Текст
ISSN 0130-3864
НОВАЯ
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ
В номере:
ТРОЦКИЙ И КОМИНТЕРН
ТРУДНЫЙ ПУТЬ
К РИЖСКОМУ МИРНОМУ ДОГОВОРУ 1921 г.
ИСТОРИЯ XIX в.: ПРОБЛЕМЫ И РАЗМЫШЛЕНИЯ
СОВЕТСКИЙ ПОЛПРЕД Б. Е. ШТЕЙН
АРТУР ШЛЕЗИНГЕР (США)
О НЕКОТОРЫХ УРОКАХ «ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ»
СУДЬБЫ РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ
ПАРВУС: ПОЛИТИЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ
ТРИ ПОРТРЕТА ВРЕМЕН ЛЮДОВИКА XIV
РЕЙХСФЮРЕР СС ГИММЛЕР
1991
АКАДЕМИЯ НАУК СССР ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
НОВАЯ
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ
1
ЯНВАРЬ-ФЕВРАЛЬ
1991
ЖУРНАЛ ОСНОВАН
В МАЕ 1957 ГОДА
ВЫХОДИТ 6 РАЗ В ГОД
СОДЕРЖАНИЕ
СТАТЬИ
Шириня К.К. Троцкий и Коминтерн 3
Манусевич А.Я. Трудный путь к Рижскому мирному договору 1921 г 19
Академик Тихвинский С.Л., Шмидт С.О. Историки и сохранение куль¬
турного наследия человечества 44
Гаджиев К.С. Современный консерватизм: опыт типологизации 55
Шлезингер А. (США). Некоторые уроки ’’холодной войны” 75
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Черняк Е.Б. История XIX в.: проблемы и размышления 82
НАШИ ИНТЕРВЬЮ
Культура и история (ответы д.и.н., проф. А.Я. Гуревича на вопросы редак¬
ции журнала) 97,
СОВЕТСКИЕ ДИПЛОМАТЫ
Шейнис 3.С. Полпред Б.Е. Штейн (штрихи к биографии) Ц)1
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ
Борисов Ю.В. Три портрета времен Людовика XIV ....... 119
Член-корр. АН СССР Писарев Ю.А. Российская эмиграция в Югославии ... 151
Соловьев О.Ф. Парвус: политический портрет 162
Хавкин Б Л. Рейхсфюрер СС Гиммлер 186
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
Новиков Г.Н. Новое мышление и современная теория международных
отношений 199
ИСТОРИОГРАФИЯ
Хачатурян В.М. Проблема цивилизации в ’’Исследовании истории” А. Тойнби
в оценке западной историографии 204
’’НАУКА”
МОСКВА
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
РЕЦЕНЗИИ
Дементьев И.П. Современная зарубежная немарксистская историография.
Критический анализ. М., 1989 219
Обичкина Е.О. Э.Е. Гусейнов, Е.М. Кожокин, А.В. Ревякин,
Д.М. Туга н-Б арановский. Буржуазия и Великая француз¬
ская революция. М., 1989 223
Наджафов Д.Г. Советско-американский диалоге ”новом курсе’’.Колумбия,
1989 227
Басманов М.И. А.Д. Шутов. Перед лицом новых реальностей. М., 1990 . . 229
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Научные сессии и конференции
Кубышкин А.И. (Волгоград). Всесоюзная конференция латиноамерика-
нистов 231
Овсянников В.И. Всесоюзная конференция преподавателей истории пед¬
институтов . 233
Хроника
Гак А.М. В Музее Революции 234
Встречи в редакции 235
Б.Б. Пиотровский 236
Я.Б. Шмераль! 237
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
Г.Н. СЕВОСТЬЯНОВ (главный редактор)
А.В. АДО, В.А. ВИНОГРАДОВ, В.Д. ВОЗНЕСЕНСКИЙ (ответственный секретарь),
Т.М. ИСЛАМОВ, Н.П. КАЛМЫКОВ, Ф.Н. КОВАЛЕВ, И И. ОРЛИК, Ю.А. ПИСАРЕВ,
В.С. РЫКИН, Н.И. СМОЛЕНСКИЙ, В.В. СОГРИН, Е.И. ТРЯПИЦЫН (зам, главного редактора),
Л.Я. ЧЕРКАССКИЙ, Е.Б. ЧЕРНЯК, А.О. ЧУБАРЬЯН,|я.Б. ШМЕРАЛЬ), Е.Ф. ЯЗЬКОВ
Адрес редакции: Москва, 121002, Арбат, д. 33/12, тел. 241-16-84
© Издательство ’’Наука”
’’Новая и новейшая история”, 1991 г.
2
Статьи
© 1991 г.
К.К. ШИРИНА
ТРОЦКИЙ И КОМИНТЕРН
Ни одна крупная политическая фигура недавнего прошлого не вызывала
такого противоречивого и часто прямо противоположного отношения к себе,
как Троцкий. В наши дни к нему проявляется огромный интерес. В публика¬
циях о Троцком отвергаются, как правило, те резко негативные оценки, ко¬
торые в свое время были даны ему Сталиным и его сторонниками. И все же в
ряде выступлений историков и публицистов чувствуется тенденция подчерки¬
вать прежде всего ’’небольшевизм Троцкого”, его экстремистские заявления
и действия. В то же время, многие авторы и в СССР, и за рубежом считают,
что теперь ’’пришел час Троцкого”, при этом его заслуги на общем фоне
противопоставления Троцкого Сталину нередко преувеличиваются, его изо¬
бражают чуть ли не последовательным борцом за демократию, бесстрашным оппо¬
нентом сталинизма.
Ответить на вопрос - где правда? — чрезвычайно трудно. Троцкий, как идео¬
лог, политик и личность, действительно соткан из противоречий. Он - один из
руководителей Октября 1917 г., человек, сыгравший выдающуюся роль в воору¬
женной защите молодой Советской республики, видный деятель Коммунисти¬
ческого Интернационала в начале 20-х годов. Но он же - идеолог военного ком¬
мунизма, жестких форм пролетарской диктатуры, автор планов милитаризации
труда и огосударствления профсоюзов, сторонник авантюристического подтал¬
кивания социалистических революций, перенесения их в другие страны военным
путем. И не случайно некоторые называют его ’’сталинистом до Сталина”. Троц¬
кий — самый неистовый критик тенденций бюрократического перерождения
советского строя. Но он же довел эту критику до отрицания каких-либо пози¬
тивных завоеваний СССР, до призывов к восстанию рабочих СССР против власти.
Острый ум, большая эрудиция, знание богатств культуры, публицистический
талант, помноженные на недюжинную работоспособность, сочетались в нем с
обостренным честолюбием, большим самомнением и диктаторскими замаш¬
ками. Личностные черты характера Троцкого, в частности высокомерие в от¬
ношениях со многими товарищами, в немалой мере способствовали возникно¬
вению трений и разногласий. Противоречивость Троцкого проявилась и в его
взаимоотношениях с Коммунистическим Интернационалом.
В ОГНЕ РЕВОЛЮЦИОННЫХ БИТВ
Создание Коминтерна произошло тогда, когда капитализм переживал пик
социальной напряженности и открылась возможность свержения власти
буржуазии в ряде стран. Вслед за Октябрьской революцией в России заколеба¬
лись устои буржуазного порядка во многих государствах: произошли револю¬
ции в Германии и Австро-Венгрии, возникли советские республики в Венгрии,
Баварии, Словакии, в мире шел бурный подъем рабочего движения. Коминтерн
3
мыслился как международное политическое орудие рабочего класса для
осуществления великого исторического шанса - взятия им власти. В создании
Коминтерна вместе с В.И. Лениным участвовал и Л.Д. Троцкий1. На I (Учреди¬
тельном) конгрессе Коминтерна в марте 1919 г. он выступил с речью, которую
закончил словами: ’’Если пробьет час и наши западные братья призовут нас на
помощь... Красная Армия поможет им: мы готовы бороться и умирать за миро¬
вую революцию!”2. Надеждами на мировой Октябрь, на близкое крушение
капитализма, разделявшимися большинством коммунистов, был пронизан
написанный Троцким ”Манифест Коммунистического Интернационала к проле¬
тариям всего мира”3.
В Манифесте II конгресса Коминтерна (июль-август 1920 г.), проект кото¬
рого также написал Троцкий, провозглашался тезис о всемирной гражданской
войне. Этот документ, конечно же, не заменял программы Коминтерна (что
позже утверждал Троцкий4), а отражал революционно-романтические представ¬
ления тех лет.
На III конгрессе Коминтерна (июнь—июль 1921 г.) некоторые горячие головы
(Б. Кун, У. Террачини и др.) требовали от коммунистических партий безостано¬
вочных наступательных действий, независимо от сложившихся условий. Ленину
и его сторонникам, учитывавшим резкое изменение обстановки в мире, спад
революционной волны, пришлось вести нелегкую борьбу против левацко-аван¬
тюристической ’’теории наступления”, за поворот курса Коминтерна к политике
завоевания масс. За это же выступал и Троцкий, отмечавший в докладе замед¬
ление темпов мировой революции и то, что главное теперь - найти путь к мас¬
сам. Интересной была и его мысль о том, что нельзя устанавливать автомати¬
ческую зависимость между кризисом (а Европа переживала в 1921 г. экономиче¬
ский спад) и революцией, что не всегда кризис является отцом революций,
а экономический подъем — ее могильщиком5. Известно, что на заседании Испол¬
кома Коминтерна (ИККИ) в июне 1921 г. Ленин, критикуя при обсуждении
французского вопроса ’’левые” ошибки коммунистов, указал на их серьезную
опасность и высоко оценил аргументацию Троцкого против левачества.
Поддерживал Троцкий и ленинскую политику единого рабочего фронта. Он
защищал ее на I расширенном пленуме ИККИ (февраль—март 1922 г.) и на
IV конгрессе Коминтерна (ноябрь—декабрь 1922 г.) В решения конгресса вошел
ряд положений, выработанных при участии Троцкого, в частности реалистиче¬
ский тезис о возможности наступления в Европе периода реформистски-пацифи-
стских правительств.
Авторитет Троцкого в Коминтерне был очень высок, и он часто выступал
сразу после Ленина. После III конгресса Коминтерна Троцкий — член ИККИ,
а на IV его избрали одним из почетных председателей конгресса.
Полезная работа под руководством Ленина сопровождалась, однако, у Троц¬
кого серьезными ошибками ’’левого” толка. 5 августа 1919 г., т.е. через не¬
сколько дней после падения Венгерской Советской республики, Троцкий
в письме в ЦК РКП (б) предлагал, поскольку Красная Армия на европейских
весах весит мало, повернуть маршрут революции на Восток. Здесь, по его
мнению, открывалась перспектива революционных бурь, сокрушивших бы
империализм. Поэтому он считал необходимым срочно сформировать на Урале
хорошо вооруженный пулеметами корпус и бросить его на Индию и Афганистан.
’’Путь на Париж и Лондон, — писал Троцкий, — лежит через города Афганиста¬
1 См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 50, с. 460-462.
2Первый конгресс Коммунистического Интернационала. Март. 1919 г. М., 1933, с. 44.
3Тамже, с. 201-212.
4См. Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии, т. II. Берлин, 1930, с. 205-206.
5 Третий Всемирный конгресс КоммунистическоТо Интернационала. Стенографический
отчет. Пг., 1922, с. 26-46.
4
на, Пенджаба и Бенгалии”6. Он предлагал также создать революционную ака¬
демию, своего рода ’’политический и военный штаб азиатской революции”,
который, по его мнению, мог оказаться ’’гораздо дееспособнее Исполкома
3-его Интернационала”7. Троцкий,.как мы видим, уже был готов заменить
Коминтерн военно-революционным штабом. Вместо ленинской линии на под¬
готовку революции в соответствии с созреванием внутренних условий и пред¬
посылок в каждой стране, вместо линии на союз с антиимпериалистическим
революционно-освободительным движением угнетенных народов Троцкий
выдвигал авантюристический план решения вопроса военным ударом. План
этот был отвергнут.
Ленин многое сделал для того, чтобы коммунистические партии усваивали
творческое марксистское понимание предпосылок социалистической революции.
В книге ’’Детская болезнь ’’левизны” в коммунизме”он подчеркивал, что рево¬
люции невозможны без революционной ситуации, без общенационального кри¬
зиса, и начинаются лишь тогда, когда к этому рубежу массы подведены своим
собственным опытом8. Троцкому было чуждо такое понимание революцион¬
ного кризиса. Он верил во всемогущество насилия, методов гражданской
войны. Отсюда и его в целом позитивное отношение к террору. Если Ленин
считал терроризм вынужденной мерой в ответ на белый террор и вооружен¬
ное сопротивление контрреволюции и требовал его ограничить ’’минимальней¬
шим минимумом”9 при окончании нашествия империалистических государств
и гражданской войны, то Троцкий видел в терроре имманентное средство рево¬
люции, заявляя, что в ответ на вооруженные действия буржуазии неизбежно
’’система репрессий сгущается в систему террора”10, чтобы держать противника
в страхе. По сути Троцкий отрицал необходимость соотнесения методов рево¬
люционной борьбы с нормами общечеловеческой морали. Возвращаясь к этому
вопросу уже после гражданской войны, он писал, что нет никакой потребности
’’сбрасывать с себя ответственность за красный террор”, более того, упрекал
большевистскую партию за то, что она, несмотря на прошедшую закалку, несла
в себе ’’элементы добродушия и революционной беспечности”11. Как это не
похоже на многочисленные высказывания Ленина о том, что в Советской России
борьба приняла наиболее суровые и жестокие формы, которых другие страны
должны избежать и пойти ’’более человеческим” путем!12
С догматических позиций оценивал Троцкий и перспективы развития капи¬
тализма. Признав абстрактно-теоретически возможность восстановления капи¬
талистической экономики, он в докладе на III конгрессе на деле отрицал это,
утверждая, что для достижения классового равновесия, для уступок трудя¬
щимся капитализму приходится подрывать, разваливать хозяйство и, наоборот,
восстанавливая хозяйство, он бьет по жизненному уровню масс, т.е. вынужден
разрушать классовое равновесие13. Он исходил из представления, что капита¬
листическая экономика не в состоянии более создавать прибавочную стои¬
мость, достаточную для расширенного воспроизводства и повышения жизнен¬
ного уровня трудящихся одновременно. Фактически это было возрождением
теории ’’безвыходного положения” для буржуазии, опровергнутой Лениным
на II конгрессе.
6 The Trotsky’s Papers. V. I. 1917-1Ф19. London - Paris - Hague, 1964, p. 624.
7 Ibidem.
’См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 41, с. 69 -70, 78-79.
9Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 39, с. 355.
10 Коммунистический Интернационал, 1920, № 11, с. 1756, 1759.
1 коммунистическая оппозиция в СССР. Из архива Льва Троцкого, Т. 1-3. Benson, 1988.
Т. 1 (1923-1926), с. 135.
12См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 38, с. 262.
13Третий Всемирный конгресс..., с. 41, 63.
5
На IV конгрессе Коминтерна Троцкий отстаивал идею о том, что для Совет¬
ской страны есть лишь один выход - победа социалистической революции
на Западе, иначе же - ’’смертный приговор социалистической России”14. Левац¬
ко-сектантские склонности Троцкого, в его революционных убеждениях и полити¬
ческой стойкости никто не сомневался, воспринимались в обстановке револю¬
ционных битв как увлечения экспансивного политика, которые могут быть из¬
житы. Жизнь показала иное.
ПУТЬ К РАЗРЫВУ
С конца 1923 — начала 1924 г. наступает новый период во взаимоотношениях
Троцкого с Коминтерном и РКП (б). Троцкий выступил против начавшейся бю¬
рократизации партии и государства в СССР; он заявил, что идет ’’перерождение
старой гвардии”, устанавливается тирания ’’партийной машины”, складываются
’’навыки и приемы управления, в корне противоречащие духу революционной
партии пролетариата”15, и поэтому нужно занять оборону против бюрократии.
Нельзя отрицать серьезности и значимости выдвинутых Троцким положений.
Ленин сосредоточил внимание в последних работах именно на задачах борьбы
с бюрократизацией, построения демократического, контролируемого трудящи¬
мися массами партийного и государственного аппаратов. Питательную среду
бюрократизма Ленин видел в недостаточном культурном уровне масс, в усло¬
виях жизни миллионов трудящихся16, он считал, что с ликвидацией безграмот¬
ности, политической и правовой необразованности, пережитков ’’азиатчины”,
с подъемом культуры и политической активности масс будут подорваны глав¬
ные корни бюрократизма. Но Ленин понял, что опасность бюрократизма возни¬
кает и в самих государственном и партийном аппаратах, а не только наследует¬
ся от старого мира. Поэтому он разработал план политической перестройки го¬
сударственной системы в СССР и реорганизации ЦК РКП (б), предложив значи¬
тельно расширить состав последнего за счет представителей рабочего класса.
Немаловажным было и его предложение переместить Сталина с поста Генераль¬
ного секретаря ЦК РКП (б), как сосредоточившего в своих руках необъятную
власть и не всегда умеющего достаточно осторожно пользоваться ею, человека
грубого и нелояльного по отношению к товарищам. Троцкий, казалось, начал
действовать в этом же направлении. Однако у коммунистов вызывало недоуме¬
ние и подозрение то, что он сам, еще вчера насаждавший командно-администра¬
тивные методы руководства, вдруг стал их непримиримым разоблачителем.
В искренность такого поворота на 180° трудно было поверить и потому, что
Троцкий сознательно драматизировал ситуацию: бюрократизм, а также вос¬
питанную годами революции и гражданской войны склонность партийных
и советских кадров решать проблемы силовым, а не демократическим путем,
что было серьезным недостатком, он изображал как уже состоявшийся роко¬
вой сдвиг, обусловленный давлением непролетарских сил. Во всяком случае
Троцкий не нашел конструктивного пути, способного объединить партию
в борьбе против бюрократизации, за устранение всех ее корней, а связал
свое выступление с борьбой за власть, за подрыв позиции своих оппонентов -
Сталина, Зиновьева и Каменева. Эти интересы вышли у него на первый план.
В Коминтерне Троцкий также выступил с особой позицией, пытаясь дока¬
зать, что в Германии осенью 1923 г. была-де упущена классическая революцион¬
ная ситуация. Игнорируя реальную обстановку, он утверждал, что там на¬
лицо были все предпосылки для захвата власти и рабочий класс был якобы
1 4Бюллетень IV конгресса Коммунистического Интернационала, № 10, с. 13-15.
15 Троцкий Л. Новый курс. М., 1924, с. 78.
16 См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 42, с. 267.
6
готов бороться до конца, но не увидел решимости коммунистического руко¬
водства. Был выдвинут тезис о ’’кризисе революционного руководства”17, об
исключительной вине вождей. Позднее Троцкий охарактеризовал октябрь
1923 г. в Германии как поражение общеевропейского масштаба, как катаст¬
рофу, приведшую к всеобщему политическому отступлению европейского
пролетариата18. Троцкий и его сторонники внесли серьезный диссонанс в обсуж¬
дение Коминтерном и этого трудного вопроса.
В позиции Троцкого просматривался вождистский, т.е. по сути субъекти¬
вистский взгляд на пролетарскую борьбу: внимание обращалось не на
объективные предпосылки и готовность трудящихся к борьбе, а на роль
и качество вождей. Главным в подготовке и закалке коммунистических
партий Троцкий считал ’’такое их воспитание... такой в них подбор руково¬
дящего персонала, чтобы они не сдрейфили в момент своего Октября. Здесь
Гегель, и книжная мудрость, и смысл философии всей”19 *.
Итак, если внутри РКП (б) платформа Троцкого наряду с фракционными
мотивами содержала существенный позитивный элемент — антибюрократизм,
то в его позиции в Коминтерне на первом плане оказались левацко-авантюристи¬
ческие взгляды.
Сталин не без успеха изобразил Троцкого фракционером, который якобы
лишь ожидал, когда партия ошибется, чтобы выскочить из-за угла и ’’стукнуть
партию по голове”?0. На XIII конференции, XIII съезде РКП (б), а затем и на
V конгрессе Коминтерна платформа оппозиции была осуждена как мелко¬
буржуазная, а ее действия охарактеризованы как угрожающие единству партии,
.а следовательно, и пролетарской диктатуре в СССР21 22. Коммунисты в своем боль-
шистве поддержали тогда такую оценку, считая, что условия капиталистическо¬
го окружения и противоборства двух миров требуют прочного единства, не до¬
пускающего ни малейшей трещины в их рядах. Но Коминтерн и РКП (б) не¬
дооценивали опасность бюрократизации и сталинских методов расправы с оппо¬
зицией, дававших начало свертыванию внутрипартийной демократии.
В этом смысле симптоматичным было рассмотрение на V конгрессе Коминтер¬
на политики Коммунистической рабочей партии Польши (КРПП) и ее письма
от 23 декабря 1923 г. в президиум ИККИ и ЦК РКП (б). Руководство КРПП
выражало тревогу по поводу методов борьбы с Троцким и заявляло, что не
допускает возможности того, чтобы он остался вне рядов вождей РКП (б) и
Коминтерна. Сталин, обеспечивший себе руководство польской комиссией
конгресса, и председатель ИККИ Г. Зиновьев предъявили в ответ на это ряд
обвинений руководству КРПП. Сталин заострил их, возведя ’’ошибки” КРПП
в ранг антибольшевистского и даже антйсоветского выступления. Последовало
осуждение и смена руководства КРПП. Сталин и Зиновьев продемонстрировали,
что они не потерпят в Коминтерне какого-либо примирительного отношения
к Троцкому2 2.
Начавшиеся в РКП (б) и Коминтерне негативные процессы ограничения де¬
мократии, противоборство политических позиций, стремление к лидерству —
все это переплелось в возникшем конфликте между Троцким и руководством
РКП (б) и Коминтерна.
17 Коммунистическая оппозиция..., т. 1, с. 139.
18 Trotski L. Die internationale Revolution und die Kommunistische Internationale. Berlin,
1929, S. 105.
19 Троцкий JL Соч., t. Ill, 4. 1. M., 1924, c. LXV.
2 0 XIII конференция Российской коммунистической партии. Бюллетень № 3. М., 1924,
с. 156.
21 Коммунистический Интернационал в документах 1919-1932. М., 1933, с. 463.
22См. подробнее об этом: Фирсов Ф.И. К вопросу о тактике единого фронта в 1921-
1924 гг. - Вопросы истории КПСС, 1987, № 10, с. 124-125.
7.
Троцкий не собирался ограничиваться лишь защитой. Не ведя борьбы за
более высокий официальный пост в партии и государстве, он недвусмысленно
заявил претензии на роль единственного после смерти Ленина теоретика и по¬
литика, способного охватить всю сложность мировых проблем и прогнози¬
ровать общественное развитие. В работе ’’Уроки Октября” он подверг жесткой
критике ошибки Зиновьева и Каменева, а заодно и ошибки газеты ’’Правда”
(т.е. фактически Сталина), пытался доказать, что Октябрем 1917 г. руководили
два вождя — Ленин и Троцкий. Причем он не постеснялся приписать чрезвычайную
роль событиям, в организации которых он участвовал, а восстание 25 октября
оценить как имевшее лишь ’’дополнительный характер”23. Поистине статья ’’Уро¬
ки Октября” была сплошным криком: ’’Октябрь - это я, Троцкий!”. В ней
подчеркивалось, что именно теория перманентной революции, разработан¬
ная Троцким вместе с А. Парвусом, дала прогноз и маршрут Октября. Троц¬
кий выступил в этой работе с поучениями Коминтерну и его секциям, еще
упорнее, чем раньше, утверждая, что в Германии в 1923 г. в поражении революции
виноваты вожди, которые ’’без давления Ленина” не решились действовать.
После осуждения выступлений Троцкого он был словно ’’взят в обруч” в ря¬
дах ВКП (б) и Коминтерна и постепенно оттеснялся от руководящей политиче¬
ской работы. Ему пришлось временно отступить. С начала 1925 г. и до конца
весны 1926 г. продолжалась своего рода пауза в борьбе между Троцким, с од¬
ной стороны, и руководством ВКП(б) и Коминтерном — с другой. Троцкий не
выступил в поддержку так называемой ’’новой оппозиции”, которая оформи¬
лась летом 1925 г. во главе с Зиновьевым и Каменевым, несмотря на то, что
она выдвинула те же требования и аргументы, которые до этого развивал он
сам. Эту странность в поведении Троцкого не могут объяснить до сих пор
его биографы, в том числе и автор трехтомного труда И. Дойчер24. Возникает
впечатление, что главную роль играли расчеты Троцкого на взаимное ослабле¬
ние боровшихся групп; он не хотел укреплять Зиновьева и Каменева, казав¬
шихся ему более сильными соперниками, чем Сталин. Принципиальная позиция
борца против бюрократии была забыта, уступив место политическим расче¬
там в борьбе за власть.
В течение ’’паузы” Троцкий много писал по проблемам мирового развития,
капиталистической стабилизации, революционной борьбы в мире. Особо
он подчеркивал противоречия между США и Англией, считая, что США, поса¬
див Европу на голодный паек, усиливая ее эксплуатацию, ведут дело к рез¬
кому падению жизненного уровня трудящихся, к революционизации всей
Европы. В эксплуатации Европы Соединенными Штатами Америки заклю¬
чается, утверждал Троцкий, ’’экономическая база нынешней революцион¬
ной эпохи”25. Всего несколько лет назад он высмеивал тех, кто считал, что
империалистические державы пожирают друг друга, как крысы, так, что от
них остаются одни хвосты. А теперь сам скатился на такую точку зрения
и призывал коммунистов строить политику на основе созданной им иллюзии.
Стабилизация капитализма поставила новые проблемы перед Коминтерном
и его секциями. В познании разворачивающихся процессов коммунисты могли
опереться на серьезную корректировку концепции мирового революционного
развития, начатую Лениным в его последних работах. Перед коммунистами
в СССР и в других странах встали иные, чем во время революционных бурь,
задачи.
Коминтерн сделал ряд шагов к более реалистическому пониманию новых
условий, но в целом не смог продолжить и углубить начатый Лениным пересмотр
23 Троцкий Л. Соч., т. Ш, ч. 1, с. XLIX-L.
24См. Deutscher J. The Prophet Unarmed. Trotsky: 1921-1929. London - New York -
Toronto, 1959, p. 248-259.
2 5 Троцкий Л. Европа и Америка. М., 1926, с. 72, 110.
8
коммунистической стратегии. Можно говорить о преобладании в Коминтерне
в это время революционно-романтических и левокоммунистических установок
и о постепенном сползании к ’’левому” радикализму. Именно в этих условиях,
учитывая также начавший набирать силу сталинизм, следует рассматривать
троцкизм, предлагавший наряду с критикой явлений бюрократизации еще
более ’’левый”, экстремистский курс.
С конца весны 1926 г. в ВКП(б) и Коминтерне выступила так называемая
объединенная оппозиция, которую возглавили вместе Троцкий, Зиновьев и Ка¬
менев. Совсем недавно Троцкий, считавшийся с фактом спада рабочего движе¬
ния в капиталистическом мире и необходимостью перехода коммунистических
партий к организованному отступлению, сосредоточению усилий на ближайших
задачах, критиковал ’’левые” ошибки коммунистов. Коминтерн, по его мнению,
очутился в середине 20-х годов в положении человека на темной лестнице,
поднявшего ногу для восхождения, в то время как перед ним были три ступень¬
ки вниз. Теперь Троцкий стал утверждать, что стабилизационные процессы в
странах капитализма уже переходят в свою противоположность и нужна более
решительная революционная политика, а Коминтерн якобы все больше спол¬
зает к правоцентристскому курсу.
Острые атаки на Коминтерн он вел по двум вопросам: об Англо-русском
комитете профсоюзного единства (АРК) и о стратегии китайской революции.
Созданный весной 1925 г. АРК, имевший целью объединить усилия советских
и английских профсоюзов в борьбе за единство профсоюзного движения про¬
тив наступления капитала и угрозы империалистической антисоветской войны,
был одним из серьезных шагов в политике единого рабочего фронта, проводив¬
шейся Коминтерном в это время все же недостаточно последовательно. Троц¬
кий потребовал летом 1926 г. выхода советских профсоюзов из АРК, разрыва
с генеральным советом Британского конгресса тред-юнионов. Оппозиция
фактически предлагала отказаться от политики единого фронта. ИККИ считал,
что целесообразно оставаться в АРК, чтобы оказать давление на Генсовет
в пользу более активных действий26. Троцкий осуждал эту установку как бес¬
принципный блок с реформистскими вождями и обман рабочего класса. Вес¬
ной 1927 г. он выдвинул самые жестокие обвинения в адрес своих оппонентов:
’’ухватились за гнилую веревку”; единодушие с меньшевиками, маскирующее
предательство; ’’под суд надо отдавать за такие вещи”2 7.
Проблемы Китая Троцкий рассматривал с точки зрения выведенного им
’’закона комбинированного развития отсталых стран”28. Еще в 1924 г. он
говорил, что колонии, испытывая вторжение производительных сил капитализ¬
ма, заимствуют не только его технику, но и готовые формы хозяйства, при
этом огромные массы чрезвычайно быстро ввергаются в фабричный котел ин¬
дустрии29. Катастрофический разрыв старых традиций ведет, утверждал он,
к резким социальным сдвигам, к революции, дающей возможность перепры¬
гивать целые стадии. В соответствии с внесенными извне формами производства
классовая борьба приобретает концентрированные формы30. Так, сложней¬
шую проблему развития капиталистических отношений в колониях Троцкий
решал, как и другие проблемы, грубо упрощенно, с левацко-догматических
позиций, игнорируя удельный вес и значение докапиталистической стадии. С его
26Центральный партийный архив ИМЯ при ЦК КПСС (далее - ЦПА ИМЯ), ф. 495, оп. 2,
д.78, л. 21, 23-27, 52.
2 7Коммунистическая оппозиция... Т. 3 (1927 апрель-июль), с. 52, 57, 97, 98;
Trotski L. Die Internationale Revolution..., S. 119.
2 * Trotski L. Schriften. Sowjetgeselbchaft und staKnische Diktatur. Bd. 1. 1936-1940, T. 2.
Hamburg, 1988, S. 692.
2 9 Правда, 21.IV.1924.
30 Коммунистическая оппозиция..., т. 3., с. 133.
9
точки зрения, жизнь снимает вопрос о странах ’’созревших” и ’’несозревших”
для социализма, везде капитал создал, мол, предпосылки для революции.
Национально-освободительных задач борьбы угнетенных народов Троцкий
не понимал, считая тенденцию к национальному самоопределению уже
преодоленной историей. Называя китайскую буржуазию насквозь ’’согла¬
шательской с империализмом”, Троцкий оценивал и гоминдан как обычную
буржуазную партию, лишь гримирующуюся под революционную. С такой
партией, по его мнению, не должно быть единого фронта. В то время как
Коминтерн, определив развернувшуюся в Китае борьбу как антиимпериалисти¬
ческую, буржуазно-демократическую по своему социальному характеру ре¬
волюцию, разработал политику единого фронта антиимпериалистических
сил, способствовал вхождению Коммунистической партии Китая в гоминдан,
Троцкий выступал с самыми резкими нападками на эту политику.
Была в этой конфронтации одна черта. Троцкий, подозрительно настроенный
по отношению к национальной буржуазии и гоминдану, раньше других
улавливал их колебания и повороты вправо. Тактические запаздывания
Коминтерна в этих вопросах, сохранявшиеся какое-то время иллюзии в от¬
ношении руководства гоминдана, заигрывания Сталина с Чан Кайши — все это
давало материал для новых атак на Коминтерн.
Контрреволюционный переворот Чан Кайши в апреле 1927 г. Троцкий вос¬
принял как доказательство своей правоты в китайском вопросе. В речи,
произнесенной им 24 мая 1927 г. на VIII пленуме ИККИ, содержался набор
жесточайших обвинений в адрес ИККИ и КПК в пособничестве китайской
буржуазии и измене делу революции.
Решения VIII пленума ИККИ, строго осуждавшие Троцкого за борьбу
против руководства ВКП(б) и Коминтерна, отражали атмосферу ожесточенных
фракционных столкновений. Но все же главные рекомендации по китайскому
вопросу отвечали сложившейся обстановке, когда нужно было использовать
еще существовавшие возможности блока КПК с левым гоминданом. Предложе¬
ния же Троцкого, будь они приняты, перечеркнули бы перспективу объеди¬
нения широких масс трудящихся, отбросили бы возможность для пролетариата
добиться положения гегемона в антиимпериалистической, общедемокра¬
тической борьбе. Китайский вопрос Троцкий считал одним из тех, что привели
его к разрыву с ВКП(б) и Коминтерном. Не без показной красивости и с яв¬
ным преувеличением он писал: ’’Пуповина, нас связывающая с властью, оказалась
рассечена мечом Чан Кайши”31.
ПЕРМАНЕНТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ИЛИ ПОСТРОЕНИЕ СОЦИАЛИЗМА В ОДНОЙ СТРАНЕ
Центральное место в идейно-политической борьбе между Троцким и Комин¬
терном занял вопрос о взаимосвязи мирового революционного процесса
и строительства социализма в СССР, о возможности его построения в одной стра¬
не до победы рабочего класса передовых капиталистических государств.
От его решения зависела стратегия международного коммунистического дви¬
жения. В этой борьбе троцкизм проявил себя как одно из течений ’’левого”
коммунизма, отличавшееся субъективистскими, мелкобуржуазно-анархист¬
скими, экстремистскими воззрениями. Нелепо считать троцкизм изобретением
Сталина, придумавшего якобы этот термин и само течение лишь с целью
сокрушения и устранения с политической арены Троцкого, хотя искусственное
’’конструирование разногласий”, конечно же, не только имело место, но и иг¬
рало значительную роль во всей полемике с троцкизмом.
3 1 Троцкий Л. Моя жизнь, т. II, с. 276.
10
Марксистский тезис о непрерывности революции в смысле ее исторического
восхождения к социалистическому перевороту Троцкий истолковывал по-
своему, как бы ’’выпрямляя” исторический процесс. У него ’’непрерывность
революции” — это отсутствие промежуточных стратегических этапов и спрессо¬
ванный во времени переход революции на новые и новые страны. Такую ’’не¬
прерывность” Троцкий обосновывал, во-первых, тем, что капитализм якобы
уже ’’подготовил мировое хозяйство в целом для социалистического переустрой¬
ства”32, а, во-вторых, тем, что пролетарская власть не сможет удержаться в пре¬
делах одной страны при господстве в остальном мире капиталистического хо¬
зяйства* 3 3.
Что касается Советского государства, то, говорил Троцкий, оно, будучи эко¬
номически отсталым, тем более не может построить социализм, ибо зависи¬
мость от мировой капиталистической экономики и возрастающие в связи с этим
внутренние противоречия, особенно противоречия рабочего класса с крестьян¬
ством, приведут Советское государство к падению. Нужно-де поэтому держать
курс на социалистические революции в передовых капиталистических стра¬
нах, форсируя насколько возможно темпы индустриализации СССР.
С неблагоприятными реалиями — с условиями капиталистического окруже¬
ния и вытекающими из этого чрезвычайными трудностями для социалистиче¬
ского строительства в СССР, со слабостью социально-экономических предпо¬
сылок для социализма в СССР связывал Троцкий угрозу бюрократизации
и перерождения Советской власти. Троцкий, разумеется, хорошо знал поло¬
жение Маркса о том, что при определенных классовых соотношениях власть
бюрократии может приобретать значительную самостоятельность и как бы
вставать над классами. Угрозу установления такой власти, т.е. бонапартизма,
он видел в том, что партийно-советская верхушка в СССР, возглавлявшаяся
Сталиным, оторвалась от пролетарских масс, поддалась давлению непролетар¬
ских, мелкобуржуазных кругов, кулачества. Вместе с перерождением части
аппарата это означало, как говорили сторонники Троцкого, что классовый
враг проникает в новый строй через бюрократическое окно.
В противовес всем этим доводам Сталин, Бухарин, другие деятели ВКП(б)
и Коминтерна обвиняли Троцкого в неверии в дело социализма в СССР,
в пораженчестве, в социал-демократическом уклоне, в авантюризме и фракцион¬
ности, направленной на подрыв ВКП(б) и Коминтерна.
Итак, Коминтерн и ВКП(б) исходили из того, что революционная ситуация
в мире отсутствует и главное — это подготовительная работа коммунистических
партий, их борьба за ближайшие требования, за массы, всемерное усиление со¬
циалистического развития СССР. Троцкий же верил в близость революционной
ситуации, он не признавал ни альтернативности исторического процесса, ни того,
что уникальная обстановка, в которой возможен разрыв цепи империализма,
не остается все время данной и неизменной.
Сегодня мы видим, что обе стороны не были правы. Позиция Троцкого была
левацко-авантюристической, экстремистской в своей основе, а неверие в воз¬
можность построения социализма в СССР давало почву для тезиса о социал-де¬
мократическом уклоне. Однако важнейшие положения, высказанные Троцким,
требовали серьезного рассмотрения, в частности тезисы о зависимости СССР
от мирового капиталистического хозяйства, о чрезвычайных трудностях
строительства социализма в отсталой в социально-экономическом и культурном
отношениях стране. А главное — о критике бюрократического перерождения
в советском государственном и партийном аппаратах, о необходимости вос¬
становления демократических норм партийной жизни, свободы дискуссий.
32 Троцкий Л. Перманентная революция. Берлин, 1930, с. 168.
3 3См. там же, с. 16.
11
Коммунисты не увидели тогда серьезности этих предупреждений, считая их
прежде всего орудием Троцкого в фракционной борьбе. Логика этой борьбы
при личной конфронтации между Сталиным и Троцким, когда генсек исполь¬
зовал против своего политического противника не только всю мощь аппарата
и партийного мнения, но и инсинуации, наконец, ожесточенный, язвительный
тон выступлений Троцкого - воспрепятствовали демократическому обсужде¬
нию и разрешению разногласий.
VII расширенный пленум ИККИ (ноябрь—декабрь 1926 г.) явился централь¬
ным моментом борьбы Коминтерна с троцкистской оппозицией. Здесь были
вновь резко противопоставлены все основные аргументы сторон. Троцкий
вместе с Зиновьевым и Каменевым пытался доказать, что курс на построение
социализма в СССР есть отказ от идеи мировой революции, искажение всей
мировой перспективы, превращение Коминтерна во вспомогательное орудие
советской внешней политики34.
В докладе и заключительном слове Сталина были суммированы все дейст¬
вительные и мнимые ошибки оппозиции, она изображалась силой, сеющей песси¬
мизм и отравляющей атмосферу, на деле помогающей классовому противнику.
Как итог - звучало требование ликвидации оппозиционного блока* 3 5. В выступ¬
лениях представителей коммунистических партий — П.Семара, Б.Шмераля,
П. Тольятти, Э. Тельмана, В. Коларова, К. Цеткин, Сэн Катаямы и других - троц¬
кистская платформа подвергалась, по примеру Сталина, чрезмерной критике.
В решении Пленума платформа оппозиционного блока осуждалась безоговорочно;
была утверждена соответствующая резолюция XV конференции ВКП(б), а сек¬
циям Коминтерна вменялось в обязанность ’’охранять всеми мерами” един¬
ство партии3 6.
Развенчание левацко-авантюристических установок Троцкого имело, бес¬
спорно, позитивное значение. Ео были понесены и серьезные потери, истинную
цену которых выявила лишь последующая история. Возобладал облегченный
взгляд на трудности социалистического развития СССР, проблемы политиче¬
ской надстройки. По существу, в ВКП (б) и Коминтерне перестали заниматься
вопросом об опасности перерождения пролетарской власти. Но в выступлениях
Троцкого тезис о термидорианском перерождении стал звучать все упорнее.
В Коминтерне же утверждалось апологетическое отношение к СССР, востор¬
жествовал некритический взгляд на начавшиеся деформации в Коммунистиче¬
ской партии и Советском государстве как на временные явления, вызванные
социально-экономическими трудностями и условиями капиталистического
окружения. Стало брать верх сталинское, ложное понимание единства комму¬
нистов, исключающее демократическое обсуждение идей, свободную дискуссию.
Монополия на истину становилась как бы принадлежностью руководящей
инстанции. Подавление оппозиционной критики принесло в конце концов
гораздо больше вреда, чем сама критика: против коммунистической оппо¬
зиции впервые в широких масштабах был использован репрессивный аппарат.
Попытка Бухарина на совещании в ИККИ 13 сентября 1927 г. вести дискуссию
с троцкизмом в спокойном, деловом тоне с критикой собственных ошибок
осталась лишь эпизодом, выпадающим из общей картины событий. 27 сентября
1927 г. на заседании Президиума ИККИ и Контрольной комиссии ИККИ острей¬
шая борьба между Сталиным и Троцким достигла кульминации. Троцкому
и В. Вуйовичу были предъявлены обвинения в усилении фракционной деятель¬
ности. Троцкий в свою очередь разоблачал сталинские методы расправы с оппо¬
34VIIрасширенный пленум Исполкома Коминтерна. 22 ноября - 16 декабря 1926 г.
Т. II. Пути мировой революции. М.-Л., 1927, с. 101-102.
3 5См. Сталин И.В. Соч., т. 9, с. 3-151.
3 6 Коммунистический Интернационал в документах..., с. 680-682.
12
зицией и сделал вывод о том, что из всех опасностей наиболее грозной является
бюрократический режим в ВКП (б) и Коминтерне, ослабляющий их перед ли¬
цом классового противника. Самые острые стрелы были направлены против
генсека. ’’Личное несчастье Сталина, — заявлял Троцкий, - которое все более
становится несчастьем партии, состоит в грандиозном несоответствии между
идейными ресурсами Сталина и тем могуществом, которое сосредоточил в его
руках партийно-государственный аппарат”37. Сталин, пытаясь изобразить себя
защитником ленинского наследия, утверждал, что Троцкий ведет борьбу не
против бюрократизма, а ’’против ленинского режима в партии, установленного
при Ленине и под руководством Ленина”38. Президиум ИККИ на этом засе¬
дании исключил Троцкого из кандидатов в члены ИККИ, а Вуйовича - из чле¬
нов ИККИ.
В октябре 1927 г. Троцкий был выведен из состава ЦК ВКП(б); при этом
он позволил себе назвать сталинское руководство ’’фашистскими свистунами”.
А 14 ноября после известных попыток противопоставить демонстрациям тру¬
дящихся 7 ноября свою собственную Троцкий был исключен из партии. Это было
официальным подтверждением уже свершившегося разрыва Троцкого с Комин¬
терном и ВКП (б).
VII и VIII пленумы ИККИ стали этапами и в борьбе с немногочисленными
троцкистскими или протроцкистскими группами в секциях Коминтерна. Ни
одна из них не могла по силе и численности равняться с троцкистской оппо¬
зицией в ВКП (б). В Германии группа А. Маслова - Р. Фишер - В. Швана - Г. Ур-
банса и близкая к ней ’’Веддингская оппозиция” (М. Ризе, Г. Вебер и др.) состав¬
ляли, пожалуй, самую сильную троцкистскую ячейку в странах Западной Европы.
Но их влияние было невелико, а вскоре часть лидеров стала отходить от Троц¬
кого. Во Франции за Троцким шла малочисленная организация Б.Суварина
и группа П. Монната — А.Росмера. Протроцкистские позиции были заметны
у части анархо-синдикалистского движения в Испании. Слабые троцкистские
ячейки существовали в Англии, странах Латинской Америки. Троцкий видел,
что и эти группы тают, терпят поражения, но упорно полагал, что это, как пи¬
сал он Н.К. Крупской, ’’поражения такого же типа, как большевизм терпел
в 1907-1912 гг.” 39
В продолжавшейся идейно-политической борьбе Троцкий расширил свою
аргументацию. В июле 1928 г. из Алма-Аты, где он находился в ссылке, он
направил два больших письма в адрес VI конгресса Коминтерна. Это была
апелляция к конгрессу с требованием восстановления троцкистов в партии.
Особое внимание Троцкий вновь обращал на опасность перерождения ВКП (б):
’’Все возрастающее расхождение линии руководства с исторической линией
пролетариата, то есть с большевистской линией, могло совершиться только
под давлением непролетарских классов. Действительно, нажим этих последних,
с резкими колебаниями в ту и другую сторону, в общем чрезвычайно вырос
за последние пять лет, как в мировом масштабе, так и внутри СССР. Чем
больше аппарат высвобождался из-под контроля собственной партии, тем
восприимчивее становилось руководство по отношению к передаваемым через
аппарат запросам и внушениям непролетарских классов”40. Такое объяснение
опасностей перерождения, сведение их причин всего лишь к давлению буржуаз¬
ных и мелкобуржуазных слоев было однобоким, оставляло без внимания
совокупность других факторов, в частности процессы, происходившие в рабо¬
чем классе и в самой бюрократии. Для Троцкого было важно именно такое,
3 7ЦПА ИМЯ, ф. 495, оп. 2, д. 83, л. 57.
31 Сталин И.В. Соч., т. 10, с. 161.
3’Коммунистическая оппозиция..., т. 3, с. 57-58.
40ЦПА ИМЯ, ф. 493, оп. 1,д. 663, л. 34.
13
гиперболизированно-классовое (вернее, в известной мере вульгарно-социоло¬
гическое) объяснение, ибо оно давало ему возможность еще раз выступить
против руководства ВКП (б) и Коминтерна, ставших якобы проводниками
влияния прежних эксплуататорских слоев.
Предлагая в письмах свою оценку истории Коминтерна, Троцкий утверж¬
дал, что не было недостатка в революционных ситуациях, а был-де хрониче¬
ский недостаток умения их использовать. Как и прежде, Троцкий требовал
поворота Коминтерна к левой, по сути экстремистской политике.
Сеньорен-конвент VI конгресса обсудил сообщение В. Коларова о докумен¬
тах Троцкого. Коммунисты не могли принять тезис о перерождении руководя¬
щих групп своих партий, ибо в Коминтерне и его секциях живы были ленин¬
ские традиции, не были еще окончательно потеряны демократические механиз¬
мы принятия решений. Нужно учитывать также, что опасности, которые нес
с собой набиравший силу сталинизм,еще не воспринимались массой коммунистов
как необратимые.
Троцкий систематизирует свои доводы и делает их еще более непримири¬
мыми в работах ’’Международная революция и Коммунистический Интернацио¬
нал” (1929 г.) и ’’Перманентная революция” (1936 г.). Курс ВКП(б) и Комин¬
терна Троцкий оценил теперь как движение к политике ’’взаимопонимания с за¬
рубежной буржуазией”41, и в таком случае ’’задачи партий Коминтерна приоб¬
ретают вспомогательный характер. Они должны защищать СССР от интервенции,
а не бороться за завоевание власти”42.
ОСТРЕЙШИЕ ПРОБЛЕМЫ НАЧАЛА 30-х годов
С наступлением мирового экономического кризиса 1929—1933 гг. Коминтерн
и коммунистические партии стали рассматривать тенденцию нарастания классо¬
вых противоречий между буржуазией и пролетариатом как определяющую весь
ход событий. Основополагающим для политических установок был сталинский
тезис о приближении нового тура революций и войн. Острейшие проблемы по¬
литической борьбы — отношение к нараставшей фашистской опасности,
к социал-демократии, к демократическим и антивоенным требованиям — рас¬
сматривались Коминтерном и коммунистическими партиями с позиций под¬
готовки к приближавшимся социалистическим революциям. Лишь постепен¬
но созревало понимание необходимости отказа от ’’левосектантского” курса
(а фактически от ’’левого” радикализма, ставшего содержанием политики
Коминтерна) и объединения всех революционных и демократических сил для
отпора фашизму.
Политическое чутье позволило Троцкому раньше других указать на чрезвы¬
чайную опасность наступления фашизма в мире. Его анализ этого сложного
явления, правда, неглубок: рост фашизма он объяснял прежде всего колеба¬
ниями мелкой буржуазии в условиях, когда рабочему классу и его партии
не удалось показать себя создателями новой жизни. Стремление реакцион¬
ной империалистической буржуазии к открытой диктатуре — это для него уже
второй вопрос. Он не замечал националистической, шовинистической направ¬
ленности гитлеровского движения, сближал фашизм с бонапартизмом, лави¬
рующим между классами перед угрозой революции. Но Троцкий уловил
тревожное явление в жизни Германии — создание перевеса реакционных сил
над рабочим движением, сдвиг вправо мелкобуржуазных масс, чью нена¬
висть и отчаяние нацисты сумели направить против рабочего класса.
4 1 Trotski L. Die Internationale Revolution..., S. 63.
4 2 Ibidem.
14
Он учитывал и противоречия между фашизмом и социал-демократией
и возражал против тезиса о ’’социал-фашизме”, уравнивающего социал-демокра¬
тию и фашизм. Фашизм, повторял Троцкий, представляет смертельную угрозу
и ’’для самой социал-демократии, все великолепие которой неразрывно связа¬
но с парламентско-демократически-пацифистскими формами и методами
господства”43. Он отмечал одно важное обстоятельство: клеймя социал-де¬
мократию как ’’социал-фашизм”, коммунисты передвигают борьбу в искусст¬
венно созданную плоскость к явной невыгоде для себя, ибо лидерам социал-
демократии не стоило большого труда доказать, что они не поддерживают
фашизм.
Троцкий выступал за соглашение коммунистических и социал-демократи¬
ческих партий против фашизма прежде всего в Германии. Он справедливо
отмечал, что нельзя при этом выдвигать ультимативных условий, требовать
от реформистских рабочих покинуть своих вождей: большевики в борьбе про¬
тив корниловщины действовали не так.
Сказанное вовсе не означало, что Троцкий был последовательным сторонни¬
ком широкой политики единого рабочего фронта. Он видел в едином фрон¬
те маневр, который создаст фронт прямой борьбы против фашизма и который
’’надо использовать для фланговой, но тем более действенной борьбы против
социал-демократии”44. Его взгляды в это время можно изложить так: социал-
демократия неизбежно предаст, но до этого необходим единый фронт, чтобы
завоевать поддержку масс. Лозунги борьбы за демократию Троцкий рас¬
сматривал с вульгарно понимаемых классовых позиций.
Для многих политических заявлений Троцкого и в это время характерен
левацко-авантюристический подход. Такими были призывы держать Красную
Армию лицом к Западу, ’’чтобы иметь возможность сокрушить фашизм прежде,
чем он разгромит немецкий пролетариат и сомкнется с европейским и мировым
империализмом”45. Он выступал против первых шагов Коминтерна в создании
единого фронта в антивоенном движении, против Амстердамского антивоенного
конгресса, который был расценен им как гнилой блок коммунистов с пацифис¬
тами. Такими же были его рекомендации по вопросам национально-револю¬
ционной войны в Испании. Установкам Коминтерна на завершение, доведение
до конца буржуазно-демократической революции и укрепление позиций рабо¬
чего класса Троцкий противопоставил свою программу требований и лозун¬
гов, призванных обеспечить ’’перманентность” начавшейся революции. Он за¬
являл, что непосредственная опасность грозит пролетарской революции в Ис¬
пании прежде всего со стороны нынешнего руководства Коминтерна46.
Все решения Коминтерна этого времени Троцкий с порога отвергал как удар
по делу революционной борьбы рабочего класса или даже как измену’. Коминтерн
он квалифицировал как послушное и безвольное орудие центристской сталин¬
ской бюрократии, отказавшейся от всякой революционной борьбы.
Становилось ясным, что и принципиальные разногласия, и логика борьбы, и
привходящие личные моменты развели Троцкого и руководство Коминтерна
так далеко, что ни о каком сближении речи уже быть не могло.
4 3Бюллетень оппозиции (далее - БО), № 17-18, ноябрь-декабрь 1930. Paris, с. 52.
44БО, № 27, март 1932, с. 19.
45БО, №34, май 1933, с. 18.
46БО, № 21-22, май-июнь 1931, с. 2.
15
ПОД ЛОЗУНГОМ РАЗРУШЕНИЯ КОМИНТЕРНА
И СОЗДАНИЯ IV ИНТЕРНАЦИОНАЛА
Приход фашистов к власти в Германии, явившийся тяжелым поражением
немецкого и международного рабочего движения, Троцкий расценивал как
крах Коминтерна, как черту, за которой уже нет надежд на изменение его по¬
литики. В свете этого события начинается переоценка пути III Интернационала.
Для Троцкого история Коминтерна теперь - сплошная ’’цепь ошибок и пре¬
ступлений”, цепь ’’поистине вредительских актов центристской бюрократии
в сфере международной революции”47. Троцкий пытался внушить рабочему
классу мира, что Коминтерн стал препятствием для революционного рабочего
движения и с ним надо порвать.
Именно в это время Коминтерн, извлекая уроки из прошлого опыта, предлагал
коммунистическим партиям в воззвании от 5 марта 1933 г. достигнуть с социал-
демократическими партиями соглашений о совместных акциях против фашиз¬
ма. Троцкий, недавно призывавший к таким действиям, объявил шаг ИККИ
прикрытием ошибок, строительством единого фронта ”на гнилых основах”,
на условиях капитуляции перед социал-реформистами и, наконец, новым
”4 августа^’, т.е. предательством48. Были выдвинуты лозунги ликвидации
III Интернационала и создания IV, троцкистского. Троцкий, один из основате¬
лей Коминтерна, становился его непримиримым противником.
Троцкий не принял обоснованной VII конгрессом Коминтерна (июль—август
1935 г.) новой стратегической ориентировки, направленной на объединение всех
революционных и демократических сил в борьбе против фашизма и войны,
создание народного фронта и антифашистско-демократических режимов, кото¬
рые привели бы к социалистическому этапу борьбы. Он окрестил эту полити¬
ку ’’обманом”, стремлением не допустить революций на Западе, заговором
’’взаимного укрывательства” с буржуазией49. Фанатичный приверженец идеи
перманентной революции не понял смысла главной тенденции развития об¬
щественной борьбы, все более тесно связывавшей классовые требования
трудящихся с общедемократическими и общегуманистическими задачами.
Создавая IV Интернационал, Троцкий с ожесточением обрушивается на
каждый шаг Коминтерна, на его политику в ходе национально-революционной
войны в Испании, на народный фронт во Франции.
Эта беспощадная враждебность к Коминтерну во многом вытекала из от¬
ношения Троцкого к СССР, к сталинскому руководству ВКП(б). Всепогло¬
щающая ненависть к Сталину как бы обострила взгляд Троцкого на происходив¬
шие деформации в ВКП(б) и Советском государстве, на бюрократическое
перерождение, беззакония и развязанный Сталиным и его окружением преступ¬
ный террор.
Ни один политик не смог в то время подойти так близко к истине в оценке
причин победы сталинизма, как Троцкий. Во многих статьях, в книге ’’Пре¬
данная революция” (1936 г.) он указал на глубокие социально-экономические
причины деформации и перерождения власти, на изменения в общественной
психологии, на процессы формирования бюрократии и ее отчуждения от народа,
сделавшие фактом победу сталинской, а не ленинской линии50. Но в то же
время Троцкий, ослепленный враждой, уже не был способен видеть, что в ВКП(б)
и в советском обществе еще живы импульсы, заложенные Октябрем, а также
действовали тенденции, противостоящие сталинизму, что сам чудовищный
размах репрессий, был косвенным свидетельством сопротивления сталинизму.
4 7БО, № 33, март 1933, с. 6.
48БО, № 34, май 1933, с. 8-10; № 35, июль 1933, с. 6-9.
4*БО, № 49, февраль 1936, с. 6.
50Trotski L. Schriften. Sowjetgesellschaft und stalinische Diktatur, Bd. I, T. 2, S. 728-958.
16
Увидев болезнь сталинизма, подрывавшую потенции коммунистического
движения, он поставил Коминтерну смертельный диагноз и подбадривал себя
иллюзорными надеждами на быструю победу IV Интернационала.
Одна из страниц борьбы Коминтерна против Троцкого связана с москов¬
скими судебными процессами против так называемых ’’троцкистско-зиновьев-
ского центра” и ’’троцкистского центра”. Сталин и его окружение объявили
троцкистов ’’бандой шпионов и убийц”, ’’наймитами фашизма”, ’’поджигате¬
лями войны”. Исполком Коминтерна, обсуждая в конце 1936 — начале 1937 г.
уроки этих процессов, должен был подтвердить сталинские оценки и объявить
борьбу против троцкизма необходимой составной частью антифашистской
борьбы. Проект постановления ИККИ об антитроцкистской кампании вызвал
неудовольствие Сталина, который в беседе с Г. Димитровым 11 февраля 1937 г.
заявил с раздражением: ’’Постановление чепуховое. Вы все там в Коминтерне
работаете на руку противнику”. Позднее Сталин прямо потребовал: ’’Троц¬
кистов надо гнать, расстреливать, уничтожать. Это всемирные провокаторы,
злейшие агенты фашизма”51. Расправа над троцкистами, объявленными ’’аген¬
тами фашизма”, была частью преступного уничтожения кадров Коминтерна
и коммунистических партий. Борьба с троцкизмом, доведенная до абсурда,
до иррационализма, превратилась в охоту Сталина за головой Троцкого.
В канун второй мировой войны Троцкий вновь стал говорить о надвигаю¬
щейся мировой революции и гибели капиталистической системы. Исключитель¬
ную роль в этих событиях он пророчил троцкизму: в случае войны, говорил
он, малое революционное ядро может стать и станет, подобно большевизму
1917 г., решающим фактором истории за очень короткое время; ’’наша партия
есть ныне величайший рычаг истории”52. Но в жизни все произошло иначе.
История отношений Троцкого и Коминтерна поучительна. Мы видим траге¬
дию личности революционера, не сумевшего, да и не желавшего отказаться
от своих левосектантских установок. В приверженности теории перманентной
революции, несмотря на то, что жизнь ее не подтвердила, он оставался непоко¬
лебим. Левое сектантство, упрощенческий подход к важнейшим проблемам
мирового революционного процесса, экстремизм стали причиной того, что
Троцкий, несмотря на свою политическую опытность, оказался неправ. В усло¬
виях, когда Коминтерн осваивал путь ’’левого” радикализма, Троцкий обвинял
его в центризме, а затем и в сговоре с буржуазией, требовал осуществления
еще более радикальной, по сути экстремистской, оторванной от жизни по¬
литики.
В оценке мировых событий у Троцкого было немало верного, были даже
элементы прозрения, в частности, относительно угрозы победы фашизма в Гер¬
мании. Но он не заметил фундаментальных процессов, происходивших в капи¬
талистическом мире. Ему чужда была мысль о том, что в капиталистических
странах в связи с возникновением новых производительных сил и под воздей¬
ствием рабочего и демократического движения происходят серьезные изме¬
нения, расширяются возможности социал-реформистской деятельности и что
коммунисты должны по-новому оценить взаимосвязь реформы и революции.
Троцкий, немало написавший об опасности фашизма, не понял, каким путем
нужно идти, чтобы организовать ему отпор. Сознанию Троцкого оказалась не¬
доступна историческая задача соединения классовой борьбы с общедемократи¬
ческой, антифашистской, сочетания классовых целей с общечеловеческими
ценностями. Крупный шаг Коминтерна в этом направлении — провозглашение
и осуществление политики широкого антифашистского фронта - он оценил
как недопустимый для революционеров блок с буржуазией. Мысли Троцкого
5’Централен партиен архив (София), ф. 146, он. 2, а.ед. 38.
51БО, № 71, ноябрь 1938, с. 15.
17
сосредоточены на ожидании того, что повторится ситуация острейшего классо¬
вого противоборства, похожая на положение 1917—1920 гг., когда Троцкий
действовал с неукротимой энергией и ощущал себя одним из вождей миро¬
вой революции. Но история, как известно, не повторяется. Она безжалостно
отмела расчеты на новый период революций и гражданских войн.
Троцкий — тот деятель, который одним из первых в рядах коммунистиче¬
ского движения увидел начавшуюся болезнь бюрократизации и повел
борьбу против Сталина и сталинизма, воплощавших пагубную для социализма
тенденцию. И хотя его критика не свободна от преувеличений и озлобления,
она во многих своих элементах актуальна и в наши дни. Историки, политики
и публицисты еще долго будут обращаться к этой критике, к анализу ста¬
линизма, данному Троцким.
Коминтерн в силу различных причин — и прежде всего из-за складывавше¬
гося сталинского диктата — не смог найти путь демократического решения
внутренних разногласий. Существовавший же механизм из-за его чрезмер¬
ной централизации и недостаточной демократичности все больше развивался
в бюрократический аппарат, который в условиях сталинского диктата не
мог обеспечить сопоставления и циркуляции творческих идей, учета различ¬
ных достижений социалистической мысли.
18
(С) 1991 г.
А.Я.М АНУСЕ ВИЧ
ТРУДНЫЙ ПУТЬ К РИЖСКОМУ МИРНОМУ ДОГОВОРУ 1921 г.
Путь к подписанию советско-польского мирного договора в Риге в марте
1921 г. оказался и длителен, и труден. Продолжительность отрезка времени,
прошедшего между образованием в ноябре 1918 г. Польского государства
и заключением им мира с восточным соседом, зависела не от Советской Рос¬
сии, прилагавшей все усилия к тому, чтобы за столом переговоров, в дискус¬
сиях, в совместном поиске заложить взаимоприемлемые, даже в некоторых
отношениях заведомо ущербные и несправедливые для советской стороны
условия, которые могли бы мирно привести к урегулированию взаимоотноше¬
ний двух государств.
Две страны связывала долгая совместная борьба лучших представителей
России и польского народа против общего врага - царизма, а также то, что
только с установлением в России Советской власти впервые было сформиро¬
вано правительство, которое поставило одной из своих целей добиваться восста¬
новления независимости Польши и разрешить спорные вопросы на основе сво¬
боды, равенства.
Безусловно, прав был один из крупнейших польских буржуазных полити¬
ческих деятелей, лидер национально-демократической проантантовской партии
Р. Дмовский, когда, оценивая обстоятельства, позволившие Польше вернуться
на политическую карту Европы, писал, что поляки не могли обрести независи¬
мость собственными силами, ”а только при чьей-либо могущественной поддерж¬
ке”1. Такую поддержку, вопреки оценкам того же Дмовского, и оказала поль¬
скому народу именно Страна Советов, против которой возрожденная Польша
тотчас же вступила в вооруженную борьбу.
Следует напомнить, что западные союзники России рассматривали вплоть
до победы Февральской революции Польшу и польский вопрос как сферу исклю¬
чительных интересов своего русского партнера и обязались поддерживать
военные цели царизма во всем, что касалось польских земель2. Основные
противники России в мировой войне - Германия и Австро-Венгрия, оккупи¬
ровав в 1915 г. польские губернии Российской имперйи, поделив их на два
генерал-губернаторства и бесцеремонно используя их богатства для своих
нужд, 5 ноября 1916 г. опубликовали от имени обоих кайзеров акт об обра¬
зовании ’’самостоятельного” (а не независимого) ’’государства” из польских
земель, принадлежавших России. В этом документе говорилось, что новое
’’государство” будет ’’связано с союзными империями”, а его армия будет
действовать в духе ’’товарищей по оружию в нынешней войне”. Как позднее
признал фельдмаршал Э. фон Людендорф, весь фарс с ноябрьским актом кай¬
зеров был вызван расчётами на создание чего-то вроде вспомогательной
польской армии, ’’железными требованиями на человеческий материал”3.
После победы Октябрьской революции Советское правительство повело упор¬
ную борьбу за всеобщий мир. Оставленное бывшими союзниками России,
1 Dmowski R. Polityka Polska i odbudowanie państwa, 1.1. Warszawa, 1988, s. 270.
2См,: Ллойд-Джордж Д. Военные мемуары, т. I -II. М., 1934, с. 580; Сборник договоров
России с другими государствами. 1856-1917. М., 1952, с. 457, и др.
3Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг., т. 1. М., 1923, с. 31.
19
организовывавшими мятежи и заговоры против Советской власти, делившими
страну, по деликатному выражению У. Черчилля, на ’’сферы действия”4, Совет¬
ское правительство повело трудные переговоры о мире с государствами гер¬
манской коалиции. Одно из центральных мест в этих переговорах занял вопрос
о Польше. Уже на следующий день после открытия мирных переговоров в
Брест-Литовске официальный орган Советской власти газета ’’Известия”
разъясняла, что только Советское правительство отстаивает независимость
Польши, которая ’’должна включать в себя все части бывшего Польского го¬
сударства, на которых преобладает польское население, и быть страной глу¬
боко демократической”5. В ходе мирных переговоров в Брест-Литовске со¬
ветская делегация, в состав которой были включены С. Бобиньский и К. Ра¬
дек — активные деятели польского рабочего движения, — добивалась предостав¬
ления польскому народу возможности образовать единое, воссоединяющее
польский народ, независимое государство6.
Но во время Брестских переговоров соотношение сил было таково, что
молодое Советское государство оказалось вынужденным пойти на подпи¬
сание продиктованного ему грабительского Брестского мира.
Спустя же несколько месяцев, когда в Германии и Австро-Венгрии углу¬
бился революционный кризис, Советское правительство декретом от
29 августа 1918 г., подписанным В.И. Лениным, провозгласило, что все дого¬
воры и акты, ’’заключенные правительством бывшей Российской империи
с правительствами королевства Прусского и Австро-Венгерской империи,
касающиеся разделов Польши, ввиду их противоречия принципу самоопреде¬
ления наций и революционному правосознанию русского народа, признающего
за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство,
отменяются настоящим безоговорочно”7. Аннулируя всю систему соглаше¬
ний о разделах Польши, ленинский декрет создавал прочную международно¬
правовую базу для воссоздания польской государственности.
По-своему к этому событию готовились и западные державы и тесно сотруд¬
ничавший с ними Польский национальный комитет, возникший в августе 1917 г.
в Лозанне и вскоре обосновавшийся в Париже. Руководимый Р. Дмовским,
этот комитет был в течение сентября — декабря 1917 г. признан Францией,
Англией, Италией и США ’’официальной польской организацией”, т.е. чем-то вроде
правительства будущей Польши. К тому же в апреле 1918 г. этот комитет по¬
лучил право на политическое руководство формировавшимися во Франции
с июня 1917 г. польскими добровольческими вооруженными силами8, которым
предстояло наряду с польскими землями ’’освободить” Львов и Вильно9. В от¬
личие от пилсудчиковских планов создания к востоку от польских земель об¬
ширнейшей федерации зависимых от Польши государств, Польский националь¬
ный комитет ставил своей целью образование единого польского государства,
включавшего в свой состав как собственно польские земли, в том числе —
Западную Пруссию с Данцигом, Силезию, Познаныцину и другие, так и Запад¬
ную Украину, Белоруссию, Литву, западные части Волыни и Подола, а также
располагающую некоторой автономией и связанную с Польшей таможенной унией
Восточную Пруссию10.
4 Черчилль У. Мировой кризис. М.-Л., 1932, с. 105.
5Известия ЦИК, 10(23). XII. 1917.
6 См. Мирные переговоры в Брест-Литовске, т. 1. М., 1920, с. 171 -175, и др.
7 Документы внешней политики СССР (далее - ДВП), т. I. М., 1957, с. 460.
8 Smogorzewski К. Pologne Restauree. Paris, 1927, р. 64-78.
’Recueil des Actes diplomatiques, traites et documents consernant la Pologne, t. II. La
question Polonaise pendant la Guerre mondiale. Paris, 1920, p. 557.
1 ° Dmowski R. Polityka Polska i odbudowanie państwa, t. II. Warszawa, 1989, s. 296-308.
20
В октябре 1918 г. Польский национальный комитет обратился к союзным
правительствам с просьбой направить на польские земли французские и англий¬
ские войска и подготовиться к оккупации лежащих вне предела этих земель
районов Брест-Литовска, Каменец-Подольска и Ковно. ’’Эта оккупация, -
пояснялось в документе, — гарантирует Польше безопасность с Востока и смо¬
жет служить как будущая база военных действий союзников в России”11.
2 ноября 1918 г. на -состоявшемся в Версале заседании Верховного военного
совета Антанты и США при обсуждении условий перемирия с Германией
маршал Ф. Фош предложил предписать германскому командованию эвакуировать
войска со всей польской территории, понимая под этим Польшу, какой она была
до первого раздела. Поддерживая Фоша, французский министр иностранных
дел С. Пишон заявил, что под эвакуированными территориями ’’должны пони¬
маться все территории, которые составляли польское королевство до первого
раздела 1772 г.”12. Эта позиция Франции, стремившейся обеспечить благо¬
приятную для себя расстановку сил в послевоенной Европе и определить
Польше роль своего младшего партнера, обреченного на антагонистические
отношения как с Германией, так и с Россией независимо от того, какой поли¬
тический строй будет в этих странах, не была поддержана Англией и США, ибо
они понимали, что такая Польша окажется клиентом Франции, замахивавшей¬
ся на гегемонию в послевоенной Европе.
Тем временем в условиях распада Австро-Венгрии и нарастания революцион¬
ного кризиса в Германии крупные события разворачивались в самой Польше.
Освободительное движение, нараставшее на польских землях, угрожало
как оккупационному режиму, так и связанным с ним польским социальным
верхам. Именно эти верхи в лице директора политического департамента, уч¬
режденного оккупантами марионеточного Регентского совета князя Я.Радзи-
вилла, обратились еще 7 октября 1918 г. с письмом к канцлеру Германии
принцу Максу Баденскому о необходимости возвращения Пилсудского к
активной политической деятельности13.
Не имея возможности предотвратить восстановление независимости Поль¬
ши, германские правящие круги опасались, что западные державы помогут
захватить в ней власть действующему в Париже Польскому национальному
комитету. Они решили противопоставить антантофильскому комитету кон¬
курирующие с ним круги, одним из бесспорных лидеров которых был Ю. Пил¬
судский14. Правда, весной 1917 г. он вступил в конфликт с немецкими окку¬
пационными властями и вскоре был ими арестован. Но, как считали в Берлине,
это вовсе не делало Пилсудского врагом Германии, а в то же время во мнении
весьма широких кругов польского населения придавало его имени, и до того
уже обросшему рядом полулегендарных представлений15, новые привлекатель¬
ные черты — жертвы произвола оккупантов.
Казалось бы, что ставка на политического деятеля, принудительно содержав¬
шегося — хотя и в исключительно благоприятных условиях—в Магдебургской
крепости, противоречит здравому смыслу. Но часть германских правящих кругов
привлекало то, что на протяжении всей своей деятельности Пилсудский и его
единомышленники стремились к распадению России16. Распад России пилсуд-
чики предполагали использовать для создания противостоящей ее великорус¬
11 Smogorzewski К. L’union sacróe polonaise. Paris, 1929, p. 12.
12Mermeix. Les negotiations secretes at les quatre armistices. Paris, 1920, p. 246-248.
13HolzerI. Rozmowa Piłsudskiego z grabio Kesslerom. - Kwartalnik historyczny, 1961, №2,
s. 447.
1 4Hauser P. Niemcy wobec sprawy polskiej. Poznań, 1984, s. 20.
15Nałęcz D. i T. Jozef Piłsudski - legendy i fakty. Warszawa, 1986; Jozef Piłsudski i jego le¬
genda. Warszawa, 1988; Wójcik W. Legenda Piłsudskiego w polkkiej literaturze międzywojennej.
Katawice, 1986; Michalski Z. Siwy Strzelca strój. Rzecz o Józefie Piłsudskim. Lodź, 1988.
16См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 7, с. 240.
21
скому ядру своего рода федерации, которая не только охватит территории
’’исторической Польши’’, т.е. Польши в границах 1772 г., но даже выйдет за
ее пределы — и на левобережье Днепра, и в бассейн Дона, и на Северный Кавказ
и далее. Идея такой ’’федерации’’ камуфлировалась заверениями в том, что она
якобы вполне соответствует интересам народов, даже делу демократии и
1 7
социализма .
Незадолго до военного и политического краха кайзеровской Германии в ми¬
ровой войне 1914-1918 гг., в конце октября 1918 г., германские высшие
правительственные инстанции направили в Магдебург для переговоров с интер¬
нированным там Ю. Пилсудским его знакомого офицера и дипломата графа Г. Кес¬
слера17 18.
Как сообщал Кесслер из Магдебурга в Берлин, Пилсудский в беседах с ним
заявлял, что будущей независимой Польше вовсе не следует добиваться зе¬
мель, оказавшихся после ее разделов в конце XVIII в. под прусским господ¬
ством, так как общей угрозой и для Польши, и для Германии является боль¬
шевизм, против которого Пилсудский готов вести вооруженную борьбу.
6 ноября Кесслер был вторично послан в Магдебург, а в ночь на 8 ноября
он получил распоряжение срочно доставить в Берлин Пилсудского, а также
близкого его соратника К. Соснковского — в дальнейшем одного из высших
польских военных Деятелей, а в годы второй мировой войны — признанного
лидера реакционного крыла польской эмиграции в Англии.
После состоявшихся в Берлине секретных переговоров Кесслер 10 ноября
1918 г. сопровождал в специальном поезде обоих польских деятелей в Вар¬
шаву19, где Регентский совет передал Пилсудскому военную, а затем и граждан¬
скую власть. 22 ноября Пилсудский объявил себя до созыва учредительного
сейма единоличным ’’временным начальником государства’’, наделенным всей
полнотой законодательной и исполнительной власти20.
Ранним утром 11 ноября 1918 г., еще не обладая никакими формальными
полномочиями, Пилсудский выступил перед образовавшимся 8 ноября Советом
солдат немецких войск варшавского гарнизона. В своей речи, вероятно согла¬
сованной предварительно с членом Регентского совета Любомирским, он
обещал содействовать быстрейшему возвращению немецких солдат в Германию
при условии передачи в польские руки всего оружия, средств передвижения
и связи21. Практически не встречая какого-либо противодействия, члены кон¬
спиративной Польской военной организации (ПОВ), различные возникшие
добровольческие группы, отряды ’’Польских вооруженных сил’’ разоружали
немецкие войска либо по месту их нахождения, либо при пересечении ими быв¬
шей русско-германской границы. Подобные же события начались еще раньше
в австро-венгерской зоне оккупации польских губерний Российской империи,
а равно - и в принадлежавшей Австро-Венгрии Галиции. Так довольно быстро
складывалась материально-техническая, а также кадровая база для формиро¬
вания первоначально добровольческой польской армии.
16 ноября Пилсудский как ’’начальник государства’’ направил правительствам
десятков стран уведомление об образовании независимого Польского государ¬
ства22. Несмотря на то, что еще в конце октября 1918 г. Советское правитель¬
17См. Wasilewski L. We wspólnym jarmie. O narodach przez carat uciskanych. London, 1901;
а такжр Lewandowski J. Federalism. Litwa i Białbrus w polityce obozu belwederskiego. Warszawa,
1962; Grunberg K. Polskie koncepcie federalistyczne. Warszawa, 1971, s. 68-75; Michalski R.
Socjalizm a niepodległość w polskiaj myśli socjalistycznej (1878-1918). Toruń, 1988, s. 62-65.
18Comte Kessler. Pilsudski en Allemagne. - La Revue de Paris, 1935, № 12, p. 831.
1 9Kessler H. Tagebiicher 1918-1937. Frankfurt a. M., 1979, S. 6-7.
20Kumaniecki K. Odbudowa panstvowosci polskiej. NajwaEnieisze dokumenty. 1912-1924.
Warszawa - Kraków, 1934, s. 136-137.
21 Piłsudski J. Pisma zbiorowe, t. V. Warszawa, 1937, s. 13-14.
2 2 Ibid., s. 20.
22
ство назначило своего дипломатического представителя в Польшу23, оно не
получило официального уведомления об образовании Польского государства.
Первой на соответствующее обращение откликнулась Германия, тотчас назна¬
чив своим послом в Варшаву все того же Кесслера.
Пытаясь побудить Польшу к установлению дипломатических отношений, со¬
ветская сторона многократно (28 ноября, 12 декабря, 15 декабря и позднее)
заявляла в публиковавшихся ею нотах о полной готовности к тому, чтобы ус¬
тановить нормальные отношения с Польшей24. Но добрососедской политике,
а равно каким-либо усилиям по освобождению лежащих к западу от границы
1914 г. польских земель, остававшихся в составе Германии, польские правящие
круги предпочитали развязывание экспансии на восток, в первую очередь —
против Западной Украины (Восточной Галиции), выделившейся из распавшей¬
ся австро-венгерской монархии в самостоятельную Западно-Украинскую На¬
родную Республику (ЗУНР)25, а также экспансии на литовские и белорусские
земли, осуществляемой к тому же при содействии все еще находившихся
там немецких оккупационных войск2 6.
По предложению возникшего весной 1918 г. ’’Комитета защиты окраин”,
выражавшего интересы польских магнатов из Литвы и Белоруссии, Пилсуд¬
ский 16 ноября 1918 г. отдал приказ о формировании особой Литовско-Бе¬
лорусской дивизии из уроженцев литовских и белорусских земель. В этой
дивизии, как позднее, может быть, несколько утрируя, говорил сам Пилсуд¬
ский, ”не было ни одного литовца, ни одного белоруса”2 7.
В тот же день, 16 ноября, Пилсудский обратился с телеграммами к началь¬
нику штаба войск западных держав маршалу Ф. Фошу и президенту США В. Виль¬
сону с просьбой быстрейшим образом направить в Польшу находившиеся на
Западе воинские части, состоявшие из поляков-добровольцев28 *. По ряду при¬
чин тогда, сразу после окончания войны, эта просьба не встретила однозначно
положительного отношения со стороны стран антигерманской коалиции, хотя
они широко поддерживали антисоветские замыслы варшавских властей.
Крайняя враждебность польской стороны к Стране Советов исключительно
мерзко проявилась в трагической судьбе, постигшей первых советских деяте¬
лей, прибывших в Польшу — миссию Российского общества Красного Креста
(РОКК). Эта миссия, которую возглавлял Бр. Весоловский, была направле¬
на в Польшу с согласия польских властей в целях ’’попечения о русских воен¬
нопленных и осуществления всех функций, возлагаемых на Российское обще¬
ство Красного Креста его уставом”2 9.
21 декабря 1918 г., на следующий день после прибытия в Варшаву, все члены
миссии были без всяких к тому оснований арестованы.
“Советским дипломатическим представителем был назначен Ю. Мархлевский. В ка¬
честве мотива назначения послом одного из виднейших деятелей польского революцион¬
ного движения указывалось на то, что это назначение является выражением ’’полной
солидарности Советского правительства со стремлением народных масс Польши к социаль¬
ному освобождению”. - Документы и материалы по истории советско-польских отноше¬
ний (далее - ДиМ), т. I. М., 1963, с. 460. Совершенно понятно, что ни личность дипломати¬
ческого представителя, ни мотивация этого назначения были неприемлемы для поль¬
ских господствовавших кругов.
24ДВП, т. I, с. 579-581, 609-610, 625-626, и др.
2 5См. Roja В. Legendy i fakty. Kraków, 1932, s. 130.
26Wejtko Wl. Samoobrona Litwy i Bielorusi. Wilno, 1930; LossowskiP. Stosunki polsko-litewskie
w latach 1918-1920. Warszawa, 1966.
2 7Piłsudski J: Pisma zbiorowe, t. V, s. 233.
2 8 Ibid., s. 20-21.
2’Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов го¬
сударственной власти и органов государственного управления (далее - ЦГАОР), ф. 3341,
д. 114, л. 5.
23
По призыву незадолго до того образовавшейся Коммунистической рабочей
партии Польши около 20 тыс. варшавских трудящихся приняли участие в со¬
стоявшемся 29 декабря митинге протеста против ареста миссии РОКК, являв¬
шемся соответственно и митингом за нормализацию отношений с Советской
Россией. С помощью войск и полиции власти разогнали его, при этом не¬
сколько человек было убито и тяжело ранено30.
Самую же миссию Красного Креста под конвоем вывезли из Варшавы для
препровождения на советскую территорию. Недалеко от Гродно, в лесу, в районе
Вельска, конвой ограбил миссию, а затем расстрелял всех пятерых ее членов,
в том числе — трех женщин. Одному члену миссии, которого приняли за уби¬
того- а он был только ранен, -при помощи случайно встреченного местного жи¬
теля удалось добраться до советской территории, доехать до Минска, расска¬
зать о состоявшемся чудовищном злодеянии. Тотчас же находившиеся в
Минске Ю. Уншлихт, Ю. Лещиньский, С. Бобиньский, Я.Долецкий, С.Ла-
зоверт, М. Броньский направили В.И. Ленину телеграмму, содержавшую све¬
дения о расправе, учиненной над миссией РОКК31.
В тот же день, когда из Минска поступила телеграмма, 8 января 1919 г.,
в переданной по радио в Варшаву ноте Г.В. Чичерин выразил польскому
правительству возмущение преступлением, совершенным по отношению к пред¬
ставителям организации, которая во всех странах пользуется особой гарантией
при исполнении своих обязанностей3 2.
Указав на необходимость скорейшего разрешения ряда вопросов советско-
польских отношений, НКИД РСФСР в ноте от 10 февраля 1919 г. отметил, что
некоторые вопросы, в частности территориальные, должны решаться путем
переговоров с правительствами Советских Республик Литвы и Белоруссии,
которых это касается непосредственно; в ноте выражалось также требование
положить конец участию польских отрядов в военных действиях против
Российской Советской Республики33. Дело в том, что, помимо войск, совер¬
шавших вторжения с собственно польской территории, многочисленные поль¬
ские военные формирования имелись в составе сил российской контрреволю¬
ции практически во всех регионах Советского государства34.
Еще до того, как стало известно о судьбе миссии РОКК, Советское прави¬
тельство, продолжая поиск путей к урегулированию отношений с Польшей и,
в частности, к налаживанию советско-польских торговых связей, охотно при¬
няло предложение сотрудника Совета народного хозяйства, крупного спе¬
циалиста в области обработки металлов, автора ряда работ В. Ястжембского35,
выразившего готовность отправиться в Варшаву и переговорить с многими
из хорошо знакомых по прошлой деятельности лицами, занявшими видные
посты в ряде органов польской администрации36. В ходе переговоров, про¬
веденных Ястжембским в начале января 1919 г. в Варшаве, в частности, с ми¬
нистром торговли и промышленности Е. Ивановским, выявилась готовность
ряда польских ведомств к налаживанию широкого товарообмена с Совет¬
ской Россией. Но вскоре же польская сторона прервала переговоры с Ястжемб¬
ским. По возвращении в Москву он написал обстоятельную докладную
записку на имя народного комиссара торговли и промышленности РСФСР
30 КРР. Wspomnienia z pola walki. Warszawa, 1963, s. 33-35.
э’См, ЦГАОР, ф, 130, on, 3, д. 519, л. II.
3 2СМ. ДВП, т. II. М., 1959, с, 17-18,
33 Там же, с. 68-70.
3 4 ЦПА ИМ Л, ф. 70, он. 5, д. 294а, л. 382-386.
35 Книга В.Я. Ястжембского ’’Как рабочие создают новый строй”. (Пг,, 1918) имеется
в личной библиотеке В.И. Ленина. - См. Библиотека В.И. Ленина в Кремле. Каталог. М.,
1961, с. 461.
3*См. Jastrzębski W. Wspomnienia. 1885-1919. Warszawa, 1966, s. 527-573.
24
Л.Б. Красина37. Так как в записке содержались сведения не только по торгово-
экономическим вопросам, но и о переговорах, в ходе которых затрагивались
политические вопросы, Красин направил записку В.И. Ленину. По ознакомлении
с ней Ленин распорядился немедленно передать ее Г.В. Чичерину и следить, что¬
бы’^ н е р г и ч н о и неустанно проводили сию политику”38, т.е. политику
поисков путей к мирному сотрудничеству с Польшей. Но действия, предпринимав¬
шиеся польской стороной, практически исключали возможность такого направле¬
ния событий.
Покидавшие Вильно немецкие оккупационные власти еще в конце декабря
1918 г. передали управление городом особой комиссии, назначенной прави¬
тельством Польши. Они беспрепятственно пропустили в город подразделения
так называемой литовско-белорусской дивизии, развернувшие 1 января 1919 г.
совместно с отрядами ’’польской самообороны” вооруженные действия против
Вильненского Совета рабочих депутатов и отстаивавших его рабочих отрядов.
Эта операция не была случайным эпизодом или проявлением особой активности
местных реакционных сил: 12 декабря 1918 г. польское правительство приня¬
ло решение об оккупации Литвы39. 5 января 1919 г. подоспевшие части Кра¬
сной Армии вытеснили польских интервентов из Вильно.
События в Вильно и вокруг него явились первыми крупными вооруженными
столкновениями между частями Красной Армии и польскими вооруженными
силами. Пилсудский имел основания написать: ’’Войну с Советами Польша на¬
чала еще в 1918 году”40.
Стараясь предотвратить перерастание отдельных актов вооруженных столк¬
новений в широкомасштабную войну, находившиеся в Минске Я.Долецкий
и Ю. Уншлихт, действуя по поручению руководства Коммунистической рабо¬
чей партии Польши, обратились 15 января 1919 г. с телеграммой в ЦК РКП (б)
о необходимости принятия всех возможных мер для скорейшего определения
территориальных границ, ’’которые должны быть конечной линией для движе¬
ния Красной Советской Армии”41. Через несколько дней, 20 января, предсе¬
датель ВЦИК Я.М. Свердлов подписал мандат члену ВЦИК, кандидату в члены
ЦК РКП (б) А.А. Иоффе, направленному со специальными поручениями в Со¬
ветскую Белоруссию и Советскую Литву42, съезды Советов которых ввиду
сложного положения, созданного агрессивными действиями Польши, приняли
решение об объединении в единую Социалистическую Республику Литвы и Бело¬
руссии (Литбел). В состав правительства Литбела вошло много польских ком¬
мунистов. Ознакомившийся на месте с положением дел Иоффе писал Ленину,
Свердлову, Чичерину, что, вопреки существовавшему представлению, польские
коммунисты ”не только не хотят нас втянуть в войну, но, наоборот, требуют
большей'уступчивости, чем, по-моему, следует”. В этом же письме Иоффе не
без достаточного к тому основания выражал опасение, что в Польше ”в бли¬
жайший период националистический угар охватит не только польскую
буржуазию, мещанство и крестьянство, но и пролетариат”43. 28 января он
сообщал Свердлову: ’’Вчера польские легионеры в Гродненской губернии уже
перешли на нашу территорию”44.
В этому времени в политической жизни Польши произошли некоторые
37 См. Z pola walki. Warszawa, 1965, № 3, s. 161-166.
3 *Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 50, с. 251.
39 Jozef Piłsudski о panstwe i armii w świetle wspomnień i innych dokumentów. Warszawa, 1985,
s. 37-38.
40Пилсудский Ю. 1920 г. M., 1926, с. 152.
41ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 65, д. 96, л. 2.
4 2 ЦПА ИМЛ, ф. 86, on. 1, д. 39, л. 68.
43ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 4, д. 45, л. 12.
44ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 65, д. 47, л. 4.
25
существенные изменения. Еще в декабре 1918 г. правящие круги Полыни посчи¬
тали целесообразным пойти на разрыв дипломатических отношений с Герма¬
нией, что облегчило нормализацию отношений с западными странами, получение
от них разного рода помощи и открывало возможность участия в предстояв¬
шей в Париже мирной конференции; усилились контакты с Польским нацио¬
нальным комитетом в Париже, и прибывший в Варшаву видный деятель этого
комитета И. Подаревский в середине января 1919 г. возглавил польское пра¬
вительство. Вскоре состоялись выборы Учредительного сейма, который пору¬
чил Пилсудскому до принятия конституции дальнейшее исполнение обязан¬
ностей ’’начальника государства”.
Используя происходившее урегулирование отношений с западными стра¬
нами, поступление материально-технической помощи от США и Франции, поль¬
ские вооруженные силы 9 февраля 1919 г. заняли Тернополь и Брест-Литовск.
Этому предшествовало подписание 5 февраля в Белостоке секретного военно¬
политического соглашения между представителями польского командования
и все еще сохранившейся к востоку от польских земель германской оккупа¬
ционной армии, согласившейся оказать Польше все меры содействия в осу¬
ществлении ’’польского наступления против большевиков” 5.
Несомненно, что передовая часть польских трудящихся, еще существовавшие
в Польше Советы рабочих депутатов пытались активно противодействовать
дальнейшему развертыванию антисоветской агрессии. В то же время бойцы и ко¬
мандиры многих подразделений Красной Армии, состоявших из польских
добровольцев-интернационалистов, стремились из самых лучших патриотиче¬
ских и революционных побуждений к скорейшему переходу в контрнаступле¬
ние, к вступлению на территорию Польши. Получив об этом сведения, Я.М. Сверд¬
лов уведомил Революционный военный совет Красной Армии о необходимо¬
сти не допустить продвижения войск в пределы этнографически польских
территорий, так как это является ’’политически крайне вредным”46.
Между тем у многих польских коммунистов, находившихся в Стране Советов
и общавшихся с В.И. Лениным, существовало ошибочное представление
о том, что Польша находится накануне революционного взрыва. Видимо ос¬
новываясь в какой-то мере именно на этих представлениях, В.И. Ленин гово¬
рил 19 марта 1919 г. на VIII съезде РКП (б), что в Польше ”по нашему револю¬
ционному календарю недалек уже Октябрь. Это — не то август, не то сентябрь
1917 года. Но, во-первых, - тотчас же скорректировал это положение Ленин, -
не издан еще такой декрет, чтобы все страны должны были жить по боль¬
шевистскому революционному календарю... А, во-вторых, сейчас дело обстоит
таким образом, что большинство польских рабочих более передовых, чем наши,
более культурных стоит на точке зрения социал-оборончества, социал-пат¬
риотизма... И рабочих там запугивают тем, что москали, великороссы, которые
всегда поляков давили, хотят внести в Польшу свой великорусский шовинизм,
прикрытый названием коммунизма”47.
Полномочный и чрезвычайный представитель польского министерства ино¬
странных дел А. Венцковский, прибывший в Москву 16 марта 1919 г., передал
адресованное ЦК РКП (б) письмо Центрального рабочего комитета Польской
социалистической партии (ППС), в котором по вопросу о спорных пограничных
территориях выражалось пожелание о проведении в Литве и Белоруссии в ус¬
ловиях вывода чужих войск всенародного голосования по вопросу о государ¬
*5Deruga A. Polityka Polski webec ziem Litwy, Białorusi i Ukrainy (1918-1919). Warszawa,
1969, s. 173, а также Hoffmann M. Die Aufzeichnungen des gen.-majors Max Hoffmann, Bd. 1.
Berlin, 1929, S. 223.
4 6 Свердлов Я.М. Избр. произв., т. III. М., 1960, с. 137.
47Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 38, с. 161-162.
26
ственной принадлежности48. Ленин на самом письме написал: ’’Послать ноту
правительству Польши с уверениями, что мы вполне согласны и именно хотим
решения голосованием трудящихся, хотим соглашения на этой базе, согласны
на уступки”49. 24 марта Чичерин направил соответствующего содержания
письмо Венцковскому5°.
О том, насколько чужда была польской стороне мысль о каком-либо согла¬
шении с Советской Россией и готовность считаться с волеизъявлением населения
Белоруссии и Литвы, говорят захват польскими войсками 17 апреля Лиды, а
21 апреля Вильно. Прибывший в Вильно ’’начальник государства” обратился
с воззванием к жителям ’’Великого княжества Литовского”, пытаясь внушить
им, будто экспансия Польши отвечает интересам народов этого существовав¬
шего в XIV—XVI вв. обширного Литовского государства51. Чичерину не
оставалось ничего иного, как уведомить Венцковского о прекращении с ним
переговоров52. С протестами против польской агрессии выступало и литов¬
ское буржуазное правительство, обосновавшееся с января 1919 г. в Ковно.
Тем временем в Польшу все в больших размерах поступали из западных
стран оружие, обмундирование, продовольствие. Лишь из США Польша по¬
лучила до августа 1919 г. 403 тыс. т разного рода грузов на сумму в 135 млн.
долл 5 3. В самой Польше широкую деятельность проводили различные союз¬
нические миссии, среди которых наиболее активной была французская воен¬
ная миссия, помимо других дел занимавшаяся обучением офицерских кадров
польской армии.
В Варшаве не могли не отдавать себе отчет в том, что некоторые успехи,
достигнутые весной — летом 1919 г. силами российской контрреволюции, под¬
держиваемыми иностранными интервентами, явно не благоприятствовали пла¬
нам возвращения Польши к границам 1772 г., не говоря уже о лишенных каких-
либо реальных основ ’’романтических” планах создания под гегемонией Поль¬
ши ’’федерации” ряда государств - Украины, Литвы, Белоруссии...54. Глава¬
ри российской контрреволюции открыто провозглашали своей целью восста¬
новление ’’единой и неделимой” России, что полностью расходилось с феде¬
ралистскими планами пилсудчиков.
После того, как 12 июня 1919 г. западные державы признали ’’правитель¬
ство” Колчака, московская ’’Правда” не без основания писала, что у ’’поль¬
ских националистов пропадает охота работать для восстановления в России та¬
кой белогвардейской власти, которая только и мечтает о насильственном
присоединении к России Польши, наряду с другими окраинами”5 5.
Ко времени подписания 28 июня 1919 г. формально завершавшего первую
мировую войну Версальского мирного договора Польша, увязшая в восточной
агрессии, так и не смогла добиться отвечавшего ее интересам определения границ
с Германией. В 87-й статье договора было записано, что не обозначенные дого¬
вором границы Польши ’’будут установлены впоследствии”5 6.
Примерно в то же время Ю. Мархлевский, нелегально находившийся с мар¬
та 1919 г. в Польше, решил вступить в контакт с вице-министром внутренних
дел Ю. Беком, который в конце 80-х — начале 90-х годов XIX в. был, как и Марх¬
левский, одним из деятелей революционного Союза польских рабочих. Цель
48См. ДиМ, т. II. М., 1964, с. 161-162.
49Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 50, с. 266.
50ДВП, т. II, с. 129-130.
51 Piłsudski J. Pisma zbiorowe, t. V, s. 75-76.
52ДВП, т. II, с. 178-179.
53Gostyńska W. Stosunki polsko-radzieckie. 1918-1919. Warszawa, 1972, s. 176.
5 4Fisher H.H. Amerika and New Poland. New York, 1928, p. 249.
5 5 Правда, 24.VI. 1919.
5 6 Версальский мирный договор. М„ 1925, с. 41.
27
этих контактов состояла в том, чтобы склонить польское правительство к
переговорам с Москвой. Конечно, была опасность того, что Бек просто распоря¬
дится арестовать Мархлевского. Но Бек посчитал, что полезнее будет устроить
встречу Мархлевского с С. Войцеховским, исполнявшим обязанности министра
иностранных дел. Войцеховский доложил Пилсудскому о беседе с Мархлев¬
ским. Пилсудский распорядился пропустить Мархлевского через линию поль¬
ско-советского фронта для того, чтобы он сообщил в Москве о готовности
польской стороны возобновить переговоры* 5 6 7.
После приезда Мархлевского в Москву и его доклада об имевших место бе¬
седах в Варшаве ЦК РКП (б) принял директиву о проведении переговоров58,
которые были возложены на Мархлевского. Его переговоры с польскими
представителями начались 21 июля в Барановичах и закончились 30 июля в Бе¬
ловеже. Из-за позиции польской стороны переговоры не выходили за пределы,
связанные с положением беженцев, военнопленных и других сравнительно част¬
ных вопросов.
Между тем с апреля по июнь 1919 г. из Франции через Германию была пере¬
брошена в Польшу целая армия — до 40 тыс. солдат и офицеров, — сформи¬
рованная из добровольцев-поляков, среди которых весьма велико было число
поляков из- США и Канады. В рядах этой армии, которой командовал генерал
Ю. Галлер, находился 1291 французский офицер и 3313 французских солдат59.
В июне-июле ’’армия Галлера”, вопреки обязательствам Польши не использо¬
вать ее в борьбе против Западной Украины60 и решению межсоюзнической
комиссии Верховного совета Парижской мирной конференции о том, что
граница Польши будет проходить западнее Львова и нефтяных районов Бори¬
слава и Дрогобыча, завершила захват Западной Украины, военные действия
против которой начались еще 8 ноября 1918г.61.
8 августа польские войска взяли Минск. Разворачивалась новая фаза поль¬
ской агрессии. По времени она примерно совпала с рывком деникинцев в на¬
правлении Москвы.
Тогда-то, после продолжительной задержки, польская сторона 4 сентября
выразила согласие на предложенные НКИД РСФСР еще 12 августа новые совет¬
ско-польские переговоры62.
Но в действительности правящие круги Польши заботились не о мире, а о
создании наиболее благоприятных условий для продолжения антисоветской
агрессии. Выступая 15 сентября 1919 г. в Париже на заседании Верховного со¬
вета Парижской мирной конференции, И. Падеревский предлагал направить на
Москву 500-тысячную польскую армию, которая при оказании ей соответствую¬
щей финансовой и другой помощи сможет захватить столицу Советской России;
при этом Падеревский признал, что большевики предложили Польше весьма
выгодные условия мира. Однако он предпочитал, чтобы Польща играла роль
основного элемента той ’’колючей проволоки”, того ’’санитарного кордона”,
который западные державы стремились возвести вокруг Страны Советов63.
Новые советско-польские переговоры проходили 10 октября - 13 декабря
1919 г. в Микашевичах, недалеко от Луцка. По ряду вопросов были достиг¬
5 7 Tajne rokowania polsko-radzieckie 1919 г. Warszawa, 1986, s. 51-52.
5 8См. ЦПА ИМЯ, ф. 143, on. 1, д. 69, л. 15.
5 9KukułkcfJ. Francja a Polska po traktatie Wersalskim (1919-1922). Warszawa, 1970, s. 61.
6 0 Blocieczewski J. La Restauration de la Pologne et la diplomatie europeenne. Paris, 1927,
p.185.
б1См. Тищик Б.Й. Галицька Сощалктична Радянська Ре cny б л ix а (1920 р.). Льв1в, 1970,
с. 35-49; Jablonski Н. W światłe historii. Warszawa-Wrocław, 1988, s. 440-450.
6 2См. ДВП, t. II, c. 308; Tajne rokowania..., s. 109-110.
6 3 Papers Relating to the Foreign Relations of the USA. The Paris Peace Conference 1919,
v. VIII. Washington, 1946, p. 204-222.
28
нуты соглашения. Основное внимание советская сторона уделяла необходи¬
мости прекращения военных действий. При этом была проявлена готовность
на территориальные уступки, если Польша согласится, на заключение мир¬
ного договора64.
Особо секретные переговоры велись между Мархлевским и доверенным
лицом Пилсудского капитаном И. Бёрнером. Последний 3 ноября был
у Пилсудского с докладом о ходе переговоров и вернулся в Микашевичи
с изложением условий перемирия, которые через Мархлевского надлежало
довести до сведения В.И. Ленина65.
В свою очередь на короткий срок с отчетом о ходе переговоров выехал
из Микашевичей Мархлевский. В Москве он подробно доложил Ленину о со¬
стоянии дел; вопрос о переговорах обсуждался также на заседании Политбюро
ЦК РКП (б)66. Мархлевскому было рекомендовано добиться личного свида¬
ния с Пилсудским, о чем еще раньше говорил в Микашевичах Бёрнер. Но
Пилсудский уклонился от ранее предложенной им же встречи с Мархлев¬
ским6 7.
Примерно к этому же времени относится письмо А.И. Деникина Ю. Пилсуд¬
скому, в котором командующий белогвардейскими силами юга России жа¬
ловался на то, что польская армия ”вот уже около трех месяцев прекратила
наступление, дав возможность большевикам перебросить на мой фронт до
40 тысяч штыков и сабель”68. Несомненно, что свою роль во временном сверты¬
вании наступательных действий польской армии сыграли и переговоры в Ми¬
кашевичах.
Одновременно с переговорами в Микашевичах завершилась работа образо¬
ванной Верховным советом Антанты комиссии во .главе с французским дипло¬
матом Ж. Камбоном для определения восточной границы Польши. При опре¬
делении предлагаемой линии границы комиссия исходила из достаточно взве¬
шенных и обоснованных этнографических данных. Ее доклад был положен в
основу соответствующего решения, принятого 8 декабря 1919 г., но так как
содержавшиеся в докладе выводы не отвечали политике создания антисоветского
’’санитарного кордона”, целям удушения Советского государства, то они оста¬
вались совершенно секретными вплоть до лета 1920 г., когда в условиях вы¬
нужденного наступления Красной Армии в глубь Польши послужили одним из
элементов ультимативной ноты, направленной Советскому правительству за
подписью английского министра иностранных дел Дж. Керзона.
Между тем как во время переговоров в Микашевичах, так и в последующие
месяцы Страна Советов готова была ради перехода к мирному строительству
уступить Польше территории, простирающиеся далеко к востоку не только от
того, что в дальнейшем получило название ’’линии Керзона”, но и от границы,
зафиксированной позднее, в марте 1921 г. Рижским миром. Как считал В. Ви¬
тое - один из весьма авторитетных польских политических деятелей, насто¬
роженно относившийся к авантюризму пилсудчиковских кругов, — заключение
мира в конце 1919 г. могло дать Польше еще на 60 тыс. кв. км больше терри¬
тории и на 5 млн. больше населения, чем она получила после трагической воен¬
ной кампании 1920 г.69 При этом Витое вспоминает, со слов Падеревского,
что Пилсудский ’’даже мечтал о захвате Москвы и Петербурга”70.
6 4Sieradzki J. Białowieża i Mikaszewicze. Mity i prawdy. Warszawa, 1959, s. 7 3.
6 5 Tajne rokowanie..., s. 203-205.
6 6 См. Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 8. М., 1977, с. 21 -22, 24.
б7См. ДиМ, т. II, с. 427-428.
63Деникин А.И. Поход на Москву. М., 1928, с. 108.
6 9 Witos W. Moje wspomnienia, t. 2. Paryż, 1964, s. 365.
70 Ibid., s. 364.
29
Пилсудскому и его сторонникам представлялось, что именно после того,
как Советская власть сокрушила главные силы российской контрреволюции,
как раз и открылась возможность наиболее свободной реализации их собствен¬
ных великодержавных планов7 1.
22 декабря 1919 г. правительство РСФСР еще раз, в ответ на лживые заяв¬
ления, сделанные в польском сейме от имени министерства иностранных дел,
о том, что якобы Советская Россия не предлагала Польше мир и всегда угро¬
жала ей вторжением, в ноте, направленной правительству Польши, отвергло
эти измышления, подтвердило данные им ранее заверения о своем твердом
желании положить конец всякому конфликту с Польшей и указало, что счи¬
тает мир жизненной необходимостью для обеих стран, для их благосостояния
- 7 2
и экономической деятельности .
Такова же была позиция польских коммунистов. Выражая мнение многих
польских коммунистов, находившихся в Советской России, видный деятель
польского рабочего движения С. Бродовский писал 26 ноября 1919 г.
в ЦК РКП (б): ’’Сознавая вполне целесообразность и необходимость всеми
средствами добиваться прекращения военных действий и заключения хотя бы
не официального перемирия, находим, однако, необходимым соблюдать сугу¬
бую осторожность в оценке ожидаемых результатов... Причины, вызывающие
’’миролюбивые” стремления польского правительства, имеют несомненно вре¬
менный характер, и поэтому нам следует быть всегда подготовленными к вос-
торжествованию воинственных стремлений в правящих кругах Польши”71 72 73.
Опасность ”восторжествования” агрессивных стремлений польских правя¬
щих кругов резко возрастала по мере того-, как возрастали поступавшие в их
распоряжение материальные ресурсы из западных стран и при помощи много¬
численной французской военной миссии проходило обучение и формирование
польской армии, общая численность которой после введения всеобщей воин¬
ской повинности стала приближаться к 500 тыс. солдат и офицеров74.
Стремясь дезинформировать население страны и максимально дискредити¬
ровать Коммунистическую рабочую партию Польши, последовательно отстаивав¬
шую установление добрососедских польско-советских отношений, правящие
круги утверждали, что польские коммунисты якобы стремятся склонить Со¬
ветскую Россию к завоеванию страны. В связи с этим коммунисты-поляки,
проживавшие в России, выступили с заявлением, оглашенным 2 февраля 1920 г.
Ю. Мархлевским на заседании ВЦИК. В нем подчеркивалось, что задача ликви¬
дации существующего в Польше эксплуататорского строя ”не может быть вы¬
полнена внешней силой — чужой армией... Коммунистическая партия всегда
отбрасывала и отбрасывает мысль об установлении в Польше Советской власти
с помощью Красной Армии”, но партия солидарна с политикой Советского пра¬
вительства, направленной на окончание войны и заключение мира с Польшей75.
Именно этого не хотели польские господствовавшие круги.
Опасность возобновления Польшей военных действий становилась столь серь¬
езной, что в телеграмме, направленной 27 февраля 1920 г. находившемуся вне
Москвы председателю РВС Республики Л.Д. Троцкому, Ленин писал о необхо¬
димости ’’подготовиться к войне с Польшей”76. 28 января 1920 г. Совнарком
РСФСР посчитал нужным выступить со специальным заявлением об основах со¬
ветской политики в отношении Польши. ’’Польша, — указывалось в заявле¬
нии, — стоит перед решением, которое может иметь тягчайшие последствия
71 Komornicki Т. Rebirth of the Polish Republik. Melburn-London-Toronto, 1957, p. 477.
72См. ДВП, t. II,; c. 312-313.
7 3ЦПА ИМЛ, ф. 17, on. 65, д. 97, л. 23.
74Dzieje Polski. Warszawa, 1975, s. 650.
75ДиМ, t. II, c. 513—515.
7 6Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 51, с. 147.
30
на долгий ряд лет для жизни обоих народов”. В нем подчеркивалось, что ”не
существует ни одного территориального, экономического или иного вопроса,
который не мог бы быть разрешен мирно, путем переговоров, взаимных
уступок и соглашений”77. Через несколько дней, 12 февраля, ВЦИК принял
обращение к польскому народу, в котором полностью подтверждалось заяв¬
ление Советского правительства от 28 января. В обращении выражалось понима¬
ние того, что ”вековой национальный гнет со стороны царского правительства
возбудил в польском народе глубокое недоверие к русскому народу, недо¬
верие, затрудняющее в высокой степени дело мира и установление добросо¬
седских отношений между вами и нами и которое используется в своих ко¬
рыстных интересах мировой биржей. Но преступления русского царизма и
русской буржуазии против Польши не могут быть поставлены в счет новому
Советскому Правительству России... Поэтому мы убеждены, что даже те поль¬
ские рабочие и крестьяне, которые привыкли всякого русского считать способ¬
ным угнетать поляков, должны наконец понять, что стремление к миру с Поль¬
шей есть искреннее и глубочайшее желание рабочих и крестьян России”78.
Примерно в те же дни в беседе с корреспондентом американской газеты
’The World” Линкольном Эйром на вопрос последнего, считает ли В.И. Ленин
серьезной возможность нападения Польши на Советскую Россию, Ленин отве¬
тил: ’’Вне всякого сомнения... Клемансо и Фош весьма и весьма серьезные госпо¬
да, а между тем один из них выработал этот агрессивный план, а другой собирает¬
ся его осуществлять”. ’’Единственные признаки дальнейшей военной агрессии
против нас имеют место только со стороны Польши... Если Польша пойдет на
такую авантюру, то это приведет к новым страданиям для обеих сторон и к не¬
нужной гибели новых человеческих жизней. Но даже Фош не сможет обеспечить
полякам победу”7 9.
На заседании Политбюро ЦК РКП (б), состоявшемся 28 февраля 1920 г., рас¬
сматривался вопрос об отношениях с Польшей и возможности развязывания
ею войны, говорилось о необходимости ознакомления общественного мнения
с позицией России, чтобы такая война ’’была правильно понята русскими и
польскими массами как нападение империалистической Польши в угоду Антан¬
те на желающую мира Советскую Россию”80.
Выступая 6 марта 1920 г. с речью на заседании Московского Совета, Ленин
указал на то, что опасность не исчерпана. ’’Делаются все попытки, особенно со
стороны империалистической Франции, чтобы втравить Польшу в войну против
России... Советская республика сделала со своей стороны все возможное для
того, чтобы предотвратить эту войну”8 1.
Стремясь предотвратить нараставшую угрозу агрессии со стороны Польши,
6 марта Г.В. Чичерин и председатель Совета Народных Комиссаров Украины
Х.Г. Раковский обратились к правительствам Англии, Франции, США и Японии
с нотой. В ноте выражалась уверенность в том, что эти правительства могли бы
положить конец захватническим . действиям Польши, овладевшей, помимо
ранее захваченных, городами Мозырь, Калинковичи и Овруч, и подтверждалось
желание Советской России и Советской Украины, чтобы ’’Польша была силь¬
ной и цветущей страной” и чтобы между Советскими республиками и Поль¬
шей были установлены мирные и добрососедские отношения82.
