В.С. СЕРГЕЕВ



«История греков, их
богатый политический
опыт и несравненная
культура всегда
привлекали внимание
людей с гуманитарным
вкусом, всех тех, кому
дороги культурные
традиции и кого
увлекает исследование
прошлого».
ИСТОРИЯ
ДРЕВНЕЙ
ГРЕЦИИ
В.С. СЕРГЕЕВ
|Н11Я1И11Н11Н11И11И1И1Н11Я1И1Н)Н11М11И1М1
ИСТОРИЯ
ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Издание исправленное и дополненное
Под общей редакцией
профессора Э.Д. Фролова
Полигон
Санкт-Петербург
2002
УДК 94 (38)
ББК 63.3(0)32
С32
Серия основана в 1998 году
Серийное оформление С. Е. Власова
Научный редактор СМ. Жестоканов
Подписано в печать 04.09.2002. Формат 60x90’/16
Усл. печ. л. 44. Тираж 5 000 экз. Заказ № 2928
Сергеев В.С.
С32 История Древней Греции / В.С. Сергеев; Под общ. ред. проф.
Э.Д. Фролова. — Изд. испр. и доп. — СПб.: Издательство «Полигон»,
2002. —704 с.: 96 л. ил.
ISBN 5-89173-171-1
Рассмотрена история Древней Греции начиная с зарождения крито-микенской
цивилизации (III—II тысячелетия до и. э.), открывающей первую страницу европей-
ской истории, и заканчивая провозглашением Фламинином «свободы Греции»
(196 г. до н. э.), подчинением греческих полисов проконсулу Македонии (146 г. до н. э.)
и созданием в Греции римской провинции Ахайя (27 г. до н. э.).
Издание предназначено студентам гуманитарных факультетов и всем
интересующимся историей античности.
УДК 94 (38)
ББК 63.3(0)32
© В.С. Сергеев, 2002
© С.М. Жестоканов, дополнения, 2002
© В.В. Тарп, дополнения (гл XXI —XXVI). 2002
© Е.М. Фролова, дополнения (гл. VIII; XIII), 2002
© Э.Д. Фролов, дополнения (гл. XII; XVI), 2002
© ООО «Издательство «Полигон», 2002
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2002
ПРЕДИСЛОВИЕ
ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ — РОДИНА ПЕРВОЙ
ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Истоки современной европейской цивилизации восходят к антично-
сти — к государственности и культуре древних греков и римлян. Самое
слово «античность» (от лат. antiquus — древний) означает не всякую
вообще древность, но именно историю древнего греко-римского мира,
когда были заложены основания и выработаны своего рода нормы для
последующего культурного развития Европы. Отсюда и другое обозна-
чение для культуры греко-римского мира — классическая (от лат.
classicus — перворазрядный), поскольку она и в самом деле стала на
долгое время образцом или идеалом для культурных поисков и сверше-
ний человечества.
Творцы классической античной культуры греки и римляне были род-
ственными народами. Они принадлежали к одной индоевропейской язы-
ковой группе и с древности обладали сходными институтами и традици-
ями. Все же роль пионеров, скорее, играли греки: они раньше выступи-
ли на исторической арене и первыми создали тот тип цивилизации, на
который стали равняться и римляне и который получил определение
античного.
Исходное родство или, во всяком случае, историческая близость не ис-
ключали разности в характере греков и римлян. Первые тяготели к гармо-
нии, к художественным и абстрактным гуманитарным занятиям, вторые
обладали более суровым и практичным складом ума. Разным был и вклад
этих двух близких народов в античную культуру. Если греки создали высо-
кие образцы демократической государственности, художественной лите-
ратуры, искусства, важнейших гуманитарных наук — философии и исто-
4
Предисловие
рии, то римляне, переняв у греков эстафету государственного и культур-
ного строительства, объединили средиземноморский мир в единое держав-
ное целое, в Римскую империю, развили градостроительство и инженерное
дело и разработали систему совершенного права, ставшего эталоном юрис-
дикции для нового времени.
Обращаясь к истории первого из этих народов, подчеркнем его удиви-
тельную творческую энергию. Греки дебютировали в истории как неболь-
шая группа родственных племен, явившихся откуда-то с севера, с истори-
ческой прародины индоевропейцев (возможно, со Среднего Подунавья).
Кстати, самоназванием греков было и остается по сю пору эллины, соот-
ветственно и страна их называется Эллада. Греками же их стали называть
жители соседней Италии, возможно, по имени одного из северо-западных
греческих племен, рано вошедшего в соприкосновение с италиками. По их
примеру позднее и другие народы стали именовать эллинов греками. Впро-
чем, единое обозначение эллинов вошло в обиход сравнительно поздно, не
ранее VIII—VII вв. до н. э. До этого в ходу были обозначения по племенам,
на которые греки делились с незапамятных времен: ионийцы, ахейцы, эолий-
цы, дорийцы.
Поначалу греки расселились по Балканскому полуострову и прилегаю-
щим островам, но затем распространили зону своего бытования и культур-
ного влияния на побережья Сицилии и Южной Италии, Северо-восточной
Африки, Малой Азии и Причерноморья, а еще позднее, в ходе завоеватель-
ной кампании Александра Македонского, на весь Передний и Средний Во-
сток, создав нечто вроде единой греческой Ойкумены. Параллельно этой
внешней экспансии и в значительной мере за ее счет греками были созданы
замечательные города и государства, ставшие очагами интенсивной куль-
турной жизни.
Независимая историческая жизнь древних греков до того, как она была
остановлена державным ростом римлян, длилась без малого две тысячи
лет — с начала II и по конец I тысячелетия до н. э. За это время греки
прошли весьма непростой путь развития, прихотливые изгибы и повороты
которого весьма поучительны, поскольку они наглядно демонстрируют,
как трудно и как нескоро рождалась первая европейская цивилизация. Для
русского читателя знакомство с подробным изложением древнегреческой
истории будет особенно полезным, поскольку оно может явиться предуп-
реждением против того исторического нетерпения, которым так грешили и
грешат в России как падкие на радикальное реформирование верхи, так и
недовольные их экспериментами низы.
Традиционно двухтысячелетний период независимой истории древ-
них греков подразделяют на пять эпох: крито-микенскую, гомеровскую,
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
5
архаическую, классическую и эллинистическую. Первая, крито-микенс-
кая эпоха (с конца III тысячелетия и до середины XII в. до н. э.) названа
так по двум главным очагам древнейшей исторической жизни, каковыми
были остров Крит и укрепленное городище Микены в Южной Греции, в
Пелопоннесе.
Вообще же, начало исторической жизни на Балканском полуострове
и прилегающих островах восходит к глубочайшей древности. Во всяком
случае, следы культуры каменного века открыты уже от IV тысячелетия до
н. э. Античное предание донесло до нас упоминания о древнейших на-
родах, обитавших в этом регионе, — пеласгах, лелегах, миниях, карий-
цах, критянах, или, как их называли в отличие от позднейших греческих
поселенцев, этеокритянах (что буквально значит «истинные критяне»).
Последними на рубеже III—II тыс. до н. э. были созданы устойчивые
протогородские центры, ставшие носителями первой государственнос-
ти на Крите.
Развалины этих центров, в частности остатки дворцовых комплексов
в Кноссе и Фесте (соответственно у северного и южного побережий Кри-
та), были обнаружены в начале XX в. благодаря археологическим изыс-
каниям английского исследователя Артура Эванса и его продолжате-
лей. Эвансом же была разработана периодизация материальной культу-
ры и предложена реконструкция древнейших периодов критской
истории. С обнаружения в дворцовых помещениях Кносса глиняных
табличек, исписанных необычным, так называемым линейным письмом,
начинается продолжающаяся и по сию пору работа по изучению древ-
нейшей догреческой, а затем разработанной по ее типу и первой гречес-
кой письменности.
С появления на Балканском полуострове в начале II тысячелетия до н. э.
первых греческих племен ионийцев и ахейцев начинается новый этап в жиз-
ни древней Эгеиды. Постепенно продвигаясь на юг, греки истребили, ас-
симилировали или вытеснили древних автохтонных жителей. К середине
II тысячелетия до н. э. они практически сделали Балканский полуостров
своей страной, свидетельством чего стали возведенные ими укрепленные
городища с царскими дворцами и гробницами. Классическими примера-
ми являются пелопоннесские центры — Микены и Тиринф, раскопанные
в конце XIX в. немецким археологом Генрихом Шлиманом, и Пилос, рас-
крытый незадолго до Второй мировой войны объединенной греко-амери-
канской экспедицией.
Надо заметить, что обнаруженная в Пилосе обширная коллекция гли-
няных табличек, исписанных линейным письмом, облегчила работу по де-
шифровке древнейшей греческой письменности — так называемого линей-
6
Предисловие
ного письма Б. Честь этой дешифровки принадлежит английским филоло-
гам Майклу Вентрису и Джону Чедвику, которые в 1953 г. предложили
ключ к чтению большей части знаков этого весьма непростого (слогового)
письма.
Используя данные археологии, древней литературной традиции (го-
меровских поэм) и документов линейного письма, оказалось возможным
провести реконструкцию если не событийной исторической жизни, то rto
крайней мере социально-политического строя и быта древнейших, «ми-
кенских» греков. Стало ясно, что Микены, Тиринф, Пилос и другие по-
добные им поселения были центрами древнейших греческих государств,
являвших собой монархии с развитой бюрократией, с достаточно широ-
ко распространенным рабством, но и со все еще заметными элементами
древнего общинного быта. Формирование у греков этой древнейшей го-
сударственности, равно как и развитие культуры, проходило под силь-
ным влиянием древнейшей критской (минойской) культуры, чему несом-
ненно способствовало достаточно раннее утверждение греческих племен
на Крите (возможно, уже на рубеже XVII—XVI вв. и во всяком случае —
к началу XIV в. до н. э.).
Конечно, характер греческой государственности микенского времени
во многом неясен. В современной научной литературе идут дискуссии о
том, в какой степени государственные образования греков той поры были
схожи с передневосточными государственными или храмовыми центрами,
а в какой — могли быть предварением будущей классической античной
цивилизации. Но одно несомненно: во II тысячелетии до н. э. в процессе
освоения нового жизненного пространства микенские греки расстались с
первобытным общинным укладом жизни, создали собственные государ-
ственные образования, овладели техникой обработки металлов (в ту пору
— бронзы), приобщились к письменности и развили достаточно высокую
культуру — иными словами, перешли на стадию цивилизации.
Однако судьба этой цивилизации сложилась драматически. Около
1200 г. до н. э. микенские греки совершили совместными силами боль-
шую внешнеполитическую акцию — поход на Трою, крепость на подсту-
пах к зоне черноморских проливов. Поход был успешным, но он оказался
послед-ним успехом микенской цивилизации. Примерно тогда же (или
чуть позже) в Северной Эгеиде началось новое грандиозное передвиже-
ние народов, среди которых оказалась и группа греческих племен — бо-
лее примитивных, но и более воинственных дорийцев. Последние про-
никли в Среднюю, а затем и в Южную Грецию, сокрушили цитадели ми-
кенских греков и таким образом насильственно прервали первоначальный
процесс социогенеза.
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
7
Последовавшая затем полоса временного исторического регресса по-
лучила название гомеровской эпохи, или времени Темных веков (при-
близительно 1150—800 гг. до н. э.). Определение этой эпохи дается по
состоянию источников, причем по-разному. Для одних ученых представ-
ляется возможным извлечь из ткани гомеровских поэм, посвященных,
как известно, Троянской войне, анахронистические вкрапления, близ-
кие жизни эпического поэта (рубеж IX—VIII вв. до н. э.), и на них по-
строить картину общественных отношений в послемикенское время.
Другие ученые (в особенности представители англо-американской шко-
лы) отрицают такую возможность, и для них, естественно, это время, за
неимением впечатляющих материальных памятников, остается Темны-
ми веками.
Действительно, за разрушением микенских дворцовых центров пос-
ледовал упадок экономической и политической жизни. Некоторые облас-
ти Балканского полуострова были совершенно опустошены, другие, по-
крытые редкой сетью небольших селений, погрузились в состояние аг-
рарной спячки. С истреблением или выселением (главным образом на
побережье Малой Азии) ахейской знати была забыта древнейшая пись-
менность и захирели искусства — этот барометр общего состояния куль-
туры. На первый план исторической жизни выступили небольшие сельс-
кие общины с их вождями-василевсами, грубому вкусу которых вполне
соответствовали простые жилища и нехитрая утварь, насколько можно
судить по керамике того времени, декором которой стал примитивный
геометрический узор.
Однако разрыв с традициями микенской эпохи не был столь полным,
как иногда представляется, и соответственно регресс не был абсолют-
ным. Важно не забывать, что пертурбации рубежа II—I тысячелетий
до н. э., обусловленные новым переселением племен, происходили, по
большому счету, в среде одного народа и, следовательно, не могли но-
сить катастрофического характера. В конце концов, большая часть зем-
юдельческого населения осталась на своих местах, сохранились выра-
ботанные веками главные технологические навыки (обработки полей,
работы с деревом и металлом и пр.), а главное, сохранились развитые в
предыдущие времена религиозно-мифологические представления и на-
копленные легендарные предания (о той же Троянской войне и самом
дорийском вторжении), которые составляли бесценный духовный фонд
греческого народа.
Заметим при этом, что частично сохранился и тот социальный слой,
который был главным носителем этих духовных ценностей. Мы имеем в
виду древнюю знать, сохранившую свои позиции в областях, не затрону-
8
Предисловие
тых дорийским завоеванием (например, в Аттике), или обретшую новые
рубежи в заморских землях, в особенности на побережье Малой Азии и
прилегающих к ней островах. Кстати, по-видимому, именно на одном из
этих островов, Кипре, где греческие переселенцы проживали бок о бок с
выходцами из Финикии, состоялось историческое знакомство греков с фи-
никийским алфавитом, на основе которого они скоро разработали соб-
ственное алфавитное письмо (рубеж X—IX вв. до н. э.). Эта новая пись-
менность, более простая и более удобная, чем прежняя слоговая, стала
мощным фактором культурного развития в греческом мире.
Конечно, проблема исторического континуитета остается для переход-
ного гомеровского времени весьма спорной. И тем не менее, повторяем,
мы не стали бы преувеличивать степень разрыва с микенским прошлым и
масштабы исторического регресса. В любом случае, нельзя закрывать гла-
за на то, что почти одновременно с дорийским переселением (разве что
чуть позже) в греческий мир, ранее знакомый только с бронзой, явилось
железо. Греки начали знакомиться с этим более прогрессивным — более
доступным и более прочным — металлом, очевидно, через посредство ма-
лоазийских народов, примерно с XII в. до н. э., а в X—IX вв. железо уже
решительно вытеснило бронзу как в производстве орудий труда, так и в
изготовлении оружия.
Следствием этой технологической новации явился грандиозный пере-
ворот как в экономической, так и в социально-политической сфере, пере-
ворот, за которым закрепилось название архаической революции. Эта
революция составляет основное содержание следующего исторического
периода, именуемого, по традиции, со времен, когда с него только и начи-
нали знакомство с греческой историей, архаической эпохой (около 800—
500 гг. до н. э.).
Новая фаза исторического развития, обусловленная распростране-
нием железа, была отмечена стремительным экономическим прогрес-
сом, главными результатами которого стали решительное отделение
ремесла и торговли от земледелия и, соответственно, рождение города,
появление подлинных городских торгово-ремесленных центров, каких
еще не знала история. Всего лишь другими следствиями этого процесса
были укрепление средних частновладельческих хозяйств и утвержде-
ние права частной собственности как на продукты материального про-
изводства, так и на произведения художественного творчества и интел-
лектуального труда.
Но, как и в иные исторические эпохи, радикальные технологические и
экономические перемены имели следствием потрясение основ традиционно-
го, патриархального уклада жизни, поляризацию собственности, ухудше-
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
9
ние материального положения народных масс, в первую очередь крестьян-
ства, и в конечном счете — обострение социальных отношений, углубление
розни между стремительно бедневшим простым народом и старинной зна-
тью, по-прежнему владевшей главным богатством страны — землей.
Итогом стала продолжительная социальная смута, растянувшаяся
на полтора столетия (с середины VII по конец VI в. до н. э.). Непосред-
ственными причинами, ее породившими, были аграрный голод, кабаль-
ное рабство и политическое бесправие простого народа-демоса. Конк-
ретным содержанием архаической революции стало развитие мощного
демократического движения, движущими силами которого были широ-
кие слои крестьянства и формирующаяся городская демократия, а кроме
того, младшая знать, остро переживавшая свое ущемленное положение
и охотно предоставлявшая энергичных лидеров в распоряжение недо-
вольного народа.
Стараниями наиболее дальновидных из этих лидеров важным способом
мирного решения спорных вопросов и стабилизации общественного по-
рядка стало проведение необходимых реформ и составление правильного
письменного законодательства. Замечательным примером таких всеобъем-
лющих преобразований стали реформы Солона в Афинах (594 г. до н. э.).
Надо подчеркнуть, что среди жизненно важных мер, предусмотренных эти-
ми реформами и законодательством, были практически повсеместное зап-
рещение внутреннего кабального рабства, рабства соплеменников, и пере-
ориентация, таким образом, социально-экономического развития гречес-
кого мира на рабство экзогенное, на использование в качестве рабов
захваченных на войне или как-то иначе приобретенных варваров, как ста-
ли презрительно называть чужеземцев, не говорящих по-гречески («вар-
вар» — слово звукоподражательное, соответствующее русскому «бормо-
чущий», «говорящий нечленораздельно»).
Другим средством снять накал страстей, выпустить, так сказать, пар из
кипящего социального котла, стала организованная, осуществлявшаяся под
контролем государственной власти колонизация. Вывод за пределы Балкан-
ской Греции, страдавшей от относительного перенаселения, избыточной
массы людей был важным подспорьем при решении аграрного вопроса. С
другой стороны, налаживание с помощью основанных за морем новых посе-
лений широкой посреднической торговли между городами Греции и народа-
ми варварской периферии содействовало развитию у греков ориентирован-
ного на внешний рынок ремесла и сельского хозяйства, не говоря уже об
обеспечении привозным хлебом быстро растущего городского населения.
Захват и освоение греческими колонистами заморских земель, равно
как и неэквивалентный торговый обмен, когда за вино, ювелирные изделия
10
Предисловие
и оружие греки получали от варваров неизмеримо более ценные стратеги-
ческие товары (зерно, металл, рабов), не должны оставлять никаких иллю-
зий на предмет Великой (как ее нередко именуют) греческой колонизации.
Это было явление вполне империалистического характера. Блестящая ан-
тичная цивилизация выросла за счет периферийных варварских народов —
ее истинным творцом, как это ни прискорбно для поклонников культуры
классицизма, был империализм.
Но не всегда трудные проблемы решались мирным путем. Нередко
накал страстей достигал такой остроты, что противостояние демоса и
древней правящей знати приводило к кровавым столкновениям. В такие
моменты возникала возможность для авторитетного выступления от-
дельной честолюбивой личности. С помощью демагогии, увлекая народ
обещаниями коренного социального переустройства, но не отказыва-
ясь и от применения силы, такие честолюбцы, обычно из числа той же
знати, нередко захватывали власть и устанавливали тираническую фор-
му правления.
Борясь с противодействующими знатными кланами, тираны создавали
иллюзию демократического переворота. На самом деле тиранические прав-
ления были режимами личной власти, служившими удовлетворению чес-
толюбия, а подчас и иных, более низменных интересов самих правителей.
О нуждах народа они нимало не заботились, и если уж говорить об их
вкладе в демократическую революцию, то он сводился к одному — к сокру-
шению могущества древней аристократии. Этим, на свой лад, древняя ти-
рания содействовала конечному утверждению республиканского, демок-
ратического строя, чему, однако, обязательно предшествовало свержение
созревшим обществом самой тирании.
Таким образом, совершенно отрицать историческое значение древней
тирании не приходится, но гораздо большее значение имели заключитель-
ные реформы, проводившиеся после устранения тиранов. Как показывает
пример Афин (мы имеем в виду деятельность Клисфена в 508 г. до н. э.),
именно такие реформы, проводившиеся принципиально в интересах де-
мократии, способствовали окончательному формированию гражданского
общества.
Общим итогом социально-экономического и политического развития
Греции в век архаики стало формирование нового типа развитой цивилиза-
ции — цивилизации городов-государств, или, по-гречески, полисов, с по-
литически активным слоем местного населения, сплоченного в граждан-
ский коллектив и противостоящего всем чужеземцам — как рабам, так и
свободным переселенцам-метекам, оттесненным на задворки социальной
жизни. Отныне полис — независимая гражданская городская община —
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
1 1
стал главной ячейкой и преимущественной формой классического антич-
ного общества.
Следующий за этим период расцвета греческих городов-государств по
праву носит название классической эпохи (500—336 гг. до н. э.). Торже-
ству новой западной цивилизации с ее принципами городской и гражданс-
кой жизни сильнейшим образом способствовала победа греков в истори-
ческом столкновении с восточной деспотией — Персидской державой Ахе-
менидов. Греко-персидские войны затянулись на полстолетия (500—449 гг.
до н. э.), но решающего успеха греки добились уже к началу 70-х гг. V в. до
н. э. В этих войнах они отстояли свое право, а вместе с тем и право всей
западной, европейской, цивилизации на собственный путь развития. Куль-
минацией успехов греческого мира стало время так называемого Пятидеся-
тилетия — от решающих побед в войнах с персами до междоусобной Пело-
поннесской войны (479—431 гг. до н. э.). В жизни древнегреческого обще-
ства это было время относительной политической стабильности и большого
подъема как экономики, так и культуры.
Бесспорными лидерами греческого мира были в ту пору Афины и Спар-
та, воплощавшие два различных типа полисной организации, соответствен-
но демократический и олигархический. Надо, однако, подчеркнуть норма-
тивное значение афинской демократии. Именно она, сплоченная вокруг
своего лидера Перикла, демонстрировала всю полноту полисных, демок-
ратических принципов жизни. Именно в Афинах была построена замеча-
тельно целостная система политических институтов и развита всеобъем-
лющая практика социальных гарантий, которые обеспечивали гражданам —
но только им одним! — почти что идеальные условия для полноценной
личной и общественной жизни.
Вспыхнувшая между Афинами и Спартой междоусобная Пелопон-
несская война (431—404 гг. до н. э.), втянувшая в свой водоворот боль-
шую часть греческих общин, положила конец этому славному времени.
Возникшая как следствие давнего межполисного соперничества, Пело-
поннесская война обернулась неисчислимыми бедствиями для греческо-
го мира. Поражение Афин в этой войне означало роковое нарушение
баланса сил, а неспособность Спарты стать полноценным лидером гре-
ческого мира еще более усугубила сложившуюся после войны непрос-
тую ситуацию.
Вообще, очевидно было пагубное воздействие Пелопоннесской войны
на греческое общество. С этого внешнеполитического конфликта, кото-
рый, впрочем, в какой-то момент перерос в настоящую гражданскую вой-
ну, в древней Элладе начался затяжной кризис, который охватил все сторо-
ны общественной жизни и поставил под вопрос самое существование мира
12
Предисловие
полисных государств. Главными проявлениями кризиса полиса, который
затянулся на весь IV в. до н. э., стали резкая имущественная дифференциа-
ция и социальная напряженность, нередко переходящая в открытую смуту;
далее — упадок традиционных полисных институтов, развитие наемниче-
ства и бок о бок с этим — возрождение тирании (явление так называемой
младшей тирании). Параллельно можно было наблюдать упадок традици-
онных норм гражданской морали и вырождение полисной идеологии, а на
смену им — развитие столь опасного для гражданского сообщества инди-
видуализма и космополитизма.
Вообще, определяющей чертой общественного умонастроения стала
растущая аполитичность, т. е. равнодушие большинства граждан к судь-
бам собственного полисного государства. Все были недовольны этим госу-
дарством: бедняки — недостатком государственного вспомоществования,
богачи — неспособностью власти обезопасить их собственность и жизнь
от посягательств со стороны радикально настроенных элементов. Однако,
если народная масса нередко находила утешение в мечтах о возврате к
Золотому веку Кроноса (что так ярко отразилось в комедиях Аристофана),
то полисная верхушка лихорадочно искала более практических выходов из
создавшейся кризисной ситуации. Именно это подвигло представителей
полисной элиты, например афинских писателей Исократа и Ксенофонта,
на выработку новых политических доктрин, панэллинской и монархичес-
кой. Их рождение означало идеологическое преодоление полисных, рес-
публиканских традиций и предуготовление новой системы политических
отношений, ядром которой станет территориальное монархическое госу-
дарство.
Как бы то ни было, взятая в целом, классическая эпоха являла собой
замечательную полосу в греческой истории. Особенно впечатляющими были
успехи в области культуры, и здесь трудно отделить время высокой класси-
ки (V в. до н. э.) от периода позднеклассического (IV в. до н. э.). О богатстве
творческих свершений выразительно говорят прекрасные, подчиненные
гармонии архитектурные ансамбли, великолепные храмовые и иные обще-
ственные строения, подчиненная идеалам красоты скульптура. Так, V сто-
летие было отмечено замечательной реконструкцией афинского Акрополя
и сооружением на нем великолепных Пропилей и храма богини Афины —
Парфенона. К тому же столетию относится творчество величайших масте-
ров ваяния Мирона, Поликлета и Фидия, стремившихся прежде всего к
воплощению абстрактного идеала красоты. Позднеклассическое время по-
родило собственную плеяду выдающихся скульпторов — Скопаса, Прак-
сителя, Лисиппа, в чьих произведениях видно уже переплетение идеаль-
ных и реалистических элементов.
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
13
В те же периоды формируются и достигают полноты выражения раз-
личные жанры греческой литературы: драматическая поэзия (Эсхил, Со-
фокл, Еврипид, Аристофан), ораторская проза (Лисий, Исократ, Демос-
фен), историография (Геродот, Фукидид, Ксенофонт). Вершины достига-
ет философская мысль. Наряду с унаследованной еще от века архаики
натурфилософией развиваются социологическая философия и риторика
софистов, а в противовес их крайнему релятивизму — исполненное по-
ложительного пафоса нравственное учение Сократа. Наконец, у воспри-
емников идей Сократа Платона и Аристотеля нравственные и политичес-
кие доктрины оттачиваются до последней степени и вослед критике всех
существующих государственных форм развиваются целостные концеп-
ции воспитания совершенного человека и создания идеальной формы го-
сударства. Иными словами, ощущавшаяся греческим обществом потреб-
ность в коренной политической перестройке находила повсеместный от-
клик — у корифеев теоретической мысли Платона и Аристотеля в не
меньшей степени, чем у представителей политической публицистики Исок-
рата и Ксенофонта.
Однако, сколь бы ни было велико предвосхищение или даже воздей-
ствие спекулятивной мысли на политическую жизнь, реальный ход собы-
тий оказался чреват неожиданностями, главной из которых стало автори-
тетное выступление в греческом мире новой силы — Македонской монар-
хии. Это подводит нас к рассмотрению последнего периода независимой
греческой истории — эпохи эллинизма (336—30 гг. до н. э.).
Самый термин «эллинизм» был введен в оборот в XIX в. немецким исто-
риком И. Г. Дройзеном, который обозначил этим понятием важнейшее след-
ствие завоевательного похода Александра Македонского — «распростра-
нение греческого господства и образованности среди отживших культур-
ных народов (Востока)». Хотя такое определение, грешившее откровенным
эллино- и европоцентризмом, было впоследствии оспорено, самый термин
прижился, и им обозначают время от начала правления Александра до под-
чинения римлянами последнего независимого греко-македонского государ-
ства — Египта.
При очевидности хронологических рамок эллинистической эпохи
спорным остается ее историческое содержание. Все же мы думаем, что
вполне возможно определить это содержание, по крайней мере, по по-
литическому признаку. Это было время, когда на смену автономному
городу-государству в качестве лидирующей силы явилась территори-
альная монархия, первым и величайшим образцом которой стала миро-
вая греко-македонская держава Александра Великого. Такой взгляд под-
крепляется изучением исторических корней эллинизма, среди которых
14
Предисловие
важнейшими были упадок и кризис мира греческих полисов, инициатив-
ная политика македонских царей Филиппа и Александра, наконец, упа-
док Персидской империи Ахеменидов и возможность греческой экспан-
сии на восток.
Практическим предварением новой эпохи стала деятельность македон-
ского царя Филиппа II (359—336), его борьба за гегемонию в Греции, раз-
гром антимакедонской коалиции во главе с Афинами и создание новой сис-
темы отношений в рамках учрежденного под эгидою македонской монар-
хии общеэллинского союза — Коринфской лиги. Последняя, по замыслу
царя Филиппа, должна была служить легальным прикрытием македонского
господства на Балканах, а затем стать стратегическим партнером македо-
нян в завоевательном походе на восток.
Надо, впрочем, заметить, что в осуществлении этого предприятия кров-
но были заинтересованы как македонский царь, так и подчинившиеся ему
греческие полисы. Созданное Филиппом новое государственное объеди-
нение могло держаться только посредством непрерывного продолжения
внешнеполитических инициатив. Со своей стороны, многие греки были
увлечены идеей покорения азиатского материка, видя в этом единствен-
ную возможность разрешить за чужой счет собственные внутренние про-
блемы.
Филипп II погиб при подготовке вторжения в Азию. Но дело его было
продолжено и успешно завершено его великим сыном Александром (336—
323). Восточный поход Александра покончил с господством персов в Пе-
редней Азии и привел к созданию новой мировой греко-македонской импе-
рии. При этом Александр проявил себя не только как великий полководец
и завоеватель, но и как чрезвычайно дальновидный и энергичный государ-
ственный строитель. Основные усилия государственной политики Алек-
сандра были направлены на всемерное укрепление новой созданной им дер-
жавы. Он стремился не только сохранить под своим контролем метропо-
лию — Македонию и Грецию, не только осуществить широкую греческую
колонизацию покоренных земель и создать там опорную сеть в виде новых
заселенных греками и организованных по-гречески городов, но и наладить
отношения сотрудничества с побежденной, но остававшейся влиятельной
иранской знатью. Понимая значение идеологического фактора, он иниции-
ровал создание царского культа, добиваясь собственного апофеоза не толь-
ко у покоренных народов Востока, в общем привычных к такому почита-
нию царей, но и среди своих, казалось бы, равноправных европейских парт-
неров, греков и македонян.
Результатом такой политики стало формирование в греческом мире го-
сударства нового типа — территориальной монархии, более того, монар-
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
1 5
хии Божьей милостью, оставшейся вечным образцом для подражания, иде-
алом, на который ориентировались сначала ближайшие наследники Алек-
сандра — эллинистические цари, затем римские императоры и, наконец,
крупнейшие властители нового времени, от Карла Великого до Наполеона
Бонапарта.
Однако сама империя Александра оказалась недолговечной. Как и его
отец, Александр прекрасно понимал значение постоянной внешнеполити-
ческой инициативы для сохранения державы, созданной силой оружия. По
возвращении из Восточного похода он планировал начать новую грандиоз-
ную завоевательную кампанию на западе, но в разгар подготовки к этому
заболел и умер, еще весьма молодым (33 лет от роду), не оставив достой-
ного преемника.
Немедленно среди полководцев Александра началась борьба сначала
за главенство, а затем и за раздел оставленного великим царем наследия.
Борьба эта растянулась на долгие годы и составляла главное содержание
следующего за Александром периода эллинистической истории, за кото-
рым закрепилось название времени диадохов (букв. — «преемников»)
(323—281 гг. до н. э.). Большинство этих полководцев погибло в междо-
усобной борьбе, но наиболее удачливые, сумевшие уцелеть, в конце кон-
цов поделили империю Александра на ряд более жизнеспособных облас-
тных монархий. Важнейшими среди них были Египет, где утвердилась
династия Птолемеев, держава Селевкидов, охватывавшая большую часть
земель Переднего Востока, Пергам Атталидов и Понтийское царство
Митридатидов (соответственно в западной и северной части Малой Азии).
К ним надо добавить Македонию, где, впрочем, утвердилась новая динас-
тия Антигонидов.
Наряду с этими державами продолжали существовать полисные госу-
дарства как в Балканской Греции, так и на прилегающих островах и побере-
жьях Средиземного и Черного морей, но их значение было невелико. На их
долю выпала второстепенная роль сателлитов при крупных эллинистичес-
ких государствах, которые одни только и определяли отныне судьбы гре-
ческого мира.
Наследники диадохов эпигоны (букв. — «родившиеся после»), как пра-
вило, были хорошими администраторами, которые стремились обустро-
ить доставшиеся им домены. Благодаря их конструктивным усилиям сло-
жились основные контуры новых эллинистических государств. Их отличи-
тельными признаками были: более или менее обширная территория; в
большинстве случаев (за вычетом Македонии) пестрый состав населения,
включавший находившиеся на привилегированном положении греческие
города, покоренное туземное население и отдельные этнические автоно-
16
Предисловие
мии со своими вождями; монархический строй с ясно выраженным динас-
тическим принципом. Прочность этих государств обеспечивалась их опо-
рой на сильную царскую власть, на многочисленное профессиональное
войско греко-македонских наемников и на поддержку греческих городов.
Экономическая и культурная жизнь эллинистических государств от-
личалась завидным полнокровием. При этом примечательной чертой куль-
туры был сильнейший синкретизм, т. е. взаимодействие и взаимопроник-
новение различных этнокультурных традиций, греческих и восточных,
особенно в сфере религии, где этот синтез привел в конечном счете к
результату всемирно-исторического значения — к возникновению хрис-
тианства.
Время эпигонов (III—II вв. до н. э.) поначалу было периодом относи-
тельной стабильности. Сложившийся баланс сил определял сосущество-
вание больших и малых территориальных монархий, каждая из которых
обладала своим кругом сателлитов из числа более или менее автономных
полисов. Наряду с этими последними в Балканской Греции сложились срав-
нительно обширные федеративные единства — Ахейский и Этолийский
союзы, которые могли бы стать естественными очагами греческого едине-
ния, если бы не постоянное их соперничество и не вмешательство внешних
сил, в первую очередь Македонии, что было непреодолимой преградой на
пути объединения Эллады.
Расцвет эллинистического мира был относительно недолог. Уже к ис-
ходу III в. до н. э. над ним стали сгущаться тучи. На западе сложилась
сильная Римская держава, которая после решающих побед над Карфаге-
ном устремила свой взор в сторону Балканского полуострова и Малой
Азии. На востоке усилиями парфян возродилось сильное иранское го-
сударство, которое повело наступление на владения Селевкидов. Теперь
обнаружилась и внутренняя непрочность эллинистических государств,
где отношения между царской властью и греческими городами не лишены
были известных трудностей, а на востоке навязанное силой оружия сосу-
ществование греко-македонян с местным населением и вовсе было чрева-
то взрывом.
Во II в. до н. э. наступление римлян на греческий мир стало неизбеж-
ным. В ряде войн римляне разгромили Македонию, а под конец и Ахейский
союз и в 146 г. до н. э. оформили свое господство на Балканах созданием
двух новых провинций — Македонии и Ахайи (на территории бывшего
Ахейского союза). Параллельно они добились невероятных успехов и в
Азии: сначала, с помощью Пергама, нанесли поражение селевкидскому
царю Антиоху и заставили его уйти из Малой Азии (192—188 гг. до н. э.),
а затем прибрали к рукам и своего бывшего союзника — Пергамское цар-
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
17
ство (133—129 гг. до н. э.). В следующем столетии, разгромив понтийско-
го царя Митридата VI Евпатора (74—66 гг. до н. э.), они окончательно
утвердились в Малой Азии, а через несколько лет покончили и с Селевкид-
ской державой, вернее, с тем, что еще от нее оставалось (63 г. до н. э.).
Заключительным аккордом явилась аннексия Египта. Государство Пто-
лемеев к этому времени было сильно ослаблено. Оно десятилетиями стра-
дало от внутренних смут, от бесцеремонного хозяйничанья римских от-
купщиков. Последняя его правительница Клеопатра VII пыталась опереть-
ся на Рим, связав свою судьбу сначала с Юлием Цезарем, а потом с Марком
Антонием. Но в последнем случае она, что называется, поставила не на ту
карту. В борьбе с Октавианом за власть в Риме Антоний потерпел пораже-
ние. Войска победителя вступили в Египет, последнее прибежище Анто-
ния и Клеопатры. Не желая попасть в руки врага, Антоний покончил само-
убийством. Клеопатра пыталась торговаться с Октавианом, но, убедив-
шись, что ей не избежать позорной участи — идти за колесницей
триумфатора в Риме, а затем быть казненной, последовала примеру Анто-
ния (30 г.дон. э.).
Конечно, торжество Рима над миром эллинистических государств было
обусловлено его несравненной военной мощью, а также, и может быть еще
больше, — искусной политикой по принципу divide et impera (разделяй и
властвуй). Но нельзя сбрасывать со счетов и большую близость римского
государственного строя, быта и культуры, к тому времени сильно уже эл-
линизированными, образу жизни и культуре греков. Особенно на
востоке, в виду угрозы внутренних смут и неизбежного опустошительного
вторжения парфян или иных варваров, греческое население могло с надеж-
дой взирать на Рим, рассчитывая укрыться от всех бурь, внутренних и вне-
шних, под его защиту.
Таким образом, успехи Рима в Греции и на эллинистическом Востоке
могли быть подготовлены сочувствием греческих общин, предпочитавших
отдаться под покровительство Рима, нежели рисковать, отстаивая свою
иллюзорную независимость или защищая дело сторонних царей. И Рим не
обманул надежд греков: он действительно стал восприемником эллинисти-
ческих традиций и на долгие столетия оказался успешным защитником ру-
бежей античной цивилизации.
Таким, в общих чертах, может быть представлен исторический путь
древних греков. Поражает, насколько прихотливым и вместе с тем полно-
кровным он был. Не удивительно, что история греков, их богатый полити-
ческий опыт и несравненная культура всегда привлекали внимание людей с
гуманитарным вкусом, всех тех, кому дороги культурные традиции и кого
увлекает исследование прошлого.
18
Предисловие
Начало изучению греческой истории было положено уже самими гре-
ками. У истоков греческого историописания стоит Гомер (рубеж IX—
VIII вв. до н. э.), в двух грандиозных поэмах которого «Илиаде» и «Одис-
сее» в художественной форме запечатлено первое великое событие в
греческой истории — Троянская война. Позже, в классическую эпоху,
развивается правильное историописание, представленное чередой ве-
ликих писателей. Это Геродот (ок. 485—425), посвятивший свой труд
описанию Греко-персидских войн, Фукидид (460—395), обратившийся
к истории Пелопоннесской войны, и Ксенофонт (445—355), продолжа-
тель Фукидида, доведший обзор событий греческой истории до середи-
ны IV в. до н. э.
Своих историков выдвинула и последующая эллинистическая эпоха.
Это, в первую очередь, мемуаристы, авторы воспоминаний об Александре
Македонском, среди которых наиболее авторитетным был Птолемей, со-
ратник великого царя и создатель собственного царства в Египте (труд его,
к сожалению, не сохранился). Из историков позднего эллинизма крупней-
шим, бесспорно, был Полибий (200—120), автор грандиозной «Всеобщей
истории», в которой он описал возвышение Рима, гибель Карфагена и упа-
док эллинистического мира.
В римскую эпоху греческие писатели продолжали трудиться над уве-
ковечением прошлого своего народа. Здесь, прежде всего, заслуживает
упоминания Диодор (90—21), подражатель Полибия, автор «Историчес-
кой библиотеки», где параллельно излагались (и при этом точно датиро-
вались) события греческой и римской истории. Затем Плутарх (46—120),
писатель-эрудит, автор многочисленных сочинений, среди которых для
историка особенно важны «Сравнительные жизнеописания», где подо-
браны в пару наиболее выдающиеся деятели греческой и римской исто-
рии. Наконец, Арриан (95—175), описавший (с опорой, в частности, на
мемуары Птолемея) поход Алескандра Великого. Занимались греческой
историей и римляне: Корнелий Непот (100—24), автор обширного сочи-
нения «О знаменитых мужах», среди которых были и греки; Помпей Трог
(современник Октавиана Августа), составивший обширный труд по все-
общей, главным образом греко-македонской, истории, дошедший до нас в
обработке некоего Юстина; Квинт Курций Руф (середина I в. н. э.), напи-
савший историю Александра.
Всем этим богатым наследием воспользовалась историография нового
времени. Начало занятиям греческой историей было положено деятельно-
стью итальянских гуманистов в эпоху Возрождения (XIV—XVI вв.), когда
пробудился живой интерес к античности, и собирание предметов антично-
го искусства и рукописей стимулировало изучение сначала римских древ-
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
1 9
ностей, а потом и греческих. Дополнительным толчком в этом направле-
нии явился в XV в. наплыв в Италию греческих эмигрантов, спасавшихся
от турецкого нашествия. Они привезли с собой на европейский Запад, куль-
тивировавший латинские традиции, греческие рукописи, они побудили за-
падных гуманистов всерьез заняться изучением греческого языка, литера-
туры и истории.
Затем эстафету в этом направлении переняли французы и англичане.
Во Франции появились солидные критические издания греческих авто-
ров и был издан фундаментальный фразеологический словарь «Сокро-
вищница греческого языка» («Thesaurus Linguae Graecae»), составлен-
ный Анри Этьеном (конец XVI в.). Во Франции же увидела свет первая
подробная история Греции, написанная Шарлем Ролленом; она соста-
вила часть его обширной, включавшей равно Восток и Грецию, «Древ-
ней истории» (12 томов, 1730—1738 гг.). Но первая собственно науч-
ная «История Греции» была создана англичанином Уильямом Митфор-
дом (3 тома, 1784—1794 гг.). Она была написана с консервативных
позиций и исполнена симпатий к древней Спарте. Ответом Митфорду
явилась изданная полвека спустя новая «История Греции», автором ко-
торой был Джордж Грот (12 томов, 1846—1856 гг.). Здесь с позиций
модного либерализма была представлена другая версия древнегречес-
кой истории, прославлявшая афинскую демократию и ее лидера Перик-
ла. В то же время во Франции делала первые шаги социологическая ин-
терпретация античной, в частности и греческой истории. Почин был
положен трудами А. Валлона о рабстве в Древнем мире и Н. Д. Фюс-
тель де Куланжа об античной гражданской общине.
Однако наибольшую лепту в разработку древнегреческой истории
внесли немецкие антиковеды. В первой половине XIX в. знаменитый
эпиграфист Август Бёк ввел в оборот огромный материал греческих над-
писей, на основе которых им был создан фундаментальный труд по эко-
номике древних Афин. В свою очередь, учениками Бёка была начата
разработка отдельных периодов греческой истории (в частности, по ран-
нему периоду — труды Отфрида Мюллера), и были изданы важные посо-
бия по так называемым реальным древностям, включая государственные
и религиозные институты, театр, быт и пр. За этим последовали издания
трудов по истории Греции раннего и классического периодов (Эрнст
Курциус) и по эпохе эллинизма (Иоганн-Густав Дройзен). Своей куль-
минации немецкая школа, а вместе с ней и вся западноевропейская на-
ука, достигает на рубеже XIX—XX вв., когда появились классические
труды по греческой истории Роберта фон Пёльмана, Карла-Юлиуса Бе-
лоха и Эдуарда Мейера.
20
Предисловие
Отечественная историческая наука включилась в разработку проблем
греческой истории с большим опозданием. Это понятно, поскольку сама
светская наука истории возникла в России лишь в XVIII в. как следствие
реформ Петра Великого, направленных на модернизацию и европеизацию
русского государства и культуры. В начале XVIII в. первый историк в со-
ставе вновь основанной в Петербурге Академии наук, выходец из Кёнигс-
берга Готлиб-Зигфрид Байер обратился к изучению восточного эллинизма
(в Месопотамии и Бактрии), Геродотовой Скифии и даже Ахейского союза
(в ту пору обращение к теме греческого федерализма было чрезвычайной
новацией).
Однако примеру Байера некому было последовать, и только столетием
спустя в Петербургском университете сформировалась оригинальная ис-
торическая школа, виднейшими представителями которой были уже соб-
ственно русские ученые Михаил Семенович Куторга (1809—1886) и Фе-
дор Федорович Соколов (1841—1909). Первый, исполненный решимости
познать самое существо древнегреческой цивилизации, во главу угла по-
ставил изучение греческого полиса, в первую очередь — афинской граж-
данской общины. Второй, увлекшись эпиграфикой, положил начало глу-
бокому аналитическому исследованию источников и скрупулезной рекон-
струкции исторических фактов.
В дальнейшем в русской эллинистике сосуществуют и переплетаются
две разные линии — аналитического историко-филологического изучения
фактов и общего постижения исторического развития древних греков и глав-
ных явлений их культуры. На рубеже XIX—XX вв. первое направление
было представлено в основном школой Соколова, в первую очередь его
замечательными учениками В. В. Латышевым (1855—1921)и С. А. Жебе-
левым (1867—1941). Вторая линия была представлена прежде всего глу-
боким знатоком античной культуры Ф. Ф. Зелинским (1859—1944) и ис-
следователем афинской демократии В. П. Бузескулом (1858—1931). Особое
место занимало молодое, только еще нарождавшееся социально-экономичес-
кое направление, удачно комбинировавшее детальное изучение фактов с об-
щими принципиальными построениями. Его главным представителем стал
М. И. Ростовцев (1870—1952), прославившийся своими трудами как в род-
ном отечестве, так и за его пределами после того, как он был вынужден
эмигрировать из Советской России.
В новейшее время, после катастрофических потрясений — Первой ми-
ровой войны и революции в России, отрицательно сказавшихся на состоя-
нии научного знания, — плодотворное изучение античной истории возоб-
новилось с середины XX в., в новое послевоенное время. На западе ширит-
ся круг исследований по греческой истории. В этом деле участие принимают
Древняя Греция — родина первой европейской цивилизации
21
антиковеды различных национальных школ, в особенности Англии и США,
Франции, Германии и Италии. Исследования охватывают практически все
периоды и все аспекты древнегреческой цивилизации. При этом особое
внимание обращается на кардинальные проблемы античной гражданской
общины-полиса, античного рабства и отношений античности с варварской
периферией. Интенсивно изучаются истоки греческой цивилизации и, в этой
связи, ранние периоды — крито-микенский и гомеровский (М. Финли,
Ч. Старр, Ф. Шахермайр), становление и кризис классического полиса
(В. Эренберг, Г. Берве, П. Клоше, К. Моссе), аграрные отношения
(Дж. Файн, М. Финли), рабство (В. Вестерман, М. Финли, работы семина-
ра И. Фогта), эллинистическая государственность, включая империю Алек-
сандра (Г. Бенгтсон, Ф. Шахермайр) и др. Прекрасным общим пособием
для знакомства как с фактическим содержанием древнегреческой истории,
так и с новейшей разработкой отдельных ее периодов и проблем может
служить книга немецкого историка Германа Бенгтсона «Греческая история
с самых начал вплоть до времени римских императоров» (Н. Bengtson.
Griechische Geschichte von den Anfungen bis in die ramische Kaiserzeit,
5.Aufl., 1977).
В СССР с первых лет «оттепели», а затем и в постсоветской России
исследования в области греческой истории развиваются, в принципе, по
тем же главным направлениям. Особенно велик был вклад в изучение про-
блем греческой истории ленинградских антиковедов А. И. Тюменева
(1880—1959), С. Я. Лурье (1891—1964), К. М. Колобовой (1905—1977),
обогативших нашу науку замечательными трудами. Однако судьбе было
угодно, чтобы наиболее удачное общее изложение древнегреческой исто-
рии было представлено в университетском курсе московского профессора
В. С. Сергеева (1883—1941), более известного специальными трудами по
римской истории. Первое издание его «Истории Древней Греции» в каче-
стве учебника для высшей школы было опубликовано еще в 1939 г. После
Великой Отечественной войны, в 1948 г., было опубликовано второе (по-
смертное) издание под редакцией также московских историков Н. А Маш-
кина и А. В. Мишулина. А в 1963 г. последовало третье издание этого
труда в радикальной переработке, осуществленной группой ленинградс-
ких специалистов во главе с В. В. Струве и Д. П. Каллистовым.
Это третье издание и положено в основу публикуемого теперь изда-
тельством «Полигон» нового общего учебного пособия по древнегречес-
кой истории. Текст В. С. Сергеева заново отредактирован, причем ко мно-
гим разделам сделаны существенные дополнения, отмеченные специаль-
ным выделением текста. В обзоре классического периода прежняя глава о
Пелопоннесской войне заменена на новую, а также приложена новая глава
22
Предисловие
о Коринфском конгрессе 338/37 г. до н. э. (обе написаны автором этих
строк). Обзор эллинистической истории дополнен новыми главами из кни-
ги известного английского историка В. В. Тарна «Эллинистическая циви-
лизация». К тексту приложено большое количество заново подобранных
иллюстраций и карт. Можно надеяться, что это новое издание будет одоб-
рительно встречено всеми любителями истории, кому интересно познако-
миться с прошлым древней Эллады — родины первой европейской цивили-
зации.
Профессор Э. Д. Фролов,
заведующий кафедрой истории Древней Греции и Рима
Санкт-Петербургского государственного университета
2 июня 2002 г.
Раздел первый
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I
ИСТОЧНИКИ
ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Источниками являются все памятники прошлого, которые отражают истори-
ческий процесс и дают возможность его изучения.
Источники по истории Древней Греции многочисленны и разнообразны, они
позволяют проследить основные направления развития древнегреческого обще-
ства от времени его возникновения до подчинения Римской державой. Важнейшим
видом источников являются сочинения древнегреческих историков, давших впер-
вые образцы правильного, систематического историописания и превратившие ис-
торию в научную дисциплину.
Изучение истории Древней Греции началось еще в античную эпоху. В
настоящее время историческая наука располагает значительным числом
разнообразных источников, отражающих различные стороны историче-
ской жизни древних греков. По содержанию и характеру эти источники
могут быть подразделены на следующие виды:
1.	Материальные источники. К ним относятся памятники материальной
культуры: остатки зданий, орудия труда, оружие, керамика, предметы быта,
монеты и др. Первостепенное значение этот тип источников имеет для изу-
чения древнейших периодов в истории Греции (крито-микенского и гоме-
ровского), слабо обеспеченных письменными источниками.
2.	Этнографические источники: пережитки обрядов, верований, обы-
чаи, возникшие на ранних этапах исторического развития и сохранившие-
ся в более поздние времена. Для исследования древней истории роль этого
типа источников относительно невелика, т. к. мы не имеем возможности
непосредственно наблюдать за жизнью и бытом древних народов, и тем не
менее эти источники сохраняют известное значение.
3.	Фольклорные источники — памятники устного народного творче-
ства (сказания, басни, песни, заговоры, пословицы и др.), дошедшие до нас
в основном в записи и переработке более позднего, преимущественно эл-
линистического времени.
24
Введение
4.	Лингвистические источники — данные древнегреческого языка (его
лексика, семантика, грамматический строй, отдельные анахронизмы, идио-
мы, ономастика и т. п.). Древнегреческий язык распадался на ряд диалектов
и только в эпоху эллинизма сложился общегреческий язык — койне. Диа-
лектные различия, терминология, заимствования из других языков и про-
чие данные греческого языка позволяют выяснить расселение греческих
племен, отдельные стороны их социально-экономической, политической и
культурной жизни.
5.	Письменные источники: различного рода надписи, анонимные и ав-
торские сочинения, дошедшие до нас из древности. Этот тип источников
является наиболее важным информативным для исторического исследова-
ния. Письменные источники, в свою очередь, подразделяются на докумен-
тальные (законодательные акты, договоры, постановления органов власти,
юридические и хозяйственные документы и т. п.) и литературные или нар-
ративные источники (исторические, географические и художественные со-
чинения, публицистика, философские трактаты, записанные речи и т. п.).
Особое значение для изучения греческой истории имеют труды грече-
ских историков. Некоторые из них современны описываемым событиям, дру-
гие же написаны на основе более ранних произведений. Так, например, авто-
ры III—I вв. до н. э. в основном использовали материал исторических произ-
ведений более раннего времени и нередко лишь пересказывали источники.
Историческая наука зародилась в Древней Греции. И греческим истори-
кам принадлежат первые образцы исторического повествования; труды их
знакомят нас более или менее подробно с экономической, политической,
социальной и культурной жизнью Древней Греции. Греческая историогра-
фия не была еще наукой в строгом смысле этого слова; она развивалась как
один из жанров литературы, испытывала на себе воздействие риторики и
других течений. Тем не менее значение греческой историографии для раз-
вития исторической науки огромно.
Самыми ранними из дошедших до нас литературных памятников явля-
ются поэмы «Илиада» и «Одиссея». Записаны они были, по-видимому, в
конце IX—VIII вв. до н. э. Создание обеих поэм приписывается древнему
греческому поэту Гомеру. В «Илиаде» повествуется об осаде ахейскими
войсками малоазийского города Трои; сюжетом «Одиссеи» служит возвра-
щение на родину, на остров Итаку, одного из главных участников Троян-
ского похода — царя Одиссея. Вопрос о происхождении поэм решается
по-разному. Как исторический источник поэмы Гомера имеют, несомнен-
но, большое значение, хотя в них повествуется не о реальных событиях, а
лишь об отзвуках их и содержатся отдаленные воспоминания, облеченные
в форму сказаний. На основании «Илиады» мы можем судить о каком-то
большом походе, предпринятом жителями Балканской Греции в Малую
Азию. Однако ценность поэмы не в том, что в ней рассказывается о конк-
ретных событиях, достоверность которых мы не можем проверить; она
имеет иное значение: в «Илиаде», так же как и в «Одиссее», ярко отражены
быт, общественный строй, нравы, верования и обычаи греческих племен на
заре греческой истории, при переходе от родоплеменного строя к раннего-
сударственному .
Источники по истории Древней Греции	2 5
На рубеже VIII и VII вв. до н. э. появились произведения беотийского
поэта Гесиода. Его поэма «Теогония» знакомит нас с современными поэту
взглядами на происхождение богов, а другая поэма — «Труды и дни» —
дает живое изображение греческой деревенской жизни, быта крестьян Сред-
ней Греции уже в ранний период существования рабовладельческого строя.
К VII и VI вв. до н. э. относится ряд дошедших до нас лирических произ-
ведений. Для изучения политической истории особенно важны сохранив-
шиеся до нашего времени отрывки из элегий знаменитого афинского поли-
тического деятеля Солона, которые отражают законодательство, связан-
ное с его именем. Социально-политическая борьба VI в. до н. э. запечатлена
в элегиях, приписываемых аристократу Феогниду, изгнанному из родного
города Мегар во время демократического переворота. В элегиях автор от-
разил политическую борьбу и взгляды аристократии своего времени.
К VI в. до н. э. относится зарождение греческой прозы; создателей пер-
вых прозаических произведений принято называть логографами, т. е. «ав-
торами прозаических рассказов». Интересуясь прошлым своих городов,
логографы обычно использовали мифы, легенды, сказания, генеалогии знат-
ных родов, возводящих свое происхождение к богам или героям — основа-
телям города.
При описании более близкого прошлого логографы основывались и на
других источниках, в частности, документальном материале, тогда еще
очень скудном: списки городских должностных лиц, жрецов или жриц и
т. д. О своем времени они писали со слов очевидцев и современников, при-
влекая и собственные наблюдения.
В то же время логографы были и путешественниками, чем объясняется
их интерес к географическим и этнографическим вопросам. Поэтому гео-
графическим и этнографическим описаниям в их произведениях отводится
очень важное место. Сочинения логографов появились в Малой Азии, глав-
ным образом в ионийских городах — наиболее передовых греческих горо-
дах того времени. Особенностью произведений логографов было то, что
миф не отделялся ими от действительности, между легендой и реальными
событиями не проводилось никакой грани. Впрочем, у некоторых логогра-
фов заметны наивные попытки рационалистически осмыслить мифы.
Захват Персией ионийских городов и установление в них тираний не-
благоприятно отразились и на эпической поэзии, и на писателях-логогра-
фах. Многим логографам, особенно примыкавшим к демократии, пришлось
уйти в изгнание.
Произведения логографов дошли до нас лишь в скудных отрывках или
пересказах последующих писателей. Наибольшей известностью пользо-
вался Гекатей Милетский (родился около 540 г. до н. э., умер вскоре после
479 г. до н. э.). Он написал «Генеалогию», или «Историю» (в четырех кни-
гах), и «Землеописание». У Гекатея появляются уже зачатки исторической
критики. Он сомневался, например, в достоверности рассказа о том, что
Геракл привел к царю Еврисфею страшного Цербера — пса, охранявшего
вход в ад; по мнению Гекатея, это была ядовитая змея, от укуса которой
люди немедленно умирали, и поэтому ее назвали «псом ада». Критерием
Гекатея, таким образом, было правдоподобие. Его «Землеописание» в зна-
26
Введение
чительной мере основано на личных впечатлениях и наблюдениях, почерп-
нутых им во время многочисленных путешествий.
Одним из поздних логографов был Гелланик из Митилены на острове
Лесбосе (родился около 480 г. до н. э., умер в конце V или в самом начале
IV в. до н. э.). Гелланик писал главным образом об отдаленном мифическом
прошлом известных ему стран, которое излагал обычно в связи с генеало-
гией знатных родов. Он первый описал прошлое Аттики, Афинского госу-
дарства; с него начинается длинный ряд так называемых аттидографов —
авторов «Аттид» (очерков по истории Аттики).
Ионийская эпическая традиция, искусство рассказа, интерес к прошло-
му и другим странам содействовали возникновению и развитию как истори-
ческих, так и географических знаний.
О причинах возникновения и ранних этапах становления историческо-
го жанра у греков подробно рассказывает Э. Д. Фролов: «История как
особый вид научного знания — или, лучше сказать, творчества —
была детищем именно античной цивилизации. Разумеется, и у других
древних народов, и, в частности, в соседних с греками странах класси-
ческого Востока бытовал интерес к прошлому и существовали извес-
тные формы фиксации главных, знаменательных событий из этого
прошлого... Однако в силу большей на Востоке, по сравнению с антич-
ностью, скованности социальной и интеллектуальной жизни рамками
теократического и деспотического надзора историописание здесь ос-
тановилось на подступах к собственно истории. Эпос не приобрел здесь
того светского, насквозь проникнутого элементами рационализма ха-
рактера, каким у греков отличались уже гомеровские поэмы, автоби-
ографические повествования не обрели вида развернутых мемуаров,
а хроники, оставаясь по существу официальными царскими проклама-
циями, так и не трансформировались в индивидуализированное исто-
риоописание, нацеленное на научную реконструкцию прошлого, про-
никнутое оригинальной философской идеей...
Иначе обстояло дело с историческими занятиями у древних гре-
ков. Здесь целый ряд факторов... способствовал развитию в обще-
стве интереса к собственной реальной истории, исподволь подгото-
вил основания для возникновения правильного историоописания и,
наконец, создал условия для перерастания первоначальных наи-
вных исторических сказаний и записей в особый вид научной лите-
ратуры...
Обращаясь прежде всего к истокам исторической традиции у древних
греков, мы должны различать два их рода: побудительные, имевшие
значение исходных моментов, и реальные, составившие основу пос-
ледующих исторических знаний и занятий. История древних греков
отличалась замечательным своеобразием, сильнейшим образом спо-
собствовавшим подъему народной культуры и самосознания: непре-
рывностью — по крайней мере на отрезке времени в две тысячи
лет — независимого развития общества в целом и вместе с тем насы-
Источники по истории Древней Греции
27
щенностью этого процесса резкими внутренними переменами, вызы-
вавшимися либо переселениями значительных групп народа, либо
социально-политическими переворотами, либо же, наконец, что было
чаще всего, комбинацией того и другого — переселений и переворо-
тов. Тем самым создавалась та очень важная поэтапность единого в
принципе исторического существования народа, которая и приводит к
пробуждению его самосознания: расчленение исторического процес-
са очевидными важными вехами стимулировало сопоставление и раз-
личение пройденных отрезков, содействовало пробуждению истори-
ческого интереса, вело к накоплению известных наблюдений и зна-
ний, что и составляет исходный пункт всякой исторической традиции.
Первой такой переменой, имевшей эпохальное значение и потому
отчетливо отложившейся в народной памяти, было у греков связан-
ное с дорийским переселением крушение ахейской, или микенской,
цивилизации. ...Возникший таким образом прорыв целостной линии
развития содействовал закреплению в памяти последующих поколе-
ний Троянской войны. Во всяком случае, для тех групп населения,
которые генетически были связаны с рухнувшей цивилизацией... па-
мять 6 Троянской войне была дорога как воспоминание о последнем
значительном предприятии их великих предков... Это обстоятельство
сделало из Троянской войны тот исходный сюжет, вокруг которого
началась кристаллизация героических сказаний, приведшая к форми-
рованию гомеровского эпоса... Тем самым было положено начало со-
знательному отсчету исторического времени, или — можно сказать и
так — заложена прочная веха временного ориентира.
Впрочем, надо думать, что ахейская пора оставила грекам не только
важный ориентир во времени, но и какой-то первичный исторический
материал... По аналогии с передневосточными государствами, с кото-
рыми микенская цивилизация сходна в ряде отношений, можно апри-
ори предположить и у ахейских греков наличие элементарных хрони-
кальных записей как официального, государственного, так и частного,
семейного характера. Записи из этих ахейских архивов могли пере-
жить гибель дворцовых комплексов и долго еще сохраняться в от-
дельных культурных очагах, какими были крупные... святилища, рав-
но как и в домах уцелевших знатных семей...
По каким руслам шло формирование у греков исторической традиции
в тот ранний период, который предшествовал рождению классической
цивилизации? Здесь надо выделить два основных потока: 1) поэтичес-
кие и иные сказания и 2) официальные записи; причем каждый из них, в
свою очередь, слагается из ряда притоков, последовательно или одно-
временно вливающихся в общее русло. Первый поток, рождаясь от
могучего источника — гомеровского эпоса, непрерывно затем попол-
няется другими видами поэтических сказаний, которые примыкают к
Гомеру и продолжают его историко-мифологические традиции, но не
механически, а со все более ощутимым усилением индивидуализиро-
ванно-рационалистического момента в построении и интерпретации
28
Введение
легендарного сюжета, со все более ощутимой тенденцией к установле-
нию — пусть чисто умозрительной еще — связи между далеким мифо-
логизированным прошлым и современной действительностью.
Первыми в этом ряду произведений, продолжавших дело Гомера, надо
назвать так называемые киклические поэмы, т. е. поэмы, которые раз-
рабатывали отдельные, лишь кратко упомянутые у Гомера сюжеты...
Еще большее значение в плане развития исторической традиции имели
генеалогические и географические поэмы... Систематическое разви-
тие генеалогического эпоса обычно связывают с именем Гесиода, у
которого уже в “Теогонии”... намечались линии, связующие мир богов
с миром героев и людей, а специально этому сюжету была посвящена
поэма под названием “Каталог женщин”... В генеалогическом эпосе
древнейшие, мифологизированные сказания смыкались уже с реаль-
ной, современной историей; то же можно сказать и об эпосе географи-
ческом, где чудесное и сказочное тесно переплеталось с реальностью...
Завершался этот ряд поэтических или опоэтизированных сказаний тем,
что уже непосредственно предваряло историю, — прозаическими,
складывавшимися и передававшимися по большей части также изус-
тно, повествованиями о событиях недавнего прошлого, новеллами,
которые были особенно популярны в ионийской среде...
Наряду с этим потоком сказаний, развивавшихся... стихийным спосо-
бом и тяготевших в силу однажды сложившейся традиции к фольк-
лорным мотивам... и изустным формам передачи, довольно рано обна-
ружился и другой поток, более целеустремленный, как бы направля-
емый сверху, который сильнейшим образом содействовал углубле-
нию и окончательному формированию общего русла исторической
традиции. Этот поток был представлен материалами совершенно ино-
го, более основательного, документированного свойства — различ-
ными относящимися к сфере общественной жизни официальными
записями, практика которых... с развитием полисных форм жизни и
усвоением нового прогрессивного вида алфавитной письменности
должна была возобновиться в невиданных доселе масштабах.
Эти официальные записи, составлявшиеся по особому назначению спе-
циальными должностными лицами, в свою очередь были представле-
ны различными видами документов, последовательно изобретавши-
мися для фиксации наиболее значительных событий общественной
жизни... Среди этих официальных актов могли быть и такие, которые
в силу их связей с особо важными событиями становились документи-
рованными вехами исторического процесса, памятниками, к которым
могли обращаться не только по какому-либо практическому поводу,
например, ради уточнения какого-либо законодательного казуса, но и
ради воскрешения в памяти самого события, послужившего поводом
к созданию соответствующего документа...
Другими видами официальных документов, дававших уже основание
для систематического ретроспективного обзора событий, были ка-
лендарные и хроникальные записи. Такие записи тоже велись с доста-
Источники по истории Древней Греции
29
точно раннего времени во всех почти религиозных и политических
центрах Эллады... Календарные записи представляли прежде всего
списки больших общегреческих религиозных празднеств и победите-
лей на состязаниях, приуроченных к этим празднествам...
Наряду с этим в различных местах велись списки должностных лиц —
жрецов (или жриц) и иных выборных магистратов. Так, в Аргосе
с древнейших времен велся список жриц Геры, ...в Спарте — эфоров,
в Афинах — годичных архонтов-эпонимов...
Но календарными записями дело затем не ограничилось. Вслед за
именами эпонимных магистратов в эти ранние фасты стали заноситься
упоминания о различных, случившихся в течение соответствующего
должностного срока, необычных или как-нибудь иначе интересных
событиях... Обрастая подробностями, официальные календарные за-
писи естественно перерастали в настоящие хроники...
Охарактеризованные два основных истока исторической традиции у
греков — поэтические сказания и официальные хроникальные запи-
си, — слившись воедино, породили на рубеже архаического и класси-
ческого времени настоящее, правильное историоописание, отличав-
шееся систематичностью рассказа, методическим привлечением и
использованием источников, идейностью интерпретации, короче го-
воря, историоописание как особый жанр, как вид специальных науч-
ных и литературных занятий. Рождение этого жанра, или, иначе, ста-
новление истории как науки, было связано с творчеством большой
группы ученых и писателей, выступивших последовательно на протя-
жении примерно века тремя эшелонами: первый составляли много-
численные логографы, среди которых особенно выделяется Гекатей
Милетский, второй и третий представлены соответственно впечатля-
ющими фигурами Геродота и Фукидида...
Первый отряд греческих историков представлен так называемыми ло-
гографами... среди которых можно различить две подгруппы — стар-
шую, от рубежа VI—V вв. до н. э., где выделяется фигура Гекатея Ми-
летского, и младшую, от середины V в. до н. э., где столь же видное
положение занимает Гелланик Лесбосский... Основным содержанием их
трудов была легендарная история, в изложении которой они, очевидно,
примыкали к поэтам гомеровского и гесиодовского круга. Они пове-
ствовали о древнейших, давно уже обросших мифами и легендами собы-
тиях типа Троянской войны, прослеживали генеалогии героев, считав-
шихся основателями знаменитых городов, равно как и последующую
историю родов и племен, ведших свое происхождение от этих героев...
И все же было бы неверно представлять себе логографов лишь как
продолжателей дела древних поэтов... На самом деле творчество ло-
гографов отличается целым рядом иных черт, которые рисуют их как
уже историков, хотя, конечно, и весьма еще несовершенного типа.
Начать с того, что логографы... не ограничивались прозаическим пере-
ложением поэтических сказаний о древнейшем прошлом: их отлича-
ло стремление довести свое повествование до современного перио-
30
Введение
да... Интерес к более близким событиям стимулировал использование
уже наличествующих письменных материалов, содействуя, таким
образом, более документированному изображению прошлого... Зас-
луживают внимания их попытки критического переосмысления ми-
фологического предания, сколь бы плоскими, ограниченными... ни
были критерии этой критики. И наконец, ...существенным было то,
что они писали прозой, что уже само по себе диктовало более сдер-
жанный стиль описания, делало возможным непосредственное вкрап-
ление в изложение документальных материалов и, таким образом,
также рационализировало исторический рассказ.
В творчестве логографов мы наблюдаем, таким образом, характерное
для переходного периода — переходного от мифа к логосу — перепле-
тение противоположных по своей сути черт: традиционной склонности
к сюжетам далекой, мифологической древности — с интересом к ре-
альной, современной истории, установок локально-генеалогических —
с тенденцией к универсальному, использования материалов старинного
эпического круга — с привлечением новых письменных документов,
общей доверчивости к преданию — с попытками рационалистического
его переосмысления, наконец, сохранения ряда эпикомифологических
образов и приемов — с прозаическим стилем повествования» (Фролов
Э. Д. Факел Прометея. Л., 1991. С. 84).
Первым историком (в более близком нам смысле этого слова) по праву
считается Геродот, уроженец малоазийского города Галикарнаса. Биографи-
ческие сведения о нем скудны и не совсем достоверны. Родился он около
485 г. до н. э., а умер, вероятно, в 425 г. до н. э. По некоторым данным,
Геродот принимал участие в политической жизни родного города и боролся
с тиранией; в связи с этим ему пришлось покинуть Галикарнас. После этого
он много путешествовал по разным странам; побывал в Египте, Сирии, Ва-
вилоне и Северном Причерноморье. Особенное значение имело пребывание
его в Афинах, где он сблизился с видными общественными деятелями афин-
ского общества (Периклом, Софоклом и др.). Когда по инициативе афинян в
Италии основывалась колония Фурии, Геродот отправился туда.
Труд Геродота «История греко-персидских войн» начинается словами:
«Нижеследующие изыскания Геродот Галикарнасец представляет для того,
чтобы от времени не изгладились из нашей памяти деяния людей, а также
чтобы не были бесславно забыты огромные и удивления достойные соору-
жения, исполненные частью эллинами, частью варварами, главным же об-
разом для того, чтобы не забыта была причина, по которой возникла между
ними война» (1,1). Произведение Геродота, дошедшее до нас, разделено на
девять книг (книга у античных писателей соответствует нашей части или
разделу), которые названы по именам муз; однако разделение это принад-
лежит не Геродоту, а появилось позднее, в эллинистическое время. Труд
Геродота начинается с истории тех стран, которые вошли в состав Персид-
ского царства. Книга первая кончается походом Кира на массагетов и его
гибелью. Книга вторая почти целиком посвящена Египту. В книге третьей
описываются походы Камбиза, его царствование и начало правления Да-
Источники по истории Древней Греции
31
рия. В книге четвертой говорится о Скифии и походе Дария против скифов,
далее характеризуются Кирена и Ливия. Только в книге пятой начинается
рассказ о восстании малоазийских греков в Ионии, направленном против
персов; все последующее изложение посвящено греко-персидским войнам.
Груд заканчивается 479 г. до н. э. — описанием битв при Микале и Плате-
ях, в которых персам было нанесено решительное поражение.
Вопрос о композиции труда Геродота очень сложен, неоднократно при-
влекал внимание исследователей и разрешался ими различно. Одни из ис-
следователей пришли к выводу, что в основе труда лежит единый план,
которого автор последовательно придерживался, хотя произведение его
создавалось в течение долгого времени. По мнению других, Геродот перво-
начально составил несколько обособленных рассказов, которые лишь впос-
ледствии были дополнены и объединены1.
В настоящее время исследователи склоняются к тому, что разделы сво-
его труда, посвященные восточным странам, Геродот написал до приезда в
Афины. Мысль о создании истории греко-персидских войн созрела у него в
Афинах. Эта часть труда изложена Геродотом очень подробно. Возможно,
что в связи с этим он переработал все произведение в целом, написав к
нему краткое название. Так или иначе, но отдельные части труда Геродота,
безусловно, написаны в разное время.
Для повествовательной манеры Геродота характерны отступления от
основной нити изложения, экскурсы, новеллистические вставки. У Геродота
много общего с логографами. И на него оказала большое влияние эпическая
поэзия. Так же, как и логографы, он относится к мифам и сказаниям как к
заслуживающим доверия источникам и использует их в рассказах о леген-
дарных родоначальниках тех или иных знаменитых родов. Географические
описания и рассказы о чудесных, сверхъестественных явлениях также игра-
ют большую роль в его повествовании, хотя он сам иногда сомневался в
истинности этих рассказов. Однако от логографов Геродота существенно
отличают грандиозность его замысла и широта темы; в прошлом он ищет
объяснения многих явлений своего времени. История возвышения Кира, цар-
ствование Камбиза, воцарение Дария — все это должно объяснить столкно-
вение громадной восточной деспотии со свободолюбивым греческим наро-
дом. Греко-персидские войны представляются Геродоту событием мирового
значения. Он старается показать величие борьбы греков с персидскими заво-
евателями. Повествования Геродота о героических подвигах эллинов, на-
пример о героическом сопротивлении горстки храбрых спартанцев, предво-
дительствуемых царем Леонидом, несметным полчищам врага или о Мара-
фонской битве, принадлежат к ярким страницам исторической литературы.
Достоверность сведений, содержащихся в труде Геродота, различна.
I сографические описания его основаны отчасти на личных наблюдениях,
но многое написано им со слов местных жителей, с которыми он разгова-
ривал преимущественно через переводчиков; к этим сведениям Геродот
<п носился недостаточно критически. Отдельные его рассказы, несомнен-
1 Подробнее об этих точках зрения см.: Доватур А. И. Повествовательный и
ппучный стиль Геродота. Л., 1957.
32
Введение
но, можно отнести к новеллам и легендам. Впрочем, скептическое отноше-
ние к данным Геродота о восточных областях в настоящее время преодоле-
вается. Специальные исследования подтвердили ряд известий Геродота,
недавно оспаривавшихся.
Для истории нашей страны особенно важен изобилующий реалистичес-
кими подробностями рассказ Геродота о Скифии и ее древних обитателях.
Источники исторических сведений Геродота разнообразны. Большой
знаток эпической поэзии, он хорошо знал и труды логографов, в частности
Гекатея Милетского, на которого иногда ссылается, а иногда полемизиру-
ет с ним. Геродот пользовался записями изречений оракулов, памятниками
официального характера (списками магистратов, жрецов и жриц, погодны-
ми записями и пр.), цитирует он иногда и надписи. Особенно большое
значение Геродот придавал устной традиции: рассказы очевидцев и совре-
менников событий широко им привлекались.
В использовании этого материала сказалась современная Геродоту по-
литическая обстановка. Ему не была чужда политическая тенденциозность
в описании хода греко-персидской войны и той роли, какую играли в этой
войне те или иные греческие государства. Так, он с большой симпатией
относится к Афинам и очень высоко оценивает их роль в военных и полити-
ческих событиях того времени. «Не погрешая против истины, — говорит
он, — афинян можно назвать спасителями Эллады» (VII, 139). Не скрывает
он своей симпатии и к Дельфам. О Спарте он пишет хотя и не враждебно,
но очень сдержанно, не отрицая ее заслуг в борьбе с персами. Безусловно
отрицательно отношение Геродота к тем греческим государствам, кото-
рые, изменяя общему делу, вступали в союз с персидским царем. По этим
причинам особенно отрицательно он относится к Фивам.
В мировоззрении Геродота нет особой последовательности. Наряду с
доверчивым отношением к чисто фольклорному материалу, верой в чуде-
са, предсказания оракулов, сновидения и веления судьбы мы встречаем не-
мало примеров критического и рационалистического отношения Геродота
к источникам. Некоторые мифы он считает нелепыми баснями. «Наконец
на четвертый день с помощью кровавых жертв ветрам и заклинаний... маги
усмирили ветер, — говорит он в одном месте, — или, быть может, —добав-
ляет Геродот, — он унялся сам по себе» (VII, 191). Рассказав о том, что
оракул в Додоне появился после того, как голубка возвестила об этом че-
ловеческим языком, Геродот говорит, что под голубкой подразумевали, ви-
димо, иностранку, которая ранее говорила «по-птичьи», т. е. на незнако-
мом языке, а потом «по-человечески», когда выучилась греческому языку
(II, 55). Критическая оценка Геродотом источников объясняется влиянием
рационалистической философии, главными представителями которой были
софисты.
У Геродота, таким образом, уже можно найти приемы элементарной ис-
торической критики. «Я обязан, — пишет он, — передавать то, что говорят,
но верить всему не обязан, и это мое заявление относится ко всему моему
изложению» (VII, 152). Критикуя различные сведения, Геродот ссылается на
обычаи страны, делает заключения по аналогии, сопоставляет различные вер-
сии. Передавая то, что сообщают о пребывании Геракла в Египте, он, напри-
Источники по истории Древней Греции
33
мер, добавляет: «Мне кажется, эллины рассказывают это потому, что совер-
шенно не знают ни характера египтян, ни их обычаев» (II, 45).
Отношение к труду Геродота в древности было различным: одни порицали
его за легковерие, «за бесчисленные басни», другие же высоко ценили. Геро-
дот оказал влияние на современников и был популярен во все века античной
эпохи. Цицерон назвал его «отцом истории», и это, несомненно, заслуженно.
Младшим современником Геродота был афинянин Фукидид. Сын Олора
(ок. 460—395). Родился он в знатной афинской семье фракийского проис-
хождения. В 424 г. до н. э., во время Пелопоннесской войны, Фукидид был
избран стратегом и отправлен во главе эскадры, которая должна была ох-
ранять фракийской побережье от спартанцев. Когда город Амфиполь под-
вергся нападению, Фукидид не мог оказать ему своевременную помощь,
был обвинен в измене и изгнан из Афин. В изгнании он провел 20 лет и
вернулся на родину лишь после окончания войны. В годы изгнания Фуки-
дид задумал создать труд, посвященный истории Пелопоннесской войны.
Прежде чем приступить к его написанию, он много лет потратил на сбор
материалов и критическую проверку их. Смерть, однако, помешала Фуки-
диду довести до конца свой труд: на 411 г. до н. э. (двадцатом с начала
войны) изложение его обрывается.
Труд Фукидида делится на восемь книг, из которых первая представляет
собой введение к истории Пелопоннесской войны. Изложение в этой книге
начинается с отдаленных времен и доводится до самой войны. Деление это,
осуществленное уже после смерти Фукидида, соответствует ходу пове-
ствования и сохраняет значение до наших дней.
Фукидид моложе Геродота всего на 25—30 лет, но их труды — произве-
дения различных эпох, настолько отличаются они по мировоззрению, сти-
лю, отношению к предмету изложения. История Геродота — до известной
степени художественное произведение: вымысел и достоверное далеко не
всегда разграничены. Произведение Фукидида — труд трезвого историка и
мыслителя, предвосхитившего некоторые методы и приемы современной
историографии, — величайшее достижение античного мира. И мировоз-
зрение, и политические взгляды Фукидида сложились в Афинах в век Пе-
рикла, поклонником которого Фукидид оставался всю жизнь. Это было
время расцвета софистики. Несомненное влияние софистов на Фукидида
проявляется и в рационалистическом отношении к действительности, и в
отказе рассматривать исторические события как результат действия сверхъе-
стественных сил, и в попытках обобщения, и в сопоставлении доказатель-
ства и опровержения того или иного общего положения, и в самом стиле
«Истории Пелопоннесской войны».
Отыскание истины, по словам Фукидида, — основная цель его труда. О
предшественниках своих Фукидид отзывается с пренебрежением, в том
числе, видимо, и о Геродоте.
Гак, Фукидид отмечает, что логографы сложили «свои рассказы в заботе
не столько об истине, сколько о приятном впечатлении для слуха: ими
рассказываются события, ничем не подтвержденные и за давностью време-
ни, когда они были, превратившиеся большей частью в невероятное и ска-
1ОЧПОС» (I, 21). Фукидида мы можем назвать родоначальником историче-
' Н- к»рн»1 Древней Греции
34
Введение
ской критики. «Я не считал, — говорит Фукидид, — согласным со своей
задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что я мог
предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то,
что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований
относительно каждого факта, в отдельности взятого». Отбор источников и
определение их достоверности было делом нелегким: «...очевидцы отдель-
ных фактов передавали об одном и том же неодинаково, но так, как каждый
мог передавать, руководствуясь симпатией к той или другой из воюющих
сторон или основываясь на своей памяти» (1,22). Таким образом, Фукидид
учитывал неточность передачи и тенденциозность свидетельств современ-
ников. Подбору материалов он уделял много внимания и сам посещал мес-
та наиболее важных событий Пелопоннесской войны. Кроме свидетельств
современников, Фукидид пользовался документами, и некоторые из них
целиком вошли в его произведение. Договор афинян с Аргосом, Мантине-
ей и Элидой дошел до нас и в произведении Фукидида и в виде надписи. При
сличении было обнаружено почти полное совпадение текстов, некоторые
стилистические изменения можно объяснить неисправностью дошедшего
до нас текста Фукидида.
Фукидид ясно различает причины и поводы событий. В отличие от Геро-
дота, не освободившегося еще от наивной веры в чудесное, Фукидида мы
можем назвать историком-рационалистом: хотя он приводит всякого рода
предсказания, но относится к ним с сомнением и во всяком случае не прида-
ет им особого значения. Естественными считает Фукидид такие явления,
как гроза, затмение, землетрясение, и не видит в них, подобно некоторым
суеверным своим современникам, сверхъестественных знамений. Но Фу-
кидиду не удалось преодолеть веру в судьбу, характерную для его совре-
менников и нашедшую особенно яркое выражение в античной трагедии.
Двадцать глав первой книги (по принятому делению) обычно называют
«Археологией Фукидида»; они служат введением к рассказу о событиях,
предшествующих Пелопоннесской войне. Введение должно иллюстриро-
вать основную мысль Фукидида о том, что в прошлом в Греции не было
войн, подобных Пелопоннесской. Фукидиду почти ничего не известно о
существовании крито-микенской культуры; постоянное, оседлое населе-
ние, по его мнению, появилось в Греции сравнительно недавно.
Повествуя о наиболее раннем периоде греческой истории, Фукидид
придает большое значение природным условиям, связывает род занятий
жителей с ростом обмена, подчеркивает роль торговли в развитии горо-
дов. К гомеровской традиции он относится критически.
Так, упоминая о походе на Трою, он пишет: «Мне кажется, Агамемнон
собрал свое войско не столько потому, что принудил к этому походу жени-
хов Елены... сколько потому, что выдавался над современниками своим мо-
гуществом» (1,9).
Исследовательское дарование Фукидида особенно ярко проявляется в
приемах реконструирования им далекого прошлого на основании продол-
жающих бытовать пережитков. Обычай носить оружие, сохранившийся у
некоторых греческих племен, по его мнению, служит доказательством того,
что когда-то все греки, подобно варварам, носили оружие. У Гомера нет
Источники по истории Древней Греции
35
слова «варвары», и это доказывает, утверждает Фукидид, что в то время гре-
ки не противопоставляли еще себя варварским народам. Фукидид первым
попытался осмыслить прошлое, пользуясь приемами критического анализа
документов и рассказов современников и участников событий, поэтических
сказаний и пережитков существовавших ранее обычаев и законов.
События самой войны излагаются Фукидидом в хронологическом по-
рядке. Фукидид редко делает выводы, он предоставляет это самому читате-
лю. На переднем плане у Фукидида — военная история. Походы, состояние
войск, военные действия описаны им с большим знанием дела, а в иных
случаях с исчерпывающей полнотой. Это соответствует его замыслу, сфор-
мулированному в начале труда, где он говорит, что приступил к «труду
своему тотчас с момента возникновения войны в той уверенности, что вой-
на эта будет войною важною и самою достопримечательною из всех пред-
шествовавших» (I, 8). Вопросы внутренней и дипломатической истории
Фукидид рассматривает лишь в той мере, в какой это необходимо ему для
описания военных действий.
Фукидиду ясна связь военной истории с внутренней жизнью страны.
Он показывает влияние на ход военных событий борьбы внутри отдель-
ных государств, особенно в Афинах. По политическим своим убеждени-
ям Фукидид — умеренный демократ, он поклонник Перикла, но высоко
ценит и Ферамена, умеренного олигарха 411 г. до н. э. К радикальным
демократам Фукидид относится отрицательно: Клеона, например, он на-
зывает «наглейшим из граждан». Однако политические симпатии не ме-
шают Фукидиду видеть объективные причины событий. У него мы уже
встречаем представление о закономерности исторических явлений, уве-
ренность в том, что одинаковые причины вызывают и одинаковые след-
ствия. Фукидид убежден в неизменности человеческой природы. В тех
случаях, когда исчезают сдерживающие начала, господство страстей на-
рушает основы общественного порядка.
Фукидид — современник и участник событий, но произведения его не
мемуары, а история. О себе он говорит немного, в соответствии с объек-
тивным значением тех событий, в которых сам непосредственно участво-
вал. «Я пережил всю войну, — говорит Фукидид, — благодаря своему воз-
расту понимал ее и внимательно наблюдал, с тем чтобы узнать в точности
отдельные события. К тому же, случилось так, что и в течение двадцати лет
после моей стратегии под Амфиполем я был в изгнании, стоял близко к
делам той и другой воюющей стороны, преимущественно, вследствие мое-
го изгнания, к делам пелопоннесцев, и на досуге имел большие возможно-
сти разузнать те или иные события» (V, 26).
При подробном изложении фактов Фукидиду приходится упоминать
многих лиц; указывая на историческую роль отдельных граждан, он не ос-
танавливается на индивидуальных чертах характера, исключение состав-
ив юг только Перикл и Алкивиад. Фукидида не интересуют анекдоты из
жизни того или иного деятеля. Роль отдельных личностей как бы бледнеет
перед таким грандиозным событием, каким считает Фукидид Пелопоннес-
скую войну. Больше всего ценит Фукидид ум, умение ориентироваться в
событиях и предугадывать будущее.
36
Введение
Фукидид излагает материал последовательно и систематично, лишь
в редких случаях вводит он экскурсы, вполне мотивированные и поясня-
ющие то или иное положение. Соединяя глубину мысли со сжатостью
изложения, Фукидид заставляет читателя с неослабным вниманием следить
за ходом событий, о которых он повествует. Одной из особенностей изло-
жения Фукидида, как и других античных историков, является свободная
компоновка речей исторических деятелей. Сам Фукидид вот что говорит об
этом: «Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор,
сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог
говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе
общего смысла действительно сказанного» (1,22). Роль этих речей в общей
композиции произведения различна. Речь Перикла на похоронах афинских
воинов в самом начале Пелопоннесской войны содержит программу его
внутренней и внешней политики и представляет собой идеализацию афин-
ской демократии в лучшую пору ее существования. Иногда речи как бы
мотивируют те или иные действия или поясняют ход событий с точки зре-
ния определенного государства, той или иной политической группировки.
В речи коринфского посла на собрании в Спарте сравниваются афиняне и
спартанцы, дается их «сравнительная характеристика».
Благодаря труду Фукидида мы хорошо знаем события Пелопоннесской
войны. Но греческий историк знаменит еще и тем, что он заложил основы
исторической критики и исторических обобщений. Однако в античную эпоху
эта сторона его творческого облика оставалась в тени. Изучая его стиль,
подражали методам его повествования, а не методам исследования. По до-
стоинству он был оценен лишь в Новое время, когда открылась эра научно-
го исследования истории Греции. Фукидид оказался в известном отноше-
нии прямым предшественником историографии нового времени; недаром
свой труд он сам назвал «достоянием вечности».
Сравнивая творчество двух выдающихся греческих историков клас-
сического периода, известный польский филолог К. Куманецкий пи-
шет: «Эволюцию греческой мысли в V в. до н. э. нетрудно просле-
дить, сравнив двух знаменитых историков: ионийца Геродота и родив-
шегося на 25 лет позже афинянина Фукидида... Впервые взявшись за
связное, в определенной системе, изложение исторических фактов,
Геродот заслуженно получил от потомков почетное прозвище “отец
истории”. Уйдя далеко вперед от трудов Гекатея, он в то же время не
был, разумеется, еще историком в нашем понимании. Мышление его
вполне традиционно: в истории он видит осуществление божествен-
ной справедливости, награждающей добро и карающей зло. Как и в
трагедиях Софокла, в “Истории” Геродота человек несет неотврати-
мое наказание за то, что переступил границы, установленные богами
для человеческого миропорядка... Геродот не сомневается ни во вме-
шательстве богов в жизнь людей, ни в божественном происхождении
всех человеческих установлений. Верит и в предсказания оракулов, и
в вещие сны, с помощью которых божество раскрывает смертному
его будущее и предостерегает его. И хотя автор “Истории” нередко
Источники по истории Древней Греции
37
ставит под сомнение достоверность тех или иных сведений, собран-
ных им за долгие годы путешествий, подлинной критики источников
здесь, конечно же, нет. Миф переплетается с реальностью.
Совершенно иное отношение к действительности, к предмету истории
мы находим у Фукидида, описавшего Пелопоннесскую войну. Време-
на, окутанные мифами и легендами, его не интересуют, ибо он не мо-
жет сказать о них ничего определенного. Его привлекают события,
современником которых он был. Их причины, смысл, значение он и
пытается установить. В объяснении хода истории ему не нужно прибе-
гать к идее вмешательства богов в жизнь людей. Подобно тому, как
Демокрит выводит божество за пределы природы, Фукидид выводит
его за пределы истории. К тем, кто верит в предсказания или вещие
сны, он относится с холодным презрением... В каждом его суждении
видна его принадлежность к новому поколению, мыслящему критиче-
ски и рационалистически. Историю направляют не боги, а люди, дей-
ствующие в соответствии со своей “природой”, т. е. со своими интере-
сами. “Природа” людей оказывается всегда сильнее законов и догово-
ров. Знания человеческой натуры и ее проявлений для Фукидида дос-
таточно, чтобы постигнуть движение современного ему общества. Он
порывает с рационалистическими интерпретациями древних мифов,
столь частыми у Гекатея и Геродота, и вообще отбрасывает всю мифо-
логию. Лишь Троянскую войну он считает историческим фактом.
Хотя Фукидид имел вполне определенные политические симпатии и
антипатии и не скрывает их в своей “Истории”, хотя он, выходец из
аристократии, выражает ее воззрения, в своем интересе к самому стол-
кновению человеческих страстей, устремлений, выгод он способен быть
объективным. Высокий интеллектуализм его сочинения сближает Фу-
кидида с Сократом. Глубокое понимание факторов человеческого по-
ведения, воспроизведение политического противоборства в форме стол-
кновения пространных речей, спорящих, опровергающих одна другую,
сближают его с софистами, прежде всего с его современником Анти-
фонтом... Наконец, стремление объяснять исторические явления “из-
нутри”, естественными причинами, не прибегая к идее вмешательства
богов, указывают на некоторую связь “Истории” Фукидида с учениями
Анаксагора и Демокрита и даже с тогдашней медициной, освобождав-
шейся от наследия религиозных представлений» (Куманецкий К. Исто-
рия культуры Древней Греции и Рима. М., 1990. С. 106).
Эпоха высшего подъема афинской демократии ознаменовалась, та-
ким образом, двумя выдающими трудами по истории Греции — Геродота
и Фукидида. Следует отметить, что сохранились и другие литературные
памятники этого периода, которые, хотя и не представляют собой исто-
рических произведений, могут служить важными источниками. V век —
время расцвета греческой драмы. Трагедии Эсхила (ок. 525—456), Со-
фокла (ок. 496—406) и Эврипида (ок. 484—406) написаны
на мифологические сюжеты (исключение составляет трагедия Эсхила
«Персы», повествующая о походе Ксеркса против греков), но в той или
38
Введение
иной степени в них отражена политическая и социальная борьба того
времени.
Для изучения политической истории особенно важны комедии Аристо-
фана (445—385); автор их живо реагирует на события общественной жиз-
ни, и его комедии часто дают нам ценные сведения о политической обста-
новке в Афинах.
Напряженная социальная и политическая борьба в Афинах в V и IV вв.
до н. э. находила отражение и в многочисленных произведениях публици-
стического характера. К сожалению, до нашего времени дошла лишь Псев-
доксенофонтова «Афинская полития». Названа она так потому, что долгое
время приписывалась Ксенофонту, однако ни по теме, ни по стилю Ксено-
фонт не может считаться автором этого произведения. Предполагают, что
«Афинская полития» появилась в начале Пелопоннесской войны; имя ее
автора нам неизвестно; по содержанию же трактата можно заключить, что
автор его — афинянин, ярый противник демократии и сторонник олигархи-
ческих порядков. «Что касается государственного устройства афинян, то,
если они выбрали свой теперешний образ устройства, я его не одобряю».
Такими словами начинается этот политический памфлет. Далее автор со-
общает, почему ему не нравится афинский строй: «...я не одобряю его по
той причине, что, избрав себе его, они тем самым избрали такой порядок,
чтобы простому народу жилось лучше, чем благородным» (1,1). Аристок-
рат-рабовладелец не скрывает своего недовольства демократическими по-
рядками в Афинах: «...распущенность рабов и метеков в Афинах достигает
высшей степени. Здесь нельзя побить раба, и он не уступит вам дорогу... В
Лакедемоне же мой раб тебя боится» (I, 10—11). Однако автор трактата
при всей своей антипатии к демократическому строю считает, что афинс-
кие демократы последовательно проводят в жизнь свои взгляды.
В трактате дается подробная характеристика политической обстановки
и быта афинян. Далеко не все писатели консервативного лагеря были так
откровенны, как автор Псевдоксенофонтовой «Афинской политии». Мно-
гие их них старались прикрыть свою приверженность олигархическому
строю ссылками на исторические прецеденты. Среди противников демок-
ратии приобретают популярность требования вернуться назад, к «консти-
туции отцов» (по-гречески «патриос политейа»). Ссылки на историческое
прошлое входят в моду; но, так как от давно прошедших времен сведений
сохранилось мало, зачастую за подлинные факты выдаются всякие домыс-
лы. Таким образом, нередко в политических целях олигархические писате-
ли фальсифицировали раннюю историю.
Исторический жанр получил большое распространение в IV в. до н. э.,
широко стала известна и «История Пелопоннесской войны» Фукидида. Но
ему, как было отмечено, не удалось закончить свое произведение, и ряд
историков пытался продолжить его труд. Одним из таких авторов был Ксе-
нофонт (ок. 430—355). Ксенофонт принадлежал к богатой афинской се-
мье, получил аристократическое воспитание и был учеником Сократа. По
своим политическим взглядам Ксенофонт — противник демократического
строя и поклонник спартанских порядков. Предполагают, что после оли-
гархического переворота 404 г. до н. э. и установления «тирании тридца-
Источники по истории Древней Греции 39
ги» Ксенофонт был на стороне этого правительства и активно его поддер-
живал. После восстановления демократии Ксенофонт покинул Афины и в
отряде греческих наемников принял участие в войне, которую вел претен-
дент на персидский престол Кир Младший против своего брата, персидско-
го царя Артаксеркса II. Когда Кир был убит, его греческим наемникам при-
шлось совершить полный опасностей поход, во время которого Ксенофонт
был одним из предводителей отряда наемников. Возвратившись на родину,
Ксенофонт вступил в спартанское войско, за что был заочно приговорен
афинским народным собранием к смерти и конфискации имущества.
Ксенофонт—приверженец спартанских порядков. В «Греческой истории»
он излагает события со спартанской точки зрения и чрезмерно идеализирует
царя Агесилая, под командованием которого служил в спартан-ских войсках.
После заключения Анталкидова мира Ксенофонт поселился в Пелопоннесе, в
подаренном ему спартанцами имении близ Олимпии, и посвятил досуг лите-
ратурным трудам. Затем, после неудачной для Спарты войны с Беотийским
союзом, он вынужден был переселиться в Коринф. Отношения между Афина-
ми и Спартой к тому времени изменились, постановление об изгнании Ксено-
фонта было отменено, но он тем не менее в Афины не возвратился.
Ксенофонт был одним из плодовитых греческих писателей. Из всех его
произведений для изучения событий греческой истории IV в. до н. э. осо-
бенно важна «Греческая история» («Hellenica»), которая представляет со-
бой как бы продолжение труда Фукидида. Начальные строки ее: «Через
несколько дней после этого прибыл из Афин Тимохар с несколькими ко-
раблями...» — повествуют о событиях, последовавших за теми, на которых
прервалось изложение Фукидида.
«Греческая история» делится на семь книг; начинается она с событий
411 г. до н. э. и кончается битвой при Мантинее (362 г. до н. э.). Написан
этот труд неровно. Материал первой книги — конец Пелопоннесской вой-
ны — в подражание Фукидиду изложен сухо, в строго хронологическом
порядке; лишь рассказ о суде над афинскими стратегами — победителями в
битве при Аргинусских островах, — казненными по постановлению народ-
ного собрания, автор оживляет, вводя интересные и яркие детали. В после-
дующих книгах в изложении встречаются речи, есть отступления, иногда
груд Ксенофонта напоминает мемуары. Существует предположение, что
«Греческая история» создавалась в разное время: начал ее Ксенофонт вско-
ре после 403 г. до н. э. и кончил уже в старости, в 60-х гг. IV в. до н. э.
Как историк Ксенофонт во многом уступает своему предшественни-
ку Фукидиду. Он придает большое значение «вмешательству божества»,
верит в сны и предсказания и сам не предпринимает никаких важных
шагов, не испросив воли божества. Ксенофонт крайне преувеличивает
роль отдельных личностей в развитии исторических событий: нередко
история сводится у него к борьбе отдельных лиц, к истории полковод-
цев. Следует отметить также тенденциозность Ксенофонта. Он идеали-
зирует Спарту и ее политический строй (лаконофильство); превозносит
и переоценивает роль своего покровителя, спартанского царя Агеси-
вая. Одни исторические факты Ксенофонт, несомненно, сознательно
опускает; другие же излагает чересчур кратко: например, он не говорит
40
Введение
об основании Второго Афинского морского союза (378 г. до н. э.), за-
малчивает роль деятелей Беотийского союза — Пелопида и Эпаминонда,
действовавших против Спарты, и лишь мимоходом упоминает о важной
битве при Книде (394 г. до н. э.), закончившейся поражением спартанцев.
Несмотря на все эти недостатки, «Греческая история» Ксенофонта
представляет для нас известную ценность. В ней содержится достовер-
ный материал. Очень часто Ксенофонт использовал свои личные наблю-
дения, а так как был близок с выдающимися деятелями своей эпохи, он
был хорошо осведомлен. Ксенофонт писал ясным и правильным язы-
ком, всегда считался хорошим стилистом, и в древности за простое и
ровное изложение его называли «аттической пчелой». «Греческую исто-
рию» Ксенофонта в известном отношении можно причислить к мемуа-
рам. Мемуарный характер носит и другое произведение Ксенофонта —
«Анабасис» («Восхождение»), в котором описан поход отряда гречес-
ких наемников в глубь Персидского царства, борьба их на стороне Кира
Младшего, битва при Кунаксе и тяжелый переход из Месопотамии к
побережью Черного моря. Свою роль в этом походе Ксенофонт, несом-
ненно, преувеличивает. Сами по себе события, описанные Ксенофон-
том в его «Анабасисе», имеют второстепенное значение; для историка
ценно описание тех областей, по которым двигался отряд, а также быта
и психологии греческих наемных войск.
Трактат Ксенофонта «Киропедия», повествующий о воспитании Кира
Старшего, представляет собой своеобразный утопический роман, в кото-
ром отражены монархические устремления Ксенофонта — предшествен-
ника эллинистических публицистов.
В трактате «Государственный строй Спарты» Ксенофонт идеализирует
спартанский политический строй. Несмотря на явную тенденциозность
автора, это сочинение содержит интересный материал по истории Спарты,
недостаточно освещенной в других источниках. Большой интерес для ис-
тории греческой философии и характеристики афинского быта представля-
ет произведение Ксенофонта «Воспоминание о Сократе», учителе Ксено-
фонта; следует, однако, подчеркнуть, что Ксенофонт далеко не точно изла-
гает философское учение Сократа, которое он, видимо, недостаточно ясно
понимал. Ценные сведения по экономической истории Греции можно по-
черпнуть в трактате Ксенофонта «Экономика», или «Домострой», содер-
жащем рассуждение о наиболее целесообразных способах ведения хозяй-
ства. Важен также трактат «О доходах», в котором говорится о том, как
нужно поправить афинские финансы, не обременяя союзников. Авторство
Ксенофонта в отношении этого произведения иногда оспаривается, прав-
да, без достаточных оснований.
Исторические труды Геродота, Фукидида и Ксенофонта вызвали боль-
шой интерес в греческом обществе и нашли многих продолжателей
и подражателей. «Правда, от трудов последних, — пишет С. И. Рад-
циг, — сохранились лишь отрывки, но их материалами пользовались
позднейшие историки — Диодор, Плутарх и другие, чьи сочинения
сохранились. Таковы: Ктесий, состоявший некоторое время придвор-
Источники по истории Древней Греции
41
ным врачом персидского царя Артаксеркса и написавший “Историю
Персии”, Кратипп, продолживший историю Фукидида, Филист, напи-
савший “Историю Сицилии”. В 1906 г. в Египте был найден папирус с
отрывком сочинения неизвестного автора, Оксиринхского историка,
содержащий изложение событий начала IV в. до н. э....
Наибольшей известностью пользовались Эфор, Феопомп и Тимей. Они
вышли из школы оратора Исократа, и изложение их отличалось рито-
рическим характером. Эфор (405—330) был автором “Всемирной
истории” в 30 книгах, охватывающей события от возвращения Герак-
лидов до 340 г. до н. э. Феопомп (378—300) написал “Греческую исто-
рию” в 12 книгах и “Историю Филиппа” в 58 книгах, отрывки из кото-
рой содержат интересную характеристику этого царя. Тимею из Тав-
ромения в Сицилии (340—250) принадлежала обширная “История
Сицилии и Италии” до начала Пунических войн в 43 книгах. Это сочи-
нение, содержавшее много фантастического, сыграло большую роль
в создании римской традиционной истории...
Выдающаяся роль Афинского государства стала привлекать и специаль-
ный интерес к его прошлому. Так появился ряд работ под общим назва-
нием “ Аттид”, посвященных истории Афин. Они относились частью еще
к концу V в. до н. э., и ими пользовался Аристотель. Наиболее известны-
ми аттидографами были Клитодем (V—IV в. до н. э.), Андротион (IV в.
дон. э.), Филохор (TV—III в. до н. э.) и Истр (III в. до н. э.)» (РадцигС. И.
История древнегреческой литературы. Изд. 5-е. М., 1982. С. 321).
Современником Ксенофонта был философ Платон (427—347), произ-
ведения которого имеют большое значение не только для истории филосо-
фии, но и для истории социально-политической. Свои социально-полити-
ческие взгляды Платон изложил в двух произведениях: «Полития», или
«Государство», и «Законы». Платон — убежденный противник демокра-
тии; поэтому в его произведениях нарисована хотя и яркая, но тенденциоз-
ная картина современной ему политической жизни.
Платон, живший в период острой внутриполитической борьбы в Афи-
нах, считает, что демократия ведет Афинское государство к гибели; он со-
здает проект идеального государства, соответствующий сословным инте-
ресам аристократии.
После Платона тему о государстве развивает Аристотель (384—322). В
отличие от Платона, который рассуждает об идеальном государстве в дос-
таточной мере отвлеченно, Аристотель стремится обосновать свои взгля-
ды и оценки различных форм государства путем конкретного изучения ис-
тории и политического строя отдельных современных ему государств.
Аристотелем и его учениками было написан свыше 150 трактатов, посвя-
щенных различным греческим и негреческим государствам. Сочинения эти,
от которых до нашего времени дошли лишь фрагменты, считались утрачен-
ными, но в 1890 г. среди папирусов, привезенных в Британский музей из
Египта, неожиданно была обнаружена рукопись, содержащая текст наибо-
лее интересного для нас произведения этого рода — «Афинской политии»
42
Введение
Аристотеля. Впервые оно было опубликовано английским ученым Кенио-
ном в следующем же, 1891г.; потом последовали многие другие издания, в
том числе и в переводах на русский язык1.
На основании вновь найденного текста «Афинской политии» Аристо-
теля был пересмотрен ряд важных вопросов истории Афинского государ-
ства. Главное значение этого труда в том, что в нем систематически описа-
на политическая история Афин и их политическое устройство.
«Афинская полития» разделяется на две части: в первой содержится
краткая политическая история Афин, во второй — подробное описание
современного Аристотелю афинского государственного строя. Найденный
текст рукописи начинается с событий VII в. до н. э. Аристотель не стремит-
ся к живости повествования: в большей части «Афинской политии» преоб-
ладает сухое изложение фактов, лишь в отдельных случаях приводятся под-
робности, иногда явно анекдотического характера. Некоторые события из-
ложены подробно и обстоятельно, например законодательство Солона и
история переворота 411 г. до н. э.; о реформе же Эфиальта сообщается
очень коротко. Ценность сведений Аристотеля зависит от тех источников,
какими он пользовался; в одних случаях он опирается на труды Геродота и
Фукидида, в других — пользуется так называемыми аттидами (хрониками,
посвященными афинской истории); Аристотель обращается и к первоис-
точникам: он цитирует стихотворения Солона и привлекает законодатель-
ные акты. Современный ему государственный строй Аристотель описыва-
ет на основе и личных наблюдений. Характеризуя политические учрежде-
ния минувших времен, Аристотель стоит, как бы мы теперь сказали, на
точке зрения эволюционизма: развитие политического строя, по его мне-
нию, происходит постепенно, и незначительные вначале перемены ведут
впоследствии к существенным изменениям.
На основании материалов различных политий Аристотелем написана
была «Политика» — трактат о сущности государства. В нем дается класси-
фикация государственных форм и суждения автора о наиболее совершен-
ном политическом строе. Подобно сочинениям Платона, этот труд Арис-
тотеля важен для истории политической мысли в Греции. Кроме того, в
трактате много фактов из истории греческих городов, относящихся к раз-
личным эпохам и дополняющих сведения других источников.
Своеобразными публицистическими произведениями конца V и IV вв.
до н. э. были речи афинских ораторов. К началу IV в. до н. э. относится речь
Андокида (ок. 468—394) о мистериях, проливающая свет на историю борь-
бы политических группировок в Афинах во второй период Пелопоннес-
ской войны. Судебные защитительные речи афинского оратора Лисия (ок.
459—380) знакомят нас с различными сторонами афинского быта конца
V — начала IV в. до н. э. Для характеристики афинской политической жиз-
ни во время господства «тридцати тиранов» очень интересна речь, произ-
несенная Лисием против Эратосфена — одного из тиранов.
Сохранилось несколько судебных речей и другого оратора — Исея (ок.
420—348), учившегося у Исократа. Общие вопросы греческой политичес-
1 Аристотель. Афинскаяполития. Пер. и прим. С. И. Радцига. М., 1936—1937.
Источники по истории Древней Греции
43
кой жизни затронуты в произведениях (скорее трактатах, нежели речах,
как их обычно называют) Исократа (ок. 436—338) — противника демокра-
тии, поклонника афинской старины, вдохновителя и идеолога походов про-
тив персов, а в последний период своей жизни приверженца Филиппа Ма-
кедонского. Сторонником македонского царя был также оратор Эсхин
(390—314); до нас дошли три его речи, написанные им, видимо, в целях
пропаганды промакедонских взглядов.
Выдающийся оратор древности Демосфен (384—322) был ярым про-
тивником Филиппа Македонского. Деятельность свою он начал с судебных
речей, но популярность завоевал блестящими политическими речами. В
них Демосфен отстаивает свободу и независимость афинской демократии.
И в построении речей, и в стиле, и в приемах аргументации Демосфен
достиг исключительного мастерства, принесшего ему славу великого ора-
тора. Страстные речи его против Филиппа Македонского были названы
филиппиками, и впоследствии так стали называть резкие обличительные
выступления. Цицерон, например, считал филиппиками свои речи против
Антония. Для истории возвышения Македонии и характеристики обще-
ственных отношений в Греции этого времени речи Демосфена имеют ис-
ключительное значение.
Сторонником Демосфена, далеко, впрочем, не последовательным, был
оратор Гиперид (389—322); в наше время среди папирусов было найдено
несколько его речей; до этой находки были известны лишь отрывки из его
произведений.
Ораторское искусство, развитию которого способствовали условия
греческой политической жизни, достигло больших успехов; оно стало од-
ним из главных предметов обучения в школах.
Речи в то время издавались их авторами и играли почти такую же
роль, как политические памфлеты и произведения художественной ли-
тературы. Появились и особые трактаты по риторике, служившие руко-
водством для обучения красноречию. Первыми учителями красноречия
были софисты. Настоящим реформатором в области красноречия выс-
тупил Исократ. Он усовершенствовал периодическую речь, служащую
целям торжественного красноречия. Красноречие, по мнению Исокра-
та, должно было стать основным элементом воспитания. Аристотель
посвятил особое произведение — «Риторику» — теории ораторских
доказательств, уяснению цели и характера ораторского искусства, ана-
лизу ораторских стилей и образных средств языка.
Риторическое направление оказало сильное влияние и на различные об-
ласти литературы, и на последующее развитие историографии. Исократ от-
давал предпочтение занимательному и эффектному нередко в ущерб истори-
ческой истине, поэтому исторические примеры он привлекал главным обра-
зом для того, чтобы оживить свои основные мысли и положения. Стремясь к
живости изложения, историки вводили в повествование вымышленные речи
исторических деятелей, составлявшиеся по всем правилам риторики.
Учениками Исократа были историки IV в. до н. э. Эфор (ок. 405—330) и
Феопомп (378—300). Эфор написал историю всей Греции, однако от его
груда сохранились лишь отрывки; на основании этих фрагментов и упоми-
44
Введение
наний о его сочинении других авторов мы можем судить, что, в отличие от
своих предшественников, Эфор описывал историю не отдельных городов,
а всего греческого мира, включая западные и восточные колонии. Феопомп,
произведения которого дошли до нас также в отрывках, продолжил труд
Фукидида, изложив греческую историю с 411 до 304 г. до н. э. (битва при
Книде). Кроме того, им была написана история Филиппа Македонского. В
центре внимания Феопомпа — биографии отдельных деятелей, историчес-
кую роль которых он крайне преувеличивал.
К риторическому направлению принадлежал и уроженец Сицилии Ти-
мей (ок. 345/340—250), написавший историю своей родины и других за-
падных областей. Судя по сохранившимся фрагментам произведений Ти-
мея, речам отводилось в них значительное место. Большую роль придавал
он судьбе и различным предзнаменованиям. Достоинство его труда в том,
что в основу своей хронологии он положил счет времени по олимпиадам.
Тем самым Тимей свел в единую хронологическую систему отдельные мес-
тные системы летосчисления (по архонтам, эфорам и т. д.).
Историческая литература времен эллинизма чрезвычайно обширна.
Особенно широко отражены в литературе походы Александра Македон-
ского. Одним из первых описал эти походы полководец Александра, а впос-
ледствии египетский царь Птоломей I (367/66—283), использовавший кор-
респонденцию Александра и придворные дневники. Истории походов по-
священы труды и других сподвижников Александра — Аристобула и
Клитарха. Сочинения эти до нас не дошли, но их привлекали другие авто-
ры, в частности историк II в. н. э. Арриан (ок. 95—170), в произведении
которого «Анабасис» рассказывается о походах Александра.
Хотя от большинства исторических трудов, написанных в эллинисти-
ческую эпоху, сохранились лишь фрагменты или мы знаем только имена их
авторов, можно с уверенностью утверждать, что это было время кропотли-
вого собирания материалов и многочисленных исследований по весьма
широкому кругу исторических вопросов.
В этот период возникает и биографический жанр. Аристотель обратил
внимание на то, что поведение людей может быть объектом научного изу-
чения. И ученики его составляли биографии поэтов и мыслителей, забо-
тясь главным образом о решении интересовавших их этико-моральных воп-
росов и занимательности изложения, а не об исторической достоверности
своих произведений.
Выдающимся историческим сочинением эллинистической эпохи был
труд Полибия «Всеобщая история». Полибий родился около 200 г. до н. э.
в аркадском городе Мегалополе и принимал активное участие в Ахейском
союзе. В 168 г. до н. э., после победы римлян над македонским царем Пер-
сеем, Полибий был отправлен в качестве заложника в Рим, где сблизился с
видными представителями римской аристократии и из противника римско-
го вмешательства в греческие дела превратился в поклонника римлян. Умер
Полибий около 120 г. до н. э.
Полибий излагает историю эллинистических стран за период от 220 до
146 г. до н. э. Он стремится создать всемирную историю, которая должна
охватить весь доступный его кругозору культурный мир. Полибий считает,
Источники по истории Древней Греции
45
что знакомство с исторической жизнью отдельных стран не может дать пред-
ставления о целом, как созерцание разрозненных членов живого организма
не дает ясного представления о жизненной силе и красоте живого существа.
Полибию была известна история многих греческих городов-государств; боль-
шинство из них находилось в то время в состоянии упадка. Это привело его
к выводу, что каждое государство, подобно живому организму, развивается
согласно «порядку природы», и за периодами роста и развития следуют упа-
док и разложение. Полибий — сторонник олигархического строя и с этой
точки зрения оценивает излагаемые им исторические события.
История, по Полибию, преследует практические цели: она должна учить
людей и обогащать их опыт. Сам видный политический деятель, побывав-
ший в разных странах, Полибий считал практический опыт одним из усло-
вий плодотворного занятия историей. К источникам Полибий относился
критически и старался обосновать изложение документальными данными.
Впрочем, риторическая школа наложила отпечаток и на труды Полибия,
хотя он реже, чем другие античные писатели, прибегает к речам историче-
ских деятелей и осуждает тех историков, которые прежде всего заботились
о красоте и занимательности изложения. Труд его полностью до нас не
дошел (из сорока книг сохранилось только пять, из них эллинистической
истории посвящены четвертая и пятая; от остальных сохранились более
или менее значительные фрагменты). После «Истории Пелопоннесской
войны» Фукидида труд Полибия можно считать самым серьезным истори-
ческим произведением античной эпохи.
Продолжателем Полибия был Посидоний (135—51), труд которого до
нас не дошел, но, судя по отзывам других историков и сохранившимся
фрагментам, он был доведен до 80-х гг. I в. до н. э.
Из других историков, живших уже в римскую эпоху, следует отметить
Диодора Сицилийского (90—21), написавшего очень большой (40 книг)
труд по всеобщей истории под названием «Историческая библиотека». Этот
труд охватывает историю Востока, Греции и Рима. Диодор дает синхрони-
ческое изложение, сопоставляя различные системы летосчисления: по олим-
пиадам, архонтам и т. д. Не всегда эти сопоставления удачны, но для хроно-
логических изысканий труд Диодора дает весьма ценный материал.
Многие из источников, которыми пользовался Диодор, до нас не до;
шли. Ему известны были утерянные в настоящее время части труда Полибия,
«История» Посидония, произведения Феопомпа, Тимея и других авторов.
Диодор недостаточно критически относился к источникам, и его с полным
правом можно назвать историком-компилятором. Из дошедших до нас книг
«Исторической библиотеки» особенное значение имеют те разделы исто-
рии Греции, которые недостаточно представлены в других источниках: рас-
сказы о событиях в Греции начиная с V в. до н. э., дополняющие Геродота,
Фукидида, «Греческую историю» Ксенофонта, сведения об исторической
жизни Сицилии, и т. д. У Диодора мы находим также важные данные о
Филиппе и Александре Македонских.
Ряд ценных и интересных сведений по истории Древней Греции содержит-
ся в трудах Плутарха (ок. 46—126). Этот плодовитый и очень популяр-
ный в античное время писатель родился в беотийском городе Херонее,
46
Введение
образование получил в Афинах, был связан с римскими аристократически-
ми кругами и занимал видный бюрократический пост в Греции (ведал уп-
равлением императорских поместий).
«Параллельные биографии» Плутарха знакомят нас с жизнью многих гре-
ческих и римских деятелей. Задача биографа, по Плутарху, отлична от задач
историка. Биограф должен отметить положительные и отрицательные черты
исторического деятеля и охарактеризовать его как человека. Плутарх считает,
что для этой цели незначительный поступок, высказывания или шутки могут
иметь большее значение, чем важные в историческом отношении события.
Поэтому индивидуальные черты характера исторического деятеля обладают
для Плутарха большей притягательной силой, чем его политическая роль.
Плутарх — философ-моралист, и суждения его нередко субъективны, но для
нас ценно то, что в произведениях Плутарха отражены такие явления гречес-
кой истории, мимо которых прошли авторы других источников. Некоторые
биографии Плутарха, например биография Тесея и Ликурга, основаны на ле-
гендарном материале; другие опираются на достоверные источники.
Плутарх обладал большой эрудицией, старался быть точным в передаче
событий, но к источникам относился некритически и выбирал такие, которые
соответствовали его целям. В эпоху Плутарха получили широкое распрост-
ранение всякого рода религиозные учения, и сам он находился под их боль-
шим влиянием. Поэтому в созданные им биографии он вплетает много чудес-
ного и сверхъестественного, любит рассказывать о всяких чудесах и знамени-
ях даже тогда, когда в них сомневается. Благодаря живому и занимательному
изложению биографии Плутарха завоевали огромную популярность.
Ко II в н. э. относится «Описание Эллады» Павсания, который интере-
совался преимущественно греческими памятниками старины и приводил
много рассказов о событиях далекого прошлого.
Интерес к греческой истории проявили и римские писатели. Немало ссы-
лок на примеры греческой истории найдем мы у Цицерона. В конце I в. до
н. э., во времена Августа, большое историческое сочинение на латинском
языке написал Помпей Трог; извлечения из него сохранились у писателя II в.
н. э. Юстина. Это было компилятивное произведение, составленное на ос-
новании ряда исторических трудов периода, предшествовавшего жизни ав-
тора. Особенное значение имеют главы, посвященные македонской исто-
рии. Писатель I в. н. э. Квинт Курций Руф написал большую биографию
Александра Македонского, использовав не дошедшие до нас данные.
Исторические произведения античной эпохи позволяют восстановить в
основных чертах ход всей греческой истории, выделить основные ее мо-
менты; они дают очень много материалов для изучения древнегреческого
общества на разных стадиях его развития. Другие литературные памятни-
ки (лирические произведения, трагедии и комедии, публицистическая ли-
тература, памятники ораторского искусства) освещают немало интерес-
ных сторон греческой социальной и политической жизни. Но историче-
ские и литературные источники не дают все же полного представления
об истории Греции; кроме того, следует учитывать, что литературным
произведениям свойственны политическая тенденциозность, а также зави-
симость от источников, которыми пользовался тот или иной автор.
Источники по истории Древней Греции
47
В отличие от литературных источников документальные источники,
дошедшие до нас в виде надписей, современны тем событиям, о которых
они повествуют. В античную эпоху публикация важных политических до-
кументов состояла в том, что соответствующие акты вырезались на камне и
выставлялись на площадях и на улицах. Часть этого своеобразного камен-
ного архива классической и эллинистической эпох сохранилась до наших
дней и послужила основой для развития эпиграфики — вспомогательной
исторической дисциплины, изучающей надписи на твердых материалах.
Надписи дают ценнейший материал, отражающий различные стороны
исторической жизни древних греков. Так, в виде надписи, найденной в Олим-
пии, до нас дошел один из древнейших дипломатических документов —
договор между Элидой и Гереей. К VI в. до н. э. относится открытая в 1884 г.
Гортинская надпись (запись гортинского права), обнаруженная в городе
Гортине на Крите. Памятник содержит много важных данных, касающихся
семейных и имущественных отношений, долгового права, системы наказа-
ний за различные проступки и преступления. На основании Гортинской
надписи можно судить и о положении рабов и должников в раннюю эпоху.
Очень важны аттические надписи, освещающие различные стороны афин-
ской государственной жизни: найдены тексты договоров между Афинами и
другими греческим городами; надписи, связанные с историей афинских
финансов; постановления народных собраний о долгах священной казне
храма богини Афины и других храмов; отчеты об издержках на военные
нужды, на постройки, на оплату должностей и пр. Все эти материалы по-
зволяют нам судить об экономическом положении Афин в различные пери-
оды греческой истории.
Ряд надписей свидетельствует о взаимоотношениях между Афинами и
союзными городами. Сохранились, например, списки союзных городов,
плативших Афинам форос (дань). Дошел до нас договор о Втором Афин-
ском союзе. Надпись, в которой зафиксирован договор между Афинами,
Аргосом, Мантинеей и Элидой, важна не только своим содержанием, но и
тем, что дает возможность проверить достоверность тех документов, кото-
рые приводит Фукидид. Среди надписей, обнаруженных на территории гре-
ческих колоний в Северном Причерноморье, особенно любопытна найден-
ная в Херсонесе присяга, изучение которой важно для истории греческих
политических учреждений. На площади города Ольвин, расположенного в
устье Буго-Днепровского лимана, найден декрет в честь одного из знатных
ольвийских граждан — Протогена; в этом декрете перечислены благодея-
ния Протогена, ярко характеризующие положение города в III в. до н. э.
Большое значение имеют и надписи, относящиеся к эллинистической эпо-
хе. Немало их найдено в Пергаме и других малоазийских городах, на ост-
ровах Делосе, Родосе, в Египте и в других местах.
Ценность представляют не только те надписи, которые содержат офици-
альные документы, но и надписи частного характера: надгробные, религиоз-
ные посвящения, благодарственные и пр. Они конкретизируют наши сведе-
ния о социальном составе греческих и более поздних эллинистических
городов, о передвижении населения, материальном положении различных
его групп, семейном быте и истории хозяйства.
48
Введение
Со второй половины XIX в. развивается особая вспомогательная исто-
рическая дисциплина — папирология, изучающая папирусы, найденные в
изобилии в Египте. Некоторые папирусы хорошо сохранились и являются
очень важными и ценными источниками. Среди папирусов, как уже отмеча-
лось, была найдена «Афинская полития» Аристотеля, а также некоторые
комедии Менандра, речи Гиперида и др. Но папирологические находки,
относящиеся к классической эпохе, единичны. Особенно велико значение
папирусов для изучения истории эллинистического Египта: законодатель-
ные акты, официальные и частные письма, расписки и всякого рода записи
проливают свет на различные стороны хозяйственного и социального быта
этой страны. В настоящее время известны тысячи таких документов.
Очень много нового в изучении истории Греции внесли археологиче-
ские исследования. Изучение наиболее древнего периода стало возмож-
ным только после раскопок ряда древнейших памятников на острове
Крит, на других островах, побережьях Малой Азии, а также греческом
материке.
Генрих Шлиман (1822—1890) первый предпринял раскопки на холме
Гиссарлык в Малой Азии, где, по преданию, находилась древняя Троя. И
перед исследователем предстали развалины древнего города, просуще-
ствовавшего много веков. Работа, начатая Шлиманом, была завершена
его ближайшим сотрудником Вильгельмом Дерпфельдом (1853—1940),
который продолжил раскопки на холме Гиссарлык и определил слои, от-
носившиеся к гомеровской Трое. Богатейший археологический материал
был найден Шлиманом в Балканской Греции на территории Арголиды, у
древних Микен. Здесь были раскопаны так называемые шахтовые гробни-
цы конца XVII — первой половины XVI в. до н. э. Открытие Шлимана
необычайно расширило наши представления о древнейшем периоде ис-
торической жизни греков.
Рамки ранней истории Греции еще больше раздвинулись после раско-
пок на острове Крит. Хранителю Оксфордского музея, а впоследствии про-
фессору Оксфордского университета Артуру Эвансу (1851—1941), начав-
шему в 1900 г. регулярные раскопки на Крите, удалось открыть на месте
древнего города Кносс остатки большого дворца. Эванс, а также еще ряд
археологов предприняли раскопки и в других районах острова Крит. Ис-
ключительные по своему значению археологические открытия дали воз-
можность говорить об особой критской культуре.
Начались систематические археологические исследования в Афинах и
других известных в афинскую эпоху греческих городах; в Дельфах и Олим-
пии, этих важных религиозных центрах; на островах Делос и Родос; на
месте крупных малоазийских центров — Милета, Пергама и иных городов,
процветавших в классическую эпоху или эпоху эллинизма; в причерно-
морских областях; в Египте, Сирии и других странах, находившихся под
влиянием эллинизма, — всюду велись и ведутся раскопки, дающие огром-
ный археологический материал. Множество памятников знакомит нас с
историческим бытом древних греков и населения эллинистических горо-
дов. Памятники художественного творчества открыли широкие возможно-
сти для изучения истории греческого искусства.
Источники по истории Древней Греции
49
Краткий обзор наиболее значительных археологических исследований
дан И. Т Кругликовой: «Наиболее важные археологические открытия
были сделаны в последней трети XIX в. ...Работы Генриха Шлимана в
Трое, Микенах и Тиринфе в 1871—1890 гг. открыли новую микенскую
культуру, предшествующую эпохе Гомера...
С 1875 г. немецкие археологи во главе с Э. Курциусом и Ф. Адлером
начали раскопки в Олимпии. Там были открыты храмы Геры и Зевса,
найдена статуя Гермеса работы Праксителя IV в. до н. э., скульптуры
фронтона храма Зевса Олимпийского, Ника работы Пеония. Значи-
тельно позже — в1955г. — в Олимпии обнаружили мастерскую Фи-
дия, однако статуя Зевса, выполненная Фидием в хризоэлефантинной
технике, отнесенная самими греками к одному из семи чудес света,
не была найдена.
В 1882 г. была создана Американская археологическая школа в Афинах.
Американские археологи вели раскопки в Аттике, Сикионе, Платеях.
Активизировалась деятельность греческих археологов. В 1881 г. были
начаты раскопки в Эпидавре, где П. Каввадий раскапывал святилище
Асклепия и театр, построенный архитектором Поликлетом. С 1882 г.
велись археологические исследования в Элевсине — святилище Де-
метры вблизи Афин под руководством Филиоса. Там были открыты
телестерий и храм.
В 1886 г. была основана Британская археологическая школа в Афи-
нах, принимавшая активное участие в раскопках на острове Кипр.
С 1893 г. французские археологи Б. Оссулье и Т. Омолль раскапывали
святилище Аполлона в Дельфах, где были открыты храм и сокровищ-
ницы, стадион и театр, найдена бронзовая статуя возничего (ок. 480 г.
дон. э.).
Кроме раскопок греческих святилищ, большое значение имело нача-
тое в последней трети XIX в. исследование городов Малой Азии. В
1878—1886 гг. Берлинский королевский музей вел работы в Перга-
ме. Под руководством инженера К. Тумана был раскопан Алтарь Зев-
са, построенный царем Эвменом в 180 г. до н. э. в честь победы над
галатами. Блоки с рельефами от этого алтаря были вынуты из визан-
тийской стены. С 1889 г. немецкие археологи под руководством
Т. Виганда раскапывали Милет. В городе эллинистического и римско-
го времени были открыты: театр, булевтерий, стадион и в 30 км от
Милета храм Аполлона, так называемый Дидимейон.
С 1895 г. австрийские археологи вели систематические раскопки Эфеса
в Малой Азии, ранее начатые англичанами... Там были раскопаны ули-
цы, агора, жилые дома, пританей, термы, два гимнасия, театр, одеон,
храм Сераписа, библиотека и другие сооружения. Недалеко от города
были открыты остатки фундаментов знаменитого храма Артемиды
Эфесской и найдены основания его колонн с рельефами.
В 1895—1899 гг. Берлинский королевский музей вел раскопки При-
ены. Открыты были стена с тремя воротами, рынок, храмы, стадион,
театр, гимнасий и другие постройки.
50
Введение
Новый период в исследовании крито-микенской культуры связан с
именем английского археолога Артура Эванса. С 1900 г. он вел рас-
копки на острове Крит [в результате раскопок был открыт Кносский
дворец и найдены древнейшие памятники письменности]. На острове
Делос французские археологи, прежде всего Т. Омолль, с 1877 г.
производили раскопки города эллинистического периода. Были от-
крыты жилые дома с мозаиками, здания торговых объединений с за-
лами для общих собраний, с помещениями для приезжих купцов и со
складами для товаров, святилища, театр.
Вскоре после окончания Первой мировой войны возобновились архе-
ологические раскопки в Средиземноморье... Особое значение имели
раскопки (Американской школы) в Олинфе в Северной Греции на
полуострове Халкидика. Этот город был крупным торговым центром
в V—IV вв. до н. э. ...Систематические раскопки Д. Робинсона в Олин-
фе позволили выявить прямоугольную, так называемую гипподамову
систему планировки города. Параллельные улицы и переулки делили
город на кварталы, внутри которых дома стояли блоками по пять до-
мов с каждой стороны...
С 1931 г. археологическая экспедиция во главе с Г. Томпсоном вела
раскопки в Афинах, исследуя Агору — центр политичекой, деловой и
торговой жизни города. Были открыты остатки булевтерия — здания,
где заседал совет 500, дикастерия — суда, храм Гефеста, стоя —
портик, построенный пергамским царем Атталом во II в. до н. э., и
другие сооружения... Американская археологическая экспедиция во
главе с Д. Робинсоном проводила также раскопки Коринфа, где были
открыты римский форум, булевтерий, храмы, торговые лавки...
В России в 1859 г. была учреждена Императорская археологическая
комиссия, которая возглавила организацию археологических раско-
пок. Основное внимание в это время было направлено на раскопки
курганов. Директор Керченского музея А. Е. Люценко раскопал Пав-
ловский и Мелек-Чесменский курганы, курган Юз-Обу вблизи Кер-
чи, Большую и Малую Близницы и Васюринский склеп на Таманском
полуострове... Ряд курганов раскопали В. Г. Тизенгаузен и С. И. Ве-
ребрюсов... С 1886 г. Археологическая комиссия поручила К. К. Кос-
цюшко-Валюжиничу вести систематические раскопки Херсонеса.
Раскопки столицы Боспорского царства Пантикапея в 1896 г. начал
директор Керченского музея древностей К. Е. Думберг. В тече-
ние трех летних сезонов он копал на северном склоне горы Митри-
дат. Были открыты остатки общественного здания, римские бани и
жилые дома. Но раскопки городских слоев давали мало эффектно-
го материала, который мог бы украсить собрание Эрмитажа, и Ар-
хеологическая комиссия прекратила раскопки. С 1901 по 1918 г.
В. В. Шкорпил — новый директор Керченского музея — вел рас-
копки керченского некрополя. Его отчеты публиковались в “Из-
вестиях Императорской археологической комиссии”, которые на-
чали выходить с 1901 г.
Источники по истории Древней Греции
51
...Еще с середины XIX в. внимание археологов привлекла Ольвия —
милетская колония, основанная в устье реки Буг. Раскопки здесь
проводил А. С. Уваров, позднее — И. Е. Забелин, а с 1900 г. — Б. В.
Фармаковский. С именем последнего связана разработка новой для
того времени методики ведения археологических раскопок много-
слойных городищ большими площадями по штыкам и слоям. Он
проводил исследование ольвийского некрополя и города...
В 1853 г. П. М. Леонтьев начал исследования Танаиса, расположенно-
го в низовьях реки Дон. Его работы были продолжены В. Г. Тизенга-
узеном, а затем П. И. Хицуновым...
В XX в. раскопки античных городов все больше привлекали вни-
мание исследователей, но только в Ольвии удалось осуществить
проведение систематических раскопок. Ими руководил Б. В. Фар-
маковский с 1901 по 1915 г. В Херсонесе были открыты оборони-
тельные сооружения, но территория города почти не исследова-
лась...
В 1919 г. была создана Российская академия истории материальной
культуры (РАИМК)... С 1924 г. РАИМК совместно с Академией наук
УССР возобновила раскопки Ольвии под руководством Б. В. Фарма-
ковского. В 1926 г. Херсонесский музей возобновил раскопки Хер-
сонеса под руководством К. Э. Гриневича, а с 1928 г. начались иссле-
дования сельской территории Херсонеса на Гераклейском полуост-
рове... В Керчи в 1927—1930 гг. Керченский музей начал исследова-
ния малых городов Боспора... С 1936 г. начались систематические
раскопки Фанагории, крупнейшего города на азиатском берегу Кер-
ченского пролива, экспедицией под руководством А. П. Смирнова,
а затем В. Д. Блаватского... С 1945 г. экспедиция Института истории
материальной культуры [так стала называться РАИМК после вклю-
чения ее в 1937 г. в состав Академии наук СССР] под руководством
В. Д. Блаватского начала раскопки столицы Боспорского царства —
Пантикапея в Керчи на горе Митридат» (Кругликова И. Т. Античная
археология. М., 1984. С. 8).
Важным источником являются также монеты, которые исследует осо-
бая вспомогательная дисциплина — нумизматика. Монеты чекани-
лись в очень многих греческих городах и во всех эллинистических
государствах. Изучение изображений и надписей на монетах, районов
распространения тех или иных монет, особенностей их чеканки дает в
руки историка интересный и важный материал.
Широкое привлечение материалов археологических исследований, над-
писей и папирусов обусловило настоящий переворот в изучении греческой
истории.
Критическое изучение греческих исторических сочинений и других лите-
ратурных памятников и использование данных вспомогательных дисциплин
помогают проследить историю Греции на различных ступенях ее развития.
52
Введение
ГЛАВА II
ПРИРОДА И НАСЕЛЕНИЕ
ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Природные условия Греции оказали серьезное влияние на развитие эллинского
общества. Горный рельеф содействовал изоляции отдельных областей и формиро-
ванию небольших автономных городских общин — полисов. Изрезанность берего-
вой линии и многочисленность островов стимулировали раннее обращение греков к
мореплаванию. Недостаток и низкая продуктивность земель привели к быстрому
выделению и росту торгово-ремесленных слоев и их значительной роли в обще-
ственной жизни. В целом природные условия вызвали повышенную мобильность и
динамизм греческого общества и его быстрый прогресс.
Древние подразделяли известную им населенную часть мира (ойку-
мену) на три части: Европу, Азию и Ливию (Африку). Их пределы,
равно как и местоположение страны греков — Эллады, определялись
ими в общем довольно точно, по крайней мере, в округе Средиземно-
го моря. О развитии научных географических представлений к исхо-
ду старой эры можно судить по следующим отрывкам из «Географии»
Страбона (ок. 60 г. до н. э. — 20 г. н. э.).
«Прежде всего я скажу, что мы и наши предшественники... были
правы, считая Гомера основоположником науки географии... Гомер
объявил, что обитаемый мир со всех сторон омывается Океаном, как
это и есть в действительности. Затем некоторые страны он назвал по
именам, о других же предоставил нам делать заключение по некото-
рым намекам; например, он точно упоминает Ливию, Эфиопию, сидо-
нийцев и эрембов, тогда как народы, живущие на дальнем востоке и
на дальнем западе, он описывает в туманных выражениях, говоря, что
их страны омываются Океаном... О том что обитаемый мир является
островом, можно заключить из показаний наших чувств и из опыта.
Ведь повсюду, где только человек может достичь пределов земли,
находится море; и это море мы называем Океаном...
Эратосфен говорит, что первыми преемниками Гомера были Анакси-
мандр, ученик Фалеса и его соотечественник, и Гекатей Милетский; и
что Анаксимандр первым выпустил в свет географическую карту, а
Гекатей оставил труд по географии» (Страбон. География, I, 1,3. 8.
Пер. Г. А. Стратановского).
«Эратосфен дает набросок карты обитаемого мира; эту карту он делит
на две части с запада на восток линией, параллельной экватору. Кон-
цом этой линии он принимает на западе Геракловы Столпы, на восто-
ке же — оконечности и самые отдаленные вершины горной цепи,
образующей северную границу Индии. Эту линию он ведет от Герак-
ловых Столпов через Сицилийский пролив и южные оконечности
Пелопоннеса и Аттики вплоть до Родоса и залива у Исса. До этого
Природа и население Древней Греции
53
пункта, говорит он, упомянутая линия проходит через море и примы-
кающие к нему материки; затем линия почти прямо идет вдоль всей
горной цепи Тавра вплоть до Индии. Ведь Тавр, продолжает он, про-
стирается по прямой линии... и делит всю Азию на две части — север-
ную и южную...
Эратосфен соответственно упомянутому ранее тезису о Тавре и Сре-
диземном море делит обитаемый мир на две части, называя одну из
них северной, другую — южной; затем он пытается разделить каждую
часть на соответственные отрезки и называет их “сфрагидами”» (Стра-
бон. География, II, 1,1. 22. Пер. Г. А. Стратановского).
«Обитаемый мир по большей части ограничен морем, еще не доступ-
ным для мореплавания; длина обитаемого мира составляет только 70
тысяч стадий; ширина же его меньше 30 тысяч стадий, так как он
ограничен странами, необитаемыми из-за жары и холода...
По форме обитаемая земля — нечто, похожее на хламиду, наиболь-
шую ширину которой образует линия, проходящая через Нил; эта
линия начинается от параллели через Страну корицы и остров египет-
ских изгнанников и кончается параллелью через Иерну; длина же ее
(ойкумены) образуется линией, перпендикулярной к этой линии, ко-
торая проходит с запада через Геракловы Столпы, пролив у Сицилии
до Родоса и залива у Исса и тянется вдоль цепи Тавра, опоясывающей
Азию, и оканчивается у Восточного моря между Индией и Страной
скифов, живущих за Бактриан ой...
Так как наша обитаемая земля окружена морем, то она принимает
множество заливов Внешнего моря вдоль берегов Океана; причем
четыре залива — самые большие. Из них северный носит название
Каспийского моря (некоторые называют его Гирканским морем);
Персидский и Аравийский заливы изливаются из Южного моря; пер-
вый приблизительно против Каспийского моря, второй — против
Понта; четвертый залив, значительно превосходящий остальные по
величине, образован так называемым Внутренним или Нашим мо-
рем; он начинается на западе в проливе у Геракловых Столпов, удли-
няется по направлению к восточным областям, то расширяясь, то су-
жаясь, и, наконец, разделившись, оканчивается двумя морскими зали-
вами, один на правой стороне (мы называем его Эвксинским Пон-
том), другой — на левой, состоящий из Египетского, Памфилийского
и Исского морей. Все упомянутые заливы имеют узкие входы из
Внешнего моря... Земля, окружающая их, разделена на три части. Из
этих частей Европа имеет наиболее разнообразную форму своих очер-
таний; Ливия же, наоборот, имеет правильную форму, тогда как Азия
занимает в этом отношении среднее положение среди других частей
света. Неправильность и правильность очертаний у них проистекают
от свойств береговой линии Внутреннего моря, тогда как береговые
очертания Внешнего моря (кроме упомянутых его заливов) просты
и, как я уже сказал, похожи на хламиду» (Страбон. География, II, 5,6.
14. 18. Пер. Г. А. Стратановского).
54
Введение
Древние греки населяли южную часть Балканского полуострова, мно-
гочисленные острова Эгейского моря и западную береговую полосу Малой
Азии.
Пролив Геллеспонт (соврем. Дарданеллы), Мраморное море и пролив
Боспор Фракийский (соврем. Босфор) соединяли Эгейское море с Понтом
Эвксинским (Черным морем).
Общая площадь, занимаемая древними греками (вместе с островами),
была невелика, не более 65 000 км2.
Горы
Более 80 % всей территории материковой Греции покрыто горами. В
Западной Греции горные цепи поднимаются большей частью прямо из моря,
и побережье здесь почти не имеет удобных гаваней. В восточной части —
горные дуги, обращенные к востоку, тянутся через острова Эгейского моря,
заканчиваясь в Малой Азии. Побережье здесь очень изрезано и образует
ряд больших и малых удобных для стоянки кораблей гаваней. В результате
неоднократного поднятия и опускания суши, а также частых землетрясе-
ний правильность хребтов была нарушена. Тесное соседство гор и моря,
глубокие долины и плоскогорья, расположенные на различных высотах, а
также сильная расчлененность береговой линии составляют самую харак-
терную особенность поверхности Греции.
Хотя горы Южных Балкан невысоки — самые высокие вершины не дос-
тигают 3 км над уровнем моря, — они тем не менее создавали каменистые
барьеры между отдельными областями, центром которых были либо низ-
менность, либо плоскогорье. Сообщение между областями поддержива-
лось по горным проходам или руслам высохших рек. Зимой, когда снег
покрывал горы, экономические связи между областями затруднялись.
Если вулканическая деятельность некогда породила представления о
Гефесте, который позже стал покровителем мирного ремесленного труда,
то землетрясения отразились в представлении о страшном божестве, «зем-
леколебателе Посейдоне», который трезубцем раскалывал горы и затоп-
лял морем прибрежные районы. Мы знаем о сильных землетрясениях как
материковой Греции, так и на островах, и в Малой Азии. Часто землетря-
сения сопровождались приливными волнами большой силы, обвалами и
оползнями. Еще и теперь колебания земли в Греции, большей или меньшей
силы, происходят почти ежемесячно.
Горы Греции некогда были покрыты разнообразной растительностью. Од-
нако многие из них, вследствие отсутствия влаги, выветривания почвы и хищ-
нических способов хозяйства, лишились своего покрова еще в древности.
Растительность
Леса в Греции состояли большей частью из кустарниковых зарослей,
различных пород дуба, земляничника, можжевельника и диких олив. Все
эти деревья не были пригодны ни для построек, ни для кораблестроения,
так как они низкорослы, и стволы их сильно искривлены. Только в Пело-
Природа и население Древней Греции
55
поннесе и в Северной Греции вершины гор были покрыты хвойными леса-
ми, представлявшими большую ценность. Кустарниковые заросли служи-
ли грекам основным топливом.
Они употреблялись также для производства благовоний и душистых
масел. Пастбищами были земли, непригодные для обработки; кора и лис-
тья кустарников и низкорослых деревьев служили пищей козам и овцам. В
одной из трагедий Эврипида мелкий скот поэтому и назван «лесистым ста-
дом». Стада паслись часто и на склонах почти обнаженных гор.
Весной склоны гор покрывались цветами — красными анемонами, бе-
лыми гиацинтами, лиловыми фиалками, желтоватыми нарциссами. Цветы
привлекали большое количество пчел. Цветочный мед, козье молоко и сыр
были широко распространенными предметами питания.
Зимние пастбища были расположены у подножия гор, по соседству с
возделанными полями. Поэтому требовалось большое количество сторо-
жевых собак и пастухов, чтобы уберечь поля от потравы скотом.
За исключением отдельных районов (Фессалия, Беотия, Лаконика, Мес-
ссния), земля Греции была малоплодородна.
Отсутствовали хорошие пастбища для крупного рогатого скота и ло-
шадей, только немногие районы Греции могли гордиться широким развити-
ем коневодства.
Климат
Отсутствие постоянного орошения и свойственное средиземноморско-
му климату неравномерное распределение осадков сильно затрудняли раз-
витие земледелия. Реки в Греции были маловодны, и, как правило, многие
из них летом пересыхали. Даже самые большие реки (Пеней в Фессалии,
Эврот в Лаконике и др.) не были судоходны.
Климат Греции неоднороден: средиземноморский — в береговой поло-
се и резко континентальный — в горных, удаленных от моря районах.
В приморской полосе время наивысшего зноя и сухости — июль и август,
когда температура в тени достигает 40°, на солнце 70—80°. Небо безоблач-
но. Море блещет синевой, и вода так прозрачна, что, кажется, будто снизу ее
освещает другое солнце. Нагретый воздух струится и дрожит. Горные речки
высохли, трава выгорела. Сухость и прозрачность воздуха таковы, что каж-
дая черта ландшафта выступает с поразительной яркостью и выпуклостью.
11злящий зной облегчается непрерывным ветерком с моря. Сразу после захо-
да солнца начинаются холодные порывы ветра с гор.
Дождливое время наступает с середины сентября. Земля вновь зелене-
ет. Скот спускается в равнины. В ноябре — декабре южные ветры, принося-
щие ливни, чередуются с пронзительными холодными северными ветрами.
( ношения по суше и морю затрудняются. Наступает короткая (не более
1,5 —2 месяцев) зима. Прекрасное описание внезапного наступления зимы
дано Лонгом в романе «Дафнис и Хлоя» (III в. н. э.): «Зима началась... Вне-
запно выпал глубокий снег, завалив все дороги; он запер в домах всех кре-
стьян. Бурно потоки с гор низвергались, льдом покрывшись. Замерзла вода.
) 1срсвья были как будто засыпаны; под снегом скрылась земля и видна была
56
Введение
только возле ручьев и ключей. Уже никто не гнал своих стад на пастбища,
никто не показывал носа за дверь, но ранним утром, лишь запоют петухи,
сильный огонь разведя, одни пряли лен, козью шерсть сучили другие, иные
птичьи силки мастерили. В это время только одна забота была: в ясли на
корм положить мякины быкам, в стойла козам и овцам — сучьев с листвою,
свиньям в закуты — всяких сортов желудей».
В марте, периоде передвигающихся южных циклонов, проносились бур-
ные ливни. В горах таял снег, и горные реки наполнялись стремительно
несущейся в равнины водой. Деревья покрывались свежими листьями. В
апреле резко уменьшались дожди. Все расцветало. Море было спокойно и
благоприятно для плавания.
Редкие дожди в мае не в состоянии напитать почву. Реки мелели. Расти-
тельность высыхала; скот подымался в горы. В конце мая — начале июня
убирали с полей хлеб.
В высокогорных районах климат существенно менялся. На высоте 500—
600 м выше уровня моря в июне уже было прохладно. Выше в горах кое-где
еще лежал снег.
Фауна
Средиземноморская фауна мало чем отличается от европейской. Некогда
Грецию покрывали леса, и тогда там водились хищные звери—львы и медве-
ди (на севере), волки и дикие кабаны. Но в историческое время хищники
встречались очень редко. Последнее известие о львах относится к походу
войск Ксеркса, когда в лесах Македонии на обозных верблюдов напали львы.
Охота на кабанов была наиболее распространенным видом охоты в вы-
сокогорных районах, где еще сохранились леса.
Из домашних животных коровы известны преимущественно в Эпире, а
лошади — в районах, где были запасы плодородной земли и заливных лу-
гов. Распространенными рабочими животными были быки, на которых па-
хали, ослы и мулы. Преобладало мелкое скотоводство; молоко потребля-
лось главным образом овечье и особенно козье.
Змеи были распространены в Греции, и укротители змей были обычны-
ми посетителями греческих рынков.
Бичом отдельных районов Греции, особенно со стоячей болотной или
озерной водой, были малярийные комары. Район Копаидского озера в Бео-
тии был рассадником малярии.
Очень богата была Греция разнообразными породами птиц, почему уже с
раннего времени открывался простор для гадания по полету птиц. Известно,
что птицей Зевса был повсюду признан орел, как птицей Афины — сова.
Земледелие и садоводство
Возделанная земля занимала лишь небольшую часть общей площади
(около 20 %), однако именно она определяла жизнь греков.
Основными культурами, производившимися в Греции, были ячмень,
оливки, виноград. Мясо было дорого и доступно только богачам. Все, что
Природа и население Древней Греции 5 7
подавалось для еды, кроме хлеба, рассматривалось как дополнение к нему,
как «приправа». Лепешки выпекались из пшеничной муки, вместо дрожжей
употреблялись винные осадки.
Преобладающей зерновой культурой была культура ячменя, так как яч-
мень мог произрастать и на неглубоких слоях почвы. Ячменная мука обыч-
но замешивалась на воде и подавалась в виде мучной похлебки или крутой
каши. Иногда делали ячменные лепешки (из теста с примесью молока, мас-
ла или меда), но эти лепешки не выпекались, а сушились на солнце. Ячмен-
ные каши и похлебки были основным «хлебом» большинства земледель-
ческого населения Греции.
При увеличении народонаселения городов остро встала «хлебная про-
блема», особенно там, где своего хлеба не хватало. Подвоз хлеба при сти-
хийном характере торговли и трудности далеких морских перевозок ни-
когда не был систематическим, поэтому иногда даже из-за незначительного
неурожая возникал голод и росли цены на хлеб.
При малом плодородии Греции большую роль в сельском хозяйстве
играла культура оливок. Оливки служили для греков едой. Из них приго-
товлялось масло, употреблявшееся в пищу; для очищения тела от грязи
натирались оливковым маслом. Глиняные светильники с опущенным в них
фитилем наполнялись оливковым маслом. Тусклый свет глиняных копти-
лок освещал по вечерам дома и служил единственным источником света
для рабов, работавших в рудниках глубоко под землей.
Обычной едой греков, кроме хлеба, были оливки, овощи, козий сыр и
рыба. Оливки употреблялись в пищу в свежем виде, маринованными в ук-
сусе и засоленными.
Оливковые деревья сажались рядами; между отдельными деревьями од-
ного ряда старались соблюдать расстояние около 12 м, расстояние между
рядами было около 18 м. При такой посадке обеспечивалось свободное
развитие корней и наибольшая плодоносность деревьев. Поэтому только
богатые земледельцы могли иметь на своей земле большие оливковые рощи.
У средних и мелких землевладельцев на участке было немного деревьев,
между которыми обычно сеяли ячмень.
Оливковое дерево живет очень долго. Средняя продолжительность жиз-
ни и плодоношения дерева 250 лет. В течение первых 16—18 лет жизни
оливковые деревья не дают урожая. Наибольшей плодоносности дерево до-
стигает, начиная с 40 лет жизни. Поэтому ущерб, наносимый земледельцам
войной, часто грозил им полным разорением. Возвращаясь после войны до-
мой, крестьяне с отчаянием смотрели на обугленные пни вырубленных олив,
восстановление которых требовало не менее 40 лет.
Значение оливководства в хозяйстве Аттики ярко отражено в софоклов-
ском гимне в честь Аттики:
Есть тут дерево
Несравненное...
Само сеялось,
Само выросло,
58
Введение
Устрашение
Копий вражеских;
И цветет у нас
В изобилии:
Серебристая маслина —
Сень над детской колыбелью,
И никто — ни юный возрастом,
Ни обремененный годами —
Ствол ее рукой хозяйской	,
Не осмелится срубить.
Око Зевса-покровителя
И Афина синеглазая
Вечно дерево священное
От погибели хранят.
(Софокл. Эдип в Колоне,
ст. 701—724).
Большую роль в сельском хозяйстве играло виноградарство и виноде-
лие. Вино, смешанное с водой, было самым распространенным напитком.
Наряду с оливками и оливковым маслом вино служило одним из главных
предметов сельскохозяйственного экспорта.
Из садовых культур особенно следует отметить фиги (винные ягоды).
Они потреблялись и в свежем, и в сухом виде; сушеные фиги вывозились на
продажу.
Очень распространены были и огородные культуры. Овощи приготов-
лялись разнообразно; лук и чеснок служили приправой ко многим блюдам,
но в большом количестве употреблялись и в сыром виде, особенно бедней-
шими слоями населения.
Полезные ископаемые
Одним из важнейших источников развития греческой экономики были
минеральные богатства. Залежи железной руды имелись во многих райо-
нах обычно в небольших количествах. Наилучшими качествами обладали
богатые железные руды Лаконики («лаконская сталь»). Медные рудники
имелись в ряде районов, но самыми богатыми были рудники о. Эвбеи, один
из городов которого назывался Халкидой («медным городом»). Серебря-
ные рудники были немногочисленны. Только Аттика, о. Фасос и Малая
Азия обладали месторождениями серебра, особенно значительными в Лав-
рионских горах Аттики. Славились также богатые серебром и золотом
фракийские рудники в горах Пангеи (около города Амфиполя).
Однако своего металла Греции не хватало, и она нуждалась в постоян-
ном привозе железа из Этрурии и северных районов Малой Азии; серебро
ввозилось из Иллирии, Малой Азии и Фракии. Золотые изделия в древней-
шей Греции были роскошью, недоступной даже состоятельным людям. Толь-
ко в период роста афинского влияния во Фракии золото Пангеи доставля-
лось в Афины.
Природа и население Древней Греции
59
Хорошая глина находилась почти повсюду. Особенной известностью
пользовалась бледная, чуть зеленоватая глина Коринфа и красная глина
Аттики, слегка подкрашенная суриком. Глина имела важное хозяйственное
значение. Из нее приготовлялась кухонная посуда, разнообразные чаши и
тарелки для еды и питья. При дороговизне дерева все сельскохозяйствен-
ные товары перевозились в глиняной таре — в больших бочках (пифосах) и
кувшинах (амфорах). Последние для устойчивости иногда делались остро-
донными и вставлялись в особые рамы. Глиняными черепицами покрыва-
лись крыши домов.
Художественная керамика была важным предметом внешней торговли.
Поэтому в каждом греческом городе, где имелись запасы хорошей глины,
гончарное ремесло играло большую роль.
В Греции, на островах и в Малой Азии было много хорошего строи-
тельного камня и мрамора. Белым мрамором были богаты Аттика и о. Па-
рос. Кроме белого мрамора был серый, серовато-синий и лиловый. В Лако-
нике на горах Тайгета добывались порфир и нефрит.
Художественные скульптуры были предметом вывоза; иногда мра-
мор вывозился в виде обтесанных плит в качестве строительного мате-
риала.
Значение моря.
Мореплавание
Большое хозяйственное значение в Греции имело море, которое глубо-
ко проникало в глубь суши то широкими, то узкими заливами и проливами.
11очти по всей прибрежной полосе материка, на островах и у берегов Ма-
лой Азии добывалась соль. Соль была не только необходимым продуктом
питания и предметом вывоза; она обеспечила грекам единственный воз-
можный для них способ сохранения продуктов. Соленая рыба была массо-
вым продуктом питания. В каждом греческом городе существовали рыбные
рынки. Анчоусы, тунцы, сардины, устрицы, осьминоги и креветки у жите-
исй побережья были самой распространенной и доступной едой. Некото-
рые города жили ловлей и продажей рыбы.
Море у берегов Лаконики, в Эвбейском проливе и у берегов Малой
Азии было богато раковинами, содержащими пурпур, добыча которого
составляла немаловажную отрасль производства; пурпур шел в первую
очередь для окраски тканей и шерсти.
Изобилие островов в Эгейском море и наличие удобных гаваней на
восточном побережье материка и западном побережье Малой Азии со-
здавали благоприятные условия для раннего развития мореплавания. При
гористом рельефе Греции и слабом развитии сухопутной торговли по
морю шли основные пути внешних сношений. Когда в городах возросла
нужда в привозном хлебе и в рабах, мореплавание получило особенно
широкое развитие. То, что при мореплавании в Эгейском море моряки
никогда не теряли из виду землю, имело большое значение, так как бли-
юсть земли спасала их при приближении бури. Даже в летние месяцы
чисто налетали порывы северного ветра, обрушивавшегося с огромной
60
Введение
силой на море с берегов. Короткие крутые волны были особенно опасны
для плоскодонных греческих кораблей, тоннаж которых даже в периоды
наибольшего развития техники кораблестроения не превышал 250—
260 тонн. Плавание по морю осуществлялось в основном лишь летом и
осенью (к середине октября все моряки возвращались в гавани на зимние
стоянки); что касается гаваней, то удобными были только защищенные от
летних северных ветров.
в
Население
Название «Эллада», или «Греция», применительно к южной оконечно-
сти Балканского полуострова утвердилось не сразу. В гомеровский период
были известны только названия отдельных племен. Наибольшей популяр-
ностью пользовались «ахейцы» и «данайцы» — так часто назывались все
племена юга Балканского полуострова. Впоследствии эти племена, харак-
теризующиеся языковой и культурной общностью, стали называть себя эл-
линами, а свою страну — Элладой. Возможно, что термин «Эллада» про-
исходит от упоминаемой еще Гомером «Эллады» (Илиада, IX, 395), обла-
сти и города в Фессалии. Позже так называлась уже вся Северная и Средняя
Греция. К Южной Греции, насколько нам известно, термин «Эллада» при-
меняется только начиная с греко-персидских войн. В эпоху Александра
Македонского название «Эллада» было перенесено на все земли, населен-
ные греками.
Аристотель считал, что слово «греки» (graikoi) было первоначальным
названием эллинов. Римляне очень рано начинают применять его по отно-
шению к эллинам. Весьма вероятно, что это название одного из племен, с
которым римляне познакомились прежде всего, было распространено ими
и на другие племена юга Балканского полуострова, близкие между собой
по языку и культуре. В Средние века термин «греки» и название страны
«Греция» становятся общеупотребительными.
Первоначальное население Греции не было греческим. Сами греки поз-
же называли исконных жителей этих земель пеласгами, карийцами, лелега-
ми. Греческие племена заселили территории Южных Балкан в конце
III тысячелетия до н. э., вторгшись с севера, вероятно, из придунайских
районов. Первые государства, сложившиеся на территории Греции, были
государствами двух греческих племен — ахейцев и ионийцев. Около 1200 г.
до н. э. вторгшиеся племена дорийцев и эолийцев разрушили основные
центры ахейской культуры, хотя не все земли Греции оказались покорен-
ными.
В начале I тысячелетия до н. э. вся территория Греции была поделена
между четырьмя основными греческими племенами: дорийцы, заселившие
значительную часть Пелопоннеса, распространились также на южные ост-
рова Эгейского моря и южное побережье Малой Азии; ахейцы населяли
районы Аркадии и Ахеи в Пелопоннесе, где они частично смешались с
дорийцами. Ионийцы, кроме Аттики, населяли центральный район остро-
вной полосы Эгейского моря и центральную часть побережья Малой Азии.
Эолийцы, заселившие северные и отчасти центральные районы Греции (Фес-
Природа и население Древней Греции
61
салия, Беотия), распространились на северную группу островов Эгейско-
го моря и северное побережье Малой Азии (район Троады).
Мифологическое предание о родоначальниках греческого народа и
отдельных греческих племен гласит: «Девкалион был сыном Проме-
тея. Он царствовал в области Фтии и женился на Пирре, дочери Эпи-
метея и Пандоры... Пирра родила Девкалиону детей, и первым был
Эллин (рожденный, как говорят иные, от Зевса)... От Эллина и нимфы
Орсеиды родились Дор, Ксуф и Эол. Эллин по своему имени и назвал
греков эллинами, и разделил между детьми землю. Ксуф взял Пело-
поннес, и жена его Криуса, дочь Эрехтея, родила ему Ахея и Иона, по
имени которых и были названы ахейцы и ионийцы. Дор взял землю,
лежащую против Пелопоннеса, и назвал жителей этой земли по свое-
му имени дорийцами. Эол же воцарился в области Фессалии и назвал
живущих там эолийцами» (Аполлодор. Мифологическая библиотека,
1,7. Пер. В. Г. Боруховича).
О развитии научных представлений о расселении греков и подразделе-
нии их на племена говорится: «...Самые выдающиеся из эллинов — это
лакедемоняне и афиняне. Первые — среди дорийского племени, а
вторые — среди ионийского. Это были два наиболее значительных
эллинских племени. Так, ионийцы первоначально были пеласгического
происхождения, а дорийцы — эллинского. Ионийское племя никогда
не покидало своей земли, дорийское же очень долго странствовало.
Ибо во времена царя Девкалиона оно обитало в земле Фтиотида, а
затем при Доре, сыне Эллина, — у подошвы Оссы и Олимпа, в области
под названием Гистиэотида. После изгнания из Гистиэотиды кадмейца-
ми дорийцы поселились у Пидна и назывались теперь македнами. Отсю-
да это племя снова переселилось в Дриопиду, а оттуда прежде всего в
Пелопоннес, где и приняло имя дорийцев.
На каком языке говорили пеласги, я точно сказать не могу. Если же
судить по теперешним пеласгам, что живут севернее тирсенов в
городе Крестоне (они некогда были соседями племени, которое ныне
называется дорийцами, и обитали тогда в стране, теперь именуемой
Фессалиотида), и затем — по тем пеласгам, что основали Плакию и
Скиллак на Геллеспонте и оказались соседями афинян... можно вы-
вести заключение, что пеласги говорили на варварском языке. Если,
стало быть, и все пеласгическое племя так говорило, тогда и атти-
ческий народ, будучи пеласгическим по происхождению, также дол-
жен был изменить свой язык, когда стал частью эллинов...
Что до эллинского племени, то оно, по-моему, с самого начала всегда
говорило на одном и том же языке. До своего объединения с пеласга-
ми эллины были немногочисленны. Из такого довольно скромного
начала они численно возросли и включили в себя множество племен,
главным образом оттого, что к ним присоединились пеласги и много
других чужеземных племен. Итак, по крайней мере до соединения с
эллинами, как я думаю, племя пеласгов, пока оно было варварским,
62
Введение
так никогда и не стало значительной народностью» (Геродот. История,
1,56—58. Пер. Г. А. Стратановского).
«...До Троянской войны Эллада, по-видимому, не совершала сообща
ничего значительного. Как я полагаю, вся страна тогда еще и не носи-
ла этого имени, а до Эллина, сына Девкалиона, его и вовсе даже не
существовало, но отдельные народности (как пеласги, так и другие)
давали ей свое имя. После же того, как Эллин с сыновьями захватил
власть во Фтиотиде, а другие города начали призывать их на помощь,
отдельные племена одно за другим уже в силу близкого общения
друг с другом мало-помалу стали называться эллинами, но во всеоб-
щее употребление это название вошло лишь недавно. Наилучшее
доказательство этому дает Гомер. Ведь Гомер, хотя он жил гораздо
позже Троянской войны, нигде не обозначает все племена одним об-
щим именем эллинов и никого так не называет, кроме воинов дружи-
ны Ахиллеса из Фтиотиды — они-то и были первыми эллинами. Ос-
тальных же Гомер в своих поэмах именует данайцами, аргивянами
или ахейцами; не употребляет он и слово варвары, — очевидно, отто-
го, что эллины тогда еще не отделились от них и не объединились под
одним именем. Как бы то ни было, отдельные племена, принявшие
имя эллинов и говорившие на общепонятном для всех языке, до Тро-
янской войны вследствие слабости и отсутствия взаимных связей ни-
чего не совершили сообща» (Фукидид. История, 1,3. Пер. Г. А. Стра-
тановского).
«В Греции было много племен; племен же, восходящих к древней-
шим временам, было столько, сколько мы теперь знаем греческих
диалектов. Хотя самих диалектов четыре, мы можем сказать, что
ионический диалект тождествен древнеаттическому (ибо древние
обитатели Аттики назывались ионийцами; от них происходят ионий-
цы, поселившиеся в Азии, которые говорили на так называемом те-
перь ионийском языке); дорийский диалект мы считаем тождествен-
ным эолийскому, ибо все греки, живущие вне Истма, кроме афинян,
мегарцев и дорийцев, обитающих около Парнасса, еще и теперь назы-
ваются эолийцами; естественно предположить, что дорийцы также
при своей малочисленности, живя в весьма суровой стране, в силу
необщительности до того изменили свой язык и другие обычаи, что
больше уже не принадлежали, как раньше, к тому же племени. То же
самое случилось и с афинянами: они жили в стране скудной и суровой,
в силу чего она, как говорит Фукидид, не подвергалась опустошению;
и афиняне считались ее иконными обитателями, всегда владевшими
одной и той же страной, так как никто их не изгонял из нее и даже не
стремился овладеть ею. Это обстоятельство, вероятно, несмотря на
их малочисленность, и послужило причиной несходства языка и обы-
чаев с языком и обычаями других греков. С другой стороны, эолий-
ский элемент настолько преобладал в областях за Истмом, что в пре-
жние времена население по эту сторону его также была эолийским;
затем эолийцы смешались с другими племенами, так как, во-первых,
Природа и население Древней Греции	б 3
ионийцы из Аттики захватили Эгиал, и, во-вторых, Гераклиды приве-
ли с собой назад дорийцев, основавших Мегары и много городов в
Пелопоннесе. Ионийцев тем не менее вскоре опять изгнали ахейцы,
народность эолийского племени; таким образом, в Пелопоннесе оста-
лось только два племени — эолийское и дорийское. Поэтому все
племена, которые меньше общались с дорийцами, как это случилось с
аркадцами и элейцами (первые были всецело горными жителями и не
участвовали в разделе территории, а последние считались посвящен-
ными Олимпийскому Зевсу, поэтому долгое время сами по себе жили
в мире, тем более что принадлежали к эолийскому племени и приня-
ли войско, шедшее назад с Оксилом при возвращении Гераклидов),
повторяю, говорили на эолийском диалекте, тогда как остальные пе-
лопоннесцы употребляли какой-то смешанный диалект из этих двух,
одни — с большей, другие — с меньшей примесью эолизмов. И те-
перь еще почти в каждом отдельном городе население говорит на
разных диалектах, хотя в силу преобладания дорийцев считается, что
все они говорят по-дорийски. Таковы, следовательно, племена гре-
ков и таково в общих чертах их этнографическое деление» (Страбон.
География, VIII, 1,2. Пер. Г. А. Стратановского).
Основные области Древней Греции
Территория Греции разделялась в древности на ряд областей, отделен-
ных друг от друга горами. Каждая из них была заселена группами племен
близкого этнического происхождения. Обычно впоследствии на террито-
рии одной и той же области возникало одно или несколько самостоятель-
ных городов-государств.
Фессалия
Фессалия, граничившая на западе с Эпиром, на севере с Македонией и
омываемая морем на востоке, представляла обширную равнину, разделен-
ную на две части невысокими горами поперечного хребта. Из этой равнины
выход к морю открывался только с восточной ее стороны по ущелью, где
протекает самая большая в Греции река Пеней, которая стекает со склонов
пограничных с Эпиром гор Пинда и принимает в себя многочисленные при-
тки, веером расходящиеся по равнине. Во время таяния снегов Пеней
широко разливается. Уже в древности прибегали к строительству дамб,
•I юбы предотвратить заболачивание равнины. Фессалия славилась своим
11 нодородием. Пахотные поля давали самый высокий в Греции урожай пше-
ницы. На заливных лугах паслись табуны лошадей, гордость фессалийской
ша । и. Склоны гор поросли лесами. На границе Фессалии, напротив горы
< К сы (1600 м над уровнем моря), отгородившей Фессалию от моря, за Тем-
пгйским ущельем, возвышается самая высокая гора Греции — Олимп
(?975 м). Круглый год холмистые вершины Олимпа покрыты снегом. Гус-
। ыг леса покрыли его склоны. В ясные дни снеговая вершина Олимпа горе-
hi па солнце ослепительным блеском, четко вырисовываясь на фоне яркого
64
Введение
синего неба. Поэтому-то «многохолмый» Олимп в гомеровских поэмах
часто называется «светлым».
Во II тысячелетии до н. э. население Фессалии было отчасти вытеснено,
отчасти покорено сначала ахейцами, затем дорийцами и, наконец, эолий-
цами, к которым принадлежали и фессалийцы.
Жившее здесь население равнины было превращено в рабов — пенес-
тов. Завоеванные земли стали собственностью отдельных знатных родов,
овладевших как пахотными землями, так и заливными лугами.
Фессалия по праву может считаться колыбелью греческой мифологии.
Здесь, среди беспорядочного нагромождения гор и скал, окружающих рав-
нину, по представлениям греков, происходила борьба титанов, сыновей Ура-
на, против Зевса, которому помогала его олимпийская семья. Титаны взгро-
моздили гору Оссу на гору Пелион, пытаясь подняться до вершины Олимпа,
на которой укрепился Зевс. Тогда-то и были выпущены Зевсом сторукие
великаны и одноглазые циклопы, вооруженные молниями и громами. Земля
колебалась, горы наскакивали друг на друга и раскалывались на глубокие
ущелья. Опустошительный огонь свирепствовал на земле. Котловина Фес-
салии была тогда дном глубокого озера. И вот Посейдон, ударив трезубцем
по горам, отделил Оссу от Пелиона и дал начало новой реке Пенею, понес-
шей свои воды к морю по живописной Темпейской долине.
Таковы были предания древних греков о происхождении этой земли.
Из южного гористого района Фессалии в Центральную Грецию вел лишь
один удобный проход — Фермопилы («Теплые ворота»), названные так по
горячим ключам, выбивавшимся в ущелье у подножья скал. Фермопиль-
ский проход представлял узкую береговую полосу не более 7 км длиной. И
с юга, и с севера вход в него был очень узок, по определению Геродота, не
шире телеги. Горы, хотя и не очень высокие, были так круты и отвесны и так
поросли кустарником, что проход через них был невозможен. Существова-
ла одна обходная тропа вдоль края узкого ущелья реки Асопа. С севера эта
тропа не была заметна, так как ущелье оттуда производило впечатление
горного тупика. У северного входа и произошло сражение при Фермопи-
лах в 480 г. до н. э.
Беотия
Пройдя за Фермопилами горную область восточных локров, путник
достигал долины р. Кефис, нижнее течение которой было отделено от вер-
хнего двумя, выступающими навстречу друг другу, горными отрогами. Здесь
была расположена пограничная беотийская крепость Элатея, защищавшая
проход в нижнюю долину Кефиса. По нижнему течению реки путник про-
никал в равнину Беотии, восточную часть которой занимало большое Ко-
паидское озеро, естественный сток вод Кефиса и некоторых других неболь-
ших горных речек. С запада Беотийская равнина замыкалась северными
склонами гор Парнаса, а с юго-востока — Геликоном и Кифероном.
Многочисленные горные речки и потоки несут свои воды в округлую,
как чаша, долину Беотии. Весенние разливы Копаидского озера заболачи-
вали значительную часть равнины, которая вообще отличалась высоким
плодородием. Постепенно воды озера пробили себе путь к морю в трещи-
Природа и население Древней Греции
65
нах известковых скал. Для прочистки этих каналов, засорявшихся скоп-
лениями ила и песка, в скалах, по пути следования подземных потоков,
во II тысячелетии до н. э. были пробиты глубокие колодцы, которыми пользо-
валось население этого района вплоть до середины XIX в.
Расположенная в центре Греции Беотия неоднократно служила доро-
гой вторжений племен, проходивших на юг, и театром крупных военных
столкновений. Плутарх (историк II в. н. э.) поэтому и называл Беотию
«танцевальной площадкой» войны. К юго-западу от Орхомена, одного из
древнейших городов Беотии, на серой неровной скале была расположена
Херонея. У ее подножья на вытянутой большим овалом равнине в 338 г.
до н. э. произошло сражение между македонцами и союзными войсками
греческих городов.
Дельфы (Фокида)
Общегреческое святилище Дельфы хотя и было расположено на терри-
тории фокидян, считалось самостоятельным государством. Дельфы распо-
ложены высоко в горах, на каменистом склоне Парнаса. У подножья святи-
лища открывалось глубокое и узкое ущелье, куда во время дождей и таяния
снегов низвергались бурные потоки воды. Густав Флобер писал о Дельфах:
«Гениальна была выдумка выбрать Дельфы местопребыванием Пифии. Вот
местность, подходящая для религиозных ужасов, узкая долина между двух
почти отвесных гор; дно покрыто черными оливковыми деревьями, красные
и зеленые горы, всюду пропасти, в глубине море, а на горизонте снежные
вершины». У подножья восточной скалистой стены вода источника Каста-
лия наполняла нишу, выбитую в скале; здесь совершали омовение палом-
ники, прибывавшие отовсюду в святилище.
Над равниной амфитеатром поднимался город Дельфы. Священный ок-
руг храма Аполлона Дельфийского был обнесен стеной; от входных ворот
начиналась мощеная извилистая дорога к храму Аполлона. Вдоль дороги с
обеих сторон стояли бронзовые статуи, колонны, сокровищницы почти
всех греческих городов-государств. «Священная дорога» вела прямо к хра-
му, который помещался на высокой двойной террасе, в центре священного
округа. Это был небольшой дорийский храм, неоднократно перестраивав-
шийся. В его центральном помещении стояла статуя Аполлона, и среди
других святынь находился «омфал» — полукруглый камень, считавшийся
центром всей земли. Легенда, созданная жрецами, гласила, что именно здесь
произошла встреча двух орлов, выпущенных Зевсом в разные стороны. На
камень была надета сплетенная из шерсти сетка, а с двух его сторон поме-
щены два золотых орла.
К этому центральному помещению примыкало второе, имевшее от-
дельный вход. Там, говорят, из-под пола выступала расселина скалы, от-
куда будто бы поднимались одуряющие испарения. Здесь же стоял и золо-
। ой треножник жрицы Аполлона — Пифии. Как рассказывали греки, одур-
маненная испарениями Пифия впадала в бредовое состояние; ее неясные
восклицания и стоны жрецы выдавали за прорицания самого божества, за
оракул Аполлона. К этому оракулу обращались за советом и государ-
ства, и частные лица. Ответы жрецов всегда были двусмысленными, что-
» И< к>рия Древней Греции
66
Введение
бы при любом исходе правым оказывался оракул. Начиная с VII в. до н. э.
политическая роль Дельфийского святилища была весьма значительна.
Еще в VIII в. до н. э. вокруг святилища возник союз греческих государств
(Дельфийская амфиктиония) для защиты интересов храма. Совет амфик-
тионов состоял из олигархически настроенных крупных землевладель-
цев и купцов.
Аттика
«
Аттика имела форму треугольника, основание которого прилегало к
Беотии, а две стороны омывались с востока и запада морем. Это один из
самых засушливых районов Греции. Летом Афинская равнина была совер-
шенно выжжена; одна из речек, Илисс, летом совершенно пересыхала, а
другая, Кефис, не доносила своих вод до моря, так как небольшие запасы ее
воды полностью расходовались на орошение. Только четверть площади
Аттики могла быть обработана. Это были четыре равнины: на одной из них
и самой большой были расположены Афины, на другой, к северо-западу от
Афин, находился город Элевсин, а на северо-западном побережье, на бере-
гу Эвбейского пролива, расположена знаменитая Марафонская равнина.
В Аттике, как и в других малоплодородных районах, на склонах гор ши-
роко практиковалось террасное земледелие. Почва здесь представляла не-
глубокий и легко выветривающийся слой, годный лишь для посевов ячменя.
При таянии снегов она заносилась камнями и требовала ежегодной очистки.
Прекращение обработки земли хотя бы на год вызывало выветривание по-
чвы. Афинский закон, оберегая хозяев этих земель, запрещал под страхом
суровых наказаний «воровать почву с полей». В равнинах сеяли и пшеницу,
но преобладающей культурой оставался ячмень. Однако в Аттике своего
хлеба не хватало, и ее население (особенно население Афин) всегда нужда-
лось в подвозном хлебе. Основными сельскохозяйственными культурами
Аттики, начиная с VI в. до н. э., были виноград и оливковое дерево.
Белый мрамор гор Пентеликона и лиловый — Элевсина широко ис-
пользовался при скульптурных и строительных работах. На юго-восточ-
ном склоне гор Пентеликона открыты один над другим 25 рядов древних
каменоломен, верхние из которых — на высоте 1 км. Из них еще в древнее
время было вынуто не менее 400 000 м3 мрамора.
На юго-восточной оконечности Аттики, у мыса Суния, тянутся высту-
пая в море, обнаженные красноватые скалы Лаврионских гор, где находи-
лись знаменитые серебряные рудники Аттики. 2000 шахт, вырубленные
иногда на глубину до 120 м, представляли входы в большой подземный
город, штольни которого раскинулись под землей на 120—150 км. В мес-
тах, богатых серебром, штольни достигали метра вышины, а в местах, бед-
ных металлом, они напоминали узкие лазы, по которым можно было про-
ползти лишь лежа на боку. Здесь работали и жили, не поднимаясь на по-
верхность, тысячи заживо погребенных рабов.
У западного побережья Аттики горы отступали от моря, образуя удоб-
ные для причала низменности. Древнейшей гаванью Афин, находившейся на
расстоянии 4 км, была гавань Фалерона, отлогий песчаный берег которой,
напоминающий постепенно поднимающийся амфитеатр, был хорошо защи-
Природа и население Древней Греции
67
щен от ветра выступающими с двух сторон мысами. Однако начиная со вре-
мени тирании Писистрата афиняне стали пользоваться тремя глубоководны-
ми гаванями, укрытыми от бурь холмом Пирея и мысом Мунихия. Хотя Пи-
рейская гавань отстояла от Афин в 1,5 раза дальше, чем Фалеронская, она
была настолько обширной и удобной для стоянки военного и торгового фло-
та, что афиняне уже в VI в. до н. э. предпочитали пользоваться именно ею.
Перенесение основной гавани в Пирей сразу же вызвало стремление к захва-
ту двух островов, прежде всего о. Саламина, прикрывавшего вход в гавань
Пирея и в гавань города Мегары — Нисею, а затем о. Эгины.
Положение Афин в Аттике создавало благоприятные условия для пре-
вращения Афин в центр всей области. Афинская равнина привлекала посе-
ленцев еще со времен неолита. В центре этой равнины подымалась скала
акрополя. Она с трех сторон была отвесна и только на западе имела срав-
нительно пологий склон. Три горных вершины защищали подступы к акро-
полю от нападения извне.
Начиная с VII в. до н. э. акрополь из крепости постепенно превращается в
религиозный центр государства. У его подножья вырос город Афины, по име-
ни которого все гражданское население Аттики получило название афинян.
Коринфский перешеек (Истм)
Коринфский перешеек Истм (16 км длиной) соединяет Центральную
Грецию с Пелопоннесом. В северной части перешейка были расположены
Мегары, отделенные от Аттики труднопроходимым горным хребтом.
К югу от Мегар поперечный хребет создавал новую трудность на пути к
11слопоннесу с севера. Сообщение с Южной Грецией было неудобным.
Флобер писал: « Дорога из Мегар в Коринф несравненна: тропинка вы-
сечена в самой скале, она так узка, что лошадь едва проходит по круче над
морем; тропинка вьется, подымается, опускается, лезет вверх и кружит по
бокам скалы, покрытой елями и мастиковыми деревьями. Снизу бьет вам в
нос запах моря; оно под вами колышет водоросли и чуть-чуть шумит; по
нему разбросаны крупные бляхи свинцового цвета, точно продолговатые
куски зеленого мрамора, а по ту сторону залива уходят в бесконечность
тысячью изгибов изрезанные вольные линии продолговатых гор».
Древний Коринф был расположен несколько южнее перешейка, в 3 км
от Коринфского залива. Расположение Коринфа в наиболее узком месте
перешейка (6 км ширины) было использовано для создания здесь перевала
товаров из Саронического залива в Коринфский залив, омывающий пере-
шеек с запада. Здесь была сооружена дорога, вымощенная досками, по ко-
юрой перевозились товары, а иногда даже небольшие баржи с товарами,
устанавливаемые на колесную платформу. Удобное расположение Корин-
фа вблизи двух морей и на пути из Пелопоннеса в Центральную и Север-
ную Грецию создало исключительно благоприятные условия для раннего
развития ремесел и торговли.
Размеры Коринфской равнины были, однако, недостаточны для того,
•I гобы прокормить своим хлебом все возрастающее население города. Нуж-
на в привозном хлебе и в рабах, а также наличие двух хороших гаваней
способствовали его раннему торгово-ремесленному развитию.
68
Введение
Пелопоннес
Южная часть Греции называлась Пелопоннесом. Основными его облас-
тями были Арголида, Элида, Лаконика и Мессения.
Арголида
Арголида расположена в северо-восточном районе Пелопоннеса. Ее
центральную часть составляла одна из самых больших равнин Пелопон-
неса, которая окружена с трех сторон горами и открыта к морю лишь в
южной своей части. Восточная (возвышенная) часть была очень бедна
водой, почему и город Аргос у Гомера определяется как «томимый жаж-
дой». В восточном углу этой равнины, в четырех часах ходьбы от моря,
среди холмов поднимаются циклопические стены древних Микен, где на-
ходился микенский дворец, местоприбывание гомеровского героя Ага-
мемнона.
После падения Микен и Тиринфа Аргос стал наиболее крупным и силь-
ным городом Арголиды.
Элида
Элида (буквально «низменность») занимает северо-запад Пелопонне-
са. У побережья она представляла большую, местами заболоченную рав-
нину, орошаемую двумя непересыхающими и живописными реками. Усло-
вия для разведения сельскохозяйственных культур здесь благоприятны.
Прекрасные пастбища Элиды, считавшиеся лучшими в Пелопоннесе, пита-
ли многочисленные стада крупного рогатого скота.
Особенную славу Элиды составляли знаменитые Олимпийские игры,
справлявшиеся каждые четыре года. Олимпия живописно расположена на
правом берегу реки Алефея у подножья горного отрога, поросшего лесом;
она была не городом, а святилищем с храмом Зевса и священной рощей
платанов и олив. Начало Олимпийских игр восходит к глубокой древнос-
ти, но уже в VIII в. до н. э. Олимпия стала общегреческим святилищем, а в
Олимпийский играх стали принимать участие все мужчины — граждане
греческих городов.
Лаконика
Южный район Пелопоннеса разделен горами Тайгета на две области:
юго-восточную — Лаконику — и юго-западную — Мессению.
Характер ландшафта Лаконики определен двумя горными хребтами —
горами Тайгета и Парнона. Окружая долину высокими скалистыми стена-
ми, горы тянутся на юг, выступая двумя мысами, выдающимися в море. На
солнечных склонах Тайгета процветало виноградарство и оливководство.
Верхние пояса гор поросли дубами, каштанами и кипарисами, а над ними,
на высоте не более 1 км, поднимались к вершинам еловые и пихтовые леса.
За ними начинались луга с пышной растительностью, а над лугами ярко
вырисовывались зубцы пяти обнаженных вершин Тайгета, большую часть
года покрытых снегом.
Окраинное положение Спарты в Греции, плодородие долины реки
Эврот, а также трудность сообщения с остальными районами Пелопон-
неса в течение долгового времени позволяли спартиатам придерживаться
политики самоизоляции. Самый город Спарта находился на правом бере-
Природа и население Древней Греции 69
г у реки Эврот, в центре долины. Город был расположен на гряде низких
холмов, поднимавшихся почти непосредственно над рекой.
От самого города Спарты не сохранилось ничего. «Если бы город лаке-
демонян был разорен, — писал Фукидид, — и от него уцелели бы только
святилища да фундаменты строений... то, я думаю, у наших потомков по
прошествии долгого времени возникло бы сильное сомнение в том, что
могущество лакедемонян соответствует их славе» (Фукидид, 1,10).
Мессения
Юго-западный район Пелопоннеса, пограничный с Лаконикой, славил-
ся в древности своим плодородием. В одном из фрагментов трагедии Эври-
пида Мессения описывается как «плодоносная, хорошо орошенная бесчис-
ленными потоками (страна), изобилующая хорошими пастбищами для бы-
ков и овец. Зима переносится без труда, и летом — не слишком жарко».
На юго-западном побережье Мессении была расположена глубокая и
удобная гавань Пилоса. Две речки, впадающие в залив, открывают легкий
доступ к южной части Мессении. В районе древнего Пилоса был некогда
расположен ахейский дворец, открытый археологами в 1939 г.
Южная равнина Мессении славилась своей исключительной красотой и
плодородием. Древние греки называли ее Макарией, т. е. «страной бла-
женства». На границе южной и северной равнин, в центре Мессении, поды-
малась большим седлом гора Ифома (802 м над у. м.), которая в течение
нескольких столетий служила убежищем илотам во время их восстаний
против спартанцев.
Сообщение Лаконики с Мессенией было нелегким. Горный проход, ко-
торым пользовались спартанцы для проникновения в Мессению, находил-
ся на высоте около 1400 м. Поэтому осуществление постоянного контроля
над покоренным населением требовало создания в самой Мессении посто-
янных военных наблюдательных пунктов и сторожевых постов по горис-
тым перевалам Тайгета. Только большим напряжением всех своих военных
возможностей, только путем непрерывного террора спартанцам удалось
удержать в повиновении страну в течение 300 лет.
Эгейский архипелаг
Греческий историк Геродот сравнивал острова Эгейского моря с доли-
ной Нила во время разлива реки. Эгейский бассейн, некогда бывший мате-
риком, позже опустившимся и затопленным, представляет море, образую-
щее многочисленные острова, разделенные между собой то широкими, то
узкими водами.
Одним из самых больших островов Эгейского моря является Эвбея,
отделенная от Аттики и Беотии нешироким проливом Эврип. В районе
юрода Халкиды Эврип сужался до 65 м ширины. Горные цепи, являющиеся
продолжением гор материка, образуют хребет острова, круто обрываю-
щийся в море на восточном побережье. Удобные гавани и плодородные
равнины расположены вдоль западного побережья острова. Особенно была
известна своим плодородием Лелантская равнина, которой владели два са-
мых значительных города Эвбеи — Халкида и Эретрия.
70
Введение
Центральной группой архипелага являются Киклады (от слова «кик-
лос» — круг). Киклады представляют группу многочисленных островов
(всего их 211), начинающихся вблизи южных оконечностей Аттики и Эв-
беи. Байрон удачно назвал их «дорогим ожерельем вечно прекрасного
моря». Овальный круг, образованный линиями параллельно идущих ост-
ровов, напоминает также хоровод, в центре которого лежит маленький
островок Делос с общегреческим святилищем Аполлона.
Недалеко от Аттики, в Сароническом заливе, расположен о. Эгина
(85,4 км2), отстоящий в 20 км от Пирея. На его скалистой поверхности
был воздвигнут город Эгина, флот которого долгое время держал афинян
в напряжении. Остров был неплодороден, и основное его преимущество
состояло в том, что он был расположен на торговом пути из Центральной
Греции к Черному морю и к берегам Малой Азии. Перикл, призывая афи-
нян к завоеванию острова, назвал его «гноем на глазу Пирея», поскольку
развитие военного и торгового флота Пирейской гавани Афин парализо-
валось близким соседством Эгины.
Остров Саламин, расположенный у берегов Аттики и северной час-
ти Коринфского перешейка, был скалист и неплодороден. Его основное
значение состояло в стратегическом положении между Мегарами и Афи-
нами.
Самым южным и большим островом, замыкающим Эгейский архипелаг,
был Крит — центр древней минойской культуры. Самая большая и плодо-
родная равнина острова — Мессара, хорошо орошаемая непересыхающи-
ми горными реками. На противоположных сторонах этой равнины были
некогда расположены два древнейших центра минойского Крита — Кносс и
Фест, руины дворцов которых сохранились до сих пор. Северный берег
острова более изрезан, чем южный. Здесь значительно больше безопасных
и удобных гаваней. Все основные торгово-ремесленные города о. Крит
были расположены на этом берегу. Горными цепями, прорезывающими ос-
тров, Крит был разделен на целый ряд замкнутых горных котловин, сооб-
щение с которыми было трудным и не всегда возможным. Это благоприят-
ствовало политической раздробленности острова. Наиболее крупным до-
рийским городом о. Крит была Гортина, расположенная на равнине
Мессара. Здесь был найден замечательный памятник древнегреческого пра-
ва, так называемый «Гортинский кодекс», наиболее древний свод дошед-
ших до нас законов Греции (V в. до н. э.).
К северо-востоку от Крита, у побережья Малой Азии, рассыпана груп-
па островов, называвшаяся в древности Спорадами (от слова «спейро» —
сеять, рассыпать). Большая часть этих островов (всего их 77) представля-
ет обнаженные, опаленные солнцем каменистые вершины затонувших гор.
Южная группа Спорад замыкается самым большим среди них островом
Родос.
У побережья Малой Азии, отделенные от нее лишь узкими проливами,
находятся три острова — Самос, Хиос и Лесбос. Самос был малоплодо-
родным островом. Экономический расцвет Самоса в VI в. до н. э. был свя-
зан с его положением на торговых путях вдоль побережья Малой Азии и на
главном пути, соединяющем Малую Азию с Грецией.
Природа и население Древней Греции
71
Остров Хиос хотя и назван у Гомера «скалистым», был значительно
плодороднее Самоса. Славилось хиосское вино и хиосские фиги. Раннее
политико-экономическое развитие острова и его центральное положение у
западных берегов Малой Азии благоприятствовали его процветанию. Гре-
ки утверждали, что в VI в. до н. э. Хиос стал первым греческим рынком
рабов, вывозимых из Малой Азии и с побережья Черного моря.
Значение о. Лесбос, большого и плодородного острова, на территории
которого было расположено 5 городов (самый крупный Митилена), состо-
яло в том, что он был корабельной стоянкой при каботажном плавании
перед отплытием в Геллеспонт.
К северо-западу от Лесбоса находится о. Лемнос, занимающий команд-
ное положение при входе в Геллеспонт. С VI в. до н. э. остров был захвачен
афинянами, заинтересованными в развитии черноморской торговли.
Самым большим островом в северном районе Эгейского моря был о.
Фасос, расположенный вблизи Фракийского побережья. Богатство остро-
ва состояло в его виноградниках. На Фасосе были и залежи серебра, а кро-
ме того, с него открывался легкий доступ к богатым золотом и серебром
рудникам Пангейских гор во Фракии.
Острова Ионийского моря
У западных берегов Греции расположены Ионические острова (их 116),
похожие на рассыпную цепь меловых и известковых гор, наполовину по-
груженных в море. Самый значительный и плодородный из них Керкира
(соврем. Корфу) — остров, расположенный на пути греков в Италию. Га-
вань города Керкиры была постоянной стоянкой кораблей, направлявших-
ся в Италию, так как в этом районе побережье Италии ближе всего подхо-
дит к Балканскому полуострову.
Малая Азия
Малая Азия, расположенная как бы на стыке трех материков (Азии,
I Европы и Африки), играла в жизни Греции чрезвычайно большую роль. Ее
береговая западная полоса рано покрылась греческими колониями, распо-
ноженными в плодородных долинах и дельтах рек, впадающих в Эгейское
морс. Две горные дуги простираются по северному и южному побережью
Малой Азии: одна вдоль Средиземного, другая — вдоль Черного морей.
11обсрежье Малоазийского полуострова омывается на севере Черным мо-
рем (Понтом Эвксинским), проливом Боспором (Фракийским) и Мрамор-
ным морем (Пропонтидой); на западе — проливом Геллеспонтом (соврем.
Дарданеллы) и Эгейским морем. Побережье Боспорского пролива, соеди-
няющего Черное море с Мраморным (длина около 30 км, ширина 650 м),
было густо заселено с древнего времени, особенно в европейской части.
11а европейском побережье Боспора был расположен город Византий, на-
против — Халкедон. Оба эти города были колониями Мегар.
Пролив Геллеспонт (длина 58 км, средняя ширина 4,6 км) — вторые
порота в Черное море — играл большую роль в экономической жизни
72
Введение
древних греков. Борьба за проливы проходит красной нитью через всю
историю греческих государств. В обоих проливах наблюдается двойное
течение: верхнее — из Черного моря в Эгейское и нижнее (глубинное) —
в обратном направлении.
Береговая линия Малой Азии в Эгейском море сильно изрезана и изоби-
лует большими удобными гаванями, образованными впадением больших
рек в море. Малоазийский материк открыт только со стороны Эгейокого
моря. Таким образом, удобство морских плаваний по Эгейскому морю со-
четалось с доступными путями проникновения в Малую Азию по долинам
рек. Малоазийское побережье, населенное греками, делилось с севера на
юг на три большие области: Эолиду, Ионию и Дориду.
Климат береговой полосы был также субтропическим средиземномор-
ским климатом; почва Малой Азии в районе заселения ее греками отлича-
лась большим плодородием, богатством полезных ископаемых и строи-
тельного леса. Здесь возник ряд греческих городов; некоторые из них дос-
тигли высокого экономического процветания (Галикарнасе, Эфес, Милет,
Смирна, Фокея) и в VII—VI вв. до н. э. были передовыми экономическими и
культурными центрами греческого мира.
За узкой береговой полосой Малой Азии, перешедшей во владение гре-
ков, простирались горные районы Ликии, Карии, Лидии, Фригии и Мисии,
населенные многочисленными народностями и племенами, не принявшими
греческую культуру и враждебными ко всяким посягательствам греков на
их свободу.
Образцом древнего описания Эллады может служить «Перипл» (бук-
вально — «объезд по морю»), составленный неизвестным автором в
IV в. до н. э. и приписанный в рукописи Скилаку, греческому море-
плавателю и географу VI в. до н. э.
«Амбракия. После Молоссии греческий полис Амбракия; он удален
от моря на 80 стадиев. И у моря есть также укрепление и закрытая
гавань. Отсюда Эллада начинает быть сплошной вплоть до реки Пеней
и полиса Гомолия в Магнетии, который лежит у этой реки. Плавания
же вдоль Амбракии 120 стадиев.
Акарнания. За Амбракией лежит область Акарнания, и первый по-
лис здесь — Аргос Амфилохийский и Анакторий с гаванью; и вне
Анакторийского залива такие: Акте и полис Левкада с гаванью, он
простирается к Левкате, мысу, который выдается далеко в море.
Этот город прежде назывался также Эпилевкадии... Он ныне ост-
ров, укрепленный по перешейку рвом. На перешейке расположен
Эврип Диорикт. После этого — полис Фара и напротив него остров
Итака и полис с гаванью; после этого остров Ксфалления. Возвра-
щаюсь опять на материк, где его оставил. После этого полис Али-
зия, и у него остров Карн, и город Астак с гаванью, и река и полис
Эниады; и в эти города надо плыть вверх по Ахелою. Есть и другие
полисы акарнанов внутри страны. Плавания вдоль Акарнании —
2 дня. Вся Акарнания обладает удобными гаванями; и к ней приле-
Природа и население Древней Греции
73
гают многочисленные острова, которые Ахелой, образуя наносы,
превращает в материк.
Этолия. После Акарнании лежит область Этолия, и полисы в ней суть
такие: Калидон, Аликарна, Моликрея; и Дельфийский залив (устье
залива имеет 10 стадиев ширины), и у него святилище; и полис На-
впакт; и за этим полисом у этолийцев есть много других внутри стра-
ны. Вдоль Этолии один день плавания.
Локры. За этолийцами живут локры, среди которых суть так называе-
мые озолы, и такие полисы: Эвантис, Амфисса. Плавания же вдоль
земли локров полдня.
Фокидяне. После локров, на Киррайской равнине, живут фокидяне, и
святилище Аполлона, и полис Дельфы, и полис Антикира, где лучше
всего лечат чемерицей. А плавания вдоль земли фокидян — полдня.
Беотяне. После фокидян живут беотяне, и такие полисы: Корсии, Сифы
с гаванью, Эвтрет и укрепление беотян. Плавания вдоль Беотии мень-
ше, чем полдня.
Мегаряне. За беотийцами живут мегаряне, и такие полисы: Эгосфена,
Пеги, укрепление Герания, Арис. Плавания вдоль земли мегарян 100
стадиев.
Коринф. После мегарян лежит полис и святилище Коринф; Лехайон,
Истм. Отсюда начинается уже Пелопоннес. Здесь от моря до нашего
моря через перешеек 40 стадиев пути. Эта страна — вся приморская.
Плавания вдоль коринфской земли полдня.
Сикион. За Коринфом — полис Сикион. Вдоль него 120 стадиев пла-
вания.
Ахейцы. За Сикионом живут ахейцы, и полисы тут такие: Пеллена,
Эгира, Эги, Эгион, Рипы, а за Рием Патры, Дима. Вдоль страны Ахайи
700 стадиев плавания.
Элида. После ахейцев лежит область Элида, и полисы в ней такие:
Киллена с гаванью, и река Алфей. Есть и другой полис в центре стра-
ны, образованный путем синойкизма, — Элида. У этой области лежит
остров Закинф, на котором есть и полис, и гавань. Плавания же вдоль
страны элейцев вплоть до лепреатов 700 стадиев.
Аркадия. За Элидой лежит область Аркадия. Аркадия выходит из внут-
ренних областей к морю у Лепрея. У нее суть такие большие полисы
внутри страны: Тегея, Мантинея, Герея, Орхомен, Стимфал. Есть и
другие полисы. Плавания вдоль области лепреатов 100 стадиев.
Мессения. После Аркадии находится область Мессена, и полисы в ней
такие: прежде всего Мессена с гаванью, а затем Кипарисе, удаленный
от моря на 7 стадиев, Ифома внутри страны, удаленная от моря на 80
стадиев. Плавания же вдоль земли Мессении 300 стадиев.
Лакедемон. За Мессенией лежит область Лакедемон, и полисы в ней
такие: Асина, Мотона, Ахиллова гавань и против нее гавань Псама-
фунт. Между ними обеими находится выдающееся в море святилище
Посейдона, Тенар; и полис Лас с гаванью, Гифей, в котором судо-
верфь, и укрепление, и река Эврот, и полис Бойя, и мыс Малея. У него
74
Введение
лежит остров Кифера с полисом и гаванью. А напротив него лежит
остров Крит. А за этим упомянутым выше мысом Малея — полис и
гавань Сида, полис и гавань Эпидавр, полис и гавань Прасия, полис и
гавань Метана. Существует и много других полисов лакедемонян.
Внутри страны находится Спарта и многие другие. А плавания вдоль
земли лакедемонян 3 дня.
Крит. Против Лакедемона лежит остров Крит: ведь из областей Евро-
пы Лакедемон ближе всего к нему расположен. От Лакедемона до
мыса Крита, на котором лежит полис Фаласарны, можно дойти в тече-
ние дня. За Фаласарнами находится мыс Бараний Лоб. От него в Ли-
вию по направлению к ветру Ноту, а именно к Алеадам киренцев на
Херсонесе, день и ночь плавания. Крит имеет величину 2500 стадиев,
он узок и вытянут с захода на восход солнца... На Крите много поли-
сов. На западе первый к мысу полис — упомянутые Фаласарны с
закрытой гаванью; Полиррения и ее территория простирается от Бо-
рея к Ноту; здесь святилище Артемиды Диктинайской — на севере, в
земле Пергамин; у Нота же Гиртакина; у Борея — Кидония с закры-
той гаванью; внутри острова полис Элир; на юге полис и гавань Лисса
у Бараньего Лба; у ветра Борея область Аптерея; затем Лампея: и этот
полис простерся в обе стороны, и река Месапий протекает в нем;
затем Осмида; после Осмиды Элевтерны у Борея; у Нота — Сибрита;
у Борея полис Панорм и гавань; у Нота — Фест; у Борея — Аксос и
Кносс; у Нота — Гортина, Раук; в глубине острова — Ликт: и этот
простерся в обе стороны; у ветра Борея гора Кадист, и гавань при ней
Олус... Существуют и другие полисы на Крите; сказывают, что он сто-
грады й.
Острова Киклады. Эти Киклады заселены у Лакедемонской земли:
Мелос с гаванью, вслед за ним Кимол, вслед за этим Олиар, вслед за
ним Сикин, этот последний также и полис; после этого Фера, вслед за
ней Анафа, после нее Астипалея. Возвращаюсь обратно на материк,
откуда отправился.
Аргос. После Лакедемона расположен полис Аргос, и в нем город
Навплия и гавань; а внутри страны Клеоны, и Микены, и Тиринф.
Плавания же вдоль области Аргии вокруг (ведь здесь находится так
называемый Арголический залив) 150 стадиев.
Эпидавр. За Аргосом простирается область Эпидавр; до этого зали-
ва пролегли 30 стадиев. А после эпидаврийской земли Галия с гава-
нью. Она расположена в устье Арголического залива. Перипл этой
области — 100 стадиев.
Гермион. После нее находится полис Гермион с гаванью. Его пе-
рипл — 50 стадиев. За Термионом лежит мыс Скиллай в заливе,
обращенном к Истму... От устья этого залива вплоть до Истма
740 стадиев.
Трезения. За Термионом лежит Трезена — полис и гавань; плавания
вдоль нее 30 стадиев. После этого остров Калаврия, и полис, и гавань.
Вдоль него 300 стадиев плавания.
Природа и население Древней Греции
7 5
Эгина. У этой области лежит полис и остров Эгина с двумя гаванями.
Возвращаюсь вновь на материк, откуда отправился.
Эпидавр. После Трезении находится полис Эпидавр с гаванью. Вдоль
области Эпидавра 130 стадиев плавания.
Коринфия. За Эпидавром лежит восточная область коринфян и ук-
репление Кенхреи и Истм, где расположено святилище Посейдона.
Здесь заканчивается Пелопоннес. И вне Истма у коринфян есть зем-
ля и укрепление Сидунт и другое укрепление Кроммион. Плавания
же вдоль области коринфян вплоть до границ мегарян 300 стадиев.
Мегары. После области коринфян находится полис Мегары, и гавань,
и укрепление Нисея. А плавания вдоль области мегарян вплоть до
Япиды (это же гора в земле афинян) 140 стадиев.
Аттика. А после мегарян простираются полисы афинян и первый по-
лис Аттики Элевсин, где находятся святилище Деметры и укрепле-
ния. Напротив него расположен Саламин, остров и полис с гаванью.
Затем Пирей с причалами и Афины. Пирей же имеет три гавани.
Анафлист — укрепление с гаванью; Сунион — мыс и укрепление,
святилище Посейдона; укрепление Форик с двумя гаванями; укреп-
ление Рамнунт. Есть и много других гаваней в Аттике. Перипл земли
афинян 1140 стадиев: от области Япиды до Суниона 490 стадиев, от
Суниона до пределов беотян 650 стадиев.
Острова Киклады. Против Аттики лежат так называемые острова
Киклады, и такие полисы на островах: Кеос (этот — четырехградый:
полис Пеесса с гаванью, Корессия, Юлида, Карфея); Гелена; остров и
полис Кифнос; остров и полис с гаванью Сериф; Сифнос; Парос, име-
ющий две гавани, из которых одна закрытая; Наксос, Делос, Рения,
Сирое, Миконос (этот двухградый); Тенос с гаванью; Андрос с гава-
нью. Это острова Киклады. Ниже них другие острова, эти — уже к
Ноту: Иос с гаванью (на нем погребен Гомер); Аморгос, этот трехгра-
дый, с гаванью; Икар, двухградый.
После же Андроса остров Эвбея; он четырехградый: на нем располо-
жены Карист, Эретрия с гаванью, Халкида с гаванью, Гестиэя с гава-
нью. Эвбея имеет протяженность 1350 стадиев от Кенея, святилища
Зевса, до Гереста, святилища Посейдона; а в ширину Эвбея узка.
В Эгейском море лежат такие острова: против Эретрии Скирос с по-
лисом; Икос, этот двухградый; Пепарефос, этот трехградый, с гава-
нью; Скиаф, этот двухградый, с гаванью. После этого возвращаюсь
опять на материк, откуда отправился.
Беотяне. За Афинами живут беотяне: ведь и они сидят у того же
моря. И есть в этой области прежде всего святилище Делий, потом
святилище Авлида, укрепление Эврип, укрепление Анфедон, Фивы,
Феспии, Орхомен внутри страны. Есть и другие полисы. Плавания же
вдоль области беотян от Делия вплоть до границ локров 250 стадиев.
Локры. После беотян живут локры. И напротив Эвбеи у них есть
такие полисы: Ларимна, Кинос, Опунт, Алопа; есть у локров и многие
другие. Плавания же вдоль их области 200 стадиев.
Введение
Фокидяне. После локров живут фокидяне; и они примыкают к тому
же морю. И полисы у них такие: Фроний, Кнемида, Элатея, Пропилон,
Панопей. Внутри страны у них есть и другие полисы. Плавания же
вдоль области фокидян 200 стадиев.
Мелиэйцы. За фокидянами живут мелиэйцы и лежит Малиэйский за-
лив. Здесь Фермопилы, Трахина, Эта, Гераклея, река Сперхей.
Малиэйцы. Народ после мелиэйцев. У малиэйцев первый полис Ла-
мия, а последний — Эхин; у малиэйцев существуют и другие полисы,
докуда достигает залив. И сверху, с внутренней стороны, к земле
малиэйцев примыкают энианы, и через них течет река Сперхей.
Ахейцы. Вне Малиэйского залива живет народ фтиотийских ахейцев;
они живут также и в Пагасейском заливе... Полисы ахейцев такие:
Антрон, Ларисса, Мелитея, Деметрия, Фивы; есть у ахейцев и другие
полисы внутри страны.
Фессалия. После ахейцев Фессалия выходит к морю из внутренних
областей узкой, в 30 стадиев, полосой. И у моря существуют такие
полисы Фессалии: Амфаны, Пагасы; а внутри страны такие: Феры,
Ларисса, Фарсал, Киер, Пелинней, Скотусса, Краннон. В глубине су-
ществуют и другие полисы фессалийцев. Фессалия же простирается
во внутренних областях выше энианов, и долопов, и малиэйцев, и
ахейцев, и магнетов вплоть до темнов. А глубина Пагасейского зали-
ва от устья до вершины в Пагасах равна предполуденному плаванию.
В Пагасейском заливе есть остров и полис Кикинефос.
Магнеты. У моря сидит народ магнетов и существуют такие полисы:
Иолк, Мефона, Кораки, Спалавтра, Олизон, гавань Исы. Вне Пагасей-
ского залива — Мелибея, Ризунт, Эвримены, Миры. Внутри страны
живет народ перребы. Вплоть досюда от Амбракии все — сплошь
Эллада; и точно так же вся приморская часть равным образом распо-
ложена в Элладе» (Скилак Кариандский. Перипл обитаемого мира.
33—65. Пер. Ф. В. Шелова-Коведяева.).
Раздел второй
ЭГЕЙСКИЙ МИР
И ГОМЕРОВСКАЯ ГРЕЦИЯ
ГЛАВА III
КРИТО-МИКЕНСКАЯ ЭПОХА
Первая эпоха греческой истории — крито-микенская (III—II тыс. до и. э.) —
охватывает время двух древнейших цивилизаций, открывших первую страницу
европейской истории. В это время зарождаются первые государства, возникают
первые образцы подлинного искусства, появляются первые памятники письменно-
сти в Европе. События и герои этой эпохи послужили основой для мифотворчества
позднейших греков, создания легенд о могущественном критском царе Миносе,
подвигах Геракла и Тесея, трагической судьбе Эдипа, плавании аргонавтов и Тро-
янской войне.
Конец III тыс. до и. э. — возникновение первых государств на Крите.
Конец III — начало II тыс. до н. э. — переселение на Балканский
полуостров первых греческих племен — ахейцев.
XVII—XVI вв. до н. э. — появление первых греческих государств на
Балканском полуострове.
Середина XIII в. до н. э. — экспансия ахейцев на северо-запад Малой
Азии: Троянская война.
Конец XIII — начало XII вв. до н. э. — вторжение дорийцев в Грецию и
гибель крито-микенской цивилизации.
С какого времени нам известна история Древней Греции? Ученые пер-
вой половины XIX в. обычно начинали ее изложение с VIII в. до н. э. Так,
например, Джордж Грот (1794—1871), автор 12-томной «Истории Гре-
ции», открывает повествование 776 г. до н. э., годом, с которого, по преда-
нию, в храме Зевса Олимпийского в Элиде стал справляться популярней-
ший в Греции праздник — знаменитые Олимпиады.
Таким образом, историки первой половины XIX в. проходили мимо
।ого факта, что у самих греков сохранились более или менее отчетливые
воспоминания о значительно раннем периоде их исторической жизни.
Эти воспоминания запечатлены в мифах и сказаниях, которые донесли
до нас античные авторы — Геродот, Фукидид, Диодор и другие. Согласно
78
Эгейский мир и гомеровская Греция
этим сказаниям, на острове Крит в глубокой древности существовало
могучее царство, правил им мифический царь Минос — «талассократ» —
«властитель моря».
Историческое предание сохранило ряд подробностей о Миносе и его
державе. Так, у Диодора о самом Миносе можно прочесть следую-
щее: «Многие поколения спустя после рождения богов на Крите по-
явилось и немало героев, самыми прославленными из которых*были
Минос, Радамант и Сарпедон. Предания называют их сыновьями Зев-
са и Европы, дочери Агенора, которая по воле богов прибыла на Крит
верхом на быке. Старший из братьев Минос стал царем острова, осно-
вав на нем немало городов, самые прославленные из которых три:
Кносс, в той части острова, которая обращена к Азии, Фест, располо-
женный на юге у моря, и Кидония на западе, в местности, обращенной
к Пелопоннесу. Минос дал критянам и немало законов, объявив, что
получил их от отца своего Зевса, встречаясь с ним для бесед в какой-
то пещере. Создал он и многочисленный военный флот, с помощью
которого подчинил себе великое множество островов и первым из
эллинов установил господство на море. Достигнув великой славы бла-
годаря своему мужеству и справедливости, он погиб на Сицилии в
походе против Кокала» (Диодор Сицилийский. Историческая библио-
тека, V, 79. Пер. О. П. Цыбенко).
О власти Миноса на море свидетельствует Фукидид: «Как нам извес-
тно из преданий, Минос первым из властителей построил флот и при-
обрел господство над большей частью нынешнего Эллинского моря.
Он стал владыкой Кикладских островов и первым основателем коло-
ний на большинстве из них и, изгнав карийцев, поставил там правите-
лями своих сыновей. Он же начал истреблять морских разбойников,
чтобы увеличить свои доходы, насколько это было в его силах» (Фу-
кидид. История, 1,4. Пер. Г. А. Стратановского).
Минос распространил свою власть и на некоторые области материко-
вой Греции; ему была вынуждена подчиниться Аттика. Жителей Аттики
критский царь обложил тяжелой данью: каждые девять лет они должны
были посылать на Крит семь юношей и семь девушек на съедение Минотав-
ру — чудовищу с головой быка и туловищем человека, которого Минос
держал в своем дворце-«лабиринте». Брошенные в лабиринт пленники
тщетно пытались найти выход среди множества запутанных ходов и, обес-
силев, становились жертвами кровожадного чудовища. И вот однажды юный
сын царя Аттики Эгея, Тесей, решил отправиться на Крит вместе с очеред-
ными жертвами, чтобы убить Минотавра и освободить родину от тяжелой
и позорной дани.
Прибыв .на Крит, Тесей пленил сердце дочери Миноса Ариадны. Она
подарила Тесею волшебный меч и клубок ниток. В жестокой схватке Тесей
убил Минотавра и, следуя за нитью, прикрепленной по совету Ариадны ко
входу в лабиринт, выбрался на свободу. Он прорубил днища у вытащенных
на берег кораблей критян, чтобы избежать преследования, и со своими
Крито-микенская эпоха
79
спутниками поспешно отплыл на родину. Тем временем царь Эгей, поджи-
дая сына, всматривался в морскую даль. Они условились, что, если заду-
манное Тесеем предприятие увенчается успехом, на корабле вместо чер-
ных будут подняты белые паруса. Но Тесей забыл сменить паруса. Решив,
что его сын погиб, Эгей в отчаянии бросился с высокой скалы в море. С
того времени оно стало называться Эгейским. Народ восторженно встре-
тил освободителя Аттики. Тесей унаследовал отцовский престол, и память
о нем как о национальном герое передавалась из поколения в поколение.
Представления о древнейшей эпохе истории Греции опирались не толь-
ко на легенды и сказания, но и на гораздо более реальные данные. Во мно-
гих местах Греции встречались развалины крепостных стен и зданий, сло-
женных из огромных грубо отесанных камней. Уже сами обитатели Древ-
ней Греции не могли сказать ничего определенного о происхождении этих
сооружений. Ходили рассказы о том, что они были сложены мифическими
одноглазыми великанами — циклопами.
До 70-х гг. XIX в. ученые полностью игнорировали эти легенды и сказа-
ния, памятники древнейшей материальной культуры и основанные на них
представления самих древних греков об их далеком прошлом. Мысль о
том, что в древних сказаниях могла найти отражение реальная историче-
ская действительность, позднее облеченная в форму мифов, не приходила
им в голову. В науке того времени преобладало гиперкритическое направ-
ление, и главную задачу научного исследования ученые видели в том, что-
бы провести четкую грань между областью легендарного и областью исто-
рически достоверного.
Перелом в этих взглядах произошел в 70-х гг. XIX в. Он связан с рас-
копками и археологическими открытиями Генриха Шлимана. Генрих Шли-
ман (1822—1890) родился в городе Нойбуков в Мекленбурге (Северная
I срмания). Родители Шлимана, люди малосостоятельные, вынуждены были
отдать его еще мальчиком для обучения к торговцу.
Молодой Шлиман, работая приказчиком, обнаружил незаурядные ком-
мерческие способности. Накопив некоторые средства, он сам открыл не-
большую торговлю, а в 1846 г. отправился искать счастья в Россию и в
Петербурге развил энергичную коммерческую деятельность. В 60-х гг.,
нажившись на операциях, связанных с Крымской войной, он стал милли-
онером. Но Шлиман был не только удачливым коммерсантом. Обладая с
раннего возраста большими способностями к языкам, он сначала изучил
ряд новых языков, в том числе и русский, а затем увлекся древнегреческим
языком и античными авторами. Замечательные творения древнегреческого
эпоса «Илиада» и «Одиссея» стали любимыми произведениями Шлимана.
11 итая их в подлиннике, он проникся убеждением, что произведения такой
огромной художественной силы не могут не содержать исторической прав-
ды. Став богатым человеком, Шлиман расстался с коммерцией и решил на
свои средства предпринять поиски и раскопки древней Трои.
Когда намерение Шлимана стало известным, широкая публика и ученые
отнеслись к нему скептически, как к очередной причуде богача. Но это нима-
ио нс смутило Шлимана. Руководствуясь указаниями древних комментато-
ров к тексту «Илиады» и «Одиссеи», он в 1870 г. приступил к раскопкам
80
Эгейский мир и гомеровская Греция
холма Гиссарлык, расположенного на побережье Малой Азии, и его на-
дежды оправдались. Через несколько дней после начала раскопок были
обнаружены следы очень древнего, просуществовавшего много веков, не
раз подвергавшегося разрушениям и вновь восстанавливавшегося города.
