АКАДЕМИЯ НАУК ГРУЗИНСКОЙ ССР
ЮГО-ОСЕТИНСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
Г. 3. ТЕДЕЕВ
СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
ОСЕТИНСКОГО ГЛАГОЛА
ТБИЛИСИ
*МЕЦНИЕРЕБЛ»
1989

81.2 Осет.
Т296
В работе рассматривается проблема семантической
структуры осетинского слова (на материале глагольной лексики).
В связи с этим анализируются вопросы семантической связи
глагола с сочетающимися -е ними объектами или субъектами,
вопрос зависимости значений многозначного глагола от
значений сочетающихся с ним субъектов и объектов. Здесь же
описывается вопрос влияния характера связи глагола с
существительным на формирование смыслового объема глагола, а^
также вопросы лексико-семантической группировки глагола.
Редактор доктор филол. наук Н. Я. Габараев
Рецензенты: кандидаты филол. наук В. К. Цховребов,.
В. Д. Ванеев
460^000000 @ издательство «Медниереба*, ^
М 607 (06)—89рез* 6У ^
15ВЫ 5—520—00709—X

ВВЕДЕНИЕ
Чтобы выяснить специфические особенности лексико-семан-
тической системы осетинского языка, а также осетинского
слова как основного понятия на семантическом уровне,
целесообразно установить понятие семантической структуры слова. С
позиции структуральной лингвистики «структура — это
автономная сущность с внутренними зависимостями»1. Термин
«структура» обозначает «не простой набор элементов, а целое,
образованное взаимосвязанными элементами таким образом, что
каждый зависит от других и может быть тем, чем он является
только благодаря отношениям с другими элементами»2.
Следовательно, структура составляет такое единство или
множество элементов, имеющих идентичное свойство, которое
образует автономную единицу, характеризующуюся
закономерными внутренними взаимозависимостями и взанмосвязанностя-
ми компонентов. Что^ касается термина «семантический», то в
рамках лингвистической* науки3 он, как известно, означает
«смысловой», то, >;что он относится к значению'слова, частей
слова, фразы и т. д.
Вопросы, связанные с семантической структурой слова и с
методами ее исследования, до сих пор не нашли полного
единого освещения в языкознании. Достаточно сказать, что вопрос
о том, имеет ли вообще семантика структчур!у^ остается объектом
оживленной дискуссии. Показательным в'этом отношении
является то, что этот вопрос был специально вынесен на пленарное
заседание VII Конгресса лингвистов (Осло, 1958 г.). В своём
докладе по этой проблеме Л. Ельмслев высказал
положительное мнение: «Мы Полагаем, что всех этих соображений^дбста-
точподля ответа на вопрос: можно ли считать, ^тозУГаченйя
образуют структуру? Да, можно и должно считать»4.
Если в то время данный вопрос «сопровождался
вопросительной интонацией»5, то в последнее время большинстве лйнг-
1 Ельмслев Л. Можно ли считать, что значение слова образуют
структуру.—Новое в лингвистике, М., 1962, с. 122.
2 Там ж е.
3 Термин применяется и в философии: Семантическая
философия— реакционное течение в современной зарубежной идеалистической
философии.
4 Ельмслев Л. Указ. соч., с. 132. -
5 Звегинцев В. А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М., 1968.
3

вистов уже выступает с позиции фактического признания
структурной организации значения единицы.
В советском языкознании идею системности внутренней
стороны единицы и методы ее анализа были разработаны Ю. Д.
Апресяном, по мнению которого значение элемента
рассматривается как определенное место в системе элементов, что значение
элемента может быть представлено как сумма или пучок
элементарных значений (или семантических компонентов и т. д.)6.
Следовательно, предлагается, что значения образуют структуру
и следует считать, что смысловая сторона слова — это не
какое-то монолитное единое, неразложимое целое, а множество,
совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных
элементов, образующих определенную иерархию единиц.
Признание наличия структурного образования значения
позволяет говорить о семантической струкутре слова.
В отечественном языкознании первой работой по этому
вопросу* можно считать статью Р. 3. Гинзбурга «Смысловая
структура слова»7. Статья имеет проблемный характер и нацеливает
лингвистов на разработку таких положений, как особенности
смысловой структуры полисемантического слова, принципы
расположения их значений.
Методика выявления значений и определение границ
семантической струкутуры слова нашли свое выражение в работах
В. Шмидта8, Т.И.Куликова9, И.В.Арнольд10 и других ученых.
На основе применения различных методов научного анализа
(валентного ил дистрибутивного у В., Шмидта, метода
оппозиции" у И. В. Арнольд, компонентно-контекстологического у
Т. И. Куликова) указанные авторы устанавливают
разнообразные типы компонентов смыслового объема слова (прямые —
переносные, главные—второстепенные, стилистически
окрашенные— нейтральные, «оттенок» и т. д.).
Семантическая структура полисемантического слова
представляет собой системную организацию значений (лексико-се-
мантических вариантов) (далее — ЛСВ). Следовательно — это
упорядоченное множество ЛСВ-ов, упорядоченное потому, что
компоненты ее связаны между собой не только тем, что
материально они все выражаются одним и тем же
комплексом'звуков, но тем, что каждый отдельный вариант может быть
объяснен через один из остальных. Подобное объяснение (один через
другое) семантических элементов смыслового объема слова
обусловливается тем, что они всегда находятся в оппозицион-
6 Апресян Ю. Д. Современные методы изученнл :ша ;енил. -- Проо/е-
*ма структуральной лингвистики. М., 1963.
7 Гинзбург Р. 3. Смысловая структура слова, — Иностранны/; язлк в
школе (далее —ИЯШ), 1957, 5. .. „ , * „ ,. |П«-
8 ЗспггисН \У. 1ех1коНзсИс ипс! ак1иа!1е Ве<1еи1ипя, ВегНп, 196/.
9 Куликов Т И, Опыт исследования смысловой структуры
многозначного слова. М., 1965
ГО слова, т., 1эио.
ю Арнольд И. В. Семантическая структура слова в современном
английском языке и методика ее исследования. Л., 1966.
4

ных соотношениях друг с другом. Таким образом,
семантическая структура слова представлена в виде некоторой
обобщенной абстрактной модели, в которой ЛСВ-ты
противопоставляются друг ДРУГУ и характеризуются относительно друг друга.
Самостоятельность, неоднородность отмеченных ЛСВ-ов
выражается в том, что они отличаются друг от друга по степени
употребительности, по характеру своей связи с отображаемой'
ими действительности (прямые и переносные значения), по
степени своей семантической значимости (основные,
второстепенные и т. д. значения), по характеру синтаксической
сочетаемости, по степени выделяемости, по экспрессивности и т. д.
Семантическая структура языкового элемента исследуется
разными методами анализа: путем привлечения широкого
лексического контекста, определением сходства и поляризации
значений знаков (синонимы, антонимы, использованием
традиционных принципов толкования слов и т. д. Однако признание
структурного характера лингвистического значения, помимо
отмеченных методов, требует применения и некоторых
формальных методов, таких как текстоцентрический и лексицетриче-
ский11, описание семантики через выявление и исследование
семантических полей12, компонентный, дистрибутивный,
трансформационный, контекстуальный, метод валентности и т. д.,
широко применяемых в структуральной лингвистике.
В настоящее время методы структурного исследования
применяются не только при описании содержательной стороны
слова, но и при изучении его материальной стороны. Это является
результатом понимания того, что язык представляет собой
упорядоченную систему, структуру, в которой и значения, понятия
или семантика, через которое язык или языковые знаки
связываются с объективным миром, должны представлять также
систему, структуру.
Отмеченные структурные методы предполагают описание
лингвистического значения, главным образом, на основе
исследования разнообразных отношений одного языкового элемента
к другому. Итак, например, метод валентности опирается на
изучение потенциальных сочетательных возможностей одного
языкового знака относительно других языковых знаков, иными
словами, валентность — это свойство или даже способность
языкового элемента вступать в разнообразные комбинации,
ситуации с другими языковыми элементами. Таким образом,
валентность слова следует понимать не как конкретная
реализация его сочетательных возможностей, а лишь потенциальные
возможности такой реализации как присущее ему (слову) внут-
11 Критический обзор этих методов см. Медников а Э. М. Значение
слова и методы его описания. М., 1974.
12 Теория семантических полей (или понятийных полей) нами не
описывается.
5

реннее качество13. Когда эти потенциальные сочетательные
возможности реализуются в контексте, в речи, они получают
конкретное лексико-синтаксическое выражение, отражаясь в
синтаксической и лексической дистрибуции данного слова.
Семантическая членимость слов возможна только в том
случае, если возможны структурно различные, но повторяющиеся
контексты его потребления14. Поэтому описание отдельных
значений слова следует свести к изучению его типовых окружений
в предложении. Совокупность всех окружений, в которых
встречается данный элемент, Хэррисом и Глисоном названа
дистрибуцией, а анализ, в основу которого положено установление
типовых окружений слова, — дистрибутивным анализом.
Дистрибутивный метод, зародившийся в недрах американской
дескриптивной лингвистики, является ведущим видом анализа в
структуральной лингвистике.
В зависимости от уровня исследования под дистрибуцией
могут пониматься не совсем адекватные явления. На
синтаксическом или фонологическом уровнях дистрибуция понимается
как совокупность всех окружений элемента, в которых он
встречается, т. е. как сумма всех различных позиций (или
употреблений) элемента по отношению и употреблению других
элементов15, на семантическом уровне же под дистрибуцией
понимается структурная модель, в которой употребляется слово в данном
значении, и обобщающая формула сочетаемости в данном
значении16. В этом последнем понимании используется
дистрибуция и в данном исследовании.
В настоящее время наблюдается сближение принципов
анализа на основе дистрибутивного и валентного методов, что
обусловливается их частичным сходством.
Итак, дистрибутивный метод анализа предполагает изучение
возможных окружений единиц и установление ее свойств по
характеру окружения. Однако, несмотря на его ведущую роль
в структуральной лингвистике, описываемый метод анализа не
одинаково релевантен в исследовании семантики разнообразных
типов языковых конструкций и не всегда существенен в
выявлении значения слова. Методика дистрибутивного анализа не
предусматривает семантическую дифференциацию лексического
окружения. Следовательно, этот метод в его традиционном
понимании имеет ограниченное применение. Фразеологические
конструкции не поддаются анализу указанным методом; неред-
13 Лейки на Б. М. Некоторые аспекты характеристики валентности.—
Доклады научной конференции по обработке информации института
научной информации АН СССР. М., 1961, с. 1; Кацнельсон С. Д. О
грамматической категории. Вестник ЛГУ, 1948, 2, с. 132.
14 Кесельман И. С. Опыт интерпретации ащпликативнои пооаждающеи
модели для английского языка. —Проблемы структуральной лингвистики. М.,
1 15 Г л и сон Г. Введение в дескриптивную лингвистику. М., 1959, с. 96.
16 Апресян Ю. Д. Дистрибутивный анализ...— Лексикологический
сборник, № 5, 1962.
и
6

гК0 одной дистрибутивной формуле соответствуют разные
значения, или наоборот, одно значение представлено разными
дистрибутивными формулами. В таких случаях дистрибутивный
анализ не может служить для разграничения ЛСВ-ов.
Подобного рода ограничения метода вызывают поиски универсальных
методов анализа, допускающих исследование, не только
свободных синтаксических структур, но и синтаксически нерасчленен-
ных (фразеологических) конструкций.
Исходя из специфических особенностей лексико-семантиче-
ской системы осетинского языка для нашего исследования
самыми приемлемыми и надежными окажутся компонентный и
контекстуальный методы анализа. Среди современных методов
известную популярность приобрел компонентный анализ или
«анализ по семам». Однако, по отношению возможности и
границ его применения, приемов его проведения в современной
лингвистике нет еще единого мнения, чем и объясняется
отсутствие однообразия в терминологии. Одна и та же единица
структуры плана содержания обозначается разными терминами:
«сема», «компонент значения», «дифференциальный признак»,
«семантический множитель», «семема», «ЛСВ», «моносема»,
«дифференциальный элемент значения» и т. д.
Компонентный анализ проводится и на уровне морфем17, а
также на уровне форм18, слова, но большие распространения
он принял в области анализа лексических единиц-слов, хотя
такой анализ связан со значительными трудностями,
обусловливаемыми самим характером лексических значений; они менее
определены, имеют менее четко очерченные границы, чем
значения грамматических форм и морфем.
Следовательно, компонентный анализ предполагает
исследование, первым долгом, на семосиологическом уровне.
Компонентный метод анализа по своим специфическим особенностям
тесно связан с валентным и дистрибутивным методами, потому
и они часто в исследовании используются комбинированно.
. Метод компонентного анализа значения лексической
единицы, как видно из самого названия, заключается в
семантическом членении значения на далее неделимые, наименьшие
элементарные единицы — семы или ЛСВ. Сема — минимальная
•единица информации слова, т. е. далее неделимая часть,
компонент значения. Сема — явление, функционирующее на уровне
семасиологии, она в этом плане противопоставляется морфеме
или слову, являющимися единицами морфологического уровня
и обладающими двусторонней природой — смысловой и
структурной. Сема может соотнесена с языковой формой лишь опо-
17 Ср. «одна и та же формальная часть может иметь несколько
формальных значений. Так, -о- в слове стекло обозначает и падеж и род, и часть
Речи, т. е. имеет четыре значения» (Пешковский А. М.
Русский,синтаксис в научном освещении. М., 1956, изд. 7, с. 18).
18 Пиотровский Р. М. Очерки по семантике французского языка. М.,
1960, изд. 2, с. 10; Шендельс Е. И. Грамматическая синонимия
(автореферат докторской диссертации, далее —АДД).
7

средственно через ту единицу языка, в смысловой объем кото-
рой она входит в качестве компонента. Морфема и слово же
с языковой формой связаны непосредственно.
Таким образом, сема — мельчайшая единица плана
содержания, морфема и слово же — компоненты структуры плана
выражения. Сема —единица внутренней стороны формы, не
всегда имеет своего непосредственного соответствия на уровне
морфологии, т. к. морфема или слово могут выражать
несколько сем. Но каждая отдельная сема не всегда имеет свою
собственную форму материального выражения. Подобное
несоответствие элементарных единиц структуры содержания и структуры
выражения обусловливается наличием в языке явления
полисемии, следовательно, существование семы вообще базируется
на функционирование многозначности в языке, она — результат
существования в языке полисемии. Полисемия дает
возможность языковой единице вступить одновременно в несколько,
семантических полей, а также в несколько синонимических
рядов19, что, как уже было сказано, порождает лингвистическую
ассиметрию плана выражения и плана содержания, т. е.
несоответствие элементов семосиологического и грамматического
уровней. Например, сема «игæры масты дзæкъулы цы цъæх æмæ
мает тæнгъæд ис, уый», входящая в состав смысловой
структуры осет. слова мает, не имеет своего материального соответствия
в русском, немецком, грузинском языках — там оно
обозначается структурами выражения: «желчь» — ^а11е— Борзое?0-
Полисемия — явление, функционирующее только на уровне
языка, на уровне речи (контекста) же она снимается, т. к. в
речи слово реализует только один из присущих ему в языке
вариантов или оттенков значения. Значение не может
существовать в языке само по себе, вне определенных форм и
окружений. Возможность семантического варьирования слова
опирается на разнообразные оппозиции разнообразных языковых
явлений в плане выражения, которые характеризуют слово и
морфологически и синтаксически. Многозначность единицы не
снималась бы в каждом конкретном отрезке речи, если бы
этому не способствовали языковые формы самого слова и
формы его окружения, т. е. формы расположения этого
относительно других элементов высказывания, т. к. определенное значение
реализуется только в условиях построения предложения.
Такой подход к описанию структуры значения не является
19 В связи с этим возникает другой противоположный вопрос о
«неполноте» и «неточности» обозначения* обозначающим, ибо полисемантическая
единица> в данной ; речевой ситуации' реализует не все компоненты своей
смысловой структуры, а лишь один из них. Для реализации остальных
компонентов требуются другие контекстуальные средства. Следовательно,
вопрос о «неполноте» и «неточности» обозначения, как и сема, — результат
наличия в языке полисемии. Полисемия дает возможность единице быть
членом юдновременно нескольких семантических полей, но порождает и вопрос
о «неполноте» и «неточности» обозначения. Как снимается полисемия в
речевой ситуации, так и вопрос о «неполноте» и «неточности» снимается в
рамках явления моносемии, т. к. здесь обозначение всегда полное и точное.
8

лобым. Еще в прошлом веке отдельные ученые ,(А. Дарместе-
тер и К. О. Ердман) отмечали зависимость реализации того или
иПого отдельного значения полисемантического слова от
условий построения предложения20, О зависимости значения слова
от его структурного окружения не раз писали А. И. Смирниц-
кий и В. В. Виноградов.
Впоследствии такой подход к исследованию внутренней
стороны единицы принял название контекстуального анализа и
были разработаны лингвистические основы этой теории, т. е.
теории контекстуального анализа. Основательная разработка
этого метода анализа принадлежит Н. Н. Амосовой.
Как видно из самого названия, контекстуальный метод
предполагает описание структуры значения языкового знака
средствами контекста.
О роли контекста в реализации одного из значений знака,
о его типовых разновидностях писали многие ученые (Е. Д. Ку-
рилович, А. А. Реформатский, Т. В. Колшанский, Н. Н. Амосова,
К. Аммер, Э. Отто, В. А. Звегинцев и др.). Не давая обширного
обзора мнений отмеченных ученых, вкратце отметим, что почти
все они квалифицируют контекст как условие, где выявляется
значение лингвистического знака. Можно добавить, что
контекст — это такое языковое средство, с помощью которого не
создается, а воссоздается (воспроизводится) один из присущих
слову потенциальных семантических вариантов, как готовая
целостная единица. Контекст не показывает, а воспроизводит
один из смысловых элементов, скрытых в семантической
структуре слова, значит в контексте «всплывает на поверхность» до
того скрытая самостоятельная смысловая частица. Он
обусловливает тот факт, что «в каждом случае выступает именно
данное значение»21.
Таким образом, контекст следует воспринимать в порядке
непосредственно вербального окружения языковой единицы,
условия и особенностей ее употребления в речи или как
«совокупность формально фиксированных условий, при которых
однозначно выявляется содержание языковой единицы»22.
Следовательно, снимает явление полисемии и обусловливает,
поддерживает существование в языке моносемии, сфера
функционирования полисемии — уровень языка, сфера существования
моносемии — уровень речи, (контекст), следовательно,
контекст — опора однозначности.
Данное исследование частично носит экспериментальный
характер, ибо здесь анализируются не только уже готовые
значения единицы, извлеченные из словарей*, но и значения,
которые выявляются из живой речи.
20 Е г с! т а п К. О. И1е Вейеи^ип^ (1ез \Уог1ез, Ъе[рг\%\ 1900.
21 Медникова Э. М. Значение слова и методы его описания. М., 1974,
с 46.
22 Колшанский Г. В. О природе контекста. ВЯ, 1959, 4, с. 47.
* Имеются в виду двуязычные переводные словари (толкового словаря
по осетинскому языку пока нет).
9

Говоря о методике исследования, хочется отметить также,
что она строится на основе дедуктивно-индуктивного метода, т. е.
идет от анализа значения слова к его синтезу. Это означает, что
ва первом этапе исследования значения языковой единицы
задаются как неизвестные, затем происходит'вычленение ЛСВ,-ов,
слова из речи, их анализ и уточнение, а также установление
формальных условий их реализации, иными словами,
первоначально описываемое слово разлагается на свои составные
смысловые элементы.
Следовательно, проводится анализ смыслового объема
единицы. На втором же этапе исследования ЛСВ-ы слова
организуются по определенной иерархической системе в смысловую
•структуру слова, т. е. осуществляется синтез семантической
• структуры слова.

ГЛАВА I
К ОПРЕДЕЛЕНИЮ СМЫСЛОВОГО ОБЪЕМА
ОСЕТИНСКОГО ГЛАГОЛА
§ 1. ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Как известно, каждая часть речи обладает присущими
только ей специфическими грамматическими особенностями,
которые выражаются в ее абстрактных категориальных значениях.
Так, например, глаголу свойственно действие, состояние,
процесс, существительному — предметность, прилагательному —
качество или признак.
Специфические особенности любой отдельной части речи, к
которой относится семантически исследуемое слово, отражаясь
на конструирование лексического значения данного слова,
выдвигают и свой фактор определения значения, воспринимаемый
как основной фактор для определения значения слов данной
части речи. Иными словами, от грамматических свойств
каждого лексико-грамматического класса слов зависит выбор
фактора (определения значения) для данной части речи.
Конститутивным фактором в определении значений существительного
применяется предметно-логический, для прилагательного — его
сочетаемость1. Для определения значений глагола предметно-
логический фактор совершенно иррелевантен. Здесь дело
обстоит несколько сложнее, что обусловливается сложностью
системы разнообразных абстрактных грамматических категорик
глагола, его отвлеченными категориальными значениями,
грамматическими особенностями, присущими одному только глаголу
как части речи. Своей абстрактностью глагол больше
выделяется из системы частей речи, чем существительное и
прилагательное. Эти три разряда слов — слова с широкой семантикой,
но «семантическая структура глагола более емка и гибка, чем
всех других грамматических категорий»2. Специфические
особенности глагола обусловливаются особенностями его
грамматической системы. Семантическая емкость глагола более
осложняется его видовыми и залоговыми вариациями, разнообразием
приставочных конструкций3 и т. д.
Все эти свойства, присущи и осетинскому глаголу, не взирая
1 Антрушина Г. Б. Из истории слов и их значений. М., 1960, с. 6.
2 Виноградов В. В. Русский язык. М., 1947, с. 425.
3Там же, с. 427.
11

на некоторые его структурно-семантические отклонения,
вытекающие из специфических особенностей лексико-семантической
системы осетинского языка. Осетинский глагол, как, например,
русский глагол, не располагает формой суффиксальной
агглютинации, образующей оппозиционные пары «переходный —
непереходный»: бросать — бросаться, мучить — мучиться.
В осетинском языке противопоставление «переходный —
непереходный» создается синтетически без всяких аффиксальных
средств с помощью чередования гласных фонем в корне: ма-
рын — мæлын, «убивать — умереть», тадзын — тæдзын
«капать — протекать», æндадзын — æндæдзын «клеить — клеиться»,
згъалын — згъæлын «сыпать — сыпаться», фæлдахын — фæлдæ-
хын «опрокидывать — опрокидываться», хъусын — хъуысын
«слышать — слышаться», æнкъусын — æнкъуысын «качать —
качаться», скъуынын — скъуыйын «рвать — рваться», тухын —
тыхсын «кутать — обвиваться» и т. д.
Одним из основных специфических особенностей
осетинского глагола является синкретическое «сосуществование» в одной
и той же глагольной лексеме переходных и непереходных
значений, т. е. действие, названное глаголом, в одной дистрибуции
ориентировано на объект, в другой дистрибуции то же самое
действие направлено на субъект: зилын «крутить — крутиться»,
сыгъдæг кæнын «очищать — очищаться», хизын «лезть —
пасти», хъал кæнын «будить — проснуться», цаеуын «идти —
проходить» (дисциплину в учебе) и т. д. Одновременное
«сосуществование» оппозиционных значений «переходный —
непереходный» в одном глагольном слове выражается и познается
наличием или отсутствием прямого объекта действия в аккузативе..
Специфические особенности каждой части речи
обусловливают и разнообразность типов значений, иными словами, все
типы значений (см. выше) зависят от принадлежности слова
к тому или иному лексико-грамматическому классу слов.
Например, для существительных больше характерно свободное,
фразеологически несвязанное значение, но при описании
глагольных лексем осетинского языка наибольший интерес
представляет конструктивно обусловленное значение, т. к. именно
этот тип значений характерен для осетинского глагола в силу
того, что основным фактором семантических изменений
осетинского глагола является возможность глагола вступать в
дистрибутивные отношения с разнообразными типами
семантических субъектов,и объектов действия.
Каждый лексико-грамматический класс слов предлагает
свои специфические средства разграничения значений,
релевантные одному только ему, т. е. от специфических особенностей
частей речи зависит и то, средствами каких уровней можно
описать отдельные значения полисемантической единицы.
Исследование значений существительных, например в • области
категории числа весьма удачно осуществляется с помощью
морфологических средств. Отдельные семантические компоненты
12

многозначного существительного характеризуются только
формами множественного числа, другим его-значениям же
характерны формы только единственного, числа. Такая
доминирующая роль категории числа существительных, видимо,
обусловливается тем актом, что она все более лексиколизуется и уже
«используется как средство разграничения лексических
значений и оттенков слов»4.
При разграничении значений глагольного слова средства
указанного уровня менее релевантны вообще. Но нормы и
специфические особенности осетинского языка допускают
возможность применения отмеченных средств при исследовании
смыслового объема глагола. Почти все категориальные значения
(наклонения, залога, числа и т. д.) осетинского глагола
выявляются средствами морфологического уровня (например,
значение категории числа у него выражается флективным
способом и т. д.). Средства указанного уровня воспринимаются как
надежные для описания значений форм- страдательного залога
(куывд — куывдтæ — куывдтытæ «пир — пиры — тосты», аев-
зæрст — æвзæрстытæ «отобранный — выборы»); окончания
спряжения и наклонения прошедшего времени четко
разграничивают значений переходности-непереходности (мардтаин «я убил
бы» — мардаин/ «умирал бы», калдтаин — калдаид «выливал
бы — лилось бы»). Уточнение и разграничение значений
переходности-непереходности осуществляются и на базе других
формальных показателей (тухын — тыхсын «кутать — обвиваться»,
скъуынын — скъуыйын «рвать — рваться»); формы
множественности при склонении глагола* могут служить средством
описания значений некоторых глаголов (цæуынмæ рæвдз у «любит
ходить», но цæуынтæ байдыдта «начал ходить и ходить» —
значение интенсивности, длительности действия). Наконец в
осетинском языке на базе формальных факторов можно
произвести разграничение более'глубоких семантических сдвигов, т. е.
описание противопоставления значений глаголов-омонимов, ибо
последние обычно обладают различными структурно-граммати-
1 сс'шми формами: - хæлыи I «кожаный» — хæлынтæ —
«кожаные», хæлын’П’ «портиться, рушиться».— хæлданн — хæлдаис —
хæлдаид «портился бы — портился бы (ты) —портился бы
(с::)»; хæрыи — хаерд — хæрдтæ^— хæрдтытæ, I «еда», Н:
«подъем» — «подъемы» — «съеданный» (местами); стайын — стаиын
I «уставать», II «растаять»; кæнын — конд — кæнд — кæндтытæ,
I «вспаханный»; II «приведенный» — «большие поминки» —
«вспаханный- местами»; амал кæнын I «находить
возможность»—II «запрудить» (быстро).
Однако описание и выявление смысловых элементов
семантической структуры осетинского глагола более надежно происходит
4 Виноградов В. В. Русский язык. М., 1947, с. 52.
* В осетинском языке языковые единицы почти всех уровней формально
*''> ут принимать парадигмы склонения.
13

"средствами других уровней, а именно, средствами лексико-се-
мантического и лексико-синтаксического уровней.
Однако эти средства обычно нуждаются в дополнении, если
для разграничения полисемии слов они бывают не
достаточными. В таких случаях привлекаются средства лексико-семанти-
ческого уровня: синонимические отношения значения языковых
элементов, вступающих в лексическое взаимоотношение с
реализуемым словом, т. е. привлекаются внутренние отношения
единиц, чисто языковые факторы.
Итак, лексико-семантическим уровнем мы склонны назвать
тот уровень, на котором проводится исследование внутренней
стороны моносемической единицы, и на котором проводится
также и разграничение семантических компонентов смысловой
структуры многозначного слова средствами чисто
семантического плана.
Таким образом, значение слова определяется его
разнообразными отношениями с другими языковыми элементами, его
местом в лексико-семантической системе языка. Ф. де Соссюр
эти отношения делит на ассоциативные и синтагматические5.
Соссюровским понятиям соответствует современное
лингвистическое понимание парадигматики и синтагматики.
Парадигматические отношения Языковых единиц весьма
сложны: они многоступенчаты и неоднолинейны.
Многоступенчатость их выражается в том, что некоторые слова, будучи
членами одного большого парадигматического ряда, по одним
своим дифференциальным признакам могут находиться внутри
этого же парадигматического ряда внепосредственных
парадигматических отношениях, а с другими членами данного
ряда уже — по другому дифференциальному признаку (далее —
ДП). Так, например, слово хынцæг «счетовод», чызг «девочка»,
хинæйдзаг «хитрец», ус «женщина», мыдгæс «пчеловод», зæр-
дæхæлар «добродушный» образует один большой
парадигматический ряд по общему для них семантическому признаку
«отношение к лицу». Но внутри парадигматического ряда
отдельные слова находятся в разнообразных смысловых отношениях
друг с другом, в силу чего они образуют
непосредственные парадигмы уже по другим признакам: ус и чызг
составляют парадигматический ряд по признаку «обозначение лиц по
.полу, мыдгæс и хынцæг парадигматически сопоставляются друг
с другом как «обозначение лиц по профессии», зæрдæхæчап :*
хинæйдзаг образуют парадигматический ряд по признаку «г б -
значение лиц по внутренним интеллектуальным свойствам».
Неоднолинейность парадигматических отношений
лексических единиц обусловливается тем, что многие слова, даже
взятые в одних и тех же значениях, входят одновременно в не-
скрлько лексико-семантических парадигм. Так, например,
основное номинативное значение.; глагола хуыссын «лежать»
5 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. М., 1933, с. 121.
14

включает в себя три ДП: «горизонтально», «всем телом» и
«неподвижно». С этими признаками глагол хуыссын вступает в
парадигматические отношения с разными глагольными словами.
По отношению к первому и второму признакам глагол хуыссын
противостоит глаголам лæууын «стоять», бадын «сидеть». Для.
сравнения этих глагольных слов берется ДП «неподвижно»,
являющийся для всех общим. По отношению к третьему ДП!
«неподвижно» глагол хуыссын образует оппозицию с глаголами;
бырын «ползти», лæсын «плестись». Общим ДП для данных,
оппозиционных отношений будут смысловые элементы
«горизонтально», «всем телом».
Парадигматические отношения могут быть обусловлены
также наличием относительных признаков (горячий — теплый)6,,
наличием большего или меньшего числа общих
соприкасающихся ДП-ов, т. е. синонимическими отношениями слов.
Полисемантическое слово может входить в различные синонимические
ряды соответственно по отдельным семантическим компонентам
своей смысловой структуры. Глагол цæуын по одному своему-
значению может иметь семантическое соприкосновение со
сложным глаголом ахуыр кæнын «проходить» (дисциплину в учебе),
другое его значение образует синонимический ряд с глаголом
æмбæлын «полагаться», по-третьему своему, смысловому
признаку глагол цæуын семантически соприкасается с глаголом^
уайын «получаться» и т. д. Отмеченные три глагола
соответственно по своим отдельным ЛСВ-ам в свою очередь могут
быть членами других синонимических рядов.
Следует отметить, что наряду с парадигматическими
отношениями, обусловленными предметно-смысловыми признаками
семантически реализуемой единицы, выделяются и
экспрессивно-стилистические парадигмы, т. е. когда слово в один
парадигматический ряд входит по противопоставленности
смысловых признаков, а в другой — по противопоставленности
экспрессивно-стилистических признаков. Так, глагол сурын по одному
из своих смысловых признаков составляет синонимическую
пару с глаголом æрвитын «прогнать» (жену), а по экспрессивно-
стилистической противопоставленности образует
синонимический ряд с глаголами æнтъæрын, тæрын, æттæ кæнын, хъуытты
кæнын, скъæрын «гнать».
Отношения в лексической системе языка бывают
различными7. Исследуя внутреннюю сторону осетинского глагола, мы
ограничиваемся парадигматическими отношениями,
существующими в синтагматических рядах, ибо эти отношения ярко по-
6 Шмелев Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964,
с 125.
' Шмелев Д. Н. выделяет три типа парадигматических отношений:
детерминация, антонимия и, синонимия (О типах лексических значений слова.—
~б- Проблемы советской филологии. М., 1965); Уфимцева А. А. вычленяет
^Ще отношения на уровне лексико-семантических группировок:
синонимические ряды и пары, антонимические пары. (Слово в лексико-семантйческой
системе языка. М, 1968).
15-

казывают взаимосвязь отдельных глагольных слов, их значений
е вступающими с ним в дистрибутивные отношения элементами,
а также их соотнесенность со всей лексико-семантической
системой языка.
При описании смысловой структуры слова обычно во
внимание принимаются два фактора: экстра-лингвистический и
внутриязыковой. При исследовании семантического объема
осетинского глагола, в силу большей абстрактности его значения (по
сравнению с именами) превалирует собственно-лингвистический
фактор, ибо всякие семантические сдвиги в структуре глагола
обусловливаются разнообразием лексико-грамматических
средств, с помощью которых происходит воспроизведение и
конструирование смыслового содержания глагола. Следовательно,
разграничение отдельных значений полисемантического глагола
базируется на исследование семантических и лексических соче-
таемостей его, на описание отношений его с семантически
близкими с ним словами, на рассмотрение его положения в лексико-
семантической системе языка и т. д.
Возможности словесного знака вступать в разнообразные
связи с другими единицами квалифицируются как его
валентность.'Валентность'глагола— это его сочетаемость с
элементами правого и левого Актантов (окружения), т. е. с элементами
постпозиции и препозиции.
Таким образом, валентность глагола условно можно
распределить на правую и левую; В осетинском языке при* правильном
порядке слов левая (препозитивная) валентность глагола
указывает на его связь с субъектами (лæг лæууы — «человек
стоит»), а-правая (постпозитивная)—на связь с объектом, т. е.
с дополняющими членами, находящимися в постпозиции.
Понятие валентности тесно связано с понятием дистрибуции,
но не совсем идентичны. Совокупность всех разнообразных
окружений глагола составляет его дистрибуцию.'
Валентность представляется как потенциальная категория,
дистрибуция'—как реальная, иными словами валентность —
скрытая, заложенная ' в самом слове способность' вступать в
разнообразные синтагматические связи, дистрибуция'же1 — реа-
лизацИяэтой Способности в зависимости от конкретных условий.
Валентность бывает лексической и синтаксической.
Способность глагола сочетаться только с определёнными типами
семантических субъектов (существительные, обозначающие
«лицо», «не'лицо», конкретность, абстрактность и т. д.), в которых
реализуется его зн^е’ние, составляет его лексическую
валентность, взаимосвязь' словесных знаков >ке в'предел ах
предложения, осуществляемая разнообразными синтаксико-грамматиче-
скими средствами, можно назвать их синтаксической
валентностью. '
Кроме того, в данном'исследовании внутренней
стороны'осетинского глагола, исходя из специфических особенностей
исследуемого языка предусматривается говорить об'обязательной
16

