое последних не названы в польском документе) 67.
В разрядах за это время встречается еще около 20 имен
дьяков. Определить, были ли они думными дьяками, не
представляется возможным (данный титул нс всегда ука-
зывался в разрядах). Из названных лиц только А. И. Вла-
сьев и С. Аврамов были думными дьяками еще при Федо-
ре Ивановиче и Борисе Годунове63. Остальные выдвину-
лись уже при Самозванце.
В целом Боярская Дума Лжедмитрия I насчитывала
примерно 71 члена **. Пост дворецкого в походе занимал
А. В. Измайлов, затем М. В. Масальский. Конюшим в до-
кументах назывался М. Ф. Нагой. Кравчими были князья
Б. М. Лыков (впоследствии боярин) и И. А. Хворостинин
(с 1606 г.). Новоучрежденную должность великого мечни-
ка занимал князь М. В. Скопин-Шуйский (в 1605 г. он при-
водил к присяге Лжедмитрию I Йвангород). Оружничим
был боярин Б. Я. Бельский (бессменно с 1578 по 1606 г.),
постельничим — С. И. Шапкин 69. Кроме того, известны
имена ясельничего А. М. Воейкова 70 (вместо получившего
окольничество М. И. Татищева), ловчего Г. Г. Пушкина,
сокольничего А. В. Измайлова (затем окольничего) 71,
казначея В. П. Головина72. Большинство из них учтено
нами по другим думным чинам.
* Маржерет пишет о шести думных дворянах (с. 177).
** П. Н. Шереметев упомянут нами и среди бояр, и среди околь-
ничих. Маржерет же говорит о 32 членах Думы (с. 160).
52
Таблица 1
Чины Дума Иоана IV Лума Федора Ивановича Дума Бориса Федоровича Дума Лже- дмитрия I Дума Василия Ивановича
Бояре 15(12) 24 21 43 36**
Окольничие Думные 7(6) 16 10 16 14—18
дворяне 8 5—6 4 7 6
Думные дьяки 2 5 3-4 6 ?
Всего 32 53 с крав- чим и по- стельничим 40 с крав- чим 71 56—60
* Использованы данные А. А. Зимина, А. П. Павлова, ДРВ, а так-
же «Архива историко-юридических сведений, относящихся до России»
(СПб., 1860), «Боярских списков последней четверти XVI — начала
XVII в. и росписи русского войска 1604 г.» (М., 1979) и др. (не учиты-
вая умерших, но считая вновь пожалованных).
*• «Во времена Шуйского, говорят, было 70 бояр» (Олеарий А.
Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и об-
ратно. СПб., 1906. С. 276).
Дума Лжедмитрия 1 значительно превосходила по ко-
личественному составу Думу конца царствования Ива-
на IV (1583—1584 гг.), которая едва насчитывала 32 че-
ловека (15 бояр, семь окольничих, восемь думных дворян
и два думных дьяка73), Думу Федора Ивановича (на
1598 г. в нее входили 53 человека: 24 боярина, 16 околь-
ничих, пять-шесть думных дворян, кравчий, постельничий,
пять думных дьков), Думу Бориса Годунова (в июне 1605 г.
насчитывала 40 человек: 21 боярина, 10 окольничих, четы-
ре думных дворянина, кравчего, три-четыре думных дья-
ка) 74. Вот как выглядит это количественное сравнение
(см. табл. 1).
Приведенные данные показывают, что Боярская Дума
Лжедмитрия I значительно увеличилась за счет новых по-
жалований в бояре и окольничие. К боярам Бориса Году-
нова прибавились прислужившиеся Самозванцу личности,
его «родственники», а также опальные при царе Борисе.
Лжедмитрий I награждал не только их, но и московскую
аристократию, чтобы заручиться ее поддержкой. Преобла-
дание в боярской среде Думы Самозванца знатных фами-
лий свидетельствует о том, что он хотел сделать своей
опорой как дворян, так и аристократическую знать. В этом
он следовал в русле своих предшественников.
Поскольку в Боярской Думе Лжедмитрия 1, как и в
Думе Бориса Годунова, преобладала аристократия, вряд
53
ли можно говорить о возрождении Самозванцем антибояр-
ской политики Грозного или об игнорировании старого ро-
довитого боярства (С. Ф. Платонов). Нельзя полностью
поддержать и мнение о значительном увеличении дворян
в Думе Лжедмитрия 175. Следует также подчеркнуть, что
последняя по составу в немалой степени являлась преемни-
цей Думы предшествующего времени, а не была составлена
заново. Ее унаследовали почти целиком Василий Шуйский
(«и при нем (Лжедмитрии I.— В. У.) на Москве были боя-
ре и после его при царе Василе» 76) и во многом Михаил
Романов.
Новые пожалования.. Судьба сторонников Годуновых.
В первую очередь следует обратить внимание на вновь
пожалованных членов Боярской Думы Лжедмитрия I. Как
было показано, некоторые исследователи считали, что Ду-
ма наводнилась дворянством, и усматривали в этом осо-
бенности политики Самозванца.
Русские источники говорили о массовых казнях старых
бояр и воевод, распознавших Отрепьева 11. Однако это ле-
генда. Самозванец действовал в соответствии с тем, чего
от него ждали 78. В первую очередь Лжедмитрий I, «хотя
убо к народом во льсти своей показатися, иже он есть цар-
ский сын», возвратил из ссылки «всех тех, которые царь
Борис Федоровичь много завистныа злобы ради изгна и
заточи». Еще из Тулы Самозванец послал «в казанские
города» за Нагими, Головиными и прочими. Они «получили
и чины и почести, каждый в соответствии с возрастом»,
«боярство и вотчины великие, и дворы Годуновых и з жи-
воты» 79.
Думные чины были пожалованы возвратившимся из
ссылки Нагим, Романовым, Б. Я. Бельскому, В. Я. Щелка-
лову, И. М. Воротынскому, А. В. Голицыну; в Кремле был
пышно принят опальный царь Симеон Бекбулатович ®°.
По велению Лжедмитрия I (грамота от 31 декабря
1605 г.) в Москву были перенесены останки умерших
в ссылке Романовых — боярина Александра Никитича (из
Луды возле Кирилло-Белозерского монастыря) и окольни-
чего Михаила Никитича (Ныроба возле Перми). Их пере-
захоронили 12—15 и 18 марта 1606 г. в родовой усыпаль-
нице — Новоспасском монастыре. В Кирилло-Белозерский
монастырь из Кашина 21 января 1606 г. был перенесен
прах князя М. И. Воротынского и его сына Логина 8|. В то
же время останки Годунова были изъяты из царской усы-
пальницы в Кремлевском Архангельском соборе и пере-
захоронены в захудалом Варсанофьевском монастыре.
54
Я. Маржерет свидетельствовал, что это было сделано «по
просьбе вельмож» 82.
Ссыльные Бориса Годунова и мнимые родственники
Самозванца представляли собой особую категорию среди
вновь пожалованных членов Думы. Перед самым своим
крахом мать и сын Годуновы вынуждены были дать обеща-
ние возвратить сосланных бояр с семьями (кроме Марии
Нагой, матери царевича Дмитрия) 83, но не успели осуще-
ствить этого. В столицу возвратились лишь И. М. Воротын-
ский и Б. Я. Бельский. Еще осенью 1602 г. по специальному
указу был привезен в Москву И. Н. Романов. Тогда же,
по-видимому, была снята опала с В. Я- Щелкалова, отстав-
ленного летом 1601 г. и лишенного имущества84. В 1604 г.
думный дьяк В. Я. Щелкалов уже владел своими прежни-
ми вотчинами и выставил против Самозванца 55 человек
конных 85. С июня 1605 г. ссыльные начали чуть ли не еже-
дневно прибывать в Москву и занимать места низвергну-
тых Годуновых и их сторонников *. Последних Лжедмит-
рий I позже помиловал ** — назначил на воеводство в си-
бирские и понизовые города, а также разрешил их местни-
ческие споры с Р. Ф. Троекуровым 86. А М. Б. Сабуров
стал боярином в Думе Самозванца и в качестве астрахан-
ского воеводы размещал на жительство своих сосланных
родственников. Затем он был послан на воеводство в Ца-
* По сведениям де-Ту, сослано было около 70 человек (Устря-
лов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 338; Историческое и правдивое нзвест-
вование о том, как московский князь Димитрий Иоаннович достиг от-
цовского престола. Чешский текст 1606 г. Прага, 1908. С. 25). В дру-
гом источнике —74 человека (Иностранные сочинения и акты, относя-
щиеся до России, собранные К. М. Оболенским. М., 1848. Ч. 4. С. 16—
17). В письме к А. Гонсевскому от его подстаросты (28.07.1605) назва-
на цифра 120 (в другом списке — 70) человек (ЛНБ АН Украины.
ОР. Ф. Оссол., ед 5998/111, л. 97 об.). Вместе с Годуновыми, <раз-
грабиша ... дворы», сослали Сабуровых и Вельяминовых — 37 человек.
С ними пострадали думные дьяки и иностранные медики (Белоку-
ров С. А. Разрядные записи ... С. 201—202). В разрядах ссыльными
значатся также некоторые воеводы западных городов (Там же. С. 6,
7, 40—41). Однако их перемещения соответствовали военным приготов-
лениям Самозванца, и названные лица одновременно встречаются в
разрядах как активные члены Думы Лжедмитрия I.
•* Расправа была произведена лишь над двумя старшими предста-
вителями рода — бывшим временщиком при царевиче Федоре Борисо-
виче— Семеном Матвеевичем Годуновым (его уморил голодом в тюрь-
ме Переяславля-Залесского пристав кн. Ю. Приимков-Ростовский) и
дворецким Степаном Васильевичем Годуновым, тоже умершим в тюрь-
ме (Масса И. Краткое известие... С. НО; ПСРЛ. Т. 14. С. 66; Бело-
куров С. А. Разрядные записи... С. 6). Это произошло не без участия
бояр, так как оба Годуновы, особенно Семен, настроили против себя
бояр чрезмерным властолюбием; последний, в частности, чуть не убил
Мстиславского (Масса И. Краткое известие... С. 99).
55
рев-Борисов87 (возможно, из-за мнимого «родства», как
брат жены царевича Ивана Ивановича) *. Думные чины
получила н другая родня Годуновых: окольничим стал
Д. В. Туренин (Ф. И. Туренип был женат на дочери
М. В. Годунова), думное дворянство было «сказано»
А. В. Измайлову (женой М. В. Годунова была А. Я. Из-
майлова) “8. В свойстве с Годуновыми находились также
Шуйские (князь А. И. Шуйский женат на дочери Г. В. Го-
дунова) и Телятевские (женой князя А. А. Телятевского
была дочь Н. Д. Годунова) 89. Однако это не отразилось
на судьбах указанных родов. Лишь А. А. Телятевский по-
началу был наказан казаками Самозванца в Туле и со-
слан. По-видимому, это была месть П. Ф. Басманова (пос-
ле смерти Бориса Годунова в списках войска Семен Году-
нов завысил местническое положение своего зятя А. А. Те-
лятевского и умалил родовитость П. Ф. Басманова) 90.
По словам Амстердамского сказания (1606 г.), Лжедмит-
рию I поверили «многие из партии Б. Ф. Годунова, которая
не ведала своей силы и не умела пользоваться своею вла-
стию» 9|.
Примечательной является судьба М. Б. Шеина, жена-
того на Марин Михайловне Годуновой92. Известив царя
Бориса о победе при Добрыничах, в январе 1605 г. он был
возвышен из чашников прямо в окольничие. Лжедмитрию I
М. Б. Шеин присягнул вскоре после сдачи войска. Во вре-
мя похода Самозванца на Серпухов он значится в числе
воевод (окольничий) 93. В 1605 г. окольничий Шеин при-
сутствовал на приеме Самозванцем Симеона Бекбулатови-
ча. А весной 1606 г. он был назначен воеводой в передовом
полку во Мценске (март), затем в Ливнах (готовился по-
ход против Турции) 94. После взятия Смоленска поляками
воевода говорил на допросе, что не пользовался располо-
жением Самозванца, так как воевал против него и не сразу
сдал Новгород-Северский. За это Шеин от Самозванца
«сразу немилость имел», но затем был пожалован на служ-
бу и приглашен на свадьбу Лжедмитрия I. В убийстве по-
следнего он не участвовал 95.
Большую группу вновь пожалованных составляли лица,
первыми присягнувшие Самозванцу в период войны с
Б. Годуновым. Например, думный чин получил Г. Г. Пуш-
кин ** — «за то, что назвался у него к Москве и государство
* Известен его вклад 7114 г. по жене в суздальский Спасо-Евфи-
миев монастырь (Тихонравов К. Надписи с русских древних памятни-
ков до конца XVII века//Владимир, губ. ведомости. 1853. №41.
С. 239).
** В 1602—1603 гг. Пушкины находились в сибирской ссылке (Бо-
ярские списки ... Ч. 1. С. 237, 242, 243).
56
московское смутил, пожаловал (Лжедмитрий 1. — В. У,)
сокольничеством и в Думу» 96. Князь Б. М. Лыков приво-
дил к присяге Самозванцу войско Б. Годунова97. Григорий
Роща-Долгорукий получил окольничество, «а дал ему тое
честь рострига за то, что ево воцарил на московское госу-
дарство» (он сидел в Рыльске с Я. Змеевым и не пустил
туда Годунова, «вопияху, яко стоим за прироженпого го-
сударя»). Ф. Т. Долгорукий был пожалован за преданность
боярством98. Ниже будут приведены и другие примеры.
Обобщая эти факты, Иван Тимофеев писал, что Лжедмит-
рий I «не по достоинству раздавал царские чины, не [со-
гласуясь] с происхождением и возрастом, не по родству и
не ради заслуг по службе, но [ради заслуг] весьма по-
стыдных» ".
Фактически эти две группы исчерпывают полностью со-
став вновь пожалованных бояр, окольничих, думных дво-
рян и думных дьяков. Именно они преобладали в списках
новых членов Думы Лжедмитрия I. Прочим чины жалова-
лись за «родство» со старой династией, высокое местниче-
ское положение и происхождение из знатных фамилий, ли-
бо за «изрядную» службу при дворе Самозванца в Москве
уже в 1605—1606 гг. Таким вот образом постепенно попол-
нялась Дума Лжедмитрия I, достигнув в конце его царст-
вования рекордного в своей истории количества членов.
Выдвижение «родственников», фаворитов и услужливых
помощников, а также авторитетных лиц, которых следо-
вало привлечь на свою сторону, вообще было характер-
ным явлением российской жизни того времени.
Кроме пожалования новых чинов, членам Боярской Ду-
мы наряду с дворянством были назначены большие денеж-
ные оклады. Ст. Немоевский приводит конкретные данные
о денежном жаловании в 1605—1606 гг. (на год):
Ф. И. Мстиславский получал 700 р.; М. В. Скопин-Шуй-
ский, В. И. и Д. И. Шуйские — по 600 р.; И. И. Шуйский —
500 р.; М. И. Татищев, И. М. Воротынский, А. И. Влась-
ев — по 300 р.; трое Голицыных — по 120 р. 10°. В целом это
составляло немалую сумму.
Лжедмитрий I щедро одарил членов Думы после коро-
нации, как того требовали традиция, а также необходи-
мость склонить на свою сторону знать. Последней была
выделена немалая часть из тех 7,5 млн. злотых, которые
(как говорил Я. Бучинский) Самозванец раздал за не-
сколько месяцев. По словам того же Я. Бучинского, он
выплатил также «долги» Ивана Грозного 101.
О направленности политики правительства Лжедмит-
рия I по отношению к членам Боярской Думы и москов-
57
ской знати свидетельствуют новые земельные пожалования.
Они позволяют установить те круги, которые находились
близко к царю и оказывали наибольшее влияние на управ-
ление государством.
Крупные земельные «дачи» получили «родственники»
Лжедмитрия I Нагие. Дядя царя М. Ф. Нагой был пожало-
ван годуновскими подмосковными вотчинами (3302 четвер-
ти). Двоюродный дядя царицы М. А. Нагой — «наместник
Велико-Пермский и Костромской» — также приобрел
3103 четверти земли. Козельские деревни Годунова получил
троюродный брат царевича Дмитрия С. Шапкин. Андрей
Нагой был наделен поместьем в 535 четвертей. Богатые
вотчины перешли к «ближним людям» — П. Ф. Басманову
(слобода Черная и два сельца в Шацком уезде) и
В. М. Мосальскому (возвратил центр своих родовых име-
ний— Мосальск, «забрал себе самые лучшие поместья и
очень разбогател») |02.
Получили, по-видимому, обратно свои поместья Б. Я. Бе-
льский (деревня Тимонино в Московском уезде, забранная
еще при Федоре Ивановиче; с. Гребенево с 20 деревнями
и 24 пустошами; села Зубово и Медведово; Волочок в Вя-
земском уезде с торгом в 53 лавки и др.) *; И. Н. Романов
(Романово городище в Лебедянском уезде, вотчины в Мос-
ковском и Коломенском уездах — 462 четверти вотчин и
448 четвертей поместий); В. Я. Щелкалов (в Московском
уезде); И. М. Воротынский (6660 четвертей вотчин и 665 че-
твертей поместий) — все возвращенные из ссылки. По све-
дениям Я. Маржерета, члены Боярской Думы — бояре и
окольничие — имели по 1000—2000 четвертей земли (200
четвертей под Москвой), думные дворяне — 800—12000 чет-
вертей |03.
Одним из источников новых пожалований Лжедмитрия I
были поместья родственников Годуновых. Так, например,
в 1628 г. Никита Дмитриевич и Иван Петрович Вельями-
новы жаловались на то, что их «Рострига, пограбя, сослал
па Низ, а поместья... раздал в роздачу». Никитино мещер-
ское поместье (500 четвертей) он отдал думному дворяни-
ну Артемию Измайлову, Данковское городище Лебедян-
ского уезда (180 четвертей) —думному дьяку и печатнику
Богдану Сутупову. Поместье Ивана на Рязани (200 чет-
вертей) получил Захарий Бибиков. Годуновские вотчины
* Были также возвращены вотчины Б. Я. Бельского в Ярославле,
Переславле. Зубцове; поместья —в Вяземском, Ржевском, Козельском.
Зубцовском, Старицком и Порховском уездах (Морд овина С. П., Ста-
ниславский А. Л. Состав особого двора Ивана IV в период «великого
княжения» Симеона Бекбулатовича IIАЕ за 1976 год. М., 1977. С. 163).
58
были пожалованы также двум наиболее авторитетным
представителям Боярской Думы — В. Шуйскому (волость
Чаронда, принадлежавшая Д. И. Годунову) и Ф. И. Мсти-
славскому (Венев). Раздавались также обширные владе-
ния Годуновых в Вяземском уезде, земли по рекам Ваге,
Тотьме, Устьинские волости и владения в Московском уез-
де. Одни владения на Ваге (300 на 250 английских миль),
по словам Д. Горсея, давали 37 тыс. фунтов стерлингов
годового дохода, что составляло пятую часть ежегодных
прибылей Годунова 104.
Представителям московской аристократической знати
выделяли земли возле столицы за счет владений дворян.
Последних же перемещали в другие уезды. Так, бояре
Н. Р. и Т. Р. Трубецкие получили до 25 июля 1605 г. под-
московную вотчину Л. Т. Быкасова (278 четвертей), ему
же досталось поместье в Бежецком Верху 105. А ведь Бы-
касов был близок к Шуйским. В 1586 г. вместе с ними он
принимал участие в заговоре и подвергся опале. В 1607 г.
по специальному указу царя Василия в Сибири велся ро-
зыск о бежавших от Андрея Быкасова людях с имуще-
ством ,06.
Лжедмитрий I пытался также привлечь на свою сторо-
ну инородческую знать, подтверждая и расширяя ее преж-
ние привилегии и поместья (грамота Юсуповым на поме-
стье в Романовском круге, подтверждение пожалования
Ураз-Мухаммеду, прием и жалование сибирского царевича
Еналея) 107. Подтверждение былых привилегий и прав на
земельные владения получили богатые купцы Строгано-
вы 108.
Таким образом, земельные пожалования, производимые
администрацией Лжедмитрия I, продолжали политику Бо-
риса Годунова: награждались в основном родственники и
приближенные особы. Подобно своему предшественнику
Самозванец стремился щедрыми подарками привлечь на
свою сторону московскую аристократию. Такой порядок
был традиционным.
Нельзя сказать, что земельными пожалованиями наде-
лялась какая-то особая боярская группировка. Здесь были
и бывшие опричники, и представители романовского круж-
ка, и аристократия из группы Шуйских — т. е. те лица,
которые оказывали непосредственное влияние на внутри-
государственную политику.
59
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ГРУППИРОВКИ ДУМЫ
Традиционная иерархия членов Думы. Светские чины
в Боярской Думе Лжедмитрия I составляли, по старой
традиции, определенную иерархию, которая строилась по
генеалогическому принципу и в соответствии с местниче-
ской системой 109. Вот ее составляющие.
Удельные («служилые») князья: Ф. И. Мстиславский,
И. М. Воротынский, А. Р. и Н. Р. Трубецкие, В. К. Чер-
касский, С. А. Волосский, И. Н. Одоевский.
Титулованная знать: князья Ростовские: П. И. Буйно-
сов-Ростовский, М. П. Катырев-Ростовский, Д. Б. Приим-
ков-Ростовский; князья Ярославские: И. Д. и И. А. Хворо-
стинины, А. Ф. Жировой-Засекин; князья Суздальские:
В. И., Д. И., И. И. Шуйские, М. В. Скопин-Шуйский; кня-
зья Стародубские: Г. П. Ромодановский, Б. П. и И. П. Та-
тевы; князья Тверские: А. А. Телятевский; князья Оболен-
ские: Г. Б. и Ф. Т. Долгорукие, М. Ф. Кашин, Д. В. Туре-
нин, Б. М. Лыков, И. И. Курлятев; князья Гедиминовичи:
А. В., В. В., И. В., И. И. Голицыны, А. П., С. А., И. С. Ку-
ракины, А. Р. и Н. Р. Трубецкие, Ф. И. Мстиславский (из
удельных); князья Масальские: В. В. Кольцов-Мосальский,
В. М. Рубец-Мосальский, М. В. Литвинов-Мосальский,
В. И. Клубков-Мосальский но.
Нетитулованная знать: И. Н. Романов, П. Н. и Ф. И. Ше-
реметевы, Б. Я. Бельский, М. Б. Шеин, М. Г., М. М. Салты-
ковы, Ан. А., Аф. А., Г. Ф., М. А., М. Ф. Нагие, П. Ф. Бас-
манов, В. П. и И. П. Головины, В. П. Морозов, И. Ф. Крюк-
Колычев.
Дворянские роды: А. Р. Плещев, Я. В. Зюзин, А. В. Из-
майлов, Г. Г. и И. М. Пушкины, В. Б. Сукин, М. И. Тати-
щев, М. Б. Сабуров *.
Однако сложившееся родовое местническое деление на-
рушалось действиями возникших в Думе Лжедмитрия I
политических группировок. Родственные связи не всегда
определяли политическую ориентацию, и часто кровные
родичи были врагами.
Примером в этом плане может быть борьба в среде не-
титулованного знатного рода Шереметевых. Ф. В. и
Ф. И. Шереметевы были последовательными сторонниками
оппозиции Борису Годунову. Первый принимал участие
в заговоре 1586 г., за что был выслан в Новгород и вскоре
* Плещеевы, Пушкины, Сабуровы происходили из нетитулованных
боярских родов (Зимин А. А. Формирование ... С. 162, 191, 195), но
к началу XVII в. «измельчали» и перешли в категорию дворян.
60
постригся под именем Феодорита. В 1601 г. вместе с Рома-
новыми попал в опалу Ф. И. Шереметев (женат на пле-
мяннице Ф. Н. Романова Ирине Борисовне Черкасской).
В то же время П. Н. Шереметев воспользовался причаст-
ностью Федора Васильевича к заговору 1585—1586 гг. и
подал на него извет. Племянник заявил, что дядя (тогда
уже инок Феодорит) «схоронил» у себя «животы» князя
И. П. Шуйского. П. И. Шереметев даже послал под ука-
занным предлогом в Краснохолмский Антониев монастырь
холопов грабить дядю (1593—1594 гг.) и вообще неодно-
кратно обирал вотчины Ф. В. Шереметева. В 1596 г.
П. Н. Шереметев местничал с боярином Ф. Н. Романовым
и после ссылки в 1600—1601 гг. Ф. И. Шереметева (вместе
с Романовыми) оставался при дворе. Борис Годунов до-
верял ему, пожаловал окольничеством (1602 г.) и посылал
в Ливны против Самозванца (1604 г.) ,п.
В 1605—1606 гг. Ф. И. Шереметев оставался в кружке
Романовых. Он был пожалован в бояре, затем послан на
Астрахань во главе войска *. Тогда же представитель ро-
мановского кружка князь Б. М. Лыков начал спор с
П. Н. Шереметевым. Последний еще в Ливнах заявил
П. Хрущеву, что «трудно против природного государя вое-
вать» 112. Он встречал Самозванца в Туле. Во время пере-
ворота 17 мая 1606 г. П. Н. Шереметев стремился выдви-
нуть кандидатуру князя Ф. И. Мстиславского (родственни-
ки по женам). Вскоре он стал инициатором заговора
против Василия Шуйского113.
В начале XVII в. главные политические группировки
в Боярской Думе Бориса Годунова были разбиты и ослаб-
лены. Недовольные царем некоторые их представители
временно решили действовать сообща, несмотря на былую
вражду. В 1601 —1603 гг. князь Д. М. Пожарский «дово-
дил... царю... что ... кн. Лыков, сходясь с Голицыным да
с князем Борисом Татевым про него, царя Бориса, разсуж-
дает и умышляет всякое зло». А мать князя Дмитрия, кня-
гиня Марья, в то же время доводила царице Марье на
княгиню Татеву, будто она, «съезжаясь с женою князя Ва-
силия Федоровича Скопина-Шуйского, разсуждает про нее.
Царицу Марью, и про царевну Аксинью злыми словами».
За это на Лыковых «положили опалу и стали гнев дер-
жать без сыску» 114.
Такой была сложная внутриполитическая борьба в Рос-
* А. Барсуков считает, что поход не состоялся и собранные войска
приняли участие в восстании 17 мая 1606 г. (Род Шереметевых.
С. 108—109).
61
сип конца XVI — начала XVII в., когда родственные связи
не всегда определяли действительные отношения, а общая
цель могла на время объединить бывших противников.
Главные политические группы Думы. В Боярской Думе
Лжедмитрия I с момента ее формирования начали воз-
рождаться старые боярские кружки. Политические воззре-
ния прошлого во многом определяли круг участников этих
группировок.
Бывшие опричники. В Боярскую Думу 1605—1606 гг.
входило несколько бывших опричников, которые вместе
с худородными элементами создали отдельную группу*.
Главной фигурой в ней, несомненно, был Богдан Яков-
левич Бельский — родственник Малюты Скуратова-Бель-
ского, любимец Грозного в последние годы его жизни (вы-
двинулся с 1573 г., с 1578 г.— оружничий, а с 1581 г. заве-
дует Аптекарским приказом). Во время опричного террора
Бельский значительно обогатился — получил один из выс-
ших окладов — 250 р. и 1800 четвертей пашни. После смер-
ти своего патрона Бельский пытался возвратить Федора
Ивановича на опричный путь, но потерпел неудачу И5.
Второй раз его подверг наказанию Борис Годунов.
В 1599 г. Бельский строил г. Царев-Борисов Н6, оттуда в
1600 г. он был вызван в Москву. Но вскоре по доносу
Г. Юрьева об изготовлении «зелья» с целью отравления
царя главу Аптекарского приказа сослали в Нижний Нов-
город (в боярском списке 1602—1603 гг. зафиксировано,
что приставом у него здесь был Василий Булгаков сын
Онучин117). В 1604 г. Б. Бельского сослали в с. Николь-
ское, и оттуда вскоре поступил на него новый «извет» 118.
Узнав о походе Самозванца, Бельский поспешил в Мо-
скву (по другим сведениям, его возвратил Федор Борисо-
вич, которого он поначалу поддержал). Но в изменившейся
ситуации Бельский стал клятвенно убеждать народ в ис-
тинности Лжедмитрия I. При этом он не забыл упомянуть
и собственные заслуги в его «спасении»: «на Лобном месте
(после провозглашения Г. Г. Пушкиным и Н. Р. Плещее-
вым письма Самозванца. — В. У.). Богдан Бельский учал
говорить в мир: яз за царя Иванову милость ублюл ца-
ревича Дмитрия, за то и терпел от царя Бориса». По
свидетельству К. Буссова, он направил народ громить Го-
♦ О неслучайности их группировки вокруг «призрачной фигуры»
Лжедмитрия 1 см.: Бибиков Г. Н. К вопросу о социальном составе
опричников Ивана Грозного//Тр. ГИМ. М., 1941. Вып. 14. С. 26—28.
62
дуновых винные погреба и медиков-иностранцев 119. Это спо-
собствовало тому, что Бельский получил боярство в Думе
Лжедмитрия I, титул «великого оружейничего» и стал од-
ним из приближенных советников Самозванца *. Он и был
в центре опричного кружка Думы.
Другое значительное лицо кружка — Григорий Ивано-
вич Микулин, служивший поддатней в опричнине (летом
1571 и весной 1572 г.). Он выдвинулся лишь в конце оприч-
нины, а позже стал крупным дипломатом (1600—1601 гг.—
посол в Англии, где и был выполнен его портрет, который
сохраняется в ГИМе) 12°. В 1605 г. он значился стрелецким
головой в Орле, откуда был послан Борисом Годуновым
с отрядом стрельцов в Белгород. Здесь Микулин «изменил»
сам или же был выдан с воеводой князем Б. М. Лыковым
Лжедмитрию I в Путивле. Оба они были пожалованы Са-
мозванцем. В разрядах похода войска Лжедмитрия I из
Путивля под Кромы Микулин уже значился в числе дум-
ных дворян 121. По сведениям «Нового летописца» и ЛСК,
этот чин он получил в «великий пост» (3 марта 1606 г.)
за расправу над стрельцами-заговорщиками 122 Д. Кобеко
считал данный рассказ легендарным 123, однако его под-
тверждают другие источники. И. Масса очень подробно
описал заговор стрельцов и расправу над ними. По его
словам, стрельцы клялись в верности и просили назвать
злоумышленников, а затем все семеро названных были ра-
зорваны на части ,24.
Но И. Масса не мог знать всех подробностей и тем бо-
лее тайной стороны дела, не был он и прямым свидетелем
происшествия. Более подробно об этом говорили на допро-
се перед боярами доверенные секретари Самозванца Бу-
чинские. В разговоре с пими Лжедмитрий I сам рассказал
об этом факте. Итак, в Кремле были собраны все стрель-
цы. Перед этим царь дал указания Микулину, «как ему
туто говорити и что над теми стрельцами учинити». Когда
обвинение было оглашено, Микулин «учал говорить: осво-
боди де, государь, мне, я у тех твоих изменников не токмо
что головы поскусаю, и чрева из них своими зубами вы-
таскаю. Да мигнул де на них Григорей стрельцом», те же
немедленно иссекли заговорщиков «на малые части»125.
Это свидетельство идентично показаниям И. Массы, «Но-
вого летописца» и ЛСК. Таким образом, участие Микулина
* В Москве распространялась также легенда, будто во время опа-
лы от Годуновых Бельский переслал свои богатства за рубеж, затем
сбежал и сам, заручился поддержкой польского короля, а также не-
довольных бояр, собрал армию и возглавил вместе с Лжедмитрием I
поход на Москву (Горсей Д. Записки о Московии. С. 103).
63
в подавлении заговора стрельцов бесспорно. Но получил
ли он именно за это чин думного дворянина?
В этом чине Микулин значился еще во время похода
Лжедмитрия I под Кромы в 1605 г. Две рукописи разряд-
ной книги, где упоминается данный факт, написаны после
1636 г. (разряды же доведены до этого года, и весь текст
написан одним почерком, в одной из них тою же рукою
записан разряд 1644 г.). В походе на Кромы здесь назва-
ны бояре — князья Б. Татев, В. Масальский, Б. Лыков,
окольничий Д. Туренин, «думной дворяне» А. Измайлов,
Г. Микулин. Все они были впервые пожалованы указан-
ными чинами уже Самозванцем. Б. Татев, Б. Лыков, А. Из-
майлов встречаются в разрядах в этих должностях лишь
в 1606 г. О князе Б. Лыкове точно известно, что ему было
«сказано боярство» 13 апреля 1606 г. Ниже все трое в этом
списке уже не именуются — двое первых боярами, а по-
следний думным дворянином. Тут же сказано, что Лыков
в «114 г.», после прихода польских послов был пожалован
боярством 126. Подобные противоречия в разряде свидетель-
ствуют о том, что к его данным о чинах в походе на Кро-
мы следует относиться осторожно.
Обратим внимание также на грамматическую неувязку:
«думной дворяне». По-видимому, первоначально говори-
лось об одном из них «думном дворянине», а именно
А. Измайлове (он назван первым). Возможно, переписчик
книги сознательно (зная, что Г. Микулин стал думным дво-
рянином при Лжедмитрии I) или случайно поставил мно-
жественное число, при этом исправив лишь одно слово.
В других разрядах аналогичного места нет. Маловероят-
ным кажется и сам факт возведения стрелецкого головы
в думные дворяне еще в Путивле, даже если он по своей
воле целовал крест Лжедмитрию I. В разряде же гово-
рится, что вместе с воеводой Лыковым в Путивль белго-
родцы «отвели» и голов, среди которых находился в то
время Микулин.
Странно также, что в разрядах Микулин после этого
случая не упоминается, хотя как думный дворянин он дол-
жен был присутствовать на важнейших церемониях, на-
значаться на командные посты в армии наряду с другими
членами Думы.
Все это позволяет предположить, что версия «Нового
летопнспа», ЛСК и допросных речей Бучинских более близ-
ка к истине. В начале марта 1606 г. Г. И. Микулин был
пожалован думным дворянством за расправу над стрель-
цами. После этого случая он сразу пошел вверх, по адми-
нистративной лестнице, 19 (29) апреля, когда производи-
64
лись массовые пожалования чинов, Мнкулину, по-видимо-
му, было «сказано» окольничество. 3 (13) мая в этом чине
он встречал и представлял царю польских послов, зачи-
тывал список подарков, а затем присутствовал на свадьбе
Самозванца ш.
Для такого высокого чина Микулин был слишком худо-
роден (выборный дворянин из Вязьмы с окладом в 600 чет-
вертей, имел двор в Ярославле (1604 г.). Сразу получить
окольничество он не мог — необходимо было пройти через
думное дворянство. Возможно, на его возвышение повлия-
ло также родство с Нагими 128.
Окольничий Микулин не принимал участия в переворо-
те 17 мая, ибо своей карьерой был обязан Самозванцу.
После низвержения последнего он, по словам И. Массы,
пытался бежать в Польшу, но был пойман в Вязьме.
В списке бояр 1608 г. Г. Микулин уже значится среди
умерших *29.
К бывшим опричникам принадлежал и Федор Иванович
Хворостинин. В опричнине он числился с сентября 1567 г.
(ходил «с пищалми за государем», голова в походе против
Девлет-Гирея 1570 г., с мая 1571 г. — дворовый воевода.
Во время похода на шведов 1572 г. оставлен в Александро-
вой слободе). В 1576—1577 гг. Хворостинин получил чин
дворецкого, в 1584 г. (по некоторым данным)—окольни-
чество, а в 1589 г. — боярство130. Опричнина принесла ему
богатство, а переход к Лжедмитрию I — боярство в его
Думе и расположение Самозванца (Хворостинин попал
в «список сената», но отсутствует в разрядах за это вре-
мя). Его родственник — князь А. И. Хворостинин (Кар-
ло)— числился в опричнине с 1565 г. В 1567 г. он был
уже вторым воеводой передового полка, а 15 апреля 1593 г.
получил окольничество. Последний раз его имя упомина-
ется в 1609—1610 гг. *31. Однако активная служба
Ф. И. Хворостинина при дворе Бориса Годунова и доверие
последнего (в 1598 г. князь приводил к крестному целова-
нию царю Борису Казань и пригороды) не позволяют без-
оговорочно причислять его к лагерю бывших опричников
в Думе Самозванца.
Входил в опричную когорту и один из думных дворян
1605—1606 гг. Иван Михайлович Пушкин (с 1573 по
1583 г. — ловчий) 132. По одним данным, он не пострадал,
а по другим — попал в опалу вместе со своими родствен-
никами в 1601 г., когда четыре брата Пушкиных были
сосланы в Сибирь. Однако Борис Годунов вскоре возвра-
тил их из ссылки, а И. М. Пушкина сделал думным дворя-
нином. В 1605—1606 гг. из Пушкиных при дворе служили
3 855 65
думный дворянин Гаврила Григорьевич (бывший в опале
пелымскнм головою в 1601—1602 гг.), а также Григорий
Григорьевич («Сулемша»); Никита Михайлович служил
поддатней в опричнине, в 1603—1605 гг. был воеводою в
Тобольске; Василий Никитич был сослан в 1601 г., но
вскоре возвращен.
Наиболее значительную роль из всех названных дале-
ких предков Александра Сергеевича Пушкина, играл Га-
врила Григорьевич. В письме к Раевскому поэт писал о
Гавриле Пушкине: «Он был талантлив — как воин, как
придворный и в особенности как заговорщик. Это он и
Плещеев своей неслыханной дерзостью обеспечили успех
Самозванца». Именно таким поэт и вывел своего предка
в «Борисе Годунове» — решительным и смелым, беглецом
в Литву, энергичным эмиссаром Лжедмитрия I, который
поднял восстание в Москве и открыл Самозванцу путь
в столицу. Именно Пушкины распускали в Москве толки
о появлении «царевича Дмитрия» в Польше. Узнав об этом,
Борис Годунов негодовал: «Сношение с Литвой! Это что?..
Противен мне род Пушкиных мятежный...»
Пушкины попали в опалу от Годунова в связи с извест-
ным процессом над Романовыми 1600—1601 гг. На них
тоже донесли собственные холопы Евстафий Михайлович,
Истомка Шелудяк и Илюшка Федоров (по другим дан-
ным— Филипка и Гришка Петров). После следствия и
суда Пушкины были высланы в Сибирь в качестве городо-
вых воевод. Г. Г. Пушкин попал в Пелым. Тогда же почти
все Пушкины были понижены по службе. Г. Г. Пушкин из
московских дворян, как и двадцать лет назад, вновь попал
в выборные по Дорогобужу. Однако в 1603 или 1604 г.
Пушкины были возвращены из ссылки. Годунов послал их
в армию против войск Самозванца. Так, Гаврила Григорь-
евич был назначен вторым воеводой в Белгород. Но это
не была полная амнистия — вотчины и поместья Пушки-
ным были возвращены лишь частично. Годунов продолжал
не доверять им.
Это стало причиной того, что Г. Г. Пушкин при первой
же возможности переметнулся к Самозванцу. Лжедмитрий I
доверил ему важную миссию — взбунтовать москвичей и
свергнуть династию Годуновых. В этом деле Г. Г. Пушкину
сопутствовал Н. М. Плещеев. Они прочли «прелестные гра-
моты» сначала в Красном Селе, а затем на Лобном месте
в Москве. Здесь их поддержал Б. Я. Бельский, заявив, что
именно он спас царевича Дмитрия. Успех данной акции
принес Г. Г. Пушкину чин сокольничего и членство в Ду-
ме. Позже, в 1627 г., во время местнического спора Пуш-
66
киных ii Плещеевых оба рода пытались по-разному ин-
терпретировать данный факт. В. Н. Пушкин доказывал, что
его дядя в 1605 г. «при Рострнге» был «больше» деда
д. О. Плещеева, т. е. стоял выше в местнической лестнице.
Напротив, А. О. Плещеев заявлял, что это «воровское де-
ло», на него ссыпаться нельзя, и пытался обелить деда.
Он заявлял, что Наума Плещеева насильно привели к Са-
мозванцу под Орел царицынские казаки. Лжедмитрий I
посылал его в Москву «для прелести», но Наум, «узнав
вора ростригу», к Москве не поехал. Тогда это напросился
сделать Гаврила Пушкин, обещая «над царицею Марьею
и над царевичем Федором промышлять, и московских лю-
дей прельщать, и на ростригино имя к хрестному целова-
нию Москву приводить». Самозванец велел ему связать
Н. Плещеева и везти на Лобное место, а там заявить, что
ему низовые города покорились и воевод Плещеева свя-
занными передали.
Это мало отвечало действительности. Плещеевы были
родней П. Ф. Басманову, и Наум Плещеев получил за вы-
полнение «прелестного дела» придачу к поместному окладу
и денежному жалованию. Однако, несомненно, предок по-
эта был «оценен» значительно выше. Он настолько почув-
ствовал силу и покровительство Самозванца, что уже
14 июля 1605 г. дерзнул местничаться с князем Ф. А. Зве-
нигородским и одержал победу. Лжедмитрий I возвратил
Пушкиным все их имения. 11 ноября 1605 г. от имени
царя Дмитрия была выдана ввозная грамота на поместье
их отца Е. М. Пушкина. Гаврила Григорьевич неоднократ-
но выступал на политической арене России в период Сму-
ты, прожил долгую, богатую событиями жизнь и умер
в 1636 г., приняв перед смертью постриг под именем Гера-
сима *33.
Среди думных дьяков опричниками были Василий Не-
любов («Суков Василий Нелюбов Семенов»), Сапун (Ва-
силий) Тихонов сын Абрамов (Аврамов) и Богдан Ивано-
вич Сутупов. Первый с 20 февраля 1572 г. был дьяком на
опричной стороне в Новгороде Великом, занимался здесь
«испомещением» опричников 134. С 23 декабря 1598 г. по
октябрь 1606 г. — бессменный дьяк приказа Большого при-
хода, в 1606 г. — первый дьяк во Дворце135. При Само-
званце пользовался особым доверием: в 1605 г. был двор-
цовым дьяком в походе, а также посланным в Смоленск
встречать с боярином М. Ф. Нагим Марину Мнишек 136.
Сапун Аврамов упомянут в опричнине 17 марта 1571 г.
как подьячий, с 1593 г. — думный разрядный дьяк. Пере-
шел на сторону Лжедмитрия I после смерти Бориса Году-
3* 67
нова, за что лишился поместья 137. Сутупов значился дья-
ком в 1575—1576 гг. В 1604 г. был послан Борисом Году-
новым с окольничим М. М. Салтыковым в Путивль против
Самозванца. Переметнувшись к последнему, Сутупов при-
вез ему царскую казну, чем вызвал расположение Лже-
дмитрия I. Он стал правой рукой Самозванца в государ-
ственных делах, подписывая все документы из царской
канцелярии как «печатник и думный дьяк» 138.
Опричную группировку Думы поддерживали также На-
гие, которые принадлежали к составу «двора» и в некото-
рой степени были связаны с Б. Я. Бельским (последний
еще в 1584 г. отстаивал права царевича Дмитрия на пре-
стол, будучи его попечителем по завещанию Грозного139).
Главой Нагих был брат царицы Михаил Федорович, кото-
рому Лжедмитрий I присвоил титул «великого конюшего».
Определенное влияние оказывала на Самозванца также
царица Марфа, которая немедленно была привезена в
Москву из Ннколо-Выксинского монастыря (18 июля
1605 г.; предварительно С. Шапкин уговорил ее признать
Лжедмитрия I своим сыном). Имя царицы-инокини стояло
первым в присяге новому царю. Церковные власти задаб-
ривали ее подарками, ожидая помощи в получении жало-
ванных грамот. Именем Нагой пытались действовать и
Шуйские: якобы от нее они послали известие польскому
королю о самозванстве Лжедмитрия I ио.
К «опричной партии» примыкали и другие худородные
члены Думы со своими родственниками (сыновья опрични-
ков Я. В. Зюзин и А. М. Воейков, И. Ф. Стрешнев, бывший
опричник А. Шерефединов, Г. Г. Пушкин и пр.).
Именно опричники одними из первых признали Лже-
дмитрия I и помогли ему завладеть троном. Наиболее зна-
чительной фигурой среди них был, конечно, Б. Я. Бельский.
Участие Б. Я. Бельского в государственной политике
правительства Лжедмитрия I несомненно. Он имел доволь-
но острый ум и отличался административными способно-
стями, будучи в свое время «самым выдающимся руково-
дителем дворовой думы» 141. Видное положение в канцеля-
рии Самозванца занимали С. Т. Аврамов и Б. И. Сутупов.
Через их руки проходили все официальные письменные
распоряжения и указы.
Остальные опричники, собственно, были далеки от кор-
мила власти, хотя и входили в Думу *.
* Следует учитывать, что не всегда участие в опричнине опреде-
ляло политические воззрения того или иного деятеля. Иван Грозный
сам подбирал «двор», независимо от воли избранных. Так, бояре Л. В.
и Н. Р Трубецкие, А. А. Телятевский, И. Н. Одоевский, М. И. Татищев
68
Общей целью опричного кружка было явное стремление
к возврату старого. Они пытались восстановить свои по-
зиции при дворе, чувствуя враждебное отношение титуло-
ванной знати. Возможно, этой группе принадлежала ини-
циатива ряда продворянских мероприятий правительства
Лжедмитрия I. Однако производились они несколько в
ином плане, чем при Иване Грозном, и считать правитель-
ство Лжедмитрия I только опричным нет оснований.
В лице Б. Я. Бельского бывшие опричники пытались
вернуть страну к суровым мерам против аристократии
(собор 1605 г. и суд Шуйских). Но в первом же принципи-
альном вопросе о казни В. Шуйского победителем вышла
думская титулованная знать. Самозванец уступил, бывшие
опричники потерпели поражение, а их глава вскоре (фев-
раль— март 1606 г.) под давлением аристократии был от-
правлен на воевоцство в Новгород, затем — в Казань142.
Интересно, что в это время в документах всплывает и
сам термин «опричнина» когда-то строго запрещенный
Грозным. В жалованной грамоте Лжедмитрия I Ивану
Большому и Ивану Меньшому Петровичам Витовтовым от
30 июля 1605 г. на поместье Г. В. Хирина в Клинском уез-
де сказано, что оно дается в счет старой вотчины, «что у
них взята в опришнину» и отдана М. Боброву (118 четвер-
тей, 97 копен сена) *43. Этот случай знаменателен как пря-
мым упоминанием опричнины, так и фактическим призна-
нием законности поместной политики в то время. Наряду
с другими факторами (высылка Бельского) данный доку-
мент является косвенным свидетельством некоторого влия-
ния опричного окружения на внутреннюю политику госу-
дарства в начальный период. В последующее время бывшие
опричники, главным образом землевладельцы западных
областей, выступили против Василия Шуйского на стороне
второго Самозванца.
Романовский кружок. Глава опричного кружка Б. Я. Бе-
льский пользовался расположением фактического руково-
дителя романовского кружка — Федора Никитича. Сослан-
ный после процесса 1600—1601 гг. в далекий Антониево-
Сийский монастырь, инок Филарет заявлял, что на Москве
«один де у них разумен Богдан Бельской, к посольским и
(из опричных фамилий) явно не входили в группу бывших опричников,
но активно действовали в кружке В. Шуйского. Последний, как и его
брат Дмитрий, тоже в свое время входил в состав «особого двора»
Ивана IV (Мордовина С. П., Станиславский А. Л. Состав особого
191; Бибиков Г. Н. К вопросу о социальном составе...
69
ко всяким делам добре досуж» 144. Однако романовский
кружок существовал обособленно. Он стоял как бы посре-
дине между бывшими опричниками и титулованными кня-
жескими родами. Главной фигурой этой группы был, ко-
нечно, не новоиспеченный боярин Иван Никитич, а Фила-
рет Романов, ставший в 1606 г. митрополитом ростовским
и ярославским.
Время его возведения в сан точно не известно. В мест-
ной летописи ростовских архиереев, приписываемой Дмит-
рию Ростовскому, об этом говорится неопределенно. Ле-
топись сообщает лишь, что митрополит Кирилл (IV) оста-
вил кафедру при «растриге... сниде в монастырь святыя
Троицы Сергиев», а освобожденный от заточения Филарет
«на престол ростовския митрополии возведеся» 145.
«Краткий ростовский летописец» 70—80-х годов XVII в.
свидетельствует, что Кирилл прибыл в Ростов в «лета
7114-м году», т. е. в 1605—1606 гг., а Филарет с сыном
Михаилом — 1 февраля 1607 г.146 Дата прибытия нового
митрополита в епархию, как мы это увидим ниже, вполне
реальна, но когда же он получил митрополичий клобук
и посох?
Лжедмитрий I сразу же после вступления в Москву
возвратил из ссылки многих опальных аристократов.
«Тогда же и Филарет Романов великий старец с сыном
своим Михаилом Федоровичем и з братом своим Иваном
Никитичем от морских стран из заточения прииде... Его
же тогда едва священным собором умолише и поставише
его митрополитом Ростову граду и Ярославу» 147. Архие-
пископ Арсений Елассонский тоже не называет конкрет-
ной даты рукоположения Филарета. Зато он сообщает но-
вые подробности. По его сведениям, в присутствии Лже-
дмитрия I «патриарх и синод разрешили Федору Никитичу
принять свою жену... снять с себя монашеские одежды,
надетые на него вопреки канонов и силою». Однако Рома-
нов якобы не пожелал этого сделать. Тогда его снова при-
гласили к царю, и он «патриархом и архиереями был руко-
положен ростовским митрополитом с именем Филарета» ,48.
Автор «Пискаревского летописца» подмечает другую
деталь: какой ценой Романову досталась ростовская митро-
полия, а именно изгнанием митрополита Кирилла. «Да со-
гнал (Лжедмитрий I. — В. У.) Кирила митрополита, блю-
дясь от него обличения, а поставил Филарета митрополи-
та» ,49. Быть может, поэтому последнего «едва умолиша»
принять кафедру?
Иностранные авторы почти не упоминают об этом собы-
тии, только Дж. Горсей отмечает, что постриженный Фи-
70
ларет вскоре сделался «молодым архиепископом ростов-
ским* 150.
Из-за такой неопределенности источников историки то-
же называли разное время хиротонии Филарета: 30 ию-
ля |51; конец апреля — начало мая, когда Кирилл удалился
в Троице-Сергиев монастырь на покой 152; до мая 153, просто
1606 г. ,54; «при Лжедмитрии I* 155. А между тем опреде-
ление даты получения Филаретом ростовской митрополии
позволяет несколько по-иному взглянуть на характер поли-
тической борьбы в данное время.
Из платежной записи в венечных пошлинах, взятых
в казну митрополита ростовского и ярославского с вотчин
Кириллова монастыря, видно, что 11 апреля 1606 г. ка-
федру еще занимал Кирилл ,56. Значит, его удаление в
Троицу произошло не ранее указанного времени. Данный
срок подтверждается и другим интересным документом.
Это запись о передаче Троице-Сергиевым монастырем сво-
ей вотчины за взятые ранее от Захария Свиязева 20 р.
во владение ему на два года (деревни Утробино, пустоши
Елино и Налескино). При этом замечено, что акт передачи
совершил «троицкой архимарит Иосаф да старец Филарет
Романов з братиею» 157. Запись относится, по-видимому,
к «зборному воскресенью 114 году», которым датируется
начало владения Свиязевым данной монастырской вотчи-
ной. Сборное воскресенье, т. е. первое воскресенье Вели-
кого поста, приходилось в 1606 г. на 9 марта. Представля-
ется, что запись была составлена непосредственно перед
указанным числом.
Вместе с тем назначение Филарета было осуществлено
до воцарения Василия Шуйского, ибо во время коронации
последнего он уже был митрополитом158. Более того,
3 (13) мая на приеме польских послов он стоял подле пат-
риарха 159.
В таком случае считаем возможным присоединиться
к мнению С. Ф. Платонова, что Филарет был хиротонисан,
по-видимому, в последние недели царствования Лжедмит-
рия I. Он прибыл на кафедру уже при Василии Шуйском
и по его приказу 1б°.
Весьма интересен вопрос о том, с чем связано было
столь длительное пребывание Романова «не у дел». Ведь
из Антониево-Сийского монастыря он возвратился не позд-
нее июля 1605 г. Его брат Иван тогда попал в «список се-
ната», т. е. в Думу, а Филарет — в Троице-Сергиев мо-
настырь.
Кажется, это имеет под собой политическую подоплеку.
Федор Никитич был деятельным человеком. К. Н. Бесту-
71
жев-Рюмин называл его мастером интриги и «едва ли не
самым умным» политиком, без которого «ничего не могло
обойтись» 161. Не случайно некоторые историки считали,
что именно Романовы выдвинули Лжедмитрия I 162, а по-
том руководили им в Польше (из Москвы) 163. Известно,
как опальный Филарет воспрянул духом в далекой ссылке,
получив сведения о появлении Самозванца. Пристав Бог-
дан Воейков доносил царю в марте 1605 г., что Филарет
выгнал из кельи старца Иринарха, смеялся неведомо чему,
заводил живые разговоры о мирской жизни (о ловчих
птицах, собаках). На все увещевания Романов с вызовом
отвечал, что «увидят они, каков он впредь будет». Дошло
до того, что Филарет перестал ходить к отцу духовному,
в церковь и не стоял на клиросе. Несомненно, весть о Лже-
дмитрии I достигла Федора Никитича. Это было нетрудно
сделать: ограды около монастыря не было, двери же из
его кельи «кругом выходят». К старцу часто приходили
разные люди, и он теперь не докладывал, кто они. Борис
Годунов даже боялся, что Филарет может «смуту учинить»,
уйти из монастыря и т. п. 164 Однако последний не строил
подобных планов — он ждал своего часа.
Надежды его осуществились. Самозванец возвратил
оставшихся в живых Романовых из ссылки * и специаль-
ной грамотой от 31 декабря 1605 г. велел перенести прах
умерших в изгнании родственников Филарета в родовую
усыпальницу165. Последний явно желал тоже быть при
дворе, тем более что в Думе начал опять формироваться
романовский кружок. Однако Филарету никак нельзя было
лишиться монашеского клобука. Независимо от того, ка-
ким образом он был пострижен, расстрижение считалось
в то время невиданным святотатством (об этом говорит
пример Лжедмитрия I). Это означало бы прослыть в гла-
зах всей России «расстригою» и навсегда утратить свой
авторитет. Вместе с тем принять ростовскую кафедру —
означало удалиться от двора, потерпеть крах в своих на-
деждах и расчетах. Может быть, поэтому, заняв видное
место подле игумена в Троице — первом монастыре госу-
дарства, Филарет долго не соглашался на хиротонию.
В это время накал политической борьбы достиг апо-
гея. Разные слои российского общества выражали недоволь-
* Сосланная в Заонсжье (Толвуйский погост) семья Ф. Н. Рома-
нова-жена Ксения (в иночестве Марфа) и дети (Михаил и Татья-
на)— также были освобождены и поселились сначала в Клину, затем
на своем московском подворье (Благовещенский И. И. Память о пред-
ках царствующего дома Романовых в Заонежье. Петрозаводск, 1913.
С. 7).
72
ство окружением Лжедмитрия I. В конце зимы — весной
1606 г. в Москве было неспокойно: восстали стрельцы (на-
чало марта), готовили почву для заговора Шуйские. Все
это требовало решительных действий. Сам Филарет не мог
претендовать на престол. Его брат Иван Никитич при сво-
ей малой популярности и отсутствии необходимых способ-
ностей не был в состоянии конкурировать с Шуйским. Ос-
тавался один выход — выдвинуть креатуру с известным
именем, но политически инертную. И вновь, как в 1598 г.,
среди романовского кружка, по-видимому, возникает мысль
о выдвижении царя Симеона Бекбулатовича, бывшего «ве-
ликого князя всея Руси», в качестве марионетки в борьбе
с Самозванцем и Шуйскими.
Однако тайный замысел получил огласку. 28 марта
1606 г. после предварительного расследования (15 февра-
ля в поместье Симеона были государевы дьяки И. Ефанов
и Т. Витовтов 166) ставленник Романовых был сослан в Ки-
рилло-Белозерский монастырь 167. Здесь его и постригли
3 апреля с именем Стефана *.
Планы Романовых потерпели крах, но Филарет не сда-
вался, он искал новых путей и ждал перемен.
Только после длительных уговоров патриарха, не най-
дя иного выхода и предвидя скорую смену обстановки,
Филарет решился подчиниться, приняв кафедру. Это обес-
печивало ему хоть и нежелаемое, но довольно высокое по-
ложение и доходное место (ростовский митрополит «еже-
годного дохода может иметь в 5000... злотых» 168).
Но и после хиротонии Филарет не покидал Москвы.
Есть сведения, что при Василии Шуйском он некоторое вре-
мя был нареченным патриархом 169. Возможно, после не-
удачи с Симеоном Романовы решились на союз с Шуй-
скими. Во время переворота 17 мая 1606 г. Иван Никитич
вместе с другими боярами разъезжал по Москве, наводя
«порядок». За это царь Василий вынужден был отплатить
Романовым путем назначения Филарета в патриархи.
Польские послы в 1608 г. смеялись над русскими боярами,
что у тех «на Москве» четыре живых патриарха. При этом,
в частности, подразумевалось, что после Игнатия москви-
* С этим делом, возможно, связано н вычеркивание из кормовой
книги Кирилло-Белозерского .монастыря, которая пересматривалась и
редактировалась при Лжедмитрии I, имени Еремея Ивановича Шере-
метева (под 20 января). Шереметевы (кроме Петра Никитича) были
сторонниками Романовых и участвовали в их борьбе за власть (ГИБ.
ОР Ф. Кир.-Бел., ед. 78/1317, л. 405 об.); в то же время от двора
были удалены князья И. В. и А. В. Кольцовы-Мосальские, хотя потом
возвращены «в комнаты» Самозванца (Опись архива Посольского при-
каза 1626 года. Ч. 1. С. 318).
73
тяне именовали патриархом Филарета (Федора Никитича).
Об этом говорят и документы: «... по мощи Дмитровы до
Углеча послано патриарха Федора Микитича, а говорил
тые слова Михайло Татищев при всих боярах» 17°. Таким
образом, Филарет действительно был наречен патриархом.
Но 25 мая раскрыли заговор, в котором принимали уча-
стие люди романовского кружка. 3 июля патриархом был
назван Гермоген. Предположение, что новая опала по-
стигла Ф. Н. Романова из-за заговора в Москве, когда Фи-
ларет был отправлен в Углич, подтверждается и другими
источниками. По данным польских послов, в это время
в столице распространялись подметные письма от имени
Лжедмитрия I, которые были приписаны Филарету и его
окружению 171.
Еще в Думе Лжедмитрия I кружки Шуйских и Рома-
новых соперничали между собой в степени влияния на по-
литику, потому их временный союз был недолговечным *.
Филарет в сане митрополита ростовского 1 февраля
1607 г. наконец прибыл па свою кафедру. Не исключено,
что к его хиротонии в конце апреля — начале мая 1606 г.
с целью удаления возможного противника имел отношение
тогда уже вернувшийся из недолгой ссылки и обретший
новую силу при дворе Самозванца будущий царь Василий
Шуйский. Затем, идя на уступки боярству, последний дол-
жен был согласиться с наречением Филарета на патриар-
шество. Но лишь только представился случай, Шуйский не
преминул удалить своего противника из столицы. Такое
двурушничество было излюбленным приемом всей его пре-
дыдущей политической борьбы.
При Самозванце «родственники» нового царя по Ана-
стасии Романовой и их сторонники (например, Ф. И. Шере-
метев, разделивший в 1601 г. судьбу опальных Романо-
* Интересно отметить, что в деле Романовых 1600—1601 гг. тоже
были каким-то образом замешаны Шуйские. Под 1599—1600 гг., зна-
чится доводное дело на кн. И. И. Шуйского «в коренье и в ведовском
деле : в 1600—1601 гг. разбиралось сыскное дело кн. А. Репнина;
в 1601—1602 гг. извещали на кн. И. Кагырева-Ростовского люди сто
(Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 262). Среди
сосланных 20 марта 1601 г. колодников значатся люди кн. Ивана и
Александра Шуйских, Д. Ногтева (ЛОИИ. К. 174, оп. 2, к. IV, ел. 10),
а 8 октября 1602 г.— крестьянин Ф. И. Мстиславского (Там же.
ед. 52). Тогда же попал в опалу из-за «зелья» для царя Б. Я. Бельский.
Возможно, дело Романовых 1600—1601 гг. следует толковать как за-
говор целой группы боярства, из которой существенно пострадали
только первые. Романовы являлись родней Шуйским: второй женой
Никиты Романовича была кн. Е. А. Горбатая-Шуйская (ум. 1576), от
которой родился Федор Никитич (Г. М. Заметка о доме Романовых //
PC 1896. Ч. 86, №7 С. 115, 117).
74
вых, Репнины, пострадавшие тогда же, родственники Ро-
мановых— князь Б. М. Лыков, женатый на Анастасии
Никитичне, князь И. М. Катырев-Ростовский, женатый на
дочери Филарета Татьяне, и др.172) пытались в первую
очередь восстановить свои силы. Еще после смерти царе-
вича Дмитрия они поставили перед собой цель пробиться
к власти (тогда начали распространяться слухи о том, что
после Федора Ивановича трон перейдет к Ф. Н. Романову,
и появилась легенда о передаче престола последнему уми-
рающим царем |73). Но помешал Борис Годунов. Борьба
против него привела в 1600—1601 гг. к полному разгрому
лагеря Романовых. Теперь нужно было вновь собрать ок-
ружение для возобновления борьбы за царский трон. Од-
нако Романовы не могли сразу вернуть свое былое поло-
жение. Не было вождя: Филарет находился в Троице, а
Иван не подходил для этой роли. О постепенном усилении
их кружка при Лжедмитрии I косвенно свидетельствуют
даты грамоты Самозванца в Сибирь о перенесении праха
Романовых (31 декабря 1605 г.) и перезахоронения А. Н.
и М. Н. Романовых в Москве (12—18 марта 1606 г.) 174.
В Краснохолмский Антониев монастырь Самозванец воз-
вратил конфискованные в 1593—1594 гг. вещи старца Фео-
дорита (Ф. В. Шереметева) 175. Шереметевы считались
«родней» Лжедмитрию I по жене царевича Ивана Ивано-
вича (Евдокия, ум. 19 ноября 1581 г.) Затем к ним
присоединился В. М. Масальский-Рубец. В 1601 г. он постра-
дал одновременно с Романовыми и вместе с Ф. И. Шереме-
тевым был послан в Тобольск, потом в Мангазею. Неко-
торое время Масальский был особо приближен ко Лже-
дмитрию I. Но этому повредил случай: едущие на свадьбу
Самозванца поляки убили его брата 176. Незадолго перед
этим кратковременной опале подверглись два других брата
влиятельного дворецкого. Весной 1606 г., когда он должен
был встречать Мнишков в Смоленске, из Вязьмы от Лже-
дмитрия I ему была послана грамота. В ней сообщалось,
что князьям И. В. и А. В. Кольцовым-Масальским «по-
прежнему... велено... быти у Розстриги в комнате» * (оба
они присутствовали на приеме польских послов Олесниц-
кого и Гонсевского) 177 В это время дворецкий Самозванца
вновь примкнул к Романовым, выдав некоторые тайны
* Возможно, о них
Масальский был женат
позаботился П. Ф. Басманов, А. В. Ко.и.цов-
----------- —......... на Марин Ивановне — дочери И. С. Туренина,
а Дарья Ивановна была женою П. Ф. Басманова (Власьев Г. А. По-
томство Рюрика. СПб., 1906. Т. 1. Ч. 1. С. 138—241; СПб., 1907. Т. 1.
3. С. 527).
75
двора *. По словам М. Шаума, Лжедмитрий I «слишком
рано» раскрыл свои намерения об окатоличении России,
о мире с Польшей и войне со Швецией своему маршалку
князю В. М. Можайскому (т. е. Масальскому). Последний
сообщил об этом боярам 178.
Возможно, В. М. Масальский «перетянул» в кружок
Романовых и думного дворянина Я. В. Зюзина (из семьи
опричников), который был женат на его сестре**.
В заговор Шуйских против Лжедмитрия I Романовы
поначалу не вступили. Они попробовали выдвинуть свою
креатуру, ибо знали, что поддержка Шуйского может дать
власть в руки их конкуренту. Крах предприятия все же
привел Романовых к временному союзу с Василием Шуй-
ским. Но и в этом случае их ждала неудача.
Аристократия. Кружок Шуйских. Самую влиятельную
группировку в Думе составляла аристократия, титулован-
ная знать и их сторонники (Голицыны, И. М. Воротынский,
П. Н. Шереметев и др.). Среди них выделялся князь
Ф. И. Мстиславский, формально возглавлявший Думу, но
фактически являвшийся скорее номинальной фигурой. Наи-
более мощной силой данного кружка были, конечно же,
«принцы крови» — князья Шуйские, которые сплотили во-
круг себя некоторые другие группы.
Еще в июне 1605 г. Шуйские в лице Василия Иванови-
ча пытались не допустить вступления Лжедмитрия I в
Москву и его коронации 179, но потерпели неудачу. На вре-
мя В. Шуйский затаился, даже прислужился Лжедмит-
рию I, признав его всенародно истинным сыном Грозного.
Вместе с братом Дмитрием Ивановичем и другими знатны-
ми людьми (Мстиславским, Воротынским) он встречал Са-
мозванца под Москвой 18°. Но, приветствуя нового царя,
как свидетельствуют И. Масса и К. Буссов, Василий Шуй-
ский уже плел нить заговора. Однако она оборвалась
быстро. После позорной «казни» старшего «принца крови»,
ссылки, а затем помилования всей семьи Шуйские стали
более осторожными. Но они не оставили своих замыслов,
сплетая уже не нить, а целую паутину интриг.
• И. Масса ошибочно считал, что В. М. Масальский «до конца
оставался верным Дмитрию» (Краткое известие... С. 83). Однако он
принимал участие в перевороте 17 мая 1606 г.
*• В то же время родственники Романовых И. Ф., Ф. М. и
Р. Ф. Троекуровы (Анна Никитична была первой женой кн. И. Ф. Трое-
курова) не попали в Думу. Вплоть до 1608 г. оставался тобольским
воеводой кн. Р. Ф. Троекуров (Власьев Г. А. Потомство Рюрика. Г. 1.
Ч. 1. С. 139; Титов А. А. Род ярославских князей Троекуровых//РА.
1895. №7. С. 377—382).
76
До самого последнего момента Шуйским удавалось
скрыть свое участие в заговоре и усыпить Самозванца при-
творной преданностью. Дмитрий Иванович благоговейно
подбирал среди толпы разбрасываемые на свадьбе Само-
званца червонцы. Вместе с Василием Ивановичем он вы-
полнял любые, самые унизительные услуги — подставлял
Лжедмитрию I и Марине Мнишек скамейки под ноги
и пр. 181
В то же время Шуйскими (совместно с Голицыным)
был послан к польскому королю Сигизмунду III Иван Бе-
зобразов с просьбой помочь избавиться от Лжедмитрия I,
посадив на трон сына Сигизмунда — Владислава ,82. Не
получив желаемого ответа, Шуйские поняли необходимость
самостоятельных действий, усилив вербовку сторонников и
агитацию против Самозванца.
Кружок Шуйских собрал в себе аристократический
цвет Думы, его ряды постепенно росли. Кроме самих Шуй-
ских (В. И., Д. И., И. И.), туда входили Скопины-Шуйские
(В. Ф., М. В.), Куракины (А. П., И. С., С. А.), Трубецкие
(Ю. Н., Н. Р.), возможно, родственники по женской ли-
нии — Г. Б., Ф. Т., И. В., В. Т., Г. Т., В. Г., А. Г., М. Б.,
Д. И. Долгорукие (Долгоруковы) *, Колычевы (И. Ф.,
И. И., А. Ф., 3. Ф., Д. Ф.), Б. П. и И. П. Татевы (И. Ф. Ко-
лычев и И. П. Татев были сосланы с И. П. Шуйским в
1586 г.; мать князя М. В. Скопина-Шуйского была родной
сестрой Б. П. Татева) 183, Головины (В. П., И. П.), Ме-
зецкие (И. В., М. В., Н. М., Д. И.) ,84. Затем к ним при-
соединились князья Голицыны (В. В., И. В., А. В., И. И.),
князь И. М. Воротынский, М. И. Татищев **, а также
А. В. Измайлов, дьяк В. О. Янов, возможно, В. Щелкалов
(сват Г. И. Долгорукова) 185. Все они принимали активное
участие в подготовке и проведении мятежа 17 мая 1606 г.
и позже были вознаграждены царем Василием ***.
Особенно действенным помощником Шуйских был
М. И. Татищев — окольничий и «можайский воевода»,—
• Г. Б. Долгорукий был пожалован в бояре Лжедмитрием I за
сдачу Рыльска (ГПБ. ОР. Эрм., ед. 441, л. 85; ПСРЛ. Т. 14. С. 62).
Ф. Т. Долгорукий с митрополитом Пафнутием посылал с Пахры «к во-
ром на Лопасну> своих людей. По этому делу их допрашивали (Опись
архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 320).
** Сестра М. И. Татищева Агафья Игнатьевна была женой
И. Н. Большого Одоевского, который, возможно, тоже вошел в груп-
пировку Шуйских (Власьев Г. А. Потомство Рюрика. Т. 1.4. 1. С. 75).
*** Василий Шуйский дал боярство В. Долгорукому, В. П. Голови-
ну» кн. В. И. Бахтеярову-Ростовскому, окольничество — Ф. Головину,
/пгт!' Мезецкому, В. Ф. Литвинову-Масальскому, А. В. Измайлову
(ГПБ. ОР. Эрм., ед. 441, л. 80 об., 83, 84 об., 86 об., 81, 82 об).
77
человек немалой эрудиции *. Он усерднее всех распро-
странял всяческие слухи против Самозванца и даже в лицо
упрекал царя в нарушении церковных правил. За это Та-
тищев подвергся кратковременной ссылке на Вятку с кон-
фискацией имущества. 20 апреля 1606 г. на Пасху, по хо-
датайству П. Ф. Басманова или по другим причинам был
помилован 186. 15 мая Татищев участвовал в переговорах
с польскими послами и оскорбил при этом короля. Во вре-
мя переворота 17 мая он убил П. Ф. Басманова и от лица
бояр говорил с Ю. Мнишком. Позже Татищев сыграл важ-
ную роль в избрании Василия Шуйского на престол **.
Однако он, как и многие другие, примкнувшие к Шуйским,
сделал это ради своей личной выгоды, а не по убеждению.
Именно этот момент был характерной особенностью дан-
ного кружка — его единство было временным и часто фор-
мальным. Примкнувшие к Шуйским аристократы пытались
создать свои отдельные группировки.
Значительную роль в аристократическом кружке Думы
играл В. В. Голицын, который уже тогда, по-видимому,
вынашивал планы относительно престола 187. В ходе войны
с Самозванцем ему, как доверенном}' лицу Годунова, пере-
давали перехваченные письма Лжедмитрия I в Кромы ,88.
Однако, несмотря на такое доверие, он был в числе глав-
ных заговорщиков, передавшихся с войском Бориса Го-
дунова на сторону Лжедмитрия I. «Краткий летописец»
объясняет этот факт иначе: «Царь бо Борис не любяще
Голицыных и сии вси добиша челом вору» 189. В. В. Голи-
цын уже тут проявил свою политическую расчетливость,
велев, на случай неудачи Самозванца, связать себя. Затем
он стал воеводой последнего и был отправлен им в Москву
для расправы над Годуновыми. Позже наследников Голи-
цына обвиняли, что их прадед проповедовал при Самозван-
це у Яузских ворот столицы 19°. По-видимому, он агитиро-
вал за Лжедмитрия I. Голицын получил боярство в Думе,
важный государственный пост, и монастыри пытались с его
помощью добиваться подтверждения грамот у Самозван-
ца 191. Ему был пожалован двор опального Степана Году-
нова (напротив Посольского двора) 192. Тогда же боярами
♦ Сохранилась опись библиотеки М. И. Татищева, свидетельствую-
щая о его книжных познаниях (ВОИДР. 1846. Кн. 8. С. 34).
♦♦ Ранее М. И. Татищев в угоду Б. Годунову, будучи, по словам
П. Хрущева, его любимцем (СГГД. Ч. II. С. 177), бесчестил и бил
В. И. Шуйского. Иван Тимофеев в своем «Временнике» дает ему отри-
цательную характеристику: «непостоянный в делах и словах», «хищный,
как волк» (с. 100—101, 273), хотя в глазах И. Массы Татищев высту-
пает как «умный и благочестивый человек» (Краткое известие.. С. 72).
78
в Думе Самозванца стали князья И. В. и И. И. Голицыны.
Специальной грамотой от 22 июля 1605 г. был возвращен
в Москву из далекого Тобольска А. В. Голицын и тоже
получил боярство 193.
Загадочной остается судьба Андрея (Алексея) Иванови-
ча Голицына. «Лета 7111» он постригся в монахи под име-
нем Дионисия «дивною притчею» 194. Из-за перехода его
бпатьев в стан Лжедмитрия I инок был сослан 30 мая
1605 г. в Кирилло-Белозерский монастырь. Здесь он про-
жил всего десять дней и после краха Годуновых 10 июня
«съехал к Москве» ,95. Однако уже при Василии Шуйском,
когда вновь проявились оппозиционные настроения
В. В. Голицына, 17 мая 1610 г. Дионисия по велению царя
опять сослали в Кириллов *.
К группе Голицыных примыкал, по-видимому, и С. А. Во-
лосскик (женат на дочери князя И. 1О. Булгакова-Голи-
цына). В 1605—1606 гг. он был первым воеводой в Казани
и сохранил большие земельные владения 196. Родственни-
ками Голицыных являлись также Татевы (женой В. Ю. Го-
лицына была С. И. Татева) и князь И. Ф. Крюк-Колычев
(муж княгини А. А. Голицыной) ,97. Возможно, при их по-
мощи Голицыны вступили в союз с Шуйскими во время
подготовки переворота 17 мая 1606 г. Через родство с
А. Н. Романовым (муж княгини Е. И. Голицыной) они
имели связь и с романовским кружком**.
Особое положение в кругу аристократов занимал упо-
минаемый выше глава Думы князь Ф. И. Мстиславский —
«боярин и наместник Володпмерской». Он был племянни-
ком Никиты Юрьева, а следовательно — родней Романо-
вых, чепез жену породнился с Нагими, а сестра князя была
женоГг В. Черкасского. Таким образом, родственные связи
глава Думы имел с представителями почти всех ее груп-
пиповок. По преданию, его отец князь И. Ф. Мстиславский
был крестным отцом царевича Дмитрия. Подаренный им
* Его вклад в Кириллов монастырь значится под 1613 г. (ГПБ.
ОР. Кир.-Бел., ед. 87/1325, л. 112, 681). Был жив еще 16 января
1622 г. (ГПБ. ОР. Соф., ед. 1165, л. 56 об. — кормовая книга Кирилло-
Белозерского монастыря), а под 1632 г. значится вклад в Костроме/он
Железноборковский монастырь (Арх. АН (СПб), отд. Ин-та археоло-
гии, разр. III, ед. 2291, л. 10). Память по нем в келарском обиходнике
Кирилло-Белозерского монастыря —10 июня (ГПБ. ОР. Соф., ед. 1151,
** На основании завещания кн. Ф. И. Хворостинипа 1603 г. (РА.
1896. АН С. 571—575) В. С. Иконников считал, что его сын И. А. лво-
ростинин тоже примыкал к партии кн. В. В. Голицына (Иконни-
ков В. С. Опыт русской историографии. К., 1908. T. 2. Кн. 2. С. 1843).
Как увидим далее, при Лжедмитрии I И. А. Хворостинии играл совер-
шенно особую роль.
79
золоченый крест Лжедмитрий I будто бы показывал как
доказательство своего царского происхождения А. Вишне-
вецкому (крест сохранился в собрании Мусина-Пушки-
на ,93).
По словам И. Массы, князь Ф. И. Мстиславский «всегда
был человеком благочестивым, и его употребляли во всех
войнах» 19Э. Борис Годунов поставил его во главе войска
против Лжедмитрия 1 и наградил за полученные в сраже-
нии ранения 200. Вызванный Федором Борисовичем к Моск-
ве, Мстиславский после низвержения Годуновых вместе
с другими членами Боярской Думы бил челом Лжедмит-
рию I в Серпухове и был им обласкан. Самозванец пода-
рил традиционному главе Думы дом Бориса Годунова и
разрешил жениться на родственнице Нагих201. Ф. И. Мсти-
славский был самым крупным землевладельцем (только
старых вотчин имел около 32 606 четвертей) 202 и поэтому
защищал в Думе интересы крупных владельцев. Однако
накануне майского переворота Мстиславские вызвали, по-
видимому, какие-то подозрения у Лжедмитрия I. Он при-
нял решительные меры. За три дня до смерти Самозванца,
14 мая, князь В. Г. Щербатый и дьяк Т. Бровцын пере-
писывали имущество и ценности в кельях монахинь Возне-
сенского монастыря княжны Ирины и Александры Мсти-
славских203. (Обе были дочерьми князя И. Ф. Мстислав-
ского, сестрами боярина Федора Ивановича, Александра —
женою опального Симеона Бекбулатовича.) Причины
подобных действий остаются неизвестными (Симеон Бекбу-
латович был сослан еще 28 марта, поэтому его опала вряд
ли имела влияние на майские события), но не исключено,
что они имели политический оттенок.
Немаловажную роль в Думе играл князь И. М. Воро-
тынский, чье имя с титулом «наместника Казанского» бы-
ло вписано возле Мстиславского в наказ от бояр посланцу
к Ю. Мнншку (П. Чубареву) 204. При Годунове он долго
был в изгнании. Возвратившись из ссылки еще до прихода
Самозванца в Москву, князь занял важное место при его
дворе, присоединившись позже к Шуйским 205.
Ф. И. Мстиславский, В. В. Голицын, И. М. Воротынский
возглавляли отдельные небольшие группировки аристокра-
тов. К ним примыкали старые аристократические роды:
князья Оболенские (11 человек), князья Барятинские (ше-
стеро), князья Щербатовы (шестеро), Одоевские (двое),
захудалые Звенигородские (трое) 206 и др. Группа Мсти-
славского не проявляла политической активности, не была
приобщена к заговору Шуйских, несмотря на близкое род-
ство Ф. И. Мстиславского с ними (мать Мстиславского —
80
И. А. Горбатая-Шуйская) и Романовым» (он был племян-
ником Н. Р. Юрьева) 207. Голицыны и И. М. Воротынский
не смогли навербовать необходимое количество сторонни-
ков и вынуждены были присоединиться к заговору Шуй-
ских.
Шуйские неоднократно (июнь, сентябрь, декабрь 1605,
март 1606 г.) пытались осуществить государственный пере-
ворот. Наконец, дождавшись момента, когда назрело об-
щее недовольство Лжедмитрием 1 и многие разочарова-
лись в методах и формах правления Самозванца, возгла-
вив общее брожение масс, умело использовав и направив
силу народного движения, они осуществили свой давний
план.
Но пока эти процессы шли еще подспудно, Шуйские
не упускали возможности участия в государственных де-
лах. В этом опять-таки наиболее преуспевал Василий Ива-
нович, к советам которого прислушивался Лжедмитрий I.
Именно аристократической знати, крупным вотчинникам,
боярам принадлежало авторство законодательных актов
от 7 января и 1 февраля 1606 г. Эти документы лишь
формально удовлетворяли интересы холопов и крестьян,
а фактически были на руку землевладельцам, предусмат
ривая пути обхода принятых норм. Юридическая демаго-
гия, необходимая для обмана «черного люда» (особенно
в указе от 7 января), несомненно, происходила из среды
опытных в этом деле В. Шуйского и В. Голицына.
С самого начала, когда Самозванец только шел к Мос-
кве, среди членов Думы началась борьба за влияние при
дворе. Она проявлялась прямо или косвенно в местниче-
ских спорах между представителями разных групп и даже
одних и тех же.
В местничестве Г. Г. Пушкина (из кружка бывших
опричников) с незнатным князем Ф. А. Звенигородским
(«из предков Звенигороцкие на Москве в окольничих не
бывали» 208) судьями были представитель аристократиче-
ской группы А. П. Куракин и бывший опричник И. Ф. Стре-
шнев. Другой местнический конфликт происходил в сен-
тябре 1605 г. между Ю. Д. Хворостинииым и князем
Б. М. Лыковым. Судил их боярин князь В. М. Масаль-
ский-Рубец. Еще один спор состоялся между представите-
лями опричного кружка (Т. Пушкин) и группы Шуйских
(князья Ю. Мещерский, И. Мезецкий). Т. Пушкин судился
также с С. Вяземским. За подписью бывшего опричника
И. Стрешнева Т. Пушкину была послана на всех троих
невместная грамота. Произошел также спор представите-
лей романовского (князь Ф. Лыков) и аристократического
81
(князь Р. Трубецкой) кружков. Известен местнический
процесс князя Кашина с М. Салтыковым. Последний сам
признал родовитость Кашина, но при этом князю Л. Щер-
батому было отказано в местничестве на М. Салтыкова209.
Во всех этих тяжбах вряд ли следует усматривать поли-
тическую борьбу группировок — они подчинялись в основ-
ном внутренней логике местничества *. Но все же полно-
стью игнорировать их в данном случае нельзя.
Ближняя дума. Наиболее преданные царю лица со-
ставляли по традиции его Ближнюю Думу. Она ослабляла
внимание Боярской Думы на правительственную деятель-
ность, ибо решала важнейшие государственные вопросы
вместо нее. Один из русских Хронографов констатировал:
«И тот вор Гришка Рострига будучи на Московском госу-
дарстве извел себе угодников в ближние люди и с ними и
всяческое злое дело дела» 2,°.
Ближняя Дума 1605—1606 гг. формировалась посте-
пенно. Сначала в нее вошли лица, выслужившиеся перед
Самозванцем в ходе войны с Борисом Годуновым (напри-
мер, В. М. Масальский, А. Измайлов), воеводы, перешед-
шие на его сторону вместе с войском царя Бориса (В. В.
и И. В. Голицыны, П. Ф. Басманов и др.).
Одним из самых близких Лжедмитрию I стал князь
В. М. Масальский. При Борисе Годунове он, по-видимому,
был в немилости, так как немец А. Андреев просил поме-
стье из его земель (300 четвертей) 2Н. Потому-то Василий
Масальский в числе первых (по словам И. Массы — пер-
вым) перешел на сторону Самозванца, став его «лучшим
другом». В Латухинской степенной книге сообщается, что
он вместе с дьяком Богданом Сутуповым в Путивле свя-
зал окольничего М Салтыкова и привез ко Лжедмитрию I.
За это Самозванец Масальского «паче всех нача любити
и жаловатн»212. П. Петрей писал, будто Масальский бе-
жал с 80 тыс. талеров (в другом месте — 25 тыс. р.) для
годуновского войска. В станс Лжедмитрия I его приняли
с крестом, барабанным боем и сделали маршалом213.