Множество изделий из камня, бронзы и драгоценных металлов, найденных
на месте раскопок, изумляли тонкостью и совершенством исполнения.
Всеобщее восхищение вызвал знаменитый клад, названный Шлиманом кла-
дом Приама. Среди вещей этого клада были золотые, серебряные, медные
сосуды, ювелирные изделия (диадемы, серьги, браслеты, подвески) тонкой
и изящной работы, богато украшенное оружие из бронзы и камня (яшмы и
нефрита) с тончайшей резьбой. Число мелких золотых предметов превы-
шало восемь тысяч.
Шлиман не обладал специальными археологическими знаниями и по-
этому вел раскопки, не соблюдая многих важных требований археологи-
ческой методики. В результате он неправильно определил разновременные
культурные напластования древнего города и считал «гомеровской Троей»
гораздо более древнее поселение (так называемую «Трою II», в то время как
гомеровской Троей была «Троя Vila»). Однако отдельные ошибки Шлима-
на ни в малейшей мере не преуменьшают научного значения его открытия.
Скептическое отношение ученых к эпосу было сломлено. Стало оче-
видным, что в таких произведениях, как эпические поэмы, приписываемые
легендарному Гомеру, может находить отражение реальная историческая
действительность.
По стопам Шлимана пошли многие ученые. Сам Шлиман не ограничил-
ся раскопками Трои и, руководствуясь теми же гомеровскими поэмами, в
1874 г. приступил к раскопкам древних Микен.
Согласно «Илиаде», Микены были резиденцией царя Агамемнона, воз-
главлявшего ополчение греков под Троей. Остатки Микенского акрополя
были видны на поверхности высокого холма и до раскопок. Этот холм вы-
сотой 278 метров над уровнем моря находится на расстоянии 18 километ-
ров от побережья Арголидского залива. В стратегическом отношении холм
исключительно удобен для возведения на нем крепости, которая была сло-
жена из огромных грубо отесанных камней. Входом в крепость служили
так называемые Львиные ворота, украшенные каменным изваянием двух
львов. В непосредственной близости от Микенского акрополя в 1876 г.
Шлиман открыл шесть шахтовых гробниц. Так были названы высеченные в
скале прямоугольные колодцы — склепы, закрытые сверху каменными пли-
тами. Некоторые из этих гробниц подверглись опустошению еще в древно-
сти, в других были найдены великолепные образцы древнего художествен-
ного ремесла — чаши, цепочки, диадемы, кольца, богато украшенное ору-
жие, замечательные по художественному исполнению сосуды из
драгоценных металлов (например, серебряный ритон в виде головы быка из
четвертой шахтовой гробницы) и, наконец, золотые маски с портретными
чертами погребенных.
Уже в середине XX в., в 1952 г., в Микенах раскрыто еще одно шах-
товое погребение «Г», в котором также обнаружена погребальная мас-
ка из электрона, но более грубой работы. Этими масками, очевидно,
Крито-микенская эпоха
81
покрывались лица погребенных в шахтовых могилах. В общей сложно-
сти в период с 1951 по 1955 г. в разных местах было открыто около 30
погребений такого же типа.
После сенсационных открытий Шлимана на Балканском полуострове и
на островах Эгейского моря начались энергичные археологические рабо-
ты. В них приняли участие археологические институты ряда стран (Герма-
ния, Англия и др.).
Особенно интересные результаты дали раскопки на острове Крит, нача-
тые в самом конце XIX в. английским археологом Эвансом. С 1900 г. по-
добные раскопки стали проводиться регулярно из года в год.
Событием первостепенной важности было открытие Артуром Эвансом
(1851—1941) так называемого Кносского дворца. Он представлял собой
комплекс взаимосвязанных архитектурных сооружений, занимавших в об-
щей сложности 16 тысяч квадратных метров. Дворец состоял из несколь-
ких этажей — некоторые ученые насчитывают четыре этажа, хотя боль-
шинство полагает, что в основном он был двухэтажным. Этажи были связа-
пы лестничными переходами, поддерживаемыми колоннами,
расширяющимися кверху. В центре находился большой двор, вокруг кото-
рого группировались многочисленные помещения. Они, в свою очередь,
отделялись друг от друга двориками, служившими одновременно световы-
ми колодцами. Под многими помещениями сохранились подвалы.
Дворцовые помещения имели различное назначение. Одни из них, види-
мо, использовались как жилые комнаты, другие предназначались для пара-
дных приемов и религиозных церемоний. Некоторые помещения отводи-
лись под кладовые, где стояли огромные пифосы для хранения продуктов.
В нижних этажах размещались склады оружия, кухни. Специально выделя-
лись помещения для мастерских и дворцовой прислуги.
К югу от дворца был раскрыт очень интересный комплекс построек,
состоящий из жилого дома и павильона с ванной для омовения ног. В смеж-
ном помещении найдены остатки купальных шаек, и существуют основа-
ния считать, что здесь была холодная и горячая вода. В самом дворце от-
крыта ванная комната и система «параболической кривой», при помощи
которой дождевая вода с крыш дворца стекала в специальные водоемы. По-
видимому, здесь находилась дворцовая прачечная. Под вымосткой полов
дворца была обнаружена система водопроводных и сточных труб.
Центральный участок пола «тронного зала» был покрыт красной шту-
ка гуркой. Рядом располагался бассейн для совершения очистительных об-
рядов, к которому вели ступеньки. Потолок зала поддерживался тремя утол-
щающимися кверху колоннами. По обе стороны от трона вдоль стен нахо-
дились гипсовые скамейки. С западной стороны к тронному залу примыкало
святилище с алтарем.
В некоторых дворцовых помещениях сохранилась в более или менее не
поврежденном виде стенная живопись — фрески. Сюжеты этих фресок чрез-
вычайно разнообразны: сцены мирной жизни, праздничные процессии, ре-
иигиозные обряды, акробатические игры, приручение быков. Необычайно
реалистичны пейзажи и изображения животных: море, в котором плавают
рыбы, сады, луга, кошка, охотящаяся за птицами, куропатки, удоды, львы,
82
Эгейский мир и гомеровская Греция
быки, зайцы. Замечательная гамма красок этих росписей. Особенно изящ-
ны знаменитые «придворные дамы в голубых платьях». Их пышный туалет,
прически, позы переданы в очень изысканной манере.
Интересна фреска, изображающая воина, который стоит перед борода-
тым военачальником с пером на голове. Великолепна и роспись на стенах
тронного зала, пострадавшая меньше других. На фреске изображены бес-
крылые грифоны. Фон фрески красный с белой полосой внизу и такой же
полосой посередине, которая воспроизводит скалистый ландшафт. Пейзаж
дополняют тянущиеся вверх стебли папируса, увенчанные цветами.
Одним из наиболее значительных произведений стенной живописи Кнос-
ского дворца является фреска, украшавшая стены «коридора процессий».
Она, вероятно, состояла из двух рядов изображений, из которых сохра-
нился только нижний — шествие юношей и девушек с сосудами и, по-види-
мому, музыкальными инструментами. Стены «южных пропилей» украша-
ет фреска, известная под названием «Носители кубков». Эта фреска тема-
тически связана с росписью из «коридора процессий». На ней изображены
юноши, несущие серебряные ритоны. Прекрасно сохранились все детали
парадного костюма юношей — одежды из ярко орнаментированной ткани,
широкие пояса из серебра и золота, серебряные серьги, ожерелья, запяс-
тья и поножи.
В помещениях Кносского дворца были также обнаружены памятники древ-
ней письменности, восходящей ко II тысячелетию до н. э. Древнейшие па-
мятники этой письменности — печати, надписи на сосудах — типичные об-
разцы пиктографического письма, близкого к иероглифическому. Кроме того,
было найдено свыше 10 тысяч глиняных табличек со знаками линейного
слогового письма, которые появляются в XVII в. до н. э. Эти таблички
подразделены на два типа: содержащие знаки линейного письма «А» и ли-
нейного письма «Б». Попытки дешифровать это письмо долгое время оста-
вались безуспешными.
Дворцы, по типу весьма сходные с Кносским, но меньших размеров,
были обнаружены в других районах Крита — в Фесте, Маллии, Като-Закро
и Агиа-Триаде. Кроме того, на Крите раскопаны также отдельные поселе-
ния, расположенные вблизи побережья. Одновременно обнаружены следы
древних дорог, соединявших различные населенные пункты острова. Лю-
бопытно, что и дворцы, и поселения Крита не имели оборонительных со-
оружений.
В ходе раскопочных работ на Крите было найдено множество различ-
ных вещей: сосудов из камня, глины, драгоценных металлов и меди, ору-
жия, украшений, печатей, резных камней. Особого внимания заслуживают
глиняные сосуды в стиле камарес. Названы они так потому, что первые
образцы подобных сосудов были открыты около современной деревни Ка-
марес. По форме они очень близки к сосудам из металла, а для росписи их
характерно стилизованное изображение растений, выполненное с порази-
тельным вкусом и мастерством. Сосуды этого типа были обнаружены во
многих местах археологических раскопок.
Очень много вещей, найденных на Крите, сделано из привозных матери-
алов. Например, разнообразные изделия из золота и слоновой кости не
Крито-микенская эпоха
83
могли быть изготовлены из местного материала, так как на Крите отсут-
ствуют месторождения золота и никогда не водились слоны. Видимо, золо-
то и слоновую кость привозили из Египта и других стран Африки. Также и
растение сильфий, изображение которого встречается на Крите, видимо,
было привезено сюда из Ливии, обсидиан — с острова Мелос, серебро —
из Испании или Сардинии, и т. д. О тесных связях Крита с Египтом свиде-
тельствует находка на Крите серии алебастровых сосудов египетской ра-
боты. Еще более важной находкой с этой точки зрения является печать с
именем царицы Тии, жены фараона Аменхотепа III. Эта печать была обна-
ружена в погребении из Агиа-Триады вместе с множеством других местных
критских вещей.
В то же время на территории Египта были найдены изделия критских
ремесленников, например, сосуды в стиле камарес (район Фаюма), золо-
тые вещи критской работы (склад в Тоде). Очень интересны изображения
критян с дарами, украшавшие стены египетских гробниц — гробницы Сен-
мута, архитектора царицы Хатшепсут; Усер-Амона, визиря фараона Тут-
моса III, и др. Точно датируемые египетские предметы позволили опреде-
лить время, к которому относятся и найденные вместе с ними критские
вещи. Все эти находки, бесспорно, свидетельствуют об оживленных тор-
говых отношениях Крита с Египтом. То, что изделия критских мастеров
были обнаружены на западном побережье Малой Азии и островах Эгей-
ского моря, неопровержимо доказывает, что Крит поддерживал постоян-
ные связи также с рядом районов Восточного Средиземноморья.
Таким образом, культура Крита получила весьма широкое распростра-
нение. Это подтверждают также находки на материке и других островах
многих изделий, в стиле которых чувствуется влияние критских мастеров.
Среди памятников этого же периода, исследованных на материке, наи-
больший интерес вызывает Микенская цитадель. В отличие от памятников
архитектуры древнего Крита, в Микенах бросаются в глаза оборонитель-
ные сооружения. Древние Микены, возле которых Шлиманом были рас-
крыты шахтовые гробницы, окружены стенами, сложенными из грубо оте-
санных камней огромных размеров. Ширина сохранившихся стен достига-
ет 6м.
Защищенный этими мощными стенами Микенский дворец так же, как и
Кносский, представлял собой комплекс помещений различного назначе-
ния. Но, в отличие от Кносса, его центром был не двор, а довольно обшир-
ное помещение с четырьмя колоннами, утолщающимися кверху, и очагом
посередине, так называемым мегароном. К мегарону примыкали другие
помещения. Их стены покрыты штукатуркой, на которой местами сохра-
нились фрески. Под мощеным полом двора были обнаружены приспособ-
ления для отвода воды. В Микенах были также раскопаны остатки подзем-
ного водопровода и бассейна для хранения воды, сооруженных, по-види-
мому, на случай осады.
Очень сходен с Микенским дворец в Тиринфе, находящийся от Микен
па расстоянии около 15 км, вблизи морского побережья. Он тоже защи-
щен мощными стенами, сложенными из грубо отесанных каменных глыб.
В центре Тиринфского дворца также находился мегарон, середину кото-
84
Эгейский мир и гомеровская Греция
рого занимал очаг, окруженный четырьмя расширяющимися кверху ко-
лоннами. На внутренних стенах мегарона сохранились следы стенной
живописи.
Сооружения, подобные Микенскому и Тиринфскому дворцам, были
обнаружены еще в нескольких районах материковой Греции. В частности,
в 1939 г. в ходе раскопок в Пилосе на берегу Наваринской бухты американ-
ский археолог Чарльз Бледжен открыл Пилосский дворец. По плану ^архи-
тектуре и кладке стен этот дворец очень напоминает сооружения Микен и
Тиринфа. По ряду признаков можно предположить, что жизнь во дворце
оборвалась на рубеже XIII—XII вв. до н. э. после пожара и больше уже не
возобновлялась. При раскопках 1952—1953 гг. были обнаружены мега-
рон, прилегающие к нему помещения и кладовые с обломками 6 тысяч сосу-
дов. Стены мегарона и вестибюля расписаны фресками с изображением
процессий и военных сцен.
Таким образом, центральным помещением всех этих памятников ар-
хитектуры служил мегарон с очагом посередине, вокруг которого груп-
пировались остальные помещения. Это дало основание некоторым уче-
ным думать, что создателями подобных архитектурных ансамблей были
выходцы с севера, а не южане, привыкшие в своих помещениях обходить-
ся без очагов.
Кроме дворцов и крепостей, во многих пунктах Южной, Средней и Се-
верной Греции найдены древние погребения, которые отличаются от древ-
нейших погребальных сооружений — шахтовых гробниц. Они представ-
ляют собой погребальные камеры, соединенные с поверхностью земли спе-
циальным коридором—дромосом. Если стены такой камеры были из мягкого
грунта, они выкладывались камнем. Из подобных погребений возникли так
называемые купольные гробницы. В них над погребальной камерой возво-
дился свод — тол ос. Великолепный памятник этого типа — всемирно изве-
стная «сокровищница Атрея», открытая Шлиманом. Отделка стен камеры,
дромоса и свода свидетельствует о высоком уровне строительной техники
в тот период.
Гробница Атрея и большая часть такого же рода погребальных соору-
жений были разграблены еще в древности. Счастливое исключение состав-
ляет купольная гробница, открытая в Вафио, на территории древней Лако-
ники. В ней сохранился богатый погребальный инвентарь, которым обыч-
но наделяли умершего воина.
Среди украшений из золота (перстни, ожерелье с 80 аметистами) бро-
сается в глаза железное кольцо, найденное на пальце скелета вместе с золо-
тыми. Это первая находка железного изделия, датируемая микенским пери-
одом, которая доказывает, что железо ценилось тогда еще наравне с золо-
том. В погребении найдено много оружия и орнаментированных сосудов.
Особенно хороши золотые кубки, украшенные искусно выполненными
сценами охоты на быков.
Археологические находки материковой Греции и Крита обладают очень
большим стилистическим сходством. Поэтому у некоторых ученых (в час-
тности, у А. Эванса) возникло предположение, что многие из найденных на
материке вещей были привезены с острова Крит или сделаны в Греции крит-
Крито-микенская эпоха
85
скими мастерами. Однако памятникам так называемой микенской культуры
свойственны некоторые своеобразные черты: обилие оружия в погребени-
ях, специфические сюжеты стенной живописи. Если для критских фресок
характерны сцены охоты, процессий, игр с быками, то для микенской стен-
ной живописи, остатки которой сохранились на стенах дворцов в Мике-
нах, Тиринфе и Пилосе, типичны сцены сражений, запряжки боевых коней,
осады крепости и т. д.
После открытия критской и микенской культур возник вопрос их дати-
ровки, решить который оказалось не так-то просто. Решению этой пробле-
мы помогли, в частности, хорошо датируемые египетские вещи, которые
были найдены на Крите. Сосуды критского и микенского производства, как
об этом говорилось выше, были найдены также на территории Египта, при-
чем среди египетских вещей, поддающихся точной датировке. Это помогло
Эвансу разработать основную хронологию памятников материальной куль-
туры Древнего Крита. В соответствии с хронологической системой Эванса
все археологические памятники Крита распределяются по трем хронологи-
ческим периодам, условно названным им минойскими по имени легендар-
ного критского царя. В свою очередь, эти три периода делятся каждый на
три подпериода. Ниже эти периоды перечисляются и дается их краткая ха-
рактеристика.
Раннеминойский период (2600—2000 гг.). К этому периоду относятся
древнейшие поселения, в районе которых были обнаружены неолитиче-
ские находки, металлические изделия из меди и золота. Этим же временем
датируются толосы — коллективные погребения родового общества; они
представляют собой круглые по форме гробницы, вмещающие иногда до
700 скелетов. В конце раннеминойского периода появляются керамиче-
ские изделия, сделанные при помощи гончарного круга.
Среднеминойский период (2000—1550 гг.). В этот период распространя-
ется бронза. К этому времени относится сооружение дворцов и постройка
дорог, связывающих Кносс с Фестом и равнину Мессара с северным побе-
режьем Крита. Керамика представлена сосудами в стиле камарес. Впервые
встречаются глиняные, высушенные на солнце таблички с линейным пись-
мом «А», появление которых датируется серединой XVII в. до н. э. Средне-
минойский период прерывается какой-то катастрофой, вызвавшей разру-
шение ряда сооружений этой эпохи — дворцов и поселений (ок. 1700 г.
до н. э.). Некоторые ученые считают, что разрушения были связаны с зем-
летрясением. Этому противоречит тот установленный археологическими
исследованиями факт, что многие из среднеминойских архитектурных па-
мятников были стерты с лица земли пожарами, следы которых сохрани-
лись. В настоящее время в науке господствует взгляд, что причиной этих
разрушений было вторжение на Крит ахейских племен с Балканского по-
луострова, которое, очевидно, произошло в XVII в. до н. э. Но вскоре
мирная жизнь на Крите была восстановлена, разрушенные здания отстрое-
ны. Часть ахейцев, по-видимому, ассимилировалась с местным населени-
ем, что отразилось на дальнейшем развитии критской культуры. В это же
прсмя и, видимо, в известной связи с проникновением ахейцев на остров
Кри г появляются критские надписи с линейным письмом «Б».
86
Эгейский мир и гомеровская Греция
Позднеминойский (1550—1150 гг.). К этому периоду относится дальней-
шее распространение власти Кносса на территорию всего Крита. В это же
время прокладываются благоустроенные дороги, связавшие все районы ос-
трова. Вновь отстраивается Кносский дворец, появляются новые фрески
(изображение одного из кносских правителей, игр с быками и т. д.). Закан-
чивается описываемый период новым разрушением дворцов (ок. 1450 г.),
постепенным увяданием критской культуры и вторжением на этот раз уже
дорийских племен. В более позднее и хорошо известное нам время Основ-
ным населением Крита были дорийцы.
По аналогии с хронологической периодизацией Эванса была установ-
лена и получила распространение в науке периодизация памятников, обна-
руженных на Балканском полуострове и островах Греции. В соответствии
с этой периодизацией были выделены следующие периоды развития древ-
негреческой культуры.
Раннеэлладский период (2500—1900 гг.). Этот период характеризуется
низким уровнем материальной культуры, соответствующим первобытно-
общинному строю. Только в конце периода появляются первые изделия из
бронзы и серебра, а также крупные укрепленные поселения, наиболее из-
вестным из которых является цитадель Лерна. Керамические изделия в это
время изготавливались еще без гончарного круга.
Среднеэлладский (1900—1550 гг.). К этому времени относится вторжение
на территорию Греции северных племен. Оно сопровождалось разрушением
поселений и возникновением новых, иногда на тех же местах. Вторгнувшиеся
племена были знакомы с обработкой металла; их керамические изделия по
форме были похожи на металлические и изготовлялись при помощи гончарно-
го круга. Основным занятием населения было земледелие и скотоводство.
Позднеэлладский (1550—1150 гг.). Этим периодом датируется наиболь-
шее число замечательных микенских памятников, открытых на территории
материковой Греции. Древнейшие из них — знаменитые шахтовые гробни-
цы XVII—XVI вв. до н. э. с богатейшим погребальным инвентарем. К XV в.
до н. э. относятся погребальные камеры с дромосами и купольные гробни-
цы. Крепости и дворцы возникают в XIV в. до н. э. и существуют до конца
XIII — начала XII в. до н. э., т. е. вплоть до того времени, когда на Балкан-
ском полуострове начинается новое крупное передвижение племен. Втор-
гнувшиеся с севера в Среднюю Грецию и Пелопоннес дорийцы уничтожают
и разрушают основные центры микенской культуры.
Кто, какой народ создал культуру на острове Крит? Кого нужно считать
носителями микенской культуры на материке? На базе какого социально-
экономического строя выросли и развились эти культуры?
Долгое время ответы на эти вопросы можно было искать, лишь изучая
материал археологических исследований и особенности памятников мате-
риальной культуры, сохранившихся на Крите и на материке. Поэтому впол-
не понятно, почему в науке высказывались различные предположения и о
носителях критской и микенской культур, и о социально-экономическом и
политическом строе древнейших обществ.
Можно сказать* вполне определенно, что на ранних ступенях развития
культуры на Крите господствующей формой социально-экономических
Крито-микенс кая эпоха
87
отношений оставался родовой строй. Однако дальнейшее развитие критс-
кого общества не могло не привести к существенным сдвигам в социальной
структуре.
Обширные торговые и культурные связи Крита с другими частями Сре-
диземноморья, письменность, отсутствие оборонительных сооружений
вокруг дворцов и поселений, прекрасно вымощенные дороги и, наконец,
запечатленное в античной традиции представление о могуществе государ-
ства царя Миноса дают основания считать, что на Крите существовало ран-
неклассовое государство, власть которого распространялась на всю тер-
риторию острова.
Еще сложнее оказалось решить вопрос о характере общественного строя
носителей микенской культуры на Балканском полуострове. Ведь наряду с
центрами высокой культуры, представленными такими памятниками, как
Микены, Тиринф, Пилос, на территории Балканского полуострова суще-
ствовали поселения того же времени, обитатели которых жили в несрав-
ненно более примитивных условиях. В связи с этим одни ученые выдвину-
ли предположение, согласно которому центры микенской культуры появи-
лись в результате проникновения критян на материк. Другие же допускали
существование на территории Пелопоннеса и Средней Греции нескольких
раннегосударственных образований. Эта точка зрения подтверждалась не
только особенностями микенской культуры, но и содержанием гомеров-
ских поэм. Давно уже было замечено, что археологам неизменно удавалось
обнаруживать памятники микенской культуры в тех местах, которые упо-
минаются в «Илиаде» и «Одиссее».
Однако окончательно выяснить вопрос о социально-политическом строе
общества, создавшего критскую и микенскую культуры, можно было, толь-
ко прочитав найденные в Кноссе глиняные таблички со знаками линейного
письма. Упорные поиски «ключа» к расшифровке этого письма долго не
давали никаких результатов.
Как уже указывалось выше, таблички с линейным письмом были разде-
лены на две группы — линейное письмо «А» и линейное письмо «Б». Пер-
вое представлено примерно 75 знаками, одна треть которых заимствована
от критской пиктографической письменности предшествующего периода
или восходит к ней. Линейное письмо «Б» содержит 90 различных знаков,
многие из которых по своему начертанию сходны со знаками слогового
письма, употребляемого на острове Кипр вплоть до V—IV вв. до н. э. На
это впервые обратил внимание шведский ученый А. Перссон, изучая опуб-
ликованную Эвансом в 1935 г. вторую серию найденных им в Кноссе табли-
чек с линейным письмом (первая публикация Эвансом этих материалов
о । носится к 1909 г.).
В 1939 г. во время раскопок дворца в Пил осе на берегу Наваринской
бухты американским ученым Ч. Бледженом и греческим ученым К. Курони-
отисом, совместно проводившими археологические работы, было найдено
600 табличек с линейным письмом «Б». Это был первый случай находки
памятников линейной письменности на материке. При пожаре Пилосского
дворца они подверглись обжигу, и знаки на них сохранились более четко,
чем на табличках, найденных в Кноссе. В 1950—1955 гг. при раскопках
88
Эгейский мир и гомеровская Греция
в Пилосе было открыто еще много табличек с линейным письмом. Очень
интересно, что в Микенах во время раскопок 1950—1952 гг. археологи
нашли 39 табличек с линейным письмом «Б» не во дворце, а впервые в
частном доме, так называемом доме торговца маслом.
При работе над этим новым материалом, однако, далеко не сразу уда-
лось преодолеть трудности дешифровки.
В 1943 г. чешский ученый Б. Грозный, который расшифровал древне-
хеттскую письменность, предложил свое чтение линейного минойского
письма. В основу расшифровки он положил мнимое сходство этого письма
с финикийскими, хеттскими, египетскими и протоиндийскими письмена-
ми. По мнению Грозного, это была негреческая письменность. Однако рас-
шифровка Грозного в ряде случаев оказалась спорной и произвольной и
признания в науке не получила. Взгляды Грозного отчасти разделил бол-
гарский ученый В. Георгиев, который, однако, допускал, что минойское
письмо употребляли и греки.
Значительно более надежным и пользующимся в настоящее время ши-
роким признанием оказался метод дешифровки линейного письма «Б», пред-
ложенный в 1952 г. двумя английскими учеными М. Вентрисом и Дж. Чед-
виком. Опираясь на сходство линейного письма «Б» с упоминавшимся выше
кипрским слоговым письмом, Вентрис и Чэдвик выдвинули ряд весьма вес-
ких доводов в пользу тою, что линейное письмо «Б» представляет собой
письменность древних ахеян — греческого населения, обитавшего на тер-
ритории Пелопоннеса до вторжения туда дорийских племен. Следы ахей-
ского языка сохранились и в более позднее время в Аркадии, где ахейское
население продолжало существовать и после дорийского вторжения. Мно-
гие ахейцы, спасаясь от нашествия дорийцев, бежали на остров Кипр и
принесли с собой ахейский язык и письменность. Исходя из этих фактов,
Вентрис и Чэдвик определили фонетическое значение многих языков по
аналогии с кипрским слоговым письмом и предложили свое чтение ряда
табличек с линейным письмом «Б». Выдвинутый ими метод дешифровки
оказался настолько убедительным, что был принят большинством ученых.
Изучению дешифровки линейного письма «Б» большое внимание уделил
известный советский ученый профессор С. Я. Лурье1. Признав правиль-
ность основных приемов, предложенных Вентрисом, он внес много допол-
нений и уточнений и по-своему прочитал ряд табличек с линейным пись-
мом «Б». Одновременно на основе прочитанных текстов С. Я. Лурье уда-
лось выяснить некоторые грамматические и орфографические особенности
этого слогового письма. Таким образом, можно с уверенностью сказать,
что путь к дешифровке минойского линейного письма «Б», а в некотором
отношении и письма «А» в настоящее время уже найден.
О дешифровке линейного письма «Б» полезно ознакомиться с истори-
ческой справкой в книге С. Я. Лурье «Язык и культура Микенской Гре-
ции». В ней говорится: «Начало было положено работами шведского
ученой} А. Перссона. Он обратил внимание на сходство рада знаков крит-
хЛурье С. Я. Язык и культура Микенской Греции. М. — Л., 1957.
Крито-микеиская эпоха
89
ских надписей со знаками более позднего и хорошо известного кипрско-
го слогового письма, применявшегося на Кипре еще в V—IV вв. до н. э.
д ля греческого языка. На Кипре и в языке, и в религии, и в географичес-
ких названиях сохранилось больше всего следов микенской культуры.
Поэтому Перссон предположил, что позднее кипрское письмо развилось
из микенского и что в основу письма микенской эпохи был положен тот
же принцип, что и в основу кипрского: каждый знак силлабария служит
д ля обозначения одного слога. Перссону удалось правильно разгадать
значение лишь немногих знаков, но он правильно указал, что знаки, нахо-
дящиеся в правой части надписи, представляют собой идеограммы, и
только знаки, находящиеся в левой части надписи, представляют собой
фонетические, слоговые знаки.
Не менее велика заслуга американки А. Кобер. Сопоставив слова, у
которых все знаки, кроме последнего, одинаковы, она показала, что
эти слова представляют собой различные падежи одного и того же
существительного; если в ряде случаев она ошиблась, то сам принцип
был угадан верно.
Новым толчком к расшифровке надписей микенской эпохи послу-
жили раскопки, произведенные в 1939 г. Ч. Бледженом. В Южном
Пелопоннесе был раскопан дворец пилосского владыки. В комнате,
в которой сохранился царский архив, было обнаружено около 600
глиняных табличек, исписанных знаками письма “Б”. Ввиду того
что эти таблички были найдены в Греции и относились примерно к
XIII в. до н. э., когда греки уже давно пришли на Балканский полуос-
тров, можно было предположить, что эти таблички написаны на гре-
ческом языке.
Однако наука на первых порах не пошла по этому пути. В 1943 г. чех
Б. Грозный сообщил, что проблема микенских письмен им разреше-
на. Но расшифровка Грозного не имела успеха: в основу ее легло
мнимое сходство знаков этих надписей с финикийскими, хеттскими,
египетскими и протоиндийскими письменами; восстанавливаемый
Грозным язык представлял собой невероятную смесь самых различ-
ных языков — индоевропейских, семитских, малоазийских.
Разгадать тайну письма “Б” впервые удалось англичанину М. Вентри-
су. В 1953 г. он вместе в Дж. Чедвиком опубликовал статью с кратким
изложением открытия.
Вентрису удалось определить фонетическое значение большинства
знаков; однако некоторые знаки до сих пор не расшифрованы убеди-
тельным для всех образом; непонятно также содержание многих
надписей, хотя они написаны знаками, значение которых установле-
но. Это вытекает прежде всего из несовершенства самой системы
письма, неприспособленности этой системы к греческому языку. Но
имеются еще и дополнительные трудности. На микенских табличках
не содержится ни одного связного повествовательного текста — это
все документы финансово-административного характера: расклад-
ки обложений, распределение продуктов, распределение скота
90
Эгейский мир и гомеровская Греция
по пастбищам, списки жертвоприношений богам на предстоящий ме-
сяц, призыв в войско и т. д.
Расшифровка Вентриса основана на наблюдении, что известный нам
кипрский силлабарий есть лишь дальнейшее развитие микенского и
что поэтому основные правила, положенные в основу кипрского сил-
лабария, были также правилами микенского силлабария.
Несмотря на все трудности, вновь найденные надписи обогащают нас
рядом убедительных, твердо установленных фактов, проливающих
новый свет на древнейшую историю греков. Найденные надписи убеди-
ли нас в том, что описываемые Гомером греческие общества микен-
ской эпохи были не примитивными общинами, а централизованными
государствами с большим бюрократическим аппаратом, частной соб-
ственностью на землю и развитым рабовладением» (см.: Лурье С. Я.
Язык и культура Микенской Греции. М., 1957. С. 3—12).
Прочтенные таблички с линейным письмом «Б» в основном представля-
ют собой документы финансово-административного характера. В них со-
держатся данные о раскладке обложений, распределении натуральных по-
винностей и скота по пастбищам, инвентарные списки, списки жертвопри-
ношений богам, данные, связанные с призывом в войско, и т. д. В надписях
встречается много имен собственных и географических названий, которые
совпадают с топонимикой Гомера. Содержание надписей бесспорно дока-
зывает существование в Пелопоннесе крупного государства с центром в
Пилосе.
Древний Пилос, по Гомеру, был резиденцией мудрого Нестора. Вопрос
о местонахождении этого города вызывал разногласия еще в древности.
Дело в том, что в Пелопоннесе было два города с таким названием: один
находился на побережье древней Мессении на берегу современной Нава-
ринской бухты, другой — на побережье Трифилии. Было не ясно, какой из
них следует связывать с именем гомеровского Нестора. Античный географ
Страбон, например, доказывал, что Гомер описал Пилос на побережье Три-
филии, а не Пилос мессенский. Когда в 1907 г. в Трифилии было раскрыто
несколько погребений и остатки сооружений микенского времени, право-
та Страбона, казалось, была неопровержимо доказана. Однако раскопки,
начатые в 1939 г. на холме у Наваринской бухты, открытие Бледженом и
Курониотисом Пилосского дворца и дешифровка документов линейного
письма «Б» не оставили и камня на камне от утверждения Страбона. Судя
по данным этих документов, в состав Пилосского царства, центром кото-
рого был Пилосский дворец, входила вся Мессения, Трифилия и даже часть
Аркадии. Кроме того, надписи свидетельствуют о том, что древнее Ахейс-
кое царство выводило свои колонии на острова Эгейского моря и на запад-
ное побережье Малой Азии. Так, город Эфес, видимо, был основан пилос-
скими ахейцами.
Пилосским государством управлял царь (в надписях он называется ва-
нака, причем надписей, в которых упоминается царь, очень мало). Непо-
средственным помощником царя был воевода — лавагет. В ряде надписей
перечисляются административные функции лавагета: он мог освобождать
Крито-микенская эпоха
91
отдельных лиц от повинностей, взимал с населения налоги, ведал военны-
ми делами, и т. д. Ванаке и лавагету подчинялись другие административные
должностные лица — телесты, басилеи и др. Функции их еще недостаточно
выяснены, хотя, например, известно, что басилеи управляли отдельными
областями, на которые была разделена территория Пилосского царства.
Наряду с должностными лицами известную роль в управлении, по-ви-
димому, играло народное собрание. По крайней мере, судя по пилосским
надписям, такой важный акт, как сдача земель в аренду, осуществлялся от
имени «народа». В надписях идет также речь о выпасе быков на обществен-
ном горном пастбище (может быть, в данном случае следует иметь в виду
общинный скот).
Царь, воевода, басилеи и другие высшие должностные лица являлись
одновременно крупными по масштабам того времени землевладельцами. В
11илосском царстве единицей измерения земельных участков служила так
называемая мера зерна, перевод которой в современные единицы измере-
ния еще затруднен. Из надписей следует, что величина земельных владений
царя (его теменосы) равнялась 1800 мерам зерна, земли воеводы составля-
ли 600 мер. Чтобы яснее представить себе размеры этих владений, следует
сопоставить их с участками рядовых пилосских землевладельцев, которые
нс превышали в среднем 9—10 мер зерна. Помимо царя и должностных лиц
землей владели жрецы и жрицы. Они распоряжались, очевидно, храмовы-
ми землями. Размеры участков отдельных частных лиц колебались от 50 до
500 мер.
Наряду с землями, видимо, принадлежавшими их владельцам на нача-
лах частной собственности, в Пилосском государстве существовал и об-
щественный земельный фонд, сдававшийся в аренду от имени «народа».
Среди арендаторов этих общественных земель встречались и крупные, вы-
шедшие из среды знати и владевшие большими участками, и мелкие аренда-
торы, участки которых составляли в среднем 9—10 мер зерна. Одни мел-
кие арендаторы арендовали храмовые земли и назывались «божьими раба-
ми». По-видимому, это были свободные люди, связанные с храмами или,
может быть, зависимые от них. В одной из надписей упомянуто 26 таких
арендаторов. Другие получали землю в аренду от «народа», их участки в
среднем не превышали 10—11 мер зерна. В надписях встречаются упоми-
нания и о довольно крупных арендаторах, которые пользовались и храмо-
вой землей, и арендовали участки у отдельных лиц. Так, одна «божья раба»
располагала храмовой землей в 60 мер зерна и дополнительно арендовала
у грех мелких владельцев участки, в общей сложности равные 90 мерам
зерна. Интересно отметить, что женщины участвовали в аренде на равных
условиях с мужчинами. Все земледельческое население Пилосского цар-
ства уплачивало царю подати, которые исчислялись в натуре.
Особое положение занимали ремесленники. Они упоминаются в надписях
наряду с должностными лицами. Видимо, ремесленники в Пилосском госу-
дарстве находились на привилегированном положении. Материал для своих
изделий они получали от государства и ему же сдавали свою продукцию.
11а нижней ступени общественной лестницы стояли рабы. Упоминание о
них встречается в ряде надписей. В некоторых надписях речь идет о многих
92
Эгейский мир и гомеровская Греция
сотнях рабов и рабынь — мужчин, женщин и детей. Судя по надписям, в
ведении пилосского дворцового хозяйства находилось не менее трех тысяч
рабов, главным образом женщин.
Таким образом, благодаря дешифровке линейного письма «Б» было с
непреложностью доказано существование не только на Крите, но и на гре-
ческом материке раннеклассовых государств с относительно развитыми
формами государственной жизни.
Важные фактические уточнения, равно как и теоретические обобще-
ния, даются новейшим исследователем Ю. В. Андреевым. «Прочи-
танные М. Вентрисом таблички, — пишет он, — представляют собой
“бухгалтерские” счетные записи, которые из года в год велись в хо-
зяйстве Пилосского и Кносского дворцов. Эти лаконичные записи
заключают в себе ценнейшую историческую информацию, позволяя
судить об экономике дворцовых государств микенский эпохи, их со-
циальном и политическом устройстве. Мы узнаем, например, что в
это время в Греции уже существовало рабство и труд рабов широко
применялся в различных отраслях хозяйства. Среди документов пи-
лосского архива немало места занимают списки рабочих отрядов двор-
цового хозяйства. В каждом таком списке указывается, сколько жен-
щин-рабынь в составе отряда, какова их профессия (упоминаются
мололыцицы зерна, прядильщицы, швеи и даже банщицы), сколько
при них детей, какой паек они получают и в каком месте работают.
Численность отрядов могла быть значительной — до 100 с лишним
человек. Общее же число женщин и детей во всех отрядах, извест-
ных только по одной группе надписей пилосского архива, должно было
составлять около 1300 человек. Наряду с отрядами, в состав которых
входят только женщины и дети, в надписях фигурируют и отряды,
состоящие только из рабов-мужчин, хотя встречаются они сравни-
тельно редко и численно, как правило, невелики — не более 10 чело-
век в каждом. Очевидно, женщин-рабынь было больше, из чего сле-
дует, что рабство в то время еще находилось на сравнительно низкой
ступени развития...
Значительная часть документов как пилосского, так и кносского архи-
вов посвящена учету труда ремесленников. Среди них мы видим
представителей самых различных профессий: кузнецов, каменщиков,
портных, плотников, горшечников, оружейников, золотых дел масте-
ров и даже парфюмеров. За свою работу ремесленники получают из
дворцовой казны паек, состоящий из ячменя и других продуктов.
Неявка на работу отмечалась в особых документах. “Прогульщиков”,
очевидно, наказывали, хотя мы не знаем, как именно. Некоторые из
ремесленников, вероятно, считались «людьми дворца» и, подобно
многочисленным чиновникам, упоминающимся в тех же надписях,
состояли на государственной службе. Их положение было, по всей
видимости, не намного лучше, чем положение рабов. Другую катего-
рию ремесленников составляли свободные общинники, для которых
Крито-микенская эпоха
93
работа на дворец была лишь временной повинностью. Трудовыми
повинностями такого рода как в Пилосе, так и в Кноссе облагалось,
как это видно из документов, население небольших поселков, распо-
ложенных по периферии вокруг главного дворца и экономически от
него зависевших. Ремесленники, привлекавшиеся на государствен-
ную повинность, не лишались личной свободы. Они могли владеть
землей и даже рабами, как и все другие члены общины. Особое поло-
жение среди ремесленников, работающих на дворец, занимали кузне-
цы. Так, в Пилосе они были освобождены от поставок льна, считав-
шихся обязательными для всего остального населения Пилосского
царства. Все кузнецы, проживавшие на территории государства, нахо-
дились под надзором дворцовой администрации.
Земледельцы и ремесленники были, судя по всему, политически бес-
правны и не принимали никакого участия в управлении государством.
Ниже, чем они, стояли только рабы, занятые на работах в дворцовом
хозяйстве.
В документах кносского и пилосского архивов дворцовое хозяйство
микенской эпохи предстает перед нами как мощная, разветвленная
экономическая система, охватывающая практически все общество.
Частное хозяйство, хотя, по-видимому, оно уже существовало в ми-
кенских государствах, находилось в податной зависимости от «госу-
дарственного сектора» и играло при нем лишь подчиненную, второ-
степенную роль. Государство монополизировало важнейшие отрасли
ремесленного производства и установило строжайший контроль над
распределением и потреблением сырья, прежде всего металла... Все
данные говорят о том, что в государствах ахейской Греции сложился
тип экономики, аналогичный ближневосточному» (Андреев Ю. В.
Ахейская (Микенская) цивилизация//История Древнего мира. Т. 1.
М., 1983. С. 288).
Кроме табличек линейного письма «Б» сведения о микенской Греции
содержатся и в некоторых современных ей иноязычных документах,
найденных вне Эгеиды. Наиболее важные из них — хеттские клино-
писные тексты. Упоминания о микенских ахейцах в хеттских текстах
были выявлены еще более полувека назад, когда Э. Форрер сопоста-
вил на более древнем языковом уровне хеттское «Аххиява» и гре-
ческое «Ахайвиа» (т. е. «страна ахайвов», как первоначально называ-
ли ахейцев) и прибавил к этому еще целый ряд других греческо-
хеттских параллелей: хетт. Аттаришияш = греч. Атрей; хетт. Лазпаш =
греч. Лезбос; хетт. Миллаванда (или Милавата) = греч. Милватос (по-
зднее Милет); хетт. Ашшува = греч. Азия; хетт. Таруиша = греч.
Троя; хетт. Алакшандуш из Вилуши = греч. Александр из Илиона
(Бартонек А. Златообильные Микены. М., 1991. С. 20).
Эти данные помогают составить более полное представление о торго-
вой и политической активности ахейских греков в Эгеиде. «Довольно
рано деятельность ахейских военно-политических союзов вышла за
пределы страны. Длительный контакт с населением Кикладских ост-
94
Эгейский мир и гомеровская Греция
ровов позволил ахеянам распространить свое влияние прежде всего
на северную часть этих островов, остававшуюся вне критского влия-
ния. Уже в XVI—XV вв. до н. э. на некоторых островах заметны
устойчивые связи с материком. С конца XV в. до н. э. можно говорить
о прочном господстве ахеян не только над Саламином или Эгиной, но
и над Делосом, Кеосом, Паросом, Наксосом, Мелосом. Здесь раскры-
ты центры ахейской культуры, доставившие неопровержимые свиде-
тельства их полной “ахеизации”...
Интенсивная ахейская политика в Эгейском море имела успех на Кипре.
Если с 1600 по 1400 г. связи ахейского материка с островом были доволь-
но редкими и ограничивались, по-видимому, одними лишь торговыми
контактами, то в 1400—1200 гг. происходит большее сближение. Во всех
кипрских центрах появляется в большом количестве микенская керами-
ка, возникают местные традиции, повторяющие ахейские каноны...
Естественно, что в своем проникновении на острова ахеяне должны были
столкнуться с интересами Крита. Скудные данные традиции показывают,
что критские цари пытались обосноваться на берегах материковой Гре-
ции, но удалось им это лишь на территории Аттики. Усиление флота ахей-
ских царств привело к решающему столкновению враждебных сил, за-
кончившемуся завоеванием Крита ахеянами и разрушением его столи-
цы — Кносса — около 1400 г. до н. э. Дж. Пендлбери отметил, что
опустошение Крита явилось результатом хорошо организованной воен-
ной экспедиции. Это наблюдение подтвердилось той внезапностью, с ко-
торой погибла около 1410 г. до н. э. критская апойкия на Родосе.
Экономические связи с Египтом, установившиеся между 1425—
1300 гг. до н. э. и достигшие своей кульминации, как отмечает А. Фу-
румарк, в XIII в., должны были играть заметную роль во внешней
политике ахейских анактов...
Более тесными были деловые связи с мелкими царствами сиро-пале-
стинского побережья, находившимися под главенством Египта, при-
чем контакты эти сохранялись и в XII в. до н. э., как показывают
находки сиро-египетских цилиндров в Перати. Интересные подроб-
ности общения ахеян с этими землями доставили раскопки в Угарите
(совр. Рас-Шамра, в Северной Сирии). Деловые связи, установивши-
еся еще в XV в. до н. э., продолжались и после подчинения этого
небольшого царства Хеттской державе в XIV в. до н. э. Подобно
критянам, жившим в Угарите в XVIII—XV вв. до н. э., ахеяне имели
здесь обособленный квартал... Возможно, что постоянная фактория
ахеян в Угарите обеспечивала связи и с лежащим к востоку Кассит-
ским Вавилоном. О контактах с последним говорят найденные в Фи-
вах цилиндрические печати.
Связи ахеян с западным побережьем Малой Азии были сложнее и не
ограничивались только торговлей... Проникновение ахеян в Малую
Азию було осложнено необходимостью считаться с великой Хет-
тской державой. Достигшее наибольшего могущества в период Ново-
хеттского царства (1460—1200 гг.), это государство распространило
Крито-микенская эпоха
95
свое влияние и на западные земли Малой Азии. Можно предполагать,
что ахейские династы из-за угрозы конфликта с хеттами смогли про-
никнуть только на побережье Малой Азии. Несмотря на это, деятель-
ность их там привлекала внимание хеттов, как показывают тексты из
Богазкея. Вопрос о взаимоотношениях ахеян и хеттов получил под-
робное освещение в работах Э. Форрера, Ф. Шахермайра, Б. Грозно-
го, Д. Пэйджа. Впервые ахеяне упомянуты в надписи эпохи царя Су-
пиллулиума (ок. 1370—1330 гг. до н. э.), где названа страна Аххиява.
Точная локализация ее не установлена; наиболее убедительным пред-
ставляется мнение Грозного, которое поддержал Пэйдж, считающий,
что Аххиява была на Родосе. В дальнейшем ахеяне и их город Милла-
ванда (Милет) вступают в дипломатические связи с хеттами. В конце
XIV — начале XIII в. до н. э. царь Мурсилис II писал царю Аххиява,
которому была подчинена Мил лаванда, с просьбой выдать ему непо-
корных подданных Тавагалаву и Пиямарата, укрывшихся в Милете.
Весь тон письма, как отметил Пэйдж, мягкий и сдержанный, видимо,
потому, что островная Аххиява была недосягаема хеттским войскам.
Позднее, в царствование хеттского царя Арнуванда IV (1220—1190),
ахейский царь Аттариссия (Атрей?) совершал враждебные акции про-
тив мелкого династа Маддуватты. Маддуватта искал и получил покро-
вительство у Арнуванда, но затем начал захватывать земли, подчи-
ненные хеттской монархии. В конце документа говорится, что Мад-
дуватта в союзе с царем ахеян Аттариссией напал на Алашию (Кипр) и
увел оттуда пленных. Излагающий эти факты документ показывает,
что ахейский царь Аттариссия вел энергичную политику в Малой Азии,
грабил там чужие земли и уводил население в рабство.
Почувствовав ослабление хеттской монархии, ахеяне решительно дви-
нулись в Малую Азию. Видимо, главным препятствием на северо-за-
падном побережье было Троянское царство, и для сокрушения его
Микены организовали мощную федерацию ахейских царей. Этим со-
бытиям посвящены "Илиада” и “Одиссея”. Правы те ученые, которые
признают историческое значение эпоса и полагают, что Троя Vila была
именно тем городом, который осаждало и разрушило войско ахейской
федерации. Гибель Трои античная традиция датировала по-разному:
Геродот относил ее к 1280—1270 гг. до н. э., Эратосфен — к 1193—
1184 гг. до н. э. Археологические данные побудили исследователяТрои
Ч. Бледжена остановиться на 1260 г. до н. э. Победа над Троей должна
была неизмеримо усилить роль ахейской Греции в международной жизни
Восточного Средиземноморья. Это было время, когда ахейское обще-
ство достигло самого высокого уровня...
Особенность исторической судьбы ахейского общества состоит в
том, что развитие его было прервано в период наивысшего подъе-
ма. Переселение дорян, происходившее на протяжении XII в.
до н. э., сокрушило формы государственной организации ахеян. При-
несенные менее цивилизованными родственными народами архаи-
ческие политические институты были довольно легко восприняты
96
Эгейский мир и гомеровская Греция
широкими кругами населения. Это объясняется тем, что они напоми-
нали многие исконные установления самих ахеян. Все это облегчило
сохранение ахейской культурной традиции населением Эллады в XI—
X вв. до н. э.» (Блаватская Т. В. Ахейская Греция во II тысячелетии
дон. э. М., 1966. С. 162).
Интересна и своеобразна религия этого периода. Среди имен божеств,
встречающихся в пилосских надписях, фигурируют имена богов поздней-
шего греческого пантеона — Зевса, Геры, Посейдона, Артемиды, Гермеса,
Диониса. Таким образом, надписи опровергают существовавшее прежде
среди ученых мнение о том, что культ Диониса заимствован греками у фра-
кийцев. Культ Зевса и Геры засвидетельствован как в Пилосе, так и в Кнос-
се. Ряд богов, почитавшихся с микенскую эпоху, в позднейшей религии
греков не встречается.
На Крите господствующим был культ женского верховного божества.
Великая богиня, имя которой до сих пор неизвестно, приобретала в пред-
ставлении критян различный облик. Ей посвящались деревья, с культом
богини были связаны птицы, чаще всего голуби. Многие сельские святили-
ща, по-видимому, состояли из жертвенника и группы священных деревьев.
Во дворцовых и домашних святилищах Крита очень часто встречаются фи-
гурки богини со змеями в руках. Они сделаны из фаянса или слоновой кос-
ти, щедро украшены золотом. В бедных домах можно было найти грубые
глиняные фигурки той же богини. Великая богиня почиталась и как влады-
чица зверей. На кносских геммах она изображается в виде женщины, у ног
которой распростерты два льва. Иногда она выступает в образе охотницы,
убивающей вепря.
В критском пантеоне встречается также мужское божество, олицетво-
рявшее силы природы. Символом этого божества был двойной топор —
лабрис, изображение которого часто встречается в критском искусстве.
Мужское божество олицетворялось и в образе бога-быка. Культ этого бога
предусматривал игры с быком, послужившие сюжетом для одной из кнос-
ских фресок. Во время религиозных празднеств на Крите происходили тор-
жественные процессии, приносились жертвы, исполнялись священные пляс-
ки и песни. Об этом свидетельствуют многочисленные изображения куль-
товых сцен на фресках, сосудах, рельефах, печатях.
В культовых церемониях критян ведущая роль принадлежала женщинам,
выполнявшим различные религиозные обряды. Мужчины редко фигурируют
в культовых сценах и появляются лишь в самых поздних памятниках.
Для критской религии характерно отсутствие монументальных храмо-
вых зданий. Как во дворцах, так и в домах среднего слоя населения во время
раскопок были обнаружены лишь небольшие святилища с жертвенными
столами и священным изображением лабриса, сакральных рогов, фигурка-
ми богини и т. д.
Влияние критской религии на последующие религиозные представле-
ния и обряды греков несомненно. Не случайно именно на Крите греческая
мифология поместила пещеру, в которой воспитывался Зевс; на Крите же,
как повествуют мифы, провели свое детство Аполлон, Дионис и Геракл.
Крито-микенская эпоха
97
Некоторые из священных символов, почитавшихся критянами, также были
восприняты религией древних греков. Конечно, эти заимствования не дают
еще права связывать происхождение греческой религии с одним только
Критом. Но преемственность тут несомненна и вполне объяснима: ведь
критская культура оказывала очень сильное влияние на весь Эгейский мир.
Центрами столь же высокой культуры на территории материковой Греции
были Пилос, Микены, Тиринф, Фивы, Орхомен, Иолк. Вероятно, они пред-
ставляли собой такие же государственные образования, как и Пилос.
Разрушение в самом конце XIII в. до н. э. Пилосского дворца знаменует
собой конец микенского периода в истории Древней Греции. Примерно в
это же время были уничтожены все остальные центры микенской культуры.
Совпадение таких событий, как гибель дворцов и поселений микенской
эпохи и вторжение дорийцев, не может быть случайным.
«В конце XIII в. до н. э., — пишет Ю. В. Андреев, — на богатые и
процветающие государства Средней Греции и Пелопоннеса обрушилось
страшное бедствие. Их важнейшие жизненные центры: дворцы и цитаде-
ли, а также многие поселения сельского типа подверглись нападению.
Зона разрушения покрывает широкую полосу, включающую Беотию,
Западную Аттику, Истм, Западную Ар гол иду, Северную Лаконику и
Мессению. Многие из разрушенных поселений были навсегда покинуты
своими обитателями... О масштабах и последствиях катастрофы можно
судить по таким цифрам. Общее число мест, где обнаружены следы ми-
кенской культуры на территории Арголиды, составляет 44 наименова-
ния. В следующий за катастрофой период их число сокращается более
чем вдвое — до 19 наименований. Для Мессении аналогичное соответ-
ствие составляет 41 к 8, для Лаконики — 30 к 7, для Беотии — 28 к 5...
Некоторые области Средней и Южной Греции... лишились большей части
своего населения и почти совершенно обезлюдели...
Последнее столетие микенской истории было временем крайне тре-
вожным и неспокойным. Обитатели дворцов и цитаделей жили в ат-
мосфере страха и ожидания какого-то бедствия. Об этом недвусмыс-
ленно говорят такие факты, как реставрация старых и возведение
новых укреплений в Микенах, Тиринфе, Афинах и других местах;
постройка массивной циклопической стены на Истме, явно рассчитан-
ной на то, чтобы оградить Пелопоннес от нападения с севера; доку-
менты пилосского архива, свидетельствующие о военных приготов-
лениях; наконец, сравнительно недавно опубликованные фрески того
же дворца в Пил осе, изображающие схватку между ахейскими воина-
ми и варварами, одетыми в звериные шкуры. Можно предположить,
что катастрофа, которую с такой тревогой ожидало население ахей-
ской Греции, действительно разразилась в конце XIII в. до н. э., когда
на страну обрушились дикие орды северных пришельцев, опустошая
все на своем пути...
Дальнейший ход событий во многом неясен. Не подлежит сомнению,
однако, что непосредственным результатом потрясения, пережитого гре-
ческим миром в конце XIII в. до н. э., был общий упадок микенской
1 И< 1ория Древней Греции
98
Эгейский мир и гомеровская Греция
культуры на всей его территории. Об этом свидетельствует исчезно-
вение таких важных ее элементов, как монументальная архитекту-
ра и связанная с ней фресковая живопись. По-видимому, единствен-
ный из дворцов, не затронутых катастрофой, — дворец в Иолке (в
Фессалии) — был разрушен в конце XII в. до н. э. Примерно тем же
временем датируются и последние следы обитания на акрополях
Микен, Тиринфа, Афин. Агония крупнейших микенских цитаделей,
таким образом, продолжалась еще около ста лет. Ни в это вре?Мя, ни
позднее ни одной новой постройки этого типа мы не находим. Одно-
временно сходит на нет высокое искусство микенских ювелиров,
резчиков по кости и мастеров глиптики. На смену почти стандартно-
му единообразию орнаментальных форм, отличающих микенскую
керамику, ...приходит множество локальных школ вазовой росписи,
что несомненно указывает на разрыв экономических и культурных
связей... В это же время почти полностью прекращается приток из-
делий из стран Востока. Начинается длительная изоляция Эгейско-
го бассейна. Вместе с дворцами исчезают и дворцовые архивы. Вы-
ходит из употребления и забывается письмо. Все эти факты говорят
о резком снижении жизненного уровня и культуры ахейского насе-
ления, уцелевшего в период катастрофы, о крайнем упадке ремесла
и торговли, наконец, о распаде дворцовых государств с их сложным
бюрократическим аппаратом.
Окончательное... перерождение микенской культуры падает на конец
XII—XI вв. до н. э. В это время продолжается и, по-видимому, еще
больше возрастает отток населения из Греции. Общее число мест, где
сделаны находки керамики и других предметов, позволяющие пред-
полагать наличие поселений, сокращается до минимума. В Арголиде
зафиксировано всего 7 таких пунктов, в Мессении — 6, в Аттике — 4,
в Беотии — 2 и в Лаконике — только 1...
Вместе с тем именно в эту глухую пору в развитии материальной
культуры Балканской Греции и островов Эгеиды наметились опре-
деленные сдвиги, свидетельствующие, как думают многие, о появ-
лении первых, пока еще слабых ростков цивилизации нового (эл-
линского) типа. Так, меняется характер погребений, а вместе с ним,
очевидно, и форма заупокойного культа. На смену микенским ка-
мерным гробницам, в которых людей хоронили обычно целыми се-
мьями, приходят так называемые ящичные могилы, рассчитанные,
как правило, на одного человека. Старый обычай трупоположения
во многих местах начинает вытеснять кремация, вместе с ней появ-
ляется и еще один новый способ погребения — в урнах... В это же
самое время широко распространяются некоторые новые виды брон-
зовых изделий, например, фибулы в форме лука, появляются пер-
вые образцы железного оружия (в основном мечи и ножи). В конце
этого периода (ок. 1025 г. до н. э., а по другой датировке еще рань-
ше — ок. 1050 г. до н. э.) субмикенский стиль вазовой росписи —
последний слабый отголосок микенских художественных тради-
Крито-микенская эпоха
99
ций — уступает свое место новому, протогеометрическому стилю,
который лет полтораста спустя перерастает в зрелый геометричес-
кий стиль, совершенно чуждый микенскому искусству.
Если не все, то по крайней мере некоторые из новшеств могут быть
связаны с проникновением новых этнических элементов, вполне воз-
можно, дорийцев и других родственных им северо-западных народно-
стей. Очень трудно датировать это событие, имевшее столь важные
последствия для дальнейшей истории Греции. В отличие от предше-
ствующего периода, на Балканах в это время не наблюдается каких-
либо катастроф крупного масштаба. Разрушения хотя и встречаются,
носят скорее эпизодический, местный характер и могут проистекать
от случайных причин... Очевидно, расселение новой волны северных
племен по Пелопоннесу и Средней Греции носило характер постепен-
ного просачивания в эти районы небольших групп пришельцев и шло
сравнительно мирным путем. Результатом этого расселения была ас-
симиляция остатков местного (микенского) населения вторгшимися
племенами, или сами они могли быть поглощены (как, например, в
Аттике) более многочисленными автохтонами. В любом случае, про-
цесс этот был медленным и постепенным...
В течение XII—XI вв. до н. э. практически все как большие, так и
малые микенские цитадели были брошены. Расположенные на их тер-
ритории дворцы и другие постройки были разрушены и лежали в раз-
валинах. В них никто уже больше не жил. Прав Я. А. Ленцман, писав-
ший по этому поводу: “В этом плане особенно важен не столько факт
разрушения дворцов Микен и Пилоса, сколько захирение сохранив-
шегося Тиринфского дворца и, возможно, существовавшего дворца
на Афинском акрополе. Следовательно, дело было не в самом акте
разрушения, а в коренном несоответствии дворцового уклада новым
условиям жизни”. Следы вторичного заселения покинутых микен-
ских цитаделей (отдельные дома и погребения) встречаются лишь
эпизодически и не могут считаться характерным признаком сложив-
шейся в это время ситуации... Новые поселения, возникшие в после-
миграционный период, располагаются, как правило, или у подножия
микенского городища (Афины), или даже на значительном от него
удалении (Спарта, Аргос).
В огромном большинстве случаев между поселениями микенского
времени и сменяющими их поселениями геометрического периода
наблюдается значительный хронологический разрыв, в некоторых
случаях до 200 лет и больше... Следы поселений, которые можно
было бы датировать периодом 1100—900 гг. до н. э., на территории
Балканской Греции и большей части островов Эгейского моря чрез-
вычайно редки. Лишь кое-где удается обнаружить остатки стен или
фундаменты домов... Основная часть населения или постоянно коче-
вала с места на место, или ютилась по незначительным деревушкам,
от которых не осталось никаких следов» (Андреев Ю. В. Раннегре-
ческий полис. Л., 1976. С. 13).
100 Эгейский мир и гомеровская Греция
Дорийское вторжение — последняя крупная волна в передвижении на-
селения раннего времени на Балканском полуострове.
В античной традиции о нем сохранились довольно отчетливые воспо-
минания, правда, облеченные в форму сказаний с заметными следами
позднейшей переработки. В античной традиции дорийское вторжение
известно под названием «возвращения Гераклидов». Наиболее полно
информация об этом событии сохранилась в изложении Аполлодора и
Диодора Сицилийского. Согласно их сообщениям, после гибели Ге-
ракла его сыновья, спасаясь от преследований микенского царя Эв-
рисфея, бежали в Трахин к царю Кейку. Однако Эврисфей потребо-
вал выдать Гераклидов, и они вынуждены были искать спасения в
Афинах у алтаря Милосердия. Правивший в Афинах Тесей предоста-
вил им убежище и начал войну с вторгшимся в Аттику войском Эв-
рисфея. Гераклиды в союзе с афинянами одержали победу. Сам Эв-
рисфей, пытавшийся бежать на колеснице, был настигнут и убит Гил-
лом, старшим сыном Геракла. После смерти микенского царя Герак-
лиды пришли в Пелопоннес и захватили все города. Когда же через
год после их возвращения чума поразила весь Пелопоннес и оракул
возвестил, что причина бедствия в том, что Гераклиды вернулись на
родину раньше назначенного срока, сыновья Геракла оставили Пело-
поннес и поселились в Марафоне.
Гиллу, обратившемуся к Дельфийскому оракулу, было дано предска-
зание, что Гераклиды смогут вернуться в Пелопоннес после «третье-
го плода». Полагая, что речь идет о трех урожаях, Гилл предпринял
через три года новый поход, но на Истме был убит в единоборстве
царем Тегеи Эхемом, союзником Атрея, воцарившегося после Эв-
рисфея в Микенах. Остальные Гераклиды бежали в Дориду к царю
Эгимию и поселились среди дорийцев. После смерти Эгимия они унас-
ледовали его власть над дорийцами. Новую попытку возвращения в
Пелопоннес предпринял внук Гилла Аристомах. Однако Гераклиды
снова потерпели поражение, а Аристомах пал от руки микенского
правителя Тисамена, сына Ореста.
Сыновья Аристомаха — Темен, Аристодем и Кресфонт, возмужав,
обратились к оракулу с вопросом, как им вернуться на родину, но
получили прежний ответ. Когда Темен стал жаловаться, что Геракли-
ды уже поступали согласно этому предсказанию, но потерпели пора-
жение, бог ответил, что Гераклиды сами виноваты в своих бедствиях,
так как неправильно истолковали оракул. Бог говорил им не о третьем
плоде земли, а о третьем поколении людей. Выслушав это, потомки
Геракла собрали дорийское войско и, прибыв в Навпакт, построили
корабли для переправы на Пелопоннес. Когда их армия еще находи-
лась в Навпакте, Аристодем погиб, пораженный молнией, оставив
двух сыновей-близнецов — Эврисфена и Прокла. Затем в лагерь Ге-
раклиддв явился пророк Карн, которого они приняли за пелопоннес-
ского лазутчика, и один из потомков Геракла, Гиппот, убил его. После
Гомеровская Греция
101
этого на Гераклидов обрушились новые бедствия: корабли их быстро
ветшали, а войско начало страдать от голода. Темен получил от ораку-
ла новое предсказание, требовавшее изгнать убийцу и взять себе в
качестве предводителя «Трехглазого». Через десять лет во время
поисков предводители дорийцев встретили Оксила, ехавшего на од-
ноглазом коне, и выбрали его своим вождем. На этот раз поход в
Пелопоннес увенчался успехом. Гераклиды одержали победу над ахей-
цами и убили царя Микен Тисамена. Покорив Пелопоннес, они воз-
двигли алтарь Зевса и, бросив жребии, разделили завоеванные земли:
старшему Гераклиду, Темену, достался Аргос, сыновья Аристодема
Эврисфен и Прокл получили Лаконику, а прибегший к хитрости Крес-
фонт — плодородную Мессению (Аполлодор. Мифологическая биб-
лиотека, II, 8; Диодор. Историческая библиотека, IV, 58).
Нам известны конкретные причины, побудившие дорийские племена
покинуть места прежнего расселения и устремиться на юг. По сравнению с
южными соседями они стояли на более низкой ступени исторического раз-
вития, но именно поэтому они были более сплоченны и более сильны. На-
селение подвергнувшихся вторжению областей отчасти было уничтожено
дорийцами или бежало, отчасти было порабощено и подчинилось победи-
телям, отчасти с ними ассимилировалось. Государства и культура микен-
ской эпохи прекратили свое существование. Столь быстрая гибель этих
государств с их высокой культурой объясняется, очевидно, тем, что эти
ранние государственные образования Древней Греции не обладали доста-
точно прочным социально-экономическим фундаментом, необходимым для
их длительного исторического существования. Широкие слои подданных
этих государств, обремененные налогами и повинностями, не были заинте-
ресованы в сохранении господства микенской правящей знати и не оказали
достаточно решительного сопротивления дорийцам.
ГЛАВА IV
ГОМЕРОВСКАЯ ГРЕЦИЯ
Гомеровский период, известный также под названием «Темные века» (XI—
IX вв. до н. э.), был переломным в истории Греции. После крушения крито-микен-
ской цивилизации греческое общество погрузилось в длительную полосу упадка
и стагнации. На смену централизованным государствам и развитой экономике
пришли самоуправляющиеся сельские общины и натуральное хозяйство. К кой-
ку периода в Греции сложились предпосылки для повторного социополитогенеза,
но в силу сложившихся условий они привели к формированию принципиально
новой античной цивилизации, отличной как от предшествующей крито-микеи-
< кой, так и современных ей древневосточных.
XI в. до н. э. — Ионийская колонизация: основание переселенцами из Греции
колоний на Малоазийском побережье.
102
Эгейский мир и гомеровская Греция
XI—X вв. до и. э. — появление и распространение оружия и орудий труда из
железа.
X—IX вв. до н. э. — возникновение протогородских центров и усвоение грека-
ми алфавитного письма.
IX в. до н. э. — сооружение древнейших каменных святилищ (на Перахоре близ
Кериифа, в Дельфах, Старой Эретрии, Ферме (в Этолии)).
Рубеж IX—VIII вв. до ц. э. — составление Гомером поэм «Илиада» и «Одис-
сея».	*
1.	Гомер и гомеровский вопрос
Об истории изучения гомеровских поэм обстоятельно рассказывает
известный московский филолог С. И. Радциг: «Поэмы «Илиада» и
«Одиссея» получили широкое распространение в Греции уже в ран-
нюю пору перехода от родового строя к государственному, — отме-
чает он. — Есть предание, будто в Спарте исполнение поэм было
введено Ликургом в IX в. до н. э. Более достоверно, что в VII в.
до н. э. они уже были известны в Афинах, и в начале VI в. до н. э.
исполнение их рапсодами получило распространение. При Солоне и
затем при Писистрате были даже приняты меры к установлению опре-
деленного порядка в их исполнении на празднике Великих Панафи-
ней. Около того же времени, по-видимому, была сделана и первая
запись поэм. Впоследствии во всех греческих государствах они стали
основой школьного образования. Ученики разучивали наизусть от-
дельные части поэм, и было немало людей, которые знали наизусть
обе поэмы целиком. Платон отмечает, что «Гомер воспитал всю Гре-
цию» (Государство, IX, 7). В эллинистическую эпоху существовал даже
культ Гомера. Для государства считалось за честь называться родиной
великого поэта, как показывают стихи, сложенные в то время: «Спо-
рило семь городов о рождении мудром Гомера: Смирна, Хиос, Коло-
фон, Пилос, Аргос, Итака, Афины». В вариантах этого двустишья
называются еще Родос, Саламин, Кима. В общем это составляет один-
надцать городов, разбросанных по разным концам греческого мира.
В совершенно новую стадию вступил вопрос о Гомере в эпоху эл-
линизма, когда началось серьезное изучение его поэм. Особенно
большое значение имели исследования александрийских филоло-
гов, собиравших сочинения древних писателей и всесторонне их
изучавших. В установленном ими «каноне» знаменитых авторов
Гомеру отводилось первое место. Изучением гомеровских поэм
занимался целый ряд ученых, среди которых особенно известны:
Зенодот (конец IV — начало III в. до н. э.), Аристофан Византий-
ский (ок. 257—180), Аристарх Самофракийский (ок. 215—145), а
позже Дидим (конец I в. до н. э.). Особенно важны были работы
Аристарха. Он подверг тщательному анализу текст поэм, причем
отметил специальными обозначениями стихи неподлинные, сомни-
тельные, повторяющиеся и т. д. Предполагают, что именно арис-
Гомеровская Греция
103
тарховская редакция лежит в основе дошедшего до нас рукописно-
го текста «Илиады» и «Одиссеи». Применяющееся в настоящее
время разделение поэм на 24 песни было введено ради удобства
хранения в Александрийской библиотеке Зенодотом, причем уста-
новлено сохраняющееся до сих пор в научном обиходе обозначе-
ние нумерации песен буквами греческого алфавита. Что касается
авторства поэм, то большинство ученых считало, что из всего ге-
роического эпоса Гомеру принадлежат только «Илиада» и «Одис-
сея». В то же время нашлись ученые, которые обратили внимание
на наличие некоторых существенных различий между поэмами и
сделали из этого вывод, что они не могли принадлежать одному
автору. Таких ученых называли хоридзонтами, т. е. разделителя-
ми. В числе их наиболее известны Ксенон и Гелланик (III в. до
н. э.). Но Аристарх, опровергая их точку зрения, выдвинул пред-
положение, что «Илиаду» Гомер, вероятно, создал в юности, а
«Одиссею» — в старости, и его мнение впоследствии получило
широкое распространение. Исследования александрийских ученых
не дошли до нас непосредственно и известны нам из «Схолий»,
т. е. комментариев, составленных позднейшими филологами час-
тично уже в византийскую эпоху.
В продолжение всего Средневековья изучение Гомера, как и всей
греческой культуры, заглохло на Западе, но в византийских школах
продолжали читать и изучать Гомера, составляли схолии, анализиро-
вали его текст, пользуясь методами александрийских ученых. Память
о нем как о величайшем поэте продолжала жить повсеместно. В Ита-
лии Данте, выражая общее мнение, называл его царем поэтов.
Эпоха Возрождения, воскресившая интерес к античной литературе и
поставившая значение ее на исключительную высоту, в изучение го-
меровских поэм не внесла ничего существенного. Гомера читали и
восхищались его поэзией.
Большое значение в истории гомеровского вопроса имела «Диссерта-
ция об “Илиаде”» французского аббата Франсуа д’Обиньяка (1604—
1676), написанная в 1664 г., но опубликованная лишь спустя пол ве-
ка — в 1715 г. В этом сочинении впервые была высказана мысль, что
«Илиада» является не произведением одного автора, а соединением
песен разных певцов, собранных еще задолго до Писистрата. Сопо-
ставляя все сведения древних о Гомере, д’Обиньяк пришел к выво-
ду, что Гомер как индивидуальная личность никогда не существовал,
что слово «гомер» означало «слепец», а Гомерова «Илиада» есть «со-
брание песен слепцов». Однако в период расцвета классицизма, ори-
ентированного в значительной степени на античные идеалы, точка
зрения д’Обиньяка не нашла поддержки и получила распространение
лишь в конце XVIII в., в эпоху зарождения просветительского реа-
лизма. С открытием в 1788 г. французским ученым Виллуазоном ве-
нецианской рукописи «Илиады» (X в.) стали известны и имеющиеся в
ней схолии. Из них ученые Нового времени смогли узнать о дости-
104
Эгейский мир и гомеровская Греция
жениях древней науки в деле изучения поэм, что подготовило почву
для полного пересмотра гомеровского вопроса.
В 1795 г. Фридрих Август Вольф (1759—1824) выпустил в свет свое
знаменитое «Введение к Гомеру», положившее начало долголетне-
му спору о гомеровском эпосе. Исходя из множества разночтений в
рукописях, Вольф сделал заключение, что и в древности не было
единого текста поэм. Далее он доказывал, что поэмы во времена
Гомера не могли быть записаны, так как тогда письменность еще не
была распространена. Он полагал, что поэмы в течение долгого вре-
мени сохранялись лишь в устной передаче и были записаны много
позже, а именно при Писистрате (560—527). Вместе с тем он считал
невозможным создание столь крупных произведений без помощи
письменности. Взгляд Вольфа сводился, в общем, к положению, что
гомеровские поэмы являются искусственным соединением неболь-
ших песен, сочиненных в разное время разными поэтами. Сторонни-
ки идей Вольфа в отношении гомеровского эпоса получили название
«аналитиков».
Позднее точка зрения Вольфа была наиболее ярко выражена Кар-
лом Лахманом (1793—1851). Этот ученый попытался в сохранив-
шемся тексте поэм найти их первоначальные составные части —
отдельные песни. Он разделил «Илиаду» на шестнадцать самостоя-
тельных песен с несколькими промежуточными, внесенными для
связи, причем последние две — XXIII и XXIV песни — вообще
признал не принадлежащими к «Илиаде». Он также обратил серьез-
ное внимание на некоторые несоответствия и даже противоречия
между частями. Такие противоречия, по мнению Лахмана, могли
явиться только при том условии, если те части, в которых они име-
ются, созданы разными поэтами. Кроме этого, некоторые части поэм
производят впечатление небольших самостоятельных былин, напри-
мер, V песнь — «Подвиг Диомеда», XVI—XVII песни — «Подвиги
Патрокла», XVIII—XXII песни — «Подвиги Ахилла», и т. д. Теория
Лахмана по основному своему признаку называется «теорией ма-
лых песен».
Идеи Вольфа и Лахмана вызвали горячие споры и были встречены
современниками по-разному. Одни, как И. Г. Фихте, В. Гумбольдт и
Фр. Шлегель, согласились с ними безусловно, у других, напротив, они
вызвали бурное негодование, особенно у Шиллера и переводчика
Гомера И. Г. Фосса. К последним примкнули Гете и Гегель.
То, что интуитивно почувствовали поэты, постарался научно обосно-
вать Грегор В. Нич(1790—1861). Его точка зрения, не являвшаяся,
в сущности, новой, а только восстанавливавшая прежнее обычное
представление о Гомере, известна под названием «унитарной», или
теории единства. В «Исследованиях об истории Гомера» (1830—
1837 гг.}, затем в книге «Поэзия сказаний у греков» (1852 г.) и дру-
гих сочинениях Нич указал, в первую очередь, на то, что существо-
вание письменности у греков было гораздо древнее, чем предполагал
Гомеровская Греция
105
Вольф, и если в VII в. до н. э. ею уже пользовались для публикации
законов, то в бытовом употреблении она была еще раньше. В проти-
воположность Вольфу Нич утверждал, что сведение о записи поэм
при Писистрате есть лишь догадка позднейших греческих ученых,
не имеющая исторической ценности. Далее он опроверг мнение
Вольфа, будто для создания большого поэтического произведения
необходимо пользование письменностью; средневековый поэт Воль-
фрам фон Эшенбах, автор большой рыцарской поэмы «Парцифаль»
объемом в 24 тысячи стихов, был, по его собственному заявлению,
неграмотен. Далее, противоречие между отдельными частями встре-
чаются и в произведениях, несомненно принадлежащих единому
автору, как в «Энеиде» Вергилия, в «Фаусте» Гете, в «Дон Карло-
се» Шиллера. У Гомера они настолько ничтожны, что не нарушают
художественного впечатления и заметны только при тщательном
изучении текста. Еще Гораций в «Науке поэзии» говорил, что иног-
да «дремлет добрый Гомер». Наличие таких мелких противоречий
вовсе не доказывает, что это есть результат участия в создании поэм
нескольких поэтов.
Так были разбиты основные пункты Вольфо—Лахмановой теории.
Нич допускал мысль о том, что в поэмах автор их, Гомер, живший не
позже IX в. до н. э., воспользовался материалом древних народных
песен, но переработал их заново, подчинив каждую поэму единому
художественному плану. Эти соображения Нича находят подтверж-
дение в наше время.
Как бы синтезом «унитарной теории» и «теории малых песен» явилась
«теория основного ядра». Сущность ее заключается прежде всего в
признании двух противоположных особенностей структуры поэм —
единства, т. е. стройного художественного плана, придающего цель-
ность поэмам, и разнообразия, т. е. различных отступлений от основ-
ного плана. Основоположник этой теории Годфрид Германн (1772—
1848) впервые высказал свою мысль в статье «Об интерполяциях у
Гомера» (1832 г.), а затем продолжил ее в статье «О повторениях у
Гомера» (1840 г.). Он предположил, что первоначально Гомером были
созданы две небольшие поэмы — «Пра-Илиада» и «Пра-Одиссея» —
и что потом они постепенно расширялись и дополнялись другими по-
этами. Вследствие этого основное единство было сохранено, но в
частях получились многочисленные отступления от плана и даже про-
тиворечия: основное ядро обросло множеством всяких дополнений.
Подробнее точка зрения Германна была развита его многочисленны-
ми последователями, и прежде всего известным английским истори-
ком Джорджем Гротом (1794—1871).
Хотя гомеровский вопрос до сих пор не может считаться окончатель-
но разрешенным, историчность и авторство Гомера по отношению к
«Илиаде» и «Одиссее» в настоящее время признается большинством
исследователей» (Радциг С. И. История древнегреческой литерату-
ры. М., 1982. С. 79).
106 Эгейский мир и гомеровская Греция
В результате вторжения дорийцев все главные центры микенской эпо-
хи приходят в запустение, поселения разрушаются и долгое время оста-
ются лежать в развалинах, население покидает их. Последствия вторже-
ния дорийцев коснулись даже таких районов, куда, по античным предани-
ям, дорийцы непосредственно проникнуть не смогли, например, Аттики.
Она прекращает прежние оживленные сношения с другими эгейскими цен-
трами и более далекими странами и переживает полосу упадка. При не-
давних раскопках на территории Афин было установлено, что в погребе-
ниях послемикенского времени почти нет вещей иноземного происхож-
дения. Об упадке ремесленного мастерства и снижении художественного
вкуса свидетельствуют дипилонские вазы, найденные в окрестностях
Афин. Эти огромные сосуды, сделанные при помощи гончарного круга,
украшены поясами росписи в так называемом геометрическом стиле.
Стиль этот назван так потому, что для него характерно чередование про-
стейших геометрических фигур — ромбов, треугольников, прямоуголь-
ников и т. д. В подобных приемах орнаментировались сосуды и изобража-
лись люди; повернутый вершиной вниз треугольник означал человечес-
кое тело, приставленные к этому треугольнику прямые линии — руки и
ноги, схематически нарисованная маленькая круглая голова неизменно
была повернута в профиль. Трудно представить себе более разительный
контраст с полными жизненной экспрессии изображениями критских и
микенских художников!
Так же грубы и примитивны были деревянные статуи богов, известные
нам лишь по упоминаниям позднейших античных писателей. Бронзовые
изображения такого же типа, датируемые VIII в. до н. э., найдены на остро-
ве Крит при раскопках дорийского храма.
И архитектурные памятники этой эпохи носят отпечаток упадка мате-
риальной культуры. Судя по остаткам храмов этого периода — храма Ар-
темиды Орфии близ Спарты и храма в Ферме, в Этолии, — стены их выкла-
дывались из сырцового кирпича, крыша подпиралась деревянными столба-
ми, и только цоколь был из поставленных стоймя каменных плит. Так же
примитивно строились дома. Большая часть помещений сооружалась из
бревен, полом служила плотно утрамбованная земля, дым из очага выхо-
дил через отверстие в крыше, поэтому стены были закопчены. Такого рода
постройки, конечно, нельзя даже и сравнивать с дворцами микенской эпо-
хи. Но все же полного разрыва между крито-микенским и последующим,
так называемым гомеровским периодом античной истории не было: гоме-
ровский период унаследовал от микенского многие орудия труда, напри-
мер плуг, гончарный круг, некоторые типы оружия, парусный корабль, ко-
лесную повозку и др. Не следует также забывать, что именно эта эпоха в
Греции ознаменовалась переходом от бронзы к железу, что открыло новые
перспективы для дальнейшего развития экономики греческого общества.
Историческая жизнь Древней Греции после вторжения дорийцев (XI—
IX вв. до н. э.) нашла отражение в так называемом гомеровском эпосе—двух
дошедших до нашего времени поэмах — «Илиаде» и «Одиссее». Облечен-
ные в поэтическую форму сказания, составляющие содержание этих поэм,
складывались на протяжении ряда веков. Некоторые части гомеровского эпоса
Гомеровская Греция
107
отражают микенскую эпоху. В поэмах, например, запечатлены воспомина-
ния о дворцах микенского времени и быте (оружии, утвари и т. д.).
Долгое время все эти сказания хранились в устной традиции и передава-
лись из поколения в поколение сказителями-певцами (аэдами и рапсода-
ми). Только в середине VI в. до н. э. «Илиада» и «Одиссея», по-видимому,
были впервые записаны. Вполне естественно, что за свою долгую жизнь
обе поэмы не раз перерабатывались и дополнялись. Но и после первой
записи при повторных переписках в них продолжали вносить изменения и
вставлять новые эпизоды.
Обе поэмы вызвали огромный интерес ученых нашего времени. Ведь
«Илиада» и «Одиссея» по своим художественным достоинствам могут быть
отнесены к шедеврам мировой литературы; кроме того, на материале этих
поэм в науке нашего времени делались попытки решить проблему большо-
го принципиального значения о происхождении эпоса вообще. В совре-
менной науке, начиная с конца XVIII в., существует даже особый гомеров-
ский вопрос, породивший сотни и тысячи трудов и исследований. Исследо-
ватели, изучающие этот вопрос, стремились, во-первых, объяснить
происхождение обеих поэм, т. е. выяснить, являются ли они результатом
индивидуального или коллективного народного творчества, и, во-вторых,
выявить и определить те разновременные сюжетные слои, которые легли в
их основу.
Хотя античные писатели вполне определенно называют имя творца
«Илиады» и «Одиссеи» и несколько греческих городов спорили из-за чести
считаться его родиной, Гомер должен быть отнесен к числу персонажей
легендарных. О том, когда и где он жил, ничего достоверно не известно.
Данные его биографии, приводимые древними писателями, не заслужива-
ют никакого доверия. Античная традиция приписывала Гомеру, помимо
«Илиады» и «Одиссеи», еще ряд частично дошедших до нашего времени
произведений, но уже в античную эпоху стали возникать сомнения в под-
иипности его авторства. Греческие ученые критиковали автора поэм за встре-
чающиеся в его произведениях явные противоречия.
Особенно суровым критиком Гомера был учитель риторики Зоил (IV в.
до н. э.). Его даже прозвали «бичом Гомера» (гомеромастиксом). Однако
подавляющее большинство ученых античного времени не поддерживало
ной критики. Вот почему имя Зоил стало впоследствии нарицательным, и
и паше время так называют придирчивых и несправедливых критиков. В
широких слоях народа не возникало никаких сомнений в реальном суще-
ствовании Гомера и в первоначальной целостности поэм, на которых в ан-
111ЧПОС время воспитывались поколения за поколениями. Впервые сомне-
ния зародились лишь в XVII в., но строго научная постановка гомеровско-
। о вопроса относится уже к самому концу XVIII в., к 1795 г. В этом году
вышло в свет посвященное Гомеру исследование под названием «Введение
к Гомеру» немецкого ученого Фридриха-Августа Вольфа (1759—1824).
<) гметив ряд явных противоречий в содержании поэм, Вольф пришел к
выводу, что «Илиада» и «Одиссея» не единые поэмы, написанные в одно и
।<> же время, а собрание отдельных впоследствии соединенных вместе пе-
сен. Сторонники Вольфа, отрицавшие историчность и авторство Гомера,
108 Эгейский мир и гомеровская Греция
получили название аналитиков, виднейшим из которых был К. Лахман
(1793—1851), основоположник «теории малых песен». Мнение Вольфа
встретило, однако, сильную оппозицию со стороны так называемых унита-
риев. Придавая первостепенное значение единству художественного за-
мысла и стиля, они продолжали защищать «единого» Гомера; противоре-
чия же, встречающиеся в тексте поэм, эти ученые объясняли искажениями,
вкравшимися в текст в позднейшее время. Научное обоснование унитар-
ной теории дал Г. В. Нич (1790—1861).
В дальнейшем появляется и третье решение гомеровского вопроса —
теория первоначального ядра, выдвинутая Г. Германном (1772—1848) и
развитая затем Дж. Гротом (1794—1871). Сторонники этой теории счита-
ли, что в основе «Илиады» и «Одиссеи» лежит некое первоначальное сю-
жетное ядро, на которое с течением времени наслаивались различные до-
полнения и параллельные редакции, привносимые поэтами более поздних
веков. Существование в тексте поэм разновременных вставок и дополне-
ний не вызывает сомнений, поэтому теория первоначального ядра, на пер-
вый взгляд, представлялась многим весьма убедительной. Разочарование
наступило тогда, когда обнаружился полный разнобой в определении на-
чального ядра и позднейших добавлений. Хотя различные варианты теории
первоначального ядра, господствовавшие во второй половине XIX в., про-
должают существовать и в XX в., теория эта зашла в тупик.
В последнее время довольно широкое распространение получила точка
зрения, построенная одновременно на критическом пересмотре теории
унитариев и теории ядра. Согласно этой точке зрения, каждая из поэм име-
ла своего автора, который в основу своего произведения не только поло-
жил материал народных сказаний, но и художественно обработал его. При
переработке в поэмы, несомненно, было введено много новых эпизодов, а
повторяющиеся или не поддающиеся согласованию частично изъяты; пол-
ностью устранить противоречия и повторения авторам, однако, не уда-
лось. После этого текст поэм уже существенно не изменялся, хотя и вводи-
лись небольшие интерполяции (вставки).
Многие ученые считают также, что «Одиссея» — произведение не одно-
родного с «Илиадой» эпического жанра. «Одиссея» как поэма скорее аван-
тюрно-сказочная, чем героическая, по-видимому, имела и свой особый круг
первоисточников, притом несколько более позднего времени.
Таким образом, изложенные теории происхождения гомеровского эпо-
са пытаются дать ответ сразу на два вопроса: почему обе поэмы характери-
зуются единством художественного замысла и его воплощения и в то же
время почему в них встречаются повторения и противоречия. Впрочем,
далеко не всем эти ответы представляются достаточно убедительными. В
западной историографии существуют и другие объяснения происхождения
эпоса, в большинстве случаев модернизирующие старую аргументацию как
унитариев, так и сторонников теории ядра.
В отечественном антиковедении проблема происхождения эпоса также
считается пока еще недостаточно выясненной.
Еще до дешифровки микенского письма некоторые ученые обратили
внимание на то, чтопамятники микенской эпохи, как правило, встречаются
Гомеровская Греция
109
в местах, упоминаемых у Гомера. В ходе многолетних раскопок памятни-
ков микенской эпохи было обнаружено немало вещей, очень похожих на
ге, которые описываются у Гомера. Таким образом, связь между микенской
эпохой и гомеровским эпосом представляется несомненной. Однако тут
необходима существенная оговорка. В 1950 г. в Англии вышла книга
Э. Лоример «Гомер и памятники», специально посвященная сопоставле-
нию гомеровского эпоса с археологическим материалом. Пользуясь новей-
шими данными археологии и прежним материалом, автор доказывает, что
эпоха бронзы отражена в гомеровских поэмах значительно слабее, чем пред-
полагали ранее. Памятники материальной культуры, упоминаемые в эпо-
се, чаще всего совпадают с археологическим материалом самого конца II и
начала I тысячелетия до н. э. Следовательно, хотя в поэмах и запечатлены
живые воспоминания о микенской эпохе, они прежде всего отражают не
микенский, а более поздний период, XI—IX вв. до н. э.
Родиной гомеровских поэм, как о том свидетельствуют особенности их
языка, было ионийское побережье Малой Азии. Сюжеты «Илиады» и «Одис-
сеи» почерпнуты из так называемого троянского цикла мифов. В мифах
повествуется о том, как сын троянского царя Приама, Парис (второе его
имя Александр), по велению Зевса должен был вручить одной из трех бо-
гинь — Гере, Афродите или Афине — золотое яблоко с надписью «прекрас-
нейшей». Чтобы побудить Париса решить спор в ее пользу, каждая из бо-
гинь не скупилась на обещания: Гера обещала Парису власть и богатство;
Афина — мудрость и славу; Афродита — самую красивую женщину в мире.
11арис подарил яблоко Афродите, и она помогла ему похитить у спартан-
ского царя Менелая его жену Елену. Похищение Елены и послужило пово-
дом к троянской войне. Разгневанный Менелай и его брат, микенский царь
Агамемнон, призвав на помощь греческие племена, совершили поход на
Трою (или Илион). Под предводительством Агамемнона греки девять лет
осаждали Трою, и только на десятый год им удалось хитростью взять и
разрушить ее.
«Илиада», т. е. поэма об Илионе, повествует лишь об одном из эпизо-
дов десятого года этой войны. Главный герой «Илиады» — Ахилл, сын
фессалийского царя Пелея и морской богини Федиты. В сюжете «Илиады»
центральным эпизодом является ссора Ахилла с предводителем всех гре-
ческих отрядов Агамемноном. Ахилл, оскорбленный Агамемноном, отка-
зывается от дальнейшего участия в военных действиях, и греки терпят одно
। юражение за другим. В битвах греков и троянцев принимают участие даже
(юги: одни — на стороне троянцев, другие — греков. В конце концов Ахилл
после гибели своего друга Патрокла, павшего в единоборстве со старшим
сыном троянского царя Гектором, решает примириться с Агамемноном и
снова выступает против троянцев. Жажда мести оказывается сильнее чув-
с гва обиды. Убив Гектора, Ахилл привязывает его тело к своей колеснице и
обьезжает вокруг стен Трои. Только после усиленных просьб и богатого
выкупа Ахилл соглашается вернуть троянцам тело Гектора. Поэма закан-
чивается описанием торжественного погребения Гектора.
Еще в античное время текст «Илиады» был разделен александрийскими
учеными-филологами на 24 песни по числу букв греческого алфавита.
110 Эгейский мир и гомеровская Греция
Вторая гомеровская поэма — «Одиссея» также включает 24 песни. В
ней рассказывается о странствиях и приключениях одного их участников
троянского похода, хитроумного Одиссея, царя Итаки. Главные герои «Или-
ады» в той или иной связи упоминаются и в «Одиссее». Обе поэмы нераз-
рывно связаны друг с другом, хотя «Одиссея» и не представляет собой
прямого продолжения «Илиады»: ряд событий, падающих на период между
погребением Гектора и разрушением Трои, в ней опущен.
Сюжет «Одиссеи» сложнее, чем «Илиады», и излагается в нескольких
планах. Поэтический рассказ начинается с описания горестей Одиссея,
томящегося на острове Огигии по прихоти влюбленной в него нимфы Ка-
липсо. Потом уже из уст самого Одиссея слушатели поэмы узнают о пред-
шествующих событиях, о его злоключениях и скитаниях. С этой основной
нитью изложения переплетаются другие: рассказ о событиях на острове
Итака во время двадцатилетнего отсутствия Одиссея, повествование о пу-
тешествии его сына Телемаха к уцелевшим участникам троянского похода,
и т. д. В конце поэмы главный герой возвращается на родину и снова начи-
нает править Итакой.
Значение «Илиады» и «Одиссеи» как источников по истории периода,
ориентировочно определяемого XI—IX вв. до н. э. и условно называемого
в науке гомеровским, исключительно велико. В поэмах ярко запечатлены
различные стороны исторической жизни того общества, которое их созда-
ло, и воспоминания о далеких событиях, происходивших в реальной исто-
рической действительности.
Как мы уже знаем, Троя несомненно существовала. Изучение материа-
лов раскопок Трои позволило в общих чертах воссоздать ее историю. В
конце III тысячелетия до н. э. город был сильно разрушен и горел. Любо-
пытно, что по времени это совпало с появлением в Малой Азии племен,
создавших Хеттскую державу. На протяжении II тысячелетия и первой по-
ловины I город, по-видимому, четыре раза превращался в руины и снова
восстанавливался. В одном случае это было вызвано землетрясением, в
других — военными вторжениями. Стены Трои этого периода, судя по со-
хранившимся остаткам, достигали 12 метров толщины. Торговые связи тро-
янцев распространялись на весь Эгейский бассейн, они торговали даже с
такими отдаленными районами, как Молдавия. В это время соседом Трои
была уже мощная Хеттская держава. На рубеже XIII и XII вв. до н. э. Троя
снова была разрушена и сожжена, после чего она уже не могла возродиться
и превратилась в небольшой бедный поселок.
Вероятно, эти запечатлевшиеся в археологическом материале события
последнего периода жизни Трои и нашли отражение в гомеровском эпосе.
2.	Хозяйственный строй
гомеровского общества
Ценность гомеровских поэм как исторического источника, однако, со-
стоит не столько в тЬм, что эти поэмы в сочетании с другими источниками
проливают свет на события глубокой древности, сколько в том, что они
иной раз с поразительной яркостью отражают социально-экономическую
Гомеровская Греция
111
и политическую жизнь греческого общества периода их создания, т. е.
XI—IX вв. до н. э.
В «Илиаде» и «Одиссее» греческое общество переживает уже период
разложения первобытнообщинного строя и зарождения строя рабовладель-
ческого. Поэтому гомеровская эпоха представляет собой переходный пе-
риод со всеми характерными для таких периодов особенностями.
Экономическая жизнь гомеровского общества уже далека от первобыт-
ного примитивизма. Гомеровскому времени известны относительно разви-
тые земледелие и скотоводство, составляющие основу хозяйства. Сцены
сельской жизни той эпохи запечатлены на щите Ахилла, сделанном богом
Гефестом. Этот щит подробно описывается в XVIII песне «Илиады». Ге-
фест изобразил на нем картины сельской жизни.
Сделал на нем широкое поле, тучную пашню,
Трижды взрыхленную плугом. И много на ней землепашцев
Гнало парные плуги, ведя их туда и обратно;
Каждый раз, как они, повернувши, к меже подходили,
В руки немедля им кубок вина, веселящего сердце,
Муж подавал, подошедши. И пахари гнать продолжали
Борозду дальше, чтоб снова к меже подойти поскорее.
Поле, хотя золотое, чернелося сзади пахавших
И походило на пашню, — такое он диво представил.
Дальше царский участок представил художник искусный,
Острыми жали серпами поденщики спелую ниву.
Горсти другие вязальщики свяслами крепко вязали.
Трое вязальщиков возле стояли. Им мальчики сзади,
Спешно сбирая колосья, охапками их подносили.
На полосе между ними, держа в руке своей посох,
Царь молчаливо стоял с великой радостью в сердце.
Вестники пищу поодаль под тенью готовили дуба;
В жертву быка заколов, вкруг него суетились; а жены
Белое тесто месили к обеду работникам поля
(ст. 541—560)'.
Сельские работы были трудными. Пахарь, возвращающийся с поля,
выглядит усталым, жаждущим пищи и покоя. Тягловой силой служили не
только волы, но и мулы. Поля вспахивали длинной бороздой («Длинные
борозды плуг мой нарезал»), иногда два, три и даже четыре раза подряд,
чтобы получить наилучший результат. Относительно высока была и рабо-
чая норма пахоты. По вычислению французского экономиста Дюро де Ла-
маля , плуг с упряжкой в два вола распахивал в день одну треть гектара
глубиной 25 сантиметров. Таким образом, поле площадью 12 гектаров могло
быть обработано за 12 дней тремя упряжками.
Роль сельскохозяйственных орудий, кроме плуга, играли кирка и зас-
туп. Ими разрыхляли землю и сажали садовые растения.
’Цитаты из поэм Гомера здесь и ниже даны в переводе В. В. Вересаева.
112 Эгейский мир и гомеровская Греция
Из зерновых культур в поэмах упоминаются пшеница, ячмень, полба.
Поля удобряли навозом. Жали серпами, молотили на гумне с помощью
волов. Зерно размалывали на ручных мельницах. Наряду с разведением
зерновых культур занимались огородничеством и садоводством. В VII песне
«Одиссеи» описывается дворец феакийского царя Алкиноя. Вокруг дворца
раскинулись сад и огород, где произрастают во все времена года самые
разнообразные плоды и овощи.
Сад у ворот вне двора простирался огромный, в четыре
Гия1 пространством; со всех он сторон огражден был забором.
Множество в этом саду деревьев росло плодоносных —
Груш, гранатных деревьев, с плодами блестящими яблонь,
Сладкие фиги дающих смоковниц и маслин роскошных
Будь то зима или лето, всегда там плоды на деревьях;
Нету им порчи и нету конца; постоянно там веет
Теплый Зефир, зарождая одни, наливая другие.
Груша за грушей там зреет, за яблоком — яблоко, смоква
Следом за смоквой, за гроздьями вслед поспевают другие.
Дальше, за садом, насажен там был виноградник богатый.
В части одной на открытой для солнца и ровной площадке
Гроздья сушились, а в части другой виноград собирали.
Там уж давили его, там едва только он наливался,
Сбросивши цвет, а уже там начинал и темнеть, из-под низу.
Вслед за последней грядой виноградной тянулись рядами
Там огородные грядки со всякою овощью пышной
(ст. 112—128).
Велико было значение оросительных каналов. Орошение не один раз
упоминается в «Илиаде» и «Одиссее». Ахилл сравнивается с быстро несу-
щимся потоком, воды которого земледелец направляет к «пышно цветуще-
му саду». В другом месте говорится, что бушующую реку не могут остано-
вить и удержать никакие плотины и преграды, возведенные «на нивах цве-
тущих». В XIII песне «Илиады» упоминается оливковод, который сажает
молодые побеги плодоносной оливы в местах, изобильных водою.
О важности сельского хозяйства в экономике гомеровской Греции сви-
детельствует обилие употребляемых в «Илиаде» и «Одиссее» метафор,
связанных с сельскохозяйственным обиходом.
Наряду с земледелием в гомеровскую эпоху было развито и скотовод-
ство. Одиссей, например, имел 12 стад «быков круторогих», столько же
стад овец, коз и свиней. Скот служил даже мерилом ценности и заменял
при обмене драгоценные металлы.
Так, каждый приз, выставленный Ахиллом для победителей состяза-
ний, устроенных на тризне Патрокла (XXIII песнь «Илиады»), оценивает-
ся определенным количеством скота:
Первый приз — треножник большой для огня. Тот треножник
Между собой ахейцы в двенадцать быков оценили.
1 Гий — мера площади. Около четверти гектара.
Гомеровская Греция
113
Для побежденного мужа он женщину вывел, в работах
Многих искусную; эту в четыре быка оценили...
(ст. 702—705).
В поэмах встречаются упоминания также о лошадях, ослах, мулах, ко-
зах, овцах и свиньях.
Гомеровское общество уже было знакомо с железом. Среди прочих на-
град для соревнующихся у могилы Патрокла имеется «круг из железа»:
Выложил после он круг из железа, недавно отлитый...
«Встаньте теперь, кто и эту награду оспаривать хочет,
Если бы тучные нивы его и далеко лежали, —
В пять круговратных годов не истратит никак он железа
Этого: если пастух у него или пахарь нуждаться
Будут в железе, — не в город пойдут, а получат и дома»
(ст. 830—835).
О применении железа напоминают и такие метафоры, как «железная
душа», «железное терпение», вкрапленные в текст поэм. Правда, железо,
видимо, только еще начинало входить в обиход. Значительно чаще упоми-
наются оружие и различные орудия, сделанные из бронзы. При этом весьма
показательно, что в «Одиссее», созданной позднее, чем «Илиада», упоми-
нания о железе встречаются чаще.
Употребление железа свидетельствует о том, что развитие общества
достигло уже такого уровня, который предполагает выделение из произ-
водства отдельных его отраслей. Действительно,^ обеих поэмах мы на-
ходим упоминания о ремесленниках. В XVII песне «Одиссеи» говорится
о «бродячих» ремесленниках (демиургах), которых приглашают в дом
для различных работ (к демиургам причисляются певцы, лекари и прори-
цатели):
...Приглашает ли кто человека чужого
В дом свой без нужды? Лишь тех приглашают, кто нужен на дело:
Или гадателей, или врачей, или искусников-зодчих.
Или певцов, утешающих душу божественным словом...
(ст. 382—385).
Из ремесленников в поэмах перечисляются также кузнецы, плотники,
кожевники, горшечники, ткачи, золотых и серебряных дел мастера (золо-
гоискусники) и др.
Строгого разделения труда и специализации профессий в гомеровском
обществе все же не существовало. Плотник мог быть столяром и судостро-
ителем, а также мог делать повозки и мебель. Кожевник изготовлял кожа-
ную одежду, щиты и мячи для игр. Кузнец выковывал бронзовые копья,
железные инструменты, выполнял некоторые ювелирные работы и т. д.,
медник был в то же время «золотых дел мастером».
В XIII песне «Илиады» необычайно реалистически описана оружейная
мастерская бога Гефеста, в которой был изготовлен Ахиллов щит. Пылаю-
щие горны раздуваются мехами. И божественный кузнец может ковать то
114 Эгейский мир и гомеровская Греция,
с большей, то с меньшей силой. В горнах обрабатываются медь, олово,
серебро, золото и железо.
Однако такие мастерские были еще редкостью. Гомеровские ремеслен-
ники обычно переходили из одного дома в другой со своим несложным
инструментом и работали с материалом заказчика, о чем мы узнаем, напри-
мер, из III песни «Одиссеи»:
...Медник
С медным пришел инструментом, пособьем в ковальном искусстве;
Крепкие клещи с собою он принес, наковальню и молот, —
Все, чем над золотом нужно работать
(ст. 432—435).
Таким образом, хотя ремесло и начало уже выделяться в самостоятель-
ную отрасль хозяйства, оно еще не отделилось окончательно от земледе-
лия. Это непосредственно связано с типом хозяйства гомеровского време-
ни. Продукты труда потреблялись здесь в основном в рамках того же хо-
зяйства, в котором они были произведены. Об этом, в частности,
свидетельствует примитивный характер и низкий удельный вес обмена.
Производство продуктов, предназначенных для обмена, в гомеровское вре-
мя было развито еще очень слабо. Предметом обмена служила главным обра-
зом военная добыча, и он происходил только от случая к случаю. Поэтому-то
в гомеровском обществе не было денег как постоянного средства обмена.
В VI песне «Илиады» повествуется о том, что в древнейшую эпоху ме-
новые отношения выливались в форму взаимного обмена подарками.
Ты же мне, значит, старинным приходишься дедовским гостем!
Некогда дед мой Ойней безупречного Беллерофонта
Двадцать удерживал дней у себя, угощая в чертогах.
Оба друг другу они превосходные дали гостинцы.
Дед мой Ойней подарил ему блещущий пурпуром пояс.
Беллерофонт преподнес золотой ему кубок двуручный
(ст. 215—220).
Меновой единицей, как говорилось выше, служил скот, в особенности
быки. Использовались и другие мерила ценности, например куски бронзы
и железа определенного веса, топоры, треножники и золотые таланты.
Мерой длины служил локоть (пехюс), емкости — хойник, первоначально
равнявшийся ежедневному рациону зерна, необходимого для взрослого
человека.
Зародившийся обмен безусловно приносил выгоду. Особенно выгодно
было обменивать у воинов только что захваченную ими добычу. При этом
надо было, однако, задобрить начальников войска. Так поступает, напри-
мер, Евней, сын Ясона, упоминаемый в VII песне «Илиады»:
Прибыло много судов в это время, вином нагруженных,
Посланных с Лемноса сыном Ясона Евнеем ахейцам;
Пастырь народов Ясон с Гипсипилой его породили.
Двум Атрея сынам, Агамемнону и Менелаю,
Гомеровская Греция
115
Тысяча мерок вина посылалась Евнеем отдельно.
Все остальные ахейцы вино с кораблей получали,
Эти — медью платя, другие — блестящим железом.
Шкуры волов приносили, коров на обмен приводили
Или же пленных людей...
(ст. 469—476).
Торговля в это время еще не вошла органически в систему хозяйствен-
ной жизни и носила эпизодический характер. Обычно в Элладу ввозили
предметы роскоши, предназначенные для удовлетворения прихотей узкого
круга родовой знати. Так как Крит к этому времени уже утратил свое пре-
жнее значение торгового посредника, а купцы из греческого общества еще
не выделились, роль посредников играли финикийские купцы.
В XV песне «Одиссеи» приводится пример такой торговли, носившей
тоже, очевидно, меновой характер:
Как-то причалили к нам финикийцы, народ плутоватый.
Много красивых вещей привезли в корабле они черном...
Целый год финикийцы у нас оставались и, много
Наторговавши, в пустой свой корабль погрузили товары
(ст. 453—456).
Нередко финикийские купцы сочетали торговую деятельность с грабе-
жом, увозя с собой для продажи в рабство женщин и детей. В то далекое
время торговля еще была неразрывно связана с разбоем и войной. Фини-
кийские купцы поэтому пользовались дурной славой у греков.
3.	Социальная структура
гомеровского общества
О главных тенденциях социально-экономического развития и прежде
всего о трансформации древних общинных устоев в землепользовании
гомеровских греков, современная наука судит следующим образом:
«Отвечая на возникший уже свыше ста лет тому назад вопрос о суще-
ствовании в гомеровской Греции общинной собственности на землю,
мы можем пока сказать лишь следующее. Очевидно, какая-то форма
общинной собственности была известна Гомеру, но форма явно пере-
житочная, уже в значительной мере утратившая свое первоначальное
содержание. Формально собственностью общины считалась, по-види-
мому, вся основная масса пахотной и садовой земли, находившаяся на
ее территории и включавшая в свой состав как наделы рядовых об-
щинников, так и царские темены. В формально юридическом плане
как те, так и другие рассматривались как “пожалование народа” част-
ному лицу. Вполне возможно, что санкция общинных властей требо-
валась как непременное условие при заключении различных сделок с
землей, наследовании семейных участков, их разделе между совла-
дельцами и тому подобных операциях. Напоминая о своем праве
116
Эгейский мир и гомеровская Греция
верховного собственника, община могла время от времени вводить
обязательные для всех землевладельцев сроки и правила севооборо-
та (хотя в самих поэмах на это нет никаких прямых указаний, но, с
точки зрения общеисторической, в таком предположении нет ничего
невероятного).
Однако дальше этих незначительных ограничений вмешательство об-
щины в хозяйственную деятельность составляющих ее семей, по всей
видимости, не шло. Первобытная система уравнительного землеполь-
зования, когда-то несомненно широко распространенная в Греции, в
гомеровское время уже едва ли где-либо продолжала функциониро-
вать. Отошли в прошлое периодические переделы земли, составляв-
шие главный краеугольный камень этой системы. Были сведены к
минимуму или же совсем ликвидированы находившиеся в непосред-
ственном ведении общины резервные земельные фонды (ссылки на
них встречаются лишь в древнейших мифологических пластах эпи-
ческой традиции). Реальные экономические потребности эпохи (по-
степенное совершенствование техники обработки земли, широкое
распространение в греческом сельском хозяйстве того времени мно-
голетних культур, прежде всего масличных и винограда) неуклонно
вели к закреплению земельных участков за их владельцами. Закреп-
ление это естественным образом ассоциировалось в сознании людей
того времени с правом свободного распоряжения наделом, прости-
равшимся вплоть до его отчуждения и дробления при переходе по
наследству. Только так может быть объяснен факт глубокого эконо-
мического расслоения гомеровской общины, симптомом которого
может считаться появление в языке эпоса двух взаимодополняющих
друг друга терминов — “многонадельный” и “безнадельный”.
Таким образом, господствующей экономической тенденцией гоме-
ровского периода был постепенный, но неуклонный рост частной соб-
ственности на землю, происходивший под прикрытием формально
сохраняемого общинного права (очевидно, развитие правовых норм,
как это нередко бывает, в то время сильно отставало от фактического
положения вещей). Уже в следующем за Гомером поколении (время
Гесиода) эта тенденция выступает совершенно открыто. Мобильность
земельной собственности как в рамках общинного фонда, так и за его
пределами достигает огромных масштабов.
Важнейшим поворотным моментом в процессе эволюции греческой
земледельческой общины может считаться XII столетие до н. э. Про-
исходивший в это время распад микенских централизованных госу-
дарств избавил патриархальную семью от докучной опеки и надзора
дворцовой бюрократии и тем самым в немалой степени способство-
вал высвобождению накопленного ею экономического потенциала и
“раскрепощению” частной инициативы среднего и мелкого собствен-
ника. фдновременно начинают расшатываться и постепенно приходят
в упадок архаические формы общинной организации, державшие ин-
дивидуальное крестьянское хозяйство в жестких шорах экономиче-
Гомеровская Греция
117
ской и социальной зависимости. Пришедший им на смену гомеров-
ский демос представлял собой гораздо более дифференцированный и,
следовательно, более гибкий и способный к развитию вариант земле-
дельческой общины. Именно в рамках этой новой формы общинной
организации окончательно сложился тот широкий слой свободного
крестьянства, которому суждено было стать в дальнейшем главной
социальной опорой античного полиса» (Андреев Ю. В. К проблеме
гомеровского землевладения//Социальная структура и политическая
организация античного общества. Л., 1982. С. 25).
На основании эпических поэм и других исторических источников мож-
но составить довольно ясное представление о социальной структуре гоме-
ровского общества. Однако следует помнить, что в поэмах нашли отраже-
ние общественные отношения и быт более ранней, микенской, эпохи.
В основе общественной организации гомеровского периода лежал род,
несколько родов объединялись во фратрию, и несколько фратрий состав-
ляли филу — племя.
Каждая небольшая община представляла собой поселение одной или
союза фил. Каждая фила жила своей жизнью, обособленной от жизни дру-
гих таких же фил, хотя процесс их слияния в народности уже зашел в неко-
торых случаях довольно далеко. Фила имела свою небольшую террито-
рию, включавшую поля, луга и виноградники, а также свой «полис» —
«город», который служил в то время, по-видимому, и крепостью. Только
время от времени отдельные филы объединялись для совместных военных
предприятий. Такой эпизод и положен в основу «Илиады». Но и под стена-
ми Трои греческое войско делилось на отдельные племенные отряды во
главе со своими особыми вождями. На совете старейшин правитель Мессе-
нии Нестор советует Агамемнону следующим образом построить ахейцев:
На племена подели и на фратрии все наше войско.
Фратрия фратрии пусть помогает и племени племя
(II, 362—363).
Общевойсковая казна в армии Агамемнона отсутствовала, военная же до-
быча немедленно распределялась между предводителями отдельных отрядов.
Таким образом, род, фратрия как объединение нескольких родов и фила
как объединение нескольких фратрий в век Гомера продолжали еще оста-
ваться основными формами общественного деления. Человек, по каким-
либо причинам утративший связь со своей родовой организацией, превра-
щался в «бездомного» скитальца, и никакой закон не защищал его самого и
его имущество. Если же было совершено покушение на жизнь человека,
сохраняющего связь со своей родовой организацией, то не вся община, а
лишь его ближайшие родственники, члены его рода, мстили убийце по прин-
ципу «кровь за кровь», «зуб за зуб».
Об этом свидетельствует XXIII песня «Одиссеи», где Одиссей напоми-
нает своему сыну Телемаху о кровной мести, грозящей им за убийство
женихов Пенелопы:
118
Эгейский мир и гомеровская Греция
Если в стране кто-нибудь одного хоть убил человека,
Если заступников после себя тот и мало оставил,
Все ж он спасается бегством, покинув родных и отчизну
(ст. 118—120).
Однако для греческого общества этого времени в целом, как уже указы-
валось, характерны черты переходного периода. Старые общественные
отношения уживались с новыми, идущими им на смену, например кррвная
месть сосуществовала с выкупом. Убийца мог избежать мести родственни-
ков убитого, уплатив им выкуп:
...Ведь даже брат за убитого брата
Вознагражденье берет, и отец за погибшего сына!
И средь народа убийца живет, заплатив сколько нужно.
Пеню же взявший и мстительный дух свой, и гордое сердце, —
Все укрощает
(IX, 632—636).
Так говорит в «Илиаде» Аякс, стремясь убедить Ахилла забыть о мести.
Богатство в гомеровских поэмах характеризуется не количеством земли,
так как земля еще оставалась родовой собственностью, а количеством скота,
обширностью кладовых, наполненных всякого рода добром, убранством дома,
числом слуг, качеством оружия и одежды и размерами другого движимого
имущества. Это, конечно, не значит, что в гомеровское время процесс соци-
ально-имущественной дифференциации совершенно не коснулся земельных
отношений. В поэмах упоминаются земельные наделы, так называемые кле-
ры. В буквальном переводе клер означает «жребий». Видимо, первоначаль-
но земельные участки распределялись между членами общины по жребию. О
периодических переделах и спорах, которые при этом возникали, рассказы-
вает и одно из изображений на щите Ахилла, описанное в «Илиаде»:
Два человека, соседи, на поле, обоим им общем,
С мерой в руках меж собой о меже разделяющей спорят
И на коротком пространстве за равную ссорятся долю
(XII, 421—423).
Социальное расслоение, быстрыми темпами развивавшееся в тот пери-
од, неизбежно приводило к неравномерному распределению земли. В сель-
ских общинах встречались люди, пользовавшиеся несколькими участками
общинной земли. В то же время в гомеровском эпосе мы находим термин
бесклерные; видимо, он относился к тем членам общины, которые лишились
своих земельных наделов и были вынуждены работать на землях богатых
соседей в качестве наемных работников — фетов или заниматься ремеслами.
При этом бросается в глаза то, что земли гомеровских басилеев — племен-
ной знати обозначаются уже не термином клер, а термином теменос. Вероят-
нее всего, басилей обладал значительно большими правами, приближавши-
мися к правам собственников земли, чем владельцы клеров. В этот период
происходит сосредоточение собственности в руках одной семьи.
Гомеровская Греция
119
В гомеровское время по-прежнему существовали патриархальные
семьи, объединявшие иногда несколько десятков человек. Семья царя
Приама, например, насчитывала 50 сыновей с женами и 12 дочерей с
мужьями.
Вскоре приблизился Гектор к прекрасному дому Приама
С рядом отесанных гладко, высоких колонн. Находилось
В нем пятьдесят почивален из гладко отесанных камней,
Близко одна от другой расположенных; в этих покоях
Возле законных супруг сыновья почивали Приама.
Прямо насупротив их, на дворе, дочерей почивален
Было двенадцать из тесаных камней под общею крышей
Близко одна от другой расположенных; в этих покоях
Возле супруг своих скромных зятья почивали Приама
(Илиада, VI, 242—250).
Положение женщин в эту эпоху, судя по описаниям Гомера, характери-
зуется почти полным бесправием.
4.	Организация управления
в гомеровскую эпоху
При родоплеменном строе высшая власть в общине считалась принад-
лежащей всему народу (демосу), который собирался для обсуждения и ре-
шения общих вопросов (главным образом касающихся войны) на собрания
(агора). Василей — племенной предводитель — при решении серьезных
вопросов советовался со всем народом и родовыми старейшинами, глава-
ми семей. Как видно из гомеровского эпоса, агора созывалась басилеем во
время особо важных событий, чаще всего во время войны.
«Ведь в то время, когда каждый взрослый мужчина в племени был вои-
ном, не существовало еще отделенной от народа публичной власти, кото-
рая могла бы быть ему противопоставлена. Первобытная демократия нахо-
дилась еще в полном расцвете, и из этого мы должны исходить при сужде-
нии о власти и положении как совета, так и басилея»1.
Во II песне «Илиады» агора выступает со всеми чертами древнего родо-
вого веча:
Бурно кипело собранье. Земля под садившимся людом
Тяжко стонала. Стоял несмолкающий шум. Надрывались
Девять глашатаев криком неистовым, всех убеждая
Шум прекратить и послушать царей, вскормленных Зевесом.
Только с трудом, наконец, по местам все уселись народы
И перестали кричать. И тогда поднялся Агамемнон.
Скипетр держа, над которым Гефест утомился, работав...
(ст. 95—101).
1 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//Маркс
К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 105.
120 Эгейский мир и гомеровская Греция
Та же картина и на другой сходке, созванной Телемахом на острове
Итака:
И приказанье отдал глашатаям звонкоголосым
Длинноволосых ахейцев тотчас же созвать на собранье.
Очень скоро на клич их на площади все собралися:
После того как сошлись и толпа собралася большая,
Вышел на площадь и он, с копьем медноострым в ладони...	в
Сел на месте отцовском, и геронты пред ним расступились
(Одиссея, II, 6—11).
Словом в народном собрании могли пользоваться только представите-
ли племенной знати, решения выносились советом старейшин и царем.
Народные собрания, таким образом, созывались не столько для выяснения
каких-либо вопросов или вынесения по ним постановлений, сколько для
того, чтобы выслушать готовые решения царей и знати.
Признак начинавшегося упадка родовой демократии можно усмотреть
в том, что народные собрания созывались редко. Например, из «Одиссеи»
мы узнаем, что на острове Итака оно не созывалось ни разу за все годы
отсутствия Одиссея.
Гомеровские цари — басилеи — прежде всего племенные вожди. Наи-
большей полнотой власти они обладали во время войны, когда возглавляли
ополчения своих соплеменников; в их руки попадала львиная доля военной
добычи. В мирное время басилеи главным образом участвовали в суде и
культовых церемониях. Характерно также то, что иногда в небольшой об-
ласти существовало несколько племенных вождей. Во время походов филы
объединялись и выбирали главного вождя (басилея-царя) всей общины или
всего племени.
Весьма интересен образ царя-басилея Нестора — правителя города
Пилоса. Казалось бы, в нем должны преобладать черты царя микенского
времени — полновластного хозяина Пилосского дворца, но в поэме он
выступает в роли хранителя родовых традиций. На торжественном пиру
пилосской общины царь восседает среди народа за общим столом вместе
со своими сыновьями. «“Басилейа” — слово, которое греческие писатели
употребляют для обозначения гомеровской царской власти (потому что ее
главный отличительный признак — военное предводительство), при нали-
чии совета вождей (буле) и народного собрания (агора), только разновид-
ность военной демократии» Б
Первоначально басилеи, как и военные вожди и жрецы, были выборны-
ми и наиболее деятельными членами общины, служившими общим интере-
сам. Как уже указывалось, им выделяли из общинной земли теменос —
отрезок пахотной земли — и земли под виноградники, они получали подар-
ки и лучшую долю в общинной трапезе, были окружены почетом. В даль-
нейшем власть басилея, очевидно, стала передаваться по наследству от
отца к сыну.
1 Маркс К. Конспект книги Л.Г. Моргана «Древнее общество». — «Архив
Маркса и Энгельса». Т. 11. М., 1941. С. 145.
Гомеровская Греция
121
В гомеровском эпосе значительное место отводится описаниям домов
басилеев и их образа жизни. Идеализированным типом басилея является в
«Одиссее» благодушный и гостеприимный, живущий в условиях сказоч-
ной роскоши Алкиной — царь «знаменитых мужей феакийских», обитав-
ших где-то далеко на западе, на острове Схерии (возможно, что имеется
ввиду современный остров Корфу). Алкиной живет в прекрасном доме-
дворце, в котором все лучезарно, «как на небе светлое солнце иль месяц».
В описании этого дома (в VII песне «Одиссеи») ярко запечатлены давние
воспоминания о дворцах микенской эпохи, в гомеровское время уже ле-
жавших в развалинах.
Стены из меди блестящей тянулись и справа и слева
Внутрь от порога. А сверху карниз пробегал темно-синий.
Двери из золота вход в крепкозданный дворец запирали,
Из серебра косяки на медном пороге стояли,
90 Притолка — из серебра, а дверное кольцо — золотое.
Возле дверей по бокам собаки стояли. Искусно
Из серебра и из золота их Гефест изготовил,
Чтобы дворец стерегли Алкиноя, высокого духом.
Были бессмертны они и с течением лет не старели.
95 В доме самом вдоль стены, прислоненные к ней, непрерывно
Кресла внутрь от порога тянулись: на них покрывала
Мягко-пушистые были наброшены — женщин работа
(Одиссея, VII, 90—95).
Необходимые для дома ремесленные изделия изготавливались в домаш-
них мастерских Алкиноя. Ремесленные работы выполнялись большей час-
тью рабынями. Рабыни работали за ручными мельницами: «Рожь золотую
мололи они». Другие сучили нитки и ткали за ткацкими станками, сидя
рядом «подобно трепещущим листьям тополя». Всеми домашними работа-
ми руководила Арета, супруга Алкиноя, хозяйка дома.
Большая часть продуктов, которые приносила земля или басилеи полу-
чали каким-либо иным путем, потреблялась в доме. Натуральное хозяй-
ство и обилие продуктов давали возможность басилеям вести широкий образ
жизни в патриархальном смысле этого слова, устраивать частые и обиль-
ные пиры и быть гостеприимными хозяевами. В честь прибывшего на ост-
ров незнакомца (Одиссея) Алкиной устраивает великолепный пир, на ко-
торый были приглашены все родственники и свойственники.
Мужи заполнили двор, колоннады и комнаты дома.
Все собрались во дворец — и старые и молодые.
К пиру велел Алкиной двенадцать баранов зарезать,
Восемь свиней белозубых и пару быков тяжконогих.
Кожу содрали, рассекли и пир приготовили пышный
(Одиссея, VIII, 57—61).
В числе приглашенных находился знаменитый слепой певец Демодок,
в лице которого автор поэмы, возможно, изобразил самого себя.
122
Эгейский мир и гомеровская Греция
Муза его возлюбила, но злом и добром одарила:
Зренья лишила его, но дала ему сладкие песни.
Кресло ему Понтоной среброгвоздное в зале поставил
Посереди пировавших, придвинув к высокой колонне...
Муза внушила певцу пропеть им сказанье из ряда.
Песен, молва о которых до самых небес достигала
(Там же, ст. 64—70).
За пиром следуют игры и состязания в спорте — беге, борьбе, метании
диска, кулачном бою, и в заключение — танцы феакийской молодежи. В
танцах принимали участие 12 сыновей Алкиноя.
Юноши в первой поре возмужалости, ловкие в плясках,
Все по площадке священной затопали враз. Одиссей же
Взглядом следил, как их ноги мелькали, и духом дивился
(Там же, ст. 263—265).
На пиру присутствовала также и «прекрасноцветущая дочь» Алкиноя —
Навсикая, поразившая гостя своей красотой. При отъезде Одиссей получает
богатые подарки от хозяина и его семьи.
Наряду с народным собранием и басилеем в общинах гомеровского време-
ни существовал и третий орган управления древнейшего происхождения —
совет старейшин, буле. «Многоопытные старцы» выступают при обсуждении
важнейших дел, касающихся общины. Они первыми подают свои голоса на
сходке, созванной «владыкой мужей» Агамемноном под Троей, когда решался
вопрос о снятии или продолжении осады города. Однако характер буле также
изменялся в процессе разложения родовых отношений. В совет старейшин в
гомеровское время входили уже не самые пожилые, а самые знатные люди, вне
зависимости от их возраста. Нередко их также называют басилеями, но чаще
геронтами — «старцами». Все важнейшие вопросы цари, в силу укоренивше-
гося обычая, должны был обсуждать с советом старейшин и не предпринимать
без их санкции никаких серьезных шагов. Совещания эти происходил в доме
басилея или под открытым небом в присутствии народа. Свои судебные функ-
ции басилеи также делили с советами старейшин. Среди изображений на щите
Ахилла мы встречаем и суд старейшин.
В круге священном сидели старейшины рядом друг с другом,
В руку жезлы принимали от вестников звонкоголосых,
Быстро вставали и суд свой один за другим изрекали
(Илиада, XVIII, 504—506).
Суд происходит на рыночной площади. Спорящие обращаются не толь-
ко к судье и старейшинам, но и к собравшемуся вокруг народу. Упоминая о
суде в гомеровском обществе, не следует, однако, забывать, что государ-
ство как орган принудительной власти господствующего класса еще не сло-
жилось, и каких-либо развитых правовых норм еще не существовало.
Вообще вопрос ® взаимоотношениях всех трех органов общественно-
го управления — басилея, совета старейшин и народного собрания —
Гомеровская Греция
123
при отсутствии писаных законов и более или менее твердо разработан-
ных правовых норм фактически решался в зависимости от конкретной
обстановки и реального соотношения сил.
В целом строй гомеровского общества представлял собой, по выраже-
нию Энгельса, «военную демократию», т. е. такую политическую органи-
зацию, которая характерна для последнего периода истории родового
строя, когда зарождаются уже элементы публичной власти, развитие ко-
торых в условиях прогрессирующего деления общества на классы в даль-
нейшем приведет к образованию государства. «Военачальник, совет, на-
родное собрание, — пишет Энгельс, — образуют органы родового обще-
ства, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война
и организация для войны становятся теперь регулярными функциями на-
родной жизни... недаром высятся грозные стены вокруг новых укреплен-
ных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни достига-
ют уже цивилизации»1.
5.	Социальное расслоение.
Рабство в гомеровское время
Басилеи и знатные относились к верхнему слою гомеровского обще-
ства. Большую же часть населения составлял народ — свободные земле-
дельцы, которые довольно часто упоминаются в эпосе. Они чрезвычайно
привязаны к своим клерам, заботятся об их орошении и унавоживают их.
Землю они обрабатывают сами, с помощью немногих рабов. К таким людям
принадлежал, например, «почтенный старец» Лаэрт, отец Одиссея, о кото-
ром в XI песне «Одиссеи» сообщается:
...Отец же твой больше не ходит
В город, в деревне живет у себя. Ни хорошей кровати,
Ни одеяла старик не имеет, ни мягких подушек.
В зимнюю пору он дома ночует с рабами своими.
В пепле вблизи очага, покрывшись убогой одеждой.
В теплую ж пору, как лето придет иль цветущая осень,
Он в виноградном саду, где попало, на склоне отлогом
Кучу листьев опавших себе нагребет для постели...
(Одиссея, XI, ст. 187—194).
Часть свободного населения, разоряемая войнам и обремененная побо-
рами, беднела и попадала в разряд фетов.
Некоторые из них опустились до положения бродяг, живущих под от-
крытым небом. Другие же становились поденщиками, работавшими в ой-
косах басилеев и получавшими плату натурой. Один из женихов Пенелопы
приглашает Одиссея, вернувшегося под видом странника (XVIII песня),
стать поденщиком:
1 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 164.
124
Эгейский мир и гомеровская Греция
Если б принял тебя, пошел ли б ко мне ты работать
В поле далеком? Тебе я плату бы дал недурную.
Ты собирал бы терновник, сажал бы большие деревья.
Там бы тебе доставлял я обильную пищу; одежду
Дал бы хорошую; дал бы для ног подходящую обувь
(Там же, ст. 357—361).
Как видно из другого места «Одиссеи», положение поденщиков в го-
меровской Греции считалось унизительным, почти безысходным. На эту
работу люди шли в самом крайнем случае. Только смерть считалась хуже
наемной работы. Умерший Ахилл говорит Одиссею в царстве теней (пес-
ня XI):
Я б на земле предпочел батраком за ничтожную плату
У бедняка, мужика безнадельного, вечно работать,
Нежели быть здесь царем мертвецов, простившихся с жизнью
(Там же, ст. 489—491).
На ухудшение социально-экономического положения свободного на-
селения указывало, между прочим, развитие нищенства, распространенно-
го в эпоху «Одиссеи», отображающей быт более позднего, чем «Илиада»,
периода. Изможденные, оборванные, с палкой в руках и с сумой за плеча-
ми, нищие бродили по селам и городам, от одного дома к другому, прося
подаяния.
Гомеровское общество уже знает рабство. Появление рабства как соци-
альной категории знаменовало полный переворот во всем строе обществен-
ной жизни, в отношении людей к земле и друг другу. С рабством связано
разложение родового строя, возникновение частной собственности, клас-
сов и государства.
Рабство в своем развитии прошло несколько этапов: от домашнего, или
патриархального, до рабства в классической форме. В гомеровской Греции
существовало главным образом домашнее рабство, при котором удельный
вес несвободного труда в общественном производстве был еще очень не-
значителен и рабы использовались главным образом как домашняя прислу-
га. У многих басилеев имелись рабы, домашние слуги, повара, конюхи,
виночерпии, экономы и т. д. — или рабочие в домашних мастерских. В
женских мастерских при гинекеях — помещениях для женщин — работали
искусные мастерицы. В сельском хозяйстве, земледелии и скотоводстве,
на виноградниках и оливковых посадках рабский труд применялся в огра-
ниченных размерах.
Вначале недифференцированный труд рабов-слуг постепенно стал диф-
ференцироваться. В эпосе упоминаются рабы — коровники, свинари, паха-
ри и т. д., «начальники рабов», старшие и младшие рабы. В ткацких мастер-
ских Алкиноя, Одиссея и других басилеев опытные мастерицы изготавлива-
ли тонкие, изящные и крепкие ткани, рассчитанные на избалованный
восточными изделйями вкус военной родовой знати. Каждая мастерица вы-
полняла определенную работу, что предполагало известную специализацию.
Гомеровская Греция
125
Но рабство, даже патриархальное, остается рабством. Несвободный
человек не мог быть заинтересованным в результатах своего труда:
Если власти хозяина раб над собою не чует,
Всякая вмиг у него пропадает охота трудиться.
Лишь половину цены оставляет широкоглядящий
Зевс человеку, который на рабские дни осужден им
(Одиссея, XVI/, 320—323).
Между мелкими владельцами и их рабами сохранились еще патриар-
хальность и простота отношений. Те и другие вместе живут, вместе едят и
спят. Но во дворцах басилеев эти патриархальные отношения начинают
исчезать. Различия между рабами и свободными становятся заметнее.
Одиссей близок с некоторыми рабами — раба Эвмея, например, он
считает даже своим другом. Но в той же поэме (песня XXII) мы встречаем и
сцену жестокой расправы над рабами, уличенными в сговоре с женихами
11енелопы:
Так на канате они голова с головою повисли,
Петлями шеи стянули, чтоб умерли жалкою смертью.
Ноги подергались их, но недолго, всего лишь мгновенье.
Выведен был и Мелантий на двор чрез преддверие зала.
Уши и нос отрубили ему беспощадною медью,
Вырвали срам, чтоб сырым его бросить на пищу собакам,
Руки и ноги его в озлоблении яром отсекли
(Там же, ст. 471—477).
Главным источником рабства как в гомеровской, так и в послегомеров-
ской (классической) Греции служили войны и пиратские набеги. Об одном
। аком набеге на Египет рассказывается в XIV песне «Одиссеи»:
Прочим спутникам верным моим приказал я на берег
Вытащить все корабли и самим возле них оставаться,
А соглядатаев выслал вперед на дозорные вышки,
Те же в надменности духа, отваге своей отдаваясь,
Ринулись с вышек вперед, прекрасные нивы египтян
Опустошили, с собой увели их супруг и младенцев...
(Там же, ст. 260—265).
Установить численность рабов в отдельных хозяйствах очень трудно: в
поэмах ничего определенного об этом не говорится; когда же в них приво-
ди гея число рабов, неизменно фигурирует одна и та же цифра 50, причем
опл относится только к рабам, непосредственно используемым в самом
доме. И в «Илиаде» и в «Одиссее» упоминания о рабах сравнительно ред-
ки. I Антральная роль в хозяйственной жизни гомеровского общества, бе-
ivcnoBHO, еще принадлежала свободным людям. Свободные общинники,
< поим трудом обрабатывавшие землю на принадлежавших им клерах, со-
г । пн ляли, видимо, основную массу населения гомеровской Греции. В то же
126
Эгейский мир и гомеровская Греция
время в обществе интенсивно развивался процесс социально-имуществен-
ной дифференциации, порождавший острые противоречия.
Родовая знать в поэмах противопоставляется массе «худородных» и
«дурных» людей. В отличие от них знать величает себя «благородными»,
«хорошими», «жирными» и «тучными» людьми, ведущими свой род от бо-
гов. Хотя теневые стороны социальной жизни гомеровского общества в
поэмах не подчеркиваются в связи с эпическим характером повествования,
социальный антагонизм между знатью и рядовыми общинниками прорыва-
ется очень часто. Например, во II песне «Илиады» описывается сходка во-
инов, созванная Агамемноном для решения вопроса о продолжении войны
или снятии осады. Сходка протекала очень бурно. После речей вождя от
лица рядовых воинов выступил Терсит. Он обращается к Агамемнону с
такими словами:
Чем ты опять недоволен, Атрид, и чего ты желаешь?
Меди полна твоя ставка, и множество в ставке прекрасных
Женщин — отборнейших пленниц, которых тебе мы, ахейцы,
Первому выбрать даем, когда города разоряем.
Золота ль хочешь еще, чтоб его кто-нибудь из троянских
Конников вынес тебе для выкупа сына, который
Связанным был бы иль мной приведен, или другим из ахейцев?
...Подходящее ль дело,
Чтоб предводитель ахейских сынов вовлекал их в несчастье?
<	(Там же, ст. 225—233).
Из этой речи Терсита видно, какие чувства питали воины ко всем баси-
леям, и прежде всего к «басилею басилеев» Агамемнону. Видимо, стре-
мясь ослабить впечатление от этого смелого выступления, нашедшего жи-
вой отклик у части слушателей, автор поэмы наделяет Терсита очень не-
привлекательными внешними данными: он и косоглаз, и хромоног, горбат,
с остроконечной плешивой головой.
В конце концов Одиссей избил Терсита, наказав его за «безумную дер-
зость». В связи с этим поэт замечает, что самым «знаменитым» из всех
подвигов Одиссея было усмирение «буйного ругателя» Терсита, дерзкими
словами поносившего «Зевсу любимых царей». Таким образом, социальные
противоречия достигли в то время уже значительной остроты.
В процессе начавшегося разложения военной демократии значение аго-
ры уменьшилось. Фратрии и филы постепенно превращались в аристокра-
тические учреждения, руководимые представителями немногих влиятель-
ных родов. Энгельс так определяет развитие этого процесса: «Мы видим,
таким образом, в греческом строе героической эпохи древнюю родовую
организацию еще в полной силе, но, вместе с тем, уже и начало разруше-
ния ее: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благопри-
ятствовало накоплению богатств в семье и делало семью силой, противо-
стоящей роду; обратное влияние имущественных различий на организа-
цию управления посредством образования первых зародышей
наследственной знати и царской власти; рабство сначала одних только
Гомеровская Греция
127
военнопленных, но уже открывающее перспективу порабощения собствен-
ных соплеменников и даже членов своего рода; начавшееся уже вырожде-
ние древней войны племени против племени в систематический разбой на
суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение этой
войны в регулярный промысел; одним словом, восхваление и почитание
богатства как высшего блага и злоупотребление древними родовыми по-
рядками с целью оправдания насильственного грабежа богатств. Недоста-
вало еще только одного: учреждения, которое не только ограждало бы вновь
приобретенные богатства отдельных лиц от коммунистических традиций
родового строя, которое не только сделало бы прежде столь мало ценив-
шуюся частную собственность священной и это освящение объявило бы
высшей целью всякого человеческого общества, но и приложило бы печать
всеобщего общественного признания к развивающимся одна за другой но-
вым формам приобретения собственности, а значит, и к непрерывно уско-
ряющемуся накоплению богатств; недоставало учреждения, которое уве-
ковечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и
право имущего класса на эксплуатацию неимущего и господство первого
над последним.
И такое учреждение появилось. Было изобретено государство»1.
Появление государства было уже новой эпохой в истории греческого
общества.
«Греческое общество на исходе IX в. до н. э., как оно рисуется нам на
основании данных Гомера, — это рождающееся классовое общество с
рельефно выступающей множественной градацией в среде некогда
равных общинников-сельчан.
Наверху социальной пирамиды — родовая аристократия, комплек-
тующаяся из «богом рожденных» и «богом вскормленных», как их
определяет эпический поэт, царей-басилевсов и их сородичей, чье
реальное господство опирается на традиционное верховенство знат-
ных семей в общинах, на ведущую их роль в делах войны и на предо-
ставленные им от общин и закрепленные в наследственное владе-
ние лучшие и большие наделы земли — теменосы (об этих привиле-
гиях царей см.: Илиада, XII, 310; обстоятельное описание царского
надела — там же, XVIII, 550). Ниже — масса простого народа, глав-
ным образом земледельцев, чье положение свободных общинни-
ков — крестьян и воинов — непосредственно зависит от сохранения
полученных ими от общины земельных участков — клеров. Еще
ниже — утратившие эти однажды данные им наделы «бесклерные
мужи», бедняки, которых нужда заставляет идти к богатому и знат-
ному соседу в поденщики, превращая, таким образом, в презренных
и забитых батраков-фетов. И, наконец, на самом социальном дне —
рабы, добытые войной или пиратством, используемые уже достаточ-
1 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//
Мирке К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 108.
128
Эгейский мир и гомеровская Греция
но широко и в сельском хозяйстве (в садоводстве и скотоводстве), и
в домашних работах, и для личных услуг. Их сравнительно патриар-
хальное положение с точки зрения бытовой не исключает, однако,
вполне определенного состояния рабства в принципиальном плане,
поскольку господину, владеющему рабами, возможно и распоряжать-
ся ими, и творить над ними суд и расправу по собственному произво-
лу (ср. расправу Одиссея над своими неверными рабами. Одиссея,
XXII, 390).
Множественность и пестрота социальных градаций в гомеровском
обществе не должны, однако, затемнять главных, отчетливо различа-
емых и не раз подчеркиваемых в эпосе классовых отличий. Это, во-
первых, в среде свободных людей — противоположение аристокра-
тии и простого народа, демоса (см. в особенности в «Илиаде», в сцене
испытания войска, И, 188 и 198: царь, знаменитый муж, и человек из
народа), противоположение, которое оттеняется характерной, весьма
разработанной социально-этической терминологией, выдающей арис-
тократическую ориентацию эпического поэта. Знатные для него —
«мужи хорошие», «лучшие», «доблестные», «герои» по преимуще-
ству, тогда как простолюдины — «мужи плохие», «худые» и т. п. Во-
вторых, не менее отчетливое и, по крайней мере, столь же важное
противоположение свободных и рабов (ср. метафорическое противо-
поставление в «Илиаде», VI, 455 и 463: день свободы и день рабства).
Эти две оппозиции не то что намечают, а отчетливо уже обозначают
заглавные социальные водоразделы античного рабовладельческого
общества.
Глубокому социальному расслоению гомеровского общества соответ-
ствуют и другие важные признаки далеко зашедшего разложения тра-
диционного строя. Перерождение затронуло саму организационную
структуру древнего общества: при видимом сохранении общинных форм
организации в лице, в частности, таких подразделений верхнего уров-
ня, как фратрия и фила (Илиада, II, 362—366), бросается в глаза отсут-
ствие рода — этой важнейшей низовой ячейки первобытного обще-
ства. Род у Гомера — понятие генеалогическое, а не структурное; в
общественной жизни его место вполне заступила другая и более про-
грессивная ячейка — индивидуальная семья и хозяйство, ойкос. Соот-
ветственно и в сфере собственнических отношений общинное начало
сохраняется лишь в качестве некоего суверенного и регулирующего
навершия (изначальное распределение земли между соплеменника-
ми — Одиссея, VI, 10; контроль над землевладением и землепользова-
нием может подразумеваться в сцене — Илиада, XII, 421—423; выде-
ление из общественного фонда теменосов для знати — Илиада, VI,
194— 195; IX, 576—580; XII, 313—314; XX, 184—186), между тем как
в повседневной реальности утвердился частновладельческий принцип.
Причем этот новый прогрессивный тип владельческого права проявля-
ется в отношении не только рабов и прочей движимости, но и земли,
что находит выражение и подтверждение в стихийно развивающемся
Гомеровская Греция
129
движении земельной собственности (ср. появление «бесклерных» и
«многоклерных» людей — Одиссея, XI, 490 и XIV, 211). Соответствен-
но и в сфере высшей уголовной ответственности наряду и на смену
кровнородственной поруке и мести отчетливо выступает новый прин-
цип личной ответственности и штрафа (ср.: для кровной мести — Одис-
сея, XXIII, 118—122; XXIV, 430—437; для штрафа — Илиада, IX,
632—636). Принимая во внимание совокупность всех этих признаков,
можно смело утверждать, что в плане социальном, по крайней мере к
исходу периода, гомеровские греки явно находились уже на грани раз-
рыва с традиционным общинным порядком и перехода на стадию циви-
лизации со всеми присущими ей элементами и качествами — хозяй-
ством индивидуальной семьи, господством частновладельческого
принципа и разделеним общества по имущественной и правовой града-
ции на более или менее четкие социальные группы.
Равным образом и в сфере политической, хотя до рождения правиль-
ного государства дело еще не дошло, о подлинном народоправстве
первобытнообщинной поры говорить уже, конечно, не приходится.
Традиционная структура управления в лице известной триады народ-
ное собрание — совет старейшин — вождь сохраняется, но сохраня-
ется, скорее, внешне, нежели по существу. Собрания общинников
(воинов) созываются от случая к случаю по прихоти знатной верхуш-
ки, и служат эти сходки для обоснования и проведения мер, отвечаю-
щих интересам прежде всего самой знати. И это верно как для ахей-
ского войска под Троей, так и для мирной Итаки — и там и здесь всем
заправляют знатные патроны общины.
Насколько простой народ политически принижен и оттеснен на задний
план, видно по знаменитому эпизоду с испытанием войска во II песне
«Илиады», в сцене, где Одиссей окриками и ударами скипетра обуз-
дывает ораторов из народа, в частности и Терсита, вздумавшего в
общем собрании воинов поносить царей. Эти последние из народных
предводителей все более превращаются во всесильных властелинов,
чьи автократические замашки и притязания ограничиваются не столько
волей народа, сколько ревнивым и заинтересованным отношением к
власти прочей знати, добивающейся (и с успехом) установления вме-
сто подозрительной патриархальной монархии собственного корпора-
тивного правления. Реальная власть родовой знати столь велика, что
политическая система, современная эпическому поэту, может быть
без обиняков определена как аристократическая. И если в рамках
следующей, архаической эпохи эта система не утвердилась оконча-
тельно и не привела греков к кастовому государству восточного типа,
то виной тому был отнюдь не недостаток желания у самой знати, а
действие совсем иных, не зависящих от ее воли, объективных факто-
ров (Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988. С. 78).
a Hiчория Древней Греции
Раздел третий
РАННЯЯ ГРЕЦИЯ
ГЛАВА V
ГРЕЦИЯ
В ЭПОХУ «ВЕЛИКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ»
(VIII—VI вв. до н. э.)
Архаическая эпоха (VIII—VI вв. до и. э.) занимает особое место в процессе
становления древнегреческого общества. В рамках этого периода произошли ра-
дикальные изменения всех сторон жизни эллинского мира: коренная ломка родо-
вого строя и сложение государственных структур, возникновение городских цент-
ров и товарно-денежной экономики, небывалый подъем культуры, зарождение на-
уки и литературы. Важнейшими явлениями эпохи были великая греческая колони-
зация и борьба демоса с аристократией, в ходе которой произошло формирование
полисного строя и его постепенная демократизация.
Начало VIII в. до н. э. — начало великой греческой колонизации и восстанов-
ление торговых контактов Греции с Ближним Востоком.
776 г. до н. э. — традиционная дата первых Олимпийских игр.
Середина VII в. до н. э. — возникновение в Греции первых тиранических режи-
мов.
2-я половина VII в. до н. э. — распространение в Греции чеканных металлич-
еских монет.
2-я половина VI в. до н. э. — утверждение персидской власти над греческими
полисами Малой Азии и причерноморскими проливами.
1.	Начало колонизации
Вслед за гомеровским Греция вступает в период, который часто услов-
но называют архаическим. Этот период, охватывающий VIII—VI вв. до н. э.,
прежде всего характеризуется рядом крупных сдвигов во всех основных
отраслях материальной жизни греческого общества. Расширяется добыча
рудных ископаемых, в первую очередь железа и меди, совершенствуется
обработка металла и изготовляемые из него орудия труда, значительный
прогресс наблюдается и в земледелии, и в различных отраслях ремеслен-
ного производства, и в строительном деле, и в кораблестроении, особенно
важном для такого морского народа, каким были древние греки.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)131
Рост производства способствовал и дальнейшему прогрессу в обще-
ственном и техническом разделении труда. Труд земледельцев все больше
обособляется от труда ремесленников, возникает ряд новых, недифферен-
цированных прежде специальностей. Растет торговый обмен, показателем
чего служит появление в VII в. до н. э. монетных систем и затем быстрое и
повсеместное их распространение.
«Современные представления о колонизации архаической поры, вкрат-
це, могут быть суммированы в следующем виде. На протяжении арха-
ического периода развитие экономических и социальных отношений в
греческом обществе прошло две фазы. В первой фазе (начало VIII —
первая половина VII в. до н. э.) в экономике целиком доминировало
сельскохозяйственное производство; торговля играла очень незначи-
тельную роль, поскольку ремесло находилось еще в неразвитом со-
стоянии. К началу колонизационного движения в собственно Греции
еще не существовало городов как экономических центров — были
полисы, объединявшие деревенские общины. Вместе с тем в ряде
областей (Эвбея, Иония, Коринф и др.) на протяжении VIII в. до н. э.
развивалась городская жизнь, что сопровождалось ростом населения.
К середине VIII в. до н. э. были основаны первые греческие колонии
на Востоке (Аль-Мина) и Западе (Питекуссы), снабжавшие Грецию
сырьем для развивающегося ремесла, прежде всего для производ-
ства оружия. Интенсивные контакты с Востоком ускорили складыва-
ние собственно греческой цивилизации архаической поры.
Колонизация была прежде всего демографической проблемой. Ее
определяющими факторами были, во-первых, несоответствие между
наличными производительными ресурсами страны и численностью
населения в целом, а во-вторых, неадекватность их распределения в
пересчете на душу населения. Процесс смены аристократического
строя олигархическим повлек за собой перемены в составе землевла-
дельцев. Одним из результатов этого процесса было массовое обеззе-
меливание части как аристократии, так и рядового крестьянства, выз-
ванное также разрушением родовой собственности, с одной стороны,
а с другой — наследственной парцелляцией родовых участков. Мас-
сы обезземеленного крестьянства составили основной контингент ко-
лонистов, искавших за пределами отечества плодородные края. Уход
в колонисты мог быть вызван также различными политическими и
стихийными обстоятельствами.
Предварительное знакомство с новыми землями имело место в ре-
зультате предприятий отдельных лиц, торговавших предметами роско-
ши с туземным населением. Размах переселенческого движения, осво-
ение колонистами плодородных земель и установление экономичес-
ких контактов с туземным миром дали толчок быстрому экономичес-
кому подъему колоний. В новых городах стало развиваться широкое
производство массовых товаров, предназначавшихся для торговли с
туземцами и удовлетворения внутреннего спроса. Таким образом,
аграрная фаза колонизации вызвала увеличение промышлен-
132
Ранняя Греция
ного производства, сопровождавшееся широким развитием торговли,
в первую очередь морской. К этому времени оформился в качестве
крупных экономических центров ряд городов собственно Греции —
Коринф, Милет, Халкида и др. При этом в их становлении немалую
роль играли экономические связи со своими колониями. Коммерче-
ские контакты между ранними колониями и их метрополиями способ-
ствовали возникновению ряда позднейших торговых путей.
Расширение колонизационной деятельности греческих торговых го-
родов, в числе которых были и наиболее развитые колонии, ознаме-
новало собой начало второй фазы колонизации архаического периода
(вторая половина VII — конец VI в. до н. э.). С началом второй фазы
греческая экономика вследствие развития внутренних ресурсов и
вовлечения огромных нетронутых средств во вновь освоенных райо-
нах поднялась на качественно новую ступень. Она приобрела класси-
ческий характер: производство перешло к массовой серийной про-
дукции, что повлекло за собой широкое развитие торговли и монетно-
денежного обращения. В новых условиях в силу местных обстоя-
тельств изменился характер колоний. По выражению Ж. Тутэна, одна
колония, основанная в качестве земледельческой, могла стать торго-
вой, другая, основанная как торговый центр, могла стать поставщи-
ком продуктов в Грецию, третья — ремесленным центром, и т. д.
Таким образом, колонизация явилась одной из существеннейших при-
чин экономического переворота в архаической Греции, она в значи-
тельной мере повлияла на рост греческих городов. Вместе с тем она
в немалой степени способствовала социально-политическому разви-
тию Греции, разрушению родовых устоев, распаду аристократическо-
го строя, возникновению олигархических и раннедемократических
полисов» (Яйленко В. П. Греческая колонизация VIII—III вв. до н. э.
М.,1982. С. 44).
Быстрые темпы развития экономики греческого общества форсировали
дальнейшее нарастание социально-имущественного неравенства и станов-
ление общественных отношений нового типа, что обусловило формирова-
ние классового общества и государства в специфической для Древней Гре-
ции форме полиса — государства-города. Все большее развитие получали
рабовладельческие отношения. Таким образом, на протяжении VIII—VI вв.
до н. э. в Греции совершался переход к рабовладельческому строю. Но,
конечно, этот процесс принимал различные формы, и темпы его развития
были неодинаковыми, что объясняется разнообразием условий, в которых
жило население Греции.
К VIII в. до н. э., за 400 лет, истекших со времени дорийского переселе-
ния, четко обозначились три основные ветви, на которые распадалась гре-
ческая народность: 1) северо-восточная — эолийская ветвь, 2) восточная —
ионийская, 3) южная — дорийская. Эолийцы обитали на территории Фес-
салии, Беотии, Аркадии, острова Лесбос и области Эолида в Малой Азии.
Ионийцы жили в Аттике, на большей части островов Эгейского моря
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)133
(Хиосе, Самосе, Наксосе) и средней части западного побережья Малой
Азии (города Эфес, Милет, и др.). К третьей (дорийской) группе относи-
лись греки, жившие на территории Коринфа, Эгины, Мегар, Сикиона, Ар-
госа, Спарты, Крита, острова Родос и южной части малоазийского побере-
жья (Галикарнас). Ионийцы как бы вклинивались между эолийцами и до-
рийцами, у них были свои центры и на материке, и на островах, и в Малой
Азии. Каждая из названных групп греческой народности говорила на своем
собственном диалекте: ионийцы — на ионийском, дорийцы — на дорий-
ском и т. д. В северо-восточной группе ощущалась большая примесь илли-
рийско-фракийских элементов, в дорийской — ахейских и различных Эгей-
ских, ионяне же представляли собой сложную смесь догреческих обитате-
лей Средиземноморья, ахеян и, возможно, дорийцев.
Наиболее передовыми были ионийцы, особенно население западного,
ионийского побережья Малой Азии, которое славилось цветущими горо-
дами. Здесь раньше, чем в других местах, наметился и был осуществлен
переход к более прогрессивным для той эпохи общественным отношени-
ям, быстрее исчезли пережитки родового строя и было низвергнуто гос-
подство родовой аристократии. Постепенно в этот процесс втягивались и
другие части эллинского мира. Очень важную роль в его дальнейшем раз-
витии сыграла греческая колонизация.
Колонизация VIII—VI вв. до н. э. была продолжением переселений и
расселений, происходивших в предшествующие столетия, но масштабы ее
были несравненно шире и исторические последствия значительнее. Поэто-
му в научной литературе нашего времени за ней и утвердилось название
«Великой колонизации».
Основные причины колонизации того времени коренятся в изменивших-
ся в VIII—VI вв. до н. э. исторических условиях. Дальнейшее социально-
экономическое развитие приводит к возникновению новых общественных
отношений — рабовладельческих. Одновременно с ростом населения уси-
ливалось имущественное неравенство, обезземеливание свободных. В го-
родах обострялась классовая борьба, сопровождавшаяся политическими
переворотами. Побежденные в этой борьбе группировки навсегда покида-
ли родину и селились в новых местах.
Развитие колонизации стимулирует и торговля. Ряд колоний в это вре-
мя создается на основе временных торговых факторий. Население колоний
в дальнейшем сочетает торговлю с ремеслами и сельским хозяйством. Наи-
более же древние землевладельческие колонии в связи с развитием товар-
ного производства и ростом торговли вовлекаются в торговую деятель-
ность и становятся крупными торговыми центрами.
Таким образом, колонизация представляла собой явление в достаточ-
ной мере сложное. Для нее характерно несколько этапов развития. В ран-
ний период колонизация была эпизодическим явлением и проходила так:
отважные, предприимчивые люди из разных городов отправлялись в чужие
далекие страны в поисках лучшей жизни и обогащения. Впоследствии ко-
лонизация приобретает более систематический характер.
Основание новых колоний становится делом не только частной, но и
государственной инициативы. В ряде городов, принимавших активное
134
Ранняя Греция
участие в колонизации, создаются особые должности так называемых ой-
кистов, в обязанность которых входило устройство колонии. Политиче-
ская структура колоний была в основном такой же, как и метрополий, за
исключением, конечно, тех случаев, когда основателями колоний выступа-
ли политические эмигранты. Возникнув, колония вскоре превращалась в
такое же самостоятельное государство — город-полис, как и ее метропо-
лия. Между колониями и метрополиями обычно устанавливались ожив-
ленные экономические, политические, культурные и религиозные связи,
которые носили характер взаимоотношений не зависимых друг от друга,
но обычно дружественных полисов. Эти связи нередко скреплялись особы-
ми договорами.
В великой колонизации в различной степени принимал участие весь
греческий мир — и западная и восточная его части. Инициатива исходила
от наиболее развитых городов Малой Азии, некоторых островов греческо-
го архипелага и Балканской Греции, особенно городов: Милета (в Малой
Азии), Халкиды (на Эвбее), Мегар (Мегары) и Коринфа (в материковой
Греции).
Колонизационное движение в основном развивалось в трех направле-
ниях: 1) западном — по побережьям Италии и Сицилии и дальше на запад;
2) южном — по южному берегу Средиземного моря и 3) северо-восточном —
по побережьям Геллеспонта, Пропонтиды и Понта Эвксинского.
Колонии греков, таким образом, распространились по всему Средизем-
номорскому побережью, а также побережьям Мраморного и Черного мо-
рей. Подобно древним финикийцам, греки, как правило, основывали свои
поселения в пределах прибрежной полосы, не заходя далеко в глубь стра-
ны. По выражению Цицерона, греческие колонии составляли как бы кайму,
пришитую к обширной ткани «варварских полей».
Колонизационное продвижение в западном направлении началось с ос-
воения побережий Апеннинского полуострова и побережий Сицилии. В
середине VIII в. до н. э. на западном побережье Италии возникла древней-
шая колония Кима (лат. Кумы), основанная выходцами с острова Эвбеи
(халкидянами и эретрийцами) и малоазийской Кимы. Раскопки на месте
Кимы обнаружили следы догреческих поселений. Кима была одновремен-
но аграрной и торговой колонией, проводником греческой культуры в Ита-
лии и Этрурии. Впоследствии кимейцы основали Неаполь. Весь берег к
югу от Кимы был усеян греческими колониями.
Пионерами в Сицилии были также халкидяне, основавшие вместе с
выходцами с острова Наксос на вулканической почве Этны колонию На-
ксос (в 736 г. до н. э.). В конце VIII в. до н. э. кимейцы вместе с халки-
дянами, жившими в Италии, создали колонию Занкла, расположенную
на берегу узкого пролива, отделяющего Италию от Сицилии. Впослед-
ствии (в начале V в. до н. э.) жителей Занклы вытеснили самосцы, кото-
рых вскоре изгнал Анаксилай, тиран халкидской колонии Регий, лежав-
шей на противоположном берегу пролива; он назвал это поселение Мес-
саной (теперь Мессина). На острове Керкир и в Сицилии утвердились
коринфяне, ими были основаны Сиракузы (735 г. до н. э.). В начале VI в.
до н. э. на юге Сицилии возник Акрагант. Таким путем, шаг за шагом,
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до и. э.)
135
в сравнительно короткое время было колонизовано все побережье Юж-
ной Италии и Сицилии, местное же население оттеснено за пределы
прибрежной полосы.
В западной части Сицилии греческая колонизационная волна встрети-
лась с волной, исходившей из Карфагена, — финикийской колонии в Афри-
ке. Карфаген претендовал на западную часть Сицилии. В дальнейшем Си-
цилия превратилась в яблоко раздора сначала между Карфагеном и грека-
ми, а затем между Карфагеном и римлянами.
«Первые эллинские поселенцы прибыли в Сицилию на кораблях под
предводительством Фукла из эвбейской Халкиды. Они основали Наксос
и воздвигли Аполлону Архагету алтарь, теперь находящийся вне города.
Сиракузы основал в следующем году Архий из рода Гераклидов, изгнав
сначала сикулов с острова Ортигии, где теперь находится уже не омыва-
емый морем внутренний город. Позднее и внешний город также был
окружен стеной и стал многолюдным. На пятом году после основания
Сиракуз халкидяне во главе с Фуклом выступили из Наксоса, оттеснили
силой оружия сикулов и основали Леонтины, а затем Катану. Основате-
лем же своей колонии сами катанцы сделали Эварха.
Около того же времени Ламис из Мегар также вывел колонию в
Сицилию, где и основал поселение на реке Пантакии в местности под
названием Тротил. Впоследствии он ушел оттуда в Леонтины и на
короткое время объединился там в одну общину с халкидянами. За-
тем Ламис, после изгнания его из Леонтин халкидянами, основал Фапс,
где и умер. Спутники его также были изгнаны из Фапса и основали так
называемые Гиблейские Мегары. Гиблон, царь сикулов, отдал им эту
землю и сам привел туда. Через 245 лет их потомки были изгнаны из
города и страны Гел оном, тираном Сиракуз. Однако еще до изгнания,
спустя сто лет после своего поселения в Мегарах, мегарцы отправили
Памилла и основали Селину нт. На сорок пятом году после основания
Сиракуз прибыли с новыми поселенцами Антифем с Родоса и Энтим
с Крита и вместе основали Гелу. Город получил свое имя от реки
Гелы, а место, где теперь стоит акрополь, исстари обнесенное стеной,
называется Линдии. Законы и учреждения в новом поселении были
дорийские. После 108 лет существования Гелы жители ее основали
Акрагант. Город они назвали по имени реки Акраганта. Основателями
города они выбрали Аристотеля и Пистила и дали ему дорийские
законы. Занкла первоначально была основана морскими разбойника-
ми из халкидского города Кимы в Опикии. Впоследствии туда прибы-
ло также большое число поселенцев из Халкиды и других мест Эв-
беи, которые сообща с ними владели землей. Основателями Занклы
были Периер и Кратемен, первый из Кимы, а второй из Халкиды.
Этих первых поселенцев впоследствии вытеснили самосцы и другие
ионийцы, которые, спасаясь от мидян, высадились в Сицилии. Вскоре,
однако, самосцев изгнал Анаксилай, тиран Регия. Он затем вновь за-
селил город колонистами смешанного происхождения и назвал его
Мессаной, по имени своей старой родины.
136
Ранняя Греция
Гимеру основали Эвклид, Сим и Сакон из Занклы. Колонисты в боль-
шинстве были халкидяне, но вместе с ними поселились также сиракуз-
ские изгнанники, так называемые милетиды, побежденные при междо-
усобице. Язык их представлял смесь халкидского и дорийского диалек-
тов, но учреждения и законы были преимущественно халкидские. Акры
и Касмены были основаны сиракузянами с Акры спустя 70 лет после
основания Сиракуз, а Касмены — около 20 лет после Акр, Каманину
первоначально также основали сиракузяне приблизительно через 135
лет после основания Сиракуз. Основателями были Даскон и Менекол.
Однако камаринцы отпали от Сиракуз и поэтому были силой оружия
изгнаны сиракузянами. Впоследствии Гиппократ, тиран Гелы, получив
камаринскую область в качестве выкупа за пленных сиракузян, стал
вторым основателем города и вновь заселил его. Жители затем были
еще раз изгнаны Гел оном, и город в третий раз был заселен жителями
Гелы» (Фукидид. История, VI, 3—5).
В Южной Италии, на берегу Тарентского залива, были основаны коло-
нии Тарент (706 г. до н. э.), Сибарис, Кротон (709 г. до н. э.) и др. Тарент —
единственная колония, основанная Спартой. Первыми жителями Тарента
предание называет парфениев (внебрачных сыновей спартанских женщин).
Южноиталийские колонии были расположены в исключительно плодород-
ной местности, имели превосходные бухты и поэтому скоро превратились
в цветущие города (полисы) эллинского мира.
Южноиталийские города связывали западный (италийский) мир с греко-
восточным. В этом причина быстрого и блестящего культурного расцвета
«Великой Греции», как называют южную часть Италии, заселенную грека-
ми. Из италийских и сицилийских колоний стали экспортироваться хлеб,
лес, вино, оливковое масло, шерсть, шкуры домашних животных и другие
продукты и изделия.
К западу от Апеннинского полуострова около 600 г. до н. э. выходцы из
Фокеи (города в Малой Азии) основали в устье Роны Массалию (современ-
ный Марсель). Благодаря выгодному географическому положению Масса-
лия играла роль посредника и в дальнейшем славилась как богатейший и
культурный центр средиземноморского запада. Море, с одной стороны, и
плодородная долина Роны, населенная лигурами, — с другой, составляли
основу материального и культурного процветания Массалии. Памятники
материальной культуры указывают на то, что внимание массалийцев дос-
тигло не только областей современной Франции и Пиренейского полуост-
рова, но также и Британских островов, откуда они привозили олово. Вы-
ходцы из Массалии основали колонии и на восточном побережье Пиреней-
ского полуострова. Попытки же греков утвердиться на юге Испании были
неудачны: с ними конкурировали финикийцы из Карфагена.
Южное побережье Средиземного моря оказалось менее благоприятным
для греческой колонизации. Лучшие районы на этом побережье уже были
заняты финикийскими колониями. Грекам удалось утвердиться лишь в дельте
Нила, на территории, отведенной для них египетскими фараонами, где был
основан город НавКратис (ок. 610 г. до н. э.), и на территории к западу от
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)137
Египта, где возникла Кирена (632 г. до н. э.), сыгравшая важную роль в
распространении греческой культуры среди местных ливийских племен.
Область Кирена (Киренаика) славилась своим исключительным плодоро-
дием. Отсюда вывозились продукты сельского хозяйства, а также силь-
фий — растение, широко употреблявшееся как лекарство и как приправа
при изготовлении пищи, и, кроме того, скот (особенно лошади).
Еще один колонизационный поток в том же VIII в. до н. э. идет на севе-
ро-восток. В конце VIII и начале VII в. до н. э. была колонизована Халкида
(полуостров на севере Эгейского моря). Это название она получила от
города Халкиды на острове Эвбея, выходцы из которого основали здесь, по
преданию, 32 колонии. Через столетие сюда проникли колонисты и из дру-
гих городов. Особенное значение приобрела впоследствии Потидея (ок.
600 г. до н. э.), основанная Коринфом. Халкидика славилась плодородной
почвой и лесными массивами. Отсюда в большом количестве вывозили лес.
Кроме того, с этого полуострова, как и с фракийского побережья, шли в
Грецию металлы. Вслед за Халкидикой колонизируется и фракийское побе-
режье. Проникновение греков на это побережье-оказало влияние на мест-
ные племена, и в то же время сами греки восприняли некоторые черты фра-
кийского быта, нравов и верований.
В VII в. до н. э. происходит заселение греками берегов Геллеспонта,
11ропонтиды и Понта. Здесь появляется ряд колоний: Абидос — на Геллес-
понте, Кизик на Пропонтиде; в том же столетии на азиатском берегу Бос-
пора был основан Калхедон, или, как его иначе называли, Халкедон. На
европейском же берегу пролива, на полуострове, отделяющем Золотой
Рог от Мраморного моря, возникла мегарская колония Византий (668 г.
до н. э.). Милетяне и присоединившиеся к ним впоследствии переселенцы
из других городов утвердились йа южном, азиатском, берегу Понта. Опор-
ным пунктом становится здесь Синопа (631 г.). На западном, фракийском,
берегу Черного моря важнейшими колониями были Одесс, Томы, Истр (к
югу от Дуная), в устьях реки Тиры (современный Днестр) — Тирас.
Главная роль в колонизации Северного Причерноморья принадлежала
ионийским грекам, выходцам из городов малоазийского побережья, преж-
де всего Милета. В VII в. до н. э. в устье Буго-Днепровского лимана ими
была основана Ольвия и ряд колоний на восточном побережье Крыма и по
берегам Керченского пролива, в древности носившего название Боспора
Киммерийского. Самые крупные из них: Пантикапей (на месте нынешней
Керчи), Феодосия (на месте современной Феодосии), Фанагория, Гермо-
насса и Кепы — на побережье Таманского полуострова, в древности пред-
ставлявшего собой группу островов, образуемых дельтой Кубани. Самым
северным греческим поселением был Танаис, возникший на побережье
Меотиды (Азовского моря) в устье Дона. Единственной дорийской колони-
ей на Северочерноморском побережье является Херсонес, основанный пе-
реселенцами из мегарской колонии Гераклеи Понтийской в V в. до н. э. Он
был расположен в трех километрах от нынешнего Севастополя, на скалис-
том полуострове между Песочной и Карантинной бухтами. Не исключена
возможность, что до вторжения гераклийских колонистов на этом месте
существовало небольшое ионийское поселение.
138
Ранняя Греция
В дальнейшем развитии северочерноморских колоний греков наряду с
земледелием и местным ремеслом очень важную роль начинает играть тор-
говля. В VI в. потребность в причерноморском сырье и особенно хлебе
ощущалась уже многими греческими городами. Греческие ремесленники
также нуждались в рынке сбыта для своей продукции. Таким образом, в
VI в. греческие колонии на побережье Черного моря, в частности северо-
черноморские, приобретают исключительное значение в экономической
жизни Греции. Они становятся поставщиками сырья, хлеба и рабочей
силы — рабов. От их деятельности зависит материальное благосостояние
многих греческих городов.
Значительная часть вывозившегося с черноморских побережий хлеба и
других предметов экспорта попадала руки греческих купцов, которые вели
торговый обмен с местными племенами. Между греческими городами-ко-
лониями и местным населением завязываются оживленные торговые сно-
шения, одинаково выгодные обеим сторонам. Особенно в торговле с грека-
ми была заинтересована племенная знать. Ко времени колонизации она
располагала значительными запасами товарного хлеба и огромными стада-
ми скота. Продукция греческого ремесла, в частности художественного,
пользовалась в этой среде большим спросом. Тесные связи местных пле-
мен с греческими городами-колониями создавали благоприятные условия
для распространения греческой культуры и эллинизации местного населе-
ния. В то же время постоянное общение с местным населением наложило
отпечаток на все стороны жизни греческих колоний. Однако следует отме-
тить, что при освоении новых земель между греческими колонистами и
местными племенами происходили и военные столкновения.
Вполне понятен интерес греков к Черному морю и населявшим его по-
бережье племенам и народностям, и не удивительно, что многие античные
писатели отражали в своих произведениях быт и жизнь населения Причер-
номорья. Именно им обязаны мы первыми обстоятельными сведениями о
древних обитателях нашей страны и ее исторических судьбах в античную
эпоху.
2.	Племенной мир
Северного Причерноморья
Древнейшими из известных грекам обитателей Северного Причерно-
морья были киммерийцы. Под именем гимирраев они упоминаются и в ас-
сирийских клинописных текстах конца VIII в. до н. э. в прямой связи с их
вторжением в Малую и Переднюю Азию и даже Египет.
Ко времени Геродота, который посетил Северное Причерноморье в се-
редине V в. до н. э. и оставил наиболее ценные сведения о жителях этой
страны, период, связанный с киммерийцами, был уже далеким прошлым,
запечатлевшимся в местной топонимике. Так, современный Керченский про-
лив назывался Боспором Киммерийским, в районе этого пролива находились
«Киммерийское укрепление», «Киммерийская переправа», «Киммерийская об-
ласть». Вероятнее всего, главным местопребыванием киммерийцев был Кер-
ченский полуостроЬ. Однако тот же Геродот сообщает, что ему показывали
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до и. э.)	139
могилу «киммерийского царя» в районе Днестра. Другие античные писате-
ли еще меньше осведомлены о киммерийцах. Не исключена возможность,
что греки называли киммерийцами многие племена, населявшие в древнос-
ти обширные степные пространства от Южного Буга до Азовского моря,
включая Крым.
О культуре киммерийцев до сего времени мы знаем мало. В археологи-
ческой литературе под названием «киммерийская культура» принято объе-
динять памятники переходной от бронзы к железу эпохи, которые были
обнаружены на территории Северного Причерноморья в результате раско-
пок, в кладах или случайно. Выделить из этого материала собственно ким-
мерийские памятники пока трудно. По сведениям Геродота, киммерийцы
были вытеснены из Северного Причерноморья скифами и переселились на
южный берег Черного моря в район Синопы. Некоторые ученые считают,
что если такое переселение и было в исторической действительности, то
оно коснулось лишь части населения. Другая же часть киммерийцев оста-
лась в горном Крыму; обитавшие здесь племена потом стали известны ан-
тичным писателям под именем тавров.
По свидетельству Геродота, в его время основную массу населения Се-
верного Причерноморья составляли скифы, о которых он сообщает ряд
обстоятельных сведений. По всем признакам, Геродот жил в Ольвии, рас-
положенной в устье Буго-Днепровского лимана, и оттуда наблюдал за не-
знакомой ему страной, поэтому он называет в первую очередь те из скиф-
ских племен, которые обитали в непосредственной близости от этого го-
рода. Прежде всего он приводит каллипидов, фигурирующих у него и под
другим характерным названием — эллино-скифов. Они были ближайшими
соседями Ольвии и раньше других ассимилировались с греческими коло-
нистами, испытав на себе сильное воздействие греческой культуры. О жив-
ших рядом с каллипидами алазонах Геродот сообщает, что они сеяли и
употребляли в пищу хлеб, а также лук, чеснок, чечевицу и просо (IV, 17).
Дальше за алазонами на территории, примыкавшей к обоим берегам Буга,
жили так называемые скифы-пахари, которые, по словам Геродота, сеяли
хлеб не только для собственных нужд, но и на продажу. Очевидно, терри-
тория, населенная скифами-пахарями, входила в сферу торговой деятель-
ности ольвийских купцов.
Население удаленных от Ольвии районов Геродот определяет по более
общим признакам. Так, всех обитавших на большой территории вверх по
Днепру он характеризует как скифов-земледельцев, противопоставляя их
многочисленной группе скифов-кочевников, населявших обширные степ-
ные пространства на восток от Днепра. Еще дальше на восток, по данным
Геродота, жили так называемые царские скифы, которых он характеризует
как наиболее воинственных.
Таким образом, скифы представляли собой оседлые и кочевые племена,
очевидно, родственные друг другу. Материалы археологических исследо-
ваний свидетельствуют о том, что собственно скифская культура была рас-
пространена в районе Нижнего Буга и Нижнего Днепра и между Нижним
Днепром и Азовским морем, включая и территорию степного Крыма. На
всем этом пространстве (несмотря на некоторые локальные особенности
140
Ранняя Греция
каждого района) наблюдаются черты типологической общности матери-
альной культуры: одни и те же формы керамики, однотипное оружие, кон-
ская сбруя, сходные типы погребений и т. д. Материальная культура лесо-
степной полосы, которая существенно отличалась от скифской, с середи-
ны V в. до н. э. испытывает сильное ее влияние, несколько сгладившее
черты между этими двумя культурами.
Этническая общность скифских племен находила выражение и в языке.
К сожалению, мы располагаем о нем лишь очень скупыми сведениями, по-
черпнутыми из греческой письменности. Попытки решить вопрос Ъ свое-
образии этого языка привели к возникновению в зарубежной историогра-
фии ряда противоречивых и взаимно исключающих друг друга гипотез.
Среди отечественных лингвистов и скифологов в настоящее время господ-
ствует взгляд о принадлежности языка скифов к североиранской группе
языков.
За Доном, по данным Геродота, жили не скифы, а родственные им по
языку и по образу жизни племена сарматов. Близки скифам были и меотий-
ские племена, обитавшие на побережье Азовского моря и в Прикубанье.
Перечисленные племенные группировки с северной стороны были окруже-
ны племенами, существенно отличающимися от них по образу жизни и
уровню социального развития. Об этих племенах греки были весьма плохо
осведомлены, и о них ходили самые фантастические слухи. Геродот, на-
пример, рассказывает о неврах, населявших территорию к западу от Сред-
него Днепра и, быть может, представлявших собой протославянское насе-
ление Европы. По его словам, все в этом племени были волшебниками и
обладали способностью превращаться в волков (IV, 105). Смутные пред-
ставления существовали у Геродота и о меланхленах, живших севернее
царских скифов, т. е., очевидно, в районе верхнего течения Дона.
Само собой разумеется, что историческое развитие племен, разбросан-
ных на таком огромном пространстве, протекало в весьма различных усло-
виях и далеко не одинаковыми темпами. Существенные различия в уровне
развития наблюдались даже в тех случаях, когда племенные группы жили в
непосредственной близости друг от друга. Так, все античные писатели, на-
пример, единодушно подчеркивают дикость и отсталость населявших гор-
ный Крым тавров. Археологические исследования этой части Крыма дей-
ствительно показали, что здесь в древности отсутствовали благоприятные
условия для земледелия и скотоводства, и главными занятиями жителей были
рыболовство и охота. Однако хозяйственная жизнь большинства северочер-
номорских племен, именно тех, с которыми соприкасались греки, достигла
относительно высокого уровня. В особенности это относится к быту осед-
лого населения, известного нам по раскопкам многочисленных городищ, в
частности недавним раскопкам большого Каменского городища. Земля в то
время, по-видимому, вспахивалась плугом, запряженным волами, при убор-
ке урожая пользовались серпами, зерно перемалывалось на особых зерно-
терках. Многочисленные костные останки свидетельствуют о разведении
крупного и мелкого рогатого скота, птицы и лошадей. Остатки жилищ и
найденная во время раскопок керамика разнообразных форм и назначения
говорят об относительном материальном достатке жителей этих поселений.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв> до н. э.)141
О масштабах развития скотоводческого хозяйства у кочевников свидетель-
ствуют такие памятники древнего быта, как Ульские, Костромской, Воронеж-
ский и другие курганы. Только в одном из Ульских курганов, датируемом VI в.
до н. э., было найдено свыше 400 конских скелетов, расположенных правиль-
11ыми рядами у коновязи. Обычай массового ритуального умерщвления лоша-
дей дает ясное представление о величине конских табунов, принадлежавших
кочевникам. Насыщенность погребального инвентаря больших курганов ве-
щами греческого происхождения наглядно подтверждает тесные связи мест-
ной племенной знати с греческими городами-колониями.
Раскопки курганов свидетельствуют также и об интенсивном развитии в
местной среде процессов социально-имущественного расслоения. Боль-
шие курганные погребения с богатым и разнообразным погребальным ин-
вентарем и ритуальными жертвами контрастируют со множеством могил
бедняков, почти лишенных погребального инвентаря. Постоянные воен-
ные столкновения между племенами, приносившие победителям добычу и
пленников, а также торговля с греками, которым часть этих пленников,
очевидно, перепродавалась, форсировали дальнейшее нарастание социаль-
ного неравенства. Однако в северочерноморском обществе в рассматрива-
емое время, судя по всему, еще не был изжит родоплеменной строй и не
был осуществлен переход к классовой структуре и государству.
Геродот неоднократно упоминает скифских царей. Эти цари, даже воз-
главляя объединения нескольких племен, по сути дела продолжали оста-
ваться племенными вождями. Несомненно, местные племена на короткое
время объединяли свои силы для совместных военных предприятий, как,
например, это было во время скифских вторжений в Малую и Переднюю
Азию. Однако следует отвергнуть взгляды некоторых историков, утверж-
дающих, что у скифов в VI—V вв. до н. э. уже существовало государство.
11ервые реальные признаки скифской государственности появляются не
ранее второй половины IV в. до н. э., когда на территории Западного При-
черноморья возникает большое и сильное объединение во главе со скиф-
ским царем Атеем, просуществовавшее, впрочем, очень недолго.
Элементы государственности отсутствовали также и у сарматов. По
свидетельству ряда античных писателей, в сарматской среде особую роль
играла женщина. Это дает основание думать, что у сарматов дольше, чем у
скифов, сохранились пережитки материнского рода. Опираясь на Геродота
и краткие упоминания других авторов о скифских рабах, можно также с
уверенностью считать, что у скифов встречались только патриархальные
формы рабства. Вряд ли труд несвободных мог найти широкое применение
в хозяйстве кочевников и хозяйстве оседлого населения, видимо, еще не-
знакомого с частной собственностью на землю. Следует думать, что плен-
ники ненадолго задерживались у победившего их племени, а продавались,
очевидно, при посредничестве греческих купцов, за пределы страны. Та-
ким образом, центральной фигурой в хозяйственной жизни местного об-
щества в рассматриваемое время оставался свободный человек.
Наши представления о быте кочевого и оседлого населения Северного
11ричерноморья основаны как на свидетельствах Геродота и других антич-
ных авторов, так и на материале археологических исследований. Геродот
142
Ранняя Греция
сообщает о повозках, которые служили скифам-кочевникам жилищем. На-
глядное представление об этих повозках дает найденная среди детских иг-
рушек при раскопках в районе Керчи глиняная модель. Этот вид передвиж-
ного жилья, очевидно, возник еще в доскифскую бронзовую эпоху, так как
в погребениях этого времени на Северном Кавказе были найдены аналогич-
ные глиняные модели, а в одном из курганов — большие деревянные колеса
без спиц. На стойбищах кочевники жили в войлочных шатрах с .очагом
посередине. Подобный шатер-юрта конической формы с цилиндрическим
клапаном над дымовым отверстием изображен на одной из пантикапейских
фресок. Детальное устройство жилищ оседлых скифов нам известно. Мы
можем судить об этих жилищах по остаткам землянок и глинобитных со-
оружений, обнаруженных при раскопках скифских городищ, а также по
конструктивным особенностям больших курганных погребений Киевской,
Кировоградской, Полтавской, Харьковской, Воронежской областей и степ-
ного Крыма. Многочисленные находки разнообразной по форме и назначе-
нию местной посуды свидетельствуют о том, что керамика играла в быту
значительную роль. По словам Геродота, скифы готовили пищу также в
бронзовых котлах (такие котлы были найдены и при археологических рас-
копках) и пользовались деревянной посудой. Судя по костным останкам,
они главным образом употребляли продукты животноводства.
Одежда скифов известна нам по изображениям на золотых и серебря-
ных сосудах и других драгоценных изделиях преимущественно греческой
работы из Чертомлыцкого, Кульобского, Солохского курганов. Она состо-
яла из короткого кафтана, узких кожаных или широких со сборками шта-
нов и кожаных сапог. Скифы носили башлыки или, судя по рисункам на
вазах, вообще обходились без головного убора. Женщины надевали длин-
ные с узкими рукавами и поясом платья. С оружием скифов нас знакомят
изображения на вазах и многочисленные находки скифских стрел, копий и
коротких мечей, так называемых акинаков. От вражеских копий и стрел
скифских воинов защищали легкие щиты. Сражались они главным образом
на конях, хотя в дальнейшем с ростом оседлости и земледелия в скифском
войске появляется и пехота. Военным обычаям скифов большое внимание
уделял Геродот, который, по-видимому, несколько преувеличивает их во-
инственность.
Для религии скифов характерно отсутствие храмов и особой касты жре-
цов. Одним из наиболее почитаемых богов, по словам Геродота, считался
бог войны, его олицетворял воткнутый в землю железный меч, перед кото-
рым приносились жертвы. Геродот перечисляет еще ряд других скифских
божеств, пытаясь перевести их имена на язык эллинского пантеона, но это
ему плохо удается; по-видимому, религиозные представления скифов были
весьма далеки от религии греков.
Ярким проявлением своеобразия местной культуры служат вещи, вы-
полненные в скифском «зверином» стиле. Для этого стиля характерна ди-
намичность в трактовке образов зверей: они чаще всего изображаются не в
статической позе, в состоянии напряженной экспрессии. Подобные изде-
лия выходили из рук не только местных, но и иноземных мастеров: грече-
ских и восточных, которые в таких случаях явно учитывали вкусы северо-
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)
143
черноморских потребителей их художественной продукции. Безусловно,
на местную культуру оказывала влияние и греческая, впрочем, это воздей-
ствие не следует преувеличивать; оно коснулось главным образом верхне-
го слоя местного общества — родоплеменной знати, втянувшейся в тор-
говлю с греческими городами. Правда, в торговые отношения с греками
были вовлечены и широкие слои скифов-пахарей, по свидетельству Геро-
дота, сеявших хлеб на продажу. Многочисленные изделия греческого про-
исхождения, обнаруживаемые при раскопках местных поселений и курга-
нов, наглядно иллюстрируют интенсивность этих связей.
Таким образом, развитию греческих колоний в Северном Причерномо-
рье способствовало то, что экономика местного населения к началу коло-
низации достигла такого уровня, при котором был возможен широкий об-
мен. В свою очередь, торговля с греческими колонистами форсировала в
местном обществе процессы образования классов, содействуя переходу от
родоплеменного строя к более высокой ступени исторического развития.
Благодаря тесному общению греков с местными племенами интенсивно
протекали процессы ассимиляции, особенно на берегах Боспора Кимме-
рийского. Сформировавшаяся здесь культура в связи с этим приобрела свое-
образные синкретические черты.
3.	Последствия колонизации.
Развитие сельского хозяйства, ремесел и торговли
Колонизация оказала большое влияние на все сферы жизни греческого
общества. Она содействовала развитию экономики Греции, окончательно-
му отделению ремесла от сельского хозяйства, расширению обмена между
греческими городами. Метрополии установили оживленные торговые от-
ношения с колониями, а через них и с негреческим (варварским) миром.
Колонии, особенно в первое время, не могли обойтись без метрополий, а
метрополии нуждались в колониях как в рынках сбыта изделий своего ре-
месла. Раньше всего торговля стала развиваться в малоазийских примор-
ских городах, среди которых первое место занимали ионийские города, и
особенно Милет. Милет поддерживал интенсивные торговые связи с Про-
понтидой, Понтом, Италией (особенно Сибарисом) и Востоком. На Запа-
де первыми торговыми центрами были Эгина, небольшой остров, связывав-
ший западную часть Греции с восточной, Коринф, Сикион и Мегары.
Для развития заморской торговли первостепенное значение имело усовер-
шенствование морского транспорта: постройка относительно больших и бы-
строходных кораблей, возведение береговых портовых сооружений и т. д.
Введение мер (веса и т. п.) и монет свидетельствует о высоком экономическом
уровне греческого общества VIII—VI вв. до н. э. С давних пор в Греции в
качестве мерила ценностей пользовались металлическими и короткими пруть-
ями — оболами и драхмами (шесть оболов), названия которых удержались и в
последующее время. Кроме того, во многих греческих городах весовой едини-
цей служил вавилонский талант, делившийся на 60 мин. В наиболее распрос-
траненной эгинской системе талант равнялся 37,5 килограмма, в эвбейской —
144
Ранняя Греция
26,2 килограмма. Мерой объема служил медимн, равнявшийся 52,5 литра,
мерой жидких тел — метрет, составлявший 39,5 литра.
С VII в. до н. э. в малоазийский городах начинается чеканка монет из
сплава золота и серебра, носившего название «электра», а в Греции —
главным образом из серебра.
Пионером в этом отношении была Лидия, где монеты чеканились уже в
начале VII в. до н. э.
Заморская торговля способствовала развитию ремесла и ремесленной
техники. Значительный прогресс ремесленной техники наблюдается в ме-
таллургии. В VII в. до н. э. уроженец Хиоса Главк изобрел способ паять
железо. Производством железных, медных и бронзовых изделий славились
города Малой Азии, а также Халкида на Эвбее — «город медных рудни-
ков». Потребность в одежде, тканях, цветных материях и предметах до-
машнего обихода вызвала к жизни ткацкие, красильные, керамические и
другие отрасли ремесленного производства.
Центром ткацкого, красильного и металлургического производства был
Милет. Милетские шерстяные ткани пользовались широкой известностью.
Развитие шерстяного производства невозможно без овцеводства, которое
очень развито в Милете. Большое распространение получили шерстяные
ткани, изготовлявшиеся в Мегарах.
Керамическим (гончарным) производством славились Милет, Коринф
(коринфские вазы) и Афины.
Увеличившийся спрос на предметы высокой сельскохозяйственной куль-
туры в колониях и в самой Греции обусловил переход от малодоходной
культуры хлебных злаков к садово-огородным культурам, разведению ви-
нограда, оливковых и фруктовых деревьев, пчеловодству и огородниче-
ству. Из винограда и оливы изготовлялись вино и оливковое масло и выво-
зились в другие районы. Эксплуатация рабов в сельском хозяйстве стано-
вилась более выгодным делом. Земельные участки, расположенные в
пригородных местностях, вдоль дорог, рек или по берегам морей, прино-
сили солидный доход и вполне оправдывали средства, затраченные на при-
обретение земли и инвентаря. Улучшилась обработка земли, развивалась
сельскохозяйственная техника и изменилось отношение людей к работе.
Гесиод, поэт конца VIII в. до н. э., родом из Беотии, земледелец-крестьянин
по происхождению, исполнен высокого уважения к труду, его главное произ-
ведение носит характерное для этой эпохи название «Труды и дни». Гесиод
дает подробные наставления сельскому хозяину, как лучше всего обрабаты-
вать поле, чтобы извлечь из него максимум дохода. Прежде всего, говорит он,
надо тщательно подготовиться к посеву, отобрать хорошие семена, заранее
приготовить орудия труда — плуги, бороны, кирки, мотыги, заступы и пр. —
и позаботиться об ирригации, т. е. оросительных каналах — без них в Древней
Греции вообще нельзя было заниматься сельским хозяйством.
За посевом следует жатва. Жатвенная пора — особенно горячее время.
В «интересах скорости, — поучает Гесиод, — раздетым жни, если хочешь
вовремя совершить свою работу Деметры и желаешь, чтобы все вовремя
поспело и чтобыды и потом не бродил, подобно нищему, по дворам, вы-
прашивая милостыню».
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)145
Между жатвой и молотьбой проходило некоторое время, чтобы зерно
«высохло и окрепло». Молотили на «хорошо округленном току», нахо-
дившемся на открытом месте. Молотили быками, которых гоняли по кругу
гик, как это делается и по сию пору в глухих местах Греции и на Востоке.
11а гумно складывали в несколько рядов снопы колосьями вместе и по ним
гоняли быков. Упоминается также и молотьба цепами. Вымолоченное и
тщательно провеянное зерно хранили в особых сосудах в амбарах. Солома
шла на корм скоту.
Размельчали зерно в деревянных ступках, окованных железом, или же в
каменных ступках. В дальнейшем вместо ступки использовали ручные мель-
ницы.
В помощь сельскому хозяину Гесиод сочинил специальный сельскохо-
мйственный календарь в стихах, в котором отражены все особенности и
приметы погоды, горе и радости, приносимые каждым сезоном.
«Когда на горизонте покажутся рожденные Атласом Плеяды (что слу-
чается в мае месяце), то немедленно же начинай жатву, когда же они начи-
нают заходить (ноябрь), то не опаздывай с пахотой. Такой закон для по-
лей».
Строго следи, чтобы вовремя крик журавлиный услышать,
Из облаков с поднебесных высот ежегодно звучащий;
Знак он для сева дает...
(Труды и дни, ст. 448—450).
Советы и рассуждения Гесиода носят сугубо практический характер —
это перечень средств и методов, с помощью которых можно жить в достат-
ке и избежать бедности. Гесиод — выразитель настроений сельской демо-
кратии, зажиточного крестьянства. Поэма «Труды и дни» с начала до конца
проникнута одной мыслью: все ценности создаются упорным системати-
ческим трудом.
Обращаясь к своему брату Персу, Гесиод рекомендует ему работать не
покладая рук, чтобы избежать голода и бедности. Тогда будет все — богат-
ство, слава, почет, хорошая семья и хорошие друзья:
Помни всегда о завете моем и усердно работай,
Перс, о, потомок богов, — чтобы голод тебя ненавидел,
Чтобы Деметра в прекрасном венке неизменно любила
И наполняла амбары тебе всевозможным припасом.
Голод, тебе говорю я, всегдашний товарищ ленивца.
Боги и люди по праву на тех негодуют, кто праздно
Жизнь проживает, подобно безжальному трутню, который,
Сам не трудясь, работой питается пчел хлопотливых.
Так полюби же дела свои вовремя делать и с рвеньем.
Будут ломиться тогда у тебя от запасов амбары.
Труд человеку стада добывает и всякий достаток.
Если трудиться ты любишь, то будешь гораздо милее
Вечным богам, как и людям: бездельники всякому мерзки
(Там же, ст. 298—309).
146
Раиияя Греция
Таким образом, на первом месте всегда работа, а уже затем, если оста-
нется время, и все остальное.
«Не сиди в народном собрании и не слушай споров в суде, пока не
запасено достаточно продуктов продовольствия, по крайней мере, на один
год», — таковы наставления Гесиода.
Гесиод обращается не к аристократам, а к новым землевладельцам, при-
ходившим на смену старой родовой знати. Наставления Гесиода прежде
всего относятся к Беотии, отсталой области Средней Греции, и, следова-
тельно, тем более они приложимы к наиболее развитым областям грече-
ского мира, как к метрополиям, так и к колониям.
4.	Становление городов.
Социально-имущественное расслоение общины
«Современная наука определяет процесс социально-экономического
и социально-политического развития греков в архаическую эпоху по-
нятием «революция».
Архаическая революция — это отнюдь не метафора, не условное обо-
значение для трехвекового периода (VIII—VI вв. до н. э.). Этот пери-
од и в самом деле был отмечен грандиозным, масштаба настоящей
революции историческим переворотом, в ходе которого в Греции
вторично сложилась цивилизация, но теперь уже в особенной форме
суверенных городских общин. Те факторы социального прогресса,
которые были заложены в структуре древнегреческого общества
вопреки, а отчасти, может быть, и благодаря дорийскому завоеванию —
мы имеем в виду высвобождение сельских общин от тягостной опеки
дворцовых центров и распространение железа, — теперь, наконец,
сказали свое слово, и результатом было рождение новых, гораздо
более прогрессивных форм социально-экономических и политичес-
ких отношений — античного рабовладельческого общества и госу-
дарства.
Содержание этого поистине революционного процесса слагалось из
ряда социально-экономических и политических метаморфоз, важней-
шими из которых были радикальные успехи в технике производства и
экономической жизни, кризис патриархального общинного строя и
борьба демоса со знатью, решение первоочередных социальных про-
блем посредством законодательной реформы и колонизации, форси-
рованное подавление знати тиранией и, наконец, по устранении этой
последней, торжество полисного духа, в идеале — в форме античной
демократии, в том ее виде, какой был реализован в Афинах.
И прежде всего велики были успехи в технике производства и эконо-
мике. Еще в X в. до н. э. железо решительно вытеснило бронзу в
качестве основного производственного металла. В VII в. до н. э. тех-
ника обработки металла подверглась радикальному усовершенство-
ванию: в начале этого столетия хиосцем Главком была изобретена
сварка железа, а несколько позже Ройком и Феодором было освоено
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)147
искусство художественного литья. Благодаря внедрению новых, из-
готовленных из железа орудий труда сделалось возможным интенси-
фицировать производство как в земледелии, так и в ремесле. Углуб-
ляющееся общественное разделение труда и обусловленное этим
отделение ремесла от земледелия, равно как и выделение в особый
вид занятий торговли, привели, наконец, к появлению города в новей-
шем социологическом смысле слова как центра тяготеющей к нему
сельскохозяйственной округи.
Вокруг первоначальных городищ, служивших целям защиты племе-
ни в случае военной опасности, выросли торгово-ремесленные поса-
ды, а вместе с ними сформировалось новое сословие горожан — ре-
месленников и купцов. Новые города развернули активную, преиму-
щественно морскую торговлю. Это, в свою очередь, содействовало
дальнейшей специализации отдельных центров на производстве из-
бранных видов продукции и превращению их в подлинные очаги наци-
ональной экономики.
Выражением далеко зашедшего развития торговли и морского дела
явились соответственные важные изобретения и усовершенствова-
ния. Прежде всего радикальному усовершенствованию подверглись
самые типы кораблей. С конца VIII в. до н. э. началось строительство
новых военных кораблей с тремя рядями гребцов — триер. Наряду
с этим в морском деле не было недостатка и в отдельных новациях.
Так, был принят на вооружение современный тип якоря с двумя
лапами.
Далее, в VII в. до н. э. в значительной степени по восточному образцу
были приняты правильные меры веса и объема: талант для твердых
тел, медимн для сыпучих и метрет для жидких с их подразделениями.
Одновременно и тоже, возможно, по примеру восточных соседей, в
частности лидян, начался выпуск первых правильных металлических
денег. Пионерами здесь выступили в первой половине VII в. до н. э.
быстроразвивавшиеся города Ионии. Затем, с середины VII в. до н. э.,
чеканка монет стала распространяться и в Балканской Греции.
Технический и экономический прогресс повлек за собой резкие пере-
мены в социальных отношениях. С одной стороны, внедрение более
совершенных и более доступных железных орудий труда и соответ-
ственная интенсификация производства содействовали рентабельно-
сти индивидуального хозяйства, что имело следствием решительное
утверждение принципа частной собственности. Вместе с тем стало
фактом и высвобождение личности из-под общинной опеки, иными
словами — торжество индивидуализма.
В тесной связи с утверждением жизнеспособного парцеллярного хо-
зяйства, существующего в условиях частной собственности, началось
стремительное развитие частновладельческого рабства, причем не
только в сфере домашнего хозяйства, но и в непосредственном про-
изводстве, а главное — за счет захваченных или вывезенных из-за
рубежа чужеземцев-варваров.
148
Ранняя Греция
Наступившие перемены до основания потрясли главную ячейку древ-
него общества — сельскую общину. В самом деле, интенсификация
земледельческого хозяйства, все большая его ориентация на город-
ской рынок и, после изобретения денег, все большие возможности на-
копления и обогащения, открывшиеся для крупных или крепких хозя-
ев, имели своим ближайшим следствием усиление того слоя в общине,
который по традиции оставался главным владетелем земли — родовой
знати. Напротив, значительная часть рядовых общинников кресть-
ян, поскольку она не могла выбиться в крепкие хозяева, беднела и
разорялась, входила в долги и, ввиду отсутствия в тот период гаран-
тий личной свободы, попадала в долговую кабалу, превращаясь в ра-
бов-должников.
Вообще характерной чертой времени была растущая имущественная
дифференциация, углубляющаяся поляризация собственности. Темы
богатства и бедности являются одними из заглавных в архаической
поэзии, в нашем главном литературном первоисточнике. Надо, одна-
ко, заметить, что богатство чаще было спутником знатности; харак-
терное обязательное сочетание этих двух моментов и определяло
высокое положение аристократии в архаическом обществе. Разуме-
ется, и аристократы могли беднеть, и простолюдины становиться бога-
тыми. Однако разорение знатного человека не означало для него пол-
ной и, во всяком случае, немедленной социальной гибели; у него
оставались важные родовые связи, традиционный престиж, возмож-
ность, наконец, поправить свои дела, женившись на богатой простолю-
динке. Между тем состоятельность, обретенная человеком из наро-
да в условиях традиционного господства аристократии, не повышала
его социально-политического статуса, тогда как обеднение и обнища-
ние бросали его на самое дно, ибо это было сопряжено для него с
утратой даже тех небольших прав, которые знать еще оставляла на
долю народа.
Недовольство массы общинников социальными тяготами, которые
время обрушило на их головы, в какой-то момент архаической сму-
ты стало выливаться в открытые формы. Трудно сказать, как сложи-
лась бы судьба сельского демоса в Древней Греции и насколько ус-
пешно сумел бы он защитить свои права перед натиском всемогу-
щих денег, долговой кабалы и произвола знати, если бы как раз в это
время не пришла ему помощь со стороны. Дело в том, что одни и те
же процессы вели и к расслоению сельской общины, к обогащению
знати и разорению крестьянства, и к росту города, к формированию
нового сословия горожан. Последнее непрерывно пополнялось бла-
годаря притоку в город всех тех, кто надеялся разбогатеть, приспо-
собившись к новым условиям жизни, обратившись к новым доход-
ным занятиям — ремеслу и торговле. Выходцы из сельской местно-
сти, эти изгои, утратившие связь с общиной, становясь богатыми и
почтенными горожанами, заявляли претензии на уравнение в пра-
вах с аристократами, на доступ к политической власти. И делали они
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)149
это с тем большей решимостью, что, как изгоев, знать их ни во что
не ставила, тогда как сами они, по мере роста их богатства, склонны
были держаться о себе все более высокого мнения. Что могло быть
более естественным в этих условиях, чем блок между двумя угне-
тенными в ту пору сословиями крестьян и горожан, которые равно
были недовольны засилием знати?
Складывавшийся таким образом общедемократический фронт полу-
чал благодаря объединению сил большие шансы на победу. К тому же
в его пользу действовали еще два важных обстоятельства. Во-пер-
вых, совершилась важная перемена В военном деле — возросла роль
народного ополчения, фаланги тяжеловооруженных пехотинцев, гоп-
литов, без которых правящая знать с какого-то момента не могла уже
более обходиться. Наряду с переворотом в военном деле в пользу
подымающейся демократии действовал и другой вспомогательный
фактор, уже социального порядка. Именно у складывающейся демо-
кратии с самого начала не было недостатка в политически развитых и
энергичных лидерах. В самом деле, разъедающее воздействие де-
нежного хозяйства испытывала не только масса сельского демоса, но
и верхушка греческого архаического общества. Члены захиревших
аристократических родов или обойденные наследством младшие сы-
новья знатных семей также устремлялись в город, где они задавали
тон оппозиционным настроениям и выступлениям. Именно эти от-
прыски аристократических фамилий, достаточно образованные и пред-
приимчивые, близкие по своему положению и к старой родовой зна-
ти, и к новому сословию горожан, становились инициаторами прове-
дения различных мер, имевших ввиду преобразовать общественные
отношения с позиций разума, в интересах новых прогрессивных групп.
Присоединение к демократическому движению части знати достави-
ло этому движению развитых интеллектуально и политически лиде-
ров, внесших в стихийно разворачивавшуюся борьбу важный рацио-
нальный момент. Присутствием этого рационального духа объясня-
ется то, что решение первоочередных социальных проблем, как,
впрочем, и завершение всего дела, было осуществлено посредством
законодательной реформы — кодификации права, разумной реорга-
низации социально-политического строя и достаточно организован-
ной колонизации» (Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л.,
1988. С. 92).
«Размах социально-политической борьбы и ее общие итоги определя-
ются следующим образом.
Столкновения союза торгово-ремесленных слоев и крестьянства с
землевладельческой аристократией охватили, видимо, все сколько-
нибудь развитые полисы, в той или иной мере испытавшие влияние
экономического переворота VIII в. до н. э. Во всяком случае, можно
утверждать, что те полисы Греции, в которых мы находим в этот
период следы деятельности примирителей, законодателей и тиранов,
были в той или иной мере затронуты борьбой этих социальных слоев.
150
Ранняя Греция
Исход борьбы колебался, как нам представляется, в пределах трех
следующих вариантов: 1) сохранение господства родовой аристокра-
тии; 2) компромисс между родовой знатью и торгово-ремесленной
верхушкой демоса; 3) полная победа торгово-ремесленного слоя в
союзе с крестьянством.
Первый вариант — сохранение прежних позиций (или победа) родо-
вой знати — имел место чаще всего в областях, подвергшихся «до-
рийскому» завоеванию. На этих территориях землевладельческая
аристократия была сильнее, чем в других областях Греции, т. к., во-
первых, здесь она располагала такими дополнительными объектами
эксплуатации, как спартанские илоты, фессалийские пенесты и т. п., и,
во-вторых, области, завоеванные «дорийцами», как правило, отлича-
лись наибольшим плодородием. Все это укрепляло позиции земле-
владельческой знати. Иными словами, в этих областях знать в мень-
шей степени утрачивала свое экономическое преобладание. Здесь,
как правило, можно наблюдать следующие связанные с господством
знати явления: дольше, чем в других общинах Греции, сохраняются
архаические формы зависимости и другие пережитки первобытно-
общинного строя; усиливается внеэкономическая зависимость сельс-
кого населения от родовой знати; многие группы населения, и прежде
всего ремесленники и торговцы, терпят поражение в политических
правах и нередко низводятся до уровня спартанских периэков; уста-
навливается аристократическая республика, где политические права
предоставляются в зависимости от происхождения: полноправными
гражданами в них являются знатные люди и связанные с ними, чаще
всего дружинными отношениями, группы родовых общинников; на-
конец, на длительный период приостанавливается переход от прими-
тивного (патриархального) к развитому, античному рабству.
Второй вариант — компромисс между знатью и торгово-ремесленной
верхушкой, — как правило, приводил к замене аристократического
принципа тимократическим, согласно которому критерием предос-
тавления больших или меньших политических прав является имуще-
ственный ценз: политические права в этом случае предоставляются
не по знатности, а по богатству. В общинах, где имел место такого
рода компромисс, обязательно проводилась кодификация права, не-
редко принимались меры для решения аграрного вопроса, в конеч-
ном итоге способствовавшие развитию частнособственнических от-
ношений, и непременно запрещалась долговая кабала. Эта последняя
реформа открывала путь для перехода от патриархального рабства к
развитому античному. Она лишала землевладельческую знать самого
действенного орудия закабаления сельского населения. Рядовой об-
щинник — крестьянин — уже не являлся более основным объектом
эксплуатации. На смену патриархальным, примитивным формам за-
висимости приходило развитое античное рабство.
Третий вариант — полная победа торгово-ремесленного слоя в союзе
с крестьянством. Она приводила к тому, что, кроме отмены долговой
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до и. э.)
151
кабалы, скорее всего, имел место и передел земли, конфискованной
у особо непримиримо настроенной знати, для крестьянства открывал-
ся долгосрочный государственный кредит, и тем самым ликвидирова-
лась не только внеэкономическая, но и экономическая зависимость
крестьянства от крупных землевладельцев. Создавался обширный
слой мелких и средних собственников — земледельцев и ремеслен-
ников, являвшихся опорой рабовладельческой демократии, для кото-
рой характерно равенство политических прав всех граждан полиса,
существование гарантированных политических свобод, а в Афинах —
даже оплата участия в народном собрании и оплата государственных
должностей. Рабовладельческая демократия уже неразрывно связана
с развитым античным рабством.
Естественно, что эти три основных варианта исхода архаической ре-
волюции VIII—VI вв. до н. э. отнюдь не исчерпывают всего многооб-
разия порожденных борьбой против землевладельческой знати поли-
тических форм, возникавших в этот период в греческих общинах.
Большинство полисов проходило в своем развитии ряд этапов, для
которых была характерна определенная форма полисной государствен-
ности» (Шишова И. А. Раннее законодательство и становление раб-
ства в античной Греции. Л., 1991. С. 27).
Отделение ремесла от сельского хозяйства и широкий обмен предпола-
гают существование городов и развитие городской жизни. Города микен-
ской эпохи потеряли прежнее значение. Гомеровские города (полисы) пред-
ставляли собой укрепленные центры, за стенами которых окрестное насе-
ление искало спасения в часы опасности.
С течением времени первоначальный характер полиса совершенно из-
менился. Понятие «полис» расширилось. Теперь это уже был не только
укрепленный центр общины, местоприбывание военного предводителя и
его дружины. Полисом стали называть совокупность поселений, находив-
шихся на примыкающей к городу территории. Площадь самого города так-
же расширялась, вокруг городов возникали торгово-ремесленные посады.
Наиболее населенными городами в VIII—VII вв. до н. э. считались на вос-
токе Милет, на западе — Коринф. Старые же города крито-микенской эпо-
хи — Микены, Орхомен и Тиринф — к этому времени окончательно поте-
ряли свое былое величие и превратились в незначительные поселения.
Раньше всего городская жизнь развилась в полисах Малой Азии. Расцвет
малоазийских городов объяснялся историческими условиями и их выгодным
географическим положением. Малоазийские города находились на стыке
материковой Греции и восточных стран. Расположенные на судоходных ре-
ках и имевшие прекрасные бухты, они превращались в торговых посредни-
ков, проводников восточной культуры на Западе и западной — на Востоке.
Богатая природа и избыток сырья способствовали быстрому и пышному рас-
цвету ремесел и торговли. И политическая обстановка в Малой Азии сложи-
лась благоприятно для греческих полисов. Правда, в конце VII в. до н. э.
многие из этих городов подпали под власть Лидии, но лидяне терпимо отно-
сились к греческим городам. Они ограничивались сбором умеренной дани и
152
Ранняя Греция
некоторыми натуральными повинностями, не препятствовали, а даже содей-
ствовали развитию транзитной торговли.
Экономический подъем Греции подрывает значение родовой аристокра-
тии. Родовая организация постепенно утрачивает социальную опору и раз-
лагается под влиянием денежного хозяйства и нового способа производ-
ства. Людей стали ценить не по их роду, а по их состоянию. «Не знатность,
а богатство делает человека», «Имущество — душа несчастного смертно-
го», «Честь следует за богатством» — таковы были девизы новой эдюхи.
Мегарский поэт VI в. до н. э. Феогнид, разорившийся аристократ, пишет:
Доброго мужа ужасней всего нищета укрощает;
Старость седая, озноб — менее страшны, о Кирн!
Чтоб нищеты избежать, и в глубокую бездну морскую
Броситься стоит, и вниз в пропасть с высокой скалы!
Каждый, кого нищета поразила, ни делать не может
Ни говорить ничего: связан язык у него
(Феогнид, ст. 173—178)\
Все изменилось в родном государстве, с горечью говорит он:
Город наш все еще город, о Кирн, но уж люди другие.
Кто ни законов досель, ни правосудья не знал,
Кто одевал себе тело изношенным мехом козлиным
И за стеной городской пасся, как дикий олень, —
Сделался знатным отныне. А люди, что знатными были,
Низкими стали. Ну кто б все это вытерпеть мог?
(Там же, ст. 53—58).
С ростом товарно-денежного хозяйства и рабовладения усилилось иму-
щественное неравенство среди свободных, углублялась и обострялась со-
циальная борьба. Кричащая роскошь одних и беспросветная бедность дру-
гих еще сильнее подчеркивали социальное неравенство и углубляли клас-
совые противоречия.
Материальное положение мелких землевладельцев и ремесленников с
каждым поколением ухудшалось.
В условиях натурального хозяйства фет сравнительно легко получал
кредит натурой у богатого соседа, не знавшего, куда девать свой хлеб,
вино, овощи и фрукты. С ростом же денежного хозяйства положение изме-
нилось. Богатый сосед, стремясь увеличить свое богатство, давал деньги
взаймы лишь под высокие проценты, требовал точной и аккуратной уплаты
долга, а в противном случае захватывал участок и имущество должника,
его же самого вместе с семьей продавал в рабство.
Классовая ненависть обезземеленного и обедневшего населения гре-
ческих полисов VII—VI вв. до н. э. к «пожирающим дары» басилеям запе-
чатлена в известной басне о соловье и ястребе, рассказанной в «Трудах и
днях» Гесиода:
1 Цитаты из элегий Феогнида здесь и ниже даны в переводе В. В. Вересаева.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до и. э.)153
Басню теперь расскажу я царям, как они ни разумны,
Вот что однажды сказал соловью пестроглазый ястреб,
Когти вонзивши в него и неся его в тучах высоких.
Жалко пищал соловей, пронзенный кривыми когтями,
Тот же властительно с речью такою к нему обратился:
«Что ты, несчастный, пищишь? Ведь намного тебя я сильнее!
Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно,
И пообедать могу я тобой и пустить на свободу.
Разума тот не имеет, кто меряться хочет с сильнейшим:
Не победит он его — к униженью лишь горе прибавит!».
Вот что стремительный ястреб сказал, длиннокрылая птица
(Труды и дни, ст. 202—212).
Гесиоду, еще не совсем порвавшему с традициями родового быта и на-
турального хозяйства, современная ему эпоха казалась глубоким кризи-
сом, началом конца мира, железным веком, пришедшим на смену медному,
серебряному и золотому. Поэт пророчит:
Землю теперь населяют железные люди. Не будет
Им передышки ни ночью, ни днем от труда, и от горя,
И от несчастий. Заботы тяжелые боги дадут им
(Там же, ст. 176—178).
Приведенные слова Гесиода относятся к отсталой сельскохозяйствен-
ной области греческого мира — Беотии. Тем более можно себе предста-
вить, до какой степени остры в эти столетия были классовые противоречия
в Малоазийской Греции, на островах и в тех частях Балканской Греции, где
разложение натурального хозяйства и патриархального быта протекало
значительно глубже и полнее.
5.	Раннегреческая тирания
Античная традиция ставила возникновение тирании в прямую связь с
социально-экономическими процессами:
«Между тем Эллада становилась могущественнее и все более богате-
ла; большинство городов, доходы которых также росли, подпало под
власть тиранов, тогда как прежде у них была наследственная царская
власть с определенными почетными правами и преимуществами.
Эллины начали строить корабли и обратились к мореходству. По пре-
данию, коринфяне первыми приступили к строительству кораблей
способом, уже весьма похожим на современный, и в Коринфе были
построены первые в Элладе триеры» (Фукидид. История, 1,13).
Общее суждение о тирании было негативным:
«Все тираны, сколько их ни было в эллинских городах, управляли
только в своих личных интересах: их политика сводилась, в сущности,
к заботам о собственной особе, своем доме и к укреплению его поло-
154
Ранняя Греция
жения, они не совершили ничего значительного, и каждый только
воевал со своими соседями» (Фукидид. История, 1, 17).
Глубокий анализ условий возникновения и характера тиранических ре-
жимов дал Аристотель: «Тиран ставится из среды, именно народной
массы, против знатных, чтобы народ не терпел от них никакой неспра-
ведливости. События явно показывают это. Ведь большинство тиранов
вышли, собственно говоря, из демагогов, которые приобрели доверие
народа тем, что чернили знатных. Подобным образом возникли тира-
нии, после того как государства уже увеличились. Другие тирании,’пред-
шествовавшие этим, образовались из власти царей, которые нарушили
отеческие заветы и стремились к более деспотической власти. Третьи
тирании возникли под началом тех, кто был избран на высшие должно-
сти. Наконец, некоторые тирании вышли из олигархий, в которых ка-
кое-либо одно лицо избиралось на главнейшие должности в качестве
верховного правителя. Во всех этих случаях было легко, стоило только
захотеть, добиться своего благодаря тому могуществу, какое доставля-
ла одним царская власть, другим — их почетное положение. Так, Фе-
дон в Аргосе и другие достигли тирании на основе царской власти, а
ионийские тираны и Фаларид — в силу почетного положения; Панетий
в Леонтинах, Кипсел в Коринфе, Писистрат в Афинах и другие — та-
ким же образом при помощи демагогии.
Тирания сохраняется двумя прямо противоположными способами.
Один из них — традиционный, и им руководствуется в своем правле-
нии большинство тиранов. Говорят, что в значительной своей части
способ этот был установлен Периандром Коринфским. Способ состо-
ит в том, чтобы «подрезывать» всех чем-либо выдающихся людей,
убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным образом мыс-
лей, не дозволять сисситий, товариществ, воспитания и ничего друго-
го подобного этому... не позволять заводить школы или какие-нибудь
другие собрания с образовательной целью и вообще устраивать все
так, чтобы все оставались незнакомыми друг с другом, так как зна-
комство создает больше доверия. Далее, нужно чтобы все люди, пре-
бывающие в городе, постоянно были на виду и проводили свое время
перед дверьми своих домов: тогда им очень трудно будет скрывать
то, чем они занимаются; да и, находясь постоянно на положении ра-
бов, они привыкнут быть смирными. Еще нужно стараться устроить
дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того, о чем говорит или
чем занимается каждый из подданных, держать соглядатаев. Следует
возбуждать среди сограждан взаимную вражду и сталкивать друзей с
друзьями, простой народ — со знатными, богатых — с людьми из их
же среды. В виды тирана входит также разорять своих подданных,
чтобы, с одной стороны, иметь возможность содержать свою охрану и
чтобы, с другой стороны, подданные, занятые ежедневными забота-
ми, не имели досуга составлять против него заговоры. Примеры это-
го — посвящения Кипселидов, построение Олимпиона Писистратида-
ми, а на Самосе — сооружения Поликрата.
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)155
Все то, что мы до сих пор рассмотрели, можно свести к трем пунктам.
Именно, тиран стремится к трем целям: во-первых, вселить малоду-
шие в своих подданных, так как человек малодушный не станет со-
ставлять против него заговоры, во-вторых, поселить взаимное недо-
верие — тирания может пасть только тогда, когда некоторые гражда-
не будут доверять друг другу... в-третьих, лишить людей политиче-
ской энергии: никто не решится на невозможное, значит, и на низвер-
жение тирании, раз у него нет на то силы.