Завершая подготовку к осуществлению крупнейших захватнических планов,
77См. ДВП.т. II, с. 331-333.
7 8 Правда, 5.II.1920.
7 9Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 40, с. 150-151 ,154.
8 0 Известия ЦК КПСС, 1990, № 9, с. 145.
81 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 40, с. 196.
82ДВП, т. II, с. 400-402.
31
польское правительство 27 марта 1920 г. лицемерно предложило начать перего¬
воры по поводу мирных предложений Советского правительства, указав при
этом, что местом переговоров должен быть г. Борисов.
На следующий же день, выразив удовлетворение по поводу готовности
Польши приступить к мирным переговорам, Советское правительство сооб¬
щило, что оно не может скрыть своего удивления по поводу того, что Поль¬
ша предлагает лишь временное и местное прекращение военных действий, тог¬
да как необходимо прекратить военные действия на всем протяжении фрон¬
та, и полагает, что для переговоров более удобно было бы избрать не прифрон¬
товой город, а какое-либо нейтральное государство. После того, как Польша
отвергла советское предложение, Г.В. Чичерин в ноте от 2 апреля, указав на
ответственность, которую берет на себя польское правительство, высказал
предположение о ’’существовании у Польского Правительства задней мысли
стратегического характера”. Не получив . каких-либо новых предложений
от Польши, Советское правительство 8 апреля опять обратилось к правитель¬
ствам ведущих капиталистических стран — Англии, Франции, Италии и США.
Разъяснив им, что Польша искусственно завела переговоры о мире в тупик,
Советское правительство указывало, что западные страны могли бы, очевид¬
но, склонить польское правительство к тому, чтобы занять более конструктив¬
ную позицию и согласиться на мирные переговоры, местом проведения кото¬
рых могли стать Варшава или Москва, Петроград, Лондон, Париж, любой город
нейтрального государства83.
Прошло еще несколько дней. 19 апреля польский аэроплан сбросил бомбы
на Киев, что повлекло за собой человеческие жертвы. Правительство Советской
Украины выразило гневный протест правительству Польши84.
Несмотря и на другие акты агрессии, имевшие место со стороны Польши,
НКИД РСФСР в заявлении, опубликованном в советской печати 25 апреля, под¬
твердил готовность к ведению мирных переговоров, местом проведения кото¬
рых могла быть и польская территория; в заявлении выражалось возмущение
тем, что, не публикуя тексты советских нот, польская официальная пресса до¬
пустила ряд ”исключительно и неслыханно дерзких по своему тону, не имеющих
прецедента в практике какой бы то ни было страны, личных выпадов по адресу
руководителей Советского правительства”85.
А тем временем, когда новое заявление НКИД РСФСР появилось в печати,
польские вооруженные силы развернули решающее наступление против Со¬
ветских республик. Польская армия накопила уже значительный боевой
опыт и была сравнительно хорошо материально и технически обеспечена.
Лишь весной 1920 г. на ее вооружение поступило из Франции 1494 артиллерий¬
ских орудия разного калибра, 327 тыс. винтовок, 2800 пулеметов, 291 само¬
лет; как в боевой подготовке польской армии, так и частично непосредствен¬
ное участие в проводимых ею операциях принимали 9 французских генералов,
29 полковников и подполковников, 694 офицера других званий, 2120 млад¬
ших командиров и рядовых солдат86. Кроме того, польское командование
в соответствии с имевшейся договоренностью с Б. Савинковым, а также с удер¬
живавшими власть в Крыму остатками деникинской армии и другими контр¬
революционными формированиями рассчитывало на их содействие польской
агрессии. Особое значение придавалось сотрудничеству с украинскими национа¬
листами во главе с С. Петлюрой. 21 апреля Пилсудский и Петлюра подписали
в Варшаве договор, по которому в оплату за признание Польшей несущест-
83Там же, с. 427-428, 436, 445-447.
84См. Известия, 30.IV.1920.
85ДВП, т. III, с. 480-481.
8 6 Kukułka J. Francja i Polska po traktacie Wersaslkim, s. 1701.
32
вовавшей ’’Украинской народной республики” петлюровцы ’’уступили” Поль¬
ше Восточную Галицию, Западную Волынь и часть Подолья, а 24 апреля они под¬
писали польско-украинскую военную конвенцию, которая рассматривалась
в Варшаве как важнейший элемент реализации федералистических велико¬
державных планов.
25 апреля, действуя в соответствии с планом, разработанным миссией Ан¬
танты, и приказом Пилсудского87, польские войска возобновили военные
действия на широком участке фронта от Припяти до Днестра. 26 апреля части
польской армии захватили Житомир. В тот же день Пилсудский обратился
с воззванием ”Ко всем жителям Украины”. В нем он обещал свободу, счастье
и благополучие всему населению Украины88. О том, каким грабежом, насилием,
разбоем оборачиваются на деле такого рода обещания, уже хорошо знало
население ранее оккупированных Польшей земель и быстро уяснили и жители
тех городов и деревень, которые подверглись нашествию весной 1920 г.
Их ответом захватчикам явилась принимавшая все более широкие масштабы
народная борьба против оккупантов89.
В ’’Обращении ко всем рабочим, крестьянам и честным гражданам России”
председатель ВЦИК М.И. Калинин, председатель СНК В.И. Ленин, народные
комиссары - по иностранным делам Г.В. Чичерин и по военным и морским
делам Л.Д. Троцкий подробно сообщили об усилиях, которые прилагало Со¬
ветское правительство в целях предотвращения войны. Война, говорилось
в обращении, являющаяся со стороны Польши грабительской, захватнической,
кровавой авантюрой, для Республики Советов ’’есть революционная самообо¬
рона, священная защита независимости трудящихся, счастливого будущего
наших детей и внуков”. И после разгрома агрессора, указывалось далее в обра¬
щении, ’’независимость Польшч остается для нас неприкосновенной... За нашу
и вашу свободу — говорим мы пролетариям и крестьянам Польши”90.
Напомнив в своем обращении о лозунге ”3а вашу и нашу свободу”, кото¬
рый вдохновлял многие поколения передовых участников польского нацио¬
нально-освободительного движения, они тем самым подчеркивали; справед¬
ливый и интернационалистский характер борьбы Страны Советов против аг¬
рессора.
Первоначально агрессору удалось добиться существенных успехов. Поль¬
ские войска, выйдя за пределы ”исторических границ”, т.е. границ феодальной
магнатско-шляхетской Польши до ее первого раздела в 1772 г., овладели
Киевом и перенесли военные действия на левый берег Днепра. Одновременно
другие соединения польской армии разворачивали наступление на южную
часть Украины с конечной целью захвата Одессы.
За два дня до потери Киева, 5 мая 1920 г., напутствуя красноармейцев,
отправляющихся на польский фронт, В.И. Ленин говорил: ’’Помните, това¬
рищи, что с польскими крестьянами и рабочими у нас нет ссор, мы польскую
независимость и польскую народную республику признавали и признаем”91.
Выступая в тот же день с докладом на объединенном заседании ВЦИК,
Московского Совета, правления профессиональных союзов и фабрично-завод¬
ских комитетов, Л.Д. Троцкий говорил: ’’Польша после долгого гнета еще
слишком недавно вступила в состояние независимой республики. Националь¬
ная чувствительность еще слишком свежа, медовые месяцы государственной
87ДиМ, т. II, с. 648-649; там же, т. III. М., 1965, с. 13.
8 8Piłsudski J. Pisma zbiorowe, t. V, s. 155-156.
8 9См. Белоруссия в борьбе против польских захватчиков в 1919-20 гг. Л., 1940;
Шкляр Е.Н. Борьба трудящихся Литовско-Белорусской ССР с иностранной интервенцией
и внутренней контрреволюцией (1919-1920 гг.). Минск, 1962; История Украинской ССР
т. 6. Киев, 1984, с. 538-547 и др.
90 Правда, 30.IV.1920.
91 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 41, с. 110.
2 Новая и новейшая история, № 1 33
независимости еще не изжиты... Не изжиты еще недоверие и ненависть наиболее
отсталых крестьянских масс к России и к русскому, ибо в их сознании и па¬
мяти Россия и русские — есть царь и царское”92. Но, конечно, была надежда
на то, что война, как предполагал Троцкий в интервью, опубликованном газе¬
той ’’Известия”, ’’закончится рабочей революцией в Польше”. Эта задача, уточнил
он, ’’должна целиком явиться делом польского пролетариата”93.
Передовые польские рабочие, особенно загнанные в подполье, жестоко пре¬
следуемые коммунисты, ответили на возобновившуюся антисоветскую агрессию
правящих кругов актами протеста и выражениями солидарности с Советской
Россией. Но шумная националистическая пропаганда, военные успехи, вековые
предрассудки существенно влияли и на то, что значительная часть польского
народа видела в восточной агрессии осуществление особой исторической мис¬
сии Польши, возмездие за тот гнет, которым ознаменовало себя длительное
господство царизма над частью польских земель.
Несмотря на внешний эффект наступления на Украине, оно не принесло ре¬
шающего успеха польской стороне и не привело к разгрому даже тех соедине¬
ний Красной Армии, на которые обрушился польский удар. Главное командова¬
ние Красной Армии в короткий срок разработало план ведения военных дейст¬
вий с целью изгнания захватчиков.Основной контрудар предполагалось нанести
силами Западного фронта, командование которым 29 апреля было возложено
на М.Н. Тухачевского; вспомогательный удар поручался Юго-Западному фрон¬
ту (командующий А.И. Егоров); в целях укрепления Юго-Западного фронта
было решено перебросить с Северного Кавказа 1-ю Конную армию.
Контрнаступление Красной Армии началось 14 мая, сорвав тем самым наме¬
ченное польским командованием на 17 мая возобновление наступления. Прод¬
винувшиеся было вперед части Западного фронта были в начале июня оттесне¬
ны почти на исходные позиции. Одновременно разворачивалось наступление
войск Юго-Западного фронта, в состав которого была включена совершившая
тысячекилометровый переход в конном строю 1-я Конная армия. Она прорва¬
лась в тыл польской армии генерала Э. Рыдз-Смиглого, что вынудило польские
войска 10 июня оставить Киев, предварительно уничтожив электростанцию,
водопровод, многие предприятия, разрушив ряд других сооружений. Поль¬
ской армии пришлось свернуть наступление в направлении Одессы. Эти успе¬
хи Красной Армии приобретали тем большее значение, так как были одержа¬
ны в условиях, когда 6 июня перешли в наступление отсидевшиеся в Крыму
врангелевцы.
Крутой перелом в положении на фронте побудил польский сейм образовать
1 июля чрезвычайный орган государственной и военной власти — Совет обороны
государства во главе с Пилсудским.
7 июля возобновилось наступление войск Западного фронта Красной Армии.
11 июля части Красной Армии освободили Минск, 14 июля — Вильно. Вскоре
в соответствии с советско-литовским мирным договором, подписанным 12 июля
1920 г., Вильно и примыкающие местности были переданы Литве.
15 июля польский сейм принял закон о порядке проведения в жизнь приня¬
того еще 10 мая 1919 г. закона о земельной реформе, в известной мере отве¬
чавшего интересам крестьянства и предусматривавшего ряд льгот для военно¬
служащих.
Анализируя положение, сложившееся на фронте, ’’Правда” в одной из редак¬
ционных передовых статей писала, что нельзя оставлять у противника надежду
на возможность вторичного нападения94.
9 2 Троцкий Л.,Д. Как вооружалась революция, т. 2, кн. 2. М., 1924, с. 114.
9 3 Троцкий Л.Д. Соч., т. XVII, ч. 2. М.-Л., 1926, с. 389.
9 4 Правда, 7.VII.1920.
34
Политические органы Красной Армии вели широкую воспитательную работу
среди красноармейцев, разъясняя им, что война идет не с польским народом,
что советская сторона лишь отстаивает ’’свое право на существование и мирное
строительство”. Когда эта задача будет разрешена, говорится в одной из бро¬
шюр Политического отдела Западной Армии Республики, ”мы прекратим
кровопролитие и готовы будем мириться с буржуазным правительством Поль¬
ши”95.
Вопрос об условиях возможного окончания войны все в большей мере на¬
чинал беспокоить правящие круги Польши. Начальник штаба польской армии
генерал Т. Развадовский после бесед с главнокомандующим войсками Ан¬
танты маршалом Фошем и начальником штаба британской армии маршалом
Г. Вильсоном писал в Варшаву, что он улавливает стремление некоторых запад¬
ных деятелей ’’сократить Польшу до ее этнографических границ”96. Прибыв¬
ший 8 июля в Спа (Бельгия), где происходило заседание руководителей стран
Антанты, тогдашний премьер-министр Польши В. Грабский вынужден был
признать: ”Ни Киев, ни границы 1772 г. не являются национальными целями.
Это были мечтания власть имущих, но не желание большинства населения”97.
Признав далее, что Польша упустила благоприятную возможность заключить
мир с Советской Россией, что еще одной ошибкой Польши была ее политика
в отношении Восточной Галиции, Грабский просил об оказании Польше всей
возможной военной и политической помощи. 10 июля Верховный Совет Ан¬
танты принял ряд решений, касавшихся Польши98. Среди этих решений глав¬
ным являлось требование к Польше согласиться на заключение перемирия
с Советской Россией на основе отвода польских войск до линии, намеченной
Верховным Советом Антанты еще в декабре 1919 г.99, при этом определялось,
что наступавшие войска Красной Армии должны остановиться в 50 км к востоку
от намеченной линии. Были отклонены также претензии Грабского на то, чтобы
Вильно оставался за Польшей. Подписанная английским министром иностран¬
ных дел лордом Керзоном и датированная 11 июля нота соответствующего
содержания была направлена в Москву.
В конспективном изложении В.И. Ленина суть ноты Керзона сводилась к
следующему: ’’Керзон предлагает перемирие с Польшей на условиях удаления
польской армии за линию, назначенную ей мирной конференцией в прошлом
году... Все к востоку оставляется за нами. Наша армия должна отойти на 50 ки¬
лометров к востоку от этой линии. В Лондоне состоится конференция пред¬
ставителей Советской России, Польши, Латвии, Литвы и Финляндии под по¬
кровительством мирной конференции. Туда будут допущены представители
Восточной Галиции... Нам предлагается заключить перемирие с Врангелем под
условием удаления Врангеля в Крым... Нам дается недельный срок для ответа”.
Тотчас же, учитывая ограниченность времени для ответа Керзону, Ленин пи¬
шет в записке заместителю председателя Революционного Военного Совета
Республики, что международная обстановка ’’требует бешеного ускоре¬
ния наступления на Польшу”100.
Ознакомившись с проектом ответной радиограммы, подготовленным Г.В. Чи¬
чериным, Ленин делает ряд добавлений и поправок, готовит проект связанного
95О Польше. Казань, 1920, с. 6; см. также Лаппо Д.Д. К вопросу о пребывании Красной
Армии в Польше. - Сб. Вопросы историографии и истории СССР. Воронеж, 1969, с. 193-216.
96ДиМ,т. III, с. 133.
97Dokuments on British Foreign Policy. 1919-1939. First series, v. VIII. London, 1958,
p. 502.
9 8Bladeczewski J. La Restauration de la Pologne..., p. 196.
"ДиМ,т. Ill, c. 144-149.
1 ° ° Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 51, с. 237-238.
2*
35
с ней постановления, обсужденный 16 июля на Пленуме ЦК РКП(б)101 и поло¬
женный в основу ответной ноты правительства РСФСР. В советской ноте выра¬
жалась обеспокоенность тем, что сделанные предложения исходят не непосред¬
ственно от польского правительства, указывалось, что Советское правительство,
в случае соответствующего предложения со стороны Польши, готово не только
к тому, чтобы начать переговоры о мире, но и согласиться на более выгодную
для нее границу102. Как писал позднее Г.В.Чичерин, мысль о том, чтобы ’’пред¬
ложить Польше больше территории, чем предлагали ей Клемансо и Керзон”,
была выдвинута Лениным10 3.
Советское правительство посчитало нужным опубликовать 20 июля 1920 г.
особое обращение к гражданам Советской России и Советской Украины по
поводу отношений с Польшей, подписанное В.И. Лениным, Л.Д. Троцким,
Г.В. Чичериным, народным комиссаром юстиции Д.И. Курским, секретарем
Совнаркома Л.А. Фотиевой. В обращении разъяснялось, что Советское прави¬
тельство отклонило претензии Англии на посредничество в советско-польских
отношениях, и указывалось на то, что прямое обращение в Москву позволит
установить мирные, надежные и прочные отношения между Россией и Поль¬
шей104.
23 июля НКИД РСФСР уведомил министерство иностранных дел Польши о
готовности немедленно начать мирные переговоры. Как бы идя навстречу со¬
ветским предложениям, польское правительство направило 20 июля делега¬
цию в Барановичи для переговоров с советскими представителями. Но ограни¬
ченность полномочий, данных польской делегации, сделала переговоры крат¬
кими и безрезультатными105.
Практически не только польские господствующие классы, но и их западные
покровители направляли свои усилия не на установление мира, а на то,
чтобы пополнить польские арсеналы, ускорить формирование добровольческих
войск, разработать планы посылки французских войск в помощь польской
армии, решить другие вопросы, обеспечивающие дальнейшее ведение войны.
’’Для оказания Польше моральной и технической помощи” в Варшаву была на¬
правлена англо-французская миссия во главе с английским послом в Герма¬
нии Э.д’Аберноном и начальником Генерального штаба Военного совета Ан¬
танты генералом М. Вейганом106. Тотчас же по прибытии в Варшаву Вейган
стал принимать участие в ежедневно проводимых обсуждениях докладов
французских офицеров, находившихся при командовании польскими соедине¬
ниями, и в выработке надлежащих рекомендаций107. ’’Если спросить какого-
либо польского патриота, как он смотрит на ход событий, — писал в своих ме¬
муарах д’Абернон, — то он безусловно ответит, что гений Пилсудского творил
чудеса и что богато одаренная натура польского народа совершила невозмож¬
ное... Лично я скептически отношусь к этому мнению. Я считаю, что своим
военным успехом поляки обязаны в значительной степени методической и про¬
думанной работе ген. Вейгана”108.
Тем временем части Красной Армии приблизились к реке Западный Буг,
которая в районе боевых действий примерно соответствовала этнографически
границе польских земель. Вопрос о целесообразности форсирования этого рубежа
и тогда, и впоследствии являлся предметом серьезных дискуссий. Так, сохра¬
1 01 Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника, т. 9. М., 1976, с. 97, 105.
102ЙВП, т. III, с. 47-49.
1 03См. Воспоминания о Ленине, т. II. М., 1957, с. 171.
104См. ДВП, т. III, с. 55-60.
105См. ДВП, т. III, с. 79-80.
1 06Д’Абернон Э. Посол мира. М., 1931, с. 60.
1 07 WejgandМ. Memoires, t. II. Paris, 1957, р. 103.
1 °*ДАбернон Э. Посол мира, с. 48.
36
нилась протокольная запись беседы командиров Красной Армии, происходив¬
шей уже после отхода Красной Армии от Вислы. Ряд ее участников считал,
что следовало не форсировать Буг, а нужно было остановиться на его правом
берегу, подтянуть резервы и базы боевого и продовольственного питания,
наладить прочное взаимодействие воинских частей и соединений. Но останов¬
ка на Буге, возражали другие советские командиры, не дала бы мира и стала
бы только передышкой, благоприятной для польской стороны109.
Именно тогда, когда разворачивались события у Буга, заседал 19 июля —
7 августа 1920 г. II Конгресс Коммунистического Интернационала. По поводу
польско-советской войны конгресс принял обращение к пролетариям всех
стран. В нем отмечалось, что ’’Советская Россия находится в состоянии обо¬
ронительной войны. Если Советская Россия даст сегодня передышку поль¬
ским белогвардейцам... то она вынуждена будет завтра же вновь оторвать
сотни тысяч своих лучших сынов от плуга и от рабочего станка и послать их на
фронт для новой оборонительной войны”110.
Позднее, уже после битвы под Варшавой, вопрос о том, следовало ли фор¬
сировать Буг и продолжить наступление, обстоятельно обсуждался участниками
IX конференции РКП (б), состоявшейся в сентябре 1920 г. В подавляющем
большинстве делегаты отмечали различные ошибки, допускавшиеся командо¬
ванием Красной Армии, особенно излишне быстрый темп наступления, выте¬
кавший из стремления занять местности, оставляемые противником, избегав¬
шим сражений и в ходе отступления концентрировавшим свои силы; в то же
время выступавшие на конференции считали, что только продолжением
военных действий и на территории Польши можно было вынудить ее согласить¬
ся на мирные переговоры. Но на конференции звучали и революционно-роман¬
тические заявления отдельных ее участников, считавших, что поход на Вислу
представлял собой ’’вылазку на соединение с армией европейских пролетариев...
Прямая дорога на соединение с западным пролетариатом идет только через
Польшу”111.
Необходимость сохранить за собой инициативу и не дать противнику пере¬
формировать, подтянуть, укрепить свои силы побуждала командование Крас¬
ной Армии развивать дальнейшие наступательные действия.
Как позднее писал лорд Э.д’Абернон, ’’поход русской армии встретил во мно¬
гих городах (Польши. — А.М.) сердечный прием со стороны определенных слоев
населения, опасность неизбежно возросла бы, если бы советская армия дошла
до промышленных округов страны”112.
Таким первым — и оказавшимся единственным польским промышленным
центром, занятым Красной Армией, — стал Белосток.
Здесь еще 30 июля образовался Временный революционный комитет Поль¬
ши (Польревком) в составе Ю. Мархлевского (председатель), Ф. Дзержин¬
ского, Ф. Кона, Э. Прухняка, Ю. Уншлихта. Все вошедшие в Польревком лица
были видными и широко известными деятелями польского и российского
революционных движений. Образовав Польревком и провозгласив его задачей
создание основ будущего советского строя Польской Советской Социалисти¬
ческой Республики113, члены Польревкома, несомненно, предвосхищали
возможные волеизъявления польского народа и, не отказавшись от тех высо¬
1 09См. ЦПА ИМЛ, ф. 17, т. 65, д. 261, л. 2-5.
1 * 1 0 Коммунистический Интернационал в документах. М., 1933, с. 160.
11'См. Девятая конференция РКП(б). Сентябрь 1920. Протоколы. М., 1972, с. 26-27,
34-36, 52-54, 70 и др.
1 12D’Abernon Е. Osiemnasta decydająca bitwa w dziejach świata pod Warszawa, 1920.
Warszawa, 1923, s. 35.
1 ,3См. ДиМ, t. III, c. 221-222.
37
ких обязанностей, которые ранее были возложены на них большевистской
партией, органами Советской власти, давали возможность для дополнитель¬
ного нагнетания антисоветской пропаганды в Польше, утверждений о якобы
существующих планах ликвидации ее независимости и ’’советизации”.
К тому же, переоценивая созревание революционности польского рабочего
класса и всех трудящихся, Польревком допустил в своей деятельности ряд
существенных ошибок. Так, он не прислушался к советам Ленина о необхо¬
димости ’’реальной помощи крестьянам” и о том, чтобы ’’обязательно дать
часть помещичьих земель крестьянам”114. За исключением Ф. Дзержинского115,
члены Польревкома не согласились с Лениным, решив превратить помещичьи
земли в обобществленные хозяйства, управляемые комитетами сельскохозяйст¬
венных рабочих. Ряд других непродуманных мер в области экономической
политики прямо задевал интересы и крестьянства, и городских потребителей.
В результате, как сказал на одном из заседаний Польревкома Ф. Кон, кресть¬
янство проявляло пассивность116.
В то же время польские власти усилили преследования всех сторонников
мира с Советской Россией, а продолжавшееся наступление Красной Армии
изображали как грозящее самой польской государственности.
Критическое положение, в которое поставили страну польские правящие
классы, побудило их обратиться с просьбой о помощи и к Германии. Но в обмен
на помощь Польше Германия потребовала от нее территориальных уступок, а так¬
же пересмотра ряда ограничений в военных вопросах, наложенных на нее Версаль¬
ским мирным договором117. 20 июля Германия уведомила НКИД о своем
нейтралитете в советско-польской войне118 *.
Паническое состояние, охватившее в ходе военных действий значительную
часть привилегированных кругов польского общества, отразило и письмо, на¬
правленное Пилсудским 6 августа тогдашнему главе правительства В. Витосу.
В нем Пилсудский, признавая свою ответственность за положение в стране, сооб¬
щал о своей отставке с занимаемых им постов; Витосу же Пилсудский
предоставил право избрать подходящее время для его публикации. Но то, что
время написания письма совпадало с новым нажимом западных держав
на РСФСР, а к тому же вскоре изменилось положение на фронте, побудило
Витоса воздержаться от публикации письма Пилсудского, которое стало
известно Лишь спустя многие годы11 9.
Продолжая курс открытого вмешательства в советско-польские отношения,
правительство Англии еще 4 августа в ультимативной форме потребовало
прекращения советского наступления в Польше. В сообщении НКИД, опубли¬
кованном 8 августа, указывалось, что приостановка военных действий воз¬
можна лишь в результате непосредственных переговоров между Россией
и Польшей, ’’причем Советское правительство неизменно стоит на почве при¬
знания свободы и независимости Польши и своей готовности предоставить
Польше более выгодную границу, чем та, которая была предоставлена реше¬
нием Верховного Совета”. Через день, 6 августа, английский премьер-ми¬
нистр Д. Ллойд-Джордж передал находившейся в Лондоне торговой делегации
Советского правительства меморандум, в котором предложил, чтобы на
10 дней, начиная с 9 на 10 августа, советская и польская армии остановились
114Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 51, с. 264, 266.
1 ,5См. ЦПА ИМЛ,ф. 76, on. 1, д. 1318, л. 1-2.
1 1 6См. ЦПА ИМЛ, ф. 68, on. 1, д. 3, л. 27.
117См. Wagrner G. Deutschland und der Polnisch-Sowjetische Kriege 1920. Wisbaden, 1979,
S. 191-196.
118Akten zur Deutschen Auswartigen Politik. 1918-1945. Seria A, Bd. III. Gottingen, 1985,
S.443.
11 9См. Niepodległość, t. VII. Londyn, 1962, s. 122-124.
38
на линии, на которой они в это время будут находиться, и прекратили боевые
действия120. Возможно, принятие этих предложений могло бы дать иной
поворот последовавшим событиям на фронте. Но в начале второй декады ав¬
густа части Красной Армии продолжали продвижение вперед и не было замет¬
но каких-либо изменений в позиции польской стороны; не последовало
и положительной реакции Советского правительства на поступивший ме¬
морандум Ллойд-Джорджа. Более того, на начавшихся в Минске 17 августа
1920 г. советско-польских переговорах с советской стороны был выдвинут
ряд требований, неприемлемость которых для Польши можно было заранее
предвидеть. Так, предлагалось, чтобы численность польской армии была сокра¬
щена до контингента в 50 тыс. человек, а командного и административного
состава — до 10 тыс.; демобилизация армии должна быть осуществлена
в пределах одного месяца; чтобы все оружие сверх того, которое понадобится
для сокращенной армии и гражданской милиции, передавалось советской сто¬
роне, а вся военная промышленность была демобилизована; запрещалось
также прибытие из-за границы каких-либо войск или ввоз военных материалов;
для сохранения порядка и охраны безопасности населения подлежала созданию
из рабочих гражданская милиция и т.д. При этом советская делегация за¬
являла об отказе от каких-либо контрибуций, о согласии с предложенной
11 июля линией границы и о готовности к отклонению от нее в пользу Польши
в районе Белостока и Хелма121. В ходе напряженных переговоров возник
неприятный инцидент по поводу расклеенного в Минске приказа командую¬
щего Западным фронтом М.Н. Тухачевского и члена Революционного воен¬
ного совета И.Т. Смилги122 123. В приказе утверждалось, что польская делега¬
ция сплошь состоит из шпионов, что только на развалинах белой Польши
может быть заключен мир; победоносно начатое наступление должно быть
успешно завершено; ’’позор тому, кто думает о мире до Варшавы”.
Словом, приказ был прямо направлен на срыв начавшихся мирных перего¬
воров. Советская делегация тотчас же направила сообщение об этом приказе
в Москву. Ознакомившись с поступившим сообщением, Ленин написал текст,
который был обсужден и принят на заседании Политбюро ЦК РКП (б). В нем
осуждался поступок Тухачевского и Смилги, которые издали, не имея на это
никакого права, свой хуже чем бестактный приказ, подрывающий политику
12 3
партии и правительства .
Польской делегации, выразившей 23 августа резкий протест по поводу
приказа, были даны извинительные объяснения.
После того, как Ллойд-Джордж и премьер-министр Италии, встречавшиеся
22—23 августа в Люцерне, опубликовали 24 августа в лондонских газетах сооб¬
щение о своей оценке советских условий мира с Польшей, обратив особое вни¬
мание на то, что предложение о создании рабочей милиции является косвенным
методом замены существующего в Польше режима лицами, ’’усвоившими
доктрину большевизма”124 *. Правительство РСФСР 25 августа в ноте англий¬
скому правительству сообщило, что оно отказывается от требования о созда¬
нии рабочей милиции в Польше, а в ноте, направленной 29 августа правительству
Польши, подтвердило, что оно готово подписать мир, хотя Красная Армия ни
в какой мере не потеряла свою мощь и, отойдя на новые позиции, уже возобно-
12 5
вила свое продвижение вперед .
Для разъяснения приведенного выше текста из советской ноты необходимо
120ДВП, т. III, с. 95, 97.
121 Там же, с. 137-139.
122См. Правда, 27.VIII.1920.
123См. Ленин В И. Поли. собр. соч., т. 54, с. 431.
124ДВП, т. Ill, с. 148.
12 5 Там же, с. 147.
39
напомнить, что, совершая стремительное наступление на запад, части Западного
фронта Красной Армии все больше отрывались от баз снабжения, истощали свои
скудные резервы, не получали пополнения своего состава, испытывали нарастаю¬
щую физическую усталость. В то же время у противной стороны возрастала спо¬
собность к сопротивлению на подготовленных заранее позициях, пополнялись
материальные ресурсы, так как, несмотря на широкое движение солидарности
с Советской Россией английских, французских, итальянских, чехословацких
рабочих, в Польшу продолжали поступать крупные партии оружия, боепри¬
пасов. Немаловажное значение имело и то, что ряд командных постов в поль¬
ской армии фактически заняли французские офицеры, а общий оперативный
план действий разрабатывался под руководством генерала М. Вейгана.
По мнению Б.М. Шапошникова, в планировании советским командованием
операций, возложенных на Красную Армию в начале августа 1920 г., был допу¬
щен ряд существенных просчетов: ’’строить победу на Варшавском направлении
было нельзя”126, кроме того, имела место огульная погоня за пространством,
в ходе которой польские войска отходили на запад, избегая сражений, концент¬
рируя и пополняя свои силы. При возраставшем по мере наступления на запад
ослаблении армий Западного фронта и их взаимодействия Юго-Западный фронт
в то же время стремился решить самостоятельную задачу занятия Львова. Это
разобщало оба фронта, так как действовали они по расходившимся направле¬
ниям — на Львов и на Варшаву, что облегчало выполнение намеченного Вейга-
ном и польским командованием контрудара во фланг и тыл весьма истощен¬
ным силам Западного фронта Красной Армии. Когда Главное военное ко¬
мандование Красной Армии обнаружило просчеты в операциях на фронте,
оно 6 августа отдало приказ командованию Юго-Западного фронта о передаче
в состав Западного фронта 1-й Конной армии и двух других армий. Но этот при¬
каз не был выполнен: И.В. Сталин, как член Военного совета Юго-Западного
фронта, отказался скрепить приказ Егорова о передаче 1-й Конной армии и не¬
которых других соединений Западному фронту127.
Потерпев неудачу в ходе как Варшавского сражения, так и Львовской опе¬
рации, Красная Армия была вынуждена с большими потерями начать 14 августа
на отдельных участках, а затем и на обеих фронтах в целом отход на восток.
В середине августа произошло то, что в истории событий 1920 г. получило
наименование ’’чуда на Висле”12 8.
После продолжительного перерыва, лишь 21 сентября, но уже не в Минске,
а в столице нейтральной Латвии — Риге возобновились советско-польские мир¬
ные переговоры, а на следующий день открылась IX Всероссийская конфе¬
ренция РКП (б). Выступая с политическим отчетом ЦК партии, Ленин уделил
большое внимание отношениям с Польшей, ходу навязанной Стране Советов
войны. Несмотря на поражение под Варшавой, говорил он, советская сторона
доказала, что ’’Польша нас победить не может, мы же недалеки от победы над
Польшей и были и есть”129. Делегаты конференции единогласно (при одном
воздержавшемся) поддержали зачитанную Лениным 22 сентября декларацию
по вопросу об основах соглашения между РСФСР и Польшей. 23 сентября
ВЦИК полностью принял эту декларацию, которая в виде заявления об ос¬
12 6Шапошников Б, На Висле. К истории кампании 1920 г. М., 1924, с. 120.
127См. Директивы Главного командования Красной Армии (1917-1920), М., 1969,
с. 646, 647, 710; Директивы командования фронтов Красной Армии (1917- 1920). т. III.
М., 1974, с. 255; см. также Такер Р. Сталин. Путь к власти. М., 1990, с. 189-190.
128Обзор причин, вызвавших отход советских войск. См. Кузьмин Н. Крушение по¬
следнего похода Антанты. М., 1958, с. 263-270; Симоненко Р.Г. Провал пол!тики м!жна-
родного 1мпер1ал1зму на Укра1ш. КиГв, 1965.
12 9Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 41, с. 281.
40
новах соглашения с Польшей была тотчас опубликована в печати130. Из декла¬
рации и заявления были устранены первоначально выдвигавшиеся неприемле¬
мые для Польши условия о сокращении численности польской армии, о пере¬
даче ею оружия и др. и предлагалось в течение 10 дней, т.е. до 5 октября,
договориться о заключении перемирия и прелиминарного мира на условиях
прохождения государственной границы во многих местах далеко к востоку от
линии Керзона; при этом указывалось, что Восточная Галиция остается к за¬
паду от этой границы.
Но в конце сентября, используя отвлечение части сил Красной Армии на
борьбу против развернувшегося наступления врангелевцев, польские войска
возобновили захваты советских территорий, а также некоторых земель, ко¬
торые согласно советско-литовскому мирному договору признавались нейт¬
ральными.
2 октября глава польской делегации Я.Дембский сообщил главе советской
делегации А.А. Иоффе новые польские предложения о линии польско-совет¬
ской границы. 4 октября, стремясь избежать еще одной зимней кампании
и потерь многих тысяч жизней, Политбюро ЦК РКП (б) решило, по предложе¬
нию Ленина, подписать с Польшей прелиминарный мирный договор на выд¬
вигаемых ею территориальных условиях131.
Договоры о перемирии и прелиминарных условиях мира были подписаны
12 октября 1920 г. В многочисленную, многопартийную делегацию Польши
во главе с вице-министром иностранных дел Я. Дембским (Крестьянская пар¬
тия) входили С. Грабский (Народно-национальный союз), В. Керник (партия
”Пяст”), Н. Барлицкий (ППС) и др.; со стороны Российской и Украинской
Советскоих республик - А.А. Иоффе, С.М. Киров, Д.З. Мануильский, Л.Л. Обо¬
ленский.
Однако за три дня до подписания этих документов ’’белорусско-литовская
дивизия”, которой тогда командовал генерал Л. Желиговский, в нарушение
советско-литовского мирного договора, а также польско-литовского договора
о перемирии, заключенного в Сувалках 7 октября 1920 г., действуя якобы
самочинно, но в действительности выполняя прямой приказ Пилсудского
и разработанный 1—2 октября с его участием оперативный план132, захватила
Вильно и ряд других литовских населенных пунктов; в ночь на 16 октября,
т.е. через несколько дней после подписания польско-советских соглашений,
польские войска предприняли закончившуюся неудачей попытку занять Минск.
В нарушение принятых обязательств польские власти продолжали оказывать
всестороннюю поддержку бандам Булах-Балаховича, Савинкова, петлюровцам
и другим антисоветским формированиям, совершавшим непрерывные вторже¬
ния на советскую территорию. Продолжались по инициативе Польши секретные
переговоры о создании антисоветской федерации государств от Балтики до Чер¬
ного моря133. Польская сторона всячески затягивала возобновление мирной
конференции, которой предстояло еще уточнить многие статьи прелиминар¬
ного договора. Первое заседание конференции после перерыва состоялось толь¬
ко 17 ноября 1920 г. В составе делегации обеих стран произошли некоторые
персональные изменения. Так, вместо С.М. Кирова и Д.З. Мануильского в со¬
ветскую делегацию вошли Я.С. Ганецкий, Э.И. Квиринг, Ю.Н. Коцюбинский,
а также А.С. Червяков от Советской Белоруссии и М.Л. Баран, эксперт по во¬
просам Восточной Галиции.
1 30См. Известия ВЦИК, 25.IX.1920.
131 См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 41, с. 674.
132Piłsudski J. Pisma sbiorowe, t. VI. Warszawa, 1937, s. 124; см. также Мартель P. Фран¬
ция и Польша. М., 1930, с. 56-57.
13 3DziewanowskiК. Joseph Pilsudski a european federalist. Stanford, 1969, p. 321-322.
41
Работа мирной конференции временно сосредоточилась в комиссиях, создан¬
ных для уточнения ряда положений прелиминарного договора и подготовки
текста мирного договора. По времени с этой работой совпала поездка Пил¬
судского в Париж в феврале 1921 г. и подписание франко-польского договора
о союзе, а также заключение 3 марта 1921 г. ’’оборонительного союза” между
Польшей и Румынией. После подписания этих договоров тогдашний польский
министр иностранных дел Е. Сапега публично заявил о вероятности близкой
войны с Советской Россией. Тотчас же Г.В. Чичерин направил в Ригу председа¬
телю Российско-Украинской делегации на мирных переговорах А.А. Иоффе
телеграмму, в которой требовал поставить перед главой польской делегации
Я. Дембским ”со всей энергией вопрос, хотят ли они с нами мира или нет”134.
Как было известно ближайшему окружению Пилсудского, он в самый послед¬
ний момент намеревался сорвать подписание мирного договора135. Все же
в конечном счете от этой авантюры он воздержался. 18 марта 1921 г. в Риге
состоялось окончательное подписание советско-польского мирного догово¬
ра136. По указанию правительства РСФСР, действовавшего также по уполно¬
мочию правительства БССР, провозгласившей 1 августа 1920 г. свою неза¬
висимость, и правительства УССР с советской стороны мирный договор
подписали А.А. Иоффе, Я. Ганецкий, Э. Квиринг, Ю. Коцюбинский, Л. Оболен¬
ский, с польской стороны - Я. Дембский, Л. Василевский и др.
Подписание Рижского мирного договора завершило трудный период, когда
в течение длительного времени, вопреки интересам братских народов, целе¬
направленному стремлению Советского государства к миру и добрососедству
с воссоздавшейся Польшей, ему пришлось вести справедливую борьбу за
свободу и независимость молодой Советской Республики.
Сам Рижский мир был для советской стороны несправедлив, но, избе¬
гая дальнейшего затягивания войны, изгнав интервентов, разгромив силы
внутренней контрреволюции, Страна Советов стремилась к мирной жизни,
к преодолению тех бедствий, которые выпали народу в годы становления
и упрочения новой, Советской власти. Высшие интересы народа побуждали
правительство страны во имя мира пойти на ряд трудных, болезненных усту¬
пок. Главной из них явилось согласие на значительное отклонение в пользу
Польши от изначально обусловленной и в целом достаточно объективной
’’линии Керзона”. По Рижскому миру западные украинские и белорусские
земли оставались во власти Польши. Правда, при этом Польша обещала обес¬
печить возможность свободного развития культуры, языка, религиозных
обрядов русского, украинского, белорусского населения. Много других
обязательств взяла на себя Польша, но трудно среди них найти такие, которые
действительно претворялись в жизнь. Так же как трудно найти такие обязатель¬
ства, касалось ли это возвращения военных трофеев, взятых русской армией,
начиная с 1772 г. (не подлежали возврату трофеи войны 1918-1921 гг.),
уплаты 30 млн. рубл. золотом в силу признания ’’активного участия земель
Польской Республики в хозяйственной жизни бывшей Российской Импе¬
рии”137, возвращения промышленных предприятий, культурных и других
ценностей, архивов, эвакуированных в глубь России в 1914—1915 гг., которые
бы со всей строгостью не выполнила бы советская сторона.
На протяжении последующих лет Советский Союз неизменно добивался воз¬
134ДВП,т. III, с. 501.
135 Pragier A. Cras przeszły dokonany. Londyn, 1966, s. 207.
136См. ДВП, t. III, c. 618-642. Подробнее о ходе переговоров см. Иоффе А.А. Мирное
наступление. Пг., 1921; Ольшанский П.Н. Рижский мир. М., 1969, с. 162-183; Dębski J. Po¬
kój Ryski. Warszawa, 1931; Kumanecki J. Pokój polsko-radziecki 1921. Warszawa, 1985, s. 38-62.
137ДВП,т. III, c. 633.
42
можно более тесного сотрудничества с Польшей. Величайшей трагедией дня
польского народа было то, что политике сотрудничества с СССР, ставшей пре¬
дельно необходимой для Польши после установления в Германии гитлеровской
диктатуры, правивший страной режим ’’санации” предпочитал пособничество
человеконенавистническому нацистскому рейху, рассчитывая при его поддерж¬
ке осуществить свои бредовые замыслы новой агрессии на восток. Даже весной
и летом 1939 г., когда над Польшей нависла опасность катастрофы, продолжа¬
тели дела Пилсудского, прикрываясь словами о верности его заветам, кате¬
горически отказывались от военного сотрудничества с Советским Союзом, от
создания системы коллективной безопасности с участием Англии, Франции и
других государств.
Ведь даже тогда, когда в критические дни августа 1939 г. такой завзятый
’’мюнхенец”, как французский министр иностранных дел Ж. Бонне, выразил
польскому послу в Париже Ю. Лукашевичу пожелание, чтобы Польша стала
на путь сотрудничества с СССР, он услышал полный великодержавной спеси
и преступного авантюризма ответ о том, что это станет возможным только
тогда, когда Польше вернут территории, которые перешли к России начиная
со времени первого раздела магнатско-шляхетской Речи Посполитой в 1772 г.138.
Азартная, бессмысленная погоня за призраками давно исчезнувшего прошлого
и неизменный антисоветизм продолжали определять политику правящих кру¬
гов Польши даже в ту пору, когда страна оказалась перед угрозой катастрофы.
Правящие круги Польши не хотели сойти с избранного еще в 1918 г. пути.
Тогда, в августе 1939 г., последовал сговор, выразившийся в пакте Молото¬
ва — Риббентропа и сопутствующих ему секретных протоколах.
История преподнесла новый кошмарный урок народам СССР и Польши. На¬
роды сделали, наконец, надлежащий вывод из этого урока — только взаимное
сотрудничество, только тесный союз отвечают их общим нуждам и нуждам, по¬
требностям всего человечества.
13 *Noel L. Polonia restitute. La Pologne entre deux mondes. Paris, 1984, p. 227.
43
© 1991 г.
Академик С. Л.ТИХВИНСКИЙ, С.О. ШМИДТ
ИСТОРИКИ И СОХРАНЕНИЕ
КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
В ходе работы XVII Международного конгресса исторических наук в Мадри¬
де (26 августа — 2 сентября 1990 г.) состоялся ’’круглый стол”: ’’Историки и
сохранение культурного наследия человечества”, на котором авторы данной
статьи выступили с докладом, послужившим отправным материалом для дискус¬
сии. В докладе подчеркивалось, что необходимо уточнить смысл самого понятия
’’культурное наследие”. Его следует рассматривать как совокупность культур¬
ных ценностей, сохранившихся от прошлого, — не только материальных памят¬
ников истории и культуры, но и всех знаний, идей и их образного воплощения,
форм быта, типов взаимоотношений, коллективной и индивидуальной менталь¬
ности в широком плане исторического опыта человечества.
Слово ’’памятник” (monumentum) в языке науки и в разговорном языке
имеет два общепринятых значения:
а) Объект, составляющий культурное достояние человечества, страны, народа;
памятники истории и культуры, или, в более узком смысле, памятники исто¬
рии, археологии, памятники быта и техники (вещевые), градостроительства и
архитектуры, искусства, документальные памятники, памятники языковой куль¬
туры, искусственные и природные ландшафты и произведения садово-парко¬
вого искусства. Понятием этим обозначаются как отдельные объекты, так и
ансамбли или комплексы памятников;
б) Произведение, созданное с целью сохранить память о каких-то событиях
и лицах, увековечения их (мемориал). Слову ’’памятник” издавна придавали
и смысл ’’напоминания”, т.е. побуждения к ассоциациям, связывающим прошлое с
настоящим.
Память — основа не только культуры, но и мировосприятия. Сбереженная
социальная память обеспечивает культурную преемственность поколений.
Исторический опыт всегда интегрируется в современную живую культуру
как ее составная сфера, обусловливающая общие представления о связи времен.
Но если всякий мемориал во время его создания — свидетельство понимания
этой взаимосвязи людьми определенного времени, то многие памятники исто¬
рии и культуры прошлого не обязательно являются действенным составным
элементом каждодневности последующих исторических эпох. Нередко памят¬
ники представляются лишь пережитком минувшего или даже мертвым остат¬
ком прошлого. Однако отношение общества к таким реликтам - всегда показа¬
тель уровня современной культуры.
Отношение к явлениям прошлого всегда предполагает отбор, сравнительную
оценку с явлениями настоящего. Но постепенно в сознание нынешнего поколения
все более внедряется представление о памятниках истории и культуры как о
необходимой сегодня части культурного общественного достояния. С расшире¬
нием интернациональных связей и взаимопроникновением достижений культуры
все более ощущается и общечеловеческая ценность многих памятников культуры.
Отсюда - все более крепнущее убеждение в том, как важно воспитывать уваже¬
ние к памятникам прошлого и к памяти их созидателей. Становится очевидным
и то, какими горькими последствиями в области социальных отношений и в
44
сфере нравственности грозит небрежение к памятникам. Поступательное разви¬
тие культуры, тем более ее возрождение немыслимы без осознанной потреб¬
ности заботиться об охране и использовании памятников истории и культуры.
Понятие ’’культурное наследие”, ”памятники” — категория историческая;
ценностная шкала ее подвижна. Но лишь в сравнительно недавнее время стали
акцентировать внимание на научной ценности памятников, т.е. значении их
для развития научных исследований и распространения научных знаний. Это
существенно расширило само представление о круге памятников и памятнико¬
охранительных функциях общества и государства. Памятники стали воспри¬
ниматься и как исторические источники, т.е. несущие информацию историчес¬
кого характера, полезную для познания прошлого.
Из многообразных исторических источников лишь немногие были созданы
с целью сохранения в будущем памяти о чем-то или ком-то. Примеры такого
рода ’’запрограммированных” исторических источников — памятники в честь
знаменательных событий и знаменитым людям; надгробия; дарственные
надписи и посвящения; устные предания, эпические сказания, песни; сочине¬
ния, специально написанные для сохранения в памяти потомков (и в назидание
им и современникам) — от летописей и мемуаров до ученых трудов историков
и учебных пособий; разнообразные изображения, вплоть до непритязательных
фотоснимков ”на память”.
Однако значение даже и таких источников уже во время их создания обычно
не ограничивалось только ’’службой памяти”. Они выполняли и определенные
государственно-политические, социально-экономические, воспитательные, куль¬
турные и другие функции, которые по прошествии долгого времени становились
уже неясными потомкам.
Большинство же источников информации о прошлом возникло в силу необ¬
ходимости обычного функционирования общества и развития личностных отно¬
шений в условиях повседневной жизни того времени. О возможности сохранения
их надолго для удовлетворения познавательных потребностей потомков никто
тогда, конечно, не думал. Они воспринимаются как исторические источники и
памятники, подлежащие охране лишь по мере развития научных знаний.
Велика и ответственна роль историков в обеспечении преемственности и взаи¬
мосвязи поколений — одной из важнейших закономерностей развития общества.
Мы живем в эпоху научно-технической революции, которая породила новый тип
человека — слишком рационалистического, прагматического, во многом невос¬
питанного. В этих условиях особую значимость для общества приобретает гумани¬
зация образования. Современный человек должен изменить весь характер мышле¬
ния, осознать, что не он создан для промышленности, техники, экономики или
науки, а наоборот, все это должно служить самому человеку.
В различных странах мира за последнее время стали обращать внимание на
настоятельную актуальность усиления гуманитарного образования, поощрение
развития различных учреждений культуры. В Японии, например, еще в 70-х годах
для преодоления сложившегося отрицательного стереотипа о японцах как об
’’экономических животных” (’’кэйдзай добуцу”) создан ряд специальных фон¬
дов для пропаганды японской и мировой культуры. Аналогичную работу по
распространению знаний об отечественной культуре за рубежом проводят фонд
Гете в ФРГ, Советский фонд культуры в СССР, возглавляемый академиком
Д.С. Лихачевым, и т.д.
С распространением интереса к истории как духовной, так и материальной
культуры, к истории социально-экономической, истории народных масс стала
ощущаться потребность выявления, изучения и сохранения всего того, что
свидетельствует о каждодневной жизни, о быте населения. Привлекают внима¬
ние уже не только храмы, дворцы и мавзолеи, ювелирные изделия и произведе¬
ния высокого художественного мастерства героических эпох, но и простые
45
хижины и постройки, орудия труда, одежда и пища, все разновидности фольклора
и народного искусства. Традиционному интересу к исключительным явлениям
сопутствует ныне все более заметная тяга к познанию ’’рядовых” исторических
фактов, старинных обычаев, образа жизни, форм общественного сознания.
При этом учитывается и то, что даже выдающиеся события прошлого не всегда
находят отражение в выдающихся же по форме (и по объему) памятниках.
Слова, нацарапанные на обрывках бересты, выброшенных затем в мусор город¬
ских мостовых, помогли убедиться в широком распространении грамотности
среди простых жителей средневекового Новгорода и его окрестностей; отдель¬
ные, любительские по исполнению фотоснимки или кинокадры разъясняют мно¬
гое не только в области социально-бытовой истории и менталитета общества,
но и государственно-политической истории (как, к примеру, те кадры, кото¬
рые демонстрировались во время Нюрнбергского процесса над главными воен¬
ными преступниками). Краткий немногословный памятник может иногда фоку¬
сировать в себе сущность явления — подобно дневниковым записям маленькой
школьницы Тани Савичевой о гибели всех ее родственников от голода в дни
фашистской блокады Ленинграда во время второй мировой войны или днев¬
нику юной Анны Франк из Голландии. И нередко внешне скромные экспонаты
музеев оставляют особо сильное впечатление.
С углублением понимания взаимосвязи общества и природы — особенно когда
внимание к экологии обретает глобальный характер — ощущается все большая
потребность выяснить во всей конкретности, как отразились различные природ¬
ные явления в различных типах исторических источников (словесных, изобрази¬
тельных, вещественных), каково было в прошлом воздействие природы на чело¬
века и человека на природу. Очеловеченная природная среда обитания стала уже
составной частью культурного наследия. Отсюда все более пристальное внимание
к проблеме одомашнивания диких животных и растений, к рукотворным ланд¬
шафтам, садам. В ущербе, наносимом обществом природе, теперь справедливо
усматривают угрозу развитию культуры.
Происходит и изменение ценностных установок в отношении к культуре раз¬
ных эпох и народов. В средние века во многом отвергали языческую культуру
античности. В эпоху Возрождения, через которую прошли многие развитые куль¬
туры, сформировалось осознание исторической ретроспективы, позволяющей
заглянуть ’*в глубины” прошлого. Само Возрождение воспринималось совре¬
менниками как воспроизведение давних традиций, но в вершинных их проявле¬
ниях. Для европейского Ренессанса XV—XVI вв. — это классическое эллинское
наследие и Древний Рим рубежа нашей эры. Для Китая, где возрожденческое дви¬
жение развернулось в VIII в., наиболее ценная часть начиналась с эпохи Конфуция
(V в. до н.э.), обрываясь первым столетием нашей эры. При этом историки, тво¬
рившие в век Просвещения в странах Европы, склонны были начисто вычерк¬
нуть из духовного багажа человечества наследие европейского средневековья,
в то же время они также ничего не ведали о блестящих достижениях средне¬
вековой духовной культуры народов Востока. В наши же дни все более утверж¬
дается мысль о значительной ценности культуры даже бесписьменных народов,
понимание того, что истоки современной культуры — и материальной и духов¬
ной — в первобытном обществе; и анахронизмом кажутся не только деление
еще в XIX в. народов на ’’исторические” и ’’неисторические”, но и поэтический
афоризм Р.Киплинга: ’’Запад есть Запад, Восток есть Восток — и вместе им
не сойтись”.
С осознанием того, что все, происходящее сегодня, завтра станет историей,
оформляются и новые критерии оценки культурного наследия: ценным кажется
уже не только созданное в далеком прошлом, но и следы совсем недавней жиз¬
ни; и даже внимание антикваров (а слово это в буквальном его смысле пере¬
46
водится как ’’знаток древностей”) все чаще привлекают памятники новейшего
времени.
Ныне всемирно-историческим стал интерес к всеобщей истории и к мировой
культуре, обострилось отношение к исходным корням культуры своего народа
и к различным ее последующим проявлениям. Это позволяет полагать, что если
XIX в. был столетием естественных наук, XX в. — техники, то XXI в., видимо,
станет временем особого развития историко-культурных и вообще гуманитар¬
ных знаний, повышенного внимания к культурному наследию человечества.
Отсюда возрастание роли историков в обеспечении преемственности как одной
из важнейших закономерностей развития общества, сохранении взаимосвязи
поколений, передаче культурного наследия молодому поколению.
Памятники истории и культуры подвержены многим опасностям. Культур¬
ному наследию человечества угрожает как природная стихия, так и поведение
самого человека. Гибельны для памятников тяжкие природные явления — земле¬
трясения, извержения вулканов, наводнения. Так, землетрясениями были раз¬
рушены некоторые из прославленных в античном Средиземноморье ’’семи чудес
света”, памятники Средней Азии и Южной Америки. Опасны для памятников
подчас и постепенные изменения природных условий: с подмывом берегов и с
повышением уровня морей и рек под водой оказываются целые поселения.
В современной засушливой пустыне Сахара памятники истории — обнаруженные
археологами наскальные изображения (’’фрески Тассили”) возвращают нас к
временам богатого животного царства, характерного для этого региона до из¬
менения климата в нем. Неблагоприятно воздействуют на памятники и снег,
и ветер, и дождь, и яркие солнечные лучи, и загрязненный воздух. Деревянные
изделия и ткани долго сохраняются лишь в условиях многолетней мерзлоты
(как в курганах долины Пазырык на Алтае, где от середины I тысячелетия
до н.э. уцелели даже останки ’’царя” и ’’царицы” с татуировкой, типичной для
стиля искусства европейских скифов). Чернила постепенно обесцвечиваются,
металлические изделия подвергаются коррозии, грызуны и насекомые уничто¬
жают рукописи и книги, краски тускнеют и т.д. С повсеместным загряз¬
нением атмосферы выбросами от промышленной деятельности угроза памят¬
никам культуры становится едва ли не глобальной.
Бедствие для многих памятников - пожары. Они — спутники разрушитель¬
ных войн и народных волнений, но возникают часто и в обычной жизни. Так,
в дни пожара июня 1547 г., когда выгорела значительная часть Москвы, в крем¬
левском замке погибло множество памятников, и среди них, как отмечают
летописи, иконы великого живописца рубежа XIV—XV вв. Андрея Рублева.
Во время пожара 1626 г. в Кремле сгорела основная документация правитель¬
ственных учреждений. В имении первого выдающегося русского историка и
географа В.Н.Татищева в середине XVIII в. пожар испепелил собранную им
драгоценную коллекцию рукописей. Такие примеры нетрудно умножить.
Войны, как правило, несут смерть не только людям, но и памятникам куль¬
туры. Уничтожались и обезображивались и сами памятники, погибали и творцы
памятников, и носители памяти о культуре, культурных традиций. Напомним
хотя бы всем известное убийство великого Архимеда в его родном городе
Сиракузы. В древности и средние века победители отдавали своим воинам целые
города ”на поток и разграбление”.
В результате опустошительного нашествия кочевников на Русь во второй
четверти XIII столетия исчезли многие города, надолго прекратилось каменное
строительство. На территории главных княжеств — Владимиро-Суздальского,
Рязанского, Черниговского, Киевского — не уцелела ни одна(!) рукопись. Хресто¬
матийные примеры — разрушение Карфагена римскими завоевателями, городов
Средней Азии Тимуром. Но и позднее войны были гибельными и для людей и для
культуры: во время пожара Москвы в 1812 г. сгорели не только здания, но и все,
47
что в них находилось. Неисчислим ущерб, нанесенный второй мировой войной:
в одной только Белоруссии оккупанты стерли с лица земли 209 городов из 270,
имевшихся в республике, и более 10 тыс. сел и деревень, были разграблены все
музеи. Такая же участь постигла Варшаву, Лидице и многие другие города и села
стран Восточной Европы. Во вторую мировую войну многое пострадало и из-за
бомбежек. Вспомним Хиросиму, Нагасаки, Ковентри и Токио, а еще раньше -
Гернику. Массовое движение во всем мире против войны, усилия в этом направ¬
лении государственных деятелей стран с различными политическими режимами —
результат освоения как раз исторических знаний, понимания на основе опыта
предыдущих войн, что грядущая ядерная война может обернуться окончатель¬
ной катастрофой для человечества.
Значительная часть культурного наследия человечества пострадала и во время
гражданских войн и внутренних смут, религиозных гонений, стала жертвой
политического или религиозного фанатизма, воинствующего невежества. Так
погибло то, что осталось от великой библиотеки всей античной мудрости в
Александрии Египетской. А сколько было уничтожено, разграблено, осквернено
памятников культуры в периоды массовых народных волнений! Какой вред
поступательному движению культуры на протяжении столетий нанесли всевоз¬
можные запреты на книги! После воцарения маньчжуров в Китае в XVIII в.
создавались так называемые ’’литературные тюрьмы” — судилища неугодных
маньчжурам литературных и исторических произведений, подвергшихся повсе¬
местному истреблению, как и их авторы, и даже отдаленные потомки давно
ушедших из жизни авторов тех или иных признанных ’’крамольными” книг.
Еще в XX в. в Европе имели место такие преступления против культуры чело¬
вечества, как костры из книг в фашистской Германии, разрушение культовых
зданий, изъятие при аресте и уничтожение рукописей и других памятников куль¬
туры в годы сталинского режима в СССР, истребление памятников культуры
во время ’’культурной революции” в Китае!
Памятники гибнут и при, казалось бы, обычном, мирном течении жизни.
Постоянно заменяются и выбрасываются на свалку предметы бытового обихода;
памятники архитектурной старины уничтожаются ради нового строительства.
На месте замазанных или соскобленных прежних фресок зачастую писались
ноцые, а на стертом тексте старого пергамента писался другой (так называемые
палимпсесты). Некоторые здания, фрески и иконы, миниатюры рукописей обнов¬
лялись, и при этом первоначальный облик их нередко существенно менялся,
искажался. Пагубной для памятников подчас оказывается и неквалифицирован¬
ная реставрация. Известны случаи, когда произведения искусства становятся
жертвами покушений маньяков, как картина И.Репина ’’Иван Грозный и сын
его Иван” или полотно Рембрандта ’’Даная”.
Памятники гибнут — причем и в наши дни — также и от пренебрежения офици¬
альных властей, не уделяющих должного внимания их охране и воспитанию у
населения уважения к культурному наследию, и вследствие невежества и непони¬
мания как простыми людьми, так и лицами, облеченными властью, ценности этих
памятников и их места в нашей жизни.
Отличительной чертой современного исторического процесса является то,
что в обществе — не без деятельного участия историков - вызревает уважитель¬
ное отношение к культурному наследию, осознается потребность сохранения и
реставрации, использования в современных условиях памятников прошлого.
Утверждается и представление о том, что памятники истории и культуры —
объект, который должен охраняться Законом.
В XX в. возникла целая наука - памятниковедение. Первоначально достой¬
ными особого внимания - а следовательно, и защиты — признавали лишь памят¬
ники мемориального характера, напоминавшие о знаменательных исторических
явлениях, достойных прославления, а также представлявшие особую материаль¬
48
ную или художественно-эстетическую ценность, и различные ’’курьезитеты” (исто¬
рического и природного происхождения). И лишь постепенно музеи перестают
быть прежде всего кунсткамерами, т.е. собраниями драгоценностей и раритетов,
а в исторических архивах стали почитать достойными нахождение в них и ’’рядо¬
вых” документов недавнего времени.
Не сразу пришло и осознание того, что в депозитариях памятники должно
не только хранить, допуская к ним лишь ’’посвященных” (власть имущих или
ученых специалистов, художников), но и широко исследовать и пропагандиро¬
вать в просветительских целях. Открытие в годы Великой французской револю¬
ции Лувра для народа стало революцией в музейном деле, повсеместно возникали
и публичные библиотеки. В России уже 4 ноября (по старому стилю) 1917 г.,
т.е. на десятый день после Октябрьской революции, было опубликовано обраще¬
ние к трудящимся страны с призывом беречь культурные богатства как ’’народ¬
ное достояние”. Глава государства В.И. Ленин подписал декреты по охране библио¬
тек, архивов, музеев, частных коллекций, памятников архитектуры и старины,
о создании культурных заповедников. Только в 1918 г. в России было принято
более 20 государственных актов по охране историко-культурного наследия,
создавались десятки новых музеев, краеведческих обществ. Однако с конца
20-х годов отношение к культурному наследию резко ухудшилось. Многие памят¬
ники были безвозвратно утрачены. Мало сохранить памятник, важно его над¬
лежащим образом использовать. В середине 70-х годов в СССР и в союзных
республиках были приняты законы ”06 охране и использовании памятников
истории и культуры”.
Следует признать, однако, что в силу целого ряда объективных и субъектив¬
ных обстоятельств эти законы до сих пор крайне медленно претворяются в
жизнь. И это вызывает все возрастающую тревогу не только многих видных
деятелей культуры, но и широкой общественности. Отсюда — тревожные выступ¬
ления в Верховном Совете СССР, на страницах печати виднейших деятелей совет¬
ской культуры, которые с горечью констатируют ужасное положение, в кото¬
ром оказались многие музеи, библиотеки, исторические здания, памятники в
нашей стране.
Состоявшаяся в сентябре 1990 г. в Севастополе Всесоюзная научно-практи¬
ческая конференция по охране и использованию памятников истории и культуры,
всесторонне рассмотрев правовые, методические и организационные основы
охраны памятников истории и культуры, традиции и новые формы их исполь¬
зования и сохранения, междисциплинарное сотрудничество в этой области, при¬
няла широкую программу улучшения работы по охране исторических памят¬
ников.
Осознание общественного и государственного значения охраны исторического
наследия в различных странах оформилось не сразу, и в утверждении таких пред¬
ставлений велика заслуга историков. Это и внесенные ими в общество историчес¬
кие и культурологические познания, обеспечившие такое понимание, и личный
вклад историков-профессионалов, а также археологов, этнографов и историков
искусств, литературы и языка, науки в дело охраны памятников истории и
культуры и пропаганды таких памятников.
Именно историки были инициаторами создания многих хранилищ памятников
и обеспечивали своим трудом и знаниями дальнейшую деятельность этих храни¬
лищ. В первую очередь именно их усилиями выработаны и опробованы на прак¬
тике методы выявления, собирания, атрибутирования, описания, публикации
памятников истории и культуры во всем их многообразии. Известно множество
примеров долголетней плодотворной службы в музеях, архивах, библиотеках
самых видных историков, прославившихся печатными трудами. В России это:
руководители крупнейших архивов в Москве академики Г.Ф.Миллер (XVIII в.),
Н.В.Калачов (XIX в.), глава рукописного отдела Библиотеки Академии наук
49
академик А.А.Шахматов; с Историческим музеем в Москве были связаны
И.Е. Забелин, ВА.Городцов, В.Н.Щепкин и М.Н.Сперанский; в Эрмитаже рабо¬
тал виднейший востоковед М.Т.Броссе. В первые годы Советской власти круп¬
нейшие историки возглавляли работу архивных учреждений (академики С.Ф. Пла¬
тонов, М.К. Любавский, Е.В.Тарле и др.), много сил музейной работе отдали
академики Н.М. Дружинин, Б А. Рыбаков, М.Н. Тихомиров, директором Эрмитажа
был востоковед академик ИА.Орбели, 25 лет его коллектив возглавлял акаде¬
мик Б.Б.Пиотровский. Для этих и многих других ученых служение архиву,
музею, библиотеке — важный факт их творческой биографии.
Еще в большей мере это типично для ученых-краеведов, изучающих локальную
историю во всей ее конкретности. А без таких конкретных выводов и наблю¬
дений немыслимы никакие суждения обобщающего характера, невозможно понять
общее и особенное в истории!
Ныне много внимания уделяется созданию банка данных, закладываемых в
память компьютеров, сбору сведений о различных памятниках, их пространных
описаний, фотографий и обмеров, созданию инвентария. В СССР издаются и гото¬
вятся к печати книги многотомных серий ’’Свод памятников истории и куль¬
туры” всех регионов страны, ’’Свод археологических источников и корпус архео¬
логических источников”, многотомная ’’Археология СССР”, ’’Сводный каталог
славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР” и многочисленные описа¬
ния рукописей на восточных языках, хранящихся в советских архивах, разно¬
образные архивные и библиографические справочники. Все это делается учеными
на основании изучения памятников de visu в депозитариях или ”в поле”. Ведется
большая работа по выявлению и собиранию ранее неизвестных или малоизвестных
памятников: путем организации научных экспедиций — археологических, этно¬
графических, археографических, фольклорных и других, обращения через широ¬
кую и специальную научную прессу, по радио, телевидению, т.е. с использованием
современных способов коммуникации в источниковедческих поисках; ’’организа¬
ции” новых ’’памятников” — прежде всего с помощью методики ’’устной исто¬
рии”. В практику входит и поступление на хранение в архив личного фонда или
части его еще при жизни фондообразователя.
Именно историкам ведомы и пути ознакомления с утраченными памятни¬
ками. Изыскания историков помогают обнаружению фрагментов, воспроизведе¬
нию, описанию этих памятников,публикациям об их судьбе.Особое значение име¬
ют в этом плане документальные памятники, так как они могут содержать данные
о происхождении и первоначальном облике различных памятников, музейных
предметов, зданий или сооружений до их поновления и тд. Благодаря само¬
отверженной работе по собиранию детальных сведений об утраченном удалось
восстановить в первоначальном виде жестоко пострадавшие в военные годы
королевский дворец и Старо Място в Варшаве, пригородные дворцовые здания
под Ленинградом, многие мемориальные музеи.
В деле спасения исторических памятников крайне важно сотрудничество исто¬
риков с представителями естественных наук — химиками и физиками, создаю¬
щими консерванты, помогающие сохранять, восстанавливать и исследовать пись¬
менные памятники, археологические находки, гибнущие монументы и здания,
с палеоботаниками и специалистами по дендрохронологии, со специалистами в
области радиоизотопных методов датирования археологических находок, со
специалистами в области голографии, способствующими популяризации уникаль¬
ных музейных объектов.
Во многих государствах уже давно предпринимаются попытки организовать
в широком масштабе охрану и изучение памятников истории и культуры и обще¬
ственная инициатива получает поддержку со стороны государственной власти.
Особенно значительную роль в этом деле играют историки.
Проблемы защиты культурного наследия волнуют не только историков, но
50
также и специалистов в других областях гуманитарного знания. Инициатива в
деле постановки вопроса о защите культурных ценностей в случае вооружен¬
ного конфликта была проявлена еще в начале XX в. русским художником, восто¬
коведом и общественным деятелем Николаем Константиновичем Рерихом. На
основе разработанного им в 1907 г. пакта в Гааге в 1954 г. была подписана между¬
народная конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного
конфликта, которую к настоящему времени подписали свыше 70 государств.
Эта конвенция возлагает на ее участников обязательство охранять и уважать во
время вооруженного конфликта культурные ценности, расположенные как на
их территории, так и на территории противника, предусматривает защиту движи¬
мых и недвижимых культурных ценностей, таких, как памятники истории, архи¬
тектуры, искусства, археологические месторасположения. На Гаагской конферен¬
ции 1954 г. был также принят протокол, запрещающий вывоз культурных ценнос¬
тей с оккупированной территории. Необходимо отметить в этой связи выдаю¬
щуюся роль покойного президента Флорентийской академии ’’Дель Арте дель
десиньо” Родольфо Сивьеро в деле выявления и возвращения в Италию культур¬
ных ценностей, вывезенных в годы второй мировой войны из Италии окку¬
пантами.
Видную роль в борьбе за сохранение культурного наследия человечества в
послевоенные годы играет ЮНЕСКО — Организация Объединенных Наций по
вопросам образования, науки и культуры.
ЮНЕСКО координирует свою деятельность с такими организациями, как
Международный совет музеев, Международный совет по охране памятников и
достопримечательных мест, Международный центр по изучению вопросов сохра¬
нения и восстановления культурных ценностей. Проблемы сохранения культур¬
ного наследия близки интересам и таких международных организаций, как Между¬
народный центр архивов и наш Международный комитет исторических наук.
В 1972 г. на XVII Генеральной конференции ЮНЕСКО были приняты ’’Конвен¬
ция об охране всемирного культурного и природного наследия” и ’Текоменда-
ция об охране в национальном плане культуры и природного наследия”. Генераль¬
ная конференция ЮНЕСКО призвала все государства-члены проводить просвети¬
тельные кампании, с тем чтобы пробудить широкий интерес населения и развивать
его уважение к культурному и природному наследию.
До этого, еще начиная с 1956 г., ЮНЕСКО приняла международные акты по
охране культурного и природного наследия: ’’Рекомендации, определяющие прин¬
ципы международной регламентации археологических раскопок” (1956 г.);
’Текомендацию о сохранении красоты и характера пейзажей и местностей”
(1962 г.); ’Рекомендацию о сохранении культурных ценностей, подвергающихся
опасности в результате проведения общественных или частных работ” (1968 г.).
Советский Союз ратифицировал Конвенцию 1972 г. 18 октября 1988 г. Среди
памятников мировой культуры, расположенных на территории Советского Союза,
ЮНЕСКО зарегистрировала Киево-Печерскую лавру, Храм Софии Киевской,
центр города Владимира, Кижи и др.
Высокие достижения культуры отдельного народа, отдельной страны являются
неотъемлемой составной частью культурного достояния всего человечества. Особо
следует выделить памятники всемирного значения. По данным- ЮНЕСКО, на
31 декабря 1988 г. 288 памятников в 65 странах особенно остро нуждались в
помощи мировой общественности. ЮНЕСКО уже проделана огромная работа по
спасению культурных ценностей, пострадавших от наводнения во Флоренции, про¬
ведена работа по спасению и реставрации памятников, оказавшихся под угрозой
в Египте в связи со строительством Асуанской плотины, отреставрирован памят¬
ник Борободур в Индонезии, ведутся работы nó защите многих других историчес¬
ких памятников.
ЮНЕСКО разработана и осуществляется на практике система охраны разного
51
типа памятников и содействия деятельности разных форм депозитариев (архивов,
музеев, библиотек и др.). Проводятся международные конференции, посвящен¬
ные задачам сохранения памятников архитектуры и монументов, памятников
археологии и мест раскопок, памятников изобразительного искусства, рукописей,
печатных изданий, памятников ремесла и быта, фольклора, садово-декоративного
искусства и природных заповедников, методике охраны памятников. Много
делается и для сохранения того, что сосредоточено в архивах, библиотеках и
музеях, и превращения этих депозитариев в центры научной информации и иссле¬
довательской деятельности. Большое внимание уделяется сохранению частных
коллекций и обеспечению возможностей использования их богатств в научной и
просветительной работе.
Вся многогранная работа по защите культурного наследия человечества тесней¬
шим образом связана с деятельностью историков, опирается на данные истори¬
ческой науки, на совершенствование междисциплинарных научных связей между
науками гуманитарного комплекса и на взаимодействие с естественными науками.
На предыдущем, XVI конгрессе МКИН, состоявшемся в Штутгарте в 1985 г.,
на одном из ’’круглых столов” обсуждался вопрос об ответственности историков
за сохранение мира. В ходе обсуждения этого вопроса выступили 28 участников
конгресса из 14 стран, высказывавшихся относительно главного вопроса совре¬
менности — каким путем человечество сможет выжить в ядерный век и сохра¬
нить мир и какова роль историков в этом благородном деле. Историки не могут
стоять в стороне от актуальных проблем современности. Ядерная война грозит
уничтожением материальной основы самой профессии историка — памятников
культуры, созданных человечеством в ходе всего процесса его развития. По
предложению членов Бюро МКИН от Великобритании, Советского Союза и США
на ”круглом столе” была единодушно принята следующая резолюция: ’’Участ¬
ники ’’круглого стола”, собравшего 300 историков из всех стран мира, которые
принимают участие в XVI Международном конгрессе исторических наук, глубоко
обеспокоены опасностью эскалации ядерных вооружений. Мы верим, что виде¬
ние событий в их истинном свете, вытекающее из специфики изучаемой нами
дисциплины, заслуживает серьезного внимания со стороны руководителей госу¬
дарств независимо от их политических убеждений, и настоятельно призываем
правительства всех стран провести всеобщее замораживание производства ядер-
ного оружия и запрещение ядерных испытаний как необходимую прелюдию
к эффективному контролю над вооружением и последующему полному разоруже¬
нию. Настоящий ’’круглый стол”, убежденный, что обязанность историка —
предупредить человечество об особой опасности конфронтации в нашем веке и о
необходимости жить в мире и сотрудничестве, полностью поддерживает эту резо¬
люцию”.
За пять лет, прошедших после XVI конгресса МКИН, в мире произошло замет¬
ное ослабление напряженности. Новое политическое мышление, которое легло
в основу внешнеполитической деятельности Советского Союза в эпоху перестрой¬
ки, привело к началу процесса реального разоружения,уничтожению в СШАиСССР
целого класса ракетного оружия. Значительно увеличился за истекшие пять лет
и культурный обмен между Востоком и Западом. Во всем мире резко возрос
интерес к проблемам экологии и культуры.
Сознавая важность международного форума историков и роли историков в
обществе, национальные комитеты историков Советского Союза и Испании при¬
шли к убеждению о своевременности организации на Мадридском конгрессе
МКИН специального ’’круглого стола” на тему: ’’Историки и сохранение куль¬
турного наследия человечества” и предложили на обсуждение участников дан¬
ного ’’круглого стола” следующие вопросы:
1. Что считать культурным достоянием человечества.
2. Угроза уничтожения культурного наследия человечества исходит: а) от воз¬
52
можного глобального ядерного конфликта; б) от региональных военных кон¬
фликтов; в) от экологической угрозы; г) от пренебрежения официальных влас¬
тей; д) от непонимания и невежества населения; е) от несовершенства методов
и условий сохранности.
3. Какие меры предпринимались в истории человечества для охраны его куль¬
турного достояния.
4. В чем состоят современные задачи сохранения: а) архивов, библиотек,
частных коллекций документов, рукописей, книг; б) памятников архитектуры
и монументов; в) памятников археологии и мест раскопок; г) памятников изо¬
бразительного искусства: картин, скульптур; д) произведений народных ремесел
и предметов быта; е) устной истории, фольклора, народных традиций; ж) исто¬
рической памяти человечества: увековечение имен и памяти деятелей, внесших
видный вклад в сохранение мировой культуры и гуманитарных традиций; з) исто¬
рического ландшафта и заповедных мест.
5. Общие проблемы защиты человечества, его культурного наследия и природ¬
ного окружения.
На состоявшемся 28 августа 1990 г. обсуждении на ’’круглом столе” доклада
советских ученых ’’Историки и сохранение культурного наследия человечества”
выступили исследователи из ряда стран.
Председатель Национального комитета историков Испании проф. Бенито Руано
рассказал об опыте участия Испании в мероприятиях по сохранению памятни¬
ков искусства и культуры по линии Европейского Совета. Остановившись на
четырех сторонах этой деятельности: юридической, административной, финансо¬
вой и технической, Б.Руано особо выделил участие Испании в общеевропейских
программах по спасению средневековых витражей, по охране лесных массивов
и парков от пожаров, по борьбе с загрязнением прибрежных вод. Главную задачу
международного сообщества историков в деле сохранения культурного наследия
человечества Б.Руано видит в воспитании молодого поколения своих стран в
духе уважения к этому наследию.
Председатель Национального комитета историков ФРГ проф. В.Момзен отметил
успехи современных естественных наук в деле консервации и реставрации различ¬
ных памятников культуры, а также важную роль историков в деле сохранения
культурного наследия человечества. Признавая непоправимый вред, который
войны в прошлом наносили памятникам культуры, Момзен обратил внимание
собравшихся на то, что ввиду нищеты, свирепствующей во многих странах Азии
и Африки, и недостаточных бюджетных ассигнований на нужды культуры в ряде
стран Европы и Латинской Америки, не говоря уже об Азии и Африке, гибнут
ценные объекты культуры. При наличии современной компьютерной техники
нет необходимости хранить огромные массивы бумажных документов; они
легко поддаются электронной записи и хранению в памяти ЭВМ. Ввиду ухудшив¬
шихся экологических условий продолжительность жизни современной книги не
превышает 70 лет. Такой проблемы не существовало в предыдущие столетия.
Задача историков — отобрать из огромной массы информационных материалов,
накопленных в XX в., наиболее ценные и обеспечить их сохранность.
Академик АН Киргизской ССР К.Каракеев рассказал о большой работе,
ведущейся в республике по публикации и изучению выдающегося памятника
духовной культуры киргизского народа - эпоса ’’Манас”. Проф. Ф.Бедарида
из Центра научных исследований Франции посвятил выступление проблемам
сотрудничества историков со специалистами в области естественных наук в деле
сохранения памятников культуры. Он призвал историков оказывать влияние на
общественное мнение своих стран для привлечения финансовых средств на нужды,
связанные с сохранением культурного наследия. Академик АН Эстонской ССР
Ю. Кахк рассказал о певческих праздниках в Эстонии и музеях под открытым
небом в республиках Прибалтики, в которых собраны образцы народного
зодчества.
Профессор истории из Наньхайского университета в КНР Вань Дуньжу привет¬
ствовал инициативу советских и испанских историков по организации данного
’’круглого стола” и сообщил о работе, ведущейся в КНР в области сохранения
культурного наследия, упорядочения археологических раскопок, борьбы с контра¬
бандным вывозом за границу культурных ценностей, о законодательном оформле¬
нии мер по охране памятников культуры на всекитайском и провинциальном
уровнях, о мерах по предотвращению ущерба памятникам от все возрастающего
потока туристов. Проф. С.Паску (Румыния) поделился горькими воспоминания¬
ми о пренебрежительном, а порой варварском отношении к памятникам куль¬
туры в Румынии со стороны диктатора Чаушеску и его ближайшего окружения.
Член-корр. АН СССР Я. Щапов говорил о состоянии сохранности старых церков¬
ных книг на различных языках и о работе в данной области, проводимой специа¬
листами по истории церкви; академик Гайду (Венгрия) посвятил свое выступле¬
ние проблемам сбора и публикации восточноевропейских источников по истории
западноевропейских стран. Член-корр. АН СССР Н. Болховитинов говорил о
необходимости вмешательства историков в процесс демократизации архивов
и обеспечении максимальной открытости их фондов. Проф. С.Жизипеску (Румы¬
ния) предложил объявить последнее десятилетие XX в. — десятилетием сохра¬
нения исторического, культурного и природного наследия человечества.
Бенито Руано в повторном выступлении остановился на необходимости усилен¬
ной защиты культуры от угрозы войн и на задаче историков различных стран
разрабатывать конкретные программы сохранения памятников прошлого чело¬
вечества. Он предложил, чтобы историки предприняли действенные шаги по созда¬
нию доброжелательного общественного мнения в своих странах для воздействия
на соответствующие правительственные органы. Историк должен конкретно ука¬
зать, что угрожает тем или иным памятникам и какие меры следует принять для
предотвращения этой угрозы. Историк должен привлекать своих коллег-специа¬
листов в области естественных и технических наук к совместной работе по
сохранению культурного наследия человечества.
В Испании имеется специальный Институт сохранения и консервации памятни¬
ков культуры. В рамках предстоящего празднования 500-летия открытия Аме¬
рики Колумбом правительством Испании принята обширная программа реставра¬
ции в странах Латинской Америки памятников испаноамериканской культуры —
в Мексике, Венесуэле, Бразилии, Пуэрто-Рико, Эквадоре, Парагвае, Уругвае и
Перу.
В заключение ’’круглого стола” его участники единодушно приняли обращение
к коллегам-историкам различных стран:
’’Участники ’’круглого стола” на тему: ’’Историки и сохранение культурного
наследия человечества”, проходившего 28 августа 1990 г. в рамках XVII Между¬
народного конгресса исторических наук в Мадриде,
обеспокоенные современным состоянием охраны культурного и природного
наследия человечества,
выражая свою глубокую и искреннюю веру в необходимость умножения уси¬
лий историков по всемирному осуществлению государствами—членами ЮНЕСКО
положений международной ’’Конвенции об охране всемирного культурного и
природного наследия” и ’Рекомендаций об охране в национальном плане куль¬
турного и природного наследия”, принятых Генеральной конференцией ЮНЕСКО
16 ноября 1972 г. на своей XVII сессии,
обращаются ко всем своим коллегам-историкам в различных странах с при¬
зывом принять активное участие в реализации этой благородной цели”.
54
© 1991 г.
К.С. ГАДЖИЕВ
СОВРЕМЕННЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ: ОПЫТ ТИПОЛОГИЗАЦИИ
Понятия ’’консерватизм”, ’’неоконсерватизм”, ’’новые правые” относятся к
наиболее часто встречающимся в лексиконе общественно-политической литера¬
туры Запада последних полутора-двух десятилетий. Движения и идейно-полити¬
ческие течения, для характеристики которых эти понятия используются, заняли
одно из центральных мест в западном обществознании. Немало работ, посвя¬
щенных их анализу, появилось и в советской литературе1. Однако и у нас в
стране, и на Западе существует самый широкий разброс мнений и позиций в
трактовке современного консерватизма, что определяется его многопланово¬
стью и многослойностью как социально-философского, общественно-историческо¬
го и идейно-политического феномена. В данной статье сделана попытка при¬
нять участие в обсуждении проблем, поставленных в исторической литературе
о современном консерватизме и его типологизации.
Об этом наглядное представление можно составить, проанализировав попыт¬
ки ряда советских исследователей разработать типологию консерватизма в от¬
дельных странах и на надстрановом уровне. Так, П.Ю. Рахшмир выделяет в
консерватизме XIX в. две тенденции: ультраконсервативную (или традициона¬
листскую) и умеренную, которую можно назвать либерально-консервативной.
В конце XIX — начале XX в. в Великобритании, равно как и в других странах,
на стыке между традиционалистским консерватизмом и правым радикализмом
в результате их взаимодействия сформировался радикальный вариант консер¬
ватизма, представителей которого нередко называют ’’новыми правыми”. Сам
П.Ю. Рахшмир предпочитает называть этот вариант ’’экстремистским консерва¬
тизмом”.
Но те аргументы, на основании которых он предлагает различать ’’экстре¬
мистский консерватизм” и правый радикализм, выглядят не совсем убедитель¬
но. Если следовать этим критериям, то вся разница сводится к тому, что
’’экстремисты” просто ближе, чем правые радикалы, к консервативной элите
и традиционалистам с их верой в неизменность человеческой природы, в то
время как правые радикалы выступают с идеей создания ’’нового человека”2.
Если первые защищают экстремистские методы, то вторые — экстремистские
(или крайние — что по сути дела одно и то же) цели. Однако известно, что
правые радикалы, как правило, приверженцы не только экстремистских целей,
но и методов их достижения. Что касается их идеи создания ’’нового челове¬
ка”, то здесь уместно упомянуть, что суть правого радикализма в отличие от
левого, устремленного в будущее, состоит во многом в обращенности в про¬
шлое, в том числе и в поисках идеала ’’нового человека”. Стало быть, здесь крите¬
рий разграничения между правым радикализмом и экстремистским консерватиз¬
мом оказывается в некотором роде искусственным.
Не совсем убедительной представляется и предлагаемая П.Ю.Рахшмиром
1 Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. М., 1987; Современ¬
ный капитализм: критический анализ буржуазных политологических концепций. М., 1988;
Рахшмир П.Ю. Эволюция консерватизма в новое и новейшее время. - Новая и новейшая исто¬
рия, 1990, № 1; Френкин АЛ. Западногерманские консерваторы: кто они? М., 1990.
2Рахшмир П.Ю. Указ, соч., с. 51, 54-55.
55
типологизация неоконсерватизма. По его словам, ’’неоконсерваторами стали
именовать представителей всего консервативного спектра от консерваторов-
реформистов до ’’новых правых”, т.е. экстремистско-консервативных и откро¬
венно праворадикальных групп” 3. Утверждается, что новизна неоконсерватизма
’’раскрывается в современных модифицированных формах реформистского,
традиционалистского и экстремистского консерватизма”. В чем же автор усмат¬
ривает различия между этими типами? ’’Консерватизм реформистского типа, —
пишет он, — в основном вписывается в контекст либерально-реформистского
консенсуса. Экстремистский явно тяготеет к консенсусу авторитарного типа.
Что же касается традиционалистского консерватизма, то его идеологии свой¬
ственны определенные авторитарные черты, однако, приходя к власти на почве
парламентской демократии, он в условиях современного Запада не покушается
на ее устои, хотя и может привнести некоторые элементы авторитаризма”4. Будучи
способным играть существенную роль в авторитарных режимах, традиционалист¬
ский консерватизм теряет всякую самостоятельность в тоталитарных режимах.
Причем, определяющую роль из этих трех типов П.Ю.Рахшмир отводит тради¬
ционалистскому консерватизму, который, по его словам, стал главной движущей
силой ’’консервативной волны” второй половины 70-х — начала 80-х годов. По
мнению Рахшмира, ’’современные разновидности традиционалистского консерва¬
тизма нашли политическое воплощение в тэтчеризме и рейганизме. В ФРГ этот
тип консерватизма долгое время представлял Ф.-Й.Штраус с его ХСС, к этой же
рубрике можно отнести и правое крыло ХДС. Эволюцию от голлизма в этом же
направлении прбделал Ж. Ширак со своим Объединением в поддержку респуб¬
лики. В этот же ряд вписывается испанский Народный альянс”5. По сути дела,
здесь прослеживается попытка свести все важнейшие проявления современного
консерватизма к неоконсерватизму, а его, в свою очередь, к традиционалистскому
консерватизму. Здесь уместно напомнить и то, что в другом месте П.Ю.Рахшмир
отождествляет этот последний с ’’ультраконсерватизмом”.
Такая постановка вопроса, как можно убедиться из нижеизложенного, упроща¬
ет реальное положение вещей и не дает адекватного представления о сущности
и реальном раскладе течений современной консервативной общественно-полити¬
ческой мысли. Этому упрощению способствует и то, что ключ к пониманию кон¬
серватизма П.Ю.Рахшмир предлагает искать прежде всего и главным образом в
политической сфере на том основании, что ’’наиболее устойчивым элементом
консервативного комплекса является его социально-политическая функция,
которую можно определить как противостояние общественному прогрессу.
Меняется ее идеологическое обоснование, меняются ее социальные носители,
но она остается константой исторического прогресса”6. Здесь, по сути дела,
политическому придается гипертрофированное значение в ущерб другим важ¬
нейшим компонентам консерватизма. Вместе с тем известно, что зачастую ’’кон¬
стантой исторического прогресса” остаются не столько сугубо политические,
сколько традиционалистские, национально-исторические и социокультурные
компоненты. Как правило, политические партии, руководствуясь прагмати¬
ческими, конъюнктурными соображениями завоевания поддержки как можно
более широких слоев населения, нередко приносят в жертву те или иные полити¬
ческие принципы и установки. Следуя постулату, согласно которому ’’политика
есть искусство возможного”, наиболее дальновидные деятели из консерватив¬
ного лагеря шли на далеко идущие перемены именно в сфере политики, сохраняя
приверженность основополагающим принципам консерватизма в других сферах.
3Там же, с. 57.
4Там же, с. 62.
5 Там же, с. 59.
6 Там же, с. 49.
56
Как раз опыт О. Бисмарка, Дизраели и других столпов консервативной тради¬
ции, осуществивших важные с точки зрения формирования современной запад¬
ной общественно-политической системы изменения, дает основание не соглашать¬
ся с мнением тех советских авторов, которые считают, что не бывает ’’дально¬
видных консерваторов”, способных привести политическую сферу в соответ¬
ствие с изменениями в общественной жизни.
Аналогичные недостатки присущи типологии современного западногерман¬
ского консерватизма, предлагаемой советским исследователем А.А.Френки-
ным. Справедливо высказываясь против отождествления некоторыми нашими
учеными правого неоконсерватизма с традиционалистским консерватизмом,
он выделяет в ФРГ три главных течения неоконсерватизма: либеральное (Г. Люб¬
бе, О.Марквард, Р.Шпелман и др.), умеренное (Г.-П. Шварц, М.Штюрмер и др.)
и правое (Г.Рормозер, А.Молер, Г.-К.Кальтенбруннер, Б.Вильмс, К.Хорнунг
и др.). А.А.Френкин пишет также о ” ’’западногерманских ультраправых неокон¬
серваторах”, ’’правонационалистическом консерватизме” и ’’новых правых”,
занимающихся преимущественно философией” 7. Однако эти последние затраги¬
ваются в книге А.А.Френкиным лишь мельком и, по сути дела, выпадают из
трехчленной типологизации. Здесь прежде всего бросается в глаза сведение всего
разнообразия консервативного спектра к неоконсерватизму, что привело к фак¬
тическому уходу из поля зрения традиционалистского консерватизма. Не совсем
удачным и искусственным представляется также выделение либерального и
умеренного неоконсерватизма в самостоятельные течения, которые, как обосно¬
ванно показывают А.А. Галкин и П.Ю.Рахшмир (и материалы книги самого
А.А.Френкина), составляют единое умеренное или центристское течение, вобрав¬
шее в себя ряд принципов либерализма и даже социального реформизма 8.
Но главное здесь не только и не столько в этом, а в самой методологии типо¬
логизации, которая строится по радикальности использования консервативных
средств и по ’’степени зрелости собственно консервативной концепции”. По мне¬
нию А.А.Френкина, ’’консервативная концепция вначале как бы аккумулирует
в себе элементы либерализма, а затем постепенно вытесняет их, все более вклю¬
чая собственные, консервативные механизмы (этатистские, интеграционистские
и т.д.). С этой точки зрения ’’начало” неоконсерватизма фиксируется именно в
его либеральном направлении”. В другом месте утверждается, что ’’именно в
лоне либерализма формировалось консервативное мышление”9. По данной
схеме разница между тремя течениями по сути дела определяется по их мень¬
шей или большей консервативности, по степени нарастания консервативности.
Если даже с существенными оговорками согласиться с такой точкой зрения,
она все же не может служить определяющим критерием классификации консер¬
вативных течений. Тем более за скобками остаются основополагающие крите¬
рии определения самого консерватизма как особого направления социально¬
философской и идейно-политической мысли.
При этом А.А.Френкин, как и П.Ю.Рахшмир, настойчиво проводит тезис о том,
что основополагающая доминанта в западногерманском неоконсерватизме —
политика. Эта доминанта, по его словам, по нарастающей линии проявляется
сначала в либеральном неоконсерватизме, в еще более четко выраженной фор¬
ме — в умеренном и в завершенном виде — в правом неоконсерватизме. Особо
подчеркивается мысль о том, что неоконсерваторы отдают предпочтение внеш¬
ней политике перед внутренней. По словам А.А.Френкина, главную ошибку
либералов и социал-демократов, нанесшую большой ущерб немецкой нации,
неоконсерваторы усматривают в сведении ими политики всецело к внутренней,
1 Френкин А.А. Указ, соч., с. 124, 129, 149.
8 Там же, с. 50.
’Там же, с. 61.
57
а ее, в свою очередь, лишь к экономической политике. ’’Приоритетность внеш¬
ней политики и политики безопасности по отношению к внутренней политике,
особенно к социальной, — пишет он, — одна из основ консервативной полито¬
логии” 10.
Очевидно, что если принять этот подход, то от консерватизма, в том числе
в его политологической ипостаси, пришлось бы отсечь многие его сущностные
компоненты, которые в совокупности и делают его консерватизмом. Суть вопро¬
са состоит в том, что консерватизм не просто определенная политическая плат¬
форма, политический курс или политический принцип, а комплекс идей, кон¬
цепций, социально-философских и идеологических ориентаций, установок, цен¬
ностей и т.д. относительно общества, государственно-политической системы,
места в них отдельного индивида и т.д. Именно при таком подходе можно раз¬
работать типологию консерватизма как самостоятельного направления общест¬
венно-политической мысли, адекватную его реальному содержанию и сущност¬
ным характеристикам.
В процессе своего формирования и дальнейшей эволюции консерватизм вобрал
в себя различные, порой противоречивые идеи, концепции, доктрины, тради¬
ции. Характерно, что в четырехтомной антологии ’’Мудрость консерватизма”
среди приверженцев консервативной традиции перечислены такие разные по
своим социально-философским и идейно-политическим позициям мыслители,
как Платон, Аристотель, Цицерон, Н. Макиавелли, Болингброк, Э.Берк,
А. де Токвиль, Ф.Ницше, А. Гамильтон, Дж. Адамс, Ф.фон Хайек и др. 11 Обра¬
щает на себя внимание историческая многовариантность консерватизма.
Все же история консерватизма начинается со времен Великой французской
революции, бросившей вызов самим основам Старого порядка, всем традицион¬
ным силам, всем формам господства аристократии. Именно с того времени берут
начало две классические традиции консерватизма: первая, восходящая к фран¬
цузским мыслителям Ж.деМестру и Л. де Бональду, вторая — к английскому
мыслителю Э.Берку 12. Если в англосаксонских странах утвердился в основном
берковский вариант консерватизма, то в странах континентальной Европы —
своеобразный синтез идей, ценностей и установок обеих традиций, которые,
естественно, в каждой конкретной стране, особенно в современных условиях,
проявляются в национально-специфических формах.
Идейные истоки традиций консерватизма и отдельные аспекты их эволюции
в той или иной степени проанализированы в советской литературе. Подчерк¬
нем, что в отличие от либерализма и социализма, возникших в качестве классо¬
вых идейно-политических течений соответственно буржуазии и рабочего класса,
с консерватизмом дело обстоит сложнее. В целом как тип общественно-полити¬
ческой мысли и идейно-политическое течение консерватизм отражает идеи, идеалы,
установки, ориентации, ценностные нормы тех классов, фракций и социальных
групп, положению которых угрожают объективные тенденции общественно-исто¬
рического и социально-экономического развития, тех привилегированных соци¬
альных группировок, которые испытывают все возрастающие трудности и давле¬
ние со стороны не только демократических сил, но и наиболее динамичных фрак¬
ций имущих слоев населения. Но нередко консерватизм был своего рода защит¬
ной реакцией тех средних и мелких предпринимателей, которые испытывают
страх перед будущим, несущим с собой неопределенность и зачастую реальное
ухудшение социального статуса.
10 Там же, с. 140.
11 The Wisdom of Conservatism^ v. I. New Rochelle, 1971. .
13Maistre J.de. Considerations sur la France... Paris, 1858; Bonald L.de. Theorie du pouvior poli¬
tique et religieux: OEuvres. Paris, 1880; Burke E. Reflections on the Revolution in France.
Oxford, 1977, etc.
58
Следует подчеркнуть, что консерватизм в некотором смысле представляет
собой нечто большее, чем просто защиту интересов той или иной фракции господ¬
ствующего класса. ’’Консервативное” включает в себя утвердившийся и обще¬
принятый в обществе набор ценностей, детерминирующих поведение и образ
мыслей тех или иных категорий населения, а также формы приспособления к
традиционным социальным нормам и институтам. Консерваторы умело исполь¬
зуют глубинные традиционалистские и ностальгические тенденции, характерные
для психологии массовых слоев населения. Бывает и так, что консервативные
ценности и нормы могут поддерживать и отдельные группы населения, интересам
которых они объективно противоречат. Поэтому консерватизм мог и может
апеллировать не только к буржуазии, но и к отдельным группировкам из других
классов, например к фермерам, лавочникам, ремесленникам, к жителям сельской
местности вообще. Большое значение имеет и то, что консерватизм выдвигается
в контексте религиозной социальной философии, как правило, претендующей на
внеклассовость.
Гносеологической предпосылкой консерватизма является то, что общественно-
политический процесс имеет двойственную природу. Это, с одной стороны, эволю¬
ция, развитие и отрицание старого, разрыв с прошлым и творение нового. С дру¬
гой стороны, он сохраняет и переносит из прошлого в настоящее и будущее все
жизнеспособное, непреходящее, общечеловеческое. Любая общественно-полити¬
ческая система может изменяться по многим аспектам, сохраняя в то же время
преемственность в других. Историческая связь не может прерваться, хотя бы
потому, что просто разного рода декретами и постановлениями невозможно
добиться ликвидации материальных условий бытия и духовной культуры. Ибо,
как справедливо подчеркивал Н. Бердяев, в судьбе, воле каждой нации ’’гово¬
рят не только живые, но и умершие, говорит великое прошлое и загадочное
будущее. В нацию входят не только человеческие поколения, но также камни
церквей, дворцов и усадеб, могильные плиты, старые рукописи и книги. И чтобы
уловить волю нации, нужно услышать эти камни, прочесть истлевшие страницы...
И то поколение, которое порвет с национальным прошлым, никогда не выразит
духа нации и воли нации. Ибо в духе нации и воле нации есть сила воскрешаю¬
щая, а не смертоносная” 13.
Форсирование процесса разрушения старого мира во имя построения на его
развалинах нового, как показал исторический опыт, в лучшем случае занятие
бесполезное, а в худшем — чревато трагическими последствиями. Даже глубокие
социальные революции, как, например, Великая французская или Октябрьская
в России, не влекли за собой исторической амнезии народа и ’’освобождения”
его от прошлого. После них Франция и Россия не потеряли свою идентичность,
свое национальное лицо в том смысле, что в обоих случаях, служивших в качестве
поворотных пунктов к новым формациям, были сохранены многие националь¬
ные традиции, обычаи, верования, стереотипы поведения и другие элементы,
составляющие субстрат национального сознания. Как пишет английский этнограф
и антрополог Э.Геллнер, ’’человек XIX и XX столетий не просто индустриализо-
вывался, он индустриализовывался как немец, русский или японец... Современная
индустриальная высокая культура не бесцветна, она имеет ’’этническую” окраску,
которая является ее сутью” 14. Иначе говоря, лишь при наличии взаимодействия
и тесного переплетения двух начал: развития и творения нового,с одной стороны,
и сохранения преемственности с прошлым — с другой, можно говорить об исто¬
рии и общественно-историческом процессе. Поэтому вслед за О.Шпенглером
можно сказать, что история представляет собой ’’одновременно становление и
ставшее”.
13Бердяев Н. Философия неравенства. Берлин, 1923, с. 81-82.
14.Ге/1лнер Э. Национализм возвращается. — Новая и новейшая история, 1989, № 5, с. 60.
59
Из этих двух начал консерваторы отдают предпочтение второму. Принимая
существующее положение вещей, консерватизм делает ударение на необходи¬
мости сохранения традиционных правил, норм, иерархии власти, социальных и
политических структур и институтов. В духе гегелевской формулы ’’все действи¬
тельное разумно, все разумное действительно” консерватор рассматривает суще¬
ствующий мир как наилучший из всех возможных. Конечно, любая страна, лю¬
бая нация нуждается в категории людей, партий и организаций, а также обосно¬
вывающей их интересы идеологии, призванных сохранять, защищать и передавать
будущим поколениям то, что достигнуто к каждому конкретному историчес¬
кому периоду, ибо народ без памяти о прошлом — это народ без будущего. Здесь
нельзя не упомянуть мудрую восточную поговорку: ”В того, кто стреляет в про¬
шлое из пистолета, будущее выстрелит из пушки”. Нельзя не сказать и то, что
Западу в целом есть что отстаивать, сохранять и передавать будущим поколениям.
Вместе с тем истинный консерватизм, призванный защищать статус-кво, обосно¬
вывать необходимость его сохранения, должен учесть существующие в мире реаль¬
ности и приспосабливаться к ним. Поскольку же мир динамичен и подвержен
постоянным изменениям, консерватизм, как будет показано ниже, не может
отвергать все без исключения изменения. Показательно, что начиная со второй
половины XIX в., особенно в XX в. (в ряде случаев после второй мировой вой¬
ны), приспосабливаясь к социально-экономическим и общественно-политичес¬
ким изменениям, консерваторы приняли многие важнейшие идеи и принципы,
которые ими раньше отвергались, такие, например, как свободно-рыночные
отношения, конституционализм, система представительства и выборности орга¬
нов власти, парламентаризм, политический и идеологический плюрализм и т.д.
При всей своей приверженности религиозной вере после второй мировой войны
большинство консерваторов приняли рационализм и технократизм.
Более того, в 50-е годы во многих западноевропейских государствах сформи¬
ровалось своеобразное либерально-консервативное согласие или консенсус
между умеренным крылом консервативного лагеря, либералами и социал-демо¬
кратами по многим важнейшим вопросам социальной и экономической политики.
Этот консенсус в силу комплекса факторов, которые подробно проанализированы
в нашей обществоведческой литературе, подвергся эрозии в 70-х годах. Во вто¬
рой половине десятилетия как на левом, так и на правом флангах идейно-полити¬
ческого спектра развитых капиталистических стран и в лагере консерваторов,
и в лагере либералов развернулись активные поиски путей преодоления кризиса,
аргументов для объяснения общественно-политических процессов, предпринима¬
лись попытки выработать новые идейно-политические парадигмы и социально-
политическую стратегию, соответствующие сложившимся реальностям 15. В це¬
лом, разочарование в буржуазном реформизме и социал-реформистских теориях,
ассоциируемых с государством всеобщего благосостояния, оттолкнуло от левых
сил широкие слои населения.
Приход к власти в США в 1980 г. Р. Рейгана и избрание его на второй срок в
1984 г., победа консервативной партии во главе с М.Тэтчер в Англии три раза
подряд, результаты парламентских и местных выборов в ФРГ, Италии, Франции
показали, что идеи и принципы, выдвигавшиеся этими силами, оказались в значи¬
тельной мере созвучными настроениям довольно широких слоев населения и что
речь идет о глубоком, не ограниченном национальными рамками явлении.
Укрепление позиций правых и консервативных сил активизировало в боль¬
шинстве развитых капиталистических стран усилия по их консолидации на между¬
народном уровне, по выработке общих для них социально-философских и идейно¬
политических принципов и установок. Об этом свидетельствует создание в 1983 г.
Международного демократического союза, объединяющего консервативные пар¬
15 Об этом более подробно см.: Современный капитализм, с. 43-44.
60
тии Западной Европы, республиканскую партию США, либерально-демократичес¬
кую партию Японии, а также австралийских консерваторов. В июне того же года
на встрече, на которой присутствовали канцлер ФРГ Г. Коль, тогдашний мэр
Парижа Ж.Ширак и нынешний президент США Дж. Буш, М. Тэтчер приветство¬
вала новый ’’консервативный интернационал” как ’’великое средоточие мысли и
духа”16.
Все варианты современного консерватизма как на национальном, так и на
международном уровне объединены комплексом концепций, идей, принципов,
идеалов, в совокупности составляющих течение консерватизма как особого типа
западной общественно-политической мысли. В то же время при близком рас¬
смотрении между отдельными национальными вариантами консерватизма, да
и внутри этих последних обнаруживается весьма причудливое разнообразие оттен¬
ков, переходных ступеней, расхождений и т.д. В западной литературе существует
разнобой мнений относительно вычленения и характеристики консерватизма:
в нем, как правило, выделяют четыре, пять, семь, а то и более течений или на¬
правлений 17.
В большинстве национальных вариантов современного консерватизма можно
выделить неоконсерваторов, ’’новых правых”, традиционалистских или патерна¬
листских консерваторов. При этом следует отметить, что позиции отдельных
группировок ’’новых правых” и части неоконсерваторов в ряде стран по ком¬
плексу вопросов, связанных с социально-экономической сферой и ролью государ¬
ства в ней, настолько радикальны, что их, как правило, объединяют в так называе¬
мое ’’радикалистское” течение консерватизма, под которым подразумеваются
прежде всего рейганизм в США и тэтчеризм в Англии, установки которых в том
или ином сочетании были заимствованы неоправыми и неоконсервативными груп¬
пировками Западной Европы.
Позиции этого крыла современного консерватизма в ряде вопросов, особенно
что касается риторики, близки позициям так называемого либертаризма, пред¬
ставляющего собой разнородное и аморфное течение, в котором уживаются при¬
держивающиеся самых разнородных воззрений и убеждений обществоведы.
Либертаризм — это комплекс не только экономических, но и в не меньшей степени
социально-философских, идейно-политических, морально-этических идей, кон¬
цепций, установок, ориентаций В его основе лежит идея, согласно которой чело¬
век как единоличный хозяин своей жизни вправе поступать с ней по своему усмот¬
рению, не вмешиваясь насильственно в жизнь другого 18. Приверженцев либерта¬
ризма интересуют прежде всего законы и принципы функционирования рыночной
экономики и роль государства в экономической сфере. Следует, однако, отметить,
что в ряде случаев (например, для оказания материальной помощи наиболее обез¬
доленным слоям населения) они не исключают государственного вмешательства.
С данной точки зрения их (в частности, Л. фон Мизеса, Ф. фон Хайека и др.) можно
назвать либертаристами с некоторыми оговорками. В целом, по вопросам, касаю¬
щимся государственно-политической системы, соотношения экономических,
социальных и политических аспектов, взаимоотношений отдельного индивида,
государства и общества, либертаристы занимают позиции правее не только либе¬
ралов, но и консервативного лагеря. Они являются правыми радикалами, по¬
скольку ратуют за изменение основ современного капитализма и восстановление
принципов индивидуализма, свободной конкуренции. В крайних своих проявле¬
16 Watson G. The Idea of Liberalism: Studies for a New Map of Politics. London, 1985, p. 46.
17 Kir к R. The Conservative Mind. Chicago, 1953; Remond R. La droite en France. Paris, 1968,
p. 40, 35; Dietz H. Conservatism in Grossbritanien. Bonn, 1983, S. 17-18; Hornung K. Konser-
vatismus. Politisch-padagogisches Handworterbuch. Munchen, 1985, S. 219-274.
1ЛА vron H. Les libertariens am^ricains. De I’anarchisme individualiste a I’anarcho-capitalisme. Paris,
1983; Barry N. The New Liberalism. - British Journal of Political Science, 1983, v. 1.
61
ниях либертаризм выступает за ’’анархо-капитализм”, т.е. свободно-рыночное об¬
щество, вообще не признающее государство.
Апелляция к принципам свободного рынка и свободной конкуренции, критика
государственного вмешательства, ’’государства благосостояния”, социальных
реформ и т.д. действительно характерны для программных выступлений многих
ведущих западных государственных и политических деятелей консервативной
ориентации. При всем том, как можно убедиться из нижеизложенного материала,
взгляды либертаристов существенно расходятся с позициями всех вариантов
современного консерватизма, в том числе и тех его ответвлений, которые в сово¬
купности составляют ’’радикалистское” течение. Так, большинство консерватив¬
ных политических сил, учитывая изменения, происшедшие за последние десяти¬
летия в структуре капитализма, сознает невозможность демонтажа механизмов
государственно-монополистического регулирования и возврата к системе, осно¬
ванной всецело на принципах свободного рынка и неограниченной конкуренции.
При всех рассуждениях о необходимости возврата к свободному рынку консерва¬
торы и неоправые не предлагали, да и не могли, идею демонтажа института госу¬
дарственного вмешательства. Это наглядно видно при анализе их позиций в
отношении программ социальной помощи, являющихся одним из важнейших
объектов критики консервативного лагеря. По мнению ’’неоправых” и неокон¬
серваторов, чрезмерно разросшиеся программы социальной помощи ’’государ¬
ства благосостояния” разрушают сам принцип опоры каждого человека на самого
себя, на собственные силы и воспитывают в людях иждивенческие настроения.
Но вместе с тем большинство консерваторов выступают за сохранение с теми
или иными модификациями ’’государства благосостояния”.