дистрибуции, обязательном дистрибутивном члене, и о
факультативной дистрибуции, факультативном дистрибутивном члене.
Деление членов дистрибуции на структурно-обязательные и
структурно-необязательные (факультативные) основывается на
том, что все члены дистрибуции различно соотносятся друг с
другом в организации значения семантически реализуемого
слова. Одни из них в силу большой степени своей семантической
наполненности для конструирования данного значения
являются активными и необходимыми, т. е. они необходимы с точки
зрения коммуникативной полноты данного предложения, другие
же наоборот, в силу меньшей степени семантической значимости
не играют активной необходимой роли в организации значения
слова и их употребление вызывается задачами коммуникации.
При описании и разграничении отдельных ЛСВ-ов
осетинского полисемантического глагола мы будем исходить из
принципа отсутствие—.наличие обязательных или факультативных
дистрибутивных членов.
В осетинском языке субъект и объект являются
обязательными дистрибутивными членами, конечно, при предикате (æз
^уыссын «я лежу», уасæг уасы «петух поет», лæппу фыссы
фыстæг «мальчик пишет письмо»), ибо без них глагольная
конструкция немыслима (исключение составляют бессубъектные
глаголы типа изæр кæны «вечереет», бон кæны «рассветает»
и т. д., которые в силу наличия в них полной предикативной
информации не нуждаются в левых или правых обязательных
Ьктантах), или же будет лишена коммуникативной полноты.
Как явствует из приведенных примеров, субъектная
дистрибуция в осетинском языке выражается обязательным членом в
номинативе, который представлен разнообразными типами
семантических классов существительных, объектная дистрибуция
же осетинского глагола выражается обязательным членом —
прямым объектом в аккузативе (лæппу фыссы фыстæг).
В дистрибутивное окружение осетинского глагола иногда
входит и структурно-необязательные, факультативные члены,
употребление которых вызывается задачами коммуникативного
задания. Но, исходя из неравномерной соотнесенности
необязательных членов дистрибуции друг с другом в организации
значений глагола, некоторые из них могут быть
структурно-обязательными в зависимости от того, какому семантическому
полю принадлежит данный глагол. Например, при
семантическом классе глаголов передвижения структурно-обязательными
членами валентности часто выступают обстоятельственные
члены со значениями пространственной характеристики движения,
ибо эти обстоятельственные уточнители могут не только
указывать на направление, исходную и конечную точку движения,
,{о и конкретизировать, характеризовать их («откуда», «куда»).
Обстоятельственные же распространители образа действия,
обстоятельство времени, прли причины и т гг п 1тпм. гнипнтн
веском классе глаголов в ^сетинс^^гг^ыке-й^жжляютс! обя-
1 Тедеев.
17

зательными с точки зрения структурно-семантической
необходимости высказывания, они при глаголах движения осетинского
языка употребляются нерегулярно, т. е. они — факультативные
члены дистрибуции. Употребление таких обстоятельственных,
распространителей вызывается необходимостью сообщать
глаголу какие-нибудь дополнительные оттеночные значения, но»
существенного влияния на семантику не оказывают. Так,
например, для субъектной дистрибуции глагола лæг фæцæуы
«человек идет» менее релевантный способ, цель, время и т. д.,
передвижения, чем обстоятельственные уточнители с
пространственной характеристикой (кæдæм — кæцæй «откуда — куда»).
При глаголах речи обстоятельственные распространители и
уточнители в осетинском языке также носят нерегулярный,
факультативный характер. Лишь в некоторых случаях
обстоятельственные уточнители со значением качественной (громкий,
сильный, высокий и т. д.) характеристики могут быть
обязательными членами глагольной дистрибуции.
Наличие разнообразных дистрибутивных свойств у глагола,
а также разнотипность его лексической валентности указывают
на существование нескольких ЛСВ-ов смысловой структуре
глагола (кæрдзын хæрын «есть хлеб», буар хæрын «чесаться»),
однотипность же лексической сочетаемости глагола, а также
наличие у него однолинейных дистрибутивных возможностей
свидетельствуют о моносемичности глагола. Следовательно, если
глагол проявляет способность обладать различной лексической
валентностью и разнообразной синтаксической сочетаемостью,
он.— многозначен, и — наоборот.
Кбгда различные лексические сочетаемости глагола не
отличаются друг от друга, можно говорить уже о более глубоких
и далеких семантических сдвигах в смысловой структуре слова,
которые, обычно, ведут к образованию слов — омонимов.
Исходя из компонентного характера смыслового объема
словесного знака, при исследовании семантической структуры
осетинского глагола будем пользоваться методом компонентного
анализа. Но данный метод тесно связан с другими методами.
Он осуществляется и достигает цели на базе применения с ним
методов дистрибуции* и валентности. Поэтому, чтобы
достаточно надежно разграничить смысловые компоненты
многозначного осетинского глагола и установить их иерархическую
организацию, метод компонентного анализа используется в сочетании
с анализом валентности и дистрибутивных свойств реализуемой
единицы, а также с элементами статистического метода
анализа. Главным при этом остается традиционный метод
контекстуального* анализа.
Иногда отдельное предложение дает достаточную
информацию для выявления одного из ЛСВ-ов многрзначного глагола,
Н9 часто для этой цели бывает необходимым привлечь к анали-
* И метод дистрибуции имеет свои ограничения в применении: он ирре-
левантен при описании фразеологических единиц.
18

Зу несколько предложных конструкций, а то и целый абзац. В
первом случае мы будем иметь дело с «микроконтекстом», во
втором — с «макроконтекстом»8.
Самый короткий контекст, получаемый после исключения
«всех избыточных элементов» из определенного куска речевой
цепи, мы называем (по терминологии Н. Н. Амосовой)9
указательным синтаксическим минимумом10. Это такой тип контекста,
который конструируется из обязательных дистрибутивных
членов с исследуемым словесным знаком, и является самым
необходимым, в то же время, достаточным для выявления одного
из семантических компонентов смысловой структуры
многозначного слова.
При разграничении отдельных значений полисемантического
осетинского глагола таким указательным минимумом чаще
всего служит двухчленный контекст: семантически реализуемое
слово и существительное, выражающее субъектное отношение
(при субъектных глаголах таехын «лететь») или же объектное
отношение в аккузативе (при объектных глаголах: нуазын
«пить»).
§ 2. ХАРАКТЕРИСТИКА ОСЕТИНСКОГО ГЛАГОЛА ПО ЕГО
ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКОЙ СООТНЕСЕННОСТИ
В осетинском языке глагол, как и в других индоевропейских
языках, занимает центральное, ведущее место в системе частей
речи по богатству, сложности и разнообразию лексико-семан-
тических и структурно-грамматических форм по широте
емкости объема информации.
Глагол — это высшая, наиболее отвлеченная,
прогрессирующая категория языка11. Не подлежит сомнению и выдающаяся
8 К о л ш а н с к и й Г. В. Структурные семантические поля. —
Лексикографический сборник. М., 1956, с. 65; его же. О природе контекста, ВЯ^ 1959,
4, с. 6.
9 Амосова Н. Н. Слово и контекст. Уч. зап. ЛГУ № 243, серия
«Филологические науки», 1958, в. 58, с. 3—5.
10 Такой текст, т. е. контекст, «выражающий обязательно-дистрибутивные
отношения», Димитриева А. С. квалифицирует как «типовой лексико-семан-
тический контекст». (Лексические ограничения в сочетаемости глаголов,
направленного движения. — Вопросы теории и методики изучения языка.
Саратов, 1965, с. 151. Ввиду того, что разница заключается только в
терминологическом понимании явления, мы предпочитание отдаем первому
названию, ибо оно больше соответствует («...минимум») сущности такого типа
контекста.
П'По'тебыя А. А. Из записок по русской грамматике. М., 1958, с. 84—
45, Виноградов В. В. Русский язык. М., 1947, с. 423; Пешков-
о к и й А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1958, с. 18, 260;
А д м о н и В. Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. М.>
1965, с. 59; Ярцева В. Н. Взаимоотношение грамматики и лексики в сис-
1^ме языка. — Исследование по общей теории грамматики. М., 1968, с. 76;
Б у л ы г а Е. В. К вопросу о взаимосвязей уровней, вып. 4. М., с. 70; Шне-
Дельс Е. И. Грамматическая синонимия. (ДД, хранится в библиотеке
11 м В И. Ленина г. Москвы); Бенвенист Э. Уровни лингвистического
’Пшлиза. — Новое в лингвистике, вып. 4. М., 1965, с. 446.
Ш

синтаксическая роль глагола в структуре предложения. Он
является структурным, конституирующим (организующим)
центром предложения, никогда не выступает в зависимой позиции
и обладает высокой степенью сочетательной способности. Без
•глагольного члена предложение лишено коммуникативной
полноты и предикативной информации. Как и любая часть речи,
глагол обладает номинативной функцией, но в отличие от слов
других классов, номинативность, как и другие его лексико-грам-
матические особенности, носит абстрактный характер, он не
называет конкретные предметы и явления объективной
действительности, а действие, процесс, состояние. Иными словами,
глагол несет информацию не о предметах пли свойствах
экстралингвистической действительности, а о действиях, состояниях,
процессах. Исходя из его функционального задания, глагол
можно квалифицировать как «имя действия». Характер
денотативной соотнесенности глагола предопределяет и особенности
его конкретных и переносных значений.
Глагол и имя называют внеязыковые явления «одного
типа — действия, состояния, процесс, качества, отношения и т. д.,
но только глагол отражает их как активные динамичные,
протекающие во времени (разрядка наша.-—Г. Т.)
признаки»12.
Сложное переплетение разнообразных лексико-грамматпче-
ских особенностей в глагольной лексеме выражается в том, что
каждая глагольная форма обладает так называемой
«синхронной многозначностью»13, иначе говоря, в глагольном слове
синкретически сосуществуют значения нескольких грамматических
категорий (например, фыстаин «писал бы» выражает
одновременно значения категорий наклонения, времени, лица, числа
и т. д.). При этом каждая категория в свою очередь обладает
определенными семантическими признаками, подающему
членению, следовательно, лексико-семантическая структура
глагола носит ступенчатый, ярусный характер.
Отмеченные и другие специфические особенности глагола,
как части речи, предопределяет сложность его смысловой
структуры. «Семантическая структура глагола более емка и гибка»14,
чем всех других частей речи. Здесь насчитывается большее
количество вариантов, рядов, чем в смысловом объеме
существительного или прилагательного.
Глагол, выступая в центральной, предикативной функции в
структуре предложения, в зависимости от конкретного
содержания высказывания в силу своей высокой сочетательной
способности, вступает в разнообразные дистрибутивные отношения
с существительными различной семантики, обозначающие раз-
■ 12 Минина Ы. М. Система значений глаголоз современного немецкого
языка. М., 1970, с. 40.
13 Шн еде лье Е. И. Указ. соч.
и Виноградов В. В. Русский язык. М., 1947, с. 42о

пообразные типы субъектов и объектов действия («лицо», «не-
лицо», одушевленные, неодушевленные и т. д.).
Многовариантность субъектно-объектной дистрибуции глагола обусловливает
одновременно значения, иными словами, значения
полисемантического глагола находятся в прямой зависимости от их
связей с различными типами субъектов и объектов. Следовательно,.
полисемия и моносемия глагольной лексемы зависят от
семантических объектов и субъектов, с которыми глагол вступает к
лексическую связь. Так, например, однозначные глаголы всту*
пают в дистрибутивную связь только с одним типом
семантических объектов или субъектов, а многозначные —- с
различными семантическими субъектами и объектами.
Одним из существенных признаков глагола в отличие от
других классов слов является синкретическое сосуществование
в нем способностей называть действие и каким-то образом
характеризовать агент этого действия, т. е. субъект или объект
этого действия. Так, например, основное значение глагола
хъуыды кæнын «думать» заключается в том, что называть,
обозначать действие («думать»), но одновременно оно (это
действие) определяет и тип агента этого действия, что им является
«лицо», а «нелицо», неодушевленный и т. д., т. к. такое действие
присуще только человеку, лицу. Главное значение глагола уасын
«мычать» называет действие, свойственное только животному
(«нелицо»), действие глаголов згъæлын «сыпаться», лæдæрсыи
«просачиваться» ориентированы на субъект, который может
быть представлен только неодушевленными, конкретными
существительными и т. д,
В силу отсутствия в осетинском языке формальных
показателей родового деления предметов и явлений внеязыковой
действительности, осетинский глагол, в отличие от русского,
например, не располагает средствами грамматических форм для
выражения значения категории рода, что, безусловно, намного
осложняет вопрос определения типа семантических субъектов
и объектов, сочетающихся с глаголами. В русском языке
действие глагола «пришла» ориентировано на субъект,
представленный существительными только женского рода. В осетинском
же подобная типологическая характеристика семантических
субъектов и объектов, опираясь на структурно-грамматические
формы глагола, невозможно. Одна и та же
структурно-грамматическая форма глагола вступает в лексико-семантические
связи с субъектами как мужского, так и женского родов.
Значение категории числа осетинского глагола
противопоставляется значению, выраженное категорией числа имен.
Отличие ощущается как на уровне семантики, так и в структурно-
грамматическом аспекте. Значение множественности в
спряжении осетинского глагола указывает не на множество однотипных
явлений, предметов, как это бывает в именах, а на
совокупность различных лиц при выполнении одного и того же
действии. Структурно-грамматическая противопоставленность значе-

ний категорий числа глагола и имени в осетинском языке
отражается в способе их выражения. Значение категории числа
осетинского глагола выражается флективным способом в
отличие от агглютинативного способа выражения категории числа
в имени существительном*.
§ 3. КЛАССИФИКАЦИЯ ОСЕТИНСКОГО ГЛАГОЛА ПО ЕГО
ОБЪЕКТНО-СУБЪЕКТНОЙ СООТНЕСЕННОСТИ
Как уже было отмечено, одним из конститутивных свойств
глагола, как части речи, является его способность
одновременно называть действие и каким-то образом характеризовать
агент этого действия. Так, например, функции основного
значения глагола сирын «идти иноходью» это — называть действие,
присущее только животному («нелицо»), действие глагола сæр-
сæр кæнын «шипеть, шелестеть» направлено на субъект,
который может быть представлен только вещественными
существительными, агентом действия глагола загъд кæнын «ругаться»
может быть только лицо и т. д.
Подобные глаголы проявляют одностороннюю связь между
действием и совершающим его агентом, т. е. субъектную связь,
для реализации которой необходим и достаточен указательный
лексический минимум из субъекта и предиката.
Главное значение глагола сахсæн кæныи «стреножить»
ориентировано на объект, представленный существительным со
значением «нелицо», объектом действия глагола тонын «рвать»
может быть только неодушевленное существительное, глагол
згъалын «сыпать» называет действие, объектом которого
служит существительное со значением «неисчисляемость» и т. д.
Перечисленные глаголы также раскрывают одностороннюю
связь, но она осуществляется и его объектом (объектная связь),
реализуемая в рамках указательного лексического минимума,
из двух членов: предикат + объект.
Таким образом, глагол не только раскрывает разнообразные
отношения и связи, существующие между предметами и
явлениями объективной действительности, но и конкретизирует,
уточняет направление этих отношений. Одни глаголы называют
действия, направленные на субъект, которым выполняются
данные действия, т.- е. раскрывается однонаправленная субъектная
связь, действия других глаголов ориентированы на объект, хотя
агентом данных действий выступает субъект, т. е. выражается
односторонняя объектная связь, действия же глаголов третьего
класса характеризуются двунаправленностью, т. е. они
выражают двойные отношения: субъектные и объектные.
Исходя из таких особенностей глагола, здесь предварительно
* Такая особенность осетинского глагола свидетельствует о сохранении
данным языком элементов флективного строя языка, имевшего осетинский
язык в индоевропейской языковой среде.
22

проводится классификация всех осетинских глагольных слов по
их субъектно-объектной характеристике. Она проводится на
оСнове статистических данных, полученных при описании и
подсчета словарного15 материала тысячи* лексических единиц.
Анализ показал, что первый и самый большой класс в
осетинском языке составляют глаголы, деления которых
ориентированы на субъект действия, т. е. субъективные глаголы
(около 600 глагольных единиц), второй класс составляют
глаголы, служащие для названия действий, которые
характеризуются двусторонней направленностью связи, т. е. глаголы,
обладающие способностью совмещать в себе синкретически как
объектные, так и субъектные отношения. В работе глаголы
данного класса квалифицируются как двунаправленные
или же объектно-субъектные глаголы**.
Третий, самый маленький по количеству входящих в него
единиц (около 170 единиц), представлен глаголами, действия
которых предполагают связь с объектом, т. е. объектные
глаголы.
Кроме того, внутри этих больших групп глаголы
классифицируются по парадигматическим отношениям. Будут
рассмотрены парадигматические классы субъектов и объектов, с
которыми глагол вступает в лексическую связь, т. е. «лицо»,
«нелицо», одушевленные предметы, конкретные и абстрактные
предметы.
Принцип подобной классификации осетинского глагола
обусловливается задачами нашего исследования: показать зави-
15 Миллер Вс. Осетино-русско-немецкий словарь. Л., 1934: К а с а-
ев А. М. Осетинско-русский словарь. М., 1952; Осетинско-русский словарь.
Орджоникидзе, 1962.
* Объектом анализа берутся только бесприставочные глаголы (исходная
форма), ибо оценочные значения длительности, интенсивности,
мгновенности и т. д. действия, вносимые осетинскими превербами в смысловую
структуру глагола, не выходят за пределы значения совершенного вида и
поэтому их следует считать внутривидовыми оттенками значения. Из
аффиксальных глаголов анализируются единицы с неотделяемыми приставками,
значения которых далеко отошли от значения их этимологических
производящих, глагольные формы, в структуре которых превербы играют
словообразовательную роль, т. е. сообщают совершенно новую семантику, а также
единицы, в структуре которых преверб служит средством создания и
разграничения ононимических оппозиций.
** Следует оговорить, что в отличие от традиционного деления
осетинского глагола на переходные и непереходные, проведенное по синтаксическому
признаку (отсутствие — наличие прямого дополнения, здесь в основу клас-*
сификации осетинских глаголов был положен семантический признак, что
предусматривает раскрыть зависимость значений глагола от значений
разнообразных типов субъектов и объектов, с которыми глагол вступает в
лексическую связь. В традиционной классификации не учтено также
своеобразие осетинского глагола, заключающееся в синкретическом совмещении в
себе как объектных, так и субъектных отношений. При таком упущении
двунаправленные глаголы вообще выпадают из классификации (а их й
осетинском языке около 35 процентов от всех глаголов) или же, если ввести
их по какому-то признаку в какую-либо группу, то все-таки затруднительно,
а какую именно группу ввести субъектно-объектные и в какую объектно-
субъектные глаголы.
23

симость моносемии и полисемии от семантических субъектов и
объектов, с которыми глагол вступает в дистрибутивные
отношения. Иными словами, сделать попытку выявить зависимость
значений многозначных глаголов от их сочетаемости с
различными типами семантических субъектов и объектов («лицо»,
«нелицо», одушевленность, неодушевленность и т. д.). Однозначные
глаголы, как правило, свои значения реализуют с одним типом
субъектов или объектов, полисемантические глаголы же могут
вступать в лексическую валентность с различными субъектами
и объектами. Следовательно, каждому значению
полисемантического глагола присущи только ему характерные
дистрибутивные свойства.
Анализ всего фактического материала, как уже было
отмечено, проводится на лексико-семантическом аспекте, ибо при
уточнении типов значений многозначного глагола, степени их
абстрагирования от основного значения часто бывает
необходимо привлечение и уточнение историко-этимологических
взаимосвязей отдельных лексико-семантических вариантов.
Для удобства изложения всего материала, а также для
наглядного представления структурных моделей семантической
сочетаемости отдельных типов субъектов' и объектов
используются некоторые симоволические знаки. Так, например,
существительное, выступающее в роли субъекта, обозначено
символом 5, существительное-объект — символом О, глагол — знаком
V. В результате получим модель указательного лексического
минимума (типовой контекст) для всех субъектных значений —
5+У и для всех объектных значений У + О. Уже отметили, что
различные значения субъектных - глаголов обусловливаются
разнообразностью содержания 5, иными словами, глагол,
реализуя свои субъектные значения, вступает в лексическую
связь с разнообразными типами семантических субъектов и его
значения находятся в прямой зависимости от содержания
последних. Реализуя же объектное значение, глагол вступает в
лексическую сочетаемость с различными типами объектов и
его значения зависят от переменных О, т. е. от содержания
различных семантических объектов. В семантическом плане
подобную зависимость наглядно можно представить в следующей
форме;
1.В субъектных глаголах:
«лицо» .
«нелицо»
«конкретность»^
«абстрактность»
«одушевленность»
«неодушевленность»
«исчисляемость»
«нейсчйсляемость»
51 -
53 —
54 -
55 <-■
56 —
57 —
5я -*-*•
24

2. В объектных глаголах:
У+
-*01 — «конкретность»
+ 02 — «абстрактность»
-^Оз — «лицо»
-* 04 — «нелицо»
-*05 — «неисчисляемость»
-*06 — «исчисляемость»
-*07 — «неодушевленностью
Оз — «одушевленность»
3. В двунаправленных глаголах связи действия
направляются в обе стороны:
— §1 -*-[ ,—^ Ох — «лицо»
-*• 02 — «нелицо»
~> 03 — «конкретность»
~> 04 — «одушевленность»
^05 — «абстрактность»
-*Об — «неодушевленность»
-*07 — «исчисляемость»
>0ц — «неисчисляемость»
«лицо»
«нелицо» — 52 —
«конкретность» — 5^ «-*
«одушевленность» — 54 -*—
«абстрактность» — 55 -*-
«неодушевленность» — 56 *-
«исчисляемость» — 57 «—
«неисчисляемость» — 5« «—'
+У+,
На уровне семантических категорий (одушевленность,
неодушевленность и т. д.) используются следующие
символические обозначения:
Р — «лицо»
Р* — «нелицо»
А — «одушевленность»
А — «неодушевленность»
К — «конкретность»
К — «абстрактность»
Кг*— «сингулятивные существительные»
Кз — «собирательность»
К4 — «вещественность»
С — «исчисляемость»
С — «неисчисляемость»
V — «обобщенное обозначение всех семантических категорий»
О — «символ «ноль» означает отсутствие субъекта-объекта»
Бинарную классификацию семантических категорий
(классов) графически можно представить в следующем виде:
С + С А+А *
/ \
I V
1
К
К
К
Кз
I
К4
* Знак— (минус) над символом означает отсутствие в нем признака,
наличествующего в предыдущем символическом знаке.
** Первые два знака К — к воспринимаются как одно К, поэтому
подразумеваются как Кь
25»

Пользуясь такими символическими обозначениями, можно
установить окончательные структурно-семантические модели для
каждого класса субъектов, с которыми вступает в лексическую
связь исследуемый глагол. Так, например, Р+У представляет
собой структурную модель, в рамках которой глагол реализует
субъектное значение в сочетании с существительным,
обозначающим лицо (лæппу цæуы «парень идет»); К+У— модель, в
которой исследуемый глагол реализует субъектное значение в
сочетании с конкретным неодушевленным существительным
(бæлас рæзы «дерево растет»); У+А—-же является
структурной моделью указательного лексического минимума, в пределах
которого глагол реализует объектное значение в сочетании
с одушевленным существительным (колхозон ауæй кодта бæх
«колхозник продал коня») и т. д.

ГЛАВА II
ЗАВИСИМОСТЬ ЗНАЧЕНИЙ ПОЛИСЕМАНТИЧЕСКОГО
ГЛАГОЛА ОТ ИХ СВЯЗЕЙ С РАЗЛИЧНЫМИ ТИПАМИ
СУБЪЕКТОВ И ОБЪЕКТОВ
После классификации глаголов по их субъектно-объектным
признакам приступаем к выявлению зависимости значений
глагола от семантических категорий существительных, вступающих
в лексическую валентность с глаголами, т. е. делается попытка
осветить вопрос о том, как формируется значение глагольного
слова под влиянием его связей с субъектами и объектами. Как
было отмечено, каждому семантическому элементу смыслового
объема многозначного глагола характерны присущие одному
только ему дистрибутивные свойства, что лишний раз
свидетельствует о зависимости смыслового элемента от характера
его связей с членами левой или правой дистрибуции.
Установление взаимной обусловленности значений глагольной лексемы
и различных классов существительных, а также разграничение
отдельных значений глагольного слова, производится на уровне
семантических категорий существительных на основе оппозиции:
«неодушевленность — одушевленность», «лицо — нелицо»,
«конкретность — абстрактность» и т. д.
§ 4. ГЛАГОЛЫ, ВЫРАЖАЮЩИЕ СУБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
(СУБЪЕКТНЫЕ ГЛАГОЛЫ)
Глаголы данного класса реализуют свои значения в рамках
двухчленной дистрибуции, обязательными компонентами
которой выступают субъект номинатива и центральный член
коммуникации — глагол. Они характеризуются однонаправленной
связью между действием и совершающим его агентом.
Следовательно, все их значения ориентированы на субъект.
Субъектные глаголы в осетинском языке составляют больше
половины всей глагольной лексики1.
1 В английском языке класс субъектных глаголов представляет самый
малочисленный класс, около 17 процентов от всех глаголов
(Иноземцева В. А. К вопросу определения смысловой структуры глагола (на
материале английского языка). Автореферат кандидатской диссертации (далее —
АКД). Иркутск, 1968.
27

Указанному классу глаголов присваивается
структурно-семантическая модель 5 + У (лæппу лæууы «мальчик стоит»). Эта
модель является типовой для всех осетинских субъектных*
глаголов, в то же время она представляет собой тот указательный
синтаксический минимум, который необходим для выявления
значений исследуемого глагольного слова.
Если исследуемый глагол многозначен, то один постоянный
V для реализации указанных неоднородных элементов требует
переменные 5 — 3 — 5, которые могут обладать различными
семантическими категориями: «одушевленность —
неодушевленность», «лицо», «нелицо», «конкретность — абстрактность» и т. д.,
т. е., когда глаголу свойственно вступать во взаимоотношение
с различными типами существительных, он реализует
различные значения. Следовательно, он полисемантичен. Когда же
глагол вступает в валентные отношения только с единственным
типом существительных, то один постоянный V требует одного
же неизменного 3. Следовательно, он моносемичен.
Таким образом, здесь проявляется зависимость значений
исследуемого глагола от значений же различных классов
существительных, с которыми он вступает в лексическую связь.
Для большего удобства описания отмеченной зависимости
все осетинские глаголы предлагаются в
структурно-семантических моделях, наглядно отражающих -эту зависимость.
В результате анализа всего фактического материала на*
уровне семантических категорий удалось выявить несколько-
структурных моделей, по которым расклассифицированы все
осетинские глаголы.
Самую большую группу из всех субъектных глаголов
составляют единицы, реализующие свои значения в
структурно-семантической модели Р + У (49 процентов от всех субъектных
глаголов). Они для реализации своих значений сочетаются с
семантическим субъектом, обозначающим «лицо», и обладают
общей для всего данного класса глаголов семантикой —
непосредственной направленностью действия на субъект. Эта модель,
является типовой не только для данного класса глаголов, но
и представляет собой одновременно указательный
синтаксический минимум, который необходим и достаточен для выявления-
значений исследуемого глагола вообще. Большинство глаголов^
реализующих свои значения в рамках указанной структурной
модели, характеризуются однозначностью.
* В осетинском языке формы действительного залога субъектных
глаголов обычно предполагают связь двух членов левой валентности — субъекта и
предиката при отсутствии прямого объекта, формы же действительного
залога объектных глаголов требуют связь трех членов левой и правой
дистрибуции: субъекта, предиката и объекта.
28

1. Однозначные глаголы модели Р + У
Единицы данного класса можно распределить по
нескольким лексико-семантическим группам (далее —ЛСГ) и
семантическим полям2:
а) глаголы мысли: æрæмбаргæ уын —«сделаться
сознательным», рахъуыды-бахъуыды кæнын — «обдумывать,
размышлять»;
б) глаголы движения: ралли-балли кæнын — «шляться»,
«бродить», симын — «плясать», арæдийын — «заблудиться»,
«надоумить», цъæпп-цъæпп кæнын — «шлепать по грязи»;
в) глаголы чувства: райын — «радоваться», цин кæнын—
«радоваться», кæуын — «плакать», фæрайын — «возрадоваться».
Глаголы чувства обозначают отражение в сознание человека
биологически обусловленных сигналов о внутреннем
состоянии организма. Общим для них является лексико-семантиче-
ский дифференциальный признак «испытывать какое-либо
чувственное состояние, вызываемое как внешними, так и
внутренними стимулами»3.
К этой группе близко стоят по своим семантическим
признакам глаголы желания: бæллын — «страстно желать», фæндын —
«хотеть», тырнын — «стремиться»;
г) глаголы физического воздействия: фæныхылын —
«дотронуться», æвзидын—«замахиваться, потрясать рукой или чем-
нибудь», пъа кæнын — «целовать»;
д) глаголы процесса питания: из глаголов данной ЛСГ
модели Р + У моносемичным нам встретился единственный глагол:
аходын (ацаходын) — «отведать», «вкушать»;
е) глаголы физического состояния: сæйын — «лежать
больным» (долго), сихæн уын — «замерзнуть», алæг уын — «стать
взрослым», хъынцъым кæнын — «горевать», ихæн кæнын —
«зябнуть», æхспырсын — «чихать», лæф-лæф кæнын — «задыхаться»,
«тяжело дышать»;
ж) глаголы физической деятельности: зиу кæнын — «орга-
2 Анализируя смысловой объем осетинского слова, мы посчитали нужным
исспедуемый материал параллельно классифицировать и но
лексико-семантическим группам, ибо «по своему характеру лексические значения слова
разных семантических разрядов неодинаковы» (Гари нов а Н. Д. К
характеристике семантической структуры многозначных глаголов. — Очерки по
семантике русского глагола. Уфа, 1971, с. 3).
За основу классификации осетинских глаголов по семантическим полям
берется критерий номинативной и синтагматической значимостей единицы,
выдвинутый В. В. Прокоповым (Основные лексико-семантические
группы глагола. Самарканд, 1945), И. А. Калининым (Морфология глагола
Горький, 1957) и Ц. Я. Галецкой (Предложно-падежные средства ь
функции обстоятельства образа действия в русском языке. АКД. М., 1958).
Деление глаголов на семантические поля по одному их признаку, т. е. по
синтагматической значимости, предлагаемое В. П. С у хит иным (О гла-
гольно-именных сочетаниях в русском языке. — Русский язык в школе, 1962,
№ 2), думается, будет лишено полноты.
3 Васильев П. М. Семантические классы русского глагола (глаголы
чувства, поведения, мысли и речи). АДД. Уфа, 1970.
29

низовать «зиу»*, æмдзæгъд кæнын — «хлопать в ладоши», ерыс
кæнын — «соревноваться», хъеномоцъо кæнын — «делать
медленно», мой кæнын — «выходить замуж»;
з) глаголы интеллектуальной деятельности: æрвæрсын —
«снисходить, не брезговать», æууæндын — «верить», кад кæнын—
«оказывать почет», уайсадын — «молчать» (при старших — о
невесте), быхсын — «терпеть», цыт каенын — «оказывать честь»;
и) глаголы речи: они составляют самую большую группу
среди других ЛСГ указанной модели. Общим смысловым
индикатором для них служит опорное слово дзурын «говорить». По
своим семантическим и дистрибутивным свойствам они близко
стоят к глаголам мысли и чувства.
В смысловом объеме глаголов речи основными значениями
можно выделить: а) обозначение речевого акта, как процесса;
б) целевая направленность речи; в) экспрессивная и звуковая*
характеристика речи4. Агент действия этих глаголов
представлен существительным, как правило, со значением «лицо» в
позиции номинатива. Своеобразие их дистрибутивных свойств
выражается в том, что они для реализации своих значений
требуют и объектную сочетаемость, иными словами, их типовой:
контекст характеризуется объектной сочетаемостью. Но
объектная сочетаемость их носит не гомогенный характер: сочетаются
с объектом содержания речи, объектом адресата речи и с
объектом второго соучастника речи**. Первый объект при глаголах
речи стоит в позиции аккузатива, второй — в позициях датива,
и внешне-местного падежей, объект второго участника речи же
всегда выражается совместным падежом. Таким образом,
обязательными*** дистрибутивными членами указательного
лексического минимума глаголов речи являются: субъект («лицо»)
действия, объекты содержания, адресата и второго участника
речи.
4 Петенева 3. М. Лексико-семантическая характеристика глаголов в
исторических народных песнях XVII о Степане Разине, АКД. Куйбышев,
1970; Милых М. П. Конструкция с прямой речью в современном русском
языке. АКД. Л., 1962; Ничман 3. В. Лексическая классификация
безобъектных глаголов речи в русском языке. — Вопросы морфологии и синтаксиса
в современном русском языке. Новосибирск, 1966.
Имеются и другие значения (начало, конец печи и т. д.), они
второстепенные и при анализе не будут учитываться.
* Зиу — даровая коллективная помощь.
** Скобликова Е. С. объект адресата и второго участника речи
называет объектом пассивного участника речи и объектом активного участника на
том основании, что первый объект «выступает только как слушатель», а
второй принимает активное участие в двустороннем, взаимном речевом
обращении (Согласование и управление как способы синтаксической
организации слов в русском языке, АДД. Куйбышев, 1969.
*** Сочетаемость глаголов при речи с обстоятельственными
(факультативными членами) распространителями и уточнителями в осетинском языке носит
нерегулярный характер. Иногда обязательными дистрибутивными членами
выступают обстоятельственные уточнители со значением качественной
характеристики речи (звуковой, дикция и т. д.).
30

В силу того, что эти глаголы, по сравнению с единицами
других ЛСГ обладают разнообразными
структурно-семантическими свойствами и в количественном отношении превосходят
единицы каждой ЛСГ отдельно взятой, считается
целесообразным распределить их на следующие семантические подгруппы:
1. Глаголы говорения: радзур-бадзур кæнын —
«переговариваться», рафæрс-бафæрс кæнын — «переспрашивать,
расспрашивать».
2. Глаголы, обозначающие различные звуки, издаваемые
человеком: хуыр-хуыр кæнын — «храпеть», хæпп кæнын —
«пугать», хор-хор кæнын — «говорить хором», цъах-цъах кæнын —
«ругать громко», ныццæлхъ кæнын — «запеть» (громко), арало
кæнын — «петь».
К этой группе присоединяются и глаголы, обозначающие
различные звуки, произносимые с разнообразными чувствами:
офф кæнын — «стонать», оххытæ кæнын, охх кæнын — «охать»,,
къæл-къæл кæнын — «смеяться громко», марой кæнын —
«печалиться», кæуын — «плакать».
3. Глаголы, указывающие на дикцию речи, на качество
звука говорения: хъым-хъым кæнын — «гнусавить», дыбал-дыбул
кæнын, дыгъал-дыгъул кæнын — «невнятно говорить,
бормотать».
4. Глаголы речи, обозначающие разнообразные
интеллектуальные возможности человека: дам-дум кæнын — «сплетничать»,
хыл кæнын, хъаугъа кæнын, загъд кæнын—«ругаться», тæфар-
фæрс кæнын — «выразить соболезнование», æппæлын —
«хвастаться».
II. Многозначные глаголы модели Р + У
Глаголам данной группы свойственна структурно-семантиче-
екая модель субъектной локализации действия р ^/+У> но-
в отличие от вышерассмотренных глаголов модели Р+У здесь
один и тот же агент действия («лицо») выполняет два или
более действий с различными значениями, совершаемые в рамках
одного постоянного V.
Разграничение отдельных значений глаголов данной
подгруппы производится не с помощью оппозиции «лицо» —
«нелицо», «конкретность» — «абстрактность» и т. д., как в
многозначных глаголах других моделей (см. ниже), а на основе
типологической принадлежности самих этих значений (главное,
производное). Несмотря на наличие трех компонентов-символов
р « п
в структуре модели р^_^| +У, она (эта модель) представляет
собой минимальный двухчленный типовой контекст, в пределах
которого реализуют свои значения глаголы данной подгруппы.
В семантическом плане глаголы настоящей структурной
модели также могут быть распределены по следующим ЛСГ:
31:

1) глаголы физической деятельности человека: сгуыхын:
1)* Р + У —«совершить подвиг»**, 2) Р+У--«побеждать»,
3) Р+У —«отличиться», архайын: 1) Р + У — «действовать,
трудиться», 2) Р+У—«стараться», 3) Р+У —«возиться», æв-
надын: 1) Р + У —«трогать», 2) Р+У —«браться, начинать»,
тох кæнын: 1) Р + У — «воевать, сражаться»***, 2) Р+У
—«бороться», 3) Р+У —«стремиться», б) глаголы, выражающие
разнообразные чувства: худын: 1) Р + У —«смеяться», 2) Р+У—
«издеваться», 3) Р+У — «осуждать», тæргай кæнын: 1) Р+У —
«капризничать», 2) Р+У — «отказываться», тæхуды кæнын:
1) Р + У — «страстно хотеть», 2) Р + У — «завидовать», аудын:
1) Р+У — «влиять, 2) Р + У — «покровительствовать»; в)
глаголы интеллектуальной деятельности человека: хатыр кæнын:
1) Р + У—«прощать», «извиняться», 2) Р+У — «уступать», лæг-
гад кæнын: 1) Р + У—«обслуживать», 2) Р+У —«оказывать
услугу, почет»; г) глаголы речи: сусу-бусу кæнын: 1) Р + У —
«шептать», 2) Р+У — «сплетничать», фæдзæхсын: 1) Р+У —
«поручать», 2) Р + У —«завещать», 3) Р+У — «благославлять»,
4) Р + У — «страховать»; кувын: 1) Р + У — «молиться», 2) Р +
+ У — «кланяться, нагибаться»****; æмдзырд кæнын: 1) Р+У —
«говорить вместе хором», 2) Р + У—«договариваться», аммен
кæнын: 1) Р+У — «произносить амин», 2) Р + У —
«поддакивать», арфæ кæнын: 1) Р + У—«приветствовать», 2) Р+У —
«благодарить», 3) Р+У—«поздравлять», 4) Р+У —
«благославлять».
По отношению к отображаемой объективной действительно-
Р«-™ I
сти же все ЛСВ многозначных единиц модели р ^_| +У
являются прямым — объективную действительность отражают
непосредственно.
Субъектные глаголы модели Р+У
Для реализации своих значений они требуют минимального
двухчленного контекста, членами которого должны быть субъ-
* Очередность следования значений многозначной единицы
устанавливается по принципу давности происхождения значений.
"* В имеющихся по-осетинскому языку словарях (см. выше) значение
«совершить подвиг» толкуется как производное. Исходя из этимологических
признаков всех значений глагола сгуыхын, мы его квалифицируем как
основное.
*** В осетинско-русском словаре, выпущенном в Орджоникидзе, 1962 г.,
значение «воевать, сражаться» дается как производное, нам же оно
представляется главным.
**** В словарях Бигулаева Б. Б., Касаева А. М. семантические компоненты
смысловой структуры глагола кувын расположены в обратной
последовательности, , а это значит, что значение «молиться» квалифицируется как
производное, ибо в указанных словарях подача значений слова происходит по
принципу «от более употребительного к менее употребительному». Однако,
судя по принципу давности значений, отмеченное воспринимается как
главное.
32

еКг со значением «нелицо» и предикат. Это их специфическая
особенность.
Среди этих глаголов наблюдаются как многозначные, так и
однозначные единицы с незначительным количественным
преобладанием последних.
I. Однозначные субъектные глаголы
модели Р + У
По своим смысловым признакам данные глагольные слова
составляют несколько ЛСГ: а) глаголы, служащие названиями
разнообразных звуков, издаваемых животными: цъыс-цъыс кæ-
нын — «стрекотать» (о кузнечике), къох-къох кæнын —
«хрюкать» (о свинье), хуыррытт каенын — «фыркать», хъуахъхъ кæ-
нын — «каркать», цъиах-цъиах кæнын — «квакать», гуыв-гуыв
кæнын — «жужжать»; б) глаголы, обозначающие
разнообразные физические состояния агента действия: ривæд кæнын —
«отдыхать днем» (о скоте); в) глаголы движения: С точки
зрения смысловой характеристики одним из релевантных
семантических признаков глаголов данной ЛСГ является признак
«самостоятельность — несамостоятельность» движения. Это
значение в глаголах движения проявляется в субъектно-объектной
локализации действия. В данном случае, т. е. в субъектных
глаголах, оно реализуется в субъектной локализации действия.
Глаголы движения модели Р + У обозначают движение,
ориентированное на субъект, представленный существительным,
которое обладает семантической категорией «нелицо» и
способностью к самостоятельному движению.
Однозначные глаголы анализируемой модели по своим
семантическим особенностям можно распределить на следующие
подгруппы:
1) глаголы со значением звуковой характеристики движения:
пæр-пæр кæнын — «порхать», пæррæст кæнын — «порхать»;
2) глаголы со значением качественной характеристики
движения (плавность, грубость и т. д.) или же стилистической
характеристики: джырт-джырт кæнын — «трусить», сæртт-сæртт
кæнын — «бежать рысью», сæррæтт кæнын — «прыгать».
II. Многозначные субъектные глаголы
модел и Р+У
Эти глаголы в отличие от полисемантических глаголов мо-
Р 4-1
дели р ^ +У для реализации своих отдельных значении
сочетаются с разнообразными типами субъектов. Они образуют
1 Г Тедеев. 33

р — г I
I р *—
Р —1 + Уи^_1
+У. Здесь один постоянный V требует
переменные 5.5.5. Разграничение значений производится с
помощью оппозиции «лицо» — «нелицо», «одушевленный» —
«неодушевленный», и на основе противопоставления признака
«экспрессивность»— «неэкспресивность». Глаголы данной группы в
основном двухзначные, первые значения с точки зрения
характера отражения объективной действительности — прямые,
вторые — переносные, экспрессивно окрашены. Первые значения
выявляются в сочетании глагола с именем со значением
«нелицо», агентом действия вторых выступает «лицо».
В семантическом плане эти глаголы также образуют
несколько ЛСГ:
а) глаголы, обозначающие разнообразные звуки,
издаваемые животными, модель Р+У, рæйын: 1) Р+У— «лаять»,
2) Р+У —- «болтать» (о человеке); мыр-мыр кæнын: 1) Р+У —
«ржать», 2) Р+У — «смеяться», дыв-дыв кæнын: 1) Р+У —
«жужжать», 2) Р+У — «говорить», цъыбар-цъыбур кæнын:
1) Р+У—«щебетать», 2) Р+У—«говорить» (быстро, тонким
голосом), хъырнын: 1) Р+У — «выезжать», 2) Р+У —
«подпевать», богъ-богъ кæнын: 1) Р+У — «реветь, мычать», 2) Р+У—
«громко плакать», æмбу кæнын: 1) Р + У — «реветь, мычать»
(вместе), 2) Р+У — «кричать, рыдать» (громко, вместе с
кем-л.), хъуыр-хъуыр кæнын: 1) Р+У — «мурлыкать» (о
кошке), 2) Р+У — «ворчать»;
~Р *-|
б) глаголы движения, модель р^| +У: хилын: 1) Р+У—
«ползти», 2) Р+У — «идти медленно», сирын: 1) Р+У —
«ходить иноходью», 2) Р+У—«ходить плавно, плясать», сæпп-
сæпп кæнын: 1) Р+У—«бежать рысью», 2) Р+У —«ходить»,
рабыр-бабыр кæнын: 1) Р+У —«ползти туда-сюда», 2) Р+У —
«шляться, шататься»; чъыллипп кæнын: 1) Р+У — «лягаться,
брыкаться», 2) Р+У —«дергаться».
Как видно, первые, т. е. основные, прямые значения
глаголов, указанных двух ЛСГ, ориентированы на субъект, в роли
которого выступает «нелицо» (животное), вторые же,
переносные значения направлены с экспрессивной значимостью на агент
действия, обладающий категорией «лицо» (человек). Но в
группе а) встретились и единицы, основные значения которых
направляются на субъект со значением «нелицо», а вторые —на
конкретный неодушевленный предмет. Следовательно, им
присваивается другая модель: р^1 +У: уасын: 1) Р+У—«мы-
чать», «петь» (о птицах), 2) А+У - «гудеть»; гуыз-гуыз кæнын:
1) р+у — «жужжать», 2) А+У— «шуметь в ушах».
34

Среди глаголов движения указанной модели обнаружились и
единицы, имеющие более двух значений, первые, основные
значения которых направлены на субъект со значением «нелицо»,
агентами действия остальных значений же выступают
разнообразные типы субъектов. Данные многозначные глаголы свои
значения реализуют в пределах структурной модели:
р-■-— —
р^ А + У, например: тæхын: 1) Р + У— «летать», 2) Р+У —
ро ходить, летать», 3) А+У— «летать» (о самолете или другом
предмете); тæлфын: 1) Р+У — «крутиться» (о животных),
2) Р+У — «суетиться» (о человеке), 3) А + У — «вертеться» (о.
предмете).
__ >Р -м
Субъектные глаголы модели А —-—.^гр +-\ +У
Большинство глаголов данной модели (более 20 процентов)
представляют собой моносемичные единицы и характеризуются
тем, что служат названиям действий как человека, так и
животного, т. е. всех одушевленных существительных. По
структурной модели, как видно, эти глаголы совпадают с глаголами;
модели ^ |+У, но диаметрально противопоставляются им по
характеру связи с субъектами. В первой модели различные
субъекты вступают в сочетание с одним постоянным V, не
изменяя смысловой значимости последнего, т. е. значение глагола
не зависит от типов сочетающихся с ним субъектов. В пределах
второй модели же один постоянный V, также требует
переменного 5. 5., но разнотипность субъектов здесь влечет за собой
изменение семантической структуры глагола, здесь значения
глагола находятся в прямой зависимости от значений
сочетающихся с ним субъектов. Разграничение значений глагола здесь
производится на уровне оппозиции «экспрессивность —
неэкспрессивность», т. е. оппозиция Р — Р отграничивает основное —
прямое значение от фигурального, в рамках первой модели же
разграничении значений глагола производится с помощью
противопоставлений «лицо» — «нелицо».
I. Однозначные субъектные глаголы
модели А~\^ ^р |+У
В семантическом аспекте глагольные слова данной
подгруппы составляют несколько ЛСГ. Из них самой большой и
многочисленной является ЛСГ глаголов движения, что
обусловливается диалектическим законом природы — беспрерывное
движение материи во времени и в пространстве.
Глаголы движения по сравнению с глаголами других ЛСГ
обладают большой широтой значений:
а) глаголы, обозначающие разнообразные самостоятельные
движения субъекта в пространстве и во времени: рацу-бацу кае-
35.

нын — «ходить туда-сюда», разгъор-базгъор кæнын — «бегать
туда-сюда», ралидз-балидз кæнын — «бегать туда-сюда», дугъ
кæнын — «бегать», æддæмæ-мидæмæ кæнын — «входить и
выходить», рагæпп-багæпп кæнын— «перепрыгивать», сæррæтт
кæнын — «прыгать» (внезапно).
Выше отметили, что члены глагольной дистрибуции в
организации значений по своим семантическим значимостям не
одинаково соотносятся друг с другом. Для глаголов некоторых ЛСГ
отдельные факультативные члены дистрибуции с целью
коммуникативной полноты информации могут стать обязательными
членами дистрибуции. Так, обстоятельственные
распространители со значением места и образа действия, будучи
факультативными членами глагольной дистрибуции, в организации
значений глаголов движения могут играть обязательную роль, т. к.
они в смысловую структуру глагола вносят дополнительные
семантические оттенки, связанные с обозначением способа
движения, места, интенсивности, направления, темпа и т. д. движения.
Для полного осуществления своего коммуникативного задания
глагол рацу-бацу кæнын требует не двух обязательных членов
дистрибуции (как обычно требуют другие глаголы), а трех
обязательных членов. В роли третьего обязательного члена
выступают обстоятельственные распространители, характеризующие
движение со стороны способа и направления движения: лæг
рацу-бацу кæны (цæуы) фистæгæй «человек ходит туда-сюда
пешком» и лæг рацу-бацу кæны иу ранæй иннæ ранмæ «человек
ходит из одного места в другое».
Таким образом, реализация значений глаголов движения
указанной модели происходит в рамках указательного
синтаксического минимума, обязательными членами которого
являются субъект, предикат и обстоятельственные уточнители в
позиции направительного или отложительного падежа.
б) глаголы физической деятельности субъекта указанной
модели 'по своим лексико-семантическим признакам и
дистрибутивным свойствам близко стоят к глаголам ЛСГ движения:
санчъех кæнын — «шагать, делать шаг», фæдæргæвст кæнын —
«лересекать путь», тыхджын кæнын — «побеждать», рафæлдæх-
бафæлдæх кæнын — «переворачиваться», ту кæнын — «плевать»,
цуан кæнын — «охотиться».
в) глаголы, обозначающие физическое состояние субъекта:
хъизæмар кæнын — «мучиться, страдать», æгæлæнтæ кæнын—
«мучиться от боли», æргъæфсын — «зябнуть», нæтын —
«кряхтеть», чиуын — «спотыкаться, слегка прихрамывать», æфсæ-
дын — «насытиться», лæнк-лæнк кæнын — «учащенно дышать»,
дзой-дзой кæнын — «шататься, качаться» (от слабости), цух-
мух кæнын — «пошатываться» (при ходьбе), рафт-бафт кæнын—
«метаться».
Среди глагольных слов данной ЛСГ встречаются и единицы,
действия которых свойственны как для одушевленных, так и
для неодушевленных субъектов. Следовательно, свои значения
36

0нн реализуют в рамках трехкомпонентной структурной модели:
Р ^>А + У.
Как видно, глаголы данной подгруппы по моделям и
дистрибутивным свойствам совпадают с некоторыми многозначными
глаголами общей модели Р+У, значения которых выявляются
Р\-
в модели рГ^А + У. Но по характеру связи с субъектами они
не могут быть разными. В первой подгруппе анализируемых
единиц значения субъектов не влияют на формирование
значения глагола, значения глаголов второй подгруппы же
находятся в прямой зависимости от значений агента действия: фæлдæ-
Р-.
+ У — «опрокидываться, переворачиваться», дымсын
Р\
:<надуваться», ахуырсын"Р^^^ч+У — «краситься,.
V—~
служащие названиями разнообразных звуков»
издаваемых агентами действия («лицо» — «нелицо»).
Из глаголов модели А*С1. _> ^_% | +У в данную ЛСГ
входит единственный глагол сым-сым кæнын — «сопеть».
По своим смысловым особенностям к той ЛСГ близко стоят
глаголы питания-кормления и питья, обозначающие различные
звуки, издаваемые агентом действия во время
питания-кормления и питья: чъæлф-чъæлф кæнын — «чавкать, жадно есть»,
цъæм-цъæм кæнын — «чмокать, шамкать», цъыр-цъыр каенын —
«звук, издаваемый при питье», хъуыррытт-хъуыррытт каенын —
«звук, издаваемый при глотании жидкости».
Когда действия последних четырех глаголов направляются
на агент действия из семантического класса «лицо», их значения
приобретают экспрессивную окраску. Но в силу малой степени
указанной экспрессивно-стилистической значимости она не
может повлиять на формирование семантической структуры
данных глаголов — не может стать самостоятельным ЛСВ их
смыслового объема, как это наблюдается, например, в глаголах
модели |р^/+у типа рæйын 1) Р + У —«лаять», 2) Р + У —
«болтать».
д) глаголы чувства: тæрсын — «бояться, пугаться», тырнын—
«стремиться, стараться».
К этой подгруппе присоединяются и глаголы восприятия:
смудын — «обонять, нюхать», ракæс-бакæс кæнын — «смотреть
туда-сюда», фæлгæсын — «смотреть, наблюдать».
37

II. Многозначные субъектные глаголы
модели А\^__^рч_|+У
Как и однозначные глаголы данной модели, многозначные
'единицы указанной структурной модели в смысловом отношении
делятся также на соответствующие ЛСГ. Подобно однозначным
глаголам, из полисемантических единиц этой модели самую
большую ЛСГ составляют глаголы движения: лæгæрдын:
Р-<-| Р-<-
1) р"^! +У — «идти вброд», 2) ~^_| + У — «пробиваться» (с
Р ■<—/
трудом через чащу, в грязи и т. д.), 3) рч_/ +У —- «рваться»,
цоппай кæнын: 1) Р+У —«ходить вокруг пораженного громом»,
Р Р -*-,
2) ^ +У — «бродить туда-сюда», хæтын: 1)~ | +У
—«бродить, скитаться, блуждать», 2) Р+У —«странствовать», 3) Р +
+ У — «кочевать», 4) Р + У—«распутничать».
Среди глаголов данной ЛСГ наблюдаются и такие единицы,
которые в одном из ЛСВ свое действие направляют на весь
класс одушевленных существительных, т. е. эти действия
одновременно и равноправно характерны всем одушевленным
существительным. Для реализации же остальных ЛСВ эти
глаголы сочетаются с разнообразными типами субъектов:
неодушевленные, конкретные, абстрактные, неисчисляемые.
Этим многозначным глаголам присваивается структурная
модель субъектной локализации, но другой конструкции:
1 + У. Разграничение значений глаголов данной подгруппы
производится оппозициями: «лицо» — «нелицо»,
«одушевленность» — «неодушевленность», «конкретность» —
«абстрактность», а также на уровне типологической характеристики зна-
чений: лидзын: 1) - /+У — «бегать», 2) К + У — «мчаться-*
3) К+У—«лететь» (о времени и т. д.), 4) Р+У—«пересел ить-
■ся», згъорын: 1) р Ч_/+У —«бегать», 2) К+У —«мчаться*.
Р* -«-I
3) К+У—«быстро идти, лететь» (о времени), лæсын: 1) р +_\
+ у_ «ползти», 2) Р+У —«тащиться, плестись», 3)^^_| +У~-
«медленно продвигаться» (о тучах, времени и т. д.)> бырын:
* В осетинских словарях первым дается значение <<т?щ"™™» Принцип
давности происхождения значений предполагает ^атн^Т1^0^К; ™РВЫМ'
основным, следует считать значение «ползти», ибо в осетинском языке это
действие присуще только пресмыкающим животным.
38

Р ^1 + У—«ползти», 2)р-+---^>^—НУ—1) «скользить»*, 2)
«плеера А-
тИсь, медленно идти», 3) Р + У —«кататься» (на коньках),
4) Р+У —«пресмыкаться», уайын: 1) р-^+У —«скакать,
бегать», 2) А + У —«течь», 3) К+У— «получаться».
\ Как явствует из анализа в смысловом объеме
полисемантических глаголов, рассматриваемой ЛСГ, во многих случаях
оппозиция Р — отграничивает основное, первичное значение от
фигурального. Подобные «многофокусные» глагольные единицы
встречаются и среди глаголов других ЛСГ, например, в
глаголам физического действия: абухын: 1) Р + У—«реветь**, мычать,
буйствовать», 2) Р+У —«сильно, громко ругаться», 3) А + У —
Р «-
«бушевать, волноваться» (о море, реке), лæбурын: 1) — |+У—
«нападать, броситься» (на кого-либо), 2) Р + У — «затевать
драку, ссору», 3) Р+У — «ворваться, ломиться», 4) Р + У —
\ Р «-
«хватать», 5) А + У — «мчаться, рваться», кусын: 1)- | +У —
«работать», 2) Р+У — «действовать, заниматься», комын:
^ |+У—«соглашаться» (что-л. сделать), 2) А+У — «пода-
ваться», зайын: 1) Р + У—«телиться, окотиться», 2) Р -«-~7т-У-—
А^Х
«оставаться», 3) К+У—«расти», ивгъуыйын: 1) Рч -^+У —
«миновать, проходить», 2) К+У — «промахиваться», æфтын:
1) р^_1+У—1) «попадать», 2) «прибавляться», 3) р^_| +У —
«истощаться, ослабиться», 4) К+У — «заходить»*** (о солнце,
диг. хор рафтаудæй «солнце зашло»), 5) К+У — «доставлять,
Р «--^
попадать», хауын: 1) р< -р+У—1) «падать», 2) «попадать»,
Р\
3) К + У —«зайти (о речи), ныгъуылын: 1)р-—-^ +У — «нырять,
к/
* Значение «скользить» у этого глагола в дигорском диалекте
отсутствует. Там оно выражается другим звуковым комплексом гурун «скользить».
"и В осетинских словарях (за исключением словаря Абаева В. И. Истори-
ко-этимологический словарь осетинского языка. М.-Л., 1958 (далее — ИЭСОЯ)
значение «реветь, мычать» дается последним — интерпретируется как
производное, второстепенное. Действие присуще классу субъектов — «нелицо», от
него и развились, видимо, другие его производные значения.
1** Это значение в иронском диалекте осетинского языка отсутствует.
39

погружаться», 2) р ^1+У—«прятаться, стрываться», «много-
фокусные» встречаются и в глаголах физического состояния:!
фæразын: 1) Р ч- -^ + у—1) «мочь», 2) «быть в состоянии к
А- --' ^ [
силах», 3) «выносить», улæфын: 1) - "~1 +У— «дышать/»,
2) Р*-^—+У— 1) «отдыхать», 2) «избавиться», «освободиться»,
рч- _ /
мæлын: 1) рч_|+У—«умереть, родохнуть», 2) А+У — «$вя~
дать», тæфсын: 1) р ^ +У — «согреваться, лихорадить»,
2) А—V —«таять», скъуыйын: 1) А + У—«рваться, разрыва^ь-
Р ■<- \
ся, лопаться, трескаться», 2) | +У — «истребляться»/1
3) 3+У — «прерываться» (о разговоре, песне и др.), цуд^н:
1) р |+У — «шататься, спотыкаться», 2) К + У — «пошатщ-
ваться» (о здоровье, жизни и т. д.), зыр-зыр кæнын: ПР4--—- +,
+У —«дрожать», 2) Р+У—«бояться», фидауын: 1) Р + У —
Р ^-^^
«мириться», 2) Р -<- 1Г + V—«быть привлекательным, идти»,
3) К+У— «красоваться, быть к лицу», 4) Р + У—заключить
брачный договор».
Как видно, указанные «многофокусные» глаголы обладают
большим разнообразием дистрибутивных свойств, чем другие
глаголы рассматриваемой структурной модели, это указывает
на то, что семантическая структура первых шире смыслового
объема последних. Общее между ними, т. е. то, что их
объединяет в одну структурно-семантическую модель, — это
специфика их валентных способностей. Обозначаемые ими действия
характерны одновременно как классу «лицо», так и^ классу
«нелицо». При этом разнообразность типов агента действия почти
не вносят изменения в смысловой объем глагола. В остальных
своих дистрибутивных свойствах они не могут быть
идентичными.
Субъектные глаголы моделир ^1+У
Данная модель объединяет многозначные глаголы, основные,
прямые значения которых реализуются в сочетании глагола с
40

субъектом, представленным неодушевленным конкретным
предметом. Для выявления же производных переносных значений
эти глаголы вступают в лексическую связь с существительным^
обозначающим «лицо»*.
Разграничение значений в рамках данной модели
производится на уровне оппозиций «неодушевленность» — «лицо», т. к.
эти глаголы выражают действия, свойственные в основном толь,
ко неодушевленным конкретным предметом.
Почти все глаголы указанной группы двузначны и по своим
свойствам составляют одну ЛСГ, т. е. глаголы физического
состояния.
Между субъектом и действием глаголов этой ЛСГ
устанавливается определенная взаимозависимость, вытекающая из
типовой принадлежности агента действия. Так, например, если
субъект представлен конкретным (неодушевленным)
существительным, то глагол осуществляет внешнее действие, которое
влечет за собой физическое изменение предмета в пространстве,
когда же в роли субъекта выступает «лицо» — глагол
выполняет действие внутреннего характера, т. е. действие,
обозначающее разнообразные изменения, происходящие в человеке:
чъил кæнын: 1) К+У— «гнуться» (о металлическом предмете),
2) Р + У— «соглашаться, повиноваться», стъаелфын: 1) К + У —
«искриться», 2) Р + У— «вздрагивать, прыгать», гæр-гæр кæнын:
1) К+У — «сыпаться»», 2) Р + У—«болтать, позволять себе
лишнее», лæбырын: 1) К+У — «сползать» (о почве), 2) К + У—
«расползаться» (об одежде), 3) Р + У — «похудеть» (сразу),
руайын: К + У — «ссыхаться, оседать», 2) Р + У — «вянуть, иста-
щаться», æнцъылын: 1) К + У — «мяться, завянуть, увянуть»,
2) Р + У — «морщиться».
Любопытными представляются некоторые двухзначные
глаголы рассматриваемой модели, которые по своим отдельным
значениям входят в разные ЛСГ. По своим прямым значениям
они составляют ЛСГ глаголов, обозначающих разнообразные
звуки, издаваемые агентом действия в процессе протекания
действия. По своим переносным значениям же они объединяются
в ЛСГ глаголов, обозначающих разнообразные звуки,
издаваемые субъектом при говорении: пæх-пæх кæнын: 1) К+У —
«литься струей (шумя)», 2) Р + У—«болтать», чыр-чыр кæнын:
1) К+У —«течь с шумом» (о речке), 2) Р + У — «хохотать»,
* В' ходе анализа фактического материала были обнаружены и глаголы
обратной структурной модели, т. е. модели^ _|+У> но в силу того, что их
производные-переносные значения не оказывают существенного влияния на
семантическую структуру исследуемого глагола, как это наблюдается в
глаголах модели ^ ^Г| +У, не подвергаем их описанию.
Вообще осетинским субъектным глаголам, реализующим свои значения
в сочетании с существительным со значением «лицо», в образно-фигуральном
употреблении, свойственно направлять свои действия на субъект с
семантикой «неодушевленность», типа зарын: Р + У —«петь», А + У —«играть, петь».
Но последние значения вряд ли следует признать полноправными
семантическими компонентами смысловой структуры глагола.
4Г

пъæр-пъæр кæнын: 1) К+У — «разрываться»* (о ткани),
2) Р + У — «болтать чепуху», дзæгъ-дзæгъ кæнын: 1) К+У —
«брякивать», 2) Р+У— «болтать» (впустую).
Как видно, в этих глаголах оппозиция «конкретность» —
«лицо» производит отграничение непроизводных — прямых
значений от производных — фигуральных.
А -*-
Модель ^^+У.
Почти все глаголы данной модели двухзначные.
Противопоставленность их значений основано на оппозиции
«конкретность»— «абстрактность», а также на типологической
характеристике значений. Все значения отмеченных глаголов
реализуются в рамках данной модели. Обязательными членами
дистрибуции в данном типовом контексте выступают субъект,
представленный конкретным, исчисляемым существительным (для
реализации прямого-непроизводного значения) и агент
действия со значением «абстрактность» — «неисчисляемость» (для
выявления переносного-производного значения).
Следовательно, между глаголом и субъектом проявляется
своеобразная взаимозависимость: если глагол вступает в
дистрибутивные отношения с семантическим субъектом,
представленным конкретным, исчисляемым существительным — он
реализует прямое, непроизводное значение, если же глагол
сочетается с субъектом, обозначающим «абстрактность» — он
выявляет производное переносное значение.
В семантическом плане все эти глаголы представляют один
класс, обозначающий физическую деятельность агента действия:
нæрын: 1) А+У — «греметь», 2) К+У —«славиться, греметь»,
фæлхъæзун (диг.): 1) А+У —«волноваться» (о воде), 2) К +
+У — «волноваться» (о чувствах, мыслях и т. д.), абузын:
А + У — «вспучиваться, бурлить»,^ 2) К + У — «волноваться» (о
мыслях, чувствах), ивылын: 1) А + У — «разливаться», 2) К +
+ У—«хлынуть» (мысли, чувства).
Модель К4 + У
Субъектных глаголов, реализующих свои значения в данной
модели, где семантический субъект представляет собой
«вещественность» немного. Все они моносемичные и обозначают
разнообразные звуки, издаваемые агентом при реализации
действия: сæр-сæр кæнын, сыр-сыр кæнын — «шипеть», пæлхъ-пæлхъ
кæнын, пæлхъ кæнын — «всплескивать, бурлить» (во время
кипения).
Модель К + У
Среди субъектных глаголов обнаружился единственный
глагол, вступающий в валентные отношения для реализации своего
* В осетинских словарях это значение фигурирует первым.
Следовательно — основным, непроизводным. Нам думается, наоборот.
42

значения с отвлеченным существительным: хъуысын — «слы-
г11яться, доноситься».
Модель А + У
Однозначные субъектные глаголы данной модели
характеризуются ^тем, что их действия ориентированы на субъект, об-
тадающий семантическими категориями «неодушевленность»,
«конкретность», «исчисляемость».
Почти все эти глаголы однозначные, их смысловой объем
весьма узок. Следовательно, для реализации своих значений
один постоянный V предполагает наличие постоянного 5. По
своим лексико-семантическим признакам эти глагольные слова
составляют ЛСГ — глаголы физического состояния.
Глаголы данного семантического поля обозначают
разнообразные виды физического расположения предмета в
пространстве: зæу-зæу кæнын — «колыхаться, развеваться», дзедзыкка
кæнын — «качаться».
Другие единицы указанной ЛСГ служат названиями
разнообразных физических свойств предмета: рæгъæд кæнын —
«зреть, поспевать», æууайын — «садиться, сжиматься» (о
материи), ивæзын — «тянуть, растягиваться», фæдын —
«раскладываться, рассекаться», удæсын — «пропитываться влагой», тыбар-
тыбур кæнын — «мелкать, мерцать», ныгуылын —
«закатываться», рпссын — «болеть»*.
Некоторые глаголы этой ЛСГ указывают на внешние
физические изменения агента действия, происходящие в нем при
реализации действия: рæдыфсын — «раздираться» (о коже), их-
сыйын — «изнашиваться», æфхæлын — «повреждаться» (о коже).
Наконец, последняя подгруппа глаголов, указанной ЛСГ,
обозначает разнообразные звуки, издаваемые агентом действия
при протекании действия: хъыррыст кæнын — «хрустеть,
скрипеть», зыхъ-зыхъ кæнын — «скрипеть» (об обуви), зыррытт
кæнын — «вертеть» (о веретене), дзыгъал-мыгъул кæнын —
«звонить», «дребезжать», сæх-сæх кæнын — «течь струей», къæс-
кæнын — «скрипеть, скрежетать».
В ходе анализа фактического материала выяснилось, что
осетинский субъектный глагол, при образном,
метафорично-метонимическом употреблении проявляет способность расширять
свои дистрибутивные возможности. В таком случае он (глагол)
свободно может сочетаться со всеми типами субъектов, хотя
значения, реализуемые в подобных конструкциях, почти всегда
остаются за рамками смыслового объема слова**.
Такой «универсальной» способностью обладают лишь поли-
* Одна единица из рассматриваемой подгруппы оказалась
полисемантической: æлвæсын: 1) К + У — «выскакивать», 2) К + У — «вывихиваться».
** Подобные образные значения глаголов встречаются только в
осетинской письменной речи: в поэзии, прозе и в произведениях устного народного
творчества.
43

семантические глаголы, однозначные же единицы лишены ее
или же проявляют ее в очень редких случаях.
Среди субъектных глаголов имеются и такие единицы,
которые аналогичной «универсальной» способностью обладают не
только метафорично-метонимическом употреблении, но и при
нейтральном (в стилистическом отношении) применении, т. е.
в обоих случаях эти глагольные слова свободно сочетаются* с
любыми типами субъектов.
Это, конечно, обусловливается тем любопытным фактом, что*
действия, обозначаемые этими глаголами, одинаково присущи'
всем типам семантических субъектов («лицо» — «нелицо»,
«конкретность», «абстрактность», «исчисляемость», «неисчисляе-
мость» и т. д.).
Универсальные глаголы
В силу своих многообразных способностей затруднительна
представить указанные глаголы в структурно-семантических
моделях. Если все типы субъектов объединим в один общий
символ V (универсал), то для глаголов данной группы получим
наиболее общую структурно-семантическую модель 1) + У.
Все эти глаголы полисемантичные. Следовательно,
смысловой объем их шире глаголов некоторых других моделей.
Разграничение значений глаголов указанной модели производится
с помощью оппозиции на уровне семантических категорий
существительных. От других глаголов они отличаются, как уже
отмечалось, по своим многообразным (универсальным) и
разносторонним дистрибутивным свойством. Для реализации их.
значений достаточен двухчленный указательный лексический
минимум, обязательными членами которого всегда выступают
субъект и предикат. Значит, их типовой контекст
характеризуется субъектной сочетаемостью: сæфын: 1) «исчезать,
попадать»**, 2) «гибнуть», 3) «опускаться», зынын: 1) «виднеться»,
2) «появляться, возникаться», 3) «казаться», рæзын: 1) «расти»,
2) «увеличиваться», 3) «развиваться», 4) «устраиваться», 5)
«делаться», уæвын***: 1) «быть», 2) «находиться», 3) «состоять»,,
* Связь глагола с разнообразными типами субъектов здесь и везде
обычно выражается морфологически: в системе глагольных парадигм числа и
лица, а также в синтаксической позиции — функции субъекта.
** Следует оговорить, что некоторые отдельные значения указанных
единиц выявляются при сочетании глагола только с определенным типом
субъекта.
В словарях по осетинскому языку, за исключением ИЭСОЯ В. И. Абаева,
значение «исчезать» дается вторым, а «гибнуть» — первым. Судя по
принципу происхождения значений, нам представляется наоборот, потому и
значение «гибнуть» воспринимается как производное ■— переносное.
*** Глагол уæвын употребляется и как вспомогательный глагол, где он
имеет совершенно другое значение, но здесь он берется как самостоятельный:
глагол.
44

4) «существовать», хъæуын5: 1) «быть нужным», 2)
«недоставать».
В осетинском языке функционирует группа глаголов,
которые характеризуются двухсторонней направленностью действия:
в одном случае их действия ориентированы на субъект номнна-
гива, и в другом — на оказываемый «нулевой субъект». Исходя
из такой специфической особенности, мы их называем
субъектными/бессубъектными глаголами. Все они многозначные, но в
отличие от других полисемантических глаголов для реализации
своих значений они требуют не один тип указательного
лексического минимума, а два: двухчленного и минимального
одночленного. Обязательными дистрибутивными членами первого
типового контекста фигурируют субъект со значением «лицо» и
предикат, второго — предикат. Таким образом, глаголы данной
подгруппы в рамках своей собственной семантической
структуры проявляют разнообразные валентные способности, что
диаметрально противопоставляет их другим полисемантичным
глаголам. Такая особенность обусловливается характером
взаимосвязи между семантическим субъектом и действием глагола.
Например, если глагол вступает в дистрибутивные отношения
с субъектом, представленным «лицо», глагол реализует
субъектное значение. Следовательно, он субъектный глагол, если же
глагол обладает в левой позиции «нулевым субъектом», то он
/выявляет бессубъектное значение: он бессубъектный.
Глаголы данной группы объединяются в структурно-семан-
тическую модель: р ^_\ +\Л
Субъектные/бессубъектные глаголы
модел Ир ^_|-ЬУ
В семантическом плане глаголы указанной модели
представляют также определенный интерес. По своим первым значениям
они входят в ЛСГ глаголов, обозначающих явления природы,
а по вторым — в ЛСГ глаголов физической деятельности
агента действия. Реализуя второе значение, глагол свою связь с
агентом действия проявляет в системе глагольных парадигм
лица, числа, времени, наклонения и т. д. При реализации же
первого значения он себя ведет автономно, ибо здесь он лишен
дистрибутивных способностей, т. к. в этой позиции он не
обладает почти ни одной грамматической категорией, свойственной
5 Козырева Т. 3. и Багаев Н. К. слово хъæуын рассматривают как
безличный глагол (Козырева Т. 3. Глагол. — В кн.: Грамматика
осетинского языка, т. I. Орджоникидзе, 1963; Багаев Н. К. Современный
осетинский язык, ч. 1. Орджоникидзе, 1959). Однако, видимо, целесообразнее
квалифицировать его как личный, субъектный глагол, т. к. он обладает почти
всеми грамматическими категориями глагола, но «употребляется и безлично:
хъæуы «нужно, требуется» (А б а е в В. И. ИЭСОЯ, ч. II, с. 301). В
безличном употреблении он воспринимается в качестве объектного глагола.
45