...Олигархия и тирания — кратковременные виды государственного
строя. Дольше всего сохранялась тирания в Сикионе — тирания потом-
ков Офагора и самого Орфагора; она длилась 100 лет. Причина та, что
они обращались с подданными кротко, во многом рабски подчинялись
законам, далее — то, что к Клисфену, оказавшемуся человеком воин-
ственным, не относились с презрением, и, наконец, то, что они своими
заботами, подобно демагогам, во многих отношениях расположили на-
род в свою пользу. На втором месте стоит тирания Кипселидов в Ко-
ринфе; она продолжалась 73 года и шесть месяцев. Кипсел был тираном
30 лет, Периандр — 40 с половиной, Псамметих, сын Торга, — 3 года.
Причина и здесь та же: Кипсел был демагогом, прожил все время сво-
его правления без стражи, Периандр же был хотя и настоящим тира-
ном, но человеком воинственным. Третья — тирания Писистратидов
в Афинах. Правда, она была с перерывами: Писистрат во время своей
тирании два раза подвергался изгнанию, так что из 33 лет только 17
приходится на его тиранию, 18 — на тиранию его сыновей, а всего,
значит, 35 лет. Из остальных — тирания Гиерона и Гелона в Сираку-
зах. Однако и она продолжалась не много лет, в целом восемнадцать...
Но большая часть всех тираний была совсем кратковременной» (Ари-
стотель. Политика, V, 8—9).
Вступивший в классовую борьбу демос не представлял собой единого це-
лого. Из массы народа—мелких и средних землевладельцев, ремесленников и
других прослоек — выделялась торгово-ремесленная верхушка: своего рода
денежная аристократия. Интересы денежной аристократии и широких слоев
демоса были различны. Однако в борьбе со старой родовой аристократией,
пользовавшейся рядом привилегий и фактической монополией власти, в борь-
бе за расширение своих прав и права реального участия в управлении общи-
ной разнородные слои демоса часто выступали единым фронтом.
Борьба за права демократии особенно активно развернулась в VII—VI вв.
до н. э. Она охватила весь эллинский мир и носила революционных характер.
Выступления демоса в VII—VI вв. до н. э. происходили в малоазийских горо-
дах — Милете, Эфесе, Самосе, в городах метрополии — Мегарах, Коринфе,
( икионе, Афинах и в Великой Греции — Таренте, Сиракузах и т. д. В резуль-
।ию этой борьбы создавались города-государства. Во многих городах пере-
ходной ступенью от господства родовой аристократии к власти демократии
явилась тирания. Характерным признаком тирании была узурпация, насиль-
ственный захват власти одним лицом. В большинстве случаев тираны высту-
пали как вожди демоса. Как правило, они были выходцами из аристократии,
156
Ранняя Греция
по каким-либо причинам оторвавшиеся от своего сословия или же не разде-
лявшие его взглядов по отдельным вопросам.
Внешнее положение тиранов напоминало положение монарха, т. е. еди-
ничного носителя власти, да и сами они стремились походить на древних
басилеев времен военной демократии. Политика тиранов была противоре-
чива. С одной стороны, ради привлечения демоса они прибегали к разным,
в зависимости от обстоятельств, демагогическим приемам: хорошему об-
ращению с народом и заступничеству в судах, обвинению богатых, конфис-
кации имущества и земель, частичным разделам конфискованных земель
между малоимущими и т. д. С другой стороны, они стремились сгладить
классовые противоречия и затушевать имущественные контрасты, издавая
законы против роскоши, ограничивая число рабов, и т. д.
Этим объясняется социальная слабость раннегреческой тирании как
политической формы, на что указывал еще Аристотель в «Политике». «Так
как, — говорит он, — в состав государства входят два элемента: класс
людей неимущих и класс людей состоятельных, то тиран должен внушить
и тем и другим, что их благополучие опирается на его власть, и устроить
дело так, чтобы одни от других ни в чем не терпели обиды. А тех из них,
которые окажутся сильнее, он преимущественно должен заинтересовать в
поддержании его власти... Цель всех мероприятий ясна: тиран в глазах сво-
их подданных должен быть не тираном, но домоправителем и царем, не
узурпатором, но опекуном; тиран должен вести скромный образ жизни, не
позволять себе излишеств, знатных привлекать на свою сторону своим об-
хождением, а большинством руководить при помощи демагогических при-
емов» (V, 9, 19—20).
Тирания как политическая форма была весьма неустойчива; все же ее
значение как определенного этапа в истории классовой борьбы Древней
Греции отрицать или преуменьшать не приходиться. Тирания сыграла важ-
ную роль в уничтожении господства родовой знати и создании рабовла-
дельческого государства.
Первой крупной победой демократии было издании писаных законов,
или кодификация обычного права. Первые писаные законы появляются в
VII в. до н. э. сначала в колониях, а позже и в метрополиях. Большой изве-
стностью пользовались законы Харонда, составленные им для города Ката-
ны в Сицилии, и законы Залевка, написанные для южноиталийских Локр.
Эти законы были несовершенными в техническом отношении и чрезвычай-
но суровыми. Однако это была первая кодификация права, проведенная в
интересах государства как целого, и поэтому значение ее весьма велико.
Фиксирование правовых норм облегчало передачу материальных цен-
ностей, гарантировало права кредитора и должника и утверждало принцип
собственности. Незыблемость закона предусматривалась рядом охрани-
тельных мер. Так, Залевк установил, что желавший внести какое-либо из-
менение в существующий порядок должен был явиться в собрание с верев-
кой на шее и, если предложенный им закон отвергался, удавить себя.
Введение писаных законов, ограничивая произвол аристократии, отве-
чало интересам широких слоев свободного населения. Изданием писаных
законов, однако, дело не ограничилось. За кодификацией последовали
Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.)157
изменения в составе правящих органов. Аристократические советы демо-
кратизировались и расширялись, родовые филы заменялись территориаль-
ными, в противовес старинным родовым культам вводилось почитание бо-
жеств и героев, популярных среди демократических слоев населения.
Тирания была общегреческим явлением, но характер тирании и отдель-
ные проявления ее в различных полисах были неодинаковыми.
Раньше всего тирания возникла в Малой Азии и на островах Эгейского
моря. В конце VII в. до н. э. в Милете правил тиран Фрасибул. Больше
сведений сохранилось о самосском тиране второй половины VI в. до н. э. —
11оликрате. Верховным правителем Поликрат стал в период острой клас-
совой борьбы на Самосе. Поликрат не принадлежал к аристократии. Он
был владельцем мастерской бронзовых изделий, а богатство унаследовал
от отца, занимавшегося морской торговлей. Навербовав дружину в 50 че-
ловек, Поликрат захватил власть над островом Самосом и правил сначала
с двумя своими братьями, а потом один. Поликрат вел энергичную внут-
реннюю и внешнюю политику в ущерб интересам аристократии, покрови-
тельствуя торговле и ремеслам. Самос при Поликрате украсился велико-
лепными постройками, сочетавшими грандиозность и легкость, изящество
и тонкий художественный вкус. Особенно славились колоссальный храм
Геры, построенный с исключительной роскошью, и водопровод, подавав-
ший воду в город. Во всей Греции Поликрат был известен как покровитель
художников, писателей и поэтов. Он покровительствовал Анакреону и
Ивику, двум прославленным греческим поэтам.
С именем Поликрата связана легенда о «поликратовом перстне». Желая
испытать судьбу, рассказывает легенда, Поликрат бросил в море золотой пер-
стень. Но счастье не изменило ему и тут: перстень не пропал. Через некоторое
время рыбак преподнес Поликрату большую рыбу. Когда слуги Поликрата
разрезали эту рыбу , они нашли в ней брошенный в море перстень.
Полуторговый, полупиратский флот Поликрата господствовал на Эгей-
ском море вплоть до Сицилии и Эпира. Возраставшее могущество Поликра-
га начинало пугать его восточных соседей — персов. Желая положить конец
гегемонии Самоса, персидский наместник Оройт заманил Поликрата в Азию,
казнил его и приказал распять его труп. После смерти Поликрата Самос
попал в зависимость от персов. Тирания Поликрата, как и вообще все тира-
нии в Малой Азии, была блестящим, но эфемерным созданием, не оставив-
шим глубоких следов, что объясняется слабостью ее социальной опоры.
Значительно более прочной и организованной была тирания в матери-
ковой Греции — Коринфе, Сикионе и Мегарах. В Коринфе в середине VII в.
до н. э. утвердилась тирания Кипсела. Кипсел изгнал из Коринфа господ-
ствовавший там влиятельный аристократический род Бакхиадов.
Сын и преемник Кипсела Периандр (625—588) — один из самых зна-
чительных тиранов Греции. С его именем связано много реформ, направ-
ленных на развитие коринфской торговли и ремесла и превративших Ко-
ринф в одно из первых государств эллинского мира. Старые родовые филы,
в которых господствовали аристократы, были заменены новыми террито-
риальными; в них аристократия не пользовалась преобладающим поли-
тическим влиянием. В интересах средних и мелких демократических ело-
158
Ранняя Греция
ев было ограничено число рабов, выведены новые колонии и поднят пре-
стиж Коринфа в старых колониях, например на острове Керкире. Старая
денежная система заменена новой, увеличено число судов военного и тор-
гового флота, прорыты каналы, улучшены пути сообщения и т. д.
При Периандре Коринф достиг невиданного до тех пор экономического
благосостояния и упрочил свое положение среди других государств Гре-
ции. Периандр находился в дружеских и родственных отношениях ^влия-
тельными родами Афин, с Фрасибулом, тираном Милета, и даже с самим
египетским фараоном. Периандр вошел в историю не только как искусный
политик, но и как покровитель наук и искусства. Многочисленные коринф-
ские вазы, хранящиеся во многих музеях мира, воскрешают в памяти былое
величие Коринфа. Немало выдающихся людей Греции посетило Коринф
при Периандре.
В соседнем с Коринфом городе Мегарах противником аристократии во
второй половине VII в. до н. э. выступал тиран Феаген. Однако господство
демократии было кратковременным. После изгнания Феагена в Мегарах
восторжествовала олигархия.
В Сикионе в первой половине VII в. до н. э. власть аристократии была
свергнута Орфагором. Династия Орфагоридов существовала в Сикионе
более ста лет. Особенно известен последний представитель Орфагоридов
Клисфен, правивший в первой половине VI в. до н. э. Про него известно,
что он унизил господствующие до того аристократические филы дорийс-
ких завоевателей, назвав их «гиатами», «онеатами» и «хойреатами», т. е.
«свинятниками», «ослятниками» и «поросятниками», а филу, объединяв-
шую потомков додорийского населения, назвал «архелайи» — «владыки
народа». О событиях в Сикионе после смерти Клисфена мы знаем мало.
Известно, что одно время у власти была антидорическая демократия; затем
в Сикионе утвердился тиран Эсхин, которого изгнали спартанцы; они ус-
тановили олигархию, существовавшую до конца V в. до н. э.
Таким образом, историческое значение тирании в том, что она была
одним из путей создания греческих государств. Тираны сломили силу ро-
довых учреждений, обычаев и культов, способствовали дальнейшему рос-
ту социально-экономического значения сельской и городской демократии.
ГЛАВА VI
ДРЕВНЯЯ СПАРТА, КРИТ,
ФЕССАЛИЯ И БЕОТИЯ
Многие государства Греции, образовавшиеся в ходе завоеваний, представляли
особый тип полиса, длительное время сохранявший традиции родоплеменного строя,
своеобразные формы социально-политической структуры и общинное рабство.
Будучи по преимуществу аграрными, с неразвитой сферой торговли и ремесла, они
тем не менее оказывали серьезное влияние на общественную жизнь всей Греции.
Особое место в ряду этих государств занимала Спарта, возглавившая Пелопон-
Древняя Спарта, Крит, Фессалия н Беотия	159
несений союз н в течение трех веков (VI—IV вв. до н. э.) претендовавшая на роль
лидера в эллинском мире.
Конец X в. до н. э. — основание Спарты.
754 г. до н. э. — начало списка спартанских эфоров.
743—724 гг. до и. э. — Первая Мессенская война.
706 г. до и. э. — основание спартанской колонии Тарента.
685—668 гг. до и. э. — Вторая Мессенская война.
Середина VI в. до и. э. — создание Пелопоннесского союза.
В следующий период эллинской истории, за которым утвердилось наи-
менование классического, главными ведущими центрами греческого мира
становятся области Балканской Греции — Спарта и Афины. Спарта и Афи-
ны представляют два своеобразных типа греческих государств, во многом
противоположных друг другу и в то же время отличных и от колониально-
островной Греции. В истории классической Греции оба эти государства
играли ведущую роль, что нашло отражение в источниках: в дошедшей до
нас традиции этим полисам принадлежит первое место. И в общих курсах
истории Древней Греции Спарте и Афинам уделяется больше внимания,
чем другим государствам эллинского мира.
Первое их этих государств, Спарта, расположено в Лаконике. Лакони-
кой в древности называлась область в южной части Пелопоннеса. Она пред-
павляла собой плодородную, спускающуюся к морскому побережью до-
инну, которую прорезала река Эврот. Побережье Лаконики лишено удоб-
ных гаваней и вообще малоблагоприятно для мореплавания по сравнению
с другими побережьями Балканского полуострова. С запада от соседней
Мсссснии Лаконика отделена высоким горным хребтом Тайгетом, достига-
ющим трех тысяч метров высоты, с севера она замыкается высокими наго-
рьями Центрального Пелопоннеса. Проникнуть отсюда в Аркадию можно
। оиько по узкой дороге вдоль берега Эврота. Наконец, с восточной сторо-
ны Лаконская долина отделена от плодородной области Кинурии (узкой
поносы восточного побережья Пелопоннеса на юг от Арголиды) горным
хребтом Парнона, на юге переходящим в низкую каменистую гряду. Таким
образом, со стороны суши Лаконика со всех сторон была окружена труд-
нопроходимыми возвышенностями. Из природных богатств Лаконики сле-
чу с i отметить железные руды в районе мыса Малея, которые еще в древно-
» ги начали разрабатываться.
Во II тысячелетии до н. э., в микенскую эпоху, Лаконика, как и смежные
ей Арголида, Мессения и вообще большая часть Пелопоннеса, была засе-
чена ахейскими племенами. Памятниками микенской эпохи на лаконской
к рритории являются погребения близ древних Амикл (современный Ва-
фп<>), где был, в частности, найден стяжавший себе широкую известность
кубок с изображением укрощаемых быков. Другой микенский памятник,
обнаруженный в Лаконике, — так называемый Менелайон — остатки боль-
шого, сложенного из тесаных, массивных камней здания, восходящего к
XIV в. дон. э.
11 «Илиаде» повествуется о том, что в Лаконике существовало 12 отдель-
ных городов, подчиненных мифическому царю Менелаю, в том числе Амик-
160
Ранняя Греция
лы и древняя Спарта. В XII—XI вв. до н. э. Лаконика подверглась дорийско-
му вторжению. В позднейших преданиях это событие отражено в легендах о
борьбе потомков Геракла — Гераклидов — за обладание Пелопоннесом.
Дорийцы, по всей вероятности, проникли в Лаконику с севера, по дороге
вдоль Эврота, и первоначально смогли подчинить себе лишь часть страны.
Так, хорошо укрепленные Амиклы, по-видимому, были ими завоеваны не ра-
нее конца IX в. до н. э. Упоминаемая же в гомеровском эпосе микенская Спар-
та, вероятно, была разрушена дорийцами. Одноименный город, возникший,
видимо, на новом месте первоначально как поселение дорийских завоевате-
лей, появился, судя по раскопкам городища Спарты, только в IX в. до н. э.
В результате дорийского вторжения прежнее ахейское население Пело-
поннеса, как уже упоминалось, или было порабощено победителями, или унич-
тожено, или бежало: кто в горы, где еще долго сохранялся древний ахейский
язык, а кто и в далекие страны. Некоторая часть коренного населения ассими-
лировалась с дорийцами. То же, очевидно, произошло и в Лаконике.
Геродот, хорошо знакомый с историческими преданиями, рассказывает,
что спартанский царь Клеомен I на вопрос, кто он родом, ответил, что
считает себя не дорийцем, а ахейцем. Видимо, прежняя ахейская племен-
ная знать частично вошла в состав вновь образовавшегося господствующе-
го класса дорийских завоевателей. Большинство ахейцев в дальнейшем
превратилось в бесправную эксплуатируемую массу.
«Эфор сообщает, что Гераклиды — Эврисфен и Прокл, захватив Ла-
конику, разделили ее на шесть частей и заложили в этой области осно-
вы городской и государственной жизни. Одну из частей, Амиклы,
Гераклиды дали в качестве подарка тому, кто предал им Лаконику и
убедил владевшего ею договориться с ахейцами уйти с ними в Ионию.
Спарту они оставили себе, объявив ее царской резиденцией. В осталь-
ные части Лаконики направили царей, предложив им вследствие не-
достатка населения принимать в качестве поселенцев всех желающих
чужестранцев... Все периэки подчинялись спартанцам, но пользова-
лись общими законами и принимали участие в государственных делах
и учреждениях. Сын Эврисфена Агис лишил их равенства в правах и
повелел им платить Спарте подати. Вес периэки подчинились этому
приказу, гелей же, во владении которых находился Гелос (и называ-
ются они илоты), подняли восстание; их захватили и обратили в рабов,
правда, с некоторыми ограничениями: владелец не мог ни освободить
их, ни продать за границу. Эта война была названа войной против
илотов. Илотию установил Агис и его сподвижники, и просуществова-
ла она вплоть до римского завоевания. Спартанцы имели в лице ило-
тов род общественных рабов, отведя им поселения и определив по-
винности... Новые владетели Лаконики сперва вели себя скромно и
сдержанно; после того же, как устройство государства было поручено
Ликургу, они превзошли всех могуществом и единственые из алли-
нов стали господствовать на суше и на море; они оставались вождями
эллинов до тех пор, пока фиванцы не отняли у них гегемонию, а после
фиванцев — македоняне» (Страбон. География, VIII, 5).
Световой колодец и лестница в Кноссе. XVI в. до н. э.
Кносский дворец. Нижний ярус светового колодца, примыкающего к царским
покоям. Частично реконструирован
Кносский дворец. Тронный зал. После 1500 г. до н. э. Частично реконструирован
Дворец в Фесте. 2000—1500 гг. до н. э. Современное состояние
Ритон из дворца в Като Закро, Крит.
Горный хрусталь. Около 1450 г. до н. э.
Богиня со змеями из сокровищницы
Кносского дворца.
Фаянс. 1700—1600 гг. до н. э.
Фляга с изображением
осьминога из Палекастро.
Терракота. XVI в. до н. э.
Ваза с изображением жнецов
из царской виллы в Агиа Триаде.
Стеатит. XVI в. до н. э. Нижняя часть
реконструирована
Кувшин стиля «камарес»
из I дворца в Фесте. Терракота.
Около 1850 г. до н. э.
Латы ахейского воина. Дендра
(Арголида).
Вторая половина XV в. до н. э.
Пифос стиля «камарес»
из I дворца в Фесте. Терракота.
Около 1800 г. до н. э.
Шахтовые погребения на акрополе в Микенах. Могильный круг А.
Конец XVII — первая половина XVI в. до н. э. Ограда — XIV в. до н. э.
Крепость в Трое VI. Восточная стена. Около 1400—1300 гг. до н. э.
Игрок на кифаре. Статуэтка с острова Керос, Киклады.
Мрамор. Около 2000 г. до н. э.
Голубая птица. Фрагмент
фрески Кносского дворца.
1600—1500 гг. до н. э.
Печать из погребения близ
Кносса. Халцедон,
оправленный в золото.
XIV—ХШ вв. до н. э.
Так называемый царь-жрец. Раскрашен-
ный рельеф из Кносского дворца. Частично
реконструирован. Около 1500 г. до н. э.
Оттиск критской печати
с изображением игр с быком.
Около 1500 г. до н. э.
Сцена жертвоприношения. Деталь росписи саркофага из Агиа Триады.
Конец XV в. до н. э.
Кувшин в виде птицы из Кумасы,
Крит. Терракота.
2100— 1900 гг. до н. э.
Фигурка животного, найденная близ
погребения в Порти, Крит.
Терракота. 2100—1900 гг. до н. э.
Выезд охотниц.
Фреска из Тиринфа.
XIV в. до н. э.
Женская фигурка из Хамези, Крит.
Терракота. 2100—1900 гг. до н. э.
Ригой с изображением раковин
и морских звезд из дворца
к Като Закро, Крит. Терракота.
Около 1500 г. до н. э.
Амфора с изображением осьминога
из Кносского дворца. Терракота.
Около 1550 г. до н. э.
Гак называемая Сокровищница Атрея в Микенах. XIV в. до н. э. (вид снаружи)
Женщины, смотрящие на представление (так называемые Дамы в голубом).
Фреска Кносского дворца (реставрирована). Середина II тысячелетия до н. э.
Кошка, подкрадывающаяся к фазану. Фреска из Агиа Триады.
Середина II тысячелетия до н. э.
Фреска с изображением белых антилоп с острова Фера. XVI в. до н. э.
Ваза «Дворцового стиля» из Кносса.
XV в. до н. э.
Золотой кубок из Вафио.
XVI в. до н. э.
Юноша с рь;бами. Фрагмент росписи из поселения Акротири,
остров Фера. Около 1500 г. до н. э. Афины, Национальный музей
И юбражение воинов на
боевой колеснице.
Микены. XIV в. до н. э.
Модели щитов:
а — Микены. Золото;
б — Пилос. Слоновая кость
Микенские воины на
кратере из «Дома
кратера воинов».
Арголида. Микены.
Около 1200 г. до н. э.
Круглая усыпальница А, могила IV. Охота на львов на клинке. Микены.
Группа из слоновой кости. Микены. Акрополь.
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия 161
Завоевание обширной, сравнительно густонаселенной территории по-
ставило дорийскую знать перед необходимостью постоянно держать в по-
виновении покоренное население. Поэтому в Спарте рано возникает госу-
дарство. Однако именно этим можно объяснить сохранение в государствен-
ном строе Спарты ряда пережитков, характерных для родоплеменного
строя.
Многие спартанские учреждения и обычаи связываются с именем леген-
дарного спартанского законодателя — мудреца Ликурга, в чьем образе сли-
лись черты человека и божества, культ его отправлялся в Спарте и в истори-
ческие времена. Лишь в V в. до н. э. Ликург, деятельность которого обычно
относят приблизительно к VIII в. до н. э., стал считаться создателем спар-
танского государственного строя. Плутарх оставил нам жизнеописание это-
го законодателя. Согласно ему, Ликург был дядей и воспитателем молодого
спартанского царя, фактически управлявшим всем государством. По совету
дельфийского оракула Ликург обнародовал ретру, выполняя божественную
волю. Ретрами назывались устные изречения, обычно приписывавшиеся бо-
жеству и заключавшие в себе какие-либо важные постановления и законы.
Так называемая ликургова ретра известна нам из Плутарховой биогра-
фии Ликурга. Эта ретра, написанная архаическим языком, легла в основу
спартанского государственного устройства. Независимо от решения воп-
роса об историчности Ликурга, большинство современных исследовате-
лей считает ретру подлинным древним документом. Если Ликург — не ис-
торическое лицо, вполне вероятно, что связываемые с его именем мероп-
риятия (установление коллективного владения рабами и землей, наделение
граждан равными наделами земли — клерами, реорганизация совета ста-
рейшин, установление эфората) были проведены каким-то одним крупным
государственным деятелем, который был обожествлен. Впоследствии имя
Ликурга стало для спартанцев символом идеального вождя, поборника спра-
ведливости, любящего народ и родину.
Античная историческая традиция так представляла себе дело Ликурга:
«Ликург ...был убежден, что отдельные законы не принесут никакой
пользы, если, словно врачуя больное тело, страдающее всевозмож-
ными недугами, с помощью очистительных средств, не уничтожить
дурного смешения соков и не назначить нового, совершенно иного
образа жизни. С этой мыслью он прежде всего отправился в Дельфы,
Принеся жертвы богу и вопросив оракула, он вернулся, везя то знаме-
нитое изречение, в котором Пифия назвала его “любимцем богов” и
“скорее богом, нежели человеком”. На его просьбу о благих законах
она ответила, что бог обещает даровать спартанцам порядки, несрав-
ненно лучшие, чем в остальных государствах.
Из многочисленных нововведений Ликурга первым и самым глав-
ным была герусия (совет старейшин), о которой Платон говорит, что
она, будучи соединена со все увеличивающейся царской властью, став
равной ей в решении важных вопросов, явилась одновременно спаси-
тельным и разумным началом. Государственный строй, как весы, не
обладающие устойчивостью, и клонясь, когда возрастает авторитет
о Исюрия Древней Греции
162
Ранняя Греция
царской власти, к тирании, а когда возросла мощь народа, к демокра-
тии, оказался теперь как бы уравновешенным и приобрел необыкно-
венную прочность и устойчивость благодаря герусии, положенной в
качестве опоры посередине. Ибо 28 геронтов всегда вставали на сто-
рону царя, оказывая сопротивление демократии, но в то же время
переходили на сторону народа, чтобы не дать утвердиться тирании.
Названное число геронтов Аристотель объясняет тем, что прежде у
Ликурга было 30 сторонников, но двое, испугавшись, отошли ©т учас-
тия в деле. Сфер же говорит, что их с самого начала было 28. Впро-
чем, по-моему, Ликург поставил 28 геронтов скорее всего для того,
чтобы вместе с двумя царями их было ровно 30 человек.
Ликург придавал столько значения власти герусии, что привез из Дельф
особое прорицание, называемое “ретрой”. Оно гласит: “Воздвигнув
храм Зевса Силлания и Афины Силлании, разделив (народ) на филы и
обы, учредив герусию из 30 (старейшин) вместе с архагетами, время
от времени созывай народ на апеллу меж Бабикой и Кнакионом и там
предлагай (решения вопросов) и отклоняй (пред ложения), но власть и
сила да принадлежат народу”. В этой ретре слова “разделив на филы
и обы” означают разделение народа по частям, из которых одни он
назвал филами, другие обами. Архагетами же называются цари. Апел-
ла, о которой там говорится, представляет собой народное собрание.
Последнее названо апеллой потому, что начало и источник своих пре-
образований Ликург связывал с именем Аполлона Пифийского.
Когда же народ собирался, никто не имел права вносить предложе-
ния; народ мог только утверждать или отклонять то, что предлагали
геронты и цари. Однако позже, когда народ стал путем добавлений
или изъятий изменять и искажать предлагаемые решения, цари Поли-
дор и Феопомн сделали к ретре такую приписку:
“Если народ постановит неверно, геронтам и царям распустить”, т. е.
решение принятым не считать, а уйти и распустить народ на том осно-
вании, что он извращает и переиначивает лучшее и наиболее полез-
ное. Они даже убедили весь народ, что таково повеление бога.
Итак, Ликург придал государственному управлению смешанный ха-
рактер, но преемники его, видя, что олигархия все еще чересчур
сильна, что она надменна и склонна ко гневу, набрасывают на нее,
словно узду, власть эфоров-блюстителей — приблизительно 130 лет
спустя после Ликурга, при царе Феопомпе. Первыми эфорами были
Элат и его товарищи...
Второе и самое смелое из преобразований Ликурга — передел зем-
ли. Поскольку господствовало страшное неравенство, толпы неиму-
щих и нуждающихся обременяли город, а все богатства перешли в
руки немногих. Ликург, дабы изгнать наглость, зависть, злобу, рос-
кошь и еще более старые, еще более грозные недуги государства —
богатство и бедность, уговорил спартанцев объединить все земли, а
затем поделить их заново и впредь хранить имущественное равен-
ство, превосходства же искать в доблести... Переходя от слов к целу,
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
163
он разделил Лаконию между периэками на 30 тысяч участков, а зем-
ли, относящиеся к самому городу Спарте, — на 9 тысяч, по числу
семей спартиатов. Каждый надел был такой величины, чтобы прино-
сить по 70 медимнов ячменя на одного мужчину и по 12 на женщину
и соразмерное количество жидких продуктов.
Затем он взялся за раздел и движимого имущества, чтобы до конца
уничтожить всякое неравенство. Во-первых, он вывел из употребле-
ния всю золотую и серебряную монету, оставив в обращении только
железную, да и той при огромном весе и размерах назначил ничтож-
ную стоимость... Затем Ликург изгнал из Спарты бесполезные и лиш-
ние ремесла. Впрочем, большая их часть и без того удалилась бы
вслед за общепринятой монетой, не находя сбыта для своих изделий.
Чтобы нанести роскоши и страсти к богатству еще более решительный
удар, Ликург провел третье и самое прекрасное преобразование —
учредил общие трапезы; граждане собирались вместе и все ели одни и
те же кушанья, нарочито установленные для этих трапез... На трапезы
собиралось человек по 15, иной раз немногим менее или более. Каж-
дый сотрапезник приносил ежемесячно медимн ячменной муки, 8 хоев
вина, 5 мин сыра, 2 с половиной мины смокв и, наконец, совсем незна-
чительную сумму денег для покупки мяса и рыбы. Обычай совмест-
ных трапез спартанцы неукоснительно соблюдали вплоть до поздних
времен» (Плутарх. Ликург, 5—12).
На протяжении всей истории Спарта оставалась земледельческой стра-
ной. Захват соседних земель являлся движущей силой спартанской поли-
тики. Во второй половине VIII в. до н. э. это привело к длительной войне с
Мессенией (Первая Мессенская война), окончившейся покорением Мессе-
нии и порабощением ее населения. К VII в. до н. э. относится Вторая Мес-
сенская война, вызванная тяжелым положением покоренного населения.
Своей победой в этой войне спартанцы были обязаны новому государствен-
ному строю, сложившемуся в период мессенских войн.
К этому времени окончательно оформился социально-экономический и
политический строй древней Спарты. Почти вся завоеванная земля счита-
лась принадлежащей господствующей спартанской общине — так называ-
емой общине равных. Индивидуальной собственности на землю в Спарте
не было. Каждая семья полноправного члена спартанской общины — спар-
тиата — получала равные участки земли — клеры, поэтому сами спартиаты
и называли свою общину «общиной равных». Число полноправных спар-
тиатов в разное время было различным: в V в. до н. э. их оставалось не
более 6 тысяч. Полученные спартанскими семьями участки нельзя было ни
отчуждать, ни дробить; ими можно было только пользоваться.
Сами спартиаты, всецело занятые военным делом, хозяйственной дея-
тельностью не занимались и жили в самом городе Спарте. На спартанских
клерах работало прикрепленное к ним сельское население — илоты.
К эксплуатируемым господствующей общиной илотам в основном, оче-
видно, относились потомки завоеванных ахейцев и жители Мессении. По
данным, сохранившимся у античных писателей, илоты появились не сразу
164
Ранняя Греция
после вторжения дорийцев в Лаконику, а лишь через некоторое время, ис-
числяемое продолжительностью жизни трех—пяти поколений. Имеются
некоторые основания думать, что известную роль в этом сыграли общие
процессы социально-имущественного расслоения, связанные с долговой
кабалой и порабощением богатыми землевладельцами своих бедных сосе-
дей. По-видимому, эти процессы начали развиваться в Лаконике еще до
вторжения на ее территорию дорийцев и, очевидно, подготовили почву для
последующего порабощения победителями дорийцами населения завоеван-
ной ими территории. Решающим этапом на этом пути явилась утрата Мес-
сенией независимости и превращение почти всего ее населения в илотов. С
этого времени эксплуатация илотов, безусловно, становится основой эко-
номической жизни Спарты.
Происхождение термина «илот» неясно. По мнению одних ученых, илот
означает «покоренный», «захваченный в плен», а по мнению других, этот
термин происходит от названия города Гелос, жители которого находи-
лись со Спартой в неравных, но союзных отношениях, обязывающих их к
уплате дани. Но каково бы ни было происхождение термина «илот» и к
какой бы формально категории их ни относить, источники не оставляют
сомнения, что фактическое положение илотов было близко к положению
рабов.
Прикрепленные к клерам спартиатов, илоты со своими семьями жили
отдельно от них, небольшими селеньями. Они были обязаны выплачивать
владельцам клеров строго определенный государством оброк (апофора),
составляющий, как предполагают, до половины урожая. Оброк выплачи-
вался натурой. В него входило известное количество зерна, масла, мяса,
вина и других сельскохозяйственных продуктов. Спартиат не мог требо-
вать от илота больше того, что было предусмотрено нормой.
Сдав требуемую норму, илоты могли свободно распоряжаться остав-
шимися излишками. Эта известная самостоятельность в хозяйственной де-
ятельности приводила к тому, что среди илотов встречались иногда зажи-
точные люди.
Так же, как и земля, илоты считались собственностью государства. Спар-
тиат не мог продавать прикрепленного к его участку илота. Так же, как и
земля, илот был дан ему только в пользование, но никак не в собствен-
ность. Однако, несмотря на некоторую хозяйственную самостоятельность,
положение илотов было крайне тяжелым, в известной степени даже хуже,
чем положение рабов в других греческих государствах, например в Афи-
нах. Илот был обязан под угрозой тяжкого избиения беспрекословно пови-
новаться не только хозяину клера, к которому он был прикреплен, но и
любому спартиату. Илотов заставляли выполнять самые грязные и позор-
ные работы. Носить особую одежду. Они одевались в шкуры зверей и по-
крывали головы шапками из собачьего меха. «Все, — замечает Плутарх, —
кто считает, что в Спарте свободный пользуется высшей свободой, а рабы
суть рабы в полном смысле этого слова, совершенно правильно определя-
ют положение» (Ликург, 28).
Этим объясняется вошедшая в поговорку консервативность спартан-
ских порядков и жестокое отношение господствующего класса к бесправ-
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия 165
ному населению. Между прочим, илотов заставляли напиваться допьяна,
чтобы показать, до какого омерзения может довести пьянство. Вполне по-
нятно, что угнетение вызывало ненависть илотов к спартиатам. Ни в одном
греческом полисе антагонизм между зависимым населением и господству-
ющим классом не проявлялся так резко, как в Спарте. Илоты пользовались
относительной свободой и хозяйственной самостоятельностью, жили от-
дельными поселениями, и им было легче, чем разобщенным разноплемен-
ным рабам других греческих государств оказывать сопротивление угнета-
телям. Поэтому вся история Спарты насыщена восстаниями илотов. Не
будет преувеличением сказать, что внутренняя жизнь спартанского госу-
дарства, а в значительной мере и его внешняя политика определялись по-
стоянным страхом спартиатов перед восстаниями илотов.
Афинский политический деятель V в. до н. э. Критий рассказывает, что
«большая часть всей деятельности лакедемонян направлена к тому, чтобы
обезопасить себя от илотов» (Либаний. Речи, XXV, 63). Илотам было за-
прещено носить оружие, когда они находились в пределах Пелопоннеса.
Страх перед илотами заставлял спартиатов особенно заботиться о безо-
пасности своих жилищ; древние авторы рассказывают, что нигде в Греции
пс запирали так крепко на ночь домов, как в Спарте, несмотря на то что
жизнь там была столь скудной и суровой, что украсть было нечего.
Чтобы предупредить илотские восстания, спартанцы время от времени
предпринимали криптии, т. е. карательные экспедиции против илотов. Сущ-
ность криптий состояла в следующем. Официально объявлялась «священ-
ная война» против илотов, во время которой отряды спартанской молоде-
жи, вооруженные короткими мечами, отправлялись за город. Днем эти от-
ряды скрывались в глухих местах, ночью же выходили из засады, внезапно
нападали на поселения илотов и убивали наиболее сильных и опасных.
Криптии проводились не только для того, чтобы уменьшить численность
илотов, но и для того, чтобы приучить спартанских юношей к войне. С
илотами расправлялись и по-другому. Фукидид рассказывает, что во время
11елопоннесской войны спартиаты собрали илотов, которым была обеща-
на свобода за их военные заслуги, надели им на головы венки в знак скорого
освобождения, привели к храму, и затем эти илоты неизвестно куда исчез-
ни. Таким образом спартиаты сразу избавились от двух тысяч илотов.
Только ценой постоянного военного напряжения и военной готовности
всех полноправных граждан Спарты и приспособления всего ее государ-
ственного аппарата к быстрому и энергичному подавлению и предупрежде-
нию восстаний илотов община спартиатов могла осуществлять господство
над подавляющим большинством населения Лаконики.
Под властью спартанского государства, кроме илотов, находились и
нериэки. Так в Спарте называли жителей особых, расположенных у границ
районов Лаконики. Одни периэки, по-видимому, жили на этих территори-
ях в то время, когда они были завоеваны спартанцами, другие были специ-
ально туда переселены. Периэки считались свободными, владели имуще-
ством, в частности землей, которая принадлежала им на началах индивиду-
альной собственности и, таким образом, в отличие от земельных участков
спартиатов, могла отчуждаться. Многие из них занимались ремеслами.
166
Ранняя Греция
Периэки пользовались также известным самоуправлением, контролируе-
мым спартанским правительством. Однако политическими правами они не
обладали и поэтому должны быть отнесены к неполноправному населению
Лаконики.
Полноправными гражданами Спарты считались спартиаты — члены
общины равных. В общине продолжало существовать старое деление на
три родовые дорийские филы: «Памфилов», «гиллеев» и «диманов». Одно-
временно в источниках встречаются названия фил, относившихся, вероят-
но, к различным местностям: «питаны», «мессой», «киносуры», «лимны» и
«амиклы». По-видимому, эти названия были тесно связаны, а может быть,
и совпадали с территориальным делением Лаконики на обы, о характере и
организации которых мы плохо осведомлены. Древнейшее политическое
устройство Спарты нашло отражение, как уже указывалось, в ликурговой
ретре, содержание которой передает Плутарх. Ретра эта гласила: «Соору-
див святилище Зевса Силлания и Афины Силлании, сохранив филы и разде-
лив на обы, учредив совет старейшин из 30 человек, включая архагетов,
собираться на народное собрание между Бабиком и Кнакионом. Так вно-
сить предложения и так отклонять их. Власть же пусть принадлежит наро-
ду» (Ликург, 6).
В исторически известное нам время упоминаемые в ретре культы Зевса
и Афины Силланийских давно уже исчезли; также никто не мог сказать, где
находились Бабик и Кнакион.
Но перечисленные в ретре основные органы спартанского управления
продолжали существовать, конечно, с видоизмененными функциями, и в ту
пору, когда в Спарте окончательно сформировалось государство. И в даль-
нейшем во главе спартанского государства стояли два царя-архагета, при-
надлежавшие к двум правящим спартанским династиям — Эврипонтидов и
Агиадов. Считалось, что власть царей — божественного происхождения:
цари воплощали на земле богов-близнецов Кастора и Полидевка, и в от-
правлении культа им принадлежала ведущая роль. Главная функция царей,
однако, была военная: они возглавляли гражданское ополчение и предво-
дительствовали им на войне, причем в поход отправлялся всегда один из
царей. В обязанность царей входило также наблюдение за распределением
и использованием земельных наделов и выполнение некоторых других, вто-
ростепенных функций. Если между архаг^тами царило единодушие, то
власть их считалась неограниченной, однако это было далеко не часто.
Правящая спартанская аристократия делала все, чтобы разъединить царей.
Кроме того, власть спартанских царей была фактически ограничена тем,
что оба они являлись членами совета старейшин — спартанской герусии. В
состав герусии, помимо царей, входило еще 28 человек, обычно избирае-
мых пожизненно из достигших 60-летнего возраста представителей самых
влиятельных спартанских родов. При этом выборы в геруссию носили чрез-
вычайно примитивных характер: народное собрание криками выражало свое
одобрение выдвигаемым на выборах кандидатам; запертые в особом поме-
щении эксперты решали, чья кандидатура вызвала наиболее шумное одоб-
рение; этот кандидат и считался избранным. Разумеется, при таком спосо-
бе избрания были возможны самые разнообразные злоупотребления.
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия 167
По характеру своих функций герусия была и верховным судом и воен-
ным советом и вообще ведала вместе с царями внутренними и военными
делами спартанской общины. Впрочем, в делах военных она была лишь
совещательным органом.
Народное собрание — апелла — состояло из всех полноправных, дос-
тигших совершеннолетия спартиатов. Формально апелла считалась вер-
ховным органом спартанского государства. На самом же деле народное
собрание в государственной жизни Спарты играло незначительную роль,
ибо оно было лишено всякой инициативы. Созывалось народное собрание
царями и геронтами — членами герусии. Рядовые участники собрания не
имели права выступать на нем с какими-либо предложениями или речами.
Лишь криками они могли одобрить или отклонить предложения и речи
должностных лиц и царей. Только в особо ответственных случаях, когда
отношение граждан к тому или иному предложению было неясно, в апелле
проводили голосование: граждане, выступавшие за и против решения, рас-
ступались в разные стороны, и на глазок определялось большинство. В тех
случаях, когда герусия считала решение народного собрания вредным для
государства, она могла его отменить.
Кроме перечисленных, в Спарте существовал еще один не упоминае-
мый в ретре орган — эфорат, состоявший из пяти избираемых народным
собранием эфоров. Эфор буквально означает «смотрящий вверх», «наблю-
датель за звездами». Раз в восемь лет эфоры собирались ночью и следили за
падающими звездами. Считалось, что если эфоры увидят звезду, падающую
на определенном участке неба и в определенном направлении, то одного из
царей необходимо сменить. Таким образом, эфоры могли всегда добиться
отстранения неугодного им царя. Эфорат был контрольным органом, рас-
полагавшим большим влиянием и властью. Эфоры имели право требовать
объяснения от царей и в известных случаях могли отменять их решения.
Эфоры созывали герусию и народное собрание и председательствовали на
них, ведали внешнеполитическими делами спартанского государства и его
финансами; кроме того, они осуществляли судебные и полицейские функ-
ции — наблюдение за поведением спартанских граждан. Столкновения эфо-
ров с царями и борьба между ними красной нитью проходят через всю исто-
рию Спарты.
Наиболее существенной особенностью государства спартиатов был ярко
выраженный военный характер. Полноправные спартиаты составляли нич-
тожное меньшинство населения Лаконики. Чтобы это меньшинство могло
господствовать над неполноправными периэками и бесправными илотами,
спартанская община должна была напрягать все свои силы и находиться в
состоянии постоянной военной готовности. Это наложило отпечаток на
все стороны жизни спартиатов и способствовало тому, что древние, восхо-
дящие к родоплеменному строю установления, продолжали существовать
в Спарте и были приспособлены к целям господства спартиатов.
Большое внимание уделяли спартанцы воспитанию детей. Обучение
их было подчинено одной задаче — подготовить крепкого и выносливого
воина, в любую минуту готового выступить против илотов. Согласно за-
конам Ликурга, новорожденные подвергались специальному осмотру.
168
Ранняя Греция
Если у ребенка были какие-либо физические недостатки и он впоследствии
не мог стать полноценным воином, его убивали, бросая в Апофеты — рас-
щелину в горах Тайгета.
Спартанские дети воспитывались в родительском доме только до семи
лет. После этого начиналось их общественное воспитание — агоге. Система
общественного воспитания восходит к глубокой древности, к родоплемен-
ному строю. В Спарте она сохранилась потому, что как нельзя более отвеча-
ла целям подготовки боеспособных пополнений для спартанского войска.
Воспитывали и обучали детей педономы — государственные воспитатели.
Воспитание отличалось крайней суровостью: дети жили в казармах, где были
объединены в особые группы — агелы, или отряды; спали на жестком ложе
из тростника, ходили босиком и в одной и той же легкой одежде во всякое
время года. Чтобы воспитать в них выносливость, их подвергали лишениям
и жестоко наказывали за нарушение дисциплины. При переходе из одного
возрастного класса в другой подросткам устраивали испытания на выносли-
вость — подвергали порке на алтаре богини Артемиды Орфии. Обучение
сводилось прежде всего к военно-гимнастической тренировке.
«Отец не имел права воспитывать свое дитя, но должен был прино-
сить новорожденного в назначенное место, называемое “лесхой”, где
восседали старейшины филы. Внимательно осмотрев его и найдя креп-
ким и сильным, они разрешали его вскармливать, назначив ему учас-
ток земли (клер). Если же дитя оказывалось безобразным и хилым,
они приказывали выбросить его в месте, называемом Апофеты (про-
пасть близ Тайгета), так как считали, что и ему самому лучше будет
не жить, и для государства станет только обузой человек, который с
рождения оказался слабым и безобразным.
Воспитание требовало большого искусства; кормилицы младенцев не
пеленали, чтобы дать свободу телу, приучали их ко всякой пище,
отучали от страха перед темнотой и одиночеством, от капризов и
плача. Ликург не разрешал, чтобы дети спартанцев воспитывались
купленными или нанятыми воспитателями, да и отец не имел права
воспитывать сына по своему усмотрению.
Едва мальчики достигали семилетнего возраста, Ликург отбирал их у
родителей и разбивал по отрядам (агелам), чтобы они вместе жили и
ели, приучаясь к совместным играм и учебе. Во главе агелы он ставил
того, кто был самым сообразительным и храбрее других в драках.
Старики наблюдали за их играми и, постоянно внося в их среду раз-
дор, вызывали драки; они внимательно изучали, какие задатки храб-
рости и мужества заключены в каждом, храбр ли мальчик и упорен ли
в драках. Грамоте они учились только в пределах необходимости. Все
же остальное воспитание заключалось в том, чтобы уметь безогово-
рочно повиноваться, терпеливо переносить лишения и побеждать в
битвах» (Плутарх. Ликург, 16).
Даже речь спартанцев должна была напоминать своей краткостью слова
военной команды. Отсюда и происходит слово «лаконизм». Голос мальчиков
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
169
в Спарте услышишь реже, чем голос каменных статуй. Можно подумать, что
они скромнее даже девушек, — так характеризует спартанское юношество
афинский историк Ксенофонт, большой почитатель спартанских порядков.
На юношей смотрели как на главную опору спартанского строя в насто-
ящем и в будущем. Следить за поведением юношей вменялось в обязан-
ность не только властям, но и частным лицам под угрозой штрафа и бесче-
стия за нерадивость. Прохождение суровой школы спартанского воспита-
ния было необходимым условием получения гражданских прав.
Принятый в число граждан 20-летний юноша должен был сразу же всту-
пить в сисситию (фитидию) — обеденное товарищество, являвшееся одно-
временно и боевым подразделением. Новый член мог быть принят в подоб-
ное товарищество только при единодушном согласии всех его членов, на-
зывавшихся также сюскенами — «сопалаточниками». Сиссития включала
обычно около 15 мужчин разного возраста, которые ежедневно собира-
лись на совместные трапезы, также носившие название сисситий, или фи-
дитий. Каждый участник трапезы обязан был ежемесячно вносить свою долю
продуктами, получаемыми с закрепленного за ним клера. Этот взнос со-
стоял из определенного количества муки, вина, мяса и фруктов. Участие в
фидитиях неразрывно связано с политическими правами. Спартиат, кото-
рый не мог вносить свою долю продуктов, переставал быть полноправным
гражданином Спарты. Государство строго следило за тем, чтобы все муж-
чины участвовали в этих объединениях.
«Заметив, что тот порядок, который он застал у спартанцев, когда
они, как все остальные эллины, питались у себя, ведет к изнеженности
и беззаботности, Ликург ввел совместные трапезы. Он заставил пи-
таться на глазах у всех, полагая, что при этом будет меньше наруше-
ний предписанных законов. Он установил такое количество продо-
вольствия, чтобы оно не вело к излишествам, но и не было бы недо-
статочным. В остальных государствах люди большей частью проводят
время со своими сверстниками, так как с ними они чувствуют себя
свободнее, Ликург же смешал в Спарте все возрасты, считая, что
молодые могут многому научиться на опыте старших. На фидитиях
было принято рассказывать о подвигах, совершенных в государстве;
так что в Спарте чрезвычайно редко встречается заносчивость, пья-
ные выходки, позорные поступки и сквернословие» (Ксенофонт. Ла-
кедемонская полития, 5).
Всю жизнь до старости полноправные граждане обязаны были быть в
состоянии полной боевой готовности, и взрослый спартиат не мог, напри-
мер, покинуть город без особого разрешения своего военного начальства.
Законами Ликурга спартиатам запрещалось заниматься каким-либо иным
делом, кроме военного, так что торговля и ремесла находились в руках
псриэков.
Важнейшей государственной задачей считалось воспитание спарта-
нок, так как спартанская община была заинтересована в том, чтобы дети
рождались здоровыми и сильными и могли стать полноценными воинами.
170
Ранняя Греция
Молодые спартанки до замужества выполняли те же физические упраж-
нения, что и юноши. Как сообщает Плутарх, «девушки-спартанки долж-
ны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать ко-
пья, чтобы их будущие дети были крепки телом в самом чреве их здоровой
матери, чтобы их развитие было правильно и чтобы сами матери могли
разрешаться от бремени удачно и легко благодаря крепости своего тела»
(Ликург, 14).
Выйдя замуж, спартанка всецело отдавалась семейным обязанностям —
рождению и воспитанию детрй.
Военная организация спартанцев считалась в Греции образцовой. Спар-
та имела самое сильное сухопутное войско среди греческих государств. Ос-
новное его ядро составляла тяжеловооруженная пехота — гоплиты. Спар-
танский пехотинец имел наступательное и оборонительное оружие. Насту-
пательным оружием служили копье и короткий меч, оборонительным —
круглый щит, шлем, панцирь, покрывавший грудь и спину, и поножи. Пер-
воначально спартанское войско делилось на пять лохов. Каждый лох вклю-
чал до тысячи воинов. Геродот упоминает и о более мелких подразделени-
ях спартанской армии — эномотиях и триакадах. Однако численный состав
этих подразделений в VI в. до н. э. и их отношения друг с другом остаются
невыясненными.
Спартанские граждане были обязаны нести военную службу с 20 до 60
лет. В случае объявления войны эфоры определяли, какие группы населе-
ния должны были принять участие в походе. Со времени мессенских и гре-
ко-персидских войн в спартанское войско включались и периэки. Они слу-
жили гоплитами, но строились отдельно от спартанцев. Илоты сопровож-
дали спартанцев и периэков в качестве слуг. Согласно Геродоту, в битве
при Платеях при каждом спартанце находилось семь, а при каждом периэ-
ке — один илот. Их обязанностью было уносить с поля боя павших и доби-
вать раненых врагов.
После греко-персидских войн, а особенно после большого восстания
илотов в середине V в. до н. э. (Третьей Мессенской войны) спартанская
военная организация претерпела значительные изменения. Войско стало
делиться на шесть мор, причем каждая мора состояла из четырех лохов.
Предполагают, что лох включал теперь 500 человек, благодаря тому что в
состав войска были введены и периэки.
В бою спартанцы строились фалангой. Фаланга представляла собой
линейное построение, состоявшее из нескольких плотно сомкнутых ше-
ренг. При нападении фаланга двигалась на врага мерным шагом, не разры-
вая строя. При этом воины обычно запевали под аккомпанемент флейт во-
енную песню пеан. Нарушение строя, даже если воин бросался вперед на
неприятеля, каралось смертью. Такой порядок был необходим, чтобы фа-
ланга не утратила своего преимущества — неразрывности.
Известная нам история древней Спарты, как уже указывалось, протека-
ла под знаком постоянных волнений и восстаний илотов. Иногда эти вос-
стания вспыхивали с*такой силой, что положение господствующей общи-
ны спартиатов оказывалось близким к катастрофическому. Община равных
жила на вулкане, кратер которого постоянно грозил разверзнуться и по-
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия 171
глотить всех на нем живущих. Одно из крупных восстаний илотов про-
изошло во второй половине VII в. до н. э. в Мессении; оно вошло в исто-
рию под названием Второй Мессенской войны.
Вторая Мессенская война оказалась особенно опасной для Спарты еще
и потому, что одновременно с мессенскими илотами против нее выступили
Аргос и аркидяне. Только после упорной, многолетней борьбы, в ходе ко-
торой спартиаты не раз терпели поражения, Спарте в конце концов уда-
лось восстановить власть над Мессенией и подчинить себе всю ее террито-
рию. После этого мессенская земля вновь была поделена на клеры, а уце-
левшее население обращено в илотов.
По преданию, во Второй Мессенской войне воинов-спартиатов вооду-
шевляли песни участника войны хромого поэта Тиртея, переселившегося в
Спарту из Аттики. Образцом творчества Тиртея может служить следую-
щее его стихотворение, которое исполнялось, вероятно, под аккомпане-
мент флейт:
Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха.
Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,
Жизнь ненавистной считая, а мрачных предвестников смерти
Столько же милыми, сколь милы нам солнца лучи...
Сладко ведь жизнь потерять, среди воинов доблестных павши, —
Храброму мужу в бою ради отчизны своей...
Юноши, бейтесь же, стоя рядами, не будьте примером
Бегства постыдного иль трусости жалкой другим...
Не покидайте старейших, у коих уж слабы колена,
И не бегите, предав старцев на жертву врагам.
Страшный позор вам, когда среди воинов первый упавший
Старец лежит впереди юных летами бойцов...
Пусть же, широко шагнув и ногами упершися в землю,
Каждый на месте стоит, губы зубами прижав.
Бедра и голени снизу и грудь свою вместе с плечами
Выпуклым кругом щита, крепкого медью, прикрыв;
Правой рукой пусть он потрясает могучую пику...
Ногу с ногою поставив и щит свой о щит опирая,
Грозный султан — о султан, шлем — о товарищ шлем,
Плотно сомкнувшись грудь с грудью, пусть каждый дерется с врагами,
Стиснув рукою копье или меча рукоять
(Тиртей. Увещание. Пер. В. В. Латышева).
Внешняя политика спартанского государства также была подчинена
основной задаче общины спартиатов — подчинению илотов и господству
над ними. Если с одним из своих пелопоннесских соседей, как, например, с
Аргосом, Спарта вела упорную борьбу, с рядом других она сравнительно
рано заключает союз. Так, известно, что после длительной и безрезультат-
ной борьбы Спарты с аркадским городом Тегеей спартанцы заключили с
। сгейцам мир и вступили в союз. По условиям этого союза тегейцы обеща-
ли оказывать спартанцам помощь в случае восстания илотов или нападения
172
Ранняя Греция
на Спарту каких-либо других государств. В конце VI в. до н. э. Спарта
вступила в союз на приемлемых для нее условиях еще с рядом пелопоннес-
ских государств. Это положило начало существованию Пелопоннесского
союза, в дальнейшем сыгравшего существенную роль в истории Греции.
Пелопоннесский союз первое время был выгоден всем его участникам.
Спартанцы могли рассчитывать на помощь своих союзников при подавле-
нии крупных восстаний илотов, союзники видели в Спарте самое сильное в
военном отношении государство Греции, способное оказать им военную
поддержку в борьбе с другими греческими городами. Причем в первый пе-
риод существования этого объединения Спарта, довольствуясь ролью офи-
циального главы Пелопоннесского союза, почти не вмешивалась во внут-
реннюю жизнь своих союзников. В дальнейшем это положение меняется, и
отсталая Спарта становится оплотом всех консервативных, олигархиче-
ских течений Греции.
Оценивая общественное устройство Спарты, следует подчеркнуть, что
своеобразие его заключалось прежде всего в том, что здесь дольше, чем в
других эллинских полисах, продолжали сохраняться установления, вос-
ходящие еще к родоплеменному строю. И община спартиатов-завоевате-
лей приспособила их к целям своего господства над большинством подвла-
стного ей, неполноправного и бесправного населения Лаконики. Это ока-
залось возможным потому, что плодородная, способная прокормить себя
собственным хлебом Лаконика долгое время жила замкнутой жизнью, на-
ходясь в стороне от главных центров экономической жизни Древней Гре-
ции и торгового оборота. Спартанское государство искусственно поддер-
живало эту замкнутость. Так, по законам, приписываемым Ликургу, спар-
тиатам не только было запрещено заниматься каким-либо иным делом,
кроме военного, но и выезжать за пределы своей области и тем более при-
обретать за границей имущество; приезжавшие же в Лаконику жители дру-
гих греческих городов периодически из нее изгонялись. По законам Ликур-
га, граждане Спарты даже по внешнему своему виду должны были резко
отличаться от остальных греков; они, например, продолжали носить давно
вышедшие из моды старинные простые одежды, жить в домах, построенных
при помощи самых примитивных инструментов (пилы и топора), пользо-
ваться железными деньгами и т. д.
Таким путем правящая община спартиатов надеялась обеспечить спло-
ченность своих граждан внутри общины и прочность господства над ос-
тальным населением Лаконики и Мессении.
Своеобразие спартанского строя всегда вызывало к себе пристальное
внимание.
«Спарта, — пишет один из лучших знатоков вопроса Ю. В. Андреев, —
бесспорно, самое необычное и наиболее загадочное из всех гречес-
ких государств. Эта репутация прочно закрепилась за ней уже в древ-
ности и сохраняется поныне. На протяжении целого ряда столетий (по
крайней#мере с VII по III в. до н. э.) Спарта оставалась важнейшим
политическим и военным фактором греческой ястортии, фактором,
от которого во многом зависели судьбы всего остального эллинского
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия 173
мира. Находясь на известном удалении от других греческих госу-
дарств, к тому же отделенные от них глухой стеной политической
изоляции, спартанцы тем не менее постоянно напоминали грекам о
своем присутствии, бесцеремонно вмешиваясь в их внутренние дела,
грозными окриками и карательными экспедициями обуздывали непо-
корных, упорно отстаивали свое право на первенство в Элладе, сдер-
живая с помощью военной силы рост могущества наиболее опасных
для них соперников.
Огромный военный потенциал Спарты, ее непререкаемый авторитет в
международных делах, удивительная стабильность ее государственно-
го строя и в не меньшей степени его исключительное своеобразие уже
в достаточно раннее время должны были сделать это государство объек-
том самого пристального внимания и изучения. Особенно усилился
этот интерес к Спарте в годы Пелопоннесской войны, из которой она,
вопреки всем расчетам ее противников, вышла победительницей, и
достиг высшей своей точки в первые десятилетия IV в. до н. э. в свя-
зи с общим политическим разбродом и упадком полисного строя. Как
известно, в философской и публицистической литературе этого перио-
да спартанская тема занимает одно из центральных мест.
Не подлежит сомнению, что к этому времени в греческой литературе
уже сложился целый цикл исторических преданий, новелл, анекдо-
тов, так или иначе связанных со Спартой и спартанцами. В совокупно-
сти все они составили то, что принято теперь называть мифом о Спар-
те. Основным сюжетным стержнем легенды, по-видимому, с самого
момента ее возникновения стала биография великого законодателя
Ликурга, в котором древние видели основателя спартанского госу-
дарства, создателя почти всех его важнейших институтов.
Спартанская легенда представляет чрезвычайный интерес как едва
ли не первый в истории человечества образчик политического ми-
фотворчества. Через ее посредство в греческом обществе, в осо-
бенности среди его аристократической верхушки, укоренился
взгляд на Спарту как на идеальное государство, граждане которого
сумели наилучшим образом решить все свои внутренние пробле-
мы и благодаря этому навсегда избавились от каких бы то ни было
смут и неурядиц. Во власти этой иллюзии оказались многие выдаю-
щиеся мыслители V—IV вв. до н. э. Не говоря уже о таких убеж-
денных лаконофилах, как Критий и Ксенофонт, сочинения кото-
рых, очевидно, в немалой степени способствовали пропаганде и
широкому распространению “спартанского миража”, мы обнару-
живаем его влияние даже в теоретических построениях таких, ка-
залось бы, весьма далеких от преклонения перед Спартой филосо-
фов, как Платон и Аристотель. Несмотря на встречающуюся в их
трудах критику спартанских порядков, оба мыслителя выказывают
в своих утопических проектах удивительную приверженность к
совершенно определенному типу государства — примитивному
аграрному полису спартанского образца.
174
Ранняя Греция
Большая исследовательская работа, проделанная учеными различных
стран за последние 100—150 лет, в значительной мере демифологи-
зировала раннюю историю Спарты, освободив ее от привнесенных
античной традицией элементов мистицизма и антропоцентризма. Ат-
мосфера таинственности, окутывавшая в древности “государство
Ликурга”, начинает постепенно рассеиваться. Однако по мере того,
как все более и более проясняются черты реальной, а не легендарной
Спарты, перед историками возникают новые, еще более сложные про-
блемы.
Важнейшая из них — типологическая принадлежность спартанского
общества, или, говоря иначе, то место, которое оно занимало среди
других обществ античного мира.
Основная особенность полиса, отличающая его от всех других типов и
форм организации господствующею класса, состоит в том, что госу-
дарство сохраняет унаследованную от предшествующей историче-
ской эпохи (эпохи первобытно-общинного строя) форму соседской
общины. При этом община не вытесняется и не поглощается государ-
ством, как это обычно бывает в других раннеклассовых обществах,
например в странах Передней Азии. Напротив, само государство упо-
добляется здесь общине или, говоря проще, конституируется как об-
щина, что позволяет считать полис особой, если можно так выразить-
ся, сублимированной формой общины.
Пример Спарты в этом отношении, быть может, наиболее показате-
лен, поскольку именно здесь выступают с наибольшей отчетливостью
основные признаки, унаследованные полисом от его исторической
предшественницы, и вместе с тем особенно заметны существующие
между ними принципиальные различия. Объяснение столь парадок-
сального феномена следует искать в самой истории Спарты.
Как известно, основавшие Спарту дорийцы пришли в Лаконию как за-
воеватели и поработители местного ахейского населения. Постепенно
перераставший в классовую вражду межплеменной антагонизм сделал
крайне напряженной социально-политическую обстановку, сложившу-
юся в этой части Пелопоннеса. Ситуация еще более усложнялась около
середины VIII в. до н. э, когда в Спарте, как и во многих других гречес-
ких государствах, стал ощущаться острый земельный голод. Возник-
шая в связи с этим проблема избыточного населения требовала неза-
медлительного решения, но спартанцы решили ее по-своему. Они на-
шли выход в расширении своей территории за счет ближайших сосе-
дей — мессенцев. Завоевание Мессении, ставшее совершившимся фак-
том лишь к концу VII в. до н. э. после так называемой Второй Мессен-
ской войны, позволило приостановить надвигавшийся аграрный кризис,
но зато во много раз усилило ту внутреннюю напряженность, которая
едва ли не с самого момента возникновения спартанского государства
стала определяющим фактором его развития.
Основным итогом завоевательной политики Спарты на территории Ла-
конии и Мессении было возникновение специфической формы рабства,
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
175
известной под именем илотии. Раб здесь не отчуждается полностью
от средств производства и практически ведет самостоятельное хозяй-
ство, используя принадлежащие ему рабочий скот, инвентарь и вся-
кие иные виды имущества. После сдачи установленного оброка в его
распоряжении остается определенная часть урожая, которую он мо-
жет использовать по своему усмотрению.
Судя по имеющимся у нас данным, спартиаты совершенно не вме-
шивались в хозяйственные дела илотов, довольствуясь тем, что по-
лучали от них в соответствии с предписанием закона. Из организато-
ра производства рабовладелец превращается здесь в пассивного по-
лучателя ренты, хозяйственная же инициатива сосредоточивается
всецело в руках непосредственного производителя, т. е. раба. С хо-
зяйственной автономией илотов сообразуется и особая структура
этого класса, опять-таки отличающая его от рабов обычного (класси-
ческого) типа. Илоты не были оторваны от родных очагов. Скорее,
напротив, они, подобно эллинистическим “лаой”, были навсегда при-
креплены к своему месту жительства и к той земле, которую они
обрабатывали для своих господ. Особая форма рабовладельческого
хозяйства, сложившаяся в Спарте, по-видимому, не ранее конца VII в.,
предполагает в качестве своего естественного и необходимого до-
полнения особый тип организации класса рабовладельцев, или, дру-
гими словами, особый тип полисного строя. Основная отличитель-
ная особенность спартанской формы полиса заключается, на наш
взгляд, в том, что лежащий в самой природе античной собственнос-
ти принцип коллективизма, общинности получил здесь наиболее
яркое выражение, воплотившись в самом жизненном укладе спарти-
атов, насквозь пронизанном идеей равенства.
Теоретически господствующей формой собственности в Спарте
была общинно-государственная собственность на землю и рабов.
По свидетельству Полибия (VI, 45, 3), вся земля, отведенная под
наделы граждан, называлась “общественная земля”. Точно так же и
илоты именуются в наших источниках “рабами обшины”. Истори-
чески эта не совсем обычная для греческого государства ситуация
находит свое объяснение в самом факте спартанского завоевания
Лаконии и Мессении, Поскольку завоевание было осуществлено
силами всей обшины спартиатов, каждый из них мог в равной мере
претендовать на то, чтобы стать владельцем захваченной земли и
прикрепленных к ней рабов. С другой стороны, само спартанское
государство было заинтересовано в том, чтобы поддерживать оп-
ределенное равновесие между численностью свободного и пора-
бощенного населения. По-видимому, эту цель и преследовало со-
здание системы землепользования, основанной на неделимых и
неотчуждаемых “древних” наделах, каждый из которых должен
был содержать одного или, может быть, нескольких воинов-спар-
тиатов вместе с их семьями и юридически считался собственнос-
тью государства.
176
Раиияя Греция
Экономический суверенитет государства выражался в контроле и раз-
ного рода ограничительных мерах по отношению к владельческим
правам отдельных граждан. К числу таких мер следует отнести преж-
де всего запрещение купли-продажи земли, в том числе и в таких
замаскированных ее видах, как дарение или завещание. Далее, запре-
щение продавать илотов за пределы государства, так же, как отпус-
кать их на свободу, и, наконец, закон, запрещающий пользоваться дру-
гой монетой, кроме знаменитых железных оболов.	.
По всей вероятности, с самого начала ни одна из перечисленных мер
не могла служить достаточной гарантией предотвращения роста част-
ных состояний и неизбежно следовавшего за этим массового разоре-
ния граждан. Понимая это, спартанский законодатель постарался сде-
лать все возможное для того, чтобы, как говорит Феофраст, “богат-
ство перестало быть богатством”. Свойственная любому примитив-
ному полису нивелирующая тенденция, обычным проявлением кото-
рой в других государствах были законы против роскоши, в Спарте
вылилась в целую систему официальных запретов и предписаний, рег-
ламентирующих жизнь каждого спартиата с момента рождения и до
самой смерти. В этой удивительной системе было предусмотрено все —
вплоть до покроя одежды, которую дозволялось носить гражданам, и
формы бороды и усов.
Краеугольным камнем спартанского “космоса” были сисситии — со-
вместные трапезы, на которых царил дух грубой уравнительности и
строгого взаимоконтроля. Установленная законом твердая норма взно-
сов и одинаковая для всех участников сисситий норма потребления
должна была служить наглядным выражением равенства как осново-
полагающего принципа государственного устройства Спарты. Систе-
ма сисситий была важнейшим структурным элементом спартанской
полисной организации. Вторым таким элементом была тесно пере-
плетавшаяся с первой система гражданского воспитания (агоге). Как
сисситии полноправных граждан, так и объединявшие юношей и под-
ростков агелы принадлежат к наиболее архаичным спартанским ин-
ститутам. Выживание этих форм первобытной социальной организа-
ции в условиях уже сложившегося классового общества, равно как и
их врастание в структуру рабовладельческого государства, было обус-
ловлено прежде всего настоятельной потребностью господствующе-
го класса Спарты в консолидации и внутреннем сплочении перед ли-
цом численно намного превосходящей его массы порабощенного и
зависимого населения. Эта сложная задача была решена здесь наибо-
лее простым и эффективным способом — посредством введения при-
нудительной регламентации свободного времени граждан. Всем им
была навязана как некая общеобязательная норма поведения тради-
ционная форма коллективного сотрапезничества и групповых атлети-
ческих упражнений.
Присущее в той или иной степени любому античному полису корпора-
тивное начало было выражено в общественной жизни Спарты с особой
Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия
177
силой. Сама гражданская община Спарты была построена как система
тесно связанных между собой мужских союзов, каждый из которых
может рассматриваться как наглядное воплощение основного принци-
па полисного строя — принципа гражданского единомыслия, подчине-
ния меньшинства большинству.
Основным органом, направлявшим и координировавшим всю деятель-
ность системы гражданских союзов, была коллегия эфоров. Именно
эфоры выступают в источниках в качестве главных блюстителей спар-
танского образа жизни. Они следили за неукоснительной строгостью
воспитания подрастающего поколения в агелах. Они же осуществляли
надзор за поведением граждан старших возрастов. Обладая широким,
практически ничем не ограниченным правом контроля, эфоры активно
вторгались абсолютно во все сферы общественной и государственной
жизни Спарты, диктуя свою волю как частным лицам, так и магистра-
там. Концентрация столь значительной власти в руках одной и, к тому
же, немногочисленной коллегии должностных лиц ставит эфорат в со-
вершенно исключительное положение среди всех других известных
нам полисных магистратур. Недаром античные авторы называли власть
эфоров “близкой к тирании”. Объяснение этого феномена следует ис-
кать прежде всего в том обстоятельстве, что д ля реального проведения
в жизнь всей сложной программы “ликургова законодательства” необ-
ходим был орган именно такого универсального плана, как эфорат.
Почти тираническое всевластие эфоров было, можно сказать, персони-
фикацией той “деспотии закона”, которая, по словам Геродота (VII,
104), безраздельно владычествовала в Спарте» (Андреев Ю. В. Спарта
как тип полиса//Античная Греция. Т. I. С. 194).
Черты известного сходства с социальным строем древней Спарты на-
блюдаются и в некоторых других, преимущественно земледельческих об-
ластях Греции, в частности на острове Крит. Этот остров также был завое-
ван дорийцами. Потомки дорийцев-завоевателей в дальнейшем составили
на Крите господствующий класс, эксплуатировавший покоренное населе-
ние: ахейцев и так называемых этеокритян — потомков исконных обитате-
лей Крита.
Хотя в исторически известное нам время Крит не представлял собой
единого политического целого и на его территории находилось 46 отдель-
ных полисов, их социально-политическое устройство имело много обще-
го. Повсюду население делилось на привилегированных граждан — пол-
ноправное меньшинство, неполноправное или почти совершенно бесправ-
ное большинство. Неполноправные — их называли на Крите «под-
данными», — подобно периэкам, пользовались личной свободой, правом
личной собственности, но политическими правами они не обладали.
Эксплуатируемая масса сельского населения подразделялась на мнои-
тов, которые обрабатывали государственные земли и были обременены ря-
дом тяжелых повинностей, и кларотов. Положение последних во многом
напоминало положение спартанских илотов: они также были прикреплены к
земельным участкам — клерам своих господ и должны были отдавать им
178
Ранняя Греция
значительную часть урожая. Клароты пользовались известной хозяйствен-
ной самостоятельностью, могли иметь свой скот и домашний инвентарь,
жили со своими семьями в поселениях и иногда даже вступали в брак со
свободными. В критских городах существовало также и рабство обычного
в Греции типа; рабы являлись полной и безраздельной собственностью сво-
их хозяев-рабовладельцев.
Полноправные граждане критских городов, подобно всем дорийцам,
подразделялись натри филы: «гиллеев», «Памфилов» и «диманов». Кроме
того, граждане Крита объединялись в гетерии — «товарищества», которые
лежали в основе политической структуры критских общин. Гетерии воз-
главлялись выборными архонтами. Быт этих общин не носил столь ярко
выраженного военного характера, как быт спартанских общин. Тем не ме-
нее в критских городах также существовала организация общественных
обедов и система общественного воспитания юношества; с 17 лет юноши
проходили усиленную военную подготовку.
Аристотель сопоставляет порядки у критян со спартанскими, отмечая
не только сходство, но и некоторые различия:
«Критский государственный строй близок к лакедемонскому. Сход-
ство между критскими и лакедемонскими порядками заключается в
следующем: для спартиатов земли обрабатывают илоты, для критян —
нериэки; у спартиатов и у критян существуют сисситии, которые в пер-
воначальные времена назывались у лакедемонян не фидитиями, а,
как у критян, андриями — явное доказательство, что они были заим-
ствованы оттуда. Далее, и политический строй; эфоры имеют ту же
власть, какая на Крите принадлежит так называемым космам; разница
лишь в том, что число эфоров — пять, число космов — десять. Герон-
ты соответствуют тем геронтам, которых критяне называют советом.
Прежде существовала и царская власть, но критяне ее отменили; пред-
водительство же на войне у них принадлежит космам. В народном
собрании участвуют все, но право выносить самостоятельное реше-
ние народное собрание не имеет ни в чем, а только утверждает поста-
новления геронтов и космов. С сисситиями у критян дело обстоит
лучше, чем у лакедемонян. В Лакедемоне каждый поголовно должен
делать положенный взнос — в противном случае закон лишает его
гражданских прав; на Крите сисситии имеют более общенародный
характер; от всего урожая, от всего приплода, от всех доходов, полу-
чаемых государством, и взносов, платимых периэками, отчисляется
одна часть, идущая на дела культа и на общегосударственные расхо-
ды, а другая часть идет на сисситии.
Напротив, с их космами дело обстоит хуже, чем со спартанскими
эфорами. Отрицательные стороны, присущие институту эфоров, свой-
ственны и космам, так как в их число попадают случайные лица. Но
той пользы, какая получается там для государственного строя, мы
здесь не<находим: там эфоры избираются из всех, и народ, имея, та-
ким образом, доступ к высшей власти, желает сохранения существу-
ющего государственного порядка; здесь же избирают космов не из
Древияя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия 179
всех, но из определенных родов. А геронтов — из тех, кто был рань-
ше космами. Космов — в противоположность эфорам — нет никакой
возможности подкупить, потому что они живут на острове, далеко от
тех, кто мог бы их подкупить. Средство же, которым критяне стара-
ются исправить ошибку, нелепо и пригодно не для строя политики, а
для династического строя. Именно, часто против космов соединяют-
ся некоторые из их сотоварищей или из частных лиц и изгоняют их;
разрешается также и самим космам во время отправления ими долж-
ности отказываться от нее» (Аристотель. Политика, II, 7).
Известным сходством с социальным строем Спарты и Крита обладал и
социальный строй плодородной земледельческой Фессалии. Здесь вторг-
шиеся в страну завоеватели также захватили лучшие земли. В дальней-
шем в Фессалии утверждается господство земледельческой аристокра-
тии. От нее фактически зависели средние и мелкие свободные земледель-
цы, получавшие от крупных землевладельцев участки земли для
обработки. Они служили в войске и участвовали в народном собрании.
Под угрозой лишения гражданских прав им было запрещено заниматься
ремеслами и торговлей.
Ремесла и торговля в Фессалии находились в руках особой группы на-
селения, состоявшей, как и в Спарте, из людей, лично свободных, но ли-
шенных политических прав.
Основную массу трудового и эксплуатируемого населения Фессалии
составляли пенесты. Они работали на специально выделенных для них уча-
стках земли, принадлежавших богатым землевладельцам. Пенесты могли
иметь свои дома и владеть движимостью, но покинуть свои участки они не
имели права и были обязаны отдавать собственнику земли определенную
часть урожая. Сходство положения пенестов с положением спартанских
илотов дополнялось еще тем, что фессалийские землевладельцы не могли
убивать своих пенестов или продавать их. Тем не менее положение пенес-
гов было крайне тяжелым, и, подобно спартанским илотам, они часто выс-
тупали против своих угнетателей.
В политическом отношении Фессалия была расчленена на отдельные
области, управляемые царями-аристократами, так называемыми тагами.
11остоянная боязнь восстаний пенестов и борьба с соседями заставляли,
однако, аристократов объединять свои силы. В случае военной опасности
создавалось общефессалийское войско, включавшее отряды отдельных та-
гов, и общефессалийское народное собрание, избиравшее одного из тагов
главнокомандующим. В VI в. до н. э. фессалийское войско считалось одним
из наиболее боеспособных.
По несколько иному пути пошло историческое развитие Беотии. Бео-
тия также принадлежит к наиболее плодородным областям Балканской Гре-
ции; земледелие, в частности хлебопашество, составляло главную основу
се экономической жизни на всем протяжении классического периода гре-
ческой истории. Во II тысячелетии до н. э. она была одной из передовых
областей Греции — на ее территории, например в Фивах и Орхомене, были
обнаружены интереснейшие памятники микенской культуры.
180
Ранняя Греция
В VIII—VI вв. до н. э., в период решительной ломки во всех передовых
общинах Греции старых производственных отношений, Беотия не оста-
ется в стороне от этого движения. Интенсивное развитие процессов со-
циально-имущественного расслоения приводит к существенным переме-
нам. Со старой родовой, землевладельческой аристократией сосуществует
зажиточное крестьянство, часть же крестьянства разоряется и попадает в
долговую зависимость. Известное развитие получает рабство. Все это
нашло отражение в упоминавшейся поэме беотийского поэта конца VIII в.
до н. э. Геосида «Труды и дни». Произведение Геосида и другие источники
свидетельствуют о том, что в Беотии, в отличие от более передовых об-
щин, новые социальные силы оказались не в состоянии ниспровергнуть
власть старой родовой аристократии. Она продолжала удерживать за
собой ведущую роль в экономической и политической жизни Беотии до
греко-персидских войн.
Важным событием в истории беотийских городов было их объединение
в союз, возглавлявшийся одним из самых больших беотийских городов —
Фивами. Это объединение, вероятно, было связано с постоянными нападе-
ниями на беотийскую территорию ее воинственных соседей. Долгое время
Беотийский союз вел тяжелую борьбу с другим большим беотийским горо-
дом — Орхоменом, пока тот в начале VI в. до н. э. не был вынужден сло-
жить оружие и присоединиться к союзникам. В VI в. до н. э. Беотийский
союз представлял собой известного рода федерацию, объединенную общи-
ми органами управления и военной организацией.
Структура этой древнейшей в Греции федерации полисов стала нам
известна из найденного в начале XX в. и опубликованного в V томе
«Оксиринхских папирусов» сочинения неизвестного историка. Правда,
в этом сочинении речь идет о структуре союза, существовавшего в Бео-
тии с 446 г. до н. э. Однако имеются достаточно веские основания пред-
полагать, что упоминаемые в сочинении органы союзного управления
сформировались значительно раньше и функционировали еще до греко-
персидских войн.
ГЛАВА VII
ОБРАЗОВАНИЕ
АФИНСКОГО ГОСУДАРСТВА
История Афин представляет наиболее полную информацию о зарождении и
развитии античного общества и государства в их классических формах. В начале
архаической эпохи Афины во многом уступали наиболее развитым городам Ионии
и Пелопоннеса, но постепенно к концу периода Афины превратились в одно из
крупнейших и могущественных государств Эгеиды и стали своего рода образцом
древнегреческого полиса, экономическим и культурным центром эллинского мира.
Взлет Афин в значительной степени был подготовлен демократическими преобра-
зованиями, осуществленными великими реформаторами Солоном и Клисфеном.
Образование Афинского государства
181
Конец X в. до и. э. — возникновение в Афинах урбанистического центра Аттики.
683 г. до н. э. — начало списка годичных архонтов.
621 г. до н. э. — законодательство Драконта.
594 г. до и. э. — реформы Солона.
560—510 гг. до н. э. — тирания Писистратидов.
508 г. до н. з. — реформы Клисфена.
1.	Древняя Аттика
Аттика — одна из областей Средней Греции — представляет собой по-
луостров, треугольником выступающий в Эгейское море и омываемый с
запада Сароническим заливом; пролив Эврип отделяет Аттику от острова
Эвбея. Центральная область Аттики окружена горными хребтами. Река
Кефис разрезает долину на две части и соединяет равнину с морем.
Почва Аттики малоплодородна. Поэтому своего хлеба не хватало, и
его приходилось ввозить. Наиболее пригодными для земледелия были
равнины: Педион, расположенная вокруг города Афины; Месогея, нахо-
дящаяся к северо-западу от Афин; Элевсинская — к северо-востоку от
Афин и Марафонская — на берегу Эврипа. На равнинах сеяли главным
образом пшеницу. Однако наиболее распространенной хлебной культу-
рой был ячмень, который мог расти и на горных склонах. Приблизитель-
но с VI в. до н. э. основными сельскохозяйственными культурами стано-
вятся виноград и оливки.
Аттика богата полезными ископаемыми — ценными сортами мрамора,
пластическими глинами, годными для гончарного производства; здесь на-
ходились богатейшие серебряные рудники Греции. В Лаврийских горах, на
юге Аттики, наряду с серебром добывалось и железо.
На западном берегу Аттики — несколько естественных гаваней. Среди
них наиболее удобными были Фалер и Пирей.
В древнейшую эпоху Аттику населяли пеласги, затем здесь рассели-
лись греки-ионийцы. Они обосновались в Аттике так давно (еще в
рамках II тыс. до н. э.), что практически считались автохтонами.
«Философ Платон в одном из своих диалогов (Менексен, 237b) с гор-
достью упоминает о том, что жители Аттики были не пришельцы, а
автохтоны, что почва Аттики — родная мать им, а не мачеха. По
словам Фукидида (I, 2), Аттика вследствие скудости своей почвы в
древности не привлекала жадности завоевателей, так что население
ее не переменялось... Геродот называет афинян древнейшим народом
и единственными из эллинов, не менявшими места своего поселения
(VII, 161); в другом месте (VIII, 44) он же говорит, что древнейшими
жителями Аттики были пеласги, называвшиеся первоначально крана-
ями, потом кекропидами от имени царя Кекропа, потом афинянами
при царе Эрехтее. Со времени же перехода предводительства к Иону,
сыну Ксуфа (поселившемуся в Аттике при Эрехтее и женившемуся
на дочери его Креусе), жители стали называться ионийцами. Из этих
преданий видно, что жители Аттики принадлежали к ионическому
182
Ранняя Греция
племени, но не сохранили никаких воспоминаний о своем первона-
чальном поселении в этой стране. Это ионическое население смеша-
лось, однако, с другими элементами, в числе которых были и негре-
ческие... Этой смешанностью населения легко объясняется тот факт,
что в исторические времена жители Аттики уже не называли себя
ионийцами и даже отличались от них по языку» (Латышев В. В. Очерк
греческих древностей. Ч. I. СПб., 1997. С. 129).
О ранней истории Аттики и ее главного города Афины известно намно-
го. Раскопки показали, что еще в микенский период на территории Аттики
существовали укрепленные поселения. В более поздний, гомеровский, пе-
риод Аттика была разделена на несколько независимых общин, постоянно
враждовавших между собой. Впоследствии все общины объединились вок-
руг Афин. Такое объединение получило в Греции название синойкизма. В
преданиях рассказывается, что после того, как царем стал Тесей, он упраз-
днил советы и должностных лиц разных городов и объединил путем синой-
кизма всех жителей вокруг одного города, учредив один совет и один при-
таней (помещение для собрания должностных лиц).
Из свидетельств древних историков о синойкизме Тесея в особенно-
сти важно сообщение Фукидида: «При Кекропе и первых царях до
Тесея народ в Аттике всегда жил отдельными общинами со своими
особыми пританеями и архонтами. На общие совещания к царю люди
собирались лишь в исключительных случаях. Обычно же каждая об-
щина самостоятельно обсуждала и вершила свои дела. Иные общины
даже вели между собой войны, как, например, элевсинцы во главе с
Эвмолпом — против Эрехтея. Как мудрый и могущественный вла-
дыка Тесей, воцарившись, установил порядок в стране — уничтожил
пританов и архонтов в отдельных общинах и объединил всех жителей
Аттики в один поныне существующий город с одним общим советом
и пританеем. Люди, впрочем, продолжали жить на своих полях, как и
раньше, но город Тесей оставил им только один, ставший крупным
центром, так как все жители Аттики принадлежали к нему, и таким он
и перешел от Тесея к потомству. Поэтому-то афиняне еще и поныне
справляют Синойкии — всенародный праздник в честь богини Афи-
ны» (Фукидид. История, II, 15. Пер. Г. А. Стратановского).
Ценно также сохраненное Страбоном свидетельство Филохора, авто-
ра «Аттиды» («Истории Аттики»), составленной около 300 г. до н. э.:
«По словам Филохора, когда карийцы с моря опустошали страну, а со
стороны суши — беотийцы, называвшиеся тогда аонийцами, Кекроп
впервые поселил народ вместе в 12 городах; имена этих городов
были: Кекропия, Тетраполь, Эпакрия, Декелея, Элевсин, Афидна,
Форик, Браврон, Кифер, Сфетт, Кефисия. Позднее Тесей, как гово-
рят, объединил эти 12 городов в один теперешний город. В прежние
времена афинянами правили цари, затем они перешли к демократии,
но потом попали под власть тиранов — Писистрата и его сыновей»
(Страбон. География, IX, 1,20. Пер. Г. А. Стратановского).
Образование Афинского государства 183
В действительности объединение Аттики было постепенным и длитель-
ным процессом, продолжавшимся с конца II тысячелетия до н. э.
Археологическое обследование территории Аттики дает возможность
установить последовательность присоединения отдельных общин к Афи-
нам. В древности каждая община, каждый полис имели своего собственного
бога-покровителя. Война между общинами в представлении древних была в
го же время борьбой между их богами. Бог — покровитель покоренной об-
щины — становился также богом общины-победительницы, но ему отводи-
чось в пантеоне второстепенное место. Таким образом, по мере того как
отдельные области Аттики присоединялись к Афинам, на Афинском акропо-
ИС рядом со святилищем богини Афины появлялись храмы или алтари бо-
жеств — покровителей покоренных областей. Последовательность в распо-
иожении святилищ на Афинском акрополе позволяет с известной долей ве-
роятия судить о времени присоединения различных частей Аттики к Афинам.
Раньше других была подчинена приморская область Паралия, богом-
покровителем которой был Посейдон. С этого времени на акрополе рядом
с храмом Афины появилось святилище Посейдона. После Паралии к Афи-
нам присоединяется Диакрия, гористая область в северной части Аттики;
се покровитель Тесей прочно вошел в аттическую мифологию. Позже дру-
гих областей был присоединен Элевсин, расположенный в западной части
Аттики, на границе с Мегаридой, и на этом объединение Аттики было за-
вершено. Это произошло, по-видимому, в VII в. до н. э., так как археологи
обнаружили относящиеся к VII в. до н. э. остатки стены, защищавшей Элев-
син со стороны Афин. Афинский пантеон пополнился богиней, покрови-
тельницей Элевсина, Деметрой. Если до синойкизма в каждой области су-
ществовали только свои, местные религиозные праздники, то теперь появ-
ляются новые, общеаттические. Один из таких праздников в честь Афины,
богини-покровительницы города, получил название «Панафиней». В исто-
рическую эпоху панафинеи были общенародным праздником, сопровож-
давшимся торжественными процессиями и играми. '
Синойкизм не только усилил Афины, но и способствовал разложению
родовых отношений, которое началось еще в гомеровский период. Пере-
мена состояла прежде всего в том, что в Афинах было учреждено централь-
ное управление, то есть часть дел, до того находившихся в самостоятель-
ном ведении племен, была объявлена имеющей общее значение и передана
и ведение пребывавшего в Афинах общего совета. Благодаря этому ново-
введению афиняне продвинулись в своем развитии дальше, чем какой-либо
in коренных народов Америки: вместо простого союза живущих по сосед-
с 1 ву племен произошло их слияние в единый народ. В связи с этим возник-
ни общее афинское народное право, возвышавшееся над правовыми обыча-
ями отдельных племен и родов; афинский гражданин, как таковой, получил
определенные права и новую правовую защиту также и на той территории,
। де он был иноплеменником. Но этим был сделан первый шаг к разрушению
родового строя, ибо это был первый шаг к осуществленному позднее до-
пуску в состав граждан и тех лиц, которые являлись иноплеменниками во
всей Аттике и полностью находились и продолжали оставаться вне афин-
< кого родового устройства.
184
Ранняя Греция
Однако и после синойкизма в Аттике продолжали сохраняться древне-
родовые деления на четыре обычные у ионийский греков филы (гелеонты,
гоплеты, эгикореи и аргады), в свою очередь подразделяющиеся на фрат-
рии, каждая из которых представляла собой объединение нескольких ро-
дов. Кроме того, легендарному Тесею приписывали разделение населения
по характеру занятий на геоморов — земледельцев и демиургов — ремес-
ленников.
Дальнейшее социально-имущественное расслоение в VIII—VII вв.
до н. э. протекало в Аттике очень интенсивно. Родовая знать, окончатель-
но закрепившая за собой свои привилегии, составила особое сословие,
носившее название эвпатридов, т. е. «имеющих благородных отцов».
Экономическую основу могущества эвпатридов составляли плодород-
ные земли, расположенные вблизи Афин на Педионе. Пережитки родового
строя в Афинах были еще очень сильны: земля не могла отчуждаться, и все
имущество оставалось во владении рода. Однако давали себя знать и новые
отношения. Некоторые эвпатриды занимались ростовщичеством и торгов-
лей. Число богатых и влиятельных аристократических родов в Аттике, как
и вообще во всей Греции, с каждым поколением уменьшалось. Денежное
хозяйство способствовало разложению родовых отношений не только в
низших слоях населения Аттики, но и в верхнем слое «благородных». Мень-
шая часть эвпатридов богатела. И влияние ее возрастало. Большая же часть
беднела и опускалась в разряд худородных. Чем дальше, тем все более
богатство становилось неотъемлемым признаком родовитости. Число вли-
ятельных эвпатридских родов и семей в Афинах в VIII—VII вв. до н. э. было
невелико, но в их руках сосредоточивались богатство, сила и власть.
Замкнутой господствующей верхушке эвпатридов противостояла ос-
тальная масса аттического свободного населения — демос. Демос не был
однороден. В состав его входили мелкие и средние крестьяне, работавшие
на своих участках, уже лишившиеся земли феты, мелкие ремесленники,
представители состоятельных торгово-ремесленных слоев — купцы, хозя-
ева ремесленных предприятий, судовладельцы, стремившиеся занять в фор-
мирующемся государстве такое место, какое занимали в нем эвпатриды.
В Аттике и Афинах в дальнейшем проживало немало выходцев из дру-
гих общин. Они не могли войти в состав фил, фратрий и родов, принадлеж-
ность к которым определялась кровно-родственными связями коренного
аттического населения. Оставаясь за пределами родовой организации, эти
жители считались людьми «не чистого происхождения» и составляли осо-
бую группу метеков. Будучи лично свободными, метеки не пользовались
политическим правами и были ограничены в экономических правах. Им
запрещалось, например, владеть землей на территории Аттики и иметь соб-
ственные дома. Они должны были также выплачивать особый налог — ме-
текейон.
Низший слой аттического общества составляли лишенные каких бы то
ни было прав рабы, число которых с каждым столетием возрастало.
Старые родовыЬ учреждения не соответствовали новым отношениям,
развивавшимся в афинской общине. Поэтому организация управления в
Афинах претерпевает существенные изменения.
Образование Афинского государства
185
Верховная власть в Аттике в древности принадлежала басилеям. Около
VIII в. до н. э. царская власть в Афинах исчезает. По преданию, последним
афинским царем был Кодр, павший смертью героя в борьбе с дорийцами.
11осле отмены царской власти Афинами стали управлять избранные из эв-
патридов правители — архонты. Сначала должность эта была пожизнен-
ной, затем (с 753 г. до н. э.) архонты стали избираться на 10 лет и, наконец,
с 683 г. до н. э. на один год. Первоначально избирался только один архонт.
Позже образовалась коллегия из девяти архонтов: 1) первый архонт —
архонт эпоним (эпоним означает «дающий имя году»; по именам этих ар-
хонтов велось летосчисление); 2) архонт-басилей — выполнял главным
образом жреческие функции, а также судебные функции по делам, связан-
ным с культом; 3) архонт-полемарх — был предводителем афинского опол-
чения и 4) шесть архонтов-фесмофетов являлись хранителями закона, пред-
седателями различных судебных коллегий. Архонты отправляли обще-
ственные должности безвозмездно. Архонтство считалось высшим почетом
и честью не только для самого архонта, но и для всего его рода, фратрии и
филы, к которым он принадлежал.
По окончании срока полномочий архонты вступали в ареопаг — выс-
ший государственный совет, заменивший совет старейшин гомеровской
эпохи. Ареопаг был хранителем традиций, высшим судебным и контроли-
рующим органом. Заседал ареопаг на холме, посвященном богу войны
Арею. Отсюда и происходит название «ареопаг» — «холм Арея».
«Порядок древнего государственного устройства, существовавшего
до Драконта, — свидетельствует Аристотель, — был следующий. На
высшие должности выбирали по благородству происхождения и по
богатству; правили должностные лица сначала пожизненно, а впослед-
ствии в течение 10 лет. Важнейшими и первыми по времени из долж-
ностей были царь, полемарх и архонт. Из них первою была должность
царя, она была унаследованной от отцов. Второй присоединилась к
ней должность полемарха, ввиду того что некоторые из царей оказа-
лись в военных делах слабыми... Последней является должность ар-
хонта. Большинство говорит, что она возникла при Медонте, а некото-
рые — что при Акаете... Как бы ни было дело в действительности,
разница во времени в том и другом случае небольшая. А что эта
должность установлена последней из высших должностей, доказатель-
ством служит и то, что архонт не распоряжается никакими из дел,
унаследованнми от отцов, как царь и полемарх, а всеми только вновь
заведенными. Поэтому лишь недавно эта должность приобрела важ-
ное значение, будучи расширена дополнительными обязанностями.
Что же касается фесмофетов, то они были избраны много лет спустя,
когда уже выбирали должностных лиц на год. Они должны были запи-
сывать правовые положения и хранить их для суда над спорящими
сторонами... Итак, по времени вот в какой последовательности эти
должности идут одна за другой...
Архонты имели право решать дела окончательно, а не так, как теперь,
производить только предварительное расследование...
186
Ранняя Греция
Наконец, совет ареопагитов хотя имел обязанность быть только блю-
стителем законов, распоряжался большинством важнейших дел в го-
сударстве, налагая кары и взыскания безапелляционно на всех нару-
шителей порядка. Это объясняется тем, что выбор архонтов произво-
дился по благородству происхождения и по богатству, а из них-то и
избирались ареопагиты» (Аристотель. Афинская полития, 3. Пер. С. И.
Радцига).
Ученые нового времени пытаются уточнить и распределить во вре-
мени фазы постепенного перехода афинян от патриархальной царс-
кой власти к аристократической республике. Одну из таких попыток
мы находим в книге В. В. Латышева: «Монархическое правление в
Афинах продолжалось, по преданию, до смерти царя Кодра, который
пожертвовал жизнью для спасения отечества при нападении на Атти-
ку дорийцев (1068 г. до Р. X.). Не считая никого достойным наследо-
вать столь великодушному царю, говорит предание, афиняне реши-
ли отменить царскую власть. Действительно, у поздних авторов-хро-
нологов преемник Кодра Медонт начинает собой список так называ-
емых пожизненных архонтов. Но Платон и Аристотель ничего не
говорят об отмене царской власти после смерти Кодра, а в “Афинс-
кой политии” имеется ценное известие о том, как царская власть
постепенно превращалась в простую магистратуру. Первым ограни-
чением “унаследованной от предков” царской власти было, по Арис-
тотелю, введение наряду с нею должности военного предводителя —
полемарха, к которому перешли соответственные обязанности царя.
Причиной этого была неспособность некоторых царей к военному
делу... Вторым ограничением было учреждение еще нового магист-
рата — архонта...
С течением времени авторитет архонта все более возвышался, и,
наконец, архонт стал и официально считаться главным должностным
лицом, царь — вторым, а полемарх — третьим, хотя время такой
перемены остается неизвестным с точностью...
Если Медонт и Акает, непосредственные (по преданию) преемники
Кодра, были не пожизненными архонтами, а царями, как явствует из
Аристотеля, то, конечно, надо признать, что при них царская власть в
Афинах не была еще отменена, как и при прочих “пожизненных архон-
тах”, список которых в количестве 12 имен продолжается до 753 г. до
Р.Х. За ними следуют так называемые десятилетние архонты в числе
семи (753—683 гг. до Р. X.). Первые четыре из этих архонтов по-пре-
жнему происходили из Медонтидов, потомков Кодра, следующие —
из других знатных родов. Распространение права избрания в десятилет-
ние архонты на другие роды (в 713 г. до н. э.) у авторов приводится в
связи с недостойным поведением последнего Медонтида — Гиппоме-
на. С 683 г. до н. э. начинается список ежегодно сменяющихся архон-
тов... Введение годичных магистратур было крупным внутренним пе-
реворотом, нанесшим последний удар старому, унаследованному от
предков порядку. С этого момента Афинское государство может назы-
Образование Афинского государства
187
ваться республикой. С водворением нового порядка... явилась потреб-
ность в писаных законах. Для их написания, уже при годичных архон-
тах, следовательно, в VII в. , избрана была коллегия из шести лиц с
именем фесмофетов» (Латышев В. В. Указ. соч. Ч. I. С. 132).
Архонтами и членами ареопага могли быть только эвпатриды, предста-
вители самых влиятельных афинских родов. В Аттике VIII—VI вв. продол-
жало созываться народное собрание — экклесия. Однако оно во многом
отличалось от народного собрания гомеровского времени. Если в прежнем
народном собрании участвовали все взрослые мужчины-общинники, то в
экклесии («собрании вызванных лиц»), по-видимому, могли принимать
участие только те граждане, которых приглашали на него архонты. Поэто-
му народное собрание Афин в тот период было послушным орудием в ру-
ках родовой знати, которая могла не допускать к участию в нем неугодных
ей общинников. Таким образом, власть в Аттике в этот период безраздель-
но принадлежала родовой аристократии.
С развитием товарно-денежных отношений активизировалась внешняя
политика Афин. Появилась необходимость в создании флота. Для сбора
денежных средств на постройку судов вся территория Аттики была разде-
лена на 48 округов — навкрарий, возглавляемых пританами навкраров.
Следовательно, параллельно делению на четыре племени по родовому при-
знаку возникает новое, теперь уже территориальное деление. Каждая на-
вкрария должна была поставлять, вооружать и снабжать экипажем одно
военное судно и, кроме того, выставляла еще двух всадников.
В это время Афины вели длительную и упорную борьбу с Мегарами за
остров Саламин, закрывавший афинскому флоту выход в море.
Внутриполитическая жизнь Аттики в этот период проходила под зна-
ком борьбы демоса и эвпатридов. Долго накапливавшееся недовольство
существующим строем наконец прорвалось: в 30-х гг. VII в. до н. э. вспых-
нула Килонова смута. Килон, аристократ по происхождению, одержавший
победу на Олимпийских играх, зять мегарского тирана Феагена, приобрел
большую популярность в Афинах. Воспользовавшись большим скоплени-
ем народа во время праздника в честь Зевса, Килон с группой привержен-
цев решил осуществить государственный переворот. Сторонникам Килона
удалось захватить акрополь, но удержаться в нем они не могли: народ не
поддержал их.
Эвпатриды сумели быстро сорганизоваться и осадили акрополь. Само-
му Килону удалось бежать, а его приверженцам, искавшим убежища у жер-
твенника Афины, была обещана жизнь, если они оставят храм. Однако обе-
щание это не было выполнено. При выходе из храма сообщники Килона
были убиты, некоторые даже у алтаря Эвменид.
Осаждавших возглавляли представители рода Алкмеонидов. «Килоно-
ва скверна» наложила неизгладимое пятно на род Алкмеонидов. Они стали
как бы проклятым родом, не сдержавшим обещания освободить осажден-
ных и пролившим кровь у алтаря богини — покровительницы города. В
ючение всей афинской истории этим при всяком удобном случае пользова-
чись в своих интересах их политические враги.
188
Ранняя Греция
Попытка государственного переворота Килона не удалась, но все же тол-
чок был дан. Социальные противоречия углублялись, а вместе с ними обо-
стрялась и социально-политическая борьба. Начатая Килоном смута про-
должалась и после его изгнания. Все это указывало на то, что общественное
недовольство и брожение в середине VII в. до н. э. были очень сильны.
Первой серьезной уступкой эвпатридов демосу было издание писаных
законов — законов Драконта.
До этого времени писаных законов не существовало. Судили соглас-
но обычаям предков, устно передававшимся из поколения в поколение.
Отсутствие писаных законов позволяло судьям-аристократам произволь-
но толковать обычаи и выносить несправедливые решения. Такое поло-
жение побуждало широкие слои демоса требовать записи существующих
обычаев.
В 621 г. до н. э. одному из архонтов, Драконту, было поручено пере-
смотреть и записать действующее обычное право, что он и выполнил. Так
возникли Драконтовы законы.
Законы Драконта, согласно преданию, отличались необыкновенной су-
ровостью. Смертная казнь полагалась даже за такое незначительное пре-
ступление, как кража овощей и плодов. «Законы Драконта написаны кро-
вью» — так характеризовали их сами греки. Рассказывали, что на вопрос,
почему он почти за все преступления приговаривал к смертной казни, Дра-
конт будто бы ответил, что незначительные проступки заслуживают этого
наказания, для серьезных же он не мог придумать большего.
Отсутствие других мер наказания, кроме смертной казни, свидетель-
ствует о примитивности этого первого афинского законодательства. Дра-
конт лишь записал существовавшие устные законы, восходившие, видимо,
к глубокой древности.
Тем не менее при всей своей примитивности законы Драконта имели
большое историческое значение. Это была одна из первых побед формиру-
ющегося полиса над элементами родового строя, хотя бы потому, что неко-
торые статьи законов были определенно направлены против кровной мес-
ти. Писаное право вносило известный порядок в имущественные и деловые
отношения и ограничивало произвол суда, находившегося в руках эвпат-
ридов.
2.	Солон
и его законодательство
Запись законов не могло вполне удовлетворить афинское крестьянство
и торгово-ремесленные слои демоса.
Положение сельского населения в Аттике в VII—VI вв. до н. э. было в
высшей степени тяжелым как в материальном, так и в правовом отноше-
нии. Об этом свидетельствуют наши главные источники — «Афинская по-
лития» Аристотеля и «Биография Солона» Плутарха. Несмотря на извес-
тный схематизм и односторонность в освещении событий, самый факт ра-
зорения аттического крестьянства не вызывает сомнений. Главным бичом
деревни было ростовщичество, усиливавшее обезземеливание крестьян.
Образование Афинского государства
189
Земля в то время была неотчуждаемой родовой собственностью. Ее
нельзя было ни продать, ни завещать по желанию, ни отдать за долги. Одна-
ко эвпатриды, занимавшиеся ростовщичеством, нашли способ обходить
эти древние установления. Они давали общинникам ссуды под залог земли
и на заложенных участках ставили долговые столбы с именем заимодавца.
Исли общинник не выплачивал свой долг в срок, земля фактически перехо-
дила во владение кредитора, хотя продолжала формально считаться соб-
ственностью того рода, к которому принадлежал должник. Общинник ра-
ботал по-прежнему на своей земле, но значительную часть урожая он отда-
вал кредитору — фактическому хозяину земли. Такие крестьяне-должники
назывались пелатами, или гектеморами-шестидольниками, так как они дол-
жны были отдавать хозяину-эвпатриду то ли одну шестую, то ли пять шес-
тых снятого урожая.
Аристотель сообщает, что в Аттике накануне солоновых реформ (нача-
ло VI в. до н. э.) масса мелких землевладельцев оказалась в долгу у богатых
шпатридов. Должники обрабатывали землю у богачей или же брали деньги
под залог личной свободы. Заимодавцы, согласно суровым обычаям долго-
вой кабалы, имели право обратить неисправного должника и членов его
семьи в рабство и продать за пределы Аттики.
«Надо иметь в виду, — говорит Аристотель в “Афинской политии”, —
что вообще государственный строй (в Афинах. — Ред.) был олигархичес-
кий, но главное было то, что бедные находились в порабощении не только
сами, но также дети и жены. Назывались они пелатами и гектеморами (ше-
стидольниками), потому что на таких арендных условиях обрабатывали
поля богачей. Вся же вообще земля находилась в руках немногих. При
этом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в
кабалу и их самих, и детей» (II, 2).
Против эвпатридов, сосредоточивших в своих руках политическую власть
и не желавших расставаться с родовыми порядками, выступали не только
порабощенные шестидольники. Политическим господством аристократии
тяготились и торгово-ремесленные слои населения. Наметился раскол и в
среде самих эвпатридов. Главным источником обогащения некоторых арис-
тократов становится морская торговля, а не земледелие, и они охотно бло-
кируются с торгово-ремесленными кругами, так как имеют с ними общие
интересы. Таким образом, господство эвпатридов вызывает недовольство
нссх элементов складывавшегося полиса, среди них и части «благородных»,
по каким-либо причинам оторвавшихся от своего сословия. В таких услови-
ях наиболее дальновидной группе эвпатридов стало ясно, что удержать власть
и своих руках можно только ценой некоторых уступок.
О том, до какой степени была накалена обстановка в Афинах, свиде-
тельствует Аристотель: «Ввиду того что существовал такой государ-
ственный порядок и большинство народа было в порабощении у не-
многих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое
время одни боролись против других; наконец они избрали сообща
посредником и архонтом Солона и поручили ему устройство государ-
ства...» (Аристотель. Афинская полития, 5. Пер. С. И. Радцига).
190
Ранняя Греция
Приблизительно через 25 лет после Драконта, в 594 г. до н. э., на поли-
тической арене появился Солон. Солон принадлежал к числу деятелей,
стяжавших себе известность не только в Аттике, но и во всей Греции. Не
случайно его причисляли к семи греческим мудрецам. Потомок царской
фамилии Медонтидов, Солон много путешествовал, побывал во всех инте-
реснейших местах Греции и Малой Азии. Он обладал философским скла-
дом ума и поэтическим дарованием. Дошедшие до нас образцы его стихот-
ворений (элегий) обнаруживают в их творце незаурядный поэтический та-
лант. Чтобы поправить расстроенное состояние, Солон, как это нередко
делали эвпатриды, занимался торговлей. По словам Плутарха, он стре-
мился разбогатеть. «Мне очень хочется быть богатым, но мне не хочется
толстеть от нечестно нажитого».
Возвышение Солона традиция связывает с войной Афин против Мегар
из-за Саламина. Афиняне настолько были утомлены долгой и неудачной
войной с Мегарами, что даже издали закон, запрещавший под страхом смер-
тной казни поднимать вопрос о возобновлении войны за Саламин.
Учитывая воинственные и патриотические настроения афинского обще-
ства и особенно молодежи, не мирившейся с потерей Саламина и жаждав-
шей только предлога для возобновления военных действий, Солон пошел
на хитрость: прикинувшись помешанным, он вышел на площадь и, став на
камень, продекламировал заранее сочиненную им элегию «Саламин». В
ней он призывал афинян к войне за Саламин.
Агитация Солона возымела действие: закон был отменен, и снова нача-
лась война с Мегарами. Военными действиями было поручено руководить
самому Солону, и они принесли победу Афинам. После этого Солон стал
самым популярным человеком в Аттике. Широкие слои населения видели в
Солоне человека, способного освободить афинское общество от тяготев-
ших над ним бед и примирить интересы враждовавших групп.
В 594 г. до н. э. Солон был избран первым архонтом, наделенным широ-
кими полномочиями отменять или сохранять существующий порядок или
вводить новый, быть «посредником», «законодателем» и «примирителем».
Главную свою задачу Солон видел в том, чтобы успокоить крестьян-
ство, сохранив по возможности политическое и экономическое господство
эвпатридов. Если некоторые мероприятия Солона шли вразрез с интереса-
ми аристократии, то это было лишь следствием настоятельной необходи-
мости, а не его желанием, как о том свидетельствуют его собственные эле-
гии. В одном из стихотворений он так излагает конечные цели своей рефор-
маторской деятельности:
Да, я народу почет предоставил, какой ему нужен, —
Не сократил его прав, не дал и лишних зато.
Также подумал о тех я, кто силу имел и богатством
Славился, — чтоб никаких им не чинилось обид
(Аристотель. Афинская полития, IV, 12).
Первой и самой крупной реформой Солона была сисахфия, в буквальном
переводе «стряхивание бремени», т. е. снятие долговых камней, стоявших
на участках должйиков. Сисахфия единым актом освобождала должников,
Образование Афинского государства
191
которыми была наводнена Аттика. Кроме уничтожения долгов, впредь за-
прещалась личная кабала, продажа несостоятельных должников за долги в
рабство. Отныне должник расплачивался за долг своим имуществом, но не
личной свободой и не свободой членов своей семьи.
В одном из стихотворений Солон, намекая на сисахфию, пишет, что
лучше всего о его делах могла бы поведать:
Мать черная земля, с которой снял тогда
Столбов поставленных я много долговых,
Рабыня прежде, ныне же свободная
(Там же).
Должники, проданные в рабство за пределы Аттики, должны были быть
выкуплены за общественный счет и возвращены на родину. Солон пишет:
На родину, в Афины, богозданный град
Вернул я многих в рабство проданных...
(Там же).
Историческое значение отмены долговой кабалы как в Аттике, так и в
других греческих полисах, где проводились аналогичные реформы, заклю-
чалось в том, что дальнейшее развитие рабства происходило уже не за счет
сокращения числа свободных членов общины, что подрывало основы ее
социальной и экономической жизни, а за счет ввоза рабов-иноземцев.
В дополнение к сисахфии, по свидетельству «Политии» Аристотеля (II,
4,4), Солон издал закон, ограничивавший землевладение. Было бы, одна-
ко, неправильно думать, что Солон в своем законодательстве стремился
подорвать экономическое могущество эвпатридов. Именно этот законода-
тель первый разрешил в Афинах отчуждение земли. Плутарх в «Биографии
Солона» пишет: «Солон прославился также и законом о завещаниях. Преж-
де это было невозможно, но имущество и домашнее хозяйство должны были
оставаться в роду умершего; он же предоставил право всякому отдать свое
имущество, кому хочет, если только у него нет законных детей, он... сделал
имущество достоянием собственников...» (Солон, 21).
Теперь землю можно было закладывать и отчуждать на законном осно-
вании под видом завещания. Таким образом, родовая собственность на зем-
)।к) была заменена частной. Разрешение отчуждать землю не только факти-
чески, но и формально открывало путь для концентрации земли и прежде
всего приносило выгоду крупным землевладельцам-эвпатридам. Этим Со-
нон дал возможность аристократии вознаградить себя за те потери, кото-
рые она на первых порах должна была понести в связи с его аграрными
реформами.
Чтобы поощрить разведение садово-огородных культур и одновремен-
но понизить цены на хлеб, Солон разрешил вывозить за границу оливковое
масло и запретил вывоз зерна. Это наносило удар спекуляции хлебом в
Афинах, улучшало материальное положение городского населения.
Солону приписывают также ряд мероприятий, направленных на по-
ощрение и расширение ремесла. «Видя, что почва Аттики не в состоянии
192
Ранняя Греция
прокормить все возрастающее население, — пишет Плутарх, — и что зем-
ля не может доставить средств к жизни праздной, ничем не занятой массе
людей, Солон обратил особое внимание на ремесла. Одновременно с этим
он поручил ареопагу наблюдать за средствами жизни каждого и строго на-
казывать праздных» (Солон, 22). Другой установленный Солоном закон
гласил, что сын имеет право отказать престарелому отцу в поддержке, если
тот не обучил его в юности какому-либо ремеслу.
Помимо ремесленников-афинян в Афинах проживало много пришлых
ремесленников-метеков, не пользовавшихся правами гражданства. Чтобы
придать больший вес ремесленному слою, Солон наделил многих метеков
правами афинского гражданства.
Поощряя развитие торговых отношений с ионийскими городами Ма-
лой Азии и Эвбеей, Солон заменил эгинскую монетную систему распрост-
раненной в этих областях эвбейской. Денежная реформа увеличила число
находящихся в обращении монет, так как 70—73 старые эгинские драхмы
были равны 100 эвбейским, введенным Солоном. Это способствовало даль-
нейшему развитию денежного обращения.
Логическим завершением всех мероприятий Солона были его полити-
ческие реформы, которые нанесли еще один удар родовому строю. До Со-
лона полнотой политических прав пользовались, как уже указывалось, толь-
ко люди знатного происхождения — эвпатриды. Солон проводит так назы-
ваемую тимократическую реформу (тимэ — «имущество», «ценз») и
устанавливает имущественный ценз, который теперь стал определять по-
литические права граждан.
По имущественному цензу все гражданское население Аттики было
разделено на четыре класса, или разряда. За основу ценза был принят до-
ход, выраженный в медимнах — единице измерения сыпучих и жидких тел
(в переводе на наши меры равный 52,5 литра). Первый разряд составляли
пентакосиомедимны, т. е. получавшие со своих полей, садов и огородов
доход в 500 медимнов. Ко второму разряду, всадников, принадлежали граж-
дане, имевшие 300 медимнов дохода, т. е. способные содержать боевогс
коня. Третий и самый многочисленный разряд составляли зевгиты — соб-
ственники — крестьяне средней руки, имевшие 200 медимнов дохода. Все
прочие граждане, получавшие доход меньше 200 медимнов или вообще
дохода не имевшие, зачислялись в четвертый разряд — фетов.
Права и обязанности граждан государства стали устанавливаться со-
размерно величине их земельной собственности.
Деление на имущественные разряды преследовало не только полити-
ческие, но и военные цели. На гражданах каждого разряда лежала обязан-
ность несения военной службы и снаряжения на собственные средства.
Первые два класса составляли конницу (всадничество), выезжавшую в по-
ход на лошадях, зевгиты входили в состав тяжеловооруженной пехоты (гоп-
литов), феты служили в легковооруженной пехоте, составляли экипаж во-
енных судов и несли нестроевую службу в войске. Сверх того, на первые
два класса налагались еще и другие общественные повинности (литургии):
устройство общественных праздников, поставка государству оснащенных
кораблей (навкрарий) и т. д.
 Образование Афинского государства
193
Одновременно при Солоне возрастает роль народного собрания, в ко-
тором теперь могли участвовать все без исключения взрослые афинские
граждане. Экклесия выбирала всех должностных лиц, но избранными на
высшие государственные должности архонтов могли быть только гражда-
не первых классов.
Таким образом, цензовая реформа предоставила возможность активно-
го участия в управлении государством богатым и состоятельным гражда-
нам вне зависимости от их происхождения. Власть перестала быть моно-
полией одних эвпатридов. Однако практически наиболее состоятельной
частью населения Аттики продолжали оставаться эвпатриды; по величине
получаемого со своих земель дохода они были зачислены в высшие имуще-
ственные разряды. Афинские надписи показывают, что и после реформы
Солона ведущие государственные должности преимущественно находи-
лись в руках лиц аристократического происхождения.
Фетам фактически предоставлялось только право принимать участие в
народном собрании. Кроме того, они могли быть выбраны в созданный
Солоном суд присяжных — гелиею. Этот суд был высшим судебным орга-
ном Афин. Передача судебных функций гелиее, в значительной мере состо-
явшей из неимущих, была, по мнению Аристотеля, одним из самых демо-
кратических мероприятий Солона.
Для предварительного рассмотрения дел, поступавших на обсужде-
ние народного собрания, Солон учредил совет четырехсот (буле); в него
выбиралось по 100 человек от каждого из четырех фил, на которые дели-
лось население Аттики. Аристотель пишет по этому поводу: «Далее он
учредил совет четырехсот по сто от каждой филы, а совету ареопагитов
назначил охранять законы; как и прежде, он (Ареопаг) имел надзор за
государственным порядком, причем он обязан был не только следить за
большинством самых важных государственных дел, но, между прочим, и
привлекать к ответственности виновных...» (Афинская полития, IV, 8).
Таким образом, власть ареопага — оплота господства аристократии — не
была поколеблена.
Нужно отметить, что, по мнению современников, реформы Солона
носили половинчатый, компромиссный характер. Ни демос, ни эвпат-
риды не были ими удовлетворены. Народные массы требовали передела
земель. Солон в одном из своих стихотворений отвечает недовольному
демосу:
Кто пришел за тем, чтоб грабить, полон был надежд больших
И рассчитывал богатство тут великое найти,
Ждал, что я, лаская мягко, нрав суровый проявлю.
Но тогда они ошиблись, а теперь, сердясь за то,
На меня косые взгляды мечут все, как на врага.
Нужды нет: что обещал я, сделал с помощью богов,
И трудился я недаром. Мне равно не по душе —
Силой править тирании, как и в пажитях родных
Дать худым и благородным долю равную иметь
(Солон, IV, 12).
1 Ik юрия Древней Греции
194
Ранняя Греция
Претензии Солону предъявляют и «благородные» — аристократы, зем-
ли которых он спас от конфискации и раздела. Они считали, что законода-
тельство Солона — чрезмерная уступка демосу. Именно этих, не склон-
ных ни к каким уступкам Эврипидов, не желавших понять, что только бла-
годаря его реформам господствующее положение знати может быть
сохранено еще на некоторый период, Солон убеждает в одной из своих
элегий:
А кто знатней и с большей силой должен бы
Меня хвалить и другом сделать бы своим
(Там же).
По-видимому, недовольство различных слоев афинского общества дея-
тельностью Солона привели к тому, что в конце концов он должен был
сложить полномочия и уехать из Афин. «Я точно волк вертелся среди стаи
псов», — так он сам характеризует свое положение среди враждующих в
Афинах группировок.
«Когда Солон устроил государство таким образом, к нему стали то и
дело обращаться с докучливыми разговорами о законах, одни пункты
порицая, о других расспрашивая. Ввиду этого он, не желая ни изме-
нять их, ни навлекать на себя вражды, оставаясь в своем отечестве,
предпринял путешествие в Египет... сказав, что не вернется в тече-
ние 10 лет. Он не считал себя в праве, если бы лично присутствовал,
истолковывать законы, но думал, что каждый обязан исполнять напи-
санное. А вместе с тем многие из знати сделались его противниками
вследствие отмены долгов. И обе партии переменили свое отноше-
ние к нему оттого, что установленный им порядок не оправдал их
ожиданий. Именно, народ рассчитывал, что он произведет передел
всего, а знатные — что он вернет опять прежний порядок или только
немного его изменит. Но Солон воспротивился тем и другим и, хотя
имел возможность, вступив в соглашение с любой партией, достичь
тирании, предпочел навлечь на себя ненависть тех и других, но зато
спасти отечество и дать наилучшие законы» (Аристотель. Афинская
полития, 11. Пер. С. И. Радцига).
Однако, несмотря на половинчатый характер реформ, независимо от
субъективной позиции Солона, объективно его реформы были направлены
на ломку существовавших общественных отношений.
После отъезда Солона классовая борьба в Афинах разгорелась с новой
силой. В ней участвовали следующие группы: жители равнины — педиеи,
представители крупного землевладения (эвпатриды), стремившиеся к воз-
врату досолоновских порядков; паралии — жители приморской полосы,
где преобладали торговцы и ремесленники, боровшиеся за сохранение со-
лоновских реформ, и диакрии — крестьяне гористой области Аттики, ко-
торые были недовольны реформами Солона и стремились к переделу земли.
Вождем педиеев был Ликург, паралиев — Алкмеонид Мегакл, диакриев —
Писистрат.
Образование Афинского государства
195
Политическая борьба порой обострялась до такой степени, что невоз-
можно было избрать высших магистратов — архонтов (отсюда воз-
никновение понятия анархия, что буквально означало «время без ар-
хонта»). Аристотель пишет: «На пятый же год после правления Соло-
на не могли выбрать архонта вследствие смуты, и дальше на пятый
год по той же причине было безвластие. А после этого, спустя такой
же промежуток времени, Дамасий, избранный архонтом, управлял
два года и два месяца, пока не был силой устранен с должности...
Вообще же были постоянно нелады во взаимных отношениях, при-
чем одни за начало и повод выставляли отмену долгов (это были как
раз люди, разорившиеся от нее), другие были недовольны государ-
ственным порядком, так как произведенная в нем перемена оказа-
лась серьезной, а некоторые — из взаимного соперничества» (Афин-
ская полития, 13. Пер. С. И. Радцига).
3.	Тирания Писистрата
Писистрат происходил из древнего знатного афинского рода. Он был
богатым человеком, владевшим золотыми рудниками во Фракии. Возвыше-
ние Писистрата началось со времени войны за Саламин, где он отличился и
показал себя храбрецом. Испуганные ростом влияния Писистрата эвпат-
риды попытались организовать покушение на его жизнь, но оно не уда-
пось. После этого по требованию диакриев народное собрание выделило
11исистрату охрану. Эту охрану составляли крестьяне-диакрии, вооружен-
ные дубинами. Опираясь на поддержку крестьянства и используя поддерж-
ку дубинщиков, Писистрат в 560 г. до н. э. захватил власть в Афинах. Одна-
ко его положение на первых порах не было прочным. Политика Писистра-
। а, проводимая в интересах аттического крестьянства, вызвала недовольство
и шпатридов-педиеев, и паралиев. Аристотель в «Афинской политии» пи-
нит: «Но так как власть его (Писистрата) еще не укрепилась, то привер-
женцы Мегакла и Ликурга, придя между собой к соглашению, изгнали его...»
(VI, 14).
Союз паралиев и педиеев, однако, просуществовал недолго. Вскоре
после изгнания Писистрата между обеими группировками разгорелась борь-
ба. Теснимый эвпатридами вождь паралиев Алкмеонид Мегакл вступил в
союз с Писистратом. Аристотель сообщает: «Сам Мегакл, поставленный в
безвыходное положение своими противниками, начал переговоры с Писи-
<• гратом и, условившись, что тот возьмет замуж его дочь, устроил его воз-
вращение...» (Там же).
Вскоре между диакриями и паралиями произошел новый разрыв. Ре-
iyui/гатом его было еще одно и на этот раз более длительное изгнание
11исистрата из Афин. По-видимому, вместе с ним из города ушло много
• । о сторонников. Располагая большими средствами, которые давали при-
кид цежавние ему Пангейские рудники во Фракии, Писистрат через неко-
|<>рос время набрал наемное войско и, заручившись союзом с городом
>рстрией на Эвбее, фессалийцами и фиванцами, высадился на побережье
Агтики у Марафона. Опираясь на военные силы и поддержку диакриев,
196
Ранняя Греция
Писистрат обратил в бегство выступившее ему навстречу афинское опол-
чение и вступил в Афины. На этот раз он пробыл у власти до конца жизни
(527 г. до н. э.).
Таким образом, правление Писистрата длилось, если не считать пере-
рывов, 33 года (560—527 до н. э.). Некоторыми учеными нашего времени
высказывалось предположение, что второе изгнание Писистрата является
позднейшим вымыслом. Однако нет достаточных оснований не считаться с
категорическим утверждением нашего главного источника — «Афинской
политии» Аристотеля.
Социальную основу власти Писистрата составляли диакрии, при под-
держке которых он пришел к власти. Их интересы в первую очередь и стре-
мился удовлетворить Писистрат. Возможно, что Писистрат частично удов-
летворил потребность афинских крестьян в земле за счет земель, конфис-
кованных им у его политических противников. Кроме того, Писистрат ввел
государственный кредит для нуждавшихся землевладельцев, установил
льготы в отношении налогов и принял ряд мер, улучшавших положение
аттического крестьянства.
«Бедных он даже снабжал вперед деньгами на сельские работы, чтобы
они могли кормиться, занимаясь земледелием», — пишет Аристотель (Там
же, VI, 16).
Таковые главные мероприятия Писистрата, проведенные им в интере-
сах диакриев. Кроме того, он ввел разъездных судей, разбиравших судеб-
ные процессы на местах и избавлявших сельских жителей от напрасной
потери времени на поездки в города.
Возраставшая сила государства и авторитет его главы нашли блестя-
щее выражение в благоустройстве Афин и территориальном росте города.
Афины стали благоустраиваться, превращаясь в большой и цветущий го-
род. Средства, получаемые от торговли и налогов, расходовались на пост-
ройку общественных зданий. Благодаря оживлению строительной деятель-
ности беднейшее городское население получило работу. В этом отноше-
нии Писистрат — предшественник Перикла. При нем в Афинах был
построен водопровод, воздвигнут храм Афины Паллады на месте будущего
Парфенона, заложен храм Зевса Олимпийского, построен храм Деметры в
Элевсине и др. Государственная централизация при Писистрате проявля-
ется гораздо резче, чем при Солоне. Об этом свидетельствуют два факта:
1) введение общегосударственного подоходного налога (десятины) и 2) со-
держание постоянного наемного войска.
Идее государственной централизации была подчинена и религиозная
политика Писистрата. При нем вошли в обычай и наряду с Панафинейски-
ми приобрели значение всенародных празднества Диониссии. До этого
культ Диониса был распространен преимущественно среди крестьян. Из
олимпийских божеств по-прежнему особым почетом пользовалась Афина
как символ объединенного Афинского государства.
Главной задачей Писистрата было усиление экономической мощи Афин.
Афины поглощали много сельскохозяйственных продуктов — хлеба, мас-
ла, вина, овощей, фруктов, дичи и т. д. Городское население возрастало,
увеличивалось количество ремесленных мастерских, в которых наряду с
Образование Афинского государства 197
рабами трудились свободные рабочие и безземельные крестьяне. Много
людей было занято в порту, торговом и военном флотах.
Однако для растущей афинской торговли и ремесел одного внутренне-
го рынка было уже недостаточно. Писистрат стремился создать новые —
внутренние и внешние — рынки для сбыта продуктов сельского хозяйства
Аттики (главным образом оливкового масла). Афинских купцов и ремес-
ленников привлекал черноморский рынок, откуда Греция с ранних времен
в большом количестве импортировала хлеб и куда экспортировала некото-
рые продукты сельского хозяйства и ремесленную продукцию. К черно-
морскому рынку и протянул руку афинский тиран, стремясь овладеть вхо-
дом и выходом в Черное море, берегами Геллеспонта, с одной стороны, и
Боспора — с другой. Усилия Писистрата не пропали даром. При нем Афи-
ны захватили опорный, ключевой пункт при входе в Геллеспонт — Сигей
(в Троаде), открывавший путь к Черноморью. В то же время Сигей пред-
ставлял собой плодороднейшую и удобную для поселения местность. На
противоположном берегу, в Херсонесе Фракийском, утвердился афиня-
нин Мильтиад. Это был представитель аристократического рода крупных
афинских землевладельцев Филаидов, который, вероятно, потерял свои
земли в Аттике и переселился в Геллеспонт. Мильтиад пользовался под-
держкой Писистрата и зависел от него.
Таким образом, в руках Писистрата оказались ключевые позиции на
проливах. О торговых связях Афин с Северным Причерноморьем во време-
на Писистрата свидетельствуют довольно многочисленные находки атти-
ческой керамики на черноморских побережьях.
В этот же период афиняне овладели островами Лемнос и Имброс, рас-
пространили свое влияние на Наксос, где утвердился союзник Писистрата
Лигдамид. Писистрат сумел также установить дружественные отношения
с островом Делос, занимавшим центральное положение в Кикладах, фесса-
лийцами, Аргосом и Коринфом.
Широкое развитие внешней торговли предполагало существование зна-
чительного флота, экипаж которого составляли феты, оплачиваемые госу-
дарством.
Государственный строй Афин при Писистрате формально не претер-
пел никаких изменений. Созданные Солоном учреждения сохранялись,
по рядом с ними и над ними стоял тиран, Писистрат, права которого не
были ни предусмотрены, ни ограничены действующей конституцией. Все
должностные лица выбирались из его сторонников, поддержка народного
собрания, большинство которого составляли крестьяне-диакрии, была
ему обеспечена. Благодаря этому фактически власть сосредоточилась в
руках Писистрата. Острие диктатуры Писистрата, опиравшегося прежде
всего на аттическое крестьянство, было направлено против старой родо-
вой аристократии, тормозившей дальнейшее развитие афинского обще-
ства. В этом состоит прогрессивное значение периода афинской истории,
связанного с его именем. В своей политике Писитрат опирался также на
горгово-ремесленные слои, в интересах которых он и стремился овладеть
подступами к проливам. В позднейшей традиции о правлении Писистрата
сохранились воспоминания, как о «золотом веке» Кроноса. «Афиняне, —
198
Ранняя Греция
говорит Аристотель, — жили тогда как бы в царствование Кроноса». Са-
мого Писистрата Аристотель изображает как популярного политика,
умевшего действовать одновременно в интересах всех классов и притом
избегавшего крутых мер.
«Руководил государственными делами Писистрат, — пишет Аристо-
тель, — с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия,
чем тиранически. Он был вообще гуманным и кротким человеком,
снисходительным к провинившимся; бедных он даже снабжал вперед
деньгами на сельские работы, чтобы они могли кормиться занимаясь
земледелием. Это он делал по двум соображениям: с одной стороны,
для того, чтобы они не находились в городе, но были рассеяны по
всей стране, с другой — для того, чтобы, пользуясь средним достат-
ком и занятые своими личными делами, они не имели ни желания, ни
досуга заниматься общественными. А вместе с тем и доходов посту-
пало к нему больше при условии, если обрабатывалась земля, так как
Писистрат взимал десятину с получавшихся доходов.
По этим же соображениям он учредил и “судей по демам”, да и сам
часто ездил по стране, наблюдая за ходом дел и примиряя тяжущихся,
чтобы они не запускали своих работ, отправляясь в город...
Вообще простой народ он старался ничем не раздражать во время
своего правления, но всегда обеспечивал мир и поддерживал спокой-
ствие. Вот почему и говаривали часто, что “тирания Писистрата — это
жизнь при Кроносе”. Впоследствии же, когда преемниками Писистра-
та сделались его сыновья, правление стало гораздо более суровым»
(Афинская полития, 16. Пер. С. И. Радцига).
Однако афиняне мирились с тираническим режимом до тех пор, пока
этот режим оправдывал себя блестящими внешнеполитическими успехами
и былое политическое могущество родовой аристократии не было оконча-
тельно сломлено. Между тем внешнеполитическая обстановка и положе-
ние внутри Афин к концу правления Писистрата существенно изменились.
Поэтому положение сыновей Писистрата, унаследовавших его власть, ока-
залось менее прочным.
После смерти Писистрата в 527 г. до н. э. власть перешла к двум его
сыновьям, Гиппию и Гиппарху. Фактически государственным делами зани-
мался Гиппий, Гиппарх же посвятил себя литературе и искусству. У нас нет
сведений о том, что правление сыновей Писистрата — Писистратидов силь-
но отличалось от правления отца. Однако постепенно внутриполитическое
и международное положение Афин стало ухудшаться. В 514 г.
до н. э. в среде афинских аристократов возник заговор, целью которого было
низвержение тирании. Двое заговорщиков — Гармодий и Аристогитон —
предприняли попытку убить Гиппия и Гиппарха во время Панафинейского
празднества. Покушение это удалось лишь отчасти: убит был один Гиппарх.
Гармодий на месте почтения погиб от рук копьеносцев, Аристогитона схва-
тили, подвергли пыткам и казнили. Память о Гармодии и Аристогитоне как
борцах против тирании потом долго чтилась афинскими демократами.
Образование Афинского государства
199
Оставшийся в живых Гиппий обрушил жестокие репрессии на головы
своих противников, стал на путь проведения террористической политики,
вызывавшей острое недовольство даже среди прежних сторонников Писи-
страта. В этот период очень многие афиняне покинули родину.
Положения Гиппия осложняется также внешнеполитическими затрудне-
ниями. В 519 г. до н. э. Афины присоединили к своим владениям пограничный
беотийский город Платеи. Это привело к разрыву с фиванцами. В это же время
происходит ослабление Аргоса, старого союзника Писистрата, и усиливается
враждебная тирании аристократическая Спарта. В довершение всего Афины
теряют контроль над проливами, который переходит в руки персидской дер-
жавы Ахеменидов. В связи с этим против Гиппия начинают активно выступать
не только афинская аристократия, но и паралии, возглавляемые Алкмеонида-
ми. Возникает союз земледельческой и торговой знати. Алкмеониды призвали
па помощь спартанцев, которые послали свои войска, чтобы свергнуть тира-
нию. Однако первая попытка спартанской интервенции окончилась неудачей.
Только в 510 г. до н. э. афинские эмигранты при активной поддержке Спарты
сумели нанести поражение Гиппию и запереть его в Афинском акрополе. В
конце концов Гиппий вынужден был капитулировать и удалиться из Афин в
Сигей, находившийся в это время под властью Персии.
4.	Законы Клисфена
Во главе движения против Писистратидов стоял Клисфен, принадле-
жавший к роду Алкмеонидов. С именем Клисфена связана дальнейшая де-
мократизация афинского политического строя. Клисфену пришлось выдер-
жать напряженную борьбу с реакционной группировкой землевладельче-
ской знати, возглавляемой Исагором, сыном Тисандра.
Опираясь на широкие слои, Клисфен предложил реформы, которые дол-
жны были окончательно подорвать господство родовой знати. Исагор не
пользовался достаточной поддержкой среди населения и обратился за помо-
щью к Спарте. Спартанцы потребовали удаления из Афин Клисфена подтем
предлогом, что он принадлежал к «проклятому» роду Алкмеонидов, предки
которых святотатственно нарушили клятву, расправились со сторонниками
Килона. Это требование было подкреплено посылкой в Аттику спартанского
военного отряда, возглавляемого царем Клеоменом. Клисфен и 700 семейств
его сторонников вынуждены были уйти в изгнание. «...А Клеомен, придя с
небольшим отрядом, — пишет Аристотель в “Афинской политии”, — начал
гнать из города под видом очищения семьсот афинских семейств. Приведя
•кто в исполнение, он пытался низложить совет и отдать город под власть
Исагора и трехсот его приверженцев. Однако совет оказал сопротивление и
собрал народ. Тогда сторонники Исагора и Клеомена убежали на акрополь,
и народ, обложив их там, осаждал в течение двух дней; на третий день отпу-
стили Клеомена и всех бывших с ним, обеспечив им свободный выход, а
Клисфена и остальных изгнанников призвали обратно» (VIII, 20).
Попытка возродить в Афинах аристократический строй при помощи
спартанцев, таким образом, привела к восстанию народа. Родовая аристо-
кратия потерпела поражение, и Клисфен встал во главе государства.
200
Ранняя Греция
Придя к власти (508 г. до н. э.), он приступил к проведению реформ,
которые должны были закрепить победу демоса и навсегда покончить с
опасностью возрождения власти родовой аристократии. Важнейшей ре-
формой Клисфена было введение нового административного деления Атти-
ки, построенного на чисто территориальном принципе, которое было при-
звано заменить древние родовые деления. Разделение это состояло в следу-
ющем: Аттика расчленялась на три территориальных округа: 1) город
Афины с пригородами, 2) внутренняя центральная полоса и 3) береговая
полоса. Каждый округ состоял из десяти равных частей — триттий. Три
триттии, по одной из каждого округа, объединялись в филу, и таким обра-
зом составлялось десять территориальных фил. Следовательно, клисфе-
новские филы представляли собой объединение локально разделенных граж-
данских групп, соединявшихся во время голосования. Целью реформы было
смешать население, разъединить роды и тем самым ослабить силу влия-
тельных их членов, т. е. эвпатридов. Старые филы с их филобасилеями
оставались, но низводились до простых культовых объединений. Новые
филы также приобретали сакральную санкцию и были названы по именам
древних аттических героев.
Триттии распадались на мелкие сельские единицы — демы; в Аттике
при Клисфене насчитывалось 100 демов; с течением времени их стало боль-
ше. Дем представлял собой одновременно хозяйственную, административ-
ную, культовую, военную и политическую единицу. С демом каждый афи-
нянин был связан со дня рождения. Когда ему исполнялось 18 лет, выбор-
ный демарх (староста) заносил его в гражданские и военные списки, и после
произнесения клятвы верности афинскому государству молодой афинянин
зачислялся в эфебы для прохождения военной службы, а также получал
право выступать на суде. С 20 лет он приобретал все гражданские права.
По конституции Клисфена, права гражданства определялись принадлеж-
ностью к тому или иному дему, а не роду. «Оставь в покое филы и роды» —
гласила афинская поговорка, рожденная во времена Клисфена. При состав-
лении списков демотов (гражданских списков) в них было включено много
метеков и вольноотпущенников, благодаря чему число афинских граждан
увеличилось.
В демах же происходил набор гоплитов и избирались по жребию члены
суда присяжных. Кроме того, каждый из граждан мог быть выбран в члены
вновь созданного совета пятисот (буле), заменившего прежний совет четы-
рехсот. Новый совет состоял из 500 человек, выбираемых по 50 от каждой
филы. Внутри филы голоса распределялись соответственно величине де-
мов. Таким образом, основной ячейкой и в этом случае оставался дем.
Наконец, Клисфен создал коллегию из десяти стратегов — предводите-
лей афинского ополчения, которые в дальнейшем по очереди выполняли
функции главнокомандующих.
Чтобы предохранить государство от возможных политических потря-
сений и захвата власти тираном, Клисфен установил экстраординарный
«суд черепков» — остракизм. Каждый год весной созывалось экстренное
народное собрание," определявшее голосованием, нужно ли прибегнуть к
остракизму, т. е. нет ли среди граждан кого-либо, опасного для гражданской
Образование Афинского государства
201
свободы. Если таковые оказывались, то собрание собиралось вторично, и
тогда каждый гражданин писал на глиняном черепке (остракон) имя того,
кто, по его мнению, угрожал гражданской свободе. Осужденный большин-
ством голосов удалялся за пределы Аттики на десять лет (без конфискации
имущества), по истечении которых он возвращался в Афины и получал все
свои гражданские права.
Демократизация политического строя Афин вызывала недовольство в
тех греческих государствах, где у власти еще стояла родовая аристокра-
тия. Против Афин выступила коалиция, в которую входили Спарта, Фивы,
Халкида и Эгина. В поисках союзников афинское правительство обрати-
лось к Персии. Персы согласились поддержать афинян при условии, если
Афины признают верховную власть персидского царя. Афинское посоль-
ство, возглавляемое Алкмеонидами, согласилось на это требование. Но
договор с персами не был утвержден народным собранием. Таким образом,
афинянам пришлось в одиночку бороться с силами коалиции. В 506 г.
до н. э. войска союзников вторглись в Аттику. Однако в результате разно-
гласий среди спартанского командования коалиция вскоре распалась. Афи-
няне сумели нанести сокрушительное поражение халкидянам и фиванцам.
Вслед за этим афинское войско переправилось на Эвбею и овладело Халки-
дой. На территории, отнятой у халкидян, было поселено четыре тысячи
афинских клерухов. Таким образом, поход спартанцев в Аттику не увен-
чался успехом: афиняне не только отразили все попытки союзников вторг-
нуться на территорию Аттики, но укрепили и расширили свои владения.
Афинское правительство отклонило также требование персов восстано-
вить в Афинах власть Гиппея. Упрочение внутриполитического и междуна-
родного положения Афин в значительной мере объясняется успехами ре-
форматорской деятельности Клисфена.
Законодательство Клисфена сыграло очень большую роль в истории
афинского полиса как заключительный этап реформ, начатых Солоном.
Сами греки считали Клисфена родоначальником греческой демократии.
«После Клисфена, — читаем в “Афинской политии” Аристотеля, — Афин-
ское государство сделалось значительно демократичнее, чем оно было,
например, при Солоне»1.
Энгельс, оценивая клисфеновскую конституцию, называет ее револю-
цией, низвергнувшей «последние остатки родового строя»1 2.
«В какой степени сложившееся в главных своих чертах государство
соответствовало новому общественному положению афинян, свидетель-
ствует быстрый расцвет богатства, торговли и промышленности. Классо-
вый антагонизм, на котором покоились теперь общественные и политиче-
ские учреждения, был уже не антагонизмом между знатью и простым наро-
дом, а антагонизмом между рабами и свободными, между находившимися
под покровительством и полноправными гражданами»3.
1 Аристотель. Афинская полития, 22, (1).
2 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. Изд. 2. С. 117.
3 ТаьГже, с. 119.
202
Ранняя Греция
Современная наука — не только история, но и политология — с боль-
шим вниманием относится к историческому опыту древних афинян.
В особенности интересно поэтапное формирование государства в за-
ключительный век архаики.
«VI в. до н. э., — пишет К. К. Зельин — век государства знати в
Греции и в то же время век борьбы против государства. Во главе
государства стоят, сменяя друг друга, члены наиболее знатных д бога-
тых родов. Они действуют в собственных интересах, желая затмить
другие роды влиянием и пышностью. Их жизненный идеал — воен-
ные подвиги, победы на общегреческих состязаниях, обладание влас-
тью в полисе, важная роль в культовых церемониях, когда демос мог
воочию убедиться в величии и благочестии представителей данного
рода. Великолепное искусство VI в. до н. э. — живое отражение этого
идеала, а монеты и вазовая живопись свидетельствуют о непрекраща-
ющейся борьбе знатных родов друг с другом.
Если вождь рода захватил власть, он с подозрением и враждой смотрит
на возможных соперников, готовый прибегнуть к любому средству для
их устранения. Нет оснований искать в действиях этих аристократов
принципиальные мотивы: сегодня они враждуют с одним, завтра заклю-
чают с ним же союз, чтобы свалить еще более опасного претендента.
На знати (как и на демосе) отражаются условия переходного периода.
Знатные роды стремятся расширить связи с главными религиозными
центрами, подчеркнуть следование прадедовским обычаям, но в то
же время и в их жизни и политической деятельности сказывается
веяние нового времени, времени усиления активности широких сло-
ев населения и политических переворотов.
Родовые связи давно уже объединяли не все население, а лишь выс-
ший его слой. Если в далекие времена это население и представляло
собой совокупность родов, то в VI в. до н. э. роды, о которых нам
сообщают источники, составляют лишь особый привилегированный
класс, мощь и влияние которого основываются на богатстве, связан-
ном в значительной мере с новой экономической конъюнктурой и
политической ситуацией, на владении землей, на использовании тор-
говых и внешнеполитических связей, на зависимости и бесправном
положении массы населения, на получении “добровольных” даров от
полисов как компенсации за оказанные “услуги” и прочее.
Власть руководящих группировок знати в Аттике VI в. до н. э., как и в
других областях эллинского мира, сменяется властью демоса. Демос в
социальном отношении неоднороден, но объединен стремлением добиться
политических прав. Беспокойный и требовательный, он еще находится
под властью старинных представлений и обычаев; преисполненный враж-
ды к знати, угнетавшей его, он тем не менее готов предоставить своим
вождям — выходцам из той же знати—традиционную первенствующую
роль в политической жизни. Эта жизнь после бурных столкновений VI в.
до н. э. вводит в новое русло. Государственное устройство, сложившееся
в результате реформ Клисфена, предоставило верховную власть демосу.
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)
203
Рост классовых антагонизмов приводит к оформлению государствен-
ной организации. Это оформление — длительный процесс, особенно-
сти которого не могли не сказаться на политической практике и в
период дальнейшего развития государства. До Клисфена главным
классовым антагонизмом в Аттике был антагонизм между знатью и
демосом. Рабство не могло иметь такого значения, как впоследствии.
Первые окончательно сложившиеся в Греции государства были госу-
дарствами рабовладельческими, но едва ли можно думать, что госу-
дарство уже в процессе своего возникновения представляет с самого
начала организацию для подавления массы рабов: ведь масса могла
скопиться лишь тогда, когда экономика греческих полисов сделала
дальнейший шаг в своем развитии.
Пути развития государства были многообразны, и в состав господ-
ствующего класса, определявшийся характером структуры общества
догосударственного периода, степенью и особенностями пережитков
родовой организации, естественно, входила родовая знать, которая в
течение известного времени могла удерживать власть даже и тогда,
когда уже развивались и получали все большее значение новые клас-
совые антагонизмы.
В истории Аттики VI в. до н. э. известную роль сыграла тирания, укре-
пившая центральную власть. Все же это была система неустойчивого
равновесия, когда права и произвол “особого привилегированного
класса” были в какой-то мере ограничены тираном, а будущий господ-
ствующий класс Афин, т. е. полноправное гражданство, противостоя-
щее рабам и метекам, еще не было допущено к власти. Конец VI в.
до н. э. знаменует и полное развитие государства в Аттике, а вместе с
тем и установление классового строя, основанного на применении
подневольного труда» (Зельин К. К. Борьба политических группиро-
вок в Аттике в VI в. до н. э. М., 1964. С. 249).
ГЛАВА VIII
РАННЕГРЕЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
(VIII—VI вв. до и. э.)
Возникновение в Греции в архаический период новых форм социально-полити-
ческой организации — городских гражданских общин, полисов — наложило свой
отпечаток и на развитие греческой культуры. На рубеже IX—VIII вв. до н. э. распро-
страняется новая алфавитная система письма, открывшая широкие возможности
для официальных записей и литературного творчества. Вероятно, уже гомеровские
поэмы «Илиада» и «Одиссея» создавались в письменной форме, а творчество следу-
ющего крупнейшего греческого поэта Гесиода безусловно носило письменный ха-
рактер. Важным было развитие рационалистических и индивидуалистических тен-
денций, нашедших яркое отражение как в лирической поэзии, так и в научной прозе,
204
Ранняя Греция
философской и исторической. Тогда же рост городской жизни вызвал подъем градо-
строительства и архитектуры, в особенности в связи с возведением репрезентатив-
ных зданий общественного назначения, в первую очередь — храмов. Одновременно
развиваются такие виды изобразительного искусства, как скульптура и живопись. О
последней можно судить по рисункам на вазах. Сохранившиеся во множестве экзем-
пляров аттические черно- и краснофигурные вазы представляют собой произведе-
ния редкого изящества и высокого вкуса.
Основные даты:
Рубеж IX—VIII вв. до н. э. — распространение в греческом мире новой, алфа-
витной письменности, создание гомеровских поэм «Илиады» и «Одиссеи».
Рубеж VIII—VII вв. до н. э. — творчество Гесиода, автора поэм «Теогония»
(«Происхождение богов») и «Труды и дни».
VII—VI вв. до н. э. — расцвет древней лирической поэзии.
Начало VI в. до н. э. — деятельность древних мудрецов и первых философов.
Середина или вторая половина VI в. до н. э. — первые историки (логографы).
Приблизительно 560—460 гг. до н. э. — сооружение в Ионии храма Артемиды
Эфесской.
Ок. 600 г. до н. э. — начало изготовления в Афинах чернофигурных ваз.
Ок. 530 г. до н. э. — появление краснофигурных ваз.
1.	Мифология и религия
Наиболее древней формой греческой идеологии были мифы. Мифом
называется своеобразный вид устного народного творчества — повество-
вание о далеком прошлом, в котором действительность и вымысел слива-
ются в одно целое. Из отдельных мифов составлялись сказания о возникно-
вении мира и человеческого рода, о деяниях богов и героев и т. д.
Маркс считает, что в основе мифов лежит «...природа и сами обществен-
ные формы, уже переработанные бессознательно-художественным обра-
зом народной фантазией»1. Древний грек населял природу множеством
существ, наделенных сверхъестественной силой, и сам вел от них свое
происхождение. Все явления природы и общественной жизни казались ему
результатом таинственного действия этих существ. Подобное одухотворе-
ние сил и явлений природы называется анимизмом (от латинского слова
«анимус» — «душа»).
Мифы были первой попыткой осмыслить окружающую действитель-
ность, расширить свой жизненный опыт и дать выход творческой фантазии.
Некоторые мифы восходят к глубокой древности, другие были сложены в
более поздний период расселения греков в бассейне Эгейского моря.
Непреходящее значение греческой мифологии объясняется необычай-
ным богатством и разнообразием ее содержания и тем, что греческие мифы
дошли до нас не в форме сказок, а в своеобразном художественно-фило-
софском оформлении. То, что принято называть греческой мифологий, пред-
ставляет собой собрание рассказов, извлеченных из эпических и лирических
1 Маркс К. Введение к «Критике политической экономии»//Маркс К., Энгельс Ф.
Сочинения. Т. 12. Изд. 2. С. 737.
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)205
произведений поэтов, философов и историков. Из мифов они заимствовали
сюжеты и черпали образы для своих произведений, нередко вкладывая в
них новое, созвучное своему времени содержание. Поэтому ядро мифа
обрастало многими наслоениями, иногда совершенно затушевывающими
первоначальный его смысл.
В мифах находили воплощение религиозные воззрения древних греков.
Мифы — главный и часто единственный источник, помогающий нам вос-
создать одну из древнейших форм греческой идеологии — религию. Одна-
ко греческую религию не следует отождествлять с мифологией. Многие
стороны религии недостаточно или даже совсем не отражены в мифах, и о
них можно узнать только на основании памятников материальной культу-
ры, изобразительного искусства и обрядов, упоминаемых у античных авто-
ров. Наука черпает материал о религии древних греков также из данных
* миографов и фольклора.
Нет никаких сомнений в том, что греческая религия прошла те же сту-
пени развития, что и религия других древних народов. Даже в более по-
тною, богатую письменными памятниками эпоху в Греции сохранились
с псды фетишизма, например поклонение священным камням (в беотийском
< )рхомене), деревьям (пальма на острове Делос, дуб в Додоне, олива на
Афинском акрополе) и т. д. Отзвуком тотемизма является также представ-
нспие греческих божеств в образах животных. Так, например, богиня Гера
почиталась в образе коровы. Названия небесных светил (созвездие Пса,
большая и Малая Медведица и др.) также происходят от названий живот-
ных. Впоследствии божества имели своих животных-спутников. Афина
изображалась со змеей или с совой, Артемида — с ланью, Афродита — с
исбсдем и голубем. В Аттике жриц Артемиды называли «медведицами».
(’путники Диониса одевались в козлиные шкуры и назывались «козлами».
Отпечаток тотемизма носят и эпитеты многих божеств. Говоря о Зевсе, а
иногда и Аполлоне, добавляли «Ликейский», т. е. «волчий». Аполлону
гпкже часто добавляли имя «Дельфиний», т. е. «дельфин», и т. д.
В период, когда основным занятием греков стало земледелие, появля-
ются культы так называемых хтонических божеств (по-гречески хтон —
«земля»). Древние считали плодородие земли подобным женскому плодо-
родию и верили, что оно зависит от милости «богини-матери». В Аттике,
например, в честь богини плодородия Деметры справлялись таинства (ми-
стерии), участвовать в которых имели право только замужние женщины. В
го же время складываются представления об умирающем и воскресающем
божестве, символизирующем осеннее увядание и весеннее пробуждение
природы. В Аттике таким воскресающим божеством считалась дочь Демет-
ры Кора (Персефона).
Переход к патриархату сопровождался у греков развитием культа пред-
ков. Каждыйдом имел свои святыни. Священным местом считался очаг; дом
находился под покровительством особых богов. В установленные дни со-
нгршались обряды; обряды сопутствовали всякому важному семейному
событию (брак, рождение, смерть). Одной из религиозных обязанностей
семьи считалось почитание усопших предков. Могила умершего превра-
ти пись в объект культа: на ней совершали возлияния — лили молоко, мед
206
Ранняя Греция
т. п. Вымирание семьи и отсутствие потомства воспринималось как несча-
стье, ибо некому было заботиться об умерших, духи которых могли беспо-
коить всех сограждан.
Недопустимым считалось оставлять тело без погребения, так как это
навлекало «скверну» на весь город. Если человек погибал насильственной
смертью, обязанностью его семьи была кровная месть, замененная впос-
ледствии судебным преследованием убийцы. Культ предков нашел отраже-
ние в греческом обычном праве, оказавшем свое влияние и в историческую
эпоху.
В эпоху разложения родового строя на территории Греции появляются
храмы — жилища богов и начинают выделяться специальные должностные
лица — жрецы, которые должны были охранять храмовое имущество и
наблюдать за ним. Однако в отличие от государств Древнего Востока гре-
ческое жречество не превратилось в замкнутую привилегированную касту.
Среди жрецов особое место отводилось предсказателям и врачевателям.
Остальные жрецы были просто должностными лицами, и каждый свобод-
ный гражданин мог быть жрецом.
Некоторые из местных святилищ приобретали общегреческое нацио-
нальное значение: святилище Зевса в Додоне (в Эпире), святилища Апол-
лона в Дельфах (в Фокиде), на острове Делос и пр. Святилища в Додоне и
Дельфах славились своими оракулами. Сюда приходили верующие, чтобы
узнать у божества свою судьбу, и им давались предсказания, облеченные в
нарочито туманную форму, допускающую самые противоречивые толкова-
ния. Так, например, лидийскому царю Крезу, желавшему узнать, каков бу-
дет исход войны, которую он собирался вести против персов, оракул отве-
тил: «Крез, Галис перейдя, великое царство разрушит». Когда же Крез по-
терпел в этой войне поражение, жрецы заявили, что под «великим царством»
божество подразумевало его собственное государство, а не персидское. В
Додоне веления божества узнавались по шелесту листьев священного дуба
и журчанию ручья. В Дельфах существовала особая жрица — пифия. Она
садилась у расщелины скалы, вдыхала ядовитые испарения и, впадая в эк-
зальтированное состояние, выкрикивала бессвязные фразы.
Дельфийский оракул Аполлона приобрел большое влияние в период
расселения греческих племен и колонизации. Культ Аполлона в Дельфах
являлся организующим и объединяющим центром. Для защиты святилища
образовался союз (амфиктиония), куда входили представители различных
городов. Дельфийская амфиктиония с течением времени приобретала все
большее значение и авторитет, превратившись из религиозного объедине-
ния в политический и межплеменной союз. Входившие в состав амфиктио-
нии племена посылали своих делегатов на общие собрания, где устанавли-
вались нормы, регулировавшие межплеменные отношения, правила веде-
ния войны и третейские суды.
При наиболее популярных храмах в определенное время устраивались
празднества на которые стекались люди со всех концов эллинского мира. В
Дельфах происходили Пифийские празднества в честь Аполлона, победив-
шего дракона Пифона. Пифийские празднества состояли из музыкальных
состязаний, которые впоследствии дополнялись гимнастическими и атле-
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)207
тическими. Наибольшей известностью пользовался Олимпийский празд-
ник, устраиваемый в Олимпии в честь Зевса Олимпийского.
Расположенная в северо-западной части Пелопоннеса, в Элиде на реке
Алфей, Олимпия считалась священным городом. Никто не смел пересту-
пить ее границу с оружием в руках. Главным святилищем Олимпии был
храм Зевса Олимпийского.
Общегреческое значение имели олимпийские состязания — Олимпиады,
учредителем которых, по преданию, был Геракл. В VIII в. до н. э. Олимпийс-
кие игры приобрели общеэллинский характер, а с VII в. до н. э. в них стали
принимать участие и жители колоний. Счет Олимпийских игр велся с 776 г.
до н. э., когда их начали устраивать регулярно, раз в четыре года. Впослед-
ствии историк Тимей предложил счет времени по Олимпиадам как общегре-
ческое летосчисление. Каждые четыре года составляли одну Олимпиаду (по-
этому, например, 626 г. до н. э. будет соответствовать году 38-й Олимпиа-
ды). В программу олимпийских состязаний входили пятиборье (кулачный
бой, метание диска, борьба, бег и прыжки), бег на длинные дистанции, бег в
полном вооружении, состязание колесниц, скачки и т. п. Олимпийские игры
происходили в летнее время и продолжались пять дней. К празднествам при-
урочивалась ярмарка. На победителя возлагали масличный венок, ему воз-
двигали статую, которой гордился не только сам победитель и его родствен-
ники, но и весь город или племя, к которым он принадлежал.
В период господства родовой аристократии окончательно формирова-
лась так называемая олимпийская религия. Она получила это название по-
тому, что, по представлениям древних греков, местопребыванием богов
была вершина горы Олимпа в Фессалии. Наиболее характерной особенно-
стью этой религии был антропоморфизм, т. е. представление богов по об-
разу и подобию людей.
Взаимоотношения олимпийских богов являются проекцией на небо об-
щественных отношений, сложившихся в гомеровскую эпоху. Внешний вид
богов, их одежда, прически, нравы и обычаи типичны для людей этой эпохи.
Олимпийские боги составляли единую божественную семью. Главой ее
( читался Зевс, победивший своего отца Кроноса и захвативший его власть.
(' тех пор Зевс стал отцом богов и людей. Все вопросы он решал сам, хотя
иногда и собирал на совет остальных олимпийцев. Жена Зевса, его сестра
I ера, была, очевидно, первоначально богиней плодородия. Теперь она ста-
новится покровительницей брака и семьи. Большую роль в Олимпийском
пантеоне играют братья Зевса — владыка морей Посейдон и владыка под-
омного царства Аид (или Плутон). В дальнейшем к олимпийским богам
Пыли причислены многие местные боги, которые считались детьми Зевса.
Афина — покровительница ремесел — была дочерью Зевса, родившейся из
ci о головы; бог света — Аполлон — сын Зевса, предводитель Муз — бо-
। инь искусства; его сестра Артемида — лесная богиня-охотница. Покрови-
юль кузнечного ремесла, Гефест, особенно популярный на острове Лем-
нос, и Арес — бог войны — тоже считались сыновьями Зевса и Геры. Боги-
ня любви и красоты Афродита Киприда, почитавшаяся на острове Кипр (ее
культ, возможно, пришел в Грецию с Востока), и вестник богов Гермес, так
>к(‘, как дети Зевса, были причислены к олимпийским богам.
208	Ранняя Греция
Древние, восходящие к тотемизму и анимизму представления о ним-
фах, сатирах, силенах, дриадах сочетались с олимпийской религией: их
часто относили к младшим божествам, подчиненным олимпийским богам.
Эллада — страна пантеизма. Все ее ландшафты оправлены... в рамки гармо-
нии ...всякая особность притязает в своей прекрасной округлости на от-
дельного бога, всякая река требует своих нимф, всякая роща — своих дри-
ад, и так вот образовалась религия эллинов»1.
В гомеровском и особенно гесиодовском эпосе заметно стремление
привести антропоморфный мир богов в известную систему. Каждому бо-
жеству отводится определенная сфера деятельности, дальше которой его
компетенция не распространяется. Чтобы объяснить вновь возникшие куль-
ты и связать их с сохранившимися от древности религиозными представле-
ниями, создаются особые мифы. В них содержится попытка выяснить, поче-
му некоторые олимпийские божества чтятся в виде животных. Существуют
также особые мифы для объяснения имен божеств, ставших для современ-
ников уже непонятными. Подобные имена обычно появляются в результате
своего рода религиозного компромисса: новое божество, поглотив более
древнее, берет себе имя этого божества в качестве эпиклесиса — прозви-
ща. Так, например, имя Афины Паллады, часто встречающееся уже в гоме-
ровском эпосе, образовалось из соединения имен титана Палласа и дочери
Зевса Афины. Иногда старое и новое божества почитаются раздельно, но в
общем храме, как было, например, с Эрехфеем и Посейдоном в Аттике.
Однако полного слияния религии олимпийских богов со старинными рели-
гиозными верованиями так и не произошло. Наряду с олимпийской, став-
шей религией по преимуществу господствующих классов, в народе про-
должала жить старинная догомеровская религия. В официальной религии
тоже не было достигнуто полного единообразия. К 12 главным олимпий-
цам в разных полисах причисляли различные божества. Зевс не везде счи-
тался главным богом, и одни и те же божества назывались по-разному.
В гомеровскую и послегомеровскую эпоху большую роль в греческой
религии начинает играть культ героев. Считалось, что герои происходят от
союза богов со смертными женщинами, но иногда к героям-полубогам при-
числяли людей и за их собственные заслуги. Часто в качестве героев почи-
тались старинные, утратившие свое былое значение божества. В ряде го-
родов бытовали свои сказания о героях, переходившие из поколения в по-
коление. Отдельные мифы объединялись в сложные мифологические
повествования, а те в свою очередь — в циклы мифов, тяготеющие к како-
му-либо географическому центру, например Фивам (фиванские сказания),
Аргосу (аргосские сказания), Аттике (аттические сказания), и т. д. Самым
известным и нашедшим особенно полное отражение в литературе и искус-
стве был троянский цикл мифов.
Развитие религии не заканчивается в гомеровскую эпоху. В период VIII—
VI вв. до н. э., когда родовая знать утрачивает свое влияние, возникают
тирании и возрастает роль крестьянства, религия земледельческих божеств
1 Энгельс Ф. Письма из Вупперталя//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 11.
Изд. 1.С. 55.
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)209
выступает на первый план, подчас даже оттесняя религию богов. В этот
। юриод в Афинах ведущую роль начинает играть культ Диониса — Вакха —
бога виноделия. Еще недавно многие ученые считали, что культ этого бо-
жества был заимствован греками у фракийцев в VIII в. до н. э. Однако имя
Диониса упоминается в «Илиаде», и — главное — оно было обнаружено
па одной из недавно расшифрованных микенских табличек (Ха 102), что
заставляет признать Диониса древним, может быть, даже догреческим бо-
жеством, культ которого существовал на Балканском полуострове испо-
кон веков. В годы правления Писистрата культ Диониса, как уже указыва-
юсь, становится в Афинах официальным, государственным культом.
2.	Письменность и литература
Важнейшим этапом развития греческой культуры было появление пись-
менности. Пока еще точно не установлено, когда греки познакомились с
письменностью. В гомеровскую эпоху старая микенская письменность, по-
видимому, была почти совершенно забыта. В «Илиаде» есть лишь одно
упоминание1 о начертанных на табличке «зловещих знаках», которые тог-
да считались непонятными и колдовскими.
Рост товарного производства и торговли обусловил настоятельную
потребность в письменности. Судя по преданиям, греческий алфавит изоб-
рели мифические персонажи: Паламед, племянник Агамемнона, или же брат
Ввропы Кадм, по мифу, переселившийся из Финикии в Беотию. Последнее
предание, по-видимому, отражает историческую истину, поскольку, по всем
данным, греки заимствовали алфавит у финикиян. Об этом свидетельству-
ют прежде всего сами названия греческих букв — «альфа», «бета», «гам-
ма», «дельта», — не имеющие в греческом языке никакого предметного
значения. В семитских же языках они обладают совершенно определенным
смысловым содержанием: алеф — «скот», бет — «дом», гимель — «верб-
июд», далет — «дверь» и т. д. Отличие греческой письменности от фини-
кийской заключалось в том, что у греков были специальные знаки для обо-
значения гласных.
Историю греческой литературы принято начинать с Гомера и Гесиода.
Независимо от решения вопроса об авторстве «Илиады» и «Одиссеи»
(см. гл. IV, с. 100—103) анализ поэтических особенностей обеих поэм
приводит к заключению, что искусство их создателей — большое дости-
жение художественного творчества греков. Единство формы и содержа-
ния, цельность и законченность характеров, чеканность и отшлифован-
пость ритма, обилие метафор, сравнений, постоянных эпитетов — все
। оворит о том, что гомеровский эпос — итог длительного развития эпи-
ческой поэзии.
«Илиада» и «Одиссея» не были единственными поэмами этого жанра. В
первую половину I тысячелетия были сложены также и другие произведе-
ния греческого эпоса. Об этом мы узнаем из произведений грамматиков и
с холиастов более позднего времени. Афинские трагики V в. до н. э. заим-
1 Илиада, VI, 168.
210
Ранняя Греция
ствовали из этих эпических поэм сюжеты для своих трагедий. Однако по-
степенно эпические поэмы выходят из моды. К началу новой эры списки
этих поэм становятся редкостью. В сокровищницу мировой литературы
вошли только «Илиада» и «Одиссея» — жемчужины греческого эпоса.
В последний период существования Западной Римской империи пользу-
ются популярностью краткие пересказы содержания эпических поэм. Появ-
ление их объясняется потребностями филологической науки, а главное —
требованиями школьного обучения.
Мифологическими сюжетами многих поэм служили рассказы о древних
героях, связанные между собой и образующие как бы замкнутый круг
(круг — по-гречески киклос). Неизвестные авторы этих поэм назывались
кикликами, а сами поэмы составляли киклический эпос. Сюжеты многих
киклических поэм отражали события Троянской войны. Так, например,
«Киприи» рассказывали о похищении Елены сыном троянского царя Пари-
сом и о начале похода греков на Трою, «Эфиопида» — о поддержке троян-
цев эфиопским царем Мемноном, сыном богини Эос. Сюжетом «Малой
Илиады» был спор Одиссея с Аяксом из-за доспехов Ахилла. В этой же
поэме рассказывалось о смерти Париса, умерщвленного стрелой Филокте-
та, и о хитрости с деревянным конем, погубившей Трою. В поэме «Разру-
шение Илиона» была изложена история разрушения Трои. «Возвращения»
содержали сказания о прибытии из-под Трои ахейских героев. Большой
цикл легенд был связан с мифической историей города Фивы. В «Эдипо-
дии» описывалась история фиванского царя Эдипа, неоднократно исполь-
зованная аттическими трагиками V в. до н. э. Сюжетом «Фиваиды» была
легенда о походе семи вождей на Фивы и о поединке между двумя братья-
ми — сыновьями Эдипа — Этеоклом и Полиником. В поэме «Эпигоны»
повествовалось о взятии Фив сыновьями семи вождей, участвовавших в
походе против Фив вместе с Полиником.
В другой группе небольших поэм содержались мифы о богах. Одной из
них была не дошедшая до нас «Титаномахия», где говорилось о борьбе
олимпийских богов с титанами. Сохранился сборник поэм о богах под на-
званием «Гомеровские гимны». Это название не оправданно, так как сбор-
ник состоит не из гимнов, а из небольших эпических произведений. По-
эмы, вошедшие в состав сборника, несомненно были написаны в разные
периоды и различными авторами, хотя в позднейшее время сложилась ле-
генда, что их творцом был автор «Илиады» и «Одиссеи». В поэмах излага-
ются мифы о греческих богах и богинях. Хотя поэмы объединены в один
сборник, они отличаются тематически и композиционно и принадлежат по
существу к различным жанрам. Особняком стоит шуточная поэма «Мар-
гит», которая дошла до нашего времени лишь в отрывках. В ней рассказы-
валось о приключениях деревенского дурня Маргита, «знавшего много ра-
бот, но знавшего все их скверно».
Первым греческим автором, индивидуальность которого с исчерпываю-
щей ясностью отразилась в его поэзии, был Гесиод. Творчество этого поэта
обычно относят к йонцу VIII в. до н. э. Поэма Гесиода «Труды и дни», рису-
ющая быт и занятия беотийского крестьянина, анализировалась выше (гл.
V, с. 140—141).
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)211
Для «Трудов и дней», как и для других приписываемых Гесиоду произ-
ведений, характерен эпический размер — гекзаметр и архаический даже
для конца VIII в. до н. э. язык.
В отличие от гомеровских поэм, в «Трудах и днях» отчетливо звучит
биографический элемент, кроме того, в поэму введены многочисленные
изречения — гномы, содержащие наставления читателю. Это придает про-
изведению дидактический характер, и поэтому творчество Гесиода называ-
ют иногда дидактическим эпосом.
Название поэмы — «Труды и дни» обусловлено тем, что в ней не только
описывается жизнь земледельца, но и приложен список дней, считавшихся,
по деревенским представлениям того времени, наиболее счастливыми для
начала тех или иных сельских работ.
Известна и вторая поэма Гесиода — «Теогония». В этой поэме наряду с
изложением мифов о происхождении богов содержатся попытки рациона-
листического объяснения окружающего мира. В связи с этим заслуживает
внимания гесиодовская космогония — теория происхождения мира. Значе-
ние теогонии — теории о происхождении богов — состоит в ее общегре-
ческом универсальном характере.
Поэма Гесиода включает основные общеэллинские мифы, поэтому
она представляет собой важный этап на пути создания общегреческой
мифологии. Недаром впоследствии произведения Гесиода, как и Гомера,
вошли в программу обязательного обучения в школах всего греческого
мира.
В истории греческой поэзии за эпосом следовала лирика. Так называ-
ли песни, исполнявшиеся обычно под аккомпанемент лиры — семиструн-
ного музыкального инструмента. Различные формы песен рождаются у
греков еще задолго до появления письменности. В послегомеровскую
эпоху лирическая поэзия стала господствующим жанром, отражавшим в
яркой высокохудожественной форме происходившие в греческом обще-
стве перемены.
Разложение родовой общины, колонизация, возникновение полисов
сопровождалось острыми социальными конфликтами, в которых роль лич-
ности, сбросившей с себя путы прежних родовых отношений, становилась
особенно значительной. Отсюда и субъективный характер лирики как ли-
тературного жанра.
Греческая лирика VII—VI вв. до н. э. чрезвычайно богата, разнообразна
и многогранна, но, к сожалению, известна нам лишь по небольшим отрыв-
кам. Наиболее полно сохранились лирические жанры, называемые элегией
и ямбом. Эти жанры зародились, по-видимому, в Малой Азии. Элегичес-
кий размер представляет собой двустишие, состоящее из сочетания гекза-
метра с пентаметром. По форме элегия еще очень близка к жанру эпоса.
Тематика элегий весьма разнообразна: дидактическая, любовная, полити-
ческая, военная и философская.
Младшим современником Гесиода был ионийский поэт Каллин из Эфе-
са. Его элегии посвящены главным образом военной патриотической теме.
Каллин призывает своих соотечественников выступить против вторгшихся
в Малую Азию киммерийцев:
212
Ранняя Греция
Верьте, завидная доля и славная —
мужу сражаться
Ради земли и детей, ради
любимой жены
В битве с врагами1.
На ионийском диалекте написаны и элегии спартанского поэта Тиртея,
жившего в конце VII в. до н. э. Поэт обращается к молодым спартанцам,
вдохновляя их на борьбу с восставшими мессенцами:
Славное дело — в передних рядах
с врагами сражаясь,
Храброму мужу в бою смерть
за отчизну принять1 2.
Кроме отрывочных элегий сохранились также фрагменты военных мар-
шей Тиртея — эмбатериев. Если Тиртей выступает в основном еще как
выразитель интересов всего спартанского полиса, то живший в середине
VII в. до н. э. Архилох с острова Парос является представителем индивиду-
ализма в поэзии. Архилох резко порывает с приемами эпического творче-
ства и открывает новую страницу эллинской литературы — субъективной
поэзии. Характер и содержание творчество Архилоха определялись его
судьбой и бурным темпераментом. Гонимый бедностью, он оставил свой
Парос и отправился с паросскими колонистами на Фасос, но и здесь не
обрел желанного счастья. Архилох сражался вместе с фасосцами за обла-
дание фракийским берегом, побывал в «прекрасной и счастливой» Италии,
но это не принесло ему богатства. К пережитым им неудачам прибавилась
еще и неудачная любовь к девушке Необуле, дочери богатого паросского
гражданина Ликамба. Влюбленный Архилох, надеясь на взаимность, по-
святил Необуле стихи, проникнутые нежностью и глубоким теплым чув-
ством. Но, получив отказ, он разразился потоком злобных и ядовитых ям-
бов, обличительная сила которых была так велика, что существует преда-
ние, будто Ликамб и Необула повесились, не выдержав насмешек.
В стихах Архилоха иногда еще чувствуется влияние эпоса, но являясь
человеком уже нового склада, поэт решительно порывает с традиционны-
ми аристократическими воззрениями прошлого. Так, например, в стычке с
фракийским племенем сайев Архилох потерял свой щит, что, по традици-
онным представлениям греческой аристократии, считалось величайшим
бесчестием. Но Архилоха ничуть не смутила эта потеря. С подчеркнутой
циничной откровенностью он пишет:
Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный;
Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.
Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает
Щит мой! Не хуже ничуть новый могу я добыть3.
1 Каллин, с. 7—9. Пер. Ф. Ф. Зелинского; см.: Зелинский Ф. Ф. Древнегрече-
ская литература эпохи независимости. Ч. II. Образцы. Пг., 1920. С. 78.
2Тиртей, Воинственная элегия. Пер. Ф. Ф. Зелинского; см.: Дератани Н. Ф. и
Тимофеева Н. А. Хрестоматия по античной литературе. Т. 1. Изд. 6. М., 1958. С. 89.
3 Вересаев В. В. Эллинские поэты. Собр. соч. Т. 10. С. 138.
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)213
В древности было широко распространено мнение, что Архилох пер-
вый использовал в своем творчестве метрическую форму ямба. Вероятно,
истоки ямба значительно древнее: они восходят, по-видимому, к народным
песням, но Архилох действительно бы непревзойденным мастером ямба.
К VII в. до н. э. относится также творчество элегических поэтов-ионий-
цев Семонида и Мимнерма. Семонид из Аморга, оставивший нам элегию,
высмеивающую различные типы женщин, примыкает к сатирическому на-
правлению, основанному Архилохом. Мимнерм из Колофона воспевает
июбовь, которую он считает высшим благом жизни. Представителем поли-
тической лирики был уже упоминавшийся (гл. VII, с. 174) афинянин Co-
ион. Сохранились не только его элегии, но и ямбы. Из элегических поэтов
более позднего периода заслуживает внимания мегарский аристократ Фе-
огнид (вторая половина VI в. до н. э.).
Наряду с элегией и ямбом в античной поэзии развиваются и другие жан-
ры, например, вокальная лирика. Она могла быть хоровой и монодийной.
Хоровая возникла из народных хоровых песен. Автор таких песен был од-
новременно и композитором и руководителем хора. Содержание песен
обычно сводилось к воспеванию города или происходящего в нем праздне-
ства. Для вокальной лирики характерно соединение различных метриче-
ских форм, так что стихи, как правило, имели неодинаковую длину.
Объединенная одной мелодией группа стихов называлась строфой. Эта
мелодия затем полностью повторялась в антистрофе, обладающей точно
такой же метрической формой. Древнейшим представителем хоровой ли-
рики VII в. до н. э. был Алкман. Он происходил из Малой Азии, но деятель-
ность его протекала в Спарте. Алкман, очевидно, руководил хором спар-
танских девушек. Для них он составлял парфении — хоровые песни деву-
шек. Папирус, содержащий большой отрывок парфения Алкмана, был
найден в конце XIX в. в одной из египетских гробниц. В VI в. до н. э. жили
еще несколько талантливых авторов хоровых песен. Имена некоторых из
них пользовались такой популярностью, что о них, как, например, о сици-
лийце Ивике и лесбосском поэте Арионе, были сложены широко извест-
ные легенды, которые нашли отражение в мировой, в частности в русской,
литературе (напомним стихотворение Пушкина «Арион» и перевод Жу-
ковского баллады Шиллера «Ивиковы журавли»).
В отличие от хоровых, произведения монодийной лирики исполнялись
не хором, а отдельными певцами. Наиболее яркие образцы этого жанра со-
держатся в творчестве поэтов с острова Лесбос — Алкея и Сапфо (вторая
половина VII в. до н. э.). Стихи этих поэтов, написанные на эолийском диа-
лекте, свидетельствуют о необычайном поэтическом мастерстве их создате-
лей. В то же время в стихах Алкея содержатся ценные сведения по истории
политической борьбы в Митилене — главном городе острова Лесбос. Алкей
был аристократом и в своих «Песнях мятежа» призывал к свержению демо-
кратии, злобно понося ее вождей. Разоренный демократическим переворо-
том Алкей долгое время провел в изгнании, служа наемником в Египте. В
своих стихотворениях он никогда не жалуется на судьбу, но всегда остро
откликается на политические события в родном городе. Так, он сравнивает
Митилену, охваченную народным восстанием, с разбитым бурей кораблем:
214
Ранняя Греция
Пойми, кто может, яростный бунт ветров!
Валы катятся — этот отсюда, тот
Оттуда... В их мятежной свалке
Носимся мы с кораблем смоленым,
Едва противясь натиску злобных волн.
Уж захлестнула палубу сплошь вода;
Уже просвечивает парус,	*
Весь продырявлен. Ослабли скрепы...1.
Своеобразный размер, которым написано это стихотворение, называ-
ется по имени лесбосского поэта алкеевой строфой. Большую славу при-
несли Алкею также его застольные песни, часть которых сохранилась.
Сапфо — младшая современница Алкея. Биография ее мало известна.
По-видимому, Сапфо принадлежала к кругу аристократии и возглавляла в
Митилене (или лесбосском городе Эрес) объединение девушек. Такие объе-
динения встречались во многих архаических общинах дорийцев и эолий-
цев. Обычно из девушек — членов таких кружков составлялся хор, высту-
павший на празднествах. Подобным хором руководила и Сапфо. Цель и
интересы кружка Сапфо в значительной мере предопределили тематику и
содержание ее поэтического творчества.
Большинство дошедших до нас стихов Сапфо посвящено любви. В од-
них изображается бурная страсть, в других — любовное томление или
ревность. Широкой известностью пользовались также песни Сапфо, по-
священные свадебному обряду, так называемые гименеи или эпиталамии.
По своим ритмическим и мелодическим особенностям поэзия Сапфо
весьма близка к поэзии Алкея. Она также музыкальна и славится разнооб-
разием поэтических размеров. Особенно запоминаются поэтические обра-
зы и сравнения. Молодая женщина сравнивается с цветком, распустившим-
ся в саду, с полевой былинкой, небрежно примятой сохой, с румяным яб-
локом, висящем на сочной яблоне, и т. п.
В поэтическом творчестве Сапфо преобладают грустные мотивы, при-
дающие ее поэзии своеобразный меланхолически-пессимистический отте-
нок. В оде, посвященной богине любви Афродите, Сапфо просит богиню
не терзать ее сердце любовными муками, а сойти к ней на своей колеснице
и исцелить ее истерзанную душу:
К АФРОДИТЕ
О Афродита, Зевса порожденье,
Коварная, молю тебя с тоской:
Избавь меня от скорби и томленья,
Владычица, и сердце успокой.
Приди, приди. Когда к тебе взывала
Я в дни любви несчастной и тревог,
Ты, на мольбу, склонявшись, покидала
1 Алкей. Буря. Пер. В. Иванова; см.: Дератани Н. Ф. и Тимофеева Н. А.
Хрестоматия по античной литературе. С. 95.
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)
215
Отца богов блистающий чертог,
Над черною землею в колеснице
Ты направляла быстрый свой полет,
И голуби крылатой вереницей
Ее влекли с заоблачных высот
И вдруг спускались; ты же, о святая,
С улыбкою бессмертной на устах
Так говорила мне: зачем грустна я,
Зачем к тебе взываю я в слезах,
Что за безумье мной овладевает.
«Скажи, — ты вопрошала, — не тая,
К кому стремишься, кто же огорчает
Тебя, Сапфо, любимица моя?
Он холоден? Так страстью загорится!
Отверг дары? Так принесет их сам!
Не целовал? Он скоро возвратится
И с силою прильнет к твоим устам».
Явись же вновь, явися мне, богиня,
И тяжесть мук сними с души скорей,
И, что свершить пылает сердце ныне,
Будь в том сама союзницей моей!1
Лирическая поэзия VII—VI вв. до н. э. была рассчитана на очень ограни-
ченный круг людей, свободных от материальных забот и погруженных в
свои личные переживания.
Но эти переживания, как уже отмечалось, не были лишены обществен-
но-политического звучания. Большинство ранних поэтов-лириков были
аристократами, и они не могли не реагировать на современное социаль-
но-политическое движение, грозившее гибелью их классу. Особенно
примечательна в этом плане поэзия Алкея и Феогнида. «Их идеал, —
пишет Э. Д. Фролов,—лежит в прошлом, они борются с подымающей-
ся демократической волной, ненавидят выплывшую на этой волне ти-
ранию и горько сожалеют об ушедшем в прошлое безраздельном гос-
подстве “лучших”. В особенности ненавистна этим аристократам тира-
ния. С тревогой предупреждают они своих сограждан, т. е. главным
образом своих же товарищей по сословию, о возможности переворота
и утверждения у власти ставленника “подлых” — тирана. Указывая на
происки очередного претендента на единовластие, Алкей взывает к
своим согражданам — митиленянам:
Он знай шагает по головам, а вы
Безмолвны, словно оцепенелые
Жрецы перед загробной тенью,
Грозно восставшей из мрака мертвых.
Пока не поздно, вдумайтесь, граждане,
1 Сапфо. Оды. I
216
Ранняя Греция
Пока поленья только чадят, дымясь,
Не мешкая тушите пламя,
Иль запылает оно пожаром
(пер. Я. Э. Голосовкера).
И в другом отрывке:
Метит хищник царить,
Самовластвовать зарится,
Все вверх дном повернет,
Накренились весы. Что спим?
(пер. Вяч. Иванова).
Алкею вторит Феогнид Мегарский:
Город беременен наш, но боюсь я, чтоб им порожденный
Муж дерзновенный не стал грозных восстаний вождем,
Благоразумны пока еще граждане эти, но очень
Близки к тому их вожди, чтобы в разнузданность впасть.
Люди хорошие, Кирн, никогда государств не губили.
То негодяи, простор наглости давши своей,
Дух развращают народа и судьями самых бесчестных
Делают, лишь бы самим пользу и власть получить.
Пусть еще в полной пока тишине наш покоится город, —
Верь мне, недолго она в городе может царить,
Где нехорошие люди к тому начинают стремиться,
Чтоб из народных страстей пользу себе извлекать.
Ибо отсюда — восстанья, гражданские войны, убийства,
Также монархи, — от них обереги нас, судьба!
(Феогнид, 39—52. Пер. В. В. Вересаева).
Дикой радостью наполняются сердца этих аристократов при известии
о гибели очередного калифа на час:
Пить, пить давайте! Каждый напейся пьян,
Хоть и не пьешь, пьянствуй! Издох Мирсил
(Алкей. Пер. Вяч. Иванова).
И они не устают поносить народную массу за непрерывное потворство
демагогам, метящим в тираны, за снисхождение к самой тирании:
Крепко пятою топчи пустодушный народ, беспощадно
Острою палкой коли, тяжким ярмом придави!
Верно, народа с подобной любовью к тиранам ни разу
Не доводилось еще солнцу видать на земле
(Феогнид, 847—850).
Но время неумолимо меняется: могущество старых доблестных ро-
дов уходит в прошлое, города наполняются теми, кто еще недавно,
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)217
подобно диким зверям, обитал в лесных и горных урочищах, влияние
забирает новая денежная знать, а отпрыскам старинных родов прихо-
дится сталкиваться с бедностью и идти на унижающие их соглашения,
чтобы хоть как-нибудь выжить:
Бедность проклятая! Как тяжело ты ложишься на плечи!
Как развращаешь зараз тело и душу мою!
Я так люблю красоту, благородство, — а ты против воли
Учишь насильно меня низость любить и позор
(Феогнид, 649—652).
Старый порядок, признаком которого было монопольное положение
родовой знати во всех сферах общественной жизни, отходил в про-
шлое. Дело его приверженцев и певцов было проигранным, и этим
объясняется та глубокая безысходность, которой исполнены их при-
знания, подобные, например, вот этому жуткому четверостишию
Феогнида(ст. 425—428):
Лучшая доля для смертных — на свет никогда не родиться
И никогда не видать яркого солнца лучей.
Если ж родился, войти поскорее в ворота Аида
И глубоко под землею в темной могиле лежать»* 1.
В борьбе с демосом греческая аристократия, представителями которой
были Алкей и Сапфо, терпит поражение, и поэты-лирики более позднего
периода перестают интересоваться политическими темами. Характерным
выразителем этой тенденции был Анакреонт из города Теоса в Малой Азии,
живший во второй половине VI в. до н. э. Вместе со своими соотечествен-
никами он бежал от персов, вторгшихся в Малую Азию. Позднее он жил
при дворе самосского тирана Поликрата, а после его гибели переехал в
Афины, где был радушно принят Гиппархом. Потом Анакреонт жил при
дворе Алевадов в Фессалии, наконец, вернулся в родной город и там умер в
возрасте 85 лет. Его легкие, изящные, поэтически отточенные стихи в ос-
новном посвящены любовным или застольным темам. Чувства его неглубо-
ки и поверхностны. Беззаботность, радостное упоение жизнью, несмотря
на преклонный возраст, характерны для многих его стихов:
Бросил шар свой пурпуровый
Златовласый Эрот в меня
И зовет позабавиться
С девой пестрообутой.
Но, смеяся презрительно
Над седой головой моей,
Лесбиянка прекрасная
На другого глазеет2.
1 Фролов Э. Д Факел Прометея. Изд. 2-е. СПб., 1991. С. 57—59.
1 Вересаев В. В. Эллинские поэты. Собр. соч. Т. 10. С. 256.
218
Ранняя Греция
Язык Анакреонта (он, как и большинство лириков, писал на ионийском
диалекте) чрезвычайно прост и безыскуствен. До нас дошли лишь немногие
его стихи. Особенно известно переведенное Пушкиным стихотворение, в
котором Анакреонт жалуется на быстротечность жизни и неизбежность
смерти:
Поредели, побелели
Кудри — честь главы моей;
Зубы в деснах ослабели
И потух огонь очей.
Сладкой жизни мне немного
Провожать осталось дней:
Парка счет ведет им строго,
Тартар тени ждет моей.
Страшен хлад подземна свода:
Вход в него для всех открыт,
Из него же нет исхода, —
Всяк навеки там забыт1.
Изящная и понятная каждому поэзия Анакреонта нашла в древности
много подражателей. Сохранился большой сборник стихов подражателей
Анакреонта, относящийся к эллинистической эпохе и долгое время припи-
сывавшийся самому Анакреонту. Теперь эти стихи называются анакреон-
тическими.
С конца VI и в V в. до н. э. наблюдается упадок лирической поэзии,
которая уже не могла удовлетворить требований нового, демократическо-
го общества. Последним лириком Греции был фиванский поэт Пиндар
(518—422), «лебедь с белыми крыльями». Пиндар стоит на грани двух эпох
и литературных стилей — лирики, с одной стороны, драмы и комедии — с
другой. Славу Пиндар завоевал своими песнями в честь победителей на
Олимпийских, Пифийских и Немейских состязаниях.
По мере возрастания удельного веса ремесла и торговли в хозяйствен-
ной жизни Греции развивается городская культура. К этому времени за-
рождается новый литературный жанр — литературная проза, ведущая свое
начало от устной ионийской повести. Такие повести, часто посвященные
описанию исторических событий, назывались логой — повествованиями, а
их составители — логографами (см. выше, гл. I, с. 19).
Одновременно с такими повествованиями в середине VI в. до н. э. в
греческой литературе появляется и басня. Возникновение греческой басни
связывают с именем Эзопа, по преданию, горбатого раба, принадлежавше-
го некоему самосскому гражданину. Всю жизнь находясь в зависимом по-
ложении, Эзоп вынужден был маскировать свои мысли. Приписываемые
Эзопу басни повествуют преимущественно о животных, но в образах жи-
вотных мы узнаем черты людей. Этот литературный прием получил назва-
1 Анакреонт. Старость. Пер. А. С. Пушкина; см.: Нилендер В. О. Греческая
литература в избранных переводах. М., 1939. С. 114—115.
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)219
пис эзоповского языка. Биография Эзопа, по общепризнанному в настоя-
щее время мнению, была вымышленной. Сборник его басен, оказавший
огромное влияние на всю мировую литературу, дошел до нас не в первона-
чальном виде, а в более поздней византийской переработке. Однако сюже-
ты эзоповских басен несомненно восходят к глубокой древности.
3.	Архитектура и искусство
К концу VI в. до н. э. сформировались основы греческого изобразитель-
ного искусства. От первых примитивных образцов до совершенных творе-
ний зрелой архаики — таков путь греческой архитектуры VIII—VI вв.
до н. э. Уже архитектурные сооружения конца VII — начала VI в. до н. э.
отличались благородными, хотя и несколько тяжелыми пропорциями и кра-
сотой. В VII в. до н. э. в общих чертах сложился тип храма, получившего
штсм широкое распространение. Он представлял собой удлиненное, пря-
моугольное в плане сооружение, с колоннадой, перекрытое двухскатной
крышей. Развитие архитектуры сопровождалось постепенным отходом от
массивных тяжеловесных форм к более легким и стройным. Среди наибо-
ИСС интересных произведений греческой архитектуры VIII—VI вв. до н. э.
можно отметить храм Геры в Олимпии (VII в. до н. э.) и храм Аполлона в
Коринфе (вторая половина VI в. до н. э.). Последний был уже предтечей
зодчества греческой классики.
Архитектурные детали храмов частично раскрашивались в яркие тона —
чаще всего красный и синий — и обильно декорировались скульптурными
украшениями.
Самым знаменитым храмом, сооруженным в архаический период,
был Артемисион — храм Артемиды Эфесской в Ионии. В древности
он считался одним из семи чудес света. На его строительство, помимо
других, пожертвовал средства богатейший из азиатских владык ли-
дийский царь Крез, о чем можно было прочитать на базах храмовых
колонн. Строительство этого храма, по свидетельству Плиния в «Ес-
тественной истории» (XXXVI, 21,95), продолжалось 120 лет.
История сохранила даже имена первых архитекторов, принимавших
участие в возведении этого величественного сооружении. Это были
Херсифрон из Кносса и его сын Метаген, а завершили строительство
Деметрий и Пеоний из Эфеса.
Храм был сооружен в 2 км к северо-востоку от города Эфес. Как
пишет Плиний, «его воздвигли на болотистой почве, чтобы на него не
влияли землетрясения и не угрожали ему расселины, а с другой сто-
роны, для того, чтобы не закладывать фундамент такой громады на
зыбком и непрочном основании, сначала сделали настил из утоптанно-
го угля, затем из шерсти». Здание храма было возведено почти цели-
ком из прекрасного белого мрамора, большие залежи которого были
как раз тогда обнаружены недалеко от Эфеса.
Как справедливо подчеркивают современные ученые, древние стро-
ители успешно справились с проблемами, которые поставило перед
ними затеянное грандиозное строительство.
220
Ранняя Греция
«При постройке храма Херсифрону приходилось не только использо-
вать весь накопленный прежде опыт. Сооружение Артемисиона стави-
ло перед архитектором новые и сложные задачи. Так, по словам Витру-
вия, Херсифрон применил хитроумный прием, для того чтобы пере-
править из каменоломен, находившихся в 12 километрах от места пост-
ройки Артемисиона, мраморные стволы колонн будущего храма. Ко-
леса повозок, груженных гигантскими стволами, глубоко увязали на
мягких дорогах в илистой почве. Херсифрон приказал вбить д каждый
конец мраморного кругляша по прочному железному сердечнику.
Мраморные стволы оказались насаженными на гигантские железные
прутья. Поверх мраморных стволов были положены деревянные рамы.
Получились гигантские “телеги”, в которых мраморные стволы служи-
ли колесами. Их железные прутья были закреплены в особые металли-
ческие втулки, приделанные к деревянным рамам. Когда в эту телегу,
приладив к ней деревянные жерди, впрягали быков, железные сердеч-
ники начали вращаться, и стволы колонн покатились по топкой дороге,
подминая и утаптывая болотную грязь» (Нейхардт А. А., Шишова И. А.
Семь чудес древней Ойкумены. М., 1990. С. 52).
Эфесский храм представлял собой грандиозный диптер ионическо-
го ордера (диптер — храм с двумя рядами колонн по всему пери-
метру здания). Здание храма занимало огромную площадь (55 на
ПО м), а число колонн по всем четырем фасадам равнялось 127.
При этом по главному фасаду в каждом из двух рядов стояло по
8 колонн. Высота их достигала 18 м. Барабаны мраморных колонн
западного и восточного фасадов были украшены скульптурными
рельефами. Сами колонны имели от 40 до 44 каннелюр, а капители
имели различные формы волют и украшенные крупнопрофилиро-
ванными овами эхины.
Судьба этого замечательного сооружения была непростой. В 356 г.
до н. э. амбициозный грек по имени Герострат сжег эфесское святили-
ще Артемиды, дабы прославить таким образом свое имя. Вскоре эфе-
сяне восстановили знаменитый храм, причем в тех же грандиозных
размерах. Святилище просуществовало еще несколько веков, но в
263 г. н. э. отряд готов, разграбив святилище, разрушил и самый храм,
после чего он уже более не восстанавливался.
Скульптура развивалась в тесной связи с зодчеством, составляя часть
декоративного убранства зданий. Большие скульптурные композиции по-
мещались на фронтонах (пространствах под скатами крыши на торцовых
стенах).
Создавались также статуи, не предназначенные для украшения зданий,
в том числе культовые статуи и даже жанровые статуэтки. В VII в. до н. э. и
особенно в VI в. до н. э. все большее распространение получают статуи
героев, а затем воинов и атлетов — типы идеально развитых людей. Гречес-
кое искусство прославляло сильного, здорового, гармоничного человека.
Однако скульптура архаики была еще очень условна, плоскостна, статич-
на. Скульпторы того времени не умели придавать лицам статуй вырази-
Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)221
гсльность; они оживляли их схематической, так называемой архаической
улыбкой, независимо от того, какие чувства они хотели изобразить. Ста-
туи ярко раскрашивались.
В VII в. до н. э. появляется живопись. До нас она не дошла. Частично о
ней можно судить по вазовым росписям. Так, один из первых известных нам
|рсческих художников, Тимонид (начало VI в. до н. э.), работавший в Корин-
фс, расписывал вазы и создавал картинные композиции на глиняных пласти-
нах (пинаки). В VII—VI вв. до н. э. греческие вазы расписывались черным
лаком по светлому фону. Такая техника называлась чернофигурной. Исклю-
чительной тонкостью и строгим вкусом отличались вазы мастера Эксекия
(вторая половина VI в. до н. э.). В конце VI в. до н. э. появляются краснофи-
гурные вазы, фон которых был покрыт черным лаком, а фигуры были цвета
глины и расписывались красками. Эта техника получила широкое распрост-
ранение в V и VI вв. до н. э.
Греческие вазы использовались самым различным способом, что обусло-
вило исключительное многообразие их форм. Нередко назначение той
или иной вазы находило отражение в изображенном на ней сюжете, на-
пример, на гидрии — сосуде для воды — изображались женщины у ис-
точника с такими же сосудами в руках, на килике — чаше для питья
вина — веселящиеся юноши, бог винограда Дионис или же просто вино-
градная лоза. Некоторые мастера расписных ваз достигали в своем твор-
честве высочайшей степени художественного воплощения. При этом в
равной степени ценился труд и гончарного мастера, создававшего форму
сосуда, и художника, расписавшего вазу, о чем свидетельствуют надписи
на вазах: «Клитий меня расписал, Эрготим сделал», «Гиерон сделал,
Макрон расписал», «Гисхил сделал, Эпиктет расписал». Имена более 700
художников донесли до нас вазовые граффити V в. до н. э.
Уже в архаическое время складывается своеобразная система вазо-
вых форм, которая с небольшими изменениями сохранялась на протя-
жении всего античного периода. Есть смысл назвать некоторые наи-
более распространенные виды сосудов: амфора — большой, нередко
вытянутый сосуд с двумя ручками для хранения вина или масла; гид-
рия — сосуд с тремя ручками, двумя горизонтальными и одной верти-
кальной, для переноски воды; кратер — большой сосуд для смешива-
ния вина с водой; ойнохоя — одноручный кувшин для вина с харак-
терным венчиком в виде трилистника; килик — широкая чаша на
ножке с двумя ручками для питья вина; канфар — сосуд на высокой
ножке с двумя ручками, также для питья вина; скифос — глубокая
чаша для вина с двумя ручками, на плоской подставке; лекиф — сосуд
с одной ручкой и довольно широким венчиком для хранения душис-
того масла; алабастр — небольшой сосуд для душистого масла, и пр.
(подборка дана по кн.: Горбунова К. С., Передольская А.А. Мастера
греческих расписных ваз. Л., 1961. С. 114—115; там же, на с. 116—
117, даны прорисовки форм всех этих сосудов).
Искусство архаического периода подготовило почву для расцвета гре-
ческого искусства в классическое время.
Раздел четвертый
РАСЦВЕТ ГРЕЧЕСКИХ
ПОЛИСОВ
ГЛАВА IX
ГРЕКО-ПЕРСИДСКИЕ
ВОЙНЫ
Войны греков с персами (500—449 гг. до н. э.), открывшие начало новой исто-
рической эпохи — классического периода (V—IV вв. до н. э.), были одним из
самых продолжительных военных столкновений в мировой истории. Победа гре-
ков, объединившихся перед лицом общей опасности, привела не только к усилению
внешнеполитического значения Греции, но и к существенным социально-полити-
ческим и экономическим переменам внутри самого эллинского мира: демократи-
зации полисного строя, развитию экономики и рабовладения.
500—494 гг. до и. э. — Ионийское восстание: восстание малоазийских греков
против персов.
490 г. до н. э. — морской поход персов на Грецию; сражение при Марафоне.
480 г. до н. э. — поход Ксеркса иа Грецию; битвы при Фермопилах, Артемисии
и Саламине.
479 г. до н. э. — сражения при Платеях и мысе Микале, изгнание персов из
Греции.
478—477 гг. до н. э. — образование Делосского (Первого Афинского морско-
го) союза.
449 г. до н. э. — Каллиев мир между персами и греками.
1.	Персия при Ахеменидах
Персидская держава Ахеменидов образовалась в VI в. до н. э. Основате-
лем ее считается Кир Старший (559—530). Возглавив большое объедине-
ние воинственных персидских плен, Кир около 550 г. до н. э. завоевал Ми-
дию, которая перестала существовать как независимое государство и вош-
ла в состав государства персов. С покорения Мидии начинается быстрый
рост Персидской державы. Персы подчиняют Армению, Каппадокию, заво-
евывают всю Малую Азию, в том числе Лидийское государство.
Греко-персидские войны
223
Расширяя границы своей державы дальше на восток, Кир в 538 г. до н. э.
вступил в Вавилон и был объявлен царем Вавилонии. Финикийские города
на Средиземноморском побережье Передней Азии покорились ему без борь-
бы. Огромная территория от побережий Средиземного моря до берегов
Инда, населенная различными племенами и народностями, оказалась под
властью персов. Кир готовился предпринять поход на Египет, но в борьбе
на северных границах своего царства с племенами саков и массагетов, на-
селявших прилегающую с востока к Каспийскому морю область Средней
Азии, потерпел поражение и был убит.
Завоевал Египет преемник Кира — Камбиз (530—522 гг. до н. э.). В
битве при Пелузии (525 г. до н. э.) он наголову разбил войска последнего
египетского фараона Псамметиха III и осадил Мемфис. После падения Мем-
фиса Египет вошел в состав Персидской державы. Дальнейшее сопротив-
ление египетского населения было подавлено силой оружия.
После смерти Камбиза в Персии началась острая династическая борь-
ба, сопровождавшаяся восстаниями в ряде подвластных персам областей.
11обедителем в этой борьбе вышел Дарий I, сын Гистаспа (521—486). Да-
рию удалось подавить восстание, упрочить свою власть и еще больше рас-
ширить персидские владения. В годы его правления завершается формиро-
вание структуры Персидской державы.
Верховная, неограниченная власть принадлежала в персидском госу-
дарстве царю. Он считался сыном Ахурамазды — главного божества пер-
сов. Царский дворец, наводненный придворными и слугами царя, был цен-
тром управления государством. Чтобы придать царской власти внешний
блеск и великолепие, при дворе персидских царей был установлен пышный
этикет. Персидские цари носили роскошные пурпурные одежды, головы их
украшали золотые тиары. Цари редко показывались своим подданным, ко-
торые в таких случаях должны были приветствовать их земными поклона-
ми. Только шесть знатнейших персов обладали правом входить к царю без
доклада. Десятитысячный отряд отборных персидских воинов, называвший-
ся отрядом «бессмертных», охранял царя и сопровождал его во время по-
ходов. «Бессмертными» они назывались потому, что, если один из воинов
этого отряда погибал, на его место сразу же становился другой, так что
численность отряда «бессмертных» всегда оставалась неизменной. Из сре-
ды окружавшей их придворной знати персидские цари выбирали своих со-
ветников, назначали наместников, полководцев и чиновников.
При Дарии I была проведена крупная административная реформа, при-
званная упорядочить систему государственного управления, контроля и
( бора налогов. Вся территория Персидской державы была разделена на 20
отдельных областей — сатрапий. Во главе каждой из них был поставлен
царский наместник — сатрап. Он должен был держать в повиновении насе-
ление вверенной ему области, вершить суд, следить за раскладкой и сбором
налогов, выполнением натуральных повинностей. В обязанность сатрапов
входило также наблюдение за торговлей, состоянием дорог, каналов, плотин
и т. д. Чтобы усилить контроль над наместниками и поставить их в большую
зависимость от центрального правительства, военная власть в сатрапиях
была отделена от административной и передана особым военачальникам.
224
Расцвет греческих полисов
Для надзора и за сатрапом и за военачальником в каждую область назначал-
ся «царский писец». Он получал приказы непосредственно от царя и пере-
давал их военачальнику и сатрапу. «Царский писец» обязан был также до-
носить царю обо всем, что происходило в области и при дворе наместника.
Для тайного наблюдения за сатрапами, военачальниками и «царскими пис-
цами» существовал целый штат шпионов, называвшихся «ушами царя».
Центрами, куда сходились все нити этой сложной системы государ-
ственного управления, были Персеполь и Сузы — столицы государства и
резиденции персидского царя.
Сеть дорог связывала отдельные части Персидского государства друг с
другом, что облегчало быструю переброску войск из центров на перифе-
рию и передачу донесений. Наибольшее значение имела «царская дорога»,
соединявшая Сузы, Сарды и Эфес. Через каждые 20—30 километров на
этой дороге находились особые станции — там всегда были наготове курь-
еры и свежие лошади. Важные донесения передавались эстафетой от стан-
ции к станции. По словам Геродота, донесение из Сард в Сузы доставля-
лось за шесть дней.
Хорошие дороги и безопасность передвижения способствовали разви-
тию торговли. Для облегчения обмена Дарий I ввел золотую монету, так
называемый дарик. Чеканка золотой монеты была исключительной приви-
легией царя. Серебряную монету выпускали сатрапы. Медную монету име-
ли право чеканить даже отдельные города.
При Дарии I окончательно оформилась и персидская военная организа-
ция. Ядром армии были персы, мидяне и другие народности Иранского
плоскогорья. Большое значение имел отряд царских телохранителей. Ос-
тальное войско формировалось из набранных в сатрапиях отрядов, состо-
явших из жителей покоренных персами областей. В этих отрядах воины
различных племен и народностей сохраняли привычное для них вооруже-
ние и применяли свои специфические приемы боя. Таким образом, по сво-
ему составу и вооружению персидская армия была весьма неоднородна.
Подавляющую часть пехоты составляли легковооруженные стрелки из лука.
Персидская конница также была вооружена луками, короткими мечами и
копьями. Тела персидских воинов были защищены чешуйчатыми панциря-
ми и небольшими щитами. Сражение обычно начиналось с атаки пехоты,
засыпавшей врага градом стрел, и завершалось выступлением персидской
конницы против уже деморализованного противника.
В персидских войсках применялись и боевые колесницы, снабженные
особыми серпами, приводимыми в движение вращением колес. Такими сер-
пами можно было перерубить пополам воина в тяжелом вооружении.
Флот персидского царя состоял из кораблей, поставлявшихся финикий-
цами и подвластными персам малоазийскими греками.
В экономическом отношении Персия также представляла чрезвычайно
пеструю картину. На необъятных пространствах Персидской державы су-
ществовали разнообразные отрасли сельского хозяйства: садово-огород-
ная (Вавилония, Северная Сирия, Палестина), зерновая (Египет) и ското-
водство, в особенности коневодство в горных и степных частях (Туркестан
и Аравия). В большей части Персидского царства преобладало мелкое хо-
Греко-персидские войны
225
зяйство. Наряду с полусвободными и свободными земледельцами в Пер-
сии, как и вообще на Востоке, было много рабов — пастухов, рабочих на
садово-огородных плантациях и ремесленников. Земледельцы платили на-
туральный оброк, работали на постройке дорог, мостов, крепостей, рыли
каналы и отправляли транспортную повинность по перевозке войск, всяко-
го рода грузов и т. д. Тяжесть повинностей возрастала по мере активизации
и усложнения внешней политики государства.
Особенно разорительна для подвластных персам областей была откуп-
ная система, т. е. отдача сбора налогов на откуп объединениям откупщиков.
В царских канцеляриях было точно вычислено, что, в каком размере и
когда следует брать с каждой сатрапии. Подати уплачивались натурой и
деньгами. Золото и серебро хранилось в царских дворцах, в сокровищни-
цах. Металл расплавляли, вливали в глиняные сосуды, где он застывал, а
потом снимали глиняную оболочку. Всякий раз, когда требовались сред-
ства на покрытие государственных расходов, царь приказывал отрубать
необходимое количество золота или серебра. Натуральные подати были
чрезвычайно разнообразны: от хлеба, фруктов и прекрасных белых коней
до золотых и серебряных сосудов. Так, например, Каппадокия, кроме уп-
латы денежного налога, поставляла 1500 лошадей, две тысячи мулов, 50
тысяч овец, Лидия — вдвое больше, и т. д. Тяжелые повинности и налоги
вызывали недовольство населения.
В целом Персидская держава Ахеменидов представляла собой типич-
ное для той эпохи древневосточное государство. Отдельные части этого
огромного государства, населенные племенами и народностями, говорив-
шими на различных языках и находившимися на разных уровнях истори-
ческого развития, были весьма мало связаны друг с другом. При таких ус-
ловиях государственная централизация, осуществляемая при помощи ору-
жия и мер административного воздействия, не находила себе
жономического оправдания и была скорее кажущейся, чем действитель-
ной. Население подвластных персам областей постоянно восставало, от-
дельные же сатрапы, несмотря на принимаемые центральным правитель-
ством меры, чувствовали себя достаточно самостоятельными и не всегда
выполняли волю персидского царя и его советников.
2.	Начало греко-персидских войн
До завоевания персами Малой Азии греческие города на западном побе-
режье находились в зависимости от лидийского царства. Зависимость эта
пыла для них не слишком обременительной. Лидия не имела своего мор-
ского флота, и вся лидийская морская торговля сосредоточилась в руках
ма лоазийских греков. Умеренная дань, выплачиваемая греческими города-
ми лидийскому царю, с лихвой окупалась теми выгодами, какие греки по-
лучали от посреднической торговли.
Положение греческих городов существенно изменилось после завоева-
ния персами Малой Азии (546 г. до н. э.). Разгромив Лидию, Кир двинулся к
побережью. Сопротивление ионийских городов, действовавших разобщен-
но, было быстро подавлено. Спарта, к которой они обратились за помощью,
" И< 1ория Древней Греции
226
Расцвет греческих полисов
не решилась оказать им военную поддержку. В результате греческие города
Малоазийского побережья один за другим были вынуждены покориться пер-
сам и признать верховную власть персидского царя. Вскоре персы захватили
и Самос (правитель которого, Поликрат, был казнен ими и распят на кресте),
распространили свою власть на некоторые другие близлежащие острова и
утвердились на берегах Геллеспонта. Жизненно важная для греков морская
торговля с причерноморскими областями оказалась, таким образом, под
постоянным контролем персов. К тому же персидские цари проводили поли-
тику поощрения торговой деятельности финикийцев — злейших торговых
соперников греков.
Чтобы упрочить свое господство в греческих городах Малоазийского
побережья, персы стали вмешиваться во внутренние дела этих городов,
навязывать им своих ставленников из среды местной аристократии. Эти
правители жестоко подавляли в подвластных им городах демократическое
движение. Они были не за страх, а за совесть преданы персидскому царю,
так как без его поддержки не смогли бы удержаться у власти. По свидетель-
ству Геродота, Гестией, поставленный Дарием I правитель одного из самых
крупных малоазийских городов, Милета, открыто говорил, что «в случае
падения могущества Дария, как ни он сам не будет в состоянии сохранить
власть над милетянами, так и никто другой ни над кем, так как каждый город
предпочтет господству тирана власть демократии» (IV, 137).
Для дальнейшего развития событий существенное значение имел по-
ход, предпринятый Дарием I в 514—513 гг. до н. э. через Фракию в Запад-
ное и Северное Причерноморье, — скифский поход Дария. Персидский
царь стремился овладеть Фракией и богатыми хлебом черноморскими по-
бережьями. Это укрепило бы господство персов над берегами Геллеспонта
и малоазийскими городами и усилило их влияние на города материковой
Греции. Кроме того, воинственные скифские племена, по свидетельству
Геродота (I, 103—106), с давних пор совершали опустошительные набеги
на Мидию, и, следовательно, Дарию необходимо было обезопасить от них
северные границы своего царства.
В походе приняли участие разноплеменные сухопутные войска и со-
провождавший их флот. Самосский грек, архитектор Мандрокл, построил
мост через Боспор, по которому войска Дария перешли на европейскую
сторону. Персы, несмотря на сопротивление фракийских племен, пересек-
ли Фракию. Для переправы через Дунай был сооружен еще один мост. Ох-
рану моста Дарий поручил участвовавшим в походе грекам.
Вторгнувшиеся в пределы Скифии персидские войска не были подго-
товлены к длительному походу: между тем скифская конница не давала им
покоя, завлекая их в глубь степей. Армия персов двигалась по ненаселен-
ной местности, опустошенной отступавшими скифами, не встречая глав-
ных сил врага. По Геродоту, поход продолжался два месяца. Ктесий гово-
рит о 15-дневном походе. В результате скифской тактики войска Дария
оказались в тяжелом положении: начались перебои в снабжении войск про-
довольствием и годод. Бессмысленно было продвигаться дальше в поисках
неуловимого противника по опустошенной стране, и Дарию пришлось по-
вернуть обратно, бросив раненых, больных и истощенных.
Греко-персидские войны
227
Таким образом, скифский поход Дария закончился полной неудачей.
Военный престиж Персидской державы оказался подорванным в глазах ее
многочисленных подданных, что создавало угрозу серьезных осложнений
в различных частях царства. Правда, вернувшись со своими главными си-
лами в Азию, Дарий оставил в Европе полководца Мегабаза, который дол-
жен был завершить покорение фракийских племен, населявших прилегаю-
щие к Геллеспонту территории. После долгой борьбы эти племена были
вынуждены подчиниться персам. Признал власть персидского царя и царь
соседней с Фракией Македонии, Аминта I. Путь для дальнейших завоева-
ний в Балканской Греции для персов был открыт.
Постоянные раздоры между греческими городами облегчили решение
) гой задачи, давая персам повод для вмешательства во внутренние дела
। реков. Так, когда против Афин выступила Спарта, Клисфен обратился к
персам. За военную помощь он был готов признать власть персидского
царя над Афинами и дать ему в знак покорности «землю и воду». Однако,
как мы знаем, афинское народное собрание не утвердило этот договор.
Большая часть полноправного населения греческих городов дорожила сво-
ей независимостью и свободой и готова была с оружием в руках защищать-
ся от угрозы персидского порабощения.
Подобная позиция греков объяснялась и экономическими причинами.
Захват персами побережья Фракии и Геллеспонта оказал пагубное влияние
на греческую торговлю не только на Черном, но и на Эгейском море. Ост-
рое недовольство вызвала проводимая Дарием политика покровительства
финикийским торговцам, вытеснявшим греческих со средиземноморского
рынка. Кроме того, после завоевания персами Египта (525 г. до н. э.) греки
нс могли развивать торговлю и в этой стране.
Властью персов особенно тяготились жители ионийских городов на
побережье Малой Азии. Здесь недовольство усугублялось налоговой по-
ни гикой Дария — увеличением налогов, взимаемых при помощи откупщи-
ков, обременительными повинностями, самовластием посаженных Дари-
гм правителей-тиранов. Еще во время Скифского похода некоторые пред-
водители ионийских отрядов, входивших в состав войск Дария, готовы были
о । крыто выступить против него. После военных неудач Дария они собира-
>п 1сь разрушить мост через Дунай, чтобы затруднить ему отступление. В
последующие после похода годы обстановка еще более накалилась. При
Н1ких обстоятельствах в 500 г. до н. э. на побережье Малой Азии вспыхну-
ио восстание ионийских греков. Восстание началось в Милете и сразу же
было поддержано всеми другими ионийскими городами. Тираны — персид-
ские ставленники — повсеместно был свергнуты восставшим демосом, по-
всюду пришли к власти демократические правительства.
13 предвидении неравной борьбы с Персидской державой, военные силы
ко горой во много раз превышали силы восставших, они обратились с при-
ливом о помощи к европейским грекам. Но на этот призыв откликнулись
in।шь Афины, пославшие в Ионию двадцать своих кораблей, и Эретрия на
)вбсс, направившая пять кораблей.
Сначала восставшие имели успех; им удалось даже опустошить и разру-
.... резиденцию персидского сатрапа в Малой Азии Сарды. Но в битве под
228
Расцвет греческих полисов
Эфесом греки потерпели поражение, а в 494 г. до н. э. в результате измены
самосцев были наголову разбиты в морском сражении у острова Лады, близ
города Милета. Это решило участь Милета, который в том же году был взят
штурмом и полностью разрушен. Большая часть его жителей была перебита
или продана в рабство. Падение Милета, знаменовавшее конец восстания,
произвело сильнейшее впечатление на всех греков. Афинский поэт Фриних
посвятил этому событию трагедию «Взятие Милета». Когда она шла в афин-
ском театре, зрители рыдали, потрясенные судьбой Милета. Участь Милета
вскоре в той или иной мере разделили и другие греческие города. К лету
493 г. до н. э. восстание было окончательно подавлено. Неудачу этого вос-
стания можно объяснить не только военным перевесом персов, но и преда-
тельским поведением ионийской аристократии, часть которой была заинте-
ресована в сохранении персидского владычества.