Н. Е. Бранденбург считал, что В. М. Масальских было
двое. Один из них в 1604 г. сидел в Путивле и, по словам
П. Хрущева, готов был сдаться Лжедмитрию I. Борис Го-
дунов получил известия об этом и послал в Путивлъ
* Названные в перечне дел Разрядного приказа местнические спо-
ры кн. И. Курлятева с кн. И. Куракиным (дьяк Т. Витовтов) и
кн. Ф. Елецкого с кн. Р. Троекуровым (дьяк тот же), датируемые
«113 годом» (1604—1605 гг.), нельзя с полной уверенностью отнести
ко времени Лжедмитрия I (Рус. истор. сб. М., 1838. Т. 2. С. XIX).
82
М. Салтыкова. Но Масальский арестовал его и сдал город
Самозванцу *. Именно он. по сведениям И. Массы и П. Пе-
трея, во время боя при Добрыничах спас Лжедмитрия I
от верной гибели. Когда лошадь Самозванца была под-
стрелена, Масальский посадил его на свою «и за свою
верность... был высоко вознесен Лжедмитрием» ** ***. В одном
из официальных посольских актов он именуется «боярином
и верховным... маршалом, правителем Северским и воево-
дою Нижнего Новгорода» 214. Его авторитет и влияние на
царя были столь значительными, что монастырские власти,
поднося ценные подарки царскому дворецкому, выпраши-
вали себе таким образом жалованные грамоты215.
Высокий титул «государева думного дьяка и печатни-
ка» имел, как уже говорилось, Богдан Иванович Сутупов.
Он доставил Самозванцу в Путивль деньги, посланные
Борисом Годуновым для своего войска216.
Особо приближенным и до конца преданным Самозван-
цу был П. Ф. Басманов. Его дед Алексей Данилович и
отец Федор были опричниками. По словам А. Курбского,
Федор во время новгородского погрома 1570—1571 гг.
казнил по приказу царя своего отца, а затем был казнен
сам. По другой версии, оба они были сосланы на Белозеро,
где и умерли217. Возвышение Петра Басманова началось
еще при царе Борисе, но особые милости он получил (как
«один из главных и самых храбрых бояр») во время войны
с Самозванцем ♦**. В 1605 г. Борис Годунов пожаловал ему
боярство218. Перейдя же на сторону Лжедмитрия I, Бас-
манов быстро завоевал его «величайшее доверие и распо-
ложение» (по некоторым данным, ему было вновь сказано
боярство в 1606 г. окольничим В. П. Морозовым219). Бас-
манов не входил ни в одну из вышеуказанных боярских
группировок и пытался предотвратить их выступления про-
тив царя (первый заговор Шуйских). По словам Маржере-
* Другой В. М. Масальский, по мнению Н. Е. Бранденбурга, при-
вез 80 тыс. в лагерь Лжедмитрия 1; впоследствии погиб в бою на
р. Вырке (1607 г.). Первый же умер в 1612 г. (Бранденбург Н, Е.
Род князей Масальских (XIV—XIX ст.). СПб., 1892. С. 176—179).
Данное предположение кажется нам малоубедительным.
** По сведениям «Иного сказания», после разгрома при Добрыничах
Лжедмитрия спас кн. Иван Татев. увезший его в Рыльск, а затем
в Путивль; если бы не он, то Самозванец бы «тут убиен был» (РИБ.
Е XIII. С.тб. 34; Масса И. Краткое известие... С. 83, 89, 120; Реляция
Петра Петрея... С. 87).
*** Петр Басманов был несомненно, талантливым военачальником и
выдающимся стратегом. Это отмечали почти все его современники и
Даже враги (Gwagnini A. Kronica. 1611. Р. 82). Он был также доста-
точно грамотным человеком — сохранился его автограф (ЦГАДА.
ф-281. ГКЭ. №9017).
83
та, он «до последнего издыхания не позволил никому пре-
взойти себя в привязанности» к Самозванцу. Последние
пять недель боярин даже спал перед комнатой Лжедмит-
рия I, охраняя его 220. Сила влияния Басманова на Само-
званца была такова, что после челобитья Сабуровых и
Вельяминовых новому царю воевода все же добился их
ссылки. «Потому что Петру Басманову у ростриги время
было», — объяснял современник221. Басманов был свод-
ным братом князя И. Голицына (по другим данным —
князя И. И. Курлятева), который затем добился погребе-
ния убитого у церкви Николы Мокрого «близ Английского
подворья» *. Но, как видно, родственные связи с заговор-
щиками не изменили его политических воззрений. Вместе
с тем Басманов, по словам Маржерета, ходатайствовал
перед Лжедмитрием I о возвращении из ссылки М. И. Та-
тищева 222.
Немалым доверием пользовался у Самозванца А. И. Вла-
сьев— «казначей... наместник Муромский и Ближнее Ду-
мы дьяк» 223, выполнявший важнейшие дипломатические
поручения. Сохранился очень интересный и достаточно
реалистичный портрет дьяка в краковской брошюре 1605 г.
и «Хронике» Гваньини 1611 г. Последний называл его
«мужем большого достоинства и ума». За границей Влась-
ев снискал славу искусного дипломата. Один из очевидцев
писал о нем: «Посланник — человек очень хитроумный,
очень рассудительный, ему 40 лет, и можно удивляться,
что под таким мрачным небом, как Москвы, существуют
такие люди острого ума» 224. Надпись на его портрете гла-
сит: «...сей муж обладал благородным и большим умом,
каких давно из Москвы не посылали» 225. Власьев был оце-
нен Борисом Годуновым и неоднократно отправлялся по-
слом в Австрию 1599 г., в Польшу— 1601—1602 гг., в Да-
нию— 1603—1604 гг. По Латухинской степенной книге,
Борис Годунов посылал его в Польшу обличать Лжедмит-
рия I, но он «передадеся к ростриге» 226. Однако это абсо-
♦ Одни считают, что В. В. (или С. Г.) Басманова (мать П. Ф.)
после смерти мужа (Ф. А. Плещеева-Басманова) вторично вышла за-
муж за кн. В. Ю. Голицына-Долгорукова (Российская родословная
книга. Т. 1. С. 284: Голицын Н. И. Род князей Голицыных. Т. 1.
С. 114); Другие доказывают, что ее вторым мужем был кн. И. К. Кур-
лятев (Родословная Басмановых//PC. 1901. №11. С. 127—429).
П. Ф. Басманов приходился родственником Сицким (мать—В. В. Спи
кая), Романовым (бабушка по матери —Анна Романова, тетка —
Е. Н. Романова), Турениным (жена—Д. И. Туреннна, ум. 1603), Ку-
ракиным (И. С. Куракин — муж Е. И. Турениной), Масальским (кн.
А. В. Кольцов был женат на М. И. Турениной) и даже Годуновым
(Ф. И. Туренин — муж Е. М. Годуновой) (Родословная Басмановых.
С. 427-429).
84
лютно недостоверно. В описи архива Посольского приказа
1626 г. значится статейный список посольства дьяка
А. Власьева в Вену с 14 декабря 1604 г. по 14 июля
1605 г. 227 Но уже 17—18 марта, а затем 8 июля 1605 г.
Власьев принимал в Посольском приказе крымского посла
Ян-Ахмет-Челибея 223 По-видимому, тогда он уже вернул-
ся из посольства (хотя датировка статейного списка про-
тиворечит этому). В одной из разрядных книг сообщается,
что после отхода армии Бориса Годунова от Рыльска
в Севск царь прислал к воеводам с гневным сло-
вом А. Власьева 229. Таким образом, тот не перешел к Са-
мозванцу вместе с войском Годунова, а находился в
Москве.
В разрядах упоминается, что А. Власьев был в делега-
ции бояр, которая под Тулой встречала Лжедмитрия 123°.
Это подтверждается и грамотой Самозванца из Тулы
Дж. Мерику от 8 июня 1605 г., где говорится о представ-
лении его посольскому дьяку А. Власьеву. В документах
с мая — августа 1605 г. он назван «новым канцеляром»,
казначеем, «подскарбием надворным, секретарем вели-
ким»231. По-видимому, статейный список о посольстве в
Вену долгое время оставался неоформленным из-за слож-
ной обстановки в стране и был сдан в архив Посольского
приказа лишь в июле 1605 г.
Так или иначе, сведения ЛСК оказываются неверными.
По словам И. Тимофеева, Власьев получил незаслуженно
высокую честь от Самозванца: он был поставлен выше
всех, управлял государственной казной и Посольским при-
казом, стал вторым боярином, предшествующим царю.
Такой головокружительной карьере дьяка все завидовали,
а он «человекоугодливо ради гнилой чести от души и
сердца» служил Лжедмитрию 1 232. Правда, иногда и он
вызывал недовольство со стороны царя. Государь писал
к нему в Литву «с опалою» (по-видимому, за промедление
с приездом Мнишков). Но опытный дьяк смог оправдаться,
и «опалу свою рострига ... отдал». Самозванец доверил
Власьеву выступить от его имени во время церемонии об-
ручения с Мариной Мнишек в Кракове, где дьяк произно-
сил присягу перед алтарем 233.
Власьев, как и Басманов, не входил в боярские груп-
пировки и не принимал участия в перевороте 17 мая 1606 г.
За это он был сослан Василием Шуйским в Уфу и ква-
лифицировался последним как «вор, разоритель вере хре-
стьянской, тому вору (Лжедмитрию 1.— В. У.) совет-
ник» 234.
В круг особо приближенных к Самозванцу входила
85
весьма темная личность Михаила Молчанова * — «большо-
го плута и льстеца, не боявшегося ни Бога, ни людей ...
сводника» 235. По словам одного из источников, впоследст-
вии он перешел к Лжедмитрию I в Польшу. В фавориты
Самозванца выдвинулся Иван Андреевич Хворостинин **.
В царском указе 1632 г. о нем говорилось: «...известно
всем людям Московского государства, как ты был при
Ростриге в приближении, то впал в ересь и в вере пошат-
нулся, православную веру хулил, постов и христианского
обычая не хранил» 236.
Посвященным во многие тайны двора был постельни-
чий Семен Иванович Шапкин. Будучи «Нагим племя», он
ездил в монастырь к царице-инокине Марфе Федоровне
уговаривать ее признать Самозванца своим сыном, угрожая
при этом: «не скажет, и быт ей убитой». Шапкин присут-
ствовал на многих официальных церемониях 237. Возвышен-
ный Лжедмитрием I, он хранил секрет его происхождения,
не пошел в боярский заговор и был отставлен после смер-
ти Самозваниа Василием Шуйским, а затем (1609 г.) по-
слан на воеводство в Каргополь. Лишь в 1610 г. Сигиз-
мунд III возвратил Шапкину вотчины, поместья и москов-
ское подворье 238.
Из этих лиц, а также Нагих, И. Н. Романова и неко-
торое время Б. Я. Бельского 239 первоначально и состояла
Ближняя Дума Самозванца.
Стараясь удовлетворить интересы княжеской знати.
Лжедмитрий I «обласкал» ее виднейших представителей
и ввел их в Ближнюю Думу. Еще на подходе к Москве
он «приказал двум первейшим боярам, князю Мстислав-
скому и князю Василию Шуйскому... сесть с ним в карету,
что у них — знак большой милости» 240. Это была плата
тем, кто от имени Боярской Думы поднес ему в Туле и
* В боярских списках 1588—1589 и 1589—1590 гг. значится Ми-
хаил Васильевич Молчанов (выбор из Суздаля — 500 четвертей), в
списке 1602—1603 гг. его оклад составляет 600 четвертей. Здесь же
среди выбора из Вязьмы значится Михаил Андреевич Молчанов (оклад
400 четвертей). 24 июня 1604 г. один из них был приставом у тырнов-
ского митрополита Дионисия (Боярские списки... Ч. 1. С. 132, 197, 279,
206. ЧОИДР. 1918 Кн. 1. С. 54).
** В своем сочинении И. А. Хворостинин восхвалял и оправдывал
свои действия, повествуя, как он, презрев страх, прямо говорил Лже-
дмитрию I о его <вла содержании», неправедном житии и неуважении
к Богу. На просьбу Самозванца оставить нравоучения он якобы отве-
чал, что стремится ко спасению Лжедмитрия I и впредь бучет о том
печься (РИБ. Т. XIII. Стб.. 537—539; Семенова Е. П. И. А. Хворости-
нки и его «словеса дней»//ТОДРЛ. Л., 1979. Т. XXXIV. С. 286-297:
Масса И. Краткое известие... С. 144—145; Записки Станислава Немо-
евского. С. 70).
86
Серпухове как законному наследнику «богатые дары, со-
стоящие в драгоценных каменьях, золоте, серебре, одеж-
дах» 241. Особо был пожалован князь Ф. И. Мстиславский.
Но не этим лицам принадлежала руководящая роль средн
«ближних людей».
В чине царской свадьбы называются имена тех при-
дворных, которым доверял Самозванец: П. Ф. Басманов,
М. Ф. и А. А. Нагие, А. Власьев, С. Шапкин, Г. Микулин,
Г. Ромодановский, И. и Г. Пушкины, И. Ф. Колычев. Толь-
ко в соответствии с традицией (но не с личным располо-
жением царя) определенные обязанности возлагались на
высшую знать (В. И. Шуйского, В. В. Голицына,
Ф. И. Мстиславского) и должностных лиц (казначея
В. П. Головина, казенного дьяка М. Булгакова, дьков
А. Шапилова, Ф. Янова, стряпчего Л. Львова) 242. Также
по традиции видную роль в Думе играли конюший боярин
(М. Ф. Нагой), аптечный боярин (по-видимому, Б. Я. Бель-
ский), дворецкий (В. М. Масальский) и кравчий (Б. М. Лы-
ков) 243.
Однако наибольшим доверием (уже не в смысле соблю-
дения формальных традиций или потребности удовлетво-
рить стремления той или иной группы) пользовались
В. М. Масальский — дворецкий, П. Ф. Басманов — «гет-
ман», главнокомандующий, А. И. Власьев — «канцлер».
Б. И. Сутупов — печатник и думный дьяк. Только они бы-
ли на закрытых банкетах поляков 244, выполняли важней-
шие государственные и личные поручения Самозванца,
были посвящены во многие тайны. Личные секреты оп до-
верял также М. Молчанову245 и князю И. А. Хворости-
нину.
О близости некоторых бояр к Лжедмитрию 1 свидетель-
ствует факт их ссылки при Василии Шуйском: князя
М. В. Рубца-Масальского — в Корелу, М. Г. Салтыкова —
в Ивангород, Б. Я. Бельского—в Казань, А. Власьева —
в Уфу; М. Ф. Нагого лишили сана конюшего, а И. А. Хво-
ростинина отправили в монастырь 246. По словам Я. Мар-
жерета, «сослали всех тех, к кому сколько-нибудь был бла-
госклонен» Самозванец 247.
В Ближнюю Думу Лжедмитрия 1 входили, кроме ука-
занных выше русских, некоторые польские советники. Та-
ким образом, она была весьма пестрой и неоднородной,
и состав ее не был постоянным.
87
БОЯРСКАЯ ДУМА В УПРАВЛЕНИИ РОССИЕЙ
Рассмотрев состав Боярской Думы Лжедмитрия I и
выявив ее главные политические группы, попытаемся уста-
новить, какую же роль играл этот традиционно высший
государственный орган в управлении страной, в напоав-
лении ее внутренней и отчасти внешней политики. При
этом необходимо учитывать, что во многих вопросах госу-
дарственной важности интересы разных политических
групп Думы могли расходиться или совпадать. От этого
зависели как конкретные решения и мероприятия, так и
конечный результат, усложнявшийся противоречивыми дей-
ствиями этих групп. Характер мероприятий и направлен-
ность внутренней политики показывают, какой из бояр-
ских кружков имел большее влияние при дворе в опреде-
ленное время.
Законодательная деятельность. К настоящему времени
известны лишь два законодательных акта, вышедшие из
стен Боярской Думы Лжедмитрия I. Это приговор от 7 ян-
варя 1606 г. о холопах и указ от 1 февраля 1606 г. о кресть-
янах.
Первые же слова приговора от 7 января указывают на
среду, из которой он вышел: «Лета 7114-го генваря в 7
день приговорили бояре» 248. Приговор, по-видимому, даже
не был представлен на утверждение царю, ибо в начале
его нет обычных слов: «По государеву цареву и великого
князя Дмитрея Ивановича всея Русии слову бояре приго-
ворили». Об этом свидетельствует и текст заключения:
«И сесь свои приговор в Верху (т. е. в Боярской Думе.—
В. У.) бояре приказали Ивану Васильевичи) Милюкову да
дьяку Пешку Жюкову в Приказе Холопья Суда в Судебник
приписать» 249. В противном случае формулировка была бы
несколько иной.
Указ от 1 февраля обсуждался в Боярской Думе в при-
сутствии царя и был нм одобрен. В двух списках Судеб-
ника, где даются оба этих документа, в приговоре о царе
ничего не говорится, а в законе от 1 февраля имя царя
Дмитрия Ивановича упоминается четыре раза. Следова-
тельно, отсутствие имени Дмитрия Ивановича в приговоре
от 7 января не может считаться результатом намеренного
изъятия позднейшими переписчиками. Полная преамбула
второго указа гласит: «Лета 7114 февраля в 1 день по го-
судареву цареву и великого князя Дмитрея Ивановича
всея Русии слову бояре приговорили...» В конце акта ска-
зано: «И государь царь и великии князь Дмитреи Ивано-
ве
вич всея Русии, выслушав боярского приговору, указал
быти тому так, как приговорили бояре> 25°.
Анализ социальной направленности данных законода-
тельных актов показывает, что они практически почти не
ущемляли собственнические интересы крупных землевла-
дельцев. Вместе с тем подъем народной борьбы и значи-
тельная роль народных масс в достижении Лжедмитрием I
престола требовали от правительства хотя бы частичного
удовлетворения интересов крестьянства и холопства. Чле-
ны Боярской Думы путем социальной демагогии, составляя
запутанные юридические нормы, пытались создать впечат-
ление уступок низам общества, в основном за счет сред-
него и мелкого дворянства (приговор 7 января). В этих
актах ярко проявилась среда, которой принадлежала ини-
циатива их принятия, — крупные и средние землевладель-
цы, широко представленные в Боярской Думе Лжедмит-
рия I.
Кроме общегосударственных актов, Дума рассматрива-
ла частные челобитные, местнические дела и др., которые
передавались в приказы для окончательного решения или
доследования *.
Приказы. Главными органами исполнительной власти
в стране были приказы, претворяющие в жизнь распоряже-
ния Боярской Думы и царя и постоянно контролирующие
власти на местах.
К 1605 г. было около 30 постоянно действующих при-
казов, которые по своим функциям подразделялись на
дворцовые (Аптекарский, Большого дворца, Казенный, Ко-
нюшенный, Новгородского дворца, Оружейная палата,
Печатный, Постельничий, Ловчий, Сокольничий), общего-
сударственные (Большого прихода, Земского двора, Ка-
занского и Мещерского дворцов, Каменных дел, Поместный,
Посольский, Разрядный, Стрелецкий, Холопьего суда, Че-
лобитный, Ямской), судные (Владимирский, Рязанский,
Дмитровский, Московский, четверти Новгородская и Ко-
стромская, Владимирская и Галицкая, Устюжская). В это
время начинает прослеживаться тенденция «аристократи-
зации» руководства приказов, во главу которых назнача-
ются бояре, окольничие, думные дьяки — члены Боярской
Думы. Дьяческий состав приказов набирается из дворян-
ской среды, включая видные дворянские фамилии. На
* К сожалению, сохранилось всего несколько документов времен
•'лжедмитрия I, в которых есть формула <бояре слушали в приговори-
ли» (ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 280; Белокуров С. А. Разрядные записи...
с- 40, 76, 204).
89
1604—1605 гг., по подсчетам А. П. Павлова, в приказах
работало свыше 80 дьяков.
Несколько изменились функции отдельных приказов.
Так, Казенный приказ уже не контролировал все финансы
страны — этим стал заниматься Большой приход и чети,
а Казна превратилась в средоточие драгоценностей и пуш-
нины. Посольский приказ, кроме внешнеполитических сно-
шений, управлял также городами и уездами южных окраин
государства (Воронеж, Елец, Орел, Путивль, Волхов, Одо-
ев, Белев, Медынь, Касимов, Романов), ему подчинялись
также служилые люди данных регионов.
Таким образом приказная система России к началу
XVII в. уже имела свои сложившиеся традиции и четко
определившиеся тенденции развития, которые она сохра-
нила и при Лжедмитрии 1251. Приказы, как и прежде,
осуществляли текущее управление государством. Восста-
новить в деталях деятельность хотя бы одного из приказов
в это время весьма затруднительно, однако политическая
ориентация лиц, их возглавляющих, дает возможность вы-
яснить, в руках каких боярских группировок находилось
управление данными государственными органами, что
сказывалось на направленности их политики.
По словам И. Массы, в 1605 г., сразу же после прихода
к власти нового правительства, «все прежние чиновники,
как-то: дьяки, подьячие, конюшие, ключники, стольники,
повара и слуги — были удалены и замещены теми, коим
царь более доверял» 252.
Лжедмитрий I, долго живший в Москве и знавший при-
казную волокиту, решил немедленно покончить с ней. Он
заменил ряд чиновников из приказного аппарата и реши-
тельно выступил против взяточничества: «...повелел... очень
строго по всем приказам, судам и писцам, чтобы приказ-
ные, а также и судьи, без посулов решали дела, творили
правосудие и каждому без промедления помогали найти
справедливость» 253. Как и Борис Годунов, Самоззанец
строго наказывал мздоимцев: «не было ни дьяка... ни при-
казного, который не испытал бы его немилости» 254. «Много
тростей он разломал за малые проступки против долга»,
осуждая на смерть чиновников, — свидетельствует другой
источник.
Борьба со взяточничеством была традиционной. С этого
начинали многие предшественники царя Дмитрия. Так, при
его «брате» Федоре Ивановиче, по свидетельству Д. Гор-
сея, «развращенные чиновники, судьи, военачальники и
наместники были смещены и заменены честными людьми,
с именным указом под страхом строгого наказания, пре-
90
кратить старые взятки и насилия... велено творить правый
суд, невзирая на лица...»255
Очевидно, такие же меры, но более жестко и напори-
сто принялся вводить и Лжедмитрий 1.
Возможно, к этому времени («114 г.») относится дело
о «воровстве» подьячих Поместного приказа Ф. Дашкова
и Я. Обросимова. Они «починивали в старых писцовых кни-
гах слова, придавливали вновь воровски», чтобы расши-
рить поместья Тимофея Измайлова и помочь ему выиграть
спор с сыном боярским М. Мартюхиным. За это Т. Измай-
лов дал им взятку, «чтоб... ему... в чем пособили, как уме-
ет». По решению боярина князя В. К. Черкасского и дьяка
И. Грамотина, Ф. Дашков был «кажнен, отсечена рука» 258.
Конечно, просители находили пути обходить запрет па
дачу посулов *. Преуспевали в этом и церковные власти,
пытавшиеся подкупить не только крупных чиновников
(В. В. Голицына, М. В. Масальского), но даже Марфу На-
гую и самого Лжедмитрия I а57.
Борьба со взяточничеством была лишь внешней сторо-
ной дела, наиболее заметной для народа. То же можно
сказать и о личных приемах Самозванцем челобитных два
раза в неделю 258. Вскоре он отказался от этих начинаний.
В суть приказной деятельности Лжедмитрий 1 особо не
вникал, предоставив ее контроль Думе. Даже принятые им
челобитные отдавались в соответствующие приказы, где
дьяки от имени царя выносили определенные решения.
Арсений Елассонскин, писавший о мудром правлении
Лжедмитрия I и его подражании прежним царям, «чтобы
превзойти их во всяком царском деянии и успехе», прони-
цательно заметил, что делал он это более для славы, под-
черкивания своих достоинств, нежели ради добродетели 259.
На основании ряда документов и актов представляется
возможным восстановить примерный состав приказной ад-
министрации.
Анализ списков показывает, что на своих местах оста-
лись: руководители Разрядного приказа — И. Ф. Стрешнев
(1605—1606 гг.), С. Аврамов (1593, 1600—1605 гг.), И. Кар-
ташов (1596—1597—1607гг.),Т. Витовтов (1601—1607 и.);
в Поместном приказе — И. Грамотин (1603 г. — 20 июля
1605 г.) и И. Ефанов (1600—1607 гг.); в приказе Большого
прихода — И. Тимофеев (1604 г.— 1 июля 1605 г., 9 сен-
тября 1606 г.); в Казенном приказе — М. Булгаков, М. Ко-
* Они оставляли подношения под иконами у судей, а в течение
восьми дней после Пасхи могли безбоязненно вручать малоценные по-
дарки (Записки капитана Маржерета. С. 161).
91
робейннков (1604—1607 гг.); в Галицком приказе —
А. Алябьев (1604—1606 гг.); в приказе Казанского двор-
ца — Н. Федоров (1600—1606 гг.) 26°.
Как видим, состав руководства приказного аппарата
в июне 1605 — мае 1606 г. претерпел значительные изме-
нения; на своих местах остались лишь некоторые дьяки.
Новые назначения в приказы получили представители
двух группировок Думы. Те, кто некогда служил в оприч-
нине, возглавили Разрядный (И. Ф. Стрешнев, С. Абра-
мов) и Печатный (Б. И. Сутупов) приказы. В их руках
в первое время сосредоточились управление войсками,
местнические дела и официальное делопроизводство. Впро-
чем, состав руководства Разрядного приказа неоднократно
менялся, что видно из местнических дел. Так, 14 июля
1605 г. местнический спор Г. Г. Пушкина и князя Ф. А. Зве-
нигородского решал боярин А. П. Куракин (дьяки И. Стре-
шнев и П. Лошаков); в сентябре 1605 г. судили боярин
князь В. М. Рубец-Масальский (дьяк Т. Витовтов и подь-
ячий Марко Поздеев) 261.
Сторонники Шуйских и аристократической части Ду-
мы возглавляли Поместный приказ (боярин П. Н. Шере-
метев), приказ Большого прихода (боярин князь Б. П. Та-
тев), приказ Казанского и Мещерского дворца (боярин
князь Д. И. Шуйский), Казенный приказ (А. И. Головин),
Владимирский приказ (князь А. В. Голицын). Таким об-
разом, аристократическая знать по традиции контролиро-
вала поместную систему, сбор податей, государственную
казну, управление понизовыми городами, Поволжьем и
Сибирью. Более того, именно титулованная знать из круж-
ка Шуйских осуществляла власть во время отсутствия па-
ря в Москве. Так, выехав на встречу Мнишков, Лжедмит-
рий I писал из Вяземи в столицу «к боярину ко князю
Дмитрию Ивановичу Шуйскому» о необходимости при-
слать 240 соболей. Последний распорядился о посылке не-
медленно. А его дьяк И. Шапилов (из приказа Казанского
и Мещерского дворца) послал по велению боярина 600 р.
в Вязьму 262.
После удаления бывшего главы опричнины Б. Я. Бель-
ского в Новгород роль его кружка значительно уменьши-
лась, хотя Б. И. Сутупов продолжал контролировать го-
сударственную печать и всю документацию. Романовы еще
не успели собрать свои силы и поэтому занимали выжида-
тельную позицию.
В то же время усилилась группировка Шуйских, кото-
рые оказывали непосредственное влияние на государствен-
ную политику по отношению к дворянству разных районов
92
страны. Это дало им возможность дискредитировать Само-
званца в глазах дворян — главной военной силы страны —
и частично привлечь их к участию в перевороте 17 мая
1606 г.
В целом руководство приказной системой по-прежнему
осуществляла боярско-княжеская знать.
Управление на местах. Высшую власть на местах вер-
шили воеводы. Их положение было разным. На Севере,
в Сибири и в поволжских городах воеводами назначались
в основном опальные бояре или маловлиятельные лица *.
В центре воеводские должности занимали члены Боярской
Думы, в которых не нуждались при дворе, на западной и
южной границах — надежные люди, на которых царь мог
положиться. Во всех случаях это было удалением из сто-
лицы и лишением возможности личного влияния на царя
и государственную политику.
Явно удаленными от двора в 1605—1606 гг. были чле-
ны Боярской Думы, находящиеся на воеводстве в окраин-
ных городах. Это бояре: П. И. Буйносов (Ливны, затем
Белгород), С. А. Волосскнй (Казань), Г. Б. и Ф. Т. Долго-
рукие (Курск), Б. М. Лыков (Белгород), М. Б. Сабуров
(Царев-Борисов, Астрахань), А. А. Телятевский (Черни-
гов), В. К. Черкасский (Переяславль-Рязанский); околь-
ничие: А. Р. Плещеев (Новгород-Северский, Ливны),
Г. П. Ромодановский (Ивангород), М. М. Салтыков (Пу-
тивль), И. Д. Хворостинин (Астрахань); думные дворяне:
А. В. Измайлов (Михайлово), Г. Г. Пушкин (Белгород),
И. М. Пушкин (Корела), В. Б. Сукин (Свияжск) 263.
После свержения Годуновых были сменены многие вое-
воды. По словам И. Массы, Самозванец «сменил прави-
телей по... городам и другим владениям... назначил по соб-
ственному усмотрению всех начальников и офицеров...» 264
Однако следует учесть, что большинство влиятельных вое-
вод и членов Думы было отозвано еще Борисом Годуновым
в формирующуюся армию в 1604—1605 гг. По воцарении
Самозванца произошло новое перераспределение воевод-
• В явную опалу попал кн. Р. Ф. Троекуров, который был послан
на воеводство в Тобольск. Отправляясь в дорогу, Троекуров просил
отпустить ему вина. Специальной грамотой от 28 февраля 1606 г Лже-
дмитрий I пожаловал воеводе 25 ведер «из кабацкого вина» (НБР.
ОР- Ф. 256, ед. 48, №2; Верхотурские грамоты. Ч. 2. С. 177). В опалу
лопал, по-видимому, и кн. П. А. Черкасский. Он был воеводой в пере-
довом полку во время похода Лжедмитрия I из Кром и Тулы па
Москву, но в 1606 г. уже значится воеводой в Березове вместе е опаль-
>242)1 Годуновыми (Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 78, 135,
93
ских должностей, в результате чего прежние лица попали
в новые города. Данное обстоятельство не позволяет ви-
деть в смене воевод с июня 1605 г. мероприятие политиче-
ского плана, как это представляет И. Масса.
В руках воевод находилась вся полнота власти на ме-
стах. Это подтверждается сохранившимися в архивах чело-
битными н судебными решениями по ним местной админи-
страции Арзамаса2й5, Новгорода2ь6, городов Сибири
и др. 267 Постановления судебных властей принимались от
имени царя, в соответствии с существующей традицией и
нормами. По-видимому, при Лжедмитрии I каких-либо но-
вых законодательных норм не возникло. Поэтому вряд ли
на основании данных материалов можно судить о социаль-
ной направленности внутренней политики его правитель-
ства. Самозванец не имел никакого отношения к решаемым
в частном порядке на местах судебным делам, хотя можно
предположить, что существовало какое-то распоряжение
об удовлетворении челобитий служилых людей, ибо среди
всех известных документов они составляют подавляющее
большинство. Это подтверждается также тем, что Лже-
дмитрий I, как уже было сказано, поначалу лично прини-
мал челобитья (главным образом от дворян).
Самозванец пытался бороться против злоупотреблений
местных властей (указы в Сибирь и на южную окраину
о чрезмерных сборах кормов послам) 263, против взяточни-
чества и т. д. Но все это были лишь отдельные эпизоды,
а не система кардинальных мер, которые еще в 1604 г.
начал осуществлять Борис Годунов 269.
Руководство армией. Кроме городовых воевод, регуляр-
но назначались и посылались на окраины полковые воево-
ды, что было также своего рода удалением от двора. Ис-
ключение составляли лишь периоды подготовки к войне и
походов на врагов.
При Лжедмитрии I «украинными» воеводами были:
1605 гл. Большой полк (Мценск) — князь В. Р. Пронский;
Передовой полк (Новосиль)—князь Ю. П. Ушатый;
март 1606 гл Большой полк (Новосиль, Тула)—боярин
И. И. Шуйский, М. Ф. Кашин, М. М. Кривой-Салтыков,
М. Б. Шеин (затем Т. С. Пушкин), князь В. Г. Долгору-
кий; Передовой полк (Новосиль, Ливны)—М. Б. Шеин,
князь В. Г. Долгорукий, князь М. С. Туренин (затем князь
Ф. И. Волконский); Сторожевой полк (Орел)—князь
И. А. Хованский, князь А. Долгорукий (затем П. Борятин-
ский), князь И. Ромодановский 270.
Эти люди имели большое влияние на дворянское вой-
94
ско и умели соответствующим образом его использовать.
В большинстве своем, как видим, полковыми воеводами
были лица из кружка Шуйских (И. И. Шуйский, В. Г. и
А. Долгорукие).
Кроме того, с марта 1606 г. были назначены береговые
воеводы по полкам (готовился поход на Крым и Турцию).
В Большом полку — бояре князь Ф. И. Мстиславский,
М. А. Нагой, (С. А. Куракин*); в полку Правой руки —
князь В. И. Шуйский, князь М. Ф. Кашин, (И. И. Голицын,
А. А. Репнин); в полку Левой руки — князь Д. В. Масаль-
ский, князь А. В. Голицын; в Передовом полку — князь
Б. М. Лыков, князь Д. И. Шуйский, (М. А. Нагой); в Сто-
рожевом полку — В. М. Масальский, боярин князь В. В. Го-
лицын (окольничий В. В. Кольцов-Масальский, Д. В. Ма-
сальский) 271. В данном случае это были люди, от которых
зависел успех задуманной войны.
Таким образом, армия всецело находилась в руках бо-
ярских группировок, главным образом лиц из кружка Шуй-
ских. Последние подогревали недовольство дворянства,
имея возможность действовать и через Поместный приказ.
Не удовлетворив сразу основные требования дворянства,
Лжедмитрий I в конце царствования мог опираться лишь
на иноземцев и служилый люд из северских городов. Со-
циальная база поддержки Самозванца сузилась, и это
предопределило его падение.
Подчеркнем, что назначение воевод в полки определя-
лось в первую очередь местническими соображениями, а
затем уже другими конъюнктурными моментами. Не все
новые командиры — представители думских кружков — ис-
пользовали свое положение для пропаганды определенных
политических идей. Кроме того, интересы рядового дворян-
ства были иными, нежели интересы бояр-аристокрагов.
И все же дворяне, не получив желаемого от Лжедмитрия 1,
постепенно стали поддаваться влиянию воевод-заговорщи-
ков. Благодаря этому Шуйские смогли склонить на свою
сторону войска, находившиеся под Москвой, и использовать
их во время переворота 17 мая.
Внешнеполитическая деятельность. Влияние Боярской
Думы Лжедмитрия I на характер внешней политики Рос-
сийского государства имело две стороны — дипломатиче-
скую и практическую.
В вопросах дипломатических сношений члены Думы
* В скобках учтены некоторые расхождения данных.
95
конкурировали с иностранным окружением Самозванца.
Формально они присутствовали на всех официальных при-
емах и в соответствии с традицией составляли специальные
комиссии и вели переговоры с иностранными послами. Так,
в июле 1605 г. окольничий В. Я. Щелкалов представлял
царю крымского гонца, а посольский дьяк и казначей
Л. Власьев вел с ним переговоры 272. Польские дипломаты
свидетельствовали, что на их приемах всегда были Мсти-
славский, Шуйские, Трубецкие, Ростовские, Оболенские,
Воротынский, Голицыны, Романов, Ромодановский, Нагие,
Масальские, Татевы, Салтыковы и др. Закрытые перего-
воры с ними вели Д. И. Шуйский, В. М. Масальский,
М. И. Татищев, А. Власьев, И. Грамотин «с товарнщми»,
а также князь Ф. И. Мстиславский 273. Особую роль игра-
ли члены Боярской Думы в церемониях встречи Мнишков
и польских послов 274.
Активно действовал Посольский приказ, возглавляемый
А. И. Власьевым и И. Т. Грамотиным. Кроме двух думных
дьяков, в приказе было не менее 16 подьячих, дворяне для
посольских церемоний, толмачи (по крымским делам из-
вестны М. Кашинцев, О. Нагаев, И. Есипов, И. Драгичев,
С. Гарасимов, Б. Олексеев, с грузинского переводили
А. Мельников и Т. Бабаев, с польского — Ф. К. Гозвнн-
скнй) 275. Из членов Думы 16 декабря 1605 г. было назна-
чено посольство на польский сейм во главе с «маршалом
и северским наместником» князем В. М. Масальским и
окольничим М. И. Татищевым (думные дьяки В. Иванов,
А. Иванов) 276. Послами в Грузию были отправлены князь
И. П. Ромодановский и Ф. Акинфеев. В январе 1606 г.
возвратился из Крыма гонец К. Ширков, известивший
хана о воцарении Лжедмитрия I. В марте 1606 г. в Крым
были посланы для переговоров А. Мелентьев Курлуков и
подьячий Д. Ратцов 277. Под 114 г., «при Ростриге», в описи
Посольского приказа 1614 г. значится «столп» о посольст-
ве в Персию князя И. Туренина «с товарыщи» 278.
Особо важные дела за рубежом осуществлял опытный
дипломат, член Ближней Думы А. И. Власьев, который
располагал значительным вспомогательным штатом 279. Из
опалы был возвращен знаменитый деятель Посольского
приказа еще со времен Ивана Грозного В. Я. Щелкалов
и пожалован в окольничие.
Однако немногие члены Думы удостаивались присут-
ствия на тайных неофициальных переговорах Лжедмит-
рия I с послами короля Сигизмунда III и папы 280. Россий-
ский дипломат А. Волконский позднее отмечал, что А. Гон-
севский и Н. Олесницкий приходили к Самозванцу «наоди-
96
не, а бояр наших никого не было, а сиживали через ночь
с ним один на один»281.
И все же Лжедмитрий I стремился внешне следовать
традиции. Для этого надо было создать видимость участия
Боярской Думы в важнейших внешнеполитических меро-
приятиях. Так, на рассмотрение Думы был вынесен вопрос
о его женитьбе на Марине Мнишек и передаче Ю. Мнишку
Новгорода, Пскова и других территорий. Самозванец хо-
тел заручиться формальным согласием бояр, ибо такие
шаги предполагали нарушение традиций государства. Ду-
ма «согласилась» на акт венчания и коронации, как и на
передачу земель 282. Русские нарративные источники объ-
ясняли это страхом, «понеже» Лжедмитрий I «многих по-
бивает» 283.
. По делам, связанным с обручением Самозванца, в
Польшу был отправлен глава Посольского приказа
А. Власьев 284. Позже бояре заявили, что якобы не знали
о посольстве Власьева и других гонцах (их было около
десяти). Но поляки резонно отвечали: эти вопросы обсуж-
дались в Боярской Думе, смоленский воевода князь
И. С. Куракин извещал польскую сторону, чтобы встречала
посла, а затем все бояре торжественно принимали Мниш-
ков.
Деятели Посольского приказа продолжали вести дела,
связанные с иностранными торгово-экономическими согла-
шениями. Так, по приказу Лжедмитрия I И. Т. Грамотин
выдал новую грамоту английскому послу Томасу Смиту
взамен годуновской. В декабре 1605 г. тот же дьяк передал
послу жалованную грамоту на торговые привилегии, в ко-
торой было указано на необходимость явки англичан в По-
сольский приказ при отъезде, а также сообщалось, что
все спорные вопросы будут решаться там же посольским
думным дьяком И. Т. Грамотиным 28S.
Следуя принципам самодержавия, Лжедмитрий I пы-
тался вести серьезные дипломатические сношения в целом
самостоятельно, особо не советуясь с Думой. Тут он боль-
ше полагался на своих иностранных секретарей. Их влия-
ние было более сильным, нежели русских сановников. По
словам бояр, иностранцы писали дипломатическую почту
«по латине», на которую они же ставили государственные
печати. Один только Басманов, «советник его вражей и
изменник», все знал 286. Иногда Самозванец позволял себе
лично вступать в споры с послами, нарушая вековую тра-
дицию * и придворный этикет 287. Вынашивая планы до-
* История российской дипломатической службы зафиксировала
4 855
97
стижения мировой известности, стремясь прослыть освобо-
дителем христиан, он нарочито переименовал Царев-Бори-
сов в Царьград и даже сравнивал себя с Александром Ма-
кедонским — единственным, по его мнению, своим сопер-
ником 288.
Все это, разумеется, не могло устраивать политические
кланы Боярской Думы, которые через Посольский приказ
стремились направить внешнюю политику государства
в нужное для себя русло. С одной стороны, планы Лже-
дмитрия I относительно войн с Турцией, Швецией и Поль-
шей в случае успешного их осуществления несли опреде-
ленные выгоды государству. Однако Боярская Дума по-
нимала, что за этими планами кроются большие тягогы
для страны, которая еще не совсем оправилась от эконо-
мического кризиса начала XVII в. К тому же усилилась
угроза гражданской войны.
Отстранив Боярскую Думу от решения ряда конкретных
вопросов внешней политики, Лжедмитрий I все же не мог
обойтись без нее в практической подготовке военных дей-
ствий. С этой целью в важнейшие стратегические пункты
страны (в Елец, Тулу, под Азов — на южных рубежах;
в Ивангород, Новгород, Смоленск и Путивль — на севере
и западе) были посланы надежные люди, в основном из
кружка Шуйских. Готовилось войско во главе со знатней-
шими боярами. Весной 1606 г. уже была собрана большая
армия во главе с П. Ф. Басмановым (по некоторым дан-
ным, стотысячная) для похода на Турцию (воевода Ф. Ше-
реметев с небольшим отрядом уже был отправлен против
татар). По другим сведениям, она предназначалась для
помощи рокошанам в Польше (40 тыс. войска во главе
с Д. И. Шуйским) 289. В то же время готовился поход на
Швецию. Зимой 1606 г. Лжедмитрий I хотел осадить Нарву
и Ивангород, но «вельможи отсоветовали ему> по причине
неудобного для осады времени года 29°.
Таким образом, составленные при непосредственном
участии иностранного окружения планы внешнеполитиче-
ских мероприятий Лжедмитрий I должен был осуществлять
при помощи Боярской Думы. Возглавив армию, бояре
воспользовались этим обстоятельством и привлекли собран-
ные под Москвой войска (предположительно 18 тыс. чело-
век) для участия в перевороте 17 мая.
только два случая (1501 и 1504 гг.), когда иностранным дипломатам
отвечал сам великий князь (Белокуров С, А. О Посольском приказе.
С. 11).
98
СТАТУС БОЯРСКОЙ ДУМЫ
И ВОЛЬНОСТИ БОЯРСТВА
Рассмотрев деятельность Боярской Думы по управле-
нию страной, ее роль но внутренней и внешней политике
государства, необходимо выяснить вопросы о статусе Бо-
ярской Думы при Лжедмитрии I, о взаимоотношениях ца-
ря с высшим государственным органом и отдельными его
представителями.
Сведения русских и иностранных источников на этот
счет противоречивы. Нет единого мнения и в историогра-
фии. Многие исследователи, опираясь на отечественные
нарративные памятники, говорили о гонениях Лжедмит-
рия I на бояр. Другие же, наоборот, толковали о новых
вольностях боярства по примеру польского сената.
Положение и значение Боярской Думы, как мы видели
ранее, практически не изменилось. Члены Думы обсужда-
ли все внутригосударственные дела в своем составе, а за-
тем, вторично, вместе с царем. Такова была давняя тра-
диция. Лжедмитрий I хорошо знал подобную практику,
ибо еще в качестве слуги патриарха Иова «к царю Бори-
су ... на думы хождаше»291. Самозванец, как и его мнимый
отец Иван Грозный или его враг Борис Годунов, не фор-
мально присутствовал на заседаниях Думы, а активно об-
суждал государственные проблемы. Очевидцы сообщают,
что новый царь ежедневно заседал в Думе, «внимательно
следил за каждым высказыванием», сам блестяще решал
многие трудные для бояр вопросы, удивляя последних.
Обладая хорошими ораторскими способностями, некоторы-
ми знаниями из истории других народов и личным опытом
увиденного за границей, Лжедмитрий I рассказывал много
интересного и поучительного для думцев. В то же время
он часто укорял их за необразованность, утверждая, что
им нужно учиться в других странах 292. В связи с этим
Я. Маржерет называл Самозванца «учителем среди школь-
ников» 293.
Конечно, это было значительным преувеличением. Ино-
странцы видели в Лжедмитрии I европеизированную лич-
ность, которая, по их мнению, выгодно отличалась от рус-
ских бояр и предшествующих царей. И хотя упреки Само-
званца членам Боярской Думы были небеспочвенными:
многие из них «брады свои уставя, ничего не отвещают»,
ибо пожалованы в бояре не по уму, а по «породе» 294, —
однако среди них были и весьма способные люди
(П. Ф. Басманов, А. И. Власьев, В. И. Шуйский, М. В. Ско-
пин-Шуйский, Б. Я. Бельский и др.). Поляки отмечали,
99
например, что Власьев был выдающимся дипломатом, ко-
торый еще при Годунове был известен в Европе 295.
Однако те же поляки говорили и о «неразумном госу-
дарственном правлении» Лжедмитрия I, не посвященного
в это искусство и следовавшего советам «потакавших ему
пропойц и шутов» 2Э6. Это также преувеличение, но в иную
сторону.
Боярская Дума Лжедмитрия I крепко держала в своих
руках управление внутренней жизнью страны — «все от-
правовала, делала и рядила москва» (т. е. русские),—
замечали польские послы 297. Лжедмитрий I мало вмеши-
вался в ее деятельность, даже не всегда утверждая при-
нятые ею общегосударственные акты (например, приговор
от 7 января 1606 г.). Хотя его попытки бороться со взяточ-
ничеством, невежеством некоторых членов Думы, были
эпизодическими, бояре в целом побаивались его. Дьяк
Василий Телепнев позднее признавался польским послам,
которые упрекали его в восхвалении Лжедмитрия I при
его жизни, что все думцы, «боясь от того вора напрасного
убивства... до времяни слушали и государем его назы-
вали» 298. Бояре «из любви к временной славе» попусти-
тельствовали его не всегда пристойным забавам, угождали
ему, соревнуясь в этом друг с другом. Самозванец, уверен-
ный в их преданности, 15 мая 1606 г. отвечал на преду-
преждение о заговоре, что он «так хорошо взял в руки свое
государство», что без его воли «ничего быть не может» 29Э.
Вместе с тем Лжедмитрий I даровал знати некоторые
незначительные привилегии, особенно в первое время, ког-
да он расточал милости всем слоям общества, которые
помогали ему в борьбе за престол (разрешил боярам же-
ниться, строить большие светлицы и пр.). Иностранцы пи-
шут, что Лжедмитрий I иногда даже слишком ласково
обходился с вельможами, и тогда они забывали о своем
страхе перед царем 30°.
Свое кредо по этому вопросу Самозванец высказал
Я. Бучннскому: есть «два обрасцы.., которыми б царство
удержати: един образец быть мучителем, а другой образец
не желать харчу великого, всех жаловати... и всех путче
тот образец, что жаловать, а нежели мучителем быти» 30*.
Бучинский же выдал перед боярами эти слова за свои,
подчеркивая, что именно он советовал Лжедмитрию I бе-
речь бояр, быть к ним благосклонным, и так можно до-
стигнуть большего, нежели убивая их. Лжедмитрий I яко-
бы отвечал ему, что русскими надо управлять со стро-
гостью, удержать их в повиновении можно только страхом
и принуждением. Однако все это опровергается письмом
100
того же Бучинского к Лжедмитрию I, о котором мы уже
говорили выше.
На основании последнего источника некоторые иссле-
дователи утверждали, что Лжедмитрий I еще в Польше,
а затем в Туле и Серпухове договорился с боярами об
уступках, в частности о предоставлении им вольностей по
примеру польских сенаторов. Об этом писал в своем посла-
нии к боярам Ю. Мнишек, обещавший «быть помощником
размноженью прав ваших»302, они же сулили ему со своей
стороны- жалованье, похвалу и благодарность 303. По мне-
нию целого ряда ученых, предполагаемое преобразование
Боярской Думы в сенат было осуществлено.
Однако подобные утверждения построены исключитель-
но на иностранных источниках (например, С. Борша, Ве-
левицкий, К. Буссов, «список сената»). При этом не учи-
тывается тот важный момент, что о сенате говорили только
поляки, естественно, используя свою терминологию для
обозначения главного государственного органа страны *.
Так, рассказывая о восстании 17 мая 1606 г., один из по-
ляков писал, что среди москвичей распространился слух —
«паны режут бояр, то есть что поляки и литва бьют мос-
ковских сенаторов» 334. В «Дневнике Мартина Стадницко-
го» автор, описывая обед поляков у Лжедмитрия I, заме-
тил: «Сидели с нами и московские сенаторы, которых там
зовут думными боярами». Рассказывая о приеме у царя,
он также упомянул о том, что, кроме духовенства, на нем
присутствовали «думные бояре, то есть сенаторы и думные
дьяки, то же, что у нас каштеляны» 305. Говоря о приеме
Лжедмитрием I Ю. Мнишка со свитой, Велевицкий сооб-
щает: «С левой стороны (от царя. — В. У.) сидели высшие
дворяне, приглашенные в сенат. Далее, по обеим сторонам
залы, были бояре» 306. Заметим, что здесь речь идет о со-
бытиях, когда «список сената» Лжедмитрия I был уже
составлен. Кстати, в самом документе ни разу не упомина-
ется слово «сенат». Заглавия отдельных рубрик звучат
по-русски: «бояре» (Bolare), «окольничие» (Okolniczy),
«дворяне» (Dworane), и только на обороте списка имеется
надпись: «Cydo senatorow Moskiewskich» (Роспись москов-
ским сенаторам) 307. Совершенно ясно, что сделанная ав-
тором-поляком надпись выражает лишь его собственное
понимание Боярской Думы как сената. Кроме того, она
могла быть сделана уже в Польше. Ведь известно, что
Даже князь А. Курбский под влиянием польско-литовской
, * Об этом писали еще Д. Бутурлин (История смутного времени.
’• *52) и Е. Щепкин (Димитрий I. С. 305).
101
действительности в своей «Истории о великом князе Мос-
ковском» называл Боярскую Думу сенатом. Но это не зна-
чит, что Иван Грозный осуществил подобное преобразо-
вание (последний, кстати, называл Думу «синклитией») 308.
Все это позволяет утверждать, что название «сенат»
для Боярской Думы Лжедмитрия I взято совершенно про-
извольно и было распространено в основном среди поля-
ков *.
Относительно же самой реформы, т. е. предоставления
некоторых вольностей боярству, очевидно, следует сказать
то же самое, ибо утверждения о ней фактически не обос-
нованы и опираются лишь на несколько иностранных ис-
точников. Часто цитируются, например, слова Немоевского
о том, что Лжедмитрий I «желал было дать новые права
и писанные законы... и дать некоторую свободу боя-
рам» 309. Известны и подобные сведения английского аген-
та Плессена 31°. Во время похода на Москву в одной из
своих грамот столичной аристократии Лжедмитрий I обе-
щал боярам «чести прибавляти» 311. Яков Маржерет писал,
что новый царь «давал им (боярам.— В. У.) понемногу
распробовать, что такое свободная страна, управляемая
милосердным государем». Однако, по его же словам, эта
«свобода» заключалась лишь в разрешении боярам же-
ниться, в присутствии Лжедмитрия I на их свадьбах и
свободном обращении с боярами в Думе. Капитан отряда
личной охраны царя тут же замечал: «Если говорить на-
чистоту, нет ни закона, ни Думы, кроме воли императора...
Я считаю его одним из самых неограниченных государей
из существующих на свете» 312.
Исходя из вышеизложенного, характер деятельности
Боярской Думы Самозванца вряд ли позволяет говорить
о вольностях польского образца. При всей своей располо-
женности к Польше Лжедмитрий I довольно хорошо знал,
что система ее управления характеризуется большим раз-
бродом и ограничивает правителя. По существующим тогда
в Речи Посполитой понятиям король должен был служить
государству, прислушиваться к советам других, не править
самостоятельно, а лишь предлагать проекты сенату, кото-
рый во всем контролировал короля и мог их не принять.
Далее, король обязывался дать присягу верности шляхте,
быть милостивым и доступным шляхте, быть ей благодар-
* Исключение составляет К. Буссов, называющий в своей ♦Мос-
ковской хронике» (с. 79, ПО) бояр сенаторами, однако так же он их
называл и в описании царствования Федора Ивановича; А. Лавнцкий
(Ланиций) то же писал о «сенаторах» (СиН. Т. XIV. С. 535), но он
тогда только что вернулся из Польши.
102
ним за избрание на трон, вести достойный образ жизни.
Все важные дела государства (налоги, дополнительные
поборы, вопросы войны и мира и пр.) утверждал сейм, он
же принимал законы, которым должен был подчиняться
король, он же избирал самого короля313. Так был ли резон
вводить в России то же самое? Ведь известно, что именно
Лжедмитрий I в пылу полемики заявил, что король в
Польше имеет слишком малый вес из-за сенаторских склок
и распрей, а потому какой же он самодержец в сравнении
с русским единоправным царем? 314
Следует учитывать также вековые традиции, которые
не так-то легко было сломать. Ни в одном отечественном
нарративном памятнике того времени не говорится о ка-
кой-либо реформе. Хотя, обвиняя «ростригу» в различных
грехах Смутного времени, авторы для вящей убедительно-
сти должны были бы упрекнуть его и в перестройке рус-
ских порядков на польский манер.
ИНОСТРАННОЕ ОКРУЖЕНИЕ ЛЖЕДМИТРИЯ I
И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ГОСУДАРСТВЕННУЮ ПОЛИТИКУ
В историографии распространенной является точка зре-
ния, согласно которой влияние иностранного (польского)
окружения па Лжедмитрия I, на внутреннюю и внешнюю
политику государства было гораздо большим, нежели влия-
ние Боярской Думы. Не только в борьбе с Годуновым, но
и на царском троне Самозванец представлялся ставленни-
ком Польши 315.
Данное утверждение было выдвинуто еще при жизни
Лжедмитрия I в среде боярской оппозиции и закреплено
официально в обвинительных грамотах царя Василия Шуй-
ского. Слова последних передавали русские и иностранные
авторы первой половины XVII в. Так, один из Хронографов
писал: «А в верху при нем были поляки и литва, а на по-
стельном и на красном крыльце стояли алабарники с про-
тазаны». Ему вторит Д. Горсей, повторяющий слова гра-
мот Шуйского: «Поляки — высокомерная нация, заносчи-
вая в счастье, — стали проявлять свою власть над русским
боярством, вмешивались в православную религию, нару-
шали законы, мучили, угнетали, грабили, опустошали со-
кровища» 316.
Такие утверждения нуждаются в проверке. Роль Бояр-
ской Думы и в подготовке воцарения Лжедмитрия I, и в
его борьбе за трон, и в управлении страной была значи-
тельной. Кроме того, не только и не столько поляки возве-
103
ли на престол Самозванца — он поднялся к власти на вол-
не народного движения.
Однако влияние иностранного окружения на Лжедмит-
рия 1 и некоторые стороны жизни Российского государства
нельзя отрицать полностью. Следует конкретно установить,
на какие именно направления политики московского прави-
тельства Самозванца оно распространялось.
Поляки не имели особых заслуг в борьбе Лжедмитрия I
за престол. Как известно, после отступления от Новгорода-
Северского и разгрома при Добрыничах многие из них во
главе с Ю. Мнишком ушли за рубеж. При Самозванце
осталось около 600 поляков317. Вступив в Москву, Лже-
дмитрий I распустил и этих наемников, которые остались
недовольны платой и начали грабить окраины 318. Польское
окружение Лжедмитрия I сменилось русским, и он тут же
забыл о своих щедрых обещаниях королю, сенаторам, папе
римскому. Иезуиты почти не допускались к нему, как жа-
ловались они сами319. Возле царя оставалась лишь не-
большая группа выходцев из Польши. Это были его личные
секретари Ян, Станислав и Матвей Бучинские, Станислав
Слоньский, военные специалисты (капитан М. Доморац-
кий), «комнатный служитель> Сигизмунд Казановский, ис-
пользовавшиеся в качестве посыльных в Польшу Липниц-
кий, Пельчицкий, Загорский, Ромыйка, Свирский, Громы-
ка, Феликс Горский, Михаил Склинский, Денбицкнй 32°.
В начале августа 1605 г. в Москву приехал А. Вишневец-
кий *, которому была пожалована часть имущества Году-
новых. Но вскоре он должен был покинуть Россию по при-
казу царя, недовольного его чрезмерными требованиями
наград321. Вплоть до приезда Мнишков в Москву только
эти лица могли каким-то образом влиять на государствен-
ную политику. Большинство из них имели связи с Мниш-
ками: им служили саноцкие дворяне Домарацкие (Петр,
Мацей, Станислав), сандомирские дворяне Казановские
(Адам, Сигизмунд) и Липницкие (Ольбрехт-Войцех, Ста-
нислав), Станислав Слоньский 322 и др.
Самым влиятельным из поляков был Ян Бучинский.
Он заведовал дипломатической перепиской с королем.
Мнишками, польскими сенаторами, от имени Лжедмитрия I
вел тайные переговоры в Польше, собирал сам сведения
об отношении к Самозванцу сенаторов и короля, передавая
все услышанное в Москву 323. Бучинский, Слоньский и дру-
гие лица из польского окружения Самозванца были участ-
* Вишневецкие по Елене Глинской считались родственниками мос-
ковской царской династии Рюриковичей.
104
никами заговора рокошан с целью возведения Лжедмит-
рия I на польский престол. Именно они внушили эту идею
своему патрону 324. Бучинские и немало других иностран-
ных советников Самозванца были протестантами. Поэтому
они не могли защищать интересы не только короля, но и
папы (несмотря на старания двух иезуитов — А. Лавицкого
и Н. Ч ижевского).
Более того, Бучинский обнаружил человека, который
сообщал в Польшу о тайной переписке Самозванца. Бучин-
ский узнал, что его секретное донесение попало в руки
Горского, который «пишет письма» царю. Он предупреж-
дал, чтобы Лжедмитрий I ни в коем случае не допускал
к себе тайного доносчика. Упомянутый Горский, по-види-
мому, был братом королевского коморника Щасного Гор-
ского. Он оставался в Москве до мая 1606 г.325
Анализ известных источников позволяет заключить, что
влияние иностранного окружения Самозванца проявля-
лось почти исключительно во внешнеполитической дея-
тельности правительства и в основном в сношениях с Поль-
шей. Что же касается внутренней политики, то поляки не
оказывали на нее никакого влияния — управление стра-
ной прочно взяла в свои руки Боярская Дума. Исключение
составлял лишь вопрос о внутренней оппозиции, угрожав-
шей Лжедмитрию I, а также и его польскому окружению.
Бучинский принимал деятельное участие в судьбе Шуй-
ских. Многие именно ему приписывают помилование
В. И. Шуйского. Об этом говорил и сам Бучинский на до-
просе после переворота 17 мая 1606 г. Однако данный факт
крайне сомнителен. В письме к Самозванцу из Польши
в январе 1606 г. он напоминал, что активно выступал за
применение более суровых мер к заговорщикам 326. Поляки
неоднократно предупреждали Лжедмитрия I о готовящем-
ся перевороте 327. Именно с их участием разрабатывался
план уничтожения заговорщиков, который Бучинские пред-
ставили позже на допросе как желание Самозванца унич-
тожить всех бояр и поставить на их место поляков (Мниш-
ков, Вишневецкого, Тарла, Стадницкого, Бучинских
и пр.) 328.
Сказанное объясняет, почему между Боярской Думой
и польским окружением Самозванца существовали весьма
напряженные отношения. Последнее, однако, не мешало
русским сановникам нередко удовлетворять свои личные
просьбы через польских секретарей Лжедмитрия I и Мниш-
На первых порах Самозванец пытался ограничить без-
закония поляков и предотвратить нежелаемые толки. Он
105
распустил иностранное войско и своих телохранителей,
подвергал наказанию мародеров, пытался заставить ува-
жать русские обычаи и религию. Но это не помогло. По-
ляки бесчинствовали не только в Москве, но и в провинции,
о чем свидетельствуют крестьянские челобитные 330.
Недовольство знати подогревалось также распущенно-
стью поляков в Москве. У многих членов Боярской Думы
были взяты дома для их поселения (Смольский жил в до-
ме М. И. Татищева; в доме С. Годунова, отданном Го-
лицыну, стоял С. Мнишек; поляки жили «не токмо у про-
стых, но и у владетелей и велмож нарицаемых ложных
родителей его Нагих»)331. Часть польских отрядов нахо-
дилась и в других городах (в частности Новгороде) 332.
Напуганный заговором стрельцов и боярскими интригами,
Лжедмитрий I набрал три отряда телохранителей-ино-
странцев: «...и посреде их сам идяще, бояре же и велможи
далече окрест его хождаху» 333. Я. Маржерет командовал
100 копейщиками, М. Кнутсен и А. Вандман (он же пан
Скотницкий или Альберт Ланиций) имели под началом по
100 алебардщиков 334. Все это не могло нравиться москви-
чам, так же, как и неуважение иностранцами их традиций.
Следует, однако, заметить, что в числе иностранцев
принимались на службу не только «немцы и литва», но и
православные. В 1605 г. (до 1 сентября) в Москву приеха-
ли «служить гречане» Андрей Раль с племянником Мануй-
лом Кантакузиным Палеологом 335. Оба сразу получили
хорошее жалование и в боярском списке 1606—1607 гг.
значились среди московских дворян. В числе служивших
Лжедмитрию I были и «волошане». Так, уже в 1608 г.
Д. И. Шуйский «роспрашивал про ростригу» Юрия и Петра
Вларецовыхззв. Выходцы с Балкан выполняли те же функ-
ции в охране Лжедмитрия I, что и другие иностранцы.
При этом жалование наемных телохранителей не было
столь сказочно большим, как представляют его русские
нарративные источники. Стрельцы Я. Маржерета получали
по 70 р. в год и поместья, все остальные — по 40 р. и по-
местья 337.
Более того, некоторые иностранцы, по-видимому, были
причастны к боярским заговорам. Так, по велению Лже-
дмитрия I В. Кузьмин, Р. Толмачев и И. Грамотин оцени-
вали имущество «Петра Мутьянского», посаженного в тюрь-
му в Новгороде. После воцарения Василия Шуйского сзо-
лошанин» был освобожден и получил имущество, которое
осталось нераспроданным 338.
Бояре усердно распускали всевозможные слухи об ино-
странцах, которые якобы пускают в храмы собак, носят
106
кресты ниже пояса и пр.339 Именно из их среды вышло
утверждение, что Лжедмитрий I хотел установить новый
порядок, «который дал бы волю полякам, всей их распу-
щенности:». Оно было зафиксировано английским диплома-
том в августе — сентябре 1606 г. на основании писем из
Вильно и Кракова 340. Тогда же среди бояр распространя-
лись упреки в адрес Лжедмитрия I, будто он удалял от
себя русских вельмож, «удостаивал своей доверенности
одних поляков, иноземцев, ненавистных москвитянам»341.
Из кружка Шуйских расходились слухи о том, что стража
якобы отгоняет русских сановников от дверей Лжедмит-
рия I; они входят к нему лишь с согласия поляков, но
просьбы их не удовлетворяются. Позже об этом говорил Ва-
силий Шуйский на тайном совете342.
Наконец, заговорщики распустили слух о желании Са-
мозванца уничтожить всех именитых людей. Кружок Ва-
силия Шуйского удачно воспользовался этим для привле-
чения на свою сторону бояр и дворян и свершения с их
помощью переворота 17 мая 1606 г. Все эти вымыслы были
занесены в русские источники и сочинения иностранцев как
достоверные факты. Позже Василий Шуйский пытался ис-
пользовать их и для успокоения жителей Северщины, тре-
бовавших ответа за смерть «их царя» 343“345.
Таким образом, можно заключить, что иностранное ок-
ружение Лжедмитрия I почти не влияло на внутреннюю
политику государства и играло заметную роль лишь во
внешнеполитических акциях Самозванца (сношения с
Польшей) *. Являясь в большинстве своем протестантами,
советники царя не могли быть проводниками интересов
короля и папы. Наличие поляков в Ближней Думе Лже-
дмитрия I вызывало недовольство знати, которая стреми-
лась всецело подчинить государственную политику своим
интересам. Готовя заговор, аристократические члены Бо-
ярской Думы активно распространяли слухи о пропольской
ориентации Самозванца. При этом наиболее приближен-
ные к нему лица из русского окружения представлялись
как предатели и «вору потаковники» (П. Басманов,
А. Власьев и др.).
* По мнению современного польского историка Й. Мацишевского,
не только Лжедмитрий I был вполне самостоятельным и независимым
правителем, завязавшим контакты с антикоролевской оппозицией, но
и Польша в то время не выдвинула идею подчинения (политического
или экономического) России (Zolkiewski St. Poczatek i progres v.ojny
Moskiewskie. Warszawa, 1966. S. 23).
107
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ И ДУМА.
БЫЛ ЛИ ЗЕМСКИЙ СОБОР 1605 г.?
Первую победу над Самозванцем и его ближним рус-
ским и иностранным окружением думская аристократия
одержала сразу же после вступления Лжедмитрия I в Мос-
кву в судебном процессе над Шуйскими. Обвиненные в за-
говоре, Шуйские были арестованы уже на третий день
после въезда Самозванца в Кремль. Суд продолжался
почти неделю, был вынесен смертный приговор Василию
Шуйскому и на 30 июня 1605 г. назначена казнь 346.
В историографии данное событие получило двоякую
оценку. Ряд исследователей интерпретировали суд над за-
говорщиками как Земский собор 1605 г.
Н. М. Карамзин писал, что Шуйских судили, «как до-
толе еще никого не судили в России: собором, избранным
людьми всех чинов и званий», при этом князь Василий вел
себя как герой 347. Д. И. Бутурлин также считал, что Шуй-
ского судил собор, состоящий из духовенства, бояр и
выборных людей всех сословий, как то было заведено иск-
лючительно при решении великих земских дел 343 Н. И. Ко-
стомаров, сожалея об утрате документов судебного про-
цесса, называл это небывалым в Московском государстве
явлением. На «собрании изо всех сословий» сам царь вы-
нужден был опровергать распускаемые слухи. В резуль-
тате весь собор обвинил Шуйского 349. В. О. Ключевский,
приводя свидетельство Я. Маржерета, характеризовал со-
бор 1605 г. как первый, «приблизившийся к типу народно-
представительского, с выборными от всех чинов или со-
словий». При этом Самозванец «свое личное дело... отдал
на суд всей земли и для того созвал Земский собор». Ис-
торик утверждал, что слова Маржерета являются бесспор-
ным свидетельством присутствия выборных на этом со-
боре 35°.
Версию о Земском соборе 1605 г. поддерживали также
историки права. Наиболее подробно писал об этом
В. Н. Латкин, опираясь на свидетельства «Нового летопис-
ца», «Летописи о многих мятежах», Я. Маржерета, Г. Паер-
ле. Ученый считал, что собор состоял из представителей
всех сословий, но не мог определить, были ли это предста-
вители от всего государства или только от Москвы 35‘. По
мнению И. А. Стратонова, Самозванец хорошо понимал
значение Земского собора и с его помощью хотел «создать
себе более прочное положение», отдав Шуйского на суд
именно Земского собора. Однако в заключении своего тру-
да исследователь почему-то заявил, что из-за кратковре-
108
менности своего царствования Лжедмитрий I «не созывал
Земского собора» 352.
Высказывалось также мнение о чрезвычайном суде, ко-
торый «летописец называет собором» 353.
В наше время В. Д. Назаров, развивая версию о собор-
ном суде и опираясь при этом на «Новый летописец», пи-
сал об участии в нем выборных земских людей *и.
Р. Г. Скрынников тоже склоняется к гипотезе о созыве
Самозванцем по традиции собора для суда над Шуйским.
На него, по мнению ученого, были приглашены «предста-
вители столичного населения», чтобы нейтрализовать сто-
ронников Шуйских 355.
С другой стороны, целый ряд исследователей отрицает
возможность возведения суда над Шуйским в ранг Зем-
ского собора. Крупнейший знаток Смуты С. Ф. Платонов
писал о «так называемом «соборе» ...пресловутом «соборе»,
который успели собрать менее чем в десять дней» 356. До-
статочно спорным считали вопрос о соборе Н. Н. Рожков
и С. В. Рождественский 357. С. Л. Авалиани и М. А. Дьяко-
нов квалифицировали данное событие как случайное со-
брание толпы москвичей, которое нельзя даже сравнивать
с советом всей земли 353.
Современная исследовательница Л. С. Адарчева одно-
значно утверждает, что между 1598 и 1613 гг. земские со-
боры не созывались35Э.
Наиболее подробно изучал данную проблему Л. В. Че-
репнин, который назвал суд над Шуйским «политическим
процессом ... актом политической расправы, облеченным
в форму судебного приговора», и не включил его в общий
список земских соборов 36°.
Таким образом, вопрос о том, был ли Земский собор
в 1605 г., остается открытым и дискуссионным. Его рас-
смотрение становится еще более актуальным в связи с но-
вейшей попыткой соединить обе версии путем весьма стран-
ного слияния мнений Н. М. Карамзина и Л. В. Черепни-
на 361.
Споры вокруг процесса над Шуйскими обусловлены от-
сутствием источников и достоверных свидетельств о собо-
ре, его составе, численности, содержании рассматриваемых
вопросов. Наиболее пространные сведения о нем дает офи-
циальный «Новый летописец», где этому посвящена гла-
ва НО «О князе Василье Ивановиче Шуйском з братьею»,
и где Шуйские представлены защитниками православия.
«Он же той Гришка уведа их и повеле поимати и повеле
собрати собор и объяви про них, яко «умышляют сии на
меня». На том же соборе ни власти, ни из бояр, ни нс про-
109
стых людей нихто ж им пособствующе, все на них же кри-
чаху. Он же Рострига виде то, яко нихто им не помогает,
повеле их посадити в темницу; старейшего ж брата их,
князь Василья, повеле казнити, и едва упроси ево царица
Марфа и боляре. Он же от казни их свободи, и розосла их
по градом в Галицкие пригороды по темницам» 362.
Проанализируем данное свидетельство.
Во-первых, следует выяснить, что понимал «Новый ле-
тописец» под термином «собор» и был ли это Земский
собор?
Описывая собор 1598 г., избравший на царство Бориса
Годунова, «Новый летописец» сообщает, что на него были
собраны бояре «и все воинство и всего царства Москов-
ского всякие люди ото всех градов и весей». Тогда патри-
арх «и все вмести со всею землею советовав межи собою».
Земский собор здесь называется «советом всей земли».
Собором же «Новый летописец» называет специальное со-
брание, в основном из наличных в Москве разных социаль-
ных групп населения. В 1598 г. такой собор патриарх Иов
созвал у себя для похода к Новодевичьему монастырю про-
сить Бориса Годунова на царство: «Патриярх же Иов учи-
ни собор со всеми властьми и призва к себе боляр и воин-
ство и всех православных християн» 363.
Таким образом, слова «Нового летописца» о соборе
1605 г. могут означать скорее специальный собор (собра-
ние) в Москве без участия выборных представителей от
всей земли, и поэтому его нельзя называть земским. Лето-
писец перечисляет главные социальные группы участников
собора: власти, бояре, «простые люди». Это подтверждает
наш предыдущий вывод. В соборе принимали участие чле-
ны Боярской Думы, представители центральной админи-
страции и населения города. Возможно, присутствовали
также дворяне и иностранцы из личного окружения Само-
званца, участники похода на Москву. К категории «про-
стых людей», вероятно, относились представители разных
сословий жителей Москвы и сборной армии Лжедмитрия I.
Во всяком случае, их подбор был случайным и не пред-
ставлял всех земель.
Во-вторых, земское представительство трудно было обе-
спечить в такой короткий срок (менее недели). Формально
оно могло существовать на соборе 1605 г. лишь постольку,
поскольку в армии Лжедмитрия I были представлены дво-
ряне определенных регионов страны. Все это, однако, не
соответствует классическим понятиям о земских соборах
как совете всей земли, что четко зафиксировано даже в
«Новом летописце». Как справедливо отметил М. Дьяко-
110
нов, только при наличии Боярской Думы, освященного со-
бора духовенства, придворных приказных чинов и выбор-
ного представительства можно говорить о Земском соборе.
Особое значение в этом случае имеет последний элемент —
выборные зи.
В-третьих, по «Новому летописцу», деятельность собо-
ра ограничилась тем, что все на Шуйских «кричаху». И не
собор, а сам царь велел заточить заговорщиков в темницу,
а Василия казнить. Это еще один факт, свидетельствую-
щий против интерпретации данного судебного процесса как
Земского собора.
Кроме данных «Нового летописца», имеются свидетель-
ства нескольких современников, в том числе очевидцев
события.
Иезуит А. Лавицкий, сообщая о суде над Шуйскими,
писал о «почтенном совете, в котором принимали участие
духовные и светские лица и много иных» 365. Ему вторил
Я. Маржерет, свидетельствующий о том, что заговорщиков
судили в «присутствии лиц, избранных от всех сословий».
Однако тут же капитан личной охраны Лжедмитрия I от-
метил, что почему-то не собор, а сам царь приказал от-
рубить голову князю Василию Шуйскому, а его братьев —
сослать 366. Аугсбургский купец Г. Паерле, наоборот, ут-
верждал, что Василий Шуйский был осужден на смерть
«как сенатом, так и народом», но «Димитрий, руководи-
мый врожденною добротою и думая скорее милосердием,
нежели строгостью заслужить любовь... москвитян», поми-
ловал его 367. Эти свидетельства, казалось бы, говорят
в пользу широкого представительства, а следовательно
определения Собора 1605 г. как земского. Так ли это?
Еще раз возвратимся к участию «всех сословий», «вы-
борных», «народа» в событиях 1605 г. Во время суда над
Шуйскими в Москве, кроме членов Боярской Думы, пред-
ставителей центральной администрации, разнородного вой-
ска и иностранного окружения Самозванца не было зем-
ских представителей. Их созыв и приезд в столь сжатые
сроки были практически неосуществимы, и о них не упо-
минает ни один источник официального характера. При-
веденные выше свидетельства иностранцев говорят лишь
об одном: суд над Шуйскими происходил действительно
на многолюдном собрании, где были представлены и «про-
стые люди». Они были крайне необходимы Лжедмитрию I
для противостояния аристократии Боярской Думы. Суду
подвергались «принцы крови», самый могущественный бо-
ярский клан Думы, у которого было большое число сто-
ронников. Противопоставить им Самозванец мог только
111
тех представителей дворян, детей боярских, служилых,
торговых и посадских людей, которые поддержали его в
походе на Москву, тогда как аристократия до последнего
момента выжидала и в лице Шуйских даже попыталась
убрать со своей дороги новоявленного царевича. Лжедмит-
рий I боялся оппозиции на суде. Это, а также щедрые
обещания, дарованные во время похода на Москву, заста-
вили его привлечь на показательный суд «простых людей»,
обеспечив благосклонное к Самозванцу большинство.
Именно массовость судебного процесса и создала у сов-
ремеников-иностранцев иллюзию общегосударственного со-
бора. «Новый летописец», который пользовался официаль-
ными данными и свидетельствами москвичей, хорошо по-
нимавших отличие Земского собора от обычного (т. е.
расширенного собрания без полномочий всей земли), имен-
но так и оценил собор 1605 г. — как расширенное заседа-
ние Боярской Думы по вопросу об измене Шуйских.
А французский ученый, президент Парижского парламента
и современник событий, черпавший сведения у очевидцев,
Яков де-Ту называл собор просто «советом вельмож»:
«Димитрий, одаренный искусством убеждения, оправдал
себя в совете вельмож при помощи многоречия и вооружил
их ненавистью к виновнику клеветы. Шуйский был схва-
чен, предан суду и за дерзкие слова приговорен к смер-
ти» 368. Наконец, очевидец происходившего К. Буссов сви-
детельствовал, что Василий Шуйский был схвачен, наказан
плетьми на дыбе (?) и осужден на смерть «по приказанию
царя» 369, т. е. единоличным решением Самозванца без
участия собора.
Таким образом, анализ источников, внутриполитических
обстоятельств и конкретной ситуации в Москве в конце
июня 1605 г. не позволяет говорить о созыве Земского со-
бора. Свидетельства современников-иностранцев и «Ново-
го летописца» рисуют картину многолюдного судебного
процесса над Шуйскими.
В чем же заключалось обвинение Шуйских? По-види-
мому, им инкриминировали государственную измену. Но
остается неясным, было ли это простое распространение
слухов, порочащих царскую особу, как о том сообщали не-
которые современники (Я. Маржерет, А. Лавицкий, се-
кретарь царя С. Слонский и др.), или форменной изменой
и заговором с целью уничтожить Самозванца. Последнюю
версию передавали польские ротмистры С. Борша и Я. Ви-
слоух. По словам первого, Шуйские хотели ночью зажечь
Кремль и «учинить над царем и над нами предатель-
ство»370. Я. Вислоух, как бы объединяя обе версии, сооб-
112
щает о распространении Шуйскими слухов о самозванстве
царя — в действительности польского королевича, стремив-
шегося ввести лютеранство и истребить православие; заго-
ворщики, мол, собрали 10 тыс. дворян и готовились унич-
тожить всех поляков371.
Анализируя названные источники, исследователи оце-
нивают действия Шуйских и организацию Самозванцем
суда над ними по-разному. С. Ф. Платонов считал, что
Шуйские спешили отделаться от нового царя, не допустить
«расстриги» до престола 372. Р. Г. Скрынников, наоборот,
полагает, что «спешили не столько Шуйские, сколько Лже-
дмитрий. Даже если заговора не было в помине, ему чадо
было выдумать таковой», чтобы избавиться от возможных
претендентов на престол — «принцев крови» Шуйских 373.
Г. В. Абрамович, указывая на прочность позиций Само-
званца в Москве в первые дни царствования, отрицает
возможность зарождения у Лжедмитрия I плана любой
ценой убрать Шуйских. Он был уверен в своей силе и
не считал Шуйских конкурентами 374.
Вряд ли возможно отрицать оппозиционную деятель-
ность Шуйских. Князь Василий весьма часто, быстро и
вероломно менял свою политику, взгляды и убеждения
в соответствии с политическим моментом и выгодой. В дан-
ном случае он считал момент как нельзя более удачным
и свою задачу видел в том, чтобы убедить москвичей,
часть из которых помнила Лжедмитрия I в личине инока,
что это самозванец, и не допустить его воцарения. Но
Шуйские неверно оценили время, когда все ждали нового
отпрыска Рюриковичей и возлагали на него свои надежды.
Именно тогда выступать было рискованно. За Самозван-
цем шло «все народное множество», армия Годунова, на-
емники и часть Боярской Думы.
Не случайно сразу нашлись осведомители и заговор
провалился в самом начале. И тут скорее не сам Лжедмит-
рий I, а его окружение и враги Шуйских увидели подходя-
щий момент удалить их от двора, осуществив мощный удар
по аристократии Думы.
Мысль раз и навсегда расправиться с могущественной
боярской оппозицией была подсказана Самозванцу его ок-
ружением. Ее поддерживали как русские (Петр Басманов),
ч'ак и иностранные (Ян Бучинский) его единомышленники.
Наличие на суде многочисленных сторонников Лжедмит-
рия I, грозно требовавших казни Шуйских, напугало бояр,
и те не осмелились настаивать на помиловании. Тем более,
что обвинителем выступил сам царь.
Речь Лжедмитрия I на суде подробно передал со слов
113
царского секретаря С. Слоньского С. Немоевский. Само-
званец утверждал, что Шуйские всегда были изменниками:
его «отец» семь раз наказывал их род, а «брат» Федор
казнил дядю Василия Шуйского. Царь заявил, что в этот
раз Шуйские «подстерегали, как бы нас заставши врас-
плох, в покое убить, на что имеются несомненные дово-
ды» 375. Все эти сведения Лжедмитрий I получил от своих
русских приближенных. Именно они могли составить ис-
торическую справку об «изменах» Шуйских и собрать «не-
сомненные доводы» их нового заговора. Во главе данного
розыска стояли, по-видимому, П. Ф. Басманов и могущест-
венный глава опричного кружка Думы Б. Я. Бельский.
Трудно установить, насколько они преувеличили масштабы
заговора и планы Шуйских о физическом уничтожении Са-
мозванца. Вопрос об этом чрезвычайно спорен, но он не
меняет общей оценки сути событий. Обеспечив перевес
своих сторонников на импровизированном соборе, бывшие
опричники, преданные Самозванцу, создали обстановку,
когда после гневной речи царя уже никто не решился воз-
ражать. Смертный приговор главе аристократической груп-
пировки Думы был принят единогласно.
Но как только собор, сыгравший роль показательного
суда, был распущен, сторонники Шуйских сделали все
возможное, чтобы не допустить казни. Рычаги, при помощи
которых они действовали, остаются невыявлеиными, пред-
лагаются лишь всевозможные догадки. Во всяком случае,
давление было очень сильным и, несмотря на предупреж-
дение Бучинских, Самозванец должен был уступить. Ари-
стократия восторжествовала.
Помилование Василия Шуйского вряд ли можно интер-
претировать как желание Лжедмитрия I показать себя пе-
ред народом «милостивым царем» и «завоевать популяр-
ность среди различных сословий Русского государства» 376.
Это была его первая капитуляция перед аристократией,
положившая начало господству последней в стране. Са-
мозванец понял свой просчет. Поэтому, когда вскоре был
раскрыт заговор стрельцов, суд над ними вершился ис-
ключительно в дворянской и служилой среде преданных
Лжедмитрию I лиц. Этот суд шел по тому же сценарию,
как и процесс Шуйского, — с оправдательной речью Само-
званца, всеобщим осуждением преступников и единогласно
вынесенным смертным приговором. Но в данном случае
уже не было ходатайств о помиловании, поэтому казнь
не была отменена.
Не в пользу характеристики собора 1605 г. как зем-
ского служит также ограниченность его программы. Все
114
источники согласно свидетельствуют, что на соборе рас-
сматривался только один вопрос — об измене Шуйских.
Данный вопрос, касающийся преступления против цар-
ской персоны, по существующим законам решался исклю-
чительно на заседании Боярской Думы, и приговором мо-
гла быть только смертная казнь. Созыв Земского собора
по этому поводу был не обязателен и попросту не нужен,
ибо мог затянуть решение дела, что было нежелательно
для Самозванца и его окружения. Они спешили распра-
виться с оппозицией. Но для придания процессу широкой
огласки и видимости всенародного осуждения заговорщи-
ков, а также для противопоставления боярской аристокра-
тии сил, поддерживавших Лжедмитрия 1, ему нужно было
привлечь на суд «простой люд> из своей армии, окружения
и москвичей.
Еще раз подчеркнем, что большинство источников сви-
детельствуют о вынесении приговора Шуйским самим ца-
рем, а не участниками судебного заседания. Это еще один
важный аргумент не в пользу версии о Земском соборе
1605 г.
Наконец, на суде с оправдательной речью выступил
Лжедмитрий I, а затем состоялось осуждение Шуйских.
Подобное вряд ли могло произойти на Земском соборе.
Ситуация скорее напоминала суд гродский или земский в
Речи Посполитой, на одном из заседаний которого в Са-
ноке в свое время присутствовал Самозванец и выступал
в качестве свидетеля.