Приступая к анализу собственно консервативного пласта современной западной
общественно-политической мысли, следует отметить, что между ’’новыми правы¬
ми” (особенно если отсечь от них крайне правых радикалов и другие экстремист¬
ские группировки) и неоконсерваторами, объединяемыми в ’’радикалистское”
течение, весьма трудно провести сколько-нибудь четко очерченную линию раз¬
граничения. Весьма трудно определить тот рубеж, с которого начинается тради¬
ционалистский вариант консерватизма. Этим объясняется тот факт, что в запад¬
ной литературе наблюдается значительный разнобой по вопросу о включении
тех или иных исследователей или политических деятелей в одно из названных
течений. Это относится прежде всего к Р.Рейгану, М.Тэтчер, Г.Колю, которых
одни авторы называют неоконсерваторами, другие — новыми правыми, а пер¬
вых двух — зачастую радикалистами. Американских политологов и социологов
С. Хантингтона и Р.Нисбета одни причисляют к неоконсерваторам, а другие —
к традиционалистским консерваторам; а Д.Белл, С.М.Липсет и Н. Глейзер,
оспаривая позицию тех, кто считает их неоконсерваторами, называют себя либе¬
ралами. В ФРГ имена Б.Вильмса, А.Молера, Г.Рормозера и других фигурируют
среди то ’’новых правых”, то традиционалистских, то правых консерваторов.
Таких примеров можно было бы привести множество.
В целом же часть неоконсерваторов по своему политическому происхождению
являются бывшими либералами или даже социал-демократами. И действительно,
западногерманский неоконсерватор Г.-К.Кальтенбруннер вышел из леволибе¬
ральных кругов, Г.Машке в конце 60-х годов увлекался идеями студенческого
самоуправления. X. Люббе и А.Шван тоже бывшие социал-демократы. Большин¬
ство американских неоконсерваторов составляют социал-демократы и перебеж¬
чики из либерального лагеря, что касается новых правых, то их идейно-политичес¬
кие ориентации, установки и ценности сформировались на стыке правого радика¬
лизма, традиционалистского консерватизма и неоконсерватизма. У ’’новых пра¬
вых” установки и ориентации современного консерватизма получили выраже¬
ние в заостренной, жесткой, бескомпромиссной, доведенной до логического конца
форме. Другими словами, расхождения между неоконсерваторами и ’’новыми
62
правыми” зачастую лежат не столько в плоскости основных исходных принци¬
пов, сколько в степени концентрации внимания на тех или иных их аспектах.
Поэтому дальше они анализируются в едином блоке, при этом, разумеется,
акцентируется внимание, когда это необходимо, на существующих между ними
расхождениях.
Прежде всего, в чем же состоит новизна неоконсерваторов и ’’новых правых”?
Обычно в качестве одного из важнейших элементов консерватизма рассматри¬
вается неприятие идеологий, идей, теорий и т.д. Как писал американский поэт
и историк консервативной ориентации П. Вирек, консервативное мышление носит
’’антитеоретический” характер, тогда как либеральное мышление рационалис¬
тично и целенаправленно конструирует разного рода абстрактные схемы, в соот¬
ветствии с которыми пытается переустроить общество 19. Однако это лишь одна
сторона консерватизма. Дело в том, что сам консерватизм — не что иное, как ком¬
плекс идей, концепций, принципов и т.д. В действительности, когда говорят об
’’антиидеологичности” и ’’антитеоретичности” консерваторов, по сути дела, имеется
в виду не то, что у них вообще нет идей и теорий, а то, что они отдают предпочте¬
ние прагматизму, оппортунизму, компромиссу перед абстрактными схемами.
Они против абсолютизации каких бы то ни было идей и теорий, тем более против
их реализации в ’’чистом” виде на практике. И в этом, как представляется, они
совершенно правы. Ведь история дает множество примеров, когда попытки реали¬
зации самых, казалось бы, прекрасных и совершенных идей, доведенных до логи¬
ческого конца, заканчивались абсурдом оруэлловского толка, инквизицией,
’’ночами длинных ножей”, бухенвальдами, гулагами и т.д. Да, консерваторы
имеют идеи, концепции и теории, но они, как отмечает Л. Аллисон, ’’концептуаль¬
ные скептики” в том смысле, что не интересуются открытием фундаментальных
принципов политики и формулированием широких концепций. Они ищут ключи
к решению проблем в практике и в конкретных делах.
Идеологичность консерватизма воочию обнаружилась во второй половине 70-х
и в 80-х годах, когда была поставлена задача его идеологического перевооруже¬
ния. Устами одного из лидеров американского неоконсерватизма И. Кристола
консерваторы заявили, что неидеологическая политика — это безоружная поли¬
тика. Как утверждал один из руководителей французских ’’новых правых”
А. де Бенуа, ’’захват власти совершается не только благодаря политическому
выступлению, посредством которого овладевают государственным аппаратом,
но и благодаря долгосрочной идеологической подготовительной работе в граж¬
данском обществе”20. Характеризуя положение дел с этой точки зрения в
Великобритании, английский публицист Д.Уотсон писал: ’’Впервые со времен
Дизраели британский консерватизм охвачен идеологической лихорадкой”21.
Идеологизация или реидеологизация данного варианта консерватизма выража¬
ется в защите его представителями принципов свободно-рыночных отноше¬
ний, индивидуализма, свободной конкуренции, критике государственного
вмешательства, ’’государства благосостояния”, социальных реформ и т.д.
Традиционно консерватизм отождествлялся с защитой статус-кво, суще¬
ствующих в каждый конкретный исторический период институтов, социаль¬
ных структур, ценностей. В действительности же, как указывалось выше, кон¬
серватор не мог игнорировать все без исключения изменения. Берковскому
стандарту государственного деятеля, как говорил сам Берк, отвечали ’’пред¬
расположенность к сохранению и способность к улучшению, взятые вместе”.
Даже у Ж.деМестра, о котором у нас сложилось представление как о реши¬
тельном и бескомпромиссном защитнике феодальных и абсолютистских поряд-
19 Viereck Р. Conservatism Revisited. New York, 1962, p. 143.
30Benoist A.de. Les ide£s a Pendroit. Paris, 1985, p. 198.
31 Watson G. Op. cit., p. 46.
63
ков, монархические и клерикальные взгляды уживались с определенной долей
терпимости в религии и признанием неизбежности перемен. Он считал изменение
’’неизбежным признаком жизни”. Более того, де Местр признавал факт эрозии
Старого порядка и неизбежность Великой французской революции. Однако при
всем том он был убежден в том, что изменениям подвержены лишь формы
вещей, а сущность их, будучи отражением божественной мысли, неизменна.
Всем известно, что у истоков социальных реформ стояли Дизраели, Бисмарк
и другие, внесшие заметный вклад в развитие современного консерватизма.
Вышеупомянутый П.Вирек рассматривал реформы как неизбежное зло, кото¬
рое, по его словам, необходимо провести без ’’антиисторической спешки”
’’сверху”, а не методами толпы ’’снизу”22. Говоря словами английского роман¬
тика С.Т. Кольриджа, консерватизм признает постепенный и естественный рост
общественных институтов, подобно тому как растет дерево, в то время как
’’рационалистический либерализм”, по утверждению П. Вирека, стремится меха¬
нически манипулировать этими институтами, будто они представляют собой
отдельные части мебели, которые можно заменить произвольно.
Такой подход присущ и большинству современных консерваторов. Как отмеча¬
ет один из видных деятелей консервативной партии Великобритании Ф. Пим,
консерватизм выступает за медленные и постепенные изменения для сохранения
всего хорошего и исправления дурного. Например, в трактовке роли государства
в различных сферах общественной жизни позиции консерватизма изменяются в
зависимости от конкретных обстоятельств. С изменением наличных структур
изменяется и содержание консерватизма. Причем, как справедливо отмечал
Б.Гудвин, ’’консерватизм — это своеобразный идеологический хамелеон, по¬
скольку его облик зависит от природы его врага”23. Иначе говоря, важнейшие
положения консерватизма складывались и эволюционировали в качестве ответ¬
ной реакции на изменения в противостоящих ему идейно-политических течениях.
И, действительно, консерватизм носил вторичный по отношению к либерализму,
различным формам буржуазного и социального реформизма, а также левого
радикализма характер. С этой точки зрения идеологические и социально-фило¬
софские конструкции консерватизма характеризуются эклектизмом и прагма¬
тизмом. Это определяло и другие важные его особенности - поливариантность
и противоречивость, доходящие порой до прямой конфронтации и несовмести¬
мости отдельных составных элементов.
Самое, казалось бы, парадоксальное в нынешнем консервативном ренессансе
состоит в том, что консерваторы выступают инициаторами перемен. В этом плане
’’неоправые” и неоконсерваторы проявили изрядную степень гибкости и прагма¬
тизма, умения приспосабливаться к создавшимся условиям. Они четко уловили
настроения широких масс населения, требующих принять меры против застоя
в экономике, безработицы, стремительно растущей инфляции, расточительства
государственных средств, негативных явлений в социальной жизни и т.д. В значи¬
тельной степени разгадка успеха представителей консервативных сил сначала в
Англии и США, а затем в ФРГ, Франции и других странах кроется в том, что они
предложили перемены в момент, когда большинство избирателей желало пере¬
мен. Показательно, что лейтмотивом предвыборных платформ большинства
консервативных партий стали обещания перемен. На выборах 1979 г. М. Тэтчер,
например, претендовала на отказ от политики господства государства во всех
сферах жизни людей, на свертывание такого господства. В программе, предложен¬
ной на выборах 1980 г., Р. Рейган подчеркивал необходимость положить ’’новое
начало Америки”. Словарь западногерманских консерваторов изобилует такими
32 Vierieck Р. Op. cit., р. 142.
23 Goodwin В. Using Political Ideas. Chichester, 1978, p. 1.
64
понятиями, как ’’поворот”, ’’перемена”, ’’переоценка”, ’’новая ориентация”,
’’обновление” и т.д.
Тяга широких слоев населения к переменам нашла соответствующее отраже¬
ние и в буржуазной общественно-политической консервативной мысли правой
ориентации. Объявив о ’’смене тенденции”, ее представители выдвинули лозунг
’’консервативного обновления”. Как утверждал Г.-К. Кальтенбруннер, ’’именно
консерватор нашего времени знает, что не только многое изменилось, но и мно¬
гое нужно изменить24. В этом плане ’’неоправые” идут еще дальше. Так, пред¬
ставитель американских ’’новых правых” П.Уэйрич заявил: ”Мы не консерва¬
торы, мы радикалы, стремящиеся к свержению истеблишмента”25. Такая
’’революционная” фразеология характерна для многих европейских консерва¬
торов. Один из руководителей французских ’’новых правых” А. Бенуа утверж¬
дает, что ’’любой консерватизм революционен” 2 6.
Особенность консерватизма 70—80-х годов состоит также в том, что из про¬
тивников научно-технического прогресса они превратились в убежденных его
сторонников, тесно связывая с ним изменения в различных сферах общественной
жизни, французские неоправые претендовали на то, чтобы ’’подготовить почву
для революции XXI в., которая соединила бы древнейшее духовное наследие с
самой передовой технологией27. Быть консервативным означает ’’маршировать
во главе прогресса”, заявлял Ф.-Й.Штраус в 1973 г. на съезде ХСС 28. По сло¬
вам видного деятеля ХДС Р. Вайцзеккера, консерваторы — за прогресс, ибо
’’тот, кто закрывает дорогу прогрессу, становится реакционером” 2 9.
Отказавшись от антитехницизма, неоконсерваторы прошли своеобразную
метаморфозу и превратились в приверженцев технического прогресса и эконо¬
мического роста. И наоборот, антисциентизм, в отличие от прежних его форм,
которые, как правило, возникали в рамках философского иррационализма,
в нынешних условиях характеризуется не ’’правой” или ’’консервативной” ориен¬
тацией, а, наоборот, ’’левой” и даже левоэкстремистской. Еще представители
франкфуртской школы как бы ’’отняли” антисциентизм у правых и интегрирова¬
ли в идейно-политические и социально-философские конструкции левых сил.
Сложилась ситуация, при которой апелляция к науке как средству решения стоя¬
щих перед обществом проблем стала рассматриваться как защита статус-кво и
тем самым как выражение политического консерватизма, в то время как по-
своему толкуемый антисциентизм стал лозунгом отдельных левых и либераль¬
ных группировок, выступающих за преобразование существующей системы на
основе принципа ’’меньше — это лучше”, постматериальных ценностей и т.д. Дру¬
гими словами, в оценке научно-технического прогресса и сциентизма консерва¬
тизм и либерализм (левый либерализм), а также левые, по крайней мере отдель¬
ные группировки их приверженцев, как бы поменялись местами.
Для ’’новых правых”, неоконсерваторов и, как будет показано ниже, в особен¬
ности традиционалистских консерваторов характерна приверженность социо¬
культурному и религиозному традиционализму. Как отмечает французский иссле¬
дователь А.Дубиль, неоконсерватизм представляет собой своеобразный синтез
политико-культурного традиционализма с технократическим прогрессизмом.
Его приверженцы делают упор на социокультурных и религиозных проблемах,
на религиозном и культурном отчуждении30. По словам представителя амери- * 35 36 * 38
3*Kaltenbrunner G.-K. Der Schwierige Konservatismus. Berlin (West), 1975, S. 9.
35Phillips K. Post-Conservative America. New York, 1982, p. 48.
36Benoist A. de. Op. cit., p. 199.
27 Vial P. Pour une renaissance culturelle. Paris, 1979, p. 15.
38 Greiffenhagen M. Dilemma und Chancen des Konservativ. Chance und Zukunft. Insbruck, 1979,
S. 32.
3’Ibid.,S.41.
3Q DubilH. Was ist Konservatismus? Frankfurt a. M., 1985, S. 131.
3 Новая и новейшая история, № 1
65
канских неоправых П.Уэйрича, ’’сама суть нового правого — это основанный на
морали консерватизм”. ’’Наши лозунги базируются не на экономической теории,
а на религиозных взглядах”, — утверждает он 31. Показательно, что зачинатели
французского ’’неоправого” движения первоначально декларировали, что будут
ограничивать свою деятельность исключительно сферой культуры.
Поскольку лишь физический, чувственный мир стал считаться единственно
реальным начался упадок религии и восхождение рационализма и материализма.
Исходя из подобных установок, консерваторы делают особый упор на исчезно¬
вении уверенности людей в себе, упадке таких традиционных ценностей, как
закон и порядок, дисциплина, сдержанность, консенсус, патриотизм и т.д.
Эта сторона у них проявляется в откровенной ностальгии по более простому,
более организованному и гомогенному миру, который, по их мысли, существо¬
вал в XVIII—XIX вв. в период свободно предпринимательского капитализма.
Они настойчиво приводят доводы и аргументы в пользу восстановления тради¬
ционных ценностей и идеалов с их ударением на семью, общину, церковь и дру¬
гие промежуточные институты. Однако в трактовке того, что понимать под дей¬
ствительно традиционными ценностями, неоконсерваторы и ’’новые правые”
США и ряда других стран значительно расходятся. Так, большинство амери¬
канских ’’новых правых” - ревностные приверженцы наиболее крайних форм
протестантского фундаментализма, основанного на буквалистском толкова¬
нии Библии, религиозном фанатизме, враждебности к инакомыслию и т.д. 32
В некоторых западноевропейских странах неоконсерваторы и особенно от¬
дельные группы ’’неоправых” придерживаются иных позиций. В ФРГ и Фран¬
ции они видят свою задачу в возрождении ’’духа старой Европы”, в котором,
как считает французский исследователь Ж.К. Валла, ’’переплелись корни гречес¬
кой, латинской, кельтской, германской и славянской культур”. ”У нас, — пишет
А. де Бенуа, — мало симпатий к христианскому учению. Мы охотнее обращаемся
к духу Ницше, Арнольда, Гелена и Хайдеггера или даже Бертрана Рассела...
нежели к ’’Сумме” Фомы Аквинского”33 34 35. В целом, возврат к прошлому мыс¬
лится этими идеологами ’’новых правых” как отказ от иудео-христианской тради¬
ции, возрождение ценностей языческой Европы на базе синтеза начал Аполлона
и Диониса. ’’Песнь мира — языческая, таково послание революции грядущего
века”, — утверждают французские ’’новые правые”34. Христианство не устраи¬
вает их тем, что оно-де своим монотеизмом уравнивает всех верующих, вносит
в ’’европейское сознание революционную антропологию, основанную на идеях
эгалитаризма и тоталитаризма” 35. Что касается древней индоевропейской тради¬
ции или, проще говоря, язычества, то оно привлекает их своим политеизмом,
служащим как бы современным вариантом политико-культурного и мировоззрен¬
ческого плюрализма.
Ряд влиятельных группировок европейских ’’новых правых”, в частности
Франции и ФРГ, отличаются от американских неоправых и в трактовке ряда дру¬
гих вопросов. Например, члены клуба французских правых ГРЕС проповедуют
идею ’’европейской империи будущего”, которая, объединившись с ’’третьим ми¬
ром”, ’’зажмет в тиски” обе сверхдержавы. Показательно, что в отличие от Ле
Пена, выступающего в поддержку Р.Рейгана,’’новые правые”, делая ставку на идею
’’имперской Европы”, видят в ’’экономическом и идеологическом империализме
США” большую опасность для самостоятельности Европы. Если неоправые США
исповедуют американский ура-патриотизм и национализм в их крайних формах,
31 Weyrich Р. On the New Right. New York, 1982.
32Об этом более подробно см.: Гаджиев К.С. Эволюция основных течений американской
буржуазной идеологии. М., 1982.
33Benoist A.de. Op. cit., р. 195.
34Ibid., р. 199.
35Politische Vierteljahresschrift, 1981, H. 1, S. 85.
66
то их единомышленники в Западной Европе являются защитниками так называе¬
мого ’’европейского национализма”.
Особенность идейно-политических позиций ’’новых правых” Франции, ФРГ и
некоторых других стран Западной Европы состоит в широком использовании
новейших этологических и психологических теорий и их приложении к полити¬
ческим реалиям современности. Тезис о ’’глубоких различиях” между расами,
порожденных специфическими различиями в природно-климатических и историко-
культурных условиях их жизни и эволюции, ссылки на ’’этноплюрализм”, этни¬
ческое и культурное разнообразие дают ’’новым правым” возможность использо¬
вать антиколониалистские лозунги левых для обоснования ’’генетической пред¬
расположенности” каждой расы к раз и навсегда установившейся социокультур¬
ной модели. Для обоснования своих позиций по данному вопросу они, исполь¬
зуя заимствованную у средневековых номиналистов идею отрицания объектив¬
ной ’’универсальной логики”, прежде всего ставят перед собой задачу развенчать
универсальную этику, универсальные ценности и т.д. Каждая цивилизация, по
мнению идеологов ’’новых правых”, имеет собственную, неповторимую логику
развития. Здесь явно напрашивается сравнение с Ф.Ницше, который говорил:
’’Каждый народ имеет свой язык добра и зла: этого языка не понимает сосед —
свой язык нашел он себе в обычаях и нравах” 3 6.
Нет сомнений в том, что ’’новые правые” недалеки от истины, подчеркивая,
что каждый народ имеет собственную историю, определяющие его культуру,
характер, психологию, традиции, обычаи, все то, что составляет его судьбу,
прошлое, настоящее и будущее. Но вместе с тем любой народ, независимо от
его численности и географического региона, существует не в изолированных
друг от друга резервациях, а в сообществе всех других народов, составляю¬
щих в совокупности человечество. Само конституирование человечества, его
существование и жизнеспособность как единого целого было бы невозможно,
если бы для составляющих его народов не были бы характерны, помимо
специфически национальных и этнических черт и особенностей, общечелове¬
ческие черты, ценности, нормы, или, говоря словами самих ’’новых правых”,
универсальные ценности, универсальная этика.
Интерес неоправых и неоконсерваторов к социокультурным и морально-
этическим проблемам отнюдь не случаен, а имеет под собой реальную основу.
Если совсем недавно проблематика культуры представляла собой как бы
неотчуждаемую собственность философии культуры или в лучшем случае фило¬
софии истории, то в 60—70-х годах она приобрела социологическое и политологи¬
ческое измерение, обнаружив органическую связь с социально-экономическими
реалиями. Поэтому неудивительно, что известный американский социолог
Д.Белл пытается объяснить суть конфликтов в современном западном обществе
’’культурными противоречиями капитализма”. Белл отдает приоритет политике
перед социальной структурой и культуре — перед политикой, поскольку, по его
мнению, именно культура самым непосредственным образом связана с цен¬
ностями и идеалами, которые в конечном итоге формируют историю. Культура
определяет социальное и политическое поведение, поэтому основа современ¬
ных конфликтов в ’’культурных противоречиях капитализма” 36 37.
Придавая первостепенное значение культуре в качестве системообразую¬
щей категории, одну из своих главных целей неоправые видят в ликвидации
’’монополии левых в области культуры” и завоевании ’’культурной власти над
обществом”, считая это необходимой предпосылкой для завоевания политичес¬
кой власти. Как писал, например, А. де Бенуа, ’’нельзя овладеть политической
36Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1913, с. 68.
37Bell D. The Cultural Cęntradictions of Conservatism. New York, 1976.
3!
67
властью без предварительного завоевания культурной власти”38. Примеча¬
тельно, что они называют свою стратегию ’’правым грамшизмом” 3 9. Значитель¬
ное место в конструкциях современных консерваторов занимают проблемы
свободы, равенства, власти, государства, демократии и т.д. Следует отметить,
что в трактовке данного круга проблем большинство консерваторов считают
себя решительными защитниками прав человека и основополагающих принципов
демократии. ’’Как и американские, — пишет В.Х.Лориг, — западногерманские
неоконсерваторы рассматривают себя не как движение, направленное против
плюралистической демократии, а как критический корректив заложенных в ней
опасностей”40. При этом они убеждены в наличии тесной взаимосвязи между
капитализмом и демократией. Представители так называемой ’’публичной шко¬
лы” Ф.Хайек, Д.Эшер, М.Олсон и другие, например, полагают, что политическая
демократия способна выжить и функционировать только в условиях капиталис¬
тической экономики, основанной на принципах свободного рынка.
И, действительно, плюралистическая демократия является гарантом существо¬
вания и жизнеспособности капитализма как общественно-политической системы.
Прежде всего, предоставляя широким слоям населения право участия в полити¬
ческом процессе, гарантируя определенные правила игры между политическими
партиями и разного рода заинтересованными группами, обеспечивая условия
для ротации власти в процессе всеобщих выборов на всех уровнях власти, а также
других принципов и норм буржуазного парламентаризма, плюралистическая демо¬
кратия призвана придать легитимность капиталистическим отношениям как в
социальной, так и в экономической сферах. Вместе с тем реализация капиталис¬
тических принципов как в форме свободно-рыночных отношений в ’’чистом” виде,
так и в форме монополистической конкуренции без вмешательства государства
может создать реальные препятствия для эффективной реализации принципов
плюралистической демократии, а то и подорвать их.
Предотвращение такого хода событий консерваторы предлагают найти на
путях органического сочетания принципов демократии и элитизма, обогащения
первой принципами второго. Так, по мнению английского консервативного
политолога К.Хейлшема, ’’элита всех мастей является одним из условий успеха
современной нации, особенно демократии... элитизм и демократия как системы
совместимы и дополняют друг друга... демократия создает и питает различные
формы элиты, а элита оживляет демократию, сохраняет ее динамизм и борется
с филистерскими тенденциями”41 * 43. Защищая идею, согласно которой ’’неравен¬
ство есть закон жизни”, А. де Бенуа, М.Мармен и П.Вьяль подчеркивают: ’’Для
новой правой в мире нет ничего, кроме отдельных особых явлений, взятых
изнутри их особой природы, и располагающихся иерархически внутри собствен¬
ной парадигмы” 4 2. Вместе с тем у части неоправых элитизм в значительной сте¬
пени уравновешивается популизмом, который в своей консервативнее версии
представляет собой ’’гибрид общепринятых принципов ограниченного прави¬
тельства, свободного предпринимательства, сильной обороны и традиционных
ценностей, сдобренных изрядной дозой здравого смысла простых людей, не
зараженных инфекцией северо-восточного либерализма, корпоративных интересов
и морального релятивизма” 4 3.
В целом для неоконсерваторов и новых правых государство — это источник
и защитник закона и морали. Без сильного государства общество может оказать¬
3*Benoist A.de. Op. cit.,p. 195.
39 Ideology of the New Right. Cambridge, 1986, p. 107.
40 Neokonservatismus in der Vereingten Staaten und BRD. Frankfurt a.M., 1984, S. 150.
41 Haillsham Q. The Dilemma of Democracy. London, 1978, p. 238.
43 Viguerie R. The Establishment vs the people. Chicago, 1983, p. 186; Konservative und “neue
Rechte”. Frankfurt a.M., 1984, S. 120.
43Barry N. The New Right. London, 1987, p. 25.
68
ся во власти анархии. Для них характерно позитивное, зачастую авторитарное
отношение к государству, что, в свою очередь, предполагает или порождает анти¬
индивидуализм. ’’Хотя, — пишет Н. Бэрри, — защита частной собственности, рынка,
личной свободы является формальным выражением консерватизма, она редко
имеет своим основанием индивидуалистическую философию и почти всегда под¬
чинена требованиям стабильности и преемственности”44. С другой стороны,
сильное государство .может оказаться инструментом подавления индивидуаль¬
ной свободы. Поэтому теоретики консерватизма постоянно подчеркивают ’’важ¬
ность ассоциации людей, меньших по размеру, чем государство” 45.
При необходимости выбора между индивидом и обществом значительная часть
консерваторов ставит на первое место общество. По их мнению, последнее,
будучи значительно шире правительства, исторически, этически и логически выше
отдельного индивида. Права отдельного человека носят одновременно и естествен¬
ный и социальный характер: естественный, потому что принадлежат человеку,
созданному богом в качестве части великого плана природы, а социальный,
потому что человек может пользоваться этими правами лишь в организованном
обществе. Правительство является политическим орудием общества, призванным
обеспечить и защитить естественные права человека, а стабильная и эффективная
экономика — это слияние индивидуального предпринимательства, групповой
кооперации и правительственного регулирования.
Наиболее далеко идущие выводы и в данном вопросе делают отдельные „но¬
вые правые” группировки Западной Европы. Так, сторонники неоправой группи¬
ровки ГРЕС отвергают традиционное ’’христианско-либеральное” предпочтение
индивидуального коллективному, противопоставление понятий „свобода” — „гос¬
подство”. Осуждая стремление человека нового времени отказаться от принципов
авторитарности и иерархии, от „мира, каков он есть”, ради „мира, каким он
должен быть”, они призывают заменить идею прав человека идеей прав коллек¬
тива. По их мнению, „народ имеет право, нация имеет право. Общество и госу¬
дарство имеют право”. Что же касается отдельной личности, то она обладает пра¬
вами постольку, поскольку принадлежит к конкретной „исторической, этничес¬
кой, культурной сфере”.
Второй компонент играет значительную роль в традиционалистском консерва¬
тизме, который обладает наиболее сильными позициями в странах Западной Евро¬
пы. Традиционалистский консерватизм представлен патерналистским крылом в
английском торизме, голлизмом во Франции, правыми консерваторами и частью
представителей социал-консерватизма в ФРГ. Разделяя многие из вышеизложен¬
ных позиций, они в ряде аспектов значительно расходятся с „новыми правыми”
и радикалистскими группировками неоконсерваторов в трактовке роли госу¬
дарства, его взаимоотношений с обществом, отдельным индивидом, свободы и
свободно-рыночных отношений и т.д. 46 По мнению западногерманского кон¬
серватора Б.Вильмса, „государство, как воплощение всеобщего интереса, неиз¬
бежно должно сохранить негативное отношение к индивидуальному интересу,
притязания которого могут быть в принципе безграничными... Государство
должно иметь возможность выступать по отношению к индивиду как власть,
принуждение, а в крайнем случае - и как насилие”47.
Большой интерес в рассматриваемом плане представляет модель, предлагае¬
мая французским голлизмом. Либерализм не устраивает голлистов своим ’’эго¬
измом и индивидуализмом” и стремлением ’’навязать обществу власть техно¬
кратии”, т.е. элитарного и кастово замкнутого института профессионального
44 Ibidem.
45 Ibid., р. 89.
4€ Willms В. Die Deutsche Nation. Koln, 1982.
47 Ibid., S. 42-43.
.69
менеджмента, представляющего собой ’’антипод любого демократического режи¬
ма”. Главная ошибка либералов, по мнению голлистрв, состоит в игнорировании
того, что ’’средний француз невраждебно относится к дирижизму в определен¬
ных дозах: со времен Кольбера и Наполеона он охотно его принимает”, и что
’’французы не только нуждаются в защите со стороны государства, но и сами
отчетливо желают быть защищенными”. Центральное место в голлистской доктри¬
не занимает тезис о приоритете французской нации и о ’’величии Франции”48 49 50.
Согласно этому тезису, ’’Франция стоит на страже всех видов свобод; она осуж¬
дает гегемонию, идеологию, несправедливость; она защищает свободы народов,
свободы людей, свободы душ”. Чтобы справиться с этими задачами, считают гол¬
листы, Франции ’’необходимы национальная независимость и социальный мир”,
что может быть обеспечено ’’сильным государством” 4 9. По словам одного из
представителей ОПР Ф.-Г. Дрейфюса, суть голлизма может быть определена как
’’постоянное стремление к сильному государству” 5 0.
Примерно такой же точки зрения придерживаются английские консерваторы-
традиционалисты. При этом в качестве важного шага в направлении преодоления
наметившегося во второй половине 70-х — начале 80-х годов ’’кризиса доверия”
консерваторы предлагают восстановление авторитета и престижа власти и прави¬
тельства. Продолжая развивать традиционный постулат о том, что власть — предпо¬
сылка всех свобод, они придают первостепенное значение закону и порядку,
авторитету и дисциплине. По их мнению, современное ’’производительное обще¬
ство” нуждается в повиновении и послушании и государство для достижения
этих целей вправе принимать соответствующие меры. Подлинный порядок в
обществе зиждется, по их мнению, на образовании, дисциплине и институтах,
а свободу может обеспечить только сильное государство. Говоря словами
Г.-К. Кальтенбруннера, они рассматривают власть как ”не поддающийся устра¬
нению факт мировой истории”, ’’естественный и существенный признак любой
политики, элементарное выражение человеческой природы”.
Консерваторы в значительной степени правы, рассматривая власть и необходи¬
мость подчинения дисциплине как важный атрибут государственности. И, действи¬
тельно, где нет дисциплины, закона и порядка, там нельзя говорить об эффек¬
тивности и дееспособности государственно-политических институтов, об их пол¬
ной легитимности в глазах основных категорий населения. В современных усло¬
виях позиции консерваторов по данному кругу вопросов приобретают дополни¬
тельную значимость, что в глазах части населения увеличивает их притягатель¬
ность, тем более что представители почти всех национальных вариаций консерва¬
тизма пытаются привести новые аргументы в пользу традиционного для него
синтеза индивидуализма и авторитета государства, индивидуальной свободы и
всеобщей воли.
Для приверженцев традиционалистского или патерналистского консерватизма
характерен больший, чем у ’’новых правых” и неоконсерваторов, упор на тради¬
цию, тесно привязанную к религии. Причем, если американские ’’новые правые”
отдают предпочтение модернизированным формам вероисповедания через так
называемые ’’электронные церкви”, их европейские единомышленники высту¬
пают вообще за отказ от иудео-христианской традиции и возрождение язычества,
а неоконсерваторы, по крайней мере значительная их часть, являются привержен¬
цами либеральных церквей или же деистами, то традиционалистские консерва¬
торы склонны в большей степени поддерживать католицизм и протестантизм
в их традиционных ипостасях. У них под традицией подразумеваются универ¬
сальные, трансцендентные ценности и принципы, которые пронизаны религиоз¬
Ą*Charbonnel J. Comment peut-on etre opposant. Paris, 1983, p. 208.
49 Approches de la philosophic politique du g^n^ral de Gaulle et de son action. Paris, 1983, p. 151.
50Dreyfus F.D. De Gaulle et le gaullisme. Paris, 1982, p. 311.
70
ным духом. Отказ от этих ценностей и принципов рассматривается ими как
главная причина всех негативных явлений в современном обществе.
В целом идеи и концепции традиционного консерватизма, которые в тех или
иных пропорциях интегрировали в себя и остальные варианты консерватизма,
сводятся к следующему: вера в естественный закон, независимый от воли
людей, убеждение в том, что человеческое общество представляет собой своего
рода ’’духовную корпорацию”, такую, как церковь. Порядок, справедливость
и свобода являются продуктами очень длительного периода человеческой исто¬
рии, многих веков развития, продуктом успехов, ошибок и испытаний, и поэто¬
му для сохранения стабильности ’’общества-корпорации” первостепенное значе¬
ние имеет сохранение ’’беспрерывной преемственности и связи жизненной арте¬
рии”. Изменения в обществе не должны производиться каким-либо искусствен¬
ным образом, поскольку оно само производит их естественным путем. Консер¬
ваторы предпочитают известное неизвестному, настоящее и прошлое — будущему.
Для сохранения стабильности человеческого общества безопаснее руководство¬
ваться мудростью, унаследованной от прошлых поколений, чем взвешивать каж¬
дый ’’эфемерный” вопрос на основе личных мнений и личного разума. ’’Индивид
глуп, а род мудр”. Для ’’здорового” разнообразия в обществе должны существо¬
вать различные группы и классы, отличающиеся своим экономическим положе¬
нием и многими другими формами неравенства. Истинное равенство — только
перед Богом. Жизнеспособность общества достигается наилучшим образом,
когда оно направляется мудрым и способным руководством, и если разрушить
естественные и институциональные различия, то вакуум заполняется тираном. Част¬
ная собственность — продукт человеческого разнообразия, без нее свобода невоз¬
можна, а общество обречено на гибель.
Подводя итоги всему изложенному, можно констатировать, что современный
консерватизм, прошедший длительный путь исторического развития, представ¬
ляет собой весьма сложное и многослойное образование, в котором уживаются
самые разнообразные, порой конфликтующие между собой идеи, концепции,
установки и принципы, и поэтому естественно, что он пронизан глубокими про¬
тиворечиями. Как отмечает английский политолог Л. Аллисон, консерваторы
являются одновременно ’’индивидуалистами и коллективистами, привержен¬
цами авторитаризма и свободы, мистиками и разумными практическими людь¬
ми” 51. Разнородны и противоречивы выдвигаемые ими идеи и рецепты реше¬
ния проблем, стоящие перед капиталистическим обществом. С одной стороны,
они ратуют за восстановление принципов свободной конкуренции и рыночных
отношений. С другой — всячески подчеркивают свою приверженность традицион¬
ным ценностям и идеалам с их ударением на семью, общину, церковь и другие
промежуточные институты, которые, как выше говорилось, подрываются в про¬
цессе реализации принципов свободно рыночной экономики. Вместе с тем тради¬
ционалистское и патерналистское течение консерватизма выступает в защиту
сильной власти и государства, видя в них средство обеспечения закона и порядка
сохранения традиций и национального начала и т.д. Здесь, пожалуй, в наиболее
отчетливой форме высвечивается противоречивость, я бы сказал, амбивалентность
позиций консерваторов в трактовке проблем свободы, равенства, прав человека
и соотношения последних с традицией, государством.
Придя к власти в некоторых ведущих странах, консервативным силам удалось
вывести экономику из кризиса и обеспечить благоприятные условия для эконо¬
мического роста в течение беспрецедентного за послевоенные десятилетия длитель¬
ного периода времени. Более того, им удалось достичь определенной стабилиза¬
ции капитализма, причем на основе собственных принципов. Это свидетельствует
о том, что, несмотря на те или иные неурядицы, социальные конфликты, полити¬
51 Allison L. Right Principles: A Conservative Philosophy of Politics. London, 1984, p. 14.
71
ческие скандалы и т.д., базовые институты капитализма сохраняют жизнеспособ¬
ность и эффективность. Поэтому неудивительно, что для подавляющего большин¬
ства населения развитых капиталистических стран характерна приверженность
основополагающим принципам и ценностям существующей системы. Несмотря
на критическое отношение отдельных, порой значительных категорий населения
к институтам, некоторым политическим и государственным деятелям, боль¬
шинство в этих странах не ставит под сомнение легитимность существующей сис¬
темы, их позиции в данном вопросе не носят антисистемного характера. В целом
конфликты и споры между главными социально-политическими силами - социал-
демократами, либералами и консерваторами — происходят, как правило, не по
вопросу о формах правления и власти, а о том, кто именно лучше может реализо¬
вать эти формы.
Такое положение вещей определяется тем, что современный капитализм, если
и не устранил социальные классы, то по крайней мере значительно подорвал
объективную основу их взаимной обособленности и противостояния. Он про¬
демонстрировал способность решать свои внутренние противоречия, не обязатель¬
но прибегая к войнам и без милитаризации экономики. К тому же 8Ое годы
ознаменовались рядом процессов и явлений, свидетельствующих о том, что капи¬
тализм сохраняет значительные ресурсы интенсивного роста и проявляет немалые
способности к выявлению и разработке источников, путей и средств для экспо¬
ненциального роста. Об этом, в частности, свидетельствует мощный рывок научно-
технического прогресса, возникновение новейших энерго- и трудосберегающих
отраслей экономики, развертывание ’’компьютерной**, ’’информационной” и
иных революций. В ситуации, когда удалось вывести экономику из кризиса,
добиться отступления либерально-реформистских и левых сил и определенной
стабилизации капитализма, популярность получили всякого рода представления
и концепции о внутренней устойчивости и жизнеспособности капиталистической
системы, сохранении ею равновесия между различными интересами. Подобные
умонастроения придавали дополнительную убедительность воззрениям и принци¬
пам консерватизма, выступившего в защиту капитализма.
Но все же было бы упрощением и явным искажением свести все процессы и
сдвиги в общественно-политической мысли Запада на современном этапе к наступ¬
лению и окончательному торжеству консервативных сил или неоконсервативных
начал. Дело в том, что в нынешних условиях, когда буржуазно-реформистская и
социал-демократическая модель государственного регулирования и ’’государства
благосостояния” как бы достигла пределов своих возможностей, а некоторые
ее механизмы и вовсе исчерпали себя, в условиях, когда глубокие изменения
и сдвиги затронули социально-экономическую, социокультурную и идейно-поли¬
тическую сферы, структура и содержание всей общественно-политической мыс¬
ли капиталистического общества значительно усложняются. Прежде всего обра¬
щает на себя внимание тот факт, что в этой обстановке обнаружилась тенденция
к инверсии функций некоторых важнейших компонентов главных течений буржу¬
азной общественно-политической мысли — либерализма и консерватизма. Суть
этой инверсии состоит в том, что в оценке роли государства, экономического
роста, научно-технического прогресса, охраны окружающей среды и других важ¬
нейших проблем капитализма на исходе XX столетия линия разграничения между
названными течениями в значительной степени подверглась эрозии. Часть либера¬
лов, разочаровавшись в гигантски разросшихся государственно-бюрократичес¬
ких структурах, приняла лозунг ’’меньше — это лучше” с его принципами децен¬
трализации процесса принятия решений, сокращения функций и прерогатив госу¬
дарства в отдельных сферах общественной жизни, поощрения мелкого бизнеса
и т.д. Консерваторы, в свою очередь, из противников научно-технического про¬
гресса, экономического роста и других установок, ранее ассоциировавшихся с
72
либерализмом и левым полюсом идейно-политического спектра, превратились
в их рьяных приверженцев. Некогда решительные противники идеологии консер¬
ваторы выступили с требованием реидеологизации как политической стратегии
правящего класса, так и всего буржуазного общества.
Это говорит о том, что консерваторы и отдельные группировки неоправых
обнаружили завидное умение скорректировать политический курс и идейно¬
политическую программу, сделав их более приемлемыми для широких слоев
населения. Эти группировки, поставившие перед собой цель внести второе дыха¬
ние в традиционные идеалы и ценности буржуазного общества, исходят из того,
что только ’’обновленный” консерватизм, выступающий под собственными знаме¬
нами, может стать центром притяжения всех консервативных и центристских
сил, способствуя стабилизации существующей системы. Симптоматично, что ряд
правых и консервативных группировок пытаются интегрировать в свои идейно¬
политические платформы отдельные идеи и концепции, свойственные для вчераш¬
них либералов и даже левых; они присвоили себе такие традиционные для левого
спектра темы, как критика последствии научно-технической революции, анти¬
коммунизм, антиколониализм, защита местных и национальных культур и т.д.
В данной связи интерес представляют рассуждения Г.-К.Кальтенбруннера: ”0 но¬
вых консерваторах можно сказать: они консервативны, потому что они либе¬
ральны”52. По его словам, консерваторы 70—80-х годов не только критики,
но и наследники либерализма. Более того, утверждает он, для консерватора воз¬
можна ситуация, при которой он может, "оставаясь на правом фланге, рассуждать
в духе левых”. В своих доводах Кальтенбруннер идет настолько далеко, что гово¬
рит о возможности сотрудничества "социал-консерваторов” с отдельными группи¬
ровками социал-демократов и даже ’’марксистских ревизионистов” 5 3.
Из вышеизложенного очевидно, что тезис Кальтёнбруннера в значительной
степени обоснован и с ним нельзя не согласиться. Однако это раскрывает лишь
часть проблемы. Дело в том, что, хотя в настоящее время сохраняются более или
менее значительные расхождения между различными идейно-политическими тече¬
ниями, имеет место тенденция к известной конвергенции между ними в трак¬
товке таких важных социальных и общественно-политических проблем, как
экономический рост, социальная помощь неимущим слоям населения, научно-
технический прогресс, охрана окружающей среды и т.д. Это подтверждается
тем, что для всех главных политических партий развитых стран Запада харак¬
терно сочетание социал-демократических, либеральных и консервативных уста¬
новок и ориентации. Обращает на себя внимание тот факт, что само содержа¬
ние, вкладываемое в понятия ’’правые” и ’’левые”, ’’консерватизм”, ’’либера¬
лизм”, "радикализм”, которые утвердились в общественно-политическом лекси¬
коне в XIX в., их трактовка и толкование к настоящему времени претерпели
существенные изменения. Например, уже потерял убедительность довод о том,
что индивидуалистические ценности характерны для правого, консервативного
фланга идейно-политического спектра, а коллективистские — для левого. С этой
точки зрения прав теоретик западногерманского консерватизма К.Биденкопф,
по мнению которого в настоящее время политическую реальность ФРГ (добавим
от себя — и большинства других стран Запада) "отличает своего рода непросмат-
риваемость”, "нетранспарентность — отсутствие четкой картины, когда для каж¬
дого явления находится своя ниша в общественно-политической структуре” 54.
Поэтому, естественно, что при такой ситуации весьма трудно, если это вообще
возможно, определить сколько-нибудь четко очерченный идеологический профиль
большинства политических партий.
Kaltenbnmner G.-K. Op. S. 9.
59 Konservatisnus International. Stuttgart, 1978, S. 269.
Биденкопф К. Время синтеза. — Мировая экономика и международные отношения, 1989,
ЬР 7, с. 91-100.
73
Начавшись в конце 70-х годов, консервативная волна и правое наступление
уже к середине 80-х годов прошли свой пик. Пережив своего рода ’’романтичес¬
кий” период энтузиазма, консервативные силы обнаружили невозможность реали¬
зации, по крайней мере в полном объеме, своих программ по ряду важнейших
проблем в сфере внутренней политики. Столкнувшись с реальными проблемами,
они вынуждены были модифицировать отдельные позиции, а от некоторых вообще
отказаться. При этом обращает на себя внимание тот факт, что консерваторам,
пришедшим к власти с довольно радикальными лозунгами относительно роли
государства, не удалось изгнать его из экономики и сколько-нибудь серьезно
ущемить программы социальной помощи.
В общем и целом создается впечатление, что в победе того или иного канди¬
дата идейно-политическая платформа не всегда играла решающую роль. Если в
1979 г. в Англии консерваторы сменили у власти лейбористов и в США респуб¬
ликанцы — либерально ориентированную демократическую партию, то во Фран¬
ции в 1981 г. — социалисты и коммунисты со значительным перевесом победили
либерал-консерваторов. Затем, уступив консерваторам, они в 1988 г. снова при¬
шли к власти. В Испании социалисты, одержав победу над консервативным лаге¬
рем, по сей день удерживают власть в своих руках. С теми или иными нюансами
такое положение вещей имеет место и в ряде других развитых капиталистичес¬
ких стран. При этом нельзя не учесть то, что успехов в предвыборной борьбе
добивались именно те партии левой ориентации, которые в значительной степени
пересмотрели свои позиции в сторону их ’’неоконсерватизации”. Последнее слово
специально ставлю в кавычки, потому что, как представляется, в конце 70-х —
80-х годах на Западе имел место не просто сдвиг вправо, а речь по сути дела шла
о более глубинных процессах и сдвигах, поставивших на повестку дня вопрос
о пересмотре всего спектра идейно-политической парадигмы, о замене парадигмы,
соответствующей эпохе ’’социал-демократической модели”, новой, отвечающей
реальностям качественно иного этапа в развитии западного общества.
74
(& 1991 г.
АРТУР ШЛЕЗИНГЕР (США)
НЕКОТОРЫЕ УРОКИ "ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ"*
В 1950 г. английский историк сэр Герберт Баттерфилд прочитал обстоя¬
тельную и интересную лекцию, озаглавленную ’’Трагический элемент в совре¬
менном международном конфликте”. По его словам, когда историки прини¬
маются писать о современных войнах, они, как правило, начинают с ’’героиче¬
ского” взгляда на вещи. Хорошие люди борются с плохими, добродетель про¬
тивостоит злу. При таком подходе мы видим только отрицательные стороны
противника и не можем осознать те структурные противоречия, которые так
часто вызывают международные столкновения.
Со временем эмоции отходят на второй план и история вступает в ’’акаде¬
мическую” фазу. В этот период исследователи считают причиной всех бед
’’дурную человеческую натуру” и ’’определенную ситуацию, которая несет
в себе элемент конфликта, а не какую-то злую волю сторон, участвующих
в конфликте”. Злая воля может лишь обострить первопричину, однако столк¬
новение обязательно должно будет произойти. Баттерфилд предположил,
что исторические перспективы учат нас ’’относиться более снисходительно
к обеим сторонам по сравнению с тем, как они сами относились друг к другу”.
История развивается от мелодрамы к трагедии.
В начальный период ’’холодной войны” позиция Баттерфилда-историка,
стоящего как бы над враждующими сторонами, вовсе не вызывала аплодисмен¬
тов. Однако с позиции нашего времени его слова воспринимаются как проро¬
ческие, если говорить о развитии историографии ’’холодной войны” в последую¬
щие 40 лет. В Соединенных Штатах Америки развитие ’’героической” историо¬
графии шло по двум направлениям: ортодоксальному (1940—1950-е годы),
где корень зла усматривали в русских, выступающих в качестве злодеев,
и ревизионистскому (1960-е годы), где главными злодеями представлялись,
уже американцы. К началу 80-х годов историки, занимавшиеся проблемами
’’холодной войны”, отметили явление, которое Джон Льюис Гэддис - один
из известнейших американских специалистов в этой области — охарактеризовал
как ’’возникающий постревизионистский синтез”. История начала избавляться
от роли непосредственного участника событий и стала постепенно превращаться
в арбитра противоречий систем, что способствовало пониманию проблем, вол¬
новавших и другую сторону, вовлеченную в конфликт. В Советском Союзе
гласность создала условия для перемены историографических акцентов в данном
направлении.
Действительно, чем больше людей рассуждают о ’’холодной войне”, тем ме¬
нее рациональными представляются принципы ее происхождения. Вторая ми¬
ровая война повергла мир в состояние полного хаоса. Государства ’’оси” были
разбиты. А их противники истощили все свои ресурсы, колониальные владе¬
ния де ржав-победительниц сотрясали волнения, предвещавшие их скорый рас¬
*Публикуя выступление известного американского ученого-историка и общественного
деятеля, профессора Нью-Йоркского университета Артура Шлезингера (младшего), с кото¬
рым он выступил на симпозиуме советских и американских историков, посвященном ис¬
тории ’’холодной войны” и проходившем летом 1990 г. в Мещерино (СССР), а затем в США,
журнал ’’Новая и новейшая история” продолжает обсуждение данной проблемы.
75
пад. В расстановке сил на мировой политической арене образовались достаточ¬
но большие лакуны. Отныне две страны — Соединенные Штаты и Советский
Союз — обладали достаточной военной мощью, идеологической убежденностью,
политической волей и могли заполнить этот вакуум.
Но в чем кроются причины того, что геополитическое соперничество привело
к "холодной войне", принявшей такие формы, которые поставили под угрозу
само существование человеческой цивилизации? Причина этого кроется в том,
что обе сверхдержавы строили свою политику на основании различных и, по
большому счету, глубоко антагонистических принципов. Их разделяли прин¬
ципиальные разногласия по вопросам прав человека, гражданских свобод,
видения тенденции развития судеб человечества. Каждая из сторон считала, что
противостоящая сторона угрожает самому ее существованию. Ни одна из них
не знала наверняка, что собиралась предпринимать другая. Естественно,
что результат не заставил себя ждать. Удивительно было бы иное — если бы в
этой ситуации "холодная война" не возникла.
Но почему же "холодная война" так и не перешла в "горячую"? По всей ви¬
димости. сдерживающим фактором выступило наличие ядерно го оружия.
В этой связи можно согласиться с Эльспет Ростоу, высказавшей мысль о том,
что Нобелевскую премию мира следовало бы присудить атомной бомбе.
Однако "холодная война" закончилась, и мы должны спросить самих себя:
какие уроки можно извлечь из этого длительного, изнуряющего, повлекшего
за собой громадные расходы, мрачного и опасного эпизода в истории челове¬
чества? Какие предосторожности нам следует предпринять, чтобы избежать по¬
добных конфликтов в будущем? Хотелось бы начать с анализа некоторых оши¬
бок периода "холодной войны".
Первая из них — возникшая из переоценки намерений противника.
В "славные" дни "холодной войны" каждая сторона приписывала другой
наличие разработанного плана мирового господства и способность реализовать
его с дьявольской эффективностью. В целом такая романтическая оценка де¬
монических намерений противника скорее является плодом фантазии, чем исто¬
рической реальностью.
Без сомнения, в Советском Союзе искренне верши, что диалектика истори¬
ческого развития в один прекрасный день приведет к победе коммунизма. Без
сомнения, в Соединенных Штатах Америки были убеждены в том, что природа
человека в столь же прекрасный день обеспечит победу свободного общества.
Однако эти туманные ожидания не нашли реализации в конкретных шагах.
Как удачно заметил Генри Киссинджер, "сверхдержавы часто вели себя как
два хорошо вооруженных слепых воина, каждый из которых представлял,
что находится в одной комнате с другим, и считал, что подвергается смертель¬
ной опасности со стороны другого, обладавшего якобы отличным зрением.
Каждая сторона должна знать, что неуверенность, компромисс и непоследова¬
тельность часто являются основными составляющими реальной политики.
Тем не менее каждая сторона стремится приписать противоположной упорство,
умение прогнозировать и последовательность — то, чего не хватает ей самой.
Конечно, со временем даже два слепца могут причинить колоссальный ущерб
друг другу, не говоря уже о комнате”.
"Комната" уцелела, однако за время "холодной войны" "слепцы" взвинтили
геополитическую конфронтацию, что привело к росту напряженности, уси¬
ленному изначальными различиями в принципах, реальными или предполагае¬
мыми столкновениями интересов, а также из-за демагогии, неправильной оцен¬
ки друг друга и взаимного непонимания.
Любая из сверхдержав предпринимала меры, искренне рассматривавшиеся
как оборонительные, но воспринимавшиеся противоположной стороной как
недопустимо угрожающие и требующие принятия жестких ответных мер. Каждая
76
из сторон постоянно подтверждала опасения другой. Каждая поддавалась ис¬
кушению воспринимать локальные конфликты как глобальные, политические —
как моральные, а относительные различия — как абсолютные. Таким образом,
они вместе только разжигали ’’холодную войну”.
Оценивая мотивы и действия друг друга, стороны упустили из виду полез¬
ный совет Эмерсона: ’’Анализируя историю, не будьте слишком глубокими,
так как причины часто лежат на поверхности”. Исходя из собственного опыта,
руководителям обеих сверхдержав следовало бы знать, что правительства
часто решают сиюминутные задачи, реагируя на события по мере их возникно¬
вения, что принимаемые решения часто бывают результатом импровизации, не¬
вежества, случайности, рутины, ошибки, а иногда и откровенной глупости,
а вовсе не заранее спланированными. Из периода ’’холодной войны” нужно
извлечь следующий урок: многие вещи в этой жизни происходят в результате
ошибок, а не преднамеренных действий.
Примером может послужить ошибка, возникающая в результате повышен¬
ного внимания к политике. Это явление, во-первых, представляет собой след¬
ствие переоценки, а во-вторых, фактор, усиливающий эту самую переоценку.
В результате данное явление стало воплощением ’’холодной войны” в институтах
государственной власти. В 50-е годы в Вашингтоне такие учреждения, как
Государственный Департамент, Министерство обороны, Центральное разведы¬
вательное управление, Федеральное Бюро Расследованйй, Совет Национальной
Безопасности, действовали под углом своекорыстных бюрократических инте¬
ресов, исходя из того, что Советский Союз проводит, по их мнению, политику
военной экспансии. „Холодная война” повлекла передачу власти, средств,
престижа и общественного влияния этим институтам и, соответственно, тем,
кто возглавлял их, и согласно извечному закону функционирования бюрокра¬
тии во время конфликтов влияние этих институтов неуклонно возрастало.
Помимо правительств, многие политики, профессора, публицисты, священно¬
служители связали свои карьеры, да и жизни с ’’холодной войной”. Во время
международного кризиса громадное влияние приобрели оборонные отрасли
промышленности.
В Советском Союзе - авторитарном государстве, где господствовали догмы
о классовой войне и неизбежных конфликтах, которые не уравновешивались
свободой слова и печати, — ’’холодная война”, разумеется, стала узаконенной
политикой приблизительно с 1919 г. Возможное возведение в ранг государствен¬
ной политики ’’холодной войны” привело к ее глобализации. В США это вы¬
звало такое отвратительное явление, как маккартизм, а в СССР — гораздо более
бесчеловечный режим — сталинизм.
В СССР именно „Холодная война” обеспечивала абсолютную власть Иосифу
Сталину и служила оправданием тех ужасных жертв, которых он требовал от
советских людей. „Сталину была нужна „холодная война”..., — заметил Эрл Бра¬
удер, которого сам же Сталин снял с поста руководителя Американской ком¬
мунистической партии, — для того, чтобы сохранять острую напряженность
в международных отношениях, благодаря чему он мог в одиночку возглавлять
правящий режим в России”.
Со временем институты ’’холодной войны” в обеих противостоявших друг
другу странах выработали общую систему взаимопонимания, образовав не¬
кое подобие молчаливого сговора, проникавшего сквозь ’’железный занавес”.
Пожалуй, в период ’’холодной войны” самым сильным проявлением вы¬
могательства стали действия, периодически предпринимавшиеся генералами
и адмиралами, заявлявшими о превосходстве противоположной стороны для
того, чтобы выбить более крупные ассигнования для своих целей. Как колко
заметил президент Кеннеди в беседе с Норманом Казинсом, произошедшей
77
весной 1963 г., ’’сторонники жесткой линии в Советском Союзе и в Соединен¬
ных Штатах кормились за счет друг друга”.
Прочие институты государственной власти незаметно расставляли свои сети
и отхватывали свою долю. Идеям, когда-то возникшим в этих институтах,
оказалось непросто найти замену. Сегодня, когда ’’холодная война” подошла
к концу, каждая из сторон стоит перед необходимостью демонтировать бюро¬
кратические структуры, расцветшие и укрепившиеся за 45 лет взаимовыгод¬
ного соперничества
Теперь об ошибках высокомерных предсказаний. Как сторонник теории
циклического характера американской политической истории, я вряд ли бы
стал отрицать тот факт, что история дает нам примеры регулярно повторяющих¬
ся или схожих событий. Однако совершенно необходимо провести различие
между предсказуемыми и непредсказуемыми явлениями. Наиболее верные
исторические обобщения — это утверждение о долговременных, не лежащих
на поверхности изменениях. Например, таких, как жизненный цикл револю¬
ций, влияние индустриализации и урбанизации, воздействие климата, рас¬
положенного рядом моря или границы. Однако ближайшее будущее слиш¬
ком многовариантно, чтобы давать точные прогнозы.
Мы являемся свидетелями небывалых изменений в СССР и Центральной Ев¬
ропе. Необычно также и то (и об этом следует поразмыслить), что никто не
предсказывал их. Все государственные деятели, все мудрецы, ученые, пророки,
эксперты, бородатые мужи — все были удивлены и Застигнуты врасплох; все
были одурманены и потеряли способность мыслить перед лицом будущего,
которое всегда заставляет нас изумляться. История обладает удивительной
способностью опрокидывать любую нашу уверенность.
Вспомните тех, кто несколько лет тому назад на Западе, да и на Востоке
тоже были абсолютно убеждены в том, что смогут предсказать последствия,
если противоположная сторона не будет уничтожена, как они утверждали,
после превентивного ядерного удара. Они были способны убедить свои пра¬
вительства сбросить ядерные бомбы на Россию, Китай или США... Но, к
счастью, так этого и не сделали. Господу Богу, конечно, известно будущее,
однако он отказывается посвящать в это слабых смертных. Много лет назад
Рейнольд Ниебюр предупреждал нас о той ’’пропасти зла, в которую могут
пасть личности и общество... если они попытаются играть роль Бога в исто¬
рии”. Пусть в последующие годы мы никогда не услышим сумасшедших
пророков.
Или взять ошибку двусторонней игры. Как американцы, так и русские
привыкли рассматривать ’’холодную войну” как своеобразную дуэль между
только двумя государствами, как исключительно советско-американскую мо¬
нополию. Однако будет ошибкой низводить ’’холодную войну” до двусторон¬
ней игры, которую вели СССР и США. Государства Европы не были просто
зрителями, присутствующими на чьем-то матче. Они также принимали участие
в ’’холодной войне”. Наши историки-ревизионисты игнорируют роль Европы.
Они рассматривают ’’холодную войну”, как результат неуемного стремления
США к экономической гегемонии в мире. Эти ученые утверждают, что Вашинг¬
тон был вынужден требовать ’’открытых дверей” для американской торговли
и помещения капиталов во всем мире, так как американский капитализм для
того, чтобы выжить, должен был расширять сферу влияния. СССР был главным
препятствием на пути к контролируемому США мировому рынку. Поэтому,
согласно тезисам ревизионистов, американские лидеры развязали ’’холодную
войну” для того, чтобы сдержать ложно обвиняемых коммунистов.
При этом не важно, что некоторые сторонники ’’открытых дверей”, как, на¬
пример, Генри А. Уоллес, были главными противниками политики сдерживания.
78
Не имеет значения и то, что сегодня коммунистические государства хотят не¬
сколько больше, чем просто интеграции в систему мирового рынка. И уж, ко¬
нечно, не важно, что в 40-е годы в большинстве западноевропейских стран
у власти находились социалистические правительства, а также то, что социал-
демократические лидеры — Клемент Эттли и Эрнест Бевин в Великобри¬
тании, Леон Блюм и Поль Рамадье во Франции, Поль Генри Спаак в Бельгии,
Курт Шумахер, Эрнст-Рютер и Вилли Брандт в Западной Германии - имели все
основания для того, чтобы со своей стороны противостоять распространению
коммунизма.
Эти люди не могли заботиться о политике ’’открытых дверей” для американ¬
ского капитализма. Их, однако, глубоко волновало будущее демократического
социализма. Эньюрин Бивен, лидер левого крыла Лейбористской партии Вели¬
кобритании, писал: ’’Коммунистические партии — это заклятые и закоренелые
враги социалистических и демократических партий. Когда они объединяются
с последними, то делают это для того, чтобы впоследствии уничтожить их”.
В 40-е годы многие представители администрации Трумэна считали, что борьба
за Европу проходит именно между социал-демократами и коммунистами, и в
конце концов одобрили поддержку США некоммунистических левых сил
в Европе.
Более того, социал-демократы опередили Вашингтон в своих действиях,
направленных против угрозы сталинизма. Несмотря на свою достаточно отстра¬
ненную позицию, проявленную во время упоминавшегося в самом начале
этой статьи выступления, сэр Герберт Баттерфилд писал в 1961 г.: ’’Новое
поколение не знает (и не доверяет фактам, о которых им говорят), что одно
время в Западной Европе сомневались, знают ли в Соединенных Штатах о той
угрозе, которая исходит от России”. Опубликованные документы Министер¬
ства иностранных дел Великобритании подтверждают мысль сэра Герберта.
Вовсе не относя президента Трумэна, как это делают ревизионисты, к числу
антисоветских фанатиков, ввергнувших не желавшую того Европу в пучину
бессмысленной ’’холодной войны”, Форин оффис до 1947 г. рассматривал его
как нерешительного деятеля, увлеченного иллюзорной идеей, сводившейся
к тому, что США смогут играть роль частного посредника между Великобри¬
танией и Россией. Бевин, тогдашний министр иностранных дел Великобрита¬
нии, считал, что политика Соединенных Штатов была направлена на то, чтобы
”вывести свои войска из Европы и фактически оставить англичан один на
один с русскими”. Правдивая история ’’холодной войны” немыслима без
европейцев как ее полноправных участников, а также без расширения ис¬
следований и аналитических перспектив в этой области.
В подтверждение взгляда на ’’холодную войну” как на советско-американ¬
скую монополию часто приводят следующее доказательство: в конце кон¬
цов, США и СССР руководили своими командами. Однако национализм —
самая мощная политическая эмоция нашего столетия — практически с самого
начала бросил вызов лидерству сверхдержав (Тито на Востоке, де Голль на За¬
паде). Последующие события показали, насколько ограниченными были
возможности сверхдержав в их влиянии на союзников или даже .на их прави¬
тельства, целиком зависимые от первых в экономической и военной областях.
Это те уроки, которые с болью извлек Вашингтон (или, по крайней мере,
они нам были даны, а вот извлекли мы их или нет — это еще вопрос) во
Вьетнаме, Сальвадоре, Израиле. Как и наши клиенты, часто превращав¬
шиеся в заложников, мы в свою очередь тоже часто становились заложниками
наших клиентов. Что же касается действии СССР в Восточной Европе,
то грубые вмешательства и отвратительные преступления порождали
только недовольство и ужас. Влияние, которое оказывали клиенты сверх¬
держав на принципы последних, — это еще одна страница ненаписанной истории
’’холодной войны”.
Следующей ошибкой является убежденность в собственной безупречности.
’’Никакое правительство или социальная система не может быть настолько зло¬
вещей, - заявил президент Кеннеди, выступая в Американском университете
в 1963 г., — чтобы народ этого государства мог обвиняться в отсутствии доб¬
родетели”. Он призвал как американцев, так и русских переосмыслить свое
отношение к "холодной войне”, "поскольку значение этого отношения велико
как с нашей стороны, так и со стороны Советского Союза”. Это выступление
произвело на американцев эффект шока, ведь до этого они считали, что их пози¬
ция настолько безупречна, что не требует никакой переоценки.
Кеннеди любил цитировать следующее изречение, принадлежавшее британ¬
скому военному специалисту Лиддел-Гарту: ’’Никогда не загоняй оппонента
в угол и всегда помогай ему сохранить лицо. Поставь себя на его место, для
того чтобы видеть явления его глазами. Избегай, подобно дьяволу, убежден¬
ности в собственной безупречности, ибо ничто не ослепляет больше”. Возмож¬
но, Кеннеди не всегда руководствовался в жизни этими правилами, однако
во многих случаях он поступал именно так, как, например, это случилось во
время кубинского ракетного кризиса; он всегда сохранял способность к объек¬
тивности, что так редко встречается сегодня среди политических лидеров. Нуж¬
но сказать, что президент Буш в последние месяцы также проявляет сопоста¬
вимую объективность в вопросах, касающихся двусторонних отношений.
Объективность — способность видеть себя глазами других — это необходимое
качество для любого государственного деятеля. Можем ли мы быть уверены,
что наши эмоциональные оценки текущего момента являются окончательными?
Яростные идеологические конфликты, которые до недавнего времени омрачали
нашу жизнь, могут не представить большого интереса для наших внуков. В бу¬
дущем они, возможно, зададутся вопросом: в чем, собственно говоря, заключа¬
лись эти разногласия, которые привели США и СССР на грань уничтожения
нашей планеты? Мужчины и женщины, которые будут жить в 2090 г., по всей
вероятности, сочтут "холодную войну” настолько темной и непостижимой,
насколько мы в 1990 г. оцениваем Тридцатилетнюю войну — ужасное событие,
разорившее большую часть Европы около трех столетий назад. Оглядываясь
в XX в., потомки, очевидно, будут изумлены тем несоответствием между при¬
чинами глобальной войны, на первый взгляд тривиальными, и ее последст¬
виями, которые могли бы означать конец всей истории человечества.
Еще одна ошибка, заключавшаяся в том, что игра сверхдержав не давала
выигрыша ни одной из сторон. "Холодная война” породила извращенную
логику, сводившуюся к тому, что выигрыш одной стороны становился проиг¬
рышем другой. Такой взгляд на вещи вел не к переговорам, а к требованию
капитуляции. Однако опыт ’’холодной войны”, приведший человечество
на грань коллективного самоубийства, может только напомнить нам
о глубинной взаимозависимости наций и народов.
После того как Кеннеди и Хрущев заглянули вместе в ядерную пропасть
в октябре 1962 г., они отпрянули назад, преисполненные решимости продви¬
гаться как можно быстрее к разрядке. Если бы Кеннеди остался жив, то Хру¬
щев мог бы остаться у власти несколько дольше, и вместе они сумели бы умень¬
шить издержки ”холодной войны". Они отвергли конфронтацию и поняли,
что разумные переговоры приносят взаимную выгоду. Это понимание получило
полное подтверждение в декларации НАТО, принятой недавно в Лондоне.
Почему "холодную войну" можно считать завершившейся? Если идеологи¬
ческая конфронтация придавала геополитическому соперничеству буквально
религиозную остроту, то крах идеологических дебатов положил конец ’’холод¬
ной войне". Коммунизм в той форме, в какой он существовал в СССР и был
навязан Восточной Европе — в виде политики абсолютизма, основанной на
80
диктатуре непогрешимой веры, непогрешимой партии и непогрешимого ли¬
дера, — является однозначно экономическим, политическим и моральным
бедствием. В политическом споре между Востоком и Западом победила де¬
мократия. В экономическом споре победил рынок. Впереди будут трудности,
но принципиальные дебаты окончены.
Так почему же наступил триумф демократии? Это произошло благодаря
большей гибкости свободной политической и экономической системы, ее более
высокой приспособляемости к тем изменениям, которые несет непрекращаю-
щаяся революция в науке и технике. Коммунизм, закрытый для дебатов, инако¬
мыслия, иронии, замерзший в закостенелой, статичной и догматической идеоло¬
гии, не сумел приспособиться к изменениям, породил негативную реакцию,
недовольство и в конце концов вызвал неприятие.
Остальные государства желают, чтобы коммунизм прошел мимо их границ.
И, если во всех странах усвоят уроки ’’холодной войны”, нас, возможно, ожи¬
дает беспрецедентное будущее, полное гармонии, по крайней мере, в Европе.
Третий мир, увы, это другой вопрос. Может быть, мысли, высказанные истори¬
ком, пишущим эти строки, и не верны. Как когда-то сказал великий голланд¬
ский ученый Питер Гейл, ”история — это воистину спор без конца”. То же
можно сказать и о нашей жизни.
81
Дискуссии и обсуждения
© 1991 г.
Е.Б. ЧЕРНЯК
ИСТОРИЯ XIX в.: ПРОБЛЕМЫ И РАЗМЫШЛЕНИЯ
История XIX в., которую у нас принято именовать ”периодом промышленного
капитализма” (термин весьма неудачный, связанный с неправомерным понятием
’’эпоха (период) торгового капитализма”), принадлежит к проблемам, особен¬
но нуждающимся ныне в переосмыслении в свете нового исторического опыта,
нашедшего теоретическое воплощение в новом политическом мышлении. Рас¬
смотрение в новой исторической ретроспективе истории прошлого века, когда
возникло политически самостоятельное движение рабочего класса, когда
К. Марксом и Ф. Энгельсом были открыты общесоциологические законы раз¬
вития общества, имеет кардинальное значение для понимания закономерностей
и тенденций последующего развития человечества, вплоть до ближайших рубе¬
жей третьего тысячелетия нашей эры.
В советском обществознании утвердилась концепция, усматривающая не¬
разрывную связь между различными составными частями марксизма в том,
что существенное изменение любой из них с неизбежностью ведет к дефор¬
мации учения в целом. Интересно, что эту точку зрения разделяют и ученые,
считающие марксизм устаревшим или изначально неправильно отражающим
реальную действительность учением в самой своей основе. Такова позиция
известного публициста и литературного критика Ю. Буртина1. Эта концепция
исходит из представления о системе марксистской теории как единстве ’’под¬
систем”, освещающих различные стороны процесса общественного развития.
На наш взгляд, такое представление является правильным, пока речь идет о
соотношении между марксистской политической экономией и теорией со¬
циализма. Что же касается материалистического понимания истории, то в нем
интегрировано рассмотрение не каких-то других, а тех же сторон обществен¬
ного развития, но в пределах всех формаций и, следовательно, на другом уров¬
не научной абстракции.
Понимание этого является необходимой предпосылкой для уяснения вопро¬
са об историческом месте промышленного капитализма в общей цепи всемир¬
ного развития.
В ’’Манифесте Коммунистической партии” Марксом и Энгельсом высказана
мысль, значение которой далеко еще не усвоено нашей историографией: ’’Бур¬
жуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях
производства, не революционизируя, следовательно, производственных отно¬
шений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений”2. Между
тем историки — за немногим исключением — исходят в своем анализе обществен¬
ного развития в эпоху промышленного капитализма из идеи статичности струк¬
тур буржуазных производственных отношений после утверждения их господ¬
1 Буртин Ю. Ахиллесова пята исторической теории Маркса. - Октябрь, 1989, № 12, с. 46.
2Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 427.
82
ства. Задачей, следовательно, является как раз выявление динамики этих от¬
ношений не только от стадии к стадии, но и внутри стадии, будь то капита¬
лизм XIX или капитализм XX в. Эту динамику определял бурный рост произ¬
водительных сил, которому в свою очередь способствовало усовершенствование
производственных отношений.
По подсчетам западных историков-эко но мистов мировое промышленное
производство (приводам цифры У. Ростоу3) составляло, если 1913 г. брать
за 100%:
1701-1710 0,55
1802-1812 3,18
1830 5.78
1870 19,5
1900 58,7
1971 950
За 1970—1985 гг. промышленное производство несоциалистических стран
возросло примерно в полтора раза. За весь XVIII в., включая не только боль¬
шую часть собственно мануфактурного периода, но и первые десятилетия про¬
мышленной революции, производство возросло примерно на 2,5%, за период
расцвета промышленного капитализма - на 16—17%4, а за весь мануфактур¬
ный период — на 55%, и после него — на полторы тысячи процентов (цифры роста
международной торговли и особенно вывоза капитала будут столь же или
еще более разительными). Иными словами, облик мира в век атома и элект¬
роники больше отличается от общества века пара, чем последнее - от предшест¬
вовавшего ’’мануфактурного” столетия. Между тем в советской историографии
XVIII и часть XIX в. рассматриваются как переходная эпоха к капитализму,
а начиная примерно с конца первой четверти XIX в. и до настоящего времени
и промышленный, и монополистический капитализм объединяются понятием
’’зрелого” капитализма, в котором господствуют качественно единые отношения.
Но ведь, по замечанию Энгельса, в середине прошлого века даже Англия не пере¬
шагнула ’’юношеского возраста капиталистической эксплуатации”5. ’’Зре¬
лость” середины XIX в. несравнимо ближе к ’’незрелости” середины XVIII в.,
чем к ’’зрелости” конца XX в.
Имеются серьезные теоретические основания для объединения ’’детского”
(мануфактурного) и ’’юношеского” (промышленного) периодов капи¬
талистической эксплуатации и для отделения их от последующей стадии (или
точнее стадий) развития буржуазного общества. Строго говоря, советская ли¬
тература делает важнейший шаг на пути такого разделения, когда использует
категорию ’’домонополистического капитализма”. Однако, наряду с этим ре¬
шающим критерием существуют и другие веские основания для того, чтобы
главную разграничительную линию проводить за пределами XIX в.
Во-первых,, это — ’’однонаправленность” линии социально-экономического
развития, ведущей тенденцией которого было отделение непосредственного
производителя от средств производства. Промышленный капитализм отличал¬
ся в этом отношении тем, что добавил к прежним методам экспроприации но¬
вые, постепенно занимавшие все более преобладающее положение, но от¬
3 Rostow If. The World Economy History and Prospect. London, 1978, p. 662.
4 Нужно, разумеется, при этом учитывать параллельное увеличение численности населе¬
ния, в результате чего количество промышленной продукции, приходившееся на средне¬
статистического жителя, будет меньшим, чем это следовало бы из вышеприведенных цифр.
Нельзя забывать вместе с тем, что до середины XIX в. мануфактурное и ремесленное про¬
изводство еще сильно превосходило по объему продукцию фабричной промышленности.
5Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 275; ср. т. 21, с. 263.
83
нюдь не вытеснившие вообще старые способы. Это было вместе с тем время
еще относительно медленного, хотя и ускоряющегося развития капитализма
вширь, которое современникам казалось невероятно быстрым.
Во-вторых, на протяжении всей или почти всей эпохи промышленного ка¬
питализма мир оставался в рамках географического пространства и числен¬
ности населения по-прежнему докапиталистическим и лишь в ограниченной
степени испытал непосредственное (а зачастую и опосредованное) воздействие
капиталистического сектора мировой экономики.
В советской исторической, экономической и социологической литературе
содержание понятия ’’уклад” трактуется весьма неоднозначно. Его употребляют
то как определение данного типа производственных отношений, то как формы
собственности, которая может быть различной в пределах одного и того же
уклада. Поэтому и категория многоукладной экономики тоже варьируется.
Соответственно, термин ’’смешанная экономика”, который иногда понимает¬
ся только как сочетание государственного и частного секторов, тоже может
трактоваться двояко — как наличие различных видов производственных отно¬
шении или лишь различных форм собственности, либо и того, и другого. Сме¬
шанная экономика на заключительной стадии переходной эпохи от феода¬
лизма к капитализму являлась многоукладной преимущественно в первом
смысле слова (причем это относится как к экономике отдельных стран, так
и мировому хозяйству в целом). Напротив, для нашего времени понятие
’’смешанная экономика” должна употребляться и для развитых капиталисти¬
ческих, и для некапиталистических стран во втором смысле - как сосущест¬
вование различных форм собственности при едином в своей основе типе про¬
изводственных отношений, что является свидетельством высокого стадиаль¬
ного уровня их развития в современную эпоху. Преобладание смешанной
экономики первого типа в региональном, континентальном и мировом масшта¬
бах в XIX в. принадлежит к числу важнейших показателей переходного ха¬
рактера эпохи, а оно сохраняется на протяжении всего периода промышлен¬
ного капитализма.
Вместе с тем лейтмотивом общественного развития тогда был процесс
вытеснения капитализмом других укладов. В рамках самого буржуазного
типа экономики происходило ’’упрощение” производственных отношении,
сведение их к тому, что считается ”чистой моделью” капитализма, а на деле ха¬
рактеризует лишь одну из стадий его развития (как и любого другого форма¬
ционного способа производства). Капиталистическая фабрика здесь завершала
то, что было достигнуто капиталистической мануфактурой. Ведущая тенден¬
ция развития в пределах капиталистического уклада вела к достижению гомо¬
генности (однородности) буржуазных отношений не только как единства
сущности, но и как утверждения одной универсальной формы капиталистиче¬
ской собственности. В связи с развитием машинного производства преобладало
снижение требований к квалификации пролетария, что облегчало сокращение
заработной платы до ее низшей точки, при которой даже не вполне обеспечи¬
валось воспроизводство рабочей силы.
Относительная близость промышленного капитализма с его предшественни¬
ком — мануфактурным капитализмом подводит к правомерности включения
обоих в единую по сущности протекавших процессов всемирно-историческую
эпоху перехода от феодализма к капитализму.
Период промышленной революции захватывает . большую часть эпохи про¬
мышленного капитализма, включая те десятилетия, которые считаются временем
его наибольшего расцвета — Tje. 50—60-е годы XIX в. Они являются и заключи¬
тельным этапом промышленной революции, когда начинается в Англии произ¬
водство машин машинами и машинная индустрия получает адекватную ей базу
84
вместо прежней мануфактуры. Надо подчеркнуть, что опять-таки уровень,
обозначавший окончание промышленной революции, был достигнут почти
исключительно в Англии, а в других странах это окончание было позже уско¬
рено вывозом произведенных машинным способом машин. И уже позднее
такое производство стало укореняться и у них. На протяжении большей части
XIX в., вероятно, в большинстве стран лишенные средств производста наемные
работники даже в основных отраслях промышленности не превосходили числен¬
но сохранившего независимость мелкого производителя, а (за исключением
Англии) вплоть до последней четверти столетия фабричный пролетариат состав¬
лял меньшинство среди других отрядов рабочих.
Нигде (опять-таки за частичным исключением Англии) промышленная ре¬
волюция не совпала по времени с индустриализацией, с превращением страны
из аграрной в промышленную.
Определение ’’уровня зрелости” капитализма в XIX в. тесно связано с уста¬
новлением того, что собой представляли экономические кризисы этого века.
В ’’Манифесте Коммунистической партии” указывалось: ’’Вот уже несколько
десятилетий история промышленности и торговли представляет собой лишь
историю возмущения современных производительных сил против современных
производственных отношений, против тех отношений собственности, которые
являются условием существования буржуазии и ее господства. Достаточно
указать на торговые кризисы, которые, возвращаясь периодически, все более
и более грозно ставят под вопрос существование всего буржуазного общества”6.
В советской литературе по истории и теории этой проблемы, на наш взгляд,
не различают двух аспектов определения их природы, считая их в общем тож¬
дественными:
1. Кризисы как выражение противоречия между общественном характером
производства и частнокапиталистическим присвоением.
2. Кризисы как выражение несоответствия производственных отношений
уровню производительных сил.
Такая нерасчпененность была неизбежна в XIX и отчасти в начале XX в. По¬
следующий исторический опыт делает данное разграничение необходимым, про¬
ливая дополнительный свет на всю историю экономических кризисов. Опыт
истории доказал, что кризисы при капитализме всегда были и остаются след¬
ствием противоречия между общественным характером производства и част¬
нокапиталистическим характером присвоения, но они отнюдь не на всем протя¬
жении формации были выражением несоответствия производственных отноше¬
ний достигнутому конкретному уровню производительных сил. Более того,
хотя кризисы и приводили к разрушению части имевшихся производительных
сил, они являлись на различных этапах присущим капитализму фактором раз¬
вития (и даже ускорения развития) производства. Иными словами, на .опреде¬
ленных этапах буржуазной формации они никак не могли быть сковывавшим
элементом развития производительных сил, механизмом застоя и деградации
или тем более торможения этого процесса.
Кризисы XIX в. оказались достаточным средством саморегуляции рынка
в условиях экономического роста. Лишь много позже, с 30-х годов XX в., они
перестали эффективно выполнять прежнюю роль и потребовалось прибавить
к ним определенную — большую или меньшую - меру регулирования рынка
со стороны государства.
Вместе с тем исторический опыт свидетельствует о неправомерности пред¬
ставления хода развития капиталистической формации как непрерывно воз¬
раставшего несоответствия производственных отношений уровню (характеру)
производительных сил. Можно говорить скорее о нарастании или уменьшении
‘МаркеК. и ЭнгельсСоч., т. 4, с. 429.
этого противоречия в результате нс только процессов, происходивших в рамках
экономического базиса, но и антикризисных мероприятий социальной полити¬
ки государства. Поэтому вполне закономерен вопрос, являлись ли кризисы
XIX в. выражением уже достигнутого несоответствия или, наоборот, еще
недостигнутого соответствия. Современники периода промышленного капи¬
тализма, даже руководствуясь научной теорией кризиса, но не знакомые
с последующим историческим опытом, не могли различить ’’уже” и ’’еще”.
А такое разделение является решающим при определении стадиальной принад¬
лежности общества, т.е. уровня достигнутого им развития. Очевидно также, что
определение начала периода несоответствия производственных отношений
производительным силам должно являться вместе с тем критерием достижения
формацией рубежа зрелости. Он никак не может находиться в начале интере¬
сующего нас периода, т.е. еще до завершения промышленной революции.
В этой связи хотя бы кратко остановимся на вопросе о непосредственных при¬
чинах возникновения экономических кризисов в XIX в., особенно первой его
половины, когда они, как казалось современникам, несли угрозу самому су¬
ществованию тогдашнего общественного строя.
В советской политэкокомической литературе преобладает абсолютное про¬
тивопоставление кризисов мануфактурного и промышленного периодов капи¬
тализма. При этом, как представляется, совершенно неправомерны ссылки
на позицию Маркса, неоднократно подчеркивавшего, что до 20-х годов нельзя
говорить о ’’кризисах в. собственном смысле слова, о всеобщих, проистекающих
из самого процесса производства кризисах мирового рынка”7 и что периоди¬
ческие экономические кризисы начались в.1815 г.8. Однако при этом не учи¬
тывается, что предшествующие по времени кризисы не трактовались Марксом
тем не менее как случайные, что за их непосредственными причинами скрыва¬
лись, по его убеждению, более глубокие предпосылки. Между тем отнесение
кризисов мануфактурного периода к случайным преобладает в советской и за¬
рубежной марксистской литературе. Ею игнорируется отмеченная Марксом
тенденция к периодичности наступления экономических спадов, наблюдаемая
в ведущих отраслях самой передовой в экономическом отношении страны —
Англии еще в первые десятилетия промышленной революции, т.е. в последнюю
четверть XVIII в.
Причины, порождавшие кризисы, действовали в основном через механизм
складывавшегося мирового рынка, участниками которого были страны и ре¬
гионы, находившиеся на разных стадиях развития различных формаций- Это
различие стадий социального развития приводило к тому, что в одних слу¬
чаях кризис продвигал вперед развитие уже преобладавшего капиталистическо¬
го уклада, в других -- способствовал разложению феодальных отношений9.
По своему характеру кризисы периода промышленного капитализма отлича¬
лись от кризисов мануфактурного иным балансом причин, связанных с внутрен¬
ними закономерностями капиталистического производства и изменениями по¬
ложения на мировом рынке, участниками которого в большинстве все еще
оставались феодальные и полуфеодальные страны. Недаром непосредствен¬
ными причинами кризисов по-прежнему, как и в период мануфактурного ка¬
питализма, становилась конъюнктура рынков стран Латинской Америки,
Китая, обусловленная менявшейся политической ситуацией10. Если считать
Самый факт кризисов выражением несоответствия производительных сил и
7Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. II, с. 553.
8См. там же.
9 См. Черняк Е.Б. Экономические кризисы в Европе в период мануфактурного капи¬
тализма. - В. кн.: Экономическая история. М., 1987.
10См., например. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 581; т. 25, ч. I, с. 448.
86
производственных отношений, то подобного полного соответствия не было
на протяжении всего существования капитализма вплоть до наших дней, но та¬
кое утверждение противоречило бы самым основам марксистского понима¬
ния истории. Вместе с тем близость по характеру кризисов XVIII и XIX вв. яв¬
ляется дополнительным доказательством в пользу того, что период промыш¬
ленного капитализма был лишь заключительной стадией переходной эпохи.
В XIX в. происходил* ’’длительный процесс массовых национальных движений,
борьбы с абсолютизмом и феодализмом, свержения национального гнета и со¬
здания государств на национальной основе, как предпосылки капиталистиче¬
ского развития”11 12. В этом ленинском определении по сути дела дана оценка
переходного характера социально-экономических и политических процессов,
в совокупности определивших стадиальное место периода промышленного
капитализма. Результаты революций не раз в значительной мере сводились на
нет пробуждавшейся реакцией. Контрреволюционный интервенционализм ока¬
зался одним из главных орудий европейской реакции, пытавшейся отстоять
свои позиции. Начиная с коалиций, образованных феодально-монархическими
державами во главе с буржуазной Антией против Великой французской ре¬
волюции, через интервенцию Священного союза против революций в итальян¬
ских государствах и Испании в 1820-1823 гг., подавление национально-осво¬
бодительных движений в Польше в 1830-1831 гг., в Венгрии и Италии в 1848-
1849 гг., тянется цепь попыток вооруженного экспорта реакции. Главными
носителями интервенционистской политики являлись абсолютистские монар¬
хии, для которых выступление против буржуазных революций было одной из
форм борьбы старых господствующих классов против победы нового об¬
щественного строя. Однако уже в то время, когда капитализм укрепился,
буржуазия, вставшая у власти, нередко выступала против революций в других
странах. Разнородный состав интервенционистского лагеря обуславливал
стремление одних к полной, других — к частичной реставрации старых общест¬
венных и социальных порядков.
В связи с вопросом о стадиальной принадлежности XIX в. нужно остано¬
виться на вопросе об историческом месте социальных революций нового вре-
1 2
мени .
Марксистская наука неизменно рассматривала период промышленного капи¬
тализма как зрелость этой формации. Обусловлено это не только догматизмом,
в плену которого находилась наша историческая мысль при оценке многих яв¬
лений прошлого, но и тем, что периоду промышленного капитализма предшест¬
вовали буржуазные революции, приведшие к победе нового строя.
Этот аргумент не кажется убедительным. Циклы буржуазных революций
закончились в Европе в 1848—1849 гг. и даже 1870-е годы, т.е. хронологически
они охватывают три четверти этого периода. Однако Великая французская ре¬
волюция действительно предшествовала ему, а остальные революции можно
рассматривать как ее последствие. Но несостоятельность вышеупомянутого
аргумента в другом - в однобокой трактовке правильного положения, что эти
революции были механизмом смены формаций (и добавим — в ряде случае от
стадии к стадии в рамках капиталистической формации), в непонимании того,
что эта победа выражалась не в ”полной” замене феодализма капитализмом.
Качественный скачок заключался в изменении удельного веса старого и нового
формационных укладов и в приобретении последним господствующего поло¬
жения в социально-экономической и политической структурах.
11 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 26, с. 162.
12О типологии революций подробнее см. Барг М.А., Черняк Е.Б. О роли революций ев¬
ропейского масштаба в межформационном переходе от феодализма к капитализму. -
Новая и новейшая история, 1988, №3.
87
Таковы были результаты всех без исключения переходных эпох, и это,
разумеется, полностью относится к революциям прошлого столетия.
Самыми крупными революционными событиями XIX в. были революции
1848 г. Тем более показательно, как их оценивал уже в 1856 г. Маркс: ”Так
называемые революции 1848 года были лишь мелкими эпизодами, незначитель¬
ными трещинами и щелями в твердой коре европейского общества”13. Однако
именно в том обстоятельстве, что эти революции не привели к немедленному
слому существовавших социально-экономических структур европейского об¬
щества, заключалась едва ли не главная роль их в стимулировании развития
капитализма и бурного научного, технического и культурного прогресса в XIX в.
Давая приведенную выше оценку революциям середины XIX в., Маркс имел
в виду прежде всего их отличие от социалистической революции, которую
он считал тогда делом недалекого будущего и которая была призвана уничто¬
жить основы существовавшего общественного строя во всех его формах и
разновидностях. В XIX в. не могло быть видно то, что в XX стало отчетливо раз¬
личимо лишь в исторической ретроспективе: революции этого столетия, изме¬
нявшие лишь соотношение между различными общественными укладами,
объективно становились механизмом стимулирования и ускорения эволюцион¬
ного развития европейских стран.
Ход и итоги революции на долгое время прямо или косвенно определяли
ту степень демократизма, которая была достигнута страной. Было бы одно¬
сторонним утверждать, что сам факт совершения революции неизменно при¬
водил к большей мере демократизма. Нередко ’’откат назад” после начала
движения революции по нисходящей линии был столь велик, что сама рево¬
люция оказалась меньше, чем реформистские преобразования в странах, решав¬
ших аналогичные социально-политические задачи. Примером могут служить
скандинавские страны, отчасти Голландия, Швейцария. Как эволюционное,
так и революционное решение актуальных Социально-экономических и полити¬
ческих задач объективно могло привести к движению страны по одному из
двух возможных альтернативных путей развития, к сохранению на довольно
длительный срок полуабсолютистского государства, берущего на себя функ¬
ции раннебуржуазного (Пруссия, Австро-Венгрия), или превращению поздне-
абсолютистского государства в раннебуржуазное (Франция, особенно во время
Июльской монархии).
В XIX в. фактически все страны, за частичным исключением той же Англии,
оставались государствами с многоукладной смешанной экономикой, где капи¬
талистический уклад занимал господствующее, но не численно пркобпа даишу е
положение в буржуазных странах и подчиненное — в остальных, завоевывая
при этом постепенно доминирующие позиции на международной арене. Ни одна
из революций XIX в., особенно если она не ставила национально-освободитель¬
ные задазд, не изменила кардинально отношения собственности. Революции
создавали лишь условия для дальнейшего капиталистического развития путем
изменений в надстроечной области. Именно поэтому их задачи при определен¬
ной исторической обстановке могли' быть решены реформистским путем.
Это было следствием Великой французской революции, создавшей не только
для Франции, но и для других стран возможность решения революционным
или реформистским путем главных задач межформационного перехода. Не
случайно, что, несмотря на возникновение нового класса — пролетариата —
радикальной политической силы, революции XIX в. не знали движения по
восходящей линии и не имели якобинского, революционно-демократического
этапа. Объясняется это не только страхом буржуазии перед народом. Боль¬
шая часть французской буржуазии и в 1793—1794 гг. испытывала этот страх
13 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 3.
88
и поэтому неохотно временно мирилась с властью якобинцев Недостаточно
сослаться на то, что это в равной мере свидетельствует об изменении соот¬
ношений сил в пользу буржуазии, хотя пролетариат теперь входил в состав
трудящихся масс. Все это будет неполным, если не учесть: исторический опыт
свидетельствовал причем с точки зрения едва ли не всех классов, что якобинизм
привел к отступлению революции за ’’разумные” пределы. Он неразрывно
связывался с террором 1794 г., направленным против самих революционеров
и приведшим в конечном счете к резкому откату назад, реставрации монархи¬
ческих режимов, к тому, что зрелая форма буржуазной власти установилась
во Франции почти через столетие после Великой французской революции, а поко¬
лениям, жившим в первой половине XIX в., было вообще неизвестно, когда это
случится. Не менее важным был тот очевидный факт, что Франция продолжала
далеко отставать по уровню промышленного развития от Англии, что ее с та¬
кой стремительностью ’’обошла” позднее Германия. Бросалась в глаза и отста¬
лость французского крестьянского хозяйства, являвшегося в какой-то мере
детищем революции.
Особенности революций XIX в. нельзя понять, не учитывая стоявших перед
ними объективных задач. Несомненно, что они сводились к завоеванию побе¬
ды нового строя над старым, т.е. утверждению главенствующего положения
капиталистического уклада над остальными, а не к единовременному уничто¬
жению этих последних. После Великой французской революции все по¬
следующие буржуазные революции в Европе, как с очевидностью доказал исто¬
рический опыт, были объективно ориентированы на достижение этой цели.
Однако такая задача имела два способа решения, и они могли вести к альтер¬
нативным путям развития.
Стоит повторить: Великая французская революция и являвшийся ее пря¬
мым следствием диахронный цикл революций 1789-1815 гг. были настолько
сильным потрясением для феодально-абсолютистской системы, что после них,
несмотря на все попятные движения периода Реставрации, решение назрев¬
ших революционных задач оказывалось возможным как революционным,
так и эволюционным путем. Более того, нередко задачи преобразования базиса
решались или начинали решаться реформистским путем (например, в Пруссии,
ряде других германских государств), а потом дополнялись революционным
изменением государственной надстройки. Некоторые из политических задач
также могли решаться этим же путем, причем по своему содержанию они
могли быть приравнены к межстадиальным ’’революциям сверху”. Но в ре¬
зультате всех этих циклов революций не было создано структуры власти,
которая выходила бы за рамки раннебуржуазной государственности. Наобо¬
рот, всюду четко проступали именно ее характерные черты: сохранение власти
в руках альянса дворянства и старых привилегированных слоев буржуазии с
допуском в этот союз и постепенным усилением роли в нем промышленни¬
ков-предпринимателей. Произошла консервация многих пережитков старого
строя: ограниченного избирательного права, отсутствия законодательства,
которое было бы выражением интересов либеральной партии буржуазии.
Нередко на смену позднеабсолютистскому строю приходило отличное от
него лишь частично полуабсолютистское или раннебуржуазное государство.
Подобно тому, как в результате революции не происходило ”полной” замены
одной системы общественных отношений другой, а менялось лишь соотноше¬
ние удельного веса старого и нового формационных укладов, происходило
подобное же изменение баланса сил внутри блока правящих классов с постепен¬
ным возрастанием роли промышленной буржуазии. Однако нигде (и здесь -
за исключением Англии) нельзя говорить об установлении господства про¬
мышленника как представителя всего класса буржуазии. Это, конечно, не
исключает того, что и позднеабсолютистское или полуабсолютистское го¬
89
сударство и тем более раннебуржуазное государство заимствовали некоторые
приметы, характерные для более развитых стран, что стало одним из проявлений
воздействия общемирового процесса на эволюцию политической структуры
отдельной страны. Правомочно говорить о сохранении раннебуржуазной госу¬
дарственности даже в большинстве европейских стран вплоть до первой
мировой войны, иными словами, до начала эпохи монополистического капи¬
тализма. Таким образом, государственная надстройка, существовавшая в пе¬
риод промышленного капитализма, вполне подтверждает, что он является
частью, точнее заключительным этапом, переходной эпохи от феодализма к ка¬
питализму. Здесь была бы, вероятно, неуместной попытка определить, что
являлось более весомой причиной фактически повсеместного сохранения
в этот период полуфеодального дворянского землевладения - нерешительность
буржуазии или сила сопротивления самого дворянства, умевшего укреплять
свои позиции, в том числе, и за счет использования ресурсов растущего капи¬
талистического уклада. Максимум, что революции, если судить по их результа¬
там, определяли, - пойдет ли развитие капитализма по прусскому или по фран¬
цузскому пути, причем при наличии определенных условий последний мог сти¬
мулировать более высокие темпы такого развития. В любом случае наличие дво¬
рянского землевладения было весомым фактором сохранения и экономиче¬
ского базиса, взятого в целом, и государственной надстройки раннебуржуаз¬
ного общества и государства. Тем более это относится к такому обществу
и государству в первые три четверти прошлого века, когда из-за относительно
слабой развитости крупной промышленности буржуазия еще не накопила ни
достаточно ресурсов, ни опыта и умения, чтобы обходиться без использования
методов внеэкономического принуждения, предоставлявшихся в ее распоря¬
жение в равной мере как позднеабсолютистским, так и пол у абсолютистским
или раннебуржуазным государством. Буржуазии было в определенном смысле
выгоднее, чтобы превращение позднеабсолютистского государства в ранне¬
буржуазное произошло реформистским путем и чтобы эта метаморфоза, а так¬
же дальнейшее развитие в рамках раннебуржуазной государственности растя¬
нулись на достаточно длительное время.
Разумеется, опыт якобинского этапа Великой французской революции, страх
перед народными массами играли важную роль в позиции буржуазии. Но не мень¬
шее и, вероятно, решающее значение имела все же экономическая целесообраз¬
ность оставаться приверженной реформистскому пути. Это определялось и воз¬
можностью реализовать изменение соотношения ’’экономических потенциалов”
в растущее влияние на власть в послеабсолютистском государстве. Энгельс еще
в 1847 г. так с полным основанием характеризовал прусскую государственность:
’’Существовавший в Пруссии до настоящего времени образ правления был
обусловлен сложившимся соотношением сил между прусским дворянством
и прусской буржуазией”. Прусская монархия угождала интересам то одного,
то другого класса. Эту стадию ”прошли почти все цивилизованные страны”14.
В качестве доказательства зрелости капиталистического общества прошлого
века в марксистской литературе фигурирует переход реальной власти в евро¬
пейских странах от блока старых привилегированных слоев буржуазии с дво¬
рянством к промышленникам, поскольку этот переход свидетельствовал о том,
что крупное фабричное производство заняло господствующее положение
и создало себе соответствующую политическую надстройку — как в сфере го¬
сударства (парламентарный строй или даже парламентарная республика), так
и в сфере идеологии (фритредерство).
Вместе с тем очевидно, что еще с мануфактурного периода промышленники
больше, чем любая другая часть буржуазии, были заинтересованы в покрови¬
1 4Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 31.
90
тельстве со стороны сильного государства, именно они находились по мере раз¬
вития крупной фабричной системы в противоборстве с массой недовольных
трудящихся, еще вчера экспроприированных капиталом и подвергавшихся
бесчеловечной эксплуатации, характерной для эпохи промышленной революции.
Именно фабрикантам в первую очередь было необходимо обеспечение сильной
государственной властью безопасности их собственности и возможности ис¬
пользовать наряду с экономическим также внеэкономическое принуждение.
Наконец, сильное государство было необходимо для проведения им в его
собственных интересах, но еще больше в интересах промышленной буржуазии
политики таможенного протекционизма как лучшего способа ’’фабриковать
фабрикантов”. И лишь в отдельных странах интересы промышленников резко
сталкивались с интересами земельного дворянства (’’хлебные законы”, повы¬
шавшие цены на продовольствие и тем самым стоимость рабочей силы в
Англии). В остальных странах, экспортирующих, а не импортирующих сель¬
скохозяйственные продукты, опасений, что такой вызов приведет к резкому
подъему хлебных цен, не существовало, по крайней мере до последних одно¬
го-двух десятилетий XIX в. Это противоречие интересов если и приобретало
некоторую остроту, то только из-за сопротивления дворянства сохранению си¬
стемы таможенного протекционизма, поднимавшей цену на импортируемые
промышленные изделия.
Вместе с тем стоит задать вопрос: находилась ли где-нибудь промышленная
буржуазия у власти единолично, в качестве ведущего представителя других
крупнособственнических слоев общества? Ответ может быть только отрица¬
тельным, за частичным и далеко не бесспорным исключением Англии после
1832 г., а вернее - годов ее превращения в ”промышленную мастерскую мира”.
Во всех других странах промышленная буржуазия лишь допускалась к участию
во власти, наряду с другими фракциями буржуазии и дворянством. По сути
дела, это был тот же блок правящих классов, что и в раннебуржуазных стра¬
нах еще в период мануфактурного капитализма, но с изменением удельного
веса участвовавших в нем классов в пользу промышленной буржуазии.
В то же время при рассмотрении вопроса о стадиальной принадлежности
периода промышленного капитализма позволительно усомниться, насколько
вообще нахождение у власти промышленной буржуазии может служить пока¬
зателем зрелости буржуазного общества.
Ведь все его дальнейшее развитие, при котором в десятки раз происходило
возрастание производительных сил, осуществлялось именно при власти блока
разных фракций крупной буржуазии, при происходящем процессе их слияния.
Важно осознать, что относительно ’’чистый” домонополистический капитализм
мог сложиться в Англии только при условии, что большая часть континенталь¬
ной Европы оставалась феодальной или полуфеодальной, а немногие буржуаз¬
ные страны далеко отставали от ’’промышленной мастерской мира”. Иначе Гово¬
ря, относительная его ’’чистота” была следствием (тоже относительной)
’’исключительности” его в Англии и с оговорками в США. Она была прямым
следствием и показателем неразвитости капитализма в мире, взятом в целом,
в том числе и в его наиболее продвинувшихся вперед странах.
По этому определению стадии промышленного капитализма как периода ранне¬
буржуазного общества и тем самым заключительного этапа перехода от феода¬
лизма к капитализму никак не противоречит факт утверждения фритреда -
наиболее последовательного воплощения принципов лессэферизма в идеологии
и политике европейских государств. В исторической ретроспективе становится
очевидным, что фритред, если и мог быть выражением интересов промышленной
буржуазии, но только в конце переходного периода от феодализма к капита¬
лизму. Не введение фритреда свидетельствовало об окончании периода ранне¬
91
буржуазной государственности, а напротив, последнее знаменовало собой и
окончание эры фритреда.
Утверждение фритреда было выражением специфики передовой части стра¬
ны, в которой тенденции мирового развития проявлялись в сравнительно ’’чи¬
стом”, ’’классическом” виде, и которая, обогнав другие страны, могла пример¬
но четверть века удерживать пять гегемоний (промышленную, торговую, финан¬
совую, колониальную и морскую). Что касается фритреда в области отношений
между трудом и капиталом, то он оказался точкой перехода от экономического
регулирования и карательного социального законодательства, господствовав¬
шего в мануфактурный период, к государственному вмешательству в экономи¬
ческую жизнь и социальную политику, характерную прежде всего для капита¬
листических стран XX столетия.
Наконец, нельзя смешивать процессы, связанные с появлением и утратой от¬
дельной страной промышленной гегемонии и оказавшие определяющее влияние
на исторические судьбы фритреда, с вопросом о том, является ли наступление
этой эпохи свидетельством достижения формацией зрелости, а также с тем,
в какой мере этот показатель производственных отношений соответствует уров¬
ню производительных сил. Отрицательный ответ на данный вопрос очевиден
(речь именно о фритреде как показателе, а не о том, существовало ли такое
соответствие).
Экономический и политический либерализм можно рассматривать как состав¬
ные части одной общей доктрины. Вместе с тем на практике связь между этими
частями не была жесткой. Признанный властитель дум либеральной Европы
Г. Спенсер в работе ’’Человек против государства” так перечислял характерные
черты политического либерализма: конституционализм; участие народа в управ¬
лении государством; всеобщее избирательное право; автономия местного уп¬
равления; равноправие женщин; суд присяжных; равномерное распределение
налогов (подоходный налог); свобода слова, собраний, совести; свобода науч¬
ного исследования без препятствий со стороны светских и духовных властей;
ограничение возможным минимумом власти государства (но отнюдь не анар¬
хизм) . Так доктрина экономического либерализма в значительной степени даже
в Англии осталась суммой благих пожеланий, и едва ли половина требований
политического либерализма не только не была претворена в жизнь, но к этому
даже и не подступались в период промышленного капитализма. Так обстояло
дело с участием народа в управлении государством; всеобщее мужское и тем
более женское избирательное право за пределами одной-двух стран оставалось
мечтой, а если вводилось, то из антидемократических бонапартистских сооб¬
ражений. Требование расширения местного самоуправления и ограничения
роли государства постигла та же участь. Таким образом, если считать полити¬
ческий либерализм мерой зрелости буржуазного общества, то оно его так и не
достигло в XIX в.
Политический либерализм соединялся с экономическим, который так таковой
носил негативный характер, определяя, от чего должно освободиться госу¬
дарство (т^. от вмешательства в экономическую жизнь), и ничего не говоря
о том, что должно делать в социально-экономической сфере. Это все еще была
модернизированная, доведенная до конца программа преодоления феодальных
методов вмешательства. Иными словами, политический либерализм, по сути
дела, не имел позитивной социально-экономической программы - разработка
ее началась уже за пределами периода промышленного капитализма. Все ска¬
занное еще более подтверждает мысль, что либерализм XIX в. был последней
идеологической концепцией буржуазной переходной эпохи и вместе с тем
отправным пунктом развития либеральной идеологии в период монополисти¬
ческого капитализма. Это помимо всего прочего показывает, насколько одно¬
сторонним и узким является представление о либерализме только как идеологии
92
победившей буржуазии, идеологии, враждебной социализму, без учета того,
в какой мере она была доктриной, являвшейся идеологическим обоснованием
перехода от феодализма к капитализму, процесса, который соответствовал
главной задаче исторического прогресса в XIX в.
На протяжении всего периода домонополистического капитализма последо¬
вательно сменяли друг друга в качестве господствующей три идеологические
доктрины: Реформация, Просвещение и либерализм XIX в. Последующая ди¬
алектически ’’снимала” предшествующую, хотя и много заимствовала у нее,
включая это заимствованное в принципиальную систему взглядов. Революцион¬
ная сущность для своей эпохи первых двух из этих доктрин не вызывает
сомнений. Для XIX же века их наследником считается социализм, который
объединяет с ними именно революционный характер. В результате создалось
представление о либерализме как по своей сути скрыто консервативной тео¬
рии, нацеленной прежде всего на конфронтацию с передовыми идеями века.
Историческая реальность была иной, никак не укладывавшейся в эту схему.
Либерализм был идеологией промышленной буржуазии, стоявшей у власти
в союзе с другими собственническими слоями в передовых странах и только
еще шедший к власти в подавляющем большинстве стран Европы. Важнее,
что он был господствующей идеологией общества на последней стадии пере¬
ходной эпохи от феодализма к капитализму и вследствие этого сохранял
свое революционное значение. Между прочимг вопреки тому, чего ожидали
участники рабочего движения, именно либерализм, а не социализм XIX в. был
альтернативой феодальному политическому строю и был призван прийти к
нему на смену.
Но как же тогда понимать тот факт, что либерализм вместе с тем являлся
главным идеологическим противником социализма? Этот вопрос проистекает
из догматического представления о том, что в каждую историческую эпоху
может существовать лишь одна революционная идеология, а все другие
общественные воззрения могут иметь определенное революционное значение
лишь в той или иной форме и мере, приближаясь к ней, либо подкрепляя ее,
поскольку она не могла быть усвоена различными, способными к революцион¬
ному действию слоями населения. Однако в ретроспективе стало ясным, что
история и здесь оказалась ’’хитрее”, чем это сложившееся в прошлом веке
мнение, и повторять его в наши дни можно, лишь ограничив свое видение
догматическими шорами. Борьба между либерализмом и социализмом
отнюдь не означала, что каждый из них, точнее класс, идеологией которого они
являлись, не осуществлял исторически прогрессивную функцию. И этому не
мешало и то, что либерализм стремился решить эти революционные по своему
содержанию задачи реформистскими методами, поскольку для этого существо¬
вала историческая возможность. Более того, он тяготел к тому типу разбития,
который — опять-таки в обстановке конца переходной эпохи — мог при опреде¬
ленном стечении обстоятельств привести не к замедленным, а наоборот, более
быстрым темпам этого развития.
У Просвещения в XIX в. имелось два преемника. Один из них унаследовал
революционный пафос отрицания феодального общества и перенес критику на
тот ”строй гармонии”, о наступлении которого возвещали просветители и ко¬
торый не мог на деле не оказаться чем-либо иным, нежели царством буржуазии.
Либерализм, напротив, развил и конкретизировал позитивную часть политиче¬
ской мысли Просвещения, унаследовал утопическую надежду, что осуществле¬
ние этой программы в новом модернизированном виде, в конечном счете,
приведет к общественной гармонии. При всех безжалостных заключениях,
которые современники делали из экономической доктрины либерализма,
не ограничивавшей вмешательства государства в полную свободу капиталисти¬
ческой эксплуатации, эта концепция содержала элементы, адекватно отражав¬
93
шие тогдашнюю действительность. Проповедники теории экономического
либерализма (причем не только классики — Адам Смит, Рикардо, но и отчасти
представители вульгарной политической экономии) сумели нащупать некото¬
рые подлинные законы функционирования тогдашней хозяйственной системы.
Они поспешили объявить их вечными, соответствующими природе человека.
Напротив, рабочее движение твердо считало, что под видом ”вечных” фигури¬
руют лишь закономерности капиталистической экономики, притом искажен¬
ные и приукрашенные в интересах буржуазии. Истина оказалась опять ’’хит¬
рее”, как продемонстрировал опыт XX в.
Одним из программных требований либерализма была свобода создания
политических партий, и самый факт их образования выдается за свидетельство
зрелости капиталистического общества XIX в. При этом не учитывается, что
партии в современном смысле слова, т.е. массовые политические организации,
в отличие от рыхлых парламентских группировок начали возникать только
в 70—80-е годы. При этом на политической авансцене доминировала борьба ли¬
беральных партий с консервативными, иначе говоря, с партиями дворянства
и старых привилегированных слоев буржуазии, что опять-таки подчеркивает
переходный характер периода промышленного капитализма.
С либерализмом XIX в. обычно связывают и попытку воплощения в жизнь
идеи правового государства. Это по крайней мере неточно и односторонне.
Идея такого государства — лишь концепция господства закона, она не раскрыва¬
ет сути законов, которые следует неукоснительно соблюдать. Идея правового
государства существовала и в древности, она была вновь возрождена мысли¬
телями Просвещения начиная с Монтескье и воспринята даже идеологами
просвещенного абсолютизма. Именно в ней они видели отличие просвещенной
монархии от деспотии; теоретики просвещенного абсолютизма заявляли, что,
хотя сам монарх и сохраняет свою роль источника законов, он в качестве
”первого слуги государства” исходит из логики существующего законода¬
тельства и интересов всего общества. Некоторые просветители шли дальше,
и их воззрения получили развитие в ходе Великой французской революции.