Ионийское восстание показало персидскому правительству, что оно лишь
тогда может быть спокойным за свои малоазийские владения, если и евро-
пейские греки ему покорятся. Как ни мала была помощь, оказанная Афинами
и Эретрией восставшим ионянам, персы использовали ее как предлог для
войны против материковой Греции. Летом 492 г. до н. э. полководец и зять
Дария I Мардоний с многочисленным войском, усиленным флотом, пред-
принял поход на Балканскую Грецию вдоль Фракийского побережья. Когда
сухопутные силы Мардония приближались к Халкидскому полуострову и
его флот стал огибать Афонский мыс, корабли попали в сильный шторм.
Около 300 кораблей и экипажи погибли в море. После этого Мардоний ре-
шил повернуть назад. Неудачный поход Мардония вошел в историю греко-
персидских войн под названием первого похода персов на Грецию.
На следующий год Дарий направил своих послов в различные города
европейских греков с требованием «земли и воды» — знаков признания
верховной власти персидского царя. Многие греческие города удовлетво-
рили это требование. В памяти греков еще была свежа расправа персов на
Ионийском побережье. Кроме того, в некоторых городах, например Фес-
салии и Беотии, большим политическим влиянием пользовалась аристо-
кратия, настроенная в пользу персов; с помощью или при поддержке пер-
сидского царя она рассчитывала сохранить свою власть над демосом. Толь-
ко в Афинах и Спарте дипломатический ход Дария не увенчался успехом. В
этих городах царские послы были убиты; спартанцы бросили их в колодец,
чтобы они могли взять столько земли и воды, сколько им нужно.
В 490 г. до н. э. персы предприняли свой второй поход на Европейс-
кую Грецию, который носил характер большой десантной операции. Со-
средоточенные на побережье Киликии персидские войска под командова-
нием Датиса и племянника Дария — Артаферна были посажены на кораб-
ли. По пути персы опустошили Наксос и высадились на острове Эвбее,
где овладели городами Каристом и Эретрией. Большая часть жителей Эрет-
рии была перебита или обращена в рабство, а город разрушен. После
этого персы переправились через пролив, отделяющий Эвбею от побере-
жья Аттики, и, по совету участвовавшего в этом походе бывшего афинс-
кого тирана Гиппия, высадились близ Марафона, расположенного в 40
километрах от Афин.
Греко-персидские войны
229
Над афинянами нависла смертельная опасность. Они обратились за
помощью к спартанцам, но безрезультатно — те предпочли занять выжида-
тельную позицию. Афиняне смогли выставить 10 тысяч тяжеловооружен-
ных воинов и еще тысячу воинов, высланных им на помощь Платеями, не-
большим беотийским городом, расположенным у самой границы Аттики.
Точными данными о численности высадившихся у Марафона персидских
сил мы не располагаем, ибо Геродот приводит явно преувеличенные дан-
ные; следует все же думать, что персов было не меньше, а, видимо, больше,
чем греков. При таких условиях, казалось бы, афинянам было выгоднее
остаться в городе под защитой его стен. Тем не менее на совете афинских
стратегов было принято решение выйти навстречу врагу и дать ему сраже-
ние в Марафонской долине. Это решение было обусловлено не столько
военными, сколько политическими побуждениями. В Афинах находилось
немало аристократов и бывших сторонников Писистрата, недовольных
существующим строем. Если бы эти люди перешли на сторону врага во
время осады, это могло бы привести к очень опасным для защитников горо-
да последствиям.
Сражение при Марафоне произошло в 490 г. до н. э. Геродот пишет, что
афиняне и персы несколько дней стояли друг против друга, прежде чем
началась битва. Афинское ополчение возглавляли десять стратегов, среди
которых были будущий основатель Афинского морского союза Аристид и
бежавший в Афины от персов бывший афинский правитель Херсонеса фра-
кийского Мильтиад.
Обычно афинские стратеги командовали войском по очереди, каждый
по одному дню. Но под Марафоном все они согласились передать командо-
вание Мильтиаду, лучше всех знакомому с военными приемами и тактикой
персов. Накануне битвы греки занимали хорошо укрепленную позицию на
возвышенности, фланги которой были защищены от нападения конницы
поваленными деревьями.
Персы были заинтересованы в решающем сражении, чтобы разбить гре-
ков и открыть себе путь на Афины. Однако они опасались первыми атако-
вать позицию, занятую афинянами на возвышенности, так как не смогли бы
использовать свою конницу, и, следовательно, лишились бы важного для
них военного преимущества. Афинские же стратеги не хотели выводить
свои войска на равнину, где вражеская конница могла нанести им сокруши-
। сльный удар. И все же первыми начали сражение греки. К этому побудили
их опасения за свой тыл. Геродот вкладывает в уста Мильтиада следующую
речь на военном совете: «Если мы не дадим сражения, то я уверен, что
сильная смута постигнет умы афинян и склонит их на сторону персов; если
же мы вступим в бой, прежде чем обнаружится раскол в среде афинян, то с
помощью справедливых богов мы можем выйти из сражения победоносно»
(VI, 109). Таким образом, греки оставили свои укрепленные позиции на
возвышенности и, спустившись на равнину, атаковали персов.
По рассказу Геродота, Мильтиад, опасаясь охвата с флангов, растянул
свой боевой строй, стремясь к тому, чтобы его длина равнялась длине бое-
вой линии персов. Поэтому греческий строй, и особенно его центр, был
ослаблен и не имел достаточной плотности и глубины. Построенное таким
230
Расцвет греческих полисов
образом греческое войско двинулось навстречу персам. Основная масса
персидской пехоты состояла из лучников, стрелы которых особенно эф-
фективно поражали на расстоянии приблизительно 100 метров. Поэтому
Мильтиад приказал своим воинам последние 100 метров, отделяющие гре-
ков от персов, пробежать бегом, чтобы сократить время, которое они дол-
жны были находиться под обстрелом.
Геродот рассказывает, что персы построили специальные корабли для
перевозки лошадей и выбрали для высадки десанта Марафонскую равнину
именно потому, что это было удобное место для конной атаки. Однако
Геродот ничего не сообщает о действиях персидской конницы во время
Марафонского сражения. Почему же персидские всадники не напали на
греков с флангов? Источники не упоминают и о захвате греками персид-
ских коней, хотя военная добыча греков перечисляется в них довольно под-
робно. Некоторыми учеными нашего времени было высказано предполо-
жение, что персы еще до начала битвы погрузили своих лошадей на кораб-
ли, и поэтому их конница не могла принять участие в сражении. Более
вероятной представляется другая точка зрения. По-видимому, персидские
всадники находились не на флангах боевой линии, а в центре, и поэтому не
могли охватить наступающую греческую фалангу с боков. Именно в цент-
ре атака греков захлебнулась, а персы, перейдя в контрнаступление, про-
рвали середину афинской боевой линии. Однако на флангах, где афинские
тяжеловооруженные гоплиты сражались с персидскими легковооружен-
ными стрелками, греки одержали полную победу. И персы, уже одолевав-
шие врага в центре, были вынуждены поспешно отступить. Греки энергич-
но преследовали их до самых кораблей и семь из них захватили. По данным
Геродота, видимо, несколько преувеличенным, персы оставили на поле боя
6400 человек, тогда как потери афинян и их союзников-платейцев исчисля-
ются всего 192 воинами.
После того как корабли персов отошли от марафонского берега, они,
по рассказу Геродота, обогнули мыс Суний и направились в Саронический
залив, чтобы высадиться на побережье Аттики и врасплох овладеть Афина-
ми. Однако афинские стратеги разгадали намерения врага. Форсированным
маршем они перебросили свои войска из Марафонской долины к Афинам.
Когда персы приблизились к берегу, они увидели, что греки готовы всту-
пить с ними в новое сражение. Тогда персы предпочли уйти в море. Победа
афинян, сражавшихся за свободу и независимость своей родины, и их союз-
ников-платейцев была полной. Считавшиеся непобедимыми персидские
войска были разбиты и обращены в бегство. Эта победа продемонстриро-
вала превосходство греческого вооружения и тактики над тактикой и во-
оружением персов.
Моральное значение марафонской победы очень велико. Она произве-
ла огромное впечатление на всех греков, вернула им веру в свои силы.
Общую сжатую панораму греко-персидских войн дает Фукидид: «С
усилением могущества ионян на них во главе Персидской державы
пошел войной Кир. Сокрушив царство Креза, он завоевал все земли
по сю сторону реки Галиса до моря и лишил свободы города на мате-
Греко-персидские войны
231
рике. Впоследствии Дарий с помощью финикийского флота покорил
также и острова...
Через несколько лет после изгнания тиранов из Эллады произошла
битва мидян с афинянами при Марафоне. А на десятый год после нее
Варвар снова пошел великим походом, чтобы поработить Элладу. Вви-
ду грозной опасности, нависшей над Элладой, лакедемоняне как самые
могущественные стали во главе союзного войска эллинов, а афиняне
при вторжении мидян решили покинуть свой город. Со всем своим
добром они сели на корабли и стали мореходами. После изгнания общи-
ми силами Варвара, немного спустя все отпавшие от царя эллины и их
союзники присоединились частью к афинянам, частью же к лакедемоня-
нам. Действительно, оба эти города были тогда самыми могуществен-
ными, один на суше, другой — на море. Этот военный союз, правда,
сохранялся недолго. Лакедемоняне и афиняне, разделенные враждой,
стали вместе с союзниками воевать друг с другом и всякий раз, когда
где-нибудь возникала вражда между остальными эллинскими города-
ми, они присоединялись либо к Афинам, либо к Лакедемону» (Фуки-
дид. История, 1,16. 18. Пер. Г. А. Стратановского).
Интересные подробности о походе Датиса и Артаферна и битве при
Марафоне сообщает Корнелий Непот: «Дарий по возвращении из
Европы в Азию внял уговорам друзей, которые советовали ему под-
чинить Грецию, и снарядил флот из 500 кораблей. Начальниками фло-
та он поставил Датиса и Артаферна, предоставив им 200 тыс. пехотин-
цев и 10 тыс. всадников, причиной же похода выставил свою вражду к
афинянам, с помощью которых ионийцы овладели Сардами и переби-
ли его гарнизон. Царские полководцы привели флот к Эвбее, тотчас
взяли Эретрию и, захватив в плен всех граждан этого города, отправи-
ли их в Азию к царю. Оттуда они двинулись на Аттику и высадили свои
войска на Марафонском поле, расположенном приблизительно в миле
от города. Афиняне, потрясенные столь великой и близкой бедой,
обратились за помощью не к кому иному, как к лакедемонянам: гонца
Фидиппида из разряда так называемых скороходов послали в Лакеде-
мон с вестью, что афиняне нуждаются в скорейшей помощи, а в самих
Афинах были избраны десять полководцев для командования войс-
ком, в том числе Мильтиад. Среди этих военачальников шел горячий
спор, обороняться ли за городскими стенами или выступить навстречу
противнику и дать ему бой. Один Мильтиад настаивал на немедлен-
ном выступлении в поле: граждане, видя, как полагаются на их муже-
ство, воспрянут духом, а враги, заметив, что с ними намерены биться
даже малыми силами, утратят свою прыть.
В это время ни один город не оказал помощи Афинам — только Пла-
теи, приславшие тысячу воинов. После их прибытия число бойцов
достигло 10 тыс., и эта маленькая армия горела удивительным бое-
вым духом. Из-за ее настроения Мильтиад получил превосходство
над своими товарищами: подчинившись его совету, афиняне вывели
войско из города и разбили в удобном месте лагерь...
232
Расцвет греческих полисов
Датис понимал, что поле боя неудобно для персов, однако, полагаясь
на численность своего войска, жаждал скрестить оружие, считая, к
тому же, что разумнее сразиться до подхода лакедемонской подмоги.
Итак, он поставил в строй 100 тыс. пехотинцев и 10 тыс. всадников и
начал битву. В этом сражении афиняне проявили несравненную доб-
лесть, разгромив десятикратно сильнейшего врага и наведя на персов
такой страх, что те бежали не в лагерь, а на корабли. Не было еще на
свете более славной победы. Никогда еще такая малая кучка бойцов
не сокрушала столь мощного воинства» (Корнелий Непот. Мильтиад,
4—5. Пер. Н. Н. Трухиной).
Грекам не приходилось сомневаться в том, что им предстоят гораздо
более серьезные военные испытания, ибо трудно было себе представить,
что персы под влиянием неудачи в Марафонской битве отказались от свое-
го плана подчинить Европейскую Грецию. Новый поход на Грецию они,
однако, оказались в состоянии осуществить только через десять лет. В пер-
сидском тылу было неспокойно: большое восстание вспыхнуло в Египте и
серьезные волнения начались в Вавилонии. Сыну и наследнику умершего в
486 г. до н. э. Дария Ксерксу пришлось потратить немало времени, пока в
его государстве не водворилось относительное спокойствие. Только после
этого он возобновил приготовления к большому походу против греков,
закончившиеся лишь к весне 480 г. до н. э.
Греки почти не использовали десятилетнего перерыва в военных дей-
ствиях. Между греческими государствами продолжались нескончаемые
раздоры, внутри городов — ожесточенные столкновения между различны-
ми политическими группировками. Только когда военные приготовления
Ксеркса были почти закончены и даже наведены мосты для переправы пер-
сидской армии через Геллеспонт, греки начали спешно готовиться к отра-
жению нашествия. Спарта заключила с Афинами договор о совместных
действиях против персов. В 481 г. до н. э. к этому союзу примкнули некото-
рые другие полисы. Таким образом, в состав оборонительного союза во-
шло 31 греческое государство. Однако значительная часть греческих горо-
дов по-прежнему признавала верховную власть персидского царя (города
Фессалии, Фтиотиды, Беотии, локров и др.).
Так как Спарта, стоявшая во главе объединения пелопоннесских горо-
дов, была самым сильным на суше и влиятельным членом нового союза, то
верховное командование союзными войсками было предоставлено спар-
танцам. Даже во главе флота антиперсидской коалиции был поставлен спар-
танец, хотя наиболее многочисленную и лучшую часть союзной эскадры
составляли афинские корабли.
Геродот так свидетельствует о создании общеэллинского союза про-
тив персов: «В числе племен, которые дали (персам) “землю и
воду”, были следующие: фессалийцы, долопы, эниены, перребы,
локры, магнеты, малийцы, фтиотийские ахейцы, фиванцы и осталь-
ные беотийцы, кроме феспийцев и платейцев. Против них-то прочие
эллины, которые объявили войну варварам, заключили освященный
Греко-персидские войны
233
жертвоприношением и клятвой союзный договор. А договор этот
гласил так: всякий эллинский город, предавшийся персидскому
царю, не вынужденный к этому необходимостью, в случае победы
союзников обязан уплатить десятину дельфийскому богу. Таков
был союзный договор эллинов.
Все эллины, избравшие “лучшую долю” в общеэллинском деле, со-
брались в одном месте. Там они держали совет и заключили союз под
клятвой, прежде всего решив прекратить вражду и междоусобные
войны... Затем эллины решили послать соглядатаев в Азию разузнать
о военной силе персидского царя, который, по их сведениям, нахо-
дился с войском в Сардах» (Геродот. История, VII, 132. 145. Пер.
Г. А. Стратановского).
«В исторической литературе, посвященной греко-персидским вой-
нам, — пишет современный исследователь В. М. Строгецкий, —
принятым является утверждение, что союз греческих государств
для борьбы с персами сложился осенью 481 г. до н. э. Мнения уче-
ных расходятся лишь в том, кого называть инициатором создания
этого союза — Спарту или Афины... Хотя это утверждение и не про-
тиворечит литературной традиции, тем не менее оно неточно отра-
жает истинное положение дел...
Создание антиперсидской коалиции не являлось единовременным ак-
том. События 481 г. до н. э., по-видимому, лишь завершили длитель-
ный процесс консолидации греческих сил против персидской опасно-
сти, который начался задолго до нашествия Ксеркса...
В Спарте в 492 г. до н. э. в результате острой внутриполитической
борьбы победу одержали Клеомен и Леотихид — сторонники актив-
ной антиперсидской политики. Демарат, лишившийся трона, вынуж-
ден был искать убежище в Персии.
В Афинах сторонники антиперсидских действий объединились вокруг
Мильтиада, который, едва избежав опасности персидского плена, при-
был в 492 г. до н. э. в Афины из Херсонеса...
Победа антиперсидских сил в Спарте и Афинах подготовила благо-
приятные условия для сближения между этими государствами и за-
ключения оборонительного союза против персов (эпимахии). Первым
актом этого союза, по-видимому, было обращение Афин к Спарте с
просьбой наказать эгинцев за то, что они предоставили персам “землю
и воду”... Второй раз они уже накануне Марафонского сражения по-
слали в Спарту вестника Фидиппида с просьбой оказать помощь. Лаке-
демоняне решили помочь афинянам, однако, по-видимому, осложне-
ние внутриполитической ситуации в Спарте в связи с действиями
Клеомена задержало отправление военного отряда.
Итак, вероятно, этот договор, а не Пелопоннесский союз во главе
со Спартой послужил основанием для возникновения впоследствии
антиперсидской коалиции. Постепенно к этому союзу присоединя-
лись те греческие государства, которые не желали подчиняться
персам.
234
Расцвет греческих полисов
После поражения персов в Марафонской битве и в связи со смертью
царя Дария в греко-персидских войнах наступил кратковременный
перерыв. Спартанско-афинский оборонительный союз продолжал су-
ществовать, хотя и без явных признаков жизни...
Когда стало известно о приходе к власти Ксеркса и о приготовлениях
царя к новому вторжению в Элладу, в Греции вновь началось оживле-
ние антиперсидских сил. Согласно Геродоту, одними из первых об
этом узнали лакедемоняне, которые, получив своеобразное известие
от Демарата, прочитали его и отослали остальным эллинам... *
Заключению общеэллинского союзного соглашения, по-видимому,
предшествовало совещание государств, принявших предложение
Спарты организовать антиперсидскую коалицию, состоявшееся в Ла-
кедемоне в местности Элленион в конце 482 г. до н. э., т. е. когда
Ксеркс с огромным войском выступил в поход. Собравшиеся эллины
совещались о том, как организовать сопротивление войскам Ксеркса,
шедшим на Европу, и решили заключить союз против Персии; цент-
ром его избрали Истм, отстоящий от Спарты и Афин на одинаковом
расстоянии и имеющий важное стратегическое положение; на Истме
должны были заседать представители государств — членов союза (про-
булы).
Впервые пробулы собрались на Истме осенью 481 г. до н. э., когда
Ксеркс с войском находился в Сардах. Здесь в святилище Посейдона
и был заключен освященный жертвоприношением и клятвой союз-
ный договор, направленный против персов и тех эллинских городов,
которые добровольно выступили на их стороне. Это было объедине-
ние греческих полисов, сложившееся в результате чрезвычайных об-
стоятельств для вполне определенных военно-политических целей:
отразить нашествие варваров и, освободив греческие города от пер-
сидского господства, наказать тех эллинов, которые добровольно вы-
ступали на стороне персидского царя.
Таким образом, антиперсидская коалиция по форме напоминала эпи-
махию... и мыслилась ограниченной по времени. Учитывая это, едва
ли можно ее считать, по крайней мере на первом этапе ее существова-
ния, постоянной симмахией подобно Пелопоннесскому или Афинско-
му морскому союзу...
Руководящим органом панэллинского союза стал синедрион, состоя-
щий из пробулов и, возможно, пилагоров или феоров... Наряду с си-
недрионом пробулов руководящую роль в союзе играл также совет
стратегов... Источники не позволяют четко разграничить функции си-
недриона пробулов и совета стратегов. По-видимому, на первых по-
рах существования союза синедрион пробулов разрабатывал страте-
гию антиперсидской коалиции, назначал командующих и решал раз-
личные общеполитические проблемы, а совет стратегов решал все
возникавшие тактические вопросы, причем полномочия у него были
довольно обширны... Говоря о соотношении роли этих двух органов в
панэллинрком союзе, следует отметить, что тенденция заключалась в
Греко-персидские войны
235
усилении позиций совета стратегов. С ростом противоречий между
союзниками синедрион пробулов в конце концов не смог осуществ-
лять свои функции, и центр управления союзом после Саламинского
сражения переместился в совет стратегов.
Религиозным центром, который должен был скрепить единство обще-
греческого союза против персов, стало святилище Посейдона на Ист-
ме. Гегемоном союза большинством голосов была признана Спарта.
Попытки афинян в лице Фемистокла получить в свои руки руководство
общегреческим флотом из-за сопротивления союзников не увенчались
успехом, и афинянам пришлось уступить. Таким образом, Спарта сохра-
нила за собой руководство сухопутным войском и флотом...
События 479 г. до н. э. явились новым этапом в истории эволюции
общеэллинского союза. Кризис, начавшийся в антиперсидской коали-
ции со времени Саламинской битвы и отрицательно сказавшийся на
структуре союза, удалось преодолеть накануне Платейской битвы.
Возникла необходимость в реорганизации и укреплении самой струк-
туры панэллинской лиги. Прежде всего Истм более не удовлетворял
как центр, откуда осуществлялось руководство общегреческими дей-
ствиями... После победы греков в Платейском сражении религиоз-
ным центром союза стали Платеи, где был учрежден культ Зевса Ос-
вободителя... Гегемония в союзе по-прежнему оставалась в руках
Спарты. Вместе с тем союз постепенно пополнялся за счет новых
членов и к концу 479 г. до н. э. превратился в очень представительную
коалицию, объединявшую большую часть эллинских полисов. Это со-
здавало предпосылки для изменения соотношения политических сил
в союзе... Усилился авторитет Афин. С этими факторами приходилось
считаться лакедемонянам...
В области военной организации союза наметилась тенденция к воз-
никновению постоянного сухопутного войска и флота. Таким обра-
зом, возникли предпосылки для перерастания общеэллинского союза
в постоянную симмахию» (Строгецкий В. М. Панэллинская лига 481 г.
до н. э.//Социальная структура и политическая организация античного
общества. Л., 1982. С. 48).
Могущество Афин на море особенно возросло после проведения в жизнь
। ак называемой морской программы. Вождем группировки, выдвинувшей
•эту программу, был Фемистокл — архонт 493/92 г. до н. э. Фемистокл
решил усилить морскую мощь Афин, построив флот из новых боевых трех-
палубных кораблей — триер. Для этого он предложил использовать полу-
чаемые от Лаврийских серебряных рудников доходы, которые ранее дели-
||ись между гражданами.
«При архонте Никодеме, — пишет Аристотель, — были открыты
рудники в Маронии, и у города остались сбережения в 100 талантов от
их разработки. Тогда некоторые советовали раздать эти деньги наро-
ду, но Фемистокл не допустил этого. Он не говорил, на что думает
употребить эти деньги, но предлагал дать их заимообразно ста бога-
236
Расцвет греческих полисов
тейшим из афинян, каждому по одному таланту, а затем, если их рас-
ходование будет одобрено, трату принять в счет государства, в про-
тивном же случае взыскать эти деньги с получивших их в заем. Полу-
чив деньги на таких условиях, он распорядился построить 100 триер,
причем каждый из ста человек строил одну. Это и были те триеры, на
которых афиняне сражались при Саламине против варваров. В это
время подвергся остракизму Аристид» (Аристотель. Афинская поли-
тия, 22. Пер. С. И. Радцига).
Осуществление этой программы сопровождалось обострением поли-
тической борьбы. Дело в том, что ядро афинского сухопутного ополчения
состояло из граждан, принадлежавших, в соответствии с делением Соло-
на, к трем первым имущественным разрядам. В афинском же флоте служи-
ли преимущественно малосостоятельные граждане — городская беднота,
относящаяся к четвертому имущественному разряду — фетам. Превраще-
ние флота в основную военную силу государства при таких условиях неиз-
бежно должно было усилить влияние неимущих и малоимущих слоев афин-
ского гражданства в политической жизни, что ущемляло интересы круп-
ных афинских рабовладельцев и землевладельцев.
Главой враждебной Фемистоклу группировки становится Аристид.
Аристида поддержали не только наиболее богатые афинские рабовладель-
цы и земледельцы, но и значительная часть аттического крестьянства, бояв-
шаяся вторжения врага с суши и поэтому разделявшая выдвинутую Арис-
тидом программу сухопутной обороны. Между обеими группировками
разгорелась борьба. Победителями из нее вышли Фемистокл и его едино-
мышленники, добившиеся в 482 г. до н. э. изгнания Аристида при помощи
остракизма.
После этого афиняне, реализуя морскую программу Фемистокла, в те-
чение двух с небольшим лет построили 180 триер и стали располагать
самым многочисленным и сильным флотом в Греции.
Создание такого флота превращало Афины в могущественную морскую
державу на Эгейском море, способную поспорить даже с «господами мо-
рей» — финикийцами. «Фемистокл, — пишет Плутарх, — начал постепен-
но приохочивать сограждан к занятию мореплаванием, внушать им любовь
к морю. По его мнению, они не имели основания рассчитывать на успех в
сухопутной войне даже с соседями, между тем как при помощи флота они
могли не только защищаться от нападения персов, но и сделаться владыка-
ми всей Греции» (Фемистокл, 4). В конце концов Фемистокл, обладавший
незаурядной энергией, достиг поставленной цели. Ему удалось превратить
своих сограждан из стойких гоплитов в моряков. Враги Фемистокла потом
обвиняли его в том, что он «отнял у своих сограждан копье и щит и прико-
вал афинян к скамьям и веслам».
При Фемистокле же начала отстраиваться новая военная и торговая
гавань Пирей с примыкавшими к ней верфями.
Победу политики Фемистокла можно рассматривать как победу четвер-
того имущественного класса Афин, т. е. наименее обеспеченных афинских
граждан — фетов, из которых преимущественно состоял экипаж военного
Греко-персидские войны
237
и торгового флота. Предшествующий ход экономического и политическо-
। о развития Афин предрешал превращение их в морское государство. При
>тих условиях афинский флот стал играть большую роль, чем гоплитская
сухопутная фаланга.
События ближайших лет доказали правильность политики Фемисток-
ла. «Он после самого краткого размышления был вернейшим судьею дан-
ного положения дел и лучше всех угадывал события самого отдаленного
будущего», — так характеризует Фемистокла Фукидид (1,138).
3.	Поход Ксеркса
В 480 г. до н. э. персы предприняли новый поход на Грецию. Преемник
Дария I, его сын Ксеркс (486—465 гг. до н. э.), готовился к этому походу в
гечение нескольких лет и собрал огромную армию, с которой он двинулся
к Геллеспонту; перейдя Геллеспонт, Ксеркс направился к реке Гебр (Мари-
на). Здесь был проведен смотр и подсчет армии. Геродот сообщает, что в
армии Ксеркса одной только пехоты насчитывалось 1700 тысяч человек.
Вместе же с конницей, морским экипажем, греческими наемниками и обо-
юм персидское войско состояло, по Геродоту, из 5 283 220 человек. Флот,
по словам Геродота, состоял из 1207 судов (VII, 60—95). Хотя многие
историки, в особенности школа Дельбрюка, значительно уменьшают при-
водимые Геродотом цифры, все же большой численный перевес персидской
армии над греческой не подлежит никакому сомнению. Армия Ксеркса со-
стояла из представителей самых различных племен и народностей, гово-
ривших на разных языках и наречиях. В состав ее входили и персы, и асси-
рияне, и арабы, и фракийцы, и инды, и другие подвластные персидскому
царю народности. В армии Ксеркса они продолжали сохранять свое воору-
жение, свою одежду и свой военный строй. Чтобы облегчить этой огром-
ной армии продвижение вдоль побережья Фракии и снабжать войско всем
необходимым, на его пути были созданы укрепленные базы. В самом узком
месте далеко выступающего мыса Акте прорыли канал для того, чтобы со-
провождавший сухопутные войска Ксеркса флот мог благополучно пройти
опасное место у Афона, где в 492 г. до н. э. во время шторма погибла
большая часть кораблей Мардония.
В Греции Ксеркс вместо раздробленных сил отдельных городов, как это
ьыло во время похода Датиса и Артаферна, нашел большую союзную ар-
мию и сильный флот, хотя далеко не все греческие государства стояли за
решительную борьбу с персами. Фессалия и Беотия, например, выступали
па стороне персов, а Аргос сохранял нейтралитет.
Греческое командование первоначально предполагало встретить пер-
сов в Темпейской долине, на северной границе Фессалии. Однако от этого
плана пришлось отказаться, так как нельзя было надеяться на верность фес-
салийской аристократии. После этого решено было дать персам бой одно-
временно на суше и море у входа в Среднюю Грецию. Сухопутная армия
до лжна была быть сконцентрирована у Фермопильского ущелья, открывав-
шего единственный путь в Среднюю Грецию, а флот должен был стоять у
мыса Артемисия, на северной оконечности острова Эвбеи. Но и этот план
238
Расцвет греческих полисов
не удался. Афинский флот выполнил свою задачу, но спартанцы прислали
всего несколько сот человек во главе с царем Леонидом, который командо-
вал союзным войском греков. Отряды Ксеркса неоднократно атаковали за-
щитников Фермопил, тщетно пытаясь прорваться в Среднюю Грецию. Пос-
ле нескольких безуспешных попыток персы нашли грека-изменника, Эфи-
альта из Мал иды, который показал им обходную горную тропу, и персидский
отряд вышел в тыл защитникам Фермопильского прохода. Когда царь Лео-
нид узнал об этом, он понял, что дальнейшее пребывание греческих войск
у Фермопил бессмысленно, и приказал им отступать; сам же с 300 спартан-
скими воинами (к которым добровольно примкнул еще небольшой отряд
воинов из Фессалии) остался в Фермопилах, прикрывая отход основных
сил. Окруженные со всех сторон врагами, спартанцы мужественно сража-
лись и пали вместе с Леонидом на поле битвы. На месте сражения в Фермо-
пилах был воздвигнут памятник — каменный лев — с многозначительной
надписью: «Странник, весть отнеси всем гражданам Лакедемона: честно
исполнив закон, здесь мы в могиле лежим».
Одновременно с Фермопильской битвой происходила морская битва
при Артемисии. Бой с переменным успехом продолжался два дня, но, когда
стало известно о падении Фермопил и судьба Леонида, греческий флот под
командой спартанца Эврибиада отплыл в Саронический залив, к острову
Саламин.
Прорвавшись через Фермопилы, персидская армия хлынула в Среднюю
Грецию. Области Фокида и Аттика были опустошены, Афины разгромлены
и сожжены. Жители Аттики и Афин заранее переселились на острова, час-
тью на Саламин, частью на Эгину и побережье Пелопоннеса. Беотия и
другие области Средней Греции подчинились персам.
После этого оставалась единственная надежда на флот. Но здесь мнения
спартанцев и афинян радикально расходились. Спартанцы настаивали на
защите берегов Пелопоннеса, а Фемистокл требовал сосредоточить все
морские силы около острова Саламин, мотивируя свой план тем, что персы
не смогут развернуть флот в узком проливе. История и на этот раз подтвер-
дила правильность точки зрения Фемистокла. В 480 г. до н. э. произошел
морской бой между греками и морскими силами Ксеркса в проливе между
островом Саламин и побережьем Аттики. Сражение началось наступлени-
ем персидского флота. Разделив свой флот на две части, Ксеркс двинул их
на противника с двух концов Саламинского пролива, в котором стоял флот
греков. На сравнительно узком морском пространстве, между берегом и
островом Саламин, разыгралось ожесточенное сражение. Из-за узости про-
лива и незнания фарватера персы не смогли использовать численный пере-
вес своего флота. При этом их корабли были больше греческих и менее
способны к маневрированию. В результате стремительного натиска греков
боевой порядок персидских кораблей был нарушен. В тесном простран-
стве залива персидские корабли наскакивали друг на друга. К наступлению
ночи персидский флот был разгромлен и большая часть кораблей уничто-
жена.
Для персов разгром у Саламина был тяжелым ударом. Правда, у Ксер-
кса оставалось еще ^большое и вполне боеспособное сухопутное войско,
Греко-персидские войны
239
но возникала опасность того, что связь его с тылом прервется. Кроме того,
несть о крупном поражении персидского флота легко могла вызвать волне-
ния внутри Персидского государства. Руководствуясь этими соображения-
ми, Ксеркс решил вернуться в Азию. Лишь часть своего войска под началь-
ством Мардония он оставил в Фессалии, чтобы на следующий год возобно-
вить военные действия против греков.
На современников саламинская победа произвела не меньшее впечатле-
ние, чем марафонская. Это была первая крупная победа греков на море.
Драматург Эсхил, современник и участник Саламинской битвы, просла-
вил ее в своей драме «Персы».
Вперед, сыны Эллады!
Спасайте родину, спасайте жен,
Детей своих, богов отцовских храмы,
Гробницы предков: бой теперь идет за все!
(ст. 402—405).
...Всюду бой кипел,
Сперва стояло твердо войско персов,
Когда же скучились суда в проливе,
Дать помощи друг другу не могли
И медными носами поражали
Своих же, — все тогда они погибли,
А эллины искусно поражали,
Кругом их... И тонули корабли.
И под обломками судов разбитых,
Под кровью мертвых — скрылась гладь морская.
Покрылись трупами убитых скалы
И берега, и варварское войско
В нестройном бегстве все отплыть спешило
(ст. 411—418).
Подробный рассказ о походе Ксеркса, суммирующий сведения антич-
ных историков, находим у Корнелия Непота: «Пришло время, когда
Ксеркс пошел войной на всю Европу по суше и по морю с таким
громадным войском, какого никто не имел ни до, ни после него. Флот
его состоял из 1200 боевых кораблей, сопровождаемых 29 тыс. транс-
портных судов; сухопутное же войско насчитывало 700 тыс. пехотин-
цев и 400 тыс. всадников. Когда в Грецию пришла весть о его прибли-
жении и о том, что, помня о Марафонской битве, идет он прежде
всего на афинян, последние обратились в Дельфы за советом, что им
следует предпринять. На запрос Пифия ответила, чтобы они защища-
лись с помощью деревянных стен. Никто не мог понять, что означает
этот ответ, и тогда Фемистокл стал доказывать, что Аполлон советует
им перебраться со всем своим имуществом на корабли, которые-де
Бог и называет деревянными стенами. Афиняне одобрили это мне-
ние, прибавили к уже имевшимся триерам еще столько же судов,
240
Расцвет греческих полисов
отправили все, что можно было перевезти, частью на Саламин, частью
в Трезену и, оставив Акрополь и его святыни на попечение жрецов и
немногих стариков, покинули опустевший город.
Большинству государств не понравился совет Фемистокла, они пред-
почитали сражаться на суше. И вот отборный отряд во главе с Леони-
дом, царем лакедемонян, был послан занять Фермопилы и преградить
варварам дальнейший путь. Но воины эти не смогли противостоять
вражеской силе и все полегли на месте. А общегреческий фТют из 300
кораблей, в числе которых было 200 афинских судов, впервые сра-
зился с царскими моряками у Артемисия, между Эвбеей и матери-
ком: Фемистокл как раз искал узкий пролив, избегая окружения со
стороны превосходящей силы врага. Хотя данное здесь сражение окон-
чилось вничью, греки не осмелились задержаться на месте, опасаясь,
как бы часть вражеских кораблей не обогнула Эвбею и не заперла их
с двух сторон. Итак, они ушли от Артемисия и разместили свой флот
у Саламина, напротив Афин.
А Ксеркс, захватив Фермопилы, двинулся прямо на Афины и, найдя
их беззащитными, перебил обнаруженных на Акрополе жрецов и сжег
город. Этот пожар устрашил греческий флот: не имея мужества оста-
ваться на месте, многие настаивали на том, чтобы возвратиться по
домам и обороняться внутри городских стен. Один Фемистокл возра-
жал против этого, утверждая и доказывая, что греки могут сопротив-
ляться персам лишь сообща, разъединившись же — пропадут. В том
же убеждал он и спартанского полководца Эврибиада, который был
верховным командующим. Не добившись от него желанного сочув-
ствия, Фемистокл ночью послал к персидскому царю вернейшего из
своих рабов с донесением, что враги собираются бежать: если, мол,
греки разойдутся, то война пойдет весьма затяжная и трудная, по-
скольку царь вынужден будет преследовать каждого поодиночке, а
если он нападет на них немедленно, то покончит со всеми разом. С
помощью этого доноса он вел дело к тому, чтобы всем невольно
пришлось сражаться. Выслушав эти доводы, Варвар не заподозрил
обмана и на следующий день дал бой в самом неудобном для себя и в
самом выгодном для противника месте — в том узком проливе, где
он не мог развернуть всего множества своих кораблей. Итак, он был
побежден не столько оружием греков, сколько кознями Фемистокла.
Хотя царь и потерпел поражение, у него оставалось еще достаточно
сил, чтобы раздавить противника. Но и тут Фемистокл снова обвел
его вокруг пальца: опасаясь, что царь продолжит войну, он послал ему
известие, что греки намерены разрушить построенный им на Геллес-
понте мост, дабы отрезать ему обратный путь в Азию. Царь поверил и
менее чем за 30 дней возвратился в Азию по той самой дороге, кото-
рою раньше прошел за полгода, считая при этом, что Фемистокл не
победил, а спас его. Так острый ум одного человека освободил Гре-
цию,^ Европа одолела Азию. Была одержана еще одна победа, дос
тойная Марафонского трофея: ведь при Саламине произошло то же
Греко-персидские войны
241
самое — малочисленные корабли разгромили самый большой на па-
мяти человеческой флот» (Корнелий Непот. Фемистокл, 2—5. Пер.
Н. Н. Трухиной).
Перезимовав в Фессалии и получив новые подкрепления, Мардоний в
479 г. до н. э. двинулся в Аттику, опустошил ее и вновь занял Афины.
Войска греческих союзников, возглавляемые опекуном малолетнего спар-
танского царя Павсанием, в это время находились на Истме. Чтобы зак-
рыть путь врагу в Пелопоннес, греки заняли этот перешеек сразу же после
прорыва Фермопил и самое узкое его место перегородили оборонительной
стеной. Спарта и ее пелопоннесские союзники были прежде всего заинте-
ресованы в том, чтобы защитить собственную территорию от вторжения
персов. Поэтому Павсаний не был склонен покидать свой хорошо укреп-
ленный оборонительный рубеж и переходить в наступление. Только после
настоятельных требований афинян и долгих переговоров, опасаясь пере-
хода Афин на сторону врага, в чем очень был заинтересован Мардоний,
Павсаний вступил со своими войсками в Среднюю Грецию. В составе этих
войск был и большой отряд афинян под командованием Аристида.
Под давлением греков Мардоний должен был уйти из Аттики в Бео-
тию, где были более благоприятные условия для действий его конницы.
Здесь в 479 г. до н. э. близ Платей произошло решительное сражение.
При описании этой битвы Геродот, по обыкновению, сильно преувеличи-
вает численность персидского войска. Более достоверными представля-
ются сообщаемые им сведения о численности греков. По данным Геродо-
та, в греческом войске было 38 700 тяжеловооруженных и 34 500 легко-
вооруженных воинов; кроме того, еще 35 тыс. обслуживавших войско
спартанских илотов (IX, 28—30). По-видимому, персов было столько же
или немного больше.
Опасаясь пфсидской конницы, греки расположились на склонах Кифе-
рона, персы — на прилегающей к Киферону равнине. Конница Мардония
атаковала позиции греков, но греки отразили эту атаку с большими для
персов потерями. После этого оба противника долго стояли друг против
друга, не предпринимая решительных действий. Мардоний убедился в том,
что его конница бессильна добиться успеха в условиях горной местности.
Греки это тоже хорошо понимали и не хотели спускаться на равнину.
Тогда Мардоний вступил в тайные переговоры с греческими аристокра-
тами, готовыми перейти на его сторону, но замыслы аристократов были
раскрыты и заговорщики казнены. Чтобы побудить Мардония двинуться в
горы и первому начать сражение в неблагоприятных для него условиях,
греческое командование направило свой флот, находившийся у острова
Делос, к берегам Малой Азии. Греки рассчитывали таким путем поднять
восстание в тылу врага в ионийских городах.
Вскоре решающее сражение у Платей произошло. Персы засыпали един-
ственный источник, снабжавший водой все греческое войско. Оставшись
без воды, греки должны были на виду у персов перейти ближе к Платеям,
где были источники. Понимая всю опасность этого перехода, Павсаний
решил осуществить его ночью. Персы этого и ждали и напали на греков,
242
Расцвет греческих полисов
когда те были на марше. Осыпаемые градом персидских стрел, спартанцы
несли тяжелые потери, но продолжали сохранять свой боевой строй. Ког-
да персы подошли к ним на близкое расстояние, спартанцы устремились в
контратаку. В последовавшей затем рукопашной схватке пал Мардоний.
Боевые ряды персов был нарушены, и они стали поспешно отступать к
своему укрепленному лагерю. Но это не спасло их от поражения. Лагерь
был взят подоспевшими афинянами. Остатки разбитого персидского вой-
ска в беспорядке бежали в Азию.
После сражения у Платей на территории Балканской Греции не рста-
лось ни одного неприятельского воина. Победителям досталась богатая
добыча. Десятая часть этой добычи была передана храмам, а все остальное
поделено между воинами, принимавшими участие в сражении.
4.	Делосский морской союз
После победы при Платеях было решено справлять общесоюзный праз-
дник освобождения (элевтерии) и клятвенно был подтвержден общегрече-
ский союз для продолжения борьбы с персами до полной победы.
В том же 479 г. до н. э., когда решалась судьба Балканской Греции,
произошла морская битва в Малой Азии у мыса Микале. Греческий флот,
которым командовали спартанский царь Леотихид и афинянин Ксантипп,
отец выдающегося афинского политического деятеля Перикла, напали на
остатки персидского флота, сгруппировавшегося у Микале, и сожгли их. В
следующем году греческий флот, возглавляемый Павсанием, выступил про-
тив острова Кипр, Византия и других городов, расположенных в районе
проливов и остававшихся еще в руках персов. Большинство кораблей при-
надлежало Афинам и ионийским городам. Заносчивость Павсания и его
подозрительные сношения с персидским царем вызвали общее возмуще-
ние. Командиры союзного флота даже организовали заговор против него.
Дело кончилось тем, что спартанскому правительству пришлось отозвать
Павсания. Однако и после этого раздоры между спартанским командовани-
ем и союзниками продолжались.
«Спартанец Павсаний, — повествует Корнелий Непот, — был вели-
ким человеком, но в разных жизненных обстоятельствах проявлял
себя по-разному, ибо обладал как блистательными добродетелями,
так и тяжкими пороками. Славнейшим его делом была битва при
Платеях. Тогда под его началом небольшое греческое войско обрати-
ло в бегство царского сатрапа Мардония, мидийца родом, царского
зятя, одного из первых среди персов по храбрости и уму, стоявшего
во главе 200 тыс. пехотинцев, отобранных им поголовно, и 20 тыс.
всадников, причем в сражении пал и сам полководец. Возгордившись
этой победой, Павсаний начал сильно воду мутить и великие замыслы
городить. Но сначала ему дали отпор, и случилось это, когда он отпра-
вил в Дельфы золотой треножник из добычи со стихотворной надпи-
сью, которая гласила, что под его предводительством варвары были
уничтожены при Платеях и что в честь этой победы он преподносит
Греко-персидские войны
243
дар Аполлону. Спартанцы соскребли эти строки и написали только
названия государств, участвовавших в разгроме персов.
После этого сражения Павсаний был послан во главе общегреческого
флота на Кипр и на Геллеспонт изгнать из тех краев варварские гарни-
зоны. Справившись удачно с этой задачей, он стал держаться еще
более высокомерно и начал преследовать цели еще более дерзкие.
Так, овладев Византием, он захватил в плен много знатных персов,
среди которых были и царские родственники, и тайно отправил этих
последних к Ксерксу, притворившись, будто они бежали из тюрьмы;
вместе с ними отпустил он эритрейца Гонгила, поручив ему передать
царю письмо, в котором, как сообщает Фукидид, было написано сле-
дующее: “Павсаний, спартанский полководец, любезно отсылает к
тебе захваченных в Византии пленников, узнав, что они твои род-
ственники, и сам желает породниться с тобой. Поэтому, если ты не
против, дай ему в жены свою дочь. Если ты это сделаешь, он обещает
снова, с твоей помощью, подчинить твоей власти и Спарту, и всю
остальную Грецию. Если ты хочешь, чтобы осуществилось что-нибудь
из того, что он предлагает, пошли к нему верного человека, с кото-
рым он мог бы договориться”. Царь, чрезвычайно обрадовавшийся
спасению столь многих весьма близких себе людей, тотчас отправля-
ет к Павсанию Артабаза с письмом, в котором осыпает его хвалами и
просит использовать все средства для исполнения обещанного, заве-
ряя, что в случае удачи не откажет ему ни в чем. Удостоверившись в
благоволении царя, Павсаний начал действовать более решительно и
тем самым возбудил у лакедемонян подозрение. После этого его
отозвали домой, судили, освободили от обвинения, грозящего смер-
тью, но оштрафовали. К флоту по этой причине его назад не послали»
(Корнелий Непот. Павсаний, 1—2. Пер. Н. Н. Трухиной).
В конце концов в 478 г. до н. э. Спарта вместе со всеми пелопоннесца-
ми вышла из союза. Естественно, что командование флотом оставшихся в
союзе греческих городов перешло к самым сильным на море афинянам.
После ухода спартанцев большое число греческих городов, связанных с
морской торговлей или недавно освобожденных из-под власти персов,
продолжали быть жизненно заинтересованными в ведении войны с Пер-
сидской державой, чтобы закрепить уже достигнутые в борьбе с ней успе-
хи и полнотью вытеснить персов из бассейна Эгейского моря. По иници-
ативе этих городов в 478 г. до н. э. был учрежден новый союз, центром
которого был избран остров Делос, поэтому и сам союз получил назва-
ние Делосского морского союза, или Делосской симмахии. Делосский
союз представлял собой федерацию греческих государств, объединивших
свои силы для совместной борьбы против Персии. Союзники обязыва-
лись поставлять определенное количество людей и материалов для сна-
ряжения общесоюзного флота и содержания войска. Конференции союз-
ников (синоды) должны были происходить на острове Делос в храме Апол-
лона, где находилась и общесоюзная казна, пополнявшаяся регулярными
взносами всех членов союза. Формально все члены союза считались рав-
244
Расцвет греческих полисов
ными, однако фактически с самого начала первенство в союзе принадле-
жало Афинам, флот которых, состоявший из 300 триер, превосходил флот
всех остальных союзников вместе взятых.
Для небольших городов непосредственное участие в затянувшейся
войне было крайне обременительным. Поэтому они охотно согласи-
лись с предложением афинян заменить им непосредственное участие в
военных действиях уплатой денежных взносов. Общая сумма взносов
союзников в делосскую казну — так называемый форос — с самого нача-
ла была установлена Аристидом в 460 аттических талантов. На деньги
союзников афиняне строили все новые и новые корабли, увеличивая свой
и без того сильный флот. В конце концов они достигли безусловного
преобладания на Эгейском море. Афиняне начали властно диктовать
свою волю союзникам, вмешиваться в их внутренние дела, а при малей-
шем сопротивлении не останавливались и перед применением военной
силы.
О создании Делосского морского союза интересные подробности при-
водит Плутарх: «Еще находясь под руководством спартанцев, греки
делали определенные взносы на военные нужды, а теперь, желая,
чтобы каждому городу была определена надлежащая подать, они по-
просили афинян отрядить к ним Аристида и поручили ему, познако-
мившись с их землями и доходами, в соответствии с их возможностя-
ми назначить, сколько ему платить. Получив такую громадную
власть — ведь Греция в какой-то мере отдала в его распоряжение все
свое имущество, — бедным ушел он из дома и еще беднее вернулся,
составив податной список не только безукоризненно справедливо, но
и к всеобщему удовлетворению...
Общая сумма, назначенная Аристидом, была около 460 талантов. Пе-
рикл увеличил ее почти на треть: как сообщает Фукидид, в начале
войны к афинянам поступило от союзников 600 талантов. После смер-
ти Перикла правители довели ее, повышая понемногу, до 1300 талан-
тов не столько потому, что превратности войны требовали больших
издержек, сколько потому, что народ был уже приучен к раздачам, к
получению денег на зрелища, к сооружению статуй и храмов...
Аристид привел греков к присяге на верность; сам от имени афинян
принес такую же присягу и, произнося слова заклятия, бросил в море
куски металла, но впоследствии, когда обстоятельства потребовали
власти более твердой, он просил афинян поступать так, как они нахо-
дят полезным, возложив всю ответственность за нарушение клятвы
на него...
Говорят, что когда обсуждалось предложение самосцев перевезти каз-
ну, вопреки договору, с Делоса в Афины, Аристид сказал, что это
несправедливо, но зато полезно. В конце концов его усилиями Афи-
ны приобрели власть над великим множеством людей, но сам он ос-
тался бедняком, и славу о своей бедности всегда ставил ничуть не
ниже, чем ту, что принесли ему воздвигнутые трофеи» (Плутарх.
Аристид, £4—25. Пер. С. П. Маркиша).
Греко-персидские войны 245
Сжатый, но насыщенный интересными данными рассказ о формиро-
вании и развитии Делосского (Афинского) союза находим у Фукиди-
да: «Павсаний, сын Клеомброта из Лакедемона, был послан главным
военачальником эллинов с 20 пелопоннесскими кораблями. В его
походе участвовали также афиняне на 30 кораблях и много других
союзников. Сначала союзники отплыли на Кипр и покорили большую
часть острова, а затем направились к Византию (который тогда нахо-
дился в руках у мидян) и, осадив его, овладели городом.
Уже давно, однако, властные повадки Павсания стали раздражать про-
чих эллинов (особенно ионян и всех, кто только что освободился от
персидского ига). Поэтому союзники обратились к афинянам как к
своим единоплеменникам с просьбой принять на себя главное коман-
дование и не допускать больше самоуправства Павсания. Афиняне
отнеслись к этому сочувственно и решили, приняв это предложение,
распоряжаться в дальнейшем по-своему.
Между тем лакедемоняне отозвали Павсания, чтобы расследовать
ходившие о нем слухи...
Поэтому Павсания уже больше не назначили главнокомандующим,
а вместо него отправили Доркиса с другими полководцами и не-
большим войском. Союзники, однако, не признали за ними гегемо-
нии. При таком положении этим военачальникам пришлось возвра-
титься в Лакедемон. После этого лакедемоняне никого больше
уже не посылали из опасения, что посланные за рубеж полководцы
могут быть подкуплены (как это они уже испытали на примере
Павсания). Да и вообще лакедемоняне с этих пор уже не желали
принимать участия в мидийской войне, считая, что афиняне (с ко-
торыми они пока еще были в дружбе) вполне способны предводи-
тельствовать союзниками.
Став* таким образом, предводителями по предложению союзников
(из-за их ненависти к Павсанию), афиняне определили, какие города
должны вносить деньги на борьбу с Варваром, а какие — выставлять
корабли с экипажами (предлогом было желание отомстить Варвару за
причиненные им бедствия опустошением персидской земли). Тогда
впервые афиняне учредили должность эллинотамиев (казначеев со-
юзной эллинской казны), которые принимали “форос” (так называ-
лась уплата денежных взносов). Первый форос был установлен в сум-
ме 460 талантов. Казнохранилищем был Делос, и в тамошнем храме
происходили собрания делегатов союзников...
Сначала афиняне во главе с Кимоном, сыном Мильтиада, осадив, за-
хватили Эйон на Стримоне, который тогда еще был в руках мидян, и
продали его жителей в рабство...
Затем вспыхнула война с восставшими наксосцами, которые после
осады были вынуждены подчиниться. Это был первый случай лише-
ния независимости союзного народа вопреки существующему союз-
ному договору. Впоследствии та же участь, по очереди, постигла и
другие города.
246
Расцвет греческих полисов
Поводами к восстаниям союзников служили (наряду с другими) глав-
ным образом недоимки при уплате дани и при поставке кораблей, а
также встречавшееся иногда уклонение от военной службы. Действи-
тельно, афиняне строго взыскивали недоимки, не останавливаясь пе-
ред принудительными мерами. Поэтому-то власть афинян стала в тя-
гость людям, не привыкшим к притеснениям и не склонным их перено-
сить. И вообще господство афинян не было уже теперь так популярно,
как прежде. В совместных походах афиняне обращались с союзниками
не так, как с равными, и если кто-нибудь из них восставал, то восстав-
ших без труда вновь приводили к покорности. Впрочем, виноваты в
этом были сами союзники. Действительно, из малодушного страха пе-
ред военной службой (только чтобы не находиться вдали от дома) боль-
шинство из них позволили обложить себя налогом и вместо поставки
кораблей они предпочитали вносить надлежащие денежные суммы. И
таким образом афиняне получили возможность на средства союзников
увеличивать свой флот, а союзники, начиная восстание, всякий раз ока-
зывались неподготовленными к войне и беззащитными.
Затем при реке Эвримедонте в Памфилии у афинян с союзниками про-
изошла битва с мидянами на суше и на море, где афиняне под предводи-
тельством Кимона, сына Мильтиада, одержали в один и тот же день двой-
ную победу. Они захватили в плен и уничтожили в общем до 200 триер
финикийской эскадры. Вскоре после этого против афинян восстали фа-
сосцы, поссорившись с ними из-за расположенных напротив острова во
Фракии торгово-перевалочных пунктов и золотых копей. Афиняне выс-
лали против Фасоса эскадру и, одержав победу в морской битве, высади-
лись на острове. Приблизительно в то же время они отправили на Стри-
мон во Фракии 10 000 колонистов частью из самих Афин и из других
союзных городов с целью основать на побережье поселение, тогда назы-
вавшееся “Девять Путей”, а теперь — Амфиполь...
Фасосцам же на третий год осады пришлось сдаться афинянам: они
были вынуждены срыть стены своего города, выдать корабли, немед-
ленно уплатить денежную контрибуцию, уплачивать отныне дань, а
также отказаться от рудников и всех своих владений на материке»
(Фукидид. История, 1,94—101. Пер. Г. А. Стратановского).
В первые годы после изгнания персов из Греции руководящее положе-
ние в Афинах по-прежнему занимал Фемистокл. Не рассчитывая на проч-
ность союза Афин со Спартой, Фемистокл отстраивает гавань Пирей и,
несмотря на протесты Спарты, возводит вокруг Афин оборонительные ста-
ны. Однако деятельность Фемистокла вызвала недовольство враждебной
ему консервативной группировки, в которой ведущую роль играли круп-
ные землевладельцы, пользовавшиеся поддержкой Спарты. Кампания про-
тив Фемистокла окончилась его остракизмом (471 г. до н. э.).
Среди афинских вождей в эти годы выдвинулся Кимон, сын Мильтиада,
победителя при Марафоне. Усовершенствование военной техники и незауряд-
ные способности помбгли одержать ему ряд побед как над персами, так и над
греческими полисами, не желавшими подчиняться афинской гегемонии.
Греко-персидские войны
247
Кимон начал наступление на персидские владения на Фракийском побе-
режье, захватив важный пункт Эйон на реке Стримон (ок. 476 г. до н. э.),
служивший ключом ко всему Фракийскому побережью. В устье Стримона
нпоследствии был основан город Амфиполь, опорный пункт позднейших
афинских поселений на фракийском берегу. Около 469 г. до н. э. Кимон
одержал большую победу над персами у южного берега Малой Азии, у
реки Эвримедонта в Памфилии.
Успехи в войне с персами привели к тому, что афиняне начинают все
меньше и меньше считаться с интересами своих союзников. Самовластие
афинян, естественно, не могло не вызвать недовольства среди остальных
членов Делосской симмахии и «варварских племен», страдавших от афин-
ских захватов и насилий. Не прошло и десяти лет после образования Де-
лосского союза, как недовольство участников этого объединения стало
выливаться в открытые восстания. Причиной этих восстаний послужил
наплыв во Фракию афинских колонистов, которые захватили все лучшие
места по течению реки Стримон, завладели Пангейскими рудниками и гро-
1или перехватить торговлю с севером. В конце концов Кимону удалось
подавить восстание на Наксосе (468 г. до н. э.) и Фасосе (465 г. до н. э.),
более других ущемленных действиями афинян.
Все это чрезвычайно подняло политический престиж Кимона, из года в
। од избиравшегося на должность первого стратега.
Политика Кимона в отношении союзников весьма типична для правите-
лей античных государств. Он был предупредителен к ним, говорит Плу-
тарх, если они занимались своими мирными делами и земледелием и не
вмешивались в политику. Он очень охотно освобождал их от военной служ-
бы, разрешал оставаться дома «и превращаться благодаря своей роскош-
ной жизни и глупости из солдат в мирных земледельцев и купцов». Афинян
же Кимон всячески принуждал к военной службе и связанным с ней лише-
ниями, делая из земледельцев и ремесленников солдат. «Находясь посто-
янно в плавании, всегда с оружием в руках, афиняне получали в своих
походах военное воспитание и подготовку вследствие нежелания союзни-
ков служить; поэтому те, приучившись бояться афинян и льстить им, неза-
метно превратились из союзников в данников и рабов» (Кимон, 11).
Так закладывались основы великодержавной политики Афин и проте-
кал процесс постепенного превращения Делосского союза из объединения
равноправных и независимых государств в морскую державу афинян.
Война с Персией продолжалась еще много лет после образования
Делосского союза. Она носила характер отдельных морских походов и
сражений, предпринимаемых главным образом по инициативе греков и
часто отделенных друг от друга большими промежутками времени. То
затихая, то вновь возобновляясь, военные действия продолжались вплоть
до 449 г. до н. э. В этом году греки одержали над персами еще одну
крупную победу в сражении у города Саламина на острове Кипр. Вскоре
после этого сражения, в том же 449 г. до н. э., был заключен Каллиев мир,
на званный так по имени участвовавшего в мирных переговорах афинского
уполномоченного Каллия. Переговоры эти происходили в столице персид-
ского царя, в Сузах, куда прибыло греческое посольство. По условиям
248
Расцвет греческих полисов
мирного договора, персидский царь должен был отказаться от попыток
утвердить свою гегемонию на Эгейском море, в Геллеспонте и Боспоре
и признать независимость греческих городов на побережье Малой Азии.
Плутарх следующим образом перелагает античную традицию о Кал-
лиевом мире: «Этот подвиг [победа Кимона при Эвримедонте] на-
столько смирил гордость царя, что он согласился заключить т#г знаме-
нитый мирный договор, по которому персы обязались никогда не под-
ходить к Греческому морю ближе, чем на расстояние дневного кон-
ского пробега, и не плавать на военных кораблях или судах с медными
носами в водах между Темными скалами и Ласточкиными островами.
Каллисфен, впрочем, говорит, что Варвар такого договора не заклю-
чал, но на деле выполнял эти условия из страха, внушенного ему этим
поражением, и так далеко отступил от пределов Греции, что Перикл с
50 кораблями и Эфиальт с 30, даже миновав Ласточкины острова, не
встретили за ними ни одного персидского военного судна. Однако же
в сборник постановлений народного собрания, составленный Крате-
ром, включена копия договора как существовавшего в действитель-
ности. Говорят даже, что по случаю этого события афиняне воздвигли
алтарь Мира и оказывали особые почести Каллию, участвовавшему в
посольстве к царю» (Плутарх. Кимон, 13. Пер. В. В. Петуховой).
Итак, в 449 г. до н. э. был заключен мир между членами Делосско-
го союза во главе с Афинами и Персией. Взгляд современной на-
уки на содержание этого договора сводится к следующему: «Обе
враждующие стороны должны были сделать уступки и нашли сле-
дующее компромиссное решение. Малоазийские греческие горо-
да номинально оставались под верховной властью персидского царя,
но право сбора подати с них было уступлено Афинам, и размер
налога должен был остаться таким же, каким он был раньше при
персах. Кроме того, Афинам было дано право управлять этими
греческими городами... Персидское войско не должно было подхо-
дить к побережью Эгейского моря на расстояние дневного пробега
коня. Кроме того, персидские военные суда не должны были появ-
ляться между Хеледонскими на юге и Кианийскими на севере ост-
ровами, т. е. на территории от входа в Боспор на Черном море до
восточной части Средиземного моря. Таким образом, берега Эгей-
ского моря и Пропонтиды фактически перешли к афинянам... По
договору греческие города могли добровольно вернуться под власть
царя, и афиняне не должны были противодействовать этому. Неко-
торые районы побережья, которые ранее не присоединились к Де-
лосскому союзу (Смирна, Гергис в Троаде, ряд городов на Пропон-
тиде и т. д.), должны были оставаться, как и прежде, под персид-
ской властью. Таким образом, Каллиев мир установил своего рода
распределение сфер влияния.
Текст этого договора был позднее включен в “Сборник народных
постановлений”, составленный Кратилом, он сохранился в биографии
Греко-персидские войны
249
Кимона, написанной Плутархом. Но, судя по воспроизведению Крати-
ла, текст договора был начертан не аттическими, а ионийскими буква-
ми, вошедшими в употребление только в 401 г. до н. э. На этом осно-
вании еще древний историк Феопомп считал Каллиев мир выдумкой
афинян, и многие историки нашего времени принимают такое мне-
ние. Они ссылаются также на то, что Фукидид не упоминает этот дого-
вор, и самые ранние сведения о нем содержатся у Исократа в одной
речи, произнесенной в 380 г. до н. э.
Как отмечают Э. Мейер, С. Я. Лурье и А. Р. Бэрн, сомнения относи-
тельно заключения Каллиева мира в 449 г. до н. э. лишены достаточ-
ных оснований. То обстоятельство, что Фукидид в кратком введении
к своему труду умалчивает о договоре, еще ни о чем не свидетель-
ствует, потому что он опускает много событий без всякого упомина-
ния о них. Гораздо важнее, как на это обращает внимание Бэрн, сооб-
щение Фукидида (VIII, 56) о том, что в 412 г. до н. э. Дарий II требовал
через своего сатрапа в Малой Азии Тиссаферна, чтобы Афины в ходе
переговоров признали право персидского царя посылать военные ко-
рабли в Эгейское море, т. е. ревизии давно заключенного договора. В
том же месте своего труда Фукидид пишет, что в 411 г. до н. э. афиня-
не, будучи в тяжелом положении, не возражали, чтобы персы владе-
ли Ионией. Но когда афинский политический деятель Алкивиад, бе-
жавший к персам, потребовал, чтобы афиняне разрешили флоту пер-
сидского царя плавать где угодно и с любым количеством кораблей в
бассейне Эгейского моря, те пришли в негодование. Следовательно,
Каллиев мир содержал пункт, запрещавший персам плавать в Эгей-
ском море. Определенное отражение Каллиева мира можно заметить
и в тот факте, что в 405 г. до н. э. персидский сатрап Кир Младший
передал спартанскому полководцу Лисандру управление над гречес-
кими городами Малой Азии и сбор податей с них.
О поездке Каллия в Сузы упоминает и Геродот (VII, 151), правда, без
указания цели. Причина этого, по-видимому, заключается в том, что
Геродот часто стремится затушевать невыгодные для афинян факты, а
Каллиев мир отнюдь не считался в Афинах большим успехом... Демос-
фен (XIX, 273) пишет, что афиняне чуть не приговорили Каллия к
смертной казни за условия мира с персами, на которые он согласился...
По мнению Э. Мейера, Каллиев мир был устным соглашением, а
формальное, торжественное заключение договора вообще не состоя-
лось, и поэтому в Афинах не было представлено никакого текста до-
говора. Это видно и из биографии Кимона у Плутарха, где, со ссылкой
на Каллисфена, сказано, что персы этого договора формально не за-
ключали, но выполняли его условия, избегая встреч с эллинскими
кораблями в Эгейском море.
Что же касается редакции договора, включенного Кратером в сбор-
ник постановлений народного собрания, то этот текст, как полагает
Бэрн, скорее был одной из реконструкций IV в. до н. э. условий дого-
вора, который теперь считали делом славного прошлого. Каллиев
250
Расцвет греческих полисов
мир стал для афинян предметом гордости лишь ретроспективно,
через 60 лет, по контрасту с еще более неблагоприятным для них
договором, когда они при Артаксерксе II уступили персам Малую
Азию. Поэтому тогда афинские ораторы начали прославлять Кал ли-
ев мир» (Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской
державы. М., 1985. С. 190).
Так закончилось одно из самых значительных в истории Древнего мира
военных столкновений между эллинами и гигантской по масштабам той
эпохи восточной деспотией. Конечно, победу греков в этом столкновении
можно объяснить рядом исторических причин. Прежде всего, на стороне
греков было огромное моральное преимущество: они сражались за свобо-
ду и независимость своей родины, тогда как войска Персидской державы
состояли из принудительно навербованных воинов, совершенно безраз-
личных к исходу войны, в которой они были вынуждены участвовать. Не
меньшую роль сыграла военная техника и военная тактика греков.
На стороне греков были и социально-экономические преимущества: ко
времени греко-персидских войн уровень социально-экономической жизни
греческих городов был значительно выше уровня жизни большей части на-
селения Персидской державы. Для подавляющего большинства ее поддан-
ных власть персидских царей была тяжелым бременем, тормозившим соци-
ально-экономическое развитие их регионов.
Греко-персидские войны оказали влияние не только на собственно Гре-
цию, но и на Великую Грецию, и на Сицилию, где в это же время сложилась
Сицилийская держава с центром в городе Сиракузы.
Держава эта возглавлялась единоличными правителями-тиранами. Си-
цилийские тираны опирались на крестьян, выступавших против гаморов
(крупных собственников), и с их помощью достигали власти.
Из всех сицилийских тиранов наибольшей популярностью в V в. до н. э.
пользовались сиракузские тираны из династии Дейноменидов Гелон (ок.
491—478 гг. до н. э.) и его брат Гиерон (478—466 гг. до н. э.). Гелон и его
тесть Ферон, тиран Акраганта, распространили свою власть на большую
часть греческих колоний Сицилии. Изгнанный Фероном тиран города Ти-
меры обратился за помощью к карфагенянам. Это послужило поводом для
вторжения карфагенских войск.
В 480 г. до н. э., т. е. в год Саламина, Гелон одержал крупную победу
при Тимере над карфагенянами, стремившимися к гегемонии в водах запад-
ной части Средиземного моря. Победа над Карфагеном принесла сицилий-
скому тирану огромную контрибуцию в 2 тыс. талантов, массу рабов и
другой добычи.
Военная добыча и последовательно проводимая фискальная политика
давали сиракузским тиранам средства для великолепных построек, расто-
чительных празднеств и содержания блестящего двора. Гиерон приглашал
в Сиракузы лучших писателей, поэтов и художников из всех городов Гре-
ции. В прославлении правящего дома соперничали все тогдашние знамени-
тости — поэты Симонид, Пиндар, Эсхил и др. Всех осмеливавшихся про-
тиворечить «первым архонтам», как скромно называли себя тираны, немед-
Расцвет афинской демократии
251
лснно изгоняли из Сиракуз, продавали в рабство или же отправляли на
принудительные работы в каменоломни.
Приданию внешнего блеска сицилийской тирании способствовали удач-
ные войны, являвшиеся стержнем сицилийской политики. Успешная война
приносила добычу, рабов и новые территории, необходимые для наделе-
ния воинов землей и выведения колоний. Наоборот, неудачная влекла за
собой государственный переворот — реставрацию демократического строя.
В V в. до н. э. сиракузским тиранам удалось подчинить своему влиянию
города Великой Греции и нанести решительный удар этрусскому флоту
близ Кум (474 г. до н. э.).
ГЛАВА X
РАСЦВЕТ
АФИНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Внутриполитическая борьба, развернувшаяся в Афинах в период греко-пер-
сидских войн, закончилась победой демократической группировки, во главе кото-
рой последовательно стояли Фемистокл, Эфиальт, Перикл. В результате этой побе-
ды в середине V в. до н. э. в Афинах утвердился демократический строй в его
классической античной форме. Наиболее существенными характеристиками афин-
ской демократии были: суверенитет народного собрания, право всех граждан на
in конодательную и судебную инициативу, выборность, коллегиальность и ответ-
ственность магистратур, материальная поддержка государством малоимущих слоев.
462 г. до н. э. — реформа Эфиальта.
461 г. до н. э. — союз Афин с Аргосом и Фессалией.
458—445 гг. до н. э. — Малая Пелопоннесская война.
454 г. до н. э. — перенесение союзной казны в Афины; превращение Делосской
< иммахии в Афинскую архе.
444—429 гг. до н. э. — правление Пернкла.
1.	Борьба партий и внешняя политика Афин
в первой половине V в. до н. э.
И в годы греко-персидских войн, и после заключения мира с Персией в
I рсции не прекращались борьба и соперничество между отдельными гре-
ческими городами-государствами и группировками этих государств, воз-
। павляемыми Афинами и Спартой. При этом внешнеполитические отноше-
ния между греческими государствами переплетались и были тесно связаны
с происходившей внутри этих государств напряженной борьбой между
различными политическими коалициями. Во всех греческих государствах
юго времени существовали сторонники демократического строя, требо-
вавшие сосредоточения верховной государственной власти в руках боль-
шинства граждан, организованных в народное собрание, и сторонники оли-
252
Расцвет греческих полисов
гархии (буквально «власти немногих»), отстаивавшие такой порядок, при
котором властью и политическим влиянием в государстве мог пользовать-
ся только узкий круг состоятельных или родовитых граждан.
Самой собой разумеется, что в обоих случаях в принципе речь может
идти лишь о двух типах греческого полиса. В эту эпоху правами граждан в
греческих государствах пользовалось лишь привилегированное меньшин-
ство населения. Ни женщины, ни проживавшие в пределах полисной тер-
ритории выходцы из других греческих общин (в Афинах, как мы знаем, они
назывались метеками) никакими гражданскими правами не обладали, не
говоря уже о совершенно бесправных рабах.
По своим историческим последствиям исключительно большое значе-
ние в истории Древней Греции имело утверждение в Афинах в середине
V в. до н. э. государственного строя античной демократии. В самом конце
VI в., как мы уже знаем, афинский демос в результате длительной и упор-
ной борьбы навсегда уничтожил власть родовой аристократии и ликвиди-
ровал пережитки родового строя, тормозившие поступательное развитие
афин-ского общества. Однако новый государственный порядок, закреплен-
ный реформами Клисфена, хотя и представлял собой крупную победу афин-
ского демоса, далеко еще не означал утверждения в Афинах демократичес-
кой (в античном смысле этого слова) формы государственного устройства.
Ведущие должности в Афинском государстве и после реформ Клисфена
могли занимать только наиболее состоятельные граждане, причисленные к
высшим имущественным разрядам в соответствии с классификацией Соло-
на. Из той же среды выбирался ареопаг, продолжавший сохранять свое
политическое влияние, и совет пятисот. Очень показательно, что в после-
довавшие за реформами Клисфена годы и десятилетия в Афинах не было
проведено ни одной более или менее радикальной реформы, направленной
на повышение жизненного уровня рядовых афинских граждан. Таким обра-
зом, реформы Клисфена были лишь первым шагом на пути формирования
демократического строя в Афинах. Для его окончательного утверждения
потребовались еще десятилетия напряженной борьбы афинского демоса за
свои права.
В период греко-персидских войн признанным вождем афинского демоса
был Фемистокл. Его «морская программа» являлась по существу полити-
ческой программой афинской демократии. С увеличением роли флота по-
вышался удельный вес в общественной жизни Афин и тех, кто был с ним
непосредственно связан, — афинских моряков, которые относились к наи-
менее обеспеченным гражданам, причислявшимся к четвертому, самому
низкому цензовому разряду фетов. Эти же граждане составляли обычное
большинство в афинском народном собрании, политическое значение ко-
торого при Фемистокле заметно возрастает.
Усиление демократии в таком влиятельном государстве, как Афины, при-
вело к установлению демократических порядков и в ряде других городов
Греции. Не без участия афинян утвердился демократический строй в Милете
вскоре после его освобождения из-под власти персов. Демократические
порядки утвердились также в городах Элиды и Фокиды, в Фивах, Аргосе и
Мантинее. В некоторых полисах прежнее родовое деление заменяется
Расцвет афинской демократии 253
территориальным, явно созданным по афинскому образцу. Так, например, в
Милете после победы демократии были приняты введенные Клисфеном афин-
ские названия фил.
Однако господство демократии в Афинах продолжалось недолго. Пос-
ис похода Ксеркса усиливается влияние ареопага — оплота афинских оли-
гархов. Опираясь на активную поддержку Спарты, игравшей ведущую роль
и антиперсидской коалиции, к власти в Афинах приходит консервативная
группировка. Политический противник Фемистокла — Аристид был воз-
вращен из изгнания. Соединенные усилия афинских сторонников олигар-
хического строя и Спарты привели к тому, что в 471 г. до н. э. Фемистокл
был изгнан из Афин остракизмом. Но и после изгнания Фемистокл не счи-
тал свое поражение окончательным. Он знал и видел, что в большинстве
полисов Пелопоннеса демократические слои стремятся изменить существу-
ющий государственный строй в своих интересах и избавиться от спартан-
ского господства. Для успешной борьбы необходимо было объединить все
демократические силы. Поселившись в Аргосе, Фемистокл устанавливает
контакты с демократами Пелопоннеса. Даже в самой Спарте нашлись люди,
готовые действовать в союзе с Фемистоклом. Источники сообщают, что
представитель царского рода Агиадов, Павсаний, герой битвы при Плате-
ях, готовил политический переворот в Спарте. Он стремился свергнуть
впасть эфоров, привлекая для этого илотов. В поисках источников для борь-
бы с установившимися и обладавшими большой прочностью спартанскими
порядками Павсаний вступил в переговоры с персидским царем, обещая
ему ряд уступок за помощь в борьбе. Когда случайно об этом стало извест-
но, эфоры приняли решение об аресте Павсания. Он нашел убежище в
храме Афины Меднодомной. Не смея нарушить освященное религией пра-
во убежища, спартанцы по приказу эфоров замуровали вход в храм, и Пав-
саний погиб от гблода.
Одновременно спартанское правительство воспользовалось этим, что-
бы избавиться и от Фемистокла, находившегося в соседнем Аргосе. Эфоры
обвинили Фемистокла в том, что он принимал участие в сношениях Павса-
ния с персами. Новое правительство в Афинах потребовало вызова Феми-
стокла на суд в Афины. Однако у него было достаточно оснований быть
уверенным в том, что суд этот превратится в расправу над ним. Поэтому в
Афины он не явился и ограничился высылкой туда письменных объясне-
ний. Тогда афинский суд заочно приговорил Фемистокла к конфискации
имущества и смертной казни. После этого афинское правительство совме-
сшо со Спартой потребовало от Аргоса выдачи Фемистокла. Ему при-
III лось покинуть Аргос. После долгих скитаний Фемистокл, повсюду пре-
г исдуемый политическими врагами, вынужден был бежать в Персию и об-
ратиться с просьбой об убежище к персидскому царю. Тот принял его очень
радушно и дал ему в управление город Магнесию в Малой Азии. Так закон-
чилась политическая карьера Фемистокла, одного из наиболее выдающих-
ся афинских деятелей того времени.
С 471 г. до н. э. в Афинах прочно утвердилось консервативное прави-
ir иьство. После смерти Аристида, последовавшей три года спустя после
п и нания Фемистокла, признанным вождем консервативной группировки
254
Расцвет греческих полисов
стал Кимон. Он был ярым поклонником спартанского государственного
строя и подражал спартанцам во всем, вплоть до одежды и образа жизни.
Даже собственного сына в честь Спарты он назвал Лакедемонием. Как уже
говорилось, Кимон был популярен в Афинах благодаря своим выдающимся
военным успехам. Чтобы завоевать еще большую популярность, Кимон
щедрой рукой раздавал деньги, устраивал праздники и игры, на собствен-
ные средства возводил общественные здания, украшал город портиками,
городскую площадь обсадил платанами, пригородный парк (Академию) пре-
вратил в великолепную рощу с тенистыми аллеям и и т. д. Он открыл двери
своего сада и разрешил всем нуждающимся гражданам и метекам рвать пло-
ды и овощи, «а дома у себя приказывал ежедневно готовить обед, хотя и
скромный, но достаточный для пропитания многих» (Плутарх. Кимон, 10).
Во внешней политике Кимон стремился к теснейшим контактам со Спар-
той. Однако сближению Афин и олигархической Спарты препятствовало
то, что спартанское правительство с тревогой наблюдало за неуклонным
ростом афинского влияния и считало для себя крайне опасным дальнейшее
усиление Афин. Поэтому, где только возможно, Спарта старалась осла-
бить и подорвать влияние афинян. Так, спартанцы вступили в тесные отно-
шения с Македонией, настроенной в то время враждебно к Афинам. Спар-
танское правительство спровоцировало в 465 г. до н. э. восстание против
афинян на острове Фасос. Однако использовать его в своих целях спартан-
цам не удалось. В 464 г. до н. э. в Лаконике произошло очень сильное
землетрясение. Спартанские илоты воспользовались общим замешатель-
ством и подняли восстание против ненавистной им Спарты. Восстание это,
известное под названием Третьей Мессенской войны, быстро охватило всю
Лаконику и Мессению. Предпринятая восставшими попытка овладеть го-
родом Спартой, правда, не удалась, но спартанцы не смогли нанести ило-
там решительное поражение. Восставшие прочно утвердились в Мессе-
нии, сделав своим опорным пунктом гору Итому. Спартанцы осадили Ито-
му, но взять ее они не смогли и были вынуждены обратиться за помощью к
соседним государствам. Спартанские послы были направлены и в Афины.
Обращение спартанцев вызвало бурные споры в афинском народном
собрании. Демократы были решительно настроены против посылки афин-
ских войск в Мессению; лишь с большим трудом Кимону все же удалось
убедить афинян послать отряд на помощь спартанцам. Однако появление у
Итомы четырех тысяч афинских гоплитов не изменило положения. Более
того, спартанское правительство заподозрило афинян в тайных сношениях
с восставшими илотами и потребовало отзыва афинского отряда. Таким
образом, проводимая Кимоном и его единомышленниками политика сбли-
жения со Спартой закончилась полным провалом.
Политические противники Кимона немедленно же воспользовались этим
для того, чтобы перейти в решительное наступление. Вождем сторонников
демократического преобразования государства в это время был Эфиальт.
Кимону пришлось выдержать с ним тяжелую борьбу в народном собрании
перед высылкой афинского отряда на помощь Спарте. Теперь последовал
ответный удар Эфиальта по ареопагу. Против многих членов ареопага были
возбуждены судебные процессы по обвинению их во взяточничестве, зло-
Расцвет афинской демократии 255
употреблениях доверием сограждан и т. д. Эти процессы вскрыли перед
всеми афинскими гражданами продажность и развращенность представи-
телей этого прежде столь глубоко чтимого всеми афинянами учреждения.
Удар ареопага оказался весьма сильным. В 462 г. до н. э. афинское народ-
ное собрание приняло закон, по которому ареопаг лишался всех своих
прежних политических функций и из авторитетнейшего органа государ-
ства превращался в простой суд по разбору уголовных преступлений. С
политической его ролью было надолго покончено. Практически это озна-
чало, что функции ареопага в политической жизни Афин теперь перейдут к
народному собранию, которое превратится в подлинного носителя вер-
ховной государственной власти.
Во время проведения реформы ареопага Кимона в Афинах не было.
Возвратившись из похода, он попытался вернуть потерянное, но безре-
зультатно. В 461 г. до н. э. Кимона подвергли остракизму. Тогда его едино-
мышленники пошли на крайнее средство: на Эфиальта было организовано
покушение, и он был коварно убит из-за угла. Убийцы Эфиальта так и не
были найдены и наказаны, хотя, по данным Аристотеля и Плутарха, имя
одного из них было известно. Эфиальт был убит потому, что он был «стра-
шен для олигархов и безжалостен к людям, совершавшим преступления
против народа» (Плутарх. Перикл, 10).
Убийство Эфиальта не обезглавило движения афинского демоса. Место
' )фиальта сразу же занял его единомышленник и соратник Перикл — один
из самых ярких и одаренных государственных деятелей античной эпохи.
11срикл был сыном Ксантиппа, победителя персов в сражении у мыса Ми-
кале. По материнской линии он принадлежал к роду Алкмеонидов и был
с вязан родственными узами со знаменитым реформатором Клисфеном.
Новое демократическое правительство Афин во главе с Периклом сразу
же и резко изменяло курс афинской внешней политики и действовало весьма
шергично. Пользуясь тем, что Спарта все еще была занята борьбой с вос-
с гавшими илотами, укрепившимися на горе Итоме в Мессении, Афины вся-
чески стремятся усилить свое влияние в Греции. Так, они заключили союз с
Аргосом, старым соперником Спарты в Пелопоннесе, и стали его активно
поддерживать. В войне, вспыхнувшей между Аргосом и Спартой из-за Ми-
кен, афинские добровольцы сражались на стороне аргосцев. Война кончи-
пась победой аргосцев, овладевших Микенами. После этого Афины и Аргос
помогли древнему аркадскому поселению Мантинее возвести укрепления
вокруг города и объединить население окрестных деревень. С этого времени
Мантинея становится одним из опорных пунктов афинян в Пелопоннесе.
В 460 г. до н. э. афиняне снова вмешались в дела Пелопоннеса, оказав
поенную помощь Мегарам, боровшимся с Коринфом. В Мегарскую область
ьыл введен афинский гарнизон. Проникновение туда афинян открывало
перед ними торговые пути на Запад. Это не могло не вызвать сопротивле-
ния Коринфа, державшего под контролем торговые связи с Сицилией и
Италией. К выступившему против афинян Коринфу присоединилась и Эги-
па, издавна конкурировавшая с Афинами на море. Остров Эгина вел тор-
। овлю в основном с Египтом, но усиление Афин создавало реальную угро-
iy того, что и здесь эгинцы будут оттеснены на второй план.
256
Расцвет греческих полисов
После проникновения афинян в Мегарскую область начались решитель-
ные военные действия между Коринфом и Эгиной с одной стороны и Афи-
нами — с другой. Афинский флот, базой которого стали теперь мегарские
гавани, нанес союзникам сокрушительное поражение. Афиняне осадили
Эгину. Одновременно с этим афинское правительство, понимавшее неиз-
бежность военного столкновения со Спартой, начало постройку так назы-
ваемых Длинных стен, которые должны были соединить Афины с Пиреем.
Благодаря постройке этих укреплений Афины становились неприступны-
ми с суши, на море же господствовал афинский флот.
Военные и дипломатические успехи, в короткий срок достигнутые Афи-
нами, создавали прямую угрозу спартанской гегемонии в возглавляемом
Спартой Пелопоннесском союзе. Хотя сопротивление засевших на Итоме
илотов все еще не было сломлено, правительство Спарты принимает реше-
ние первым начать военные действия против афинян. Воспользовавшись
вспыхнувшей в 457 г. до н. э. войной между Фокидой и Доридой, спартанцы
посылают в Среднюю Грецию почти 20-тысячное войско. Формальным по-
водом для этого похода было оказание помощи Дориде, считавшейся древ-
ней родиной всех дорийцев. Истинная цель появления спартанских войск в
Средней Греции состояла в том, чтобы подорвать здесь афинское влияние и
оказать военную поддержку Фивам, готовым открыто выступить против
Афин. Стоявшая в Фивах у власти аристократия давно уже с неослабеваю-
щей тревогой наблюдала за растущей мощью своего ближнего соседа. С
помощью Спарты фиванская олигархия мечтала возродить свою былую ге-
гемонию над другими беотийскими городами. Но и тут на их пути стояли
афиняне, поскольку на них ориентировались те из беотийских городов, в
которых была сильна демократия.
Когда в Афинах стало известно о походе спартанцев в Среднюю Гре-
цию, афинское правительство в свою очередь направило в Беотию 14-ты-
сячное войско, в состав которого, наряду с афинянами, входили их союзни-
ки: аргосцы и фессалийцы. Так началась война, длившаяся с перерывами с
457 по 445 г. до н. э., которую иногда называют Первой, или Малой, Пело-
поннесской войной.
Первое крупное сражение при Танагре закончилось победой спартан-
цев и полным поражением афинян, которым изменила фессалийская конни-
ца: в разгар боя она предательски перешла на сторону врага. Однако афи-
няне сумели быстро оправиться от нанесенного поражения. Через два ме-
сяца после битвы при Танагре афинская армия под руководством Миронида
вторглась в Беотию и в битве при Энофитах разгромила союзников Спарты
фиванцев. Вскоре после этого афиняне овладели Эгиной.
К внешнеполитическим успехам Афин в середине 50-х гг. V в. до н. э.
следует отнести и создание опорного пункта в борьбе против Спарты на
северном побережье Коринфского залива, в Навпакте. Илоты, осажденные
на горе Итоме, вынуждены были сдаться на 10-й год после начала восста-
ния. Однако осажденные выговорили себе право свободного ухода из Пе-
лопоннеса. Афиняне взяли покинувших Пелопоннес илотов под свое по-
кровительство и поселили их на недавно завоеванной ими территории На-
впакта, где илоты образовали свое государство. Для оставшихся в Спарте
Гомер. Римская копия. Неаполитанский музей
1. Бронзовые «коринфские» шлемы; 2. Шлем и панцирь из погребения в Аргосе.
Музей в Олимпии. Вторая половина VIII в. до н. э.
Курос из Аттики. Мрамор. Конец VII в. до н. э.
Так называемая Дама из Оксерра.
Известняк. Около 625—600 гг. до н. э.
Богиня с гранатом из Кератеи.
Аттика.
Мрамор. 580—570 гг. до н. э.
Клеобис и Битон. Статуи куросов из Дельф. Работа Полимеда.
Около 600 г. до н. э.
Статуя богини с зайцем из Тигани,
остров Самос. Мрамор. Около 560 г.
до н. э. Берлин, Государственный музей
Кора «670» с Афинского акрополя.
Мрамор. Последняя четверть
VI в. до н. э. Афины,
Музей акрополя
Всадник Рампин. Статуя с Афинского
акрополя. Около 560 г. до н. э.
Статуя Ники с острова Делос работы
Архерма. Середина VI в. до н. э.
Голова Куроса из Дипилона.
Около 600 г. до н. э.
Голова Коры с Афинского акрополя.
Около 500 г. до н. э.
Статуя Мосхофора с Афинского акрополя.
Мрамор. Около 570 г. до н. э. Афины, Музей акрополя
Аристокл. Стела Аристиона
из Веланидези. Аттика. Мрамор.
Около 510 г. до н. э.
Курос из Теней, так называемый
Аполлон Тенейский.
Мрамор. Середина VI в. до н. э.
Амфора с Дипилонского
некрополя в Афинах. Середина
VIII в. до н. э.
Амфора из Аттики. Середина VIII в.
до н. э. Мюнхен, Музей античного
малого искусства
Погребальный кратер,
с Дипилонского некрополя в Афинах.
Около середины VIII в. до н. э.
Ойнохойя с острова Родос. VII в. до н. э.
Кратер с острова Мелос с изображением Аполлона и Артемиды.
VII в. до н. э.
Родосско-ионийское блюдо с изображением борьбы
Менелая и Гектора. Конец VII в. до н. э.
Глиняная модель храма из Аргоса. Начало VII в. до н. э.
Гидрия с изображением владычицы зверей. Бронза. Около 600 г. до н. э.

Канфар в виде голов женщины и негра.
VI в. до н. э. Рим, музей виллы Джулия
Аякс с телом Ахилла. Деталь росписи амфоры из Вульчи.
Вторая половина VI в. до н. э.
Расцвет афинской демократии
257
илотов это новое государство было постоянной приманкой, побуждая их к
возобновлению борьбы за свое освобождение.
Таким образом, несмотря на победу при Танагре, внешнеполитическое
положение Спарты продолжало ухудшаться. Казалось, настал конец по-
чти столетней гегемонии Спарты в Пелопоннесе.
Во внутренней жизни Афин в эти же годы произошли некоторые демо-
кратические преобразования. Афиняне, по словам Аристотеля (Афинская
полития, X, 26), изменили в 457/56 г. до н. э. порядок избрания архонтов.
Раньше в архонты избирали только представителей высших имуществен-
ных разрядов. Теперь эта высокая должность стала доступна и зевгитам —
третьему и, вероятно, по цензовой разбивке, самому многочисленному слою
граждан. Как указывает Аристотель, фактически высшие должности могли
в этот же период занимать также и беднейшие граждане из разряда фетов.
Несколько позже были восстановлены суды по демам, которые были уч-
реждены в интересах крестьян еще Писистратом.
Однако господство сторонников демократического строя в Афинах про-
должалось недолго. Серьезные неудачи афинской политики в Египте осла-
били Афины и свели на нет достигнутые успехи в борьбе со Спартой. В
Египте за несколько лет до описываемых событий (460 г. до н. э.) началось
восстание против персидского владычества. Вождь восставших, ливийс-
кий правитель Инар, обратился за помощью к Афинам. Афиняне, соблаз-
ненные возможностью беспрепятственно получать египетский хлеб, реши-
ли поддержать восстание. В Египет было послано 200 афинских боевых
кораблей. Афинское войско, соединившись с египетскими повстанцами,
нанесло персам сокрушительный удар. Остатки персидской армии укрепи-
лись в Мемфисе. Осада этой твердыни, предпринятая совместно афиняна-
ми и египтянами, велась очень вяло. Между тем персидский царь собрал
новое войско и направил его в Египет. Афиняне и их союзники, осаждав-
шие Мемфис, потерпели тяжелое поражение. Большая часть афинского
войска и значительная часть кораблей были уничтожены. «Великий по-
ход», как его называет Фукидид, закончился катастрофой. Снова над Греци-
ей нависла угроза персидского нашествия. Опасность была настолько ре-
альной, что казна Афинского морского союза в том же году была перевезе-
на с Делоса в Афины (454 г. до н. э.).
Военные неудачи подорвали авторитет демократических деятелей. Су-
ществуют веские основания думать, что на некоторое время демократы ут-
ратили руководящее положение в Афинах. Во всяком случае мы знаем, что
вернувшийся по истечении срока остракизма вождь афинских аристокра-
тов Кимон был избран стратегом. Он и его единомышленники считали, что
перед лицом «варваров» два сильнейших государства Греции должны за-
быть свои распри. Противникам демократии это было выгодно и потому,
что они всегда могли рассчитывать на поддержку спартанцев в борьбе с
демократическим строем в Афинах. Именно деятелям этого направления
удалось добиться заключения пятилетнего перемирия между Афинами и
( партой (453 г. до н. э.). Спартанское правительство признало оккупацию
Афинами Мегариды, а афиняне обязались не поддерживать в дальнейшем
демократическое движение в Пелопоннесе. Отказ от борьбы со Спартой
I И< к>рия Древней Греции
258
Расцвет греческих полисов
привел к тому, что Афины потеряли своего важнейшего союзника в Пело-
поннесе — Аргос. Аргосцы не могли продолжать борьбу со Спартой в
одиночку и заключили в 451 г. до н. э. мир со спартанцами на 30 лет.
Для афинской внешней политики это был серьезный удар. Борьба со
Спартой диктовалась жизненными интересами Афинской державы, к кото-
рой тяготели демократические элементы всей Греции. Прекращение этой
борьбы не могло не отразиться на политическом престиже афицян и не
привести к утрате ими союзников в Пелопоннесе и других частях Греции.
Ущерб, понесенный Афинами, не мог быть возмещен активизацией войны с
Персией, проводившейся под популярным лозунгом «защиты Греции от
варваров». Хотя персы, продолжавшие борьбу в Египте, вряд ли намерева-
лись воевать с греками, сторонники Кимона провели в афинском народном
собрании решение о посылке нового флота к острову Кипр и в Египет.
Кимон во время этого похода умер. Несмотря на одержанную при Салами-
не на Кипре победу над персами (449 г. до н. э.), смерть популярного вождя
ослабила позиции его единомышленников. Политические противники Ки-
мона, воспользовавшись настроением демоса, добились посылки одного из
свойственников Перикла — Каллия для переговоров с персами. Каллиев
мир (449 г. до н. э.) рассматривался консерваторами как измена общегре-
ческому делу. По возвращении на родину Каллий был оштрафован на ог-
ромную сумму — 50 талантов.
Это свидетельствует о том, что у власти в Афинах в тот период все еще
стояло олигархическое правительство. Вождем олигархов после смерти
Кимона стал его зять Фукидид, сын Мелесия из дема Алопеки. Однако по-
ложение противников демократического строя было крайне неустойчиво.
Народное собрание колебалось, кому отдать предпочтение, — каждый день
можно было ожидать, что большинство в народном собрании снова ока-
жется на стороне вождей демократии. В Спарте это очень хорошо понима-
ли и с тревогой думали о том, что Афины могут возобновить свою актив-
ную внешнюю политику и, стремясь наверстать упущенное, будут пытать-
ся подчинить своему влиянию полисы, еще не вошедшие в Афинский
морской союз. О существовании подобных намерений у афинян свидетель-
ствовал намечавшийся вождем демократии Периклом созыв общеэллин-
ского конгресса в Афинах. Формально этот конгресс должен был обеспе-
чить свободу мореплавания и восстановить святыни, разрушенные перса-
ми, но на самом деле Перикл стремился к превращению Афинского союза в
общегреческий. Спартанцы разгадали эти планы и воспротивились созыву
конгресса. В результате представители всех греческих городов-государств
так и не смогли собраться в Афинах.
Но срывом конгресса антиафинская деятельность спартанцев не огра-
ничилась. Они были убеждены, что только активными действиями можно
предотвратить дальнейший рост афинского могущества, и поэтому в 448 г.
до н. э. предприняли новый поход в Среднюю Грецию. Здесь они нанесли
удар по союзной с Афинами Фокиде. Это выступление спартанцев, вдоба-
вок поддерживавших все антиафински настроенные слои населения Бео-
тии, окончательно открыло глаза афинскому народному собранию. Для по-
давляющего большинства афинских граждан стало очевидным, что проспар-
Расцвет афинской демократии
259
танская политика несовместима с интересами Афин. С этого времени власть
и руководство внешней политикой Афин на долгое время переходят к Пе-
риклу и его единомышленникам.
Хотя вскоре после вторжения спартанцев в Среднюю Грецию афинянам
удалось восстановить власть Фокиды над Дельфами, обстановка в Беотии
оставалась напряженной. В этой, по преимуществу земледельческой, обла-
сти Греции поддерживаемые Афинами сторонники демократического строя
не имели твердой почвы под ногами. Теперь, когда после похода спартанцев
бывшие в изгнании аристократы вернулись в Беотию, афинское влияние ста-
ло падать, и большинство беотийских городов отошло от Афин. Как сооб-
щает Плутарх, Перикл считал в этот момент вторжение в Беотию слишком
рискованным, но в народном собрании одержало верх мнение другого стра-
тега, Толмида. По его настоянию в Беотию против отпавших от афинян горо-
дов была отправлена тысяча афинских гоплитов и отряд союзников. Толмид
сам возглавил эти силы. Предпринятый им поход, однако, закончился очень
неудачно для афинян. В битве при Коронее (447 г. до н. э.) Толмид потерпел
тяжелое поражение: часть его отряда была уничтожена, другая часть попала
в плен, сам он был убит. После этого Афины вынуждены в обмен на попав-
ших в плен воинов полностью очистить Беотию. Беотийские города (кроме
Платей) вошли в созданный под гегемонией Фив Беотийский союз, настроен-
ный резко враждебно по отношению к Афинам.
Последствия поражения афинян в Беотии не замедлили сказаться. В
446 г. до н. э. от афинян отпала Эвбея, а в Мегарах произошел олигархи-
ческий переворот, причем восставшие почти полностью вырезали афинс-
кий гарнизон. Афины были поставлены перед необходимостью направить
свои войска и на Эвбею, и в Мегариду. Тяжелым положением афинян не-
медленно воспользовались спартанцы, войска которых вступили в Мега-
риду, чтобы подержать восставших. Во главе спартанской армии стояли
малолетний царь Плистоанакт и эфор Клеандрид, который фактически и
руководил походом. Из Мегариды спартанцы вторглись в Аттику и дошли
до Элевсина. Навстречу им афиняне направили спешно вызванные с Эвбеи
войска под командованием Перикла. Однако сражения не произошло. Не-
ожиданно для всех спартанцы повернули назад.
Когда спартанское войско вернулось в Спарту, царь и Клеандрид были
привлечены к суду, обвинены в получении взятки от афинян и вынуждены
были бежать из Лакедемона. Это обвинение вскоре было официально под-
тверждено. Когда Перикл в афинском народном собрании отчитывался о
своей деятельности за истекший год (как это обычно делали афинские стра-
теги), он сказал, что истратил значительную сумму государственных денег
(10 талантов) «на нужное дело». Присутствующим нетрудно было дога-
даться, что это за «нужное дело», и понять, что эти 10 талантов спасли
афинян от тяжелых военных потрясений.
После ухода спартанских войск из Аттики афиняне довольно легко вос-
становили свою власть над отпавшей Эвбеей. Часть жителей этого острова
была выселена за его пределы, а на принадлежавших им ранее землях посе-
лены афинские граждане — колонисты. Для взаимоотношений, существо-
вавших в то время между Афинами и их союзниками, очень характерен
•г
260
Расцвет греческих полисов
договор афинян с эвбейским городом Халкидой, текст которого в виде над-
писи дошел до нашего времени. Согласно этому договору, халкидяне дол-
жны были поклясться в том, что они «ни делом, ни помыслом, ни словом»
не восстанут против Афин, не будут повиноваться тому, кто восстанет,
сообщат афинянам, если узнают о готовящемся восстании, и будут беспре-
кословно выплачивать установленный им форос и «защищать афинский
народ, если кто-либо нанесет ему обиду». Бросаются в глаза властный тон
этого договора и его вопиющее неравноправие.
Описанными выше событиями заканчивается Первая Пелопоннесская
война. Афинам удалось сохранить целостность возглавляемого ими Афинс-
кого морского союза, а Спарта в конце концов вынуждена была примириться
с существованием афинской гегемонии над многими греческими городами.
В 445 г. до н. э. между Афинами и Спартой был заключен договор о тридца-
тилетием мире на том условии, что Афины возвратят захваченную ими Мега-
риду и другие опорные пункты в Пелопоннесе. Из территорий, завоеванных
афинянами, за ними оставались только остров Эгина и Навпакт.
Тридцатилетний мир, однако, не мог быть прочным. Вся Эллада распа-
лась на два враждебных друг другу лагеря: возглавляемый Спартой Пело-
поннесский союз и Афинский морской союз, фактически представлявший
собой морскую державу афинян. Глубокие противоречия разделяли оба
эти объединения. В союзных Афинам городах преобладала демократия, в
городах Пелопоннесского союза — олигархия. В каждом греческом городе
этого времени постоянно происходили острые столкновения между демо-
кратическими и олигархическими группировками, вызываемые непримири-
мыми противоречиями между бедностью и богатством, порожденными ра-
бовладельческим обществом. И в каждом городе, вне зависимости оттого,
к какому из двух объединений он принадлежал, демократические слои ори-
ентировались на афинян, а сторонники олигархического строя искали под-
держки у Спарты — оплота консервативных режимов во всей Греции. При
всех этих условиях острое столкновение между объединением греческих
полисов, возглавляемым Афинами, и Пелопоннесским союзом становилось
неизбежным. Перикл это прекрасно понимал: чуть ли не сразу же после
заключения тридцатилетнего мира со Спартой он стал готовить Афины к
продолжению борьбы.
Длительные военные действия против Спарты и продолжавшаяся демок-
ратизация афинского государственного строя все больше ослабляли пози-
ции афинских сторонников олигархии. На третий год после заключения мира
со Спартой олигархическая группировка утратила всякое влияние в Афи-
нах, а ее вождь, Фукидид из Алопеки, был изгнан из Афин остракизмом (443 г.
до н. э.). После изгнания Фукидида фактическим руководителем афинской
политики становится Перикл. В качестве первого стратега он почти бес-
сменно в течение 15 лет возглавляет Афинское государство (444—429 гг.
до н. э.). Этот период принято называть «золотым веком Перикла».
Общий исторический обзор и принципиальную оценку политических
перемен в Афинах в V в. до н. э. мы находим у Аристотеля: «В
течение, по крайней мере, семнадцати лет после Мидийских войн
Расцвет афинской демократии
261
государство оставалось под главенством Совета Ареопага, хотя и кло-
нилось понемногу к упадку. Когда же сила народа стала возрастать,
простатом его сделался Эфиальт, сын Софонида, пользовавшийся ре-
путацией человека неподкупного и справедливого в государствен-
ных делах; он-то и стал нападать на этот Совет. Прежде всего он
добился устранения многих из ареопагитов, привлекая их к ответ-
ственности за действия при отправлении ими обязанностей. Затем,
при архонте Кононе, он отнял у этого Совета все дополнительно при-
обретенные им права, в силу которых в его руках сосредоточивалась
охрана государственного порядка, и передал их частью Совету Пяти-
сот, частью народу и судам...
Но Эфиальт спустя немного времени был коварно убит рукой Арис-
тодика из Танагры.
Вот каким образом у Совета ареопагитов было отнято право надзора.
А после этого государственный строй стал все более терять свой стро-
гий порядок по вине людей, задававшихся демагогическими целями.
В эту пору как раз произошло такое совпадение, что партия благород-
ных не имела даже вождя (первое место у них занимал Кимон, сын
Мильтиада, человек слишком молодой и поздно обратившийся к за-
нятию государственными делами), да кроме того, большинство их
погибло на войне...
Хотя во всем вообще управлении афиняне не так строго, как прежде,
придерживались законов, тем не менее порядка избрания девяти ар-
хонтов не меняли; только на шестой год после смерти Эфиальта ре-
шили предварительные выборы кандидатов для дальнейшей жеребь-
евки в комиссию девяти архонтов производить также и из зевгитов, и
впервые из их числа архонтом был Мнесифид. А до этого времени
все были из всадников и пентакосиомедимнов, зевгиты же обычно
исполняли рядовые должности, если только не допускалось какого-
нибудь отступления от предписаний законов. На пятый год после это-
го, при архонте Лисикрате, были снова учреждены тридцать судей,
так называемых по демам, а на третий год после него, при Антидоте,
вследствие чрезмерно большого количества граждан, по предложе-
нию Перикла, постановили, что не может иметь гражданских прав тот,
кто происходит не от обоих граждан.
После этого в качестве демагога выступил Перикл. Он впервые по-
лучил известность, будучи молодым, когда обвинял Кимона при сда-
че им отчета по должности стратега. Тогда государственный строй
стал еще более демократичным. Перикл отнял некоторые права у
ареопагитов и особенно решительно настаивал на развитии у государ-
ства морской силы. Благодаря ей простой народ почувствовал свою
мощь и старался уже все политические права сосредоточить в своих
руках.
Затем на 49-й год после битвы при Саламине, при архонте Пифодо-
ре, началась война с пелопоннесцами, во время которой народ, запер-
тый в городе и привыкший на военной службе получать жалованье,
262
Расцвет греческих полисов
отчасти сознательно, отчасти по необходимости стал проявлять бо-
лее решительности, чтобы управлять государством самому.
Также и жалованье в судах ввел впервые Перикл, употребляя дема-
гогический прием в противовес богатству Кимона. Дело в том, что
Кимон, имея чисто царское состояние, первое время исполнял блес-
тящим образом только общественные литургии, затем стал давать
содержание многим из своих демотов... Кроме того, его поместья
были все неогороженные, чтобы можно было всякому желающему
пользоваться плодами. Перикл, не имея такого состояния, чтобы со-
перничать с ним в щедрости, воспользовался советом Дамонида... Совет
этот состоял в том, что раз Перикл не обладает такими же личными
средствами как Кимон, то надо давать народу его же собственные
средства. Из этих соображений Перикл и ввел жалованье для судей.
На этом основании некоторые считают его виновником нравственно-
го разложения, так как об избрании всегда хлопочут не столько поря-
дочные люди, сколько случайные...
Пока Перикл стоял во главе народа, государственные дела шли срав-
нительно хорошо; когда же он умер, они пошли значительно хуже.
Тогда впервые народ взял себе в качестве простата человека, не
пользовавшегося уважением среди порядочных людей, между тем
как в прежнее время демагогами всегда бывали люди достойные.
В самом начале и притом первым простатом народа сделался Солон,
вторым — Писистрат, оба из круга благородных и знатных; когда же
была низвергнута тирания, выступил Клисфен, происходивший из рода
Алкмеонидов. У него не было соперников из противной партии, пос-
ле того как был изгнан Исагор со своими сторонниками. Потом во
главе народа стоял Ксантипп, а во главе знатных — Мильтиад, затем
Фемистокл и Аристид. После них во главе народа стоял Эфиальт, а во
главе состоятельных — Кимон; далее, Перикл — во главе народа,
Фукидид — во главе противной партии (он был зятем Кимона). После
смерти Перикла во главе знатных стоял Никий — тот самый, который
погиб в Сицилии; во главе народа — Клеон, который, как кажется,
более всех развратил народ своей горячностью» (Аристотель. Афин-
ская полития, 25—28. Пер. С. И. Радцига).
Для правильной оценки этого и других суждений древних авторов об
афинской демократии и ее творцах необходимо считаться с истори-
ческой ограниченностью даже этой, самой блестящей из древних де-
мократий.
«Античная демократия, и, в частности, демократия в древних Афи-
нах, должна рассматриваться как первый опыт политического устрой-
ства такого типа в мировой истории... Надо, однако, подчеркнуть, что
демократия в Афинах была формой именно античного государства,
полиса, где привилегированное меньшинство — уроженцы страны,
собственно афиняне, организованные в корпорацию граждан, — про-
тивостояло гораздо большей массе угнетенного и бесправного или
неполноправного населения — рабам-чужеземцам и переселенцам
Расцвет афинской демократии
263
других греческих городов, а в классический период — еще и массе
зависимых от афинян союзников. Иными словами, афинская демокра-
тия была формой организации классово и сословно ограниченного
гражданского общества и уже в силу этого своего сословно-классово-
го характера должна была отличаться рядом таких свойств, которые
должны наводить на мысль о ее исторической ограниченности и слу-
жить предостережением против излишней ее идеализации...
Мы имеем в виду прежде всего то своеобразное положение, которое
сложилось в классических Афинах между господствующей демокра-
тией, суверенной гражданской массой и ее политическими лидерами.
Аристократическое качество политических вождей афинской демо-
кратии и обусловленные этим их непомерные претензии порождали
расхождение и конфликты между этими вождями и руководимым
ими народом, создавали опасную трещину в самом фундаменте афин-
ского демократического полиса...
Рассматривая главные этапы формирования афинского демократичес-
кого полиса, ...мы можем констатировать разительный факт: утвержде-
ние демократии в Афинах свершалось в силу вполне объективных тен-
денций, в ходе развивавшейся по своим законам борьбы демоса со
знатью, но конкретные достижения на этом пути обусловливались каж-
дый раз личной инициативой примыкавших к демосу и возглавлявших
его движение аристократов. Более того, даже и после клисфеновых
реформ, казалось, оформивших самое здание демократии, политичес-
кая жизнь в Афинах по-прежнему отличалась этой удивительной осо-
бенностью — выдающимся значением политических лидеров, проис-
ходивших из аристократии, активно действовавших в условиях демок-
ратического государства и пытавшихся служение демократии сделать
ступенью к собственному превосходящему всякую меру возвышению.
Эта несоединимость объективных условий и личных побуждений неиз-
бежно приводила к конфликту между государством и политиком, что в
классический период, когда гражданская община была достаточно еди-
на и сильна, почти всегда завершалось падением личности.
Эта ситуация была столь стандартной, что уже в древности возникло и
распространилось представление об особой завистливости и нетерпи-
мости к чужой славе афинского народа, который будто бы в силу этих
своих качеств постоянно “подкапывался” под собственных вождей,
преследовал их судебными процессами, изгонял либо так или иначе
заставлял удаляться из отечества...
Дольше всех удерживался на вершине политической пирамиды Пе-
рикл... Начинал он как политический противник Кимона и соратник
Эфиальта, который в ту пору возглавлял борьбу демократов с кон-
серваторами и лаконофилами и их оплотом — Ареопагом. После
убийства Эфиальта (461 г. до н. э.) Перикл практически стал едино-
личным лидером афинской демократии, а после изгнания Фукиди-
да... он на долгий срок стал фактическим главой афинского государ-
ства, из года в год переизбираясь на должность стратега. Эта
264
Расцвет греческих полисов
необычная при древних демократиях практика, неоспоримость и
несравненность авторитета Перикла дали повод уже современни-
кам отзываться о сложившейся в Афинах системе как о своеобраз-
ном режиме личной власти. “По имени это была демократия, на
деле власть принадлежала первому гражданину”, — таков заклю-
чительный вывод историка Фукидида...
Лидеры афинской демократии в классический период были окорее
политическими, нежели социальными руководителями народа... Вслед-
ствие их аристократических претензий дистанция между ними и наро-
дом всегда сохранялась, даже невзирая на их, впрочем, всегда оста-
вавшуюся аристократической, демагогию, и завершением их карьеры
чаще всего была личная катастрофа. Рассматривая ситуацию с другой
стороны, можно сказать и так: афинская демократия пользовалась ус-
лугами своих аристократических лидеров, но достигала осознания
суверенности своих прав именно последовательным устранением сво-
их вождей.
С точки зрения исторической перспективы очевидным парадоксом и
вместе с тем подлинной трагедией для афинской демократии было то,
что она не могла достичь полной зрелости иначе, как под руковод-
ством и при устранении своих аристократических лидеров. Исчерпа-
ние кадров этих последних не случайно и, по-видимому, совпадает с
началом упадка афинской демократии. Скажем яснее: трагедия афин-
ской и вообще античной демократии заключалась в том, что она не
могла подготовить себе надлежащих руководителей из собственной,
народной среды. Причиной тому было обусловленное общим прими-
тивным уровнем цивилизации отсутствие таких школ общественно-
политического воспитания, как настоящие профессиональные союзы
и настоящие политические партии. Полисный принцип социально-по-
литического компромисса, “согласия” граждан позволял гражданско-
му коллективу иметь необходимых политических лидеров из верху-
шечного, аристократического слоя, но он же диктовал и необходи-
мость пресечения их инициативы, поскольку она представляла опас-
ность суверенному, свободному существованию общины.
Последствия этих репрессивных усилий были весьма серьезны: арис-
тократические политики, поскольку им удается уцелеть, вырождают-
ся в совершенно беспринципных авантюристов типа Алкивиада, а в
социальном плане на авансцену выступает фигура собственно демаго-
га — выскочки из общественных низов (Клеон, Гипербол, Клеофонт
и др.), которого умаляло не отсутствие манер, на чем делает акцент
античная традиция, а неспособность наметить перспективу, составить
действительно широкую программу действий. Демократия и в самом
деле начинала тяготеть к охлократии, и в прямой зависимости от это-
го полисное государство клонилось к упадку» (Фролов Э. Д. Полити-
ческие лидеры афинской демократии // Политические деятели антич-
ности, Средневековья и Нового времени. Л., 1983. С. 6).
Расцвет афинской демократии
265
2.	Афинская конституция
при Перикле
В годы, связанные с именем Перикла, окончательно сложилась демо-
кратическая конституция Афин в ее классической форме. Процесс форми-
рования этого государственного строя был длительным — начало его вос-
ходит к реформам Солона и Клисфена. Последующие изменения отдель-
ных характеризующих афинский государственный порядок установлений
происходили лишь постепенно. Так, цензовый порядок, созданный Соло-
ном, формально продолжал сохраняться и после перехода политической
власти к демократам и никогда официально не отменялся. Однако факти-
чески все афинские граждане получили возможность занимать высшие дол-
жности. Исключение составляли должности эллинотамиев — казначеев
Афинской державы. Для занятия этой должности требовался ценз, так как
казначеи должны были отвечать своим имуществом за вверенную им казну.
Свидетельством демократизации государственного строя явился также
прочно установившийся порядок избрания должностных лиц не голосова-
нием, а по жребию. Обычай жеребьевки нс распространялся лишь на те
должности, которые требовали специальных знаний или особых талантов.
Например, стратеги всегда выбирались голосованием. Таким образом, пред-
полагалось, что каждый афинский гражданин имеет право занимать любую
должность, и жребий должен решить, будет ли он ее занимать в данном
году. Кроме того, жеребьевка исключала возможность предварительного
воздействия на избирателей.
Чтобы практически дать возможность любому гражданину пользовать-
ся во всей полноте предоставленными ему политическими правами, было
установлено вознаграждение должностным лицам — диэта — за выполне-
ние ими государственных обязанностей. При Перикле членам афинского
суда начали выплачивать жалованье в размере двух оболов, что составляло
средний прожиточный минимум афинского ремесленника. Позже было вве-
дено жалованье членам совета пятисот, архонтам и лицам, занимавшим
другие государственные должности. Вознаграждение за несение обществен-
ных обязанностей было началом широко распространившейся впослед-
ствии системы раздач. Возможно, что уже при Перикле беднейшим гражда-
нам стали выдавать теорикон — театральные деньги. Раздача этих денег из
афинской государственной казны предоставляла неимущему афинянину воз-
можность регулярно посещать театральные представления. Дело в том,
что демократическое правительство придавало театральным представле-
ниям большое воспитательное значение. Театр играл важную роль в обще-
ственной жизни древних афинян.
Следует, однако, помнить, что афинская демократия была демократией
социально ограниченной. Те средства, которые демократическое правитель-
ство щедрой рукой раздавало афинскому демосу, добывались ценой жесто-
кой эксплуатации рабов и беспощадного угнетения населения городов, по-
павших в зависимость от Афин. При этом характерной исторической осо-
бенностью афинской демократии, как и других античных демократий, было
то, что полноправные граждане отнюдь не представляли большинства
266
Расцвет греческих полисов
населения. Выше уже указывалось, что ни женщины, ни метеки правами
граждан в античных государствах не пользовались, не говоря уже о бес-
правной массе рабов. Хотя у древних греков не было статистики, но на
основании всякого рода косвенных данных можно с полной уверенностью
считать, что в самые лучшие времена истории Афин численность полно-
правных граждан составляла 20—30 процентов общего числа жителей
Афин и Аттики. Это гражданское полноправное меньшинство отнюдь не
было расположено делиться своими привилегиями с остальной частью не-
полноправного населения. Увеличение численности граждан в глазах пол-
ноправных афинян угрожало сокращением тех благ, которыми они как граж-
дане пользовались. Весьма показательно, что не кто иной, как вождь афи-
нской демократии Перикл в 451 г. до н. э. провел через народное собрание
закон, согласно которому только тот мог обладать полными гражданскими
правами, у кого и отец и мать были коренными афинянами. Число людей,
которые могли пользоваться благами демократического строя, тем самым
было сокращено и ограничено.
Пристрастную, но во многом меткую характеристику социальной по-
литики афинской демократии дает автор олигархического памфлета,
составленного в конце V в. до н. э.: «Что касается государственного
устройства афинян, то, если они выбрали свой теперешний строй, я не
одобряю этого по той причине, что, избрав себе его, они тем самым
избрали такой порядок, чтобы простому народу жилось лучше, чем
благородным. Вот за это-то и я не одобряю его. Но уж раз у них это
было принято в таком виде, я постараюсь доказать, что они удачно
сохраняют свое государственное устройство и вообще заводят у себя
такие порядки, которые представляются ненормальными с точки зре-
ния остальных греков.
Итак, прежде всего я скажу, что в Афинах справедливо бедным и
простому народу пользоваться преимуществом перед благородными
и богатыми по той причине, что народ-то как раз и приводит в движе-
ние корабли и дает силу государству... И раз дело обстоит так, то
считается справедливым, чтобы все имели доступ к государственным
должностям как при теперешних выборах по жребию, так и при избра-
нии поднятием рук и чтобы предоставлялась возможность высказы-
ваться всякому желающему из граждан. Затем, таких должностей,
которые приносят спасение, если заняты благородными людьми, и
подвергают опасности весь вообще народ, если заняты неблагородны-
ми, — этих должностей народ вовсе не добивается; он не находит
нужным получать по жребию должности ни стратегов, ни гиппархов.
И правда, народ понимает, что получает больше пользы, если эти дол-
жности не исправляет сам, а предоставляет их исправлять наиболее
могущественным людям. Зато он стремится занимать те должности,
которые приносят в дом жалованье и доход.
Далее, если некоторые удивляются, что афиняне во всех отношениях
отдают предпочтение простым и бедным и вообще демократам перед
благородными, то этим самым они сохраняют демократию... Во вся-
Расцвет афинской демократии
267
кой земле лучший элемент является противником демократии, пото-
му что лучшие люди очень редко допускают бесчинство и несправед-
ливость, но зато самым тщательным образом стараются соблюдать
благородные начала, тогда как у народа — величайшая необразован-
ность, недисциплинированность и низость. Действительно, людей про-
стых толкают на позорные дела скорее бедность, необразованность и
невежество — качества, которые у некоторых происходят по недо-
статку средств. Может быть, кто-нибудь скажет, что не следовало бы
допускать их всех без разбора говорить в народном собрании и быть
членами Совета, но только самых опытных и притом лучших людей.
Но афиняне и в этом отношении рассуждают совершенно правильно,
предоставляя говорить в собрании и простым, потому что если бы
только благородные говорили в народном собрании и обсуждали дела,
тогда было бы хорошо людям одного положения с ними, а демокра-
там было бы нехорошо. А при теперешнем положении, когда может
говорить всякий желающий, стоит ему подняться со своего места,
будь это простой человек, он изыскивает блага для самого себя и для
себе подобных. Кто-нибудь, пожалуй, возразит: так что же хорошего
может придумать себе и народу такой человек? А в Афинах находят,
что невежество, грубость и благожелательность такого человека ско-
рее приносят пользу, чем достоинство, мудрость и неблагожелатель-
ность благородного. Конечно, не такие порядки нужны для того, что-
бы государство могло сделаться наилучшим, но зато демократия ско-
рее всего может сохраниться при таких условиях...
Итак, что касается государственного устройства афинян, то характер
его я, конечно, не одобряю; но, раз уж они решили иметь демократи-
ческоедзр явление, мне кажется, что они удачно сохраняют демокра-
тию, пользуясь теми приемами, какие я указал... Так вот ввиду этого я
не считаю возможным, чтобы в Афинах дела шли иначе, чем теперь;
разве только в чем-нибудь незначительном можно одно выкинуть,
другое прибавить, а многого изменить нельзя, не отнимая в то же
время чего-нибудь у демократического строя» (Псевдо-Ксенофонт.
Афинская полития, I, I—III, 8. Пер. С. И. Радцига).
Государственное устройство Афин после всех происшедших в нем из-
менений в годы пребывания Перикла у власти было следующим. Верхов-
ным органом государства признавалось народное собрание, или экклесия.
При Перикле экклесия превратилась в регулярно действующий высший
государственный орган. Она собиралась от двух до четырех раз в месяц в
Афинах, на холме Пниксе (позднее в театре Диониса). Экклесия обсужда-
na и принимала законы, решала все важнейшие дела общины, вопросы вой-
ны и мира, продовольственного снабжения города, принимала отчеты дол-
жностных лиц, осуществляла высший государственный контроль, рассмат-
ривала судебные дела в последней инстанции и т. д. Аристотель, наш главный
авторитет в области политико-правовых учреждений Древней Греции, так
описывает функции и порядок работы экклесии.
268
Расцвет греческих полисов
Из народных собраний — «одно главное, в котором полагается произ-
водить проверку избранных властей — находит ли народ их распоряжения
правильными, — затем обсуждать вопросы относительно продовольствия
и защиты страны; далее, в этот день все желающие могут делать чрезвычай-
ные заявления; наконец, полагается читать описи конфискуемых имуществ
и заявления об утверждении в правах наследства и о наследницах, чтобы
все были осведомлены о каждом открывшемся наследстве» (Афинская по-
лития, 43).
Активными правами в экклесии пользовались все афинские граждане,
достигшие 20-летнего возраста, без ограничения имущественным или ка-
ким-либо иным цензом.
Превращение экклесии в постоянный, регулярно действующий орган
отразилось на положении и функциях другого важного политического органа
Афинского государства — совета пятисот (буле). Этот совет состоял из
десяти избиравшихся по филам пританий по 50 человек в каждой. Каждая
из пританий по очереди в строго определенное время года (в соответствии
с этим год в Афинах был разделен на десять частей) осуществляла свои
функции. Совет пятисот оставался высшим правительственным органом.
Он стоял во главе государства, ведал делами войны и мира, на нем лежали
различные административные функции: афинским финансами, надзор за
арсеналами, доками, флотом, контроль над торговлей и ее регулирование,
контроль над должностными лицами. Но одной из главных функций совета
было предварительное обсуждение дел, поступающих на рассмотрение
народного собрания. Он был прежде всего совещательным органом, «сове-
том предварительных обсуждений».
Некогда всемогущая коллегия архонтов почти утратила свое былое зна-
чение, поскольку должностных лиц назначала и контролировала экклесия.
Избирались архонты по жребию, как и все прочие должностные лица, за
исключением стратегов, которые выбирались в экклесии открытым голосо-
ванием (хиротония).
Высшей судебной инстанцией и органом государственного контроля
оставался суд присяжных — гелиея. После реформы ареопага, проведен-
ной Эфиальтом, гелиее были возвращены многие прежние ее права. Афин-
ская гелиея состояла из шести тысяч человек, выбираемых по жребию по
600 человек от каждой филы. Из присяжных составлялись специальные
судебные комиссии (дикастерии) обычно по 500 человек. Ни особых госу-
дарственных обвинителей, ни защитников-профессионалов в афинском суде
не существовало. Гражданский долг обязывал каждого полноправного афи-
нянина, если он замечал какие-либо правонарушения, привлекать винов-
ного к суду и выступать против него с обвинением. Каждый гражданин,
привлеченный в суд в качестве обвиняемого, должен был сам себя защи-
щать, хотя в большинстве случаев защитительные речи для обвиняемых
составлялись, нередко за большую плату, лицами, знакомыми с ведением
судебных дел (так называемыми логографами). Во время судебного заседа-
ния в присутствии судей-присяжных происходили прения сторон и опра-
шивались свидетели. При этом, если по ходу дела в качестве свидетеля
должен был выступать раб, его показания считались действительными лишь
Расцвет афинской демократии
269
в том случае, если он давал их под пыткой. В этом, в частности, проявля-
лась рабовладельческая сущность суда в демократических Афинах.
Судебные решения выносились судьями-присяжными путем голосова-
ния. Если при вынесении приговора голоса судей делились поровну и за
оправдание обвиняемого подавалось столько же голосов, сколько и за осуж-
дение, обвиняемый оправдывался. В этих случаях считалось, что сама бо-
гиня Афина, покровительница города, незримо присутствовала в афин-
ском суде и каждый раз подавала свой голос за оправдание обвиняемого.
Длительность судопроизводства приводила к тому, что в гелиее накапли-
валось много дел, и они подолгу залеживались. В круг полномочий гелиеи
входили не только судебные дела самой Аттики и Афин, но и всего Афин-
ского государства. При Перикле судебные процессы, состав судей и их
функции были упорядочены. Число гелиастов (присяжных) для каждой кол-
легии было точно определено.
Следующим государственным органом Афин была коллегия десяти стра-
тегов, значение которой сильно возросло со времени греко-персидских войн.
Афинские стратеги командовали флотом и войсками, ведали всеми внешне-
политическими делами Афинского государства и представляли его во вре-
мя дипломатических переговоров, занимались финансовыми делами и т. д.
Коллегия десяти стратегов была единственным в Афинском государстве
учреждением, где переизбрание допускалось неограниченное число раз.
Если стратеги не оправдывали доверия, оказанного им при избрании, зло-
употребляли своей властью или по их вине Афины терпели поражения,
стратегов можно было до срока отстранить от должности и предать суду.
Известны случаи, когда не оправдавшие доверия стратеги присуждались к
штрафам, конфискации имущества, изгнанию, а иногда и смертной казни.
Даже Перикл, который оставался первым стратегом 15 лет, при первой же
крупной военной неудаче был смещен и приговорен к штрафу. За отправ-
ление должности стратега в годы Перикла никакого вознаграждения из го-
сударственной казны не выплачивалось, поэтому на эту должность могли
претендовать только вполне обеспеченные люди.
Помимо стратегов и архонтов, в Афинах ежегодно избиралось боль-
шое число самых разнообразных должностных лиц, ведавших различными
отраслями государственного управления: наблюдением за порядком на
рынке и в городе, сбором пошлин, выпуском монеты и т. д.
Все афинские граждане пользовались полной свободой слова и свобо-
дой законодательной инициативы. Всякий гражданин имел право предло-
жить народному собранию вынести какое-либо постановление, поставить
на обсуждение проект нового закона или возбудить вопрос об отмене су-
ществующего. Однако процедура прохождения и утверждения нового за-
кона или отмена старого сопровождалась соблюдением сложных формаль-
ностей, при помощи которых законодатели стремились оградить Афин-
ское государство от случайностей и потрясений. Кроме того, в течение
года можно было подать в специальную судебную коллегию жалобу о том,
что вынесенное народным собранием постановление или утвержденный
закон противоречит основным афинским установлениям и приносит вред, а
нс пользу. Жалоба эта в афинском государственном праве называлась графэ
270
Расцвет греческих полисов
параномон. Если основательность жалобы подтверждалась, гражданин,
предложивший признанный вредным закон, привлекался к судебной ответ-
ственности. Его могли присудить к штрафу, а иногда и к смертной казни.
Таков был в общих чертах установившийся в середине V в. до н. э.
государственный строй Афин. Это был период относительно высокого раз-
вития демократии, всеми правами которой, однако, пользовались лишь пол-
ноправные граждане, составлявшие меньшинство населения Аттики. К тому
же, надо подчеркнуть, что, несмотря на установившуюся практику оплаты
должностей, не все граждане располагали реальными возможностями ис-
пользования своих политических прав. В годы Перикла участие в народ-
ном собрании, например, не оплачивалось. Поэтому граждане, жившие
трудом своих рук, не могли позволить себе каждый восьмой или девятый
день проводить в народном собрании. И крестьянам из поселений, распо-
ложенных далеко от Афин, не по силам было тратить два-три дня на посе-
щение народного собрания, особенно в сезон сельских работ. Поэтому
число присутствовавших в народном собрании обычно не превышало двух-
трех тысяч, преимущественно жителей Афин.
В заключение обзора политического устройства Афин необходимо
подчеркнуть существенную особенность древнего народоправства —
его прямой, непосредственный характер.
«Та политическая система, которая существовала в античных демокра-
тических государствах, в том числе и в Афинах, лучше всего может
быть определена с помощью термина ‘‘прямая демократия” (в отличие
от господствующей сейчас “представительной демократии”). Суть этой
системы состояла в полном суверенитете народного собрания. Строго
говоря, народное собрание (экклесия) было не политическим институ-
том, а совокупностью граждан, которым принадлежала вся полнота вер-
ховной законодательной, исполнительной и даже судебной власти.
Для того чтобы народное собрание могло нормально осуществлять
свои функции, была установлена определенная периодичность народ-
ных собраний — четыре в каждую пританию, то есть сорок в течение
года, хотя иногда были и экстраординарные собрания, вызванные чрез-
вычайными обстоятельствами. Даты народных собраний не были фик-
сированы... Одно из собраний в течение притании считалось главным,
на нем обсуждались наиболее важные проблемы, три остальных были
посвящены частным вопросам...
Председатель комиссии проедров... открывал заседание, совершал
жертвоприношение и зачитывал повестку дня. Согласно принятому
порядку, в том случае, если совет (буле) предлагал свое решение
вопроса, дискуссия не открывалась, а это предложение немедленно
ставилось на голосование, но в тех случаях, когда у совета не было
готового решения, дискуссия развертывалась во время самого народ-
ного собрания. В дискуссии могли принимать участие все присутству-
ющие граждане. Обычно не было установлено какого-либо необходи-
мого кворума, кворум в 6000 граждан требовался только для некото-
рых, наиболее важных заседаний...
Расцвет афинской демократии
271
Трудно определить полномочия народного собрания, ибо в принци-
пе любой вопрос мог быть поставлен на обсуждение экклесии. Все
вопросы, касающиеся полиса в целом (объявление войны, ратифи-
кация мирных договоров с определением срока их действия, за-
ключение и расторжение союзов, дарование гражданских прав, пре-
доставление почестей, общественное строительство, наложение по-
датей, вывод колоний и клерухий, детальная проработка вопросов
управления, издание новых законов, выборы магистратов) обсуж-
дались на народном собрании, и его решение было окончательным.
Во время войны экклесия вырабатывала общую стратегию, опре-
деляла численность и состав военных экспедиций, а также число
призываемых граждан, в случае необходимости вводила чрезвы-
чайный военный налог, назначала командующих (иногда против их
желания) и давала им детальные инструкции.
Раз в год проводилось специальное заседание народного собрания,
на котором решался вопрос о том, не приобрел ли кто-либо из
граждан такого влияния, которое угрожает существованию демо-
кратического строя. В случае утвердительного ответа собрания на
этот вопрос назначалось другое собрание (на этот раз требовался
кворум в 6000 граждан), где происходило голосование: каждый
гражданин процарапывал на черепке имя того гражданина, в кото-
ром он видел такую угрозу. Человек, набравший большинство,
отправлялся на 10 лет в изгнание. Поскольку по-гречески слово
“черепок” звучало “остракон”, то сама процедура носила название
“остракизм”.
Вторым важнейшим органом политической системы Афин был со-
вет (б^ле)... В него входило 500 афинских граждан, избираемых по
жребию: по 50 человек от каждой их 10 афинских фил...
Главная задача совета — подготовка заседания народного собра-
ния посредством обсуждения и составления решения... Буле дели-
лось на 10 пританей (50 человек от определенной филы). Каждая
пританея одну десятую часть года была дежурной, председатель-
ствуя на заседаниях буле. Кроме того, третья часть пританов день
и ночь находилась при исполнении обязанностей, во главе со своим
председателем (эпистатом) они дневали и ночевали в специальном
здании — Толосе.
Кроме подготовки решений народного собрания, у совета была
еще одна важнейшая функция — следить за соблюдением законов,
что давало ему право наблюдать за деятельностью магистратов и
т. д. Именно члены буле проводили проверку магистратов при
вступлении их в должность (докимасия). Совет контролировал го-
сударственные финансы, общественные работы, а также религиоз-
ную жизнь полиса. Он наблюдал за доками, флотом, арсеналом,
военной подготовкой молодежи (эфебов). Большую роль совет
играл и в международной политике, он заслушивал иностранных
послов перед тем, как им дать слово в народном собрании. В пери-
272
Расцвет греческих полисов
од существования Афинского морского союза именно совет опре-
делял величину денежного взноса каждого из союзных полисов.
Вся эта многообразная деятельность буле осуществлялась через
ряд комиссий, созданных им...
В Афинах, как и везде, существовали многочисленные магистрату-
ры. Но здесь, как и в каждом демократическом полисе, очень боялись
сосредоточения большой власти в руках отдельного магистрата и по-
этому руководствовались следующими основными принципами орга-
низации системы магистратур: коллегиальность, выборность (в боль-
шинстве случаев посредством жеребьевки), подотчетность народно-
му собранию и совету, краткий (обычно годичный) срок пребывания в
должности. Лишь некоторые из магистратов (в частности военные)
избирались путем поднятия рук, а не занимали свое место по жребию.
Только для этих же магистратур допускалось повторное избрание на
несколько годовых сроков...
Особо необходимо подчеркнуть, что структура управления в Афинах
была организована таким образом, что в ней... постоянно значитель-
ная часть гражданства в разных формах (не говоря уже об участии в
народном собрании) была вовлечена в управление делами родного
полиса...
Судебная система Афин составляла органический элемент демокра-
тического режима. Важнейшее место в этой системе занимал народ-
ный суд (гелиея). На ранних этапах демократических преобразований
основную роль в судопроизводстве играло само народное собрание,
но постепенно большая часть полномочий в этой области перешла к
гелиее. Это ни в коей мере нельзя рассматривать как ограничение
суверенитета народа, поскольку и в народном собрании и в гелиее
заседали практически одни и те же люди... Каждый год по жребию
избиралось 6000 судей (по 600 от каждой филы). Видимо, не является
случайным совпадение цифр кворума народного собрания и полного
состава народного суда, который выступал как своего рода “вторая
ипостась” того же самого полновластного народа. Существование
массового народного суда многие исследователи объясняют заинте-
ресованностью демократического режима в вовлечении возможно
большего числа граждан в действительное управление страной... Вме-
сте с тем многочисленность судей создавала определенную гарантию
невозможности подкупа их...
Первоначально компетенция суда ограничивалась гражданскими де-
лами, однако гелиея постепенно расширяла свои прерогативы. По-
мимо чисто судебных дел, на гелиею была возложена важная функ-
ция по защите “конституционного строя”. Благодаря этому, по мне-
нию ряда исследователей, политическая воля гражданства в суде
нашла более реальное выражение, чем даже в народном собрании»
(Маринович Л. П., Кошеленко Г. А. Становление афинской демо-
кратии//Античная демократия в свидетельствах современников. М.,
1996. С. 19).
Расцвет афинской демократии 273
3.	Афинская держава
(архе)
Делосская симмахия в силу объективных факторов превращалась в
Афинскую державу (архе). Постепенно руководство делами Делосской
симмахии переходило к Афинам, из первого союзника превращавшимся
в гегемона, диктовавшего свою волю союзу. По словам Фукидида, афи-
няне в своих распоряжениях и приказах уже не думали, как прежде, о
том, нравится это союзникам или нет, и не считали себя в походе равны-
ми с остальными. В случае же отказа союзников выполнять директивы
Афин афиняне без труда заставляли членов союза повиноваться (1,99).
О превращении Делосской симмахии в Афинскую архе свидетель-
ствовало перенесение союзной казны с острова Делос в Афины (454 г.
до н. э.) и передача наиболее важных дел союзников на разбор и реше-
ние афинской гелиее. Большинство союзников не участвовало в постав-
ке оснащенных кораблей с экипажами. Этим занимались Афины. Союз-
ники же должны были лишь уплачивать определенные взносы — форос, —
на которые афиняне строили все новые и новые корабли.
Первоначальная сумма фороса была установлена афинянами сразу
же после основания Делосского союза. По рассказу Плутарха (Арис-
тид, 24), после организации Делосской симмахии союзники просили
афинян прислать к ним Аристида, слывшего добрым и честным челове-
ком, для установления «умеренного взноса» сообразно с силами каждо-
го города. Афиняне удовлетворили просьбу союзников и поручили Ари-
стиду по справедливости установить норму взноса. Аристид определил
общую сумму фороса в 460 талантов. Эта сумма сама по себе и в осо-
бенности по сравнению с форосом более позднего времени казалась весь-
ма умеренной*
Для уплаты фороса все члены Делосского союза были распределены
по географическому принципу сначала на три, а затем (443 г. до н. э.) на
пять округов: Фракийский, Геллеспонтский, Ионийский, Карийский и
Островной. Каждый из этих округов возглавлялся афинскими уполно-
моченными, наблюдавшими за своевременностью выплаты фороса. Сум-
ма фороса все время повышалась. Через несколько десятилетий после
основания союза она достигла 600 талантов, а во время Пелопоннес-
ской войны (425 г. до н. э.) доходила до 1300 талантов. Кроме фороса
союзники платили всевозможные пошлины, несли судебные расходы,
содержали афинские гарнизоны, оплачивали присылаемых из Афин
чиновников — обследователей, надзирателей (епископов) и многих
других.
Вторую статью афинских поступлений составляли торговые пошлины,
сдаваемые обычно на откуп лицам или откупным компаниям (телонай).
Афины при Перикле превратились в торговый центр мирового значе-
ния. Через главный афинский порт Пирей шли торговые пути во всех
направлениях, в частности транспортный путь с востока и северо-вос-
тока на запад и юго-запад — с Черного моря в Адриатическое. Пошлины
в Пирее взимались в размере 2 процентов с облагаемого груза.
274
Расцвет греческих полисов
Немалый доход государственному казначейству приносили отдавае-
мые на откуп государственные владения — Пангейские и Лаврийские
рудники, а также каменоломни, солончаки и т. д. К разряду государ-
ственных доходов надо причислить и займы, получаемые в критические
моменты у частных лиц и учреждений, особенно у храмов. Так, напри-
мер, в 422 г. до н. э. был произведен колоссальный заем у храма богини
Афины, в сокровищнице которой накануне Пелопоннесской войны хра-
нилось около 10 тысяч талантов.
Казначейство афинского державного полиса помещалось в храме
Афины (Парфеноне), покровительницы города, на акрополе. Казной за-
ведовали особые казначеи.
Афинская архе, в состав которой входило около 200 государств не-
одинаковой величины и значения, при Перикле достигла высшего могу-
щества. Число жителей на всей территории, подвластной Афинам, дос-
тигало 10—15 миллионов. Число жителей Аттики равнялось приблизи-
тельно 410—420 тысячам. Из них меньшую часть составляли
полноправные граждане (их насчитывалось около 42 тысяч), остальные
были женщины и несовершеннолетние (около 96 тысяч), метеки и рабы.
Последних было не менее половины всего населения.
Вооруженные силы Афин состояли из союзного флота, который во
время Пелопоннесской войны насчитывал до 400 триер, и сухопутной
армии, состоявшей из 27 тысяч человек. Для античного мира это была
внушительная сила. Воинская повинность в Афинах соблюдалась очень
строго. Все граждане — мужчины от 18 до 60 лет — обязаны были нести
военную службу. Граждане первых трех классов служили в регулярном
ополчении, пешем и конном, феты служили легковооруженными стрел-
ками, пращниками и гребцами на судах. Молодежь от 18 до 20 лет (эфе-
бы) несли гарнизонную службу внутри страны и на границах государ-
ства. Как указывает Аристотель, Афинская архе прежде всего была во-
енной организацией, «политией воинов».
Военное превосходство обеспечивало Афинам гегемонию над союз-
никами и торговую монополию в Эгейском море.
Афиняне считали, что они могут распоряжаться союзными община-
ми по своему усмотрению, как своими подданными. На той же точке
зрения стоял и Перикл, признанный глава Афинской архе.
Во время греко-персидских войн Аристид увещевал афинян собрать
силы, разгромить неприятеля и утвердить свою гегемонию в Эгейском
море. Тогда, говорил он, доходы будут у всех афинских граждан. Одних
обеспечит служба в войсках и участие в походах, других — гарнизонная
служба, третьих — общественные должности, и т. д.
Как для Аристида, так и для Перикла было само собой очевидно, что
средства на содержание афинских граждан должны доставлять союзни-
ки и рабы. Согласившись с этим, прибавляет Аристотель, афиняне на-
чали «чрезмерно деспотично относиться к союзникам» (Афинская поли-
тия, 24).
Мало-помалу город Афины превратился в гегемона Афинской архе.
На взносы союзников и пошлины содержалось более 20 тысяч афинских
Расцвет афинской демократии
275
граждан. Сюда входили булевты (члены совета пятисот), гелиасты, всад-
ники, стрелки, надзиратели рынков и многие другие мелкие должност-
ные лица.
Усиление фискального (податного) нажима Афин было одной из глав-
ных причин недовольства союзников афинской гегемонией. Эти причи-
ны, говорит Фукидид, различные, но самые важные из них — непосиль-
ные взносы (форос), поставка кораблей и их экипировка (I, 99).
Восстания союзников нередко приводили к отпадению союзных го-
родов и к выходу из архе. Наиболее крупным из всех известных нам
восстаний было восстание на острове Самос в 440 г. до н. э.
Восстание на Самосе и одновременно с ним восстание в Византии
приняли очень широкие размеры, угрожая вылиться в настоящую вой-
ну. Афинский флот под Самосом потерпел поражение. После этого про-
тив непокорного союзника выступил сам Перикл, считавшийся незау-
рядным стратегом. Но и ему потребовалось около года, чтобы подавить
сопротивление восставших. Лишь после долгих усилий город был взят
с боем. После восьмимесячной осады самосцы сдались на милость побе-
дителей, расправившихся с ними крайне жестоко: Самос должен был
выдать свой флот, срыть стены и заплатить большую контрибуцию.
Расправа с Самосом — лишь один пример политики великодержав-
ных Афин, беспощадно подавлявших любую попытку союзников осво-
бодиться от их тяжелой опеки. Афины смотрели на себя как на спасате-
лей Греции от варваров, и на этом основании распоряжались матери-
альными ресурсами архе по собственному усмотрению. Перикл в этом
случае лишь отражал общее настроение и выступал исполнителем воли
державного афинского демоса.
«Афиняне, — говорит комедиограф Телеклид, — дали Периклу пра-
во брать дань с городов и присоединять города, одних лишать свободы,
а других по произволу награждать, позволять возводить им каменные
стены, чтобы потом их разрушать, право нарушать мирные договоры,
увеличивать государственную казну и обогащать граждан» (Плутарх.
Перикл, 16).
Чтобы привести союзников к повиновению и продемонстрировать
врагам Афин, грекам и варварам, силу афинского флота, Перикл в 437 г.
до н. э. организовал экспедицию на побережье Черного моря. Целью
экспедиции Перикла, согласно официальной декларации, являлась де-
монстрация мощи Афинской державы, «смелости и бесстрашия афинян,
когда они свободно плавают по всем морям, считая себя владыками
моря». Афинская флотилия под начальством самого Перикла через Эгей-
ское море направилась в Геллеспонт и Пропонтиду, а оттуда в Понт.
Образование Афинской морской державы, сопровождавшееся фак-
тическим переходом под власть афинян проливов и важных торговых
пунктов, сыграло, несомненно, большую роль и в истории Причерно-
морья. Ряд городов Северного и Южного Причерноморья оказался в
прямой или косвенной зависимости от Афин.
Существуют основания предполагать, что такие северочерноморские го-
рода, как Нимфей на побережье нынешнего Керченского пролива — древнего
276
Расцвет греческих полисов
Боспора Киммерийского — и Ольвия в устье Буго-Днепровского лима-
на, вошли в состав Афинского союза. О зависимости от Афин Пантика-
пея — боспорской столицы — никаких сведений нет. В 438/37 г. до н. э.
на Боспоре у власти утвердилась новая династия Спартокидов. Имя Спар-
ток — фракийское, но ряд исследователей считает, что Спарток был
одним из представителей местной эллинизированной знати. Поц влас-
тью этой династии Боспор превращается в крупное по масштабам того
времени и сильное государство. Поэтому маловероятно, чтобы Боспор
попал в зависимость от Афин.
Утвердить свое влияние в этих областях для Афин было чрезвычайно
важно, ибо с давних пор Аттика жила за счет привозного хлеба. Вслед-
ствие конкуренции городов, входивших в Пелопоннесский союз, ввоз
хлеба из италийских греческих городов и Сицилии был затруднен, и
причерноморские области оставались главной житницей как Афин, так
и их союзников. В отдельные пункты черноморских побережий направ-
ляются афинские колонисты.
Афинские колонии — клерухии служили проводниками афинской
политики и влияния в союзных полисах и общинах. Клерухии, наполо-
вину земледельческие, наполовину военные поселения, избавляли го-
род от бедных и недовольных элементов. В то же время они составляли
опору афинской державы в союзных областях, представляя собой по-
стоянные гарнизоны.
Афинские клерухии имелись и на островах Лемнос, Имброс, Эвбея,
Наксос, Андрос, в Херсонесе Фракийском, на полуострове Халкидика,
во Фракии (Брея) и т. д. В общей сложности на земли союзников было
выведено около 10 тысяч афинских поселенцев. По плану Перикла в 443 г.
до н. э. в Южной Италии на месте Сибариса был основан город Фурии, в
числе жителей которого было много афинян. Фурии были независимы,
но состояли в союзе с Афинами.
В социально-политической жизни Афин V в. до н. э. клерухии играли
очень большую роль. В известной мере правильно утверждение, что
одной из главных причин упадка афинской демократии в послеперик-
ловское время было прекращение вывода колоний, вызванное тем,
что сократилась зависимая от Афин территория.
Расцвет демократии в Афинах был обусловлен их державной полити-
кой, возможностью эксплуатировать так называемых союзников —
подчиненные греческие города.
Великолепный материал для суждения об этом предоставляет Плу-
тарх: «Когда же Аристид умер, Фемистокл был в изгнании, а Кимо-
на походы удерживали по большей части вне Эллады, тогда Перикл
с жаром принялся за политическую деятельность. Он стал на сторо-
ну демократии и бедных, а не на сторону богатых и аристократов —
вопреки своим природным наклонностям, совершенно не демокра-
тическим...
Перикл со своими приверженцами, приобретя большее влияние у
народа, одолел Ареопаг: большая часть судебных дел была отнята
Расцвет афинской демократии 277
у него при помощи Эфиальта, Кимон был изгнан посредством ост-
ракизма как сторонник спартанцев и враг демократии...
Между тем аристократическая партия, уже раньше видевшая, что
Перикл стал самым влиятельным человеком в Афинах, все-таки
хотела противопоставить ему какого-нибудь противника, который
бы ослабил его влияние, чтобы в Афинах не образовалась полная
монархия. В противовес ему они выставили Фукидида из Алопеки,
человека умеренного, бывшего в свойстве с Кимоном. Фукидид
не был таким любителем войны, как Кимон; но он был больше
склонен к общественной жизни и к занятию политикой. Оставаясь
в городе и ведя борьбу с Периклом на трибуне, он скоро восстано-
вил равновесие между приверженцами различных взглядов...
Уже с самого начала была в государстве, как в железе, незаметная
трещина, едва-едва указывавшая на различие между демократи-
ческой и аристократической партией; но теперь борьба между Пе-
риклом и Кимоном и их честолюбие сделали очень глубокий раз-
рез в государстве: одна часть граждан стала называться «народом»,
другая — «немногими». Вот почему Перикл тогда особенно осла-
бил узду народу и стал руководствоваться в своей политике жела-
нием угодить ему: он постоянно устраивал в городе какие-нибудь
торжественные зрелища, или пиршества, или шествия, занимал
жителей благородными развлечениями, каждый год посылал по 60
триер, на которых плавало много граждан по восьми месяцев и
получало жалованье, вместе с тем приобретая навык и познания в
морском деле. Кроме того, тысячу человек клерухов он послал в
Херсонес, в Наксос — пятьсот, в Андрос — половину этого числа,
во Фракию — тысячу для поселения среди бисалтов, других в Ита-
лию, при возобновлении Сибариса, который теперь стали называть
Фуриями. Проводя эти мероприятия, он руководился желанием
освободить город от ничего не делающей и вследствие праздности
беспокойной толпы и в то же время помочь бедным людям, а так-
же держать союзников под страхом и наблюдением, чтобы предот-
вратить их попытки к восстанию поселением афинских граждан под-
ле них.
Но что доставило жителям всего больше удовольствия и послужи-
ло городу украшением, что приводило весь свет в изумление... это
постройка величественных зданий. Но за это, более чем за всю
остальную политическую деятельность Перикла, враги осуждали
его и чернили в народном собрании. “Народ позорит себя, — кри-
чали они, — о нем идет дурная слава за то, что Перикл перенес
общую эллинскую казну к себе из Делоса; самый благовидный пред-
лог, которым может оправдываться народ от этого упрека, тот, что
страх перед варварами заставил его взять оттуда общую казну и
хранить ее в безопасном месте; но и это оправдание отнял у народа
Перикл. Эллины понимают, что они терпят страшное насилие и
подвергаются открытой тирании, видя, что на вносимые ими по
278
Расцвет греческих полисов
принуждению деньги, предназначенные для войны, мы золотим и
наряжаем город, точно женщину-щеголиху...”.
Ввиду этого Перикл указывал народу: “Афиняне не обязаны отда-
вать союзникам отчет в деньгах, потому что они ведут войну в
защиту их и сдерживают варваров, тогда как союзники не поставля-
ют ничего — ни коня, ни корабля, ни гоплита, а только платят
деньги; а деньги принадлежат не тому, кто их дает, а тому, кто
получает, если он доставляет то, за что получает. Но если государ-
ство снабжено в достаточной мере предметами, нужными для вой-
ны, необходимо тратить его богатства на такие работы, которые
после окончания их доставят государству вечную славу, а во вре-
мя исполнения будут служить тотчас же источником благосостоя-
ния, благодаря тому, что явится возможная работа и разные по-
требности, которые пробуждают всякие ремесла, дают занятие всем
рукам, доставляют заработок чуть не всему государству, так что
оно на свой счет себя и украшает, и кормит”. И действительно,
людям молодым и сильным давали заработок из общественных
сумм походы; а Перикл хотел, чтобы рабочая масса, не несущая
военной службы, не была обездолена, но вместе с тем, чтобы она
не получала денег в бездействии и праздности.
Поэтому Перикл представил народу множество грандиозных про-
ектов сооружений и планов работ, требовавших применения раз-
ных ремесел и рассчитанных на долгое время, чтобы остающееся в
городе население имело право пользоваться общественными сум-
мами нисколько не меньше граждан, находящихся во флоте, в гар-
низонах, в походах...
Фукидид и ораторы его партии подняли крик, что Перикл растрачи-
вает деньги и лишает государство доходов. Тогда Перикл в собра-
нии предложил народу вопрос, находит ли он, что издержано мно-
го. Ответ был, что очень много. “В таком случае, — сказал Пе-
рикл, — пусть эти издержки будут не на ваш счет, а на мой, и на
зданиях я напишу свое имя”. После этих слов Перикла народ, вос-
хищенный ли величием его духа или не желая уступить ему славу
таких построек, закричал, чтобы он все издержки относил на обще-
ственный счет и тратил ничего не жалея. Наконец он вступил в
борьбу с Фукидидом, рискуя сам подвергнуться остракизму. Он
добился изгнания Фукидида и разбил противную партию.
Когда таким образом был совершенно устранен раздор и в госу-
дарстве настало полное единение и согласие, Перикл сосредото-
чил в себе и сами Афины, и все дела, зависевшие от афинян, —
взносы союзников, армии, флот, острова, море, великую силу, ис-
точником которой служили как эллины, так и варвары, и верхов-
ное владычество, огражденное покоренными народами, дружбой с
царями и союзом с мелкими властителями» (Плутарх. Перикл, 7—15.
Пер. С. И. Соболевского).
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 279
ГЛАВА XI
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ В ГРЕЦИИ
КЛАССИЧЕСКОГО ПЕРИОДА
В V в. до н. э. Греция вступила в период наивысшего экономического развития.
После устранения угрозы персидского завоевания греки вновь утвердили свой кон-
троль над проливами, торговыми коммуникациями и возобновили коммерческие
связи с другими регионами Средиземноморья. Быстрому социально-экономиче-
скому прогрессу способствовало окончательное сложение городских центров и уси-
ление в них в результате демократических преобразований торгово-ремесленных
слоев. Немаловажное значение для экономического подъема имел и постоянный
приток в Грецию военной добычи и рабов-военнопленных.
1.	Рабовладельческий характер
античного общества
Победы, одержанные греками в борьбе за свою независимость с Персид-
ской державой, знаменовали собой наступление нового периода и в облас-
ти экономической жизни. Эллинский мир вступает в эпоху своего наивыс-
шего экономического расцвета. Угроза военного вмешательства извне была
ликвидирована. Развитие экономики греческого общества могло осуществ-
ляться в значительно более широких по сравнению с предшествующим вре-
менем масштабах.
Греки получили возможность упрочить свое влияние не только на Эгей-
ском море, но и на побережье Черного моря, так как Пропонтида и Боспор
были для них теперь открыты. На западе в сражении при Гимере сицилий-
ские греки также одержали решительную победу над карфагенянами, дей-
ствовавшими заодно с персами.
В греческих городах расцветает ремесленное производство и торговля,
интенсивно развивается сельское хозяйство, растут и крепнут торговые свя-
зи. Правда, экономический подъем коснулся не всех районов Греции. Уро-
вень хозяйственной жизни Этолии и Акарнании — в западной части Балкан-
ского полуострова; Ахайи, Аркадии, Лаконики, Мессении и Элиды — в Пе-
лопоннесе; Беотии, Локриды и Фокиды — в Средней Греции, Фессалии — на
севере продолжал оставаться еще относительно низким.
В то же время греческие города на побережье Малой Азии так и не
смогли полностью оправиться после жестокого подавления персами иони-
ческого восстания. Руководящую роль в экономической и культурной жиз-
ни эллинского мира они уступили новым центрам, сформировавшимся в
Балканской Греции и на греческом Западе — в Сицилии и Южной Италии.
Особенно оживились города сицилийских греков. Беспрепятственное
использование природных ресурсов плодородного острова открыло перед
280
Расцвет греческих полисов
ними широкие экономические перспективы. Гела, Акрагант и Сиракузы
превращаются в крупные ремесленно-торговые центры. То же переживает
и ряд греческих городов Южной Италии.
Поэтому торговые отношения с греческим Западом приобретают пер-
востепенное значение для Балканской Греции. Благодаря торговле с Запа-
дом, а также удобному географическому положению разбогател Коринф.
Расположенный на побережье Коринфского залива — главной мбрской
магистрали между Балканским полуостровом, Южной Италией и Сицили-
ей — Коринф в то же время был тесно связан с Сароническим заливом,
через который шла торговля с островами и побережьем Эгейского моря.
Энергичную торговую деятельность в это время развила также Эгина. Но
вскоре у Коринфа и Эгины появился опасный соперник — Афины. Одно-
временно с ростом политического влияния растет и экономическое могу-
щество Афин.
Историческое значение рассматриваемого периода заключалось в том,
что экономический подъем был подъемом рабовладельческого хозяйства.
Рабовладение и использование рабского труда восходят к самым ран-
ним векам средиземноморской культуры, но ведущим рабовладение стано-
вится в Греции лишь в классический период.
Никогда не следует забывать, что античное общество, античная демо-
кратия и культура носили яркое выраженный рабовладельческий характер.
Рабовладение наложило отпечаток на весь строй античной жизни и на ми-
ровоззрение даже таких выдающихся представителей древности, как Арис-
тотель, который оправдывал рабство.
Следует, однако, учесть, что удельный вес рабского труда в обществен-
ном производстве определялся уровнем экономического развития того или
иного района Греции. Развитые рабовладельческие отношения сочетались
с развитым ремесленным производством и товарно-денежными отношени-
ями, как, например, в Милете, Коринфе, Афинах. В экономически отста-
лых районах рабство продолжало сохранять в значительной мере еще пат-
риархальный характер, в частности в Фессалии и Македонии.
2.	Рабство и его источники
Вопрос о числе рабов в греческих государствах — один из наиболее спор-
ных в античной историографии. Прямых сведений о численности рабов в
различных полисах очень мало, к тому же цифры, приводимые авторами
IV—III вв. (Аристотель — 470 тысяч рабов в Эгине, Тимей — 460 тысяч в
Коринфе, Ктесикл — 400 тысяч в Аттике), вряд ли достоверны. При подсче-
тах необходимо принимать во внимание различные косвенные данные, кото-
рые можно почерпнуть из произведений древних писателей и материала ар-
хеологических исследований. Ученые, оперирующие этими данными, одна-
ко, существенно расходятся в определении числа рабов и свободных. Ряд
историков Нового времени сильно преуменьшает численность рабского на-
селения античных полисов. Особенно заниженные данные приводит в своей
монографии «Население греко-римского мира» Юлиус Белох. По его мне-
нию, рабское население в Эгине достигало 70 тысяч, в Коринфе — 80 тысяч,
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 281
а в Афинах — 100 при 100 тысячах свободного населения и 30 тысячах
метеков. С некоторыми изменениями расчеты Белоха принимают Георг
Бузольт — автор капитальной «Истории Греции», Эдуард Мейер — ав-
тор «Истории древности», французский ученый Г. Глотц, русские ученые
Р. Ю. Виппер и М. М. Хвостов.
Основную массу рабов в греческих полисах составляли рабы негрече-
ского происхождения. В большинстве греческих государств было уничто-
жено долговое рабство. Очень редко греки непосредственно использовали
в своих собственных городах рабов-единоплеменников, захваченных в вой-
нах с другими греческими государствами. Во время Пелопоннесской вой-
ны такие случаи участились, но и тогда использование труда рабов-греков
в самой Греции не получило широкого распространения.
Главным источником рабства на протяжении всей античной истории
служила война с негреческими государствами и племенами (варвара-
ми). Сохранилось предание, что Кимон после поражения персов при
Эвримедонте вывез на рынок 20 тысяч рабов. Захваченных в плен госу-
дарство продавало работорговцам, доставлявшим рабов на специаль-
ные рабские рынки, существовавшие в разных частях Греции. Крупней-
шим рынком рабов был остров Хиос. Рабами торговали также в Эфесе,
на Самосе, Делосе и в других полисах. В V в. до н. э., когда Афины
стали важным торговым центром, здесь также появился крупнейший
рынок рабов. На рынках рабов продавали и рекламировали так же, как и
всякий другой товар, расхваливали силу, красоту, молодость, покор-
ность и другие положительные качества живого товара. По желанию
покупателей рабов раздевали, осматривали зубы, заставляли бегать,
ходить и т. д.
Источником рабства служил также естественный прирост несвободно-
го населения: детб рабов становились рабами того рабовладельца, которо-
му принадлежала их мать. Даже дети свободного и рабыни относились, за
редким исключением, к категории рабов. Впрочем, этот источник не был
значительным.
Специальное внимание источникам рабства в Аттике VI—V вв. уде-
ляет в своей монографии известный петербургский филолог А. И. До-
ватур: «Кабальное рабство, т. е. обращение в рабство неоплатного
должника, не существовало в Афинах со времен Солона, который
своими законами раз и навсегда предотвратил возможность обраще-
ния афинского гражданина в рабство за долги. Единственное исклю-
чение — продажа в рабство государством неоплатного государствен-
ного должника, надо думать, было редким явлением. В какой-то мере
могло бы считаться исключением и положение выкупленного из пле-
на, пока он не уплатил выкупившему уплаченной последним выкуп-
ной суммы. Выкупленный считался рабом выкупившего в случае не-
возвращения ему выкупных денег...
Среди источников пополнения рабов в Афинах VI—V вв. до н. э.
значительное место занимал естественный прирост. Известно, что
греческие рабовладельцы ценили рабов, родившихся у них в доме.
282
Расцвет греческих полисов
Эти рожденные в доме рабы пользовались обычно большим довери-
ем со стороны своих господ...
Приобретение рабов на рынке или каким-то другим путем одним вла-
дельцем у другого являлось другим источником пополнения рабско-
го населения в пределах Афинского государства. Надо думать, в боль-
шом, а возможно, преобладающем количестве на рынках продава-
лись рабы негреческого происхождения, захваченные в плецво вре-
мя военных действий или проданные в рабство своими соплеменни-
ками...
Большое количество рабов давали войны. Раздавались голоса против
обращения эллинов в рабство, но эти протесты не оказывали заметно-
го влияния на практику, хотя владеть рабами-эллинами, вероятно,
считалось не вполне достойным... По античным представлениям, во-
еннопленный становился рабом того, кто взял его в плен... Персид-
ские и Пелопоннесская войны в немалой степени способствовали уве-
личению количества рабов как в Греции в целом, так и в Афинах...
Источником пополнения рабов было также пиратство и разные дру-
гие способы похищения свободных. О распространенности самого
явления — захвата свободных людей — говорит афинский закон. Вся-
кое незаконное обращение в рабство свободного человека подпадало
под определение «графе андраподисму»; признанный виновником
наказывался смертью. Закон касался, разумеется, обращения в раб-
ство свободных афинян и отнюдь не защищал свободных людей из
негреческих племен...
Еще один источник рабства — подбрасывание новорожденных детей —
не поддается даже приблизительному учету» (Доватур А. И. Рабство
в Аттике VI—V вв. до н. э. Л., 1980. С. 58).
Цены на рабов варьировали в зависимости от конкретного историчес-
кого периода, мирного или военного времени, а также от пола, возрас-
та, физической силы, ума, производственных навыков и других качеств
невольников. «В период между Пелопоннесской войной и владыче-
ством Александра цены на рабов были 2—2,5 мины; это были рабочие
в рудниках и на работах низшей квалификации; от 3 до 4 мин — для
рабов-ремесленников; от 5 до 6 мин — для руководителей мастерских;
соответствующими были цены на домашних рабов, смотря по их слу-
жебным обязанностям; цены повышаются до 10 и 15 мин для рабов
выдающихся умственных способностей или знаний; эта цена повышает-
ся еще более для рабов, предназначенных для специальных целей рос-
коши или личных удовольствий (об этом можно судить по многим при-
мерам найма или продажи); цена поднимается в этих случаях до 20 или
30 мин. Здесь не может быть установлено границ. Но когда мы имеем
дело с большими массами, каково бы ни было положение каждого от-
дельного лица, средняя цена остается 2 мины во время Персидских
войн, около 3 мин в течение Пелопоннесской войны и правления Алек-
сандра и от 4 до 5 мин при царях, наследовавших ему» (Валлон А.
История рабства в античном мире. М., 1941. С. 89).
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 283
Аристотель, выражая точку зрения своих современников, называет
раба одушевленным орудием или говорящей машиной. Человек, пола-
гает Аристотель, не может обойтись без орудия хотя бы только для
того, чтобы обеспечить себе все необходимое для жизни. Одни орудия
являются одушевленными, другие — неодушевленными. Раб есть оду-
шевленная собственность и наиболее совершенное орудие труда. Без
рабов можно было бы обойтись лишь в том случае, если бы каждый
инструмент мог выполнять свойственную работу сам по данному ему
приказанию, или даже предвосхищая его. Если бы, например, ткацкие
челноки сами ткали, а плектры1 сами играли, тогда и господам не нужны
бы были рабы.
Отличительным признаком рабского состояния, с юридической точки
зрения, было абсолютное бесправие раба. В принципе раб рассматривался
не как личность, а как вещь. Поэтому рабовладелец мог как угодно по соб-
ственному произволу распорядиться принадлежащим ему рабом. Един-
ственным ограничением произвола рабовладельца, да и то не везде и не
всегда, было запрещение убивать раба. По афинским законам господин не
мог самовольно лишить жизни своего раба.
Раб, не признаваемый юридически правоспособной личностью, не имел
даже собственного имени. У рабов было не имя, а кличка. Часто рабы
назывались по имени той страны, в которой они родились: скиф, сириец,
араб, фракиец и т. д. Иногда рабу давали кличку в зависимости от его
физических или психических качеств, достоинств или недостатков. Не
имел раб также и семьи; рабы могли только находиться в сожительстве с
рабынями.
Рожденные от такого сожительства дети рассматривались как приплод,
принадлежавший хозяину раба. По желанию господина раб мог работать
без присмотра Или под наблюдением надсмотрщика, закованным в канда-
лы. В случае неповиновения, лени, дерзости или попытки к бегству раба
подвергали жестоким наказаниям: били, истязали, вытягивали на блоках,
отправляли на тяжелые работы — на мельницы или рудники, выжигали на
лбу и на руках клейма и т. д. Если раба привлекали к суду в качестве свиде-
теля, его показания приобретали законную силу лишь тогда, когда он давал
их под пыткой, так как считалось, что по своей природе раб не может без
принуждения дать правдивые показания.
Отпуск рабов на волю в период расцвета рабовладельческого строя в
греческих полисах был редким явлением. Раб, отпущенный на волю, мог
быть захвачен другим рабовладельцем как «ничья вещь». Поэтому при
отпуске раба на волю его обычно посвящали (дарили) богу. Однако и в
таком случае раб еще не становился свободным (в античном смысле этого
слова) человеком, а всего лишь вольноотпущенником, сохранявшим из-
вестную зависимость от своего бывшего хозяина и лишенным обычных
гражданских прав.
1 Тонкая пластина, согнутая в виде незамкнутого кольца, свободным суживаю-
щимся концом которого приводят в колебание струны щипковых музыкальных
инструментов.
284
Расцвет греческих полисов
Отпуск рабов на волю и положение вольноотпущенников детально
рассмотрены в фундаментальном труде французского антиковеда
Анри Валлона, где отмечается: «Раб мог получить свободу на услови-
ях тягостных, за плату, или на условии царственности, путем выкупа
или через отпущение на волю.
Прежде всего он мог выкупиться на свои сбережения... И хозяин тут
не терял ничего. Взяв столько контрибуции со сбережений раба, он
получал сверх того полную его стоимость в обмен на свободу...
Отпуск на волю в подлинном смысле слова производился или хозяи-
ном, или государством в формах, часто аналогичных, но с результата-
ми иной раз различными.
Когда хозяин, умирая, отпускал на волю своего раба, гарантией этого
служило его завещание. Когда же он давал ему свободу при жизни, он
старался найти несколько иные средства оповестить об этом. Объяв-
ление делалось в различных местах, где собирался народ, например в
театре... Такое объявление делалось также в суде, где оно было более
уместно; на празднествах, в храмах... Наконец, освобождение на волю
могло быть подтверждено еще и при помощи особых документов,...
или же при помощи внесения в государственные списки...
Практиковалось также отпущение на волю под видом продажи или
дарения божеству... В одних случаях этот дар представлялся бесплат-
но, ... иногда делалась специальная оговорка, что раб, посвящаемый
подобным образом, не может быть опять обращен в рабство; таким
образом, он отпускался на волю, и бог не имел на него никаких других
прав, кроме защиты его свободы... Если же дело шло о продаже, что
являлось более частым случаем, надписи указывают цену, свидетель-
ствуют, что она была внесена целиком богу, чтобы передать ее хозя-
ину, и на каких условиях; после этого они объявляют ее ненарушимой
и священной...
Условия, которые обыкновенно сопровождали формулы дарения или
формулы продажи во всех актах, где раб вверял сумму выкупа богу,
ясно указывают, что под этой скрытой формой идет дело об освобож-
дении на волю и что новый иеродул уже не раб...
Освобождение на волю ставило раба в совершенно новое положение
по отношению к своему старому хозяину и к государству. Из его
положения абсолютной зависимости проистекала двойная опека: в силу
свободы он поступал под опеку государства, в силу патронажа он оста-
вался под опекой своего хозяина; для государства... он становился
метеком, для своего старого хозяина — клиентом.
Таким образом, прежде всего он был подчинен всем обязанностям
метеков: занесению в списки, что служило в то же время подтвержде-
нием его освобождения, регулярному налогу в 12 драхм и всем дру-
гим обязанностям. Метек, независимо от внесения в списки, должен
выбрать себе патрона; для вольноотпущенника возможности выбора
не представлялось: это, естественно, был его старый хозяин. Обязан-
ности вольноотпущенника по отношению к нему были такими же, как
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 285
и обязанности метека по отношению к патрону; кроме того, они могли
быть пополнены хозяином, который мог оговорить это при отпуске на
волю...
Таким образом, освобождение на волю устанавливало положение сред-
нее между рабством и положением гражданина. Оно извлекало раба
из рабского состояния, но не делало его вполне свободным. Освобож-
денный раб мог спокойно отбросить все знаки рабства, отрастить себе
волосы, изменить свое имя... Но тем не менее он оставался вне обще-
ства действительно свободных лиц, подавленный еще двойным гне-
том патрона и государства» (Валлон А. История рабства в античном
мире. М., 1941. С. 146).
Положение рабов не всегда и не везде было одинаковым. В отдельных
случаях рабы могли, завоевав доверие и расположив хозяина, находиться в
сносных или даже относительно хороших условиях. Так, например, раб
Перикла, Эвангел, пользовался полным доверием своего господина, заве-
довал его хозяйством, распоряжался другими рабами, исполнявшими раз-
личные работы в богатом доме первого гражданина Афин.
Чтобы поднять трудоспособность и увеличить прибавочный продукт
груда рабов, хозяева изобретали всевозможные меры поощрения. Усерд-
ным, прилежным и послушным рабам и рабыням давали лучшую пищу,
одежду и обувь, всячески их поощряли. «Я сам, — говорится в одном трак-
тате Ксенофонта, — никогда не допускаю, чтобы у меня лучшие получали
одинаковую часть с худшими. Со своими управляющими я поступаю так,
что, когда они достойнейшим отдают лучшее, хвалю их, но если замечаю
поблажку за лесть или иную бесполезную уступчивость управляющего, то
нс оставляю этого без внимания и делаю выговор, стараясь доказать, что он
действует даже вс^вред самому себе» (Экономик, XIII, 12).
Жизнь и быт рабов греческих полисов наглядно изображены в грече-
ских комедиях, особенно в комедиях Аристофана, относящихся к более
позднему периоду его творчества. В «Осах», «Мире», «Лягушках» и «Плу-
госе» рабы принимают участие во всех диалогах, завязке и развязке пьесы.
Обычно это сметливые и даже беззастенчивые люди. Таков, например, раб
Карион в «Плутосе»: он участвует во всех делах своего недалекого хозяи-
на и презирает его за глупость. Таков же и Ксанфий в «Лягушках» и т. д.
Положение рабов в Афинах было легче, чем во многих других грече-
ских государствах. Здесь рабам, занятым, например, в торговле, предос-
тавляли гораздо большую самостоятельность. За убийство раба его хозяин
привлекался к ответственности как за непредумышленное убийство.
И в Афинах и во многих греческих городах особую группу составляли
государственные рабы, которые находились в значительно лучшем поло-
жении, чем рабы, принадлежавшие отдельным гражданам.
Труд рабов, принадлежавших государству, применялся на строитель-
стве общественных сооружений. Большое число государственных рабов
находилось при должностных лицах в качестве писцов, глашатаев и т. д. В
Афинах рабы-скифы, принадлежавшие государству, использовались и для
несения полицейской службы.
286
Расцвет греческих полисов
Государственные рабы выполняли также обязанности тюремщиков, дей-
ствуя по приказанию коллегии одиннадцати, исполнявшей приговоры афин-
ского суда.
В эпоху расцвета полисов рабский труд внедряется во все отрасли хо-
зяйственной жизни. Как и при патриархальном рабстве, рабы использова-
лись в домашнем хозяйстве. Число рабов среднего небогатого рабовла-
дельца в Греции, включая сельских рабов, ремесленников и прислугу, обыч-
но не превышало полутора-двух десятков. Известно, что Аристотель имел
тринадцать рабов, его ученик Феофраст — девять, Стратон — шесть, у
оратора Лисия было двенадцать рабов и т. д. Все они относились к рабов-
ладельцам среднего и выше среднего достатка. В богатых афинских домах
штат рабов доходил до 50 человек. Часть рабов, живших в доме, нередко
была обучена тому или иному ремеслу. Продукты их труда использова-
лись хозяином и его семьей или продавались на рынке.
Наиболее типичной формой применения труда рабов в ремесленном
производстве был труд рабов в эргастериях — ремесленных мастерских.
Наши источники содержат очень мало сведений об этих мастерских до
Пелопоннесской войны. Большая часть известного нам исторического ма-
териала относится уже к эпохе этой войны или же к последующему вре-
мени.
Косвенное заключение о численности рабов-ремесленников и об их важ-
ной роли в экономике Афин можно сделать из сообщения Фукидида о том,
что во время Пелопоннесской войны к спартанцам из Афин перебежало в
числе 20 тысяч рабов много ремесленников. Это причинило непоправимый
ущерб афинскому ремесленному производству и хозяевам эргастериев.
Доходность эргастериев была очень велика. По расчету Белоха, авто-
ритетного в вопросах античной статистики, квалифицированный раб в V—
IV вв. оценивался в 150 драхм. Ежедневный же доход, приносимый рабом,
равнялся одному оболу, следовательно, годовой доход в среднем, из расче-
та 300 рабочих дней в году, составлял 30—50 процентов покупной цены
раба. 32 раба, работавших в оружейной мастерской отца афинского орато-
ра и общественного деятеля Демосфена (IV в. до н. э.), приносили в год
каждый 30 мин, т. е. около 100 драхм на раба.
Таким образом, доход ремесленных мастерских был весьма значителен,
с излишком покрывал как стоимость рабочей силы, так и все расходы, свя-
занные с организацией эргастерия. Источники указывают, что эргастерии
приносили не меньший доход, чем морская торговля, т. е. самая прибыль-
ная статья античной коммерции.
Крупные ремесленные мастерские достигали (особенно в IV в. до н. э.)
значительных размеров: в них работало 100 и больше рабов. Однако в
ремесленном производстве греков преобладали небольшие эргастерии. К
таким эргастериям, например, принадлежали две мастерские отца Демос-
фена в Афинах, в которых было занято по 20—30 рабов. В более мелких
мастерских работал сам хозяин с помощью одного-двух рабов.
В таких городах, как Афины и Коринф, в V в. до н. э. развитие отдель-
ных видов ремесла достигает высокого уровня. Особенно больших успе-
хов добилось керамическое производство. Благодаря изобретению ножно-
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 287
го гончарного круга качество отделки сосудов в V в. до н. э. неизмеримо
возросло. Особенно высококачественной была керамика, предназначенная
на вывоз. В керамических мастерских широко использовался труд рабов.
В V в. до н. э. для ремесленного производства характерно значительное
разделение труда. В литературных и эпиграфических памятниках упоми-
наются оружейные, металлургические, мебельные, портняжные, музыкаль-
ных инструментов и другие мастерские. Иногда рабы становились искус-
ными мастерами своего дела.
Об устройстве и техническом оснащении эргастерия можно судить по
вазовой живописи. Оборудование эргастерия было весьма примитивно,
пользовались в нем самыми простыми инструментами, да это и понятно:
рабу, работавшему по принуждению, из-под палки надсмотрщика и не за-
интересованному в повышении производительности своего труда, нельзя
было доверить какой-нибудь сложный и дорогостоящий инструмент. Это
ограничивало развитие технического прогресса на протяжении всей антич-
ной эпохи и исключало всякую возможность применения машинной техни-
ки. Столь же примитивна была и организация эргастериев. По существу,
рабы были связаны друг с другом не производственным процессом, а тем,
что все они принадлежали одному и тому же рабовладельцу и работали под
одной крышей. Таким образом, рабовладельческая мастерская представля-
ла собой простую кооперацию индивидуальных производителей.
Самым сложным и трудным в античности было горное дело — добыча
руды. Горные работы велись очень простыми орудиями: молот, клин, кайло
и лопата исчерпывали весь арсенал горных инструментов. Переноска и
подъем руды на поверхность осуществлялись в основном вручную. Для
добычи руды прорубались штольни, узкие и низкие, высотой немногим
более метра. Вентиляция в шахтах почти отсутствовала. Для освещения
служили глинящде светильники. Условия труда горнорабочих в Древнем
мире считались самыми тяжелыми и невыносимыми. По словам Диодора,
«те люди, которые занимаются работой в рудниках и которые приносят
господам невероятные по своим размерам доходы, изнывают от своей рабо-
ты в подземных шахтах и денно и нощно, и многие из них умирают от
чрезмерного труда. Нет у них ни освобождения от работы, ни перерыва в
пей...» (V, 38).
Помимо применения труда рабов в эргастериях и рудниках очень рас-
пространенной формой эксплуатации была отдача рабов в аренду особым
подрядчикам, использовавшим их в рудниках, каменоломнях, на плантаци-
ях, при постройке общественных зданий и пр. Так поступал, например,
известный афинский политический деятель второй половины V в. до н. э.
11икий, один из крупнейших греческих рабовладельцев, имевший, по пре-
данию, около тысячи рабов. У другого афинского богача, Гиппоника, было
700 рабов, сдаваемых им в аренду, что приносило ему 10 процентов чисто-
го дохода. Ежедневная рента Филонида, у которого было 300 рабов, со-
ставляла полмины и т. д. Подобных примеров можно привести много. Под-
рядчики или откупщики контрактовали у государства горные разработки,
1ерритории для постройки общественных зданий и другие участки и с по-
мощью наемных рабов (отчасти и свободных наемных рабочих) обрабаты-
288
Расцвет греческих полисов
вали арендованные ими земли, выплачивая аренду государству и рабовла-
дельцам. В наем подрядчикам отдавали не только частных, но и государ-
ственных рабов.
Пошлины, получаемые с рабов, отдаваемых в аренду, составляли один
из важнейших источников государственного дохода. «А что в действитель-
ности доход государства от этого предприятия, т. е. от отдачи рабов в арен-
ду, — читаем в трактате Ксенофонта “О доходах”, — будет превыщать
указанную сумму, об этом могут засвидетельствовать, если только они
еще живы, те, кто помнит, сколько дохода приносил налог с рабов перед
Декелейской войной» (О доходах, IV, 25).
Одним из способов эксплуатации рабов был отпуск раба на оброк. Рабу,
живущему отдельно, разрешалось вести самостоятельное хозяйство. Ли-
сий сообщает о рабыне, живущей отдельно от хозяина и торгующей на
рынке изготовленной ею пряжей. Раб выплачивал хозяину определенную
сумму. Если дела его шли успешно, он мог с течением времени купить себе
свободу и стать вольноотпущенником.
В сельском хозяйстве рабский труд использовался еще в гомеровскую
эпоху, но более широкое применение его начинается позже — со времени
перехода к садово-огородным культурам, т. е. в VI в. до н. э. Преимущество
рабского труда заключалось в его дешевизне. Однако следует подчеркнуть,
что в сельском хозяйстве рабы были заняты главным образом на тяжелых и
грязных работах, например на мельнице, где раб, заменяя осла или мула,
вращал тяжелый мельничный жернов. У Лисия мы читаем о том, как хозяин
грозит рабыне отправить ее за неповиновение на мельницу. Главная роль в
сельском хозяйстве в очень многих полисах долгое время принадлежала
свободным земледельцам — крестьянам.
Таким образом, рабский труд широко использовался во всех отраслях
хозяйственной жизни греческих государств. Рабство до такой степени про-
никло в поры античных полисов и вошло в сознание людей того времени,
что даже такие выдающиеся личности, как философ Аристотель, не могли
представить себе общества, в котором отсутствовало бы рабство. Аристо-
тель в одной из книг своей «Политики» трактует науку о рабстве как специ-
альную дисциплину об организации власти и подчинения.
3.	Свободный труд в Греции
Использование рабского труда, однако, не исключало применения сво-
бодного труда ни в ремесле, ни тем более в сельском хозяйстве греческих
полисов. История античного общества насыщена постоянной борьбой
рабского и свободного труда. И, как указывал в свое время К. Маркс,
расцвет античных культур падает на тот период, когда свободный труд
еще не утратил своего значения. Так, например, было в Афинах в золотой
век Перикла.
Структура античного общества была гораздо сложнее, чем это мо-
жет показаться на первый взгляд. Аристотель различает пять основных
групп населения полиса: 1) большинство жителей полиса составляют
земледельцы, производящие продукты питания; 2) вторая составная
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 289
часть государства — ремесленники, занимающиеся изготовлением ремес-
ленных изделий, без которых невозможно существование государства;
3) третье место в социальной иерархии принадлежит торговцам, «которые
занимаются куплей и продажей, оптовой и розничной торговлей»; 4) чет-
вертую категорию составляют феты, выполняющие сезонные работы или
работающие по найму в качестве поденщиков; 5) к пятой категории отно-
сятся военные, «существование которых столь же необходимо, как и всех
других, упомянутых выше сословий, если только государство не желает
подпасть во время войны под чужеземное иго» (Политика, IV, 3,11). Рабы
выделены в особую категорию, поскольку они не принадлежат к граждан-
ской общине.
Свободные земледельцы и ремесленники — плотники, оружейники, са-
пожники, кузнецы, ткачи, медники, кирпичники, скульпторы и т. д. — по
самым различным поводам постоянно упоминаются в литературных источ-
никах и надписях. Ремесленники и крестьяне постоянно фигурируют в ко-
медиях Аристофана.
...По петушечьей утренней песне
Поднимаются все на работу: ткачи, печники, скорняки, мукомолы,
Гончары, маляры, столяры, мастера по слесарно-кузнечному делу.
Обуваются наспех, впотьмах и бегут
(Птицы, 489—492).
Большую часть афинской экклесии в V—IV вв., как видно из «Воспоми-
наний о Сократе» Ксенофонта, составляли свободные ремесленники —
кожевники, горшечники, сапожники и т. д. Ремесленные мастерские чаще
всего были одновременно мастерскими и лавками, в которых торговал и
работал хозяин-мастер с несколькими подмастерьями — рабами и свобод-
ными. Хозяевами ремесленных мастерских в Афинах, как и в других гре-
ческих торговых центрах, часто бывали метеки. Значительная роль мете-
ков в хозяйственной жизни греческих городов несомненна.
Труд ремесленника не считался почетным для свободного гражданина.
«В некоторых греческих государствах люди, занимавшиеся непосред-
ственно каким-либо ремеслом, не имели политических прав или не
могли занимать государственные должности. Работа в тесном помеще-
нии, в полусогнутом или стоячем положении, по мнению греков, убива-
ла в человеке умственные способности, лишала его возможности здра-
во судить о политических делах и быть хорошим воином. Ксенофонт
приписывает философу Сократу следующие слова: “Занятие известны-
ми ремеслами низко, и они по справедливости не пользуются уважени-
ем в городах, так как разрушают тело работающего, заставляя его вес-
ти сидячий образ жизни, иногда даже проводить целые дни у огня; а
если наносится вред телу, то и душа становится гораздо слабее. К тому
же ремесло оставляет мало свободного времени для заботы еще о
друзьях и родном городе. Поэтому ремесленники считаются непригод-
ными для дружеского сообщества и плохими защитниками отечества.
Hi Исюрия Древней Греции
290
Расцвет греческих полисов
В некоторых городах, особенно в тех, которые славятся военным де-
лом, не дозволяется никому из граждан заниматься ремеслами” (IV, 2).
Особо пренебрежительно к людям ремесленного труда относились
представители аристократических кругов. Аристотель писал: “Идеаль-
ное государство не дает ремесленнику гражданских прав, а если и ре-
месленник — гражданин, то нужно признать, что... гражданская доб-
лесть... имеется не у всех свободнорожденных, но только у тех, кто
избавлен от необходимости работой добывать себе пропитание” (По-
литика, III, 3,2). Презрительное отношение к ремесленным занятиям
свойственно не только грекам, а характерно для большинства обществ,
где применялся труд рабов. Так, по словам Геродота, “фракийцы, ски-
фы, персы, лидийцы... меньше ценят тех граждан и их потомков, кото-
рые занимаются ремеслами... Это заимствовано всеми эллинами, боль-
ше всего лакедемонянами, а меньше всех пренебрегают ремесленни-
ками коринфяне” (II, 167)» (К. М. Колобова, Л. М. Глускина. Очерки
истории Древней Греции. Л., 1958. С. 182).
Однако еще со времени Солона многие афинские граждане обращались к
занятиям ремеслами. В V в. до н. э. афинское демократическое правительство
покровительствовало свободному труду, привлекало афинских граждан к ра-
боте по найму на строительстве общественных сооружений. Так, при Перик-
ле число рабов, работавших на крупных общественных постройках, было со-
кращено до четверти общего числа работников; при постройке храма Эрех-
тейона рабы также составляли не более четверти всех работников.
В сельском хозяйстве преобладал труд свободных производителей, а
труд рабов внедрялся значительно медленнее, чем в ремесленном произ-
водстве. Объясняется это тем, что обработка земли, особенно в таких об-
ластях с каменистой малоплодородной почвой, как Аттика, требовала боль-
шой тщательности и большого внимания при уходе за посевами. Исполь-
зование малопроизводительного подневольного труда рабов в таких
условиях было нерентабельным. Поэтому свободный труд в сельском хо-
зяйстве продолжал оставаться основным во многих областях Греции в те-
чение всего классического периода. Мелкое и среднее крестьянство, обра-
батывавшее свои наделы личным трудом или с помощью одного-двух ра-
бов, в классическое время составляло большую часть населения
значительного числа греческих полисов. При этом следует подчеркнуть,
что независимо от хлебного импорта роль сельского хозяйства в Древней
Греции была очень велика.
«Стоит отметить, что, несмотря на крайнее разнообразие экономико-
географической структуры Греции и на отрицательное в целом отно-
шение свободных греков к физическому труду, в литературе того
времени можно встретить немало похвал земледельцу. Ксенофонт
Афинский, который в своих трактатах “Домострой” и “О доходах”
дает ряд советов, как пополнить государственную казну и поднять
благосостояние народа, рассматривает ремесло как занятие низшего
порядка. Напротив, земледелие и сельское хозяйство вообще он оце-
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 291
нивает чрезвычайно высоко. “Даже очень удачливые люди, — пишет
он в «Домострое», — не могут обойтись без земледелия. Занятие им
доставляет приятность, умножает дом и упражняет тело так, что оно
делается способным ко всему, что подобает свободному человеку...
Земля побуждает земледельцев также защищать страну с оружием в
руках, потому что хлеб, производимый ею, легко может стать добы-
чей победителя”. Обрабатывать землю, полагает Ксенофонт, необхо-
димо и из соображений воспитательных: “Земля учит даже справед-
ливости тех, кто может понимать ее уроки, потому что кто больше
всего ухаживает за ней, тот больше всего от нее и получает...
Земледелие приучает также помогать друг другу. Как на войну надо
идти с людьми, так с людьми же нужно идти и на полевые работы...
Часто также приходится хозяину поощрять работников, как команди-
ру солдат...
Хорошо сказал тот, кто земледелие назвал матерью и кормилицей
всех искусств. Действительно, когда хорошо идет земледелие, тогда
и все прочие занятия процветают; где же земля принуждена оставать-
ся невозделанною, там, можно сказать, все занятия приходят в упадок
и на суше, и на море” (Домострой, V, 1 —17).
Так высоко ценили греки земледелие — основу экономики» (Винни-
чук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима. М., 1988.
С. 14).
В ряде областей земледелие составляло основу хозяйства. В Беотии,
Лаконике, Мессении, Арголиде, Фессалии, где почвы характеризовались
относительным плодородием, ведущим было производство зерновых куль-
тур. В Аттике и других малоплодородных греческих областях в VI—V вв.
внедряется и широко практикуется разведение таких культур, как виноград
и оливы.
В ряде областей Греции развивалось скотоводство. Там, где были хоро-
шие пастбища — в Фессалии, Эпире, — разводили крупный рогатый скот и
лошадей, в горных районах — ослов и мулов, коз и овец.
Краткую, но достаточно емкую характеристику сельского хозяй-
ства в Греции дает московский историк В. И. Кузищин: «На хоре
торгово-ремесленных полисов, как правило, было мало плодород-
ных земель, преобладали холмистые с каменистой почвой, труд-
ные для вспашки и обработки, обладающие небольшим естествен-
ным плодородием. Это предопределило невысокий уровень разви-
тия хлебопашества в греческих полисах этого типа... Питательная,
но капризная для возделывания пшеница высевалась на малых пло-
щадях, преобладающей зерновой культурой был менее ценный, но
дающий относительно неплохие урожаи неприхотливый ячмень.
Ячменный хлеб, ячменная каша или лепешки были основной зер-
новой пищей древнего грека...
Если хлебопашество находилось на невысоком уровне, то виноградар-
ство, оливководство и садоводство-огородничество процветали.
НС
292
Расцвет греческих полисов
Холмистые, каменистые почвы Греции, обилие солнца, достаточ-
ное количество осадков оказались благоприятными для культур
винограда, оливы, плодовых деревьев и овощей. Вино, оливковое
масло, смоквы, овощи становятся основными продуктами питания
(как и хлеб) древних греков. Особый подъем переживало виногра-
дарство и оливководство. Под виноградники и оливковые рощи
осваивались новые, ранее пустующие земли, расчищались от за-
рослей и вводились в сельскохозяйственный оборот холмистые,
засушливые или каменистые участки... На почвах Греции были вы-
ведены многочисленные сорта винограда и маслин, наилучшим
образом подходящие для тех или иных местностей. Греки получа-
ли довольно высокие урожаи со своих виноградников и маслин,
которые не только обеспечивали внутренние нужды населения, но
и давали излишки, которые могли вывозиться. Часть собранного
винограда и маслин потреблялась в свежем виде, шла на изготов-
ление изюма (виноград), мариновалась (маслины), но большая часть
продукции шла на приготовление вина и масла. Греческое масло и
некоторые сорта вин приобрели славу по всему Средиземноморью
и были предметом выгодного экспорта, приносили большие дохо-
ды. Самыми знаменитыми в V—IV вв. до н. э. считались вина:
хиосское, фасосское, косское и лесбосское...
Скотоводство занимало небольшое место в системе греческого
сельскохозяйственного производства. Мясо и молоко не были ос-
новными продуктами питания древних греков; лошади практиче-
ски не применялись как тягловая сила, греческая конница была
вспомогательным родом войска, и потому лошадей разводили мало.
В большей степени разводили овец для получения шерсти как ос-
новного сырья для изготовления одежды, рабочий и тягловый скот
(быков, ослов, мулов). В гористой Греции на ограниченной терри-
тории мелких полисов не было обширных пастбищ, где было бы
возможным скотоводство в крупных масштабах» (История Древ-
ней Греции. М., 1986. С. 141).
4.	Греческая торговля и финансы
Поворотным пунктом в развитии средиземноморской экономики и, в
частности, внешней торговли были греко-персидские войны и образова-
ние Делосской симмахии. С этого времени главные рынки Греции пере-
мещаются на северо-восток (Черное море), на запад и отчасти на юг —
Сицилия, Италия, Испания и Северная Африка (Кирена). Фактическим
гегемоном на Эгейском море становятся Афины, а на Западе — Коринф
и отчасти Мегары.
Рост могущества Афин как главы большого объединения греческих
городов привел к сосредоточению посреднической торговли в руках афин-
ских купцов. Этому способствовало и географическое положение Афин
как естественного торгового посредника между Востоком и Западом.
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 293
Афинский порт Пирей стал усиленно застраиваться и расширяться
еще со времени Фемистокла. К середине V в. до н. э. он превратился в
транзитный пункт, через который проходило множество всевозможных
товаров из самых различных стран Древнего мира. Используя свое гос-
подствующее положение в Афинской архе и могущество на море, афи-
няне заставляли многие торговые корабли везти товары в Пирей, откуда
они при посредничестве афинян перепродавались и распределялись по
другим городам. Это давало немалый доход и афинским купцам-посред-
никам и афинской казне, взимавшей со всех привозимых в Пирей това-
ров торговые пошлины. Ежегодный товарооборот Пирея достигал ко-
лоссальной суммы — двух тысяч талантов. Самой крупной статьей афин-
ской импортной торговли во все эпохи был хлеб. Вывозили Афины
предметы афинского производства — металлические изделия, керами-
ку, предметы роскоши, оружие и т. д.
На берегу Канфара (одной из гаваней Пирея) находились портики,
служившие складскими помещениями для привезенных товаров. Один
из этих портиков был выстроен Периклом и отведен для хранения зер-
на. Около портиков находился рынок, где приезжие купцы выставляли
на продажу свои товары. Здесь же располагались менялы и ростовщики.
В Пирее, кроме складских помещений и рынка, имелись корабель-
ные верфи, мастерские, гостиницы и постоялые дворы для купцов и су-
довладельцев. Пирей в то время был самым многолюдным и оживлен-
ным местом Афин, где звучала разноязыкая речь.
«Из эллинов и варваров одни только афиняне могут иметь богатства.
Ведь если какой-нибудь город богат кораблестроительным лесом, куда
будет он сбывать его, если не убедит господ моря купить его? Если же
какой-нибудь город богат железом, медью или льном, куда он будет сбы-
вать все это, помимо владыки моря (т. е. афинян)? По этой же причине
мы имеем от одного полиса дерево, от другого — железо, от третьего —
медь, от четвертого — льняные материи, от пятого — воск и т. д.» (Псев-
до-Ксенофонт. Афинская политая, II, 11).
Автор цитируемого сочинения подчеркивает удобство географичес-
кого положения Афин, находившихся в центре торговых дорог, что бла-
гоприятствовало их экономическому росту и торговому посредничеству.
«Афины, — читаем мы в трактате Ксенофонта “О доходах”, — с точ-
ки зрения морской торговли и судоходства — самый желательный и при-
быльный город. Прежде всего он имеет превосходные безопасные гава-
ни, где можно останавливаться во время бурь. Затем в большей части
других городов всякий раз приходится набирать новую кладь, потому
что монета этих городов совершенно бесполезна вне своих пределов, в
Афинах же не только множество предметов для нагрузки корабля, но
если торговец не пожелает нагружать корабли новым товаром вместо
своего, то он может везти самый чистый товар (деньги), так как где бы он
ни продал афинское серебро, он везде получит больше» (Ксенофонт.
О доходах, III).
Черты натурального хозяйства, присущие экономической жизни ан-
тичного мира в целом, не исключали широкого денежного обращения.
294
Расцвет греческих полисов
Торговые сделки сопровождались денежными расчетами. Быстрый рост
торгового капитала и переход на денежный расчет привели к развитию
ростовщичества, которое приняло очень широкие размеры. Ростовщи-
ки давали ссуды под залог земель (земельный кредит), городских домов
(городской кредит) и под залог кораблей и привозимых на них товаров
(морской кредит). Ростовщичеством занимались главным образом дер-
жатели меняльных лавок (трапедз), так называемые трапедзиты. •
Деятельность эллинских трапедзитов активизировалась в конце V и
особенно в IV в. до н. э. и распространилась на широкие слои населения
во всех эллинских городах. Основной экономической функцией трапед-
зитов был размен денег, так как в каждом греческом городе-государстве
выпускалась своя монета.
«Мы находим в Греции крайнее многообразие видов и сортов мо-
нет. Но все они могут быть сведены к немногим монетным систе-
мам — эгинской и эвбейской, которые в свою очередь имеют связь
в Востоком — первая с финикийской монетной единицей, вторая —
с вавилонской (эвбейская мина равна 4/5 вавилонской). Эгинская си-
стема исходит из серебряной мины в 630 граммов, и главным пред-
ставителем ее, действительно чеканным, является статер в 12,6 грам-
ма и драхма половинного веса, которая делится на 6 оболов. Эта
монетная система в VI в. до н. э. распространилась почти по всему
Пелопоннесу, как и во многих областях Средней Греции, Беотии,
Фокиде... Халкида и Эретрия на Эвбее, как и Коринф, строят свою
монетную систему на основах мины, равной приблизительно 2/3 эгин-
ской, статер (эвбейской системы) весит 8,73 грамма, а драхма (в 6
оболов) — 4,37 грамма. Эту монетную систему приняли и Афины со
времен Солона, причем главной монетой являлась монета в 4 драх-
мы (тетрадрахма) в 17,28 грамма, наряду с которой чеканились драх-
мы и оболы, иногда и 10-драхмовые (декадрахмы) и 2-драхмовые
(дидрахмы) монеты. Эти 4-драхмовые афинские монеты особенно
охотно принимались повсюду...» (Кулишер И. М. Очерк экономичес-
кой истории Древней Греции. Л., 1925. С. 210).
На основе размена и хранения денег с течением времени возник пере-
вод денег со счета одного вкладчика на счет другого. Переводы денег,
говорится в речи Исократа «О трапедзитах», следует делать через тра-
педзитов во избежание опасности, которой могут подвергнуться деньги
при перевозке на корабле.
Операции, совершаемые греческими трапедзитами, были многочис-
ленны, разнообразны и, по масштабам Греции, значительны. Наиболее
распространенной финансово-ростовщической операцией в примор-
ских городах Греции являлись морские ссуды, т. е. выдача денег под
залог товаров или корабля.
Морские ссуды выдавались иногда на очень долгий срок, необходи-
мый для плавания в отдаленные страны, где продажа товаров была наи-
более выгодна. Так как путешествие по морю, особенно во время войны,
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 295
было связано с большим риском, трапедзиты требовали очень высоких
процентов. Нам известны сделки, по которым должник обязуется вы-
платить кредитору 30 процентов, а 10 процентов считались довольно
низкими. Дошедшие до нас многочисленные речи греческих адвокатов,
правительственные распоряжения и декреты, относящиеся главным об-
разом к IV в., знакомят нас с судебными процессами в связи с договора-
ми о морских ссудах. Обманы, подлоги, клевета, всевозможные кляузы
и доносы отражены в бесконечных мелких и крупных судейских тяжбах,
сведения о которых не сходили со страниц греческой литературы IV в.
до н. э.
Постепенно меняльные лавки превращались в своеобразные банкир-
ские конторы. О большой роли греческих трапедз и социальном весе
трапедзитов свидетельствует история афинского банкира Пасиона. Па-
сион имел несколько трапедз-банков. В 371 г. до н. э. его «банк» в Афи-
нах оперировал 60 золотыми талантами. Суммы, хранившиеся в бан-
ках, не лежали мертвым капиталом. Часть их он отдавал взаймы, часть
вкладывал в торговые предприятия. Став богачом благодаря денежным
операциям, метек Пасион получил звание афинского гражданина. В бла-
годарность за дарование прав гражданства Пасион на свои средства ос-
настил пять триер, поставил государству тысячу щитов и сделал ряд
других пожертвований.
В таких торговых городах, как Афины и Коринф, в торговлю были
втянуты различные слои населения. Имелись разные типы купцов. Одни
были судовладельцами и переправляли свои товары на принадлежав-
ших им судах, другие перевозили товары на чужих кораблях.
Крупная посредническая торговля далеко не исчерпывала коммер-
ческой деятельности древних греков. Важное место в жизни греческих
городов занимала мелкая розничная торговля на рынках. В Афинах нам
известны по крайней мере два крупных рынка: один — в Пирее, другой —
в самом городе Афинах, к северо-западу от Ареопага. Торговля велась
преимущественно под открытым небом или в легких палатках (скене) из
тростника и прутьев. Главным центром торговли служили торговые
ряды, называемые киклой (круги). Гарпократион (греческий ритор и фи-
лолог из Александрии, II—III вв. н. э.) объясняет это название тем, что
торгующие становились в круг. Каждый ряд был отведен под торговлю
одним определенным товаром. Существовал особый ряд для торговли
рабами. У нас есть сведения о том, что рабов продавали в определенное
время — в начале каждого месяца. В источниках упоминаются также
рыбные, масляные, винные, горшечные, бобовые и другие ряды. Повсю-
ду с лотков продавали редьку, бобы, сушеные сливы, смоквы. Звонкие
голоса торговцев и торговок предлагали купить масло, вино, уксус и пр.
На рынке всегда толпилось множество торговцев, торговок, флейтис-
тов, фокусников, солдат и матросов.
Живо и ярко обрисован афинский рынок в комедии Аристофана «Ли-
систрата». Главная героиня этой комедии Лисистрата считает необхо-
димым первым делом навести порядок на рынке. Прежде всего, заявляет
она, надо запретить солдатам с оружием в руках, как дуракам, шататься
296
Расцвет греческих полисов
по базару. Ведь они постоянно толпятся в горшечном и зеленном рядах.
Лисистрата рассказывает, что собственными глазами видела на рынке
командира верхом на лошади, накладывавшего в свой медный шлем яйца
(ст. 576—585).
Афинское демократическое правительство в V и особенно в IV в.
до н. э. уделяло торговле очень большое внимание. Аристотель сооб-
щает (Афинская полития, 43), что вопрос о хлебоснабжении ежегодно
обсуждался народным собранием наряду с вопросом о защите страны.
Аристотель перечисляет и должностных лиц, в обязанности которых
входило наблюдение за торговлей. «Избираются по жребию также де-
сять агораномов (рыночных надзирателей. — Ред.) — пять для Пирея,
пять для города. На них возлагается законами обязанность наблюдать за
всеми товарами, чтобы их продавали без примеси и подделки. Еще изби-
раются по жребию десять метрономов. Они наблюдают за всеми мерами
и весами, чтобы торговцы употребляли правильные. Далее — ситофи-
лаки (хлебные надзиратели. — Ред.)> избирающиеся по жребию, раньше
их было десять — пять для Пирея и пять для города, теперь же (т. е. в
IV в. до н. э. — Ред.) их двадцать для города и пятнадцать для Пирея.
Они наблюдают прежде всего за тем, чтобы на рынке зерновой хлеб про-
давался справедливо, далее, чтобы мельники продавали ячменную муку
в соответствии с ценой ячменя, а булочники — пшеничный хлеб в соот-
ветствии с ценой пшеницы, и, притом, чтобы булки имели такой же вес,
какой они им укажут. Закон велит надзирателям устанавливать это. Да-
лее избирают по жребию десять портовых эпимелетов (попечителей. —
Ред.). Им вменяется в обязанность наблюдать за торговыми пристанями,
и из прибывающего в хлебную пристань хлеба они должны заставлять
торговцев две трети доставлять в город» (Афинская полития, 51).
В течение всей истории Древней Греции важную роль в торговле и
коммерческой деятельности играли греческие храмы, в частности храм
Аполлона на Делосе, о чем свидетельствует обширная надпись середи-
ны IV в. до н. э. Из нее мы узнаем, что храмы кредитовали не только
частных лиц, но целые города и государства.
Судя по той же надписи, греческие храмы располагали крупной зе-
мельной собственностью, вели большое хозяйство, имели свои дома,
мастерские, своих рабов и арендаторов.
В условиях разобщенности эллинских общин, постоянных войн и
ссор храмы выполняли роль международных (межполисных) посредни-
ков и заимодавцев и обеспечивали возможность обмена на храмовых
ярмарках.
Помимо доходов от всевозможных спекуляций, торговли и мастер-
ских храмы собирали «священные налоги». В греческих полисах не су-
ществовало ни одного вида собственности или отрасли труда, с кото-
рых бы не взимались священные налоги в пользу того или другого святи-
лища. При основании городов и разделе земель всегда выделялся
«священный участок». Сбор плодов, приплод животных, получение на-
следства, замужество, удачная игра, отпуск рабов — все эти случаи были
поводом отчисления известной части доходов в пользу храма.
Социально-экономические отношения в Греции классического периода 297
Оживленная торговля шла во время общегреческих религиозных праз-
дников, например, Олимпийского праздника в честь Зевса, устраивав-
шегося раз в четыре года (в июле). Со всех концов эллинского мира
стекались на него толпы народа. Дни Олимйийских торжеств были дня-
ми всеобщего мира во всей Греции. Прибывавшие на праздник распола-
гались в деревянных бараках, более состоятельные останавливались в
храмовых гостиницах. Нигде социальное неравенство так не бросалось
в глаза, как на этих всенародных праздниках. Несмотря на внешнюю
демократичность, хозяевами положения на них были богатые граждане,
которые содержали большие конюшни, имели свободное время для тре-
нировок, участвовали в конных состязаниях и одерживали на них побе-
ды. В дни праздников устраивались обширные ярмарки. Они приносили
много доходов храмам от сбора всевозможных пошлин, взимавшихся с
торговых сделок.
Развитие торговли способствовало установлению тесных экономи-
ческих контактов между многими греческими городами, порождало по-
требность в постоянном деловом общении граждан этих городов. Одна-
ко подобному общению препятствовала характерная для политической
жизни древних греков обособленность, присущая в большей или мень-
шей мере всем эллинским полисам. В греческих государствах полно-
правные граждане пользовались привилегиями и правами только внут-
ри своей общины, а за пределами своего полиса превращались в бес-
правных иностранцев, фактически теряли права гражданства. Весьма
показательно, что в словаре Гезихия (филолога из Александрии, живше-
го в V или VI в. н. э.) слово xenos, означающее «иностранец», имело
также значение «враг». Иностранец в любом греческом государстве не
имел гражданских прав и не мог приобрести их путем натурализации,
что присуще современному праву европейских народов. Он не мог зак-
лючить законного брака с женщиной из другого полиса. От Ксенофонта
мы узнаем о законе, запрещавшем иностранцу владеть в Афинах землей,
даже если он давно жил в городе и играл не последнюю роль в его эконо-
мике. Иностранцы не могли завещать собственность и получать по заве-
щанию, свидетельствовать на суде и т. п. Однако подобные ограничения
не всегда соблюдались.
Развитие связей и общение между городами требовало если не пол-
ной отмены, то, во всяком случае, смягчения законов, охранявших обо-
собленность греческих полисов. Уже в ранние периоды греческой исто-
рии возникают обычаи и установления, регулирующие отношения меж-
ду гражданами различных городов-государств. К ним прежде всего
относится проксения, восходящая к древнему обычаю гостеприимства,
когда кто-либо из граждан одного полиса на началах взаимности оказы-
вал помощь и покровительство гражданину другого полиса. Первона-
чально такое гостеприимство было делом частной инициативы, но в даль-
нейшем в эти отношения начинают вмешиваться органы государства,
заинтересованного в поддержании дружественных связей с тем или иным
полисом. Правительство полиса поручает заботу об иностранцах осо-
бым уполномоченным — проксенам. Проксены были гражданами того
298
Расцвет греческих полисов
полиса, в котором они осуществляли проксению по отношению к инос-
транцам. Проксены были их защитниками и посредниками перед прави-
тельством. Через проксенов велись и дипломатические переговоры: при-
езжавшие в город посольства прежде всего обращались к своему про-
ксену.
Так постепенно из обычая частного гостеприимства вырастал инсти-
тут, весьма близкий по своим функциям к современным посольствам и
консульствам. Однако характер частного гостеприимства проксения со-
храняла всегда. От современных посольств и консульств проксения от-
личается еще и тем, что она осуществлялась гражданином своего горо-
да и в своем городе по отношению к иностранцам — гражданам чужого
города, тогда как послы и консулы в современной дипломатической прак-
тике берут на себя защиту не чужих, а своих граждан и не в своем госу-
дарстве, а в чужом.
Практически система гостеприимства лишь отчасти защищала инос-
транцев и тем самым не снимала всех преград, порожденных обособлен-
ностью греческих государств, делением на граждан и иностранцев. По
этой системе иностранец еще не мог пользоваться правами гражданина
в городе, куда он прибыл.
Следующим шагом в упрочении связей между греческими государ-
ствами было соглашение об исополитии. По такому соглашению граж-
данам одного государства предоставлялись в другом государстве те же
государственные и частные права, какими пользовались местные граж-
дане. Исополития была двух видов: в первом случае обе договариваю-
щиеся стороны устанавливали для своих граждан одни и те же права в
соответствии с заключенным договором; во втором предусматривалось
не взаимное, а одностороннее предоставление прав гражданства иност-
ранцам, главным образом за различные заслуги и помощь. Например,
платейцы пользовались исополитией в Афинах; ограниченная исополи-
тия распространялась в Афинах на эвбейцев; наконец, за особые заслу-
ги перед государством исополитию получали отдельные частные лица; к
ним относится упоминавшийся выше трапедзит Пасион в Афинах.
Не менее важную роль во взаимоотношениях греческих государств
играли так называемые симболы, т. е. договоры о правовых нормах раз-
личных судебных процессов, возникавших между гражданами разных
городов в связи с торговлей, кредитными операциями и разного рода
сделками.
Симболы разрешали спорные вопросы и регулировали отношения
между гражданами главным образом союзных или по крайней мере дру-
жественно настроенных друг к другу городов. К подобным договорам
следует отнести и монетные соглашения, например, между Митиленой
и Фокеей и др.
С практикой исополитий и симбол связана и идея арбитража, воплоще-
нием которой являются третейские суды. В ряде сохранившихся надписей
содержатся сведения о таких судах и выносимых ими решениях.
Пелопоннесская война
299
ГЛАВА XII
ПЕЛОПОННЕССКАЯ ВОЙНА
Противоречия между двумя ведущими греческими государствами, Афинами и
Спартой, обострившиеся во второй половине V в. до н. э., привели к так называе-
мой Пелопоннесской войне (431—404 гг. до н. э.). В конфликт двух полисов-гиган-
тов, каждый из которых возглавлял мощный военный союз, были вовлечены прак-
тически все эллинские государства. Причем внешние столкновения полисов сопро-
вождались внутриполитической борьбой, особая жестокость которой была вызва-
на поддержкой Афинами демократических, а Спартой олигархических группиро-
вок.
431—421 гг. до и . э. — Архидамова война (первый этап Пелопоннесской
войны).
415—413 гг. до н. э. — Сицилийская экспедиция афинян.
413—404 гг. до н. э. — Декелейская война (второй этап Пелопоннесской
войны).
412 г. до н. э. — союз Спарты с Персией; восстание афинских союзников.
411 г. до и. э. — олигархический переворот в Афинах.
404 г. до н. э. — капитуляция Афин; роспуск Афинского морского союза.
1.	Греческий мир на пути
к междоусобной войне
Расцвет греческих городов—государств оказался непродолжительным.
Это был кратки^ период стабилизации и подъема между победами в греко-
персидских войнах и началом Пелопоннесской войны, причем даже и в это
время стабилизация была относительной, а подъем чреват тенденциями к
разложению.
В столкновении с персами греки убедительно доказали преимущества
свободных гражданских общин перед персидской деспотией. Вместе с тем
греко-персидские войны, стимулировав развитие интенсивных рабовладель-
ческих форм хозяйства, способствовали росту имущественного и социаль-
ного неравенства в гражданских коллективах, и они же, выдвинув в первые
ряды защитников общей свободы наиболее мощные полисы — Афины и
Спарту, положили начало их антагонизму. В Древней Греции, в микрокос-
ме небольших городских республик, постоянно действовали две противо-
положные силы. С одной стороны, каждая гражданская община стремилась
жить вполне независимо от других, и эта тенденция полисов к автономии и
автаркии, т. е. к безусловной политической и экономической независимос-
ти, на протяжении столетий оставалась причиной господствовавшей в Гре-
ции раздробленности. С другой стороны, потребности экономического
развития, прежде всего торговые связи, а также необходимость совмест-
ной защиты своих интересов непрестанно побуждали греческие города к
объединению, причем инициаторами этого объединения оказывались, ес-
тественно, более развитые и мощные полисы, которые пользовались этой
300
Расцвет греческих полисов
общей тенденцией в своих державных интересах. Так, Спарта уже в VI в.
до н. э. стала устроителем Пелопоннесской лиги, объединившей консерва-
тивные по большей части общины Южной Греции. Затем в следующем сто-
летии Афины стали руководителем другого объединения — Делосского,
или Афинского морского союза, который сплотил большую часть прибреж-
ных и островных полисов, связанных общностью интересов и стремлением
совместными усилиями вести борьбу с персами.
Ядром Пелопеннесской лиги были дорийские общины консервативно-
го, аграрного типа, между тем как в Делосском союзе тон задавали разви-
тые в торгово-экономическом отношении ионийские полисы. Каждое объе-
динение, повинуясь инициативной воле своего лидера, стремилось сохра-
нить и расширить сферу влияния и с ревнивой настороженностью следило
за успехами соперничавшей группировки.
Это соперничество двух союзов — на практике прежде всего соперни-
чество возглавлявших их Афин и Спарты — и стало главным политическим
антагонизмом в Греции V в. до н. э. и привело греческий мир к всеобщему
междоусобному конфликту — Пелопоннесской войне (431—404 гг.). Ини-
циативной стороной при этом выступали в первую очередь Афины. По-
требности их быстро развивавшейся экономики и обусловленные этим со-
циальные сдвиги побуждали афинян энергично расширять сферу влияния:
искать выгодных торговых партнеров; ставить под свой контроль районы,
способные поставлять строительный лес для афинского флота, сырье и хлеб;
захватывать новые территории для вывода в колонии избытка аграрного
населения.
Эта агрессивная политика, достигшая своей кульминации в середине
V в. до н. э., в пору расцвета в Афинах рабовладельческой демократии, на
разных участках приводила афинян к столкновению со Спартой, которая
везде — в Пелопоннесе, на Истме, и в Средней Греции, в Беотии, и на
островах Эгейского архипелага — становилась оплотом тех, кто был ущем-
лен Афинами. Дорийские торговые города, соперничавшие с Афинами на
море, в первую очередь Мсгары и Коринф, земледельческие общины, опа-
савшиеся за целостность своих владений, наконец, все государства с арис-
тократическим или олигархическим строем — все обращались к Спарте за
помощью против Афин, и обращения эти находили отклик тем быстрее,
чем сама Спарта превыше всего ставила целостность созданного ею поли-
тического единства — Пелопоннесской лиги.
Попытка Афин укрепится на пороге Пелопоннеса — на Истме, а так-
же и в Средней Греции, уже в 50-х гг. V в. до н. э. привели к вооруженно-
му столкновению между ними и Спартой. Эта так называемая Первая,
или Малая Пелопоннесская война (457—446 гг.) явилась своеобразной
пробой сил, но она не принесла решающего успеха ни одной из сторон
и закончилась тридцатилетним миром, ставшим лишь кратким перио-
дом подготовки к новому столкновению. Историк Фукидид писал: «Ис-
тиннейший повод, хотя на словах и наиболее скрытый, состоит, по мое-
му мнению, в том, что афиняне своим усилением стали внушать опасе-
ние лакедемонянам (т. е. спартанцам) и тем вынудили их начать войну»
(I, 23).