Итак, собор 1605 г. не имел главных черт земских со-
боров и фактически являлся расширенным судебным за-
седанием Боярской Думы и привлеченных Самозванцем
представителей поддержавших его слоев общества. По-
следние во время суда обеспечили Лжедмитрию I победу
над аристократией, но после роспуска заседания она все
же смогла взять верх. Это является еще одним подтвер-
ждением, что Земский собор 1605 г. не состоялся: его
решение не могло быть отменено. Решения же суда подле-
жали царской власти, и в воле монарха было помилование
осужденного.
Все это позволяет склониться к мнению Л. В. Черепни-
на, что собор 1605 г. был политическим процессом, обле-
ченным в форму судебного приговора. Сомнительным вы-
глядит лишь сопоставление его с судами над Сильвестром
и Адашевым (1560 г.), а также митрополитом Филиппом
(1568 г.) 377. Соборы 1560 и 1568 гг., как отмечает сам
Л. В. Черепнин, были церковными, о чем свидетельствует
определение их состава современниками, а суд над Силь-
115
вестром вообще сравнивается с соборами «на еретиков» 378,
тогда как на соборе 1605 г. духовенство составляло лишь
незначительную часть присутствующих.
Таким образом, в конце июня 1605 г. в Москве проис-
ходил политический процесс по расследованию заговора
Шуйских, который может быть назван собранием (по тер-
минологии XVII в. — собором), расширенным судебным
заседанием Боярской Думы, но не Земским собором в том
смысле, который приобрели соборы конца XVI — начала
XVII в.
ОБОСТРЕНИЕ БОРЬБЫ В ВЫСШИХ КРУГАХ ОБЩЕСТВА.
КРАХ ЛЖЕДМИТРИЯ I
Продворянская политика Лжедмитрия I, его попытки
удовлетворить интересы крестьянства, иностранное окру-
жение нового царя, нарушение им многих обычаев, направ-
ленность его внутренней и внешней политики в целом,
а также некоторые личные качества Самозванца — все это
вызывало растущее недовольство бояр. Постепенно в их
среде вызрела мысль о необходимости уничтожения Лже-
дмитрия I и замены его человеком из своего круга.
Боярские заговоры. Первыми начали тайную и явную
борьбу против Самозванца Шуйские. Они не прочь были
использовать Лжедмитрия I для свержения Бориса Году-
нова, чтобы самим захватить престол. Годуновы пали, и
Самозванец уже не был нужен аристократии. Но за него
стоял народ. Шуйский пытался не допустить Самозванца
в столицу, призывая москвичей «не переходить на сторону
обманщика». Однако его планы не удались. Лжедмитрий I
стал русским царем, а «чернь московская» выдала Шуй-
ских.
Тогда же был раскрыт первый боярский заговор про-
тив Самозванца. Сведения о нем П. Ф. Басманов получил
от купца, слышавшего слова Василия Шуйского о царе:
«Черт это, а не настоящий царевич... Не царевич это, а
растрига и изменник наш» 379. Эти слухи Шуйский распро-
странял в среде московского купечества и дворянства, в ко-
торой Шуйские издавна пользовались популярностью.
«Сказание о Гришке Отрепьеве» называет несколько имен
сторонников князя. Это известный зодчий, выстроивший
уникальные каменные укрепления Смоленска, Симонова
монастыря и Белого города Москвы — Федор Савельевич
Конь, который одновременно занимался торговлей и при-
116
надлежал к верхушке московского купечества. Вторым был
назван некий Костя Лекарь. Именно они по приказу Ва-
силия Шуйского говорили «про еретика без рассуду многим
людям» зв0.
Об этом узнал преданный Самозванцу Петр Басманов.
Трое Шуйских немедленно были «взяты за приставы»
П. Ф. Басмановым и М. Г. Салтыковым. В ходе розыска
были проведены повальные аресты и применены пытки, но
лишь некоторые из допрошенных засвидетельствовали из-
мену 381. По данным же «Нового летописца», люди «друг
на друга клеветаху... иные же, не стерпев пыток, на себя
говоряху, а иные же крепяхуся, а иные и впрями ево рос-
тригу обличаху» 382.
Для острастки заговорщиков в Москве были публично
казнены несколько человек. Первым отсекли голову на
Пожаре дворянину Петру Никитину сыну Тургеневу. Вто-
рым был некий торговый человек Федор Калачник, кото-
рый, по словам Авраамия Палицына, идя на казнь, про-
клинал Самозванца-антихриста 383.
Вскоре смертный приговор был вынесен и Василию
Шуйскому. Судебный процесс и собор подробно рассмог-
Еены нами выше. Здесь же следует отметить поведение
Луйского на суде. По словам поляков-очевидцев, князь
повинился и испрашивал прощения у царя, а также просил
ходатайствовать за него перед Самозванцем от патриарха
и бояр. Он признался во всем сразу же, боясь пыток384.
Казнь должна была состояться на следующий день пос-
ле окончательного приговора — 30 июня. Во избежание
волнений стрельцы и наемники были приведены к полной
боевой готовности. На Пожаре П. Ф. Басманов прочел об-
винение Шуйского. С того сняли одежду и подвели к пла-
хе. После воцарения Василия Шуйского русские летописи
и сказания передавали легенду, будто он и на плахе про-
должал обличать Самозванца. Но современники-иностран-
цы, наблюдавшие эту сцену вблизи, свидетельствовали, что
боярин молил о пощаде, упрекал себя в глупости и назы-
вал Лжедмитрия I «пресветлейшим великим князем, ис-
тинным наследником и прирожденным государем» 385.
В этот момент гонец принес из Кремля грамоту о по-
миловании. Утверждали, что ее добились царица Марфа
Нагая и поляки из окружения Самозванца. Но царица-
вдова прибыла в Москву только 18 июля, а секретари-по-
ляки были против помилования, видя в Шуйском угрозу
как царю, так и себе. Ходатаями за Шуйского выступили
его сторонники — члены Боярской Думы, что засвидетель-
ствовал ротмистр С. Борша: «Царь даровал ему жизнь по
117
ходатайству некоторых сенаторов» 386. Это была первая
большая победа аристократии над царем и его ближним
окружением.
Вотчины, подворья и имущество братьев Шуйских были
конфискованы, а их самих сослали в галичские владе-
ния 387. Но аристократия не унималась. Через царицу-ино-
киню Марфу Нагую Дума исходатайствовала у Самозван-
ца полную амнистию Шуйских. В конце осени — начале
зимы 1605 г. их возвратили в Москву и вернули все вла-
дения, имущество, чины и членство в Боярской Думе33'.
Это была вторая победа аристократии над Лжедмитрием I,
а также над сторонниками жестких мер — бывшими оприч-
никами. Глава последних Б. Я. Бельский вскоре был уда-
лен на воеводство в Новгород.
Сразу после возвращения Шуйские, изображая верно-
подданические чувства к царю, начали плести новую нить
заговора. Через некого шведа (возможно, Петра Петрея,
шведского агента в Москве, лично знакомого Сигизмун-
ду III) в начале декабря 1605 г. они сообщили сенату
слова Марфы Нагой о самозванстве Лжедмитрия 1 389. За-
тем в Краков прибыл царский посланник Иван Безобра-
зов. Кроме официальных переговоров, он имел секретное
задание от бояр-заговорщиков. Через А. Гонсевского Безо-
бразов передал предложение бояр Шуйских и Голицыных
дать им на царство королевича Владислава, ибо их бес-
путный царь недостоин трона. Очевидно, посланник также
огласил замысел Самозванца начать войну с Польшей и
сообщил о его связях с королевской оппозицией. Эти пере-
говоры происходили в строжайшей тайне. Но независимо
от них на ближайшем сейме некоторые шляхтичи предло-
жили договориться с боярами и заменить Лжедмитрия I
на московском троне Сигизмундом III или Владисла-
вом 39°.
Обстановка в Москве становилась все более напряжен-
ной. Ночью 8(18) янвапя в Кремле случился переполох.
«Показалось, — писал И. Масса, — что некие люди очути-
лись близ царских покоев», но никого не нашли. «Удиви-
тельно,— замечал он далее, — как всемогущий бог обере-
гал Шуйского, бывшего главою и руководителем всех
заговорщиков» и подкупившего для цареубийства дьяка
А. Шерефединова. Я. Маржерет, также зафиксировав факт
покушения, свидетельствовал, что пойманный дьяк-секре-
тарь на допросе не назвал имени Василия Шуйского. Заго-
ворщикам удалось прекратить дело, а Шерефединова отпра-
вить в ссылку. По свидетельству русских источников, к за-
говору перед Рождеством Христовым (6 января) были
118
причастны «многие бояре и дворяне царский», которые
понесли наказание391.
Вскоре ночью возле царской спальни были схвачены
еще трое злоумышленников. Их задержал сам царь со
стрелецкими головами Федором Брянцевым и Ратмином
Дуровым.
В марте был раскрыт заговор стрельцов. Его руководи-
телей из думской аристократии обнаружить не удалось.
Собрав всех стрельцов в Кремле, Самозванец произнес
перед ними речь о своем «чудодейном» спасении и мытар-
ствах. Он потребовал от стрельцов высказать открыто свои
претензии, а затем выдал им семерых участников заговора.
Доказывая свою верность царю, стрельцы по знаку Г. 1Ци-
кулина тут же растерзали своих товарищей 392.
Но попытки физической расправы с ЛжедмитриехМ I не
прекращались. Одна из них планировалась во время воен-
ных учений в Котлах. Самозванца предупредили о ярости
бояр, «оборонявших» ледяную крепость от нападавшего
царского войска, и он с иностранной охраной спешно оста-
вил «табор» 393.
Об антиправительственных волнениях в России стало
известно за границей 394. Еще в августе — октябре 1605 г.
польские послы поставили вопрос о предоставлении помо-
щи в подавлении подобных движений 395. В это время, ио-
видимому, опять был раскрыт какой-то заговор: 28 октября
1605 г. в Сибирь была сослана целая группа «колодни-
ков». Это могли быть рядовые исполнители или распро-
странители слухов (Васька Попович, Гур Волынцев, чело-
век С. Годунова А. Ульянов, С. Иванов). Причем Гура
Волынцева предписывалось «беречи накрепко, чтоб он пс
тюрьмы не ушел никоторыми делы» 396.
Положение в столице день ото дня осложнялось —«по-
являлись одни за другими мятежные скопища» 397. По-ви-
димому, не случайно участники заговора почти одновре-
менно сделали крупные вклады в монастыри (Кирилло-
Белозерский, Новоспасский) *, призывая Божью помощь
в задуманном деле 398.
Поняв, что без поддержки московского дворянства,
войска, собранного у столицы, и посадского люда будет
трудно свергнуть Лжедмитрия I, окруженного иностранны-
ми наемниками и поляками, Шуйские начали активную
подготовку почвы для заговора.
* Под 21 января 160G г. значатся вклады боярина кн. И. И. Голи-
цына («рекомын Моисейж); в феврале — апреле — боярина кн. И. М. Во-
ротынского, кн. Ф. И. Хворостинина (март).
119
По Москве продолжали распространяться разнообраз-
ные слухи, компрометирующие Самозванца и поляков.
Поднялась новая волна открытых обличений «расстриги»
от «мирских и иноков». Были казнены Т. Осипов, Г. П. Оси-
нин и др.399. Василий Шуйский усердствовал в доказатель-
стве ложности нового царя, приводил преувеличенные
факты о преступлениях Лжедмитрия I против православ-
ной веры, нравственности, обычаев, распускал слухи о пла-
нах избиения бояр, купцов, дворян, стрельцов, «черных
людей» и прочего населения Москвы 40°.
Пропаганда возымела действие *. Особенно возмутила
всех жителей столицы весть о предстоящем их «побие-
нии»401. Наконец, Шуйские решили, что все готово для
переворота. Промедление могло закончиться крахом. Лже-
дмитрий I призвал в Москву «царевича» Петра с четырех-
тысячным отрядом казаков, а также наемных жолнеров
Ю. Мнишка, надеясь с их помощью разгромить заговор 402.
Роль боярства в перевороте 17 (27) мая 1606 г. Жите-
ли Москвы (по сведениям И. Массы, около 3 тыс. человек)»
собранное к столице дворянское войско (по некоторым све-
дениям, 18—20 тыс. дворян привели сами Шуйские) 403 и
объединившиеся на время отдельные представители раз-
личных боярских группировок были наготове. Шуйские
собрали тайный совет, где Василий Иванович открыто го-
ворил, что Лжедмитрий I нужен был лишь для ликвидации
Бориса Годунова, запугал собравшихся планами Самозван-
ца искоренить православие и уничтожить всех, не соглас-
ных с этим 4О4. Заговорщики (Шуйские и князь В. В. Голи-
цын, князь И. С. Куракин, М. Татищев и др.) решили убить
Лжедмитрия I и посадить на царство кого-нибудь из своей
знати. Началась активная подготовка переворота 405.
12 (22) мая, как сообщает К. Буссов, «в народе стали
открыто говорить, что царь поганый, он не ходит больше
в церковь так часто, как раньше, живет, во всем придер-
живаясь чужеземных церемоний и обычаев, жрет нечистую
пищу, в церковь ходит не помывшись, не кладет поклонов
перед святым Николаем... Должно быть, он не московит,
а следовательно и не истинный Дмитрий. Чем это кончит-
ся, еще неизвестно» 406.
14(24) мая ночью «русские бродили толпами по ули-
цам, обнаруживая свою злобу на поляков» 407.
* Все это. подкрепленное показаниями Бунинских, затем как дей-
ствительные факты пропагандировалось царем Василием и почало из
его грамот в русские и иностранные нарративные источники и дипло-
матические акты.
120
15 (25) мая, по сведениям И. Массы, ночью несколько
тысяч заговорщиков «стояло под оружием, чтобы привести
в исполнение свой замысел» 408. Но царя оберегала сильная
стража, и первая попытка переворота провалилась. В ту
же ночь было поймано «шесть лазутчиков, прокравшихся
в крепость для разведывания» 409.
16 (26) мая вечером на одной из улиц случился инци-
дент между поляками и москвичами. А ночью, как свиде-
тельствует очевидец из польского лагеря, через разные во-
рота в Москву было пущено 18 тыс. войска * (оно готови-
лось для похода в Крым). Дворяне заняли все 12 город-
ских ворот и никого не пропускали 41°.
Бдительное иностранное окружение неоднократно преду-
преждало Лжедмитрия I о готовящемся боярском загово-
ре. Об этом ему говорили командиры наемных отрядов
телохранителей. 16 мая один служилый немец на Коню-
шенном дворе подал царю записку с указанием даты вос-
стания— 17 (27) мая. Об этом же предупреждали Само-
званца и Стадницкие. Наконец, сам Ю. Мнишек передал
зятю донос от солдат и множество челобитных от москви-
чей с предупреждениями411.
Шуйские привлекли к заговору дворян Новгорода,
Пскова и Смоленска, с которыми имели давние связи (они
служили воеводами в этих городах). Заговорщики подо-
гревали недовольство северо-западного дворянства сведе-
ниями о возможной передаче данного региона польскому
королю, фактами опустошения его проезжавшими на свадь-
бу Самозванца поляками и ликвидацией торговой исклю-
чительности данных городов.
Определенная работа была проведена также среди мос-
ковского посада. Василий Шуйский созвал к себе на двор
сотников и пятидесятников города, купцов, некоторых бояр
и велел передать «своим подначальным» о самозванстве
Лжедмитрия и его злоумышлениях. Таким образом, к за-
говору были привлечены представители посадского само-
управления и торговых людей. К ним примкнули также
новгородские и псковские купцы, имеющие подворья в
Москве (на Ильинке и в Зарядье, где начали бить в набат
во время начала переворота); хлебники, калашники, куп-
цы принимали участие в штурме Кремля.
Шуйские использовали также городских бирючей для
агитации в народе. «Решеточные прикащики», перекрывшие
* По мнению Р. Г. Скрынникова, эта цифра значительно преуве-
личена; в действительности дворян (в основном новгородских) было
не более 1—2 тыс. (Скрынников Р. Г. Самозванцы в России. С. 197).
121
все ворота Москвы ночью 16 мая, также были привлечены
к заговору посредством земских органов, которым они под-
чинялись, а во главе последних стояла аристократия412.
Заговорщики понимали, что основная масса населения
Москвы не выступит против Лжедмитрия I, а скорее, бу-
дет его оборонять. Поэтому решено было направить гнев
народа на иностранное, главным образом польское, окру-
жение Самозванца, пустив слух о том, что поляки хотят
убить царя и бояр.
План был разработан подробно и четко. Ждали лишь
удобного момента, несколько раз перенося сроки.
Наконец, на заре 17 (27) мая Шуйским был подан ус-
ловный сигнал — колокольный набат по церквам. Началось
восстание. Бояре обманом сумели направить гнев народа
против поляков: зачинщики кричали, что в Кремле «лигва»
бьет бояр и царя413. Сами они в это время расправились
с Лжедмитрием I. В расправе принимал непосредственное
участие* боярин, бывший любимец Самозванца князь
В. В. Голицын. Сторонники Шуйских — купец Мыльников,
дворянин Иван Воейков и сын боярский Григорий Валуев
прикончили царя. Его предали даже Нагие: Марфа и Ми-
хаил Федорович Нагой говорили, что Лжедмитрий 1 — это
Григорий Отрепьев414.
Однако бояре не смогли справиться с народным движе-
нием. Предпринятый ими дворцовый переворот перерос
свои рамки. Без согласия бояр, которые носились по горо-
ду на лошадях и пытались урезонить восставших, народ
расправлялся с поляками и даже некоторыми дворянами.
По сведениям «Нового летописца», народ «многие дворы
разграбиша и русских людей». Другие современники и оче-
видцы свидетельствовали, что москвичи «без согласия ве-
ликих бояр» у «бояр, боярынь, многих благородных детей
и многих воинов ... отняли ... имущество и оружие их».
Спасая дворы польских послов и сановников, а также свои
собственные подворья, бояре «народ едва отбиша от дво-
ров». С большим трудом членам Думы удалось предотвра-
тить перерастание стихийного движения в организованный
погром знати *. Переворот и мятеж длились около шести
часов, но посадский «мир» сохранял активность несколь-
ко дней 4|5.
Таким образом, оппозиционное боярство использовало
народное возмущение в своих политических целях. Успех
♦ Достигнуто это было отчасти благодаря открытию винных по-
гребов и разрешению грабить имущество в разбитых домах П. Басма-
нова, поляков и т. д. (ГПБ. ОР. Погод.» ед. 1578, л. 114 об.— 115;
F. IV. 228, л. 118; БАН. ОР. Ед. 34. 8.25, л. 499).
122
дворцового переворота 17’мая 1606 г. был определен тем,
что заговорщики сумели направить в нужное им русло
выступление народа. Главное руководство в заговоре при-
надлежало Шуйским. Это была победа наиболее аристо-
кратического кружка Бояской думы. Избрание Василия
Шуйского царем стало формальным закреплением данной
победы.
Вместе с тем среди бояр было немало таких, которые
не привлекались к заговору (например, князь Ф. И. Мсти-
славский, на которого «боялись положиться»). Не прини-
мали участия в перевороте или не поддерживали притяза-
ний Шуйских также лица, попавшие в ссылку после воца-
рения Василия Шуйского: князь В. М. Рубец-Масальский,
И. Ф. и И. А. Засекины, М. Салтыков, князь Г. Шаховской
и др. Многие из них затем примкнули к Лжедмитрию II
(Д. В., И. Д., В. Ф., И. А. Масальские и др.) 416.
Итак, в судьбе Самозванца немаловажную роль сыгра-
ла княжеско-боярская верхушка. Поддерживая Лжедмит-
рия I, знать лелеяла свои планы. Опираясь на нее, Само-
званец не мог править государством без традиционной Бо-
ярской Думы.
Анализ состава Думы Лжедмитрия I показывает, что
она была в целом аристократичной. Во главе ее стояла
княжеско-боярская знать, которая сосредоточила в своих
руках законодательную и исполнительную власть в стране.
Приказы, управление на местах, армия и отчасти внешне-
политическая деятельность — все это подчинялось членам
Думы.
Вместе с российским троном и Боярской Думой Самозва-
нец унаследовал и главные политические силы последней.
Борьба их между собой и против царя стала одной из при-
чин его падения. Источники позволяют выделить три глав-
ных группировки Думы Лжедмитрия I: бывшие опричники
и худородные члены Думы во главе с Б. Я. Бельским; ро-
мановский кружок во главе с Филаретом Никитичем; ари-
стократия во главе с Шуйскими (и примкнувшие к ним
группки Голицыных, И. М. Воротынского, Ф. И. Мсти-
славского).
Большое личное влияние на Самозванца оказывали чле-
ны Ближней Думы. Роль иностранного окружения Лже-
дмитрия I была значительной лишь во внешнеполитических
мероприятиях.
123
Знать не дождалась больших привилегий по примеру
польского сената. Вступив в раздор с могущественными
боярскими группами, Самозванец не смог вовремя пре-
сечь их оппозиционную деятельность, предотвратить влия-
ние на армию и население Москвы.
Пользуясь поддержкой войска и влиянием в централь-
ных органах управления, бояре привлекли на свою сторо-
ну некоторую часть дворянства. Они развили бурную анти-
самозванческую пропаганду в Москве, выдвинули анти-
польские лозунги, что обеспечило победу аристократии
в перевороте 17 мая 1606 г.
Так, на наш взгляд, решается вопрос о власти в период
царствования Лжедмитрия I. Справедливы ли в этом слу-
чае характеристики Самозванца как клеврета короля, па-
пы, иезуитов, разорителя России, наконец, как прожжен-
ного авантюриста? Как и ранее, государственную полити-
ку вершили двор, боярские кланы и отдельные фавориты.
Для них царь Дмитрий был досадной необходимостью, ко-
торая, сыграв свою роль, должна была исчезнуть. И тогда
мертвому можно было бросить любое обвинение, свалить
на него вину за собственные просчеты, рисуя для потомков
портрет злодея при помощи неимоверных вымыслов и да-
же клеветы.
Фактически вопрос о взаимоотношении властей предер-
жащих и царя Дмитрия был решен в пользу первых. Но
именно представители власти начиная с мая 1606 г. мето-
дично навязывали обществу мысль об обратном — о зло-
дее-самозванце и страданиях отцов государства. Шуйский
и его последователи оказались талантливыми пропаганди-
стами. Их версия господствует по сей день.
Глава 2
ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯНСТВА
ПРИ САМОЗВАНЦЕ
Власть царя, Боярской Думы, всей административной
системы, состояние и независимость государства опирались
в первую очередь на главное военное сословие средневеко-
вой России — дворянство. Не случайно в борьбе за власть
каждая из политических группировок пыталась привлечь
командный состав войска, в частности московское дворян-
ство, на свою сторону.
Дворяне сыграли исключительно важную роль в ис-
тории Лжедмитрия I. Именно они способствовали перехо-
ду большей части армии Годуновых в лагерь Самозванца.
Данный факт был настолько значительным, что историки
с самого начала пытались четко определить суть дальней-
ших взаимоотношений царя Дмитрия с дворянством. Апри-
орно принималось утверждение о том, что коль служилые
люди и дворяне обеспечили успех Самозванца, то он в свою
очередь должен был соответствующим образом их отбла-
годарить, воплощая целую систему продворянских обще-
государственных мероприятий.
Материал, подтверждающий данный ход мысли, лежал
на поверхности. Больше всего об этом писали современни-
ки-иностранцы и весьма скупо — соотечественники. Нельзя
сказать, что все эти источники однозначно оценивали внут-
реннюю политику Лжедмитрия I как продворянскую. Од-
нако, идя за вышеназванной схемой, историки поначалу
собирали свидетельства лишь о продворянских мероприя-
тиях Самозванца, игнорируя материалы противоположного
содержания. Так, Д. Бутурлин был уверен, что «воинские
люди» при Лжедмитрии I получили унаследованные от
Бориса Годунова выгоды в крестьянском и холопьем зако-
нодательстве. В работах Н. М. Карамзина, С. М. Соловь-
ева, Н. И. Костомарова и других говорилось об удвоении
денежных окладов, значительном увеличении земельных
наделов, о повсеместном проведении новых верстаний дво-
рянства и улучшении его благосостояния в целом1.
125
Недовольные законодательством Годунова, которое не
позволяло утаивать беглых, дворяне стали главной силой
Смуты, надеясь на новую политику нового царя. Их на-
дежды оказались не напрасными. Получив многочислен-
ные подачки от Лжедмитрия I, дворяне, по мнению
М. М. Щербатова и И. Е. Забелина, были всецело преда-
ны ему 2.
Более последовательно подошел к решению данного
вопроса крупнейший знаток источников по истории России
начала XVII в. С. Ф. Платонов. Проанализировав социаль-
ный состав и экономическое положение дворянства разных
районов страны, он выделил важные социально-экономиче-
ские и политические причины его участия (в частности дво-
рянства Юга) в движении Самозванца. С. Ф. Платонов
считал, что в своей внутренней политике Лжедмитрий I
стремился учитывать интересы всех групп служилых лю-
дей. При нем служилые получили «как бы экстренную на-
граду от щедрого царя» 3.
В советской историографии «дворянским царем» пред-
ставлял Лжедмитрия I М. П. Покровский. В то же время
он подчеркивал, что политика Самозванца не устраивала
дворянство Центра (которому не возвращались крестьяне,
сбежавшие в голодные годы) и Севера (которое не жела-
ло идти против крымского хана и нести в связи с этим тя-
желые повинности). Лишь дворяне Юга, получив ряд усту-
пок, были преданы царю4. Позже, представляя правитель-
ство Лжедмитрия I чуть ли не крестьянским, Покровский
все же говорил о его значительных уступках мелкому слу-
жилому люду 5.
«Дворянским царем» считал Лжедмитрия I и Н. А. Ро-
жков Так же, как и М. П. Покровский, он называл про-
дворянскими законодательные акты от 7 января и 1 февра-
ля 1606 г. Вместе с тем исследователь утверждал, что по-
литика Самозванца не была чисто дворянской, и он не смог
удовлетворить надежды не только бояр, купцов, но и мно-
гих дворян 6.
О значительных земельных пожалованиях 1605—1606 гг.
«украинному худородному дворянству», в интересах ко-
торого затевалась война с Крымом, писали в 20—30-х го-
дах нашего века В. Н. Станишевский, С. Г. Томсинский,
П. Ефремов 7.
С другой стороны, Н. Н. Фирсов изображал Самозван-
ца проводником интересов казачества и крестьянства, чем,
наряду с боярами, было недовольно дворянство8. Резко
< критиковал характеристику Лжедмитрия I как «дворянско-
го царя» А. Савич. По его мнению, Самозванец не опирал-
126
ся на какую-либо одну социальную группу, а лавировал и
потому пал 9.
И. И. Смирнов считал, что власти в 1605—1606 гг. про-
водили в отношении низших слоев служилых людей поли-
тику «провокаций и угнетения». Лжедмитрий I использовал
их в борьбе против Годунова, а потом подчинил власти
феодального аппарата. По мнению ученого, Самозванец
был царем крепостников-помещиков. Его крепостническое
законодательство и чистка армии от недворянских элемен-
тов были призваны сохранить целостность дворянского со-
словия 10. На работу И. И. Смирнова опираются авторы
всех последующих общих курсов и статей, отмечая стремле-
ние Лжедмитрия I заручиться поддержкой дворянства.
Современный исследователь истории России XVII в.
В. И. Корецкий полагал, что на первых порах внутренняя
• политика правительства Лжедмитрия I носила продворян-
ский характер. В интересах южного дворянства были при-
няты указы от 7 января и 1 февраля 1606 г., для дворян-
ства Центра был увеличен сыск до 5,5 лет. Однако весной
1606 г., во время нарастания народных волнений, Само-
званец пошел на уступки крестьянству (Сводный Судеб-
ник). Этим он вызвал недовольство феодалов и был ни-
звергнут с престола н.
Таковы основные оценки очень важной для характерис-
тики внутренней политики Лжедмитрия I и даже его лич-
ности проблемы положения служилого сословия в период
его царствования *. Казалось бы, вопрос ясен и расхожде-
ния возможны лишь в определении уровня, глубины и ре-
зультативности продворянских мероприятий Самозванца.
Если следовать общепринятому кругу повествовательных
источников, присоединив к ним проанализированные совет-
скими исследователями два законодательных акта 1606 г.,
то это действительно так и выглядит. Однако привлечение
нового актового материала убедило нас в том, что боль-
шинство утверждений современников, столь доверительно
цитируемых историками, не находят подтверждения или
попросту не отвечают реальной ситуации. Все было намно-
го сложнее.
Во-первых, как выясняется, применительно к тогдашним
временам никоим образом нельзя говорить о дворянстве в
* Зарубежная историография, рассматривая служилое сословие
в целом на протяжении нескольких веков, специально не исследует
политику правительства Лжедмитрия I в отношении дворянства (Hel-
lie R. Enserfmcnt and Military Change in Muscovy. Chieago; London,
1971; Keep J. Soldiers of the Tsar: Army and Society in Russia 1462—
1874. Oxford, 1985; и др.).
127
целом как об однородном социальном слое. Дворянство
начала XVII в. разделялось на множество чинов и групп
(кстати, термин «дворянин» в обиходе вообще не употреб-
лялся). Служилые люди «по отечеству» (князья, утратив-
шие родовые владения, дети боярские) подразделялись на
московских дворян, выборных, городовых, мелкопоместных
уездных (дворовых) 12. Это, несомненно, требует соответ-
ствующего дифференцированного освещения политики пра-
вительства Лжедмитрия I по отношению к каждой из ука-
занных групп служилого сословия.
Во-вторых, в данном вопросе нельзя не учитывать регио-
нальные особенности и возможную эволюцию общего внут-
риполитического курса новых властей.
И наконец, говорить о наличии или же отсутствии суще-
ственных изменений в системе денежных и земельных окла-
дов, о смене командного состава войска и т. д. можно толь-
ко приводя конкретные факты и доказательства.
Исходя из этих соображений мы и попытаемся с макси-
мальной полнотой обрисовать положение различных групп
служилого сословия в главных регионах Российского госу-
дарства в 1605—1606 гг.
УЧАСТИЕ ДВОРЯНСТВА В ПОЛИТИЧЕСКОЙ
БОРЬБЕ НАЧАЛА XVII в.
Политика правительства Лжедмитрия I в отношении
дворянства и мелкого служилого люда во многом опреде-
лялась характером и степенью их участия в борьбе Само-
званца против Бориса Годунова.
Дворянство было основной военной силой Российского
государства, и успех дела Самозванца зависел от его по-
зиции в первую очередь. Лжедмитрий I, поняв это, еще в
Польше вел энергичную агитацию среди служилого люда
Юго-Запада страны 13. В массовых количествах посылал он
«в Чернигов и Путивль прелестные грамоты мирским лю-
дям мимо воевод, чтоб ему крест целовали и прямили» и.
В них «розстрига обещался многую милость... всем норови-
ти» 1б. В архиве Посольского приказа хранилось много от-
писок порубежных воевод с подобными грамотами ,6. Дети
боярские потянулись к нему за рубеж («до колькунадцати
человек сынов боярских, именем Иван Борошин с товары-
шами», П. И. Михнев и др.) *. В Литве к Самозванцу при-
♦ В то же время сын боярский Яков Пыхачев, посланный Бори-
сом Годуновым для обличения Лжедмитрия I, не признал его и был
казнен в Самборе. В. Пальчиков был арестован в Польше (ГИБ. ОР.
F. IV. 597, л. 452).
128
мкнули, в частности, бежавшие ранее пятеро братьев Хри-
пуновых ,7. Число дворян-беглецов достигло 200 человек ,8.
Претендент на российский престол не скупился на обеща-
ния дворянам, говоря о будущих больших «жалованиях»,
«благоденственном житии» и покое 19. Расчет Самозванца
был верным. Военные власти целого ряда городов, тяну-
щихся от юго-западной границы к Москве (Оскол, Курск,
Кромы, Ливны, Орел, Мценск, Волхов, Одоев, Козельск,
Крапивна, Пронск, Перемышль, Венев, Калуга, Николай-
Зарайский, Рязань, Серпухов, Кашира, Боровск и др.),
состояли в то время из дворян20. Посланные в 1602—
1603 гг. Борисом Годуновым осадные головы на «украины»
для укрепления порубежных городов и западных подступов
к Москве были в большинстве выборными дворянами из
Вязьмы, Коломны, Козельска, Лихвина, Алексина, Брянска
с окладом в 750—400 четвертей 2|. Несколько позже «доб-
рые» дворяне (оклады по 300—700 четвертей) центральных
уездов (из Ярославля, Ржева, Вязьмы, Дмитрова, Кашина,
Бежецкого Верха, Переславля, Пошехонья, Юрьева Поль-
ского, Коломны) были посланы делать заставы по литов-
скому рубежу против лазутчиков и «воров»22. Как видим,
обращение Самозванца к дворянству и в этом отношении
было не случайным.
Однако главную массу населения пограничных районов
составлял мелкий служилый люд (недворяне), «приборные
люди» (стрельцы, казаки, атаманы, ездоки, пищальники
и др.). Гарнизоны «украинных» городов насчитывали:
Елец— 1001 человека (150—200 детей боярских, 600 каза-
ков, 200 стрельцов — 1592 г.); Путивль — 677 (501 само-
пальщик, 107 детей боярских, 69 стрельцов и казаков—
1594 г.); Валуйки— 190 (150 стрельцов и казаков, 12 пуш-
карей — 1599 г.); Ряжск — 350 казаков, 146 стрельцов
(1594 г.); Моравск — 700 (1604 г.); Чернигов — 300
(1604 г.); Новгород-Северский — 302 человека (104 детей
боярских, 53 пушкаря и затинщика, 42 стрельца, 103 каза-
ка) ; Тула — 830 (служилой мелкоты — 202, дворников —
375, детей боярских — 50) 23. Сам Борис Годунов расширил
данную среду на границе, привлекая в число детей бояр-
ских крестьян, холопов, посадских, т. е. «мелких людишек»
Северщины24. Здесь наиболее резко проявлялся процесс
размывания дворянства, его обнищания и разорения.
Служилое население Юга России больше, нежели ос-
тальные группы дворянства, было недовольно правитель-
ством Годунова. Одна из причин этого недовольства со-
стояла в тяжести пограничной службы и принудительном
участии в строительстве новых оборонительных сооруже-
5 855 129
ний, все более продвигающихся в глубь Дикого поля. При-
чем дело обороны и освоения южных рубежей, сопряженное
со многими опасностями, возлагалось правительством пре-
имущественно на служилую мелкоту25.
Тяжелая полевая и осадная служба дополнялась еще и
необходимостью «провожания» и снабжения посольств,
транспортировкой зерна, а главное— возделывания госуда-
ревой десятинной пашни. Ее пахали в ряде уездов не только
стрельцы и казаки, но и дети боярские *. При Борисе Году-
нове в южных городах государства пашня была особенно
велика. В Ельце, Осколе, Белгороде, Курске размеры ее до-
стигали в трех полях по 600 десятин (в Белгороде первона-
чально планировали даже 900, но 300 было отдано в поме-
стья). В 1620 г. здесь запахивали в два раза меньше (по 300
десятин). Более того, иногда под государеву запашку отре-
залась земля служилой мелкоты. Так, «на Воронеже» из
стрелецких и казачьих земель отрезали 300 десятин 26.
Кроме того, сам царь Борис, поощряемая им московская
знать (Годуновы, Вельяминовы, Кропоткины, Голицыны,
князь И. Ф. Мстиславский, князь Волконский, князь
Т. Р. Трубецкой и др.) и монастыри осуществляли захват
дворянских земель, особенно на Юге 27. В некоторой степе-
ни это было связано с тем, что количество земли во владе-
нии служилых людей здесь было больше, нежели они
распахивали. Это, в свою очередь, объяснялось отсутствием
рабочих рук и необходимостью самостоятельно обрабаты-
вать свою землю. Поместная система здесь была плохо упо-
рядочена, господствовала чересполосица. Крупными земле-
владельцами на Юге были лишь некоторые монастыри, не-
многие русские помещики и государство 28.
Северская земля также поставляла хлеб и прочие про-
довольственные припасы на Дон и другие территории госу-
дарства в жалование служилым людям. Она была, по сло-
вам Станислава Немоевского, «как бы кухня великого кня-
зя, ибо отсюда доставляется к нему всякая живность: хлеб,
коровы, бараны, мед, овощи...» 29.
Интересно объяснял причины недовольства порубежного
дворянства политикой Бориса Годунова автор «Бельского
летописца», отражающий взгляды провинциального дво-
рянства и использующий записки служилых людей. Он го-
ворил о «брани» и «кровопролитии» между дворянами из-за
того, что царь разрешил «Христианом... выход межу слу-
* В одних памятниках— это общая повинность, в других —за
плату нанимались люди, которым предоставлялись казенные лошади и
орудия труда (Миклашевский И. Н. К истории... С. 217, 219, 221—222,
268, 270; ЦГИА (СПб.). Ф. 950, on. 1, ед. 109, л. 57).
130
жилых людей» (исключая «ближних людей» и московских
дворян). Это привело к оскудению служилого люда и к
«великой... межу собя... ненависти»30. Указы о частичном
восстановлении права выхода крестьян в Юрьев день были
изданы в ноябре 1601 г. и повторно в ноябре 1602 г. Но в
результате решительного сопротивления дворян они были
отменены в 1603 г.3l.
Мелкие землевладельцы Юга, фактически однодворцы,
несли на себе тяжелое бремя государственных повинностей:
солдатскую, денежную, четвериковый хлеб, запросный хлеб,
струговое дело, подводную повинность, содержание полко-
вых лошадей, сбор полковых припасов и пр. 32. Все это бы-
ло причиной того, что дворянство Юга в своей массе под-
держало движение Лжедмитрия I. Последний, в свою оче-
редь, обещал их «пожаловати великою милостию». Потому,
как писал летописец, с появлением Лжедмитрия I и первых
его «прелестных грамот» «бысть мятеж во всех сиверских
градех и смута в служивых людях и в черни и иачаша мно-
гия люди изменяти»33. Секретарь польского короля А. Чил-
ли заметил, что к Самозванцу «ежедневно переходило...
большое число Козаков или низшего дворянства, которые...
надеялись чрез то получить имущества и деньги» 34.
Мелкий служилый люд южных и западных районов Рос-
сии ждал Лжедмитрия, и, как только он переступил рубеж,
ему один за другим начали сдаваться города — Моравск,
Путивль, Чернигов и др. Самозванца встречали «с хлебы...
и многие города тому баламуту учали здаватися» 35. Неспо-
койно было также в Поволжье и на восточных рубежах
страны *.
Однако в тех городах, где имелся контингент московских
стрельцов, Лжедмитрий I получил отпор (Новгород-Север-
ский— 200 человек, Стародуб— 150, Почеп — 65; затем из
Передового полка были посланы 90 стрельцов в Стародуб и
50 в Почеп) 36. Верность Годуновым сохраняли смоленское
дворянство,«которое по своему экономическому положению
было ближе к московскому, чем к «украинному»37, и часть
служилого люда других пограничных уездов. Впрочем, и
они вскоре увидели, что правительство не в состоянии за-
щитить их от разорительных набегов «литвы»38.
Вскоре начались шатания и в войске Бориса Годуно-
ва 39. Не помогли даже щедрая раздача наград в полках
Ф. И. Мстиславского и денежное жалование защитникам
• Среди ссыльных колодников 1601—1605 гг. из Казани и других
городов были и служилые люди (ЛОНИ. К. 174, оп. 2, карт. IV, ед. 10,
ест. 2; ед. 52. 101, 115, карт. V, ед. 170, 118).
5*
131
Новгорода-Северского40. По царскому указу * из Москвы
срочно были отправлены ответственные лица для дополни-
тельного сбора детей боярских (во Ржев, Тулу, Переславль
Рязанский, Мещерск, Ряжск, Пронск) 41.
В столице последних верстали денежным жалованием.
В действующую армию царь послал даже столичных «дво-
рян больших, и чашников, и стольников, и стряпчих». Пра-
вительство вынуждено было отправить в войско также
«охотников» — «псарей, конных, подклюшников, чарошни-
ков, сытников, трубников» 42. Перед дворянством читались
обличительные грамоты патриарха Иова43. Воеводы Году-
нова безжалостно расправились с дворянами-изменниками.
После боя под Добрыничами в стане царской армии были
повешены пленные русские приверженцы Самозванца44.
Но расправы не помогли. Развал армии предотвратить бы-
ло уже невозможно, особенно после тяжелой зимней кампа-
нии, к которой не было привычно дворянское ополчение. На-
чалось массовое дезертирство45.
Наконец, в кульминационный момент (после смерти Бо-
риса Годунова) значительная часть войска перешла на
сторону Лжедмитрия I. Дворяне и служилая мелкота прини-
мали активное участие в заговоре. Они составляли боль-
шую часть армии Бориса Годунова: дворян и детей бояр-
ских — 13 515; казаков и стрельцов — 3576.
Русские источники по-разному рассказывают о сдаче
годуновской армии и ее инициаторах. «Бельский летопи-
сец», «Пискаревский летописец», Хронограф 1617 г. сооб-
щают, что 9 мая 1605 г. под Кромами «рязанцы заворовали,
Прокофей Ляпунов с товарыши» перевязали бояр и целова-
ли крест Лжедмитрию 146. Другие современники-летописцы
тоже считали зачинщиками мятежа рязанцев, к которым
присоединились дворяне других городов и некоторые боя-
ре47. «Сказание и повесть еже содеяся...» более детально
говорит о действиях рязанцев. 9 мая они «воскликнуша в
полцех... яко царь нам Дмитрей Ивановичь истинный и пря-
мый, и тому служим»48. Автор «Иного сказания» и одна из
редакций разряда, представляя инициаторами заговора
7 мая воевод-бояр, добавляли, что к ним пристали новго-
родские и рязанские дворяне во главе с Ляпуновыми 49.
Причастность рязанцев к заговору, таким образом, под-
тверждается многими источниками. Немалую роль в этом,
* Соборный приговор от 12 июня 1604 г. о сборе служилых людей
для борьбы с Лжедмитрием I, хотя и был недавно переиздан (Законо-
дательные акты русского государства второй половины XVI — первой
половины XVII в.: Тексты. Л., 1986. С. 72—73), все же признается ря-
дом исследователей недостоверным (ВИ. 1990. № 1. С. 163—164).
132
по-видимому, играли и Ляпуновы. Вспомним, что во время
антиправительственных выступлений в апреле 1584 г. в
Москве заводилами мятежа были «большие» рязанские дво-
ряне Ляпуновы50. Затем Борис Годунов наказал Захария
Ляпунова за поставку боеприпасов и вина донским казакам
как раз во время появления Самозванца (1604 г.) 51.
С. Ф. Платонов убедительно показал причины особого не-
довольства Борисом Годуновым со стороны Ляпуновых и
роль Прокопия в передаче под Кромами царского войска
Лжедмитрию I 52. Далее мы приведем факты особого распо-
ложения Самозванца к представителям этого рязанского
дворянского рода.
Таким образом, мысль бояр о переходе к Лжедмитрию I
встретила поддержку у дворянского состава войска Бориса
Годунова, и бояре воспользовались этими настроениями.
Позже русские нарративные и официальные источники
возлагали всю вину за сдачу войска на дворянство, особен-
но служилую мелкоту53. По словам князя И. М. Катырева-
Ростовского, который успел бежать в Москву во время сда-
чи армии, «начата воинскии людие умы своими колебатися
семо и овамо и сотвориша совет, да престанут бранная
ополчения противу Ростриги... и согласишася все воинство
купно...» 54.
Кроме рязанцев, в мятеже участвовали дворяне и дети
боярские «северских и рязанских всех городов до однова
человека, да новгородцких помещиков, и псковских и лутц-
ких князей и детей боярских», а также туляне, каширяне,
олексинцы, ржевцы, зубцовцы 55. Дворяне «всех украинных
городов удумали и, сослався с кромчаны», изменили56.
Таким образом, мятеж поддержали в основном служи-
лые люди южных и западных уездов России.
Вместе с тем часть дворянства («розных городов мно-
гие дворяне и дети боярские») во главе с князем И. М. Ка-
тыревым-Ростовским, князем А. А. Телятевским и С. Чемо-
дановым ушла к Москве57. Это были дворяне центральных
уездов, столицы и Новгорода, где поместная система была
гораздо более развита и упорядочена. Их социальный со-
став был иным, их поместья находились далеко от границы,
и Лжедмитрий I через них не проходил. Отсутствовали так-
же многие другие факторы, которые толкнули к измене
Годуновым служилых людей Юга. Кроме того, если на Юге
население жадно ловило слухи о Самозванце, а дети бояр-
ские перебегали к нему за рубеж, то в центральных уездах
положение было иным. Так, в Угличе сын боярский Томил-
ка Бирилев донес на попа Антония, говорившего крестья-
нам о письме Лжедмитрия I 58.
133
Настроения переменились, когда успех Лжедмитрия I
стал очевидным. 1 июня 1605 г. московские дворяне прини-
мали участие в восстании, свергшем Годуновых, и в грабе-
же их подворий. В качестве приставов они доставили Го-
дуновых и их родственников на места ссылки. Наконец, не
покорившееся ранее дворянство впоследствии целовало
крест Лжедмитрию 159. Именно ему были адресованы обе-
щания Самозванца, провозглашенные в грамоте, которую
«чли» в Москве 1 июня 1605 г. Г. Пушкин и Н. Плещеев:
«А вас, дворян и приказных людей, в нашей царьской мило-
сти держати хотим» 60. При этом прощались действия, со-
вершенные по приказу Годуновых, в том числе разорение
Комарнцкой волости (в ущерб крестьянам Лжедмитрий I
прощал кровавую расправу, совершенную над ними дворян-
ским войском). Это еще раз показало, на кого ориентиро-
вался Самозванец и чьи интересы он защищал.
Одной из главных причин перехода дворянства на сто-
рону Лжедмитрия I был страх землевладельцев перед крес-
тьянским бунтом и убежденность в том, что новый царь
сможет его предотвратить. А. Чилли справедливо заметил,
что москвитяне переходили к Самозванцу «из каких-либо
личных выгод» 61. В первую очередь дворяне стремились по-
лучить хорошие поместья, крестьян и прибавку к денежно-
му жалованию.
Действенное участие дворянства в политической борьбе
и военных акциях 1604—1605 гг. против Годунова во многом
определило характер политики правительства Лжедмит-
рия I в отношении служилого сословия. При этом учитыва-
лись конкретная роль в этой борьбе дворянства разных
районов страны, а также социальное положение групп дво-
рянства и служилой мелкоты.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ
ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯНСТВА
Щедрые обещания Лжедмитрия I во время подготовки и
ведения войны с Годуновыми, а также важная роль служи-
лого сословия в этой борьбе позволяли дворянам надеяться
на многое.
Что в первую очередь интересовало служилых людей и
чего они ждали? Наибольшую жизненную важность для
дворянства России, как и ранее, представляли вопросы о
размерах денежного и земельного жалования, о крестья-
нах и холопах, о воинской повинности и государственных
обязанностях. Все это, а также проблемы изменения
134
командного состава дворянского войска и возможного уча-
стия дворянского представительства в Земском соборе при
Самозванце и является предметом дальнейшего рассмот-
рения.
Дворянское войско и его командный состав. Первым
шагом Лжедмитрия I был роспуск основной части войска
Бориса Годунова («у которого были земли по эту сторону
от Москвы») сразу после его сдачи и присяги62. Это реше-
ние было очень своевременным и удовлетворило первое на-
сущное требование дворянства. От распущенных служилых
людей «в городех учинилась большая смута» против адми-
нистрации Годунова *.
Одновременно правительство приняло меры для укреп-
ления командного состава армии. Есть сведения, что Само-
званец сразу же сменил всех воевод в городах и командный
состав дворянства 63.
Мы не располагаем источниками, которые бы позволили
на широком материале проверить указанный факт. В раз-
рядах и актовых документах за 1605—1606 гг. называются
главным образом воеводы по городам и лишь изредка дво-
рянские головы. Десятни и другие списки служилых людей
по городам и отдаленным районам за это время отсутст-
вуют.
Определенное значение могут иметь лишь сравнение дан-
ных боярского списка 1602—1603 гг. и разрядных книг за
1603—1605 гг. о дворянах, занимающих должности голов,
и выяснение, кто до июня 1605 — мая 1606 г. был в том или
ином пункте дворянским головой.
По неполным данным, которые удалось разыскать, мож-
но судить, что в 17 из 33 рассмотренных городов в июне
1605 — мае 1606 г. дворянскими головами были те же лица,
что и в 1602—1605 гг. В основном это касается сибирских
городов (Верхотурье, Двина, Кетский Острог, Мангазея,
Соль Вычегодская, Сургут, Тара, Тобольск, Тюмень). В хо-
де военных действий 1604—1605 гг. дворянство отсюда не
призывалось в ополчение. Поэтому после прихода к власти
новой администрации в данные города не было новых назна-
чений. Прежние дворянские головы остались также в Ас-
трахани, Галиче, Карачеве, Кашире, Лихвине, Пронске,
Рыльске, Рязани. Отсносительно части городов (около 8)
мы не имеем данных за предыдущие годы. Поэтому вряд ли
• В то же время часть провинциального служилого дворлис гва
осталась в Москве, например сотники Ф. Г. Языков и И. Б.Моргвой
(ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 6, л. 38 об.).
135
можно говорить о повсеместной смене дворянского команд-
ного состава. Замена некоторых дворянских голов в цен-
тральных городах, кроме всего прочего, могла быть вызва-
на гибелью многих из них в ходе войны, перемещениями
в другие города и прочими причинами, далекими от поли-
тических расчетов.
Известно, например, о назначении в Рязань осадным го-
ловою Меньшого Ляпунова на место Федора Коробьина
(18 октября 1605 г.) 64. Произведенная замена не могла
быть поздней опалой последнего за преданность Годуно-
вым. Скорее всего здесь были приняты во внимание личные
заслуги Ляпуновых перед Лжедмитрием I. Несколько дру-
гих случаев тоже имеют свое объяснение65.
Что же касается состава дворянского войска вообще, то
прямым источником в данном вопросе могут служить две
сохранившиеся десятый 1605 г. — епифанская и муромская.
В муромской десятне на своих местах оставались те же
17 целовальников, что и в 1597 г.66. Из 192 имен десятый
1597 г. десятый 1605 г. включала 149. Записанные в ней 62
новых человека не были пожалованы в июне 1605 —мае
1606 г., так как не вводятся в роспись специальными грамо-
тами или указами Самозванца и не вызывают возражений
у целовальников. В то же время о восьми прямо сказано,
что они их не знают. Это повлекло за собой невыдачу денег.
За девять лет ни прироста, ни существенных изменений в
составе муромского дворянства не произошло 67.
В епифанской десятне 1605 г. из 17 окладчиков только
пять известны в 1591 г. Из 221 «старых» детей боярских там
встречается 90 человек. Однако все новые лица вписаны
до июня 1605 г., поскольку в десятне о них нет никаких
документальных оговорок (это касается и неизвестных де-
сятне 1591 г. сотников: Истомы Пашкова, Левонтия Кра-
дыскина, Ивана Коптева) 66.
Следовательно, вряд ли можно говорить о повсеместной
замене в июле 1605 — мае 1606 г. неблагонадежных дворян-
ских голов и сотников. Для этого нет достаточных доку-
ментальных данных. Приведенные выше единичные факты
замены имеют другие причины. Персональный состав дво-
рянского войска, в том числе его командный состав, в целом
оставался стабильным.
Верстание служилого люда. Русские нарративные источ-
ники говорят об одновременном повсеместном верстании
дворянства по приказу нового царя. Автор Хронографа пи-
сал, что Самозванец «в 114 году, хотя всю землю прелстити
и будто тем всем людем милость показати и любим быти,
136
велел все городы верстати поместными и денежными окла-
ды, а верстали городы бояре и окольничие»69. «Повесть
како восхити...» сообщает, что Лжедмитрий I «хотяше воин-
скому чину поместья и вотчины изообиловати и златом и
сребром удоволити» 70.
Собственно, верстание само по себе не являлось особым
актом благоволения правительства по отношению к дворян-
ству. Однако есть сведения, что жалование дворянству было
увеличено («велел... давати оклады большие» 7|).
Автор «Бельского летописца» оставил следующую
запись: «Того же году (7114 — В. У.) на зиму вор рострига
Гришка Отрепьев для своего царства велел верстати всю
землю валовым верстанием поместным окладом и денеж-
ным жалованием большим по розным городам служилых
людей» 72.
Поначалу следует установить время повсеместного вер-
стания дворянства. Из нарративных источников только
«Бельский летописец» относит его к поздней осени — нача-
лу зимы 1605 г.
Известно, что верстание арзамасских дворян и детей бо-
ярских происходило 28 декабря 1605 г.73 В декабре же вер-
стали епифанцев и муромцев74. Во всех других случаях
верстания указывается только год (7114), который трудно
разграничить на 1605—1606 гг. Так или иначе, верстание
дворян началось не сразу после коронации Лжедмитрия I,
а лишь спустя четыре месяца. Это, как уже говорилось, не
позволяет считать данный акт каким-то особым мероприя-
тием правительства относительно дворянства.
Следует, однако, отметить, что в одной челобитной упо-
минается о верстании «на Рязани» боярином князем
В. В. Голицыным и окольничим князем Жировым «во сто в
третьем на десят году», «как... прншол рострига к Моск-
ве» 75. Может, города на западном рубеже, через которые
прошел Лжедмитрий I, и города ближе к Москве были по-
верстаны раньше? Это вполне вероятно, если вспомнить ак-
тивное участие рязанцев (в частности Ляпуновых, из рода
которых челобитчик) и других заокских детей боярских в
сдаче годуновского войска. Именно в данном случае мы мо-
жем говорить о специальном пожаловании дворянства ок-
раинных городов как акте благодарности со стороны нового
Царя. Не исключено также, что автор челобитной (В. П. Ля-
пунов), подавая ее в 1626 г., несколько сместил время со-
бытия.
Кроме верстания муромских, епифанских, арзамасских
Дворян и детей боярских, известно также о верстании
1605 г. «костромич и ерославцев» — боярином князем
137
А. П. Куракиным, князем Я. П. Борятинским и дьяком
И. Палицыным, «на Рязани» — боярином князем Н. Р. Тру-
бецким и князем Ю. П. Ушатым 76. В настоящее время мы
располагаем лишь двумя вышеуказанными десятнями вер-
стания муромцев и епифанцев. Наиболее ранняя из сохра-
нившихся в разряде десятен по Костроме относится к
1649 г. Ни в преамбуле, ни в тексте ее нет никаких упоми-
наний о верстании при Дмитрии Ивановиче. К этому же вре-
мени относится и наиболее ранняя из дошедших до нас де-
сятая по Рязани, где тоже нет подобных упоминаний 11.
В переписи дел Разрядного приказа 1626 г. есть еще
несколько неопределенных записей о верстании 1605—
1606 гг. Эти десятни в одинаковой степени могут быть от-
несены ко времени правления Бориса Годунова, Лжедмит-
рия I или Василия Шуйского. Известно, например, о верста-
ниях: 1605 г. — на Ельце (денежная раздача князя А. Хил-
кова и М. Дмитриева), на Мещоре (стольник В. Бутурлин,
дьяк А. Голенищев); 1606 г. — в Коломне (боярин М. А. На-
гой, Н. Траханиотов, дьяк И. Салманов), в Кашире (боярин
Б. П. Татев, Я. Старков, дьяк Д. Яковлев), во Владимире
(боярин М. А. Нагой «с товарищи»), в Нижнем Новгороде
(князь М. Темкин, дьяк Ф. Озеров), в Романове, Галиче и
Пошехонье78. Последняя запись подтверждается муром-
ской десятней, ибо муромцы верстались в Нижнем Новгоро-
де этими же людьми 79.
Нами были проверены все сохранившиеся десятни Раз-
рядного приказа 1605—1606 гг. Однако указанные выше
факты верстаний в них отсутствуют и в более поздних де-
сятнях по данным городам не упоминаются.
Западное, юго-западное и юго-восточное по отношению
к Москве расположение поверстанных городов позволяет
усомниться в повсеместном одновременном верстании дво-
рянства. Скорее оно говорит о региональном характере этой
акции. Время и территория верстания в первую очередь
были связаны с участием служилых людей определенных
уездов в походе Самозванца на Москву, а также с его пла-
нами войны против Крыма и Турции. Хотя четкой системы
здесь увидеть нельзя. Так, например, Рязань и Кострома,
принадлежащие к разным регионам и имеющие разное зна-
чение, верстались почти одновременно — до 1 сентября
1605 г. Более того, Кострома поверстана раньше, нежели,
скажем, Епифань (декабрь 1605 г., хотя фактически десят-
ня была составлена еще в «113 году»).
Денежное жалование. Первоначально новой администра-
цией было произведено денежное верстание дворянства.
138
Еще в походе Лжедмитрия I на Москву и сразу после вступ-
ления в нее осуществлялись денежные раздачи войску
(главным образом иностранному). Затем была проведена
традиционная поуездная выдача денежного жалования слу-
жилым людям.
В исторической литературе бытует представление об уд-
воении при Лжедмитрии I величины денежных окладов.
Рассмотрение десятен и других актовых документов этого
времени позволяет проверить данное утверждение, опираю-
щееся лишь на повествовательные источники.
Имеется несколько упоминаний об единичных случаях
увеличения государева денежного жалования. Так, в муром-
ской десятне о Мешке Сумине сыне Кровкове сказано, что
в 1605 г. при царице Марье и Федоре Борисовиче Годуно-
вых ему был выдан его прежний оклад— 6 р. «И в нынеш-
нем во 114 году по государеве Цареве и великого князя
Дмитрея Ивановича всеа Руси грамоте за прпписью диака
Петра Лошакова велено ему государева денежного жало-
вания додати по нынешнему верстаню восмь рублей, и в
десятню его написати в свершеных в четырнадцати руб-
лях» 80 (Кровков был в числе 20 человек, назначенных на
службу в Астрахань, которым дали двойной оклад) *.
Есть в этой же десятне и упоминание об увеличении жа-
лования вдвое. Но это опять-таки лишь для муромцев,
которые в 1605 г. назначались в Астрахань. В следующем
году они были отставлены. Взамен их послали нижегород-
цев и арзамасцев, которым и дано было «сверх прежних их
окладов по нынешнему верстанию вдвое». У муромцев же
отобрали дополнительный привесок к жалованию (десятня
пестрит подобными фактами), передав его новым назначен-
цам (около 108 р.) 81. Однако все это происходило в экстре-
мальных условиях, связанных со внешнеполитическими пла-
нами правительства. Подобные факты ни в коей мере не
могут свидетельствовать об общем или даже региональном
удвоении жалования служилому дворянству.
В известной десятне верстания епифанцев на Туле
(1605 г.) записано, что Михаилу Яковлеву сыну Кобузеву в
этом году положен был оклад 5 р. Но по особой грамоте
Дмитрия Ивановича «велено в десятне справити к ево окла-
ду два рубля, што было дано ему придачи при Борисе Году-
нове во 113 году. И учинен Михаилу оклад и с придачем
сем рублев» 82. Данный случай, кроме всего прочего, инте-
* У Н. П. Лихачева ошибочно назван Я. И. Мунехин, которому
посвящены предыдущая запись десятни и грамота (Разрядные льяки...
139
ресен подтверждением Самозванцем прибавки Бориса Го-
дунова к жалованию Кобузева (возможно, за активность во
время борьбы против Лжедмитрия I). Аналогичные случаи
в этой же десятне — прибавление 2 р. к жалованию (4 р.)
Петрушки Коншина сына Старово и 1 р. к жалованию (5 р.)
Васьки Власова сына Неклюдова83, данных еще Борисом
Годуновым.
В то же время по муромской десятне восьми лицам не
было выдано денежное жалование. Они «в прошлом во 113
году... имали денги на Москве у Бориса Годунова и у жены
его и у сына... прежние оклады свои денежные сполна» 84.
Дворяне быстро уловили эту линию правительства Само-
званца. Например, «недоросль» Т. М. Мартьянов с бабкой
Варварой подал на имя царя Дмитрия грамоту Бориса
Годунова 1604 г. как доказательство владения поместьем 85.
Что же касается общего удвоения денежных и помест-
ных окладов, то мы не располагаем конкретными фактами,
подтверждающими его. В этом можно легко убедиться на
основании двух дошедших до нас полностью десятен 1605 г.
Сравнение денежных пожалований епифанских десятен
1591, 1604 и 1605 гг. дает следующие результаты
(см. табл. 2).
Таблица 2
Десятни Денежные оклады, р.
7 б 5 4 3 Итого
1591 г. 1 100 171 272
1604 г. 20 41 35 96
1605 г. 28 82 93 98 20 321
Следует учесть, что десятни не равнозначны по содержа-
нию: 1591 и 1605 гг. — общие; 1604 г. — денежное жалова-
ние новикам. Таким образом, правомочным будет лишь
сравнение данных десятен 1591 и 1605 гг.
Денежные оклады 1591 г. не превышали 4—5 р. (есть
лишь один шестирублевый), тогда как в 1605 г. они дохо-
дили до 7 р. Однако вряд ли такие перемены произошли во
время верстания 1605 г. Об этом свидетельствует десятня
1604 г. Поверстанные по ней новики получали даже по 6 р.,
оклады же «служилых старо» должны были значительно
превышать их. Кроме того, денежные оклады всех 88 лиц,
встречающихся в десятнях 1604 и 1605 гг., совпадают, хотя
в первой десятне — они новики, а во второй уже значатся
МО
как «служилые старо>. То есть не произошло даже ожидае-
мого увеличения окладов по службе.
Муромские десятни 1597 и 1605 гг. отчасти подтвержда-
ют эти выводы (см. табл. 3), хотя отсутствие десятни
1604 г. * не позволяет сделать более конкретного заклю-
чения.
Таблица 3
Денежные оклады, р.*
Десятый 14 13 12 И 10 9 8 7 6 5 4 Итого
1597 г. 2 1 4 2 6 7 8 29 29 35 24 147 1605 г. 2 1 20 8 10 20 22 27 27 18 4 159
* Учитывались оклады с отцовских поместий, не выданные по
разным причинам, и др.
Высшие оклады (9—14 р.) получали люди, посылаемые
на службу в Астрахань. Интересно, что обедневшие, про-
павшие без вести и больные дворяне по десятням 1597 и
1605 гг. имели одинаковый оклад. Это свидетельствует, что
в 1605 г. оклады не поднимались никому, иначе они бы-
ли бы увеличены и этой категории служилых. Увеличение
окладов здесь, по-видимому, произошло за предыдущие во-
семь лет (до верстания 1605 г.).
Категории пожалований в муромской десятне 1605 г. не
представляют ничего принципиально нового по сравнению
с десятней 1597 г. Сверка показывает, что пожалования из-
вестных по обеим десятням лиц претерпели обыкновенные
изменения в соответствии со службой. Отсутствие в боль-
шинстве случаев специальных оговорок о повышении пожа-
лований свидетельствует, что таковое было произведено еще
до июля 1605 г. В десятне говорится только о повышении в
категории пяти служилых людей по приказу Лжедмитрия I:
«написати в дворовых» И. Ершова (12 р.), М. Языкова
(9 р.), И. Норова (7 р.), Г. И. Юматова (3 р.), М. С. Чага-
даева (2 р.) 86.
В тайном послании из Польши Ян Бучинский вспоминал
о беседе со Лжедмитрием I. Самозванец говорил, что хо-
тел бы выглядеть не мучителем, а милостивым правителем,
«не жалеть харчу великого, всех жаловать». По этому прин-
ципу «служивым, кто имел десять рублей жалования, да-
С 8*4^на УП0Мйнается в описи 1626 г. (Сторожев В. Н. Материалы...
141
но 20; а кто тысячю, две дано>. Примерно за полгода
Самозванец роздал 7,5 млн р. (учитывая выплаты по дол-
гам Ивана Грозного) 87. Это свидетельство считается пря-
мым доказательством удвоения денежных окладов служи-
лым людям.
Однако, во-первых, Бучинский мог говорить не о всеоб-
щем повышении окладов, а о традиционных денежных
раздачах после коронации нового царя.
И. Масса и один из московских летописцев сообщали,
что двойное, а то и тройное жалование в свое время выдал
Борис Годунов. Увеличивал оклады и Василий Шуйский88.
Слухи о больших денежных раздачах при восшествии на
престол нового царя получали широкий резонанс, цифры
удваивались, утраивались и в таком же виде фиксировались
нарративными источниками.
Экстренными раздачами денег сразу же после вступле-
ния в Москву Лжедмитрий I частично удовлетворил свое
войско и немедленно распустил его. Разговор Бучинского
со Лжедмитрием I о раздачах состоялся во время заговора
Шуйского — после приговора о казни, но до помилования.
За это время (конец июня — начало декабря 1605 г.) вряд
ли возможно было раздать такие большие деньги. Их про-
сто не было в казне, истощенной еще при Борисе Годунове
в голодные годы и на оплату войска, собранного против
Самозванца. Налоги на 1606 г. начали собирать лишь в ян-
варе— феврале. По словам С. Немоевского, все доходы ве-
ликого князя в это время исчислялись в 500 тыс. злотых
(151 515 р.) 89.
Во-вторых, данными словами Бучинский старался сгла-
дить перед польским сенатом недостаточное внимание Лже-
дмитрия I к ратным людям (имелись в виду наемники). Он
сознательно преувеличил цифру денежных раздач, включив
туда жалование всему войску Самозванца (как русским,
так и иностранцам).
В-третьих, измерение денежных сумм в письме Бучин-
ского указывалось не в рублях, как это сказано в неточном
русском переводе, а в польских злотых. Таким образом, раз-
дачи составляли не 7,5, а 2,3 млн. р. (по С. Немоевскому,
1 р. равен 3,3 злотого), включая расходы на поляков и
Мнишков. Однако и эта сумма значительно преувеличена.
Источники называют другие цифры. После низвержения
Лжедмитрия I бояре говорили, что он отправил королю и
Мнишкам 500 тыс. злотых (около 151 515 р.) и в Москве дал
воеводе 300 тыс. злотых (90 909 р.) 90. А русские приставы
заявляли пленным полякам, будто Самозванец растратил
всего 500 тыс. р. (1666 тыс. злотых) 91.
142
Таким образом, по подсчетам русской стороны (которые
были, конечно же, преувеличены), общая сумма расходов
Лжедмитрия 1 максимально составляла 242 424 р. (800 тыс.
злотых). По мнению бояр, все это пошло только на оплату
полякам и Мнишкам.
В сентябре 1605 г. Самозванец действительно обещал пе-
реправить в Польшу 500 тыс. злотых (80 тыс.— королю,
100 тыс.— воеводе на уплату долгов, 50 тыс.— на свадьбу
королю, 100 тыс.— на приданое невесте, 55 тыс.— на обще-
ство и пр.) 92. Но это были только обещания — в казне не
имелось таких денег. С. Немоевский неоднократно замечал,
что Лжедмитрий 1 был «более щедр на обещания, чем на
выдачу» 93.
Королевские послы напоминали членам Думы слова
М. Татищева, который официально заявил (надо думать,
не без доли преувеличения), что после Бориса Годунова в
казне осталось 200 тыс. р. Поэтому Лжедмитрий I не мог
растратить больше 94. Данная сумма представляется наибо-
лее близкой к истине.
Расходы на Мнишков до их приезда в Россию (т. е. до
возвращения самого Бучинского) нетрудно подсчитать.
5 ноября 1605 г. Самозванец сообщал IO. Мнишку, что по-
сылает с Бучинским 200 тыс. злотых. Но 28 января 1606 г.
посланец вручил воеводе всего 6 тыс. золотых червонцев.
28 февраля Марине было послано 5 тыс. золотых червон-
цев 95. Лжедмитрий I также сообщал Ю. Мнишку, будто
отослал долг польскому королю. Известно, что король обе-
щал ему 40 тыс. злотых. До сих пор найдена только одна
расписка на 4 тыс. злотых, полученных Самозванцем от ко-
роля через Мнишка 21 августа 1604 г. *
Последний раз деньги были высланы Ю. Мнишку на оп-
лату долгов в начале весны 1606 г. (т. е. после отъезда
Бучинского в Польшу, поэтому они не должны были вхо-
дить в названную им сумму) — 13324 талера (4163—
4797 р.) и 5204 грошей (104 р.) 96.
Таким образом, из обещанных 200 тыс. злотых
(60 606 р.) Мнишкам было послано всего около 10 401 р.;
еще меньше получили король и прочее панство.
Остальные деньги из наличных в казне 200 тыс. р. по-
шли на раздачи в Москве во время коронации и на оплату
войска. Однако их не хватило, и во время верстаний дворян-
ства осенью — в начале зимы 1605 г. (до отъезда Бучин-
ского) использовались деньги, собранные в это же время
* Она хранилась в ГИМе, в настоящее время утеряна (Драко-
хруст Е. И. Иконографические источники... С. 36, 37).
143
из монастырей (Иосифо-Волоколамского, Переяславль-За-
лесского Федоровского, Кирилло-Белозерского, Новодеви-
чьего, Троице-Сергиевого),— всего около 41 300 р?7.
Если вычесть посланные в Польшу деньги и раздачи во
время коронации, приплюсовав сборы с монастырей, то в
казне приблизительно останется, по самым скромным под-
счетам, все те же 200 тыс. р. По некоторым данным, соб-
ранная в 1606 г. армия Самозванца составляла около
100 тыс. человек98. Тогда на каждого из них припадало бы
в среднем по 2 р. Однако численность войска Самозванца
преувеличена, да и не одни дворяне входили в него. Счи-
тая количество дворян равным росписи 1604 г. (13 515), мы
получим в среднем по 14 р. Но данный подсчет тоже не
отражает действительного положения вещей. Деньги разда-
вались и служилой мелкоте, которой было гораздо больше,
нежели дворян, а также прочим военным категориям. По
сведениям Я. Маржерета, 10 тыс. московских стрельцов
выплачивалось в год 51 800—53 200 р. Деньги выдавались
также казанским татарам и черемисам (около 20 тыс. всад-
ников), татарам и мордве (7—8 тыс. человек по 8—30 р.),
черкесам (3—4 тыс. человек), иностранным наемникам раз-
ных национальностей (2500 человек по 12—60 р., капита-
нам— до 120 р.) ". Таким образом, по самым скромным
подсчетам, сумма равнялась 278 тыс., а по самым боль-
шим — 1110 600 р. В казне не было и половины этих денег.
Кроме того, не все поверстанные дворяне находились в
армии под Москвой *. Неучтенной осталась также значи-
тельная сумма выплат иностранным наемникам. В целом
средний размер выданных Самозванцем дворянских
окладов вряд ли составит и половину указанной вы-
ше суммы.
Очевидец событий, скрупулезно излагавший многие сто-
роны деятельности Лжедмитрия I,— С. Немоевский — пи-
сал, что дети боярские имеют жалование «и по три рубля в
год». Он совсем не упоминал не только об его удвоении, ио
даже о каком-либо увеличении, которое не могло пройти
мимо его внимания ,00.
В целом, как представляется, мы не можем констатиро-
вать факт общего увеличения, а тем более удвоения денеж-
ного жалования служилому дворянству. Следует говорить
лишь об единичных, немногочисленных по сравнению с об-
щей массой случаях.
♦Общая численность населения России конца XVI—начала
XVII в. определяется в 7 млн человек (Водарский Я. Е. Население
России за 400 лет (XVI —начало XX в.). М., 1973. С. 27).
144
Вопрос о крестьянах и холопах в свете интересов дворян-
ства. В российском дворянстве начала XVII в., особенно
провинциальном и окраинном, наблюдался значительный
процесс расслоения и экономического мельчания. Многие
дворяне участвовали в распашке земли, занимались торгов-
лей, промыслами и совсем не имели крестьян, некоторые же
вынуждены были идти в военные холопы к крупным зем-
левладельцам 101. Одной из причин такого явления была
экономическая катастрофа, вызванная стихийным бедст-
вием — почти трехлетним голодом. Поэтому вопрос о
приобретении холопов и крестьян был одним из самых
насущных в среде служилого люда, особенно мелкопо-
местного.
Правительство некоторым образом пыталось регулиро-
вать борьбу дворянства за рабочую силу законодательными
актами. Приговор от 7 января 1606 г. запрещал запись ка-
бал одновременно на нескольких родственников. Это каса-
лось в первую очередь детей боярских, т. е. служилой мел-
коты 102. Последняя более всего обращалась к подобной
практике, чтобы удержать холопов. Подсчеты В. М. Панея-
ха показывают сравнительно немалое число кабал, заклю-
ченных одновременно на 3—6 мелких холоповладельцев в
новгородских пятинах в конце XVI — начале XVII в.103.
Поэтому принятый закон мог ударить в первую очередь по
указанной категории холоповладельцев.
Запрещение заключать кабалы и ликвидация уже запи-
санных на несколько родственников кабал преследовали
также цель высвободить определенное число холопов за
счет служилой мелкоты. Это был один из источников попол-
нения рабочей силы для помещиков, крупных вотчинников
(путем ее нового закабаления). Пополнялось также подат-
ное сословие для государства (при условии неполного похо-
лопления всех вновь освобожденных). Освобожденный хо-
лоп в принципе мог быть опять закабален старым холо-
повладельцем. Ио возможности детей боярских в этом
плане были значительно слабее, нежели вотчинников,
средних и крупных помещиков. Последние имели боль-
шие экономические средства переманить отпущенных
холопов.
Правда, ликвидация кабал на нескольких родственников
и освобождение холопов происходили лишь в случае подачи
челобитной на них несколькими холоповладельцами с пре-
доставлением заключенной кабалы. Зная эту норму, послед-
ние должны были искать другие пути принуждения холопов,
з не представлять запрещенную законом кабалу в суд. Од-
нако эта «отдушина» для служилой мелкоты была иллю-
145
зорной. Зная законодательство, холопы могли уйти от вла-
дельцев, а для их возврата пришлось бы предъявлять ка-
балу.
В целом приговор от 7 января 1606 г. призван был соз-
дать формальную видимость уступок нового правительства
холопам. Однако Боярская Дума сделала все, чтобы сред-
ние и крупные владельцы ничего не потеряли. При этом
она пошла на ущемление интересов служилой мелкоты.
Вряд ли можно говорить (как считал В. И. Корецкий), что
данный законодательный акт удовлетворял интересы дво-
рянства, тем более южного (здесь кабал на нескольких род-
ственников было гораздо больше). Он имел неодинаковое
значение для разных социальных групп дворянства и был
невыгоден служилой мелкоте. Авторы приговора — члены
Боярской Думы защищали в первую очередь свои собствен-
ные интересы, облачая их в интересы государственные и
поблажки холопству.
Борьба землевладельцев за рабочую силу еще ярче про-
явилась в указе от 1 февраля 1606 г., призванном создать
иллюзию уступок крестьянству. В соответствии с ним воз-
врату прежним владельцам не подлежали лишь крестьяне,
бежавшие во время голода и не имеющие возможности
прокормиться у своих господ. Сбежавшие до голодных лет,
после и во время голода, когда они могли прожить у поме-
щиков, насильно возвращались 104. Следовательно, вопрос
состоял в том, кому должны принадлежать крестьяне-бег-
лецы; о правах самих крестьян не было и речи.
В. М. Панеях, А. А. Зимин и Р. Г. Скрынников усматри-
вают в указе отражение интересов дворян Юга, у которых
скопились беглецы (определенные категории их не подле-
жали возврату) 105. По мнению же В. И. Корецкого, увели-
чение срока сыска беглых до 5,5—6 лет было на руку дво-
рянству Центра 106.
Тщательное рассмотрение указа позволяет несколько
уточнить его социальную направленность.
Тенденция законодателей в сторону интересов дворянст-
ва Юга проявилась в запрещении возврата крестьян и холо-
пов, бежавших во время голода и не имевших возможности
прокормиться у старых господ. Но бежавшие на южные
рубежи до и после голода подлежали возврату (похолопив-
шиеся до голода тоже). Бежавших «в голодные лета» не воз-
вращали бывшим владельцам лишь тогда, когда свидетели
показывали, что те бежали именно по причине голода. Но
каждый помещик Центра мог выставить из своих крестьян
свидетелей с нужными ему показаниями. То же следует
сказать относительно положения о невыдаче похолопивших-
146
ся крестьян, если свидетели покажут, что они пошли в хо-
лопы от голода. На окраинах не всегда официально реги-
стрировали такие кабалы, а потому в соответствии с новым
законодательством крестьяне должны были быть отданы
старым владельцам. В то же время ничего не говорилось о
похолопившихся крестьянах-беглецах после голода. Они,
по-видимому, не подлежали возврату и оставались у окра-
инных помещиков.
Дворяне и вотчинники Центра тоже получили некоторое
удовлетворение. По указу им должны были возвращать
крестьян, бежавших во время голода, но имевших возмож-
ность прокормиться. Возвращали прежним владельцам так-
же крестьян, бежавших «с животы» (с имуществом), но рас-
терявших их (если свидетели это подтвердят). В голодные
годы побеги осуществлялись не только на Юг, но и в Центр
(где раздавалась милостыня и крупные вотчинники имели
большие возможности прокормить беглецов) и на Север.
Беглецы поступали здесь в холопы, а кабалы записывались
в книги. Похолопившиеся таким образом крестьяне по
указу от 1 февраля 1606 г. не возвращались. Подлежали же
возврату крестьяне, бежавшие до и после голода, а также
в 1606 г. Однако это не касалось похолопившихся после
голода крестьян-беглецов.
В целом указ пытался удовлетворить вотчинников и дво-
рянство всех районов. Законодатели уравнивали в правах
крестьян-беглецов «из замосковных городов на украины, и
с украин в московские города, или из города в город». По-
скольку вотчинники и дворяне Центра имели вотчины и по-
местья как возле столицы, так и в Замосковье и на окраи-
нах государства, интересы помещиков Юга и Центра пере-
плетались.
Вместе с тем общегосударственные законодательные ак-
ты по крестьянскому и холопскому вопросу не полностью
удовлетворяли требования дворянства и пока не оправдали
его надежд на милость царя Дмитрия. Незначительные вы-
годы, которые могли извлечь из них служилые массы, не
могли решить главного вопроса — обеспечения дворянства,
особенно служилой мелкоты, рабочей силой — крестьянами
и холопами. Но прошло всего девять месяцев царствования
Лжедмитрия I, и дворяне еще продолжали надеяться на
исполнение своих планов.
Земельное обеспечение. Немаловажной для дворянства
была также проблема земельных наделов. После голода на-
чала XVII в. многие земли пустовали и официально не бы-
147
ли переданы другим лицам *. Значительная часть дворян
совсем не имела наделов либо владела неполной долей ок-
лада (сохранилось около двух десятков грамот царя и че-
лобитных дворян о наделении их землей) 107. Некоторые же
вынуждены были продавать свои скудные участки и нани-
маться в военные слуги к боярам, крупным вотчинни-
кам 108.
Чтобы решить проблему земельного обеспечения, прави-
тельство Лжедмитрия I пустило в раздачу вотчины опаль-
ных Годуновых и их родственников. Так, например, помес-
тье боярина С. Н. Годунова в Звенигородском уезде (200
четвертей) было отдано «Григорию да Оверкию Рыкуновым
с товарищи» ,09.
В поисках земель для дворянских наделов, как утвер-
ждают некоторые исследователи, конфисковывали даже
церковные вотчины ,!0. Мы имеем лишь несколько докумен-
тов подобного рода, в частности спор за починки между
детьми боярскими во главе с Третьяком Молчановым и
Иосифо-Волоколамским монастырем. В этом случае тяжбу
выиграли монастырские власти уже при Василии Шуйском.
Не было удовлетворено также челобитье дворян с претен-
зией на монастырское село Неверово в Старицком уезде.
Вотчина осталась за обителью.
Мы знаем лишь один случай, когда по именному указу
Лжедмитрия I нижегородскому дворянину Ждану Дешко-
ву в счет его оклада (500 четвертей) было велено передать
принадлежавшее нижегородскому Благовещенскому мона-
стырю сельцо Плошенское в Курмышском уезде с угодья-
ми, лесом и озерами. Но это было обусловлено тем, что
«тот-де монастырь в Нижнем в мене», и обязанностью вы-
яснить, не передана ли эта земля кому-нибудь в поместье
или вотчину 11’.
Таким образом, в данном случае нельзя говорить о ре-
шительной конфискации церковных земель Самозванцем в
пользу служилого сословия. Долгое разбирательство отно-
сительно села Вейны, возможно, объясняется родственны-
ми связями челобитчика с М. А. Молчановым, приближен-
ным Лжедмитрия I 1|2. Но это — единичный факт. В целом
церковные владения оставались неприкосновенными.
Однако дворянству России земли были необходимы.
Известно, что во время верстания служилых людей 113
Лжедмитрий I специальными актами увеличивал их зе-
♦ В нескольких грамотах Лжедмитрия 1 было приказано отделить
лишки земли после раздачи дворянам-челобитчикам и поместия, кото-
рыми они владели без челобитной и официального раздела, «па госу-
даря» (Арзамасские поместные акты. № 198, 199. С. 269—272).
148
мельные наделы *. Так, в челобитье В. П. Ляпунова (около
26 октября 1626 г.) говорится, что в 1597 г. он был верстан
300 четвертями. «А как пришел Рострига к Москве, и в те
поры верстал Рязань боярин князь Василий Васильевич
Голицын да окольничей князь Олександра Жировой во сто
в третьем на десят году. И мне холопу твоему, оклад поме-
стной учинен пятьсот пятьдесят чети» 1И. Причина такого
отношения к Ляпуновым известна. Хотя в целом, как пока-
зывают десятни и другие акты, таких увеличений было
очень мало. Для обеспечения землей власти использовали
«черные» волости и пустующие земли (после точной провер-
ки факта запустения) ,15. Иногда земли просто отбирались
(в Бежецком Верху у Чемодановых, в Вотской пятине у На-
щокиной, в Клииском уезде у Г. В. Хирина). В ряде слу-
чаев, в частности на Северщине, вместо земли служилые
люди наделялись бортями или другими угодьями П6.
Представляется возможным связывать с земельными ин-
тересами дворян планы походов на Крым, отвоевания Бал-
тики и присоединения Литвы, а возможно, и всей Польши.
Их разработку правительство энергично начало с конца
осени 1605 г. Но все это было лишь в стадии довольно отда-
ленных планов, а пока что земельный вопрос так и не был
решен.
Сравнение епифанских десятен 1604 и 1605 гг. показыва-
ет, что земельные оклады служилых в последнем случае
значительно (в 2—5 раз) уменьшались. При этом в десятне
1604 г. оклады в 150—200 четвертей давались новикам де-
тям боярским. В десятне 1605 г. почти все они значатся
среди «служивших старо». Однако несмотря на это их окла-
ды снизились до 30—70 четвертей. Возможно, в данном
случае учитывалось действительное положение вещей, когда
фактические земельные наделы дворян, как правило, были
значительно меньше их номинальных окладов. Но в десят-
нях всегда писались именно номинальные размеры помес-
тий, реальные же — в писцовых и переписных книгах.
Факт столь большого снижения земельных окладов епи-
фанцев в 1605 г., по нашему мнению, можно объяснить так.