По их мнению, концепция правового государства неразрывно связана с идеей
свободы и участия народа в управлении государством. Либерализм, и здесь
выступал лишь продолжателем и ’’кодификатором” мыслей просветителей,
вкладывая в рыхлое понятие ”политическая свобода” совокупность свобод,
присущих парламентарному строю при ограниченном допуске низших классов
к участию в выборах законодателей. И только в XX в. теория правового госу¬
дарства постепенно была наполнена более широким смыслом — участие всего
народа в управлении, наличие не только политической, но и социальной защи¬
щенности как неотъемлемого права человека. Таким образом, видимо, можно
говорить о четырех видах идеи и практики правового государства — позднефео¬
дального, раннебуржуазного, современного буржуазного и социалистического.
Либерализм XIX в. являлся глашатаем второго из этих видов и пытался его
отстаивать.
В советской исторической литературе утвердился тезис о кризисе либерализ¬
ма в конце XIX в. Данный постулат может быть принят только с оговоркой,
кардинально меняющей смысл этого кризиса. Речь шла не о закате либерализ¬
ма, как это подразумевалось понятием кризиса, а о приобретении им новой
формы, соответствующей новому этапу развития капиталистической системы.
Кризис проявлялся в отказе либерализма от многих элементов доктрины
лессэферизма и постепенной выработке программы социальной политики.
Однако, если кризис ’’старого” либерализма в вышеуказанном смысле яв¬
ляется фактом, то связанный с ним тезис о кризисе буржуазной демократии
в последней трети XIX в. можно считать по меньшей мере сомнительным.
Утверждение, что где-то (особенно в Англии в серединные десятилетия XIX в.)
Q4
наблюдался наибольший расцвет политической демократии, относится к исто¬
рическим легендам, вроде мифа о ’’доброй старой Англии” или ’’добром ста¬
ром времени” вообще. Бесспорно, в противоречивом политическом процессе
последней трети XIX в. не так уж трудно найти элементы, которые при боль¬
шом воображении можно считать подтверждением тезиса о наступлении кризиса
демократии. Так, приводятся факты централизации государственного управ¬
ления, повышения роли исполнительной власти и бюрократического аппарата,
но им можно противопоставить не менее важные факты демократизации изби¬
рательной системы, расширения полномочий местного самоуправления. Много
говорится об усилении власти крупного капитала, но забывается при этом,
что оно приходило на смену влиянию на власть дворянства и старых фракций
буржуазии и сопровождалось вовлечением более широких слоев населения в по¬
литическую жизнь.
Итак, анализ вскрывает существование четырех типов государства в XIX в.
(исключая государственные формы, создававшиеся в ходе революции и сохра¬
нявшиеся лишь на короткое время) :
I. Позднефеодальное абсолютистское государство;
II. Полуабсолютистское государство, находившееся на пути превращения
в раннебуржуазное государство;
III. Раннебуржуазное государство мануфактурного периода;
IV. Раннебуржуазное государство периода промышленного капитализма.
Развитие могло идти или по линии I— II — III — IV, или при отдельной стадии по
линии I - II - IV, I - III - IV, или, наконец, по линии I - IV. В любом из указан¬
ных вариантов движение могло осуществляться как революционным, так и эво¬
люционным путем. Объективно все революции рассматриваемого периода яв¬
лялись механизмом выбора из перечисленных путей развития. В частности, так
называемые революции сверху были орудием движения по пути I - II - IV. То,
что рисовалось современникам как конфронтация монархии и республики,
парламентаризма и абсолютизма, на деле оказалось лишь столкновением раз¬
личных путей перехода от асболютизма через раннебуржуазную государст¬
венность к ’’зрелому” капиталистическому государству XX в. Демократическая
республика, как выяснилось, была неадекватной формой раннебуржуазного
общества и государства даже на последней стадии их развития.
Рассматривая события прошлого столетия с позиций конца нынешнего,
давно пора признать: на протяжении XIXв. перед обществом не стояли и не могли
стоять в повестке дня задачи переустройства на социалистических началах.
’’Призрак коммунизма”, который бродил по Европе в канун революций 1848—
1849 гг. и против которого, говоря словами ’’Манифеста Коммунистической
партии”, ’’объединились... Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие
полицейские”15, объективно тогда угрожал только им, а не устоям капиталисти¬
ческого строя. Социализм мог существовать либо как утопическая мечта, либо,
напротив, как конечная цель революционного рабочего движения, хотя она
могла представляться тогда участникам этого движения осуществимой в несрав¬
нимо более быстрые сроки, чем это было возможно в действительности. Субъ¬
ективные и объективные цели революционного рабочего движения оказались
глубоко различными.
В пределах периода промышленного капитализма борьба пролетариата яв¬
лялась одним из механизмов перехода от раннебуржуазного к буржуазному
обществу. Правда, далеко не всегда она убыстряла такой передел. Например,
поражение парижских рабочих в июне 1848 г. скорее затормозило этот про¬
цесс, проложив дорогу к установлению режима Второй империи. Напротив, дви¬
жение чартистов, не добившись непосредственно своей цели, привело к посте-
15Там же, с. 423.
95
пенному удовлетворению их требований в политической области, хотя оно и
не имело в изменившихся исторических условиях тех социальных последствий,
которых ожидали рабочие от своей борьбы за Хартию. То же самое следует ска¬
зать и о Парижской коммуне, являвшейся в известной мере заветом будущему
и поражение которой не воспрепятствовало тому, что она сделала необратимым
процесс утверждения Третьей республики во Франции. Неудача попытки Бис¬
марка с помощью „исключительных законов’’ покончить с социал-демократией
заставила ’’железного канцлера’’ вступить на путь социального законодательства
и т.д. Это отнюдь не означает, что подобное „угадывание’’ будущего, как Люк¬
сембургская комиссия Луи Блана во время революции 1848 г., способствова¬
ло его наступлению. Она лишь сеяла иллюзии, разоружая пролетариат как
движущую силу прогрессивной социальной трансформации.
Период относительно „чистого” (домонополистического) капитализма
являлся хронологически лишь не долгим этапом в рамках переходной эпохи
в целом, даже самого периода промышленного капитализма. Ведь основной
по продолжительности его частью было время промышленной революции,
тх., строго говоря, формирования „чистого” капитализма. Этот этап неизбеж¬
но должен был быть непродолжительным по целому ряду причин, среда ко¬
торых, если ограничиться только экономической сферой, надо отметить
следующие. Во-первых, если поглощение старых укладов было вместе с тем
процессом формирования системы промышленного капитализма, то стремле¬
ние нового господствующего' класса по мотивам, о которых говорилось выше,
к консервации части докапиталистических отношений сдерживало утвержде¬
ние этой системы в „чистом” виде. Хотя небуржуазные уклады в передовых
странах и до буржуазные страны были „питательной средой” для промышленного
капитализма, они же самим фактом своего существования сохраняли много¬
укладное™ общества. Во-вторых, промышленный капитализм мог первоначаль¬
но сформироваться лишь в двух-трех передовых странах, в других же он
сложился в самом конце эпохи домонополистического и в начале периода
монополистического капитализма. В-третьих, „чистый” капитализм был воз¬
можен только в условиях промышленной гегемонии одной или немногих передо¬
вых стран, которая по своей природе не могла не быть кратковременной.
Относительно чистый капитализм был невозможен без некапиталистической
среды, обнимавшей большую часть земного шара. Однако это происходило не
потому, что согласно распространенной в начале текущего столетия теории
’’автоматического краха” капитализма невозможно было найти рынки сбыта
для товаров, представлявших собой материализованную прибавочную стоимость.
Причина была в ином — поглощение некапиталистической среды переводило ка¬
питализм на новый уровень развития, являвшийся отходом от „чистой” модели.
Поэтому действительной разделительной чертой, на наш взгляд, может слу¬
жить открытый и разработанный в трудах основоположников марксизма ма¬
териалистический метод анализа общественных явлений, а степень близости или,
наоборот, отдаленности от него - подлинным критерием зрелости утопической
теории в понимании того, что будущее общество длительное время не сможет
функционировать без сосуществования различных видов одного и того же
типа социалистической собственности.
Разумеется, исследовательская работа по созданию нового видения XIX в.,
являвшаяся частью переосмысления истории в свете нового исторического
опыта, куда более многопланова, чем имелась возможность рассказать об
этом в рамках данной статьи.
Новое видение периода промышленного капитализма является предпосылкой
для осознания его действительной роли в развитии человеческой цивилизации,
а также для выявления подлинного исторического смысла многих аспектов раз¬
вития общества в XX столетии.
96
Наши интервью
© 1990 г.
КУЛЬТУРА И ИСТОРИЯ
(Ответы д.и.н., проф. А.Я. Гуревича
на вопросы редакции журнала)
Вопрос'. Арон Яковлевич, какое место в исторической науке отводится изу¬
чению истории культуры?
Ответ К сожалению, в отечественной исторической науке культура была и
остается Золушкой. Не только потому, что на нее не обращают особого внима¬
ния. То, что, скажем, в учебниках по истории глава о культуре неизменно ’’при¬
стегнута” в конце текста, трактующего о более ’’серьезных”, с точки зрения
авторов и редакторов, предметах - политических и социально-экономических
процессах, — весьма показательно. Но главная причина в другом.
Во-первых, на культуру продолжают смотреть как на разновидность так
называемой идеологической надстройки. Я не буду здесь останавливаться на
вопросе о научной правомерности и продуктивности употребления в гумани¬
тарном знании таких ’’строительных” метафор, как ’’базис” и ’’надстройка”,
но все же не могу не отметить их предельного механицизма, а потому и непри¬
годности при анализе столь сверхсложных систем, какими являются человече¬
ские общества. Но обратите внимание на другое: понятие ’’идеологическая над¬
стройка” применительно к культуре предполагает, что культура входит в идеоло¬
гию, покрывается этим понятием. Но это совершенно извращенная и предель¬
но упрощенная трактовка культуры! Разве допустимо сводить ее к идеологии?
Разве философские, эстетические, нравственные ценности, национальные и ре¬
лигиозные традиции - это все идеология, якобы выражающая интересы
какого-то класса? Это же нонсенс. Такое понимание культуры не ’’работает”
в историческом исследовании.
Во-вторых, историки привычно ’’перепоручают” изучение духовной жизни
и культуры своим коллегам — филологам, искусствоведам, философам. Эти
специалисты занимаются теми или иными аспектами культуры и ее истории,
сосредоточивая, естественно, свое внимание на проблемах жанра, поэтики,
структуры текста. У них свои задачи и интересы. Возникает вопрос: правомерен
ли специфический подход историка к проблематике культуры и если да, то ка¬
ким он мог бы быть и чем именно диктуется его необходимость в рамках
исторического исследования?
Существует немало определений культуры и, соответственно, способов ее
исследования. Я убежден в том, что то понятие культуры, которым пользуется
ученый, прежде всего зависит от изучаемой им проблемы и от очерченного им
исторического контекста.
Вопрос'. Не могли бы Вы проиллюстрировать свою мысль каким-либо при¬
мером?
Ответ'. Как известно, в нашей исторической науке, так же как и в зарубеж-
4 Новая и новейшая история, № 1
97
ной, несколько поколений историков занимались, и весьма успешно, аграрной
историей Европы; существовали влиятельные научные школы, и были во мно¬
гом прояснены различные стороны жизни крестьянства на протяжении средних
веков и нового времени. И вот любопытное явление: в 60-е годы XX в. эти
школы прекратили свое существование, распались, и значительная часть исто¬
риков-аграрников обратилась к иным сюжетам — к изучению культуры, быта,
общественной мысли. Этот поворот оказался синхронным и в нашей стране,
и за рубежом. В чем его причина?
Если вдуматься в существо дела, то оно, по моему убеждению, заключалось
в следующем: изучение земельной ренты и ее изменений, структуры крупного
и мелкого землевладения, крестьянских восстаний и иных традиционных сю¬
жетов — исследование всей этой социально-экономической проблематики —
натолкнулось на, казалось бы, неожиданное препятствие. Мы рассуждали об
эксплуатации крестьян или об их сопротивлении ей, не принимая в расчет
их психологии, верований, представлений о мире, а потому сплошь и рядом не
могли понять логики их поведения. Схемы объяснения, которыми, к сожале¬
нию, часто пользуются историки, сводятся к формуле ’всякое действие вызы¬
вает противодействие”: усиление эксплуатации чуть ли не автоматически
влечет за собой восстание угнетаемых. Однако в действительности социаль¬
ное поведение людей отнюдь не подобно поведению физических объектов, оно
вообще не диктуется только их материальными интересами. Эти последние
всегда и неизменно преломляются в призме человеческого мировосприятия.
Для проникновения в эти социально-психологические механизмы приходится
обращаться к изучению ментальностей.
Вопрос. Как определить ментальность?
Ответ'. Опыт современной исторической науки свидетельствует, что поня¬
тие ’’ментальность” при всей расплывчатости и неопределенности его содержа¬
ния оказалось в высшей степени продуктивным в историческом исследовании.
Ментальность — не идеология и вообще не строго продуманная и четко сформу¬
лированная мысль. Ментальностью называют тот мощный пласт сознания, где
коренятся его автоматизмы и привычки, исторически обусловленные способы
интеллектуального и аффективного освоения мира, тот ’’духовный инструмен¬
тарий”, при помощи которого люди расчленяют и организуют картину мира.
Не имея представления о ментальности людей, принадлежащих к тому или
иному классу или слою общества, историк не в состоянии понять их ценностную
ориентацию, их деятельность, включая производственную, религиозную
и всякую иную. Таким образом, сама логика исследования принуждает исто¬
рика расширить сферу своих интересов и включить в круг вопросов той же
аграрной истории совершенно новые аспекты, относящиеся к духовной жизни
людей, к содержанию их сознания, к их чувствам и поступкам.
Вопрос-. Значит ли это, что историк отказывается от изучения социальной
истории?
Ответ'. Ни в коей мере! Происходит другое: решительно видоизменяется —
расширяется и обогащается — содержание самой социальной истории. Я бы ска¬
зал так: социальная история перестает быть историей абстракций (собствен¬
ность, производство, эксплуатация, рента) и становится историей людей,
организованных в коллективы и занятых производственной, общественной,
религиозной или художественной деятельностью. Вместо истории сельского
хозяйства появляется история крестьян; на смену истории города приходит
история горожан — ремесленников, купцов, патрициата, плебса. Социальная
история трансформируется, насыщаясь человеческим содержанием.
Вопрос'. Итак, каков же тот подход к истории культуры, о котором Вы го¬
ворите?
98
Ответ'. Мне кажется, из сказанного становится ясно, что здесь применяется
не вполне привычное, нетрадиционное понятие культуры. В том контексте,
который создается историками, культура - не совокупность достижений твор¬
ческих гениев, не своего рода ’’музейный каталог”. Это — единственно возмож¬
ный для человека способ существования, неотъемлемый и кардинально важ¬
ный аспект функционирования человеческих коллективов и общества в целом.
Такой подход к культуре, пришедший в нашу научную дисциплину в значи¬
тельной мере из этнологии (именно она поставила перед историками многие
новые вопросы, которые они ныне изучают), называют культурно-антропологи¬
ческим, и я убежден в том, что у него большая будущность, так как он эффек¬
тивен и раскрывает новые стороны социальных процессов. Такого рода
подход служит известной гарантией от невольной модернизации истории, при
которой людям другой эпохи приписывают способы мировосприятия и си¬
стему поведения, присущие человеку современности.
Вопрос'. Не означает ли это, что культура должна рассматриваться не в ка¬
честве некоей обособленной, самодостаточной сущности, а как компонент
социальной истории?
Ответ'. Безусловно, так. Речь идет о превращении социальной истории в со¬
циально-культурную. Необходим междисциплинарный подход к изучению
истории; комплексное исследование проблем культуры может быть осущест¬
влено только на основе взаимодействия разных наук об обществе и человеке.
Нам надо научиться задавать историческим источникам новые вопросы, имея
в виду, что источник неисчерпаем и от пытливости историка зависит, откроет
ли он нам тайны сознания и поведения людей того времени, когда он был
создан.
Вопрос'. За последнее время заметно возрос интерес нашей общественности
к истории культуры. Удовлетворяют ли этот интерес исследования современных
советских авторов?
Ответ'. К сожалению, лишь в очень ограниченной мере. Ваш вопрос очень
важен. Ведь нельзя упускать из виду, что историческое знание представляет
собой важную составную часть самосознания общества. Поэтому историки-про¬
фессионалы не могут не чувствовать ’’пульса времени” и не откликаться на глу¬
бинные духовные потребности современности. Что интеллигентные читатели
ищут в наших работах? Их запросы могут быть не вполне ими осознаны,
но тем не менее они ясны: современный человек ищет в истории человека,
он хочет завязать с ним диалог. Только историк, ориентированный на изуче¬
ние ментальностей, осознавший принципиальную важность культурно-антро¬
пологической проблематики, способен утолить жажду исторического знания
современного читателя.
Но, разумеется, прежде всего такой подход открывает перед самими истори¬
ками новые широкие перспективы. Из истории — служанки идеологии, полит¬
экономии и социологии наша научная дисциплина получает возможность
на деле превратиться в науку об общественном человеке в истории, его изме¬
нениях в историческом процессе, в котором он выступает одновременно
и в роли актера, и в роли творца. Ведь и такие сложные и далеко не проясненные
проблемы, как соотношение свободы и необходимости в истории, получили
бы в свете культурно-антропологического подхода новое и, надеюсь, более
убедительное решение.
Вопрос'. Считаете ли Вы обрисованный Вами подход к изучению истори¬
ками культуры единственно возможным или единственно современным?
Ответ'. Отнюдь нет. Напротив, я убежден в том, что только при множествен¬
ности подходов мы способны охватить наш предмет. Исследовательскую
призму, через которую мы рассматриваем прошлое, нужно поворачивать. Я ни
в коей мере не отрицаю правомерности и необходимости традиционных спо¬
4*
99
собов изучения культуры. Все подходы должны дополнять и корректировать
наше видение истории культуры. Но я хотел подчеркнуть ту новую тенден¬
цию исторического знания, которая наметилась за последние два-три десятиле¬
тия и, к сожалению, не нашла в советской историографии должного понима¬
ния и положительного отклика. Надеюсь, сейчас ситуация будет меняться
к лучшему и в этом отношении. Направление, о котором шла речь выше, за¬
воевало прочные позиции во французской исторической науке, - это так назы¬
ваемая школа ’’Анналов”,или ’’новая историческая наука”. Она давно распро¬
странилась далеко за пределами Франции. Сейчас мы предпринимаем шаги к
взаимопониманию с ’’анналистами”; речь идет о внимательном изучении их
исследовательского опыта, а он огромен и поучителен.
100
Советские дипломаты
© 1991 г.
З.С. ШЕЙНИС
ПОЛПРЕД Б.Е. ШТЕЙН
(штрихи к биографии)
Передо мной несколько фотографий 20-х годов. На одной из них запечатлен
весь состав советской делегации на международной конференции в Генуе в апреле
1922 г. — глава делегации Георгий Васильевич Чичерин, его заместитель Максим
Максимович Литвинов, другие известные дипломаты Советской России, совет¬
ники, эксперты, технический персонал. В сущности, на фотографии запечатлена
страница истории Наркоминдела и страны. Эта фотография наводит на размыш¬
ления...
Как мы безразличны к своему прошлому, к тому, что составляет поистине
уникальную эпоху! Ведь до сих пор не создана история Народного комиссариата
иностранных дел, органически входившая в контекст всей истории страны. Она
столь же трагична, как другие главы нашей жизни. Может быть, поэтому до сих
пор не сказана вся правда, не названы поименно все погибшие — те, кто пришел
в ленинский дипломатический штаб в годы революции и гражданской войны
и кто был расстрелян в 30-е годы, погиб в тюремных казематах и лагерях Колымы
и Магадана.
Мы много и справедливо заявляем о необходимости ликвидировать ’’белые
пятна” нашей истории. Но вот в статье бывшего дипломата В. Семенова, озаглав¬
ленной ’’Дипломатия, рожденная Октябрем” 1, говорится о тех деятелях и сотруд¬
никах Наркоминдела, которые изображены на указанной фотографии. Автор
статьи называет их ’’замусоренными осколками (открытыми или скрытыми) раз¬
ных оппозиций”. Подлинная советская дипломатия, ’’рожденная Октябрем”, по
утверждению Семенова, пришла в дипломатическое ведомство только в конце
30-х годов, т.е. после того, как были расстреляны, уничтожены дипломаты ленин¬
ского призыва. Они остались здесь, на фотографии, навечно.
Среди них Ян Антонович Рудзутак, по предложению В.И. Ленина введенный
в состав руководства советской делегации в Генуе. Ему шел в ту пору 32-й год,
он был членом ЦК РКП (б), а после возвращения из Генуи был избран секретарем
ЦК и кандидатом в члены Политбюро. Он изображен на фотографии в первом
ряду, сидит рядом с Красиным, Литвиновым, Чичериным. Во втором ряду еще
один ’’старик”, Александр Артемьевич Бекзадян, тогда председатель Совнарко¬
ма Армении, а в последующие годы полпред Советского Союза в Норвегии,
затем в Венгрии. Как и Рудзутак, он стал жертвой сталинских репрессий, по¬
гиб в 1937-м ...
Не буду называть всех убиенных наркоминдельцев. Мысленно обращусь к
тем, кто избежал сталинских лагерей. Мне посчастливилось встречаться с этими
людьми, беседовать с ними, и каждый раз эти встречи были открытием, по¬
1 Международная жизнь, 1987, № 10.
101
гружали в мир удивительных событий, интересных личностей. Нет, они не были
святыми и ничто человеческое не было им чуждо — любовь, горечь разлуки,
разочарования, обиды, но выше всего была верность идеалам революции. То
были ’’дети трудных лет России”. Я знал Николая Николаевича Любимова,
эксперта Наркоминдела на Генуэзской конференции, шифровальщика делега¬
ции Николая Яковлевича Клименкова, проведшего много лет в сталинских лаге¬
рях, Елену Васильевну Голубеву, сотрудницу советской делегации. Но дольше
всех я общался с Борисом Ефимовичем Штейном.
Б.Е.Штейн избежал участи тех, кто погиб в камерах пыток и лагерях. О нем
опубликована справка в ’’Дипломатическом словаре”. Ее стоит привести пол¬
ностью :
’’Штейн Борис Ефимович (1892—1961). Советский историк-международник и
дипломат. Имел ранг чрезвычайного и полномочного посла.
На дипломатической работе находился с 1920 г. Заведовал торгово-политичес¬
ким отделом, Отделом Польши и Прибалтики, Отделом Центральной Европы,
Отделом международных вопросов НКИД РСФСР (с 1923 - СССР); был секрета¬
рем советских делегаций на Генуэзской и Гаагской конференциях в 1922 г.
В 1927 г. — генеральный секретарь делегации СССР на Международной экономи¬
ческой конференции в Женеве; в 1927—32 гг. — генеральный секретарь делегации
СССР в Подготовительной комиссии и Всеобщей конференции по разоружению.
В 1932-34 гг. — полпред СССР в Финляндии; в 1934—39 гг. — полпред СССР
в Италии; в 1934—38 гг. — член делегации СССР в Лиге наций; в, 1940—45 гг. —
на научной и педагогической работе в ВДШ НКИД СССР. В 1945-52 гг. - на ответ¬
ственной работе в центральном аппарате НКИД (с 1946 г. — МИД СССР).
В 1952—59 — на научно-педагогической работе. Доктор исторических наук, про¬
фессор. Автор ряда работ по вопросам внешней политики СССР и международ¬
ных отношений” 2 .
Такова официальная справка, вобравшая в себя всю жизнь дипломата. В ней
есть неточности (так, в Генуе Штейн был заместителем генерального секретаря
делегации В.В. Воровского). Но простим неточности составителям справок. Ведь
они шли от анкеты. Жизнь оставалась за рамками бумаги, сочиненной канцеля¬
ристом.
Жизнь была другой. О ней пойдет речь.
Впервые я увидел Штейна в марте 1940 г. Накануне в редакцию газеты ’’Труд”,
которая Сыла тогда официозом Наркоминдела, позвонил генеральный секретарь
НКИД Аркадий Александрович Соболев и сказал:
— Тут у нас находятся безработные послы, можете их использовать.
На следующий день ’’безработные послы” пришли в редакцию. Это были Алек¬
сандр Антонович Трояновский, в прошлом первый полпред Советского Союза
в США, и Борис Ефимович Штейн, полпред Советского Союза в Италии.
Слово ’’полпред” было очень значительным, имена этих людей были известны
всей стране: Коллонтай, Карахан, Суриц, Довгалевский, Аралов, Берзин... Иных
полпредов уже не было в живых - по кадрам Наркоминдела в 1937—1939 гг.
прошел смерч, но их имена прочно засели в моей памяти. Я знал, что полпреды —
это известные партийные деятели, прошедшие царскую каторгу, тюрьмы, побеги,
эмиграцию. Это высокообразованные люди, владеющие многими иностранными
языками, короче говоря, — опытные государственные деятели.
И вот передо мной, молодым человеком, оставившим год назад скамью в Ком¬
мунистическом институте журналистики, оказались два полпреда. В тот холод¬
ный мартовский день Трояновский пришел чуть раньше. На нем было драповое
2 Дипломатический словарь, т. 3. М., 1986, с. 587-588.
102
Б.Е. Штейн (1892-1961)
пальто, на шее кашне, он был в шляпе,
которую снял, как только вошел в
комнату, в руке палка-стек.
Что я знал о нем? Очень мало: быв¬
ший артиллерийский офицер царской
армии, рано ушедший в революцию.
Естественно, по убеждению. Работа в
российском подполье, слежка полиции,
эмиграция. До назначения полпредом
в США Александр Антонович был пред¬
седателем Госторга. Потом полпредом
в Японии. Ему удалось установить доб¬
рые отношения СССР с этой страной.
Штейн появился через несколько ми¬
нут после Трояновского. Прекрасно
одетый, высокого роста, он почему-то
казался похожим на богатого париж¬
ского рантье, влюбленного в жизнь,
но уставшего от всех и вся. Мне броси¬
лось в глаза, что Штейн внутренне
насторожен и даже скован.
Два чрезвычайных и полномочных
посла, вручавших верительные грамоты
королям, президентам, императорам, прошедшие через многотрудные диплома¬
тические сражения, снискавшие своей стране авторитет и уважение и чудом избе¬
жавшие ареста и пыток на Лубянке, каждую ночь ждавшие, что за ними приедет
’’черный ворон”, сидели в небольшой редакционной комнате в здании газеты
’’Труд” на Кузнецком мосту в Москве.
Что я мог сказать им? Лишь несколько подробнее раскрыть цели и задачи
Иностранного отдела газеты, которым я заведовал, охарактеризовать ближай¬
шие задачи редакции.
Только что закончилась война с Финляндией, породившая бурю протестов во
всем мире. От нас отвернулись друзья, особенно из среды западной интеллиген¬
ции. Они не могли понять, почему мировая держава — Советский Союз — вела
войну против малой соседней страны. СССР был исключен из Лиги наций.
Когда я затронул тему Финляндии, Штейн, казалось, окаменел. Ему, бывшему
полпреду в этой стране, дипломату, который помогал Литвинову открыть Совет¬
скому Союзу дверь в Лигу наций, было особенно ясно, сколь трагична эта ’’зим¬
няя война”.
Вскоре Борис Ефимович дебютировал на страницах ’’Труда”. Весной 1940 г.
резко обострились отношения между Италией и Югославией. Фашистский режим
Муссолини готовился к агрессии против этой балканской страны. Я попросил
Штейна дать оценку создавшейся ситуации. Он охотно принял предложение и
написал статью. Вернее, не написал, а продиктовал стенографистке, ярко и образно
вскрыл сущность агрессивных притязаний Италии. Сказался журналистский опыт
Штейна. В бытность членом советской делегации в Лиге наций Борис Ефимович
регулярно публиковал в ’’Известиях” статьи и корреспонденции из Женевы,
освещал ход международных конференций по разоружению, на которых ему
неизменно доводилось бывать в качестве помощника Литвинова.
В тот же день я прочитал расшифрованный текст статьи, подготовил ее к
набору, но обратил внимание на то, что Штейн не поставил свою подпись под
статьей. Я позвонил Борису Ефимовичу домой, спросил, в чем дело.
— Я как-то не решился вам сказать... объяснить, что своим именем не могу
подписать... тут есть много причин, не только дипломатического характера.
103
Помедлив, Штейн сказал:
— Знаете что, поставьте под статьей псевдоним, ну хотя бы ’’Доктор истори¬
ческих наук...”
— А дальше? — спросил я.
- Не знаю, - ответил Штейн.
Эту внезапно возникшую проблему надо было решать, я спросил Штейна:
- В каком городе вы родились?
— В Александровске, нынешнем Запорожье.
— Так и быть, — сказал я, — отныне вы доктор исторических наук Б. Запо¬
рожцев .
На следующий день утром статья увидела свет. В тот же вечер ко мне пришел
Штейн. Он был взволновал, растерян, более того, мрачен.
— Может быть, пройдемся, — предложил Борис Ефимович.
Мы вышли из редакции, повернули на Рождественку в сторону Трубной пло¬
щади. Был теплый весенний вечер, уже распустились первые листья. Присели
на скамейку. Борис Ефимович нервно оглянулся - не подслушивают ли нас?
— Что с вами? — спросил я. — Вы чем-то напуганы? Объясните. Если вас
волнует статья, то с ней все в порядке. Я проконсультировался с заместителем
наркома иностранных дел Лозовским, против статьи нет возражений. Из-за грани¬
цы пока отклики не поступили, но и здесь, я думаю, отклики, даже если они
будут весьма разные, вполне нас устроят...
— Дело не в статье, — ответил Штейн. — Тут все в порядке.
Помолчав, Борис Ефимович сказал, что прошел почти год, как он отозван из
Италии. Назначения не дают. Но это еще полбеды.
— А в чем, все же, беда? — спросил я.
— Мне не возвращают партийный билет. Он хранится в ЦК. Ведь каждый дипло¬
мат, и не только дипломат, уезжающий на работу за границу, сдает в соответствую¬
щий отдел ЦК партийный билет. После возвращения из Италии в Москву я пришел
за билетом. Мне сухо ответили: ’’Ваш партийный билет остается в ЦК”. Я хотел
попасть на прием к Молотову, поговорить с ним, выяснить, в чем дело. Но он
не принял меня.
Мы долго засиделись в тот вечер на Рождественском бульваре. Борис Ефимович
не торопился уходить. Тогда я еще не знал, что происходило в доме у Красных
ворот в Хоромном тупике, где жил Штейн. Это был кооперативный дом НКИД.
Еще в 1937 г. были арестованы многие жившие там сотрудники Наркоминдела.
Аресты продолжались и после 37-го. Штейн каждую ночь ждал, что за ним придут:
раздастся звонок в дверь квартиры и его увезут на Лубянку или в Лефортовскую
тюрьму...
Я пытался успокоить Бориса Ефимовича, говорил, что все уладится, хотя сам
не верил в это. В ту светлую апрельскую ночь Штейн изложил мне безумный план:
он хочет заново вступить в партию. И мне, заместителю секретаря партийной орга¬
низации редакции, подаст заявление с просьбой рассмотреть вопрос о его приеме
в партию. Я объяснил Борису Ефимовичу всю несуразность его просьбы. Такой
поворот дела может только ухудшить положение, привлечь излишнее внимание.
Впрочем, Штейн и сам понимал, что план не только нереален, но даже опасен.
Он метался в поисках выхода. С ужасом думал об аресте: что станется тогда с
женой, с маленькой дочерью...
Партийный билет Штейну все не возвращали. Работа в редакции ’’Труда” остава¬
лась для него спасительным якорем, и я все делал для того, чтобы статьи Бориса
Ефимовича чаще появлялись на страницах газеты. Я раскрыл С.А. Лозовскому
литературный псевдоним Штейна. Полагал, что он при случае сообщит об этом
Молотову, и это было пусть призрачной, но все же, как нам казалось, гарантией,
что за Штейном ночью не приедет ’’черный ворон”.
104
Когда мы поближе познакомились, Борис Ефимович начал урывками рассказы¬
вать мне о своем прошлом. Жизненный путь его не был типичным для революцио¬
нера. Он не скрывался в подполье, не эмигрировал, не был он связан и с рабочим
движением. Вот запись, сделанная рукой Штейна:
”Я родился в 1892 г. в городе Александровске, нынешнем Запорожье. В 1908 г.
поступил в Коммерческое училище в городе Екатеринославе, нынешнем Днепро¬
петровске, и в 1910 г. окончил это училище.
За время пребывания в институте занимался исключительно наукой. Поддержи¬
вал литературные связи с народническими кругами, группировавшимися вокруг
журнала ’’Русское богатство”.
После Февральской революции примкнул к Трудовой группе. В мае 1917 г.
на ее съезде был избран членом Центрального комитета.
Октябрьскую революцию не понял. Участвовал в демонстрации, организованной
городской думой Петрограда и направленной к Зимнему дворцу. Работал в ЦК
Трудовой группы до отъезда из Петрограда в конце декабря или в начале января
1918 г. После одного из собраний был арестован и сидел несколько дней в Петро¬
павловской крепости.
В начале января уехал в свой родной город Запорожье. Вскоре город был
занят немецкими оккупантами. Как только в городе стала выходить общесоциа¬
листическая газета ’’Друг народа”, я был избран ее редактором. Летом 1918 г.
я вышел из состава Трудовой группы.
После петлюровского переворота осенью 1918 г. в Запорожье вернулась к
власти ’’демократическая городская дума”, и я был избран членом городской
управы.
С момента занятия Запорожья Красной Армией (январь 1919 г.) я был назна¬
чен членом Коллегии Народного Образования.
В апреле 1919 г. вступил в местную организацию РСДРП (меньшевиков).
В июне 1919 г. после захвата Запорожья деникинцами я был арестован, сидел в
камере смертников 12 дней. По ходатайству ’’общественных деятелей” (я об
этом ничего не знал) меня освободили из тюрьмы, но в тот же день вновь
арестовали и выслали под конвоем в г. Ставрополь. В сентябре 1919 г. я получил
возможность уехать из Ставрополя и переехал в Харьков, где работал секретарем
Совета кооперативных съездов. После занятия Харькова Красной Армией был
назначен временно управляющим делами Губернского Совета Народного Хозяй¬
ства. В феврале 1920 г., после занятия Запорожья Красной Армией, переехал
туда, болел сыпным тифом до апреля 1920 г. В апреле Ревком Запорожья назначил
меня Завед. Отделом Народного Образования. В это время я уже был очень бли¬
зок к РКП (б), но все же в партию еще не вступал. В должности зав. Отделом
Народного Образования я провел летом 1920 г. уездный съезд учительства. Вы¬
ступал на нем и проводил резолюцию РКП.
После занятия города Запорожья Врангелем переехал в Москву и в августе
1920 г. поступил в НКИД. В октябре 1920 г. вступил в партию кандидатом.
С 1926 г. состою членом ВКП (б) ” 3.
Какими путями пришел Штейн в Наркоминдел, кто предложил ему стать
сотрудником дипломатического ведомства?
Тут необходимо напомнить, как зародился Наркоминдел, который В.И. Ленин
вскоре охарактеризует в качестве одного из наиболее организованных и действен¬
ных учреждений Советской власти.
Наркомат иностранных дел Советской России в полном смысле этого слова
создавался на пустом месте: дипломатический аппарат царской России наотрез
отказался служить новой власти. 9 декабря 1917 г. нарком иностранных дел
Л.Д.Троцкий опубликовал следующее постановление:’’Ввиду неполучения ответа
’Архив автора.
105
на посланные телеграммы и радиотелеграммы послам, посланникам, членам
посольств и пр. Российской Республики с предложением немедленного ответа
о согласии работать под руководством Советской власти на основе платформы
II Всероссийского съезда, они увольняются со своих постов без права на пенсию
и поступления на какие-либо государственные должности. Равным образом они
лишаются права производить с сегодняшнего дня какие бы то ни было расходы
из государственных средств” 4.
Были уволены 28 послов и других руководящих дипломатических работников.
Надо было немедленно найти выход, и он был найден. Профессиональные ре¬
волюционеры за годы эмиграции получили великолепный опыт на политичес¬
ком поприще, общаясь, полемизируя, сражаясь на конгрессах с лидерами со¬
циал-демократических и буржуазных партий, аргументируя, отстаивая свои
взгляды на будущее устройство мира, на методы межгосударственных и меж¬
партийных отношений. Многие из этих деятелей еще оставались в разных стра¬
нах, не имея возможности по тем или иным причинам немедленно после Ок¬
тября выехать в Советскую Россию.
Людвиг Карлович Мартенс находился в США и по решению Совнаркома был
назначен послом в этой стране. Максим Максимович Литвинов находился в Лон¬
доне и был назначен послом в Великобритании. Вацлав Вацлавович Воровский
находился в Стокгольме и был назначен послом в Швеции. Никого из этих трех
первых советских дипломатов соответствующие правительства не пожелали
признать. Но первые контакты все же были установлены, хотя Мартенсу, Литви¬
нову и Воровскому вскоре пришлось покинуть страны пребывания. Однако
внешний мир не мог не считаться с великой державой Россией, даже если она была
большевистской.
Наркоминдел набирался опыта, обрастал людьми. Они возвращались из эмигра¬
ции, с фронтов гражданской войны. Евгений Александрович Гнедин, впослед¬
ствии ответственный сотрудник Наркоминдела (арестованный в 1939 г. и про¬
шедший все муки Лефортовской тюрьмы и лагерей), вспоминал, как он, 20-лет¬
ний, после участия в боях за освобождение Одессы от французских, греческих
и других интервентов, приехал в Москву в старой шинели и в обмотках. Шел
по Охотному ряду, на здании гостиницы ’’Метрополь” увидел вывеску: ’’Нарком¬
индел”. Зашел, походил по коридорам. На одном из этажей встретил высокого
человека с шарфом на шее. Тот спросил:
— Вы кого-нибудь ищете, молодой человек?
— Нет, не ищу... думаю о работе.
— Кто вы, знаете какой-нибудь иностранный язык?
Гнедин ответил, что прибыл из Одессы, знает французский и немецкий.
— Зайдите в комнату в конце коридора, — сказал человек с шарфом. Черкнул
тут же у стены записку, передавая ее, добавил:
— С вами переговорят.
Гнедин зашел в указанную комнату. Там с ним побеседовали, обрадовались,
что он знает два иностранных языка. Сказали:
— Пойдете работать в торгово-правовой отдел Наркоминдела. Георгий Василье¬
вич считает, что вас туда надо направить.
— Какой Георгий Васильевич? — спросил Гнедин.
— Чичерин, ведь это он написал записку...
Примерно таким же путем оказался в Наркоминделе и Штейн, поступивший
туда в 1920 г. Он начал работать в торгово-политическом отделе. Вскоре дипло¬
маты из ’’Метрополя” переехали в здание на Кузнецком мосту. Там же в правом
крыле поселились в коммунальных квартирах многие сотрудники. Штейна
сначала определили в гостиницу ’’Метрополь”, потом дали комнату в доме на
4 Внешняя политика СССР, сборник документов. Т. 1. 1917-1920 гг. М., 1944, с. 26.
106
Кузнецком мосту, где он с женой, тещей, бабушкой и маленькой дочкой жил
до 1929 г., когда в Хоромном тупике у Красных ворот на трудовые деньги был
построен кооперативный дом.
О первых годах своей работы в Наркоминделе Штейн говорил с какой-то затаен¬
ной грустью. Мы вечерами подолгу задерживались в редакции, и я понял, что
Борис Ефимович неохотно возвращается домой. В доме Наркоминдела шли
аресты. Ночью увезли и неизменного понятого при арестах, дворника Павла
Сиротина. Когда пришли за очередной жертвой, Сиротин не выдержал, крикнул:
’’Ироды, что же вы хороших людей губите!”
Но было прошлое, возвращавшее Штейна к незабываемой поре, когда Совет¬
ская Россия все энергичнее выходила на европейскую арену, и Борис Ефимович
чувствовал свою причастность к историческим событиям. Он часто вспоминал тот
апрельский день 1922 г., когда поезд, в котором находилась советская делега¬
ция, оставив за собой пространства России, Венгрии и Югославии, приближался
к Генуе. Италия и весь дипломатический мир Европы готовились к конферен¬
ции. Через две недели был подписан Рапалльский договор, улучшивший между¬
народное положение Советского государства.
Штейн рассказывал, как Москва готовилась к Генуэзской конференции, о
творческой атмосфере, царившей в Наркоминделе, об удивительном подъеме
духа, оптимизме, вере в то, что голос новой дипломатии будет услышан и понят
народами. Он вспоминал о совещаниях, которые проводил Чичерин. Там обдумы¬
вались и обсуждались все возможные варианты предстоявших событий, дискус¬
сий, предложений и контрпредложений, которые могли возникнуть. Но с особым
чувством он рассказывал о совещаниях у Ленина в дни перед Генуэзской кон¬
ференцией. Борис Ефимович уже был назначен заместителем секретаря делегации,
его пригласили на совещание к Ленину. Вот отрывок из воспоминаний Штейна:
’’Эта работа нашей делегации проводилась примерно так: заседания устраива¬
лись три раза в неделю, и почти на каждом заседании Чичерин зачитывал целый
ряд записок, указаний, отдельных разработок Владимира Ильича, который с
исключительной заботливостью руководил этой работой и, как гениальный стра¬
тег, указывал линии нашего поведения и отдельные тактические приемы, которые
следует принять для того, чтобы осуществить наши основные задачи.
А какие были основные задачи? Они заключались в том, чтобы пробить тот еди¬
ный фронт, который создался против нас во время Лондонской конференции
экспертов в марте 1922 г. И Владимир Ильич ставил десятки вопросов, учиты¬
вал всевозможные положения; подобно шахматному игроку, он рассчитывал
на этой большой доске не только свои ходы, но и ходы противника и продумы¬
вал, как отразить тот или иной его ход.
Так создавался золотой фонд дипломатической учебы, которая заключается
в этих записках и предложениях, оставленных Владимиром Ильичем”5.
После возвращения в Москву Штейн написал брошюру о Генуэзской кон¬
ференции, она была издана небольшим тиражом. Владимир Ильич заинтересовал¬
ся брошюрой, прочитал ее, оставил в своей личной библиотеке.
До сентября 1922 г. Штейн заведовал торгово-политическим отделом Нарком¬
индела. Осенью Чичерин предложил ему перейти в экономико-правовой отдел
на должность помощника заведующего. Было ли это понижением в должности?
Нет. Просто Чичерин хотел испытать молодого дипломата на новом поприще,
веря, что экономико-правовой отдел — то звено Наркоминдела, где Штейн рас¬
ширит диапазон своих знаний. Считая его способным, думающим человеком,
Чичерин быстро продвигал его по служебной лестнице. Он разгадал в нем черты,
необходимые дипломату новой формации — не только талант и способности,
5 Архив автора.
107
но и контактность, умение привлекать к себе сердца людей, завоевывать симпа¬
тии, а значит, расширять круг друзей, так необходимых Советскому Союзу во
внешнем мире. Чичерин готовил Штейна для самостоятельной работы за пре¬
делами страны. В короткое время Штейн поочередно возглавляет три ведущих
отдела внешнеполитического ведомства: Отдел Прибалтийских стран, Отдел
Центральной Европы, затем Отдел международных вопросов. В конце 1932 г.
Президиум ЦИК по представлению уже не Чичерина, а Литвинова, который с
1928 г. в связи с болезнью Чичерина исполнял обязанности наркома, назначил
Штейна полпредом СССР в Финляндии.
В те первые годы знакомства я мог лишь догадываться, как складывались
отношения у Штейна с Чичериным и Литвиновым. Тонкую психологическую
связь этих отношений не сразу рассмотришь. Их определяло время, эпоха.
К 30-м годам во всем советском, государственном, партийном аппарате резко
изменились отношения между начальством и подчиненными, родилось понятие,
кто чей человек. В Утро Революции — были, конечно, и тогда исключения —
главным была не приверженность тому или иному начальству, а преданность
делу, самоотдача, верность идеалу. Н.Н. Любимов, один из старейших деятелей
Наркоминдела, эксперт на Генуэзской конференции, а в последние годы жизни
профессор МГИМО, характеризуя отношения между Чичериным и Литвиновым,
сказал мне: ’’Они были эквивалентны друг другу”.
Как же в той обстановке нашел свое место Штейн? Он черпал опыт, знания
из обоих ’’источников”. Георгий Васильевич поражал эрудицией, эмоциональ¬
ностью, умением строить глобальные концепции в международных отноше¬
ниях. Он раскрывал подчас свою душу перед подчиненными, часто приглашал
Штейна к себе домой и, сев за рояль, играл любимого Моцарта, Бетховена.
В сущности, Чичерин был трагической фигурой в советской истории — и в лич¬
ном, и в более широком плане. Ему был органически чужд сталинский метод
руководства во всех его проявлениях. Георгий Васильевич отошел от Нарком¬
индела уже в 1926 г., уехав на лечение в Германию. В 1928 г. он был вынужден
вновь уехать за границу и больше к своим обязанностям не вернулся.
Литвинов был ’’скроен” из другого материала, более крепкого, на первый
взгляд. Он был менее эмоциональным, умеющим скрывать свое настроение.
Человек очень сильной воли, он легче переносил превратности судьбы, более
резко и жестко отстаивал свою точку зрения.
Черпая из обоих ’’источников”, Штейн выработал в себе те качества, которые
при его способностях и знаниях выдвинули его на авансцену дипломатической
деятельности. Уже в 1927 г. Литвинов включил Штейна в состав советской делега¬
ции на конференциях по разоружению. В 1934 г., когда Литвинов участвовал в
сложной и трудной работе по подготовке вступления СССР в Лигу наций, он
привлек Штейна к этой работе; после вхождения СССР в эту международную
организацию Штейна назначают членом советской делегации в Лиге наций.
В декабре 1932 г. Штейн был назначен полпредом СССР в Финляндии. Борису
Ефимовичу исполнился 41 год. Возраст по тем временам вполне зрелый, он уже
давно не ходил в ’’молодых”. Да и страна, в которую его послали, хоть и не
великая держава, но сложная, если учесть ее историческое прошлое и тот факт,
что Финляндия получила свободу из рук Ленина, свято оберегает свой суверени¬
тет и достоинство. Здесь нужно быть в высшей степени корректным, диплома¬
тичным, тонким политиком.
В короткий срок Штейн делает первые важные шаги с целью завоевать если
не симпатии, то по крайней мере терпимое отношение к своей персоне. Он уста¬
навливает контакты не только с официальными лицами, но и с общественными
кругами, в первую очередь с интеллигенцией. Особой популярностью в ту пору
начинала пользоваться писательница Хелли Вуолийоки. Она часто выступала в
108
газетах, журналах под псевдонимом Юхани Тервапяя, ее произведения довольно
широко расходились по стране, были известны в Скандинавии. Она еще не написа¬
ла свое ’’коронное” произведение, пьесу ”Женщины Нискавуори”, сделавшую имя
автора известным далеко за пределами Финляндии. После Великой Отечественной
войны пьеса ”Женщины Нискавуори” (’’Каменное гнездо”) будет поставлена на
сцене Малого театра в Москве и долго останется в его репертуаре. Штейн посетил
Вуолийоки и через нее завязал еще более широкие связи в кругах интеллигенции.
В предвоенные годы отношения между СССР и Финляндией были далеко не
радужными. Позже они еще больше осложнились и кульминацией этих осложне¬
ний стала ’’зимняя война”. К тому времени Штейн практически уже был отстранен
от дипломатической деятельности. Но характерно следующее: обращаясь к про¬
шлому в отношениях между Финляндией и Советским Союзом, финны с симпа¬
тией вспоминают двух советских дипломатов: Александру Коллонтай (она играла
выдающуюся роль, способствовала выходу Финляндии из двух войн с Советским
Союзом: в 1940 г. и в 1944 г.) и Бориса Штейна. В этом я мог лично убедиться
во время пребывания в Финляндии.
Особое место в дипломатической биографии Штейна занимает его деятель¬
ность на посту полпреда Советского Союза в Италии. Она длилась пять лет —
с 1934 по 1939 г.
Дипломатические отношения между СССР и Италией были установлены в
1923 г. Предшественником Штейна на посту полпреда в Италии был В.П. Потемкин.
Политическая обстановка в Италии в середине 30-х годов была весьма сложной.
Это определялось общей политической ситуацией в Европе и мире. После захвата
власти нацистами в Германии в январе 1933 г. можно было без труда предполо¬
жить, что между двумя тоталитарными режимами произойдет сближение и оно
неизбежно перерастет в союз.
В 1935 г. Италия начала агрессию в Африке против Эфиопии. СССР встал на
защиту жертвы агрессии. Советская пресса разоблачала империалистическую поли¬
тику итальянского фашизма. Штейн внимательно следил за развитием событий.
Сообщая о встрече с заместителем министра иностранных дел Италии Сувичем,
Штейн писал в Москву: Сувич пытался уверить советского полпреда, что ’’итальян¬
ская акция в Эфиопии, в частности, направлена против японской экспансии,
которая стремится сделать из Абиссинии свой опорный пункт для дальнейшего
продвижения к Средиземному морю через Баб-эль-Мандебский пролив” 6.
Полпред СССР, проводя линию советского правительства, стремился довести
принципиальную политику своей страны не только до Италии, но и до широких
общественных кругов, хотя это было нелегко сделать в фашистской стране.
СССР, заявлял Штейн, не имеет ничего общего с борьбой за передел мира, а война
против народа Эфиопии — это попытка вновь перекроить карту мира. Отношение
Советского Союза к итальянскому нападению на Эфиопию определяется двумя
основными моментами. Советский Союз — противник колониальной эксплуата¬
ции, с чьей бы стороны она ни исходила. Советский Союз против всего, что раз¬
вязывает силы мировой войны. Исходя из этого, СССР — за усиление сотрудни¬
чества тех держав, которые готовы защищать мир и дать отпор силам войны.
Положение советских дипломатов в Италии в те годы было затруднительным.
Согласно установкам Наркоминдела не только сотрудникам полпредства, но даже
полпреду не рекомендовалось иметь контакты с итальянской общественностью.
Но Штейн в тех условиях считал это одной из своих важнейших задач.
Трудности, с которыми сталкивался советский полпред, отражены и в перепис¬
ке Б.Е.Штейна с И.И.Межлауком, председателем Комитета по делам высшей
школы. 26 августа 1936 г. Межлаук в письме к Штейну просил сообщить данные
6 Архив внешней политики СССР (далее - АВП СССР), ф. 0132, оп. 19, папка 214, с. 159.
109
относительно Римского университета: каковы учебные планы на отдельных фа¬
культетах, программы, как поставлена научно-исследовательская работа, каковы
отношения между кафедрой и научно-исследовательскими институтами.
И вот строки из ответного письма Штейна: ’’Всякая моя попытка получить
какие-либо интересующие нас сведения характера официального и даже в об¬
ласти культурной берется немедленно под большое подозрение. Здесь атмосфера
все более и более сгущается. Мы находимся как бы в крепости... За последнее
время происходит масса инцидентов, о которых ты, вероятно, знаешь... С вели¬
чайшим трудом добился разрешения на демонстрацию в кино нашего фильма
’’Цирк”, да и то только по приглашениям” 7.
Много внимания уделял Штейн делам Всесоюзного общества культурной связи
с заграницей (ВОКС). В начале 1936 г. из Италии в Эрмитаж поступила просьба
разыскать портреты итальянских королей. Штейн обратился к директору Эрми¬
тажа Лиловой с просьбой сделать все возможное, чтобы пожелание итальянцев
было выполнено. 3 января 1936 г. Лилова писала Штейну: ”В Эрмитаже были
перерыты все архивы, чтобы добыть Савойских родственников. В результате
были обнаружены портреты принцев Савойского дома” 8.
В 1936 г. вспыхивает фашистский мятеж в Испании, начинается гражданская
война. Муссолини и Гитлер превратили Испанию в полигон для испытаний новей¬
шего вооружения, направляют на Иберийский полуостров пехотные корпуса,
авиацию, танки. На Мадрид, Барселону, Валенсию падали бомбы, Гернику эскад¬
рилья Рихтхофена превратила в груду развалин. Из Италии в Испанию отправ¬
ляли новые части и вооружение. Был создан Международный комитет по невме¬
шательству. Литвинов в Женеве на заседаниях Лиги наций вел отчаянную борьбу
за спасение Испанской Республики, через Францию в Испанию прибывали совет¬
ские добровольцы — танкисты, летчики, из Одессы в порты Аликанте и Валенсию
направлялись советские пароходы с продовольствием для Республики.
В Италии усилилась антисоветская кампания в прессе. В Королевском Восточ¬
ном институте выступил с докладом некий профессор Онацький. Доклад изобило¬
вал выпадами против Советского Союза. Газеты подхватили их. Штейн заявил
протест. Королевский комиссар института поспешил ответить советскому пол¬
преду: ’’Прошу Ваше превосходительство учесть, что в данный момент, без сомне¬
ния, имеются элементы, стремящиеся вызвать недоразумения между СССР и
Италией, но, к нашему счастью, СССР представлен в Италии Вашим превосходи¬
тельством, который обладает высокими знаниями как итальянского языка,
так и итальянской нации, в связи с чем я убежден, что такого рода попытки
указанных элементов не будут иметь успеха” 9 .
Все же выпады против СССР продолжали усиливаться. В Москву Штейн напра¬
вил подробный обзор итальянской прессы. Пришлось обратиться к министру
иностранных дел Чиано в связи с тем, что особенно злобными нападками отличил¬
ся белогвардеец Пастухов. Письмо Штейна подействовало. Чиано в присутствии
советника полпредства предложил министру печати и пропаганды Альфиери
запретить газетам писать что-либо против СССР 10. Но этот запрет был фор¬
мальным. Да и встречи с министром иностранных дел графом Чиано носили ред¬
кий и сугубо официальный характер. Лишь один раз Чиано нарушил ’’прото¬
кол”. И то по другому поводу. Это произошло в 1938 г. В нацистской Германии
была организована так называемая ’’хрустальная ночь” — еврейские погромы,
прокатившиеся по стране. Они вызвали возмущение во всем мире. Негодование
было заметно даже в Италии. В одно из воскресений Штейн отправился к морю
7 АВП СССР, ф. 176, оп. 13, д. 5, папка 47, л. 4, 5, 6.
’Там же, д. 34, папка 49-а, л. 20.
’Там же, л. 40.
10 Там же, л. 2.
110
на пляж. Неожиданно из рядом стоявшей кабины вышел Чиано и, подойдя к
советскому послу, начал высказывать свое возмущение по поводу нацистских
погромов в Германии. Было ли это высказывание графа Чиано обычной диплома¬
тической уловкой? Вряд ли.
Изредка мне удавалось расшевелить Штейна, склонить его к воспоминаниям,
как проходили его встречи с Муссолини. ’’Дуче” был главой правительства и с
ним велись официальные переговоры. Ведь СССР делал попытку вбить клин
между Гитлером и Муссолини. Не всегда Муссолини, по крайней мере внешне,
был согласен с планами Гитлера. К примеру, аншлюс Австрии отнюдь не вызвал
восторга у ’’дуче”. Он даже грозился подвести итальянские войска к Бреннерско-
му перевалу. Но это, в конце концов, была игра.
В моих записях остался рассказ Штейна о первой встрече с Муссолини. В декаб¬
ре 1934 г. Борис Ефимович прибыл в Рим и в январе 1935 г. должен был вручить
верительные грамоты королю Виктору-Эммануилу.
Во дворец по протоколу полагалось приезжать не на автомобиле, а в карете,
запряженной цугом из шести коней. Новый посол отправился во дворец в сопро¬
вождении своих ближайших сотрудников, их надо было представить королю.
Когда взмыленная шестерка подъезжала ко дворцу, советник полпредства,
заикаясь, сообщил Штейну, что верительные грамоты он оставил в кабинете пол¬
преда на камине.
Кортеж, сопровождаемый почетным эскортом, уже въезжал на круглую
площадь перед королевским дворцом. Решение надо было принимать незамедли¬
тельно. ’’Прикажите кучеру обогнуть площадь и мчаться назад в полпредство”, -
сказал Штейн обомлевшему советнику. На глазах у изумленной королевской
стражи шестерка коней бешеным галопом промчалась мимо дворца и исчезла.
...За две минуты до назначенного приема советский дипломат предстал перед
гофмаршалом и был сопровожден к королю Италии. После официальной церемо¬
нии вручения верительных грамот король Виктор-Эммануил дал официальную
аудиенцию, увлек посла своими рассказами о роли Кавура в объединении Италии,
интересовался историей России, особенно эпохой Павла I, в частности, деталями,
как император был задушен в своей опочивальне в то время как сын - наслед¬
ник, будущий император Александр I — находился рядом, в комнате, прилегаю¬
щей к спальне отца...
А потом был прием у Муссолини. Дуче любил спектакли. Его кабинет во дворце
выглядел следующим образом: длинный, огромный зал с двумя рядами бесконеч¬
ных колонн, делавших кабинет еще длиннее. Вдоль колонн стояли зеркала, в кото¬
рых отражались стены, как бы отодвигая их все дальше и дальше. Стол Муссолини
с одним-единственным телефоном стоял в конце зала. Зеркала создавали такой
эффект, что посетителю казалось, будто он никогда не дойдет до стола, за кото¬
рым сидел Муссолини, как удав, глядя на приближавшегося к нему человека.
После успеха советской дипломатии на мировой арене в начале 30-х годов,
а особенно после того> как США признали СССР, Муссолини выказывал стремле¬
ние улучшить отношения Италии с Советским Союзом. До итальянской интервен¬
ции в Испании Штейн максимально использовал эти возможности.
В Москве понимали роль советского полпреда в Италии: в 1936 г. Штейн был
избран членом ЦИК СССР. Но уже в 1937 г. он почувствовал, что возможности
Литвинова ограничены и его директивы полпредам скованы. Кто-то действует
за спиной наркома. Литвинов не разрешал Штейну приезжать в Москву, даже в
отпуск. Рим и Женева — вот города, между которыми он часто совершал ’’челноч¬
ные” операции. В Женеве, где шла борьба против итало-германской агрессии в
Испании, он стал наиболее деятельным помощником Литвинова. Лишь позже
он узнал, что за спиной Литвинова плетутся интриги, советский торгпред в Бер¬
лине Канделаки по поручению Сталина и Молотова вел тайные переговоры с
Риббентропом и Гитлером.
111
Перед вручением верительных грамот королю Виктору-Эммануилу
Проходившие в Москве политические процессы над ’’врагами народа” вызывали
тревогу среди дипломатических работников за границей. Неожиданно в Рим
приехал Федор Федорович Раскольников. Он часто уединялся со Штейном. Мож¬
но лишь предположить, о чем они говорили и, главное, что сказал Штейну Расколь¬
ников, за которым неусыпно следил из Москвы Ежов. Все настойчивее Москва
требовала приезда Раскольникова в Союз. Но одно известно точно: во время
беседы на квартире Штейна Раскольников, этот железный человек, известный
своим беспримерным героизмом и мужеством, плакал. Из комнаты, где они
уединились, доносилась его сбивчивая речь, прерывавшаяся всхлипываниями, -
это свидетельство дочери Штейна, Инны Борисовны.
Потом в Италию приехал зам. наркома по иностранным делам Л.М.Карахан.
Это был его последний отпуск и последний год жизни. Вскоре после возвраще¬
ния в Москву он был арестован, объявлен ’’врагом народа” и расстрелян.
Штейн старался понять, что происходит в стране, несколько раз обращался
к Литвинову за разрешением приехать в Москву. Тот отвечал отказом: ”Вы нужны
в Риме, приезд запрещаю”.
Штейн решил отправить в Москву жену и дочь. Анна Семеновна не хотела
оставлять его одного, но согласилась сделать это ради дочери. В Риме Инна учи¬
лась во французском лицее, ее отвозили и привозили на автомобиле. С соучени¬
цами-итальянками общаться было запрещено. Она чувствовала себя одинокой
и очень обрадовалась, когда отец сказал, что на каникулы она вместе с мамой
поедет в Москву. Строила радужные планы встреч с подругами, мечтала о том,
что месяц проведет на даче под Москвой.
В канун отъезда из Лондона в Рим неожиданно приехал сотрудник советского
полпредства в английской столице. Узнав, что Штейн отправляет на родину жену
и дочь, помолчал, потом, не выдержав, сказал Шгейну:
112
- Борис Ефимович, что вы делаете? Вы с ума сошли! Вы себе крылья обреза¬
ете... Разве не знаете, что там происходит?..
Штейн резко ответил:
- Мы вас не понимаем!
Анна Семеновна с Инной уехали в Москву. Вскоре Литвинов пригласил их к
себе на дачу в Фирсановку. Анна Семеновна спросила Литвинова:
— Максим Максимович, почему вы не разрешаете мужу приехать в Москву,
ведь ему так необходимо сменить обстановку? Нервы никуда не годятся. Пусть
приедет хоть на две-три недели, проведет с нами отпуск.
Литвинов помолчал, усмехнулся, ответил:
— Пусть лучше сидит там, чем сядет здесь.
Приближался конец 1938-го года. Завершалась трагедия Республиканской Испа¬
нии. Бои уже шли в Каса-дель-Кампо, в Мадриде. Генерал Франко готовился к
въезду в испанскую столицу.
В Москве как будто бы все было, как и год назад. Правда, аресты поутихли.
Ежова расстреляли, наркомом внутренних дел стал Берия. Прошел пленум ЦК,
на котором было сказано о ’’перегибах” с арестами. Кое-кого выпустили из
тюрем. ’’Либерализм” всячески приписывали новому наркому внутренних дел.
Но это спокойствие было обманчивым. Готовились новые события, и то, что
происходило за кулисами власти, свершалось в глубокой тайне. Нарком иностран¬
ных дел Литвинов к концу года практически был отстранен от дел. Сталин и
Молотов начали подготавливать пакт с нацистской Германией.
Штейн уже не нужен был в Лиге наций, но еще не знал и не мог знать, что идут
последние дни его пребывания в Риме на посту советского полпреда. Осенью его
вызвали в Москву.
Коридоры Наркоминдела казались мертвыми. Никого из старых друзей уже
не было. Изредка в коридорах появлялись какие-то люди в полувоенной форме
и сапогах. Они пристально рассматривали его...
Литвинов не изменился, был, как-всегда, спокоен, вежлив, сдержан. Штейна
встретил приветливо, расспросил о положении в Италии, о настроении сотрудни¬
ков полпредства. Борис Ефимович ждал, что скажет ему нарком. Ведь он приехал
в отпуск, может быть, следует скорее возвратиться в Рим?
— Отпуск может затянуться, -- сказал Литвинов. — Думаю, что вы туда больше
не вернетесь.
В наркомате Штейну подтвердили то, что сказал Литвинов: в Рим он не вернет¬
ся, остается в Москве.
А потом был неожиданный вызов в Кремль.
Поздно вечером в один из мартовских дней 1939 г. в квартире дома № 2/6 по
Хоромному тупику раздался телефонный звонок. Штейн спал в соседней комнате.
Трубку взяла Инна.
Мужской голос прозвучал резко и повелительно:
— Штейна!
- Папа спит, - ответила дочь.
— Позовите Штейна, — еще энергичнее последовал приказ. - Это говорит
Поскребышев.
Откуда шестнадцатилетней девушке, впервые после многих лет приехавшей
в Москву, было знать, кто такой Поскребышев. Откуда ей было знать, что это
всесильный личный секретарь Сталина. Она ответила:
— Поскребышев? Ну и что, я же сказала: папа спит.
— Девочка, немедленно позови папу. Это от товарища Сталина...
Когда Борис Ефимович прибыл в Кремль, в кабинете Сталина уже находился
Литвинов. Беседа была довольно продолжительной и нелегкой. Штейну было пред-
113
Б.Е. Штейн с дочерью Инной, 1936 г.
ложено выехать в Хельсинки,
встретиться с государственными
деятелями Финляндии. Сталин
знал, что Борис Ефимович в годы
пребывания в стране на посту со¬
ветского дипломатического пред¬
ставителя обрел признание и ав¬
торитет в кругах финляндской
общественности и в правительст¬
венных сферах. Судя по всему,
Сталин уже вынашивал планы,
вскоре приведшие к войне с
Финляндией, и направил Штейна
в Хельсинки, чтобы прояснить
обстановку. В Финляндии Борис
Ефимович пробыл около полу¬
тора месяцев. Это была секрет¬
ная миссия, и в газетах о ней
не говорилось ни слова.
Преданные гласности архив¬
ные документы Министерства
иностранных дел СССР пролива¬
ют свет на события той поры,
позволяют оценить и роль в них
Штейна.
Миссия советского дипломата
заключалась в том, чтобы выяс¬
нить и уточнить намерения финляндского правительства в связи с рядом предло¬
жений, выдвинутых СССР. В апреле 1938 г. советское правительство в неофициаль¬
ном порядке предложило Финляндии начать переговоры о заключении пакта о
взаимопомощи. Это предложение финляндская сторона отвергла.
В марте 1939 г. в Москву прибыла делегация Финляндии для ведения торговых
переговоров. Это было использовано для того, чтобы поставить перед финлянд¬
ским правительством вопрос о сдаче в аренду Советскому Союзу островов Суур-
саари, Лавенсаари и ряда других с целью обеспечить безопасность морских путей
на Ленинград. Но 8 марта посланник Финляндии Ирие-Коскинен заявил Литви¬
нову, что его правительство не может принять к рассмотрению советское пред¬
ложение об аренде финляндских островов. Вот тогда-то и последовал звонок
Поскребышева и вызов к Сталину.
Судя по документам архива МИД, а также по находящимся там же записям
бесед Б.Е.Штейна с политическими деятелями Финляндии, он прибыл в Хельсин¬
ки 10 марта 1939 г., а 11 марта состоялась его первая встреча с министром ино¬
странных дел Эркко.
Из записи Штейна о его беседе с министром иностранных дел Финляндии Эркко:
’’Хельсинки, 11 марта 1939 г.
После обмена обычными любезностями я перешел к интересующей теме. Я ска¬
зал Эркко, что приехал провести часть своего отпуска в Хельсинки и очень рад
возможности снова увидеть Финляндию, поскольку от пребывания здесь у меня
остались очень хорошие воспоминания”.
После обмена любезностями начался сложный и нелегкий разговор. Он касался
не только упомянутых островов в Финском заливе. Штейн по поручению Москвы
заявил: ”Я говорю о проблеме Аландских островов. Мы считаемся с возмож¬
ностью, что в один прекрасный день острова эти добровольно или не добровольно
114
будут переданы Германии и, следовательно, их укрепление может быть обращено
против наших интересов” 11.
Беседа была довольно длительной, но не привела к конкретным результатам,
хотя, как признал Эркко, аргументы советского дипломата произвели на него
хорошее впечатление.
Штейн еще несколько раз встретился в Хельсинки с Эркко. Беседы проходили
с глазу на глаз, не только в кабинете министра, но и во время обеда, на который
Штейн пригласил Эркко. В центре внимания снова были Аландские острова. Тема
угрозы со стороны нацистской Германии присутствовала во время всех встреч.
О беседе с Эркко 17 марта 1939 г.: ”Я заметил Эркко, что урок чехословац¬
ких событий должен подействовать на ряд малых народов. Теперь совершенно
очевидно должно быть, что попытки отгородиться от агрессора декларацией
нейтралитета никакого успеха иметь не могут. Единственное спасение продолжает
оставаться в коллективной безопасности и объединенных усилиях в деле создания
преграды на пути агрессора. Эркко на это мое замечание не возражал” 12.
Тут следует подчеркнуть, что Штейн пользовался терминологией, методами,
планами Литвинова. Но уже шел к концу март. Оставалось два месяца до отстра¬
нения Литвинова с поста наркома иностранных дел. 4 мая 1939 г. вся мировая
печать, не постигнув сути перемен в Москве, в частности, стала утверждать, что
отставка Литвинова вызвана тем, что он не сумел договориться с Финляндией
по вопросу об Аландских островах. Однако все было значительно сложнее.
После возвращения из Хельсинки Штейн оставался в Москве. Нового посла
в Рим не назначали, но и Борису Ефимовичу не предложили ехать в Италию.
О том, что он остается в резерве Наркоминдела, ему тоже ничего не говорили.
Лишь в конце мая новый заместитель наркома иностранных дел Деканозов,
ближайший сотрудник Берии, сообщил Штейну, что он освобожден от обязан¬
ностей полпреда в Италии и пока остается в резерве Наркоминдела.
Какие же цели преследовали, оставляя его на воле? Штейну было в ту пору
48 лет — время расцвета творческих сил. За его плечами — 19 лет дипломати¬
ческой деятельности. Что будет дальше? С какой целью новое наркоминдельское
начальство ’’пристроило” крупного дипломата в газету ’’Труд”? Больше того,
ему разрешили преподавать в Высшей дипломатической щколе. Но партийный
билет по-прежнему не возвращали, оставив Штейна в ’’подвешенном состоянии”.
Лишь через много лет, исследовав жизнь и судьбу Литвинова, проведя розыски
в архивах, опросив государственных деятелей и дипломатов, среди них В.М. Моло¬
това, А.И.Микояна, И.М.Майского, З.В.Рубинина, А.И. Аралова, других извест¬
ных деятелей, уцелевших в годы репрессий, ознакомившись с семейным архивом
Штейна, который предоставила мне его дочь, а затем еще раз обратившись к
прошлому, к моим беседам со Штейном до начала Великой Отечественной вой¬
ны, — я оказался в состоянии выстроить ясную и четкую картину тех давних
событий.
Выше я привел автобиографические записи Штейна. Он сделал их в 1937 г.,
отослав в Москву по требованию НКВД. Штейн уже тогда был обречен. Но авто¬
ритет Литвинова в ту пору был необычайно высок, и он спас Штейна. В 1940 г.
биография Штейна вновь привлекла внимание. Дело в том, что он подал заявле¬
ние в партбюро Высшей дипломатической школы с просьбой о восстановлении
его в партии. Это была последняя попытка выяснить свое положение.
И тогда начинается судилище. Об этом рассказывают пожелтевшие и полу¬
истлевшие листки протоколов заседаний партбюро В ДТП. Штейну предъявили
анкету, написанную его рукой в 1937 г., и обвинили — цитирую протокол —
”в антисоветской деятельности в 1918 г.”. От него требуют отчета о содержа¬
11 АВП СССР, ф. 06, on. 1, папка 17, д. 183, л. 61 и след.
12 Там же, л. 80.
115
нии газеты ’’Друг народа”, редактором которой он был в Запорожье в 1918 г.
Партком создал комиссию для расследования ’’антисоветской деятельности”
Штейна. Его допрашивали, комиссия работала весь 1940 г. Потом была создана
еще одна специальная комиссия для расследования ’’ошибок”, которые Штейн
’’протаскивал” в своих лекциях в Высшей дипломатической школе. На заседа¬
нии комиссии ему предъявили еще одно обвинение: оказывается,он — цитирую
протокол заседаний партбюро ВДШ — ’’ослабил общественную деятельность в
профсоюзной организации” 13. Это тоже ’’криминал”.
Машина клеветы, инсинуаций была запущена на полный ход. Одна нелепица
нагромождалась на другую. На одном из заседаний комиссии партбюро от него
потребовали, чтобы он честно признался, почему ’’так настойчиво добивался у
Литвинова разрешения на приезд из Италии в Советский Союз”. Это строки из
протокола от 18 июня 1941 г., за три дня до нападения гитлеровской Германии
на Советский Союз.
Почему Берия не упрятал Штейна в каземат Лефортовской тюрьмы или в
камеру на Лубянке? Почему Штейн в предвоенные годы избежал участи Карахана,
Берзина, Стомонякова, Бекзадяна, Антонова-Овсеенко, Аросева и других дипло¬
матов ленинской гвардии?
Ответ на этот вопрос однозначен: готовился процесс против ’’врага народа”
Максима Максимовича Литвинова. Берия на Лубянке пытал Е.А. Гнедина, заве¬
дующего Отделом печати Наркоминдела. Его били смертным боем, выколачивая
’’признания” против Литвинова. В Таганской тюрьме пытали бывшего консула
в Праге И.М. Пивеня, других арестованных дипломатов.
На готовившемся процессе Берия и его подручные хотели выставить и других
’’свидетелей” с целью разоблачения Литвинова. Их держали пока на свободе.
Одним из этих ’’свидетелей” должен был стать уважаемый во внешнем мире
дипломат Штейн.
Однако Сталин тянул с процессом против Литвинова 14. Поэтому и Штейн
оставался на свободе.
Через несколько дней после начала Великой Отечественной войны Литвинов
был возвращен в Наркоминдел, а в ноябре 1941 г. назначен заместителем наркома
иностранных дел и Чрезвычайным и полномочным послом в США — то был важ¬
нейший в ту пору дипломатический пост.
Штейн до октября 1941 г. оставался в Москве, затем эвакуировался в Ташкент.
В узбекской столице, приютившей тысячи людей, Штейн устраивается на работу
в Ташкентский государственный университет. Это далось ему нелегко. Ведь пар¬
тийный билет так и не вернули. Все же его зачислили на кафедру истории внешней
политики. Там он в 1943 г. защитил докторскую диссертацию.
Из Ташкента Штейн продолжал борьбу за возврат в ряды партии. Он разыскал
всех, кто знал его на протяжении многих лет по дипломатической работе, посылал
письма, просил подтвердить, что он всегда оставался верным сыном партии. Он
писал письма Николаю Григорьевичу Пальгунову. Ведь тот хорошо знал его:
когда Штейн был посланником в Финляндии, Пальгунов работал в Хельсинки
корреспондентом ТАСС, был секретарем партийной организации советской коло¬
нии. Пальгунов в ту пору с большим уважением относился к посланнику. Теперь
Пальгунов занимал высокий пост, до последнего времени он заведовал Отделом
печати Наркоминдела, а недавно стал генеральным директором ТАСС. Пальгунов
выслал в Ташкент документ: ’’Справка. Тов. Штейн за все время своего пребыва¬
ния в Хельсинки не отрывался от местной партийной организации”. И подпись
свою поставил: ”Н.Г.Пальгунов”. Справку в Ташкент прислал и заместитель
13Протокол № 6 партбюро ВДШ от 5. VI. 1941. Копия в архиве автора.
14Подробно см. Шейнис 3.С. Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат,
человек, М., 1989.
116
наркома иностранных дел С.А.Лозовский: ’’Штейн правильно, по-партийному
освещал внешнюю политику Советского Союза” 15.
Но справки не помогли. Переписка с парткомом Наркоминдела длилась еще
два года. Штейн собирал новые справки, разыскивал тех, кто знал его в далекие
годы, когда он был секретарем советской делегации в Генуе и в Гааге, членом
советской делегации в Лиге наций и на конференциях по разоружению. Но все
его письма-просьбы возвращаются: иных уж нет, а те далече.
Пять лет длилась борьба Штейна за возвращение партбилета. В 1944 г., когда
шла к концу Великая Отечественная война, Штейну возвратили партбилет, про¬
лежавший пять лет в сейфе Административного отдела ЦК ВКП (б).
Штейн был почти счастлив. Он многое сумеет еще сделать: написать книгу,
читать лекции. Фортуна явно повернулась к нему лицом. Штейна возвратили
на профессорскую должность в Высшую дипломатическую школу, пригласили в
Академию общественных наук при ЦК ВКП (б) прочитать курс лекций по исто¬
рии внешней политики. И вот Бориса Ефимовича вызывают к Молотову и сооб¬
щают, что он включен в советскую делегацию в качестве Заместителя совет¬
ского Делегата на сессии Генеральной Ассамблеи ООН.
Всегда сдержанный, он не мог на этот раз скрыть своей радости, необычным
для него, почти торжественным тоном сообщил жене о своем назначении. Анна
Семеновна заметила:
— Понадобились твои знания. Будем надеяться, это теперь надолго.
Осенью 1946 г. советские дипломаты отправились на первую сессию Генераль¬
ной Ассамблеи. Два года продолжалась работа Штейна в ООН. Он принимал учас¬
тие в составлении Устава ООН, готовил предложения и речи для советского Деле¬
гата. Молотов был доволен. Похвалы от него нельзя было ждать, но изредка
все же цедил сквозь зубы: неплохо, неплохо!
В ООН начали обсуждать вопрос о будущем государстве Израиль. Вновь назна¬
ченному представителю СССР в Совете Безопасности А.А. Громыко Москва
поручила поддержать эту идею, выступить за создание нового государства. Надо
было обосновать эту идею исторически, политически, юридически, сказать о
страданиях еврейского народа, который два тысячелетия находился в диаспоре.
Речи Громыко поручил подготовить Штейну. Андрей Андреевич был доволен,
часто обращался к нему за советами, разъяснениями, спрашивал, как лучше
сформулировать ту или иную мысль. Не скупился на похвалы, подчеркивал, что
очень доволен своим наставником в таких сложных делах...
В 1948 г. Борис Ефимович вернулся в Москву. Он еще числился советником
МИДа в ранге посла. Но это формально. Ему разрешили преподавать в ВДШ.
Теперь, пожалуй, можно вернуться к заветной мечте: подумать о книге. На Западе
вышли исследования, посвященные второй мировой войне. В них явно принижают
роль СССР в разгроме нацистской Германии. Ведь Советский Союз внес решаю¬
щий вклад в великую победу, потерял 20 млн. человеческих жизней. Кому, как
не ему, Штейну, старому дипломату, ответить западным историкам. И он решает:
главное — это книга.
Работал над первоисточниками, перечитал на английском, французском, немец¬
ком, итальянском языках огромную литературу, прессу, рылся в архивах. Напря¬
женный труд, бессонные ночи. Трудные переговоры с издательствами, рецензен¬
тами, редакторами, всяческим начальством. Когда рукопись была готова, нача¬
лись обсуждения, предложения, замечания, пожелания. Рецензенты и советчики
действовали активно, все во благо истории и Отечества.
Наконец, книга написана. Штейн дал ей звучное название: ’’Буржуазные фальси¬
фикаторы истории”. Теперь можно хоть немного отдохнуть. Он решил поехать
в санаторий Академии наук ’’Узкое”, под Москвой. И он пишет заявление новому
15 Архив автора.
117
министру иностранных дел А.Я.Вышинскому: ’’Прилагая при сем заключение
кремлевской поликлиники и консультанта поликлиники МИДа проф. Вотчала,
прошу Вашего согласия на предоставление мне отпуска по болезни”. Бывший
генеральный прокурор привык действовать быстро. И он 18 января 1950 г. накла¬
дывает резолюцию: ’’Что значит ”по болезни”? А.Вышинский”.
Ничего не поделаешь, придется обойтись без санатория. В научных кругах уже
обсуждали его книгу, было приятно выслушать добрые отзывы, поздравления.
Скоро предстоит еще одно обсуждение, поговаривают, что книга будет переизда¬
на, кто-то из друзей намекнул, что не исключена Сталинская премия. Может быть,
и впрямь высоко оценят его. Ведь он вложил в эту книгу свои знания, накоплен¬
ные десятилетиями...
Летним днем раздался звонок. Голос в телефонной трубке был сух и официа¬
лен: ’’Штейн, вы уже читали?”
Он не сразу понял, о чем идет речь, что он должен был прочитать.
— Журнал ’’Большевик”... — пояснила телефонная трубка.
Строчки прыгали перед глазами, когда он читал рецензию и вывод в конце
статьи, сделанный рецензентом. Это был приговор: ’’Книга Штейна оправдывает
империалистическую политику Соединенных Штатов Америки”.
Позже стали известны подробности. Кто-то из высокого начальства прочитал
книгу, доложил Сталину, что это ’’вредная”, ’’антисоветская стряпня”. Сталин
дал указание журналу ’’Большевик” высказать ’’партийную оценку вредному
труду”. Каток был запущен, и никто и ничто уже не могло его остановить.
Штейна изгнали из Министерства иностранных дел.
Изгнали йз Академии общественных наук при ЦК ВКП (б).
В ВДШ экстренно было созвано партийное собрание. Штейна Бориса Ефимо¬
вича, имевшего ранг Чрезвычайного и Полномочного посла, исключили из пар¬
тии. Последний удар нанес начальник Управления кадров Министерства иностран¬
ных дел М.А.Силин. Приказом по МИДу Б.Е.Штейн был уволен из Высшей дипло¬
матической школы, где он 13 лет проработал в должности профессора.
Потрясенный, раздавленный морально, Штейн пишет покаянное письмо редак¬
тору журнала ’’Большевик” С.М.Абалину, закончив его следующими словами:
’’Признавая допущенные мной серьезные ошибки, всеми силами буду стараться
сделать из них единственный достойный коммуниста вывод — дальнейшей твор¬
ческой работой исправить эти ошибки”.
Его исключили из партии, но он считал себя коммунистом по убеждению. Хотя
о какой ’’творческой работе” может идти речь? Даже близкие знакомые обходят
его. Да кто же теперь, после разгромной статьи в ’’Большевике”, приклеившей
ярлык ’’антисоветчика”, будет его печатать? Теперь остается одно: нищенское
существование и ожидание ’’черного ворона”. Ночами он прислушивался к стуку
лифта, въезжающей во двор автомашине, каждому шороху на лестничной клетке,
скрипу тормозов, доносящихся с улицы.
Но все имеет свой конец. Умер Сталин. Расстреляли Берию.
25 июля 1953 г. Бюро Московского городского комитета партии отменило
решение партийного собрания ВДШ об исключении Б.Е. Штейна из КПСС. Предъяв¬
ленное ему обвинение об ’’оправдании империалистической политики США”
было признано ложным. Штейну на всякий случай объявили ’’выговор за ошиб¬
ки, допущенные при написании книги ’’Буржуазные фальсификаторы истории” ”.
Умер Борис Ефимович 15 марта 1961 г. Последняя моя встреча с ним произо¬
шла у Большого театра. Это было незадолго до его кончины. Мытарства вконец
подорвали его здоровье, сломили организм. Он был похож на столетнего старца.
Штейн не узнал меня. Я окликнул его. Он остановился, пошевелил губами,
силясь что-то сказать. Подошел ко мне совсем близко:
— А, это вы... Знаете, меня восстановили...
Глаза его снова потухли. Пошатываясь, он двинулся дальше сквозь шумный
уличный поток.
Документальные очерки
© 1991 г.
Ю.В. БОРИСОВ
ТРИ ПОРТРЕТА ВРЕМЕН ЛЮДОВИКА XIV
Судьбы разные и у королей. Одни умирали в своей постели, оставив истории
только имя и его ’’порядковый номер”. Другие гибли на эшафоте или становились
жертвой государственных переворотов. Одни не свершили ничего значительного,
оставившего след в вечной памяти народа и всего человечества. Другие и в небы¬
тии сохранили звучный эпитет ’’великий”. К последним относятся Петр I (1672—
1725) и Людовик XIV (1638-1715), жившие в одно время.
Людовик XIV принадлежит к числу королей-долгожителей. Его личное прав¬
ление продолжалось 54 года (после смерти кардинала Мазарини) и вошло в учеб¬
ники всех стран под названием ’’золотой век”, а он сам как ’’король-солнце”.
Эти оценки стали традиционными, а традиции далеко не всегда достоверны. Бес¬
спорно, что Франция во второй половине XVII в. была могущественным европей¬
ским государством. По численности населения 20—21 млн. человек (статистика
тех далеких времен требует больших ’’допусков”) она превосходила Россию
(16 млн.). В стране существовало развитое мануфактурное производство. Кре¬
стьянство, составлявшее подавляющее большинство населения, снабжало Фран¬
цию дешевым продовольствием, но время от времени жестоко страдало от
голода, уносившего сотни тысяч жизней.
Король-солнце претендовал на гегемонию в Европе. При нем французский
народ в общей сложности более 30 лет находился в состоянии войны, причем
дважды, во время войны с Аугсбургской лигой (основанной в 1686 г.) и войны
за испанское наследство 1701—1714 гг., с коалициями европейских государств.
Французская армия была самой многочисленной и боеспособной в Европе.
Сохраняя черты феодальных наемных войск, она обладала передовым вооруже¬
нием, специальными — артиллерийскими, инженерными и другими частями,
системой организованного тыла (склады, казармы, госпитали). Фактически зано¬
во был создан военно-морской флот, способный противостоять флотам Англии
или Голландии.
Людовик XIV стремился силой решать военно-стратегические вопросы и обес¬
печивать безопасность Франции и ее границ. Внешняя политика и дипломатия
короля играли второстепенную, вспомогательную роль: прокладывали армии
дорогу, закрепляли путем переговоров ее завоевания или смягчали последствия
поражений, спасали от катастроф. Дипломатическая служба короля, обладая
большим опытом, действовала энергично и часто напористо. Но она не могла
изменить трагических для Франции последствий агрессивной политики Людо¬
вика XIV, приведшей страну к тяжелому поражению.
История ’’золотого века”, недостаточно освещенная в советской литературе,
представляет не только научный интерес. При всей условности исторических анало¬
гий (события и факты никогда не бывают тождественными) незримые нити
преемственности соединяют даже отдаленные эпохи. Королевство Людовика XIV -
119
классический образец абсолютной власти. Диктаторов в разных странах и у раз¬
личных народов называли по-разному: консул, император, король, государь,
царь, председатель, генеральный секретарь, фюрер, дуче. Менялись обществен¬
ные порядки, традиции, нравы. Но жил и живет институт личной власти, попираю¬
щий законность, народную волю, гуманность, гласность.
Закономерен тот факт, что чем тяжелее рука бесконтрольного властителя,
гем чаще и охотнее он прибегает к внешним прикрытиям. При Людовике XIV
время от времени проводились гласные расследования (финансовые, уголов¬
ные) , состоялся публичный суд над сюринтендантом (министром) финансов
Никола Фуке. В ходе громкого дела о ’’ядах” привлекались к ответственности
титулованные особы. Лжедемократизм и в наши дни — в иных масштабах, фор¬
мах и проявлениях, с другим социальным содержанием - служит прикрытием
для честолюбивых устремлений политических авантюристов.
Еще одна проблема для размышления. Король-солнце в законченном, изощрен¬
ном виде создал административно-командную систему управления. Для своего
времени это был шаг вперед на пути ликвидации феодальной раздробленности
и самоуправства дворян. Король, и только он, принимал окончательные решения,
изрекал истины в последней инстанции. Государственный и другие советы явля¬
лись консультативными органами. Все управление страной, сверху донизу, было
жестко централизовано, построено на принципе безусловного приоритета воли
и интересов короля над всем обществом. Бюрократия была всемогущей.
Насилие — неотъемлемое качество любого режима личной власти, и государ¬
ство короля-солнца было отнюдь не солнечным, а репрессивным. Непослушание
и вольнодумство - политическое и религиозное, — ’’оскорбление величества”
карались смертью, длительным, часто пожизненным, тюремным заключением,
каторгой и галерами. А сотни тысяч протестантов, убитых, насильственно обра¬
щенных в католичество, разоренных, вынужденных покинуть Францию! А без¬
жалостное подавление народных восстаний! Гильотину еще не придумали, но
непокорных расстреливали, вешали, морили голодом и холодом.
Ниже публикуются три главы из моей монографии ’’Дипломатия Людови¬
ка XIV”, которая готовится к печати в издательстве ’’Международные отноше¬
ния”, посвященные видным государственным деятелям эпохи ’’короля-солнца” -
Никола Фуке, Жан-Батисту Кольберу и Франсуа Лувуа.
ПАДЕНИЕ НИКОЛА ФУКЕ
День 17 августа 1661 г. был необычно жарким и душным. Раскаленная земля
звонко потрескивала, как перезревший арбуз в сильных крестьянских руках.
Воздух застыл, словно густая, обжигающая все живое масса.
А над дорогой, которая вела из королевского дворца в Фонтенбло, клубилось
черно-серое облако пыли. Ее поднимали копыта сотен лошадей. Окна карет с
дворянскими гербами были закрыты. Придворные задыхались в своих застегну¬
тых до шеи камзолах с накрахмаленными кружевами. Пот ручейками сбегал из-
под пышных париков. Дамы в тяжелых парадных платьях, вышитых золотом и
серебром, не находили спасения от пыли, грязи и едкого запаха лошадиного пота,
вызывавшего приступы кашля.
Бесконечный раззолоченный кортеж выехал из Фонтенбло в самое жаркое
время дня - в три часа после полудня. Карету короля, словно на крыльях, несла
шестерка белых лошадей. С ним вместе были королева-мать и брат, герцог Филипп
Орлеанский. Их сопровождала придворная знать. Охрана — вооруженные мушке¬
теры и гвардейцы - открывали процессию и замыкали ее.
Королевский кортеж растянулся на большое расстояние, но путь у него был
недалеким: дворец в Во-ле-Виконт в 45 километрах от Парижа, под Мелоном.
Принадлежал он сюринтенданту короля (на современном языке - министру
120
финансов) Никола Фуке. Сам визит Его Величества, сопровождаемого многочис¬
ленными придворными, к ’’верному слуге” был событием знаменательным, из
ряда вон выходящим. После смерти в марте 1661 г. кардинала Мазарини, являв¬
шегося любовником и ближайшим доверенным лицом регентши Анны Австрий¬
ской, фактическим правителем Франции, 22-летний Людовик XIV начал свое
личное правление, отказавшись от опеки матери. Посещение Во-ле-Виконт яви¬
лось его первым крупным публичным выездом, имевшим для молодого монарха
принципиальное значение. Почему?
Прежде чем ответить на этот вопрос, расскажем о хозяине дворца в Во-ле-
Виконт, в гости к которому и направлялся Людовик XIV со своим двором.
На портрете он в строгой черной одежде. Ничего лишнего, бросающегося в
глаза или свидетельствующего о власти и богатстве. Только белые брыжи на
общем темном фоне. Не просматриваются, а скорее угадываются очертания кожа¬
ного кресла с позолоченными заклепками картины.
Очертания лица своеобразны. Прямой, немного длинный галльский нос. Кра¬
сивый разрез глаз под изогнутыми бровями. Усы с опущенными вниз концами
обрисовывают полные яркие губы. Бледные щеки, большой лоб, полускры¬
тый волосами, разделенными пробором на два ровных ’’крыла”. Взгляд испытую¬
щий, острый, как шпага, вонзается в собеседника и не выпускает его из поля
зрения. Улыбка, выражающая пресыщенное разочарование, не сходит с губ.
Рука держит перо. Она тонкая, как у музыканта, но хрупкость и изящество
руки не обманывают: ощущается, что она способна и уверенно подписать госу¬
дарственную бумагу, и крепко держать шпагу в бою.
Чувствуется, что этому человеку знакомо все: власть и падение, богатство и
нищета, честность и интрига, любовь и измена, дружба и вражда. Кого же нарисо¬
вал знаменитый художник Шарль Лебрен, основатель королевской академии
живописи и скульптуры? Никола Фуке, главу финансового ведомства, государ¬
ственного министра, генерального прокурора Парижского парламента.
Отец Никола — Франсуа Фуке, судовладелец в Бретани, торговавший с коло¬
ниями, имел большую семью: 16 детей, из которых выжили 12 (пополам - маль¬
чики и девочки). Содержать такую ’’армаду” нелегко во все времена и у всех
народов. Непростым делом это было и для Франсуа, занимавшего с 1633 г. пост
президента судебной палаты Арсенала - суда с особой, широкой юрисдикцией.
Никола прошел долгий путь государственного чиновника. Советник в парла¬
менте Меца. Затем простой армейский интендант, позже интендант провинции
Дофине по вопросам финансов и полиции. У него широкие связи. Фуке переписы¬
вался с Ришелье и от него получил разрешение на освоение колоний - мыса Нор,
Гвианы и Мадагаскара.
18 лет прослужил Никола знаменитому итальянцу — Мазарини, фактичес¬
кому супругу Анны Австрийской. И когда кардинал после недолгого изгнания
вернулся в Париж в феврале 1653 г., он назначил сразу двух сюринтендантов
финансов: Фуке и Сервьена. Первый нес ответственность за доходы государства,
второй - за расходы. Именно Никола занял ведущее положение в системе фран¬
цузской администрации. Он пользовался доверием у банкиров Франции и Европы
и под свои личные обязательства получал огромные суммы 1. Мазарини с по¬
мощью сюринтенданта нажил огромное состояние. Да и сам Фуке за восемь лет,
с 1653 по 1661 гг., ’’заработал”, по его личным подсчетам, 3150 тыс. ливров.
Формально Фуке был подотчетен только королю, а фактически — Мазарини.
Кардинал хищнически обогащался с помощью Фуке и ко времени своей смерти
имел фантастическое состояние в 50 млн. ливров 2.
1 Lair J. Nicolas Foucquet, 1.1. Paris, 1890, p. 9, 79, 83, 266, 270, 307.
2 Clement P. Histoire de la vie et de radministration de Colbert. Paris, 1845, p. 17.
121
Фуке не только безотчетно распоряжался финансами королевства, но и занимал
высокий пост генерального прокурора парламента Парижа. После канцлера это
была вторая по значению должность во французской администрации.
Задолго до начала личного правления Людовика XIV против Фуке выступили
могучие силы. Назовем прежде всего Мазарини. Лицемерный итальянец вел двой¬
ную игру. С одной стороны, он осыпал похвалами министра и с его помощью
обогащался, с другой — не любил и побаивался Фуке — смелого, преуспевающего,
уверенного в себе. Не любил и побаивался больше, чем известного своей под¬
лостью канцлера Сегье, чем сверхосторожного руководителя военного ведом¬
ства — Телье, чем ведущих дипломатов: Бриена, отягощенного годами, и моло¬
дого, не имеющего опыта Лиона. По сведениям современников, не подтвержден¬
ным документами, кардинал незадолго до смерти информировал Людовика о
злоупотреблениях Фуке и даже подготовил записку по этому поводу 3.
Мазарини в значительной степени определял и отношение Анны Австрийской
к Фуке. Но Фуке вел ее финансовые дела, снабжал деньгами и считал, что это
дает ему право на защиту королевы. Сюринтендант ошибался. Однако главным
противником Фуке являлся генеральный контролер финансов Жан-Батист Коль¬
бер, занимавшийся вопросами промышленности, торговли, флота, видевший в
сюринтенданте финансов удачливого и опасного конкурента.
Замкнутый, молчаливый, но наблюдательный Кольбер, изо дня в день собирая
компрометирующие Фуке материалы, ждал своего ’’звездного часа” для нанесе¬
ния смертельного удара по беспечному противнику. Он внимательно наблюдал
за кипучей деятельностью ’’финансового бога” и даже тайно посетил Во-ле-Виконт.
В своей ненависти к Фуке Кольбер был не одинок. Он имел союзника в лице
генерального прокурора Талона, словно созданного для ненависти к сюринтен-
данту. Это были два противоположных человеческих полюса: изящество и
неопрятность; успех у женщин и полное неприятие ими; богатство и скопидом¬
ство. ”В поношенной, даже грязной одежде, он жил скромной жизнью рядом
с ничтожной женщиной, под надзором высокомерной и сварливой матери”4, -
писал о Талоне французский историк Ж. Лер.
И еще один шумный и опасный противник существовал у Фуке. Это его брат
Базиль. Братья сюринтенданта имели доходные и престижные места: один —
коадъютор (заместитель и наследник) архиепископа Нарбона; другой — епископ
в Агд; третий — аббат; четвертый — генеральный интендант малой конюшни
короля.
Базиль был человеком завистливым, озлобленным и недовольным всем на
свете, и прежде всего своими доходами, которые он считал более чем скром¬
ными — 150 тыс. ливров в год. Разумеется, это была капля в море по сравнению
с тем, что имел Никола. Разумный политик отдал бы цезарю цезарево, не забывая
о том, что всякое здание, в том числе и семейное, требует надежного фундамента.
Увы, Базиль был слеп и глух к доводам разума. Однажды, в январе 1661 г., он
встретил в Лувре Никола, выходившего с заседания Совета, и стал публично
обвинять его в воровстве, в присвоении 30 млн. ливров на строительство, в при-
нуящении женщин (их имена были бесцеремонно названы) к сожительству.
Оскорбления, как из рога изобилия, сыпались из уст аббата. Но и на этом он
не остановился и все свои обвинения повторил Мазарини 5.
Тем не менее положение сюринтенданта даже после смерти Мазарини казалось
прочным. Он стал принимать участие в обсуждении международных дел. Людовик
поручил финансисту ряд сложных дипломатических переговоров. Фуке добился
согласия на женитьбу английского короля Карла II на португальской принцессе:
LairJ.Qp. cit., р. 570, 571.
Ibid., р. 508.
Ibid., р. 564.
122
это означало, что Португалия займет антииспанскую позицию. Он обсуждал с
англичанами вопрос о продаже Франции Дюнкерка.
Сюринтендант, умело используя деньги и искусство обращения с женщинами,
договорился о том, чтобы король Ян Казимир своим преемником на польском
престоле назначил герцога Энгиенского, племянника Анны Австрийской. Цель
была достигнута с помощью польской королевы, француженки по рождению,
Марии Элеоноры Гонзаг, оказывавшей большое влияние на своего супруга.
Вел Фуке и переговоры со Швецией о продлении франко-шведского союза,
с Голландией — о торговом договоре. Оба эти орешка разгрызть оказалось нелег¬
ко. Но финансист-дипломат показал себя человеком гибким, деликатным, настой¬
чивым. Это поняли и при дворе, распространились слухи о том, что молодой ко¬
роль назначит Фуке премьер-министром или канцлером. Но события пошли иным
путем. Возможности Фуке казались неисчерпаемыми. Он затыкал одну дыру в
бюджете за другой. Только на первые шесть месяцев 1661 г. требовалось 20 млн.
ливров. Даже Людовику XIV банкиры не поверили бы, а сюринтендант пользо¬
вался в финансовых кругах неограниченным кредитом.
Но молодому королю и этих денег было мало. Он ревниво относился к доходам
Фуке. Эмоции Людовика XIV распалял Филипп Орлеанский, неустанно твердив¬
ший: ’’Ваше Величество, станьте сюринтендантом финансов только на один год,
и у вас будут деньги на строительство”. И Людовик закрыл один из неконтроли¬
руемых каналов обогащения, которым, несомненно, пользовался Фуке. На одном
из заседаний Совета он лишил сюринтенданта права подписи чеков для оплаты
тайных государственных расходов. Фуке взорвался и воскликнул: ”Я теперь
ничто!” 6. Он тут же понял свою ошибку и в ярости прикусил язык.
Над головой сюринтенданта сгущались тучи. Из разных источников поступали
сведения о том, что Людовик намерен расправиться со своим министром. Но само¬
уверенный Фуке, авантюрист по природе, азартный картежник, игрок во всем и
всегда, человек, избалованный успехом и деньгами, не хотел считаться с предосте¬
режениями. Более того, он собственными руками лишил себя правовой защиты.
Высокий пост генерального прокурора Парижского парламента обеспечивал ему
личную неприкосновенность. Следуя советам изощренного генерального контро¬
лера финансов Жана Батиста Кольбера, король советовал сюринтенданту посвя¬
тить себя полностью государственным делам. Лесть сделала свое дело. Фуке
продал должность прокурора за 1400 тыс. ливров, из которых — наивность или
ослепление? — миллион он подарил королю, переправив деньги в одну из башен
Венсенского замка. ’’Все идет хорошо; он запутывает себя сам”, — так оценил
обстановку в беседе с Кольбером Людовик XIV 7.
Молодой король испытывал ненависть к своему министру финансов. В этом
чувстве слились воедино и политические, и личные мотивы. Людовик XIV жаждал
абсолютной власти, и прежде всего установления личного контроля над финанса¬
ми страны. Для этого ему нужна была бесспорная, убедительная демонстрация
силы. Можно ли было найти лучший вариант, чем полное сокрушение всемогу¬
щего Фуке? А сюринтендант не понял короля, обладавшего такими качествами
характера, как самолюбие, честолюбие, жажда славы и власти в непомерных даже
для абсолютного монарха размерах. Логика у финансиста была простой: само¬
влюбленный юноша попытается взвалить на свои плечи непомерную тяжесть
правления, но неизбежно будет ею раздавлен и вскоре предпочтет государствен¬
ным делам развлечения. А программа-минимум у Людовика была иной. В любом
случае он хотел доказать, что король во все вникает, все знает, все решает, а
министры являются лишь исполнителями его воли. Кольбер активно участвовал
в этой лицемерной игре, предлагая готовые решения, авторство которых неизмен¬
Grece М. Louis XIV. L’envers du soleil. Paris, 1979, p. 123.
Lair J. Op. cit., p. 36.
123
но приписывалось королю. Тем самым подтверждались его выдающиеся способ¬
ности.
Этим честолюбивым планам мешали известность, широкие связи — во Фран¬
ции и в Европе, — влияние и богатство Фуке. У него были свои люди при дворе,
в финансовых, промышленных, административных кругах, в армии — повсюду,
где правили деньги. И сюринтендант не скупился, щедро одаривая тех, кто был
или мог быть ему полезен.
Впрочем, Людовик XIV имел и свои, личные счеты с Фуке. Неотъемлемыми
чертами характера короля были зависть, мстительность и ревность. Еще при
жизни Мазарини, около 1659 г., Людовик, его мать и брат впервые посетили
Во-ле-Виконт. Королевская семья прибыла без предупреждения, так сказать,
по-соседски. День выдался солнечный, но прохладный. Хозяин принял гостей
изысканно. Но главное заключалось не в этом. Размах и роскошь незавершен¬
ного дворца больно ударили по самолюбию монарха, связанного по рукам и
ногам властным кардиналом и привыкшего слышать только об очередных финан¬
совых трудностях. Теперь злоба Людовика получила новую пищу.
А Фуке все более осложнял ситуацию. Он вторгся в святая святых короля:
его интимную жизнь. Людовик увлекся юной придворной Луизой Лавальер.
Девушка не обладала ни особыми внешними данными, ни знатным происхож¬
дением, ни состоянием. Понимая, что Луиза может стать ’’политическим факто¬
ром”, Фуке, привыкший подкупать придворных дам, через доверенную особу
предложил королевской любовнице 200 тыс. франков. Оскорбленная женщина
ответила, что никакие деньги не заставят ее сделать ложный шаг. Королю Луиза
и рассказала о беседе с сюринтендантом. Сиятельная ревность оказалась слепой
и жестокой. ’’Непоправимая ошибка” 8, — заметил Ж. Лер, оценивая поведение
Фуке.
Действия Фуке затрагивали болезненно-чувствительные струны в сердце коро¬
ля, напоминали ему о тревожных и оскорбительных для семьи Бурбонов событи¬
ях Фронды. Аналогии напрашивались сами собой. В сентябре 1658 г. Фуке купил
за 1300 тыс. ливров остров Бель-Иль в Атлантическом океане в 90 км2. Эта быв¬
шая монашеская обитель принадлежала семье кардинала Реца, политика и писа¬
теля, одного из руководителей Фронды, организатора знаменитого ’’дня барри¬
кад”. Плененный, он бежал из замка в Нанте, а позже примирился с Людови¬
ком XIV, стал архиепископом Парижа и аббатом Сен-Дени.
Примирение примирением, а крупная сделка с семьей Реца казалась окруже¬
нию короля подозрительной. Правда, серьезных укреплений на острове не было.
Стояла старая маленькая крепость, построенная на голландский манер: башни,
соединенные несколькими километрами укреплений. Уже полвека все остава¬
лось без изменений. Сервьен предлагал Мазарини купить остров. Но кардинал,
с одной стороны, избегал столь очевидной авантюры, с другой — не хотел терять
контроль над стратегическим пунктом, служившим рейдом для кораблей,
следовавших из Америки. И Мазарини решил проблему наилучшим для себя
образом: Фуке купил остров ”по приказу короля”.
Итак, Людовика XIV раздражали богатство Фуке, его самомнение и необуздан¬
ная гордыня, его надменный девиз: ’’Разве есть что-либо недоступное для меня?” 9.
Казалось, все на свете мог купить министр финансов, нанять лучших архитекто¬
ров, художников, оформителей, построить дворец, которому могли лишь завидо¬
вать влиятельнейшие и богатейшие властители Европы.
Именно так и увековечил себя Фуке. Он решил построить в своем владении
Во-ле-Виконт дворец, способный поразить воображение самых тонких ценителей
прекрасного и поднять престиж хозяина на недосягаемую высоту. Три окрестные
8 Ibid., р. 42.
’Environs de Paris. Paris, 1966, p. 191.
124
деревни были разрушены, чтобы расширить строительную площадку. Для дости¬
жения своей цели финансист подобрал неповторимую ’’команду”: архитектор
Луи Лево, художник Шарль Лебрен, скульпторы Франсуа Жирардон и Франсуа
Антье, садовник Андре Ленотр. Сам Фуке, человек с изысканным вкусом, вникал
во все детали архитектуры, меблировки и художественной отделки своего люби¬
мого детища.
Работы начались в 1656 г. и продолжались около трех лет. До 18 тыс. человек
трудились не покладая рук. Здесь же Лебрен создал ателье по производству ков¬
ров, впоследствии превратившееся в королевскую мануфактуру гобеленов.
Расходы были колоссальными. Они превысили 18 млн. ливров. Но в итоге Фран¬
ция получила архитектурный и художественный шедевр мирового значения.
Деньги, деньги, деньги... С тех пор, как появились денежные знаки, в чело¬
веческом обществе они были и остаются источником влияния и силы одних,
пределом мечтаний — для других, причиной горя и страданий — для третьих.
Деньги — одно из орудий государственной политики как внутренней, так и
внешней. И эпоха ЛюдовикаХ1У подтверждает эту истину.
Несколько слов о деньгах. Основной денежной единицей во Франции являлся
ливр или франк (официально франк заменил ливр в 1799 г.). Один ливр делился
на 20 су, а су - на 12 денье. Серебряная монета - экю равнялась трем и более
ливрам. Стоимость денег менялась в зависимости от конъюнктуры и устанавли¬
валась государством. Золотой луидор был эквивалентен 24 ливрам. На террито¬
рии Франции, Германии, Италии находилась в обращении испанская монета пис¬
толь, равная 10 ливрам. Между прочим, у Мольера маркизы считают пистоли,
а не луидоры.
Каковы были заработки людей из народа? В крупных городах - Париже, Лионе,
Руане — большинство ремесленников — суконщики, обработчики шерсти, слесари
получали от 15 до 30 су в день. На крупной мануфактуре в Сен-Гобен оплата
квалифицированного рабочего колебалась от 310 до 620 ливров в год, а жалованье
генерального директора составляло 2400 ливров.
Естественно, что простой труженик стремился покупать продовольствие по
самым низким ценам. Поэтому приведем данные, взятые из счетов больницы
в Невере за 1694 г.: хлеб (примерно 450 г) стоил 2—3 су; фунт говядины или
пинта вина (0,93 л) — 2—3 су; цыпленок — 15 су; фунт масла — 5—8 су. Боль¬
ница платила за пару мужской обуви — 3 ливра, детской — 14 су, за дюжину дере¬
вянных башмаков сабо — 25 су.
Рабочий, получавший ливр в день, считался обеспеченным человеком. Каким
же безмерным было социальное неравенство во французском обществе, если
Фуке предложил Луизе Лавальер ’’скромный подарок” в 200 тыс. ливров, а стои¬
мость его дворца в Во-ле-Виконт составила 18 млн. ливров — годовая зарплата
600 тыс. рабочих.
Космические крайности богатства! Они с безумной расточительностью про¬
явились во дворце Во-ле-Виконт, куда кортеж прибыл в шесть часов вечера.
Сделав полукруг, королевская карета остановилась у подъезда. Фуке открыл
дверцу. Когда он со своим высоким гостем поднимался по ступенькам, в глазах
многих участников этой сцены застыл один и тот же вопрос: кто из двоих вель¬
мож — монарх?
Сюринтендант хотел, чтобы праздник был незабываемым, превосходящим
все, что знали во Франции до него. Какая наивно-безумная цель! Показать влас¬
телину, что его подданный безмерно богат и всемогущ. Вызвать зависть и нена¬
висть у придворных, у всех титулованных особ. Сплотить двор против себя.
Такой близорукий подход означал, что для владельца дворца праздник неизбежно
превратится в поминки.
Видимо, все это Фуке поймет позже. У него будет еще слишком много време¬
ни — месяцы и годы тюрьмы — для раздумий. А пока он показывал гостям антич¬
125
ные мраморные статуи, кариатиды в овальном салоне, картины Лебрена, обитую
парчой мебель, бесценные ковры.
Чудеса со всех сторон окружали владения сюринтенданта. Король и дамы в
специальных колясках проехали по центральной аллее, по обеим сторонам кото¬
рой 100 фонтанов различной высоты образовали две прохладные водяные стены.