Пелопоннесская война
301
Хотя ясно, что война была вызвана соперничеством Афин и Спарты
из-за гегемонии в Греции, тем не менее примечательно, что конфликт
развивался именно между торговыми полисами — Афинами с одной сто-
роны и Коринфом и Мегарами — с другой, что позволяет говорить о
значении в развязывании Пелопоннесской войны также и экономиче-
ских причин.
На важность экономических причин в развязывании Пелопоннес-
ской войны, и в частности торгового соперничества Афин и Корин-
фа, указывает известный антиковед С. Я. Лурье: «Чтобы понять
причины возникновения и дальнейший ход Архидамовой войны, не-
обходимо учесть, что она явилась развязкой двух совершенно само-
стоятельных конфликтов: конфликта между Афинами и Коринфом
на экономической почве и конфликта между Афинами и Спартой на
политической почве. Как ни важны были политические противоре-
чия между Афинами и Спартой, но они, вероятно, были бы так или
иначе улажены, ибо обе стороны прекрасно понимали, какими ги-
бельными последствиями грозит длительная война между обоими
ведущими государствами Греции. Только обострение экономических
отношений между Афинами и Коринфом сделало войну неизбеж-
ной: Спарте пришлось выбирать между разрывом с Коринфом (с
которым был экономически связан также и ряд других государств
Пелопоннеса, ввозивших хлеб) и войной с Афинами, и они выбрали
последнее...
Чтобы уяснить те обстоятельства, которые привели к грандиозно-
му конфликту, именуемому Пелопоннесской войной, необходимо
обратить внимание на ту обстановку, которая создалась в Афинах и
Cnaple накануне ее. Перикл делал все возможное, чтобы ослабить
международное напряжение и отсрочить столкновение. Однако из
этого ничего не вышло. Точно также и в Спарте даже в среде гос-
подствующей «партии» Эврипонтидов большая часть ее, возглав-
ляемая царем Архидамом, не желала войны с Афинами и пыталась
ослабить влияние Афин, действуя обходным путем; Спарта настра-
ивала против Афин Дельфийское святилище, имевшее большое
международное влияние, вела агитацию среди аристократов союз-
ных с Афинами городов, подбивая их на восстание и обещая им
помощь, которой она, впрочем, фактически никогда не оказывала.
Отношения между Спартой и Афинами были, таким образом, на-
пряженными, но вопрос о войне решили не эти отношения, а эко-
номические противоречия между Афинами и главным союзником
Спарты Коринфом. Правда, после мира 445 г. до н э., по которому
Афины должны были отказаться от своих завоеваний в Сароничес-
ком и Коринфском заливах, и особенно после того, как афиняне
лишились ведущего влияния в италийских Фуриях, взаимоотноше-
ния между Коринфом и Афинами улучшились. Коринф, видя в этих
фактах отказ от проникновения на Запад, отказал в помощи Самосу,
302
Расцвет греческих полисов
когда последний в 440 г. восстал против Афин. Но после того как
несколько лет спустя Афины вступили в союз с Акарнанией, лежа-
щей на пути в Италию, отношения между Афинами и Коринфом
снова обострились» (Лурье С. Я. История Греции. СПб., 1993.
С. 385).
Первым поводом к конфликту был спор с Коринфом из-за обладания
преимуществом в северо-западных водах, на путях к берегам Италии. В
середине 30-х гг. до н. э. на восточном берегу Адриатического моря, в
г. Эпидамне, основанном некогда выходцами с острова Керкира, вспыхну-
ла распря между демократами и олигархами. Демократы одержали верх, но
изгнанные олигархи соединились с местным негреческим населением и ста-
ли донимать своими нападениями оставшихся в городе. Те обратились за
помощью к своей метрополии Керкире, а не получив ее — к Коринфу. Меж-
ду Коринфом и его колонией Керкирой давно уже шло соперничество из-за
господства на севере Ионийского моря, и теперь коринфяне охотно отпра-
вили в Эпидамн дополнительных колонистов и гарнизон. Это привело Ко-
ринф к вооруженному столкновению с Керкирой. Керкиряне обратились к
афинянам с просьбой принять их в союз и прийти к ним на помощь. В
Афинах после некоторых колебаний ответили согласием. Когда в 433 г.
до н. э. в проливе между Керкирой и материком произошло сражение меж-
ду керкирянами и коринфянами, афинская эскадра вмешалась и спасла кер-
кирян от разгрома. Так спор между Коринфом и Керкирой из-за Эпидамна
привел к вооруженному противостоянию Афин и Коринфа.
Между тем возник второй конфликт — из-за Потидеи на полуострове
Халкидика. Основанная коринфянами Потидея входила в состав Афинского
морского союза. В 30-х гг. V в. до н. э. повышение афинянами суммы союзной
подати и установление более жестокого контроля над халкидикскими горо-
дами заставили потидейцев искать сближения с Пелопоннесским союзом. В
433 г. до н. э. Потидея обратилась за помощью к Коринфу и к Пелопоннес-
ской лиге, открыто отложившись от Афин. Из Пелопоннеса в Потидею при-
был двухтысячный отряд добровольцев. Афиняне, в свою очередь, весной
432 г. до н. э. отправили против мятежного города целое войско.
Наконец, добавился третий инцидент: в 443 г. до н. э. афиняне обрушились
и на Мегары. Этот город примкнул к Пелопоннесской лиге, но экономически
продолжал ориентироваться на Афины, которые предоставляли рынок для
сбыта его сельскохозяйственной продукции и изделий ремесел. Афиняне ока-
зывали на Мегары давление, дабы принудить их порвать с Пелопоннесским
союзом, а когда это давление ни к чему не привело, мегарянам были запрещены
въезд и торговля в гаванях Афин и городов Афинского союза.
Обращение Потидеи и Мегар за поддержкой в Пелопоннесский союз и в
особенности энергичная позиция коринфян, требовавших незамедлитель-
ного принятия ответных мер против Афин, побудили Спарту сделать ре-
шительный шаг. Осенью 432 г. до н. э. спартанское народное собрание
вынесло решение о том, что афиняне виновны в нарушении тридцатилетне-
го мира. Несколько позже в Спарте состоялся съезд пелопоннесских союз-
ников, который постановил на этом основании начать против Афин войну.
Пелопоннесская война
303
Впрочем, ввиду позднего времени года и незавершенности военных приго-
товлений военные действия сразу не начались, и стороны использовали
зиму для мобилизации сил и обоюдных дипломатических демаршей. Ини-
циатива на этот раз принадлежала спартанцам. Они умело использовали в
своих целях внутренние осложнения в Афинах, где росла оппозиция Пе-
риклу, недовольство в городах Афинского союза, наконец, общественное
мнение в остальной Греции, с тревогой следившей за усилением Афин.
Спартанцы начали с того, что предъявили афинянам требование изгнать
из своего города «виновных в кощунстве против богини». Речь шла о потом-
ках аристократического рода Алкмеонидов — виновников избиения сторон-
ников Килона, заговорщика VII в. до н. э., у жертвенника богини Афины.
Перикл по матери был тоже Алкмеонидом, и потому ультиматум спартан-
цев метил в него. Спартанское требование было в Афинах отвергнуто.
Тогда спартанцы предъявили афинянам новые: снять осаду с Потидеи и
предоставить автономию Эгине, отменить постановление о мегарянах и,
наконец, дать свободу всем греческим городам, находящимся под афинской
опекой. Последнее требование было заведомо неприемлемо для афинян.
Однако не только оно, но и другие, более реальные пожелания Спарты
были решительно отвергнуты афинянами.
Неуступчивость Афин объясняется внутренней ситуацией в городе, не
позволявшей Периклу маневрировать. К концу 30-х гг. V в до н. э. полити-
ческая обстановка в Афинах стала накаляться. Положение Перикла, кото-
рый единолично, твердой рукой вел государственный корабль в течение
последних десяти лет, пошатнулось, и связано это было не с принципиаль-
ными расхождениями по тем или иным вопросам, а с тем лишь обстоятель-
ством, что политику так долго направлял он один. Авторитарное положе-
ние Перикла стало вызывать недовольство в самых различных слоях и груп-
пировках — вереде постепенно возрождавшейся олигархической
оппозиции, так же, как и у безусловных демократов. Оппозицию этих пос-
ледних возглавлял Клеон. Не решаясь критиковать политику Перикла по
существу, оппозиция на первых порах ограничивалась личными нападками
на него и близких ему людей, стараясь так или иначе скомпрометировать
их, чтобы подорвать личный авторитет Перикла.
Одной из первых подверглась нападкам подруга Перикла милетянка
Аспасия. Спекулируя на ханжеской морали и предрассудках толпы, коми-
ческий поэт Гермипп обвинил Аспасию в нечестии и сводничестве. Настав-
нику Перикла философу-материалисту Анаксагору было предъявлено об-
винение в неверии, а другой сподвижник великого политика, знаменитый
скульптор Фидий, был предан суду по обвинению в утайке драгоценных
материалов, отпущенных на изготовление статуи Афины для Парфенона.
Когда же доказательств этому не нашлось, Фидию было предъявлено обви-
нение в преступлении против религии, поскольку на щите Афины он по-
смел изобразить среди прочих фигур себя самого и Перикла. Для Аспасии
Периклу удалось добиться оправдания, Анаксагор отделался штрафом и
изгнанием, но Фидий был заключен в тюрьму, где позднее и умер.
Все эти нападки, несомненно, должны были сильно тревожить Перикла,
и вероятно, что его непреклонная позиция в конфликтах с Пелопоннесским
304
Расцвет греческих полисов
союзом объяснялась желанием формировать начало войны, чтобы по необ-
ходимости заставить народ вновь сплотиться вокруг своего испытанного
руководителя. Идя навстречу войне, Перикл имел достаточно оснований
рассчитывать на победу. Силы Афин выглядели весьма внушительно. Под-
чиненный их воле Делосский союз был крупнейшим политическим объеди-
нением в Греции. В союз с Афинами только что вступили Керкира и ряд
полисов Великой Греции и Сицилии. Афины взимали форос на огррмную
по греческим масштабам сумму — 600 талантов (свыше 15 т) серебра в год,
причем имелись и большие накопления. Сухопутное войско Афин насчи-
тывало свыше 30 тысяч человек, из них 13 тысяч гоплитов, 1200 всадников
полевой армии и 16 тысяч воинов в гарнизонах; флот состоял из 300 гото-
вых к плаванию триер1, причем к ним должны были присоединиться боль-
шие союзные эскадры хиосцев, лесбосцев и керкирян.
Силы и возможности противников Афин выглядели менее внушитель-
но. Правда, Пелопоннесский союз мог развернуть полевую армию до 60 ты-
сяч человек. Однако флот пелопоннесцев уступал афинскому вдвое или
даже втрое, а денежные возможности аграрных полисов вообще не шли ни
в какое сравнение с афинскими.
Характер вооружений определил и стратегические замыслы сторон.
Пелопоннесцы планировали вторжение в Аттику, рассчитывая разорением
сельскохозяйственной территории вызвать более слабое афинское ополче-
ние на бой и, добившись победы в первом же сражении, сразу выиграть
войну. План Перикла предусматривал на суше ограничиться обороной са-
мих Афин и других крепостей, а активные операции вести на море. Осуще-
ствляя блокаду Пелопоннесского побережья, высаживая десанты и под-
стрекая зависимое население к восстанию, афиняне могли надеяться на рас-
пад и крушение державы противника.
Подробно на стратегических планах враждующих сторон останавли-
вается С. Я. Лурье. «Спартанский план войны был основан прежде
всего на том соображении, что как только большая пелопоннесская
армия появится в пределах Аттики, афиняне пойдут на какие угодно
условия, лишь бы не допустить разорения страны (разрушения крес-
тьянских усадеб), опасаясь вызвать тем самым возмущение, а может
быть, и восстание аттического крестьянства. Далее, спартанцы надея-
лись на восстание афинских союзников: афиняне были бы в этом слу-
чае отрезаны от черноморского хлеба и обречены на голод, а флот их
был бы занят покорением союзников и не мог бы угрожать берегам
Пелопоннеса. Спартанцы рассчитывали также на то, что беотийцы,
захватив без труда Платеи, сразу же обрушатся всей массой на Афи-
ны. Наконец, спартанцы решили завязать переговоры с Сицилией,
Фракией и Персией и убедить их выступить одновременно со спартан-
цами против афинян.
План Перикла был более реальным и полностью осуществился бы в
первые годы войны, если бы в Афинах не началась эпидемия, чего
1 Триера — боевой корабль с тремя рядами весел.
Пелопоннесская война
305
никто не мог предвидеть. Перикл хорошо понимал, что афинская су-
хопутная армия слабее пелопоннесской и что поэтому он должен ве-
сти на суше не наступательную, а оборонительную войну, перенеся
центр тяжести военных действий на море. План Перикла состоял в
том, чтобы собрать все население Аттики внутрь пространства, защи-
щенного стенами, отдав Аттику на разграбление спартанцам. Так как
на море афиняне господствовали безраздельно, то население Аттики
могло в любое время жить за этими стенами, получая продовольствие
с моря. Афинский флот должен был опустошать берега Пелопоннеса
и поднимать в его городах демократические восстания. В частности
Перикл рассчитывал поднять восстание илотов в самой Спарте: это
было особенно легко сделать в те промежутки, когда спартанское
войско находилось в Аттике. Таким образом, Перикл надеялся, опи-
раясь на финансовое и морское превосходство Афин, довести Спарту
до истощения...
Но, рассчитывая на недостаток у пелопоннесцев средств для ведения
войны, Перикл недооценил единства интересов антидемократиче-
ских элементов во всех греческих государствах. Правда, из аристо-
кратов трудно было выжать деньги: будучи у власти в пелопоннес-
ских городах, они обычно принимали меры к тому, чтобы обложения
в пользу государства фактически были ничтожными. Но теперь, когда
на карту было поставлено самое существование аристократии в Гре-
ции, им пришлось идти на жертвы» (Лурье С. Я. История Греции.
СПб., 1993. С. 397).
2.	Архидамова война
К весне 431 г. до н. э. стороны закончили свои приготовления.
«В начале войны у обеих держав были следующие союзники. Сторону
лакедемонян держали все пелопоннесцы по сю сторону Истма, кроме
аргосцев и ахейцев (которые жили в дружбе с обеими сторонами.
Только одни ахейцы из Пеллены с самого начала стали на сторону
лакедемонян, а впоследствии к ним примкнули и остальные ахейцы).
За пределами Пелопоннеса в союзе с лакедемонянами находились
мегаряне, беотийцы, фокидяне, локры, ампракийцы, левкадяне, анак-
торийцы. Из них коринфяне, мегаряне, сикионцы, пелленцы, элейцы,
ампракийцы, левкадяне снаряжали корабли. Конница была выставле-
на беотийцами, фокидянами и локрами; остальными городами — пе-
хота.
Таковы были союзники лакедемонян. Союзниками же афинян были:
хиосцы, лесбосцы, платейцы, мессенцы (что в Навпакте), большинство
акарнанцев, керкиряне, закинфяне и другие города-данники, находив-
шиеся в областях, принадлежавших следующим народностям: примор-
ская часть Карии, соседние с Карией дорийцы, Иония, Геллеспонт, Фра-
кийское побережье, острова к востоку между Пелопоннесом и Критом
306
Расцвет греческих полисов
и все остальные Киклады, кроме Мелоса и Феры. Из их числа корабли
выставляли хиосцы, лесбосцы и керкиряне, остальные — пехоту и день-
ги. Таковы были союзники и боевые силы обеих сторон» (Фукидид, II,
9. Пер. Г. А. Стратановского).
Военные действия открылись внезапным нападением фиванцев на союз-
ный с Афинами беотийский город Платеи, но фиванский отряд был разгром-
лен. Взятые в плен воины — среди них видные фиванские аристократы —
были казнены. Ответом явилось вторжение в начале лета большого пело-
поннесского войска на территорию Аттики. Возглавлял пелопоннесцев
спартанский царь Архидам, отчего весь первый период Пелопоннесской
войны (431—421 гг.) часто называют Архидамовой войной.
Вторжение врагов принудило сельское население Аттики переселиться
под защиту городских стен. В Афинах скопилась масса людей, часть кото-
рых разместилась у родственников и друзей, но большинство должно было
искать пристанища в общественных зданиях, в храмах, в наскоро сколо-
ченных бараках. Со стен города афинские земледельцы могли видеть, как
враг уничтожал их поля и дома. В народе поднимался ропот, многие требо-
вали дать отпор неприятелю. Однако Перикл понимал рискованность от-
крытого столкновения с превосходящими силами врага и сумел удержать
сограждан от сражения.
«Разбив лагерь, — пишет Фукидид, — пелопоннесцы прежде всего
стали опустошать Элевсин и Фриасийскую равнину и обратили там в
бегство отряд афинской конницы у так называемых Рейтов. Затем
они двинулись дальше, имея с правой стороны гору Эгалей, и через
Кропию достигли Ахарнского округа, самого большого из так называ-
емых демов Аттики. Здесь они остановились, разбили лагерь и долгое
время отсюда опустошали страну.
Архидам же оставался при первом вторжении в Ахарнском округе в
боевой готовности и не спустился на равнину, как говорят, по следую-
щим соображениям. Он ожидал, что афиняне, у которых было много
молодых воинов в расцвете сил и к тому же лучше, чем когда-либо,
подготовленных к войне, скорее всего, не допустят разорения своей
земли и вступят в бой. Когда же афиняне ни в Элевсинской области,
ни на Фриасийской равнине не выступили против него, Архидам рас-
положился лагерем у Ахарн и сделал еще одну попытку вынудить
афинян к сражению. С одной стороны, эта местность, по его мнению,
была удобна для лагеря, а с другой стороны, он рассчитывал, что
ахарняне (составлявшие значительную часть граждан Аттики — 3000
из них служили гоплитами) вряд ли допустят разорение своей земли
и, скорее, станут побуждать и всех остальных пойти на врага...
Когда афиняне увидели теперь вражеское войско у Ахарн (всего в 60
стадиях от города), то это для них сделалось уже нестерпимым... На
улицах города собирались сходки, и граждане ожесточенно спорили
друг с другом; одни требовали немедленного выступления на врага, а
другие им возражали... Ахарняне же, которые считали себя весьма
Пелопоннесская война
307
значительной частью афинских граждан, при виде разорения своей
земли особенно горели желанием дать бой врагу. Всеобщее возбуж-
дение царило в городе...
Перикл же хотя и видел, что афиняне раздражены создавшимся поло-
жением и мрачно настроены, но все же решение свое не выступать
против врага считал правильным... Он приказал тщательно охранять
город и старался по возможности успокоить возбуждение народа...
Так как афиняне все еще уклонялись от сражения, то пелопоннесцы
выступили из Ахарн и начали опустошать другие демы, находившие-
ся между горами Парнефом и Брилессом... Пелопоннесцы оставались
в Аттике, пока у них хватало продовольствия; затем они отступили,
однако не тем путем, каким пришли, а через Беотию. Попутно они
разорили так называемую Грайскую землю у Оропа, населенную зави-
симыми от афинян оропцами» (Фукидид, II, 19—23. Пер. Г. А. Страта-
новского).
Опустошив северную часть Аттики, Архидам довольно скоро увел свое
войско обратно в Пелопоннес, а афиняне сохранили живую силу.
Между тем афинский флот совершил рейд вокруг Пелопоннеса. Афиня-
не опустошали прибрежные области, присоединили к своему союзу остров
Кефалления и захватили одну коринфскую колонию. Кроме того, афиняне
провели две карательные операции: с Эгины за сочувствие спартанцам были
изгнаны местные жители и на их земле были поселены афинские колонисты-
клерухи, а в конце года было произведено вторжение в Мегариду.
В 430 г. до н. э. пелопоннесцы повторили свое вторжение в Аттику; на
этот раз Архидам проник глубоко на юг и оставался в стране почти полто-
ра месяца. Вновь враги уничтожали посевы и насаждения и сжигали жили-
ща афинских земледельцев. Разорение сельскохозяйственной территории
было тяжким ударом для афинян, но еще хуже было то, что в гавани Пирее,
а затем и в Афинах вспыхнула эпидемия, по-видимому, холеры; древние
называли ее чумой1. Говорили, что ее нарочно завезли враги, но, вероятно,
она была завезена с торговыми кораблями из охваченных эпидемией Египта
или Передней Азии. В городе, где на небольшом пространстве и при отсут-
ствии элементарных гигиенических условий сгрудилось до 200 тысяч чело-
век, эпидемия распространялась с невероятной быстротой.
«Люди умирали одинаково как при отсутствии ухода, так и в том
случае, когда их хорошо лечили. Против этой болезни не помогали
никакие средства: то, что одним приносило пользу, другим вредило.
Недуг поражал всех, как сильных, так и слабых, без различия в обра-
зе жизни. Однако самым страшным во всем этом бедствии был упа-
док духа: как только кто-нибудь чувствовал недомогание, то боль-
шей частью впадал в полное уныние и, уже более не сопротивляясь,
1 Историки не согласны между собой относительно того, что это была за бо-
лезнь; но медики довольно единодушно считают, что у Фукидида в данном случае
описана холера. — Прим. ред.
308
Расцвет греческих полисов
становился жертвой болезни; поэтому люди умирали как овцы, зара-
жаясь друг от друга...
Это постигшее афинян бедствие отягчалось еще наплывом беженцев
из всей страны, и особенно страдали от болезни вновь прибывшие.
Жилищ не хватало... умирающие лежали друг на друге, где их застава-
ла гибель, или валялись на улицах и у колодцев, полумертвые от жаж-
ды. Сами святилища вместе с храмовыми участками, где беженцы
искали приют, были полны трупов, так как люди умирали и там...
Вообще с появлением чумы в Афинах все больше начало распростра-
няться беззаконие. Поступки, которые раньше совершались лишь тай-
ком, теперь творились с бесстыдной откровенностью. Действительно,
на глазах внезапно менялась судьба людей: можно было видеть, как
умирали богатые и как люди, прежде ничего не имевшие, сразу же
завладевали всем их добром. Поэтому все ринулись к чувственным
наслаждениям, полагая, что жизнь и богатство одинаково преходящи.
Жертвовать собой ради прекрасной цели никто уже не желал, так как
не знал, не умрет ли, прежде чем у спеет достичь ее... Ни страх перед
Богом, ни законы человеческие не могли больше удержать людей от
преступлений, так как они видели, что все погибают одинаково, и
поэтому безразлично, почитать богов или нет...
Таково было бедствие, угнетавшее афинян: в стенах города народ
погибал от болезни, а землю разоряли неприятели» (Фукидид, II, 51—
54. Пер. Г. А. Стратановского).
Эпидемия была первым непредвиденным, но закономерным осложне-
нием, с которым пришлось столкнуться афинянам, ведшим войну по пла-
ну Перикла. По свидетельству Фукидида, погибло около четверти бое-
способного состава армии. Кроме того, велико было моральное потрясе-
ние, испытанное афинским народом, который под ударами судьбы начал
терять уверенность в себе. Правда, боясь распространения заразы и в
своем войске, Архидам очистил Аттику. В то же время Перикл с флотом
предпринял новый рейд вокруг Пелопоннеса, но кроме разорения неко-
торых пунктов на северном и восточном побережье, других результатов
достигнуто не было. Затем флот и войско были направлены к берегам
Халкидики, однако действия афинян здесь были совершенно парализова-
ны распространением эпидемии. Болезнь погубила более трети новопри-
бывших воинов и перекинулась на то афинское войско, которое еще с
432 г. до н. э. осаждало Потидею.
Следствием всех этих неудач было политическое падение Перикла. Ле-
том 430 г. до н. э. при выборов стратегов на следующий служебный год он
впервые за последние 15 лет не был избран на эту важнейшую в Афинах
должность. Оппозиция немедленно начала против Перикла судебный про-
цесс: он был обвинен в растрате общественных денег и присужден к уплате
огромного штрафа в 50 талантов. Однако отставка Перикла не привела
Афины к изменению политического курса. Предпринятые было попытки
завязать переговоры со Спартой были скоро оставлены: ни одна сторона не
хотели идти на уступки, и война была продолжена.
Пелопоннесская война
309
Зимой 430/29 г. положение афинян немного улучшилось: им удалось
наконец овладеть Потидеей; афинский флот вошел в Коринфский залив и
начал блокаду Коринфа. Политическая обстановка в Афинах несколько
разрядилась. С Перикла было снято обвинение, и он вновь был избран в
стратеги. Но это был последний успех знаменитого афинского политика:
осенью 429 г. до н. э. он сам пал жертвой свирепствовавшей болезни.
Смерть Перикла в Афинах привела к своего рода политическому вакуу-
му. Достойного преемника у него не нашлось. В народном собрании попу-
лярностью пользовался Клеон, но он был всего лишь демагогом; военными
же делами руководил аристократ из круга Перикла Никий, заурядный стра-
тег, который мог более или менее сносно продолжать военную часть Пе-
риклова плана, но был не в состоянии вдохнуть в него политический смысл.
Отсутствие инициативного вождя почувствовалось сразу же: в 429 г.
до н. э. афиняне не провели ни одной активной операции. Зато противная
сторона действовала энергично: пелопоннесцы начали осаду Платей и про-
извели два нападения на западе: на суше — против Акарнании, а на море —
на афинский флот у Навпакта. Правда, обе последние акции окончились не-
удачей, однако было симптоматичным проявление активности пелопоннес-
цев на море.
428 г. до н. э. стал для афинян временем тяжелых испытаний. Спартан-
цы снова вторглись в Аттику, и почти сразу же затем вспыхнуло восстание
на важном острове Лесбос. Отпадение этого острова ставило под вопрос
афинское преобладание в северо-восточной части Эгейского моря, вблизи
жизненно важной для Афин зоны проливов, и могло послужить опасным
примером для остальных союзников. Афиняне начали осаду главного горо-
да восставших — Митилены. Весной 427 г. до н. э. в Митилене начался
голод и вспыхнуло движение низов населения, которое заставило митилен-
ских правителей капитулировать перед афинянами. Спарта упустила удоб-
ный момент напасть на Афины.
В народном собрании Афин началось обсуждение того, какому наказа-
нию подвергнуть восставших лесбосцев, чтобы их судьба послужила уро-
ком для прочих союзников. Выражая интересы торгово-ремесленной вер-
хушки и городского демоса, партия Клеона требовала решительного веде-
ния войны и твердой линии в отношении союзников. Клеон предлагал всех
взрослых мужчин-лесбосцев предать казни, женщин и детей продать в раб-
ство, а земли разделить между афинскими клерухами. Этому предложению
возражала другая группировка во главе с Никнем. Его группа желала ско-
рейшего окончания войны и была против любых крайних мер. Ее старани-
ями судьба побежденных была несколько смягчена: лесбосские города (за
исключением сохранившей лояльность Метимны) лишались остатков сво-
ей автономии и всего флота, но казни была предана лишь тысяча наиболее
активных участников восстания. Значительная часть земель на Лесбосе была
выделена под наделы для 2700 афинских клерухов.
Подавление мятежа на Лесбосе потребовало от афинян напряжения всех
сил и отвлекало их от других дел. Были предоставлены своей судьбе и осаж-
денные врагами Платеи. В конце концов городу пришлось сдаться (летом
427 г. до н. э., вскоре после падения Митилены); и здесь начались казни.
310
Расцвет греческих полисов
Примерно в одно время с восстанием на Лесбосе и на Керкире сделана
была попытка выйти из ставшего уже достаточно тягостным союза с Афина-
ми. Попытке этой, предпринятой по инициативе имущих группировок, вос-
противился местный демос, и на острове началась гражданская война, в
которой — главным образом на стороне демократов — приняли участие и
рабы. Прибытие афинской эскадры содействовало торжеству демократов,
и союз с Афинами был подтвержден. Керкирские демократы учинилцрезню
своих противников. «В течение семи дней, — рассказывает древний исто-
рик, — керкиряне убивали из числа сограждан всех, казавшихся им врага-
ми, обвиняя их в соучастии с теми, кто хотел ниспровергнуть демократию;
иные, впрочем, пали жертвой личной вражды, другие убиты были должни-
ками из-за денег, которые они были должны. Вообще смерть царила во всех
видах, происходило все то, что обычно бывает в подобные времена, и даже
больше: отец убивал сына, молящихся отрывали от святынь, убивали и
подле них; некоторые были замурованы в святилище Диониса и там погиб-
ли» (Фукидид, III, 81).
События на Лесбосе и Керкире обнаружили слабое место в афинской
обороне — возможность сепаратных выступлений союзников, возможность
распада державы. Война, которую афиняне вели прежде всего в собствен-
ных интересах, лишь стимулировала недовольство союзников. Вместе с
тем отношение к Афинам становилось поводом к внутренней распре в со-
юзных городах: имущие группировки, на которые главным образом ложи-
лось финансовое бремя, все более зажигались антиафинскими настроения-
ми; демос же, как правило, стоял за сохранение союза с Афинами. След-
ствием было все более тесное переплетение военных событий с
социальными смутами, все большее превращение Пелопоннесской войны
из собственно военного столкновения во всегреческий социально-полити-
ческий конфликт.
Между тем сохранение контроля над Керкирой оказалось для афинян
тем более важным, что как раз в это время возросло значение западного
фронта. В Сицилии также вспыхнула междоусобная война, в которой одна
группа полисов во главе с Сиракузами выступила против другой, состояв-
шей главным образом из небольших ионийских городов (Леонтины, Ката-
на, Наксос1, Регий). Последним приходилось трудно, а между тем два из
них — Леонтины и Регий — состоял в союзе с Афинами. Если афиняне
желали сохранить свое влияние на западе, им следовало немедленно вме-
шаться. И действительно, осенью 427 г. до н. э. в Сицилию отплыл с 20
кораблями стратег Лахет, которому довольно скоро удалось добиться круп-
ных успехов; так, на сторону афинян перешла Мессана.
После того как в 426 г. до н. э. афиняне, воодушевленные успехом,
отклонили попытки Спарты начать переговоры, спартанцы в 425 г. до н. э.
в пятый раз вторглись в Аттику. Меду тем афиняне направили в Сицилию
новую эскадру в 40 кораблей.
К экспедиции был прикомандирован энергичный стратег Демосфен с пору-
чением воспользоваться этими силами для диверсии против Пелопоннеса.
1 Не смешивать с островом Наксос в Эгейском море.
Пелопоннесская война
311
Незаметно от неприятеля он высадился в Пилосской бухте, на западном
побережье Мессении, и, оставшись здесь с небольшим отрядом, стал воз-
водить у входа в бухту укрепленный форт. Известие о высадке афинян в
Мессении, стране, всегда готовой к восстанию илотов, заставило спартан-
цев немедленно прекратить вторжение в Аттику. Под Пилос был направле-
ны значительные сухопутные и морские силы. Чтобы отрезать Демосфена
от внешнего мира, спартанцы заняли гарнизоном остров Сфактерия, закры-
вавший вход в Пилосскую гавань. Однако затем подошел посланный в Си-
цилию афинский флот, разбил пелопоннесскую эскадру и начал блокаду
спартанского гарнизона на Сфактерии. Спартанцы предложили начать пе-
реговоры о мире. Группа Никия, пожалуй, склонна была принять это пред-
ложение, но партия Клеона и слышать не хотела о соглашении. В пылу
спора Клеон заявил, что если бы война под Пилосом велась энергично, то
Сфактерию можно было бы взять за 20 дней. Никий насмешливо предло-
жил сопернику, человеку вполне гражданскому, самому возглавить опера-
цию, но тот, будучи пойман на слове, и не подумал уклониться.
Надо отдать должное мужеству и энергии Клеона: явившись с подкреп-
лением к Пилосу, он вместе с Демосфеном произвел высадку десанта на
Сфактерии и заставил спартанцев сдаться. Эффект этой афинской победы
под Пилосом был огромен. В руки афинян попало много знатных спартан-
цев, и они пригрозили Спарте, что в случае повторения вторжения в Атти-
ку пленники будут казнены. Афиняне теперь твердой ногой стояли в Мес-
сении, и их присутствие здесь сковывало все действия Спарты. Вес Афин в
их собственной державе также неизмеримо возрос, и, пользуясь этим, Кле-
он настоял на важной финансовой реформе: зимой 425/24 г. раскладка со-
юзной подати была радикально пересмотрена; взносы отдельных городов
были увеличены почти вдвое. Афиняне получили дополнительные сред-
ства для ведения наступательной войны.
Кампания 424 г. до н. э. началась новым наступлением афинян: Никий
овладел о-вом Кифера, лежавшим у самого Лаконского побережья, а другие
стратеги, войдя в сговор с мегарскими демократами, захватили гавань Мегар —
11исею. Это была высшая точка афинских успехов, но опьяненные удачами в
Мегарах афиняне задумали добиться подобного в Беотии. Афинские войска
планировали с двух сторон вторгнуться в Беотию, между тем как их беотий-
ские сторонники одновременно должны были выступить внутри страны.
()днако широко задуманная операция провалилась: беотийские власти пре-
дупредили выступление демократов, из двух афинских армий вторжения одна
была с уроном отброшена, а другая разгромлена в сражении при Делии.
В то же время неприятным образом осложнилось для афинян положе-
ние на севере. Молодой спартанский полководец Брасид выдвинул блестя-
щую идею — открыть новый фронт во Фракии, привлечь на свою сторону
недовольных афинских союзников и нанести, таким образом, удар по ты-
нам Афинской державы. С согласия спартанского правительства Брасид
составил небольшой отряд из илотов и наемников, смело прошел через всю
I рецию и появился на Халкидике. Македонский царь Пердикка немедленно
перешел на сторону Спарты, а среди афинских союзников началось броже-
ние. Продвинувшись дальше во Фракию, Брасид овладел г. Амфиполем —
312
Расцвет греческих полисов
опорой афинского владычества на севере. Будущий историк, а тогда афин-
ский стратег Фукидид не сумел предупредить переход Амфиполя к Спарте
и поплатился за это изгнанием из Афин.
К поражениям в Беотии и во Фракии у афинян добавилось еще одно: в
Сицилии греческие города, напуганные активностью афинян, договорились
о прекращении междоусобной войны и поставили афинский флот перед
необходимостью убраться восвояси. Эта серия неудач поколебала автори-
тет военной партии. Со Спартой вновь были начаты переговоры и было
заключено годичное перемирие. По истечении года Клеон настоял на во-
зобновлении военных действий. Он лично возглавил поход на север и в
короткий срок восстановил афинский контроль над рядом утраченных пун-
ктов. Однако на подступах к Амфиполю войско Клеона встретило Брасида
и разбилось об эту преграду. Афиняне потерпели поражение, сам Клеон
погиб в битве. Потери спартанцев были незначительны, но среди павших
был также сам Брасид (422 г. до н. э.).
Одновременная гибель военных лидеров обеих воюющих сторон вновь
открыла дорогу мирным переговорам. Каждая сторона за десять лет войны
убедилась в невозможности сокрушить своего противника. В Афинах люд-
ские и финансовые возможности были исчерпаны, прочность их морской
державы оставляла желать лучшего, последние поражения сильно пошат-
нули уверенность в победе. Спарта, со своей стороны, непрестанно трево-
жилась за своих пленных сограждан. Кроме того, возникли недоразумения
между нею и ее пелопоннесскими союзниками — демократическими Ман-
тинеей и Элидой. Наконец, истекал 30-летний срок перемирия с соседним
пелопоннесским государством — Аргосом, и Спарте надо было готовиться
к войне с ним.
При таких настроениях в Спарте и в Афинах мир был вскоре заключен
(весной 421 г. до н. э.). Сторонам предстояло вернуться к положению, суще-
ствовавшему до начала войны: афиняне должны были возвратить Пилос и
Киферу, спартанцы — Амфиполь. Отпавшие от Афин халкидикские города
сохраняли свою независимость, но должны были платить афинянам подать в
первоначально установленном размере. Все пленные подлежали взаимному
возврату. Мир этот был заключен в торжественной форме на 50 лет; по име-
ни его афинского инициатора Никия его часто называют Нйкиевым миром.
3.	Непрочное перемирие
Заключение мира с радостью было воспринято массой простого народа.
Свидетельством тогдашних настроений в Афинам может служить комедия
Аристофана «Мир», поставленная в момент заключительных переговоров.
Здесь особенно ярко отражены чувства аттических земледельцев:
День счастливый, день желанный для хозяев-поселян!
Увидав тебя, с весельем я встречаю сад родной.
Вижу смоквы, что когда-то я мальчишкой посадил.
Вас приветствовать я счастлив после долгих-долгих лет!
(ст. 556—559).
Пелопоннесская война
313
Однако государственные противоречия остались: их не мог устранить
Никиев мир, который сам был порожден лишь временной неспособностью
соперников продолжать борьбу. Заключенное в 421 г. до н. э. соглашение
было скорее непрочным перемирием. Державы, заключавшие договор, и не
думали всерьез выполнять его условия: Спарта не обеспечила возвращения
Афинам Амфиполя (спартанцы лишь отозвали свои войска, но город остал-
ся независимым), афиняне же, в свою очередь, не спешили возвращать Пи-
лос и Киферу. Ни Коринф, который не мог смириться с тем, что Потидея и
Керкира остались под афинским контролем, ни халкидикские города не
признали Никиева мира, что ставило под сомнение его правовую обяза-
тельность.
Последовавшее за мирным соглашением время отмечено ростом напря-
женности в отношениях между Спартой и ее союзниками. Растущую поли-
тическую изоляцию Спарта пыталась преодолеть искусственным сближе-
нием с Афинами, с которыми было заключено новое соглашение — о друж-
бе и взаимопомощи. Однако это лишь ускорило образование в недрах
11елопоннесской лиги антиспартанской коалиции: Элида, Мантинея, Ко-
ринф, халкидикские города отпали от Спарты и вступили в союз с ее веч-
ным недругом — Аргосом. Тогда в Спарте наконец оценили пагубность
нового курса, и уже в 420 г. до н. э. был возобновлен союз с Беотией.
Между тем и в Афинах торжество мирной партии было непродолжи-
тельным. В лице Гипербола, принадлежавшего к тому же кругу зажиточ-
ных торговцев и ремесленников, что и Клеон, радикальная группировка
вновь обрела нужного ей вождя, а вскоре к этой партии пристал и Алкиви-
ад. Этот аристократ, племянник Перикла, был человеком новой формации.
Он вполне усвоил представления об относительности существующих граж-
данских норм и праве сильной личности на преимущества и власть. В эту
эпоху непрекращающегося насилия, разложения и упадка полисной мора-
ли и развития критической философии софистов подобные воззрения вош-
ли в моду. Алкивиад был учеником Сократа. Великий философ-диалектик
отвергал споры о мироздании и в беседах с многочисленными учениками
учил добродетелям: умению обуздывать страсти, преодолевать опасности
и соблюдать божеские и человеческие законы. В то же время он равнодуш-
но и даже отрицательно относился к архаическим чертам народных общин-
ных культов. В школе Сократа Алкивиад усвоил лишь умение отстаивать
свое мнение в споре, искусно используя диалектику в своих интересах.
Этим человеком управляло лишь честолюбие. Стремясь выдвинуться, мо-
лодой аристократ примкнул к радикальной группировке и, критикуя ми-
ротворцев, всячески ратовал за возобновление Афинами энергичной дер-
жавной политики.
В 420 г. до н. э. Алкивиад впервые был избран в стратеги и с этих пор
непрерывно оказывал воздействие на политику своего государства, тол-
кая его к новой войне. Свидетельством возобновления в Афинах военных
настроений явилось заключение в том же 420 г. до н. э. союза с Аргосом,
Мантинеей и Элидой. Следствием был немедленный выход Коринфа из
антиспартанской коалиции и новое сближение его со Спартой. В 419 г.
Афины и Аргос начали военные действия против Эпидавра, на помощь
314
Расцвет греческих полисов
которому пришли спартанцы, а в 418 г. до н. э. дело дошло до открытой
войны между Спартой и той пелопоннесской коалицией, которой помо-
гали Афины. Вследствие неохотных действий и нерешительности Никия
помощь Афин была сведена к минимуму, и Спарта в битве при Мантинее
наголову разгромила противников, восстановив свою гегемонию во всем
Пелопоннесе. Это привело к политическому кризису в Афинах: демокра-
тия по инициативе Гипербола решила подвергнуть остракизму полити-
ческих руководителей. Но опасность сблизила Алкивиада с Никием, и
совместными голосами всех своих сторонников они добились того, что
изгнанным оказался... вождь демоса Гипербол!
Особенно ярко об этих событиях, ошеломивших афинян, рассказы-
вает Плутарх: «Наступал срок суда черепков, к которому время от
времени прибегает народ, изгоняя на 10 лет кого-нибудь из лиц,
вызывающих либо зависть из-за своей славы и богатства, либо подо-
зрение. Раздор между Никием и Алкивиадом был в самом разгаре,
положение обоих было шатким и опасным, ибо один из них непре-
менно должен был подпасть под остракизм. Алкивиада ненавидели
за его поведение и опасались его наглости, ...Никию же завидовали
из-за богатства, и самое главное — весь уклад его жизни заставлял
думать, что в этом человеке нет ни доброты, ни любви к народу, что
его неуживчивость и все его странности проистекают от сочувствия
олигархии... Одним словом, задорная молодежь спорила с людьми
миролюбивыми и степенными, и одни собирались изгнать Никия,
другие — Алкивиада...
Гипербол полагал, что остракизм ему не грозит, понимая, что ему
подобает скорее колодка. Он надеялся, что после изгнания одного
из двух мужей он, как равный, выступит соперником другого; было
известно, что он радуется раздору между ними и восстанавливает
народ против обоих. Сторонники Никия и Алкивиада поняли этого
негодяя и, тайно сговорившись между собой, уладили разногласия,
объединились и победили, так что от остракизма пострадал не Никий
и не Алкивиад, а Гипербол. Народ сначала весело смеялся, но затем
вознегодовал, находя оскорбительным злоупотреблением приме-
нять такую меру к человеку бесчестному: ведь и наказанию прису-
ща своего рода честь. Считали, что для Фукидида, Аристида и подоб-
ных им лиц остракизм — наказание, для Гипербола же — почесть и
лишний повод к хвастовству, поскольку негодяй испытал ту же участь,
что и самые достойные... С тех пор вообще никого не подвергали
остракизму, Гипербол был последним» (Плутарх. Никий, II. Пер.
Т. А. Миллер).
В ближайшие за тем годы решающим влиянием в Афинах снова пользо-
вались Никий и Алкивиад, причем под энергичным воздействием последне-
го политика Афин скоро вновь обрела инициативу и размах. После не-
скольких внешнеполитических успехов в 415 г. до н. э. была предпринята
грандиозная экспедиция в Сицилию.
Пелопоннесская война
315
4.	Сицилийская экспедиция
и Декелейская война
В 416 г. до н. э. маленький сицилийский городок Эгеста обратился к
Афинам за помощью против своего соседа — дорийского Селинунта, за спи-
ной которого стояли мощные Сиракузы. Афинских купцов увлекла перспек-
тива утверждения на западных рынках, малоземельных крестьян — надежда
на получение новых наделов на плодородной земле Сицилии, массу матро-
сов и гребцов — возможность получать хорошее жалованье в длительном
походе. Народное собрание приняло решение направить большой флот и
войско, по-видимости, для оказания помощи Эгесте, а на самом деле для
борьбы с Сиракузами и завоевания всей Сицилии. Руководство экспедицией
было возложено на трех стратегов — Алкивиада, Никия и Ламаха.
К весне 415 г. до н. э. сборы были закончены, и огромная армада кораб-
лей с более чем 6 тыс. воинов сосредоточилась в Пирее, готовая к выступ-
лению. Однако накануне отплытия случилось происшествие, которое бро-
сило зловещую тень на все начатое предприятие. В одну ночь какие-то
злоумышленники изуродовали в Афинах все гермы — каменные столбы с
изображением бога Гермеса, покровителя торговли и путешествий. В мас-
совом осквернении почитаемых святынь многие усмотрели не просто вы-
ходку подвыпивших молодцов, но вызов, брошенный демократии заговор-
щиками. Немедленно было начато следствие. Посыпались доносы, кото-
рые не дали ничего нового о гермах, но зато обнаружили новое кощунство:
был обвинен в пародировании Элевсинских мистерий Алкивиад. Всесиль-
ный стратег настаивал на немедленном судебном разбирательстве, однако
дело было отложено, и Алкивиаду пришлось отправиться в поход с пятном
। яжелого подозрения.
В Сицилии афинян ожидал настороженный прием: лишь Наксос открыл
перед ними ворота, а в соседнюю Катану пришлось вламываться силой.
Обосновавшись в этих двух городах, афиняне предприняли плавание вдоль
сицилийских берегов. Истинная цель афинского похода была уже ясна для
многих сицилийцев, и в Сиракузах начали готовиться к отражению непри-
ятеля.
Между тем в Афинах шло полным ходом следствие по делу «святотат-
цев». Недоброжелатели Алкивиада решили воспользоваться случаем, что-
бы свалить занесшегося честолюбца. Против Алкивиада было возбуждено
дело, а в Сицилию послали специальный корабль, чтобы вызвать стратега
па суд в Афины. Алкивиад последовал за гонцами, но по дороге сошел с
корабля на берег и скрылся. Он не решился предстать перед судом и этим
подписался под собственным обвинением. В Афинах он был заочно при-
сужден к смертной казни, его имя было предано проклятию, а имущество
конфисковано.
Отзыв Алкивиада, который был душой сицилийской экспедиции Афин,
роковым образом сказался на ее исходе. Ставший главнокомандующим
11икий действовал не лучшим образом. Лишь весной 414 г. до н. э. афиняне
высадились под Сиракузами и начали осаду города. Сиракузяне за зиму
успели возвести вокруг города новый пояс укреплений, собрали сильное
316
Расцвет греческих полисов
войско и заручились поддержкой государств Пелопоннеса. Они сумели
остановить осадные работы афинян, предотвратив опасность вражеской
блокады. Весной 413 г. до н. э. сиракузяне перешли к активным действиям
и на море. Афинским войскам под Сиракузами угрожал полный разгром.
Между тем возобновилась война и в самой Греции. Уже в 414 г. до н. э.
спартанская армия вторглась в земли союзного с Афинами Аргоса.ш Отве-
том было нападение афинского флота на побережье Лаконики. Сославшись
на нарушение мира Афинами (в чем афиняне обвиняли спартанцев еще в
419/18 г.), спартанское войско под командованием царя Агиса следующей
весной (413 г. до н. э.) вторглось в Аттику. По совету Алкивиада, который
к тому времени перебрался в Спарту, они захватили Декелею, местечко в
20 км к северу от Афин, и взяли под непрерывное наблюдение добрую по-
ловину Аттики. Ввиду того что все свои операции против Афин спартанцы
вели, базируясь на Декелею, этот заключительный период Пелопоннес-
ской войны нередко называют Декелейской войной (413—404 гг.).
Утверждение спартанцев в непосредственной близости от Афин таи-
ло страшную угрозу. Тем не менее афиняне продолжали кампанию в Си-
цилии. Летом 413 г. до н. э. они отправили туда новый, столь же большой
флот и войско под командованием прославленного Демосфена. Прибы-
тие такого подкрепления должно было поднять шансы афинян на победу.
Однако сиракузяне, к которым тоже подошла подмога от сицилийских и
пелопоннесских союзников, и не думали уступать. В двух сражениях афин-
ский флот был разгромлен. Бросив обоз и всех, кто от ран или болезни не
мог передвигаться, деморализованное войско афинян двинулось на юг Си-
цилии. Однако на марше корпусы Никия и Демосфена оторвались друг от
друга, порознь были окружены сиракузянами и после страшной резни
сдались на милость победителей. Сиракузяне заточили пленных афинян в
каменоломни, а военачальников — Никия и Демосфена1 — казнили как
военных преступников, виновных в неспровоцированном нападении на
мирное государство.
Масштабы поражения Афин в Сицилии были катастрофическими. По-
тери в людях и кораблях были столь велики, что их невозможно было вос-
становить в ближайшие годы. Спартанцы прочно засели в Декелее, и чем
дальше, тем более страшным был тот урон, который они нанесли Аттике:
сельскохозяйственная территория разорялась, стало труднее продолжать
добычу серебра в Лаврийских рудниках и в довершение всего к врагу пере-
бежало 20 тысяч рабов, занятых в ремесленном производстве.
Важнейшие союзники Афин — города Эвбеи, Лесбоса и Хиоса — завя-
зали тайные сношения с пелопоннесцами. Вскоре движение охватило всю
Ионию и Эолиду.
Чтобы поддержать сепаратистов, Спарта нуждалась в большом фло-
те, но строительство его требовало огромных денег, которых у спартан-
цев не было. В этих условиях наметилось сближение Спарты с Перси-
ей. Спарта получила необходимые ей субсидии, но зато признала власть
персидского царя над всей Малой Азией, включая прибрежные греческие
1 Ламах погиб раньше.
Пелопоннесская война
317
города. Персия обрела возможность с помощью Спарты свести счеты со
своим старым противником — Афинами.
«В течение полугода (лето 412 — зима 411 г.), — пишет Я. А. Ленц-
ман, — последовательно были заключены три договора между лаке-
демонянами и персами. Сравнение текстов договоров вскрывает сущ-
ность лаконо-персидских взаимоотношении. В первом договоре спар-
танцами признавалась за Персией “вся страна и все города, какими
владеет царь и владели предки царя”. Таким образом, не только побе-
режье Малой Азии, но и острова и даже часть Балканского полуостро-
ва формально должны были бы перейти под власть Персии.
Во втором договоре, пересмотренном по требованию Спарты, сохра-
нилась указанная формула первого договора, но зато был добавлен
специальный пункт: “Какое бы войско ни находилось на земле царя по
требованию царя, царь должен ему доставлять содержание”. Это оз-
начало, что спартанцы официально брали на себя функции персидских
наемников. Только в третьем договоре царские владения ограничива-
ются землей царя, которая находится в Азии. Лакедемоняне обяза-
лись не грабить царские земли и за это стали получать от персидского
сатрапа Тиссаферна деньги на содержание флота...
Таким образом, Персия в случае победы Спарты рассчитывала на
возвращение эллинских городов Малоазийского побережья, но зато
обязалась содержать пелопоннесский флот» (Древняя Греция//Под
ред. В. В. Струве и Д. П. Каллистова. М., 1956. С. 326).
Всю вторую половину 412 г. до н. э. афиняне, напрягая силы, старались
вернуть отпавши^союзников. Афинскому флоту удалось вновь подчинить
Лесбос, но действия против Хиоса результатов не дали, а операции под
Милетом пришлось прекратить ввиду появления сильного пелопоннесско-
го флота. К началу 411 г. до н. э. под афинским контролем остались Лесбос,
Самос, Кос и два-три города на Малоазийском побережье.
Под влиянием всех этих неудач в Афинах в 411 г. до н. э. разразился
политический кризис. К антидемократическому движению примкнула
часть командиров в афинском флоте у Самоса. Алкивиад, который успел
поссориться со спартанцами и обретался при дворе персидского сатрапа
I иссаферна, вступил в контакт с афинскими военачальниками на Самосе
и, со своей стороны, побуждал их к свержению изгнавшей его демокра-
тии, обещая за это содействовать заключению выгодного для афинян со-
глашения с персами.
Идеологом переворота стал видный софист Антифонт, а главными
исполнителями — военные Писандр и Фриних. Весной 411 г. Писандр с
группой сторонников прибыл с Самоса в Афины. К этому времени город
был уже охвачен антидемократическим движением: олигархические со-
общества (гетерии) терроризировали население, вожди демоса — среди
них Андрокл — были насильственно устранены. Запуганные граждане
были созваны на собрание, и здесь, по предложению Писандра, было
принято решение об изменении государственного строя: количество
318
Расцвет греческих полисов
полноправных граждан было ограничено пятью тысячами состоятель-
ных афинян, вся власть была передана в руки олигархического Совета,
были отменены массовые оплаты и раздачи.
О государственном устройстве Афин после переворота 411 г. до н. э.
сообщает Аристотель: «Совет состоит из четырех членов, согласно
заветам отцов, по сорока от каждой филы. Их избирают члень! фил из
предварительно намеченных кандидатов и лиц, имеющих свыше трид-
цати лет от роду. Эти члены Совета назначают магистратов и устанав-
ливают порядок, в котором те должны принести присягу. В вопросах,
касающихся законов, принятия отчетов и всего прочего, они действу-
ют так, как находят полезным... Что же касается стратегов, то в дан-
ный момент следует производить выборы их из всех пяти тысяч, а
Совет, когда станет у власти, должен сделать смотр граждан, носящих
полное вооружение (гоплитов), и выбрать десятерых лиц и секретаря
к ним. Эти избранные лица исправляют обязанности в течение насту-
пающего года с неограниченными полномочиями, а в случае надобно-
сти обсуждают дела совместно с Советом... Из всех вообще должнос-
тей, кроме членов Совета и стратегов, не разрешается никому... зани-
мать одну и ту же должность более одного раза...
Так установилась олигархия при архонте Каллии, сто приблизительно
лет спустя после изгнания тиранов» (Аристотель. Афинская полития,
31—32. Пер. С. И. Радцига).
Олигархия победила, но ее торжество было непродолжительным. В
Афинах, где большинство населения было носителем демократических
традиций, отсутствовала почва для прочного и длительного существова-
ния олигархического режима. Тщетными были уже попытки олигархов по-
ставить под свой контроль флот и войско в Самосе. Демократически на-
строенные воины, матросы, гребцы и слышать не хотели об олигархии.
Командиры, сторонники переворота, были отрешены от должности, и на
их место были выбраны новые. В то же время Алкивиад, о котором пришед-
шие к власти в Афинах олигархи и не вспомнили, предложил свои услуги
демократам на Самосе, и те, нуждаясь в его талантах полководца, приняли
его в число своих командиров.
В самих Афинах правительство четырехсот не чувствовало себя твердо.
Часть олигархов во главе с Антифонтом настаивала поэтому на немедлен-
ном соглашении со Спартой — пусть даже ценой полной капитуляции, — с
тем чтобы приобрести недостающую опору в спартанцах. Против этого
выступала другая, более умеренная группировка во главе с Фераменом.
Однако разлад в правительстве сковывал его инициативу. Пользуясь внут-
ренним кризисом в Афинах, спартанцы начали операции в проливах. Одно-
го их появления там было достаточно, чтобы началось отпадение афинских
союзников, и вскоре в руках афинян остались лишь Херсонес Фракийский
и Лампсак на азиатском берегу. Жестоким ударом для афинян была также
утрата Эвбеи, на которую они привыкли смотреть как на свой домен и
которая давала им не меньше хлеба, чем сама Аттика.
Пелопоннесская война
319
Отпадение Эвбеи привело Афины к новому кризису: правительство че-
। ырехсот пало, и к руководству пришла более умеренная группировка Фера-
мсна (осень 411 г. до н. э.). Теперь была выработана новая конституция (по
которой власть передавалась собранию пяти тысяч), впоследствии заслу-
жившая высокую оценку у сторонников умеренной политики — Фукидида и
Аристотеля. Новое правительство приняло решение об амнистии Алкивиа-
да и этим открыло дорогу к сотрудничеству с флотом. В трех последователь-
ных сражениях при Киноссеме, Абидосе (411 г. до н. э.) и Кизике (410 г.
до н. э.) Алкивиад и афиняне разгромили пелопоннесский флот и почти це-
ни ком восстановили контроль над зоной проливов. Под впечатлением этих
побед демос в Афинах поднял голову, и весной 410 г. до н. э. демократичес-
кий строй был полностью восстановлен; вновь стало выплачиваться жалова-
нье за исполнение судейских и иных обязанностей и даже введена новая фор-
ма пособия нуждающимся — выдача в день двух медных монет (оболов).
В последующие годы афиняне делали все возможное, чтобы восстано-
вить морскую державу. Своими новыми успехами они в значительной сте-
пени были обязаны энергии и искусству Алкивиада. Популярность этого
полководца вновь невероятно возросла. В те тяжелые времена многие в
Афинах теряли веру в политиков, действовавших традиционным путем, и
проникались фанатическим убеждением, что лишь удачливый полководец,
шобимец богов, может еще спасти отечество от гибели. В 407 г. до н. э.
Алкивиад возвратился на родину и был торжественно встречен афинским
народом. Он был награжден золотым венком и назначен единоличным ко-
мандующим на суше и на море. В конце того же года во главе эскадры в 100
гриср Алкивиад отплыл из Афин для покорения Ионии.
Между тем спартанцы восстановили свой флот, и в Эфесе афинян под-
жидала уже почти такая же эскадра. Командующим спартанским флотом
стал Лисандр, искусный военачальник, столь же честолюбивый и столь же
бесцеремонный, как Алкивиад. Он наладил хорошие отношения с новым
персидским наместником в Малой Азии, царевичем Киром Младшим, ко-
। орый взял на себя содержание спартанского флота. Весной 406 г. до н. э.
Лисандру, воспользовавшемуся отсутствием Алкивиада, удалось нанести
афинскому флоту частичное поражение при Нотии. Размеры нанесенного
афинянам урона были незначительны, но переменчивый в своих настроени-
н х демос охладел к Алкивиаду, и тот не был переизбран стратегом. Оби-
женный Алкивиад сложил командование и удалился из Афин.
Гем временем спартанский флот вырос до 140 триер. Афинский флот
был разбит и блокирован в гавани Митилены на Лесбосе. В Афинах был
обращены в деньги все драгоценные посвящения, хранившиеся в храмах на
Акрополе; на эти деньги был оснащен новый флот в 110 триер, на которые
ia нехваткой граждан посадили также метеков и освобожденных рабов.
) гот флот направился к Лесбосу и в проливе между Лесбосом и материком
после ожесточенного сражения у Аргинусских островов разбил пелопон-
несцев. Те лишились половины своих кораблей. Победа была решитель-
ная, однако подстрекаемая демагогами, истерически настроенная афинская
масса обвинила стратегов в том, что они после битвы не подобрали моря-
ков с собственных поврежденных и тонувших кораблей. Хотя обвиненные
320
Расцвет греческих полисов
ссылались в свое оправдание на разыгравшийся шторм, всех явившихся на
суд в Афины стратегов приговорили к смертной казни.
Процесс стратегов-победителей показателен для того состояния, в ко-
тором находилась в конце войны утомленная до предела, нервная и не кон-
тролировавшая более собственных поступков афинская народная масса.
На состоянии духа в войске эта выходка правящего демоса сказалась самым
пагубным образом: стратеги боялись ответственных решений, воины утра-
тили понятие о дисциплине.
Весной 405 г. до н. э. спартанский флот, во главе которого стоял Ли-
сандр, возобновил наступательные действия в Геллеспонте. Афинские стра-
теги заняли не слишком удачную позицию на берегу Херсонеса Фракийского
у устья реки Эгостома. Лисандр дождался удобного момента и напал на афи-
нян, когда они того не ожидали. Афинские корабли стояли у берега без эки-
пажа, и спартанцы без труда овладели ими. В руки спартанцев попало много
пленных из афинян и местных жителей. Лисандр отобрал среди них соб-
ственно афинских граждан и всех их — числом до 3 тысяч — велел казнить.
О завершающем Пелопоннесскую войну сражении Ксенофонт расска-
зывает: «Лисандр, на пятый день после прибытия афинян, приказал
разведчикам на посланных им в этот день кораблях, чтобы они, как
только заметят, что афиняне вышли из гавани и рассеялись по Херсоне-
су, возвращались назад и, пройдя полпути, подняли щит... Заметив, что
на дозорных кораблях щит поднят, Лисандр тотчас же дал сигнал флоту
плыть полным ходом... Увидев, что лакедемоняне наступают, Конон
(афинский стратег) дал сигнал экипажу занять места на кораблях и ока-
зать врагу посильное сопротивление. Но матросы разбрелись кто куда;
на некоторых кораблях из трех ярусов весел гребцы остались только на
двух, на иных — на одном, а на иных и вовсе не было гребцов. Лишь
триера Конона и еще семь, бывших под его командой... вышли в бой с
полным числом гребцов; остальные корабли даже не отчалили от бере-
га и были захвачены Лисандром на якорях. Из экипажа большинство он
захватил в плен в то время, когда они были рассеяны по берегу; лишь
немногим удалось бежать в крепости... После этого Лисандр собрал
союзников на совещание о судьбах пленных. На этом совещании про-
тив афинян выдвигался ряд обвинений, как по поводу тех преступле-
ний, которые они уже совершили, так и по поводу тех, которые они
имели в виду совершить... и, в конце концов, было постановлено каз-
нить из числа пленных всех афинян, кроме Адиманта; ...некоторые счи-
тали действительной причиной этого помилования то, что именно он
предал афинские корабли лакедемонянам» (Ксенофонт. Греческая ис-
тория, II, 1,27—32. Пер. С. Я. Лурье).
Поражение при Эгоспотамах было для Афин катастрофой. У них уже не
было никакой возможности восполнить потери. Судьба Афинского государ-
ства была решена. Лисандр начал свой рейд вдоль афинских владений. Во
всех городах он взамен изгоняемых афинских гарнизонов вводил свои соб-
ственные и устанавливал проспартанские олигархические правительства —
Храм Гефеста и западная часть агоры в Афинах. Реконструкция
Афинский акрополь. Реконструкция
Фрагмент северной колоннады Парфенона
Афинский акрополь. Вторая половина V в. до н. э.
Пропилеи Афинского акрополя. Третья четверть V в. до н. э.
Храм Афины-Ники (Ники Аптерос) на Афинском акрополе.
Третья четверть V в. до н. э.
Эрехтейон. 420—415 гг. до н. э. Современное состояние
Кариатиды портика Эрехтейона. Последняя четверть V в. до н. э.
Храм Деметры в Пестуме. Вторая половина VI в. до н. э.
Храм «С» в Селинунте, Сицилия. 550—530 гг. до н. э.
Мыс Суния. Колоннада боковой стороны храма Посейдона.
Третья четверть V в. до н. э.
Храм Афины Афайи на острове Эгина. Около 500—480 гг. до н. э.
Храм Геры (II) в Пестуме. Начало V в. до н. э.
Гоплит. Статуэтка из Додоны.
Бронза. VI в. до н. э. Берлин, Государственный музей
Статуя Афины с западного фронтона храма Афины Лфайи на острове )i ина.
Около 500 г. до и. ).
Голова сидящей богини. Деталь
статуи из Таранто. Мрамор. Около
480 г. до н. э. Берлин,
Государственный музей
Голова Геракла. Деталь статуи
восточного фронтона храма Афины
Афайи на острове Эгина. Мрамор.
Около 490 г. до н. э. Мюнхен,
Глиптотека
I олова Афины. Фрагмент статуи
пос lo'iiioi о фронтона храма Афины
Афайи на осгровс )|ина. Мрамор.
<	490 । до и > Мюнхен,
I 11 и 11 ин еьа
Статуэтка девушки из Элевсина. Мрамор. Около 480 г. до н. э. Элсвсин, музей
кис и Ганимед. Скульптурная группа. Акротерий из Олимпии. Терракота.
Около 470 г. до и. т. Олимпия, музей
Тираноборцы. Скульптурная группа работы Крития и Несиота.
Около 475 г. до н. э.
Рождение Афродиты. Рельеф на так называемом троне Людовизи.
Мрамор. 1,04x1,44 м. Около 460 г. до н. э.
Никосфен. Корабли. Деталь росписи наружной стороны килика из Вульчи.
Около 520 г. до н. э.
Статуя дельфийского возницы. 470 г. до н. э.
Пелопоннесская война
321
декархии (комитеты десяти). Осенью 405 г. до н. э. Лисандр со 150 корабля-
ми появился под Афинами. Одновременно к городу с двух сторон подошли
спартанские сухопутные войска. Афины были взяты в тесное кольцо блока-
ды. В начале зимы в городе начался голод. Под его влиянием афиняне повели
переговоры о мире, но требования спартанцев, в частности срыть Длинные
стены, соединявшие Афины с Пиреем, показались им чрезмерными, и пере-
говоры были прерваны. Однако весной 404 г. до н. э. положение осажденных
стало невыносимым. Сторонники мира взяли теперь верх; мир был заключен
на крайне тяжелых для Афин условиях. Они теряли все свои внешние владе-
ния, должны были срыть Длинные стены и выдать спартанцам все оставшие-
ся корабли, кроме двенадцати, которые им разрешалось сохранить для защи-
ты гаваней от пиратов. Их обязали принять обратно всех изгнанников (пре-
имущественно врагов демократии); афинская внешняя политика целиком
ставилась в зависимость от Спарты.
В конце апреля 404 г. до н. э. Лисандр вступил в Афины, и немедленно
при ликовании победителей началось разрушение Длинных стен. Затем Ли-
сандр направился на Самос, где местная демократия упорно хранила вер-
ность Афинам. После длительной осады самосцы также должны были капи-
тулировать, и на этом Пелопоннесская война действительно закончилась.
5.	Итоги войны
Главным итогом Пелопоннесской войны было полное и окончательное
поражение Афин в их долгой борьбе со Спартой за гегемонию в Греции. В
чем же были причины этого поражения афинян?
Прежде всего, не выдержала проверки временем Афинская морская дер-
жава: политика ^фин возбудила недовольство их союзников. Тяготы, кото-
рые афиняне возложили на своих сателлитов, превысили те выгоды, кото-
рые они доставляли им своим покровительством, и, когда сила и воля лиде-
ра стали слабеть, союз распался. Другой причиной поражения Афин была
несостоятельность их плана ведения войны: добиться морской войной со-
крушения такого континентального государства, как Спарта, было невоз-
можно. Ошибкой была, конечно, отдача собственной страны на разграбле-
ние врагу. Даже такой высокоразвитый город, как Афины, не мог существо-
вать без живительной связи с сельскохозяйственной округой. Пока
преимущество на море было за афинянами, их город мог существовать за
счет внешних контактов, но с утратой этого преимущества Афины были
обречены на голодную смерть. К этой общей неверной ориентации добав-
лялись у афинян еще отсутствие устойчивого руководства, авантюризм и
нервозность в осуществлении отдельных операций. Примером может слу-
жить Сицилийская экспедиция, имевшая такой трагический исход. И, нако-
нец, разгрому Афин содействовала персидская финансовая помощь Спар-
те, что дало той возможность обзавестись собственным мощным флотом и
нанести поражение Афинам там, где они были всего сильнее, — на море.
Что же принесла греческим полисам победа спартанцам? Спарта вела
войну под лозунгом защиты эллинской свободы от афинских посягательств.
Однако, поддерживая Спарту, греки не добились ровным счетом ничего.
11 Исюрия Древней Греции
322
Расцвет греческих полисов
На смену афинской пришла спартанская гегемония, а поскольку она держа-
лась исключительно силой оружия, то оказалась во сто крат тягостнее для
«освобожденных».
Следствием спартанской победы было также повсеместное торжество
аристократической реакции. Спарта последовательно поддерживала близ-
кие ей подуху олигархические режимы.
Характерной в этом отношении была ситуация в Афинах. Возвращение
изгнанников привело к усилению антидемократического движения. Под-
держанные Лисандром, олигархи навязали народному собранию решение
об отмене существующей конституции и возвращении к идеальному «строю
отцов». Для проведения реформы в жизнь была избрана комиссия из 30
человек, куда вошли софист Критий и Ферамен. Хотя официально полити-
ческие права были сохранены за тремя тысячами наиболее состоятельных
граждан, правители не считались ни с кем и превратились фактически в
тиранов. Опираясь на спартанский гарнизон, они терроризировали афи-
нян. Репрессии распространялись на всех демократов, на влиятельных граж-
дан, в ком тридцать опасались найти противников, наконец, просто на со-
стоятельных людей, чье богатство приглянулось кому-либо из правителей.
Между тем из Беотии в Аттику проникла группа изгнанников-демокра-
тов во главе с Фрасибулом. Инсургенты закрепились в крепости Филе, а
затем двинулись на Афины. В решающем сражении у Мунихии (район Пи-
рея) демократы разбили выступивших навстречу олигархов. Критий пал в
битве, и власть в Афинах перешла от комиссии тридцати к новому олигар-
хическому правительству, назначенному собранием трех тысяч. Однако
власть нового правительства распространялась только на сами Афины, в
Пирее же прочно утвердились демократы. Лисандр хотел прийти на по-
мощь олигархам, однако спартанские власти, которых тревожило чрезмер-
ное возвышение Лисандра, остановили его вмешательство, и при их по-
средничестве в Афинах произошло примирение пирейской партии демо-
кратов с городской партией умеренных олигархов. Демократия была
восстановлена (осень 403 г. до н. э.), но это была только тень той великой
демократии, которая существовала в Афинах до поражения в войне.
Вообще, значение Пелопоннесской войны было для греков по преиму-
ществу негативным. Война уничтожила равновесие между Афинским со-
юзом и Пелопоннесской лигой, которое позволяло полисам различных ти-
пов — торгово-промышленным и аграрным — находить условия для своего
развития в среде себе подобных. Спарта не могла создать новой формы
организации для развития морских полисов: ее собственное державное пе-
рерождение скоро стало ощущаться как весьма тягостное даже ее старин-
ными союзниками. Новый мир и новая система господства были еще более
непрочными, чем прежние, и очень скоро эллины были охвачены новой
междоусобной распрей.
Война стимулировала разложение гражданских коллективов, она выз-
вала резкое обострение отношений между бедными и богатыми, между го-
родским демосом и землевладельческой аристократией, между демократа-
ми и олигархами. Война содействовала упадку народного собрания и граж-
данского ополчения и, наоборот, повысила роль постоянных наемных армий
Культура классической Греции
323
и их полководцев. Война способствовала разложению и упадку также тра-
диционной полисной морали: захватническая политика воюющих держав,
своекорыстные действия политических группировок и их лидеров, авантю-
ры полководцев — все демонстрировало условность принятых норм, все
развязывало опасную для полиса инициативу сильной, критически мысля-
щей личности. Пелопоннесская война выступила как мощный стимулятор
тех процессов, которые в следующем столетии привели к кризису поли-
сной системы; она сама уже была первой фазой этого кризиса.
ГЛАВА XIII
КУЛЬТУРА
КЛАССИЧЕСКОЙ ГРЕЦИИ
В классический период греческая культура достигла своего наивысшего рас-
цвета. Уже в эллистическое время культурные достижения V—IV вв. до н. э. вос-
принимались как образец для подражания. Ведущими жанрами классической ли-
тературы стали историография, лучшими представителями которой были Геродот,
Фукидид и Ксенофонт, и драматическая поэзия, венцом развития которой стало
творчество трех великих трагиков — Эсхила, Софокла и Эврипида. В области
изобразительного искусства в это время работали такие крупные мастера, как
архитектор Гипподам, скульпторы Фидий, Мирон, Поликлет, художники Полигнот
и Апеллес. Господство демократического строя и высокая политическая актив-
ность граждан способствовали расцвету ораторского искусства, овладение кото-
рым стало необходимым условием для политической карьеры. Наконец, Греция
классической эпохи породила двух великих мыслителей — Платона и Аристотеля,
чьи идеи пережили гибель античного мира.
525—456 гг. до н. э. — жизнь и творчество отца трагедии Эсхила.
Около 485—425 гг. до н. э. — жизнь и творчество отца истории Геродота.
447—407 гг. до н. э. — реконструкция Афинского акрополя.
387 г. до н. э. — основание Академии Платона.
384—322 гг. до н. э. — жизнь и деятельность знаменитого афинского оратора
Демосфена.
335 г. до н. э. — основание школы Аристотеля Ликея.
1.	Всенародные празднества
Расцвет греческой культуры классического периода тесно связан с раз-
витием рабовладельческой демократии.
Господствовавшая в VIII—VI вв. аристократическая идеология в V—IV вв.
уступила место демократической. Демократия несла с собой новые чувства,
мысли и идеи. Крупнейшим центром культуры в это время стали демократи-
ческие Афины. Наиболее отчетливо борьба форм идеологий и победа демо-
кратических идей проявились в культурной жизни Афин в V—IV вв.
324
Расцвет греческих полисов
В идеологии аристократии отразилось мироощущение и миропонима-
ние небольшого круга людей, смотревших на себя как на избранников; как
на высшую человеческую породу. Мысли и чувства аристократии устрем-
лялись к далекому прошлому, к героическим векам гомеровской эпохи или
же концентрировались вокруг интимных переживаний.
Демократия привлекла к участию в общественной жизни широкие мас-
сы свободных граждан, повысила значение и права отдельного граж;(анина.
Это, в частности, нашло выражение во всенародных празднествах в честь
наиболее популярных греческих богов — Афины, Деметры и Диониса.
В честь Афины Паллады — покровительницы города — справлялся праз-
дник Панафиней (Всеафинские празднества), в котором участвовало все
афинское население. По преданию, учредителями этого праздника были
легендарные афинские цари — Эрихтоний и Тесей, объединивший Аттику.
Программа ежегодного праздника состояла из конных ристалищ, к кото-
рым потом были добавлены гимнастические, а при Перикле — и музыкаль-
ные состязания. Для последних Перикл выстроил специальное здание —
Одеон (от слова одэ — «песня»). Важнейшей составной частью музыкаль-
ных состязаний было исполнение гомеровских песен (рапсодий) певцами-
рапсодами. Во время Панафинейского праздника все жители Афин торже-
ственно шествовали к статуе богини Афины. Участники шествия несли
богине подарки — сотканный из шафрана пеплос, ветви оливы и др. Клас-
совое неравенство сказывалось и здесь: дочери вольноотпущенников и ме-
теков, например, несли зонты и кресла для знатных афинских граждан.
Всенародное значение приобрели также празднества в честь Деметры
(Элевсинские мистерии) и цикл празднеств, посвященных богу Дионису
(Дионисий); как уже отмечалось, первоначально они были земледельче-
скими праздниками одних крестьян.
«В Элевсине совершались мистерии в честь Деметры и Персефоны,
похищенной царем подземного царства. Происхождение этих священ-
ных празднеств, проводившихся по ночам в таинственной обстанов-
ке, связано с древними культами плодородия, умирания и пробужде-
ния природы. Святилище Элевсина возникло на месте, где сохрани-
лись остатки неолитического поселения и гробниц микенской эпохи.
Здесь в скалах находятся два грота, олицетворяющие собой вход в
подземное царство Плутона. Скалы спускаются к морю как бы волна-
ми; их плоские наплывы образуют естественные ступени на дороге
процессий, идущей через священный участок. Эта тема медленного
ритма скал, темных гротов развивается в архитектуре. Главная пост-
ройка — Телестерион (“зал посвящений”)1 — врезана своей тыловой
стороной в скалу. В отличие от всех обычных храмов, где основным
мотивом была наружная колоннада, связывающая храм с окружаю-
1 Остатки древнейшего Телестериона относятся к VII в. до н. э. Наиболее
интересен проект знаменитого зодчего Иктина (вторая половина V в. до н. э.),
осуществленный в измененном виде в конце V в. до н. э. Размеры зала 54*52 м; он
вмещал три тысячи человек.
Культура классической Греции
325
щей природой и человеком, обозревающим его снаружи, Телестери-
он представлял собой обширный зал, замкнутый стенами и покрытый
кровлей, укрепленной на колоннах. В затененном внутреннем поме-
щении участники мистерии должны были чувствовать себя отделен-
ными от обычного мира. Вступая в Телестерион, они совершали шаг,
приобщающий их к таинственным силам, в честь которых справлялся
здесь ежегодный обряд. Такой тип культового здания с большим зам-
кнутым внутренним помещением нельзя считать характерным для
Греции. Но раз уж возникла необходимость в создании такой построй-
ки, то в ней потребовалось по-своему истолковать и конструкции, и
художественный образ ордерной архитектуры. Насколько можно су-
дить по сохранившимся остаткам Телестериона, колонны, уставлен-
ные в два яруса, играют здесь роль подпорок под стропилами крыши,
служат решению новой важной задачи — перекрытию огромного зала.
Они расставлены в темном зале в шахматном порядке и не заключают
в себе той выразительности, которая свойственна колонне или колон-
наде в обычном ордерном храме» (Полевой В. М. Искусство Греции.
М., 1970. С. 133—134).
Подробно Элевсинские мистерии исследовал В. В. Латышев:
«Главным содержанием Элевсинских мистерий был миф о Деметре,
передаваемый в гомеровском гимне в следующих главных чертах.
Персефона, дочь Деметры, собирая с Океанидами цветы на Нисей-
ском лугу, была похищена Плутоном, причем никто, кроме Солнца,
не видел этого похищения, и только Геката слышала отчаянные крики
Персефоны. Мать, услышав голос дочери, бросилась к ней на помощь
и искала ее с факелами 9 дней, не принимая ни пищи, ни питья и не
умываясь; наконец от Гекаты и Солнца узнала она об участи, постиг-
шей Персефону.
Известно, что в разных странах Эллады указывалось много мест по-
хищения Персефоны; по наиболее распространенному преданию она
была похищена в Сицилии на Эннейских полях.
Тогда разгневанная богиня покинула Олимп и стала странствовать по
земле в образе старухи. Прибыв в Элевсин, она была встречена у ко-
лодца дочерьми местного царя Келея и, выдавая себя за уроженку
острова Крит, похищенную морскими разбойниками, но спасшуюся от
них бегством, была принята в дом царя в качестве няни царевича Демо-
фонта. Здесь она также не могла забыть своей печали, пока служанка
Иамба не развеселила ее своими нескромными шутками, и тогда цари-
ца Метанира уговорила ее вкусить напитка кикеона. Богиня ухаживала
за царевичем и, желая сделать его бессмертным, намазывала амбрози-
ей и по ночам клала в огонь как головню. Однажды мать царевича
увидела это, испугалась и подняла шум. Тогда богиня открылась Мета-
нире, приказала построить себе храм и учредить богослужение по ее
указаниям. Между тем земля не приносила плодов, так как богиня,
разгневанная похищением дочери, скрывала посеянные людьми семе-
на. Наконец Зевс вызвал Персефону из ада; Деметра примирилась тог-
326
Расцвет греческих полисов
да с богами с тем условием, чтобы ее дочь третью часть года проводила
в подземном царстве, а две трети — с матерью и прочими богами.
Земле возвращено было плодородие, и богиня, покидая Элевсин, пока-
зала священные обряды Келею, Эвмолпу, Диоклу и Триптолему, кото-
рого, кроме того, научила земледелию. Заповеданные богиней обряды
должно исполнять, но нельзя расследовать и разглашать. Счастлив, кто
их видел! Не посвященные же в таинства не будут блаженствовать, а
будут пребывать под покровом печального мрака. Счастлив, кого лю-
бят две богини: они посылают в его дом Плутоса, дающего богатство
смертным. Таково в кратких чертах содержание этого мифа. Ученые
представляют различные его объяснения, более или менее правдопо-
добные; наиболее вероятным кажется то из них, по которому в нем
представляется замирание природы зимой и возвращение ее к новой
жизни с наступлением весны.
Кроме двух главных богинь, Деметры и Коры, в Элевсинских мисте-
риях почитались: Иакх, которого считали сыном Зевса и Деметры или
отождествляли с Вакхом, затем Плутон, неизвестные по именам Бог
и Богиня и разные местные герои, из числа которых особенным ува-
жением пользовались Триптолем и брат его Эвбул....
Посвящение в Элевсинские мистерии было доступно для всех элли-
нов, без различия племен или государств, так что они имели общегре-
ческий характер. Варвары не допускались к посвящению, хотя и тут
встречаются исключения в пользу отдельных, особенно выдающихся
лиц. Римляне со времени вступления их в более близкие сношения с
эллинами допускались к посвящению наравне с ними. Доступ к учас-
тию в мистериях не был закрыт даже рабам, если они были не варвар-
ского происхождения. Лица, совершившие какое-либо тяжкое пре-
ступление, к посвящению не допускались. Нельзя доказать, чтобы от
желающих посвятиться требовалась предварительная исповедь их гре-
хов; однако иерофант мог отказать в посвящении человеку, нрав-
ственность которого казалась ему небезупречной.
Желавший посвятиться должен был обратиться к посредничеству ка-
кого-либо гражданина из рода Эвмрлпидов или Кериков, который,
если по проверке не оказывалось препятствий к посвящению, настав-
лял и руководил кандидата в дальнейших действиях, почему и назы-
вался руководителем в таинствах. Перед посвящением кандидаты
обязаны были в виде испытания хранить строгое молчание и совер-
шать очистительные обряды... В посвящении различались три степе-
ни, из коих первой было посвящение в малые мистерии. Никто не мог
быть посвящен в великие мистерии без предварительного посвяще-
ния в малые (Платон. Георгий, 597 со схол. Плутарх. Деметрий, 26).
При посвящении в великие таинства различались 2 степени, между
которыми был промежуток не менее года; достигшие высшей степе-
ни посвящения назывались «созерцателями». Некоторые, особенно
иностранцы, которым средства не позволяли совершать троекратное
путешествие в Афины, может быть, довольствовались первой степе-
Культура классической Греции
327
нью посвящения, не ища двух остальных. Напротив, многие афинские
граждане посвящались еще в детском возрасте благочестивыми ро-
дителями; такое посвящение обозначалось специальным термином —
“посвящение от очага”. Людям, близким к смерти, быть может, раз-
решалось посвящение во всякое время. Обряды посвящения извест-
ны лишь в общих чертах, в которых невозможно различить особенно-
сти, свойственные каждому виду посвящения в отдельности.
Посвящение как в малые, так и в великие мистерии начиналось вне
храма, в священном округе, обнесенном стеной. Здесь посвящае-
мые совершали жертвоприношения и затем вступали в храм, где в
глубоком мраке ночи совершали переходы из одной части святили-
ща в другую; по временам разливался ослепительный свет, озаряв-
ший фигуры грозных чудовищ, раздавались страшные звуки, потря-
савшие посвящаемых. Эти эффекты производились различного рода
техническими приспособлениями. Страшные картины и звуки пред-
ставляли мучения, ожидавшие за гробом грешников, и на людей
впечатлительных производили столь подавляющее впечатление, что
некоторые даже лишались чувств. Древние авторы сравнивают со-
стояние души человека при смерти с теми страданиями, томления-
ми и трепетом, которые она переживает при посвящении в мисте-
рии. Наконец страшные сцены сменялись светлыми, успокоитель-
ными: открывались двери, закрывавшие статуи и жертвенники, при
ярком свете факелов посвящаемым представлялись украшенные
роскошными одеждами статуи богов; весь этот свет и великолепие
так поражали чувства посвящаемых, что они представляли себе веч-
ную радость и блаженство, ожидающие за гробом людей доброде-
тельных и посвященных в таинства. Посвящаемых сажали на осо-
бые седалища, вокруг которых посвящающие совершали пляску.
Были, вероятно, и другие символические священнодействия, под-
робности которых нам неизвестны.
Посвящение в мистерии считалось важным условием достижения бла-
женства в загробной жизни, так что люди, по тем или другим причи-
нам не принявшие посвящения в молодые годы, старались посвятить-
ся по крайней мере перед смертью (Аристофан. Мир, 375). Одежды,
бывшие на теле во время посвящения, считались счастливыми; было
в обычае носить их до полного изношения или приготавливать из них
пеленки для детей, а некоторые жертвовали их в храм Деметры (Ари-
стофан. Плутос, 842 со схол.); иногда в них хоронили умерших мис-
тов(схол. Феокрит. Идилий, V, 12)...
Главным празднеством элевсинского культа были великие мисте-
рии, совершавшиеся в месяце Боедромионе в течение 10—12 дней,
причем первая половина празднования происходила в Афинах, а вто-
рая — в Элевсине. Священное перемирие для праздника продолжа-
лось с 15-го числа Метагитниона до 10 Пианопсиона, т. е. 55 дней.
Раз в 4 года он совершался с особенной пышностью и потому при-
числяется к пентетерическим праздникам.
328
Расцвет греческих полисов
К сожалению, встречающиеся упоминания о празднике, преимуще-
ственно о второй его половине, ограничиваются немногими и не все-
гда достоверными показаниями, на основании которых невозможно
составить себе ясное и полное представление о всем ходе праздно-
вания.
В первой половине празднование, по всей вероятности, распределя-
лось по дням следующим образом. 13-го или 14-го числа Боедромиона
народ собирался в город на праздник; архонт-царь, иерофант и дадух в
Стое Пойкиле делали объявление о наступлении праздника и об ис-
ключении из участия в нем всех оскверненных кровавыми преступ-
лениями или другими тяжкими грехами, бесчестных и варваров. В
позднейшие времена эфебы 13-го числа в торжественной процессии
под предводительством своего космета шли в Элевсин, откуда на
другой день (14-го) сопровождали святыни (статуи богинь и священ-
ную утварь) в городской храм богинь, находившийся у северной подо-
швы Акрополя, 15-го числа, вероятно, совершалось жертвоприноше-
ние в честь Афины Демократии, 16-го числа посвященные, по призы-
ву глашатая: “на море”, отправлялись к морю для очищения себя
морской водой; формула призыва послужила названием для этого дня
праздника. Главное место очищения, как кажется, было в Пирее. В
следующие три дня (17, 18 и 19-го) совершались в городе разного
рода жертвоприношения, в том числе праздник в честь Асклепия,
который, по мифическому преданию, прибыл в Афины из Эпидавра,
где было его знаменитое святилище, и был посвящен в мистерии.
20-го числа совершалась торжественная процессия из Афин в Элев-
син, сопровождавшая раньше принесенные в Афины элевсинские свя-
тыни, в том числе увенчанную миртом статую Иакха и приготовлен-
ные для Иакха драгоценные игрушки. Процессия двигалась по свя-
щенной дороге, украшенной множеством храмов, алтарей и памятни-
ков, в сопровождении огромной толпы народа, так как в ней могли
принимать участие и непосвященные в мистерии. Люди зажиточные,
особенно женщины, следовали за процессией в экипажах, что, впро-
чем, впоследствии было запрещено законом оратора Ликурга. При
переходе через мост на реке Кефис участники процессии по старин-
ному обычаю обменивались шутками и насмешками. Процессия дви-
галась с пением пэанов. По дороге она несколько раз останавливалась
для отдыха или для поклонения разным богам и героям, имевшим
отношение к элевсинскому культу, так что лишь к вечеру достигала
Элевсина. Здесь еще несколько дней продолжалась вторая половина
празднества, состоявшая из разных мистических обрядов, в которых
могли принимать участие только посвященные... Местом соверше-
ния обрядов был Телестерион, построенный при Перикле архитекто-
ром Иктином вместо старинного храма, воздвигнутого, по преданию,
еще Келеем по приказанию самой Деметры и сожженного персами в
480 г. до н. э. Здесь, в самом храме или его периболе, совершался по
ночам ряд драматических представлений, сюжетом которых служили
Культура классической Греции
329
события из жизни богов, имевшие отношение к циклу сказаний об
учреждении мистерий. Представления эти были весьма разнообраз-
ного характера, то строгого и торжественного, то веселого и даже
распущенного. К созерцанию их никто не допускался, кроме мистов,
получивших уже высшую степень посвящения и потому называвших-
ся “созерцателями”. Надпись при входе в священный участок храма
гласила, что непосвященные не имеют права вступать в него. Есть
сведения, что перед мистериями составлялись и записывались на дос-
ках поименные списки посвященных. Во время священнодействия
мисты, в отличие от непосвященных, носили на головах миртовые
венки, а на правой руке и левой ноге — повязки пурпурного цвета.
Если непосвященный, вмешавшись в толпу мистов, выдавал себя ка-
кими-либо неуместными вопросами, то его подвергали наказанию и
даже смертной казни; так случилось, например, с двумя молодыми
акарнанцами в царствование Филиппа V.
Драматические представления, вероятно, ставились в хронологиче-
ской последовательности. Первым актом их были, вероятно, сцены
брака Зевса и Деметры, представляемых иерофантом и иерофанти-
дой, и рождения Иакха от этого брака, при этом иерофант возглашал:
“Владычица Бримо родила святого сына Брима”. Затем начинались
возлияния, песни и пляски в честь новорожденного Иакха, причем
уход за новорожденным представлялся в искусных мимических те-
лодвижениях.
В следующую ночь драматически представлялось похищение Плуто-
ном Коры, которую изображала жрица Деметры. При этом мисты но-
сили корзины с цветами в воспоминание о том, что Кора была похи-
щена fipn собирании цветов. Иерофантида изображала собой тоскую-
щую Деметру, разыскивающую свою дочь; в искусных плясках пред-
ставлялось, как она искала дочь и как была радушно принята Келеем.
Процессия мистов с факелами к морскому берегу служила воспоми-
нанием поисков Деметрой дочери. Затем являлась на сцену женщина,
представлявшая служанку Иамбу, или Бавбо, которая развеселила
Деметру нескромными шутками и жестами. При этом мисты, целый
день постившиеся, вкушали кикеон (кикету), особый напиток, состо-
явший из смеси воды, муки и меда с различными приправами, в вос-
поминание того, что развлеченная шутками Иамбы Деметра впервые
вкусила этого напитка после потери дочери, и перекладывали из ящи-
ка в корзину и обратно какие-то таинственные символические пред-
меты. Указание на эти обряды заключается в особой сакральной фор-
муле, которая в виде пароля служила мистам средством узнавать друг
друга... Были еще драматические представления, изображавшие воз-
вращение Коры, примирение Деметры с богами, установление ею
мистерий и отправление Триптолема для распространения земледе-
лия, при этом иерофант показывал мистам срезанный колос, служив-
ший символом смены жизни смертью и возрождения к новой жизни
после смерти. Эти драматические представления, по всей вероятности,
330
Расцвет греческих полисов
продолжались три ночи, называвшиеся “святыми”. При них показы-
вались мистам священные предметы, скрытые от посторонних глаз, и
раскрывались тайны, т. е., вероятно, священные предания и мифы,
неизвестные народу. По свидетельству одного позднего автора, иеро-
фант во время мистерий изображал собою демиурга (создателя), да-
дух — солнце, алтарный — луну, священноглашатай — Гермеса.
Нельзя решить, существовал ли этот обычай с глубокой древности и
чем достигалось это сходство с божествами; вероятно, жрецы одева-
лись в роскошные одежды, сходные с теми, в которых принято было
у греков изображать названные божества.
В последний день праздника совершался символический обряд, со-
стоявший в том, что из двух глиняных сосудов, имевших форму
кубаря, жрецы в храме выливали воду в устроенное в земле отвер-
стие, из одного на запад, а из другого на восток, произнося при этом
какие-то таинственные слова; какие это были слова, наверное не
известно, но ученые считают вероятным, что именно сюда относят-
ся сообщаемые Проклом (комм, к: Платон. Тимей, V, 293) слова
“орошай, зачинай”. Они имели тесную связь с одной из сторон мис-
тического учения, именно о благодетельном, оплодотворяющем
влиянии влаги на землю» (Латышев В. В. Очерк греческих древно-
стей. Ч. 2. СПб., 1997. С. 199—208).
2.	Греческий театр
Из хоровых песен, прославлявших Диониса (дифирамбов), возникла,
как сообщает Аристотель, греческая трагедия. Слово «трагедия» в бук-
вальном переводе означает «песнь козлов». Одетые в козлиные шкуры уча-
стники празднества изображали спутников Диониса — сатиров, которые
не только пели, но и «действовали» («драма» означает «действие»). В куль-
те сохранилось много пережитков глубокой старины: оргиастических пля-
сок под резкие звуки флейт, бубнов и тимпанов, экстатическое опьянение,
заклания животных и т. д. Культ Диониса распространяется с VII в. до н. э.
во многих городах. В Афинах со времени Писистрата устройством малых
(сельских) и больших (городских) Дионисий стало заниматься государ-
ство, и культ Диониса, вопреки религиозным традициям аристократии, пре-
вратился в общегосударственный, что свидетельствует о демократизации
афинской общественной жизни.
Первоначально дифирамбы в честь Диониса исполнялись хором на на-
родных празднествах. Большим шагом вперед было появление актера. Он
пояснял зрителям происходящее на сцене и за сценой, по ходу своего пове-
ствования обращаясь к хору. Вот этот разговор — диалог — между акте-
ром и хором и послужил основой для последующего развития театральных
представлений.
Первые трагедии были созданы в Афинах в VI в. до н. э. Согласно антич-
ной традиции, первым афинским трагическим поэтом был Феспид. В годы
ионийского восстания Фриних поставил трагедию «Взятие Милета», кото-
Культура классической Греции
331
рая заставила зрителей плакать. По преданию, власти наложили на автора
большой штраф за то, что он напомнил о близких всем несчастьях.
Подлинным основоположником греческой трагедии по праву должен
быть признан Эсхил, произведения которого частично дошли до нашего
времени. Введением второго действующего лица Эсхил еще более оживил
театральное представление, сделал его более динамичным и тем самым
приблизил его к зрителям. Кроме того, Эсхилу приписывают усовершен-
ствование сценической техники — введение декораций, масок, котурн, ле-
тательных, громоносных и других машин. Собственно, с Эсхила и начина-
ется история греческого театра.
Вначале театральные представления происходили где угодно. Затем
стали строить сооружения, называвшиеся по-гречески «театрон» (от гла-
гола «теаомай» — «смотрю»). Такой театр устраивался под открытым не-
бом, без крыши и занавеса. Места для зрителей были расположены полу-
кругом, уступами и разделены проходами, как на современных стадионах.
Впоследствии эти места получили название амфитеатра. Актеры и хор вы-
ступали на ровной, утрамбованной площадке у подножия амфитеатра. Эта
площадка называлась орхестра. Для переодевания актеров позади орхест-
ры ставилась скенэ — «палатка». Впоследствии вместо палатки стали стро-
ить постоянное сооружение, на стене которого, обращенной к зрителям,
рисовали декорацию, обычно изображавшую фасад дворца.
«...Наши знания о тех приспособлениях, которые делались в театраль-
ных зданиях для драматических представлений, во многих отношени-
ях недостаточны. Свидетельства поздних писателей (Витрувия, Пол-
лукса и других лексикографов, схолиастов и т.п.) дают много ценных
указаний, но ими нужно пользоваться осторожно, так как эти свидете-
ли, не имея точных сведений об устройстве представлений в V и
IV вв. до Р. X., могли переносить на те времена особенности поздней-
шего устройства; поэтому важнейшими источниками наших сведений
об этих древнейших временах являются намеки и указания, встреча-
ющиеся в сохранившихся пьесах. К сожалению, многие из этих указа-
ний допускают возможность различных толкований, вследствие чего
о многих подробностях театрального дела в новой науке существуют
разнообразные воззрения, иногда резко отличающиеся одно от друго-
го. Даже самый существенный вопрос — о месте действия актеров и
хора в V в., как мы видели, далеко не может быть назван решенным
окончательно, и как раз в последнее время рассматривается учеными
с особенной живостью.
Различны также взгляды на то, в какой мере достигалась в греческих
театрах сценическая иллюзия посредством разных приспособлений:
одни ученые думали, что грекам, при их живой фантазии, достаточно
было лишь легких намеков для того, чтобы ясно представлять себе
все внешние условия, среди которых должно было совершаться дан-
ное действие; другие, напротив, утверждали, что греки стремились к
тому, чтобы представлять зрителям всю обстановку действия как мож-
но ближе к действительности. Сохранившиеся пьесы ясно доказывают,
332
Расцвет греческих полисов
с одной стороны, что декорации действительно существовали, с дру-
гой — что для фантазии зрителей иногда оставался широкий простор,
и она должна была дополнять то, что никоим образом не могло быть
представлено на сцене.
Первоначально, как мы знаем, простая палатка (или шалаш), из кото-
рой выходил актер, заменяла собой всякие декорации. Еще в начале
деятельности Эсхила декораций, кажется, совсем не было: в “Умоля-
ющих” упоминаются только алтарь и изображения или символы богов
(ст. 180,208,210), в “Прометее” — только скала, к которой прикован
титан (ст. 20, 56,1016), в “Семи против Фив” нет никаких намеков на
декорации, если не считать упоминаний о 6 жертвенниках и кумирах
богов. В других сохранившихся пьесах главные декорации указыва-
ются более или менее ясно. Так, например, в Эсхиловых “Персах”,
“Агамемноне” и “Хоефорах” действие происходит перед дворцом, в
начале “Эвменид” — перед храмом; у Софокла в “Антигоне”, “Эди-
пе-царе”, “Электре” и “Трахинянках” задняя стена представляет дво-
рец, в “Филоктете” — пещеру, в “Эдипе Колонском” — лесистую
местность со священным участком, в “Аяксе” — палатку. В пьесах
Еврипида действие происходит чаще всего перед дворцом, иногда
перед храмом, палаткой или деревенским домом (“Электра”), а в
сатировской драме “Киклоп” — перед пещерой.
Начало декоративной живописи относится еще ко времени Эсхила.
По словам Витрувия, самосский художник Агафарх писал декорации
для Эсхиловых пьес, тогда как Аристотель приписывает первое упот-
ребление декорационной живописи Софоклу. Связывая вместе эти
предания, мы должны отнести деятельность Агафарха к концу жизни
Эсхила, когда уже и Софокл пользовался славой драматического пи-
сателя.
Ближайших сведений об устройстве декораций у нас нет. В поздней-
шие времена, когда стена проскения была каменная, декорации не
могли писаться прямо на ней, но едва ли они писались и раньше на
деревянной стене, так как нередко могли требоваться различные де-
корации для разных пьес, представляемых в один и тот же праздник.
Скорее можно думать, что декорационные картины прислонялись к
стене проскения, а когда она имела форму колоннады, то размеща-
лись в промежутках колонн.
Актеры выходили на место действия частью дверями скены... частью,
как и хор, пародами. Входы правой от зрителя стороны представля-
лись ведущими в ближние места (в город, в гавань и т. п.), а входы
левой — ведущими на чужбину.
Употребление декораций, представлявших отдельные предметы, так-
же не было чуждо греческой сцене. Весьма часто встречаются, напри-
мер, упоминания об алтарях и статуях богов: в Эсхиловых “Евмени-
дах” упоминается статуя Афины (ст. 233), в Софокловом “Эдипе-
царе” действие открывается перед алтарем Аполлона, в “Агамемно-
не”, “Умоляющих” и “Семи” Эсхила упоминается несколько богов,
Культура классической Греции
333
у Еврипида и Аристофана также неоднократно встречаются подоб-
ные указания. Затем нередко ставились на сцене гробницы, как, на-
пример, Дария в “Персах”, Агамемнона в “Хоефорах” и т. п. В Ари-
стофановых “Всадниках” и “ Ахарнянах” действие происходит на Пник-
се, на котором место народного собрания, наверное, было представ-
лено хотя бы несколькими скамейками. Иногда действующие лица
появляются на крыше дома или дворца, как, например, страж в начале
Эсхилова “Агамемнона”, Антигона с педагогом в “Финикиянках”
Еврипида (ст. 90,193); у Аристофана в “Ахарнянах” Дикеополь при-
глашает жену смотреть с крыши на процессию (ст. 262), в “Облаках”
Стрепсиад взбирается на крышу “думальни” (ст. 1502).
В греческих пьесах действие никогда не представляется происходя-
щим внутри жилища, и потому внутренность его никогда не изобража-
лась посредством декораций. Между тем иногда являлась необходи-
мость показать зрителям совершавшееся внутри дома, особенно если
это могло вызывать сильные чувства и тем способствовать целям
трагика, каковы, например, потрясающие сцены после убиения одно-
го из действующих лиц; представлять зрителям саму сцену убийства
не было в обычае у греков, но иногда трупы лиц, убитых за сценой,
или одни, или вместе с убийцами по ходу действия должны были
вдруг делаться видимыми зрителям, причем в тексте пьесы не указы-
валось, что они будут внесены на сцену. Для таких целей употребля-
лась... деревянная платформа, которая выкатывалась на колесах че-
рез дверь проскения. (Некоторые ученые думают, что это была раз-
движная стена декорации.) Лица, показывавшиеся посредством плат-
формы, считались находящимися внутри дома, и, когда по ходу пьесы
они оказывались ненужными, машина отодвигалась назад...
Известно, что в греческих пьесах нередко являются боги; представляв-
шие их актеры иногда выступали перед зрителями точно так же и там
же, как и другие (например, в прологах нескольких пьес Еврипида, а
также у Эсхила, Прометей, 943 — Гермес, Эвмениды, 556 — Афина и
пр.). Но иногда события, которые представлялись совершавшимися в
мире богов, ясно отличались от событий, происходивших на земле.
Если обычным местом драматической игры считать орхестру, то мож-
но думать, что такие события разыгрывались наверху, на крыше про-
скения или скены. В некоторых случаях в текстах пьес указывается на
то, что божество прилетает сверху (из эфира, с неба) и говорит, паря в
воздушном пространстве. Такие явления производились посредством
особой машины для полетов. Нередко она называется просто машиной;
вероятно, к ней же относятся названия... “журавль, подъемный крюк”.
Такие явления богов особенно часто служили для развязки в Еврипи-
довых трагедиях и вообще в трагедиях последних двух десятилетий
V в. Поэтому и внезапная, не вытекавшая из действия трагедии развяз-
ка, производившаяся посредством неожиданного вмешательства боже-
ства, называлась “Божество из машины”. Та же машина применялась,
вероятно, и для полетов снизу, с поверхности земли, вверх. Такие
334
Расцвет греческих полисов
полеты совершали, например, Еврипидовский Беллерофонт и Аристо-
фановский Тригей (в комедии “Мир”).
Существовали особые приспособления для того, чтобы изображать
появление действующего лица из-под земли и исчезновение его в
недра земли. Такие приспособления назывались “подъемы” и “Харо-
новские, т. е. адские лестницы”. К ним прибегали, когда изображалось
появление душ умерших или вообще существ подземного мира, а
также разных божеств и т. п.
Греческая драма постоянно, за весьма немногими исключениями, со-
блюдала единство места действия; поэтому в ней нередко встреча-
лась надобность в таких приспособлениях, при помощи которых было
бы возможно быстро переменить изображенную на сцене местность,
когда того требовал ход пьесы. Для таких случаев употреблялись...
периакты — трехсторонние призмы, высотой равнявшиеся проске-
нию и обращавшиеся вокруг своей оси. На каждой стороне призмы
было помещено изображение какой-либо местности, так что они за-
меняли собой наши кулисы;
Поллукс говорит (IV, 131), что на периакты навешивались... картины
на ткани или досках с изображением гор, моря, рек и т. п. Таким
образом, если эти картины можно было снимать и заменять новыми,
то этим достигалась возможность удовлетворять той небольшой по-
требности разнообразить декорации, какая существовала в греческих
драмах...
Главнейшее отличие греческого театра от нашего относительно акте-
ров состоит в том, что у греков все роли, как мужские, так и женские,
исполнялись мужчинами, и что само число актеров в каждой пьесе
было ограничено тремя. Известно, что Феспид впервые ввел одного
актера, который и представлял разных лиц, пользуясь для этого мас-
ками, изобретенными тем же поэтом. Эсхил ввел второго актера, а
Софокл сделал новый шаг по пути к усовершенствованию трагедии
введением третьего (и последнего) актера. В сатировской драме, без
сомнения, было такое же число актеров; относительно древней коме-
дии также есть прямое свидетельство, что Кратин ограничил число
комических актеров тремя; анализ комедий Аристофана также пока-
зывает, что они могли быть исполняемы тремя актерами, за исключе-
нием некоторых второстепенных ролей. В новой греческой и рим-
ской комедии число актеров также не превышало трех.
Одна из главных причин, почему поэты принуждены были в своих
пьесах, столь разнообразных по содержанию, довольствоваться одним
и т$м же числом актеров, заключалась, без сомнения, в том, что дра-
матические представления были праздничными состязаниями, совер-
шавшимися от лица государства и под его надзором. Открывая на
сцене поприще для соперничества поэтов, государство должно было
предоставлять им совершенно одинаковые внешние средства, между
прочим, и равное число хоревтов и актеров, для того чтобы условия
состязания были равны для всех его участников.
Культура классической Греции
335
Эти три актера различались по достоинству соответственно важности
занимаемых ими ролей и носили названия первого, второго и третье-
го состязателя. Протагонисты пользовались наибольшим уважением,
вторые актеры стояли значительно ниже, а третьи были даже прямо в
пренебрежении. Чем руководствовались при распределении ролей
одной пьесы между тремя актерами, нам мало известно. Общие поло-
жения были приблизительно следующие: самые большие, ответствен-
ные и патетические роли отдавались протагонисту; девтерагонистом
исполнялись роли таких лиц, которые входили в ближайшее сопри-
косновение с главным лицом пьесы; в трагедиях Софокла на долю
девтерагониста часто приходились женские роли, как, например,
Йемена, Хрисофемида, Антигона (в “Эдипе Колонском”). Тритаго-
нист играл роли наименее значительные по своему психологическо-
му содержанию, хотя необходимые в пьесе для мотивировки, разви-
тия или развязки действия. Впрочем, разные частности в этой области
остаются неясными, и исследователи при объяснении отдельных пьес
нередко приходят к противоречивым результатам.
Несмотря, однако, на строгую определенность числа актеров, встре-
чаются пьесы, в которых трех актеров было недостаточно, так как на
сцене одновременно должны были находиться четыре лица и даже
более (например, у Софокла в “Эдипе Колонском”); иногда выводят-
ся на сцену и дети (например, у Эврипида в “Алкестиде” — Евмел, в
“Андромахе” — Молосс). В таких случаях поэты, не имея возможно-
сти получить большее количество актеров от государства, должны
были обращаться к любезности хорегов, обязанности которых, во вся-
ком случае, не ограничивались их главной задачей, т. е. поставкой
xopotf, а распространялись и на поставку статистов и разных принад-
лежностей, нужных для пьес. По словам Поллукса, если выступал
четвертый актер, что-либо произносивший, то это называлось лишней
поставкой хорега. Лица без речей весьма часто выводились как в
трагедиях, так и в комедиях. Они представляли собою то свиту, в
сопровождении которой выступали на сцену знатные лица, то массу
народа (например, в начале “Эдипа-царя”), то отдельных лиц, оставав-
шихся на сцене в молчании (например, у Эсхила Гермес в “Эвмени-
дах”, Сила в “Прометее”).
В первые времена по возникновении драмы авторы пьес обыкновенно
бывали и главными их исполнителями. Еще Эсхил сам играл главные
роли в своих трагедиях и сам выбирал второго актера, который и был,
таким образом, постоянным его помощником. Софокл по слабости го-
лоса только дважды принимал личное участие в исполнении своих пьес,
именно в главной роли трагедии “Фамирид”, при этом играл на кифаре,
и в роли Навсикаи в “Одиссее”, где выказал свою ловкость в игре в
мяч. После него поэты уже только в виде исключения выступали в
качестве актеров и уже не сами выбирали себе актеров, а получали их
по жребию. Распределение актеров между поэтами делалось, по-види-
мому, таким образом: протагонисты, изъявившие желание участвовать
336
Расцвет греческих полисов
в спектаклях данного праздника, подвергались испытанию (криту), на
основании которого из их числа выбирались трое соответственно числу
поэтов, допущенных к состязанию, и затем каждый поэт по жребию
получал одного протагониста, который и играл во всех пьесах тетрало-
гии; протагонист, одержавший победу, в следующем году уже прямо,
без предварительного испытания допускался к жребию. Еще позднее, в
IV в. до н. э., этот порядок был изменен таким образом, что каждый
протагонист служил одинаково всем трем поэтам, участвовавшим в
состязании, т. е. играл в одной пьесе каждого из них. “Смысл и цель
такого порядка, — говорил проф. П. В. Никитин (К истории афинских
драматических состязаний. СПб., 1882. С. 117), — понятны. При нем
уравниваются до последней возможности шансы на победу и для состя-
зающихся поэтов, и для состязающихся актеров, устраняется возмож-
ность такого случая, что какой-нибудь поэт будет признан победителем
не потому, что его произведение само по себе лучше всех остальных,
поставленных на том же состязании, а потому, что ему достался самый
лучший исполнитель — самая лучшая труппа актеров, — устраняется,
насколько это допускается сущностью дела, возможность и такой слу-
чайности, что судьи состязания объявят победителем иного протагони-
ста не за его собственные достоинства, а потому, что ему пришлось
играть в пьесах самого лучшего поэта”. Сделавшись совершенно неза-
висимыми от поэтов, актеры стали соединяться в более или менее
многочисленные труппы.
При первоначальной зависимости актеров от поэтов было вполне ес-
тественно, что между теми и другими обыкновенно существовали
тесные дружеские отношения и что поэты выбирали для своих пьес
таких актеров, которые им нравились. При таких отношениях являет-
ся вероятным и свидетельство древней “биографии Софокла”, что
этот великий трагик писал роли применительно к индивидуальным
свойствам своих актеров (как это бывает и в наше время).
Греческие драматические произведения исполнялись весьма разно-
образными способами: в них входили и метрическая речь, и пение, и
музыка, и танцы. Поэтому и актеру нужно было много природных
свойств и упражнения, чтобы достигнуть возможности удовлетворять
этим разнообразным требованиям, исполняя различные мужские и
женские роли. Он должен был обладать основательным образовани-
ем в декламации, пении и мелодраматическом исполнении, развитой
жестикуляцией, значительным искусством в танцах, наконец, звуч-
ным и гибким голосом и вполне ясной дикцией. Подробное рассмот-
рение сценического искусства не входит в область древностей, так
что мы ограничимся лишь немногими замечаниями о нем.
В греческих пьесах просто декламировались, как кажется, только ям-
бические триметры диалога, по метру ближе всего подходившие к
обыкновенной речи. Лирические партии пелись актерами, а тетрамет-
ры и партии хора исполнялись, может быть, речитативом, обыкновен-
но с инструментальным аккомпанементом. Тетраметры диалогиче-
Культура классической Греции
337
ские исполнялись мелодраматически, т. е. декламировались при инст-
рументальном аккомпанементе... Для аккомпанемента служил пре-
имущественно духовой инструмент, называвшийся кларнет, хотя встре-
чаются упоминания и о струнных инструментах. Музыканты выступа-
ли перед зрителями одновременно с хором и помещались вместе с
ним в орхестре.
Сильный и в то же время гибкий голос был существенно необходим
для актера; первое качество требовалось по причине больших разме-
ров греческих театров, в которых собирались иногда десятки тысяч
слушателей, причем значительное число их в последних рядах нахо-
дилось на большом расстоянии от актеров; второе — потому, что
актер должен был всегда брать верный тон в разных ролях, которые
ему приходилось исполнять в одной и той же пьесе. Большое внима-
ние должны были обращать актеры на ясность произношения, так как
имели дело с публикой, отличавшейся необыкновенною тонкостью
слуха и вкуса: малейшая ошибка в произношении возбуждала смех
зрителей и надолго роняла репутацию актера... Поэтому правильная
постановка голоса имела важное значение; нам неизвестно, под чьим
руководством актеры упражняли свои голоса в классические време-
на; но в греческих надписях императорской эпохи и у римлян нео-
днократно упоминаются особые учителя. Упражнения в пении также
делались очень часто и притом в самых разнообразных положениях
тела. Очень заботились также о развитии и укреплении памяти, тем
более что суфлеров у греков, кажется, не было. Наконец, для сохра-
нения здоровья и силы голоса актеры соблюдали разные диетические
правила, например, относительно умеренности в пище и питье и пр.
Мимика совершенно отсутствовала в сценическом искусстве греков
вследствие употребления масок; зато большое внимание обращалось
на жесты и телодвижения, придававшие большую выразительность
игре; их важность неоднократно отмечается авторами (например,
Аристотель. Риторика. II, 8 и др.). Относительно движений отдельных
членов тела и в особенности игры пальцами, заменявшей отчасти от-
сутствовавшую мимику, у древних существовало широко развитое
учение со множеством подробностей, о которых нам кое-что сообща-
ют Квинтилиан (XI, 65—136) и Донат в комментариях к комедиям
Теренция. Трагический костюм очень стеснял свободу движений ак-
теров, и потому их движения были поневоле медленны, плавны и
торжественны, особенно хождение; быстрая походка в трагедии встре-
чается лишь в виде исключения и всегда мотивируется. Высокие ко-
турны мешали даже твердой и уверенной походке трагических акте-
ров, которые поэтому охотно пользовались для опоры длинными пал-
ками и скипетрами (однако им, тем не менее, случалось иногда падать
на сцене). Отчасти вследствие этого страстные движения и бурные
сцены вроде единоборства, убийства и т. п. очень редко встречаются в
трагедии, тем более что и не подходят к ее величавому, торжественно-
му тону. В комедии вся игра была гораздо живее, что обусловливалось,
338
Расцвет греческих полисов
с одной стороны, характером представления, с другой —менее стес-
ненным костюмом. Впрочем, и в истории искусства трагических акте-
ров, чем далее оно развивалось, тем более древняя величавая сдер-
жанность уступала живости реалистического воспроизведения душев-
ных состояний. Актерам, привыкшим к строгой простоте эсхиловско-
го театра, казалось, что уже актеры Софокла унижали достоинство
трагической Музы слишком точным подражанием действительности.
Из более поздних времен есть немало свидетельств о чрезвычайно
сильном впечатлении, какое лучшие из греческих трагических акте-
ров умели производить на публику. Иллюстрациями частностей сце-
нического искусства служат сохранившиеся многочисленные изобра-
жения драматических сцен, как, например, ватиканская мозаика, пом-
пейские стенные картины, рисунки в рукописях Теренция, изображе-
ния на вазах и т. п.» (Латышев В. В. Очерк греческих древностей.
Ч. 2. СПб., 1997. С. 252—262).
Расположенные под открытым небом, греческие театры могли быть очень
большими и вмещали много зрителей. Так, например, театр Диониса в
Афинах вмещал до 17 тысяч зрителей, но это далеко не самый большой из
известных нам театров Древней Греции. Впоследствии, в эллинистическую
эпоху, были созданы театры, рассчитанные на 50 тысяч зрителей и более.
Первоначально театральные представления давались только во время
праздников Диониса и были составной частью этого культа. Лишь посте-
пенно театр стал приобретать самостоятельное значение в общественной
жизни и превратился в политическую трибуну, место отдыха и развлече-
ний. Высокий культурный уровень древних греков в значительной степени
следует приписать театру, который организовывал, воспитывал и просве-
щал народные массы. Наряду с театральными регулярно происходили му-
зыкальные, литературные и спортивные состязания, устраивавшиеся госу-
дарством. «Организуя из года в год игры и жертвоприношения, — говорил
Перикл в одном из своих передаваемых Фукидидом выступлений, — мы
доставляли нашей душе возможность получить многообразное отдохнове-
ние от трудов, равно как и благопристойностью домашней обстановки —
повседневное наслаждение, которое прогоняет уныние и тоску» (Фукидид,
II, 38). Неизвестный автор дошедшего до нас олигархического трактата о
конституции Афин считает любовь афинян к театральным представлениям
и празднествам одним из естественных следствий демократического строя.
Он говорит об этом, конечно, с иронией и злобой, но увлечение афинян
театром и празднествами, как и органическая связь театра с демократиче-
ским строем, не подлежит сомнению.
В V в. до н. э. установился определенный порядок проведения театраль-
ных состязаний. В них принимали участие три автора. Каждый из них пред-
лагал зрителям три трагедии, связанные сюжетным единством (трилогию).
Условия античного театра вызывали необходимость соблюдения трех
единств (места, времени и действия), которые впоследствии были теорети-
чески обоснованы Аристотелем. К трагической трилогии присоединяли еще
драму (действие сатиров).
Культура классической Греции
339
Содержание и мотивы греческих трагедий в высшей степени разнооб-
разны. В их основу обычно положен какой-либо миф о богах и героях,
чаще всего из так называемого кикла, т. е. цикла сказаний о Троянской
войне, фиванского цикла мифов и т. д. Реже пользовались каким-либо исто-
рическим фактом.
Расцвет греческой трагедии совпадает с золотым веком Перикла, с рас-
цветом афинской демократии и продолжается до конца Пелопоннесской
войны. Война не только не ослабила, но даже усилила страсть к театру.
Философ Платон говорит о «театрократии» как своего рода повальной
болезни, охватившей афинское общество. Расходы на театральные пред-
ставления, организацию празднеств и жертвоприношений достигли очень
большой суммы и были обременительны для государственного бюджета. В
самый разгар Пелопоннесской войны, после сицилийской катастрофы и
олигархического переворота четырехсот в 410—409 гг., афиняне истрати-
ли на устройство Панафинейских празднеств колоссальную сумму в пять
талантов и тысячу драхм. Расходы на театральное представления и празд-
нества в основном в виде литургий распределялись между богатыми граж-
данами (хорегия) и отчасти возмещались из средств полиса.
Мировую славу приобрели три корифея античной драмы: Эсхил, Со-
фокл и Эврипид. Старший из них, Эсхил (525—456), родом из Элевсина,
главного центра таинственных и мрачных Элевсинских мистерий, был со-
временником и непосредственным участником греко-персидских войн. Эс-
хил в своем творчестве соединил чувства и идеи двух поколений — демок-
ратического и аристократического. Многое в демократическом строе Афин
было чуждо Эсхилу, что и заставило его последние годы жизни прожить
вне Афин, в Сицилии. Античные ученые утверждали, что Эсхилом было
написано 90 трагедий и драм сатиров. Нам известны названия 72 пьес. Пол-
ностью до нас дошли семь трагедий — «Персы», «Семеро против Фив»,
«Скованный Прометей», «Просительницы» и одна трилогия «Орестейя»,
состоящая из трех трагедий: «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Эвмениды».
Ранние трагедии Эсхила были близки к первоначальному источнику
трагедии — Дионисовым дифирамбам. В этих трагедиях главная роль при-
надлежит хору, а роль актера еще относительно невелика. В поздних его
произведениях актер принимает более живое участие в действии и вводит-
ся второй актер, благодаря чему усложняется композиция и усиливается
драматизм трагедии.
Используя для своих трагедий мифологические и исторические сюже-
ты, Эсхил наполнял их глубоким философским и политическим содержа-
нием. Язык трагедий Эсхила — смелый, насыщенный метафорами и ориги-
нальными образами.
Одна из важнейших проблем в трагедии Эсхила — проблема судьбы,
рока. Столкновение свободной воли и непреодолимой судьбы, не завися-
щей ни от богов, ни от людей, составляет лейтмотив трагедий Эсхила. В
ном есть известная доля мистики, таинственности и суеверия, присущих
К’хицу и легко объясняемых исторически.
’ )схил жил в период великих событий греко-персидских войн и смены
аристократического строя демократическим. Мысли и чувства человека
340
Расцвет греческих полисов
были возбуждены всем происходившим, но его ум не был достаточно во-
оружен научными знаниями, чтобы решить вставшие перед ним вопросы и
проблемы. В этом причина мистицизма как трагедий Эсхила, так и вообще
греческой трагедии.
С идеей судьбы переплеталась идея возмездия: всякое преступление,
совершенное сознательно или бессознательно, неизбежно влечет за собой
возмездие. Отчетливее всего эта идея проведена в трилогии «Орестейя». В
мифе, который был положен в основу трилогии, рассказывалось о чудо-
вищном преступлении отца Агамемнона и Менелая, аргосского царя Ат-
рея, накормившего своего брата Фиеста мясом его собственных детей. Род
Атрея был проклят богами — и вот за преступления предков должны были
расплачиваться потомки. В первой части трилогии — «Агамемнон» — по-
казана судьба вождя ахейского войска. Победоносный царь Агамемнон,
счастливо избежавший гибели под стенами Трои, падает жертвой мести
своей супруги Клитемнестры, которой помогает ее любовник, сын Фиеста,
Эгисф. Но за гибель отца мстит своей матери сын Агамемнона, Орест (вто-
рая часть трилогии «Хоэфоры»). Матереубийцу за пролитую родственную
кровь преследуют богини мести Эринии (заключительная часть «Эвмени-
ды»). Спасаясь от них, Орест бежит в Афины, где богиня Афина учреждает
особый суд ареопага. Последний выносит Оресту оправдательный приго-
вор. Эринии, успокоенные Афиной, превращаются в Эвменид, благоде-
тельных богинь-покровительниц. Использованный Эсхилом мифологичес-
кий сюжет об оправдании Ореста отражает борьбу между отживающим
материнским и идущим ему на смену отцовским правом.
«Эвмениды» были поставлены в 458 г. до н. э., в пору небывалого обо-
стрения политической борьбы между афинской демократией и сторонника-
ми олигархического строя, когда вождь демократов Эфиальт повел атаку
на ареопаг — оплот афинских олигархов. В этой борьбе Эсхил поддержал
олигархов, выступив в «Эвминидах» в защиту ареопага как древнейшего
афинского учреждения, основанного самой богиней Афиной, покровитель-
ницей города.
Из всех трагедий, созданных Эсхилом, наибольшей известностью
пользуется «Прикованный Прометей». Это единственная дошедшая до на-
шего времени часть из утраченной трилогии Эсхила, написанной на сюже-
ты популярных в древности мифических сказаний о титане Прометее, сме-
ло вступившем в борьбу с богами за благо человечества. Прометей похи-
тил с небесного алтаря огонь и передал его людям. Он также научил людей
письму, счислению и ремеслам. Разгневанный Зевс жестоко покарал Про-
метея, действовавшего против его воли. Он велел приковать Прометея тя-
желыми цепями к скалам Кавказа и послал орла, терзавшего его тело когтя-
ми и выклевывавшего ему печень, которая за ночь вновь вырастала. Орел
снова и снова прилетал за своей кровавой пищей, и мучениям Прометея не
было конца. Но физические страдания не сломили гордого духа Прометея,
и он наотрез отказался пойти на какой бы то ни было компромисс с Зевсом
и примириться с ним.
Образ Прометея на протяжении многих веков воодушевлял смелых
поборников прогресса. Прометей — символ борца против всего пошло-
Культура классической Греции 341
го, ограниченного, самодовольного и неразумного — был высоко оце-
нен Карлом Марксом. «Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а
тот, кто присоединяется к мнению толпы о богах. Философия этого не
скрывает. Признание Прометея: «По правде, всех богов я ненавижу», —
есть ее собственное признание, ее собственное изречение, направ-
ленное против всех небесных и земных богов, которые не признают че-
ловеческого самосознания высшим божеством... Прометей, — пишет
Маркс, — самый благородный святой и мученик в философском кален-
даре»1.
Идея судьбы и возмездия, характерная для произведений Эсхила, еще
более отчетливо звучит в произведениях другого греческого трагика —
Софокла. Софокл (497—406) происходил из афинского предместья Коло-
на, был современником и горячим почитателем Перикла. Софокла называ-
ют Гомером греческой драматургии: он отразил в своих трагедиях золотой
век Перикла так же полно и ярко, как Гомер в своем эпосе жизнь, нравы и
представления эпической Греции. Все произведения Софокла пронизаны
сознанием величия и силы человеческого разума. Идея судьбы у Софокла
сочетается с прославлением человеческого гения, творца и созидателя ма-
териальных и духовных ценностей.
По преданию, Софокл написал 123 трагедии, из которых сохранилось
семь: «Царь Эдип», «Эдип в Колоне», «Антигона», «Филоктет», «Аякс»,
«Трахинянки» и «Электра».
Основная идея — идея неотвратимости судьбы — полнее всего выраже-
на в лучшей трагедии Софокла «Царь Эдип». В основу трагедии положено
сказание, или миф, об Эдипе, сыне фиванского царя Лая и его жены Иокас-
ты. Лаю было предсказано, что он погибнет от руки собственного сына,
который вступит^в брак со своей матерью. После того как у Лая и Иокасты
родился сын Эдип, Лай вспомнил предсказание и, проколов младенцу нож-
ки, приказал своему рабу-пастуху бросить его в горах на верную смерть.
Случайно пастух коринфского царя Полиба нашел брошенного ребенка,
сжалился над ним и принес его своему господину. Полиб оставил Эдипа у
себя и усыновил его.
Однажды Эдип посетил дельфийского оракула и узнал, что ему пре-
допределено судьбой убить своего отца и жениться на своей матери.
Думая, что речь идет о коринфском царе, которого он считал отцом,
Эдип поспешил оставить своих мнимых родителей и отправился стран-
ствовать. По дороге он встретил незнакомого ему человека, вступил с
ним в ссору и случайно убил его. Этот неизвестный был его родным
отцом Лаем.
Придя в Фивы, Эдип избавил город от страшного чудовища Сфинкса и
за это благодарными гражданами был провозглашен царем, занял дворец
прежнего царя, убитого им Лая, и женился на его жене, своей матери, Иока-
сте. Предрешение судьбы и предсказание оракула сбылись.
1 К. Маркс. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией
)пикура//Л/аркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 1. С. 26.
342
Расцвет греческих полисов
Обо всем этом зритель узнает по ходу действия трагедии. Софокл начи-
нает своего «Царя Эдипа» с момента, отделенного от рассказанных выше
событий большим промежутком времени.
Эдип долгое время счастливо правит в Фивах, но вот город поражает
страшное бедствие — чума. По представлениям греков, эпидемии насыла-
лись разгневанным богом Аполлоном. Эдип, узнав что гнев Аполлона выз-
ван присутствием в Фивах убийцы царя Лая, начинает его разыскивать, не
зная, что убийца — он сам. Ряд ужасных совпадений — и чудовищная исти-
на обнаруживается. Потрясенный Эдип выкалывает себе глаза (его жена и
мать Иокаста еще до этого кончает жизнь самоубийством), считая себя
недостойным видеть свет солнца.
Продолжением «Царя Эдипа» являются трагедии «Эдип в Колоне» и
«Антигона». Содержание «Антигоны» в нескольких словах таково. После
смерти Эдипа началась борьба за фиванский престол между его сыновьями
Этеоклом и Полиником, окончившаяся гибелью обоих соперников. Новый
царь Фив Креонт, зять Эдипа, приказал Этеокла похоронить с надлежащи-
ми почестями, а труп Полиника, поднявшего оружие против отечества (тра-
гедия Эсхила «Семеро против Фив»), выбросить собакам и птицам. Не-
смотря на приказ царя, Антигона, сестра погибших, похоронила труп По-
линика и тем самым навлекла на себя гнев Креонта. Креонт приказал заточить
Антигону в подземелье, где она должна была погибнуть от голода. Но воз-
любленный Антигоны, сын Креонта, Гемон, пробрался в подземелье, что-
бы освободить свою невесту; однако было уже поздно: Антигона лишила
себя жизни. В отчаянии Гемон тоже убйвает себя; наконец, мать Гемона
также умирает, не пережив гибели своего любимого сына.
Несомненно, сам Софокл — на стороне Антигоны, выполняющей «за-
кон богов», который, по мнению поэта, выше законов, установленных людь-
ми, — в данном случае закона Креонта.
Судьба и возмездие в трагедиях Софокла выступают совершенно отчет-
ливо, однако они не сковывают свободную человеческую волю. Софокл
изображает человека как сознательное существо, несущее ответственность
за совершаемые им поступки. Именно сознанием собственной ответствен-
ности можно объяснить то, что герои Софокла довольно непринужденно
ведут себя с богами.
У Эсхила судьба близка к божеству, у Софокла она — отвлеченное
понятие, находящееся вне человека, а у Еврипида, третьего великого тра-
гика Афин, судьба заключена в самом человеке. Еврипид отождествляет
судьбу с доминирующей страстью человека. Еврипид был творцом реаль-
ной психологической драмы.
Биография Еврипида мало известна. По одним сведениям, Еврипид
(480—406) был сыном торговца и торговки зеленью. Но данные эти вряд ли
достоверны: они исходят от авторов комедий, которые были настроены
против Еврипида. Из других биографических данных заслуживает внима-
ния упоминание о том, что у Еврипида было значительное книжное образо-
вание. Трагедии Еврипида несомненно свидетельствуют о том, что он был
очень образованным человеком, учеником софистов и сторонником демо-
кратии.
Культура классической Греции
343
Еврипид проводил в своих произведениях идеи софистов, делая их по-
нятными и доступными широкой публике. В его произведениях нашли от-
ражение все великие проблемы, которые волновали умы и чувства его сто-
ронников. Природа богов и людей, значение культа, естественное право,
права женщин, семья и т. д. — все эти вопросы прямо или косвенно стави-
лись в трагедиях Еврипида.
В противоположность Софоклу, героями которого были не реальные, а
идеальные люди, такие, как Эдип и Антигона, Еврипид изображал челове-
ческие страсти, высокие и низменные. В этом отношении его можно счи-
тать предшественником и учителем Шекспира. Влияние Еврипида на миро-
вую литературу и театр очень велико.
Самой совершенной трагедией Еврипида является «Медея».
Оскорбленная Медея, брошенная на произвол судьбы мужем, который
предпочел ей дочь коринфского царя, восстает против унижения своего
человеческого достоинства и клянется отомстить Ясону. Месть ее страш-
на: она убивает не только возлюбленную Ясона и ее отца, но и своих соб-
ственных детей. Борьба противоположных чувств отчаявшейся, охвачен-
ной безумной жаждой мести женщины, с одной стороны, и нежно любящей
матери — с другой, составляет психологический фон «Медеи».
«Ваша мать, лишенная своих детей, должна влачить печальное суще-
ствование. Вам самим уже не суждено ее видеть. Вам предстоит перейти в
иную жизнь... О горе, горе! О мои дети! Зачем этот ласковый взгляд? Зачем
эта улыбка, последняя улыбка? О горе! Что делать мне, несчастной? Бод-
рость оставляет меня, о женщины, когда встречаю ясный взор моих детей.
Нет, не могу: прочь от меня, злодейский замысел. Я увезу их отсюда. Если
мне нужно наказать их отца, то зачем карать его несчастных детей и моим
собственным двойным несчастьем? Нет, нет, прочь от меня, мой замысел!»
Однако неудержимое чувство ревности и мщения побеждает:
«Умрете вы, — восклицает Медея, убивая детей. — Я не потерплю,
чтобы мои дети подвергались оскорблениям и насилию. Их гибель все рав-
но неизбежна. Я, давшая им жизнь, лучше убью их сама. Их судьба решена,
ничто не может избавить их... Будьте счастливы, только не здесь. Отец от-
нял у вас счастье на земле. Страсть, толкающая человека на величайшие
преступления, сильнее внушения рассудка» (Еврипид. Медея, 1036—1048).
Невыносимые страдания и безудержный гнев против несправедливости
толкают героиню Еврипида на этот кровавый шаг.
Трагедия заканчивается пением хора, напоминающего зрителям о все-
могущей слепой судьбе, пути которой непреложны и непостижимы.
Кроме «Медеи» Еврипиду принадлежат «Электра», «Ифигения в Авли-
де», «Ифгения в Тавриде», «Гекуба», «Ипполит», «Молящие о защите»,
«Орест» и др. Полностью сохранилось 18 трагедий Еврипида и одна драма
сатиров («Циклоп»), не считая большого числа отрывков из разных не до-
шедших до нас трагедий. Всего им было написано 92 пьесы.
Общественные мотивы, которые звучат в греческих трагедиях, нашли
яркое выражение и в комедии.
Аристотель сообщает, что комедия родилась из так называемых фал-
лических (полных обрядовой разнузданности) песен, исполнявшихся
344
Расцвет греческих полисов
подвыпившей толпой поселян во время сельских Дионисий. Шествие этой
толпы называлось комос. Слово «комедия» буквально означало «песни во
время комоса». Впоследствии комические песни были объединены с народ-
ной драмой, и таким образом возник новый литературный жанр — комедия.
Сюжетом древней комедии служила прежде всего политическая и идеоло-
гическая борьба; комедии в древнейший период были очень злободневны.
Греческие комедии отличались большей вольностью в подборе слов,’выра-
жений и сцен, чем трагедия и драма, которые создавались по более строгим
правилам. Особенно вольными были комедийные пляски. Женщины и дети
на представлениях комедии не присутствовали.
Более свободное содержание комедий обусловило и более развитую
сценическую технику. Это открывало широкие возможности для обраще-
ния автора к зрителям по ходу сценического действия от имени героев и от
имени хора. Действующих лиц в комедиях было значительно больше, чем в
трагедиях; костюмы и декорации ярче и пестрее, а маски разнообразнее.
В демократических Афинах богатейший материал для комедий давала
сама политическая жизнь. Афинская комедия классической эпохи была по
преимуществу комедией политической. Непревзойденным мастером поли-
тической комедии считался Аристофан (450—388), уроженец Афин. До
нас дошло 11 его пьес.
Главной мишенью аристофановского сарказма служили вожди афин-
ского демоса. В двух комедиях — «Вавилоняне» (сохранились только от-
рывки) и «Всадники» (о которой упоминалось выше) — был введен Кле-
он — лидер радикальных демократов. Само собой разумеется, образ Клео-
на в изображении Аристофана далек от исторической действительности.
Аристофан жил в сложный и бурный период афинской истории — пери-
од Пелопоннесской войны. В его комедиях нашли отражение все крупные
события этой эпохи мировой истории. Так, в комедии «Мир» (421 г.
до н. э.) жесточайшим образом осмеяна военная партия, вовлекшая Афины
в Пелопоннесскую войну и разрушившая их благосостояние. Главное дей-
ствующее лицо комедии, Тригей, на навозном жуке поднимается на небо и
узнает, что причина всех бедствий афинян в том, что богиня мира заперта в
пещере и не может рассыпать свои блага на афинский полис, на виноград-
ники, оливковые рощи, реки и моря. Виноградарь Тригей освобождает бо-
гиню мира, и тогда все входит в нормальную, мирную колею. Люди живут,
радуются, пьют, едят и любят. Все веселятся, за исключением одних ору-
жейников, главных виновников войны, погруженных в глубокую печаль.
Идея мира проводится также в комедии «Лисистрата», поставленной на
афинской сцене в 411 г. до н. э. На этот раз мира требуют женщины и для
достижения этой цели расстаются со своими мужьями. Заговором женщин
руководит Лисистрата, по имени которой и названа комедия. В пьесе «Жен-
щины в народном собрании», поставленной в 392 г. до н. э., Аристофан
вводит нас в обстановку напряженной политической борьбы между суще-
ствовавшими в Афинах группировками, знакомит с политическими лозун-
гами и программами того периода. В комедии «Плутос» («Богатство», 388 г.
до н. э.) изображается страсть афинян к приобретению богатств какими
угодно средствами.
Культура классической Греции
345
Ядовитые стрелы Аристофана были направлены не только против поли-
тических деятелей, но и против писателей и философов. В «Лягушках» (405
г. до н. э.) Аристофан выводит знаменитых афинских трагиков Эсхила и Ев-
рипида, которые интригуют друг против друга. Историческая ценность этой
комедии состоит в том, что, вне зависимости от присущей ей пародийной
формы, она знакомит нас с литературными спорами того времени и дает
глубокую и меткую характеристику творчества двух великих трагиков.
Присутствовавший при споре Эсхила с Еврипидом бог Дионис в конце
концов останавливает спорящих:
Не дело ведь, чтоб трагики бранились, как разносчики.
Симпатии самого Аристофана определенно на стороне консерватора
Эсхила, а не новатора Еврипида.
«Но разве, — вмешивается в разговор Гера, — нет в Афинах массы
иного рода юнцов, плодящих тысячами трагедии и в тысячу раз более без-
дарных и болтливых, чем Еврипид?» На это Дионис, выступающий от лица
Аристофана, отвечает: «Да, но ведь это мелкие, сухие ветки, болтуны,
щебечущие, как ласточки-перебойщики, творческая сила которых истоща-
ется одной пьесой, которые сразу выплевывают свое дарование трагиче-
ской музе» (Аристофан. Лягушки).
«Облака» (423 г. до н. э.) представляют собой сатиру на софистов, к
которым Аристофан причисляет также Сократа, и на новые принципы вос-
питания. В «Осах» (422 г. до н.э.) Аристофан осмеивает манию сутяжниче-
ства, присущую его согражданам, в «Птицах» (413 г. до н. э.) — демагогов,
вовлекающих афинян во всякого рода рискованные предприятия. После-
дняя комедия написана Аристофаном под явным впечатлением сицилийс-
кой экспедиции, принесшей афинянам столько несчастий. Влияние Арис-
тофана на современников было очень велико. Его злободневные комедии,
написанные простым и доступным языком, — действенная форма полити-
ческой агитации, находившая широкий отклик среди современников.
Лирика во второй половине V в. до н. э. несколько отошла на задний
план. Расцвет ее связан с более ранним, предшествующим победе демокра-
тического строя периодом. Из прозаических произведений V в. до н. э.
особенное значение приобрели исторические труды Геродота и Фукидида.
Труды эти не только содержат ценнейшие для нас исторические сведения,
но и как особый литературный жанр занимают очень важное место в разви-
тии греческой литературы.
3.	Искусство
Наряду с театром и всенародными празднествами в греческих полисах и
особенно в демократических Афинах велика была общественная роль ар-
хитектуры, живописи и скульптуры. Эти виды искусства оказывали непос-
редственное каждодневное влияние на эмоции и умы современников, вос-
питывали в них чувство прекрасного, гармонического и возвышенного.
Как и у других народов, искусство греков родилось на основе практичес-
кой деятельности, вышло из ремесла и на известной ступени развития обо-
собилось в самостоятельную отрасль творчества. Выделение искусства
346
Расцвет греческих полисов
из ремесла предполагало не только высокий уровень культуры, но и соот-
ветствующую высокую степень технического мастерства, совершенства
инструментов и умения пользоваться материалом.
К V в. до н. э. относится расцвет греческой архитектуры, прошедшей
длительный путь развития. К этому времени окончательно сформирова-
лись два главных архитектурных стиля: дорический — величественный и
строгий и ионический — более легкий и изящный. В этот же период начи-
нает складываться коринфский стиль — пышный и изысканный, получив-
ший наибольшее распространение в следующем веке. Каждому из этих сти-
лей были свойственны не только те или иные формы архитектурных дета-
лей, но и определенная система пропорций всего сооружения. Стройность
и величественность греческих построек достигалась благодаря гармонич-
ному сочетанию отдельных частей зданий, каждая из которых несла опре-
деленные конструктивные функции.
Греческие храмы чаще всего представляли собой прямоугольные зда-
ния, поставленные на ступенчатые возвышения — стилобаты. Фасады хра-
мов обычно украшались колоннами. В V в. до н. э. окончательно сложился
так называемый периптер. Храмы этого типа были окружены колоннадой
не только по фасадам, но и со всех четырех сторон, в отличие от простиля,
обрамленного колоннадой только по сторонам фасада.
По своей внутренней планировке греческие храмы, как правило, дели-
лись на примыкающие друг к другу помещения. Через главный вход посети-
тели храма попадали в вестибюль (пронаос). За вестибюлем следовало ос-
новное помещение храма (наос), украшавшееся колоннами. Здесь перед
статуей божества, которому был посвящен храм, происходили главные
культовые священнодействия. За этим помещением часто находилось еще
одно (опистодом), приспособленное для хранения предметов культа, со-
кровищ и ценностей, принадлежащих как храму, так и, очень часто, госу-
дарству.
Независимо от того, в каком стиле строился храм, он состоял почти из
одних и тех же архитектурных элементов, которые делились на несущие
конструкции, т. е. колонны, и несомые — перекрытия. Так называемый ор-
дер, т. е. строго определенная система расположения колонн и находящих-
ся на них горизонтальных перекрытий, и лежит в основе упоминавшихся
выше трех главных архитектурных стилей — дорического, ионического и
коринфского.
Колонна состояла из самого ствола, слегка сужающегося кверху, и вен-
чающей части — капители — подушки, принимавшей на себя тяжесть пере-
крытия. Ствол колонны покрывался желобками — каннелюрами. Ионичес-
кие и коринфские колонны ставились на невысокий пьедестал.
На капителях колонн располагался архитрав, или эпистиль, — глад-
кая балка. Над архитравом помещался фриз. В сооружениях дорического
стиля он состоял из чередующихся триглифов и метоп. Триглиф — укра-
шенный тремя вертикальными врезами прямоугольник — некогда, в эпо-
ху деревянной архитектуры, был торцом балки перекрытия. Метоп —
плоская плита, закрывающая пространства между триглифами, — обрам-
лялся живописью и скульптурой. Ионический фриз представлял собой
Культура классической Греции
347
непрерывную ленту скульптурных украшений. Над фризом находился
карниз. Архитрав, фриз и карниз составляли вместе так называемый ан-
таблемент.
Треугольное пространство под скатами крыши на фасадных (торцовых)
сторонах называлось фронтоном. Фронтоны украшались скульптурами.
Скульптурные украшения по углам фронтонов назывались акротериями.
Храмы разных стилей отличались друг от друга формами капителей,
оформлением фриза, архитектурными деталями и, самое главное, различ-
ными пропорциями — соотношениями частей.
Широкой известностью пользовался храм Афины Ахайи на острове
Эгине, фронтоны которого были увенчаны скульптурными композициями,
изображавшими битву греков с троянцами, — аллегорическое напомина-
ние о греко-персидских войнах, и храм Зевса в Олимпии, также украшен-
ный великолепной скульптурой.
Однако в классический период строительная деятельность шире всего
развернулась в Афинах. Со времени Писистрата, Кимона и в особенности
Перикла в Афинах появляется ряд замечательных построек — храмов,
портиков, зданий для гимнастических и музыкальных состязаний и т. д.
Все это — здания общественного характера; интересных в архитектурном
отношении частных построек в период расцвета демократии Афины, как и
Греция вообще, не знали.
Великолепным памятником строительного искусства классической эпо-
хи был Парфенон — храм Афины-девы — покровительницы города. Это
замечательное сооружение даже теперь, в полуразрушенном состоянии,
восхищает гармонией пропорций, строгой простотой и ощущением мону-
ментальности, которое тем удивительнее, что Парфенон в сущности не
был особенно велик (общая площадь его всего около двух тысяч квадрат-
ных метров — 30*70). Строителями Парфенона были зодчие Иктин и Кал-
ликрат. Парфенон стоял на акрополе, где находились и другие всемирно-
известные сооружения: Эрехтейон — необычайно изящный храм, постро-
енный в ионическом стиле, и маленький храм Ники Аптерос (бескрылой).
11а акрополь можно было попасть через роскошный, украшенный колонна-
ми вход — пропилеи. Акрополь был центром общественной и религиозной
жизни Афин.
Метопы и фронтоны Парфенона были украшены скульптурными изоб-
ражениями, воспроизводящими героические рассказы и легенды, а на фри-
зе, расположенном не над колоннами, а несколько позади них, на самой
стене здания, была изображена процессия Панафинейского праздника в
Афинах. В самом храме находилась статуя Афины.
До XVII в. древний Парфенон сохранился в относительно хорошем со-
стоянии, но в конце XVII в., во время войны турок с венецианцами, здание
11арфенона сильно пострадало. Многие уцелевшие скульптуры Парфено-
на собрал англичанин Эльджин, перевез их в Англию и подарил Британско-
му музею.
Большая часть скульптурных украшений Парфенона и стоявшие на
акрополе статуи были выполнены под руководством и при непосредствен-
ном участии величайшего скульптора Древней Греции, друга и советника
348
Расцвет греческих полисов
Перикла — Фидия. Видимо, общая перепланировка акрополя была тоже
намечена им. Из работ Фидия, выполненных в Афинах, особую славу заво-
евали бронзовые статуи Афины Промахос (предводительницы в битве),
воздвигнутой на акрополе, и Афины Парфенос (девы). Последняя находи-
лась в самом Парфеноне и была исполнена в так называемой хрисоэлефан-
тинной технике (золото и слоновая кость на деревянной основе). Высота
ее достигала 12 метров. Афина стояла опираясь на копье, и ее золотые
одежды ниспадали до земли. В правой руке она держала небольшую статую
Победы (Ники). На щите была изображена борьба греков с амазонками, на
бортах сандалий в рельефе — битва кентавров с лапифами.
Не меньше удивления и восторга у современников и последующих по-
колений вызвала величественная статуя Зевса в Олимпии, исполненная так-
же в хрисоэлефантинной технике. Эти и другие произведения Фидия до нас
непосредственно не дошли и известны либо по литературным их описани-
ям, либо по плохим и поздним копиям.
Исключение составляют скульптуры, украшавшие Парфенон снаружи,
в особенности его фриз, в создании которого Фидий принимал, по-видимо-
му, непосредственное участие. Во всяком случае общая композиция скуль-
птурного убранства Парфенона безусловно принадлежит ему.
В Афинах работал и другой известный скульптор V в. до н. э. — Мирон.
До нас дошла в мраморных копиях его скульптура «Дискобол», отлитая из
бронзы, в которой художнику великолепно удалось передать динамичную
напряженную позу атлета перед броском диска.
Современником Фидия был Поликлет из Аргоса, глава аргосской шко-
лы скульпторов. Талант Поликлета нашел наивысшее выражение в исклю-
чительно тонком и правдивом изображении человеческого тела. К лучшим
произведениям Поликлета принадлежали «Дорифор» (копьеносец) — юно-
ша идеального сложения, несущий копье; «Раненая амазонка»; «Диаду-
мен» — юноша-атлет, надевающий повязку победителя, и особенно мону-
ментальная статуя Геры из золота и слоновой кости в храме Геры в Арголи-
де. Поликлет известен не только как первоклассный мастер-практик, но и
как теоретик искусства, стремившийся установить и обосновать законы
пропорциональности частей и гармонии человеческого тела.
Кроме архитектуры и скульптуры, больших успехов в Греции достигла
также живопись. Она опережала пластику и скульптуру, которые посте-
пенно заимствовали у нее свои сюжеты. Однако картины греческих масте-
ров до нас не дошли и известны лишь по описаниям и копиям.
Крупнейшим представителем греческой живописи был Полигнот, уро-
женец Фасоса (V в. до н. э.), живший и творивший в Афинах; он прославил-
ся своими картинами, помещенными на стенах «Пестрого портика» в Афи-
нах и лесхи (беседки) книдийцев в Дельфах.
Представление о сюжетах и характере произведений Полигнота дают
описания его картин у Павсания, а о стиле и манере живописи Полигнота
можно судить по образцам вазовой живописи. Мастера-ремесленники, рас-
писывавшие вазы, находились под сильным влиянием Полигнота и часто ис-
пользовали его композиции. В настоящее время устанавливают влияние твор-
чества Полигнота даже на самого Фидия. Новое направление в живописи
Культура классической Греции 349
было представлено Аполлодором (вторая половина V в. до н. э.). Плиний
говорит, что Аполлодор прославился своей кистью по всей Греции. Апол-
лодору приписывают умение размещать свет и тень и передавать перспек-
тиву на своих многокрасочных картинах.
Искусство IV в. до н. э. продолжает и развивает традиции высокой клас-
сики. Оно характеризуется, с одной стороны, некоторым спадом героиче-
ского пафоса и гражданственности, что было связано с кризисом рабовла-
дельческих полисов, и, с другой — усилением интереса к духовной жизни
и индивидуальности человека.
Пелопоннесская война, естественно, вызвала некоторый упадок строи-
тельства, особенно в побежденных Афинах. Однако в Пелопоннесе строи-
тельство продолжалось. Особенно характерен для поздней классики дори-
ческий храм Афины Алей в Тегее. По словам Павсания, он считался самым
красивым в Пелопоннесе.
В дорической архитектуре мы встречаем теперь стремление к изяще-
ству и изысканности. Орнаментальные части зданий стали нередко укра-
шать элементами коринфского стиля, например коринфскими капителями.
Архитектура малоазийских греков существенно отличалась от архи-
тектуры Европейской Греции. В Малой Азии появились совершенно новые
тенденции, сказавшиеся в постройке пышных, огромных сооружений. Осо-
бенной грандиозностью и великолепием отличалась гигантская гробница
правителя Карии Мавсола — мавсолей (середина IV в. до н. э.), построен-
ный в Галикарнасе Пифеем и Сатиром.
Живопись IV в. до н. э., как и живопись V в. до н. э., известна лишь по
копиям и описаниям. Она добилась больших успехов в овладении цветом и
перспективой. Художник Никий ввел в живопись блик. Живописец Апел-
лес, придворныу мастер Александра Македонского, создал прославлен-
ную картину «Афродита Анадиомена», находившуюся на острове Косе в
святилище Асклепия. Апеллес же написал портрет Александра, отличав-
шийся правдивостью и жизненностью изображения. Слава его была столь
велика, что его имя в последующие века стало нарицательным.
Гораздо лучше живописи сохранилась скульптура IV в. до н. э. Одним из
величайших мастеров Греции был Скопас, творивший в первой половине
IV в. до н. э. В образах Скопаса уже нет ясного спокойствия произведений
высокой классики, они полны необычайного внутреннего напряжения и про-
тиворечивых страстей. Скопасу принадлежит скульптурная декорация (и по-
стройка) храма Афины Алей, часть скульптур Галикарнасского мавзолея и
множество других произведений, большая часть которых до нас не дошла.
Младшим современником Скопаса был Пракситель, создавший возвы-
шенно прекрасные образцы, в которых тонко передан внутренний мир чело-
века. До нас дошла в подлиннике статуя Праксителя, изображающая Гермеса
с младенцем Дионисом. Эту вещь роднит с классикой V в. до н. э. стремление
художника создать идеально прекрасного человека. Однако лицо Гермеса
выражает сосредоточенное раздумье, придающее этому произведению не-
свойственный высокой классике оттенок скрытого и напряженного драма-
тизма. Широким признанием пользовалась и статуя Афродиты, находивша-
яся на полуострове Книде и дошедшая до нас лишь в копиях.
350
Расцвет греческих полисов
Лисипп жил позже Скопаса и Праксителя, он был современником Алек-
сандра Македонского и его любимым мастером. Лисипп работал только в
бронзе. Его статуи отличались выразительностью и относительной инди-
видуальностью. Он отлично умел передать движение, мимолетные оттенки
чувств человека.
Необычайной привлекательностью обладает его «Отдыхающий Гермес»,
в фигуре которого передано и ощущение легкой усталости и намерение
юного бога продолжать путь. Лисипп был и выдающимся портретистом;
созданный им портрет Александра отличался тонкостью психологической
характеристики и подчеркнутой экспрессией.
Искусство классического периода проникнуто высоким гражданским
пафосом, носит ярко выраженный общественный характер. Здоровый, силь-
ный, отважный человек, наделенный прекрасными моральными качества-
ми, привлекал внимание художников. В этом смысле искусство Греции было
демократическим, но эту демократичность надо понимать в античном зна-
чении слова. Мужественная красота, строгое величие, глубокая человеч-
ность, простота и благородство — эти черты искусства классической Гре-
ции объясняют непреходящее значение его в мировой культуре. Классичес-
ким периодом развитие греческой истории и культуры, однако, еще далеко
не заканчивается. За классическим последовал эллинистический период,
вписавший новую яркую страницу в историю античного искусства.
Несмотря на непрерывные войны и кризис материковой Греции, литера-
турная и художественная деятельность эллинов не прекращается, но куль-
турные центры передвигаются на Восток. С конца IV в. до н. э. центрами
греческой культуры становятся Македония, Египет, малоазийские города и
резиденции эллинистических царей.
4.	Ионийская натурфилософия
и начало науки
История греческой философии начинается со времени появления на
исторической арене натурфилософов. Иония — страна первых греческих
мудрецов и поэтов. Больше, чем другие области греческого мира, Иония
была связана с культурными странами Древнего Востока. Многовековой
опыт и многовековые наблюдения, накопленные в Вавилоне, Египте и дру-
гих восточных странах, были использованы греческими мыслителями, ко-
торые или непосредственно знакомились с достижениями восточной на-
уки, или воспринимали ее через посредство других народов (лидян, фини-
кийцев). Несколько позже, чем в Ионии, возникли философские учения в
эллинских городах-государствах Сицилии, Южной Италии, островов Эгей-
ского моря и Балканского полуострова. Различные сведения, заимствован-
ные у народов Древнего Востока, были греками критически переработаны.
Политическая и идеологическая борьба внутри полисов, стимулировавшая
их развитие, способствовала освобождению от традиционных верований.
В Греции жречество не представляло собой особого сословия или касты и
отсутствовала обязательная религиозная догматика, грекам была доступна
Культура классической Греции
351
в известной степени свобода мысли, и это привело к отделению науки и
философии от религии, чего не знала древневосточная культура.
Дальнейшие пути развития греческой философии определила борьба
между двумя главными ее направлениями — материализмом и идеализмом.
На ранней стадии своего развития философия не была отделена от есте-
ственно-научных и математических знаний. Первыми греческими философа-
ми были натурфилософы — астрономы и математики, изучавшие природу,
происхождение мира и его развитие. Среди ионийских философов широкую
известность приобрел Фалес из Милета (ок. 624—547). Основатель ионий-
ской философии, Фалес замечателен тем, что он сделал смелую для своего
времени попытку создать монистическую философию природы. Он может
быть с полным правом назван первым греческим философом-материалис-
том. Выросший в условиях неустойчивой социальной жизни малоазийских
городов и много путешествовавший, Фалес всюду наблюдал жизнь и движе-
ние. Может быть, именно поэтому основным элементом мира Фалес считал
воду как вечно движущийся и в то же время неизменный элемент природы.
Вода, соединяющая вечное движение с вечным покоем и растворяющая в себе
все вещества, признавалась им источником жизни всего мира, в том числе,
следовательно, и человека. Землю Фалес представлял плавающей в этой пер-
воначальной воде, которая наполняет весь мир. Небесное полушарие обра-
зует свод над земной поверхностью. Фалес известен не только как физик, но
и как математик. Он знал, как измерить высоту египетских пирамид на осно-
вании отбрасываемой ими тени, определил значение для мореплавания со-
звездия Малой Медведицы, предсказал солнечное затмение (585 г. до н. э.)
и т. д. Фалес считался основоположником древнегреческой астрономии. Греки
причисляли Фалеса к семи мудрецам.
Философ Анаксимандр, современник Фалеса (ок. 610—546), в своем
сочинении «О природе» объявляет началом мира апейрон — бесконечную,
бессмертную, находящуюся в вечном движении первостихию — материю.
Из этой первостихии выделяются два противоположных начала — твердое
и жидкое, тепло и холод, из которых путем различных комбинаций образу-
ется все видимое нами: земля, вода, воздух и огонь. Таким образом, Анак-
симандр считал, что в материальном мире, образованном из единой перво-
стихии, присутствуют противоположные начала, из которых и формиру-
ются вещи. В центре философской системы Анаксимандра — вопрос о
происхождении и развитии органического мира. Мир (космос) представ-
лялся Анаксимандру началом, вечно порождающим новые жизни. Живот-
ный мир эволюционирует: все животные первоначально обитали в воде,
затем часть их приспособилась к жизни на суше. От рыбы происходил, по
мнению Анаксимандра, и человек. В области математики Анаксимандру
приписывают составление курса по геометрии, в географии — составление
географических карт, изготовление модели небесной сферы, постановку
вопроса о шарообразности земли, изобретение солнечных часов.
Третий представитель ионийской философии, Анаксимен (585—525),
вместо неопределенной первостихии Анаксимандра избрал совершенно
определенный элемент природы — воздух, как все содержащее и объединя-
ющее начало. Из воздуха путем разрежения и сгущения образуется видимый
352
Расцвет греческих полисов
мир. Из воздуха все рождается, и в него снова возвращается. Люди, живот-
ные и растения вдыхают частицы воздушного начала, дающего им жизнь и
движение.
Таким образом, ионийские материалисты считали, что в основе всех
жизненных явлений лежит единое начало, «...здесь, — пишет Энгельс, ха-
рактеризуя этих философов, — перед нами уже полностью вырисовывает-
ся первоначальный стихийный материализм, который на первой стадйи сво-
его развития весьма естественно считает само собой разумеющимся един-
ство в бесконечном многообразии явлений природы и ищет его в чем-то
определенно-телесном, в чем-то особенном, как Фалес в воде»1.
В учении Анаксимандра и Анаксимена можно отметить и некоторые
атеистические тенденции. Согласно Анаксимандру, миры бесконечной и
единой вселенной создаются, развиваются и уничтожаются помимо воли
богов. Кроме того, он считал, что боги тоже возникли из воздуха, т. е.
материального начала.
Крупнейшим греческим материалистом и диалектиком был Гераклит из
Эфеса (ок. 530—470). К сожалению, наши сведения о Гераклите отрывоч-
ны и противоречивы. По преданию, Гераклит вел аскетический образ жизни
и уединялся в горы, уходя в свои мысли. Жил Гераклит в бурную эпоху
греческой истории, в период постоянных войн и переворотов, обострен-
ной социальной борьбы и частой смены правительств. Все это не могло не
отразиться на его взглядах. Источником всего существующего Гераклит
считал борьбу (войну). «Война — отец всех вещей» («Полемос патер пан-
тон»). Борьба противоположностей — основа всякого бытия и мысли.
В природе и в социальной жизни происходит вечное движение, все те-
чет и изменяется. Непостоянна даже река, в которую дважды входишь. Бы-
тия и небытия как самостоятельных категорий не существует. В процессе
вечного движения и перемен бытие незаметно переходит в небытие, и на-
оборот. Гераклит подчеркивает тем самым, что все окружающие нас явле-
ния переходят в свою противоположность. «В одни и те же воды мы погру-
жаемся и не погружаемся, мы существуем и не существуем».
В своих объяснениях вселенной Гераклит, таким образом, подходит к
диалектическому пониманию природы, и в этом его огромная заслуга с точ-
ки зрения науки. «Мир, — учил Гераклит, — единый из всего, не создан
никем из богов и никем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнем,
закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим».
В достаточной мере отчетливые представления Гераклита о взаимосвя-
зях между противоположными явлениями, конкретности всякой истины и в
то же время зависимости ее от определенных условий запечатлены в следу-
ющих его высказываниях: «...бессмертные смертны, смертные бессмерт-
ны, смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают»;
«...морская вода — чистейшая и грязнейшая; рыбам она пригодна для питья
и целительна, людям же для питья непригодна и вредна».
1 Энгельс Ф. Диалектика природы/М/яркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. Изд.
2-е. С. 502.
Культура классической Греции
353
Причина наших заблуждений, по Гераклиту, коренится не в несовер-
шенстве наших чувств, а в ограниченности нашего разума. Истинное по-
знание возможно только при постижении процесса бытия. Орудием позна-
ния служит разум, содержащий часть «божественного эфира». Основной
функцией разума является синтез, т. е. обобщение в одной мысли разроз-
ненных эмпирических наблюдений. В способности к синтезу Гераклит ус-
матривал различие между умными и глупыми. Умный от глупого отличает-
ся тем, что он стремится познать общее, а глупый удовлетворяется деталя-
ми. Признание чувства первоначальным источником познания и
субъективности познания сближает Гераклита с софистами. Гераклит ма-
териалистически подходил к объяснению психической жизни, считая, что
душа материальна и представляет собой одно из состояний огня — матери-
альной первоосновы природы.
Свои мысли Гераклит изложил в трактате «О природе». От трудов Ге-
раклита, как и от сочинений других греческих философов до нас дошли
лишь короткие отрывки и отдельные изречения, сохранившиеся в виде ци-
тат в трудах более поздних авторов. Писал Гераклит изысканным стилем, в
его сочинениях очень много афоризмов, не всегда понятных. Отсюда его
прозвище — Гераклит Темный.
Синтезирующую функцию разума признавал также Анаксагор (ок. 500—
428) из города Клазомен в Малой Азии, современник, учитель и друг Пе-
рикла. В противоположность ионийцам, считавшим основой мира какую-
либо одну стихию, Анаксагор в трактате «О природе» выдвигал бесконеч-
ное множество стихий-элементов, или семян (гомойомериев). Из множества
стихий, постоянно расщепляющихся на качественно новые элементы, об-
разуется вселенная. Создание и упорядочение вселенной есть результат
действия мирового разума, «чистейшего и тончайшего из всех веществ».
Однако в отличие от Гераклита Анаксагор был близок к механистическому
пониманию развития, утверждая, что изменения явлений сводятся к соеди-
нению и разъединению однородных частиц, тогда как Гераклит учил, что
явления переходят в свою противоположность.
Подобно многим своим современникам, Анаксагор занимался матема-
тикой и астрономией. Он считал, что звезды суть раскаленные массы, что
Луна получает свой свет от солнц и т. д. Сама Луна представлялась Анак-
сагору подобной Земле и населенной живыми существами.
Согласно античной традиции, Анаксагор был сыном богатого клазо-
мснского гражданина, но пренебрег богатством и почетом в родном горо-
де, всецело отдавшись науке. Став нищим, Анаксагор гордился тем, что
своим разорением обязан науке, освободившей его от житейской суеты.
Достигнув славы и влияния при Перикле, в конце своей жизни Анаксагор,
обвиненный в безбожии, был вынужден удалиться из Афин и глубоким ста-
риком умер в изгнании в городе Лампсаке. «В этой могиле, — гласила
надпись на его могиле, — лежит великий Анаксагор, дух которого подни-
мался до высочайших истин».
Материалистическая философия развивалась в борьбе с идеалистиче-
скими философскими учениями. Два основных направления идеалистиче-
ской философии представлены школой Пифагора и Элеатской школой.
IИ< юрия Древней Греции
354
Расцвет греческих полисов
Пифагор (ок. 580—500), уроженец острова Самос, был ученейшим че-
ловеком своего времени. Верховным началом всего сущего Пифагор счи-
тал число. Вся природа, по теории Пифагора, есть не что иное, как комби-
нация чисел и величин. Все в природе живет и изменяется, лишь одно число
остается вечно неизменным. Следовательно, число есть основа всех ве-
щей, первоисточник мира. Каждое явление может видоизменяться до бес-
конечности, но численный его атрибут остается постоянным.
Занятия математикой и философией Пифагор считал высшей самоце-
лью человеческой жизни. Жизнь, говорил он, подобна Олимпийским иг-
рам, где одни ищут славы и венков, другие — выгод, а третьи, настоящие
философы, или друзья мудрости, приходят наслаждаться самым дивным
зрелищем: картиной мира. Наблюдение и познание мира, доступное друзь-
ям мудрости, есть самое высшее из всех наслаждений и наград.
Из обширной системы Пифагора и пифагорейцев сохранились лишь
отдельные положения о математических рядах, пропорциях и широко из-
вестная теорема Пифагора о соотношении квадратов сторон треугольни-
ка. Эта теорема была, вероятно, заимствована им у древневосточных наро-
дов, которым она была известна задолго до рождения Пифагора.
Пифагором было выдвинуто учение о «порядке», согласно которому де-
мократия является нарушением порядка, в то время как власть аристократов —
олицетворением и подобием «небесного порядка». Пифагорейцы — учени-
ки и последователи Пифагора — были идеологами аристократии. В проти-
воположность ионическим материалистам, они считали, вслед за своим
учителем, что основой мира являются числа, а не материальная первости-
хия. Мир, с их точки зрения, познается через управляющие им числа. Эти
числа обожествлялись и абсолютизировались пифагорейцами. Они объе-
динялись в особые религиозно-мистические союзы (гетерии), куда прини-
мались только избранные, прошедшие определенный искус и принадле-
жавшие преимущественно к олигархическим фамилиям. Пифагорейские
гетерии действовали главным образом в Великой Греции, пифагорейцы ак-
тивно участвовали в политической жизни южноиталийских городов, в осо-
бенности города Кротона, где проживал одно время и сам Пифагор. Сто-
ронники Пифагора были убежденными защитниками аристократии и во
время демократических переворотов подвергались гонениям.
Элеатская школа, получившая свое название от города Элеи в Южной
Италии, где она возникла, возглавлялась Парменидом.
В противоположность Гераклиту, рассматривавшему мир как вечное
движение, Парменид (середина V в. до н. э.) утверждал неизменность и
вечность мира, тождество мира (бытия) и мышления. Без бытия нет мыш-
ления. «Без бытия не будет и мышления, ибо мышление не что иное, как
бытие». В мире не существует ни прошлого, ни будущего, есть только
одно настоящее — мысль. Наряду с действительным миром, постигаемым
разумом, существует и другой мир — мир явлений, воспринимаемый на-
шими чувствами. Мир явлений — несовершенный мир. В преодолении
чувственного мира и погружении в сверхчувственный мир разума и зак-
лючается, по Пармениду, задача, ценность и цель философии. Роль чувств
в познании мира отрицается.
Культура классической Греции
355
Свое учение Парменид изложил в поэме «О природе», насыщенной афо-
ризмами и аллегориями, понять которые очень трудно. Парменид оказал
большое влияние на Платона. Он положил начало аллегорическому тол-
кованию мифов.
Греческую философию нельзя считать самостоятельной областью зна-
ния. Как уже было отмечено, наука и философия в Древней Греции составля-
ли единое целое. Уже в Ионийской Греции физико-математические знания
греков достигали высокого уровня. Среди математиков V в. до н. э. большим
авторитетом пользовались Энопид, уроженец Хиоса, и афинянин Метон.
Энопид определил длину солнечного года в 365 дней, 8 часов и 57 минут.
Метон еще более уточнил эту цифру и составил солнечный календарь.
Наряду с математикой греки занимались медициной, биологией, бота-
никой, географией и историей. Каждую отрасль знаний изучали несколь-
ко школ, соперничавших друг с другом. Так, из всех медицинских школ
наибольшим авторитетом пользовалась Косская школа, представителем
которой был Гиппократ (середина V в. до н. э.), основатель научной меди-
цины. Гиппократ написал массу сочинений по разным разделам и отрас-
лям медицины — патологии, хирургии и т. д. Основной принцип Гиппок-
рата в лечении — следовать природе (органический принцип) и лишь в
случае, если сама природа не дает исцеления, прибегать к более реши-
тельным методам воздействия на организм — хирургии. Гиппократ и его
ученики и последователи занимались не только вопросами практической
медицины, их интересовали также и более широкие проблемы. В особом
трактате «О воздухе, водах и суше» (в древности он приписывался само-
му Гиппократу, но в действительности, по-видимому, вышел из-под пера
одного из его учеников) излагается теория о роли географического, точ-
нее климатического фактора в развитии человеческого организма. Осо-
бенности климата — соотношение воды и суши — объясняют и особен-
ности организма и заболеваний. Эта теория иллюстрируется рядом эт-
нографических примеров.
Первыми картографами считались уже упомянутые Анаксимандр (VI в.
до н. э.) и Гекатей Милетский (V в. до н. э.), давший описание земли. Насе-
ленная часть земли (ойкумена) представлялась круглым островом, со всех
сторон окруженным океаном. Средиземное море разделяло ойкумену на
две части: северную и южную. Южная часть в свою очередь расчленялась
11илом и Аравийским заливом на четыре части.
Об уровне биологических знаний древних греков можно судить на ос-
новании учения Эмпедокла (490—430) о происхождении органической
природы. Эмпедокл пытался дать историю возникновения и эволюции орга-
низмов. Согласно Эмпедоклу, на земле раньше всего появились растения,
потом животные и затем люди. В процессе органического развития выжива-
ли лишь виды, наиболее приспособленные к данным условиям, все другие
погибали. В теории Эмпедокла, как и в теориях всех его современников,
диалектические объяснения переплетаются с метафизическими. Признавая
закономерность эволюции органического мира, Эмпедокл в то же самое
время утверждает существование души, присущей как растениям и живот-
ным, так и людям.
356
Расцвет греческих полисов
Высшим достижением древнегреческой материалистической философии
было учение Демокрита.
Демокрит из Абдер (конец 460—370) был образованнейшим человеком
своего времени. Он имел основательные познания во всех отраслях тог-
дашней науки: математике, физике, медицине, астрономии, филологии,
технике и т. д. Основное сочинение Демокрита «Великий диакосмос».
Признавая мир материальным, Демокрит развивает так называемую ато-
мистическую теорию, которая, как предполагают, впервые была выдвинута
еще до Демокрита его учителем Левкиппом. Согласно этой теории, мир
состоит из атомов — мельчайших незримых частиц материи, находящихся
в вечном, непрекращающемся движении. Это движение не имеет начала во
времени. Атомы неизменны, вечны. Они различаются по форме, величине и
весу. Вне атомов (бытия) и пустоты (небытия), ибо без нее Демокрит не
представлял себе их движения, в мире нет ничего. В силу своей весомости,
подчиняясь законом механического движения, атомы движутся в пустом
пространстве, наталкиваются друг на друга и отталкиваются, соединяются
и разъединяются, образуя всевозможные комбинации и сочетания. «Нача-
ло всей вселенной — атомы и пустота».
Таким образом, вселенная, по Демокриту, есть не что иное, как комби-
нация атомов, постоянно меняющаяся в трех направлениях — формы, со-
четания и положения. Эти комбинации и дают великое множество суще-
ствующих в природе вещей. Возникающие из соединений атомов тела по-
стоянно изменяются. Вселенная вечна и бесконечна, миры бесчисленны,
они вечно возникают, развиваются и погибают. Тем самым Демокриту при-
надлежит догадка о неразрывности материи и движения. Демокрит считал,
что и душа материальна, но она состоит из круглых, более подвижных
атомов.
В то же время Демокрит видел в явлениях природы закономерность и
причинную обусловленность. Случайность он считал понятием субъек-
тивным.
Демокритом была разработана и своя теория познания. Он справедливо
полагал, что начальной ступенью познания являются ощущения. Однако
это лишь «темное» познание. Для правильного представления о мире не-
обходимо вмешательство разума — «истинного» познания.
Для философии Демокрита характерны и атеистические тенденции. По
его учению, не бог, а природа определяет развитие вселенной. Продолжа-
телем и популяризатором взглядов Демокрита был Эпикур (IV в. до н. э.).
По своим политически взглядам Демокрит, как это видно из сохранив-
шихся фрагментов его высказываний, был сторонником демократии и силь-
ного демократического государства — полиса. Демокрит говорил: «Бед-
ность в демократии настолько же предпочтительнее так называемого бла-
гополучия (граждан) при царях, насколько свобода лучше рабства».
Анаксагором и Демокритом заканчивается первый период греческой
философии, сущность и значение которой очень точно оценил Энгельс.
В греческой философии, говорит Энгельс, «диалектическое мышление
выступает еще в первобытной простоте... именно потому, что они (греки. —
В. С) еще не дошли до расчленения, до анализа природы, — природа еще
Культура классической Греции
357
рассматривается в общем, как одно целое. Всеобщая связь явлений приро-
ды не доказывается в подробностях: она является для греков результатом
непосредственного созерцания. В этом недостаток греческой философии,
из-за которого она должна была впоследствии уступить место другим воз-
зрениям. Но в этом же заключается и ее превосходство над всеми ее по-
зднейшими метафизическими противниками. Если метафизика права по
отношению к грекам в подробностях, то в целом греки правы по отноше-
нию к метафизике»1.
5.	Софисты и Сократ
Софистика как направление в философии была значительным фактором
культурной и социальной жизни классической Греции.
По профессии софисты были странствующими учителями мудрости и
красноречия, переезжавшими из одного города в другой. Они выступали на
общественных праздниках и торжествах с панегириками городу, надгроб-
ными речами, восхвалениями какого-либо лица, общественного деятеля,
полководца, поэта или писателя.
Кроме демонстрации образцов красноречия и блестящего стиля софи-
сты преподавали риторику, логику, грамматику и т. д. Чтобы развить логи-
ческие и словесные способности учеников, им предлагались самые разно-
образные темы: панегирики павлинам, мышам, горшкам, соли и пр. Отри-
цательной стороной софистики был доведенный до крайних пределов
формализм, нередко переходящий в игру словами и понятиями, в схолас-
тику. Этим объясняется современное нарицательное значение слова «со-
фистика» — умственная эквилибристика, внешне эффективные, но лишен-
ные подлинной логики умозаключения. Философский скепсис и субъекти-
визм не помеп/али, однако, некоторым софистам заниматься науками и
искусствами.
Софистов делят на старших и младших. Из старших наиболее известны
Протагор и Горгий. К младшим софистам принадлежат Антифонт, Алкида-
мант и Критий.
Расцвет софистики относится ко второй половине V в., ко времени про-
цветания Афин. В этот период старая система знаний, покоившаяся на
ионийской натурфилософии и наивном реализме, уже не могли удовлетво-
рить запросы человеческого ума, особенно в области общественных наук.
Противоречия социальной жизни, накопленный опыт и культурно-фило-
софские проблемы этого времени не умещались в рамках старых теорий и
философских систем.
Впервые в истории человеческой мысли вставал вопрос о природе самого
знания. Что такое знание? Как оно возникает? Что является критерием объек-
тивной истины и, наконец, вообще существует ли объективная истина?
На последний вопрос софисты давали отрицательный ответ. Наиболее
последовательно точка зрения научного субъективизма, или релятивизма 1 2
1 Энгельс Ф. Диалектика природы//Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. Изд.
2 с. С. 369.
358
Расцвет греческих полисов
(относительности), проведена в сочинениях Протагора, современника Пе-
рикла и Сократа, одного из самых известных греческих софистов. В позна-
нии, согласно теории Протагора, главное — ощущение. Поскольку ощу-
щение субъективно, субъективно и всякое познание, и поэтому оно имеет
значение только для познающего. Никакого сверхчеловеческого знания и
сверхчеловеческих истин, в том числе и религиозных, не существует. Каж-
дый о вещах судит в меру своего разума и считает это суждение правиль-
ным до тех пор, пока его противник логическими аргументами не докажет
ему противного. Что кажется человеку правильным, то и на самом деле
правильно. «Человек — мера всех вещей». Каждая вещь имеет две стороны
и может быть рассматриваема с двух точек зрения. Так, например, болезнь
для больного — зло, для врача — добро, и оба суждения одинаково пра-
вильны. Добродетель же, о которой так много спорят философы, рассмат-
ривается Протагором как наилучшее (нравственное) состояние, приводя-
щее человека к деятельности.
Отрицая существование общеобязательных истин, софисты придавали
гораздо большее значение методу отбора и группировки материала, чем их
предшественники, что в то время было большим научным прогрессом. Толь-
ко овладев философским методом, учили софисты, можно охватить все раз-
нообразие естественных и социальных явлений. Знание организует при-
родные способности человека, помогая ему ориентироваться в сложных
условиях окружающей жизни. Образованный человек — в то же время и
добродетельный, так как образование, т. е. знание действительности, по-
могает ему установить правильные отношения с окружающей его обще-
ственной средой.
Таковы основные положения софистики, в большей или меньшей степе-
ни отраженные в высказываниях всех софистов. Вообще же учения софис-
тов трудно унифицировать. Философы, которых мы объединяем под об-
щим названием софистов, высказывали весьма различные взгляды, и между
ними существовали расхождения по самым существенны вопросам.
Некоторые из них доходили до отрицания традиционной веры в бога.
Другие с поражающей нас смелостью высказывались о рабстве, которое
трактовалось ими не как обусловленное самой природой людей, а как явле-
ние историческое и, следовательно, отнюдь не вечное.
Софист Алкидамант, например, утверждал, что «бог создал всех равны-
ми, природа никого не сделала рабом». Некоторые софисты выдвигали идею
исторического происхождения государства и естественного права. Государ-
ство и законы рассматривались как результат договора, а демократия — как
организованная защита бедных и слабых против покушений на их права со
стороны сильных и богатых. Некоторые же софисты, например Критий, про-
поведовали право сильного и оправдывали олигархические перевороты.
Не было ни одной жизненной сферы, которой не коснулись бы софисты.
В экономике, политике, математике, естествознании, социологии — во всех
областях человеческого знания — софисты поставили ряд вопросов и пред-
ложили много новых точек зрения. Однако разрешению этих вопросов ме-
шала идеалистическая основа философии софистов, присущий им скепсис
и субъективизм.
Культура классической Греции
359
К софистам непосредственно примыкал и Сократ (469—399), сын афин-
ского скульптора Софрониска и сам скульптор.
Сократ получил разностороннее философское образование, проявив
редкие способности. Учителями Сократа были софисты. Во время Пело-
поннесской войны он участвовал в трех сражениях и при Потидее даже
спас жизнь Алкивиаду. В качестве притана участвовал в процессе страте-
гов, командовавших флотом в сражении при Аргинусских островах. На
процессе Сократ выступил против мнения большинства собрания, приго-
ворившего стратегов к смерти.
В 399 г. до н. э. афинский суд обвинил Сократа в безбожии, и ему был
вынесен смертный приговор. Ему было поставлено в вину, что проповеду-
емое им учение подрывает основы государственности и демократии.
Рассуждения Сократа о том, что управлять государством должны не
все, а люди «знающие», «умелые», «лучшие», т. е. аристократы, были явно
направлены против основных принципов афинской рабовладельческой де-
мократии. Среди друзей и последователей Сократа было много сторонни-
ков олигархии.
Согласно преданию, Сократ умер, сохраняя полное спокойствие, так
как он считал себя абсолютно невиновным в предъявленных ему обвинени-
ях. На предложение одного из своих учеников и друзей, Критона, бежать в
Фессалию Сократ ответил отказом, считая такой совет недостойным и про-
тивным законам страны. Когда друзья спросили Сократа, как бы он хотел
быть погребенным, Сократ ответил, что это для него совершенно безраз-
лично. «После смерти не будет того Сократа, который вот теперь говорит
со своими друзьями, но вместо живого человека останется холодный, без-
дыханный труп». Закончив беседу с друзьями, Сократ принял принесен-
ную ему чашу с/щкутой (ядом) и умер. Художественное описание после-
дних минут жизни Сократа дано его учеником, философом Платоном, в
«Апологии Сократа» и в диалоге «Федон».
Сократ был рационалистом и считал разум основой человеческого су-
щества, а знание — высшей добродетелью. Методом научного познания
он, так же, как софисты, признавал систему вопросов и ответов; в споре
можно было, по Сократу, установить истину. Сократ отвергал познава-
тельный нигилизм софистов. Внутренний голос, который Сократ называл
даймонион, подсказывал ему, что существуют абсолютные этические цен-
ности. Разум эти ценности не может постигнуть; это сверхразумные, или
сверхрациональные истины. Абсолютным, действительным знанием вла-
деет только бог, знания же человека ограничены. В отличие от философов
раннего времени, Сократ не проявлял интереса к познанию внешнего мира.
Интересы его были преимущественно сосредоточены на внутреннем мире
человека, проблемах человеческого познания, проблемах этики. Эти мыс-
ли отражены в популярном афоризме Сократа: «Я знаю только то, что я
ничего не знаю». Свою задачу по отношению к многочисленным ученикам
Сократ видел прежде всего в том, чтобы, по образному его выражению,
выступать в роли акушера, помогать рождению их собственных мыслей;
главная их цель — найти не самое знание (софия), а разжечь любовь к зна-
нию, в особенности высшему из всех знаний — философии.
360
Расцвет греческих полисов
Познавательный процесс, по мнению Сократа, должен начинаться с
познания самого человека. «Познай самого себя» — таков лозунг сокра-
товской философии и теории познания.
Сократ стремился, таким образом, преодолеть гносеологический и
этический скепсис софистов и утверждал, что существует объективная
истина. Но при этом он руководствовался идеалистическими предпо-
сылками. Учение Сократа поэтому подготовило почву для платонов-
ского идеализма.
Подобно софистам, Сократ имел свой круг сторонников или друзей, с
которыми он вел беседы по различным вопросам. Занятия сократовского
кружка происходили в гимнасиях, на площадях и в частных домах. Среди
учеников Сократа были многие известные деятели того времени, отличав-
шиеся по взглядам, настроениям и социальной принадлежности.
В своем исследовании жизни и учения Сократа Э. Д. Фролов пишет:
«Когда говорят, что учение Сократа было по преимуществу этичес-
ким, то это верно во всех отношениях. Определение позитивного
смысла жизни, иначе говоря, высшего нравственного идеала, его су-
щества и путей его достижения составляло главное содержание этого
учения, и самая теория познания Сократа была совершенно подчине-
на этой высшей этической цели. В самом деле, рассматриваемое как
целое сократовское учение являет собой стройную этическую кон-
цепцию: знание указывает человеку путь к овладению добродетелью,
а добродетельный образ жизни служит средством наиболее полного
самораскрытия, или реализации, человеческой личности, что и явля-
ется высшим благом, или счастьем, в жизни.
Исходным моментом в этой системе служит своего рода аксиома —
наивное и чистое, вполне в духе классического оптимизма убежде-
ние в целесообразности человеческой жизни. “Никто не делает оши-
бок добровольно — эти слова, — писал Т. Гомперц, — выражают суть
сократизма. Они составляют ствол, который нужно проследить вверх
к ветвям и вниз к корням”. Действительно, приведенная формула,
как далее разъясняет немецкий ученый, имеет двоякий смысл. С од-
ной стороны, она исходит из убеждения, что объяснение поступкам
человека надо искать исключительно в его сознании, в его разуме.
“Иными словами, — резюмирует это положение Гомперц, — кто зна-
ет, что правильно, тот так и поступит; недостаток разумения есть един-
ственный источник всякого морального несовершенства”. Отсюда
неустанные старания Сократа, чтобы слушатели его поняли правиль-
ный смысл вещей, старания, которые оборачивались у него диалекти-
ческим определением понятий, установление которых и приравнива-
лось к постижению истины.
Эту позицию Сократа можно было бы определить как своего рода интел-
лектуальный детерминизм, доведший рано развившееся у греков пред-
ставление о первостепенном значении разума до крайних пределов. “Со-
крат рассуждает так, — остроумно замечает Гомперц, — как если бы,
говоря словами Аристотеля, неразумной части души не существовало
Культура классической Греции
361
вовсе. Все поведение определяется интеллектом. Этот последний все-
могущ. Признать что-нибудь правильным и не последовать этому зна-
нию, считать какой-нибудь поступок неправильным и все-таки подчи-
ниться влечению к нему, — это, по мнению Сократа, не только явле-
ние, достойное сожаления или гибельное, оно просто невозможно”.
Во всяком случае не видно, чтобы Сократ допускал вмешательство в
поступки людей, обладающих истинным знанием, каких-либо темных
инстинктов, непознаваемых импульсов этоса (нрава), как это делал
двумя поколениями ранее Гераклит. Для этого Сократ был слишком
человеком своего времени, и его вера в возможность человеческого
разума, в необходимость его в первую очередь полагать критерием
поступков людей была не меньшей, а может быть и большей, чем у
софистов. Сама жизнь диктовала такой подход. “С усложнением куль-
турных условий, — писал по этому поводу В. Виндельбанд, — при-
вычное следование общепринятым правилам жизни сделалось недо-
статочным; в путанице общественной жизни, когда здесь рекомендо-
валось одно, там другое, каждый чувствовал, что для правильного
решения возникающих вопросов ему нужны знание и истинное суж-
дение, и в повышенной конкуренции цивилизации более пригодным
оказывался во всех областях более знающий. Сократ довел это состо-
яние до наиболее резкого выражения, дав вопросу этический оборот
и объявив, что истинная добродетель заключается в знании, а пра-
вильное знание ведет само собой и притом всегда к правильным по-
ступкам”.
Но если одной из причин этого интеллектуального детерминизма был
собственно рационализм, как нельзя лучше отвечавший требованиям и
стил16 жизни классического общества, то другая причина была уже чи-
сто нравственная. В эпоху начавшегося политического и морального
разложения необходимо было противопоставить модным скептичес-
ким и нигилистическим концепциям веру в положительные ценности
жизни, в нравственный идеал, в добродетель — веру, которую, однако,
в эту эпоху нельзя было с успехом обосновать иначе, как средствами
логики. Этим именно и объяснялось увлечение Сократа нравственны-
ми определениями, исследованием и обоснованием позитивного смыс-
ла таких традиционных, но стертых или даже дискредитированных по-
нятий, как справедливость, честность, мужество и пр. “Этими опреде-
лениями, — правильно подчеркивал Виндельбанд, — завершается в
Сократе начавшийся в эпоху семи мудрецов процесс, в котором путем
разумного размышления и признания общеобязательного в нем были
снова найдены нормы общего сознания, после того как им одно время
угрожала опасность рухнуть от индивидуальной критики и анархии раз-
нузданных мнений”.
Так или иначе, единственным путем к овладению добродетелью Со-
крат считал знание, установление и усвоение, короче, изучение раци-
онально толкуемых жизненных истин. Великолепные примеры рас-
суждений Сократа на эту тему можно найти в “Воспоминаниях” Ксе-
362
Расцвет греческих полисов
нофонта. Вот один из них — из перелагаемой Ксенофонтом беседы
Сократа с Критобулом о выборе друзей. Рассуждая о способах приобре-
тения добрых друзей, Сократ указывает, что единственное верное сред-
ство здесь — это обеспечение себе самому доброго имени, что невоз-
можно без подлинного овладения добродетелью, путь к которой лежит
через знание. “Нет, Критобул, — заявляет Сократ, — самый короткий,
безопасный и честный путь — это стараться быть хорошим в той облас-
ти, в которой хочешь казаться хорошим. Когда подумаешь о тех каче-
ствах, которые у людей называются добродетелями, то найдешь, что
все они развиваются путем изучения и упражнения” (II, 6, 39).
В другом месте Ксенофонт от своего имени резюмирует взгляд Со-
крата на связь добродетели со знанием. Сократ, повествует Ксено-
фонт, “часто говаривал, что он в кого-нибудь влюблен, но всем было
ясно, что его влекло к тем, кого природа одарила не телом красивым,
а высокими духовными качествами.
Признаками хороших способностей он считал быстрое усвоение че-
ловеком предмета, который его занимал, запоминание выученного и
интерес ко всем знаниям, которые помогают хорошо вести домашнее
хозяйство, управлять государством и вообще уметь (должным обра-
зом) пользоваться людьми и действиями людей. Кто получил такое
образование, думал он, будет не только сам счастлив и будет хорошо
вести свое хозяйство, но может и других людей и целые государства
делать счастливыми” (Воспоминания, IV, 1,2).
Но если способом приближения к нравственной правде могло быть
только знание, то, с другой стороны, по убеждению Сократа, овладе-
ние знанием было невозможно без соблюдения известных нравствен-
ных норм, и прежде всего без обуздания человеком своей животной
природы, без воздержанности. “Не следует ли каждому проникнуть-
ся убеждением, что воздержание есть основа добродетели, и его преж-
де всего запасти в душе? И действительно, кто может без него приоб-
рести какие-нибудь полезные знания и достигнуть упражнением зна-
чительного навыка в них? Какой раб чувственных наслаждений не
доведет до позорного состояния и тело и душу?” — такими и подоб-
ными им увещаниями Сократ не уставал побуждать своих учеников к
нравственному совершенствованию.
И он не ограничивался побуждением других — он сам являл пример
высокой нравственности. “Такие беседы вел Сократ, — замечает Ксе-
нофонт в заключение только что цитированного пассажа, — но в де-
лах он выказывал еще больше воздержания, чем на словах” (Воспо-
минания, I, 5, 4—6). И в другом месте Ксенофонт считает нужным
подчеркнуть: “Исходя из принципа, что для всякого, кто хочет чем-
нибудь прославиться, обладание воздержностью — счастье, Сократ
прежде всего сам являл собою окружающим его пример воздержно-
сти в такой степени, в какой ею не обладал никто на свете; затем, и
беседами своими он старался направить друзей своих главным обра-
зом к воздержанности” (там же, IV, 5, 1).
Культура классической Греции
363
Взгляд Сократа на обусловленность образования этическими факто-
рами отличался широтой и определенностью. Ему была ясна не толь-
ко невозможность овладения знанием без должной нравственной под-
готовки, но и вредность и нецелесообразность исключительно интел-
лектуального образования. “Сократ, — пишет Ксенофонт, — не спе-
шил вооружить своих друзей искусством слова, опытностью в практи-
ческой деятельности, находчивостью: он считал необходимым, чтобы
они прежде всего этого твердо усвоили принципы нравственности.
Люди, обладающие этими способностями без нравственности, думал
он, бывают более несправедливы и способны делать зло другим” (Вос-
поминания, IV, 3, 1). Иными словами, этический момент рассматри-
вался Сократом не только как условие, но — в резком отличии от
софистов — и как непременная целевая установка образования имен-
но потому, что знание, лишенное нравственной ориентации, оборачи-
вается не благом, а злом.
Но вернемся к тому основному положению, которое мы сейчас рас-
сматриваем. Итак, согласно Сократу, единственным способом пости-
жения высшей нравственной истины, или, иначе говоря, приближе-
ния к добродетельному образу жизни, является овладение подлин-
ным знанием. Эта взаимообусловленность добродетели и знания была
для Сократа столь очевидной, что он приходил к выводу об их практи-
ческом тождестве. “Между мудростью и нравственностью, — свиде-
тельствует Ксенофонт, — Сократ не находил различия: он признавал
человека вместе и умным и нравственным, если человек, понимая, в
чем состоит прекрасное и хорошее, руководится этим в своих поступ-
ках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно безобразное, избега-
ет ег®” (Воспоминания, III, 9,4).
Эту же мысль Сократа Ксенофонт развивает и в следующем отрывке,
который вообще чрезвычайно интересен и яркой демонстрацией сокра-
товского метода, и отчетливым выражением “сути сократизма”, т. е.
сокровенного убеждения в том, что человеческая деятельность подчи-
нена принципу целесообразности, степень которой обусловлена глуби-
ной понимания человеком своей действительной пользы. “Сократ утвер-
ждал также, — пишет Ксенофонт, — что справедливость и всякая другая
добродетель есть мудрость. Справедливые поступки и вообще все по-
ступки, основанные на добродетели, прекрасны и хороши. Поэтому люди,
знающие, в чем состоят такие поступки, не захотят совершить никакой
другой поступок вместо такого, а люди не знающие не могут их совер-
шать и, даже если пытаются совершить, впадают в ошибку. Таким обра-
зом, прекрасные и хорошие поступки совершают только мудрые, а не-
мудрые не могут и, даже если пытаются совершить, впадают в ошибку. А
так как справедливые и вообще все прекрасные и хорошие поступки
основаны на добродетели, то из этого следует, что и справедливость и
всякая другая добродетель есть мудрость” (III, 9,5).
Итак, рационалистическое основание этической концепции Сокра-
та очевидно. Однако рационализм был лишь одной стороной этой
364
Расцвет греческих полисов
концепции, ее, так сказать, исходным моментом. Другой стороной,
отражавшей конечную целевую установку сократовского учения,
был его эвдемонизм, впрочем, также, в свою очередь, нравствен-
но и рационалистически скорректированный. Эвдемонизм — это
представление о благе, или счастье, как цели всех усилий челове-
ка. Разъясняя эту сторону сократизма, Т. Гомперц справедливо ука-
зывал, что она сводится к простому и, по-видимому не требующе-
му доказательств убеждению, что “отсутствие у людей общего един-
ства касается только средств, а не целей. Все без исключения хо-
тят хорошего. В этом люди не отличаются один от другого; они
различаются лишь по степени способности осуществлять эту об-
щую цель, а это различие зависит всецело от степени развития их
рассудка”.
Здесь, однако, продолжает Гомперц, “возникает новый вопрос. На
чем основан этот моральный оптимизм нашего мудреца? Как воз-
никла вера в то, что моральная ошибка является всегда результатом
заблуждения, а не злой воли? Ответ следующий. Для Сократа со-
вершенно несомненна тесная связь между моральным совершен-
ством и счастьем, с одной стороны, и моральным несовершенством
и несчастьем, с другой; поэтому только ослепление, граничащее с
безумием, может заставить избрать последнее и отказаться от пер-
вого”.
Этическая концепция Сократа предстает теперь перед нами в своей
совершенной полноте: люди естественно стремятся к благу, однако
степень реализации этого стремления зависит от глубины постиже-
ния ими своей пользы. Здесь опять выступает на первый план значе-
ние рационального момента, но не самодовлеющее, а обусловлен-
ное высшим назначением: знание просвещает человека и относи-
тельно смысла жизни, т. е. тех высших целей, тех безусловных благ,
к которым только и стоит стремиться, и относительно тех способов,
тех добродетелей, следование которым и открывает путь к счастью.
В подтверждение сошлемся на тот уже привлекавшийся пассаж у
Ксенофонта, где сущность высокой духовной одаренности, столь
привлекавшей Сократа в людях, разъясняется как предрасположен-
ность к тем социально значимым и этически оправданным знаниям,
“которые помогают хорошо вести домашнее хозяйство, управлять
государством и вообще уметь (должным образом) пользоваться
людьми и действиями людей”. Ибо, заключает Ксенофонт мысль
Сократа, “кто получил такое образование, будет не только сам сча-
стлив и будет хорошо вести свое хозяйство, но может и других
людей и целые государства делать счастливыми” (Воспоминания,
IV, 1,2).
Кратко этическая концепция Сократа может быть представлена в виде
формулы: знание—добродетель—счастье. Выше мы видели, как Со-
крат пришел к отождествлению двух ближайших элементов: знания и
добродетели; теперь мы убеждаемся в возможности отождествле-
Культура классической Греции
365
ния, с его точки зрения, и двух других крайних звеньев в указанной
цепи: знания и счастья. И в самом деле, как пишет древний историк
философии, “он говорил, что есть одно только благо — знание, и одно
только зло — невежество” (Диоген Лаэртский, II, 5,31)» (Фролов Э. Д.
Факел Прометея. Л., 1991. С. 236—241).
6.	Платон
Заключительным звеном научно-филосовских достижений классичес-
кой Греции были две грандиозные системы — Платона и Аристотеля. Их
культурно-историческое значение неравноценно. Значение Аристотеля для
развития философской мысли последующих веков гораздо больше, чем
Платона. С одной стороны, Аристотель подвел итого всем предшествую-
щим знаниям, а с другой — положил начало новым философским системам,
пережившим античный мир и оказавшим воздействие на основы современ-
ного знания.
Платон (427—347) происходил из старинного рода Кодридов и нахо-
дился в родстве с видными олигархами. Его дядей был Критий, глава трид-
цати тиранов. Платон получил прекрасное образование, обладал незау-
рядным литературным и поэтическим талантом. Знакомство с Сократом
направило его на путь серьезного изучения философии. После смерти Со-
крата (399 г. до н. э.) Платон уехал из Афин, посетил Кирену и Египет.
Через несколько лет после этого путешествия Платон отправился в Юж-
ную Италию, где познакомился с некоторыми пифагорейцами. Когда Пла-
тону было 40 лет, его пригласили в Сицилию ко двору сиракузского тирана
Дионисия Старшего. По возвращении в Афины (388 г. до н. э.) Платон
основал Академию — философскую школу, названную так по имени свя-
щенной рощи в честь афинского героя Академа. Академия была не столько
школой в нашем понимании этого слова, сколько объединением учеников-
единомышленников Платона. В 60-х гг. IV в. до н. э. Платон еще раз ездил
в Сицилию, где тираном был тогда сын Дионисия Старшего, Дионисий Млад-
ший. В 347 г. до н. э. Платон умер в Афинах.
Платон написал много сочинений на разные, преимущественно фило-
софско-этические темы. В большей части платоновских произведений (ди-
алогов) главным действующим лицом является Сократ. Из платоновских
диалогов известны «Апология Сократа», «Критон» (о повиновении зако-
нам), «Протагор» (о добродетели), «Горгий» (о красноречии), «Пир»
(о любви), «Федон» (о бессмертии), «Тимей» (о мироздании») и т. д. Ис-
следованию природы идеального государства посвящены специальные трак-
таты «Полития» и «Законы».
Изложить философию Платона очень нелегко. Платоновская система в
высшей степени сложна и противоречива. Сам Платон несколько раз пере-
сматривал, дополнял и изменял свои взгляды.
Учение Платона вкратце сводится к следующему. Окружающий нас ре-
альный мир не есть истинный мир. Это лишь бледное отражение действи-
тельного, сверхопытного мира идей, интуитивно постигаемый нашим ин-
|сллсктом. Идеи или понятия присущи нашему сознанию как таковому.
366
Расцвет греческих полисов
Опыт же только делает их прозрачными, обнаруживающимися в логиче-
ских суждениях и представлениях. Действительные истины — только одни
идеи — «эти неподвижные полюсы в вечно меняющемся потоке явлений».
Опыт лишь несовершенно отражает в себе высшие неизменные образы
(идеи), стоящие вне времени и пространства, недоступные восприятию, но
созерцаемые чистым разумом (мышлением). Отсюда высокая оценка Пла-
тоном разума (нус), связывающего опытный мир разрозненных явлений
(апейрон) с потусторонним миром идей, бледной копией которого являет-
ся окружающий нас реальный мир. Сам по себе реальный мир как бы не
существует, он получает свое оформление через посредство разума, пре-
вращающего материальный хаос (апейрон) в стройную систему (космос).
Однако само понятие интеллекта, или разума, у Платона очерчено ту-
манно, неотчетливо и противоречиво. Иногда интеллект отождествляется
с душой, связывающей мир идей с материальным миром. Душа, заключен-
ная в смертное тело человека, вспоминает остающийся неизменным мир
идей, в котором она когда-то пребывала. Душа стремится вырваться из тела
и подняться в идеальный мир. Поэтому высшей целью познания признается
не исправление, а преодоление мира, не активная деятельность, а пассив-
ное созерцание. Это, полагает Платон, достигается углубленным познани-
ем реального мира.
За отправную точку познания Платон принимает чувственное восприя-
тие, переходящее в первую ступень познания — в чувственные представле-
ния, или мышление. Из чувственных представлений возникает рассудоч-
ное познание (рефлексия), называемое научной гипотезой. Научные гипо-
тезы, в особенности гипотезы самой абстрактной и точной из всех наук —
пространственной геометрии, служат отправной точкой настоящего мыш-
ления, раскрывающегося в диалектике, высшей из всех наук. Значение диа-
лектики, по Платону, состоит в обнаружении несостоятельности чувствен-
ного мира перед идеальным (умозрительным), получаемым путем непо-
средственного созерцания или интуиции.
Ахиллесова пята идеалистической философии Платона — метафизи-
ческое и вместе с тем противоречивое даже с внешней стороны определе-
ние материи, разума (души) и природы того идеального мира, бледным
отражением которого является реальный мир чувств и рефлексов. С одной
стороны, идеальный мир рассматривается как продукт творческой фанта-
зии и разума, а с другой — как нечто данное извне и совершенно не зависи-
мое от человеческой психики. В своей философии Платон возвращается к
донаучному, теологическому мышлению и приходит к мистике. По своему
содержанию философия Платона идеалистическая и глубоко реакционная.
Философская концепция Платона, последовательного противника де-
мократии, неотделима от его социально-политических идеалов. Платон
жил в период начинающегося кризиса полиса, острой классовой борьбы и
напряженного искания новых форм общественной жизни.
Классический полис с его небольшим коллективом полноправных граж-
дан изживал себя. Историческая обстановка требовала создания более ши-
роких государственных объединений. Кризис полиса вылился в формы небы-
валого обострения политической борьбы между различными группировками,
Культура классической Греции
367
постоянных потрясений. Современники Платона мучительно искали выход
из кризиса. Одни видели выход в дальнейшей демократизации государствен-
ного строя, другие, напротив, в возврате к политическим «порядкам отцов».
Сократ, учитель Платона, утверждал, что управление государством принад-
лежит к разряду «царственных искусств» и, следовательно, должно нахо-
диться в руках людей, обладающих «царственными добродетелями» — муд-
ростью, высокой нравственностью и справедливостью.
Логическим выводом из этого было ограничение числа полноправных
граждан, обладающих не только пассивным, но и активным правом, т. е.
правом не только выбирать, но и быть избранными. Ученик Сократа и со-
временник Платона Ксенофонт идеализировал спартанские порядки и пре-
возносил персидскую монархию. В трактате «О доходах» Ксенофонт дово-
дами экономического порядка доказывал необходимость расширения прав
государства в экономической сфере. Все это говорит о том, что эпоха Пла-
тона была временем напряженных исканий новых форм общественно-по-
литического устройства.
Отличие «Политии» Платона от других подобного рода известных нам
трактатов Греции V в. до н. э. заключается в том, что Платон первый дал
законченный образец (утопию) идеального, по его мнению, государства.
Главное зло современного ему общества Платон видит в эгоизме, разде-
ляющем общество на два полюса — полюс богатства и полюс бедности.
Причина же эгоизма заключается в непонимании истинного смысла аретэ —
добродетельной жизни. Утрата аретэ порождает сребролюбие, жадность,
своеволие, дерзость и тем самым разрушает общественный порядок. В афин-
ском строе Платона более всего возмущала «неумеренная свобода демо-
са». В Афинском государстве, сетует Платон, нет различия между свобод-
ными и рабами, гражданами и иностранцами, учениками и учителями, ста-
рыми и молодьуди. Состояние Афинского государства таково, что оно
нуждается в немедленном «оздоровлении», —таков конечный вывод Пла-
тона. Полное же оздоровление возможно лишь в идеальном обществе, по-
строенном на добродетели, т. е. справедливости. Справедливость же Пла-
тон трактовал с типично рабовладельческой классовой точки зрения, выда-
вая ее за объективно-истинную.
Анализу справедливости, в понимании Платона, посвящена значитель-
ная часть «Политии». Справедливое у Платона совпадает с понятием разум-
ного, а разумное приобретается от рождения и совершенствуется в процессе
занятия философией и наукой. Справедливое лучше, чем несправедливое,
потому что оно обеспечивает человеку и обществу возможный максимум
счастья. Поэтому во главе «идеального государства» должны стоять спра-
ведливые и разумные люди, которых Платон называет философами.
Философы должны вести созерцательный образ жизни и заботиться о
проведении в жизнь справедливого и разумного. Они не должны иметь ни
собственности, ни семьи, которые, по мнению Платона, порождают алч-
ность, эгоизм, ослабляют государство. Философы, правители государства,
живут вместе и избавлены от всяких забот и тревог материальной жизни.
Второй слой политии составляют воины, охраняющие государство от по-
кушений извне. Подобно философам, воины тоже не имеют собственности и
368
Расцвет греческих полисов
семьи. Деторождение регулируется государством. «Дети у всех общие, ни
родители не знают детей, ни дети родителей» (Платон. Государство, V,
457). Слабые дети уничтожаются при рождении, а здоровые передаются на
воспитание в воспитательные дома.
К третьему слою политии относится остальная масса граждан — земле-
дельцы, купцы, ремесленники, называемые общим термином ремесленни-
ки (демиурги). Ремесленники имеют частную собственность и семью*, и их
образ жизни также регулируется государством. Демиурги принадлежат
государству и распределяются по 13 производственным округам. Своим
трудом они доставляют государству необходимые материальные блага.
«Попечение» над «ремесленным классом» вверено специальным чиновни-
кам (агораномам), которые также регулируют и рыночные отношения. Де-
нежное обращение и богатство в политии Платона ограничены определен-
ными узкими рамками. Полития Платона не исключает и рабства в соб-
ственном смысле. В этом сказалась рабовладельческая сущность
социальной философии Платона.
И в «Политии» и в «Законах» идеальное государство Платона является
аграрным. Основной хозяйственной отраслью признается земледелие и
натуральное хозяйство, торговля и денежное обращение почти сведены на
нет.
7.	Аристотель
Философская концепция Аристотеля складывалась в иных социально-
политических условиях и выражала взгляды других социальных групп.
Аристотель, вначале находившийся под сильным влиянием Платона, впос-
ледствии отошел от своего учителя и пошел собственным путем.
Аристотель (384—322) происходил из города Стагира (отсюда его про-
звище Стагирит), колонии Андроса на Халкидском полуострове, по сосед-
ству с Македонией. Отец его, Никомах, был придворным врачом македон-
ского царя Аминты III, отца Филиппа II. Семнадцати лет Аристотель при-
был в Афины и вступил в Академию Платона. В 343 г. до н. э. он был
провозглашен воспитателем к молодому наследнику македонского престо-
ла Александру и пробыл в Македонии около восьми лет. По возвращении в
Афины Аристотель занялся преподаванием и научными исследованиями.
Он основал школу в афинском гимнасии Ликее, посвященном Аполлону
Ликейскому. После смерти Александра Македонского, когда Афины стали
центром антимакедонского движения, Аристотелю пришлось бежать в го-
род Халкиду на Эвбее, где он вскоре и умер.
Аристотель обладал исключительно широкими и разносторонними по-
знаниями. Его с полным правом можно назвать энциклопедистом, так как он
был одинаково сведущ в философии, математике, истории и в особенности в
естественных науках: физике, зоологии, физиологии, ботанике и медицине.
Философия Аристотеля — прежде всего натурфилософия. Наибольшее вли-
яние на мировоззрение Аристотеля оказали Демокрит и Платон.
Аристотелевская натурфилософия представляет собой стройную сис-
тему, хорошо продуманную в целом и частях, связанную одной мыслью.
Культура классической Греции 369
Исходной точкой естественно-научных взглядов Аристотеля была медици-
на или, вернее, физиология, трактующая о рождении, развитии и смерти
организма. Усиленные занятия физиологией приучили Аристотеля смот-
реть на все явления природы, социальной и индивидуальной жизни как на
органический процесс, на процесс становления.
Жизнь, по Аристотелю, есть стремление материи к оформлению, т. е. к
выявлению заложенной в ней идеи движения и силы (дюнамис). Форма яв-
ляется общим началом, организующим и одухотворяющим мертвую мате-
рию, рассеянную в природе. Сама же форма в своем бытии предопределяет-
ся заложенной в каждом существе целью (телос), раскрывающейся в движе-
нии. Так, в семени растения уже предопределено все последующее его
развитие, его будущая форма. С точки зрения Аристотеля, форма и мате-
рия неотделимы друг от друга, и это не абстрактные понятия, а две различ-
ные стороны единого жизненного процесса. В этом состоит коренное раз-
личие между идеалистической философией Платона и реалистической
концепцией Аристотеля. Следовательно, нет никакого мира идей, существу-
ющих сами по себе, вне реальной материи. Это сближает точку зрения Ари-
стотеля с материалистической.
Жизнь вселенной есть стремление принять известную заложенную в
ней форму. Так, цветок стремится обрести максимально совершенную фор-
му цветка, дерево — форму дерева, человек — форму человека, и т. д. Стрем-
ление к чему-либо, однако, не означает еще достижения этого стремления.
Идеальное сочетание формы и содержания представляет скорее исключе-
ние, чем правило, воплощаясь лишь в произведениях искусства, истинный
смысл которых как раз и состоит в дополнении, расширении и углублении
действительного мира, а не в голом его копировании.
Начальным црментом всякого жизненного процесса является толчок
(импульс), получаемый вещью извне, приводящий в движение силы, зало-
женные в данной вещи. Первоначальный же импульс, который привел в
движение весь мир, исходил от творческого разума, определяемого Арис-
тотелем в разных его сочинениях различно: «мышление мышления», «чис-
тое мышление», «актуальность», «принцип всякого движения», «боже-
ство». Весь миропорядок представляет собой, с точки зрения Аристотеля,
«акономерную цепь причин и следствий.
Без движения не существует ни времени, ни пространства, ни материи,
как и вообще не существует мира и жизни. Жизнь и мир — это движение.
Учение о движении составляет самую сильную и интересную часть натур-
философии Аристотеля, хотя и содержащую немало противоречий, пара-
доксов и ошибок.
Завершением натурфилософской системы Аристотеля является его уче-
ние о методах мышления, или логика. Исходной точкой логики, по Аристо-
телю, служит опыт, из которого путем индукции выводятся общие принци-
пы, а на основе принципов путем логических операций нашего ума — умо-
шключений (силлогизмов) — делаются частные выводы. Учение о
силлогизмах составляет основное содержание «Органона», специального
исследования в четырех книгах, посвященного вопросам логики и методоло-
гии. В последующее время, особенно в средневековой Европе, «Органон»
370
Расцвет греческих полисов
(органон — инструмент, в данной связи инструмент логического мышле-
ния) был самой популярной, читаемой и изучаемой книгой Аристотеля. На
нем покоилась вся средневековая схоластика.
Социальным вопросам Аристотель посвятил специальный трактат «По-
литика» (326 г. до н. э.). Этот трактат был написан на основе монографи-
ческих исследований конституций отдельных греческих полисов в их исто-
рическом развитии. Самим Аристотелем и его учениками было составлено
158 таких исследований (политий). Образцом этого рода произведений яв-
ляется «Афинская полития» самого Аристотеля, ставшая известной толь-
ко в 1891 г.
В то время как Платон занимался конструированием идеальной поли-
тики, пригодной для всех времен и народов, внимание Аристотеля было
направлено на исследование социальных условий, при которых возникает
и исчезает тот или иной политический строй. Платон, писавший об идеаль-
ном государстве вообще, как полагает Аристотель, допускал большую
ошибку, не учитывая конкретных исторических условий, при которых су-
ществует данное общество. Одна и та же форма правления может быть и
хорошей и плохой в зависимости от обстоятельств и людей, которые стоят
во главе государства. Абсолютно наилучшего государства не существует.
Речь может идти только о более или менее совершенном строе, что опять-
таки зависит от конкретных условий, при которых возникают и исчезают
различные политические формы.
Число же политических форм Аристотель считает величиной данной и
неизменной. Он различает формы правильные и неправильные. К правиль-
ным формам относятся: 1) монархия, 2) аристократия и 3) полития. Каж-
дой из них соответствует не правильная форма как следствие нарушения
необходимых условий. Монархия вырождается в деспотию или тиранию,
аристократия — в олигархию, а полития — в демократию (господство чер-
ни). Критерием отличия правильных форм от неправильных выступает об-
щее благо. Одной из самых интересных глав «Политики», вообще очень
богатой мыслями, является глава о государственных переворотах и рево-
люциях, где Аристотель высказывает много глубоких и тонких суждений.
Исходя из своей социально-философской концепции, Аристотель наи-
лучшим строем для Афин считал политию, т. е. умеренную демократию.
Сила и значение Аристотеля как мыслителя заключается не в его поли-
тических идеалах, а в его историческом и диалектическом методе.
После Аристотеля осталась школа его учеников, так называемых пери-
патетиков. Это название школа получила, видимо, оттого, что Аристотель
во время чтения лекций обыкновенно не сидел, а ходил взад и вперед (пери-
патейн означает «ходить кругом», «прогуливаться»). Перипатетики были
представлены двумя направлениями — естественно-научным и философ-
ским. Во главе одного стояли ученики и продолжатели Аристотеля — Фе-
офраст и Дикеарх. Помимо специальных работ, Феофраст и Дикеарх зани-
мались составлением проектов «наилучших государственных порядков».
Наиболее совершенной политической формой, по их мнению, являлась
смешанная полития, сочетающая элементы монархии, аристократии и де-
мократии. Естественно-научная школа Аристотеля выдвинула ряд блестя-
Культура классической Греции
371
щих ученых — физиков, естественников и математиков. Другая ветвь пери-
патетиков отклонилась в сторону идеализма и мистицизма, подготовляя
тем самым почву для христианства.
Замечательным явлением античной общественной жизни было пуб-
личное красноречие — судебное, политическое, показательное (дек-
ламационное). Постепенно развилось особое искусство составления
и произнесения речей. Прекрасную его характеристику дает проф.
С. И. Радциг: «Ораторское искусство существовало с незапамятных
времен в силу естественной необходимости что-нибудь доказывать или
разъяснять в публичной речи. Первые шаги такого стихийного искусст-
ва запечатлелись еще в “Илиаде” в образе “славного пилосского ви-
тии” (т. е. оратора) Нестора. Там же обрисованы два типа ораторов:
один со скупой, но весьма выразительно “лаконичной” речью — нако-
нец (спартанец) Менелай, другой с более пространной и эмоциональной
речью — Одиссей. Но долгое время это искусство рассматривалось
только как природный дар, и никто не пытался определять теоретичес-
кие основы таких выступлений, сохранить их в памяти потомства.
В Афинах славились ораторским талантом Фемистокл и Перикл, но они
своих речей не записывали, боясь прослыть у современников за про-
фессионалов-ремесленников. О блестящих качествах речей Перикла
мы узнаем по передаче, — конечно, более или менее вольной — Фуки-
дида в его “Истории” (II, 6, 5,8—9), а также по воспоминаниям коми-
ческих поэтов и других писателей.
Развитие ораторского искусства возможно только при таком строе,
который обеспечивает свободу слова. Такие условия появились с ус-
тановлением демократии. От убедительности речи оратора в народ-
ных собраниях, в советах и в судах зависел успех дела. Наблюдения
над текущей практикой давали возможность теоретических обобще-
ний. Так и возникла теория ораторского искусства — риторика. Слово
“ритор” первоначально значило вообще “оратор”, но постепенно им
стали называться учителя красноречия.
Риторика возникла прежде всего в Сицилии, где во второй половине
V в. до н. э. в связи с уничтожением тирании и установлением демо-
кратического правления открылся простор для деятельности орато-
ров, особенно в судах, так как вследствие частых злоупотреблений
прежней власти осталась большая путаница и в общественных, и в
частных делах. Родоначальниками риторики древняя традиция счита-
ет Корака и Тисия, однако сведения о них анекдотичны. Вопросами
ораторского искусства занимался философ Эмпедокл. Небольшие от-
рывки из какого-то учебника, написанного на дорийском диалекте и
относящегося к рассматриваемому времени, найдены в начале XX в.