Известны имена четырех человек, которые встречаются в
* В указной книге Поместного приказа за 1622 г. сказало, что
такие случаи характерны для многих правительств: «В прошлых го-
дах... при царе... Федоре Ивановиче... и при... царе... Борисе Федоро-
виче... и при Ростриге и при царе Василье... люди имали поместья и
вотчины... многие чети за малые чети, владели сверху своих дачь лиш-
нею землею» (Описание документов и бумаг... Кн. 6. Отд. HI. С. 37;
ПРП. М., 1959. Вып. V. С. 444—445). Отчасти эти земли присваива-
лись безо всякого разрешения властей, особенно поместья к вотчины
опальных лиц.
149
десятиях 1591, 1604 и 1605 гг. (один даже в десятне
1585 г.). Размеры их земельных окладов видны из табл. 4.
Как видим, размеры окладов по десятням 1591 и 1605 гг.
в двух случаях почти не изменились (оклад Лучникова не
изменился в ходе трех верстаний — 1585, 1591 и 1605 гг.), а
в двух случаях — выросли в два и три раза.
Таблица 4
Фамилия 1585 г. 1591 г. 1604 г. 1605 г.
Котосонов У. И. 28 150 30
Левонтьев Б. П. 21 150 40
Лучников Д. П. 30 30 150 30
Кондратьев К. П. 21 150 60
Оклады 1604 г. представляются как явление исключи-
тельное. Верстание производилось 16 ноября 1604 г. в Брян-
ске боярином князем Д. И. Шуйским, окольничим И. И. Го-
дуновым, боярином М. Г. Салтыковым, дьяком Нелюбовым
(верстания окольничего П. Н. Шереметева «с товарищи»).
Уже начались военные действия против Лжедмитрия I.
Д. И. Шуйский стоял в Брянске, не оказывая помощи
П. Ф. Басманову в Новгороде-Северском 117. Верстание та-
кими большими номинальными окладами было связано с
политическими моментами *. Дальнейшая же ликвидация
Таблица 5
Десятни Поместные оклады, четв,
70 60 50 40 30 20 Итого
1585 г. 70 230 300 1591 г. 1 61 210 272 1605 г. 76 47 66 96 36 3 324
крупных окладов Бориса Годунова, которые, впрочем, су-
ществовали только на бумаге, лишила епифанское дворян-
ство последней надежды на их увеличение.
Общая картина изменения величины поместных окладов
по епифанским десятням (кроме 1604 г.) видна из табл. 5.
♦ По мнению И. С. Шепелева, в конце XVI — начале XVII в Бо-
рис Годунов пересмотрел земельные оклады новиков из дворян, детей
боярских в сторону их значительного увеличения, особенно служилым
«украинных» уездов: рязанцам — по 100—300 четвертей, новгородцам —
по 150—300 четвертей (Шепелев И. С. Донское и волжско-терское ка-
зачество... С. 6).
150
В 1585 г. поместья выделялись детям боярским, повер-
станным из казаков, и не превышали 30—40 четвертей. Эти
данные нельзя сравнивать с общей десятней 1605 г. Право-
мерным видится лишь суммарное сопоставление десятен
1591 и 1605 гг. (обе они общие). В первой из них размеры
поместий не превышают 30—50 четвертей, а во второй под-
нимаются до 70.
Для объяснения данного факта обратимся вновь к из-
вестным лицам, оклады которых к 1605 г. увеличились.
Итак, У. И. Котосонов в 1591 г. был недорослем (7 лет) и
вместе со своим четырехлетним братом держал поместье в
28 четвертей. К 1605 г. он числится уже среди детей бояр-
ских сотни И. Пашкова, хотя поместье возросло всего на
две десятины. Б. П. Левонтьев в 1591 г. тоже был недорос-
лем (7 лет, 21 четверть). Через 14 лет, значась уже в числе
детей боярских сотни И. Пашкова, он владел 40 четвертями,
которые должен был получить еще в 16-летнем возрасте.
К. П. Кондратьев в 1591 г. опять-таки был недорослем
(6 лет) и по тем же причинам после вступления в полно-
летие получил прибавку к окладу.
Таким образом, все три лица получили совершенно зако-
номерное прибавление поместий, по-видимому, еще в са-
мом начале века (1600—1601 гг.). Но поскольку земельное
жалование им не было удвоено или вообще увеличено в
1605 г., то говорить об общем увеличении вряд ли возмож-
но. Все указанные в десятне 1605 г. размеры поместных
окладов (кроме специально оговоренных), вероятно, были
установлены до верстания 1605 г. Отдельные увеличения
отвечали изменению служилого положения указанных лиц.
Сравнение муромских десятен 1597 и 1605 гг. дает прибли-
зительно ту же картину.
Все сказанное позволяет сделать вывод о том. что систе-
ма поместных наделов при Лжедмитрии I оставалась в це-
лом традиционной.
Дворянское «оскудение». Как мы уже говорили, с нача-
ла XVII в. происходит значительное социальное размыва-
ние дворянства. Это было связано с экономическим кризи-
сом в «голодные лета», включением в состав служилых
людей других элементов (при Борисе Годунове) и т. д. На-
блюдается быстрое «оскудение» дворянского сословия, осо-
бенно в среде провинциального дворянства.
И тут виден некий парадокс. Лжедмитрий I, стремивший-
ся найти в дворянстве свою опору во внутри- и внешнеполи-
тических акциях, почти не пытается остановить процесс
размывания дворянства. Его разорившаяся часть просто от-
151
секается. Это проявляется в фактах исключения со службы
и верстания обедневших дворян, которым «государевы
службы служити немочно, нечем». Таких дворян только в
муромской десятне перечислено 11. К ним следует, по-види-
мому, прибавить и тех, кто значился как без вести пропав-
шие, ушедшие из поместий (9 человек).
При этом отметим, что у некоторых обедневших дворян
были поместья, доходящие до 400 четвертей, но официаль-
ные власти не помогли разорившимся. Их просто вычерк-
нули из росписи, зачастую отобрав поместья. Этот факт
является еще одним важным штрихом к характеристике
политики правительства Лжедмитрия I в отношении дворян-
ства и обнаруживает дифференцированное отношение адми-
нистрации к разным его группам *. Такое положение вещей
было традиционным. Характерными являются также уве-
личение окладов и наделов крупному и среднему дворянст-
ву и, с другой стороны, переложение тягот государственной
службы на мелкоту.
Кастовость дворянского сословия всегда проявлялась в
запрете включения в него других социальных элементов из
низов общества. Это правило нарушалось лишь в исключи-
тельных случаях. Так, в разгар военных действий 1605 г.
по приказу Бориса Годунова на Ливнах среди ельчан после
«старых» и новиков «версталися казаки и казачьи и крес-
тьянские дети, а в службу пригодятца и собою добры, а го-
сударева жалованя им до указу не давано же» 118. Епифан-
цы верстались из казаков в дети боярские в 1585 г., ибо
чувствовалась острая недостача дворянского войска для
обороны южных рубежей страны. Частично это были быв-
шие дети боярские, исключенные из своего сословия и став-
шие холопами 119. Единичные примеры поместных пожало-
ваний холопов при Борисе Годунове известны также «за
доводы» на господ-заговорщиков 12°. Лжедмитрием I был
пожалован в дворяне (по известным источникам) лишь
Якушка Федоров сын Недошивка, «турский полоняник»
(70 четвертей, 5 р.) ,21. В целом же замкнутость дворянско-
го сословия не нарушалась.
В муромской десятне 1605 г. поручители целовали крест,
что им «неслужилых отцов детей и холопей боярских не
верстати, и подставою к верстанью никого не ставитн». Ис-
ходя из этой инструкции «иные де от службы отставлены,
потому что они по Борисову веленью верстаны из холопей
за доводы». Почти в самом конце десятни записаны слова,
♦ В епифанскон десятне 1605 г. обнищавшие дворяне вообще не
упоминаются.
152
которые цитируются многими исследователями: «Муромцы
ж дети боярские, сказали про них окладчики, что они по
Борисову велению Годунова верстаны в дети боярские из
холопей за доводы. А в нынешнем 114 году по государеву
цареву и великого князя Дмитрея Ивановича всея Руси
указу от службы отставлены и отданы по прежнему в холоп-
ство 122. При этом никто не обращал внимания, что назва-
ны здесь всего два холопа: «Чюдин Мосеев сын Онтонов да
Костянтин Василев сын Филатов». Исследователи не прида-
ли значения также тому, что в десятне по Мурому 1597 г.
упоминаются те же лица: Ч. М. Онтонов — в городовых
(450 четвертей) и К. Ф. Филатов — в городовых (300 четвер-
тей. 7 р.) 123.
По сведениям русских летописей, практика подобных
пожалований и первые «доводы» относятся к 1598—1599 гг.:
«Того же году (7107.— В. У.) доводиша холопн боярские
на бояр своих по научению царя Бориса Федоровича. Пер-
вой доводчик князь Федоров человек Шестунова Воинка.
Царь Борис ево пожаловал поместьем и указал ему слу-
жити по городам в детех боярских» ,24. Эта милость была
объявлена всенародно «перед челобитным приказом на
площади» 125. Я. Маржерет связывал распространение прак-
тики доводов холопов на господ с 1600 г., когда прошел
слух о Лжедмитрии I ,26. Муромская же десятня позволяет
утверждать иное. Пожалование холопов за доводы имело
место еще при Федоре Ивановиче и, по-видимому, не только
в Москве.
Отметим, что в епифанской десятне (декабрь 1605 г.) ха-
рактеристика социальных слоев, подлежащих исключению
из числа служилых, несколько более расширена. Окладчи-
ки-поручители должны были целовать крест на том, что
«всяких неслужилых отцов детей и брати, и племянников, и
посадцких людей, и пашенных крестьян, и холопей бояр-
ских служилых отцов детми и братямн, и племянники
никово не называти и подставою к верстаню никово не ста-
вити. Государева служба во всем полнити — сказывати про
всех... безо всякие хитрости, вправду» ,27.
Последний факт позволяет несколько конкретизировать
мнение И. И. Смирнова о том, что изгнание из армии беглых
крестьян и холопов особенно ярко подчеркивает крепост-
нический характер политики правительства Лжедмит-
рия I 128. Такое определение не полностью отражает дейст-
вительное положение вещей. Законодатели имели в виду
неслужилые массы в целом, в том числе посадских людей,
не только беглых, но и пашенных крестьян и проч. Таким
образом, указанное явление отражало закономерный про-
153
цесс в тогдашнем обществе, обеспечивающий изоляцию
двух противоположных сословий и противодействующий
проникновению представителей низших сословий в состав
господствующих. То же наблюдается при Борисе Годунове.
Василии Шуйском и позже ,29. В данном случае правитель-
ство Лжедмитрия I придерживалось традиции.
ПОЛИТИКА ПО ОТНОШЕНИЮ к ДВОРЯНСТВУ
ГЛАВНЫХ РЕГИОНОВ СТРАНЫ
Итак, мы подошли к вопросу, решение которого может
способствовать выяснению некоего парадокса историогра-
фии: Лжедмитрий I более всего сделал для дворянства, но
почему-то именно дворяне обеспечили успех заговора про-
тив него. Вместе с тем часть дворянства выступила в защи-
ту Самозванца и не признала Василия Шуйского. Наивным
было бы видеть в этом лишь «классовые корни», извечную
борьбу крупных землевладельцев и «служилой рвани». Как
представляется, в основу анализа в данном случае должен
быть положен региональный принцип, невзирая на скудость
наличествующего материала. По нашему мнению, он мо-
жет стать если не ключом, то по крайней мере подобием
отмычки к пониманию неоднозначной дворянской политики
Лжедмитрия I и его правительства.
Дворянство Юга. Восстание служилых людей порубеж-
ных северских городов значительно посодействовало Лже-
дмитрию 1 в его походе на Москву, поэтому они первыми
были вознаграждены за верность — распущены по до-
мам 13°. Вскоре дворянство южных и юго-западных городов
первым было поверстано денежным жалованием. Ликвиди-
ровалась тяжелая повинность на царя — обработка деся-
тинной пашни. А отобранные для этой цели у стрельцов и
казаков земли пахали «на себя... те [у которых] они были
взяты» ,3*. Многие дворяне получили здесь земли опальных
Годуновых и их сторонников. На деньги казны выкупались
плененные во время набегов крымцев дворяне ,32. Были удо-
влетворены также другие требования отдельных служилых
людей Юга, подавших челобитные в приказы или лично
царю в Москве 133.
Например, длительное разбирательство тянулось вокруг
дела дворян В. Г. Коробьина (пристава крымских гонцов)
и И. Т. Черемисинова (сына боярского из Мценска). Отве-
чая на челобитье пристава о словесных обидах со стороны
мценянина, московская администрация сначала велела
154
бить Черемнсинова батогами и посадить в тюрьму на неде-
лю. Но, получив челобитную Черемисннова о злоупотребле-
ниях Коробьнна при сборе кормов, деятели Разрядного при-
каза повелели совершить дознание и розыск ,34.
Прямое отношение к дворянству имела отмена сбора го-
сударственных податей в Северских землях на 10 лет135.
Эти и другие меры, предпринятые новыми властями в пер-
вые месяцы, удовлетворили надежды служилого люда
данного региона. Особенно если учесть, что дворянство
здесь уже перестало фактически быть таковым. Оно не име-
ло не только крестьян, но зачастую и земель, само возделы-
вало десятинную пашню на царя и было лишено всяческих
привилегий 136. На плечи дворянства и служилой мелкоты
западных и южных окраин легли расходы на содержание
гонцов и иностранных посольств. Частые посылки ко Мниш-
кам и королю польскому требовали кормов и лошадей; не-
малое бремя несло население западной окраины во время
продвижения свадебного поезда и польских послов со сви-
той к Москве137. На Юге низшие податные слои, дворяне
и дети боярские содержали с конца лета 1605 г. до весны
1606 г. большой обоз крымских послов. Чрезмерные требо-
вания сена и припасов, злоупотребления приставов во вре-
мя их сбора вызывали прямое неповиновение местной слу-
жилой мелкоты и детей боярских. Они отказывались давать
корм, продавать его по низким ценам, охранять посольский
стан, избивали приставов, некоторые даже убегали со служ-
бы в свои поместья. Московская администрация приказы-
вала обо всем «розыскать» и наказать виновных, пытаясь
одновременно ограничить произвол местных властей. И те,
и другие посылали бесчисленные челобитные царю.
Вместе с тем члены Боярской Думы, недовольные осо-
бым вниманием Самозванца к дворянству Юга, всячески
старались уменьшить привилегии тамошних помещиков в
законодательных актах по крестьянскому и холопскому во-
просу. Это лишало политику правительства Лжедмитрия I
в отношении южного дворянства последовательности: ведь
Самозванец возлагал на него большие надежды как на
главную ударную силу в войне с Турцией, Крымским хан-
ством и Польшей. Дворяне непосредственно чувствовали
Данную тенденцию. Несмотря на указы Боярской Думы о
крестьянах и холопах, злоупотребления местных властей и
значительные расходы на кормы иностранным послам, они
все же считали Лжедмитрия I «своим царем». Последнее
обстоятельство особо проявилось после смерти Самозван-
ца, когда дворянство Юга решительно отказалось признать
Василия Шуйского и потребовало ответа за смерть Лже-
155
Дмитрия I. Царь Василий вынужден был разослать «по
всем городам в украины» обличительные грамоты. Но это не
помогло. Даже в 10—30-х годах служилая мелкота окраин
часто вспоминала и провозглашала здравицы царю Дмит-
рию Ивановичу |38.
Московское дворянство. Дворянство Центра находилось
в более выгодном положении при Борисе Годунове, нежели
южное. Оно не сразу перешло на сторону Лжедмитрия I,
потому и не пользовалось большими привилегиями, хотя и
не было в чем-либо ущемлено. Интересы помещиков Центра
были учтены членами Боярской Думы в законодательных
актах от 7 января и 1 февраля 1606 г. Кроме того, эти дворя-
не имели больше возможностей удовлетворять свои личные
просьбы путем подачи челобитий царю. Однако начавшая-
ся с зимы 1605 г. подготовка к крымскому походу, да и вооб-
ще служба на южных окраинах никак не привлекали замос-
ковных дворян. Они всячески избегали участия в данных
мероприятиях, не останавливаясь даже перед побегами.
Например, в ноябре 1605 г. из-под Мценска сбежали с госу-
даревой службы по охране крымских посланников дети
боярские Л. С. Федосеев и К. Коростеров 13Э.
Мы не располагаем источниками, которые позволили бы
в целом осветить положение дворянства центральных уез-
дов в 1605—1606 гг. Поэтому остановимся главным образом
на московском дворянстве и выборном из городов, которое
составляло высшую прослойку служилого сословия (окла-
ды 20—100 р. и 500—1000 четвертей).
Московские дворяне были лучше осведомлены о деятель-
ности Самозванца и поляков в столице. На них в большей
степени влияли слухи, распространяемые боярами-заговор-
щиками.
Дворяне не сразу прислушались к ним. Первый заговор
Василия Шуйского провалился. Но поведение Лжедмит-
рия I было не совсем обычным для россиян. Его польское
окружение и главным образом наемники, прибывшие с
Ю. Мнишком, занимались мародерством и не уважали рус-
ские обычаи. Самозванец отдавал предпочтение иностран-
ным наемникам (ради которых жители столицы, даже
знать, были согнаны со своих дворов) ,4°. Близость к царю
иностранцев и отсутствие каких-либо существенных меро-
приятий в пользу дворян Центра и столицы способствовали
тому, что среди последних росло число сторонников заго-
вора.
В этой связи интересно проанализировать социаль-
ный состав традиционно привилегированного московского
156
дворянства. В свадебном разряде 8 мая 1606 г. названы
имена 20 представителей данной группы. Из них 14 — из
титулованных княжеских родов (князья Ф. и С. А. Татевы,
А. В. Сицкий, И. П. Ромодановский, А. Д. Сицкий, Я. П. Бо-
рятинскнй, И. М. Борятинский, А. Д. Приимков-Ростовский,
В. Ф. Мосальский, С. Д. Щербатый, Г. Т. Долгорукий,
И. Г. Щербатый, И. Д. Мосальский). Остальные (И. В. Го-
ловин, В. П. Головин, IO. Г. Пильемов, Б. И. Долматов-Кар-
пов, Г. Г. Пушкин, Г. П. Шаховской) являлись наследствен-
ными московскими дворянами 141.
В разряде, конечно, названы не все московские дворяне.
По замечаниям С. Немоевского, на приеме польских послов
присутствовало «человек полтораста дворян». А во время
венчания Марины Мнишек впереди процессии шло «человек
сто, нечто вроде дворян (их они называют «боярскими сыно-
вьями»)» 142. Это были не только московские дворяне, но и
выборные дети боярские. Однако они тоже принадлежали к
«добрым» людям, т. е. среднему дворянству, и были в курсе
всех столичных событий, в том числе польского разгула.
Недовольство московского дворянства политикой Лже-
дмитрия I проявилось в очередном заговоре против него
«перед Рожеством Христовым» (25 декабря) 1606 г. В нем
участвовали московские служилые люди, подвергшиеся
потом вместе с другими заговорщиками пыткам и распра-
ве 143. Из среды московского дворянства вышел один из
самых известных обличителей Самозванца — Петр Турге-
нев. Его «подвиг» и мученическую кончину на плахе образ-
но описывают отечественные нарративные памятники 144.
Вскоре явным недовольством дворянской элиты, подогре-
тым боярской пропагандой, решили воспользоваться Шуй-
ские. Они распространили слух о плане Самозванца «по-
бить» не только бояр, но и дворян. (Позже царь Василий
этими же слухами пытался успокоить взбунтовавшееся пос-
ле смерти Лжедмитрия I дворянство ,45.)
Однако среди московских дворян были и защитники Са-
мозванца. Так, из челобитной Ефима Коковцова Василию
Шуйскому явствует, что в 1606 г. его едва не убили до смер-
ти, когда Гриши Отрепьева «воровство обличали» ,46. Но
таких в Москве было немного.
Итак, правительство Лжедмитрия I не смогло удовлетво-
рить ни экономические, ни политические интересы дворян-
ства Центра и Москвы. В глазах последнего Лжедмитрий 1
скомпрометировал себя расположенностью к иностранцам,
в том числе попустительством полякам. Потому-то впослед-
ствии служилые люди Центральной России активно участ-
вовали в свержении Самозванца ,47.
157
Новгородское дворянство. Отношения правительства
Лжедмитрия I с новгородским дворянством были своеоб-
разными и определялись течением событий 1604—1605 гг.
Согласно десятне новгородской Деревской пятины (со-
ставлена после 1606 г. при Василии Шуйском) из местных
дворян всего пятеро получили прибавку земли (50—150 чет-
вертей) «во 113 году за кромскую службу» |48. Время ука-
занных пожалований относится к правлению Бориса Году-
нова, который наградил дворян, особо проявивших себя
при осаде Кром (такие награды были, вероятно, вынужден-
ным шагом, так как многие дворяне расходились по до-
мам 149).
Это подтверждает запись возле имени И. Н. Ушакова:
«да по росписи 114 году придано ему во 113 году за кром-
скую службу 150 чети». О пожаловании именно «во 113
году» говорит и запись возле имени Д. Б. Хвостова 15°. Во
всех же остальных случаях речь идет о «росписи 114 го-
да» (в которой было зафиксировано пожалование конкрет-
ных дворян Деревской пятины за службу под Кромами).
Указанный факт, по-видимому, повлиял на отношение Лже-
дмитрия 1 к преданному Годуновым новгородскому дворян-
ству. Известен, например, случай наделения землей москов-
ского дворянина А. Т. Быкасова, который принимал участие
в заговоре 1586 г. и был выслан вместе с Шуйскими 151. Бы-
касов получил земли в Бежецком Верху за счет поместья
новгородских дворян Чемодановых (один из них — Иван
Иванович Чемоданов — был дядькой царевича Федора Бо-
рисовича) 152. 29 января 1606 г. была выдана ввозная гра-
мота Василию Турусову на прожиточное поместье вдовы
Домны Нащокиной в Водской пятине 153.
Хотя новгородское дворянство пыталось подавать чело-
битные царю, вопросы о поместьях решались на месте
новгородскими воеводами в соответствии с существующим
судебным шаблоном 154.
Дворянство Севера (в частности новгородское) имело
ряд причин быть недовольным Лжедмитрием I. Оно не фигу-
рировало в числе первых пожалований 1605 г.; северные
уезды верстались в самую последнюю очередь. За счет их
земель (хотя и пустовавших) наделялись также помещики
Центра, здесь квартировали польские жолнеры *. Вместо
шведской кампании их ждала война с Турцией.
Все это послужило толчком к участию новгородских дво-
* После смерти Лжедмитрия I они «были в Новегороде в тюрьме»,
а имущество их конфисковали (Опись архива Посольского приказа
1626 года. Ч. 1. С. 122).
158
рян, собранных под Москвой для похода на южные рубежи,
в перевороте 17 мая 1606 г. Заговорщики «склонили на свою
сторону... много бояр и воинов из Великого Новгорода, что-
бы одержать верх над русскими, преданными Дмитрию» 155.
Примерно в том же положении находилось смоленское
дворянство.
Смоляне давно интересовались царевичем Дмитрием.
Слухи о нем пульсировали в городе еще со времен царя
Федора. Как только Самозванец появился в Польше, в Смо-
ленске стали говорить: «только деи воспрял царевич Димит-
рий, и... против его и стоять нечево, а только деи будет не
прямой царевич, вор, и мы деи ради помереть против не-
го». В 1603 г. «к тому вору» бежал из Смоленска Елисейка
Силин Ефимьев. Затем к нему переметнулось пятеро бра-
тьев Хрипуновых (Иван, Кирилл, Данило, Прокофий, Иван
Младший), владевшие поместьями в Смоленском уезде156.
Однако это были всего лишь единицы. Основная масса смо-
ленского дворянства не перешла сразу на сторону Лже-
дмитрия I, несмотря на распространение слухов в городе.
Волнения были быстро ликвидированы — ведь в Смоленске
находился собственный Стрелецкий приказ 157. А во время
пребывания здесь Мнишков (апрель 1606 г.) смоляне пыта-
лись поджечь дом, где они остановились. Предполагают,
что в городе стали известны обещания Лжедмитрия I и
требования Мнишков о передаче им Смоленщины. Поляки
вели себя здесь как хозяева 158. По приказу Самозванца
В. Масальский должен был «доправити» на смолянах за
соболи 12 638 р. и передать их Миишкам 159.
Таким образом, дворянство Северного и Северо-Запад-
ного регионов, удаленное от театра военных действий, не
приняло активного участия в борьбе Самозванца за прес-
тол. Находясь в войске Бориса Годунова, новгородские и
смоленские дворяне довольно пассивно отнеслись к «изме-
не» воевод и разошлись по домам. Это, а также незначи-
тельная роль, отводимая служилому сословию Севера и Се-
веро-Запада во внешнеполитических планах Лжедмитрия I,
привели к тому, что оно не получило ожидаемых льгот,
прибавок денежного и земельного жалования. Весной
1606 г. собранное для готовящегося «польского» похода
Дворянство данных регионов приняло участие в низверже-
нии Самозванца под влиянием агитации сторонников Васи-
лия Шуйского.
Служилый люд Сибири. Изложенный выше материал мо-
жет привести к выводу, что в целом политика Самозванца
относительно дворянства определялась только участием по-
159
следнего в походе Лжедмитрия I на Москву и его внешне-
политическими планами. Двррянство же других районов,
которое было непричастно к этому, вниманием Самозванца
не пользовалось и ущемлялось. Это предположение можно
проверить, изучив состояние служилой мелкоты Сибири при
Лжедмитрии I.
Еще в первых грамотах и крестоцеловальной записи в
Сибирь Самозванец, по примеру своих предшественников,
обещал показать небывалую милость — пожаловать «вели-
ким своим царьским жалованьем, чего у вас и на разуме
нет» 16°. За это он требовал верной службы. В присяге
Лжедмитрию I для сибирских городов была специальная
приписка: «а се припис дворяном». Они должны были не-
медленно сообщать о заговорах и «нехороших речах» о ца-
ре, служить без хитрости и хотеть добра государю 161. По-
дьячие же присягали «государевых тайных дел... никому не
сказати, казны не красть, в писцовые книги не дописы-
вать» 162.
Получив столь щедрые обещания, служилый люд Сиби-
ри сразу же засыпал административные органы челобитны-
ми. Сибирские архивы сохранили нам ряд челобитных на
имя «Дмитрия Ивановича» от служилой мелкоты по поводу
денежного и хлебного жалования, возвращения из ссылки,
мелких задоров и пр.163.
Власти на местах и московский приказ занимались их
рассмотрением. Некоторые вопросы решал сам царь. Как и
Борис Годунов, Самозванец делал отдельные уступки част-
ного характера служилому люду Сибири (денежная под-
мога, освобождение от мелких повинностей, таможенных
пошлин и пр.164). Основные же проблемы решались тради-
ционно.
Самым важным вопросом было «государево хлебное и
денежное жалование». Припасы для раздачи собирались и
покупались у местного населения Перми, Чердыни, Соли
Камской, Кайгородка, устьвымских и сысольских крестьян.
При Лжедмитрии I данные сборы не превышали норм,
установленных Борисом Годуновым165. Ненамного отлича-
лись посылаемые продукты и по весу. Так, если в 1599 г.
Борис Годунов послал на Верхотурье 340 четвертей ржаной
муки166, то 21 февраля 1606 г. Лжедмитрий I — в общей
сложности (из Перми и Кайгородка) примерно 314 четвер-
тей 167; если посылка Бориса Годунова в Мангазею в 1603 г.
составила 200 четвертей ржаной муки 168, то посылка Лже-
дмитрия (30 января 1606 г.) —столько же 169. Почти в тех
же размерах отсылались крупы, толокно и соль. Относи-
тельно последней (крайне ценного по тем временам продук-
160
та), то в указах Самозванца она либо не упоминается вооб-
ще, либо дается в уменьшенном по сравнению с посылками
Бориса Годунова количестве. Что касается денежного и
хлебного жалования, то в грамоте от 9 марта 1606 г. Лже-
дмитрий I приказывал выдавать его «на нынешний, на 114
год против прошлого 113 году» 170.
Таким образом, в целом политика правительства Лже-
дмитрия I в отношении сибирского служилого люда была
традиционной. Посылая новых воевод в сибирские города,
администрация Самозванца, не утруждая себя, выдавала
им старые годуновские наказы 171.
Однако это не мешало дворянским властям грабить
«государеву казну», как и при царе Борисе. О подобных
фактах извещали в Москву «доброхоты», и виновники на-
казывались ,72. Пресекались также злоупотребления дво-
рянства по отношению к другим социальным слоям населе-
ния Сибири и местным нерусским жителям 173. Иногда от-
пор дворянам давали сами инородцы *.
Политика правительства Лжедмитрия I по отношению
к служилым инородцам тоже мало чем отличалась от году-
новской. Она определялась принципом кнута и пряника.
В царских наказах повелевалось «проведыватн» об остя-
ках и самоедах — нет ли «шатости... измены и воровства».
В острогах предписывалось выставлять хорошую стражу,
чтоб они ничего «не учинили», и «жити с великим береже-
нием» 174. Для этого были свои причины. Так, в июле 1605 г.
выяснилось, что инородцы хотели захватить Кецкий Острог
и Томск, сжечь их и побить служилых людей. Нападение
они собирались совершить, когда гарнизон разъедется на
пашни, рыбные ловли и пр. Возглавляли мятеж князь Мо-
гуля и другие князья (томский, киргизский, чолынский, об-
ский). Однако все это было раскрыто, зачинщики допроше-
ны и заключены в тюрьму ,75.
16 марта 1606 г. Н. Плещеев и М. Хлопов сообщали, что
иренские татары и остяки (65 человек) не дали ясак и мно-
гие царю «не шертовали неведомо для чего». Московские
власти требовали расследовать дело (не подговорили ли
«молодчих и средних людей» «лучшие люди» — сотники),
немедленно собрать ясак и привести всех к «шерти», а за-
чинщиков посадить в тюрьму 176.
Сибирская администрация регулярно собирала ясак с
инородцев. Она также приводила «иод государеву цареву
высокую руку» новые волости. Так, Г. Хлопов собрал в Вер-
* Л. Богданов, посланный администрацией собирать оброк и ясак,
был побит и покалечен (ЦГАДА. Ф. 1167, on. 1, ч. 1, ед. 9/8, л. 1—2).
6 855
161
хотурской волости в 1605 г. 16 сороков соболей и 10 пуп-
ков ,77. Стремясь собрать больший ясак, власти «имали» его
и с других территорий, не подвластных их компетенции.
Они неоднократно ставили вопрос о пересмотре некоторых
распоряжений Бориса Годунова, чтобы получить большую
прибыль для казны. Например, Н. Плещеев и М. Хлопов
спрашивали, не запретить ли «торговым людям» торговать
по уездам. Они хотели вернуться к практике торга только
на верхотурском заезжем дворе, чтобы сполна собирать
пошлину с товаров ,78.
С другой стороны, правительство пыталось выказать
свою милость служилым инородцам. В грамотах в Сибирь
оно требовало «беречн накрепко», чтобы ответственные ли-
ца нм «обид и насилства и продаж ни в чем не чинили и
кормов своих не правили, чтоб им ни в чем нужи не бы-
ло» ,7Э. Московская и местная администрация положитель-
но решала некоторые частные просьбы, содержащиеся в че-
лобитных служилых татар, мордвы и остяков ,8°. В 1606 г.
Лжедмитрий I лично со всею пышностью принимал сибир-
ского царевича Еналея 181. Князья-инородцы сами спешили
задобрить нового царя своими подарками (мехами) 182.
Однако в глазах служилых инородцев Борис Годунов
был все же выгоднее. В первый год своего царствования он
дал им немало льгот, что продолжалось и в последующее
время ,83.
Этого нельзя сказать о русском служилом населении Си-
бири. Его большинству было все равно, кто сидел на москов-
ском престоле, лишь бы вовремя и полностью выплачива-
лось жалование. В данном случае политика Лжедмитрия I
их удовлетворяла. Она была традиционной и никак не
изменилась ни в сторону уступок сибирскому служилому
люду, ни в сторону пренебрежения его интересами в пользу
дворянства других районов.
ДВОРЯНСКОЕ СОСЛОВНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО:
ГИПОТЕЗЫ И ФАКТЫ
Кроме экономических требований, дворянство уже со
времени Ивана IV, оформившись в отдельное сословие и
почувствовав значение своей военной силы, стало претендо-
вать на некоторое политическое представительство.
Эпизодически и часто формально дворянство присутст-
вовало на земских соборах, что было закономерно связано
с развитием сословно-представительной монархии. Значи-
162
тельную роль играло дворянство в опричнине Ивана Гроз-
ного 184.
В исторической литературе бытует гипотеза, что Лже-
дмитрий 1 пытался учредить в России выборное дворянское
представительство. Не зная, состоялись ли выборы и в ка-
ких именно областях, предполагалось ли их «соединение в
Москве в одну коллегию», С. Ф. Платонов все же подчерки-
вал, что в любом случае это были выборные и, возможно,
даже дворянские представители. Под влиянием польско-ли-
товских понятий они получили в глазах Самозванца «вид
земского посла, избираемого шляхтою в поветах и воевод-
ствах для посылки от местного сейма на государственный
сейм» 185.
Данное предположение опиралось на известный доку-
мент — доездную память об объявлении в Деревской пяти-
не выбора дворян и детей боярских для приезда их в Моск-
ву с челобитными о поместном верстании и денежном жало-
вании. 8 апреля 1606 г. по наказу боярина воеводы князя
Михаила Петровича Катырева-Ростовского, боярина оруж-
ничего Богдана Яковлевича Бельского, дьяков Василия
Оладьина и Ефимия Телепнева избной целовальник Едров-
ского стана Иван Терехов приезжал в Деревскую пятину
«в Городицкий погост в Бельской в Лишеновскую волость»,
где и читал государеву грамоту. Суть ее состояла в том, что
«велено дворяном и детем боярским всем из Деревския
пятины выбрати дворян и детей боярских к Москви с чело-
битными, о поместном верстании и о денежном жаловании,
и бити челом государю царю и великому князю Дмитрею
Ивановичи) всея Руси» 186. Данный отрывок обычно цитиру-
ется в литературе. Однако сразу подчеркнем цели вызова
в Москву: бить челом о поместном верстании и денежном
жаловании — и не более. Почему-то никто не обращал вни-
мания на последующие слова документа, которые позволя-
ют уточнить саму его суть: «И в нашей в Лишеновской во-
лости, опречеино Василья Мотякина, дворян и детей боярс-
ких нит никого, а Василей Мотякин ныне на Москве». Дан-
ная запись позволяет предположить, что подобные распоря-
жения о выборе к Москве давались лишь в те пункты, где не
было проведено верстание, где не было ясно, на основании
чего его следует осуществлять, и где нужно было составлять
все списки заново. Не случайно в десятне новгородской
Деревской пятины, составленной при Василин Шуйском, не
упоминаются предыдущие росписи ранее 114 г. (1606 г.—
уже при том же Шуйском), которая фиксировала отдель-
ные пожалования 1605 г. «за кромскую службу» 187.
Более широкие и общие выводы были бы, как нам ка-
6*
163
жется, неправомерными. Вместе с тем следует подчеркнуть,
что северные районы (Новгородский край) не были верста-
ны до апреля 1606 г.» тогда как Юг и Центр прошли это еще
зимой. В то же время, спеша удовлетворить фактических
участников своей борьбы за престол, Лжедмитрий I не
оставил вне внимания и дворянство Севера. Однако было
поздно, ибо часть служилых (главным образом новгород-
цев) в то время были в Москве (в том числе В. Мотякин),
готовясь к походу на Юг по царскому указу. Тогда зачем
была посылка указа о выборе к Москве, когда верстания
можно было провести непосредственно в полках под Моск-
вой? А может, правительство таким способом пыталось
собрать оставшуюся часть войска, не пришедшую в указан-
ный срок? В одном из документов первых месяцев царство-
вания Василия Шуйского — письме ивангородского воево-
ды шведскому губернатору Эстляндии Самуилу Нильсону
(10 июля 1606 г.) говорится, что Лжедмитрий I «вызывал
русских, чтобы воевать с татарами» 188. Ивангород находил-
ся недалеко от Новгорода...
Судя по тому, что новгородцы были участниками загово-
ра против Лжедмитрия I и принимали деятельное участие
в восстании 17 мая 1606 г.189, верстание здесь не было
произведено, и правительство действительно таким спосо-
бом пыталось собрать военные силы Севера для исполне-
ния своих внешнеполитических планов. Во всяком случае
па основании только данного источника трудно согласиться
с мнением о благих намерениях Лжедмитрия I по поводу
учреждения в России выборного дворянского представитель-
ства.
Отметим также, что система верстания и жалования
провинциального дворянства в Москве не была новостью.
Так, например, в ходе войны со Лжедмитрием I Борис Го-
дунов посылал во многие города ответственных лиц из
московской знати собирать дворян 19°. Затем «велел госу-
дарь на Москве верстать разных городов дворян и детей
боярских боярину князю Василию Васильевичу Голицыну
да князю Михаилу Григорьевичу Темкину» ,91. Дворяне не-
охотно шли в войско Годунова, и раздача жалования в
Москве служила для них своеобразной приманкой. Возмож-
но, Лжедмитрий I совершил такой же тактический маневр
по отношению к новгородскому дворянству, не желающему
воевать с Турцией.
Наконец, как считают ряд исследователей, единствен-
ный «собор» при Лжедмитрии I состоялся в начале его цар-
ствования. Здесь был осужден Василий Шуйский (конец
июня 1605 г.) 192. Грамота же о выборе новгородских дво-
164
рян датирована 8 апреля 1606 г. Очевидно, вызов дворян
Деревской пятины в Москву имел другие причины.
В то же время о некоторой тенденции Самозванца опе-
реться в политическом плане на средние слои (дворянство)
свидетельствует введение им своих «худородных» приспеш-
ников в Боярскую Думу. Однако это вряд ли было проду-
манным политическим шагом и в большей мере зависело
от личных заслуг этих лиц перед Лжедмитрием I.
ЛИЧНОСТЬ САМОЗВАНЦА
И ЕГО ПРОДВОРЯНСКАЯ ПОЛИТИКА
Рассмотрение политики правительства Лжедмитрия I
по отношению к дворянству было бы неполным, если бы
мы ограничились лишь объективными экономическими и
политическими, внешними и внутренними аспектами вопро-
са. Определенную роль в ее продворянской направленности
играл и субъективный, личностный фактор — осознание
правительством возрастающего значения дворянства в жиз-
ни России того времени. Субъективный момент служил
усилению объективного.
На политические воззрения и практические действия
Лжедмитрия I влияло то, что сам он был, как принято счи-
тать, дворянского происхождения *. Об этом пишут все рус-
ские источники. Например: «бысть (Отрепьев.— В. У.) от
родства ни славных, ни великородных, но от последних лю-
дей служивых в чину детей боярских» 193, «худороден сы и
зело плошайша племене пород ему — Галич бо град и того
изблева» 194; «галечанина сына боярского Юшку Яковлева
сына Отрепьева» 195.
Об этом свидетельствуют и современники-иностран-
цы 196, а также родословие Отрепьевых и их челобитная
Алексею Михайловичу197. Известно также, что в 1602—
1603 гг. дядя Григория Отрепьева — Смирной Замятнин
сын — был «на Низу голова у стрельцов» и имел поместье
в Галиче (450 четвертей по росписи) 198.
Если же следовать версии о невозможности отождеств-
ления Лжедмитрия I с Григорием Отрепьевым, то и в дан-
ном случае наше замечание остается в силе. Самозванец
Долгое время находился в служилой среде и проникся ее
* Слова в грамоте Бориса Годунова Рудольфу II (ноябрь 1604 г.)
о том, что Лжедмитрий сесть сын нашего боярина Богдана Отрепьева»,
мы склонны считать неточностью перевода (Сб. материалов по рус-
ской истории начала XVII в. СПб.. 1896. С. 63).
165
чаяниями, интересами и стремлениями *, был ею поддержан
в борьбе за престол и понял особое значение дворянства в
планируемых государственных преобразованиях. Не слу-
чайно один из его современников И. М. Катырев-Ростовский
заметил, что Лжедмитрий I «воинство... велми любляше» 199.
Личные стремления Лжедмитрия I к опоре на дворянство
проявились, в частности, в приеме челобитных от служило-
го люда и их индивидуальном удовлетворении (посредством
специальных грамот), однако это вскоре прекратилось**.
Любопытно отметить, что понимание Самозванцем роли
служилых военных масс в жизни государства во многом
перекликается со словами известного идеолога дворянства
И. С. Пересветова. Для сравнения приведем речь Лже-
дмитрия I перед польским посольством на свадебных тор-
жествах (в пересказе С. Немоевского) и высказывания Пе-
ресветова.
Речь Лжедмитрия 1200
«Все государи славны сол-
датами и людьми-рыцарями.
ими они стоят, ими государ-
ства распространяются, мо-
нархи утверждаются, они —
врагам гроза и прочее... го-
ворил... как желает он при-
обрести любовь людей-ры-
царей... Он обещал им свое
благоволение».
Челобитная Ивана
Пересветова 201
«А царь без воинства не
мочно бытп»; «Воинами
царь силен и славен. Царю
быти... до воинов... аки от-
цу до детей своих, щедру.
Что царьская щедрость до
воинов, то его и мудрость,
щедрая рука николи не ос-
кудевает, и силу бесовскую
премогает».
Деятельность Лжедмитрия I по отношению к дворянст-
ву была словно выполнением заповедей Пересветова.
И. Пересветов 202
«Из казны своей воинов
сердце веселити».
«Который воин люб будет
против недруга государева
Лжедмитрий 1203
Верстания денежные и зе-
мельные, щедрые раздачи
после воцарения.
Отдельные повышения и
* Хорошее знание Северского края, отношений в служилой среде
и происхождение из детей боярских Лжедмитрия I подчеркивал
П. Г. Любомиров (Смутное время на Руси: Лекции 1918 г.//ТИМ.
ОПИ Ф. 470, ед. 141, л. 62).
** Еще по решению Земского собора 1549 г. и Судебника 1550 г.
дворяне и дети боярские могли обращаться к суду царя. Тогда же был
учрежден Челобитный приказ (Ерошкин Н. П. История государствен-
ных учреждений... С. 42).
166
играти смертною игрою и
крепко будет стояти за веру
християнскую, ино таковым
воинам имян возвышати, и
сердца им веселити, и жа-
лованья государева своего
из казны прибавливать».
«Иным воином сердца воз-
вращати, и к себе их блиско
припускати, во всем им ве-
рити и жалобы их послу-
шатиэ.
«Во всем их любити, яко от-
цу детей своих, и быти до
них щедру и милостиву».
20 юных воинов держать в
окраинных крепостях про-
тив крымского царя «изо-
брочивши их ис казны сво-
им жалованьем годовым»,
потом увеличить до 100 тыс.
человек.
пожалования (см. десятки
муромскую и епифаискую),
удвоение окладов собран-
ному войску против «невер-
ных» татар.
Прием челобитных от слу-
жилого люда и их удовле-
творение.
«Воинство же вельми люб-
ляше».
Подготовка войны против
Турции и Крыма, укрепле-
ние городов, раздача двой-
ного денежного жалования
собранному войску. Созда-
ние 100 тыс. армии (во гла-
ве с Д. И. Шуйским).
В. Д. Назаров связывал с личностью Лжедмитрия I и
его военным опытом, почерпнутым за границей, инициативу
написания А. М. Радишевским «Устава ратных и пушечных
дел» как практического пособия дворянскому войску для
планируемых масштабных военных мероприятий. В тексте
«Устава» использованы итальянские и немецкие военные
сочинения, польская терминология. Его созданию сопутст-
вовали активные мероприятия Лжедмитрия I по подготовке
и обучению армии (штурм снежных городков на Москве-
реке), попытки вербовки военных специалистов за грани-
цей, производство артиллерии. Создание «Устава» В. Д. На-
заров ставил в один ряд со Сводным Судебником. Оба они
имели утилитарное значение, не были завершены при Са-
мозванце и почти не использовались.
Однако, как показал Я. Г. Солодкин, данная гипотеза
маловероятна. Создание «Устава» более обусловлено лич-
ностью и деятельностью А. М. Радишевского, который на-
чал заниматься пушкарским делом гораздо позже 204.
Несомненным остается, однако, неистребимое стремле-
ние Самозванца сделать свое войско по-настоящему непо-
бедимым, и в этом смысле его личный опыт и знания,
почерпнутые за границей, имели немалое значение.
167
* ♦ ♦
Таким образом, общегосударственные мероприятия пра-
вительства Лжедмитрия I отражали возрастающее значе-
ние дворянства во внутри- и внешнеполитической жизни
страны.
Служилые массы (главным образом Юга) сыграли ре-
шающую роль в борьбе Лжедмитрия I за престол, что во
многом обусловило их дальнейшие отношения. Роль дворян-
ства особенно возросла в связи с активной подготовкой
новых властей к важным внешнеполитическим акциям.
В первые же месяцы своего правления Самозванец пы-
тался решать проблемы земельных наделов дворян, обеспе-
чения их крестьянами и денежным жалованием. Некоторые
представители дворянского сословия были сразу введены в
Боярскую Думу.
Однако Лжедмитрий I должен был лавировать между
разными группами военного сословия. Давление княжеско-
боярской верхушки не позволяло правительству последова-
тельно проводить продворянскую политику в общегосудар-
ственных мероприятиях и законодательстве. Указы о
крестьянах и холопах более ориентировались на верхи об-
щества, нежели на среднее дворянство и служилую мелко-
ту. Неравномерно учитывались интересы дворянства раз-
ных социальных групп и регионов. Строго соблюдалась
традиционная кастовость дворянства. Из его рядов исклю-
чались разорившиеся и неслужилые элементы. Нельзя счи-
тать доказанным и тезис о якобы предпринятой в 1606 г.
попытке привлечь дворянство к управлению страной через
сословное представительство (вызов выборных в Москву).
В целом, несмотря на определенную продворянскую тен-
денцию внутренней политики правительства Лжедмитрия I,
в сложившейся системе и порядке дворянской службы, а
также в экономическом и социальном положении служило-
го сословия почти ничего не изменилось. Несколько боль-
шее внимание оказывалось дворянству Юга и замосковных
городов. Ввиду недовольства московской княжеско-бояр-
ской знати и столичного дворянства Лжедмитрий I все бо-
лее видел свою опору в провинциальном дворянстве. Само-
званец рассчитывал на его поддержку во внутриполитичес-
кой борьбе. Но княжеско-боярская знать, дворяне столицы
и северных уездов свергли Лжедмитрия I, не дав возмож-
ности собрать верные ему силы.
Парадокс дворянской политики Самозванца и его пра-
вительства именно в том и заключался, что это были две
политики — царя Дмитрия и Боярской Думы. Планы Лже-
168
Дмитрия I относительно дворянства воплощались крайне
медленно, непоследовательно и малоэффективно, чему не-
мало способствовала Боярская Дума, Такие начинания
Самозванца, как прием челобитных, испомещение и денеж-
ное вознаграждение дворян, подготовка войска для воен-
ных акций, сразу же стали саботироваться как в центре,
так и на местах. Замыслы Лжедмитрия I либо повисали в
воздухе, либо неузнаваемо препарировались и подводи-
лись под старые шаблоны на практике. Поэтому и Само-
званец, судя по всему стремившийся опереться на дворян-
ство, не смог преодолеть противодействие своего правитель-
ства и стать «дворянским царем». Это расстроило многие
его планы, в частности внешнеполитические, и в конце кон-
цов отняло у него саму жизнь.
Глава 3
КРЕСТЬЯНЕ И ХОЛОПЫ
В ПОЛИТИКЕ НОВОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
Наконец, мы подошли к последнему звену триады
«власть — армия — народ».
Несколько лет тому назад эта глава скорее всего была
бы.первой — в соответствии с «железным» правилом нашей
исторической науки: изучение истории народных масс —
прежде всего. При этом под народом традиционно подра-
зумевались лишь нижние слои социальной пирамиды, со-
ставляющие, впрочем, подавляющую часть населения Рос-
сии. Для начала XVII в.— это крестьяне и холопы.
Если политическая история «Димитриади» в советской
историографии почти не изучалась, то вопросы экономичес-
кого положения крестьянства, народных движений, восста-
ний, бунтов разрабатывались очень тщательно. Усилиями
многих первоклассных специалистов выстраивалась кон-
цепция первой крестьянской войны, которую начал именно
народ на заре XVII века (движение Хлопка).
Кризис данной концепции наступил в 80-е годы, когда
появились исследования, коренным образом ее пересматри-
вающие. Подробный анализ источников показал, что ни
выступления 1602—1603 гг., ни движение под руководством
Ивана Болотникова не являются крестьянской войной *.
Отсюда закономерно встает вопрос: как же следует интер-
претировать выступления крестьян и холопов 1604—1605 гг.
в пользу Лжедмитрия I и его политику в отношении черни?
Уже современники Смуты по-разному освещали данный
вопрос, либо обвиняя во всем низы общества как активный
элемент неурядиц, либо отводя им второстепенную роль.
За последними пошел и А. С. Пушкин (вспомним его зна-
менитое «народ безмолствует»). Что касается советских ис-
ториков, то они, естественно, предпочли идею о «бупташ-
ной черни», которая определяла начало и ход Смуты,
являясь главной движущей силой истории в целом.
В настоящей главе мы попытаемся вновь ответить на
вопрос: безмолствовал ли народ и если нет, то какова его
170
роль в судьбе и политике Лжедмитрия I? При этом следует
уяснить, понимал ли эту роль Самозванец и если понимал,
то имел ли он свою программу государственных мероприя-
тий в отношении черни? Наконец, насколько политика Са-
мозванца удовлетворяла чернь и каковой была степень
участия крестьянско-холопских масс в низвержении царя
Дмитрия?
Однако сначала в нескольких словах обрисуем конкрет-
ную картину изучения данной темы исследования. В ис-
ториографии XIX—XX вв. можно выделить в этом плане
три главных направления.
С. М. Соловьев, а затем М. Н. Покровский и Н. Н. Фир-
сов в 20-е годы нашего века называли Самозванца крестьян-
ским или казацким царем, а его крестьянскую политику —
освободительной2. С. Ф. Платонов, И. И. Смирнов и другие,
наоборот, писали о закрепостительной политике правитель-
ства Лжедмитрия I, которое выражало интересы служило-
го дворянства 3.
В последнее время в работах А. А. Зимина, В. И. Корец-
кого, В. И. Буганова и других ученых политика правитель-
ства Лжедмитрия I представляется противоречивой и непо-
следовательной. Наиболее подробно на роли черни в судьбе
и политике Самозванца останавливался В. И. Корецкий.
Собрав огромный материал, впервые использовав ряд но-
вых источников, исследователь попытался совершенно по-
новому разрешить ряд аспектов крестьянской политики
правительства Лжедмитрия I.
В. И. Корецкий считал, что мероприятиям Самозванца
в отношении крестьянства было присуще «крепостническое
содержание и демагогическое обрамление», а крестьянская
политика в целом была «глубоко авантюристичной». Пона-
чалу Лжедмитрий I принял курс на удовлетворение интере-
сов дворянства. Но весной 1606 г., когда начало зреть на-
родное восстание, ему пришлось выполнять свои давние
обещания. В Сводный Судебник была включена статья 88
о крестьянском отказе Судебника 1550 г., т. е. восстанавли-
вался Юрьев день (хотя сохранялись урочные лета для
сыска беглых). Однако Лжедмитрий I был свергнут заго-
ворщиками-боярами до реализации этой «крайне рискован-
ной меры». В то же время попытка Самозванца восстано-
вить Юрьев день породила «большие иллюзии в среде
крестьянства». Последнее и после его смерти связывало
свои надежды с именем царевича Дмитрия. Таким образом,
Делал вывод исследователь, опровергая мнение И. И. Смир-
нова, «Самозванец не только не сумел усилить крепостни-
ческий гнет, но пошел на уступки даже в сравнении с тем
171
положением, которое имело место при Иване Грозном, ко-
гда действовала статья 88 Судебника 1550 г. о крестьянском
отказе, но сыск беглых осуществлялся бессрочно» 4.
Концепция В. И. Корецкого получила поддержку в по-
следующей советской историографии. В работах же зару-
бежных исследователей данная проблема не нашла специ-
ального рассмотрения.
В этой главе мы попытаемся несколько по-иному осве-
тить как известные документы, так и вновь найденные ис-
точники, что позволит в некоторой степени уточнить харак-
теристику крестьянской политики Лжедмитрия I.
ДВИЖЕНИЕ НИЗОВ ОБЩЕСТВА
В БОРЬБЕ САМОЗВАНЦА ЗА ПРЕСТОЛ
Экономический кризис начала XVII в., порожденный
«голодными летами», значительно ухудшил положение крес-
тьянства. Правительство Бориса Годунова пыталось испра-
вить ситуацию рядом законодательных актов 1601 —1603 гг.,
делая формальные уступки крестьянам и холопам5. Но
реализация данных норм на практике была совершенно
иной. Значительно возросло число вновь закабаленных (ра-
нее свободных крестьян и бобылей) холопов б. Раздача хле^
ба и милостыни в Москве, отдельные меры против спекуля-
ции тоже почти ничего не дали. В столицу стали поступать
челобитья от крестьян о снятии с них государственных на-
логов из-за неурожаев7. Некоторые просто отказывались
платить «государеву дань»8. Однако вместо ожидаемой бо-
лее решительной помощи правительства Борис Годунов
приказывал нещадно собирать недоимки. В разные районы
страны посылались дворяне на «правежи»9. К этому
прибавились злоупотребления властей на местах, чинивших
«крестьяном насильства и продажи». Их не могли прекра-
тить даже суровые царские грамоты 10.
Недовольство народных масс правительством Бориса
Годунова вылилось в массовое бегство крестьян и холопов
(как страдных, так и служилых) на западные рубежи госу-
дарства, юг и даже в северные районы. Начались открытые
выступления (движение Хлопка, грабежи, «разбои»
и пр.) и. Особо сильный и многочисленный горючий элемент
концентрировался на Северщине. Недовольство правитель-
ством здесь усугублялось необходимостью обработки госу-
даревой десятинной пашни 12.
Население южных и юго-западных окраин России в на-
172
чале XVII в., как показывают подсчеты, состояло главным
образом из крестьян и холопов. Да и местные дети бояр-
ские, фактически однодворцы, мало чем отличались от крес-
тьян 13.
Заявление польских послов в 1608 г., будто «мужиком
чорным за Бориса взвыше прежних господаров добре было,
и они ему прямили», опровергается фактами антиправитель-
ственных выступлений крестьянства и является дипломати-
ческим приемом для доказательства первостепенного учас-
тия в борьбе против царя Бориса бояр14. Персидскому
послу Дон-Хуану после зрелищ «изобилия» в 1599—1600 гг.
вообще показалось, что в России «нет ни нищих, ни раз-
бойников, потому что первым приказано давать пищу в
изобилии, а других осуждают на вечное заключение» ,5.
Негативное отношение к Борису Годунову в среде народных
масс отразилось в позднейших его характеристиках 16.
Тяжелое экономическое положение крестьянства (в ча-
стности, населявшего западные рубежи государства) обу-
словило его активное участие в борьбе Самозванца за пре-
стол.
Иностранцы правильно подметили причину поддержки
народом Лжедмитрия I: «простонародье любит смену госу-
дарей и всегда надеется получить лучшего царя» 17. Многие
в России не верили в легенду Самозванца, но «хотели сверг-
нуть Бориса Федоровича» и при новом государе надеялись
«улучшить свое положение». В этом смысле интересы по-
мещиков и крестьян Юга совпадали 18. Однако не следует
отбрасывать и объяснение гетмана Жолкевского, что «мос-
ковская чернь по привязанности к крови своих законных
государей начала стекаться» к Самозванцу 19.
Как только немногочисленное наемное войско Самозван-
ца вступило на Северщину, сразу же в него начали вливать-
ся массы крестьян, холопов, беглых и «воровских лю-
дей»20. Позже российские послы объясняли в Польше: «и в
северских и в украинных городех севрюки мужики, люди
простые... забыв Бога и душу свою... учали пристава ги к то-
му вору» 21. Бояре Василия Шуйского заявляли польским
послам, что именно «неразумная чернь сдала» Лжедмит-
рию I «многие города, связав воевод» 22. О присоединении
к Самозванцу «народов и крестьян страны», «особенно же
черни», пишут также иностранные авторы, в том числе
современники-очевидцы 23.
Роль крестьянства, холопства и других «черных людей»
в армии Лжедмитрия I особенно усилилась после ухода
значительной части наемных польских отрядов во главе
с Ю. Мнишком. Тогда, по словам Я. Маржерета, Самозва-
173
нец «собрал доброе число крестьян, которые приучились к
оружию» 24.
Против царя Бориса восстала Комарицкая волость.
В 80-х годах XVI в. она была пожалована Борису Годуно-
ву. Здесь проживало около 20 тыс. крестьян (2500 дворов),
которые давали 15 тыс. р. дохода в год (по 6 р. от дво-
ра) 25. Еще в 1602—1603 гг. в волости было неспокойно.
Крестьяне перепахали межи Ново-Печерского Свевского
монастыря и уничтожили разграничительные знаки («пор-
тили грани») 26. Кроме того, здесь находились бывшие уча-
стники движения Хлопка, которым удалось спастись от рас-
правы. Все это, а также тягостная обязанность обработки
государевой десятинной пашни, размеры которой все воз-
растали, способствовало распространению в волости анти-
правительственных настроений, которые усиливались еще и
недовольством по поводу поставки большого количества
даточных людей для войны — 2500 воинов 27.
В декабре 1604 г. Самозванец вступил в главный город
Комарнцкой волости — Севск, где его радостно встречали.
Еще в XIX в. местные жители показывали картину встречи
Лжедмитрия I в Севске и запись об этом событии. В на-
родной памяти сохранились поговорки и старинная песня,
в которой говорилось: «Ах ты, сукин сын. комарицкий му-
жик, не хотел ты свойму барину служить» 28.
По приукрашенному описанию И. Массы, Лжедмитрий I
не причинил Комарицкой волости «ни малейшего ущерба».
Он брал лишь добровольные подношения и этим располо-
жил к себе крестьян 29. Однако «Краткий летописец» сооб-
щает, что Самозванец остановился в «Сельском (Севском.—
В. У.) городке» и взял «с тое волости дань 120 (100 020(?).—
В. У.), отда своим скверным воем»30.
После отступления отрядов Самозванца «комарицкие
мужики» дорого расплатились за измену Борису Годунову.
По велению последнего волость была разорена, а ее жи-
тели преданы жестоким казням и пыткам дворянскими вой-
сками (воевода А. Р. Плещеев, полки боярина князя
Ф. И. Мстиславского). «Яко ни от иноверных нашествия та-
коваго раззорения и пагубы не бывает». Русские и иностран-
ные источники одинаково описывают расправу: поджоги
сел и погостов, грабежи и разорения. Дворяне подвешивали
за ноги крестьян и стреляли в них из луков и пищалей. Жен-
щин бесчестили, сажали на раскаленные сковороды, колья.
Детей бросали в огонь, воду и пр.31 Современники считали
невозможным даже писать о подобных злодеяниях: «неиз-
глаголаиное злое то пленение и писати невозможно его»;
«перо не может выразить, с каким жестокосердием свиреп-
174
ствовали москвитяне в собственном Отечестве»32. Такие
действия Годунова привели к еще большему недовольству
крестьянства и массовым переходам его в лагерь Лжедмит-
рия I. Движение в Комарицкой волости повлияло и на дру-
гие районы государства. Например, смоляне «прослышали,
что комарнчане мужики смутились и своровали» 33.
Лжедмитрии I старался воспользоваться данным фак-
том. В своих грамотах он писал о том, что Годуновы «север-
скую землю и иные многие городы и уезды разорили и пра-
вославных христиан не в вине побили»34. Но Самозванец
не понимал смысла и значения борьбы крестьянства и холо-
пов Юга России, хотя и пытался использовать их поддерж-
ку в продвижении к своей цели. Его интересовали в первую
очередь города-крепости и дворянская армия Бориса Году-
нова. Поэтому он готов был простить последней даже ужас-
ную расправу над комарнчанами, объясняя это приказом
Бориса Годунова и страхом смертной казни35. Отсутствие
веры Лжедмитрия I в народные массы и крестьянство про-
явилось в его решении уйти из Путивля в Польшу для на-
бора новой наемной армии. Но путивляне помешали ему36.
Борьба народных масс вспыхнула с новой силой, и объек-
тивно именно она всего более способствовала успеху Лже-
дмитрия I.
Крестьяне и холопы были причастны также к сдаче вой-
ска Бориса Годунова. «Черные люди» (даточные из крес-
тьян, военные холопы) составляли немалую его часть *.
7 мая 1605 г. они перешли на сторону Самозванца, «смотря
на северских мужиков». Этому не последовали лишь от-
дельные бояре и дворяне37. «Мужики» принимали актив-
ное участие в военных действиях Самозванца. В одном из
разрядов под 7113 г. описывается приступ к Орлу «войною
Околенские волости мужик [ов] и кромчан...» Против них
посылалась сотня С. Лодыженского, о победе которого во-
еводы специально извещали царя 38.
Наконец, определенную роль крестьянство сыграло и в
свержении династии Годуновых. Именно жители подмос-
ковного села Красного первыми поднялись после прочтения
грамоты Лжедмитрия I, привезенной Г. Г. Пушкиным и
П. Р. Плещеевым («мужики красносельцы их прияша и ра-
ды нм быша»), и решили идти па Москву. Посланные Федо-
ром Борисовичем каратели поспешно возвратились в столи-
цу, не выполнив задания39. Вместе с «черными людьми»
* По предположению Р. Г. Скрынникова, в войске Годунова нахо-
дилось «не менее 15—20 тыс. боевых послужильцев» {Скрынников Р. Г.
Социально-политическая борьба... С. 62).
175
к Лобному месту направились и другие жители села Крас-
ного40. В числе восставших москвичей «мужики» низвергли
Годуновых и разгромили дворы их родственников. При этом
пострадали крестьяне, проживавшие в поместьях и вотчи-
нах последних, ибо их «также пограбиша»41.
Знать боялась движения «черных людей» более, нежели
Лжедмитрия I. Автор одной из русских повестей писал, что
«от злых же врагов казаков и холопей вси умные токмо пла-
чете, слова же реши не смеюще»42. А когда Корела со
своими отрядами подошел к Москве, в ней начались воен-
ные приготовления. И. Масса подметил, что они делались
«для того, чтобы обуздать город, ибо чрезвычайно страши-
лись простого народа, который был нищ и наг и сильно
желал пограбить московских купцов, всех господ и некото-
рых богатых людей в Москве, так что воистину в Москве
более страшились жителей, нежели неприятеля или димит-
риевцев» 43.
Используя поддержку народных масс, Лжедмитрий I,
однако, не выдвигал прокрестьянских лозунгов. Это под-
тверждают его грамоты, где он раздавал щедрые обещания
только высшим и средним слоям. В окружной грамоте о
войне с Борисом Годуновым (ноябрь 1604 г.) «черные лю-
ди» могли уловить для себя лишь обещание — «все право-
славное християньство в тишине и в покои и во благодень-
ственном житии учипити хотим» 44. В грамоте от 1 июня
1605 г., которую привезли Г. Г. Пушкин и Н. Р. Плещеев
сначала в с. Красное, а затем в Москву, упомянуты «всякие
черные люди». Но в обещании всевозможных поблажек (бо-
ярам, дворянам, приказным и торговым людям) о них нет
и речи *. Ничего конкретного не обещал Лжедмитрий I
крестьянству и в тех многочисленных письмах, которые под-
брасывали польские лазутчики 45.
Характерным в этом плане является такой факт. Воево-
да из Углича 25 мая 1605 г. извещал в Москву о доносе
Томилки Бнрилева, что по пьяному делу поп Антон выбол-
тал в деревне Вокстове (вотчине Н. В. Годунова) следую-
щее: «Пришла на Углечь, перед Великим днем, к Велетов-
ским панам, которые изпомещены в Углецком уезде в Веле-
товской волости, от вора Ростриги... грамота. А в той грамо-
те написано, чтоб они паны были готовы, «а яз де буду
к Москве, как станет на дереве лист разметыватца». И тое
де воровскую грамоту черной поп Онтоней сказал, чел...» 46
Взятые к допросу крестьяне, которым поп говорил это, ко-
* В ЛСК сообщается, что в данной грамоте было обещание <с тяг-
лые черни оброки снимати» (ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 460).
176
нечно, «запирались», но дело не в этом. Самозванец обра-
щался не к крестьянству или посаду и (даже если учесть,
что паны Велетовские должны были распространять соот-
ветствующие слухи) ничего не обещал народным массам.
Более того, в грамоте в Сольвычегодск (6 июля 1605 г.),
говоря о «всем Российском государстве», присягнувшем ему,
но забывая «черных люден», Самозванец выражал беспо-
койство по поводу возможных смятений в народе: «И того
берегли накрепко, чтоб в людях шатости и грабежу и убий-
ства не было ни которыми делы, а о всяких делах писали бы
естя к нам» 47. В других грамотах если и упоминались «чер-
ные люди», то они должны были довольствоваться обеща-
нием пожалования, «чего у вас и на разуме нет» 48. Все эти
грамоты писались в то время, когда в войске Лжедмитрия I
было много крестьян, холопов, даточных людей и пр. Они,
собственно, и обеспечили его успех.
Под влиянием окружающей его русской знати, ориен-
тируясь на дворянство, Лжедмитрий I использовал под-
держку крестьянских масс России * в своих целях, одно-
временно пытаясь предотвратить их выступления против
землевладельцев. Лишь в районе военных действий, на Се-
верщипе. Самозванец в условиях значительного притока в
его войско «черного люда» пошел на некоторые уступки.
Он смирился с ликвидацией явочным порядком десятинной
пашни, с расширением пашни «наездом», обещал освобо-
дить крестьян на 10 лет от тяжелых налогов49. Но все эти
мероприятия носили локальный, а не общегосударственный
характер.
Кроме того, все это сочеталось с мародерством и грабе-
жами польских отрядов в районе военных действий. 14 мар-
та 1605 г. наемники разграбили и избили крестьян дер.
Жуковой Высотской волости. То же произошло и в дер.
Онтоновичи, с. Высоком, дер. Внуково и т. д. Смоленские
воеводы послали в Москву три челобитные о нападениях.
О ранении трех крестьян литовскими людьми во время на-
бега их на деревню писал И. А. Уваров (около 12 мая
1605 г.) м. В грамоте «панам раде» бояре перечисляли
массовые факты нападения «литвы» на деревни Брянского,
Луцкого, Торопецкого, Бельского, Псковского, Изборского,
* Еще раз подчеркнем, что эту поддержку нельзя объяснять, как
это делают некоторые авторы, обещаниями Лжедмитрия I крестьянст-
ву. Слова же «Сказания о царстве царя Феодора Ивановича» об обе-
щании вольности населению городов и сел (РИБ. Т. XIII. Стб. 802)
не подтверждаются актовыми источниками и являются литературной
риторикой, которой немало в данном сказании.
Вышгородского, Черниговского, Путивлнекого, Новгород-
Северского и Стародубского уездов 5l.
Уже в начале похода польские наемники «добывали се-
бе продовольствие» путем насилия. После взятия Черниго-
ва город был разграблен вместе с пригородными селами.
По словам очевидца С. Борши, Лжедмитрий I велел возвра-
тить жителям часть их имущества. Самозванец не хотел,
чтобы такое начало похода отпугнуло от него население
Северщины. В то же время он раздал войску 10 тыс. зло-
тых из черниговской казны 52. Подобные действия его от-
рядов начались сразу же после вступления в Россию и не
прекращались до последних дней *.
Действия войска Самозванца мало чем отличались от
годуновского, разорившего Комарицкую волость **. Лже-
дмитрий I пытался сдерживать грабежи наемников, от ко-
торых страдало крестьянство западных областей, но это
ему мало удавалось.
В целом, несмотря на нежелание Лжедмитрия I и пере-
метнувшихся на его сторону помещиков, а также мародер-
ство польских отрядов, активность крестьянства юго-запад-
ных областей России нарастала. Именно она объективно
сыграла главную роль в политической борьбе Самозванца
за власть, боярства — против Бориса Годунова. С этим в
известной степени должны были считаться в последующем
как сам Лжедмитрий I, так и его Боярская Дума.
ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ КРЕСТЬЯНСТВА
Деятельность правительства Лжедмитрия I в отноше-
нии крестьянства принято характеризовать на основании
двух указов, Сводного Судебника и сведений муромской и
епифанской десятен. Эти документы дают возможность го-
ворить как об общей направленности крестьянской полити-
ки, так и об отдельных мероприятиях и законодательных
актах последних месяцев царствования Самозванца. Но
остаются неисследованными многие конкретные моменты.
* Не случайно Ян Остророг, выступая 29 января 1605 г. па сейме,
говорил, что возвратившиеся в Польшу войска Лжедмитрия I могут
стать «для русских и украинных областей тяжелее неприятеля» (РИБ.
Т. I. Стб. 6; ГПБ. OP. F. IV. 119, польск., л. 49).
•^Некоторые современные исследователи считают возможным бес-
прекословно верить словам С. Борши, добавляя, что это единственное
упоминание о насилиях войск Самозванца, которые «резко отличались
от варварских действий годуновских воевод, сжигавших села и де-
ревни» (Скляр И. М. О начальном этапе... С. 97). В данном случае,
как нам кажется, не учитывается тенденциозность польского источника.
178
а также процесс изменения линии правительства Лжедмит-
рия I в отношении крестьянства.
Изменения в положении крестьян Северщины. Понача-
лу политика уступок проводилась по отношению к крес-
тьянству западных регионов, жители которых принимали
непосредственное участие в борьбе Самозванца за престол.
К этому менее всего была причастна Боярская Дума. Дан-
ные мероприятия были личной инициативой Лжедмитрия I
или же самовольно осуществлялись крестьянством этих
районов.
Так, по сведениям И. Н. Миклашевского, «со 112 году,
как начала быть от Ростриги смута», население Юга пре-
кратило пахать «на государя» десятинную пашню. Как
видно из Воронежской дозорной книги 1615 г., земля была
разделена местным населением, которое обрабатывало те-
перь «те десятины... на себя»53. Считают, что десятинная
пашня не была восстановлена Лжедмитрием I. Во всяком
случае, источники не говорят ни за, ни против такого утвер-
ждения. Она была возобновлена лишь при Михаиле Рома-
нове и.
Не вполне ясными остаются на сегодня сведения англий-
ского источника об освобождении западных областей от на-
логов на 10 лет.
К какой местности относится это сообщение? Думается,
что оно касается не только Путивля и не столько его, сколь-
ко всех районов Северской Украины, которые сразу поддер-
жали Лжедмитрия I. Нагие предположение опирается на
то, что в тексте указанного источника перед интересующи-
ми нас словами говорится не об одном Путивле. а вообще
об «окраинах и отдаленных местах России». Последнее мы
склонны относить и к словам: «И они поступили так (т. е.
отказались присягнуть Василию Шуйскому.— В. У.) еще
более потому, что Димитрий за особые заслуги освободил
эту область от всех налогов и податей в течение 10 лет, что
было целиком потеряно с его смертью» 5б. Эти слова под-
тверждает П. Петрей, свидетельствующий, что население
на польской границе было предано Лжедмитрию I, «полу-
чив от него большие преимущества и льготы» 5в.
Однако позже Боярская Дума несколько ограничила
столь щедро данные Самозванцем привилегии. Политика
подачек крестьянству, как и другим средним слоям обще-
ства, прекратилась уже осенью 1605 г.
И все же уступки Лжедмитрия I населению (в том чис-
ле крестьянству) Юга на общем фоне были довольно значи-
тельными и удовлетворяли его первейшие требования. По-
179
этому, когда здесь узнали о низвержении Самозванца, то
отказались присягнуть Василию Шуйскому *.
Челобитные крестьян и судебные решения. Надежды
крестьянства на улучшение своего положения проявились
в массовой подаче челобитий на имя нового царя.
По свидетельству К. Буссова (Московская хроника.
С. 110), Самозванец велел всенародно объявить, что по сре-
дам и субботам будет лично принимать челобитные **.
В первые же месяцы его правления в Москву беспрестанно
присылались разнообразные просьбы, в том числе от крес-
тьян. Известные нам крестьянские челобитные (их 10) отно-
сятся к июню — октябрю 1605 г. и содержат в основном жа-
лобы на должностных лиц, просьбы о наказании обидчиков
и пр.
Так, крестьянин Переяславского уезда дворцового села
Вяткина деревни Струннно Федор Иванов жаловался на
пана Николая Мошницкого, стоящего у него на дворе.
С. Вяткино было отдано пану Талипскому и гайдукам «па
приставство». Им крестьяне поставляли корм. Однако
Мошннцкий не съезжал со двора, «взял... насильством сы-
нишка» Федорового Ивашку «в таборы», самого Федора и
его семью каждую ночь «из дворишка выбивает» и «хлебен-
ка... не даст». Крестьянин жаловался царю, что его «семь-
ишко... и достальное животишко з голоду помирает, и мою
невестку о нощу... на постели насильством держит, и от то-
го, государь, пана я, сирота, в конец погиб». Прося защи-
тить его от подобных издевательств, Федор указывал, что
в противном случае он совсем разорится, и «твоего царского
тягла отб [удет]»57.
От лица «бедных и ограбленных и погорелых крестьяни-
шек» с. Корнискова того же уезда О. Иванов и Ф. Исаев
жаловались на разорение «от государевых ратных воинских
людей». Лошади, коровы и «всякая животина» у них ото-
браны, все до единого двора сожжены вместе с хлебом.
Остальной хлеб царские «загонные люди вымолотили и раз-
возили снопами». Многие крестьяне побиты. Теперь им, пи-
* Объяснения английского источника, будто к этому их добудило
«великое угнетение», «которое терпели от Москвы окраины и отдален-
ные места России, что выразилось прежде всего в убийстве их царе-
вича, а затем в избрании нового царя без уведомления их о фзчниах
низложения первого и без запроса о их согласии на избрание послед-
него», небеспочвенны (Смирнов И. И. Английское известие... С. 301—
302).
** Обычай класть челобитья на гробницы в Архангельском соборе
Кремля, откуда они сразу попадали к царю, существовал издревле
(Кондратьев И. К. Седая старина Москвы. М., 1893. С. 89).
180
сали крестьяне, «пити и ести нечего, помираем з женишка-
ми голодною смертию». Но переяславская администрация
в лице В. Н. Орлова и А. Данилова требовала сдачи сош-
ных денег, поставив всех их «на правеж». А пан Ян Лозов-
ский вымогал у них корм. Крестьяне просили оградить их
от конечного разорения 5в. С подобной челобитной о наси-
лии наемных отрядов («литовские и татарове») и «русских
людей», которые всех «бьют и мучат и животы грабят и же-
ны бещестят», обращались к царю крестьяне дер. Дисково
и Новой Слободы 59.
Таких челобитных в первой половине XIX в. А. Чумиков
обнаружил близ Упсалы более 10. Одна из них (челобитная
Ф. Иванова) попала затем в собрание М. И. Семевского.
Судьба остальных неизвестна.
Указанные грамоты являются прямым и бесспорным сви-
детельством разгула наемных и русских отрядов Самозван-
ца не только в Москве, но и в Подмосковье. Здесь, по-види-
мому, были размещены отдельные шляхтичи (гонцы или
приставы посольств) и отряды, готовящиеся к походу на
Юг. От бесчинства страдали главным образом крестьяне,
на полном иждивении которых и находились наемники. Не-
известно, какие решения вынесли власти по данным чело-
битным. Возможно, в первом случае, как и в деле с мароде-
ром-поляком в Москве, они решили наказать виновника,
тем более что село было передано другому пану. Админи-
страция не могла стать на сторону Мошницкого. Здесь на-
рушались не только права нового пристава, но и распоряже-
ние властей о передаче ему с. Вяткина от Мошницкого.
Интересы крестьянина были третьестепенным делом.
Рассмотрим и другой документ. В актах Темниковской
приказной избы имеется единственная за июнь 1605 — май
1606 г. челобитная царю от помещика на новопорядчика.
Темниковский мордвин деревни Тевечюбаевы Пиксаска Сы-
ряпин жаловался на Игнатия Афанасьева. Последний вме-
сте с братьями Иваном, Богданом и Василием порядились
на 15 лет жить у Сыряпина и «всякой дела б[ыло де|лать
на дворе и за двор [ом и в] поле», за что взяли 3 р. Они
обязались выплатить деньги, если уйдут досрочно. Игнатий
не дождался срока и «отошел прочь тому год». 13 июня,
как гласит запись на обороте, после суда с Игнатия было
взято пошлин с кабалы и «пересуду правого» 17 алтын
2 деньги. «А Игнатко по кабале отдан Пиксаску Сыряпи-
ну»60. Согласно другой грамоте царя при переделе с. Из-
майлова было велено отдать «крестьянина Ваську» в Му-
ром Михаилу Языкову61. Возможно, это был беглый че-
ловек.
181
Нам известны также две челобитные крестьян с прось-
бой о возвращении из Сибири, две челобитные о разборе,
грабеже и насильстве, две грамоты о причиненных убыт-
ках 62. Все они происходят из сибирских архивов и отража-
ют специфику тамошнего быта. Данные челобитные лишь
отчасти подтверждают слова К. Буссова о приеме их Само-
званцем, почти все они рассматривались на местах. Время
их подачи (до октября 1605 г.) свидетельствует, что подоб-
ная система практиковалась лишь в начале деятельности
новой администрации в Москве и была призвана создать
иллюзию демократизма новой власти у крестьянства раз-
ных районов страны.
Трудно судить о широте и значимости проблем, которые
поднимались в челобитных, так как отсутствуют подобные
документы из центральных районов России. Однако в це-
лом они затрагивали насущные вопросы отношений с зем-
левладельцами (челобитная крестьян Черноголовской воло-
сти Московского уезда об отдаче их на корм Н. Д. Мокрин-
скому) 63, с наемниками-поляками и пр.
Что же касается судебных решений по крестьянским че-
лобитным, то они в большинстве случаев зависели от мест-
ных властей, которые, как правило, стояли на страже инте-
ресов землевладельцев *. Провинциальная администрация
по традиции решала дела крестьян без предварительной
ссылки с Москвой (приказные люди Алатыри отдали «ди-
кое поле» на льготу Г. Кореле64 и т. д.). Центральные орга-
ны благоприятствовали местным судебным властям, уста-
новив довольно высокие судебные пошлины 65.
В нескольких грамотах 1605—1606 гг. на просьбы крес-
тьян дается положительный ответ и делается попытка огра-
ничить своеволие местной администрации. Так, в указе
властям Сольвычегодска (11 ноября 1605 г.) повелевалось:
«И вы бы посадцких людей и волостных крестьян от наших
от служивых людей берегли накрепко, чтоб им обиды и
насильства никоторого не чинили»66. Известны случаи
доследования дел по крестьянским челобитным 67.
Положительным решением просьб крестьян Лжедмит-
рий I преследовал две цели. Во-первых, он хотел показать
свою милость народу («и сперва прелестию своею всех лю-
* Боярин и дворецкий кн. В. М. Масальский разрешил земельный
спор владимирского Рождественского монастыря с крестьянами с. Крас
ного в пользу первого (ЛОИИ. К. 107, on. 1, ед. 25, сст. 1—4). В чело-
битной игумена Владимирской Заоникневой пустыни Силуяна сказано,
что рассылыцик Я. Болотов расследовал дело, <норовячй» истцу кре
стьянину (Суворов Н. Владимирская Заопикиева пустынь Ц Вла димир,
губ. ведомости. 1865. № II. Приложения. С. 418—419).
182
дей учал любить и жаловать и росправу чинити»68). В то
же время подобные частные уступки должны были как-то
оправдать отсутствие общегосударственных законодатель-
ных актов об улучшении положения крестьян.
Кроме того, ограждение крестьян от произвола местной
администрации (особенно в Сибири) отвечало интересам
казны. Ее не могли пополнять разоренные воеводами и про-
чими должностными лицами землепашцы.
Однако все это наблюдается лишь летом—осенью
1605 г. Затем положение изменилось: администрация Само-
званца открыто встала на защиту интересов землевладель-
цев — светских и духовных. Так, среди документов костром-
ского Ипатьевского монастыря была грамота Лжедмитрия I
о специальном вызове крестьян, чинивших «разбой» мона-
стырским слугам под руководством помещика, на суд в
Москву (24 февраля 1606 г.) 69.
Таким образом, в первые месяцы после вступления на
престол Лжедмитрий I старался завоевать расположение
разных слоев населения России. По его личной инициативе
был предпринят ряд шагов по изменению положения крес-
тьянских масс. Однако все начинания Лжедмитрия I вскоре
были прекращены. Боярская Дума, сосредоточив в своих
руках управление страной, повернула решение крестьянско-
го вопроса в выгодное для себя русло.
Податная система. Источники дают очень мало материа-
ла относительно изменения податной системы при Лжедмит-
рии I. С одной стороны, известно об отмене на 10 лет пода-
тей с населения западных территорий России, активно
поддержавших Самозванца во время борьбы за престол.
С другой стороны, С. Немоевскпй сообщает о том, что Лже-
дмитрий I «в налогах начинал для подданых быть тяже-
лым» 70.
Оба эти свидетельства не противоречат друг другу, так
как относятся к разному времени. Декларативное обеща-
ние жителям Северщины было дано еще в походе на Моск-
ву, и его нельзя было отменить, рискуя возбудить новое
недовольство и даже восстание. Кроме того, облегчение по-
датного состояния в первое время после коронации было
традицией. Например, после воцарения Федора Ивановича,
по свидетельству Д. Горсея, «тяжкие работы, налоги и пош-
лины на народ... были уменьшены, а некоторые совсем отме-
нены» 71.
С конца осени — начала зимы Самозванец начал гото-
виться к активным военным действиям, которые требовали
183
значительных расходов, потому подати могли быть увели-
чены.
Мы имеем несколько отписок за январь — февраль
1606 г. о сборе «оброку»: с Глазуновской волости было взя-
то «с вытей и сена оброку и пошлин» 93 р. 24 алт. 2 ден.
«по окладу сполна»; с Заболоцкой волости — 137 р. 17 алт.
5 ден. «по окладу сполна»; с Великопустынской волости —
52 р. 26 алт. 1,5 ден. «по окладу сполна»72. Слова о полу-
чении денег «по окладу сполна» свидетельствуют о том, что
подати здесь не были увеличены, так как взяты по ранее
принятому окладу. Вместе с тем оброк был собран полно-
стью, без недоимок *. Остается лишь предполагать, каким
способом это удалось сделать (стрелец А. Козмин «допра-
вил» разными методами с Варзугинской волости 28 р.