С холма гости рассматривали панораму дворца с его двумя симметричными
крыльями, террасами, бассейнами, статуями, узорами из травы и цветов на фоне
красного гравия. Видны были и каменные белки, играющие в лапах больших,
добродушных львов. Король и придворные хотели видеть все, даже огороды и
апельсиновые деревья.
Затем началось пиршество. Гостей ожидали 80 накрытых столов и 30 буфетов
с 6 тыс. тарелок и 400 блюдами из серебра. На столе Людовика XIV стоял
сервиз из массивного золота. Это был повод для особого раздражения королев¬
ской семьи: ее золотая посуда была переплавлена для оплаты расходов на Тридца¬
тилетнюю войну 1618—1648 гг.
За столы сели сразу три тысячи человек. Всем нашлось место. Выражение
восторгов не смолкало. Наоборот, оно усилилось, когда гости ознакомились с
меню, составленным по лучшим образцам французского двора: фазаны, орта-
ланы, перепелки, куропатки, суп из раков, запеченные паштеты, сладкое, фрук¬
ты, вина из всех районов страны. Вся эта гастрономическая роскошь обошлась
Фуке в непостижимую сумму: 120 тыс. ливров 10.
Солнце зашло. Посвежело. Все вернулись во дворец. Здесь состоялась лотерея,
наилучшая из всех возможных — беспроигрышная, и с дорогими подарками:
оружие, украшения, произведения искусства.
Программа праздника была, казалось, бесконечной: спектакль Мольера в
естественном зеленом театре, грандиозный фейерверк... 400 ламп в форме лилий
освещали аллеи, по которым приглашенные вернулись во дворец для ужина.
Только в два часа ночи Людовик XIV дал знак к отъезду. Кареты направились
к большим узорчатым воротам. И вдруг крыша величественного здания словно
взорвалась под ударами мощного ослепительного фейерверка. Лошади, запря¬
женные в карету королевы-матери, поднялись на дыбы. Их с трудом удержали.
Небо словно раскололось над головой.
Взбешенный ослепительной роскошью праздника, король готов был аресто¬
вать сюринтенданта в его собственном доме. Мать удержала сына от безрассуд¬
ного поступка. Но судьба Фуке была предрешена. Впоследствии Людовик XIV
писал: ’’Недолго я находился в неведении его недобросовестности. Он не мог
остановиться и продолжал свои непомерные расходы, строил укрепления, украшал
дворцы, интриговал, передавал своим друзьям важные должности, покупаемые
на мои средства. И все это в надежде вскоре стать суверенным арбитром госу¬
дарства” 11.
События развивались в соответствии со сценарием Кольбера — главного заинте¬
ресованного лица. Он настойчиво и неторопливо убеждал короля, что ’’партия
Фуке” — это государство в государстве. Она враждебна королевской власти.
А сам сюринтендант нечист на руку. Он преувеличивает расходы и скрывает
доходы. При этом Кольбер умалчивал о том, что Фуке взял под свои личные
гарантии, а затем возместил 20 млн. ливров для королевской казны, разрабо¬
тал проекты финансовых реформ. В один ряд стройно выстраивались факты,
свидетельствовавшие о недобросовестности сюринтенданта: огромные затраты
на дворец в Во-ле-Виконт, дом в Сен-Манде (предместье Парижа) и строительство
укреплений.
10 Clement Р. Op. cit., р. 3.
11 Bordonove J. Foucquet. Coupable ou victime? Paris, 1976, p. 182.
126
Эпилог драмы свершился в Нанте. Людовик выехал туда из Фонтенбло 27 ав¬
густа 1661 г. Он прибыл в старинный замок герцогов Бретани через два с поло¬
виной дня, проделав немалое по тем временам расстояние в 350 км. План ареста
Фуке был разработан до деталей. Однако с присущим ему лицемерием Людовик
предварительно решил выпотрошить ’’денежный мешок”. В соответствии с коро¬
левской просьбой Фуке занял 200 тыс. ливров, нашел еще 88 тыс. на оплату
расходов флота. Под давлением сюринтенданта дворянство Бретани подарило
королю огромную сумму в 3 млн. ливров. Но ничто уже не могло смягчить нена¬
висть монарха. ’’Захват” сюринтенданта был осуществлен под непосредственным
руководством Людовика.
Руководил ’’военными действиями” младший лейтенант первой роты мушкете¬
ров Шарль де Ба-Кастельмор, всемирно известный по романам Александра Дюма
под именем д’Артаньяна. Не следует его путать (распространенная ошибка!) с
маршалом д’Артаньяном, в январе 1710 г. принявшем свое настоящее имя Пьера
Монтескье 12.
Письменные источники называют местом рождения Шарля д’Артаньяна замок
Кастельмор в Беарне. Какой уж там ’’замок”! Небольшой одноэтажный дом,
много раз перестроенный. Богатством, и даже достатком, в нем никогда не пахло.
В конце 1644 г. гасконец стал мушкетером. И с этого времени судьба сводила
его с сильными мира сего. Мазарини давал мушкетеру ответственные поручения.
Во время Фронды д’Артаньян, например, поддерживал связи с командующими
армиями, с германскими принцами — электорами Кельна, Бонна.
Увы, солдатская жизнь, даже в привилегированных войсках, никогда не была
такой безоблачной и красивой, как представляют ее нам прославленные рома¬
нисты. Даже немногочисленные мушкетеры — их вначале насчитывалось 100,
а затем 150 — не имели своей формы и гарцевали на лошадях разного цвета.
А каким мучительным было обращение с мушкетом! Стрелок закладывал порох
и пулю через ствол, зажигал фитиль, мушкет, опирающийся на рогатину, он при¬
слонял к щеке, затем включал несложный механизм, опускавший фитиль на
пороховой заряд.
В конце 60-х годов XVII в. положение мушкетеров изменилось. Иногда сам
король командовал ими. Появилась и красивая форма — плащи с серебряными
крестами. И лошадей стали подбирать серой масти. Отсюда и название ’’серые”
мушкетеры.
Судьба не баловала д’Артаньяна долголетием. Он погиб в июне 1673 г. при
осаде Маастрихта на реке Мозель. Смерть была мгновенной: пуля пробила горло.
Мушкетеры, понеся большие потери, под градом пуль вынесли своего командира
с поля боя. Как говорилось в ’’Дневнике осады Маастрихта”, опубликованном
в 1674 г.: ’’Д’Артаньян и слава лежат в одном гробу” 13.
Но в 1661 г. до печального конца было еще далеко. А вот до роли тюрем¬
щика — совсем близко. 4 сентября Людовик XIV пригласил к себе д’Артаньяна
и сначала устно, а затем письменно отдал ему приказ об аресте Фуке. ’’Сегодня
утром сюринтендант пришел, как обычно, работать со мной и я беседовал с ним
то об одном, то о другом, делая вид, что ищу бумаги. Это продолжалось до тех
пор, пока я не увидел через окно д’Артаньяна во дворе замка. Тогда я отпустил
сюринтенданта” 14. Так описывал события Людовик в письме матери.
Трагические события, развернувшиеся в Нанте, не были для Фуке неожидан¬
ными. До него давно уже доходили слухи о том, что Людовик XIV намерен
избавиться от своего министра финансов. К тому же многие придворные не хотели
ареста Фуке: он щедро разбрасывал деньги. Некоторые опасались, что сюринтен-
12 Sa maran Ch. D’Artagnan. Capitaine des mousquetaires du roi. Paris, 1912, p. 19-21.
13 Ibid., p. 265.
14 Grece M. Op. cit., p. 124.
127
дант, используя укрепления на Бель-Иль, взбунтует соседние провинции — Норман¬
дию и Бретань и развяжет новую Фронду. Иными словами, арест Фуке был связан
для Людовика с опасными осложнениями. ”Из всех дел, которыми мне пришлось
заниматься, арест сюринтенданта и суд над ним принесли мне самые большие огор¬
чения и создали наибольшие трудности”, — признался откровенно король 15.
Фуке был человеком самолюбивым и доверчивым, а жизнь сделала его еще
избалованным и легкомысленным. Тревожные сигналы поступали к нему по
разным каналам, прежде всего придворным и административным. Накануне
отъезда в Нант Фуке говорил госсекретарю по иностранным делам Ломени де
Бриену о тревожных предупреждениях королевы-матери о том, что король наме¬
рен захватить Бель-Иль. Бриен ответил, что опасения сюринтенданта он считает
основательными. ’’Нант—Бель-Иль, Нант—Бель-Иль”, — неоднократно повторил
в ходе этой беседы Фуке.
В Нанте Бриен несколько раз посещал больного Фуке, упорно считавшего, что
арестуют не его, а Кольбера. Заблуждение сюринтенданта было настолько не¬
поколебимым, что он распорядился привести в порядок тюремные помещения в
замке Анжера. ’’Вас обманывают, ваши друзья очень боятся за вас”, — говорил
Бриен своему упрямому другу 16.
Возможность бегства сохранялась у сюринтенданта до последней минуты.
Отель де Руже, в котором министр жил в Нанте, подземным ходом сообщался
с Луарой; у берега стояло готовое к отплытию судно. Но самонадеянный, веря¬
щий в счастливую звезду финансист не соблазнился побегом и поплатился
жестоко за свое гордое решение.
В день ареста сюринтенданта намечалась королевская охота. Заседание у короля
перенесли на более раннее время, чем обычно. Фуке не смог полюбоваться танцами
крестьян - его трясла лихорадка. А зрелище было великолепным!
Больному финансисту подготовили настоящую засаду. 40 ’’серых” мушкетеров
на лошадях были готовы к атаке. Другие прогуливались по двору, расположи¬
лись у дверей, ведущих в город. Вроде ничего необычного: так было всегда, когда
Людовик отправлялся на охоту или на прогулку.
Д’Артаньян арестовал Фуке на площади собора. Его посадили в карету вместе
с четырьмя офицерами-мушкетерами. Вскоре к ним присоединилось 100 человек
охраны. Бывшего министра финансов конвоировали как опаснейшего государ¬
ственного преступника! А он оставался тем же самоуверенным человеком. Уже
в пути Фуке написал коменданту Бель-Иль приказ о передаче острова королю.
Он отдал этот документ д’Артаньяну, а тот переправил его Мишелю Ле Телье,
военному министру. Павший сюринтендант пожертвовал островом, на землю кото¬
рого, кстати, его нога так ни разу и не ступила.
В тот же день, 5 сентября, король объявил придворным об аресте Фуке. Воцари¬
лось гробовое молчание. Только госсекретарь по иностранным делам Лион попро¬
сил разрешить жене опального министра разделить судьбу мужа, но получил
категорический отказ. Мадам Фуке вынуждена была немедленно уехать в Лимож.
Детей (младшему ребенку было два месяца) отправили в Париж к бабушке.
Пострадала вся семья Фуке. Его братья, включая и озлобленного Базиля, лиши¬
лись своих мест и были высланы 17.
После ареста Фуке в течение восьми месяцев в глубокой тайне перевозили из
тюрьмы в тюрьму: Нант, Анжер, Амбуаз, Венсенн. Бастилия была уже шестым
местом заключения бывшего министра. Но к суду над ним начали готовиться
без промедлений. Уже 15 сентября 1661 г. король создал специальный трибунал
для расследования преступлений, совершенных в области финансов. Речь шла,
15 Clement Р. Op. cit., р. 21.
16 Ibid., р. 23.
^LaireJ. Op. cit., р. 60-65, 69, 73.
128
таким образом, о гласном, большом и шумном политическом процессе, итогом
которого должно было явиться упрочение абсолютизма. Обычно монарх пользо¬
вался иными, тайными и более надежными средствами. Он подписывал ”летр
де каше” — приказ об изгнании или заточении без суда и следствия. Свою подпись
на документе ставил и госсекретарь. Открыть конверт было невозможно, не сло¬
мав личную печать короля. Вначале ”летр де каше” использовали для наказания
придворных или министров, а затем и более широко — для заточения или вы¬
сылки любых неугодных властителю лиц. К Фуке этот испытанный метод Людо¬
вик XIV решил не применять, рассчитывая на угодничество суда. И просчи¬
тался 18.
Со дня ареста сюринтенданта до начала судебного процесса над ним прошло
38 месяцев. Кольбер принимал непосредственное и самое активное участие в
подготовке суда над Фуке. Злоупотребляя своим служебным положением, он
сам подбирал людей, знакомившихся с документами, с регистрами государ¬
ственной казны. По указанию Кольбера мушкетеры пытались получить доку¬
менты, разоблачающие сюринтенданта. Но судейские чиновники сами отвезли
материалы в Фонтенбло королю и он через несколько дней вернул их, кроме
нескольких уничтоженных писем, компрометировавших придворных дам.
Но люди Кольбера успели снять копии и распространяли их с целью подогреть
враждебные Фуке настроения.
Наибольшую опасность для Фуке представляла найденная в его доме в Сен-
Манде за зеркалом рукопись в 26 страниц, работу над которой он завершил
в 1658 г. Это был ’’Проект восстания” против Мазарини. Сюринтендант писал
о ’’злой воле” кардинала, его ’’абсолютной власти” над королем и королевой.
Кардинал ’’убрал” бы Фуке, но боялся его братьев, их друзей, их крепостей.
’’Итак, нужно всего бояться и все предвидеть”, — говорилось в записке 19. Это
был ключ к программе действий, намеченной Фуке. Она предусматривала
укрепление островов Бель-Иль и Конкарно, отправку туда нескольких кораб¬
лей с людьми и снаряжением, покупку лошадей. Комендант Бель-Иль распо¬
лагал для этого необходимыми деньгами. Десятки сторонников Фуке получили
задания по снаряжению судов, набору солдат, подготовке политических и дипло¬
матических действий. Намечалось ”в момент разрыва” захватить влиятельных
людей, например, Телье и других наиболее опасных ’’врагов”.
Фактически в проекте речь шла о гражданской войне с участием в ней населе¬
ния близлежащих районов. По соседству с Бель-Иль находились вечно недоволь¬
ные королевскими властями Нормандия и Бретань. Они тоже могли взбун¬
товаться.
Обнаружили в Сен-Манде и документы, разоблачавшие связи Фуке с особами
прекрасного пола. Одна придворная дама королевы получила подарок стоимостью
в 50 тыс. экю, другая — в 30 тыс. и жемчуг, третья приобрела- дом с помощью
финансов сюринтенданта.
Мужчины ’’стоили” значительно дороже женщин. За ’’полное взаимопонима¬
ние” Фуке заплатил герцогу Бранкасу 600 тыс. ливров, герцогу Ришелье —
200 тыс., маркизу Креки — 100 тыс. Сюринтендант имел при дворе свою разведку
и контрразведку и был в курсе всех придворных интриг.
16 ноября 1664 г. генеральный прокурор Талон обвинил Фуке в расхищении
государственных средств, в оскорблении величества и потребовал для него смерт¬
ной/ казни через повешение на площади перед Бастилией. Именно таким был
замысел короля. Он рассчитывал на безусловное послушание ’’правовой палаты” —
фактически чрезвычайного суда из 27 членов. Фуке отвел некоторых из них:
18Matte L. Crimes et Proces politiques sous Louis XIV. Paris, 1910, p. 184.
19 Clement P. Op. cit., p. 42.
5 Новая и новейшая история, № 1
129
канцлера Сегье и генерального прокурора Талона как своих личных врагов, совет¬
ника Пюссора как дядю Кольбера и Фуко как его преданною сотрудника.
Кольбер и Людовик оказывали неприкрытое давление на судей. 1 августа
1661 г. наиболее влиятельные из них предстали перед королем, не скрывавшим
политического смысла процесса. Председателя суда Ламуаньона, стремившегося
к объективности, заменили канцлером Сегье, верным слугой короля и врцгом
Фуке. И Фуке не дремал — потребовал для изучения архивы, свыше 60 тыс. доку¬
ментов. Пришлось дать подсудимому и двух адвокатов. Они установили много¬
численные нарушения законности при ведении следствия, факты фальсификации
материалов, изъятия одних и замены их другими, подкупа свидетелей, давления
на судей и юристов. Сюринтендант опубликовал свою аргументацию. Отпечатан¬
ные документы власти захватывали в типографиях, но Мари Мадлен, жена Фуке,
находила новых издателей и новых читателей. В итоге по репутации Кольбера
и его ’’людей” был нанесен тяжелый удар.
Обстоятельной критике подверг судебный процесс над бывшим сюринтендан-
том писатель Поль Пелисон, заключенный в Бастилию. Он написал ’’Речь, обра¬
щенную к королю одним из его верных подданных по поводу процесса над
Фуке”. Аргументы? Судебные инстанции не имеют права заниматься делом
министра финансов - это личная юрисдикция монарха. Большинство судей за¬
служивают отзыва. И французское государство к тому же ничего не потеряло.
Как вел себя Фуке на суде? Он защищался умело и твердо, используя много¬
численные документы. Их проверяли, обсуждали, бесконечно спорили. ’’Враги
(Фуке. - Ю.Б.) старались сделать веревку столь длинной, что она уже не могла
удушить”20. Это замечание маршала Тюренна правильно отражало обстановку.
Король и Кольбер рассчитывали прежде всего на смертельную тяжесть ’’плана
Сен-Манде”. Обвинение его интерпретировало как подготовку антигосударствен¬
ного заговора. Фуке дал другое объяснение: он готовился защитить себя от
Мазарини, а не от Его Величества. К тому же закон наказывал не за замысел,
а за его осуществление.
Грозная тень Мазарини постоянно стояла за спиной Фуке. Как ни пытались
этого избежать Людовик и Кольбер, фактически судили покойного кардинала,
а следовательно, и королеву-мать, косвенно и самого короля. Сюринтендант
обвинял Кольбера в исчезновении более чем 1200 писем Мазарини. А ведь Фуке
действовал по его указаниям или с его согласия, обогащая шефа и не забывая
о собственной выгоде. Бывший министр доказывал, что кардинал на свои лич¬
ные расходы ’’заимствовал” из казенных денег от 18 до 20 млн. ливров. Фуке
обвиняли в том, что только за три года он истратил 23 млн. Подсудимый оспари¬
вал эту цифру и доказывал, что источниками его средств являлись состояние
жены и личные доходы. Да и долги составляли 12 млн. ливров.
Сам же Фуке признавал себя виновным только в нарушении некоторых
финансовых формальностей. Генеральный прокурор придерживался иного мне¬
ния. Он привел данные о расходах Фуке. Так, в 1660 г. только содержание при¬
слуги обошлось сюринтенданту в 371 тыс. ливров; придворная осведомитель¬
ница мадам Дюплесси-Бельер получила 234 тыс. ливров. Оправдываясь, Фуке
подсчитывал деньги, полученные им лично от короля. Но арифметика под¬
водила. Сюринтендант в общей сложности располагал 600 тыс. ливров доходов,
а расходы исчислялись миллионами. Многие факты растрат были бесспор¬
ными 21.
Тем не менее первый докладчик на суде Ормессон главную ответственность
за финансовые злоупотребления возложил на Мазарини. Он признал, что быстро
нажитые состояния подозрительны в принципе, но отклонил обвинения Фуке
30 Lettres, instructions et memoires de Colbert, t. 1, p. 1. Paris, MDCCCLXIII, p. XXXIV.
31 Clement P. Op. cit., p. 37.
130
в воровстве казенных денег, признав лишь наличие упущений в управлении финан¬
сами страны. Ормессон не нашел и оснований для обвинения подсудимого в
тяжком преступлении — в оскорблении Его Величества.
Результаты голосования судей не отвечали расчетам короля и Кольбера: 9 голо¬
сов было подано за смертную казнь и 13 — за ссылку. Людовик XIV, по словам
поэта Жана Расина, в день объявления приговора сказал Луизе Лавальер: ’’Если бы
его приговорили к смертной казни, я бы дал ему умереть”22. Казнить Фуке
королю не удалось. Даже при абсолютизме законы далеко не всегда нарушались.
Однако злопамятный Людовик нанес тяжелый удар в спину Фуке: он своей
властью заменил ему ссылку пожизненным тюремным заключением. Редчайший
случай, когда глава государства использовал гуманное право помилования для
антигуманного акта — ужесточения наказания.
Наказал король не только Фуке. И Ормессону, например, его беспристрастие
дорого стоило: он лишился интендантства и звания государственного советника.
С некоторыми судьями поступили еще круче — их сослали.
А осужденного отправили в долгий путь на франко-итальянскую границу —
в Пиньероль. Долгие годы пришлось Фуке провести в Пиньероле. Город нельзя
было назвать ни французским, ни итальянским. Население говорило по-пьемонтс¬
ки. Проникнуть за городские стены было нелегко. Цитадель же просто наглухо
закрыли. И никто не мог переступить порог камеры осужденного. Ему запретили
общаться, устно или письменно, с кем бы то ни было. Ни бумаги, ни перьев арес¬
танту не давали. Он получил лишь право общаться с богом во время мессы, про¬
ходившей не в часовне, а в комнате, примыкавшей к тюремной камере.
Роль доверенного королевского тюремщика превосходно сыграл д’Артаньян.
Он заслужил высокую оценку Ле Телье. ’’Д’Артаньян выполнял свои функции
по охране столь пунктуально, что Фуке не получал никаких известий о том, что
происходит в связи с ним”, — писал госсекретарь, несомненно, выражая мнение
короля 23 . Иначе чем объяснить, что вскоре после осуждения финансиста д’Артань¬
ян возглавил королевских мушкетеров? (’’Самая лучшая должность в королев¬
стве”, — заметил Кольбер 24) .
Прошло 18 лет со дня ареста Фуке. И только в мае 1679 г. его жена и дети полу¬
чили разрешение на первое свидание с ним в Пиньероле. Фуке оставалось жить
несколько месяцев. В конце марта 1680 г. он скончался. Правда, акта о его
смерти не существует. Вскрытия тела не было. Гроб сразу же запломбировали.
Что за странные предосторожности? И в наши дни они все еще питают легенду
о мученике Никола Фуке — ’’железной маске” 25.
А каков приговор времени, приговор истории? Кто он — Никола Фуке? Невин¬
ная жертва королевского произвола? Да жертва, но, увы, преступная. Этот чело¬
век запускал обе руки в государственный карман. Средства, которыми он рас¬
полагал, были поистине фантастическими. Так действовали при феодальном
строе ’’финансовые боги” и до Фуке, и после него. И ответственность сюринтен-
дант должен поделить с фактическим главой государства — Мазарини. Воровали
вместе, а вот отвечать пришлось одному. Но именно тень Мазарини спасла финан¬
систу голову.
Приведем мнения ученых. Пьер Клеман считает, что Фуке совершил государ¬
ственное преступление, ’’очевидно, явно констатируемое его собственной ру¬
кой”26 *. Автор предисловия к публикации писем, инструкций и записок Коль¬
бера (имя его неизвестно) называет Фуке ’’бесстыдным взяточником” 2 7. А денег
32Bordonove J. Op. cit., р. 287.
23 Sa та ran Ch. Op. cit., p. 182.
34 Ibid., p. 212.
35 См. Черняк Е.Б. Пять столетий тайной войны. М., 1985, с. 177, 204-208.
36 Clement Р. Op. cit., р. 70.
37 Lettres..., t. 1, р. 1, р. I.
5:
131
сюринтенданту нужно было много, бесконечно много. Его обуревали две дорого
стоившие страсти: строительство и женщины. Трудно сказать, какое из увлечений
являлось главным, но и одно, и другое, несомненно, требовали больших затрат.
Политическая дуэль с Кольбером закончилась поражением Фуке. ’’Кольбер
показал себя значительно более сильным, чем Фуке. Он также воровал, но не¬
сколько более ловко, более тонко, более тайно”, — пишет историк Мишель де
Грее28. Кольбер навсегда избавился от опасного конкурента и прочно занял
место одного из главных должностных лиц в государстве.
’’Дело Фуке” явилось прологом личного правления Людовика XIV, орудием
укрепления абсолютной власти монарха во Франции, демонстрацией силы, твер¬
дости молодого короля, его уверенности в себе.
Эти цели в основном были достигнуты. Правда, суд над Фуке вызвал глухое
недовольство среди промышленников, финансистов, администраторов, некото¬
рых аристократов. ’’Хотя ни одного слова по этому поводу не было произнесе¬
но, — абсолютизма страшились, многие не хотели допустить бесчестия обладателя
высокой должности, его разорения и даже смерти, потому что он кому-то не
понравился. Сам не ведая этого, Фуке стал рупором подпольной, но сильной
оппозиции”29. Эта оценка историка Ж.Бордонова, несомненно, отражает те
процессы, которые происходили во Франции в 60-х годах XVII в.
Король не собирался ни с кем делить власть: ни с кардиналом или премьер-
министром, ни с матерью или с другими своими кровными родственниками,
ни со знатными аристократами, всегда готовыми ухватить самый крупный кусок
сладкого государственного пирога. Его Величество твердо и непреклонно решил
стать единодержавным правителем Франции. Это первый урок ’’дела Фуке”.
Тонкая и всегда чреватая взрывами сфера финансов должна находиться под
постоянным королевским контролем. Беспощадное наказание — это неизбежный
удел всякого, кто запустит руку в казну королевства. Отныне монарх не допус¬
тит, чтоб кто-либо, кроме него самого, распоряжался государственными дохода¬
ми и расходами. Да и сам пост всемогущего сюринтенданта финансов не нужен,
более того, — вреден. Таков второй урок ’’дела Фуке”.
Общественное мнение представляло собой категорию условную для XVII в.
И тем не менее часто незримое, ни взглядом ни слухом не схватываемое, оно
существовало. Людовик рассчитывал взять его полностью под контроль. Пере¬
оценивая свое влияние на административную и судебную систему Франции, король
решился на открытый процесс над бывшим министром. Но голову Фуке не
получил. Значит, следует ограничить судебные, парламентские учреждения, поста¬
вить их под жесткий контроль надежных людей монарха. Вот и третий урок
’’дела Фуке”.
И, наконец, расправа с сюринтендантом раскрыла значение политического
наследства Ришелье и Мазарини. Именно оно и представляло собой фундамент
здания абсолютной королевской власти, которое Людовик XIV предполагал
перестроить по своему образу и подобию.
МУДРЫЙ КОЛЬБЕР
”Не в моих интересах было брать на службу наиболее именитых подданных.
Прежде всего следовало утвердить мою собственную репутацию”30. Эти слова
Людовика XIV вполне применимы к Кольберу — ’’финансовому богу” первого
20-летия личного правления короля.
Да, Жан Батист Кольбер не обладал знаменитой родословной. К нему плохо,
29 Grćce М. Op. cit., р. 95.
29 Bordonove J. Op. cit., p. 265, 266.
30Memoires de Louis XIV Presented et annotes par Jean Longnon. Paris, 1978, p. 49.
132
в лучшем случае — снисходительно, относились придворные. Сомнительным
считали даже его происхождение, хотя в ’’Словаре дворянства” главу семьи -
Никола Кольбера именовали ’’сеньором Вандьер”. Сомнения никогда не остав¬
ляли и самого Жана Батиста. Поколачивая своего сына каминными щипцами
(родитель частенько проделывал эту несложную операцию), он приговаривал:
’’Мерзавец, ты только маленький буржуа, и если мы обманываем обществен¬
ность, то я хочу, чтобы ты, по крайней мере, знал, что ты собой представляешь” 31.
Родился Кольбер в Реймсе. Учили его иезуиты. Особыми способностями маль¬
чик не блистал: ему так и не удалось одолеть латынь. Юноша пробовал свои силы
в торговле, на работе в банке. Счастье ему улыбнулось, и он попал в бюро гос¬
секретаря по военным делам Ле Телье. Еще одна рекомендация, и молодой чело¬
век стал интендантом у самого кардинала Мазарини, расшатанные денежные
дела которого он привел в порядок с умопомрачительной быстротой.
Мазарини видел в Кольбере, который находился у него на службе с 1649 г.,
своего человека: ”Я принимаю участие во всем, что вас касается, как если бы
речь шла о моих собственных интересах”. Отнесемся с доверием к этим словам
кардинала. Ведь с помощью таких верных слуг, как Фуке и Кольбер, Мазарини
стал богатейшим человеком страны. Вопреки законам он взял в свои руки
доходнейшее дело — снабжение армии. Кардинал завещал Людовику XIV свое
состояние, рассчитывая, что монарх не примет его дара. Сделав этот широкий
жест, расчетливый итальянец воскликнул: ”0, моя бедная семья, у нее не будет
даже хлеба!” 32.
Мазарини не только доверил Кольберу исполнение своего завещания, но и
рекомендовал его Людовику. У финансиста и монарха оказался общий враг —
Фуке, суд над которым сблизил короля и его нового министра. Кольбер быстро
продвигался по лестнице власти. Он получал одно назначение за другим: гене¬
ральный контролер финансов, сюринтендант искусств и мануфактур, госсекре¬
тарь по вопросам флота, торговли и дома короля. Кроме армии, управление всей
Францией, включая духовенство, находилось в руках Кольбера.
Политическое влияние министра возросло. Его перо накладывало свой отпеча¬
ток на все важнейшие документы внутренней и внешней политики Франции.
Только выяснив мнение генерального контролера, Людовик XIV назначал высоко¬
поставленных чиновников: губернаторов провинций и колониальных администра¬
торов, интендантов и послов.
Свою власть Кольбер сознавал в полной мере. Вся его фигура дышала спокой¬
ствием и уверенностью. Используя современные понятия, его можно назвать чело¬
веком из мрамора: всегда внешне холоден и бесстрастен, больше слушал, чем
говорил. Лицо соответствовало такой манере поведения: на нем выделялись
густые брови и суровые глаза, глубокие морщины словно врезались в лоб. Каза¬
лось, что напряженные мысли никогда не покидали голову министра. Да так
оно и было на самом деле. Начинал работать Кольбер и летом, и зимой в 7 часов
утра. Его трудовой день продолжался 15—16 часов. Тратить время на встречи и
беседы с людьми, в том числе и влиятельными, он не любил. Дело доходило до
смешного. Мемуаристы рассказывают, что однажды придворная дама просила
Людовика XIV помочь ей встретиться с Кольбером.
Министр обладал не только фантастической работоспособностью, но и способ¬
ностью принимать решения на основе обширной информации, получаемой из
разных источников. Он умело использовал статистику, документальные мате¬
риалы, донесения интендантов, дипломатическую переписку.
Был ли богат человек, собиравший, считавший и тративший деньги всего
королевства? Да, Кольбер был богат. Его состояние составляло 10 млн. лив¬
31 Clement Р. Op. cit., р. 76.
32 Ibid., р. 91,93.
133
ров Одни земельные владения оценивались в 1400 тыс. ливров. Честным ли
путем было нажито это огромное состояние? По тем временам обогащение
Кольбера не выходило за рамки феодальной законности. Имущество генераль¬
ного контролера имело легальные источники, известные королю, или его собствен¬
ные ’’дары”. Мы по крайней мере не располагаем документами, которые позво¬
лили бы поставить Кольбера в один ряд с Фуке.
Но не только власть и деньги составляли силу Кольбера. Семейные связи
объединяли (роднили его) с аристократией. Три дочери Кольбера были замужем
за герцогами Шеврез, Бовилье, Мортемар. Каждая из них получила приданное
по 400 тыс. ливров. Старший сын — маркиз Сеньоле — государственный чиновник
и дипломат, второй сын — архиепископ Руана, третий — хранитель королевской
библиотеки, три сына Кольбера погибли в боях. Братья всесильного министра
также не были обделены судьбой: один из них - Круасси — посол и затем гос¬
секретарь по иностранным делам, второй — Молеврие — генерал-лейтенант с
большими военными заслугами, третий — епископ Монпелье.
Особенно много внимания Кольбер уделял Сеньоле. Он был с ним суров и
требователен, указывал, что читать, выговаривал за плохо написанное письмо,
за опоздание на несколько минут. Отец отправлял сына на стажировку к знако¬
мому интенданту в Рошфоре, в поездки по европейским странам. Из Голландии
Сеньоле привез данные об организации адмиралтейства, о флоте, арсеналах, числен¬
ности тяжелых орудий.
По инициативе отца Сеньоле посетил Геную, Флоренцию, Рим, Неаполь, Равенну,
Фаэнцу, Римини, Венецию, Милан, Мантую, Турин. Подробный план поездки был
составлен Кольбером. Он рекомендовал сыну в каждом из итальянских госу¬
дарств познакомиться с дворянскими семьями, близкими к местным властям^
с должностными лицами и их функциями. Сеньоле поручалось разобраться в
механизме принятия политических решений, ответить на многочисленные вопро¬
сы: кто вносит предложения, как принимаются законы, решаются вопросы войны
и мира, споры между итальянскими государствами; какие из них независимы,
какие находятся под влиянием Святого Престола или императора; что харак¬
терно для союзных отношений между итальянскими дворами. Кольбер ждал от
сына обстоятельных ответов. Заинтересовать молодого дипломата должны были
и особенности местного этикета, обычаи, традиции.
Сеньоле был вооружен двумя рекомендательными письмами королевы:
вице-королю Неаполя и губернатору Милана, открывшими ему многие двери.
Он встречался с папой и его родственниками, с французскими кардиналами в
Ватикане. По совету отца Сеньоле следовало самому говорить мало и дать воз¬
можность много говорить другим.
Споры по поводу жизни и деятельности Кольбера не прекращаются вот уже
более трех столетий. Одни считают министра финансовым и экономическим
гением, другие — тупым сторонником административно-командной системы,
жрецом политики протекционизма. Но истина находилась где-то на полпути
между двумя крайними точками зрения. Бесспорно, что Кольбер был выдаю¬
щимся государственным деятелем своей эпохи. Сменив Фуке на посту главы
финансового ведомства, он занялся прежде всего поисками новых источни¬
ков доходов и уменьшения государственного долга, равновесия бюджета. Финан¬
сист стремился расширить круг налогоплательщиков, увеличить поступления
от королевских владений, лишить привилегий многочисленных дворян-само¬
званцев.
Разумеется, главным источником пополнения бюджета являлась эксплуатация
15 млн. крестьян. Уровень их жизни был низким, смертность — высокой. Во
Франции из 100 новорожденных 25 умирали до одного года, 25 не доживали *
33 Ibid., р. 295.
134
до 20 лет, 25 человек смерть уносила в возрасте от 20 ло 45 лет и только 10 до¬
живали до 60.
Такое положение неизбежно порождалось рядом факторов: недостаточное
питание, неблагоустроенное жилье, непосильный труд. Маршал Вобан, крупней¬
ший военный строитель, специально изучавший социально-экономические пробле¬
мы страны, писал, что в 1698 г. одну десятую часть населения страны составляли
нищие; пять десятых н*е были в состоянии подать милостыню; три десятых увязли
в долгах и в судебных исках. И только одна десятая — 100 тыс. семей являлись
обеспеченными (дворяне, духовенство, военные, судейские чиновники, крупные
торговцы) 34.
Крестьяне разорялись, так как в 60-х годах цены на зерно были очень низкими
(как при Генрихе IV). Откуда было брать деньги крестьянину? Он и его семья
постоянно недоедали, жили в трудных условиях. Жилища бедняков не имели
стекол. Мебель, даже простая, грубая -- была редкостью. Вместо шкафов исполь¬
зовали сундуки. Спали на общих кроватях. Употребляли в пишу много хлеба.
Его пекли сразу не менее, чем на неделю. Крестьянский суп готовили из яиц,
молока и сахара — наполовину бульон, наполовину легкое преддесертное блюдо.
Голод был частым гостем в деревне. Ели траву, каштаны, корни деревьев.
Крестьяне не давали увозить хлеб из амбаров для армии. Грабили склады с мукой
и зерном. Народные волнения вызывались налогами, тяжесть которых системати¬
чески росла. ’’Сбор налогов с каждым днем становится все затруднительнее и
затруднительнее. Бедствия делают население в некоторых округах таким буйным,
что обычные сборщики не желают работать. Они боятся крестьян, испытывают
опасения за себя. Я решил пользоваться военной силой; сюда как раз прислан
на постой драгунский полк”, — писал генеральному контролеру интендант из
Монтабана35. Но произошло непредвиденное - офицеры отказались выполнять
карательные функции.
Кольбер отдавал себе отчет в том, что репрессиями и узаконенным грабежом
нельзя было подчинить крестьянство. Поэтому в 1663 г. были объявлены непри¬
косновенными скот и орудия сельскохозяйственного производства. Принимались
меры для его прогресса: закупали испанских баранов для улучшения породы,
распространяли высокосортные семена, поощряли посевы таких технических
культур, как лен, конопля, табак, внедряли питомники тутовых деревьев, появи¬
лись новые конские заводы в Нормандии и Пуату. Возникла лесная администра¬
ция, которая в соответствии с принципами кольбертизма начала свою деятель¬
ность с учета и описи всех лесов в стране.
Крестьяне-налогоплательщики представляли в своей совокупности хребет
финансовой системы абсолютизма. Но в ней не было четкости и слаженности.
Ее разъедала хищная коррупция. И министр объявил войну расхитителям. Чрез¬
вычайный суд рассматривал не только ’’дело Фуке”, но и финансовые злоупотреб¬
ления, совершенные на протяжении нескольких десятилетий. В тюрьме оказа¬
лись многие интенданты, финансисты. Одного из них - Дюмона повесили перед
Бастилией. Такая же судьба пдс^игла и сборщика налогов в Орлеане.
В общей сложности 500 человек понесли наказание. Некоторые из них внесли
в казну по 2—3 млн. ливров. В итоге ’’собрали” богатый ’’урожай” в 110 млн.
ливров 36 — сумму, равную доходам государственной казны за полтора года
(стоимость двух Версалей). Часть этих денег — минимум 15—16% — получили
’’доносчики”, разоблачившие нечестно нажитые состояния.
Воровали у государства и дворяне-самозванцы, присвоившие себе дворянское
звание. И на них повел наступление Кольбер. В 1664 г. он провел переаттестацию
34 Ibid., р. 280.
35Цит. по: Савин А.Н. Век Людовика XIV. М., 1930, с. 165.
36 Clement Р. Op. cit., р. 104, 110.
135
дворянства. Она имела существенное финансовое значение. Дворяне не платили
талью. Были аннулированы все дворянские грамоты, выданные после 1634 г.
Многие узурпаторы сословных привилегий присвоили их себе в связи с выпол¬
нением иногда совершенно незначительных официальных функций (сбор соля¬
ной подати и др.) . Самозванцы внесли в казну 2 млн. ливров штрафов. Они стано¬
вились и плательщиками тальи. Общая численность дворянства сократилась
на 40%.
Однако главными расхитителями государственных средств являлись Людо¬
вик XIV и его семья. Словно ненасытные чудовища пожирали они несметные
богатства. Чего стоили одни королевские дворцы! С 1661 по 1710 г. затраты
на их строительство, на произведения искусства составили: в Версале и его окрест¬
ностях — 117 млн., в Фонтенбло — 2,8 млн., в Лувре и Тюильри — 10,6 млн.,
в Шамборе — 1,2 млн. ливров. Королевская площадь у отеля Вандом стоила
2 млн., отель Руаяль и церковь Инвалидов — 1,7 млн. ливров. А лошади Его Вели¬
чества? Две конюшни короля обошлись более чем в 3 млн. ливров. А 512 слуг
королевы? На их содержание казна выплачивала 466 тыс. ливров37. Дорогие
подарки, стоившие непостижимых денег, редчайшие драгоценности, роскошные
праздники, пиры и приемы, пожизненные пенсии придворным и администрато¬
рам, военным. Да разве возможно перечислить все тайные и явные каналы, по
которым совершенно бесконтрольно, по воле короля, растекались народные
деньги?
Проявляя личную смелость, Кольбер говорил и писал Людовику XIV, что
из года в год росли его расходы на питание, лошадей, прислугу, на многочис¬
ленные празднества и торжества. Министр подчеркивал, что в прошлом монархи
’’никогда не несли расходов, не являющихся необходимыми”. Кольбер про¬
должал: ’’Ваше Величество тратит 200 тыс. наличными на поездку в Версаль,
13 тыс. пистолей на игру свою и королевы в карты, 50 тыс. ливров на непреду¬
смотренные трапезы” 3 8 39.
Но, увы, финансовая дисциплина была незнакома Его Величеству. Тем не менее
Кольбер пытался придать видимость законности оформлению государственных
расходов. Счет подписывал госсекретарь, по ведомству которого тратились деньги.
Затем требовалась виза генерального контролера финансов, определявшего фонд,
за чей счет давались ассигнования. Если речь шла о выплате более чем 300 ливров,
Людовик делал пометку: ’’хорошо” и ставил свою подпись. При оплате тайных
расходов он писал: ’’Мне известно использование этой суммы”. Однако король
часто лично проверял сведения о доходах и расходах, хотя специалистом в этой
области считал только Кольбера. Людовик говорил своему министру в мае
1673 г.: ”Вы знаете, что в вопросах финансов я одобряю все, что вы делаете, и,
,, ад
по-моему, делаете хорошо .
Генеральному контролеру приходилось закрывать одну брешь за другой.
Финансовая фантазия его была неистощимой. При нем подорожали должности
секретарей короля, нотариусов, прокуроров, казначеев. Повысился налоговый
сбор со строящихся в Париже домов. Почтовый тариф увеличился с 2 до 5 су.
Сдача в аренду почтового ведомства сразу же дала доход в 12d0 тыс. ливров,
табачная монополия приносила казне 1600 тыс. ливров40. Возросли доходы
от королевских лесов, почты, соляной пошлины. Ввели продажу муниципальных
должностей — мэров, офицеров милиции, гербов для лиц, не являющихся дворя¬
нами. Взималась такса с приобретаемых духовенством имуществ. В общей слож¬
ности чрезвычайные меры, осуществленные Кольбером в 70-е годы, дали 150 млн.
37 Ibid., р. 200, 201.
38 Ibid., р. 199.
39Pages G. La monarchie d’Ancien Regime. Paris, 1946, p. 151.
40 Clćment P. Op. cit., p. 341-344.
136
ливров дополнительных доходов. Государственные расходы снизились более чем
в два раза. Бюджет был уравновешен. Людовик XIV считался самым богатым
монархом в Европе.
Несколько лет Кольберу удавалось сводить концы с концами, иметь сбаланси¬
рованный бюджет. Но войны пожирали и средства, и людей. В этой связи стабиль¬
ность ливра являлась одной из целей политики генерального контролера. И ему
это удавалось. Было запрещено использование мелких медных монет: иностран¬
ных и выпускавшихся на присоединенных к Франции территориях. Сурово на¬
казывали фальшивомонетчиков.
Прошло лишь несколько лет после смерти Кольбера, и наступил конец денеж¬
ной стабильности. Рубеж — 1689 г., когда были сделаны первые попытки введе¬
ния бумажных денег. Государство прибегало к займам. Но остановить процесс
инфляции было невозможно. Не позволяли дорогостоящие войны. В итоге в
1715 г., ко времени смерти Людовика XIV, стоимость ливра упала с 8,33 грам¬
ма чистого серебра до 5,33 грамма.
Кольберу не удалось избежать и финансового дефицита. Уже в год его смерти
для равновесия бюджета не хватало 6 млн. ливров. Трудно представить себе
иное положение в финансовой сфере, ведь Людовик XIV и его министр пытались
примирить непримиримое: огромные расходы на дипломатию и войну с эконо¬
мическим развитием страны. Финансы любой страны неотделимы от ее эконо¬
мики. Они взаимосвязаны как внутренние органы в живом организме. Кольбер
понимал это. Имелся ли у него свой план организации промышленного произ¬
водства во Франции? Несомненно. Он предусматривал создание мануфактур
короля (гобелены, например) и поддержку частных предприятий путем госу¬
дарственных субсидий и освобождения от уплаты налогов, предоставления
монопольных прав на производство и продажу товаров. Оба типа мануфактур
ориентировались на рынок предметов роскоши: ковры, дорогие ткани, хрусталь,
парфюмерия. Качество экспортных изделий поддерживалось путем строжайшей
регламентации технологического процесса, инспекторского надзора и суровых
Санкций против нарушителей регламентов. Жесткая дисциплина, навязанная
фабрикантам и рабочим, позволяла сократить дорогой иностранный импорт.
С 1666 по 1683 г. были приняты 44 регламента и инструкции. Их жесткость
вызывала возражения и протесты со стороны как промышленников, так и рабо¬
чих. Повсюду требовали реформ, либерализации законодательства и администра¬
тивных правил. Но Кольбер стоял на своем. Он настаивал на ’’пунктуальном
выполнении” регламентов и наказании их нарушителей.
Столица активно поддерживала репрессивные меры на местах. Так, в 1670 г.
интендант Тура решил вывешивать на позорном столбе кусок ткани, вырабо¬
танной с нарушением официальных требований, и указывать для всеобщего
обозрения фамилию виновного. Кольберу идея понравилась. По его предложению
был принят королевский ордонанс, установивший наказания для нечестных
фабрикантов, торговцев и рабочих: на первый раз ткань с дефектами и имя
ее владельца выставлялись у позорного столба; при повторении ’’злонамеренных
действий” выносилось публичное порицание нарушителю порядка; в третьем
случае жертву на два часа прикрепляли железным ошейником к позорному
столбу, а некачественную ткань конфисковывали. ’Щраконорское законода¬
тельство”, — замечает Пьер Клеман 41.
Решающий факт бесспорен: мануфактуры, опекаемые Кольбером, освободи¬
лись от контроля корпораций, получили кредиты и налоговые льготы, законо¬
дательные и административные привилегии. Они занимали монопольное положе¬
ние на рынке. Жесткая правительственная регламентация способствовала улуч¬
шению качества продукции.
41 Ibid., р. 235.
137
Однако Н.И. Кареев. например, считал, что не следует преувеличивать роль
генерального контролера в экономическом развитии Франции. По его мнению,
’’Кольбер был только один из многих: он не был ни единственным представи¬
телем такой политики, которую даже окрестили названием ’’кольбертизм”, ни
ее инициатором, хотя бы только что приведенное название и оправдывалось
той широтой захвата, той неустанною энергией, той последовательной система¬
тичностью, который проявились во всей экономической политике знамени¬
того министра Людовика XIV” 42.
Сам Н.И. Кареев употреблял термин ’’кольбертизм”, хотя и утверждал, что
Кольбер не являлся инициатором политики, носившей его имя. Вместе с тем
русский историк отмечал энергию, последовательность генерального контро¬
лера в осуществлении его идей, размах деятельности. Суть ’’кольбертизма”
сводилась к укреплению финансовой системы страны, развитию производства
на современной для того времени технологической основе, государственному
регулированию экономики и торговли, к протекционизму — поддержке нацио¬
нальных промышленников и коммерсантов, защите внутреннего рынка Фран¬
ции от иностранной конкуренции.
Просчетов у генерального контролера было много. Всю хозяйственную жизнь
страны он загнал в капкан мелочной регламентации. Промышленность ориенти¬
ровалась на выпуск предметов роскоши для двора, т.е. на ограниченную клиен¬
туру. Но не в этом суть экономических и финансовых трудностей королевства.
Решающая причина — узость внутреннего рынка Франции, обусловленная бед¬
ностью крестьянства, доходы которого во времена Кольбера катастрофически
упали. Сложилась и неблагоприятная для Европы международная деловая
конъюнктура, ее особенностями являлись депрессия и низкие цены. И в этих
сложных условиях генеральный контролер уделял постоянное внимание раз¬
витию внешней торговли Франции, для которой, по его мнению, главную опас¬
ность представляла Голландия. И он вел борьбу с ней. 57 статей таможенного
тарифа 1667 г. предусматривали удвоение сборов с иностранцев. Это был тяже¬
лый удар по интересам голландских торговцев. Настолько тяжелый, что войну
с Францией в Гааге считали неизбежной.
В 1664 г. начали действовать компании ’’Восточной Индии” (территория совре¬
менной Индонезии) с исключительным правом торговли на гигантских просто¬
рах от мыса Доброй Надежды до пролива Магеллана и ’’Западной Индии” (так
называл Христофор Колумб Америку), осуществлявшей торговые связи между
Нантом, Сен-Мало, Бордо, Сенегалом и островами (Гаити, Сен-Кристофер, Гваде¬
лупа, Мартиника) . Объектами коммерции были негры и сахар 43.
Компаниям уделяли большое внимание в Версале. Король, королева, принцы
участвовали в их финансировании. Но дворяне относились к новшествам с недо¬
верием. Их не соблазняли ни перспективы больших доходов, ни подвиги миссио¬
неров, обращавших местное население в католическую веру.
Торговые компании, основанные Кольбером, не принесли ему славы. ’’Запад¬
ная Индия” прекратила свое существование уже в 1674 г., а ’’Восточная Индия”
отказалась от торговли с Цейлоном, Мадагаскаром, а в 1682 г. и от своих моно¬
польных прав. Были распущены и компании Севера и Леванта. Два десятилетия
просуществовала компания Сенегала, возникшая в 1673 г. Она получила право
монопольной торговли неграми на африканском побережье. Однако ни одна
из компаний, созданных Кольбером, не добилась стабильности и эффективности.
Администраторы некоторых из них встали на путь мошенничества, преследуя
только одну цель — скорейшее обогащение. В марте 1672 г. в письме директору
43Кареев Н. Западно-европейская абсолютная монархия XVI, XVII и XVIII веков. СПб.,
1908, с. 236.
43 Michaud С. L’Europe de Louis XIV. Paris, s.a., p. 86.
138
компании Леванта Кольбер выражал свое изумление в связи с тем, что она
отправила в Португалию фальшивую золотую и серебряную парчу.
История с парчой не являлась исключением. Компании злоупотребляли своим
монопольным положением. Они занимались контрабандой, нарушали регламента¬
цию в производстве товаров. Жесткое официальное регулирование деятельности
мануфактур давило самостоятельность, личную инициативу предпринимателей.
К концу своей жизни Кольбер понял это. 6 января 1682 г. Совет разрешил сво¬
бодную торговлю в Восточной Индии при условиях, что частные лица будут пере¬
возить свои товары на кораблях компании и продавать их в ее магазинах.
В общем, эксперимент Кольбера не удался. Серьезно потеснить голландцев
в сфере международной торговли французы не смогли. Но там, где не преуспели
коммерсанты, обогащались рыцари морского разбоя. В 80-е годы в пору процве¬
тания вступил город пиратов Сен-Мало, расположенный на побережье Бретани.
Он стал первым портом Франции и одним из крупнейших в мире. Две тысячи
кораблей ежегодно заходили в Сен-Мало. Они прибывали из Европы и Америки,
Гренландии и Новой Земли. Состояние многих судовладельцев измерялось
миллионом и более ливров 44.
Вся история разжиревшего Сен-Мало свидетельствовала о том, что без мощ¬
ного военного и торгового флота Франции не удастся потеснить англичан и гол¬
ландцев в сфере международной торговли. Кольбер понял это, его можно назвать
отцом французского флота. Если при Ришелье насчитывалось 80 судов и 20 галер,
а в период правления Мазарини — только 2—3 корабля и 6 галер находились на
плаву, то благодаря политике Кольбера к 1 января 1667 г. у Франции имелось
270 кораблей и 30 галер. Число моряков составляло 52 тыс. человек. Появилась
морская пехота. На содержание флота расходовалось 10 млн. ливров. Числен¬
ность военных кораблей с 1690 до 1697 г. увеличилась с 214 до 300.
Главной проблемой являлись кадры. Для этого во всех приморских районах
переписали 200 тыс. моряков.Они были обязаны служить на флоте один год из
каждых трех или четырех лет, в зависимости от расположения провинций. Офи¬
церы и матросы проходили специальную подготовку. В 1669 г. Кольбер открыл
в Сен-Мало училище, в котором обучались гидрографии, артиллерийскому делу,
мореходству. Школы гидрографии и стрельбы были основаны также в Дьепе,
Гавре, Бордо, Марселе, офицерские академии в Тулоне, Рошфоре, Бресте 45.
На галерах три четверти гребцов составляли каторжники и одну четвертую —
рабы. Кольбер в поисках рабочей силы в письме от 11 апреля просил главу судеб¬
ной власти в Дижоне заменять осужденным смертную казнь работой на галерах.
Аналогичные призывы из Парижа шли и по другим адресам. В итоге с мая 1685
по февраль 1690 г. в Марсель прибыли 5178 каторжников. Из них 39% дезерти¬
ры из сухопутных войск, 38% - уголовники46. За несколько лет более поло¬
вины из них погибли от непосильной тяжести цепей, от скученности и эпидемий.
Однако, вопреки распространенному мнению, галеры были не самым худшим
местом на земле. В Марселе на суше старые и слабые люди тысячами умирали
от непосильного труда в арсеналах и порту.
Казалось, делались большие финансовые и материальные усилия. Вместе с тем
политика развития военно-морских сил Франции проводилась Людовиком XIV
непоследовательно, с большими ’’перебоями”. Эта оценка в полной мере относит¬
ся и к торговому судоходству, хотя по инициативе Кольбера затрачивались боль¬
шие средства на строительство торгового флота. К 1689 г. во Франции насчитыва¬
лось 219 торговых судов. Цифра весьма далекая от 18 тыс. кораблей Голландии 47.
44 Goubert Р. Louis XIV et vingt millions de franęais. Paris, 1966, p. 142.
45 Lettres..., t. 1, p. 1, p. IX, XVI;Corvisier A. La France de Louis XIV. Paris, 1979, p. 150, 151.
46Meyer J. Colbert. Paris, 1981, p. 293.
47 Ibid., p. 260, 280.
139
Кольбер не только флот, но и консульскую службу стремился использовать
для развития внешней торговли Франции, разрешив покупать должность консула.
Ее цена колебалась в зависимости от места: в Смирне или Алеппо (Халеб в Сирии)
надо было платить 24 тыс. ливров в год, в Александрии — 12.
Реформе консульской службы Кольбер уделял постоянное внимание, подвер¬
гая критике ее недостатки. Так, в декабре 1664 г. в одном из официальных доку¬
ментов указывалось, что консулы в Леванте (так назывались страны и терри¬
тории, прилегавшие к восточной части Средиземного моря, в узком смысле —
Сирия и Ливан) не выполняли своих обязанностей. Они злоупотребляли властью,
устанавливали коммерческие связи на свой страх и риск, перепоручали консульс¬
кие функции авантюристам, не заботясь о том, справятся ли они с порученным
делом. Под предлогом уплаты штрафов туркам консулы брали с каждого судна
сбор в 2—3 тыс. пиастров 4 8.
Кольбер потребовал от всех французских консулов в Леванте отчеты, а также
немедленно занять свои служебные посты, отказаться от личного участия в тор¬
говле, от получения каких-либо неофициальных сборов. Через несколько лет
генеральный контролер направил всем консульским чиновникам циркуляр, в
котором указывал сведения, интересовавшие Париж: описание товаров как мест¬
ных, так и привозимых по суше и по морю; численность кораблей, используемых
для доставки грузов и получаемых судовладельцами прибылей, сведений о состоя¬
нии международных отношений в регионе.
Кольбера интересовала информация и по некоторым конкретным торговым
вопросам, затрагивавшим французские интересы. Из Франции и Италии, например,
вывозились монеты стоимостью 5 су, турки рассматривали их как украшения
и платили за них высокую цену. Благоприятной конъюнктурой воспользовались
фальшивомонетчики. В их руках монеты, экспортируемые в Турцию, получали
иную пробу и теряли до одной пятой своей реальной стоимости. Кольбер требовал
от консулов информировать его о средствах борьбы с мошенниками, в резуль¬
тате действий которых Франция терпела финансовые убытки.
Не только консульские, но и дипломатические вопросы входили в компетен¬
цию Кольбера. Прежде всего генеральный контролер ’’делал деньги”, которые
Людовик XIV тратил на временную и долговременную оплату союзов, услуг
монархов и их доверенных лиц, кардиналов и епископов, тайных агентов. А го¬
ловы от этих безумных расходов шли кругом не у короля и его фаворитов,
а у Кольбера и его сотрудников. Вместе с тем министр финансов лично вел
ответственные переговоры, участвовал в подборе послов, подготовке для них
инструкций, в выработке внешней политики страны.
Главным противником Франции Кольбер считал Соединенные провинции.
При любой возможности он стремился ущемить их интересы. В 1664 г. генераль¬
ный контролер ввел тарифы, вызвавшие в Голландии негодование. Через три
года — новое повышение таможенных ставок. С целью ослабить монополию
голландцев на вывоз из Франции продовольствия Кольбер стремился создать
благоприятные экспортно-импортные условия для датчан, шведов, португаль¬
цев. А Голландия запретила ввоз из Франции пищевых товаров и вин. Это была
~ 4 9
настоящая торгово-экономическая воина .
Четыре года Кольбер вел переговоры с послом Соединенных провинций о
заключении франко-голландского наступательного и оборонительного союза,
направленного против Англии. В конечном счете политические интересы обеих
стран взяли верх над их противоречиями. Союзный договор был подписан 27 апре¬
ля 1662 г. Он дал Голландии материальные выгоды: ее корабли платили пошлину 48 49
48 Clement Р. Op. cit., р. 248—250.
49Picavet С. La diplomatie franęaise au temps de Louis XIV (1661-1715). Paris, 1930,
p. 284,285.
140
всего один раз — при выходе из французского порта; расходы судовладельцев
сократились вдвое, а для тех из них, кто импортировал французскую соль, —
на три четверти. Это были первые, но не последние дипломатические переговоры,
которые вел генеральный контролер. Внешняя политика постоянно привлекала
его внимание. Иначе и не могло быть: она дорого стоила, а финансы находились
в руках Кольбера.
При Кольбере торгово-экономические вопросы вошли в сферу деятельности
французской дипломатии. (В этом он являлся предшественником Шарля Мориса
Талейрана.) Дипломатическую службу генеральный контролер считал важней¬
шим каналом торгово-экономической информации и поэтому поддерживал по¬
стоянные связи с французскими посольствами в Англии, Дании, Голландии,
Испании, Венеции. Он писал своему брату Круасси в Лондон: ”Не забывайте
всегда интересоваться всем, что касается потребления в Англии наших вин, продо¬
вольствия и промышленных изделий, и информируйте об этом самым тщатель¬
ным и самым секретным образом, каким вы только можете” 50.
Интересы Кольбера не ограничивались торговлей с Англией. Его волновало
экономическое положение Кастилии, состояние флота Венеции и т.д. В итоге
при нем французским дипломатам приходилось регулярно заниматься торгово-
экономическими отношениями. Инструкции они получали иной раз и от короля.
Так, 6 апреля 1680 г. Людовик XIV в письме послу в Стокгольме Фукьеру поста¬
вил ряд отнюдь не дипломатических вопросов: каковы цены на соль в Швеции
и Португалии; смогут ли французы продавать ее по высокой цене; возможно ли
содействие шведского короля в экспорте французских вин в его страну. Цель
состояла в том, чтобы потеснить голландцев и англичан на рынках Севера Европы.
Швеция не была единственным примером — повсюду французская дипломатия
поддерживала торговцев Франции.
Для Кольбера внешняя торговля и консульская служба, созданный по его ини¬
циативе военный и коммерческий флот, торговые компании и конторы, диплома¬
тическая деятельность — все эти ’’орудия” или ’’инструменты” государства были
поставлены на службу создания и укрепления колониальной империи. Применим
ли этот термин к эпохе Людовика XIV? Да, хотя с ограничениями и оговорками.
Географическая карта заморских владений Англии, Испании, Голландии, Франции
постоянно перекраивалась в результате бесконечных войн. Освоение природных
богатств колоний только начиналось. Эмиграция из Западной Европы была огра¬
ниченной, затрудненной бескрайними расстояниями океанских просторов, от¬
делявших Америку, Антильские острова от метрополии.
Кольбер высоко оценивал значение заморских владений. ’’Кто может осуще¬
ствить что-либо более великое и полезное, чем колония. Разве не с помощью
этого средства, более чем какого-либо другого, можно в условиях справедли¬
вости расшириться и усилиться?”, — писал генеральный контролер, обосновывая
подход к колониальной политике 51.
В Северной Америке шла острейшая борьба за господство между Англией и
Францией. Французы владели на американском континенте огромными терри¬
ториями. Новая Франция включала в свой состав две нынешние канадские про¬
винции на Атлантическом океане: Новую Шотландию и Новый Брауншвейг.
Присоединил эти территории руанский коммерсант Робер Кавалье, получивший
12 мая 1678 г. от Кольбера официальные документы на владение колонией. Через
два месяца он отплыл из Ла-Рошели с 30 сторонниками, оружием, снаряжением,
продовольствием. Закрепляя свои приобретения, Кавалье построил форты на
озерах Онтарио и Мичиган, на Миссисипи. В бассейне этой могучей реки он осно¬
sfiPicavet С. Op. cit., р. 284.
51 Handtaux G., Martinaux A. Histoire des colonies fr^tięaises et de Texpansion de la France dans
le monde. L’Amerique, t. 1. Paris, 1929, p. 58. /
141
вал колонию Луизиану (в честь Людовика XIV) общей площадью свыше 4 млн.
миль (сухопутная миля 1,6 км). 9 апреля 1682 г. был оформлен акт на
владение этими необозримыми просторами.
Как управлялись колонии в Америке? Кольбер отказался от своих привычных
взглядов, не создавал ни больших компаний, ни вице-королевств. Он принял
систему администрации на местах во главе с губернаторами. Губернатор назначал
чиновников, командовал войсками, в ряде случаев вел переговоры с ино¬
странными представителями. Интенданты занимались экономическими, полицей¬
скими, правовыми, финансовыми вопросами. По мере падения влияния Коль¬
бера при дворе снижалась и эффективность созданной им организации. Губерна¬
торов неумело подбирали, плохо и несвоевременно оплачивали (1800—2000 лив¬
ров в год) . Более трех-четырех лет никто из них не засиживался на своем посту 5 2.
Недремлющее око Кольбера видело зсе издалека. В 1672 г. губернатором
Новой Франции был ^азначе^ 1раф Фронтенак. Он созвал Генеральные Штаты
(из духовенства, дворянства, третьего сословия) для принятия присяги королю
в верности. Однако Кольбер дезавуировал действия Фронтенака: ”Вы должны
очень редко (точнее говоря - никогда) прибегать к этой форме представитель¬
ства жителей Канады” 5 3.
Население Новой Франции было малочисленным: в 1675 г. оно составляло
всего 7833 человека. Такая ситуация очень беспокоила генерального прокурора.
Им были приняты меры по стимулированию эмиграции и рождаемости. Каж¬
дый юноша в день свадьбы получал от короля 20 ливров. А холостяки платили
большой налог. Семья с 10 детьми получала пенсию в 300 ливров, с 12 — 400.
Поощрялись даже браки французов с индеанками. Генеральный контролер писал
губернатору, что король будет оценивать его деятельность ”по числу колонов,
которых он привлечет” 53 54 55.
Кольбер занимался и проблемами экономического развития французских
владений в Америке. Компания ’’Западная Индия” распространила свою деятель¬
ность и на Новую Францию. Она содействовала торговле, поиску железной руды,
меди, строительству верфей. Острым являлся вопрос о ловле трески у берегов
Новой Земли (остров у устья реки Сен-Лоран; в наши дни одна из провинций
Канады), монополизированной англичанами.
Неутомимый Кольбер не щадил себя. Он умер в 1683 г. в возрасте 64 лет.
Король и его подданный расстались навсегда отнюдь не наилучшим образом.
Людовик XIV направил умирающему Кольберу личное письмо, но министр, неиз¬
менно послушный монаршей воле, на краю могилы взбунтовался, отказавшись
читать послание: ”Я не хочу слышать о короле; пусть хотя бы сейчас он оставит
меня в покое”5 5.
Казалось, что смерть Кольбера не особенно взволновала монарха, лишь значи¬
тельно позже оценившего тяжесть потери. Зато среди придворных раздался вздох
облегчения. Ликовал клан военного министра Лувуа, считавшего, что наконец-то
пришло время его бесконтрольной власти.
"ЖЕЛЕЗНЫЙ МИНИСТР" ЛУВУА
Так называли при дворе Людовика маркиза де Лувуа, госсекретаря по воен¬
ным делам, самого известного представителя могущественной семьи Телье.
Может ли одна семья управлять армией большого европейского государства
в течение почти полувека? Да, известны такие случаи. Один из них - история
53 Ibid., р. 264, 265,208.
53 Ibid., р. 69.
54 Ibid., р. 61.
55 Clement Р. Op. cit., р. 407.
142
клана Мишеля Ле Телье, королевского прокурора в Париже, назначенного Маза¬
рини в 1643 г. госсекретарем по военным делам. Наследником отца и стал его
сын маркиз Лувуа. До 1667 г. оба ставили свои подписи под официальными
документами. А затем, в течение 14 лет, Лувуа сосредоточил в своих руках
огромную власть. Он занимал посты государственного министра, госсекретаря
по военным делам, сюринтенданта строительства, искусств и мануфактур, гене¬
рального интенданта фортификаций и конских заводов, канцлера Ордена Свя¬
того Духа,, великого викария Ордена Святого Лазаря, руководителя почтового
ведомства. ’’Лувуа правил как первый министр и, не будучи первым министром,
ниспроверг всех других, вел короля куда и как хотел и стал настоящим власти¬
телем”, — замечал Сен-Симон 56. А вот что писал историк Руссе: Лувуа ”не любил
ни болтунов, ни назойливых людей, ни фантазеров и оказывал им плохой прием;
но деловых людей всегда выслушивал” 5 7.
Эти оценки грешат преувеличением. Лувуа не удалось устранить Кольбера.
Естественно, что двум таким лидерам, каждый из которых претендовал на первое
место во французской администрации, трудно было найти общий язык. Это были
соперники во веем, проявлявшие открытую ненависть друг к другу. У каждого
из них имелся свой семейный и деловой клан, свои предпочтения и счеты. Но в
борьбе влияний, власти и денег нетерпеливый Лувуа значительно чаще, чем Коль¬
бер, допускал деловые и психологические просчеты.
Не только у семейства Кольбера и его друзей госсекретарь по военным делам
не вызывал симпатий. Всех, кто сталкивался с Лувуа, настораживали и его внеш¬
ний облик, и его характер. Это был грузный человек с широким, полным, всегда
красным лицом, которое отнюдь не украшал рано развившийся двойной под¬
бородок. Суровый взгляд, казалось, скрывал мысли. А они, увы, часто были
недобрыми. Министра отличали грубость и резкость с низшими, приторная услуж¬
ливость с высшими, высокомерие и неистребимая зависть. Он был жесток, любые
средства использовал для достижения своих целей: незаконные поборы, попрание
религиозных и человеческих чувств, грабительские контрибуции, пожары и наси¬
лия в захваченных французскими войсками городах и районах. На совести Лувуа
грабежи в Голландии в 1672—1673 гг., разрушение немецких городов в 1689 г.,
пожар в Льеже в 1691 г. Сам себя госсекретарь считал сторонником ’’крайних
мер”5 8.
Дадим слово Сен-Симону. По его мнению, Лувуа был ’’всемогущ” и вместе с
тем противоречив. Для одних он являлся ’’самым надежным, самым пылким
другом”, для других — ’’самым опасным врагом, с которым особенно трудно
было достигнуть примирения” 5 9. Окончательный приговор Сен-Симона суров:
министр, ’’одаренный столькими талантами, стал несчастьем для своей родины”.
И прозорливый герцог, оставивший нам столь богатое эпистолярное наследство,
заключает: ’’Итак, честолюбию Лувуа Франция обязана своими непрерывными
войнами, своей плачевной репутацией в вопросах веры договорам, потерей флота
и торговли, начавших столь успешно развиваться, чудовищной численностью
войск, опустошивших Европу, которая, чтобы не оказаться затопленной кровью,
оказалась вынужденной подражать французскому примеру, объединиться — орга¬
низованно и на длительный срок — против Франции” 60.
Может быть оценка Сен-Симона даже слишком сурова. Ведь Лувуа, как и
другие госсекретари, обладая огромной властью, оставался исполнителем воли
Людовика XIV. Но фактически министр нередко навязывал королю то или иное
56 Сен-Симон. Мемуары, т. II. М., 1936, с. 81.
57Rousset С. Histoire de Louvois et de son administration politique et militaire, t. I. Paris, 1886,
p. 173.
58 Lettres..., t. l,p. l,p.CXXVI.
59Dangeau. Journal, t. 3. Paris, 1882, p. 361,364.
60 Ibid., p. 366.
143
решение. Это бесспорно. Поэтому будем справедливы и разделим пополам их
историческую ответственность.
Разумеется, суровая критика современников в адрес Лувуа не означает умале¬
ния его административных талантов и ’’кольберовского” трудолюбия. Тот же
Сен-Симон называл Лувуа ”в его жанре самым великим человеком среди всех
появившихся на протяжении многих веков”61. Он был поистине неутомим:
писал и диктовал до 70 писем в день, лично готовил планы боевых кампаний,
не согласовывая их с командующими армиями, вел с ними огромную переписку,
утверждая иногда даже отдельные перемещения войск, решая конкретные вопро¬
сы их снабжения и размещения.
Академик Камилл Руссе посвятил жизни и деятельности Лувуа трехтомное
исследование, рассказывающее ”о его великих делах и совершенных им круп¬
ных ошибках” 62. Ученый изучил документальное наследство военного министра.
Оно колоссально: за 30 лет, с 1661 по 1691 г., его переписка составила 900 томов.
Перемены в военном деле, связанные с именем Лувуа, огромны. Для их осуще¬
ствления честолюбивому госсекретарю прежде всего было необходимо сосредо¬
точить власть в армии в своих руках. Решение этой задачи требовало дипломати¬
ческого искусства, и немалого. Для начала надо было отодвинуть на задний план
маршала Анри Тюренна, прославившегося победами в Италии, Германии, нанес¬
шего поражение Конде в период Фронды. Именно Тюренн готовил планы воен¬
ных кампаний и руководил войсками. Льстя королю, госсекретарь уговаривал
его подписывать лично оперативные документы, выигрывать войны, оставаясь в
тиши дворцов. Госсекретарь информировал Людовика о донесениях генералов,
затем уже сам направлял приказы. В итоге личная власть Лувуа усилилась. Однако
чрезмерная централизация управления войсками и боевыми операциями приводи¬
ла к просчетам и провалам.
Именно Лувуа ’’открыл” метод управления войсками и их операциями из
своего кабинета - порочный стиль, привившийся не только во Франции. Далеки
от идеала были и его принципы подбора офицерских кадров. Он избегал инициа¬
тивных, беспокойных людей, предпочитая услужливых, льстивых. Они обладали
решающим достоинством — покорно внимали военному министру, человеку
высокомерному, резкому, грубому во всех отношениях.
Используя свое положение, Лувуа начал теснить потомственных аристократов.
Вначале ”по мелочам”. Так, при обращении к герцогам употреблялся термин
’’монсеньор”. Госсекретарь свои письма сначала к одному, затем к другому и к
третьему герцогам начинал словом ’’месье”. Лувуа побаивались даже родовитые
аристократы и в борьбу с ним не вступали. Примеру Лувуа последовали Кольбер,
а затем и другие госсекретари. Престижу герцогов был нанесен удар 63.
Власть военного министра усилилась и в связи с упразднением должности гене¬
рал-полковника пехоты — самого высокого командного поста в войсках после
того, как в 1627 г. Ришелье упразднил должность коннетабля. Генерал-полковник
не только был шефом всей армии, но и в каждом полку ему принадлежала первая
рота. Другие высшие военные посты (командующий кавалерией, командующий
артиллерией) сохранились. Гран-мэтр артиллерии занимал особое положение.
Он входил в число высших офицеров короны наряду с канцлером, маршалами,
адмиралами и имел особые права: мог, например, в крепости или городе, подверг¬
шимся артиллерийской атаке, конфисковать все предметы из меди и железа от
колоколов до домашней утвари.
Лувуа имел своих верных людей среди высшего командного состава армии.
К ним принадлежал маршал Франсуа Анри Люксембург, один из учеников принца
61 Ibid., р. 361.
62 Rousset С. Op. cit., 1.1, р. 6.
63LuęaiН. Les origines du pouvoii ministerial en France. Geneve, 1976, p. 71.
144
Конде. Люксембурга отличали личное мужество, презрение к опасности, вместе
с тем это был человек аморальный, беспринципный, продажный, готовый на все
ради удовлетворения своего честолюбия. Его всегда раздирали противоположные
чувства: с одной стороны, его переполняла гордость за свое происхождение и
положение, с другой — он пресмыкался перед министрами, фаворитами и фаво¬
ритками короля. Лувуа и маршала связывали общие интересы. Потомственный
аристократ презирал бывшего плебея, а самодовольный мещанин во дворянстве
платил чванливому герцогу той же монетой.
Человеком Лувуа был и маршал Юксель. Он избегал опрометчивых, поспеш¬
ных действий и умело пользовался таким сильным оружием, как молчание.
Всегда насупленное, хмурое лицо маршала выглядывало из-под огромного парика,
который, видимо, должен был создавать впечатление напряженной мысли. Всю
жизнь Юксель носил костюм из серого драпа, неизменно застегнутый на все пуго¬
вицы. По словам Сен-Симона, у маршала была хитрая улыбка ’’большого и толсто¬
го торговца быками”64. Но тем не менее он умудрялся сохранять добрые отно¬
шения и с Лувуа, и с мадам де Ментенон — фавориткой, а затем и фактической
женой Людовика XIV.
Как и Юксель, маршал Аркур пользовался поддержкой и Лувуа, и Ментенон.
Именно это обстоятельство определило его карьеру, так как маршал обладал
всеми талантами, кроме военного. Главная его цель состояла в том, чтобы стать
герцогом.
Доверием Лувуа пользовался также Тессе, получивший звание маршала в
1692 г., уже после смерти госсекретаря. Вплоть до этой печальной даты он ни разу
не выстрелил из мушкета. Тессе обладал качествами опытного придворного:
хитрый, с мягкими, обходительными манерами, всегда вежливый, в совершен¬
стве владеющий жаргоном большого света. Именно это в нем, по всей вероят¬
ности, ценили лакеи, неизменно обслуживавшие Тессе не хуже, чем министров.
Что же представляла собой французская армия в начале 60-х годов, когда
Людовик XIV освободился от опеки Мазарини? Войска комплектовались на
добровольных началах. Армия в мирное время насчитывала 15—20 тыс. человек.
Всеобщей воинской повинности не существовало. Вербовщики, спаивая и под¬
купая молодежь, вынуждали ее подписывать контракты о военной службе. В пе¬
риод войны комплектовали части, которые в мирное время распускались. Боль¬
шинство солдат составляли французы. Но имелось и много иностранцев. Содер¬
жали армию за счет повинности владельцев недвижимого имущества. Постои
драгун сопровождались грабежами и насилиями.
Армия являлась частным предприятием, собственностью ’’дворянства шпаги”.
Она не принадлежала ни монарху, ни государству. Да и как могло быть иначе,
если посты полковников и капитанов продавались, и аристократы, соперничая
друг с другом, не хотели считаться ни с богом, ни с чертом, ни с их наместниками
на грешной земле. Существовал постоянный рынок военных должностей. Начина¬
лась война — они ”в цене”, военные действия прекращались — прокатывалась
волна увольнений. Но немногие войсковые части, главным образом наиболее
известные, сохранялись. Только они и составляли постоянную армию.
Государственная казна брала на себя лишь часть расходов по содержанию
войск, и их львиную долю оплачивали офицеры. Отсюда и право собственности
полковников на их полки, капитанов — на их роты. Офицеры сами набирали
солдат, экипировали их, кормили, приобретали и содержали лошадей, расплачи¬
вались из своего кармана за одежду, оружие, продовольствие. Мизерное коро¬
левское жалованье выплачивалось нерегулярно, с большим опозданием. Поэтому
солдаты, часто обманом завербованные на военную службу, были голодными,
раздетыми и занимались воровством, грабежами, мародерством.
Dangeau. Journal, t. 9. Paris, 1857, p. 91.
145
Капитан по контракту брал на себя обязанность навербовать определенное
число людей. Новобранцам выплачивалось ежедневное жалованье. Минимальный
срок службы солдата составлял четыре года. После этого он мог ’’завербоваться”
снова.
Капитан получал 10 экю за каждого завербованного пехотинца, за кавалерис¬
та — 50. Жалованье пехотного капитана составляло 75 ливров в месяц в мирное
время и наполовину больше в военное. Из оплаты каждого своего подчиненного
он мог удерживать несколько су в день для расходов по уходу за оружием,
обувью, одеждой. Если в роте насчитывалось 50 человек, капитан получал едино¬
временно три солдатских оклада, 60 человек — пять окладов. Существовали
повинности и у населения тех мест, где размещались войсковые части. Кроме
ночлега, ’’места у очага”, деревня обязана была выплачивать по пять ливров на
каждую роту 6 5.
Солдат расселяли у жителей, они обязаны были предоставить жилье, место,
утварь, посуду, соль ’’квартирантам”. Города откупались от тяжкой повин¬
ности, снимали для войск строения, их называли казармами. Начиная с 1670 г.
с целью выколачивания тальи и наказания строптивых в частных домах селили
драгун — конных пехотинцев. Этот метод оказался весьма эффективным: грубая
солдатня быстро вынуждала самых упорных идти на уступки.
Итак, что же изменилось в вооруженных силах Франции в период правления
Лувуа?
В XVII в. в европейских государствах в мирное время стремились до мини¬
мума сократить армию. Возникала угроза войны — срочно набирали наемников
и призывали дворян. Людовик XIV и его военный министр изменили эту тради¬
цию. После подписания в 1668 г. мирного договдра в Аахене, завершившего
франко-испанскую войну из-за испанских Нидерландов, в мирное время во фран¬
цузской армии осталось 50 тыс. пехотинцев и 15 тыс. кавалеристов. Через десять
лет эти цифры удвоились. Содержание столь многочисленной армии обходилось
дорого. Но Людовик XIV, как в будущем Наполеон, всегда имел под рукой
отмобилизованные войска, готовые немедленно приступить к боевым действиям.
Большое преимущество перед неподготовленными соседями! Армия превращалась
в единое целое, подчиненное центральной власти. Возникла служба инспекторов,
следивших за состоянием и дисциплиной в воинских частях. Их доклады представ¬
лялись вначале Лувуа, а затем королю.
’’Дисциплина была абсолютной как в дипломатии, так и в армии Людови¬
ка XIV” 65 66 67. Можно согласиться с этой оценкой Руссе, добавив к ней, что порядок
в армии поддерживался различными средствами, в том числе и установленным
Лувуа фиксированным жалованьем: пехотинец — 5 су в день, кавалерист — 15 су.
Но и в те времена существовала система ’’приписок”. На смотрах появлялись
специально на это время набранные солдаты (пас-волан). Власти вели беспощад¬
ную борьбу с ’’пришельцами”, прибегая к варварским методам устрашения. Без
следствия и суда виновных секли плетьми и проводили перед войсками. Затем
ввели клеймление: палач раскаленным железом выжигал линию на щеке или на
лбу виновного. Но и этого Лувуа казалось мало. Установили смертную казнь
для пас-волан, замененную через, несколько лет клеймлением и отрезанием
носа 6 7.
В организации армии произошли крупные перемены. Появились полки драгун —
конных пехотинцев, артиллеристов, части гранатометчиков и стрелков. Были
построены госпитали, казармы (в Париже, Версале, Лилле, Меце), арсеналы
(в Дуэ, Меце, Страсбурге), склады продовольствия и фуража. Постепенно вводи¬
65 Roussel С. Op. cit., 1.1, р. 164-168, 194-196.
66 Ibid., t. III. Paris, 1891, p. 189.
67 Ibid., 1.1, p. 198.
146
лась форма, часто стихийно по воле полковников и капитанов, прежде всего в
наемных иностранных частях. Но с 1672 г. она существует уже официально, хотя
единообразие в одежде утверждалось с немалыми трудностями.
Иным было отношение к оружию. Офицеры строго выполняли правила, уста¬
навливавшие длину шпаги и пики, калибр мушкета, форму и размеры портупеи
и патронташа. Четверть века вели между собой борьбу сторонники и противники
использования ружья во французской армии, пока спор не был решен Вобаном
(военным инженером, генеральным комиссаром фортификации): он придумал
штык, заменивший сразу и мушкет, и пику. Только в 1670 г. королевский ордо¬
нанс установил, что в каждой роте четыре стрелка должны были иметь ружья.
До этого, если их обнаруживали в пехотных частях, они немедленно изымались
и уничтожались, заменялись мушкетами за счет капитанов. Ружья имели элитар¬
ные войска: мушкетеры короля, гренадеры, драгуны. Стрелковый полк появился
только в 1671 г. 68 69 По инициативе Вобана был создан инженерный корпус. Спе¬
циальные части минеров возглавили военные инженеры.
В последние годы своей жизни Лувуа завершил перевооружение французской
армии. В 1690 г. имелось 107 рот карабинеров-солдат, вооруженных коротким
ружьем с нарезным стволом. Всего их насчитывалось свыше 3 тыс. человек. Во
время военных действий формировали объединенную отдельную бригаду караби¬
неров. В начале XVIII в. полностью исчезли в войсках Франции мушкеты и пики.
Имя Лувуа связано не только с перевооружением французской армии. В его
активе и первые шаги на пути введения всеобщей воинской повинности. Королев¬
ский ордонанс к 1688 г. обязал интендантов набирать мужчин в возрасте от 20
до 40 лет для службы в милиции. Каждый церковный приход за свой счет одевал
и вооружал трех солдат, выплачивал им по 2 су в день. Командовали ими офицеры
короля, занятия проходили по воскресеньям и праздникам. 50 человек - рота,
18—20 рот — полк. Всего было сформировано 30 полков, насчитывавших 80 тыс.
человек. Срок службы для милиционеров был установлен в два года, а практи¬
чески он доходил до четырех лет 6 9. Спасались от воинской службы всеми доступ¬
ными способами: женились, уходили в монастыри. Иногда новобранцев даже
приводили в кандалах.
На протяжении 1704—1712 гг. все милицейские части влились в регулярные
войска. Задачу решили просто: добавили по одному батальону в каждом пехот¬
ном полку и по одному эскадрону в каждом кавалерийском. Число солдат в
пехотной роте возросло с 45 до 60 человек. Это был эмбрион национальной армии,
созданной частично на основе воинской повинности.
При Лувуа серьезные изменения произошли и в подготовке офицеров. Во Фран¬
ции насчитывалось 200 тыс. дворян, из них 20 тыс. находились на военной службе.
Офицерский корпус более чем на три четверти состоял из представителей дворян¬
ских семей. Они имели право носить шпагу везде, даже в кабинете короля, и иметь
у себя любое количество оружия.
Изменился и порядок прохождения военной службы для дворян. Все они,
кроме принцев крови, начинали с учеников-кадетов, а затем командовали ротой
кавалеристов, или назначались на должность лейтенанта. Министр лично устанавли¬
вал ’’цены” на командные должности: кавалерийский полк стоил 22,5 тыс. ливров,
а рота — 12 тыс. ливров. В престижных частях приходилось выплачивать суммы
более крупные: гвардейская рота обходилась уже в 80 тыс. ливров. Правда, в этом
случае у командира открывалась перспектива быстрого получений чина полков¬
ника. Людовик XIV принимал такие решения, хотя Лувуа был противником уско¬
ренного продвижения королевских фаворитов по служебной лестнице.
Происхождение перестало быть решающим критерием при получении воинских
68 Ibid., р. 185-188, 190, 191, 193.
69 Ibid., t. III, р. 321.
147
постов и званий. Табель о рангах, принятая по инициативе Лувуа в 1675 г., преду¬
сматривала, что среди равных по званию офицеров старшим являлся не ’’очеред¬
ник”, а тот, у кого за плечами имелся более длительный срок службы. Старшин¬
ство стало для высших должностей в армии основой иерархической лестницы.
Это одна из наиболее революционных мер, осуществленных Лувуа — рыцарские
законы, пришедшие из глубин средневековья, были подорваны.
Итак, Лувуа открыл новую страницу в истории французской армии. Она сохра¬
нила пороки феодального, абсолютистского строя, но на протяжении почти трех
десятилетий была самой крупной военной силой в Европе. Огневая мощь француз¬
ских войск возросла в связи с введением патронов и гранат; из ружья уже можно
было стрелять один раз в минуту, стреляли залпами. Боевые порядки размещались
в глубину. Солдаты осуществляли сложные маневры — это время первенства
пехоты; и она (драгуны) получила возможность быстро перемещаться верхом.
Армия имела и выдающихся военачальников, среди которых Тюренн, Люксем¬
бург, Вилар. Талантливым военным строителем был Вобан - воздвигнутые под
его руководством на границах Франции крепости защищали территорию страны
от внезапного вторжения, вынуждали противника к долгим и изнурительным
осадам.
Война, мир и дипломатия всегда тесно взаимосвязаны. Дипломатия по природе
своей призвана служить мирным отношениям между народами, сохранять и укреп¬
лять их. Но, увы, слишком часто в истории дипломаты прокладывали путь истре¬
бительным конфликтам, а затем на руинах строили хрупкое здание временного
затишья в межгосударственных отношениях. Роль дипломатической службы
неоднозначна. Как справедливо отмечал Руссе, ’’при Мазарини дипломатия Играла
первостепенную роль, а война приходила лишь после нее и являлась вспомогатель¬
ным средством. Людовик XIV перевернул эту последовательность. Вначале шла
война, а дипломатия лишь прокладывала ей дорогу и формулировала в договорах
сводки завоеваний” 70.
Дела дипломатические всегда живо интересовали Лувуа. Это естественно.
Ведомства по иностранным и военным делам не могут не сотрудничать в хорошо
налаженном государственном аппарате. К тому же кроме военной политики, в
ведении госсекретаря находились пограничные районы, где непосредственно за¬
трагивались меяодународные интересы французского королевства и его соседей.
От интендантов и военных, от своих людей во французских посольствах, от много¬
численных секретных агентов Лувуа систематически получал дипломатическую
информацию.
Разведка активно содействовала военным в наборе иностранцев для француз¬
ской армии. ’’Солдаты фортуны” представляли собой большую силу. В одном
лишь 1672 г. Лувуа сформировал за рубежом несколько полков: шотландский,
английский, немецкий, испанский, два ирландских. Набранный в короткие сроки
итальянский полк насчитывал 3 тыс. солдат. В 1700 т. Франция имела под ружьем
360 тыс., из которых 60 тыс. составляли иностранные солдаты 71.
Своих агентов Лувуа умело использовал и для закупок военных материалов
в других странах, даже в тех, против которых готовились военные действия.
Доверенные лица Лувуа накануне войны с Голландией приобрели в этой стране
100 тыс. фунтов пороха, 160 тыс. фунтов селитры, 200 тыс. фунтов свинца,
200 тыс. фунтов серы 72.
Лувуа постоянно вмешивался в дипломатические дела. Он участвовал в пере¬
говорах о выкупе Дюнкерка в 1663 г. После смерти Лиона с 1 сентября 1671 г.
исполнял обязанности госсекретаря по иностранным делам.
™Rousset С. Op. cit., 1.1, р. 29.
71 Ibid., р. 328, 329.
72 Ibid., р. 339.
148
...В 1672 г. французская армия под командованием Тюренна и Конде (’’вели¬
кого Конде”, одного из руководителей Фронды, в 1659 г. восстановленного на
командных должностях в армии) вторглась в глубь Голландии. 22 июня голланд¬
цы взорвали плотины. Вода затопила обширную территорию и французские войска
вынуждены были отступить. В тот же день представители Голландии прибыли в
Версаль для переговоров. Лувуа вел их с дипломатами. Заседания откры¬
лись 29 июня. Голландцы соглашались на большие уступки. Они отдавали
Маастрихт — часть епископства Льеж на Мозеле, весь Брабант, северная часть
которого с 1609 г. принадлежала Испании, всю голландскую Фландрию, кре¬
пости на Рейне. Иными словами, Соединенные провинции сохраняли только свою
собственную территорию, да к тому же соглашались выплатить французам 10 млн.
ливров компенсации. Генрих IV, Ришелье и Мазарини даже мечтать не могли о
подобных условиях.
Очевидно, что мир по всем законам божеским и человеческим следовало под¬
писывать немедленно. Так бы видимо и поступил государственный деятель-реа¬
лист, не ослепленный честолюбием и гордыней. Но Лувуа хотел не ослабить,
а уничтожить Голландию. Он потребовал дополнительно еще Нимвеген, южную
часть провинции Гельдерн, остров Боммель, город Грав, графство Мерси 24 млн.
ливров контрибуции. Эти территориальные требования были чрезмерными. Но
грозный министр пошел дальше. Он настаивал — последняя капля в чаше терпе¬
ния голландских дипломатов — на свободе католической религии на всей терри¬
тории Соединенных провинций. Министр хотел унизить соседнюю республику
и требовал, чтобы в Голландии была выпущена золотая медаль в знак благодар¬
ности французскому королю за заключение мира 73.
Это были унизительные, неприемлемые для суверенного государства условия.
Переговоры были прерваны. Могучая вспышка народного гнева уничтожила
республику в Голландии и привела к власти Вильгельма Оранского - непри¬
миримого врага Людовика XIV. Лично для Лувуа ситуация стала катастрофи¬
ческой. ’’Никогда на протяжении всей долгой карьеры Лувуа его судьба не
подвергалась столь серьезной угрозе”74, — заметил Руссе. И спас сына отец.
Он сумел ослабить удары, наносимые по Лувуа его самым опасным врагом —
Тюренном, которого поддерживал Кольбер. Канцлер обратился за помощью
к Конде, восстановив его против Тюренна. Конде не поддержал нападок на
военного министра и тот сохранил свое кресло.
Тяжкий урок не отрезвил Лувуа. Он по-прежнему вмешивался в дипломати¬
ческие переговоры напрямую, минуя короля и госсекретаря по иностранным
делам, контактировал с послами, дипломатами в иностранных государствах,
в частности с французским послом в Лондоне, поскольку позиция Англии
имела первостепенное значение во время франко-голландской войны. Посол
Франции в Лондоне Барийон 16 февраля 1678 г. получил от госсекретаря указа¬
ние: ’’Помешать английскому парламенту договориться с королем Великобрита¬
нии о войне с Францией”. Лувуа считал необходимым выиграть хотя бы
12—15 дней. Дело было срочнейшим. 7 февраля Карл II запросил у парламента
ассигнования на вооружение 90 кораблей и 40 тыс. человек. Король рассчитывал,
что депутаты отклонят его просьбу. Так и произошло. В нескольких своих пись¬
мах Людовику и Лувуа — 10,17, 19 февраля — Барийон сообщал, что Карл II готов
не объявлять Франции войны до 10 марта, если ему будет единовременно выпла¬
чено 6 млн. ливров.
Английский нейтралитет и был куплен за эту сумму. Этот шаг вызвал презри¬
тельное замечание даже со стороны британского премьер-министра. Он с редкой
для английского государственного деятеля откровенностью заявил Барийону:
73 Ibid., р. 376-378.
74 Ibid., р. 512.
149
’’Если бы Кромвель был во главе нации, король Франции пользовался бы боль-
,, 7 5
шим уважением .
Лувуа был одним из инициаторов политики ’’реюньон” (воссоединений). Идея
казалась простой и эффективной. Специально созданные объединительные палаты
в парламентах Меца, Бризака, Безансона изучали старые договора и устанавливали
’’зависимости” тех или иных чужеземных городов, селений от уступленных ранее
Франции земель. Затем владельцев ’’спорных” территорий приглашали для защиты
своих прав. Они либо не являлись, либо требовали компенсаций. В итоге фран¬
цузы мирным путем ’’прихватили” полунемецкое графство Монбельяр, герцогство
Дё-Пон, являвшееся собственностью шведского короля, графство Шини и другие
земли. Некоторые ’’присоединенные” территории находились в нескольких кило¬
метрах от Кобленца и Майнца.
’’Объединительная политика” привела к утверждению новой концепции границ:
вместо пограничной зоны — пограничная линия. Волна протестов прокатилась по
Германии. И Людовик XIV вынужден был отказаться от разбойничьих методов
решения территориальных вопросов. Правда ненадолго. В 1687—1688 гг. француз¬
ские войска по приказу Лувуа огнем и мечом прошлись в Германии по городам
и деревням Пфальца, расположенного по левому берегу Рейна на север от Эльзаса.
’’Вопреки нашим собственным интересам и военным соображениям сожгли боль¬
шие города Вормс, Спир, Гейдельберг, большое число других, менее значительных
городов, самые богатые и самые лучшие районы в мире. Довели этот опасный
подход до того, что запретили сеять как по ту, так и по другую сторону от течения
Мааса” * 76, — писал герцог Вилар, дипломат и маршал Франции.
Одной из ведущих черт характера Лувуа была жестокость. Именно по его
приказам французские войска бесчинствовали в Германии, опустошали города
и деревни, расправлялись с населением.
Эти злодеяния восстановили против Франции всю Европу. Их просто опасно
было продолжать. А Лувуа настойчиво предлагал королю сжечь Трир. Дважды
не получив согласия, он на третий раз заявил Людовику, что отдал приказ об
уничтожении города. Разгневанный монарх с каминными щипцами в руках
бросился на своего министра, под страхом смерти требуя от него немедленно
остановить очередную кровавую расправу. Правда, Лувуа еще не успел привести
свое кровавое намерение в исполнение, хотя гонец ждал только сигнала, чтобы
отправиться в путь. Это была последняя капля, переполнившая чашу монаршего
Терпения. В 1691 г . в тот день, когда 50-летний Лувуа скоропостижно скончался,
был заготовлен приказ о его аресте и заточении в Бастилию.
Вначале Лувуа похоронили в Доме инвалидов. В январе 1699 г. гроб перенесли
в мавзолей в церкви капуцинов на Вандомской площади. Но церковь впослед¬
ствии разрушили, чтобы проложить дорогу по улице Мира, и останки министра
были захоронены в музее Пети-Огюстен. Здесь же памятник — фигура спящего
Лувуа из белого мрамора. В его ногах молится на коленях женщина, поднявшая
глаза к небу. Это его жена Анна де Сувре. У основания стоят две бронзовые фигу¬
ры: Мудрость и Бдительность. Обладал ли военный министр Людовика XIV этими
достойными государственного деятеля качествами? Увы, далеко не в полной мере.
15Rousset С. Op. cit., t. II. Paris, 1886, р. 505.
76 Memoires du Marechai de Villars, t. 1. Paris, 1884, p. 120-121.
150
(£) 1991 г.
Член-корреспондент АН СССР Ю.А. ПИСАРЕВ
РОССИЙСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В ЮГОСЛАВИИ
О СУДЬБЕ ЭМИГРАНТСКОЙ БИБЛИОТЕКИ В БЕЛГРАДЕ
Знаменитая Тургеневская библиотека в Париже была уничтожена гитлеров¬
цами1, Русская публичная библиотека в Белграде погибла из-за попустительства
и безответственности некоторых руководителей советских учреждений в Юго¬
славии — тех самых, кто был призван заботиться о ее сохранности. Эта история
с уничтожением библиотеки российской эмиграции в Югославии произошла бо¬
лее 30 лет тому назад, но только теперь начинают переосмысливать значение
научной и культурно-созидательной деятельности той части нашего народа,
которая в силу ряда обстоятельств оказалась за рубежом. Эти люди не попали
под ’’колесо истории”, как утверждали ранее многие историки, а продолжали
начатое дело, способствуя развитию прогресса.
КУЛЬТУРНАЯ И НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ В ЮГОСЛАВИИ
Чтобы понять невосполнимость утраты, которую понесло наше Отечество с ги¬
белью Русской публичной библиотеки в Белграде, следует рассказать о куль¬
турной жизни эмиграции.
Эмиграция не остановила развития творческой мысли российской интелли¬
генции. Об этом свидетельствовали ’’Материалы для библиографии русских науч¬
ных трудов за рубежом”, опубликованные Русским научным институтом в Бел¬
граде в 1931 г. Только в области гуманитарных наук в 20-х годах российская
эмиграция издала 7 038 научных работ2.
Большая их часть вышла в основных центрах российской эмиграции за ру¬
бежом - в Париже, Берлине и Праге, но немало исследований было осущест¬
влено и в Белграде, где работали такие видные деятели, как византолог акаде¬
мик Г.А. Острогорский, профессора А.В. Соловьев, С.М. Кульбакин, А.Л. По¬
годин, В.А. Мошин, Ф.В. Тарановский3. Десять русских ученых, в том числе
историки Г.А. Остро горский, С.М. Кульбакин и Ф.В. Тарановский, были избра¬
ны в Сербскую академию наук и искусств, а В.А. Мошин позднее стал академи¬
ком Академии наук Македонии.
В университетах Белграда, Загреба и Скопле преподавали 69 русских про¬
фессоров, 200 русских учителей вели уроки в сербских и хорватских гимназиях
и школах, в Белграде и других городах функционировали русские гимназии,
после окончания которых гимназисты получали право на равных основаниях
поступать в Белградский и другие югославские университеты.
Из Праги в Белград наезжали ученики крупнейшего византолога академика
Петербургской академии наук Н.П. Кондакова, издавшие 12 томов своих тру¬
дов, из Каира посылал исследования в Югославию известный египтолог В.С. Го¬
1 Изюмов Ю. Судьбы Тургеневской библиотеки. - Литературная газета, 10.1.1990.
2Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом. Белград, 1931.
3См. Тесемников В.А. Российская эмиграция в Югославии (1919-1945 гг.). - Вопросы
истории, 1988, № 10, с. 128-131.
151
ленищев. В Русском доме, о котором будет сказано ниже, устраивались научные
конференции, вскоре здесь обосновалась и Русская публичная библиотека.
Сначала она представляла собой небольшое книгохранилище, которое состояло
главным образом из военной литературы и называлось поэтому ”военным”.
Наряду с мемуарами бывших высших офицеров царской армии здесь уже на
ранней стадии существования библиотеки оказался сосредоточенным ряд до¬
кументальных источников, представлявших интерес для исследователей исто¬
рии русских революций и гражданской войны. Так, ’’Военная библиотека в Бел¬
граде” приобрела полное издание ’’Архива русской революции” в 21 томе (Бер¬
лин, 1921-1934), ’’Протоколы заседаний Чрезвычайной комиссии Временного
правительства по делу о преступлениях царских министров” (Пг., 1917),
полный ’’Стенографический отчет Государственной думы” нескольких созы¬
вов (СПб.—Пг., 1912-1917), ’’Бюллетень совещания членов Всероссийского
Учредительного собрания” (Париж, 1920) и другие материалы.
Немалое значение имела ’’Переписка Николая II с Вильгельмом II в 1894-
1914 гг.” (М., 1923), подлинный дневник фрейлины императрицы Александры
Федоровны — Анны Вырубовой (Берлин - Париж, 1923), а не суррогат, изго¬
товленный в 1917 г. и изданный в Париже в 1924 г., заключение комиссии
Колчака о расстреле Николая II и некоторые другие источники.
Значительная часть литературы была посвящена анализу причин поражения
белого движения. В Белграде в 20-е годы на эту тему вышли книги В.Х. Даватца,
П.И. Крюкова, Н.Н. Львова, в Берлине - П.Н. Врангеля, в Константинополе,
Праге и Харбине - Г.Н. Раковского и Н.В. Устрялова4.
Та же тема нашла отражение в шеститомнике ’’Белое дело. Летопись белой
борьбы”, изданном в 1923—1925 гг. в Берлине под редакцией А.А. фон Лампе,
в пятитомнике ’’Очерки русской смуты” генерала А.И. Деникина, опублико¬
ванном в Париже и Берлине в 1921-1926 гг. Авторы этих сочинений с враждеб¬
ных позиций описывали действия Советской власти, пытались объяснить при¬
чины поражения белого движения внутренними противоречиями в стане контр¬
революции. Кадеты во всех бедах обвиняли октябристов, октябристы — эсеров,
монархисты — и тех и других, посчитав революционером даже бывшего предсе¬
дателя Государственной думы М.В. Родзянко, избитого в 1923 г. в г. Сремска-
Карловци (Воеводина) врангелевцами до смерти.
Все это накладывало свой отпечаток на литературу военной библиотеки, ко¬
торой можно было пользоваться лишь при строго критическом к ней отноше¬
нии5 .
В Русской публичной библиотеке в Белграде, созданной на базе бывшей воен¬
ной библиотеки, преобладала гражданская тематика. К 30-м годам она попол¬
нилась за счет поступлений из других библиотек, а также благодаря дарениям
из других стран. Ее украшали произведения выдающихся русских писателей —
И.А. Бунина, А.И. Куприна, А.Н. Толстого, В.Г. Короленко, М.А. Алданова (Лан¬
дау), В.Д. Набокова, Б.К. Зайцева, Д.С. Мережковского, А.М. Ремизова,
А.Т. Аверченко, К.Д. Бальмонта, М.И. Цветаевой, Игоря Северянина, И. Кнор¬
ринг и других писателей и поэтов.
4 Раковский Г.Н. В стане белых (от Орла до Новороссийска). Константинополь, 1920;
его же. Конец белых. От Днепра до Босфора (вырождение, агония и ликвидация). Прага,
1921; Устрялов Н.В. В борьбе за Россию. Сб. статей. Харбин, 1920; его же. Россия у окна
вагона. Харбин, 1926; Даватц В.Х., Львов Н. Русская армия на чужбине. Белград, 1923;
Крюков П.И. Казаки в Чаталджи и на Лемносе в 1920-1922. Белград, 1924; Львов Н.Н.
Белое движение. Белград, 1924; Даватц В. Годы. Очерки пятилетней борьбы. Белград,
1926; Врангель П.Н. Записки (ноябрь 1916 - ноябрь 1920). - Белое дело. Летопись белой
борьбы, т. VI. Берлин, 1928.
5См. Шкаренков А.К. Агония белой эмиграции. М., 1981.
152
При библиотеке в Белграде было создано общество русских писателей, пред¬
седателями которого стали И.А. Бунин и Вас.И. Немирович-Данченко.
Значение этого фонда велико. Когда в декабре 1944 г. Белград посетил
К.М. Симонов, то он был поражен богатством библиотеки. Он писал, что ’’впер¬
вые узнал настоящего Бунина”6.
Помимо беллетристики, большое значение имели другие отделы — фонды
периодики, рукописей, редкой книги.
Фонд периодики и отдел рукописей комплектовались постепенно. Вначале
периодика состояла из русских газет, издававшихся только в Югославии.
Их было 13 (к концу 30-х годов осталось четыре). Потом в Белград стали при¬
ходить и другие газеты (всего же за рубежом выходило 360 газет и журналов,
а по некоторым данным более тысячи) 7.
Особенно большой интерес для советских историков и литературоведов име¬
ла пресса так называемых ’’евразийцев”, прогрессивная часть которых более
объективно описывала жизнь эмигрантов и искала контактов с Советским
Союзом.
К периодике можно отнести и журнал ’Русский архив”, превратившийся потом
в периодическое издание научных трудов8. Он был основан ’’Обществом исто¬
риков” в 1928 г. в г. Сремска-Карловци, но затем стал издаваться в Белграде,
куда переехала и редакция журнала, расположившись в упоминавшемся
Русском доме.
’Русский архив” представлял собой весьма солидное издание, в котором пуб¬
ликовали материалы как русские ученые-эмигранты, так и сербы — историки,
дипломаты, общественные и государственные деятели. Тематика работ не огра¬
ничивалась только историей России, но затрагивала и международные отноше¬
ния на Балканах и в Европе в целом в разное время — от Византии до наших
дней. В ’Русском архиве”, например, были помещены интересные статьи быв¬
шего помощника министра иностранных дел и посланника Сербии в Черногории
и Австро-Венгрии Йована Йовановича, посвященные внешнеполитической дея¬
тельности черногорского и австро-венгерского правительств накануне и в годы
первой мировой войны9. Там же бывший посланник Сербии в Петербурге Дмит¬
рий Попович опубликовал воспоминания о встречах с А.П. Извольским и
Алоизом Эренталем10. ’’Русский архив” хранился в фондах эмигрантской биб¬
лиотеки (36 выпусков), затем частично был передан в библиотеку Сербской
академии наук и искусств, частично в Народную библиотеку Белграда. В на¬
стоящее время сохранились только те выпуски ’Русского архива”, которые
были отправлены в библиотеку Сербской академии наук и искусств. Народ¬
ная библиотека Белграда сгорела, библиотеку же русских эмигрантов, как об
этом будет сказано ниже, растащили.
Большой интерес имели два других фонда библиотеки — редкой книги и ру¬
кописей. Первый был примечателен тем, что в нем хранились весьма редкие
издания. Эмигранты, не имея денег, не могли обращаться в дорогостоящие ти¬
пографии и издательства, которые тоже часто прогорали, а печатали свои со¬
чинения на ротапринте или даже на пишущей машинке. Иные выходили в не¬
скольких экземплярах и поэтому не были известны широкому читателю. При¬
мер тому — ценная историческая работа историка и публициста В. Драгомирова
6 Симонов К. Из записей о Бунине. Соч., т. 4. М., 1970, с. 741.
7 Современные записки, т. IV. Париж, 1936, с. 404.
8Руски архив. Часопис за политику, културу и привреду Pycnje. Београд, 1928-1938.
9JoeaHoeuh J. AycTpnja и Pycnja на Балкану. - Руски архив, 1931, вып. XIII, с. 17—41;
его же. Aycrpnja и Pycnja. - Руски архив, 1932, вып. XIV; его же. Onnyhyjhu корак у свет¬
ском рату. - Руски архив, 1934, вып. XXVIII-XXIX, с. 138-162.
10ПоповиЪ Д. Изволски и Ерентал. Дипломатски успомене. Београд, 1933. (Перепечат¬
ка в ’’Русском архиве”.)
153
на тему о происхождении первой мировой войны11. Автор, полемизируя с Ка¬
утским, привел документы из французских архивов, которые доказывали,
что Германия была инициатором военной конфронтации Австро-Венгрии с
Сербией. Это сочинение было напечатано на машинке всего в четырех экземп¬
лярах на плохой папиросной бумаге, но являлось важным источником для ис¬
следователей мирового конфликта 1914-1918 гг.
Об отделе рукописей трудно сказать что-нибудь определенное. Он был сфор¬
мирован в спешке, в период оккупации Югославии фашистской Германией, когда
ученые, опасаясь за частные архивы, передали свои бумаги в библиотеку. По¬
следняя так и не успела завести на них инвентарную книгу, и рукописи оказались
сваленными в общую кучу в одной из комнат библиотеки. После освобожде¬
ния Югославии они перешли в собственность Дома советской культуры, разме¬
щенном в здании Русского дома, где и были уничтожены.
Часть рукописей, однако, была спасена заведующим Отделом рукописного
фонда Народной библиотеки Белграда проф. В.А. Мошиным. Находясь в ко¬
мандировке в Югославии, я познакомился с двумя из них. Первая рукопись
представляла собой отрывки из дневника известного корреспондента петербург¬
ской газеты ’’Новое время” А. Ксюнина за 1912 г., в которых журналист рас¬
сказывал о своей беседе с вдовой Л.Н. Толстого Софьей Андреевной. Толстой,
по ее словам, во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. намеревался за¬
писаться добровольцем в русскую армию. ’’Все идут, и я должен пойти”, -
заявил он.
Другая рукопись принадлежала самому Л.Н. Толстому. Это был черновик
его статьи о боснийском кризисе 1908-1909 гг. По-видимому, он был приобре¬
тен А. Ксюниным, подготавливавшим к печати книгу о писателе. Толстой резко
осудил агрессию Габсбургов против беззащитной Боснии и Герцеговины и при¬
вел материалы о протестах русской общественности, осуждающих Австро-Вен¬
грию.
Я сделал выписки из этих ценных документов, но при повторном посещении
Югославии в начале 80-х годов заведующий отделом рукописей Народной биб¬
лиотеки в Белграде не нашел их оригинала. Проф. Мошин к тому времени пере¬
брался в Скопле, где и умер.
РУССКИЙ ДОМ ИМЕНИ НИКОЛАЯ II
И ДОМ СОВЕТСКОЙ КУЛЬТУРЫ
В 1932 г. Русская публичная библиотека в Белграде переехала в новое поме¬
щение - Русский дом имени Николая II. Это здание, превратившееся в куль¬
турный центр эмигрантской колонии, было построено известным русским архи¬
тектором Баумгартеном на добровольные пожертвования эмигрантов при фи¬
нансовой поддержке королевского правительства. Король Александр, сам в
юности обучавшийся в Пажеском корпусе Петербурга, покровительствовал
российской эмиграции. Русский дом был возведен в самом центре Белграда,
вблизи от королевского дворца и принадлежал к одним из лучших зданий
югославской столицы. В нем было все — от зимнего сада до домовой церкви
и бильярдной» В Русском доме располагались гимназия, библиотека, литогра¬
фия, зал для заседаний, комнаты отдыха, читальня. Сюда переехали многочис¬
ленные культурно-просветительные общества и организации — писателей, исто¬
риков, театральных работников, музыкантов, художников, инженеров-строи¬
телей. Вместительный и красивый, Русский дом привлекал к себе внимание
жителей Белграда, которые охотно посещали выставки и вернисажи, му¬
зей казачьей конницы и смотрели кинофильмы, прокручивавшиеся
1 'Драгомиров В. Карл Каутский. Как началась мировая война. Белград, 1924.