на египетском папирусе. Тут рекомендуется, чтобы оратор во вступ-
лении завоевывал доверие слушателей, в изложении дела выставлял
себя в благоприятном свете, тщательно скрывая при этом свою подго-
товку, и чтобы пользовался примерами из поэзии.
372
Расцвет греческих полисов
В условиях античного мира живое слово оратора играло исключи-
тельно важную роль: мы можем прямо говорить о культе слова.
Особенно благоприятную почву ораторское искусство находило в
Афинах: судебный порядок требовал, чтобы гражданин выступал
на суде обязательно лично. Поэтому в конце V в. до н. э. появилась
нужда в опытных людях, которые сумели бы помочь своим сове-
том или даже написать для выступающего соответствующую речь.
Так возникла особая профессия адвокатов “логографов”, которые
за плату писали речи для клиентов. Кроме того, в совете и в народ-
ном собрании начали выделяться ораторы, руководители обще-
ственного мнения или представители политических партий, кото-
рые также должны были владеть ораторским искусством.
Ораторское искусство было поставлено на научную почву, когда
им занялись некоторые из софистов. Как уже указывалось, Прота-
гор утверждал, что о всяком предмете можно высказать два проти-
воположных суждения. Выделяя одни данные, благоприятные для
дела, и затеняя или замалчивая другие, невыгодные стороны, мож-
но придать ему нужное освещение, или, по выражению Протагора,
“слабое слово делать сильным”. С этой точки зрения искусство
оратора заключается не в том только, чтобы открыть и доказать
какую-нибудь истину, а главным образом в том, чтобы убедить в
чем-нибудь слушателей. “Риторика есть мастерица убеждения” —
так определялась в это время сущность ораторского искусства (Пла-
тон, “Горгий”, 8, р. 453 А). Практическая задача оратора состоит в
том, чтобы подобрать соображения “вероятности” или “правдопо-
добия” и сделать убедительным известное утверждение (Платон,
“Федр”, 50, р. 267 А).
Первым шагом в развитии искусства речи была запись произнесен-
ных речей, так как они могли служить образцами для учеников.
Вспомогательными средствами могли быть готовые схемы речей
и так называемые общие места, т. е. “ходячие” рассуждения и темы,
которые во всякое время могут быть пущены в ход. Уже первые
риторы учитывали необходимость планомерного построения речи
и стали выделять основные части ее: вступление, главную часть,
состоящую из рассказа или изложения обстоятельств дела и дока-
зательств, и заключение.
Самой сущностью предмета объясняется разделение красноречия
на три вида: 1) совещательное или политическое, имеющее в виду
практические советы при обсуждении каких-нибудь мероприятий,
2) судебное, включающее в себя речи обвинительные и защити-
тельные, и 3) эпидиктическое, т. е. показное, или торжественное,
ставящее целью прославление какого-нибудь предмета, события,
праздника, лица и т. п. и дающее возможность оратору блеснуть
своим мастерством.
Греческие ученые эпохи эллинизма из большого числа известных
им ораторов выделили “канон” десяти ораторов как наиболее за-
Культура классической Греции
373
мечательных, в него входили Антифонт, Андокид, Лисий, Исей,
Исократ, Демосфен, Гиперид, Ликург, Эсхин и Динарх.
Первым ритором, о котором мы имеем вполне определенное пред-
ставление, был софист Горгий (прибл. 483—376). В 427 г. дон. э. он
приехал в Афины в качестве посла от сицилийского города Леон-
тин, чтобы просить помощи против Сиракуз. Своими речами он
произвел сильнейшее впечатление на афинскую молодежь.
От Горгия до нас дошли две речи под названиями “Паламед” и
“Елена”. Сюжет их мифологический, но разработаны они на совре-
менный лад с практической целью. Миф рассказывал, что Одиссей
из мести ложно обвинил Паламеда в измене, подкинув в его палат-
ку золото, и утверждал, будто Паламед был подкуплен Приамом.
Паламед был побит камнями. Горгий дает образец защитительной
речи на эту тему. Паламед доказывает свою невиновность с двух
точек зрения: 1) если бы он хотел совершить преступление, он не
мог бы этого сделать, так как не знает языка врагов и поэтому не
мог бы ни договориться с ними, ни получить за свою измену денег;
2) если бы даже он мог осуществить свою измену, она была бы
бесцельной, так как не принесла бы ему ни власти, ни денег. Точно
так же защищает Горгий Елену: она могла совершить свой просту-
пок по воле судьбы или по воле богов, или же под влиянием наси-
лия, убеждения или любви, но при всех этих условиях она была
бессильной, следовательно, не может быть осуждена. Оба эти слу-
чая имеют чисто общий характер, независимый от определенной
обстановки. Автор разделяет тему на ряд конкретных возможнос-
тей и опровергает каждый пункт в отдельности. Так по этой схеме
можн» строить любую защитительную речь, когда нужно опровер-
гнуть обвинение.
Горгий дал также образцы торжественного, эпидиктического крас-
норечия. Известно было его выступление на общегреческом со-
брании в Олимпии — “Олимпийская речь”, в которой он призывал
греков забыть свои междоусобия и обратиться против общего вра-
га — персов. Но эта речь не дошла до нас. Сохранился отрывок из
его “Надгробного слова”. Автор в торжественных, высокопарных
выражениях восхваляет доблесть воинов, павших в борьбе за оте-
чество. По своей теме эта речь напоминает знаменитое “Надгроб-
ное слово” Перикла, но резко отличается от него своей искусст-
венностью. Горгий в изобилии применяет всевозможные приемы
внешнего, формального украшения, получившие впоследствии
название “Горгиевых фигур”. Он строит речь на противопоставле-
ниях — “антитезах”, которые заостряют мысль автора и придают
ей особую четкость; каждая фраза разделяется на члены, или коле-
на, равные по своей длине, и часто их параллелизм подчеркивается
созвучными окончаниями — рифмой. Таким образом, рифма в гре-
ческой литературе проявилась прежде всего в прозе, а в поэзию
вошла только в первые века нашей эры.
374
Расцвет греческих полисов
В своих речах Горгий дал конкретные образцы своего искусства.
Свою теорию ораторского искусства он излагал в специальных, не
дошедших до нас сочинениях. Горгий имел много учеников и после-
дователей; его литературное влияние было весьма сильно, что ясно
видно в речах Антифонта, Лисия и Исократа, отчасти в “Истории”
Фукидида. Но так как Горгий нередко злоупотреблял своими при-
емами, его последователям нужно было найти художественную меру
в применении фигуральных эффектов. Любопытно, что он, сицили-
ец, происходивший из ионийского города Леонтин, пользовался в
этих сочинениях не своим родным, а аттическим диалектом.
Самым старшим из аттических ораторов был Антифонт (480—411).
Крупный политический деятель олигархической партии, стоявшей во
главе переворота 411 г. до н. э., он был в том же году обвинен в измене
и казнен (Фукидид, VIII, 68,1—2). Недавно были найдены отрывки из
его защитительной речи на последнем процессе. Фукидид считал эту
речь лучшей из известных в то время речей. В древности существова-
ло его руководство по риторике и образцы ораторских выступлений и
“заключений” к речам. Он первый стал записывать и публиковать свои
речи, считая, что каждая речь, произнесенная по тому или иному конк-
ретному случаю, может служить образцом для других аналогичных
дел. До нас дошли полностью пятнадцать его судебных речей по делам
об убийствах.
Образцом искусства Антифонта является его речь об убийстве Ге-
рода. Герод, путешествуя по торговым делам, был кем-то убит. В
убийстве обвинялось лицо, сопровождавшее его в путешествии.
Защитительная речь построена на доказательствах неправдоподоб-
ности обвинения. Кроме трех конкретных речей такого рода, про-
изнесенных на суде, у Антифонта имеется три тетралогии, т. е. три
четверки речей схематических, относящихся к вымышленным
процессам, в которых, согласно афинским законам, обвинитель и
подсудимый, чередуясь, произносят по две речи.
Эти тетралогии Антифонта содержат интересный подбор аргумен-
тов “за” и “против” в некоторых видах судебных дел. В них в схема-
тическом виде исчерпываются всевозможные судебные положения.
Адвокату остается в каждом отдельном случае заполнять эти схемы
конкретными материалами данного процесса. Здесь все внимание
сосредоточено на “изобретении” или “нахождении” доказательств —
улик и догадок в пользу защиты или обвинения; но остаются еще
слабо разработанными план и внешняя отделка речей. Из упомяну-
того выше “канона” десяти ораторов Андокид (прибл. 440—390)
является наиболее слабым. Не столько интерес к ораторскому ис-
кусству, сколько стечение обстоятельств, в которые он попал, сде-
лало его оратором. Запутанный в дела об оскорблении мистерий и о
“низвержении герм” в 415 г. до н. э., он доносом избавился от казни,
по должен был уйти в изгнание. Два раза он пытался вернуться на
родину — в 411 и 407 гг. до н. э. К этому относится его речь “О воз-
Культура классической Греции
375
вращении”. После общей амнистии в 403 г. до н. э. он пытался при-
нять участие в общественных делах, но против него было снова
поднято обвинение по делу “о мистериях”, к которому и относится
его большая речь, представляющая для нас главный интерес в его
литературном наследстве. Живо написанная, она рисует жуткую кар-
тину заговоров, доносов, судебных процессов и всевозможных по-
литических интриг, связанных с делом о “низвержении герм” (415 г.
до н. э.) и с олигархическим переворотом (411 г. до н. э.). Другие
речи, приписываемые Андокиду, — “О мире” и “Против Алкивиа-
да”, очевидно, не принадлежат ему.
Деятельность рассмотренных выше ораторов показывает первые шаги
ораторского искусства, выработку элементарных приемов и методов.
Высший расцвет этого искусства относится уже к IV в. до н. э. Боль-
шой художественной высоты достигло ораторское искусство в ре-
чах Лисия...
Лисий написал более 230 речей, из которых в более или менее
цельном виде сохранилось 34 речи (из них четыре-пять не подлин-
ных), почти все — судебные.
Посвятив себя деятельности логографа, Лисий должен был пригля-
дываться к нравам судей и судящихся. Так как судьями были в по-
давляющем большинстве люди необразованные, то, опасаясь обма-
на, они подозрительно относились ко всякой изысканной, искусст-
венной речи, видя в ней неискренность и чужое влияние. Лисию как
логографу нужно было настолько изучить своего клиента и так вой-
ти в его роль, чтобы у судей создавалось впечатление, будто это
лицо говорит само от себя без всякой подготовки. В речах Лисия
обнаруживается замечательное художественное мастерство —
“творчество характеров”, как называли это древние критики. Он
еще не выработал тонкой и сложной техники доказательств. Его
сила была в убедительном изложении обстоятельств дела — в той
части речи, которая у риторов называлась “рассказ”. Рассказывая
кратко, просто и естественно, он умеет нарисовать живую картину
всего дела, так что у слушателя не остается сомнения в его правоте.
В речи “Против Эратосфена” (XII) Лисий нарисовал потрясающую
картину злодеяний правительства тридцати в Афинах, которое при-
крывалось высокими моральными побуждениями, а на самом деле
потворствовало грабежам и убийствам. В этой речи Лисий, сооб-
щив необходимые данные о себе и своей семье как верных сторон-
никах демократии, рассказывает, как он был арестован, но сумел
спастись, и как казнен был его брат. Рассказ этот полон глубокого
драматизма и представляет любопытную страницу из истории того
времени.
Близка к этой речи по содержанию и по характеру речь “Против
Агората” (XIII), разоблачающая преступную роль доносчика, по
вине которого в тревожное время осады Афин и олигархии тридца-
ти погибло много невинных и честных граждан.
376
Расцвет греческих полисов
Лучше всего удавалось Лисию изображение самой заурядной бы-
товой действительности. В судебных речах его перед нами, как в
бытовом романе, проходит целая вереница характерных типов. То
мы видим фигуры хлебных спекулянтов, которые устраивают стач-
ки, скупают весь хлеб на рынке, чтобы по своему усмотрению под-
нимать цены, распространяют панические слухи об опасности со
стороны врагов, о захвате судов с продовольствием и т. д.*(ХХП).
То видим разорение богатых семей или вследствие чрезмерной
щедрости при исполнении общественных повинностей (литургий),
или вследствие арестов и конфискаций (XVIII и XIX). То мы встре-
чаемся с образами честолюбивых людей: они выставляют свои кан-
дидатуры на ответственные должности, но при проверке их про-
шлой жизни возникают возражения или потому, что они участвова-
ли в олигархических организациях, или потому, что не выполняли
гражданских обязанностей, и т. п. (XVI, XXV и XXXI). Мы знако-
мимся с мошенниками, которые занимаются подделкой законов
(XXX), или с аферистами, которые поднимают дело в ареопаге о
кощунстве, обвиняя состоятельного человека в порубке священ-
ной маслины и рассчитывая угрозами выманить у него деньги (VII).
Любопытна фигура калеки-пенсионера (XXIV), которого какой-то
завистник хочет лишить пенсии в один обол, доказывая, что он
вполне обеспеченный человек, так как ездит на лошади. В ответ на
это инвалид объясняет, что от отца не получил ничего и что занима-
ется скромным ремеслом, которое едва дает ему пропитание, а
лошадь берет у знакомых, так как далеко уйти не может на своих
костылях. Вся защита ведется в шутливом ироническом тоне.
Некоторые речи позволяют заглянуть и в семейную жизнь. В од-
ной из них (XXXII) представлен тип опекуна, который обобрал
своих внуков и в заключение выгнал их из отцовского дома. Ора-
тор делает точный подсчет всего оставленного наследства и дохо-
дов, получавшихся от него. Его рассказ достигает настоящего па-
фоса, когда дочь этого опекуна, мать опекаемых сирот, не стерпев
возмутительной бесчестности, выступила на семейном собрании с
гневной речью против отца: “Если уж тебе не стыдно было перед
людьми, так ты побоялся бы хоть богов: ведь ты получил от мужа,
когда он уезжал, пять талантов на хранение... Ты решился выгнать
их, своих внуков, из их собственного дома в истрепанной одежде,
разутыми, без слуги, без постели, без обстановки, оставленной им
отцом, и даже без денег, которые он отдал тебе на хранение...
Поступая так, ты ни богов не боишься, ни меня не стыдишься, хоть
я знаю все это, ни о брате не помнишь; деньги тебе дороже всех
нас” (XXXII, 13; 16; 17).
Другая речь воспроизводит семейную драму — дело “Об убийстве
Эратосфена” (I). Подсудимый Эвфилет рассказывает о своей семей-
ной жизни. После женитьбы он сначала не особенно доверял своей
жене, но после того как у них родился ребенок, он почувствовал
Культура классической Греции
377
себя счастливым отцом. Случилось, что во время похорон матери
Эвфилета Эратосфен увидел его жену и после этого стал соблазнять
ее, подсылая к ней рабыню. Долгое время Эвфилет оставался в
неведении и не следил за поведением жены, пока, наконец, служан-
ка одной женщины, тоже обманутой Эратосфеном, не остановила
его на улице и не рассказала обо всем. Он допросил свою рабыню и
убедился в правдивости сообщения. Через некоторое время, опове-
щенный рабыней о приходе Эратосфена, Эвфилет собрал свидете-
лей и, войдя в комнату жены, при них убил ее любовника. Как в
бытовом романе или комедии, перед нами типичные персонажи —
обманутый муж, он же и суровый мститель поруганной чести; моло-
дой сердцеед, соблазнитель чужих жен: “такова уж его специаль-
ность”, — говорит про него служанка одной из обманутых женщин
(16); и рабыня—наперсница молодой женщины.
Речи Лисия — богатейшее собрание бытовых картин его времени.
Автор их мастерски владеет своей речью. Изложение его отлича-
ется простотой и ясностью. С тонкостью психолога он воспроизво-
дит характеры действующих лиц и передает их настроения. За его
простотой и безыскусственностью скрывается тончайшее мастер-
ство художника. Язык его — образец чистейшей аттической речи.
Древние критики видели в нем лучшее выражение аттического
стиля — “аттицизма”.
Стиль Лисия нашел высокое признание в эпоху эллинизма и у по-
зднейших критиков —Дионисия Галикарнасского, у писателей II в.
н. э., так называемых аттицистов, которые противополагали ясность,
краткость и простоту его речей напыщенности и расплывчатости
“азиаржого” стиля эпохи эллинизма. У римлян большими поклон-
никами его таланта были Юлий Цезарь, Брус, Лициний Кальв и др.
Дань уважения отдавали ему Цицерон и Квинтилиан...
Непосредственным продолжателем Лисия считается Исей, деятель-
ность которого относится к первой половине IV в. до н. э. Впрочем,
он многое усвоил и от Исократа. Из биографии его ничего точного
не известно. Из 50 (приблизительно) его речей сохранилось 11,
все — по делам о наследстве: такого рода процессы были его глав-
ной специальностью. Эти речи, отличаясь строгой точностью пока-
заний, представляют большой интерес для характеристики эконо-
мической жизни и семейных отношений. Исей усовершенствовал
технику ораторских доказательств. Характерны, например, речи
“О наследстве Аполлодора” (VII) и “О наследстве Филоктемона”
(VI). Однако по изяществу речи и пластичности выводимых обра-
зов он значительно уступает Лисию.
Всесторонняя разработка художественного стиля прозаической
речи принадлежала оратору Исократу.
Из сочинений Исократа до нас дошла 21 речь (в том числе 6 судеб-
ных и 15 торжественных) и 9 писем, по существу не отличающихся
от торжественных речей.
378
Расцвет греческих полисов
Его судебные речи по содержанию, напоминая речи Лисия, имеют
более тонкую аргументацию, но лишены их живости и яркости.
Большинство речей Исократа касается денежных споров и свиде-
тельствует об экономических трудностях, наступивших после Пе-
лопоннесской войны не только в Афинах, но и на островах, напри-
мер на Эгине. Особенно интересна речь против банкира Пасиона
(XVII), который обвинялся в присвоении доверенных ему денег.
Мы знакомимся с любопытной фигурой разжившегося вольноот-
пущенника, который сумел скопить громадное состояние и благо-
даря этому пользовался большим влиянием у таких людей, как
правитель Боспорского царства Сатир, связанный торговыми инте-
ресами с разными греческими государствами. В речи “О паре ло-
шадей” (XVI), сохранившейся без начала, оратор выступает в за-
щиту Алкивиада Младшего, значительное место в речи уделяется
прославлению его отца.
Важное значение имела основанная Исократом школа ораторского
искусства. Преподавание не ограничивалось частными уроками, а
имело общественное значение. Педагогическим чутьем Исократ
понял, что подлинный оратор не должен ограничиваться чисто про-
фессиональными навыками* а должен иметь широкое научное об-
разование — в области права, истории, литературы, философии и
т. п. В его школе, где курс продолжался 3—4 года, все эти предме-
ты были введены в программу. Являясь новатором в педагогичес-
ком деле, он наряду с лекционной системой уделяет серьезное
внимание практическим занятиям, заставляя учеников регулярно
состязаться между собой... Он выносил свои литературно-ораторс-
кие опыты на обсуждение учеников, разбирая с ними отдельные
части и делая поправки и дополнения. Примеры этого имеются в
“Панафинейской речи” (200—259) и в “Ареопагитике” (58).
Школа Исократа сыграла очень важную роль в истории греческой
культуры; из нее вышел ряд общественных, политических и лите-
ратурных деятелей, в частности ораторы Ликург и Гиперид, исто-
рики Эфор и Феопомп. В эпоху эллинизма и позднее риторские
школы, организованные по образцу школы Исократа, стали рассад-
никами культуры — своего рода университетами.
В речи “Против софистов” (XIII) Исократ восставал против практи-
цизма или чрезмерных хитростей софистов. В своей школьной дея-
тельности он занимался вопросами красноречия как чистым искус-
ством, разрабатывая темы мифологического содержания. Образца-
ми этого могут служить его декламации “Елена” (X) и “Бусирис”
(XI). В первом сочинении Исократ старается превзойти своего учи-
теля Горгия (см. гл. X); во втором он берет также безнадежный
сюжет — прославление мифического злодея, тирана Бусириса, кото-
рый едва не убил Геракла. Такие парадоксальные темы входили в
практику риторов, которые относились с полным безразличием к
существу дела, но хотели блеснуть своей изобретательностью. Для
Культура классической Греции
379
них это — вопрос “искусства для искусства”. Подробнее всего Исок-
рат рассказывает о своей деятельности в самой большой речи “Об
обмене имуществом” (XV). Эта речь искусственно приурочена к
действительному процессу, который был возбужден против него
неким Лисимахом. Гражданин, выбранный для исполнения обще-
ственной повинности (литургии), требовал передачи ее и Исократу
как более богатому под угрозой обмена имуществом. В речи Исок-
рат старается объяснить согражданам свои заслуги и значение своей
деятельности. Необходимыми качествами оратора он считает три:
природный талант, воспитание и образование и упражнение.
Наибольшую славу Исократ приобрел большими торжественными
речами — “Панегирик”, “Ареопагитик” и “Панафинейская речь”. В
этих политических памфлетах он выступает как публицист. “Пане-
гирик” (IV), т. е. речь на общем собрании (имеется в виду собрание
греков из всех греческих государств), относится приблизительно к
380 г. до н. э. и написан под впечатлением пагубных последствий
Анталкидова мира (387 г. до н. э.), предоставившего большие пре-
имущества персам. Вспоминая о прежней славе греков, автор при-
зывает их объединиться под руководством афинян и спартанцев про-
тив общего врага — персов. В “ Ареопагитике” (VII), опубликован-
ном, вероятно, в 357 г. до н. э., Исократ прославляет дорогое старое
время, когда афиняне благоденствовали под управлением ареопага.
В “Панафинейской речи” (XII), написанной в 342—339 гг., он при-
зывает греков к единению, прославляет историческое значение Афин
и попутно говорит о собственной деятельности, полемизируя с фи-
лософами, особенно с Аристотелем. Эти три речи являются образ-
цами “эпидиктического”, торжественного красноречия, блистающе-
го своей отделкой, но холодного и далекого от жизни. К разработке
своих сочинений Исократ подходил с чисто артистической точки зре-
ния. Он тщательно обдумывал план своих речей и особенно много
трудился над их словесной отделкой. Над “Панафинейской речью”
он работал три года, а над “Панегириком” около десяти лет, так что
впоследствии некоторые говорили, что Александр быстрее завое-
вал всю Азию, чем Исократ написал свой “Панегирик”.
Защитник интересов богачей, Исократ был врагом демократическо-
го строя. Чувствуя шаткость положения своего класса, богатой вер-
хушки, он мечтал о приходе к власти какой-нибудь сильной личнос-
ти, способной установить твердый порядок. В 365 г. до н. э. с этой
мыслью он обращался к наследнику спартанского престола Архида-
му (VI), затем в 360 г. до н. э. прославлял убитого кипрского тирана
Эвагора (IX) и обращался к его преемнику Никоклу (II и III). На
севере стал все более укреплять свою власть Филипп Македонский.
Исократ сделался в Афинах представителем македонской партии. В
346 г. до н. э. он обратился к Филиппу с торжественным словом
(“Филипп” — V), в котором призывал царя водворить мир и поря-
док среди греков и стать во главе их для борьбы с национальным
380
Расцвет греческих полисов
врагом — персами. Исократ для спасения своего класса, который
отождествлялся им со всей Грецией, был готов отдать всю страну
под власть Македонии. Но этот призыв Исократа в глазах демокра-
тически настроенных людей был не чем иным, как предательством
национальных интересов Греции.
Исократ является родоначальником системы периодической речи.
Он стремился к тому, чтобы прозаическая речь звучала не менее
изящно и гармонично, чем поэтическая. Он старался достичь этого
подбором соответствующих слов и умелым их расположением.
Каждая фраза сама по себе должна представлять художественное и
закругленное целое — “период”, где должны равномерно распре-
деляться отдельные “колена”, совпадая со смысловыми членения-
ми. Он доводит отделку их до такой изощренности, что соответ-
ственные части имеют у него одинаковое число слогов. В основу
периода он кладет ритмичность, которая отнюдь не совпадает со
стихотворной речью. В целях достижения плавности речи он тре-
бовал избегать “зияния”, т. е. встречи гласного звука в окончании
одного слова с начальным гласным следующего слова, так как стол-
кновение таких гласных должно вызывать перерыв голоса и нару-
шать плавность речи. Эти усовершенствования в технике речи были
тотчас же усвоены всей последующей греческой литературой. Изыс-
канный и высокопарный стиль получил дальнейшее развитие в эпо-
ху эллинизма в виде так называемого “азиатского” красноречия.
Подражателями Исократа были Дионисий Галикарнасский на рубе-
же н. э. и Элий Аристид во II в. н. э. Язык Исократа, чистейший
образец аттического диалекта, высоко ценился аттицистами, а так-
же Цицероном и Квинтилианом.
Исократ как по своим политическим воззрениям — прославление
просвещенной монархии и межплеменного единства греческого
народа (“панэллинство”), — так и по изысканным формам речи,
отступающим от идеала строгой простоты, является предшествен-
ником эллинизма.
Развитие ораторского искусства достигает своей вершины в дея-
тельности Демосфена.
Под именем Демосфена у нас имеется 61 речь, 56 “Вступлений” к
речам и 6 писем. Однако в этом собрании есть немало неподлин-
ных или сомнительных произведений. Главный интерес представ-
ляют речи. Они разделяются на три группы: политические, судеб-
ные политического характера и судебные частного характера. К
последней группе принадлежат его речи против опекунов, лично
им произнесенные, и несколько речей, написанных им в качестве
логографа для клиентов. Они представляют большой интерес по
описаниям быта, нравов и экономических отношений и во многом
напоминают подобные речи Лисия. В более широком охвате рису-
ется историческая обстановка в больших судебно-политических
речах. Из них особенный интерес и по содержанию и по внешней
Культура классической Греции
381
обработке представляют речи “О преступном посольстве” (XIX) и
“О венке” (XVIII), раскрывающие перед нами целый мир дипло-
матических отношений и политической истории этого времени. Но
несомненно, что главная сила Демосфена, а отсюда и его всемир-
ная слава, заключается в политических речах.
Если не считать ранних речей “О симмориях” (XIV), “За мегало-
польцев” (XVI) и “О свободе родосцев” (XV) на разные темы
текущей политики, наибольшую известность имеют восемь речей,
направленных против Филиппа и получивших впоследствии общее
название “Филиппики”: три “Олинфских”, “О мире”, “О делах в
Херсонесе” и три “Против Филиппа”. В этих речах Демосфен го-
ворит от своего имени, и, таким образом, они лучше всего знако-
мят нас с его взглядами и социально-политическими идеалами.
Хотя Демосфен не был ни философом, ни политическим теорети-
ком, его речи дают достаточное представление о его политических
взглядах. Конечно, у него как у практического деятеля были коле-
бания, но в двух вопросах его точка зрения вполне определенна: он
был горячим патриотом Греции, преданным сторонником демокра-
тического строя, понимая его как власть средних, трудящихся кру-
гов населения; был решительным противником демагогии и полити-
ки задабривания народа путем раздач государственных денег, кото-
рую проводили Эвбул и его сторонники. В этом он видел гибель
государства и не жалел сил для разоблачения такой политики.
Речи Демосфена дают картину современной ему жизни, состояния
военных сил, упадка народного духа, разлагающей роли некоторых
политических деятелей и, наконец, обличают главного виновника
несчастий греческого народа — Филиппа Македонского. Чтобы
разбудить угасающее чувство патриотизма и народной гордости,
Демосфен прибегает к преувеличению, к шаржу, и от этого его
речь приобретает особую силу, переходя нередко в пафос.
Видя кругом моральный упадок и желая поднять настроение со-
граждан, он часто обращается к воспоминаниям о славном про-
шлом и высоком патриотизме, которым некогда были охвачены
граждане (III, 23—29, ср. XXIII, 207). И в его устах это не ретро-
градство, а призыв к свободе и счастью. С большой горечью оратор
говорит о моральном упадке. С не меньшей силой, чем Аристофан,
он изображает лесть ораторов, которые своим угодничеством раз-
вращают народ, парализуют его энергию и делают его действия
бесплодными. Он упрекает сограждан за то, что они думают только
о том, как бы жить праздно и весело, а на войну посылают наемни-
ков, да и им не платят денег. Полководцы ведут войны на соб-
ственный риск и устанавливают поборы с побежденных городов
или предоставляют войскам возможность грабить первые попав-
шиеся города, часто даже союзные, вызывая этим политические
осложнения. А граждане афинские прогуливаются по городу и в
погоне за новостями спрашивают один у другого: “Не слышно ли
382
Расцвет греческих полисов
чего-нибудь нового?” Свои рассуждения Демосфен заключает: “Не
столько своей силе обязан Филипп тем, что приобрел такое могу-
щество, сколько нашей беспечности” (IV, 10 сл.). В другом месте,
характеризуя нравственный упадок афинян, он сопоставляет на-
стоящее с прошлым, когда народ имел “смелость” сам заниматься
делами и отправляться в походы, вследствие чего и был властели-
ном над политическими деятелями и “хозяином всех йлаг” (III,
30). Среди политических деятелей, говорит он, царит подкуп, и
весь народ разбит на партии и группы, которыми руководят дема-
гоги (II, 29).
Задаваясь вопросом о причине всех неудач на войне, Демосфен
сопоставляет военные порядки в Афинах и у Филиппа. Филипп
всеми делами руководит сам и один знает свои планы, в Афинах
все дела обсуждаются открыто, проходят через много инстанций, и
потому еще прежде, чем они станут осуществляться, они становят-
ся известными Филиппу и он успевает принять против них необхо-
димые меры (1,4; V, 4; XVIII, 235; XIX, 185).
Причину вражды Филиппа к Афинам Демосфен видит в коренном
различии их политических установок: Афины — оплот демокра-
тии, а Филипп — тиран, деспот, который душит свободу, независи-
мость и культуру Греции. “Вообще я думаю, — говорит он, — для
демократических государств тирания есть что-то, не внушающее
доверия” (1, 5, ср. VIII, 39—43, IX, 33). В другой речи из этой
мысли делается и соответствующий вывод: “Всякий царь и тиран
есть враг свободы и противник законов” (VI, 25). А такую власть
может взять только человек, “воспитанный вне законов и прекрас-
ных свойств демократического строя” (XXII, 141). Двор Филиппа
Демосфен представляет как сборище грабителей, льстецов и пья-
ниц, не имеющих чести, готовых потешать царя своим беспутством
(II, 17—19). Как верное средство против хитрости и обманов Фи-
липпа он рекомендует “недоверие” (VI, 23).
Но при всем этом Демосфен не пессимист. Он верит в свое дело и
старается внушить своим слушателям бодрость. В противополож-
ность предателям, которые губят государство, он выставляет свой
идеал политического деятеля. Это должен быть человек непод-
купный, не прельщающийся никакими личными выгодами. “Я счи-
таю, — говорит он, — обязанностью честного гражданина ставить
спасение государства выше, чем успех, приобретаемый речами”
(III, 21, ср. V, 5—12; VI, 29). Его идеалом является такой гражда-
нин, “который идет и наперекор желаниям толпы и ничего не гово-
рит в угоду, но всегда имеет в виду только благо отечества” (VIII,
69).
В речах Демосфена в самых ярких чертах рисуется страшная истори-
ческая драма — падение величайшего в культурном отношении госу-
дарства. Не как равнодушный свидетель, а как горячий участник, пла-
менный борец за свободу и честь своей родины выступает Демосфен.
Культура классической Греции 383
Вся речь его проникнута глубочайшим пафосом, который отличает
его от всех других ораторов — от живописания обыденных типов
Лисия и от пышной и спокойной торжественности Исократа. Демос-
фен хорошо понял, что ведет не спокойную теоретическую беседу, а
имеет дело с живой и увлекающейся массой народа, которая может
легко впадать в уныние и так же легко проявлять заносчивость под
влиянием мимолетного успеха. Надо было разбудить уснувшую энер-
гию граждан, поднять упавшее настроение.
Демосфен говорит, что опасность велика, но ее не следует преуве-
личивать. Дела приняли столь опасный характер по вине самих афи-
нян, проявивших слишком большую беспечность, и, следователь-
но, если серьезно взяться за дело, можно будет поправить положе-
ние (III, 3; IX, 3; IV, 2; I, 9). Некоторые его речи, как третья “Олин-
фская” (III), “О делах в Херсонесе” (VIII), третья “Против Филип-
па” (IX), полны такой силы и страсти, что способны захватить даже
нашего современника. Некоторые места приобретают торжествен-
ный характер молитвы, как начало речи “О венке” и ее средняя
часть, когда оратор обращается к наиболее важному моменту (141),
или там же клятва священной для афинян памятью героев, павших
в освободительной борьбе против персов (206—208). Потрясаю-
щее впечатление оставляет в речи “О преступном посольстве”
рассказ о том, что ему пришлось проездом увидеть в разоренной
Филиппом Фокиде: “Дома, разрушенные до основания, разбитые
стены, страну без мужчин цветущего возраста, несчастных жен-
щин и несколько ребятишек да стариков в жалком состоянии. Сло-
вами никому не выразить тех бедствий, которые там происходят!”
(64—66). Часто оратор старается сгладить резкость собственного
суждения и заканчивает речь скромным пожеланием, чтобы, како-
во бы ни было решение народа, оно принесло успех всему делу
(III, 36; IV, 51; IX, 76).
В речи “О венке”, характеризуя собственную роль в событиях своего
времени, Демосфен говорил: “Обязанностью всякого честного гражда-
нина, если он знал какую-нибудь меру лучше этих, и было именно тогда
указать ее вам, а не высказывать порицания теперь” (188). Дальше, как
бы отвечая своим позднейшим критикам и хулителям, он объясняет,
что, если бы даже было наперед известно, чем кончится война, все-таки
долг честного гражданина и славная традиция Афинского государства
не позволяли поступить как-нибудь иначе, но требовали сделать, хотя
бы и безнадежную, попытку спасти государство и отстоять свободу
всех греков, неудача же — дело судьбы (XVIII, 200—208).
Демосфен писал свои речи не для чтения, а для публичного произ-
несения, для непосредственного воздействия на слушателей. Он
прибегает поэтому нередко к повторениям, к подробному изложе-
нию мыслей, к богатым образным выражениям.
Его речь серьезна, содержательна и обычно отличается большой
краткостью. Римский ритор Квинтилиан писал даже, что из его речи
384
Расцвет греческих полисов
“нельзя ни слова выкинуть” (“Воспитание оратора”, X, 1,106). Но
это относится к его политическим речам, в судебных же он допус-
кает и пространность изложения. По манере изложения Демосфен
весьма близок к Фукидиду, которого, как сообщают его биографы,
он усердно читал в юности.
Каждое слово Демосфена метит в определенную цель, он так под-
бирает слова, чтобы они могли взволновать слушателей. Он напо-
минает им постоянно, что Филипп хочет стать господином над ними,
а их сделать рабами, что все в Греции распродано, точно на рынке
(VI, 31; IX, 39; X, 54), что Филипп — варвар (IX, 31).
Тут нарочито подобраны слова, имеющие одиозный смысл. Образ-
цом того, как он умеет мастерски излагать свой предмет, может
служить красочное место в речи “О венке”, где оратор рассказы-
вает, как в Афинах в 338 г. до н. э. было получено известие о неожи-
данном вторжении Филиппа в Беотию и о захвате пограничной кре-
пости Элатеи (XVIII, 170—179).
Речи Демосфена замечательны не только силой и глубиной, но и
внешней отделкой. Он редко выступал без предварительной подго-
товки и обычно старался заранее всесторонне разработать свою речь.
Он сам признавался в этом (XXI, 191). Некоторые из современни-
ков даже смеялись над тем, что “от его речей пахнет лампой” (Плу-
тарх, “Жизнеописание Демосфена”, 8). Действительно, они разра-
ботаны до мельчайших деталей и с точки зрения аргументации и в
отношении структуры. Сильной эмоциональности соответствует бо-
гатство образов и фигур речи. Система периодической речи, выра-
ботанная Исократом, была еще более усовершенствована Демосфе-
ном. Присущие ему страстность и пафос не допускали ровности и
монотонности Исократа, требовали большого разнообразия и свобо-
ды. Разделяя период на колена, он тщательно соблюдает требования
музыкальности, пользуясь в полной степени свойствами греческого
языка — долготой и краткостью звуков. Он избегает скопления крат-
ких слогов, а медлительными долготами оттеняет важность серьез-
ной мысли. Соответственные колена периода выражаются равным
числом слогов, а фраза заключается музыкально построенными кон-
цовками, “клаузулами”. У него мы видим полное соблюдение прин-
ципа единства формы и содержания. Это впечатление усиливалось
мастерским произнесением, т. е. голосом, мимикой и жестикуляци-
ей, которые подсказывались глубокими переживаниями оратора.
Эти речи, обращенные к широким кругам народа, должны были
отличаться ясностью, выразительностью и понятностью. Они и впос-
ледствии высоко ценились как образцы чистейшего аттицизма.
Значение Демосфена было признано вскоре после его смерти. В
280 г. до н. э. на площади Афин был поставлен ему памятник, на
котором была вырезана следующая надпись:
“Будь у тебя, Демосфен, столь же мощная сила, как разум, сам
македонский Арес греков бы не покорил”.
Греция в первой половине IV в. до н. э.385
Высокое мастерство Демосфена было по достоинству оценено луч-
шими знатоками ораторского искусства в древности — Дионисием
Галикарнасским и аттицистами, а в Риме — Цицероном и Квинти-
лианом. Цицерон решительно назвал его “совершенным оратором”
(“Оратор”, 69)» (Радциг С. И. История древнегреческой литерату-
ры. М., 1977. С. 244—249, 370—385).
ГЛАВА XIV
ГРЕЦИЯ
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ IV в. до н. э.
В IV в. до и. э. греческие полисы вступили в полосу социального и политическо-
го кризиса. Этот процесс не был просто явлением регресса, его сущность заключа-
лась прежде всего в отходе от традиционных норм полисной системы. Это был
кризис полиса как формы социально-политического объединения, которая в новых
исторических условиях перестала отвечать потребностям дальнейшего развития
греческого общества. Появилась необходимость в эволюции или даже создании
новых общественно-политических форм, не ограниченных узкими рамками горо-
да-государства. Осознанию греками этой необходимости содействовала возобно-
вившаяся междоусобная борьба за гегемонию в Элладе.
400—387 гг. до н. э. — война Спарты с Персией.
395—387 гг. до н. э. — Коринфская война: борьба греческих полисов
против спартанской гегемонии.
378 г. до н. э. — возникновение Второго Афинского морского союза.
371 г. до н. э. — битва при Левктрах; возвышение Фив.
362 г. до н. э. — сражение при Мантинее; конец фиванской гегемонии.
357—355 гг. до н. э. — Союзническая война; распад Второго Афинского мор-
ского союза.
1.	Кризис полиса
На рубеже V—IV вв. до н. э. мир греческих полисов оказался во власти
всеобъемлющего кризиса. Перелом был обусловлен самим ходом истори-
ческого развития, и в первую очередь естественным сдвигом в социально-
экономической жизни древнегреческого общества, а также дополнительным,
убыстряющим воздействием ряда политических факторов, среди которых
важнейшим была Пелопоннесская война со всеми ее потрясениями и послед-
ствиями. И хотя кризис IV в. до н. э. отнюдь не был равнозначен упадку, а,
скорее, наоборот, явился своеобразным следствием и выражением обществен-
ного прогресса, современниками он по справедливости был воспринят как
тяжкое испытание, выпавшее на долю эллинов. Показателен, во всяком слу-
чае, тот акцент на общественные коллизии, на смуту, который отличает про-
изведения и свидетельства всех древних авторов, трактовавших о событиях
I » Исюрия Древней Греции
386
Расцвет греческих полисов
позднеклассического времени, будут ли то современники Платон, Ксено-
фонт, Исократ, или же позднейшие писатели Диодор и Плутарх.
И в самом деле, в IV в. до н. э. трещины пошли уже по всему зданию
полисной цивилизации. Потрясения охватили все стороны общественной
жизни — социальные и политические отношения так же, как и область
идей, дела внутриполисные в такой же степени, как и общеэллинские.
Экономическая жизнь позднеклассической Греции характеризовалась,
в сравнении с V в. до н. э., еще более интенсивным развитием таких процес-
сов, которые вели к подрыву социального развития в полисе. Важнейшим
из них было прогрессирующее развитие крупнособственнического рабо-
владельческого хозяйства. С особой силой этот процесс шел в городе. По-
казательно, что для IV в. до н. э., по сравнению с предыдущим временем, мы
располагаем гораздо большим числом упоминаний об эргастериях — круп-
ных ремесленных мастерских, использовавших в основном рабский труд.
При этом, как и раньше, ввиду почти непрерывных войн тон в значитель-
ной степени продолжали задавать оружейные и иные мастерские, связан-
ные с военным морским делом.
Ограничимся в этой связи одним примером — упомянем об эргастери-
ях, принадлежавших отцу знаменитого оратора Демосфена, тоже Демос-
фену по прозвищу Ножовщик. К моменту своей смерти он владел, помимо
прочего состояния, двумя эргастериями, из которых один специализиро-
вался на производстве оружия (мечей), а другой — мебели. В первой мас-
терской было занято 32 или 33 раба высокой квалификации, оценивавших-
ся одни в 5—6, а другие — не менее чем в 3 мины каждый и приносившие
владельцу 30 мин чистого дохода в год. Во второй было занято 20 рабов,
также приносивших достаточно высокий доход — 12 мин в год (Демосфен,
XXVII, 9 и 18)1.
1 Для того чтобы читатель смог по достоинству оценить приводимые в тексте
данные о доходах греческих предпринимателей, надо сделать некоторые пояснения
о деньгах, ценах и доходах в Древней Греции. Во-первых, о деньгах. Главной точкой
отсчета служил талант — условная денежно-весовая единица (аттический серебря-
ный талант равнялся 26,2 кг). Талант делился на 60 мин, тоже условных единиц (не
монет!); мина равнялась 100 драхмам, а драхма — 6 оболам, причем драхмы и оболы
были уже монетами и чеканились из серебра различным достоинством (в Афинах
чаще всего в 1 и 4 драхмы, в 1,2 и 3 обола). Для суждения о ценах приведем данные
из афинских надписей — так называемых аттических стел конца V в. до н. э.: форм
пшеницы (1 форм = 1 медимну = 52,5 л) стоил 6—6,5 драхмы, ложе милетской
работы — 7—8 драхм, цена раба колебалась от 60 до 360 драхм. Далее, жалованье
должностным лицам в Афинах в IV в. до н. э. равнялось: судьям за присутствие в день
заседания — 3 обола, а всем вообще гражданам за участие в народном собрании —
сначала 1, затем 3 и, наконец, от 6 до 9 оболов (в зависимости от вида собрания),
причем 3 обола равнялись, по-видимому, дневному прожиточному минимуму (Латы-
шев В. В. Очерк греческих древностей, ч. 1. Изд. 3-е. СПб., 1897. С. 226,255,300—
301). И еще одна опора для сопоставлений: частные состояния оценивались в Афинах:
мелкие — в 5 мин (имущество Сократа, Ксенофонт. Экономик, 2, 3), а крупные —
Греция в первой половине IV в. до и. э.
387
Рост крупного ремесленного производства, в свою очередь, стимулиро-
вал дальнейшее развитие торгового и кредитного дела. О большом размахе
и значении торговых операций в IV в. до н. э. свидетельствуют, в частности,
развиваемые в литературе того времени взгляды на торговлю как на особый
род экономической деятельности, равно как и утвердившееся подразделе-
ние ее на специальные виды — на торговлю крупную, оптовую, связанную
с перевозками по морю и осуществляющую обмен товарами между города-
ми, и торговлю мелкую, розничную, ограниченную рамками данного город-
ского рынка.
Не случайно, что именно в IV в. до н. э. укореняются представления о
зависимости благоденствия государства от интенсивности торговой дея-
тельности. Такую мысль высказывает, например, Ксенофонт в своем трак-
тате «О доходах» (гл. 3).
Что же касается кредитного дела, то опять-таки показательно, что именно
к IV в. до н. э. относятся первые обстоятельные сведения о профессиональ-
ном ростовщичестве, о деятельности древних банкиров-трапедзитов и даже
о целых банкирских домах, осуществлявших кредитные операции в боль-
ших масштабах, можно сказать, в рамках всей Эллады. Из речей Исократа
(XVII) и Демосфена (XXXVI, XLV—XLVI, XLIV) нам хорошо известен один
такой, — правда, по-видимому, наиболее крупный и знаменитый — бан-
кирский дом в Афинах, осуществлявший кредитные операции на протяже-
нии ряда поколений. Сначала им владели совместно Архестрат и Анти-
сфен, затем его унаследовал вольноотпущенник Архестрата, впоследствии
ставший полноправным афинским гражданином, Пасион, а еще позже его
главой стал Формион, который, в свою очередь, был вольноотпущенником
11асиона и тоже с течением времени приобрел права афинского граждан-
ства. Оборотны1^капитал этого предприятия, когда во главе его стоял Па-
сион, может быть оценен в круглую сумму более чем 50 талантов (см.: Де-
мосфен, XXXVI, 5).
Впрочем, крупное хозяйство делает в это время успехи не только в тех
отраслях экономики, которые были непосредственно связаны с городом,
но и в земледелии. Об этом можно судить, например, по уже упоминавше-
муся выше трактату Ксенофонта «Экономик» («Об управлении хозяй-
ством»). В трактате доказывается, что при надлежащих условиях земледе-
пис может стать наиполезнейшим и наивыгоднейшим видом экономиче-
ской деятельности. При этом имеется в виду не просто земледелие, но именно
крупное земледельческое хозяйство, основанное на использовании чужо-
го, главным образом рабского, труда и ориентированное на извлечение
юварной прибыли. В качестве идеального образца приводится имение
и 160 талантов (имущество Дифила, Плутарх. Жизнеописания 10 ораторов, Ликург,
К4 3 d); государственные доходы Афин — в 1 тыс. талантов в год к началу Пелопон-
несской войны (Ксенофонт. Анабасис, VII, I, 27), в 2000 талантов в 422 г. до н. э.
(Аристофан. Осы, 660) и в 1200талантов в конце IV в. до н. э. (Афиней. Пирующие
софисты, XII, 542 b-с). Читатель может сам теперь судить, сколь велик был доход,
получавшийся Демосфеном Старшим от его эргастериев, если он равнялся 8 состо-
нииям Сократа, или l/2Q0 состояния сверхбогача Дифила.
388
Расцвет греческих полисов
некоего афинянина Исхомаха, сумевшего благодаря рациональным мето-
дам управления, в немалой степени через посредство доверенных рабов-
управляющих, обеспечить себе верный доход от своих сельских владений.
Вообще характерной чертой времени становится деловая активность
крупных предпринимателей — хрематистов (от греческого «хрема» — «цен-
ность», «добро», «деньги»). Их удачливые операции, служившие выраже-
нием общего роста и успеха крупного частновладельческого хозяйства,
становятся предметом обсуждения в литературе IV в. до н. э. Для одних
писателей эти операции были всего лишь символом нездоровых спекуля-
ций. Другие, не отрицая спекулятивного характера подобных операций,
интересовались главным образом практическими методами, благодаря ко-
торым те или иные дельцы добивались успеха, и эти методы в первую оче-
редь и рекомендовали вниманию общества и государства. Так, Ксенофонт в
трактатах «Экономик» и «О доходах» обстоятельно рассматривает эффек-
тивные способы обогащения соответственно в сельском хозяйстве и гор-
ном деле. В особенности интересны упоминания о спекулятивных опера-
циях, содержащиеся в первом из этих сочинений. Выводимый в трактате
«Экономик» идеальный хозяин Исхомах не ограничивается получением
стабильного дохода со своего имения, но занимается еще и скупкой и пере-
продажей земельных участков. Рассказ Исхомаха о своих подвигах Ксено-
фонт передает со слов Сократа, от которого он якобы слышал все это в
свое время. Здесь интересны как разъяснения афинского делового челове-
ка, так и реплики и реакция Сократа, исполненные характерной для этого
философа иронии. Пассаж этот столь важен для суждения о тенденциях
социально-экономического развития Греции в позднеклассический период,
что заслуживает быть процитированным. Приводим его с небольшими со-
кращениями в том виде, т. е. в форме диалога между Сократом и Исхома-
хом, как он излагается у Ксенофонта (первым говорит Исхомах):
«— Для людей, умеющих заботиться о деле и усердно обрабатывающих
землю, земледелие — самое эффективное средство обогащения. Мой отец
и сам так вел хозяйство, и меня научил. Он никогда не позволял мне поку-
пать землю, хорошо обработанную, а такую, которая по небрежности ли
хозяев, или по недостатку средств у них не обработана и не засажена; та-
кую он советовал покупать... Уверяю тебя, Сократ, что благодаря нашим
стараниям стоимость многих участков земли стала во много раз больше
первоначальной...
— Что же, Исхомах, отец твой сам владел всеми этими именьями, кото-
рые он привел в цветущее состояние, или также и продавал, если мог полу-
чить хорошую плату?
— Да, клянусь Зевсом, и продавал... но тотчас же, по своей любви к
труду, взамен одного покупал другое именье, но запущенное.
— Судя по твоим словам, Исхомах... отец твой действительно по нату-
ре своей любил сельское хозяйство не меньше, чем купцы любят хлеб.
Ведь и купцы, по своей чрезвычайной любви к хлебу, как прослышат, что
где-нибудь его очень много, так и едут туда за ним, переплывают Эгей-
ское, и Эвксинское, и Сицилийское моря. Потом наберут его как можно
больше и везут по морю, да еще на том судне, на котором сами едут. Когда
Греция в первой половине IV в. до н. э.389
им понадобятся деньги, они не выбрасывают хлеб зря, по дешевым ценам,
куда попало, а напротив, где, по слухам, цены на хлеб всего выше и где
больше всего им дорожат, к тем и везут его на продажу. В таком же роде,
должно быть, и твой отец был любителем сельского хозяйства.
— Ты шутишь, Сократ, а я ничуть не меньше считаю даже любителями
строительства тех, которые, выстроив дом, продают его, а потом строят
новый.
— Нет, клянусь Зевсом, Исхомах... я верю тебе: это так естественно, что
все любят то, из чего надеются извлечь себе выгоду» (Экономик, 20, 22—
29).
Несколько позже тех же сюжетов касался Аристотель, для которого
подобного рода спекулятивные операции служили поводом к теоретичес-
ким размышлениям на политико-экономические темы. Так, в «Политике»,
рассматривая различные способы обогащения, Аристотель касается темы
торговой монополии и вслед за известным, но одиноко стоящим случаем из
архаической эпохи — взятии в наем, в предвидении урожая оливок, всех
маслодавилен в округе милетским мудрецом Фалесом, приводит пример из
близкого ему времени: «Так, в Сицилии некто скупил на отданные ему в
рост деньги все железо из железоделательных мастерских, а затем, когда
прибыли торговцы из гаваней, стал продавать железо как монополист, с
небольшой надбавкой на его обычную цену; и все-таки он на пятьдесят
талантов заработал сто. Узнав об этом, Дионисий издал приказ, в силу
которого этому человеку разрешалось увезти деньги с собой, сам же он,
однако, должен был оставить Сиракузы, так как он нашел источник дохо-
дов, который наносил ущерб интересам Дионисия».
И далее, сопоставляя два эти случая, разделенные столь большим про-
межутком времени, философ заключает: «Находчивость Фалеса и сици-
лийца была тем не менее одинакова: оба они сумели в одинаковой мере
обеспечить себе монополию. Такого рода сведения полезно иметь и поли-
тическим деятелям: многие государства, как и семьи, но в еще большей
степени нуждаются в денежных средствах и в такого рода доходах. Встре-
чаются и такие государственные мужи, вся деятельность которых направ-
лена к этой цели» (Аристотель. Политика, 1,4, 7—8).
Закономерным следствием развития крупного частновладельческого
хозяйства и предпринимательства была поляризация собственности: рост
богатства у известной части общества и разорение и обнищание народной
массы. Конечно, в условиях античного общества, где развитие крупного
производства и торговли не было столь безудержным, а воздействие эконо-
мических факторов — столь непосредственным и решающим, как при капи-
тализме, процесс разорения массы крестьян и ремесленников не может быть
объяснен исключительно или прямолинейно вытеснением мелкого хозяй-
ства крупным вследствие конкуренции. Тут действовали и другие, внеэко-
номические факторы, и прежде всего беспрерывные войны, ложившиеся
особенной тяжестью на простой народ, равно как и различного рода идео-
логические предрассудки, нередко закрывавшие для граждан возможность
обращения к некоторым видам производственной и предпринимательской
деятельности, считавшимся уделом несвободного или негражданского
390
Расцвет греческих полисов
населения. В литературе IV в. до н. э. можно найти великолепные примеры
презрительного отношения свободных граждан к «рабским» видам деятель-
ности. Гордясь своим привилегированным положением, иные такие сво-
бодные предпочитали перебиваться случайными заработками и голодать,
только бы не трудиться наравне с рабами в каком-либо ремесленном про-
изводстве или наниматься в управляющие имением к крупному собствен-
нику.
Очевидно, впрочем, что при ближайшем рассмотрении большая часть
этих внеэкономических факторов окажется побочным произведением раз-
вивавшегося крупного рабовладельческого хозяйства, вследствие чего рост
этого хозяйства надлежит признать общей причиной углублявшейся иму-
щественной и социальной дифференциации в среде свободных. Во всяком
случае, самый факт ускоренной поляризации собственности в IV в. не мо-
жет быть поставлен под сомнение. Он подтверждается многочисленными
свидетельствами современных источников, причем для самых различных
полисов — для консервативной Спарты так же, как и для развитых в торго-
во-промышленном отношении Афин.
Впрочем, для Афин, как и следовало ожидать, мы располагаем особен-
но богатыми материалами как литературных, так и документальных, эпи-
графических источников. Показательно, в частности, массовое возрожде-
ние — впервые после Солона — так называемых закладных столбов (horoi).
Это были небольшие каменные столбики, которые ставились на участках,
служивших закладным обеспечением займа. На столбиках высекали надпи-
си с указанием имущества, отданного в заклад, имени кредитора и суммы
долга или иного имущественного обязательства (например, выплаты при-
даного). Обнаружение на территории Аттики довольно большого числа
таких закладных столбов, относящихся к IV— III вв. до н. э., нельзя не
истолковать как указание на развитие кредитных операций и мобилизацию
земельной собственности в греческом полисе на рубеже классики и элли-
низма. Наличие такой массы новых документальных свидетельств позволя-
ет по достоинству оценить неоднократно встречающиеся в литературе того
времени заявления об углублении пропасти между крупными и мелкими
состояниями, о неуклонной концентрации собственности в руках немно-
гих и обеднении народа.
Нарисованная картина не была уделом одних только Афин. Сходная си-
туация складывалась во всех без исключения греческих полисах. О росте
крупных состояний и имущественной дифференциации в городах Пелопон-
неса можно судить, например, по мельком сделанному упоминанию в «Гре-
ческой истории» Ксенофонта (III, 27,2) о том, что в Элиде во главе местных
лаконофилов стоял некий Ксений, «про которого говорили, что ему прихо-
дилось измерять медимном серебро, полученное в наследство от отца».
Но что самое поразительное — общей судьбы не смог избежать даже
спартанский полис, где целая система ограничительных запретов долго сдер-
живала, но так и не смогла сдержать естественно развивавшийся процесс
расслоения гражданской корпорации. Принятый около 400 г. до н. э. закон
Эфора Эпитадея о свободе дарения и завещания земельных наделов спар-
танцев уничтожил последние формальные препоны для мобилизации
Греция в первой половине IV в. до и. э.
391
собственности. После этого Спарта, так сказать, семимильными шагами
принялась наверстывать упущенное. Последствия этого движения здесь
были поистине катастрофические: в Спарте, где принадлежность к общине
«равных» обусловливалась обладанием наследственным наделом-клером
и возможностью вносить свою долю в застольное товарищество — сисси-
тию, разразившаяся теперь почти откровенная скупка наделов привела к
резкому сокращению числа граждан. Если во времена легендарного зако-
нодателя Ликурга спартиатов насчитывалось около 9 или даже 10 тысяч, а
в период греко-персидских войн их все еще было свыше 5 тысяч, то к 371 г.
до н. э., по подсчетам К. Ю. Белоха, число спартиатов упало до 1500, а ко
времени Аристотеля сократилось еще более.
Развитие имущественной дифференциации оборачивалось на практике
углублением социального неравенства. Теперь это особенно бросалось в
глаза ввиду ставших именно в это время особенно резкими различий в быту;
чрезмерная роскошь одних лишь ярче подчеркивала нищенство и убоже-
ство других. Разумеется, все это должно было самым печальным образом
сказываться на внутреннем равновесии в полисе, на единстве гражданского
коллектива. При этом трудность ситуации не исчерпывалась лишь одной,
объективной стороной дела, т. е. реальным распадом гражданского содру-
жества в силу все большей невозможности для одной группы граждан и
незаинтересованности другой выполнить свои взаимные обязательства пе-
ред полисом. Компонентами гражданской общины были не абстрактные
классы, а живые группы людей, каждая из которых испытывала теперь силь-
нейшее недовольство сложившейся ситуацией. Бедные были недовольны
постигшей их бедностью, которая унижала их гражданское достоинство,
богатые — невозможностью в условиях полисного строя полно и открыто
наслаждаться с^рим богатством. Каждая группа в существующем порядке
вещей склонна была винить не объективный ход развития, но именно свое-
го партнера по полисному содружеству, и это порождало и усиливало вза-
имное недоброжелательство и ненависть.
Полисное содружество распадалось, но распадалось не только в силу
объективной невозможности дальнейшего гражданского сотрудничества,
но ввиду нежелания главных слагающих полис классов, которые теперь во
взаимном озлоблении готовы были буквально пожрать друг друга. Можно
сказать и так: упадок классического полиса был подготовлен объективным
ходом общественного развития, но его реальный кризис был обусловлен в
первую очередь внутренним расколом — междоусобной бранью состав-
лявших его граждан. Платон отказывал в праве называться государствами
современным греческим полисам именно потому, что они утратили необ-
ходимое внутреннее единство. «Как бы там ни было, — возглашает он ус-
гами Сократа, — в них заключены два враждебных между собой государ-
ства: одно — бедняков, другое — богачей; и в каждом из них опять-таки
множество государств, так что ты промахнешься, подходя к ним как к чему-
го единому» (Платон. Государство, IV, 422—423).
Платону вторит Аристотель, когда он передает мнение, согласно кото-
рому в греческих государствах главными компонентами являются диамет-
рально противоположные и разделенные враждой группы бедных и богатых
392
Расцвет греческих полисов
(Аристотель. Политика, IV, 3, 15). В другой связи Аристотель ссылается
на характерные проявления взаимной ненависти противоположных груп-
пировок в полисе: в демократических государствах демагоги непрестанно
подстрекают народ к выступлению против богачей, между тем как в некото-
рых олигархических государствах аристократы связывают себя такой клят-
вой: «И буду я враждебно настроен к простому народу и замышлять против
него самое что ни на есть худое» (там же, V , 7,19).
Обострение социальных отношений в полисе находило выражение
в самых различных формах. Недовольство народной массы сказывалось в ра-
стущем давлении на богачей по традиционным полисным линиям и, в част-
ности, посредством увеличения возлагавшихся на них общественных по-
винностей — литургий. Прорывалось оно и в стихийных возмущениях и
выступлениях под вновь возродившимися лозунгами сложения долгов и
передела земли. Реакцией на это со стороны знатных и состоятельных граж-
дан было уклонение от своих гражданских обязанностей, создание антиде-
мократических товариществ — гетерий и организация контрвыступлений.
И если отдельным полисным государствам, с развитыми республикански-
ми институтами и традициями, нередко еще удавалось предотвратить от-
крытые междоусобицы, то в целом в Элладе картина становилась все более
удручающей, и все чаще недовольство отдельных социальных групп вы-
плескивалось в радикальных формах в виде организованных заговоров или
стихийных возмущений.
Для иллюстрации возьмем несколько примеров из «Греческой истории»
Ксенофонта — все, относящиеся к первому десятилетию IV в. до н. э. При-
мер первый: в 399 г. до н. э., во время войны Спарты с Элидой, в этой после-
дней местные олигархи во главе с богачом Ксением попытались произвести
государственный переворот в пользу Спарты. Неожиданно напав на демо-
кратов, заговорщики учинили резню, однако народ, сорганизовавшись, в кон-
це концов одолел их и заставил бежать из страны (III, 2,27—30).
Далее, в 397 г. до н. э., теперь уже в Спарте некий Кинадон, спартанец,
но уже не принадлежащий к привилегированной группе «равных», совмес-
тно с некоторыми другими, очевидно, такими же спартанцами низшего кру-
га, составили заговор с целью ниспровержения существующего олигархи-
ческого строя. Заговорщики рассчитывали привлечь к своему делу всех
бесправных и эксплуатируемых людей в Спарте — илотов, неодамодов,
гипомейонов, периэков. Настроения этих групп спартанского населения
были хорошо известны, ибо, цитируем Ксенофонта, «когда среди них захо-
дит разговор о спартиатах, то никто не может скрыть, что он с удоволь-
ствием съел бы их живьем». О заговоре, однако, своевременно стало изве-
стно спартанскому правительству. Кинадон и его товарищи были схвачены
и подвергнуты жестокому наказанию: «ему надели на шею железное коль-
цо, к которому железными цепями были прикованы руки. Затем его вели по
всему городу и били бичом и стрекалом. Такая же судьба постигла и его
соучастников» (III, 3,4—11).
Еще один пример: в 392 г. до н. э. в Коринфе аристократы составили
заговор с целью вывода своего государства из состава антиспартанской
коалиции и заключения со Спартой мира. Демократы ответили на это органи-
Греция в первой половине IV в. до н. э.	393
зацией превентивного избиения знати, избрав для этого последний день
Эвклий (празднества в честь Артемиды), когда на городской площади со-
бралось чуть ли не все население города. «После того, — повествует исто-
рик, — как убийцам, заранее осведомленным об именах тех, кого надлежит
убить, был дан условный знак, они обнажили кинжалы и стали наносить
удары направо и налево. Один погиб стоя, во время дружеской беседы,
другой сидя, третий в театре, а иные даже при исполнении обязанностей
арбитра на состязаниях. Когда стало ясно, в чем дело, знатные граждане
бросились искать убежища — один к подножьям статуй богов, стоявших
на агоре, другие к алтарям. Но и дававшие приказания и исполнявшие их
были безбожнейшими людьми, и вообще им была совершенно чужда спра-
ведливость: они убивали и прильнувшим к алтарям».
Этот погром положил начало длительной смуте, поскольку части ко-
ринфских аристократов все-таки удалось ускользнуть, и в дальнейшем, при
поддержке спартанцев, они стали пытаться вернуться на родину.
К этим примерам из Ксенофонта добавим еще один, из более позднего
времени, о котором рассказывает Диодор (XV, 57—58). В 370 г. до н. э., в
разгар смут, охвативших Пелопоннес после поражения спартанцев при
Левктрах, в Аргосе в ответ на антидемократические происки местных ари-
стократов народ, подстрекаемый демагогами, учинил избиение дубинами
более чем 1200 именитых граждан. За вычетом небольшой группы — не
более 30 человек, — которая, возможно, имела отношение к антидемокра-
тическому заговору, все остальные пострадали только оттого, что имели
несчастье владеть значительным состоянием. Страшное это событие, во-
шедшее в историю под названием аргосского скитализма (от греческого
«скитале» — дубина, палка), показывает, до каких эксцессов могло дохо-
дить тогда социальное противостояние в греческих городах.
Так или иначе, приведенных примеров достаточно, чтобы судить об ос-
троте социального брожения в Греции в позднеклассическое время. Распри
между отдельными группами граждан расшатывали и разрушали самое стро-
ение классического полиса, но они грозили, как это видно по заговору Ки-
надона, всколыхнуть и более широкую негражданскую массу, в том числе и
рабов, что было чревато для античного рабовладельческого общества еще
более глубинными и опасными потрясениями.
В этих условиях обозначилось банкротство полисного государства,
обозначилось тем яснее, что длительная междоусобная война к исходу V в.
до н. э. завершилась, а оздоровления государственной жизни так и не на-
ступило. Напротив, именно тогда и стало ясно, что упадок греческих госу-
дарств был вызван прежде всего внутренними причинами и что Пелопон-
несская война лишь ускорила то, что было подготовлено естественным
ходом развития. В обстановке нарастающей гражданской смуты и возобно-
вившегося вскоре межполисного соперничества классическая государ-
ственность греков оказывалась несостоятельной. Но даже и без этого глу-
бинного обобщения одно не подлежит сомнению: в IV в. до н. э. печать
вырождения легла на главные политические институты греков, и этот упа-
док самого полисного государства, естественно, сильно уменьшал возмож-
ности преодоления социального кризиса политическими средствами.
394
Расцвет греческих полисов
Одной из самых «больных» проблем политической жизни греков в IV в.
до н. э. была проблема государственных доходов. Вступив в полосу финан-
сового кризиса еще в период Пелопоннесской войны, греческие государ-
ства так и не вышли из нее, ибо как раз перед финансовым ведомством
время и поставило в первую очередь трудные, практически неразрешаемые
задачи. Одной из таких задач было изыскание средств для выплаты пособий
народу. Ведь под давлением гражданской массы, требовавшей от государ-
ства материального вспомоществования, правительство должно было вво-
дить все новые и все более обременительные для казны раздачи денег (диэ-
ты). Так, в Афинах к выплате жалованья судьям и другим должностным
лицам добавили установление платы за посещение народных собраний
(Аристотель. Афинская полития, 41, 3) и сильно расширили выплату так
называемых театральных денег. Другой трудной задачей было нахождение
средств для выплаты жалованья воинам — гражданам и особенно наемни-
кам, количество которых в IV в. до н. э. резко возросло.
Особая значимость финансового ведомства привела в это время к появ-
лению особых же государственных деятелей, так сказать, специализиро-
вавшихся на управлении финансами. В Афинах в особенности прослави-
лись в этом качестве Эвбул, заведовавший фондом зрелищных денег (на
протяжении ряда лет, начиная с 354 г. до н. э.), и Ликург, возглавлявший
общее управление государственных доходов на протяжении трех четырех-
летий (338—326 гг.). Эти деятели приобретали подчас большое влияние,
но даже самым ловким из них удавалось лишь на время освободить госу-
дарство из тисков финансового кризиса, ибо кардинальное решение про-
блемы здесь было невозможно. Нужда в деньгах была несоизмерима с огра-
ниченными ресурсами полисных государств, и, если не предвиделось како-
го-нибудь нового, неожиданного источника доходов, правительствам
приходилось решать опасную альтернативу: либо посягнуть на раздачи
денег народу, либо же усилить и без того обременительное уже обложение
состоятельных слоев населения. Любое решение было чревато серьезными
внутренними социально-политическими осложнениями.
Весьма опасным для полисного государства было положение и с воен-
ным ведомством — не только потому, что здесь, как и в финансовом деле,
не было недостатка в трудностях, но и потому, что именно здесь рано обна-
ружилась тенденция разрешить эти трудности путем, который создавал
непосредственную угрозу существующему республиканскому строю. Речь
идет о продолжающемся упадке гражданского ополчения и росте — наряду
и вместо него — наемной армии. Два ряда причин, социальных и техничес-
ких, вызвали этот процесс. С одной стороны, объективные социальные
факторы, о которых мы уже говорили, приводили к сокращению почвы для
гражданского ополчения. Действительно, ввиду растущей невозможности
для одних граждан и нежелания других выполнять свой воинский долг, граж-
данское ополчение в каждом отдельном полисе непрерывно слабло: умень-
шалось число воинов-граждан, падал их боевой дух.
Но все это лишь одна сторона медали; те же объективные факторы,
которые вели к ослаблению традиционной опоры полиса, подготовляли и
смену ему. Люди, которые не были в состоянии или не желали выполнять
Греция в первой половине IV в. до н. э.395
свой воинский долг как граждане, при случае, за пределами своего города,
охотно шли на военную службу за деньги в качестве наемников. К тому же,
спрос на наемных солдат все время возрастал, поскольку, со своей сторо-
ны, и чисто военные факторы стимулировали замену гражданских ополче-
ний наемными армиями. В условиях не прекращающихся войн, когда для
эффективной охраны своих границ и для проведения длительных походов
за их пределами требовались постоянные отряды хорошо подготовленных
профессиональных воинов, становилось все более очевидным преимуще-
ство наемного войска перед ополчением граждан.
В IV в. до н. э. практически не было уже ни одного греческого государ-
ства, которое не прибегало бы к помощи наемников, и эти последние, пре-
восходно подготовленные в чисто военном отношении, но вместе с тем
лишенные чувства полисного патриотизма и не связанные представлением
о гражданском долге, являли собой не только отличное военное орудие, но
и опасную политическую силу в руках нелояльно настроенного по отно-
шению к государству полководца. Для наемников их непосредственный
командир, из рук которого они получали жалованье и долю добычи на вой-
не, был несравненно ближе, чем нанявшее их гражданское правительство,
а это создавало возможность опасного согласия между полководцем и на-
емниками помимо и даже против правительства. Показательно, что все по-
зднеклассические тираны, — а их явилось в Греции в век разложения поли-
са великое множество, как грибов после дождя, — начинали свое восхож-
дение и утверждались у власти при непосредственной поддержке наемных
отрядов. Так именно действовали Дионисий Старший в Сиракузах в конце
V в. до н. э., Ясон Ферский в Фессалии в 70-х, Эфрон в Сиконе и Тимофан
в Коринфе в 60-х, Филомел и Ономарх в Фокиде в 50-х гг. IV в. до н. э.
Вообще замерим, что в этот период соразмерно с ростом значения посто-
янных армий возросло значение и постоянных, профессиональных воена-
чальников. Эти последние, опираясь на свой военный авторитет, нередко
добивались весьма значительного влияния и играли почти независимую роль
в политической жизни даже таких государств с прочными полисными тради-
циями, как, например, Афины. Конон, Ификрат, сын Конона Тимофей, Хаб-
рий, Харет, Харидем — вот имена знаменитых афинских стратегов, которые
на протяжении IV в. до н. э., уступив трибуну в народном собрании демаго-
гам, вершили реальную судьбу своего отечества на поле брани или за столом
переговоров. Если же отечество не нуждалось или отказывалось от их услуг,
то они нанимались в качестве привилегированных кондотьеров — команди-
ров наемных отрядов на службу за границей, устанавливали дружеские и
династические связи с чужеземными властителями и не упускали случая об-
завестись с их помощью собственными княжескими доменами.
Итак, по состоянию важнейших политических ведомств, финансового и
военного, мы можем судить, насколько критическим было положение, в ко-
тором оказалось полисное государство в IV в. до н. э. Однако не только
состояние отдельных ведомств, но и деятельность суверенных органов влас-
ти свидетельствовала о глубоком кризисе полисной политической системы.
С одной стороны, можно было наблюдать прогрессирующий упадок или
вырождение традиционных полисных институтов. Резко упал авторитет
396
Расцвет греческих полисов
народных собраний, судов и других представительных органов граждан-
ской общины. Объяснялось это в первую очередь общим снижением поли-
тической активности народа, которую теперь приходилось даже искусст-
венно стимулировать — в Афинах, например, выплатой жалованья за уча-
стие в работе народного собрания. Пагубные последствия для деятельности
представительских гражданских учреждений имело также растущее стрем-
ление отдельных социальных групп использовать их преимущественно для
защиты своих групповых интересов в ущерб полисному согласию.
В самом деле, как народные собрания, так и суды все чаще становятся не
местом, где принимаются решения, имеющие в виду совокупную пользу
граждан, а местом, где сводятся социальные счеты. В народных собраниях
трибуной окончательно овладели демагоги — не идейные вожди народа, а
беспринципные вожаки групп, готовые при случае, в интересах своей груп-
пы или своих собственных, пожертвовать благом государства. В судах ядо-
витым цветом распускается сикофантизм, носители которого — сикофан-
ты, профессиональные доносчики и шантажисты, — устраивали теперь
форменные облавы на богатых людей, без зазрения совести эксплуатируя
социальную неприязнь одной части граждан к другой или еще более низ-
менное чувство — страх судей за жалованье.
Упадок традиционных республиканских органов власти, измельчание
гражданских руководителей — такова была безрадостная картина полити-
ческой жизни в большей части эллинских полисов в позднеклассическое
время. И если подчас гражданский коллектив в том или ином городе оказы-
вался на высоте требований дня и выдвигал из своей среды достойных поли-
тических лидеров, таких, например, как Пелопид и Эпаминонд в Фивах,
Тимолеонт в Коринфе, Демосфен в Афинах, то необходимо все же помнить,
что это были единичные примеры, лишь ярче оттенявшие общую деграда-
цию традиционных полисных институтов, политических методов и граж-
данских руководителей.
Между тем, с другой стороны, в повседневной практической жизни все
большую роль начинают играть профессиональные политики, специалис-
ты, финансисты или военные, которые все чаще оказывали решающее воз-
действие на судьбы государства, в трудных случаях беря инициативу на
себя и отодвигая на задний план полисные органы власти. Да и сам народ
нередко обращался за помощью к таким авторитетным деятелям, наделяя
их чрезвычайными полномочиями для решения какой-либо трудной про-
блемы. Нет нужды говорить, насколько такая практика, развившаяся со
времени Пелопоннесской войны, была чревата опасными последствиями
для самого республиканского государства. Нередко она подавала повод
честолюбивому политику для дальнейшего возвышения и узурпации влас-
ти, иными словами, для установления режима единоличной тиранической
власти. Все тираны позднеклассической эпохи приходили к власти в обста-
новке социально-политических смут, все опирались при том на группы
личных своих приверженцев и отряды наемных солдат, и для всех, как пра-
вило, мостом к узурпации явилось полученное от республиканского пра-
вительства чрезвычайное полномочие. И Дионисий в Сиракузах, и Эвфрон
в Сикионе, а Тимофан в Коринфе, и Филомел и Ономарх в Фокиде — все
Греция в первой половине IV в. до н. э.
397
начали свое восхождение с легальной предпосылки, с чрезвычайного воен-
ного назначения.
Наряду с этими тенденциями внутреннего перерождения в IV в. до н. э.
продолжался процесс преодоления полиса и вовне. Резко усилились экономи-
ческие связи между городами — через торговлю, становившуюся все более
специализированной, а следовательно, и международной, через кредитное
дело, приобретшее в позднеклассическое время не менее широкий характер, и
в любом случае благодаря возросшему числу и активности свободных пересе-
ленцев-метеков. Эти последние, занимавшиеся по преимуществу ремеслами,
торговлей и банковским делом, составляли теперь обширную космополити-
ческую прослойку в городах Греции (в Афинах, например, в конце IV в. до н. э.
на 21 тысячу граждан приходилось 10 тысяч метеков. Афиней, VI, 272 с) и
самим фактом своего существования взрывали узкие границы полиса.
Рука об руку и в связи с этим преодолением экономической автаркии
шло наступление и на полисную автономию. В позднеклассическую эпоху
наблюдаются многократные попытки ряда государств совместными усили-
ями воссоздать древние или создать новые политические объединения, как
правило, на базе исконного областного этнокультурного единства с оче-
видной целью хотя бы частичного преодоления полисного партикуляриз-
ма. Можно указать на усиление активности Дельфийско-фермопильской
амфиктионии — древнего союза общин, связанных общим культом и защи-
той святилища Аполлона в Дельфах, на возрождение распавшегося во вре-
мя Пелопоннесской войны Афинского морского союза, на реорганизацию
Беотийского, Фессалийского и Фокидского союзов, на создание новых со-
юзов городов на Халкидике и в Аркадии. Хотя большинство этих объеди-
нений не были интегральными единствами и потому не могли претендовать
на прочность и длительное существование, — исключение представляет,
пожалуй, лишь Беотия, где была достигнута высшая стадия союзного госу-
дарства, — общая тенденция к преодолению политической раздробленнос-
ти была очевидна.
Конечно, не следует преувеличивать силы федеративного движения в
Древней Греции. Политическая история IV в. до н. э. показала именно не-
возможность для греков собственными силами достичь высшей цели — пол-
ного и окончательного объединения в масштабе всей страны. Нельзя зак-
рывать глаза на то, что развитие объединительного движения наталкива-
лось на серьезные препятствия: помимо традиционной полисной автономии
порочным было обнаруживавшееся стремление полисов-гегемонов превра-
щать союзы в собственные державы, а с другой стороны, продолжалось
соперничество этих сверхполисов из-за гегемонии в Элладе. Все это вело к
нспрекращающимся междоусобным войнам, которые подрывали федера-
тивные связи, ослабляли греков и поощряли вмешательство в их дела со-
седних «варварских» государств — Персии и Карфагена.
Тем не менее сама идея объединения не умирала в Элладе. Напротив, ее
несомненная большая популярность подсказывала даже особый стиль по-
иитики тем, кто претендовал на роль общеэллинских опекунов. В поздне-
классический период сильные и инициативные властители — сицилийский
1 иран Дионисий, ферско-фессалийский правитель Ясон, а затем в особенное-
398
Расцвет греческих полисов
ти македонские цари Филипп и Александр — подкрепляли или маскирова-
ли свои державные притязания в Греции искусным использованием панэл-
линских лозунгов. В конечном счете объединение Эллады было достигну-
то внешней силой. Но под флагом выполнения панэллинской программы
(Коринфская лига 338/37 г.).
Таковы главные линии социально-политического развития Греции в IV в.
до н. э. В заключение надо остановиться еще на одной проблеме, имеющей
самое непосредственное отношение к дальнейшему изложению, — на от-
ражении охарактеризованного выше кризиса в сфере идеологии. Непрек-
ращающаяся внутренняя смута, охватившая греческий мир в позднекласси-
ческий период, смута, которая углублялась вмешательством в греческие
дела сторонних держав, убедительнейшим образом демонстрировала зыб-
кость, казалось бы, навеки установившихся отношений. Таким образом,
сама неустойчивая общественная обстановка, поддерживая убеждение в
относительности всего сущего, непрерывно сеяла семена идейного броже-
ния, содействовала вытеснению из умов людей традиционных полисных
представлений совершенно новыми настроениями и идеями. При этом надо
заметить, что в силу исключительной интенсивности духовной жизни гре-
ков кризис в области идеологии обнаружился даже с особенной отчетливо-
стью и яркостью, найдя более полные формы выражения, чем аналогичного
рода явления в низовых, «базовых» областях общественной жизни.
Характерной чертой времени была растущая аполитичность, т. е. рав-
нодушие граждан к судьбам своего полиса, своего родного города и госу-
дарства. Это находило выражение в поведении и настроении всех слоев
гражданского общества. Недаром политическую активность народной мас-
сы приходилось искусственно подогревать введением жалованья за то, что
было не только долгом, но и привилегией граждан, между тем как с полити-
ческим индифферентизмом отдельных, как правило, знатных и состоятель-
ных людей государство все чаще начинало бороться открытыми репресси-
ями. И действительно, у простого народа, хотя и в извращенной форме, но
все же оставалось еще какое-то чувство полисного патриотизма, тогда как
богатая верхушка все более пропитывалась чуждыми полису индивидуали-
стическими и космополитическими настроениями.
Великолепную характеристику такого рода настроений можно найти в
речи Лисия, составленной против некоего Филона, новоиспеченного члена
афинского совета пятисот. «Я утверждаю, — восклицает оратор, — что
быть членом совета у нас имеет право только тот, кто, будучи граждани-
ном, сверх того еще и желает быть им: для такого человека далеко не без-
различно, благоденствует ли наше отечество или нет, потому что он счита-
ет для себя необходимым нести свою долю в его несчастиях, как он имеет ее
и в его счастии. А кто хоть и родился гражданином, но держится убежде-
ния, что всякая страна ему отечество, где он имеет средства к жизни, тот,
несомненно, с легким сердцем пожертвует благом отечества и будет пре-
следовать свою личную выгоду, потому что считает своим отечеством не
государство, а богатство» (Лисий, XXXI, 5—6).
Не менее красноречива и сценка в одной из последних комедий Аристофа-
на «Богатство». В дверь дома афинского земледельца Хремила, у которого
Греция в первой половине IV в. до и. э.
399
гостит бог богатства Плутос, стучится явившийся с Олимпа Гермес. Сле-
дует характерный обмен репликами между слугой Хремила Карионом и
просящимся в дом Гермесом:
Карион
А разве хорошо быть перебежчиком?
Гермес
Где хорошо живется, там и родина.
(Аристофан. Пер. А. И. Пиотровского).
Но дело не ограничивалось одним равнодушием. По мере того как кри-
зис затягивался и приобретал все более острые формы, в разных слоях
общества нарастало чувство неудовлетворенности, недовольства существу-
ющим порядком вещей. Показательно, что в IV в. до н. э. это чувство захва-
тило и массы простого народа при всей его приверженности к полису. Это
нашло выражение в растущей тяге к иному, более справедливому порядку,
в увлечении смутными воспоминаниями или мечтаниями о золотом веке
Кроноса, о примитивном, уравнительном коммунизме древней поры. Заме-
чательным источником для изучения этой народной утопии является древ-
няя аттическая комедия и в первую очередь дошедшие до нас пьесы Аристо-
фана «Женщины в народном собрании» (или «Законодательницы») и «Бо-
гатство», где в пародийном плане перетолковываются популярные идеи
золотого века.
Источником, откуда народная фантазия черпала необходимый матери-
ал, служил главным образом фольклор, хотя, конечно, нельзя исключить
возможность воздействия на популярные сказочно-утопические прожекты
и со стороны тогдашней политической теории. Что же касается полисной
элиты, т. е. той цдсти общества, которая была не только состоятельна, но и
образованна, то ее недовольство существующим порядком и ее мечтания о
переустройстве с самого начала находили опору в теории, в философии и
социологии, в собственно политической науке, развитие которой и было
стимулировано соответствующей потребностью в переосмыслении суще-
го. Социологическое направление в греческой философии, в лице прежде
всего софистов, своей рационалистической критикой камня на камне не
оставило от прежних, традиционных полисных понятий и представлений
(о патриотизме, о социальной и этнической исключительности эллинов, о
полисных нормах общежития и пр.). И это же направление в лице его млад-
ших представителей (в особенности из школы Сократа) обратилось к ак-
। ивной выработке программ переустройства общества и государства.
С представленной выше картиной кризиса греческого общества в IV в.
до н. э. полезно сравнить характеристику того же явления, данную
другим новейшим исследователем, профессором Л. М. Глускиной:
«Кризис греческого полиса, отчетливо ощущавшийся современника-
ми, проявлялся в ряде аспектов. Ослабляется традиционная связь
между принадлежностью к гражданскому коллективу и земельной
собственностю. Если раньше каждый гражданин обязательно владел
400
Расцвет греческих полисов
землей на территории полиса и это было условием его полноправия,
то теперь появляются безземельные не только среди бедняков, но и
среди состоятельных людей. Так, например, в составе большого иму-
щества, унаследованного известным оратором Демосфеном, были
дома, деньги, отданные под проценты, рабы-ремесленники, но не было
приносящей доход земли... Это не случайно. Земельный доход был
надежен и устойчив, но составлял примерно 7—8 % стоимости земли,
процентные же ссуды давали минимум 12 %, а при морские займах
значительно больше...
Распространение купли-продажи и залога земли создавало предпо-
сылки для концентрации земли в руках немногих и рост числа беззе-
мельных граждан. В IV в. до н. э. возобновляется требование бедно-
ты о перераспределении земель и отмене долгов. В ряде греческих
государств... принимаются меры по регулированию отношений между
должниками и кредиторами...
Эксплуатация земельных владений путем сдачи их в аренду мелкими
участками беднейшим гражданам, метекам и вольноотпущенникам
вносила новый элемент в земельные отношения полиса. Аренда по-
зволяла приобщаться к земледелию людям, не имевшим граждан-
ских прав. В это время аренда в Греции не была кабальной... Это
сближало социально арендаторов — метеков и вольноотпущенников —
с мелкими землевладельцами-гражданами и пробивала брешь в стене
исключительности, отделявшей полноправных членов полиса от лю-
дей, не имевших гражданских прав.
С конца V в. до н. э. все более распространяется дарование в виде
привилегии за какие-либо заслуги перед государством отдельным
лицам — метекам или чужеземцам, иногда целым группам — права
владения домом и землей на территории данного полиса. Наряду с
этим за особые заслуги... некоторым лицам даруются и гражданские
права. Поскольку это были, как правило, богатые люди, стремившие-
ся закрепить вновь обретенное общественное положение, они скупа-
ли в большом количестве землю и были демонстративно щедры при
исполнении литургий... Ослабление связи граждан с землей сопро-
вождалось падением характерного для древнего грека ощущения слит-
ности со своим полисом...
В IV в. до н. э. богатые граждане, экономические интересы которых
нередко лежат за пределами узких территориальных рамок полиса
(внешняя торговля, заморские владения), начинают тяготиться возла-
гаемыми на них повинностями. Широко распространяется практика
превращения “видимого имущества” в “невидимое” (т. е. продажа
земельных владений)... Источники этого времени пестрят обвинения-
ми в адрес богатых граждан, уклоняющихся от выполнения своих
обязанностей перед государством...
Ослабление полисной солидарности проявлялось и в отношении к воен-
ной службе. Служба в армии и во флоте была тягостной для средних и
беднейших слоев населения... Уменьшалось число граждан, способных
Греция в первой половине IV в. до н. э.
401
приобрести вооружение гоплита. Частые войны, ведшиеся нередко
вдали от территории своего полиса, требовали большего, чем преж-
де, профессионального мастерства. Все это способствовало распрост-
ранению наемничества. Наемники, сделавшие военное дело своей
профессией, были лучше обучены и дисциплинированнее граждан-
ского ополчения. Их ряды пополнялись за счет разорившихся людей,
политических изгнанников, граждан, потерявших в силу тех или иных
причин связи с родным полисом. Появляются квалифицированные
командиры наемников, готовые предложить свои услуги любому, кто
способен платить...
Наемничество, в свою очередь, способствовало дальнейшему обо-
стрению внутриполитического положения в Греции и появлению воз-
можности использования наемников для захвата власти, завоевания
чужой территории, просто грабежа... Возникают предпосылки для аван-
тюр как внутри-, так и внешнеполитических...
Постоянная острая финансовая нужда усугубляла тяжелое внутрен-
нее положение греческих полисов. Государство не было в состоянии
так, как это делалось прежде, различными мерами нивелировать уро-
вень материального благосостояния своих граждан. Противоречия
между богатыми и бедными, резкие социальные контрасты становят-
ся характерной чертой жизни греческих полисов. “Один на широкой
пашет полосе, а у других нет земли и на могилу”, — пишет Аристо-
фан... Борьба между бедными и богатыми гражданами приводила к
кровавым столкновениям. В 392 г. до н. э. в Коринфе ожесточение
дошло до того, что убивали людей в театре, на состязаниях, не щадя и
тех, кто искал защиты у статуй и алтарей богов. В Аргосе в 371 г.
до н. э. народ, подстрекаемый демагогами, убил без должной провер-
ки обвинений более тысячи именитых и состоятельных граждан...
С ослаблением внутриполисной солидарности и поддерживаемого го-
сударством известного социального равновесия внутри гражданского
коллектива рушатся основы полисной демократии...
Эти процессы... вызывали серьезную тревогу среди политических де-
ятелей и мыслителей, понимавших, что на карту поставлена судьба
греческого мира. В IV в. до н. э. появляется ряд проектов обществен-
ного переустройства, авторы которых пытались исцелить видимые
недуги современного им общества, не понимая лежащих в их основе
причин. В первую очередь предлагаются меры по упорядочению от-
ношений между богатыми и бедными гражданами... В комедиях Ари-
стофана в гротескном плане отражены два типа таких проектов. В
одном из них предлагается ликвидировать неравенство, обобществив
все имущество, движимое и недвижимое... Во втором проекте речь
идет о справедливом распределении богатства — оно должно быть
изъято у дурных людей и передано честным труженникам...
В двух произведениях Платона излагаются проекты государства, в
котором жизнь граждан и их имущественные отношения будут строго
регулироваться правителями и законами...
402
Расцвет греческих полисов
Наряду с утопическими проектами общественного переустройства
предлагаются и конкретные практические меры разрешения пережи-
ваемых Грецией трудностей, в частности за счет завоевания областей
на Востоке. Глашатаем этих идей выступает Исократ, призывающий к
объединению греческих полисов под эгидой какого-либо сильного
государства или государственного деятеля для организации... обще-
греческого похода против Персии. Он был осуществлен ц 30-е гг.
IV в. возвысившейся Македонией, но привел к совсем иным резуль-
татам, чем предполагали его инициаторы. Классический греческий
полис зашел в безвыходный тупик» (Глускина Л. М. Предэллинизм на
Западе: Греция и Македония в IV в. до н. э.//История Древнего мира.
Т. 2. М., 1983. С. 234).
2.	Возрождение тирании
Хотя наиболее впечатляющей стороной истории Греции IV в. до н. э.
был для современников и остается для новейших исследователей именно
кризис полиса, содержание исторического процесса не ограничивалось
тогда одним разрушением старого полисного строя. Одновременно более
или менее стихийно шли поиски выхода из создавшегося тяжелого положе-
ния, испытывались различные варианты дальнейшего развития, и в этих
поисках и опытах устанавливались новые истины, которые могли стать
исходными моментами в формировании новой общественной системы.
Важное место в ряду этих исторических опытов принадлежит так назы-
ваемой младшей тирании (обозначаемой так, чтобы отличать ее от тирании
архаического времени, сопутствовавшей рождению греческого полиса).
В условиях кризиса обнаружилось банкротство полисного государства,
чьи возможности были весьма ограниченны, между тем как граждане
предъявляли к нему все большие требования, настаивая, бедные — на даль-
нейшем расширении системы государственного воспомоществования, а
богатые — на обеспечении своей собственности и жизни от посягательств
со стороны этой бедноты, на наведении в стране твердого порядка. Не бу-
дучи в состоянии удовлетворить эти требования, а следовательно, и обес-
печить единство и согласие граждан, полисное государство утрачивало
исторический смысл. На практике было важно и то, что один и тот же соци-
альный процесс — обнищание народных масс — приводил не только к
подрыву опоры полиса — гражданского ополчения, но и к созданию новой
политической силы — наемной армии, которую при случае можно было
использовать для ниспровержения существующего строя. Сложившееся
положение поощряло отдельных честолюбцев, которые начинают все чаще
домогаться единоличной власти.
Наметившаяся тенденция к преодолению полисного строя изнутри до-
полнялась не менее отчетливой тенденцией к его преодолению и извне.
Растущие экономические и политические связи подрывали полисный парти-
куляризм, повсюду обнаруживается тяга к объединению, в особенности в
рамках отдельных исторических областей (Халкидикский, Фессалийский,
Греция в первой половине IV в. до н. э.4Q3
Беотийский, Аркадский и другие союзы). Однако развитие это наталкива-
лось на серьезные препятствия: помимо традиций полисной автономии
сопротивление вызывало стремление полисов-гегемонов превращать со-
юзы в собственные державы, а в то же время продолжалось и соперниче-
ство между собой. Все это вело к непрекращающимся междоусобным вой-
нам, которые ослабляли греков и поощряли вмешательство в их дела со-
седних негреческих государств — Персии на Востоке и Карфагена на
Западе.
Социальный и политический кризис полиса естественно дополнялся
кризисом идеологии. Характерной чертой времени было растущее равно-
душие граждан к судьбам своего полисного государства. Рационалистичес-
кая и этическая критика существующего порядка, начало которой положи-
ли софисты и Сократ, не оставила камня на камне от полисного патриотиз-
ма, на смену которому теперь пришли новые настроения и новые идеи.
Между тем как народная масса все больше увлекалась воспоминаниями
или, скорее, мечтами о примитивном, уравнительном общественном уст-
ройстве, верхушка общества все более и более пропитывалась индивидуа-
листическими и космополитическими настроениями. Традиционные госу-
дарственные доктрины, равно и демократические и олигархические, оказы-
вались несостоятельными перед лицом новых задач, и по мере того как
кризис принимал все более затяжную и острую форму, среди людей различ-
ного социального и культурного уровня начинало крепнуть убеждение,
что лишь сильная личность, авторитетный вождь или диктатор, стоящий
над гражданским коллективом, сможет найти выход из того тупика, в кото-
рый зашло полисное государство. В литературе, выражавшей запросы по-
лисной элиты, популярными становятся тема и образ сильного правителя
(в трактатах Платона и Аристотеля, в речах Исократа, в исторических или
мнимоисторичес*их произведениях Ксенофонта). Поскольку, однако, внут-
реннее переустройство не мыслилось без переустройства внешнего, наве-
дение порядка внутри отдельных городов — без установления общего мира
в Греции и победоносного отражения варваров, образ сильного правителя
приобретал одновременно черты борца за объединение Эллады, руководи-
теля общеэллинской войны против варваров, черты царя-завоевателя (в
особенности у Исократа в речах «Эвагор» и «Филипп» и у Ксенофонта в
романе «Киропедия»). Так мечты о социальном и политическом переуст-
ройстве общества оказались связанными с монархической идеей, а эта пос-
ледняя, в свою очередь, — с идеей панэллинской.
Естественным следствием социального, политического и идеологичес-
кого кризиса греческого общества в позднеклассический период явилось
возрождение тирании.
Недостатка в попытках ее возрождения не было. Характерное для того
времени развитие крайнего индивидуализма порождало у сильных и занос-
чивых людей стремление выйти из-под контроля общества, сбросить под-
час действительно тягостную опеку гражданского коллектива и подчинить
лот коллектив своей воле. Не человек — обществу, а общество — сильно-
му человеку, такова была здесь исходная аксиома, теоретическое обосно-
вание которой положили софисты своим учением об относительности
404
Расцвет греческих полисов
закона по сравнению с природой, с конечным выводом о безусловном праве
сильного от природы человека на первенство и власть над другими.
Это убеждение сильной личности в своем праве на власть опиралось на
осознание реально существовавших возможностей. Ситуация была благо-
приятна для осуществления самых дерзких замыслов не только потому, что
старый порядок был поколеблен непрерывной смутой; важным условием
успеха было также наличие необходимых сил, на которые инициатор пере-
ворота мог опереться. Обычно такой авантюрист действовал с группой вли-
ятельных друзей, возлагавших на него личные надежды. Затем он старался
демагогическими заверениями привлечь на свою сторону массу простого
народа, что при легкой возбудимости демоса сделать было не так уж труд-
но. Наконец, в его распоряжении всегда могло быть достаточное число
вооруженных наемников.
Распространение наемничества вообще было одним из важнейших фак-
торов, подготовивших рождение «младшей тирании». Именно наемники,
которым, в отличие от воинов гражданского ополчения, менее было свой-
ственно чувство долга перед государством и больше — сознание своей
связи с непосредственным командиром, оказывались чаще всего тем сред-
ством, с помощью которого честолюбивый и не слишком лояльно настро-
енный полководец мог свергнуть свое правительство. При этом очевидно,
что такая возможность открывалась не только местным политическим дея-
телям, занимавшим высокий военный пост по воле своих сограждан, но и
обычным начальникам наемных отрядов, чужакам-профессионалам, при-
шедшим на службу часто вместе со своими отрядами.
Обычно рождение тирании совершалось в обстановке острой внутрен-
ней смуты, стимулированной или осложненной внешними угрозами. В та-
кой момент полисное государство, чувствуя свое бессилие справиться с
одновременно обрушившимися на него внутренними и внешними трудно-
стями, нередко прибегало к помощи какого-либо авторитетного политика
или полководца, а предоставление ему чрезвычайных полномочий, напри-
мер, должности единоличного стратега-автократора, создавало необходи-
мую легальную предпосылку к установлению режима личной власти. Тира-
нии возникают в Сиракузах, в Фессалии, в Фокиде, в Сикионе, на Боспоре
(династия Спартокидов), в Гераклее Понтийском, на Кипре; однако этого
далеко не полного перечня достаточно, чтобы убедиться, насколько рас-
пространенным явлением оказалась «младшая тирания».
Тирания в Балканской Греции
В Балканской Греции условия для возрождения тирании в общем возни-
кали повсеместно. Даже в крупных и развитых государствах с укоренивши-
мися полисными традициями в пору сильных потрясений не было недостат-
ка по крайней мере в кандидатах в тираны. В Афинах в конце Пелопоннесской
войны Алкивиад был близок к захвату единоличной власти (в 407 г. до н. э.,
после своего назначения в стратеги-автократоры), и если он не отважил-
ся на решающий шаг, то объяснялось это, по-видимому, его убеждением
в невозможности удержать тираническую власть надолго. То, что не ре-
Греция в первой половине IV в. до и. э.4Q5
шился сделать Алкивиад, сделали, однако, другие, и дважды в этот период к
власти в Афинах приходили антидемократические правительства — совет
четырехсот в 411 г. до н. э. и тридцати тиранов — в 404—403 гг. до н. э.
В Спарте опасным было возвышение победоносного полководца Ли-
сандра, и блюстителям традиционного порядка — царям и эфорам — при-
шлось вскоре после окончания Пелопоннесской войны принять решитель-
ные меры, чтобы пресечь дальнейший рост его личного могущества. Ли-
сандр покорился державной воле полиса, однако другой видный спартиат,
Клеарх, тоже составивший себе имя во время Пелопоннесской войны, не
побоялся бросить вызов своей общине, утвердившись в качестве тирана в
союзном со Спартой Византии. Спартанскому правительству пришлось
послать против непокоренного полководца целое войско. Вынужденный
оставить Византий, Клеарх удалился в Малую Азию и стал вождем одного
из наемных отрядов на службе Кира Младшего.
Наконец, в Фивах в конце 80-х гг. IV в. до н. э. утвердилась у власти
олигархия, которая, по существу, была такой же корпоративной тиранией,
как и правление афинских тридцати. Режим этот, просуществовавший око-
ло трех лет (382—379 гг.), был свергнут благодаря энергичному выступле-
нию фиванских демократов во главе с Пелопидом.
Если язва тирании затронула даже ведущие полисы Эллады, которые с
трудом положили предел нарождавшемуся злу, то тем более широким было
распространение этого общественного недуга в других районах и городах
Балканской Греции, где полисные, республиканские устои были менее проч-
ными, а давление внешних обстоятельств более сильным. Наиболее значи-
тельной в историческом плане была тирания в Фессалии.
Оригинальна была ситуация, вызвавшая к жизни фессалийскую тиранию.
В классическую эпрху Фессалия, подобно некоторым другим, по преимуще-
ству аграрным, областям, сильно отставала в своем развитии. В существен-
ных чертах здесь сохранялась архаическая, сложившаяся еще в послемикен-
скую эпоху система общественных отношений. Основную массу свободно-
го населения составляли потомки завоевателей фессалийцев, покоривших
эту область во время великого передвижения племен на рубеже II—I тысяче-
летий до н. э. Как и у других народов-завоевателей, захваченная у фессалий-
цев земля составила собственность всего народа, общий фонд, откуда выде-
лялись наделы-клеры для отдельных родов и семей. Фессалийцы — владель-
цы клеров образовали привилегированную военно-земледельческую знать,
гражданское сословие в собственном смысле, возвышавшееся над двумя дру-
гими группами населения — пенестами и периэками.
Потомки покоренного завоевателями населения пенесты были крепост-
ными, обрабатывавшими наделы фессалийцев. Подобно спартанским ило-
там, они не были собственностью отдельных хозяев, но составляли слой
населения, зависимого от общины-государства завоевателей в целом, при-
чем формы этой зависимости регулировались рядом установлений, возмож-
но даже договорного характера. Другую группу неполноправного населе-
ния составляли периэки — жители периферийных районов, подчиненные
фессалийцами и обязанные платить им дань и поставлять вспомогатель-
ные отряды. Однако в отличие от пенестов они оставались свободными
406
Расцвет греческих полисов
людьми, сохраняли свое общинное устройство и известную автономию и
даже наравне с самими фессалийцами пользовались представительством в
Дельфийской амфиктионии.
В политическом отношении Фессалия представляла собой конгломе-
рат практически независимых общин. В военных условиях эти общины
объединялись в более крупные областные союзы, а эти последние — в еди-
ный Фессалийский союз во главе с выборным военачальником — тагом.
Однако слабое развитие городской жизни и в связи с этим отсутствие тако-
го центра, который мог бы стать носителем прочных объединительных тен-
денций, обусловили неразвитость и непрочность этого единства, которое
после кратковременного периода активности в VI в. до н. э. влачило жал-
кое существование.
Как ни медленно совершался процесс социального развития в Фессалии,
все же и здесь в конце концов под его воздействием стали обнаруживаться
трещины в традиционном порядке. Решающее значение при этом имели спон-
танное расслоение фессалийских общин и связанное с этим формирование
настоящих городских центров. Первое обстоятельство привело к выделе-
нию в общинах собственно знати, чья экономическая и политическая мощь
основывалась на сохранении преимущественных связей с традиционной родо-
племенной структурой: экономическая — на удержании в своих руках кле-
ров, обрабатываемых пенестами, а политическая — на использовании в соб-
ственных интересах общинных органов власти. Располагая материальным
достатком и поставляя наиболее важный род войска — конницу, это военно-
земледельческое сословие всадников образовало привилегированный слой,
противопоставлявший себя остальной массе простых общинников-кресть-
ян. Последние владели небольшими наделами, которые они обрабатывали
собственными силами, служили в пехоте и сохраняли свое политическое
значение лишь постольку, поскольку составляли окружение знатных родов.
Между тем с развитием городов началось формирование слоя свободных
людей — ремесленников и торговцев, и вовсе утративших связь с общинами
и потому лишенных политических прав. Оба эти процесса — и разложение
общин, и рост городов — создавали объективные предпосылки для развития
сословной борьбы. В стране рано или поздно должно было начаться движе-
ние неравноправной части фессалийского населения вместе с периэками, а
при случае также и с пенестами против засилья родовой знати.
Конечно, не приходится отрицать сильнейшего сходства процессов со-
циального развития в Фессалии V—IV вв. до н. э. с тем, что было характер-
но для остальной Греции в архаическую эпоху. Однако, поскольку это раз-
витие совершалось не в отрыве от остального греческого мира, оно под-
вергалось воздействию ряда внешних факторов, которые ускоряли его и
сблизили по характеру происходящего с развитием остальной Греции в
позднеклассический период. Среди этих факторов надо отметить прежде
всего вмешательство посторонних сил — Афин, Спарты, Беотии, македон-
ских царей, — которые, откликаясь на призывы враждующих группировок
и используя их в собственных интересах, усугубляли и без того сложную
политическую ситуацию в Фессалии. При внешнем содействии быстро при-
вилось использование наемников в решении внутренних споров, а знаком-
Греция в первой половине IV в. до и. э.
407
ство с критическими идеями новейшей философии Сократа и софистов спо-
собствовало скорому вызреванию и на фессалийской почве политиков типа
Алкивиада или Лисандра.
В конце V в. до н. э. острота социально-политических конфликтов в
Фессалии достигла предела, и на юго-востоке страны, в Ферах, ситуация
разрешилась установлением тирании. Феры были самым развитым в торго-
во-промышленном отношении городом в этой консервативно-аграрной стра-
не; этим он в значительной степени был обязан своей близости к един-
ственной крупной в Фессалии гавани. Естественно, что противоречия меж-
ду неполноправной народной массой и господствующей аристократией,
равно как и ожесточение угнетенных пенестов против своих господ, долж-
ны были здесь достигнуть наибольшей остроты. Опасная ситуация могла
еще усугубиться близостью пограничных периэкских областей, занятых
полуавтономными, неспокойными, всегда готовыми подать пример непо-
виновения общинами магнетов и фтиотидских ахейцев.
Возможно, что переворот готовился уже и раньше, но первым точно
засвидетельствованным тираном Фер был Ликофрон (404 г. до н. э.). По
предположению английского исследователя Г. Вестлейка, он вышел из ни-
зов общества и, быть может, благодаря успехам на коммерческом попри-
ще. Очевидно, он относился к числу народных вожаков, и его тирания мог-
ла быть итогом местного демократического движения.
Новый режим быстро набирал силы: в 404 г. до н. э. Ликофрон уже вел
борьбу за первенство и власть во всей Фессалии. Его противниками высту-
пали знатные фессалийские роды. В борьбе с ними Ликофрон ориентиро-
вался на союз со Спартой, которая, в свою очередь, в ферской тирании
мечтала видеть средство давления на строптивую фессалийскую аристок-
ратию. Ликофрону не удалось достичь главной цели — установить свой
контроль над всейЛ>ессалией. Однако он сумел добиться ослабления про-
тивостоящей ему аристократической коалиции. Его правление продолжа-
лось, возможно, до конца 80-х гг. IV в. до н. э., и он сошел со сцены, обес-
печив сохранение власти в Ферах за своим домом.
Новый этап в истории фессалийской тирании связан с именем его сына
Ясона, при котором тиранический режим в Ферах достиг наивысшего могу-
щества и стал фактором, оказывавшим решающее влияние на политическое
развитие всей Фессалии и весьма существенное — на развитие остальной
I реции. Энергичные действия Ясона неизбежно должны были привести его
к столкновению с тогдашним общегреческим арбитром — Спартой. В этих
условиях правитель Фер проявил большое политическое мастерство. Всту-
пив в союз с враждебными Спарте Фивами и Афинами, он обеспечил себе
свободу действий в Фессалии и в конце концов добился объединения всей
страны под своей властью. В 374 г. до н. э. Ясон, оставаясь тираном Фер,
(вял избран фессалийским тагом.
Вновь созданное Ферско-Фессалийское государство было основано на
политическом дуализме. В своем родном городе Ясон правил как неограни-
ченный владыка, не скрывая и не оправдывая свою власть никаким офици-
ИИЫ1ЫМ прикрытием. Его опорой здесь были группа преданных друзей и
шеститысячное наемное войско. При этом, однако, полисная организация
408
Расцвет греческих полисов
Фер не была уничтожена, о чем свидетельствуют существование гражданс-
кого ополчения и продолжавшийся чекан монеты от имени ферян. В ос-
тальной Фессалии Ясон выступал как конституционный вождь — таг. Прав-
да, избрание его в фессалийские таги было им же самим искусно подготов-
лено, однако воссоздание единого фессалийского союза отвечало интересам
всей страны, и население городов в массе своей склонно было поддержи-
вать Ясона. Со своей стороны, он выказывал уважение к полисной.автоно-
мии и старался вовлечь фессалийские города в свою политику в качестве
заинтересованных партнеров. В гибком сочетании монархического и дер-
жавного принципов с полисной автономией, в признании за фессалийски-
ми городами известного значения и роли надо видеть свидетельство боль-
шой политической мудрости нового фессалийского правителя.
Усилиями Ясона новое Фессалийское государство скоро превратилось в
сильную державу. В его состав, помимо собственно Фессалии, вошли сосед-
ние области; его влияние распространилось даже на Эпир и Македонию.
Основой его военной мощи было наемное войско самого Ясона и общефес-
салийское ополчение, насчитывающее до 20 тысяч гоплитов и 8 тысяч всад-
ников. Для содержания этого войска периэкские общины были обложены
большой данью. Ясон намерен был также приступить к строительству боль-
шого флота, куда в качестве гребцов он собирался привлечь пенестов.
В дальнейшие планы Ясона входило установление фессалийской геге-
монии во всей Греции. Удобной формой достижения такой гегемонии, по
мысли Ясона, могло стать восстановление руководящей роли фессалийцев
в Дельфийской амфиктионии. По достижении гегемонии в Греции ферский
правитель рассчитывал открыть завоевательную кампанию на Востоке про-
тив персов. Однако всем этим планам не суждено было осуществиться: в
370 г. до н. э., в самый разгар приготовлений к походу в Среднюю Грецию,
Ясон пал жертвой заговора.
Смерть Ясона не означала конца ферской тирании. Власть унаследова-
ли его братья. Однако, в отличие от Ясона, его преемники оказались не на
высоте исторических задач. При них происходит постепенный упадок Фер-
ско-Фессалийского государства. Причиной этого отчасти была междоусоб-
ная борьба за власть, которая разгорелась в правящем семействе. Сначала
один из братьев пал от руки другого, а тот был устранен племянником,
который в свою очередь, после 11-летнего правления, был убит по науще-
нию собственной жены (358 г. до н. э.). Исполнителями заговора и воспри-
емниками власти стали ее братья, сыновья Ясона, которым суждено было
продержаться в Ферах еще несколько лет.
Дело в том, что одновременно с вырождением династии шел и другой,
более важный процесс — вырождение всей созданной Ясоном политичес-
кой системы. Правление преемников Ясона являло собой непрерывное спол-
зание в сторону откровенной тирании не только в Ферах, но и в остальной
Фессалии, что должно было иметь самые пагубные последствия для всего
режима. Пробудившиеся к активности силы оппозиции, прежде всего ари-
стократические роды, обратились за помощью к соседним державам, кото-
рые давно уже с тревогой следили за возвышением ферских правителей и
теперь были рады поводу вмешаться в фессалийские дела. Неоднократные
Греция в первой половине IV в. до н. э.
409
македонские и беотийские вторжения привели к тому, что власть Леонидов
была ограничена областью Фер и учрежден был независимый от них союз
фессалийских городов. В 353 г. до н. э. Филипп Македонский совместно со
свободными фессалийцами довершил разгром ферских тиранов, и Феры
влились в состав опекаемого Филиппом II Фессалийского союза. Именно
Филиппу, опирающемуся на силы объединенных посредством личной унии
Македонии и Фессалии, суждено было стать подлинным преемником Ясо-
на, исполнителем его широких политических планов.
Тирания на периферии греческого мира
Жизнь греческих колоний в общем подчинялась тем же законам, что и
жизнь их метрополий, и в позднеклассический период эти дочерние посе-
ления также оказались охваченными глубоким социально-политическим
кризисом, следствием которого было и здесь повсеместное возникновение
авторитарных, тиранических режимов. Все же принципиальное сходство
не исключало и известных различий в развитии колоний и метрополий. В
греческих колониях с их более подвижной, менее скованной традиционной
жизнью, с менее устойчивой в силу этого социальной и политической струк-
турой развитие кризисных явлений совершалось даже быстрее, чем в горо-
дах Балканской Греции. Велика была при этом стимулирующая роль вне-
шних осложнений: давление враждебной периферии непрерывно ощуща-
лось греческими поселениями, а в моменты внутренних кризисов это
давление немедленно превращалось в грозное наступление, что решаю-
щим образом ускоряло катастрофу. Это особенное стечение внутренних и
внешних осложнений, нередко выпадавшее на долю периферийных поли-
сов, создавало в высшей степени благоприятные условия для утверждения
здесь тираний: наЛгериферии греческого мира они возникали быстрее, раз-
вивались стремительнее и достигли более полных форм самовыражения,
чем в собственно Греции.
В качестве примера можно привести Сицилию. Для исторического разви-
тия греческих городов Сицилии большое значение имело их вынужденное
участие в Пелопоннесской войне в связи с двумя вторжениями афинян (в
427—424 и 415—413 гг.), а затем возобновление борьбы с карфагенянами.
11оследние, пользуясь взаимным ослаблением греков, в 409 г. до н. э. в широ-
ких масштабах начали наступление на греческую часть острова и уже в том
же году взяли и разрушили два больших города — Селинунт и Гимеру.
Эти войны решительным образом нарушили стабильность сложивше-
юся к концу второй трети V в. до н. э. положения — ив каждом отдельном
городе, где полисные, республиканские и демократические принципы только
что обрели силу, и в Сицилии в целом, получившей устойчивость под зна-
ком сиракузского верховенства. В самих Сиракузах затянувшаяся и потре-
бовавшая огромного напряжения сил борьба с Афинами резко стимулиро-
вала внутреннее развитие в сторону обострения социальных и политичес-
ких отношений, что нашло отражение, например, и в столкновении близкого
олигархии Гермократа с демагогами Афинагором (в 415 г. до н. э.) и Диок-
иом (в 413 г. до н. э.), в окончательном, как представлялось, торжестве
410
Расцвет греческих полисов
радикальной демократии, которая после победы над афинянами добилась
проведения важных преобразований в государственном строе Сиракуз (ре-
формы Диокла в 412 г. до н. э.). На деле, однако, оказалось, что этот успех
демократии еще больше обострил социальные отношения, углубил проти-
воречия между консервативными и радикальными группировками, что дол-
жно было крайне отрицательно сказаться на полисном единстве.
Вместе с тем войны, поощрив профессионализацию армии, повысив роль
военачальников и вызвав к жизни практику чрезвычайных назначений, со-
действовали развитию и иных опасных для полиса тенденций. И здесь, как
и в городах Балканской Греции, неустойчивость социально-политической
обстановки развязала инициативу отдельных честолюбивых политиков,
готовых — именно здесь больше, чем где-либо в другом месте, — в случае
конфликта с собственной общиной силой отстоять свое право на первен-
ство. И действительно, когда в 408—407 гг. изгнанный незадолго до этого
Гермократ попытался насильственным путем добиться возвращения на ро-
дину, стало ясно, насколько реальна угроза ниспровержения республики и
установления тирании в Сиракузах.
Гермократ был осужден на изгнание происками своих политических
противников — демократов. Сам он в тот момент находился вместе с отря-
дом сиракузских кораблей у берегов Малой Азии, воюя на стороне Спарты
против афинян. Получив известие о своем осуждении, он навербовал отряд
наемников и вместе с ним вернулся на Сицилию. Здесь он пополнил свое
войско гражданами разгромленных карфагенских городов и на собствен-
ный страх и риск повел войну с финикийскими колониями в западной части
острова. Спекуляциями на патриотических настроениях Гермократу уда-
лось привлечь к себе симпатии народной массы в Сиракузах и даже с помо-
щью друзей добиться устранения вождя радикальной группировки Диокла.
Однако значительная часть граждан решительно воспротивилась возвра-
щению Гермократа. С помощью своих сторонников Гермократу все-таки
удалось проникнуть в Сиракузы, однако на городской площади отряд мя-
тежного полководца был встречен вооруженными гражданами и после оже-
сточенной схватки весь уничтожен.
Путч Гермократа окончился провалом, однако это вовсе не означало,
что опасность, нависшая над Сиракузской республикой, миновала. Поло-
жение оставалось весьма тревожным и в силу напряженности во внутрен-
них отношениях, и в виду растущей угрозы со стороны карфагенян. Победа
над Гермократом усилила влияние консервативной группировки, что дол-
жно было вызвать подозрение у пылких приверженцев демократии, кото-
рые теперь не без основания могли опасаться олигархического переворо-
та. При этом у демократов не было недостатка в поводах для критики: ма-
лоэффективная внешняя политика делала весьма уязвимыми позиции
правящей группировки. Когда в 406 г. до н. э. карфагеняне возобновили
свое наступление и осадили Акрагант, союзному греческому войску так и
не удалось отстоять этот крупнейший после Сиракуз город Сицилии. И
причиной тому была не столько многочисленность вражеского войска,
сколько вялая и небрежная манера ведения войны, которой придержива-
лись греческие стратеги.
Греция в первой половине IV в. до н. э.
411
Падение Акраганта повергло в ужас греков Сицилии и вызвало полити-
ческий кризис в Сиракузах. Инициатором антиправительственного выс-
тупления стал молодой командир, соратник покойного Гермократа Диони-
сий. Поддерживаемый влиятельными друзьями, Дионисий на народном со-
брании подверг уничтожающей критике действия сиракузских стратегов.
При этом, несмотря на молодость (ему было всего 25 лет), он показал себя
умелым демагогом. Спекулируя на патриотических настроениях и соци-
альных антипатиях низов, шантажируя их угрозами карфагенского наше-
ствия и олигархического переворота, он увлек за собой большинство на-
рода. Прежние стратеги были до срока отрешены от должности, и на их
место были избраны другие вместе с Дионисием. Ловкий демагог сумел
вскоре дискредитировать и этих своих коллег и добился для себя назначе-
ния в единоличные стратеги-автократы. Затем с помощью провокации он
убедил сограждан предоставить ему личную охрану из 600 воинов. Он сам
укомплектовал этот отряд преданными людьми и довел его численность до
1000 человек. Опираясь на своих друзей, на телохранителей и на прочих
наемников, которых он привлек обещаниями щедрого вознаграждения, под-
держиваемый также многочисленными сторонниками среди городских ни-
зов, которые ожидали от него радикального переустройства общества, Ди-
онисий прочно утвердился у власти (лето 405 г. до н. э.). До конца жизни
он оставался единоличным правителем Сиракуз и, умирая, завещал власть
своему сыну — Дионисию Младшему.
Авторитарное монархическое положение Дионисия было основано,
безусловно, на подавляющем превосходстве сил, на которые он опирал-
ся, — партии друзей и войска наемников — над гражданским обществом.
Однако его политика не была полностью беспринципной, и он умел час-
тичным удовлетворением требований масс и особенно энергичной борь-
бой с карфагенянами создать некоторое оправдание и даже популярность
своему режиму.
Впрочем, действия Дионисия против карфагенян на первых порах были
не более успешны, чем действия свергнутого им республиканского прави-
тельства. Под Гелой потерпел поражение, чем незамедлительно восполь-
зовались принципиальные противники тирании — сиракузские аристокра-
। ы-всадники, которые подняли против Дионисия мятеж. Тиран сумел пода-
вить это восстание, однако продолжить войну с карфагенянами было уже
невозможно и пришлось заключить мир на условиях, которые продиктова-
на сильнейшая сторона (в конце того же, 405 г. до н. э.).
Этот мир перечеркнул все державные завоевания, сделанные Сиракуза-
ми при старшей тирании и при последующей демократии. Греческие города
северо-восточной части Сицилии, равно как и все общины местных жите-
нс й — сикулов, стали свободными и независимыми. Размеры Сиракузского
। осударства были ограничены г. Сиракузами и ближайшей примыкающей к
нему территорией. Зато резко возросло могущество карфагенян, которые
расширили и консолидировали свои владения на западе острова (с этих
пор можно говорить о существовании правильно организованной карфа-
। с некой провинции в Сицилии) и поставили под контроль все греческие
। орода южного и северного побережья. Военный разгром и последующее
412
Расцвет греческих полисов
политическое уничтожение этих городов означали резкое ослабление гре-
ков в Сицилии. Последним оплотом эллинства остались Сиракузы, и было
ясно, что исход возобновившегося противоборства карфагенян с греками
будет зависеть от способности к сопротивлению именно этого города.
Для Дионисия подготовка к новой войне с карфагенянами стала перво-
очередной задачей. Он понимал, что только в такой войне может найти
оправдание дальнейшее существование основанного им режиму. Уже в
404 г. до н. э., пользуясь внутренними трудностями Карфагена, он начал
наступление на независимые сикульские общины и таким образом денонси-
ровал соглашение с карфагенянами, на которое он вынужден был пойти в
405 г. до н. э. Новое большое восстание сиракузян на рубеже 404—403 гг.
прервало начатую кампанию, но лишь на короткое время. Подавив оппози-
цию, Дионисий немедленно возобновил наступление на сикульские и гре-
ческие города Восточной Сицилии и вел его столь успешно, что к 399 г.
до н. э. установил свой контроль над всей этой частью острова.
Восстановление сиракузского верховенства в Восточной Сицилии оз-
начало создание необходимой политической предпосылки для последую-
щей открытой борьбы с Карфагеном. Одновременно в широких масштабах
Дионисием осуществлялась и собственно военная и техническая подготов-
ка к этой борьбе: Сиракузы были обнесены новым кольцом укреплений,
было заготовлено большое количество оружия и новых тогда метательных
орудий — катапульт, созданы сильный флот (свыше 300 единиц) и много-
численная сухопутная армия. Завершив подготовку, Дионисий в 398 г. до
н. э. начал новую войну с Карфагеном, открыто провозгласив своей целью
полное изгнание карфагенян из Сицилии. Эта Вторая Карфагенская война
продолжалась до 392 г. до н. э. Своей цели в полном объеме Дионисий
достичь не смог: совершенно изгнать карфагенян с острова ему не удалось.
Однако его успехи были значительны и приобретения обширны: его держа-
ва простиралась теперь далеко на запад острова. Одновременно шло рас-
ширение этой державы и за пределами Сицилии, в первую очередь за счет
южноиталийских земель. Ведя борьбу с Регием, давнишним врагом Сира-
кузской державы, и с федерацией греков-италйотов, поддержавших Регий,
Дионисий сумел добиться исключительных успехов. В 388 г. до н. э. сира-
кузский тиран нанес италиотам сокрушительное поражение, а в 386 г. был
взят наконец и Регий.
Таким образом, к середине 80-х гг. IV в. до н. э. на западе Средиземномо-
рья сложилась мощная территориальная держава, раскинувшаяся по обе
стороны Мессинского пролива. Создавший эту державу сиракузский ти-
ран не снижал своей политической активности и в последующие годы. Прав-
да, в Сицилии, где он еще дважды воевал против карфагенян, ему не уда-
лось добиться новых успехов. В итоге Третьей Карфагенской войны (382—
374 гг. до н. э.) он даже должен был уступить неприятелю часть своих
владений на западе Сицилии, и последняя, Четвертая война, которую он вел
с карфагенянами в год своей смерти (367/66 г. до н. э.), тоже ничего не изме-
нила в этом отношении. Зато на других направлениях он добился многого. В
северных водах его преобладание было безраздельным, о чем свидетельству-
ют и вывод колоний на побережья и острова Адриатического моря, и глубо-
Греция в первой половине IV в. до н. э.
413
кое вторжение в Тиранское море, совершенное ради устрашения этрусков.
В Южной Италии он расширил свои владения за пределы «носка» Апен-
нинского полуострова, овладев очень важным городом Кротоном. Нако-
нец, он осуществлял систематическое вмешательство в дела Балканской
Греции, действуя здесь на пользу союзной с ним Спарты, но одновременно
имея в виду и собственные державные интересы.
Созданная усилиями сиракузского тирана держава была тогда, по спра-
ведливой оценке древних, самой мощной в Европе. На протяжении несколь-
ких столетий это государство играло важную роль в политической жизни
античного Средиземноморья, оказывая сильное воздействие на развитие
дел на Западе и достаточно ощутимое — на Востоке.
Источником прочности этого государства была в первую очередь ини-
циативная внешняя политика Дионисия, который сумел органически свя-
зать существование основанного им авторитарного режима с решением
большой, жизненно важной для западных греков проблемы — отражения
карфагенян. Вместе с тем и во внутренней политике сиракузского правите-
ля можно обнаружить ряд конструктивных элементов, которые сообщали
устойчивость его режиму.
Весьма продуманной была социальная политика Дионисия. После по-
давления мятежа сиракузских всадников он провел частичный передел соб-
ственности: земля и дома мятежных аристократов были конфискованы,
лучшие из них тиран подарил своим друзьям и командирам наемных отря-
дов, а прочие пустил в раздел между остальными сиракузскими граждана-
ми и наемниками. При этом состав гражданского общества подвергся су-
щественным изменениям: на место истребленных или изгнанных аристок-
ратов пришли так называемые неополиты (буквально «новограждане») —
освобожденные на волю и наделенные правами гражданства рабы репрес-
сированных аристократов. Проведение этих мероприятий позволило Дио-
нисию сохранить еще на некоторое время маску народного вождя и при-
дать своему перевороту вид социальной революции. Однако в действитель-
ности главным итогом этой «революции» было укрепление основ
авторитарного режима, который располагал теперь массой приверженцев
и внутри гражданского общества, и за его пределами.
Вообще и здесь характерной чертой новой государственной системы
был дуализм, сосуществование двух различных политических начал — по-
лисного и монархического. Двойственностью отличалась уже личная власть
Дионисия, ибо она базировалась, с одной стороны, на предоставленных
ему однажды общиной полномочиях стратега-автократора, а с другой — на
силе его личных друзей и наемников, обеспечивавших ему возможность
непрерывной узурпации этих полномочий. Но и более широко — в общей
социально-политической организации Сиракуз — можно было наблюдать
ю же сочетание противоположных элементов: старое гражданское обще-
ство сосуществовало с новой прослойкой граждан (неополитов) и неграж-
дан (наемников), для которых возможность политической активности оп-
ределялась их связью с новым авторитарным режимом; наряду с граждан-
ским ополчением выступила новая наемная армия, а рядом с традиционными
представительными органами гражданской общины — народным собранием
414
Расцвет греческих полисов
и выборными магистратами — выросла новая монархическая администра-
ция — совет друзей и военно-полицейская бюрократия.
Замечательной особенностью политики Дионисия было старание не
допустить развития антогонизма между этими, по существу, столь различ-
ными элементами, а наоборот, по возможности сплавить их в рамках не-
прерывного сотрудничества — прежде всего с внешним врагом — в единое
неразрывное целое. В умении добиваться этого и заключалась сила Диони-
сия. Однако справедливость требует признать, что конструктивное сотруд-
ничество монархии и гражданской общины ограничивалось при Дионисии
лишь рамками державного полиса Сиракуз и разве что еще г. Локры, оста-
вавшегося и при Дионисии на положении привилегированного союзника.
За их пределами, по отношению к другим греческим городам, Дионисий
вел себя вполне однозначно — как безусловный деспот, и в этом пренебре-
жении к полисным традициям вне собственного города надо видеть свиде-
тельство политической ограниченности сиракузского правителя, по край-
ней мере в сравнении с другим знаменитым тираном того времени — Ясо-
ном Ферским.
При жизни Дионисия Старшего авторитарный режим в Сиракузах де-
монстрировал свою силу, однако после его смерти не замедлили обнару-
житься и слабости. Преемник Дионисия Старшего, его сын, распутный и
слабовольный Дионисий Младший, оказался неспособным сохранить на-
следие отца. Прекращение наступательных войн привело сиракузскую ти-
ранию к утрате той внешней инициативы и силы, без которых такие систе-
мы не могут существовать, и вспыхнувшая в этих условиях дворцовая рас-
пря оказалась гибельной для всего режима.
Дионисий Младший был сыном Дионисия Старшего от уроженки
г. Локры Дориды. Но Дионисий Старший имел детей и от другой жены —
сиракузянки Аристомахи. Брат Аристомахи Дион был одним из влиятель-
нейших соратников Дионисия Старшего. Накануне кончины тирана он бе-
зуспешно добивался изменения порядка престолонаследия в пользу своих
племянников, а затем продолжал интриги уже прямо против Дионисия
Младшего. Последнему удалось на время пресечь происки Диона. Однако
изгнанный из Сицилии (в 366 г. до н. э.) Дион не успокоился и в 357 г.
до н. э. вернулся обратно с отрядом наемников. Выступив под лозунгом
освобождения сицилийских греков от тирании, Дион сумел привлечь на
свою сторону целый ряд городов, да и в самих Сиракузах его поначалу
встретили как освободителя. Не сумевший помешать высадке Диона в Си-
цилии, а затем его вступлению в Сиракузы, Дионисий Младший ограни-
чился обороной сиракузской цитадели Ортигии. В начале следующего года
тиран, отчаявшись в возможностях продолжать борьбу, бежал в Локры.
Он, правда, оставил на Ортигии гарнизон во главе со своим сыном Апол-
лократом, но, предоставленный самому себе, этот гарнизон должен был в
конце концов капитулировать (355 г. до н. э.).
Однако свержение Дионисия Младшего обернулось и для сиракузян,
и для остальных сицилийцев худшей стороной. Республиканские тради-
ции в сицилийских городах за полвека непрерывной тирании были силь-
но ослаблены, и полисы оказались теперь во власти предприимчивых
Греция в первой половине IV в. до н. э.
415
вождей отрядов. В самих Сиракузах также тираны сменяли друг друга с
калейдоскопической быстротой, и в этом водовороте еще раз вынырнул на
поверхность Дионисий Младший, который в 347 г. до н. э. вторично овла-
дел Сиракузами. К этому времени политический хаос в Сицилии достиг
своего предела. Мощная держава, созданная когда-то Дионисием Старшим,
совершенно распалась. В каждом отдельном городе у власти стоял тиран,
у которого, однако, сил хватило лишь на подавление местной гражданской
оппозиции и на борьбу с соперниками. Страна, лишенная единства, в лю-
бой момент могла подвергнуться нападению йрагов-карфагенян, которые
давно уже с пристальным вниманием следили за развитием событий в гре-
ческой части острова.
В этих условиях представители республиканской оппозиции в Сираку-
зах обратились за помощью к своей метрополии — Коринфу. Оттуда в
344 г. до н. э. на помощь сицилийцам был отправлен Тимолеонт, убежден-
ный республиканец, доказавший свою приверженность полисным принци-
пам выступлением против собственного брата, когда тот пытался захва-
лить власть в Коринфе. Явившись в Сицилию с небольшим отрядом наем-
ников, Тимолеонт, действуя необычайно последовательно и энергично, в
короткий срок добился исключительных успехов: Сиракузы были освобож-
дены от тирании, древнее республиканское устройство было восстановле-
но и были приняты меры — в частности, путем приглашения новых колони-
стов из Греции — к расширению и укреплению сиракузской гражданской
общины.
Попытки карфагенян прямой интервенцией помешать возрождению
Сиракуз были решительно пресечены. Для продолжения борьбы с Карфа-
геном был создан союз сицилийских городов. В 341 г. до н. э. союзные
греческие войска наголову разгромили большую карфагенскую армию. Мир,
заключенный всксфе после этого, подтвердил историческое разграничение
владений карфагенян и греков (339 г. до н. э.).
Покончив с карфагенской опасностью, Тимолеонт вновь обратился про-
тив того, что считал главным злом, и довершил искоренение тиранических
режимов в остальных сицилийских городах. К 337 г. до н. э. усилиями
Гимолеонта и его соратников мир и порядок в Сицилии были восстановле-
ны повсеместно. Однако достигнуто было по преимуществу внешнее упо-
рядочение: остановить внутренние процессы разложения было невозмож-
но, и спустя короткое время, когда поколение Тимолеонта сошло со сце-
ны, сицилийские города вновь оказались охвачены смутой.
Оценивая историческое значение «младшей тирании», следует еще
раз подчеркнуть ее тесную связь с кризисом полиса. Позднеклассичес-
кис тирании все были порождены смутным временем и все являлись свое-
образными вариантами преодоления смуты. Однако варианты эти были
ущербными: господствующим мотивом в установлении и функциониро-
вании этих режимов личной власти была каждый раз личная воля узур-
патора, как правило, исполненная самого низменного эгоизма. Лишь в
редких случаях отдельным, наиболее дальновидным властителям удава-
иось находить более общее принципиальное обоснование созданной ими
политической системы. Связывая существование своей власти с реше-
416
Расцвет греческих полисов
нием — хотя бы частичным — какой-либо большой социальной или по-
литической проблемы, они сообщали ей дополнительную устойчивость,
но тогда и сама эта власть перерождалась и переставала быть просто
тиранией.
В отдельных частностях тираны позднеклассического времени были
предтечами владык Греции — македонских и эллинистических царей: в со-
здании сильной единоличной власти, в выработке монархического этикета
и культа правителя, в поисках равновесия между монархической властью и
гражданской общиной, в стремлении выйти за пределы полиса и построить
более обширное территориальное единство. Взятые в целом «младшая ти-
рания» и греко-македонская эллинистическая монархия являют собой два
различных исторических типа. В тирании позднеклассического времени
надо видеть вариант поиска, который велся только на греческой почве и
греческими силами. Этот вариант оказался несостоятельным. Новый вари-
ант — эллинистический — возник благодаря совершенно особой полити-
ческой ситуации, вызванной державной политикой Македонии, и ни в ка-
ком генетическом родстве с тиранией не состоял.
3.	Спарта в ГУ в. до н. э.
Война с Персией. Анталкидов мир
История Греции после Пелопоннесской войны на протяжении первой
половины IV в. до н. э. представляет собой бесконечную цепь войн, столкно-
вений и мирных договоров между отдельными полисами и коалициями поли-
сов. Не успевала закончиться одна война, как начиналась другая, третья и
т. д. Гегемония над греческим миром перешла к Спарте, которая в военном
отношении была в то время самым сильным из всех греческих государств.
Положение в самой Спарте к этому времени резко изменилось. Община
равных уже давно разложилась. Социально-экономическое развитие Спар-
ты протекало в том же направлении, что и в других полисах, но более
медленными темпами. В натуральное хозяйство Спарты проникали торго-
вые и ростовщические отношения. В Спарте все большую роль начинает
играть частная собственность. Концентрация собственности и дифферен-
циация в среде господствующего класса равноправных спартиатов особен-
но усилились после закона эфора Эпитадея (начало IV в. до н. э.). Закон
Эпитадея разрешил передачу имущества, в том числе и земли, по свобод-
ному выбору в виде подарка или по завещанию.
Таким образом, неотчуждаемость клеров была уничтожена. Это неиз-
бежно приводило к уменьшению числа граждан-землевладельцев и к сосре-
доточению земли в руках немногих. О быстром расслоении в среде спарти-
атов убедительно свидетельствует сокращение числа владельцев клеров. В
VI в. до н. э. в Спарте было более 9 тысяч граждан, имевших полные клеры,
а в 371 г. до н. э. Спарта могла выставить только 2500 гоплитов.
Во время Пелопоннесской войны началось обогащение правящей вер-
хушки спартанского общества. Одним из важных источников обогащения
были субсидии, предоставленные персами лакедемонским полководцам.
Греция в первой половине IV в. до н. э.
417
Все греческие города повиновались приказаниям любого лакедемоня-
нина. Спартанцы, безраздельно хозяйничая в греческих городах, могли взыс-
кать с населения любые суммы. Особенно обогатились спартанские воена-
чальники. Первым богачом Спарты был наварх, начальник морских сил,
Лисандр. За время верховного командования состояние Лисандра достигло
внушительных размеров. Когда он возвращался в Спарту, за ним следовал
обоз с золотыми венками, поднесенными ему бывшими союзниками Афин
«в благодарность за освобождение». Платон утверждает, что во всей Гре-
ции нельзя было найти столько серебра, сколько его стало теперь в одном
Лакедемоне.
В то же время среди спартанцев появилось много неимущих. Значи-
тельная часть граждан оказалась не в состоянии приобретать тяжелое во-
оружение и участвовать в фидитиях. Это означало потерю политических
прав. Таким образом, число полноправных спартанцев непрерывно сокра-
щалось.
Обедневшие граждане (гипомейоны), лишенные политических прав периэ-
ки, вольноотпущенники (неодамоды) и илоты выступали против существую-
щих порядков. В 399 г. до н. э. спартанский гражданин Кинадон призвал всех
недовольных к восстанию и низвержению существующего строя. Восстание,
однако, не удалось. Заговор был раскрыт, и все заговорщики казнены.
После разгрома Афинской архе Спарта превратилась в самый влиятель-
ный полис Греции, распространивший свою власть не только на материко-
вую Грецию, но и на побережье Малой Азии. Уже в первые годы спартан-
ского господства союзные города убедились, что спартанская гегемония во
многих отношениях хуже афинской. Спартанцы, уничтожая демократичес-
кие порядки во всех подвластных им городах, насаждали так называемые
декархии, т. е. комитеты десяти (олигархов), действовавшие под руковод-
ством спартанских уполномоченных-гармостов, облеченных чрезвычайной
властью. Гармосты и декархии не пользовались поддержкой населения. Они
вели себя крайне беззастенчиво, грабили население подвластных им горо-
дов, и потому, естественно, против них росло озлобление. Любое проти-
водействие жестоко подавлялось.
Строителем новой Спартанской державы был Лисандр. О его дей-
ствиях Плутарх пишет: «Лисандр отправился с флотом по городам и
велел всем афинянам, которых он там застал, вернуться в Афины,
пригрозив, что он не пощадит ни одного афинского гражданина, най-
денного им вне Афин: все будут казнены. Таким образом он согнал
всех афинян в Афины, желая, чтобы там начались нужда и лютый
голод и тем самым он был бы избавлен от хлопот, которые бы доста-
вило ему население, легко выдерживающее осаду. Уничтожая демо-
кратию и другие законные формы правления, Лисандр повсюду остав-
лял по одному гармосту из лакедемонян и по десяти правителей из
членов тайных обществ, организованных им по городам. Так он дей-
ствовал без различия во вражеских и союзнических городах, испод-
воль подготовляя себе в известном смысле господство над Грецией.
Правителей он назначал не по знатности или богатству: члены тайных
I I IK юрия Древней Греции
418
Расцвет греческих полисов
обществ и друзья, связанные с ним узами гостеприимства, были ему
ближе всего, и он предоставлял им неограниченное право награждать
и карать. Лично присутствуя при многих казнях, изгоняя врагов своих
друзей, он дал грекам образчик лакедемонского правления, судя по
которому, добра от Спарты ждать было нечего...
Узнав, что афиняне начинают страдать от голода, он отплыл в Пирей и
принудил город к сдаче, заставив просить мира на условиях, им пред-
писанных... Забрав у афинян все корабли, кроме двенадцати, Лисандр
вошел в город в 16-й день месяца мунихиона — в тот самый день, в
который некогда афиняне победили варваров в морской битве при
Саламине... Лисандр потребовал, чтобы город дал большое число
флейтисток, прибавил к ним всех, какие были у него в лагере, и под
звуки флейт в присутствии союзников, украсивших себя венками и
певших победную песню, срыл стены и сжег триеры. Тотчас же было
изменено и государственное управление: в Афинах было назначено
30 правителей, в Пирее — 10, на Акрополе размещен сторожевой
отряд и гармостом поставлен спартанец Каллибий» (Плутарх. Лисандр,
13—15. Пер. М. Е. Сергеенко).
Спарта оказала помощь брату персидского царя Киру Младшему, пре-
тендовавшему на персидский престол. После гибели Кира в сражении при
Кунаксе близ Вавилона (401 г. до н. э.) войска, навербованные из местных
жителей, перешли на сторону его противника царя Артаксеркса II. Пред-
водители греческого отряда были приглашены для переговоров в лагерь
Артаксеркса и здесь перебиты. Однако оставшиеся в живых 10 тысяч наем-
ников Кира не растерялись. Они выбрали новых предводителей и соверши-
ли беспримерный и связанный с огромными трудностями поход через всю
неприятельскую страну. Пройдя Малую Азию, они вышли на побережье
Черного моря, достигли Византия и отсюда разошлись по домам. История
этого похода подробно описана в «Анабасисе» Ксенофонта — активного
участника этой экспедиции, который был одним из предводителей гречес-
ких наемников после убийства стратегов.
Подробности о выступлении Кира Младшего и походе греческих
наемников можно почерпнуть в рассказе Юстина: «Почти в это са-
мое время умер персидский царь Дарий, оставив двух сыновей, Ар-
таксеркса и Кира. По завещанию Дарий царство оставил Артаксерк-
су, а Киру — те области, которыми тот управлял. Но Киру отцов-
ское решение показалось несправедливым, поэтому он стал тайно
готовиться к войне против брата. Когда Артаксерксу сообщили об
этом, он вызвал к себе брата, который лицемерно стал заверять его
в своей невиновности и отрицать свои военные приготовления; тог-
да Артаксеркс заковал брата в золотые кандалы и убил бы его, если
бы этому не помешала их мать. Кир был отпущен и стал готовиться
к войне уже не тайно, а явно, и, отбросив притворство, открыто
объявил об этом. Лакедемоняне, которым он усердно помогал в
войне с афинянами, постановили, из признательности, послать ему
Греция в первой половине IV в. до н. э.419
вспомогательные отряды, когда это потребуется, делая вид, что не
знают, против кого, собственно, готовится война. Лакедемоняне рас-
считывали таким образом и на расположение Кира и на снисходи-
тельность Артаксеркса, если последний победит, так как открыто
они никакого постановления против Артаксеркса не выносили. Но
когда во время битвы [при Кунаксе] боевая случайность свела бра-
тьев лицом к лицу, Кир сперва ранил Артаксеркса, но конь вынес
Артаксеркса из опасного места, а Кир был окружен отрядом цар-
ских телохранителей и убит. Таким образом победитель Артаксеркс
завладел и военной добычей и войском брата. Во время этого сра-
жения на стороне Кира сражались 10 тысяч греков, которые и на том
фланге, где стояли, одержали победу и после смерти Кира не подда-
лись ни натиску столь многочисленного царского войска, ни хитрос-
ти персов; а при возвращении, пройдя через земли стольких непоко-
ренных народов и варварских племен, они, доблестно защищаясь,
после неимоверно долгих переходов все же пробились к границам
своего отечества» (Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога, V,
11. Пер. А. А. Деконского и М. И. Рижского).
Поддержка, оказанная Спартой Киру, вызвала недовольство Артаксер-
кса II. По указанию Артаксеркса его наместник Тиссаферн потребовал от
('парты санкционировать возврат Персии греческих городов на побережье
Малой Азии. Если бы Спарта согласилась, это полностью уронило бы ее
авторитет в глазах всего греческого мира. При таких условиях Спарте ос-
тавался единственный выход: пойти на риск войны с Персией. Война нача-
лась в 399 г. до н. э. Спартанские войска под командованием царя Агеси-
лая, талантливого полководца, переправились в Малую Азию. Здесь Аге-
силай нанес тяжелое поражение персам при Сардах, но закрепить этот
успех он не смог. На персидские деньги и в самой Греции была создана
сильная антиспартанская коалиция. Началась так называемая Коринфская
война (395—387 гг.). В связи с началом этой войны спартанское прави-
тельство оказалось вынужденным спешно отозвать Агесилая с его войска-
ми. Достигнутые в Малой Азии успехи были сведены на нет. В самой Гре-
ции военные действия начались на территории Беотии. Посланный в Бео-
тию спартанский полководец Лисандр был разбит в сражении при Галиарте
(395 г. до н. э.) и сам пал в бою.
После поражения спартанцев оформилась сильная антиспартанская
коалиция, в которую вошли Афины, Коринф, Аргос, Фивы и ряд дру-
гих городов Средней и Южной Греции.
Благодаря медлительности и несогласованности действий союзников
Спарта, мобилизовав все имеющиеся силы, одержала победу при
Немее (394 г. до н. э.). В это же время Агесилай, переправившийся в
Грецию, разбил противников при Коронее. Но для полного разгрома
коалиции у Спарты не хватало сил, поэтому спартанцы должны были
оставить Среднюю Грецию и ограничиться военными действиями в
Пелопоннесе.
гг
420
Расцвет греческих полисов
Спарте пришлось бороться и с Персией, и с коалицией греческих госу-
дарств. В 394 г. до н. э. персидский флот под командой бывшего афинского
стратега Конона, состоявшего в тот период на службе у персидского царя,
одержал победу при Книде, на юго-западе Малой Азии. Спартанские воен-
ные силы на море были уничтожены. Поражение при Книде обесценило и
успехи спартанцев на греческом театре войны. В 390 г. до н. э. афинскому
стратегу Ификрату, который использовал в бою пелтастов, удалось одер-
жать победу над спартанским отрядом недалеко от Коринфа.
Однако в решительный момент персы, напуганные успехами антиспар-
танской коалиции, снова изменили тактику и сблизились со Спартой. В
387 г. до н. э. под давлением Персии в столице персидского царя Сузах был
заключен Анталкидов, или так называемый Царский мир. Анталкид был
спартанским уполномоченным, участвовавшим в переговорах. По Антал-
кидову миру греческие города на побережье Малой Азии переходили под
власть персидского царя. Все остальные греческие города объявлялись сво-
бодными и независимыми, и все греческие союзы (кроме Пелопоннесского)
распускались. С согласия персидского царя гегемония сохранилась лишь
за Спартой, которая теперь была покорна его воле. Весьма показательно,
что договор о прекращении войны между греческими городами был заклю-
чен не в Греции, а в резиденции персидского царя. Не менее показателен и
текст договора, составленный от имени персидского царя и заканчиваю-
щийся словами: «Той из воюющих сторон, которая не примет этих усло-
вий, я вместе с принявшими мир объявлю войну на суше и на море и вою-
ющим с ней окажу поддержку кораблями и деньгами» (Ксенофонт. Гречес-
кая история, V, 31).
Провозглашение персидским царем свободы и независимости греческих
городов означало полное запрещение союзов и объединений между ними.
Персы получили возможность беспрепятственно вмешиваться в греческие
дела. Никогда раньше греческий мир не был таким раздробленным и разоб-
щенным перед лицом Персидской державы.
О заключении Царского, или Анталкидова мира Ксенофонт пишет:
«В это время Анталкид уже возвращался вместе с Тирибазом от царя,
добившись у него согласия на союз с лакедемонянами, если афиняне
и их союзники не примут мирных условии, предложенных им... Когда
Тирибаз объявил, чтобы все желающие прибыли для выслушивания
присланных персидским царем условий мира, все немедленно прибы-
ли. Когда послы собрались, Тирибаз, указав на царскую печать, прочел
грамоту. Вот что было в ней написано: “Царь Артаксеркс считает
справедливым, чтобы ему принадлежали все города Азии, а из остро-
вов — Клазомены и Кипр. Всем прочим же эллинским городам, боль-
шим и малым, должна быть предоставлена автономия, кроме Лемно-
са, Имброса и Скироса, которые по-прежнему остаются во власти афи-
нян. Той из воюющих сторон, которая не примет этих условий, я вме-
сте с принявшими мир объявляю войну на суше и на море и воюющим
с ней окажу поддержку кораблями и деньгами”. Услышав это, послы
разъехались, чтобы известить об этих условиях каждый свое государ-
Греция в первой половине IV в. до и. э.421
ство. Перед отъездом все дали присягу, что они будут верны услови-
ям мира. Только фиванцы выразили желание присягнуть от имени
всех беотийцев. Но Агесилай отказался принять такую присягу и по-
требовал, чтобы фиванцы присягнули на точном основании царской
грамоты: что всякий город — большой и малый — станет с этих пор
автономным... После того как все это свершилось и все государства
дали клятву быть верными присланным царем мирным условиям, были
распущены сухопутные и морские контингенты. Это был первый мир
между лакедемонянами, афинянами и сюзниками их за всю войну,
начавшуюся после разрушения афинских стен. В то время как в тече-
ние этой борьбы силы противников приблизительно равнялись друг
другу, теперь лакедемоняне получили значительное превосходство
благодаря этому миру, называемому Анталкидовым. Они стали блю-
стителями присланных царем мирных условий и добывали автоно-
мию греческим городам. Благодаря этому они приобрели нового со-
юзника — Коринф, сделали беотийские города независимыми от Фив,
что было давно их заветным стремлением... После того как во всем
этом лакедемоняне достигли того, чего они желали, они решили при-
ступить к наказанию тех из союзников, которые были в течение войны
им враждебны и более сочувствовали их врагам, чем Лакедемону,
чтобы сделать невозможным новое их отпадение» (Ксенофонт. Гре-
ческая история, V, 1—2. Пер. С. Я. Лурье).
Оценку Царского мира современной историографией можно найти в
работе известного петербургского востоковеда М. А. Дандамаева: «В
386 г. до н. э. в Сузах был заключен и санкционирован всеми гречески-
ми государствами договор, получивший название Царский, или Антал-
кидов мир. По существу, это был не договор, заключенный равноправ-
ными сторонами, а указ, продиктованный персидским царем Анталки-
ду и другим греческим послам. Согласно этому унизительному для
греков договору, персам вновь удалось добиться господства над вос-
точным побережьем Эгейского моря и восстановить свой контроль над
давно потерянными городами Малой Азии, которые теперь были объяв-
лены подвластными персидскому царю. Все греческие государства обя-
заны были соблюдать этот договор, а нарушителей его ждала всеобщая
война как со стороны царя, так и всех эллинов. Анталкидов мир запре-
щал также какие-либо объединения греческих государств. Исключе-
ние было сделано лишь для Спарты и ее союзников, которые стали
покорны персам и, предав греческие города Малой Азии, стремились
такой ценой обеспечить себе гегемонию в Греции.
Таким образом, Артаксеркс II с помощью золота одержал над греками
победу, которой до него Дарий и Ксеркс не смогли добиться силой оружия.
Еще в 411 г. до н. э. афинский драматург Аристофан восклицал, что у всех
эллинов один общий враг — Персия. После провала мятежа Кира Млад-
шего эту же идею проповедовал и Ксенофонт. Но персидским дипломатам
удалось разобщить греков и бескровно победить их» (Даццамаев М. А.
Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985. С. 239).
422
Расцвет греческих полисов
Наблюдение за выполнением условий Анталкидова мира было возло-
жено персидским царем на Спарту, которая не замедлила воспользовать-
ся своим привилегированным положением . Она распустила даже такое
небольшое объединение, как союз халкидских городов под главенством
города Олинфа.
Спартанские гармосты повсеместно насаждали олигархии. В Беотии
также взяла верх олигархическая партия, опиравшаяся на поддержку спар-
танского отряда, коварно захватившего в 382 г. до н. э. фиванскую кре-
пость Кадмею. Результатом такой политики было еще большее ослабле-
ние Эллады.
Но влияние Персии на греческие дела продолжалось недолго. Внутрен-
нее ее положение все более ухудшалось. Великая держава Ахеменидов
разваливалась. Войны между сатрапиями не прекращались. Каждая сатра-
пия стремилась превратиться в самостоятельное государство, независи-
мое от великого царя. В то же время и положение Спарты как гегемона
Греции становилось все более непрочным.
4.	Возвышение Фив.
Второй Афинский союз
Объединительные тенденции в Греции неизбежно должны были привес-
ти к попыткам создания новых союзов. В этой связи наибольшее значение
приобрели события 379 г. до н. э. в Фивах.
В этом городе у власти находились олигархи, которые пользовались
поддержкой полуторатысячного спартанского гарнизона, оставленного в
фиванской крепости Кадмее. Многие фиванские демократы эмигрировали в
Афины; другие остались в Фивах и тайно поддерживали отношения с поли-
тическими изгнанниками. Все они ждали удобного случая для выступления
против фиванской олигархии и восстановления демократии.
Такой случай представился в 379 г. до н. э. В Фивы тайно вернулись
переодетые крестьянами семь эмигрантов во главе с Пелопидом. Они соеди-
нились со своими фиванскими единомышленниками.
По преданию, в ночь, намеченную демократами для выступления, вожди
олигархов находились на пиру, устроенном одним из тайных приверженцев
демократов. Заговорщики, закутанные в плащи танцовщиц, проникли в дом,
где пировали олигархи, и перебили их.
Восстание было поддержано населением города, олигархические по-
рядки были отменены, спартанцы изгнаны из Фив и всей Беотии. После
этого был восстановлен Беотийский союз, верховная власть передана на-
родному собранию, состоявшему из всех беотян, возглавленному советом
семи беотархов, предводителей беотийского ополчения.
Вождями фиванской демократии были Пелопид и Эпаминонд. Эпа-
минонд — одна из самых замечательных и ярких личностей греческой
истории. По происхождению Эпаминонд принадлежал к фиванской зна-
ти, но по политическим убеждениям был горячим сторонником демок-
ратии.
Греция в первой половине IV в. до н. э.
423
Непосредственного участия в подготовке заговора Эпаминонд не прини-
мал, хотя в годы господства олигархов проживал в Фивах. Сразу же после
переворота он примкнул к демократам. С Пелопидом Эпаминонд с ранней
юности находился в дружеских отношениях.
О захвате спартанцами Кадмеи и движении фиванских демократов
важные подробности сообщает Корнелий Непот: «Лакедемонянин
Фебид, направляясь с войском к Олинфу и проходя через Фивы,
захватил городскую крепость, именуемую Кадмеей. Подбила его
на это кучка фиванцев, державших сторону Спарты из расчета об-
легчить себе борьбу с враждебной партией, и действовал он без
ведома властей, на свой страх и риск. За этот поступок лакедемо-
няне отозвали его от войска и оштрафовали, но крепость тем не
менее фиванцам не возвратили, полагая, что коль скоро вражда
разгорелась, то лучше держать их в узде, чем освободить. И вооб-
ще они считали, что после поражения Афин в Пелопоннесской вой-
не им, спартанцам, придется иметь дело с Фивами, и что один толь-
ко этот город мог бы отважиться на сопротивление им. Руковод-
ствуясь таким соображением, они раздали верховные должности
своим сторонникам, а вождей противной партии или казнили, или
отправили в изгнание. Вместе с прочими изгнанниками лишился
отечества и Пелопид...
Почти все беженцы стеклись в Афины — не в поисках мирной жизни,
а для того, чтобы при первом же подходящем случае постараться
освободить оттуда родину. И вот, сочтя, что приспело время действо-
вать, они вместе со своими единомышленниками в Фивах назначили
срот^для избиения врагов и освобождения государства — это был
день, когда высшие должностные лица устраивали, по обычаю, общее
застолье... Из числа изгнанников объединились всего 12 молодых
людей, и вообще нашлось не больше сотни человек, ввязавшихся в
столь опасное дело. И вот эта-то горстка сокрушила могущество лаке-
демонян. Дело в том, что заговорщики пошли войной не столько на
своих политических противников, сколько на спартанцев, которые
были хозяевами всей Греции, и авторитет спартанской власти, поко-
лебленный этим начинанием, вскоре после того был окончательно
сокрушен в битве при Левктре. Итак, те 12 юношей во главе с Пело-
пидом вышли из Афин засветло, — так, чтобы добраться до Фив в
сумерки. Достигнув города в рассчитанное время, они зашли в дом
Харона — того самого, который назначил им день и срок... Фиванским
властям тотчас донесли, что в город вошли изгнанники. Они же, увле-
ченные вином и яствами, настолько пренебрегли этой новостью, что
не потрудились даже расспросить о ней... Но едва настала ночь, как
все эти пьяницы были перебиты изгнанниками, которых возглавлял
Пелопид. Совершив это дело, они призвали народ к оружию и свобо-
де и с помощью людей, сбежавшихся не только из города, но и со всех
окрестных полей, выбили лакедемонский гарнизон из крепости, осво-
424
Расцвет греческих полисов
бодили родину от оков, а виновников захвата Кадмеи частью переби-
ли, частью изгнали.
В то время как происходили эти бурные события, Эпаминонд, пока
шел бой с согражданами, сидел дома... Поэтому слава освобождения
Фив принадлежит целиком Пелопиду, но почти все дальнейшие зас-
луги у них с Эпаминондом общие. Так, в битве при Левктре Эпами-
нонд был командующим, а Пелопид возглавлял тот отборный отряд,
который первым опрокинул лаконскую фалангу. Участвовал он и в
других его предприятиях, например, когда Эпаминонд осадил Спар-
ту, он командовал одним из флангов и еще ездил послом в Персию
ради скорейшего восстановления Мессены» (Корнелий Непот. Пе-
лопид, 1—4. Пер. Н. Н. Трухиной).
Демократический переворот в Фивах и изгнание спартанского гарнизо-
на из Кадмеи не могли не вызвать ответных действий со стороны Спарты.
Спартанское правительство направило в Беотию отряд, чтобы расправить-
ся с фиванскими демократами. По пути в Беотию командующий спартан-
ским отрядом Сфодрий предпринял неудачную попытку захватить афинс-
кий порт Пирей. Афиняне, возмущенные нападением спартанцев без объяв-
ления войны, начали военные действия против Спарты, оказав тем самым
поддержку фиванцам.
В дальнейшем Афины воспользовались благоприятно сложившейся об-
становкой и в 378 г. до н. э. создали Второй Афинский морской союз. Этот
союз был значительно меньше и слабее первого и организован на других
началах — принципе федеративности и автономии. В состав союза вошло
до 70 городов и островов. Греческие города на Малоазийском побережье,
уже перешедшем под власть Персии, не могли в нем участвовать. Акт об
основании Второго Афинского морского союза гласил: «Если кто-либо из
эллинов или из варваров, проживающих на материке, или из жителей ост-
ровов, поскольку они не находятся под властью персидского царя, пожела-
ет быть союзником афинян и их союзников, то дозволяется тому вступить в
союз при сохранении им свободы и автономии, пользуясь тем государствен-
ным строем, каким он пожелает, не принимая к себе ни (афинского) гарни-
зона, ни (афинского) правителя, не платя дани. Заключившим союз с афиня-
нами и их союзниками (афинский) народ предоставляет пользоваться теми
владениями афинян, частными или общественными, которые окажутся на
территории заключивших союз, и им афиняне должны дать в этом ручатель-
ство... Не дозволяется никому из афинян ни для себя лично, ни для государ-
ства приобретать владений на территории союзников, ни иметь ни дома, ни
земельного участка путем покупки или аренды, или как-либо иначе. Если
же кто-либо купит или приобретет, или возьмет в аренду каким бы то ни
было образом, желающий из союзников может заявить об этом на обще-
ственном собрании, а члены его, продав имущество, половину его отдадут
сделавшему заявление, а другая половина пусть составит общее владение
союзников. Если кто-либо пойдет войной, на суше или на море, на всту-
пивших в союз, афиняне и союзники должны оказать помощь подвергшимся
агрессии изо всех сил по мере возможности. Если кто-либо — будь это
Греция в первой половине IV в. до н. э.425
должностное лицо или частный человек — внесет предложение или поста-
вит на голосование что-либо против издаваемого акта, как, например, на-
рушит какой-либо из пунктов его, то лишается гражданских прав, имуще-
ство его конфискуется. И суд над ним произойдет в Афинах и в союзных
городах как над человеком, расторгающим союз. Согласно решению афи-
нян и союзников, такой человек может быть приговорен к смерти или из-
гнанию. Если он будет приговорен к смерти, труп его не должен быть по-
гребаем ни в Аттике, ни не территории союзников... На той плите, на кото-
рой вырезан этот акт, написать имена союзных городов и имена тех городов,
которые позднее присоединятся к союзу» (Пер. С. А. Жебелева). Второй
морской союз просуществовал 23 года (378—355 гг.).
В первый период существования Афинского союза между ним и демо-
кратическими Фивами установились дружественные отношения. Спарте
пришлось отказаться от очередного вторжения в Беотию и перенести вой-
ну на море. Однако спартанский флот потерпел ряд поражений в борьбе с
Афинским союзом. В связи с этим спартанское правительство решило на-
чать мирные переговоры. При посредничестве персидского царя летом 371 г.
до н. э. в Спарте собрались представители греческих государств. На этом
конгрессе в ответ на требование спартанцев распустить Беотийский союз
Эпаминонд заявил, что Фивы откажутся от гегемонии над беотийскими го-
родами лишь в том случае, если спартанцы откажутся от гегемонии над
пелопоннесскими городами. Война между Спартой и Фивами возобнови-
лась. Остальные государства заключили со Спартой договор на условиях,
подтверждающих Анталкидов мир. Конгрессом были признаны и Пелопон-
несский и Афинский морской союзы.
Кроме Фив договор со Спартой не заключила также Фессалия — одно
из сильнейших греческих государств этого периода. С конца V в. до н. э.
в Фессалии быстрыми темпами стали развиваться ремесла и торговля.
Усилившиеся в связи с этим демократические элементы начали борьбу
против родовой землевладельческой аристократии. Особенно активно
участвовало в этой борьбе зависимое сельское население — пенесты. В
фессалийском городе Ферах во главе недовольных встал некий Ликоф-
рон. Ему удалось свергнуть господство аристократов и стать тираном.
Однако Ликофрон не смог сломить сопротивление враждебных ему фес-
салийских городов и объединить Фессалию. Замыслы Ликофрона осу-
ществил его преемник, ферский тиран Ясон, объединивший под своей
властью всю Фессалию, Эпир и некоторые племена Этолии. Он был гла-
вой фессалийского ополчения. Ясон готовился к завоеванию Македо-
нии, Греции и даже к походу на Персию. Для осуществления своих пла-
нов он создал одну из лучших в то время наемных армий, конницу и
флот. Установив союзные отношения с Афинами и Беотией, Ясон высту-
пил против Спарты.
Между тем в 371 г. до н. э. в Беотии, в долине около города Левктры,
произошла ожесточенная битва между спартанцами и фиванцами, окон-
чившаяся поражением спартанцев. Ясон не поддержал фиванцев и даже
воспрепятствовал преследованию остатков спартанского войска, опасаясь
излишнего усиления Беотии. Битва при Левктрах была выиграна благодаря
426
Расцвет греческих полисов
тому, что Эпаминонд применил новый военный строй, так называемый
косой клин. До того времени главное внимание обращалось на правое
крыло и центр фаланги; Эпаминонд же, наоборот, уплотнил левое крыло
в глубину на 50 щитов, соответственно ослабив правое и центр. Кроме
того, фиванские воины были лучше вооружены. В результате спартанцы
были разбиты наголову.
Фиванская военная организация послужила основой знаменитой маке-
донской фаланги. Будущий македонский царь Филипп II, находившийся
тогда в Фивах, заимствовал фиванские нововведения и потом использовал
их в Македонии.
Поражение при Левктрах доказало военную отсталость и внутреннюю
неустойчивость Спарты. Вся Греция пришла в движение. Союзные со Спар-
той города отпадали от нее, и в них устанавливались демократические по-
рядки. Многие города Средней Греции примкнули к Беотийскому союзу.
Пелопоннесский союз начал распадаться. По всему Пелопоннессу про-
катились восстания илотов, периэков, свободной бедноты, наемников и т. д.
Каждый город, каждое государство разделились на две партии — демократов
и олигархов, готовых стереть друг друга с лица земли. Именно на эти годы
приходится скитализм в Аргосе, когда аргосский охлос перебил дубинами
1500 зажиточных граждан.
Аркадские города также объявили себя автономными и образовали союз.
Аркадяне отстроили разрушенную спартанцами Мантинею. По совету
Эпаминонда они объединились в союз и приступили к постройке новой
столицы — Мегалополя («Великого города»). Когда Спарта, не желая ми-
риться с потерей своего влияния в Пелопоннессе, выступила против Ар-
кадского союза, аркадяне обратились за помощью к Афинам. Однако афи-
няне, опасаясь усиления Аркадского союза и Фив, не поддержали аркадян.
Тревожили афинян и действия Ясона, завладевшего проходами в Среднюю
Грецию. Ясон явно готовился к захвату Дельф с их сокровищами. Планам
Ясона не суждено было осуществиться. Во время подготовки похода на
Дельфы он был убит заговорщиками-аристократами. После смерти Ясона
в Фессалии началась борьба между его преемниками и аристократией, ос-
лабившая Фессалийское государство.
В то время как афиняне отказались помочь аркадским городам, Беотий-
ский союз в 370 г. до н. э. направил на помощь Аркадии большое войско
под командованием Пелопида и Эпаминонда. Спартанцы с большим тру-
дом предотвратили вторжение на свою территорию объединенных сил Бе-
отийского союза и аркадян. Воспользовавшись тяжелым положением Спар-
ты, от нее отделилась Мессения. Политическим ее центром стал древний
город Мессения, возле горы Итома. Тогда же было завершено демократи-
ческое переустройство Аркадии. Верховным учреждением Аркадского со-
юза стал союзный совет и народное собрание.
Общий обзор возвышения Фив, начиная с победы над спартанцами
при Левктрах, дает Плутарх: «Лакедемоняне, заключив мир со все-
ми греками, продолжали вести войну против одних только фиван-
цев: царь Клеомброт с 10 тысячами гоплитов и тысячей всадников
Греция в первой половине IV в. до н. э.427
вторгся в их пределы, и теперь над фиванцами нависла опасность
много страшней прежней — враги открыто и недвусмысленно гро-
зили им изгнанием из отечества, и небывалый страх охватил всю
Беотию... Было решено попытать счастья в бою, и фиванцы располо-
жились лагерем под Левктрами, против спартанского лагеря... Когда
битва началась, Эпаминонд вытянул свое левое крыло по косой ли-
нии, чтобы как можно больше оторвать от остальных греков правое
крыло спартанцев и погнать Клеомброта, разом нанеся ему сокру-
шительный удар с фланга... Известно, что лакедемоняне — непре-
взойденные мастера и знатоки военного искусства... Однако в тот
раз главные силы фиванцев, которые под командованием Эпами-
нонда, минуя прочих, устремились прямо на них, и Пелопид, с непо-
стижимой уму стремительностью и дерзостью завязавший бой, на-
столько поколебали их умение и уверенность в себе, что началось
бегство и резня, каких спартанцы еще никогда не видывали. Вот
почему, не будучи беотархом и командуя лишь малой частью войс-
ка, Пелопид стяжал этой победой такую же славу, как и Эпаминонд —
беотарх и главнокомандующий.
При вторжении же в Пелопоннес они уже оба были беотархами.
Отторгнув от Лакедемона почти все союзные ему земли — Элиду,
Аргос, всю Аркадию, большую часть самой Лаконии, они привлекли
их на сторону фиванцев... Пелопид, первым присоединившись к мне-
нию Эпаминонда и ободрив сограждан, повел их на Спарту и пере-
шел Эврот. Они захватили много городов лакедемонян и опустоши-
ли всю их страну до самого моря, стоя во главе 70-тысячной грече-
ской армии, в которой фиванцы не составляли и двенадцатой части.
Но сл^ва этих людей заставляла всех союзников, без всякого совме-
стного о том решения и постановления, беспрекословно следовать
за ними...
Во время того похода вся Аркадия стала единым государством, а
Мессенскую землю, которой завладели лакедемоняне, победители
отделили от Спарты, вернули туда прежних ее обитателей и снова
заселили город Итому. Возвращаясь домой, они разбили афинян,
которые попытались напасть на них и преградить им путь в ущелье
поблизости от Кенхрея» (Плутарх. Пелопид, 20—24. Пер. С. П. Мар-
киша).
Опасаясь полного разгрома, спартанцы были вынуждены просить по-
мощи у Афин. Афиняне очень боялись усиления своего ближайшего со-
седа — Фив, что побудило их перейти на сторону спартанцев. Это пред-
решило исход войны и дальнейшую судьбу Беотийского союза. Эпами-
нонд несколько раз совершал победоносные походы в Пелопоннес, чтобы
поддержать возникшие там демократические государства, но он был не в
состоянии ни уладить внутренние раздоры союзных с Фивами пелопон-
несских городов, ни предупредить образование антифиванской коалиции.
Аркадские города, объединившиеся вокруг Мантинеи, присоединились к
428
Расцвет греческих полисов
союзу Спарты и Афин. При таких обстоятельствах Эпаминонд двинулся с
большим войском в Пелопоннес. В 362 г. до н. э. при Мантинее произош-
ло генеральное сражение между обеими коалициями. Победа осталась за
Фивами, но она была куплена очень дорогой ценой. Множество фиван-
цев, в том числе и сам Эпаминонд, пали на поле сражения. «Умирая, я
оставляю двух бессмертных дочерей — Левктры и Мантинею», — были
последние слова Эпаминонда. После смерти Эпаминонда фиванская де-
мократия лишилась вождя (Пелопид незадолго до этого погиб в одном из
походов в Фессалию). После битвы при Мантинее Фивы постепенно ут-
рачивают свое влияние.
Подробности о гибели Эпаминонда при Мантинее сообщает Кор-
нелий Непот: «Под конец он [Эпаминонд] командовал войском в
большом сражении при Мантинее, доблестно тесня противника,
пока лакедемоняне не узнали его в лицо. Полагая, что спасение их
родины зависит от гибели этого единственного человека, все свои
силы бросили они на него одного. После жаркой сечи, унесшей
многие жизни, в которой сам Эпаминонд бился с великой отвагой,
они отступили лишь тогда, когда увидели, что он упал, пораженный
издали дротиком. Несчастье это несколько обескуражило беотян,
однако они не прекратили сражения до тех пор, пока не опрокину-
ли и не разгромили врага. А Эпаминонд, понимавший, что рана его
смертельна и что он умрет тотчас, как выдернет из тела застряв-
ший в нем наконечник дротика, терпел до той поры, пока ему не
сообщили о победе беотян. Услышав весть, он сказал: «Вовремя
пришел мой конец — умираю непобедимым» — и, выдернув вслед
за тем дротик, тотчас испустил дух» (Корнелий Непот. Эпаминонд,
9. Пер. Н. Н. Трухиной).
Таким образом, в короткий срок два сильнейших греческих государства —
Спарта и Фивы — перестали играть ведущую роль на арене борьбы за геге-
монию. Этим немедленно воспользовались Афины, предпринявшие попыт-
ку возродить Афинскую морскую державу. С этой целью они развили энер-
гичную деятельность на полуострове Халкидика. Однако здесь афинянам
пришлось столкнуться с решительным противодействием халкидских го-
родов, дороживших своей независимостью. Великодержавная политика
афинян и ущемление ими прав союзников (выведение клерухий, повыше-
ние взносов, ограничение прав союзного совета) привели к тому, что в
357 г. до н. э. против Афин восстала большая часть союзных городов. На-
чалась так называемая Союзническая война (357—355 гг.), которая приве-
ла к распаду Второго морского союза.
С распадением Пелопоннесского, Беотийского и Афинского морского
союзов Греция снова оказалась полностью раздробленной. По свидетель-
ству Ксенофонта, после битвы при Мантинее в Греции не осталось ни одного
государства, способного подчинить своей гегемонии другие. Ни одному гре-
ческому государству было не по силам осуществить общегреческое объеди-
нение. Тем временем на севере усилилось новое государство — Македония.
Греция в первой половине IV в. до н. э.429
5.	Греческие города Северного Причерноморья.
Боспорское царство
Ольвия
В результате колонизации в Северном Причерноморье сложились три
главных эллинских центра: Ольвия, Херсонес и боспорские города. Исто-
рия Ольвии, основанной в середине или даже первой половине VI в. до н. э.
выходцами из ионийского Милета, известна нам лишь в самых общих чер-
тах. Основываясь на всех имеющихся данных, можно утверждать, что в V в.
до н. э. Ольвия была уже большим городом. Часть ее жителей занималась
земледелием на прилегающей к городу территории, но особенного развития
достигла ольвийская торговля. Керамика Ольвии раскрывает постоянные и
прочные ее связи с греческими причерноморскими городами и центрами сре-
диземноморской Греции. Среди предметов ольвийского импорта V—IV вв.
до н. э. встречаются превосходные изделия греческих мастеров. Значитель-
ная часть ввозившихся в Ольвию товаров перепродавалась местному населе-
нию или выменивалась на зерно и другие продукты. Изделия собственного
ремесленного производства также предназначались на вывоз. Но главным
предметом ольвийского экспорта был скупаемый у местных племен хлеб,
местное сырье и, надо думать, рабы. Ольвийская нумизматика запечатлела
эту энергичную деятельность города. Ольвия приступает к регулярным вы-
пускам своих денежных знаков со второй половины VI в. до н. э., т. е. раньше
многих других греческих колоний. Свидетельством развития денежного об-
ращения в Ольвии в первой половине IV в. служит относящийся к этому
времени декрет, целью которого было установить определенные правила
обмена монет других греческих городов на ольвийские деньги и обеспечить
ольвийской валюте привилегированное положение.
Постоянная потребность Ольвии в зерне и местном сырье для сбыта
создала экономические предпосылки для широкого и мирного общения на-
селения Ольвии с окружающими ее местными племенами. На этой почве
получает развитие процесс ассимиляции греческих колонистов с местным
населением. Геродот, побывавший в Ольвии, называет ближайшее к городу
племя каллипидов «эллиноскифами». Позднейшая эпиграфика, дает, по-
видимому, той же группе населения еще более характерное название «микс-
ишинов», «смешанных эллинов». При раскопках Ольвийского некрополя
VI и V вв. до н. э. на его территории наряду с типичными погребениями
греков обнаружено значительное число местных погребений или могил с
греческими и местными вещами в погребальном инвентаре. Яркий образ
гплинизировавшегося «варвара» из среды племенной знати мы находим в
рассказе Геродота о скифском царе Скиле, который женился на гречанке,
усвоил греческие обычаи и религию и помногу проживал в Ольвии в своем
доме, выстроенном на греческий лад. За эту приверженность ко всему гре-
ческому он поплатился жизнью.
Ольвия была типичным греческим полисом: в ней существовало народ-
ное собрание, совет и выборные должностные лица. Как и во всех греческих
полисах, полноправные граждане составляли в Ольвии привилегированное
430
Расцвет греческих полисов
меньшинство, так как ни проживавшие в Ольвии иностранцы — выход-
цы из других греческих городов, ни миксэллины политическими права-
ми не обладали. Исключение составляли лишь граждане ольвийской мет-
рополии Милета, которые на основании особого договора пользова-
лись полным равноправием с ольвиополитами.
О событиях внутренней и внешней истории Ольвии до второй поло-
вины IV в. до н. э. в источниках отсутствуют какие бы то ни было сЬеде-
ния. Только писатели римского времени сообщают, что во второй поло-
вине IV в. до н. э., по-видимому, в последние годы жизни Александра
Македонского, Ольвия была осаждена его полководцем Зопирионом.
Очевидно, поход Зопириона был предпринят с целью включить в импе-
рию Александра все западное и часть северного побережья Черного
моря. Осажденный город оказался в очень тяжелом положении. Оль-
вийское правительство было вынуждено пойти на крайние меры: была
освобождена некоторая часть рабов, которые пополнили ряды защитни-
ков города, предоставлены гражданские права иностранцам и аннулиро-
ваны долги. Только такой ценой город смог отстоять свою независи-
мость и принудить Зопириона снять осаду.
Херсонес
По несколько иному пути пошло развитие Херсонеса — единственной
в Северном Причерноморье дорийской колонии. Территория вокруг горо-
да отличалась плодородием, но ближайшими соседями херсонесцев были
полудикие и воинственные тавры, беспокоившие их своими набегами; завя-
зать с ними мирные торговые связи было невозможно. Поэтому даже в луч-
шие времена херсонесская торговля уступала торговле Ольвии и боспор-
ских городов.
Основу херсонесской экономики составляло сельское хозяйство. Вла-
дения херсонесцев на Гераклейском полуострове до сих пор сохранили
следы их энергичной хозяйственной деятельности. Система укреплений
защищала эту территорию от таврских набегов. Многие укрепления имели
одновременно хозяйственное и жилое назначение, представляли собой свое-
образный тип усадеб-крепостей. Под их прикрытием херсонесцы обраба-
тывали с помощью рабов свои поля и виноградники.
В состав владений Херсонеса вошла также и часть западного побере-
жья Крыма в районе современной Евпатории, где находились подвласт-
ные херсонесцам Керкинитида и Прекрасная гавань. Земля являлась соб-
ственностью либо отдельных граждан, либо государства; в этом случае
она сдавалась в аренду или на откуп отдельным предпринимателям. Зе-
мельные угодья использовались под хлебные посевы, но главным обра-
зом под виноградники. Подсобную роль играло животноводство, а в при-
брежной полосе также рыболовство и соляной промысел. Вся эта хозяй-
ственная деятельность в известной мере носила характер товарного
производства, поскольку часть своей продукции Херсонес экспортиро-
вал. Предметами херсонесского вывоза были прежде всего вино, рыба,
соль и, может быть, частично хлеб. Ввозились в Херсонес преимуще-
ственно предметы роскоши: украшения, оружие, художественная посу-
Греция в первой половине IV в. до и. э.	431
да, ткани и т. д. Представление о торговых связях херсонесских купцов
дают многочисленные находки при раскопках Херсонеса импортной, в
том числе афинской, керамики, керамической тары и черепиц с клеймами
Синопы, Гераклеи, Родоса, Фасоса и других греческих городов. Среди
херсонесских надписей встречаются почетные декреты в честь граждан-
иноземцев, связанных с городом торговлей.
Наряду с сельским хозяйством в Херсонесе получило известное раз-
витие и ремесло. Раскопками установлено существование на территории
города керамической, металлообрабатывающей и других отраслей ремес-
ленного производства. Многочисленные находки прясел для веретена,
грузил для ткацких станков, бронзовых и костяных иголок и даже остат-
ков полотна свидетельствуют о том, что в городе было развито прядиль-
но-ткацкое дело.
О политической структуре Херсонеса мы узнаем из ряда надписей. Хер-
сонес представлял собой античную рабовладельческую республику с обыч-
ными органами управления: народным собранием, советом, выборными дол-
жностными лицами — демиургами, архонтами и др. К сожалению, история
этой республики V—III вв. до н. э. почти не нашла никакого отражения в
античной литературной традиции, хотя нам известно, что в городе прожи-
вал местный историк Сириек, в трудах которого отразились взаимоотно-
шения Херсонеса с Боспором.
Мощные оборонительные стены самого города и укрепления на Ге-
раклейском полуострове красноречиво говорят о постоянной военной
опасности, угрожавшей городу, по-видимому, не только со стороны
тавров, но и со стороны воинственных скифских племен степного Кры-
ма. Взаимоотношения Херсонеса с местным населением, судя по всему,
носили здесь иней характер, чем, например, в Ольвии V и IV вв. до н. э.
Между тем на боеспособности Херсонеса не меньше, чем других гре-
ческих полисов, отражалась борьба между бедными и богатыми, пол-
ноправными и неполноправными, рабами и рабовладельцами. Об этом с
исключительной яркостью говорит дошедший до нас текст присяги хер-
сонесцев, датируемый самым концом IV или началом III в. до н. э. Может
считаться доказанным, что это не обычная присяга, которую давали юно-
ши во всех греческих городах при вступлении в ряды граждан, а чрезвы-
чайная клятва, вызванная какими-то особыми обстоятельствами, очень
опасными для Херсонеса и существовавшего в нем государственного
строя. Произносивший эту присягу клялся в том, что он не предаст Хер-
сонес и другие его владения «ни эллину, ни варвару», не замыслит нис-
провержения демократического строя, не примет участия в заговоре и
т. д. Перечень всех этих негативных обязательств настолько конкретен,
что, несомненно, почерпнут из реальной жизни, полной тревог и внут-
ренних и внешних опасностей. Это был канун того еще более бурного
периода в северо-черноморской истории, который связан с ростом враж-
дебной греческим городам активности местных племен и образованием
в Крыму Скифского государства, когда не только Херсонес, но и другие
греческие города теряют большую часть своих прежних владений и фак-
тически утрачивают независимость.
432
Расцвет греческих полисов
Боспорское царство
В отличие от Ольвии и Херсонеса, от начала и до конца своей истори-
ческой жизни сохранявших структуру полисов, города-колонии, располо-
женные по обоим берегам Керченского пролива — древнего Боспора Ким-
мерийского, в 80-х гг. V в. до н. э. объединились под властью общего прави-
тельства, возглавленного Археанактидами. Тем самым было положено
начало Боспорскому государству, которое по своим размерам значительно
превысило владения даже самых крупных греческих полисов. В период рас-
цвета — в IV и первой половине III в. до н. э. — Боспорское государство
владело всей территорией Керченского полуострова до Феодосии включи-
тельно и всем Таманским полуостровом с прилегающей к нему береговой
полосой вплоть до нынешнего Новороссийска. На северо-востоке сфера
боспорского государственного влияния распространилась до устья Дона,
где находился подвластный Боспору Танаис. Таким образом, в состав Бос-
порского государства вошли не только греческие города-колонии с окру-
жающими их землями, но и территории, населенные местными племенами,
которые вынуждены были признать власть центрального боспорского пра-
вительства.
Скудность источников препятствует выяснению конкретных причин,
побудивших боспорские полисы поступиться своей независимостью в
пользу общего правительства. Мы не знаем также, какие именно из бос-
порских городов, помимо двух самых крупных из них — Пантикапея и
Фанагории, — с самого начала вошли в состав нового государственного
объединения и какие присоединились к нему впоследствии. Следует ду-
мать, что в образовании этого объединения сыграл свою роль ряд факто-
ров. Объединение, несомненно, открывало перед его участниками значи-
тельные экономические выгоды. Страна была плодородной, а воды Азов-
ского моря и Керченского пролива изобиловали рыбой. Господство над
обоими берегами пролива облегчало освоение природных богатств этого
края и обеспечивало широкие возможности для развития экспорта зерна,
рыбы и местных рабов в центральные районы Греции. Данные археологи-
ческих исследований боспорских городов свидетельствуют о том, что они
с раннего времени начали сочетать сельскохозяйственную деятельность
на принадлежавших им землям с посреднической торговлей. В этом отно-
шении весьма показательно, что Пантикапей, как и Ольвия, с середины
или второй половины VI в. до н. э. начинает регулярно выпускать свою
монету. Объединение боспорских городов должно было отвечать и инте-
ресам военно-стратегического характера: если с одними из многочислен-
ных меотийских и скифских племен у греческих колонистов установи-
лись мирные отношения, основанные на обоюдных выгодах эконо-
мического общения, то с другими, напротив, происходили военные
столкновения.
По-видимому, первоначально территория Археантактидовского Бос-
пора была невелика. Расширение ее начинается в IV в. до н.э., после пере-
хода власти к новой династии Спартокидов. Не располагая сведениями о
конкретных обстоятельствах, сопутствовавших этой политической пе-
Греция в первой половине IV в. до н. э.
433
ремене на Боспоре, мы, однако, знаем, что родоначальник новой динас-
тии Спарток не был греком, он был связан своим происхождением, судя
по его имени, с Фракией. Переход власти к негреческой, хотя и в значи-
тельной степени эллинизировавшейся династии Спартокидов показыва-
ет, что к этому времени процессы ассимиляции пришлого населения с
местным достигли на Боспоре значительного развития. Это наложило
отпечаток на все стороны исторической жизни Боспора и, в частности, на
его культуру. В состав господствующего на Боспоре класса теперь наря-
ду с верхним слоем населения городов вошли и представители местной
племенной знати. Их объединили интересы совместной эксплуатации
более широких слоев и греческого и местного населения и интересы все
расширявшейся экспортной торговли. В результате Боспор стал пред-
ставлять собой уже не греческое государство, а государство, смешанное
по своему этническому составу, что наложило отпечаток на его экономи-
ческую, социальную и культурную жизнь. Поэтому Боспор имеет много
общего с государствами, сформировавшимися в Древнем мире уже в эл-
линистическую эпоху.
Территориальная экспансия Боспора стимулировалась стремлением круп-
ных греческих и негреческих рабовладельцев расширить базу для экспорта
боспорского хлеба и сырья. По-видимому, эта экспансия развивалась посте-
пенно и первых заметных результатов достигла только в годы правления
боспорского правителя из дома Спартокидов Сатира (407—388 гг.), когда
было начато завоевание оставшейся еще независимой Феодосии. Военные
действия, открытые Боспорским царством против этого города, осложни-
лись вмешательством метрополии Херсонеса — Гераклеи Понтийской. Опа-
саясь, что чрезмерное усиление Боспора будет угрожать Херсонесу, Герак-
лся оказала военную помощь осажденной Феодосии. В результате военные
действия затянулись. Феодосия капитулировала и вошла в состав Боспор-
ского государства, признав верховную власть боспорских правителей, уже
после смерти Сатира, при его сыне и преемнике Левконе. После присоедине-
ния к Боспору Феодосия становится одним из важнейших центров боспор-
ского хлебного экспорта.
В годы правления Левкона I (389—349 гг.) Боспору удалось подчи-
нить местные меотийские племена на таманской стороне пролива. Распо-
лагая значительными военными силами, в состав которых входили и на-
емники, Левкон I мог достигнуть этого силой оружия, но не исключена
возможность, что некоторые из племен, например синды, вовлеченные в
Ьоспорскую хлебную торговлю, могли присоединиться без особого воен-
ного нажима. Судя по надписям с титулатурой Спартокидов, в которых
перечислялись племена, признавшие их верховную власть, границы бос-
। юрских владений на Таманском полуострове не отличались устойчивос-
। ыо. Отдельные племена то присоединялись к Боспору, то отпадали от
него, но в целом боспорская территориальная экспансия, безусловно,
имела экономические причины. Объединив значительную территорию,
Ьоспорское государство в правление Левкона I и его преемника Перисада
( 349—309 гг.) завязало оживленные торговые сношения со всем эллин-
ским миром и прежде всего с Афинами. Ежегодный экспорт боспорского
434
Расцвет греческих полисов
хлеба в Афины в середине IV в. до н. э. достиг 400 тысяч медимнов (около
20 тысяч литров). В свою очередь, из Афин, Коринфа, Родоса, Фасоса,
Хиоса, Коса и других районов на Боспор импортировались ткани, вино,
оливковое масло, металлические и ювелирные изделия и т. д.
Одновременно в развитием торговли росло и собственное боспорское
хозяйство, основу которого составляло земледелие. Наряду с земледелием
на Боспоре существовало скотоводство и рыбный промысел, а в городах —
ремесленная промышленность. Монументальные боспорские погребения,
поражающие нас роскошью погребального инвентаря, дают наглядное пред-
ставление о богатствах, сосредоточенных в руках господствующего на Бое-
поре класса. Спартокиды, которые возглавляли этот класс, сами были круп-
нейшими землевладельцами, рабовладельцами и экспортерами боспорско-
го хлеба и сырья. Можно с уверенностью считать, что на территории
Боспора формировались крупные землевладельческие хозяйства, основан-
ные на эксплуатации рабов. Рабы также широко применялись и в ремеслен-
ном производстве, например в производстве кровельной черепицы, кото-
рое принадлежало самим Спартокидам. Однако на территориях, населен-
ных местными племенами, безусловно, продолжало жить много мелких
свободных производителей, продававших боспорским экспортерам излиш-
ки своего хлеба.
По своей форме власть Спартокидов, располагавших наемными войска-
ми и управляющих отдельными частями своего государства при посредстве
наместников, носила монархический характер. Но спартокидовский Боспор
не представлял собой централизованного государства в позднейшем смысле
этого слова. Центральная власть — хотела она того или не хотела — не
могла лишить население подвластной ей территории относительной авто-
номии. Боспорской центральной власти приходилось считаться в одинако-
вой мере и с греческими и с местными племенными традициями, что наложи-
ло на государство Спартокидов своеобразный отпечаток политической двой-
ственности. Спартокиды в официальной своей титулатуре именовались
архонтами по отношению к боспорским городам и царями по отношению к
племенам, признававшим их власть. Это своеобразие государственной струк-
туры Боспора особенно отчетливо проявилось в междоусобной борьбе, ох-
ватившей большую часть боспорской территории в 309 г. до н. э., после
смерти Перисада. История этой борьбы известна из единственного, дошед-
шего до нашего времени через Диодора, отрывка связанного исторического
повествования о Боспоре. В борьбу сыновей Перисада за власть, помимо
граждан боспорских городов и наемных войск, были втянуты местные племе-
на, как зависимые, так и независимые от Боспора. И все-таки попытку связать
эти разнородные по своим этническим и социальным признакам силы в рам-
ках единого большого государства в IV и первой половине III в. до н. э.
следует считать удавшейся. В годы правления Эвмела (310—304 гг.), вышед-
шего победителем из междоусобной войны, Боспор был мощным рабовла-
дельческим государством, претендовавшим на объединение всего Северно-
го и даже части Западного Причерноморья.
Возвышение Македонии
435
ГЛАВА XV
ВОЗВЫШЕНИЕ МАКЕДОНИИ
Македония, отстававшая в своем развитии от большинства греческих полисов,
длительное время находилась в стороне от общеэллинской политики. Такое поло-
жение страны резко изменилось в правление Филиппа II. Получив власть в период
внутренних смут, энергичный правитель осуществил в государстве ряд серьезных
преобразований, добился окончательной централизации Македонии, быстрого ро-
ста ее политического значения в эллинском мире и, наконец, признания греческими
полисами своей гегемонии.
359—336 гг. до н. э. — время правления Филиппа II.
355—346 гг. до н. э. — Священная война.
346 г. до н. э. — Филократов мир; Филипп II покоряет фокидян и вступает в
Дельфийскую амфиктионию.
338 г. до н. э. — битва при Херонее, потеря греческими полисами политической
независимости.
338/37 г. до н. э. — Коринфский конгресс, создание панэллинской лиги и объяв-
ление войны Персии.
1.	Фракия
Древняя Фракия представляла собой обширную страну, простиравшу-
юся от реки Стримон на север вплоть до берегов Дуная. Южная часть Фра-
кии — холмистая равнина, выходящая к Средиземноморскому побережью,
была очень плодородна и богата лесом, в древности покрывавшим склоны
холмов. Малый Балканский хребет отделяет эту часть страны от северной
се части — современной Добруджи, бедной водой и значительно менее
плодородной.
История древней Фракии известна сравнительно мало. Древнейшее на-
селение ее состояло из ряда воинственных племен, о языке которых мы
можем судить по очень скудным данным. Основой экономической жизни
этих племен было земледелие, в меньшей мере скотоводство, в частности
коневодство.
В начале I тысячелетия до н. э. население Фракии было уже знакомо с
железом, и ремесло было относительно развитым. В это время греки уже
хорошо знали фракийцев. Упоминания о них часто встречаются в гомеров-
ском эпосе. В VIII—VII вв. побережье Южной Фракии заселяется гречески-
ми колонистами. В одних случаях фракийские племена оказывали гречес-
ким колонистам ожесточенное сопротивление и нередко разрушали гре-
ческие поселения; в других — взаимоотношения греков с фракийцами носили
более мирный характер.
В VIII—VII вв. фракийские племена еще не изжили традиций родопле-
менного строя, хотя к этому времени во Фракии из племенной среды уже
выделилась родовая знать и существовало патриархальное рабство. Архе-
оиогические находки свидетельствуют о том, что в руках фракийской знати
436
Расцвет греческих полисов
порой сосредоточивались значительные богатства. Дальнейший процесс
классообразования во фракийском обществе привел в начале V в. до н. э. к
образованию государства.
Основателем этого государства было племя одрисов — одно из самых
многочисленных, сильных и воинственных племен Фракии. Одрисы силой
оружия подчинили большую часть других фракийских племен, сохраняв-
ших еще родоплеменной строй. Фракийское государство было возглавле-
но царем Тересом. В зависимость от Тереса попали также города-колонии
западно-понтийских греков, вынужденных выплачивать ему дань.
При преемнике и сыне Тереса, царе Ситалке, государство одрисов дос-
тигло еще большей силы и влияния. Афины приложили много усилий к
тому, чтобы привлечь Ситалка на свою сторону, и, в частности, даровали
права гражданства его сыновьям. Однако союз с фракийским царем не оп-
равдал надежд, которые афиняне возлагали на него во время Пелопоннес-
ской войны.
Наивысшего подъема Одрисское царство достигло к концу V в. до н. э.,
в годы правления Севта I. В это время государство одрисов уже чеканило
свою серебряную монету. Дань, поступавшая в казну Севта от зависимых
греческих городов, по свидетельству Фукидида, достигала 400 талантов.
Постоянное и тесное общение фракийцев с греками отразилось на куль-
туре Фракии. Особенно велико было воздействие греческой культуры на
высшие слои фракийского общества, в значительной степени подвергавши-
еся эллинизации. Культура Фракии в целом, однако, продолжала сохра-
нять свою самобытность.
В начале IV в. Фракийское государство было ослаблено борьбой за власть,
которая началась среди правящей верхушки после смерти Севта I. Государ-
ство одрисов распалось на две части: южное побережье Фракии оказалось
под властью Севта II, внутренними же частями страны стал управлять Ме-
док. Афины, стремясь упрочить положение на Фракийском побережье, в
390 г. заключили союз с Медоком и Севтом, примирив их между собой. О
вмешательстве Афин во фракийские дела говорит также известная афинская
надпись 386—385 гг. в честь царя одрисов. Свое влияние во Фракии Афины
сохранили и в первый период правления царя Котиса (383—359 гг.). Союз с
Котисом был закреплен браком одной из дочерей с афинским стратегом Ифик-
ратом. Котис объединил значительную часть фракийских племен. Когда
Афины после заключения Второго морского союза попытались утвердиться
на Фракийском побережье, Котис активно им противодействовал. Попытка
афинян захватить Амфиполь, права на который были закреплены за ними
конгрессом греческих государств 371 г. до н. э., вызвала войну с Котисом.
Военные действия Котиса были успешны. В 360 г. до н. э. он захватил Сеет,
незадолго до того перешедший к Афинам, и начал осаду опорных пунктов
афинян на Херсонес Фракийский. Осада была прервана внезапной смертью
Котиса в 359 г. до н. э. Царство Котиса перешло в руки трех царей: Керсоб-
лепта — старшего сына Котиса и его двух братьев, которые принадлежали,
по-видимому, к ветви царской семьи, лишенной Котисом власти.
Подобное расчленение Фракии было чрезвычайно выгодно для Афин,
стремившихся восстановить здесь утраченное влияние. Поэтому афиняне
Возвышение Македонии
437
выслали войска, чтобы помешать попыткам воссоединения Фракии, пред-
принятым Керсоблептом. После неудачных действий афинских полководцев
Кефисодота, Хабрия и Харидема Афины были вынуждены послать во Фра-
кию сильную армию наемников во главе с Харесом. Неожиданным нападени-
ем на фракийцев Харес в 357 г. до н. э. добился заключения договора между
Афинами и тремя фракийскими царями. Высказывают предположения, что
по этому договору Афинам был передан Херсонес Фракийский и закреплено
разделение Фракии. Однако фактически афиняне извлекли из договора мало
пользы. Союзническая война отвлекла их силы и дала возможность Керсоб-
лепту начать войну за власть. Но в 60-х гг. IV в. до н. э. фракийцы возобнови-
ли союзные отношения с Афинами. В этот период независимости Фракии
угрожал гораздо более опасный противник — Македония.
2.	Возвышение Македонии
Македония расположена на севере Балканского полуострова, в северо-
западной части Эгейского бассейна. Нижняя Македония примыкает к морю
и представляет собой плодородную равнину. Верхняя — горная страна,
состоящая из нескольких областей. Почва Македонии благоприятствовала
сельскому хозяйству, но главное богатство этой страны составлял лес. В
то время, когда леса в Греции были уже почти истреблены, в Македонии
они покрывали большие пространства.
Ранняя история Македонии имеет черты общности с историей других
более известных нам античных обществ. В этническом отношении маке-
доняне, по господствующему в науке мнению, близки к грекам. Ассими-
ляция с фессалийскими и северными иллирийско-фракийскими племена-
ми наложила отпечаток на этнический состав населения. Некоторые ан-
тичные авторы ^утверждали, что македонский диалект близок к
фессалийскому. Вплоть до V в. до н. э. в Македонии сохранялись прими-
тивные общественные отношения. Рабовладение было развито слабо. Ос-
новную массу македонского населения составляли пастухи и земледель-
цы, частью свободные, частью зависимые.
В социально-политическом строе Македонии конца V и IV в. до н. э.
бытовали многие черты гомеровского времени. Македонские цари из дина-
стии Аргеадов были одновременно верховными жрецами, судьями и воена-
чальниками. Большим влиянием пользовалась родовая знать, так называе-
мые товарищи (гетайры) царя. В руках родовой знати были сосредоточены
крупные земельные владения. По сообщению Феопомпа, 800 гетайров царя
имели земли больше, чем 10 тысяч эллинов, относившихся к наиболее со-
стоятельным землевладельцам. Все важнейшие дела решались царями со-
вместно с советом знати.
В политическом отношении Македония долгое время не представляла
собой единого политического целого. В V в. до н. э. в Македонии начинается
распад родовых отношений. Этот процесс интенсивнее проходил в Нижней
Македонии благодаря соседству с греческими городами Халкидики, с кото-
рыми завязались торговые отношения. Основными предметами македонско-
го вывоза стали лес и продукты лесной промышленности: деготь и смола.
438
Расцвет греческих полисов
В V в. до н. э. начинается объединение отдельных областей под властью
царей Нижней Македонии. Начало объединению было положено в годы прав-
ления македонского царя Александра I (ок. 495—450), которого греческие
писатели называли другом эллинов — Филэллином за то, что он способство-
вал распространению в Македонии греческой культуры. В это время нача-
лись войны с правителем Верхней Македонии за объединение страны. Одно-
временно, чтобы пробиться к морю, Македония вступила в борьбу с при-
брежными греческими городами Халкидики, союзниками афинян. Таким
образом, здесь интересы Македонии столкнулись с интересами Афин.
Бурные события греческой истории V в. до н. э. затронули и Македо-
нию. Македонский царь Пердикка II (ок. 450—413), продолживший поли-
тику объединения Македонии, был втянут в политические взаимоотноше-
ния греков. В годы Пелопоннесской войны он вступал в союзы то с одной,
то с другой из воюющих сторон, извлекая из этого выгоды для себя.
Преемником Пердикки стал его сын, родившийся от рабыни, Архелай
(413—399 гг.). Устранив своих соперников и придя к власти, он проявил
способности выдающегося политического деятеля. По замечанию Фукиди-
да, «Архелай сделал больше, чем восемь предшествовавших ему царей
вместе» (II, 100). Архелай энергично строил крепости и дороги, при нем
было начато осуществление военной реформы, которую впоследствии за-
кончил Филипп II. Для облегчения денежного обмена внутри государства
Архелай провел реформу монетного дела. Был уменьшен вес серебряной
монеты, увеличено общее количество монет, впервые, по-видимому, введе-
ны медные монеты. При Архелае Македония стала одним из ведущих госу-
дарств на Балканском полуострове. Чтобы повысить авторитет своей вла-
сти и подчеркнуть близость к грекам, македонские цари, начиная с Архе-
лая, стали возводить свою генеалогию к Гераклу. Одновременно Архелаю
удалось привлечь к своему двору македонскую знать. Это имело большое
политическое значение: прежде независимая, эта знать теперь преврати-
лась в знать придворную. После смерти Архелая, убитого заговорщиками
в 399 г. до н. э., Македония вступила в полосу острых политических потря-
сений. Разгоревшаяся борьба сопровождалась политическими переворота-
ми и сменой царей.
Междоусобной борьбой в Македонии воспользовались ее греческие и
негреческие соседи. Сепаратистские тенденции македонской знати поддер-
живали Афины, заинтересованные в еще большем ослаблении македонско-
го государства. Однако основная масса македонского населения — свобод-
ное крестьянство — поддерживала власть царя, способного обуздать родо-
вую аристократию и гарантировать страну от вторжения воинственных
фракийцев и иллирийцев.
Окончание этого тяжелого для Македонского государства периода со-
впало с воцарением Филиппа II (359—336 гг.) — одного из самых выдаю-
щихся политических и военных деятелей того времени.
Еще мальчиком Филипп попал в Грецию. После неудачной войны с Фи-
вами Македония должна была выдать в качестве задолжников детей самых
знатных македонских семей. В их числе был и Филипп. Пребывание в Гре-
ции позволило ему приобщиться к греческой культуре, познакомиться
Возвышение Македонии
439
с жизнью греков и греческим военным делом, реформированным тогда
выдающимся фиванским полководцем Эпаминондом.
Вернувшись на родину, Филипп принял активное участие в борьбе пре-
тендентов на престол. Вначале Филипп правил как опекун своего племян-
ника Аминты. Но затем, опираясь на войско, совершил переворот и был
провозглашен царем. При Филиппе территориальное объединение Маке-
донии и формирование македонской монархии окончательно завершилось.
В централизованном Македонском государстве продолжали, однако, су-
ществовать так называемый совет гетайров и народное собрание.
В первые же годы правления Филипп II, отразив нападение иллирий-
ских и фракийских племен, расправился со своими соперниками, претен-
довавшими на царский престол. С именем Филиппа связан ряд реформ, из
которых важнейшей была военная. Он завершил создание регулярной ма-
кедонской армии, начатое еще Архелаем. При Филиппе получила оконча-
тельную организацию тяжеловооруженная пехота, ядро македонской ар-
мии, и была создана знаменитая македонская фаланга. Эта фаланга отлича-
лась от греческой большей компактностью и глубиной построения,
достигавшей 16 рядов и более. При Филиппе было введено копье, так назы-
ваемая сарисса, длина которого достигала четырех-пяти метров. По мере
удаления от первого ряда длина копий увеличивалась, и воины могли пора-
жать противника из-за спины товарищей. Когда войска были на марше, та-
кие длинные копья покоились на плечах нескольких идущих друг за другом
воинов.
В бою перед строем тяжеловооруженной фаланги и по ее флангам обыч-
но располагались отряды легковооруженных воинов, которые начинали
сражение и защищали фалангу от возможных ударов сбоку.
В армии Филиппа впервые в военной истории античных государств
самостоятельное тактическое значение приобретает конница. В отличие
от пехоты, формировавшейся из македонских крестьян, единообразно во-
оруженных за счет государства, ядро конницы состояло из македонских
аристократов, вооруженных за собственный счет. Явиться в войско на
собственном прекрасном коне было делом чести македонского аристо-
крата. В боевой обстановке конница, опираясь на фалангу и широко ма-
неврируя, выполняла свои тактические задания, согласованные с общим
планом боя.
Македонское войско также было оснащено осадной техникой: катапуль-
тами, таранами, передвигающимися осадными башнями и т. д. При Филип-
пе был создан македонский флот, который, впрочем, никогда не был силь-
ным. Сочетание различных видов вооружения, постоянная служба и воен-
ные упражнения сделали македонскую армию непобедимой. Высокие боевые
качества армии македонян определялись тем, что это была армия свобод-
ных крестьян, народное ополчение, которое к IV в. до н. э. почти совершен-
но исчезло в Греции. В то время как греческие государства использовали
армии наемников, дорогостоящих и легко переходивших на сторону про-
тивника, македонская армия отличалась сплоченностью и дисциплиниро-
ванностью. Македонские крестьяне и аристократы знали, за что они сража-
ются, и были заинтересованы в победе.
440
Расцвет греческих полисов
Опираясь на свою сильную армию, Филипп довел до конца политиче-
скую централизацию государства. Он приглашал аристократическую мо-
лодежь ко двору, где она начинала свою службу в качестве «пажей». Из
придворной знати составлялся отряд для личной охраны царя, назначался
командный состав армии и различные должностные лица. Следует подчер-
кнуть, что в число гетайров царя при Филиппе и позднее при Александре
входило много новых, незнатных людей и выходцев из греческих городов.
Эта новая знать была главной опорой Филиппа.
Филипп провел также денежную реформу, успех которой был обеспе-
чен захватом Пангейских рудников на Стримоне и увеличением добычи
золота. Это дало возможность Филиппу впервые в мировой истории ввести
систему биметаллизма. Выпускались одновременно и серебряные и золо-
тые монеты, соотношение которых было раз и навсегда строго установле-
но. Золотые монеты назывались филиппиками. На одной стороне их была
изображена голова Аполлона, на другой — несущаяся колесница. Новые
полноценные золотые и серебряные монеты благодаря своей портативнос-
ти скоро получили самое широкое распространение, вытеснив афинские
серебряные драхмы и персидские золотые дарики.
Опираясь на успехи, достигнутые в области политического объедине-
ния Македонии, реформированную армию и располагая значительными
материальными ресурсами, Филипп проводил активную внешнюю полити-
ку. Перед Македонией стояли две основные внешнеполитические задачи.
Одна из них заключалась в том, чтобы пробиться к морю. Усилия предше-
ственников Филиппа в этом отношении не привели к цели. Ближайшие к
Македонии прибрежные районы по-прежнему были заняты воинственными
независимыми племенами или находились в руках греческих полисов. Вто-
рая задача состояла в том, чтобы гарантировать безопасность границ со
стороны Фракии и Иллирии.
Большинство приморских греческих государств, граничивших с Македо-
нией (имеются в виду прежде всего города Халкидики), в рассматриваемое
время входили в состав Второго Афинского союза. Это означало, что любые
действия против них привели бы к столкновению с Афинами и Афинским
союзом. После сложной дипломатической подготовки Филиппу в 357 г.
до н. э. удалось захватить Амфиполь. В 356 г. до н. э. Филипп приступил
к завоеванию фракийского побережья. Афиняне, занятые Союзнической вой-
ной, не смогли оказать Филиппу серьезного сопротивления. Правда, для
противодействия македонскому царю ими был создан союз, в который вошли
фракийские правители, а также цари Пеонии и Иллирии. Но реальной под-
держки этому союзу Афины не оказали, и Филипп подчинил подвластные
союзу области. Действия афинского стратега Хареса, захватившего Сеет на
Херсонесе Фракийском (353 г. до н. э.), лишь на время приостановили про-
движение Филиппа. В 352 г. до н. э. он предпринял второй поход во Фракию,
во время которого фракийские цари временно перешли на его сторону.
Таким образом, к середине IV в. до н. э. Македония из второстепенного
полуварварского государства превратилась в сильнейшую державу, заяв-
лявшую права на гегемонию на Балканском полуострове и в конце концов
добившуюся этой цели.
Возвышение Македонии
441
Быстрому росту Македонии способствовали близость греческих коло-
ний Халкидского полуострова и внутренняя слабость самой Греции. Маке-
дония втягивалась в дела греческих государств, становилась торговой и
рабовладельческой страной и продвигалась к морю. В то же время усили-
валась власть царя и слабела родовая аристократия. Наряду со старой ре-
зиденцией македонских царей, Эгами, возникает новая столица Македонии
Пелла, расположенная неподалеку от моря.
Политическая обстановка на Балканах как нельзя более благоприят-
ствовала Македонии. Как известно, в этот период старые греческие полисы
переживали кризис, между ними и внутри них кипела ожесточенная борь-
ба. В Афинах, Спарте, Фивах и других греческих полисах имелось немало
сторонников македонского царя, который, по их мнению, был призван из-
бавить Элладу от внутренней анархии и политической слабости. «Если
сам не можешь владеть оружием, то надо дружить с тем, кто умеет им
владеть» — таков лозунг сторонников сильной власти.
Из всех греческих государств наиболее опасным соперником Македо-
нии были Афины. Однако и в Афинах имелось немало приверженцев Маке-
донии, принадлежавших преимущественно к богатым классам: рабовла-
дельческой знати, землевладельцам, судовладельцам и т. д. Симпатии афин-
ских олигархов к македонскому царю вызывались в первую очередь боязнью
революционных взрывов внутри самих Афин.
Яркую характеристику внутреннего положения греческих полисов в
изучаемую эпоху дает Платон, современник всех этих событий.
«В наше время, — пишет Платон в “Государстве”, — каждое из эллин-
ских государств представляет собой множество государств, а не одно госу-
дарство, подобно тому, как при игре в городки. Какое из них ни возьми, в
нем всегда найдешь два враждебных друг другу государства: одно бедня-
ков, другое богатых. И каждое из них в свою очередь распадается на от-
дельные государства» (VIII, 9).
Общую оценку политической инициативы Филиппа, направленной на
создание единой Греко-Македонской державы, дает современный ав-
стрийский ученый Ф. Шахермайр:
«После смерти Архелая Македонию потрясали многочисленные внут-
ренние неурядицы. Этим обстоятельством воспользовались иллирий-
цы, которые, создав государство на северо-западе Балканского полу-
острова, оказывали давление на горные районы Македонии и даже
требовали от Аргеадов ежегодной дани. Пердикка III начал военные
действия против иллирийцев, поставив на карту все, но проиграл.
После ожесточенной битвы (359 г. до н. э.) македонские войска по-
терпели сокрушительное поражение. Четыре тысячи убитых легли
на полях Линкестиды, и царь оказался одним из них.
Казалось, эта катастрофа принесет Македонии гибель. Победители,
овладев горными областями, пытались захватить центр страны. В это
же время с севера вторглись пеоны, а с востока Македонии угрожа-
ли фракийские племена. Македонским царем был провозглашен
Аминта, не достигший еще шести лет. Всевозможные претенденты,
442
Расцвет греческих полисов
поддерживаемые Афинами и другими врагами Македонии, пытались
завладеть незавидным наследством Пердикки III...
Все эти бедствия пали на плечи юного Филиппа, который был назна-
чен опекуном малолетнего царя как единственный из Аргеадов, ос-
тавшийся в живых после смерти его брата Пердикки... Во времена
великого военного реформатора Эпаминонда он в качестве заложни-
ка попал в Фивы. Там он познакомился с Элладой столь основательно,
как никто из македонян. Вплоть до гибели Пердикки Филипп был его
сподвижником. Теперь он в свои 23 года стал регентом государства,
стоявшего на краю гибели...
Юноша, взяв в свои руки роль правления, сумел купить дружбу пео-
нов и фракийцев ценными дарами, а расположение Афин — дешевы-
ми обещаниями. Филипп выиграл время для того, чтобы вновь со-
брать и вооружить войско...
Филипп сумел укрепить свое царство так прочно, как только могли
мечтать его предшественники. Удача сопутствовала ему в столкнове-
ниях с балканскими соседями... Ему удалось расширить владения
Македонского государства. Вмешавшись в дела Эпира, он сумел прий-
ти там к власти. У иллирийцев он отнял долину Охридского озера.
Ему подчинились пеоны и агриане... В войне с фракийцами он отобрал
у них земли до реки Нест и присоединил их к Македонии. В результа-
те последующих походов Филипп захватил власть над всей восточной
частью полуострова... Таким образом, Македония сделалась великой
балканской державой, простершейся от Ионийского моря до Понта.
Доходы от фракийских золотых рудников позволяли Филиппу содер-
жать самую большую и боеспособную армию, когда-либо существо-
вавшую в Европе.
Перед Аргеадами издавна стояла цель выйти из-под опеки греческих
городов и сделаться хозяевами этой части побережья. И здесь Фи-
липп превзошел самые смелые замыслы своих предшественников.
Полоса эллинских городов, союзных с Афинами, все еще прегражда-
ла выход к побережью Эгейского моря. Как только Филипп стал ре-
гентом, он сразу же задумал подчинить себе эти города и освободить
от афинского влияния... С удивительным мастерством привлекал он с
помощью звонкой монеты на свою сторону полисы, сеял измену в
рядах своих противников и рано или поздно затевал с ними войны.
Благодаря перевесу в военной силе он покорил их всех, причем Афи-
ны даже не успели начать войну. Он разрушил такие центры, как
Потидея, Мефона, Аполлония, Олинф, а возможно, и Стагиру. Ос-
тальные города, особенно важный для него Амфиполь, он включил в
состав своего государства в качестве подвластной территории. Часть
жителей этих полисов была переселена во внутренние области Бал-
канского полуострова, во вновь основанные поселения. К 350 г.
до н. э. все побережье оказалось в руках Македонии.
Беспримерные успехи Филиппа дают возможность понять, почему
народ решил облечь регента в царский пурпур. Общевойсковое со-
Возвышение Македонии
443
брание лишило трона малолетнего Аминту и передало царскую власть
в руки наиболее достойного. Это, по-видимому, произошло в 357 г. до
н. э., еще до брака Филиппа с Олимпиадой и, во всяком случае, до
появления на свет Александра в 356 г. до н. э. Филипп относился к
своему подопечному очень лояльно: оказывал ему почести, а позже
даже породнился, выдав за Аминту одну из своих дочерей...
Считая себя Гераклидом, т. е. эллином, Филипп полагал, что ему пред-
стоит еще более великая миссия в Элладе. Пока шла речь о родных
землях и о побережье, Филипп вел себя по отношению к грекам как
поборник македонских интересов и осуществлял свою завоеватель-
ную политику с изрядной жестокостью. Мысль о покорении эллинов,
обитавших на материке, и включении их в состав Македонского госу-
дарства была чужда ему. Он лишь стремился объединить их и руково-
дить греками для их же блага... Для Аргеада такое стремление было
новым и необычным... За несколько десятилетий до Филиппа сама
идея достичь таких высот выглядела бы абсурдной. Но для Филиппа
это не было утопией. Все его начинания были вызваны исторической
необходимостью, которая сложилась не столько в македонской, сколь-
ко в греческой действительности...
В течение ряда столетий Греция представляла собой арену борьбы
мощных, рвущихся наружу сил. Но с недавних пор она стала подобна
вакууму, и по сравнению с ней Македония жила исключительно на-
пряженной жизнью. Со времени утраты Мессении Спарта оказалась
обессиленной, а Афины, отдавшие Ионию персам, — слишком слабы-
ми для того, чтобы поддержать свои претензии на гегемонию в Элла-
де. Фивы же утратили всякое значение после гибели Эпаминонда.
Таким образом, государства, до этого времени претендовавшие на
гегемонию, не только были истощены, но и, что еще серьезнее, ста-
рая идея полиса, на основе которой они поднялись и расцвели, утрати-
ла свою жизненную силу.
Центр исторической активности все более перемещался из зоны горо-
дов-государств на север, ...где власть носила совершенно иной харак-
тер» (ШахермайрФ. Александр Македонский. М., 1984. С. 22).
3.	Македонская и антимакедонская группировки
в Афинах
Выразителем промакедонских настроений и проводником македонской
политики в Афинах был знаменитый афинский писатель и оратор Исократ
(436—337 гг.). Исократ прожил долгую жизнь и был очевидцем и современ-
ником важнейших событий греческой истории. От Исократа сохранилось
много сочинений, на основании которых можно воссоздать греческую исто-
рию и историю эллинской общественной мысли первой половины IV в.
до н. э. Для характеристики его промакедонских взглядов наибольшее
ншчсние имеет памфлет «Филипп». Идейным вождем сторонников македон-
ской ориентации Исократ стал не сразу. К этому он пришел сложным путем.
444
Расцвет греческих полисов
Многие греки восприняли Анталкидов мир как глубокое националь-
ное унижение и позор. Эгейское море оказалось во власти персидского
царя и покровительствуемых им финикийских городов, старых конкурен-
тов Греции.