10 алт. и полугривну; переславские стряпчие В. Орлов и
А. Данилов «поставили на правеж» жителей с. Корнискова,
добиваясь’ выплаты посошных денег73). В другом случае
9 марта 1606 г. царь строго приказывал верхотурским влас-
тям (С. Годунову и А. Загряжскому) «доправить пошлины»
с меду, воску и пр.74
Из платежной отписки от 16 января 1606 г. о приеме
кормовых денег с двух кадыевских сел видно, что размер
налога составлял по алтыну с крестьянского двора 75. 24 де-
кабря 1605 г. по приказу окольничего М. И. Татищева в каз-
ну Важского приказа был взят оброк «на 114 год» с вотчин
Г. Едемского — 85 р. 30 алт. 1 ден.76 К сожалению, мы не
располагаем данными о предыдущих сборах податей с этих
территорий, потому не можем провести сравнение. Из до-
зорной книги 1608 г. следует, что «по описям со 110-го году
и по... 116 год с Вымские и Вычегоцкие земли денежного
оброку платили в Ноугороцкую четь з двора по полу ж пол-
тине»77. Таким образом, здесь подати оставались неизмен-
ными с 1602 г.
Отметим также, что в 1605—1606 гг. полностью сохра-
нилась система закупки у пашенных крестьян хлеба для
выдачи жалованья сибирским служилым людям. При этом
прежними остались закупочные цены, изменений в счет
доходов казны здесь не наблюдается 78.
Однако, как свидетельствуют источники, в связи с под-
готовкой войны против Турции были произведены экстрен-
ные поборы с монастырей. Последние же переложили эти
обязанности на своих крестьян. Так, власти Иосифо-Воло-
* В грамоте о четвертных доходах, адресованной сольвычегэдской
администрации (июнь 1605 г.), требовалось, чтобы «денежным збором
и хлебу поруха, и в зборах молчание не учинилось никоторыми долы»
(ААЭ. Т. II. №36).
184
исламского монастыря поставляли для царских войск лоша-
дей, но деньги на них казначей Иосиф Москвитин собрал
с крестьян (297 р. 11 алт. 5,5 ден.). С них взяли плату даже
за монастырский овес, израсходованный на прокорм лоша-
дей. Уплатив в Москве пошлины за монастырские вотчи-
ны— «ямские деньги» (106 р.), казначей записал, что «те
деньги, со крестьян собраны в казну сполна, в смету их в
розход не класть». То же сказано и о заплаченных в губную
избу в Рузе и Можайске 15 р. 9 алт. 4 ден.79.
Подобные действия монастырских властен объективно
способствовали возникновению недовольства правительст-
вом в крестьянской среде.
Вместе с тем статистика заключения заемных кабал
крестьянами Иосифо-Волоколамского монастыря показыва-
ет, что на данной территории число денежных займов в
«114 г.» (31 кабала на 31 р. 6 алт. 4 ден.) сократилось более
чем в два раза по сравнению с «113 г.» (71 кабала на 50 р.
15 алт. 4 ден.). К середине 1606 г. в монастыре оставались
непогашенными 554 старые кабалы разных годов на 1062 р.
26 алт. 2 ден.80 Уменьшение денежных займов в «114 г.»,
по-видимому, было связано с постепенным «обживанием»
крестьян после голода. Кабалы заключались в основном
весной 1606 г.81, когда исчерпывался хлебный запас и со-
бирались государевы четвертные и прочие подати, в том
числе дополнительные.
На западных и южных рубежах тяжким бременем ло-
жились на крестьян сборы кормов для гонцов и иностран-
ных посольств. Население Мценского и Орловского уездов
почти полгода должно было содержать многочисленную
свиту крымских послов. Размеры сборов были крайне вели-
ки, приставы брали и «вне росписи», а за купленные про-
дукты платили вдвое дешевле принятых рыночных цен.
Челобитные царю помогали мало. Крестьяне перешли к ре-
шительным действиям: отказывались давать корм и сено,
прогоняли и избивали приставов, отбирали собранные про-
дукты. Обеспокоенная таким поворотом событий, московская
администрация пыталась прекратить злоупотребления ме-
стных властей. В то же время было приказано бить бато-
гами и сажать в тюрьму тех крестьян, которые оказали
решительное сопротивление приставам и рассылыцикам
(«чтоб на тех смотря, иным неповадно ослушатись») 82.
Огромные расходы на содержание двора, оплату наем-
ных отрядов, на денежные субсидии Мнишкам и подготов-
ку военных действий требовали немалых средств. Их можно
было получить только методами нажима на податные
слои, прежде всего крестьянство.
185
Государственные повинности включали выплату намест-
нических, ямских и полоняничных денег. Это около 13 р.
56 ден. с сохи, а на четверть средней земли — 2,7 ден. для
поместий и вотчин и 3,8 ден. для монастырей. Отдельно со-
бирались деньги на губные, тюремные и кабацкие расходы,
а также местные налоги. В Новгородских пятинах в начале
XVII в. на оплату государственных повинностей уходило
более 30 % урожая 83.
Увеличение налогового бремени в период Смуты было
прогрессирующим явлением. Впоследствии Василий Шуй-
ский увеличит его почти вдвое84.
УКАЗ ОТ 1 ФЕВРАЛЯ 1606 г.
Указ от 1 февраля рассматривался большинством иссле-
дователей как закрепостительный, но создающий иллюзии
у части беглых крестьян и холопов о «хорошем» царе Дмит-
рии 85. Другие говорили о нем как акте амнистии побегов,
вызванных угрозой голодной смерти, и даже защиты крес-
тьян перед помещиками86. Третьи же ограничивались лишь
передачей его содержания 87.
Данный источник сохранился в списках Сводного Су-
дебника; в виде «памяти» боярину А. А. Нагому, думному
дьяку Г. И. Микулину, дьякам П. Желябужскому и Д. Че-
четову; в дополнениях к Судебнику 1550 г.88
Указ вышел из Боярской Думы Лжедмитрия I. «По сему
государеву указу и по боярскому приговору» приказные
должны были «бояром и дворяном и детем боярским и вла-
дычных и монастырских вотчин в беглых крестьянех» «чини-
тн государев указ». Символично, что в двух списках явно
(а в других позже исправлено) он приписывался Борису
Годунову — ошибка, которая говорит о традиционности
крестьянской политики Самозванца.
По указу от 1 февраля 1606 г. возврату прежним вла-
дельцам не подлежали лишь крестьяне, бежавшие во время
голода и не имеющие возможности прокормиться у своих
господ. Сбежавшие до голодных лет, после и во время голо-
да, когда они могли прожить у своих помещиков, возвраща-
лись последним.
Обратимся к более детальному разбору основных поло-
жений указа и его социальной направленности.
Значение указа для светских землевладельцев централь-
ных уездов. По мнению В. И. Корецкого, урочные годы бы-
ли увеличены до 5,5—6 лет в интересах помещиков и вот-
186
чинников Центра. Главным аргументом исследователь вы-
двигает датировку голода начала XVII в. и на ней строит
свои расчеты. Оспаривая мнение А. А. Зимина о «голодных
летах* 1602—1604 гг., В. И. Корецкий датирует голод
1601 — 1603 гг. Поэтому нормы указа 1606 г. о возврате
беглых распространяются на бежавших с 1600 г. (за год до
начала голода). В этом случае В. И. Корецкий основыва-
ется, кроме прочих источников, на тексте самого указа, где
говорится: «Которые бояря, и дворяне, и дети боярские, и
владычных и монастырских вотчин бьют челом о суде в
беглых крестьянех, а ищут, бежали от них крестьяне до
110-го году, до голодных годов, за год». Далее в тексте ука-
за голодными названы «110, 111, 112» годы. По мнению
В. И. Корецкого, 7110 г.— это 1601/1602 гг. в переводе на
современное летосчисление. Выходит, что возврату подле-
жали крестьяне, бежавшие в промежуток с 1 сентября
1600 г. до 1 сентября 1601 г. А значит, срок сыска удлинял-
ся до пяти лет и пяти месяцев (с 1 сентября 1600 г. по
1 февраля 1606 г.) 89.
В решении данного вопроса важную роль играет точное
хронологическое определение начала голодных лет. Для да-
тировки голода мы применили несколько иную методику.
Было учтено географическое положение всех указанных в
собранных нами источниках мест и сопоставлены приводи-
мые в них даты начала голода. Это позволило увидеть кар-
тину постепенного наступления стихийного бедствия с севе-
ра, где оно отмечается источниками под 1601 —1602 гг. (Кай-
городок, Вага, Двина, Белозеро, Пинега, Новгород, Псков),
на Верхнее и часть Среднего Поволжья (Кострома, Ниж-
ний Новгород). Наконец, в 1602—1603 гг. бедствие охвати-
ло все Среднее Поволжье (Казань), перешло на правый бе-
рег Волги, в центр страны (Клинский уезд, Москва, Куша-
лино, владения Иосифо-Волоколамского монастыря) и юго-
западные районы (Смоленск, Почеп) эо.
Очень интересный материал по этому поводу дают крат-
кие заметки летописного типа в одном из сборников XVII в.:
«В лето 7110 году государя царя и великого князя Бориса
Федоровича всеа Русин по сю сторону Волги глад крепок и
мор людем Иванова хлеба. В лето 7111 году был глад кре-
пок в царьствующем граде Москве и во всех градех русских
много множество людей изомроша...»91 Таким образом,
четко разделены два этапа наступления голода: на Верх-
нем Поволжье, а затем в Центре. Тогда, по-видимому, сле-
дует полагать, что указ должен был говорить именно о го-
лоде в центральных районах, который здесь фактически
наступил в 7111 г. (1602/1603 гг.). Именно это подтвержда-
ет
ет запись (думается, современная) в Прологе начала XVI в.:
«Лета 7111 году при державе царя государя и великого кня-
зя Бориса Федоровича всеа Русии, при святейшем патриар-
хе Иове московском бысть глад во всю землю. На Москве
рож была по три рубля четверть. Люди людей ели и собак
и всякую мертвечину, меженина была по три годы хлеб был
дорог. 110-го году ярь позябла и с тово и хлеб стал до-
рог» 92.
Следует также различать две вещи: недороды, ливни, мо-
розы и прочее — т. е. природные явления, и собственно на-
чало голода, которое наступает не сразу. Причем как одно,
так и другое происходит не одновременно в разных районах
страны. Ярким подтверждением служит летописная запись:
«Лета 7109-го при царе и великом князе Борисе Федоровиче
морозом хлеб побило на Усекновеньев день (по В. И. Корец-
кому, 29 августа. — В. У.), в 110 и в 111-м году глад был на
всю русскую землю» 93. Согласно сведениям «Нового лето-
писца», «того году люди еще питахуся с нужею старым хле-
бом и новым, а рожью тою сеяху чаяху, что возрастет; а па
весну сеяху овсом, того же чаяху» 94. В. И. Корецкий при-
водит ряд интересных фактов о том, что урожай 1601/1602
(сентябрьского) года хоть частично, но все же был собран.
В надежде на новый урожай почти везде был вновь посеян
хлеб, но неурожаи 1602 г. породил настоящий голод.
Более того, по подсчетам Л. С. Прокофьевой, в вотчинах
вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря урожайность
хлебных культур в голодные годы равнялась среднему уро-
жаю Европейского центра Российского государства в обыч-
ные годы. Снизилось не количество, а качество хлеба 95.
Таким образом, голод не наступил сразу после стихий-
ных бедствий — население еще питалось старыми запасами
и собранным скудным урожаем. По отношению к населе-
нию Юга и Центра это признает и В. И. Корецкий, подчер-
кивая лишь худшее положение северных и северо-западных
районов, зависевших от подвоза хлеба из других мест96.
Отсюда не могло иметь места и бегство крестья от голода и
угрозы голодной смерти в массовом количестве по всей
стране. Потому и отсчет времени сыска беглых за год до го-
лода, по-впднмому, не следует начинать с 1 сентября 1601 г.
Указ о крестьянском выходе появился лишь 28 ноября
1601 г. (сентябрьский 1602 г.). Поэтому только отсюда мож-
но устанавливать нижнюю границу голода, принятую офи-
циально. Крестьяне начали массовый узаконенный выход.
Указ от 1 февраля 1606 г. мог иметь в виду именно эту
официальную датировку голода, ибо опирался на назван-
ный акт Бориса Годунова. Тогда уже по крайней мере уроч-
188
ные лета формально удлинялись на три месяца. В таком
случае удлинение срока сыска беглых было весьма незна-
чительным и, конечно, не могло удовлетворить интересы
доворянства. Кроме того, вряд ли законодатель скрупулез-
но высчитывал месяцы. Расчет был прост: 7114 минус 7110
равно четырем годам (независимо от современного кален-
даря). Тогда ровно один год выделялся как входивший в
пятилетний срок поиска беглых крестьян, а именно 7109 г.
Отметим еще, что в нескольких списках Судебника 1550 г.
с дополнениями знаменитая фраза «до 110-го году, до го-
лодных годов, за годэ подается как «во 110-м году»97. Ес-
ли это и описка, то все же довольно интересная.
Трудно согласиться с утверждением В. И. Корецкого и
о том, будто исходя из возможности подачи челобитных и
после 1 февраля 1606 г. срок сыска крестьян был фактичес-
ки продлен на целый год. По мнению исследователя, за
рубеж подачи челобитных по указу принималось 1 сентября
следующего года (как свидетельствует Соборное уложение
9 марта 1607 г.) 98. Однако думается, что срок сыска опре-
делялся в 1606 г. не датой подачи челобитной после выхода
указа, а временем, прошедшим от побега до выхода указа.
То есть рассматривались челобитные, которые касались
крестьян, бежавших за пять лет до 1 февраля 1606 г., и ко-
торые были поданы именно до выхода указа.
В данном случае целесообразно сравнивать исследуемый
документ не с Соборным уложением 9 марта 1607 г., а с
указом Федора Ивановича от 24 ноября 1597 г., который
подтверждается последней фразой разбираемого нами акта.
Комментируя указ от 24 ноября, Б. Д. Греков писал: «Зем-
ледельцы, у которых выбежали крестьяне за 5 лет до 1597
года и которые успели в этот срок подать челобитные о
сыске беглых крестьян, имели право рассчитывать на со-
действие государственной власти»99. Это совершенно спра-
ведливое толкование. В указе говорилось о возврате крес-
тьян, бежавших за пять лет «до нынешняго 106 году». Бе-
жавшие же «до нынешняго 106 году лет за 6 и за 7 и за 10
и больши», на которых прежние владельцы «государю ца-
рю и великому князю Федору Ивановичу всеа Русии не
бивали челом», возврату не подлежали ,0°.
Очевидно, что если для последнего случая были необхо-
димы челобитные, поданные до выхода настоящего указа,
то их наличие подразумевалось и для первого случая (о пя-
тилетием сроке). Поэтому рассматривались лишь те чело-
битные, которые были поданы в пятилетний срок до 24 но-
ября 1597 г. В разбираемом указе имелись в виду челобит-
ные, поданные до 1 февраля 1606 г. Положение Соборного
1Я9
уложения 9 марта 1607 г. о крайней дате приема челобит-
ных по I сентября «сего годаэ в данном случае не может
быть применено по следующим причинам. Во-первых, такая
установка дается впервые в судебной практике. Во-вторых,
опять-таки впервые официально устанавливается 15-летний
срок сыска беглых крестьян. Ясно, что челобитные такой
давности в условиях сложных политических коллизий и час-
тон смены властей не сохранились. Для этого дается спе-
циальное время, чтобы сверить наличие крестьян по писцо-
вым книгам «101 году» и подать челобитные о розыске
отсутствующих на местах.
Таким образом, изменение порядка учета челобитных,
т. е. срока их подачи, в данном случае (уложение 1607 г.)
обусловлено конкретными обстоятельствами и не может
служить эталоном для анализа законодательства 1 февраля
1606 г.
По утверждению В. И. Корецкого, «сильные люди» вы-
ступали за короткие урочные лета, ибо они переманивали
и насильно перевозили чужих крестьян ,01. Но именно круп-
ные землевладельцы — члены Боярской Думы и были авто-
рами указа от 1 февраля 1606 г.
Мнение о пятилетием сроке сыска окончательно подтвер-
ждает последняя фраза указа: «А на беглых крестьян по
старому приговору (т. е. указу от 24 ноября 1597 г., кото-
рый помещен в Сводном Судебнике перед цитируемым доку-
ментом.— В. У.) далее пяти лет суда не давати» 102.
Все это не позволяет нам присоединиться к мысли о
продлении срока сыска беглых крестьян. А потому отпадает
и вывод о том, что это «отвечало прежде всего интересам
дворянства центральных уездов». Исходя из сказанного,
следует также пересмотреть вывод В. И. Корецкого о зна-
чении подтверждения указа от 24 ноября 1597 г., сделан-
ного в конце разбираемого документа. Исследователь счи-
тал, что подобное подтверждение свидетельствует «о вре-
менном характере постановления об удлинении урочных
лет» 103. Наша же трактовка объясняет его вполне естест-
венно, так как никто не нарушал этого указа даже времен-
но *. С другой стороны, А. А. Зимин, говоря о пятилетием
сроке сыска беглых (с 1601 г.) по указу от 1 февраля 1606 г.,
отмечал, что исходя из законодательства 1597 г. возвраща-
ли всех бежавших с 1592 г. В этом исследователь видел
необходимость для правительства считаться с массовым ха-
* О возвращении беглых крестьян «не более чем через пять лет
после бегства» говорит и В. М. Панеях (Из истории... С. 168), а ранее
и сам В. И. Корецкий (Закрепощение крестьян... С. 155).
190
рактером крестьянских побегов в конце XVI — начале
XVII в. Данным фактом были недовольны владельцы, жаж-
давшие безурочного сыска 1М. Подобная точка зрения была
высказана и авторами «Очерков истории СССР» (с. 499).
Здесь указывалось, что возврат беглецов с 1592 г. по зако-
нодательству 1597 г. отменялся указом от 1 февраля 1606 г.
и распространялся лишь до 1601 г., а пятилетний срок сыс-
ка восстанавливался. Это очевидная ошибка, ибо после
1597 г. сыск беглых осуществлялся именно в соответствии
с нормой пятилетиего срока давности. Если следовать
«Очеркам», то до указа от 1 февраля 1606 г. разыскивали
бежавших с 1592 г.— то есть 14 лет тому назад. Такое утвер-
ждение опровергается последующим законодательством.
Соборное уложение 9 марта 1607 г. впервые узаконило 15-
летний срок сыска, но оно кануло в Лету вместе с Василием
Шуйским (уже в 1614 г. монахи Тронце-Сергиева монасты-
ря просили правительство удлинить для них срок сыска с
пяти до девяти лет). Лишь в 1641 г. общим положением^
срок возврата для беглых удваивался (до 10 лет), а для
увезенных — утраивался (до 15 лет). По этому поводу в
указе от 19 октября 1645 г. говорилось: «во 149 году... перед
уложением прежних государей прибавлено пять лет и учи-
нено вдвое 10 лет» 105.
По-видимому, пятилетний срок сыска со времени указа
1597 г. сделался общим правилом (по крайней мере до
воцарения Василия Шуйского). До 1649 г. оно нарушалось
лишь в отдельных случаях, исходя из конкретной обста-
новки.
Возражая А. А. Зимину, И. И. Смирнов правильно ука-
зал, что в основе противопоставления законов 1606 и 1597 гг.
«лежит легко обнаруживаемый софизм». Последний уста-
навливал пятилетний срок сыска на все последующие годы,
а бежавшие в 1592 г. крестьяне подлежали возврату только
в момент издания этого закона. Указ 1606 г. подтвердил
данную норму ,06.
Таким образом, удлинения урочных лет в законе 1606 г.
мы не наблюдаем. В этом смысле землевладельцы цен-
тральных уездов ничего не получили. Однако их выгоды
учитывались в целом ряде £го конкретных положений.
По-видимому, следует присоединиться к интересному на-
блюдению В. М. Панеяха, что в указе от 1 февраля 1606 г.
«поступивший в холопство крестьянин, покинувший своего
господина до или после голодных лет, приравнивался к бег-
лому крестьянину, дающему крестьянскую порядную гра-
моту новому владельцу». Оба они должны были быть воз-
вращены прежнему хозяину. Таким образом, даже посту-
191
пивший в соответствии со статьей 88 Судебника 1550 г. кре-
стьянин признавался беглым и подлежал возврату, если он
ушел от своего хозяина ,07. Однако в данном случае следует
внести поправку: возврату подлежали только крестьяне,
бежавшие и превратившиеся в холопов до голода, но не по-
сле него. Нераспространение этого правила на похолопив-
шихся беглецов после 112 г. (крестьян-беглецов ИЗ и 114 гг.
возвращали) осуществлялось, по-видимому, в пользу круп-
ных вотчинников и помещиков тех территорий, куда бежа-
ли крестьяне. В то же время внешне это выглядело как бы
уступкой беглецам последних лет. Однако уступка была
мнимой, ибо крестьяне подлежали возврату и только похо-
лопившиеся оставались за своими новыми закабалителями.
Возврат сбежавших (и крестьян, и закабалившихся) до
голода отвечал также интересам помещиков Центра. При-
чем эта мера была кардинальной, ибо фактически наруша-
ла предшествующее законодательство (новеллу о полном
холопстве статьи 88 Судебника 1550 г.). Кроме того, преду-
сматривался возврат крестьян, бежавших «из Замосковных
городов на украины», в чем, конечно же, были заинтересова-
ны помещики центра Европейской России. Однако побеги
в голодные годы осуществлялись не только на окраины, но
и наоборот. Об этом свидетельствуют слова указа: «с ук-
раины в ^Московские городы». В первой половине XVII в.,
по данным источников, крестьяне бежали не только на юг,
но часто в некоторые северные уезды (Галичский, Кост-
ромской). Исследование А. Г. Манькова о бегстве крестьян
Троице-Сергиевого монастыря не установило факта массо-
вого бегства крестьян на юг. Они чаще всего уходили в за-
окские и заволжские уезды 108. Большое число крестьян-бег-
лецов скапливалось на Среднем Поволжье и на Дону 109.
Да и на «украинах» положение пришлых было тяжелым: по
свидетельству жителя Почепа, «прихожие люди мерли го-
лодною смертью, мерли и в Почепе и на посаде» ио.
Побеги в «московские города» были связаны, по-видимо-
му, с раздачей здесь милостыни и организацией работ пра-
вительством Бориса Годунова. Переселение из окраин в
столицу и центральные уезды в 1601 —1603 гг. приобрело
довольно значительные размеры. По сведениям хорошо ин-
формированного А. Поссевиио, в Москве к 1581 г. прожи-
вало около 30 тыс. человек (включая женщин и детей) 111.
А в 1601 — 1604 гг. только в братских могилах, по подсчетам
приказной администрации, было погребено 127 тыс. чело-
век, не считая похороненных возле церквей (до 400) Н2. Это
были в основном беженцы, которые вчетверо превышали на-
селение Москвы.
192
Не исключено также, что в голодные годы крупные вот-
чинники Центра могли прокормить, кроме своих холопов,
еще и некоторую часть беглецов, конкурируя с помещиками
Юга. Тогда указ 1606 г. был им на руку. При этом следует
учесть, что крупные землевладельцы имели вотчины как в
Центре, так и на окраинах государства. Поэтому, как уже
говорилось, интересы землевладельцев Центра и Юга до-
вольно часто и тесно переплетались. Это во многом затруд-
няет разграничение положений закона 1606 г.
Нормы указа в свете интересов землевладельцев Юга.
Кроме землевладельцев Центра, указ предусматривал вы-
годы и для других групп помещиков и вотчинников. Как
считают некоторые исследователи, запрещение возврата
спасающихся от голодной смерти крестьян было выгодно
южному дворянству, у которого скопилась масса таких бег-
лецов. Данная законодательная норма преследовала и го-
сударственные интересы охраны южных границ, ибо беглые
крестьяне записывались в казаки, стрельцы, пушкари
и т. д.
Действительно, расположение законодателей к дворян-
ству Юга определенным образом проявилось в пунктах ука-
за о запрещении возврата беглых (в том числе похолопив-
шихся) во время голода, не имеющих возможности прокор-
миться у старых господ. Таких было немало. Законодатели
требовали неукоснительного возврата сбежавших от голода
и после него. Однако число беглецов на Юг в это время было
значительно меньшим, чем в голодные годы. Если бы зако-
нодатели стремились к удовлетворению главным образом
интересов южных дворян, то, несомненно, должны были бы
запретить возврат бежавших от голода вообще, без каких-
либо ограничений. Разбираемый указ свидетельствует как
раз об обратном. В пункте, посвященном «голодным летам»,
два первых положения выгодны в большей мере дворянам
и вотчинникам Центра, от которых бежали на Юг крестья-
не, и только последующее положение формально удовлетво-
ряло интересы дворянства Юга. Но оно ограничивалось
важной оговоркой: беглец не возвращался лишь в том слу-
чае, когда жители тех мест, откуда крестьянин пришел,
засвидетельствуют, что он сбежал от голодной смерти. За-
конодателям — членам Боярской Думы было хорошо изве-
стно, как поставлялись и допрашивались подобные свидете-
ли. Таким образом, если это и была уступка, то она пред-
ставляется изначально формальной. Невозможно допустить,
чтобы члены Боярской Думы, в основном землевладельцы
Центра, могли ущемить свои интересы. Следующие пункты
855 193
при ближайшем рассмотрении тоже окажутся двусмыслен-
ными по той же причине. Кроме того, вновь укажем, что
даже в голодные годы побеги осуществлялись не только на
Юг, но и наоборот. Заметим также, что дворяне Юга не
всегда имели возможность регистрировать кабалы в Моск-
ве или других городах и по данному закону они теряли
силу.
И все же даже эти формальные и незначительные уступ-
ки южному дворянству очевидны, хотя и противоречивы.
В чем причина такого положения вещей? По-видимому, пра-
вительство Лжедмитрия I понимало, что уступки южному
дворянству необходимы, исходя из его роли в последних
политических событиях. Возможно, само дворянство Юга,
которому Лжедмитрий I многое успел наобещать во время
похода на Москву, требовало выполнения обещанного. Но
члены Боярской Думы так смогли оформить эти уступки,
что они фактически слабо отразились на сути аграрных
отношений и крестьянской политике в целом.
Таким образом, вопрос о том, чьим интересам более
отвечал указ от 1 февраля 1606 г.— дворянства Юга или
Центра,— не может быть решен однозначно. Указ учитывал
интересы обеих территориальных групп, а также крупных
землевладельцев-вотчинников и дворянства в целом. Об
этом со всей очевидностью свидетельствует положение ука-
за, которое в большинстве случаев, как и у нас выше, рас-
сматривается только расчлененно: «А которые бегали з
животы в дальние места из замосковных городов на украи-
ны и с украин в Московские городы, или из города в город
(т. е. независимо от территории.— В. У.), верст за двести
и за триста и болши, а пошли от старых своих помещи-
ков...»— далее идут общие принципы возврата или отказа
в иске. В начале же указа среди челобитчиков названы:
«которые бояря, и дворяне, и дети боярские, и владычных
и монастырских вотчин бьют челом о суде в беглых крес-
тьянах».
Кроме того, из указанного явствует, что на общих осно-
ваниях рассматривался факт побега за год до голода «на
посады, и в государевы дворцовые села, и в черные волости,
и за помещиков и за вотчинников во крестьяня и в холо-
пи». Возвращению «старым помещиком и вотчинником»
подлежали бежавшие в голодные ПО—112 годы с имущест-
вом, имея возможность прокормиться.
Очень важно отметить следующее: говоря о крестьянах-
беглецах до голодных лет и после, которых нужно было,
«сыскивая», возвращать прежним помещикам, указ среди
прочих годов называет «и в нынешнем во 114-м году». Это,
194
бесспорно, свидетельствует о том, что такие побеги проис-
ходили и в сентябре — феврале 1606 г. А последнее, в свою
очередь, еще раз указывает, в чьих интересах действовали
законодатели, и не позволяет говорить об уступках крес-
тьянству, тем более о возобновлении Юрьева дня.
Следует подчеркнуть также любопытную мысль Б. Д. Гре-
кова: разбираемый источник не содержит никаких упомина-
ний о «заповедных летах»; по-видимому, эта мера из вре-
менной тогда уже превратилась в постоянную 113> которая
могла быть отменена только специальным указом.
Интересно, что в одном из списков Судебника 1550 г.
указ заканчивается словами: «А из дворцовых сел за колко
лет помещиком и вотчинником крестьян выдавати и о том
доложити государю как о том государь велит свой госуда-
рев указ учинити». Эта «память» была послана в приказ
Большого Дворца, который ведал дворцовыми селами, за
приписью дьяка Ф. Янова Н4. Она, несомненно, свидетель-
ствует о том, что Дворцовое ведомство беспокоилось о лич-
ных владениях царя. По индивидуальному решению послед-
него принятый указ мог и не распространяться на дворцо-
вые села. Не случайно автор Амстердамского сказания
заметил, что Самозванец «был весьма деятелен и в указах
предвидел малейшие обстоятельства»|15. Недаром этот
момент, невыгодный землевладельцам (в том числе членам
Боярской Думы), не был проведен в самом указе. Если же
сам царь искал пути для невыполнения принятого законо-
дательства, то его примеру неизбежно должны были после-
довать и остальные землевладельцы.
Практическое осуществление указа долгое время оття-
гивалось. В списках, где он зафиксирован в виде «памяти»
деятелям приказа, названо имя думного дворянина
Г. И. Микулнна Н6. А между тем, если верить «Новому ле-
тописцу» и ЛСК, этот чин он получил после расправы над
стрельцами-заговорщиками лишь в начале марта 1606 г.117
Власти не очень-то спешили огласить указ, несмотря на то
что обстановка требовала немедленных уступок крестьян-
ству. Это еще раз подчеркивает социальную сущность дан-
ного законодательного акта.
Давая общую оценку указу от 1 февраля 1606 г., счита-
ем необходимым выделить следующие положения:
1. Изданный с ведома и при непосредственном участии
членов Боярской Думы, названный указ в целом отвечал
интересам всего класса землевладельцев, независимо от их
территориальной принадлежности, однако его нормы имели
неодинаковое значение для помещиков Центра и южного
Дворянства. Мнение об удлинении срока сыска беглых до
’/>7*
195
5,5—6 лет в пользу дворянства Центра не подтверждается
фактами.
2. Указ не выделял в качестве доминирующих интересы
какой-то отдельной (в социальном плане) группы земле-
владельцев. Объективно и субъективно, хотя и с разной сте-
пенью полноты, в нем были учтены требования всех основ-
ных групп. В сущности, главным предметом указа было
урегулирование споров помещиков о владении крестьянами
и холопами. Интересы крестьянства совершенно не учиты-
вались *.
3. Указ 1606 г. фактически подтверждал основные поло-
жения указа 1597 г. Отступление от некоторых норм его бы-
ло вызвано последствиями голода начала XVII в. Учитывая
опыт правительства Бориса Годунова (т. е. свой собствен-
ный опыт), законодатели не решились нарушить полностью
его указ о крестьянском выходе в голодные годы, опасаясь
роста народного недовольства. При этом правительство
стремилось представить эти отступления как уступку кре-
стьянству.
4. Указ от 1 февраля 1606 г. не может считаться новым
шагом закрепостительной политики. И. И. Смирнов пола-
гал, что предшественником его был не закон 1597 г., а ука-
зы 1601 —1602 гг., которые подорвали, а то и ликвидирова-
ли действие первого. Потому и сравнивать указ 1606 г.,
считал ученый, следует с годуновским законодательством
голодных лет, откуда вытекает его закрепостительный ха-
рактер 118. Однако данное мнение нуждается в более стро-
гих доказательствах.
Указы 1601 —1602 гг. были временными и принятыми в
сложной экономической обстановке. Их законность истека-
ла с ликвидацией голода. Это тем более очевидно, если
учесть гипотезу Б. Д. Грекова о том, что они были отменены
самим Борисом Годуновым И9. Крепостнический характер
указа от 1 февраля 1606 г. следует соотносить с указом
1597 г. Некоторое же следование законодательству голод-
ных лет в законе 1606 г. свидетельствует о том, что прави-
тельство Лжедмитрия I не рискнуло в полной мере вернуть-
ся даже к старому постановлению 1597 г. Это сделало лишь
правительство Василия Шуйского, да и то после разгрома
♦ В этом плане нельзя согласиться с мнением А. А. Зимина, что
в соответствии с указом от 1 февраля 1606 г. не подлежали, возврату
господам большие группы крестьян (Зимин А. А. Некоторые вопросы...
С. 100). В любом случае они не получали свободы, и если не подле-
жали возврату, то оставались в холопстве у своих новых владельцев;
кроме того, разбор положений закона показывает, что даже таких лю-
дей после его применения было бы немного.
196
восстания под руководством И. Болотникова. Указанному
выводу не противоречит данная И. И. Смирновым характе-
ристика указа 1 февраля 1606 г. как направленного против
самовольных выходов. Следует лишь добавить, что это бы-
ло не прямое возобновление законодательства 1597 г., а учи-
тывающее последствия голода. Указ являлся «инструкцией
по осуществлению закона 1597 г. в конкретной обстановке
1606 года» ,20.
СВОДНЫЙ СУДЕБНИК
(К вопросу о датировке и атрибуции)
Сводный Судебник был детально проанализирован в ра-
ботах В. И. Корецкого. На основании данного источника
исследователь сделал вывод о попытке Лжедмитрия I во-
зобновить крестьянский выход. Эта гипотеза утвердилась в
советской историографии. Однако до настоящего времени
остается спорным вопрос о датировке и атрибуции памятни-
ка, а следовательно и о возможности его использования при
характеристике крестьянской политики правительства Лже-
дмитрия I.
Сводный Судебник был издан еще в 1774 г. *, но не обра-
тил на себя должного внимания историков. Лишь через пол-
тора столетия А. И. Андреев опубликовал первое серьезное
исследование по атрибуции памятника 121. Он предположи-
тельно определял время возникновения Судебника между
1 февраля 1606 г. (этот указ в нем есть) и 7 марта 1607 г.
(когда был издан указ Василия Шуйского о добровольных
холопах, неизвестный составителям Сводного Судебника).
А. И. Андреев заметил: «Весьма заманчиво... относить по-
пытку составления свода именно к 1606 г.— времени прав-
ления Дмитрия I. По словам Станислава Немоевского,
Дмитрий собирался дать Московскому государству новые
законы, право писанное, и не является ли Сводный Судеб-
ник одним из опытов этого рода?> 122
А. А. Зимин, вновь издавая памятник, высказал предпо-
ложение, что слова Немоевского скорее относятся к состав-
лению дополнительных статей Судебника 1550 г. в редакции
1606 г., т. е. к источнику Сводного Судебника, а не к само-
му своду законов. Появление Сводного Судебника, по мне-
нию А. А. Зимина, соответствовало стремлению Василия
* Более полное название издания — Сводный Судебник, учинен-
ный по указу его величества государя царя и великого князя Иоанна
Васильевича всея России самодержавна в лето [...] от сотворения ми-
ра. Напечатан первым тиснением при Сенате 1774 года».
V1+7 855 197
Шуйского укрепить свои позиции в обстановке начала крес-
тьянской войны. Поэтому памятник он относил к началу
царствования Василия Шуйского (до появления указа от
7 марта 1607 г., которого нет в Сводном Судебнике). Исто-
рик отмечал, что в памятнике отсутствует имя Лжедмит-
рия I 123 (хотя, как резонно возразил В. И. Корецкий, имя
Василия Шуйского также отсутствует). В. И. Корецкий
датирует Сводный Судебник временем Лжедмитрия I.
Детальный палеографический и текстологический анализ
четырех известных списков Сводного Судебника был про-
изведен В. Д. Назаровым, который тоже относил его появ-
ление к царствованию Самозванца |24. Выводы В. Д. Наза-
рова были подвергнуты резкой критике со стороны А. А. Зи-
мина 125.
Компромиссную позицию занимал Л. В. Черепнин, отно-
сивший время появления Сводного Судебника к последним
месяцам царствования Джедмитрия I или началу правле-
ния Василия Шуйского.
В последних работах Р. Г. Скрынникова Сводный Су-
дебник датируется временем правления Лжедмитрия 1.
Исследователь считает, что Самозванец понимал необходи-
мость единого кодекса законов для России. По его приказу
дьяки начали составлять Сводный Судебник, но успели под-
готовить лишь несогласованную и не унифицированную под-
борку законов, которая не была официально утвержде-
на 126.
Таким образом, вопрос о датировке и атрибуции Свод-
ного Судебника, который является отправным при его ха-
рактеристике, остается до настоящего времени дискуссион-
ным и требует новых изысканий.
Главным в своих исследованиях В. Д. Назаров и А. А. Зи-
мин считали вопрос о соотношении четырех известных спис-
ков Сводного Судебника 127. Однако даже верное решение
его дает возможность лишь заключить, какой из списков
наиболее ранний, установить возможное место его возник-
новения, а отсюда и место создания самого Сводного Судеб-
ника. Но это не позволяет решить другие важные вопро-
сы— о времени и характере (официальном, неофициаль-
ном) возникновения источника, принадлежности его
Лжедмитрию I или другому правителю. Эти вопросы в сущ-
ности и являются главными. Поэтому следует, по-видимому,
в первую очередь искать источники Сводного Судебника, а
затем на основании их сравнения пытаться установить вре-
мя. место и цели его создания.
Сейчас известно около 40 различных списков Судебника
1550 г. с дополнениями 128. Их принято расчленять на четы-
198
ре редакции: 1) до 1 ноября 1560 г. («указная книга ведом-
ства казначеев»); 2) 1558 г. (не адресованная казначеям);
3) до октября 1560 г.; 4) 1606 г.129 Исследователи считают,
что составителями Сводного Судебника использовалась
четвертая редакция указанного памятника 13°. При этом они
опираются лишь на то, что в ней помещены указы вплоть
до 1 февраля 1606 г. Это, на наш взгляд, не совсем убеди-
тельно, ибо у составителей мог быть другой источник до-
полнительных указов, тем более последних.
Сравнение разных списков со Сводным Судебником при-
вело нас к ряду наблюдений, которые мы попытаемся здесь
изложить.
Так как характерной особенностью Сводного Судебника является
пропуск ст. 77 Судебника 1550 г. (ст. 77 Сводного Судебника — фак-
тически ст. 78 Судебника 1550 г.) и помещение ее под № 148, то, по-
видимому, источником для составителей кодекса послужил протограф
тех списков Судебника 1550 г. с дополнениями, которые имеют подоб-
ный казус. К ним относятся: 1) ГПБ. Погод. 1842, сер. XVII в.; 2) ГПБ.
Погод. 1844, сер. XVII в.; 3) ГПБ. Q.11.32, пол. XVII в.; 4) ГПБ. Эрм.,
ед. 59, вторая пол. XVII в.; 5) НБР. ОР. Болып., ед. 297, вторая пол.
XVII в.; 6) ГИМ. ОР. Муз. 1554-6, первая пол. XVII в. (здесь статья
«об отпусках» приведена после ст. 77 (т. е. 78) под № 77ж — она впи-
сана позже, но есть и под № 148). Во всех этих списках в указанной
статье недостает последней фразы: «А кто положит отпускную без бо-
ярского докладу и без ноугородских и псковских наместников докладу,
и без дьячне подписи, хотя и государя своего руку, и та отпускная
не в отпускную»131.
Предполагают, что этой статьей в известный момент (январь — ав-
густ 1558 г.: гл. 147 датирована 11 января 1558 г., а гл. 149—1558 г.
без указания месяца—значит до 1 сентября) заканчивался Судебник
1550 г. с дополнительными статьями ,32. Есть ряд списков, у которых
ст. 77 стоит на месте, но тоже без последней фразы: 1) ГИМ. ОР. Барс.
183. 1G29 г.; 2) ГПБ. OP. Q 11.29, сер. XVII в.; 3) ГПБ. ОР. Михайл.
Q.280, сер. XVII в. (по водяному знаку— 1605 г.—№ 14244 у Лихаче-
ва133, в оглавлении Судебника — ст. 147); 4) ГПБ. OP. Q.11.16, вторая
пол. XVII в.; 5) БАН. ОР. ед. 16.14,9, XVIII в.; 6) ГПБ. OP. F.11.91,
XVI11 в.; 7) ЛОИИ. Собр. рукоп. книг, ед. 434, XVIII в.
Обе группы списков восходят, по-видимому, к одному протографу.
Однако в первой группе был какой-то промежуточный список, в кото-
ром ст. 77 была пропущена при переписке, а затем дописана в конце.
Списки второй группы восходят непосредственно к протографу ,84. Зна-
чит, составитель Сводного Судебника мог пользоваться не протогра-
фом, а только промежуточным вариантом. Но весь вопрос в том, какие
туда были дописаны дополнительные статьи, на основании которых
можно определить время его составления.
Из перечисленных списков первой группы дополнительные статьи
доведены до 1 февраля 1606 г.: 1) л. 71 — 116; 2) л. 67—113 об.;
3) л. 81 об.— 127 об.; 5) л. 78—79; 6) л. 25—56 об.; до 28 ноября
1601 г.: 4) л. 41—65 об. Этим документом заканчиваются и дополни-
тельные статьи в списках второй группы: 5) л. 62—89 об.; 6) л. 45—62.
По наблюдению А. А. Зимина, все списки первой группы (кроме
№3—ГПБ. OP. Q. 11.32) принадлежат к 3-й редакции, которую ис-
следователь датирует временем до октября 1560 г. Она дошла до нас
’/2+7*
199
в составе 4-й редакции, доведенной до февраля 1606 г. В. Д. Назаров
относит к 1-му изводу 4-й редакции списки 1, 2, 5, 6, а ко второму —
Эрм. 59 и Десн. 1. Один из списков второй группы тоже принадлежит к
3-й редакции (№2 — ГПБ. OP. Q. 11.29) и два — ко 2-й (№3-
ГПБ. ОР. Михайл. Q.280; № 4 —ГПБ. OP. Q.11.16)135. Нас интересует
главным образом первая группа как восходящая к промежуточному
варианту.
Представляется необходимым сравнить все списки 1550 г. с допол-
нениями первой группы со Сводным Судебником и установить, какие из
них наиболее близки к последнему (главным образом по нумерации и
содержанию глав).
1-й список (ГПБ. ОР. Погод. 1842) имеет 171 главу (все они по-
мещены в оглавлении — л. 2—18 об.) и заканчивается указом от 1 фев-
раля 1606 г. (более в сборнике нет никаких добавлений). По сравне-
нию со Сводным Судебником в тексте имеется ряд разночтений (гл. 1,
21, 30, 36, 70, 72, 74, 117, 118, 119, 129, 134. 162, 163, 171 и др.), не-
значительных дописок и сокращений. Они являются одним из доказа-
тельств того, что протограф этого списка не привлекался составителя-
ми Сводного Судебника.
Уже с гл. 88 данного списка начинаются расхождения с нумераци-
ей глав Сводного Судебника. То, что нумерация глав не только допол-
нительных статей, но и самого Судебника 1550 г. в данном списке не
совпадает со Сводным Судебником, является бесспорным доказатель-
ством различного происхождения данных памятников.
Сравним текстуально указ от 1 февраля 1606 г. в обоих сборни-
ках. Статья 171 списка Погод. 1842 содержит преамбулу — «Лета 7114-
го февраля в 1 день по государеву цареву и великого князя Дмитрея
Ивановича всеа Русии слову бояре приговорили...» (л. 113), которой нет
в Сводном Судебнике. При перечислении голодных лет в тексте данно-
го указа пропущен 1604 (112) г.*—«которые крестьяне бежали во ПО
и во 111 году в голодные годы з животы» (л. 113 об.), в фразе «а
которые крестьяне из-за Москвы бежали» слово «Москва» заменено на
«кого» (л. 116). Все это позволяет заключить, что данный список Су-
дебника 1550 г. с дополнениями (как и его ближайший протограф) не
мог служить основой Сводного Судебника.
2-й список (ГПБ. ОР. Погод. 1844) и в оглавлении (л. 1—16 об.),
и в тексте имеет 170 глав (в сборник входит только Судебник 1550 г.
с дополнениями). Он заканчивается указом от 1 февраля 1606 г. (л. 109
об.— 112 об.). Последний, как и в предыдущем списке, начинается пре-
амбулой (л. 109 об.), в которой два раза упоминается имя Дмитрия
Ивановича. В первом случае оно написано на месте стертого слова, от
которого оставлен конец «вича», а под буквой «н» еле проглядывает
«р». По-вндимому, ранее здесь было «Федоровича» (значит Бориса Го-
дунова). При перечислении голодных лет здесь тоже пропущен 112 г.
Основные расхождения в нумерации глав данного списка со Свод-
ным Судебником начинаются с гл. 142 (если не считать гл. 115, кото-
рой нет в Сводном Судебнике, а в списке Погод. 1844 она соответству-
ет окончанию гл. 114 Сводного Судебника). Кроме того, некоторые раз-
ночтения имеются и в предыдущих главах. Следующая датированная
глава— 149 (7066 г., в Сводном же Судебнике —30 ноября 7067 г.).
Хотя ближайший протограф списка Погод. 1844 и не мог служить ис-
точником для составления Сводного Судебника, однако вышеуказанное
позволяет предположить, что в протограф источника Сводного Судеб-
ника вошла 2-я редакция Судебника 1550 г. с дополнениями 1558 г. в
одном из списков. В то же время именно данный факт свидетельствует
о том, что протографы списка Погод. 1844 и Сводного Судебника после
1558 г. дополнялись в разных местах. 2-я редакция в некоторых спис-
200
ках содержала статьи 100—140, 167—168, 141 — 147 (ГПБ. OP. Q.11.16,
вторая пол. XVII в.; НБР. ОР. Муз. 6689, конец XVII в.). Возможно,
какой-то из списков, доведенный последовательно до гл. 147 (1558 г.,
11 января), мог быть продолжен в соответствии со Сводным Судеб-
ником до ст. 168, а затем использован при составлении последнего.
3-й список (ГПБ. OP. Q. 11.32) имеет в оглавлении 165 глав, факти-
чески же 116 (главы 160—165 оглавления несколько не соответствуют
тексту статей). Он занимает весь сборник. Как и в предыдущем списке,
различия в нумерации глав со Сводным Судебником начинаются здесь
с гл. 142 и до гл. 151 соответствуют Погод. 1844. Есть некоторые раз-
ночтения со Сводным Судебником и в более ранних статьях, но зна-
чительно меньшие, нежели с Погод. 1844. Данный список подтвержда-
ет наш предыдущий вывод о значении редакции 1558 г. для создания
Сводного Судебника.
Кроме того, интересен текст указа от 1 февраля 1606 г. Он поме-
щен (без упоминания имени Дмитрия Ивановича) в главах 158—166
(л. 124—127 об.) и заканчивается словами «А из дворцовых сел за кол-
ко лет помещиком и вотчиником крестьян выдавати и о том доложити
государю как о том государь велит свои государев указ учинити.
А прислана памят о том в приказ Болшого дворца за приписю дияка
Федора Янова». Последние слова, вероятно, свидетельствуют о продол-
жении данного списка в приказе Большого дворца после 1558 г., а
потому исключают возможность составления в нем Сводного Судебника.
4-й список (ГПБ. ОР. Эрм. 59) имеет в оглавлении 189 глав. Су-
дебник 1550 г. с дополнительными статьями помещен в главах 1 —166
(л. 1—65 об) и заканчивается указом от 28 ноября 1601 г. Это один из
наиболее интересных для нас списков, ибо ближе всех стоит ко Свод-
ному Судебнику. Сразу отметим, что почти идентичным Эрм. 59 явля-
ется список из собрания В. А. Десницкого (ГПБ. ОР. Ф. 249, ед. 1), на
котором мы остановимся ниже.
Как н в двух предыдущих списках, некоторые расхождения в ну-
мерации глав Эрм. 59 и Десн. 1 со Сводным Судебником начинаются
с главы 142. Однако они характерны в первом случае лишь для глав
142—147. Это получилось в результате слияния дополнительных глав
141 и 142 в гл. 141 Сводного Судебника (о крестном целовании «в
полону»). Такое слияние по смыслу вполне допустимо. В результате
гл. 143 стала гл. 142. Затем были обьединены главы 144 и 145 в гл. 143
(о целовании креста «накриве»), здесь слияние тоже возможно по
смыслу. Номер главы 144 в Сводном Судебнике отсутствует, поэтому
главы 146 и 147 дополнений стали соответственно 145 и 146. Номер гл.
147 в Сводном Судебнике тоже отсутствует, а гл. 148 во всех трех
списках совпадает. В дальнейшем, вплоть до гл. 163, нумерация глав
идентична (исключение: Эрм. 59 — гл. 161).
Пропуск глав 144 и 147 в Сводном Судебнике кажется не случай-
ным и происшедшим уже в ходе его первоначального редактирования.
Видимо, составитель, объединив по смыслу в грань 22 главы 141 и 142,
решил перенумеровать и последующие главы (143 и 142). Но, слив гла-
вы 144 и 145 в гл. 143, он отказался от перенумерации и выпустил
№ 144. Однако все же лишней оказалась одна глава, поэтому при-
шлось выпустить и № 147, чтобы не менять номера последующих двух
десятков глав, так как большинство их, по-видимому, уже заняли свои
места в Сводном Судебнике. В противном случае такую перенумерацию
совершить было нетрудно. Редактор мог избежать путаницы и посту-
пить проще, если бы, объединяя главы 141 и 142, выпустил № 142, а
при объединении 144 и 145 —№ 145. Тогда мы имели бы полное сход-
ство нумерации глав 142—147 в Сводном Судебнике со списками Эрм,
59 и Десн, 1.
201
Следующее расхождение в нумерации глав начинается с гл. 163
(особенность гл. 161 списка Эрм. 59 может быть объяснена ошибкой
гезднейшего переписчика, ибо в более раннем списке Десн. 1 этого не
наблюдается).
В рассматриваемых списках отсутствуют гл. 163 (о княжих вотчи-
нах от 15 января 1562 г.) и гл. 165 (указ от 1 февр. 1597 г.) Свод-
ного Судебника. Последняя глава — 162, которая идентична во всех трех
сборниках, содержит указ от 15 октября 1560 г. Это говорит о воз-
можном значении одного из списков 3-й редакции Судебника 1550 г. с
дополнениями как источника Сводного Судебника.
Интересно также, что пропуск глав 163 и 165 свидетельствует о
дополнении данной редакции (в источнике разбираемого списка), по-
видимому, не в Поместном приказе. Если же учесть весьма вероятную
гипотезу о создании Сводного Судебника именно здесь, то можно пред-
положить, что начало списка Эрм. 59 было, как и источник Сводного
Судебника, снято с текста не 2-й, а 3-й редакции Судебника 1550 г. с
дополнениями. Затем тексты были продолжены законодательными ак-
тами в разных учреждениях, потому и нумерация глав не совпадает.
Не был лн составлен Сводный Судебник между 15 октября 1560 г.
(ею гл. 162 совпадает со списками Эрм. 59 и Десн. 1) и 15 января
1562 г. (гл. 163 Сводного Судебника, которой нет в Эрм. 59 и Десн. 1),
на основании 3-й редакции? В таком случае главы 163—168 были до-
писаны позже. При этом придется допустить, что гл. 164 была допи-
сана в конце грани 13, из гл. 163 создана отдельная грань 14 (что при-
вело бы к перенумерации всех последующих граней), а из глав 167, 166
и 168 были созданы новые грани — соответственно 25 и 24. Такой про-
цесс представляется маловероятным и текстологически не обоснован-
ным. Независимо от того, был ли он актом единовременным или сис-
темой постепенных изменений,— это требовало от составителей Свод-
ного Судебника определенной редакционной работы. Если бы все было
действительно так, то и гл. 167 была бы помещена под соответствую-
щей рубрикой в грани 15, а не в отдельной 25-й грани.
Как указывалось выше, дополнительные статьи в списке Эрм. 59
завершаются гл. 166 — указом от 28 ноября 1601 г., однако в оглавле-
нии к нему добавлен и указ от 1 февраля 1606 г., которого нет в са-
мом тексте: «166. Во 110-м году о крестьянском выходе. О крестьянех,
которые бежали во 110-м и во 111 и во 112-м годех и из-за бояр и
из-за дворян и чз-за приказных и из-за детей боярских и из-за всяких
людей которые челобитчиком выдовати и в которых отказьвати» (л. 10).
Почему данный акт ьыпал из сборника, неясно. В гл. 167 передается
текст «О митрополии Московской», затем следует память митрополи-
чьим боярам (гл. 168); в гл. 169—188 речь идет о бортных и прочих
промыслях, покражах, домашних животных, убийствах, насилии; гл. 189
содержит указ Михаила Федоровича и патриарха Филарета от 11 ян-
варя 1628 г. и, наконец, отдельно,— Книгу ус1авную Разбойного при-
каза (л. 76—109).
Главы 167—189 указывают нам на место составления данного спи-
ска — Патриарший приказ (что еще более локализует место составле-
ния Сводного Судебника). Время его возникновения по филиграням
датируется 1630—1648 гг.*
Почти идентичен списку Эрм. 59 список Судебника 1550 г. с допол-
нениями в собрании В. А. Десницкого (ГПБ. ОР. Ф. 249, ед. 1). В ог-
лавлении он насчитывает 167 статей, в тексте ст. 167 отсутствует. Из
* Наиболее близкая филигрань по справочнику К. Я. Тромонина
датируется 1648 г. (Изъяснение знаков, видимых в писчей бумаге [...].
М., 1844).
202
оглавления, по-видимому, был вырван лист, где находилась запись со-
держания статей 120—128 (между листами 8 и 9). Все статьи данно-
го списка полностью совпадают с Эрм. 59. Только в оглавлении спис-
ка Десн. 1 выделена гл. 167, которая, как видно из текста, должна была
содержать указ от 1 февраля 1606 г.(л. 13 об.), а в Эрм. 59 содержа-
ние этой главы приписано к содержанию гл. 166 (л. 10).
Кроме того, список Десн 1 включает в себя только текст Судеб-
ника 1550 г. с дополнениями. Он выполнен тщательно — каллиграфиче-
ским почерком, темными чернилами, а инициалы каждой главы и ну-
мерация глав — золотом (Эрм. 59 — киноварью). Все это подчеркивает
явную официальность его происхождения. На последнем листе (147)
водяными чернилами, вероятно позднее, начертано «Ждан Семенов..»
(последние буквы смазаны). Филиграни не позволяют однозначно да-
тировать рукопись: различные виды «винограда* могут быть отнесены
(по альбомам Н. П. Лихачева — № 1695. 1696, 2813, 3386 и К. Я. Тро-
монина — № 309) к промежутку времени от 1540—1541 гг. до 1622 г.
«Виноград» с украшением вверху датируется 1614 г. (по справочнику
Н. П. Лихачева — № 3076). Знак коронки «винограда» имеет некото-
рую схожесть с филигранью 1621 г. (no Н. П. Лихачеву —№ 3109).
«Виноград» с украшением приблизительно может быть соотнесен с фи-
лигранью № 7 альбома А. А. Гераклитова, датирующейся 1631—1633 гг.
Две оставшиеся филиграни идентифицировать не удалось.
Однако, несмотря на столь большое разнообразие палеографической
датировки, список Десн. 1 все же является более ранним, чем Эрм. 59.
Сплошное текстуальное сравнение списков Эрм. 59, Десн 1 и Свод-
ного Судебника показывает, что они имеют, кроме вышеуказанных, не-
которые стилистические и орфографические отличия. При этом текст
Десн. 1 более близок ко Сводному Судебнику, нежели Эрм. 59. Однако
эта близость не является прямолинейной, ибо встречается немало слу-
чаев расхождения текста Сводного Судебника с Десн. 1, но совпадения
с Эрм. 59. Иногда текст Сводного Судебника одновременно включает
часть текстуальных особенностей первого и второго. Все это объясня-
ется как несомненной первоначальной редакционной работой состави-
теля Сводного Судебника при переписке статей (вплоть до выпуска от-
дельных слов, фраз, преамбул и послесловий указов), так и некоторы-
ми изменениями, внесенными в текст переписчиками.
5-й список (НБР. ОР. Больш. 297) в оглавлении содержит 169 глав
(в тексте последняя не пронумерована и вместе с гл. 168 содержит указ
от 1 февраля 1606 г. с преамбулой). Оглавление рукописи (л. 1—12 об.)
расходится с содержанием глав. В тексте указа 1606 г. встречаются
разночтения со Сводным Судебником. Преамбула списка гласит: «Лета
7114 февраля в 1 день по государеву цареву и великого князя Бориса
Федоровича (!) всеа Русин указу приговорили бояре...» (л. 78), что
заставляет вспомнить список Погод. 1844. Далее: бежавших «во [до]
110-м году до голодных годов за год на посады и в государевы двор-
цовые села и в черные волости. И из за вотчинников (отсут-
ствует.— В. У.) во крестьяне и в холопи» возвращать прежним владель-
цам (л. 78 об.— 79). Указ обрывается, не доходя до слов о беглецах
из замосковских городов (л. 79; ср.: ПРП. С. 540). После этого про-
должается текст прерванной гл. 165 (по ПРП— 164) —указа от 15 ян-
варя 1581 г.: «благоволением Бога отца и поспешением Сына...» (л. 79—
82). Затем перечисляются митрополиты и патриархи московские (л. 83),
идут статьи о бортничестве.
Интересно, что в оглавлении данного списка конечная нумерация
глав соответствует Сводному Судебнику, однако в тексте мы видим
значительные расхождения: начиная с гл. 51 (51 и 52 Сводного Судеб-
ника) до гл. 77 (79 и 80) отставание определяется в пределах двух но-
203
меров; до гл. 85 (88 и 89)—трех; до конца гл. 94 (99) — четырех;
до гл. 119 (124) — пяти; до гл. 131 (136) —шести; главы 131 — 133 сос-
тавляют гл. 137 Сводного Судебника и далее.
Возможно, что составитель данного списка имел под рукой два
Судебника 1550 г. с дополнениями до 1606 г. Из первого (начало ис-
точника Сводного Судебника) он переписал содержание, а сами главы
по неизвестным причинам списывал уже с другого памятника. По-ви-
димому, последнее было связано с продолжением данного списка в Пат-
риаршем приказе, о чем свидетельствует отрывок «О митрополии мос-
ковской».
6-й список (ГИМ. ОР. Муз. 1554-6) содержит 170 глав. Расхожде-
ние данного списка со Сводным Судебником также начинается с гл. 142.
В тексте указа от 1 февраля 1606 г. есть преамбула: «Лета 7114-го
февраля в 1 по государеву цареву и великого князя Дмитрия Иванови-
ча всеа Русин слову бояре приговорили...» (л. 54 об.). Представляется,
что данный список почли идентичен Погод. 1844.
Таким образом, из взаимоотношения разбираемых списков Судеб-
ника 1550 г. с дополнениями можно сделать следующие выводы.
Первоначальной основой всех списков была 2-я редакция Судеб-
ника 1550 г. с дополнениями, 1-й список был составлен на основании
источника с 140 главами и не связан с другими списками.
На основании промежуточного варианта 2-й редакции Судебника,
заканчивающегося гл. 148, была составлена новая редакция глав 1558 г.
Она доходила до гл. 151 (указ от 30 ноября 1558 г.). С этого времени
пути источников 2-го, 3-го и 6-го списков расходятся с источником
Сводного Судебника. Не ясно, сколько еще редакций претерпел текст,
пока в конце концов не возникли списки Погод. 1844, Муз. 1554-6 и
Q. 11.32, да это и не имеет в данном случае значения. Можно лишь
предположить, что последняя редакция или дополнение были произве-
дены незадолго после выхода указа от 1 февраля 1606 г. С тех пор
содержание текста не менялось и в таком виде перекочевало в указан-
ные списки. Судьба 4-го списка (а также Эрм. 59 и Десн. 1) связана со
списком, доведенным до гл. 151. Он был отдельно продолжен, и в ре-
зультате 3-й редакции получился список, доведенный до 1560 г. (гл. 162).
На его основании в результате ряда дополнений около 1606 г. (как сви-
детельствует последний пункт оглавления обоих списков) возник тот
список, который был зафиксирован позже в Эрм. 59 и Десн. 1. Именно
от списка, заканчивающегося гл. 162, ведет свое начало и источник
Сводного Судебника.
5-й список возник в своей основе независимо. Но, как представля-
ется, он был начат там же, где и Сводный Судебник (оглавление). За-
тем каким-то образом попал в Патриарший приказ, где и был факти-
чески создан.
Итак, из шести списков наиболее близким к Сводному Судебнику
является 4-й (Эрм. 59 и Десн. 1). Их детальное рассмотрение позволя-
ет раскрыть дальнейшую историю Сводного Судебника.
Список Эрм. 59 доведен до 28 ноября 1601 г. Его оглавление было
опубликовано в сборнике Н. В. Калачова. Тщательный анализ списка
позволяет н в нем выделить упоминаемые выше редакции дополнитель-
ных статей. Так, в оглавлении главы 1 —148 полностью отвечают Свод-
ному Судебнику. После гл. 148 (77 Судебника 1550 г.) следует запись:
«А се главы, которые дела после сего Судебника вновь приговорены»
(л. 9). Главы 149—162 также полностью соответствуют Сводному Су-
дебнику, главы 163 и 164 соответствуют гл. 164, а гл. 165 —гл. 166
Сводного Судебника (о пятилетием сроке сыска беглых крестьян). Вслед
за главой 165 помещена запись: «Во НО году о крестьянском выходе»,
и лишь ниже идет гл. 166 —указ от 28 ноября 1601 г.,8в
204
По-видимому, первый этап пополнения Судебника 1550 г. в данных
списках (Эрм. 59 в Десн. 1) был произведен до ноября 1558 г.
(гл. 149 —уже указ о г 30 ноября 1558 г.). Затем в 1558 и 1560 гг. были
вписаны главы 149—162, а далее — главы 163—165. При этом указ от
1 февраля 1597 г. оказался опущенным — гл. 165 содержит указ от
24 ноября 1597 г. И лишь впоследствии была добавлена гл. 166 (167
Сводного Судебника).
Представляется, что 4-й список является свидетельством дополне-
ния Судебника 1550 г. не только в 1597 г., но и в 1601 г. (гл. 166).
Следующий этап дополнений — 1606 г.137 (следы указа 1606 г. в ог-
лавлении Эрм. 59 и Десн. 1). Видимо, промежуточный вариант 2-й и
3-й редакций Судебника 1550 г. с дополнительными статьями последо-
вательно дополнялся в 1597, 1601 и 1606 гг., пока, наконец, не был за-
фиксирован в рукописях Эрм. 59 и Десн. 1. Далее в оглавлении Эрм. 59
имелись статья 167 <0 митрополии московской», где перечислялись
митрополиты московские начиная от Петра, а также патриархи Иов,
Игнатий, Гермоген, Филарет (л. 65 об.— 66 об.), продолжение дополни-
тельных статей (л. 65—75) и Уставная книга Разбойного приказа до
1631 г. (л. 76—109 об.). Все это дописано в более позднее время и в
Сводный Судебник не вошло.
Такой представляется нам история возникновения главного источ-
ника Сводного Судебника.
Теперь обратим внимание на тот факт, что в Сводном Судебнике
есть две одинаковые грани: 15 «О крестьянском отказе и выходе» (ста-
тьи 88 и 89 Судебника 1550 г.) и 25 «О крестьянском выходе» (указ
1601 г.). Возникает вопрос: если памятник составлен при Лжедмит-
рии I или Василии Шуйском, то почему они нс были объединены? По-
видимому, следует сделать вывод, что последняя, 25 грань была допи-
сана позже, когда работа по составлению Судебника уже подходила
к концу *. А значит, он создавался до 28 ноября 1601 г.
Таким образом, в промежуток времени между 1560 г. (гл. 162) и
1601 г. (гл. 167) источник Сводного Судебника был дополнен всего
четырьмя документами. Так как хронологически они довольно далеко
отстоят друг от друга, то вероятнее предположить, что каждый из них
был дописан в отдельную главу незадолго после своего выхода (ис-
ключение могут составить лишь главы 165 и 166, где помещены доку-
менты за один 1597 г.). После этого в период между 24 ноября 1597 г.
и 29 ноября 1601 г. проводилась работа по систематизации и кодифика-
ции указанных 166-ти статей. Но как же туда попал указ от 1 фев-
раля 1606 г., да еще в 24-ю грань?
Здесь следует учесть метод, который применялся составителями при
комплектовании Сводного Судебника. По-видимому, ими (или им) был
* А. И. Андреев объяснял подобные казусы плохой систематиза-
цией глав. Исследователь сознавал особенность случая с гранями 15
и 25, которые даже одинаково озаглавлены, поэтому здесь путаницы
быть не могло. Данный факт он пытался объяснить противоречивым
содержанием глав 87 и 167 (Андреев А. И. Сводный Судебник.
С. 641, 642). Но разве это имело бы существенное значение: ведь в та-
ком случае к сведению принималась лишь одна из них. Кроме того,
кардинального противоречия в них нет — указ 1601 г., возобновляя на
время Юрьев день, только несколько переносит сроки. По мнению
В. Д. Назарова, «изменение тех или других предшествующих постанов-
лений происходило до создания Соборного уложения 1649 г. не путем
переработки их текста, а в виде последовательного приписывания в этих
«судебных книгах» нового законодательства по тому или иному вопро-
су» (Назаров В. Д. Палеографический... С. 71).
205
избран следующий путь: к пронумерованным 165-тк главам Судебника
1550 г. и дополнительным статьям был присоединен указ от 24 ноября
1597 г. (ст. 166). Затем все они были разбиты по граням в соответст-
вии с содержанием и таким образом систематизированы. Позже главы
лишь добавлялись. Так появилась гл. 167 — указ Бориса Годунова от
28 ноября 1601 г. Но поскольку систематизация была уже закончена
и приписать новую главу к грани 15 было нельзя, составители сделали
отдельную грань 25. Начало же голода и Смуты не позволило завер-
шить начатую систематизацию.
Работа по составлению свода формально была продолжена уже
при Самозванце. Тогда дописали следующую гл. 168, которую удачно
поместили под соответствующей рубрикой «О крестьянском выходе» в
грань 24. Это было несложно сделать, всего лишь переписав грань 25
ниже или вклеив текст гл. 168 между ними (в ней было опущено имя
Бориса Годунова, которого нет в названных списках, имена же Ивана
Васильевича и Федора Ивановича есть). Данная глава была последней
в Судебнике.
Интересно, что, издавая Сводный Судебник в 1803 и 1808 гг.,
Л. У. Максимович почему-то выпускал обе последние грани. Это вы-
звало недоумение у А. И. Андреева. А между тем данный факт натал-
кивает на мысль, что издатель пользовался едва ли не первым ко-
дексом, составленным на основании Судебника 1550 г. с дополнениями
до гл. 165 включительно ,38. Отсюда он мог создаваться между 1 фев-
раля (ст. 165) и 24 ноября 1597 г. (ст. 166), так как содержал первый
указ и не содержал последнего. Уже потом возникла грань 24 со ст. 166,
а за нею грань 25 со ст. 167. При Лжедмитрии I же произошел опи-
санный нами процесс с гл. 168.
Об указанной выше методике работы говорит сам составитель па-
мятника: «Выписано нс Судебника о всяких делах и сношений [-ны]
государевы указы и приговоры из розных глав в одно место по гра-
нем для того, что об одном деле указы и приговоры во многих годех
писаны в розни; а которые дела после Судебника приговорены внове,
и то приписано к тем же гранем; а именно тем прибылым делам гла-
вы писаны ниже сего» 139.
На основании всего изложенного можно предположить,
что Сводный Судебник начал составляться в конце правле-
ния Федора Ивановича — в начале правления Бориса Го-
дунова. Затем он дополнялся в 1601 г. Кодекс не был за-
вершен в связи с разгоревшимися событиями 1601 —1605 гг.
или по каким-либо другим причинам. Но при Лжедмитрии I
решили продолжить это нужное начинание. Дьяческий со-
став приказного аппарата изменился мало и имел о нем
представление, да и Сводный Судебник был удобен для
обращения. Тогда в текст был включен указ от 1 февраля
1606 г.
Но почему в таком случае не был внесен приговор от
7 января 1606 г.? Он целиком посвящался проблеме холоп-
ства и, по-видимому, как это делалось и раньше, был на-
правлен в Холопий приказ: «И сесь свой приговор (т. е. указ
от 7 января 1606 г.— В. У.) в Верху бояре приказали Ивану
Васильевичу Милюкову да дьяку Пешку Жюкову в приказе
206
Холопья суда в Судебник приписать» 140. Но поскольку дан-
ного приговора нет в Сводном Судебнике, значит его допол-
нение произошло в другом месте.
Возможно, местом составления и продолжения Сводного
Судебника был Поместный приказ, «из стен которого выш-
ли все важнейшие постановления по крестьянскому вопро-
су» Ul. Сюда должен был попасть и указ от 1 февраля
1606 г. Последний мог быть адресован только в два прика-
за — Поместный и Большого дворца. В некоторых списках
данного акта он сохранился как «память» деятелям Боль-
шого дворца — А. А. Нагому, Г. И. Микулину, П. Желябуж-
скому, Д. Чечетову (после 3 марта 1606 г., когда Микулин
стал думным дворянином) 142. А так как создававшийся
здесь 3-й список Судебника 1550 г. с дополнениями (Q. II. 32)
не имеет сходства с источником Сводного Судебника, то, по
методу исключения, последний создавался в Поместном
приказе.
Официально задуманный в одном из приказов (но не ца-
рем, ибо в заглавии не сказано «по государеву цареву и ве-
ликого князя указу»), Сводный Судебник не был завершен
при Борисе Годунове и не входил в планы Самозванца.
Продолжение его было инициативой какого-то дьяка По-
местного приказа, достойно оценившего интересный замы-
сел. Тем более что Сводный Судебник не был чем-то новым
в смысле содержания его статей — это по сути Судебник
1550 г. с дополнениями, который давно был основой судеб-
ной практики. При Лжедмитрии I дьяк прибавил лишь один
указ *.
Данное предположение подтверждается крайне малой
степенью распространения даже поздних списков Сводного
Судебника, которые в основном использовались в приказах
как первая часть «судебных книг». По-видимому, в 1606 г. в
приказе была лишь одна рукопись Сводного Судебника,
которая так и не получила высшей официальной санкции.
Две предположительные ссылки на него в других актах,
которые приводит А. И. Андреев (Сводный Судебник.
С. 643), подвергаются сомнению им самим.
Следует также учесть, что в результате пожара в мос-
* Здесь мы оспорим мнение В. Д. Назарова о том, что Сводный
Судебник не мог возникнуть в одном приказе по инициативе одного
дьяка для удобства пользования, так как в него не вошел целый ряд
законов (Назаров В. Д. Палеографический... С. 74—75). Дело в том,
что кодекс пополнялся нерегулярно и потому не включил некоторых
актов, которые были в Поместном приказе (например, повтори лй указ
Бориса Годунова 1602 г. о крестьянском выходе); другие -ке акты,
названные В. Д. Назаровым, находились в других приказах.
207
ковском Кремле 3 мая 1626 г. сгорел Поместный приказ и
его документы, которые были восстановлены только частич-
но (начиная с 1612—1613 гг., есть только один более ранний
указ 1587 г.) 143. Кроме того, по наблюдению В. Д. На-
зарова, не была завершена даже редакционная и тексто-
логическая работа над Сводным Судебником, а списки по-
казывают лишь начальный этап слияния отдельных глав 144.
Это был, по меткому выражению А. А. Зимина, «опыт коди-
фикации русского права в одном из центральных прави-
тельственных учреждений» 145.
Обращаясь к истории Поместного приказа, мы можем
назвать предполагаемых составителей Сводного Судебника
или руководителей работы над ним. С 1591 по 1601 г. дьяком
Поместной избы был Елизарий Вылузгин, а в 1600—1608
и 1611 гг. упоминается дьяк Поместного приказа Иван Ефа-
нов 14в. С этими личностями, возможно, и связана история
появления Сводного Судебника. А может быть, судьба со-
ставителя более отразилась на Сводном Судебнике, нежели
все объективные моменты. Первый составитель не успел
завершить столь полезного для делопроизводства кодекса,
но рукопись была найдена и доработана И. Ефановым. Од-
нако это только предположение, документально мало обос-
нованное.
Тот факт, что создание Сводного Судебника не пресле-
довало каких-либо политических и государственных целей,
подтверждается цитированной выше фразой составителя
памятника. Она свидетельствует о его практическом назна-
чении: указы были объединены в кодексе по граням, «для
того, что об одном деле указы и приговоры во многих годех
писаны в розни». В противном случае должна была приме-
няться иная формула *.
Названное нами место создания Сводного Судебника
подтверждается и сравнительным анализом содержания его
глав. Все особенности Сводного Судебника: отсутствие при-
говоров 17 февраля (о значении обыскных списков во время
суда) и 9 марта 1558 г. (суд о собаках), памяти 1561 г.
(о правилах признания неподписанных духовных) и нали-
чие указов 15 января 1562 г. (о княжеском землевладении)
* Это опровергает также возможное предположение о том, что
Сводный Судебник был личным предприятием Бориса Годунова.
В 1600 г. на Западе говорили о том, что Борис Годунов «дарует своему
государству большие вольности> (СиН. М., 1911. Т. XIV. С. 312).
Возможно, именно в это время в одном из приказов было решено
классифицировать существующие нормы права на основании послед-
него Судебника. В 1604 г., после голода, Борис Годунов хотел возвра-
титься к своей затее, но с появлением Самозванца стало не до того.
208
и 9 октября 1572 г. (о монастырском землевладении) объяс-
няются просто: трех первых актов в Поместном приказе не
было, и они не являются принципиально важными. Послед-
ние же там были, они ограничивали права служилого кня-
жеского землевладения и его наследия, что соответствовало
политике Бориса Годунова в начале его царствования, ко-
гда он опирался на дворянство *.
Поддержка правительством Бориса Годунова указа от
9 октября 1572 г., включающего положение о монастырском
землевладении, становится очевидной, если рассмотреть
жалованную грамоту царя Бориса и его сына Федора Бо-
рисовича московскому Новодевичьему монастырю. Грамота
в виде исключения разрешала монахам держать данную
вкладом вотчину князя Ф. М. Трубецкого, ибо «по уложе-
нию блаженные памяти государя царя и великого князя
Ивана Василевича всеа Русии и государя царя и великого
князя Федора Ивановича всеа Русии в монастыри вотчин
никому давати не велено* ,47.
Теперь проверим гипотезу о том, что Сводный Судебник
как кодекс законов создавался в 1606 г. с ведома Самозван-
ца. Тогда возникает два вопроса: с какой целью он созда-
вался и соответствовал ли политике Лжедмитрия I, а также
текущему политическому моменту?
По мнению В. И. Корецкого, Самозванец провозгласил
возврат к политике «отца*, восстановив его законодатель-
ство, нарушенное Годуновым. Для этого Лжедмитрий 1,
окружив себя бывшими опричниками, выдвинул на первый
план аитикняжеское законодательство Грозного (указ от
15 января 1562 г.). Его планам, связанным с иезуитами,
«отвечали и секуляризационные тенденции указа от 9 ок-
тября 1572 г.*. При этом, по мнению исследователя, Само-
званец опирался на опыт самого Ивана Васильевича, кото-
рый, венчавшись на царство, восстановил законы Ивана III
и Василия III. Крестьяне при царе Иване Васильевиче, по
словам Соборного уложения 1607 г., «выход имели воль-
ный*, который был отнят у них при Федоре Ивановиче «по
наговору Бориса Годунова». Лжедмитрий I же, включив
ст. 88 Судебника 1550 г., «возвращал крестьянам утрачен-
ную свободу и восстанавливал законодательство Ивана IV
по крестьянскому вопросу, нарушенное Борисом Годуно-
вым». Включение указа 1601 г. означало подтверждение вы-
ходов, совершенных в прошлом 148.
♦ Мы поддерживаем мнение Р. Г. Скрынникова о том, что рекон-
струируемого В. И. Корецким уложения 1592/1593 гг., наверное, ни-
когда не существовало (Скрынников Р. Г. Россия накануне... С. 178).
209
Относительно опричного окружения нами было уже ука-
зано, что кружок бывших опричников имел влияние на Лже-
дмитрия I только в начале его царствования, т. е. до пред-
полагаемого В. И. Корецким появления Сводного Судебни-
ка (после 1 февраля 1606 г.). Отмечено было также наличие
значительного аристократического элемента в Думе Само-
званца, которая крепко держала в своих руках внутреннюю
политику страны, законодательную и исполнительную
власть. Так что «антикняжеской политики» Лжедмитрия I
в действительности быть не могло. Источники также не да-
ют сведений, подтверждающих секуляризационные тенден-
ции в 1605—1606 гг. Наоборот, имеется около 100 разновре-
менных грамот Самозванца, укрепляющих имеющиеся вот-
чинные владения за монастырями н9. Что же касается ис-
пользования опыта Ивана Васильевича, то вряд ли Само-
званец мог так детально вникнуть во все тонкости дел «от-
ца», не имея опыта государственного управления, и в этом
ему вряд ли стали бы помогать бояре. Более того, введение
в Сводный Судебник указа от 24 ноября 1597 г. о пятилет-
ием сроке сыска беглых крестьян прямо противоречило
бессрочному сыску при Иване Грозном. Об этом пишет сам
В. И. Корецкий, заключая все-таки, что указанное «обстоя-
тельство дает возможность оценить подлинные масштабы
уступок, сделанные народным массам Лжедмитрием I, бо-
явшимся нового взрыва классовой борьбы в стране» 15°.
Отметим также, что включение указа от 24 ноября противо-
речило бы и стремлению Лжедмитрия 1 возобновить фак-
тически, а не формально Юрьев день.
На наш взгляд, упоминание исследователем уложения
1607 г. применительно к возобновлению Самозванцем крес-
тьянского выхода лишено оснований. Данный документ даже
не упоминает о какой-либо законодательной деятельности
Лжедмитрия I. Тем более, Василий Шуйский обяза-
тельно постарался бы опровергнуть слухи о планах Лже-
дмитрия I относительно возобновления Юрьева дня. Даже
если крестьяне о них не знали, то удержаться в стенах
Кремля такая весть не могла. Кроме того, как мы уже ука-
зывали, законодательство Самозванца по крестьянскому
вопросу исходило из среды его Боярской Думы и соответст-
вовало интересам тех слоев общества, которые она пред-
ставляла. Поэтому, как представляется, возобновление
Юрьева дня не соответствовало общей тенденции внутрипо-
литической деятельности правительства Лжедмитрия I.
Кроме того, ст. 88 Судебника 1550 г. никогда не была отме-
нена и ее не нужно было возобновлять законодательным об-
разом ,5!.
210
Нельзя согласиться также с утверждением, будто весной
1606 г. Лжедмитрий I, стремясь парализовать заговорщи-
ков-бояр и посеять в народе сомнения, должен был как-то
«облечь свои туманные обещания вольности, данные им во
время похода па Москву, в конкретные законодательные
нормы» 152. Как мы уже указывали, никаких конкретных
обещаний крестьянству, тем более «вольностей», в грамотах
Лжедмитрия I нет. Часто цитируемые по этому поводу сло-
ва С. Немоевского приводятся не полностью: Самозванец
«желал было дать новые права и писаные законы, которых
в Москве в те времена не было, и дать некоторую свободу
боярам» 153. Таким образом, подразумевался вовсе не Свод-
ный Судебник, а совершенно новые нормы, возможно, евро-
пеизированного плана. Но и они предназначались не крес-
тьянству, а в первую очередь боярам. Дневниковые записки
С. Немоевского начинаются с 18 апреля 1606 г., и если бы
имелся в виду кодекс, существовавший после 1 февраля
1606 г., то автор говорил бы о нем иначе и более конкретно.
Конечно же, он не мог не знать о столь принципиальном ме-
роприятии.
В. И. Корецкий доказывает, что появление Сводного Су-
дебника и возрождение Юрьева дня были вызваны потреб-
ностью политического момента. К весне 1606 г. на Юге стра-
ны назревает волна недовольства, охватившая «все слои
населения — от крестьян до помещиков». Как пример, при-
водятся сведения об отказе давать провиант для большой
свиты крымского гонца (Мценск). Кроме того, Самозванец
«в налогах начал для подданых быть тяжелым» (С. Немоев-
ский). О накале обстановки весной 1606 г. свидетельствует
и движение «царевича Петра», который появился именно в
это время на Тереке. Лжедмитрий I получил известие о нем
в конце апреля 154. К тому же казаки были недовольны ма-
лой платой за их усердие во время похода 1604—1605 гг.
Однако В. И. Корецкий отмечает, что как движение крес-
тьян на Юге, так и выступление казаков не были направле-
ны против Лжедмитрия 1, но лишь против администрации,
бояр. Крестьяне подавали челобитные Самозванцу, прося
защитить от злоупотреблений властей, а казаки устами
названного царевича Петра говорили: «государь де нас хо-
тел пожаловати, да лихи де бояре, переводят де жалованье
бояря да не дадут жалованья» 155.
Как видим, основной мишенью народного недовольства
были бояре и администрация. Фактическое возобновление
Юрьева дня ничего не дало бы жителям южных районов, а
тем более казакам. Для их успокоения принимались другие
меры. Крестьян частично и на время освободили от поборов
211
властей (Мценск), хотя потом опять наказывали. Казаков
вызвали в Москву с обещанием пожаловать и, как считает
В. И. Корецкий, с тайными планами запугать при их помо-
щи бояр, а вместе с тем и нейтрализовать возможный сбор
вокруг «царевича Петра» недовольных 156.
Представляется, что издание Сводного Судебника и
включение в него положения о крестьянском выходе не мог-
ло решить всех проблем, которые стояли перед правительст-
вом Лжедмитрия 1. Воспользоваться правом перехода мож-
но было лишь осенью 1606 г. Политический же момент тре-
бовал более решительных мер. Еще раз подчеркнем, что
подобное мероприятие противоречило политике правитель-
ства Самозванца по крестьянскому вопросу, которую фак-
тически диктовала Боярская Дума.
Все сказанное выше позволяет утверждать, что Сводный
Судебник как в целом, так и относительно отдельных статей
(кроме, конечно, указа от 1 февраля 1606 г.) не может слу-
жить источником по изучаемой нами проблеме и тем более
свидетельствовать в пользу возобновления правительством
Самозванца Юрьева дня.
В заключение отметим также, что вряд ли возможно со-
гласиться и с мнением В. И. Корецкого о создании Сводного
Судебника при Василии Шуйском 157, так как законодатель-
ство последнего не нашло отражения в Судебнике, а указы
по княжескому и монастырскому земельному праву (от
15 января 1562 г. и 9 октября 1572 г.) противоречат харак-
теру деятельности его правительства. Данная гипотеза не
может ответить на вопрос, почему Сводный Судебник на
протяжении четырех лет правления Василия Шуйского не
был завершен или хотя бы продолжен новыми статьями, ес-
ли он был начат именно при нем.
Уже в начале царствования Василия Шуйского о Свод-
ном Судебнике никто не вспоминает. Так, в грамоте в Пермь
о взимании судных пошлин (май 1606 г.) дается ссылка на
Судебник 1550 г.158 Ничего не сказано о нем и в простран-
ной справке уложения 1607 г. Это позволило современным
исследователям считать Сводный Судебник кодексом не-
официального происхождения, первым опытом в истории
российского права общей тематической кодификации дейст-
вующего законодательства — основных общероссийских за-
конов ,59.