глаголу вообще. Разграничение значений производится, как
правило, на основе оппозиции субъектность/бессубъектность- та-
лынг кæнын: 1) О + У—«темнеть», 2) Р + У — «задерживаться»,
(до наступления темноты), уазал кæнын: 1) О + У — «морозить»,
2) Р + У —«морозиться, морозить», бон кæнын: 1) О+У
—«рассветать», 2) Р+У —«задерживаться» (до рассвета), изæр кæ-
нын: 1) О + У —«вечереть», 2) Р+У —«опаздывать» (до
наступления вечера), рухс кæнын*: 1) О + У —«рассветать,
светать», 2) Р + У — «освещать».
К анализируемым глаголам близко стоят глагольные
единицы, харектеризующиеся в отличие от первых односторонней
направленностью действия, отсутствием валентных свойств** и,,
следовательно, отсутствием у них почти всех грамматических
категорий, свойственных глаголу вообще. От первых глаголов
настоящие единицы отличаются также меньшим объемом
семантической структуры — все они однозначные. Идентификация
отмеченных двух групп глаголов ощущается в их нулевой
субъектной сочетаемости в левой позиции (для первых глаголов в
первых значениях) и в общности их семантических признаков.
Обе группы объединяются в одну ЛСГ глаголов, обозначающих
явления природы (первые глаголы по первым значениям).
Глаголы второй группы назовем бессубъектными глаголами.
Глаголы данной подгруппы свои значения реализуют в
рамках двухчленной структурно-семантической модели О+У. Эта
модель является не только индикатором глаголов данной
подгруппы, 'но она одновременно является и указательным
лексическим минимумом, достаточным и необходимым для
выявления значения глагола: уары — «идти» (об осадках), халас (хæс-
сы) кæны—«идти» (об инее), сæлфынæг кæны — «моросить»,
митфæлдзæгъдæн кæны — «сильный снегопад с ветром», дымгæ*
кæнын — «дуть» (о ветре), ирдгæ кæнын — «морозить» (ранним
утром).
Итак, в зависимости от того, для реализации своих значений'
с какими типами семантических субъектов сочетаются, все
субъектные глаголы осетинского языка могут быть подразделены на
следующие структурно-семантические группы:
Однозначные Многозначные
глаголы: глаголы:
* В своем втором значении этот глагол проявляет более широкие
дистрибутивные возможности — сочетается и с другими типами субъектов
неодушевленными, конкретными (А+К—>-У).
** 'Имеется в виду сочетаемость с обязательными членами дистрибуции.
С факультативными членами, обстоятельственными уточнителями они могут
сочетаться.
Р+У
Р+У'
46

л
-^-*? ч~|+у
—-*-р ■*-]
А
^А
К ""1 1 V
К ч-1 1 \
К4 +V
К +У
А +У-
О +У
о
р
+ У
Как видно из структурных моделей обоих столбиков, среди
субъектных глаголов полисемантичные превалируют над
однозначными, что ощущалось и в ходе анализа, а также в рамках
каждой отдельно взятой модели. Следовательно, они
превосходят^ и по широте и разнообразности дистрибутивных
возможностей — сочетаются с очень многими типами субъектов, а это, как
правило, предполагает также их преимущество по объемности
семантической структуры. Общее количество полисемантических
глаголов достигает до 60 процентов от всех субъектных
глаголов. Модель К+У объединяет только один глагол, модель
К+У — четыре, модель О+У — шесть, а многозначные
субъектные глаголы, которые вступили бы в связь только с
собирательным существительным (модель Кз+У), нам не встретились, Что
касается моделей правого столбика, то они выделяются
Многочисленностью объединяемых в них единиц.
В ходе анализа фактического материала выяснилось, что
субъектный глагол обладает весьма широкими и
разнообразными валентными способностями — свои действия могут
ориентировать почти на все типы субъектов. В этом отношении особо
выделяется группа полисемантичных глаголов, названных нами
«универсальными» глаголами, которые при реализации своих
значений почти никаких ограничений не испытывают в
дистрибутивных возможностях.
В одну группу были выделены также многозначные глаго^й,
т. е. субъектные/бессубъектные, которые представляют
определенный научный интерес с точки зрения характера и
своеобразия взаимосвязи между субъектом и действием глагола. Так,
например, если глагол вступает в валентные отношения с
агентом действия со значением «лицо» — он реализует субъектнбё
второстепенное значение. Следовательно, он — субъектный, если
же исследуемый глагол в левой позиции обладает «нулевым
47

субъектом» — он выявляет бессубъектное, основное значение:
он бессубъектный.
Считаем целесообразным выделить в особую группу
глагольные единицы, диаметрально противопоставленные по своим
дистрибутивным и следовательно, лексико-грамматическим
особенностям всем остальным группам субъектных глаголов* и
назвать их «бессубъектными». Типовой контекст данных глаголов
характеризуется отсутствием обязательной субъектно-объектной
сочетаемости. Следовательно, типовой контекст является
однозначным (хотя иногда допускает наличие факультативного
члена).
В семантическом плане все субъектные глаголы составляют
несколько ЛСГ**.
§ 5. ГЛАГОЛЫ, ВСТУПАЮЩИЕ В ОБЯЗАТЕЛЬНУЮ СВЯЗЬ
С ОБЪЕКТОМ (ОБЪЕКТНЫЕ ГЛАГОЛЫ)
В осетинском самую малочисленную группу глаголов
составляют единицы, в которых раскрывается связь между действием,
совершаемым агентом, и семантическим объектом (около 19
процентов от всей глагольной лексики). Объектным глаголам
присваивается структурно-семантическая модель объектной
локализации действия У + О, являющаяся одновременно и
структурной моделью указательного лексического минимума,
достаточного и необходимого для реализации объектных значений.
Глагольные слова данной модели характеризуются общим
для всех объектных глаголов семантическим признаком —
непосредственная направленность действия на объект.
Односторонней направленностью действия характеризуются и
субъектные глаголы. Однако эти два большю^-класса осетинского
глагола отличаются, помимо остальных отличительных черт, и
характером этого направления, проявляющегося в сочетаемости
глагола с элементами правого и левого окружения, иными
словами, они отличаются направлением дистрибутивных
отношений, субъектные глаголы предполагают левую сочетаемость с
агентом действия номинатива, объектные — правую, т. е. связь
с дополняющими членами аккузатива. Объектная дистрибуция
выражается обязательным дополнением в аккузативе при
отсутствии или наличии факультативных дистрибуций,
субъектная дистрибуция — в обязательном подлежащем в номинативе
даже при отсутствии факультативной дистрибуции.
Значения объектных глаголов в основном зависят от
значения семантического объекта (а не субъекта), с которым глагол
вступает в лексическую сочетаемость. Поэтому в структурно-
* Они идентичны с субъектными (бессубъектными глаголами в их
первых основных значениях.
** Отмечаем только основные, самые большие по количеству входящих
в них единиц.
48

фактических моделях объектных глаголов субъект не будет
фигурировать.
В зависимости от того, какими валентными способностями
0бладают объектные глаголы, мы их распределили на ряд струк-
турно-семантических моделей.
Модель У+Р
Действия глаголов данной модели ориентированы
относите тьно объекта аккузатива, представленный существительным
с семантикой «лицо». Характерной особенностью их является
то, что и агент и объект их действия представлены
одушевленными существительными (с изъятием «нелица»). Эти глаголы
могут быть однозначными и многозначными.
Однозначные глаголы данной модели в семантическом плане
составляют одну ЛСГ глаголов чувств. Действия их
направляются на существительное, являющееся одновременно и
объектом этих чувств. Действия совершаются источником чувств
(агентом действия) с целью того, чтобы произвести какие-либо
душевные изменения в объекте чувств: рæвдауын, талас кæнын—
«ласкать», хъæбыс кæнын — «обнимать», цъаммар кæнын —
«ругать» (скверными, мерзкими словами).
Разграничение значений полисемантических глаголов
указанной модели производится за счет семантики субъекта или же
на уровне типилогической характеристики значений. На основе
типологических особенностей значений в рамках смыслового
объема некоторых единиц данной группы производится
выявление особой взаимосвязи между действием и его объектом. Если
глагол реализует свое прямое значение — действие
направляется на объект с целью произвести в нем какие-либо внешние
физические изменения, если же глагол реализует переносное
значение — действие производит в объекте изменения
внутреннего характера; сбынæй кæнын, сбырсын: 1) У+Р—1)
«напасть», 2) «нахлынуть» (о толпе), 3) «свалить»*, 4) «повлиять,
уговорить».
Модель У+Р
Среди объектных глаголов единиц, реализующих свои
значения в пределах данной модели, обнаружено только три. При
этом в семантическом отношении весьма узкие — все они моно-
семичные и составляют одну ЛСГ глаголов физического
воздействия на объект: сахсæн кæнын, фæсахсæн кæнын —
«стреножить» (лошадь), тæлæт кæнын — «насильственно угонять
скот».
,_>р
Модель У+ 1 ) гс
Как видно из модели, объектные глаголы данной группы
могут направлять свои действия и на лицо и на неодушевлен-
* В этом отношении данные глаголы могут сочетаться с К: У-*-К— низ
'рн сбырста — «болезнь повалила его».
4 Г. Тедеев. 49

ный, конкретный предмет. Все они многозначные и по своей с
мантике объединяются в одну ЛСГ глаголов физического во
действия. Характеризуются как обозначения действия, напра
ленного на объект с целью произвести в нем какие-либо внеп
ние физические изменения. Разнообразие типов объекта й
столь существенно в формировании значений глагола: сЬæлын
дын: 1) У+Р — «одевать», 2) У + К — «украшать, наряжать»
3) У+К—«оборудовать», тухын: 1) У+Р — «кутать», 2) У4
+ К — «наматывать», 3) У + К — «заворачивать», скъæфын
1) У + Р — «похищать», 2) У+К—«выхватывать, вырывать>
(из рук), 3) У + К—«быстро нести», ауындзын: 1) У + К — «ве
шать», 2) У + К —«убить» (через повешивание), аелхъивын
1) У + К—«давить, прижимать», 2) У + Р —«щемить» (о
сердце), 3) У + Р —«притеснять», 4) У + Р — «поймать, ловить»*.
Объектные глаголы модели У+/__>|/
Глагольные слова, реализующие свои значения в рамках
данной семантической модели, в смысловом отношении
представляют собой члены одной ЛСГ глаголов физического
воздействия. Их действия ориентированы на объект,
представленный существительным как со значением «нелицо», так и со
значением «неодушевленность» — «конкретность», с целью
произвести какие-либо внешние физические воздействия на объект.
Коммуникативное задание каждого из ЛСВ глаголов данной
модели осуществляется в пределах двухчленного указательного
лексического минимума, который для коммуникативной
полноты информации в большинство случаев не нуждается в
факультативных объектных дистрибуциях: дуцын: 1) У + Р — «доить»,
2) У + К — «давить, выжимать»-(виноград), дæйын: 1) У + Р —
«сосать», 2) У + К — «сосать», ифтындзын: 1) У + Р —
«запрягать», 2) У + К —«заряжать», 3) У + К—«заводить» (часы),
4) У + К — «настроить» (музыкальный инструмент), æрдузын:
1) У + Р — «холостить, кастрировать», 2) У + К — «корчевать
лес».
Разграничение значений глагольных слов последних двух
семантических моделей производится, как правило, на основе
оппозиции «одушевленность» — «неодушевленность».
Модель У+ |_р
Действия глаголов характеризуются как ориентированные
на объект, который представлен'существительным со значением
«лицо» и «нелицо». Противопоставление «лицо» — «нелицо»
способствует разграничению значений единиц.
В семантическом плане глаголы данной модели составляют
две ЛСГ: глаголы движения и глаголы физического
воздействия.
* Во всех ЛСВ анализируемых глаголов агентом действия выступает
лицо,, только во втором значении последнего глагола агент действия
представлен неодушевленным конкретным предметом.
50

Действия глаголов первой ЛСГ направляются на объект,
обедающий самостоятельным движением, но подвергающий вы-
*и\>кДеНН0МУ> несамостоятельному движению: тæрын: 1) У + Р—
ронять, угонять», 2) У + Р — «выгонять, прогонять», æнтъæрын:
I) У + Р — «угонять», 2) У + Р — «прогонять».
Глаголы же второй ЛСГ указанной семантической модели
характеризуются разнообразными физическими воздействиями
иа объект действия: æфсадын: 1) У + Р — «насытить», 2) V—Р—
«накормить», марын: 1) V—Р — «убивать», 2) V—Р —
«прикончить», æргæвдын: 1) V—Р — «зарезать, заколоть», 2) V—Р —
1) «зарезать», 2) «мучать, терзать», рæхойын: 1) V—Р —
«прокалывать», «вонзить», рæтъузын: 1) V—Р—1) «вонзить»,
2) «уколоть».
I — А
Модель У+| ^ д
Многозначные объектные глаголы данной модели
характеризуются широкими и многообразными дистрибутивными
возможностями. В одном из своих значений проявляют способность
вступить в валентные отношения с объектом аккузатива, в роли
которого выступает одушевленное существительное, в других
значениях действия этих глаголов ориентированы на объект со
значением «конкретность» и «абстрактность». Разграничение
значений производится на уровне оппозиции «одушевленность»—
«неодушевленность».
Самую большую группу из глаголов указанной модели
составляют глаголы физического воздействия, направляющие свои
действия на объект с целью изменения физического
расположения последнего в пространстве: фæлдахын*: 1) V—Р —
«побороть», 2) V—Р — «свалить», 3) V—К—«переворачивать»,
4) V—К—«опрокидывать», 5) V—К — «листать», рафæлдах-
бафæлдах кæнын: 1) У + Р — «переворачивать», 2) V—Р — «пе-
ревернуть», 3) V—К — «перелистывать», схойын: У+^-Р —
«толкать», здахын: 1) У+Р — «вернуть», 2) У + Р — «вернуть»,
3) У + К —«поворачивать», 4) У + К — «возвратить», 5) У+К—
«направлять».
К этим глаголам примыкают и некоторые единицы, действия
которых направляются на объект с целью проверить, узнать
что-либо в н^м: сгарын: 1) У + <—Р —«щупать», 2) У + Р —
«обследовать», 3) У + Р — «навести», 4) У + К — «проверять»,
0) V + К — «разведывать, искать», рауын-бауын кæнын:
/Р
1) У + ./—Р —«разглядывать, пересматривать», нымаиын:
* В дигорском диалекте малоупотребительна.
51

!) V + <^Р — «считать, вычислять», 2) У + Р —«ценить, ув
жать, признавать».
Другая группа глаголов данной ЛСГ направляет свои дейс
вия на объект с целью физического воздействия на последни
нæмын: 1) У + <^р — «бить», 2) У + К— «набивать», 3) У + К '
«трамбовать», 4) У + К —«мять, топтать», 5) У + К —«месить
(тесто), 6) У + К —«дубить», стигъын: 1) У + Р —«сдирать ко
жу», 2) У + Р — «ограблять», 3) У + К —«чистить, снимать ко-
жицу», æфхæрын: 1) У+К — «повреждать»*, 2) У + Р —«бить,
наказывать», 3) У + Р — «оскорблять, обижать».
Как видно, в семантической структуре последних двух
глагольных единиц типовые признаки объекта играют
существенную роль в иерархической организации значений, т. е.
ощущается определенная взаимозависимость между действием и его
объектом. Так, например, если глагол вступает в лексическую
связь с объектом со значением «нелицо» и
«неодушевленность», — его действие производит изменения в объекте
внешнего, физического характера, если же глагол сочетается с
существительным, обозначающим «лицо» — действие производит
изменения в объекте внутреннего, интеллектуального характера.
Часть глагольных слов рассматриваемой модели
объединяется в одну ЛСГ глаголов движения, действия которых
направляются на объект, подвергающий его вынужденному\передви-
жению: скъæрын: 1) У + Р — «гнать, выгонять», 2) У + Р
—«прогнать», 3) У + К—«водить» (машину), 4) У + К — «вести»,
раздах-баздах кæнын: 1) У + Р —«гнать туда-сюда», 2) У + Р —
«заставлять идти туда-сюда», 3) У + К — «поворачивать,
вертеть», 4) У + К — «направлять туда-сюда», радав бадав кæнын:
1) У + К —«носить туда-сюда», 2) У + Р —«гнать, вести туда-
сюда», 3) У + Р — «водить туда-сюда».
Среди объектных глаголов самую большую группу
составляют единицы, реализующие свои значения в пределах
семантической модели У+А (около 50 процентов от всех объектных
глаголов). Конститутивным семантическим признаком единиц
данной модели является то, что свои значения они реализуют в
сочетании с неодушевленными объектами (конкретными и
абстрактными). От глаголов других моделей отличаются
разнотипностью как агента, так и объекта действия. Агентом
действия могут представлены как одушевленные, так и
неодушевленные существительные (даже абстрактные), хотя этот признак
часто не бывает существительным в формировании значений
глагола. Противопоставленность значений полисемантических
* В осетинских словарях (за исключением ИЭСОЯ В. И Абаева) это
значение отсутствует. Однако оно активно употребительно, и, судя по
принципу давности происхождения значений, оно-первичное, непроизводное,
остальные же — производные от него.
.52

,;1 голов данной модели основывается не на разнотипность
агента действия, а на разнообразность объекта действия.
В семантическом плане из глаголов рассматриваемой моде-
л11 самое^большое количество (больше половины всех глаголов
Сказанной модели) входит в ЛСГ глаголов физического
воздействия, действия которых ориентированы на объект, представ-
]Спный конкретными и абстрактными неодушевленными суще-
с1вительными с целью перевести объект из одного физического
с0сгояния в другое. Они бывают однозначными и полисеман-
гичными.
I. Однозначные объектные глаголы
модели У + А
Мыхуыр кæнын — «печатать», æмпъузын: — «латать, чинить»,
луарын — «просеивать», цурын — «поджаривать на масле»,
анеули кæнын — «поднять зябь», сыджытхъус каенын —
«окучивать» (почву), хъацын — «удобрять», рæтауын — «стегать,,
прошивать» (одеяло, тюфяк), хуым кæнын — «пахать», пирын —
«чесать шерсть».
II. Многозначные объектные глаголы
модели У+А
Æндзарын: У + А—1) «разводить огонь», 2) «подать,
стрекать», æнцъулын: У + А—1) «сжимать, комкать», 2) «собирать
в складки», лæмарын: У + А—1) «выжимать», 2) «давить,
надавливать», 3) «цедить», мæрзын: У + А—1) «подметать,
мести», 2) «съедать», 3) «красть», ныхасын: У + А—1) «клеить»,
«паять», 2) «прививать», (с. х.), 3) «сближать»*, рæмудзын:
У + А—1) «рвать, вырывать» (с корнями), 2) «разрывать»,
3) «открывать» (с силой), 4) «прокаливать», 5) «взрывать»,
æфснайын: У + А—1) «убирать», 2) «прибирать», 3)
«сберегать», 4) «прятать», æхсынын: У + А—1) «грызть», 2) «чесать»
(шерсть руками), амайын: У + А—1) «складывать», 2)
«сооружать», 3) «строить»**, 4) «строгать», тауын: У + А— 1) «сеять»,
2) «стелить, расстилать», 3) «вешать», У +
А—«распространять» халын: У + А — «ломать», 2) «портить», 3) «взрывать»,
^) «разрушать», 5) «развязывать», У + А — «портить,
разрушать» (жизнь).
Среди глаголов описываемой семантической модели
выделяются и единицы, которые по своим смысловым признакам сос-
1 являют одну ЛСГ глаголов движения, но здесь релевантно
Ие движение объекта, а движение агента действия. Что касает-
р Это значение проявляется в сочетании глагола с объектом,
обозначающим «лицо» (У+Р: йæхи сыл ныхасы — «он липнет к ним»).
'' Значение реализуется в сочетании с абстрактными существительными.
5а

ся объекта, то он лишен способности самостоятельного движе
ния, но подвергается самостоятельному движению со сторонь
агента действия. Таким образом, действия этих глаголов ориен»
тированы на объект аккузатива, обозначающего «неодушевлен^
ность», с целью перемещения последнего в пространстве.
Указательный лексический минимум, достаточный и
необходимый для выявления значений единиц указанного семантиче-'
ского поля, кроме обязательных членов дистрибуции, для
коммуникативной полноты информации иногда нуждается и в
факультативных членах дистрибуции (обстоятельственные
распространители и уточнители). Эти глаголы бывают и многозначными
и моносемичными: рахæсс-бахæсс кæнын — «носить туда-сюда»,
чырхын — разг. «красть», хæр-хæр кæнын — «волочить, тащить»
(по поверхности чего-либо), æмпъухын: У + А—1) «сильно
стягивать», 2) «тащить», чъырхын: У + А—1) разг. «тащить»,
2) «красть», «умыкать», 3) уст. «пить, напиваться пьяным»,
райс-байс кæнын: У + А— 1) «передавать из рук в руки», 2)
«переставлять».
Наконец, из глаголов рассматриваемой модели последнюю
•семантическую группу составляют единицы, действия которых
ориентированы на объект с целью того, чтобы последний бы^
принят (использован) в качестве пищи, питья. В семантическом
отношении они весьма узки — все они моносемичные: нуазын —
«пить», цъирын — «сосать», цымын — «хлебать, пить глотками».
К ним относится и многозначный глагол хæрын «кушать». Но
он отличается от нцх своими дистрибутивными свойствами,
характером взаимозависимости действия и его объекта. Это
проявляется в сочетаемости глагола с различными классами
(типами) объектов. Разграничение значений данного глагола
производится с помощью оппозиции «одушевленность» —
«неодушевленность», а также на уровне типологической
характеристики значений. Если глагол сочетается с объектом,
обозначающим «неодушевленность» — он реализует свое прямое,
основное значение, характеризующееся внешним физическим
изменением объекта, если же глагол направляет свое действие
на объект со значением «одушевленность», а именно «лицо» —
он выявляет переносное, производное значение,
характеризующееся внутренними, моральными изменениями объекта хæрын:
1) У + А —«кушать, есть», 2) У + А — «размывать», 3) У + А —
«чесаться», 4) У + Р — «терзать», 5) У + Р — «разъедать,
истощать».
Модель У + |__ ^
Модель объединяет многозначные глаголы, направляющие
свои действия на объект с семантикой «конкретность» или же
«абстрактность», с целью произвести в нем изменения
внешнего,' физического и внутреннего, интеллектуального характера.
По взаимозависимости действия и его объекта эти глаголы
совпадают с глаголами хæрын. В зависимости от того, с каким
54

пом объекта вступают в дистрибутивные связи, они ведут
сс6й по-разному: æвдæрзын: 1) У+К —«раздражать» (кожу),
о) Х^ + К —разг. «жрать», 3) У + К— «терзать», «мучить», лæ-
^рын: 1) У + К —«молоть крупно», 2) У + К — «говорить чепу-
ч;,' болтать», ныхъхъуырын: 1) У + К — «глотать», 2) У + К —
чОдержать» (чувство и т. д.).
Как явствует из структурно-семантических моделей, проти-
13и!ЮСтавленность значений указанных глаголов основана на их
,(четании с различными типами конкретных и абстрактных
объектов, а также на типологическую характеристику значений.
Модель У+К
Характерной особенностью глаголов, реализующих свои
значения в рамках данной структурной модели, является то, что
агентом их действия могут выступать то одушевленные, то
неодушевленные (иногда абстрактные) существительные, а объект
всегда представлен абстрактными существительными.
Обладают весьма узкой смысловой структурой: байдайын — «начать,
приступать», фидын — «платить», зæгъын — «сказать».
Среди объектных глаголов не удалось обнаружить
глагольных единиц, которые бы вступили в валентные отношения с
объектом, обозначающим «вещественность» и «неисчислпемость»,
т. е. глаголы, реализующие свои значения в семантических
моделях: У + К4, У + С.
Модель У + Ы
Среди объектных глаголов (после единиц модели У + А)
самую многочисленную группу образуют глаголы, реализующие
своп значения в пределах указанной структурно-семантической
модели (около 40 процентов от всех объектных глаголов).
Глаголы данной модели характеризуются большим
разнообразием сочетательных возможностей как с элементами правого,
так и левого окружения, иными словами, эти глаголы
проявляют универсальные способности вступать в валентные
отношения почти всеми типами и объектов и субъектов действия. В
отличие от единиц других моделей как агент, так и объект
действия данных глаголов могут представлены всеми классами
существительных. В пределах описываемой структурной модели
глагольные действия объект характеризуют по-разному, в
зависимости от того, каким типом существительного представлен
этот объект. Следовательно, разнотипность объекта релевантна
в формировании значений, т. е. последние находятся в прямой
семантической зависимости от содержания объекта. Что
касается разнотипности агента действия, то она, как правило, не
оказывает влияние на семантическую структуру слова.
В семантическом аспекте большинство глагольных слов
рассматриваемой модели, объединяются в ЛСГ глаголов физиче-
55

ского воздействия. Действия глаголов данного семантического-:
поля направляются на объект с целью произвести в нём раз-'
нообразные изменения, воспринимаемые как результаты фнзи-*
ческой деятельности агента действия. Эти действия
характеризуются как изменения внешнего физического и внутреннего,
морально-интеллектуального порядка. Значит, разграничение
значений в рамках данной модели основывается на типологиче*
скую характеристику объекта и его значений: ныгæнын: У+1] —
1) «хоронить», «погребать», 2) «закапывать, зарывать», æлхæ-
нын: У + 11—1) «покупать», 2) «подкупать», æмбæрзын: У +
-{-V—1) «покрыть», 2) «прикрывать», 3) «заслонять», 4)
«заволакивать»*, 5) «защищать», ссонын: У + \]—1) «вдвигать»,
2) «всовывать», 3) «толкать», «продвигать», 4) «притворять»,
«закрывать», æрвитын: У + 11 — 1) «посылать», 2) «препрово-
жать», 3) «проводить» (время), 4) «подымать», исын: У + \] —
1) «брать», 2) «доставать», 3) «получать», 4) «отнимать», 5)
«захватывать», 6) «снимать», 7) «собирать, убирать», 8) «занимать»
(долг), æппарын: У + 11—1) «бросать», 2) «перебрасывать»,
3) «забрасывать», 4) «кидать», «ронять», 5) «выкидывать»,
6) «свергать», 7) «исключать», æвзидын: У + й—1) «бросать,
отбрасывать» (беспечно), 2) «ронять», 3) «унести» (беспечно),
даеттын: У + Ц[—1) «давать», 2) «доставить», 3) «определить»
(возраст на взгляд), 4) «вручить».
Глаголы дви ж^е н и я
Действие ориентируется на объект, лишенный (или
нелишенный) способности самостоятельного движения, с целью
перемещения последнего из одного места (состояния) в другое:
раив-баив кæнын: У + 11— 1) «переводить» (туда-сюда), 2)
«перемешать» (туда-сюда), 3) «переменять», 4) «переставлять»,
5) «менять, разменивать, обменивать», раппар-баппар кæнын:
У+11 — 1) «бросать» (туда-сюда), 2) «водить туда-сюда»,
3) «перебрасывать», 4) «раскидавать».
Из глаголов, реализующих свои значения в пределах модели
У + 11 нам встретились три единицы ЛСГ глаголов мысли и
знания. Для глаголов мышления и знания из нашего материала
основными семантическими признаками являются
«направленность и ненаправленность мыслительной деятельности», т. е.
мыслительная деятельность, лишенная определенной,
конкретной направленности, которая воспринимается в общем виде, и
мыслительная деятельность, имеющая определенную,
конкретную направленность на конкретный объект мысли. Этими
особенностями глаголов мышления и знания обусловливаются и
их валентные особенности. Так, для глаголов со значением
«ненаправленность» мыслительной деятельности характерна
~В словарях Бигулаева Б. Б. и Касаева А. М. 3 и 4 знания даются
первыми, следовательно квалифицируются основный^ ^о^вотымп, а
1 и 3 значения — производными. Нам это представляется наооорот.
56

дистрибуция слева, сочетаемость с субъектом действия, а для
глаголов со значением «направленности мышления»
свойственно как правая, так и левая дистрибуция (обязательность
дополнения). Притом в обеих группах глагола левая дистрибуция
осуществляется в сочетании глагола с объектом, имеющим
всегда значение «лицо» правая дистрибуция же выражается в
сочетаемости с объектом мысли, представленным всеми типами
существительных. Употребление факультативных членов при
глаголах мышления и знания из нашего материала носит
нерегулярный характер. Как правило, все эти глаголы полисеман-
тичны: мысын: У + Ы—1) «придумывать», 2) «сочинять»,
3) «изобретать», 4) «вспоминать», 5) «тосковать, скучать» (о
ком-либо), 6) «задумать, надумать», иртасын*: У + 11—1)
«отделять», 2) «различать», 3) «отбирать», 4) «выбирать», 5)
«изобретать», 6) «исследовать», зонын: У + Ы—1) «знать»,
2) «уметь», 3) «понимать», «сознавать», 4) «испытывать»,
5) «узнавать, отличать от других».
Таким образом, в зависимости от того, на какие типы
объектов направляют свои действия все объектные глаголы
осетинского языка распределяются по следующим
структурно-семантическим моделям:
однозначны е-м ногозначные:
У + Р
У + А
однозначные:
У + Р
У+К
многозначные:
,->Р
,-*.р
V* |_Р
У + 11
А
* По своим первым значениям данный глагол входит в ЛСГ глаголов
восприятия.
57

Три столбика структурно-семантических моделей наглядно
показывают, что среди объектных глаголов полисемантические
единицы намного превалируют (около 90 процентов) над
однозначными, как и в субъектных глаголах. В рамках
семантической модели У + Р реализуют свои значения только при моно-
семйчные единицы, модель У + К объединяют также три
глагольные единицы, которые могут вступать в лексические связи
с существительными с семантикой вещественность», «неисчис-
ляемость» и «собирательность» (модели: У + К4> У + С, У + Кз),
среди объектных глаголов нам не встретились.
Анализ фактического материала двух больших классов
глагола (субъектных и объектных) выявил, что они различаются
по широте смыслового объема, многообразию и богатству
дистрибутивных свойств. Семантическая структура объектных
глаголов шире смыслового объема субъектных глаголов, что
обусловливается характером, направленностью действия,
обозначаемого ими: действие субъектных глаголов имеет локальный
характер, сосредоточивается в самом субъекте, действие
глаголов второго класса же не локализуется в агенте действия, а
направляется на объект.
По количеству же структурно-семантических моделей
субъектные глаголы превалируют над объектными, что
свидетельствует о большой степени многообразности их валентных
особенностей. Анализ лексико-грамматических и лексико-семанти-
ческих признаков субъектных глаголов вызвал необходимость
выделить некоторые глаголы вхамостоятельные группы, т. к.
они вели себя совершенно иначе и не укладывались в другие
семантические модели. Подобных обособленных групп среди
объектных глаголов не обнаружилось.
Полисемия объектных глаголов зависит от характера
взаимосвязи между действием и объектом в большей степени, чем
многозначность субъектных глаголов от характера связи между
действием и совершающим его агентом.
Сходство отмеченных двух больших классов глагола
выражается в универсальности их дистрибутивных возможностей.
Оба проявляют исключительно широкие сочетательные
способности, вступая в связь со всеми типами объектов. Однако
количество универсальных единиц, реализующих свои значения в
рамках модели У + 1Л среди объектных глаголов намного
больше (самая большая группа после глаголов модели У+А, около
40 процентов от всех объектных глаголов), чем среди
субъектных глаголов (всего три единицы).
§ 6 ГЛАГОЛЫ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЕСЯ ДВУНАПРАВЛЕННОСТЫО
ДЕЙСТВИЯ
В глагольной лексике выделяются многочисленные единицы,
которые Совмещают в себе синкретически двойные отношения —
и к субъекту, и к объекту, т. е. их действия могут направляться
58

одновременно в одном из своих значений на субъект, в другом
па объект. Такие двунаправленные (двуфокусные) глаголы
составляют самый многочисленный (после субъектных глаголов)
класс — 44 процента от всей глагольной лексики. Этому классу
присваивается структурно-семантическая модель, как правило,
субъектно-объектной локализации действия: 5 «- У-^О. Все
глаголы данного класса полисемантичны и свое коммуникативное
задание осуществляют в рамках не одного указательного
лексического минимума, как глаголы других классов, а в двух.
Они имеют типовой контекст с левой дистрибуцией и типовой
контекст с правой дистрибуцией. В первом типовом контексте
выступает агент действия номинатива, представленный
существительными с семантикой как «одушевленности», так и
«неодушевленности», и центральный член коммуникации — глагол.
Обязательными же членами дистрибуции второго типового
контекста являются объект аккузатива, представленный почти
всеми типами существительных и предикат. Что касается
употребления факультативных дистрибутивных членов, используемых
обычно с целью коммуникативной полноты информации, то оно
при двунаправленных глаголах большей частью носит
нерегулярный характер. Таким образом, указательный лексический
минимум характеризуется в основном двучленностью: агент
действия + глагол, объект действия — предикат.
Описывая глагольные лексемы данного большого класса, мы
пришли к выводу, что по характеру взаимосоотношения между
действием и совершающим его агентом и объектом* двунаппав-
ленные глаголы следует распределить на три подкласса:
1. Самая малочисленная группа глагольных единиц (11
процентов от всех двунаправленных глаголов) выделяется в
самостоятельный подкласс благодаря тому, что единицы отмеченной
группы в своих основных значениях действия направляют на
субъект, а в производных — на объект. Мы их называем субъ-
ектно-объектными. Данному подклассу присваивается
структурная модель: 5 ■<- V—О.
2. Действия других глагольных слов в основных-непроиз-
водных значениях ориентированы относительно объекта, а в
производных — относительно субъекта. Назовем их объектно-
субъектными. Составляют 12 процентов от общего числа
двунаправленных глаголов. Модель 5 «— У-^О.
3. Наконец, среди двуфокусных глагольных слов
осетинского языка выделяются в самостоятельный подкласс единицы,
действия которых как в основных — непроизводных, так и в
производных значениях направляются и на объект и на субъект
одновременно. Мы их называем двунаправленными глаголами,
обладающими одинаковым количеством объектно-субъектных
значений.
* Наряду с этим критерием в данной классификации немаловажную роль
играют типологические признаки значений глагола, т. е. в каком из своих
значений он ориентирует свое действие на субъект и в каком — на объект.
59