154
в кинозале. Российская эмиграция вела интенсивную культурную жизнь, стре¬
мясь не отстать от ”просвещенной Европы”.
Однако Русский дом был и прибежищем монархистов, мечтавших о возрож¬
дении в России самодержавия, здесь проводили свои слеты врангелевцы, ко¬
торые ежегодно 25 апреля, в день кончины ”черного барона” (Врангель умер
в 1928 г. в Брюсселе, но был похоронен в русской церкви в Белграде),
устраивали панихиды* Эти встречи продолжались вплоть до второй мировой
войны. Еще в конце 30-х годов в Русском доме велись жаркие дискуссии вокруг
вопроса о будущем российском императоре. Претендентами на царский пре¬
стол называли вел. кн. Кирилла Владимировича, после его смерти в октябре
1938 г. - его сына Владимира Кирилловича Романова.
Русский дом даже в тяжелую пору гитлеровской оккупации Югославии про¬
должал оставаться культурным центром либерально-демократической части
эмиграции. Правнук великого русского писателя Н.И. Толстой, проживавший
в ту пору в Югославии1 ?, рассказал мне, что в 1934 г. эмиграция была наэлектри¬
зована грозными событиями на Дальнем Востоке, которые угрожали перерасти
в войну империалистических стран против Советской России. Эмигранты раз¬
делились на два лагеря: ”пораженцев” и ’’оборонцев”. К первому принадлежал
один из теоретиков эмиграции проф. П.Б. Струве, прибывший из США на
встречу с единомышленниками в Белград. В своем докладе он ратовал за пора¬
жение Советского Союза, заявив, что в интересах белого движения отдать его
противникам не только КВЖД, но весь Дальний Восток и даже Сибирь.
Выступление Струве встретил в штыки ’’оборонец” граф Илья Ильич Толстой,
внук Льва Николаевича. Острейшая дискуссия между ними долго была предме¬
том пересудов среди эмигрантов. На оппонентов составлялись злые эпиграммы,
их выступления обсуждались в газетах. Спор ’’пораженцев” и ’’оборонцев” сви¬
детельствовал о глубоком кризисе эмиграции, расколе в ее среде. После второй
мировой войны эмиграция раскололась окончательно. Молодое поколение эми¬
грантов встало на сторону Советского Союза.
Вот что писал, обращаясь к своим сверстникам, молодой поэт Юрий Софиев,
стихи которого пользовались популярностью в Югославии:
’’Нас не было в тот день - плечом к плечу,
Когда враги ломились в наши двери,
И я, как ты, теперь поволочу
До гроба нестерпимую потерю.
И только верностью родному краю,
Предельной верностью родной стране.
Где б ни был ты - в Нью-Йорке иль Шанхае,
f Смягчим мы память о такой вине”12 13.
Патриотические стихи писал известный поэт Алексей Дураков. Он вступил
во время войны в партизанский отряд и погиб героической смертью, прикрывая
отходивший отряд партизан. Юрий Софиев, как и многие другие эмигранты,
вернулся на родину (в их числе и поэт Илья Николаевич Голенищев-Кутузов).
Однако в целом жизнь большинства эмигрантов в Югославии продолжала
оставаться сложной. После разрыва отношений СССР с Югославией к русским
эмигрантам, особенно тем, кто принял советское гражданство, с подозрением
относился Тито, после нормализации отношений между СССР и СФРЮ в 1955 г.
настороженность в эмигрантском вопросе проявляли обе стороны — совет¬
ские руководители, обвинявшие Югославию в ’’скрытом ревизионизме”,
и югославы, драматизировавшие последствия Коминформа.
12 Воспоминания Н.И. Толстого. Запись от 13.1.1990. - Архив автора.
13Цит. по: Любимов Л. На чужбине. М., 1963.
155
Многие эмигранты, не принимавшие участия в антисоветской деятельности,
не дождавшись полной реабилитации, доживали свой век. Старое поколение
русских людей в Югославии уходило из жизни, новое — либо ассимилировалось
с югославами, либо оставалось в полной изоляции. Как-то я посетил Дом совет¬
ской культуры (ДСК), где читался доклад о развитии социализма в СССР. В зале,
где когда-то под овации переполнявшей его публики И.В. Северянин читал свое
знаменитое стихотворение ”Я - гений, Игорь Северянин!”, сидела небольшая
горстка стариков.
Вообще Дом советской культуры уже не был тем центром, к которому
так привыкли эмигранты. Подаренный правительством Югославии Советскому
Союзу Русский дом потерял свое обаяние. Изменился к худшему даже его
внешний облик. Прекрасное архитектурное сооружение было исковеркано после
реконструкции. Был уничтожен зимний сад, вместо просторного фойе
на третьем этаже, где устраивались собрания гимназистов, были возведены кле¬
тушки для служащих, были закрыты ”пережитки капитализма” - бильярдная
и домовая церковь. Но самым нелепым и кощунственным было водружение
памятника Ленину у гардероба при входе в читальный зал. Впечатление казен¬
щины дополнил портрет Л.И. Брежнева, повешенный как раз на том месте,
где когда-то висел портрет российского самодержца...
При значительном штате ДСК посещало мало людей - преимущественно
это были советские командировочные. Эмигранты, как правило, обходили ДСК,
может быть, памятуя о том, что он сыграл трагическую роль в судьбе их биб¬
лиотеки.
ВАНДАЛИЗМ
Первыми начали бить тревогу сами эмигранты. 20 августа 1952 г. в газете
’’Новое русское слово” появилась статья бывшего сотрудника библиотеки
Д.А. Асеева с сообщением о том, что дирекция ДСК изъяла из книгохрани¬
лища всю эмигрантскую литературу и свалила ее в подвалы этого здания.
Более развернуто о случившемся написал известный публицист Владислав
Маевский в книге’Тусские в Югославии”, опубликованной в Нью-Йорке в
1966 г.14
’’После занятия Белграда сербскими войсками в октябре 1944 г., — сооб¬
щал он, - библиотека некоторое время продолжала выдавать книги; но это
продолжалось недолго. Вскоре она была объявлена собственностью СССР и вы¬
давать из нее книги читателям запретили, персонал разогнали. Фактически
библиотека сделалась военной добычей: двери не запирались, у ее входа стоял
югославский партизан с винтовкой, который не пропускал туда штатских; но,
конечно, советские военные входили совершенно свободно, входили толпами.
И офицеры, и солдаты брали книги ’’для чтения”, и, конечно, их не возвращали.
Таким образом, было расхищено много тысяч книг. Особенно жадно вытаски¬
вали исторические романы Алданова и Краснова, запрещенные в СССР. Немало
редчайших изданий было испорчено: из них просто выдирали листы, гравюры
и карты. Однако вскоре начальство спохватилось и, опасаясь отравления совет¬
ских войск эмигрантским идеологическим ядом, наглухо закрыло двери
библиотеки, запретив входить в нее кому бы то ни было. По слухам, из Москвы
должна была приехать особая комиссия, чтобы разобрать книги на месте и ре¬
шить судьбу библиотеки.
Но комиссия долго не приезжала, - библиотека была разобрана лишь в 1947 г.
Однако еще годом раньше она была открыта для всех желающих: как для совет¬
ских служащих, так и для эмигрантов. Но старые эмигранты записываться в биб¬
1 4Маевский В, Русские в Югославии. Нью-Йорк, 1966.
156
лиотеку избегали, чего-то боялись. И, как мы увидим ниже, опасения эти ока¬
зались не без основания... Заведующей была назначена библиотекарша, приехав¬
шая из Москвы, — женщина с иностранной фамилией и простым русским ли¬
цом, услужливая и довольно вежливая. Но увы, из всех прежних богатств для
чтения были выделены лишь несколько тысяч книг - исключительно советских
изданий, преимущественно пропагандистского характера, и немного иностран¬
ных классиков в дореволюционных изданиях. Остальные книги лежали под
замком и, все ждали и ждали комиссию из Москвы.
После разрыва маршала Тито с Коминформом у Дома советской культуры
постоянно дежуриЛи агенты югославской УДБ (тайной полиции. — Ю.П.} в штат¬
ском, которые арестовывали у входа подписчиков и отводили их в тюрьму*.
Правда, после допроса через день-два их отпускали, но делали строгое внушение
больше в библиотеку не ходить во избежание более крупных неприятностей.
Конечно, после этого ни один русский эмигрант не решался посещать библиоте¬
ку, а некоторые боялись даже проходить мимо Дома советской культуры...
Наконец, долгожданная комиссия приехала и оказалась двумя малокультур¬
ными девчонками, которые и понятия не имели об эмигрантской литературе,
но относились к ней резко отрицательно и говорили, что родину не интересует
то, что написали выметенные из Советского Союза ’’белогвардейские гады”.
Библиотеку они ’’разобрали”, причем часть книг была запакована в ящики
и увезена в Москву, а часть оставлена в новой библиотеке в Доме советской
культуры; несколько сот исторических книг были пожертвованы в одну
сербскую библиотеку* 15. Самая же большая часть книг была уничтожена.
Книги продали на вес фирме ’’Отпад”, которая собирает разные отбросы, -
для переработки на бумагу... Погибло множество ценных книг; погибла
вся эмигрантская беллетристика; погибло много научных книг, с большой
любовью и огромным трудом собиравшихся в течение 25 лет существования
библиотеки. Целиком погиб отдел книг по религии, философии, оккультизму
и родственным областям знания. Оказался утраченным и весь Архив, собранный
этой библиотекой и переданный на хранение частными лицами во время войны
и оккупации”16.
Описания Асеева и Маевского нуждаются в некоторых комментариях, так
как страдают рядом неточностей.
Прежде всего, вряд ли верны их обвинения в адрес Красной Армии.
Последняя находилась в Белграде короткое время и сразу после его освобожде¬
ния двинулась в Венгрию и Австрию. Конечно, возможны отдельные случаи
хищения солдатами и офицерами книг библиотеки, но не они ее погубили. Раз¬
рушение книгохранилища произошло позже и было осуществлено высокопо¬
ставленными лицами из ДСК и советского посольства в Югославии.
Газетный фонд, вопреки Маевскому, погиб не в 1944 г., после боев за Юго¬
славию, а значительно позже, в мирное время, когда, казалось бы, можно было
принять все меры для его сохранения. Сейчас трудно установить, кто первый
отдал геростратово распоряжение об уничтожении ’’белогвардейского хлама”.
Газеты и журналы эмигрантов были сожжены в котельной ДСК, часть из них
сдана как утильсырье в 1946—1947 гг.
Книжный фонд, как утверждал Маевский, не был отправлен в Москву, в его
разборе не участвовала ни одна комиссия, в эмигрантской библиотеке никогда
не работали ни ’’заведующая с иностранной фамилией и простым русским ли¬
*Так в тексте.
15 Библиотеку Общества культурного сотрудничества Сербии и СССР. В 1949 г. это об¬
щество было ликвидировано, а его библиотека передана Сербской академии наук и искусств.
16Маевский В. Указ, соч., с. 366.
157
цом”, ни ’’две малокультурные девчонки” — библиотека была оставлена на
произвол судьбы, о ней никто на заботился.
Такое отношение к эмигрантской культуре стало проявляться с первых дней
Советской власти, когда в эмиграции виделся только образ врага. Конечно,
молодое и неокрепшее Советское государство должно было защищаться от
военной и идеологической диверсии белогвардейщины, но при этом уже на
заре революции допускались перекосы. Эмиграция была неоднородной по
своему составу. Наряду с врагами Советской власти в ее среде немало было
заблуждавшихся людей, инакомыслие еще не означало враждебности, плюрализм
мнений не являлся идеологическим противостоянием, диктатура пролетариата
не предполагала преследование непролетарской интеллигенции. Это понимал
Ленин, провозгласивший доктрину восприятия ”всех тех богатств, которые выра¬
ботало человечество”17. 3 ноября 1921 г. Совет народных комиссаров при¬
нял гуманный декрет об амнистии, которым воспользовались свыше 2 тыс. рус¬
ских эмигрантов в Югославии.
Однако уже через год, в августе 1922 г., была произведена насильственная
депортация 200 интеллигентов-инакомыслящих, которая вызвала новую волну
эмиграции. ’’Зачем меня девочкой глупой в двадцатом году увезли”, недоумева¬
ла поэтесса Ирина Кнорринг, которая не собиралась покидать Родину, тоскова¬
ла по ней18. ’’Туда никогда не поеду, но жить без нее не могу”, - писала она
в том же стихотворении19. Классовый подход стал преобладать над общечело¬
веческим, что порождало не только внешнюю, но и внутреннюю эмиграцию20.
Наибольшее распространение он нашел в деятельности советских учреждений,
их негативном отношении к эмиграции.
Чудовищный сталинский террор 30-х годов окончательно отпугнул эмигра¬
цию, помешал ее возвращению на родину и в то же время укрепил неприятие
эмиграции советскими учреждениями за рубежом.
Мало что изменилось к лучшему в политике советских учреждений по отно¬
шению к эмиграции и после смерти Сталина. В Югославии не поверили в
искренность В.В. Шульгина, написавшего в 1961 г. ’’Письма к русским эмигран¬
там”. Многие расценили их как ’’пропаганду” Н.С. Хрущева. Краткая и относи¬
тельная ’’оттепель” сменилась длительными ’’заморозками” и безвременьем Бреж¬
нева. Наметился поворот к неосталинизму.
В этой ситуации и произошло уничтожение эмигрантской библиотеки в Бел¬
граде. Весьма примечательно, что наибольший ущерб библиотека понесла при
чрезвычайном и полномочном после СССР в Югославии Н.П. Фирюбине (1955-
1956).
Советские инстанции игнорировали сигналы писателей и ученых о катастро¬
фическом положении эмигрантского книгохранилища. Так, Союз писателей СССР
и Министерство культуры СССР оставили без внимания предложение К.М. Си¬
монова о переиздании книг И.А. Бунина и об охране белградской библиотеки21.
В 60-е годы закончилось ничем ходатайство двух советских ученых — профес¬
сора МГУ В.Г. Карасева и доцента МГУ В.П. Гудкова - перед послом СССР в
СФРЮ А.А. Епишевым (1961—1962 ) о спасении библиотеки22, в 70-е годы тот
же результат ожидал автора этих строк, дважды ставившего этот вопрос перед
послом В.И. Степаковым (1972—1978)23. Только в 1975 г. библиотеку, когда
17Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 41, с. 305.
1 ’Семья И. Кнорринг - ее сын, муж и отец все же вернулись домой, сама поэтесса умер¬
ла в 1941 г.
19Цит. по: Любимов Л. Указ. соч.
2 °См. Мещерская Е. Крещение трудом. - Новый мир, 1988, № 4.
21 Симонов К. Об Иване Алексеевиче Бунине. - Голос Родины, 1966, № 61, июль.
2 2 Записка В.Г. Карасева и В.П. Гудкова А.А. Епишеву в июне 1964 г. - Архив автора.
23 Две докладные записки Ю.А. Писарева к В.И. Степакову 20 мая и 5 июля 1974 г. -
Архив автора.
158
от нее уже почти ничего не осталось, посетила представитель Государственной
библиотеки СССР им. В.И. Ленина, заместитель заведующего Отделом комплек¬
тования Н.П. Горская. Она была поставлена в исключительно трудные условия
работы в грязном подвале. Ей все же удалось спасти часть книг. Так бесславно
закончилась эта печальная эпопея: история с белградской библиотекой.
ПАМЯТЬ И ПАМЯТНИКИ
Отношение советских учреждений к прошлому русского народа сказалось
и на сохранении памяти о его деяниях. Россия, как известно, на протяжении
веков оказывала всестороннюю поддержку и помощь сербскому государству,
значительно большую, чем все другие государства, вместе взятые. Уже во
время Первого сербского восстания против османского ига, в 1804—1813 гг.,
русские войска Молдавской армии генералов И.И. Михельсона, А.А. Прозо¬
ровского, Н.М. Каменского, П.И. Багратиона и М.И. Голенищева-Кутузова
вели бои против турок, помогая сербам отстоять свою свободу. Однако эти
события оказались забытыми историками Сербии, что нисколько не обеспокоило
советников по делам культуры и науки (атташе) советского посольства
и Дом советской культуры в Белграде. В ДСК не было организовано ни одной
выставки, посвященной этим событиям, хотя старший научный сотрудник Ин¬
ститута славяноведения и балканистики АН СССР В.П. Грачев передал дирек¬
ции Института балканистики САНИ соответствующие документы. Не было
сделано соответствующих стендов и в музее Первого сербского восстания
в сербском местечке Топола.
В первой мировой войне сложили свои головы на фронтах Европы 5 млн.
русских солдат и офицеров, столько же, сколько погибло солдат других нацио¬
нальностей на всех фронтах во всех странах. Только на Салоникском фрон¬
те воевали две русские бригады общей численностью свыше 40 тыс. человек.
Многие из них похоронены на новом кладбище в Белграде. В свое время коро¬
левское правительство Югославии заботилось о сохранении кладбища. Ныне
оно находится в запущенном состоянии. Поросли бурьяном могилы воинов,
превратившиеся в размытые дождями небольшие холмики земли, покосились,
а то и упали деревянные кресты, стерлись от времени таблички с именами по¬
койных...
Советское посольство в Югославии не обращало на кладбище никакого вни¬
мания. На наш вопрос о причинах этого А.А.Епишев, ставший вскоре началь¬
ником Главного политического управления Советской Армии и Военно-Мор¬
ского флота, дал циничный ответ, что посольству достаточно забот о захороне¬
нии советских воинов — освободителей Белграда. По той же причине разрушает¬
ся деревянная церковь в Словении, воздвигнутая эмигрантами после окончания
первой мировой войны в память о замученных в австрийских лагерях русских
военнопленных.
Ссылаясь на отделение церкви от государства, советское посольство сквозь
пальцы смотрело на постепенное умирание единственной церкви в самом Бел¬
граде, возведенной эмигрантами на добровольные взносы в 1924 г.
Каждый раз, когда я проходил по многолюдному парку Калемегдан, что в
центре Белграда, у меня возникало горькое чувство стыда за отсутствие мемо¬
риальной доски в честь русских солдат-артиллеристов, погибших здесь при обо¬
роне сербской столицы осенью 1914 г. от австрийцев. По иронии судьбы как
раз на этом месте в 30-е годы был сооружен памятник ’’благодарения” фран¬
цузским воинам. На цоколе памятника написано: ’’Любим Францию, как и она
нас любила”. С молоком матери сербы воспринимают представление о
том, что в годы первой мировой войны их спасли французы. Между
159
тем французские войска вошли в Белград только 11 ноября 1918 г.,
через десять дней после освобождения города самими сербскими солдатами.
Русские же артиллеристы полковника Доброва полегли смертью храб-
ных на этом месте в 1914 г. В память об этом нет ни одной мемориальной
доски.
С документами в руках я сообщил об этой исторической несправедливости
послу В.И^Степакову, тот отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Цар¬
ские солдаты не интересовали советского посла.
♦ * *
Трагической оказалась и судьба русской эмиграции в Югославии. В 1948 г.
в ходе городской реконструкции было разрушено здание бывшего посольства
России в Белграде, игравшее роль представительства эмиграции при югослав¬
ском правительстве. Некогда многочисленная русская колония в Югославии
сократилась до нескольких тысяч человек, многие интеллигенты оказались
вынужденными поступить на черновую работу — разносчиками газет, судомой¬
ками, машинистками, сторожами магазинов.
Однако даже в этих условиях не умерла русская культура.
Молодое поколение русских эмигрантов не оставило дело своих отцов и де¬
дов. Недавно русский художник Сергей Васильев организовал выставку своих
работ в картинной галерее современного искусства в Белграде. Полотна Ва¬
сильева потрясли югославскую столицу. Никогда не видавший Россию художник
написал поразительные по силе виды Кижей, Соловецкого монастыря, перелес¬
ков Рязанщины2 4.
Родившийся после второй мировой войны историк А.Б. Арсеньев в городе
Нови-Сад пишет серьезную работу по истории русской эмиграции в Югославии.
Не сложило своего оружия старшее и среднее поколение эмигрантов. Они
не пропускают ни одного концерта, данного скрипачом Третьяковым, на по¬
следние гроши покупают билеты на гастроли Большого театра в Белграде,
интересуются русской литературой, не забывают об Отечестве.
Мне живо вспоминается один вечер, проведенный среди эмигрантов.
Вместе с проф. В.А. Мошиным я посетил квартиру Т.Н. Хлытчиевой, вдовы
известного академика Сербской академии наук и искусств. Собралось
человек 15—18. Сначала разговор был несколько натянутый и мне задавали
наивные вопросы: ’’Как там у нас в Петербурге?”,’’Верно ли, что Невский снова
стал Невским?”, ’’Является ли Романов родственником самодержца?”. Но
постепенно картина изменилась, завязались дискуссии о литературе. Люди
в потертых пиджаках и поношенных платьях оказались высококультурными
собеседниками. Они читали Булгакова и Катаева, увлекались Есениным и Бло¬
ком, знали даже Платонова. Однако на их вопрос: как я отношусь к трактовке
Алдановым диктатуры Робеспьера, я ответить не сумел — Алданова у нас
не издавали до недавнего времени.
В свою очередь в югославском народе не померкла благодарная память
о русских, внесших свой вклад в развитие их культуры. Первыми корабелами
еще со времен Петра Великого были русские, лучшие здания Старого Белгра¬
да возвели русские архитекторы, фармацевтами, за изделиями которых ныне
гоняются в Советском Союзе, были русские медики, артисты МХТа создали
в Белграде школу драматического театра, балет поставили на ноги балетмейсте-
2 4Судьба художника оказалась трагической - он погиб в железнодорожной катастрофе.
160
ры Мариинки, русские солдаты защищали Белград, добровольцы-медсестры
спасали от тифа в 1915 г. сербских солдат.
Югославы благоговейно чтут память советских воинов, освободителей Бел¬
града. На ул. Рузвельта, напротив нового кладбища, установлен величественный
памятник советским воинам, отдавшим свою жизнь за освобожде¬
ние югославской столицы. Посреди мемориала возвышается памятник
’’Красноармеец с автоматом”. К его подножию и на каждую из могил жители
Белграда возлагают цветы. О мемориале и событиях тех дней написана много¬
численная литература.
6 Новая и новейшая история, № 1
161
© 1991 г.
О.Ф. СОЛОВЬЕВ
ПАРВУС: ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ
Среди видных деятелей немецкой социал-демократии, связанных с револю¬
ционным движением России начала XX в., особое место занимает И.Л. Гельфанд
(Парвус), хотя его часто представляют лишь как германского эмиссара во
время первой мировой войны. Менее известна его предыдущая и последующая
деятельность, в ходе которой он был связан с российскими социал-демократа¬
ми - большевиками и меньшевиками. Парвус в юности часто встречался с Ле¬
ниным. Тесная дружба и сотрудничество существовали между ним и Троцким,
считавшим его своим учителем.
Современники рисуют его симпатичным человеком с большим чувством
юмора и умением легко адаптироваться к любой социальной среде. Хорошо
знавшая его Клара Цеткин свидетельствует: ’’Парвус был человек с бьющей че¬
рез край жизненностью и в общежитии производил очень сильное впечатле¬
ние, разбрасывая полными пригоршнями духовные ценности и таким об¬
разом увлекая за собой трезвую душу Каутского”1. Он легко заводил друзей,
но и без сожаления терял их. Любил красиво и со вкусом пожить, пользовался
успехом у представительниц прекрасного пола. Отличался склонностью к аван¬
тюрным предприятиям, смело шел на рассчитанный риск. Однако основной
страстью, постепенно оттеснявшей все остальное, становилось стремление
к обогащению и к полной легализации в Германии, что требовало вступления
в ее подданство. Думается, не далек от истины Троцкий, отмечавший, что
’’Парвус был, несомненно, выдающейся марксистской фигурой конца прошлого
и самого начала нынешнего столетия... Тем не менее в Парвусе всегда было
что-то сумасбродное и ненадежное. Помимо всего прочего, этот революционер
был одержим совершенно неожиданной мечтой: разбогатеть. И эту мечту он
в те годы связывал со своей социально-революционной концепцией”2.
К сожалению, историки зачастую примитивно изображают деятелей прошло¬
го и не дают их психологических портретов, личность за фасадом идеологических
убеждений и позиций. Но любой человек, тем более политик, изменяется,
порой радикально, в ходе исторических поворотов в стране и мире, причем за¬
кономерностью является усиление с годами консервативных тенденций и даже
полный отказ от прежних политических убеждений, что и произошло с Гель¬
фандом.
Западные ученые создали о нем несколько биографических работ, у нас
же о Парвусе пока никто подробно не писал, хотя контуры жизнеописания это¬
го человека проступают в общих трудах. Данный документальный очерк,
подготовленный с использованием не только литературы, но и архивных
источников, является попыткой написать политический портрет Парвуса.
1 Коммунистический интернационал, 1925, № 1, с. 92.
2 Троцкий Л. Моя жизнь. Берлин, 1930, т. 1, с. 193.
162
"В РЯДАХ ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ"
Так Парвус назвал сборник своих статей, напечатанных в 1896 г. в ’’Саксон¬
ской рабочей газете” в Дрездене. Введение к этой книге автор дописать не успел:
царские власти выслали его ’’административным порядком в Туруханский
край, и ему пришлось ввиду этого приостановить все свои литературные ра¬
боты”3. Архивное дело Департамента полиции от 1906 г. озаглавлено
”0 мещанине Израиле Лазареве Гельфанде”. Затем во всех жандармских
документах такие имя и отчество повторяются в сопровождении примет:
иудейское вероисповедание, рост 2 аршина 6 5/8 вершка, лицо чистое,
глаза серые, волосы темно-русые на голове, бровях и бороде, нос умерен¬
ный4. Фотографий в сыске тогда не делали, ограничиваясь подобными описа¬
ниями. Очевидно, в целях конспирации Гельфанд изменил фамилию и взял
псевдоним Парвус, который часто употреблялся без инициалов5 или с именем
Александр.
И.Л. Гельфанд родился 27 августа 1867 г* Он происходил из семьи еврей¬
ского ремесленника из местечка Березова Игуменского уезда Минской гу¬
бернии. В юности переехал в Одессу, принимал участие в нелегальных полити¬
ческих кружках. В 1887 г. эмигрировал в Швейцарию, учился в Базельском
университете у профессора Бюхера. Получил степень доктора философии, за¬
щитив диссертацию ”0 технической организации разделения труда”6. Затем
отбыл в Берлин. Лидеры германской социал-демократии обратили внимание
на Гельфанда. В конце 1891 г. К. Каутский ввел его в круг руководителей
своей партии. Вскоре молодой доктор философии опубликовал в центральном
партийном органе ’’Форвертс” серию статей о голоде в России, стал печататься
в теоретическом журнале СДПГ ’’Нойе цайт”, выступать по проблемам рабочего
движения Германии в качестве представителя крайне левого крыла социал-
демократии. Особенную известность приобрела его идея организации массовой
политической стачки как средства классовой борьбы пролетариата. Поли¬
цейские власти обеспокоились. Под предлогом отсутствия права на жительство
прусское земельное правительство выслало его из Берлина. Парвус обосновал¬
ся в столице Саксонии Дрездене. После выступления против группы Э. Берн¬
штейна ему пришлось покинуть в 1898 г. и Дрезден. Радикализм Парвуса про¬
явился и в тесном общении с русскими марксистами-эмигрантами, а также
в сотрудничестве с кружком выходцев из Царства Польского в составе
Ю. Мархлевского, Р. Люксембург и других левых социалистов.
Один из основателей РСДРП А.Н. Потресов свидетельствовал о своем
знакомстве с Парвусом через Каутского в 1896 г. ”Я, — писал он, — был... очень
высокого мнения о его теоретических способностях, ждал от него очень многого
в будущем и питал надежду затянуть его в русское движение”. Потресов на¬
стоял перед членами группы ’’Освобождение труда” на включении Парвуса в
русскую делегацию на лондонском международном социалистическом конгрессе
3Парвус. В рядах германской социал-демократии. СПб, [ б.г. ], с. 12.
4 Центральный государственный архив Октябрьской революции (далее - ЦГАОР),
ф. ДП, д. 1603,ч. 2-а, л. 22.
5Псевдонимом стало латинское слово со смысловыми оттенками ’'маленький”, ’’мо¬
лодой”, ’’скромный”, ”незаметный”, чтобы выделить тогдашний возраст и недостаточную
опытность Гельфанда по сравнению со зрелыми марксистами.
*В литературе иногда ошибочно указывается дата рождения Гельфанда 1869 г. - Прим,
ред.
6ЦГАОР, ф. ДП, 00, д. 5, ч. 57, л. 94-6; Zeman Z.t Scharlau W. The Merchant of Revolu¬
tion. The Life of Alexander Israel Helphand (Parvus). London, 1965, p. 23 Schurer H. Ale¬
xander Helphand-Parvus-Russian Revolutionnary and German Patriot. - Russian Review, 1959,
№18, p. 313-314; Rossum L. A propos d’ une biographie de Parvus. - Cahiers du monde russe
et Sovi^tique, avril-juin 1967, p. 246; Коммунистический Интернационал, 1925, № 1. c. 90.
6
163
в том же году, что якобы далось нелегко из-за недоверчивого отношения
к личности Парвуса членов делегации7.
Позже Парвусом заинтересовался В.И. Ленин. В письме к матери М.А. Улья¬
новой из Шушенского И сентября 1899 г. он сообщал о просьбе к сестре до¬
стать ему номера ’’Саксонской рабочей газеты” за 1898 г. со статьями против
Бернштейна. Несколькими месяцами ранее в журнале ’’Начало” под псевдони¬
мом ”Вл. Ильин” появилась ленинская рецензия на работу Парвуса ’’Мировой
рынок и сельскохозяйственный кризис. Экономические очерки”. Она была пол¬
ностью положительной и начиналась так: ’’Книжка талантливого германского
публициста, пишущего под псевдонимом Парвуса, состоит из ряда очерков, ха¬
рактеризующих некоторые явления современного мирового хозяйства, причем
наибольшее внимание уделено Германии”. Далее отмечалась марксистская
трактовка проблем и делался вывод: ”Мы усиленно рекомендуем всем читате¬
лям, интересующимся отмеченными вопросами, ознакомление с книгой Парвуса.
Она составляет прекрасный противовес... ходячим народническим рассуждениям
о современном сельскохозяйственном кризисе”8.
Тем временем Гельфанд со своим другом, доктором медицины, членом СДПГ
К. Леманом совершил по подложному паспорту путешествие по Волге. Резуль¬
татом стало появление в Штутгарте их книги ’’Голодающая Россия”9, наде¬
лавшей немало шума в Европе. Ленин в ’’Случайных заметках” назвал эту рабо¬
ту интересной, отметил правильную оценку авторами убытков крестьянских
обществ от введения казенной монополии на продажу спиртных напитков10.
Парвус, испытывающий лишения, решил заняться предпринимательской
деятельностью, начав публикацию в Мюнхене бюллетеней ”Из мировой полити¬
ки”. Основанная им издательская фирма была оформлена на имя Мархлевского
и специализировалась на публикации сочинений русских писателей. Это было
выгодным делом, поскольку не требовалось полностью платить вознаграждение
авторам из-за неприсоединения России к международной Бернской литератур¬
ной конвенции 1886 г. Это обстоятельство, однако, не распространялось на
М. Горького. Его произведения в переводе на немецкий Парвус задумал сде¬
лать бестселлерами. В 1902 г. он вновь совершил нелегальную поездку в Рос¬
сию, встретился с пролетарским писателем на железнодорожном вокзале
Севастополя и достиг договоренности, по которой брал на себя обязательство
следить за соблюдением его авторских прав в странах Западной Европы, опре¬
делив свое вознаграждение 20% дохода. Из оставшихся сумм 25% поступало
Горькому, а остальное передавалось в фонд РСДРП. Соглашение Парвус заклю¬
чил от имени фирмы Мархлевского, а его партнер — от книгоиздательства
’’Знание”. Никаких доходов ни Горький, ни РСДРП от контрагента так и не по¬
лучили11, но не заявляли претензий, учитывая его содействие становлению
’’Искры”.
Историки СССР и ГДР в свое время многое сделали для освещения связан¬
ных с этим обстоятельств при замалчивании, однако, роли Парвуса. Ленин
после ссылки прибыл сперва в Швейцарию, провел ряд совещаний в Женеве
по организации работы редакции ’’Искры” с Г.В. Плехановым, А.Н. Потресо-
вым, В.И. Засулич, Н.Э. Бауманом и Ю.М. Стекловым, а затем поселился в Мюн¬
хене. Очевидно, там и произошло его знакомство с Парвусом, что привело к
сотрудничеству последнего в общерусской социал-демократической газете.
27 февраля 1901 г. Ленин писал П.Б. Аксельроду: ”Молотов статью о финансах
7Социал-демократическое движение в России. Материалы, т. 1. М.-Л., 1928, с. 350.
8Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 4, с. 60, 61.
9Lehman С., Parvus.Dzs hungemde Russland. Stuttgart, 1900.
1 ° См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 4, с. 421.
11 Zeman Z.t Scharlau W. Op. cit., p. 69-70.
164
уже написал (для №3 ’’Искры”). Иностранное обозрение обещал”12. Молотов -
другой псевдоним Парвуса, которым он пользовался сравнительно редко. Его
статья ’’Самодержавие и финансы” была опубликована в № 4 ’’Искры”13. Пер¬
вые ее четыре номера печатались в Лейпциге, а последующие до середины апре¬
ля 1902 г. по совету Парвуса 14 в мюнхенской типографии немецкого социал-де¬
мократа М. Эрнста, причем конспиративная переписка организаций РСДРП осу¬
ществлялась через известного нам Лемана, а от него поступала в редакцию
’’Искры”.. Сотрудничал Парвус и в редактируемом Лениным научно-политиче¬
ском журнале ’’Заря”, выходившем в Штутгарте. ’’Смысл его статей - борьба
с оппортунизмом и мильеранизмом, с соглашательским, парламентаризмом,
тред-юнионистской идеологией. Особенно интересна его статья-рецензия ’’Ев¬
ропейские рабочие и их русский критик”15. Она была посвящена критике работы
публициста ревизионистского толка С.Н. Прокоповича ’Рабочее движение на
Западе”. В ленинских письмах неоднократно встречаются упоминания Парвуса,
что свидетельствует об их регулярном общении и о взаимном уважении16.
Сошлемся и на важный политический источник. 29 июля 1903 г. заведующий
тайной агентурой царского Департамента полиции в Берлине А.М. Гартинг (быв¬
ший провокатор А.А. Геккельман) доносил начальству, что представителем
’’Искры” в Мюнхене считается доктор Парвус, ”известный агитатор”, участвующий
в деятельности германской социал-демократии. Он находится в весьма близких
отношениях с врачом Леманом; они вместе выпустили большую книгу о совре¬
менной России. Отмечалось, что на имя последнего в предшествовавшем году
пересылались статьи для помещения в русских зарубежных революционных из¬
даниях1 7.
После II съезда РСДРП и раскола партии на большевиков и меньшевиков
Парвус стремился содействовать их примирению, хотя явно сочувствовал по¬
следним. Весной 1904 г. он встретился в Мюнхене с Л.Д. Троцким, который ра¬
нее бежал из сибирской ссылки, быстро став его политическим единомышлен¬
ником и другом. Они проводили в русской социал-демократии политику, ана¬
логичную линии Каутского в СДПГ. 17 ноября 1903 г. Парвус осудил в печати
’’сверхцентрализм” большевиков и противопоставил ему концепцию стихийности
революционного движения. За это Ленин подверг его сдержанной критике18.
В многочисленных письмах Потресову Парвус проводил мысль о недопустимости
раскола РСДРП и выделения тем самым меньшевиков в самостоятельную пар¬
тию19. Такая позиция в советской литературе ошибочно приписывается либо
непониманию истинного положения дел в партии, либо нежеланию вникнуть
в существо разногласий в РСДРП20. На самом деле немецкие товарищи были
неплохо осведомлены об этом, но считали недопустимым раскол и последова¬
тельно выступали за примирение враждовавших фракций. В результате
на IV Стокгольмском съезде в апреле 1906 г. произошло объединение больше¬
виков и меньшевиков, но оно, однако, оказалось недолговечным.
12Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 46, с. 88.
13См. там же.
1 *Schurer Н. Op. cit., р. 816.
15Ольховский Е.Р. В.И. Ленин и ”3аря”. Л., 1980, с. 69.
1 6См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 46, с. 121, 123, 125, 127, 128, 151.
1 7См. ЦГАОР, ф. ДП., оп. 249, д. 16, л. 145-146.
19 См. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 14, с. 17.
1 9Соловьев О.Ф. Международный империализм - враг революции в России. М., 1982,
с. 63.
2 °См. История II Интернационала, Т.П. М., 1966, с. 89; Ленин в борьбе за революцион¬
ный интернационал. М., 1970, с. 60; Вишняков-Вишневецкий КА. В.И. Ленин и революцион¬
ные связи российского и германского пролетариата (1903-1910 гг.). Л., 1974, с. 58-62.
165
В РЯДАХ РУССКИХ РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ
Постепенно Парвус отошел от немецких проблем и почти полностью пере¬
ключился на российские. События января 1905 г. в Петербурге властно притя¬
гивали его к себе. Он снова в России с паспортом на имя австрийского под¬
данного К. Ваверка. Нельзя полностью исключать возможность того, что он при¬
был по поручению правления СДПГ, заинтересованного в информации из пер¬
вых рук. Случайно или нет, но еще раньше Парвуса в столице Российской импе¬
рии появился Троцкий. Оба стали сотрудничать в меньшевистских органах ’’На¬
чало” и ”Русская газета”, вынашивая какие-то совместные политические планы21.
Программной можно считать анонимную редакционную статью Парвуса
’’Наши задачи”22. В трактовке особенностей тогдашней политической обстанов¬
ки Парвус на первое место ставил не вызревание внутренних классовых проти¬
воречий, а международную обстановку, которая их якобы сформировала: ’’Ре¬
волюция в России запоздала. Ее задержал европейский капитал. Европейский
капитал в течение многих лет снабжал самодержавие оружием и деньгами и ук¬
реплял его в интересах своей наживы и своего собственного господства”. Тот
же капитал ’’перевернул все общественные и культурные условия России, создал
революционный пролетариат и, наконец, вогнал правительство в войну, кото¬
рая сломила его могущество и потрясла государство в его основах”2 3.
Эти умозаключения Парвуса полностью несостоятельны. Непонятно, зачем
’’европейскому капиталу”, так пекущемуся о своей наживе, потребовалось
втягивать самодержавие в войну с Японией, подорвав тем самым собственные
позиции. Неверно объяснять изменения основных сторон жизни России лишь
иностранным влиянием. В изложенном теоретическом постулате Парвуса со¬
держался, на наш взгяд, и руководящий политический вывод, которому он ос¬
тавался верен в дальнейшем: коренных изменений в России можно добиться
с помощью международного финансового капитала.
Какие же задачи выдвигались Парвусом? Первой из них он считал необхо¬
димость ”уяснить пролетариату его классовое положение и его историческую
роль, способствуя таким образом совершающемуся в силу объективных условий
отделению его от других классов посредством образования социал-демократиче¬
ской рабочей партии, т.е. ”надо старую, конспиративную организацию слить с но¬
вой, массовой”, в которую должен войти ”весь рабочий класс фабрик и заво¬
дов”24. Такая утопия не разделялась даже меньшевиками, занимавшими более
реалистические позиции. Непосредственной целью революции считалось ’’осу¬
ществление такого государственного строя, при котором были бы обеспечены
требования рабочей демократии”25, включая свободу сходок и союзов, введе¬
ние рабочего законодательства, 8-часового рабочего дня и даже права на отдых.
Излагались меньшевистские тезисы, делался намек на возможность выхода за
рамки ’’рабочей демократии” ради осуществления чисто пролетарских устано¬
вок, которые, однако, не уточнялись. ’Революция в России, — резюмировал Пар¬
вус, — только еще в начале своего развития. Она в своем течении поднимет на¬
роды и потрясет в его основах весь капиталистический мир”26. Положение
о непрерывности развития революционного процесса, выдвинутое Марксом
и Энгельсом, трансформировалось в абстрактную теорию перманентной ре¬
волюции, базой для осуществления которой объявлялась Россия. Как больше¬
вики, так и меньшевики отнеслись к этой концепции скептически. Однако
21 Парвус. По тюрьмам во время революции. Побег из Сибири. СПб, 1908, с. 70.
2 * 2 Начало, 13.XI.1905.
2 3Парвус. Россия и революция. СПб., [ б.г.], с. 200.
2 4 Там же.
2 5 Там же, с. 203.
2 6 Там же, с. 206.
166
Троцкий быстро ее подхватил и дополнил применительно к российской си¬
туации. Меньшевики справедливо критиковали тактику Парвуса и Троцкого
(Череванин), писали о ’’фантастической теории Парвуса и Троцкого” (Мар¬
тынов). Эту критику Троцкий пытался опровергнуть, хотя и недостаточно
убедительно27. Троцкий старался дистанцироваться от Парвуса, тогда как
последний, напротив, афишировал их дружбу и идейную близость.
По свидетельству К. Радека, Парвус недооценивал революционную роль
крестьянства, став автором весьма сомнительного лозунга ’’Без царя, а прави¬
тельство рабочее”28. Осенью 1905 г. после всеобщей политической стачки
с участием пролетариата многих городов началось образование Советов рабо¬
чих депутатов. 13 октября возник Совет в Петербурге, избравший своим
руководящим органом Исполнительную комиссию (затем комитет) под
председательством беспартийного адвоката Г.С. Хрусталева-Носаря, близ¬
кого к меньшевикам. Видную роль в Совете, большинство членов которого
составляли рабочие, играли меньшевики Мартов, Мартынов, Дейч, а также их
активные сторонники Парвус и Троцкий. Совет провел ряд прогрессивных
мероприятий, зарекомендовав себя зародышем новой демократической власти.
14 ноября Исполнительный комитет принял предложенную Лениным резолю¬
цию о мерах борьбы с локаутом капиталистов, после введения 8-часового
рабочего дня. Полиция решила нанести ответный удар, арестовав членов Со¬
вета в почти полном составе. Сразу после этого было избрано бюро в составе
Троцкого и двух рабочих, которые ’’коллегиально должны были исполнять
обязанности председателя” и осуществлять намеченные решения29. Но чего-
либо существенного II Исполкому и оставшимся членам Совета сделать не
удалось, так как 2 января 1906 г. были взяты под стражу Троцкий, Парвус,
Дейч и другие революционеры. Эта дата приведена в циркуляре Департамента
полиции. Но Парвус писал в книге: ”21 марта 1906 г. я был арестован по обви¬
нению в том, что был членом председательского бюро II Исполнительного ко¬
митета Совета депутатов петербургских рабочих”30. Вряд ли в этой дате можно
сомневаться.
Действительно, только 9 июня 1906 г. петербургское жандармское управ¬
ление представило министру внутренних дел постановление о дознании в отно¬
шении пяти лиц, включая Гельфанда, привлеченных ”по делам о II Исполнитель¬
ном комитете СПб Совета рабочих депутатов”, причем выяснилось, что тот
проживал в столице с паспортом на имя австрийского подданного Карла Ваверка
под революционной кличкой Парвус, принимал участие в деятельности Совета
и ’’снабжал таковой средствами”31. В другом полицейском документе го¬
ворилось, что при обыске 2 января у Дейча, Гольдмана и Пескина в переписке,
взятой у Дейча при аресте, ’’было обнаружено между прочим указание, что
’’Парвусом” недовольны в Совете рабочих депутатов, и он собирается от¬
туда выйти”. Он, мол, оказался ”политическим эмигрантом, разыскиваю¬
щимся циркуляром Департамента полиции. Проживая за границей, Гельфанд
являлся одним из центральных деятелей РСДРП”32. Во время обыска были
обнаружены черновики обращений к рабочим о пользе забастовки, о том, как
21 Троцкий ЛД. 1905. М., 1922, с. 272, 273.
2 8 Правда, 14.XII. 1924.
29СПбСовет рабочих депутатов по данным охранного отделения. - Былое, 1908, № 8,
с. 42.
30ЦГАОР, ф. ДП, д. 1603, ч. 2-а, л. 23; Парвус. Россия и революция, с. 233; его же. По
тюрьмам во время революции, с. 7.
31ЦГАОР, ф. ДП, д. 1603,ч. 1, л. 1.
3 2Там же, л. 6-7.
167
ее организовать, а также о целесообразности создания профсоюзов для ра¬
бочих3 3.
Таким образом, вначале был обыск, затем последовал арест Дейча и других
лиц. Очевидно, только после этого охранка вышла на Парвуса, тем более
что жил он у своей ”приятельницы” дворянки Екатерины Петровны Громан
(Невский проспект, 132, кв. 43), которая именовала себя в прошениях на¬
чальству о смягчении участи Парвуса ’’его новой женой”. Что же касается ’’не¬
довольства” Парвусом в Совете, то оно могло объясняться его финансовыми
отношениями с М. Горьким. Последний в декабре 1905 г. направил большевику
И.П. Ладыжникову в Берлин письмо о переговорах с В.И. Лениным и Л.Б. Кра¬
синым в связи с предстоявшим третейским судом по делу Парвуса, присвоив¬
шего деньги от постановок пьесы ”На дне” в Германии, которые он должен был
передать в партийную кассу. На переговорах было принято решение о встрече
Ленина или Горького с Парвусом, чтобы потребовать от него немедленной пере¬
дачи всех прав, которыми он пользовался по договору с Горьким* 34. Автору
неизвестно, состоялась ли такая встреча. По всей вероятности, о неблаговидном
поступке Парвуса стало известно руководству Совета, который выразил ему
свое недовольство, а тот, разумеется, стал изображать обиженного.
По утверждению Парвуса, он попал после ареста в политическую тюрьму
’’Кресты”, где его допрашивал жандармский полковник с участием товарища
прокурора, обвиняя в антиправительственной деятельности по статьям 101 и
126 уголовного уложения 1903 г., причем подследственный скрыл подлинное
имя. Вскоре последовал перевод в Петропавловскую крепость, где он встретил
своего друга Троцкого. Они обнялись и расцеловались в тюремной камере.
В крепости Парвус читал Евангелие, проявляя особый интерес к отношениям
между Христом и Иоанном Крестителем. Затем он подал заявление о желании
сообщить о себе сведения, которые будут ’’способствовать упрощению и уско¬
рению судебного следствия”, назвал подлинную фамилию, признал, что ’’прожи¬
вал со своей гражданской женой Е.П. Громан”. В воспоминаниях, однако, Пар¬
вус изображает себя борцом с злоупотреблениями властью коменданта кре¬
пости, сетует на отказ в свидании со своим полуторагодовалым ребенком,
который накануне ареста перенес тяжелую операцию35.
Но в архивах нет и следа таких документов. Однако сохранились другие.
Так, 23 июня 1906 г. Парвус подал прошение в Департамент полиции об осво¬
бождении его по семейным и имущественным обстоятельствам под залог и о раз¬
решении выехать за границу. А через два дня обратился по тому же поводу к про¬
курору. Министр внутренних дел принял решение оставить его и другие анало¬
гичные обращения без последствий ”за отсутствием оснований к удовлетворе¬
нию”. 5 июля 1906 г. комендант Петропавловской крепости препроводил в Де¬
партамент полиции принадлежащие Гельфанду ’^тетради с разными заметками,
сделанными им во время содержания в крепости; тетрадь после просмотра
подлежит вручению по принадлежности”. Парвус получил свою тетрадь с про¬
нумерованными страницами (их было 147). Вел он и дневник, пространные
выдержки из которого поместил в мемуарах, ухитрялся прятать в камере свои
рукописи, а затем их вынести ’’согласно заранее выработанному плану”. Он
предавался не только научным занятиям, но и доступным развлёчениям, в ко¬
торых ’’достиг такого искусства, что ловил мух по нескольку сразу и налету”36.
Поистине достойное занятие для доктора философии.
3 3Там же.
34 В.И. Ленин. Биографическая хроника, т. 2. М., 1971, с. 21.3.
35Парвус. По тюрьмам во время революции, с. 7, 29, 65, 67, 70, 84, 88, 99, 102; ЦГАОР,
ф. ДП, д. 1666, л. 120.
36ЦГАОР, ф. ДП, д. 1603, ч. 2-а, л. 6; Парвус. По тюрьмам во время революции, с. 133,
138, 143, 170.
168
Царские власти не считали Парвуса крупной революционной фигурой. Вместо
публичного суда, которого он так жаждал и уже подготовил пространную за¬
щитительную речь, особое совещание при министре внутренних дел постано¬
вило 7 июля 1906 г. за участие в деятельности II Исполнительного комитета Со¬
вета рабочих депутатов выслать его в Туруханский край Енисейской губернии
под гласный надзор полиции на три года. И сразу же посыпались новые проше¬
ния: 24 июля он писал товарищу министра внутренних дел Макарову, что
болезненное состояние - ’’хроническая атония кишок и желудочно-кишечный
катар” — могут лишить его в случае высылки ’’научной работоспособности”
и даже привести ”к преждевременной смерти”. Основа лечения - пользование
’’минеральными водами в Карлсбаде”37. Не теряла времени и Громан. 27 июля
1906 г. она просила директора Департамента полиции разрешить мужу сле¬
довать за свой счет от Красноярска до места назначения, ибо ”поездка этапным
порядком гибельно отразится на его расшатанном здоровье”38; 3 августа пи¬
сала министру внутренних дел, что здоровье мужа ’’сильно расстроено, и он не
в силах будет перенести подобное путешествие”, и просила выслать его в На-
рымский край без ”продолжительного путешествия на лошадях”39. На доку¬
менте видна чья-то резолюция без подписи: ”Из Нарыма легко бежать”40. И ав¬
густа Парвуса вместе с товарищами по делу выслали из Москвы в распоряже¬
ние енисейского губернатора.
В судьбе нашего героя наступил новый поворот, о подробностях которого
он сам не без юмора повествовал. Поскольку в сентябре пароходы из Енисей¬
ска в Туруханск уже не шли, партию политических ссыльных в составе шести
человек в сопровождении трех конвойных солдат и нескольких крестьян из
окрестных деревень отправили на лодках. Опытные заключенные взяли с собой
14 бутылок спирта в 95 градусов и по дороге стали потчевать сопровож¬
давших. Остановившись затем на привал в одной деревне, они начали попой¬
ку. ”В тот момент, когда сутолока достигла апогея, — писал Парвус, — я
исчез первым”. Другие выбрались через окна и спрятались в тайге. Там бег¬
лецы продолжали пиршество, причем основательно прикладывались к бутылке.
В Красноярске Парвус переоделся в крестьянскую одежду, в поезде рас¬
пивал с попутчиками водку и баловался картами. ’’Играть в мужика имеет,
быть может, некоторую прелесть, но жить по-крестьянски, спать, дышать, как
крестьянин, иметь дело с крестьянами - особенно с русскими - это тяжелая
задача. День ото дня мое существование в качестве крестьянина становилось
все тяжелее”, — вспоминал беглец41. В одном из сибирских городов Парвус по¬
спешил переодеться барином, а в Сызрани на вокзале заметил у газетного
киоска начавшего с ним побег Дейча, который его даже не узнал. Через Москву
Парвус доехал до Петербурга, причем жандармы, знавшие его ранее, не узнава¬
ли его при случайных встречах на улице. Это убедило Парвуса в том, что об
аресте и ссылке уже забыли, и он мог, соблюдая определенные меры пред¬
осторожности, оставаться в столице России42. Однако Парвус не стал долго ис¬
кушать судьбу и отбыл в Вену.
Ему больше не довелось возвратиться на родину, несмотря на несколько
попыток, предпринятых в разное время.
3 7 ЦГАОР, ф. ДП, д. 1603, ч. 2-а, л. 13.
38 Там же, л. 12.
39 Там же, л. 14.
40Там же, л. 12, 14.
41 Парвус. По тюрьмам во время революции, с. 186-188.
4 2Там же, с. 189-219.
169
НА БОСФОРЕ
После бегства из России Гельфанду едва минуло 39 лет. Он находился
в расцвете сил и, казалось, мог думать о продолжении революционной деятель¬
ности в рядах германской социал-демократии. Но афера с Горьким стала
достоянием гласности: писатель обратился с официальной жалобой в прав¬
ление Социал-демократической партии Германии. Социал-демократы со¬
здали в составе А. Бебеля, К. Каутского и К. Цеткин комиссию для рас¬
следования, изучившую в 1908—1909 гг. этот ”исключительно сложный
случай”. Ее работу окружили завесой тайны, рядовые партийцы так ничего
и не узнали о существе дела. Выводы были неблагоприятны для Парвуса43,
однако он не терял присущего ему оптимизма. По данным петроградской
охранки от 29 июля 1916 г., его долг Горькому составлял 20 тыс. рублей, ко¬
торые он так и не возвратил44. Тогда германская социал-демократия, осо¬
бенно ценившая Парвуса в силу непонятных причин, решила погасить возник¬
ший скандал и из своих средств заплатить Горькому. Когда и при каких об¬
стоятельствах это произошло, осталось неизвестным.
Но даже тогда революционный ореол Парвуса не потускнел, ему продол¬
жали доверять как в России, так и в Германии. В петроградских издательствах
он опубликовал три книги, две из которых уже цитировались, третьей заин¬
тересовался Ленин. 7 февраля 1908 г. из Женевы он сообщал М.И. Ульяновой
о своем удивлении по поводу отсутствия сведений о переводе работы Пар¬
вуса ’’Колониальная политика и крушение капиталистического строя” и добав¬
лял, что с автором он ’’мог бы здесь, за границей, снестись”45. Отсюда ясно,
что Ленин был знаком с немецким изданием этой работы Парвуса 1907 г.
Ленин оценивал книгу положительно46, но зря беспокоился о ее русском пере¬
воде — он вскоре был осуществлен книгоиздательством ’’Новый мир”
и напечатан в петербургской типографии Д.П. Вейсбрута47.
Отметив в предисловии, что задачей исследования служит ’’анализ интерна¬
циональных отношений капиталистических стран”, Парвус провозглашал:
’’Без сомнения пролетариат является могильщиком капиталистического
миропорядка. Но об ускорении разрушительного процесса заботится самое
развитие капиталистического производства. И этого разрушительного процесса
не парализовать никакими голосованиями, никакими уголовными законами
в мире”48. Компетентно, на основе обильного фактического материала разоб¬
лачалась колониальная политика Англии и Германии, показывалась ее чуж¬
дость интересам пролетариата, что и должно было послужить источником гря¬
дущей социальной революции.
Через несколько месяцев после Парвуса из ссылки бежал и Троцкий, сразу
направившийся к другу в Вену. Именно Парвус помог ему опубликовать
в Дрездене книгу ”Туда и обратно” — о бегстве из Сибири. Он же познако¬
мил Троцкого с Каутским49. На квартире Парвуса Троцкий участвовал во
встречах с лидерами немецкой социал-демократии Бебелем, Гаазе, Лидебуром,
причем сбизился с центристской группой СДПГ, которая, по выражению
биографа Троцкого И. Дейчера, ’’сохраняя видимость марксистской ортодок¬
сальности, фактически вела партию к капитуляции перед империалистическими
амбициями Гогенцоллернов”50. Частично на субсидии СДПГ Троцкий на¬
4 3Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 124.
44ЦГАОР СССР, ф. ДП, 00, д. 5, ч. 1, л. 946-96.
4 5 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 55, с. 246;
46См. В.И. Ленин. Биографическая хроника, т. 2, с. 387.
47Парвус. Колониальная политика и крушение капиталистического строя. СПб, 1908.
4’Там же, с. 226.
4 9 Троцкий Л. Моя жизнь, т. 1, с. 232, 234.
5 QDeutscherJ. Trotzky. Le prophete armee, v. I. Paris, 1962, p. 247, 248.
170
чал в 1908 г. издавать в Вене газету ’’Правда”, выступавшую за примирение
большевиков с меньшевиками. В деле принимал участие и Парвус. Департа¬
мент полиции в обзоре фракций Российской социал-демократической партии
от 1910 г. писал о позиции редакции газеты: ’’Они полагают, что русская рево¬
люция должна кончиться диктатурой пролетариата во временном правитель¬
стве, которое принуждено будет, осуществляя свои социалистические тре¬
бования, перенести революцию в ряды западноевропейских рабочих, что
приведет к полному социалистическому перевороту во всем мире”51. Речь,
следовательно, шла о международных предпосылках концепции перманентной
революции.
Неожиданно для многих в ноябре 1910 г. Парвус отправился в Турцию под
предлогом занятия журналистикой. Близко знавший его Карл Радек писал
много лет спустя: ’’Парвус бежал от вырождающейся германской социал-де¬
мократии в Константинополь, где только что победоносно кончилась мо¬
лодая турецкая революция. Изучение империализма привело его к убежде¬
нию, что новый крупный толчок для рабочего движения придет с Востока”.
В обстановке торжества контрреволюции в России ’’ему нужно было или
крупное дело, или... новые ощущения”52. Значительная доля правды в этих
словах была. Сперва он регулярно посылал корреспонденции в немецкие
социал-демократические газеты о движении младотурок, затем начал печатать¬
ся и в их официальном органе — газете ”Молодая Турция”, причем первая
статья была представлена как написанная ’’революционным марксистом”.
Постепенно он стал выступать в качестве советчика русских и армянских
купцов по делам бизнеса и якобы на этом разбогател. Биографы пишут,
что точные детали того, как Гельфанд стал богатым человеком, остаются
и поныне неясными. По их мнению, он наживался торговлей продовольствен¬
ными и другими товарами, благодаря основанной им компании. Однако он
много путешествовал по Балканам, что позволило ему доставлять турецкому
правительству ’’полезную разведывательную информацию”53 54. Это дела¬
лось не бескорыстно. В общем коммерческая деятельность Парвуса тесно
переплеталась со шпионажем в пользу Турции, которая все более попадала
в орбиту влияния германского империализма, чему во многом способство¬
вал немецкий посол в Стамбуле фон Вангейгейм. По мнению современного
немецкого историка Ф. Фишера, именно посол обратил внимание на Парвуса
5 4
и превратил его в своего эмиссара .
"ОРУЖЕНОСЕЦ ГОГЕНЦОЛЛЕРНОВ"
Первая мировая война устроила проверку на прочность государствам, пар¬
тиям, политическим режимам и общественным деятелям, продемонстрировав
истинную цену их прежних заверений в приверженности народным интересам.
В качестве дымовой завесы германской экспансии стал широко использо¬
ваться миф о защите демократических завоеваний в Германии от ’’варварской
России”, сфабрикованный не без усилий руководителей СДПГ. Парвус быстро
перешел от слов к делам, выдвинув идею взрыва царизма изнутри с помощью
левых сил и сепаратистов, среди которых находились и известные ему револю-
51ЦГАОР, ф. ДП, 00, д. 5, ч. 57, л. 93; д. 5, л. 2С8.
5 2 Правда, 14.XII.1924.
S3Schurer Н. Ор. cit., р. 120-f Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 128-129. Парвус похвалялся,
что спас младотурок от экономического краха, заключив сделку с Россией о поставках
ее зерна. Занимался он и продажей Балканским странам устаревшего немецкого оружия.
- Katkov G. Russia 1917. The February Revolution. London, 1967, p. 78.
54Fischer Fr. Les buts de guerre de I’Allemagne imperiale 1914-1918. Paris, 1970, p. 135.
171
пионеры, близкие меньшевикам. 20 ноября 1915 г. резидент царской охранки
в Париже Красильников писал в Департамент полиции, что в самом начале
войны ”известный германский социал-демократ”, проживавший в Константи¬
нополе, Парвус, ’’сообща с ’’Союзом освобождения Украины”55 хотел вызвать
среди грузин Кавказа антирусское движение. В этих целях он послал несколь¬
ко эмиссаров из грузин на Кавказ, которые сумели лишь убедить в этом от¬
дельных социал-демократов, но ни одна грузинская организация в своем
большинстве не стала на точку зрения Парвуса”56. Сильное противодействие
ему оказало и армянское движение. Большевики-ленинцы на Кавказе, осо¬
бенно в Баку, хотели вызвать движение ”за мир”, но им оказывали сопро¬
тивление меньшевики, которые склонялись к социал-патриотизму. В другом
документе сыскных органов отмечалось, что Парвус занимался в Константи¬
нополе ’Усиленным изданием нелегальной литературы на русском языке,
проводя в ней идеи пораженчества в отношении России”, но делал это по совер¬
шенно другим основаниям и придавал иной смысл, нежели ’Флидер больше¬
виков Ленин”. Пораженчество Парвуса выглядело так: ’’торжество социализ¬
ма может быть достигнуто только победой Германии над Россией, так как
только Германия является носительницей высокой культуры” 5 7.
В сентябре 1914 г. в Константинополь прибыли лидеры ’’Союза освобожде¬
ния Украины” Басок (М.И. Меленевский) и Л.Ганкевич с планом проведения
диверсии против русской армии. Их познакомили с Парвусом, который по¬
мог Меленевскому опубликовать первую прокламацию союза во влиятельной
турецкой газете. Однако уже в ноябре 1914 г. к удивлению немцев и австрий¬
цев русская эмигрантская пресса опубликовала первые сообщения о наме¬
чаемых действиях ’’освобожденцев”. Планировавшаяся диверсия так и не со¬
стоялась. Парвус категорически отрицал свою причастность, рассчитывая, что
эмигранты мало об этом знают58 *. Он вряд ли подозревал, что те получали
данные, вероятно, от царской охранки, которая, как мы видели, имела в Кон¬
стантинополе свою агентурную сеть.
Басок, наверное по совету Парвуса, направил 28 декабря 1914 г. из Констан¬
тинополя письма В.И. Ленину с предложением о сотрудничестве и взаимной под¬
держке. Он обещал в случае соглашения с большевиками об отделении Украины
оказать им всяческую материальную и иную помощь. 12 января 1915 г. последо¬
вал категорический отказ. ”Вы явно ошибаетесь, — писал Ленин, — мы стоим
на точке зрения интернациональной революционной социал-демократии, а Вы —
на точке зрения национально-буржуазной. Мы работаем за сближение рабочих
разных (и особенно воюющих) стран, а Вы, видимо, сближаетесь с буржуази¬
ей и правительством ’’своей” нации. Нам не по дороге”5 9.
Несмотря на безуспешную попытку Парвуса использовать сепаратистов,
его намерения были позитивно встречены немецкими представителями в Кон¬
стантинополе, включая разведчиков. В начале января 1915 г. Парвус предста¬
вил в германское посольство обширный план, о чем Вангейгейм не замедлил
телеграфировать заместителю министра иностранных дел Циммерману: ’’Хо¬
рошо известный русский социалист и публицист доктор Гельфанд, один из
основных руководителей последней русской революции, который был изгнан
из России и несколько раз выслан из Германии, проявляет с некоторых пор
5 5 Малочисленная сепаратистская организация социалистической ориентации, которая
финансировалась Веной, затем Берлином. Парвус поспешил издать в переводе с немецкого
на украинский небольшую брошюру ”В защиту демократии, против царизма” (Констан¬
тинополь, 1914).
5 6 ЦГАОР, ф. ДП, 00, д. 5, ч. 39, л. 14.
57Там же; Соловьев О.Ф. Обреченный альянс. М., 1986, с. 32.
5 8Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 133-134.
5 9Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 49, с. 50.
172
здесь активность как писатель главным образом по вопросам турецкой эко¬
номики. С самого начала войны позиция Парвуса стала определенно проне¬
мецкой. Он помогает д-ру Циммеру в его поддержке украинского движения,
а также оказал полезные услуги в основании газеты Батсариса в Бухарес¬
те”60. Оставим на совести посла причисление Парвуса к основным руководи¬
телям революции 1905-1907 гг. в России. Важнее ссылка на Циммера, кото¬
рый фактически ведал германской разведкой и координировал взаимодействие
с Австро-Венгрией по линии помощи ’’Союзу за освобождение Украины”61.
А Вангейгейм продолжал: ”В разговоре со мной, о котором он попросил
через Циммера, Парвус заявил, что русские демократы могут достичь своей
цели только путем полного уничтожения царизма и раздела России на мел¬
кие государства. С другой стороны, Германия не одержит полного успеха,
если окажется невозможным разжечь большую революцию в России... Интере¬
сы немецкого правительства поэтому идентичны целям русских революционе¬
ров, которые уже действуют. Однако еще имеется недостаточная сплоченность
между различными фракциями. Меньшевики не объединили усилий с больше¬
виками, перешедшими уже к действиям. Он считал своей задачей объединить
их и организовать восстание на широкой основе. Для этого прежде всего
необходимо созвать совещание лидеров, возможно, в Женеве. Он готов пред¬
принять первые необходимые шаги ради этого, но ему необходима для та¬
кой цели крупная сумма денег, и потому он просил содействия в изложении
своих планов в Берлине”62. Главным, разумеется, были для него деньги,
все же остальное — второстепенным. В заключение посол информировал о
предстоявшей поездке Парвуса в Вену через Софию и Бухарест для ’’перегово¬
ров с русскими революционерами”. Одновременно в Берлин направлялся
Циммер, выразивший готовность организовать там с ним встречу. Циммерман
телеграфировал 9 января 1915 г. министру иностранных дел о желании при¬
нять Парвуса. 10 января последовало согласие на встречу6 3.
Впрочем, Парвус почти не скрывал своих подлинных намерений защит¬
ника агрессивных интересов германского рейха, что нашло отражение в его
публичных выступлениях. Это вызвало резкое осуждение его бывших спод¬
вижников, интернационалистов из СДПГ, таких, как Ю. Мархлевский и Р. Люк¬
сембург, а также русских революционеров различных партий. Одним из первых
против него выступил Троцкий 14 февраля 1915 г. в парижской газете ’’Наше
слово”. ”В Константинополе, - писал он, - русский социалист с интернациональ¬
ным именем выпустил прокламацию, в которой провозгласил Турцию и ее сред¬
неевропейских союзников оплотом демократии. В Софии немецкий социал-
демократ на русском языке перед болгарской аудиторией защищал младо¬
турецкую идею. Это - Парвус, которого мы в течение ряда лет считали дру¬
гом, которого теперь вынуждены занести в список политических покойников”.
Далее шло краткое обозрение предшествующей деятельности бывшего друга,
занимавшего ’’достойное место” в германской социал-демократии. Троцкий
считал делом ”личной чести отдать должное человеку, которому он в смысле
идейного развития обязан более, чем кому бы то ни было из старшего поко¬
ления европейской социал-демократии”64. Положительно оценивая время со¬
трудничества с Парвусом в 1905 г., Троцкий подчеркивал правильность их по¬
зиции, заключавшейся в том, что русская революция ’’может победить лишь
как составная часть революции европейского пролетариата” согласно кон¬
6 0Germany and the Revolution in Russia. London, 1958, p. 1.
6 'Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 134.
6 2Germany and the Revolution in Russia, p. 1-2.
6 3 Ibidem.
64Наше слово, 14.11.1915.
173
цепции перманентной революции. Автор заявлял об отказе объяснить причины
такого поведения Парвуса, которые укладывались, мол, в общие рамки ка¬
тастрофы Интернационала. Свою статью Троцкий завершал так: ’’Парвуса не
существует. По Балканам шатается политический Фальстаф, который клевещет
на своего двойника”.
Замысел Парвуса взорвать Россию изнутри с последующим ее расчленением
показался правителям Германии в высшей степени заманчивым, хотя он и от¬
давал авантюризмом. Поэтому осторожные немцы не спешили принимать ре¬
шение, предложив Парвусу сначала подробно изложить свой проект в письмен¬
ном виде, что и было сделано в пространной записке от 9 марта 1915 г.
Документ включал следующие разделы: массовая политическая стачка в Рос¬
сии, совещание русских политических лидеров, социалисты-революционеры,
местные движения, Сибирь, агитация в США, рост революционного движения,
крестьянское движение и Украина, движение в Финляндии, Кавказ, кульмина¬
ция движения, опять Сибирь и кампания в прессе65. Автор документа явно
хотел поразить новых хозяев широтой трактовки проблем России, но делал
это нелогично и поверхностно.
Вначале предлагалось развернуть подготовку массовой политической стачки
весной 1916 г. под лозунгом ’’Свобода и мир”, причем центром мыслился Пет¬
роград с Обуховским, Путиловским и Балтийским заводами. Стачка должна
была прервать железнодорожное сообщение столицы империи с Варшавой и
Москвой, парализовав юго-западную железную дорогу, ведущую к фронту.
Было необходимо взорвать как можно больше железнодорожных мостов по
примеру 1904 и 1905 гг. Признавалось, что задача эта выполнима лишь под ру¬
ководством русских социал-демократов. Радикальное крыло партии взялось
якобы уже за дело, но исключительно важно присоединение к нему ’’умерен¬
ной группы меньшинства”. Радикалы же в основном пока против объединения,
хотя их руководитель Ленин ’’две недели назад” оставил открытым вопрос
объединения с меньшинством66. На самом же деле и речи об этом не было, учи¬
тывая прямо противоположные позиции пораженцев-большевиков и социал-
патриотов, каковыми являлось подавляющее большинство меньшевиков.
Парвус просто морочил голову высшим чинам рейха в надежде на их неосве¬
домленность относительно отношений двух фракций РСДРП. Столь же утопич¬
ным было предлагавшееся им совещание в Швейцарии всех лидеров российской
социал-демократии, от большевиков до финских социалистов, а также Бунда,
украинской ’’Спилки” и армянских дашнаков. Созыв совещания следовал лишь
после единодушного решения о ’’начале немедленных действий против цариз¬
ма”67. Ничего оригинального здесь не было, ибо ранее за это уже выступал
Троцкий. Намечались стачки местного значения в Николаеве, Ростове и Одессе,
а также в Баку. После общих рассуждений вперемешку с воспоминаниями о
ходе революции 1905—1907 гг. автор формулировал конкретные соображе¬
ния. Первым пунктом значилась финансовая поддержка ’’группы большинства”
в РСДРП, которая ’’борется с царским правительством всеми имеющимися у
него средствами”. Далее предусматривалось установить ’’прямые связи” неясно
кого с революционными организациями Одессы и Николаева через Бухарест
и Яссы, оказать поддержку ’’еврейской социалистической организации” (не сио¬
нистской), видимо, Бунда. В пункте о ’’технической подготовке к восстанию
в России” содержались требования о получении географических карт с обозна¬
чением наиболее важных мостов, подлежащих разрушению, необходимого коли¬
чества взрывчатых веществ и о разработке инструкций для их применения68.
6 5 Germany and the Revolution in Russia, p. 140.
6 6 Ibidem.
6 7 Ibid., p. 140-141.
6 8 Ibid., p. 150-151.
174
Парвус удостоился благосклонности Циммермана, по ходатайству которого
министерство внутренних дел предоставило ему разрешение на беспрепятствен¬
ное передвижение по Германии, в то время как он формально оставался под¬
данным вражеской России. Парвусу разрешался также свободный выезд в нейт¬
ральные страны. Циммерман потребовал выделить ему 2 млн. марок на ’’веде¬
ние революционной пропаганды в России” из 5 млн., ассигнованных на эту
цель . После краткого пребывания в Константинополе Парвус весной 1915 г.
появился в Швейцарии, где тогда проживала значительная часть российской ре¬
волюционной эмиграции, поселился в одном из фешенебельных отелей Цюриха,
поддерживая отношения с находившейся в Цюрихе своей гражданской женой
Екатериной Громан, что не мешало ему часто бывать в обществе других
женщин. По словам его биографов, он походил на богатого восточного власте¬
лина, окруженного красивыми блондинками, любил курить огромные сигаре¬
ты и непрерывно попивал шампанское, расходуя целую бутылку только за
7 О
завтраком .
Но, разумеется, Парвус не забывал и о делах, решив начать реализацию своего
плана со встречи с Лениным. В конце мая 1915 г. он изложил ему свои взгляды
о революции в России, но понимания не нашел и даже был выставлен за дверь.
Никакой договоренности между ними достигнуто не было. Это признается
историками различных направлений* 70 71. Отклонили его предложения и руководи¬
тели других эмигрантских революционных групп. Причем оборонцы, прежде
всего ближайший соратник Г.В. Плеханова Г.А. Алексинский, очевидно с по¬
дачи царской охранки, начали кампанию в прессе, обвиняя чуть ли не всех
интернационалистов в том, что они подкуплены немцами, что прямо связыва¬
лось с деятельностью Парвуса. Так, в статье ”0 провокации”, опубликованной
Алексинским в петроградском журнале, отождествлялись пораженческие по¬
зиции Парвуса, Ленина и ’’Союза освобождения Украины”72. Другой меньше¬
вик-оборонец И.А. Киселев выпустил в Женеве брошюру с обвинениями Пар¬
вуса в связях с группой сторонников Троцкого из парижской газеты ’’Наше
слово”. Явно базируясь на данных охранки, автор утверждал: ’’Особенно пре¬
зренную роль в этой истории играет Троцкий. Он лучше всех осведомлен о лич¬
ности Парвуса, который издавал вместе с Троцким и Баском венскую газету
’’Правда”. Троцкий знает и о том, что делал Парвус на Балканах, и о том, как
еще в годы революции Парвус украл деньги партийного издательства, и о про¬
вокаторской работе Парвуса во время войны”73. Троцкий, дескать, замалчи¬
вает правду о Парвусе во имя старой дружбы или из ’’страха перед ним”74.
Сам Троцкий заявлял в автобиографии, что ”со времени войны” порвал с Пар-
вусом ”не только политические, но и личные отношения”. В то же время даже
после разрыва он называл Гельфанда тем человеком, которому он ’’обя¬
зан за его идеи и умственное развитие более, чем любому другому из стар¬
шего поколения европейских социал-демократов”75. Тем временем группа
российских социалистов-эмигрантов Цюриха исключила из своих рядов И. Ки¬
селева и другого оборонца Р. Степанова за беспочвенные нападки на интерна¬
ционалистов7 6.
6 9 Ibid., р. 3.
70Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 157.
71 Ibid., p. 158;Kcrłóv G. Op. cit., p. 83;Sew? A. The Russian Revolution in Switzerland 1914—
1917. Madison, 1971, p. 67.
7 Современный мир, 1915, № 3, с. 50-63.
73Киселев И.А. К разоблачениям о Парвусе. Ответ Мартынову. Париж, 1915, с. 7, 8.
7 4Там же, с. 8.
7 5 Троцкий Л. Моя жизнь, т. 1, с. 194.
7 6Schurer Н. Op. cit., р. 317; Sew? Л. Op. cit., р. ПО.
175
Парвус с присущей ему самоуверенностью, граничившей с нахальством,
стремился восстановить прежние хорошие отношения с лидерами СДПГ. Внача¬
ле многие из них отнеслись к нему с недоверием. Гаазе предостерегал товарищей
против контактов с Парвусом, подозревая его в связях с русской охранкой.
Для другого представителя социал-демократической партии, Давида, тот являл¬
ся турецким агентом, спекулянтом, негодяем. Роза Люксембург не стала с ним
разговаривать, показав на дверь. Эдуард Бернштейн назвал его ’’сутенером им¬
периализма”, продавшимся правительству Германии. Правда, Парвусу удалось
рассеять опасения немецких социал-демократов и наладить контакты с тем
же Давидом и близким ему партийным функционером Ленчем. Мало того,
в течение всей войны Парвус был ’’доверенным советником” тогдашних лиде¬
ров партии Эберта и Шейдемана77. Скорее всего, правители рейха конфиден¬
циально сообщили правлению СДПГ о подлинной роли Гельфанда. В августе
1915 г. он начал издавать собственную газету ”Ди глоке” (’’Колокол”), позаимст¬
вовав это название у Герцена и Огарева78. В ней печатались шовинистские статьи,
приправленные сильной псевдореволюционной фразеологией со ссылками на
интересы международной социал-демократии и рабочего класса в победе Гер¬
мании над ее противниками. Такие выступления вызвали резко отрицательное
отношение в среде подлинных революционеров всех стран. В ноябре 1915 г.
большевистский ’’Социал-демократ” опубликовал ленинскую статью ”У по¬
следней черты” с резкой оценкой поведения Парвуса. ”Он защищает немецких
оппортунистов с невероятно наглым и самодовольным видом. Он сжег все,
чему поклонялся; он ’’забыл” о борьбе революционного и оппортунистиче¬
ского течений и об их истории в международной социал-демократии... Он ли¬
жет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что ’’немецкий генеральный штаД
выступил за революцию в России”... Сплошная клоака немецкого шовинизма,
прикрытая разухабисто намалеванной вывеской: во имя интересов будто бы рус¬
ской революции! ”7 9.
Парвус готовил и запасные варианты содействия германской реакции, более
скромные по целям, но зато имевшие некоторые шансы на успех. Ради этого
он обосновался в столице нейтрального датского королевства Копенгагене, где
основал ’’Институт по изучению экономических последствий мировой войны”
и стал его директором. Вместе с тем он создал торговую фирму, занимавшуюся
крупными экономическими сделками, в том числе и с Россией. Фирма снабжала
Германию ценным сырьем. В ней постоянно работали восемь человек из числа
российских политэмигрантов — меньшевиков, еще десять лиц неизвестного
подданства. Сотрудники фирмы даже совершали поездки в Россию. Среди ру¬
ководителей предприятия был польский социал-демократ ' Я.С. Ганецкий
(Фюрстенберг), в прошлом близкий Ленину80. Его-то царские контрразведы¬
вательные органы, а затем и многие исследователи этих событий считали глав¬
ным посредником в передаче германских субсидий большевикам.
Но обратимся к документам. Парвусу удалось войти в доверие к немецко¬
му посланнику в Дании Брокдорфу-Ранцау, который 14 августа 1915 г. на¬
правил своему начальству телеграмму о беседе с Парвусом. По словам дипло¬
мата, это был ’^чрезвычайно важный человек, чьи необычные способности”
следует использовать в ходе войны, не обращая внимания на его личные поли¬
тические убеждения81. Парвус не преминул сообщить Брокдорфу-Ранцау о том,
77Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 154: Schurer H. Op. cit., p. 324.
78C помощью немецких властей Парвус издавал во время войны еще два журнала:
"Международная корреспонденция" и "Социал-демократический вестник".
79Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 82, 83.
* ° Senn A. Op. cit., р. 67.
81 Germany and the Revolution in Russia, p. 4-6.
176
что его план был хорошо принят заместителем министра иностранных дел Цим¬
мерманом. 21 декабря посланник информировал о встрече с Парвусом, только
что прибывшим из Берлина, где тот был ’Исключительно любезно встречен во
всех важнейших правительственных инстанциях” и получил впечатление об
одобрении его соображений в таких авторитетных кругах, как министерство
иностранных дел и казначейство. В частности, министр финансов Гельферих
’’весьма положительно” относился к его проекту и даже признавал полезность
такового с точки зрения ’Имперской экономики”. Как отметил Парвус, доста¬
точно 20 млн. рублей для ’Полной организации русской революции”, но по¬
скольку такую сумму трудно получить сразу, можно пока ’’тотчас же предоста¬
вить его тайному агенту” 1 млн. рублей. Он считал возможным привести рево¬
люцию в движение 9 января 1916 г. Гельфанд просил посланника повторить
просьбу о вручении такой суммы агенту, ибо тот отправлялся в Россию через
неделю82.
Однако на деле все было иначе. После ознакомления с депешей Брокдорфа-
Ранцау Гельферих написал Циммерману 26 декабря 1915 г., что ”он отнесся
к Гельфанду с гораздо большей сдержанностью, чем тот изобразил в Копен¬
гагене”. Да и в его проектах наличествует много фантазии, в частности, в ’’фи¬
нансовом плане, в котором я считаю вряд ли возможным участвовать”83. Но
Гельферих согласился обсудить вопрос о предоставлении 1 млн. рублей на про¬
паганду. Министр иностранных дел К. Ягов санкционировал выдачу такой
суммы, поручив бывшему послу в России Пурталесу сообщить Брокдорфу-
Ранцау, что, ’Но мнению Гельфериха, фантастический финансовый проект
Гельфанда вовсе не столь позитивен, как тот полагает”84. Предосторожность
была нелишней, ибо намерения Парвуса начать новую революцию в России в оче¬
редную годовщину кровавого воскресенья 5 января 1905 г., были, разумеется,
авантюрой. Парвус вынужден был маневрировать: в начале 1916 г. он уведомил
Брокдорфа-Ранцау о том,что, хотя 1 млн. рублей был получен и якобы достав¬
лен в Петроград, его ’’тайные агенты” твердо говорили о несвоевременности
немедленных действий, так как политическая обстановка серьезно измени¬
лась85. Далее шли разглагольствования о неуверенности ’’революционеров”
в достаточном контроле над массами. Эти соображения стали решающими
для ’’откладывания революции до наступления момента” уверенности в успехе.
По словам Парвуса, будущее восстание ”компрометирует также мирная про¬
паганда реакционеров”, что побуждает революционных лидеров продолжать
занимать ”выжидательную позицию”86. Из содержания беседы вытекало фак¬
тическое признание провала планов германского воздействия на революцион¬
ное движение в России. На сей раз Брокдорф-Ранцау послал в министерство
иностранных дел рейха депешу без каких-либо комментариев. В Берлине
крах предприятия Парвуса встретили с большим неудовольствием. Однако
министр иностранных дел Ягов, с самого начала выступавший против ’’рево¬
люционных авантюр”, был даже удовлетворен таким исходом дела. Дове¬
рие министра к Гельфанду еще более упало, и он высказал подозрение в рас¬
ходовании им полученных денег на собственные нужды. Такое предположение
представляется вполне обоснованным, поскольку данные о каналах и суммах
финансирования каких-либо революционных организаций в России пол¬
ностью отсутствуют. Биографы Парвуса отмечали: ’’Большевистские группы
в России не принимали участия в деятельности Парвуса. Подобное сотрудни¬
чество зависело бы от согласия Ленина, а их лидер никогда не давал таково¬
8 2 Ibid., р. 8-9.
83 Ibid., р. 10.
8 4 Ibid., р. 14.
8 5 Ibid., р. 15.
8 6 Ibid., р. 16.
177
го”87. Усилия ряда западных авторов показать обратное свелись к выдвижению
домыслов и гипотез, не подкрепленных фактами88.
Отметим вкратце, что немецкие и австрийские разведорганы пытались задей¬
ствовать и другие каналы по оказанию влияния на большевиков. Через немецко¬
го посланника в Швейцарии Ромберга шли поиски подходов к В.И. Ленину
и Н.И. Бухарину. Главную роль в этих попытках играл эстонский националист
А. Кескюла, но они закончились провалом. Достоверных фактов о субсиди¬
ровании большевиков немцами с указанием сумм, фамилий, целей и способов
передачи денег не имеется. Остаются спекуляции, базирующиеся на установлен¬
ных фактах встреч германских эмиссаров с отдельными большевиками, что
ровным счетом еще ничего не доказывает. Напротив, в немецких документах
сохранились сведения о передаче конкретных сумм ’’Союзу освобождения Ук¬
раины” и эсерам во главе с В.М. Черновым и М.А. Натансоном. Эти факты
в зарубежных источниках обычно замалчиваются89.
Обратим внимание читателя и на попытки царской охранки как-то исполь¬
зовать против революционеров, особенно большевиков, ’’разоблачения” Алек¬
синского и других оборонцев. Предварительно было решено выяснить агентур¬
ным путем существо вопроса, включая причастность Парвуса к стимулированию
рабочего движения в России и даже подготовке восстания против самодержа¬
вия. 29 июля 1916 г. начальник петроградского охранного отделения Глобачев
докладывал, основываясь и на секретных данных, о несостоятельности слу¬
ха о якобы ведущейся Парвусом и Горьким на германские деньги подготовке
”всеобщей стачки пролетариата и вооруженного восстания” из-за полной
противоположности их взглядов и фактическом разрыве личных отношений.
Парвус является, мол, ’’носителем германской идеи” и вдобавок человеком,
”не сильно разбирающимся в нравственности и порядочности своих поступ¬
ков”, тогда как Горький, безусловно, честен в ’’отношении своих политических
взглядов”. Словом, совместно они работать не могут. Парвуса, считает Глоба¬
чев, нельзя назвать ”провокатором”, он еще хуже, так как является одно¬
временно союзником Вильгельма и лидером немецких и русских социал-демо¬
кратов. К тому же он ”потерял свое обаяние среди русских социал-демокра¬
тов”, денежные средства их организаций незначительны, что едва ли бы имело
место в случае получения немецкой помощи. И в заключение: ’’Это только
мечты, которым никогда не суждено осуществиться, ибо для создания по¬
добного грандиозного движения, помимо денег, нужен авторитет, которого
у Парвуса ныне уже нет, а остальные лидеры социал-демократии, видимо,
к этому никаких попыток не предпринимали” и нет данных, что предпримут
в будущем90. Отметим, что жандарм хорошо знал фактическую сторону дела,
поскольку его секретными сотрудниками были напичканы партии, рабочие
и другие организации.
Парвус больше не возвращался к былым псевдо революционным проектам,
предпочитая работать на Германию через свою фирму. Его деятельность, видимо,
финансировалась политической секцией кайзеровского генерального штаба.
Однако подтвердить документами эту версию нельзя: они были уничтожены
в конце второй мировой войны.
В Копенгагене Гельфанд купил большой дом в фешенебельном квартале, об¬
ставил его дорогой мебелью и приобрел шикарный лимузин. Была у него
резиденция и в Берлине, которая использовалась редко, главным образом для
оказания должного впечатления на коллег из СДПГ. В Дании он заплатил
8 7Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 181.
88См. Katkov G. Op. cit.; Hahlweg W. Lenins Riickkehr nach Rutland 1917. Leiden, 1957.
8 9Подробно об этом см. Соловьев О.Ф. Обреченный альянс, с. 31, 104-108, 199.
90ЦГАОР, ф. ДП, 00, д. 5, ч. 57, л. 956-96.
178
за 1916 г. с капитала в 540 тыс. крон и прибылей налог в 41 тыс. крон, что вряд
ли соответствовало его реальным доходам. У него были все основания считать
себя ’’бизнесменом, промышленником, капиталистом”91. Троцкий так отозвал¬
ся о Парвусе в начале 1917 г.: ’’Наживает двенадцатый миллион”92.
Зарубежные историки, предпочитая строить догадки по поводу Парвуса, умыш¬
ленно или невольно закрывали глаза на особенности его коммерческой актив¬
ности в Дании. Лишь.французский ученый Ж.Боннен занялся этим вопросом.
Ему удалось разыскать в Берлине обширную деловую переписку нашего героя.
Оказывается, тот был замешан во многих контрабандных операциях, совершав¬
шихся с ведома и при поощрении министерства иностранных дел Германии.
Речь шла о ввозе в рейх меди, цинка, сахара, каучука, нефти, даже китового
жира. ’’Сложность роли Парвуса, - констатирует исследователь, — становится
понятной, когда думаешь о ’’тотальной” войне, проводимой Германией, вклю¬
чая политическую пропаганду в странах противника, проникновение в социали¬
стические круги, прорыв блокады с помощью контрабанды. Парвус участво¬
вал во всем этом, и не приходится удивляться в получении им поддержки немец¬
кой дипломатии и секретных фондов в качестве цены за участие”93.
Впрочем, это была лишь одна сторона всегдашней кипучей деятельности
Гельфанда. Другая касалась содействия датской социал-демократии, традиционно
связанной с СДПГ. Парвус находился в дружеских отношениях с лидерами дат¬
ского социалистического движения Стаунингом, Боргбьергом, Кифером.
Он оказывал помощь нескольким торговым фирмам, управлявшимся проф¬
союзами, добился экспорта в Данию германского угля/ более дешевого, чем
английский. Даже по официальным данным, услуги Парвуса имели ценность
для Дании в условиях морской блокады нейтральных государств со стороны
Антанты94.
Февральская революция в Петрограде позволила Парвусу вновь заявить
о себе немецким правителям. 8 марта 1917 г. Брокдорф-Ранцау сообщил в Бер¬
лин краткую оценку Гельфандом событий в России как конфликт между
”умеренными либералами и социалистическим крылом”95, преобладающее
влияние которого будет означать мир. Пока же Парвус обращал внимание на
благоприятную для Германии возможность работать против главных сто¬
ронников продолжения войны с Россией — Милюкова и Гучкова96. 19 марта
посланник в Дании в личном письме Циммерману предлагал использовать
Парвуса в новой ситуации, изображая его единственным человеком, способ¬
ным установить хорошие отношения с русскими левыми. ’’Связи, которыми
располагает Гельфанд в России, — подчеркивал дипломат, — могли бы стать ре¬
шающими для всей сложившейся обстановки”97. Берлин вновь попытался за¬
действовать Парвуса в качестве своего эмиссара.
В западной литературе бытует версия об инициативе Гельфанда в деле орга¬
низации возвращения на родину группы большевиков во главе с В.И. Лениным.
В частности, это утверждает немецкий ученый В.Хальвег98. Однако документы
свидетельствуют о другом, да и Парвус находился тогда в Дании, а в донесениях
91 Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 196, 204.
92ЗивГА. Троцкий. Характеристика (по личным воспоминаниям). Нью-Йорк, 1921,
с. 75.
93Bonnin G. Les bolscheviques et Г argent allemand pendant le premiere guerre mondiale. —
Revue historique, janvier-mars 1965, p. 119.
9ĄZeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 191, 193, 198, 204.
9 5Germany and the Revolution in Russia, p. 32.
9 6 Ibidem.
9 7 Ibid., p. 33.
9 *Hahlweg W. Op. cit., S. 14; См. также: Возвращение В.И. Ленина в Россию в 1917 г. (до¬
кументальные материалы). - Новая и новейшая история, 1990, № 3.
179
Брокдорфа-Ранцау ничего не говорилось о способах выезда эмигрантов. Уже
10 марта 1917 г. Циммерман, ставший к тому времени министром иностранных
дел, писал в главную квартиру армии о получении сведений через швейцарского
федерального советника Гофмана о желании ’’здешних русских революцио¬
неров возвратиться через Германию, поскольку они опасаются ехать через Фран¬
цию из-за боязни подводных лодок”99. Министр высказался за разрешение
’’транзита революционеров” и вскоре получил согласие верховного коман¬
дования. Дальнейшая переписка по данному вопросу велась через германско¬
го посланника в Берне Ромберга100. Немцы попытались использовать Парвуса
для установления контактов с большевиками. Германский эмиссар направил
своего агента Склараца в Цюрих якобы для обсуждения путей ’’нелегального
проезда” русских интернационалистов. Разгадав смысл подобного демарша,
В.И. Ленин писал Я.С. Ганецкому 30 марта 1917 г.: ’’Пользоваться услугами
людей, имеющих касательство к издателю ’’Колокола”, я, конечно, не могу”101.
Когда Парвус, формально по поручению правления СДПГ, сделал попытку
встретиться с Лениным при следовании эмигрантов через Стокгольм, тот
отказался, предложив своим товарищам запротоколировать такой факт102.
Сам Гельфанд изображал дело таким образом: ”Я был в Стокгольме,
когда Ленин здесь проезжал. Он отказался от личной встречи. Я передал
ему через общего приятеля: теперь прежде всего нужен мир, следователь¬
но, необходимы мирные переговоры, как он думает поступить? Ленин от¬
ветил: он не занимается дипломатией, его дело социально-революционная
агитация”103. Остается высказать предположение, что посредником между
ними были Я. Ганецкий или К. Радек.
Парвус занимался и подготовкой конференции социалистов стран Антан¬
ты, центральных держав и нейтралов в столице Швеции, о чем Циммерман уве¬
домил немецкого посла в Стокгольме рекомендательным письмом. Учитывая
точность его оценок, приводим полный текст: ’’Доктор Гельфанд, известный
по участию в русской революции 1905 г. под псевдонимом ’’Парвус”, оказал
ряд примечательных услуг в ходе войны, особенно действуя под руководством
императорского посланника в Копенгагене по оказанию влияния на датские
профсоюзы в исключительно благоприятном нам духе. После этого Гельфанд
получил прусское подданство. Он направляется из Копенгагена в Стокгольм,
куда надеется прибыть через несколько дней для работы в наших интересах
на предстоящем социалистическом конгрессе. Прошу ваше превосходительство
проявить к Гельфанду, который посетит миссию, чувства дружбы и симпатии,
оказав ему всю возможную помощь”104. Парвус приступил к делу в столи¬
це Швеции. Поскольку большевики с самого начала бойкотировали план созыва
конференции, ему пришлось довольствоваться встречами в Стокгольме с деле¬
гациями эсеров и меньшевиков105. Тогда лидер СДПГ Шейдеман и Парвус ре¬
шили предпринять обходной маневр, направив послание своей партии в пользу
конференции непосредственно русским социалистам, но косвенным путем.
Вместе с Эбертом и одним из руководителей немецких профсоюзов Г. Бауэром
они отправились в Копенгаген и убедили Боргбьерга доставить их по¬
слание, а также изложить германские предложения о заключении сепаратного
мира с Россией, включая согласие на независимость Польши и отказ от
9 ’Germany and the Revolution in Russia, p. 25-26.
1 00Ibid., p. 29, 33, 34-35.
1 01 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 49, с. 418.
10 2См. Иванов А. Фриц Платтен. М., 1963, с. 37; см. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 31,
с. 95; В.И. Ленин. Биографическая хроника, т. 4, М., 1973, с. 47.
1 03 Правда глаза колет. Личное разъяснение Парвуса. Стокгольм, 1918, с. 52.
1 04Germany and the Revolution in Russia, p. 76.
1 QSSchurer H. Op. cit., p. 327.
180
притязаний на Латвию и Литву, а также от проведения наступления на Вос¬
точном фронте. Взамен Россия должна была пойти на некоторое изменение
своих границ в пользу Германии. Когда о плане сообщили Циммерману,
он радостно сказал: ”Со свободной Россией мы можем сговориться со¬
вершенно по-иному”* 10 11 6.
Боргбьерг побывал в Петрограде в апреле 1917 г., причем большевики дали
правильную политическую оценку его визита. В подготовленной В.И. Ле¬
ниным резолюции, принятой без изменений VII конференцией РСДРП (б), го¬
ворилось: ”Не подлежит никакому сомнению, что Боргбьерг, прямо или косвен¬
но, является, в сущности, агентом немецкого империалистического прави¬
тельства... германские капиталисты, даже устами Боргбьерга, не отказываются
от всех их аннексий, не говоря уже о немедленном выводе войск из насильст¬
венно захваченных ими областей”107. Конференция заявила о принципиальной
недопустимости участия большевиков в конгрессе вместе с Боргбьергом и Шей-
деманом. В то же время эсеро-меньшевистская верхушка петроградского Со¬
вета приняла датчанина хорошо. 23 апреля 1917 г. он выступал на заседании
исполкома Петросовета, беседовал с его председателем Чхеидзе, а также
с Керенским. По возвращении из Петербурга Боргбьерг подробно информировал
о визите руководителей СДПГ. По его словам, ненависти к Германии в России
не заметно и, если немцы займут ’’определенно враждебную всяким аннексио¬
нистским видам позицию, мы без труда сговоримся с русскими”108. Но правя¬
щие круги Германии отнюдь не собирались этого делать. Лидеры меньшевиков
и эсеров в конечном счете выразили согласие на участие в Стокгольмской кон¬
ференции. Но ее проведение сорвало правительство Франции, отказавшись
выдать визы делегации социалистической партии для поездки в столицу Швеции.
Как известно, в начале июля 1917 г. Временное правительство развязало
травлю большевиков по обвинению в получении германских субсидий на борьбу
за выход России из войны, что приравнивалось к государственной измене. Ак¬
тивная роль в этом вновь принадлежала Алексинскому, повторявшему
старые и выдвигавшему новые домыслы. Буржуазная печать делала упор
на поступлении денег от Парвуса через Ганецкого. 14 июля Парвус посетил
министерство иностранных дел Германии и указал на возрастание влияния
Ленина и других групп, выступающих за всеобщий мир. Но от конкретных
прогнозов на сей раз воздержался, опасаясь вновь попасть впросак109. Офици¬
альные инстанции Берлина выступили с опровержением финансирования
ими большевиков. Парвус в начале августа 1917 г. опубликовал брошюру
”Мой ответ Керенскому и компании”, в которой отрицалось предоставле¬
ние денег большевикам и резко критиковалась политика Временного прави¬
тельства110. Он более реалистично, чем ранее, оценивал ситуацию в России
и вынашивал новые замыслы.
КРУШЕНИЕ НАДЕЖД
Сразу после 25 октября 1917 г. Парвус добился у правления СДПГ пору¬
чения выразить представителям правительства РСФСР в Стокгольме Радеку,
Воровскому и Ганецкому самые горячие поздравления германской социал-
демократии по случаю победы большевиков. Он считал, что представилась воз¬
можность вести переговоры о мире, не по государственной линии, а между СДПГ
' °6Шейдеман Ф. Крушение германской империи. М.—Пг., 1923, с. 204.
1 07Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 31, с. 373.
10*Шейдеман Ф. Указ, соч., с. 206-208.
1 09Germany and the Revolution in Russia, p. 66-67.
11 QSchurer H. Op. cit., p. 328.
181
и РСДРП (б) при его посредничестве, ибо немецкий рабочий класс способен
заставить Берлин согласиться на мир под угрозой всеобщей стачки. В де¬
кабре 1917 г. по инициативе Парвуса в Стокгольм прибыл Шейдеман для пе¬
реговоров с Воровским, что вызвало недовольство министерства иностран¬
ных дел Германии, • желавшего вести переговоры по официальным каналам
в Брест-Литовске. Как свидетельствуют документы, подлинные хозяева Пар¬
вуса тщательно за ним наблюдали, но в целом продолжали доверять своему
эмиссару, хотя и признавали наличие у него личных амбиций 111. Немцы отме¬
чали также и то, что Парвус симпатизировал большевикам: ’’через 10 или 15 лет
Россия станет сильнейшей и богатейшей страной Европы”, причем ’’больше¬
вистский режим получит поддержку рабочего движения в Западной Европе”112.
Бывший русский революционер возлагал теперь большие надежды на свою
поездку в Россию.
Карл Радек дает иную картину тех событий. ’’Когда пришли известия об Ок¬
тябрьской революции, он (Парвус. — О.С.) приехал от имени ЦК германской
социал-демократии в Стокгольм и обратился к загранпредставительству боль¬
шевиков, предлагая от имени пославших его, в случае отказа германского
правительства заключить мир, организовать всеобщую забастовку. В личном
разговоре он просил, чтобы после заключения мира ему было разрешено Совет¬
ским правительством приехать в Петроград; он готов предстать перед судом
русских рабочих и принять приговор из их рук, он убежден, что они поймут,
что он в своей политике не руководствовался никакими корыстными инте¬
ресами и позволят ему еще стать в ряды русского рабочего класса, чтобы ра¬
ботать для русской революции”113. Свидетельство очевидца, вероятно, близко
к истине, ибо не мог столь искушенный в политике человек, как Парвус, делать
основную ставку на переговоры за спиной правительства Германии. Исклю¬
чалась и вероятность получения разрешения на его прибытие в Петроград
в условиях продолжения войны, когда противники продолжали обвинять боль¬
шевиков в получении ими субсидий из Берлина через Парвуса. Заключение же
мира радикально меняло дело. Возможно, германский эмиссар был в какой-то
степени искренним, выражая готовность пойти на политическое покаяние и
начать новую жизнь в Советской России. По возвращении в Петроград Радек
сообщил Ленину о пожелании бывшего революционера. Тот ответил отказом,
заявив, что нельзя браться за дело революции ’’грязными руками”114. Позд¬
нее Парвус дал своим поступкам такую интерпретацию: ”По моей инициативе
германская социал-демократия приветствовала большевиков, когда они встали
у власти. Из беседы с большевиками в Стокгольме я вынес убеждение, что
соглашение действий вполне возможно. Но это длилось недолго. Не успел Ра¬
дек, который принимал участие в наших разговорах, доехать до Петербурга,
как в такой степени изменил свои взгляды, что не решился передать честно вы¬
сказанные им же самим мнения и переврал в своем отчете содержание нашей
беседы бессовестным образом”115. Однако на следующей странице Парвус
начисто забыл о Радеке: ”Но большевики предпочли один на один вести пере¬
говоры с официальными дипломатами и сыграли этим на руку немецким реак¬
ционерам, которые всего больше боялись вмешательства социал-демократии
в мирные переговоры”116. О просьбе своей прибыть в Россию и отказе Ленина
он не обмолвился ни словом.
111 Germany and the Revolution in Russia, p. 108-109.
112Schurer H. Op. cit., p. 330.
1 13 Правда, 14.XII. 1924.
11 4Там же.
115 Правда глаза колет, с. 55.
116 Там же, с. 56.
182
После этого случая Парвус враз изменил свое отношение к Октябрьской
революции. В беседе с Брокдорфохм-Ранцау в Копенгагене он крайне низко
оценивал прочность большевистского строя, одобрив экспансию Германии
в отношении Советской России. Затем выдвинул крупномасштабный план анти¬
советской кампании. В своих статьях в различных органах печати он рассуждал
о неготовности нашей страны к строительству социализма, осуждал программу
большевиков за нереальность, нападал на диктатуру пролетариата. Тем време¬
нем в Дании разразился скандал по поводу его торговых сделок в обход мест¬
ных законов. Парвусу пришлось переселиться в Германию. Здесь проявилось
полное разочарование человека, у которого якобы отняли главный шанс
в жизни. Немецкие правящие круги поняли бесполезность эмиссара и перестали
привлекать его для консультаций по русским делам117.
В апреле 1918 г. Парвус опубликовал в Берлине на немецком и в Стокголь¬
ме на русском языке в основанном им издательстве ’’Извне” свою политическую
биографию, наполненную грубыми нападками на германских левых социал-
демократов и российских большевиков. Вот образчики его стиля: ”Межеумки,
недоноски цивилизации, оборванцы мысли, духовное тряпье! Лучшие из
них не в состоянии подняться над будничной жизнью иначе, как по канату,
протянутому другими. Когда их несколько, они образуют кучу; они от этого
не делаются умнее, но становятся нахальнее”118. Себя же автор изображал
последовательным и независимым революционером. ”В области мысли
я не знаю компромиссов. Для меня все подвержено критике, включая сюда
также революцию и социализм, все понятия добра, зла, справедливости,
нравственности... Ибо я — то, что вы, революционеры по чувству, по про¬
грамме, по наслышке, по традиции, по случайным обстоятельствам, всего
меньше понимаете, я — революционер мысли”119.
Свое кредо он изложил в послесловии к этой работе под названием
’’Большевистский мир”, подразумевая Брестский договор, навязанный Гер¬
манией Советской России: ”Мир, заключенный Россией, целиком лежит на
ответственности большевиков. Россия могла иметь гораздо более благоприят¬
ные условия мира, если бы не вздорная и задорная тактика большевиков.
Ленин сам, правда, на этот раз оказался умнее своих взглядов, роль Ива¬
нушки-дурачка сыграл Троцкий, но несомненно, что проведенная последним
при мирных переговорах тактика была чистейшим большевизмом, или, что то
же самое, ленинизмом”120. Обрушиваясь с беспочвенными обвинениями на
своего ученика Троцкого, Парвус подвергал резкой критике как внутреннюю,
так и особенно внешнею политику РКП (б): ’’Сущность большевизма
простая — насаждать революцию повсюду, во всякое время, без всякого отно¬
шения к политическому моменту и другим историческим условиям. Кто
против этого, тот враг, а к врагам нет другого отношения, как полное и немед¬
ленное уничтожение”. В этих высказываниях не было ничего оригинального.
Такие заявления делали многие лидеры СДПГ и близкие им по настроениям
российские меньшевики и эсеры.
Далее шло то, чего не позволяли себе даже правые социал-демократы: оп¬
равдание аннексионистской линии германской военщины на переговорах в
Брест-Литовске. Все объяснялось, с точки зрения стратегии, стремлением не¬
мецкой делегации ’’оградить” Восточную Пруссию от возможного нового
русского вторжения, положив между нею и Россией буферные государ¬
111 Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 251 \Schurer H. Op. cit., p. 330; Germany and the Re¬
volution in Russia, p. 118.
118 Правда глаза колет, с. 46.
11 ’Там же, с. 48.
12 °Там же, с. 49.
183
ства”121, т.е. вассальные образования в Прибалтике. А вот прогноз Пар-
вуса: победа Германии и ее союзников не за горами; ’’агония держав Согла¬
сия может потребовать ужасных жертв с обеих сторон, но продолжение
войны может изменить ее результат только лишь в пользу Германии.
При таких условиях можно с уверенностью предсказать, что, если державы
Согласия не заключат добровольно мир, то мир им будет в конце концов
продиктован Германией. Вопрос только в том, будет ли первой разгромлена
английская или итальянская армия”122. Парвус возвещал после окончания
войны наступление эры вечного мира в Европе. ”Быть может, это последняя
европейская война”, которая совершила невиданную в мире ’’экономиче¬
скую революцию” путем ликвидации ’’среднего сословия”, создания ’’исполин¬
ской концентрации капитала” и наполнения ’’рабочей массы” сознанием, что
на ней держится армия и что она составляет ’’главную государственную силу
страны”.
Ратуя за развитие классовой организации пролетариата в России, Парвус безого¬
ворочно осуждал советскую форму государственной власти. ’’Советы рабочих
и солдатских депутатов — организация смешанная, имеющая преходящий
революционный характер. Они гораздо больше напоминают собой еврей¬
ский кагал, чем современную демократию. Выдвинутые революцией, они вна¬
чале шли за революционными вожаками, но, становясь постоянной институцией,
они должны проявить свой социальный и культурный характер, который
есть не что иное, как смешение всех слоев бедноты. Пролетариат должен
сплотиться как класс, отдельно от других. Для этого лучшие, исторически
выработанные формы: профессиональные союзы и социал-демократия по гер¬
манскому образцу”123. Тем самым бывший марксист не только отрекался
от опыта революции 1905 г. и идеализировал СДПГ, но и делал это с явным
антисемитским душком.
Несомненно, что пером автора водила ненависть к своим идейным против¬
никам. Но более глубокий смысл его высказываний видится в намерении ском¬
прометировать в глазах немцев советскую форму государственности. Трудно
предположить, что Парвус мыслил так прямолинейно и примитивно. Не заста¬
вили ли немецкие спецслужбы своего эмиссара сделать столь одиозное анти¬
советское заявление под угрозой обнародования документов о его связях с ними?
После Ноябрьской революции 1918 г. в Германии Парвус стремился вос¬
становить прежнее влияние в рядах социал-демократии. Это удалось ему толь¬
ко отчасти. Гельфанд стал одним из советников президента, Эберта. Доверие
руководства бывший революционер СДПГ рассчитывал оправдать и путем рас¬
пространения в РСФСР альманаха антисоветского содержания, напечатанного
тиражом в 1 млн. экземпляров. Но после выступлений немецкой левой оппо¬
зиционной прессы против новой авантюры Парвуса в стране разразился полити¬
ческий скандал. Тайно перебросить это издание в пределы Советской России
не удалось. Звучали обвинения Парвуса в коррупции, доставалось и его
покровителям Эберту и Шейдеману. В результате политическая активность
германского эмиссара резко пошла на убыль. В последние годы жизни он почти
не принимал участия в социал-демократическом движении, хотя и предостав¬
лял крупные суммы ряду изданий СДПГ. По некоторым данным, Парвус за¬
трачивал много времени на обучение молодых еврейских эмигрантов из
стран Восточной Европы немецкому языку и стилю жизни в Германии124.
Он переключился на коммерческую деятельность, доведя в 1919—1920 гг.
12 *Там же, с. 50.
1 22Там же, с. 58, 63, 66.
123Там же, с. 67-68.
1 2 Ą Zeman Z., Scharlau W. Op. cit., p. 260; Schurer H. Op. cit., p. 331; Правда, 14.XII.1924.
184
сумму своих капиталов в Швейцарии до 2 220 тыс. с ежегодным доходом в
123 тыс. франков. Это была только часть его огромного состояния.
Из сравнительно успешных его предприятий упомянем издание при участии
крупного дельца Г. Стиннеса журнала ’’Возрождение”12 5.
2 февраля 1922 г. газета ’’Известия” напечатала телеграмму из Варшавы с из¬
ложением содержания брошюры Парвуса ’’Дорога к хозяйственному спасению”,
в которой защищались захватнические планы германского империализма в от¬
ношении РСФСР. Об этом нарком по иностранным делам Г.В. Чичерин письмен¬
но уведомил В.И. Ленина, который дал такое указание управляющему дела¬
ми Совнаркома Н.П. Горбунову: ”3а эту телеграмму надо наказать. Разбери¬
тесь, кто виновен, и скажите мне (дайте проект постановления Политбюро) ’łl 2 6.