212
ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ ХОЛОПСТВА
В событиях Смуты значительная роль принадлежала
холопству. Оно являлось той средой, которая сразу поддер-
жала борьбу Самозванца против войск Бориса Годунова.
Поскольку холопы служили в царской армии, были сосредо-
точены в городах, при дворах, они имели большие возмож-
ности устраивать организованные выступления и были бо-
лее грозной силой, нежели крестьяне. Поэтому правитель-
ство всегда стремилось удержать их при помощи подачек
и послаблений. Официальное законодательство в своих
смягчающих мерах по холопскому вопросу главным обра-
зом ориентировалось на военных холопов, при этом не забы-
вая и холопов «страдных» 160. Когда же чаяния данных групп
игнорировались, они могли выступить па стороне противни-
ков правительства *.
Особый интерес представляет политика властей по отно-
шению к холопам в начале Смуты. Во время массового го-
лода, под угрозой взрыва народного недовольства Борис
Годунов пошел на некоторые уступки, в том числе и холо-
пам 161. Однако именно холопы (в число которых во время
голода влилась масса крестьян и свободных людей), вклю-
чая беглых слуг опальных бояр, поддержали Лжедмит-
рия 1162. Правомерно возникают вопросы: получили ли хо-
лопы какое-либо удовлетворение и каковой была политика
нового правительства по отношению к холопству?
К сожалению, эти вопросы не нашли должного освеще-
ния в историографии, хотя и не остались незамеченными.
В последнее время они разрабатываются В. М. Панеяхом,
выводы которого будут рассмотрены ниже.
Боярский приговор от 7 января 1606 г. Главным источни-
ком в решении указанной проблемы является боярский при-
говор от 7 января 1606 г. Он дошел до нас в составе Указ-
ной книги приказа Холопья суда 163. Данный законодатель-
ный акт включает следующие положения:
1. Не разрешается записывать кабалу одновременно на
двух родственников: «Которые дети боярские, и приказные
люди, и гости и торговые всякие люди учнут имати на людей
кабалы, а в кабалах напишут: занял у него да у сына ево ден-
ги, и кабалу им на себя дает, и тех кабал отцу с сыном
писати и в книги записыватн не велети, а велети писати
• Мнение Р. Хелли о том, что холопы в целом лояльно относились
к существующему строю (Hellie R, Slavyry in Russia 1450—1725.
Chicago; London, 1982. P. 179, 560), не подтверждается фактами.
213
кабалы порознь, отцу опроченная кабала, и сыну с отцом,
и брату з братом, и дяде с племянником на людей кабал
писати и в книги записывати»;
2. «А которые люди, отец с сыном, или брат з братом,
на которых людей, по служилым кабалам, учнут холопьст-
ва искати, и тем исцом по тем кабалам отказывати; а тех
людей, на кого они положат, освободити от них на во-
лк» 1в4.
Первые же слова памятника указывают на среду, из ко-
торой он вышел: «Лета 7114-го генваря в 7 день приговори-
ли бояре». Ясно, что этот приговор был издан деятелями
Боярской Думы Лжедмитрия 1. Последнее обстоятельство
позволяет взглянуть на политику правительства Самозван-
ца в отношении холопства несколько в ином ракурсе, не-
жели это принято.
Приведенные выше слова приговора могут быть истолко-
ваны по-разному. С одной стороны, современники свидетель-
ствуют, что Лжедмитрий I любил делать красивые жесты
перед народом (например, помилование Василия Шуйско-
го), но остальные малоэффектные дела старался проводить
от лица других (в данном случае бояр). С другой стороны,
небеспочвенна и мысль о том, что первоначально приговор,
как и указ от 1 февраля 1606 г., имел следующее начало:
«...по государеву цареву и великого князя Дмитрия Ивано-
вича всеа Русии слову бояре приговорили». Позднейший же
переписчик, как в случае с^указом от 1 февраля 1606 г. в
Сводном Судебнике, выпустил имя Самозванца.
Однако обе трактовки данного документа вряд ли прием-
лемы. Во-первых, сам приговор формально вроде бы защи-
щал интересы холопов, а потому не противоречил любви
Самозванца к красивым жестам и даже был ему необходим
для поддержки своего авторитета в среде холопства. Кроме
того, как мы увидим ниже, приговор неукоснительно стоял
на страже интересов именно своих издателей — членов Бо-
ярской Думы.
Во-вторых, сравнение формуляров двух законодательных
актов 1606 г. не совсем правомерно, ибо следует учитывать
место, среду и время их фиксации. Указ от 1 февраля 1606 г.
с полным началом формуляра дошел до нас в списке
памяти боярину Афанасию А. Нагому, думному дворянину
Г. И. Микулину и дьякам П. Желябужскому и Дею Чечето-
ву; в таком виде он был, вероятно, дописан и в Сводный
Судебник. Однако последний сохранился лишь в поздних
списках, где имя «Дмитрия Ивановича» опущено переписчи-
ками. Приговор же от 7 января 1606 г. дошел до нас в со-
ставе Указной книги приказа Холопья суда, которая была
214
заведена, как считают, в 1597 г. и постоянно пополнялась
новыми актами. Оригинал книги не найден, она известна в
составе Указной книги Земского приказа в списках
XVII в.165 Казалось бы, это равнозначно истории Сводного
Судебника. Но все же следует учесть, что в Указной книге
Холопьего суда приговоры и указы записывались в виде
памяти в хронологическом порядке их поступления. Причем
формуляр памяти явно свидетельствует о ее авторстве:
«И сесь свой приговор в Верху (т. е. в Боярской Думе —
В. У.) бояре приказали Ивану Васильевичу Милюкову да
дьяку Пешку Жюкову в Приказе Холопья Суда в Судебник
приписать» ,6€. Таким образом, мы имеем дело не с перера-
ботанным текстом документа, а с его копией, что не являет-
ся исключением в делопроизводстве (например, боярский
приговор от 25-февраля 1608 г.).
Если бы в формуляре приговора говорилось о царе, то
заключительная часть должна была иметь несколько иную
формулу (см. указ от 7 марта 1607 г.). Учет интересов
крупных землевладельцев в первую очередь позволяет
характеризовать данный документ именно как боярский
приговор.
Кроме того, в двух списках Судебника гл. 141 передает
память с указом от 1 февраля 1606 г., где четыре раза
встречается имя Дмитрия Ивановича и полностью сохра-
нен весь формуляр памяти. Немного ниже (гл. 144) со-
держится приговор 7 января 1606 г., однако о царском име-
ни здесь нет никаких упоминаний ,б7. Если бы переписчик,
как считают некоторые, из каких-либо соображений вы-
пустил имя Самозванца, то это он сделал бы и в гл. 141.
Таким образом, исследуемый документ исходил только из
Думы.
Обратимся же к анализу социальной направленности
данного памятника.
По подсчетам В. И. Корецкого, сделанным лишь на ос-
новании одной кабальной книги 1602—1603 гг. Новгород-
ской приказной избы, по этому указу около четверти ка-
бальных холопов получили свободу. Исследователь все же
считал, что закон удовлетворял интересы дворянства, а от-
пуск части холопов совершался для того, «чтобы обеспе-
чить большие возможности для мобилизации холопов в
среде холоповладельцев». В то же время, указ «не мог не
получить благожелательного отклика и у отпущенных на
свободу холопов» ,68.
С. В. Рождественский подчеркивал, что приговор под-
твердил пожизненность кабальной сделки и пресекал пре-
вращение кабального холопа в пожизненного ,69.
215
И. И Смирнов связывал разбираемый документ с ука-
зом от 25 апреля 1597 г., против нарушения норм которого
и выступил законодатель в 1606 г.170 По мнению исследо-
вателя, последний закон был логическим продолжением и
развитием первого, давая лишь более четкую формулиров-
ку основному правилу: не распространять действия долго-
вого обязательства на наследников. Он фактически под-
твердил лишение кабальных людей прав ликвидировать
кабальную зависимость путем выплаты ссуды заимодавцу,
ибо защищал крепостнический закон 1597 г., фиксирующий
это правило, а потому носил крепостнический характер ,71.
С подобной трактовкой не соглашается В. М. Панеях,
считающий, что боярский приговор 7 января 1606 г. не
вводился за нарушение норм закона 1597 г., так как имен-
но приговор 1606 г. впервые запретил оформление служи-
лых кабал более чем на одного холоповладельца 172.
В. М. Панеях считает обстоятельства появления разби-
раемого указа не вполне ясными: во-первых, увеличения
числа кабал, написанных на нескольких господ, не наблю-
далось (по новгородским материалам); во-вторых, указ
был принят при Лжедмитрии I, но от лица Боярской Ду-
мы. Исследователь предполагает, что его появление могло
быть вызвано либо резким увеличением числа подобных
кабал, особенно в Москве, либо специальным обращением
московских холопов к правительству, либо же стремлением
властей привлечь на свою сторону московских холопов.
По мнению В. М. Панеяха, странно, что кабальные книги
по Новгороду и пятинам за 1607/1608 гг. свидетельствуют
о продолжении практики оформления служилых кабал на
двух или более холоповладельцев. Значит, указ не приме-
нялся, хотя и не был официально отменен, что ставит под
сомнение возможность его практической реализации вооб-
ще. Оценивая указ 7 января 1606 г., Панеях В. М. оспа-
ривает утверждение и о прохолопской (Н. М. Покровский),
и о крепостнической (И. И. Смирнов) его тенденциях, а
также о соответствии интересам южного дворянства
(В. И. Корецкий). По мнению московского правительства,
подобная практика просто противоречила статусу кабаль-
ных холопов и их взаимоотношениям с холоповладельца-
ми, которые были установлены уложением 1597 г. Приго-
вор этот не был реализован, так как малая практика по-
добных нарушений «не грозила порвать ненаследственный
характер кабальной зависимости в целом» 173. В одной из
своих последних работ В. М. Панеях, напротив, склоняется
к мысли, что приговор 1606 г. запрещал детям умершего
холоповладельца, которые по закону 1597 г. должны были
216
отпустить отцовских холопов на волю, насильно заключать
на них новые кабалы, в том числе сразу на нескольких
родственников.
Последнее слово в этом вопросе принадлежит
Р. Г. Скрынникову. Исследователь полагает, что Самозва-
нец имел непосредственное отношение к данному указу, его
имя просто вымарали позднейшие переписчики. «Отрепь-
ев,— пишет Р. Г. Скрынников, — сам служил в холопах и
потому склонен был облегчить их участь». Наибольшее
значение этот указ имел для боевых послужильцев. «Уступ-
ки холопам противоречили интересам землевладельцев, и
после гибели Самозванца закон о холопах был предан за-
бвению» ,74.
Так где же истина? Попытаемся заново проанализи-
ровать боярский указ о холопах, предварительно уяснив
соотношение приговора 1606 г. с другими нормами холопь-
его законодательства.
Судебник 1550 г. разрешал кабальным холопам выход
из кабалы при уплате долга и запрещал кабалить на всю
жизнь (существовало право добровольного холопства без
кабалы). Закон 1555 г. повторял данные положения. Уло-
жение 25 апреля 1597 г. запрещало холопам уходить от
своих господ до их смерти (пожизненная зависимость),
после смерти же они делались свободными и власть над
ними не переходила к наследникам господина. Право до-
бровольного холопства урезалось: после шести месяцев
службы пожизненная кабала писалась даже против воли
холопа. Однако в голодные годы указом от 16 августа
1603 г. Борис Годунов вновь разрешил уход холопов от
господина, который не мог прокормить их; им даже выда-
вались отпускные в Холопьем приказе.
Приговор от 7 января 1606 г. формально запрещал за-
писывать кабального человека одновременно за двумя род-
ственниками и таким образом превращать кабальную за-
висимость из пожизненной в потомственную.
Указом 7 марта 1607 г. возобновлялся принцип добро-
вольного кабального холопства. Закон 9 марта 1608 г.,
возвращаясь к Судебнику 1550 г., запрещал брать записи
на вольных людей. Но в 1609 г., как справедливо пишет
Б. Д. Греков, «почувствовав под собой более прочную поч-
ву», правительство возвратилось к уложению 1597 г. 176
Таким образом, боярский приговор от 7 января 1606 г.
формально вошел в состав законодательства, формально
Же смягчающего положение холопства.
Увеличение численности холопов было невыгодно го-
сударству, ибо это означало сокращение числа налого-
217
плательщиков, «ускользавших от тягла за оградою бояр-
ского двора» |76. Преследуя, с одной стороны, именно эти
интересы государства, правительство Лжедмитрия I одно-
временно пыталось разрядить атмосферу неудовлетворен-
ности холопских масс .(как «страдных», так и военных),
поддержавших Самозванца во время похода на Москву.
Но в конце концов, как мы увидим дальше, более всего
выиграли землевладельцы.
Сказанное позволяет разрешить проблемы, поставлен-
ные В. М. Панеяхом. Представляется, что исходя из не-
обходимости какой-либо подачки холопским массам, Бояр-
ская Дума (именно она!) из всех зол выбрала меньшее,
минимально затрагивающее интересы землевладельцев (ибо
упомянутых в законе родственных кабал было сравнитель-
но мало). При этом московская ориентация приговора зву-
чит неубедительно. Он имел общегосударственный харак-
тер и фактически мог получить большее воплощение на
окраинах, где дворянство, стараясь заполучить холопов,
чаще должно было использовать метод родственных ка-
бал. Как только после смерти Лжедмитрия I отпала не-
обходимость в подобной уступке, приговор тут же был
«забыт» его издателями. Потому он и не соблюдался в
1607—1608 гг.
Детальный анализ приговора требует остановиться в
первую очередь на интересном моменте, который почему-то
упускался исследователями. В первом пункте документа
(о запрещении писать кабалу сразу двум владельцам-род-
ственникам) четко перечисляется круг лиц, которым за-
прещается подобная сделка: «дети боярские, и приказные
люди, и гости и торговые всякие люди». На первый взгляд
кажется парадоксальным: ведь в большинстве своем эко-
номическую возможность похолопить крестьянина имели
крупные вотчинники и их менее сильные конкуренты — слу-
жилые помещики. Однако положение изменилось в «го-
лодные лета», когда, как свидетельствуют Новгородские
писцовые книги, резко увеличилось число кабал, где зака-
балителями выступают представители служилой мелкоты,
а они-то как раз больше всего записывали кабалы вместе
с родственниками с целью удержать холопов.
Подсчеты В. М. Панеяха показывают наличие в XVI в.
значительного количества кабал, записанных на несколь-
ких человек (как правило, родственников) 177. После
1597 г. в Новгороде их процент резко уменьшается — с
14—18 в 1594—1598 гг. до 8 в 1599—1600 гг. и 6 в 1601 г.,
в 1602 г. они почти вообще отсутствуют, а затем составля-
ют всего 1—3%. В новгородских же пятинах во время
218
голода процент таких кабал увеличился до 15—24 и не-
намного уменьшился после голодных лет (Белозерская по-
ловина Бежецкой пятины: 1594 г. — 4 кабалы—17 %;
1603 г, —76 кабал —24%; 1604 г. — 27 кабал—17%;
Деревская пятина: 1594 г. — 2 кабалы— 10,5%; 1595 г.—
1 кабала —5,6%; 1601/1602 гг,—11—15%; 1603 г,—42—
17 %; 1604 г, — 18—12,6 %; 1608 г. — 10—23,3 %) *78.
Приведенная статистика позволяет сделать некоторые
выводы. Во-первых, даже не зная социального состава за-
кабалителей, можно заключить, что увеличение числа ка-
бал данного рода в пятинах принадлежит служилой мел-
коте (о чем косвенно свидетельствует сравнительно нема-
лое число кабал на 3—6 холоповладельцев; такие акты,
как правило, заключали небогатые родственники с целью
удержать холопов). В Новгороде же в более зажиточной
среде наблюдается обратный процесс. Потому принятый
закон мог ударить именно по первой категории холопо-
владельцев. В таком случае, средний процент холопов, за-
кабаленных несколькими господами до приговора 7 янва-
ря 1606 г., колеблется между 6—17 %, он сравнительно
велик лишь для голодных лет. Реально же это выражается
в 74 кабалах за пять лет по Деревской пятине и 107 каба-
лах за три года по Белозерской половине Бежецкой пятины.
По Новгороду же это 50 кабал за семь лет.
Во-вторых, запрещение заключать кабалы и ликвида-
ция кабал, уже записанных на имена нескольких родст-
венников, преследовали цель за счет служилой мелкоты
высвободить определенное число холопов как источник
рабочей силы для помещиков и крупных вотчинников пу-
тем их нового закабаления и, возможно, пополнения подат-
ного сословия и военной силы государства (при условии
неполного похолопления всех вновь освобожденных). Та-
ким образом, авторы приговора — члены Боярской Думы —
защищали в первую очередь собственные интересы, каму-
флируя их под интересы государственные и выдавая за
поблажки холопству. Некоторой отдушиной для служилой
мелкоты было лишь положение о том, что холопы освобож-
дались в случае подачи челобитной на них холоповладель-
цами с предоставлением общей кабалы. Однако и эта
уступка была иллюзорной, ибо, зная закон, холопы могли
уйти от владельцев, а для их возврата пришлось бы предъ-
являть кабалы.
Поэтому совершенно ясно, что каким-либо образом по-
вредить землевладельцам данный приговор не мог. По-ви-
димому, именно этим обстоятельством объясняется про-
должение заключения кабал одновременно на нескольких
219
родственников-помещиков в последующие годы. Указ ос-
тался практически нереализованным 179.
В разбираемом акте ярко проявляется как среда, кото-
рая стала инициатором и издателем приговора (она все-
сторонне была представлена в Боярской Думе Лжедмит-
рия I, откуда и вышел документ), так и истинная цена
данной уступки холопству. Последнее не могло получить
какого-либо ощутимого удовлетворения своих надежд. Од-
нако с формальной стороны иллюзия уступок холопам
создавалась. Этой цели служила и вторая часть приговора.
Ее следует распространять только на указанные в первой
части социальные прослойки. Хотя опять-таки формально
могла создаться видимость, что отпускаются холопы, дав-
шие одновременную кабалу двум родственникам-владель-
цам, независимо от их социального положения. Такая
трактовка не отвечала бы истинному смыслу приговора,
а потому мнение А. А. Зимина, В. И. Буганова и В. И. Ко-
рецкого об освобождении четверти всех холопов в результате
применения данного документа представляется преувели-
ченным.
Проведенные нами подсчеты показали, что процент хо-
лопов, давших в 101 —117 гг. кабалы на нескольких род-
ственников, сравнительно невелик (15,6). Причем тенден-
ция к его возрастанию наблюдается в голодные годы, а
также в последующее Смутное время. На это указывает
и тот факт, что именно в голодные годы многие холопо-
владельцы, ранее бравшие кабалы лишь на свое имя, за-
частую велели записывать их на нескольких родственников.
Кроме того, следует учитывать, что 111г. (1602/1603 гг.)
как год апогея голода, когда число похолопленных (в том
числе зависимых сразу от двух родственников) значительно
возросло в связи с угрозой голодной смерти, не может
быть общим эквивалентом в данном вопросе. Тогда под-
считанный нами общий процент будет несколько ниже, но
во всяком случае до четверти здесь довольно далеко.
Однако даже указанные 15,6 % не всегда подлежали
«освобождению на волю». Это касалось лишь тех, кто слу-
жил у детей боярских, приказных, гостей и торговых лю-
дей. К сожалению, в использованном нами источнике (Нов-
городские записные кабальные книги 100—104 и 111 годов.
М.; Л., 1938. С. 356—440) крайне редко определяется со-
циальное положение холоповладельцев. Но даже те не-
сколько заметок, которые имеются, свидетельствуют о ве-
дении данной практики и другими слоями как служилых,
так и неслужилых людей (дьяконы, поп, поповы дети,
князья и пр.). Да и освобождение могло произойти лишь
220
в особом случае подачи иска холоповладельцами-родствен-
ныками. К сожалению, мы не имеем новгородских кабаль-
ных книг за 1605—1606 гг., чтобы проследить, как выпол-
нялся приговор, и уточнить приводимые нами цифры. Более
того, не располагая необходимыми данными по другим
районам страны, мы не можем распространять данные вы-
воды на всю территорию государства.
Если же рассматривать приговор с формальной сторо-
ны, как декларацию, то возникает иллюзорное представ-
ление о его прохолопских тенденциях. По-видимому, на это
и рассчитывали законодатели, формулируя указ, который
мог быть воспринят холопами как послабление, а холопо-
владельцами и судебной администрацией толковаться сов-
сем по-иному, почти не затрагивая основ холопьего права.
В этой связи нельзя согласиться с характеристикой при-
говора, данной И. М. Скляром. Последний писал, что указ
запрещал впредь записывать кабальных холопов за двумя
господами сразу и объявлял недействительными старые
кабальные записи, где холоп был записан на аимя отца
с сыном или братьев, прямо предписывая «тех людей...
освободитп от них на волю». Вывод И. М. Скляра таков:
хоть указ и не был антикрепостническим, «однако бесспор-
но, что некоторые статьи в нем говорили об освобождении
тех кабальных холопов, которые находились в зависимости
от нескольких господ» 18°.
Во-первых, приговор запрещал запись лишь за отца
с сыном, брата с братом, дядю с племянником, а не вооб-
ще за двумя господами сразу. Кроме того, это касалось
лишь детей боярских, приказных людей, гостей и торговых
людей. Во-вторых, объявлялись недействительными только
те кабалы и освобождались холопы лишь тех господ, где
кабалы были написаны на отца с сыном или брата с бра-
том, да и то только в том случае, когда господа на них
«по служилым кабалам учнут холопьства искати». Тогда
им следовало отказывать в иске, а тех людей, «на кого они
положат (кабалы: напрасно И. М. Скляр при цитировании
выпустил это слово.— В. У.), освободити на волю». Подоб-
ных кабал было сравнительно немного, и владельцы, зная
закон, очевидно, искали бы другие методы принуждения.
Вновь подчеркнем, что это распространялось лишь на опре-
деленный круг холоповладельцев, у которых было незна-
чительное число холопов.
Исходя из вышесказанного, вывод И. М. Скляра не
совсем верно истолковывает суть разбираемого приговора.
Декларативность его была намного большей, нежели пред-
ставляется исследователю.
221
Следует, по-видимому, согласиться с мнением М. Ф. Вла-
димирского-Буданова 181, которое подкрепили А. А. Зимин
и В. М. Панеях: закон не предусматривал единовременного
заключения двух кабал на одного холопа. Иначе зачем
тогда даже формально издавался этот акт, ведь одна ка-
бала двух лиц или две разные на холопа — вещи одного
порядка. В указе имелось в виду последовательное заклю-
чение двух актов (после ликвидации первого) владельцев-
родственников *. Как свидетельствует В. М. Панеях, до
сих пор никому не удалось найти ни единого акта одно-
временного оформления кабал двумя родственниками на
одного холопа ,82.
Но эта сторона могла представлять интерес только для
административного аппарата и принципиального значения
не имела, ибо даже указанные в приговоре холоповладель-
цы фактически не лишались права наследственного вла-
дения холопами. Для этого стоило лишь написать новую
кабалу. И все же их возможности (т. е. детей боярских,
приказных людей, гостей и торговых людей) ухудшились:
после смерти первого холоповладельца более состоятель-
ные конкуренты (вотчинники и служилые помещики) мо-
гли переманить холопа, чего не было бы при наличии од-
новременной кабалы на двух господ-родственников.
Таким образом, приговор от 7 января 1606 г., вышед-
ший из стен Боярской Думы Самозванца, имел целью со-
здать формальную видимость уступок правительства мас-
сам холопов с наименьшими потерями (а то и с выгодами)
для землевладельцев.
Наша оценка разбираемого источника сводится к сле-
дующему.
1. Приговор, как и правовые акты Василия Шуйского
1606—1609 гг., является попыткой, сохраняя прежние
порядки и старые юридические нормы, частично удовлет-
ворить требования массы закабаленных холопов, возлагав-
ших большие надежды на новое правительство и царя Ди-
митрия Ивановича. Данное положение подкрепляется ана-
логичными действиями Василия Шуйского. В приговоре
1608 г. бояре, несмотря на всю враждебность к Самозван-
цу, признали законными отпускные, выданные холопам
сосланных в опалу людей при Лжедмитрии I 183.
2. С другой стороны, данный документ является де-
кларативно выраженной подачкой одному из тех социаль-
* Противоположной точки зрения придерживались: И. И. Смирнов
(К характеристике... С. 188—189), поначалу А. А. Зимин (ПРП.
Вып. IV. С. 402—403), а также Л. В. Черепнин (Там же. С. 32).
222
ных слоев, который поддержал поход Самозванца на Моск-
ву. В данном случае мнение А. И. Яковлева о том, что хо-
лопы, «покорно последовавшие за своими боярами», обу-
словили измену войск царю Борису в 1604 г.184, представ-
ляется не вполне обоснованным. Недовольство правитель-
ством Бориса Годунова зрело параллельно и у крестьян и
холопов, и у их господ-землевладельцев. И только благо-
даря активному брожению первых, последние, умело вос-
пользовавшись этим, направляли его в нужную им сторону,
создавая видимость «опережения». Оно проявилось в том,
что бояре-воеводы формально первыми решили перейти
к Лжедмитрию I, ведя за собою войска. В действительно-
сти же у них просто не было иного выхода, ибо в против-
ном случае бояр ждала участь родственников Годуновых.
Да и о значительном контингенте холопов в войске Бори-
са Годунова вряд ли можно говорить (Годунов наполовину
уменьшил военную повинность с поместий и вотчин185),
тогда как среди полков Лжедмитрия I они появились еще
задолго до измены воевод и представляли для него нема-
лый интерес. «Если посадские люди лишь в редких слу-
чаях имели оружие и боевой опыт, то совсем иначе обстоя-
ло дело с военными кабальными слугами, прошедшими
многолетнюю выучку на полях сражений Ливонской вой-
ны» 186.
3. На интересный вопрос, поставленный Е. Н. Кушевой:
как отразилась ликвидация холопства в Польско-Литов-
ском государстве на московских событиях конца XVI —
начала XVII вв. и на участии холопов в войсках Само-
званца 187, — исходя из приговора от 7 января 1606 г. нель-
зя дать однозначный ответ. Возможно, что в России знали
статью Литовского статута 1588 г., отменившую холопство
в Литовском государстве; может быть, она и переведена
была именно в конце XVI — начале XVII в. 188 Однако
влияние ее на указ от 16 августа 1603 г. кажется крайне
проблематичным: появление указа обусловливалось кон-
кретной обстановкой в стране. В то же время подобная
практика могла как-то влиять на участие холопов в вой-
сках Лжедмитрия I, хотя скорее всего в плане неофици-
альном. Во всяком случае законодательная деятельность
правительства Самозванца, в частности указ от 7 января
1606 г., может свидетельствовать в пользу последнего,
весьма осторожного, предположения. С другой стороны,
она еще раз подчеркивает ошибочность мнения о полоно-
фильском характере внутренней политики правительства
Лжедмитрия I.
4. Приговор практически не нарушал и даже не ограни-
223
чивал существующей практики похолоплеиия со стороны
землевладельцев. Он защищал интересы крупных и сред-
них собственников и ни в коей мере не мог объективно
ослабить угнетенное положение холопской массы.
Отражение некоторых тенденций политики по холоп-
скому вопросу в других документах. Кроме приговора от
7 января 1606 г., мы имеем еще несколько документов, ка-
сающихся положения холопов при Лжедмитрии I.
Исследователям уже давно известен факт чистки слу-
жилой массы армии от холопов по указанию Самозванца.
Муромская десятня 1605 г. прямо указывает: «... а неслу-
жилых отцов детей и холопов боярских не верстати и под-
ставою к верстанью не ставити» 189. В это время были воз-
вращены в прежнее состояние те холопы, которые верста-
лись при Борисе Годунове «за доводы» ,9°. Епифанская де-
сятня говорила более пространно: верстать и записывать
в службу запрещалось неслужилых родственников, посад-
ских, крестьян, холопов 191. Подобные меры, как правильно
отметил И. И. Смирнов, являются продолжением политики
Бориса Годунова (и тех же членов Думы), по указу ко-
торого в десятне 1601 г. также было запрещено записывать
на службу недворян 192.
Холопов касается и указ от 1 февраля 1606 г. В соот-
ветствии с ним:
а) подлежали возврату прежним хозяевам похолопив-
шиеся за год до голодных лет крестьяне-беглецы. Этим
нарушалась ст. 88 Судебника 1550 г. Любопытно, что воз-
врату подлежали только крестьяне, бежавшие и превра-
тившиеся в холопов до голода, но не после него (в данном
случае интересное чтение этого положения подано в одном
из списков: «А которые крестьяня пошли в холопи до го-
лодных лет (за год — по ГПБ. OP. Q.II.16, л. 122 об.—
В. У.), и тех, сыскивая, по крестьянству ис холопей отдава-
ти». Думается, именно это чтение является первоначаль-
ным, ибо данная норма устанавливается еще в первых
строках указа, где говорится о возврате крестьян и холо-
пов, бежавших «до 110-го году, до голодных годов, за год».
Нераспространение этого правила на похолопившихся бег-
лецов после 112 г. (крестьян-беглецов 113 и 114 г. возвра-
щали) осуществлялось, очевидно, в пользу крупных вотчин-
ников и помещиков тех территорий, куда бежали крестьяне.
В то же время это выглядело уступкой беглецам послед-
них лет. Однако уступка была иллюзорной, ибо крестьяне
подлежали возврату и только похолопившиеся оставались
за своими новыми закабалителями. Но нарушение законо-
224
дательства о холопстве для предголодного года призвано
было защитить интересы помещиков Центра, от которых
бежали крестьяне;
б) подлежали возврату похолопившиеся крестьяне, ко-
торые бежали в голодные годы, имея возможность про-
кормиться у своего хозяина. Однако в условиях голода в
Центре страны таких крестьян вряд ли было много. Бояре,
у которых было немало служилых холопов, не могли со-
держать их ,93. В данном случае законодатели формально
действовали в пользу дворянства окраин государства, куда
направлялись беглецы. Но, как уже отмечалось, создатели
данного акта, члены Боярской Думы, заранее предвидели
пути обхода указанной нормы — требовалось представить
свидетелей для доказательства обнищания беглецов, а та-
ких свидетелей с угодными помещику показаниями он мог
выставить всегда. В таких условиях крестьянину вряд ли
можно было надеяться на улучшение своего положения
при возврате к прежнему владельцу, из одной кабалы он
рисковал попасть в другую;
в) не возвращались похолопленные в «голодные лета»,
не имеющие возможности прокормиться у старых господ.
Толкование данного положения аналогично пункту Б: фор-
мально это было на руку дворянству окраин, крупные вот-
чинники и дворянство Центра могли обойти закон, а похо-
лопленные массы вообще ничего не получили *;
г) если холопы заявляли, что закабалены насильно, то
их кабалы считались действительными в том случае, когда
были записаны в Москве и городах (ибо здесь холоп имел
возможность бить челом о насилии). Если же они не запи-
саны, то были недействительными (в данном случае счи-
таем целесообразным именно такое прочтение этой нормы:
«А которые кабалы в книгах (не — по НБР. ОР. Муз. 6689,
л. 176. — В. У.) записаны, и тем верити нечему» ,94. Дворя-
не и крупные вотчинники Центра, как правило, имели воз-,
можность записывать кабалы, но этим не всегда пользо-
вались дворяне южных окраин, которые и оказывались
в проигрышё.
Во всех указанных случаях закон от 1 февраля 1606 г.
* Вряд ли возможно согласиться с мнением И. И. Смирнова о том,
что правительство знало о более тяжелом положении кабальных холо-
пов по сравнению с крестьянством и потому оставляло бывших кре-
стьян кабальными холопами (К характеристике... С. 198). Данное по-
ложение регулировало отношения между помещиками и было фор-
мальной уступкой сбежавшим крестьянам. Кроме того, переход кре-
стьянина в холопы исключал его из податной системы, что было невы-
годно государству.
225
был направлен в основном на разбор споров между холо-
повладельцами, отражал противоречия борьбы за холопов
между землевладельцами и почти не касался (отчасти
лишь в пункте Г) противоречий холопов и их господ. Та-
ким образом, и здесь проявилось стремление законодателей
удовлетворить интересы разных групп владельцев, что
привело к некоторой противоречивости указа. Но самое
главное, повторяем, что холопы от него фактически ничего
не выиграли.
Отметим также источник более частного характера, по-
зволяющий говорить о степени изменения практики дело-
производства и крепостнических отношений. Как документ,
фиксирующий временное установление холопской зависи-
мости должника от кредитора, до нас дошла одна служи-
лая кабала времен Самозванца 195. Сравнение ее с подоб-
ными документами 1584—1619 гг.196 показывает отсутствие
каких-либо принципиальных изменений по всем пунктам:
сведения о закабаляемом, имя закабалителя, сумма займа,
срок займа, обязательства закабаляемого, имена послухов,
дата, факт предъявления кабалы государственной власти.
Конечно, всего лишь один документ не позволяет де-
лать слишком общие выводы. Поэтому мы не можем ни
подтвердить, ни опровергнуть (по крайней мере для перио-
да с июня 1605 г. по май 1606 г.) мнение А. Лаппо-Дани-
левского о том, что «служилые кабалы довольно часто удо-
влетворяют требованиям известного указа 7 января 1606 г.,
особенно после того как он был подкреплен уложением» ,97.
Во всяком случае полная идентичность формуляров рас-
смотренной кабалы и ранних, а также последующих подоб-
ных документов свидетельствует и об идентичности обще-
ственных, в том числе бюрократических, отношений.
Таким образом, политика правительства Лжедмитрия I
в отношении холопства проводилась целиком в рамках дей-
ствий предшественников. Все уступки лишь внешне были
призваны удовлетворить требования и ожидания холопства
(главным образом военного). При этом наименьшие убыт-
ки несли землевладельцы, высшие слои которых даже по-
лучили известную выгоду, ибо при Самозванце они сами
через Боярскую Думу управляли страной.
СВЕРЖЕНИЕ ЛЖЕДМИТРИЯ I И ЧЕРНЬ
Основная масса крестьян и холопов не получила ожи-
даемого облегчения. Беспрестанные связи Лжедмитрия I
с Польшей дорого обходились населению западных рубе-
жей. Особенно бесчинствовали поляки во время путешест-
226
вия Мнишков в Москву, когда они «пустошили граблением
и всяким насильством дорогу смоленскую» 198. На плечи
крестьян России легли расходы по подготовке военных дей-
ствии и содержанию пышного двора Самозванца.
Однако в общем, по словам современника-иностранца,
«простые люди... были с симпатией» к Лжедмитрию I; они
благодарили Бога за «здравие его», проклиная Бориса 199.
Прошедшие 11 месяцев царствования Самозванца еще не
успели разрушить веру крестьянства в «доброго царя».
О его личной жизни, «попрании» русских обычаев и нра-
вов, а также о действиях поляков в Москве крестьянские
массы России просто не знали. Они все еще надеялись на
Лжедмитрия I и ждали преобразований, тем более что за-
коны от 7 января и 1 февраля 1606 г. создали иллюзии
уступок.
Документы, которые бы свидетельствовали о выступле-
нии холопов и крестьян против Лжедмитрия I, не обнару-
жены *. Движение «царевича Петра» и казачества, среди
которого было много бывших крестьян, было направлено
не против Самозванца,-а против бояр, якобы извращающих
указы царя. Поэтому вряд ли можно говорить о назрева-
нии «со всей силой» восстания крестьян и холопов против
Самозванца 20°.
Более того, по свидетельству Г. Паерле, 4 июня (26—
27 мая) 1606 г., в воскресенье, было восстание в Москве —
народ поднялся на бояр, царя (Василия Шуйского) и
стрельцов, обвиняя их в убийстве Лжедмитрия 1201. Я. Мар-
жерет передавал слух о том, что во время встречи мощей
царевича Дмитрия Василий Шуйский «был едва не побит
камнями» 202. Подобное движение вспыхнуло на Северщн-
не и охватило «черный люд» юго-западных рубежей. А так
как на Руси, по меткому замечанию современника-ино-
странца, «народ всегда имеет более силы, чем сенат, осо-
бенно... во время бунтов» 203, то правительству Василия
Шуйского пришлось срочно огласить обвинительный акт
против Лжедмитрия I.
* Есть лишь одна грамота от 28 октября 1605 г. на Верхотурье
о ссылке четырех колодников (один из них человек С. Годунова),
однако вряд ли это были крестьяне (НБР. ОР. Ф. 256, карт. 48, ед. 2,
л. 3 об. — 4). В одном из поздних Летописцев в качестве риториче-
ского дополнения было сказано, что бояре и крестьяне (чепные люди
с рогатинами) «по совету* низвергли Лжедмитрия I (ИРЛИ (Пушк.
дом). Древлехран., кол. Перетца, ед. 160, л. 130; там же. ОР. Ф. 265,
оп 3, ед. 249. л. 2 об.; БАН. ОР. Ед. 45. 12. 266, л. 11 об.). По данным
ЛСК, бояре распространяли слух, что Лжедмитрий I собирался побить
в Москве, кроме знати, «и черных многих людей* (ГПБ. OP. F. IV.
597, л. 469 об ).
227
Таким образом, несмотря на традиционно крепостниче-
скую направленность политики правительства Самозванца,
его уступки в начале царствования и формальное послаб-
ление экономического гнета в законодательных актах под-
крепляли надежды крестьянства на царя Дмитрия. В это
время наблюдается спад крестьянского движения, и одним
из поводов его последующего подъема станет смерть Лже-
дмитрия I.
Крестьянские массы и холопы, питавшие надежду на
доброго царя, сыграли наряду с казачеством решающую
роль в борьбе Самозванца за власть. При этом сам Лже-
дмитрии I не до конца понимал сущности движения, вы-
несшего его на царский престол. В его грамотах отсутство-
вали прокрестьянские лозунги. Выступление сельского на-
селения южных районов на стороне Самозванца лишь от-
части было связано с планами новоявленного претендента
на трон. На самом деле это было движение против прави-
тельства Бориса Годунова и его закрепостительной поли-
тики. Однако подобные настроения не могли ужиться со
стремлениями перешедших на сторону Лжедмитрия I дво-
рян и бояр. Последние, укрепившись при дворе нового ца-
ря, начали диктовать свою политику.
После вступления Лжедмитрия I в Москву вновь соз-
данная Боярская Дума (со старыми, однако, ее членами)
стала центральным органом управления страной. Неиску-
шенный в трудном деле управления, Самозванец выносил
внутриполитические вопросы на решение Боярской Думы.
Поэтому правильнее говорить не о политике Лжедмитрия I
по отношению к крестьянству, а о политике его правитель-
ства. Вокруг крестьянского вопроса сходились интересы
всех группировок Думы — интересы крупных землевладель-
цев.
Однако даже крепостнически настроенная Боярская Ду-
ма не могла не считаться со сложившейся в стране обста-
новкой. Разбуженные массы крестьян и холопов необходи-
мо было чем-то успокоить, дать им пусть формальное, но
возмещение. Этого, очевидно, требовал и Самозванец. Сам
Лжедмитрий I вряд ли принимал участие в выработке со-
ответствующего законодательства. В этом смысле он не
шел далее обширных планов, излагаемых перед иностран-
ными помощниками, и отдавал предпочтение делам внеш-
неполитическим, для него более престижным. Члены Бо-
ярской Думы, взяв инициативу в свои руки, пошли по пу-
228
ти наибольшей выгоды для себя, создав лишь иллюзорное
впечатление уступок черни. Об этом убедительно свиде-
тельствуют законы от 7 января и 1 февраля 1606 г. Но по-
добные действия не могли привести к желаемым результа-
там. Почти полное отсутствие положительного эффекта
вводимых законодательных норм породило недовольство
крестьянских масс и холопов, а их некоторая противоречи-
вость — раздоры в среде землевладельцев *.
Крестьянская политика правительства Лжедмитрия I
в целом потерпела крах, ибо не решила назревших вопро-
сов, что вызвало продолжение гражданской войны. Но это
не проявилось столь отчетливо в движении против Лже-
дмитрия I, а южные и юго-западные регионы страны даже
отказались присягнуть Василию Шуйскому. Интересно, что
многие понимали, от кого фактически исходят законы: не
присягнувшие новому царю требовали объяснений, почему
бояре убили «их царя», а «царевич Петр» заявлял, что
именно бояре скрывали вольности, которые хотел дать
массам Лжедмитрий I.
За И месяцев правления Самозванца даже крепостни-
ческая политика его правительства не успела разрушить
народный образ идеального царя Дмитрия. Законы Бояр-
ской Думы появились лишь в конце его правления. И толь-
ко те, кто был в гуще событий, каждый день наблюдал по-
ведение Самозванца и поляков — москвичи, — изменили
свое отношение к нему 204.
Планы Лжедмитрия I, законодательная деятельность
Боярской Думы, стремления и чаяния крестьянства и хо-
лопов не совпадали и имели лишь формальные точки со-
прикосновения. Если царь и хотел пойти на какие-либо
уступки по примеру других (например, отмена холопства
в Литве), то на его пути стояла Боярская Дума, прибегшая
в конце концов к ликвидации неугодного правителя. Подоб-
ное положение заостряло характер политической борьбы,
создавая все новые и новые ее комбинации.
В целом демагогическая политика правительства Лже-
дмитрия I в известной мере ослабила остроту народной
борьбы и тем самым усилила позиции власть имущих. По-
требовалось определенное время, чтобы недовольство кре-
стьянства и холопства вновь переросло в открытое восста-
ние и гражданская война в России достигла своего апогея.
* В этом плане нельзя согласиться с мнением И. И. Смирнова о
том, что «ставленник польских феодалов, Лжедмитрий 1 в своей внут-
ренней политике выступает перед нами как организатор крепостниче-
ских сил для борьбы против восставшего крестьянства» (К характе-
ристике... С. 207).
229
Итак, с самого начала и до конца подавляющая часть
народа России — крестьяне и холопы — стояла за Само-
званца. Образ страдальца-царевича, выступившего против
узурпатора Годунова, был очень популярен. Его лозунг
священной войны против царя Бориса как нельзя более
совпадал с чаяниями черни. Новый законный царь из Рю-
риковичей должен был низвергнуть не только Годунова,
но и связываемую с ним катастрофу государства.
Однако возможно ли было появление в начале XVII в.
царя-альтруиста, царя — освободителя крестьян? Могли ли
в 1605 г. в России воплотиться идеи Томаса Мора и Том-
мазо Кампанеллы? Ответ может быть лишь однозначно от-
рицательным. В таком случае стоит ли удивляться, что на
царском престоле Лжедмитрий I вел себя в отношении чер-
ни так же, как и все цари? При этом не только царь Дмит-
рий действовал вполне в духе своей эпохи, но и крестьян-
ско-холопские массы отнюдь не претендовали на ниспро-
вержение существующей системы. Их удовлетворяла поли-
тика отдельных послаблений в рамках тогдашней госу-
дарственной структуры и социальной пирамиды.
С воцарением Лжедмитрия I «народ безмолствовал»
именно потому, что исторический шанс Самозванца был
им использован. Но как только Лжедмитрий I пал и рав-
новесие реальной власти и народной идеи нарушилось, кре-
стьянско-холопские массы вновь выступили против того,
кто нарушил это равновесие. Ни изобличения Шуйским
Самозванца, ни даже объявление истинного царевича
Дмитрия святым не подействовали. Народная идея оказа-
лась сильнее.
ЛЖЕДМИТРИИ I В ИСТОРИИ РОССИИ
(Вместо заключения)
Рассмотрев основные аспекты внутриполитической дея-
тельности Лжедмитрия I в период его кратковременного
царствования, мы пришли к нескольким главным выводам,
которые если бы не были доказаны фактологически, пока-
зались бы парадоксальными. Это прежде всего то, что на
российском престоле Самозванец занял традиционную по-
зицию в коренных вопросах управления страной. Собст-
венно, внутреннюю политику государства определяла Бо-
ярская Дума, включавшая весь наличный предшествующий
ее состав. В ней, как и ранее, преобладала аристократия.
Сосредоточив в своих руках законодательную, исполни-
тельную (приказы, органы местного управления) власть,
командные посты в армии, а также принимая определенное
участие во внешнеполитических мероприятиях, деятели Ду-
мы вершили государственную политику. Боярско-княже-
ская знать традиционно стояла во главе страны, определяя
ее внутриполитический курс. Вновь возродились думские
группировки, которые возобновили борьбу за власть. Ино-
странное окружение играло превалирующую роль лишь во
внешних сношениях Лжедмитрия I и его личной жизни.
Боярство достигло многого из того, к чему стремилось
в борьбе с Борисом Годуновым. Это поначалу разъединило
его. Бывшие опричники, романовский кружок, отдельные
члены Ближней Думы некоторое время стояли на стороне
Самозванца. Оппозиционные действия Василия Шуйского
привели к разгрому его группы. Борьба в верхах против
нового царя ослабла. Опа была возобновлена возродив-
шимся кружком Шуйских, которые сами стремились к вла-
сти. Их пропаганда ускорила назревание восстания жите-
лей Москвы (бояр, дворян, посадских людей, военных хо-
лопов и пр.), которые были недовольны распущенностью
поляков. Сосредоточение в руках боярства центрального и
местного аппарата государственной власти усиливало по-
231
зиции враждебной Лжедмитрию I знати, что в определен-
ной степени предопределило его падение.
Именно Боярская Дума привела к тому, что ряд важ-
ных общегосударственных мероприятий не были доведены
до конца или их замысел вообще был видоизменен испол-
нительной властью. Это касается в первую очередь глав-
ного военного сословия страны — дворянства. Поначалу
дворяне получили некоторое удовлетворение в виде щедрых
пожалований по случаю коронации, положительного реше-
ния просьб, изложенных в челобитных, в некоторых пунк-
тах новых законов о крестьянах и холопах. Было произве-
дено денежное и поместное верстание на «114» год. Буду-
чи заинтересованным в поддержке дворянства как основы
армии, лелея обширные внешнеполитические планы, Лже-
дмитрий I всячески показывал свое личное расположение
к служилому сословию. Отдельные его представители даже
вошли в Боярскую Думу.
Но положение дворянства разных районов России было
неодинаковым. Большие выгоды имел служилый люд юго-
западных окраин государства. Дворянство Севера, цен-
тральных уездов и столицы не получило ожидаемого зна-
чительного удовлетворения. Как и ранее, оставались нере-
шенными главные проблемы: увеличение денежного жало-
вания, раздача поместий и обеспечение рабочей силой
(крестьянами) служилого дворянства. Сведения нарратив-
ных источников о больших денежных жалованиях и зе-
мельных дачах в 1605 г. не подтверждаются актовыми и
другими материалами. Последние не позволяют говорить
также о повсеместном срочном верстании дворянства. При-
нятые законодательные акты о крестьянах и холопах были
противоречивыми и несли не только выгоды, но и убытки
дворянству разных районов. Ничего не было сделано
для приостановления процесса социального расслоения,
обнищания и разорения дворянских масс и служилой
мелкоты.
В целом политика правительства Самозванца по отно-
шению к дворянству, несмотря на личное к нему располо-
жение Лжедмитрия I, была непоследовательной. Удовлет-
ворить интересы разных слоев (социальных и географиче-
ских) служилого сословия было невозможно. Этому мешала
Боярская Дума, тормозившая государственные меро-
приятия и замыслы Самозванца. Реальное положение уезд-
ного дворянства из-за этого фактически не изменилось.
Недовольство дворянства определенных регионов половин-
чатыми мерами центральной администрации во многом
обусловило переход его части на сторону бояр-заговорщи-
232
«Шапка Мономаха» XIII—XIV вв.
Москва. Оружейная палата
Красная государственная печать.
XVI-XVII вв. ЦГАДА
Иван Грозный. Портрет неизвест-
ного автора. XVI в. Копенгаген.
Национальный музей
Борис Годунов. Портрет неизвест
ною автора. XVII в.
Частная коллекция
Пелена. Вклад Ксенин Годуновой.
1601 г. Фрагмент (Борне н Глеб).
Троице-Сергнева лавра
I
I
I
I
I
I
I
Индития. Вклад Бориса Годунова.
, 1601 г. Фрагмент (изображения
царственных особ).
Троице-Сергнева лавра
I
I
I
Подпись Лжедмитрия I.
Автограф. ЦГАДА
Запись о даре 14 августа 1602 г. книги
о постничестве Василия Великого князем К. К Острожгким
монахам 1 ригорию, Варлааму и Мисанлу.
Автограф Самозванца (?). Ныне утрачена
Расписка Лжедмитрия 1
на имя Ю. Мнишка о получении
4 тыс. злотых. 21 августа 1604 г.
Ныне утрачена
Лжедмитрий I. Портрет неизвест-
ного автора. 1604 г. ГИМ
Лжедмитрий I. Фрагмент
предыдущего портрета
Лжедмитрий 1. Акварель неизвест-
ного автора. 1604—1606 гг.
Дармштадт. Универси-
тетская библиотека
Лжедмитрии I Гравюра Л. Килиана.
1606 г. Вроцлав. Библио-
тека Оссолинских
Лжедмитрий I Портрет неизвест-
ного автора. XVII в. Краков.
В а ведь
Лжедмитрий I. Гравюра из панеги-
рика Ст. Гроховского. 1605 г.
Краков
Лжедмитрий I. Гравюра из
•Хроника» А. Гваньиии.
*011 г. Краков
Лжедмитрии I Гравюра Ф Смядец-
кого. 1604 — 1605 гг. Краков.
Национальный музей
Марина Мнишек
Портрет Ш. Богушовича (?). ГИМ
Марина Мнишек
Фрагмент предыдущего портрета
Марина Мнишек.
Портрет неизвестного автора.
Начало XVH в. Вильнюс.
Историко-этнографический музей
Марина Мнишек.
Портрет неизвестного автора.
Начало XVII в. Краков. Вавель
Марина Мнишек.
Гравюра из панегирика
Ст. Гроховского. 1605 г. Краков
Марина Мнишек.
Гравюра иа летучем листке.
1605 г. Курник. Библиотека ПАН
Юрий Мнишек.
Гравюра Л Килиана.
Начало XVII в. Краков
Сигизмунд HI.
Портрет Ш. Богушовича (?). XVII в.
Одесский замок
Российские монеты конца
XVI-начала XVII в.
Нижняя часть, средний ряд
слева — копейки Лжедмитрия I
Приказная палата
в XVII в. Интерьер. ГИМ
Афанасий Власьев. Гравюра
из панегирика Ст. Гроховского.
1605 г. Краков
Российский боярин.
Рисунок А. Олеарня. XVII в. ГПБ
Дворянская конница. Рисунок
С. Герберштейна. XV! в. ГПБ
Московский кремль.
Миниатюра XVII в. ГИМ
Въезд Марины Мнишек в Москву.
Картина Ш. Богушовича (?).
XVII в. Фрагмент. ГИМ
Коронация Марины Мнишек
в Москве и венчание с Лжедмитри-
ем I. Картина Ш. Богушовича (?).
XVII в. Фрагмент. ГИМ
План Москвы. Гравюра
Л. Килиана. 1610 г. ЦГАДА
Смоленская крепость.
Гравюра XVII в ЦГАДА
«Жемчужная» пелена.
Коней XVI — начало XVII н.
•фрагмент (Царь Славы).
Тронце-Сергнева лавра
ков, которые вели целенаправленную агитацию. Это обес-
печило им успех.
Крестьяне и холопы, ждавшие от царя Дмитрия каких-
либо перемен, тоже не были до конца удовлетворены.
Только на юго-западной окраине была ликвидирована де-
сятинная пашня и временно сняты государственные нало-
ги. В начале царствования Лжедмитрий I принимал чело-
битные от крестьян. Новые законы о крестьянах и холопах
(от 7 января и 1 февраля 1606 г.) должны были облегчить
их положение, но Боярская Дума сделала все, чтобы это
оказалось иа деле лишь иллюзией уступок и фактически
продолжило прежнее закрепостительное законодательство.
Главной в этих актах была проблема разрешения споров
между владельцами крестьян и холопов, а не между госпо-
дами и слугами.
И все же, несмотря на противодействие Боярской Ду-
мы, Лжедмитрию 1 удалось на некоторое время создать
у черни впечатление об активных действиях в ее пользу и
укрепить веру масс в доброго царя. Крестьяне продолжали
ждать от него улучшения своего положения. Это повлекло
за собой временный спад начавшихся во время голода от-
крытых выступлений черни. В последующем данное обстоя-
тельство стало одним из побудителей выступления кресть-
янства против правительства Василия Шуйского под ло-
зунгами вновь появившегося Самозванца.
Совершенно иной оказалась ситуация в Москве. Подо-
гретые бесчинствами польского окружения Самозванца,
а еще более слухами о них, которые распускали оппози-
ционные круги, жители столицы, руководимые группиров-
кой Шуйских, подняли мятеж 17 мая 1606 г. Боярская
оппозиция, воспользовавшись ситуацией, расправилась с
неугодным и не нужным ей царем.
Это один из кажущихся парадоксов. Царь, который
полностью отдал Думе на откуп все внутреннее руковод-
ство страной, оказался низвержен самой могущественной
группировкой Боярской Думы. Данный факт объясняется
целой цепью взаимосвязанных причин. Это и изначальная
цель поддержки боярством Самозванца как альтернативы
в борьбе с Годуновыми, которая стала не нужной после
победы над ними. Это и чрезмерное доверие Лжедмитрия I
к Думе и ее главным группировкам, а также передача в их
руки основных рычагов управления страной. Это необос-
нованное предпочтение внешнеполитическим планам и про-
жектам. Наконец, это те изменения и планируемые рефор-
мы, которые Самозванец лишь начал осуществлять или
обсуждать с членами Ближней Думы. Именно данное на-
8 855
233
правление его деятельности, которое касается главным об-
разом внешнеполитической, международной и военной дея-
тельности, развития городов, торговли, культурной сферы,
отношений с официальной православной церковью, други-
ми слоями русского общества (например, казачеством) —
все это, к сожалению, выходит за рамки данной книги,
целью которой было показать на основании всего комплек-
са сохранившихся источников, что на российском троне Лже-
дмитрий I в первую очередь был традиционалистом, а лишь
затем новатором.
Проанализированное выше конкретное содержание вну-
триполитического курса страны, а также действенное уча-
стие Боярской Думы в его выработке и осуществлении дает
основания утверждать, что на российском престоле Лже-
дмитрий I ни в коей мере не был ставленником Польши или
Рима. Он не являлся таковым даже в период борьбы
за престол, ибо успех его был обеспечен*движением низов
российского общества. Своим ставленником считали Само-
званца лишь Сигизмунд III и папа. Однако ни одно обе-
щание, данное им за рубежом, не было выполнено. Под-
держка внешних сил нужна была Лжедмитрию I только
на время борьбы с Борисом Годуновым.
Возможно, в данной книге на этом следовало бы по-
ставить точку. И все же вышеизложенные выводы кажут-
ся недостаточными. Остаются невыясненными важные во-
просы о границах царской власти Лжедмитрия I, о его
месте в концепции первого монарха и процессе сакрализа-
ции царской власти.
Рассмотрение данных вопросов тем более необходимо
в свете недавней весьма интересной попытки сопоставле-
ния Ивана Грозного и Петра Великого в контексте концеп-
ции первого монарха !. Нам представляется, что в данном
случае можно говорить о наличии среднего звена в диаде
Иван IV—Петр I. Этим звеном, превращающим диаду в
триаду, является Лжедмитрий I, которого и ранее пред-
ставляли наследником Грозного и предшественником царя
Петра в вопросах внутриполитических реформ и тенденций
развития внешней политики государства2. Полагаем, что
следует говорить также об особом месте Лжедмитрия I
в концепции первого монарха, о чем свидетельствуют его
собственные воззрения, взгляды его окружения и отдель-
ных деятелей того времени на роль, функции и статус мо-
нарха в контексте его взаимоотношений с церковью как
главным носителем идеологии средневековья.
Вопрос о первенстве светской или духовной власти с са-
мого начала распространения христианства на Руси был
234
решен в пользу первой. Определенную роль в этом играло
влияние византийской традиции, где патриархи всегда под-
чинялись императору — защитнику православия. Даже за-
падные монархи, следуя примеру Византии, пытались ут-
вердить свое главенство в борьбе с папами (Генрих IV
с Алексеем I Комнином против папы Григория VII). Князь
Владимир Святославич закрепил свою власть над цер-
ковью в уставах, присоединив к политической и экономи-
ческую зависимость духовенства. Киевские князья не раз
показывали свое верховенство над церковной властью не
только Руси, но и Византии. Ярослав Мудрый самочинно
поставил своего митрополита-русича вместо грека. Так же
поступил и Дмитрий Донской с Киприаном. Иван III ввел
в обряд интронизации митрополита вручение ему великим
князем пастырского жезла — так же, как это делал визан-
тийский император. Иван IV единовластно руководил цер-
ковью и в 1551 г. даже возглавлял Стоглавый собор.
Великокняжеский престол создал теорию сильной само-
державной власти, подчиняющей церковь, что было зафик-
сировано в «Изложении пасхалии» митрополита Зосимы
(1492 г.), «Послании о мономахове венце» Спиридона-Сав-
вы, посланиях Филофея, Хронографе 1512 г., «Валаамской
беседе»3.
Иван IV резко различал, «ино же святительская власть,
ино же царьское правление». «Нас,— считал он,— пригоже
почитати по царскому величеству, а святителем всем ...
должное смирение показывати, а не взноситесь и превыше
царей гордостью не относитесь»4. Грозный развивал идею
национальной и государственной церкви, которую поддер-
живали Иосиф Волоцкий, митрополиты Даниил и Мака-
рий 5. Иван IV и Федор Иванович не остановились перед
удалением двух митрополитов — Филиппа Колычева и
Дионисия. Борис Годунов возвел в патриархи Иова, чем
обеспечил полное подчинение себе церкви.
В составленной царем Борисом молитве «о себе к Бо-
гу», которую должны были провозглашать на пирах, ему
присваивались такие титулы, на которые не мог претен-
довать и патриарх. Годунов объявлялся «по апостольскому
гласу Божиему слугой, великим и благочестивым и Богом
снабдимым ... святым елеом помазанным, крепким храни-
телем и поборником святыя непорочныя христианския ве-
ры ... самодержцем, содержащем скипетры на всей Восточ-
ной стране, и на Севере, и иных многих стран и государств
государем и обладателем ... всея вселенныя великия Росии
самодержцем, единым подсолнечным християнским царем,
многих государств государем и обладателем»6. По словам
8*
235
Ивана Тимофеева, царь Борис Федорович приказал изо-
бразить себя на фреске в церкви с подписью имени по типу
святых: «Образ ... своего подобия и имени на стенах вапно-
творением, святым состоятелна, летопнсне вообразил»7.
Примеру Бориса Годунова последовал и Лжедмитрий I,
добившись поставления на патриаршество Игнатия и требуя
себе непомерных титулов.
Однако именно при Самозванце духовенство в лице
протопопа кремлевского Благовещенского собора Терентия
сделало решительную попытку утвердить свою власть над
царем. Идеи челобитной Терентия, поданной царю Дмит-
рию, в этом смысле шли дальше учения Нила Сорского,
Вассиана Косого и Артемия о независимой церкви. Если
еретики эпохи Грозного требовали самостоятельности ду-
ховного суда и декларативно заявляли, что «больше есть
священство царства», то Терентий всячески утверждал и
обосновывал именно последнюю мысль, фактически требуя
подчинения царя церкви. Эти идеи уже звучали в публици-
стике XV—XVI вв.
В самом начале своей челобитной Терентий довольно
тонко подводит к главной мысли о приоритете «священст-
ва». Он замечает, что священство имеет попечение о боже-
ственном, а царство — о человеческом, хотя их происхож-
дение едино. Эта цитата из кодекса Юстиниана сама по
себе говорила о том, что коль божественное выше челове-
ческого, то и священство выше царства. Но Терентий не
делает поспешных заключений. Наоборот, он приводит
примеры единства «священиков» и «царей»: пророк Моисей
и Аарон, Иисус Навин и Елизар, пророк Самуил и Давид,
папа Сильвестр и Константин, Григорий Богослов и Фео-
досий, Иоанн Златоуст и Аркадий. Заметим, что в этих при-
мерах цари находятся на втором месте. Только говоря
о союзе «преяснейшего торжественника и украсителя пре-
мудрейшего», не сравнимого с другими царями Дмитрия
Ивановича и патриарха Игнатия, автор называет первым
Самозванца. По-видимому, Терентий не желал вызвать не-
удовольствие честолюбивого царя. Однако величание пат-
риарха Игнатия «державы отцом о Господе исходатаем
к Богу» свидетельствует о явном стремлении автора под-
черкнуть необходимость считаться с духовной властью.
Только в этом случае Россия будет «преславнейшая всех
древле царствовавших». Более того, при поддержке ду-
ховной власти царь «и прочее множество православных
ведати возможет». Это была уже другая мысль — о Рос-
сии как центре православия, перекликающаяся со знамени-
той теорией Филофея «Москва — третий Рим».
236
Отталкиваясь от утверждения о том, что царская власть
дана от Бога, Терентий прямо заявлял, что служителями
Бога являются лица духовные. Отсюда ясно следовала не-
обходимость подчинения светской власти церкви, выражаю-
щей волю Бога и поставляющей царя на царство. Следова-
тельно, цепь взаимозависимости выглядела так: Бог —
церковь — духовенство — царь.
Позиция Терентия предельно ясна. В период смены
власти, увидев полное отсутствие у нового царя опыта
управления государством, наблюдая предпринятые им нов-
шества и нетрадиционные действия, протопоп (возможно,
тогда духовник царский) увидел удобный момент для на-
ставлений. Цель их была единственной: привить царю
«благочестие», т. е. богобоязненность, любовь и уважение
к церкви в целом, иерархам ее, доказать невозможность
вмешательства в дела церкви и, что важнее всего, верхо-
венство «священства» над «царством». Борьба этих двух
институтов за первенство шла до Терентия и продолжалась
после него, но послание протопопа было первой решитель-
ной попыткой добиться быстрой победы путем «перевоспи-
тания» самодержца, над которым не тяготели традиция
предшественников, их заведомо отрицательное отношение
к церковной апологетике в данной проблеме.
Все это не могло найти сочувствия у официальных вла-
стей. Терентий был подвергнут опале. В ноябре — начале
декабря 1605 г. новым духовником царя становится Исаия
Лукошко (Лукошков), а благовещенским протопопом —
Феодор8. Не исключено, что челобитная Терентия и его
опала были связаны с деятельностью митрополита казан-
ского Гермогена, возражавшего Лжедмитрию I по вопросу
о женитьбе его на Марине Мнишек и удаленного в сентяб-
ре — октябре из Москвы в Казань 9. Угроза опалы повлек-
ла за собой новую челобитную Терентия царю с просьбой
о помиловании ,0. Слабое посягательство на приоритет мир-
ской власти было подавлено.
В данном случае Терентий действовал так, как и все
остальные служители культа, признавшие Лжедмитрия I
(«покоршеся ему вси: митрополиты, архиепископы и епис-
копы, архимандриты и игумены», «с радостию вси главы
своя приклониша и единогласно вси его царем себе наре-
коша» ll. Братия Кирилло-Белозерского монастыря в двух
официальных кормовых книгах произвела срочные исправ-
' ления. Все упоминания о Борисе Годунове, его семье и род-
ственниках были заклеены, и в нужных местах вписаны
имена царя Дмитрия Ивановича и его мнимой матери Ма-
рии Нагой ,2. Служители новгородского Софийского собора
237
изъяли из обихода служебник с записями о поминании
умерших царей Бориса и Федора Годуновых, имя же цари-
цы Марии Григорьевны (жены Бориса Годунова) было
выскоблено ,3. В новый софийский служебник был вписан
текст «о здравии и спасении благоверного и христолюби-
ваго царя и великаго князя Дмитрия Ивановича всея Ру-
си» и царицы-инокини Марии Нагой. Это было сделано
еще до избрания нового патриарха и, возможно, до вступ-
ления Лжедмитрия 1 в Москву 14. Так же поступила и бра-
тия нижегородского Печерского монастыря *5. Все Россий-
ское государство «в безумие вдашяся и возлюбиша вси
лесть и лукавство» 16.
Лжедмитрий I с полным основанием мог заявить пап-
ским послам: «... у меня подведены под мою руку патреярх
и митрополиты и архиепископы и епископы и бояре, все
де миня и все мир слушают — что велю зделат ... зделают
скоро» *7. Эти слова подтвердили и московские бояре, от-
правившие 21 сентября 1605 г. к Ю. Мнишку П. Чубарева.
В наказе последнему было сказано, что «богомольцы его
(Лжедмитрия I. — В. У.), патреарх, и митрополиты, и ар-
хиепископы, и епископы и весь освященный собор ... узнав
его прироженнаго государя своего, в его царском
повеленье ему великому государю с раденьем слу-
жат» |8.
Законным и православным царем называли Лжедмит-
рия I восточные иерархи. Иерусалимский патриарх Софро-
ний, не столь давно получивший дары от Бориса Годунова
и славословивший его, узнав о появлении Самозванца, об-
ратился к последнему со специальным посланием, в кото-
ром называл претендента на российский престол «благовер-
нейшим, преславнейшим, высочайшим, святейшим, право-
славнейшим, богохранимым ... возлюбленным сыном наше-
го смирения». Патриарх сообщал о своих постоянных
молитвах за скорейшее воцарение «сокровища и жемчюга
многоценного» и просил денежного пособия, обещая «от
бога достойную награду сторицею и ... жизнь вечную в цар-
ствии небесном» 19.
В июне—сентябре 1605 г. в Москве с просьбой о «ми-
лостыне» побывало посольство митрополита радонежского
Иеремии и епископа Святой горы (Афон) Харлампея. Не-
сколько греков из их свиты поступили на службу к Само-
званцу 20.
Переписку с Лжедмитрием I вел и экзарх константино-
польского патриарха митрополит мирликийский Матвей,
предлагавший Львовскому православному братству обра-
титься за помощью к московскому царю 2|. Это свидетель-
238
ствовало о подготовке очередного греческого посольства
к Самозванцу.
Константинопольский и иерусалимский иерархи еще в
1604 г. были достаточно осведомлены о Самозванце, его
действиях, грамотах Бориса Годунова, патриарха Иова
благодаря посольствам в Россию22. Но с целью заполуче-
ния желаемой милости вселенские патриархи сразу при-
знали Лжедмитрия I законным претендентом, а затем ца-
рем. Это, вероятно, повлияло и на отношение к Самозван-
цу русского духовенства, в частности Терентия. 12 ноября
1605 г. Самозванец принимал архимандрита Дамаскина, ко-
торый привез грамоту патриарха Софрония23. Возможно,
Терентий лично присутствовал на приеме. Во всяком слу-
чае, сведения о посольстве иерусалимского патриарха он
имел. Зачитывание же грамоты Софрония не могло не про-
извести соответствующего впечатления.
Львовское православное братство также признало Са-
мозванца. Львовяне хорошо знали его приключения в Поль-
ше и Литве, связи с иезуитами, магнатами-католиками,
папой, тайный переход в католичество. Отряды Самозван-
ца, собиравшиеся возле Львова, грабили околицы города.
Сам же Лжедмитрий I посетил львовских иезуитов, слу-
шал проповедь Адриана Радзиминьского, убеждал его
в своей преданности папе и ордену24. Львовский епископ
Гедеон Балабан и перемышльский епископ Михаил Копы-
стенский сообщали об этом патриарху Иову25. Однако
после воцарения Самозванца братство отправило посоль-
ство в Москву во главе с И. Д. Красовским с просьбой
о денежной помощи для постройки Успенского собора.
Послы подарили Лжедмитрию I от имени братства славян-
скую библию (возможно, Острожскую) и получили
300 р.26 Это не могло не иметь положительного резонанса
в кругах русского, в первую очередь московского, духовен-
ства. Планы войны против Турции, за освобождение право-
славных народов также поддерживали лояльное отношение
церкви (как русской, так и православного Востока) к ца-
рю Дмитрию.
Все это способствовало возрождению и развитию при
Лжедмитрии I идеи обожествления царской власти, идущей
на Руси от Ивана Грозного. Эта тенденция явно просмат-
ривается во второй челобитной Терентия Самозванцу, где
говорится, что царское милосердие подобно божественно-
му, кротость царская, как Христова, сам он — «светило
русское», подчеркиваются божественный источник власти
Лжедмитрия I, божье заступничество за него, царская спо-
собность к прощению, что равна милости святых, и т. д.27
239
Интересно, что уже после смерти Самозванца автор «Бар-
кулабовской летописи» тоже называл его, как Христа,
«праведным солнцем», «праведным певным царем восточ-
ным» 2Ь. По мнению Б. А. Успенского, в истории России
это был первый случай такого наименования по отношению
к царю 29, хотя с этим можно было бы поспорить.
Обожествление земных правителей имеет глубокие ис-
торические корни (Древний Египет, Ближний Восток, им-
ператорский Рим и т. д.), однако в христианском новозавет-
ном понимании все это было ересью, язычеством. Данное
противоречие разрешил император Константин, постулиро-
вав, что Бог избирает императора, являющегося «вопло-
щенным законом». Ему присваивался титул «святой», «свя-
щенный». Возможно, протопоп Терентий и патриарх Соф-
роний следовали данной традиции или рассчитывали
таким образом ублажить царя Дмитрия, зная, что их посла-
ния не получат широкой огласки. В своем богоуравнении
Самозванца они преследовали совершенно определенные
личные цели.
Однако эти идеи отразились и в источнике общерусского
значения. 18 марта 1606 г. Иван Андроников сын Невежин
закончил печатание «в царьскаго его величества друкарне»
своего «Апостола» (начат 5 июля 1605 г.). В конце книги
мастер указывал, что она создавалась повелением «... бла-
гочестия поборника, и божественных велений изрядна рев-
нителя благовернаго и христолюбиваго, исконнаго госуда-
ря всея великия Росии, крестоноснаго царя и великаго кня-
зя Димитрия Ивановича всея Росии самодержца в первое
лето Богом хранимый царьския державы efo ... при паст-
ве ... святеишаго патриарха, кир Игнатия московскаго и
всея Росии. В первое лето святительства его» 30. Было бы
неверным утверждать, что это славословие являлось ис-
кренней благодарностью Ивана Невежина «благочестивому
царю». В свое время он славословил Бориса Годунова,
называя его «соревнователем» крестителя Руси князя Вла-
димира, потом превозносил Василия Шуйского, наконец,
начав ноябрьскую минею 1610 г. с похвалы царю Василию,
он заканчивал ее комплиментами Владиславу31. Это было
не просто желание выслужиться. Так вынуждены были по-
ступать все печатники, чтобы заниматься своим любимым
делом, в чем, по мнению А. С. Елеонской, заключался тра-
гизм их судьбы 32.
Представляется, что послесловие «Апостола» 1606 г. яв-
ляется официальным утверждением царем и патриархом
своего чрезвычайного положения в сфере охраны и рас-
пространения православия. Известно, что послесловия к
240
книгам всегда утверждались царем и патриархом 33. Инте-
ресно, что один из экземпляров «Апостола» попал в Рим,
где его послесловие не могло не удивить курию34.
Как иностранные, так и русские источники свидетель-
ствуют о больших амбициях Лжедмитрия I, сравнивающе-
го себя с Александром Македонским (как известно, персы
тоже провозгласили его богом) и считавшим себя «пра-
вославнейшим государем». Грек Арсений Елассонский, лич-
но наблюдавший царя Дмитрия, его жизнь, привычки и
манеры, сделал вывод, что тот решил во всем превзойти
прежних царей, «полюбив однако же более славу челове-
ческую, нежели славу Божию»35. По словам П. Петрея,
Самозванец требовал к себе уважения, «приличного Богу»,
заставлял придворных становиться перед ним на колени,
называл себя «царем всех царей»36.
Претензии Лжедмитрия I на высокую честь особенно
проявились в борьбе за признание европейскими государя-
ми его титула. В грамотах царь Дмитрий именовался «це-
сарем», «пресветлейшим и непобедимейшим монархом»,
императором: «Мы, наияснейший и непобедимый самодер-
жец, великий государь цесарь», «Мы, непобедимейший мо-
нарх, Божьей милостью император и великий князь всея
России, и многих земель государь, и царь самодержец, и
прочая...»37 А в споре о титуле с польскими послами он
заявил, что получил его от самого Бога, и «ни ассирий-
ские, ни индийские, ни самые цесари римские не имели на
него более нас прав и преимущества... Нам нет равного
в краях полночных, никто нами не управляет, кроме Бога,
но мы еще другим раздаем права ... являемся высшим за-
конодателем и даже самим законом в обширнейшей нашей
империи». Самозванец утверждал, что польский король,
не признавая его титула, «оскорбляет самого Бога и всех
христиан» 38.
Доказывая свои исключительные права на император-
ский титул, Лжедмитрий I проявил большие познания во
всемирной истории. Рассуждая о происхождении импера-
торского титула, он напоминал, что, «как знают даже мало
сведущие в древностях», первоначально императорами в
Риме солдаты называли тех, кто хорошо вел дела. Причем
этот титул римляне свободно могли принимать или же от-
вергать. Отвечая на вопрос, почему его предшественники
не требовали такого титула, Самозванец, во-первых, заяв-
лял, что папы и римские императоры уже давали «нашим
предкам» императорский титул, «подлинные документы че-
го находятся в нашем архиве». (Это заявление соответст-
вовало истине: впервые титул императора применительно
241
к великому князю Василию III Ивановичу встречается в
его договоре с императором Максимилианом I (1514 г.) 39
Во-вторых, доказывал он, предки не пользовались этим
титулом и не спорили из-за него, поскольку в старину «все
власти имели низкие имена». Далее Лжедмитрий I приво-
дил данные польских источников о том, что король поль-
ский получил титул и корону от германского императора
Оттона, т. е. он взял от равного себе то, что имел от Бога.
Относительно себя Самозванец заявлял, что не желает
принимать титул от равных и сам присваивает его себе,
требуя от европейских монархов признания данного факта:
ведь даже «басурманского» хана почти все историки назы-
вают «императором татар». Императорский титул дан рус-
скому царю «от самого всемогущего Бога ... и усвояем себе
нам с полным правом принадлежащее», — заканчивал свои
рассуждения Лжедмитрий I.
Вся эта система доказательств была сформулирована
Самозванцем в специальной справке для посла в Польшу
А. Власьева, в наказе посольству и повторена царем ли.чно
перед польскими послами 40. Она значительно отличалась
от тех аргументов, которые приводили в защиту своего
титула другие великие князья и цари. Последние ссыла-
лись главным образом на царское венчание князя Влади-
мира Святославича и Владимира Мономаха, на обладание
царствами Казанским и Астраханским, Сибирским, на пре-
емственность власти от византийского императора и даже
римского Августа4|. Лжедмитрий I рассматривал пробле-
му глубже: он ставил вопросы о происхождении, историче-
ском развитии и сущности императорской власти вообще.
Самозванец делал упор на божественное происхождение
своей власти, дарованной ему свыше, и на право самому
принимать какой угодно титул.
Подкрепленные примерами из всемирной истории, ар-
гументы Самозванца имели большую доказательность.
И все же его высказывания о божественном происхожде-
нии своей власти, об усвоении им титула «непобедимый
цесарь» и т. д. шокировали современников и европейские
дворы.
Итак, впервые в российской истории борьбу за между-
народное признание императорского титула начал именно
Лжедмитрий I, пытаясь поднять свой авторитет и положе-
ние на международной арене на тот же уровень, на кото-
ром находился российский царь в своем государстве. Од-
нако эту труднейшую задачу осуществить ему в конечном
счете не удалось.
Стремясь доказать свою силу в войне с Турцией, Шве-
242
цией и даже Польшей, Самозванец начал подготовку к
военным действиям, обуреваемый мыслью о том, что все
европейские государи не могут с ним сравниться, ибо у них
нет величия древних обладателей мировых империй, жи-
вых богов, каковое есть у него, царя Дмитрия.
В период недолгого правления Лжедмитрия I идея
«царь — Бог» приобрела особое звучание (чего уже не на-
блюдалось в последующем) и проводилась не только в ли-
тературной форме, но и во внешних атрибутах царской
власти.
Даже трон Самозванца напоминал престол библейского
царя Соломона. По свидетельствам очевидцев, он был нз
серебра с позолотой (или чистого золота). Над балдахином
возвышался золотой двуглавый орел с распростертыми
крыльями. От него спускались две кисти из жемчуга и
драгоценных камней. Внутри балдахина находилось рас-
пятие и висела икона Богоматери. Колонны (пилястры)
утверждались на двух серебряных с позолотой львах, ко-
торые держали в лапах подсвечники, а грифоны поддержи-
вали перекрытие. К трону вело шесть (или три) ступеней,
покрытых парчой42. По мнению польских ювелиров, трон
Лжедмитрия I стоил 150 тыс. злотых43. С. Немоевский,
описывая трон Лжедмитрия I, подытожил: «... в целом этот
трон — подобие Соломонова трона, как его описывают в
Библии» 44.
Трон Соломона целиком соответствовал восточной тра-
диции. Львы олицетворяли власть, владыка же, восседав-
ший на троне со львами в подножии, как бы царствовал
над миром. Создание подобия Соломонова трона на Руси
было символом преемственности власти от великих владык
древности. Характерно в этом плане кресло Ивана III, об-
лицованное слоновой костью, ножки которого опирались на
небольшие фигурки львов (по преданию, привезено из Кон-
стантинополя Софией Палеолог). Оно служило троном
Ивану Грозному, Алексею Михайловичу и другим — стало
царской реликвией. В 1551 г. в той же восточной традиции
было сооружено царское место Ивана IV в Успенском со-
боре Кремля. Однако оно лишь «в самой общей форме ока-
зывается созвучным с библейским описанием престола Со-
ломона» 45. И это было место для моления в храме. Грон
же Лжедмитрия I и символически, и в главных деталях по-
вторял престол царя Соломона. Не было лишь двенадцати-
парного ряда львов на ступенях к трону. Остальные же
элементы были налицо. Возможно, следуя развивающейся
тронной символике Запада, львы у престола Лжедмитрия I
могли означать и темные силы, а сам трон, возвышенный
243
над ними, выражал идею победы 46. Это было бы созвучно
титулу, принятому Самозванцем, — «непобедимый».
И еще один важный момент. Молельные места светских
владык в русских храмах возводились по образцу мест их
духовных наставников. Синтроны (епископский трон и се-
далища для священников) были и в кафедральных, и в
приходских храмах. Епископский трон ростовской церкви
Константина и Елены был украшен у подножия резными
каменными львами. Такие же троны были в Георгиевском
соборе в Юрьеве-Польском и церкви Покрова на Нер-
лн 47. В XV—XVI вв. святительские места стали цельными
архитектурными сооружениями. Митрополичий престол
1479 г. Успенского собора Кремля не уступал месту Ива-
на IV и был образцом для последнего. О троне Лжедмит-
рия I этого сказать нельзя. Он ставил себя выше святи-
тельской власти, которая лишь в общих чертах и чисто
символически выражала в своих престолах идею Соломоно-
ва трона. Такое «дерзновение» царя было непостижимым.
Не случайно трон Лжедмитрия I вызывал удивление даже
у иностранцев, привыкших к пышности престолов европей-
ских властителей — светских и духовных.
Идее особого возвеличения императорской власти были
подчинены и убранство нового дворца Лжедмитрия I, и
его корона. На заказанных польским мастерам печатях
Самозванца изображался герб, схожий с орлом Римской
империи (парит с расширенными крыльями и хвостом) |8.
Поначалу Лжедмитрий I использовал одноглавого орла
как символ королевской власти, затем двуглавого —как
символ императорского достоинства (применялся в России
со времен Ивана III). Серебряные медали царя Дмитрия
содержали титулы «царь и великий князь всея Руси и зсех
польских королевств и иных многих господин ... московский
монарх, повелитель, господарь, король и обладатель и царь
всеросийский» 49.
Еще в монетах Ивана Грозного образ «ездеца» (всад-
ника с копьем и саблей) как отвлеченный символ россий-
ской государственности трансформировался в изображение
с конкретными чертами правителя. В нем отражалась одна
из основных идей самодержавной власти — идея о религи-
озном и нравственном значении воинского подвига в борь-
бе за истинную веру. Со второй половины XVI в. на копей-
ках лицо всадника изображается с бородой, густыми бро-
вями, длинными волосами, на голове вместо венца — пяти-
лучевая корона. Царь изображен в качестве всадника и на
копейках Бориса Годунова. В монетах и медалях Лжедмит-
рия I персонификация реальных черт царя выступает еще
244
более рельефно. Самозванец открыто признает портретный
жанр (известен ряд его портретов, больших полотен, изо-
бражающих прием польских послов, коронацию и венчание
с Мариной Мнишек).
Еще раз отметим, что, проводя тенденцию обожествле-
ния своей власти, Самозванец фактически продолжал ли-
нию своего мнимого отца. Иван Грозный уподоблялся гроз-
ному богу-отцу Саваофу. Образцом ему мог служить и
Михаил Архангел — воитель и архистратиг. По мнению
современных исследователей, понятие «грозный» связыва-
лось с идеей божественного порядка, справедливости, прав-
ды и божьего наказания за грехи. Царский гнев и наказа-
ние происходят от Бога, им нужно упокоряться 50. Поэтому
вряд ли справедливо по отношению к Лжедмитрию I ут-
верждение о том, что самозванчество в начале XVII в.
знаменует крах идеи о божественной природе царской
власти S1.
Самозванчество зиждилось на идее о божественном спа-
сении истинного наследника царского престола, представ-
ляя собой «вполне закономерное и логически оправданное
следствие сакрализации царской власти» Ч Первый Само-
званец всемерно развивал идею о божественном происхож-
дении своей власти, пытаясь утвердить ее не только у себя
в стране, но и на международной арене. Его современники
подчеркивают эту тенденцию. Уже при вступлении Лже-
дмитрия I в Москву народ кричал ему: «Ты наше солныш-
ко праведное!» Затем протопоп Терентий выдвинул теоре-
тическое обоснование данной идеи. Сравнение царя Дмит-
рия с «солнцем праведным», применяемое только к образу
Бога, употреблялось как среди народа, так и в челобитной
Терентия.
Приравнивание царя к Богу или Сыну Божьему отрази-
лось на написанных вскоре после смерти Самозванца па-
мятниках. В этом плане представляет большой интерес
«Повесть о смерти царя Феодора Ивановича». Посвящен-
ные ему славословия могут сравниться только с челобит-
ными Терентия и грамотой патриарха Софрония к Лже-
дмитрию I. Кроме того, автор повести проводит идею
«Москва — третий Рим». По его словам, российский самодер-
жец — «надежда всех человек», всех христиан (болгар,
сербов, волохов, «мыстьян»), чаемый «освободитель... изба-
витель от всех безсермен и латын» м. Царь царей, солнце-
образный, непобедимый властитель, святый царь, красный
цвет христианский — все эти сравнения семиотически при-
сваивались только небесным силам. Средн известных па-
мятников отечественной литературы подобная степень обо-
245
жествления самодержца является, по-видимому, вершиной.