Таких глаголов оказалось больше половины всех
двунаправленных единиц (53 процента от общего числа двунаправленных
глаголов). Модель 5«- У-^О.
I. С у б ъ е к т н о-о б ъ е к т н ы е глаголы
модели 5 -«-V — О
Основной характерной чертой глаголов данного подкласса
является то, что они в своих основных, непроизводных
значениях обладают левой дистрибуцией, а в производных
значениях — правой дистрибуцией, иными словами, действия
глаголов указанной подгруппы в основных значениях ориентированы
относительно субъекта, а в производных — относительно
объекта.
В семантической структуре большинства глаголов данного
подкласса субъектные значения превалируют над объектными.
Наблюдается наличие одинакового количества как субъектных,
так и объектных значений. Значит, основным коммуникативным
заданием субъектно-объектных глаголов является субъектная
информация. Что касается объектного сообщения, то оно
фигурирует как второстепенное.
В зависимости от того, с какими типами субъектов и
объектов вступают в валентные отношения при реализации своих
значений, субъектно-объектные глаголы распределяются по
целому ряду структурно-семантических, моделей*.
Модель К -<Ау — А
Данная модель объединяет единицы, основные —
непроизводные значения которых представляют собой субъектные, а
производные — объектные. Агентом действия в обоих значениях
выступает существительное со значением «одушевленность»
(очень редко «неодушевленность»), объект же в производных
(объектных) значениях представлен неодушевленными
(конкретными и абстрактными) существительными.
Противопоставление значений осуществляется главным образом на основе их
типологических признаков и очень редко на уровне оппозиции
«одушевленность» — «неодушевленность».
В семантическом плане глаголы данной модели составляют
несколько ЛСГ: глаголы физической деятельности: хырт-хырт
Р 4-1 ,->Р
кæнын: 1) р ^1+У — «скрести», 2) У + Цр —«скрести,
царапать», æмбæлын: 1) Р + У — «встречаться», 2) А+У—1)
«сталкиваться», 2) «случаться», 3) «попадать», 4) «надлежать»,
5) У + А — «причитаться, полагаться» (о деньгах и т.д.);
глаголы говорения: дзурын: Р + У— 1) «говорить», 2)
«свидетельствовать»^ (о чем-либо), 2)У + К — «рассказывать», цъиу-цъиу
* Выделяем только самые основные, характерные модели.
60

кæнын: 1) Р + У — «щебетать», 2) У + К — «говорить всем о
каком-либо происшествии»; глаголы мысли: æмбарын: 1) Р + У
«понимать, слышать», 2) У + К — «узнавать, познавать»;
глаголы движения: цæуын: 1) р ^Ц + У — «идти», 2) Р + У — «ехать»,
3) А + У—1) «получаться», 2) «вести, идти» (о дороге),
4) У + К —«проходить» (об учебной дисциплине).
Единственный глагол встретился нам из глаголов восприя-
Р ч-|
тня: кæсын: 1) р ^ +У — «смотреть», 2) Р + У —«казаться»,
3) У + К — «читать».
Модель К^-У— К
В пределах данной модели реализует свои значения
единственный глагол, действие которого в основном-непроизводном
значении ориентировано на субъект со значением
«абстрактность», а в производном значении — на объект, обозначающий
«конкретность». При этом агентом действия для субъектного
значения выступает как одушевленное, так и неодушевленное
существительное, для объектного — «лицо»: дымын: 1) К + У —
Р ■<-!
«дуть», 2) р ^| +У — «удрать, исчезнуть», 3) У + К
—«надувать», 4) У + К — «курить»*.
И. Объектно-субъектные глаголы
модели 5 — V -> О.
Глагольные единицы рассматриваемого подкласса
характеризуются своеобразием взаимосвязи между действием,
субъектом и объектом, а также характером выявления значений: если
глагол вступает в правую сочетаемость с объектом (а это
бывает в большей части), представленным как одушевленными,
так же и неодушевленными существительными — он реализует
объектное значение, если же единица вступает в валентные
отношения в левой позиции с субъектом, обозначающим
«одушевленность» (реже — «неодушевленность») — глагол реализует
субъектное значение.
В семантической структуре глагольных слов данного
подкласса превалируют объектные значения над субъектными (в
редких случаях количественно они не могут быть разными).
Следовательно, основным в их коммуникативном задании
являются объектные отношения, а субъектные — второстепенные,
хотя последние также фигурируют как самостоятельные
компоненты смыслового объема слова.
* Во всех словарях (кроме ИЭСОЯ В. И. Абаева) это значение дается
первым, непроизводным, остальные —как производные. Нам это
представляется наоборот.
61

Всем этим глаголам свойственен широкий объем
семантической структуры: располагают двумя или более объектными и
одним или двумя субъектными значениями.
Свои значения они реализуют в рамках следующих
структурно-семантических моделях:
р
Модель-^
Разграничение значений полисемантических глагольных
единиц, объединяющихся в данной модели, производится на основе
глагольной сочетаемости с объектом и субъектом действия, а
также с помощью типологических признаков значений.
Характерной особенностью для глаголов этой модели является то, что
при реализации обоих типов значений (субъектное и объектное)
они проявляют примерно одинаковые способности: как в
правой, так и в левой дистрибуции они сочетаются примерно с
одинаковыми типами существительных. И агент и объект
действия здесь представлены существительными, обладающими
одинаковыми семантическими категориями.
По своим смысловым свойствам все единицы
рассматриваемой модели составляют одну ЛСГ* — глаголы физического
воздействия.
Действия единиц данного семантического поля,
реализующие объектные значения, ориентированы на объект с целью
гого, чтобы произвести в нем разнообразные внешние
физические и внутренние, морально-интеллектуальные изменения: хæс-
сын: 1) У+ |1^д — 1) «нести, переносить», 2) «уводить»,
3) «кормить, содержать», 4) «нести, выполнять», 2) ^ ^| Н-У —
1) «длиться, продолжаться», 2) «ссылаться», (на кого-л., что-л.);
тонын: 1) У + К — 1) «рвать», 2) «взрывать», 2) У + Р— 1)
«царапать», 2) «терзать», З^З+У — «раздуться, надуться,
1->А
вспухнуть», раст кæнын: 1) У+ !_^к — ^ «исправлять», 2)
«выравнивать», 3) «оправдывать», 4) «отправлять», 2) Р + У—
1) «делать правильно», 2) «отправляться», 3) «выпрямиться»,
æфтауын: 1) У + К—1) «накидывать, набрасывать», 2)
«прибавлять», 3) «вынимать, выдерживать», 4) «застегивать»,
5) «включать», 2) р^-'+У—1) «нестись» (яйцо), 2)
«выкидывать», æвзарын: 1) У + ^^ —1) «выбирать, отбирать»,
2) «отделять, выделять», 3) различать, замечать», 4) «сортиро-
* По 'своим субъектным значениям некоторые глаголы входят
параллельно и в другие ЛСГ, но мы их не выделяем.
62

вать», 5) «пробовать», 2) Р + У — 1) «выносить, терпеть»,.
2) «разбираться», ласын: 1) У + |^к — 1) «возить», 2) «вести»,
3)«тащить, тянуть, волочить», 4) «снимать» (одежду), 5)
«выталкивать, извлекать», 6) «скисать, свертываться» (о крови),
2) ^ ^1 + V — «весить».
Модель Р — V -»- К
Модель объединяет объектно-субъектные глаголы,
объектные значения которых реализуются в сочетании с конкретными
(реже с абстрактными) существительными, а субъектные — в
сочетании с лицом» (реже с неодушевленными
существительными). В обоих случаях агент действия представлен
существительным со значением «лицо». Противопоставление значений
основывается на оппозиции «лицо» — «неодушевленность», а
также на их типологических признаках. Если, например, глагол
свое действие направляет на объект с семантикой
«неодушевленность», — он реализует объектное основное, непроизводное
значение, если же глагол вступает в лексическую связь с
субъектом, представленным «лицом» — выявляется субъектное,
производное значение. В первом случае глагольное действие
обозначает разнообразные внешние физические изменения,
производимые действием в объекте, во втором случае же выделяются
изменения как внутреннего (интеллектуального), так и
внешнего характера, происходящие в субъекте. В семантическом
плане все эти глаголы составляют также одну ЛСГ глаголов
физического воздействия: æрхæц-æрхæц кæнын: 1) У + К—
«притягивать» (к себе), 2) Р + К — «запинаться», дыдæгътæ кæ-
нын: 1) У + Р— «делать складки, удваиваться», 2) Р + У —«еле
стоять на ногах», пырхытæ кæнын: 1) У+К—1)
«разбрасывать, рассеивать», 2) «размалывать, разрушать», 2) Р + У —
«вспылить, внезапно рассердиться», урс кæнын: 1)У +
К—«побелить», 2) Р + У —«седеть», сырх кæнын: 1) У + К — «красить
красной краской», 2) Р + У — «краснеть», даргъ кæнын: 1) У +
+ К—1) «удлинять», 2) «растягивать», 3) «продлевать»,
2) Р + У — «расти в длину».
Как видно, по объему (широте) семантических структур
глаголы анализируемой модели не могут отличаться друг от
друга, ибо почти все они имеют по два значения
Модель К— У->К
Среди объектно-субъектных глаголов нам встретился
единственный глагол, который реализует свои значения в пределах
данной модели. Он характеризуется одинаковыми валентными
способностями как при реализации основного, объектного
значения, так и при выявлении субъектного, производного значения.
63.

В обоих случаях вторым обязательным членом дистрибуции
выступает конкретный предмет, только при субъектном значении
агентом действия является лицо, при объектном —
неодушевленное существительное: агъуындын: 1) У + К — «крыть» (дом),
2) К + У— «завалакиваться» (тучами).
III. Двунаправленные глаголы, обладающие
одинаковым количеством объектно-субъектных
значений модели 5 -<- V -> О
Глагольные единицы, объединенные в данный подкласс,
характеризуются тем, что их действия как в основном, так и в
производных значениях одновременно ориентированы и на
субъект и на объект, т. е. одно и то же глагольное действие в одном
случае выражает субъектное, в другом случае — объектное
значение. Левая дистрибуция реализует субъектное значение,
правая — объектное.
Конститутивным признаком этих глаголов является то, что
для реализации как субъектных, так и объектных значений, в
отличие от глаголов других классов, они вступают в валентные
отношения не с разнотипными субъектами и объектами (как
глаголы других классов), а с одинаковыми именными
единицами. Иными словами, слова, составляющие семантический
набор определенных глаголов6, могут обозначать и агент действия
и его объект, представленные одинаковыми типами
существительных. В виду того, что данные глаголы одновременной
направленностью действия обладают не только в своих основных
значениях, но и производных, в разграничений значений
типологический признак значений иррелевантен.
Противопоставленность значений здесь производится главным образом на уровне
оппозиционных отношений субъектов и объектов, т. е. с
помощью сочетаемости глагола с семантическим субъектом и
объектом. 1
В семантической структуре этих глаголов, в отличие от
единиц, рассмотренных выше двух подклассов, одно из значений
(субъектное, объектное) не превалирует над другим, т. е. в
осуществлении коммуникативного задания исследуемого
глагола оба значения носят одинаковую информационную нагрузку,
ибо количественно они в основном не различаются.
Глаголы данного подкласса объединены в следующие
семантические модели:
Модель К^-У-^К
Почти все глаголы двузначные: объектное и субъектное. Эти
значения характеризуются равноправностью — не отличаются
б Иноземцева В. А. К вопросу опоеделения смыс^чой структуры
глагола \па материале современного английского языка). КД (хранится в
Библиотеке им. В. И. Ленина г. Москвы).
64

друг от друга ни по семантической наполняемости, ни по
типологическим признакам.
Основной характерной особенностью глаголов, реализующих
гВои значения в данной додели, является то, что как в
субъектном, так и в объектном значениях -вой действия направляют
ла неодушевленный конкретный предмет (редко на
абстрактный). Разграничение значений производится на основе
оппозиционных отношений агента и объекта действия. Если агентом
действия выступает «лицо» (реже «нелгщо») — глагол
реализует объектное значение, если же агент действия представлен
конкретным (реже абстрактным) предметом — выявляется
субъектное значение.
В семантическом плане все глаголы рассматриваемой модели
составляют одну ЛСГ глаголов физического воздействия, и
действия их как в субъектном, так и в объектном значениях
производят одинаковые внешние, физические изменения в предмете:
цыргъ кæнын: 1) У+К— «точить*, 2) К+У— «точиться», мур
кæнын: 1) У + К — «дробить», 2) К+У — «Дробиться», мæцъæл
кæнын: 1) У + К — «мочить», 2) К+У — «мочиться», ривæд кæ-
нын: 1),У + К~ «опорожнять» (о мельничном ковше), 2) К+У—
«опорожняться», къуымых кæнын: 1) У+К — «тупить», 2) К +
+ У — «тупиться», цыбыр кæнын: 1) У + К—«укорачивать»,
2) К+У — («ук6'рачиваться», тъæпæн кæнын: 1) У + К —
«сплющивать», 2) К+У — «сплющиваться», зыхъхъыр кæнын: 1) У+
+ К— «приоткрыть», 2) К+У — «приоткрываться», сур кæнын:
1) У+К — «высыхать», 2) К+У — «высыхаться».
Модель Рч- V— р
Модель объединяет также двухзначные (редко имеют более
двух) глагольные единицы: субъектное ь объектное, значения
которых, как и зна'чё'ния гла'голов' предыдущей модели,
характеризуются также равномерностью.
Конститутивным признаком единиц данной модели следует
признать, то, что в обоих значениях (субъектном и объектном)
их действия ориентированы на «лицо» (реже на «нелицо»), при
глаголах, имеющих более двух ^значений — на абстрактный, ,не-
исчисляемый предмет. В отличие от глаголов вышёрассмотрен-
пой модели, единицы данной модели^ характеризуются тем: что
в обоих значениях агентом Действие выступает «лицо» (редко
неодушевлённой' существительное).
В смысловом отношении большинство этих глаголов^
составляют также ЛСГ глаголов физического воздействия и действия
их производят в предмете разнообразные внешние, физические
и внутренние, интеллектуальные изменения: цъиСт кæнын:
1) у + Р — «лавить», ^) Р+У— «прищемляться», хуыдуг кæнын:
1) У+ |_^р —«утопить», 2) р +_[ +У— 1) «утопиться», 2) «за’-
1 г-^-Р
дыхаться», сабыр кæнын: 1) У+ |__^р —-«успокаивать»,
5, Г. Тедеев.
65

р ч-, 1<
2) р ^|+У —«успокаиваться», сæрибар кæнын: 1) У+Р-^
«освобождать», 2) Р+У —«освобождаться», лымæн кæнын:
1) У+Р —«дружить», 2) Р+У—«сдружиться», тагъд кæньпц
цырд кæнын: 1) У + Р — «торопить», 2) Р + У — «торопиться»,ч
хъомыл кæнын: 1) У+Р — «воспитать, растить», 2) Р+У—,
«воспитываться, растись», нард кæнын: 1) У+ Ц_р
—«кормить, откармливать», 2) р ^\ +У — «полнеть, жиреть», мæсты
кæнын: 1) У+Р — «сердить, злить», 2) Р+У—«сердиться,,
злиться», гуыбыр кæнын: 1) У + Р — «сгибать», 2) Р + У
—«сгибаться», хъæздыг кæнын: 1).У+Р — «обогащать», «богатеть».
Модель д
Как в субъектных, так и в объектных значениях глаголы:
данной модели проявляют способность сочетаться и с
одушевленными и с неодушевленными существительными. В одном из
субъектных значений вступают в лексическую связь с «лицом»,
«нелицом», в другом — с неодушевленными,существительными,
в одном из объектных значений объект представлен «лицом»,,
«нелицом», в другом — неодушевленным именем.
ч В смысловом плане почти все глаголы рассматриваемой
модели составляют одно семантическое поле: физическая
деятельность (хотя имеются отдельные представители и других ЛСГ:
глаголы ощущения, интеллектуальной деятельности): дасын:
1) У + Р—1) «брить», 2) «кушать», 2) У+Р — «косить»,
3) К+У—1) «резать» (о бритве), 2) «быть очень острым» (о«
режущем предмете), 4) Р+У —«быть очень злым», æмбырд
кæнын: 1) У+ |_^р —«собирать», 2) У + К—1) «собирать»,.
2) «коллекционировать», 3) «сберегать», 4) «сгребать», 3) Р +
\ Р -<-1
+V — «сходиться»,^ ^_1 +У — «собираться», цырын кæнын:
1) У + К —«усилить огонь», 2) У + Р — «подстрекать,
вдохновлять, возбуждать», 3) К+У—«усилиться» (об огне), 4) Р +
+У —«возбуждаться, вдохновляться», лæгуын кæнын: 1) У +
+ р_ «общипать», 3) У+К —«косить», 2) «очистить» (от ле-
^Р
са, кустарников), риуыгъын: 1) У+^_Р — «толкать» (грубо),.
2) р ~^2\ +У—«толкаться, рваться», 3) К+У —«Делать
сильные толчки», æнгом кæнын:~1) У+К—1) «уплотнять», 2)
«прикрывать», 3) «сближать, смыкать», 4) «подгонять плотно»,.
2) У+Р —«сплачивать, сближать», 3) К+У-1)
«уплотняться», 2) - «прикрываться», 3) «сближаться, смыкаться», 4) «под-
66

гоняться плотно», 4) Р + У—«сплачиваться, дружить», хъусын:
1) У + К — «слышать», 2) Р+У — «слушать».
Модель т)
Среди двунаправленных глаголов нам встретились три
глагола, реализующие свои значения в рамках данной модели. Они
характеризуются тем, что и в субъектном, и в объектном
значениях сочетаются только с вещественными существительными.
Агентом действия при объектных значениях выступает «лицо»,
при субъектных — неодушевленное существительное с
семантикой «вещественность», «конкретность», дон кæнын*: 1) У + К4 —
1) «растапливать», 2) «плавить», 2) У + К — «превращать в
жидкое положение», 3) К4+V — «растапливаться», 2)
«плавиться», 4) К + У — «таять», фыцын: 1) У + К4 — 1) «варить», 2)
«кипятить», 3) «жарить», 2) У + К —«печь, варить», 3) К*+У —
1) «вариться», 2) «кипятиться», 3) «жариться», 4) К+У —
«печься, вариться», æхсидын: 1) У + К4 — 1) «кипятить», 2)
«варить», 2) У + К—«сваривать, паять», 3) К4 + V — 1) «-кипеть,
закипеть», 2) «вариться», 4) К + У — «срастаться, паяться».
Модель 1}^<У->11
В глагольной лексике осетинского языка универсальные
глаголы обнаружились только в' классе объектных глаголов и в
третьем подклассе двунаправленных глаголов. Последние свои
значения реализуют в данной модели.
Универсальные глаголы рассматриваемого подкласса
отличаются от других глагольных единиц, как правило, большими
и широкими дистрибутивными способностями.
Как в субъектных, так и в объектных значениях они могут
сочетаться с любыми типами существительных. Агент действия
в объектных значениях представлен.«лицом», в^субъектных
значениях — одушевленными .и неодушевленными.:
существительными: æмбæхсын, нымбæхсын: Ь) У+1Г— 1) «прятать», 2)
«скрывать», 3) «таить», 2) Ц + У—.1) «Прятаться», 2) «скрываться»,
3) «таиться», цæттæ кæнын, рæвдз кæньш: 1) У+11—1)
«готовить, снаряжать», 2) «приводить в исправность»,Ч 3)
«докончить» (стройку и т. д.), 2]' 1Л-Л/ — 1) «готовиться,
снаряжаться», 2) «находиться в исправности», 3) «роцчщьоя», 4)
«поспеть», пырх кэенын:- 1) У+1Г— 1) «разбивать», 2)
«разламывать», 3) «грозить», 6) «поливать», 7) «разбрасывать»,
8) «рассеивать», 9) «распространять», 2) 11+У—1) «разби-
* Во всех словарях (кроме ИЭСОЯ) этот глагол дается как составной
глагол и переводится: а) «поливать, наливать», б) «плавить». Во-первых, не
полностью раскрыта семантическая структура слова (см, выше), во-вторых,
в первом значении («поливать») дон каенын является не составным
глаголом, а свободным словосочетанием, где кæнын выступает как
самостоятельный' глагол, выражающий значение «лить».
67

ваться», 2) «разламываться», 3) «разрываться», 4) «брызгать»,
5) «разбрасываться», 6) «рассеиваться», 7) «распространяться»,
8) «разлагаться», ивын: 1) У + Ц — 1) «менять», 2) «изменять»,
3) «переменять», 2) Ы + У—1) «меняться», 2) «изменяться»,
3) «линять» (о ткани).
Среди двунаправленных глаголов описываемого подкласса
нам встретились четыре интересных единиц, которые в одном
из своих значений ведут себя как бессубъектные глаголы, а в
других значениях — как двунаправленные. Мы их условно
называем многофокусными глаголами. Разграничение
этих троих типов значений производится с помощью
сочетаемости глагола: если агент действия представлен «лицом» — глагол
реализует объектное значение, если «лицом» или
неодушевленным существительным — выявляется субъектное значение, если
же глагол обладает нулевой сочетаемостью как в правой, так и
в левой позиции — реализуется бессубъектное значение. В
последнем случае для осуществления своего коммуникативного
задания глагол не нуждается во втором обязательном члене
дистрибуции (субъекта или объекта).
Глагольные действия в первых двух значениях
ориентированы на объект и субъект с целью того, чтобы перевести
последние из одного физического состояния в другое, в третьем
значении же действие не направляется никуда — локализуется в
самом глаголе и обозначает различные явления природы: уазал
кæнын: У+К^— «охладить, сделать холодным», 2) У + Р —
«заставить замерзнуть», 3) р ч-| +У — «мерзнуть», 4) |^ч_|—Л +
«остывать», 5) Р+У — «холоднеть» (о погоде), цъыф кæнын:
/Р Р«-(
1) У + <~—Р—«загрязнеть, пачкать», 2) Р ■«- +У — «загряз-
няться, пачкаться», 3) +УН «становиться грязным» (о
погоде), ирд кæнын: 1) У + К — «чистить до блеска», 2) К + У —
«становиться сверкающим, чистым, ярким», 3) +УН «светлеть,
->• Р
прояснивать», хъарм кæпын: 1) У+ |_^р —«согревать»,
2) У+ С^ ---«подогревать», 3) р ^\ +У —«согреться»,
4) ^ ^]| +У —«подогреться», 5) + У + — «потеплеть» (о
погоде).
Итак, двунаправленные глаголы осетинского языка свои
значения реализуют в следующих семантических моделях.
с у б [ь е к т н о-6 б ъ е к т н ы с:
Л ч- V- А
68

объектно-субъектные:
третий подкласс:
К«- У-+К
Как видно из трех столбиков, среди двунаправленных
глаголов осетинского языка и количественно и по широте
семантической структуры, превосходят единицы, объединенные в третий
подкласс. Они диаметрально противопоставляются единицам
первых двух подклассов и по характеру дистрибутивных
отношений. Их сочетательные способности характеризуются как бы
однообразием в отличие от валентных способностей единиц
первых двух подклассов (а также единиц двух больших классов
субъектных и объектных глаголов), характеризующихся
многообразием. Для реализации значений глаголы третьего
подкласса вступают в лексическую связь с одинаковыми типами
субъектов и объектов, глаголы же первых двух подклассов в своих
субъектных значениях сочетаются с одним типом
существительных, а в объектных значениях — с другим.
И объектные и субъектные значения глаголов третьего
подкласса носят одинаковую информационную нагрузку, т. е. все
они равноправные по количественным соотношениям и по своим
типологическим признакам (производные, непроизводные и т. д.).
Кроме того, среди глаголов третьего подкласса обнаружились,
как и в классе субъектных глаголов, универсальные и
многофокусные единицы, которых не оказалось в классе объектных
глаголов*. Это свидетельствует о том, что по количеству и
разнообразию структурно-семантических моделей глаголов
третьего подкласса двунаправленных глаголов осетинского языка
близко стоят к классу субъектных глаголов, хотя по
разнообразности дистрибутивных свойств последние превалируют над
всеми другими классами осетинского глагола. Однообразие
дистрибутивных способностей единиц третьего подкласса
проявляется и в семантическом плане: почти все глаголы объединяются
в одну ЛСГ глаголов физического воздействия.
* Б объектных глаголах, кроме универсальных, не обнаружены также
единицы других подгрупп: субъектные, бессубъектные, многофокусные.
69

Заключение
Классификация осетинских глаголов по субъектно-объектной
характеристике показала, что самую большую, многочисленную
группу составляют субъектные глаголы, за ним идет класс
двунаправленных глаголов, самую малочисленную группу
составляют единицы класса объектных глаголов. Кроме этих трех
больших классов, судя по дистрибутивным и лексико-граммати-
ческпм свойствам единицы, внутри каждого из отмеченных
классов выделились некоторые подклассы или подгруппы. В классе
субъектных глаголов выявились: а) субъектные/бессубъектные,
б) бессубъектные, в) универсальные, г) многофокусные
глаголы. Среди объектных глаголов обнаружилась одна подгруппа:
универсальные глаголы; класс двунаправленных дал пять
подгрупп: а) субъектно-объектные, б) объектно-субъектные, в)
двунаправленные глаголы, обладающие одинаковым количеством
объектно-субъектных значений, г) многофокусные, д)
универсальные глаголы.
Анализ фактического материала по выявлению зависимости
значений исследуемого глагола от содержания сочетающихся
с ним семантических субъектов и объектов показал, что самую
большую зависимость в этом отношении проявили единицы
класса объектных глаголов, что касается субъектных
двунаправленных глаголов, то они проявляют меньшую и
приблизительно одинаковую зависимость в этом отношении.
В ходе описания внутренней природы единиц всех классов
выяснилось, что двунаправленные глаголы выделяются большей
широтой и объемностью семантической структуры (все, единицы
данного подкласса полисемантичны). Это обусловливается
характером направленности глагольного действия — обладают
тремя видами направления: налево, направо и локальная
направленность (в самом глаголе сосредоточивается). За
двунаправленными глаголами идут^ этом отношении объектные и
затем субъектные глаголы. Таким образом, можно сделать
предположение, что осетинский глагол в основном полисемантичен,
ибо около 93 процентов от общего числа исходных форм
глагола многозначны.
Исследование всего фактического материала выяснило, что
осетинский глагол обладает универсальностью в своих
дистрибутивных возможностях* (может сочетаться всеми типами
субъектов и объектов), многофокусностью, многонаправленностью
действия**. Все эти отмеченные специфические особенности
осетинского глагола взаимообусловлены и взаимозависимы.
* Универсальные глаголы оказались во всех трех классах, но самая
многочисленная группа обнаружилась среди объектных глаголов —40 процентов
от всех объектных глаголов.
** Один и тот же глагол в одном из своих значении проявляет суоъект-
яую направленность действия, в другом — объектную, в одном из своих
значений выполняет действие субъектного характера, в другом — бессубъектного
характера и т. д.
Уо

В семантическом плане осетинский глагол составляет в
основном семь ЛСГ.
Анализ установил также, что для реализации своих
значений осетинский глагол требует три типа указательного
лексического минимума.
1). Одночленный типовой контекст, в котором отсутствует
как левая, так и правая дистрибуция. Обладает единственным
обязательным членом дистрибуции, в роли которого выступает
всегда центральный член коммуникации — глагол. Для
коммуникативной полноты информации данный тип указательного
минимума не нуждается ни в правых, ни в левых обязательных
членах дистрибуции (для бессубъектных глаголов). Мы этот
тип контекста условно называем предикативным
типовым контекстом.
2). Двучленный указательный лексический минимум,"
характеризующийся субъектной сочетаемостью (для субъектных
глаголов). Обязательными членами в данном типе контекста
выступают субъект номинатива и предикат — субъектный
типовой контекст.
3). Двучленный указательный лексический минимум,
характеризующийся правой объектной дистрибуцией и отсутствием
левой субъектной дистрибуции (для объектных глаголов).
Обязательными членами дистрибуции выступают глагол и объект
аккузатива — объектный типовой контекст.
Кроме того, двунаправленные глаголы осетинского языка
для реализации своих значений нуждаются во всех вышеотме-
ченных трех типах указательного минимума. Один и тот же
глагол одно из своих значений реализует в рамках
предикативного типового контекста, другое — в пределах объектного и
третье — в рамках субъектного типового контекста. Для всего
класса двунаправленных глаголов это будет
комбинированным типовым контекстом.
Что касается факультативных членов дистрибуции,^ то их
употребление в осетинском глаголе носит непостоянный,
нерегулярный характер, хотя в отдельных случаях некоторые
необязательные члены могут играть активную, обязательную^ роль
(когда это требуется для дополнительной коммуникативной
полноты информации). Так, например, употребление
обстоятельственных уточнителей и распространителей при глаголах
движения, речи и т. д.

ГЛАВА III
СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ГЛАГОЛОВ,
ОТНОСЯЩИХСЯ К ТРЕМ ОСНОВНЫМ КЛАССАМ
С целью выявления порядка «внутреннего сцепления и
соподчинения отдельных неоднородных элементов» в
многозначном осетинском глаголе и установления, «какими
языковыми средствами осуществляется внутрисловное смысловое
разграничение1 этих гетерогенных семантических элементов, нам
представляется, нет необходимости останавливаться на
описании семантических структур всех единиц, функционирующих в
системе осетинской глагольной лексики.
Целесообразно, видимо, отобрать из всего фактического
материала некоторые единицы, которые будут отражать наиболее
общие специфические особенности, характерные для смысловых
объемов почти всех глагольных слов осетинского языка.
Для этой цели из собранного фактического материала
выбрали три глагольных лексем: дарын, пырх кæнын, бадын.
Сделав предварительное рассмотрение внутренних сторон этих
единиц, заметили, что они смогут удовлетворить поставленным
задачам.
Отобранные глаголы обладают весьма широкой семантикой.
Это дает возможность более полно раскрыть и показать
внутреннюю взаимообусловленность, взаимосвязь отдельных
смысловых компонентов, составляющих семантическую структуру
слова, как одно целое, определить их иерархическую
организацию внутри этого целого, выявить их общие и
дифференциальные признаки, уяснить, наконец, какими языковыми средствами
происходит внутрисловное смысловое разграничение указанных
неоднородных семантических элементов и т. д.
Все эти глаголы являются стилистически нейтральными. Не
ограничены и территориально, т. е. функционируют в обоих
диалектах и во всех говорах осетинского языка. Это является
немаловажным фактором для раскрытия специфических
особенностей смысловой структуры осетинского глагола.
С точки зрения семантической характеристики их действий
указанные глагола относятся к разным ЛСГ. Глагол пырх кæ-
нын входит в класс глаголов физического действия, единица
дарын —член семантического поля глаголов физической дея-
"Т^'фТмцева А. А. Слово в лексико-семантической системе языка. М.,
1968, с.( 91.
72

тельности, бадын же классифицируется как единица ЛСГ
глаголов физического состояния.
По характеру связи действий с семантическими субъектами
и объектами выбранные нами глаголы представляют также
разные классы: относятся к трем основным классам
осетинского глагола. Все значения глагола бадын ориентированы
относительно субъекта, т. е. он субъектный глагол. Значения
глагола ^арын реализуются в сочетании только с объектом: он
объектный глагол, одни значения глагола пырх кæнын
направляются на субъект, другие —на объект, т. е. характеризуется
двойными связями, следовательно, он относится к
двунаправленным глаголам. Выбор по одной единице из указанных трех
основных классов глагола позволит более ярко выявить
зависимость значений полисемантического глагола от содержания
сочетающихся с ним 'субъекта и объекта, а такая взаимная
связь, как было показано выше, оказывает существенное
влияние на формирование смыслового объема глагола: характер
взаимосвязи между субъектом-объектом и глаголом
предопределяет характер семантической структуры последнего.
При описании смыслового объема каждого из указанных
глаголов содержание единицы аналитически разбивается на
отдельные компоненты смысла. Выявляется иерархическая
организация этих смысловых элементов. Характеризуются с точки
зрения семантической значимости, по их связи с отображаемой
ими действительностью, по генеалогическим и т. д. признакам,
т. е. ведется их типологическая классификация. Выявляется
характер связи между отмеченными компонентами смысла,
объединяющие (общие) и дифференцирующие их признаки2,
описываются их парадигматические отношения, а также средствами
какого уровня (лексико-семантический, морфологический и т д.)
выявляется тот или иной ЛСВ.
В качестве лексико-семантического варианта (ЛСВ) вслед
за Э. В. Кузнецовой мы признаем «любое проявление
лексического значения слова, отличающееся от других проявлений как
условиями синтагматической реализации, так и комбинацией,
семантических признаков»3. При газграничении ЛСВ-ов в
пределах1 одной определенной типовой модели будут учтены ос©-
бениости лексической и синтаксической сочетаемости,
трансформационные, каузативные и ассоциативные возможности, все то,
в чем могут проявиться синтагматические и .дарадигматические-
свойства ЛСВ-а.
Как известно, сфера реализации всяких семантических
связей исследуемой единицы — это контекст, т. е. отдельные
смысловые элементы проявляются и разграничиваются в линейном
ряду высказывания. Поэтому для более основательного описа-
2 Гарипова Н. Д. К характеристике семантической структуры
многозначных глаголов. — Очерки по семантике русского глагола. Уфа, 1971, с. 3.
3 Кузнецова Э. В. Формально-семантический анализ вариантов
значения глагола брать. — Исследование по семантике. Уфа, 1975, с. 46.
73.