Исократ полагал, что единственным выходом из положения может быть
новая общегреческая (панэллинская) война с Персией. Эта война, по мыс-
ли Исократа, должна была сплотить враждующие эллинские полисы. В то
же время война с Персией, по его мнению, была призвана открыть простор
духу предпринимательства, избавить Грецию от бездомного люда и дать
работу «бродячим элементам», угрожающим существованию эллинского
государства и культуры. Восток, утверждал Исократ, обладает несметны-
ми и неисчерпаемыми богатствами, которые в случае победы греческой ко-
алиции перейдут к эллинскому народу.
«Греция может сохранить состояние мира только в том случае, если
величайшие государства (Греции), примирившись между собой, решат пе-
ренести войну в Азию и те выгоды и преимущества, которые они сейчас
стремятся получить от эллинов, захватят у варваров» (Филипп, 9).
Кто же возьмет на себя инициативу организации и ведения войны? —
таков был далеко не праздный вопрос при тогдашнем состоянии эллинско-
го мира. Вначале Исократ, как и другие афинские деятели, возлагал надеж-
ды на собственную мощь Афин или на коалицию Афин, Спарты и Фив.
Однако война Фив со Спартой и неудачная попытка создания панэллинской
федерации убедили их в невозможности собственными силами возродить
Грецию и организовать войну с Персией.
С точки зрения Исократа и его единомышленников, единственной ре-
альной силой, способной сплотить греков, была Македония. К ней теперь
и устремились их взоры.
«Если ты сделаешь это, — пишет Исократ Филиппу, — все будут тебе
благодарны — эллины за благодеяния, македоняне — за то, что ты с ними
будешь обходиться как царь, а не как тиран, остальной человеческий род —
за то, что, будучи освобожден от господства варваров, он окажется под
заботливым управлением эллинов» (Филипп, 154).
В случае отказа Филиппа выполнить свое великое историческое призва-
ние Греции, по мнению Исократа, неизбежно грозила внутренняя катаст-
рофа. Она погибнет от бродячих элементов, сикофантов (доносчиков) и от
дурных ораторов и демагогов. Таким образом, Исократ был готов для «спа-
сения Греции от бродячих элементов» поступиться традиционной для всех
греков независимостью и свободой. Исократ был идеологом сторонников
олигархического строя.
«Публицистическая деятельность Исократа вылилась в создание ряда
речей — памфлетов, важнейшими из которых были “Панегирик”,
“Ареопагитик” и “Филипп”. “Панегирик” (380 г. до н. э.) — первое
собственно политическое и вместе с тем наиболее совершенное ли-
тературное творение Исократа. Автор, по его собственному призна-
нию, долго работал над этим произведением, стремясь наиболее пол-
но развить и обосновать идею, которая с этих пор станет главной в его
Возвышение Македонии
445
политической публицистике, — идею единения всех эллинов в целях
совместного завоевательного похода против персов. Идея эта сама по
себе была не нова; ее развивали до Исократа и другие... Однако лишь
у Исократа эта панэллинская идея получила полное и всестороннее
развитие, выросла в целую доктрину, которой автор подчинил все
остальное свое творчество.
Непосредственным толчком к созданию “Панегирика” явилась та по-
литическая обстановка, которая сложилась в Греции к середине
80-х гг. IV в. до н. э. Кратковременная гегемония Спарты после Пело-
поннесской войны сменилась новой междоусобной борьбой, которая
ослабила греческие полисы и сделала возможным унизительный Ан-
талкидов мир (386 г. до н. э.), приведший к установлению персидского
контроля над греческими делами. С другой стороны, все явственнее
выступали симптомы социального кризиса, на что содержатся недву-
смысленные указания в “Панегирике”...
В первой части “Панегирика”, продолжающей традицию торжествен-
ных речей, посвященных прославлению отечества, и прежде всего
эпитафиев, такого типа, например, как знаменитая речь Перикла у
Фукидида, автор прославляет героическое прошлое Афин и их заслу-
ги перед эллинами, обосновывает право Афин на гегемонию в Элла-
де... и, таким образом, доказывает возможность объединения грече-
ских полисов под руководством Афин. Выдвижение Исократом на
первый план своего родного города в качестве инициатора объедине-
ния Эллады, весьма возможно, объяснялось действительным возрож-
дением политического могущества Афин: речь создана накануне об-
разования Второго Афинского морского союза... Из выдвижения на
первы^ план Афин отнюдь не следует, что целью Исократа было про-
сто подвести идеологическую базу под афинскую архе и, таким обра-
зом, способствовать возрождению Афинского морского союза... В тот
момент он видел в Афинах единственно возможного кандидата на
роль объединителя Эллады, и не ради великодержавного афинского
владычества в Элладе, а ради общеэллинского похода на Восток...
Вторая часть посвящена одному — призыву к совместному походу
эллинов против персов. При этом автор не просто призывает к борьбе
с извечным врагом эллинов, не только обосновывает реальную воз-
можность успеха, но и доказывает, что сама эта борьба является един-
ственным средством, могущим избавить Элладу от бедствий, кото-
рые она теперь испытывает...
Общеэллинская война с персами как панацея от всех бед — вот глав-
ный тезис “Панегирика”. Такая война явится важным средством дос-
тижения политического мира в Элладе, установления согласия меж-
ду всеми полисами. Но эта же война может принести и мир соци-
альный, содействуя установлению согласия между гражданами в каж-
дом отдельном полисе... Политический кризис 70—60-х тт., вызван-
ный возвышением Фив, показал полную невозможность достигнуть
согласия между ведущими полисами Эллады, между тем как одно-
446
Расцвет греческих полисов
временное резкое обострение социальных отношений... должно было
многих навести на мысль о банкротстве полисных государств, как
демократических, так и олигархических, не только во внешней, но и
во внутренней политике. Закономерным было в этих условиях обра-
щение взоров идеологов полисной верхушки к монархии, к той прин-
ципиально отличной от полисных республик форме государственного
устройства, которая, казалось, одна могла претендовать на ролй силь-
ной власти, способной вывести страну из тупика... Развитие Исокра-
том взгляда на монархический образ правления как на лучшую форму
правления... с наибольшей четкостью и полнотой выражено в речи
“Никокл, или К жителям Кипра”. Автор указывает, что монархиче-
ское устройство превосходит все другие более справедливым рас-
пределением политических прав и привилегий... Можно указать еще
на одно свидетельство, правда, не столько уже общего интереса Исок-
рата к монархии, сколько конкретных его попыток направить усилия
какого-либо правителя на служение общеэллинскому делу. Это нача-
ло так, по-видимому, и незаконченного письма, обращенного к сици-
лийскому тирану Дионисию Старшему...
Оставленная на время в силу неспособности греческих полисов к
единству, панэллинская идея возродилась, когда в связи с возвыше-
нием Македонии появилась надежда на ее осуществление этой новой
политической силой.
К середине 40-х гг. относится создание “Филиппа” — большой речи,
обращенной к македонскому царю Филиппу II с призывом выступить
инициатором мирного объединения Эллады с целью дальнейшего со-
вместного похода на Восток... Как и прежде, в единении эллинов, в
прекращении междоусобных войн и в организации совместного заво-
евательного похода Исократ видит единственное средство к спасе-
нию, к избавлению Эллады от всех ныне угнетающих ее бед. В осо-
бенности подчеркивает он выгоды, которые сулит Восточный поход...
Новым, однако, отличающим эту речь от “Панегирика”, является по-
пытка связать осуществление панэллинской идеи с единоличным вож-
дем, с сильным монархом... Ввиду слияния здесь воедино всех важ-
нейших идей публицистики Исократа, “Филипп” может быть признан
его итоговым произведением. В “Филиппе”... панэллинская и монар-
хическая идеи — и каждая в отдельности, и своеобразный синтез
их — достигают предельной степени развития для политической мыс-
ли греков классической поры...
Готовый в теории признать монархию лучшим видом государственно-
го устройства, признавая огромные преимущества сильной Македо-
нии перед разрозненными и слабыми греческими полисами, Исократ
все же не мог полностью расстаться с идеей полисной республики как
единственно приемлемой формы государства для греков. Признавая
невозможным осуществление своей панэллинской программы без
помощи македонского царя и потому призывая его вмешаться в гре-
ческие дела, он тем не менее подчеркивал необходимость мирного
Возвышение Македонии
447
объединения Эллады и стороннему монарху отводил лишь роль ини-
циативного вождя или арбитра, благодетеля эллинов — не их само-
властного царя...
Развитие политических событий очень скоро показало, насколько не-
реальны были расчеты Исократа на мирное объединение Эллады.
Филипп II явно не склонен был ограничиваться ролью незаинтересо-
ванного посредника и благодетеля, а греческие полисы, со своей сто-
роны, не спешили расставаться со свободой и независимостью и рас-
твориться в греко-македонской державе. Положение обострилось,
назревал новый вооруженный конфликт между Македонией и род-
ным городом Исократа Афинами... Напрасны были призывы преста-
релого ритора к сдержанности и взаимным уступкам (в частности, в
письме “К Филиппу”)-.. Ни одна сторона не захотела уступить, и дело
кончилось кровавой битвой при Херонее, доказавшей полную иллю-
зорность последней надежды Исократа, его попытки совместить не-
совместимое — принципы полисной автономии и свободы с идеей
объединения эллинов под руководством сильного монарха. Старый
ритор не пережил крушения этой своей надежды... и умер несколько
дней спустя после сражения, на исходе лета 338 г.» (Фролов Э. Д.
Факел Прометея. Л., 1991. С. 333).
Кроме Исократа за союз с Македонией выступали такие видные афин-
ские деятели, как Эсхин — известный афинский адвокат, общественный
деятель и оратор, Фокион — афинский стратег и общественный деятель, и
другие. К сочувствовавшим македонской ориентации с известным основа-
нием относят и Аристотеля.
Македонская группировка в Афинах поддерживала оживленные отно-
шения с македонским царем и получала от него денежную помощь. Филипп
и таких случаях денег не жалел, следуя своему же изречению: «Нагружен-
ный золотом осел возьмет самую неприступную крепость».
Группировке сторонников Филиппа противостояла другая группиров-
ка — антимакедонская. К ней тяготели все, чьи интересы расходились с
великодержавной политикой македонских царей: торговые элементы, свя-
iaiшые с Черным морем и не желавшие выпускать из своих рук проливы и
<е веро-восточный (черноморский) рынок, афинские оружейники и, нако-
нец, масса средних и мелких собственников, боявшихся северного «варва-
ра», угрожавшего демократическим порядкам. С точки зрения сторонни-
ков демократии, победа Македонии означала бы конец афинской демокра-
шчсской конституции с ее раздачами, народными судами, зрелищными
деньгами и общим голосованием.
Во главе антимакедонской партии стоял знаменитый афинский оратор
Демосфен (384—322). Демосфен был горячим приверженцем афинских
демократических учреждений и к тому же владельцем большого оружейно-
। о эргастерия. Кроме Демосфена к антимакедонской партии принадлежал
н шсстный афинский финансист Ликург, судебный оратор Гиперид и неко-
юрыс другие. Основным требованием антимакедонской партии было со-
хранение демократической конституции. Вождь партии Демосфен, один
448
Расцвет греческих полисов
из величайших греческих ораторов, в своих речах и выступлениях посто-
янно напоминал о великом прошлом Афин, о силе и величии политической
свободы. Демосфен также был сторонником объединения греческих госу-
дарств, но считал, что это объединение может быть достигнуто не вокруг
Македонии под эгидой Филиппа, а в борьбе с Македонией под лозунгом
сохранения греческой свободы.
В своих выступлениях против Филиппа, в так называемых филиппиках,
Демосфен, сравнивая демократию прошлого с современными ему полити-
ческими порядками, приходил к печальным выводам. Прежнее свободолю-
бие греков растаяло, как дым. Исчезли чувства национальной гордости и
воинственности, отличавшие эллинов от варваров.
«А теперь все это распродано, — говорил Демосфен, — словно на рын-
ке, а в обмен привезены вместо этого такие вещи, от которых смертельно
больна вся Греция. Что же это за вещи? Зависть к тому, кто получит взятку,
смех, когда он сознается, снисходительность к тем, кого уличают, нена-
висть, когда кто-нибудь за это станет порицать, — словом все то, что связа-
но с подкупом. Ведь что касается триер, численность войска и денежных
запасов, изобилия всяких средств и вообще всего, по чему можно судить о
силе государства, то теперь у всех это есть в гораздо большем количестве
и в больших размерах, чем у людей того времени. Но только все это стано-
вится ненужным, бесполезным и бесплодным по вине этих продажных лю
дей» (Третья речь против Филиппа, 39).
В своей критике македонской партии и Филиппа Демосфен был бесповв?
ден. В глазах Демосфена Филипп был варвар, тиран, покушавшийся на св!
боду греков. Поэтому в сторонниках Филиппа он видел изменников, гото-
вых «осквернить себя убийством сородичей и сограждан, лишь бы властво-
вать и выслуживаться перед Филиппом» (О преступном посольстве, 260).
Демосфен и его единомышленники призывали к созданию союза незави-
симых греческих полисов и общегреческой войне с Македонией. Бесспор-
но, говорил Демосфен, положение сейчас в высшей степени критическое,
но все же есть еще возможность остановить македонян. Пока афинские
корабли целы, все от мала до велика должны взяться за дело. Когда же
волны начнут хлестать через борты корабля, будет потеряно все, и все
усилия окажутся тщетными.
4.	Священная война. Битва при Херонее.
Коринфский конгресс
Поводом к вмешательству Филиппа в греческие дела послужила Свя-
щенная война (356—346 гг.). Священными древние греки называли войны,
связанные с защитой общегреческих святилищ. На этот раз Священная вой-
на вспыхнула из-за фокидян, которые захватили часть территории, принад-
лежавшей Дельфийскому храму. Были созваны члены амфиктионии — осо-
бого объединения государств, принявших на себя почетную обязанность
охранять Дельфийское святилище. В Дельфийской амфиктионии в это
время наибольшим весом пользовались Фивы. По настоянию фиванского
Рельеф с изображением Афины с Афинского акрополя. Около 470 г. до н. э.
Голова прорицателя. Деталь статуи
восточного фронтона храма Зевса в
Олимпии. Мрамор.
Около 460 г. до н. э. Олимпия, музей
Голова Аполлона. Деталь статуи
Зевса в Олимпии. Мрамор.
Около 460 г. до н. э. Олимпия, музей
Поликлет. Статуя Геракла. Мраморная
римская копия с бронзового
оригинала третьей четверти
V в. до н. э. Рим, Музей Барракко
Дорифор. Диадумен. Статуи работы Поликлета. Третья четверть V в. до н. э.
Тетрадрахма. Афины. Серебро. Середина VI в. до н. э.
Афина Варварикон. Копия статуи Афины-Девы работы Фидия.
Около 438 г. до н. э.
Мирон. Афина и Марсий. Мраморная римская копия фигуры
Афины с бронзового оригинала середины V в. до н. э.
Дискобол. Статуя работы Мирона. Середина V в. до н. э.
Зевс, мечущий молнию. Статуэтка из Додоны. Бронза.
Около 470 г. до н. э. Берлин-Далем, Государственный музей
Олимпийские боги. Рельеф фриза Парфенона. Третья четверть V в. до н. э.
Перикл. Герма работы Кресилая. Третья четверть V в. до н. э.
Афина Лемния. Статуя работы
Фидия. Третья четверть V в. до н. э.
Ника. Статуя работы Пеония.
Около 420 г. до н. э.
I «».|к>ва Зевса из Кирены. Копия статуи
киса Олимпийского работы Фидия,
('средина — третья четверть
V в. до н. э.
Три танцовщицы-кариатиды. Мраморная подставка бронзового треножника.
Начало IV в. до н. э. Дельфы, музей.
Поликлет. Голова юноши-дискофора.
Мраморная римская копия с бронзового
оригинала третьей четверти V в. до н. э.
Берлин, Государственный музей
Дионис на корабле. Килик работы Эксекия.
Третья четверть VI в. до н. э.
Халкидская гидрия из Вульчи с изображением Зевса и Тифона.
550—530 гг. до н. э.
Статер. Эгина. Серебро.
Середина V в. до н. э.
Статер. Коринф. Серебро.
Конец V в. до н. э.
Краснофигурная амфора с изображением эфебов.
Конец VI в. до н. э.
Ваза «Прономос». Кратер конца V— начала IV в. до н. э.
) [вс раздевающиеся женщины.
Дурис. Роспись
внутренней стороны килика.
490—480 гг. до н. э.
Нью-Йорк,
Метрополитен-музей
Арес и Афродита на колесни-
це. Мастер Суессулы. Деталь
росписи амфоры с острова
Мелос. Около 400 г. до н. э.
Париж, Лувр
Геракл и герои. Деталь росписи краснофигурного кратера работы
так называемого мастера Ниобид. Стиль Полигнота. Из Орвието.
Глина. Около 450 г. до н. э.
Возвышение Македонии
449
представителя на фокидян был наложен большой штраф. Когда фокидяне
отказались подчиниться этому постановлению, Фокиде была объявлена
Священная война.
В ходе военных действий фокидяне в 356 г. до н. э. захватили Дельфий-
ский храм и его казну и на эти средства создали большую наемную армию
(около 20 тысяч человек). Тогда вмешались другие греческие государ-
ства. На стороне Фив выступил фессалийский город Лариса. Афиняне и
спартанцы, враждебно настроенные по отношению к Фивам, поддержали
Фокиду. В результате военный перевес оказался на стороне фокидян, что
побудило членов Дельфийской амфиктионии обратиться к Филиппу. Но и
после вмешательства македонян талантливому фокидскому полководцу
Ономарху с помощью наемной армии удалось одержать две крупные побе-
ды над объединенными силами противника. Только в третьем сражении,
которое произошло в 353 г. до н. э., Филипп наконец одержал верх и раз-
бил войска Ономарха. Используя этот успех, Филипп попытался вторг-
нуться в Среднюю Грецию. Но афиняне заняли Фермопильский проход и
преградили путь македонянам. Филиппу пришлось отказаться от своего
намерения и отступить. Однако Фессалия признала власть македонского
царя, в фессалийских городах были созданы македонские гарнизоны.
Оставив на время греческие дела, Филипп сосредоточил все внимание на
Фракии. В 349 г. до н. э. он приступил к завоеванию греческих городов Хал-
кидики. Олинф, стоявший во главе союза халкидских городов, обратился за
помощью к Афинам. Но несмотря на то что Демосфен горячо убеждал афи-
нян помочь олинфянам, в Халкидику были посланы только небольшие отря-
ды наемников. Когда же Афины наконец отправили туда 17 кораблей, 300
всадников и 4 тысячи гоплитов, было уже поздно. В 348 г. до н. э. после
упорного сопротивления Олинф был взят македонским царем, разрушен до
основания, а жители уведены в плен и проданы в рабство. Все Фракийское
побережье от Пинды до Геллеспонта попало теперь под власть Македонии.
Это событие произвело в Афинах сильное впечатление. Дальнейшая
борьба с Филиппом многим представлялась заранее обреченной на неуда-
чу. Промакедонская группировка Филиппа получила явный перевес и ста-
ла требовать заключения мира с Филиппом. Демосфен тоже не возражал
против этого. Он даже вошел в состав посольства, направленного к Фи-
липпу. Входил в посольство и Эсхин — признанный глава промакедонской
группировки. Во главе посольства стоял Филократ, по имени которого мир
346 г. до н. э. назван Филократовым. Филипп согласился на мир, так как он
не располагал еще достаточно большим флотом, а афинский флот, насчи-
тывавший 350 триер, по-прежнему считался самым сильным в Греции. Для
афинян условия мира были невыгодны. Они должны были примириться с
потерей всех своих владений на Фракийском побережье (в том числе и тех,
которые Филипп захватил во время переговоров о мире), а также с утратой
снабжавшей их хлебом Эвбеи, еще в начале Олинфской войны отпавшей от
Афин. В районе Геллеспонта афиняне сохранили только Херсонес Фра-
кийский.
Заключив мир с Афинами (346 г. до н. э.), Филипп по просьбе фиван-
цев обрушился на Фокиду. Стены городов в Фокиде были разрушены,
Г» И< юрия Древней Греции
450
Расцвет греческих полисов
жителям, расселенным по деревням, было запрещено жить в городах.
Фокидян обязали вернуть захваченную храмовую казну ежегодными взно-
сами по 60 талантов. В благодарность за расправу с фокидянами, исклю-
ченными из Дельфийской амфиктионии, Филипп был принят на их место в
число амфиктионов. Тем самым он получил официальную возможность
вмешиваться в дела греков.
В 344 г. до н. э. некоторые государства Пелопоннеса обратились к Фи-
липпу за помощью против Спарты. Демосфен безуспешно пытался угово-
рить их отказаться от помощи македонского царя. Филипп приобрел влия-
ние в Эпире, Этолии, на Эвбее. Фессалия за попытку антимакедонского вы-
ступления попала в зависимость от Македонии. Успехи Филиппа заставили
греков прислушаться к словам Демосфена, который в этот период развил
необычайную энергию, сплачивая против Филиппа силы Греции. Ему уда-
лось пробудить любовь к свободе и демократическим традициям великого
прошлого. На призыв Демосфена откликнулись Керкира, эвбейские города,
Коринф и его колонии, а также ряд других городов. Финансовую помощь
должны были оказать персы, поддерживавшие антимакедонскую партию. На
эту помощь Демосфен и другие вожди демократической партии возлагали
большие надежды. Война началась на Херсонесе Фракийском (341—338 гг.).
Один из посланных туда афинских стратегов открыл военные действия про-
тив фракийских городов, принадлежавших Филиппу. Филипп заявил про-
тест, но Афины не обратили на него внимания. Тогда Филипп осадил Перинф
(в Пропонтиде) и Византий (340 г. до н. э.), находящийся на самом берегу
Боспора. Если бы Филипп одержал победу, контроль над проливами, через
которые в Грецию шел черноморский хлеб, полностью перешел бы в его
руки. Это угрожало жизненным интересам многих греческих городов, заста-
вило их забыть свои разногласия и спешно объединиться. Против Филиппа
была создана сильная коалиция греческих государств.
«Что мир, граждане афинские, который заключил с вами Филипп, был
на самом деле не миром, а только отсрочкой войны, это теперь стало
всем вам очевидно. Действительно, после того как он передал Гал
фарсальцам, после того как расправился с фокидянами и покорил всю
Фракию, с тех самых пор под разными вымышленными причинами и
несправедливыми предлогами он давно уже на деле ведет войну про-
тив нашего государства, а на словах он признал это только сейчас в
письме, которое прислал. Но что вам не надо ни страшиться его силы,
ни впадать в малодушие, выступая против него; что, наоборот, надо и
воинов, и средства, и корабли и, коротко говоря, вообще все, ничего не
щадя, обратить на войну, вот это я постараюсь вам объяснить. Во-пер-
вых, как естественно, граждане афинские, величайшими союзниками и
помощниками вам будут боги, по отношению к которым он презрел
верность и совершил клятвопреступничество, когда вопреки справед-
ливости нарушил мир. Во-вторых, те средства, которыми он в прежнее
время достиг могущества, обманывая каждый раз кого-нибудь и суля
великие благодеяния, — все это теперь уже отошло в прошлое; перин-
фяне, византийцы и их союзники понимают уже, что он хочет поступить
Возвышение Македонии
451
с ними так же, как прежде с олинфянами; также и фессалийцы знают
прекрасно, что он главной целью своей ставит господствовать, а не
предводительствовать союзниками; и фиванцы смотрят подозрительно
на то, что Никею он занимает своим отрядом, что проник в амфиктио-
нию, что посольства, направленные к ним из Пелопоннеса, он уводит к
себе и переманивает у них союзников. Таким образом, из прежних его
друзей одни теперь ведут с ним непримиримую войну, другие уже не
выказывают охоты помогать ему в борьбе, но все относятся к нему
подозрительно и ненавидят его. Кроме того (и это тоже имеет немало*
важное значение), сатрапы, правящие в Азии, недавно помешали ему
взять осадой Перинф, послав туда наемные войска, а сейчас, когда у
них установились враждебные отношения с ним и стала близкой опас-
ность в том случае, если будет подчинен Византий, не только сами
охотно помогут на войне, но и царя персидского побудят, как хорега,
снабжать нас деньгами, а он ведь обладает таким богатством, какого нет
и у всех остальных вместе, и такой силой для вмешательства в здешние
дела, что еще и прежде, когда мы вели войну с лакедемонянами, он
давал превосходство над противниками той из двух сторон, к которой
сам присоединялся, и теперь, если станет на нашу сторону, легко побе-
дит на войне силу Филиппа...
Все это, граждане афинские, нам нужно принять во внимание и дать
себе отчет в том, что сейчас даже не от нас зависит говорить о соблю-
дении нами мира (ведь тот человек уже не только объявил войну, он
и на деле ее начал), и таким образом надо не щадить никаких средств,
ни государственных, ни частных, но выступать в поход, когда это пред-
ставится нужным, всем с полной решимостью, а полководцев взять
лучших, чем до сих пор» (Демосфен. Речь XI. В ответ на письмо
Филиппа. Пер. С. И. Радцига).
Объединенный флот греческих союзников, в состав которого вошли ко-
рабли Афин, Хиоса, Родоса и других островов, направился к Геллеспонту.
11сревес на море был целиком на стороне греков. В морском сражении у
Византия Филипп был разбит, что вынудило его прекратить осаду. Неудачны
были также попытки Филиппа завершить завоевание Фракии, где он потер-
пел поражение от воинственного фракийского племени — трибаллов.
Естественно, что после этих событий антимакедонская партия в Афи-
нах и других греческих городах усилилась. Появилась надежда, что воен-
ная неудача Филиппа, обнаружившая перед всем греческим миром его сла-
бость на море, приостановит дальнейшее развитие македонской экспан-
сии. Расчеты эти, однако, не оправдались.
Вскоре у Филиппа опять появился повод для вмешательства в греческие
дела, и он им воспользовался. Началась новая Священная война, и на этот
раз с Озольскими Локрами, запахавшими преданную проклятию землю, что
считалось религиозным преступлением. Амфиктионы объявили локрийско-
му городу Амфиссе священную войну. С неожиданной для всех быстротой
Филипп, вернувшийся из похода на север, провел свои войска через Фермо-
। in пьский проход и появился в Средней Греции якобы для того, чтобы оказать
452
Расцвет греческих полисов
помощь в благочестивом деле расправы с Амфиссой. Понять его истинные
намерения не представляло труда. Вся Греция была охвачена тревогой. Всем
было ясно, что решается вопрос о независимости и свободе греков. Филиппу
противостояла коалиция греческих государств, в которую вошли даже такие
постоянно враждовавшие друг с другом государства, как Афины и Фивы.
Объединенные силы союзников выступили против Филиппа.
Решающее сражение произошло в 338 г. до н. э. у беотийского города
Херонеи. Левым крылом войск Филиппа командовал его 18-летний сын
Александр. Действия на этом фланге и решили исход Херонейской битвы.
Победа Филиппа была полной. Две тысячи греков были взяты в плен, тыся-
ча воинов пала в бою, остальные были рассеяны. Филипп тут же на поле
боя пышно отпраздновал свою победу.
О каких-либо дальнейших попытках противостоять Филиппу после хе-
ронейского разгрома не могло быть и речи. Не помогла даже и крайняя
мера, к которой прибегали греки в критические периоды своей истории, —
отпуск на волю рабов для использования их в войсках.
Во всех греческих городах подняли голову сторонники Филиппа. По-
литическое преобладание повсеместно перешло на их сторону.
Справедливость требует отдать должное дипломатическому такту Фи-
липпа. В переговорах с Афинами и другими греческими городами требова-
ния его отличались умеренностью. Он добивался лишь признания гречески-
ми городами верховной гегемонии македонского царя. Филипп сохранил за
Афинами все их прежние владения, кроме Херсонеса, взамен которого он
отдал Ороп в Беотии. Сурово Филипп обошелся лишь с Фивами. Здесь было
посажено олигархическое правительство и введен постоянный гарнизон.
Новые отношения Филиппа с греческими городами были оформлены
договорами и скреплены клятвами. Из Афин дошла надпись с вариан-
том такого договора и клятвы.
«Клятва. Я клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Посейдоном, Афиной,
Аресом, всеми богами и богинями. Я останусь верен миру и не нару-
шу того договора, который был за-ключен с Филиппом Македонским.
Я не выступлю походом ни на суше, ни на море и не причиню вреда
тем, кто останется верен клятвам.
Я не захвачу какой-либо хитростью или уловками для военных целей
ни города, ни укрепления, ни гавани, принадлежащие участникам мир-
ного договора.
Я не посягну на царскую власть Филиппа и его потомков, а также на
государственное устройство, существовавшее у каждого государства
в тот момент, когда приносились клятвы о мире.
Я сам не сделаю ничего, противоречащего этому договору, и не по-
зволю никому другому по мере сил. Если кто-либо сделает что-ни-
будь нарушающее этот договор о мире, я окажу тем, кому будет
причинен вред, такую помощь, какую они попросят. Я буду воевать с
нарушителем общего мира в соответствии с решением союзного со-
вета и приказом вождя...» (Далее в тексте — лакуна, за которой следу-
ет список участников договора.)
Коринфская лига
453
В 338 г. до н. э. в Коринфе был созван общегреческий конгресс, на кото-
ром торжественно провозглашался мир и независимость греческих горо-
дов и запрещались войны между ними. Конгресс декларировал свободу мо-
реплавания и принял решение общими силами ликвидировать пиратство.
На конгрессе было решено строжайше запретить конфискации имуществ,
переделы земли, отмены долгов и освобождение рабов в целях использова-
ния их для политических переворотов. Иными словами, были приняты меры
для укрепления власти олигархических промакедонских правительств, ут-
вердившихся после Херонейского сражения во всех городах Греции.
Наконец, конгресс принял постановление о войне с Персией и создании
для ведения этой войны общегреческого союза. Официальной причиной вой-
ны была объявлена месть персам за поругание греческих святынь во время
греко-персидских войн. Хотя Македония формально и не вошла в панэллин-
ский союз, Филипп был избран главнокомандующим силами союзников.
Решение о войне с Персией по существу было реализацией программы
Исократа, отвечавшей интересам наиболее состоятельных и олигархиче-
ски настроенных слоев населения Греции.
Коринфским конгрессом заканчивается история классической Греции.
Вершителем судеб эллинского мира с этого времени становится Македо-
ния. Успех Македонии, прочно утвердившей свою гегемонию над гречески-
ми городами, объясняется рядом причин. Силы сопротивления греков были
подорваны глубоким кризисом полисной системы, длившимся многие деся-
тилетия. Непрерывные войны между греческими городами взаимно ослаб-
ляли их, и ни одно из греческих государств не смогло стать центром объе-
динения. Исторические преимущества были на стороне Македонии, позже
вступившей на путь рабовладельческого развития и значительно меньше
подточенной противоречиями, ослаблявшими эллинский мир.
ГЛАВА XVI
КОРИНФСКАЯ ЛИГА
Венцом политического творчества Филиппа II стала организация нового воен-
но-политического объединения — Коринфской лиги. Основанный, по-видимому,
па договорных, федеративных началах, этот союз на самом деле был инструмен-
юм македонской державной политики в Элладе. Навязанная грекам силой ору-
жия, Коринфская лига не пережила своих творцов — Филиппа и Александра.
Осень 338 г. до. н. э. — первая (учредительная) сессия Коринфского конгресса,
создание новой лиги.
Лето 337 г. до н. э. — вторая (военная) сессия Коринфского конгресса, решение
начать войну с персами.
Оценивая политику Филиппа после Херонеи, нельзя не признать, что его
действия, направленные на создание нового политического порядка, отлича-
лись большой продуманностью и гибкостью. Македонский царь, разумеет-
454
Расцвет греческих полисов
ся, делал все возможное для закрепления свой супрематии в Греции, однако
он не формировал события и не пытался, используя военный успех, вклю-
чать греческие государства в состав Македонской державы. Он не мог не
сознавать, что если бы даже в тот момент это и удалось, надолго сохранить
такое господство над Грецией — страной многолюдной, экономически и со-
циально более развитой, чем Македония, вдобавок привыкшей жить в усло-
виях политической свободы и независимости, — все равно не удалой» бы.
Разумнее было попытаться создать такую систему отношений, которая по-
зволяла бы македонскому царю, сохраняя фактическое господство, одновре-
менно выступать в роли и на правах естественного арбитра. Заняв гарнизо-
нами ключевые пункты страны, подавив силой сопротивление одних общин,
склонив к соглашению другие, изолировав третьи, а большую часть привязав
к себе посредством личной унии (Фессалия), через Дельфийскую амфиктио-
нию или двусторонними соглашениями, Филипп создал реальные предпо-
сылки для своего выступления в качестве всеобщего высшего устроителя и
арбитра. Это положение должно было быть теперь оформлено на всеобщем
эллинском конгрессе, который по инициативе Филиппа был созван в Корин-
фе на исходе осени или в начале зимы 338 г. до н. э.
Обращаясь к истории самого Коринфского конгресса, необходимо преж-
де всего подчеркнуть, что его работа носила сложный и длительный харак-
тер. Есть все основания считать, что конгресс собирался в два приема, что
было две его сессии: первая, учредительная, на которой было оформлено
новое политическое единство, и вторая, на которой было принято решение
о войне с персами. Впервые это различие этапов было принято во внима-
ние Е. Ю. Белохом, затем — на основании тщательного сличения расска-
зов Диодора (XVI, 89) и Юстина (IX, 5), наших главных источников по
истории конгресса, — оно было обстоятельно обосновано У. Вилькеном, к
мнению которого присоединяются большинство ученых.
На первую, учредительную сессию, рассказ о которой содержится у
Юстина, съехались по приглашению македонского царя посланцы всех
греческих государств. Лишь Спарта, до конца не усмиренная, игнориро-
вала адресованное ко всем эллинам приглашение Филиппа. Съехавшиеся
были именно посланцами, а не членами общего синедриона, который толь-
ко еще предстояло создать. Официальная программа конгресса была, оче-
видно, изложена Филиппом заранее в специальном эдикте, который был
разослан отдельным общинам, а затем оглашен царем при открытии об-
щего собрания.
Мы видим, что инициатива полностью принадлежала македонскому
царю, который не только созвал конгресс, но и заранее авторитетно опре-
делил его программу и решения. Тем не менее нельзя недооценивать того
факта, что свою волю царь хотел облечь именно в форму общеэллинских
решений. В этом заключалось признание за греками известного политиче-
ского значения, известной мощи, которая заставляла считаться с ними и
обращаться, по крайней мере в известных случаях, не как с подданными, а
как с партнерами. Созывом Коринфского конгресса Филипп признавал важ-
ность того, чтобы политическое урегулирование, казалось бы, уже продик-
тованное им Элладе, в конечном счете выступило в качестве совместного
Коринфская лига
455
акта македонского царя и всех эллинов; лишь это, очевидно, могло сооб-
щить новому порядку надлежащую силу и устойчивость.
Первым важным решением Коринфского конгресса было провозглаше-
ние общего мира. У Юстина это решение изображается просто как предпи-
сание Филиппа. Однако это упрощение. Инициативная роль царя нашла
выражение в предваряющем общеэллинское собрание эдикте, окончатель-
ные же решения были приняты самим этим собранием, явились результа-
том и содержанием общего договора. Поэтому в греческих источниках при-
нятые в Коринфе решения официально обозначаются не как повеление царя
Филиппа, но как постановления эллинов.
Что касается решения о мире, то, согласно тексту официальных доку-
ментов и судя по восприятию современников, оно составляло главное со-
держание заключенного в Коринфе договора.
Об отдельных статьях соглашения о мире можно судить отчасти на ос-
новании надписи с афинским вариантом общего договора, отчасти же — по
речи Псевдо-Демосфена (XVII), который специально трактует о наруше-
нии Александром договора о мире. В самом начале этого договора в торже-
ственной форме провозглашались свобода и автономия для всех эллинов.
Это видимое сохранение полисного партикуляризма отнюдь не означало
признания за греками того права на свободную гражданскую и политиче-
скую борьбу, которое доселе считалось их неотъемлемой собственнос-
тью. Обладание свободой и автономией было сопряжено для участников
договора с принадлежностью к новой политической системе, существен-
ными признаками которой должны были стать прочный мир и твердый по-
рядок.
Действительно, основное содержание договора сводилось к установле-
нию прочного мщэа — гражданского и политического — в каждом отдель-
ном полисе и в Элладе в целом. Забота о поддержании гражданского мира
нашла выражение прежде всего в признании незыблемости тех государ-
ственных порядков, которые существовали у участников договора к мо-
менту его заключения. «И я не буду ниспровергать, — гласит соответству-
ющая часть официальной присяги, — ни царской власти Филиппа и его
потомков, ни государственных устройств, существовавших у всех участ-
ников, когда они приносили клятвы на верность миру». При этом бросает-
ся в глаза — по крайней мере в изложении Демосфена — выразительное
запрещение любых действий, связанных с ломкой общественных отноше-
ний, если эти действия противоречили существующей конституции и слу-
жили целям переворота. По словам оратора, должностным лицам, при-
званным стоять на страже общих интересов, вменялось в обязанность «за-
ботиться о том, чтобы в государствах — участниках мирного договора не
применялись ни казни, ни изгнания вопреки установленным в этих госу-
дарствах законам, ни отобрания в казну имуществ, ни передел земли, ни
отмена долгов, ни освобождение рабов в целях государственного перево-
рота» (XVII, 15).
Что все эти запреты, ставившие предел социально-политическим сму-
там, должны были в конечном счете содействовать благополучию имущих
классов, в этом сомневаться не приходится; с этой точки зрения социальный,
456
Расцвет греческих полисов
классовый характер установлений о гражданском мире бесспорен. Однако
из этого вовсе не следует, что в самый момент заключения договора эти
установления имели в виду прежде всего социальные интересы состоя-
тельных слоев греческого общества. Не следует забывать о том, что Ко-
ринфский конгресс был заключительным эпизодом вполне определенной
политической борьбы — не социальной революции (или контрреволю-
ции), и положение, которое он должен был оформить, было именно по-
ложением политическим, с уже установившимися отношениями господ-
ства и подчинения. С точки зрения главного устроителя Коринфского кон-
гресса, македонского царя Филиппа, было важно прежде всего закрепить
достигнутое политическое положение, подтвердить незыблемость маке-
донской супрематии, нерушимость установленных или санкционирован-
ных македонским царем порядков. Именно этим, по нашему мнению,
объясняется и внимание Коринфского конгресса к вопросу о гражданс-
ком мире. Македонским царем двигала здесь не столько забота об интере-
сах собственнических слоев населения — расчет приобрести таким обра-
зом симпатии имущей элиты мог играть лишь побочную роль, — сколько
естественное стремление утвердить собственную власть и власть друже-
ственных ему режимов в Греции. Отсюда характерная формула офици-
альной присяги, имеющая в виду именно государственные интересы маке-
донских царей и их греческих саттелитов. Отсюда и все те конкретные
запреты, о которых говорится у Псевдо-Демосфена: они направлены были
прежде всего на предотвращение политических переворотов, а затем,
конечно, и социальных преобразований, которые могли быть инспириро-
ваны антимакедонскими группировками. С этим же были связаны и насто-
ятельные, возможно, даже не раз повторявшиеся в решениях конгресса
требования не допускать возвращения изгнанников, т. е. тех несомненно
политических деятелей и групп, которые до этого были противниками
Македонии и которые впредь могли стать инициаторами ниспроверже-
ния только что установленных порядков.
Возвращаясь к содержанию договора о мире, отметим, что его статьями
предусматривалось установление в Элладе не только гражданского мира,
но и мира политического. Впредь между участниками общего договора за-
прещались всякие войны, а в случае нарушения этого запрета все участни-
ки договора должны были прийти на помощь государству, подвергнувше-
муся нападению, и совместными усилиями покарать нарушителя.
Конечно, одного провозглашения мира и порядка еще было мало для
того, чтобы они действительно утвердились в жизни. Необходимо было
подвести какое-то реальное основание под это новое здание, и таким осно-
ванием стало следующее важное решение конгресса — о заключении воен-
ного оборонительного и наступательного союза между эллинами и маке-
донским царем Филиппом. Для суждения о новом союзе решающее значе-
ние имеет свидетельство Юстина, который не только рассказывает об
организации вооруженных сил, но попутно отмечает и характер этого но-
вого союза. Юстин, правда, не употребляет самого слова «союз», но что
такое слово было произнесено на Коринфском конгрессе, что наряду с ре-
шением о мире было принято и решение о союзе, доказывается рядом упо-
Коринфская лига
457
минаний в других источниках (Диодор, XVI, 89, 3; XVII, 63, 1; Арриан.
Анабасис, II, 1, 4, но особенно III, 25, 5, где названы одновременно оба
важнейших пункта общего договора — решение о мире и решение о союзе).
Союз между греками и Филиппом II был заключен на подчеркнуто рав-
ноправных началах, что, между прочим, нашло выражение в официальном
обозначении нового содружества именами двух его главных партнеров —
македонского царя и эллинов. Суверенные права эллинских союзников были
выразительно подчеркнуты не только общей прокламацией о свободе и
автономии всех эллинов — участников общего договора, но и специальной
оговоркой, содержащейся по крайней мере в некоторых, частных вариантах
договора, о том, что за эллинами сохраняется право самим решать вопрос о
своем участии в этом соглашении. Всем эллинским государствам — участ-
никам договора гарантировалась неприкосновенность их границ. Специ-
ально была оговорена свобода эллинов от уплаты какой-либо подати и от
принятия чужих гарнизонов, последнее — невзирая на фактическое при-
сутствие македонских гарнизонов в целом ряде греческих городов. Участ-
ники договора были обязаны только поставлять в союзное войско свои от-
ряды воинов и кораблей. Размеры этих контингентов были тогда же точно
определены в соответствии с возможностями отдельных общин. При этом,
по свидетельству Юстина, оказалось, что число воинов от одних только
эллинских союзников, без учета собственно македонского войска и отря-
дов от соседних, подчиненных македонскому царю варваров, составило
200 тысяч пехотинцев и 15 тысяч всадников, что, конечно, отражает не
реальные силы нового союза, а его потенциальные возможности.
Все эти положения не должны затемнять истинной природы и характе-
ра нового объединения. Военный союз между греками и Филиппом II был
формой, в которой нашло выражение свершившееся еще до Коринфского
конгресса объединение Греции под властью македонского царя. И на буду-
щее этот союз должен был служить целям сохранения сложившейся систе-
мы отношений. Эта его природа и назначение обусловили и своеобразие
его организации, состав и полномочия его руководящих органов. Обраще-
ние к этой собственно организационной стороне позволит составить более
точное представление о сущности нового объединения.
Внешне организация нового союза являла черты дуализма, отражая,
таким образом, формальное равноправие вступивших в соглашение сто-
рон: греки были представлены своим общим советом — синедрионом, а
Македония — царем, который был провозглашен гегемоном союза.
Самый факт учреждения в Коринфе общего совета засвидетельствован
К )стином, который, впрочем, прямолинейно относит эту акцию к числу
распоряжений македонского царя (IX, 5,2). Об этом синедрионе говорится
уже в тексте официальной присяги, а в последующей традиции упоминания
о нем вообще довольно часты.
Синедрион состоял из представителей греческих государств — участ-
ников общего договора, причем норма представительства была, очевидно,
определена в соответствии с политическим весом и численностью населе-
ния, а практически — с размерами контингентов, которые та или иная об-
щина (или группа общин) поставляла в общесоюзное войско. Синедрион
458
Расцвет греческих полисов
был учрежден в качестве высшего политического органа объединенных в
союз эллинов. Ему вменялось в обязанность следить за сохранностью по-
литического порядка, установленного решениями конгресса, предоставля-
лось право выносить принципиальные решения, в частности о войне и на-
значении в этой связи стратега-автократора, и вершить суд во всех спор-
ных делах, касающихся как целых государств—участников договора, так и
отдельных граждан.
Имеющиеся в нашем распоряжении материалы как будто бы говорят о
том, что синедриону эллинов было уготовано играть важную роль в новом
союзе. Однако это скорее внешнее впечатление; при ближайшем рассмот-
рении оказывается, что значение этого органа было не столь уж велико и
что его никак нельзя признать суверенным представителем эллинской на-
ции. Дело в том, что все действия синедриона определялись и направля-
лись стоящим вне политической организации греков македонским царем.
Последний был не только партнером греков по союзу, но и их главой: на
Коринфском конгрессе он официально был провозглашен гегемоном со-
юза, главнокомандующим всеми его вооруженными силами на суше и на
море. В рассказе Юстина о первой сессии Коринфского конгресса (IX, 5,4)
содержится, правда, лишь косвенное указание на избрание Филиппа геге-
моном союза, однако нет недостатка и в прямых свидетельствах (Демос-
фен, XVIII, 201; Полибий, IX, 33, 7).
Гегемон отнюдь не был только военным главой союза — фактически он
осуществлял и политическое руководство. Именно он определил своим эдик-
том принципиальное содержание решений, которые предстояло принять си-
недриону, и ему же, а не самим эллинам принадлежала инициатива созыва
этого совета. По крайней мере в двух известных нам случаях, когда синедри-
он собирался на свои сессии (в 337 и 336 гг.), инициатива каждый раз исходи-
ла от македонского царя (Диодор, XVI, 89,2; XVII, 4,9). С другой стороны,
в решениях Коринфского конгресса было записано, что свои важнейшие фун-
кции — надзор за сохранением существующего порядка и применение необ-
ходимых санкций к нарушителям договора — синедрион должен осуществ-
лять совместно с гегемоном союза, т. е. македонским царем. По свидетель-
ству Псевдо-Демосфена, в договоре было определено, что заботиться о
поддержании гражданского мира должны «члены синедриона и лица, постав-
ленные на страже общего дела» (XVII, 15), где под «лицами, поставленными
на страже общего дела», надо понимать, по всей видимости, македонского
царя или его представителей. По существу, о том же свидетельствует и текст
официальной присяги: «И буду воевать со всяким, нарушающим общий мир,
согласно тому, как решит общий синедрион и прикажет гегемон».
Правда, как раз последняя фраза может дать повод к заключению о высо-
кой политической роли синедриона, о том, что именно он принимал прин-
ципиальные решения, между тем как гегемон лишь руководил их практи-
ческим осуществлением. Однако такое заключение будет основываться лишь
на формальном анализе фразы, а не на сути дела. По существу же важно то,
что только один гегемон — македонский царь — обладал реальной силой
для проведения в жизнь любых решений. Это лишало представительный
Коринфская лига
459
орган греков реального политического значения и низводило его до уровня
младшего партнера с совещательным голосом.
Таким образом, было бы неверно усматривать в раздельном существо-
вании синедриона эллинов и гегемона какой-то реальный политический
дуализм или разделение властей в новом союзе и на этом основании делать
вывод о равноправном сотрудничестве двух заключивших его сторон. Раз-
деление властей было здесь видимым, а сотрудничество — фиктивным.
Напротив, то обстоятельство, что один из партнеров в новом союзе —
именно македонский царь — был одновременно и гегемоном и только он
один обладал реальной политической силой, делает это объединение бе-
зусловно похожим на прежние симмахии гегемонистского типа. От Пело-
поннесского или от Афинских союзов новое объединение отличалось не
характером, а количеством вошедших в него общин (почти все, за исключе-
нием, кажется, одной Спарты) и более разработанными организационными
формами.
Провозглашением общего мира и созданием нового греко-македонского
союза была исчерпана повестка первой сессии Коринфского конгресса. Сле-
дующая сессия, рассказ о которой содержится у Диодора (XVI, 89,2), откры-
лась несколько времени спустя, после того как первые принципиальные ре-
шения конгресса были одобрены и ратифицированы участниками договора.
По подсчетам Вилькена, новая сессия открылась примерно в начале лета 337
г. до н. э.; она должна была обсудить вопрос о войне с Персией.
Эта война прямо диктовалась македонскими державными интересами.
Захват фракийских земель и выход македонцев на побережье Боспора, Про-
понтиды и Геллеспонта привели их в непосредственное соприкосновение с
персами, которые должны были с тревогой следить за распространением
македонской вдрсти в сторону Азии. Вмешательство персидских сатрапов
в войну Филиппа с пропонтидскими греками и помощь, которую они оказа-
ли в 340 г. до н. э. осажденному Перинфу, показали, до какой степени
11срсия не склонна была ограничиваться ролью стороннего наблюдателя.
С другой стороны, создание Филиппом новой эллинской лиги под собствен-
ным руководством означало полную ликвидацию существовавшей еще со
времени Анталкидова мира политической системы, при которой за персид-
ским царем все время сохранялось значение высшего арбитра и авторитета
в Греции. Все это — и обоснование Македонской державы в новых грани-
цах, и утверждение македонского царя в качестве нового гегемона Элла-
ды — неизбежно вело к войне с Персией. Лишь победоносная война с этой
сверхдержавой могла дать македонскому царю гарантию надежности всех
достигнутых успехов.
Впрочем, помимо ближайших политических интересов, к войне с Пер-
сией могли толкать македонского царя и более общие соображения. Фи-
липп не мог не понимать, что прочное утверждение македонской гегемо-
нии над привыкшими к свободе и независимости эллинами будет невоз-
можно без соответствующего оправдания, например необходимостью
выполнения большой «национальной» задачи. Война, большая общая
война, могла не только дать такое определение, но и сообщить новой
политической системе мощный импульс, благодаря которому она обрела
460
Расцвет греческих полисов
бы дополнительную прочность и устойчивость. Популярные в Греции идеи
панэллинизма подсказывали обращение в ту сторону, куда уже толкали
Филиппа державные македонские интересы: такой войной при тогдашних
обстоятельствах и состоянии умов могла быть только общая борьба с
варварами, отражение их от границ нового греко-македонского единства
и организация совместного завоевательного похода на Восток. До Фи-
липпа идею общей борьбы с варварами уже нещадно эксплуатировали
Дионисий Старший и Ясон Ферский; македонский царь не мог не быть
знаком с их опытом. Впрочем, ко времени Коринфского конгресса он сам
уже приобрел большой навык в использовании популярных идей для при-
крытия своих державных целей. Так, как мы видели, вмешательство в фес-
салийские дела он осуществлял под благовидным предлогом защиты сво-
бодных эллинов от тирании, а вторжения в Среднюю Грецию проводил,
выступая от лица амфитионов, в качестве мстителя за поруганную святы-
ню Аполлона. Теперь в Коринфе он взял на себя новую роль вождя элли-
нов в борьбе с их заклятым врагом — Персией. Выступить с идеей возоб-
новления такой борьбы было тем естественнее, что само место нового
панэллинского конгресса — Коринф — подсказывало сопоставление с
временем великого единения эллинов в борьбе с полчищами Ксеркса.
Отсюда же, а также, конечно, из практического опыта с Дельфийской ам-
фиктионией заимствована была Филиппом и оригинальная мотивировка
новой войны — необходимость отмщения варварам за надругательства
над святынями эллинов.
Судя по рассказу Диодора, Филипп стал распускать слухи о готовящей-
ся им новой войне с персами еще накануне первой сессии Коринфского
конгресса. Именно тогда, стараясь заручиться симпатиями греков, он вы-
двинул идею этой новой войны и дал ей надлежащее обоснование. На самой
первой сессии вопрос о войне с Персией еще не обсуждался. Начинать
открытую борьбу с персами до окончательного устроения собственно гре-
ческих дел Филиппу, очевидно, не казалось целесообразным. Однако, как
выразительно подчеркнуто у Юстина (IX, 5,5), ни для кого не было тайной,
что учреждавшиеся тогда общесоюзные вооруженные силы предназнача-
лись именно для борьбы с Персией. Теперь, на второй сессии конгресса,
этот вопрос был уже поставлен совершенно официально.
И на сей раз инициатива целиком принадлежала македонскому царю. За-
ранее соответствующим эдиктом он известил греческие общины о своем
намерении обсудить с ними вопрос чрезвычайной важности. Когда по пе-
реданному таким образом приглашению в Коринф собрались делегаты —
теперь это были уже члены синедриона, — они услышали заявление царя
о необходимости начать борьбу с персами (Диодор, XVI, 89, 3). Заявле-
ние это было встречено с одобрением, и, таким образом, вопрос о войне
был решен. Затем специальным постановлением конгресс передал маке-
донскому царю для ведения войны чрезвычайные полномочия, избрав его
стратегом-автократором (Диодор, XVI, 89, 3). Тогда же, если только это
не было сделано еще на первой сессии конгресса, было принято решение,
запрещавшее эллинам служить в качестве наемников у варваров (Арри-
ан. Анабасис, 1,16, 6; 29, 6; III, 23, 8; 24, 5). Весной 336 г. до н. э. первые
Коринфская лига
461
отряды македонских войск переправились в Малую Азию, и только не-
ожиданная смерть царя Филиппа, заколотого во время празднеств в Эгах
его бывшим фаворитом Павсанием, помешала немедленному исполне-
нию принятого Коринфским конгрессом решения.
Политическое творчество Филиппа II — важный момент в истории не
только Македонии, но и всей Балканской Греции. Кульминацией этого твор-
чества явилось создание в 338/37 г. Коринфской лиги — нового греко-маке-
донского единства, призванного служить сохранению общего мира и по-
рядка в Греции, нацеленного, далее, на выполнение грандиозной внешне-
политической программы — завоевание персидского Востока. В
Коринфской лиге нашли воплощения заветные стремления македонских
царей к утверждению в качестве лидеров греческого мира, в ее построении
вместе с тем отразилось своеобразие осуществлявшегося под руководством
Филиппа II взаимодействия македонской державной политики с обществом
греческих полисов. Насколько же конструктивным и плодотворным оказа-
лось это взаимодействие? Ответить на этот вопрос можно, суммируя впе-
чатления от истории Коринфского конгресса.
Для начала надо учесть весьма своеобразный характер ситуации, кото-
рая сложилась накануне конгресса. Существенными признаками обстанов-
ки были военный разгром Филиппом коалиции свободных эллинов и опре-
деление им своих отношений с эллинскими общинами таким образом, что
это давало ему возможность и впредь выступать в роли высшего арбитра и
авторитета. Иными словами, предыстория Коринфского конгресса харак-
теризуется тем, что македонскому царю фактически уже удалось добиться
господства в Греции. Однако отчасти в силу присущего Филиппу полити-
ческого такта, отчасти же ввиду сохранения некоторыми греческими общи-
нами потенциальной возможности к сопротивлению заключительное уст-
роение политических дел в Греции было осуществлено таким образом, что
создавалась предпосылка для оформления этого положения общим, пусть
чисто видимым, соглашением.
Как бы там ни было, не приходится сомневаться, что инициатива в
созыве общеэллинского конгресса целиком принадлежала победителю
греков — македонскому царю Филиппу. Но отсюда следует, что и заинте-
ресован в этом конгрессе был более всего он сам. Равным образом реше-
ния Коринфского конгресса отразили прежде всего македонские интере-
сы. Это очевидно даже в отношении решения о гражданском и политичес-
ком мире в Элладе. Интересы состоятельной верхушки греческого
общества могли играть здесь лишь побочную роль. И уж совершенно
осеспорна преимущественная забота Филиппа о собственных интересах
и решении, определившем организацию новой политической системы, —
и решении о новой симмахии. Возможно, по замыслу устроителя, эта
симмахия должна была будить в греках воспоминания о славном эллинс-
ком союзе времен греко-персидских войн, однако по существу эта новая
организация не имела ничего общего со свободным союзом эллинов. Она
оыпа сродни гегемонистским объединениям типа Афинской или Пело-
поннесской архе или той системе, которая была навязана грекам услови-
нми Анталкидова мира.
462
Расцвет греческих полисов
Наконец, не может быть поставлена под сомнение важная роль собствен-
но македонских интересов и в тех решениях, которые определили будущую
внешнюю политику нового союза. Война с Персией была неизбежна с точки
зрения ближайших державных интересов Македонии. Она была необходима
македонскому царю и для того, чтобы придать на будущее надлежащую ус-
тойчивость созданной им политической системе. При этом естественной была
спекуляция царя на панэллинских, шовинистических настроениях греческо-
го общества. Однако реальная политика определялась именно державными
интересами Македонии, а не призывами идеологов панэллинизма.
Сказанное подводит к общему — внушительному с точки зрения панэл-
линизма — суждению о Коринфском конгрессе 338/37 г. Событию этому
должно быть отведено место не столько в истории собственно эллинской,
сколько в истории державной македонской политики, последовательным
проводником которой — и только ее одной — был царь Филипп. Оформлен-
ное решениями Коринфского конгресса объединение Эллады не было ре-
зультатом внутреннего, спонтанного развития греческой нации. Это объеди-
нение было навязано эллинским полисам силой оружия, а затем закреплено
мниморавноправным соглашением в Коринфе. Ни о создании единого греко-
македонского государства, ни даже о фактическом союзе македонской мо-
нархии с состоятельной верхушкой греческого общества говорить не прихо-
дится. Результатом политического творчества Филиппа II, частью которого
был и Коринфский конгресс 338/37 г., явилось создание симмахии, систе-
мы искусственной и эфемерной, не пережившей своего творца.
Раздел пятый
эллинизм
ГЛАВА XVII
МОНАРХИЯ
АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
Исторический период, связанный с именем Александра Македонского, несмот-
ря на свою кратковременность, имел огромное значение для дальнейшего развития
как греческого, так и восточного мира. Завоевательные походы Александра, в
результате которых на обширной территории Ближнего и Среднего Востока сложи-
лись своеобразные социально-экономические, политические и культурные отноше-
ния, положили начало новой эпохе — эллинистическому периоду, завершающему
древнегреческую историю.
336—323 гг. до и. э. — правление Александра Македонского.
334 г. до н. э. — начало Восточного похода Александра; битва при Гранике;
завоевание Малой Азии.
333 г. до и. э. т- сражение при Иссе.
332 г. до н. э. — покорение Леванта и Египта.
331 г. до и. э. — основание Александрии в Египте; битва при Гавгамелах;
захват Вавилона, Суз и Персеполя.
330—328 гг. до н. э. — завоевание Восточного Ирана н Средней Азии.
327—325 гг. до и. э. — поход Александра в Индию.
1.	Смерть Филиппа.
Выступление Александра
Коринфский конгресс положил начало новому этапу в истории эллини-
зации (подчинения греческому влиянию) Востока. Неорганизованный ко-
ион изационный поток с этого времени превратился в организованное дви-
жение с захватническими целями, возглавляемое македонским царем. Ини-
циаторами похода за богатствами Востока выступали военные и торговые
элементы Македонии и Греции.
Энергичные приготовления к походу были прерваны неожиданной смер-
। ью Филиппа, который был убит на свадьбе своей дочери. В убийстве Фи-
липпа, возможно, определенную роль сыграли мотивы личного характера —
месть разведенной жены Филиппа Олимпиады (матери Александра), но оно
464
Эллинизм
прежде всего было политическим актом, заговором македонской аристокра-
тии, недовольной абсолютистской политикой Филиппа. Не лишена правдо-
подобия и версия о том, что в заговоре принимали участие персы и что пер-
сидский царь подослал убийцу, сразившего организатора предполагаемого
похода на Персию.
Внезапная смерть Филиппа произвела ошеломляющее впечатление на
современников. Многие представители старой македонской знати были
против передачи престола сыну Филиппа Александру. Однако победила
другая придворная группировка, добившаяся поддержки Александра боль-
шей частью войск. В 336 г. до н. э. он был провозглашен царем.
Александру в то время было 20 лет. Наделенный от природы незауряд-
ными способностями, он получил разностороннее образование под руко-
водством Аристотеля. Любимым писателем Александра был Гомер, люби-
мым героем — Ахилл. Бесспорно, Александр был одним из самых крупных
и талантливых полководцев античной эпохи. Еще в древности личность
Александра была крайне идеализирована. Идеализируется она и сейчас в
целом ряде работ, особенно зарубежной историографии.
Александр вступил на престол в очень напряженное время. В подвлас-
тных Македонии областях начались волнения, одна область отпадала за
другой.
Во многих городах активизировались противники Македонии. В Афи-
нах снова приобрел влияние Демосфен, который в праздничном платье и
с венком на голове принес богам благодарственную жертву за избавление
греков от тирании Филиппа. Но до того как оппозиция успела организо-
вать сопротивление, Александр появился в Греции, восстановил союз с
Фессалией, предложил амфиктионам утвердить себя в качестве команду-
ющего войском в войне с персами и возобновил в Коринфе договор, за-
ключенный Филиппом. После этого он направился на север Македонско-
го государства и вступил в борьбу с фракийцами, угрожавшими македон-
ским границам. В его отсутствие в Греции снова приобрели влияние
противники македонского владычества. Материальную поддержку им ока-
зывала персидская дипломатия. Прошел слух о гибели Александра, что
содействовало ускорению восстания. Против Македонии поднялись Фивы,
восстали некоторые пелопоннесские города; в Афинах шла подготовка к
войне.
Когда Александру стало известно о событиях в Греции, он (уже закон-
чив войну во Фракии) быстрым маршем направился туда и, вопреки ожида-
ниям, дошел до Фив в течение 14 дней. Город был взят приступом и разру-
шен. Александр пощадил лишь храмы и дом поэта Пиндара, поклонником
которого он был. Афинянам было предъявлено требование о выдаче Де-
мосфена и других видных представителей антимакедонской партии. Лишь
посредничество афинских сторонников Александра побудило последнего
отказаться от этого требования.
Осенью 335 г. до н. э. и зимой 335/34 г. до н. э. Александр спешно
готовился к походу на Персию, надеясь захватить персидского царя врас-
плох и опасаясь блокады берегов Греции и Македонии персидским флотом,
господствовавшим в Эгейском море.
Монархия Александра Македонского
465
По преданию, перед началом похода Александр раздал друзьям все свои
поместья, рабов и скот. На вопрос одного из своих спутников, что же оста-
ется теперь у него самого, Александр ответил: «Надежда». В казне Алек-
сандра к моменту отправления в поход было только 70 талантов, в то время
как для содержания армии, по самым скромным подсчетам, требовалось не
менее 300 талантов в месяц. Основное ядро армии Александра составляла
тяжелая и легкая пехота македонян. Пехота действовала совместно с кон-
ницей, состоящей из македонян и фессалийцев. К этому основному ядру
примыкали контингенты союзников из греческих городов и ополчения из
подвластных Македонии племен — одрисов, иллирийцев, трибаллов и дру-
гих. Флот в походе Александра вначале существенной роли не играл.
Момент для начала войны был выбран как нельзя более подходящий. В
Персии тогда правил Дарий III Кодоман (336—330 гг.), человек малоини-
циативный. Держава Ахеманидов переживала в это время глубокий внут-
ренний кризис и находилась накануне распада. Западные области — Малая
Азия и Египет, втянутые в средиземноморскую торговлю и связанные с гре-
ческими городами, тяготились зависимостью от Персии и готовы были прим-
кнуть к грекам. На македонян они смотрели как на избавителей от персид-
ского гнета. В восточных же провинциях положение было более устойчи-
вым, что и обнаружилось во время войны. В техническом оснащении
персидские войска уступали войску Александра.
Персидские воины-крестьяне, набранные принудительно, воевали не-
охотно, убегали с поля сражения, военная дисциплина была расшатана.
Каждый сатрап действовал на свой риск и страх. Наиболее сильной частью
персидской армии были греческие наемники, которыми командовал грек
Мемнон.
Напротив, македонская армия была тщательно подготовлена к войне с
Персией. Таким дбразом, хотя численность войск Александра была значи-
тельно меньше, боеспособность их была несравненно выше.
2.	Походы Александра.
Образование мировой державы
Весной 334 г. до н. э. Александр, оставив часть своих войск в Македо-
нии под командой испытанного в боях Антипатра, чтобы предотвратить
возможные восстания в тылу, двинулся в Азию. У него было около 30 тысяч
пеших воинов и около 4500 всадников. Переправа через Геллеспонт про-
шла без осложнений, так как македоняне заблаговременно создали себе
плацдарм на азиатском берегу. В Малой Азии в это время находились толь-
ко войска сатрапов Лидии, Каппакодкии и Фригии. Вместе с греческими
наемниками персидские силы, находившиеся в Малой Азии и двинувшиеся
навстречу Александру, не превышали 40 тысяч. Не сумев помешать пере-
праве македонян в Азию, персы заняли выгодную позицию на высоком бере-
। у впадающей в Пропонтиду реки Граник. Здесь в 334 г. до н. э. и произо-
III но первое сражение между македонянами и персами. Войска Алексан-
дра форсировали реку, атаковали и по частям разбили растянутые вдоль
466
Эллинизм
берега силы персов. Наиболее упорное сопротивление оказали войскам
Александра греческие наемники, но они были окружены его войсками, час-
тью перебиты, а частью (около 2 тысяч человек) взяты в плен, превращены
в рабов и отправлены в Македонию на тяжелые работы как изменники об-
щегреческому делу — борьбе против Персии.
Любопытные подробности о начале похода Александра и первом стол-
кновении македонян с персами передает Диодор: «При афинском ар-
хонте Ктесикле... Александр вместе свойском подошел к Геллеспон-
ту и переправил его из Европы в Азию. Сам он с 60 военными кораб-
лями подплыл к Троаде, первый из македонян метнул с корабля ко-
пье, которое вонзилось в землю; спрыгнув на землю, Александр зая-
вил, что боги вручают ему завоеванную им Азию. Почтив могилы
героев, Ахилла, Аякса и других, жертвами и прочим... он произвел
тщательный осмотр своему войску...
Царь выступил из Троады и набрел на храм Афины. Жрец Аристандр,
увидев, что статуя Ариобарзана, бывшего сатрапа Фригии, валяется на
земле перед храмом и что налетели какие-то птицы, предвещающие
доброе, подошел к царю и уверил его, что он победит в большом кон-
ном сражении и что совсем несомненна эта победа, если сражение про-
изойдет во Фригии. Он добавил, что, сражаясь, Александр своей рукой
убьет знаменитого вражеского военачальника: это указывают ему боги,
главным образом Афина, которая будет царю споспешествовать.
Александр, услышав это предсказание, принес Афине великолепную
жертву и посвятил богине собственные доспехи. Из доспехов, лежав-
ших в храме, он выбрал самый прочный щит и с ним бился в первом
сражении, которое завершилось благодаря его храбрости громкой
победой. Это случилось несколько дней спустя.
Персидские сатрапы и военачальники не успели помешать переправе
македонян... Собрав отовсюду войска, значительно превосходившие
силы македонян, они двинулись во Фригию, лежащую у Геллеспонта.
Лагерь разбили у реки Граник; оплотом служила эта река.
Александр, узнав о стечении вражеских сил, двинулся ускоренным мар-
шем вперед и разбил свой лагерь напротив вражеского, так что Граник
оказался между двумя станами. Варвары, заняв место у подножия гор,
были спокойны и рассчитывали напасть на врага, когда он станет пере-
правляться через реку; строй в македонской фаланге разобьется, и они
легко ее одолеют. Александр, однако, на рассвете смело переправил
войско через реку, и враги не успели опомниться, как он выстроил его
в боевом порядке. Варвары выстроили против целого македонского
войска большую конницу, рассчитывая, что она решит исход боя... Всад-
ники и одной и другой стороны рвались в бой; фессалийская конница,
стоявшая под командой Пармениона на левом крыле, мужественно
встретила натиск отряда, выстроенного против нее; Александр, у кото-
рого на правом крыле стояла наилучшая конница, первый поскакал на
персов и в схватке с врагами перебил многих.
Монархия Александра Македонского
467
Варвары сражались мужественно; их ярость наталкивалась на муже-
ство македонян... Сатрап Ионии Спифробат, перс родом, зять Дария,
отличавшийся мужеством, прорвал с большим конным отрядом ма-
кедонский строй... Александр повернул коня в сторону сатрапа и под-
скакал к варвару. Перс подумал, что сами боги посылают ему счастли-
вый случай; он один на один сразится с Александром, своим муже-
ством освободит Азию от великого страха, собственными руками убь-
ет Александра — придет конец его дерзостным замыслам... Перс вы-
хватил меч и устремился на Александра, но царь, схватив дротик,
успел ударить его в лицо и нанести сквозную рану. Тогда брат павше-
го, Ресак, подскакав к Александру, так страшно ударил его мечом по
голове, что раскроил шлем и слегка задел кожу. Ресак собирался
другим ударом рассечь голову, но Клит, по прозвищу Черный, вынес-
шись на лошади, отрубил варвару руку.
Родственники, собравшись вокруг обоих павших, сначала метали дро-
тиками в Александра, а затем гурьбой, вступив в битву, шли на все,
только бы убить царя. Ему со всех сторон грозила великая опасность,
но и множество врагов не смогли его одолеть: панцирь его был пробит
в двух местах, шлем в одном, щит, взятый из храма Афины, в трех, но
он не отступал. После этого много славных персидских военачальни-
ков пало от его руки... Когда погибло много военачальников и все пер-
сидское войско было разбито, то полки, выстроенные напротив Алек-
сандра, вынуждены были первыми обратиться в бегство, за ними по-
вернули назад и остальные. Царь единогласно был признан первым
храбрецом и сочтен главным виновником всей победы» (Диодор. Исто-
рическая библиотека, XVII, 1.17—21. Пер. М. Е. Сергеенко).
После битвы при Гранике Александр двинулся к Сардам, которые сда-
лись без боя. Персидские сатрапии Фригии и Лидии были теперь в руках
Александра. Большинство греческих городов не оказало Александру со-
противления. Лишь в Милете и Галикарнасе Александру пришлось всту-
пить в сражение с греческими наемниками.
Греческие города объявлялись свободными и независимыми. Благодаря
этому большинство эллинского населения, тяготившегося персидским вла-
дычеством, переходило на сторону Александра. Все это не могло не встре-
вожить персидское правительство.
Дарий III, набрав большую армию, включавшую и «бессмертных» —
гвардию персидского царя, возглавил ее и повел навстречу Александру. По
сведениям греческих историков, эта армия превышала 600 тысяч человек,
но данные эти, несомненно, преувеличены.
Отдельные, иногда незначительные события, которыми были так богаты
походы Александра, обрастали в поздней традиции целым рядом дета-
лей, порождая легенды и анекдоты о великом македоняне. Одно из та-
ких событий произошло во фригийской столице Гордии. «Во Фригии,
через которую Александр вел войско, было больше сел, чем городов.
Там же находился прославленный в то время дворец Мидаса. Название
468
Эллинизм
города — Гордий; через него протекает река Сангарий, и он находится на
одинаковом расстоянии от Понтийского и Киликийского морей... Алек-
сандр, подчинив город своей власти, вступает в храм Юпитера. Там он
увидел колесницу, на которой, как утверждают, ездил Гордий, отец Ми-
даса. Она по своему убранству ничем не отличалась от самых дешевых,
наиболее распространенных. Примечательным было ярмо, стянутое
многочисленными узлами, спутанными между собой и скрывающими
связи. Когда жители города сообщили Александру, что, по предсказанию
оракула, Азию покорит тот, кто развяжет этот запутанный узел, им овла-
дело страстное желание выполнить то, что предсказано. Вокруг царя
собралась толпа фригийцев и македонян: первые напряженно ждали, а
вторые испытывали страх из-за безрассудной самоуверенности царя. И
действительно, ремень был так плотно связан узлами, что было невоз-
можно ни разглядеть, где начинается и где кончается сплетение. Попыт-
ки царя развязать узел внушали толпе опасение, как бы неудача не оказа-
лась плохим предзнаменованием. Долго и напрасно провозившись с эти-
ми запутанными узлами, царь сказал: “Безразлично, каким способом бу-
дут они развязаны”, и, разрубив все узлы мечом, он тем самым не то
посмеялся над предсказанием оракула, не то выполнил его» (Курций
Руф. История Александра Македонского, III, 1,11—18. Пер. К. А. Мо-
розовой и И. А. Мироновой).
После взятия Галикарнаса Александр покорил внутренние области
Малой Азии, перевалил через горный хребет Тавр и занял Таре, где ему
пришлось задержаться из-за болезни. Из Тарса Александр двинулся со сво-
им войском вдоль берега по направлению к Сирии. Осенью 333 г. до н. э.
Дарий с его огромным войском расположился в устье реки Пинар у города
Исса. Узнав об этом, находившиеся южнее Исса войска Александра вынуж-
дены были вернуться назад, чтобы не оставлять в своем тылу большие силы
противника. Вскоре произошла битва. Стремительная атака македонян во
главе с Александром заставила дрогнуть левый фланг и центр персидской
армии, где сражался Дарий. Ему пришлось спасаться бегством, и это по-
влияло на исход сражения. На другом фланге македонян в начале сражения
теснили греческие наемники Дария и персидская конница. Подкрепление,
посланное туда Александром, и слух о том, что персидский царь бежал,
решили исход боя. Персидское войско спешно отступило. В руки Алек-
сандра попала огромная добыча и лагерь Дария; в плену оказались мать,
жена и дети персидского царя.
О сражении при Иссе лучший историк походов Александра Флавий
Арриан пишет следующее: «Дарий, получив известие, что Александр
тут и готов к битве, велел переправиться на ту сторону Пинара конни-
це и вместе с ней легковооруженным, чтобы без помехи выстроить
сильное войско... Он ждал Александра на берегах реки, часто обрыви-
стых; в тех местах, где переход был удобнее, он распорядился протя-
нуть частокол. Это сразу показало Александру и его воинам, что Да-
рий боится. Когда персидский лагерь был уже близок, Александр объе-
Монархия Александра Македонского
469
хал верхом весь строй, увещевая воинов мужественно держаться; с
подобающим уважением называл он имена не только предводителей,
но поименно обращался к илархам, лохагам и тем из чужеземных
наемников, которые были известнее по своему званию доблести. В
ответ ему со всех сторон понеслись крики и требования не медлить и
нападать на врага. Он повел воинов в полном порядке и, хотя войско
Дария было уже видно, сначала шагом, чтобы строй не разорвался и
не образовал волнообразной линии, как это бывает при беге. Оказав-
шись на расстоянии полета стрелы, воины, окружавшие Александра, и
сам Александр, находившийся на правом крыле, первыми бегом бро-
сились к реке, чтобы своим стремительным напором испугать персов
и, схватившись скорее врукопашную, не очень пострадать от стрел.
Случилось, как и предполагал Александр. Как только дошло до руко-
пашной, левое крыло персидского войска обратилось в бегство; Алек-
сандр и его воины одержали здесь блестящую победу... Македонское
войско, находившееся в центре, не так поспешно вступило в дело;
солдаты, часто оказываясь в обрывистых местах, не смогли держать
прямую линию фронта: образовался разрыв, и эллинские наемники
Дария бросились на македонян как раз там, где они видели, что строй
наиболее разорван. Завязалось жаркое дело: наемники старались стол-
кнуть македонян в реку и вырвать победу для своих уже отступаю-
щих соратников; македоняне — не отстать от Александра в его уже
наметившемся успехе и не посрамить славу фаланги, знаменитой сво-
ей непобедимостью...
В это время полки правого крыла, видя, что персы, стоявшие против
них, уже бегут, повернули на чужеземцев, наемников Дария, в по-
мощь £воим теснимым товарищам. Они отбросили врага от реки, про-
рвав линию персидского войска, растянули фалангу и, напав с фланга,
стали избивать наемников. Персидская конница, выставленная про-
тив фессалийской, не ждала у реки, пока шло сражение, а, перепра-
вившись, смело кинулась на отряды фессалийцев. Тут завязалась жар-
кая конная схватка, но персы дрогнули, узнав, что Дарий обратился в
бегство, а отряд наемников отрезан и разбит фалангой. Тогда бегство
стало бесповоротным и всеобщим...
Дарий, как только увидел, что его левое крыло дрогнуло перед Алек-
сандром и что здесь в войске образовался прорыв, сразу же, как
был, кинулся на колеснице в бегство со своими вельможами. Пока
шла равнина, он несся, спасаясь от врага, в колеснице, но когда нача-
лись пропасти и бездорожье, он тут же бросил колесницу, оставив в
ней щит и верхнюю одежду. Даже лук он оставил в колеснице и
умчался верхом. Ночь, вскоре наступившая, избавила его от плена.
Александр гнался за ним во всю мочь, пока было светло, когда же
стемнело так, что ничего уже нельзя было разобрать под ногами, он
повернул обратно в лагерь, захватив колесницу Дария со щитом,
верхней одеждой и луком» (Арриан. Поход Александра, II, 7—11.
Пер. М. Е. Сергеенко).
470
Эллинизм
Дарий отступил за Евфрат, а Александр двинулся в Финикию и занял
города Финикийского побережья (Арад, Библ, Сидон). Большая часть при-
брежных городов, к тому времени уже сильно эллинизированных, пере-
шла на сторону Александра.
Единственным из финикийских городов, оказавших сопротивление
Александру, был город Тир, задержавший движение македонской армии
и флота на долгое время. Лишь после семимесячной осады, в 332 г.,
город был взят с суши и с моря и жестоко разгромлен; 8 тысяч тирийцев
погибло при взятии города и многие были проданы в рабство. После
падения Тира Дарий III пытался вступить в переговоры с Александром о
мире, предлагая ему всю уже занятую Александром территорию. Одна-
ко мирные предложения персов были отвергнуты Александром, и он
продолжал поход. После захвата Тира Александр направился к Египту,
который подчинился ему без всякого сопротивления. Влиятельное еги-
петское жречество и широкие слои населения давно уже тяготились вла-
стью персов и неоднократно восставали против него. В Египте Алек-
сандр посетил оазис Сива, в котором находился храм Амона. Александр
принес жертвы богу Амону и этим расположил к себе жрецов храма.
Тут же жрецы провозгласили его сыном бога Амона и законным наслед-
ником древних фараонов.
Интересные сведения о паломничестве Александра в святилище
Амона-Зевса приводит поздний историк Юстин: «После этого Алек-
сандр без борьбы занял Родос, Египет и Киликию. Затем он напра-
вился к Юпитеру Амону, чтобы вопросить бога о том, что ожидает
его в будущем, а также и о своем происхождении, ибо мать Алек-
сандра, Олимпиада, призналась давно своему мужу Филиппу, что
зачала Александра не от него, а от змея громадной величины... По-
этому-то Александр, желая приписать себе божественное происхож-
дение и вместе с тем обелить мать, через посланных вперед лиц
тайно подсказывает жрецам, какой ответ они должны ему дать. Ког-
да Александр вошел в храм, жрецы тотчас же приветствовали его
как сына Амона. Довольный тем, что бог признал его сыном, он
приказывает считать Амона своим отцом. Затем он спрашивает: всем
ли убийцам отца он отомстил? — и получает такой ответ: его отец не
может быть убит и не может умереть; отмщение же за царя Филиппа
завершено полностью. На третий же вопрос ему был дан ответ, что
даруется ему победа во всех войнах и власть над всеми землями. А
спутникам Александра ответили, чтобы они почитали Александра
как бога, а не как царя. С тех пор увеличилось его высокомерие,
возросла надменность и исчезла та обходительность, которую он
приобрел ранее от изучения греческой мудрости и от македонского
воспитания. Возвратившись от храма Амона, Александр основал
Александрию и эту македонскую колонию приказал считать столи-
цей Египта» (Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога, XI, 11. Пер.
А. А. Деконского и М. И. Рижского).
Монархия Александра Македонского
471
Одним из важнейших мероприятий Александра в Египте было основа-
ние города Александрия (332 г. до н. э.), ставшего в дальнейшем крупней-
шим экономическим и культурным центром.
Весной 331 г. до н. э. македонская армия вышла из Египта и через Пале-
стину и Сирию направилась в Месопотамию и Вавилон. В октябре 331 г.
до н. э. вблизи развалин столицы Ассирии Ниневии у деревни Гавгамелы
произошло сражение, решившее судьбу Персидской державы. Численное
превосходство в этой битве также было на стороне персов. За полтора года
Дарий, располагая огромными людскими резервами, сумел набрать еще
одну большую армию. Но и армия Александра за время пребывания в Егип-
те получила подкрепление. Однако численность его войск продолжала зна-
чительно уступать численности персидской армии.
Битва при Гавгамелах была одним из самых крупных сражений древно-
сти. Многочисленная конница Дария успешно атаковала и потеснила ле-
вый фланг македонских войск. Но ответным ударом по центру боевой ли-
нии врага Александр быстро исправил положение. Персы не выдержали
атаки гетайров и македонской фаланги, боевые порядки их были расстрое-
ны, и они обратились в бегство. Преследуя врага, войска Александра овла-
дели огромным обозом и лагерем персов. В биографии Александра Плу-
тарх описал эту битву.
«Александр, покорив всю страну до Евфрата, устремился на Дария,
шедшего ему навстречу с миллионной армией... Большое сражение с
Дарием произошло не при Арбелах, как пишут многие, а возле Гавга-
мел. Слово это в персидском языке означает “верблюжий хлев”...
Перед началом мистерий, справляемых в Афинах, в месяце боэдро-
мион^случилось лунное затмение. В одиннадцатую ночь после затме-
ния войска оказались в виду друг у друга...
Левое крыло, находившееся под командой Пармениона, дрогнуло и
начало отступать под нажимом бактрийской конницы, неистово обру-
шившейся на македонян. В это же время Мазей послал всадников
обойти фалангу и напасть на обоз. Парменион, теснимый с обеих сто-
рон, послал Александру сказать, что лагерь и весь обоз пропали, если
он тотчас же не пришлет арьергарду сильной подмоги с передней
линии. Как раз в это время Александр подал своим войскам знак к
наступлению. Получив известие от Пармениона, он ответил, что тот
потерял голову и не способен соображать: в своем смятении он за-
был, что победители прибавят себе все имущество врага; побежден-
ным же придется думать не о деньгах и рабах, а о том, как, сражаясь,
пасть со славой и без укора...
Аристандр-прорицатель в белом плаще, с золотым венком на голове
ехал верхом рядом с Александром; он указывал на орла, поднявшего-
ся над головой Александра и направившего свой полет прямо на вра-
га. Видя это, солдаты еще больше исполнились мужества; подбодряя
друг друга, они храбро бросились бегом вслед мчавшимся всадникам:
фаланга, как морской вал, налетела на врага. Первые ряды еще не
472
Эллинизм
смешались, а варвары уже обратились в бегство. Началось страшное
преследование. Александр погнал побежденных к центру, где нахо-
дился Дарий... Вид Александра был страшен; он направил бегущих на
тех, кто еще твердо держался на месте, — большая часть в ужасе
кинулась врассыпную. Лучших и благороднейших убивали на глазах
царя... Дарий, на глазах которого происходил весь этот ужас, был не в
состоянии повернуть колесницу и ускакать, так как воины, защищав-
шие его, валились на него, колеса врезались в кучи тел и не могли
катиться. Дарий бросил колесницу и оружие, вскочил, как говорят, на
недавно ожеребившуюся кобылу и бежал. Вряд ли удалось бы ему
тогда убежать, если бы к Александру не явились опять всадники от
Пармениона звать на помощь, так как там собралась большая сила и
враг не поддавался... Царь , раздосадованный этим зовом, не показал
солдатам своих истинных чувств; словно насытясь убийством, он при-
казал трубить сбор, так как уже стемнело. На пути к своим теснимым
полкам он узнал, что враг совершенно разбит и обращен в бегство.
Так завершилось это сражение, положившее, как считали, конец вла-
дычеству персов. Александра провозгласили царем Азии; он прино-
сил великолепные жертвы богам и раздавал друзьям богатства, дома
и высокие должности» (Плутарх. Александр, 31—34. Пер. М. Е. Сер-
геенко).
После поражения персов при Гавгамелах сопротивление их было окон-
чательно сломлено. Дарий уже не смог набрать новые силы для продолже-
ния борьбы и бежал в Мидию. Войска Александра продолжали продвиже-
ние на восток и, не встречая сопротивления, вступили в главные центры
державы Ахеменидов — Вавилон и Сузы. Наконец был захвачен Персе-
поль. Здесь в руки победителей попала казна персидских царей, насчиты-
вавшая 120 тысяч талантов. Для вывоза такого количества сокровищ потре-
бовалась тысяча пар мулов и три тысячи верблюдов.
«Персеполь, столицу Персидского царства, Александр объявил са-
мым враждебным из азиатских городов и отдал его, кроме царского
дворца, на разграбление солдатам. А был этот город самым богатым
из всех существующих под солнцем, и в домах частных лиц с давних
пор было полным-полно всякого добра. Македоняне, врываясь, уби-
вали всех мужчин и расхищали имущество, которого имелось очень
много: битком было набито всякой утвари и драгоценностей...
Александр, явившись в крепость, завладел находившимися там со-
кровищами. Они были полны золота и серебра, так как сюда складыва-
ли все поступления, начиная со времен Кира, первого царя персов, и
до последнего дня. Оказалось 120 тысяч талантов, переводя золото в
цену серебра...
Александр, празднуя победу, принес роскошные жертвы богам и уст-
роил для друзей богатое пиршество. Товарищи его походов щедро
угощались, и чем дальше шла пирушка, тем больше люди пьянели, и
наконец длительное безумие охватило души упившихся. Одна из при-
Монархия Александра Македонского
473
сутствующих женщин, Таис по имени, уроженка Аттики, сказала, что
из всех дел, совершенных Александром в Азии, самым прекрасным
будет сожжение царского дворца: пусть он отправится веселой компа-
нией вместе с ними, и женские руки заставят в один миг исчезнуть
знаменитое сооружение персов... Царя воодушевили эти слова; все
вскочили из-за стола и заявили, что они пройдут победным шествием
в честь Диониса. Тут же набрали множество светильников, прихвати-
ли женщин, игравших и певших на пиру, и царь выступил в этом ше-
ствии под звуки песен, флейт и свирелей. Зачинщицей всего была
гетера Таис. Она после царя первая метнула во дворец зажженный
факел; то же самое сделали и другие, а скоро дворец и все вокруг
было охвачено огромным пламенем. Самое удивительное, что за ко-
щунство, совершенное Ксерксом, царем персидским, на Афинском
акрополе, отплатила той же монетой много лет спустя женщина, со-
гражданка тех, кто был обижен еще в детстве.
Александр после этого отправился к другим персидским городам; од-
ними овладел силой, других привлек к себе добротой — и пошел на
Дария. Дарий собирал войска в Бактрии и глубинных сатрапиях и по-
спешно двинулся с войском, чтобы найти спасение. Во время этого
отступления он был захвачен Бессом, сатрапом Бактрии, и изменниче-
ски убит. Он только что скончался, как явился Александр, преследовав-
ший его с конницей. Застав Дария мертвым, он почтил его царским
погребением. Некоторые пишут, что он застал его еще живым и сокру-
шался над его бедствиями. Дарий просил его наказать убийцу; Алек-
сандр обещал это сделать и отправился в погоню за Бессом, но тот
значительно опередил преследователей и бежал в Бактрию» (Диодор.
Историческая библиотека, XVII, 70—73. Пер. М. Е. Сергеенко).
В 330 г. до н. э. македонские войска, разграбив и предав пламени царс-
кий дворец, покинули Персеполь и направились на северо-запад, в Экбата-
ну в Мидии. Из Экбатаны, преследуя Дария, Александр форсированным
маршем через Каспийские ворота прошел в Парфию и Бактрию, преодолев
труднопроходимые горные районы и безводные пустыни. Несмотря на все
усилия, Александру не удалось захватить в плен Дария. Дарий оказался в
руках заговорщиков во главе с бактрийским сатрапом Бессом. Когда Алек-
сандр почти настиг Дария, заговорщики убили его, провозгласив царем
Персии Бесса под именем Артаксеркса IV. Александр упорно преследовал
Бесса. Бесс был захвачен телохранителем Александра Птоломеем Лагом.
На съезде видных бактрийских аристократов Александр сам выступил с
обвинением против Бесса, поднявшего руку на Дария, своего государя и
повелителя, родственника и благодетеля. Съезд приговорил Бесса к мучи-
тельной казни, которая и была приведена в исполнение в Экбатане.
Со смертью Дария прекращалась династия Ахеменидов. Фактически на-
следником персидского престола становился македонский царь, женивший-
ся на дочери Дария. Македония и Персия сливались в единое царство,
и Александр был провозглашен «великим царем», законным наследником
Ахеменидов. Это прежде всего почувствовали македонские гетайры,
474
Эллинизм
из царских друзей и спутников низводившиеся до положения слуг царя. Од-
новременно в царской свите усиливалось влияние персидских сатрапов, пе-
решедших на сторону Александра и насаждавших при македонском дворе
восточные обычаи, унизительные для свободолюбивой македонской знати.
Этим можно объяснить начавшиеся между Александром и его гетайра-
ми разногласия, выливавшиеся в форму заговоров. В то время как царь
настаивал на продолжении похода на Восток, старая македонская знать
выступала против этого, а также требовала удаления персов из царской
свиты. Александр на это не соглашался. Первым проявлением греко-маке-
донской оппозиции был заговор 330 г. до н. э., стоивший жизни Парменио-
ну и его сыну Филоте. В 328 г. до н. э. на одной царской пирушке Алек-
сандр в гневе убил своего ближайшего друга Клита, спасшего ему жизнь
при Гранике. Клит порицал царя за его дружбу с персами.
Между тем завоевания восточных областей продолжалось. Из Бактрии
Александр двинулся в Согдиану, перешел Оке (Амударья) и через Мара-
канду (на месте современного Самарканда) взял курс на северо-восток в
направлении реки Яксарт (Сырдарья). По Яксарту на огромных простран-
ствах жили племена, по-видимому, скифского происхождения, постоянно
тревожившие персидские границы. Александру удалось достигнуть севе-
ро-восточной области Персидского царства, где на реке Яксарт он основал
самую северную из своих крепостей Александрию Крайнюю (на месте ны-
нешнего Ходжента). В это время в тылу у македонян в покоренных облас-
тях Согдианы началось большое восстание, в котором приняли участие
местные племена массагетов, согдийцев, саков и другие. Одним из главных
вождей движения против македонских завоевателей был согдиец Спита-
мен, помогавший до того Бессу. Гарнизоны, оставленные Александром в
небольших крепостях и городах, были перебиты восставшими.
Спитамен проявил исключительную энергию и храбрость. Он осадил
значительный гарнизон Александра в Мараканде. При приближении отря-
да, посланного Александром на помощь осажденным, он сделал вид, что
вынужден отступить, устроил засаду и уничтожил весь преследовавший
его македонский отряд. После этого Спитамен снова осадил Мараканду и
продолжал осаду вплоть до прибытия туда самого Александра, а затем уда-
лился в пустынные районы страны, где был поддержан массагетами. Алек-
сандр сурово расправился с восставшими согдийцами, несколько тысяч
которых было предано смертной казни.
Зиму 329/28 г. до н. э. Александр провел в Бактрии. В это время согдий-
цы начали собираться в горных селениях и готовиться к новому восстанию.
Весной 328 г. Александр снова появился в Мараканде и повел наступление
на отпавшие районы, покорил их, а затем отправил специальный отряд под
командованием правителя Согдианы против Спитамена. Спитамен потер-
пел поражение, согдийцы и бактры оставили его, а вожди массагетов отру-
били ему голову и послали ее Александру.
Сопротивление местного населения задержало Александра в Средней
Азии на два года. Он создал в Согдиане зависимое от него царство и,
обезопасив другие области завоеванного им царства от нападений кочев-
ников, мог продолжать свои завоевания. От походов на Север Александр
Монархия Александра Македонского
475
отказался, а западные (европейские) скифы сами прислали к Александру
послов, чтобы заключить с ним союз и дружбу.
. Таким образом, в течение трех лет (330—327 гг.) македоняне завоевали
восточные области бывшего Персидского царства и подошли к границам
Индии. Завоевание восточных сатрапий (Арианы, Дрангианы, Арахозии,
Бактрии и Согдианы) потребовало больших усилий и стоило Александру
чрезвычайно дорого. Положение в восточных сатрапиях было совершенно
иное, чем в западных. В Малой Азии и Египте на македонян смотрели как
на избавителей от персидского гнета, а на Востоке их ненавидели как гра-
бителей и мародеров. Этим объясняются часТые восстания покоренных
племен (массагетов, саков и других), жестоко подавлявшиеся Александ-
ром. Для борьбы с восставшими племенами и охраны завоеванных облас-
тей возводились крепости (Александрия Ариана, Александрия Кавказская,
Александрия Крайняя и другие).
Самой восточной границей Персидской монархии была река Инд. Здесь
начиналась уже собственно Индия, владения индийских царей (раджей),
постоянно враждовавших друг с другом. Этим и воспользовался Александр,
предприняв поход на Индию.
Весной 327 г. до н. э. македонская армия, пополненная местными жите-
лями, вступила на территорию Инда, достигнув владений царя Пора, рас-
положенных по реке Гидаспу, притоку Инда. Посланцы Александра пере-
дали Пору требование македонского царя прибыть к нему с выражением
покорности. Пор ответил отказом. После этого македонская армия, пред-
водительствуемая царем и его полководцами, двинулась к Гидаспу. В оже-
сточенной битве Пор был разбит, потерял много людей, слонов и боевого
снаряжения. По преданию, македоняне захватили в этой битве 70 тысяч
пленных.
В своем движении на Восток македоняне дошли до реки Гифасис. Про-
должать дальнейшее движение в глубь Индии было невозможно: наступал
сезон тропических ливней, разлились реки, и местность, по которой сле-
довала армия, кишела ядовитыми змеями. Армия начала разлагаться, ее
численность сильно сократилась. В войске свирепствовали заразные бо-
лезни. «Завоеватели вселенной» были одеты в лохмотья, разуты и, глав-
ное, переутомлены до предела. Античные историки, описывавшие Индий-
ский поход Александра (Арриан, Курций Руф, Диодор и другие), донесли
до нас яркие описания похода и состояния македонской армии. «Лишь не-
много македонян, — читаем, например, у одного из них, — осталось в
живых, и все еще не видно было конца войны. Копыта лошадей стерлись от
далеких переходов, бесчисленные сражения притупили оружие воинов.
I реческое платье ни у кого не сохранилось, лохмотья варварской и индий-
ской одежды, кое-как скрепленные друг с другом, прикрывали покрытые
шрамами тела завоевателей. Уже 70 дней с неба лили страшнейшие дожди,
сопровождаемые вихрями и бурями» (Диодор, XVII, 94).
Александр прилагал все усилия, чтобы убедить солдат продолжать по-
ход, обещал после покорения всего мира привести их обратно в Македо-
нию. Однако, несмотря ни на какие обещания, войско требовало прекра-
тить поход. Александр лишь добился того, что возвращаться в Вавилон
476
Эллинизм
армия должна была новым путем по южным областям Персидской держа-
вы. Войско было посажено на корабли и отправлено вниз по течению Инда.
После девятимесячного путешествия войско наконец прибыло в устье
Инда. Здесь после торжественного жертвоприношения и пира армия разде-
лилась. Одна часть под начальством Неарха отправилась морем в устье
Евфрата, а другая во главе с Александром — через пустыню Гедрозию (со-
временный Белуджистан), Карманию и Перейду в Вавилон. Путь через пу-
стынную и дикую Гедрозию был обусловлен необходимостью поддержи-
вать связь с флотилией Неарха и обеспечивать ее пищей и водой.
Переход по пустыне был очень трудным. Македонская армия к тому
времени окончательно разложилась. Воины страдали от недостатка воды,
голода, непривычного климата, всевозможных болезней, укусов змей, на-
падений врагов и диких зверей и т. п. Лошади и вьючные животные падали
от жары и переутомления. Из-за жары идти приходилось ночью. Горы по-
мешали армии Александра продвигаться вдоль берега моря. Связь с фло-
том была потеряна. Проводники сбились с пути, и одно время казалось,
что Александру и его армии угрожает гибель в песках пустыни. Но в конце
концов на третий месяц пути македонское войско дошло до Персидского
залива. Здесь к Александру присоединился флот, который после 80 дней
изнурительного морского похода, потеряв четыре корабля, также прибыл
в Персидский залив. По случаю благополучного воссоединения армии с
флотом, чтобы поднять дух воинов, были устроены торжественные празд-
нества. Плутарх так описывает возвращение объединившегося македон-
ского войска через Карманию: «Здесь нельзя было увидеть ни щита, ни
шлема, ни сариссы (копья). Всю дорогу солдаты черпали вино из больших
бочек бокалами и коринфскими кружками и пили один за здоровье другого.
Одни продолжали идти вперед, другие падали наземь. Везде раздавались
звуки дудок и флейт, пение и игра на арфе и виднелись пьяные женщины. В
этой бесшабашной странствующей процессии можно было встретить все
вольности вакханалий.
Казалось, что сам Дионис участвует в этой процессии и сопровождает
ее» (Александр, 67).
В 325 г. до н. э. десятилетний поход был окончен. Александр прибыл в
Вавилон. Теперь перед ним стояла гигантская задача приведения в порядок
и организации находившихся под его властью земель, стран и народов.
По своим размерам царство Александра было гораздо больше Перси-
дской державы, поскольку в него входили Греция и вновь покоренные вос-
точные области, включая часть Индии. Столицей нового царства стал один
их крупнейших городов Древнего мира — Вавилон, находившийся в цент-
ре новой державы. Политическая организация империи Александра внеш-
не была такой же, как и при Ахеменидах. Сохранено было не только деле-
ние на сатрапии, но даже и старые чиновники, управляющие сатрапиями.
Характер социально-экономических отношений в целом мало изменил-
ся, но экономика стала развиваться более быстрыми темпами. В македон-
ский, а особенно послемакедонский (эллинистический) период торговый
капитал и рабовладение проникли в страны, где до тех пор господствовало
натуральное хозяйство. По пути следования македонских войск, в узловых
Монархия Александра Македонского 477
пунктах караванных дорог возникали новые города — Александрии; неко-
торые из них сохранились до нашего времени. Население вновь основан-
ных городов составляли не только военные гарнизоны, но и купцы, и ре-
месленники; кроме греков, в них жили представители других народностей.
Торговля и ремесла получили новый толчок для своего развития. Количе-
ство находившихся в обращении денег значительно увеличилось, так как в
обращение было введено золото и серебро, долгое время мертвым грузом
лежавшее в царских сокровищницах. Колонисты из старых греческих по-
лисов устремились в новые центры торговли я ремесла. Походы Алексан-
дра в известной степени способствовали преодолению того кризиса, кото-
рый переживали греческие города в IV в. до н. э.
Важную роль сыграли походы Александра также в развитии культуры.
Они расширили горизонты старых полисов и обогатили науку и искусство
новым материалом.
Поход Александра был не только военным походом, но и хорошо орга-
низованной научной экспедицией. Находившиеся там ученые, да и некото-
рые сподвижники царя (Птоломей и другие) вели записи происходивших
событий, исследовали новые местности, собрали экземпляры редких рас-
тений, животных и т. д. Особенно много было собрано материала, способ-
ствовавшего развитию географии, ботаники и зоологии.
Держава Александра была грандиозна. Такого крупного объединения
земель Древний мир до тех пор еще не видел. Поэтому совершенно понят-
но то не поддающееся описанию впечатление, которое произвело на умы
современников возникновение Македонского царства.
«Мы, — говорил в Афинской экклесии в речи “Против Ктесифонта”
Эсхин, — переживаем исключительный период мировой истории. История
наших дней должна показаться сказкой грядущим поколениям. Персидский
царь так еще недавно требовал от эллинов “земли и воды” и осмеливался
называть себя в своих письмах владыкою всех людей от восхода до заката
солнца, теперь тот же самый царь борется уже не за владычество над други-
ми, а за собственную жизнь. Фивы, соседние нам Фивы, в один день были
исторгнуты из сердца Эллады. Пусть они заслужили эту кару своей нера-
зумной политикой, но ведь слепыми и безумными они стали не по соб-
ственной вине, а по вине богов. Несчастные лакедемоняне, которые неког-
да заявляли претензии на верховенство над эллинами, теперь в знак своего
поражения будут посланы к Александру как заложники на полную волю
победителя, перед которым они так тяжело провинились, и их участь будет
зависеть от его милосердия. А наш город, убежище всех эллинов, куда
прежде стекались посольства со всей Эллады, чтобы просить у нас помо-
щи, каждое для своего города, он борется теперь уже не за гегемонию Эл-
лады, а за собственный клочок земли» (III, 132—134).
Ту же мысль о грандиозности дела Александра и о непрочности челове-
ческих учреждений высказал и философ (впоследствии глава Афинского
государства) Деметрий Фалерский.
«Если бы пятьдесят лет назад, — писал Деметрий, — какой-нибудь бог
предсказал будущее персам, или персидскому царю, или македонянам, или
царю македонян, разве они поверили бы, что ныне от персов, которым был
478
Эллинизм
подвластен почти весь мир, останется одно имя и что македоняне, которых
раньше едва ли кто знал даже имя, будут теперь владычествовать над ми-
ром. Поистине непостоянна наша судьба. Все устраивает она вопреки ожи-
данию человека и являет свое могущество в чудесном. И теперь, как мне
кажется, она лишь затем передала македонянам счастье персов, чтобы по-
казать, что и последним она дала все эти блага лишь во временное пользо-
вание, пока пожелает распорядиться ими иначе» (Полибий, XXIX, 2!).
Слова Деметрия о непрочности Македонского царства оправдались. Го-
сударство Александра было громадно, но чрезвычайно пестро. Его можно
рассматривать как соединение самых различных стран и народов, достиг-
нутое военным путем и державшееся силой оружия. Связующим звеном
служила только личность самого Александра как законного преемника пер-
сидских царей и египетских фараонов, с одной стороны, и сына Филиппа —
с другой. Этим объясняется внутренняя неизбежность распада державы
Александра.
Объединенных сил греков и македонян вполне хватило лишь для того,
чтобы завоевать ослабленное внутренними противоречиями Персидское го-
сударство. Значительно труднее было закрепить это завоевание. Прежде всего
Александр должен был ликвидировать или хотя бы ослабить вражду между
греко-македонской и персидской знатью. Чтобы решить эту задачу, Алек-
сандр провел ряд мероприятий. В первую очередь царь старался привлечь
персидскую аристократию в армию и в государственный аппарат. 30 тысяч
персов пополнили пехоту Александра, а согдийцы, бактры и персы состави-
ли особые подразделения конницы. Кроме того, Александр предпринял наи-
вную попытку сблизить персов и македонян, устроив грандиозное бракосо-
четание десяти тысяч македонских солдат с персиянками. В этом коллектив-
ном бракосочетании приняли участие 80 ближайших сподвижников
Александра, вступив в брак с девушками из знатных персидских фамилий.
Сам Александр, хотя и был уже женат на дочери бактрийского правителя
Роксане, взял себе по восточному обычаю в жены еще дочь Дария III.
О привлечении Александром персов ко двору и в войско рассказывает
римский историк Юстин: «Подобно тому как возничий обводит колес-
ницу вокруг меты, так Александр положил пределы своему государ-
ству там, где земля еще не стала непроходимой пустыней, а море еще
судоходно; затем, пользуясь благоприятным течением, он вошел на
кораблях в реку Инд... Отсюда он намеревался совершить обратный
поход по суше. Так как говорили, что в средней части пути его ожидают
безводные пространства, он приказал вырыть в подходящих местах
колодцы, которые оказались очень богаты пресной водой, и возвратил-
ся в Вавилон. Там многие покоренные племена принесли ему жалобы
на его наместников. Александр приказал казнить их на глазах у послов,
не принимая во внимание того, что среди них были его друзья. После
этого он женился на дочери Дария Сатире и знатным македонянам дал
в жены знатных девушек, выбранных из всех покоренных племен... В
это время Александр созвал войско на собрание и обещал воинам за-
платить все их долги из личных средств, чтобы они могли увезти свою
Монархия Александра Македонского
479
добычу и награды домой целиком...На это дело было израсходовано 20
тысяч талантов. Освободив от военной службы ветеранов, Александр
пополнил войско воинами более молодого возраста... Затем на особом
собрании Александр обратился к персидским вспомогательным отря-
дам. Он напоминал о милостях, которые он оказывал персам, о том, что
он смотрел на персов не как на побежденных, а как на своих соратни-
ков, о том, что он сам перенял их нравы, а не принудил их принять
нравы македонского народа и путем браков смешал побежденных с
победителями. А теперь, сказал он, и охрану своей особы он намерева-
ется вверить не только македонянам, но и персам. С этой целью он
отобрал себе тысячу молодых персов в телохранители. Также часть
персидских вспомогательных отрядов, обучив по образцу македонско-
го войска, он ввел в состав своего войска. Македоняне негодовали на
это, говоря, что царь врагам передал ту службу, которая до сих пор
принадлежала ему. Все они со слезами обступили царя и просили его
утолить свой гнев против них наказаниями, а не оскорблениями. Этим
изъявлением покорности они добились того, что Александр уволил со
службы еще 11 тысяч ветеранов... Во главе уволенных был поставлен
Кратер, которому было приказано управлять македонянами вместо
Антипатра, а Антипатра Александр вызвал к себе на место Кратера с
пополнением из новобранцев. Возвращающимся на родину было по-
ложено такое же жалованье, как и находящимся в действующей ар-
мии» (Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога, XII, 10—12. Пер.
А. А. Деконского и М. И. Рижского).
Старые соратники Александра были недовольны сближением царя с
персами. Это недовольство вылилось в открытый военный бунт, который
царю лишь с трупом удалось подавить.
На причинах, толкавших Александра к сближению с местным насе-
лением и принятию их обычаев, специально останавливается в своей
работе И. Ш. Шифман: «Превращаясь в царя Азии, Александр пони-
мал, что, опираясь только на своих македонских дружинников, толь-
ко на греко-македонскую армию, он не сможет сохранить это свое
положение. Ему нужна была поддержка населения Ближнего Восто-
ка, но в особенности, конечно, поддержка персидской аристократии,
сохранявшей, несмотря на военное поражение Дария III, прочные
позиции в общественно-политической жизни Передней Азии, и, ра-
зумеется, Ирана. Идя по такому пути, Александр выбрал для себя
единственно возможную линию поведения: он желал предстать пе-
ред своими новыми персидскими подданными и приближенными
как законный преемник Ахеменидов, получивший власть чуть ли не
из рук Дария. Не случайно Александр выступал в роли мстителя за
Дария, награждал людей, сохранявших верность последнему ахеме-
нидскому царю, преследовал и казнил его убийц. Судя по отноше-
нию к Александру позднейшей иранской традиции, он, однако, не
преуспел в достижении этой цели.
480
Эллинизм
Естественно, что Александр должен был явиться миру в привычном
для персов облике. Он принял персидскую одежду и потребовал от
своих приближенных последовать его примеру. Подобно персидс-
ким царям, Александр завел себе громадный гарем: более 300 на-
ложниц, когда он отходил ко сну, приходили к нему, и он выбирал
ту, которая удостоится взойти на царское ложе. Постепенно при
дворе Александра умеренные и демократические греко-македон-
ские обычаи сменялись торжественным и пышным персидским це-
ремониалом. Персы, являясь к царю, обычно склонялись перед ним,
целовали в знак почтения кончики своих пальцев, простирались ниц.
Александр стал добиваться, чтобы эти церемонии, унизительные с
точки зрения свободных греков, не считавших себя чьими-либо под-
данными, или македонян, как и прежде, видевших в царе только
первого среди равных, совершали также и его греко-македонские
«друзья». Теперь царь принимал в громадном роскошном шатре,
восседая на стоявшем посредине золотом троне; шатер был окру-
жен тремя подразделениями стражников, греко-македонскими и
персидскими. Уходили в прошлое времена, когда какой-нибудь Фи-
лота, Клит или Каллисфен мог запросто явиться в палатку Алексан-
дра и провести время за дружеской беседой; «друзья» Александра
должны были испрашивать аудиенцию и участвовать в царском при-
еме, превращавшемся в пышное и унизительное для них зрелище.
Впрочем, Александр не ограничивался попытками заставить греков
и македонян усвоить персидские обычаи. Он стремился также вне-
дрить в персидскую среду греко-македонские обычаи. Отобрав 30
тысяч персидских мальчиков, он велел учить их греческой грамоте
и македонским военным приемам. Греческое воспитание получили
по его приказу и дети Дария III.
По существу, политика Александра вела к постепенной ликвидации
межэтнических перегородок, к слиянию всего населения Ближнего
Востока (а в перспективе — всего Восточного Средиземноморья) в
некое культурно-языковое единство. Сам Александр, по-видимому,
с течением времени все более сознательно стремился к достиже-
нию этой цели, поскольку только таким способом мог превратить
все многочисленные племена и народы в единую массу царских под-
данных. Однако политика Александра была плохо рассчитана. Конк-
ретная повседневная реальность виделась греко-македонскому ок-
ружению царя однозначно: он превращается в перса и заставляет
становиться персами, варварами греков и македонян; превращается
в восточного деспота и хочет сделать свободных греков и македо-
нян своими рабами... Возмущение вызвало и обожествление Алек-
сандра, также создавшее глубокую пропасть между ним и его греко-
македонским окружением.
Как бы то ни было, в армии Александра появились недовольные...
Осенью 330 г. до н. э. Александр впервые столкнулся с заговором при-
ближенных, намеревавшихся физически его уничтожить и посадить на
Монархия Александра Македонского
481
царский трон более приемлемого для них властителя. Кульминаци-
ей оппозиционного движения стал так называемый заговор пажей —
юношей из знатных македонских семей, состоявших при особе царя
(328 г. до н. э.)...
Само собой разумеется, среди македонской аристократии были не
только недовольные: многие приближенные царя из верхнемакедон-
ской знати в целом его поддерживали, тогда как выходцы из Нижней
Македонии были настроены враждебно. В этом сказалось, очевидно,
стремление верхнемакедонцев, занимавших при дворе второстепен-
ные позиции, воспользоваться моментом и оттеснить нижнемакедон-
скую знать, издавна окружавшую Аогеадов. Александр, власть кото-
рого нижнемакедонская верхушка пыталась ограничить, естественно,
видел в ее врагах своих ближайших союзников» (Шифман И. Ш.
Александр Македонский. Л., 1988. С. 127).
В центре внимания македонского царя находились теперь не Греция и
Македония, ставшие окраинами его владений, а вся огромная держава, про-
стиравшаяся от Дуная до Инда. Прежние идеи и методы управления изжй-
ли себя. Из верховного вождя панэллинского союза, царя-басилея македо-
нян, власть которого была ограничена народным собранием и советом зна-
ти, Александр превратился теперь во властелина огромной державы, власть
которого опиралась на традиционную на Востоке теорию о божественном
происхождении. Само собой разумеется, что царь мог править только рас-
полагая соответствующим государственным аппаратом.
Ближайшим помощником царя был хилиарх, соответствующий восточ-
ному везирю, должность которого занимал ближайший друг Александра
Гефестион. 4
Финансовое ведомство было выделено в особую отрасль управле-
ния. Значительную роль играла царская канцелярия, ведавшая всей кор-
респонденцией царя. Во главе канцелярии стоял секретарь Александра
грек Эвмен. Александр сохранил прежнее деление государства на сат-
рапии и оставил даже некоторых старых сатрапов. В сатрапиях сохра-
нилось существовавшее при персах разделение гражданской и военной
власти. В целом империя Александра принадлежала к числу тех держав,
которые не имели единой экономической базы и поэтому не отличались
прочностью. Она включала высокоразвитые полисы и отсталую Маке-
донию, обладавший древней культурой Египет и жившие в условиях родо-
племенного строя кочевые племена восточной части Иранского наго-
рья. Распад такого государства был неизбежен, и смерть Александра
только ускорила его.
Смерть настигла Александра в Вавилоне в 323 г. до н. э., во время подго-
товки к новым великим завоеваниям. Несмотря на болезнь, неисчерпаемая
фантазия и неукротимая энергия Александра побуждали его к дальним похо-
дам. В голове его рождались новые планы: обследование берегов Аравии,
расширение ирригационных сооружений Евфрата, орошение пустынь, по-
стройка грандиозных храмов в Вавилоне, Делосе, Дельфах и многое другое,
что должно было прославить «Всемогущего устроителя и примирителя».
16 История Древней Греции
482
Эллинизм
В Вавилоне, на острове Делос, в Дельфах и других местах происходила
закладка грандиозных храмов в честь бога Диониса; полагали, что вели-
кий завоеватель пользуется его особым покровительством. В июне 323 г.
до н. э., когда с утра до вечера кипели работы в Вавилонском порту, а
флот Неарха уже готов был отправиться в далекую экспедицию на запад,
разнеслась весть о смерти царя. Александр умер от злокачественной лихо-
радки на тридцать третьем году жизни.
О личности Александра сложено множество самых разнообразных по-
вествований, романов и легенд. Многие из них пережили античный мир,
шагнули в Средние века и Новое время. Такова, например, легенда о блес-
тящем Искандере (Александре), до сих пор бытующая среди иранских на-
родностей. Первоисточником, из которого черпалась большая часть рас-
сказов об Александре, служило описание жизни и деятельности македонс-
кого царя, составленное его полководцами Птоломеем и Аристобулом. На
основании произведений Птоломея, Аристобула, а также Клитарха состав-
лены сочинения Курция Руфа (I в. н. э.) и Арриана (И в. н. э.). Материал для
многочисленных романов и легенд об Александре давала также история
Александра, созданная при его жизни придворным историографом Каллис-
феном.
3.	Распад монархии Александра
Внезапная смерть Александра ошеломила всех его современников.
После смерти Александра единственной организованной силой оставалось
войско, но и в нем не было согласия. Более демократически настроенная
пехота ненавидела привилегированную часть македонского войска — оли-
гархическую конницу и царскую гвардию, вербовавшуюся преимуществен-
но из персидских аристократов. Армия состояла из нескольких самостоя-
тельных частей, которыми командовали враждовавшие друг с другом пол-
ководцы.
Среди оставшихся в живых сподвижников Александра наибольшим
влиянием пользовались Пердикка, Антипатр, Птоломей, сын Лага, Эв-
мен, Антигон и другие. Это были сильные, отважные и честолюбивые
люди, не желавшие никому уступать первенство в государстве. Каждый
из них считал себя тем «сильнейшим», которому, по преданию, Алек-
сандр на смертном одре завещал свой перстень и свое царство. В тронном
зале дворца, где лежало одетое в пурпур тело Александра, между его
полководцами шел ожесточенный спор о преемнике умершего царя. В
конце концов после долгих и бурных прений выбор остановился на Пер-
дикке, старом и храбром сподвижнике Александра, который был объяв-
лен регентом государства.
Царем был провозглашен побочный сын Филиппа II — слабоумный
Арридей, названный Филиппом; царский титул предназначался также ожи-
давшемуся от Роксаны ребенку, если он будет мужского пола. Затем ве-
ликое наследство было фактически разделено между полководцами Алек-
сандра — его «преемниками», по-гречески диадохами. После долгих пре-
Монархия Александра Македонского
483
реканий тело Александра захватил Птоломей и торжественно перевез
его в египетскую Александрию, где оно было похоронено в роскошном
саркофаге.
Уже ближайшие события показали, что соглашение между диадоха-
ми не отличалось прочностью. Царственные соправители были во влас-
ти диадохов. И слабоумный Филипп, и малолетний сын Роксаны Алек-
сандр вместе с матерью погибли насильственной смертью. Владения
диадохов представляли собой случайное объединение земель и племен,
ничем, кроме силы оружия, не связанных между собой. Поэтому неуди-
вительно, что очень скоро мирные отношения были нарушены и снова
началась война.
«Держава Александра распалась после его смерти. В его планах и
начинаниях был элемент утопии, но тем не менее его деятельность
соответствовала объективным задачам, выдвигавшимся перед Гре-
цией и Востоком кризисом всей системы общественных отношений.
Александр попытался создать единую мировую державу; она не усто-
яла и не могла устоять, ибо достаточных экономических и политиче-
ских предпосылок для этого не было; слишком велики были различия
между объединенными в одно целое странами. Но к прежнему воз-
врата не было. Монархия распалась, но распалась на крупные части,
сами представлявшие обширные объединения. Греческие полисы
продолжали существовать в Элладе, но они не вернулись к прежней
автаркии, а на Востоке полисы служили лишь формой втягивания
Востока в новую, эллинистическую систему государственности, они
стали центрами единой экономики и единой культуры. Вместе с тем
рухн/ла и восточная деспотия и поколеблены были устои, на которых
она держалась — сельская община, слабое развитие рабства, рутинная
техника производства.
Созданные Александром новые города не все оказались жизнеспо-
собными. Но уже тот факт, что некоторые из них стали крупными
экономическими центрами и сохранились до нашего времени, пока-
зывает, что это была дальновидная политика, и преемники Александ-
ра ее продолжили. Эти новые города греческого типа, даже чисто
военные колонии, заселенные ветеранами, были не только военной
опорой Александра в завоеванных странах, но и ячейками, вокруг
которых кристаллизовались элементы более высокой экономики.
Создавались очаги иной культуры, с новыми запросами и требования-
ми, стимулировавшими производство и в митрополии (для снабжения
колоний товарами) и на местах. Этому способствовало расширение
денежного хозяйства. Огромные ценности, лежавшие в качестве со-
кровищ в казне Дария, были пущены в оборот, возросший благодаря
расширению производства. При этом Александром была введена еди-
ная монета по аттическому стандарту; это не только было выражени-
ем высшего суверенитета Александра, но содействовало также ожив-
лению и облегчению торговых операций.
к»*
484
Эллинизм
Громадное значение для всего последующего времени имели геогра-
фические открытия и изыскания Александра, улучшение дорог, судо-
ходства, прокладка новых путей сообщения; все это значительно раз-
двинуло рамки тогдашнего мира и позволило расширить экономиче-
ские и торговые связи.
Греческий язык и греческая культура в результате походов Алек-
сандра проникли далеко на Восток, даже туда, где власть Александ-
ра не утвердилась, — в Индию, в Армению. С другой стороны, вос-
точная культура, наука, производственный опыт, особенно в отрас-
лях хозяйства, не известных грекам, оказали влияние на греков.
Особенно отчетливо влияние Востока сказывается в религиозных
представлениях.
Расширение географических, этнографических, естественно-науч-
ных познаний эллинов дало мощный толчок развитию греческой на-
уки, расцвет которой относится к периоду после Аристотеля. В ре-
зультате походов Александра во всех странах, вошедших в состав
его державы, создается единство производственной техники, воен-
ного дела и, поскольку речь идет о греках и о народах, усвоивших
греческий язык, — единство языка (койне).
Понятно, что и в политической, и в экономической, и в духовной
сфере реальные достижения Александра означали лишь попытки,
иногда только намеки на создание действительного политического,
экономического и культурного единства. Проводниками его были
на Востоке эллинские и эллинизированные города; они втягивали и
остальные области в сферу своего влияния, но в глубь азиатской
хоры не проникали даже войска Александра. Созданное им объеди-
нение было поверхностным; его только еще предстояло укрепить и
упрочить. А между тем продолжали действовать и силы, направлен-
ные к расторжению этого объединения. Неравномерность социаль-
но-экономического развития различных частей государства Алек-
сандра, пережитки примитивных отношений в самой Македонии,
веками утвердившиеся идеи независимости и автаркии греческих
полисов, прочно державшееся убеждение в невозможности равен-
ства между господами и рабами, эллинами и варварами, а на Востоке
также религиозные предрассудки и теократические учреждения —
все это противодействовало развертыванию и реализации тех тен-
денций, которые появились в деятельности Александра и были обу-
словлены всем предшествующим историческим развитием. Возмож-
но поэтому, если бы Александр не умер так рано, ему самому при-
шлось бы стать свидетелем крушения своих грандиозных планов.
Преждевременная смерть Александра лишь ускорила развитие со-
бытий, и начатое им дело хотя и было продолжено, но в более скром-
ных размерах, в соответствии с реальными возможностями, приме-
нительно к конкретному соотношению сил в различных частях быв-
шей монархии Александра» (Ранович А. Б. Эллинизм и его истори-
ческая роль. М.;Л., 1950. С. 76).
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
485
ГЛАВА XVIII
СУЩНОСТЬ ЭЛЛИНИЗМА.
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ ЕГИПЕТ
В результате завоеваний Александра Македонского и последовавшей за ними
колонизации греками и македонянами обширных территорий на Востоке возникло
такое уникальное в древности явление, как эллинизм. Эллинизм представлял собой
синтез элементов древнегреческой и древневосточных цивилизаций, давший каче-
ственно новые социально-экономическую систему, политическую организацию и
культуру. Одним из крупнейших эллинистических государств, возникших на раз-
валинах державы Александра, был птолемеевский Египет. Его столица Александ-
рия превратилась в своего рода культурный и экономический центр Восточного
Средиземноморья.
306—305 гг. до н. э. — принятие наиболее влиятельными диадохами царских
титулов.
301 г. до н. э. — сражение при Ипсе и гибель Антигона; отказ диадохов от
попыток восстановления единства державы Александра.
217 г. до н. э. — битва при Рафии: победа Птолемея IV над Антиохом III
Великим.
206—186 гг. до н. э. — движение повстанцев в Фиваиде.
55 г. до н. э. — первое вторжение римских войск в Египет.
30 г. до н. э. — завоевание Египта римлянами.
На развалинах державы Александра Македонского возникли государства,
которые со времени выхода в свет «Истории эллинизма» (1833—1843 гг.)
И. Г. Дройзена принято называть эллинистическими. К эллинистическим го-
сударствам относят страны, занимавшие огромную территорию от Египта
до Греко-Бактрийского царства, от Нубии до Боспора. Хронологически эл-
линизм определяется различно. Большинство исследователей приурочива-
ют начало эллинистической эпохи к году смерти Александра Македонского
(323 г. до н. э.). Другие началом эллинизма считают Херонейскую битву
(338 г. до н. э.), третьи — битву при Ипсе (301 г. до н. э.). История эллинис-
тических государств была прервана завоеваниями римлян II—I вв. до н. э.,
подчинивших восточную половину Средиземноморья.
В истории средиземноморских народов эллинистические государства
отражают определенный этап общественного развития. Рабовладель-
ческая основа хозяйства в этих государствах сохранялась, но большое
значение в сельском хозяйстве и ремесле приобретал труд полусвобод-
ных зависимых производителей. Для политического строя эллинисти-
ческих обществ характерно соединение черт классического полиса с осо-
бенностями древневосточной монархии. Господствующим классом ста-
новится военно-земледельческая аристократия, «родственники» и
«друзья» царя, занимавшие высокие военные и гражданские посты в го-
сударстве. Большинство представителей эллинстической аристократии
486
Эллинизм
были иноземцами, что накладывало на классовую борьбу этой эпохи
своеобразный отпечаток народно-освободительной борьбы против ино-
земных угнетателей.
Большинство западных историков, начиная с Дройзена, при характери-
стике эллинизма основное внимание уделяют развитию культуры. Конеч-
но, развитие культуры имело большое значение в жизни эллинистических
государств. В эллинистический период возник общегреческий язык — кой-
нэ, значительных успехов достигли наука и техника. Однако неправы те
ученые, которые сводят все особенности этой эпохи к особенностям куль-
туры. Эллинистический период по существу представляет собой новый
закономерный этап в развитии античной эпохи, характеризующийся новым
типом социально-политических и экономических отношений, в большей
мере соответствующих развитию древнего общества в новых исторических
условиях. В то же время нельзя видеть в эллинизме только распростране-
ние греческой культуры среди народов Востока и игнорировать не менее
сильное влияние восточных культур на греческую. В культурном отноше-
нии эллинизм представлял собой синтез греческой и восточных культур. В
области религии в эллинистический период наблюдается синкретизм гре-
ческих и восточных элементов. Так, например, в Египте возникает культ
эллинизированного египетского божества Сераписа. Любопытно, что один
из царей Греко-Бактрийского царства, Менандр (165—130), грек по проис-
хождению, принял буддизм и стал его ревностным проповедником. Следу-
ет также подчеркнуть, что греческая культура в основном распространя-
лась среди представителей знати восточных стран, а широкие слои населе-
ния оставались верными своим старым культурным и религиозным
традициям.
Завоевания Александра Македонского и последовавшие затем войны
диадохов способствовали распространению в восточных странах антич-
ных форм рабства, так как огромные массы пленных обращались в рабов.
Рабы особенно широко использовались в горной промышленности, в каме-
ноломнях и рудниках, где условия труда были чрезвычайно тяжелы, а так-
же сельском хозяйстве, в ремесленных мастерских и т. д. Однако наряду с
античным формами рабства в восточных странах сохранялись и древние
примитивные формы рабства, в частности долговое рабство. Огромное
большинство сельского населения, живущее общинами, по существу на-
ходилось в рабском состоянии, так как не имело права уйти из общины и
должно было обрабатывать храмовые и царские земли.
Эллинистические цари заимствовали многие установления, характер-
ные для древневосточных деспотий. Они являлись верховными собствен-
никами земли. В царских хозяйствах работало множество рабов. Цари были
окружены служилой знатью, к которой в основном относились греческие и
македонские завоеватели, а также представители местной знати, подверг-
шейся эллинизации. Теперь эллином стали называть всякого образованно-
го человека, говорившего на греческом языке, независимо от его принад-
лежности к тому или иному народу. Служилая знать, состоявшая из «элли-
нов», сосредоточила в своих руках большие земельные площади и
множество рабов.
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
487
В эллинистический период колонизационное движение греков в страны
Востока достигло исключительного размаха. В это время на Востоке было
основано более 170 городов по типу греческих полисов. Правда, теперь
полисы меняют свой характер. Чтобы держать в повиновении рабов и дру-
гие эксплуатируемые слои населения, им необходима была сильная цент-
рализованная власть. Поэтому полисы утрачивают свою независимость и
подчиняются власти царей, хотя и сохраняют некоторую автономию и дру-
гие черты полисной структуры. Особенно много полисов такого типа су-
ществовало в III—I вв. в Малой Азии и Сирии, где еще до завоевания их
Александром Македонским товарные отношения достигли довольно высо-
кого уровня развития. Состоятельные слои в различных странах эллини-
стического Востока были заинтересованы в сохранении полисной органи-
зации уже потому, что граждане полисов, в отличие от сельских жителей,
обладали правом частной собственности на землю. Остальную террито-
рию в эллинистических государствах составляла сельская округа — хора.
Население хоры, состоявшее в основном из местных жителей, было обре-
менено тяжелым налогами и находилось в гораздо худшем положении, чем
граждане полисов.
Следует отметить также, что, несмотря на некоторые общие особенно-
сти в развитии эллинистических стран, каждая из них сохраняла своеоб-
разные, только ей присущие черты, обусловленные ходом ее историческо-
го развития.
Создание больших по территории государств, громадный приток ра-
бов, дальнейшее развитие товарных отношений, внедрение трехпольной
системы обработки земли, развитие горной промышленности, рост разде-
ления труда, внутренней и внешней торговли, возникновение новых горо-
дов, технические и научные достижения — вот черты, характерные для эл-
линистического периода, которые позволяют считать эллинизм прогрес-
сивным этапом в развитии как восточного, так и греческого мира. Но вместе
с тем нельзя забывать, что безжалостная эксплуатация рабов и всех слоев
зависимого населения, ростовщичество, откупная система и бесконечные
войны между отдельными государствами отрицательно сказывались на даль-
нейшем экономическом развитии эллинистических стран.
В отечественной историографии наиболее распространенным взгля-
дом на эллинизм является точка зрения московского антиковеда
К. К. Зельина. Согласно его мнению, «эллинизм не является эпохой
древней истории, охватывающей весь цивилизованный мир, всемир-
ной историей того времени: греческий мир не был единственным
цивилизованным миром. Италию и страны Западного Средиземно-
морья едва ли можно считать входящими в состав эллинистического
мира, так же, как Индию или Китай. В структуре рабовладельческих
обществ Восточного Средиземноморья совершаются в эллинисти-
ческий период важные, хотя и не меняющие в основном этой структу-
ры изменения — происходит, например, расширение сферы примене-
ния рабского труда, развитие торговых связей и прочее. Эти измене-
ния не составляют еще сами по себе эллинизма. Они совершались
488
Эллинизм
в конкретной исторической обстановке, в смешанной этнической и
культурной среде. Развитие каждого из эллинистических рабовла-
дельческих обществ испытывает в этот период огромный толчок,
включает новые элементы, но разные и в различной степени. Это
развитие характеризуется в одних странах преобладанием более пе-
редовых форм социально-экономических отношений, в других —
более примитивных.	*
Эллинизм представлял собой сочетание и взаимодействие эллинских
и местных элементов экономического строя, социальных и полити-
ческих отношений, учреждений, обычаев, представлений и верова-
ний. Самый процесс взаимодействия и его результаты были обуслов-
лены общим ходом развития рабовладельческого общества, его клас-
совой структурой. Этот процесс должен рассматриваться не “вооб-
ще”, не в отрыве от исторических условий, но в самой тесной связи
с ними. Не всякое сочетание эллинских и местных элементов есть
эллинизм, но лишь то, которое совершалось в определенной истори-
ческой обстановке, создавшейся в результате развития греческих
рабовладельческих полисов и восточных государств и племен к на-
чалу IV в. до н. э., ко времени македонского завоевания. Отличием
от взаимодействия в предшествующий период и были те условия, в
которых теперь совершался этот процесс и которые теперь сообщили
ему совершенно иные масштабы, характер и значение. Период эл-
линизма был временем, когда сосуществовали различные экономичес-
кие и социальные системы отношений, различные их типы. Этот период
знаменовал различные фазы в истории отдельных обществ того време-
ни: для греческих общин он был временем дальнейшего развития ра-
бовладельческого строя, для Македонии — временем усиления цент-
рализаторских тенденций и оформления рабовладельческого строя, для
областей Переднего Востока — периодом распространения форм гре-
ческого развитого рабовладения и существенных изменений в поло-
жении крестьянских масс, для многочисленных племен внутри элли-
нистических государств и особенно на их периферии — временем
перехода от племенного строя или от зачатков классового деления и
государства к классовому обществу и своеобразной политической
организации...
История эллинизма показывает, как разнообразны сочетания различ-
ных элементов в социально-экономической структуре обществ элли-
нистической эпохи, какие различные формы возникали в процессе
политической борьбы, какими своеобразными путями развивалась их
культура, как опасно пытаться свести все это многообразие истори-
ческого процесса к упрощенной социологической формуле, представ-
ляющей настоящее прокрустово ложе по отношению к реальной исто-
рической действительности. Однако в этом многообразии было и не-
кое единство, обусловленное общим направлением исторического
процесса» (Зельин К. К. Основные черты эллинизма//ВДИ, 1953. No 4.
С. 146).
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет 489
1.	Политический строй Египта
Из всех эллинистических государств самым прочным до конца III в. до
н. э. было Египетское царство, где утвердились потомки Птолемея Лага —
Птолемеи, или Лагиды. Египет был типичным эллинистическим государ-
ством, в котором очень ярко проявились черты эллинистического строя,
политики, культуры, религии и быта.
Окруженный пустынями и морем, Египет развивался относительно бо-
лее планомерно и органически, чем все остальные эллинистические госу-
дарства.
О Египте мы знаем больше, чем о какой-либо другой стране эллинисти-
ческого мира, благодаря папирусам. Открытие папирусов знаменует це-
лую эпоху в изучении античной истории.
Папирусы сохранились главным образом в Египте. Наши представле-
ния о других странах античного мира, помимо литературных источников,
основываются прежде всего на надписях, монетах и материалах археологи-
ческих изысканий. Но по богатству и разнообразию содержания ни то ни
другое нельзя даже и сравнить с папирусами. Папирусы помогли нам по-
знакомиться с такими сторонами жизни античного общества, о существо-
вании которых раньше и не подозревали.
Основателем птолемеевской династии в Египте был Птолемей I Сотер
(305—282 гг.). При его преемниках — Птолемее II Филадельфе (282—
246 гг.) и Птолемее III Эвергете (246—222 гг.) Египет достиг высшего мо-
гущества. Кроме долины Нила Египту тогда принадлежали Киренаика, Эфи-
опия, Финикия, Палестина, остров Кипр, южный берег Малой Азии и неко-
торые города Геллеспонта. В середине III в. до н. э. Египет был первой
державой средиземноморского бассейна, не без основания претендовав-
шей на мировое^осподство.
В конце III в. до н. э., с Птолемея IV Филопатора (222—205 гг.), начина-
ется упадок, завершившийся завоеванием Египта Римом.
Достаточно краткую, но вместе с тем яркую характеристику македон-
ских правителей Египта приводит в своей книге французский историк
П. Левек:
«Египет, которым владел Птолемей, сын македонского аристократа и
сподвижник Александра, был самым богатым и едва ли не самым
обширным из эллинистических царств. К счастью для государства, на
протяжении целого столетия во главе его стояли энергичные прави-
тели, которым удалось значительно усилить его и создать настоящую
империю. Но за периодом расцвета, когда страна обрела мощь и блеск,
как при самых великих фараонах, последовал долгий период упадка.
Птолемей I Сотер, осторожный и настойчивый владыка, во всех обла-
стях своей деятельности проявил себя как зачинатель. Он стал завое-
вывать земли вокруг Египта, чтобы еще больше обеспечить безопас-
ность своего царства в Средиземноморье. Он ввел монетную систе-
му, привлек в Египет греков, старался удержать в войне наемников,
наделяя их земельными участками. Он начал проводить политику со-
490
Эллинизм
трудничества между греками и коренным населением, предложив им
для почитания нового бога — Сараписа. Сам писатель и друг филосо-
фа Деметрия Фалерского, он много внимания уделял развитию куль-
туры, основав в Александрии Библиотеку и Мусейон.
Его сын Птолемей II Филадельф, женатый на своей сестре Арсиное,
продолжил дело отца. Его активная внешняя политика была основана
как на династических браках, так и на войнах, в частности против
Селевкидов (первая и вторая сирийские войны). В период наиболь-
шего могущества он владел Киреной, Кипром, Памфилией, Ликией,
Келесирией (долина между Ливаном и Антиливаном, вокруг Гелио-
полиса и Халкиды Ливанской) и оказывал влияние на конфедерацию
Кикладских островов. Птолемей Филадельф был достаточно любоз-
нателен, чтобы отправлять посольства в Рим и в Индию. Египту он дал
административную систему, которая позволила эффективно эксплуа-
тировать страну благодаря монополиям и строгой налоговой полити-
ке. Он провел реформу монетной системы, восстановил канал Нехо,
возродил к жизни обширный оазис Файюм. При его дворе собирались
самые знаменитые поэты, ученые, врачи, а Мусейон и Александрий-
ская библиотека достигли тогда наивысшего расцвета.
Птолемей III Эвергет, сын Птолемея II, прежде чем почить на лав-
рах, как бы пресытившись добычей, во второй половине своего цар-
ствования провел в Азии ряд военных кампаний, которые, казалось,
воскрешали подвиги великих фараонов Нового царства. Двор его был
не менее блестящим, чем двор отца. Он расширил Библиотеку, орга-
низовал экспедицию в Персидский залив, создал условия для работы
Эратосфена.
Но уже тогда начались народные волнения и так называемая порча
монеты. Все это еще более усилилось при первых двух его преемни-
ках, правление которых рассматривается как поворотный пункт в ис-
тории Египта Птолемеев.
Птолемей IV Филопатор, которому угрожали притязания Антиоха III,
в битве при Рафии одержал блестящую победу над селевкидской ар-
мией. Но поскольку перед битвой ему пришлось набрать в свою ар-
мию и египтян, которые позднее поднимали против него оружие, он
пошел на некоторые уступки местному населению.
При Птолемее V Эпифане Египет потерял Келесирию — от всех
внеегипетский владений остались только Кипр и Кирена. Несмотря на
то что царь начал свое правление амнистией и раздачей привилегий...
как в столице, так и в Фиваиде прокатились многочисленные восста-
ния. Порча монеты, начавшаяся в 234 г. до н. э. в правление Эвергета,
стала настолько значительной, что с 210 г. до н. э. золотые и серебря-
ные монеты практически исчезли из обращения. Это мешало Египту
участвовать в международной торговле.
После смерти Птолемея Эпифана начался долгий период упадка, за-
хвативший II и I вв. до н. э. Трон оспаривали несколько претендентов.
В эту борьбу активно включилось и население Александрии.
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
491
Низость и пороки двора, непостоянство и жестокость александрий-
ской черни, угроза вмешательства Рима, для которого Египет был
желанной добычей, бесстыдное раболепие его владык послужили
причинами ослабления империи. Упадок Египта объясняется потерей
владений, ухудшением содержания ирригационной системы, бегством
крестьян, налоговыми льготами, предоставленными жрецам и клеру-
хам. Высшие чиновники обрели независимость от центральной влас-
ти, жрецы стали богаче царя и подчинили себе земледельцев. Повсю-
ду царили анархия, запустение, разруха.
Со смертью Птолемея XII Авлета распри возобновились с прежней
силой. И тогда величие власти возродилось в его дочери Клеопатре.
Царица с глазами, похожими на золотые звезды, вовсе не была, как
считали, авантюристкой и колдуньей. Просто она умела использовать
свое очарование в осуществлении далеко идущих планов, обольстив
сначала Юлия Цезаря, а потом Марка Антония. Она мечтала о такой
восточной империи, которая вернула бы Египту границы времен Фи-
ладельфа и уравняла бы его с Римом в могуществе.
Однако Клеопатра бежала из Акция, в то время как исход морского
сражения между Октавианом Августом и Антонием был еще не впол-
не ясен. Ей не удалось покорить Октавиана, и последняя представи-
тельница династии Птолемеев предпочла укус аспида колеснице три-
умфатора (30 г. до н. э.). Оставшиеся независимые греческие земли
был присоединены к Римской империи» (Левек П. Эллинистический
мир. М., 1989. С. 33).
Политический строй Египта по своей форме близок к древней деспотии.
Все, что можно было приспособить к новым условиям из старого аппарата
фараонов, Птолемеи сохранили, а все, что уже не соответствовало им, они
изменили, дополнили и расширили. Например, местный исторически сло-
жившийся бюрократический аппарат Птолемеи сочетали с греческими фор-
мами городского самоуправления. Таким путем Птолемеям удалось создать
мощную военно-бюрократическую систему, которая просуществовала бо-
лее 250 лет и имела большое всемирно-историческое значение. Царь пер-
сонифицировал в своем лице государство и государственное хозяйство и
мог самовластно распоряжаться имуществом, трудом и жизнью своих под-
данных. Он был сувереном страны и единственным источником права и
закона. Чиновники, ведавшие различными отраслями государственного
управления, считались проводниками царской воли. Государственным язы-
ком птолемеевского Египта был греческий.
Прежнее деление Египта на Верхний Египет (Фиваиды), с центром в
городе Фивы, и Нижний Египет (Дельта), с центром в Александрии, удер-
жалось и при Птолемеях. Сохранилось также и деление на номы — военно-
податные округа. Число номов в разное время колебалось от 40 до 45.
Во главе нома стоял стратег. Вначале стратег имел только военно-полити-
ческую власть, но уже в III в. до н. э. в его руках сосредотачиваются широкие
административно-судебные функции и он оттесняет номарха, который рань-
ше правил номом. Ближайшим помощником стратега был царский грамматей.
492
Эллинизм
Кроме того, важную роль в хозяйственно-административной жизни нома
играли эконом, агораном и другие чиновники. Номы делились на топы (ок-
руга), состоявшие из нескольких ком (поселений). Топы и комы управля-
лись чиновниками, назначавшимися центральной администрацией. Непос-
редственными начальниками в сельских местностях были комархи и комог-
рамматеи (сельские писари).
Власть Птолемеев распространялась также на ряд внеегипетских владе-
ний. «Первым завоеванием Птолемея I была Кирена (по “Паросскому
мрамору” — при архонте Филокле, в 322/21 г.), которую ему, впрочем,
приходилось еще не раз завоевывать вновь. Только после битвы при
Ипсе (301 г. до н. э.) Кирена была окончательно присоединена к царству
Птолемея. Больше ста лет владели Птолемеи Южной Сирией, Палести-
ной, частью Финикии. В процессе борьбы с Селевкидами за эти владения
в период так называемых сирийских войн Птолемеи расширяли свои
владения в Азии на север и на восток, хотя прочно удерживали за собой
только Келесирию, включая Палестину по обе стороны Иордана. Важное
значение для Египта имело обладание богатым медью Кипром. Упорно и
методически Птолемей I прибирал к рукам Кипр, распадавшийся на де-
вять маленьких государств. Поражение, нанесенное Птолемею Демет-
рием Полиокретом при Саламине в 306 г. до н. э., временно лишило его
власти также над Кипром, но с 296 г. до н. э. остров окончательно включа-
ется во владения Птолемеев вплоть до 58 г. до н. э., когда Кипром завла-
дел Рим. С 308 г. до н. э. Птолемей I становится гегемоном созданной
Антигоном островной лиги — союза Кикладских островов. Отдельные
города Малой Азии и материковой Греции тоже более или менее дли-
тельное время находились во власти Птолемея...
Политику расширения царства продолжали и преемники Птолемея I.
В надписи из Адулиса в честь Птолемея III Эвергета говорится, что
он унаследовал от своего отца “Царство Египта, Ливию, Сирию, Фи-
никию, Кипр, Ликию, Кикладские острова, совершил поход в Азию...
овладел всей землей по сю сторону Евфрата, Киликией, Памфилией,
Ионией, Геллеспонтом, Фракией... подчинил в этих местах всех влас-
тителей...”» (Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л.,
1950. С. 170).
Финансы выделялись в самостоятельную отрасль, которой управляли
особые чиновники — казначеи разных рангов и наименований. Главная го-
сударственная казна находилась в Александрии. Во главе финансового ве-
домства стоял главный казначей — диойкет. Как высшие, так и низшие чины
египетской администрации должны были неукоснительно во всем следо-
вать букве царских указов. Чиновники птолемеевского Египта распределя-
лись по рангам. К первому, высшему, рангу принадлежали «родственни-
ки» царя, за ними следовали «главные друзья», потом просто «друзья» и
т. д. Административные посты при первых Птолемеях составляли монопо-
лию македонян и греков, впоследствии же встречается много чиновников и
из египтян. Проводимая правительством политика слияния всех народно-
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
493
стей, оседавших на египетской территории, в одну народность имела лишь
частичный успех. Деление на местных жителей и иноземцев сохранилось
до самого конца эллинистического Египта.
Местопребыванием царя и центром управления был царский дворец,
наводненный царскими «родственниками», «друзьями» и придворной че-
лядью камерариями, виночерпиями, поварами, егерями, шутами и т. д.
При дворе эллинистических царей сосуществовали древнеегипетские, пер-
сидские и македонские традиции.
Царская власть считалась божественного происхождения, и уже Пто-
лемей II и его жена Арсиноя были обожествлены. Идея обожествления
исходила от жрецов.
К ним присоединялись поэты и писатели (Феокрит, Каллимах), отодже-
ствлявшие Александра с Гераклом и Дионисом, и греческие философы —
стоики и киники. По учению стоиков, которое отчетливо оформилось в
последние века эллинизма, царь воплощает в себе идею социального по-
рядка. Земные порядки лишь копируют небесные. В монархической власти
Зевса, представляющего воплощение мирового закона, находит отражение
единство мира. Зевс — добродетельный, человеколюбивый, всем миром
управляющий бог. Отсюда следует, что лучшей и совершеннейшей земной
властью является монархия — земное отображение небесного государства
Зевса. Эпоха эллинизма была эпохой широкого распространения мистики
и суеверий, благоприятствовавших идее обожествления.
К имени царя в Египте всегда прибавлялся какой-либо приятный для
слуха эпитет — Сотер (Спаситель), Эвергет (Благодетель), Эпифан (Яв-
ленный), Филометор (Любящий мать), Филадельф (Любящий сестру) и т. д.
I 1олитический смысл обожествления (апофеоза) ясен. Обожествлением
стремились поднять авторитет царя и предотвратить узурпации и дворцо-
вые перевороты*
2.	Царские земли
и уступленные земли
Все первые Птолемеи стремились развить оросительную сеть страны,
чтобы поднять доходность сельского хозяйства. Для этого в Фаюмском оази-
се были проведены новые каналы и высушены болота. Земли, принадлежав-
шие Египту, считались царскими, но в зависимости от характера использо-
вания делились на две категории: 1) царские земли в собственном смысле и
2) уступленные земли. Уступленные земли в свою очередь подразделялись
па 1) дарственные земли, уступленные царем своим фаворитам — придвор-
ным, полководцам, высшим чиновникам гражданского ведомства, 2) хра-
мовые земли и 3) земли клерухов, т. е. военных поселенцев.
Царская земля составляла большую часть обрабатываемой земли и на-
ходилась непосредственно в ведении администрации царя. Из 1230 гекта-
ров (4700 арур1) территории Керкеозириса 700 гектаров (2430 арур) при-
надлежало царю.
1 Арура равна 0,27 га.
494
Эллинизм
Подробными сведениями об этом мы обязаны «Тебтюнисским папиру-
сам», которые составляют часть архива канцелярии комограмматея одного
из номов, содержащей деловые бумаги, официальные и частные письма,
податные ведомости, сообщения о состоянии различных земель и т. д.
При Птолемеях, как и при фараонах, большая часть царских земель
сдавалась в аренду мелким арендаторам или царским земледельцам. Круп-
ные землевладельцы и храмы также сдавали землю мелкими участками в
аренду земледельцам, которые являлись непосредственными арендатора-,
ми. Царские земледельцы составляли основную массу египетского населе-
ния. Они жили небольшими поселками. Каждый поселок представлял со-
бой самостоятельную замкнутую общину. Члены этой общины были связа-
ны друг с другом производственным процессом, который осуществлялся
на определенной небольшой территории, орошаемой каналами.
Члены общины были прочно с ней связаны. Принадлежность к данной
общине влекла за собой утрату права выхода из нее. Чтобы предотвратить
перебои в обработке земли и обеспечить общины рабочей силой, государ-
ственная власть закрепила существующее положение законом. Община
отвечала за исправное несение государственных повинностей всеми ее чле-
нами. Общинники должны были бесплатно ремонтировать каналы, снаб-
жать царя и его многочисленную свиту всем необходимым во время поез-
док по стране. Земледельцы не имели права обращаться в гражданский суд.
Дела их разбирались в административном порядке.
Царские земледельцы не были собственниками обрабатываемых ими
участков. Верховное право на землю в Египте всегда оставалось за царем.
Царские земледельцы не только не могли продать арендованные участки,
но даже не имели права оставить их или использовать по собственному
желанию. Виды культур, время посева, сбора и доставки собранных про-
дуктов к месту назначения определялись по инструкциям и под контролем
чиновников и откупщиков. Семена, инвентарь и рабочий скот арендатору
выдавали местные власти. За право пользования землей земледельцы пла-
тили царю арендную плату зерном, фруктами, плодами, скотом и пр. Аренд-
ную плату необходимо было платить сразу после сбора урожая. Земле-
дельцы работали под бдительным контролем местной и центральной адми-
нистрации. Местные чиновники, грамматеи различных рангов получали
инструкции от высших чиновников царских канцелярий в Александрии.
По этим инструкциям они руководили производственным процессом, на-
блюдали за состоянием каналов, устанавливали количество орошенной и
неорошенной земли, определяли норму выработки для каждого округа и
работника, контролировали работу ремесленников, вели учет скота, со-
ставляли «посевные ведомости» и т. д.
Кроме царских земледельцев в Египте были люди, не имевшие земель-
ных участков и работавшие поденщиками.
При первых Птолемеях большая часть земель оставалась у царя и эксп-
луатировалась царской бюрократией. Права владельцев дарственных земель
были различны — иногда очень ограничены, а иногда, напротив, чрезвычай-
но широки. Юридически дарственные земли всегда рассматривались как по-
дарок царя и по закону не могли быть отчуждаемы. Даже в использовании их
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет 495
владельцы не были свободны. Они должны были неукоснительно следовать
установленным царем для всего государства хозяйственным нормам и разво-
дить лишь определенные культуры и в определенных размерах.
Богатейший конкретный материал для изучения аграрного строя птоле-
меевского Египта содержит серия папирусов Зенона, представляющая пе-
реписку египетского землевладельца Аполлония с управляющим его поме-
стья Зеноном. Переписка относится ко времени расцвета Египта при Пто-
лемее II Филадельфе (282—246 гг.).
Из переписки мы прежде всего узнаем, что грек Аполлоний, занимав-
ший видный пост в царской администрации, получил от царя в качестве
подарка за службу несколько поместий, общая площадь которых составля-
ла около 30 тысяч арур. Земли эти были расположены около Мемфиса, в
Палестине и других местах. Далее из переписки вытекает, что дарственные
земли эксплуатировались так же, как и царские. Часть этих земель Апол-
лоний от себя сдавал в аренду, а оставшуюся лучшую часть использовал с
помощью своих управляющих. В аренду обычно сдавали земли, отведен-
ные под зерновые культуры, а оставляли земли, предназначенные для садо-
во-огородных культур — винограда, маслин, фиников, тыквы, чечевицы,
миндаля и технических растений — льна, конопли, хлопковых пород. Апол-
лоний через своих агентов вел торговые операции, давал деньги под про-
центы. Он владел также ремесленными мастерскими.
Таким образом, существование частновладельческих поместий в элли-
нистическом Египте не подлежит сомнению, но эллинистический, как и
древневосточный, землевладелец всегда оставался зависимым от царя и его
милостей. Даже такая важная персона, как Аполлоний, не мог не считаться
с царскими директивами. «Царь приказал нам, — пишет Аполлоний свое-
му управляющему, — дважды засеять поля. Посему, как только будет со-
бран урожай, немедленно же орошай землю или ручным способом, или же
при помощи водоподъемной машины. Ни в коем случае не держи воду на
полях более шести дней. После орошения поле засевай трехмесячной пше-
ницей» и т. д.
Заключение договоров с отдельными арендаторами и разрешение воз-
никавших на этой почве конфликтов контролировались царской админист-
рацией.
Особую категорию уступленных земель составляли земли клерухов.
Рядовые воины получали во временное пользование от 5 до 100 арур зем-
пи. Военачальникам выделялись крупные земельные участки. Клерухам
обычно давали худшие — малоплодородные, запущенные земли, но на льгот-
ных условиях. Держатель земли на несколько лет освобождался от позе-
мельного налога при условии, если он приводил полученный им участок
(клер) в хорошее состояние. В этом случае клеры сохранялись за держате-
пем участка и его потомством в течение многих лет, и, таким образом,
клсрухи, подобно римским ветеранам, превращались в бессрочных арен-
даторов (эмфитевтов).
Воины в эллинистическом Египте в основном были греками и македоня-
нами. Но, кроме того, в армии служило много персов, фракийцев, галлов и
представителей других племен. Сплошь и рядом, если не было свободных
496
Эллинизм
земель, клерухи обеспечивались участками за счет местного населения, у
которого отбиралась часть земли. Система клерухий, с одной стороны,
восходит к классическому полису, а с другой — имеет много общего с
земельной практикой фараонов Нового царства. И тут и там войско служи-
ло главной опорой власти, что и заставляло ее представителей изыскивать
средства для удовлетворения в первую очередь материальных нужд служи-
лого сословия.
Обширный государственный (или царский) сектор в земледелии и в
экономике Египта в целом требовал детальной статистики, «и систе-
ма учета при Птолемеях была очень тщательной. Каждая деревня
имела свою земельную опись, сохранившуюся до конца правления
династии, где описывался каждый клочок земли на деревенской тер-
ритории; столица нома имела номовую опись, составленную на осно-
вании деревенских; а в Александрии должна была быть опись всей
страны, составленная по номовым описям. Должна была существо-
вать и опись домов; были переписаны все упряжные быки и весь рабо-
чий скот; если кто-либо покупал разрешение на рыбную ловлю, за ним
наблюдал агент, учитывающий его улов. Официальная земельная опись
использовалась для обложения земельной собственности; обложение
движимого имущества было основано на системе заявок собственни-
ков и сопоставления их с данными официальной инспекции. Вероят-
но, ежегодно в какой-либо форме производилась перепись населения.
Контроль был не менее детальным, чем учет. В стране буквально все
инспектировалось, и Птолемей всегда знал, как велико имущество
каждого из его подданных и чем большинство из них занимается.
Вероятно, за исключением, может быть, греческих полисов, в стране
не существовало независимой торговли на внутреннем рынке: мел-
кие торговцы были только государственными агентами по распреде-
лению, и их доходы фиксировались. Даже сдача на откуп сбора денеж-
ных налогов не давала свободы действий, за исключением зарубеж-
ных владений: сборщик налогов контролировался государством... и
был только винтиком в машине, собиравшей налоги» (Тарн В. Элли-
нистическая цивилизация. М., 1949. С. 181).
3.	Ремесла, налоги, финансы
Сырье перерабатывалось в предметы потребления в ремесленных мас-
терских, находившихся в поместьях или городах. Как показывают папиру-
сы, городская жизнь в эллинистическом Египте была довольно развита. В
Египте было два рода городов: греческие (т. е. полисы) и местные. Гречес-
кие города — Александрия, Навкратис и Птолемаида — находились на
особом, привилегированном, положении, сохраняя черты старых полисов.
Их жители, преимущественно греки, македоняне и евреи, обладали многи-
ми существенными привилегиями: правом приобретать частную собствен-
ность, иметь мастерские, лавки и меняльные конторы (трапедзы) и не пла-
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
497
тить многих налогов, взимавшихся с местного египетского населения.
Жители местных городов имели меньше прав и привилегий. Они также
занимались земледелием, торговлей и ремеслами.
В папирусах постоянно упоминаются различные лавки и ремесленные
мастерские. Они находились в особых ремесленных слободах, или рядах.
Чаще всего в документах говорится об изготовлении предметов роскоши,
льняных, шерстяных и шелковых тканей, ювелирных изделий, стекла, па-
пируса, изделий из дерева, бронзы, меди и железа. В городе Арсиное, на-
пример, имелись «ткацкая улица», «одежный рынок», «соляная площадь»,
«чечевичная», «стручковая», «гусиная» и прочие улицы. Из ремесленни-
ков упоминаются кожевники, красильщики, парфюмеры, золотых дел мас-
тера, живописцы. Особого совершенства в эллинистическом Египте дос-
тигло художественное ремесло. Об оживленном торговом обороте свиде-
тельствует обилие трапедз, в которых хранились деловые документы
местных ремесленников и торговцев. В Арсиное их было, например, со-
рок. Для Египта было характерно изготовление папирусов, керамических
изделий и ткачество. Ткацкое ремесло сосредоточивалось в Александрии,
Мемфисе и некоторых других городах.
В эргастериях работали рабы, вольноотпущенники и свободные. Соот-
ношение рабского и свободного труда в Египте при Птолемеях установить
трудно, но существование того и другого не подлежит сомнению. Рабский
труд применялся и в имениях крупных землевладельцев (например, у Апол-
лония). Большим числом рабов владели храмы. Наиболее состоятельные
военные колонисты также имели рабов. Наряду с античными формами раб-
ства в Египте сохранялось и долговое рабство. Вывоз рабов из Египта был
запрещен законом. В юридических документах рабы рассматривались как
вид имущества.
Ремесленник^ имели собственные мастерские и продавали свои изде-
лия на городском рынке или же изготовляли их на дому из материалов
заказчика. У ремесленников-мастеров были подмастерья и ученики. Ремес-
ленники царских мастерских не могли оставить работу. Средства произ-
водства в таких мастерских принадлежали царю.
Жители городов, ремесленники, купцы, военные и представители ин-
теллигентных профессий — учителя, врачи, музыканты, актеры — имели
особые объединения. У каждого объединения была касса, составлявшаяся
из взносов ее членов, определенное место и дни собраний. В случае необ-
ходимости члены таких союзов получали из общественной кассы субси-
дии. Во главе объединения стояли выборные лица. У каждого объединения
были свои культы, святилища и праздники. Посторонние лица на эти со-
брания и празднества не допускались. В общественной жизни Египта элли-
нистического времени эти объединения играли значительную роль.
В городах проживали также земледельцы и землевладельцы. Последние
и задавали тон городской жизни. Землевладельцами были военные и чинов-
ники, жившие в городах и имевшие поблизости от них земельные владения.
Зависимость городского торгового и ремесленного населения от царя
выражалась в уплате налогов на ремесла и торговлю, взимавшихся в денеж-
ной и натуральной форме. Фискальная система в эллинистическом Египте
498
Эллинизм
достигла такого развития, какого она не достигала ни в одном из государств
античного мира. Не было ни одной хозяйственной отрасли и профессии,
свободной от прямых или косвенных налогов. Ввоз и вывоз товаров, пере-
езд из одного нома в другой, продажа и покупка, аренды и договоры, кви-
танции и расписки, все виды коммерческих сделок облагались специальны-
ми налогами. Далее следовала серия прямых налогов: налог на землю, взи-
мавшийся натурой, на сады и виноградники, взимавшийся деньгами^налог
в пользу храмов, поголовный налог на мужчин и налоги на имущество. К
этому надо добавить еще массу государственных повинностей (литургий)
и монополий, налоги на скот, на постройку плотин, мостов, дорог и кана-
лов, содержание чиновников, почтовые расходы, военные постои и т. д.
При Птолемее II Филадельфе ежегодные натуральные поступления равня-
лись 600 тысячам гектолитров хлеба, а денежные достигали 15 тысяч се-
ребряных талантов наличными деньгами.
Денежная и натуральная система хозяйства в эллинистической экономи-
ке тесно переплетались. Как поступления в казну, так и выплата государ-
ственным служащим и наемникам определялись и в деньгах, и в натуре. Пред-
ставителям военной и служилой знати, помимо земель (дарственные помес-
тья), из царской казны выдавалось содержание натурой, а также деньгами.
«Со всей земли, занятой под хлеб, кому бы она ни принадлежала, плати-
ли налог зерном непосредственно царю; а на царской земле крестьянин
не мог распоряжаться хотя бы малейшей частью урожая, пока он не
сдавал царскую долю, которая была больше его собственной, и не пере-
возил ее в царскую житницу. Если в Азии Селевкиды делили урожай с
крестьянами, разделяя с ними и убытки, то в Египте с каждого клочка
земли в первую очередь передавали царю определенное количество
зерна, причем потери и убытки при неурожае падали только на земле-
дельца; это и было одним из источников колоссального богатства Пто-
лемеев. Царским крестьянам оставался лишь прожиточный минимум;
царь снабжал их зерном для посева следующего года. Из деревенских
житниц пшеница переправлялась в центральную житницу нома, а оттуда
увозилась по Нилу и хранилась в царской житнице в Александрии; пше-
ница была вторым Нилом, огромной рекой, питаемой тысячами ручей-
ков вплоть до столицы. Птолемеи были крупнейшими хлеботорговца-
ми, каких только видел мир» (Тарн В. Эллинистическая цивилизация.
М.,1949. С. 176).
Сбор налогов был очень сложным и трудоемким делом, с которым пто-
лемеевская бюрократия не могла справиться. Поэтому государство сдава-
ло сбор налогов в сельском хозяйстве и ремесле в аренду частным лицам.
Большая часть налогов сдавалась на откуп на аукционах отдельным лицам
или целым товариществам, как это потом было в Риме. Откупщиками мог-
ли быть не только члены привилегированного сословия греков и македо-
нян, но также и местные жители.
Откупщики вносили в казну определенную сумму, получали списки
плательщиков и приступали к сбору. В их распоряжение государство
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
499
предоставляло штат чиновников. Последние в то же время выполняли роль
государственных контролеров, следивших за действиями откупщиков и
охранявших государственные интересы. Царские указы предписывали от-
купщикам строго держаться буквы закона.
При первых Птолемеях откупные операции были весьма выгодным де-
лом и привлекали богатых людей, наживавших на них огромное состояние.
С течением времени, когда Египет стал беднеть и платежные возможности
населения были исчерпаны до последней степени, откупа утратили свою
былую привлекательность и превратились в тяжелую государственную
повинность — литургию, разорительную для богатых людей, поскольку
они должны были покрывать недоимки за свой счет. В конце концов откуп-
щики превратились в царских чиновников.
Права и обязанности откупщиков были очень широки и не ограничива-
лись одним только сбором арендной платы и налогов. В круг обязанностей
откупщиков входили также организация производства и продажа произво-
димых продуктов.
С практикой откупного дела во всех деталях знакомят нас Податный
устав Птолемея II Филадельфа (257 г. до н. э.). Устав касается главным
образом организации откупного дела в одной из важнейших отраслей еги-
петской экономики — производстве растительного масла. Откупщики на-
ходились под контролем государственных чиновников — экономов, замес-
тителей экономов, нескольких контролеров, секретарей, счетчиков и др.
Все эти лица несли ответственность за царские маслобойни, за откупщи-
ков и весь находившийся в их распоряжении персонал.
«Откупщик и контролер откупщика, — гласит одна из статей Подат-
ного устава, — должны распоряжаться всеми рабочими данного района
(нома), всеми мастерскими и оборудованием и должны запечатывать ору-
дия производства в периоды, когда нет работы. Они должны принуждать
рабочих работать ежедневно и при работе должны присутствовать
лично».
Откупщик отвечал за сохранность орудий производства и за надлежа-
щее их использование.
Царем были монополизированы целые отрасли производства, напри-
мер изготовление папирусов, добыча полезных ископаемых и другие от-
расли. Птолемеи, введя монополию на производство растительного масла,
отобрали необходимое для его производства оборудование у всех масло-
делов. Продажа масла также считалась царской монополией.
Работавшие в царских маслобойнях не могли самовольно оставить ма-
стерскую, к которой они были приписаны. За укрывательство беглого мас-
тера взимался штраф. Мастерам, закрепленным за определенным номом,
не разрешалось переходить в другой ном.
«Если же кто из рабочих перейдет, он может быть принудительно воз-
вращен откупщиком, экономом и контролером».
«11икто не должен укрывать рабочих (из другого нома. — Ред.). Если же
кто укроет рабочего или, получив приказ, не выдаст его, тот должен запла-
тить за каждого рабочего три тысячи драхм, и рабочий должен быть выдво-
рен обратно».
500
Эллинизм
Продолжительность работ, количество работы и оплата труда в цар-
ских мастерских нормировались законом.
Полученное из маслобойни масло откупщики передавали на торгах круп-
ным и мелким торговцам, предписывая продавать его по установленной
законом цене.
«Торговцы, получая масло, должны продавать его по цене, обозначен-
ной в тарифе, и не дороже».
Часть продуктов, поступавших в царские амбары и кладовые, расходо-
валась на войско, бюрократию и двор, остальное шло на продажу. Главной
статьей египетской внешней торговли являлись продукты сельского хозяй-
ства, в особенности пшеница.
Из предметов обрабатывающей промышленности Египет экспортиро-
вал много дорогих, вызывавших восхищение цветных стекол, папирусы,
строительные материалы, добывавшиеся в египетских каменоломнях: гра-
нит, базальт, алебастр и др. Кроме того, большой известностью пользова-
лись узорчатые и с позолотой шерстяные и льняные ткани.
Очень важное место в экономике птолемеевского Египта занимала
транзитная торговля. Через египетские гавани, расположенные на Крас-
ном море, проходило много кораблей, везущих товары из Китая, Индии
и аравийских стран. К предметам восточной торговли относились раз-
личные ароматические вещества и пряности, строительные материалы,
металлы, драгоценные камни, слоновая кость, страусовые перья, ин-
дийская сталь, шелк и многое другое. Сырье поступало в египетские
мастерские из Малой Азии, Палестины, Сирии и других районов, а го-
товые изделия и предметы роскоши перепродавались в другие страны.
Сфера распространения египетских товаров была значительна. Египет-
ское торговое влияние достигало северного берега Африки, Эгейского
бассейна, Азиатского побережья и Черноморья. Значительная часть про-
дукции ремесленных мастерских царя и частных лиц была рассчитана на
рынок. Центральная власть регламентировала экспорт и определяла
ценность товара.
Главная торговая артерия Египта — Нил связывал при посредстве кана-
лов и караванных дорог Эгейское море с Нубией, Ливией и египетской
Александрией. Средиземное море соединялось с Красным каналом Нехо,
восстановленным при Птолемеях.
Товары перевозились на царском транспорте. К несению транспортных
повинностей привлекалось все податное население, в особенности вла-
дельцы судов и верблюдов.
При расчетах по торговым операциям использовалась золотая и сереб-
ряная монета египетской чеканки с изображением царя. Доставляемые по
Нилу к Красному морю товары концентрировались в Александрии — глав-
ном складочном пункте Египта. В Александрию съезжались купцы со всего
мира, здесь совершались торговые сделки и производились крупные денеж-
ные расчеты, слышался говор на разных языках.
«Все это, — говорит географ Страбон, — знает всякий, кто хотя бы
один раз побывал в Александрии и наблюдал торговые суда при входе и
выходе из гавани. Наблюдая входящие и выходящие суда, нетрудно опреде-
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
501
лить, насколько выходящие из гавани суда полнее и тяжелее входящих»
(XVII, 1,7).
При входе в гавань на острове Фарос, соединенном с Александрией
искусственной насыпью, был построен маяк высотой более 100 метров,
который считался одним из чудес света. Этот маяк освещал путь судам,
входившим в гавань. Египетская Александрия славилась удобством своего
местоположения, считалась образцовым городом, привлекавшим массу
иностранцев — купцов, ремесленников и путешественников.
«Вся Александрия, — пишет Страбон, —. представляет собой систе-
му улиц, удобных для верховых лошадей и экипажей. Две самые широ-
кие улицы, в 100 футов каждая, пересекают одна другую под прямым
углом. В городе есть прекраснейшие общественные святилища и цар-
ские дворцы, покрывающие четвертую или даже третью часть всего за-
нимаемого городом пространства. Все дворцы соединены между собой,
с гаванью и со всем, что имеется замечательного за пределами послед-
ней. Часть царских зданий представляет знаменитый Александрийский
мусейон, заключающий в себе место для гулянья, зал для заседаний и
большое помещение, где находится столовая для ученых, состоящих
при мусейоне» (XVII, 1,8).
По мнению английского историка В. Тарна, столицу Египта нельзя
считать «полисом в подлинном греческом смысле этого слова. Алек-
сандрия была собранием “политевм”, основанных на национальном
принципе, причем греческая политевма была наиболее важной; вне
политевм были несколько привилегированных македонян и масса
египтян. Не было даже городского совета... Тем не менее греческая
политевма Александрии более приближалась к типу полиса, чем ка-
кая-л1|бо другая, нам неизвестная; греки здесь назывались “граждана-
ми”, “александрийцами” и делились на филы; они выбирали магистра-
тов греческого типа, которые ведали строительством, здравоохране-
нием и т. д. Избирались также греческие судебные курии, ведавшие
судопроизводством, основанным на “праве полиса”, т. е. на праве
греческих граждан и на царских указах; они, по-видимому, имели пра-
во суда над всеми жителями, кроме граждан еврейской политевмы,
позднее III в. до н. э. земля, приписанная к Александрии, была землей
“александрийцев”, т. е. греческой политевмы; и если бы когда-нибудь
стало известно о ее совете, — вероятно, он оказался бы правящим
советом этой политевмы, который, должно быть, существовал. Одна-
ко в Александрии было много греческих жителей, не бывших члена-
ми греческой политевмы, и все население было подвластно намест-
нику Птолемея, позднее обладавшему военной властью; были и дру-
гие царские должностные лица» (Тарн В. Эллинистическая цивилиза-
ция. М., 1949. С. 172).
О необычном статусе Александрии пишет и А. Б. Ранович: «Эллины
Александрии, хотя, по-видимому, не имели совета по образцу гре-
ческих полисов, были все же организованы по греческому типу.
Виднейшим магистратом александрийских граждан был гимнасиарх,
502
Эллинизм
выступавший от имени всех граждан, разделенных на филы и демы;
другие магистратуры, называемые Страбоном (XVII, 1,12): архиди-
каст (верховный судья), гипомнематограф и начальник ночной стра-
жи, были, очевидно, правительственными чиновниками. Из Поли-
бия (V, 39, 3) видно, что административная власть в городе принад-
лежала правительственному чиновнику “управляющему полисом”.
Наконец, еще одним ограничением самоуправления александрийс-
ких граждан было то, что другие категории населения, называвшие-
ся просто “александейс”, не входили в сферу компетенции алексан-
дрийской организации граждан. Евреи имели в Александрии свою
политевму во главе с этнархом, при котором состоял синедрион,
или герусия. Но совместная деловая жизнь в городе все же приво-
дила к сближению и смешению этих разнородных групп. Таким обра-
зом, в Александрии устанавливалась практически конституция, от-
личавшаяся как от конституции греческих полисов, так и от старых
египетских порядков» (Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая
роль. М.;Л., 1950. С. 188).
Одной из характерных «особенностей общественного строя Египта на
протяжении всей его истории являлась большая роль жречества и храмов.
Эта черта сохранялась и в эллинистическом Египте, хотя права жрецов, в
особенности при первых Птолемеях, были значительно сужены. Считая
себя наместниками богов, цари сами заботились об упрочении веры, уча-
ствовали в религиозных процессиях, строили новые и реставрировали ста-
рые храмы. При Птолемеях появились новые храмы в Фивах и других горо-
дах Египта. Однако египетское жречество, богатое и хорошо организован-
ное, продолжало сохранять огромное влияние, с которым не могли не
считаться цари. Отношения между царями и жрецами определялись реаль-
ным соотношением сил. При первых Птолемеях перевес был на стороне
царя, а при последних верх взяли жрецы.
Храмовая организация действительно могла внушать серьезные опа-
сения царской власти. Египетские храмы владели большими земельными
территориями, садами, ремесленными мастерскими, рабами, различны-
ми ценностями и перевозочными средствами. Каждый храм представлял
собой автономную единицу, имел свой собственный устав, свои законы и
обычаи. В целом египетские служители культа составляли влиятельную
жреческую касту.
У каждого храма имелся свой клир, делившийся на разряды и группы в
зависимости от занимаемой должности. Во главе клира стояли верхов-
ные жрецы (архиереи), пророки, гиерограмматси (священные писцы) и
другие храмовые чины. Время от времени верховные жрецы важнейших
храмов собирались на особые съезды (синоды). При первых Птолемеях
место и программа конференций определялись царем, а сами заседания
контролировались светской администрацией. Обычно заседания синодов
происходили в городах Канобе и Мемфисе — старинных религиозных
центрах.
Сущность эллинизма. Эллинистический Египет
503
4.	Упадок Египта
и завоевание его Римом
До конца III в. до н. э. Египет был крупнейшей средиземноморской дер-
жавой. Ближайшие преемники Птолемея Сотера — Птолемей Филадельф
и Птолемей Эвергет — вели широкую внешнюю политику, стремясь подчи-
нить влиянию Египта весь бассейн Эгейского моря и его северо-восточное
побережье — Фракию и Троаду, с одной стороны, и малоазийско-финикий-
ский берег — с другой.
До конца III в. до н. э. внешняя политика Египта в общем была успешной.
Своими победами особенно прославился Птолемей Эвергет, доходивший
до Месопотамии и даже мечтавший о завоевании Индии. С конца III в. до н. э.
наступает перелом в худшую для Египта сторону. Последнюю крупную по-
беду Египту принесла битва при городе Рафии в Келесирии (217 г. до н. э.),
в которой Птолемей IV разбил сирийского царя Антиоха III Великого. Од-
нако победа досталась дорогой ценой. Силы государства были напряжены
до предела, а ресурсы истощены. Поэтому Птолемеи вынуждены были от-
казаться от дальнейшего осуществления широких внешнеполитических пла-
нов. Если в первые века своего правления они стремились удержать и рас-
ширить внеегипетские владения, то с конца III в. главное внимание их на-
правлено на то, чтобы укрепить власть внутри Египта. Дело в том, что под
гнетом дополнительных налогов и повинностей, вызванных войнами, в Егип-
те все чаще вспыхивали восстания против центральной власти. Особенно
опасными они были в тех случаях, когда к восставшим примыкали и воины.
Так, например, было в годы правления Птолемея IV Филопатора (после
битвы при Рафии). В этот период восстания, в которых принимали участие
и воины, продолжались непрерывно в течение 20 лет, потом на некоторое
время ослабели, чтобы вспыхнуть с новой силой в I в. до н. э. Центром
восстания во II в. до н. э. были Средний Египет и дельта Нила.
«Подробности восстания неизвестны; оно, по-видимому, носило ха-
рактер нерегулярных военных действий, вспыхивавших то тут, то там.
Полибий отмечает, что внутренняя война велась с чрезвычайной жесто-
костью с обеих сторон, но не было регулярного сражения или осады
(XIV, 12). Судя по имеющимся недостаточным данным, стихийное
движение направлялось не только против птолемеевской власти, но и
против храмов, о чем имеется папирусное свидетельство...
Надпись на храме в Эдеру... сообщает, что в 16 году Птолемея Филопа-
тора разразилось восстание и отряды повстанцев проникли даже в храм...
Из этой же надписи мы узнаем, что на юге восстание началось только в
206 г. до н. э., но на севере оно, по словам Полибия (V, 107), началось
вскоре после окончания сирийской войны. На юге оно приняло харак-
тер более серьезный; по-видимому, Фиваида отпала от царства Птоле-
меев. Из документов мы узнаем, что в Фивах на рубеже III и II столе-
тий появляется туземная династия, по годам царей которой Гармахиса
и Анмахиса, современников Птолемея Эпифана, датировано значитель-
ное количество демотических контрактов, происходящих из Фив...
504
Эллинизм
В 200 г. до н. э., после битвы при Панионе, Антиох III завладел Келеси-
рией, за которую велась борьба в течение ста лет. Египет перестал быть
великой державой... Египет вошел в свои территориальные границы.
Но и в этих границах продолжалась гражданская война, начавшаяся при
Птолемее Филопаторе... Повстанческое движение не ограничилось
Фиваидой и Никополем и не было ликвидировано к моменту издания
мемфисского декрета 196 г. до н. э. Фиваида была усмирена тблько в
186 г. до н. э. Но папирус начала II в. до н. э. говорит о каком-то заговоре
и вожде его. Другой, тоже фрагментированный папирус сообщает о
каком-то вооруженном нападении» (Ранович А. В. Эллинизм и его ис-
торическая роль. М.; Л., 1950. С. 214).
При преемнике Птолемея V Эпифана (204—180 гг.) — Птолемее VI Фи-
лометоре (180—145 гг.) в 165—164 гг. произошло серьезное восстание в
Александрии, возглавленное Дионисием Петосараписом, влиятельным чи-
новником при царском дворе, египтянином по происхождению. Потерпев
неудачу в самом городе, Петосарапис пытался опереться на наемные войска,
состоявшие из египтян, и укрепился в одном из предместий Александрии;
здесь он был разбит. Тогда Петосарапис поднял восстание в Верхнем Египте,
где создалось особенно опасное для правительства положение.
Восстание было жестоко подавлено Птолемеем Филометором. После
репрессий и массового истребления местного населения правительству
пришлось впоследствии ввести принудительную обработку пустующей
земли.
Кроме открытых восстаний, характерной формой борьбы в птолемеев-
ском Египте является так называемый анахоресис. Обремененные налога-
ми и повинностями жители деревень снимались с места и убегали в пусты-
ню, оставляя невозделанными поля и нанося тем самым огромный ущерб
государству.
Восстания, происходившие в последние столетия существования пто-
лемеевского Египта, были народными восстаниями, направленными про-
тив иноземных угнетателей. Для местного населения македонская геге-
мония была тяжелее всех прежних — эфиопской, ассирийской и персид-
ской. Борьба против греко-македонской династии была по существу
классовой борьбой. Многочисленные налоги тяжелым бременем ложи-
лись на плечи трудового населения. Кроме прямых существовали разно-
образные косвенные налоги, сборы на ремонт оросительных сооруже-
ний, за измерение земли и т. д. Фискальная политика Птолемеев разорила
и озлобила население.
Фискальный гнет возрастал по мере расширения торгового и ростовщи-
ческого капитала. Ростовщичество в последние века македонской династии
приобрело огромный размах. Ростовщичеством занимались все — греки,
македоняне, евреи, сами египтяне и римляне. Ростовщический капитал в зна-
чительной мере проложил путь римской дипломатии и римскому оружию.
Неустойчивость внутри государства, неудачи внешней политики и сокра-
щение внешней торговли при последних Птолемеях обострили династичес-
кую борьбу, что еще более ухудшило общее положение в стране и подорвало
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства	505
авторитет царской власти. Потерявшие почву под ногами цари пошли на ус-
тупки аристократии, жречеству и войску. Наделы клерухов превратились в
частновладельческие земли, а храмы восстанавливали свои привилегии и рас-
ширяли домены.
Союз царей со жречеством продлил жизнь македонской династии, но не
спас ее от кризиса. Царская власть слабела с каждым столетием и оконча-
тельно разложилась во второй половине I в. до н. э. при знаменитой Клео-
патре VII (51—30 гг.) перед римским вторжением. Кровавая борьба Клео-
патры со своим братом за престол подорвала силы Египта и облегчила его
захват римлянами. После поражения при Акции Клеопатра лишилась тро-
на и покончила с собой (30 г. до н. э.), а Египет перестал существовать как
самостоятельное государство и вошел в состав Римской империи.
ГЛАВА XIX
МОНАРХИЯ СЕЛЕВКИДОВ.
ПОЗДНЕЭЛЛИНСКИЕ ГОСУДАРСТВА
История Селевкидской державы, объединившей в своих границах большую
часть завоеваний Александра Македонского, представляет в значительной мере
историю ее распада. Экономическая разнородность, этническая и политическая
пестрота областей, входящих в монархию Селевкидов, привела к быстрому выде-
лению из нее независимых государств, важнейшими из которых были Пергамское
и Греко-Бактрийское царства. Краткий период подъема и расцвета эллинистичес-
ких государств в lit в. до н. э. сменился к концу столетия их неуклонным упадком,
завершившимся поглощением западной части эллинского мира Римом, а его вос-
точных областей — Парфией.
312 г. до н. э. — утверждение Селевка в Месопотамии; начало формирования
Селевкидской державы.
241 г. до н. э. — образование независимого Пергамского царства.
212—206 гг. до н. э. — походы Антиоха III Великого на Восток.
190 г. до н. э. — битва при Магнесин, поражение Селевкидов в войне с Римом.
133 г. до н. э. — утверждение римской власти в Пергаме.
64 г. до н. э. — завоевание римлянами Селевкидского (Сирийского) царства.
1. Монархия Селевкидов
Наряду с Египтом существовали и другие государства, вышедшие из
монархии Александра, — царство Селевкидов в Азии, Македония в Европе
и т. д.
Самым большим по территории и самым сложным по внутренней струк-
туре было царство Селевкидов, основанное Селевком I Победителем (308—
280). Селевк — один из энергичных и прославленных сподвижников Алек-
сандра, человек широких планов, отличившийся в сражении при Гидаспе.
506
Эллинизм
После смерти Александра Селевк предпринял новый поход в Индию. В
Индии в то время правил Чандрагупта (по-гречески Сандракотта), объеди-
нивший под своей властью владения раджей и создавший огромное Индий-
ское царство. Селевк воспользовался недовольством раджей против Чанд-
рагупты, двинулся в Индию и одержал несколько побед над индийским ца-
рем, за что получил почетный эпитет Победителя (Никатора). Однако
обстановка, сложившаяся на Западе, заставила его заключить мир с индий-
ским царем на выгодных для последнего условиях. Чандрагупта сохранял
свои владения в Пенджабе и сверх того получал восточные области Гедро-
зии, Арахозии и Парапамисады. В благодарность за это Чандрагупта пода-
рил Селевку 500 слонов, обещал ему дружбу и сделал его своим зятем.
Мир с Чандрагуптой (305 г. до н. э.) развязывал Селевку руки на Западе,
где он уже в 312 г. до н. э. закрепился в Вавилонской сатрапии, а после битвы
при Ипсе (301 г. до н. э.), в которой он сыграл решающую роль, к нему
отошли Сирия, Месопотамия, Армения и южная часть Малой Азии. Таким
образом, в состав царства Селевка была включена большая часть земель,
входивших в державу Ахеменидов. Столицей своего царства Селевк сделал
город Антиохию на реке Оронте в Сирии, конечный пункт караванных пу-
тей, связывавших восточные страны — Индию и Китай — со средиземномор-
ским западным миром. Портом Антиохии была Селевкия Приморская.
«Антиохия расположена на левом берегу Оронта, в 22 километрах от
устья, в благодатной долине, ширина которой в этом месте достигает
примерно 40 километрах. Плодородие почв и обилие осадков поз-
волили превратить долину в цветущий сад. Оронт судоходен до само-
го моря, по его берегу прошла караванная дорога, ведущая во внут-
ренние области.
Этот полис, основанный Селевком I в 300 г. до н. э. для 10 тысяч
колонистов, все расширялся. К концу эллинистического периода в
нем проживало (без окраин, населенных коренными жителями) от
300 до 400 тысяч человек, которые были сосредоточены в четырех
кварталах. Два из них, расположенные около реки, были заложены
при основании города, третий — Неаполис, построенный Антиохом III
Великим, находится на острове Оронта, четвертый, спускавшийся по
склону горы Силпиос, является творением Антиоха IV Эпифана, ко-
торый к тому же окружил город укреплениями. План города соответ-
ствует обычным нормам эллинистического градостроительства: вдоль
реки пролегает широкая дорога, на которую под прямым углом ори-
ентированы улицы. Институты Антиохии — это институты полиса с
буле и архонтами.
К македонским колонистам Селевка I присоединилось множество гре-
ков, значительным в Антиохии было по числу и местное население —
быстро эллинизировавшиеся сирийцы и проживавшие в гетто евреи.
Антиохия, столица царства Селевкидов, представлявшая собой кос-
мополитическую метрополию, была одним из наиболее процветаю-
щих и населенных городов эллинистического Востока — с оживлен-
ными улицами и высокоразвитой текстильной промышленностью.
Монархия Селевкндов. Позднеэллинские государства
507
Однако, несмотря на усилия некоторых Селевкидов, Антиохия как
центр литературы, искусства и ремесла не могла соперничать ни с
Александрией, ни с Пергамом. Судьбой ей было уготовано стать ле-
вантийским городом, за которым в римскую эпоху утвердилась слава
города неслыханного богатства и роскоши» (Левек П. Эллинистиче-
ский мир. М., 1989. С. 57).
Владения Селевка раскинулись на обширной территории. Поэтому
Сслсвк с большим основанием, чем какой-либо другой диадох, мог считать
себя преемником Александра. Чтобы завершить объединение империи в
границах, существовавших при Александре, не хватало только европей-
ской части — Фракии и Македонии, — родины Селевка. В связи с этим
Селевк в 281 г. до н. э. предпринял поход в Европу, передав азиатские
владения своему сыну Антиоху I (280—262/61 гг.). Однако давняя мечта
Селевка Никатора завладеть Македонией не осуществилась. Во время по-
хода он был предательски убит на европейском берегу Птолемеем Керав-
ном, братом египетского царя.
Со смертью Селевка вражда между эллинистическими царями обостри-
лась. Этим воспользовались варварские народы, окружавшие эллинистиче-
ский мир. С севера в это время усиливается напор галльских (галатских), или
кельтских, племен, которые прорвались на Апеннинский и Балканский полу-
острова, опустошили Македонию, Грецию и Фракию и проникли в Малую
Азию. Опасность быть уничтоженными галльскими ордами заставила мало-
азийские города объединиться с Антиохом I, сыном Селевка Никатора. В кро-
вопролитном сражении в Каппадокии Антиоху удалось разгромить галатов и
оттеснить их во внутренние части малоазийского материка, в Галатию — об-
ласть, названную так по их имени. Эпизоды войны с галлами послужили сюже-
том для скульптурных произведений пергамской школы художников.
С историей вторжения галатов в Малую Азию можно ознакомиться в
работе английского историка В. Тарна. «В 278 г. до н. э. три племени
галлов — толистоаги, трокмы и тектосаги — силами в 20 тыс. человек
достигли Дарданелл и были наняты Никомедом Вифинским и Митри-
датом Понтийским, чтобы атаковать Антиоха. Галлы в течение двух
лет опустошали Малую Азию, сея панику среди населения, но в 275 г.
до н. э. Антиох, уладив дела в Сирии, дал стране некоторую передышку,
разбив галлов с помощью 16 слонов, присланных ему полководцем из
Бактрии. Тогда Никомед и Митридат поселили галлов в Северной Фри-
гии (Галатии) в качестве заслона против Антиоха... Помимо Галатии
галлам удалось основать еще два государства, имеющих отношение к
греческой истории: государство скордисков в Сербии и Тилис во Фра-
кии» (Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 30).
Несмотря на поражение галатов, обстановка в Малой Азии продолжала
оставаться тревожной, что заставило Антиоха I отказаться от некоторых
областей и городов своего царства, предоставив им самим защищать свои
iрапиды от варваров. При Антиохе II (261—246 гг.) отпали Бактрия и
508
Эллинизм
Парфия и велась неудачная война с Египтом. Антиох III (223—187), пытав-
шийся отвоевать у Птолемеев Финикию и Келесирию, потерпел поражение
в битве при Рафии (217 г.). Удачнее были его восточные походы, за которые
он получил титул Великого. Царство Селевкидов при нем на некоторое
время возродилось, и часть земель, потерянных в предшествующие цар-
ствования, была возвращена. После Индийского похода, принесшего ему
огромные богатства, Антиох III в союзе с македонским царем Филиппом V
пытался вытеснить египтян из бассейна Эгейского моря, захватил Фини-
кию и Палестину. Но на этом успехи Антиоха и кончились. В дело вмеша-
лись римляне, напуганные успехами Антиоха и его союзом с царем Филип-
пом, другом карфагенян и врагом римлян. В сражении при Магнесин (190 г.
до н. э.) римляне разбили Антиоха и положили предел росту его владений.
После Антиоха Великого территория царства Селевкидов сокращает-
ся. Государство слабеет, истощаемое постоянным войнами и восстаниями,
и полностью утрачивает свою ведущую роль.
О распаде державы Селевкидов достаточно подробно рассказывает фран-
цузский исследователь П. Левек:
«Центробежные силы в империи Селевкидов были настолько силь-
ны, что ее история, по существу, является историей распада. Настоя-
щим центром державы была Сирия, где Селевк I около 300 г. до н. э.
основал свою столицу Антиохию-на-Оронте. Поэтому прежде всего
империя потеряла наиболее удаленные от Сирии области — Север-
ную Анатолию и восточные сатрапии. Селевкиды, очевидно, оказа-
лись жертвами решения основателя династии. Великие цари, его пред-
шественники, были более предусмотрительны, управляя империей
из столицы, расположенной в ее геометрическом центре — в Иране.
Но, будучи греком, Селевк пожелал сделать из своих владений Гре-
ческое, т. е. Средиземноморское государство.
Начиная с Антиоха I отделились северная и центральная части Малой
Азии. Там образовались независимые царства под властью местных
династий: Вифиния (которую не смог покорить даже Александр), Паф-
лагония, Каппадокия Понтийская (называемая также Понтийским цар-
ством) и Каппадокия Средиземноморская (или Каппадокия Великая).
Галаты, терроризировавшие своими вторжениями Анатолию, образо-
вали государство на высоком плато Фригии — с тех пор эта область
называется Галатией. В то же время возникло царство Пергам. Весь-
ма скромное вначале, впоследствии оно отвоевало у Селевкидов по-
чти всю Южную Анатолию.
Расположенная далее на восток, между Черным и Каспийским мо-
рями, Армения, которую Александр также не смог покорить и на
которую Селевк I наложил дань, осталась под властью местных вла-
дык. В северной части Мидии сатрап Атропат объявил себя независи-
мым от Селевка I и основал княжество, имевшее с Селевкидами
весьма слабые связи, — Мидию Атропатену.
Сразу после смерти Александра Пенджаб вновь обрел независимость.
Около 250 г. до н. э. сатрап Бактрии вышел из-под сюзеренитета Се-
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства	509
левкидов, и на восточной окраине империи образовалось Греко-Бакт-
рийское царство. Крепко ли удерживал там свои позиции эллинизм
при греческих царях — это уже другой вопрос. Область между Оксом
и Каспийским морем была завоевана в 249 г. до н. э. варварами, при-
шедшими из туранских степей. Парфяне образовали новое неза-
висимое государство — Парфию. Их предводителями стали Аршак и
его брат Тиридат, основатели династии Аршакидов, которая будет
претендовать на связь с Ахеменидами и просуществует до 227 г. н. э.
Их притязания росли по мере ослабления государства Селевкидов.
Митридат I (171—138 гг.) подчинил Мидию, Перейду, Вавилон, отобрав
у антиохийских владык очень богатые области, и окончательно отрезал
сирийских греков от бактрийских. Своим наследникам он оставил цар-
ство, простиравшееся от Евфрата до Герата, от Каспия до Персидского
залива. Парфянская угроза по наследству перейдет от Селевкидов рим-
лянам. Отныне от огромной, почти столь же протяженной, как ахеменид-
ская, империи Селевкидов осталась территория немногим больше одной
Сирии» (Левек П. Эллинистический мир. М., 1989. С. 36).
Неудачи последних Селевкидов в значительной мере были вызваны по-
литикой Рима, стремившегося к расчленению царства Селевкидов и под-
держивавшего все враждебные Селевкидам коалиции. Внешнеполитическая
слабость и внутренняя коррупция в государстве Селевкидов достигли та-
кой степени, что в 64 г. до н. э. оставшаяся часть этого царства теряет
всякую способность к самостоятельному существованию и превращается в
подвластную римлянам территорию.
Нежизнеспособность царства Селевкидов объясняется чрезмерной об-
ширностью территории, что затрудняло управление ею из одного центра,
пестротой этнического состава населения, говорившего на разных языках
и находившегося на различных ступенях исторического развития, наконец,
растянутостью границ, что осложняло защиту их от постоянных вторже-
ний воинственных соседей.
Центральной частью царства Селевкидов в пору его расцвета являлись
старые культурные страны — Вавилония и Ассирия. С северо-запада к ним
примыкали Малая Азия, Сирия и Финикия. Малоазийское побережье было
усеяно массой греческих городов, возродившихся в эпоху эллинизма. Да-
пес на восток, по горам, речкам и долинам, жили племена, сохранявшие
элементы фригийской культуры. Сирия представляла собой страну ара-
мейских городов, зависевших от караванной торговли. Она граничила с
Финикией — страной крупных торговых и ремесленных центров Среди-
земноморского побережья. К Сирии примыкала Палестина, морской запад-
ный берег который являлся продолжением финикийского. Восточная, соб-
ственно еврейская, часть ее была населена пастухами, земледельцами и
садоводами, подчиненными иерусалимскому храму Яхве.
В восточной части обитали многочисленные кочевые, полукочевые и
оседлые племена. Объединить эти разнородные племена было очень труд-
но. Единственной опорой власти Селевкидов, кроме военной силы, могли
быть греческие города — острова эллинизма в покоренных македонянами
510
Эллинизм
странах. Политика основания городов в завоеванных странах начинается,
как мы видели, с Александра Великого, основывавшего по пути своего сле-
дования Александрии. Селевк Никатор и его преемники также продолжают
градостроительство и привлекают колонистов в новые города.
Города создавались главным образом в западной части царства Селевки-
дов. Обычно городские поселения располагались вдоль торговых путей.
Для укрепления границ по ним селили военных колонистов. Общее число
греков и македонян, живших на территории Селевкидовского царства, было
довольно значительно, например, в битве при Рафии греческая фаланга со-
стояла из 20—25 тысяч человек. При первых Селевкидах прилив населения
из Греции и Македонии, страдавших от внутренних неурядиц, был очень
велик. В дальнейшем же в связи с сокращением населения в самой Греции
поток колонистов почти иссякает, что не замедлило отразиться на эллини-
стических государствах.
Селевкиды основали на территории своей державы более 150 новых
городов. «Только Селевк I построил около 60 городов, из которых 16
названы Антиохиями по имени его отца и 9 — Селевкиями. Города
множились при Антиохе I, затем, до начала царствования Антиоха IV
Эпифана, их строительство значительно сократилось, с началом же
его правления наступил новый скачок в градостроительстве...
Эти города были настоящими полисами в греческом понимании — со
своей территорией, с городской автономией, которая, в частности,
распространялась на финансовые и судебные вопросы, с магистрата-
ми. Конечно, они уже не являлись независимыми государствами, как
это было в классическую эпоху, а чаще всего находились под непос-
редственным надзором губернатора (эпистата), иногда они обязаны
были содержать гарнизон...
Цели урбанизации были самыми разнообразными. Города способст-
вовали экономическому подъему, что, в свою очередь, увеличивало
царские доходы; они позволяли содержать войска, охранявшие торго-
вые пути и стратегические позиции. Особенно ярко это видно на при-
мере Малой Азии, которая была предметом ожесточенной борьбы
между Атталидами и Селевкидами...
И наконец, Селевкиды окончательно не отказались от намерений Алек-
сандра. Хотя речь уже и не шла о смешении народов, они все же
мечтали эллинизировать Восток, преследуя двойную цель: ассимилиро-
вать, вернее, подчинить местное население и распространить грече-
скую цивилизацию, которую они рассматривали как высшую и
единственно достойную человека...
Города Селевкидов построены по единому образцу в соответствии со
строгими правилами Гипподамовой системы градостроительства, сло-
жившейся около 480 г. до н. э. Система основывалась на двух новых
принципах: а) улицы пересекались под прямым углом, что давало шашеч-
ное расположение; выделение двух главных улиц, как это будет в рим-
ских городах, не обязательно; б) городской план предусматривал различ-
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства 511
ные типы деятельности людей, оставляя кварталы, специально предназ-
наченные д ля порта, общественных зданий, жилых районов и т. п.
Первой зоной урбанизации была Месопотамия с Антиохией-Эдес-
сой, Антиохией-Ниеибином, Дура-Европос, Селевкией-на-Тигре, Ва-
вилоном... Тем не менее самые красивые города Селевкидов нахо-
дились в Сирии, которая после многократного уменьшения террито-
рии стала ядром царства. Наиболее значительными являлись два
порта — Селевкия в Пиерии и Лаодикея — и два полиса на реке
Оронт — Антиохия и Апамея» (Левек П. Эллинистический мир. М.,
1989. С. 55).
Кроме основания новых городов, Селевкиды предоставляли самоуправ-
ление и некоторым старым местным городам. Устройство этих городов было
таким же, как и греческих полисов; в них имелись органы самоуправления
которые находились под контролем центрального правительства и состоя-
ли из представителей имущих слоев населения.
Политическим центром царства Селевкидов, как уже отмечалось, была
Антиохия-на-Оронте, торговыми портами — Селевкия Приморская (Пие-
рийская), Лаодикея и Апамея.
Второй столицей государства Селевкидов была Селевкия на реке Тигре.
Расположенная в том месте, где Евфрат близко подходит к Тигру, Селевкия
связывала восточную часть селевкидской монархии с западной. Селевкия
быстро расцвела и превратилась в самый большой город эллинистического
мира после Александрии. Согласно Страбону, число жителей Селевкии пре-
вышало 600 тысяч. Среди них были греки, македоняне, сирийцы, персы, пар-
фяне, армяне, индийцы и евреи. Судя по памятникам материальной культу-
ры, Селевкия принадлежала к самым богатым и благоустроенным городам
античного мира. Здания строились из вавилонского кирпича, вокруг города и
через него проходили каналы, снабжавшие город водой. Город имел самоуп-
равление. Верховными органами были городской совет, состоявший из 300
человек, избиравшихся на основе имущественного ценза, и народное собра-
ние. Расцвет Селевкии относится к III и началу II в. до н. э. В середине же II в.
до н. э. Селевкия была захвачена парфянским царем Митридатом I. Но и
после этого градостроительство в царстве Селевкидов не прекращается.
Экономическую основу селевкидских городов составляли земледелие и
юрговля. Торговля, преимущественно транзитная, в общей системе эко-
номики играла еще большую роль, чем в Египте. Особенно важной была
дорога, которая соединяла берега Эгейского моря с Селевкией-на-Тигре и
шла на восток вплоть до Индии и Китая. О торговых связях с Дальним
Востоком свидетельствуют многочисленные монеты и греческие паде-
ния, обнаруженные в Индии, Монголии и Китае. Произведения китай-
ского искусства периода династии Хань испытывали влияние греческо-
। о искусства. В Западном Иране найдено множество обломков гречес-
ких, преимущественно родосских, амфор.
11аиболее развитыми в торговом отношении были города, расположен-
ные на Малоазийском и Сирийском побережьях. Через них шли торговые
нуги как на Восток, так и к Европейскому побережью. Во II в. до н. э. был
512
Эллинизм
восстановлен торговый путь через пустыню к берегам Персидского залива
и Индии. Торговыми центрами были Петра, Газа и Дамаск. Караванный
путь шел на Дура-Европас на Среднем Евфрате. Этот город, основанный
по приказу Селевка Никатора, являлся типичным полисом эллинистичес-
кого времени. Через Родос и Делос сирийские купцы поддерживали торго-
вые отношения с европейскими странами.
Внутренняя организация империи Селевкидов имела много общего с
организацией государства Птолемеев. Основное отличие состояло в том,
что в державе Селевкидов города и соответственно городское население
играли большую роль, чем в царстве Птолемеев. А это накладывало отпе-
чаток на хозяйственную жизнь селевкидовской монархии. Власть Селевки-
дов не была такой всеобъемлющей, как Птолемеев. Помимо царских зе-
мель в империи Селевка существовали земли аристократии и городов, об-
ладавших правами частной собственности. Самая важная отрасль
торговли — транзитная — находилась в руках купцов и купеческих объе-
динений. Города пользовались даже правом свободной чеканки монеты,
хотя выпуск монеты считался царской монополией. Сочетание древневос-
точной монархии и классического полиса у Селевкидов выражено более
полно и отчетливо, чем у Птолемеев.
Наряду с военно-чиновничьей аристократией и городами большую роль
в царстве Селевкидов играли храмы. Так же, как в Египте, храмы здесь
владели огромными территориями, на которых работало много рабов и
арендаторов. Эти храмы имели свои уставы и твердо установленные празд-
ники, иногда сопровождавшиеся ярмарками. Во главе храмов стояли глав-
ные жрецы, нередко царского происхождения.
Кроме того, в царстве Селевкидов существовали военные поселения —
катойкии, сходные с египетскими клерухиями и поселениями ветеранов по-
здней Римской империи. Наконец, на колоссальной территории державы
Селевкидов обитали племена, лишь номинально признававшие суверенитет
сирийского царя, а управлявшиеся своими племенными вождями.
Значительную часть территории составляли царские земли, обрабаты-
вавшиеся царскими земледельцами, юридическое и экономическое поло-
жение которых было близко к положению царских земледельцев в Египте.
Земледельцы платили подати и налоги. Они не имели права покидать места
своего жительства.
Земли в государстве Селевкидов были разделены «на три категории:
царскую землю, храмовую землю и городскую землю, т. е. принад-
лежащую новым греческим городам; но Селевкиды считали себя
верховными владыками храмовой земли, и поэтому в эпоху их цар-
ствования основное значение имело разделение земли на царскую и
городскую; царская земля, должно быть, включала основную массу тер-
ритории страны и, конечно, все рудники и леса вне пределов городской
земли. Часть царской земли находилась в непосредственном царском
владении, а часть жаловалась крупным земельным собственникам...
Действительными обитателями возделываемой земли всюду было ме-
стное крестьянство, живущее в деревнях, класс, редко меняющий
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства 513
свой характер, несмотря на частую смену завоевателей. Там, где царь
непосредственно владел землей, ее обрабатывало крестьянство —
“царские люди”, платившие налоги чиновникам. Там, где земля была
пожалована землевладельцу, крестьяне, жившие в имении, хотя и
платили налоги через его посредство, все же официально считались
людьми царя, а не этого землевладельца. Крестьяне не были полукре-
постными, как в Египте, а настоящими крепостными: покупались и
продавались вместе с землей; они не могли оставить “свое место” и
не имели никакой сельской организации; их налоги выплачивались в
индивидуальном порядке, а не собирались сразу со всей деревни...
Селевкиды продолжали характерную для Азии с незапамятных вре-
мен практику взимания десятины с урожая; таким образом, они были
заинтересованы в урожае наряду с крестьянством и несли потери в
плохой год... Возможно, что было в обычае требовать и вторую деся-
тину с земли, оставляемой под паром при системе двухгодичного
севооборота, хотя этот вопрос не ясен; но даже в этом случае крестья-
нин мог удержать за собой четыре пятых урожая, — гораздо больше,
чем в Египте. Возможно, что часть поземельного налога выплачива-
лась деньгами, но платежи натурой были достаточно велики, и царь
мог стать крупным хлеботорговцем. Неизвестно, какие операции про-
изводились с зерном, за исключением того, что налоги со всех сатра-
пий стекались в столицу; деньги должны были передаваться в централь-
ное казначейство (басиликон), но большие расстояния и трудности
транспорта не допускали подобной концентрации зерна в столице: оно,
должно быть, хранилось в нескольких местах. Крестьяне были обяза-
ны также выполнять некоторые принудительные работы» (Тарн В.
Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 135).
В государстве Селевкидов очень широко применялся рабский труд в
сельском хозяйстве. Такие города, как Вавилон, Сузы и Селевкия-на-Тиг-
ре, являлись центром рабовладения. Организация бюрократического аппа-
рата, фискальной системы, армии и флота была построена на тех же нача-
лах, что и в царстве Птолемеев.
«Ближайшее окружение царя, из которого вербовались высшие са-
новники, военачальники и советники, составляли его родня и его “дру-
зья” — филой. “Друзья” представляли, по-видимому, некоторую
организацию или корпорацию. Полибий говорит о “простагме дру-
зей” (XXXI, 3,7). Они составляли как бы совет царя... Они делились
на разряды или категории. Кроме просто “друзей” были “друзья
почитаемые”... Следующую ступень составляли “высокопочитае-
мые”... Вероятно, тот же разряд обозначается термином “первый
друг”... Более близки к царю были члены его семьи, “родственники”
и друзья детства, “однокашники”...
Верховным сановником был “управляющий делами”, часто упоми-
наемый в литературных источниках и в надписях... К высшим предста-
вителям власти относится также эпистолограф, государственный
17 История Древней Греции
514
Эллинизм
секретарь. Другой сановник, ведавший финансами, “управляющий
доходами”, упоминается у Аппиана (Сир., 45). В рассказе об осаде
Антиохом III Селевкии в Пиерии Полибий (V, 60, 1) называет эпи-
статов полисов... Помимо эпистата, в городах действовала буле
(совет), упоминаются агораномы, казначеи, ситоны (ведавшие про-
довольствием), глашатаи, городские судьи» (Ранович А. Б. Элли-
низм и его историческая роль. М.; Л., 1950. С. 141).
Селевк Никатор разделил свое государство на 72 области, которые
назывались так же, как и в период персидского владычества, — сатрапи-
ями. Точные границы их установить пока невозможно. Во главе каждой
сатрапии стоял сатрап, или стратег, которому был подчинен гипарх,
ведавший обычно какой-либо территорией, входившей в состав сатра-
пии.
Армия состояла из тяжеловооруженной пехоты и конницы. Широко
применялись во время войны боевые слоны. Царская администрация со-
бирала высокие поземельные налоги и таможенные пошлины. Сбор нало-
гов и организация производственного процесса осуществлялись царски-
ми экономами, финансами заведовал «управляющий доходами». Учет зе-
мельного фонда, составление кадастров и налоговую разверстку
производили специальные канцеляристы, и все данные заносились в осо-
бые царские ведомости, хранившиеся в царских архивах. Но система от-
купов в государстве Селевкидов не применялась. Культы и религии нахо-
дились в ведении жрецов. Подобно Птолемеям, Селевкиды, начиная с
Антиоха II, обожествлялись, имели собственный культ и использовали
религию как средство укрепления своей власти. Личные слуги царя в то
же время были и государственными чинами, входившими в высший госу-
дарственный совет.
«Вероятно, величайшим достижением Селевкидов, если не считать
их колонизации, было введение правильного календаря. Это не был
в полном смысле слова первый календарь, так как некоторые фини-
кийские города уже начали пользоваться фиксированной эрой; но
это был первый календарь с широким охватом, и он представлял
собой большой прогресс по сравнению с системой счета по магистра-
там-эпонимам или по годам правления царя. Даты исчислялись в
годах с эры Селевкидов, но, к несчастью, эта эра не была единооб-
разной: в Вавилонии первый год начинался I Нисана (март—апрель)
311 г. до н. э. — первого новогоднего праздника Селевка после
отвоевания Вавилона, а в Сирии эта дата совпадала с обычным тогда
началом македонского года — I Диона (октябрь) 312 г. до н. э. Таким
образом, между двумя эрами имеется расхождение около пяти ме-
сяцев. Селевкидский календарь был широко воспринят в Азии, даже
евреями, и долго держался. Он использовался в Парфянском цар-
стве и зависимых от него государствах и, как говорят, продолжает
еще существовать среди сирийских христиан» (Тарн В. Эл-
линистическая цивилизация. М., 1949. С. 154).
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства 515
2. Пер гам, Родос, Боспор
Пергамское царство с главным городом Пергамом занимало северо-за-
падный угол Малой Азии и часть европейского берега. Первоначально
Псргам входил в состав владений Лисимаха, потом Селевкидов, но с III в.
до н. э. отделился и превратился в самостоятельное царство, просуще-
ствовавшее 150 лет (284—133 гг.). Пергамское царство включало наибо-
лее культурные районы Малой Азии: Фригию, Мисию, Лидию, Карию, Пи-
сидию и часть Памфилии. Соседями и врагами Пергама были вифинцы, с
одной стороны, и галлы (галаты) — с другой.
Основателем Пергамского царства был грек Филетер, которому Лиси-
мах во время борьбы с Селевком поручил защиту города Пергама. В 284 г.
до н. э. Филетер завладел акрополем и казной Лисимаха, хранившейся в
Пергаме. Пергам и деньги он завещал своему племяннику, сыну Аттала,
Эвмену. С Эвмена Атталида начинается пергамская династия Атталидов.
Эвмен I правил с 263 по 241 г. до н. э. Ему наследовал Аттал I (241—197),
который использовал благоприятную внешнюю ситуацию — слабость го-
сударства Селевкидов и вражду между ними и Птолемеями — и одержал
близ Пергама «великую победу» над галатами. При нем Пергам освободил-
ся от власти Селевкидов и стал самостоятельным государством. После это-
го Аттал принял царский титул. Аттала поддерживали римляне, имевшие
общих с Пергамом врагов — Антиоха III, мечтавшего о реставрации держа-
вы Селевка Никатора, и македонского царя Филиппа V, претендовавшего
на берега Малой Азии. Высшего расцвета Пергамское царство достигло
при преемнике Аттала I, его сыне Эвмене II (197—159), после разгрома
Антиоха III римлянами при Магнесин (190 г. до н. э.).
Расцвет Пергамского царства объясняется, во-первых, его исключитель-
но благоприятным местоположением в системе тогдашних государств, во-
вторых, богатыми внутренними ресурсами. После разгрома римлянами
Антиоха III нити всей северо-западной торговли перешли к Пергаму. Кро-
ме того, плодородная почва Пергама давала богатые урожаи. По вывозу
зерна Пергам занимал первое место после Египта. На прекрасных пастби-
щах на востоке Пергама паслись овцы лучших пород. В пергамских ткац-
ких мастерских из шерсти овец вырабатывались ткани, которые отправля-
лись за границу. Выделываемый из кожи пергамент как материал для пись-
ма конкурировал с египетским папирусом. Наряду с ткацкими эргастериями
11сргам славился своими красильными и бумажными (пергаментными) мас-
терскими. Красящие вещества добывались из цветов, в большом количе-
стве произраставших на пергамской почве.
Политика Атталидов отличалась необычайной гибкостью. Они умели вы-
ходить победителями из самых рискованных положений, лавируя между могу-
щественными государствами Селевкидов, Птолемеев, Антигонцдов и римлян.
()цс! 1ив силу Рима, Атталиды вовремя перешли на его сторону и искусно пользо-
вал ись поддержкой римского оружия и дипломатией в борьбе с врагами, поку-
шавшимися на их богатства. Последний из Атталидов, Аттал III, правил ис-
ключительно благодаря поддержке проримской партии. В стране нарастало
движение, направленное против господствующих классов. Видимо, в целях
। /♦
516
Эллинизм
борьбы с ним Аттал составил завещание, в котором он передавал свое царство
Риму. В 133 г. до н. э. Аттал умер, и Пергам перешел к Риму.
«Наследники» Аттала — римляне захватили Пергам после упорной борь-
бы с побочным братом Аттала III Аристоником, считавшим себя законным
наследником пергамского престола. Начатая Аристоником война вылилась
в широкомасштабную борьбу всех рабов и свободных против утверждения в
Пергаме римского господства. Сторонники Аристоника называли себя ге-
лиополитами, т. е. гражданами Солнечного царства, которое после победы
мечтал основать ее вождь Аристоник. Выиграв несколько битв, Аристоник
вскоре потерпел поражение, и Пергам окончательно отошел к Риму. Собы-
тия эти относятся уже к римскому периоду античной истории.
«Столица Атталидов находилась в 3,0 км от берега моря на возвышен-
ности между двумя притоками Каика — Селинунтом и Кетием. Этот
холм из трахита высотой 335 м был живописно расположен, но для
застройки труден из-за своей высоты. Однако архитекторам удалось
построить один над другим три города, соединив их лестницами с
бельведерами и террасами, несущими двухэтажные портики, удачно
вписавшиеся в пейзаж и свидетельствовавшие о новом понимании
прекрасного.
В верхнем городе, самом важном, имевшем преимущественно поли-
тическое и административное значение, находилась двойная агора с
храмом Диониса. На верхней площадке стоял большой алтарь Зевса и
Афины — здание замечательное как своими размерами, так и романти-
ческой красотой скульптурного убранства, а также святилище Афины
Полиады, ограниченное с двух сторон портиками... На этой площад-
ке, кроме того, располагалась библиотека, а на самом верху — дворец
и обширный арсенал. Немного ниже под террасой, в конце которой
был небольшой ионический храм Диониса, размещался театр.
В среднем городе находился великолепный гимнасий, может быть,
самый красивый в эллинистическом мире, построенный на разных
уровнях, соединенных широкими лестницами и подземными перехо-
дами, а также храмы Деметры и Геры Царицы, отделенные друг от
друга пританеями. Нижний город с обширной агорой, окруженной
двухэтажной колоннадой, был торговым центром. Вся архитектура
города — соперника Афин... была на редкость удачной.
Атталиды стремились превратить Пергам в Афины эллинистического
мира. Его библиотека соперничала с александрийской, царский дво-
рец заключал в себе настоящий музей скульптуры, где, вероятно,
зародилось искусствоведение. По праву славились его школа риторов
и мастерские скульпторов, умевших соединить патетику и внешний
эффект, как и дионисийские актеры, которым также покровительство-
вали цари, создавшие в Пергаме крупнейший центр театрального ис-
кусства» (Левек П. Эллинистический мир. М., 1989. С. 58).
В городе Пергаме существовало народное собрание. Должностные лица
избирались из граждан, которые составляли меньшинство населения. Цари
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства	517
обожествлялись, как и в других эллинистических государствах. Опорой
царской власти являлась армия, состоявшая из греческих наемников и мест-
ных жителей.
Пергамское государство было очень богато. Казна Атталидов всегда
была полна золота. Государственные доходы состояли из обложений и по-
шлин, взимаемых с торговли и ремесла, поземельных и уплачиваемых го-
родами налогов и поступлений от царских хозяйств. В царских хозяйствах
широко применялся рабский труд. Верховным собственником земли счи-
тался царь, а земля обрабатывалась крестьянами. За пользование землей
они отдавали в казну значительную часть урожая.
Кроме того, пергамские цари извлекали большие доходы из торговли и
ремесленной промышленности, в значительной мере монополизированной
государством. Часть своих огромных доходов Атталиды употребляли на
украшение города, организацию развлечений, постройку водопроводов и
т. д. Об этом свидетельствуют археологические исследования, которые в
широких масштабах ведутся в настоящее время на территории Пергама и
других малоазийских городов. Даже такие небольшие города, как, напри-
мер, Приена, имели богатые храмы, театры, гимнасии, бассейны, залы для
народных собраний, спортивные площадки и т. д.
Из уцелевших от разрушительной силы времени памятников художе-
ственной культуры Пергама особенно интересен Пергамский алтарь, воз-
двигнутый перед храмом Зевса на Пергамском акрополе. Акрополь увен-
чан фризом, на рельефах которого изображена гигантомахия, борьба ги-
гантов, сыновей земли, с богами. Гиганты символизируют галатов (кельтов),
вторгшихся в Малую Азию и побежденных пергамцами при Аттале I. Пора-
жают искусство лепки, смелость композиции и передача динамики боя.