Влияние на «Повесть» идеологических представлений
времен Лжедмитрия I подчеркивается сравнением ее текста
с «Повестью о честнем житии царя и великого князя Фео-
дора Ивановича всея Русии», составленной патриархом
Иовом (1603 г.) 54. Автор жития являлся несомненным апо-
логетом царя. Однако он ни одним словом не пытается
сравнить его с Богом. Иов создал изящную витиеватую и
литературно совершенную похвалу Федору, которая счита-
ется одним из первых памятников русского стихосложения,
но счел возможным сравнить его лишь с тленными царя-
ми— Константином и князем Владимиром, крестителем
Руси. Весь текст жития, наоборот, пестрит примерами люб-
ви Федора к Богу, у которого он беспрестанно просит со-
вета и помощи. Именно потому, пишет Иов, после смерти
царя «просветися лице его, яко солнце». Но это не царь-
солнце, как величали Лжедмитрия I. Федор стал солн-
целиким не потому, что уравнялся с Богом, а вследствие
награды ему после смерти как «верному слузе» Гос-
пода.
И только в плаче жены Федора, Ирины Годуновой, царь
называется «великим солнцем пресветлым (светозарным)»,
«ластовицей богоглаголивой», «звездой златозарной», «па-
стырем добрым», «праведным рачителем» и т. д. Однако
это всего лишь традиционный плач царицы-жены по умер-
шему мужу, где все эпитеты и сравнения носят земной
характер и далеки от сакрализации царской власти.
Ничем не отличается от рассмотренного и новый спи-
сок повести Иова55, а также сказание о смерти царя Фе-
дора Ивановича из разрядной книги56. Они написаны в
традиционном стиле и по содержанию очень близки к ни-
коновскому списку жития.
Идее религиозного освящения российского самодержа-
вия служило новое обоснование во времена Лжедмитрия I
теории о «Москве — третьем Риме».
Образ трех царств восходит к ветхозаветной Книге
Ездры: это три головы орла, знаменующие окончание ми-
ра; три царства, связанные в тройной параллелизм. Раз-
витием данного образа являлось сказание о взятии Царь-
града турками Нестора-Искандера (XV в.), в котором про-
водилась мысль о том, что после победы христианства его
центр переместился из Рима в Константинополь — Новый
Рим. Подобные теории существовали в разные времена и
у разных народов. Так, при Карле Великом считалось, что
центр христианства находится во франкском королевстве,
а Фридрих Барбаросса представлял немцев главными в
246
христианском мире 87. В XV—XVI вв. в России стала рас-
пространяться идея о перемещении центра христианства
(православия) в Москву. «Сказание о князьях владимир-
ских» утверждало мысль о передаче византийскими царями
своего имени на Русь (Мономаху). При Иване IV эта идея
стала официальной нормой и постепенно трансформирова-
лась в теорию «Москва — третий Рим».
Ее выразителем стал монах Елеазарова монастыря Фи-
лофей, который развил свою теорию в трех посланиях Ва-
силию III, дьяку Милюхину и Ивану IV. Теория Филофея
опиралась на библейский символ полной и завершенной
троицы: «твое, благочестивый царь, великое российское
царство, третий Рим превзошло благочестием все прежние
государства, и все благочестивые церкви соединились в
твое царство, и ты один теперь именуешься християнским
царем во всей вселенной» 58.
Правда, на международной арене данная теория рос-
сийскими властями не использовалась59. Задачей царского
двора было утверждение своего нового титула в сношениях
с Европой. Иван Грозный активно задействовал с этой
целью идею о происхождении царской власти на Руси от
римских императоров — Августа и Пруса. В ответ на пред-
ложения иезуита А. Поссевино о принятии царского титула
и короны из рук папы он заявил, что никто не имеет пра-
ва давать такой титул, ибо русские цари — «государи иско-
ни вечные»60. Если в сношениях с католическими и про-
тестантскими государствами теория «Москва — третий
Рим» не была задействована, то славянские народы сами
смотрели на Россию, как на преемника Византии и свою
покровительницу. Иван IV с благодарностью принял собор-
ную грамоту 1571 г. из Константинополя, где говорилось:
«...быти и зватися ему царем законно и благочестиво».
А в приложенном послании патриарха было добавлено:
«... царем и государем православных християн всей все-
ленной от востока до запада и до океана» 6|.
Таким образом, восточные иерархи фактически сами
высказывали мысль о перемещении центра христианства
в Россию. Данный факт сам по себе отрицает утверждения
некоторых зарубежных ученых об агрессивном характере
теории «Москва — третий Рим» 62.
В России официально эта теория впервые была выска-
зана в утвержденной грамоте об избрании первого патри-
арха Иова (1589 г.), причем вложена в уста константино-
польского' первоиерарха Иеремии 63. Она внесена была так-
же в предисловия к рукописным Псалтырям 1591 и 1592 гг.,
исполненным по заказу Д. И. Годунова 64.
247
Теорию «Москва — третий Рим» своеобразно иллюстри-
ровали росписи Золотой палаты Кремлевского дворца (не
сохранились), собора Смоленской богоматери Новодевичь-
его монастыря и др. На иконе «Апокалипсис» из Успен-
ского собора Московского Кремля, например, символиче-
ское выражение теории Филофея очень ярко передавало его
содержание. Здесь была изображена убегающая от змия
жена с детьми. Она бежит из Рима в Константинополь, за-
тем в Москву, где и спаслась. Жена — это вселенская пра-
вославная церковь, ее дети — чада единой церкви. Змий —
дьявол, который завоевал оба первых Рима. Но вера про-
сияла в Москве, которую дьявол не победил б5.
Во времена Лжедмитрия I теория «Москва—третий
Рим» получила развитие в творениях русского духовенства
(челобитная Терентия), в посланиях восточных патриархов
(иерусалимского Софрония), в делах и воззрениях Само-
званца (подготовка войны с Турцией). В дальнейшем она
будет переосмыслена патриархом Никоном, развивавшим
идею «Москва — новый Иерусалим».
Таким образом, в период царствования Лжедмитрия I
идея первого монарха, концепция обожествления царской
власти и подчиненная ей теория «Москва — третий Рим»
получили новое развитие. Хотя главная идеологическая ос-
нова представлений Самозванца и его современников о
значимости и роли самодержца опиралась в известной сте-
пени на традиционные взгляды, она во многом отличалась
от них. Как и характер внутригосударственных мероприя-
тий, особенно в области культурно-бытовой, идеологиче-
ская наполненность старых идей при Лжедмитрии I стала
иной и несколько необычной для традиционной русской
жизни. Необычным было многое из действий и взглядов
Самозванца. Необычным был и он сам, его мысли, планы,
стремления. Кое в чем Лжедмитрий I опередил свою эпо-
ху и в этом смысле стал ближе к Петру Великому. Однако
результаты деятельности Самозванца как правителя госу-
дарства были сразу же ликвидированы после его смерти.
Под влиянием пропаганды Василия Шуйского, а затем
Михаила Романова и патриарха Филарета Лжедмитрий I
получил крайне негативную оценку в памятниках публици-
стики Смутного времени и послесмутного периода.
В полной противоположности с предыдущими восхвале-
ниями Самозванца его объявили орудием дьявола. Иван
Тимофеев писал о Лжедмитрии I, что ему, «идолу сущу»,
«яко царю поклонишася» все66. Авторы русских хроногра-
фов разных редакций так характеризовали Самозванца:
«...исполнен всякого пронырства лукавого и беснования,
248
ядовит злобою, аки смертодыхателная скорпия, яже зре-
нием уморяя многия. Глаголаша же о нем многп, яко по
всему уподобитися ему нравом и делом скверному законо-
преступнику нечестивому мучителю царю Иулиану ... Мер-
зоядный вепрь ... веру православную ... поноси». Он стал
воплощением беса, предтечей Антихриста 67.
Поздняя оценка Самозванца как орудия дьявола, кол-
дуна и еретика отразилась в исторических песнях. В па-
мятниках фольклора Лжедмитрий I всегда отождествляет-
ся с Григорием Отрепьевым, «гришкой розстрижкой», изо-
бражается волхвом, чародеем. Он «местные иконы под себя
стелет, и чюдны крест под пяты кладет»68. Показания
фольклорных источников перекликаются с грамотами Бо-
риса Годунова, патриарха Иова, Василия Шуйского, па-
триарха Гермогена о «еретике» и «богоотступнике» От-
репьеве; с повестями и сказаниями Смутного времени, за-
писками иностранцев, где зафиксированы всяческие слухи
о преступлениях Самозванца против православной веры.
Даже построенная Лжедмитрием I крепость для военных
упражнений превратилась в описании благочестивых совре-
менников в «ад». Ее конструкция, детально изложенная
в повестях, точно соответствовала иконографическому
представлению ада на иконах с сюжетом Страшного су-
да 69. Лжедмитрия I даже похоронили, как колдуна, в «ску-
дельнице», где погребали самоубийц. Чтобы облегчить ему
вход в «ад», на грудь бывшего царя бросили маску, а в рот
сунули дудку70. Авторы некоторых сочинений о Смуте под
влиянием молвы записали, что над телом Самозванца, ко-
торого не принимала земля, каждую ночь бесы плясали и
играли: «радуютца бо его пришествия сам сатана». В то
время «земля возгнушилась», звери и птицы его тела не
терзали — «гнушалися», «с небес дождя на землю не со-
твориша», «солнце не возлия смрада ради трупа того»,
«отъят Господь тука пшеничпа и гроздие, доидеже не из-
чезе труп его» 7I. В конце концов труп Лжедмитрия I после
надругательств сожгли и пеплом выстрелили из пушки в ту
сторону, откуда он пришел.
В то же время существовала и другая оценка Само-
званца. В глазах польских сенаторов, например, он вы-
ступал орудием Бога в наказание Борису Годунову. Эта
идея детально развивалась поляками перед российскими
послами в конце 1614 — начале 1615 г. За «великие злости
и неправды», за убийство царевича Дмитрия, за самоволь-
ный захват власти долготерпеливый, но справедливый Бог
наказал Бориса. Он «перепустил на него не короля, не мо-
нарха, ему в силе и мужности равного», а монаха-расстри-
249
гу, холопа. Смерть семьи Годунова от Самозванца была
справедливым возмездием божьим 72. Цель польских дипло-
матов известна: они хотели оправдать своего короля и по-
казать, что само дело Лжедмитрия I направлялось свыше.
Россияне не приняли подобного толкования, хотя и
склонны были говорить о божьем наказании Бориса Году-
нова. Но при этом наказание было осуществлено руками
дьявола, руководившего Самозванцем.
Со смертью и очернением Самозванца были преданы
забвению и его идеи о значении и роли монарха, о взаимо-
отношении «священства» и «царства». Однако в рассмот-
рении линии «Иван Грозный — Петр Великий» в контексте
концепции первого монарха было бы неправомерным вы-
пускать среднее звено этой линии — Лжедмитрия I. Имен-
но это место, но нашему мнению, занял Самозванец в
триаде концепции первого монарха и в истории России.
Для истории России в целом, тем более для XVII века,
Лжедмитрий I был очень нестандартным персонажем.
В нем самом и в его деятельности самым неимоверным
образом переплелось старое и новое, истинное и ложное,
великое и низменное. Самозванец стал воплощением борь-
бы тьмы и света, ночи и дня в российской истории...
Еще раз подчеркнем, что каждый из биографов Лже-
дмитрия I и исследователей Смуты пытался дать свою ре-
конструкцию его образа или же детализировать предыду-
щие. При этом историография либо билась исключительно
над загадкой личности Самозванца, либо методично ана-
лизировала его поступки и дела. По последнему пути по-
шел и автор данной книги. Однако оба эти направления
имеют кардинальный недостаток: они оставляют за бортом
человека. Объектом изучения становится лишь его оболоч-
ка: внешние проявления, которые к тому же могут тракто-
ваться произвольно.
Думается, в этом и состоит трагедия Самозванца: как
человека его не понимали и, как правило, не хотели понять
современники; как человека его не понимают и, к сожале-
нию, до конца не могут понять историки, в том числе и
автор этих строк. Однако мы убеждены, что прежде чем
пытаться снять неподвижную маску с лица нашего героя
и ощутить живое биение его сердца, необходимо исчерпать
традиционные методы исследования, разрушить укоренив-
шиеся стереотипы и доподлинно узнать все, что он сделал
и совершил. И хочется верить, что нарисованная в данной
книге картина будет последним словом в старой схеме. По-
следующие работы пойдут принципиально новым путем.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
Вместо введения
1 Геннади Г. Н. Портреты Лжедмитрия I и Марины Мнишек//
PC. 1876. Кн. 15. С. 873—874; Дракохоуст Е. И. Иконографические
источники, освещающие польскую интервенцию начала XVII века//
Тр. ГИМ. 1941. Вып. 14. С. 29—72; Ровинский Д. А, Материалы для
русской иконографии. СПб., 1884. Вып. 2, № 43—48; Вып. 4, № 123—
130; и др.
2 Калачов Н. Архив исторических и практических сведений, отно-
сящихся до России. СПб., 1860. Кн. 1. С. 50, 53, 56.
3 Дневник М. Стадницкого/7 РА. 1906. № 10. С. 133.
4 Россия начала XVII в.: Записки капитана Маржерета (Далее —
Записки капитана Маржерета). М., 1982. С. 203.
5 Буссов К. Московская хроника. 1584—1613. М.; Л., 1961. С. 111.
8 Дмитриевский А. А. Арсений, архиепископ Елассонский и его
вновь открытые исторические мемуары//Тр. КДА. 1898. № 4. С. 564.
7 Калачов Н. Архив... С. 50; Сказания Массы и Геркмана о смутном
времени в России. СПб., 1874. С. 272.
8 Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М.,
1937. С. 143; Записки Станислава Немоевского // Титов А. А. Рукописи
славянские и русские, принадлежащие (...) И. А. Вахрамееву. М., 1907.
Вып. 6. С. 118.
9 Четыре сказания о Л же-Димитрии, извлеченные из рукописей Им-
ператорской Публичной библиотеки. СПб., 1863. С. 66 —67.
10 Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 84—85, 254—255.
11 Вержбовский Ф. Материалы к истории Московского государст-
ва в XVI — начале XVII ст. Варшава, 1900. Вып. 3. Ч. 1; Гольд-
берг А. А. Известия о России в западноевропейских периодических
изданиях XVI—XVII веков //Вопр. истории. 1967. № 1. С. 204—205;
Zawadski К. Gazety ulotnie polskie i Polski dotycs^ce XVI—XVIII. wieku.
Wroclaw, 1977. T. 1; Ковалевская С. Г. Драма Лопе де Веги «Великий
князь Московский»//Minerva. К., 1913. Вып. 1. С. 98—99; Варнеке Б.
Трагедия Лопе де Веги «Димитрий Самозванец»//Театр и искусство.
1903. № 19. С. 384—385.
12 Моск, телеграф. 1830. № 16. С. 552—563.
13 Собрание сочинений Шиллера в переводе русских писателей.
СПб., 1901. Т. 2. С. 263—300; Чебышев А. А. Трагедия Шиллера из
русской истории (Demetrius)//ЖМНП. 1898. №7. С. 49—95.
14 Древние российские стихотворения, собранные Киршею Данило-
вым. М., 1938. С. 80; Шейн П. В. Русские народные песни//ЧОИ ДР.
1877. Кн. 3. С. 60; Русские исторические песни: Хрестоматия. М.,
1985. С. 96, 98—100; Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфер-
дингом. М.; Л., 1938. Т. 2. С. 386; Песни, собранные П. Н. Рыбниковым.
М., 1910. Т. 1. № 67, 91; Онежские былины. М., 1948. № 141; Аста-
251
хова А. М. Былины Севера. М.; Л., 1951. Т. 2. С. 715—717; Историче-
ские песни XVII в. М.; Л., 1966. С. 26, 30, 33, 36, 39, 42.
15 Черепнин Л. В. Исторические взгляды классиков русской лите-
ратуры. М., 1968. С. 34, 48.
16 Югов А. В защиту великой трагедии//Наш современник. 1973.
№ 10. С. 133.
17 Павлов И. П. Проба физиологического понимания симптологии
истерии /I Собр. соч.: В 6 т. М.; Л., 1951. Т. 3. Ч. 2. С. 213.
18 Гос. арх. Одес. обл. Ф. 153, on. 1, ед. 499, л. 7 об.
19 Россия сто лет тому назад: Путешествие английского историка
Кокса в Киев в 1778 г.//PC. 1877. №2. С. 321, 320.
20 ГПБ. ОР. Эрм. 532, л. 1—59.
21 Павлов Н. М. Правда о Лжедмитрии//РА. 1886. №8. С. 599;
Суворин А. С. О Димитрии Самозванце. СПб., 1906. С. 119.
22 РА. 1894. № 2. С. 286; PC. Т. 43. С. 136; ИВ. 1882. № 2.
С. 331—332.
23 Ровинский Д. Словарь русских гравированных портретов. СПб.,
1872. Т. 4. С. 336—338.
24 ГПБ. ОР. Ф. 585, оп. 2, ед. 1985, л. 2 об.
25 Дневник А. С. Суворина. М.; Пг., 1923. С. 295—296.
26 Университет, известия. К., 1865. №2; 1885. №2—3; Pierling Р.
Rome et Demetrius. Р., 1878; Пирлинг П. Россия и папский ирес.ол//
PC. 1901. №4—12; Костомаров Н. И. Смутное время. СПб., 1878.
Т. 3. С. 328; и др.
27 Старина и новизна. 1911. Т. 14. С. 191.
28 Scepkin Е. Wer war Pseudodemetrius I? // Archiv fur slavische
Philologie. Berlin, 1900. Bd. XX—XXII.
29 Щепкин E. H. Димитрий I//Русская история в очерках в стать-
ях. К., 1910. Т. 2. С. 265—336; его же. Краткие известия о Л же-Ди-
митрии. Одесса, 1900.
30 Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о смутном
времени. СПб., 1898.
31 РА. 1913. №3. С. 344.
32 ГПБ. ОР. Ф. 585, оп. 2, ед. 2258 I/П, л. 8, 11 об.
32 а Список опубликованного автором невелик: Шереметев С. Д.
По поводу родословия Нагих. СПб., 1900; его же. Царевна Феодосия
Феодоповна. 1592—1594. СПб., 1902: его же. Дело Дмитрия Битягов-
ского//Изв. Рус. генеал. об-ва. 1903. Вып. 2; его же. От Углича к
морю студеному//СиН. 1904. Кн. 7; его же. Князь Василий Иванович
Шуйский//Там же. 1906. Кн. 11; его же. Ближняя Дума царя Феодора
Ивановича. М., 1910.
33 Hirschberg A. Dymitr Samozwaniec. Lwow. 1898; Hirschberg A.
Maryna Mniszchowna. Lwow, 1906; Hirschberg A. Polska a Moskwa w
pferwszej polowine wieku XVII. Lwow, 1901.
34 Пирлинг П. Димитрий Самозванец. M., 1912; его же. Из смут-
ного времени. СПб. 1902; его же. Названный Димитрий//Вести. Евро-
пы. 1901. Ml. С. 101—120; его же. Названный Димитрий н А им Виш-
невецкий//PC. 1904. №1. С. 123—138; его же. Названный Димитрий
и польские ариане//Там же. 1908. №4. С. 1—10; его же. Поездка
в Самбор//Там же. 1910. К? 2. С. 241—246; Pierling Р. Dmitri dit le Faux
et Possevino. P., 1914; Pierling P. La Russiae et le Saint Siege // Etudes
Dyplomatiques. P., 1901. Vol. 3; Pirling P. Dmitri le Faux et les
Jesuites. P., 1913.
35 Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина... С. 5—6,
30; Bruckner A. Tragedya Moskiewska // Szkice historyzszne. Krakow,
1901. S. 5; Tyczkowski K. Car cry oszustZ/ЛНБ. OP. Тишк., ед. 55/п 55,
л. 264; Устрялов Н. Г. Русская история. СПб., 1839. Ч. 2. С. 126—136;
252
его же. Сказания современников о Димитрии Самозванце. СПб., 1859.
Ч. 1. С. VIII—IX; Трачевский А. Русская история. СПб., 1895. Ч. 1.
С. 297—299.
36 Кулиш, П. А. Отпадение Малороссии от Польши (1340—1654).
М., 1888. Т. 1. С. 113.
87 Чийковський А. Московский цар Дмитро Самозванець // Ряст
(Коломия). 1928. Вип. 5—6. С. 3.
38 Татищев В. И. История Российская. М.; Л., 1966. Т. 6. С. 290—
298, 377—378.
39 Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен.
СПб., 1791. Т. 7. Ч. 1. С. 201—280; Ч. 2. С. 1—113, 150; Ч. 3; его же.
Краткая повесть о бывших в России самозванцах. СПб., 1774 (переизд.
1778, 1791, 1793).
40 Карамзин И. М. История государства Российского. СПб., 1835.
Т. 12. С. Ill, 114, 147, 194, 200—203.
41 Бутурлин Д. История смутного времени в России в начале
XVII века. СПб., 1839. Ч. 1. Кн. 2. С. 150—155, 166—190.
42 Погодин М. П. Нечто об Отрепьеве // Ист.-критич. отрывки. М.»
1846. Т. 1.С. 327—331; его же. Период Самозванца (отд. отт.); его же.
Лже-Дмитрий // НБР. ОР. Ф. 231.1, пап. 8, ед. 29, л. 1—23; его же.
Лекции по русской истории//Там же. Ф. 178, ед. 4882.1, л. 145—157.
43 Устрялов Н. Г. Русская история. СПб., 1839. Ч. 1. С. 16—22;
Ч. 2. С. 124—136; его же. Сказания... Ч. 1. С. VIII—IX.
44 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1960.
Т. 8. Кн. 4. С. 388-391, 429-450.
45 Костомаров И. И. Кто был первый Лжедмитрий? СПб., 1864;
его же. Кто был Лжедмитрий?//PC. 1876. Т. 15; РА. 1886. №8; его же.
По вопросу о личности первого Самозванца//Голос. 1865. №20, 30. 56;
1867. № 263; его же. Личности Смутного времени//Ист. монографии и
исслед. СПб., 1881. Т. 13. С. 351—397; его же. Русская история в жиз-
неописаниях ее главнейших деятелей. СПб., 1874. Вып. 2. С. 609—631;
его же. Лжедимитрий Первый: По поводу современного портрета
1606 г.//PC. 1876. № 1; его же. Смутное время Московского государ-
ства в начале XVII столетия//Ист. монографии и исслед. СПб., 1904.
Кн. II. Т. VI. С. 636—648; его же. Кто виноват в Смутном времени//
Вести. Европы. 1872. №9.
48 Иловайский Д. И. История России. М., 1894. Т. 4. Вып. 1.
С. 43—76, 324—338.
47 Бестужев-Рюмин К. И. Обзор событий от смерти царя Иоанна
Васильевича до избрания на престол Михаила Феодоровича Романо-
ва //ЖМНП. 1887. №7. С. 95—111; №8. С. 293—295.
48 Ключевский В. О. Курс русской истории//Соч. М., 1957. Т. 3.
С. 38—59.
49 Полиевктов М. А. Лжедимитрий 1//Люди смутного времени.
СПб., 1905. С. 11—16.
50 Васенко П. Г. Лжедмитрий I (отд. отт.); его же. Смута начала
XVII века и её московское отражение//Москва в ее прошлом и на-
стоящем. М., 1910. Т. 2. С. 37—42; его же: Общественное разложение
в смутное время в изображении Авраамия Палицына//Рус. прошлое.
1923. Кн. 5. С. 24—34.
51 Иконников В. С. Кто был первый Самозванец: По поводу сочи-
нения Н. Костомарова//УИ. 1865. №2. С. 22—56; №3. С. 1—12; 1885.
№ 2—3; его же. Новое исследование по истории Смутного времени
в Московском государстве. К-, 1899; его же. Новый труд по истории
Смутного времени Московского государства. СПб., 1900; его же. Князь
М. В. Скопин-Шуйский//Древн. и нов. Россия. 1875. Т. 2. С. 20—32,
129—140, 217—231; его же. Димитрий Самозванец и Сигизмунд III//
253
ЧОНЛ. К., 1890. Кн. 4. С. 143—160; его же. Несколько заметок по
вопросам Смутного времени в Московском государстве. К., 1916; ЦНБ
АН Украины. ОР. Ф. 46, ед. 19, 14, 665; ЦГАДА. Ф. 1287, on. 1,
ед. 2217.
52 Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о смутном
времени как исторический источник//Соч. СПб., 1913. Т. 2; его же.
Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI—XVII вв.
М., 1937. С. 217—225.
53 Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. СПб.., 1913.
С. 258—259.
Платонов С. Ф. Вопрос о происхождении первого Лжедмит-
рия//Вести. и биб-ка самообразования. 1904. №32. С. 1211 —1216.
55 ЦНБ АН Украины, Ф. 23, ед. 179, 230; ЦГИА Украины (Киев).
Ф. 2058. on. 1, ед. 167, 50; ГПБ. ОР. Ф. 56, ед. 35.
56 Шмурло Е. Ф. Заметки по истории Лжедмитрия 1//ЖМНП.
1915. №7. С. 1—17; его же. Курс русской истории. Прага, 1933. Т. 1—3.
67 Manley R. The russian impostor, or the history of Musgovie under
the usurpator of Boris and the imposture of Demetrius, late Empepors
of Muscowy. L., 1674; Rochelle la N. de Le czar Demetrius. P., 1715;
Wiessner A. Die falschen Demetrius und der Aufstand der Strelitzen.
Torgau. 1826; Nowakowski F. De Demetrio I, Magno Russie Duce, Iwani
filio. Berolini. 1839.
58 Ciampi S. Bibliografia critica della antiche Reciproche. Firenze.
1834—1839. Vol. 1—3; Ciampi S. Notizte dei secoli XV e XVI soil’Italia,
Polonia e Russia. Firenze, 1833; Caro J. Zur Demetrius//Historische
Zeitschrift. 1902. S. 264—276; Lorentz F. Der falsche Demetrius. Berlin,
1862; Venturi T. II falco Demetrio//La civiltA Catholica. 1902. Quad.
1246. P. 429—512; Pantenius H. Der falsche Demetrius. Leipzig, 1904;
Skribonowitz H. Pseudo-Demetrius I. Berlin, 1913; Waliszewski K.
La cdise revolutionnaire 1584—1617. P., 1906; Валишевский К. Великая
разруха 1584—1613 гг. М., 1913; его же. Смутное время. СПб., 1911.
59 Potocki A. Fragmens de Thistoire de Polognc: Marina Mniszek.
P., 1830; Raczynski E. Maryna Mniszech//Lwowianin. 1841. S. 5—24;
Roczyhski E. Posetstwo od Zygmunta III do Dymitra Iwanowicza сага
Moskiewskiego. Breslaw, 1837. T. 1; Szujski J. Maryna Mniszchowna
i obaj Samozwaficy. Krakow, 1858; Tatomir. Dymitr i Maryna Mniszech//
Strzecha rodzinna. Warszawa, 1870. S. 42—68; Turkawski M. Wesele
Maryny Mniszech // Przeglgd Lwowski 1882. T. 24. S. 395—109; T. 25.
S. 14—21; Sobieski W. Zabiegi Dymitra Samozwahca о koron§ polska//
Rozprawy Akademii Umiejestnosci. Wyd. hist-filoz. Ser. 2. T. 27. Krakow,
1909. S. 1—60; Bruckner A. Tragedya Moskiewska. Krakow, 1900;
Baudouin de Coutenay J. Strona j^zykowa orygimalu polskiego listy
«Dymitra Samozwanca* do papieza Klementa VIII. Krakow, 1899;
Пташицкий JI. Письмо первого Самозванца к папе Клименту VIII от
24 апреля 1604 г. СПб., 1899; Merzynk G. Aryanie polscy i Dimitr Sa-
mozwaniec//Przeglad Historyczny. 1907. T. IV. Z. 1. S. 170—180; и др.
60 Покровский M. И. Русская история с древнейших времен. Т. II /]
Избр. произв. М., 1966. Т. 1. С. 353—366; его же. Смутное время//
Эниикл. слов. Рус. библиогр. ин-та Гранат. М., 1921. Т. 39. Стб. 651 —
652; его же. Лжедмитрий 1//Там же. М., 1915. Т. 27. Стб. 98—100;
его же. Русская история в самом сжатом очерке//Избр. произв. М.»
1967. Кн. 3. С. 62—65, 67.
61 Станишевский В. П. Народное движение в Смутное время. М.,
1919; Готье Ю. В. Смутное время; Очерки истории революционных дви-
жений начала XVII столетия. М., 1921; его же. Лжедмитрий 1//БСЭ.
М., 1938. Т. 36. Стб. 732—733; Коваленский М. Н. Московская смута
254
XVII века, ее смысл и значение: Ист. очерк. М., 1922; Любомиров П. Г.
Очерки истории нижегородского ополчения. М., 1939.
62 Готье Ю. В. Смутное время... С. 47, 51.
63 Казаченко А. И. Разгром польской интервенции в начале
XVII века. М., 1939. С. 39—40.
м Станшиевский В. П. Народное движение... С. 15—16; Рож-
ков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении. Пг.»
1922. Т. 4. Ч. 2. С. 10—12; Ефремов П. Социальный кризис в Москов-
ском государстве в начале XVII века («Смутное время») Ц Борьба клас-
сов. 1936. № 8. С. 43—44; Томсинский С, Г. Крестьянские движения в
феодально-крепостной России. М., 1932. С. 30—31; Тихомиров Б. Кре-
стьянская война в начале XVII в.//Ист. сборник. Л., 1934. Т. 1. С. 287—
288.
63 Ефремов П. Социальный кризис... С. 40—42; Савич А. Польская
интервенция начала XVII в. в оценке М. Н. Покровского//Против ис-
торической концепции М. Н. Покровского. М.; Л., 1939. Ч. 1. С. 187—
195; его же. Борьба русского народа с польской интервенцией вначале
XVII века. М., 1939. С. 6—20; Подорожный Н. Минин и Пожарский.
М., 1939. С. 5—11; его же. Разгром польской интервенции в Московском
государстве в начале XVII в. М., 1938. С. 7—13; Пегов В. Польско-
шведская интервенция в Карелии в начале XVII в. Петрозаводск, 1939.
С. 12—14; Генкин Л. Б. Ярославский край и разгром польской интер-
венции в Московском государстве в начале XVII в. Ярославль, 1939.
С. 53—55; Казаченко А. И. Разгром... С. 23—48; Берхин И. Крестьян-
ское восстание под руководством Болотникова Ц ПИШ. 1946. №5.
С 42; Быстрянский В. Критические замечания об учебниках по истории
СССР//Правда. 1936. 5 февр.
w Тхоржевский С. И. Народные волнения при первых Романовых.
Пг., 1924. С. 19, 20, 76, 219; Фирсов Н. Н. Народные движения в Рос-
сии до XIX века. М., 1924. С. 13—14; его же. Крестьянская революция
на Руси в XVII веке. М.; Л., 1927. С. 37—42; его же. Чтения по исто-
рии России (Развитие самодержавия в XV—XVI вв. и революция в на-
чале XVII века). Казань, 1924. С. 144—148, 151—156, 211.
67 Коваленский М. И. Московская смута... С. 60—62; Крестьянская
война в Московском государстве начала XVII века. Л., 1935. С. 11 —
12, 26—55.
68 Савич А. Польская интервенция... С. 198.
69 Дубровский С. М. Гражданская война и иностранная интервен-
ция в начале XVII века. Л., 1936. С. 3—6.
70 Пичета В. И. История крестьянских волнений в России. Минск,
1923. С. 26; его же. Крестьянская война и борьба с иностранной ин-
тервенцией в начале XVII века//Против антимарксистской концепции
М. Н. Покровского. М.; Л., 1940. Ч. 2. С. 113—120.
71 Смирнов И. И. К характеристике внутренней политики Лже-
дмитрия 1//Уч. зап. Ленингр. ун-та. Сер. История. 1938. №12. Вып. 1.
С. 187—207; его же. Восстание Болотникова: 1606—1607. М., 1951.
С. 85; его же. Краткий очерк истории восстания Болотникова. М.,
1953; его же. О некоторых вопросах истории борьбы классов в русском
государстве в начале XVII века//Вопр. истории, 1958. №12. С. 117;
Смирнов И. И., Маньков А. Г., Мавродин В. В., Подьяпольская Е. П.
Крестьянские войны в России XVII—XVIII вв. М.; Л., 1966; Очерки
истории СССР: Период феодализма: Конец XV — начало XVII в. М.,
1955. С. 498—499.
72 Бибиков Г. Н. Земельные пожалования в период крестьянской
войны и польской интервенции начала XVII в.//Уч. зап. Моск. гор.
пед. ин-та: Каф. ист. СССР. М., 1941. Т. 2. Вып. 1.
73 Смирнов П. П. Посадские люди и их классовая борьба до сере-
255
дины XVII века. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 338—339; Бахрушин С. В. Клас-
совая борьба в русских городах XVI —начала XVII века//Науч. тр.
М.» 1952. Т. 1. С. 219—222.
74 Маковский Д. П. Первая крестьянская война в России. Смоленск,
1967. С. 209, 468.
75 Сахаров А. М. Образование и развитие Российского государства
в XIV-XVII вв. М., 1969. С. 122—124.
76 История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1966.
Т. 2. С. 245—253.
77 Корецкий В. И. Формирование крепостного права и первая кре-
стьянская война в России. М., 1975; Буганов В. И. Крестьянские войны
в России XVII—XVIII вв. М., 1976. С. 25—26; и др.
а Черепнин Л. В. Об изучении крестьянских войн в России XVII—
XVIII вв. (К теории проблемы) //Крестьянские войны в России XVII—
XVIII веков: Проблемы, поиски, решения. М., 1974. С. 13; Панчен-
ко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984. С. 17,
21; и др.
79 Назаров В. Д. Из истории внутренней политики России начала
XVII в.//Ист. СССР. 1967. №4; его же. Жалованная грамота Лже-
дмитрия I Галицкому Великопустынскому Авраамьеву монастырю//
АЕ за 1965 г. М„ 1966; Тебекин Д. А. Перечень иммунитетных грамот
1584—1610 гг.//АЕ за 1979 г. М., 1981.
80 Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI—
XVII вв. М., 1978; Павлов А. П. Правящие слои московского общества
при Борисе Годунове (1598—1605 гг.) //АД КИН. Л., 1979.
81 Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды
XVII—XIX вв. М., 1967; Буров А. Н., Наберухин А. И. Самозванчество
и царистские иллюзии в классовой борьбе XVII—XVIII веков в Рос-
сии // Вести. Калмыц. НИИ языка, литературы и истории при СМ Кал-
мыцкой АССР. Сер. История. Элиста, 1974. Т. 2. С. 167—175.
82 Черепнин Л. В. Об изучении... С. 6—22; Зимин А. А. К истории
изучения первой крестьянской войны в России // Ежегодн. по аграрной
истории Вост. Европы: 1971. Вильнюс, 1974; Шевченко М. М. История
крепостного права в России. Воронеж, 1981; Панеях В. М. Из истории
закрепощения крестьян в конце XVI — первой половине XVII века//
Ист. СССР. 1981. №5; его же. Холопство в первой половине XVII в.
Л., 1984.
83 Floria В. Dymitr Samozwaniec a magnateria polsko-litewska //
Odrodzcnie i Reformacja w Polsce. Warszawa, 1979. T. 24. S. 83—100;
Floria B. Rokosz Sandomierski a Dymitr Samozwaniec//Ibid. Wroclaw,
1981. T. 26. S. 69—81.
84 Пронштейн А. П., Мининков H. А. Крестьянские войны в России
XVII—XVIII веков и донское казачество. Ростов н/Д, 1983. С. 45—48;
Шепелев И. С. Донское и волжско-терское казачество в классовой и
национально-освободительной борьбе в Русском государстве периода
крестьянской войны и польско-шведской интервенции//Из истории со-
циально-экономического развития и классовой борьбы в Нижнем По-
волжье Волгоград. 1972. С. 3—70.
85 Тихомиров М. Н. Самозванщина//Наука и жизнь. 1969. №1;
Скрынников Р. Г. Материалы для биографии Григория Отрепьева//
Пробл. отеч и всеобщ, истории. Л., 1976. Вып. 3. С. 73—79; Корец-
кий В. И., Станиславский А. Л. Американский историк о Лжедмит-
рии 1//Ист. СССР. 1962. №2.
88 Макаров И. С. Русские известия о происхождении первого Лже-
дмитрия, их генезис, взаимные отношения и сравнительная ценность//
НБР. ОР. Ф. 592. карт. 1, ед. 6: Голубцов И. А. Опись архива Посоль-
ского приказа 1626 года//ЛОИИ. Ф. 276, оп. 2, ед. 113, л. 51(156) —
256
56(161); НБР. ОР. Ф. 236, ед. 49, л. 35 (резюме); Любавский П. Г.
Смутное время на Руси: Лекции на учительских курсах 1918 г. //ГИМ.
ОПИ. Ф. 470, ед. 141, л. 52 об. —68.
87 Буганов В. И. Мир истории: Россия в XVII столетии. М., 1989.
С. 22; его же. Страницы летописи Москвы: народные восстания XIV—
XVIII вв. М., 1986. С. 54—59.
88 Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба в Русском
государстве в начале XVII века. Л., 1985. С. 97—322; его же. Само-
званцы в России в начале XVII века. Новосибирск, 1987; его же.
Смута в России в начале XVII в.: Иван Болотников. Л., 1988. С. 9—39;
его же. Россия в начале XVII в. <Смута>. М., 1988. С. 79—248; его же.
Лихолетье. Москва в XVII—XVIII веках. М., 1988. С. 218—361;
Skrynnikow R. The Time of Troubles: Russia in Crisis 1604—1618. Gulf
Breeze, 1988.
89 Maciszewski J. Polska a Moskwa 1603—1618: Opinie i stanowiska
szlachty polskiej. Warszawa, 1968. S. 9—108; Maciszewski J. Szlachecka
opinia publiczna w Polsce wobes interwencji w Moskwie (1604—1609) //
Kwartalnik Historyczny, r. LXX. 1963. Z. 2. S. 363—386.
80 Barbour Ph. Dimitry Called the Pretender Tsar and Creat Prince
of All Russia 1605—1606. London; Melbourne, 1967. P. 7—321.
91 Durant-Cheynet C. Boris Godounov et le mystere Dimitri. P.,
1986; Grummey R. O. The Formation of Moscovy 1304—1613. L; N.Y.,
1987. P. 187—234; Stanley B. R. Royal Mysteries and Pretendents. L.,
1969.
92 Vernadsky G. The Tsardom of Moscow 1549—1682. L., 1969;
Vernadsky G. The Death of the Tsarevich Dimitry//Oxford Slawonis
Papers 1954. Vol. 1; Vernadsky G. A History of Russia. N. Y., 1944;
Pleischhacker H. Russland zwischen zwei Dynastien (1598—1613). Ba-
den bei Wien, 1933. S. 85—102; Riasanowsky N. A History of Russia.
N. Y., 1977; Пушкарев С. Обзор русской истории. Нью-Йорк, 1953;
Князьков С. Великая разруха Московского государства Ц История Рос-
сии от смутного времени до царствования Николая II. Париж, 1935.
Ч. 1.
93 Grunwald С. La vraie Histoire de Boris Godounow. P., 1961.
P. 167—191; Grey I. Boris Godunow: The tragic Tsar. L., 1973;
Graham S. Boris Godunow. L., 1933.
Глава 1
1 Миллер Г. Ф. Известие о дворянах российских. СПб., 1790.
С. 139—140; Miller G. F. Sammlung... S. 14—16, 17.
2 Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. XI. С. 215,
217—218, 223—224, прим. 389, с. 115; Иловайский Д. И. История Рос-
сии. Т. IV, вып. 1. С. 43, 47; Костомаров И. И. Смутное время...
С. 138—139; Pantenius Н. Der falsche Demetrius. Leipzig, 1904. S. 88.
3 Бутурлин Д. И. История смутного времени. Ч. 1. Кн. 2. С. 152.
4 Пирлинг П. Дмитрий Самозванец. С. 329—330.
5 Платонов С. Ф. Очерки... С. 220; См. также: Полиевктов М. А.
Лжедмитрий I... С. 14.
8 Валишевский К. Смутное время. С. 206, 207; Пирлинг П. Дмит-
рий Самозванец. С. 329—330.
7 Соловьев С. М. История смутного времени. М., 1873. С. 111;
Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. М., 1909. С. 357, 419.
8 Ерошкин Н. П., Куликов Ю. В., Чернов А В. История государ-
ственных учреждений России до Великой Октябрьской социалистиче-
ской революции. М., 19G5. С. 41; Очерки по истории СССР... С. 496;
Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюцион-
257
ной России. М., 1983. С. 33; Карпец В. И. Верховная власть в России
XVI—XVII вв.//Сов. государство и право. 1985. №9. С. 108—114.
9 Рожков Н. Русская история... С. 11; Шепелев И. С. К вопросу
о внутрифеодальной борьбе в Русском государстве в годы польско-ли-
товской интервенции в начале XVII в.//Изв. Воронеж, гос. пед. ин-та.
1960. Т. 31. С. 129—131.
10 Archiwum domu Sapiehow. Lwow, 1892. T. 1. S. 177—179.
11 Скрынников P. Г. Борис Годунов. М., 1983. С. 160—161.
12 Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. Пг., 1917. С. 250;
его же. Смутное время: Очерки истории внутреннего кризиса и обще-
ственной борьбы в Московском государстве XVI и XVII веков. Пг.,
1923. С 64—68; Иконников В. С. Новые исследования... С. 41—42,
прим. 4; Васенко П. Г. Лжедмитрий I (отд. отт.). С. 3—4; Соловь-
ев С. М. История России... С. 420—434; Ключевский В. О. Курс лек-
ций... С. 32; Смирнов И. И., Маньков А. Г., Подьяпольская Е. П.,
Мавродин В. В. Крестьянские войны... С. 20; и др.
13 Szchepkin Е. N. Wer war Pseudodemetrius I? Berlin, 1900.
14 Костомаров H. И. Смутное время... Т. 3. С. 332—334; Пого-
дин М. П. Нечто об Отрепьеве... С. 327; Платон. Краткая российская
церковная история. М., 1823. Т. И. С. 168—180; Бицын (Павлов Н. М.).
Правда о Лжедмитрии I//РА. 1886. №8. С. 525—604; Савич А. Поль-
ская интервенция начала XVII в. в оценке М. Н. Покровского. С. 186;
и др.
15 Hirschberg A. Dymitr... S. 6—13.
16 Фирсов Н. Н. Рецензия на книгу С. И. Тхоржевского «Народные
волнения при первых Романовых*//Борьба классов. 1924. №1—2.
С. 317; Чистов К. В. Русские народные... С. 40—42.
17 РИБ. СПб., 1884. Т. 8. Стб. 64—66; ГПБ. OP. F. IV. 228,
л. 92 об.; Буссов К. Московская хроника. С. 93; ЛНБ АН Украины.
ОР. Ф. Оссол., ед. 5998/111, л. 140.
18 ГПБ. ОР. Погод., 1578, л. 96; Q. XVII. 74, л. 54-54 об.; Сбор-
ник материалов по русской истории начала XVII века. СПб., 1896.
С. 63; Устрялов Н. Г. Сказания современников о Димитрии Самозванце.
СПб., 1859. Ч. 1. С. 292, 445, пр. 257; Севастьянова А. А. Записки
Джерома Горсея о России в конце XVI —начале XVII веков//Вопр.
историографии и источниковедения отеч. истории. М., 1974. С. 120;
Скрынников Р. Г. Материалы для биографии Григория Отрепьева.
С. 73—79.
19 Любавский П. Г. Смутное время на Руси. Л. 62.
20 Hirschberg A. Dymitr... S. 7.
21 Платонов С. Ф. Смутное время... С. 64; Очерки истории СССР...
С. 478.
22 Васенко П. Г. Лжедмитрий I. С. 6.
23 АЗР. СПб., 1851. Т. IV. № 177. С. 269, 274; Васенко П. Г. Лже-
дмитрий I. С. 4; НБР. ОР. Ф. 96, ед. 6 (М. 2641), л. 101.
24 Масса И. Краткое известие... С. 105.
25 PC. 1901. № 12. С. 621.
28 Масса И. Краткое известие... С. 83, 89, 120; Реляция Петра
Петрея о России начала XVII в. М., 1976. С. 87; Белокуров С. А. Раз-
рядные записи за смутное время (7113—7121). М., 1907. С. 191.
27 ААЭ. СПб., 1836. Т. II. С. 77.
28 Масса И. Краткое известие... С. 53; РИБ. СПб., 1909. Т. XIII.
Стб. 16; Флетчер Д. О государстве Русском. СПб., 1911. С. 32; Ска-
зание Авраамия Палицына. М.; Л., 1955. С. 16; ЛНБ АН Украины.
ОР. Ф. Оссол., ед. 5998/111, л. 140.
29 АЗР. Т. IV. С. 273.
30 ААЭ. Т. 11. № 34. С. 90.
258
31 ЛОИИ. к. 174, оп. 2. карт. V, ед. 199, сст. 7.
32 Буссов К. Московская хроника. С. 101.
33 Там же. С. 101; РИБ. Т. ХШ. Стб. 577, 651.
34 РИБ. Т. XIII. Стб. 39-40.
35 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 458 об.; Белокуров С. А. Разрядные
записи... С. 200-201, 6; ПСРЛ. М, 1965. Т. XIV. С. 64; РИБ. Т. XIII.
Стб. 576, 649; ЛОИИ. К. 238. on. 1, ед. 103, л. 168 об.; БАН. ОР.
Ед. 4.7.27, л. ПО об. — 111; и др.
36 ГПБ. ОР. Ф. 328, ед. 219, л. 1 об.
37 Масса И. Краткое известие... С. 102; РИБ. Т. XIII. Стб. 42, 576»
649; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 181.
88 Временник Ивана Тимофеева. С. 83—84, 254; ПСРЛ. Т. XIV.
С. 64.
39 ГПБ ОР. Погод. 1566, л. 59 об.; ЛОИИ. Ф. 131, on. 1, ед. 7,
л. 17.
40 Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV—XVII вв. М., 1975.
С. 9.
41 Отрывок из сочинения Чилли «История Московии> (отд. отт.).
С. 25.
42 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 73, 203; Разрядная кни-
га 1550—1636 гг. Т. 2. В. 1. С. 226—227.
43 РИБ. Т. XIII. Стб. 42, 576, 728; ПРСЛ. Т. 14. С. 64; ГПБ. ОР.
Ф. 608, оп. 2, ед. 137/192, л. 7.
44 ЛОИИ. К. 115. on. 1, ед. 444 F, л. 46; ГПБ. OP. F. IV. 212,
л. 813, 816 об.; ААЭ. Т. II. №34. С. 89—91.
45 РИБ. Т. XIII. Стб. 41, 48, 576, 649, 651, 728, 730; ПСРЛ. Т. 14.
С. 65; Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 6, 204; Сб. РИО. М,
1912. Т. 137. С. 626; Записки капитана Маржерета. С. 196.
48 РИБ. СПб., 1872. Т. I. Стб. 398.
47 СиН. М., 1911. Т. XIV. С. 242.
48 ГПБ. OP. Q. XVII. 74, л. 72—73; ГПБ. OP. Q. XVII. 18, л. 480;
ЛОИИ. К. 115, on. 1. ед. 231, Q, л. 63 об.; ПСРЛ. Т. 14. С. 65; Сб.
РИО. Т. 137. С. 586—587; Временник Ивана Тимофеева. С. 258; Раз-
рядная книга 1550—1636 гг. С. 228.
49 РИБ. Т. XIII. Стб. 937; ПСРЛ. Т. 14. С. 65; Сб. РИО. Т. 137.
С. 589.
50 ГПБ. OP. F. XVII. 17, л. 461 об.
51 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 463 (461).
52 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 2—2 об.; ДРВ. М., 1791. Ч. XX.
С. 74—76.
53 Белокуров С. А. Разрядные записи... (именной указатель).
54 ДРВ Ч. XX. С. 76; ЛОИИ. Ф 131, on. 1, ед. 84, л. 167.
35 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 191.
58 Там же. С. 7.
57 Там же. С. 80—137; Смирнов И. И. Восстание Болотникова...
С. 99.
58 ДРВ. Ч. XX. С. 75; см. также: Веселовский С. Б. Из истории
древнерусского землевладения//ИЗ. 1946. Т. 18 С. 90.
59 Лобанов-Ростовский. Российская родословная книга. СПб., 1895
Ч. 1. С. 152—153; Миллер Г. Ф История Сибири. М.; Л., 1941. Т. 2.
С. 192; Разрядная книга 1559—1605 гг. М., 1974. С. 352.
60 ГПБ. ОР. Ф. Кир.-Бел., ед. 78/1317, л. 422; Ф. Соф, ед. 1168,
л. 150: ЦГАДА. Ф. 1201, on. 1, ед. 10, л. 3-3 об.
61 Павлов А. П. Состав Боярской думы в период царствования Бо-
риса Годунова (1598—1605 годы)//Государственные учреждения и
классовые отношения в отечественной истории. М.; Л, 1980. Вып. 2.
С. 254-255, 257-261.
259
62 Белов Е. А. Об историческом значении русского боярства до
конца XVII в. СПб.. 1886. С. 163.
63 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 3; Белокуров С. А. Разрядные
записи... (именной указатель).
64 ДРВ. Ч. XX. С. 44, 61, 62, 73; Зимин А. А. Состав Боярской ду-
мы... С. 78, 79; Павлов А. П. Состав Боярской думы... С. 254, 257, 260.
65 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 3 об.; СГГД. Ч. 2. №118.
С. 255; Белокуров С. А. Разрядные записи... (именной указатель).
66 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 69, 133, 179, 3, 112.
67 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 3 об.; Белокуров С. А. Разряд-
ные записи... (именной указатель); Лихачев И. П. Разрядные дьяки
XVI века. СПб., 1888. С. 525; Богоявленский С. К. Приказные судьи
XVII века. М.; Л., 1946. С. 128.
68 Павлов А. П. Состав Боярской думы... С. 255, 257.
6* Миллер Г. Ф. Известие о дворянах российских. С. 140; Бело-
куров С. А. Разрядные записи... С. 5, 40, 73, 81, 83, 138, 203, 218; ДРВ.
Ч. XX. С. 76.
70 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 3 об.; Белокуров С. А. Разряд-
ные записи... С. 3, 192.
71 Миллер Г. Ф. Известие о дворянах российских. С. 3; Белоку-
ров С. А. Разрядные записи... С. 82, 138, 40, 5 и др.
72 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 82, 138.
78 Зимин А. А. Состав Боярской думы... С. 77, 78, 80.
74 Павлов А. П. Состав Боярской думы... С. 261.
75 Там же; Шепелев И. С. К вопросу о внутрифеодальной борьбе...
С 129___131.
76 ГПБ. ОР. Эрм., ед. 441, л. 80.
77 РИБ. СПб., 1897. Т. XVI. № 100. Стб. 463; БАН. ОР.
Ед. 45.12.266, л. 2—3.
78 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 39, л. 1-4.
79 Разрядная книга 1550—1636 гг. С. 228—229; ГПБ. OP. F. IV. 212,
л. 831—832; НБР. ОР. Ф. 178, ед. 2900, л. 25 об.; РИБ. Т. XIII.
Стб. 812-813. 1294; ПСРЛ. М.; Л., 1962. Т. 27. С. 151; Временник
Ивана Тимофеева. С. 213; Сказание Авраамия Палицына. С. 111, 261.
80 ЛОИИ. Ф. 238. on. 1, ед. 137, л. 128 об.; БАН. ОР. Ед. 34.8.25,
л. 495; ЦГАДА. Ф. 199, on. 1, портф. 478, ч. 1, ест. 1—2; СГГД.
Ч. II. С. 209; Масса И. Краткое известие... С.99—100; Дмитриев-
ский А. А. Арсений, архиепископ Елассонский... С. 565; Белокуров С, А.
Разрядные записи... С. 40, 178, 183, 205, 218.
81 Арх. РАН. (СПб). Ф. 21. оп. 4, ед. 16, л. 339; ГИМ. ОР.
Ф. Новоспасск., ед. X, л. 36 об.; Шевырев С. П. Поездка в Кирилло-
Белозерский монастырь. М , 1850. Ч. 2. С. 12; НБР. ОР. Ф. 304,
ед. 820, л. 5; ГПБ. ОР. Ф. Кнр.-Бел., ед. 87/1315, л. 83 об.; ед. 78/1317,
л. 47 об.
82 ГПБ. OP. F. IV. 212, л. 82 об.; РИБ. Т. XIII, стб. 51. 160. 535;
ЧОИДР. 1847. № 9. С. 16; Записки капитана Маржерета. С. 196.
83 Масса И. Краткое известие... С. 99.
84 Студенкин Г. И. Романовы — Юрьевы — Захарьины с XIII века
по 1665 год//PC. 1878. №8. С. 1—28; Временник Ивана Тимофеева.
С. 73.
85 Боярские списки... Ч. 2. С. 26.
86 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 241—243.
87 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых
землевладельцев. М., 1969. С. 193; Зимин А. А. Состав Боярской ду-
мы... С. 78. прим. 448; Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 202;
Смирнов И. И. Астрахань и восстание Болотникова//ИЗ. 1947. Т. 22.
С. 170-172.
260
88 Лихачев Н. Заметки по родословию некоторых княжеских фа-
милий//Изв. Рус. генеал. об-ва. СПб., 1900. Вып. 1. С. 102.
89 Мят ле в Н. Родословные заметки // Летопись Ист.-родосл. об-ва
в Москве. 1906. Вып. 1. С. 15.
90 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 200.
91 ГПБ. ОР. Ф. 328, ед. 219, л. 1 об.
92 ГИМ. ОР. Уваров, ед. 206, л. ПО об.; Мятлев Н. Родословные
заметки С. 15.
93 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 73.
94 Там же. С. 7, 40, 41, 136, 155, 178, 183.
95 ЛНБ. ОР. Ф. Оссол., ед. 5998/111, л. 554; Оглоблин Н. Правда
о боярине М. Б. Шеине //ИВ. 1898. Т. 72. №6. С. 881—882.
98 Разрядная книга 1550—1636 гг. Т. 2, вып. 1. С. 227; Белоку-
ров С. А. Разрядные записи... С. 5, 163.
97 НБР. ОР. Ф. 29, ед. 76(1585), л. 1004; ГИМ. ОР. Уваров,
ед. 594. F. л. 851 об.
98 ГПБ. ОР. Эрм., ед. 441, л. 81, 85; ПСРЛ. Т. 14. С. 62.
99 Временник Ивана Тимофеева. С. 89, 260.
100 Записки Станислава Немоевского. С. 151.
101 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 39; СГГД. Ч. 2. № 121. С. 258—263.
102 Масса И. Краткое известие... С. 172; АЗР. Т. IV. С. 327; Бар-
суков А. П. Докладная выписка 121 года о вотчинах и поместьях//
ЧОИДР. 1895. Кн. 1. С. 3; Сухотин Л. М. Земельные пожалования
в Московском государстве при царе Владиславе//Там же. 1911. Кн. IV.
С. 71, 79; Рождественский С. В. Служилое землевладение в Москов-
ском государстве XVI века. СПб., 1897. С. 199, 204; Бибиков Г. Н.
Земельные пожалования... С. 187; Тихомиров М. Н. Россия в XVI сто-
летии. М., 1962. С. 53; СГГД. Ч. 2. № 118. С. 254.
103 ГПБ. OP. F. 1.335, л. 56 об.; Писцовые книги XVI века. СПб.,
1872. Отд. 1. С 78, 214—216, 224, 250, 2, 176—178, 378—379, 178—180,
210—211; Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. С. 367, 388; За-
писки капитана Маржерета. С. 177.
104 Корецкий В. И., Станиславский А. Л.. Соловьева Т. Б. Доку-
менты первой крестьянской войны в России//Сов. архивы. 1982. №1.
С. 36; РИБ. Т. 11. №187. С. 800; АЗР. Т. IV. С. 374, 327, 347; Сухо-
тин Л. М. Земельные пожалования... С. 70—71; Тихомиров М. Н.
Россия в XVI столетии. С. 236—242, 94, 218, 353—354; Писцовые книги
XVI века. СПб., 1877. Отд. 2. С. 1537—1581, 569, 576, 745; Устря-
лов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 141; Флетчер Дж. О государстве Рус-
ском... С. 53; Горсей Д. Записки о Московии XVI века. СПб., 1909.
С. 113.
105 АИ. СПб., 1841. Т. II. №57. С. 71.
108 ГПБ OP. F. IV. 597, л. 413; Верхотурские грамоты конца XVI —
начала XVII в. М., 1982. Ч. 2. № 126. С. 193—194.
107 Юсупов Н. О роде князей Юсуповых. СПб., 1866 Ч. 1.
С. 53—54; 1867. Ч. 2. С. 115—120; Вельяминов-Зернов В. В. Исследо-
вания о касимовских царях и царевичах. СПб., 1864. Ч. II. С. 105,
454—457; Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 7.
108 ЛОИИ. Ф. 125, on. 1, ед. 16, сст. 1, ед. 15, л. I—8 об.; Введен-
ский А. А. Торговый дом XVI—XVII вв. Л., 1924. С. 107—108.
109 Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Ру-
си//Ист. зап. 1947. Кн. 22. С. 101 — 136; Боярские списки... Ч. 1. С. 273;
Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во вто-
рой половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 28—282; Бычко-
ва М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в.: Ист.-гепеал. исслед.
М., 1986. С. 29—77; Мордована С. П. Служилые князья в конце
XVI в. // Тр. Моск. гос. ист.-арх. ин-та. М., 1970. Т. 28. С. 326—340.
261
110 Петров П, Н. История родов русского дворянства. СПб., 1886;
Скрынников Р. Г. Начало опричнины. Л., 1966. С. 413—416; Боярские
списки... Ч. 1. С. 273—275, 120—125.
111 Барсуков А. Род Шереметевых. СПб., 1882. Ч. 2. С. 8—15,
59-64, 21—46, 68—78, 86—102.
1,2 СГГД. Ч. 2. С. 175.
113 Барсуков А. Род Шереметевых. С. 97—98, 111—120.
114 Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории
и древностей российских. М.» 1838. Ч. II. Кн. 1—4. С. 268.
115 Кобрин В. Б. Состав опричного двора Ивана Грозного//АЕ за
1959 год. М., 1960. С. 25; Скрынников Р. Г. Опричный террор. Л.,
1969. С. 180; Мордована С. П., Станиславский А. Л. Состав особого
двора Ивана IV в период «великого княжения» Симеона Бекбулато-
вича//АЕ за 1976 год. М.» 1977. С. 163; Веселовский С. Б. Исследо-
вания по истории опричнины. М., 1963. С. 201—204; Скрынников Р. Г.
Россия накануне «смутного времени». С. 12—14; и др.
1,8 ПСРЛ. Т. 14. С. 55; ЦГАДА. Ф. 210, разряд., стлб. 1, л. 76—89;
Разрядная книга 1550—1636 гг. М., 1976. Т. 2, вып. 1. С. 170.
117 Боярские списки... Ч. 1. С. 218; Буссов К. Московская хроника.
С. 92—93; Временник Ивана Тимофеева. С. 212; ГПБ. OP. F. IV. 597,
л. 442; Флоря Б. Н. Из следственного дела Богдана Бельского//АЕ
за 1985 г. М., 1986. С. 302—306.
1,8 Опись архива Посольского приказа 1626 года. М., 1977. Ч. 1.
С. 263.
119 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 5. Старина и новизна.
1911. Т. XIV. С. 252; СГГД. Ч. 2. С. 206; Буссов К. Московская хро-
ника. С. 106—107.
120 Кобрин В. Б. Состав опричного двора... С. 47; Дракохруст Е. И.
Иконографические источники... С. 66—67; Сб. РИО. СПб., 1883. Т. 38.
121 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 238, 5.
122 СГТД. Ч. 2. С. 297; ПСРЛ. Т. 14. С. 68; Платонов С. Ф. Очер-
ки.....С. 222.
123 Кобенко Д. Думный дворянин Григорий Иванович Микулин//
Изв. Рус. генеал. об-ва. 1909. Вып. 3. С. 14.
124 Масса И. Краткое известие... С. 122—124.
125 ААЭ. Т. II. №48. С. 109; Сб. РИО. Т. 137. С. 236.
128 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 5, II—III, 78, 219, 7.
127 История Дмитрия...//РА. 1906. №10. С. 147; СГГД. Ч. 2.
С. 290—293; Дракохруст Е. И. Иконографические источники... С. 58.
128 Боярские списки... Ч. 1. С. 140, 205, 283, 312, 330; Путешествие
и пребывание в России Томаса Смита... С. 24; Кобеко Д. Думный
дворянин... С. 14—16.
129 Сказания Массы и Геркмана... С. 208; ДРВ. Ч. XX. С. 89, 82.
130 Кобрин В. Б. Состав опричного двора... С. 80—81.
181 Синбирский сборник М., 1845. С. 127; Кобрин В. Б. Состав
опричного двора... С. 81.
132 Кобрин В. Б. Состав опричного двора... С. 69.
133 НБР. ОР. Собр. Горского, ед. 16, л. 628; Пушкины. СПб., 1908.
С. 61—67, 88—89, 111—119; ДРВ. М., 1788. Ч. 3. С. 117—118; Боярские
списки... Ч. 1. С. 173, 192. 237, 242—243; Ч. 2. С. 25; Белокуров С. А.
Разрядные записи... С. 5, 28, 90, 94; ВОИДР. 1852. Кн. 14. С. 41, 141;
ЦГАДА. Ф. 1209, Тверь, стб. 40727, ч. 1, л. 95; Пушкин А. С. Поли,
собр. соч. Т. 14. С. 47, 395—396; Скрынников Р. Г. Борис Годунов и
предки Пушкина//Рус. лит. 1974. №2. С. 131 — 134; Корецкий В. И.
Пушкины в Смутное время и летописец из их рода//История русского
летописания второй половины XVI — начала XVII в. М., 1986. С. 231—
265.
262
134 Пушкины. С. 91; Синбирский сборник... С. 24, 36.
135 Самоквасов Д. Я. Архивный материал. М.» 1909. Т. 2. С. 249,
278, 508; Кобрин В. Б. Состав опричного двора... С. 52, Веселов-
ский С. Б. Дьяки и подьячие... С. 500—501; Лихачев Н. /7. Разрядные
дьяки... С. 473—474, 505—507; Богоявленский С. К. Приказные судьи...
С. 278.
Ii0 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 73, 41.
137 Кобрин В. Б. Состав опричного двора... С. 21; Веселовский С, Б.
Дьяки и подьячие... С. 9; Леонтьев А. Н. Образование... С. 112; Сухо-
тин Л. М. Земельные пожалования... С. 36.
138 Масса И. Краткое известие... С. 83; Веселовский С. Б. Дьяки
и подьячие... С. 503.
139 Scriptorcs rerum Polonicarum. Lwow, 1885. Vol. VIII. P. 174;
Шереметев С. Д. Ближняя Дума царя Федора Иоанновича. М., 1910.
С. 42—43; Скрынников Р. Г. Борис Годунов. С. 18; Мордована С, П.,
Станиславский А. Л. Состав особого двора... С. 179—180.
140 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 263;
Ч. 2. С. 9; ГПБ. OP. F. IV. 228, л. 107 об.; ГПБ. ОР. Погод. 1566,
л. 59 об.; СнН. Т. XIV. С. 535; Масса И. Краткое известие... С. ИЗ;
Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 6; ААЭ. Т. 11. №35, 38.
С. 92—93; СГГД. Ч. II. №90; ЦГАДА. Ф. 1209, on. 1, ед. 10, л. 7;
Записки гетмана Жолкевского... С. 10—11.
141 Скрынников Р. Г. Опричный террор... С. 67.
142 ЦГАДА. Ф. 1209, оп. 1245, Новгород, ед. 427664, сст. 5—6;
Морозов Б. Н. Важный документ по истории восстания Болотнико-
ва//Ист. СССР. 1985. №2. С. 167.
143 НБР. ОР. Ф. 204, акты, карт. 26, ед. 25, л. 1.
144 АИ. Т. II. №38. С. 51.
145 Летописец о ростовских архиереях. СПб., 1890. С. 11.
148 Богданов А. П. Краткий ростовский летописец//Сов. архивы
1981. №6. С. 35.
147 ЦГАДА. Ф. 181, on. 1, ед. 26, л. 565; ГПБ. OP. F. IV. 212,
л. 832; НБР. ОР. Ф. 313, ед. 2913, л. 194; ф. 218, ед. 7, л. 806; РИБ,
Т. XIII. Стб. 812—813, 1294; ПСРЛ. Т. 27. С. 151.
ьз Дмитриевский А. А. Арсений... С. 565.
149 ПСРЛ. Т. 34. С. 208.
150 Севастьянова А. А. Записки Джерома Горсея... С. 121.
151 Баженов И. Костромской Ипатьевский монастырь. Кострома,
1913. С. 92.
152 Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. XI.
Прил. 304, 306; Летописец о ростовских архиереях. С. 20—21; Прес-
няков А. Е. Филарет Никитич, митрополит Ростовский, патриарх всея
Руси//Люди смутного времени. СПб., 1905. С. 50.
153 Макарий (Булгаков), митрополит. История русской церкви.
СПб., 1881. Т. 10. Кн. 1. С. НО.
154 Нил, архиепископ. Хронологический указатель иерархов Ростов-
ской и Ярославской паствы от учреждения ее [...] до настоящего вре-
мени. СПб., 1859.
155 ЦГИА (СПб.) Ф. 1628, on. 1, ед. 334, л. 69.
158 ЛОИИ. К. 12, on. 1, карт. III, ед. 368, л. 1; АЮ. №221. III.
С. 237—238; РИБ. Пг., 1917. Т. 35. №45. Стб. 69—70.
157 Дьяконов М. Акты, относящиеся к истории тяглого населения
в Московском государстве. Юрьев, 1897. Вып. 2. №35. С. 36.
158 ААЭ. Т. II. №47.
159 Записки Станислава Немоевского. С. 42.
160 Платонов С. Ф. Очерки... С. 450. Прим. 86.
263
161 Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о смут-
ном времени. С. 11, 26.
162 Пресняков А. Е. Филарет Никитич... С. 50; Платонов С, Ф.
Очерки... С. 184—187; и др.
,ъ3 Любавский П. Г. Смутное время на Руси. Л. 62.
164 АИ. Т. 11. №54. С. 65—66; ГПБ. OP. F. IV. 47, л. 1—2;
ф. 328, ед. 147, л. 1—2.
186 Дмитриев И. Д. Московский Новоспасский монастырь в его
прошлом и настоящем. М., 1909. С. 12, 11; СГГД. Ч. 2. С. 250.
166 ЦГАДА. Ф. 1192, gn. 1, ед. 15, л. 154 об.
167 ЛОИИ. К. 12, оп. 2, перепл. 7.1, ед. 54; ААЭ. Т. 11. №41.
С. 96—97; ГПБ. ОР. Погод. 1566, л. 59 об.; Иаков, архимандрит.
Извлечения из архивных книг и дел Кириллова-Белозерского мона-
стыря//Древности... Т. 8. С. 140.
168 Записки Станислава Немоевского. С. 125.
169 Платонов С. Ф. Очерки... С. 232.
170 АЗР. Т IV. № 177. С. 287.
171 Пресняков А. Е. Филарет Никитич... С. 50; Донесения Хвали-
бога // ВОИДР. 1855. Кн. 23. С. 4.
172 Разрядные книги 1598—1636 гг. М., 1974. С. 134—152; Опись
архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 14; Иванов И. А.
Кормовая книга Колязина монастыря//Твер. епарх. ведомости. Часть
неофиц 1891. № 17. С. 472.
173 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 434; Титов А. Из львовского архива
кн. Сапеги//РА. 1910. № 11. С. 340, 343.
174 ЦГАДА. Ф. 199, on. 1, портф. 413, д. 1, ч. 2, ед. 22, л. 51 об.—
52; ГИМ. ОР. Ф. Новоспасск., ед. X, л. 36 об.; Арх. РАН (СПб.).
Ф. 21, оп. 4. ед. 16, л. 339.
175 Жизневский А. К. Древний архив Краснохолмского Антониева
монастыря//Древности... Т. 8. Отд. 1. С. 7; Барсуков А. Род Шереме-
тевых. Ч. 2. С. 21—33; Шереметев С. Д. Федор Иванович Шереметев//
Летопись ист.-родосл. об-ва в Москве. М., 1909. Вып. 2. С. 19.
176 Записки Станислава Немоевского. С. 29.
177 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 318;
Родословие Кольцовых — Мосальских // Всемирн. иллюстрация. 1880.
№ 609.
178 Шаум М. История Лжедмитрия 1, перевод сделан в новейшее
время // НБР. ОР. Ф. 256, Р. 469. л. 13.
179 Рукопись Жолкевского о Московской войне. М., 1835. С. 12—13;
РИБ. Т. XVIII. Стб. 37; Платонов С. Ф. Очерки... С. 215, 217.
180 Сб. РИО. Т. 137. С. 329, 422, 566, 588; ПСРЛ. Т. 14. С. 65;
Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991.
q ।24 134
181 Устрялов И. Г. Сказания... Ч. 1. С. 187—188, 221.
182 Записки гетмана Жолкевского... С. 9—10; Сб. РИО. Т. 142.
С. 391; Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 7.
183 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 413 (ЛСК); Руммель В. Заметка о пер-
вой жене кн. Д. Т. Трубецкого//Изв. Рус, генеал. об-ва. СПб., 1900.
Вып. 1. С. 155—156.
184 Татищев Ю. В. Род князей Мезецких//Там же. 1903. Вып. 2.
С. 66-68.
J85 руССкий исторический сборник. М., 1838. С. 122—156; Кобеко Д.
Дьяки Щелкаловы//Изв. Рус. генеал. об-ва. 1909. Вып. 3 С. 85—86;
Лихачев Н. О происхождении Яновых//Там же. 1900. Вып. 1.
С. 151-154. Ч
188 ГПБ. OP. Q. XVII. 18, л. 487; ЧОИДР. 1847. №9. С. 20;
Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 168, 236, 240; Записки капитана
264
Маржерета С. 199, 201; Татищев Ю. В. Деятели... С. 32, 33; Тати-
щев С. С. Род Татищевых... С. 18.
187 ЛОИИ. Зап.-европ. секция, Польша, ед. 9/473, л. 1—2.
188 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 170.
189 ГПБ. OP. F. XVII. 17, л. 461 об.
190 Дневниковые записки Желябужского//РА. 1910. Кн. 3. С. 18.
191 ЦГАДА. Ф. 1192, оп. 2, ед. 15, л. 78-79 об.
192 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 241.
193 ЦГАДА. Ф. 181, ед. 141. л. 101 об., 102; ф. 184, on. 1, ед. 137,
л. 98; Разрядные книги 1598—1638. М., 1974. С. 176.
194 ПСРЛ. Т. 34. С. 204, Арх. РАН (СПб). Ф. 620, on. 1, ед. 150,
л. 456; Разрядная книга 1559—1605. М.. 1974. С. 338. 346.
195 ГПБ. ОР. Погод., ед. 1566, л. 60; ЛОИИ. Ф. 131, on. 1, ед. 7,
л. 17; к. 115, on. 1, ед. 298, л. И.
196 Кобеко Д. А. Волошский воеводич Степан Александрович //
Изв. Рус. генеал. об-ва. СПб., 1911. Вып. 4. С. 31—34; Флоря Б. Н.
Молдавская, валашская и греческая знать... С. 77, 81.
197 Кобеко Д. Князья Татевы и Голицыны//Изв. Рус. генеал. об-ва.
СПб., 1909. Вып. 3. С. 6; Голицын Н. Н. Род князей Голицыных.
СПб., 1892. Т. 1. С. 417.
198 Древности Российского государства. М., 1849. Отд. 1. С. 40—41;
Мятлев Н. К родословию князей Мстиславских. М., 1915. С. 6—7;
Бычкова М. Е. Состав класса феодалов... С. 72.
199 Масса И. Краткое известие... С. 80.
20П ААЭ Т. 1. №27. С. 76-77.
201 Масса И. Краткое известие... С. 118.
202 Бахрушин С. В. «Избранная рада» Ивана Грозного // ИЗ. М.,
1945. Т 15. С. 48.
203 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 318.
204 Сб. РИО. Т. 137. С. 186, 187.
205 Масса И. Краткое известие... С. 100.
208 Власьев Г. А. Потомство Рюрика. 1906. Т. 1. Ч. 1. С. 44—60,
75, 568—574; Ч. 2. С. 274—503; 1907. Т. 1. Ч. 3. С. 215—219.
207 Рукопись Жолкевского... С. 19; Рождественский С. В. Царь
В. И. Шуйский и боярство//Ист. обозрение. СПб., 1892. Т. V.
С. 28—29.
208 ГПБ. ОР. Эрм., 441, л. 85 об., 86.
209 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 30, 34. 40, 75, 76, 78,
116, 135; Лихачев Н. П. Местнические дела: 1563—1605. СПб., 1894.
С. 84-91.
210 Записки капитана Маржерета. С. 160; Кототиихин Г. О России...
С. 19; Попов А. Изборник... С. 329; Ключевский В. О. Боярская Ду-
ма... С. 315—331.
2 ,1 ЛОИИ М/ф 418, Стокгольм, стб. 143.
2 ,2 ГИМ. ОР. Синод., ед. 293, л. 426; НБР. ОР. Муз., ед. 2900,
л. 16.
213 Петрей П. История... С. 196; Реляция Петра Петрея... С. 87.
2И Устрялов Н. Г. Сказания.. Ч. 2. С. 323, прим. 108; СГГД.
Ч. II. № 108, 118. С. 234, 254.
215 II ГАДА. Ф. 1192, on. I, ел. 15, л. 78—78 об.
2,8 Масса И. Краткое известие... С. 83.
2,7 Акты Федотова-Чеховского. К., I860. Т. 1. С. 266.
2,8 Масса И. Краткое известие... С. 95; Буссов К. Московская
хроника. С. 101; Синбирский сборник... С. НО. 158; Записки Станисла-
ва Немоевского. С. 78; СиН. Т. XIV. С. 250; ГПБ. ОР. Ф. 328, ед. 219,
л. 1.
9 855
265
219 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 219; ДРВ. Ч. XX.
С. 75.
220 Записки капитана Маржерета. С. 198—199; Записки Станислава
Немоевского. С. 78; РИБ. Т. VIII. С. 72; ПСРЛ. Т. 14. С. 64.
221 ГИМ. ОР. Уваров, ед. 594. Р, л. 852 об. — 853.
222 Записки капитана Маржерета. С. 199, 201.
223 ГПБ. OP. F. IV. 119; РИБ. Т. 1. Стб. 44; Сб. РИО. Т. 142.
С. 51.
224 СиН. Т. XIV. С. 317—318.
225 Дракохруст Е. И. Иконографические источники... С. 62—65;
Белокуров С. А О Посольском приказе. СПб., 1906, С. 107.
226 ГИМ. ОР. Синод., ед. 293, л. 426; НБР. ОР. Муз., ед. 2990,
л. 16; ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 454.
227 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 243.
223 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 182, 183, 186, 189.
229 Разрядная книга 1550—1636 гг. С. 222; Белокуров С. А. Раз-
рядные записи... С. 3, 199.
230 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 204, 30, 75.
231 Сера Томаса Смита путешествие и пребывание в России... СПб.,
1893. С. 93; Белокуров С. А. О Посольском приказе. С. 107.
232 Временник Ивана Тимофеева. С. 87, 257—258.
223 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 318.
234 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 177; Белокуров С. А. О По-
сольском приказе. С. 107; Сб. РИО. Т. 137. С. 261; АИ. Т. II, №314.
С. 372.
235 Масса И. Краткое известие... С. 120.
236 Соловьев С. М. История России Кн. V. Т. 9. С. 331.
237 ДРВ. Т. XIII. С. 121; СГГД. Ч. II. С. 290, 293; АЗР. Т. IV.
С. 283; Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 5, 6.
233 Кобеко Д. Постельничий Семен Иванович Шапкин//Изв. Рус.
генеал. об-ва. СПб., 1909. Вып. 3. С. 8—11.
239 Масса И, Краткое известие... С. 119, 95; Белокуров С. А. Раз-
рядные записи... С. 5, 73, 203.
240 Записки Станислава Немоевского. С. 114.
241 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 173.
242 СГГД. Ч. 2. № 138. С. 289—293.
243 Записки капитана Маржерета. С. 172.
244 Записки Станислава Немоевского. С. 72; Устрялов Н. Г. Ска-
зания... Ч. 2. С 231.
245 Масса И. Краткое известие... С. 120.
248 Платонов С. Ф. Очерки... С. 231; История Димитрия//РА. 1906.
№ 10. С. 171; ЛНБ. Ф. Оссол., ед. 5998/111. л. 13 об.
247 Записки капитана Маржерета. С. 202.
245 ПРП. М., 1956. Вып. IV. С. 376.
249 Там же
250 ГПБ. OP. Q. 11.16, л. 124, 128 об.—129 об.; Погод., ед. 1842,
л. ИЗ; ед. 1844, л. 109 об.; НБР. ОР. Муз. ед. 6689, л. 175, 176 об.
251 Павлов А. П. Приказы и приказная бюрократия (1584—1605)//
Ист. зап. 1988. Т. 116. С. 201—212; Буганов В. И. Разрядные книги
последней четверти XV — начала XVII в. М., 1962. С. 161.
252 Масса И. Краткое известие... С. 112—113.
253 Буссов К. Московская хроника. С 110.
254 Масса И. Краткое известие... С. 121, 143, 98.
255 ГПБ. ОР. Ф. 328, ед. 219, л. 3; Горсей Д. Записки о Московии.
С. 115; Есипов Г. В. История взяточничества в России//ГПБ. ОР.
Ф. 277, ед. 3*15.
258 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 264.
266
257 ЦГАДА. Ф. 1209, on. 1, ед. 10, л. 7.
2j8 Буссов К. Московская хроника. С. 110.
259 Дмитриевский А. А. Арсений... С. 564.
260 Богоявленский С. К. Приказные судьи... С. 31, 39, 59—60, 68—
69, 119, 144; Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие... С. 9; Леонтьев А.Н.
Образование... С. 112; Лихачев Н. П. Разрядные дьяки... С. 555—558.
261 Белокуров С. А. Разрядные записи.... С. 30—40, 75—76, 78,
116, 135.
262 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 317.
263 ГПБ. ОР. Ф. 775, ед. I860, л. 731, 741, 742 об.; Белокуров С. А.
Разрядные записи... с. 7, 30, 40, 41, 74, 76, 79, 202, 204, 205, 208,
218, 243.
264 Масса И. Краткое известие... С. 112, 114.
265 Арзамасские поместные акты. № 191—204, 300. С. 258—280,
394—395; ЦГАДА. Ф. 281. Арзамас., стлб. 22508. л. 261—262.
2Gd ЛОИИ. К. 238, оп. 2, карт. 104, ед. 50, сст. 1; к. 174, оп. 2,
карт. V, ед. 243, 244, 248.
w ЛОИИ. К. 174, оп. 2, карт. V, ед. 201—242, 246; к. 115, on. 1,
ед. 54, л. 112—113; к. 122, перепл. 1, сст. 1—3, ед. 12; ГПБ. ОР
Ф. 532. Собр. грам. 1, ед. 272, 273, 266, 276; ф. 532. F. 455, ед. 264;
ф. Погод., ед. 1494. № 30. л. 7; НБР. ОР. Ф. 256, карт. 48, ед. 2,
л. 5—9 об.; Муз, ед. 10971, №3, л. 1—4; ЦГАДА. Ф. 1111, оп. 2,
ед. 5; ф. 1287, on. 1, ед. 4951, л. 77—79; ф. 1167, on. 1, ед. 1074,
л. 1—1 об.; ф. 281, ед. 3439, 7800; ф. 1167, on. 1, ч. 2. ед. 1479, 1,
1443, 1946, on. 1, ч. 1, ед. 978, л. 1—2; ЦГИА (СПб.). Ф. 950, on. 1,
ед. 73.
268 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 223—224, 278—282.
269 Смирнов И. И. Английское известие... С. 291—292; СиН. 1914.
Т. XVII. С. 79—80; БАН. ОР. Ед. 4.7.27, л. 91.
2,0 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 41, 73—75, 79, 135—
136, 155, 183, 203; Разрядная книга 1550—1636 гг. Т. 2, вып. 1. С. 231;
БАН. ОР. Ер. 4.7.27, л. 91; ЛОИИ. К. 238, on. 1, ед. 518, л. 513.
271 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 78—80, 136, 155, 183.
272 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 188—189.
273 Сб. РИО. Т. 137. С. 183, 554, 592, 601; АЗР. Т. IV. С. 285;
РИБ. Т. 1. Стб. 418; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 231.
274 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 41, 76, 135, 183; Опись
архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 318; Записки Ста-
нислава Немоевского. С. 32.
275 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 202, 205, 209—212, 215, 218, 228, 226.
244, 249, 250, 277; Вести, археологии и истории, изд. Археол. ин-том.
1885. Вып. 2. С. 32; Белокуров С. А. О Посольском приказе. С. 35.
276 СГГД. Ч. 1. №103. С. 234—235; Сб. РИО. Т. 137. С. 192.
277 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 219; ЧОИДР. 1918
Кн. 1. С. 245—256.
278 Опись царского архива XVI века и архива Посольского при-
каза 1614 года. М., 1960. С. 130.
279 СГГД. Ч. 2. № 117, 119. С. 253, 255—256.
280 Записки Станислава Немоевского. С. 72; Устрялов Н. Г. Ска-
зания... Ч. 2. С. 231; Масса И. Краткое известие... С. 120.
281 Сб. РИО. Т. 137. С. 251.
282 Дмитриевский А. А. Арсений... С. 565—566; Устрялов Н. Г. Ска-
зания... Ч. 1. С. 211; ч. 2. С. 260; Сб. РИО. Т. 137. С. 572-573; ПСРЛ.
Т. 14. С. 67; СГГД. Ч. 11. №94, 100; Временник Ивана Тимофеева.
С. 258; Сказания Массы и Геркмана... С. 280; ГПБ. OP. F. IV. 597,
л. 467(465).
283 БАН. ОР. Ед. 45.12, 266, л. 3 об.
9*
267
284 Записки гетмана Жолкевского... Прил. 44. Стб. 134—136; РИБ.
Т. 1. Стб. 51—80; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 133; Сказание
Авраамия Палицына. С. 111, 262; и др.
285 Сб. РИО. Т. 137. С. 328, 439, 597; СнН. 1911. Т. 14. С. 229—230,
235_____238
286 Сб. РИО. Т. 137. С. 267.
287 РИБ. Т. 1. С. 313—418; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1.
С. 344.
288 Записки Станислава Немоевского. С. 65, 150; Записки гетмана
Жолкевского... Прил. 44. Стб. 172.
289 Записки Станислава Немоевского. С. 84, 93; ГИМ. ОР. Синод.,
ед. 293, л. 441 об.; НБР. ОР. Муз., ед. 2900, л. 30; Записки гетмана
Жолкевского... Прил. 44. Стб. 174; СиН. Т. XIV. С. 253; Любавский М.
Литовский канцлер... С. 4.
290 Масса И. Краткое известие... С. 122, 143.
291 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 449 об.
292 Буссов К. Московская хроника. С. 110.
293 Записки капитана Маржерета. С. 198.