лия семантической структуры глагола анализ -следует повести
но двум аспектам, по изучению двойных связей анализируемого
знака: семантических и синтаксических4. При исследовании
смысловых связей глагола необходимо учесть его связь, первым
долгом, с ближайшим, непосредственно прилагающим к нему
существительным, не релевантно, будет оно стоять в левой
позиции или в правой позиции.
Следовательно, при выявлении субъектных значений
учитывается семантика существительного, выступающего в роли
субъекта, а для значений, ориентированных на объект, существенно
изучить содержание существительного, выступающего в роли
объекта.
По линии исследования синтаксических связей глагола же
•описываются взаимосвязи между глагольной единицей и
элементами правого и левого окружения: как с обязательными, так
и с необязательными (факультативными) членами дистрибуции.
Разграничение отдельных ЛСВ одного и того же глагола
производится средствами различных уровней путем
соизмерения, сопоставления этих смысловых элементов друг с другом.
При сопоставлении двух таких ЛСВ всегда остается какой-то
«семантический остаток», который входит также в смысловой
объем слова, но «выводится из дополнительных
распространителей, выступающих в предложении в виде различных
обстоятельственных групп5.
В данном исследовании такой «семантический остаток»
называется «дифференциальным семантическим признаком»
(далее—ДСП).
§ 7. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СМЫСЛОВОЙ СТРУКТУРЫ ГЛАГОЛА БАДЫН
Слово бадын является общелитературным, относится к
основному словарному фонду осетинского языка. Оно не
испытывает территориально-профессиональных ограничений: почти все
семантические варианты его одинаково известны и живучи во
всех диалектах и говорах осетинского языка. Слово бадын —
-единица весьма широкой семантики. Его смысловой объем
сконструирован на основе нескольких взаимообусловленных
ЛСВ. Но в формировании его структуры эти семантические
элементы по-разному соотносятся друг с другом. Одни из них
являются основными, другие производными от них и т. д.
Первым легко выделяемым и наиболее самостоятельным
номинативным ЛСВ глагола бадын является значение «сидеть».
По степени семантической значимости оно выделяется среди
•остальных смысловых элементов рассматриваемого глагола как
4 Иноземцева В. А. К вопросу определения смысловой структуры
тлагола (на материале современного английского языка).
5 Иноземцева В. А. Указ. соч.
74

основное6, прямое и по праву считается его первым смысловым
цевдром7, вокруг которого группируются остальные смысловые
элементы. ДСП характеризует глагол бадын в данном ЛСВ—
æрбадæнтæй истæуыл æнцойгæнгæйæ, вертикалон уавæры
æнæзмæлгæйæ уын —как действие, обозначающее
определенное физическое состояние субъекта. Для реализации данного
значения глагол бадын проявляет целый ряд дистрибутивных
особенностей.
1. Вступает в лексическую связь с предшествующим
существительным номинатива8, со значением «лицо» и с
существительным в правой позиции*, с семантикой
«конкретность-неодушевленность» или «пелицо», которое (существительное)
обязательно должно стоять в форме местно-внешнего падежа: Зæронд
лæг бадтис... дурыл «старик сидел на камне» («Мах дуг», 1966,
5, с. 5). Уырызмæг бадтис йæ хæрæгыл «Урузмаг сидел на
своем осле» («Ирон адæмон сфæлдыстад», далее — НАС.
Орджоникидзе, 1961, т. I, с. 28).
2. Сочетается с личными местоимениями номинатива в
позиции левого окружения и с последующими одушевленными и
неодушевленными существительными в словоформе местно-
внешнего падежа: Уый бады цъæх бæхыл «он сидит на сером
6 При отнесении значения к разряду основного мы опираемся на
следующие критерии: контекстуальная необусловленность (К у р и л е в и ч Е. Р.
Заметки о значении слова. — ВЯ, 1955, 3, с. 78; Степанов Ю. С. Основы
языкознания. М., 1966, с. 153; Оливер Е. А. Прилагательные со значением
размера в современном английском языке. АКД. Л., 1954, с. 8; ТышлерИ. С.
Язык и общество. Саратов, 1967); продуктивность, широта и частота
употребления, степень употребления, степень деривационных и реляционных
способностей значения, принцип исторической стратификации, т. е. этимолого-
генеалогический признак ЛСВ-а.
7 Слово может иметь более одного смыслового центра (основные
значения). Пауль Г. писал: «Услышав какое-либо слово, мы думаем прежде всего
о самом обычном или об основном его значении. Если, однако, слово имеет
несколько одинаково распространенных значений, тогда скорее выплывает
основное, а не производное значение». (Пауль Г. Принципы истории
языка. М., 1969, с. 100). Концепция ученого в основном приемлема, если не учесть
то положение, что в ней отсутствует указание на некоторые факторы,
влияющие на позицию смыслового центра слова. Смысловой центр меняет свое
место под влиянием возрастных особенностей носителя языка,
географического членения языка, сферы деятельности и пола носителя языка и т. д.
^(Степанов 10. С. Указ. соч., с. 171—186; Левицкий В. В.
Экспериментальные данные к проблеме смысловой структуры слова. — В кн.:
Семантическая структура слова. М., Г971\ с. '158).
8 В осетинском языке, как-' и в других индоевропейских языках, именит,
падеж — это падеж чистого субъекта, других' форм выражения он не имеет,
в отличие, например, от грузинского, где'падежом чистого субъекта
считается не номинатив, а эргатив, хотя подлежащее встречается и в
винительном падеже. (Ч а н и ш в и л и Н. В. Структура и семантика системы
падежей и ее взаимоотношение с системой глагола. Тбилиси, 1972, с. 3). В
грузинском языке эти два падежа субъекта имеют субъектные морфологические
показатели осетинский субъект же характеризуется нулевым
окончанием.
* Говоря о правой и левой позиции, о правой и левой дистрибуции, мы
•будем иметь в виду правильный порядок слов: субъект + глагол •+■ объект.
75

коне» («Ирон адæмон аргъæуттæ», далее — ИАА. Цхинвал, 1962„
3, с. 77). Ды бадыс бандоныл «ты сидишь на стуле».
в) Данный ЛСВ реализуется также в сочетании глагола
бадын с предшествующими существительными, обозначающими
.«лицо», (а также с заменяющими их местоимениями) и с
постпозитивной, послеложной конструкцией. Компонентами такой
послеложной конструкции могут выступать почти все классы
существительного в генетнве и послелог номинатива, направит,
и местно-внешнего падежей: Уырызмæг бады сау дуры сæрыл
«Урузмаг сидит на черном камне», («Нарты кадджытæ»,
далее— НК- Орджоникидзе, 1946, с. 54). Лæппу бады доны был
«мальчик сидит на берегу речки», Хъызмыдæ бады арты фарс-
мае «Кызмыда сидит около костра» (Цомахъ. Ос-Бæгъатыр).
Как видно, для реализации указанного ЛСВ глагола бадын
необходим трехчленный указательный лексический минимум,
обязательными* членами которого должны быть в левой
валентности субъект, представленный обязательно антропонимами
(«лицо»), в правой дистрибуции — объект, представленный
неодушевленным существительным или же фаунонимами9 в
словоформе мест.-внеш. падежа, послеложная конструкция и
предикат**. Следовательно, рассматриваемый ЛСВ глагола бадын-
выявляется в основном в двух семантических моделях субъект-
I—>А.
ной локализации действия: Р+У+ |_^р : Р+У + ас1уегЫа1.
Обязательное наличие существительных со значением
«лицо» в контексте, реализующем ЛСВ «сидеть» глагола бадын,
обусловливается характером семантики исследуемого глагола:
сидеть могут только люди. Часто, как выяснилось, для
коммуникативной полноты информации привлекаются и
факультативные члены*** дистрибуции. Значит, в реализации данного ЛСВ
некоторые факультативные члены дистрибуции могут играть,
обязательную роль (например, послеложная конструкция,
выступающая как обстоятельство места и т. д.).
9 Фаунонимы — «существительные, обозначающие животных, птиц, рыб,
насекомых и пр. (Басманова А. Г. Именные грамматические категории
в современном французском языке. М., 1977, с. 50).
* Члены дистрибуции бывают обязательным в силу смысловой • н
структурной необходимости, т. е. для составления семантически и грамматически,
правильного предложения. . ' ' • »
** Для обозначения членов глагольной дистрибуции Кильдебикова Т. А
применяет термин «актант»: «значение глагола обязательно- содержит
определенное количество «мест», «позиций», «актантов», т. е. актант-субъект^
актант-объект и т. д. Соответственно ученый'все глаголы делит'на
«одноместные, двуместные, трехместные» и т. д. (Структура семантического поля
глаголов целесообразной деятельности. — Исследование >по семантике. Уфа, 1975,
с. 74). Но мы не пользуемся указанными ..терминами. Предпочитание отдаем
чисто'лингвистическим-терминам. >■ >.ыу « .-* >
*** Указательный лексический минимумов, составе которого кроме
обязательных членов сочетаемости наличествуют и факультативные, дополняющие
члены; Кузнецовой Э. В. назван расширенным контекстом (Формально-
семантический анализ вариантов значения глагола • брать. — Иследования
по семантике. Уфа, 1975, с. 44).
76

Выделение ЛСВ «сидеть» происходит не только с помощью
оппозиции «лицо» — «нелицо», «лицо» — «неодушевленность», а
также средствами морфологического уровня (строгие
словоформы), но и с помощью ассоциативных связей исследуемого
глагола. В парадигматическом ряду глагол бадык в ЛСВ
«сидеть» (как название определенного физического состояния "тела
человека) противопоставляется глаголам лæууын «стоять»,
хуыесын «лежать»*. Точкой соприкосновения, которая берется
и для сравнения указанных глаголов, является семантический
элемент «неподвижно», являющийся общим, связывающим
звеном для них. Слово бадын глаголам хуыесын и лæууын
противопоставляется по семантическому элементу, «опираясь на
ягодицы».
Как было отмечено, внутрисловное смысловое разграничение
ЛСВ «сидеть» проводится и на основе словоформ, и здесь
весьма релевантны в этом отношении словоформы местн.-внеш.
падежа** членов правой валентности.
Другие падежные различия, а также словоформы категории
числа, времени, наклонения и т. д. не существенны в' выявлении
и реализации данного ЛСВ. Следовательно, ЛСВ «сидеть»
глагола бадын выявляется средствами лексико-семантического и
морфологического уровней. Из них основной формой выявления
данного ЛСВ является словоформа объекта-существительного
(мест.-внеш. пад.) и тип существительного, выступающего в
роли субъекта (отношение к «лицу»). Значит, постоянный
семантический контекст, в рамках которого реализуется данный
ЛСВ, носит характер морфолого-синтаксической
обусловленности.
На более низкой ступени абстрагирования от основного
значения глагола бадын находится его второй ЛСВ «сидеть за чем
пли над чем-либо». По характеру связи с отображаемой
действительностью данное значение является переносным, а по
семантической значимости — производным от основного. Этот
ЛСВ, как и предыдущий, связан с понятием «находиться в
неподвижном, вертикальном положении, опираясь на ягодицы»,
но дополнительная характеристика действия: (бадгæйæ исты
аразын) «заниматься чем-нибудь сидя», отличает его от
первого. Следовательно, глагол в данном значении
характеризуется как действие-, связанное с каким-то видом занятия. По
дистрибутивным свойствам эти два ЛСВ почти совпадают: второй
* Все этд глаголы в своих основных значениях обозначают определенные
физические состояния тела человека.
1:'- По" мнению Кузнецовой Э. В., расширенный контекст (контекст с
дополняющими членами дистрибуции); где «мы встречаем целый ряд позиций,
представленных косвенными надежами существительных... не является
необходимым для пониманий значений глагола, а служит, для уточнения
мысли, выраженной в предложении» (Указ. соч., с. 46—47). Это утверждение,
видимо*,.не моЖег применяться' ко всем языкам с одинаковым правом. Как
увидели, в осетинском языке в разграничении и определении остальных
значений полисемантического' глато'ла словоформы косвенных падежей, а также
нгкоторие факультативные Члены контекста1 играют существенную роль.
77

реализуется в тех же контекстах, что и первый. В сочетании:
глагола бадын с предшествующим существительным из класса,
«лицо» и с элементом правого окружения, в роли которого
выступает только конкретное неодушевленное существительное в*
словоформах местн.-внеш. родит, и направительного падежей.
Лæгтæ бадынц фынгыл «мужчины сидят за столом». Адыл æмæ-
\Длæг бадтысты уаты... Цыдæртæ фыстой. «Адыл и Алаг сидели,
в комнате... что-то писали» (Дзадтиаты Т. Царды фæндæгтыл).
Уазджытæ бадынц сыхæгтæм . «гости сидят у соседей». В
сочетании глагола бадын с субъектом, представленным
собирательным существительным со значением «лицо», личным,
указательным местоимением и существительным постпозитива в
отмеченных словоформах. Адæм фынгыл бадтысты «люди сидели
за столом» (Дабе. Афтид ингæнтæ). Уыдон бадтысты æмбырды
«они сидели на собрании». Мæхæмæт бады йæ сыхæгтæм... кæньг
мæт. «Мæхæмæт сидит у своих соседей... горюет» (Хъамбер-
диаты М. Æнхъæлц). В сочетании глагола бадын с послелож-
ными конструкциями в правой позиции и собирательными
существительными со значением «лицо», а также с личными и
указательными местоимениями в препозиции. Баба бады столы
фарсмæ «папа сидит у стола» (Гуыцмæзты М. Сæфт амонд).
Нартæ бадынц уым ,«Нарты сидят там» (НК, 1946).
Таким образом, рассматриваемый ЛСВ глагола бадын
реализуется в тех же семантических моделях, что и первый ЛСВ,
если не учесть то положение, что при реализации второго ЛСВ
глагол бадын не может вступить в дистрибутивные отношения
с фаунонимами в правом окружении*. Поэтому четырехчленная.
1~>А
семантическая модель первого ЛСВ Р + У+ (^р здесь
заменяется трехчленной. моделью: Р+У + К. Однако второе
значение выделяется в качестве самостоятельного по следующим
соображениям. Во-первых, несмотря на то, что оба эти ЛСВ.
обладают идентичной понятийной отнесенностью, второе
отличается от первого ДСП-ом «делать что-либо, сидя». Во-вторых,
парадигматические связи второго ЛСВ не совпадают с
таковыми предыдущего ЛСВ. Глагол бадын в.первом ЛСВ в
парадигматическом ряду противопоставляется' глаголам хуыссын, лæу-
уын и лишен синонимических отношений, во втором ЛСВ же,
наоборот, он лишен антонимических связей, но обладает
синонимическими связями:, он .моженг образовать синонимическую
пару с составным глаголом минас кæнын «пировать».
В-третьих, удельный вес каждого из отмеченных' выше способов и форм
внутрисловного смыслового разграничения для-реализации
второго ЛСВ будет иным, нежели для* выявления первого ЛСВ.
* Способность "глагола сочетаться только с определенным классом
существительных' обусловливает качественную характеристику его валентных
свойств, а способность его сочетаться вообще с любым классом
существительных— количественную' характеристику егб- в-алентных свойств. (О
количественной и качественной характеристике .валентности глагола см. К а ц-,
нельсон С. Д. Типология языка и речевоелмышление. Л., 1972, с. 177).
78 '

Основными формами выявления для предыдущего ЛСВ
являются словоформы элементов правой валентности и содержание-
субъекта («лицо»). Для выявления л^е второго ЛСВ, кроме-
этих двух, весьма существенными оказались и
парадигматические связи.
Следующим значением глагола бадын, связанным с первым-
смысловым центром, является ЛСВ — бæрнон бынаты кусгæйæ,
къабинеты уын, семантический признак которого — «действие,
указывающее на рабочее место должностного лица» —
дифференцирует его от других смысловых компонентов. По характеру-
связи с отображаемой действительностью это значение
представляет собой переносное, а по частности, встречаемости оно
является менее употребительным. Реализуется только в одном-
типе контекста — в сочетании с двумя классами
существительных, и в одной словоформе объекта внутр.-уест, падежа.
Значит, на синтагматическом уровне для выявления данного
значения глаголу бадын необходимо вступить в дистрибутивные
отношения в левой позиции с именем со значением «лицо»,
личным местоимением и конкретным неодушевленным
существительным внутр.-мест. пад. в постпозиции, редко с некоторыми-
обстоятельственными распространителями в той же позиции.
Более ярко проявляется данное значение, когда контекст имеет
содержание интонации вопросительности, характер ситуацион-
ности: стыр дуары цур лæууæг матросты Цорæ бафарста:
«Ленин кæм бады, уый мын нæ бацамонай?» Цора спросил у-
матросов, стоящих у большой двери: «не показал бы ты мне,
где сидит Ленин?» (Цоциты Р. Ленины комулæфт).
Следовательно, данное значение реализуется в семантической модели
Р+У + К.
В парадигматическом ряду описываемое значение
проявляет весьма узкие ассоциативные связи. Глагол бадын в этом-
значении может взаимозаменяться с единственным глаголом*
кусын «работать». Других синонимических или антонимических
связей данное значение лишено. .
Таким образом, описываемое значение отличается от
предыдущих двух значений не только парадигматической
противопоставленностью, но и по форме своего выражения в системе
осетинской лексики. Если первые два значения реализуются в-
сочетании с довольно широким кругом слов, составляющим
постоянный семантический контекст, то третье значение глагола
бадын, выявляется, только в одном виде словосочетания.
По. своему ДСП к третьему значению глагола бадын близко
стоит следующее, четвертое его значение — исты бынаты лæуд
уЬШ _ «занимать какое-либо должностное место». ^ ДСП глагол
бадын в данном значении характеризует как «действие,
выражающее профессиональное, должностное занятие». Этот ДСП"
четвертое значение отличает от третьего, хотя'оба они связаны с
одним й^тем же понятием — «находиться в неподвижном
положении;!'опираясь на ягодицы»; По семантической значимости
79'

оба значения квалифицируются как производные от первого
смыслового центра глагола бадын, но находятся на различных
уровнях абстрагирования от основного значения: третье
значение находится на более низком, четвертое — на более высоком
уровне.
Для реализации значения «занимать какое-либо место, быть
кем-либо» глагол бадын вступает в семантическое
«согласование» с субъектом, представленным антропонимом (в образно-
метофоричном употреблении можно и с фаунонимом) и
объектами-существительными хистæр и хицау «начальник», «старший»
в словоформе датива или же отложительного падежа. Аре бады
хистæрæн, рувас та фыесы дзурæджы ныхас «медведь сидит
за старшего, а лиса пишет речь вы
выступающего» (МД, 1968, 6, с. 66).
В силу своей низкой степени частотности, встречаемости и
узкой валентной способности данное значение не успел
приобрести способности вступить в какие-либо семантические
соприкосновения с другими словами в парадигматическом ряду. В
отличие от предыдущих значении .глагол бадын в описываемом
значении не может образовать синонимические и
антонимические пары. Следовательно, внутрисловное смысловое
разграничение данного значения происходит на уровне семантического
признака и с помощью строгой постоянной словоформы,
особенности парадигматической противопоставленности в этом
отношении совершенно иррелевантны. В указательном
синтаксическом минимуме, достаточном и необходимом для реализации
этого значения, факультативные члены дистрибуции
отсутствуют. Обязательными членами дистрибуции здесь выступают
субъект со значением только «лицо», объект, в роли которого
выступает абстрактное существительное в дативе, и предикат.
Значит, этому значению соответствует семантическая модель
субъектной локализации действия Р+У + К.
Все рассмотренные выше четыре значения глагола бадын
относятся к первому смысловому центру — «сидеть» (как
название определенного физического состояния тела) данного
глагола. По этим значениям глагол бадын входит в ЛСГ глаголов
•физического состояния.
Следовательно, глагольное действие в этих значениях
характеризуется со стороны физического состояния с^бъе'&та. Как
увидели, для реализации этих значений гл'а'го'л вступает в
дистрибутивные отношения в левой позиции с субъектов
обязательно с семантическим элементом «лицо», в правом Окружении
же он сочетается с различными классами существительных.
Несмотря на различные дифференциальные признаки
(семантическая значимость, разные, семантические модели и т." д.)
все эти значения схожи по своей обобщенной смы&лоб'ой
характеристике — они отражают одно общее понятие «неподвижное
вертикальное расположение туловища в пространстве, йрй'
котором оно опирается на ягодицы», являющемся основные, об-
80

щим семантическим стержнем для них. Но из четырех значений
данное понятие более ярко отражается в первом, последние три
значения же каждый в отдельности каким-то образом
конкретизирует с разных сторон выраженное первым значением
понятие. В каждом из трех значений параллельно с
конкретизирующими смысловыми элементами существует общий для всех них
семантический элемент «находиться в неподвижном
вертикальном положении, опираясь на ягодицы». Исходя из таких
особенностей последних трех значений, можно думать, что они
большей частью тяготеют к разряду оттеночных значений,
которые развились от первого значения глагола бадын.
Пятым ЛСВ-ом исследуемого глагола, связанным также с
первым смысловым центром, является значение — фынæй иæ
кæнын, хуысгæ нæ кæнын — «сидеть», ДСП которого —
«нахождение объекта в положении бодрствования» — дифференцирует
его от предыдущих ЛСВ.
По семантической значимости это значение, как и
предыдущие, представляет собой производное от основного. Оно
реализуется в сочетании глагола бадын с существительными,
личными и указательными местоимениями, собирательными
существительными, обладающими семантической категорией «лицо» в
лесой позиции и с спнсемаитическимп словами на, нал, нырма
в той же позиции, выражающими адвербиальные значения.
Главной особенностью формы выявления этого ЛСВ является
то, что при его реализации глагол бадын должен сочетаться,
кроме субъекта, обязательно со словами нал, ма, нырма,
выступающими в роли обстоятельственных распространителей.
Стоит выкинуть это слово из постоянного семантического
контекста, как глагол принимает совершенно другое смысловое
направление. Другой особенностью формы выявления ЛСВ «не
спать, а сидеть» можно считать полное отсутствие в
указательном синтаксическом минимуме обязательного члена
дистрибуции — объекта — существительного. Иными словами, глагол
бадын для выявления указанного значения не нуждается в
лексической связи с объектом. Следовательно, обязательными
дистрибутивными членами постоянного семантического контекста,
необходимого для реализации данного ЛСВ, являются субъект
(антропоним), факультативный член (выступающий как
обязательный) и предикат. Зæлда нал бадт, рухс дзы нал калд
«Залда уже не сидела, у нее не горел свет» (Секъа. Зæлда).
Хъæуæй чи æрхуыссыд, чи та нырма бадт «в деревне кто лег,
а кто еще сидел (не спал)» (Бекойты Е. Уый дын фыдæлты
æпАдау). Значит, данному значению соответствует
семантическая модель субъектной локализации действия Р + айуегЫа1+У.
В парадигматическом ряду бадын в рассматриваемом ЛСВ
противопоставляется глаголам фынæй кæнын «спать» и хуыс-
сын «лежать», синонимических пар он не образует.
Таким образом, ЛСВ «не спать, сидеть» отличается от
предыдущих значений формой своего выявления. Основной формой
6 Г. Тедеев.
81

его реализации является лексическая связь глагола бадын
обязательно с адвербиальными словами, класс субъекта менее ре-
левалентен в этом отношении, а словоформы и тип объекта
совершенно не существенны.
Следующим ЛСВ-ом слова бадын, связанным также
понятием — «находиться в неподвижном, вертикальном положении,
опираясь на ягодицы» — является «засесть в засаду». По
степени абстрагирования от основного значения данный
семантический вариант стоит на более высокой ступени т. е. он более
далеко отошел от основного значения, нежели описанные выше
варианты. Шестой ЛСВ — искæмæн исты фыд ракæныны тых-
хæй йæ рацæуæны æмбæхстæй æгъгъæлмæ кæсын — отличается
от предыдущих и своим ДСП — «действие, связанное с
отрицательным агрессивным намерением», а также формой выявления.
Значение реализуется в сочетании глагола бадын с
антропонимом (реже с фаунонимом) и с послеложной конструкцией.
Особенностью формы выявления рассматриваемого ЛСВ является
не только лексическая связь глагола бадын обязательно с
послеложной конструкцией, но и строгие словоформы компонентов
этой послеложной конструкции. Определяющим компонентом
конструкции выступают существительное из класса «лицо»
(реже «нелицо», оно и будет объектом действия), личное
местоимение в единственной словоформе — генетиве, в роли
определяемого компонента же выступает только одно слово раз,
выражающее адвербиальное значение. Абырæг бады фæндаггæттьт
раз «абрек засел в засаду на дороге путников». Кæй размæ
бадынц ацы хæстифтонг адæм? «на чьей дороге засели в засаду
эти вооруженные люди?» (Бæдоаты Хъ. Бæрæзеджын). Таким
образом, постоянным семантическим контекстом, выявляющим
значение «засесть в засаду» будут слово раз «перед» и
существительное или личное местоимение в словоформе генетива, т. е.
субъект и послеложная конструкция. Значит, данному значению
соответствует семантическая модель: Р Ь \^ + ас!уегЫа1.
В парадигматическом ряду этот ЛСВ глагола бадын лишен
ассоциативных связей с другими лексическими единицами.
По классам субъекта и по понятийной соотнесенности к
шестому значению «засесть в засаду» близко стоит следующее
седьмое значение «сидеть в укрытии» — хи хъахъхъæныны тых-
хæй бæрæг-бæлвырд ран æмбæхсты уын, — выделение которого
покоится на его ДСП «нахождение субъекта в укрытии с целью
самообороны». Значение реализуется в сочетании глагола бадын
с существительным из класса «лицо» или личным местоимением
в левой позиции и с обстоятельственным членом контекста,
выступающим в данном случае как обязательный член
дистрибуции. Мах бадæм акоппы «мы сидели в окопе» (Дабе. Уый амар-
дис уацары). Уыцы æмбæхсæны бадтис 12—13 лæджы «в том
убежище сидело 12—13 человек» (Арсен, Джанаспи). Эти два
значения отличаются по парадигматической
противопоставленности: шестое значение не обладает ассоциативными способно-
82

стями, седьмой ЛСВ же в смысловом отношении может
соприкасаться с глаголом æмбæхсын «скрываться». Не могут быть
идентичными и по форме выражения: указательный
синтаксический минимум, реализующий значение «засесть в засаду» не
мыслим без адвербиального слова раз «перед», семантический
контекст же, в рамках которого реализуется значение «сидеть
в укрытии», не испытывает подобных ограничений. По
семантическим моделям они совпадают.
По отношению к седьмому ЛСВ — «сидеть в укрытии» как
оттенок значения следует выделить значение «расположиться,
обосноваться где-либо» — исты нысанæн бæрæг ран æрбынат
кæнын æмæ уым уын. Глагол бадын в данном значении
характеризуется как действие, связанное с осуществлением каких-то
намерений. По форме и способу выражения, а также по
семантической модели данное значение не дифференцируется от
значения «сидеть в укрытии». Партизантæ Цхинвалы куы бадтысты,
уыцы рæстæджы меньшевиктæ... «когда партизаны
расположились (обосновались) в Цхинвали, в то время меньшевики...»
(Бекойты Е. Фатимæ).
1 По ассоциативным связям же эти два значения не могут
быть разными, ибо в парадигматическом ряду значение «сидеть
в укрытии» вступает в синонимический ряд с глаголом æмбæх-
сын «скрываться», значение же «обосноваться» семантически
соприкасается с глаголами æрбынат кæнын «обосноваться» и
æрлæууын «остановиться».
Следующим значением, связанным в смысловом^ отношении
с первым семантическим центром многозначного глагола бадын
является значение — ахст уын æмæ афтæмæй уæвын «быть в
заключении». Данный ЛСВ дифференцируется не только своим
ДСП-ом «моральная характеристика действия», но и
специфической формой своего выявления. Значение реализуется в
сочетании глагола бадын с субъектом, представленным
существительным из класса «лицо» во всех словоформах, в правой
позиции с единственным словом ахæстон «тюрьма», выступающее в
единственной словоформе — в генетиве. Бега бадт ахæстоны,
цæй тыххæй, уый фыны дæр никуы федта. «Бега сидел в
тюрьме, за что, этого он даже во сне не видел» (Гафез. Дзаджейы
рухс). Модель Р + У + ас[уегЫа1. Следовательно, налачие этого
значения в лексико-семантической системе осетинского языка
поддерживается функционированием в осетинской лексике
слово ахæстон. Несмотря на весьма узкие валентные способности
глагола бадын, которые он проявляет при реализации
анализируемого значения, данный вариант является устойчивым,
самостоятельно существующим в системе осетинской лексики/
весьма употребительным, в стилистическом отношении
нейтральным значением.
Постоянный семантический контекст, реализующий данное
значение, конструируется на основе трех обязательных членов
дистрибуции: Р + У + ас1уегЫа1.
83

Значит, факультативные члены дистрибуции, которые в
выявлении глагольных значений в осетинском языке вообще носят
нерегулярный характер, в данном случае выступают как
обязательные.
Значение отличается от других вариантов и по
семантической характеристике действия. Глагол бадын в данном
варианте характеризуется со стороны поведения субъекта и относится
к ЛСГ глаголов поведения. В остальных значениях он
характеризуется со стороны физического состояния субъекта. Однако
по понятийной отнесенности они сходятся — значение
«находиться в заключении», как и предыдущие ЛСВ, в смысловом
отношении связано с общим для всех значений понятием
«неподвижное, вертикальное расположение туловища в
пространстве, при котором оно опирается на ягодицы».
В парадигматическом ряду глагол бадын в данном значении
семантически ассоциируется с глаголом ахст уын «быть в
заключении», образуя с ним синонимическую пару и с глаголом
сæрибар уын «быть свободным», образуя с ним антонимическую
пару.
Внутрисловное смысловое разграничение девятого ЛСВ —
æнæисты аразгæйæ уын, уæгъды лæууын «бездельничать» —
производится на основе ДСП — «нахождение субъекта в
состоянии бездеятельности».
По встречаемости данное значение менее употребительно.
Реализуется в сочетании глагола бадын с существительными
(или личными местоимениями), обладающими семантическим
элементом «лицо». Значение отличается от других ЛСВ
своеобразием дистрибутивных свойств: для его реализации глагол
бадын не нуждается в сочетании с объектом,
обстоятельственными уточнителями и распространителями — нæма кусыс? —
нæй, бадын — «ты все еще не работаешь? — нет, сижу». Бадын-
мæ мæ не ’вдæлы» — «у меня нет времени сидеть» (Цæгæра-
ты М. Амонды фæндагыл). Данным сочетаниям соответствует
семантическая модель Р+У. Следовательно, указательный
синтаксический минимум, образуется из двух обязательных членов
дистрибуции: субъекта и предиката.
В парадигматическом плане бадын в данном значении
противопоставляется глаголам кусын «работать», архайын
«действовать», аразын «делать». С точки зрения смысловой
характеристики действия бадын здесь характеризуется со стороны
"физической деятельности субъекта.
Следующее, одиннадцатое значение — æрæгмæ мой кæнын —
«засидеться в девках» — полисемантического слова бадын
реализуется также в рамках двухчленной семантической модели
Р+У.
В данном ЛСВ глагол бадын характеризуется как
«внутреннее действие, с духовной, моральной характеристикой», что и
отличает его от предыдущих значений. Диаметрально
противопоставляется это значение другим ЛСВ и своеобразием форм
84

выражения. Для его реализации глагол бадын вступает в
обязательные валентные отношения с существительными во всех
словоформах, обозначающими лица женского пола. Что
касается лексической связи глагола бадын с дополняющими членами
в правой валентности, то она для выявления ЛСВ «засидеться
в девках» носит необязательный характер. Чызгæн йæ бадт нæ
бæззы «девушке не стоит засидеться в девках» (Цомахъ. Амонд-
мæ цæуджытæ). Таким образом, образование и
воспроизведение ЛСВ «засидеться в девках» в лексико-семантической системе
осетинского языка обусловливается наличием трех слов: чызг
«девушка», ус, сылгоймаг «женщина». Несмотря на узкий круг
сочетающихся единиц глагол бадын в этом значении проявляет
и деривационную способность, образуя дериват абадгæ чызг
«старая дева», что также отличает этот ЛСВ от всех (за
исключением первого, основного) других значений исследуемого
глагола, не обладающих словообразующими свойствами.
В ассоциативном плане глагол бадын в ЛСВ «засидеться в
девках» семантически может соприкасаться с глаголом мой
каенын «выходить замуж». С точки зрения смысловой
характеристики действия значение «засидеться в девках» сближается
с ЛСВ «сидеть в заключении»: глагол бадын в обоих значениях
характеризуется со стороны морального поведения субъекта и
относится к ЛСГ глаголов поведения.
Как видели, смысловой центр «сидеть» (как обозначение
определенного физического расположения туловища) глагола
бадын находит свое выражение в одиннадцати значениях. По
семантической значимости десять из них представляют собой
производные от первого, основного номинативного значения.
Все они обладают несколькими общими с первым, основным
значением элементами смысла: «опираясь на ягодицы»,
«неподвижность», «вертикально», которые являются важнейшими в
характеристике действия, выражаемого основным значением
исследуемого глагола. Каждый из отмеченных значений, имея
столько общих семантических признаков с основным значением,
дифференцируется от него только одним различительным
признаком. Это обстоятельство говорит о том, что они близко стоят
к основному значению в смысловом отношении, ибо «значения,
наиболее близкие к основному, имеют с ним несколько общих
сем и одну различительную»10. На основе этих объединяющих
элементов смысла формируется и общее для всех значений
понятие «неподвижное, вертикальное расположение туловища в
пространстве, при котором оно опирается на ягодицы». Этот
понятийный центр как раз является той общей связывающей
семантической нитью для отмеченных значений, которая,
органически вплетаясь в каждое из них, обеспечивает их
семантическое единство. Смысловое единство рассматриваемых
вариантов поддерживается также тем фактором, что глагол бадын
ю Гарипова Н. Д. Указ. соч., с. 9.
85

с точки зрения смысловой характеристики действия, во всех
вариантах характеризуется со стороны физического состояния
субъекта. Семантические различия же указанных значений
основываются на дополнительные смысловые элементы, которые
•они вносят в общее понятие, т. е. на их ДСП, на различные
дистрибутивные способности и семантические модели.
Поскольку все эти значения связаны с одним обобщающим понятием,
по характеру связи с отображаемой действительностью, их
следует квалифицировать как прямые. Филиация (преемственность)
между анализируемыми значениями от конкретного к
абстрактному. На самой высокой (далекой) ступени абстрагирования
от основного значения стоят последние три значения, за ним
идет третий ЛСВ, остальные идут за ними по нисходящей
линии.
Следующим, легко выделимым самостоятельным значением
исследуемого глагола является ЛСВ — истæй уæлæ æнæцæу-
гæйæ иу ран уын, лæууын, — обладающий ДСП «нахождение
субъекта на каком-либо месте, поверхности, не передвигаясь».
Для реализации данного ЛСВ глагол бадын вступает в
семантическое согласование как с одушевленными (за вычетом
«лица»), так и с неодушевленными существительными. Уæрцц
бæласыл нæ бады «перепелка на дереве не сидит» (æмбисонд).
Хæдтæхæг бады зæххыл «самолет стоит (сидит) на земле».
Значение выявляется также в сочетании глагола бадын с
субъектом со значением «нелицо» или «неодушевленность» и с после-
ложной конструкцией. Цъиу бады бæласы уæлæ «птица сидит
на дереве». Хæдтæхæг бады зæххы уæлæ «самолет стоит
(сидит) на земле». Последние синтаксические минимумы менее
продуктивны для реализации указанного ЛСВ. Следовательно,
описываемое значение реализуется в рамках семантической
модели: р2 +У + К.
По форме реализации этот ЛСВ близко стоит к первому
основному значению глагола бадын. В обоих случаях один из
способов дифференциаций значений, а именно, способ
словоформы (объект обязательно должен стоять в местн.-внеш.
падеже) играет существенную роль в разграничении значения.
Однако они отличаются по дистрибутивным особенностям
глагола бадын, которые последний проявляет при выявлении
отмеченных двух своих вариантов. В первом случае глагол
вступает в дистрибутивные отношения с существительными только
со значением «лицо», в последнем случае же глагол бадын
сочетается исключительно с существительными, умеющими
летать.
В ассоциативном плане глагол бадын в анализируемой ЛСВ
вступает в семантическое соприкосновение с глаголом лæууын
«стоять», образуя с ним синонимическую пару и
противопоставляется глаголу тæхын «летать», вступая с ним в антонимические
отношения.
86