11 марта 1922 г. Политбюро, по предложению Ленина, признало ’’печатание
такой телеграммы неуместным, ибо она воспринимается как реклама Парву-
су”127.
Парвус умер в Берлине 13 декабря 1924 г. от апоплексического удара. В свя¬
зи с его смертью центральная печать СССР опубликовала краткие сообщения
или статьи. Для них характерны позитивная оценка революционной деятель¬
ности Гельфанда в начале его жизненного пути и резкие высказывания по по¬
воду прислужничества германскому империализму со времени первой миро¬
вой войны. Так, К. Радек в статье, посвященной памяти Парвуса, приходил
к выводу, что тот в юности являлся ”великим революционным писателем”,
а кончил дни ”в болоте спекуляции” советником Эберта, ”президента кро¬
вавой капиталистической республики”128. В журнале ’’Коммунистический
Интернационал” К. Цеткин писала: ’’’’Вкусить от папы - значит умереть” -
гласила ходячая итальянская поговорка в эпоху Ренессанса. Перефразируя
ее, можно сказать: ’’Вкусить со стола капитализма — значит умереть”. Под¬
тверждением этого положения служит судьба Парвуса. Революционер умер
в нем задолго до его телесной кончины. Его имя и его дело вначале были
связаны с революционным прошлым германского пролетариата, позднее - с про¬
цессом гниения германской социал-демократии”12 9.
Завершая портрет нашего героя, повторим мысль о сложности и многопла¬
новости личности Парвуса, человека, который был и революционером, и издате¬
лем, и публицистом, и предприимчивым дельцом, и интернационалистом, и ве¬
ликогерманским шовинистом, ставшим эмиссаром правительства рейха. Но
наибольшее значение он все же придавал революционной деятельности,
хотя и в ней не сумел реализовать свой богатый потенциал и несомненную ода¬
ренность натуры. Противоречивая судьба Парвуса отражала глубокую анта¬
гонистичность своего времени. Ему не хватало принципиальности, он дрей¬
фовал в бурном океане событий, подчас не задумываясь о последствиях своих
поступков, открыто пренебрегая мнением соратников. В характере личности
и времени, на наш взгляд, кроются причины эволюции талантливого деяте¬
ля, надежды и идеалы которого потерпели крушение.
1 2 5Rossum L. Op. cit., р. 248.
1 26 Ленинский сборник XXXVIII, с. 416.
1 21 Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 44, с. 381.
128Правда, 14.XII.1924.
1 2 ’Коммунистический Интернационал, 1925, № 1, с. 97.
185
© 1991 г.
Б.Л. ХАВКИН
РЕЙХСФЮРЕР СС ГИММЛЕР
О Генрихе Гиммлере написано значительно меньше работ, чем о других глава¬
рях нацизма. Это объясняется тем, что рейхсфюрер СС находился за кулисами
политического театра ’’третьего рейха”.
Тем не менее он играл вторую роль после Гитлера. Гиммлер, прозванный в
’’третьем рейхе” ’’железным Генрихом”, сосредоточил в своих руках огромную
власть. Помимо поста главы СС он занимал должности начальника поли¬
ции, верховного комиссара гестапо, имперского уполномоченного ”по укрепле¬
нию германской расы”. В 1943 г. Гитлер назначил его министром внутренних
дел. После событий 20 июля 1944 г. к этому списку добавился пост командую¬
щего резервной армией. Одновременно в ведение Гиммлера была передана воен¬
ная разведка — абвер.
Стремление выслужиться перед фюрером было характерно для всей правя¬
щей полицейско-бюрократической касты СС и НСДАП. Гиммлер утверждал:
’’Если Гитлер прикажет мне застрелить мою родную мать, я сделаю это и буду
горд оказанным мне доверием” 1.
Исследователи изображают Гиммлера то кровавым палачом, то слепым ору¬
дием в руках Гитлера. Рейхсфюрера СС представляют ’’великим инквизитором”,
выросшим из маленького человечка, которому власть вскружила голову. Одни
авторы утверждают, что Гиммлер фанатически обожал Гитлера, считая фюрера
неким божеством, мессией. Другие считают его типичным образцом садомазо¬
хиста, психически ненормальным типом, находившим сладострастное удовлетво¬
рение в самоунижении, равно как и в страданиях, доставляемых другим людям 2.
Британский историк Джеральд Рейтлинджер относится к Гиммлеру как к
маньяку, которому вложили в руки разящий меч 3.
’’Классической заурядностью” называет Гиммлера в воспоминаниях рейхс¬
министр вооружений Альберт Шпеер4. Никаких ’’сверхчеловеческих качеств”
не находит у своего бывшего шефа бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг 5.
Как пишет западногерманский историк Гельмут Хайбер, опубликовавший
переписку рейхсфюрера СС, ’’Генрих Гиммлер представлял собой карикатуру
на собственные законы, нормы, идеалы” 6.
Соотечественник Хайбера Иоахим Фест полагает, что Гиммлер в действи¬
тельности был провинциалом из робкого десятка, который пытался заглушить
свой страх с помощью возглавляемой им мощной военно-бюрократической орга¬
низации. ’’Как только мы удалим с демонического портрета этого человека
несколько слоев, — пишет Фест, — проявятся чрезвычайно простые черты
1 Подковиньский М. В окружении Гитлера. М., 1981, с. 21.
*Guerber A. Himmler et ces crimes. Paris, 1946; Wulf J. Heinrich Himmler. Berlin, 1960; Man¬
veil R., Fraenkel H. Heinrich Himmler. London, 1965; Hamtik D. Druhy muz treti rise. Praha, 1986.
3Reitlinger G. The Final Solution. London, 1953; idem. The SS-Alibi of Nation, 1922-1945.
New York, 1968.
4 Speer A. Erinnerungen. Berlin (West), 1969.
5Schellenberg W. Memoiren. Koln, 1956, S. 71.
6 Himmler, Heinrich. Reichsfuhrer!.. Briefe an und von Himmler. Hrsg. von H. Heiber. Stuttgart,
1968,S.6.
186
надутого мелкого бюргера, который в специфических условиях тотального гос¬
подства добился необычайной власти и получил возможность утвердить кровью
свое благополучие” 7.
Биограф рейхсфюрера СС Смит считает Гиммлера типичным продуктом архи-
консервативного семейного воспитания 8.
Нередко в западных публикациях Гиммлер представляется исключительно
как палач евреев9. Одйако уничтожение евреев являлось для Гиммлера лишь
главным средством для ’’выведения чистой расы”. Поэтому неслыханные зверства,
которые осуществлялись по его приказу, были не проявлением болезненной пси¬
хики ”садомазохиста”-рейхсфюрера, а политикой нацизма.
Польский историк Мариан Подковиньский утверждает, что рейхсфюрер СС
был не только палачом, убийцей и вождем ’’черных преторианцев” Гитлера, но
и политиком-пангерманистом, тем более опасным, что в его распоряжении
находилась фанатично преданная ему ’’черная армия” 10.
Советские исследователи Д.Е.Мельников и Л.Б.Черная считают Гиммлера
прежде всего убийцей. Но не мелким наемником, а крупномасштабным убий¬
цей ”за письменным столом”, или, скорее, за пультом управления гигантского
механизма, который он же сам и создал 11.
Над изучением истории СС работал в последние годы своей жизни советский
германист А.С. Бланк 12. Однако создать книгу о Гиммлере и других магистрах
’’черного ордена” он не успел. Материалы из личного архива А.С. Бланка о рейхс¬
фюрере СС были использованы автором этого очерка.
Так каким же был Гиммлер на самом деле?
Многие документы, ставшие доступными в последнее время, например днев¬
ник молодого Гиммлера из собрания ’Тувер-ланберц” (Пало Альто, США), мате¬
риалы из федерального архива ФРГ в Кобленце (папки ’’Гиммлер”, ’’Дарре”, фонд
’’Шумахер”, ’’Главный архив НСДАП”, а также тексты бесед с членами семьи
Гиммлера, с Эмми Геринг — вдовой бывшего группенфюрера СС Олендорфа)
могут дать ответ на этот вопрос.
Будущий рейхсфюрер СС родился в октябре 1900 г. вблизи Мюнхена в семье
школьного учителя богословия. Жесткий семейный режим провинциальной
мелкобуржуазной католической семьи не оставлял места для свободомыслия
и инициативы. В дневниках — а их Гиммлер начал вести еще в детские годы — он
скрупулезным образом описал каждый, даже самый незначительный, факт своей
однообразной жизни: ’’обедали вчетвером”, ’’более получаса гулял в одиночест¬
ве”, ’’стенные часы отнесли к часовому мастеру”, ’’отец приказал не открывать
окна в моей комнате” 13.
Гиммлер был немощен, хил и страдал от этого: малорослый, с птичьей грудью,
близорукий, он не мог на равных участвовать в спортивных играх сверстников.
Рождалось чувство неполноценности, желание (пока еще затаенное) взять психо¬
логический реванш за свою ущербность. Американский историк Дж.У.Ф.Халлгар-
тен, который в начале века жил в Германии и учился с Гиммлером в одной гимна¬
зии, рассказывал, что будущий рейхсфюрер очень стеснялся своей близорукости.
7Himmler, Heinrich. Geheimreden 1933 bis 1945 und andere Ansprachen. Hrsg. von B.F.Smit
und A.F. Peterson mit Einfiihrung von J. Fest. Frankfurth a.M., 1974.
8Smith B.F. Heinrich Himmler 1900-1926. Sein Weg in den deutschen Faschismus. Munchen,
1970.
9Calic E. Himmler et son empire. Paris, 1966; Hohne H. Der Orden unter dem Totenkopf. Die
Geschichte der SS. Gutersloh, 1967; Adam U. Judenpolitik im Dritten Reich. Dusseldorf, 1979.
10Подковиньский M. Указ, соч., с. 44.
" Мельников Д., Черная Л. Империя смерти. М., 1987, с. 62.
"Бланк А. Старый и новый фашизм. М., 1982; его же. Три магистра ,ł4epHoro ордена”. -
Вопросы истории, 1982, № 9.
13 Smith B.F. Op. cit., S. 15.
187
Плохие отметки у него были только по физкультуре — из-за слабого здоровья,
частых болезней. Поэтому он не мог и посидеть с товарищами за кружкой пива
в пивной — и это в Баварии, где существует культ пива и не пьющий его сразу же
обращает на себя внимание. Над юным Генрихом частенько издевались его соуче¬
ники из аристократических семей 14.
Гиммлер скоро научился мстить своим более удачливым товарищам. Как-то
раз его оставил после уроков учитель словесности Шредер: ’’Генрих, ты, навер¬
ное, знаешь, что твои соученики смеются над тобой. Они называют тебя вонючей
рысью и говорят, что ты ночью мочишься в постель... Будет справедливо, если ты
расскажешь мне, что они говорят об учителях и своих родителях. Ты согласен?”
Генрих Гиммлер ответил: ”Да”.
С тех давних времен Гиммлер предавал многих: товарищей, благодетеля-
патрона, самого фюрера... Но первый шаг был сделан в классе учителя Шредера.
И уже тогда Гиммлер оправдывал себя: ’’Доктор Шредер патриот, он сражался
в Китае против азиатов-бунтовщиков. Он знает, что делает”.
’’Великая Германия, Германия превыше всего, германский меч, германские
женщины, германские рыцари” — все это Гиммлер постоянно слышал дома.
Портреты кайзера Вильгельма и князя Бисмарка висели на почетных местах
в гостиной дома Гиммлеров.
Генрих мечтал стать офицером, но помешала близорукость. Когда наконец
его призвали в кайзеровскую армию и он стал юнкером, война уже кончилась.
В 1919 г. Гиммлер вступил во ’’фрейкор” — корпус добровольцев, мечтая участ¬
вовать в подавлении Баварской Советской республики, но опять опоздал —
Мюнхен залили кровью без него. Из армии пришлось уйти. Мечта об офицерских
погонах рассыпалась в прах.
Война и революция закончились. Пришлось начинать мирную жизнь — без
специальности, без призвания, без убеждений. К 20 годам Гиммлер усвоил презре¬
ние к рабочим, к интеллигентам и к потомкам знатных фамилий. Последних
он ненавидел и втайне им завидовал. Увлекшись оккультизмом, он твердо уверо¬
вал в мистическую связь, якобы существовавшую между ним и немецким коро¬
лем саксонской династии Генрихом I по прозванию Птицелов. Генрих Гиммлер
не считал себя его прямым потомком. Он полагал, что между ним и Генрихом
Птицеловом существует незримая, телепатическая, мистическая связь, а дух
короля оказывает ему таинственное покровительство. Он подолгу сидел на
кладбище и слушал пение птиц. ’’Это Генрих-король говорит со мной”, — думал
Гиммлер и старался разгадать птичий язык.
Возможно, именно любовь к пернатым и привела Гиммлера на сельскохозяй¬
ственный факультет технического училища в Мюнхене. Своей узкой специаль¬
ностью, однако, он избрал выращивание кур и вскоре приобрел птицеферму
вблизи Мюнхена. Студент-птицевод любил наблюдать, как неуклонно улучша¬
ется порода его ’’куриного поголовья”. Секрет был прост: он сумел подобрать
сотню-другую отличных петухов — смелых, воинственных, крикливых и креп¬
ких. Если в битве за наседку один петух заклевывал другого, побежденный шел
под нож. Здесь, на ферме, в голове Гиммлера зародились планы выведения ’’чис¬
той человеческой расы”. Очевидно, так появилась впоследствии идея ’’Лебенс-
борна” — питомника для разведения элитных образцов человеческой породы.
Гиммлер бредил идеей ’’кристально чистой германской расы”. Он обратился
к идеалу средневековой германской общины, которая должна была возродиться
в результате ’’обновления и очищения всей германской расы” и отторгнуть ино¬
расовые оттенки.
'*Hallgarten W.F. Als die Schatten fielen. Erinnerungen von Jahrhundertbeginn zur Jahrtausend-
wende. Frankfurt a.M. - Berlin, 1969, S. 34-40.
188
В середине 20-х годов националистический, расистский союз ’’Артаманов”,
основанный в 1924 г., стал активным проводником идеи о необходимости рас¬
ширения жизненного пространства — иначе, мол, немцы задохнутся на своей
’’тесной” территории. Гиммлер вступил в Союз. Насчет того, где искать новые
жизненные пространства, у ’’Артаманов” сомнений не было. Не было их и у
Гиммлера — завоевать, а затем германизировать Восток.
В начале 20-х годов в Германии появилось множество различного рода союзов,
групп и даже партий. Возникнув, они вскоре исчезали с политической сцены,
не оставив никаких следов. И ’’Артаманы”, и ’’Отечественные союзы крестьян-
землевладельцев” — а Гиммлер побывал и в этой организации — не были долго¬
вечными, и ему не удалось добиться в них успехов в карьере.
Гиммлер нашел поддержку в рядах гитлеровцев. НСДАП представляла собой
группу людей без определенных занятий, озлобленных поражением Германии
военнослужащих кайзеровской армии, честолюбцев, готовых на все ради выгоды
и карьеры, мечтавших о славе и не гнушавшихся ничем ради ее достижения. Это
была партия, провозгласившая своей целью реванш и подготовку войны за
’’жизненное пространство” и борьбу за чистоту ’’нордической расы”. Гиммлер
уже давно был близок к фашистам, ходил на их сборища. Формально он стал
членом нацистской партии в августе 1923 г. (членский билет под номером
14303)15. А через несколько месяцев состоялась первая проба сил: он участво¬
вал в ’’пивном путче” в составе отряда, который пытался окружить здание
военного ведомства в Мюнхене. Но нацисты потерпели поражение. НСДАП вынуж¬
дена была временно уйти в тень.
Он присматривался также к партии ’’Фёлькише” — ему нравился их пангер¬
манизм.
В 1928 г. произошли перемены и в личной жизни Гиммлера: он женился на
дочери помещика из Западной Пруссии Маргарет Боден, которая была на восемь
лет старше мужа и имела частную клинику в Берлине. В 1929 г. у них родилась
дочь Гудрун. Будущий рейхсфюрер очень скоро возненавидел жену. Но семью —
’’первичную ячейку расы” — он сохранил: Гитлер не жаловал разведенных. Рейхс¬
фюрер делал все для того, чтобы его дочь получила чисто нацистское воспитание.
Гиммлер служил в ту пору секретарем Грегора Штрассера. Отставной обер¬
лейтенант, химик-фармацевт Штрассер был вторым человеком в нацистской
партии и, когда Гиммлер начал у него работать, успешно соперничал с фюрером.
В северных областях Германии влияние Штрассера было значительно сильнее
авторитета Гитлера. Штрассер выступал за более ’’гибкую” политику, пытался
’’смягчить” наиболее однозначные лозунги фюрера. Будучи депутатом рейхстага,
Штрассер разъезжал по стране, выступал на митингах, пропагандировал свою
тактику.
Гиммлер часто хвастался, что именно он первым почувствовал будущую победу
Гитлера и начал вести подробнейшее досье на своего шефа.
Штрассер не очень жаловал Гиммлера. ”Вы на всю жизнь останетесь инфантиль¬
ным, — говорил он ему. — Вы обладаете душой и чувствительностью мясника”.
Гиммлер в ответ улыбался и, глядя на Штрассера, почтительно соглашался.
Штрассер не мог подумать, что молодой секретарь уже тогда готовился его пре¬
дать. Вскоре Гиммлер серьезно помог Гитлеру в устранении Штрассера от руко¬
водства партии, предоставив в распоряжение фюрера материалы своего досье.
Через несколько лет, в ’’ночь длинных ножей” 30 июня 1934 г., Штрассер получил
пулю в затылок от людей, которыми командовал его бывший помощник
Гиммлер. Брат Грегора Штрассера, Отто, успел сбежать за границу.
Со службы у Штрассера началось восхождение Гиммлера. Гитлер внимательно
присматривался к нему и после того, как Бертхольд, Шрек и Генден оказались
Мельников Д., Черная Л. Империя смерти, с. 54.
189
непригодными к должности начальника СС, назначил в январе 1929 г. Гиммлера,
члена СС с 1925 г. (№ 158), главой нацистских охранных отрядов - преториан¬
ской гвардии фюрера.
Предшественниками СС были CA (Sturmabteilungen) — штурмовые отряды
фашистской партии, образованные решением руководства НСДАП 3 августа
1921 г. Сначала они назывались ’’спортивными и гимнастическими подразделе¬
ниями”, а с ноября 1921 г., после первого крупного побоища, которое фашистские
молодчики учинили на митинге рабочих — сторонников социал-демократов в Мюн¬
хене, получили название СА. Гитлер рассматривал штурмовиков как ядро буду¬
щей нацистской армии, которое должно было быть использовано сначала для
захвата власти, а затем и для воплощения его реваншистских целей на между¬
народной арене. В составе подразделений СА существовал так называемый ’’удар¬
ный отряд Гитлера”, ставший зародышем СС. После провала нацистского путча
в Мюнхене в ноябре 1923 г. ’’ударный отряд”, игравший главную роль в этой
фашистской провокации, вынужден был на время уйти в тень. Но в 1925 г. он
вновь появился на политической сцене, уже под названием CC (Schutzstaffeln) -
охранные отряды. К концу 1925 г. численность эсэсовцев не превышала 1 тыс.
человек. И хотя они в то время еще формально входили в состав СА, но факти¬
чески все больше выделялись в самостоятельные подразделения.
С А по большей части состояли из отъявленных головорезов, нередко про¬
фессиональных убийц и громил, лиц с уголовным прошлым, готовых по приказу
фюрера совершить любое преступление. В СС могли вступить лишь наиболее
проверенные, отборные фашисты. Они были одеты в черные мундиры с изображе¬
нием черепа на форменном головном уборе. Эсэсовцы должны были давать
присягу ’’кровавому флагу” — так называлось фашистское знамя, которое несли
участники путча в ноябре 1923 г.16 В СС были введены особые звания.
Эсэсман приравнивался к рядовому, штурмман — к ефрейтору, ротенфюрер —
к старшему ефрейтору, унтершарфюрер — к унтер-офицеру, шарфюрер — к унтер-
фельдфебелю, обер-шарфюрер — к фельдфебелю, гауптшарфюрер — к обер-
фельдфебелю, унтерштурмфюрер — к лейтенанту, обер-штурмфюрер — к старшему
лейтенанту, гаупштурмфюрер — к капитану, штурмбанфюрер — к майору, обер-
штурмбанфюрер — к подполковнику, штандартенфюрер — к полковнику, бригаде-
фюрер — к генерал-майору, группенфюрер — к генерал-лейтенанту, обер-группен-
фюрер — к генерал-полковнику, рейхсфюрер — к генерал-фельдмаршалу.
В 1934 г. из общих сил СС были выделены отряды специального назначения
(Verfiigungstruppen), переименованные в 1939 г. в войска CC (Waffen SS), и
соединения ’’Мертвая голова” (Totenkopfverbande), предназначенные для охраны
концлагерей. Войска СС к 1945 г. насчитывали 950 тыс., спецотряды — 30 тыс.
человек. Ядром СС с 1931 г. стала СД (Sicherheitsdienst) - ’’Служба безопаснос¬
ти” со своей разведкой и контрразведкой. В СС входила и ’’Тайная государствен¬
ная полиция” — гестапо (Geheime Staatspolizei). В составе CĆ действовала также
инспекция по делам концлагерей при рейхсфюрере СС, через которую прошли
дела 18 млн. заключенных (из них 11 млн. были убиты).
Структура СС окончательно сложилась в годы войны. ’’Империя СС” выглядела
следующим образом: на вершине пирамиды — рейхсфюрер СС. Ему подчинялись
12 управлений — личный штаб, главное управление с командованием общими СС,
войсками СС и соединениями ’’Мертвая голова”, главное управление по делам
расы и поселений, главное управление кадров, РСХА — главное имперское управ¬
ление безопасности, в состав которого входили семь управлений (в том числе СД,
гестапо; уголовная полиция, внешнеполитическая разведка и контрразведка)17.
16 Подробнее см. Бланк А. Из истории раннего фашизма в Германии. М., 1978, с. 84-85.
17Kogon Е. Der SS-Staat. Munchen, 1985, S. 20—33.
190
В отношении СС фюрер имел далеко идущие планы: со временем они должны
были стать главным инструментом господства после захвата власти нацистами.
Чем же привлек Гитлера Гиммлер? Почему ему было отдано предпочтение перед
старыми соратниками и друзьями фюрера, снятыми с этого поста ранее? Гиммлер
понравился Гитлеру еще тогда, когда он, служа Штрассеру, улучил момент,
чтобы шепнуть фюреру: ”Он любит только себя, мой фюрер, а мы все любим вас.
Он хочет стать вождем, этот аптекарь (Штрассер был владельцем аптечного скла¬
да. — Б.Х.), но у него ничего не получится”. Фюреру слова Гиммлера понрави¬
лись. ’’Это по-собачьи верный человек”, — говорил он.
Назначив Гиммлера шефом СС, Гитлер вывел их из состава СА и подчинил
себе лично. Весьма пестрые по социальному составу отряды С А, в которые входи¬
ли люди из мелкобуржуазных слоев, студенты и рабочие, верившие антикапита-
листической фразеологии нацистов, могли в будущем, как не без основания
опасался Гитлер, представить угрозу для фашистской верхушки. Поэтому следо¬
вало прочно отгородить от них СС. В обязанности элиты нацистского движения,
роль которой предназначалась СС, кроме охраны фашистских руководителей
входили также и многочисленные ’’особые” задачи: осведомительные функции
внутри НСДАП и вне ее рядов и секретные акции — тайные убийства, шантаж и
провокации.
Для зачисления в СС было необходимо представить рекомендации двух поручи¬
телей, жить постоянно на одном месте не менее пяти лет, иметь безупречную
характеристику местной ячейки НСДАП, ’’доказанное арийское происхождение”
с 1750 г. без каких-либо ’’инорасовых” (еврейских, славянских) примесей, отлич¬
ное здоровье, крепкое телосложение, рост не менее 1 м 80 см и внешность ’’норди¬
ческого” типа 18. Гиммлер предложил исключить из СС людей со славянскими
лицами. Эсэсовцы обязаны были испрашивать разрешение на заключение брака,
доказать ’’расовую чистоту” невесты, стремиться к созданию многодетной семьи.
Многочисленное потомство считалось главной целью брака. В состав СС принима¬
лись лица не моложе 23-х и не старше 35-ти лет. ”СС — это гвардия, — заявил
один из ее главарей. — Всегда существовала гвардия — у персов, у греков, у Цеза¬
ря, у Наполеона, у Фридриха II. А гвардией новой Германии станет СС” 19. Средне¬
вековые обряды и мистические ритуалы дополнялись лекциями, которые читали
’’магистры” ордена Розенберг, Дарре, Риббентроп или сам ’’великий магистр”
Гиммлер.
По свидетельству одного из ’’рыцарей круглого стола” Вальтера Шелленберга,
Гиммлер годами собирал литературу об иезуитах и зачитывался ею, позаимство¬
вав многое из опыта Игнатия Лойолы в организации своего ’’черного ордена” 20.
Так, по аналогии с главой ордена иезуитов рейхсфюрер СС требовал от своих
’’рыцарей” абсолютного повиновения. ’’Наша честь — верность”, — гласил девиз
эсэсовцев. Гитлер даже называл Гиммлера ’’мой Игнатий”.
Выступая 7 сентября 1940 г. перед ’’магистрами” своего ордена, Гиммлер
объявил, что СС — это ’’орден чистокровных и дворянство партии”, которое явля¬
ется ’’живым воплощением нацистского учения о превосходстве нордической
крови”21.
Гиммлер превратил СС в некий рыцарский орден. Для эсэсовцев разных рангов
были созданы ’’орденские замки”. Все, что происходило в них, было окружено
непроницаемой тайной. Главным святилищем СС стал замок Вебельсбург близ
города Падерборна в Вестфалии. Это место было выбрано неслучайно: по древне¬
му поверью, Падерборн, возникший еще при Карле Великом, будет единственным
18 Ibid., S. 22.
i9См. Мельников Д,, Черная Л. Империя смерти, с. 148-154.
30Schellenberg W. Op. cit., S. 32.
31 Черняк Е.Б. Тайные общества старого и нового времени на Западе. М., 1987, с. 175-176.
191
местом, которое уцелеет в войне между Западом и Востоком. В ’’черном ордене”
была введена сложная система обрядов. Гиммлер и 12 его ближайших подручных
из числа высших офицеров СС ежегодно посвящали несколько дней оккультным
бдениям в Вебельсбурге. Бдения происходили в специальном помещении за дубо¬
вым круглым столом. У ’’рыцаря круглого стола рейхсфюрера СС” имелось свое
кожаное кресло и серебряное блюдо, на котором с задней стороны было выграви¬
ровано имя ’’рыцаря”. Каждый из присутствовавших украшал себя гербом, при¬
надлежавшим кому-нибудь из известных деятелей германского средневековья.
Выступая в июле 1931 г. перед имперским активом СС, Гиммлер заявил, что
СС должны стать лейб-гвардией нации, гвардией нордической расы, которая по¬
ведет ’’народ господ”, насчитывающей 200 млн. немцев, на смертельную борьбу
с коммунизмом во всем мире. СС добьется того, чтобы Германии принадлежал
весь мир. Специальным приказом Гиммлера от 31 декабря 1931 г. ’’расовое
учение” стало официальной и единственной идеологией СС22. Вскоре была
образована расовая служба СС. Ее задачей стала охрана расовой чистоты членов
СС. Во главе расовой службы СС Гиммлер поставил ’’специалиста по чистоте
крови и инорасовым примесям” Вальтера Дарре 2 3.
Наконец-то Гиммлер получил возможность осуществить давно вынашиваемые
планы выведения чистых расовых пород. Излюбленным его детищем стали питом¬
ники ’’Лебенсборна” — системы воспроизводства самых ’’чистых” образцов
расы. Проще говоря — пункт для случек. Отборные особи чистой расы — эсэсов¬
цы-гренадеры приходили туда для того, чтобы оплодотворить арийских женщин.
Высшей добродетелью немецкой женщины было провозглашено рождение
чистокровных арийцев — голубоглазых блондинов, высоких, стройных, с длин-
2 4
ным лицом .
Гиммлер лично наблюдал за ’’работой” питомников ’’Лебенсборна”. Фрау
Гиммлер посещала их, давала советы. Ведь у нее было медицинское образование!
Но ’’Лебенсборн” мог дать ощутимые результаты нескоро. ’’Рейх” же не в
состоянии был ждать десятилетия. Расу надо было улучшить немедленно.
’’Кто имеет половину еврейской крови” — подлежит ’’окончательному реше¬
нию” (уничтожению). Если ’’нежелательные примеси составляют 25% — человек
может жить. Но он не может служить в армии и на государственной службе...
А те, у кого неарийской крови 12,5%, не могут занимать офицерские должности,
быть ответственными чиновниками и конечно же состоять в СС”, — решил рейхс¬
фюрер СС 2 5.
Гиммлер не только подробнейшим образом изучал и утверждал чертежи печей
крематориев, которые строили в лагерях уничтожения, помещений для ’’обработ¬
ки” жертв смертоносным газом, но и вникал в мельчайшие детали всех ’’меро¬
приятий”. Он лично подписал приказ, согласно которому у всех мертвецов нужно
было состригать волосы и вырывать золотые зубы. Срезанные женские волосы
сушили на крышах крематориев, паковали в мешки и отсылали в глубь Герма¬
нии на фабрики, где из них делали фетр и портняжный волос.
Бывший комендант Освенцима Гесс вспоминал, что Гиммлер лично изучил
весь процесс ’’превращения человека в дым”, все этапы, которые должен был
пройти обреченный на смерть узник. ’’Душегубки, расстрелы в оврагах и ямах —
все это детские игрушки, — говорил Гиммлер. — Теперь, когда фюрер приказал
окончательно решить еврейский вопрос, центры уничтожения не могут спра¬
виться с теми мероприятиями, которые будут проведены в гигантских масшта- 23 * 2
23Там же, с. 146-147.
23 Для Дарре ’’расовый вопрос” являлся ключом к пониманию мировой истории. - Darre IV.
Um Blut und Boden. Munchen, 1941, S. 293.
™Hrabar R. “Lebensbom” czyli źrodfo życia. Katowice, 1976.
2SKiihnl R. Der deutsche Faschismus in Quellen und Dokumenten. Koln, 1979, S. 269-279.
192
бах. Во внимание теперь принимается только газ”. По свидетельству Гесса,
’’рейхсфюрер СС во время своего посещения Освенцима летом 1942 г. внима¬
тельно наблюдал за ходом операции по уничтожению, начиная с разгрузки транс¬
порта с людьми на железнодорожной ветке до вытаскивания трупов из бун¬
кера П” 26 * * 29.
Гиммлер был непревзойденным мастером тайных расправ из-за угла. Генерал
Удет любил потешаться над пристрастием Гитлера и его приспешников к балаган¬
ной пышности и фразерству, над страстью фашистских главарей к наживе. Но
гораздо более опасным для него стало то, что генерал отрицал расчеты на молние¬
носное применение авиации как способ быстрого завоевания Европы. Удет
решительно расходился с генералом Мильхом, заместителем Геринга в мини¬
стерстве авиации. Удет настаивал на том, чтобы выбор самолетов, организация
ремонта, снабжение авиации запасными частями проводились из расчета на дли¬
тельную, трудную войну. Но Гитлер приказал как можно быстрее готовить
авиацию к ’’блицкригу”... И Удет, опытный, искусный летчик, погиб в ’’воздуш¬
ной катастрофе”. А Гиммлер — ее организатор — был личным представителем
Гитлера на похоронах Удета...
В ’’воздушной катастрофе” погиб и генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, гово¬
ривший, что поражение немецких войск под Москвой произошло вследствие
ошибочных планов и действий самого Гитлера.
Ни минуты не колеблясь, Гиммлер отдал приказ об уничтожении своего школь¬
ного друга Рюделя, единственного во всем классе, кто некогда заступался за
Генриха - ябеду и труса. Рюдель был обвинен в ’’пораженческих настроениях
и высказываниях, оскорбляющих фюрера”, и передан гестапо. Его бывший друг
Гиммлер приказал шефу гестапо Мюллеру лично контролировать ход следст¬
вия, не допуская ни ’’малейших послаблений”.
Нередко рейхсфюрер СС с гордостью заявлял, что именно его ведомство вы¬
полняет роль палачей, или, как он любил говорить, ’’чистильщиков истории”.
Личный врач рейхсфюрера Керстен как-то спросил своего шефа, не мучает ли
его совесть. Гиммлер ответил: ’’Нельзя рассматривать эти вещи с точки зрения
собственного ”я”. Надо всегда видеть перед собой расу в целом” 2 7.
Генрих Гиммлер обладал лакейской душонкой. Еще с гимназических времен
он заискивал перед сыновьями сильных мира сего, втайне ненавидя их. И вот
самые именитые господа Германии ищут теперь дружбы с ним: Отто Штейбринк,
Альберт Феглер, Август Ростерг, Фридрих Рейнхарт, Эмиль Майер, барон Курт
фон Шредер, Яльмар Шахт, граф Готфрид фон Бисмарк-Шенгаузен ... Они были
членами ’’кружка друзей рейхсфюрера СС”, образованного в 1932 г. личным
советником Гитлера по экономическим вопросам, одним из руководителей кон¬
церна ’Терман Геринг”, группенфюрером СС Кепплером. Первоначально 12,
а затем 40 представителей большого бизнеса высказывали на собраниях пожела¬
ния по проблемам экономики и политики. И конечно же вносили в фонд рейхс¬
фюрера крупные пожертвования. Министериал-директор имперского министерст¬
ва экономики, затем начальник III управления РСХА группенфюрер СС Олендорф
впоследствии показывал, что у Гиммлера были ’’непосредственные экономичес¬
кие интересы и поэтому ему было удобно иметь в своем кругу этих людей, в
,, о 9
которых он нуждался .
’’Друзья” давали деньги, и немалые. В 1943 г., например, сумма поступлений
достигла 1 млн. 100 тыс. марок. Формально деньги предназначались для выпол¬
36 Wspomnienia Rudolfa Hoessa, komendanta obozu oświęcimskiego. - Warszawa, 1960, 1. 232-
233; Kuhnl R. Op. cit., S. 390-392.
37Kerster F. Totenkopf und Treue: Heinich Himmler ohne Uniform. Hamburg, 1952.
38 Gossweiler R. Aufsatze zum Faschismus. Berlin, 1986, S. 324.
29 CC в действии, с. 66-67.
7 Новая и новейшая история, № 1
193
нения ’’особых заданий”. Насчет их характера жертвователи не заблуждались.
’’Предприниматели, — говорил уже упоминавшийся Олендорф, — нуждались
в СС для подавления рабочих. Вместе с тем они надеялись формально остаться
в стороне, не марая в крови собственные руки” 30.
’’Друзья” рейхсфюрера очень скоро подсчитали, какие барыши сулит им
использование рабского труда заключенных концлагерей. Работорговец Гиммлер
пошел навстречу покупателям ’’живого товара”. Он продавал узников крупными
партиями хозяевам концернов и даже давал ’’друзьям” советы, как можно повы¬
сить производительность труда истощенных и до предела изнуренных людей.
’’Дружба с СС приносит самые благоприятные плоды”, — писал член правления
”ИГ Фарбен” Отто Амброз 31. Концерн получал не только даровую рабочую
силу, но и заключенных для медицинских ’’опытов”, проводившихся в лаборато¬
риях ”ИГ Фарбен” эсэсовскими врачами. Циркуляр, подписанный Гиммлером
относительно порядка продажи крупных партий узников лагерей, требовал, чтобы
в карточке каждого заключенного делалась особая .отметка: ’’Подлежит уничто¬
жению путем работы” 3 2.
В преступном мире издавна существовала узкая специализация. Гиммлер же
был преступником широкого профиля — убийцей, грабителем, провокатором.
Он произнес как-то в присутствии своего ближайшего помощника, начальника
главного имперского управления безопасности Гейдриха, фразу: ’’Зачем нам
неизлечимо больные, инвалиды, калеки? Ведь они отнимают средства существо¬
вания у лучших представителей расы”.
28 июля 1941 г. по приказу Гиммлера в Освенцим прибыла специальная комис¬
сия, в состав которой входил доктор Хорст Шуман. Этой комиссии были пере¬
даны все инвалиды, слабоумные, хронически больные, которые были отобраны
среди заключенных под тем предлогом, что они будут переведены в другой лагерь
на более легкую работу. По приказу доктора Шумана этот транспорт (всего
575 узников) был доставлен в психиатрическую больницу в Зоннештейн, где
больные люди были уничтожены в бане углекислым газом, который впустили
через душевые отверстия. Это была ’’первая проба” газа на человеческом мате¬
риале.
А 1 сентября 1941 г. заместитель Гесса гаупштурмфюрер СС Фрич впервые
применил газ для уничтожения 600 советских военнопленных. Он приказал по¬
местить их в камеры, находившиеся в подвале, и, надев противогаз, запустил
газ ”Циклон-Б”, который незамедлительно вызвал смерть 33.
’’Ценную” идею подал Гиммлеру доктор Вюст — шеф генеалогического бюро
при личном штабе рейхсфюрера СС. Оказывается, древнейшие корни арийской
расы можно поискать... у некоторых цыганских племен! Гиммлер увлекся эТой
идеей.
Известно, что в отношении цыган также применялся геноцид — люди, имев¬
шие половину и более цыганской крови, подлежали уничтожению. ’’Исследуя”
по совету Вюста ’’праплемена”, из которых появилась ’’арийская раса” и ее
нордический элемент, Гиммлер нашел в самом корне общие черты арийцев и
цыган. Поэтому рейхсфюрер СС пожелал сохранить два самых главных цыган¬
ских рода. Остальные же были безнадежно ’’испорчены” в расовом отношении.
Комендант Освенцима Гесс вспоминал: ”В июле 1942 г. в Освенцим приехал
рейхсфюрер СС. Я очень подробно показал ему цыганский лагерь. Он осмотрел
все крайне внимательно: видел переполненные жилые и больничные бараки,
плохие санитарные условия, барак с заразными больными. Видел он и детей,
30 См. там же, с. 71.
3' Мельников Д., Черная Л. Империя смерти, с. 90.
33 Kiihnrich Н. Der KZ-Staat 1933-1945. Berlin, 1983, S. 114-116.
33Kuhnrich H. Op. cit., S. 154-155. \
194
больных номой - видом рака, который поражает слизистую оболочку рта.
Гиммлер дал мне приказ ликвидировать цыган, предварительно выбрав среди
них работоспособных, как это обычно делалось с евреями... Он распорядился,
чтобы управление имперской уголовной полиции в кратчайшие сроки провело
селекцию среди цыган... Это длилось два года. К августу 1944 г. в Освенциме
осталось около 4 тыс. цыган (это и были специально отобранные экземпляры. —
Б.Х.), которых должны были уничтожить в газовых камерах. До последних
минут они не знали, что их ждет; они поняли это только по дороге в крема¬
торий” 34.
Гиммлер лично участвовал в разработке эсэсовскими медиками эксперимен¬
тов над людьми. Особенно большой интерес рейхсфюрера привлекали ’’опыты”,
которые проводил врач-изувер гаупштурмфюрер СС Йозеф Менгеле 35.
Эксперименты эсэсовских ’’врачей” объяснялись не только садизмом и бес¬
конечным презрением к людям. Их ’’научный интерес” совпадал с рыночными
требованиями германской фармацевтической промышленности. Так, должны
были умереть сотни узников, когда баварский концерн проверял в Освенциме
действие препарата ”Рутенол”. Разумеется, хозяева препарата ”Рутенол” в долгу
перед СС не остались. Ценный подарок получила и жена рейхсфюрера.
124 подразделения центральной организации СС имели ’’узкую специализа¬
цию” — истребление евреев. И этот сектор лично возглавлял и вдохновлял
Гиммлер.
Как вспоминал бывший комендант Освенцима Гесс, первоначальный приказ
рейхсфюрера СС, изданный в 1941 г., требовал уничтожения всех евреев, без
исключения. Затем приказ был изменен: работоспособных евреев следовало от¬
делять и направлять на предприятия военной промышленности. После этого
Освенцим стал крупнейшим концентрационным лагерем для евреев.
В 1941 г. Гиммлер распорядился, чтобы Освенцим превратился в главное
место массового уничтожения людей, прежде всего евреев. Истребительная акция
должна была охватить 12 млн. человек 36.
Рейхсфюрер СС претендовал и на роль генератора политических идей. В бро¬
шюре ”СС как боевая антибольшевистская организация”, написанной в 1936 г.,
он, развивая тезисы ”Майн кампф”, разглагольствовал о главной цели нацизма —
германизации восточных земель. ’’Приведение в состояние гармонии численности
и ’’потенций” народа, с одной стороны, и географического пространства, с дру¬
гой”, — за этой туманной формулировкой скрывалась вполне конкретная цель:
подготовка экспансии на Восток.
’’Наша задача, — расшифровывал свои планы Гиммлер, — состоит не в том,
чтобы германизировать Восток по старым образцам, т.е. прививать живущему
там населению немецкий язык и немецкое право, а в том, чтобы на Востоке
поселились люди истинно немецкой, германской крови... Провинции и страны
лишь только тогда будут германскими, когда будут заселены германским эле¬
ментом” 3 7.
Какая судьба ждала коренное население восточных земель, прежде всего сла¬
вян? Вначале речь шла о 30 млн. людей, подлежащих уничтожению, в дальней¬
шем численность лиц, подлежащих истреблению, намечалось удвоить 3 *.
Германизация, геополитика, борьба за чистоту расы, геноцид — вот основное
содержание деятельности рейхсфюрера СС. У него было достаточно квалифици¬
рованных помощников для того, чтобы заниматься разведкой, контрразвед¬
34 Aufzeichnungen des ehemaligen Lagerkommandanten von Auschwitz, SS-Obersturmbannfuhrer
Hó0. - In: IML-ZPA, Akte K., Bl. 366-382.
35 Kaul F.K. Arzte in Auschwitz. Berlin, 1968.
36 СС в действии, с. 233-236.
37Himmler H. SS als antibolschewistische Kampforganisation. Munchen, 1936.
38Подковиньский M. Указ, соч., с. 52; СС в действии, с. 22-23.
7*
195
кой, террором против врагов режима. Но проблемы расы и ”блют унд боден”
(крови и почвы) Гиммлер оставил себе.
Гиммлер внимательно следил за подбором кадров для своего ведомства.
Он гордился, что ’’нашел” Гейдриха, ставшего впоследствии правой рукой
рейхсфюрера СС — начальником главного имперского управления безопас¬
ности. Рейхсфюрер плакал в присутствии подчиненных, когда Гейдрих был
убит чехословацкими партизанами. В отместку за это по его приказу эсэсовцы
уничтожили чешскую деревню Лидице и убили всех ее жителей 39.
Преемником Гейдриха на посту шефа РСХА — второго лица в системе СС -
стал бывший венский адвокат Кальтенбруннер. Это была креатура Бормана,
Кальтенбруннера поддерживал и сам фюрер. И хотя Гиммлер не жаловал
’’венца”, пришлось смириться.
Высокопоставленные каратели — начальник римского гестапо Капплер, шеф
лионского гестапо Барби и многие другие - обязательно получали личное
напутствие рейхсфюрера перед выездом на место службы. Но Гиммлер вмеши¬
вался и в гораздо более мелкие вопросы: так, он велел подбирать надсмотрщи¬
ков в концлагеря из числа бывших уголовников, убийц, садистов, сутенеров,
в женские лагеря — из наркоманок и проституток. Именно такие люди, считал
Гиммлер, служили особенно верно — им чужды человеческие чувства.
Как ни надежен был эсэсовец, охранявший концлагерь, все же, полагал рейхс¬
фюрер, собака будет лучше. И он предложил, чтобы собаки заменили часовых.
Сторожевые псы должны были бегать на определенных участках лагеря или между
проволочными заграждениями, которые были установлены около других объек¬
тов, где постоянно работали узники. Собаки лаем давали знать о приближении
узников к проволочным заграждениям и бросались на тех, кто пытался пере¬
резать проволоку.
Превыше всего на свете Гиммлер ценил доверие фюрера. ”Вы не можете понять,
как я счастлив, — сказал он своему врачу Керстену весной 1940 г., вернувшись
с очередного приема у Гитлера. — Фюрер не только меня выслушал, но и одобрил
мой план. Это самый счастливый день моей жизни” 40.
’’Восток отныне принадлежит СС” — такова была суть этого плана. Согласно
ему, Восток следовало ’’германизировать” — это касалось ’’расово пригодной
части”, остальные подлежали уничтожению или превращению в рабов, умеющих
считать до 50, написать свое имя и беспрекословно подчиняться немцам”.
’’Slaven sind Skiaven” (’’славяне — рабы”) — это звучало рефреном в каждом
выступлении Гиммлера.
Но план 1940 г. был лишь первым этапом. Венцом ’’творчества” Гиммлера
стал генеральный план ”Ост”. План ”Ост” предусматривал не только ликвида¬
цию Советского Союза как государства, но и физическое истребление всего
славянства и ’’германизацию” Востока вплоть до Урала, а может быть, и до
Сибири!41. Рейхсфюрер велел выпустить массовым тиражом брошюру ’’Недо¬
человек” — о русских. На обложке было изображено страшное, тупое, полу-
обезьянье лицо. .
Но Сталинград и Курск означали необратимый перелом в войне. Вермахт
упустил стратегическую инициативу и под ударами Советской Армии откатывал¬
ся на Запад, к границам рейха. И Гиммлер заметался. Куда делась его горделивая
поза, часто цитируемые слова наполеоновского генерала Камброна ’’Гвардия
умирает, но не сдается”? Однако вождь фашистской гвардии отнюдь не хотел
умирать. Он искал выхода, он хотел не только остаться в живых, но и быть
наверху. Для этого было необходимо предать своего идола — Гитлера.
S. Heydrich und die Fruhgeschichte von Gestapo und SD. Stuttgart, 1971.
40Himmler, Heinrich. Geheimreden 1933 bis 1945..., S. 39.
41 "Совершенно секретно! Только для командования". Стратегия фашистской Германии в
войне против СССР. Документы и материалы. М., 1967, с. 115-120.
196
С 1943 г. службы СС стали нащупывать контакты со спецслужбами США и
Англии и зондировать возможность сепаратного мира. При этом Гиммлер через
своих эмиссаров, а потом и лично обещал, что ’’Гитлера скоро не будет, он уйдет
со сцены”.
Гиммлер принял решение устранить фюрера ”по состоянию здоровья”.
’’Медицински обосновать” это решение помог шеф внешнеполитической раз¬
ведки СС Вальтер Шелленберг. Посланный им к Гиммлеру директор берлин¬
ской клиники Шарите профессор Макс де Кринис заверил рейхсфюрера, что
Гитлер нежизнеспособен, наполовину парализован, у него прогрессирует болезнь
Паркинсона. ’’Гитлер больше не жилец, — сказал Гиммлер после беседы с врачом
Шелленбергу. — Нам с ним теперь нечего делать” 42.
Гиммлер уже представлял себя главой германского рейха, в котором не будет
Гитлера, но останутся нетронутыми государственные структуры нацизма. Новую
партию он хотел назвать ’’Национальная сборная партия”, в составе кабинета уже
видел своих эсэсовских сообщников - Олендорфа, Вольфа, Поля и др.
Гиммлер даже вступил в переговоры с представителями ряда международных
организаций, которые предложили выкупить несколько десятков тысяч венгер¬
ских евреев. Этому вопросу была посвящена тайная встреча рейхсфюрера СС с
Норбертом Мазуром, представителем Всемирного еврейского конгресса в ставке
Гиммлера в замке Цитен43. В начале 1945 г. рейхсфюрер СС в целях обмана
общественного мнения отдал, приказ о частичной приостановке массового истреб¬
ления евреев и об использовании их в качестве рабочей силы. Гиммлер, стремив¬
шийся удержаться на поверхности во что бы то ни стало, вдруг проявил ’’снисхож¬
дение” к самым злейшим ’’врагам расы”. Он сделал то, за что эсэсовцы беспощад¬
но карали любого подданного ’’третьего рейха”.
Но удержать свои маневры в тайне Гиммлер не смог. Гитлер в последние дни
’’третьего рейха” узнал о переговорах Гиммлера со шведским графом Берна-
доттом, который соглашался посредничать в заключении сепаратного мира.
Некоторые западные историки, сопоставляя отдельные факты, утверждают,
что в канун краха ’’третьего рейха” Гиммлер пытался убить Гитлера в бункере
имперской канцелярии. Эту версию поддерживает и Шелленберг. Его поразила
та уверенность, с которой Гиммлер во время встречи со шведским дипломатом
Бернадоттом в Любеке в ночь с 23 на 24 апреля 1945 г. заявил, что Гитлер умрет
через несколько дней от кровоизлияния в мозг. Если иметь в виду, что в эти
дни в бункере появился новый, рекомендованный Гиммлером врач Людвиг
Штампфегер, то версия эта становится вполне правдоподобной. И это тем более
очевидно, что в переговорах Гиммлера с Бернадоттом еще живой Гитлер фигури¬
ровал как ’’бывший” фюрер44. По-видимому, осуществлению намеченного плана
в известной мере мешал Фегеляйн, назначенный высшим офицером связи между
Гиммлером и ставкой фюрера взамен отбывшего на западный фронт Вольфа.
Фегеляйн был свояком Гитлера, — его жена являлась родной сестрой Евы Браун.
Находившийся все время в непосредственной близости к Гитлеру, Фегеляйн мог
помешать ’’устранению” фюрера. В последние дни ’’рейха” Гитлеру доложили, что
Фегеляйн снял мундир и переоделся в штатский костюм. Гитлер приказал казнить
его ”за измену”. Свояк фюрера был расстрелян во дворе имперской канцелярии
телохранителями Гитлера 29 апреля 1945 г.
Гиммлер еще 21 апреля бежал из осажденного Берлина. Накануне, в день рож¬
дения фюрера, он, как и другие паладины Гитлера, провозглашал тосты за победу.
28 апреля агентство Рейтер сообщило о переговорах, которые вел Гиммлер за
спиной Гитлера. Взбешенный фюрер исключил его как предателя из рядов нацист¬
42 Schellenberg W. Op. cit.
Розанов Г. Уже не секретно. М., 1981, с. 113.
44 Гам же, с.119-120; Мельников Д., Черная Л. Преступник номер 1. М., 1981, с. 403-404.
197
ской партии и снял со всех постов 45. И Гиммлер исчез. Отто Скорцени — люби¬
мец Гитлера и Гиммлера, ’’рыцарь” CC № 1, лично снабдил рейхсфюрера военным
билетом на имя казненного гестапо фельдфебеля Генриха Хитцингера, имев¬
шего внешнее сходство с Гиммлером, и монтирующейся в дупле зуба ампулой с
цианистым калием.
После неудачных переговоров с графом Бернадоттом и отказа союзников иметь
с ним дело Гиммлер понял, что ему в бункер возвращаться нельзя, так как он в
’’черных списках предателей”, поэтому решительно направился во Фленсбург,
к Деницу, рассчитывая на свои старые связи и на ’’милость” адмирала.
Но Деница явно не устраивала одиозная фигура Гиммлера в новом правитель¬
стве. Последняя надежда Гиммлера рухнула. После этого рейхсфюрер, переодев¬
шись в штатское платье и завязав себе один глаз, отправился бродить по север¬
ной Германии. Он останавливался в населенных пунктах, в ’’душевной беседе”
сообщал немцам, что им грозит смерть от наступающих большевиков, и про¬
должал свой путь дальше. Так он скитался более двух недель.
Утром 21 мая 1945 г. английский патруль и два советских солдата - Василий
Губарев из Рязанской области и Иван Сидоров из Саратовской — вышли на патру¬
лирование дороги, ведущей из Мейнштадта. В 19 часов англичане сели пить кофе,
а советские солдаты решили еще раз осмотреть дорогу. О том, что было дальше,
рассказал Василий Губарев: ”В пятистах метрах от дороги из леса, крадучись,
вышли три немца. Мы их заметили и пошли за ними. Немцы нас вначале не видели.
Мы спустились за ними. Не доходя метров 200,крикнули: ’’Остановитесь!”. Но
неизвестные не остановились. Тогда я дал предупредительный выстрел. Один
остановился, а двое других продолжали идти вперед. Мы оба резко крикнули:
’’Хальт!”, взяли автоматы на изготовку и спросили: ’’Солдаты?” Немец ответил:
”Да”. На наш вопрос, есть ли документы, он ответил: ’’Есть”.
Задержанные были одеты в офицерские плащи, рбуты в сапоги, а на одном из
щемце$ были гражданские сапоги и шляпа. Левый глаз его был закрыт черной
повязкой. В руке он держал палку. В его воинском билете значилось: фельдфебель
Генрих Хитцингер”.
Советские солдаты повели задержанных в деревню и сдали англичанам.
Два дня задержанных никто не беспокоил и на допросы не вызывал. Наконец
23 мая один из немцев, глаз которого был закрыт черной повязкой, сообщил
дежурному офицеру: ”Я Генрих Гиммлер!” Тот посмотрел на него удивленно
и сказал: ”Вы сумасшедший, а не Гиммлер”. Но Гиммлер продолжал убеждать,
что он и есть тот самый рейхсминистр, руководитель войск СС, командовавший
группой армий ’’Висла”.
Гиммлер настаивал, чтобы его отвезли к офицеру британской службы безопас¬
ности. У английского майора, к которому доставили арестованного, была так
называемая ’’розыскная карточка” на Гиммлера, где значились его биографичес¬
кие данные, описание примет и даже номера партийного и эсэсовского билетов.
Все данные сошлись.
Теперь уже не было никакого сомнения в том, что один из трех немцев был
Генрих Гиммлер. Бывшего рейхсфюрера СС повели на новый допрос. И вот в
кабинете полковника английской службы безопасности Гиммлер раздавил зубами
ампулу цианистого калия и свалился на пол. Через пол минуты его глаза остек¬
ленели...
И в последний момент жизни Гиммлер, как всегда, струсил. Гиммлер, считав¬
ший себя носителем идеалов ’’арийской расы”, ’’бесстрашным рыцарем”, гото¬
вым отдать жизнь за фюрера, устрашился держать ответ за содеянное — он хоро¬
шо знал, как велики его преступления.
** Мельников Д., Черная Л. Преступник номер 1, с. 419.
198
Письма в редакцию
© 1990 г.
НОВОЕ МЫШЛЕНИЕ И СОВРЕМЕННАЯ ТЕОРИЯ
МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ
Советская историческая наука и общественные науки в целом начинают пре¬
одолевать завалы на пути их развития, образовавшиеся за долгие годы. Сегодня
ведутся дискуссии по еще вчера, казалось бы, самым запретным темам, про¬
водятся научные конференции по ’’белым пятнам” в истории. Одним из направ¬
лений, где отставание особенно нетерпимо, является изучение международных
отношений в теоретическом плане. По существу, этот вопрос поставлен полити¬
кой нового мышления. В последнее время он все чаще звучит в выступлениях
руководителей МИД СССР. Министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе
в статье ’’Дипломатия и наука: союз во имя будущего”, опубликованной в жур¬
нале ’’Коммунист”, обратил особое внимание на необходимость разработки теоре¬
тических проблем международных отношений. ’’Очень ощутим, — подчеркнул
он, — дефицит специалистов, углубленно занимающихся теорией международ¬
ных отношений, изучением закономерностей и специфики процессов, развиваю¬
щихся в этой сфере в наше время” 1. Дело в том, что долгие годы привычным
для нас научным направлением по изучению международных отношений остава¬
лась история международных отношений и внешней политики СССР. Теоретичес¬
кое же направление в изучении международных отношений (разумеется, не считая
юридических наук и экономики, занимающихся, соответственно, международ¬
ным правом и международными экономическими отношениями) являлось как
бы одним из аспектов истории международных отношений и внешней политики.
Следует отметить, что в последние годы Научный совет по истории междуна¬
родных отношений и внешней политики СССР при Отделении истории АН
СССР определил в качестве важнейших исследования, связанные с разработкой
основных противоречий современной эпохи, глобальных вопросов мирового раз¬
вития, проблем и перспектив выживания человечества в ядерную эру. Однако
теория международных отношений как особое официально признанное направ¬
ление научных исследований и самостоятельный предмет в вузовских програм¬
мах отсутствует, исключая спецкурсы на факультетах, готовящих загранкадры
(Московский государственный институт международных отношений МИД СССР
и Дипломатическая академия МИД СССР, факультет международных отношений
Киевского государственного университета им. Т.Г. Шевченко).
До ноября 1988 г. перечень специальностей для защиты диссертационных
работ в СССР определял следующие специальности, которые охватывали изуче¬
ние проблем международных отношений разными общественными науками:
история коммунистического, рабочего и национально-освободительного движе¬
ния (07.00.04), история международных отношений и внешней политики
(07.00.05), мировое хозяйство и международные экономические отношения
(08.00.14), международное право (12.00.10). В ’’Номенклатуре специальностей
1 Шеварднадзе Э. Дипломатия и наука: союз во имя будущего. - Коммунист, 1990, № 2,
с. 20.
199
научных работников”, определенной постановлением Государственного коми¬
тета СССР по науке и технике от 4 ноября 1988 г., предусмотрена новая специаль¬
ность в области изучения международных отношений — политические проблемы
международных систем и глобального развития (23.00.04).
Введение этой специальности — важная предпосылка для развития теоретичес¬
ких исследований международной сферы, но вместе с тем принятое определение
специальности 23.00.04 ограничивает комплекс проблем изучения международ¬
ных отношений в плане теории. Представляется, что понятие ’’теория между¬
народных отношений” является более емким, чем понятие ’’политические пробле¬
мы международных отношений”. Последнее как бы оставляет в тени теоретичес¬
кий уровень как таковой и, выделяя политические проблемы, невольно сужает
подход. Анализ международных систем не может быть сведен лишь к политичес¬
ким сюжетам. Сколь бы важным он ни являлся, политический аспект — лишь
один из аспектов международной сферы. Если же иметь в виду изучение между¬
народных систем (а именно системный подход должен быть одним из непремен¬
ных условий развития любой научной теории), то в таком случае теория между¬
народных отношений тем более не может уложиться в рамки одной политологии.
Международные отношения образуют сложнейшую, неоднородную по мно¬
гим критериям, но совершенно определенную сферу, охватывающую и социокуль¬
турные взаимоотношения народов. Международные отношения чаще всего пони¬
маются как межгосударственные, тогда как последние, хотя и составляют основу
их структуры, тем не менее не исчерпывают их. Современная теория международ¬
ных отношений, отвечающая требованиям современной науки, может успешно
создаваться только на междисциплинарной основе, т.е. опираясь на методологию
и достижения всех наук, изучающих данный объект познания (историю между¬
народных отношений и внешней политики, философию и социологию, между¬
народные экономические отношения, международное право, психологию, полито¬
логию и т.д.).
Возникает вопрос: возможно ли создать самостоятельное научное направле¬
ние, опирающееся на достаточно прочный методологический фундамент, таким
образом, чтобы эта теория, составленная из столь мозаичных научных элементов,
приобрела бы свой аппарат категорий, понятий? Вероятно, найдутся скептики
и даже противники такого поиска. Но, поскольку существует особая сфера между¬
народных отношений, развитие которой не может быть объяснено лишь анализом
взаимодействия внутригосударственных общностей, то вряд ли разумно отри¬
цать необходимость самостоятельной дисциплины, призванной изучать в совокуп¬
ности все аспекты этой сферы.
Не приходится особо убеждать, сколь необходима разработка теории между¬
народных отношений в свете нового мышления. Этот подход, выдвинутый совет¬
ским руководством на этапе перестройки и уже принесший всему мировому сооб¬
ществу немалые, плоды, нуждается в обеспечении его надежной научной базой,
так как новое мышление это ”не одноразовая корректировка позиции, а методо¬
логия ведения международных дел”2. Разработка ’’методологии ведения между¬
народных дел” в конце XX в. с советской стороны предполагает немалые интел¬
лектуальные усилия, направленные на развитие теории на основе творческого
осмысления марксистско-ленинского наследия, очищенного от догматического
его толкования, на учет лучших достижений зарубежных исследований между¬
народных отношении.
За рубежом, в особенности в США, исследования эти ведутся в масштабах,
многократно превосходящих наши по численности научных работников и финан¬
2Горбачев М.С. За безъядерный мир, за гуманизм международных отношений. Речь на
встрече в Кремле с участниками международного форума ”3а безъядерный мир, за выжива¬
ние человека”. 16 февраля 1987 года. М., 1987, с. 15.
200
совым затратам. Так. в уже упоминавшейся статье Э.А.Шеварднадзе дается срав¬
нение федеральных ассигнований США в 1988 г. на научно-исследовательские
работы по международной тематике и расходы МИД СССР на выполнение хоз¬
договорных работ в 1988-1989 гг.: 200 млн. долл, в США и НО тыс. руб. у нас 3.
Помимо специальных учреждений, в США существуют центры международных
отношений во многих университетах. Их деятельность поощряется конгрессом,
соответствующими ведомствами правительства, частными и общественными
фондами. Ранее почти все их исследования рассматривались в советской научной
печати под углом разоблачения их методологической несостоятельности и анти¬
советской направленности. Безусловно, американские концепции международ¬
ных отношений и внешней политики неотделимы от политической философии
капиталистического общества, они проникнуты американским видением мира.
Сознательно или подсознательно либеральные концепции отождествляются у
большинства американских авторов с универсальными, что придает их работам
пропагандистский смысл.
Но, кроме этого, в США, как и в других странах, накоплен немалый опыт
изучения международной сферы, имеющий научную ценность. Например, опыт
системного подхода, моделирования, применения теории игр, особенно в изуче¬
нии процессов принятия внешнеполитических решений. Интерес представляют
также работы по психологии, поведению политической элиты, всех тех, кто при¬
нимает решения, от которых зависят судьбы миллионов людей. В то же время
значение такого классического в США направления, как ’’политический реализм”,
признанным лидером которого был Г.Моргентау, на наш взгляд, не исчер¬
пывается только тем, что ’’реалисты” воспевали силу с целью оправдать империа¬
листическую политику США. Концепции Моргентау и его последователей содер¬
жат вместе с тем действительно реалистические элементы исторической эволю¬
ции международных отношений. Моргентау предостерегал против военной аван¬
тюры США во Вьетнаме.
Благодаря огромным масштабам этих исследований, проводившихся в США
и в меньшей мере в других странах Запада после второй мировой войны, в целом
в них накоплен большой эмпирический материал, составлены банки данных
по многим направлениям. Критическое осмысление и освоение зарубежного
опыта могут способствовать разработке теории в контексте нового мышления.
В СССР исследования теоретического характера по различным аспектам между¬
народных отношений в основном ведутся в академических институтах (Институт
мировой экономики и международных отношений, Институт США и Канады,
Институт экономики мировой социалистической системы, Институт международ¬
ного рабочего движения) , в МГИМО, Дипломатической академии и других учреж¬
дениях МИД СССР, а также в ряде университетов. Одним из наиболее разработан¬
ных направлений является военно-политическая проблематика. В последние годы
опубликован ряд работ советских ученых-международников, в которых в сово¬
купности заложены основы для создания теории международных отношений
современного уровня. Однако существующее положение, когда только отдельные
советские исследователи работают непосредственно в области теории между¬
народных отношений, не может отвечать ни научным, ни практическим задачам.
Видимо, целесообразно объединить усилия советских. международников по
разработке такой теории, преодолеть замкнутость отдельных коллективов.
Бесспорно важным примером в этом отношении можно считать инициативу
Центра методологии международных отношений, созданного в Дипломатической
академии МИД СССР под руководством д.ю.н. Э.И.Скакунова. Центр проводит
ежемесячные семинары с участием специалистов-международников академичес¬
ких институтов и московских вузов. 13—14 сентября 1989 г. в Дипломатической
академии МИД СССР прошел первый научный симпозиум на тему: ’’Новое поли¬
3 Шеварднадзе Э. Указ, соч., с. 21.
201
тическое мышление: проблемы теории, методологии и моделирования между¬
народных отношений”. В нем приняли участие около 70 ученых из Москвы, Киева,
Иркутска, а также из Австралии. Ход дискуссий показал, что только в сотруд¬
ничестве специалистов разных наук, объектом изучения которых становятся
международные отношения, возможно создавать их теорию. Недостаток такого
сотрудничества с очевидностью проявился на симпозиуме в трудностях взаимо¬
понимания, скажем, между философами и политологами или между гуманитария¬
ми и математиками, в отсутствии общих для всех теоретических категорий и
понятий. Поэтому польза таких междисциплинарных дискуссий состоит, в част¬
ности, в том,’что они помогают преодолевать односторонние подходы.
В этой связи вернемся к вопросу об изучении международных отношений в
различных вузовских курсах. Уже упоминалось, что в советских учебных про¬
граммах, исключая специальные факультеты, готовящие международников,
отсутствует предмет ’’международные отношения”, хотя он все же обозначен
под таким названием в системе партийно-политической учебы. За рубежом курс
’’международные отношения” повсеместно является одним из обязательных
в учебных программах факультетов права, гуманитарных, социально-экономи¬
ческих наук, менеджмента, по выбору его изучают студенты факультетов есте¬
ственных наук. Этот курс присутствует в университетских программах стран
Восточной Европы. Назрела необходимость повысить статус изучения между¬
народных отношений в советских вузах и в первую очередь ввести его на гумани¬
тарных факультетах.
Перестройка высшей школы и, в частности, преподавания общественных
наук, права, предоставляемые Госкомитетом СССР по народному образованию
ректоратам и Ученым советам вузов по составлению учебных программ по обще¬
ственным наукам, позволяют искать гибкие решения этого вопроса. Нереально
рассчитывать ввести в ближайшие годы на всех гуманитарных факультетах само¬
стоятельный предмет ’’международные отношения” или, скажем, ’’основы теории
международных отношений”, как это делается в большинстве зарубежных стран.
Нет программ, учебников, преподавателей с соответствующей подготовкой. Пока
можно приветствовать публикацию отдельных учебных пособий в МГИМО,
Киевском университете, но их тираж очень мал, к тому же они ориентированы
на обучение только студентов, специализирующихся в области международных
отношений. Загруженность учебных программ весьма затрудняет введение пред¬
мета ’’международные отношения” как общеобразовательного. Наверное, далеко
не для всех факультетов это было бы оправдано.
По нашему мнению, на исторических факультетах целесообразно расширять
их изучение в теоретическом плане в основных курсах, например, в курсах новой
и новейшей истории. Что касается преподавания международных отношений в
цикле общественных дисциплин, читаемых на всех факультетах, то этот вопрос
естественно рассматривать как часть более широких проблем становления социо¬
логии и политологии в качестве новых научных специальностей и учебных дисцип¬
лин. Упомянутое постановление Госкомитета СССР по науке и технике от 4 ноября
1988 г. ввело серию специальностей для защиты диссертаций по социологии и
политологии, и таким образом в этом отношении открываются благоприятные
перспективы. Изучение международных отношений в теоретическом аспекте
может в серьезной мере способствовать разработке междисциплинарной методо¬
логии, приобретающей возрастающее значение для развития общественных наук
в их взаимовлиянии, а также, в контакте с естественными науками, что особенно
важно.
Историков прежде всего может волновать вопрос о том, как соотносятся
между собой история международных отношений и внешней политики и предмет
их теории. Какую роль способна сыграть историческая наука в развитии теории
международных отношений и, напротив, что. могут дать уже освоенные методы
202
социологического, политологического, системного подходов в изучении истории
международных отношений и внешней политики?
Осмелимся утверждать, что на сегодняшний день историки весьма скептически
относятся к самой постановке вопроса о создании современной теории между¬
народных отношений, а у некоторых такой вопрос даже не возникает. Дело в том,
что существует марксистско-ленинская теория международных отношений и
внешней политики как неотъемлемая часть всего марксистско-ленинского учения.
Но современные международные отношения, сохранив одни характеристики,
данные основоположниками марксизма-ленинизма, приобрели другие, радикаль¬
но отличающие их от всех предшествующих эпох. Диалектика единства и про¬
тиворечий взаимозависимого мира лежит в основе анализа нашей эпохи в мате¬
риалах XXVII и XXVIII съездов КПСС, ознаменовавших поворотный рубеж во
внешнеполитической стратегии партии, основанной на принципах нового мышле¬
ния. Досадно, но приходится констатировать, что глубокое обновление оценок
современного мира, символизирующее понятие ’’новое политическое мышле¬
ние”, часто не вполне осознанно усваивается у нас в широкой аудитории, про¬
сматриваются явления восприятия его в качестве нового политического лозунга
для прежней политики. Непонимание или недооценка мировой системности
международных отношений и тяготение к старому, исключительно государствен¬
но-централистскому взгляду на них воплощают инерцию нашего сознания, в
котором, таким образом, недооцениваются глобальные проблемы и противо¬
речия. Преодоление такой инерции в массовом сознании — это, если можно
так выразиться, одна из прикладных задач теории международных отношений.
Только историческая наука может наполнить эту теорию живым содержа¬
нием, не допустить ее абстрагирования. Иначе теория сведется, как это нередко
происходит в зарубежных исследованиях, к безжизненным схемам, к абстракт¬
ным конструкциям.
Но если трудно представить развитие теории международных отношений без
участия историков, то и теория способна помочь историкам в синтезе фактичес¬
кого материала, особенно когда это касается внешнеполитических ситуаций,
трудно поддающихся однозначным оценкам, ситуаций, в которых скрестились
многие интересы и противоречия.
Журнал ’’Новая и новейшая история” активно обсуждает вопросы перестрой¬
ки исторической науки, ее обновления, открыл дискуссию по ряду важных тем
истории XX в. Обсуждение их с возможностью высказывать различные точки
зрения, по нашему мнению, подвело естественным образом к тому, что назрела
научная дискуссия о теоретическом изучении международных отношений, вопро¬
сах создания современной теории международных отношений на уровне нового
мышления.
Г.Н. Новиков,
зав. кафедрой новой, новейшей истории
и международных отношений
Иркутского государственного университета
203
Историография
© 1991 г.
В.М. ХАЧАТУР Я Н
ПРОБЛЕМА ЦИВИЛИЗАЦИИ В "ИССЛЕДОВАНИИ ИСТОРИИ"
А. ТОЙНБИ В ОЦЕНКЕ ЗАПАДНОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
’’Исследование истории” А. Тойнби, представляющее собой интерпретацию
’’универсальной”, ’’глобальной” истории, вызвало необычайно живой отклик
критики еще в ходе публикации этого труда (1934—1961 гг.). В последнем,
12 юме автор указал более сотни отзывов на свою работу, появившихся в печати
на протяжении 40—50-х годов. Столь повышенное внимание объясняется во
многом тем, что стремление Тойнби к всеобъемлющему охвату исторического
процесса, к воссозданию философии истории было достаточно необычно для
исторической науки тех лет, в которой попытки преодоления узости неокантиан¬
ского метода (связанные, в частности, с деятельностью школы ’’Анналов”) еще
не получили всеобщего признания 1. В 60—70-е годы интерес к ’’Исследованию
истории” постепенно шел на спад, но не иссяк полностью и в настоящее время.
Поскольку работа Тойнби является междисциплинарным исследованием и
анализ исторического процесса представлен в самых разнообразных аспектах
(от влияния географического фактора до изучения законов ’’подсознательной
психики”), критический материал отличается большим разнообразием. Наряду
с проблемами, касающимися трактовки историй отдельных стран, роли религии
в историческом процессе, особенностей психоанализа в ’’Исследовании истории”,
можно выделить комплекс вопросов, связанных с цивилизациями как основным
объектом внимания Тойнби 2. Анализ динамики оценок Тойнби в западной исто¬
риографии до сих пор не являлся предметом специального исследования. Поэтому,
не претендуя на полный охват материала, в данном обзоре мы попытаемся наме¬
тить основные аспекты в разработке этой темы западной историографией 40—80-х
годов, главным образом англо-американской.
Отзывы на ’’Исследование истории” имеют выраженный полемический харак¬
тер, особенно ощутимый в 40—50-е годы 3. С одной стороны, трудно назвать
статью или монографию, в которой не говорилось бы с похвалой о монументаль¬
ности работы Тойнби, ’’телескопичности” видения истории, насыщенности пробле¬
матики; наконец, даже самые суровые критики признавали, что ’’Исследование
истории” с его оригинальной трактовкой исторического процесса обладает по
крайней мере одним ценным качеством — оно дает творческий импульс совре¬
1 Афанасьев Ю.Н. Историзм против эклектики. М., 1980, с. 10-11.
2 В современной западной историографии, особенно американской, вызывают интерес тео¬
логические концепции Тойнби (Robb D. Brahmine from Abroad. - American Studies, 1985, v. 26,
№ 2, p. 45 -69), его психоаналитический метод (Martin P. Experiment in Depths. Boston, 1976),
вопросы политического характера (Martel G. National and International Politics in the Middle
West. Totowa, 1986, p. 66-83).
’Вместе с тем нужно выделить ряд работ, авторы которых ставят своей целью в основ¬
ном изложение концепций А. Тойнби, например, Anderle О. Das universalhistorische System
A. Toynbee. Frankfurt a.M., 1955; Winetrout K. A. Toynbee. The Ecumenical Vision. Boston, 1975.
204
менным историкам. С другой стороны, именно масштабность видения Тойнби,
стремление выявить общие закономерносги исторического процесса явились
вызовом неокантианской школе в историографии, традиции которой еще не были
преодолены, особенно в 40—50-е годы. Таким образом, полемика вокруг Тойнби
тесно переплеталась с более глобальной полемикой между сторонниками концеп¬
ции В.Дильтея и Г.Риккерта и новым течением, представленным в первую оче¬
редь школой ’’Анналод”. Правда, в данном случае ситуация осложнялась тем,
что и представители школы ’’Анналов”, несмотря на внешнее сходство постав¬
ленных задач (преодоление узости неокантианства и неопозитивизма, отказ от
фактологичности, интерес к изучению цивилизаций, ’’глобальной истории”), тем
не менее подчеркивали свое неприятие метода Тойнби 4.
Представляется возможным наметить три этапа в критике ’’Исследования
истории”. В 40—50-е годы она велась представителями различных школ в исто¬
риографии, в разной степени принявших новые методы и задачи истории или
отрицавших их полностью. 60—70-е годы — следующий этап, когда ситуация
несколько выровнялась: в литературе, посвященной Тойнби, сохранилась кри¬
тическая настроенность, но исчезла столь характерная для предыдущего этапа
разноголосица мнений, что во многом объяснялось теми результатами, кото¬
рые были достигнуты в 60—70-е годы в изучении исторических структур ’’боль¬
шой длительности”. Наконец, 80-е годы были отмечены стремлением отыскать
в ’’Исследовании истории” те идеи, которые представлялись современным исто¬
рикам и социологам наиболее плодотворными. Эту тенденцию, слабо выражен¬
ную в предшествующие периоды (так как последователи Тойнби весьма немно¬
гочисленны), в настоящее время, когда временная дистанция позволяет дать
более объективную оценку, можно считать главенствующей.
Предметом дискуссии в годы публикации ’’Исследования истории” стал в
первую очередь сам предмет анализа — ’’локальная” цивилизация, которую
Тойнби определил как ’’умопостигаемую единицу исторического исследова¬
ния”, противопоставив ее истории отдельных государств. Многие критики
40—50-х годов, предпочитая рассматривать исторический процесс через более
традиционные категории познания, видели существенный недостаток его
работы именно в выборе объекта исследования. Так, английский историк
Е. Баркер в качестве примера, иллюстрирующего схематизм Тойнби, его склон¬
ность видеть историю через общие, абстрактные определения, приводит само
понятие цивилизации: ’’Эти цивилизации, например, — что это такое?.. Для
меня это умозрительное построение” 5. Более приемлемым объектом анализа
автору представляется государство. ’’Замкнутое государство — это действи¬
тельно факт, который нагляден и понятен” 6.
Близкую точку зрения высказывает представитель американской историогра¬
фии Г.Моргентау: ’’Сама концепция цивилизации лишена эмпирической четкос¬
ти... Не случайно существовала тенденция писать историю с точки зрения полити¬
ческих и географических единиц в большей степени, чем цивилизаций. Ибо пер¬
вые легче подлежат эмпирической проверке, чем последние” 7.
Французский автор, представитель консервативной школы ’’критической фило¬
софии истории” Р.Арон, пожалуй, в наиболее образной форме выразил свои
сомнения в том, имеет ли понятие ’’цивилизация” объективное содержание: ’’Про¬
блема состоит в невозможности дать ответ, существуют они (цивилизации. —
В.Х.) или нет. Можно рассматривать цивилизации как историческую реальность
ĄFebvre L. Combats pour 1’histoire. Bibliographic choisie et methodique. Paris, 1953, p. 131-143.
5Barker E. Doctor Toynbee’s “A Study of History”. - Toynbee and History. Ed. by M.F. Ashley-
Montagu. Boston, 1956, p. 95.
6 Ibidem.
7Ibid.,p. 194.
205
или как историческую химеру” 6 * 8. Арон считает, что истории отдельных стран,
например Англии или Франции, представляют не менее интеллигибельную область,
чем западная цивилизация. Столь скептическое отношение к объекту анализа,
выбранному Тойнби, объясняется во многом тем, что традиционно изучение
цивилизаций проводилось в сфере социологии и философии. В ’’Закате Европы”
О. Шпенглер, создавая схему развития цивилизаций, не выходил за пределы фило¬
софских обобщений, в то время как Тойнби заявлял о себе в первую очередь
как об историке, но не только эмпирике, а историке, который на базе факто¬
логии выявляет закономерности мирового исторического процесса. Следует
добавить, что, с точки зрения Тойнби, изучение цивилизаций предполагало исполь¬
зование интердисциплинарного метода, а поэтому он настаивал на необходимости
разрушить ’’академическое” разделение между историей и социальными науками,
чтобы создать единую науку о человеческой деятельности9, т.е. придерживался
весьма новаторских концепций, к тому времени еще не получивших всеобщего
признания, но предвосхищавших сегодняшний день исторической науки.
Вместе с тем можно выделить ряд положительных отзывов о выбранном
Тойнби объекте исследования и его междисциплинарном методе, высказанных
представителями американской школы, в которой в 40—50-е годы обозначилась
тенденция (имеющая, правда, немногочисленных сторонников) к интеграции
истории и социологии10. Так, Ч.Даусон, автор книги о ’’метаистории”, писал:
”До сих пор цивилизации не рассматривались как истинные объекты историчес¬
кого изучения... Но сейчас это стало более невозможным. Современная история
должна анализировать конфликты и контакты между цивилизациями так же
(или даже больше) , как и между европейскими нациями” 11.
Критика Тойнби по поводу объекта исследования имела и другое основание,
связанное с содержанием самого понятия ’’цивилизация”. Это стержневое поня¬
тие в ’’Исследовании истории” определялось самим автором весьма расплыв¬
чато: гносеологическое определение цивилизации как ’’умопостигаемой единицы”
исторического анализа, как ’’определенной фазы в развитии культуры”, суще¬
ствующей на протяжении длительного времени 12, нельзя считать достаточно
четкими, так как они не содержат критериев, выделяющих цивилизацию среди
других понятий (например, ’’общество”) .
Такая неопределенность терминологии была подмечена в западной историо¬
графии. Американский историк К. Томпсон считает принципиальным недостат¬
ком Тойнби то, что он подменяет определение цивилизации несколькими иллю¬
страциями, поэтому неясно, что ”он понимает под этим термином” и как цивили¬
зацию ’’можно отличить от общества” 13. Хотя участники дискуссии по поводу
’’Исследования истории” далеко не всегда давали свои собственные определения
цивилизации, в ходе споров выявился широкий спектр суждений об этом поня¬
тии. Не ставя сейчас задачи полностью осветить этот вопрос, требующий специаль¬
ных изысканий, мы отметим точки зрения лишь тех исследователей, которые
в той или иной мере являются последователями Тойнби.
В большинстве случаев понятие ’’цивилизация” употребляется как вполне
равноценное понятию ’’культура” 14, и цивилизация таким образом рассматри¬
6 Aron R. L’histoire et ses interpretations. Entretiens autour de A. Toynbee sous la dir. Paris,
1961, p. 42.
’ Toynbee A. What I Am Trying to Do. - Toynbee and History, p. 5.
Барг MA.. Проблемы социальной истории. M., 1973, с. 13-14.
1 'Dawson Ch. Toynbee’s Study of History. The Place of Civilisations in History. - Toynbee and
History, p. 129.
13 Toynbee A. A Study of History, v. 1-12. London, 1934-1961, v. 12, p. 274.
13 Thompson K. Toynbee’s Approach to History Revieved. - Toynbee and History, p. 216.
14 Причина этого явления имеет традиции, так как в XIX в. термин ’’цивилизация”, особен¬
но у антропологов (Тейлор), является равнозначным термину ’’культура”. О постепенном
разграничении этих понятий см.: Bagby Ph. Culture and History. Prolegomena to the Comparative
Study of Civilizations. Westport, 1976 (1st ed. 1958), p. 159-163.
206
вается прежде всего как общность духовных традиций людей, объединенных
территориально на протяжении длительного времени. Эта точка зрения, действи¬
тельно присутствующая в работе Тойнби, который предпочитал ’’определить
цивилизацию с точки зрения духовной” 15, доведена до крайности в исследова¬
нии американского культуролога Ф. Бэгби, использующего термин ’’цивилиза¬
ция” для разграничения ’’более крупных, сложных культур... от небольших,
более простых, традиционно бывших исключительно заповедной областью антро¬
пологов”16. Американский историк К. Квигли предъявил требования к эконо¬
мическому уровню культуры, претендующей на именование ’’цивилизации”,
считая, что это должна быть ’’производящая культура с аппаратом для экспан¬
сии”17. Если Квигли считал, что наличие в ней городов и письменности не
является обязательным, приводя в пример цивилизацию инков и европейскую
цивилизацию до Хв., то для Бэгби непременное условие — это города, являю¬
щиеся культурными центрами.
Начиная уже с 60-х годов вопрос о целесообразности изучения цивилизаций
перестает вызывать споры, объект анализа воспринимается как должное, так как
благодаря усилиям прежде всего представителей школы ’’Анналов” изыскания
в этой области стали традиционными. Однако до сих пор ощущается необходи¬
мость разработки четкого, ’’универсального” определения цивилизации. Сам
Тойнби, отвечая на замечания критиков по данному вопросу, не дал определе¬
ния, которое отвечало бы таким требованиям. Ограничиваясь утверждением,
что понятие ’’цивилизация” не более абстрактно, чем такие традиционные поня¬
тия, как ’’общество” и ’’государство”, Тойнби полагал, что первое теряет свою
абстрактность, становится наглядным, ’’зримым”, когда проводится сопостав¬
ление феноменов культуры, принадлежащих к разным цивилизациям 18. С точки
зрения попытки усовершенствования традиционных определений цивилизации
интерес представляет статья американского исследователя Р.Уэскотта, в кото¬
рой на основе творческого осмысления концепций Тойнби и других исследова¬
телей в области истории цивилизаций, начиная с Н.Я. Данилевского, дается воз¬
можный вариант ’’сводного” определения. Оно включает ряд условий: во-пер¬
вых, культура должна получать продукт от земледелия или скотоводства (а не
собирательства); во-вторых, она должна быть урбанистической, иметь письмен¬
ность и навык плавки металла 19. Наличие по крайней мере двух из перечислен¬
ных признаков автор считает обязательным. Как мы видим, Уэскотт не сводит
понятие ’’цивилизация” только к своеобразию духовной культуры и в отличие
от Тойнби предъявляет определенные требования также к уровню экономической
зрелости общества. Однако и это определение нельзя считать универсальным,
ибо оно дается, как и у большинства предшественников Уэскотта, по принципу
’’исключения”, ’’отделения” цивилизаций от ’’примитивных обществ”. Опре¬
деление такого рода скорее позволяет представить, что именно не относится
к области цивилизации, чем составить понятие об этом феномене. В данном
случае позиция Уэскотта, который пытался дать универсальное, ’’синтетичес¬
кое” определение, симптоматична: сам термин прочно вошел в понятийный аппа¬
рат историографии, но тем не менее требует конкретизации, так как нужно пере¬
дать его суть.
Проблема определения цивилизации, выяснения ее критериев оказывается
тесно связанной с вопросом о числе цивилизаций и их классификации. Список,
15 Toynbee A. A Study of History, v. 12, р. 279.
16Bagby Ph. Op. cit., p. 163.
17 Подразумевается прежде всего экономическая экспансия. Quigley С. The Evolution of
Civilization. An Introduction to Historical Analysis. Indianopolis, 1979 (1st ed. 1961), p.134. Опре¬
деления такого рода приводятся: Toynbee A. A Study of History, v. 12, p. 275.
18 Toynbee A. A Study of History, v. 12, p. 279.
19 Wescott R. The Enumeration of Civilizations; - History and Theory, v. 9, 1970, № 1, p. 69.
207
составленный Тойнби, включал 21 цивилизацию (в 12 томе ’’Исследования исто¬
рии” он был расширен до 23). Все они делятся на достигшие полного расцвета —
египетская, шумерская, западноевропейская; ’’застывшие” — цивилизации эски¬
мосов, номадов, Спарты; ’’недоразвитые”, в частности скандинавская. Кроме
того, в 12 томе Тойнби присоединил к основному списку группу цивилизаций-
сателлитов. Цивилизации первой группы распределялись по трем генерациям,
из которых каждая последующая выводилась из предыдущей, за исключением
цивилизации первой генерации, т.е. египетской, шумерской и т.д.20. Пред¬
ложенная Тойнби классификация практически не нашла приверженцев среди
его современников. Один из основных критиков Тойнби, профессор истории
Утрехтского университета П.Гейл, считал, что цивилизации, входящие в список
Тойнби, слишком резко отличаются друг от друга по размеру и структуре 21.
Действительно, в перечень цивилизаций Тойнби включает как простые (Спарта),
так и сложные системы (эллинистическая, или греко-римская цивилизация).
Кроме того, сопоставляемые им цивилизации находятся на разных уровнях
развития (инки и западноевропейская цивилизация). Существенные недостатки
и противоречия в этой классификации усматривал известный социолог П. Соро¬
кин: ’’Несколько христианских цивилизаций рассматриваются как отдельные
и различающиеся, в то время как конгломерация разных (религиозных и дру¬
гих) систем объединена в одну цивилизацию. Спарта произвольно не вошла в
греческую цивилизацию, в то время как римская цивилизация не отделена от
греческой, или эллинистической”22. Такое же замечание по поводу неправо¬
мерности определения римской империи как фазы в развитии греческой цивили¬
зации высказывал американский историк Г. Мюллер. У Ч.Даусона, в целом
одобрившего ’’Исследование истории”, вызывало недоумение, почему цивилиза¬
цию Кореи Тойнби лишает самостоятельного статуса, а ’’очень характерные”,
по определению Дау сона, культуры Тибета, Бирмы, Сиама вообще не включены
в список 2 3.
Полного признания в данном вопросе Тойнби не получил и среди своих после¬
дователей. Так, Бэгби, во многом следуя Тойнби, подразделяет цивилизации на
’’главные” и ’’периферийные”, или ’’второстепенные”, которые характеризуются
тем, что заимствуют у ’’главных” отдельные элементы культуры, и потому не
могут рассматриваться как части этих ’’главных” цивилизаций. ’’Периферийные”
цивилизации Бэгби близки цивилизациям-сателлитам Тойнби, хотя перечень
их не совпадает. Например, ’’периферийными” по отношению к Индии и Китаю
Бэгби называет цивилизации Бирмы, Цейлона, Сиама, Камбоджи, которые не
выделены в списке Тойнби. Вместе с тем классификация Бэгби имеет и более
существенное отличие. Для него цивилизация — это ’’культура городов”, и
потому вне поля зрения оказываются те культуры, которые Тойнби отнес к
цивилизациям ’’неполноценным”, не прошедшим по тем или иным причинам тра¬
диционный путь развития. Бэгби считает неправомерным включение в список
Тойнби полинезийской и эскимосской цивилизаций, обладающих, с точки зрения
Бэгби, ’’культурой... нецивилизованного, или примитивного типа”24. В целом
классификацию, разработанную Тойнби, Бэгби оценивает как ’’смесь несовмести¬
мых й несопоставимых единиц”.
Итак, с точки зрения большинства критиков 40—50-х годов, Тойнби не сумел
достаточно четко определить критерии выделения и разграничения цивилизаций,
что повлекло за собой непоследовательность, противоречивость ее классифика-
20 Toynbee A. A Study of History, v. 12, p. 6.
21 Gey IP. Debates with Historians. New York, 1958, p. 147.
22 Sorokin P. Toynbee’s Philosophy of History. - Toynbee and History, p. 183. •
23 Dawson Ch, Op. cit., p. 132-133; Muller H. The Uses of the Past. New York, 1954, p. 203.
24Bagby Ph. Op. cit., p. 169.
208
ции. К наиболее существенным недостаткам критики относили то, что в ней
совмещаются разнородные по структуре единицы, а также то, что она охватывает
далеко не все культуры, которые заслуживают названия цивилизаций. В настоя¬
щее время, когда все больше внимания начинает уделяться анализу как микро-,
так и макроструктур и механизму их взаимодействия 2 5, восприятие классифи¬
кации Тойнби заметно меняется. Любопытна в этом плане позиция Уэскотта. Он
считает необходимым упорядочить классификацию цивилизаций, предложенную
Тойнби и другими исследователями, именно на основе более последовательного
включения в нее макро- и микроструктур. Уэскотт выделяет пять уровней цивили¬
заций: глобальный (мировой), континентальный, национальный, региональный
и локальный. Недостаток всех предшествующих классификаций он видит в том,
что в них не были учтены все эти уровни. Так, О. Шпенглер основывался только
на континентальном уровне цивилизаций, тогда как Тойнби принимал во внима¬
ние три последних уровня — отсюда и упреки критиков по поводу того, что
список цивилизаций в ’’Исследовании истории” неполон. Уэскотт предлагает
построить классификацию по иерархии категорий, последовательно включаю¬
щихся друг в друга, близкой биологической классификации К. Линнея. Такой
принцип, с его точки зрения, позволит устранить все разногласия в существую¬
щих мнениях относительно количества цивилизаций 25 26. Исходя из этих позиций,
Уэскотт приводит в пример культуру Флоренции, которая, являясь мировой,
западноевропейской, итальянской и тосканской, представляет на локальном уров¬
не цивилизацию собственно флорентийскую.
Следует отметить, что, несмотря на стройность такой классификации, позво¬
ляющей свободно варьировать различные уровни цивилизационных структур,
само понятие ’’цивилизация” при этом теряет границы, становится размытым.
Наиболее развернутой и оживленной (особенно в 40—50-е годы) была полеми¬
ка по поводу закономерностей исторического процесса, выделенных Тойнби.
Как известно, он придерживался идеи органического единства цивилизаций,
согласно которой все они проходят одинаковый путь развития через стадии зарож¬
дения в результате ’’ответа” на ’’вызов” внешней среды (в широком смысле этого
слова), роста и неизбежного упадка. По его словам, все общества должны рас¬
сматриваться гипотетически как ’’философски одновременно существующие и
философски эквивалентные”27 28. Исходя из этого принципа, Тойнби широко при¬
менял компаративный метод, сопоставляя различные эпохи в истории разных
стран, находящихся на разных уровнях развития (например, пелопонесские и
наполеоновские войны сближаются, так как, по мнению Тойнби, и те и другие
знаменуют наступление периода дезинтеграции). Такие сближения и сопоставле¬
ния 2 8 позволяют Тойнби выделить не только общие для всех цивилизаций ста¬
дии развития (при этом стадиальность раскрывается в ’’Исследовании истории”
исключительно на биологическом уровне), но и ряд законов (”вызов-и-ответ”,
”уход-и-возвращение”), которые лежат, с его точки зрения, в основе историчес¬
кого процесса. Именно эти законы и схемы исторического развития, претендую¬
щие на универсальную значимость, объясняющие все бесчисленное множество
и разнообразие исторических фактов, явились объектом бурной полемики, шед¬
шей по нескольким направления^.
На первом месте в критике 40—50-х годов стоит вопрос о методе, который
использует Тойнби, анализируя процессы развития цивилизаций. Несмотря на
25 Ср. Афанасьев Ю.Н. Указ, соч., с. 150-153.
26 Wescott R. Op. cit., р. 171.
27 Toynbee A. A Study of History. Abridgment by D.Somervall, v. 1. London, 1956, p. 43.
28 E.A. Косминский оценивал такой принцип сопоставления как антиисторический, по¬
скольку в его основе лежит отрицание значимости социально-экономической структуры
общества. (См.: Kosminsky Y. Professor Toynbee’s Philosophy of History. Moscow, 1965, p. 52.)
В западной историографии этот аспект в критике А. Тойнби не получил развития.
8 Новая и новейшая история, № 1
209
то, что Тойнби построил свои схемы, используя огромный фактический мате¬
риал, охватывающий самые разные стороны жизни цивилизаций, практически
все критики, признавая эрудицию автора и по достоинству оценивая ее, считали
вместе с тем, что законы, выведенные им, априорны. Критики утверждали,
что Тойнби весьма произвольно трактует исторические факты или выбирает
только те из них, что удачно подходят к его схеме, а остальные, противоречащие
ей, не рассматривает вообще. Таким образом, утверждение самого Тойнби о том,
что он является эмпириком, подвергается сомнению. Все исключения, которые
критики, разумеется, находят в ’’Исследовании истории”, все особенности, не
укладывающиеся в схему, предложенную Тойнби, рассматриваются как подтверж¬
дение поверхностности самих концепций. В этом плане критика 40—50-х и отчасти
60-х годов в основном представляет собой попытку доказать, чтЬ Тойнби был
не прав в оценке той или иной стадии развития той или иной цивилизации. В пер¬
вую очередь это касается истории и перспектив западноевропейской цивилизации.
Г. Тревор-Ропер, английский историк, считал, что спекулятивный метод Тойнби
приводит его ”к ужасающей перверзии истории”, так как эпоха упадка Западной
Европы определяется невероятно ранней датой — 1550 г., и это позволяет Тойнби
утверждать, что ’’западная цивилизация процветала в эпоху папской схизмы,
Столетней войны и черной смерти”, что Ренессанс был началом нашего упадка” 29.
Критик подчеркивает, что эти пессимистические оценки относятся к эпохе Нью¬
тона и Баха, Гиббона и Вольтера, т.е. к периоду расцвета культуры и просвеще¬
ния, и, следовательно, отличаются крайней субъективностью. Столь же скепти¬
чески относятся к попытке Тойнби определить начало упадка европейской цивили¬
зации и такие историки, как Г.Барраклоу, Е.Баркер, П.Гейл30. Г.Мишеля
считает, что в ’’Исследовании истории” неправильно определяется период упадка
и для греческой цивилизации: Тойнби связывает его с пелопонесскими войнами,
которые сам Мишелл склонен считать отнюдь не началом конца, не катастрофой,
а лишь ’’жестокой болезнью” 31 *. Сорокин иронически замечал по этому поводу,
что цивилизации, согласно концепциям Тойнби, едва ли имеют время для разви¬
тия, так как почти сразу после их зарождения начинается упадок, который длится
иногда тысячелетие (как, например, египетская цивилизация), что, впрочем,
нисколько не мешает их существованию .
Большинство критиков объясняют эти несоответствия тем, что Тойнби вывел
свои законы и стадии на основе анализа античной истории и механически перенес
их на все остальные цивилизации, что привело к противоречиям и многочислен¬
ным исключениям. Несколько с иных позиций подходит к этому вопросу П. Гейл,
который в своей критике Тойнби исходит из того, что исторические процессы
вообще невозможно уложить в какую-либо схему. По его мнению, ’’изучая ’’золо¬
той век” детально, можно столкнуться с признаками коррупции, слабости или
бедствий, в конечном итоге равнозначными тем, что устрашают нас в нашу собст¬
венную эпоху. С другой стороны, нет периода упадка в истории без спасительных
усилий и возрождения”33. Гейл отказывается видеть в истории те доминирую¬
щие тенденции, которые выделяет Тойнби, считая, что каждому факту может
быть противопоставлен ряд других, несущих в себе противоположные тенден¬
ции. На этом основании Гейл возражает против формулы ”вызов-и-ответ” как
закона, объясняющего возникновение и характер развития цивилизации. С его
точки зрения, трудности, с которыми сталкивается цивилизация, отнюдь не един¬
ственная причина прогресса: ’’Неужели спокойствие неблагоприятно для цивили¬
39 Travor-Roper Н. Testing the Toynbee’s System. — Toynbee and History, p. 124.
30 Ibid., p. 118; GeilP. Op. cit., p. 238.
31 Mishell H. Herr Spengler and Mister Toynbee. - Toynbee and History, p. 83.
33 Sorokin P. Op. cit., p. 183.
33GeylP. Op. cit., p. 141.
210
зации? Разве эллинистическая цивилизация не расцвела потому, что был класс,
владеющий рабами, освобожденный ими от физического труда?” 34.
Особую критику ученого вызывает именно формула ”вызов-и-ответ”, по¬
скольку она не учитывает всех многообразных факторов, стимулирующих раз¬
витие цивилизации. В качестве примера Гейл дает свою интерпретацию развития
цивилизации в Голландии, противопоставляя ее теории Тойнби, который связы¬
вает расцвет Голландии с ’’вызовом” естественной среды, имея в виду труд¬
ности, создаваемые особыми природными условиями этой страны (море и реки).
По мнению Гейла, напротив, именно это обстоятельство послужило причиной
позднего, по сравнению с Европой, расцвета Голландии. Возможность преодоле¬
ния трудностей Гейл связывает с влиянием окружающих Голландию более высо¬
ких европейских форм цивилизации. В целом по поводу формулы ”вызов-и-
ответ” Гейл высказывает следующее суждение: ’’Здесь не стоит вопрос о законе,
это просто наблюдение за часто происходящими явлениями” 35.
Столь же скептическое отношение у Гейла вызывает и другой основополагаю¬
щий для ’’Исследования истории” закон — ”ухода-и-возвращения”, с помощью
которого Тойнби объясняет возможность для цивилизации выйти из кризиса.
’’Одним из средств социального изменения является уход индивида или группы
их от социального окружения, за чем следует период отчуждения, в течение кото¬
рого временно уединившаяся группа или индивид вынашивает нечто новое” 36.
Опровержение этого закона дается Гейлом через дискредитацию одного из при¬
меров, приведенного Тойнби; Гейл оспаривает утверждение о том, что Англия,
начиная с царствования Елизаветы и вплоть до 1914 г., находилась в состоянии
’’отчуждения” от европейских проблем, что позволило ей, по мнению Тойнби,
впоследствии завоевать ведущее положение среди европейских стран, и доказы¬
вает это, приводя конкретные факты (войны против Филиппа II, Людовика XIV,
Наполеона), показывающие, что Англия в то время принимала весьма актив¬
ное участие в европейской политике.
Разумеется, в замечаниях Гейла и других критиков содержится немало цен¬
ных уточнений и поправок к тем смелым гипотезам, которые были предложены
Тойнби. Однако обращает на себя внимание тот факт, что в основе этих крити¬
ческих отзывов лежит прежде всего крайне скептическое отношение к попыткам
установить законы и уловить ’’ритм” истории. Наиболее четко эта позиция была
сформулирована Гейлом: ’’Судить о цивилизации или отдельной стадии цивили¬
зации... и судить о ней как о целом — это задача, которая... всегда будет не под
силу человеческому интеллекту”37. Поэтому Гейл выступает против всяких
попыток создания глобальных исследований, подобных ’’Социальной и культур¬
ной динамике” Сорокина и ’’Исследованию истории” Тойнби. Гейл призывает
к изучению прежде всего фактов, установлению с большой осторожностью при¬
чинно-следственных связей между ними, но отнюдь не к выделению общих зако¬
нов в истории.
Характерна также точка зрения Г.Моргентау, который рассматривает любые
попытки оценить уровень развития цивилизации как крайне произвольные, пото¬
му что ’’концепция цивилизации и ее различных стадий... не может быть ничем
иным, как средством оценки нашей собственной”38. Так, римская цивилиза¬
ция с точки зрения ее представителей могла рассматриваться как вершина гречес¬
кой цивилизации, а с точки зрения греков, тоже субъективной, - как греческая
цивилизация эпохи упадка.
34 Ibid., р. 148.
35 Ibid., р. 45.
36 Toynbee A. A Study of History, v. 12, p. 263.
37 Geyl P. Op. cit., p. 141.
38Mor,genthau H. Toynbee and Historical Imagination. - Toynbee and History, p. 194.
8'
211
Не всегда, разумеется, ориентация на неокантианские и неопозитивистские
теории столь ярко выражена в критических отзывах тех лет, но показательно
уже то, что большинство историков 40-50-х годов, доказывая несостоятель¬
ность отдельных положений Тойнби, не противопоставляют ему своих концеп¬
ций. Поэтому оценки чаще всего имеют частный характер, что объясняется уста¬
новкой на релятивистский и фактологический подход к изучению истории у
самих критиков Тойнби. Наряду с такого рода рецензиями на ’’Исследование
истории” уже в 50-е годы появился ряд работ, в которых оказались более серьез¬
ные в концептуальном отношении расхождения с осмыслением исторического
процесса Тойнби. В данном случае отзывы имеют выраженный теоретический
характер, внимание критиков направлено не столько на выявление и анализ оши¬
бок, допущенных Тойнби, сколько собственно на его концепцию развития
цивилизаций.
Свою принципиально иную, по сравнению с Тойнби, позицию отстаивали пред¬
ставители школы ’’Анналов”, в частности Л. Февр. Несмотря на сходные, каза¬
лось бы, объекты исследования - цивилизации, — несмотря на некоторую бли¬
зость методологических установок (стремление освободиться от узости факто¬
логического подхода к изучению истории), Февр дает весьма резкую оценку
’’Исследованию истории”. Февр указывает прежде всего на то, что все законо¬
мерности, выделенные Тойнби, являются ничем иным, как ’’философскими фор¬
мулами”, лишенными конкретно-исторического содержания. Считая, что цивили¬
зации представляют собой гетерогенные единицы, каждая из которых имеет свою
неповторимую историческую судьбу, Февр выступает против создания формул,
унифицирующих полностью процессы развития цивилизаций. Слабость компара¬
тивного метода Тойнби Февр усматривает в том, что сравнение основано на
априорно выведенных законах.
Необходимо отметить также точку зрения Сорокина, который анализировал
’’Исследование истории” с позиций социолога. Его внимание привлекает вопрос
о том, можно ли считать цивилизации Тойнби системами в истинном смысле этого
слова, так как, по мнению Сорокина, только системы способны зарождаться,
развиваться и погибать, т.е. иметь общую модель развития. Кроме того, Сорокин
утверждает, что настоящие системы - это гармоническое целое, в котором ’’части
должны зависеть друг от друга и от целого, а целое от частей” 39. Установление
столь строгой однолинейной каузальной зависимости приводит его к выводу о
том, что цивилизации Тойнби — это не системы, а ’’скопления” различных цивили¬
зационных феноменов, объединенных лишь соседством. Сорокин ссылается на
примеры из самого ’’Исследования истории”: техническая и экономическая об¬
ласти цивилизации изменяются, в то время как в остальном цивилизация неиз¬
менна, в других случаях цивилизация в целом изменяется, в то время как техника
остается статичной, или ’’религиозные, или художественные, или политические
элементы целого, цивилизации, — каждый из них, оказывается независимой пере¬
менной, не связанной с остальным так называемым целым” 40. Таким образом,
Сорокин, не ограничиваясь замечаниями по поводу частных недостатков в ’’Иссле¬
довании истории”, наносит удар по основной идее, заложенной в книге Тойнби,
т.е. отрицает, что цивилизации способны к стадиальному развитию, и тем самым
обесценивает выявленные Тойнби законы исторического развития.
Итак, первое направление в критике Тойнби в 40—50-е годы сводится в основ¬
ном к отрицанию стадиального пути развития цивилизаций, существования общих
для всех них исторических законов, хотя при этом участники дискуссии по поводу
39Sorokin Р. Op. cit., р. 179.
40 Ibid., р. 180-181. О концепциях П. Сорокина см.: Штаерман Е.М. Проблемы культуры в
западной социологии. - Вопросы философии, 1967, № 1, с. 168-169.
212
’’Исследования истории” могут занимать в концептуальном отношении диамет¬
рально противоположные позиции (сравним, например, Сорокина и Гейла).
Другое направление можно назвать историко-экономическим, так как его пред¬
ставители, весьма немногочисленные, особо выделяли экономический фактор,
его роль в процессе развития цивилизаций. Обращает на себя внимание отзыв на
’’Исследование истории” проф. К. Квигли 41, который видит основной недостаток
Тойнби в том, что он не сумел скореллировать ’’стадии изменения с процессом
изменения”, объяснить, почему общество на определенном этапе перестает успеш¬
но отвечать на ’’вызовы” и приходит в состояние упадка. Ссылки Тойнби на под¬
сознательное и его роль в деятельности человека, на снижение активности ’’твор¬
ческого меньшинства” остаются вне поля зрения Квигли, так как он ищет более
’’материальных” и менее субъективных причин исторических изменений. Поэтому
Квигли, в целом следуя той схеме развития цивилизаций, которую предложил
Тойнби, решающим фактором считает наличие в обществе аппарата для ’’экономи¬
ческой экспансии”. Квигли выделяет семь стадий в развитии цивилизации:
1) • смешение культур; 2) созревание; 3) стадия экономической экспансии;
4) эпоха конфликтов (в том числе классовых); 5) стадия универсальной импе¬
рии; 6) стадия упадка; 7) стадия нашествия и завоевания цивилизации. С его
точки зрения, именно от этого фактора зависит экономическая ’’изобретатель¬
ность” и, следовательно, способность цивилизации отвечать на ’’вызовы” среды.
Само же по себе наличие ’’вызова” не может привести к развитию. Таким обра¬
зом, Квигли, используя модели, разработанные Тойнби (автор не скрывает, что
’’Исследование истории” оказало на него влияние), вкладывает в них иное
содержание.
Близких Квигли позиций придерживается американский историк Ш.Клау,
который тоже отдает предпочтение экономическому фактору, так как, по его
мнению, он обеспечивает, хотя и не всегда непосредственно, рост цивилиза¬
ции. Торговлю он рассматривает как важный элемент в процессе обмена идеями
и в ’’обеспечении творческого стимула в экономическом и культурном соперни¬
честве” 4 2. Обращает внимание попытка установить закономерности в соотноше¬
нии экономической и культурной жизни цивилизации. Не считая, что эти области
должны развиваться равномерно, Клау связывает расцвет культуры с экономи¬
ческим упадком, когда творческая энергия устремляется на область культуры.
Возможность пролонгирования высших стадий цивилизаций Клау усматривает
в сбалансированном распределении сил между эстетическим и экономическим
видами деятельности.
Говоря о роли экономического фактора, ни Клау, ни Квигли не рассматривают
сферу социальных отношений, что характерно для западной историографии в
целом. Тем не менее в их концепциях содержатся ценные дополнения к теории
Тойнби, который обходил вниманием вопрос о роли экономики в жизни цивили¬
зации, заявляя, что он противник технологической диаграммы человеческого
прогресса.
В 60—70-е годы интерес критики к модели развития цивилизаций в ’’Исследова¬
нии истории” заметно ослабевает. Вопрос о возможности выявления закономер¬
ностей в историческом процессе перестал быть спорным, благодаря почти пол¬
ной победе, одержанной над неопозитивистской историографией. Пожалуй, един¬
ственное исключение составляет позиция Г.Марру43, французского философа
и историка, принадлежащего к шкале ’’критической философии истории”. Исполь¬
зуя некоторые критические замечания Сорокина в адрес Тойнби, Марру придер¬
живается гораздо более консервативных позиций. Если Сорокин только обнаружи¬
41 QuigleyC. Op. cit., р. 146-160.
43 Clough Sh. Rise and Fall of Civilization. New York - London, 1951, p. 7.
43 Marrou H. The Meaning of History. Baltimore - Dublin, 1966, p. 184.
213
вал логические противоречия в построениях Тойнби, но априорно не отрицал
возможности существования социосистем, то Марру подвергает сомнению самый
факт существования связей между отдельными частями общественной струк¬
туры. Скептическое отношение к Тойнби, которого, как и О. Шпенглера, Марру
называет ’’философом абсурда”, распространяется также на этнографов, отстаи¬
вающих идею существования ’’культурных циклов” и ’’примитивных цивилиза¬
ций”. Выступая против понимания цивилизаций и обществ как связанных систем,
Марру ограничивает область ’’системности” идеологией, вернее религией
(буддизм, ислам, средневековое христианство — это идеологические суперсисте¬
мы) , или ’’техническими средствами” (например, греческая классическая храмо¬
вая архитектура представляет собой систему). Но в основном для Марру наличие
системы в общественной жизни — это лишь допустимая возможность, почти слу¬
чайность, ’’которая могла бы существовать только в соответствии с моделью
идеала, находящегося в человеческом сознании, никогда полностью не воплощаю¬
щегося ни в одной цивилизации” 44 45. С точки зрения Марру, в сфере цивилизации
возможны три типа взаимоотношений между различными компонентами духов¬
ной культуры: интеграция, антагонизм и нейтральность. Так, для Европы XII в.