291 Котоишхин Г. О России... С. 19.
295 Сб. РИО. Т. 137. С. 597; Т. 142. С. 50—51; ГИМ. ОПИ. Ф. 332,
ед. 2, л. 68—68 об., 75.
296 Хроника Пясецкого... С. 13—14.
297 АЗР. Т. IV. № 177. С. 285.
298 Сб. РИО. Т. 137. С. 508.
299 Записки капитана Маржерета. С. 198; Устрялов Н. Г. Сказа-
ния... Ч. 2. С. 235, 159; Временник Ивана Тимофеева. С. 85, 89,
255, 260.
300 Записки Станислава Немоевского. С. 41; Записки капитана
Маржерета. С. 198.
301 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 39; ф. 184, on. 1, ед. 137, л. 230—237;
СГГД. Ч. II. № 121. С. 261.
302 СГГД. Ч. II. №94. С. 210; Сб. РИО. Т. 137. С. 185.
303 Сб. РИО. Т. 137. С. 188, 191; СГГД. Ч. II. №100. С. 221, 222.
304 РИБ. Т. 1. Стб. 422.
305 История Димитрия. С. 150, 148—149.
308 Записки гетмана Жолкевского... Прил. 44. Стб. 167.
307 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 9, л. 2-4; СГГД. Ч. II. №93.
С. 207—210.
308 РИБ. СПб., 1914. Т. XXXI. С. 75 и др.; Переписка Ивана Гроз-
ного с Андреем Курбским. Л., 1979; Ключевский В. О. Боярская Ду-
ма... С. 407.
309 Записки Станислава Немоевского. С. 118.
310 СиН. М , 1911. Т. XIV. С. 189, 242.
3 ,1 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 460.
3 ,2 Записки капитана Маржерета. С. 198, 160.
315 Kwartalnik historyezny. Warszawa, 1983. Rcz. XC, N 4. S. 791 —
808; Кореев H. И. Исторический очерк Польского сейма. М.» 1888;
Малиновский И. Рада Великого княжества Литовского в связи с Бо-
ярской Думой древней России. Томск, 1906—1912. Т. 1—2.
3,4 Записки Станислава Немоевского. С. 64 и др.
315 Смирнов И. И., Маньков А. Г. и др. Крестьянские воины...
С. 22, 27; Очерки истории СССР... С. 493; Скляр И. М. О начальном
этапе... С. 94; и др.
316 Попов А. Изборник... С. 329; Горсей Д. Записки о Московии.
С. 104.
3,7 Записки капитана Маржерета. С. 196.
3,8 ГПБ. ОР. Ф. 328, ед. 219, л. 2 об.
268
3,9 СиН Т XIV С 385 529
320 АЗР. Т. IV. № 177. С. 284; Масса И. Краткое известие...
С. 115—116, 121; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 247, 248; Б анты ш-
Каменский Н. Н. Переписка между Россией и Польшей по 1700 г. М.,
1862. Ч. 2. С. 59; Записки капитана Маржерета. С. 192; СГГД. Ч. 2.
№88, 99, 102, 109, 113, 116, 123, 128, 129, 132—137.
321 ЦНБ АН Украины ОР, Ф. Оссол.» ед. 168, к. 505; Пирлинг П.
Названный Димитрий и Адам Вишневецкий//PC. 1904. № 1. С. 123—
128.
322 Polski stownik Biograficzny. Krakow, 1939. T. V/4. Z. 24.
S. 303—304; 1966. T. XII/2. Z. 53. S. 251, 259—260; 1972. T. XVII/3.
Z. 74. S. 408—409.
323 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 18a, 18, c. 19, 20, 32, 35—37, 42;
Сб. РИО. T. 137. С. 228-230; СГГД. Ч. II. № 102, 104, 106, 120—
122, 127.
324 Масса И. Краткое известие... С. 116, 133, 143; СГГД. Ч. II.
№ 121. С. 258—263; Hirschberg A. Dymitr... S. 57—58.
325 СГГД. Ч. 2. № 121. С. 262; № 119. С. 255; № 136, 137. С. 287—
288
328 ЦГАДА. Ф. 149, on. 1, ед. 36; ф. 184, on. 1. ед. 137, л. 230—237
(более точный перевод); СГГД. Ч. II. №121. С. 258—263; №140.
С. 296—298; Сб. РИО. Т. 137. С. 223—235.
327 Сб. РИО. Т. 137. С 236.
328 Там же. С. 266; СГГД. Ч. II. №140. С. 296—298; БАН. ОР
Ед. 45.12.266, л. 7.
329 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 195.
330 ВОИДР. 1855. Кн. 23. С. 5—6; Устрялов Н. Г. Сказания...
Ч. 1. С. 186, 343—344; ч. 2. С. 195, 220—221; Записки Станислава Не-
моевского. С. 58.
331 БАН. ОР. Ед. 45.12.266, л. 5; ГПБ. OP. Q. XVII. 75, л. 157 об.;
ГПБ. OP. Q. XVII. 18, л. 488 об.; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2.
С. 240. 241; ЧОИДР. 1847. №9. С. 21.
332 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 122.
333 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 466 об. (464 об.).
331 Там же. Ф. 328, ед. 219, л. 3 об.; F. IV. 228, л. 113; Буссов К.
Московская хроника. С. 112; Масса И. Краткое известие... С. 118;
Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. I. С. 299—300, 343—344; Петрей П.
История... С. 211; Сказание Авраамия Палицына. С. 112, 262.
3^ Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 331.
333 Там же. С. 320; Боярские списки... Ч. 1. С. 260.
337 ГПБ. ОР. Ф. 328, ед. 219, л. 3 об.
338 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 319;
Флоря Б. Н. Молдавская, валашская и греческая феодальная эмигра-
ция... С. 78—79.
339 О геарий А. Описание путешествия в Московию... С. 236;
Петрей П. История... С. 209—210; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1.
С. 313—314; Хроника Пясецкого... С. 10; Буссов К. Московская хро-
ника. С. 110—111.
340 СиН. Т. XIV. С. 257.
341 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 337; Сб. РИО. Т. 137.
С. 438, 439, 521, 523.
342 Петрей П. История... С. 218.
мз-345 Смирнов И. И. Английское известие 1607 г. о восстании
Болотникова//ИЗ. М., 1942. Т. 13. С. 301—302; Устрялов Н. Г. Ска-
зания... Ч. 1. С. 201.
345 РИБ. Т. ХШ. Стб. 37, 51—52; Записки капитана Маржерета.
С. 197; Записки Станислава Немоевского. С. 116; Платонов С. Ф.
269
Очерки... С. 218; Pierling Р. Rome et Demetrius... P. 85; Рукопись Жол-
кевского... С. 12—13.
347 Карамзин Н. М. История... Т. IL С. 137—138.
348 Бутурлин Д. История смутного времени. С. 42.
349 Костомаров Н. И. Смутное время... С. 140—141.
350 Ключевский В. О. Курс русской истории. Т. 3. С. 31; его же.
Состав представительства на земских соборах Древней Руси//Соч. М.,
1959. Т. 8. С. 110—112.
351 Латкин В. Н. Земские соборы Древней Руси [...] СПб., 1885.
С. 98—99, 281.
352 Стратонов И. А. Заметки по истории земских соборов Мос-
ковской Руси. Казань, 1912. С. 68—69, 155.
353 Готье Ю. В. Смутное время. С. 48.
354 Назаров В. Д. «Новый летописец.* как источник по истории
царствования Лжедмитрия 1//Летописи и хроники. М., 1974. С. 310.
355 Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба... С. 309—311;
его же. Самозванцы в России. С. 146 -149.
356 Платонов С. Ф. Очерки... С. 218—219.
357 Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом осве-
щении. Пг., 1912. Т. 4, ч. 2. С. 93; Рождественский С. В. Царь
В. И. Шуйский и боярство//Ист. обозрение. СПб., 1892. Т. 5. С. 37.
358 Авалиани С. Л. Земские соборы: Литературная история земских
соборов. Одесса, 1916. С. 63; Дьяконов М. А. Очерки общественного
и государственного строя Древней Руси. М.; Л., 1926. С. 378.
359 Адарчева Л. С. Земские соборы на Руси в XVI—XVII вв. М.,
1978. С. 18.
360 Черепнин Л. В. Зсмкие соборы русского государства в XVI—
XVII вв. М., 1978. С. 150—151, 383.
361 Абрамович Г. В. Князья Шуйские и российский трон. Л., 1991.
С. 129—130.
362 ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 14. Пол. I. С. 67.
363 Там же. С. 50; Мордована С. П. Земский собор 1598 г.: Источ-
ники. Характер представительства. М., 1971; Скрынников Р. Г. Земский
собор 1598 г. и избрание Бориса Годунова на трон//Ист. СССР.
1977. № 13. С. 143—144.
364 Дьяконов М. Очерки... С. 378.
365 Историческое и правдивое извествование о том, как московский
князь Димитрий Иоаннович достиг отцовского престола (Чешек, текст
1606 г.). Прага. 1908. С. 32.
368 Записки капитана Маржерета. С. 197.
367 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 174—175.
363 Там же. С. 338.
369 Там же. С. 52—53; Буссов К. Московская хроника. С. 113.
370 Борша С. История Московская // РИБ. Т. I. Стб. 399.
371 Б ка Оссолинских ПАН (Вроцлав). Оссол. 2284, л. 156 об.
372 Платонов С. Ф. Очерки... С. 218.
373 Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба... С. 308—309.
374 Абрамович Г. В. Князья Шуйские. С. 129.
375 Записки Станислава Немоевского. С. 115—116.
378 Черепнин Л. В. Земские соборы... С. 151; Устрялов Н. Г. Ска-
зания... Ч. 1. С. 174-175.
377 Черепнин Л. В. Земские соборы... С. 151.
371 Там же. С. 90—91; Шмидт С. О. Становление российского са-
модержавия. М., 1973. С. 209, 249; Скрынников Р. Г. Начало оприч-
нины. Л., 1966. С. 139—141, 405—409; и др.
379 Записки Станислава Немоевского. С. 115.
380 РИБ. Т. XIII. Стб. 734.
270
581 Буссов К. Московская хроника. С. 112; Масса И. Краткое из-
вестие... С. 115.
382 ПСРЛ. Т. 14. С. 67.
383 Сказание Авраамия Палицына. С. 111; ЦГАДА. Ф. 210,
Столбцы Моск, стола, № 856, л. 37.
384 Записки Станислава Немоевского. С. 116.
381 Масса И. Краткое известие... С. 115—116; РИБ. Т. XIII.
Стб. 52—53, 735; Записки Станислава Немоевского. С. 116—117.
385 РИБ. т I. Стб. 399.
387 ПСРЛ. Т. 14. С. 67; РИБ. Т. XIII. Стб. 53.
388 Буссов К Московская хроника. С. 131; Устрялов И. Г. Ска-
зания... Ч. 1. С. 246; Платонов С. Ф. Очерки... С. 218—219; Hirsch-
berg A. Dymitr... S. 134—137.
389 Реляция Петра Петрея... С. 99—100.
390 Сб. РИО. Т. 142. С. 390—391; Записки гетмана Жолкевского...
С. 9—10; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 135 и др.; Реляция Петра
Петрея... С. 121; Жодкевский С. Записки о Московской войне... С. 10.
391 Масса И. Краткое известие... С. 122; Записки капитана Мар-
жерета. С. 198—199; ЧОИДР. 1847. №9. С. 18; Платонов С. Ф. Очер-
ки... С. 222; ГПБ. OP. F. IV. 228, л. ПО об.; Q. XVII. 18, л. 485;
Погод., ед. 1578, л. 104; и др.
392 ГПБ. OP. F. IV. 228, л. Ill; Q. XVII. 18, л. 486; ГБЛ. ОР.
Муз. 4468, л. 61—61 об.; ПСРЛ. Т. 14. С. 68; Масса И. Краткое из-
вестие... С. 122—124.
393 Буссов К. Московская хроника. С. 113—114.
394 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 235; СиН. Т. XIV. С. 360;
Калачов Н. Архив... Кн. I. С. 21; Histories Russia Monuments. 1842.
Vol. 2. P. 60—61.
395 ЦНБ. OP. Ф. Оссол., ед. 1388, л. ПО; Сб. РИО. Т. 137, с. 216;
Hirschberg A. Dymitr... S. 155.
396 НБР. ОР. Ф. 256, ед. 42, л. 2; Верхотурские грамоты... Ч. 2.
q 172 173.
397 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 343—345; ГПБ. ОР. Ф. 328,
ед. 219, л. 3.
393 ГПБ. ОР. Ф. Кир -Бел., ер. 87/1325, л. 79 об., 83 об., 112;
ед. 78/1317. л. 49, 161 об.; ф. Соф., ед. 1168, л. 169; Арх. РАН
(СПб.). Ф. 247, on. 1, ед. 48, л. 8 об, —9; ЦГАДА. Ф. 181, ед. 141,
л. 101 об.— 102; Леонид, архимандрит. Вкладная книга Московского
Новоспасского монастыря//ПДП. СПб., 1888. Т. 39. С. 27; Олонец, губ.
ведомости. 1853. № 11. С. 2.
399 ГПБ. OP. F. IV. 228, л. 117 об.; Q. XVII. 75, л. 155 об. — 186;
F. IV. 17, л. 462—462 об.; F. IV. 597, л. 464—465, 468 об.; ф. Соф.,
ед. 1060, л. 26 об.; Эрм., ед. 513, л. 332; Погод., ед. 1406, л. 251 об.—
252; НБР. ОР. Собр. Больш., ед. 423, л. 220—220 об.; Любавский М.
Литовским канцлер... С. 8; Попов А. Изборник... С. 417.
400 ААЭ. Т II. №48. С. 106; Сб. РИО. Т. 137. С. 235—236, 251,
269; Масса И. Краткое известие... С. 144; РИБ. Т. XVI. №95.
Стб. 408-409; Т. XIII. Стб. 165; СГГД. Ч. 2. №140. С. 296—298;
ЧОИДР. 1847. №9. С. 22—23; и др.
401 Временник Ивана Тимофеева. С. 90, 261.
402 Восстание Болотникова: Док. и материалы. М., 1959. С. 226;
Пронштейн А. П., Мининков И. А. Крестьянские войны... С. 48.
403 Хроника Пясецкого... С. 15; Масса И. Краткое известие...
С. 126.
404 Петрей П. История... С. 217—218.
405 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 469 об. (467 об.).
408 Буссов К- Московская хроника. С. 117.
271
407 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 160.
«os Масса И. Краткое известие... С. 136.
409 Устрялов Н. Г, Сказания... Ч. 2. С. 160, 235.
4,0 Масса И. Краткое известие... С. 137.
4,1 Записки капитана Маржерета. С. 201.
4,2 Масса И. Краткое известие... С. 114, 120, 137—138; Буссов К.
Московская хроника. С. 115—116; СиН. Т. 14. С. 257—258; РИБ.
Т. ХШ. Стб. 746; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 161; РА. 1906.
№2. С. 161; Кулакова И. П. Восстание 1606 г. в Москве и воцарение
Василия Шуйского//Социально-экономические и политические пробле-
мы истории народов СССР. М., 1985. С. 37—41.
413 РИБ. Т. I. Стб. 422; Масса И. Краткое известие... С. 137;
Буссов К. Московская хроника. С. 116; Горсей Д. Записки о Московии.
С. 104—105; Gwagnini A. Chronica... Р. 76—78; Устрялов Н. Г. Ска-
зания... Ч. 2. С. 160.
414 БАН. ОР. Ед. 34.8.25, л 498 об.
4,5 ПСРЛ. Т. 14. С. 69; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 168;
Буссов К. Московская хроника. С. 122; Дмитриевский А. А. Арсений...
С. 114, 572—573; Смирнов И. И. Краткий очерк... С. 44—45; Кула-
кова И. П. Восстание 1606 г.... С. 35—42; Pantenius Н. Der falsche
Demetrius. S. 108—112.
416 Рукопись Жолкевского... С. 19; Рождественский С. В. Царь
В. И. Шуйский и боярство//Ист. обозрение. СПб., 1892. Т. V.
С. 28—29; Боярские списки... Ч. 1. С 255, 257.
Глава 2
1 Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. XI. С. 105;
Бутурлин Д. История смутного времени... Ч. 2. С. 150—154; Соловь-
ев С. М. История России... Кн. IV. Т. 8. С. 429—434; Костомаров Н. И.
Смутное время... С. 144—151; Иловайский Д. И. История... С. 43—50,
и др.
2 Щербатов М. М. История Российская... С. 149; Забелин И.
Минин п Пожарский... С. 7. 204.
3 Платонов С. Ф. Очерки... С. 246.
4 Покровский М. П. Русская история с древнейших времен...
С. 353-366.
5 Покровский М. П. Смутное время... Стб. 651.
6 Рожков Н. А. Русская история... С. 9—12.
7 Станишевский В. Н. Народное движение... С. 15; Томсинский С. Г.
Крестьянское движение... С. 30—31; Ефремов П. Социальный кризис...
С. 43—44.
8 Фирсов Н. Н. Крестьянская революция.. С. 41—42.
9 Савич А. Польская интервенция... С. 198—199.
10 Смирнов И. И. К характеристике внутренней политики... С. 187—
207.
п Корецкий В. И. Формирование... С. 365, 366, 257 и др.
12 Бибиков Г. Н. К вопросу о социальном составе... С. 14.
13 Сб. РИО. Т. 137. С. 178, 260.
14 Разрядная книга 1550—1636 гг. Т. 2, вып. 1. С. 218.
15 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 457 об.
18 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 2. С. И;
Ч. 1. С. 320.
17 ГПБ. OP. F. IV. 597, л. 451 об.; АЗР. Т. IV. № 177. С. 269;
Боярские списки... Ч. I. С. 242.
18 ЦНБ АНУ. Ф. Оссол., ед. 5998/111, л. 45 об.; Hirschberg А.
Dymitr... S. 6.
272
” ЛАЭ. Т. 11. №26. С. 76.
w ЦНБ АНУ. ОР. Ф. 1, ед. 5580, л. 386—389 об.; Белокуров С. А.
Разрядные записи... С. 2.
21 Боярские списки... Ч. 1. С. 205, 220, 226, 227, 230, 232.
22 Там же С. 200—202, 206, 210—212, 214—216, 219; Описи цар-
ского архива XVI века... С. 127.
23 Багалей Н. И. Материалы для истории колонизации и быта
Харьковской и отчасти Курской и Воронежской губернии. Харьков,
1890. Ч. 2. С. 1—3; Миклашевский И. Н. К истории хозяйственного
быта Московского государства. М., 1894. Ч. 1. С. 15, 76; Анпило-
гов Г. Н. Новые документы о России конца XVI — начала XVII в. М.»
1967. С. 344, 363; Платонов С. Ф. Очерки... С. 196—197.
24 Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии... С. 412.
25 Скляр И. М. О начальном этапе... С. 98; АМГ. Т. 1. №3, 18,
20, 21, 23, 27, 31, 37 и др.
25 Платонов С, Ф. Очерки... С. 192—193; Мальцев В. Борьба за
Смоленск... С. 122—123; Миклашевский И. Н. К истории... С. 188, 211,
218, 219, 221, 266—271; Воронежский край с древнейших времен до
конца XVII века. Воронеж, 1976. С. 54.
27 Корецкий В. И., Соловьева Т. Б., Станиславский А. Л. Докумен-
ты первой крестьянской войны... С. 34, 36; Писцовые книги Рязанского
края XVI века. Рязань, 1898. Вып. 1. С. 152. 246; Веселовский С. Б.
Из истории древнерусского землевладения//Ист. зап. М., 1946. Т. 18.
С. 89—90; Платонов С. Ф. Очерки... С. 73; Миклашевский И. Н. К ис-
тории... С. 132—137.
28 Миклашевский И. Н. К истории... С. 188, 211.
29 Записки Станислава Немоевского. С. 150.
30 ПСРЛ. М.. 1978. Т. 34. С. 240.
31 Скрынников Р. Г. Народные выступления в 1602—1603 годах//
Ист. СССР. 1984. №2. С. 65
32 Важинский В. М. Мелкое служилое землевладение однодворче-
ского типа в XVII веке: По материалам южных уездов России: Дис. ...
д-ра ист. наук. Липецк, 1975. С. 277; Глазьев В. Н. Воронежские
стрельцы и их роль в экономическом развитии края в XVII веке//
История заселения и хозяйственного освоения Воронежского края в
эпоху феодализма. Воронеж, 1987. С. 27—28.
33 ГПБ. OP. Q. XVII. 18, л. 474.
34 Отрывок из сочинения Чилли «История Московии». С. 26.
35 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 2; Разрядная книга
1550—1636 гг. С. 219; Сб. РИО. Т. 137. С 257, 550—551.
38 Боярские списки... Ч. 2. С. 33, 67; Платонов С. Ф. Очерки...
С. 197—198; АМГ. Т. 1. №42. С. 18, 34; Разрядная книга 1550—1636 гг.
С. 220.
37 Мальцев В. Борьба за Смоленск. С. 127—128.
38 Сб. РИО. Т. 137. С. 178; АЮБ. СПб., 1884. Т. 3. №368. Стб.
472—473; ЦГАДА. Ф. 184, on. I, ед. 137, л. 100-102, 113—116;
Анпилогов Г. Н. Новые документы... С. 433—441; ИРЛИ (Пушк. дом ).
Древлехран., кол. Онацевича, пап. 8, ед. 15; Опись архива Посольского
приказа 1626 года. Ч. 1. С. 10.
39 ГИМ. ОР. Синод., ед. 293, л. 429; НБР. ОР. Муз., ед. 2900,
л. 18 об.
40 АМГ. Т. 1. № 42. С. 66—77; ААЭ. Т. 11. № 27. С. 77.
41 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 28, 76, 114, 182, 193, 231.
42 Там же. С. 113, 2, 3; Разрядная книга 1550—1636 гг. С. 222.
43 ААЭ. Т. 11. №28. С. 80; Опись архива Посольского приказа
1626 года. Ч. 1. С. 263.
273
44 Записки капитана Маржерета. С. 193; Белокуров С. Л. Разряд-
ные записи... С. 132, 212.
4u Hirschberg A. Dymitr... S. 101.
48 ПСРЛ. Т. 34. С. 241—242; Тихомиров М. Н. Русское летописание.
М., 1979. С. 245; Попов А. Изборник... С. 328; ГПБ. OP. F. IV. 212,
л. 812.
47 ГПБ. OP. Q. XVII. 18, л. 477 об. —478; F. IV. 597, л. 458 об.;
ГИМ. ОР. Синод., 293, л. 438 об. —439; РИБ. Т. XIII. Стб. 728;
Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 72.
48 ЧОИДР. 1847. №9. С. 15.
49 РИБ. Т. XIII. Стб. 42; Белокуров С. А. Разрядные записи...
С. 200—201.
ПС РЛ. Т. XIV. С. 35; Скрынников Р. Г. Россия накануне «смут-
ного времени*... С. 71.
51 Разрядная книга 1559—1605 гг. М., 1974. С. 349—350.
а2 Плаюнов С. Ф. Очерки... С. 212—213.
Сб. РИО. Т. 137. С. 259.
5 РИБ. Т. XIII. Стб. 575.
55 ГПБ. OP. F. IV. 212, л. 812; РИБ. Т. XIII. Стб. 40; Белоку-
ров С. А. Разрядные записи... С. 200—201; Разрядная книга 1550—
1636 гг. С. 225; АЗР. Т. IV. С. 293.
58 Белокуров С. Л. Разрядные записи... С. 4—5.
57 ГИМ. ОР. Синод., ед. 293, л. 439; ПСРЛ. Т. 34. С. 242.
•8 ЛИ. Т. И. №55. С. 67—69.
9 ПСРЛ. Т. 34. С. 206; Белокуров С. Л. Разрядные записи... С. 5,
30, 201—202; Разрядная книга 1550—1636 гг. С. 227; ЧОИДР. 1847.
№9. С. 16.
00 ААЭ. Т. 11. №34. С. 90—91; ГИМ. ОР. Синод., ед. 293,
л. 432 об.—433; НБР. ОР. Муз., ед. 2900, л. 21 об. —22; ГПБ. ОР.
F. IV. 212, л. 815—815 об.; РИБ. Т. XIII. Стб. 45—46.
61 Отрывок из сочинения Чилли. С. 25.
G2 Записки капитана Маржерета... С. 196.
63 Масса И. Краткое известие... С. 114; Hirschberg A. Dymitr...
S. 131.
64 Акты XIII—XVII вв., представленные в Разрядный приказ пред-
ставителями служилых фамилий после отмены местничества. М., 1898.
Ч. 1. С. 284.
05 Местнический справочник XVII века. Вильно, 1910. С. 45, 54, 58.
68 ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 6, л. 1—1 об.; Описание докумен-
тов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции.
М., 1891. Кн. 8. С. 65.
67 Описание документов... Кн. 8. С. 89.
68 Там же. С. 132; Князьков С. Е. Материалы к биографии Истомы
Пашкова и истории его рода//АЕ за 1985 год. М., 1986. С. 68—74.
69 Попов А. Изборник... С. 329.
79 РИБ. Т. XIII. Стб. 158.
71 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 6; Разрядная книга
1550—1636 гг. С. 229.
72 ПСРЛ. Т. 34. С. 243.
73 Акты XIII—XVII вв. ... Ч. 1. №266. С. 284.
74 ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 223, л. 80, ед. 6, л. 1.
75 Корецкий В. И. Новые документы по истории восстания
И. И. Болотникова//Сов. архивы. 1968. №6. С. 76.
76 Разрядная книга 1550—1636 гг. С. 229; Белокуров С. Л. Раз-
рядные записи... С. 6, 79; ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 6, 223; Акты
XIII—XVII вв. Ч. 1. С. 284-285.
77 ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 230, 263.
274
78 Лихачев Н. П. Разрядные дьяки... (прил.). С. 56—60, 68, 70;
ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 266, л. 4 об., 5, 7 об., 26; ГПБ. Эрм. 394,
л. 44 об. — 69.
79 ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 6, л. 29.
8, 7 Там же. Л. 26 об. — 28.
81 Там же. Л. 29—37.
82 Там же. Ед. 223, л. 23—23 об.
83 Там же. Л. 26 об. — 27.
84 Там же. Ед. 6, л. 39 об.
85 Там же. Ед. 223, л. 86.
8В Там же. Ед. 6, л. 4 об., 7, 8, 34—34 об.
87 СГГД. Ч 2. № 121. С. 260—261.
88 Масса И. Краткое известие... С. 52; Буганов В. И.. Корец-
кий В. И. Неизвестный московский летописец XVI! в. из Музейного
собрания ГБЛ//ЗОР ГБЛ. М, 1970. Вып. 32. С. 161; Корецкий В. И.
Новые документы... С. 76; АМГ. Т. 1. №43. С. 77—78; ЦГАДА Ф. 210,
десятни. ед. 6, л. 32 об.; ед. 60, л. 1 об. — 3 об.
89 Записки Станислава Немоевского. С. 151.
99 АЗР. Т. IV. № 177. С. 300.
91 Записки Станислава Немоевского. С. 213.
92 ЦГАДА Ф. 149, on. 1. ед. 11; Сб. РИО. Т. 137. С. 182—183.
93 Записки Станислава Немоевского. С. 118.
94 АЗР Т. IV. С 301
95 СГГД Ч. 2. №104. С. 227—228; №120. С. 257; №127.
С. 275—276.
Там же. № 133—135. С. 284—287.
97 ЦГАДА. Ф. 1192, оп. 2, ед. 15, л. 81 об. —83; ед. 1558, л. 1;
ф. 1441, on. 1, ед. 222, л. 12; Историческое описание Московского Но-
водевичьего монастыря. М., 1885. С. 14; Древности. Т. 8. С. 152—153;
Сказание Авраамия Палицына. С. 202—203; ЛОИИ. К. 119. ед. 1, л. 1.
93 Записки гетмана Жолкевского... Прил. 44. Стб. 174; Буссов К.
Московская хроника. С. 111, 125.
99 Записки капитана Маржерета. С. 172—178.
100 Записки Станислава Немоевского. С. 151.
101 Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба... С. 55—63.
102 ПРП. Вып. IV. С. 376; ЛИ. Т. 11. №63. С. 78.
103 Панеях В. М. Кабальное холопство на Руси в XVI в. Л.. 1967.
С. 40: его же. Холопство в XVI — начале XVII века. Л., 1975.
С. 165—167.
104 ПРП. Вып. IV. С. 540-541; ААЭ. Т. 11. №40.
105 Панеях В. М. Из истории... С. 168; Зимин А. А. Некоторые
вопросы истории... С. 100; Зимин А. А. К вопросу о закрепощении
крестьянства в 80—90-е годы XVI в.//Проблемы социально-экономи-
ческой истории феодальной России. М., 1984. С. 276; Скрынников Р. Г,
Смута в России... С. 16.
’°г > Корецкий В. И. Формирование... С. 247—248.
107 Арзамасские поместные акты. № 191—204, 300. С. 258—280,
394—395; ЦГАДА. Ф. 1209, оп. 1172, ед. 22508, ч. 11. л. 266, 261—262;
ф. 281, Муром., ед. 7800, Арзамас., ед. 22508. ч. 11, л. 261—262: НБР.
ОР. Ф. 204. акты, карт. 26, ед. 25; ГПБ. ОР. Ф. 532. ед. 264; АИ.
Т. 11. №57. С. 71.
108 ЛОИИ К- 2. on. 1, ед. 146, ч. 2, л. 7—9, 28 об. —29 об.,
125-126; ф. 174, оп 2, карт. V, ед. 236; ГПБ. ОР. Ф. 900, ед. 1.
109 Корецкий В. И., Соловьева Т. В., Станиславский А. Л. Доку-
менты... С. 36. fl
1,0 Пикета В. И. Смутное время... С. 74; Покровский М. П. Рус-
ская история с древнейших времен... С. 353—366.
275
1 ,1 АФЗХ. Ч. 2. № 418, 419, 421, 423, 374, 422; Русская вивлиофи-
ка. М., 1833. Т. 1. С. 59.
1 ,1 Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина... С. 220.
113 Арзамасские поместные акты. № 196, 198. С. 199, 266—272.
1,4 Корецкий В. И. Новые документы... С. 76.
1,6 ГПБ. ОР. ОЛДП. F. 455, сст. 1; ЛОИИ. К. 174, оп. 2, карт. V,
ед. 242, сст. 1.
нв ЛОИИ. К. 124, on. 1, ед. 159, л. 1; АИ. Т. 11. №57. С. 71;
НБР. ОР. Ф. 204, ОИДР, акты, карт. 26, ед. 25, л. 1. Булгаков М. Б.
Бортничество служилых людей Северской земли в первой трети
XVII в.//Крестьяне и сельское хозяйство России в XIV—XVIII веках.
М., 1989. С. 125—144.
117 Сторожев В. И. Материалы для истории русского дворянства.
М., 1891. ч. 1. С. 130.
,,в ЦГАДА. Ф. 210, десятки, ед. 86, л. 57 об., 60, 65.
119 Там же. Ед. 221, 206.
,м ПСРЛ. Т. 31. С. 147; Т. 14. С. 52.
121 ЦГАДА. Ф. 210, десятни, ед. 223, л. 80 об.
122 Там же. Ед. 6, л. 2, 3, 47 об. — 48.
123 Описание документов и бумаг... Кн. 8. С. 67, 81.
124 ПСРЛ. Т. 31. С. 147.
’« Там же. Т. 14. С. 52.
126 Записки капитана Маржерета. С. 190.
127 ЦГАДА. Ф. 210, десятки, ед. 223, л. 3—3 об.
128 Смирнов И. И. К характеристике внутренней политики...
С. 201—206.
122 АМГ. Т. 1. №40. С. 65; ЦГАДА. Ф. 210, столбцы Севского
стола, ед. 116, сст. 9; десятни, ед. 98, л. 2; Описание документов и
бумаг... Кн. 8. С. 89; Котоишхин Г. О России... С. 22.
130 ГИМ. ОР. Чертков., ед. 290, в 4е, л. 35 об.; Белокуров С. А.
Разрядные записи... С. 5; Записки капитана Маржерета. С. 196.
531 Миклашевский И. Н. Из истории хозяйственного быта... Ч. 1.
С. 218—219, 221.
132 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 217.
133 ЛОИИ. К. 174, оп. 2. карт. V, ед. 242; ГПБ. ОР. ОЛДП, F. 455,
ф. 532, ед. 264; ЦГАДА. Ф. 281, ед. 7800; ГБЛ. ОР. Ф. 204, акты 26/25;
н др.
134 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 276-283.
135 Смирнов И. И. Английское известие... С. 302.
136 Анпилогов Г. И. Новый документ об отводе земельного жало-
вания елецким служилым людям (1593—1594 гг.) // АЕ за 1962 г. М.»
1963. С 452-461.
Сб. РИО. Т. 137. С. 191—192.
133 ЦГАДА. Ф 156, on. 1, ед. 80, 81; Белокуров С. А. Разрядные
записи... С. 8; Оппсь архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 2.
С. 11; Ч. 1. С. 320; Новомбергский Н. Слово и дело государевы. М ,
1911. Т. 1. С. 2, 10. 18, 67—69; АМГ. Т. 1. №139. С. 167; ЧОИДР.
1918. Кн. 1. С. 197—199, 208—213, 218, 223, 231, 242—243.
139 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 210, 211.
140 ГПБ. OP. F. IV. 228, л. 114; ЧОИДР. 1847. №9. С. 21; БАН.
ОР. ед. 45.12.266, л 5.
141 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 80.
142 Записки Станислава Немоевского. С. 42, 56.
143 ГПБ. OP. F. IV. 228, л. 110 об.; Q. XVII. 18, л. 485; НБР.
ОР Ф 178, ед. 2900. л. 29 об.; БАН. ОР, ед. 45.12.266, л. 2—2 об.;
АИ. Т. 11. №85. 11. С. 115.
144 ГПБ. ОР, ед. F. IV. 597, л. 464 об. (462 об.).
276
145 БАН. ОР. ед. 45.12.266, л. 7; Сб. РИО. Т. 137. С. 235, 251, 269;
РИБ. Т. XIII. Стб. 165; ЧОИДР. 1847. №9. С. 23.
146 ЦГАОР. КМФ-9 (Швеция), 3A-37, on. 1, п. 133; Черепнин Л. В.
Обзор фонда новгородских документов, хранящихся в государственном
архиве Швеции в Стокгольме//Пробл. источниковедения. М., 1961.
Сб. IX. С. 233.
147 CwH Т YIV С
118 ГПБ. ОР. Эрм., ед. 343/1, л. 12 об., 15, 22.
149 Платонов С. Ф. Очерки... С. 203—204.
150 ГПБ. ОР. Эрм., ед. 343/1, л. 15, 12 об.
151 Там же. F. IV. 597, л. 413.
152 АИ. Т. И. №57. С. 71; ГИМ. ОР. Синод., ед. 293, л. 439;
Разрядная книга 1559—1605 гг. С. 314.
153 ЛОИИ. К. 174, оп. 2. карт. V, ед. 248.
154 Там же. Ед. 242, сст. Г, ед. 243; ЦГАДА. Ф. 1209, оп. 1246,
ед. 43293, сст. 163—172; оп. 1245, ед. 42764, сст. 1—15.
155 Устрялов Н, Г. Сказания... Ч. 2. С. 161; ГПБ. OP. Q. XVII. 18,
л. 491.
156 Голубцов И. А. «Измена» смольнян при Борисе Годунове и
«Извет» Варлаама//Уч. зап. Ин-та истории РАНИОН. М., 1928. Т. 5.
С. 233, 240—243.
157 Мордовина С. П„ Станиславский А. Л. Смоленская крестопрн-
водная книга 1598 г.//Источники по истории русского языка. М.» 1976.
С. 76.
158 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 202; Кондрашенков А. А.
Смоленский кран в XVI—XVII вв. Смоленск, 1978. С. 36—39.
159 Опись архива Посольского приказа 1626 года. Ч. 1. С. 318.
160 ААЭ. Т. 11. Ns 37. С. 93; №38. С. 94; ГПБ. OP. Q. IV. 17,
л. 233.
,б‘ Арх. РАН. (СПб). Ф. 21. оп. 4, ед. 2, л. 57 об. — 58.
162 Там же. Л. 58.
163 ЛОИИ. К. 174, оп. 2, ед. 200, 205, 207-209, 211, 212, 214, 216,
224, 237, 238; ЦГАДА. Ф. 1167, on. 1, ед. 1074, л. 3; Ф. 1287, on. 1,
ед. 4951, л. 77.
164 ЛОИИ. К. 174, оп. 2, карт. V, ед. 215, 235; ГПБ. ОР. Собр.
грам. 1, ед 266. 272, 273; НБР. ОР. Ф. 256, карт. 48, ед. 2, л. 5—9 об.;
ГПБ. OP. Q. IV. 17, л. 233; ЦГАДА. Ф. 197, on. 1, портф. 1, ед. 47.
л. 1—1 об.; ф. 214, on. 1, кн. И, Тара, л. 85—94; Архив РАН
(СПб.). Ф. 21, оп. 4, ед. 2, л. 63 об., 65 об.; ед. 36, л. 47—47 об., 27;
Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа. М.,
1900. Ч. 3 С. 222; Гневу шее А. М. Сибирские города в смутное время.
К., 1914. С. 5, II.
165 ЛОИИ К. 122, карт. I, ед. 8—10; к. 115, on. 1, ед. 54, F,
л. 94 об.—95; ИРЛ И (Пушк. дом). Древлехран. Р. IV, оп. 26, ед. 30,
ст. 1-2; АЮБ. Т. II. СПб., 1864. С. 588—589, 597—601.
,св АИ. Т. II. №344. С. 411.
167 ЛОИИ. К. 115, on. 1, ед. 54, F, л. 94; к. 122, карт. 1, ед. 19,
сст. 1; ед. 7, сст. 1-3; АЮБ. Т. 11. № 189.11. Стб. 589.
168 Арх. РАН (СПб ). Ф. 21, оп. 4, ед. 21. л. 84—85.
169 Там же. Л. 91 об. — 92 об.
170 ГПБ. ОР. Ф. 532, ед. 277; НБР. ОР. Ф. 256, карт. 18, ед. 2,
л. 17—17 об.
171 Арх. РАН (СПб ). Ф. 21, оп. 4, ед. 21, л. 91—92 об.
172 ЛОИИ К. 174, on. 1. карт. V. ел. 234; ГПБ. OP. Q. IV. 17,
л. 231; ЦГАДА. Ф. 214, on. 1, кн. II, Томск, л. 490—499; ААЭ. Т. II.
№ 36. С. 92; Оглоблин Н. Н. Обозрение... Ч. 4. С. 39. С ,
I
277
173 НБР. ОР. Ф. 178, карт. М. 10971 ед. 3, л. 2; ЦГАДА. Ф. 214,
on. 1, кн. 11, тара, л. 85—92 об.; Арх. РАН (СПб.), Ф. 21, оп. 4, ед. 2,
л. 64—65, ед. об, л. 32—33; Оглоблин Н. Н. Обозрение... Ч. 4. М.,
1901 С 130
*74 Арх. АН (СПб.) Ф. 21, оп. 4, ед. 21, л. 92 об., ед. 16, л. 339;
АИ. Т. 11. СПб.. 1836. №35. С. 92; ЦГАДА. Ф. 197, on. 1, портф. 4,
ед. 47, л. 1 — 1 об.
175 Арх. РАН (СПб.). Ф. 21, оп. 4, ед. 16, л. 37 об. —39.
17® Там же. Ед 2, л 66~~67.
177 Там же. Ед. 16, л. 73—73 об.; ЦГАДА. Ф. 199, on. 1, портф. 478,
ч. 1, ед. 33, сст. 1, ф. 184, on. 1, ед. 137, л. 99.
178 Арх. РАН (СПб.). Ф. 21. оп. 4, ед. 2. л. 102 об. — 103.
179 Там же. Ед. 2, л. 65, ед. 36, л. 32—33.
180 ЛОИИ. К. 174, оп. 2, карт. V, ед. 239, 246; ЦГАДА. Ф. 1167,
on. I, ед 1074, л. 1, 1 об., ф. 1287, on. 1, ед. 4951, л. 79; АИ. Т. 11.
СПб., 1841. №62. С. 77—78.
181 Разрядная книга 1550—1636 гг. М., 1976. Т. 2, вып. 1. С. 231.
182 Арх. РАН (СПб.). Ф. 21, оп. 4, ед. 16, л. 73 об. — 74;
ЦГАДА. Ф. 199, on. 1, портф. 478, ч. 1, ед. 33, сст. 1, ф. 184, on. 1,
ед. 137, л. 99.
183 АИ. Т. 11. №8, 9. С. 10; ГПБ. ОР. Эрм., ед. 443, л. 1—2 об.
184 Бибиков Г. Н. К вопросу о социальном составе... С. 5—28.
185 Платонов С. Ф. К истории московских земских соборов //
Статьи по русской истории (1883—1912). СПб., 1912. С. 299—300;
Черепнин Л. В. Земские соборы Русского государства в XVI—XVII вв.
М., 1978 С 149—150.
186 АЮ. СПб. 1838. Т. 1. №365. I. С 389; ЛОИИ. К. 12, on. 1.
карт 1. еч. 79: РИБ Т. XXXV СПб , 1913. №44.
187 ГПБ. ОР Ф 885. Эрм. 343/1, л. 12 об., 15, 22.
188 Три записки времен Лжедмитрия I, изданные по спискам им-
ператорской Публичной библиотеки и Румянцевского музея. СПб.,
1862 С. 47.
189 Устрялов Н. Г. Сказания... СПб., 1859. Ч. 2. С. 161; ГПБ.
Q. XVII. 18, л. 491.
190 ГПБ Эрм. ед. 389, л. 745 об.; ОСРК. F. IV. 23, л. 651 об.;
Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 28, 76, 114, 182, 193, 231.
191 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 113, 195; ЦГАДА.
Ф. 210, десятки, ед. 302.
192 Платонов С. Ф. Очерки... С. 218; Черепнин Л. В. Земские со-
боры... С. 149—150.
193 НБР. ОР. Ф 218, ед. 7, л. 804; ф. 313, ед. 2913. л. 192 об.;
Четыре сказания о Лжедмитрии, извлеченные из рукописей император-
ской Публичной библиотеки. СПб., 1863. С. 66, 112—113; ПСРЛ. М ;
Л., 1962. Т. 27. С. 150.
194 Временник Ивана Тимофеева. С. 83, 253.
195 ГПБ. Ф. Биб-ка Соловецк. мои., ед. 21/1480. л. 121.
198 Любавский М. Литовский канцлер ... С. 6—7.
197 ПГАЛА. Ф. 199. on. 1. портф. 284, ч. 3, ед. 26А, л. 1—5 об.;
ЛОИИ Ф. 131, on. 1, ед. 56, л. 19, 21, 34.
198 Боярские списки... Ч 1. С. 215.
192 РИБ. Т. XIII. Стб. 622.
200 Записки Станислава Немоевского. С. 65.
201 Сочинения И. Пересветова. М.; Л., 1956. С. 242—243, 205,
178-179
202 Там же. С. 240, 202-203, 175.
203 РИБ. Т. XIII Стб. 622.
204 Назаров В. Д. О датировке «Устава ратных и пушечных дел»
278
//Вопросы военной истории России (XVI11 и первая половина XIX ве-
ков). М., 1969. С. 216—221; Вопросы истории славян. Воронеж, 1965.
С. 142.
Глава 3
1 Скрынников Р. Г. Социально-политическая борьба... С. 64—79;
его же. Спорные проблемы восстания Болотникова//Ист. СССР. 1989.
№5. С. 92—110.
2 Соловьев С. М. История России... С. 430; Покровский М. Н.
Русская история в самом сжатом очерке... С. 63—64; Фирсов Н. Н.
Крестьянская революция... С. 42; Васенко П. Г. Лжедмитрий 1... С. 26.
3 Плаюнов С, Ф. Очерки... С. 217—225; Зигельман И. Е. История
крепостного права. С. 47—48; Покровский М. Н. Русская история с
древнейших времен... С. 357—358, 363; Смирнов И. И. К характери-
стике... С. 200; его же. О некоторых вопросах... С. 117—120; и др.
4 Зимин А. А. Некоторые вопросы... С. 99—100; История СССР
с древнейших времен... С. 100, 101; Буганов В. И. Крестьянские вой-
ны... С. 25—26; Корецкий В. И. Формирование... С. 238—246, 365—366.
5 АИ. Т. 11. №44. С. 57; ААЭ. Т. 11. №23. С. 74; Законодатель-
ные акты. С. 70—71.
6 Смирнов И. И. Краткий очерк... С. 35—36; Панеях В. М. Хо-
лопство... С. 148—185.
7 РИБ. Т. Х111. Стб. 753—757; Т. XXXVIII. Стб. 173—174; Ко-
рецкий В. И. Из истории закрепощения крестьян...//Ист. СССР. 1964.
№ 3. С. 70.
8 ГПБ. ОР. Собр. грам. 1, ед. 257.
9 ААЭ. Т. II. №22. С. 75—76; Боярские списки... Ч. 1. С. 197, 199,
211; ЛОИИ. Ф. 238, оп. 2 карт. 103, ед. 40, сст. 5—6.
ААЭ. Т. 11. № 30. С. 84.
11 См.: ЛОИИ. К. 115, ед. 835, л. 4, 4 об.. 5, 11; ГПБ. ОР. Собр.
грам. 1, ед. 260, сст. 1 и др.
12 Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 409;
Миклашевский И. Н. Из истории... С. 121—122, 125.
13 Загоровский В. П. Общий очерк истории заселения и хозяйст-
венного освоения южных окраин России в эпоху зрелого феодализма
(XVI век — начало XVIII века)//История заселения и хозяйственного
освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987.
С. 15
14 АЗР. Т. IV. № 177. С. 292; Сб. князя Оболенского. СПб., 1838.
№ 10. С. 46.
15 [Персидский Хуан-дон]. Путешествие персидского посольства
через Россию, от Астрахани до Архангельска в 1599—1600 гг. М.,
1898. С. 14.
18 Новомбергский Н. Слово и дело государевы. М., 1911. Т. 1.
С. 71—73; Черепнин Л. В. «Смута» в историографии XVII в.//ИЗ.
1945. № 14. С. 106.
17 Масса И. Краткое известие... С. 75.
18 Буссов К. Московская хроника С. 133; Корецкий В. И. Форми-
рование... С. 16.
19 Записки гетмана Жолкевского... С. 7; Рукопись Жолкевского.
М., 1835. С. 11.
20 НБР. ОР. Больш. ед. 423, л. 209; ГПБ. ОР. Погод., ед. 1406,
л. 240.
21 Сб. РИО. Т. 137. С. 243. 249, 550—551; РИБ. Т. XVI. №95.
Стб. 407; Корецкий В. И. Соловецкий летописец конца XVI в.//Ле-
тописи и хроники: 1980. М., 1981. С. 243.
279
22 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 2. С. 252.
23 РИБ. Т. VIII. Стб. 66; Хроника Пясецкого... С. 5; Любавский М.
Литовский канцлер... С. 7—8; Hirschberg A. Dymitr... S. 6.
24 Записки капитана Маржерета. С. 192.
25 Пясецкий Г. М. Исторические очерки г. Севска и его уезда//
Сб. Орлов, ист. археол. об-ва. Орел, 1906. Т. 2. С. 12—13, 21—24;
Святский Д. Исторический очерк городов Севска, Дмитровска и Ко-
марицкой волости. Орел, 1908. С. 5, 76; Смирнов И. И. Восстание...
С. 111—114, 117; Пасекунов Е. С. Крестьянская война н Брянский
край//Брян. краевед. 1971. Вып. 4. С. 55—57.
26 Корецкий В. И. Из истории крестьянской войны... С. 125.
27 Пасекунов Е. С. Крестьянская война... С. 60.
28 Святский Д. Исторический очерк... С. 37—39; Пясецкий Г. М.
Исторические очерки... С. 13, 22.
29 Масса И. Краткое известие... С. 112—114.
30 ГИМ. ОР. Уваров., ед. 594, в 4°, л. 232.
31 ГПБ. ОР. Ф. 775, ед. 3098, л. 44 об.; F. IV. 212, л. 808; БАН.
ОР, ед. 21.6.6, л. 142; НБР. ОР. Муз., ед. 2900, л. 428 об.; РИБ.
Т. XIII. Стб. 34—35; Четыре сказания... С. 101; Буссов К. Москов-
ская хроника. С. 102; Масса И. Краткое известие... С. 82; Белоку-
ров С. А. Разрядные записи... С. 71.
32 РИБ. Т. XIII. Стб. 34-35; Устрялов И, Г. Сказания... Ч. 1.
С. 167.
33 АИ. Т. И. №53. С. 63.
34 ААЭ. Т. II. №34. С. 90; РИБ. Т. XIII. Стб. 45.
35 ААЭ. Т. II. №34. С. 90.
38 РИБ. Т. XIII. Стб. 35; Т. I. Стб. 385—386.
37 Платонов С. Ф. Очерки... С. 204—207; Скляр И. М. О началь-
ном этапе... С. 99; Любавский М. Литовский канцлер... С. 8; РИБ.
Т. XVI. №95. С. 407.
38 Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 238—239; ГПБ. ОР.
F. IV. 322. л. 707—708 об.
39 ААЭ. Т. II. №34. С. 89-91; ПСРЛ. Т. 14. С. 65; ЧОИДР.
1847. № 9. С. 16; ГИМ. ОР. Синод, ед. 293, л. 433; НБР. ОР. Муз.,
ед. 2900, л. 22.
40 Петрей /7. История... С. 202—203; Буссов К. Московская хро-
ника. С. 105; Записки Станислава Немоевского. С. 41; Разрядная кни-
га 1550—1636 гг. С. 227.
41 Петрей П. История... С. 203—204; ПСРЛ. Т. 34. С. 206; Т. 14.
С. 65.
42 Четыре сказания... С. 123.
43 Масса И. Краткое известие... С. 105.
44 ААЭ. Т. II. №26. С. 76.
45 РИБ. Т. XVI. №95. Стб. 401.
48 АИ. Т. II. №55. С. 67—68.
47 ААЭ. Т. II № 35. С. 92
48 Там же. №37. С. 93; №38. С. 93.
49 Смирнов И. И. Английское известие... С. 302; Кузнецов В. И.
Пашня «наездом» в системе поземельного налогообложения Русского
государства во второй половине XVI—XVII в.//Вести. МГУ. 1988.
История. Сер. 8. №2. С. 69—82.
50 Анпилогов Г. Н. Новые документы о России... С. 432—445, 409;
АЮБ. СПб.. 1884. Т. 3. №368. Стб. 472-473.
51 ИРЛ И (Пушк. дом). Кол. Онацевича, пап. 8, ед. 15, л. 1—8 об.;
Опись архива Посольского приказа 1626 гола. Ч. 1. С. 10.
53 РИБ. Т. 1. Стб. 367, 369—371.
53 Миклашевский И. Н. Из истории... С. 121—122, 125, 218, 266, 221.
280
54 Корецкий В. И. Формирование... С. 242—243.
55 Смирнов И. И. Английское известие... С. 302.
56 Петрей П. История... С. 245.
57 ЛОИИ. Ф. 120, оп. 2, ед. 3, л. 1; Семевский М. И. Историко-
юридические акты XVI и XVII вв. СПб., 1892. С. 61; ДАИ. СПб., 1846.
Т. 1. С. 277.
58 Челобитные Лжедмитрию//ВОИДР. 1855. Кн. 23 (смесь).
С. 5—6.
59 Там же С 6
60 ЦГАДА. Ф. 1167, on. 1, ед. 1074, л. 2; ф. 1287, on. I, ед. 4951,
л. 78.
61 Арзамасские поместные акты. № 194. С. 264.
62 ЛОИИ. К. 174, on. 1, карт. V, ед. 206, 213, 204, 210, 215, 230.
63 ЦГИА (СПб.). Ф. 950, on. 1, ед. 73.
64 ЧОИДР. 1911. Кн. IV. С. 21—22, 24.
85 ААЭ. Т. 11. №79. С. 172.
66 НБР. ОР. Муз., карт. М. 10971, ед. 3, сст. 2.
87 Суворов И. Владимирская Заоникиева пустынь. С. 418—419.
68 Корецкий В. И. Соловецкий летописец. С. 243.
60 Миловидов И. В. Содержание рукописей, хранящихся в архиве
Ипатьевского монастыря. Кострома, 1887. Вып. 1. С. 18—19.
70 Записки Станислава Немоевского. С. 118; Смирнов И. И. Ан-
глийское известие... С. 301—302.
71 Горсей Д. Записки о Московии... С. 114.
71 ЦГАДА. Ф. 396. on. 1, ч. 33, ед. 49898, л. 1—3.
73 ЛОИИ. М/ф. 278, ед. 23; Челобитные Лжедмитрию. С. 5—6.
74 ЦГАДА. Ф. 184, on. 1, ед. 137, л. 69.
75 ГПБ. ОР. Ф. 532, Собр. грам. 1, ед. 269, сст. 1.
78 ЛОИИ. К. 27, on. 1, ед. 8, сст. 1.
77 Там же. К. 115, on. 1, ед. 54, F, л. 94 об. и др.
78 ЦГАДА, ф. 1192, оп. 2, ед. 25, л. 133—141; ед. 16, л. 299.
79 Там же. Ед. 15, л. 124.
80 Там же. Л. 132 об.
81 Там же. Л. 127—129.
82 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 195, 197, 199, 218, 223, 224, 227.
83 Шапиро А. Л. Русское крестьянство перед закрепощением
(XIV—XVI вв ). Л., 1987. С. 102, 104
84 ГПБ. ОР. Ф. 1283, ед. 1, л. 2-13 об.
85 Беляев И. Д. Крестьяне на Руси. М., 1903. С. 100—101; Смир-
нов И. И. К характеристике... С. 197; Зимин А. А. Комментарий [...) //
ПРП. Вып. IV. С. 565
88 Погодин М. П. Историко-критические отрывки. М., 1867. Кн. 2.
С. 236; Веселовский С. Б. Труды по источниковедению и истории Рос-
сии периода феодализма. М., 1978. С. 45; Скляр И. М. О начальном
этапе... С. 100.
87 Соловьев С. М. История России... С. 430—431; Hirschberg А.
Dymitr... S. 146.
88 НБР. ОР Рогож., ед. 660, л. 380—382 об.; ЛОИИ. Ф. 238,
on. 1, ед. 590: НБР. ОР. Муз., ед. 6689, л. 175—177; ед. 297, л. 78—79;
Больш., ед. 333, л. 287—289 об., 322; БАН. ОР. Тек. пост.» ед. 504;
ГПБ. ОР. Погод., ед. 1844, л. 109 об. —ПО; Q. 11.16, л. 124—129 об.;
Q. 11.32, л. 124—127 об.; Q. 11.29, л. 117—120.
89 Корецкий В. И. Формирование... С. 246—247; Зимин А. А. Ком-
ментарий. С. 540, 565.
90 БАН. ОР. Ед. 24.5.32, л. 20 об.; ед. 33.10.13, л. 677; ГПБ. ОР.
Погод., 1566, л. 59; Ф. 351. ед. 72/1311, л. 446 об. - 447; Эрм., 431.2,
л. 108; 566, л. 385 об.; Q. IV. 2. л. 53; Погод., 1563, л. 102; НБР. ОР.
281
Ф. 152, ед. 86 (М. 1076), л. 373; ГИМ. ОР. Уваров., 110, л. 26;
ед. 527, л. II; ед. 107, л. 115 об.; Щукин., 45, л. 209; ЦГАДА. Ф. 184,
on. 1, ед. 137, л. 89; Ф. 141, on. 1, 1599—1602 гг., ед. 1, л. 10; и др.
91 БАН. ОР. Ед. 45.6.8, л. 127—127 об.
92 ГПБ. ОР. Ф. 536, ОЛДП, F. 471, Л. 325 об.
93 НБР. ОР. Муз., ед. 2525, л. 244—245.
94 ПСРЛ. Т. XIV. С. 55.
95 Прокофьева Л. С. Вотчинное хозяйство в XVII веке: По мате-
риалам Спасо-Прилуцкого монастыря. М.; Л., 1959. С. 21, 107.
9’ Корецкий В. И. Формирование... С. 122.
97 ГПБ. OP. Q. II. 32, л. 124; Q II. 16, л. 124; НБР. ОР. Муз.,
ед. 297, л. 78 об.; ед. 6689, л. 176—176 об.; Больш., ед. 333, л. 322.
98 Корецкий В. И. Формирование... С. 247—248; его же. Очерки
по истории закрепощения крестьян в России в конце XVI — начале
XVII в. М., 1957. С. 12; его же. Закрепощение крестьян и классовая
борьба в России во второй половине XVI в. М., 1970. С. 155.
99 Греков Б. Д. Главнейшие этапы в истории крепостного права
в России. М.; Л., 1940. С. 69.
100 АИ. Т. I. №221, 111.
101 Корецкий В. И. Крепостническая норма и действительность в
России конца XVI — первой половины XVII в.//Общество, государ-
ство, право России и других стран Европы: норма и действительность.
Ранний и развитой феодализм. М., 1983. С. 27.
102 ПРП. Вып. IV. С. 541.
103 Корецкий В. И. Формирование... С. 248.
104 Зимин А. А. Комментарий. С. 565.
105 Греков Б. Д. Главнейшие этапы... С. 70, 71, 74.
108 Смирнов И. И. О некоторых вопросах... С. 118—119.
107 Панеях В. М. Из истории ... С. 169; его же. Холопство... С. 209;
его же. Холопство в первой половине XVII в. ... С. 189.
108 Маньков А. Г. Побеги крестьян в вотчинах Троице-Сергиевого
монастыря в первой четверти XVII в.//Уч. зап. Ленингр. гос. ун-та.
1941. №80.
109 Ермолаев И. П. Среднее Поволжье во второй половине XVI—
XVII в. Казань, 1982. С. 77.
1,0 НБР. ОР. Лукаш., ед. 86, л. 373; Корецкий В. И, Из истории...
С. 136.
1,1 Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. М.,
1983. С. 43.
1,2 Сказание Авраамия Палицына. С. 106; ПСРЛ. Т. 14. С. 56;
Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 292; Буссов К. Московская хрони-
ка. С. 97.
1,3 Греков Б. Д. Краткий очерк истории крестьянства. М.. 1959.
С. 217.
114 НБР. OP. Q. II. 32, л. 127 об.
115 Там же Ф. 328, ед. 219, л. 3.
1,8 ГБЛ. ОР. Муз., ед. 6689, л. 176 об; ГПБ. OP. Q. И. 16,
л. 124, 129.
1,7 ГПБ. OP. F. IV. 228, л. 11; НБР. ОР. Муз., ед. 2900, л. 29 об.;
ПСРЛ. Т. 14. С. 68.
118 Смирнов И. И. О некоторых вопросах... С. 119.
1,9 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. М., 1954. Т. 2. С. 349.
120 Смирнов И. И. О некоторых вопросах... С. 118—119.
121 До этого Сводный Судебник несколько раз переиздавался:
Максимович Л. У. Указатель российских законов. М., 1803. Ч. 1.
С. 26—106; его же. Уставы великого князя Владимира киевского и
всея Русии, Русская Правда великого князя Ярослава Владимировича,
282
Судебник царя Иоанна Васильевича, уложение царя Алексея Михай-
ловича со сводом новоуказанных статей. М., 1808. С. 26—106; Законы
великого князя Иоанна Васильевича и Судебник царя Иоанна Ва-
сильевича с дополнительными указами, изданные Константином Калай-
довичем и Павлом Строевым. М., 1819.
122 Андреев А. А. Сводный Судебник // Изв. Рос. Акад. наук. 1925.
№ 12—15. С. 638.
123 ПРП. М., 1956. Вып. IV. С. 481.
124 Назаров В. Д. Палеографический и текстологический анализ
списков Сводного Судебника // Вести. Моск, ун-та. Сер. История. 1967.
№ 1. С. 54-76.
125 Зимин А. А. К изучению... С. 229—231.
126 ПРП. Выл. IV. С. 39.
127 Троицкий список неофициального происхождения (возможно, из
канцелярии Троице-Сергиевого монастыря)—НБР. ОР. Ф. 173, ед.
17(203) — 20—30-е годы XVII в. (прерывается на гр. 21 гл. 124);
Рогожский список (возможно, из канцелярии Большого дворца) —
НБР. ОР. Ф. 247, ед. 660 (20—30-е годы XVII в.); Лихачевский спи-
сок (связан с Патриаршим приказом)—ЛОИИ. Ф. 238, on. 1, ед. 590
(конец 20-х — начало 30-х годов XVII в.); Библиотечный список пер-
вой четверти XIX в. и сенатское издание восходят к списку XVII в.—
БАН. ОР. Тек. пост. 504 (Назаров В. Д. Палеографический... С. 54—76).
126 Судебники XV—XVI веков. М.; Л., 1952. С. 114.
129 ПРП. Вып. IV. С. 543—546.
130 Там же. С. 546.
131 Судебники XV—XVI веков. С. 115.
132 Там же.
133 Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных
знаков. СПб., 1899. Ч. I—III. № 14244.
134 Судебники XV—XVI веков. С. 115.
135 ПРП. Bun. IV. С. 545—546; Назаров В. Д. Указная книга Мос-
ковского судного приказа//АЕ за 1962 г. М., 1963. С. 467.
136 рпБ ОР. Эрм. 59, л. 41—65 об.; Архив историко-юридических
сведении... Кн. 2. Пол. I. Отд. II. С. 85—95.
137 См. Андреев А. И. Сводный Судебник. С. 637.
133 О 23 х главах и фактически 162-х статьях Сводного Судебни-
ка, который возник из Судебника 1550 г. с дополнениями, писал
К А. Неволин в своей «Энциклопедии законоведения»//Собр. соч.
СПб., 1857. Т II. С. 472; Это же повторил С. Пахман (История коди-
фикации гражданского права. СПб., 1876. Т. I. С. 225).
139 ПРП. Вып. IV. С. 482.
“° Там же С. 376.
141 Скрынников Р. Г. Россия накануне... С. 178.
142 НБР. ОР. М\з. 6689. л. 175, 176 об. — 177; ГПБ OP. Q. II. 16,
л. 124, 129-129 об.; Q. II. 32, л. 127 об.
143 ПРП. М., 1959. Вып. V. С. 429-430, 526—531.
144 Назаров В. Д. Палеографический... С. 71.
145 ПРП. Вып. IV. С. 479.
148 Шцмаков С. Экскурсы по истории Поместного приказа. М.,
1910. С. 46, 49.
147 НБР. ОР. Ф 29, ед. 218, л. 1; Лебедев Д. Собрание историко-
юридических актов И. Д. Беляева. М., 1881. С. 39.
143 Корецкий В. И. Формирование... С. 240, 244.
149 Назаров В. Д. Из истории... С. 90; Тебекин Д. А. Перечень
иммунитетных грамот... С. 193—194.
150 Корецкий В. И. Формирование... С. 245.
151 Скрынников Р. Г. Россия накануне... С. 177—178.
283
152 Корецкий В. И. Формирование... С. 243.
153 Записки Станислава Немоевского. С. 118.
184 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1. С. 101; Записки капитана
Маржерета. С. 177.
155 Архив Строева. Пг., 1917. Т. II. Стб. 140—145; Корецкий В. И.
Формирование... С. 252, 253.
186 ЧОИДР, 1918. Кн. 1. С. 195; Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. 1.
С. 101; Записки Станислава Немоевского. С. 119—120; Корецкий В. И.
Формирование... С. 256 и др.
157 Корецкий В. И. Формирование... С. 239—240.
153 ЛОИИ. К. 122. Перепл. 1. Ед. 15(4); ААЭ. Т. II. №46.
19 Законодательные акты Русского государства второй половины
XVI —первой половины XVII в. Л., 1986. С. 9.
,ео Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. Кн. II. С. 353; Скрынни-
ков Р. Г. Рабство и кабала в XVI веке//Ист. СССР. 1976. №3. С. 164;
Индова Е. И., Преображенский A. A.t Тихонов Ю. А. Народные дви-
жения в России XVII—XVIII вв. и абсолютизм//Абсолютизм в России
(XVI1—XVIII вв.). м.; 1964. С. 53.
101 Панеях В. М. Холопство в XVI — начале XVII века. С. 201—206.
162 Ку шеви Е. Н. К истории холопства в конце XVI — начале
XVII века//ИЗ. 1945. Т. 15. С. 93.
168 ГПБ. OP. Q. II. 16, л. 142 об.-144; Q. II. 278 л. 142-144;
НБР. ОР. Муз. 6689, л. 181—181 об.
164 ПРП. Вып. IV. С. 376; Законодательные акты... С. 73.
185 ГПБ. OP. Q. II. 16; ГБЛ. ОР. Муз. 6689.
168 ПРП. Вып. IV. с. 376; ГПБ. OP. Q. 11. 16, л. 143 об.—144;
АИ. Т. II. .№63. С. 78
167 ГПБ. OP. Q. II. 16, л. 124—129 об.; 142 об.—144; НБР. ОР.
Муз. 6689, л. 181 — 181 об.
,с8 Корецкий В, И. Формирование... С. 248.
169 Рождественский С. В. Сельское население Московского госу-
дарства в XVI—XVII веках//Русская история в очерках и статьях.
К., 1912, Т. III. С. 71.
170 Смирнов И. И. К характеристике... С. 194.
171 Смирнов И. И. О некоторых вопросах.., С. 119—120.
175 Панеях В. At. Холопство... С. 196—197.
173 Там же. С. 195-199.
174 Панеях В. М. Холопство в русском праве XVI — первой поло-
вине XVII в. (нормы и реализация)//Общество, государство, право
Рсссии и других стран Европы. С. 29—31; Скрынников Р. Г. Смута
в России... С. 18; его же. Самозванцы в России. С. 163.
175 Греков Б. Д. Главнейшие этапы... С. 80—82; его же. Крестьяне
на Руси. Т. II. С. 344.
176 Яковлев А. И. Холопство и холопы в Московском государстве
XVII в. М.; Л„ 1943. С. 82.
177 Панеях В. At. Кабальное холопство... С. 40.
178 Панеях В, At. Холопство... С. 165—167.
179 Там же. С. 195—199; Панеях В. At. Холопство в первой поло-
вине XVII в. Л., 1984. С. 50, 218.
180 Скляр И. At. О начальном этапе... С. 72.
181 Владимирский-Буданов At. Ф, Хрестоматия по истории русского
права. СПб.; К., 1908. Вып. 3. С. 87.
182 Панеях В. At. Холопство... С. 197.
183 АИ. Т. II. № 185. И. С. 115; Законодательные акты... С. 76—77.
184 Яковлев А. И. Холопство и холопы... С. 34.
185 Самоквасов Д. Я. Архивный материал. М., 1909. Т. И. С. 500.
186 Скрынников Р. Г. Рабство и кабала в XVI веке. С. 164.
284
Куш ева Е. Н. К истории холопства... С. 95. „„„„„„„„ //
•м Лаппо И. Литовский статут в московском переводе-редакции//
пчдк Run XXVIII- его же Литовский статут в московском пере-
SeX» ХУи\Г<,™//ЖМНП. 1SH. К». 2: Л.
Вновь открытый Московский перевод Литовского статут II
вестия. 1917. № 1.
*89 Описание документов... Т. VI И. ь. оу уь т 1
190 Там же. С. 90, Ст о роже в В. Н. Материалы для истории... Т. .
С. 89; ЦГАДА. Ф. Новгород, приказ, палаты, кабал, книга 18/Н,
7i 12 г. л. 107—107 об. _ _о
ни АМГ. СПб., 1890. Т. 1. № 44. С. 78.
Там же. Ns 40. С. 65. с ,/пч iqig
•« Смирнов И. Ц. Предвестник восстания Болотникова II ИЗ. 19»>.
Т 20. С. 83—84.
1»' ПРП Вып. IV С 541 и
w Лаппо-Данилевский А. Служилая кабала_позднейшего типа//
Сб. статей, поев. В. О. Ключевскому. М., 1909. С 719 7Ь4
и» АФЗХ. М., 1956. Т. 11. № 37Л,С Т42?; v от т и № до
Вып. V. С. 58-59; АЮБ. СПб., 1857. Т. 1. №93, Г II. Ь-Д-‘. и др.
>»1 2 3 * 5 6 7 8 9 Лаппо-Данидевский А. Служилая кабала... С. 744—/43.
1« ЧОИДР. 1847. №9. С. 21. „ о_ „ ___„ г Гка.
199 Записки Станислава Немоевского. С. 80, Устрялов Н, Г.
3аНИм6”Копанев А. п. Комментарии // Буссов К. Московская хроника.
^201 уСтрялов В. г. Сказания... Ч. 1. С. 201; Смирнов И. И. Вос-
стание Болотникова. С. 280—281.
202 Записки капитана Маржерета, С. Дн.
203 Устрялов П. Г, Сказания... Ч. 2. С. 168;
Смирнов И. И„ Маньков А. Г. и др. Крестьянские воины...
С. 25.
Вместо заключения
1 Панченко A. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Вели-
кий: концепция первого монарха//ТОДРЛ. Л., 1983. Т. XXXVII.
С. 54-78.
2 Письма Константина Николаевича Бестужева-Рюмина о смутном
времени. СПб., 1898 с 5э эд, 66; Трачевский А. Русская история. СПб.,
1895. Ч. 1. С. 297^299; и др.
3 Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике
конца XV — начала XVI века. М.; Л., 1960. С. 375, 482.
♦ Моисеева Г. И. Валаамская беседа. М.; Л., 1955. С. 93.
5 Троицкий П. с. Отношение государства и церкви по воззрениям
наиболее видных писателей и общественных деятелей. М., 1909.
С. 35—37.
6 Попов А. Изборник... С. 217.
• РИБ. Т. 13. Стб. 313.
8 Сборник Муханова. М., 1856, №137. С. 204—205; ЛОИИ. К. Ю7,
on. 1, ед. 25. сст. 1—4; Тихонравов К. Н. Вкладная книга... Стб. 343;
СГГД. М., 1819. Ч. 2 №138. С. 290; Дмитриевский А. А. Арсений...
С. 121.
9 Дмитриевский Д. А. Арсений... С. 106; ЧОИДР. 1847. № 9. С. 20;
Попов А. Изборник... С 295; РИБ. Т. XIII. Стб. 740
ААЭ. СПб., 1836 Т 2. № 224. С. 383—385; ГПБ. OP. Q. IV. 17,
л. 238—245 об.
285
" ГПБ. OP. F. IV. 228, л. ПО; НБР. ОР. Муз. 2900, л. 24 об.
12 ГПБ ОР. Кир.-Бел., ед. 78/1317, л. 390—242; Соф. 1150,
л. 10-48 об.
13 ГПБ. ОР. Соф. 1045, л. 184 об.
14 Там же. Соф. 1041, л. 15.
15 Тихомиров М. Н. Описание Тихомировского собрания рукописей.
М., 1968. С. 30.
18 Сказание Авраамня Палицына. С. 112.
17 ГПБ. OP. Q. XVII. 18, л. 485—485 об.
18 Сб. РИО. СПб., 1912. С. 189.
19 ЦГАДА, Ф. 52, оп. 2, ед. 118; Опись архива Посольского при-
каза 1626 года. С. 75; ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 77—79.
20 Опись архива Посольского приказа 1626 года. С. 331.
21 ЦГИА Украины (Львов). Ф. 129, on. 1, ед. 340, л. 1—4; Кры-
ловский А. Львовское ставропигиальное братство (Опыт церковно-исто-
рического исследования). К., 1904. Прил. С. 27.
22 Опись архива Посольского приказа 1626 года. С. 73—74;
ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 4, 13, 28—72; Шереметев С. Д. Дела грече-
ские // Сергею Федоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели.
СПб., 1911. С. 176—187.
23 ЧОИДР. 1918. Кн. 1. С. 80; Опись архива Посольского приказа
1626 года. С. 75.
24 ЦГИА Украины. (Львов). Ф. 52, оп. 2, ед. ИЗ, л. 9.
25 ЛНБ АН Украины. ОР. Оссол. 2431, л. 19, 61; Записки Ста-
нислава Немоевского. С. 80, 110; Рус. старина. 1899. №11. С. 425;
Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церков-
ную жизнь. Казань, 1914. Т. 1. С. 16.
28 1са€вич Я. Д. Братства та Тх роль в розвитку украТнсько! куль-
тури XVI-XVII вв. К., 1966. С. 119; ЦГАДА. Ф. 149, ед. 43 с.; СГГД.
Ч. 2. № 130. С. 279—280; ЦГИА Украины (Львов). Ф. 129, on. 1,
ед. 331 а, л. 3 об.; АЮЗР. СПб., 1865. Т. I, ч. II. С. 299.
27 ААЭ. Т. 2. № 224. С. 383-385.
28 BauToein Н. Т. Баркулабаусю летотс. Mihck, 1977. С. 198.
29 Успенский Б. А. Царь и самозванец:. Самозванчество в России
как культурно-исторический феномен//Художественный язык средне-
вековья. М., 1982. С. 203.
30 Апостол. М., 1606 (БАН. ОРК. Инв. 66, F, л. 317—317 об.;
инв. 65, F, л. 118).
31 Триодь цветная. М.. 1604. С. 3; Минея служебная. Ноябрь. М.,
1610. Л. 401.
32 Русская старопечатная литература (XVI —первая четверть
XVIII в). М., 1981. С. 78—79, 96.
33 Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 98.
34 Поздвева И. В. Коллекция кириллических изданий Восточного
института Ватикана в Рнме//АЕ зэ 1983 г. М„ 1985. С. 291.
35 Дмитриевский А. Арсений... С. 564.
36 Петрей П. История... С. 230—231.
37 Бпнтьии-Каменский Н. Н. Переписка между Росснею и Польшею
по 1700 г. М., 1862. Ч. 2. С. 57; Сказания Авраамия Палицына...
С. 113, 263; Сб. РИО. Т. 137. С. 187; Сб. материалов по русской исто-
рии начала XVII века. СПб., 1896. С. 77; НБР, ОР. Ф. 178, ед. 2900.
л. 29 об.
38 Устрялов И. Г. Сказания... Ч. 1. С. 182; Ч. 2. С. 150; РИБ
Т. 1. С. 412.
39 Зимин А. А., Хорогикевич A. J1. Россия времени Ивана Гроз
кого. М.. 1982. С 89; ПДС. СПб.. 1851. Т. I. Стб. 1503—1508; Про
зоровский Д. М. О значении царского титула до принятия русскими
286
государями титула императорского//Изв. рус. археол. об-ва. СПб.,
1877. Т. 8, в. 5.
40 Pier Ung Р. Rome et Demetrius... P. 104.
41 Савва В. Московские цари... С. 279—400; Гольдберг А. Л.
К истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха // ТОДРЛ.
1976. Т. 30. С. 206.
42 Устрялов И. Г. Сказания... Ч. 1. С. 176—177; Ч. 2. С. 142—143;
Рус. архив. 1906. № 10. С. 148.
43 Записки гетмана Жолкевского... Прил. № 44. С. 167.
44 Записки Станислава Немоевского. С. 43.
45 Бочаров Г. //. Царское место Ивана Грозного в Московском
Успенском соборе//Памятники русской архитектуры и монументального
искусства: Города, ансамбли, зодчие. М., 1985. С. 39—57.
46 Лазарев В. Н. Происхождение итальянского Возрождения. М.,
1956. С. 83.
47 Пуцко В. Г. Ростовские каменные львы//Сов. археология. 1979.
№2. С. 281—282.
48 Дракохруст Е. И. Иконографические источники... С. 36; Собо-
лева Н. А. Символы русской государственности//Вопр. истории. 1979.
№6. С. 45—59; Белавинец П. И. Изменения российского государс!вен-
ного герба в императорский период//Вести. Имп. об ва ревнителей ис-
тории. Пг., 1915. Вып. 2.
49 ГИМ. ОПИ. Ф 445, ед. 67 а, ч. 90, л. 5 об.—6; Леонид, архи-
мандрит. Надписи Троицкой Сергиевой лавры. СПб., 1881. С. 70—71.
и Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Вели
кий,.. С. 68—72.
51 Там же. С. 78; Longworth Р. The pretender phenomenon in
eighteen century Russia//Past a present. Oxford, 1975 №66. P. Gl—83.
62 Живов В. M., Успенский Б. А. Царь и бог. Семиотические
аспекты сакрализации монарха в России // Языки культуры и проблемы
переводимости. М., 1987. С. 59.
3 БАН. ОР Ед. 24.5.32, л. 228—230; ГИМ. ОР. Синод. 963,
л. 533 об.— 535.
54 ПСРЛ. М., 1965. Т. 14. С. 1—22.
65 Колосова Е. В. Новый список Повести о Федоре Ивановиче //
ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. XIV. С. 272—274.
58 Буганов В. И. Сказание о смерти царя Федора Ивановича н
воцарении Бориса Годунова (записи в разрядной книге)//Зан. отд.
рукописей Гос. б-ки нм В. И. Ленина. М., 1957. Вып. 19. С. 167—184.
57 Сюзюмов М. Я. Историческая роль Византии и ее место во
всемирной истории//Визант. временник, 1969. Т. 29. С. 34
58 Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его по-
слания. К , 1901. С. 63—66; Гольдберг А. Л. Три «послания Фило-
фея >// ТОДРЛ. Л., 1974. Т. XXIX. С. 68-97.
69 Чаев Н. С. «Москва — третий Рим» и историческая практика
Московского правительства XVI века//Ист. зап., 1945. №17.
60 Дмитриева Р. П. Сказание... С. 149.
61 Чаев Н. С. «Москва — третий Рим»... С. 20; Бакалов Г. Роль
византийской ойкуменической доктрины в политической жизни Москов
ской Руси (вторая половина XV — конец XVI в.)//Исторически пре-
гляд. София, 1980. №5. С. 82—94.
82 Pelenski J. The emergence of the Muscovite claims to the Byzan-
tine. Kievan «Imperial inheritance» // Harvard Ukrainian Studies. 1984.
Vol. 7. P. 520—531.
w Гольдберг А. Л. Три «послания Филофея»//Вопр. истории рус-
ской средневековой литературы. Л., 1971. С. 68—92.
84 Островский П. Историко-статистическое описание Костромского
287
первоклассного кафедрального Ипатьевского монастыря. Кострома,
1870. С. 96—98.
65 Золотухина Н. М. Развитие русской средневековой политико-
правовой мысли. М., 1985. С. 64—65.
« РИБ. Т. XIII. Стб. 367.
67 Попов А. Изборник... С. 192, 234, 269, 414.
68 Барсуков Е. Северные народные сказания о древнерусских
князьях и царях//Древняя и новая Россия. 1879. Т. 2. С. 410; Мил-
лер В. Ф. Исторические песни русского народа XVI—XVII вв. Пг.,
1915. С. 585—624; Древние российские стихотворения, собранные Кир-
шею Даниловым. № 12.
« РИБ Т. ХШ. Стб. 818-820, 55-56; Успенский Б. А. Царь и
самозванец... С. 215—216.
70 Устрялов Н. Г. Сказания... Ч. I. С. 347.
71 РИБ. Т. XIII. Стб. 59, 831.
71 Сб. РИО. Т. 142. С. 550,
СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
ААЭ — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской им-
перии Археографической экспедицией Академии наук
АЕ — Археографический ежегодник
АЗР — Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные
и изданные Археографическою комиссиею
АИ — Акты исторические, собранные и изданные Археографичес-
кою комиссиею
АФЗХ — Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI вв.
АЮ — Акты юридические, или Собрание форм старинного дело-
производства
АЮБ — Акты юридического быта, издаваемые Федотовым-Чехов-
ским
АЮЗР — Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России,
собранные и изданные Археографическою комиссиею
БАН — Библиотека Академии наук (СПб.)
БВ — Библиотека Вроцлавского университета
ВИ — Вопросы истории
ВОНДР — Временник Общества истории и древностей российских
при Московском университете
ГИА — Государственный исторический архив
ГИМ — Государственный исторический музей (Москва)
ГПБ — Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салты-
кова-Щедрина (СПб.)
ДАН — Дополнения к актам историческим, собранным и изданным
Археографическою комиссиею
ДРВ — Древняя Российская Вивлиофика
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения
ИВ — Исторический вестник
ИЗ — Исторические записки
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский дом)
КДА — Киевская духовная академия
КС — Киевская старина
ЛЗАК — Летопись занятий Археографической комиссии Российской
Академии наук
ЛОИИ — Ленинградское (ныне Санкт-Петербургское) отделение ин-
ститута истории Российской Академии наук
ЛСК — Латухинская степенная книга
НБР — Национальная библиотека России (Москва)
ОЛДП — Общество любителей духовного просвещения
ОПИ — Отдел письменных источников
ОР — Отдел рукописей
ОРК — Отдел редких книг
ОСРК — Общее собрание рукописных книг
289
ПДП — Памятники древней письменности
ПДС — Памятники дипломатических сношений
ПРП — Памятники русского права
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей
РА — Русский архив, издаваемый П. Бартеневым
РИБ — Русская историческая библиотека, издаваемая Археографи-
ческою комиссиею
РИО — Русское историческое общество
PC — Русская старина
СГГД — Собрание государственных грамот и договоров, хранящих-
ся в Государственной коллегии иностранных дел
СиН — Старина и новизна
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института рус-
ской литературы (СПб.)
УИ — Университетские известия (Киев)
ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов (Моск-
ва)
ЦГИА — Центральный государственный исторический архив (СПб.;
Украины — Киев. Львов)
ЦНБ — Центральная научная библиотека АН Украины (Киев)
ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских при
Московском университете
ЧОНЛ — Чтения в Историческом обществе Нестора-Летописца
HRM — Historica Russia Monumenta
SRP — Scriptores Rerum Polonicarum
ОГЛАВЛЕНИЕ
Самозванец глазами современников, писателей, историков
(Вместо введения).............................................. 5
Глава 1. Боярская Дума Лжедмитрия I............................41
Борьба Самозванца за престол и московские бояре 43
«Старые» и «новые» в Боярской Думе .... 49
Политические группировки Думы......................60
Боярская Дума в управлении Россией .... 88
Статус Боярской Думы и вольности боярства . . 99
Иностранное окружение Лжедмитрия I и его влия-
ние на государственную политику....................103
Политические процессы и Дума. Был ли Земский со-
бор 1605 г.?.......................................108
Обострение борьбы в высших кругах общества.
Крах Лжедмитрия 1..................................116
Глава 2. Положение дворянства при Самозванце .... 125
Участие дворянства в политической борьбе начала
XVII в.............................................128
Социально-экономическое и политическое положение
дворянства.........................................134
Политика по отношению к дворянству главных ре- •
гионив страны......................................154
Дворянское сословное представительство: гипотезы
и факты . .. ...............................162
Личнисть Самозванца и его продворянская политика 165
Глава 3. Крестьяне и холопы в политике нового правительства 170
Движение низов общества в борьбе Самозванца за
престол.................................172
Политика в отношении крестьянства......178
Указ от 1 февраля 1606 г................186
Сводный Судебник (К вопросу о датировке и атри-
буции) ............................... 197
Политика в отношении холопства.........213
Свержение Лжедмитрия I и чернь..........226
Лжедмитрий I в истории России (Вместо заключения) 231
Библиографические ссылки . . . . 251
Список сокращений......................289