Для реализации тринадцатого ДСВ — хи гуырахстæй исты
тыгъдад таргъуызæй æрæнбæрзын æмæ афтæмæй, æнæзмæл-
гæйæ, лæууын «стлаться» — глагол бадын вступает в валентные
отношения с узким кругом неисчисляемых существительных:
мигъ «туча», фæздæг «дым», фæлм «туман». Мигъ бадт комы
«туман стлался по ущелью». Значение выявляется и в сочетании
глагола бадын с послеложной конструкцией в правой позиции.
Мигъ бады Калачи сæрмæ «туман стелется над Тбилиси» (Са-
нахъоты У. Арф фæд). Данным сочетаниям соответствует
семантическая модель С + У + ас1уегЫа1.
Внутрисловное смысловое разграничение данного значения
происходит на основе ДСП — «нефизическое действие,
обозначающее застывшее состояние». Парадигматическое
противопоставление в этом отношении не существенно, ибо глагол бадын
в этом значении лишен ассоциативных связей, не существенны
в этом отношении и словоформы элементов как правого, так и
левого окружения.
Коммуникативное задание значения — уæнгтыл куыд фидауа,
кæнæ куыд нæ фидауа, афтæ лæууын «идти, быть к лицу» —
осуществляется в постоянном семантическом контексте, который
конструируется на основе сочетания глагола бадын с
неодушевленными существительными, обозначающими преимущественно
одежду и с объектом, представленным именем со значением
«лицо» или «неодушевленность», а также заменяющими их
местоимениями в словоформе мести.-внеш. падежа. Кастюм
уæнгтыл дзæбæх бады «костюм хорошо сидит на фигуре».
Следовательно, данному значению соответствует структурно-семан-
тическая модель субъектной локализации действия: А-[-У \д
Глагол бадын в данном ЛСВ-е характеризуется как
«нефизическое действие, связанное с определенным расположением
субъекта по фигуре». Дифференциация значения производится с
помощью ДСП, а также с помощью словоформ объекта
(обязательное нахождение объекта в мест.-внеш. падеже).
Данное и предыдущее значение «стлаться» диаметрально
противопоставляются друг другу по ассоциативным
способностям. В парадигматическом ряду глагол бадын в значении
«сидеть», «идти» семантически может соприкасаться с глаголами
лæууын «стоять», фидауын «идти», нæ фидауын, образуя с ним
синонимический ряд, значение «стлаться» же, как уже было
сказано, совершенно лишено ассоциативных связей.
Последние три значения «сидеть», «стлаться», «сидеть»,
«идти» глагола бадын связаны с одним и тем же понятием
«застывшее положение предмета в пространстве». Это сближает
их с первым смысловым центром «неподвижное, вертикальное
расположение туловища, при котором оно опирается на
ягодицы». Общей связывающей «семантической нитью» для всех
значений, группирующихся вокруг этих двух понятийных центров,
является смысловой элемент «неподвижно», а также признак
87

семантической характеристики действия, т. е. тот фактор, что
глагол бадын во всех отмеченных вариантах характеризуется
со стороны физического состояния субъекта.
Последние три значения с первым, основным значением
сближается по единственному общему смысловому элементу
«неподвижность», но дифференцируется несколькими
элементами смысла. От предыдущих значений отличаются отсутствием
семантических элементов «вертикально» «опирание на ягодицы»,
наличествующих в предыдущих вариантах. Следовательно,
отмеченные три значения более далеко стоят от первого,
основного значения в смысловом отношении, чем предыдущие
значения, которые имеют больше общих и меньше
дифференцирующих признаков с основным значением, т. к. «более далекие от
основного значения отличаются от него большим количеством
дифференциальных сем и объединяются одной общей семой»11.
По своему содержанию к ЛСВ-у «стлаться» близко стоит
пятнадцатое значение глагола бадын — истæй уæлцъар, тæнæг
сЬæлтæрæй æрæмбæрзгæйæ, хи æруадзын, æрæнцæйын «осесть».
Они не различаются, как увидим ниже, и по типам постоянных
семантических контекстов, по классам субъектов, объектов,
следовательно— по семантическим моделям. Но мы их
дифференцируем по следующим соображениям. Они не могут не
различаться по понятийной соотнесенности, т. к. связаны с разными
обобщающими понятиями, в силу чего в их ДСП-ах
наличествуют отличительные семантические элементы. В ЛСВ-е «осесть»
глагол характеризуется как «незаметное движение в
пространстве сверху вниз» (рыг бады столыл «пыль оседает на стол»).
Как видно, здесь глагол бадын характеризуется в процессе
движения. В ЛСВ-е «стлаться» (мигъ бады) же он
характеризуется в процессе неподвижности. Следовательно, сопоставляемые
два значения противопоставляются по признакам
«неподвижно» — «медленное передвижение». Кроме того, как уже
отмечалось, значение «стлаться» связано с обобщающим понятием
«застывшее положение предмета в пространстве», ЛСВ «осесть»
же относится к понятийному центру «вертикальное
передвижение предмета в пространстве сверху вниз». Значит, они
отличаются и по семантической характеристике глагольного действия.
Глагол бадын в значении «стлаться» характеризуется со
стороны физического состояния субъекта, в ЛСВ «осесть» же он
характеризуется со стороны движения субъекта.
По ассоциативным способностям сравниваемые два ЛСВ
также не могут не разняться. Глагол бадын в значении
«стлаться» лишен парадигматических связей, в то время как он в
варианте «осесть» семантически может соприкасаться с глаголом
æмбырд кæнын «собираться».
Мы уже отметили, что эти два значения совпадают по форме
реализации, по классам субъектов-объектов. Следовательно,
и Г а р и п о в а И. Д. Указ. соч.
88

последнее значение «осесть» реализуется в той же
семантической модели, что и ЛСВ «стлаться»: С+У + айуегЫа1.
По отношению к ЛСВ-у «осесть» в качестве оттеиочного
значения глагола бадын можно выделить еще и — змæст тæн-
гъæдæй бынты хуызы рахицæн уын æмæ сындæггай бынырдæм
цæуын «осесть», «спуститься». Выделение данного значение
производится на основе ДСП — «передвижение сверху вниз для
получения горизонтального положения», а также с помощью
специфических сочетательных способностей глагола бадын в
этом значении. Оттенок реализуется в сочетании глагола бадын
с узким кругом вещественных существительных в левой
позиции, а в элементах правой валентности он не нуждается. Бæгæ-
ны бады «пиво оседает». Сæн бады «вино оседает».
Следовательно, данному значению соответствует семантическая модель
К4+У.
Как ЛСВ «осесть», так и его оттенок «осесть», «опуститься»
связаны с одним общим понятием «вертикальное движение
предмета в пространстве сверху вниз», но второе значение обладает
'дополнительной характеристикой действия: выделяясь в виде
осадка, опускаться вниз, на дно», что обеспечивает его
выделение от первого значения. Оба значения выявляются в сочетании
глагола бадын с двумя классами существительных С, К4,
обозначающих предметы, которые обладают способностью
перемещаться в пространстве под силой своей тяжести.
Ассоциативные связи анализируемых значений
ориентированы также на одну и ту же точку семантического
соприкосновения: парадигматические связи первое значение («осесть»)
сближают с глаголом æмбырд кæнын «собираться», а второе
значение «осесть, опускаться» — с глаголами сыгъдæг кæнын
«очищаться», рæсугъд кæнын «очищаться», «стать прозрачным»,
вступая с ними в синонимические отношения.
По смысловой характеристике действия глагол бадын в этих
двух значениях характеризуется с точки зрения способности
самостоятельного движения субъекта. Следовательно, он
(глагол) в обоих случаях относится к ЛСГ глаголов движения.
Следующим оттеночным значением по отношению к ЛСВ
«осесть», полисемантического глагола бадын следует выделить
его семнадцатое значение «опасть» — гуырахсты, æмвæзады
къаддæргæпгæйæ, цадæггай уырдыгмæ цæуын. ДСП —
«нефизическое уменьшение объема, уровня» — отличает данное
значение от предыдущих двух значений «осесть», «опускаться».
Внутрисловное смысловое разграничение данного оттенка, кроме
ДСП, производится на основе специфических валентных спо-
89

собностей глагола бадын, проявляемых им при реализации
этого значения. Он сочетается с единственным существительным из
класса «неодушевленность»: рæсыд бады «опухоль спала».
Таким образом, образование и воспроизведение этого значения
слова бадын в лсксико-семантической системе осетинского
языка обусловлено наличием слова рæсыд «опухоль», что также
отличает его от предыдущих двух значений, функционирование
которых поддерживается наличием в системе осетинской
лексики сравнительно большого круга единиц.
Своеобразием дистрибутивных свойств значения «спасть,
опасть» следует считать и то обстоятельство, что глагол бадын
для реализации данного значения не нуждается в
обстоятельственных элементах, для его выявления достаточна
семантическая модель: А + У.
Значение «спасть, опасть», как и предшествующие два
значения «осесть», «опускаться», связано с общим понятийным
центром «движение предмета в пространстве сверху вниз», но
оно обладает и дополнительным семантическим элементом
«опускаться незаметно, уменьшаясь в объеме, уровне», на что и
покоится его разграничение в отдельное значение.
Кроме того, во всех трех значениях, с точки зрения
смысловой характеристики действия, глагол бадын характеризуется со
стороны пространственного признака направления движения
объекта, т. е. глагол бадын в этих значениях относится к
глаголам движения. Но и здесь значение «опасть, спасть»
проявляет дополнительное семантическое свойство: в нем глагол
бадын характеризуется двояко — со стороны физического
состояния субъекта и по признаку характера движения субъекта.
Следовательно, глагол бадын в одном и том же значении
«опасть, спасть» одновременно относится к двум разным
классам: к глаголам движения и физического состояния.
Парадигматическими связями данное значение не обладает.
Таким образом, анализ фактического материала* дал
возможность выделить в смысловом объеме глагола бадын 17
разных, но взаимосвязанных значений. Все эти значения
стилистически нейтральные, общеупотребительные, не испытывают
профессионально-территориальных ограничений. С точки зрения
исторической стратификации на диахронно-синхронном уровне
нет сомнения, эти значения не стоят на одном уровне. Первое
значение относится к древнейшему пласту осетинской лексики,
которое послужило смысловым источником для остальных.
Значения «находиться в заключении» и «занимать какое-либо место,
должность» же представляет собой наиболее позднее
образование**, в возникновении которых осетинский язык обязан
влиянию русского языка.
* Мы не подвергаем анализу устойчивые сповосочетания, в составе
которых стержневым компонентом, смысповой основой выступает глагоп бадын.
** Явления, обозначаемые этими значениями, в культурно-материачьной
жизни осетин в пронлом отсутствовали.
90

По характеру связи с отображаемой действительностью все
производные значения, видимо, следует квалифицировать как
переносные, хотя некоторые из них находятся на весьма
высокой ступени абстрагирования от главного, что их тянет к
превращению в новые, прямые значения.
Последние шесть производных значений являются
метафорическими, которые отличаются от остальных производных
значений по числовому соотношению общих и дифференциальных
признаков. Они связаны с ним одним общим семантическим
элементом и отличаются от них «комплексом
дифференциальных признаков»12. Среди остальных производных последние
шесть метафорических значений отчетливо выделяются своими
контрастирующими свойствами — в смысловом отношении они
стоят более отдаленно от основного, чем остальные,
неметафорические производные значения. Неметафорические
производные значения, как увидели, в смысловом объеме глагола
составляют основную массу.
Говоря о типах общих (для разных значений) смысловых
элементах, Н. Д. Гарипова отмечает, что «нет случаев, когда
в качестве общих смысловых элементов у разных значений
одних и тех же глаголов выступают признаки, сходство между
которыми является внешним»13. Исследуемый нами фактический
материал дает обратные показания. В качестве общих
смысловых элементов для всех выявленных семнадцати значений
(даже для метафорических) выступают признаки, сходства между
которыми является против ожидания* именно внешним, все они
воспринимаются зрением.
Описание и установление общих и дифференциальных
смысловых элементов всех выявленных значений показал, что
наличие у значений большого числа общих и меньшего числа
дифференциальных смысловых элементов говорит о большой
близости их (первые десять значений и основное значение), и
наоборот, наличие у значений большого количества
различительных признаков и меньшего числа общих семантических
элементов (притом таких, роль которых в характеристике основного
12 Гарипова Н. Д. Указ. соч., с. 7.
13 Т а м ж е, с. 4.
14 Там же, с. 7.
* Против ожидания потому, что значения, различительные и общие семы
которых относятся к внутренним признакам, обычно составляют специфику
глагольной полисемии, что обусловливается особенностями
общекатегориального значения глагола как части речи. У существительных, например,
подобные значения невозможны, ибо конкретно-предметный характер лексического
значения существительного препятствует их формированию.
91

действия незначительно предполагает их большую отдаленность
от основного значения (последние шесть метафорических
значений). Следовательно, количественные различия общих и
дифференциальных смысловых элементов предопределяет и
характер связи разных значений, их взаимоотношение в рамках
семантической структуры слова14. В сфере разнообразных
производных значений глагола бадын в особый тип отчетливее других
выделяются метафорические значения.
Таким образом, все выявленные производные значения гла*
гола бадын тяготеют к двум типам: метафорическим, отчетлива
контрастирующим с основными значениями, и
неметафорическим производным значениям, которые обнаруживают
значительную смысловую близость к основным значениям. Различие
между этими двумя группами производных значений, как
увидели выше, наблюдается в количественном составе их общих
и дифференциальных признаков.
Внутрисловное смысловое разграничение всех ЛСВ глагола
бадын происходит разными средствами и формами. Но главным
средством дифференциации значений здесь все-таки остается
класс субъекта. Если глагол бадын сочетается с субъектом,
представленным существительным со значением «лицо» (реже
«нелицо») — он реализует значение, в смысловом отношении
так или иначе связанное с обобщающим понятийным центром
«неподвижное вертикальное расположение туловища в
пространстве, при котором оно опирается на ягодицы» (сюда входят
первые одиннадцать ЛСВ). Когда же глагол бадын вступает
в дистрибутивные отношения с неодушевленными
существительными в левой позиции — выявляются значения, связанные с
общими понятиями «застывшее положение предмета в
пространстве» (три ЛСВ) и «вертикальное передвижение предмета в
пространстве сверху вниз» (три значения).
Немаловажную роль играют в этом отношении словоформы
элементов объектных и обстоятельственных членов правой
дистрибуции (обязательное наличие формы мест.-внеш. падежа).
Следовательно, способ разграничения глагольных значений в
данном случае носит морфолого-спнтаксический характер. Что
касается парадигматических связей, то они в выделении
отдельных ЛСВ менее релевантны.
Как выяснилось из анализа фактического материала, при
реализации значений субъектный глагол бадын проявил некото-
92

рые специфические способности: в выявлении некоторых
значений он обладает нулевой дистрибуцией в правой позиции, т. е.
он не нуждается в сочетании с элементами правого окружения.
Своеобразием формы выявления значений данного глагола
следует считать также строго обязательное наличие в правой
дистрибуции неодушевленных конкретных существительных,
выступающих в адвербиальном значении, т. е. то, что некоторые
факультативные члены дистрибуции в данном случае
выступают в роли обязательных членов.
Следовательно, общей, типовой моделью семантической
сочетаемости, соответствующей всем значениям глагола бадын
будет: д^| +У + айуегЫа1.
Для наглядного изображения исследуемой семантической
структуры используются некоторые символические обозначения
из латинской азбуки. Семантическая структура обозначается
буквой X, основное значение — А, оттенки значения для А —
прописными буквами аь а2, а3 и т. д.) в зависимости от их
наличия), производные—В, С, <1 и т. д. по следованию букв в
латинском алфавите, оттенки для производных —
соответствующими прописными буквами. Пользуясь такими символами,
общую'формулу семантической струтуры слова можно
представить следующим образом: Х = А->В-^С.
Таким образом, смысловая структура глагола бадын по этой
формуле будет иметь следующее выражение:
Х = А — «находиться в неподвижном вертикальном положении,
опираясь на ягодицы».
В — «заниматься чем-нибудь, сидя».
С — «находиться в своем кабинете и работать»,
ё — «занимать какое-либо место, должность».
Е — «не спать, а сидеть».
Р — «засесть в засаду».
0 — «находиться в укрытии с целью самообороны» + %—
«расположиться, обосноваться где-либо».
1 — «находиться в заключении».
К — «находиться в состояние бездеятельности, ничего не
делать».
Ь — «засидеться в девках».
М — «находиться на каком-либо месте поверхности, не
передвигаясь, не перемещаясь».
N — «лежать неподвижно, прикрывая поверхность чего-либо».
О — «распологаться по фигуре тем или иным образом».
93

Р — «опуститься на какую-либо поверхность, прикрывая ее
тонким слоем» 4-р — «выделиться из жидкости в виде осадка и
опуститься вниз».
К — «уменьшаясь в объеме, уровне незаметно опускаться».
Для большой наглядности семантическую структуру глагола
бадын представим в виде сложного, многоярусного ядра, где
ярусы (т. е. каждое следующее ядро) будут указывать и на
дальность ступени абстрагирования производного значения от
основного.
X — глагола бадын
Анализ смыслового объема глагола бадын показал, что он
на уровне парадигматических отношений в разных своих
значениях может вступить в семантическое соприкосновение с
различными глагольными единицами, что схематически можно
показать в следующем виде (пунктирными линиями будут
показаны кнтонимические отношения, обычной линией —
синонимические связи):

Сводная таблица парадигматических связей субъектного
глагола бадын наглядно показывает, что во многих своих ЛСВ-х
он образует синонимические и антонимические пары пли ряды
с другими глаголами. В некоторых своих значениях он имеет
одну или более точек семантического соприкосновения, а в
отдельных значениях он вообще лишен ассоциативных связей.
В выявлении характера иерархической
организации'значении полисемантического глагола небезынтересны также
каузативные и трансформационные конструкции глагола, которые,
как нам стало ясным в ходе анализа, играют (наряду с
другими средствами) немаловажную роль в соизмерении и
дифференциации смысловых компонентов семантической структуры
осетинского глагола.
Прежде чем осветить вопрос о том, каковы каузативные
формы глагола в смысловом отношении, думается, следует
остановиться на специфических особенностях категории каузатива,
присущих только осетинскому языку и резко отличающих его
от некоторых индоевропейских и кавказских языков.
Каузатив — «имеющий значение причины для действия»15, —
в осетинском языке выражает побуждение со стороны субъекта
к выполнению другим лицом (т. е. первым объектом) действия
по отношению ко второму объекту. Следовательно, каузативные
формы в осетинском языке — двухобъектные. Количество лиц
глагола увеличивается, появляется лицо побуждающего,
действие которого сначала переходит на другое лицо — побуждаемого
(первый объект), который уже переносит действие на самый
объект воздействия (второй объект). Первый из этих объектов
можно называть косвенным, второй — прямым.
Действие каузативных конструкций является причиной, поводом для
другого действия, обозначенного соответствующим глаголом.
В отличие от немецкого16, английского17, русского и других
языков, где каузативные формы глагола малопродуктивны, в
осетинском языке они, наоборот, весьма активно
функционируют. Здесь каузативные конструкции образуются с помощью
вспомогательного глагола кæнын почти от всех видов глагола*,
за исключением малочисленных субъектных глаголов на уын
«быть».
15 Ах м а нов а О. С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966,
с. 193—194.
16 Э р л и х Э. Б., Т р и м м А. Я., В о л ь ф Л. Г. Учебник немецкого языка.
М., 1957.
17 Качалова Н. К-, Изр аилов ич Е. Е. Практическая грамматика
английского языка. М., 1957; Петрова А. В., Понтович С. В. Учебник
английского языка. М., 1960.
* По мнению Козыревой Т. 3., в осетинском языке «побудительный
залог образуется путем сочетания инфинитива основного глагола со
вспомогательным глаголом кæнын «делать» (Глагол. —В кн.: Грамматика осетинского
языка, т. 1. Орджоникидзе, 1963, с. 217). Автор почему-то упустил из виду
то обстоятельство, что единица кэенын каузативные формы не образует не
только1 от простых, но и от составных глаголов на кæнын: хъыллнст
кэенын —>- хъыллист кæнын кæнын «пищать —>- заставить пищать».
96

По ст-печи "э:1л{;сп! употребления каузативных форм
осетинский язык сближается с грузинским, абхазским и другими
кавказскими языками. В силу своей широкой
распространенности категория каузатива осетинского глагола, как и в
грузинском18 и абхазском19 имеет свои разновидности (см. ниже).
Во всех отмеченных выше языках (за исключением
абхазского) каузативные формы образуются только от непереходных
глаголов, в осетинском же языке они образуются как от
субъектных, так и от объектных глаголов, делая непереходные —
вдвойне переходными (цæуын ->- цæуын кæнын
«идти -^ заставить идти», хæрын-> хæрын кæнын «есть -> заставив
есть»).
В этом отношении осетинский язык сближается с абхазским
языком, где каузатив образуется как от субъектных, так и от
объектных глаголопЧ
В осетинском языке теоретически вдвойне переходную
каузативную форму можно превратить в форму втройне переходную,
т. е. в форму, заключающую в себе два побуждаемых объекта
и один понуждающий субъект путем удвоения (или без
удвоения) элемента каузативности кæнын: хæрын ын кæнын «я
заставлю его есть» и хæрын ын кæнын кæнын «я понуждаю его
заставить кого-либо есть». Трехярусные каузативные
конструкции в осетинском языке образуются обычно и от двуличных
переходных глаголов. При образовании таких форм появляется
новое лицо, осуществляющее действие посредством другого.
Двуличные переходные глаголы в подобных случаях
становятся трехличными: дон дарын->- дон дарын кæнын
«давать воду попить ->- побуждать его заставить кого-то попить
воду». Значит, воля побуждающего (первого лица) сначала
переходит на второе (побуждаемое) лицо, последнее передает ее
на третье (побуждаемое вторым лицом) лицо, и оно уже
передает ее на самый объект. Таким образом, категория каузатива
в осетинском языке может быть не только двухобъектной, но
и трехобъектной при одном субъекте. Трехличная конструкция:
первое лицо — субъект, второе — первый объект, третье —
второй объект, четвертый компонент конструкции — третий,
основной объект действий всех трех лиц. Первый и второй объективы
можно назвать косвенными, третий (основной) — прямым. Ср.
аналогичные трехярусные каузативные конструкции в
грузинском: з°)?0^ + °^ + 0^ ^о^ос^Ь «я заставлю его писать письмо»
и зс>?0^ + о^+0^ + о^+0г> ^0^°^ <<я заставлю его заставить
18 О залоговых отношениях грузинского глагола подробно см. Ш а н и-
д з е А. Грузинская грамматика, морфология. Тифлис, 1930;
Сихарулидзе И. Грузинский язык. Тифлис, 1932; Руденко Б. Т. Грамматика
грузинского языка. М. — Л., 1940.
19 У ел ар П. К. Этнография Кавказа, Абхазский язык. Тифлис, 1887;
Ломтатидзе К. В. К структуре сложносоставных глагольных основ в
абхазском языке. — ИКЯ, т. IV. Тбилиси, 1953; Бгажба X. С. Категория
каузатива. — В кн.: Грамматика абхазского языка. Сухуми, 1968.
20 Б г а ж б а X. С. Указ. соч., с. 128.
7. Г. Тедеев.
97

кого-либо писать письмо». Как видно, здесь втройне
непереходные каузативные формы образуются путем удвоения элементов
каузативности: об- - и -до, -.
Однако как в осетинском, как и в грузинском языке
подобные трехярусные формы каузатива практически
малоупотребительны. По способу образования и выражения категории
каузатива осетинский язык также резко отличается от всех
отмеченных выше языков. В грузинском она образуется с помощью
суффиксов -оБ, -до , в абхазском выражается также
«специальным аффиксом -р»21, в немецком образуется с помощью
«изменения корневого гласного22. Следовательно она образуется
синтетическим способом морфологического уровня, в осетинском
же каузативные конструкции образуются аналитическим
способом лексического уровня (цæуын->цæуын кæнын
«идти-^заставить идти»).
Наконец, как выяснилось в ходе анализа фактического
материала, в осетинском языке категории каузатива может
служить средством внутрисловного смыслового разграничения
значений полисемантического глагола. Из всех выявленных
семнадцати значений проанализированного полисемантического
глагола бадын каузативную форму свободно допускают четыре (1,
4, 15, 17): 1) «сидеть» (опираясь на ягодицы) —бандоныл бадын
«сидеть на стуле» ->■ бандоныл бадын кæнын «заставить сесть
на стул; 4) «занимать какую-нибудь должность» — аре хпстæ-
рæн бады «медведь сидит старшим» -> арсы хистæрæн бадын
кæнынц «медведя заставляют сесть старшим»; 15) «опуститься
на какую-либо поверхность тонким слоем» рыг бады «пыль
опускается»-^ рыг бадын казны «он способствует пыли
опуститься»; 17) «уменьшаясь в объеме опуститься незаметно» —
рæсыд бады «опухоль опускается» ->• (хос) рæсыд бадын кæны
«(лекарство) заставляет опухоль опуститься».
Первые два значения (1, 4) допускают даже втройне
переходные формы: бандоныл бадын кæнын кæнын «побуждать
кого-то заставить его сесть па стул». Хистæрæн бадын кæнын кæ-
нын «побуждать кого-то заставить его сесть старшим».
В восьми значениях (5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12) глагол бадын
каузативные формы не образует или же образует слабо,
малопродуктивно, в остальных пяти (2, 3, 13, 14, 16) значениях
каузативные формы вовсе немыслимы.
Весьма любопытным является тот факт, что глагол бадын,
будучи непереходным глаголом, в двух своих последних (16, 17)
значениях допускает страдательные формы трансформации,
хотя в осетинском языке страдательные трансформационные
конструкции могут образоваться только от объектных глаголов:
бæгæны бады-^бæгæны бадт уыдис «пиво очищается-^ пиво
было чистым», рæсыд бады-^рæсыд бадт уыдис «опухоль
спадает ^ опухоль была опалой».
21 Б г а ж б а X. С. Указ. соч.
22 3 р л и х Э. К. Указ. соч.
$8

§ 8. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СМЫСЛОВОГО ОБЪЕМА
ГЛАГОЛА ДАРЫН
Объектный глагол дарын обладает весьма широкой
семантикой. Его лексико-семантическое варьирование происходит в
трех направлениях, и выделенные его варианты, уже
приобретшие свои собственные формы языкового выражения,
располагаются в трех плоскостях, на трех разных ступенях
абстрагирования. Все они связаны с тремя основными понятиями.
В группе значений, связанных с общим понятием
«нахождение объекта в чьем-либо попечении, владении», центральным
является стержневое значение «содержать»—искæмæн царды
фæрæзтæ аразын, — которое обладает ДСП-м «иметь на своем
иждивении».
Особенностью реализации ЛСВ «содержать» является то,
что и субъект и объект представлены здесь антропонимами,
хотя для реализации этого ЛСВ содержание объекта
релевантнее, нежели класс субъекта. Таким образом, значению
«содержать» соответствует семантическая модель объектной
локализации действия Р + У + Р. Гацыры бирæ сывæллæттæ дарын
хъуыд «Гацыру надо было содержать много детей» (Дæбе.
Телефон). Объект всегда выступает в словоформе генетива,
субъект — номинатива.
В парадигматическом ряду глагол дарын в рассматриваемом
значении семантически может соприкасаться с глаголом хæссын
«содержать», образуя с ним синомическую пару.
Для реализации следующего, второго значения «держать,
содержать»-—хæдзары исты цæрæгойты хæссын, — связанного
также с понятийным центром «нахождение объекта в чьем-либо
попечении, владений», содержание субъекта иррелевантно.
Существенную роль в этом отношении играет класс объекта, ибо
глагол дарын при выявлении этого значения должен вступить
в объектные дистрибутивные отношения обязательно с фауно-
нпмами. Модель Р+У + Р. Дыса дардта кæрчытæ «Дыса
держала кур» (Джиоты Д. Æнæбасæтгæ тых). По ассоциативным
особенностям второе значение почти совпадает с первым.
Глагол дарын в обоих значениях может образовать синомический
ряд с глаголами хæссын, стыр кæнын, хъомыл кæнын
«содержать», «воспитывать», но диаметрально противопоставляется
им по моделям.
Третий ЛСВ представлен значением «держать» — хпмæ
искæй кусæгæй уадзын, — внутрисловное смысловое
разграничение которого производится главным образом на основе ДСП—
«обычность, постоянность действия». Для реализации данного
значения глагол дарын вступает в лексические связи как в
объектной, так и в субъектной дистрибуции, с существительными
(или местоимениями) со значением «лицо». Хъæзныджытæ
дарынц æххуырстытæ «богачи держат прислуги» (Джиоты Д.
Æнæбасæтгæ тых). Следовательно, по форме языкового выра-
99

жения и по семантической модели (Р+у + Р) данный ЛСВ
совпадает с первым значением «содержать».
По мнению Ю. Д. Апресяна23, если структурные модели
языка не различают значений, то их (значения) следует
объединить в одно. «Разным формулам приписывается разное
значение, идентичные формулы объединяются, и им приписывается
одно значение»24.
Концепция в основном приемлема, но представляется, что
она не всегда правомерна. Внутрисловное смысловое
разграничение значений, как известно, происходит разными языковыми
средствами. В разных случаях удельный вес каждого из них
будет иным. В тех случаях, когда значения не
разграничиваются противопоставленностью семантических категорий
существительных, с которыми глагол сочетается в качестве объекта или
субъекта, необходимо привлечь и другие способы языкового
выражения значений.
Рассматриваемые два варианта, правда, по семантическим
моделям и словоформам объекта не различаются, но резко
противопоставляются по ассоциативным свойствам: в
парадигматическом ряду глагол дарын в ЛСВ «содержать» в смысловом
отношении находит общую точку соприкосновения с глаголом
хæссын, а в ЛСВ «держать» он совершенно лишен
ассоциативных способностей. Они дифференцируются и по ДПС-ом, а
также по характеру связи с отображаемой действительностью:
первое значение — прямое, второе — переносное. На наличие
отмеченных трех отличительных признаков покоится и
выделение последнего, третьего ЛСВ в самостоятельное значение.
Как оттенок значения производного ЛСВ выделяется
следующее четвертое значение «держать» — химæ исты уадзын,
æвæрын. По дифференциальному семантическому признаку
данное значение совпадает с предыдущим производным, но
диаметрально противопоставляются по моделям лексической
сочетаемости.
В третьем производном значении глагол в качестве объекта
.сочетается с существительными, обозначающими «лицо», в от-
теночном значении же объект представлен вещественными
существительными. Модель Р+У + К4. Хъасбол хорз сæн дары
«Каспол держит (обычно) хорошее вино». Оба значения
связаны с одним и тем же понятийным центром — «нахождение
объекта в чьем-либо попечении, владении». Но в последнем
значении наличествует дополнительный признак «характерная черта,
привычка субъекта», отсутствующий в третьем производном
значении. Оттеночное значение менее употребительно, ио^не
испытывает территориально-профессиональных ограничений.
Коммуникативное задание пятого ЛСВ — уæлæ кæнын, уаелæ
23 Апресян 10. Д. Дистрибутивный анализ значений и структурно-сь-
мантические поля. — Лексикологический сборник. М., 1962, вып. V.
24 Апресян Ю. Д. О понятиях и методах структуральной лексикологии.
М., 1962, с. 150.
100

хæссын «носить» — осуществляется в семантической модели
Р + У + К. Глагол дарын в данном значении характеризуется как
действие, связанное с «привычкой, с внутренними чертами
субъекта». Своеобразием валентных свойств, проявляемых
глаголом дарын при выявлении значения «носить», следует считать
то, что он в качестве объекта в правой позиции сочетается с
узким кругом неодушевленных конкретных существительных,
обозначающих одежду, волос, ус, бороду. В левой дистрибуции
же в роли субъекта выступает существительное (или
местоимение) со значением «лицо». Дзабо дардта ирон дарæс «Дзабо
носил осетинскую (т. е. черкеску) одежду» (Елбачиты Т. Дыу-
уæ идæдзы).
В парадигматическом ряду глагол дарын сопоставляется с
глаголом хæссын в значении «носить» и лишен антонимических
отношений.
Все пять проанализированных значений объектного глагола
дарын группируются вокруг одного смыслового центра
«нахождение объекта в чьем-либо попечении, владении». Это общее
понятие и служит той «семантической нитью», которая
вплетается в каждое из пяти значений и обеспечивает их
семантическое единство. С точки зрения смысловой характеристики
действия глагол дарын во всех пяти значениях характеризуется со
стороны физической деятельности субъекта. Действие субъекта
ориентируется на объект с целью иметь его в своем попечении,
в свеем владении.
Следующее, шестое значение «держать»— пскæй æвæндонæй
пскуы уромын, лæууын кæнын — глагола дарын, связанное с
понятием «вынужденное нахождение объекта где-либо»
реализуется в рамках постоянного семантического контекста, который
конструируется из существительного (или местоимения) с
семантическим элементом «лицо» в левой позиции, из именных
слов со значением «антропонимичность-фаунимичность» (по(
терминологии Басмановой А. Г., указ. соч.),
«неодушевленность» в правой дистрибуции и из предиката. Следовательно,
'—>-А.
данному ЛСВ соответствует модель сочетаемости Р Ч-V-(- *
Глагол дарын в данном значении характеризуется как
«физическое действие, связанное с невольным пребыванием где-либо».
Этот ДСП отличает настоящий ЛСВ «держать» от всех
предыдущих значений. Хицау дардта хъазты скъæты «хозяин гусей
держал в хлеву» (Арсен. Цæукъа æмæ Фыркъа). Одним из
главных особенностей формы языкового выражения
описываемого значения является обязательное наличие факультативных
членов дистрибуции в правой позиции, выступающих в данном
случае как обязательные члены. В роли таких необязательных
членов выступают также именные слова, выражающие
адвербиальные значения в словоформах локативных падежей (ныхæ-
стыл дарын, ахæстоны дарын). Без такого факультативного
101

члена анализируемое значение лишается коммуникативной
полноты, ибо глагол поведет себя иначе.
В ассоциативном плане глагол дарын семантически может
взаимосоприкасаться с уромын и с каузативным глаголом лæу-
уыи кæнын в значении «останавливать».
Седьмое значение — хæцын æмæ афтæмæй хауын нæ уадзын
«держать, не давать выпасть» — реализуется в семантической
модели Р+У + К, ДСП которого глагол дарын характеризует
как «физическое действие, обеспечивающее определенное
расположение объекта в пространстве. Лæг дары лулæ йæ дзыхы
«мужчина держит во рту мундштук» (Цомахъ. Хæсты бонты).
В объектной дистрибуции глагол дарын сочетается с
неодушевленными существительными, которые, будучи в локативных
падежах, приобретают адвербиальные значения. Таким образом,
в указательном лексическом минимуме, необходимом для
реализации данного ЛСВ, факультативные члены играют
обязательную, первостепенную роль. Следовательно, по
семантическим моделям и формам языкового выражения шестой и
седьмой ЛСВ-ы совпадают.
В качестве оттеночного значения от седьмого ЛСВ
выделяется следующее, восьмое значение «подставить» — истæй бынмæ
æвæрын — глагола дарын. По ДСП-у данное значение
совпадает с предшествующим, но отличается от него дополнительной
характеристикой действия — «указание на конкретное место
физического расположения объекта: подо что-либо». Рюрик худ
дары сæгъы фæздонмæ «Рюрик подставляет фуражку под вымя
козы» (Дзугаты Г. Хæлæрттæ). Своеобразием формы
языкового выражения значения «подставить» следует считать то, что
в постоянном семантическом контексте, реализующем это
значение, обстоятельственные элементы, находясь обязательно в
словоформе направит, падежа, как и в предыдущих двух
значениях, выступают как обязательные члены правой дистрибуции.
Следовательно, данному значению соответствует семантическая
модель Р + У + К + аскегЫа1. Значит, по семантическим моделям
и понятийной отнесенности последние два значения совпадают.
Таким образом, понятийный центр «обеспечение
определенного физического расположения объекта в пространстве»
глагола дарын находит свое выражение в двух значениях:
«держать» и «подставить». С точки зрения смысловой
характеристики действия глагол дарын в обоих значениях характеризуется
со стороны физической деятельности агента действия. Действие
субъекта ориентировано па объект с целью его удержания в
определенной позе.
Для реализации девятого ЛСВ «быть должным» — искæмæй
хæсджын уын — глагол дарын в объектной дистрибуции
сочетается с существительными, обозначающими
«неодушевленность»' и «нелицо», а в качестве субъекта в левой дистрибуции
он сочетается, как во всех своих значениях, с
существительными (местоимением), обозначающим только человека. В отличие
1С2