Марру считает стержневым идеал христианства, по отношению к которому романс¬
кая архитектура будет нейтральна, куртуазная любовь — антагонистична, грамма¬
тическая культура — подчинена. В целом анализ ’’Исследования истории” позволя¬
ет Марру провести идею об отсутствии каких бы то ни было закономерностей
в историческом процессе, идею, которая для 60-х годов уже являлась в известном
смысле анахронизмом.
В других рецензиях на ’’Исследование истории” тех лет, весьма малочисленных,
сохраняется скептическое отношение ко многим концепциям Тойнби, однако
оно имеет иные, по сравнению с предшествующим периодом, истоки. Характерна
в этом плане позиция американского исследователя В.Дрэя: подчеркивая значи¬
тельность самой цели Тойнби — отыскания универсальных исторических зако¬
нов, — критик полагает, что Тойнби не сумел выполнить своей задачи. Четырех¬
ступенчатая модель развития, предложенная им, соответствует только античной
истории, поэтому самый большой недостаток Дрэй видит в том, что эта модель
развития фактически является в ’’Исследовании истории” критерием, на кото¬
ром основано выделение цивилизаций. Дрэй считает, что законы, выведенные
Тойнби, упрощают исторический процесс, он не ’’сумел найти определенные черты
сходства, несмотря на различия в истории цивилизации, т.е. не учел специ¬
фику исторического пути каждой из них.
В 70-е годы переосмыслению подвергаются концепции А. Тойнби относительно
происхождения цивилизаций. Этот вопрос подробно разбирается в монографии
испанского философа Ортеги-и-Гассет 46, созданной на основе курса лекций,
посвященного ’’Исследованию истории”. С точки зрения Ортеги, Тойнби слишком
однозначно решает проблему разграничения цивилизаций и ’’примитивных об¬
ществ”. Действительно, в основе их различия у Тойнби лежат чисто количест¬
венные параметры: ’’Первобытные общества занимают незначительную террито¬
рию с небольшим населением и существуют сравнительно недолго... Цивилиза¬
ции же... отличаются длительностью своего существования, как и размерами
территории и величиной населения”47. ’’Первобытные общества” Тойнби опре¬
деляет как статичные, в то время как цивилизацию характеризует динамичность.
Не удовлетворяясь таким определением ’’примитивных обществ”, Ортега пред¬
лагает более конструктивное, с его точки зрения, решение: изучать культуры
44 Ibid., р. 184.
45 Dray W. Toynbee’s Search for Historical Laws. - History and Theory, v. 1, 1960, № 1, p. 34.
46 Ortega-y-Gasset J. An Interpretation of Universal History. New York, 1973, p. 221.
47 Toynbee A. A Study of History, v. 1. London, 1934, p. 148-149.
214
первобытных обществ, установление связей между ’’первичными” цивилизациями
и предшествующими формами жизни в ’’примитивных обществах”48.Только в
этом случае, по мнению Ортеги, есть возможность объяснить происхождение ’’пер¬
вичных” цивилизаций, таких, как Египет, Шумер, Месопотамия. Как и многие его
предшественники, Ортега подвергает критике закон ”вызова-и-ответа”, считая,
что его применение для объяснения появления цивилизаций весьма неубедитель¬
но, так как возникновение цивилизации, качественно нового феномена, оказыва¬
ется полностью связанным с географическим и климатическим факторами. Ортега
предлагает иной подход к этой проблеме: ’’первичные” цивилизации были созда¬
ны отнюдь не ”в ответ” на ’’вызов” климатических изменений, но сами измене¬
ния и сопряженные с ними трудности могли быть преодолены только потому,
что обитатели данных регионов уже ’’обладали высокой степенью того, что Тойнби
называет ’’цивилизацией” ”.
Не менее важным явлением, определяющим развитие цивилизации, Ортега
считает влияние одной цивилизации на другую, не сводя его, однако, к
континуитету: ’’Оно есть нечто большее, чем эта мнимая матерински-дочерняя
связь между одной и другой цивилизациями”49. Противопоставляя свою кон¬
цепцию Тойнби, который сводил связь и влияние цивилизаций к прямой зависи¬
мости, Ортега предлагает исходить из того, что воспринимающая сторона обладает
определенной культурой, и потому усвоение не может быть пассивным. Именно
эти факторы, т.е. наличие культуры в доцивилизованном обществе и влияние
одной цивилизации на другую, понимаемое как процесс творческого усвоения
и обогащения, представляется Ортеге более существенным, чем закон ”вызова-и-
ответа”.
Идеи, близкие Ортеге, высказывает в статье ’’Взаимодействие цивилизаций”
М.Мелко 5°. Не обесценивая полностью положения Тойнби о том, что цивилиза¬
ции, достигшие полного расцвета, могут, равномерно и последовательно распро¬
странять идеи и технические нововведения на окружающие культуры, Мелко
считает более важным другой момент: условия, при которых воспринимающая
цивилизация может усвоить чужеродное влияние. Считая цивилизацию в целом
весьма устойчивой структурой, разрушить которую, как правило, нелегко, Мелко
обращает внимание прежде всего на такой момент, как соответствие ’’инкорпори¬
рующего материала” внутренним потребностям цивилизации и степени этой
потребности в изменении структуры общества. Поэтому основное различие между
’’примитивными обществами” и цивилизациями он видит в том, что первые прак¬
тически неспособны к усвоению влияний, в то время как последние, постоянно
изменяясь, оказываются более восприимчивыми к влиянию извне. Фактором,
препятствующим усвоению влияния, Мелко считает то состояние цивилизации,
при котором все его институты находятся в относительной гармонии по отноше¬
нию друг к другу 51. Мелко развивает также идею Тойнби о том, что цивилиза¬
ция не может быть уничтожена извне, пока она не завершит предназначенный ей
внутренний путь развития. В качестве иллюстрации этого положения Мелко
опровергает тот факт, что цивилизации доколумбовой Америки погибли в резуль¬
тате завоеваний.
Итак, концепции Тойнби относительно закономерностей развития цивилиза¬
ций не получили полного признания в западной историографии и в 40—50-е годы,
и на современном этапе. Однако характерно, что в 70-е годы некоторые его поло¬
жения служат своеобразной точкой отсчета: на их основе уточняются отдельные
вопросы, касающиеся исторических судеб цивилизаций.
48 Ort ega-у-Gasset J. Op. cit., p. 246.
49 Ibid., p. 217.
s1iMelko M. The Interaction of Civilizations. An Essay. - Cahiers d’histoire mondiale, v. 11,
1969, №4, p. 559-577.
51 Ibid., p. 566.
215
Помимо тех аспектов в критике Тойнби, которые были уже выделены, следует
отметить еще один: моментом, обесценивающим построения Тойнби, оказывалась
их близость к тем идеям, которые развивались Шпенглером в ’’Закате Европы”.
Несмотря на то, что сам Тойнби подчеркивал свое концептуальное расхождение
со Шпенглером, указывая, что для него цивилизации — это отнюдь не биологи¬
ческие существа, и потому они не подвержены чисто биологическим законам
’’старения” и ’’смерти”, как это провозглашал Шпенглер, тем не менее большин¬
ство критиков, начиная с 40—50-х годов, придерживались точки зрения, что все
эти расхождения имели чисто внешний характер. Так, Мишелл полагал, что прин¬
цип подхода обоих авторов к цивилизациям в конечном итоге одинаков, разница
состоит только в терминологии: ’’Вместо рождения читаем ’’вызов”, вместо роста
читаем ’’ответ” и у обоих читаем ’’смерть”, наступает ли она из-за недостатка сил
в старости или из-за невозможности ответить на новые вызовы” 52. То, что один
из наиболее существенных недостатков ’’Исследования истории” критики усматри¬
вали в том влиянии, которое оказала на Тойнби эволюционная теория Шпенглера,
не является случайным, поскольку, как уже отмечалось выше, Тойнби не сумел
достаточно четко обосновать причины перехода от одной стадии к другой, фаталь¬
ная неизбежность гибели цивилизации представлялась критикам проявлением
мистицизма Тойнби53. Лишь некоторые из них, например Ч.Даусон, отмечали,
что в ’’Исследовании истории”, в отличие от ’’Заката Европы” Шпенглера, истори¬
ческий процесс перестал быть цикличным, представляя собой четырехступенчатую
модель, восходящую от ’’примитивных обществ” к высшим религиям 54. Однако
следует сказать, что циклизм особого рода, хотя и несколько отличный от
шпенглеровского, все-таки сохранялся в ’’Исследовании истории”, и это, безуслов¬
но, давало основания многим критикам с подозрением относиться к постулатам
Тойнби о свободе выбора исторического пути и непредсказуемости будущего
цивилизации 55 56 7. Кроме того, неудачными были признаны попытки Тойнби преодо¬
леть шпенглеровский циклизм, представить исторический процесс поступательно
развивающимся через замену цивилизации как объекта исследования религией.
Проявив в этом плане почти полное единодушие, критики, начиная с 40-50-х го¬
дов и кончая нашими днями, обвиняли Тойнби в том, что он вышел за рамки
собственно исторического анализа, превратив историю цивилизаций в ’’теологию
истории”, что рассматривалось как отказ от достижений историографии XX в.
и возвращение к средневековью, к Блаженному Августину с его идеей о Граде
Божьем 5 6.
В настоящее время в связи с развитием интереса к социобиологическим иссле¬
дованиям оценка эволюционных концепций развития обществ в целом, и теории
Тойнби в частности, несколько изменилась. Так, американский социолог П. Колин-
вокс полагает, что, несмотря на элементы мистической интерпретации истории,
построения Тойнби базируются на ’’экологической гипотезе”: все, происходя¬
щее в истории, ’’является неизбежным следствием попытки обеспечить лучшую
жизнь для все более возрастающего числа людей” 5 7. Сам автор исследует при¬
чины возникновения войн, расцвета и падения средиземноморских цивилизаций,
исходя исключительно из экологических факторов, которые он оценивает как
определяющие. Рассматривая Тойнби как своего идейного предшественника,
Колинвокс трактует все законы исторического развития, выделенные в ’’Иссле¬
довании истории” (в особенности закон ”вызова-и-ответа”), проводя прямую
52Mishell Н. Op. cit., р. 78.
*3Madaule J. Une interpretation biologique et mistique de 1’histoire. - Diogene, 1956, № 13, p. 59.
SA Dawson Ch. Op. cit., p. 131.
55 См. Семенов Ю.Н. Социальная философия А. Тойнби. M., 1980, с. 33.
56 См. Bourde G., Martin Н. Les ócoles historiques. Paris, 1983, p. 82.
S7 Colinvaux P. The Fates of Nations. London, 1983, p. 67.
216
аналогию между мотивами человеческой деятельности и ’’стратегией добывания
пищи” у животных.
Установление столь однозначных соответствий далеко не всегда является
удовлетворительным даже для тех современных исследователей, которые при¬
меняют методы социобиологии. Показательна в этом статья американского исто¬
рика М.Стюарта-Фокса 58. В ней рассматриваются различные направления социо¬
биологии и определяется их роль в изучении философии истории. В целом эволю¬
ционную биологию автор статьи считает дисциплиной, аналогичной теории исто¬
рии на основе близости внутренних связей объектов (адаптация популяций живот¬
ных и адаптация человеческих обществ). Вместе с тем Стюарт-Фокс считает
неудовлетворительными те эволюционные теории, которые утверждают ’’взаимо¬
действие культуры с развивающейся человеческой биологической эволюцией”,
поскольку здесь имеет место прямой перенос законов эволюции видов на общест¬
ва 59. К другой группе теорий, изучающих социокультурную эволюцию независи¬
мо от генетических изменений, принадлежит и теория Тойнби. Ее недостаток
автор усматривает в том, что она однолинейна, так как за основу берется разви¬
тие отдельного организма, и соответственно общества развиваются от примитив¬
ных до зрелых форм. Подобно предшествующим критикам, Стюарт-Фокс полага¬
ет, что такого рода теории неизбежно приводят Тойнби к детерминизму в опре¬
делении судеб цивилизации, ибо оказывается, что каждая из них должна ’’завер¬
шить предназначенный цикл событий”60. Более плодотворными представляются
автору те социобиологические концепции, согласно которым общества развива¬
ются в разных направлениях в ответ на разные окружающие условия, т.е. понятие
’’адаптация” подменяет в них понятие ’’прогресс” и исторический процесс рас¬
сматривается как многолинейный. Характерно, что и на современном этапе в
критике, посвященной Тойнби, одним из недостатков считается упрощенность
в трактовке исторического процесса.
Вместе с тем, характеризуя в целом работы последних лет, следует отметить,
что у авторов, которые обращаются к проблемам философии истории, к компара¬
тивному изучению истории цивилизаций, ’’Исследование истории” перестает вы¬
зывать только негативную оценку, начинает подвергаться некоторому переосмыс¬
лению. Хотя, как правило, сохраняется критическое отношение ко многим гипоте¬
зам Тойнби, к его субъективным трактовкам исторической реальности, тем не ме¬
нее в изучении ’’глобальной истории” Тойнби остается фактически непревзойден¬
ным мастером в глазах современных ученых. Эту тенденцию можно считать впол¬
не закономерной: учитывая, что исследования в области истории цивилизаций в
последние годы приобретали все более ’’диффузный” характер61 *, на нынешнем
витке развития исторической мысли не менее остро, чем в эпоху, когда Тойнби
начал писать свою книгу, ощущается потребность в синтезе, в осознании истории
как единого и целостного процесса. Поэтому неслучайно, что в современной
западной историографии, особенно американской, обращается внимание прежде
всего на глобальный характер проблематики ’’Исследования истории”. С точки
зрения М.Перри, ’’Тойнби заслуживает похвалы также за то, что он решился дать
панорамный взгляд на историю в эпоху, когда историки неохотно решались выйти
за пределы своей специализации” 6 2. В.Мак-Дугалл усматривает основную заслугу
Тойнби в том, что он ”не признавал ограничений ни Гегеля, ни Ранке — он про¬
s* Stuart-Fox М, On Theory of History and Its Context of Discovery. - Philosophy of Social
Sciences, v. 13,1983, №4.
59 Ibid., p. 418.
*° Ibid., p. 419.
Афанасьев 10JL Указ, соч., с. 160-170.
**Perry M. A. Toynbee and the Crisis of the West. Lanham - New York, 1982, p. 124.
217
возгласил и универсальность, и фактологичность” 63, и в этой связи считает воз¬
можным пересмотреть традиционную оценку работ Тойнби, выражающуюся
фразой: ”Но это не история”. Причину негативного отношения к ’’Исследованию
истории” автор в основном объясняет тем, что ни один профессионал-историк
не мог охватить работу в целом64. Действительно, следует отметить, что в кри¬
тике далеко не всегда давалось адекватное восприятие идей Тойнби, исчерпываю¬
щий анализ его концепций. В качестве примера можно привести оценки закона
”вызова-и-ответа”, который особенно привлекал внимание оппонентов Тойнби.
Этот закон рассматривался преимущественно в одном аспекте: влияния на исто¬
рическую судьбу цивилизации географической среды, климатических условий,
в то время как в ’’Исследовании истории” он трактуется гораздо шире. По
утверждению самого Тойнби, который возражал против столь узкой трактовки,
говоря о законе ”вызова-и-ответа”, он подразумевал отношения, возникающие
’’между людьми и Богом, людьми и внешней средой, между отдельными людьми,
и, наконец, между различными элементами человеческой души” 65.
Р. Грю противопоставляет исследования Тойнби, Сорокина, Шпенглера совре¬
менному состоянию компаративистики. С его точки зрения, практически никто
из современных историков не сумел выйти на столь же глобальный уровень
изысканий, как их предшественники в этой области 66.
Разумеется, пока еще нет достаточных оснований говорить о полной переоценке
’’Исследования истории” Тойнби в современной западной историографии, однако
представляется важным, что характер отзывов изменился: полемическая острота
суждений, объясняющаяся во многом необычностью подхода Тойнби к истории
на фоне традиционных исследований 40—50-х годов, уступает место попытке более
творческого усвоения его наследия, анализ недостатков отходит на второй план,
так как за более чем 30-летний период в критике этот аспект был разработан
достаточно основательно. Основной интерес на данном этапе начинают вызывать
те наиболее ценные, плодотворные идеи, которые содержатся в ’’Исследовании
истории”.
63McDougall W. Mais се ’est par I’histoire? Some Thoughts on Toynbee, McNeil and the Rest
of Us. - Journal of Modern History, v. 58, 1986, № 1, p. 23.
64 Ibid., p. 25.
65 Toynbee A. A Study of History, v. 12, p. 258.
66 Grew R. The Case for Comparing Historian. - American Historical Review, v. 85, 1980, №4,
p.764.
218
Критика и библиография
Рецензии
СОВРЕМЕННАЯ ЗАРУБЕЖНАЯ НЕМАРКСИСТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ. Критический ана¬
лиз. М.: изд-во "Наука", 1989, 509 с.
Сегодня одна из важнейших проблем -
переосмысление прежней практики подхода
к современной немарксистской западной
историографии. Ранее для наших историо¬
графических работ нередко была харак¬
терна ’’идеологическая перенасыщенность”,
когда анализ заострялся прежде всего на
выявлении идейных основ мировоззрения
историков, их политической направленности.
Исторические знания в этом случае в немалой
мере лишались объективной научной цен¬
ности. Воссоздание более адекватной кар¬
тины западной историографии открывает
путь сопоставлению различных методологи¬
ческих подходов и результатов историчес¬
ких исследований, дает возможность для
более конструктивного диалога с учеными,
стоящими на иных мировоззренческих пози¬
циях, и освоения того полезного, что по¬
является в зарубежной исторической науке.
С таким критерием, по нашему мнению,
следует подойти к оценке рецензируемого
труда 1.
Книга неординарна. Это широкое ком¬
плексное исследование: от общетеоретичес¬
кого до конкретного рассмотрения бытую¬
щих на Западе оценок отдельных проблем
всеобщей истории, нашедших отражение
в национальных научных школах. Работа
построена по четкому плану. В первом раз¬
деле рассматриваются общеметодологичес¬
кие вопросы, во втором - анализируется
развитие ряда национальных исторических
школ, третий — проблемно-тематический.
Авторский коллектив: Б.Г. Могильниц-
кий, К.В. Хвостова, Е.Б. Черняк, М.А. Барг,
Г.И. Зверева, Л.П. Репина, Н.Н. Болховити¬
нов, В.В.Согрин, Ю.Н. Афанасьев, В.В. Рогин¬
ский, А.М. Филитов, Н.П. Комолова, В.П. Гай¬
дук, Е.М. Штаерман, Е.В. Гутнова, Ю.Л. Бес¬
смертный, А.М. Пегушев, В.П. Булдаков,
И.В. Михайлов, А.Е. Кунина, С.В. Листиков,
С.Б. Станкевич, Ю.Н. Королев, В.Л. Мальков,
Б.И. Марушкин, Р.М. Капланов, С.З.Случ.
Отв. ред. В.Л. Мальков.
Хорошую тональность задает статья Б.Г.Мо-
гильницкого ”К вопросу о теоретико-мето¬
дологических основах немарксистской исто¬
риографии”, которой открывается книга.
Автор обосновывает необходимость взвешен¬
ного подхода, отказа от ’’двухцветной”
картины зарубежной историографии, затруд¬
нявшей в прошлом понимание ее действи¬
тельного многообразия. Стремясь выделить
влиятельные и плодотворные тенденции в
немарксистской историографии, он обращает
первостепенное внимание на ”новую науч¬
ную историю”, провозгласившую усвоение
историками методов социальных и естествен¬
ных наук магистральной линией модерниза¬
ции изучения истории. На этом пути возник¬
ла ’’новая история” во Франции, ”новая
научная история” в США и их аналоги в дру¬
гих странах. Среди причин возникновения
”новой научной истории”, наряду с кризи¬
сом неокантианской методологии, названы
влияние НТР на сциентизацию истории и
воздействие марксизма на теоретико-мето-
дологические принципы западной историо¬
графии.
Тема ”новой научной истории” продолже¬
на в глубоко аналитической статье К.В. Хвос¬
товой ’’Методологические проблемы при¬
менения количественных методов в запад¬
ной историографии”. Автор выделяет этапы
развития ’’количественной истории” и по¬
казывает, как расширялись границы нового
метода - от простого упорядочения данных
до анализа жизни народных масс и попыток
проследить воздействие на их поведение
социальной обстановки. Ныне в центре вни¬
мания находятся проблемы взаимосвязи
сознательной деятельности людей и социаль¬
ных процессов, соотношение исторического
и объективного времени. Одновременно из¬
менялась и методология: вначале произо¬
шел отказ от интуитивистских риккертиан-
ских методов познания, не пригодных для
математического анализа, позднее разверну¬
лась критика беспроблемного исторического
219
нарратива и эмпирического позитивизма.
Сейчас прогресс квантификации в истори¬
ческой науке связывается с возможностью
формулирования общественных тенденций
и закономерностей. Автор диалектически
рассматривает развитие количественной исто¬
рии. Важнейшую предпосылку методологи¬
ческих изменений она видит, с одной сторо¬
ны, в развитии методики количественного
анализа. С другой стороны, сам прогресс
математического моделирования зависит от
постановки новых проблем исторического
понимания, разработки теоретических кон-
цепционных проблем.
Две другие статьи из теоретико-методо¬
логического раздела, написанные извест¬
ными советскими методологами, Е.Б. Черня¬
ком - ’’Дискуссии об узловых теоретичес¬
ких проблемах всемирной истории” - и
М.А. Баргом - ’’Сравнительный анализ мето¬
дов исторической типологии Макса Вебера
и Карла Маркса (’’идеальный тип” и поня¬
тие "классическое”) - выполнены, на наш
взгляд, в старом ключе, с вытекающими
отсюда недостатками. Е.Б. Черняк рассмат¬
ривает неприятие категории ’’социально-эко¬
номическая формация” как часть широкого
наступления на материалистическое понима¬
ние истории в области теории и практики
фактически всех немарксистских историчес¬
ких школ. Характерные его черты - субъек¬
тивизм в периодизации истории, отрицание
идеи исторической закономерности, отрыв
производительных сил от производствен¬
ных отношений. Все это связывается, в
конечном счете, с ’’социальным заказом”,
опрокинутыми в прошлое теорией старого
и нового капитализма, концепцией еди¬
ного индустриального общества и т.д.
Конечно, в аргументации автора немало
привычно верного, но бросается в глаза
абсолютизация классовой обусловленности
исторического знания в ущерб его научным
элементам. Автор не соглашается со своими
западными оппонентами, которые ’’утверж¬
дают, что социальное неравенство и угнете¬
ние, непосредственно вытекающие из деле¬
ния общества по расовому, религиозному,
половому признакам, нельзя свести к при¬
чинам, глубоко коренящимся в капиталис¬
тическом способе производства” (с. 31).
А разве это не так? Разве так уж бессмыс¬
ленна теория старого и нового капитализма
и современный капитализм ничем не отлича¬
ется от капитализма XIX в.?
Автор прав, отмечая (ссылаясь на работы
А. Коббена, Ф. Фюре, Д. Рише), что в отрица¬
тельном отношении к революционному про¬
шлому Франции резко обозначается идео¬
логическая тенденция. Но такая трактовка
основана и на реальных трудностях науч¬
ного познания: определении степени зрелос¬
ти капиталистического уклада в недрах Ста¬
рого порядка, соотношении дореволюцион¬
ного и послереволюционного обществ.
В крупном плане это часть сложной пробле¬
мы о диалектике разрыва и преемственности
в истории 3.
Пять лет прошло со времени Международ¬
ного конгресса историков в Штутгарте, вы¬
явившего популярность в странах Западной
Европы и США разработанной М. Вебером
гносеологии познания и исторической типо¬
логии. Многие советские историки с тех пор
скорректировали свое отношение к насле¬
дию Вебера. В то же время М.А. Барг исходит
из ставших традиционными в советской нау¬
ке крайне негативных представлений о его
творчестве и проходит мимо всего позитив¬
ного, что в нем представлено. Главные поло¬
жения статьи: теория ’’идеальных типов”
Вебера отправляется от идей "баденской
школы” Виндельбанда - Риккерта и в своих
методологических основах противостоит
марксизму. В пределах рецензии невозможно
вести дискуссию на столь сложную тему.
Отметим, однако, что в статье не дается
ответов на вопросы: в чем причина нынеш¬
ней актуальности идей Вебера? Что полез¬
ного содержит его творчество? Каковы
взаимоотношения историко-теоретических
построений Вебера и марксизма? Характер¬
но, что авторы многих статей в книге дают
на это другие ответы, нежели М.А. Барг.
Так, Б.Г. Могильницкий считает, что влия¬
ние марксизма сказалось на философско-
исторических трудах Вебера (кстати, Вебер
был знаком с марксизмом не ”преимущест-
венно в изложениях”, как это утверждает
М.А. Барг, а по оригиналам работ Маркса.
В Мерцбургском архиве имеется солидный
том, где собраны законспектированные Вебе¬
ром многие работы классиков, включая
’’Капитал”; в статье К.В. Хвостовой при¬
водятся суждения, что теория "идеальных
типов” Вебера дала модель, способствовав¬
шую формированию предпосылок гносеоло¬
гии количественного анализа (с. 71);
С.В. Листиков и С.Б. Станкевич отмечают
значение трудов Вебера для разработки мето¬
дологических идей левым крылом ”новой
социальной истории” (с. 444).
3См. Адо А.В. Место французской рево¬
люции в процессе перехода страны от феода¬
лизма к капитализму. — Новая и новейшая
история, 1989, № 3, с. 21.
220
Во втором разделе работы, посвящен¬
ном национальным историографиям, наи¬
более полно отражено состояние немарксист¬
ской историографии Великобритании. Естест¬
венно, Г.И. Зверева и Л.П. Репина в статье
’’Новые тенденции немарксистской историо¬
графии Великобритании” обращают внима¬
ние прежде всего на направление ”новой
исторической науки”. Они всесторонне рас¬
сматривают причины его возникновения, ме¬
тодологические основы, содержание. Веду¬
щей областью ”новой исторической науки”
стала социальная история, вобравшая в фо¬
кус своего исследования основную пробле¬
матику современной историографии. Хотя в
понимании ее предмета сошлись различные
течения, однако идейные разногласия при¬
вели к неодинаковым подходам. Либераль¬
ные историки уделили преимущественное
внимание структурированному отображе¬
нию общества, радикально-демократичес¬
кие - разработке массового сознания и
поведения масс.
Емко и четко в этой статье описаны но¬
вые отрасли исторического знания и суб¬
дисциплины, разграниченные по хроно¬
логическому, географическому и темати¬
ческому принципам. Ряд субдисциплин по¬
явился из стремления осветить историю
’’снизу”: ”новая рабочая история”, ’’жен¬
ская история”, ’’крестьянские исследова¬
ния”. Авторы отмечают и такие существен¬
ные недостатки ’’социальных историков”,
как размытое понимание категории ’’класс”
и неспособность к широким синтетическим
обобщениям.
Рассмотрение ”новой научной истории” -
главная тема работ по современной нацио¬
нальной историографии США и Франции.
Правда, в весьма идеологизированной статье
Н.Н. Болховитинова и В.В. Согрина ”06
основных тенденциях в развитии историо¬
графии в США” она звучит приглушенно,
зато полно раскрывается С.В. Листиковым
и С.Б. Станкевичем в работе ’’Изучение
социальной истории в США”. Причины воз¬
никновения ”новой научной истории”, ее
проблематика, содержание в США и Англии
во многом сходны, но авторы справедливо
подчеркивают американскую специфику:
влияние НТР на методологию количествен¬
ного анализа, ее прагматическую общест¬
венную направленность. Особое внимание
уделяется" левому крылу современной не¬
марксистской историографии - ”новой
рабочей истории” (Г. Гатман, Д. Монгомери,
М.Дубовски), выступившей против тезиса
висконсинской школы о бездуховности рабо¬
чих США, и радикального критического на¬
правления (Г. Колко, Н. Поллак, Р. Радош),
делающих упор на изучение социальных
конфликтов в американской истории. Хотя
по этим сюжетам в советской историографии
написано немало, но авторы высказывают
особую точку зрения.
’’Новой исторической науке”, как веду¬
щему направлению в современной француз¬
ской историографии,, посвящена статья
Ю.Н. Афанасьева ’’Ведущее направление фран¬
цузской историографии”. Это направление
родилось во Франции еще в конце 20-х го¬
дов, в связи с созданием М. Блоком и Л. Фев¬
ром журнала ’’Анналы”, обратившегося к
экономической и социальной истории, но
претерпело серьезную эволюцию за послед¬
ние 10-15 лет. Автор считает, что, несмотря
на общий ”каркас” (общность методологи¬
ческих позиций, внимание к социально-эко¬
номическим проблемам, близость методо¬
логических приемов), ”новая историческая
наука” разнородна, а в последние годы она
резко поправела и в целом противостоит
марксизму (с. 141).
Статья А.М. Филитова ’’Историография
ФРГ: проблемы и дискуссии” весьма отлича¬
ется от отмеченных статей по проблемам
национальных историографий. В центре иссле¬
дования - остроактуальные темы: причины
подъема фашизма в Германии, вторая миро¬
вая война, общественно-политические про¬
цессы послевоенного времени. Автором при¬
веден свежий интересный материал. Но
статья представляет собой скорее очерк
политических идей в историографии ФРГ,
сам автор видит свою задачу в показе не¬
марксистской историографии ”как системы
направлений и концепций, отражающей, в
свою очередь, сложную систему идейно¬
политических, а в конечном счете социаль-
но-классовых отношений западногерманско¬
го общества” (с. 181). Это вполне удалось
автору, но остались нераскрытыми внутрен¬
ние закономерности развития исторической
науки. А небезуспешный шаг на этом пути
был сделан еще в работах А.И. Патрушева 3.
Разнообразна историографическая пробле¬
матика третьего раздела книги: от проблем
истории Древнего Рима до новейшей порту¬
гальской истории, от изучения демографи¬
ческих процессов до исследования состояния
исторической науки в странах Скандинавии.
Читатель оценит исследования Е.В. Гутновой
3Патрушев А,И. ’’Социальная история” в
буржуазной историографии ФРГ. - Новая и
новейшая история, 1976, № 4; его же. Соци¬
ально-критическая школа в историографии
ФРГ. - Новая и новейшая история, 1986, № 6.
221
’’Проблема классовой борьбы средневеково¬
го крестьянства в современной немарксистс¬
кой медиевистике”. С большой эрудицией
рассмотрены трактовка Жакерии, восстания
Уота Тайлера, крестьянской войны в Герма¬
нии во французской, английской и немец¬
кой историографиях. В статье показано, как
консервативные, а нередко и либеральные
концепции об отсутствии классов в средние
века ’"взрываются” под влиянием внутрен¬
него развития западной исторической науки,
все более тяготеющей к системным и ком¬
плексным исследованиям. В западной исто¬
риографии растет влияние радикальных тече¬
ний (с. 310).
Оригинальна статья Ю.Л. Бессмертного
’’Историческая демография западноевропей¬
ского средневековья и начала нового вре¬
мени”. Автор выполнил свое обещание про¬
анализировать творчество наиболее плодо¬
творных научных школ как часть интересов
”новой социальной истории” по этому вопро¬
су. В статье прослеживается исследование
историками механизма взаимодействия демо¬
графических процессов с экономикой, соци¬
альной психологией, политикой, культурой.
Новые подходы были достигнуты на путях
обновления методологии, обращения к
новым источникам, расширения поля иссле¬
дований.
Неожиданно по тематике и неординарно
по исполнению исследование А.М. Пегушева
’’История национально-освободительной борь¬
бы народов Восточной Африки в немарк¬
систской историографии”. ’’Историографи¬
ческая революция” в мировой африканисти¬
ке связывается автором с появлением ’’но¬
вой научной истории” в английской и амери¬
канской историографиях (с. 315-317). Но¬
вые тенденции наиболее четко воплотились
в деятельности дарэссаламской школы,
включающей как европейских, так и афри¬
канских историков. Одно из главных направ¬
лений в их деятельности - освещение нацио¬
нально-освободительной борьбы (’’африканс¬
кой инициативы”). В ракурсе стадиально¬
хронологических этапов дается и типология
африканского самосознания, и типология
’’движений протеста”.
Близкая по тематике статья Ю.Н. Коро¬
лева ”Революции новейшего времени в кон¬
тексте развития латиноамериканской исто¬
риографии 70-80-х годов” оставляет чув¬
ство неудовлетворенности, несмотря на под¬
нятый автором значительный материал. Не
найден, историографический ракурс. Автор
полностью отождествляет направления в
историографии с направлениями обществен¬
но-политической мысли.
Несколько статей посвящены историогра¬
фии ряда проблем внешней политики госу¬
дарств в новейшее время. Это весьма труд¬
ные научные проблемы, ибо они теснейшим
образом связаны с сегодняшними полити¬
ческими оценками. Обращает на себя внима¬
ние статья С.З.Случа ’’Историки ФРГ о гер¬
манском аспекте внешней политики США”
(1919-1941)”. Советские историки не раз
обращались к американской историографии
данного вопроса, но о работах западногерман¬
ских историков в этой области написано
впервые. Автору удалось передать своеобраз¬
ное и по-своему цельное видение внешней
политики США историками ФРГ. Америка¬
нистика в ФРГ оказалась подверженной
влиянию как основных процессов, которые
характерны для всей западногерманской
исторической науки, так и внешним влия¬
ниям (взять хотя бы методологию экономи¬
ческого детерминизма американского исто¬
рика В.Э. Вильямса).
Анализ в рассматриваемом труде ряда
существенных проблем современной зару¬
бежной историографии обогащает наши зна¬
ния о развитии мировой исторической науки.
В то же время работа неоднозначно отражает
положение в одной из отраслей советской
исторической науки, свидетельствует как
о приобретениях, так и о потерях.
И.П. Дементьев
222
Э.Е. Г усейнов, Е.М. Кожокин, А.В. Ревякин, Д.М. Туга н-Б арановский.
БУРЖУАЗИЯ И ВЕЛИКАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. М.: изд-во МГУ, 1989, 216 с.
В серии публикаций, осуществляемых
издательством МГУ в связи с 200-летием
Великой французской революции, вышла
книга о буржуазии. Эта тема до сих пор
оставалась ’падчерицей” советской историо¬
графии. До 50-х годов она мало изучалась
и в других странах. С тех пор в зарубежной,
прежде всего французской, историографии
появилась серия значительных работ по
истории буржуазии1. Советские же исто¬
рики до сих пор с полным основанием
могли повторить сказанное 40 лет назад
Ж. Лефевром: ’’Особенно нам не хватает
истории буржуазии”. Ситуация парадоксаль¬
ная, принимая во внимание оценку фран¬
цузской революции конца XVIII в. как
решающего события именно на пути уста¬
новления социального господства буржуа¬
зии. Видимо, в небрежении к этой пробле¬
ме сказалось отношение к буржуазии, как
к обреченному общественному классу, со¬
путствовавшее становлению советской ис¬
торической науки. Первым шагом в изу¬
чении истории буржуазии в контексте фран¬
цузской революции стала рецензируемая
книга.
Она является своего рода серией работ
четырех разных авторов, связанных общей
задачей: показать становление нового гос¬
подствующего класса. Это и самостоятель¬
ные исследования, построенные на ориги¬
нальных источниках, и обобщение солидно¬
го материала, накопленного зарубженой ис¬
ториографией. Важную объединяющую роль
играет предисловие А.В. Адо - несомнен¬
ного вдохновителя как данной книги, так
и серии в целом. Он ставит проблемы, имею¬
щие первостепенное значение для осмыс¬
ления темы. Прежде всего, это проблема
разрыва и преемственности в процессе фор¬
мирования класса буржуазии и его вос¬
хождения к власти: что больше способст¬
вовало его возвышению - революция или
эволюция?
Современное понимание буржуазии до¬
статочно широко. Авторы ограничились ис¬
следованием лишь класса капиталистичебких
предпринимателей - ’’протагонистов капи¬
тализма” (Е.М. Кожокин), оставив в сто¬
роне те собственнические слои, которые
’См,: Коротков С.Н. Современная бур¬
жуазная историография о французской бур¬
жуазии эпохи Великой французской револю¬
ции. - Критика концепций современной
буржуазной историографии. Л., 1987.
применительно к XVIII в. составляют пред¬
мет исследования истории народных масс,
в частности мелкую торгово-ремесленную
буржуазию.
Содержание книги строится вокруг двух
стержневых проблем: это, во-первых, ста¬
новление класса буржуазии, и, во-вторых,
его борьба за власть. Хронологически она
охватывает последние годы Старого по¬
рядка, революцию и первую половину XIX в.,
т.е. годы промышленного переворота.
Работа открывается главой Е.М. Кожоки¬
на ’’Французская буржуазия на исходе Ста¬
рого порядка”. Проблема сложна прежде
всего с методологической точки зрения.
Если в изучении истории народных масс
в советской историографии существует со¬
лидная методологическая традиция, то со¬
циальный анализ буржуазии только начи¬
нается. Применительно к современной фран¬
цузской буржуазии это было сделано в
70-е годы И.М. Буниным2. Исследование
Е.М. Кожокина является первым таким опы¬
том в изучении XVIII в. Сложность состоит,
во-первых, в рассмотрении социального об¬
лика класса в стадии становления, из чего
возникает множество переходных вариантов.
Во-вторых, своеобразие формирования бур¬
жуазии в том, что ее история связана не
только с эволюцией больших социальных
комплексов, но и с историей состояний,
в которой черты своеобразия подчас пред¬
ставляют не меньший интерес, чем типиче¬
ские черты. Наконец, множество подво¬
хов таят и особенности социально-полити¬
ческой лексики XVIII в., изменяющие смысл
многих понятий, например самого слова
’’буржуа”. Е.М. Кожокин предлагает ориги¬
нальный путь исследования. Он ставит своей
задачей проследить процесс формирования
буржуазии ”не только в его объективных
проявлениях, но и в формах его осознания
как теоретиками, так и массами” (с. 15).
Большой заслугой автора является уточне¬
ние понятий, связываемых с буржуазией
в конце Старого порядка. Многие ли теперь
могут с уверенностью отличить торговца
от негоцианта, финансиста от банкира, бур¬
жуа от предпринимателя? Не менее важно
установить критерии, выделяющие буржуа¬
зию из имущих верхов Старого порядка, так
же как и из массы ’^третьего сословия”.
Автор считает, что на исходе Старого поряд-
2Бунин И.М. Буржуазия в современном
французском обществе. М., 1 978.
223
ка буржуазия представляла собой социаль¬
ное образование, "включающее капиталисти¬
ческое ядро и... тяготевшие к нему по ха¬
рактеру доходов, по политическим, эконо¬
мическим, культурным устремлениям со¬
циальные группы" (с. 32).
Большим достоинством очерка является
отличающий автора вкус к историческим
реалиям, к описанию характерных деталей
быта и нравов эпохи, что сочетается со сме¬
лостью суждений и новизной проблема¬
тики. Так, пожалуй, впервые применительно
к истории Французской революции в совет¬
ской историографии говорится о станов¬
лении гражданского общества как необ¬
ходимой предпосылке рождения буржуаз¬
ной Франции. На этом хочется остановиться
особо. "Гражданское общество" традиционно
отождествлялось в нашем обществоведении
с экономической структурой, способом про¬
изводства, т.е. с экономической деятель¬
ностью граждан, и потому практически это
понятие не употреблялось3. Е.М. Кожокин
исходит в трактовке гражданского общества
из иной традиции, восходящей к английским
и французским материалистам XVIII в., к Ге¬
гелю, и воспринятой Грамши (если гово¬
рить о марксистских авторах XX в.). Пред¬
варяющие соответствующую часть работы
(§ 2) теоретические рассуждения о граж¬
данском обществе явно связаны с нашими
сегодняшними общественными проблемами,
но выполнены они очень деликатно, орга¬
нично вписываясь в историческое повест¬
вование. Гражданское общество, являющееся
главным гарантом от произвола властей
в современном государстве, было совер¬
шенно новым явлением для Франции XVIII в.
Его становление Е.М. Кожокин относит к
предреволюционным десятилетиям - време¬
ни расцвета внесословных объединений, неза¬
висимых от государственных институтов
и двора (масонских лож, литературных
и философских обществ, салонов и т.п.),
времени, когда "государственный аппарат
насилия нарушает баланс между обслужива¬
нием и эксплуатацией общества" (с. 37).
Автор указывает на огромную роль этих
объединений в формировании идей, полити¬
ческих кадров буржуазной оппозиции аб¬
солютизму.
Исследование Е.М. Кожокина показывает,
что в предреволюционные годы буржуазия
все больше сближалась с либеральной ари¬
стократией. По суш, шел эволюционный
процесс формирования нового господсгвую-
3См., например: Философский словарь.
М., 1986, с. 102.
щего класса (третьего сословия как таково¬
го уже пс существовало между его верха¬
ми и низами лежала пропасть). Однако этот
процесс был прерван монархией, укрепив¬
шей в 80-е годы сословные преграды и тем
самым толкнувшей буржуазную элиту к
воскрешению "мифа о третьем сословии"
и, в конечном итоге, к руководству мощ¬
ным революционным движением.
Центральное место в книге занимают
два исследования, посвященные борьбе бур¬
жуазии за политическое господство в годы
революции. Это работа Э.Е. Гусейнова о жи¬
рондистах и очерк Д.М. Туган-Барановского
о термидорианцах. Исследование Гусейнова
хронологически ограничено периодом дея¬
тельности Законодательного собрания -
временем выработки жирондистами идейных
основ и политической тактики. Они тогда
хотели видеть революцию законченной, ста¬
билизированной на основе цензитарного ре¬
жима Конституции 1791 г. и стремились
максимально воспользоваться ее завоева¬
ниями, овладев политической властью с по¬
мощью легальных средств. Эта борьба раз¬
вивалась одновременно со становлением
самих политических форм организации бур¬
жуазии, с размежеванием в революционном
лагере, началом противостояния жирондистов
и якобинцев. Перипетии этой борьбы доста¬
точно хорошо освещены в историографии,
так же как и социально-политические взгля¬
ды жирондистов4. Однако до сих пор слабо
изучена внутренняя история самой жиронды.
Э.Е. Гусейновым впервые рассмотрены осо¬
бенности организации этой группы, основ¬
ные этапы ее формирования, специфика
ее политической практики.
Прежде всего стоит вопрос об опреде¬
лении круга жирондистов. Критериями при¬
надлежности к нему автор предлагает счи¬
тать участие в деятельности специфических
жирондистских объединений. Ими стали ре¬
дакции их газет, светские салоны, компа¬
нии избранных, регулярно собиравшиеся во¬
круг обеденных столов до или после при¬
сутственных часов в революционных ас¬
самблеях. Говоря о месте жирондистов
в системе политических сил того времени,
автор указывает на постепенное выделение
жиронды из лагеря буржуазной "левой",
объединявшей всех, кто превосходил ра¬
4 Girondin-Montagnards. Actes de Colloque.
Sorbonne, 1975. Paris, 1980; Dorigny Gi-
rondins et le droit de proprióte. - Bulletin
de 1’histoire economique et sociale de la Re-
volution Franęaise, 1980-1981. Paris, 1983.
224
дикализмом фельянов, и на ее консолида¬
цию в процессе размежевания с якобинца¬
ми. Э.Е. Гусейнов дает ряд ярких портре¬
тов виднейших жирондистов: Бриссо, Кон¬
дорсе и др., приводит множество интерес¬
ных деталей их быта, нравов, вкусов, харак¬
теров. История жирондистов для автора -
это история личностей, галерея ярких ин¬
дивидуальностей. Эта реабилитация ”чело-
веческой”, образной истории делает иссле¬
дование Гусейнова особенно интересным
для современного читателя. В данном слу¬
чае такой подход к истории политической
партии вполне оправдан. В значительной
степени французская буржуазия была обяза¬
на зрелостью и дееспособностью своей ор¬
ганизации таланту жирондистской элиты.
Как указывает автор, специфика жиронды
состояла в том, что ее становление в ка¬
честве прообраза политической партии бур¬
жуазии опережало консолидацию социальной
базы жирондистов. В этой связи очевидной
представляется недостаточность узкоклассо¬
вого подхода в определении социально-эко¬
номического облика жиронды. С одной сто¬
роны, автор видит в ней плоть от плоти
нарождающейся торгово-предприниматель¬
ской буржуазии. В то же время это ’’люди
таланта”, истинная политическая и интел¬
лектуальная элита своего класса, считав¬
шая своим призванием общественное слу¬
жение. Поэтому автор с полным основанием
говорит об ’’автономности” ее менталитета
по отношению к классовому сознанию,
которая позволила жиронде на определен¬
ном этапе абстрагироваться от узкоклассо¬
вых интересов, говорить от имени всех пат¬
риотов.
Как всякое новаторское исследование,
работа Э.Е. Гусейнова способствует разру¬
шению сложившихся стереотипов. Мы при¬
выкли представлять жирондистов убежден¬
ными буржуазными республиканцами, но
слабыми из-за нерешительности в борьбе
с контрреволюцией. Данные Гусейнова гово¬
рят об их сомнительном республиканизме
и о том, что их ”нерешительность” была
следствием не политической слабости, а
сознательного социального выбора. Автор
видит в них трезвых и дальновидных полити¬
ков, руководствующихся долгосрочной кон¬
цепцией политического и экономического
развития Франции. Они были бы на своем
месте в "мирное” время. Дальнейшее раз¬
витие революции перечеркнуло их планы,
однако они заложили основы политической
культуры, утвердившейся во Франции
в XIX в.
Д.М. Туган-Барановский в очерке ”На
пути к брюмеру” показывает буржуазию
в поисках послереволюционной политиче¬
ской стабилизации, в 1797-1799 гг. Пере¬
ходя в ”наполеоновский” период, история
этих лет широко освещена в историографии.
Однако величие обрамляющих этот проме¬
жуток революции и империи заслоняло
от нас разделявшие их годы ’’междуцарст¬
вия”. Поэтому, несмотря на солидную лите¬
ратуру, посвященную термидорианской исто¬
рии, в знаниях о ней до сих пор ощуща¬
ются серьезные пробелы. Между тем оче¬
видна самоценность термидорианского пе¬
риода в становлении буржуазного госу¬
дарства во Франции, ибо именно тогда поли¬
тическая власть в стране безраздельно при¬
надлежала буржуазии. Автор подробно оста¬
навливается на двух тенденциях термидо¬
рианской политики. Это, с одной сторо¬
ны, рецидивы ’’якобинской” практики
(впрочем, в 1799 г. уже бесплодной), и с
другой - усилившееся стремление к кон-
се рв атив но-ав торитарн ым по литиче ским
порядкам. Эти явления, хотя и противопо¬
ложные по содержанию, тесно взаимосвя¬
заны. Автор считает, что именно попытки
воскрешения якобинских мер вкупе с ожив¬
лением деятельности подлинных якобинцев,
хотя ни то, ни другое не имело исторической
перспективы, побудили буржуазию обра¬
титься к идеям консервативного автори¬
таризма. Они все более отчетливо прояв¬
лялись в деятельности либералов: Сийеса,
мадам де Сталь, Б. Констана, что позволяет
автору назвать представленное этими име¬
нами направление ”ревизионистским”. До¬
бавим, что впервые в советской историо¬
графии этим идеям уделяется должное
внимание. Интересно также предпринятое
в очерке рассмотрение политических идей
самого Наполеона. Вопрос этот до сих пор
мало изучен. В историографическом образе
императора его деяния явно заслоняли его
идеи. Д.М. Туган-Барановский считает их
приемлемыми для элиты Директории, упот¬
ребляя для их характеристики термин ’’про¬
свещенный эгоизм” (с. 125). Автор пока¬
зывает, что верхушка буржуазии была не
только заинтересованной стороной, но и
прямым вдохновителем и творцом (если
говорить о чисто материальной стороне
дела) термидорианского переворота, совер¬
шенного во имя закрепления за собствен¬
ными слоями достижений революции. В за¬
ключение хочется отметить, что очерк
Д.М. Ту ган-Баранов скоро является своеоб¬
разным резюме результатов многолетней
работы, обобщившим богатый и оригиналь¬
ный архивный и мемуарный материалы,
225
данные революционной и наполеоновской
историографии5.
Завершает книгу этюд А.В. Ревякина
’’Буржуазия после французской революции”.
По сути он продолжает тему, поднятую
Е.М. Кожокиным. Однако трудно говорить
о преемственности между этими частями
книги. Они разделены и временем - чет¬
вертью века, которая вместила революцию,
потрясения наполеоновских войн, начало про¬
мышленного переворота, но в еще большей
степени - индивидуальностью авторов. Так,
к сожалению, у А.В. Ревякина не нашла про¬
должения поставленная Е.М. Кожокиным
проблема формирования гражданского об¬
щества, хотя, думается, начало XIX в. дает
богатый материал для размышлений на
эту тему.
Главным предметом своего исследования
А.В. Ревякин избрал становление класса пред¬
принимательской буржуазии в тесной связи
с развитием промышленного переворота во
Франции. Под этим углом зрения история
Реставрации и Июльской монархии рассмат¬
ривается в советской историографии впер¬
вые. Автор строит работу на обобщении
большого материала, накопленного в ис¬
следованиях, главным образом зарубежных,
по истории 20-50 годов XIX в. Роль бур¬
жуазии в политической системе Франции
в этот период - проблема сложная. Она
решается в исторической литературе неод¬
нозначно. Вряд ли можно считать вовсе
безосновательным мнение А. Коббена, счи¬
тающего, что ’’господствующим классом
во Франции в первой половине XIX в. были
крупные земельные собственники” (с. 143).
В этой связи возникает проблема взаимодей¬
ствия и социальной значимости слоев круп¬
ных землевладельцев и предпринимательской
буржуазии. Автор указывает на замедлен¬
ность темпов выделения предприниматель¬
ской буржуазии, ее политического восхож¬
дения, которые стали следствием продол¬
жительности экстенсивной стадии промыш¬
ленного переворота. Этим же было обу¬
словлено и долгое сохранение во Франции
5См.: Туган-Барановский Д.М. Наполеон
и республиканцы. Саратов, 1980.; его же.
У истоков бонапартизма. Саратов, 1986.
особого почтения к земельной собствен¬
ности, тем более, что оно нашло отражение
в цензитарной политической системе.
Обращаясь к причинам этого явления,
А.В. Ревякин опровергает распространенное
мнение о недостаточной предприимчивости
французской буржуазии. Речь идет о своеоб¬
разной модели перехода к индустриальному
капитализму. Так, он считает, что замедле¬
ние технического переворота в 20-е годы
XIX в. было продиктовано экономическими
соображениями французских предпринимате¬
лей (с. 173).
Переходя к политическому аспекту про¬
блемы, автор указывает, что, хотя полити¬
ческое восхождение предпринимательской
буржуазии значительно отставало от ее со¬
циального усиления, она некоторое время
была склонна мириться со вторыми роля¬
ми в политике, направив активность в низо¬
вые структуры власти. Истинное обнов¬
ление социально-политической структуры
Франции А.В. Ревякин относит к последним
десятилетиям XIX в. - ”времени беспреце¬
дентного развития буржуазной цивилиза¬
ции” (с. 189).
В заключение хочется сказать несколько
слов об общем впечатлении от книги. Как
всякий труд, открывающий новую важную
тему в историографии, она читается с боль¬
шим интересом. В то же время сборник
в большей степени информативен, чем кон¬
цептуален. Целостному восприятию сю¬
жета, как и концептуальному его осмысле¬
нию, мешает отсутствие внутреннего един¬
ства отдельных частей книги. В результате
теряется возможность ретроспективного ана¬
лиза процесса становления буржуазного клас¬
са, моментов разрыва и преемственности.
Это ни в коем случае не упрек авторам:
все они - сложившиеся исследователи,
индивидуальности. Нам предложены четыре
оригинальных подхода к изучению буржуа¬
зии революционной эпохи, каждый из кото¬
рых открывает интересные перспективы для
дальнейшего исследования проблемы и на
начальном этапе помогает многое понять
и уточнить, преодолеть .давние ; стерео¬
типы - результат нашей невнимательности
или определенной узости мышления.
Е.О. Обичкина
226
SOVIET-AMERICAN DIALOGUE ON THE NEW DEAL. Columbia, University of Missouri Press,
1989,296 p.
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЙ ДИАЛОГ О "НОВОМ КУРСЕ". Колумбия, 1989, 296 с.
’’Трудно назвать другие две страны, по¬
мимо США и СССР, которые были бы так
заинтересованы как можно лучше знать
историю друг друга”. Это мнение почетно¬
го профессора истории Университета Север¬
ной Каролины (в Чепел-Хилле, США)
О. Греэма-младшего из ’’Введения” к ре¬
цензируемой книге, выпущенной под его
редакцией.
Книга - первая из запланированной
четырехтомной серии, являющейся совмест¬
ным начинанием советских и американских
специалистов в области истории США. Посвя¬
щена она периоду ’’Великой депрессии”
1930-х годов, с которой удалось справить¬
ся с помощью реформистского ’’нового
курса” президента Ф. Рузвельта. Темы по¬
следующих трех томов - американская ре¬
волюция в XVIII в., русско-американские
отношения, история двухпартийной систе¬
мы в США.
Идея данной серии появилась как про¬
должение и развитие длительного научного
сотрудничества Московского государствен¬
ного университета имени М.В. Ломоносова
с рядом университетов США. По соглашению,
заключенному в 1986 г. между МГУ и
Миссурийским университетом, решено под¬
готовить совместное издание книг - диало¬
гов специалистов двух стран по избранным
проблемам американской истории. Каждая
из них будет включать 10-15 из числа ста¬
тей советских авторов, ранее опубликован¬
ных в СССР, в переводе на английский.
Их прокомментируют американские ученые
близкого профиля, причем за советскими
авторами статей оговорено право на воз¬
ражения.
На паритетных началах - по семь истори¬
ков от каждой стороны - образован ре¬
дакционный совет во главе с заведующим
кафедрой новой и новейшей истории МГУ
д.и.н., проф. Е.Ф, Язьковым и проф. Миссу¬
рийского университета Р. Маккинзи. В совет
входят представители МГУ и двух институ¬
тов Академии наук - всеобщей истории,
США и Канады; его американская часть
представлена Миссурийским, Висконсин¬
ским, Стэнфордским, Калифорнийским уни¬
верситетами и университетом Северной Ка¬
ролины.
В ’’советском” и ’’американском” преди¬
словиях (за подписями соответствующих
членов редакционного совета) приводятся
близкие друг другу обоснования в пользу
’’научно-исследовательского” диалога исто¬
риков двух стран. Советские члены совета
подчеркивают важность ”подкрепления поли¬
тического диалога” между СССР и США
"расширением контактов в других сфе¬
рах, в частности в сфере науки и культу¬
ры”, американские - значение взаимного
исторического познания для лучшего взаимо¬
понимания между двумя народами (с. IX,
XVII).
В США учитывают тот факт, что СССР
по числу работ по американской истории
уступает лишь им самим. Там помнят реко¬
мендацию А. Токвиля о том, что американ¬
цы только выиграют, узнав мнение внешне¬
го мира о себе - ведь в других странах
судят о них и их истории отнюдь не по кни¬
гам американских авторов. Рассуждения о
пользе взаимного интеллектуального обмена
подкрепляет присущий американцам здоро¬
вый прагматизм: ’’Это такой выгодный
импорт, который не грозит безработицей
ни одному американцу” (с. I).
Первый том вышел под редакцией О. Гре-
эма. Он включает 11 статей советских авто¬
ров (Н.В. Сивачева, В.А. Малькова, А.А. По¬
пова, В.И. Борисюка, В.О. Печатнова, Е.В. Ку¬
рочкиной, А.С. Маныкина, И.Б. Твердо-
хлеб, Т.В. Галковой), опубликованных в
СССР в различных изданиях в 1970-1984 гг.,
т.е. до перестройки. Это не могло не ска¬
заться на их направленности, но следует
подчеркнуть, что с профессиональной точки
зрения они написаны на высоком уровне.
Комментируют их восемь американских
специалистов (У. Лектенберг, Т. Скокпол,
Д. Броуди, Н. Лихтенштейн, Дж. Сандквист,
Дж. Олсванг, Дж. Паттерсон, М. Нейсон,
О. Греэм); с ними полемизируют авторы
большинства статей,
В знак признания заслуг Н.В. Сивачева,
возглавлявшего в 1977-1983 годах кафед¬
ру новой и новейшей истории МГУ и стояв¬
шего у истоков советско-американских меж¬
вузовских контактов, том посвящен его
памяти.
Выбор ’’нового курса” в качестве темы
первого тома оправдан с многих точек зре¬
ния. Несмотря на то, что эта тема имеет боль¬
шую историографию - и советскую, и осо¬
бенно американскую, ученые по-прежнему
227
ставят вопрос, чем был ’’новый курс” для
США. Расходясь в объяснении причин и по¬
следствий рузвельтовских реформ, которые
стали ответом страны на вызов времени,
большинство историков, независимо от на¬
циональной принадлежности, согласно с тем,
что реформы способствовали выходу аме¬
риканского общества из полосы длительных
социально-экономических потрясений, чрева¬
тых опасностью политических катаклизмов.
Если в десятилетие, предшествовавшее вто¬
рой мировой войне, Соединенные Штаты,
оказавшиеся на историческом перепутье, су-
мели-таки выйти на верный путь, то это не
смогли сделать ни Германия, ставшая на¬
цистской, ни сталинский Советский Союз,
где тоталитарный режим укреплялся жесто¬
чайшим массовым террором.
Большинство историков обеих стран со¬
гласны также, что долгосрочное воздействие
реформ ”нового курса” было обусловлено
в первую очередь тем, что их проводили
в жизнь демократическими средствами и ме¬
тодами, и этим обеспечили реформам под¬
держку со стороны американского народа.
Вот почему ’’рузвельтовская революция”
(встречается и такое определение в историо¬
графии) сыграла столь большую роль в фор¬
мировании современной инфраструктуры
американского общества.
Сегодня наш интерес к истории ”нового
курса” получает дополнительный стимул.
К традиционному сопоставлению СССР и
США, сравниваемых по ряду важных пара¬
метров, добавился новый аспект, связанный
с кризисным состоянием советского об¬
щества, так или иначе вызывающим ассо¬
циацию с США времен ’’Великой депрессии”.
Это вполне естественно, учитывая, что пере¬
стройка вызвана к жизни именно вопиющим
несоответствием между жизненными стан¬
дартами у нас и у них. Не будь отрезвляю¬
щего воздействия окружающего нас мира,
не было бы никакой надобности ’’посту¬
паться принципами”.
Сегодня, как кажется, нам пригодился
бы опыт реформ ”нового курса”. Недаром
в советской публицистике встречаются па¬
раллели между В.И. Лениным и Ф. Рузвель¬
том как "великими реформаторами”. Ко¬
нечно, сравнение спорное. Ленин, в отли¬
чие от американского президента, был
революционером, а не реформатором. Да
и российское общество послеоктябрьского
времени мало чем напоминало американ¬
ское с его демократическими традициями,
которые, что хорошо известно, высоко
ценил Ленин.
Но какова степень нашей осведомленности
об историческом пути США? На общем фоне
советского обществоведения изучение амери¬
канской истории поставлено не столь пло¬
хо, как могло бы показаться. При желании
из трудов советских историков-американи¬
стов можно сделать выводы о жизнеспо¬
собности американского общества, о его
большом демократическом потенциале, о
преимуществах общественного развития че¬
рез реформы, т.е. эволюционного пути.
Однако в прошлом власть имущие просто
игнорировали такие труды. Что касается
широкой общественности, то ее доступ
к трудам советских американистов, учи¬
тывая их мизерные тиражи, был, к сожа¬
лению, ограниченным. Между тем тиражи
книг по истории США продолжают падать.
Ответы на актуальные проблемы совре¬
менности (разумеется, в пределах воз¬
можностей науки, указывающей лишь на
магистральное направление общественного
развития), которые может почерпнуть из
книги читатель, различаются у советских
и у американских авторов. Помимо раз¬
ных исходных исследовательских позиций,
это связано также с неодинаковым понима¬
нием актуальных проблем, занимающих в
данное время общество. Не меньшее значе¬
ние имеют и постоянно развивающиеся
научно-исторические представления о кри¬
териях и движущих силах социального про¬
гресса. Если раньше в советской историо¬
графии ”нового курса” преобладал под¬
ход, предопределенный постулатом ”о про¬
тивоположности двух систем”, то ныне
большее внимание уделяется раскрытию
потенциала тогдашнего американского об¬
щества.
Точка зрения на ”новый курс” советских
авторов роднит их с леворадикальным на¬
правлением американской историографии,
в частности, с его заключением о том, что
рузвельтовские реформы дали простым
американцам меньше, чем было возможно
и необходимо. Иного, позитивного взгля¬
да придерживаются американские историки
либерально-демократического направления,
преобладающего в историографии ”нового
курса”. Любопытно, что в 80-е годы, по
результатам опроса американских историков,
Ф. Рузвельт вышел на первое место среди
”великих” президентов, обойдя основателя
США Дж. Вашингтона.
Однако в самое последнее время неко¬
торые, пока еще немногочисленные, аме¬
риканские историки отвергают излишнее,
по их мнению, государственное вмешатель¬
ство в социально-экономическую жизнь при
Ф. Рузвельте как ограничивавшее динамизм
228
свободного предпринимательства. Эта крити¬
ка не лишена оснований. В США 40-х годов
в связи с начавшейся сменой социальных
ориентиров страх перед всесилием промыш¬
ленно-финансовых монополий начал уступать
место боязни неограниченного усиления госу¬
дарственной власти. Вопрос о роли госу¬
дарства в современном обществе, в частности
о допустимых рамках регулирования им
общественной жизни, дискутируемый в исто¬
риографии "нового курса", в современных
условиях приобрел особое значение. И не
только для США, но и для нас - в свете
стоящей перед нами задачи создания пра¬
вового государства, где находились бы
в гармонии различные компоненты жизни
и был бы закреплен приоритет закона над
всякой властью.
Таковы некоторые мысли, возникшие
при чтении этой несомненно полезной, своев¬
ременной книги.
Д.Г. Наджафов
А.Д. Шутов. ПЕРЕД ЛИЦОМ НОВЫХ РЕАЛЬНОСТЕЙ. М.: Политиздат, 1990, 317 с.
Заведующий кафедрой Академии наук
труда и социальных отношений к.и.н. А.Д. Шу¬
тов так формулирует в предисловии свою
задачу: попытаться дать комплексный, обоб¬
щающий критический анализ развития ком¬
мунистического движения за несколько де¬
сятилетий и формирования его стратегии
в условиях нового политического мышле¬
ния. С этой задачей он справился
успешно.
Обращаясь к истории, А.Д. Шутов смело
пытается ответить на острые вопросы, ко¬
торые в прошлом либо замалчивались, либо
не получали должного освещения. Это ка¬
сается прежде всего некоторых страниц
истории Коминтерна. Вполне обоснованно
оценивая Коминтерн как часть великого
прошлого коммунистического движения,
школу интернационализма и революцион¬
ного братства, автор анализирует и его ошиб¬
ки. Дается ответ на вопрос, какой вред
причинили Сталин, сталинщина международ¬
ному коммунистическому движению. Хотя
эта тема в последние годы получила боль¬
шее, чем прежде, освещение в печати,
А.Д. Шутов внес немало нового в анализ
истоков сталинизма, его воздействия на
теоретические, тактические и организацион¬
ные аспекты деятельности Коминтерна..
В наше время тема "Сталин и Коминтерн"
приобрела актуальность и в связи с распро¬
страняемыми буржуазной пропагандой ут¬
верждениями о "сталинистском происхож¬
дении" коммунистических партий. Поэтому
важно избегать неоправданного преувеличе¬
ния влияния сталинизма на партии, не упус¬
кать из поля зрения то обстоятельство,
что они развивались на собственной нацио¬
нальной основе, да и сам Коминтерн не
всегда шел курсом, намеченным Стали¬
ным. Пример - его VII конгресс.
А.Д. Шутов дал взвешенную оценку меж¬
дународных совещаний 60-х годов. Он под¬
черкивает, что они сыграли роль фактора,
объединившего усилия большинства партий,
внесли вклад в установление единства
действий с другими прогрессивными си¬
лами в борьбе за мир и демократию. Вме¬
сте с тем догматизм в подходе к единству
коммунистического движения, игнорирова¬
ние национальной специфики, слабость ана¬
лиза современного империализма, постоян¬
ная оглядка на руководителей КПСС, лю¬
бое мнение которых выдавалось чуть ли
не за аксиому, - все это было негативной
стороной прежних совещаний.
В книге подробно рассматриваются все
те кризисные явления, которые характерны
сейчас для многих коммунистических пар¬
тий: сокращение их численности, значи¬
тельные потери голосов избирателей, старе¬
ние их состава, раскол в более чем 20 пар¬
тиях, ослабление интернациональных свя¬
зей и др. Представляют в связи с этим ин¬
терес высказываемые автором соображения
о причинах трудностей, переживаемых
коммунистическими партиями. Вряд ли мож¬
но оспорить вывод, что ныне уже не сущест¬
вует в прежнем виде той исторической,
социально-психологической почвы, которая
обусловила в свое время возникновение
коммунистического движения, нацелила его
на революционное преобразование мира.
В этих условиях, подчеркивает автор,
стали "пробуксовывать" прежние идеологи¬
ческие и политические методы работы ком¬
мунистических партий. В условиях научно-
технической революции прежняя ориентация
на защиту главным образом обездоленных,
испытывающих материальную нужду граж¬
дан, угрожает отбросить коммунистов на
обочину общественной жизни.
229
И, наконец, еще одно немаловажное об¬
стоятельство: стали тормозом развития уна¬
следованные от сталинских времен орга¬
низационная структура партий, догматичес¬
кое применение принципа демократического
централизма, преобладание бюрократических
методов руководства, подавление инако¬
мыслия.
В ходе анализа А.Д. Шутов дает некото¬
рые оценки, на наш взгляд, нуждающиеся
в уточнении. Например, отмечая трудности
коммунистических партий со второй поло¬
вины 70-х годов, он пишет, что в подав¬
ляющем большинстве стран они утратили
авангардную роль (с. 125). Но как можно
утратить то, чего не имеешь? Эта столь же¬
ланная цель как раз для подавляющего
большинства партий оказалась недости¬
жимой.
Тревожно звучащий и к тому же хоро¬
шо обоснованный вывод автора о том, что
современное коммунистическое движение
оказалось перед проблемой политического
выживания, соседствует с неубедительными,
излишне комплиментарными высказывани¬
ями. В книге встречаются и некоторые из
тех оценок положения в странах Восточной
Европы, которые высказывались на первом
этапе происходивших там изменений и оце¬
нивались однозначно как обновление со¬
циализма, как преобразования в рамках
социализма и во имя социализма (с. 94).
В монографии приводится большой фак¬
тический материал, показывающий, как
коммунистические партии вносят изменения
в свои мировоззренческие концепции, фор¬
мируют новые представления о соотношении
общечеловеческого и классового. Это позво¬
ляет автору прийти к следующему обобще¬
нию: раньше коммунисты считали уничто¬
жение классового господства непременным
условием решения общечеловеческих про¬
блем, построения мира без войн; ныне же
решение кардинальных социальных вопро¬
сов они считают немыслимым в отрыве от
общечеловеческих задач, без учета фак¬
торов сохранения мира. Заслуживающими
внимания являются и его суждения о том,
что коммунисты не противопоставляют клас¬
совые и гуманистические начала; одно допол¬
няет, но не исключает другого.
Есть, правда, одно сомнение: не прежде¬
временен ли вывод о том, что каждая ком¬
мунистическая партия новое политическое
мышление воспринимает как составную,
неотъемлемую часть собственного мировоз¬
зрения и политики? (с. 75). Да и сам автор
признает, что, например, народами слабораз¬
витых стран, страдающих прежде всего от
нищеты, хронического голода, болезней, про¬
блема мира воспринимается не столь остро,
как трудящимися развитых стран. Нельзя
не согласиться с его размышлениями о том,
что жителям горного Непала, у которых
стоимость убогой хижины со всем скарбом
не превысит и 10 долларов, трудно сразу
понять, что самая важная задача - борьба
за мир (с. 66). Естественно, что комму¬
нисты должны считаться с таким положе¬
нием трудящихся и с их настроениями и
учитывать это в своих политических доку¬
ментах.
В работе показано взаимодействие пере¬
стройки в СССР с внутренними процессами
в коммунистическом движении. Перестройка
создает благоприятные условия для деятель¬
ности коммунистических партий. Однако
А.Д. Шутов не скрывает, что некоторые из
них относятся к перестройке с недопонима¬
нием. К этому добавляется вполне понят¬
ная тревога по поводу отрицательных яв¬
лений в процессе перестройки: обострения
социально-экономических противоречий,
ухудшения снабжения населения продоволь¬
ствием, галопирующей инфляции, утраты
доверия у населения к партии.
Вполне заслуженно много места в кни¬
ге отводится проблеме сотрудничества ком¬
мунистов с массовыми демократическими
движениями. Здесь для партий возникла
новая политическая ситуация: появились
такие движения, которых не было ранее,
как, например, движение зеленых, которые
по ряду вопросов (и не только в области
экологии) обошли коммунистические пар¬
тии, перехватили инициативу в работе с
массами.
Необходимость изучения советскими ис¬
следователями природы и деятельности этих
движений возрастает и потому, что теперь
и в нашей стране, а еще раньше в других
государствах Восточной Европы, появились
подобные движения и организации со сход¬
ными программными установками. Это не
может не отразиться на степени актуаль¬
ности исследования демократических движе¬
ний в не социалистическом мире.
Несомненно, положительной стороной
книги является показ того, как коммуни¬
стические партии укрепляют сотрудничество
с социал-демократами. А.Д. Шутов делает
обоснованный вывод о том, что объединение
их усилий могло бы стать мощным ускори¬
телем социального прогресса, способным
внести существенные поправки в облик
мира, в характер международных отношений.
М. И. Басманов
230
Научная жизнь
Научные сессии и конференции
ВСЕСОЮЗНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ЛАТИНОАМЕРИКАНИСТОВ
14-16 мая 1990 г. в Институте всеобщей
истории АН СССР (ИВИ) состоялась Все¬
союзная научная конференция на тему
’’Латинская Америка в XVI-XIX вв.: основ¬
ные проблемы социально-экономической и
политической истории”. В ее работе приняли
участие сотрудники академических инсти¬
тутов и высших учебных заведений Москвы
и Ленинграда, а также латиноамериканисты
из Ульяновска, Волгограда, Твери, Днепро¬
петровска, Нижнего Новгорода. Открывая
конференцию, зав. отделом истории стран
Латинской Америки ИВИ д.и.н. Е.А. Ларин
отметил необходимость углубленной раз¬
работки многих важных проблем экономи¬
ческой и политической истории Латинской
Америки. Учитывая появление в историо¬
графии новых подходов и оценок характера
феодальной формации, своеобразия генезиса
капиталистических отношений на континенте,
соотношения реформистского и революцион¬
ных путей преобразования латиноамерикан¬
ского общества, заявил он, целесообразно
сосредоточить обсуждение вокруг проблем
многоукладности и формационной принад¬
лежности Испанской Америки, революции
и реформ в Латинской Америке и Испании.
Всего в ходе работы конференции было
заслушано 9 докладов и 18 сообщений.
В докладе д.и.н. Н.Г. Ильиной (ИВИ) ”К во¬
просу о феодализме в Испанской Америке”
дана емкая характеристика сущности и
особенностей феодальной формации в
Испанской Америке. Отмечая многоуклад¬
ный характер экономики испанских коло¬
ний, Н.Г. Ильина обратила внимание на такие
важные моменты феодализма в Латинской
Америке, как внедрение испанцами
энкомьенды, превращение рабства в способ
производства, глубокая консервация фео¬
дальных отношений в промышленном произ¬
водстве, в частности чисто феодальные спо¬
собы контрактации в горном и текстильном
производствах (мита). Все это привело к
тому, что хотя накануне Войны за независи¬
мость в Латинской Америке и сформирова¬
лась буржуазная надстройка, но преобладаю¬
щим способом производства по сути дела
оставался феодальный.
В остродиск уссионном плане был постро¬
ен доклад д.и.н., проф. Б.Н. Комиссарова
(ЛГУ) ”0 типологии феодализма в Амери¬
ке”. Он предложил определение ареалов
колонизации и распространения феодальных
отношений в Северной и Южной Америке
(тихоокеанская полоса, центральная полоса
и атлантическая полоса). Он подчеркнул, что,
несмотря на ’’привозной” характер,
энкомьенда в Испанской Америке во многом
основывалась на принципах доколумбовой
общины. По мнению Б.Н. Комиссарова, осо¬
бого изучения требуют элементы рабства
как составной части ’’колониального феода¬
лизма” (термин немецкого ученого М. Кос-
сока).
К.и.н. С. А. Созина (ИВИ) в докладе ’’Про¬
блемы многоукладности в Испанской Аме¬
рике (вице-королевство Перу XVI-XVIII вв.)”
напомнила, что все формы феодальной
эксплуатации на континенте были привнесе¬
ны извне. На примере вице-королевства
Перу докладчик показала динамичный ха¬
рактер феодализма в Латинской Америке,
его способность приспосабливаться к меняю¬
щимся условиям.
Комплекс проблем, поднятых в докла¬
дах, вызвал оживленную дискуссию среди
участников конференции. Что лежало в
основе процесса феодальной экспансии в
Испанской Америке? Какова была роль
энкомьенды и репартимьенто в социально-
экономическом развитии испанских коло¬
ний? Каковы были региональные (Централь¬
ная Америка) и страновые особенности
колониального феодализма и процесса перво¬
начального накопления? Эти и многие другие
вопросы поднимались в сообщениях участни¬
ков конференции. Д.и.н. Э.Э. Литаврина
(МГУ) в сообщении ’’Юго-Запад Колумбии:
проблема многоукладности в конце XVIII в.”
остановилась на проблеме совместимости
231
испанского общества и наследия доколумбо¬
вых цивилизаций (проблема синтеза).
К.и.н. И.С. Пичугина (ИВИ) в сообщении
’’Испанская община в конце колониальной
экспансии” обратила внимание на необходи¬
мость изучения колониальной истории стран
Латинской Америки в тесной взаимосвязи
с анализом социально-экономической исто¬
рии самой Испании с XVI до начала XIX в.
С сообщениями также выступили: канди¬
даты исторических наук А.А. Петрова
(ЛГУ) - ’’Энкомьенда в Испанской Амери¬
ке”; Л. А. Ивкина - ’’Рабство в Испанской
Америке: проблемы методологии исследова¬
ния в историографии”; В.А. Ведюшкин -
’’Испанское дворянство и Новый Свет”;
А.А. Щелчков (все - ИВИ) - ’’Два этапа
португальской экспансий в Атлантике XV-
XVII вв.: от ’’крестового похода” к фор¬
мированию мировой экономической систе¬
мы”, а также А.И. Строганов (МГУ) - ”Из
истории развития капитализма в Арген¬
тине: агроэкспортная экономика в начале
XIX в.” и О.В. Саломатова (ЛГУ) - ’’Асьенда
в Испанской Америке”.
Значительный интерес вызвала и вторая
комплексная тема ’’Революция и реформа
в Латинской Америке и Испании в XVI-
XIX вв.”. ’’Актуальные проблемы генезиса
капитализма в Испании” - тема доклада
к.и.н. С.А. Прокопенко (Ульяновск). Он,
в частности, отметил, что отличительные осо¬
бенности социально-экономического разви¬
тия Испании в результате восточного влия¬
ния практически не исследованы.
Д.и.н. С.П. Пожарская (ИВИ) выступила
на тему ’’Революция и реформа в Испании
XIX в.”. Она определила цикл испанских
революций как единый процесс, указав на
глубокую связь революционного движения с
реформами сверху. Испания оказала значи¬
тельную помощь американским колониям
в их борьбе против Англии. Многолетняя
борьба с Наполеоном создала благоприятные
условия для движения латиноамериканцев
за независимость.
К.и.н. Н.Н. Марчук (Университет дружбы
народов им. Патриса Лумумбы) в докладе
’’Типология национально-освободительных
революций в Латинской Америке: конец
XVIII - начало XIX в.” решительно выска¬
зался против франкоцентристских представ¬
лений о буржуазных революциях в Латин¬
ской Америке. В заостренно-полемической
форме Н.Н. Марчук изложил свою трактовку
характера Войны за независимость в Испан¬
ской .Америке как ”гражданской войны
между самими американцами”, дал оценку
аграрной и социальной политике либералов
232
и консерваторов, отдав предпочтение роли
последних в укреплении позиций бур¬
жуазии.
Д.и.н. А.Ф. Шульговский (Институт Латин¬
ской Америки, ИЛА) основное внимание в
докладе ”06 альтернативах общественного
развития Латинской Америки XIX в.” уделил
анализу такого малоизученного явления, как
развитие утопического социализма на конти¬
ненте. Говоря о программных взглядах вид¬
нейших представителей латиноамериканской
общественной мысли С. Родригеса и Ф. Торро
(Венесуэла), М.Мадьеро, X.Посада (Колум¬
бия), И. Рамиреса (Мексика), Ф. Бильбао
(Чили), А.Ф.Шульговский подчеркнул нали¬
чие альтернативных подходов к проблемам
общественного развития в их трудах.
Д.и.н. М.С. Альперович (ИВИ) проанализи¬
ровал комплекс социально-экономических и
политических реформ в Парагвае при правле¬
нии Г.Франсии, определив его как револю¬
цию сверху. Г.Ю. Веспревская (ИЛА) рас¬
смотрела последний этап деятельности С. Бо¬
ливара, основное внимание уделив конфлик¬
ту между Освободителем и его сподвижни¬
ком Сантандером. К.и.н. В.Н. Косторниченко
(Волгоград) выступил с сообщением ’’Нацио¬
нальные аспекты Войны за независимость”.
Заключительный день работы конферен¬
ции начался с доклада Е.А. Ларина ”Форми-
рование латиноамериканской буржуазии:
сравнительный анализ национальных особен¬
ностей (конец XIX - начало XX в.) ”. По его
мнению, несмотря на многое самобытное
и оригинальное в истории латиноамерикан¬
ских государств, нельзя говорить все же
о единообразии в их социально-экономичес¬
ком развитии.
К.и.н. Л.С. Посконина (ИЛА) сделала
историографический обзор по теме ’’Разви¬
тие капитализма в Латинской Америке”,
обрисовав, в частности, острую методо¬
логическую борьбу вокруг ’^теории зависи¬
мости”, ведущуюся в латиноамериканской
литературе, а также в историографии США
и Англии. ’’Новые аспекты в историографии
Парагвайской войны” - тема сообщения
к.и.н. Н.Р. Матвеевой (Тверь). К.и.н.
Л.М. Ермакович (ИВИ) выступила с сооб¬
щением ’Тазвитие капиталистического укла¬
да в Венесуэле (реформы А. Гусмана-Блан¬
ко, 1870-1878)”. Выразив согласие с вы¬
сказанной оценкой федеральной войны в
Венесуэле как буржуазной революции,
Л.М. Ермакович подчеркнула, что реформы
Бланко являлись не чем иным, как побоч¬
ным продуктом этой революций.
К.и.н. А.В. Кузьмищев (Институт между¬
народного рабочего движения, ИМРД) рас¬
смотрел попытку реконкисты в Централь¬
ной Америке в 20-30-х годах XIX в., когда
испано-креольский блок через монархию
Итурбиде, а затем через консервативную
партию попытался восстановить господство
испанской короны. К.и.н. А.И. Кубышкин
(Волгоград) выступил с сообщением ’’Соци¬
ально-экономические реформы Х.Р. Барриоса
и развитие капиталистических отношений в
Гватемале (конец XIX в.) ”.
Координация исследований специалистов
по истории различных регионов, а также рас¬
ширение междисциплинарных разработок с
участием экономистов, социологов, психоло¬
гов, этнографов становится настоятельной
потребностью. Участники конференции при¬
шли к выводу о необходимости создания
Ассоциации советских латиноамериканис-
тов, призванной решать задачу координации
научных исследований в этой области, и
создали Оргкомитет по подготовке и созыву
учредительной конференции Ассоциации.
А.И. Кубышкин
ВСЕСОЮЗНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ИСТОРИИ
ПЕДИНСТИТУТОВ
5-8 сентября 1990 г. в Одессе проходила
Всесоюзная конференция преподавателей
истории педагогических институтов. Она
была организована Учебно-методическим
объединением по подготовке учителей без
отрыва от производства и Одесским госу¬
дарственным педагогическим институтом им.
К.Д. Ушинского. В работе конференции при¬
няли участие преподаватели 19 институтов
страны, Одесского государственного универ¬
ситета, ученые Института истории СССР АН
СССР, Московской высшей партийной шко¬
лы, Сегедского педагогического института
(Венгерская Республика). Было заслушано
34 доклада и выступления. Среди выступив¬
ших были ведущие профессора пединститу¬
тов страны.
Одесская конференция восстановила утра¬
ченную традицию совместного обсуждения
преподавателями пединститутов насущных
проблем преподавания истории. В центре
внимания участников была проблема пере¬
стройки преподавания истории с учетом
новейших достижений исторической науки,
направленных на избавление от сложившихся
стереотипов. Вопросы новой и новейшей
истории вызвали наиболее оживленную дис¬
куссию. Отмечалась необходимость усилить
историографический элемент в преподавании
исторических дисциплин с учетом достижений
зарубежных ученых и немарксистской обще¬
ственно-политической мысли XIX-XX в.
На конференции выступили: член-корр.
АН СССР П.В. Волобуев (Москва), д.и.н.
В. А. Дунаевский (Москва), профессор
А.Б. Цфасман (Челябинск), О.А. Зарубинс-
кий (Винница) и др. По мнению заведую¬
щего кафедрой всеобщей истории Курского
Педагогического института проф. П.И. Остри-
кова, значительную роль в активизации само¬
стоятельной работы студентов должно играть
изучение ими источников. ’’Поэтому следу¬
ет, - сказал он, - приветствовать издание
сборников документов по новой истории,
осуществляемое издательством ’’Высшая
школа”, а также подготовку практикумов
историческим факультетом Московского
государственного заочного пединститута”. Об
опыте МГЗПИ по написанию учебных посо¬
бий и работе по созданию учебников нового
типа рассказали заведующие кафедрами исто¬
рии МГЗПИ, профессора И.С. Свенцицкая и
А.В. Ушаков, они отметили целесообразность
издания учебной литературы типа ”вуз на
дому”.
Работа конференции проходила по четы¬
рем секциям. Участники секции ’’Актуаль¬
ные проблемы исторической науки и обнов¬
ление содержания исторических дисциплин”
заслушали выступления как по вопросам
обновления программ и курсов лекций, так
и по вопросам организационно-методичес¬
ким. Обсуждение профессиональной под¬
готовки студентов-историков выявило, что
у них масса антиисторических стереотипов,
приобретенных еще в довузовский период,
что мешает формированию их сознания и
гражданской позиции. Поэтому от профес¬
сорско-преподавательского состава пединсти¬
тутов требуется принятие эффективных мер
к повышению уровня истинно научных зна¬
ний студентов, вместо бытующих в про¬
шлые времена стереотипов. Преподавание
истории у многих основывается на репро¬
дуктивном методе обучения. Однако пока
студенты не научатся самостоятельно рабо¬
тать с источниками, они не станут настоя¬
щими специалистами.
Другие секции были посвящены профес¬
сиональной направленности и особенностям
233
преподавания дисциплин специализации, ме¬
тодической подготовке учителей истории,
организации самостоятельной работы студен¬
тов-заочников и контроля за выполнением
межсессионных заданий.
Среди участников конференции было
проведено анкетирование, которое показало,
что необходимо развивать сотрудничество
между педагогическими и научно-исследова¬
тельскими институтами. Оно поможет эф¬
фективнее обмениваться научной информа¬
цией и будет способствовать подготовке
новых учебных пособий, в которых инсти¬
туты испытывают острую необходимость.
По итогам работы конференции были
приняты рекомендации. В них подчеркива¬
ется неотложность совершенствования учеб¬
ных планов и необходимость подготовки
новых программ и учебных пособий. При¬
знано целесообразным подготовить специ¬
альные учебники для студентов-заочников.
Калужскому, Челябинскому пединститутам,
МГЗПИ, МОПИ поручено разработать реко¬
мендации для организации самостоятельных
занятий заочников. Предложено вносить в
учебные планы заочных отделений обяза¬
тельное написание дипломных работ всеми
студентами. В целях эффективной организа¬
ции работы над дипломными проектами на
базе МГЗПИ поручено добиваться предо¬
ставления студентам-заочникам четырехме¬
сячного оплачиваемого отпуска. Коломенс¬
кий и Новосибирский педагогические ин¬
ституты должны подготовить инструкции по
использованию ЭВМ для контроля и само¬
контроля студентов. В целях углубления
научного уровня преподавания историчес¬
ких дисциплин институтам рекомендова¬
лось приглашать ведущих ученых АН СССР
и других гуманитарных институтов для чте¬
ния спецкурсов, проведения спецсеминаров,
руководства дипломными работами, написа¬
ния ученых пособий; проведения совмест¬
ных с ними научных и научно-методичес¬
ких мероприятий.
Участники конференции высказали поже¬
лание сделать ее ежегодной.
В.И. Овсянников
Хроника
В МУЗЕЕ РЕВОЛЮЦИИ
26 сентября 1990 г. научный коллектив
Центрального музея революции СССР -
старейшего в стране музея - встретился с
редакцией журнала ’’Новая и новейшая
история”.
Встречу открыла и вела заместитель ди¬
ректора музея И.А. Прохорова.
Центральный музей революции СССР в
Москве располагает большой Источниковой
базой: его фонды насчитывают свыше 1 млн.
единиц хранения материалов - памятников
духовной и материальной культуры, что
позволяет сотрудникам создавать экспози¬
цию и многочисленные выставки по всем
периодам отечественной истории. Пере¬
стройка потребовала коренного пересмотра,
новых подходов не только к постоянной
экспозиции музея, но и к фондовой и лек¬
ционно-пропагандистской работе.
Основываясь на новых данных истори¬
ческой науки и на собственных исследова¬
ниях научных сотрудников музея, в экспо¬
зицию были внесены существенные измене¬
ния, которые по-другому освещают многие
процессы отечественной истории, помогают
формированию исторического сознания.
Интерес представляют выставки ’’Коминтерн.
Страницы истории”, ”Н.И. Бухарин. 100-ле¬
тие со дня рождения”, ’’Политическое заве¬
щание В.И. Ленина. История и судьба”, ’’СССР
в период 1945-1985 гг. Страницы истории”,
’’Путь к политическому плюрализму” и др.
(последние три работают до сих пор).
Музей осуществляет большую издательс¬
кую деятельность. Регулярно выходят ’’Тру¬
ды” музея и сборник ’’Музейное дело в
СССР”. Материалы бывшего отдела специ¬
ального хранения опубликованы в сборнике
’’Голоса истории”. Готовится второй выпуск
этого сборника. В результате научно-иссле¬
довательской и издательской деятельности
вышли в свет 17 научно-информационных
каталогов по основным видам музейных
предметов, хранящихся в фондах и пред¬
ставленных в экспозиции. Это шесть выпус¬
ков листовок (с конца XIX в. до 60-х годов
нынешнего), каталоги оружия, скульптуры,
произведений искусства, одежды, орденов и
медалей, реликвий Великого Октября (под¬
готовлен совместно с ленинградским филиа¬
лом), партийных и комсомольских билетов,
книг из заграничных библиотек РСДРП и др.
234
Музей одним из первых в стране раскрыл
свои фондовые коллекции и тем самым
включил их в научный оборот.
О работе журнала рассказал зам. глав¬
ного редактора Е.И. Тряпицын. В разгово¬
ре об усилении контактов музея с жур¬
налом приняли участие- многие сотруд¬
ники музея (А.С. Яковенко, Т.П. Ильясова,
Р.А. Заргарян, Ю.В. Чуприянов, С.М. Караха-
нян). Были высказаны и пожелания: статьи
зарубежных авторов лучше сопровождать
комментарием специалистов или сотрудни¬
ков журнала с заключением, с чем можно
согласиться, что спорно, что нуждается в
доисследовании; публиковать в журнале
информацию не только о состоявшихся
конференциях, но и извещать о будущих,
ориентировать читателя на перспективу;
желательно видеть в журнале статьи о новых
альтернативных социалистических движени¬
ях; дать возможность видным отечествен¬
ным историкам, которые в прошлом высту¬
пали в журнале с иных позиций, существен¬
но отличающихся от современных, выска¬
заться о своем новом отношении к спор¬
ным проблемным вопросам; шире привле¬
кать в качестве авторов специалистов КГБ,
Генерального штаба, Главпура, публикации
которых помогут интереснее высветить дея¬
тельность видных дипломатов, разведчиков,
военных советников.
Е.И. Тряпицын ответил на многочисленные
вопросы, касавшиеся различных аспектов
всеобщей и отечественной истории.
Сотрудники журнала осмотрели залы
открытого хранения. Пояснения давали
Н.Ф. Карлюченко, зав. сектором В.В. Незгово-
рова и Ю.В. Чуприянов, старшие научные
сотрудники отдела научных фондов.
В заключение состоялось знакомство с
экспозицией и выставками: "Политическое
завещание В.И. Ленина. История и судьба"
и "Путь к политическому плюрализму".
По экспозиции и выставкам сотрудников
журнала сопровождала и давала подробные
пояснения лектор-методист В.М. Киселкина.
Надеемся, что встреча в музее будет спо¬
собствовать укреплению взаимных творчес¬
ких контактов, расширит в журнале круг
авторов за счет научного коллектива музея.
А.М. Гак
ВСТРЕЧИ В РЕДАКЦИИ
Чрезвычайный и Полномочный посол
Румынии в СССР господин Василе Шандру
встретился в редакции журнала с главным
редактором журнала академиком Г.Н. Сево¬
стьяновым.
В ходе состоявшейся дружеской беседы
было выражено обоюдное стремление и
впредь развивать контакты и сотрудничество
между румынскими и советскими историка¬
ми, а также между их журналами в целях
объективного отражения истории двух сосед¬
них стран, их традиционных связей. С обеих
сторон было подчеркнуто, что эти контакты
послужат лучшему взаимопониманию и
духовному обогащению румынского народа
и народов Советского Союза.
Редакцию журнала посетила также заве¬
дующая отделом всемирной истории журна¬
ла "Магазин историк" госпожа Флорентина
Долгин.
В ходе деловой беседы обсуждались
вопросы, связанные с задачами, стоящими
перед редакциями двух журналов; достиг¬
нута также договоренность о взаимном
обмене публикациями и материалами.
235
БОРИС БОРИСОВИЧ ПИОТРОВСКИЙ
15 октября 1990 г., на 83-м году жизни,
скончался выдающийся советский историк,
Герой Социалистического Труда, член Пре¬
зидиума Академии наук СССР, председатель
Научного совета АН СССР по истории миро¬
вой культуры, директор Государственного
Эрмитажа, академик Борис Борисович Пиот¬
ровский. Советская наука понесла тяжелую
утрату.
Б.Б. Пиотровский родился в 1908 г. в
Петербурге. С юных лет он увлекся исто¬
рией Древнего Египта, его письменностью
и культурой, что и привело его на Отделе¬
ние истории Древнего мира историко-фило¬
логического факультета Ленинградского уни¬
верситета. Еще студентом, в 1929 г., Б. Пиот¬
ровский поступил на работу в Государствен¬
ную академию истории материальной куль¬
туры и начал участвовать в археологических
экспедициях в Закавказье, а через два года
стал сотрудником Эрмитажа. Так с молодых
лет Борис Борисович связал свою жизнь с
историей, археологией и мировым искусст¬
вом - с историей культуры в самом широ¬
ком понятии этого слова.
Уже первые работы Б.Б. Пиотровского,
опубликованные еще в студенческие годы,
были посвящены Древнему Египту, и эта
тема прошла через все его научное твор¬
чество. В начале 60-х годов, спустя не¬
сколько десятилетий, Б. Б. Пиотровский
возглавил советскую историко-археологи¬
ческую экспедицию в Египет, в зону буду¬
щего затопления после строительства Асуан¬
ской плотины. Экспедиция собрала уникаль¬
ный материал, а труды Б.Б. Пиотровского
и его учеников ’’Древняя Нубия” (М.-Л.,
1964) и ’’Вади Аллаки - путь к золотым
рудникам Нубии” (М., 1983) стали круп¬
ным достижением египтологии.
С молодых лет Борис Борисович вел
археологические раскопки в Армении в
поисках легендарного государства Урарту.
В 1939 г. на холме Кармир-Блур под Ерева¬
ном он нашел следы древней урартской
цивилизации. Эти сенсационные раскопки,
обнаружившие замечательные памятники
культуры, письменности, произведения
искусств Урарту, принесли ученому миро¬
вую известность. Б.Б. Пиотровский стал
признанным главой советского и мирового
урартоведения. Результаты его изысканий
в этой области изложены в многочисленных
трудах, среди которых особую значимость
имеют ’’История и культура Урарту” (М.,
1944), ’’Ванское царство Урарту” (М.,
1959), ’’Искусство Урарту” (Л., 1962).
236
Неотъемлемой частью жизни Бориса Бори¬
совича был Государственный Эрмитаж, где
он проработал около 60 лет, а с 1964 г.
до последнего дня жизни возглавлял его.
Он самоотверженно работал в блокадном
Ленинграде в дни Великой Отечественной
войны, принимал самое непосредственное
участие в борьбе за сохранность коллекций
Эрмитажа. Б.Б. Пиотровский был инициато¬
ром создания, автором и ведущим 24-серий¬
ной телевизионной программы о Государ¬
ственном Эрмитаже.
Б.Б. Пиотровский не был кабинетным
ученым. Он активно участвовал в работе
Международного Союза музеев, пропаганди¬
ровал советское искусство за рубежом. Он
был активнейшим участником движения
’’Ученые в борьбе за мир”, неоднократно
представлял нашу науку и культуру на
Международных форумах в защиту мира,
против ядерной угрозы. Вел большую обще¬
ственную и организационно-творческую рабо¬
ту, будучи членом Президиума АН СССР,
ленинградских обкома и горкома КПСС,
депутатом Ленсовета, многие годы возглав¬
лял Ленинградскую организацию Всероссий¬
ского общества охраны памятников истории
и культуры. Заслуги Б.Б. Пиотровского вы¬
соко оценены Советским государством: он
был удостоен звания Героя Социалистичес¬
кого Труда, награжден двумя орденами Лени¬
на, орденом Октябрьской революции, тремя
орденами Трудового Красного Знамени, мно¬
гими медалями, отмечен Государственной
премией СССР.
Б.Б. Пиотровский как выдающийся уче¬
ный был Почетным членом 15 зарубежных
академий и научных обществ, награжден
орденами Франции, ФРГ, Болгарии, между¬
народными премиями за заслуги в области
науки и искусства.
Борис Борисович был другом нашего
журнала. На страницах ’’Новой и новейшей
истории” опубликованы его статьи ’’Угроза
мировой культуре” и ’’Культура и мир” -
страстный призыв приложить все усилия,
чтобы сохранить на Земле человечество и
его культуру.
Светлый образ замечательного человека
и крупнейшего ученого Бориса Борисовича
Пиотровского навсегда сохранится в нашей
памяти.
Редакционная коллегия и коллектив
журнала "Новая и новейшая история"
I ЯН БОГУМИРОВИЧ ШМЕРАЛЬ
25 октября 1990 г. на 62-м году жизни
скончался известный историк-славист Ян
Богумирович Шм ер а ль. Это имя хорошо
известно исследователям современного раз¬
вития стран Восточной Европы. С ним свя¬
заны воспоминания об интересном, творчес¬
ком, нестандартно мыслящем человеке, науч¬
ный потенциал которого реализовывался в
сложных и противоречивых условиях раз¬
вития нашей общественной мысли.
Я.Б. Шмераль пришел в историческую
науку в начале 50-х годов, поступив в аспи¬
рантуру Института славяноведения и балка¬
нистики АН СССР, и активно занимался
проблемами истории, экономики и поли¬
тики стран Восточной Европы в течение всей
своей жизни. Его перу принадлежат более
70 научных работ, и в их числе монография
"Образование Чехословацкой республики",
вышедшая в 1967 г. Эта книга до настоя¬
щего времени остается одним из лучших
исследований, посвященных анализу про¬
цессов развития малых наций в период
образования национальных государств, про¬
цессов, развернувшихся в условиях после¬
октябрьского революционного подъема в
Европе.
В 60-70-е годы большое место в иссле¬
дованиях Я.Б. Шмераля занимали проблемы
развития мирового революционного процес¬
са и теории международного рабочего дви¬
жения. В этот период он участвует в написа¬
нии ряда крупных коллективных работ,
таких как "Ленинизм и мировое револю¬
ционное движение", "Великий Октябрь и
мировой революционный процесс". Являясь
человеком широкого политического круго¬
зора и самостоятельного мышления,
Я.Б. Шмераль даже в тяжелый период застоя
в общественных науках умел находить новые
подходы к исследуемым явлениям и про¬
водить их в своих работах.
Его блестящие способности аналитика и
политолога особенно ярко раскрылись во
время работы в Институте экономики миро¬
вой социалистической системы АН СССР,
где он более 10 лет (1970-1982 гг.) возглав¬
лял Отдел социалистических стран. В этот
период под его руководством была выпол¬
нена серия работ "Экономика и политика
зарубежных стран социализма", в которых
были раскрыты общие и специфические
проблемы их развития. Одновременно воз¬
главляемый им коллектив давал серьезные
аналитические прогнозы экономических и
политических процессов развития этих стран,
где уже тогда проявлялись тенденции, при¬
ведшие к кризису реального социализма.
Аналитические работы, выполненные под
его руководством, высоко оценивались не
только учеными. Они активно использова¬
лись при разработке практической политики
КПСС в отношении стран региона, а сам он
нередко привлекался для подготовки важ¬
ных политических документов.
Последние восемь лет своей жизни
Я.Б. Шмераль работал в аппарате ЦК КПСС
в качестве консультанта международного
отдела. И здесь проявилось его важнейшее
человеческое качество - трудиться с пол¬
ной самоотдачей. Хотя в силу специфики
этой работы личный вклад носил чаще
всего безымянный характер, всегда можно
было определить стиль мышления Я.Б. Шме¬
раля, его весомое и точное слово.
Не все из творческого наследия Я.Б. Шме¬
раля нам еще знакомо. Так, 10 лет назад
им была написана новаторская работа о роли
коммунистических партий в социалистичес¬
ком обществе и методах их деятельности.
Однако в силу царивших в годы застоя
ортодоксальных представлений, эта работа
не смогла увидеть свет. Но нынешнее время
показывает актуальность и значимость под¬
нятых им еще тогда вопросов.
С 1987 г. Я.Б. Шмераль входил в состав
редколлегии журнала "Новая и новейшая
история". Его активное участие в ее работе,
ценные советы в большой мере способство¬
вали совершенствованию журнала.
Я.Б. Шмераль останется в памяти всех,
кто его знал, как талантливый исследова¬
тель, подлинный интернационалист, человек
высоких душевных качеств.
Редколлегия и коллектив журнала
"Новая и новейшая история”
237
SUMMARIES OF ARTICLES
K.K. Shirinya. Trotsky and Comintern.
The author analyses the gamut of relations between a founding father of Comintern, who
later had become its opponent, and the Third International at various stages of its history. The article
is based on archive materials, Comintern’s documents, Trotsky’s writings, etc. The author tried to
comprehensively scrutinise the problem and showed the latter’s connection with the present day.
A.Ya. Manusevich. A Hard Road to the Riga Peace Treaty of 1921.
In late 1918 the Soviet Government’s efforts were aimed at establishing good-neighbourly relations
with the newly born Polish state. But Poland’s ruling circles preferred to wage a policy of aggression
towards Lithuania, Byelorussia, Ukraine, Smolensk region and other territories. It was only after
their great power ambitions turned futile that they concluded the Riga peace treaty in 1921, according
to which Poland retained part of occupied territory, though a smaller one as compared to that propos¬
ed by the Soviet Government in 1919-1920.
Academician S.L. Tikhvinsky, S.O. Schmidt. Historians and the Preservation of the Humankind’s
Cultural Heritage.
The article is based upon the two historians’ paper presented at the 17th International Congress
of Historical Sciences (Madrid, 1990). The authors stress the importance of the historical ap¬
proach to such notions as “cultural heritage”, “monument”, noting changes in axiological attitudes
towards cultures of different epochs and nations at different times. Everything that threatens
historical monuments-elemental forces, fires, anthropogenic impact, wars, just negligence - make its
demand on scientists calling them to safeguard cultural treasures of the past.
A. Schlesinger, Jr., Some Lessons from the Cold War.
The author examines the events of the past forty years, called by the world historiography the
cold war period. He believes that today one has an opportunity to objectively assess the role of every
side in these events and see the ideology’s impact on the leaders of the USA and the USSR. Moreover,
he points to reasons behind the erroneous decisions taken by both sides. He also touches upon the
role of the European countries, especially that of Social-Democrats who, in his opinion, had prevented
the spread of Stalinism to Europe. The cessation of ideological controversy and the rise of democratic
trends in the Soviet Union had put an end to the cold war, writes the author.
CONTENTS
Articles. Shirinya K.K. Trotsky and Comintern. Manusevich A.Ya. A Hard Road to the Riga Peace
Treaty of 1921. Academician Tikhvinsky S.L., Schmidt S.O. Historians and the Preservation of the
Humankind’s Cultural Heritage. Gadjrev K.S. Modern Conservatism: an Attempt at Typologisation.
Schlesinger A., Jr., Some Lessons from the Cold War. Discussion. Chernyak E.В. The 19th-
Century Historians: Problems and Reflections. Ourlnterview. Culture and History (an Interview
with Professor A.Ya. Gurevich). Soviet Diplomats. Sheinis Z.S. Ambassador B.E., Shtein.
Documentary Essays. Borisov Yu.V. Three Portraits of the Times of Louis XIV. Pisa¬
rev Yu.A. Russian Emigres in Yugoslavia. Solovyov O.F. Parvus: a Political Profile. Khavkin B.A.
A Political Pen-Portrait of Himmler. Letters to the Editor. Novikov GJN. New Thinking and
the Modern Theory of International Relations. Historiography. Khachaturian V.M. A Problem
of Civilisation in A. Toynbee’s Historical Studies as Viewed by Western Historiography. Critique
and Bibliography. Book Reviews. Scientific Life.
238
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
БОРИСОВ Юрий Васильевич, доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель
науки РСФСР, Чрезвычайный и Полномочный посланник СССР. Автор монографий "Русско-
французские отношения после Франкфуртского мира" (М., 1951), "Уроки истории Франции
и современность" (М., 1955), "Советско-французские отношения и безопасность Европы" (М.,
1960), "Советско-французские отношения" (М., 1964), "Новейшая история Франции" (М-,
1966), "СССР и Франция: 60 лет дипломатических отношений" (М., 1984), "Шарль Морис
Талейран" (М., 1988, 1-е изд.; 1989, 2-е изд.), книга издана на русском, армянском, болгар¬
ском и польском языках, а также многих статей по истории Франции и международным
отношениям.
ГАДЖИЕВ Камалудин Серафудинович, ведущий научный сотрудник ИМЭМО, доктор
исторических наук, специалист по общественно-политической мысли Запада. Автор моно¬
графий "США: эволюция буржуазного сознания" (М., 1981), "Эволюция основных течений
американской буржуазной идеологии" (М., 1982), "Американская нация: национальное
самосознание и культура" (М., 1990), а также многих статей и глав в коллективных моно¬
графиях.
МАНУСЕВИЧ Александр Яковлевич, заслуженный деятель науки РСФСР, лауреат Государ¬
ственной премии СССР, доктор исторических наук ведущий научный сотрудник Института
славяноведения и балканистики АН СССР. Автор монографий "Борьба за демократию во
Франции" (М., 1947), "Очерки по-истории Польши" (М., 1952), "Польские интернационалис¬
ты в борьбе за победу Советской власти в России" (М., 1965), "Ленин и польское рабочее
движение" (в соавторстве) (М., 1971), "Ленин в Кракове" (в соавторстве) (М., 1972) и др.
СОЛОВЬЕВ Олег Федорович, доктор исторических наук, специалист в области истории
СССР и международных отношений. Автор монографий "Международный империализм -
враг революции в России" (М., 1983), "Обреченный альянс" (М., 1986) и ряда других работ.
ТИХВИНСКИЙ Сергей Леонидович, академик, Председатель Национального комитета
историков СССР, автор монографий "Движение за реформы в Китае в конце XIX в. и Кан
Ювэй" (М., 1959), "Сунь Ятсен. Внешнеполитические воззрения и практика" (М., 1964),
"История Китая и современность" (М., 1976), "Китай и всеобщая история" (М., 1988) и
многих других трудов по новой и новейшей истории стран Востока и истории внешней
политики СССР и международных отношений. Научный руководитель и редактор ряда
документальных и научно-исследовательских изданий.
ХАВКИН Борис Львович, кандидат исторических наук, редактор отдела журнала "Новая
и новейшая история",-специалист по истории германского фашизма и антифашистской борь¬
бы. Автор ряда научных работ, в том числе книги "Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса"
(в соавторстве с А.С. Бланком) (М., 1990).
ХАЧАТУРЯН Валерия Марленовна, кандидат филологических наук, младший научный
сотрудник группы, занимающейся сравнительной историей цивилизаций Института всеобщей
истории АН СССР. Автор статей по историографии.
ЧЕРНЯК Ефим Борисович, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Инсти¬
тута всеобщей истории АН СССР. Автор книг "Демократическое движение в Англии 1816-
1820 гг." (М., 1957), "Массовое движение в Англии и Ирландии в конце XVIII - начале XIX в."
(М., 1962), "Историография против истории" (М., 1962), "Адвокаты колониализма" (М.,
1964), "Жандармы истории” (М., 1969), "Пять столетий тайной войны" (М., 1966; М., 1972;
М., 1977), "Приговор веков" (М., 1971), "Секретная дипломатия Великобритании" (М.,
1975), "Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса" (в соавторстве) (М.,
1979), "Невидимые империи" (М., 1987) и других исследований.
239
ШЕЙНИС Зиновий Савельевич, публицист-международник, автор ряда работ о деятелях
Коммунистической партии и советской дипломатии, в частности книг "Солдаты революции:
десять портретов" (2-е изд., М., 1981), "Путь к вершине. Страницы жизни А.М. Коллонтай"
(М., 1984), "Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек" (М., 1989),
"Товарищ Сергей. Жизнь и гибель советского дипломата" (М., 1990).
ШИРИНЯ Кирилл Кириллович, доктор исторических наук, научный консультант Института
марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, автор монографий "Поворот в политике Коминтерна"
(в соавторстве), (изд. 2-е, М., 1975), "Стратегия Коминтерна в борьбе против фашизма и
войны" (М., 1979) и многих других работ.
ШМИДТ Сигурд Оттович, доктор исторических наук, профессор, старший научный сотруд¬
ник Института истории СССР АН СССР, председатель Археографической комиссии АН СССР.
Специалист по отечественной истории периода феодализма и в области'специальных истори¬
ческих дисциплин, автор многих научных трудов, в частности монографий "Становление
российского самодержавия" (М., 1973), "Российское государство в середине XVI столетия:
царский архив и лицевые летописи времени Ивана Грозного" (М., 1984).
Технический редактор Н.П. Торчигина
Сдано в набор 01.11.90. Подписано к печати 28.11.90. Формат бумаги 70 X 100 1/16
Печать офсетная. Усл. печ. л. 19,5. Усл. кр.-отт. 305,5 тыс. Уч.-изд. л. 23,5. Бум. л. 7,5
Тираж 15475 экз. Зак. 746. Цена 2 р.,10 к.
Адрес редакции: Москва, 121002, Арбат, д. 33/12, тел. 241-16-84
2-я типография издательства "Наука", 121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6
240
2 р. 10 к.
Индекс 70620
ISSN 0130-3864 Новая и новейшая история, № 1, 1991