от предыдущих вариантов глагол дарын в данном ЛСВ-е
характеризуется как «нефизическое действие, связанное с
состоянием долженствования». Цæу мæ дардта æмæ мын фыр æр-
ласта «он должен был мне козла, а пригнал барана» (æмби-
сонд).
Таким образом, последние пять значений глагола дарын*
по форме языкового выражения почти совпадают. Для
выражения всех этих значений глагол нуждается в обязательной
лексической связи с косвенными дополняющими членами,
выступающими строго в определенных словоформах.
Следовательно, постоянный семантический контекст, реализующий эти
значения, имеет характер морфолого-синтаксической
обусловленности, где факультативные члены дистрибуции носят
регулярный характер. Что касается первых пяти значений
описываемого глагола, то для их реализации дополняющие члены,
обстоятельственные элементы нерелевантны. Значению
соответствует модель сочетаемости Р + У+ \_у ^
Главными средствами языкового выражения
рассматриваемого варианта служат ДСП и словоформа косвенных
дополняющих членов постоянного семантического контекста (слово,
выступающее в роли косвенного дополнения, обязательно должно
стоять в форме отложительного падежа). Без этой словоформы
набор слов, реализующий значение «быть должным», лишается
коммуникативной полноты. Следовательно, косвенный
дополняющий член в реализации данного значения ведет себя как
обязательный член дистрибуции. В ассоциативном плане глагол
дарын в ЛСВ «быть должным» семантически может
соприкасаться с субъектным глаголом хæсджын уын «должен».
Десятый ЛСВ — «поить-кормить» — нуазын, хæрын кæнын —
реализуется в сочетании глагола дарын с вещественными
существительными аккузатива, с именными словами (или
заменяющими их местоимениями) датива, выступающие в этой
словоформе в роли косвенного дополняющего члена, и с субъектом
со значением «лицо» или «нелицо» в левой позиции. ДСП —
«физическое действие, связанное с кормлением, поением» — служит
средством внутрисловного смыслового разграничения. Дон мын
цæмæн дарыс, де знаг куы дæн? «зачем ты меня поишь, я же
твой враг?» (Дзугаты Г. Æнайы лæвар). Рынчындоны йын
хостæ дардзысты «в больнице ему будут давать лекарства»
(«Фпдиуаг»). Значит, указательный синтаксический минимум,
реализующий данное значение, нуждается в обязательном
наличии косвенного дополняющего члена.
По степени семантической значимости почти все значения
представляют собой производные от первого, хотя последние
^~* Фразеологические, полуидеоматические конструкции, стержневым
компонентом которых выступает глагол дарын, не анализируется. В некоторых
•составных глаголах дарын выступает как вспомогательный глагол при
именной части и переводится по семантике имени.
103

шесть значений находятся на весьма высоком уровне
абстрагирования от основного значения, что свидетельствует о
постепенном стирании следов семантической связи этих значений с
опорным значением и о постепенном переходе их в класс новых,
самостоятельных значений. В сфере выявленных производных
значений глагола дарын отчетливее других выделяются последние
пять значений (хотя они и неметафорические), что
обусловливаются количественным различием общих и дифференциальных сем.
Они более далекие в семантическом отношении от основного.
На самой низкой ступени отвлеченности от главного стоят
первые три значения.
Все значения глагола дарын устойчивы,
общеупотребительны, легко выделяемы и самостоятельно существующие в лекси-
ко-семантической системе осетинского языка, но почти все они
контекстуально обусловлены, что, видимо, объясняется высокой
степенью абстрагирования всех значений25.
В этом отношении глагол дарын отличается от предыдущего
глагола бадын, главное значение которого «сидеть» (опираясь
на ягодицы, занимая вертикальное положение) не нуждается
в контекстуальных средствах, т. к. именно оно всплывает в
сознании человека при первом же. изолированном произношении
слова бадын.
Таким образом, смысловой объем глагола дарын будет иметь
следующее выражение:
Х = А — «обеспечить средствами для жизни»,
В — «сохранять у себя, владеть чем-либо»,
С — «держать у себя в качестве работника + с «иметь, держатъ
у себя постоянно»,
б — «надевать, носить на себе»,
Е — «заставить находиться где-либо в каком-либо состоянии»,
р — «держать и не давать выпасть»,
О — «подставить подо что-либо»,
Л — «иметь на себе долг, обязан уплатить»,
К — «давать питье, пищу».
Чтобы наглядно показать иерархию всех выявленных
значений глагола дарын, всю семантическую структуру данного
глагола графически представим в следующем виде:
25 А б а е в В. И. Слово дарын объясняет как «широкоизвестный в
индоевропейский языках глагол», обозначающий «иметь, держать» (А б а е в В. И.
ИЭСОЯ, ч. I, с. 346). Исходя из этого, основным значением должно быть
«держать, разводить». Но мы в качестве главного выдвинули значение
«содержать» по принципу большей широте и частности употребления.
104

X — глагола дарын
На первой концентрической линии от ядра расположены
производные значения, находящиеся на наиболее низком уровне
абстрагирования. На втором от центра уровне концетрической
линии расположены производные значения, находящиеся на
более высоком уровне абстрагирования от основного значения.
Графическая схема, показывающая парадигматические связи
глагола дарын:
105

Как видно, глагол дарын не обладает антонимическими
связями и в двух своих значениях вообще лишен ассоциативных
способностей, а в двух значениях образует синонимические
ряды, в остальных же —синонимические пары. В шести значениях
(1, 2, 5, 7, 8, 10) этот глагол может образовать втройненепере-
ходные каузативные формы, притом без удвоения элемента
кæнын вопреки обычному порядку: дон дарын, дон дарын кæ-
нын «давать пить, побуждать, заставить кого-то пить воду» и т. д.
В четырех значениях (3, 4, 6, 9) каузативные формы не
образуются. Любопытно, что глагол дарын, будучи переходным, ни
в одном из своих значений не допускает страдательные
трансформационные конструкции, хотя последние обычно образуются
от объектных глаголов.
§ 9. ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ
ГЛАГОЛА ПЫРХ КÆНЫН26
Исследуемая единица относится к третьему подклассу
двунаправленных глаголов. Пырх кæнын — общеупотребительное
слово, обладает весьма широкой семантикой. Но подобно
предыдущим двум полисемантическим глаголам его значение не
характеризуется однонаправленностью. В семантику глагола
пырх кæнын вписаны двойные отношения, существующие между
объектом-субъектом и действием. Одни значения
ориентированы относительно субъекта, другие значения направляются на
объект, т. е. действие данного глагола в одном случае выражает
субъектное значение, в другом — объектное.
Первым легко выделимым, широко употребительным ЛСВ
2П Конструкция состоит из прилагательного пырх «разложенный» и
глагола кæнын «делать», но воспринимается как один глагол. Дело в том, что
осетинский язык располагает двумя разными видами аналитического способа
образования глаголов: с помощью сочетания именной части с
самостоятельными глаголами кæнып и ласын «возить» — Д1я объектных и
двунаправленных глаголов и с вспомогательным глаголом уын «быть» — для субъектных
глаголов. В качестве именной части таких глаголов может выступать
название любого понятия, которое при помощи вспомогательного глагола
возможно мыслить как действие или состояние, т. е. вспомогательный глагол
сообщает новой единице значение глагольности, превращая ее в глагол. (Г а б а-
раев Н. Я. Морфологическая структура слова и словообразование в
современном осетинском языке. Тбилиси, 1977, с. 84). В этом отношении
справедливы слова Т. А. Гуриева о том, что именная часть составного глагола в
осетинском языке всегда является именем с самостоятельным значением»
(Влияние русского языка на развитие осетинской лексики. Орджоникидзе,
1962, с. 103).
Конструкция типа пырх каэнын по своим лексико-грамматическим
признакам эквивалентны отдельному слову. Но признать их словами в строгом
смысле затруднительно, хотя бы потому, что «отдельность слова
предполагает также его цельность: в состав одного слова не может вклиниваться
другое слово» (Жирмунский В. М. О границах слова. —
Морфологическая структура слова в языках различных типов. М. — Л., 1963, с. 10).
Компоненты указанных конструкций же «легко разобщаются другими словами
или даже меняются местами» (Габараев Н. Я- Указ. соч., с. 83). Именно
по этой причине мы склоны назвать их составными глаголами.
106

слова пырх кæнын является номинативное значение
«разрушать» — хæлддзаг уавæрмæ кæнын, хайгай, мургай ныккæнын.
В данном значении глагол характеризуется как конкретное
физическое действие отрицательного характера: «превращение в
развалины». Значение реализуется в семантической модели
А -<-) +V + К. Следовательно, указательный лексический мин
достаточный для выявления данного ЛСВ, конструируется из
существительного (или заменяющего его местоимения) с
семантическим элементом «одушевленность» — «неодушевленность»
в левой валентности, из неодушевленного существительного,
обозначающего различные строения, сооружения в правой
позиции и из глагола.
Главной особенностью формы языкового выражения
значения «разрушать» можно считать обязательное нахождение
дополняющего члена правой дистрибуции в словоформе
аккузатива. Мсньшевпктæ пайда кæнинаг цæмæй нæ уыдысты, уый та
судзгæ æмæ пырх кодтой «меньшевики сжигали и разрушали
все то, что не думали использовать» (Хурзæрин, 1924, № 10).
В парадигматическом ряду глагол пырх кæнын в данном
значении может вступить в коррелятивные связи с глаголом
халын в значении «разламывать».
Следующий ЛСВ представлен производным значением
«разрывать, изорвать» — тынг ныскъуыдтæ кæнын, ныббырæгътæ
кæнын. По ДСП, данное значение совпадает с первым ЛСВ, но
дифференцируется от него дополнительным семантическим
элементом «превращение в лохмотья».
Для реализации данного варианта глагол пырх кæнын
вступает в валентные отношения с узким кругом существительных,
обозначающих одежду, агентом действия же выступает человек
или животное. Оба эти значения связаны с одним и тем же
общим для них понятийным центром «физическое разрушение
формы и целостности». Они идентичны и по моделям лексической
сочетаемости, а также по словоформам дополняющего члена
правой дистрибуции, имеющим существенное значение для
разграничения объектных значений вообще. Однако,
анализируемые два ЛСВ диаметрально противопоставляются друг другу по
парадигматическим связям. В значении «рвать, разорвать»
парадигматические связи глагола пырх кæнын не совпадают с
таковыми в предыдущем значении. Во втором значении он в
смысловом отношении может вступить в связь с
коррелятивными словами скъуыдтæ кæнын, бырæгътæ кæнын, бызгъуыртæ
кæнын «изорвать», образуя с ними синонимический ряд, в
первом же значении он составляет синонимическую пару с
глаголом халын.
Третий ЛСВ исследуемого глагола представлен переносным
значением «разгромить» — искæмæн йæ тых, йæ хъару басæт-
тын æмæ йæ афтæмæй састы бынатмæ кæнын, — связанным ^с
понятием «духовное и физическое падение объекта под воздей-
107

ствием внешней физической силы». ДСП — «нанесение полного
поражения» отличает данное значение от предыдущего.
Постоянный семантический контекст, реализующий данное
значение, состоит из существительных (или заменяющих их
местоимений), обозначающих «лицо» в субъектной, так и
объектной дистрибуции, и из центрального члена коммуникации —
предиката. Субъект и объект стоит в словоформах номинативе
и аккузатива, как обычно бывает при объектных значениях.
Модель Р + У + Р. Растадтæ каем цыди, уырдæм меньшевикты
хицауад æрвыста æфсæдтæ æмæ сæ æнауæрдонæй пырх кодтой
«правительство меньшевиков посылало свои войска туда, где
происходили восстания, и беспощадно разгромляло их» («Фи-
диуаг», 1957, 9, 88). Для реализации данного ЛСВ весьма
существенно содержание сочетающего объекта. Если
дополняющий член правой дистрибуции представлен существительным со
значением «лицо», глагол пырх каенын реализует переносное
значение. Достаточно заменить в семантической модели
объектный член Р на Р, как глагол пырх каенын будет реализовать
другое значение «рассеять», если же его заменить конкретным
неодушевленным существительным А, то глагол выражает свое
основное прямое значение «разрушать». Кроме класса объекта,
для дифференциации анализируемого ЛСВ релевантны также
корреляционные связи глагола пырх каенын, проявленные им
при выражении значения «разгромить».
В парадигматическом ряду глагол здесь вступает в
семантическое соприкосновение с коррелятивными словами дæрæн
каенын, фалгаерон каенын*, «громить», басæттын, дæрæн каенын
«побеждать», уаелахиз каенын «побеждать» и образует с ним
синонимический ряд.
Во всех проанализированных трех значениях глагол пырх
каенын характеризуется как «внешнее физическое действие
агрессивного, отрицательного характера».
Таким образом, первый смысловой центр «разрушать»
глагола пырх каенын находит свое выражение в трех ЛСВ
«разламывать», «разгромить», «разрывать».
Все эти значения проявили довольно близкую семантическую
связь друг с другом, ибо в них обнаружились большое
количество общих и меньшее количество дифференциальных
смысловых элементов. Они объединяются в одну группу по признакам^:
целенаправленности, результата действия, наличия физической
силы, характера действия и т. д. Но отличаются друг от друга
каждый из них по одному различительному семантическому
элементу: «превращение в развалины», «духовное и физическое
уничтожение» и «превращение в лохмотья».
Вторым смысловым центром рассматриваемого глагола,
вокруг которого группируются пять значений, следует считать
значение «поливать», «опрыскивать» — истæуыл исты тæнгъæд
* Составные глаголы дæрæн кæнын и фалгаерон кæнын стилистически
окрашены.
108

пырхкондæй кæнын. В данном значении пырх кæнын
характеризуется как физическое действие, связанное с увлажнением
объекта брызгом.
Для реализации данного значения глагол пырх кæнын
вступает в валентные отношения с субъектом со значением «лицо»,
и с объектом, представленным неодушевленным
существительным. Модель Р+У + К. Отличительной чертой значения
«брызгать» является то, что дополняющий член в правой дистрибуции
может выступать, кроме аккузатива, и в словоформе
локативного падежа (мест.-внеш. падежа). Кроме того, своеобразием
валентных способностей глагола пырх кæнын, проявленных им
для реализации этого значения, следует считать обязательное
наличие косвенного дополняющего члена в структуре
семантического контекста, представленного вещественными
существительными в единственной словоформе — отлож. падежа. Бæлæ-
стæ хосæй пырх кодтам «мы опрыскивали деревья химическим
составом («Мах дуг», 1968, 3, 63). Сывæллæттæ кæртыл дон
пырх кодтой «дети поливали двор» («Мах дуг», 1963, 7, 24).
Следовательно, словоформа дополняющих членов объектной
дистрибуции весьма релевантна для внутрисловного
смыслового разграничения значения, ибо стоит заменить словоформу
дополняющих членов, как глагол пырх каенын проявит
совершенно другое значение.
В парадигматическом ряду глагол пырх кæнын может иметь
смысловую связь с коррелятивными словами донхæрæг кæнын
«орошать», уымæл кæнын «увлажнять».
Для реализации следующего ЛСВ «рассеивать»,
«разбрасывать» — фæйнæрдæм мургай, хайгай калын, хæссын, —
связанного со вторым смысловым центром исследуемого глагола,
необходим трехчленный семантический контекст, обязательными
членами которого всегда выступают существительные со
значением «лицо», «нелицо», «абстрактность» в субъектной
дистрибуции. Значит, значению соответствует модель сочетаемости
д ^ +У + А. ДСП — «разнесение объекта частями». Сывæллон
пырх кæны мæнæу «ребенок рассеивает пшеницу». Дымгæ пырх
кæны æлыг «ветер разносит глину» («Фидиуаг», 1956, 7, 15).
Словоформы членов как объектной, так и субъектной
сочетаемости, а также наличие-отсутствие дополняющих
обстоятельственных элементов не существенны для разграничения данного
ЛСВ. В ассоциативном плане пырх кæнын в анализируемом
ЛСВ-е не имеет коррелятивных слов.
В качестве оттеночного значения по отношению к
предыдущему ЛСВ, вероятно, следует выделить значение «рассеять» —
фæйнæрдæм иугай лидзып, цæуын кæнын, — являющиеся по
характеру связи с отображаемой действительностью переносным
значением. По семантическим моделям эти два значения почти
совпадают, если не учитывать того, что в оттеночном значении
глагол пырх кæныи в качестве объекта сочетается с собиратель-
109

ными существительными, обозначающими только людей ила
животных. Следовательно, последнее значение реализуется в
А \ ^ф
модели д^> 4-У+ <^р
Глагол пырх кæнын в данном значении характеризуется как
«действие, которое влечет за собой насильственное,
вынужденное передвижение в пространстве». Сырд фос пырх кæны «зверь
рассеивает стадо». Выделение оттеночного значения
производится на уровне семантических категорий объекта. Если объект
представлен существительным, обладающим семантической
категорией «лицо» или «нелицо» — глагол реализует переносное,
оттеночное значение, если же его заменить неодушевленным
существительным — выявляется прямое, производное значение.
В парадигматическом ряду эти два значения не могут быть
разными.
По отношению к пятому ЛСВ «разбрасывать» в качестве
оттеночного значения выделяется также переносное значение
«распространять» — дардыл парахат, хæлпу кæнын,
характеризующее глагол пырхкæнын как «действие, связанное с
расширением круга действия объекта. Для реализации данного
значения глагол сочетается с субъектом, представленным
одушевленными и абстрактными существительными в левой позиции, и с
абстрактными существительными в обязательной объектной
дистрибуции. Модель д ^^) +У + К. Илас пырл кæны дам-дум-
тæ. «Илас распространяет сплетни» (Цомахъ. Фыдæлты намыс).
Мæргътæ пырх кæнынц низтæ «птицы распространяют болезни»
(«Фидиуаг», 1929, 1, 50).
Таким образом, содержание объекта более релевантно для
дифференциации этого значения, нежели класс субъекта. Если
объект представлен абстрактным, существительным, глагол
пырх кæнын реализует переносное значение «распространять»,
если же заменим его, например, конкретным существительным —
глагол будет выражать другое, прямое значение «разбрасывать».
Парадигматические связи тоже служат средством
смысловой дифференциации этого значения. Предыдущее значение
лишено ассоциативных способностей, в последнем значении же
глагол пырх кæнын семантически соотносится с
коррелятивными словами: парахат кæнын, хæлиу кæнын «распространять»,
составляя с ним синонимический ряд.
Следующее, восьмое значение «разбросать» — æвæтк æвæрд-
мæ кæнгæйæ, фæйнæрдæм æппарын, калын — ведет себя также
как оттеночное значение по отношению к пятому ЛСВ
«рассеивать». Эти два значения почти совпадают по семантическим
моделям и парадигматическим свойствам (оба лишены
ассоциативных связей). Их разграничение покоится на содержание
объекта оттеночного значения, представленного всегда
конкретным ^неодушевленным существительным в словоформе множ.
числа, в отличие от ЛСВ «рассеять», где объект выражается
ПО

как одушевленными, так и неодушевленными существительные
А -*—|
ми. Модель д ^_\ +У + К. Сывæллон чингуытæ пырх кæны
«ребенок разбрасывает книги».
Семантический признак данного оттенка значения выводится
из сопоставления его с ЛСВ «рассеивать». Глагол пырх кæнын
в этом оттеночном значении характеризуется как конкретное
физическое действие, которое влечет за собой небрежное,
беспорядочное расположение объектов в пространстве». В
производном значении «рассеивать» же характеризуется как
«действие, связанное с разнесением объекта частями, кусками». При
соизмерении остался «семантический остаток» — «небрежность,
беспорядочность» в значении «разбросать». В оттеночном
значении действие влечет за собой нарушение единства, совокупности
однородных предметов, не нарушая формы и целостности
каждого из них в отдельности, в значении же «рассеивать»
нарушаются и форма н целостность отдельно взятого предмета. С
точки зрения семантической характеристики действие глагола
пырх кæнын в данном оттеночном значении характеризуется
со стороны физического движения объекта и относится к ЛСГ
глаголов движения, будучи глаголом физической деятельности.
По характеру связи с отображаемой действительностью оба
значения прямые, номинативные.
Таким образом, второй смысловой центр «брызгать»,
«опрыскивать» находит свое выражение в следующих значениях:
«поливать», «рассеивать», «разбрасывать», «распространять». Все
они связаны с одним и тем же понятийным центром
«физическое перемещение предмета в пространстве из одного места в
другое». Это понятие является обобщающей семантической
нитью для всех четырех значений и, органически вплетаясь в
каждое из них27, связывает их так, что при всем своем смысловом
различии они остаются отдельными, самостоятельными
значениями глагола пырх кæнын. Данная группа производных
значений по сравнению с первой группой характеризуется большей
отдаленностью в семантическом отношении от первичного
значения. Они проявили меньшее количество общих и большее
число дифференциальных смысловых элементов.
Для выявления всех этих объектных значений, как увидели,
более существенна семантика членов объектной дистрибуции
(как обязательной, так и факультативной), нежели содержание
субъекта.
С точки зрения семантической характеристики действия
двунаправленный глагол пырх кæнын в проанализированных
объектных значениях характеризуется со стороны физической
деятельности субъекта*. Действие субъекта направляется на
27 у ф и м ц е в а А. А. Опыт изучения лексики как системы. М., 1962,
с. 113.
* За исключением одного значения «рассеивать», где глагол относится
к ЛСГ глаголов движения.
111

объект с целью того, чтобы произвести в нем какие-либо
внешние физические или внутренние духовные изменения.
Субъектные значения данного двунаправленного глагола
реализуется в общей смысловой модели «субъект + его
действие» (5 — V). Коммуникативное задание первого субъектного
значения «разрушаться» — хæлддзаг уавæрмæ цæуын, хæлд
æрцæуын — глагола пырх кæнын осуществляется в сочетании
глагола с существительным, обозначающим в основном разные
строения, сооружения в субъектной дистрибуции.
В парадигматическом ряду глагол пырх кæнын
семантически может соприкасаться с коррелятивным словом хæлын в
значении «рушиться».
Второе субъектное значение «рваться» — тынг скъуыдтæ
цæуын — выявляется в указательном наборе слов,
обязательными членами которого выступает существительное (или его
заменитель), обладающий всегда семантической категорией
«конкретность» — «неодушевленность» и глагол. По ДСП
данное значение совпадает с первым значением, но отличается от
него дополнительным семантическим элементом «превращение
субъекта в лохмотьях» — куырæт пырх кæны «бешмет
разрывается». Следовательно, по моделям смысловых связей
субъектные значения «разрушаться» и «рваться» не дифференцируются.
Идентичность проявляется и в их одинаковой понятийной
соотнесенности: оба значения связаны с одним и тем же
понятийным центром «физическое разрушение формы и целостности
предмета на части». Это понятие, ощущаемое в обоих значениях
в той или иной мере, является для них обобщающей
семантической нитью. Внутрисмысловое разграничение этих двух
значений обеспечивается их парадигматическим
противопоставлением: в значении «рваться» глагол пырх кæнын находит общую
точку семантического соприкосновения с коррелятивными
словами скъуыдтæ кæнын в объектном значении, «рваться» и
бырæгътæ кæнын в субъектном значении «превращаться в
лохмотья».
Для реализации следующего субъектного значения
«рассеиваться» — пырхгæнгæйæ фæйнæрдæм хауын — достаточно
также двухчленного постоянного семантического контекста,
обязательными дистрибутивными членами которого выступают
субъект, представленный всегда неодушевленным конкретным
существительным и предикат.
Разграничение значения производится на уровне
корреляционных способностей исследуемого глагола, проявленных им
при реализации данного ЛСВ: ни одним коррелятивным словом
он не может сблизиться в смысловом отношении. Что касается
типологической характеристики субъекта и объекта, то она в
этом отношении не имеет существенного значения, ибо глагол
пырх кæнын для реализации данного значения вступает в
валентные отношения с теми же классами существительных, что
и в предыдущих субъектных значениях, значит, по семантиче-
112

«ской модели совпадает с ними. Тугдадзинтæ фегом сты, туг
пырх кæны «кровеносные сосуды открылись, кровь разливается»
(«Фидиуаг», 1931, 3, 59). Нартхор пырх кæны «кукуруза
рассеивается». Гаги кæрды... Йæ уис пырх кæны алырдæм «Гаги
коксит... его прокос рассеивается в разные стороны» (Дзугаты Г.
-Комы нарæджы).
По отношению к ЛСВ «рассеиваться» в качестве оттеночно-
го значения выделяется значение «расходиться»—иугай фæй-
нæрдæм цæуын, лидзын — является по характеру связи с
отображаемой действительностью переносным значением.
ДСП «передвижение в пространстве из одного места на
другое, расхождение в разные стороны» выводится из
двухчленного семантического контекста, обязательными членами которого
всегда бывают одушевленные существительные и глагол в,
словоформе множественного числа. Модель А+У. Фос пырх кæ-
нынц «скот рассеивается». Æмбырд сæхгæдтой, адæм пырх
кæнынц «собрание закрыли, люди расходятся» («Фидиуаг».
1931, 3, 57). Глагол пырх кæнын, как и в соответствующим
своем объектном значении, характеризуется как действие,
которое влечет за собой нарушение единства, совокупности
однородных предметов, но в объектном значении наличествует
семантический элемент «насильственное, вынужденное,
передвижение», чего нет в данном субъектном значении. «Передвижение
в пространстве здесь носит, наоборот, «своевольный,
непринужденный» характер.
В рассматриваемом субъектном оттеночном значении глагол
пырх кæнын, как и в соответствующем объектном значении,
относится к ЛСГ глаголов движения.
В ассоциативном плане глагол пырх кæнын семантически
может сблизиться с коррелятивным словом айхæлын
«расходиться».
Следующее субъектное значение анализируемого глагола
представлено также переносным, оттеночным значением
«распространяться» — дардыл парахат цæуын. Глагол пырх кæнын
в данном значении характеризуется как «нефизическое действие,
связанное с расширением сферы действия субъекта». Для его
реализации глагол вступает в лексическую связь с субъектом,
представленным только- абстрактным существительным.
Модель семантической сочетаемости К+У; Низ пырх кæны
«болезнь распространяется».
Парадигматические связи данного значения совпадают с
таковыми шестого объектного значения настоящего глагола.
Последние три субъектные значения связаны с одним и тем же
Смысловым центром «перемещение предмета в пространстве из
одного места на другое», обеспечивающим их семантическую
связь.
С семантической точки зрения действие глагола пырх кæнын,
как и в своих объектных значениях, характеризуется со сторо-
& Г. Тсдееи.
113

ны физической деятельности субъекта*. Действие глагола во
всех субъектных значениях влечет за собой какие-то
физические изменения, происходящие в самом агенте действия.
Таким образом, анализ смыслового объема глагола третьего
подкласса пырх кæнын выявил, что он реализует семь
объектных значений, обладающих для всех переходных глаголов
семантикой «непосредственная направленность действия на
объект» и пять субъектных значений**, характеризующихся
субъектной локализацией действия. Все значения
общеупотребительны, устойчивы. Внутрисловное смысловое *"" разграничение
объектных значений в основном происходит с помощью
содержания сочетающего объекта, но не менее существенную роль
играют в этом отношении и члены факультативной объектной
дистрибуции, наличие которых почти всегда бывает
обязательным. Отмеченные формы (способы) языкового выражения
значений для реализации субъектных ЛСВ, как правило, ирреле-
вантны. Здесь существенны семантика субъекта, ДСП, а также
парадигматические противопоставленности.
В осуществлении коммуникативного задания исследуемого
глагола обе группы значений носят почти одинаковую
информационную нагрузку, с незначительным преобладанием
объектной информации.
С точки зрения семантической значимости значений среди
объектных значений выделились пять производных, два
свободных, основных значений, в субъектных значениях же вокруг
одного смыслового центра группируются четыре производных
значения.
Иерархическую организацию значений глагола пырх кæнын
наглядно можно представить в следующем виде.
X = пырх кæнын
Таким образом, семантическая структура составного
глагола пырх кæнын будет иметь следующее'выражение:
* За исключением значения «расходиться», где глагол пырх кæнын
относится к ЛСГ глаголов движения.
** В глаголах третьего подкласса двуфокусных глаголов субъектные и
объектные значения количественно не расходятся.
114

X = А. — «превращение объекта в развалины»
В. — «превращение объекта в лохмотья»
С. — «физическое и духовное уничтожение объекта»
й. — «увлажнение объекта брызгом»
Е. — «разнесение объекта частями», «расширение круга
действия объекта»'+ ег «небрежное, беспорядочное расположение
объекта».
СУБЪЕКТНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ
А. — «превращение субъекта в развалины»
В. — «превращение субъекта в лохмотья»
С. — «превращение субъекта частями», + С1 — «расхождение
субъекта в разные стороны» + с2 — «расширение сферы
действия субъекта».
Парадигматические отношения же исследуемого глагола
графически можно показать следующим образом:
115

В трех значениях пырх кæнын образует синонимические па^
ры, четыре ЛСВ лишены ассоциативных способностей,
остальные значения образуют синонимические ряды.
Все значения данного глагола лишены антонимических
противопоставлений. . . * ..
Особый интерес вызывает образование каузативных форм Ъг
глагола пырх кæнын. Во всех своих семи объектных значениях
свободно допускает вдвойнепереходные каузативные
конструкции: 1) агъуыст пырх кæнын -> агъуыст пырх кæнын кæнын!
«разрушать здание-^заставить кого-то разрушать здание»,
2) цæхæрадон донæй пырх кæнын ->- цæхæрадон донæй пырх.
кæнын кæнын «полить огород -* заставить кого-то полить
огород» и т. д.
" В своих пяти субъектных значениях он, употребляясь как
субъектный глагол, также допускает вдвойненепереходные
каузативные формы: агъуыст пырх кæнын ->- агъуыст пырх кæнын-
кæнын ->- агъуыст пырх кæнын кæнын «здание разрушается -ь
побуждать кого-то разрушить здание» и т. д.
Что касается трехличных конструкций, т. е. втройнепереход-
ных каузативных форм, то они, как показывает исследуемый
материал, ни в одной из выявленных значений составного
глагола пырх кæнын не допускается*, от рассмотренных выше
простых глаголов (дарын, бадын) же они свободно образовывались»
Исходя из этого, а также из исследуемых нами других
фактов, можно сделать вывод, что в осетинском языке от простых
переходных и непереходных глаголов образуется как вдвойне-
переходные, так и втройнепереходные каузативные формы, ог
составных переходные глаголов образуется только вдвойне-
переходные каузативные конструкции, от составных
непереходных — переходные каузатийные конструкции.
Почти во всех своих объектных значениях двунаправленный*
глагол пырх кæнын допускает страдательные формы
трансформации. Знæгтæ агъуыстытæ пырх кодтой->-агъуыстытæ пырх:
цыдысты знæгты къухæй «враги разрушали здания ->- здания;
разрушались руками врагов» и т. д., хотя аналогичные
конструкции не очень-то соответствуют литературным нормам
осетинского языка — малоупотребительны.
Ни в одном из' выявленных выше значениях, а также в
исследуемых нами- других фактах, страдательные формы
трансформации не могут образоваться. Следовательно, как явствует
из всего проанализированного материала, трансформационные
конструкции в осетинском языке малоупотребительны. Мысль,
подтверждается еще и тем фактом, что «форма страдательного^
залога не встречается в произведениях Нартского эпоса, в
поэзии28, в произведениях устного народного творчества, она ветре-
28 К о з ы р е в а Т. 3. Указ. соч., с. 267.
* Это положение противоречит утверждению Руденко Б. Т. о том, что
«всякую вдвойнепереходную форму можно превратить в форму втройнепе-
реходную». (Грамматика грузинского языка. М.-Л , 1940, с. 204).

чается только в языке периодической печати»29, и в
переводческой литературе. Узкая сфера применяемости данной грамма-
тической категории, по всей вероятности, свидетельствует об ее
не исконности в рамках исследуемого языка. По степени
распространенности страдательных форм трансформации,
осетинский язык уступает немецкому, английскому, русскому,
грузинскому языкам*, и сближает с абхазским и другими иберийско-
кавказскими языками, где «нет категории залога» и
«переходные глаголы в отношении залогов нейтральны»30.
Таким образом, можно предположить, что для
внутрисловного смыслового разграничения значений полисемантического
осетинского глагола категория залога иррелевантна.
Следовательно, для исследования осетинского глагола на лексико-се-
мантическом уровне трансформационный метод исследования не
даст должного эффекта. Что касается категории каузатива, то,
ним из активныхкак увидели, в силу своей продуктивности
может служить одним из активных способов языкового
выражения и разграничения значений полисемантического осетинского
глагола.
29 Т а м ж е, с. 267.
30 Циколия М. М. О залогах. — В кн.: Грамматика абхазского языка.
Сухуми, 1968, с. 177.
* А по активности категории каузатива он превалирует над ними.
117

СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
Глава I
К определению смыслового объема осетинского глагола
§ 1. Вводные замечания 11
§ 2. Характеристика осетинского глагола по его лексико-грамматической
соотнесенности 19
§ 3. Классификация осетинского глагола по его объектно-субъектной
соотнесенности 22
1*лава II
Зависимость значений полисемантического глагола от их связей с
различными типами субъектов и объектов 27
§ 4. Глаголы, выражающие субъектные отношения (субъектные глаголы) 27
§ 5. Глаголы, вступающие в обязательную связь с объектом (объектные
глаголы) 48
§ 6. Глаголы, характеризующиеся двунаправленностью действия . . 58
Заключение 70
Глава III
Семантическая структура глаголов, относящихся к трем основным
классам 72
§ 7. Определение смысловой структуры глагола бадын . . . ч 74
§ 8. Определение смыслового объема глагола бадын 99
§ 9. Определение семантической структуры глагола пырх кæнын . .106

Напечатано по постановлению Редакционно-издательского
совета Академии наук Грузинской ССР
ИБ 3385
Редактор издательства И. Е. Г е р с а м и я
Худож. редактор И. А. Сихарулидзе
Техредактор Н. А. Шовнадзе
Корректор Л. Ш. Д ж а ш и
Выпускающий Е. Г. Майсурадзе
Сдано в набор 15. 02. 1988. Подписано к печати 29. 03. 1989. Формат
бумаги бОхЭО1/^. Бумага № 1. Печать высокая. Усл. печ. л. 7,5. Уч.-изд. л. 7,45.
Усл. кр. отт. 7,75. Заказ типографии № 287. Тираж 600 вкз.
Цена 1 руб. 30 коп.
Издательство «Мецниереба», Тбилиси, 380060, ул. Кутузова, 19
Юго-Осетинское областное полиграфическое производственное объединение
Госкомиздата ГССР, 383570, г. Цхинвали, ул. Московская, 5.

Герас Зурабович Тедсев
СЕМАНТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ОСЕТИНСКОГО ГЛАГОЛА
ТБИЛИСИ
«МЕЦНИЕРЕБА»
1989
гсьзао ъабгоь ьзэ6Б6(шао ъ&ьъвбЪбъ
СЛбОСГОЬО
„80(ЗБО060&а«
1989