Знаменитым культурным памятником Пергама была известная Пергамская
библиотека, где^хранилось более 200 тысяч рукописей.
«Туземные царства Малой Азии были эллинизированы только поверх-
ностно. Каппадокия, Понт, Армения удерживали свои древние феодаль-
ные системы... Цари этих азиатских государств приняли греческие ку-
льтовые имена, пользовались при своих дворах греческой речью и ти-
тулами, насаждали праздники Диониса; они приглашали всякого рода гре-
ческих экспертов и строили города, называя их своими именами,... но
это было только в царских городах, а царства оставались по существу
азиатскими: Каппадокия и Понт были оплотами маздеизма, и сам Митри-
дат Эвпатор был только варваром, несмотря на некоторый внешний лоск.
Греческая надпись в Нимруд-даге на могиле Антиоха I, царя Коммагены,
иллюстрирует этот смешанный эллинизм. Она написана на цветистом
греческом языке, но ее составитель не усвоил правильного употребле-
ния греческого артикля. Царь, наполовину Селевкид, выводит свое про-
исхождение от Дария I и Александра и трактует Персию и Македонию
как два “корня” своей царской власти... Его боги — персидские: Ахура-
мазда и Митра, но они носят также и греческие имена...
Только в Вифинии эллинизм был сильнее азиатских влияний; местная
династия рассматривала себя как соперников и конкурентов Атталидов
518
Эллинизм
и основала много городов... Никея и Пру сия, вероятно, имели неко-
торую автономию, другие города тоже, может быть, позднее получили
формы греческого полиса, так как все они заменили собой более
древние греческие города.
Один народ в Малой Азии практически оставался незатронутым эллиниз-
мом вплоть до римского периода — это галаты. Они были инородным
телом в чужой для них стране, жили в крепостях, откуда совершали
набеги и грабежи, и господствовали над местными крестьянами, дбра-
батывавшими их поля; галаты... сохранили свой язык и племенную орга-
низацию» (Тарн В. Эллинистическая цивилизация. М., 1949. С. 160).
Экономическая ситуация, сложившаяся в Средиземноморье в эллини-
стическую эпоху, оказалась в высшей степени благоприятной для острова
Родос. Благодаря удобному географическому положению Родос уже в древ-
нейший, эгейский период средиземноморской истории играл роль торго-
вого посредника между Западом и Востоком. Родос находился на путях,
связывавших Египет, Кипр, сирийский и финикийский берега с классичес-
кой Грецией. В эллинистическую эпоху расцвету Родоса способствовало
также основание Александрии и разрушение Тира, старинного посредни-
ческого центра Финикии, соперничавшего с Родосом.
Родос стал одним из торговых ремесленных центров эллинистического
мира. Об этом свидетельствуют древние историки (Страбон, Полибий),
надписи, монеты и данные археологии.
Множество найденных родосских амфор с клеймами указывают на тор-
говые связи Родоса с Александрией и вообще с Египтом, островами Эгей-
ского моря, Сирией, Палестиной, Пергамом, Сузами, Сицилей, Южной
Италией и Карфагеном. Кроме того, родосские амфоры с клеймами находят
во всех северо- и западно-черноморских городах-колониях.
Главным объектом родосской торговли был хлеб, получаемый из запад-
ных частей Средиземного моря — Великой Греции и Африки (Карфагена,
Нумидии). Родосские купцы широко торговали и изделиями, а также раба-
ми. Годовой оборот Родоса во II в. до н. э. достигал 8500 талантов, т. е.
приблизительно в четыре раза превышал оборот Пирея в IV в. до н. э.
В Родос притекали деньги со всех концов тогдашнего мира. Помимо
чисто коммерческих расчетов прилив денег в Родос объяснялся также и
политическими причинами. В эпоху постоянных государственных перево-
ротов и конфискаций имущества политическое движение Родоса было срав-
нительно устойчивым. Родосские трапедзиты (менялы и банкиры) были во
всех отношениях солиднее и надежнее трапедзитов других греческих поли-
сов. К тому же торговое право Родоса было относительно либеральнее и
охраняло интересы иностранных купцов и финансистов.
Политическая история Родоса известна лишь в общих чертах. Главный
его город тоже назывался Родос. Он был основан в конце V в. до н. э. Пер-
воначально независимые города в 407 г. до н. э. объединились и образовали
Родосское государство. В состав Родосского государства входил не только
остров Родос, но также и некоторые другие острова Эгейского моря и зем-
ли на побережье Малой Азии. Особенностью родосской конституции, как
Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства 519
указывают античные писатели, было своеобразное сочетание демократи-
ческих и олигархических порядков. Родосская конституция по форме была
демократической, а по существу олигархической. «Родосцы, — говорит
Страбон, — проявляют заботу о народе (демосе), но управляет ими не
народ. Богатые люди снабжают провиантом всех нуждающихся согласно
древнему обычаю. Таким образом, бедный люд получает средства к жизни,
а город не имеет недостатка в людях, в особенности необходимых для мо-
реплавания» (XIV, 2, 5).
Верховными органами Родосского государства считались народное со-
брание и совет. В действительности же управление государством находи-
лось в руках шести пританов, высших должностных лиц и председателей
совета, избиравшихся ежегодно. От пританов зависели все остальные долж-
ностные лица. Пританы выбирались из представителей небольшого круга
аристократии.
Родосская аристократия была богата, малочисленна и замкнута. Арис-
тократические фамилии объединялись в замкнутые союзы, носившие куль-
товый характер. Аристократам противостояли родосские граждане, воль-
ноотпущенники, рабы и проживавшие на территории Родоса иностранцы,
которые тоже объединялись в союзы.
С Третьей Македонской войны (171—168 гг.) начинается упадок Родо-
са. Во время этой войны Родос заключил союз с Македонией. После победы
над Македонией римляне резко изменили свое отношение к Родосскому
государству. Они стали поддерживать остров Делос, объявив его порто-
франко. Вследствие этого большая часть родосской торговли перешла к
Делосу, а Родос начал беднеть и приходить в упадок.
В истории культуры значение Родоса не меньше, чем Пергама. Родос-
ская скульптура, поэзия, наука и красноречие снискали себе мировую сла-
ву. Именно родосскими скульпторами была создана знаменитая мраморная
группа, известная под названием «Лаокоон».
История эллинистического мира не ограничивается только старыми
классическими государствами Востока и Запада. Наряду с ними и на гре-
ческой периферии существовало много стран, в большей или меньшей
степени воспринявших черты эллинистической государственности и куль-
туры. На Востоке, в Средней Азии, такими государствами были Парфия и
Бактрия; в Африке — Кирена, Нубия и Карфане; в Европе — Рим; на
Балканском полуострове — ряд кельто-фракийских племенных союзов и
самостоятельных греческих городов; на южном берегу Черного моря —
Понтийское, а на северном побережье Черного и Азовского морей — Бос-
порское царство.
При преемниках Левкона владения Боспорского царства расширяются
по правому берегу реки Кубани. При Спартоке II (349/48—344/43 гг.) и
11ерсиде I (349/48—310/09 гг.) в состав Боспорского царства были включе-
ны племена, жившие к северу от Кубани. Длительное правление Персида I
можно считать эпохой расцвета Боспорского царства. Спартокиды про-
должали оставаться главными экспортерами зерна, рыбы, кожи, пушнины,
а также рабов. Производителями хлеба были крупные землевладельцы —
греки или эллинизированные местные жители. Хлеб для экспорта скупался
520
Эллинизм
также у местных племен. Большую роль в экономике Боспора играл также
импорт греческих товаров (изделий из золота и серебра, керамики, ору-
жия). Из пределов Боспорского царства эти товары распространяются по
всему Северному Черноморью.
В скифских курганах находят различные предметы (оружие, предметы
культа, украшения, греческую посуду, конскую сбрую и т. п.). Изделия,
относящиеся к более раннему периоду, указывают на сильное влияние гре-
ческих образцов, особенно Ионийской Греции и Афин. В более позднюю
эпоху, судя по находкам, преобладают предметы местного производства,
центром которого был Пантикапен.
Многие художественные изделия Боспора отличаются высоким мастер-
ством и оригинальностью. Боспорское искусство выработало свой соб-
ственный стиль. Богатейшая коллекция памятников боспорского искусст-
ва и собрание монет хранятся в Петербургском Эрмитаже.
Период расцвета Боспора, однако, был непродолжительным. Уже с кон-
ца IV в. до н. э. и особенно в первой половине III в. до н. э. намечаются
признаки тяжелого кризиса. Во всем Северном Причерноморье в это время
наступают перемены, связанные с появлением новых враждебных гречес-
ким городам и Боспорскому царству племенных объединений и значитель-
ными племенными передвижениями.
Сильные и воинственные племена сарматов, во времена Геродота жив-
шие за Доном, объединяются в несколько больших союзов и, двинувшись
на Запад, вытесняют скифов с большей части их прежней территории. По
словам одного из античных авторов, они «опустошили значительную часть
Скифии и, поголовно истребляя побежденных, превратили большую часть
страны в пустыню». Отступая под натиском сарматов, достигших Днепра и
Дуная, скифы концентрируются в степном и предгорном Крыму. Здесь во
второй половине III в. до н. э., в тылу у Херсонеса, возникло сильное Скиф-
ское государство с центром в Неаполе (в городской черте современного
Симферополя), возглавленное скифским царем Скилуром. В Северном При-
черноморье складывается тревожная, насыщенная военными столкновения-
ми обстановка.
Боспор вступает в этот очень опасный для него период экономически
ослабленным. На хлебном рынке у него появляется опасный соперник в
лице эллинистического Египта, начавшего усиленно экспортировать свой
хлеб в Грецию. Сокращение хлебного экспорта самым пагубным образом
сказалось на боспорской экономике, привело к денежному кризису и отра-
зилось на военном потенциале, поскольку в боспорской военной организа-
ции видную роль играли требовавшие больших расходов наемные войска.
При таких условиях, естественно, усиливаются центробежные тенденции
племен, тяготившихся и раньше властью боспорских правителей, и всплы-
вают на поверхность глубокие противоречия, присущие Боспору как ра-
бовладельческому государству.
Все это в конце II в. до н. э. привело к бурным событиям на Боспоре.
Потеряв всякую надежду собственными силами справиться с нарастающим
кризисом, боспорская правящая знать, возглавляемая царем Перисадом
(125—109), последним представителем династии Спартокидов, обратилась
Македония и Греция в эллинистическую эпоху
521
за помощью к понтийскому царю Митридату Евпатору. Перисад даже отка-
зался в его пользу от своего престола.
Широкие слои боспорского населения, значительную часть которого
составляли скифы и рабы скифского происхождения, ответили на это вос-
станием. Перисад был убит, и власть над Боспором перешла к вождю вос-
ставших Савмаку, дворцовому рабу Перисада.
Восстание это было подавлено Митридатом, пославшим на Боспор сво-
его полководца Диофанта. Боспор вошел в состав Понтийского царства
Митридата и обрел независимость после разгрома Митридата римлянами.
ГЛАВА XX
МАКЕДОНИЯ И ГРЕЦИЯ
В ЭЛЛИНИСТИЧЕСКУЮ ЭПОХУ
Возникновение крупных эллинистических монархий превратило Балканскую
Грецию во второстепенный район эллинского мира. Непрерывные войны на терри-
тории Греции, а также перемещение экономических и культурных центров на Вос-
ток привели к упадку хозяйственной и политической жизни в прошлом богатых и
развитых греческих полисов и к резкому обострению в них социальной борьбы.
Ведущей силой на Балканах по-прежнему оставалась Македония, однако в эпоху
эллинизма ее лидирующее положение на полуострове начали оспаривать крупные
военно-политические объединения — Ахейский и Этолийский союзы.
323—322 гг. до н. э. — Ламийская война: восстание греков против Антипатра.
276 г. до н. э. — утверждение в Македонии династии Антигонидов.
267—261 гг. до н. э. — Хремонидова война: борьба греков против македон-
ской гегемонии.
168 г. до н. э. — битва при Пидне; разгром римлянами Македонии и разделение
ее на четыре протектората.
148 г. до н. э. — превращение Македонии в римскую провинцию.
146 г. до н. э. — победа Рима над Ахейским союзом, утверждение римской
власти в Греции.
7. Македония
и позднегреческие союзы
Македония и по территории, и по численности населения значительно
уступала таким эллинистическим государствам, как Египет и царство Селев-
кидов, а по уровню экономического развития значительно отставала от них.
Во время походов Александра Македонского и диадохов большая часть муж-
ского населения ушла в походы или же переселилась на Восток. На терри-
тории Македонии происходили военные столкновения между диадохами,
и это разоряло страну. В 70-х гг. III в. до н. э. в Македонию вторглись
кельты и сильно опустошили ее. Это объясняет глубокий экономический
522
Эллинизм
и политический упадок, который переживает Македония в III в. до н. э. Тем
не менее общие тенденции эллинистического времени оказывали влияние и
на Македонию: войско из дружины царя превратилось в наемное, в быту и
в экономике изживались патриархальные отношения.
В 277 г. до н. э. Антигон II Гонат (283—239 гг.), сын Деметрия I Полиор-
кета, первого царя новой династии Антигонидов, потомков Антигона Одно-
глазого, одержал при Лисимахии победу над кельтами и после этого оконча-
тельно утвердился на царском престоле. При нем начинается возрождение
Македонии. Он подчинил Эвбею и Мегары и привлек на свою сторону Мега-
лополь и Аргос. Со времени Антигона Македония становится крупным эл-
линистическим государством, претендующим на роль мировой державы.
Македонские города Пелла, Кассандрия и в особенности Фессалоники при-
обретают первостепенное значение. Македонская армия расширяется за счет
наемников — фракийцев, иллирийцев и представителей других народностей.
В Македонию увеличивается приток рабов. Упрочению власти македонских
царей способствовало и то, что добыча железа, серебра и металлов, а также
использование лесных массивов превратились в их монополию. При Анти-
гоне Македония контролировала выходы к Эгейскому морю, в связи с чем
большие доходы стала приносить морская торговля.
При преемниках Антигона Гоната (Деметрии II, Антигоне III Досоне,
Филиппе V (221—179) и его сыне, последнем македонском царе Персее)
Македония втягивается в длительную борьбу с Римом за господство на Эгей-
ском море, Геллеспонте, островах и других территориях. Войны велись с
переменным успехом, противники боролись не только силой оружия, но и
дипломатическими средствами. Наиболее уязвимой из подвластных терри-
торий была Греция, входившая в состав Македонского царства.
Между отдельными областями Греции в эллинистический период на-
блюдались большие различия. Старые полисы — Афины, Спарта, Коринф
и другие — продолжали находиться в состоянии экономического упадка.
Многие даже состоятельные граждане этих полисов продавали или отпус-
кали рабов на волю, а сами, покидая свои земли, вступали в наемнические
отряды, эмигрировали на Восток или же уходили в большие города. В об-
ластях же, ранее не игравших существенной роли в истории Греции —
Беотии, Фокиде, Локриде, Этолии и т. д., — происходил экономический
подъем и рост рабовладения. Правда, и в старых полисах иногда бывали
периоды некоторого оживления и подъема экономической и политической
жизни, связанные с изменением внешнеполитической обстановки, которая
в то время была очень сложной и противоречивой. Частые перевороты,
смена правителей, восстания рабов, бунты наемников и т. д. — таковы
характерные особенности истории Греции III—II вв. до н. э. Эллада в тече-
ние многих лет была театром опустошительных войн и разорений.
«В эллинистическое время, — пишет французский историк П. Ле-
век, — повсюду в Греции положение было весьма критическим.
Безусловно, сельское хозяйство развивалось: росли урожаи благо-
даря применению удобрений, увеличивалось поголовье скота благо-
даря расширению пастбищ. Но поскольку уже с IV в. до н. э. возрос-
Македония и Греция в эллинистическую эпоху
523
ла роль крупного землевладения, все плоды этого развития пошли
на обогащение отдельных лиц. Ремесленное производство и торгов-
ля после кратковременного оживления в последующий за завоевани-
ями Александра период пришли в упадок, не выдержав соперниче-
ства с эллинистическими государствами Востока, которые очень быс-
тро наладили свое ремесленное производство. Греция ощущала по-
требность в импорте зерна — потребность дорогостоящую, посколь-
ку цены на хлеб во II в. до н. э. значительно возросли после снижения
их в начале III в. до н. э. Что касается экспорта, то он был невелик —
в основном вино, оливковое масло, цены на которые, к сожалению,
остались прежними, а также предметы роскоши, продажа которых
обеспечивала скромное существование ремесленникам Коринфа и
Афин. К тому же наиболее предприимчивая часть населения покину-
ла страну. Отныне денежные средства вкладывались только в землю,
поэтому не стало возможности развивать другие отрасли экономики.
Социальные последствия этого были очень серьезными. Общество
все более разделялось на немногочисленный класс богатых и класс
беднейшего пролетариата. Владельцев значительных состояний было
очень мало. Полибий сообщает об этолийце Александре, самом бога-
том из греков, имевшем 200 талантов, т. е. больше, чем у афинянина
Каллия, родственника Кимона...
Тревожным признаком стала пауперизация населения. На протяже-
нии всего эллинистического периода его доходы падали, о чем гово-
рят документы из Делоса. Свободным гражданам трудно было найти
работу из-за конкуренции рабов. Единственным выходом для многих
являлась служба наемниками в иноземных армиях...
Последствия этого социального кризиса были зловещими. Население
Греции редело, малонаселенность, о которой с горечью писал Поли-
бий, становилась настоящим бедствием страны...
Нищета порождала недовольство. Вновь стали выдвигаться требования
об отмене долгов и общем перераспределении земли» (Левек П.
Эллинистический мир. М., 1989. С. 18).
Взаимоотношения Македонии и Греции определялись реальным соот-
ношением сил. Опорой Македонии в греческих полисах служили наиболее
богатые слои населения, которые боялись народных восстаний. Очагом
антимаке донского движения все время оставались Афины, где прочнее все-
го сохранялись демократические традиции, несовместимые с македонским
владычеством. Антимакедонское движение в Афинах еще более усилилось
после смерти Александра. Вождем этого движения был Гиперид. Незадол-
го перед тем вернувшийся из Азии и находившийся на мысе Тенар в южной
части Пелопоннеса вождь наемнических отрядов Леосфен на присланные
из Афин деньги навербовал отборный отряд наемников численностью
8 тысяч человек и прибыл в Афины. Афиняне издали торжественный мани-
фест, призывавший все греческие города к освободительной войне против
Македонии.
524
Эллинизм
Леосфен, заручившись поддержкой этолян, двинулся к Фермопильско-
му переходу и занял его, разбив беотян, союзников Македонии. Македони-
ей управлял в то время Антипатр. У него было небольшое войско, и он вел
военные действия против пограничных племен. Антипатр быстрым мар-
шем двинулся в Фессалию, однако Леосфен нанес ему поражение, и тот со
всей армией заперся в крепости Ламии. По имени этой крепости и война
получила название Ламийской (323—322 гг.).
Поражение Антипатра вызвало взрыв энтузиазма по всей Греции. По
постановлению народного собрания в Афины был возвращен Демосфен,
незадолго до того вынужденный переселиться из Афин на Пелопоннес. К
антимакедонскому движению присоединились также и пелопоннесцы, до
тех пор державшиеся в стороне. Коринфский союз, служивший проводни-
ком македонского влияния, распался. Однако осада Ламии проходила не
столь успешно, как это предполагалось. Военные действия под стенами
Ламии затянулись, пал Леосфен, пользовавшийся большой популярнос-
тью среди союзников. Между тем к Антипатру прибыли значительные под-
крепления из Азии, он прорвал блокаду и, соединившись с войсками из
Азии в долине Краннона, разбил союзную армию. После этого эллинский
союз начал распадаться, отдельные государства вышли и него и заключили
мир с Антипатром. Самыми последними сдались Афины и этоляне. Кон-
ституция Афин была изменена в олигархическом направлении. В аналогич-
ном духе были изменены конституции и в других греческих городах, в ко-
торых у власти утверждались олигархи или тираны, дружественные Маке-
донии. Так печально закончилась война за эллинскую свободу против
македонского господства. В ряде греческих городов сторонники Македо-
нии с триумфом, золотыми венками и почетными дарами приветствовали
Антипатра. Гиперид и Демосфен бежали из Азии, но первый был схвачен
на острове Эгине и казнен; Демосфен же покончил самоубийством на ост-
рове Калаврии.
Ламийская война нанесла тяжелый удар по афинской демократии и гре-
ческой свободе. После разгрома Афинам трудно было подняться и объеди-
нить греков для новой войны с Македонией. Лишь в середине следующего,
III в. до н. э. Афины в союзе со Спартой и Египтом пытались сбросить
македонское иго. Нои эта Хремонидова война (267—261 гг.), названная
так по имени инициатора войны афинянина Хремонида, окончилась для
греческих патриотов так же неудачно, как и предшествующая.
«Трудно сказать, был ли инициатором этой войны спартанский царь
Арей, пытавшийся расширить владения Спарты и достигший в этом
направлении ряда успехов, или это были стремившиеся к неза-
висимости Афины, или же Птолемей Филадельф, желавший если не
сокрушить, то хотя бы ослабить Антигона. В дошедшей до нас надпи-
си содержится текст постановления афинского народного собрания о
заключении военного союза со Спартой против Антигона. В постановле-
нии говорится, что уже и раньше оба государства объединялись для
совместной борьбы с общими врагами, старавшимися поработить горо-
да... Спартанцы, союзники Птолемея, привлекли к союзу Элиду, Ахайю,
Македония и Греция в эллинистическую эпоху 525
Мантинею, Орхомен и ряд других городов в Аркадии и на Крите.
Постановление призывает всех эллинов примкнуть к союзу с Афина-
ми, Спартой и Птолемеем для борьбы против вероломства и насилия,
а также предлагает послать гонцов в эллинские города, чтобы принять
от них соответствующие клятвенные заверения. Постановление афин-
ского народного собрания было принято по предложению Хремони-
да, который вместе со своим братом Главконом руководил делами
полиса в качестве простата.
Хремонидова война тянулась до 262 г. до н. э. и была неудачной для
греков. Птолемеевский наварх Патрокл не решался высадить десант
и лишь патрулировал у берегов Саронического залива. Антигон занял
Коринф и тем самым не дал спартанским и афинским войскам соединить-
ся. Арей, когда пытался форсировать Истм, потерпел поражение и
сам пал в бою. Антигон осадил Афины; после долгого сопротивления
город капитулировал. Антигон поставил гарнизон в Пирее и в самом
городе (в Мусее); он сам назначил должностных лиц. Афины потеря-
ли всякую самостоятельность. Хремонид и Главкон бежали в Египет,
где заняли видные посты. Аттика была опустошена. Спартанский союз
распался» (Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л.,
1950. С. 234).
После Хремонидовой войны Македония снова установила свою геге-
монию над Грецией.
С общим изложением истории Македонии в эпоху эллинизма можно
ознакомиться по книге французского антиковеда П. Левека. «Маке-
дония в эллинистический период была весьма сильным государством,
распространявшим свое влияние даже на формально независимые
поли£ы собственно Греции. Ей противостояли лишь Этолийский и
Ахейский союзы; Эпир, если не считать периода блистательного
правления Пирра, тускнел перед ней.
В 276 г. до н. э. Антигон II Гонат окончательно завоевал Македонию,
принадлежавшую ранее его отцу Деметрию Полиоркету. Он основал
династию Антигонидов, правившую до самого римского завоевания.
Его власть простиралась не только на Македонию, но и на те части
Греции, которые не попали в руки этолийцев или ахейцев. Там она
поддерживалась гарнизонами под командованием стратегов.
Этот великий царь, друг философов, окруженный людьми искусства,
действовал энергично и вместе с тем хитроумно. Он был высокого
мнения о царском предназначении... Он вновь обосновался в Пелле,
хотя его отец столицей сделал Деметрию — город на Пагасейском
заливе. Он успешно защищал Македонию от Пирра и его сына Алек-
сандра — царей Эпира. Антигон подчинил Афины, восставшие против
него во главе с Хремонидом. Но он не смог помешать Арату воссое-
динить Сикион с Ахейским союзом и отнять у него Коринф. В своем
царстве Антигон установил абсолютную власть. Основав три Антиго-
нии — в Халкидике, на Аксиосе и на Аросе, — он тем самым, способ-
ствовал развитию градостроительства.
526
Эллинизм
Сын Антигона Гоната Деметрий II должен был бороться с общей коали-
цией Центральной Греции и Пелопоннеса. После смерти Деметрия его
двоюродный брат Антигон Досон оказался в сложной ситуации. Ма-
стерским ходом он восстановил македонское влияние на Пелопоннесе,
куда его призвали ахейцы, старые противники Македонии, обеспоко-
енные революционными реформами Клеомена Лакедемонянина. Ан-
тигон Досон отвоевал у царя Спарты Коринф, организовал мощную
симмахию (военный союз), собрав в ней половину Греции (в том числе
и Ахейский союз), стал ее гегемоном, разбил Клеомена у Селласии
(222 г. до н. э.) и вступил в Спарту, которая тогда была впервые повер-
жена к ногам торжествовавшего противника. Но он, вероятно, согла-
сился на образование у себя под боком Македонского союза, который
должен был в какой-то степени ограничить его абсолютизм, — уступка,
значение которой не оценивают должным образом.
Правление двух последних царей, Филиппа V (сына Деметрия II) и
его сына Персея, характеризуется борьбой против Рима. Филипп V,
энергичный и порой жестокий правитель, позволил ахейцам втянуть
себя в так называемую союзническую войну, против этолийцев, закон-
чившуюся в 217 г. до н. э. Навпактским миром (стороны оставались
при своих владениях). Первая Македонская война, в которой Этолия
и Пергам выступили на стороне Рима и во время которой Филипп
заключил союз с Ганнибалом, завершилась в Фойнике (205 г. до н. э.)
разделом Иллирии между Римом и Македонией. Вторая Македон-
ская война, в которой этолийцы и даже ахейцы были союзниками Рима,
ознаменовалась бегством македонской фаланги в битве при Киноске-
фалах (197 г. до н. э.). В следующем году по мирному договору Фи-
липп V отказался от завоеваний в Фессалии и Греции и выдал свой
флот. Фламиний в Коринфе провозгласил свободу грекам.
Персей возобновил борьбу, однако, в отличие от отца, он дейст-
вовал нерешительно и потерпел поражение. Третья Македонская
война закончилась разгромом Македонии. Побежденный в битве
при Пидне (168 г. до н. э.) Персей был привезен в Рим. Македонию
разделили на четыре области, а впоследствии превратили в провин-
цию (148 г. до н. э.).
С одной стороны, Македония, вероятно, была не самым блестящим из
эллинистических царств. Правда, ее военное могущество долгое вре-
мя оставалось значительным благодаря храбрости фаланги, набираемой
из местных жителей, однако вскоре пришлось прибегнуть и к услугам
наемников — галлов, потом иллирийцев, критян и даже сирийцев. Но
флот Македонии никогда не был столь же сильным, сколько сильны
были его сухопутные войска, если не считать периода правления Анти-
гона Гоната, а финансовые возможности страны были ограниченными...
Силы традиции были так велики, что они не позволили создать в Маке-
донии ни культа монарха, ни административной иерархии, как при вос-
точных дворах. Роль Македонии значительна: ее цари обеспечили за-
щиту эллинизма от беспокойных северных соседей и набегов кельтов;
Македония и Греция в эллинистическую эпоху
527
они были единственными, кто бросил все свои силы на борьбу против
вожделений Рима. И если эта борьба была напрасной, то от этого она не
перестала быть достойной великого прошлого Эллады» (Левек П. Эл-
линистический мир. М., 1989. С. 23).
Греческие полисы после многочисленных войн были слишком ослабле-
ны, чтобы противостоять натиску более сильных государств эллинисти-
ческого периода. Поэтому многие из них объединяются в союзы, среди ко-
торых особенно большое значение имели Этолийский и Ахейский. В тече-
ние III в. Македония вела упорную борьбу с этими двумя союзами.
Этолийский и Ахейский союзы представляли собой новый тип политиче-
ских объединений, отличный от симмахий V в. Этолийский союз возник в
конце IV в. Во главе союза стояли общины Этолии. В этот союз входили
Мессения, Элида и другие области Средней Греции и Пелопоннеса, вклю-
чавшие отсталые сельские общины. Союз имел федеративное устройство,
основанное на признании равноправия и полной автономии входивших в
него членов. Ни один член союз не имел гегемонии над другими. Все вхо-
дившие в союз общины сохраняли свой политический строй и самоуправ-
ление. В этом заключалось принципиальное отличие Этолийского союза
от старых симмахий — Афинской и Спартанской. Высшая власть принад-
лежала общесоюзному собранию, собиравшемуся один раз в год в городе
Терме в Этолии. В работе собрания могли принимать участие все граждане
союзных общин. Военная власть находилась в руках стратега и была огра-
ничена специальной коллегией апоклетов.
«Этолийская федерация, — пишет А. Б. Ранович, — первоначально
известна как племенной союз, не имевший еще городов; население
жил cfs поселениях сельского типа (комах); Полибий никогда не гово-
рит об этолийском полисе. Центр союза — Ферм представлял первона-
чально город-убежище, да и впоследствии был лишь соединением
отдельных местечек. Этолийцы, единственные в Греции, сумели отсто-
ять свою свободу от македонской власти. В период диадохов они при-
соединили к своему союзу территорию к востоку от собственно Это-
лии до Фермопил, включая общегреческое святилище Дельфы, что
сильно подняло их престиж в глазах всех эллинов. Они стали бесспор-
ными распорядителями Дельфийского святилища и заняли руководя-
щее место в дельфийской амфиктионии. Победа их над галатами была
воспринята как общеэллинское важное событие... В честь этого собы-
тия было учреждено по инициативе этолийцев общеэллинское празд-
нество в Дельфах — Сотерии... Однако этолийцы вызвали не только
чувство благодарности за спасение, но и чувство страха перед их во-
енной силой, сумевшей противостоять македонским завоевателям...
В течение III в. до н. э. Этолия превратилась в сильное объединение,
территория которого занимала всю Центральную Грецию, простира-
ясь от Ионийского до Эгейского моря. Не все члены федерации всту-
пали в нее добровольно. Так, Беотия вынуждена была вступить в
Этолийскую федерацию в результате поражения, нанесенного этолий-
528
Эллинизм
цами при Херонее в 245 г. до н. э. Одно время в состав федерации
входила большая часть Фессалии, главного оплота Македонии в Гре-
ции; фессалийские области были присоединены к Этолии военной си-
лой. В некоторых случаях федерация вступала с городами и областя-
ми в договорные отношения. В 272 г. до н. э. Этолия заключила оборо-
нительный союз с Акарнанией.
Этолийская федерация была основана на симполитии — слиянии граж-
данств входящих в нее городов; нет уверенности, однако, что это
слияние было полным; ...так, в договоре о симполитии и союзе с Акар-
нанией сторонам предоставляется право приобретения земли на их
территории и эпигамия...
Что касается собственно Этолии и органически слившихся с ней обла-
стей, то их новое государственное устройство в системе Этолийского
союза было демократическим. Высшим органом федерации было на-
родное собрание (синод), которое ежегодно собиралось в старом цен-
тре Этолии — Ферме, который, по-видимому, так и не получил кон-
ституции полиса. Но чрезвычайные собрания происходили и в других
крупных городах, например в Навпакте. В народном собрании при-
нимали участие формально все члены Этолийской федерации, хотя
практически это вряд ли было возможно. Народное собрание имело
высшую законодательную власть, право объявления войны и мира;
оно же избирало высших должностных лиц. Для редактирования при-
нятых собранием законов существовала коллегия номографов.
В промежутки между заседаниями синода, происходившими обычно
два раза в год, действовал более узкий, хотя довольно многочислен-
ный совет, или синедрион, избираемый не народным собранием, а
отдельными входившими в союз городами пропорционально выстав-
ляемым ими военным контингентам. Во главе совета стояли проста-
ты, или булархи.
Наконец, для повседневного руководства делами, особенно внешне-
политическими, существовала комиссия апоклетов, довольно много-
численная (во всяком случае, не менее 30 человек), выделенная,
вероятно, из состава синедриона.
Административная власть находилась в руках избираемых народным
собранием должностных лиц; высшая военная и гражданская власть
принадлежала стратегу; вторым по рангу был гиппарх; далее следова-
ли секретарь и семь казначеев. В ведении центрального правитель-
ства были только дела, касающиеся всей федерации. В своих местных
делах города пользовались самоуправлением и, вступая в Этолийс-
кую федерацию, сохраняли свою прежнюю организацию» (А. Б. Рано-
вич. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л., 1950. С. 236).
Приблизительно на тех же принципах был основан и второй, Ахейский
союз. Первоначально этот союз объединял несколько городов Пелопонне-
са, к которым затем присоединились и другие города — Коринф, Сикион,
Мегары и т. д. Города, входившие в Ахейский союз, имели единую систему
Македония и Греция в эллинистическую эпоху
529
веса и мер. Ахейский союз, как и Этолийский, стремился прежде всего
защитить интересы имущих и подавить народные восстания. В Ахейском
союзе, в отличие от Этолийского, преобладали аристократические эле-
менты. В том и другом союзах высшее руководство фактически принадле-
жало стратегу. Среди стратегов Ахейского союза прославился Арат (271—
213), который руководил союзом в течение 30 лет (с 245 г. до н. э.). С его
именем связан блестящий период в истории этого объединения. В это
время был заключен союз с египетским царем Птолемеем III, что еще боль-
ше упрочило внешнеполитическое положение союза.
Однако попытки союза расширить сферу своего влияния привели к но-
вым военным столкновениям с Македонией, Этолийским союзом и Спар-
той, на владения которой покушался Арат.
«Ахейский союз был первоначально союзом двенадцати ахейских поли-
сов; он распался во время войн диадохов; его начали восстанавливать в
280 г. до н. э., и к 272 г. до н. э. он включал десять оставшихся ахейских
полисов, так как Гелика и Бура были разрушены в результате стихий-
ного бедствия; позже Олен стал одиннадцатым членом. Тем не менее
подлинное оформление его системы управления датируется 255 г.
до н. э., когда один стратег заменил прежних двух. Союз был сим-
политией наподобие Этолии, и другие страны при вхождении в него
подобным же образом распадались на свои составные части. Города
сохраняли свое гражданство, свои конституции (хотя некоторые согла-
совали свои магистратуры с должностями союза), свои судебные курии
и такую широкую внутреннюю автономию, что в них, в отличие от
Этолии, были свои местные монетные дворы наряду с федеральными.
Ни один гражданин какого-либо города не имел прав частного лица в
другом городе без специального на то разрешения. Однако в руках
союза была вся внешняя политика, армия, федеральные налоги, веса и
меры (которые были унифицированы) и право судить преступления
против союза. Федеральным центром был храм Зевса Амарийского в
столице — Эгионе. Стратег, бывший председателем и главнокоманду-
ющим союза, мог переизбираться через год; кроме секретаря, казначея
и наварха было десять демиургов, по-видимому, по образцу аркадских
пятнадцати и соответствующих десяти основным городам союза (пер-
воначально каждый город имел право на одного демиурга, но это вско-
ре было отменено), которые вместе со стратегом образовывали орган
управления союзом, обладавший значительной властью.
Кажется вероятным, что Ахайя некогда, подобно другим государствам,
имела совет (буле) и собрание (синод), причем состав последнего был
ограничен имущественным цензом, и что в возобновленном союзе оба
органа слились в Ахейский совет, который после расширения союза
значительно увеличился и, вероятно, состоял из нескольких тысяч че-
ловек. Этот совет собирался в Эгионе два раза в год — в апреле и
сентябре, причем его сессии сохранили старое наименование синода;
некоторые думают, что было четыре регулярных ежегодных собрания,
530
Эллинизм
но известные нам другие собрания, по-видимому, были чрезвычайны-
ми сессиями, собиравшимися в военное время. Синод ведал всей союз-
ной политикой и всеми союзными делами, за исключением новых дого-
воров и соглашений, объявления войны и заключения мира; эти дела
под лежали решению синклита — сходки всех граждан старше тридцати
лет. Синклит не был союзным собранием; он мог только решать дела,
переданные ему синодом, и являлся массовым референдумом; при
этом голосование происходило по городам, чтобы избежать скопления
народа в том городе, где созывалась сходка; так происходило голосова-
ние и в синоде. Подобное же массовое собрание созывалось каждую
зиму для выбора новых должностных лиц, которые приступали к испол-
нению своих обязанностей в мае; впоследствии, может быть в 213 г.
до н. э., и выборы и вступление в должность были перенесены на осень.
Чтобы судить о конституции союза, которая вызывала громкие похвалы,
мы должны прежде всего представить себе, чем был синод. Он состоял
из делегаций отдельных городов пропорционально их населенности, каж-
дая из которых выбиралась своим городом. Подобная форма делегиро-
вания власти была известна в советах различных греческих городов, но
она никогда не применялась к союзным собраниям. Поскольку такую
систему можно было бы назвать представительством, Ахейский союз
пошел по этому направлению дальше, чем любое греческое государство,
так как его совет на практике стал почти союзным собранием; но неизве-
стно, насколько это было результатом сознательного намерения. К несча-
стью, неизвестно главное: как выбирались делегации, голосованием или
жребием, и как представлялись интересы меньшинства. Греция не выра-
ботала настоящей системы представительства, но ближе всего к ней под-
ходила система Ахейского союза. Крупнейшим дефектом союза было
то, что его конституция распределяла права и обязанности в интересах
зажиточных, и несмотря на многие ее хорошие постановления, она в
одном отношении определенно уступала конституции Этолии: ограниче-
ние синклита гражданами свыше тридцати лет показывает, что половина
военнообязанных мужчин не имела голоса при объявлении войны, тогда
как в Этолии, по-видимому, не было подобного ограничения...
Позднейшая история «койнон» (союзов) как типа государства может
быть здесь намечена лишь вкратце.
В 198 г. до н. э. Рим урезал Этолийский союз и отнял у него Дельфы,
а после 168 г. до н. э. он совсем уничтожил его: все члены, даже такие
мелкие племена, как этеане, стали отдельными союзами... Ахейский
союз, бывший с 224 до 198 г. до н. э. сателлитом Македонии, стал
снова независимым в 197 г. до н. э., насколько мог им быть союзник
Рима; но хотя в 191 г. до н. э. он охватывал весь Пелопоннес, он
никогда не вернул себе положения, которое он занимал... Однако со-
хранялась возможность, что союзный принцип еще сыграет реальную
роль в политике, чего Рим не хотел больше допускать, и после 146 г.
до н. э. он распустил и Ахейский и другие союзы» (Тарн В. Эллинис-
тическая цивилизация. М., 1949. С. 85).
Македония и Греция в эллинистическую эпоху 531
Внутреннее положение Спарты в III в. до н. э. было еще менее устойчи-
вым, чем в IV в. Источники сообщают о концентрации земель и богатств у
небольшого числа лиц и массовом разорении свободных граждан — спар-
тиатов. Процесс имущественного расслоения в Спарте начался гораздо
позже, но протекал значительно быстрее и болезненнее, чем в какой-либо
другой области греческого мира. Вся земельная собственность спартанс-
кой общины сосредоточилась в руках сотни богачей. Свои поместья спар-
танская знать использовала главным образом в качестве пастбищ, так как
это требовало небольших затрат и приносило значительные доходы. Пас-
тухами были илоты, жившие на землях богатых спартиатов.
Внешнеполитическое положение Спарты с середины IV в. до н. э. резко
ухудшилось. Финансовая помощь со стороны Персии и Сицилии прекра-
тились. После фиванских походов Пелопоннесский союз распался. И все
же Спарта в IV—III вв. до н. э. оставалась одним из самых сильных гречес-
ких государств. Наиболее дальновидные представители спартанских пра-
вящих кругов понимали необходимость реформ, направленных на восста-
новление могущества страны и предотвращение дальнейшего разорения
спартиатов, являвшихся прежде опорой государства.
2. Реформы Агиса
и Клеомена
Крупными событиями в социальной жизни Спарты в это время были ре-
формы Агиса и Клеомена. Инициатива в проведении реформ исходила сверху,
от спартанских царей, но одновременно опиралась и на требования масс.
Среди спартанских верхов в III в. до н. э. большой популярностью пользова-
лись сочинения философа Сфера, ученика основателя школы стоиков Зено-
на. В духе модной тогда стоической философии Сфер критиковал современ-
ное ему общество, упадок нравов, роскошь, богатство, корыстолюбие и в то
же время превозносил старину и идеализировал древнюю спартанскую кон-
ституцию, строй Ликурга, которому он посвятил специальный трактат.
Последователем и горячим почитателем Сфера был спартанский царь
Агис IV (245—241 гг.), а затем и Клеомен. Агис, говорит Плутарх в биогра-
фии этого царя, «своим умом и высокими качествами сердца» превосходил
нс только своего соправителя царя Леонида, но и всех царей после Агесилая
Великого. Став царем, Агис считал своей целью возрождение древней Спар-
ты. Для этого он в духе учения Сфера прежде всего считал необходимым
передать земли в руки государства и раздать их мелкими клерами безземель-
ным спартиатам; кроме того, по его мнению, нужно было провести кассацию
долгов. Агитацию за эти реформы молодой царь повел сначала среди правя-
щего слоя, а потом среди значительно более широких кругов свободного
населения. Агитация Агиса имела успех. Среди аристократии нашлись люди,
которые отчасти по идейным, а отчасти по корыстным соображениям прим-
кнули в партии реформ. Агиса поддерживали его дядя Агссилай, мать Агеси-
страта, Лисандр, потомок прославившегося в Пелопоннесскую войну Ли-
сандра, и некоторые другие богатые и влиятельные люди Спарты.
532
Эллинизм
К сожалению, наши сведения об Агисе очень неполны и односторонни.
Плутарх оценивает Агиса преимущественно с моральной точки зрения и
все реформы объясняет моральными побуждениями юного идеально на-
строенного правителя. В действительности же дело, по-видимому, обстоя-
ло иначе. Агис, как и следовавший за ним Клеомен, стремился превратить
Спарту в военно-бюрократическое государство эллинистического типа с
централизованной (царской) властью и утвердить спартанскую гегемонию
в Пелопоннесе. Для этого было необходимо реформировать государствен-
ный строй Спарты и увеличить число полноправных и боеспособных спар-
танцев, обеспечив их землей.
Первоначально Агис рассчитывал провести свою реформу через эфорат
и для этого в 243 г. до н. э. провел в эфоры своего сторонника Лисандра.
Избранный эфором, Лисандр немедленно внес законопроект в герусию, выс-
ший государственный орган Спарты. Герусия отклонила предложение Ли-
сандра, и он перенес законопроект в апеллу. В апелле в роли защитника
законопроекта выступил сам Агис, отказавшийся в пользу государства от
своих обширных поместий ценностью 600 аттических талантов. Агис рато-
вал за восстановление Ликургова строя. «Я хочу, — говорил Агис, — из-
гнать из Спарты сребролюбие и гордость. Я боюсь, что различие в образе
жизни и порча нравов внесут рознь и разложение в наше государство...» (Плу-
тарх. Агис, 10). По внешнему виду и образу жизни царь Агис походил на
рядового гражданина. Следуя философам кинической школы, он носил ко-
роткий плащ, длинные волосы, вел суровый образ жизни и ел простую пищу.
Выступления Агиса настроили против него олигархов, называвших царя-
реформатора эгоистом, стремящимся к установлению в Спарте тирании. В
следующем, 242 г. до н. э. положение еще более обострилось, срок полно-
мочий Лисандра истек, и он вышел из состава эфората. В новый эфорат
входили исключительно одни олигархи. После этого Агис вынужден был
прибегнуть к более решительным мерам: разогнать эфорат, открыть долго-
вые тюрьмы и кассировать долги. Долговые квитанции были собраны в одну
кучу и сожжены на площади. Стремясь поднять боеспособность спартан-
ской армии, Агис предложил дать земельные участки 19 500 спартиатам и
периэкам. Одновременно Агис предлагал наделить периэков граждански-
ми правами. До передела же земель дело не дошло, так как царь должен был
поспешно уехать на войну с этолянами, вторгшимися в Пелопоннес.
Воспользовавшись отъездом царя, противники реформ переубедили
граждан, отменили реформу и предали суду самого реформатора. После
возвращения с театра военных действий Агис был обвинен в стремлении к
тирании и приговорен к смертной казни. Агис, а также его мать и бабка
были задушены в тюрьме.
Однако смерть Агиса не обезглавила начавшегося движения. Через не-
сколько лет продолжателем дела Агиса выступил новый царь, Клеомен III
(235—221 гг.), женатый на вдове Агиса. Из опыта Агиса Клеомен извлек
много для себя полезного. Было ясно, что реформу можно провести лишь
насильственно, путем военного переворота, уничтожив эфорат и герус-
сию, препятствовавших ее проведению. Война с Ахейским союзом, стре-
мившимся утвердить свою гегемонию во всех городах Пелопоннеса, дала
Македония и Греция в эллинистическую эпоху 533
возможность молодому царю продемонстрировать свои незаурядные воен-
ные способности. После одной из побед над ахейцами Клеомен с отрядом
наемников двинулся в Спарту и совершил государственный переворот.
Воины Клеомена ворвались в сисситии, где находились эфоры, выбросили
их кресла, а самих убили. 80 самых влиятельных и выступавших против
реформ олигархов были изгнаны, эфорат и герусия уничтожены. «Если бы
эфоры, — говорил в народном собрании Клеомен, — не так злоупотребля-
ли своей властью, то их можно было бы еще. терпеть, но теперь они пре-
взошли всякую меру терпения. Они совершенно уничтожили царскую
власть, возвысив свою собственную; по своему произволу они изгоняют
одних царей, придают суду и убивают других. Своими врагами эфоры объяв-
ляют всех, кто стремится восстановить конституцию Ликурга» (Плутарх.
Клеомен, 10).
В заключение Клеомен подчеркнул что если бы он мог мирным путем
вылечить Спарту от всех «занесенных извне болезней» — неги, роскоши,
долгов и займов, а самое главное, от источника всех пороков — бедности и
богатства, то считал бы себя самым счастливым из всех царей мира.
На следующий день после переворота Клеомен созвал народное собра-
ние с целью объяснить совершившийся переворот и приступить к реорга-
низации государства на новых началах, кассации долгов и переделу иму-
щества. Передел имущества значительно увеличил число граждан и бое-
способных воинов, и, кроме того, в гражданские списки было занесено
несколько тысяч периэков, благодаря чему спартанское ополчение стало
представлять теперь внушительную силу. Экономические мероприятия Кле-
омена были лишь прелюдией дальнейших его политических и социальных
реформ. Клеомен стремился воспитать спартанское юношество в духе сто-
ической философии. О мечтал переделать людей, сделать их «хорошими во
всех отношениях». Поэтому Клеомен, по сообщению Плутарха, обращал
особое внимание на воспитание и образование молодежи. Спартанская
молодежь проводила время в учении, гимнастических и военных упражне-
ниях. Руководил воспитанием царь, который сам был примером простоты,
скромности и умеренности. Внешний успех реформ был полный. Попу-
лярность Клеомена в Спарте возросла.
«Клеомен, — пишет Плутарх, — возбудил огромное удивление своей энер-
гией и умом. Те, которые раньше смеялись над ним, когда он говорил, что,
провозглашая кассацию долгов и передел земель, он берет пример с Солона и
Ликурга, теперь вполне верили, что виновником всех перемен, происшедших
в спартанцах, был именно он, а не кто-либо другой» (Клеомен, 18).
Проведенная Клеоменом реформа влила новые силы в спартанскую об-
щину, подняла престиж царской власти и сделала Спарту способной на
новые войны и победы. Результаты преобразований не замедлились ска-
заться в войне с Ахейским союзом. В этой войне Клеомен, опираясь на
свои войска, добился успехов. Отряды Клеомена вызывали всеобщее удив-
ление и восхищение. На Клеомена смотрели как на избавителя от всех бед
и провозвестника новой жизни. Масса бедного люда в городах Пелопонне-
са, через которые двигались спартанцы, переходила на сторону Клеомена
или же выражала ему сочувствие, готовая по его первому приказу начать
534
Эллинизм
расправу со своими олигархами-богачами. Повсюду народ требовал касса-
ции долгов и передела земли. Аркадия, Аргос, Коринф и часть Ахайи под-
держали Клеомена.
Тогда глава Ахейского союза и фактический его диктатор Арат, боясь
вспышки демократического движения и не видя иного выхода, вступил в
переговоры с македонским царем Антигоном Досоном. Классовые интере-
сы побудили Арата отказаться от всего достигнутого за предшествующие
годы в борьбе с Македонией. Он сам был богатым человеком и защищал
интересы богатых.
На помощь Арату двинулся македонский царь с 40-тысячным войском.
Он нанес несколько поражений спартанцам, прорвался в Пелопоннес и
захватил города Орхомен, Мантинею и другие, подвергнув их жестокому
разгрому. На этом Антигон, однако, не остановился. Его целью был раз-
гром Спарты. Положения для Клеомена становилось критическим. Окру-
женный врагами, он прибегнул к крайнему средству: призыву в армию ило-
тов. По одной версии, 6, а по другой — 9 тысячам илотов разрешено было
откупаться за 5 аттических мин, что составляло очень большую сумму.
Сколько же илотов было в Спарте III в. до н. э., если 9 тысяч из них распо-
лагали средствами для выкупа! Но и это, однако, не спасло положения. На
подступах к Лаконике, в теснинах Селассии, в 221 г. до н. э. Клеомен по-
терпел полное поражение, потеряв большую часть своей 20-тысячной ар-
мии. Победу одержала Македония. Клеомен бежал в Египет к своему союз-
нику Птолемею Эвергету и там через несколько лет погиб.
3. Позднегреческая тирания
Антигон и Арат торжествовали победу. Реформы Клеомена в Спарте
были отменены. Эфорат и герусия восстановлены. Законы об уничтожении
долгов и переделе земли аннулированы. Эмигранты получили право воз-
вращения на родину, царская власть была уничтожена. Спарту вынудили
войти в состав Македонско-Ахейского союза, возглавляемого македонс-
ким царем. Внешне реакция торжествовала полную победу, но она не мог-
ла решить кардинальных вопросов, волновавших спартанское общество.
Имущественное неравенство продолжало возрастать, а следовательно,
увеличивалось число деклассированных элементов.
Классовая борьба в Спарте крайне обострилась и в условиях своеоб-
разного и примитивного спартанского строя выливалась в форму загово-
ров, покушений, восстаний и т. д. Дело дошло до того, что однажды заго-
ворщики во время праздника захватили арсенал, перерезали «старцев» и
на короткое время восстановили царскую власть. Вождями всех недоволь-
ных существующим строем как свободных граждан-спартиатов, так и нео-
дамодов и бесправных илотов, были тираны. Наиболее значительным и
известным из всех спартанских тиранов эллинистической эпохи был Набис
(207—192 гг.). В известной мере Набиса можно рассматривать как преем-
ника и продолжателя царей-реформаторов Агиса и Клеомена. Помимо на-
емников Набис опирался на поддержку и сочувствие всех деклассирован-
ных элементов, свободных и рабов.
Македония и Греция в эллинистическую эпоху 535
Набис распределял конфискованные земли и богатства между своими
сторонниками, набирал наемников и администраторов, не делая различия
между свободными и рабами. Таким образом, политика Набиса подрывала
традиционные основы гражданского общества.
В течение 15 лет Набис стоял во главе Спарты и пользовался исключи-
тельной симпатией широких масс населения.
Набис вступил в борьбу с Ахейским союзом, Македонией, а затем и рим-
лянами. Вначале римляне поддерживали Набиса, используя его как орудие в
борьбе с остальной Грецией и Македонией, но потом заключили союз с его
главным врагом — Ахейским союзом. В 195 г. до н. э. войско Набиса было
разбито и власть его ограничена территорией Спарты; через три года он
потерпел поражение в борьбе с ахейцами и был предательски убит в Спарте
во время военного смотра. После этого Спарта вошла в Ахейский союз.
В высшей степени интересной по сложности внутренних и внешних
событий представляется в эллинистическую эпоху история городов Вели-
кой Греции. После ослабления Сицилийской державы при преемниках Ди-
онисия она вновь возродилась при тиране Агафокле, в конце IV в. до н. э.
История Агафокла, прошедшего путь от простого горшечника до «царя
Запада», типична для эллинизма и позднегреческой тирании. На примере
Агафокла можно конкретно проследить процесс установления тирании.
Агафокл родился в Сицилии, в городе Термах. Он происходил из небо-
гатой семьи и в молодости занимался изготовлением горшков; отсюда и его
прозвище Горшечник. Переселившись в Сиракузы, Агафокл сблизился с
влиятельным и богатым гражданином Дамасом. Во время войны с Аркаган-
том Дамас был назначен командующим сицилийскими наемниками и взял к
себе в качестве помощника Агафокла. Уже в первых походах Агафокл заре-
комендовал себя прекрасным полководцем, выносливым и сообразитель-
ным, пользовавшимся расположением воинов. После смерти Дамаса Ага-
фокл женился на его вдове и стал одним из первых богачей Сиракуз.
Опасаясь тиранических наклонностей Агафокла, сиракузский совет
шестисот, во главе которого стоял олигарх Сосистрат, отказал Агафоклу в
награде, что сблизило его с демократами. Обиженный Агафокл вынужден
был уйти в изгнание и искать поддержки у своих наемников. К навербован-
ному им отряду наемников, состоявшему из греков, италиков, галлов и
т. д., присоединилась масса сельской и городской бедноты.
С этим отрядом Агафокл ворвался в город и потребовал двух важней-
ших представителей совета шестисот под предлогом совместного обсуж-
дения государственных вопросов. Когда представители совета явились,
Агафокл стал обвинять их перед войском и собравшимся народом в пре-
небрежении к общегосударственным и народным интересам и в стремле-
нии низвергнуть демократию. Речь Агафокла имела успех. Солдаты и бед-
нота, лишенные земли и обремененные долгами, бросились громить дома и
избивать олигархов. Сиракузский погром продолжался два дня и стоил
жизни тысяче граждан.
После этого Агафокл созвал экстренное народное собрание, на котором
объявил народу причины избиения. Целью избиения, говорил он, было же-
лание очистить город от людей, стремившихся к диктатуре и покушавшихся
536
Эллинизм
на народные права. Агафокл согласился принять на себя обязанности стра-
тега с неограниченными полномочиями (стратег-автократор). Так в 316 г.
до н. э. в Сиракузах был совершен государственный переворот и установле-
на тирания Агафокла.
В течение следующей 28-летней истории своего правления Агафокл
вел непрерывные войны с Карфагеном, сицилийскими и южноиталийцкими
городами. В 310 г. до н. э. он высадился на Африканском побережье, захва-
тил несколько городов и подошел к Карфагену. Но в это время в Сицилии
вспыхнуло восстание городов, подчиненных Агафоклу. Он оставил армию
на произвол судьбы в Африке, вернулся в Сицилию и подавил восстание.
Однако армия Агафокла погибла, и попытка разбить карфагенян на афри-
канской территории не увенчалась успехом. Западная часть Сицилии по-
прежнему осталась за Карфагеном.
Сиракузы при Агафокле превратились в сильное государство. Однако дер-
жава Агафокла, социальную опору которого составляли наемники-инозем-
цы — греки, самниты, этруски, кельты и лигуры, не отличалась внутренней
устойчивостью и распалась вскоре после смерти ее основателя (289 г. до н. э.).
ГЛАВА XXI
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ЭЛЛИНИЗМА.
МОНАРХИЯ, ГОРОД-ГОСУДАРСТВО
И СОЮЗ ГОРОДОВ
Важнейшей чертой эллинистической эпохи было стремление греческого обще-
ства преодолеть кризис полисного строя и выйти за его узкие рамки. Наиболее
последовательно этот процесс был осуществлен на Востоке путем включения поли-
сов в состав территориальных держав и ограничения их автономии. В Балканской
Греции с сильными традициями полисной жизни аналогичный процесс вылился в
создание федеративных государств. Однако окончательно политическая интегра-
ция эллинского мира, объединение полисов в рамках единой системы были достиг-
нуты лишь после подчинения их Риму.
Середина IV в. до н. э. — возникновение Этолийского союза.
Конец IV в. до н. э — формирование эллинистических государств на Востоке.
Около 280 г. до н. э — оформление Ахейского союза.
196 г. до н. э. — провозглашение Фламипином «свободы Греции»: освобожде-
ние греческих полисов от политического контроля Македонии.
146 г. до н. э. — превращение Македонии в римскую провинцию; подчинение
греческих полисов проконсулу Македонии.
27 г. до н. э. — создание в Греции римской провинции Ахайя.
Древняя македонская монархия сохранила некоторые характерные чер-
ты героической монархии, известной нам по Гомеру и тевтонским сагам.
Царь божественного происхождения с подвластными ему князьями и рав-
ными ему соплеменниками управлял национальным государством, требуя
Политическая система эллинизма. Монархия	537
верности как патриотического, так и личного характера. Гетайры Алексан-
дра были последним остатком царской свиты греческого периода, старин-
ные узы — идея рода — еще не вполне в это время умерли.
Сохранилось прежнее собрание вооруженных свободных мужчин —
войска, и оно упорно держалось за свои права; в Македонии эти права,
возможно, были древнее самой монархии, которая была не абсолютной, а
ограниченной правами армии; ее даже называли квазиконституционной.
Царь не мог назначить своего преемника: после его смерти корона перехо-
дила к войску, которое выбирало нового царя; естественно, что обычно
преемником был старший сын, но это не было обязательным. Если царь
был ребенком, только войско могло назначить регента или опекуна. В про-
цессах по делам об измене, в которых сам царь был одной из сторон, госу-
дарство представлялось войском, которое выслушивало дело и выносило
приговор. Так как армия выбирала царя, то она могла и низложить его,
хотя при сильном царе использование этого права могло повлечь за собой
переход войска к неприятелю. Но войско не имело никакого голоса в воп-
росах политики; если ему нужно было в эти вопросы вмешаться, воины
могли только стать на путь мятежа, что иной раз и случалось.
Войско полностью представляло народ в том смысле, что в нем служи-
ли все свободные македоняне; государство воплощалось в царе, хотя он и
подчинялся указанным выше привилегиям войска, и только царь представ-
лял Македонию во внешних сношениях. Таким образом, Александр зани-
мал в Коринфском союзе двойственное положение, которое не всеми верно
понималось: союз состоял из греческих государств и Александра, который
официально олицетворял Македонское государство, но в то же время Алек-
сандр как человек, царь Македонии, был лично председателем союза. Это
положение продолжалось до Антигона Досона, который превратил маке-
донский народ в «Государство македонян» — и тем самым сделал народ
частью государства, которое официально называлось не «царь Антигон», а
«царь Антигон и македоняне». Это была только внешняя форма, и она не
давала народу никаких широких прав; на деле Филипп V правил иногда с
большим произволом, чем какой-либо другой македонский царь.
Завоевание Македонией Египта и Азии поставило новые проблемы. Во
время войн диадохов македоняне во всех армиях удерживали свои привиле-
гии, но, вероятно, утеряли их после 300 г. до н. э., так как македоняне стали
только незначительным меньшинством в смешанных армиях наемников. Аб-
солютные монархии Селевкидов и Птолемеев лишены каких-либо конститу-
ционных черт, свойственных Македонии, если не считать права подавать
царю петиции, которое было известно в Египте. Если при поздних Птолеме-
ях иногда в государственные дела вмешивалось войско, то это считалось
вмешательством преторианской гвардии, оно не имело ничего общего с древ-
ней македонской конституцией: на деле в войско вряд ли входил хотя бы
один свободно рожденный македонянин. Если Македония создала монархию
Селевкидов и Птолемеев, то тем, чем они стали, их сделали Азия и Египет:
их цари были абсолютными монархами, так же, как Дарий I или Тутмос III.
Сслевкиды и Птолемеи не были национальными правителями, и в их цар-
ствах не существовало никакого общеимперского гражданства, как это было
538
в Римском государстве. Единственным оправданием этих двух династий было
то, что только абсолютная монархия, стоящая над греками и жителями Вос-
тока, имела шансы объединить Восток и Запад. Это было в конце концов
принято Римом, потому что республика не справлялась с управлением элли-
нистическими странами. Селевкиды и Птолемеи часто делали наследника
престола соправителем отца при жизни последнего; в среде Птолемеев были
довольно обычны убийства по династическим мотивам, которые в течение
более чем столетия позволяли избежать гражданских войн.
Однако каждый царь испытывал влияние греческих идей и желал иметь
для своего правления какую-либо базу, помимо прав завоевателя. В Египте
и Азии эта база была найдена в идее божественности царя, но при рассмот-
рении этой идеи почитание царей греческими городами следует отличать
от официальных культов, установленных самими царями. Обожествление
Александра при его жизни не было официальным культом: оно было толь-
ко политической мерой, ограниченной греческим миром, который обоже-
ствил его. Александр желал этого для того, чтобы получить опору и неко-
торый авторитет у греческих городов, являвшихся его свободными союзни-
ками, в среде которых он как царь не мог иными путями найти себе прочное
место. Задолго до Александра некоторые греки провозглашались богами и
им при жизни воздавались религиозные почести; и когда города начали воз-
давать эти почести диадохам, они, как и Александр, находили в этом поли-
тическую выгоду. Антигон I, Деметрий I Лисимах, Селевк, Птолемей I,
даже Кассандр — всем им воздавались религиозные почести в различных
городах, но никто из них не стал официально, при жизни, богом в соб-
ственном царстве. Три грека в Египте, избежав какой-то опасности, возда-
ли почести Птолемею I и его супруге Беренике как богам-спасителям, но
это еще не означает официального обожествления. Александру поклоня-
лись в Александрии как основателю города, но такие культы и раньше были
обычны. После смерти Александра ему поклонялись Эвмен и македонская
армия, и, возможно, судя по монетам, был введен его официальный культ в
царстве Лисимаха (не в Македонии). Но прецедентом для Древнего мира
послужил только официальный культ великого македонянина, учрежден-
ный Птолемеем I, вероятно, вскоре после его воцарения в 305 г. до н. э.
Немного позднее, в 280 г. до н. э., Птолемей II устроил в Александрии
празднество религиозного характера в честь своего отца, Птолемея I, а еще
позже Антиох I обожествил Селевка в качестве Зевса Никатора; тем самым
установился на будущее время принцип, согласно которому цари, подоб-
но Александру, после смерти официально становились богами.
Окончательное обожествление царя оформилось при Птолемее II; его
сестра и супруга Арсиноя II была официально обожествлена еще при жиз-
ни как богиня Филадельфа, а вместе с ней и Птолемей II (который никогда
не называется Филадельфом) стал официально, при жизни, богом, получая
почести совместно с ней и отдельно. После его смерти каждый очередной
Птолемей — это разумелось само собой — официально становился при
жизни богом и занимал свое место в официальном культе. Первое место в
этом культе занимал Александр; жреческие обязанности в культе Алексан-
дра выполняли виднейшие люди страны; но вслед за его именем шел список
Политическая система эллинизма. Монархия
539
обожествленных царей и их супруг под их культовыми именами — боги
Адельфы (Птолемей II и Арсиноя II), боги Эвергеты, боги Филопаторы и
т. д. В конечном счете Птолемей I и Береника заняли свое место в списке
сейчас же после Александра в качестве богов Сотеров; вероятно, при Пто-
лемее IV Арсиноя II также имела особую жрицу для своего культа, как
позднее Береника, жена Птолемея III, и Арсиноя, жена Птолемея IV. Из
Селевкидов, возможно, при жизни стал официально богом Антиох И, хотя
это не вполне достоверно; но, вероятно, со времени его царствования ус-
танавливается официальный культ династии/включая и здравствующего
царя, во всех главных городах сатрапий, но с местными вариантами. Для
обеих династий были придуманы божественные родословные. Селевкиды
происходили якобы от Аполлона, а Птолемеи — от Геракла и Диониса.
Правители Пергама, хотя они, после того как Аттал I стал царем, почита-
лись в различных городах при жизни и официально обожествлялись лишь
после смерти, никогда официально не становились богами при жизни и
потому не могли говорить, что их власть является следствием того, что
они — боги.
По-другому было в Македонии. Она была национальной монархией, а
Антигониды не были царями- завоевателями, выбирались армией как наци-
ональные цари, в конституционном порядке. Не было и речи об официаль-
ном культе царей, и ни один Антигонид никогда не был для македонян бо-
гом, хотя он мог обожествляться в греческих городах или в таких городах
Македонии, которые сохранили свой греческий характер; так, Деметрий I
почитался в Афинах, Эвбее, Сикионе и в других местах, Антигон Досон —
в Сикионе, Гистиее и Лаконии, Филипп V — в Амфиполе, Кассандр и Лиси-
мах — в Кассандрин. Один царь — Антигон Гонат — ив этом случае был
исключением и, очевидно, никем и нигде не обожествлялся. Его стоическое
воспитание и взгляды, по-видимому, заставляли его смотреть на такой культ
как на нечто постыдное, и он, может быть, унаследовал это чувство от
своего деда Антипатра — македонянина старого закала, который в свое
время отказался воздавать почести Александру как богу. Сам Гонат пред-
почитал искать теоретическую базу своей власти в удовлетворении требо-
ваний философии, и его знаменитое определение царской власти как «бла-
городного рабства» показывает, что в его глазах эта база представляла со-
бой долг службы: царь должен быть слугой своего народа.
Каков был смысл обожествления царей? Вендланд назвал его «полити-
ческой религией», и это определение отражает истину, если только ста-
вить логическое ударение на первом слове, потому что оно не имеет ничего
общего с религиозным чувством. С точки зрения царя, обожествление было
политической мерой, которая создавала ему почву в греческих городах и
обеспечивала постоянство и законную силу его действиям и после смерти.
Эта мера стала возможной благодаря распространению неверия в богов в
образованных кругах общества, так как олимпийская религия духовно умер-
ла, и к моменту установления культа царей ничто еще не заняло ее места.
I оворить лишь о высокомерии этих царей — значит просто не понимать
положения: ни один царь никогда на самом деле не считал себя богом, и
никто (за исключением Антиоха Эпифана) не придавал большого значения
540
Эллинизм
своему культу. Антипатр в более раннее время считал культ царя кощун-
ственным; но в III в. до н. э. люди посмеялись бы над такой мыслью, хотя
Гонат, вероятно, считал обожествление просто глупостью. Ведь в пред-
ставлении людей обычного, среднего уровня, чем, собственно говоря, были
боги? У двух наиболее популярных в это время богов — Аполлона и Дио-
ниса — были смертные матери, как у Александра или Птолемея; другие,
подобно Асклепию, были людьми, и всем была хорошо известна теория
Эвгемера, что некогда все боги были людьми. Правда, они бессмертны. Но
разве фактически не был бессмертен и Александр, дух которого все еще
вдохновлял мир? Олимпийцы не давали ни личного спасения, ни надежды
на бессмертие, они давали очень мало духовной пищи и были, по большей
части, весьма непригодны в качестве хранителей высшей морали. Их почи-
тателям приходилось слишком много принимать на веру: можно было ве-
рить в мощь и величие Зевса, но можно было также созерцать мощь и вели-
чие Птолемея. Местный бог не мог кормить народ во время голода, а царь
мог. Может быть, Дионис спас Темисоний от галлов; но, несомненно, Ан-
тиох I спас всю Малую Азию. Аполлон не мог помочь хозяйственным руко-
водителям Делосского храма вытребовать долги с островов, а когда они
попросили Птолемея, он послал наварха, и тот сразу добился этого. Разве
не обладал царь мощью, которой не было у бога? По крайней мере, так
казалось людям. Популярная песня, в которой афиняне призывали на по-
мощь Деметрия против Этолии, звучала так: «Других богов нет, либо они
далеко, либо они не слышат, либо не обращают на нас внимания; но ты
здесь, и мы можем тебя видеть не в дереве или камне, но в живом виде».
Вот почему у рядового человека существовал культ царя; и самые куль-
товые имена первых царей: Сотер, т. е. Спаситель, Эвергет, т. е. Благоде-
тель, выражают тот факт, что им поклонялись за их действия. Афины по-
клонялись Деметрию, потому что он спас их от Кассандра, Родос и острова
поклонялись Птолемею I, потому что он спас их от Деметрия, Иония по-
клонялась Антиоху I, потому что он спас ее от галлов, а Милет —
Антиоху II, потому что он сверг тирана; типичной функцией царской вла-
сти была филантропия, т. е. помощь подданным. Надо вспомнить, что этот
культ не ограничивался царями, а распространялся и на частных благоде-
телей, как, например, на Диогена, помогавшего Афинам освободиться в
229 г. до н. э. и почитавшегося наряду с Птолемеем III, и на Диодора, жреца
Зевса в Пергаме, которому при жизни был воздвигнут и роскошно освящен
храм в Филетерии за спасение Пергама от смут после 133 г. до н. э. В то же
время афинские эфебы начали приносить жертвы вообще «благодетелям»
города. В Ахейском союзе Арату и Филопемену стали воздавать религиоз-
ные почести после смерти: посмертный культ людей как героев был обыч-
ным явлением, гораздо более древним, чем самый эллинизм.
Кроме имен «Спаситель» и «Благодетель» большая часть царских куль-
товых имен отражала семейные отношения — Филадельф, Филопатор, Фи-
лометор; совсем на другую почву стал один из царей, приняв имя Эпифана —
«открывшегося людям бога». Впервые это имя было дано Птолемею V, веро-
ятно, в связи с совершеннолетием в 197 г. до н. э. Так как тогда он был лишь
двенадцатилетним мальчиком и, может быть, первым представителем динас-
Политическая система эллинизма. Монархия
541
тии, коронованным жрецами по египетскому ритуалу, то этот титул, тожде-
ственный титулу в египетском тексте Розеттского камня — «появляющий-
ся», точно соответствующий смыслу слова «Эпифан», мог быть дан ему еги-
петскими жрецами, для которых мальчик реально был богом солнца, появив-
шимся на земле; политические события этого времени не дают нам ключа к
пониманию этого вопроса. Но этот титул получил особое значение в руках
второго своего носителя — Антиоха IV Эпифана, который, может быть, был
единственным монархом, принимавшим всерьез свою божественность. Но,
несомненно, мотивы, которыми он руководствовался, были в основном по-
литическими: он видел, что для того, чтобы противостоять Риму, его царство
должно стать единым по культуре и иметь общий культ, а это можно было
сделать только на основе греческой культуры и культа. И совершенно так
же, как он часто превращал местные города в полисы с греческими формами
правления, так и в культе своей особы, как проявлении образа Зевса, он,
возможно, видел средство для достижения единства. Антиох IV был первым
из Селевкидов, запечатлевшим свое культовое имя и божественный титул на
своих монетах. В более позднее время все культовые имена потеряли всякое
особое значение, и даже имя «Эпифан» означало уже не больше, чем в по-
зднейшее время «христианнейший» государь.
Когда Рим постепенно стал играть ведущую роль в эллинистической по-
литике, греческие города стали переносить элементы культа царей на рим-
ские божества и почитать его полководцев. Богиня Рома — олицетворение
всего римского — почиталась в Смирне в 195 г. до н. э., а в Алабанде в 170 г.
до н. э., в обоих случаях в благодарность за спасение — помощь против
Антиоха III; после организации провинции Азии этот культ мы находим в Ми-
лете, Элее и других местах. Культ богини Ромы создавал Риму то же положе-
ние в свободных греческих полисах, каким обладали обожествленные цари.
К нему присоединялось почитание римских «благодетелей» — Фламинина,
победителя Филиппа V в Халкиде, и М. Аквилия, установившего порядок в
Азии, в Пергаме. ВI в. до н. э. римские правители провинций почитались все
без разбора, и у Цицерона было много хлопот, чтобы не допустить такого
культа по отношению к себе самому. Конечно, в этом сказывалась только
боязливая угодливость, потому что правители мало что приносили населе-
нию, кроме вреда. Кульминационным ее пунктом явился культ Цезаря в Эфе-
се как воплощенного бога. В конце концов все эти культы растворились в
официальных провинциальных культах Рима и Августа.
Некоторые черты были характерны для всех царств эпохи эллинизма:
государство воплощалось в царе, министры и чиновники были только его
слугами, которых он назначал или смещал по своему произволу; его совет
«друзей» был чисто совещательным органом. Царь был источником права;
чиновники действовали на основании инструкций, изложенных для них в
его указах, но он давал любые толкования инструкций, какие ему были
угодны. Для редакции указов существовал департамент секретарей, и один
из них вел официальный журнал, ежедневно проверяемый царем, рассказы-
вающий о важнейших военных и политических событиях; благодаря этим
журналам и указам возник канцелярский язык, влияние которого можно
заметить у Полибия. Провинции в их внутренних и внешних отношениях
542
Эллинизм
обычно управлялись стратегами — губернаторами, обладающими военной
властью, хотя Антигониды никогда не применяли этой системы в собствен-
но Македонии и Фессалии и очень осторожно — в Греции; у Птолемеев и
Селевкидов был также главнокомандующий флотом (наварх), и египетский
наварх при Птолемее II был одним из ближайших помощников царя. Но
система делегации власти была малоэффективна, и та работа, которая па-
дала на плечи добросовестного монарха — военная, административная,
юридическая, торговая, даже попросту письменная, — была обременитель-
ной; явная слабость, проявлявшаяся в конце жизни ранее энергичных ца-
рей, несомненно объясняется тем, что они были утомлены этой непосиль-
ной деятельностью.
Поскольку в Македонии после смерти царя корона находилась в руках
армии, пока она не назначала нового царя, государство со смертью каждо-
го царя как бы временно прекращало свое существование, и все договоры,
заключенные покойным царем или с ним, а также сделанные им пожалова-
ния теряли силу, если их не возобновлял его преемник. Новый царь обыч-
но возобновлял действие грамот при условии, если будет внесено вознаг-
раждение для продления договора, и скверные результаты этой системы
сказались в действиях Этолии, когда ее договоры о нейтралитете, заклю-
ченные с Гонатом и Досоном, потеряли силу в связи с их смертью. Наобо-
рот, акты Селевкида или Птолемея, бывших богами, должны были иметь
силу и после их смерти; но эти цари тем не менее придерживались теории,
что пожалования становятся недействительными с каждой сменой короны
в целях взимания коронного сбора.
Цари имели в своем распоряжении обычный придворный аппарат и осо-
бое военное учреждение, постоянное со времени Александра, — агему,
или гвардию: корпус царских пажей — знатных мальчиков, обучаемых для
выполнения разных поручений, и офицеров, составлявших личную гвар-
дию царя. Гвардейцы Александра были его штабом; но во II в. до н. э. этот
термин, так же как и термины «гетайры» и «родичи», стал только придвор-
ным титулом, жалуемым царем в определенной последовательности, при-
чем титул «родичи» был наивысшим. Внешним выражением царской влас-
ти была диадема — повязка из белого полотна вокруг головы; цари иногда
жаловали другим лицам, чиновникам или актерам, право носить пурпур
македонских царей.
Армия и флот принадлежали царю. В это время на море шло соревнова-
ние в постройке больших военных кораблей, начавшееся в 314 г. до н. э. с
изобретения в Финикии, может быть, Деметрием, гептеры — галеры, двига-
тельная мощь которой, по сравнению с квинкверемой, может быть выраже-
на отношением 7:5 и которая доказала свою ценность в битве при Салами-
не в 306 г. до н. э. Когда Деметрий потерял господство на море в 285 г.
до н. э., его флагманский корабль, который Птолемей I, возможно, передал
Делосу, достигал уже отношения 15:5. Птолемей II построил на Кипре два
судна, коэффициенты которых были 20:5 и 30:5, и наградил их конструкто-
ра Пирготела; у Птолемея IV был корабль с коэффициентом 40:5, с двой-
ными носом и кормой. В связи с военными действиями часто упоминаются
корабли с коэффициентом 8:5,9:5 и 10:5; флагманский корабль Деметрия
Политическая система эллинизма. Монархия 543
действовал очень эффективно; другим знаменитым судном был флагманс-
кий корабль Антигона Гоната «Истмия», который был посвящен богу на
Делосе после победы у Коса, — тяжелый корабль, возможно, имевший три
палубы и снаряженный первоначально для бортового боя; но мы не можем
сказать, каково было крупнейшее судно из тех, которые действительно уча-
ствовали в бою, так как остались неизвестными все детали битв между Го-
натом и египетским флотом. Вполне вероятно, что коэффициенты до 10:5
означают количество гребцов у каждой уключины, соответственно пяти на
квинквереме; но что означает коэффициент 30:5 или 40:5, до сих пор оста-
ется неясным. В начале III столетия до н. э. мы встречаем две определенные
теории морского боя; в очень грубых чертах это: 1) афинско-финикийская
традиция действий быстроходных кораблей с техникой использования та-
рана, которая была принята Карфагеном, Родосом, и, вероятно, Египтом (в
руках которого была Финикия), и 2) коринфско-сиракузская традиция ис-
пользования более тяжелых кораблей, прибегающих к абордажу и борто-
вому бою, принятая Македонией и Римом. Во II в. до н. э. стандартные
квадриремы и квинкверемы все еще употреблялись в Эгейском море, но
более крупные суда выходили из употребления, что объясняется, возмож-
но, тем, что на крупные суда тратились большие средства и человеческие
силы, а не тем, что они были непригодны для боя. В 201 г. до н. э. Филипп
V произвел во флоте изменения, последовательно вводя в строй легкие
иллирийские галеры «лембы», являвшиеся предшественницами римских
либурнийских галер. Крупные эллинистические корабли еще существова-
ли в Египте, и Антоний некоторое время употреблял их; но Рим никогда не
вводил их в свой флот, и возвращение империи к триремам и либурнийским
судам закончило несколько необычную главу истории морского дела.
Сухопутный бой получил иной характер благодаря использованию
Александром тяжелой кавалерии, и от Исса в 333 г. до н. э. до Селассии в
222 г. до н. э. ведущую роль играла конница. Александр был мастером
комбинирования разных родов оружия — тяжелой и легкой пехоты различ-
ных типов, тяжелой и легкой кавалерии; его диадохи сохранили все эти
методы ведения сражений, прибавив боевых слонов, которыми сам Алек-
сандр никогда в бою не пользовался. Пока продолжалось его влияние, ти-
пичной формой боевого построения была фаланга с тяжелой пехотой в
центре, легковооруженными пехотинцами и кавалерий на флангах; кавале-
рия начинала, а иногда и заканчивала бой, и бывали сражения, в которых
тяжелая пехота совсем не принимала участия. В течение столетия после
смерти Александра война в значительной мере велась силами наемников,
набираемых среди всех народов Европы и Азии; после 278 г. до н. э. в
большой моде были галльские наемники, так как они были храбры, а в
начале и дешевы. Цари охотно использовали наемников, так как благодаря
н ому они могли щадить свои национальные войска, составляющие фалан-
гу. Наемники редко бились насмерть, и война часто приводила к тому, что
наемников врага принуждали к сдаче, а потом сами вербовали их в свою
армию. Но с 222 г. до н. э. способы ведения войны начали меняться, и
фаланга, национальный македонский военный строй, снова стала выступать
на первый план: битвы при Селассии в 222 г. до н. э. и Рафии в 217 г. до н. э.
544
Эллинизм
были решены столкновением национальных фаланг, которые бились, как
бьются люди, когда задето их национальное чувство. Для Македонии было
несчастьем, что, когда она столкнулась с Римом, методы ведения войны
Александра уже были забыты. Фаланга Александра была активной и гиб-
кой боевой единицей, состоящей из многочисленных отрядов; их копья
своей длиной напоминали кавалерийские пики; огромной заботой при этом
была охрана флангов, и не раз ряды приходили в расстройство из-за невоз-
можности удержать линию боя. Но в битве при Киноскефалах Филипп V
использовал фалангу, ставшую жесткой и негибкой вследствие веса удли-
ненных копий, причем все было принесено в жертву, лишь бы иметь как
можно больше остриев копья перед первым рядом фронта, и совершенно
без внимания была оставлена жизненная необходимость иметь очень силь-
ные фланговые заслоны. Конечно, едва ли фаланга имела серьезные шансы
на победу при Киноскефалах или Пидне, так как обе битвы с самого начала
велись неправильно; но, несомненно, в подходящих для нее условиях — на
ровной почве и при непроницаемой охране флангов — она разбила бы рим-
ские легионы и любую другую армию. Но такие условия встречались редко,
а в борьбе с Римом просто никогда не встречались, и решающее значение
имела способность легиона хорошо драться почти при всех условиях. Фа-
ланга, подобно динозаврам, погибла от крайней специализации.
Век гигантских военных кораблей на море был веком боевых слонов на
суше: все полководцы Александра, под впечатлением отчаянной битвы с
Пором, высоко оценили боевые качества слонов, и можно еще проследить
между 324 и 275 гг. до н. э. прибытие из Индии отдельных их партий. Око-
ло 275 г. до н. э. Птолемей II начал охотиться за африканскими слонами;
его единственное посольство к Винду cape из династии Маурья, несомнен-
но, имело задачей добыть индийских дрессировщиков и погонщиков. Изве-
стно, что в государстве Птолемеев дрессировали африканских слонов до
II в. до н. э. Но именно Селевкиды были настоящими «владыками слонов»:
в битве при Ипсе 480 слонов обеспечили Селевку овладение Азией, и когда
в 163 г. до н. э. Рим старался разоружить династию, народ более всего
раздражило истребление слонов. Слоны были страшны для воинов, кото-
рые никогда с ними не встречались, они скоро теряли боевое значение в
битве с опытной пехотой, зато часто были полезны в действиях против
конницы. Однажды в битве при Рафии встретились индийские и африканс-
кие слоны, и африканские были разбиты; но из этого нельзя делать никаких
выводов, потому что африканских слонов было гораздо меньше.
О системе управления в царствах Азии и Египта будет рассказано в
другом месте; здесь можно сказать насколько слов о Македонии при Анти-
гонидах. Это национальное государство сохранило свою мощь до самого
конца; эта мощь покоилась на национальной армии, а наемниками пользо-
вались только для того, чтобы, по возможности, щадить македонян. При-
дворная жизнь здесь была проще, чем в других государствах, накопление
богатств относительно меньше: поземельный налог давал немногим более
200 талантов в год, и трон до последних лет правления Филиппа V был
занят царями, обладавшими высокими достоинствами; семейная верность у
македонских царей вошла в поговорку, и династия не знала убийств до Фи-
Политическая система эллинизма. Монархия	545
липпа V; для той эпохи характерен интерес Гоната к философии и истории и
то, что он собрал вокруг себя кружок ученых. Пелла снова стала столицей;
не было сделано попытки выстроить город, который стал бы соперником
Александрии или Антиохии. Вероятно, в самой Македонии не было никакой
царской земли, и македонский крестьянин был собственником своего наде-
ла; но в завоеванных округах, например в Халкидике и Пеонии, земля пере-
ходила к государству, т. е. к царю. Антигониды использовали царскую землю
в значительной степени так же, как и Селевкиды (гл. IV); они давали поместья
знатным и клеры обычного типа военным поселенцам и отставным наемни-
кам; но, кажется, они никогда не давали земли в полную собственность, как
это часто делали Селевкиды, а удерживали за собой право возврата земли в
казну. Оставшаяся от раздач царская земля обрабатывалась держателями;
цари были собственниками рудников и лесов.
Македония, по крайне мере ее высший класс, в течение III в. до н. э. была
полностью эллинизирована: македонский диалект был вытеснен или атти-
ческим греческим, или койнэ («общей речью»), а местный пантеон — олим-
пийцами. Несмотря на свое смешение с другими этническими элементами,
македоняне стали теперь единым народом, способным ассимилировать чу-
жеземных поселенцев; и страна стала только еще одной, новой областью
греческого мира, правда более мощной, чем все другие, хотя она уже ни-
когда более не набирала таких армий, как в IV в. до н. э. Население гречес-
ких прибрежных городов теперь называло себя македонянами. Пелла и,
несомненно, другие старинные македонские города стали автономными и
имели учреждения греческого полиса. Антигониды построили несколько
городов, имевших небольшое значение, но главные новые города в стране
были основаны Кассандром: Фессалоника (Салоника) и Кассандрия на мес-
те Потидеи. Это были греческие города с греческой организацией, и жите-
ли Кассандрин некогда не называли себя македонянами. Македония каза-
лась странной в глазах греков, потому что в стране не было религиозного
центра, а население состояло из убежденных сторонников монархии; дом
Антигонидов благодаря Гонату в такой степени пользовался привязаннос-
тью народа, что династия пала только вследствие подавляющей мощи внеш-
него врага. Но сколько великих людей ни породила Македония, может быть,
величайшим достижением небольшой страны был простой македонский
крестьянин, свободный, лояльный и одинаково умелый и в мирное и в воен-
ное время. Македония пала в борьбе с Римом просто потому, что македо-
нян было очень мало.
Что же касается существовавших ранее греческих полисов, то период
эллинизма является для них как бы переходным между свободными поли-
сами и муниципиями Римской империи. В начале периода велась борьба
между двумя теориями о том, каковы должны быть отношения между мо-
нархией и полисом. Александр рассматривал греческие полисы как сво-
бодных союзников, Антипатр видел в их жителях подданных, ставил в
городах по своему произволу гарнизоны, поддерживал власть олигархов
или тиранов, стоявших на его стороне, и борьба этих противоположных
направлений политики затянулась надолго. Кассандр, Лиссимах, Птоле-
мей и Атталиды — все в основном следовали Антипатру и трактовали
IK История Древней Греции
546
Эллинизм
полисы как подданных. Антигон I воскресил методы Александра как по-
литическое оружие в борьбе против Кассандра и в течение ряда лет фак-
тически обращался с полисами как со свободными; но позже он начал
вмешиваться в их дела, а в конечном счете стал ставить свои гарнизоны
там, где ему хотелось. Деметрий следовал тому же курсу, начав полити-
кой признания свободы и кончив подчинением; он и Лисимах ввели нечто
новое — обложение, вероятно развившееся из номинально свободных
военных контрибуций, взимавшихся Александром и Антигоном I с союз-
ных городов. Гонат использовал и ту и другую системы в зависимости от
обстоятельств; Досон открыто вернулся к политике Александра. При
Селевке и Антиохе I города были подданными-союзниками и, вероятно,
облагались налогом; возвращение свободы Ионии Антиохом II было по-
воротным пунктом. Может быть, в целом преобладала тенденция рас-
сматривать полисы в качестве подданных, но она чередовалась с упорны-
ми попытками возвращения к политике свободных союзов Александра;
однако вопрос в огромной степени осложняется всякого рода вариантами
и исключениями, и, конечно, были города и (в Греции) страны, которые
никогда не были связаны ни с какой монархией. Свободный союз не давал
еще безусловной свободы, так как внешняя политика определялась более
могучим союзником; но зато он обеспечивал полную внутреннюю авто-
номию. С течением времени обложение все более становилось призна-
ком подчинения, а отсутствие обложения — признаком свободы; и мето-
ды Антипатра уступили место управлению царских эпистатов, или пра-
вителей городов; в хороших руках эта система не обязательно приводила
к насилию. Другой метод, применявшийся при случае, состоял в том, что
царь назначал одного или нескольких главных магистратов, как Атталиды
в Пергаме, Птолемей I в Кирене и, вероятно, позднейшие Птолемеи в
Птолемаиде в Египте; Гонат поступал так с Афинами с 261 до 255 г. до н. э.,
и это был, может быть, единственный случай такого рода управления в
самой Греции.
В качестве примера сложности этого вопроса можно взять царствова-
ние Гоната. Древней Македонией и Фессалией он управлял непосредствен-
но; их города находились под управлением городских правителей, но их
собрания не контролировались. Халкидикой от его имени управлял воен-
ный наместник. Фессалоника имела своего городского правителя, который
контролировал собрание, но Кассандрия была, вероятно, вполне автоном-
ной. В Греции городские собрания никогда не контролировались, но в Ко-
ринфе, Халкиде и Пирее стояли гарнизоны, и они, вместе с Мегарой и
Эвбеей, находились под военным управлением. Афины хотя и управлялись
друзьями царя, афинскими сторонниками Македонии, были вначале в та-
кой мере свободны, что мы не можем даже сказать, зависели ли они от
Гоната как своего суверена; в период с 261 до 255 г. до н. э. в городе были
гарнизон и эпистат, и Гонат назначал магистратов; после 255 г. до н. э.
Афины стали снова свободны, гарнизон был выведен, но Гонат получил
тогда, несомненно, власть над ними. Аргос, Мегалополь и, может быть,
другие города Пелопоннеса управлялись в его интересах его сторонника-
ми, захватившими власть в качестве тиранов; остальная Греция не была с
Политическая система эллинизма. Монархия 547
ним связана и жила свободно. Такого рода ситуацию нельзя резюмировать
какими-либо общими фразами о том, что Греция находилась в подчиненном
положении. Она отражала сложную борьбу противоположных сил, как
это всегда являлось характерным для Греции. Отличительной чертой элли-
низма было то, что некоторые полисы, как, например, Коринф, имели те-
перь мало шансов на сохранение свободы. Но говоря о свободе, надо вспом-
нить, что греки слишком часто понимали под ней только свободу истреб-
лять друг друга, и удерживать их от этого мог только царь или союз. Когда
в 217 г. до н. э. Агелай воззвал к греческому единству против Рима, одним
из указанных им мотивов было право беспрепятственно воевать друг с дру-
гом; и даже в конце периода эллинизма независимый Византий фактически
уничтожил Каллатис — самый цветущий греческий полис западной части
Эвксинского Понта. Даже федерализм не был в состоянии подавить этот
дух партикуляризма, бывший проклятием Греции.
Внешне конституция самоуправляющегося греческого полиса в III в. до
н. э. выглядела во многом совершенно так же, как и в классическую эпоху:
полис имел свое собрание, совет и магистратов, юрисдикцию над своими
гражданами, свои расстроенные финансы и междоусобицы. В Северной
Греции происходило даже постоянное увеличение числа автономных по-
лисов, особенно в Этолии. Но на деле многое изменялось в силу того ос-
новного факта, что действительная политическая жизнь города, которая
охватывала собой все и всех, потеряла свое прежнее значение и интерес.
За время второй четверти III в. до н. э. олигархия и демократия как полити-
ческие теории борющихся групп населения отмерли; реальная линия рас-
кола приняла другое направление. В Азии можно было стоять за Селевкида
или за Птолемея, в каком-либо городе выступать за партию царя или за
национальные интересы, но часто враждовали просто богатые и бедные —
нездоровый призйак, так как в старинные демократические партии часто
входили и те и другие. Народные собрания теряли значение; иногда власть
переходила к совету, но часто она оказывалась в руках коллегии магистра-
тов. Растущее значение последних иллюстрируется тем, что когда город
заключал договор или вступал в союз городов, он часто менял свою магис-
тратуру в соответствии с магистратурой городского союза или союзника.
Заметно растет значение двух магистратур — агоранома, который наблю-
дал за снабжением хлебом, и гимнасиарха, надзиравшего за воспитанием.
В некоторых городах Азии жрец-стефанофор, по имени которого обозна-
чался год, становился главным магистратом; такую должность мог отправ-
лять только богатый, потому что в обязанности стефанофора входило и
увеселение граждан. Эта должность продавалась, и город, таким образом,
получал двойную выгоду. Искренность гражданского патриотизма даже в
поздний период проявлялась в том, что все еще находились люди, готовые
платить за привилегию продолжать брать на себя новые расходы. Правда,
во времена смут не находилось покупателя, и тогда сам местный храм вы-
купал должность и давал название году. Со II в. до н. э. жреческие должно-
сти также регулярно продавались, и их исполнение влекло за собой расхо-
ды, но в этом случае покупатель получал некоторое возмещение: он мог
избежать бремени гимнасиархии или триерархии, т. е. обязанности пла-
I к*
548
Эллинизм
тить деньги и организовать хоры для праздника, а в Милете в I в. до н. э.
жрец римского народа даже получал огромное жалованье. Гимнасиарху и
агораному тоже приходилось иногда самим тратить большие средства. Ре-
зультатом указанных выше изменений было то, что в конце концов бедный
человек не мог занимать какую-либо городскую должность, если, как это
иногда случалось, какой-либо царь или богатый человек не делал вклада.
Когда наступили времена римского господства, эти тенденции стали еще
больше развиваться: Рим заменил демократии тимократиями, появились
новые коллегии магистратов, например политархов в городах Македонии
и Фессалии, и иногда захватывала власть узкая олигархия, как, например,
пятьдесят «владык Милета». Рим мог утверждать, что только доводит до
логического конца власть демиургов и апоклетов в Ахейском и Этолийс-
ком союзах.
Одной из типичных мер, часто использовавшихся царями, был синой-
кизм — слияние двух или большего числа полисов или общин; Антигон I
образовал Антигонию Троаду из семи полисов, а Кассандр объединил
двадцать шесть общин в один полис — Фессалонику. Иногда синойкизи-
руемые полисы уничтожались, но нередко переселялась только часть на-
селения, а прежние города продолжали существовать в качестве «дере-
вень» (т. е. демов) нового большого города. Самым необычайным из всех
известных синойкизмов была Деметриада — город в Пагасском заливе,
основанный Деметрием в качестве южной столицы. Она соединилась с
Пагасами, имела свои городские стены и образовала один полис с двумя
кварталами. При ее создании ничего не разрушали, но Пагасы и все поли-
сы Магнесии от мыса Сепии до Темпи на македонской границе стали «де-
ревнями» Деметриады, которая, таким образом, охватила всю террито-
рию Магнесии и образовала особый, выступавший в южном направлении
округ Македонии. Когда Рим отнял Магнесию у Филиппа V, он уничто-
жил этот синойкизм.
Полис не был единственной типичной греческой государственной фор-
мой: почти каждая страна Северной Греции была организована в какой-
либо традиционной форме кантональной общины, называемой безразлич-
но «койнон» (община или союз) или «демос», всегда с религиозным цент-
ром. Растущее в III в. до н. э. чувство бессилия небольших городов по
отношению к монархиям привело в самой Греции к широкому распростра-
нению федерального принципа, и великие эллинистические союзы образо-
вали среднее звено между полисом и монархией; эти ассоциации имели
тенденцию выдвигать единоличных руководителей, и Арат пользовался в
Ахейском союзе авторитетом, очень напоминающим единовластие. Они
были очень полезны, обеспечивали лучшую безопасность и защиту даже
против монархий тем, что ограничивали споры своих членов и мешали им
воевать между собой. К несчастью, у греков было только одно слово для
обозначения почти каждой формы публичной или частной ассоциации —
«койнон». При переводе этого термина теперь невольно приходится упот-
реблять часто подходящее слово — союз.
Прежде чем перейти к союзному государству в собственном смысле
этого слова, следует сказать о союзе отдельных суверенных государств.
Политическая система эллинизма. Монархия 549
Панэллинский Коринфский союз, образованный Филиппом II и продол-
женный новыми договорами Александра, был широко задуман и давал
единственную когда-либо представлявшуюся возможность осуществле-
ния давней мечты — объединения греческого мира, если бы только греки
стали смотреть на него с этой точки зрения. Это был союз между Алек-
сандром и отдельными греческими государствами, за исключением Спар-
ты, с конгрессом делегатов в Коринфе. Члены его оставались суверенны-
ми государствами, и в их внутренние дела не вмешивались, если только в
каком-либо полку не происходило революции; но Александр был предсе-
дателем и главнокомандующим союза, и на практике внешняя политика
греческих государств была его политикой. Однако это не было бы неиз-
бежно, если бы более крупные полисы позаботились, чтобы союз дей-
ствовал единодушно; он были бы достаточно сильны, чтобы предупре-
дить всякое покушение на свои свободы и заставить во внешней политике
считаться с их голосами. Сильной стороной союза было то, что он давал
малым полисам права, пропорциональные правам крупных, и некоторые
полисы смотрели на это как на свои хартии свободы. Но опорой союза в
некоторых полисах, к несчастью, было непопулярное в народе прави-
тельство, и на многих греков это производило впечатление чужого гос-
подства, что и обусловило распад союза после смерти Александра. Во-
зобновление союза Деметрием в 303 г. до н. э. имело большие шансы на
успех, так как союз опирался на демократические правительства, искрен-
не его поддерживавшие; но и этот союз распался после Ипса. Он был
восстановлен в третий раз Антигоном Досоном; членами его были уже не
отдельные полисы — тогда почти не осталось особых городов-государств,
за исключением Афин и Спарты, — а союзы Ахайи, Беотии, Фокиды, Фес-
салии, Эпира, ^карнании и Македонии. В это время, как было уже отме-
чено, македонский царь формально не олицетворял уже только в своем
лице Македонское государство. Союз Досона не претендовал на роль пан-
эллинского; но государства союза были достаточно сильны, чтобы при-
нудить Филиппа помимо его желания к союзнической войне, а это показы-
вает, на что был бы способен прежний Коринфский союз, если бы он этого
хотел. Этот союз был последней попыткой Македонии объединить Гре-
цию. Впоследствии Греция была в самом деле объединена в единую пан-
эллинскую федерацию, однако это было сделано императором Адрианом
спустя три века, тогда, когда оно потеряло всякое значение и стало как бы
иронической эпитафией над тем единством, которого Греция сама никог-
да не могла добиться.
Говоря о союзах, мы можем разделить их на три группы: союзы, которые
создавались каким-либо царем или были орудием в его руках; союзы, кото-
рые выросли из сельского округа, и союзы полисов. Типичным примером
первой категории является Фессалия: пока Филипп V не потерял эту стра-
ну в 197 г. до н. э., каждый македонский царь, начиная с Филиппа II, пооче-
редно владел Фессалией как частью Македонии, становясь пожизненным
главой ее союза; несомненно, некоторое время цари Эпира управляли Акар-
нанией благодаря председательству в ее союзе. В самом Эпире был налицо
долгий и сложный конфликт между принципами федерализма и монархии:
550
Эллинизм
к 300 г. до н. э. три его племени — молоссы, хаоняне и феспротийцы —
сами образовали федеративный союз Эпира под председательством царя
молоссов, которого молоссы имели право смещать по своему желанию. В
руках Пирра монархия стала фактически самодержавием; около 235 г.
до н. э. народ освободился от последних потомков Пирра и государство
стало федеративной республикой. Очень своеобразными были союзы, ос-
нованные Антигоном I во время его борьбы за власть.	•
Он предпочел бы вновь образовать Коринфский союз, но до 303 г. до н. э.
это было невозможно, и поэтому он создал три местных союза: Ионийс-
кий — возрождение прежнего союза, Илионский — союз эолийских поли-
сов с Илионом в качестве центра федерации, и союз островов, Ионийских
Киклад, с центром в Делосе. Эти союзы не были суверенными государства-
ми: у них не было собрания, председателя, военных или судебных властей
и, очевидно, права чеканить монету; дела велись советом уполномочен-
ных, а чрезвычайные издержки покрывались полисами. Их главным делом
было справлять союзные праздники и культ Антигона; они были тем реаль-
ным орудием, при помощи которого Антигон добивался влияния на вхо-
дившие в состав союзов свободные города.
В Северной Греции можно встретить несколько примеров развития со-
юзов из различных сельских округов —демов, но основным образцом тако-
го союза является Этолия, единственная страна в Греции, которая от нача-
ла своей истории до конца никогда не была завоевана каким-либо царем и
не зависела от него. У Этолии было мало городов и не было столицы, а
роль федерального центра играл храм Аполлона в Терме. Когда после 321 г.
до н. э. Этолия начала реорганизовывать свою старинную коммуну, члена-
ми союза часто были не города, а сельские округа, группировавшиеся вок-
руг какой-либо деревни или укрепленного холма; но и города продолжали
постепенно развиваться. Вся политическая власть принадлежала собра-
нию, в котором принимали участие все свободные этолийцы; собрание воз-
никло из армии, т. е. всего вооруженного народа, и было точным ее соот-
ветствием в гражданской жизни; оно собиралось дважды в год — до и после
сезона военных походов. Главой союза был ежегодно выбираемый стратег,
который являлся председателем и главнокомандующим союза; переизбра-
ние было возможно только через несколько лет. Другими должностными
лицами были начальник конницы, секретарь, агонотет, избираемый для про-
ведения празднеств, и семь заведующих финансами. Этолийский союз не
был примером союза, в котором входившие в него государства делегирова-
ли власть какому-либо союзному органу: союз естественным порядком вы-
рос из народной военной организации, но полисы сохранили внутреннюю
автономию и собственное гражданство.
По мере расширения Этолийского союза каждая территория, входив-
шая в него, распадалась на отдельные полисы или другие единства и в
таком виде входила в его состав. Если новая единица примыкала к терри-
тории союза, то она входила в симполитию с Этолией, т. е. ее население
становилось во всех отношениях этолийцами и получало доступ в собра-
ние союза. Но полис, находившийся на некотором расстоянии от границ
Этолии, становился союзником и входил в исополитию, предполагавшую
Политическая система эллинизма. Монархия
551
взаимное гражданство; его граждане становились потенциальными это-
лийцами, но это потенциальное гражданство могло стать действитель-
ным только при поселении (на что его граждане имели право) в каком-
либо городе этолийской симполитии. Мы еще встретимся с этим потен-
циальным гражданством в другой связи. Этолийский союз имел совет
(буле), состоявший из членов, выбранных единицами, входившими в союз,
пропорционально их военным контингентам; но этот орган не имел боль-
шой власти и ведал только текущими делами, с которыми нельзя было
ждать до ближайшего собрания. Но когда союз сильно разросся, управле-
ние им при помощи такого собрания, т. е. массовой сходки, собиравшей-
ся два раза в год, стало невозможным. Однако Этолия никогда не знала
какой-либо формы представительства. Результатом было то, что совет
выделил небольшой комитет апоклетов, не предусмотренный конститу-
цией, но постоянно заседавший вместе со стратегом и фактически правив-
ший страной, хотя в руках собрания оставалась власть решать вопрос о
войне и мире. Таким образом, в период 280—220 гг. Этолия, бывшая наи-
более демократической страной Греции, превратилась теперь в наименее
демократическое государство.
Этолия была первым союзом, который использовал свое союзное граж-
данство для расширения своей территории. Ее примеру последовали Ахайя
и Беотия. К 220 г. до н. э. Этолийская симполития распространилась от
моря до моря, включив в себя Западную и Эпикнемидийскую Локриду, Ма-
лиду, Дориду, энианов и долопов, часть Акарнании, часть Фокиды, часть
Фессалии и Ахайю Фтиотидскую. Членами союза на правах исополитии
стали Кефалления, Амбракия, Кеос, Хиос, Ваксос на Крите, Фигалея и
фактически — Мессения; позднее членами союза были даже Лисимахия,
Киус и Халкед^н. Примерно в 290—189 гг. союз контролировал Дельфы,
хотя они никогда не были членом союза.
Примерами союзов, в основе которых лежало объединение полисов, а
не сельских округов, хотя они и представляли собой определенные пле-
мена, были Аркадия и Беотия. И та и другая область претерпели много
ударов судьбы, но Беотийский союз продолжал существовать и время от
времени включал Опунтийскую Локриду и Мегару; и Аркадский союз,
хотя временами лишался многих своих союзников, просуществовал до
тех пор, пока входившие в него полисы не присоединились к Ахейскому
союзу. Ахейский союз был первоначально союзом двенадцати ахейских
полисов; он распался во время войн диадохов; его начали восстанавли-
вать в 280 г. до н. э., и к 272 г. до н. э. он включал десять оставшихся
ахейских полисов, так как Гелика и Бура были разрушены в результате
стихийного бедствия; позже Олен стал одиннадцатым членом. Тем не ме-
нее подлинное оформление его системы управления датируется 255 г. до
н. э., когда один стратег заменил прежних двух. Союз был симполитией
наподобие Этолии, и другие страны при вхождении в него подобным же
образом распадались на свои составные части. Города сохраняли свое
гражданство, свои конституции (хотя некоторые согласовали свои маги-
стратуры с должностями союза), свои судебные курии и такую широкую
внутреннюю автономию, что в них, в отличие от Этолии, были свои местные
552
Эллинизм
монетные дворы наряду с федеральным этолийским. Ни один гражданин
какого-либо города не имел прав частного лица в другом городе без спе-
циального на то разрешения. Однако в руках союза была вся внешняя
политика, армия, федеральные налоги, весы и меры (которые были уни-
фицированы) и право судить преступления против союза. Федеральным
центром был храм Зевса Амарийского в столице — Айгионе. Стратег,
бывший председателем и главнокомандующим союза, мог переизбирать-
ся через год; кроме секретаря, казначея и наварха было десять демиургов,
по-видимому, по образцу аркадских пятнадцати, и соответствующих де-
сяти основным городам союза (первоначально каждый город имел право
на одного демиурга, но это вскоре было отменено), которые вместе со
стратегом образовывали орган управления союзом, обладавший значи-
тельной властью.
Кажется вероятным, что Ахайя некогда, подобно другим государствам,
имела совет (буле) и собрание (синод), причем состав последнего был
ограничен имущественным цензом, и что в возобновленном союзе оба
органа слились в Ахейский совет, который после расширения союза зна-
чительно увеличился и, вероятно, состоял из нескольких тысяч человек.
Этот совет собирался в Айгионе два раза в год — в апреле и сентябре,
причем его сессии сохранили старое наименование синода; некоторые
думают, что было четыре регулярных ежегодных собрания, но известные
нам другие собрания, по-видимому, были чрезвычайными сессиями, со-
биравшимися в военное время. Синод ведал всей союзной политикой и
всеми союзными делами, за исключением новых договоров и соглашений,
объявления войны и заключения мира; эти дела подлежали решения син-
клита — сходки всех граждан старше тридцати лет. Синклит не был союз-
ным собранием; он мог только решать дела, переданные ему синодом, и
являлся массовым референдумом; при этом голосование происходило по
городам, чтобы избежать скопления народа в том городе, где созывалась
сходка; так происходило голосование и в синоде. Подобное же массовое
собрание созывалось каждую зиму для выбора новых должностных лиц,
которые приступали к исполнению своих обязанностей в мае; впослед-
ствии, может быть в 213 г. до н. э., и выборы и вступление в должность
были перенесены на осень.
Чтобы судить о конституции союза, которая вызывала громкие похва-
лы, мы должны прежде всего представить себе, чем был синод. Он состо-
ял из делегаций отдельных городов пропорционально их населенности,
каждая из которых выбиралась своим городом. Подобная форма делеги-
рования власти была известна в советах различных греческих городов, но
она никогда не применялась к союзным собраниям. Поскольку такую си-
стему можно было бы назвать представительством, Ахейский союз по-
шел по этому направлению дальше, чем любое греческое государство,
так как его совет на практике почти стал союзным собранием; но неизвес-
тно, насколько это было результатом сознательного намерения. К несча-
стью, неизвестно главное: как выбирались делегации, голосованием или
жребием, и как представлялись интересы меньшинств. Греция никогда не
выработала настоящей системы представительства, но ближе всего к ней
Политическая система эллинизма. Монархия
553
подходила система Ахейского союза. Крупнейшим дефектом союза было
то, что его конституция распределяла права и обязанности в интересах
зажиточных, и несмотря на многие ее хорошие постановления, она в од-
ном отношении определенно уступала конституции Этолии: ограниче-
ние синклита гражданами свыше тридцати лет показывает, что половина
военнообязанных мужчин не имели голоса при объявлении войны, тогда
как в Этолии, по-видимому, не было подобного ограничения. Это может
облегчить понимание того факта, что во время войны Этолия имела такое
решающее преимущество.
Позднейшая история «койнон» как типа государства может быть здесь
намечена лишь вкратце.
В 198 г. до н. э. Рим урезал Этолийский союз и отнял у него Дельфы, а
после 168 г. до н. э. он совсем уничтожил его: все члены, даже такие мелкие
племена, как этеане, стали отдельными союзами, которые вместе с союза-
ми, возникшими в 197 г. до н. э., отныне причислялись вообще к Северной
Греции. Единственной примечательной чертой их устройства является то,
что Фессалийский союз имел, как некогда Союз островов, странную приви-
легию давать права гражданства населению составляющих его городов. Ахей-
ский союз, бывший с 224 до 198 г. до н. э. сателлитом Македонии, стал
снова независимым в 197 г. до н. э., насколько мог им быть союзник Рима;
но хотя в 191 г. до н. э. он охватывал весь Пелопоннес, он никогда не
вернул себе положение, которое он занимал в 228 г. до н. э. Однако име-
лась возможность, что союзный принцип еще сыграет реальную роль в по-
литике, чего Рим не хотел больше допускать, и после 146 г. до н. э. он
распустил и Ахейский, и другие союзы. Позже было разрешено вновь об-
разовывать союзы только типа «койнон»; кроме «койнон», Северной Гре-
ции, в Пелопоннесе были известны такого рода союзы: элевтеролаконяне и
союзы Ахайи, Аркадии, Арголиды; но все это были религиозные общества,
лишенные политического значения. Подобные же неполитические объеди-
нения возникли в Малой Азии: Вифинский и Понтийский восходят к Пом-
пею, Азиатский «койнон» существовал при Антонии; позже существовали
и другие. Некоторые их черты восходят к союзам, основанным Антигоном I;
в известной мере они были представителями своей провинции, потому что
могли жаловаться в Рим на ее правителя, но их главным делом было от-
правлять официальный культ императора. Единственным известным «кой-
нон», сохранившим настоящие политические функции в царствование Ав-
густа, был старинный союз 23 городов Ликии.
Таким образом, из соперничавших государственных форм эллинисти-
ческого периода выжила монархия, хотя македонские монархии погибли.
Цезарь представлял себе греко-римское царство по эллинистическому об-
разцу; Антоний фактически построил такое царство. Но настоящим на-
следником эллинистических царей был Август, так как хотя его принципат
по своей форме был римским, а не эллинистическим, его империя многими
нитями соединялась с македонскими царствами. Но эта тема относится к
истории Рима.
554
Эллинизм
ГЛАВА XXII
ГРЕЧЕСКИЕ ПОЛИСЫ.
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ
в
Эпоха эллинизма внесла серьезные изменения во все сферы общественного
бытня греческих полисов. В межгосударственных отношениях большее распрост-
ранение получили принципы федерализма, исополитни, арбитраж. Существенные
перемены в области социально-экономической структуры греческого общества
породили новые формы идеологии. Иден индивидуализма, космополитизма, мис-
тицизма нашли отклик в широких массах населения эллинистического времени.
Само понятие «эллины» практически утратило связь с этническим происхождени-
ем и перешло в культурную плоскость.
Со смертью Аристотеля отдельный человек перестал быть «обществен-
ным животным», членом полиса или самоуправляющегося города-государ-
ства; со времени Александра появляется человек как отдельная личность.
Человек ощущал потребность анализировать собственную жизнь и отно-
шения к другим людям, которые вместе с ним составляли ойкумену. Для
удовлетворения первой потребности появились системы, устанавливаю-
щие нормы поведения, для удовлетворения второй — некоторые новые идеи
человеческого братства. Они родились в один из критических моментов
истории, в тот день, когда на пире в Описе Александр молился о единении
сердец (гомонойя) и едином государстве македонян и персов; он первый
переступил национальные границы и подал мысль о человеческом брат-
стве, в котором не должно быть ни грека, ни варвара. Стоическая филосо-
фия быстро усвоила это понятие, и самое раннее сочинение Зенона, его
«Полития», выражало надежду, которая никогда уже полностью не поки-
дала человека: Зенон мечтал о мире, в котором не будет отдельных госу-
дарств, который был бы полисом с единым божественным правом, в кото-
ром все жители одного города были бы гражданами и членами любого дру-
гого, связанными не законами, а их собственным добровольным
соглашением или (как он его называл) любовью. Это то, что иногда называ-
ется космополитизмом, — слово, придуманное киниками для обозначения
того, что они не принадлежат ни к одному государству; но остальные греки
этим словом не пользовались, так как считали, что оно вызывает такие не-
приятные ассоциации, что лучше его избегать, а кроме того, оно вовсе не
выражает того, что под ним разумели стоики. Слово космополитизм озна-
чало уклонение от выполнения национального долга, чего не потерпел бы
ни один стоик, так как мудрый человек (по их словам) должен выполнять
долг перед своей собственной страной, и они, кажется, поняли, что если
бы их братство, когда-либо реализовалось, оно должно было добиться это-
го благодаря национальному государству, а не вопреки ему. Даже практи-
ческая жизнь невольно оказывалась под влиянием грезы Зенона, так как
школа стоиков делала ударение на понятиях равенства и братства и обита-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 555
емый мир, или ойкумена, теперь трактовался как целое; иностранец боль-
ше не мог считаться врагом, и гомонойя приобрела, пожалуй, больше при-
верженцев, чем какое-либо другое эллинистическое понятие. Начали всплы-
вать некоторые идеи о взаимных отношениях между государствами, неза-
висимо от действующих договоров, и зачатки современного
международного права восходят к стоицизму III в. до н. э.
Грекам приходилось теперь думать о том, как спасти себя в условиях
господства этих идей индивидуализма и братства. Прежде всего следует
указать, что чувство гуманности у греков несколько расширилось. Этот
период полон противоречий, и чувство гуманности росло в условиях бес-
конечных раздоров и войн. Греки по-прежнему были воинственно настрое-
ны, но он стали сомневаться, следует ли им быть такими. Исократ в 370 г.
до н. э. желал объединить всех греков для нападения на Персию; Агелай в
217 г. до н. э. хотел объединить их для защиты против Рима; эта разница
красноречива. Теперь чрезвычайно возрастает значение посредничества.
Арбитраж применялся в Греции давно, хотя и редко. И Аргос и Спарта
некогда заключили договор о передаче в арбитраж всех своих споров; но в
III в. до н. э. арбитражи между городами, чаще всего по поводу границ,
стали обычным явлением; как правило, роль посредника выполняла комис-
сия из другого города, но Александр и многие из его диадохов тоже разби-
рали споры между городами, не пользуясь своей властью, как это позже
делал римский сенат. Эти вечные судебные дела о нарушениях границы,
источником которых был постоянный страх перед голодом и вытекающее
из него желание получить более обширную площадь годной для обработки
земли, не были идеалом, но это было лучше, чем альтернативный выход;
каждый приговор арбитража означал, что удалось избежать еще одной вой-
ны, и если приговоры не всегда выполнялись, то это только требовало но-
вых постановлений; и даже незначительные города, как некоторые из крит-
ских, заключали постоянные договоры об арбитраже.
На некоторое время могло показаться, что война изменила свой харак-
тер, так как великие македоняне — Александр, Деметрий и Антигон Го-
нат — стали проявлять в военных действиях известное рыцарство. Раньше
было общим законом, что при взятии города следует перебить мужчин и
продать женщин и детей; ко времени Александра это правило было замене-
но продажей всего населения, и он сам продал население четырех городов:
население Фив и Газы — без всяких исключений, кроме требуемых зако-
ном, а население Тира и Кирополя продал со всякого рода исключениями в
отношении мужчин. Но диадохи, по-видимому, совсем прекратили эту ужас-
ную практику: взятие города имело отныне целью использовать его ресур-
сы, а не превратить его в пустыню. Могло казаться, что старинное право
уже умерло; и когда в 279 г. до н. э. галлы вторглись в Грецию, греческие
города горько жаловались на жестокость варваров, вновь так напоминав-
шую о себе.
Затем последовала Мантинея; в 223 г. до н. э. Антигон Досон позволил
Арату и ахейцам удовлетворить свою месть продажей населения этого го-
рода. Но это вызвало сильное раздражение, и мы знаем о буре протеста,
вызванной этой процедурой. В отношении сильных мира сего Мантинея
556
Эллинизм
была концом надежды на лучшие времена; во II в. до н. э. римляне и Филипп V
вели войну так же, как она велась всегда, и обращение со Спартой ахейца
Филопемена было немногим лучше, чем жестокость Филиппа по отноше-
нию к Киусу и Маронее. Но некоторые греческие города и многие греки
придерживались более гуманной практики: когда Милет и Магнесия во II в.
до н. э. закончили борьбу соглашением о равном обмене пленными, Магне-
сия возвратила большее число пленных, причем за излишек не взяла выку-
па. Ликург некогда в Афинах провел гуманный закон, запрещавший афиня-
нам покупать греческих пленников из числа свободных. Некоторые города
поступали теперь еще лучше и установили особым договором, что если
один из граждан купит гражданина другого города, то он должен освобо-
дить его после возмещения затраченной суммы. Нам известно много случа-
ев, когда отдельные лица, часто с риском для себя, старались отпустить на
волю или выкупить пленных, и хотя выкупленный пленник, согласно зако-
ну, становился рабом выкупившего его до уплаты соответствующей сум-
мы, все же от этой суммы часто отказывались. Среди примеров альтруизма
можно назвать двух братьев из Эгиала — Гегесиппа и Антипаппа, которые
сами отдали себя в заложники пиратской шайке, чтобы спасти нескольких
женщин; наградой им был только венок из зеленых листьев и рассказ об
этом, случайно спасший их имена от забвения.
Гуманность заметна и в стремлении спасти от войны некоторые места.
Святое место — храм и его территория — было запретно для военных
действий, хотя единственным наказанием для нарушителя был гнев богов;
остров Делос, место рождения Аполлона, был таким святым местом, веро-
ятно, с незапамятных времен. Различные города стремились сделать себя и
свои территории священными, т. е. запретными для войны, с согласия всех
греков и эллинистических царей; первой стала на этот путь Смирна около
240 г. до н. э., за ней последовала Магнесия на Меандре, Алабанда, Теос,
Милет и другие города; оракулы рекомендовали и другие посвящения, так
никогда и не осуществленные. Влияние Дельф и амфиктионов играло боль-
шую роль в этом движении и придало ему религиозную основу. Было и
аналогичное движение за признание отдельных территорий неприкосно-
венными, т. е. запретными для репрессий или частной войны, прав^ отдель-
ного лица или города арестовывать людей и имущество в мирный период;
этим правом объясняются многие частные войны того времени. Некогда
каждый чужеземец был подвержен репрессалиям; но это право постепенно
урезалось, отчасти, пожалуй, вследствие его отрицательного влияния на
торговлю, и многие храмы давно стали местом убежищ. В эллинистичес-
кий период эта привилегия была предоставлена многим другим храмам, но
она распространялась иногда и на целые города и их территории; первым
ее получил остров Тенос около 270 г. до н. э., а за ним последовали все
греческие полисы, которые стали священными, и различные другие, нако-
нец — сами Дельфы.
Считать наименование «священный и неприкосновенный» пустым зву-
ком — значит не понимать эпоху. Движение за признание ряда городов
священными и неприкосновенными было серьезной попыткой ограничить
войну: разве Селевк II беспокоился бы о предоставлении ничего не знача-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 557
щего наименования Смирне своему самому лояльному союзнику? Даже в
Сирии в I в. до н. э. оно сохраняло некоторое значение и потеряло его
только в римский императорский период. Но какой практический эффект
имело это движение, трудно себе представить, так как оно не меняло поли-
тического характера города и не ограничивало его политической деятель-
ности. Между тем однажды такое наименование оказало свое действие весь-
ма любопытным путем: Антиох III, будучи не в состоянии взять Ксанф,
объявил его священным, чтобы спасти свой престиж при отступлении. Не-
прикосновенность (асилия) оказывала реальное действие в том, что она
помогала ограничить то самоуправство, которое было отрицанием обще-
ственного порядка. Она распространялась далеко за пределы отдельных
городов и храмов: артисты Диониса стали неприкосновенными, так что
публика могла быть уверена в том, что их представления состоятся; каж-
дый декрет о проксении давал асилию получателю грамоты, и весь гречес-
кий мир был наполнен людьми, которые были неприкосновенны для под-
данных того или иного государства. Не следует думать, что этолийский
солдат, воевавший за свой страх и риск, грабил деревню со списком непри-
косновенности этолийских проксенов в руке; но Этолия пыталась спра-
виться с этим затруднением выдачей удостоверений об изъятии дружествен-
ным городам и уплатой хорошего вознаграждения за убытки отдельным
лицам. То, что в эпоху империи асилией начали злоупотреблять и что не-
которые города кишели подонками, получившими право неприкосновен-
ности, и вынуждали Рим к вмешательству, не имеет никакого отношения к
достоинствам этого учреждения в более раннее время.
Многое и помимо федерализма заставляло города теснее сближаться
и отказываться от своей обычной изоляции. Резко увеличилось число по-
жалований почечного гражданства жителю другого города и его потом-
кам; каждый город имел во многих других городах друзей, ставших его
гражданами. Мнение, что один человек не мог быть гражданином двух
городов, должно было измениться: он мог быть гражданином любого чис-
ла городов, но возможно, что в III и II вв. до н. э. он мог быть одновремен-
но активным гражданином только в одном городе, а его гражданство в
других оставалось лишь потенциальным. Если Коринф жаловал почет-
ное гражданство гражданину Аргоса, аргосец имел право, в случае пере-
селения в Коринф, осуществить это гражданство и стать вполне коринфя-
нином; в противном случае его коринфское гражданство оставалось по-
тенциальным. Неизвестно только, оставался ли он действительным
активным гражданином Аргоса после того, как практически становился
коринфским гражданином. Но в I в. до н. э. отдельный человек, бесспор-
но, мог быть действительным гражданином в двух городах — это есте-
ственное развитие событий; так, в Вифинии Помпей запретил такое двой-
ное гражданство, но не добился его прекращения; Дион был гражданином
Прусы, Никомедии и Апамеи, и когда Траян пожелал уничтожить это
многократное гражданство, оно оказалось в такой мере укоренившимся,
что Траян не мог осуществить свое намерение без потрясения всей муни-
ципальной жизни и мог запретить его только на будущее время. Но кроме
своих граждан каждый город имел в других городах многих друзей, кото-
558
Эллинизм
рые в случае приезда не были совершенно чужими: у них были первые
места на играх и они обедали в городском приемном зале. Межгородские
связи принимали различные сложные формы.
Но этот процесс вовсе не ограничился привилегиями отдельных лиц и
пошел гораздо дальше: города начали давать права гражданства всем граж-
данам другого города, что получило название исополитии. В начале III в.
до н. э. Афины дали права гражданства Приене; позже имели место взаим-
ные пожалования гражданства между многими городами — Афинами и Ро-
досом, Мессеной и Фигалией, Паросом и Алларией, Милетом и целой груп-
пой городов: Ольвией, Кизиком, Гераклеей-Латмосом, Киусом, Фигелой,
Миласой, Селевкией-Траллами; все киренцы были гражданами Теноса, все
жители Феры — Кирены, все теосцы — отдельных городов Крита. Исполь-
зовать эти права можно было так же, как и в случаях почетного граждан-
ства. Это было потенциальным гражданством, которое каждый пожалован-
ный мог по своему желанию осуществить законным образом на деле. Кроме
гражданства подобным же образом жаловались и другие права. Афины дали
проксению целым группам людей в некоторых городах Фессалии; все мес-
сенцы стали проксенами Дельф, все дельфийцы — Сард, все граждане Ак-
раганта — городов Молосского союза. Индивидуальные пожалования про-
ксении стали столь многочисленными, что некоторые города перестали
издавать отдельные постановления; в III в. до н. э. Эпидавр, небольшой
город, выпускал их в среднем четыре раза в год и только включал имена в
список, как это уже делала Анафа; Дельфы поступали так же с 197 г. до н. э.;
около 264 г. до н. э. Гистиея в течение года издала 32 таких постановления.
Проксении добивались многие: она не только охраняла от ареста и кон-
фискации, но и давала право приобретать землю в собственность в городе,
дававшем проксению; это право широко использовалось, и первым шагом
Рима после завоевания Ахайи в целях ослабления Пелопоннеса было вос-
претить право на земельную собственность в двух городах, хотя позднее
он отменил это запрещение. Целые города — Мессена, Херсонес, Алек-
сандрия, Смирна, Сарды — получили право на первоочередную консульта-
цию Дельфийского оракула; Итака предоставила всем гражданам Мессены
лучшие места на своих играх, Одиссеях; многие города, в целях поощре-
ния торговли, давали освобождение от ввозных и вывозных пошлин другим
городам и их гражданам. Все эти меры способствовали сближению городов
между собой. Посейдипп в III в. до н. э. мог сказать: «Есть много городов,
но все они — одна Эллада». Хотелось бы знать, как далеко зашел бы этот
процесс, если бы не вмешался Рим.
Трудно сказать, в какой мере реально использовалось гражданство. Во
всяком случае, из литераторов только немногие ограничивали свою дея-
тельность родным городом: они шли туда, куда их звали работа, друзья,
может быть, библиотеки. Почетные пожалования давались многим поэтам
и философам, декламировавшим и читавшим лекции в других городах, час-
то в расчете на то, чтобы поднять местный патриотизм; и, несомненно, эти
люди, когда они где-либо поселялись, обычно осуществляли в этом городе
свое право гражданства: Менандра из Тиррея называли Кассопейским, Мет-
родораиз Скепсиса — Халкедонским; Аполлония из Александрии и Динок-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 559
рата из Македонии называли Родосскими, Аристарха из Самофракии —
Александрийским; известны и многие другие случаи этого рода. Может
быть, отсюда можно было бы сделать вывод о некотором обмене граждана-
ми между городами. Однако конституции союзов обычно не допускали при-
обретения личных прав в другом городе без специального пожалования.
Другим орудием объединения эллинистического мира было развитие
общего языка; повсюду образованные люди начинали пользоваться атти-
ческим диалектом, а из аттического диалекта, видоизмененного местными
особенностями, развился греческий язык — койне, «общая речь» эллиниз-
ма, известная как греческий язык Нового Завета. Одно время начала было
развиваться из дорических диалектов вторая «общая речь», сохранившаяся
у Феокрита, однако она не смогла удержать завоеванные позиции. Мест-
ные диалекты продолжали существовать в некоторых странах вплоть
до I в.; но в конечном счете «общая речь» завоевала каждый греческий го-
род, так как, сделавшись всеобщим средством связи между населением раз-
личных диалектов, она в конце концов привела к их исчезновению. Вместе
с «общей речью» появилось и то, что юристы называют общей формой:
указы во всех полисах составлялись по одинаковой форме. Действительно,
масса почетных декретов этого периода тоже была соединительным звеном
между полисами, потому что, как правило, если один город жаловал чем-
либо гражданина другого, копия декрета доставлялась уполномоченными в
родной полис гражданина, получившего пожалование; здесь уполномо-
ченные просили разрешения передать декрет, их угощали обедом и они
произносили речь, подчеркивающую солидарность и добрые чувства обо-
их городов друг к другу. Огромное количество новых праздников приводи-
ло к тому же результату: исполнители были только профессионалами, со-
вершавшими свои обычные гастрольные поездки, самые игры были религи-
озным актом, и полисы командировали на них религиозных представителей.
Участки городских храмов были наполнены стелами (вертикально стоящи-
ми каменными столбами), на которых были высечены декреты и анналы
полиса; они играли роль городского архива (хотя некоторые полисы дела-
ли свои записи на табличках, хранимых в городской ратуше), и любой по-
сетитель мог прочитать почетные пожалования своим соотечественникам.
В III в. до н. э. почетный декрет часто являлся ценным политическим доку-
ментом или даже политическим манифестом, но в I в. до н. э., когда незави-
симость греческих полисов отходила в прошлое, почетный декрет выро-
дился; он стал тем более многословен, чем менее значительно было его
содержание, и передавал иногда самые тривиальные детали частной жизни,
вплоть до числа гостей на свадьбе: ведь он теперь давался за плату и дол-
жен был оправдать затраченные на него деньги.
Может быть, важнее всего были судебные комиссии; не те, которые в
порядке арбитража обсуждали политические споры между городами а те,
которые проводили судебные процессы в самом городе. Дело в том, что
еще до 300 г. до н. э. система рассмотрения судебных дел советом при-
сяжных, состоявшим из большого числа граждан, почти исчезла, как это-
го и заслуживала: она была чуть ли не худшей из всех когда-либо судеб-
ных систем, потому что на решения совета обычно оказывали влияние
560
Эллинизм
политика, страсти масс и предрассудки. В течение эллинистического пе-
риода эта система очень часто заменялась совершенно новой системой,
которая состояла в том, что из другого города приезжала комиссия в соста-
ве одного или большего числа судей (дикастов), которая и разбирала все
дела, поступившие в суд. Это была не идеальная система, так как она не
функционировала регулярно; ясно, что часто обращались к судебной по-
мощи другого города только в том случае, когда положение было уж'очень
плохим. Это вело к большой затяжке судопроизводства — иногда по при-
бытии комиссия обнаруживала, что дела не рассматривались годами; а по-
скольку быстрое судопроизводство не менее важно, чем беспристрастное,
это, несомненно, могло вызывать частые проявления самоуправства со все-
ми характерными для него нежелательными последствиями. Когда комис-
сия приезжала из другого города, она выполняла свою работу хорошо,
потому что стояла в стороне от борьбы местных партий; и судя по сохра-
нившимся протоколам, комиссии в некоторых городах появлялись доста-
точно часто, чтобы не допускать чрезмерных отсрочек в рассмотрении дел.
Процедура работы комиссий была единообразной: сначала они, по воз-
можности, улаживали дела путем убеждения или неофициального арбит-
ража; оставшиеся дела они либо разрешали сами, либо передавали при-
сяжным. В дошедшем до нас документе описан случай, когда дикасты, при-
сланные из Насоса в Калимну, нашли 350 ожидающих их дел, и из них они
сами разобрали 340, только 10 передав присяжным. Поскольку дела, под-
лежащие строгому судебному разбору, рассматривались на основании
местных законов (а также царских рескриптов, если город подчинялся ка-
кому-либо царю), а не законов города — родины членов комиссии, это
значит, что во II в. до н. э. должны были появиться в греческих городах
кадры настоящих юристов, которых раньше не существовало, людей, кото-
рые изучали законы многих городов, кроме их собственного. Работы Теоф-
раста по юриспруденции тоже помогли формированию более правильных
взглядов на задачи права. Более того, так как большая часть дел повсюду
улаживалась неофициальным путем, должно было появиться множество
правил и для этой процедуры, в которой мы можем, пожалуй, видеть зачат-
ки международной системы правосудия. Беспристрастие в судопроизвод-
стве было для Греции чем-то совершенно новым, так как присяжные чаще
всего выносили решения в пользу бедняка или должника. Некоторые горо-
да своим беспристрастием снискали себе почетную славу; кажется, глав-
ным занятием Приены было улаживание судебных дел соседей.
Цари также завоевали себе в этом деле почетную репутацию, и возмож-
но, что первая идея о таких судебных комиссиях возникла у Антигона I.
Если город находился в области, подчиненной царю, иногда, вместо того
чтобы назначать комиссию, царский правитель сам выступал в качестве
судьи, как это делали римские правители более позднего периода. Клеон,
правитель Эгины при Атталидах, заслужил большую похвалу от этого го-
рода за то, что был «справедливым судьей во всех случаях, не руководство-
вался личными мотивами, никогда не заставлял действовать несправедливо
или произвольно, но старался в большинстве случаев привести стороны к
соглашению», т. е. действовал в точности так, как должна была бы действо-
Греческие полисы. Социально-экономические условия
561
вать комиссия. Самих царей часто призывали прекратить внутренние сму-
ты, диапазон которых изменялся от споров из-за залогов, до первых шагов
революции, и они или их правители в этих целях присылали судебные ко-
миссии.
Из дел, разбираемых дикастами, многие развивались на основе симбо-
лон, т. е. соглашения двух городов об улаживании частных споров между
их гражданами, в целях недопущения того, чтобы какая-либо сторона трак-
товалась в судах другой в качестве чужеземцев, хотя симболон намного
древнее эллинизма, его все более частое появление означает известный
успех, и высказывалась мысль, что он, подобно стоицизму, содействовал
появлению более поздней идеи международного права. Но среди всех су-
дебных процессов дела о долгах были наиболее обычными, и они лежали в
основе большей части внутренних разногласий в городах. Присяжные ни-
когда не действовали честно в делах по долговому вопросу, и уже приво-
дившийся документ из Калимны разъясняет нам, что дикасты старались из-
бежать передачи этих дел присяжным, потому что их решение путем голо-
сования в этих квазиполитических органах было обильным источником
новых разногласий. Все наши источники о судебных комиссиях подчерки-
вают одно: дикасты старались, часто успешно, восстановить в полисе го-
монойю, согласие. Взятые в целом, сохранившиеся постановления дикас-
тов являются хвалебным гимном в честь гомонойи, к которой люди стреми-
лись, но которой не могли достигнуть. Власти всех рангов — цари, послы,
правители, полководцы союзов — постоянно призывали народ жить в со-
гласии; наиболее знаменитыми женщинами эпохи были те, которые, как
Фила или Аполлонида, старались содействовать этой цели: в это дело вме-
шивались даже боги, и Аполлон призывает Иасоса к гомонойе. Сама гомо-
нойя почиталась ^виде богини в Насосе и Приене. Гомонойя была одной из
великих идей эллинистического века, но оставалась только религиозным
стремлением. Согласие не было достигнуто, пока Рим не прекратил все
внутренние междоусобия; тогда, в императорский период, полисы свобод-
но прославляли гомонойю на своих монетах, и ей часто воздавался культ,
но всякое значение этого культа для греков уже отошло в прошлое.
Все это могло со временем повести к большему объединению между
городами, чем это когда-либо в действительности имело место. Дело в том,
что во многих вопросах, требующих совместных действий, им ничего не
удалось добиться, как, например, в вопросе об общем календаре. Историк
Тимей ввел неудобный счет по олимпиадам, но города продолжали придер-
живаться своей системы летосчисления по магистратам и даже не начинали
одновременно нового года: Афины начинали новый год примерно в июле,
("парта — в октябре, Делос — в январе, наконец, Милет — в апреле; все
это вызывало страшную путаницу. Единственные городские календари,
перевод которых в систему Юлианского летосчисления достаточно наде-
жен, — это Делосский и Милетский. Система календарей III в. до н. э. в
Афинах и Дельфах остается еще в высшей степени неясной. Еще хуже это-
го неудобства было то, что не были проведены хорошие дороги, не была
обеспечена безопасность сношений между городами. Бандитизм был об-
щим явлением; иногда рядовые бандиты были подручными крупного орга-
562
Эллинизм
низатора; когда Гераклид в 205 г. до н. э. путешествовал по Греции, он
отметил, что безопасной была только одна дорога — от Оропа до Танагры.
Пиратство было хуже бандитизма и лучше организовано. В борьбе с пира-
тами цари не оказывали никакой помощи. Деметрий и Антигон Гонат, Пто-
лемей II и Антиох III — все они были в дружественных отношениях с пред-
водителями пиратов, в которых находили хороших союзников. Многие так
называемые пираты были людьми, ведущими частную войну. Подлинные
пираты — изгнанники, неудачники, безработные наемники, бежавшие
рабы — жили в небольших крепостях вокруг Эгейского моря; такая банда
некоторое время удерживалась в Фигелах на территории Эфеса. Нам изве-
стны их многие нападения на острова, но в III в. до н. э. это часто были
только рейды на одном корабле для захвата нескольких рабов; у пиратов
был тогда смертельны враг — Родос, и пока морская мощь Родоса была
непоколебима, он удерживал это зло в должных границах. Больше всего
беспокойства доставлял ему Крит. В городах Крита старые пираты, с года-
ми ставшие уважаемыми гражданами, управляли ими как надлежало, а мо-
лодежь под командой какого-либо вожака-авантюриста отправлялась в свои
преступные экспедиции. Усилия Родоса были направлены к тому, чтобы
заставить городские власти держать в узде этих удальцов. Вот почему, в
отличие от царей, Родос редко вмешивался в бесконечные гражданские вой-
ны на острове: с его точки зрения, они были даже полезны, потому что
удерживали дома искателей приключений. Но после 168 г. до н. э. римская
политика ослабления всех сильных государств без замены их другими при-
несла свои плоды: Родос оказался не в состоянии держать пиратов в пови-
новении, а Рим, после захвата Пергама в 130 г. до н. э., оставил без госпо-
дина дикие области Западной Киликии, ранее находившиеся под управле-
нием Атталидов; сюда собрались пираты и основали настоящее государство.
Киликия стоила Риму, вполне это заслужившему, двух войн; и даже энер-
гичные мероприятия Помпея только на время расчистили моря.
Мы рассмотрели вопрос о сношениях между городами. Теперь мы дол-
жны обратиться к некоторым явлениям, касающимся отдельных лиц как
граждан или просто как людей, осознавших растущее значение их инди-
видуальной жизни. С ослаблением связи с родным городом начинается
огромный рост неополитических частных ассоциаций и клубов. Таких
клубов было немало в Афинах IV в. до н. э. (олигархические клубы V в. до
н. э. были совсем иного рода), а Деметрий Фалерский (317—307 гг.) зап-
ретил образование новых; огромный рост числа ассоциаций по всей Гре-
ции начинается с 300 г. до н. э. Многие объединения были крайне мало-
численны: если не считать артистов Диониса, число членов более ста
почти не встречается. Ассоциации были первоначально социальными и
религиозными обществами, группирующимися вокруг культа какого-либо
бога; возможно, что эти фиасы были более чистого религиозного типа,
тогда как эраносы, которые собирали значительные денежные сборы со
своих членов — в одном из них вступительный взнос достигал 30 драхм, —
были прежде всего обществами социального типа. Около 200 г. до н. э.
появляются семейные ассоциации, основываемые отдельными лицами для
увековечения памяти предков; в этих ассоциациях жречество станови-
Греческие полисы. Социально-экономические условия	563
лось наследственным. Каждый клуб имел свой храм, хотя бы маленький,
но содержание его доставляло бесконечные хлопоты: многие в свободное
от богослужения время сдавали помещения своих храмов для светских
целей, подобно клубу Эргетов в Афинах, но, сдавая их в наем, резервиро-
вали один день в году для своего ежегодного празднества. Клуб Эпиктеты
в Фере, один из самых богатых, имел ежегодный доход в 210 драхм, заве-
щанный его основателем; один афинский клуб однажды закончил год с
наличностью в 1770 драхм; но это было исключением, и клубы стали все
более и более зависеть от какого-либо богатого члена, который согла-
шался нести издержки и в честь которого воздвигалась статуя (сооруже-
ние статуи он сам оплачивал), — совершенно так же, как это происходи-
ло и с расходами городов.
Эти клубы ни в каком отношении не были обществами взаимопомощи:
они могли помогать своим членам в трудное время или заботиться о похо-
ронах умерших членов, что, вероятно, было предлогом для обеда, но на
этом дело и заканчивалось. Ассоциации, называемые по занятиям своих
членов, появляются в Афинах и Косе, но союз по профессиям практически
не известен эллинизму, разве только Египту; настоящие профессиональ-
ные союзы появились только во времена Римской империи, и, наконец,
Юстинианов кодекс стал говорить об их статутах. Обычно клуб не имел
никакого политического значения; но во время последней схватки Ахей-
ского союза с Римом появились клубы патриотов, т. е. людей, объединив-
шихся для защиты конституции своих отцов. Клуб строился по типу город-
ской организации: у него были должностные лица тех же наименований, и
он принимал резолюции, подобные декретам города; и это в такой мере
стало стандартным образцом, что самые различные формы деятельности —
философские школы, Александрийский мусейон, артисты Диониса, гарни-
зонные войска Птолемея, поэты, жившие в Афинах, врачи, обученные в
Косе или других местах, бывшие воспитанники того или другого гимна-
сия — все принимали одну и ту же форму организации. Число клубов было
велико; в 146 г. до н. э. в небольшом городе Трезене их было 23; очевидно,
они отвечали наличным потребностям и не позволяли отдельным гражда-
нам чувствовать себя затерянными в огромном новом мире. Едва ли стоит
говорить, что жизнь клубов кажется нам утомительной и невыразимо скуч-
ной; трудно сказать, казалась ли греку скучной его жизнь, и не показалась
ли бы наша жизнь скучной людям, жившим за 2000 лет до нас. Самой важ-
ной функцией клуба было предоставить свободный доступ в полис инозем-
цам и иноземным культам; чисто греческие клубы встречаются в Афинах и
Родосе, но обычно клубы состояли из иноземцев или были смешанного
состава, в этом случае они содействовали разрушению национальных пе-
регородок; так, например, один клуб в Книде, кроме греков, насчитывал в
своем составе фракийцев, финикиянина, писидийца, фригийца и ливийца.
Иногда членами клубов были и рабы, но, по-видимому, первый известный
нам клуб рабов существовал только в конце эллинистического периода
в Египте.
За это время были достигнуты некоторые успехи в воспитании; на-
блюдавший за воспитанием гимнасиарх в конце концов стал почти важ-
564
Эллинизм
нейшим магистратом. Некоторые полисы, как, например, Милет, счита-
ли, что воспитание должно быть, как это предлагал Платон, делом госу-
дарства; но в деле его организации они слишком часто зависели от даров
царей и богатых частных лиц, как для целей строительства, так и для
оплаты преподавателей; даже Родос принял в этих целях дар от Эвмена 11.
В более передовых полисах появились хорошо организованные началь-
ные школы; в Ионии они включали и мальчиков и девочек; в Теосе и на
Хиосе мальчики и девочки тоже воспитывались совместно, как это давно
было принято в Спарте. По-видимому, к учителям не предъявлялось ни-
каких особых требований, но магистраты старались, чтобы это были люди
с твердым характером. Воспитание девочек, очевидно, не шло дальше
начальной школы; мальчики становились эфебами. Эфебия была преоб-
разована в Афинах Ликургом около 335 г. до н. э.; в эфебы в обязательном
порядке зачислялись юноши 19 и 20 лет; эфебия основывалась на военной
тренировке, но включала и некоторые воспитательные моменты; однако
названия учителей — косметы (обучающие порядку) и софронисты (обу-
чающие самообладанию) — показывают, что целью Ликурга было прежде
всего заложить в человеке моральные основы. Система эфебии практи-
чески получила универсальное распространение в греческих полисах, но
Афины вскоре отказались от ее организации путем принуждения, а дру-
гие полисы никогда не применяли этого метода: эфебия была свободным
воспитанием. Центром ее был гимнасий. Те, кто проходил через гимна-
сий, образовывали своего рода неофициальную аристократию, и в новых
полисах Азии гимнасий олицетворял греческую жизнь: поселение, кото-
рое могло его учредить, находилось на верном пути, чтобы стать поли-
сом. Благоустроенный полис, вроде Пергама, должен был иметь три гим-
насия — для мальчиков, эфебов и молодых людей, которые уже прошли
через эфебию. Атлетическая подготовка была поставлена образцово; об
интеллектуальном образовании мы плохо информированы, но, вероят-
но, оно не шло дальше грамматики, поэзии (с музыкой) и, в небольшом
объеме, риторики; если кто-либо хотел получить высшее образование —
изучить философию или точные науки, — он должен был работать само-
стоятельно у какого-либо известного учителя. Некоторые гимнасии име-
ли библиотеки. Должность гимнасиарха была обременительной; он час-
то сам тратил много средств как на необходимые текущие издержки, так и
на специальные призы и празднества. Конечно, много времени уходило
на процессии учащихся к месту жертвоприношений как на обычных го-
родских праздниках, так и в специальных случаях, например при посеще-
нии города царем или в день его рождения. В одном Косском календаре
отмечено на протяжении одного месяца восемь дней праздников и четыре
дня экзаменов. Если влиятельные люди настаивали на школьном праздни-
ке, то это обычно означало только новую процессию; было бы удивитель-
но, если бы мальчики предпочитали праздник, состоящий преимуществен-
но из принудительного пения, своим занятиям по бегу и борьбе. В школь-
ных помещениях, откопанных в Пергаме и Приене, стены от пола до
потолка покрыты именами. Эфебы, как и их отцы, образовывали ассоциа-
ции, представляющие в малых размерах городские организации: и геру-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 565
сия, союз старичков — тех, кто в прошлые годы окончил городской гимна-
сий, — в конце концов во времена Римской империи стала своего рода
муниципальным сенатом. Даже маленькие школьницы принимали поста-
новления, составленные по надлежащей форме, в честь влиятельных по-
сетителей.
Великие македонянки из правящих династий в течение двух поколений
после Александра оказывали большое влияние на положение греческих жен-
щин. Если Македония дала миру, может быть, самую выдающуюся группу
мужчин, которые известны истории, то женщины во всех отношениях не
уступали мужчинам. Они играли большую роль в делах, принимали послов
и добивались уступок для них от своих мужей, строили храмы, основывали
полисы, набирали наемников, командовали армиями, обороняли крепости и
при случае выступали в качестве регентш и даже соправительниц; влияние
такой женщины, как Арсиноя Филадельфа, — красивой, способной, повели-
тельной, — на людей, которые ей служили, было, очевидно, громадно. Эти
царицы, так же как и их мужья, любили культуру; Арат писал стихотворения
Филе, Посидипп из Пеллы — Арсиное, Каллимах — Беренике, жене Птоле-
мея III; Арсиноя переписывалась с физиком Стратоном, а Стратоника, жена
Антиоха I, преумножила художественную коллекцию на Делосе. Едва ли
менее значительны были некоторые царицы греческой крови; об Аполлони-
де из Кизика, которая вышла за Аттала I Пергамского и сыновья которой так
славны, говорили так же, как римляне говорили о матери Гракхов, — как об
идеале женщины; сестра Клеомена Спартанского Холонида сделал бы честь
любому обществу. Одна гречанка — Пифодорида, дочь гражданина из Трал-
ла, внучка Антония, достигла значительной власти и правила царством дика-
рей, простиравшимся от Кераса до Колхиды. Из дворов македонских царей
(относительная) свобода женщин распространялась и на жилища рядовых
греков, и женщины, которые стремились к эмансипации — вероятно, мень-
шинство, — были в состоянии в значительной степени ее добиться. Демет-
рий Фалерский провел в Афинах законы, которые возвращали женщину к ее
обычным занятиям, но они были отменены после его падения; и хотя в неко-
торых городах появляются гинайкономы — блюстители нравов женщин, они,
насколько нам известно, наблюдали только за воспитанием девочек. Сто-
ицизм, который позже способствовал созданию лучшего определения брака
у римских юристов, тоже содействовал улучшению положения женщины.
Женщины могли теперь получать любое воспитание, какое только хотели;
многие философы насчитывали женщин среди своих слушателей; так, на-
пример, ученицей Эпикура была Леонтина, вышедшая замуж за его друга
Мстродора. В III в. до н. э. вновь стали появляться поэтессы, и Аристодама
из Смирны объездила Грецию со своим братом, выполнявшим роль импреса-
рио, устраивая вечера декламации, проходившие с большим успехом. Изве-
стна одна ученая женщина — Гетиея, и, по меньшей мере, одна художница.
Произведения некоторых писателей совершенно явно написаны для чита-
тельниц-женщин. Женщины получали теперь право гражданства и проксе-
нию от других городов за те же заслуги, что и мужчины; женские магистраты
римского периода, во всяком случае, появляются уже в I в. до н. э., когда одна
женщина — Фила — занимала высшую должность в Приене и построила
566
Эллинизм
новый водопровод и резервуар. Отношения между полами стали менее стес-
ненными и более естественными. Женщины основывали клубы и принимали
участие в клубной жизни, хотя, естественно, в меньших размерах, чем муж-
чины; в Афинах и Александрии существовали клубы только для женщин.
Девушка из хорошей семьи, Гиппархия, ученица киника Кратеса, вышла за
него замуж и с энтузиазмом восприняла его учение о жизни «согласно при-
роде» — жизни странствующих нищих; трудно было пойти дальше rto пути
эмансипации. Но большая часть рассказанного, конечно, имеет отношение
только к меньшинству женщин. Свобода не давалась автоматически, ее надо
было завоевывать; образование большинства населения было очень незначи-
тельным, и даже в I в. до н. э. встречались женщины, достаточно богатые,
чтобы иметь рабов, и все же не умевшие читать и писать; Греция страдала от
того, что мужчины и женщины находились на различном уровне культуры.
Но самым страшным злом в жизни женщины, помимо всего вышесказанного,
было то, что ей часто не разрешалось растить рожденных ею детей. Не со-
хранилось никаких сообщений о том, в какой мере женщина примирялась с
этой своеобразной мерой предосторожности против голода, и гадать об этом
совершенно бесполезно.
Дело в том, что никакое преуспевание в среде высших классов не могло
изменить основного факта в жизни Греции: в стране было лишь ограничен-
ное количество земли, пригодной для обработки, и она не могла прокор-
мить более определенного, давно уже достигнутого максимума населения.
За ввозимые продукты питания приходилось платить. Но в Греции не было
рудников, в которых добывался бы металл, за исключением Лаврийских, к
тому времени почти исчерпанных, а так как каждый город, расположенный
на берегу Средиземного моря, мог сам заниматься морскими перевозками,
то за предметы питания нужно было платить вывозом ремесленных изде-
лий или транзитом. Правда, Коринф обогатился благодаря транзитной тор-
говле; но примитивное греческое ремесленное производство хотя и могло
обогащать немногих частных лиц, имело для государства в целом неболь-
шое значение. Поэтому Древняя Греция всегда жила под страхом чрезмер-
ного увеличения числа едоков. В конце IV и начале III в. до н. э. положение
облегчалось развитием наемничества и эмиграцией в Азию. Писатели IV в.
до н. э. все еще были заняты проблемой перенаселения, и около 300 г.
до н. э. в стране был еще значительный излишек населения; однако, хотя
страна оставалась полностью заселенной, этот излишек постепенно исче-
зал. Полибий говорит, что греки в середине II в. отказывались воспитывать
более одного или, самое большое, двоих детей; и множество свидетельств
подтверждает правильность его наблюдения.
Иные так же энергично утверждали, как и отрицали, на основании лите-
ратурных текстов распространенность детоубийства в Греции, но до конца
III и для II в. до н. э. решающим является свидетельство надписей. Здесь я
могу только суммировать данные, которые мне удалось собрать. Из не-
скольких тысяч семейств греческого происхождения, которые в 228—220 гг.
приняли милетское гражданство, имеются сведения о 79; в них насчитыва-
лось 118 сыновей и 28 дочерей, многие из которых были младшие; такие
пропорции нельзя объяснить никакими естественными причинами. Подоб-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 567
ным же образом среди родственников Эпиктета около 200 г. до н. э. насчи-
тывалось 25 мужчин и 7 женщин. В семьях Милета 32 семейства имели по
одному ребенку, а 31 — по два, и у них заметно определенное стремление
иметь двоих сыновей. Это широко подтверждается надписями. Довольно
обычно встречаются два сына, очень редко — три, в Эретрии в III в. до н. э.
из 19 семей, несомненно, две имели больше одного сына, что ниже, чем
пропорция сыновей у милетских иммигрантов, но согласуется со сведени-
ями из Дельф; в Фарсале эта пропорция, возможно, равняется 1:7, однако
можно допустить эмиграцию некоторых сыновей. Но что касается дочерей,
фактически ни в одной семье не оставляли более одной; этим подтвержда-
ется утверждение Посейдиппа, что «даже богатый человек всегда подкиды-
вает дочь». Судя по дельфийским надписям, во II в. до н. э. из 600 семей
только одна сотая часть воспитывала по две дочери; с этим согласуются
данные из Милета, и во всей массе надписей сестры могут быть перечисле-
ны по пальцам, с одним странным местным исключением: список II века до
н. э. женщин-жертвовательниц из Пароса, по всей вероятности, дает
цифру 20 сестер (8 семейств) из 62 имен; но острова переживали расцвет,
не были затронуты войной, и в отношении роста населения скорее могут
быть причислены к Азии, чем к Греции. В какой-то мере надо принять в
соображение и падение рождаемости; например, в Родосе усыновление было
так обычно, что (около 100 г. до н. э.) в списке 40 магистратов мы находим
семь приемных сыновей; в одном случае в деме Телоса приходится три
приемыша из четырех детей; и в других местах приемные дети, даже доче-
ри, встречаются довольно часто, и никто не убивает собственного ребенка,
чтобы взять приемыша. Телос мог также гордиться одной семьей в семь
человек, единственной известной нам эллинской семьей более чем с пятью
детьми, за исклю^нием восьми детей Клеопатры Теи от трех браков; рас-
пространенность искусственного ограничения численности детей доказы-
вается появлением вновь семей с четырьмя и пятью детьми в Афинах во
время их вторичного расцвета в конце II в. до н. э.
Кажется несомненным следующий общий вывод для времени с 230 г. до
н. э. и позже: самой обычной была семья с одним ребенком, но было налицо
и некоторое желание иметь двоих сыновей (хотя бы ввиду возможной смер-
ти на войне); очень редки были семьи с четырьмя или пятью детьми; очень
редко также в семье было более одной дочери; и не приходится сомневать-
ся в значительном распространении детоубийства, особенно девочек. Для
поддержания численности населения на определенном уровне требуется,
чтобы на каждый брак приходилось в среднем по три ребенка; таким обра-
зом, население Греции (не принимая в расчет иммиграции) должно было
значительно уменьшиться к 100 г. до н. э. Греция слишком увлеклась пре-
досторожностями против вечного страха перенаселенности; однако, за
исключением евреев, ни в одной среде не подымался моральный протест
против детоубийства, пока, уже во времена империи, не выступили стоики
Мусоний и Эпиктет. Филипп V после Киноскефал по военным мотивам
предпринял шаги по искоренению детоубийства и поощрению многодетно-
сти и в течение одного поколения поднял численность вооруженных сил
Македонии почти на 50 %; а при Антонинах Фивы провели формальное
568
Эллинизм
запрещение детоубийства — единственный, может быть, такого рода слу-
чай, если не считать евреев, вплоть до вмешательства христианства.
Однако настоящего обезлюдения в Греции не было до гражданских войн
в Риме. Конечно, отдельные города могли по различным причинам прийти в
упадок: Лариса при Филиппе V наполовину обезлюдела вследствие войны
и изгнания этолийских партизан, а Гераклея-Латмос и Тиррейон в Акарна-
нии сократили длину своих стен; но ведь у Тиррейона, небольшого города,
была стена больших размеров, чем даже у Фив. Все это ничего не доказыва-
ет. Аристотель упоминает отдельные случаи такого рода как довольно обыч-
ные, и в III в. до н. э. города, нуждавшиеся в новых гражданах, — Лариса,
Диме, Милет (для заселения Миуса) — не встречали затруднений в привле-
чении греков из других городов. Но к 100 г. до н. э. в Греции такие же
широкие размеры, как в Азии, должно было принять освобождение рабов и
включение в число граждан чужестранцев; иное объяснение кажется не-
мыслимым, поскольку установлен факт сокращения чисто греческого насе-
ления Греции. Но доказать это нелегко, потому что чужеземцы носят гре-
ческие имена; однако поскольку в это время начинают, как правило, вклю-
чать в число эфебов уроженцев Италии, нельзя считать это исключением и
для представителей других народов.
Следует отметить, что Пергам в 133 г. до н. э. и Эфес около 85 г. до н. э.
дали освобожденным в это время рабам права метэков; идея Филиппа V о
том, что будущее страны зависит от предоставления прав вольноотпущен-
никам, может быть, соответствовала действительности, так как греческие
города были полны вольноотпущенников. Несомненно, в I в. до н. э. в
Греции было много чужестранцев, как освобожденных, так и рабов, и то,
что происходило в Азии и Египте, в меньших масштабах происходило и в
Греции: Оронт нес свои волны в Иллис, лрежде чем докатил их до Тибра, и
полуголодный «гречишка» (graeculys) Ювенала часто не имел ничего гре-
ческого, кроме имени и языка. Это изменение в составе населения можно
уже в очень ранний период вскрыть в Коринфе, который в III в. до н. э. мог
навербовать гоплитов только в количестве одной четверти ополчения V в.
до н. э., хотя размеры города увеличились. Это совершенно очевидно по
отношению к Делосу с 166 г. до н. э. Таким образом, заметен процесс лом-
ки классовых и расовых рамок. ВI в. до н. э., когда богатый человек устра-
ивал пир для своих сотоварищей-граждан, он часто приглашал метэков,
вольноотпущенников и даже рабов; иногда теперь приносились жертвы за
здравие не граждан, а всех жителей города; и встречаются такие клубы, как
клуб Сидекта в Лаконии, членами которого были мужчины и женщины,
члены его семьи, некоторые городские магистраты, много ремесленников,
как свободных, так и вольноотпущенников, и одна девочка-рабыня.
Одна форма рабства в эпоху эллинизма стояла особняком — труд рабов
в рудниках. Это был ад на земле, которого не коснулись ни стоицизм, ни
Дельфы и в существовании которого были одинаково повинны и цари и
города. Но обычное домашнее рабство часто не было жестоким: раб мог
родиться в лучшем положении и получить лучшее воспитание, чем его гос-
подин, и не один философ, потрясавший мир, был рабом, хотя бы по рож-
дению. Афины, которые терпели ужасы Лавриона, давно строго ограничи-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 569
ли — новое странное противоречие — наказания других рабов, и закон об
общественном здравоохранении в Пергаме последовал этому же примеру.
Стоицизм ратовал за лучшее обращение с рабами и постепенно добился
известных успехов; он учил, что рабов надо скорее жалеть, чем наказывать,
и на протяжении всего III в. до н. э. освобождение рабов по завещанию,
особенно в философских кругах, становилось все более обычным явлени-
ем. Отдельные случаи освобождения рабов всегда имели место, но около
200 г. до н. э. началось новое важное движение: под влиянием Дельф, все-
гда готовых защищать дело гуманности, во время этолийского господства
рабы получили возможность покупать свободу путем фиктивной продажи
их какому-либо богу; этому движению содействовало соображение чисто
земного характера, что дешевый свободный труд делает невыгодным рабс-
кое производство. Некоторые рабы зарабатывали деньги своим ремеслом,
и отпущение на волю стало вскоре делом весьма обычным: в Дарисе в тече-
ние одного года было освобождено 36 рабов; в Галосе, небольшом городе,
за два года — более 40. Вольноотпущенники образовали в городах особый
класс, по своему положению мало отличающийся от метэков. Но освобож-
дение рабов имело свою теневую сторону. То, что освобожденная рабыня
часто была вынуждена жить у своей госпожи в течение всей ее жизни, само
по себе не было бы так плохо, если бы она фактически не оставалась по-
прежнему рабыней; она могла быть закована, высечена и даже продана, и
дети, рожденные ею, оставались рабами, если только они не были заранее
освобождены (иногда условно) по акту об отпуске на волю. Иногда она
была даже обязана дать одного или нескольких детей в качестве рабов для
своей госпожи и обучить их. Случалось, что освобожденная рабыня могла
заменить эту обязанность уплатой денег.
Ничего не известно ни о числе рабов в Греции, ни о соотношении их к
числу свободного населения; но в других отношениях случаи отпуска на
волю в Дельфах и в Навпакте бросают некоторый свет на рабское населе-
ние в Северной Греции. Среди купленных рабов число мужчин и женщин
одинаково; но среди рожденных дома, судя по получившим освобождение,
женщины в такой мере преобладали, что, по-видимому, девочка, рожден-
ная рабыней, имела больше шансов остаться в живых, чем рожденная сво-
бодной матерью. Купленных рабов было гораздо больше, чем рожденных в
доме господина; по национальности среди них более обычны греки, фра-
кийцы и сирийцы, хотя представлены все народы — от бастарнов до ара-
бов. Стандартная цена на рабов обоего пола колебалась от 3 до 4 мин, но за
рабов некоторых национальностей платили больше. Больше всего цени-
лись македонские рабы; их средняя цена составляла 53/4мины за мужчину и
5 */4 — за женщину, что подтверждает слова Полибия о достоинствах этого
великого народа. Среди мужчин особенно высоко ценились фракийцы —
52/5 мины — и римляне с италиками (некоторые из пленников Ганнибала) —
по 5V4 мины, но цена их женщин была невысокой; высоко ценятся (по 472
мины) также мужчины-галаты, но из женщин гречанки ближе всего по цене
(по 42/5 мины) к македонянкам. Любопытна разница в цене и в пропорции
мужчин и женщин в среде купленных и рожденных дома рабов: в среде
купленных рабов 96 мужчин, национальность которых нам известна, стоят
570
Эллинизм
в среднем по 3V3 мины, а 98 женщин — немногим менее 4, а в среде рожден-
ных дома — наоборот; 101 женщина — в среднем немногим выше 4, а 47
мужчин — 5V2 мины; в общем, рожденный дома раб, обучаемый с детства,
ценился выше. Наиболее высокая известная нам цена — 25 мин за одну
фригийку; некоторые известные нам высокие цены в общем объясняются
каким-либо специальным мастерством раба.
Наиболее жгучим вопросом в Греции было снабжение зерном. Цена
пшеницы, ввозимой в Афины во времена Демосфена, обычно достигала в
среднем 5 драхм за медимн. Так как в связи с появлением в обращении
персидских сокровищ (после захвата Александром) ценность драхмы упа-
ла, пшеница, естественно, поднялась в цене: около 300 г. до н. э., при
стоимости драхмы (обычно равной 6 оболам) в 3 обола, пшеница, если
пренебречь сезонными колебаниями, должна была бы стоить в среднем около
10 драхм за медимн; ее цена постепенно падала при росте стоимости денег,
но около 200 г. до н. э. все еще равнялась 51/2 драхмы. Пшеница в это время
имелась в изобилии; экспорт зерна был хорошо организован Птолемеями,
и хозяйственная политика Афин, Коринфа, Делоса, многих островов, ионий-
ских и, может быть, других полисов вначале была рассчитана на привозное
зерно; но обычно полис зависел от собственного урожая, хотя иногда он
должен был искать дополнительного источника снабжения хлебом. Поэто-
му неурожай для полиса мог означать как сокращение хлебного пайка, так
и голодовку; в это время местные голодовки обычны, так как сухопутные
средства сообщения были очень плохи. Как правило, какие-нибудь магист-
раты, агораномы или ситофилаки наблюдали за торговцами хлебом и сле-
дили, чтобы полис снабжался хлебом по сходным ценам. Но когда цены
быстро росли, эта система рушилась, пока агораном не скупал зерно сам
или не убеждал какого-нибудь богатого купца продать его ниже себестои-
мости. Большое число людей, которые таким образом сами оплатили раз-
ницу, свидетельствует о том, что в городах настроение общества было
здоровым. Во время большого голода 329—325 гг., который распростра-
нился на всю Грецию и Эпир и был усугублен скупкой египетского зерна
Клеоменом, правителем Александра в Египте, Афинское государство вме-
шалось в это дело, объявило подписку и назначило комиссию, которая по
любой цене скупала зерно и распределяла его по нормальным ценам, так
что население получало свой паек: хлебные карточки — отнюдь не новей-
шее открытие. Такие специальные комиссии и отмеривание зерна с тех пор
стали обычной системой в неурожайные годы. Но это была далеко не со-
вершенная система, а бедные не всегда могли оплатить свой паек.
Самос около 246 г. до н. э. испытал целый ряд голодовок, причем со-
бранные деньги дважды исчезали в руках купцов, и полис был спасен толь-
ко частным гражданином Булагором. Возможно, что именно этот полис
решился на последний шаг и организовал постоянные запасы зерна: с бога-
тых взимались деньги, достаточные для того, чтобы с процентов на них
снабжать город зерном. Пример Самоса нашел широкое применение: сис-
тема государственного снабжения одержала победу в Приене и, возможно,
в других местах, а постоянные зерновые фонды известны в Милете, Теосе,
Деметриаде, Делосе, Эгине и Фуриях; возможно, что они стали почти по-
Греческие полисы. Социально-экономические условия 571
всеместными. Даже при рационировании государственные фонды означа-
ют,что богатые (делавшие первоначальные взносы) кормили бедных; так и
в Родосе богатые добровольно отправляли свои хлебные литургии, осно-
ванные на принципе, что каждый богатый брал на свое попечение извест-
ное количество бедных. Но Самос и Фурии пошли дальше: на Самосе зерно
распределялось ежегодно между всеми гражданами, в Фуриях (около 100 г.
до н. э.)— только между бедными, а богатые, по-видимому, платили за
хлеб по повышенным ценам. Поскольку цари и богатые люди часто делали
дары зерном и поскольку в Аркесине и Миное во II в. (а это вряд ли было
исключением) богатые люди начали также распределять бесплатные биле-
ты на местные празднества, мы видим, что деморализующий лозунг «рапет
et circenses» — «хлеба и зрелищ» — был лишь скопирован Римом у поздне-
го эллинизма.
В эту эпоху, полную противоречий, ничто так не поражает, как контраст
между низким уровнем заработка и расточительной щедростью богатых лю-
дей. Богатые не хотят платить, они хотят давать. Однако то, что они давали,
как правило, было даром государству, причем граждане (или жители) трак-
товались как нечто единое. Многие города, по-видимому, могли пригласить
какого-нибудь богатого человека и просить его по его собственному выбору
подарить или ссудить без процентов большие суммы для покрытия некото-
рых специальных расходов; отправиться в качестве посла за собственный
счет на защиту интересов города против царей или римских сборщиков по-
датей: построить мост, гимнасий, храм; если не хватало фондов городов —
взять на себя снабжение военными материалами, оплатить устройство ново-
го праздника или организацию нового гимнасия, взять на себя выполнение
разных литургий, закупку масла для атлетов, оплату призов для учащихся,
расходы на банкетц для граждан и жен; наконец, согласиться, чтобы в его
честь — и за его счет — поставить статую. Такие люди, как Протоген в Оль-
вии, Менас в Сеете, Мосхион в Приене, Поликрит в Эритрее, несли на своих
плечах почти все расходы города. Этот постоянный расчет на помощь како-
го-либо богача, своими средствами восполняющего финансовый пробел, по-
видимому, свидетельствует, что города были лишены прочного экономичес-
кого базиса; но редко в какую-либо другую эпоху в такой мере проявлялся
местный патриотизм, даже если иной раз он означал покупку почетного име-
ни или грамоты. «Он подверг опасности все свое достояние ради обществен-
ного блага», — свидетельствует декрет Эпидавра о некоем Аристобуле, а в
декрете Пергама говорится о Диодоре: «Его забота об общем преуспеянии
не позволяла ему думать о собственном». И такого рода местный патрио-
тизм проявлялся не только богатыми людьми. Ничто не производит такого
отрадного впечатления, как многочисленные благодарственные декреты в
честь врачей. Муниципальные врачи не были богаты: единственное извест-
ное нам жалованье — 40 фунтов (в современных ценах) в год; но они
часто во время эпидемий отказывались от вознаграждений и, тем не менее,
подобно Дамиаду в Спарте, «не делали никакого различия между богатым и
бедным, свободным и рабом». Когда во время эпидемии на Косе погибли
все врачи, Ксенотим добровольно пришел на помощь полису, а Аполло-
ний Милетский боролся с чумой на островах, не получая вознаграждения;
572
Эллинизм
врачи отличались в это время высокой преданностью своему делу. Филосо-
фы тоже иногда освобождали от платы за свои лекции неплатежеспособных.
Тогда, по-видимому, действительно было много людей, считавших, что су-
ществует кое-что более важное, чем деньги.
И все же, несмотря на все эти филантропические и патриотические чув-
ства, характерные для эллинистической эпохи, филантропия в нашем смыс-
ле — организованная помощь бедным со стороны богатых — была почти
неизвестна. Не существовало заботы о бедноте как таковой: идеи демокра-
тии и равенства были так сильны, что все, что делалось, должно было де-
латься для всех. Упомянув литургии по снабжению продовольствием в Ро-
досе, выдачи воинам-инвалидам в Афинах, указания Полибия, что Офельт в
Беотии помогал бедным из государственных запасов, и заявление Геракли-
да, что состоятельные жители Танагра были добры к своим беднякам («лег-
ко быть добрым, — сухо добавляет он, — когда имеешь достаточно пищи»),
мы составим почти полный список, если только не будем включать в него
случаи, когда такие организации, как организация демархов, обеспечивала
дочь умершего члена. Раздачи жертвенного мяса, значение которых особо
подчеркивалось, не могло быть общим явлением; по крайней мере, это ясно
по отношению к Афинам: жрецы получали свои добавочные доли, за кото-
рые им, в конце концов, часто было уже уплачено, и вряд ли оставалось
вообще какое-либо мясо в пользу бедных. Каталог Микона около 200 г.
до н. э., являющийся дополнением к другому, утерянному, упоминает одно
распределение в четыре месяца, обед только для жен граждан и посвящен-
ных в данный культ женщин. Список Коса за несколько дней дважды упоми-
нает мясо, которое шло городу, но из этого еще не следует, что оно разда-
валось. Согласно Павлу, по-видимому, большая часть мяса попадала обыч-
но в лавки торговцев. Можно было бы ожидать, что стоики и киники, с их
чувствами человеческого братства, будут заниматься филантропией, но они
этого не делали. Для стоиков бедность, подобно рабству, имеет отноше-
ние только к телу, а то, что касается одного тела, было для них совершенно
безразлично; беднейший раб может быть царем в собственной душе, по-
этому они сосредоточивали все внимание на душе, пренебрегая телом, по-
чему никогда и не требовали уничтожения рабства. Киники прославляли
бедность, в которой они сами находились; если отсутствие имущества само
по себе не является добродетелью, то, чтобы приобретать имущество, нужно
сначала стать бедным; очевидно, они не проводили различия между при-
родной бедностью рабочего человека и добровольным отречением от бо-
гатства философа. Единственное отражение филантропии в литературе —
стихотворение Керкида — было, очевидно, навеяно революцией Клео-
мена.
В этой главе часто указывалось на материальное преуспевание эллини-
стической эпохи; вопрос этот должен быть теперь рассмотрен более де-
тально. До Суллы это был век процветания для высших классов; об этом
свидетельствует бурное развитие торговых отношений, а также рост числа
клубов, новых праздников, роскошь стола, описанная в литературе, рос-
кошь женской одежды, в частности шелковой и златотканой, лучше спла-
нированные города, богаче оборудованные частные дома, более изящная
Греческие полисы. Социально-экономические условия
573
мебель. Тем не менее надо проводить различие между самой Грецией и
Азией (с островами). Не вся Греция ощутила этот подъем; Коринф и Это-
лия, Амбракия и Пагасы стали богаче, но Афины, как и Спарта, обеднели,
вплоть до оживления в конце II в. до н. э., хотя и по другим основаниям.
Северная Греция в общем пользовалась благосостоянием, как об этом сви-
детельствует число рабов и то, каким образом теперь выдвигаются полисы,
о которых раньше не было и слышно. Положение дел в Мессении около
100—91 гг. явилось своего рода откровением, так как Мессения была аг-
рарной страной, не имевшей особого значения и лежавшей вне торговых
путей. Среднее состояние мессенских граждан в это время, согласно вы-
числению профессора Вильхельма, составляло одну пятую таланта, тогда
как в Афинах во времена Демосфена оно равнялось одной четвертой; двух-
процентный земельный налог давал около 2,5 драхмы дохода с человека (во
Франции в 1908 г. — 2,75 франка, причем, конечно, покупательная способ-
ность драхмы была много выше чем франка). Женщины часто тратили бо-
лее 100 драхм на одно платье и питали пристрастие к дорогим прозрачным
шелкам. Другой процесс, который легко проследить, — это рост суммы
штрафа за невыполнение решений арбитража. Штрафы поднимались до 2
тысяч драхм; в V в. до н. э. самая высокая известная нам сумма достигает 5
талантов, но во II в. до н. э. мы встречаем суммы в 20 талантов (Киклады),
30 и 50 (Малая Азия) и 60 (Локрида). Что касается отдельных лиц, самый
богатый человек в Греции эпохи Демосфена — афинянин Дифил, может
быть, имел 160 талантов, а самый богатый грек (около 200 г. до н. э.) —
Александр Исийский в Этолии — 200. Мы вправе сказать, что хотя Греция
и не увеличила своего материального благосостояния в той мере, как Азия,
но оно было довольно значительно вплоть до времени Суллы.
Что касается Азии и^)стровов, наши сведения подавляют своим обилием,
даже независимо от роста городов и распространения торговли. Афины взи-
мали с Византии ежегодную подать в 15 талантов и от 1 до 2 талантов с
каждого из зависимых от них карийских городов; около 200 г. до н. э. Визан-
тия платила галлам ежегодную дань в 80 талантов, а позже Родос извлекал из
своих карийских владений, главным образом Кауна и Стратоникеи, 120 та-
лантов. Размеры приданого невест в Миконе в сравнении с размерами прида-
ного в Афинах IV в. до н. э., сумма подписок в Косе около 200 г. до н. э.,
масштабы взносов в клубе Эпиктета в Фере в сравнении с афинской практи-
кой, новый обычай, возникший в клубах Коса и Феры, подносить в знак поче-
та своим членам венцы из золота, а не из листьев — все это красноречиво
свидетельствует о богатстве. В Малой Азии, что бы ни происходило в поли-
тической области, благосостояние и богатство постоянно росли до 88 г. до
н. э., может быть, вплоть до гражданских войн в Риме. Вполне понято, что
1 щрские министры должны были составить крупные состояния, но в I в. до н. э.
и частные граждане тоже иногда становились богатыми в такой мере, кото-
рая была немыслима в самой Греции; некий Гиерон из Лаодикеи на Ликусе
имел свыше 2 тысяч талантов и бывший одно время другом Помпея Пифадор
из Тралл имел состояние свыше 4 тысяч талантов, включая и стоимость его
земельных владений. Но наилучшим доказательством являются суммы, на-
грабленные в Азии Римом. В 63 г. до н. э. публикан Фальцидий, откупив
574
Эллинизм
налоги с Тралла за 900 тысяч сестерций1 (т. е. 39 талантов), предложил взят-
ку в 50 талантов за предоставление ему на второй год этого откупа на пре-
жних условиях, т. е. он за один год со второстепенного города собрал по
меньшей мере 100 талантов, в то время как поземельный налог во всей Маке-
донии давал ежегодно только каких-нибудь 200 талантов. Это более красно-
речиво, чем обширные богатства, извлеченные из Азии Помпеем и Крассом.
В 86 г. до н. э. Митридат взял с Хиоса 2 тысячи талантов; в 70 г. до н. э. сенат
потребовал с Крита 4 тысячи талантов. Кассий взял с Родоса 500 талантов и
сверх этого 8090 у отдельных родосцев. Сулла в 84 г. до н. э. взял 20 тысяч
талантов с провинции Азии в качестве недоимки налогов за пять лет; Брут
получил 16 тысяч талантов в качестве налога за один год; наконец, Антоний
потребовал 200 тысяч в качестве аванса налогов за десять лет вперед, т. е.
сумму большую, чем сокровища, накопленные персидскими царями более
чем за два века с половины континента. Нет нужды приводить другие приме-
ры: давно прошли или должны были пройти те времена, когда эллинистичес-
кий мир называли пораженным бедностью.
О богатстве можно судить и по народным увеселениям: не только умно-
жились игры, но и возросла стоимость проведения праздника, ибо испол-
нителями стали теперь профессионалы. Полный список новых эллинисти-
ческих праздников занял бы целую страницу. С 323 (год смерти Александ-
ра) до 189 г. до н. э. повсюду в городах было учреждено множество
праздничных дней с играми и жертвоприношениями, требующими соответ-
ствующих расходов, а пять ежегодных праздников — в Феспиях, Косе, Дель-
фах, Магнесии и Милете — были превращены в увенчанные игры, великие
торжества, происходившие раз в четыре года. Кроме них масса праздников
была учреждена различными царями; величайшим из них были Птолемейи
в Александрии, единственный праздник, который приравнивался к Олим-
пийским празднествам (к Пифийским некоторые празднества приравнива-
лись). Во II в. до н. э. отдельные города основывали праздники в честь
Рима; из них известно по крайней мере 13 (первый по времени — в 189 г. до
н. э. в Дельфах); но даже после 146 г. до н. э. беотийские Птойи стали
четырехгодичными, а Танагра основала свои Серапийские празднества. Со
времени появления в Греции Суллы и до установления мира Августом больше
нигде не учреждались новые праздники.
Естественно, что исполнители на таких праздниках, артисты Диониса,
приобрели большое значение. Их древнейшая ассоциация, афинская, воз-
никает вскоре после смерти Александра; ее привилегии были закреплены
за ней амфиктионами вскоре после 279 г. до н. э. Затем оформилась ист-
мийская ассоциация с центром в Коринфе, особо связанная с Феспиями. Во
II в. до н. э. эта ассоциация распространилась на всю Древнюю Грецию, за
исключением Афин, и имела во многих городах свои секции. Разрушение
Коринфа в 146 г. до н. э. нанесло ей тяжелый удар: начались внутренние
распри между секциями; некоторые из них присоединились к афинской ас-
социации, и истмийская ассоциация уже не могла более оправиться. Тре-
1 Сестерций — римская серебряная монета; с 217 г. до н. э. вес ее равен 1,09
грамма.
Греческие полисы. Социально-экономические условия
575
тья ассоциация актеров возникла еще в ранний период эллинизма в Азии, с
центром в Теосе; позже она объединилась с актерами придворного Пергам-
ского театра — ассоциацией Диониса Категемона, и вся организация стала
зависимой от Атталидов. В свои лучшие дни артисты Диониса составляли
как бы независимое государство, посылающее и принимающее послов; на
них сыпались почести, привилегии, иммунитеты, охранные грамоты; они
субсидировались царями и городами, а афинская ассоциация имела даже
право носить пурпур; можно было подумать, что лучше забавлять народ,
чем управлять им.
Размер процентов может в какой-то мере определять размеры самого
капитала в стране, но для Греции он не так показателен, потому что в ней
было мало современных удобств для интенсивного обращения капитала.
Частные банки обычно были небольшими, и главными источниками капи-
тала, доступными для кредитных операций торговцев и крестьян, были либо
какие-нибудь вклады, со стоимости которых получались проценты, что да-
вало ежегодный доход с вложенного имущества, либо храмовые фонды; но
храмовые фонды, пускаемые в оборот, обычно не были велики, и Делос-
ский храм веками давал взаймы под 10 %, независимо от изменения стоимо-
сти денег. Тем не менее можно привести кривую высоты процента, насколь-
ко она нам известна. В царствование Александра обычный размер процен-
та достигал 12, не считая риска ссуды под морские перевозки, что вело к
сильному повышению процентов. К 300 г. до н. э. размер процентов упал
до 10, что соответствует падению стоимости драхмы, вследствие появле-
ния в обращении богатств персидской казны; и эти 10 % оставались нор-
мой в течение всего III в. до н. э., хотя встречаются также 8V3 % и 6 %
(последний случай, очевидно, объясняется льготой политического харак-
тера); в первой половине II в. до н. э. в сделках делового типа мы встречаем
7 % и 6 %. С середины II в. до н. э. размер процента снова повышается, и ко
времени Суллы он опять возвращается к старой норме — 12 %. После
Суллы размер процентов становится показателем только римской жаднос-
ти. Лукулл временно запретил его повышение в Азии, установив в качестве
максимума 12 %, но во время гражданских войн римляне брали необычай-
но высокие проценты, даже до 48 %. Насколько можно судить, эти размеры
процентов свидетельствуют об устойчивом процветании вплоть до 146 г.
до н. э., когда, очевидно, деньги были в изобилии и дешевы. Драхма снова
стала стабильной перед 200 г. до н. э. Это подтверждается тем, что земель-
ные арендаторы в Феспиях получают право возобновить аренду на пре-
жних условиях, в то время как около 300 г. до н. э. на Делосе они могли
возобновить аренду только с условием повышения ренты на 10 %; но дош-
ло ли дело когда-нибудь до возвращения к ценам Александра, когда модий1
пшеницы стоил 5 драхм, остается неясным; имеются указания, что пример-
но до 100 г. до н. э. цена на пшеницу оставалась несколько выше 5 драхм за
модий.
Имело место и некоторое развитие банковского дела, но в Греции банки не
играли большой роли и никогда не достигали такого значения, как римские
1 Модий — римская мера сыпучих тел, равная 8,754 литра.
576
Эллинизм
банки. Частные банки, кроме обмена денег, брали денежные вклады и дава-
ли ссуды; возможно, применялась система чеков. Так называемые государ-
ственные банки в некоторых греческих полисах, если они не были только
монополией по обмену денег, откупленной каким-либо частным лицом,
были фактически дополнением к казначейству: они получали и выплачива-
ли деньги, вели городскую денежную отчетность, могли авансировать деньги
на непредвиденные расходы, компенсируя себя позже; эти операций1 имели
целью уберечь полис от неприятных хлопот с внешними займами, которые
в иных условиях были обычным явлением.
В большинстве случаев городской заем был связан с различными финан-
совыми ухищрениями. Это в такой же мере не имеет ничего общего с бед-
ностью, как и современные муниципальные займы. Объясняется этот факт
очень просто: у города не было бюджета; некоторые получения были связа-
ны с известными расходами; непредвиденные выдачи, хотя бы небольшого
размера, означали новый налог или подписку, что отнимало время, и полис
просто ради удобства занимал эту сумму и возвращал ее потом в удобное
для себя время. Иногда имела место определенная задержка в уплате денег,
но это опять-таки не доказывает бедности полиса. Можно привести один
пример. Приблизительно в 220—200 гг., по словам Полибия, в Беотии
было изобилие денег, но Гераклит говорит, что долги были почти безнадеж-
ными. Как раз в этот период Орхомен дважды делал заем; уплату по займу
Никареты полис всячески оттягивал, тогда как Эвбулу уплатил досрочно;
очевидно, полисом руководили соображения политического, а не эконо-
мического порядка. Делос систематически брал деньги взаймы и регулярно
финансировался за счет храмовых фондов, которые он постоянно то брал
взаймы, то возвращал обратно. Конечно, официально почти каждый полис
был беден, так как городское казначейство редко имело какие-нибудь ре-
зервы; но это не значит, что и граждане были бедны. Но из этого следует,
что редко какой-либо полис мог одолжить деньги другому; однако его граж-
дане могли это делать и делали неоднократно подписки от имени полиса.
Полисы иногда буквально жили текущим днем. Эфес однажды достал день-
ги для вооружения некоторых своих сторонников путем продажи дюжины
почетных грамот на право гражданства; Фасос около 285 г. до н. э. продал
четыре или пять прав гражданства по 2 тысячи драхм каждое; во время
союзнической войны Тритея продала их несколько для набора наемников.
Конечно, тот или иной полис мог лишиться кредита. Ороп пытался соблаз-
нять кредиторов обещанием гражданских почестей. И самый богатый по-
лис может быть дезорганизован войной; так, в 201 г. до н. э. действия Фи-
липпа V в Карии промешали Милету получить с нее свои доходы, и Милет
был вынужден сделать заем у своих граждан с уплатой им долга пожизнен-
ной рентой. Но полисы, потерпевшие такого рода ущерб, снова приводили
свой бюджет в порядок, как это естественно для простых экономических
организмов.
Самой слабой стороной этой незрелой финансовой системы была труд-
ность организации общественных работ. Работы кооперативного порядка,
даже по проведению приличных дорог, были почти невозможны, пока их
организацию не взяли в свои руки цари, как это было, когда всеобщими
Памятник в Херонее афинянам и фиванцам, павшим в битве в 338 г. до н. э.
Демосфен. Мраморная римская копия с утраченного оригинала
Аполлон Бельведерский. Статуя работы Леохара. Середина IV в. до н. э.
Статуя Деметры из святилища Деметры и Коры в Книде.
Мрамор. 340—330 гг. до н. э. Лондон, Британский музей
Афина из Пирея. Бронза. Середина
IV в. до н. э.
Кефисодот. Эйрена с Плутосом. Около
370 г. до н. э. Мраморная римская копия
с утраченного оригинала
Поликлет Младший. Театр в Эпидавре. 350—330 гг. до н. э.
Пракситель. Гермес с младенцем Дионисом.
Мрамор. Высота 2,34 м. 330 г. до н. э.
Бриаксис. Статуя Мавсола из Галикарнасского мавзолея.
Мрамор. Высота 2,99 м. 350 г. до н. э.
Портрет Платона. Мраморная римская
копия с бронзового оригинала
около 370 г. до н. э.
Портрет Аристотеля. Мраморная
римская копия с бронзового оригинала
около 325 г. до н. э.
Стела с текстом присяги
херсонесских граждан
Скульптурный портрет
эллинистического царя.
Бронза. Конец IV в. до н. э.
Сраженный галл. Римская мраморная копия с бронзового оригинала
230 г. до н. э. так называемых Даров Аттала. 0,25x1,37 м
Александр Македонский. Деталь мозаики по картине Филоксена
«Битва Александра с Дарием». Начало III в. до н. э.
Нике с острова Самофракии. Деталь.
Мрамор. Общая высота 2,92 м. III в. до н. э.
Афродита Капитолийская. Римская копия III в. до н. э.
Афродита
с острова Мелос.
Мрамор. Высота
2,35 м. П в. до н. э.
Аттал (241—197 гг. до н. э.). Мрамор. II в. до н. э.
Афродита, Эрот и Пан. Скульптурная группа с острова Делос.
Мрамор. Около 100 г. до н. э. Афины, Национальный музей
Афродита из Нимфейона около
Сиракуз. Мрамор. Высота 1,64 м.
100 г. до н. э.
Афродита из Кирены. Мрамор.
Высота 1,52 м. Начало II в. до н. э.
Греческие полисы. Социально-экономические условия
577
усилиями восстановили Фивы в 316 г. до н. э. и Родос после землетрясения
225 г. до н. э.; и даже городские работы было трудно проводить, если у
полиса не было каких-либо специальных ресурсов. Эретрии удалось осу-
шить болото благодаря тому, что она предоставила подрядчику существен-
ные привилегии; Делос оплатил постройку своей новой гавани новыми тор-
говыми доходами, предоставленными ему Римом, а постройка великолеп-
ных рынков Милета, когда она не была делом Селевкидов, стала возможной
благодаря тому, что у города, как у царя, было собственное шерстяное
производство.
Это не значит, что города не вводили налогов. Прямые налоги были
неприемлемы для греков: традиционные 10 % с урожая — азиатская тради-
ция. Но иногда необходимость заставляла их преодолевать свое отвраще-
ние к прямым налогам; в Афинах давно существовал налог, эйсфора, на всю
частную собственность, и в эллинистический период он был усвоен неко-
торыми городами, особенно Милетом. Другие, как Краннон и Делос, взи-
мали 10 % с урожая или, как Делос и Кос, 10 % дохода с дома. Но обычно
денежные налоги были косвенными, и мы знаем очень много таких налогов.
Общее распространение имели 2 %-ный налог на весь вывоз и ввоз, паст-
бищный налог на каждое выгоняемое на пастбище животное и налоги на
рыночные места; Кос ввел специальный сбор на вывоз (косского) вина и
обложил налогом хлеб, муку, овощи, соленую рыбу и многие другие това-
ры; Теос в III в. до н. э. обложил налогом пахотных волов, рубку леса, овец
и свиней, шерстяную одежду из милетской шерсти (может быть, и шерсть),
крашение пурпуром, сады и пчел. Может быть, иногда такое обложение
производилось городом, имевшим поручение взимать налоги в пользу царя,
и в этом случае город не мог воспользоваться всей получаемой суммой. Но
даже если все собранные деньги шли в пользу города, вся эта раздражаю-
щая население система сборов не давала возможности использовать в ин-
тересах города богатства частных лиц, за исключением эйсфоры, но и эйс-
фора не была совершенной, поскольку граждане облагались на основании
предоставляемых ими самими сведений о своей собственности, которые
часто были заниженными. Откуп налогов был уже известен, но не имел
значения вплоть до момента появления римского откупщика, ненавистного
публикана.
Мы говорили о процветании греческого мира. Теперь мы должны взгля-
нуть на оборотную сторону этой картины — положение мелкого люда и
рабочего класса. За исключением некоторых азиатских городов, вроде Ми-
лета, промышленность в Греции отставала от торговли, и мелкий предпри-
ниматель, использующий дюжину рабочих рук, не мог соперничать с круп-
ными заведениями рабовладельцев Александрии и Пергама. Что касается
земледелия, то некоторые ученые на основании реального падения земель-
ной ренты на Делосе после 250 г. до н. э., делали вывод о падении сельского
хозяйства; но это значит только, что на Делосе люди находили транзитную
торговлю более прибыльной; ибо постоянная тяга в III и II вв. до н. э. к
разделу земли свидетельствует, что сельское хозяйство было на прежнем
уровне, хотя в некоторых странах — Лаконии, Этолии, Фессалии — земля
в то или иное время оказывалась переобремененной долгами. В больших
19 История Древней Греции
578
Эллинизм
городах, естественно, была тенденция к образованию класса пролетариев-
потребителещ немногочисленные промышленные предприятия эпохи эл-
линизма были разрознены и незначительны по размерам, а поэтому и не было
производительного пролетариата, имеющего классовое самосознание.
Однако сведения по всему объему вопросов отсутствуют, за одним един-
ственным исключением: мы знаем о положении трудящихся на Делосе при-
мерно в 300—250 гг.; позднее, когда можно проследить развитие какого^
либо специального ремесла, например резчиков надписей, мы видим, что их
положение не улучшается. Так как рабочие на Делосе были не местного
происхождения, а пришлые с других островов, то можно предположить, что
положение трудящихся на этих островах было еще хуже.
Снижение ценности денег к 300 г. до н. э. вело к соответствующему
росту цен: пшеница вздорожала примерно вдвое, масло — в 3V2 раза, про-
стое вино в 2V2 раза. Средний доход с дома на Делосе, не достигавший 20
драхм в IV в. до н. э., достиг 100 драхм во II в. до н. э., хотя в этом случае
могла сыграть свою роль местная перенаселенность; однако цены на съес-
тные продукты нигде не достигли того уровня, какой был в Афинах во вре-
мена Демосфена, а также в 250 г. до н. э. и, может быть, в 200 г. до н. э. С
другой стороны, оплата труда на Делосе значительно снизилась по сравне-
нию с таковой в Афинах времени Демосфена, вероятно, в результате ничем
не смягченной конституции. Для бедняка и раба прожиточный минимум,
при стоимости пшеницы в 5 драхм, равнялся 2 оболам в день в течение
всего года на одного человека и 1 драхме (6 оболам) на семью. Но и на
Делосе квалифицированный ремесленник мог заработать в лучшем случае
4 обола в день в течение года, а неквалифицированный — 2 обола, иногда и
меньше, хотя цена на пшеницу поднялась до 10 драхм. Это значит, что
оплата труда неквалифицированного свободного рабочего, которого мож-
но было заменить рабом, не могла подняться выше уровня оплаты раба, а
при случае падала и ниже. Поэтому и пропасть между богатыми и бедными
стала шире по сравнению с IV в. дон. э.,ив этом следует видеть самое
нездоровое явление эллинизма. Влияние бедности на рост населения оче-
видно: бедным тяжелее растить детей. То, что в календаре было много не-
рабочих (праздничных) дней, несущественно: людям надо есть и по воскре-
сеньям. Такое положение с оплатой труда может объяснить, почему неко-
торые города были вынуждены идти навстречу бесплатной раздаче хлеба,
т. е. пауперизации.
Разумеется, были и социальные смуты. Конечно, не было профессио-
нальных организаций, и в рабовладельческом обществе забастовки были
почти невозможны (забастовки в Египте сюда не относятся). Однажды не
вышли на работу хлебопеки Пароса вследствие задержки выдачи зарплаты,
что, очевидно, случалось неоднократно. Но здесь быстро вмешался агора-
ном, принял меры к оплате за отработанное время и поставил их снова на
работу. У нас нет сведений о какой-либо другой забастовке, вплоть до ста-
чек в римской Азии во II в. н. э., когда начали возникать профессиональные
союзы, а первая известная нам стачечная борьба за лучшие условия труда
относится к V в. н. э. Когда положение становилось совершенно невыноси-
мым, единственным выходом было восстание или революция.
Греческие полисы. Социально-экономические условия
579
Уже IV в. до н. э. был одержим страхом перед социальной революцией,
и отчасти именно поэтому зажиточные слои стали на сторону Македонии
как защитницы существующего порядка. В договорах между Александром
и городами Коринфского союза предусматривалось, что Македония и союз
должны подавить в любом городе союза всякое движение за отмену долгов,
раздел земли, конфискацию частной собственности или освобождение ра-
бов в помощь революции; конституция восстановленного Деметрием в
303 г. до н. э. союза включала эти же условия. Следовательно, у революции
была тогда программа, состоящая из четырех пунктов. Бедняки добивались
земли, но побудительным мотивом к возмущению мелкого люда был долго-
вой вопрос: рядовые общины могут терпеливо сносить тяжелые жизненные
условия, но они всегда ненавидят кредитора. Счета Делосского храма, сре-
ди которых мы встречаем много мелких займов и тяжелой задолженности,
бросают некоторый свет на долговой вопрос.
Философия внесла свой вклад в этот вопрос с совершенно иной точки
зрения: подчеркивание стоиками начал равенства и братства запало в чело-
веческие души и внушало надежду на лучший порядок, чем существующий.
Некоторые искали убежища от цивилизации в описании фантастических
образов добродетельных варваров, живущих согласно природе, — прото-
типов «Германии» Тацита; так стали появляться утопии. Разумеется, и Пла-
тон и Аристотель рисовали идеальные государства, но они были довольно
бесполезны для трудящихся, а первая утопия, принадлежащая перу Зено-
на, была слишком блестящей и слишком далекой от психологии среднего
человека, чтобы владеть умами. Но Эвгемер (ок. 300 г. до н. э.) и Ямбул
(III в. до н. э.) создали подлинные современные утопии, локализируемые на
островах Индийского океана; и в великом государстве солнца Ямбула сто-
ический коммунизм проявляется уже в своем зрелом виде. В этой утопии
люди равны во всехЛэтношениях, даже в мудрости; они живут в общинах,
или системах, в которых все одинаково трудятся и имеют одинаковую долю
в продукции труда; люди избежали порабощения средствами производства,
потому что остров, к счастью, круглый год дает урожай, частью даже без
помощи человеческого труда; каждый по очереди выполняет все обязанно-
сти, от слуги до правителя; а правителем каждой системы является ее ста-
рейший член, который должен умереть по достижении определенного воз-
раста (этот пункт взят из одной кеосской легенды). Здесь, таким образом,
нет места для богатства, честолюбия или учености — этих врагов равен-
ства, а также классовой борьбы, потому что здесь нет классов; выше всего
люди почитают гомонойю, и они объединяются в согласии и любви. Ямбул
и его последователи стремились уничтожить ту классовую борьбу, ужасы
которой были на глазах у многих греков; но, разумеется, даже когда рево-
люционные философы и консервативные правительства сходились в почи-
тании «Согласия», некоторые усердные поклонники этой богини были все-
гда готовы истреблять во имя ее своих сотоварищей.
За исключением, может быть, одного восстания рабов на Хиосе, первой
революционной вспышкой III в. до н. э., о которой у нас имеются сведения,
является восстание неимущих в Кассандрии в 279 г. до н. э., организован-
ное неким Аполлодором, который установил тиранию, подверг богатых
14*
580
Эллинизм
тяжелым испытаниям и раздал часть их имущества своим сторонникам. Он
показал, что это легко выполнимо с помощью наемного войска, и имел
значительный успех, пока его не уничтожил Антигон Гонат. За этим после-
довали четыре вспышки волнений на островах (одна из них, несомненно,
была названа конфликтом между богатыми и бедными), но дело не дошло
до открытого восстания, они были урегулированы царской властью. Но
великими революциями III в. до н. э. были две спартанские, поскольку Спарта .
тогда страдала серьезным социальным недугом вследствие захвата всей зем- *
ли немногими богачами. Агис IV (вступил на престол в 244 г. до н. э.)
попытался путем мирной реформы отменить долги и разделить землю, но
потерпел неудачу. Его более сильный преемник — Клеомен III при содей-
ствии стоика Сфера, ученика Зенона, провел реформу при помощи силы,
отменил долги и национализировал землю, которую он разделил на 4 тыся-
чи наделов для спартиатов и 15 тыс. для периэков, пополнив ряды спарти-
атов периэками и метэками. Ни один из этих царей не затронул вопроса об
илотах, потому что оба они, далеко не будучи революционерами, думали,
что возрождают древнюю Спарту Ликурга. Но греки считали, что Клеомен
выполняет революционную программу, и в последующей войне с Ахейс-
ким союзом он имел в каждом городе на своей стороне бедноту. В одном из
городов — Кинефе — произошел революционный переворот, и земля была
разделена. Если бы Клеомен пожертвовал своим военным честолюбием и
не стремился к господству над Пелопоннесом, то он мог бы обеспечить в
Спарте длительный успех своей реформе; но зажиточные руководители
Ахейского союза в отчаянии призвали на помощь Македонию, и Антигон
Досон взял Спарту (222 г. до н. э.) и восстановил прежний порядок. Рево-
люция снова разразилась в Спарте в 207 г. до н. э. под руководством Наби-
са; он выполнил все четыре пункта революционной программы, освободил
многих илотов, хотя вовсе не разрешил радикального вопроса об илотах;
каждая греческая революция, за исключением, быть может, пергамской,
производит впечатление беспочвенной, так как в ней не участвуют рабы.
Набис отнял имущество у богатых, но, по его словам, только в пользу
государства; может быть, государство стало теперь оплачивать общие обе-
ды (это было неизбежно, если было освобождено много илотов). Имеются
указания, что Набис вовсе не был таким жестоким, как его обрисовали
враги. Рим, разгромив Македонию, вместо нее вмешался в дела Спарты и
подрезал крылья Набиса; и хотя Рим не вмешался непосредственно в ход
самой спартанской революции, богатые греки с этого времени были готовы
приветствовать его как своего защитника.
Около 200 г. до н. э. в Этолийском союзе возникла борьба между должни-
ками и кредиторами; удачливый полководец Скопас попытался отменить
долги, но потерпел неудачу вследствие сопротивления богатых и ушел в
изгнание в Египет; однако борьба затянулась на ряд лет. В Фессалии тоже
постоянно происходили волнения; и Эвмен II обвинил перед сенатом Персея
в намерении использовать фессалийских должников для убийства богатых
сторонников Рима, т е. в потворстве социальной революции. Разумеется,
такая роль была бы необычной для македонского царя. Но мы не знаем ни
одной крупной вспышки восстания между 200 и 132 гг. до н. э., — потому ли,
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма
581
что наши сведения недостаточны, или потому, что цены были тогда в лучшем
соотношении с зарплатой. Правда, в 146 г. до н. э., в своей последней борьбе
с Римом, Ахейский союз декретировал мораторий, а также освобождение и
вооружение 12 тысяч рабов; но это вряд ли была революция, хотя после
римского завоевания в Диме, возможно, произошло восстание должников и
были сожжены городские архивы. Тем не менее позже Митридат сделал по-
пытку использовать социальную революцию как оружие против Рима, в то
время как Эфес применил то же оружие против него самого. Великое рабс-
кое восстание в Сицилии затронуло и эгейский мир: восстали рабы Делоса
(130 г. до н. э.), но были усмирены; восстали рабы в рудниках Македонии;
восстали рабы Лавриона, захватили Суний и некоторое время опустошали
Аттику; восстали, очевидно, рабы и в Пергаме. Эти восстания рабов, как мне
кажется, были только результатом нищеты массы рабов в рудниках, царских
мастерских, в крупных поместьях Италии. Рабы восстали, чтобы вернуть
свободу, должники — собственность, а что касается Митридата, он готов
был использовать что угодно, лишь бы отомстить Риму. Было только одно
движение, не считая спартанских, которое выработало теорию, могущую
быть названной социалистической: пергамское восстание. Если бы мы знали
детали этого восстания, оно, может быть, было бы для нас интереснее спар-
танского, так как оно впервые породило новую конструктивную идею. Когда
Аристоник в 132 г. до н. э. поднял знамя восстания против Рима, он объеди-
нил свою судьбу с восстанием рабов и пользовался содействием стоика Блос-
сия из Кум, известного друга Тиберия Гракха, который играл в Пергаме ту же
роль, что Сфер в Спарте: оба они хотели осуществить на земле государство
солнца Ямбула. Сила их воздействия на их сторонников самого смешанного
состава — азиатских наемников, городских добровольцев, горцев Мизии,
обездоленных и рабов — была такова, что они уничтожили римского консу-
ла и его армию, что ццкогда не было по силам даже Македонии. Это действи-
тельно была великая мечта. Но Рим в конце концов победил Аристоника и
разбил надежду на государство солнца; при римском правлении для мечты
уже не было места.
ГЛАВА XXIII
ТОРГОВЛЯ И ПУТЕШЕСТВИЯ
В ЭПОХУ ЭЛЛИНИЗМА
Возникновение эллинистических государств создало условия для расширения
экономических и культурных связей античного и восточного мира, вовлечения в
них самых отдаленных районов Азии, таких, как Индия и Китай. Длительные путе-
шествия с коммерческими и научно-познавательными целями стали обычным яв-
лением эллинистической эпохи. В это же время сложились крупные центры между-
народной торговли: Александрия, Антиохия, Пергам, Родос. Восток и Запад всту-
пили в более тесное, нежели в предшествующие периоды, соприкосновение.
Около 305 г. до н. э. — посольство Мегасфена в Индию.
582	Эллинизм
Около 280 г. до и. э. — экспедиция Аристона вдоль побережья Аравийского
полуострова.
Начало III в. до н. э. — обследование Патроклом Каспийского моря.
Начало II в. до н. э. — проникновение греков до Мыса Пряностей (Сомали).
Конец II в. до н. э. — открытие Чжан Цянем Великого шелкового пути из
Китая в Переднюю Азию.
«
Александр открыл греческому влиянию доступ в мир, простиравшийся
от Эгейского моря до Гиндукуша, от Яксарта до порогов Нила. Если бы
Александр жил дольше, он распространил бы это влияние еще больше, так
как незадолго до смерти он уже начал обследовать берега Каспийского моря
и пытался довести до конца исследование морского пути из Индии в Египет
(ранее он уже изучил часть этого пути — от Индии до Вавилонии), объехав
вокруг Аравии: его корабли уже достигли Бахрейна и Рас Муссендама с
одной стороны и Йемена — с другой. Хотя эти планы и не были осуществ-
лены вследствие его смерти, они были возобновлены диадохами; но, за
исключением экспедиций греко-бактрийцев, единственным, что оказалось
в этом отношении выполненным в эллинистическое время, была экспеди-
ция в Аравию, снаряженная Птолемеем II, и обследование Африки поздни-
ми Птолемеями. В частности, чудесное путешествие вдоль Британского
побережья к Эльбе и Ютландии современника Александра, Пифия из Мас-
салии, первого грека, услышавшего о Северном Ледовитом океане, не дало
результатов; географы-эмпирики даже сомневались в достоверности этого
путешествия, хотя математики Эратосфен и Гиппарх, обладавшие боль-
шими знаниями, поступили мудро, приняв эти новые данные.
Селевкиды были слишком заняты другими делами, чтобы много думать
о путешествиях такого рода. Селевк, в соответствии с планом Александра
использовать Персидский залив, держал в нем флот, устраивал колонии по
нижнему течению Тигра и северному побережью залива и был в хороших
отношениях с герреями, жившими на побережье Аравии и снабжавшими
Селевкию пряностями; но он, конечно, не предпринял ни одной попытки
совершить плавание вокруг Азии и направить торговлю с Индией, к выгоде
Птолемев, от Селевкии к Красному морю. На северо-востоке его воена-
чальник Демодам снова перешел Яксарт, и он или Антиох I послал Патрок-
ла, выдающегося военачальника и географа, обследовать Каспийское побе-
режье. Каспийское и Аральское моря соединялись одним или несколькими
морскими протоками, и Александр сначала принял Аральское море за Азов-
ское; однако позже он думал, что старый взгляд, отвергнутый Аристоте-
лем, что Каспийское море соединяется с океаном, в конце концов, может
быть верен. Патрокл выехал из Кизил Узена в Антропатене и обследовал
южный берег и части восточного и западного побережий, но его вывод от-
носительного того, что Каспийское море — это залив океана, несомненно,
сделан на основании какого-нибудь местного сообщения, плохо истолко-
ванного: ведь 150 лет спустя китаец Чжан Цянь слышал, что Аральское
море и есть Северное. Ничего более не было сделано на северо-востоке до
тех пор, пока греко-бактрийские цари не колонизировали Фергану и не
установили сношения с Китайским Туркестаном; они начали прокладывать
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма	583
путь для позднейшего проникновения на Восток греко-персидских художе-
ственных влияний.
Держава Маурья лишила Селевка его индийских владений, и не один
вооруженный грек не показывался в этой стране до эпохи упадка империи
Маурья, когда греко-бактрийские цари достигли моря через Синд, а Ме-
нандр перешел границу, установленную Александром, и, может быть, осаж-
дал Ауд; Мегасфен, которого Селевк в качестве посла направил к Чандра-
гупте в его столицу Паталипутру (Патна) на Ганге, недавно раскопанную,
значительно расширил научные сведения греков об Индии. Мегасфен пере-
дает отдельные недостоверные сообщения, но он дал Западу впервые све-
дения о Ганге и великой империи Магадха, а его рассказ об организации
страны под управлением Чандрагупты имеет первостепенное значение.
Книга Мегасфена на ряд веков осталась основой всех знаний о Северной
Индии.
Деятельность Селевкидов находилась в тесной связи с индийской, или
восточной торговлей, игравшей большую роль в этот период. Согласно
дошедшей до нас традиции, эта торговля велась по трем главным путям —
северному, центральному и южному, причем этот последний был связан с
Птолемеями. О северном пути много говорить не приходится. Предпола-
гается, что он шел через Кабул, Бактру (Балх) вниз по течению Оксуса,
через Каспийское море и вдоль Куры и Фамиса к Черному морю; но эта
традиция так мало достоверна и путешествие по течению Оксуса было свя-
зано с такими трудностями, что весь этот путь мог иметь очень небольшое
значение. Во времена Селевка еще верили, что океан омывает северное
подножье Гималаев и его берег проходит неподалеку от Яксарта; и, несом-
ненно, одна из задач Патрокла состояла в исследовании вопроса, возможен
ли Северный морской путь; согласно более поздним легендам, он даже
частично изучив этот морской путь и провел этой дорогой индусов на Гер-
манское побережье. После смерти Селевка династия была отрезана от Чер-
ного моря, и Селевкиды более не интересовались северным путем.
В III в. до н. э. наиболее важным торговым путем был центральный путь.
Он шел морем от Индии к Персидскому заливу и вверх по Тигру к Селевкии
и дополнялся сухопутным караванным путем, который способствовал тор-
говле Селевкии; одна дорога сюда шла из Индии через Кандагар — Персе-
поль — Сузы, но ее значение сомнительно; другая, главная дорога шла
через Кандагар — Герат — Гекатомпилос — Экбатану — Селевкию и соеди-
нялась у Герата или к северу от него с дорогой Таксила — Кабул — Бактра.
Из Селевкии все товары направлялись на запад, или новой Селевкидской
дорогой вверх по Евфрату до Антиохии, или же старой дорогой, к востоку
от Тигра, которая пересекала реку у Джезире или Либби и поворачивала на
север у Нисибиса; там она перекрещивалась с торговыми путями, шедши-
ми из Армении и далее до Эдессы, откуда часть товаров шла по традицион-
ной дороге до Дамаска и Тира, а другая часть направлялась к Антиохии;
пересекая Евфрат у Зевгмы, которая к тому времени по своему значению
превзошла Тапсак. От Антиохии великая сквозная дорога — древняя Цар-
ская дорога — шла через Таре и Апамею во Фригии к морю у Эфеса.. Хотя
борьба между Селевкидами и Птолемеями, продолжавшаяся с 280 до 198 г.
584
Эллинизм
до н. э., в первую очередь объясняется стремлением Птолемеев установить
свое господство на Эгейском море, она связана и с этим торговым путем;
конец этого торгового пути у Эфеса не раз переходил из рук в руки, и
Птолемеи, владея территорией в Финикии и в долине Матсия между Дамс-
ком и Антиохией, вероятно, оказывали давление на Дамаск, принадлежа-
щий Селевкидам. В 198—197 гг. борьба закончилась изгнанием египтян из
Сирии и Малой Азии; и главные торговые пути сохраняли свое значение до
тех пор, пока Селевкиды не потеряли Вавилонию и центральный путь не
начал, при господстве парфян, уступать первенство южному. После этого
произошли различные изменения: в I в. до н. э. стали пользоваться дорогой
Эдесса — Мазака (Кесарея) — Апамея, срезав участок пути, проходивший
через Антиохию, а к 100 г. до н. э. стал, вероятно, обычным путь из Вавило-
нии к Дамаску пустыней через Пальмиру; наконец, римляне следовали по
стопам Помпея и, двигаясь от Понта к Армении и Кавказу за не добывавши-
мися ранее минералами, придали некоторое значение пути от Каспийского
к Черному морю по течению Куры.
Теперь перейдем к южному торговому пути и исследованию Африки
при Птолемеях. Эта дорога шла от Индии морем к складам в Южной или
Юго-Восточной Аравии, где индийские корабельщики выгружали свои то-
вары. Эти склады использовались и арабами для торговых операций; доро-
га всецело находилась в индийских и арабских руках, и самое ее существо-
вание в III в. до н. э. засвидетельствовано только сообщением Эратосфена
о том, что корица (которая росла только в Индии) привозилась из Аравии,
из области восточнее Гадрамаута. Арабы столь ревностно охраняли свою
монополию, что ни один индийский корабль не мог войти в Баб-эль-Ман-
дебский пролив, и первые Птолемеи мало что знали о Южной Аравии.
Эратосфен не знал ничего о странах к востоку от Гадрамаута, о которых
знала уже экспедиция Александра. История Южной Аравии сводится к ис-
тории войн и союзов ее многочисленных народов с целью захвата контроля
над торговлей индийскими товарами и ладаном. Офиром, о котором гово-
рит Соломон, вероятно, называли любую местность, игравшую в то время
роль склада индийских товаров. В III и II вв. до н. э. в Южной Аравии
первенство принадлежало союзу хабашатов в Махре и сабеев в Южном
Йемене; главным складочным местом товаров была сабейская Адана (Аден),
и накопившиеся товары перевозились на север, к Петре, караванами сабеев
и минеев по традиционной «дороге ладана» — через Ятриб (Медина) и
Дедан (Аль-ула). Около 280 г. до н. э. Птолемей II послал Аристона обсле-
довать Аравийское побережье, и, по-видимому, за этим последовала экс-
педиция с целью обеспечить египетское влияние в Дедане и овладеть «до-
рогой ладана» к югу от враждебных набатеев. Что касается товаров, дости-
гавших Петры, часть их вывозилась к морю или у Газы, или у Арсинои
(Суэц) и далее направлялась в Александрию; часть товаров, возможно, пе-
ресекала пустыню, достигая Селевкии, а остальные товары направлялись к
северу. Обычно этот последний путь шел через Дамаск к Антиохии, как
это и было после 200 г. до н. э., когда Антиох Эпифан показал, какое боль-
шое значение имело приобретение Сирии Селевкидами, щедро сыпля золо-
том, слоновой костью и индийскими пряностями на своем большом празд-
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма
585
нестве; но когда Птолемеи удерживали еще в своих руках Сирию, товары
шли также по дороге через Филадельфию (Раббат-Аммон) и Герасу (Дже-
раш), пересекая Галилею, к Птолемаиде (Акре) и далее — к Финикии; боль-
шое значение Птолемаиды доказывается тем, что город удержал это назва-
ние и при Селевкидах. Падение сабейского царства в 115 г. до н. э., может
быть, содействовало торговому проникновению Птолемеев в Аравию, но
причины, которые в конце концов привели к тому, что египетская торговля
стала вестись и по южному пути в Индию, вначале не были связаны с тор-
говлей: Птолемей I хотел получать из Индии слонов.
Птолемей I начал обследование Красного моря, и его адмирал Филон
открыл «Топазный остров», который одним из Птолемеев был очищен от
змей. В начале царствования Птолемея II его военачальник Сатир основал
Филотеру в Суэцком заливе; ко времени его царствования должно отно-
ситься и основание Арсинои в верхней части залива и, вероятно, Береники
в Элатском заливе. Птолемей II упорно продвигался к югу: его военачальни-
ки, сменяя друг друга, основали Миос Гормос (гавань Муссел) у Коссейра,
Беренику троглодитов у засоренного (т. е. полного рифов) залива [развали-
ны этой Береники (на широте Ассуана) еще сохранились] и Птолемаиду —
город охотников на слонов вблизи Суакина. Птолемей III основал Берени-
ку Золотую (может быть, Адулис) около Массаца и, возможно, Колоэ (Ко-
хаито) в Эфиопии, развалины которой, как указывают, относятся ко време-
ни Птолемеев; позже здесь были склады слоновой кости, которую привози-
ли морем в Адулис. Большая часть этих поселений стала полисами, хотя,
вероятно, вначале они были укрепленными торговыми пунктами, так как
первой задачей этих путешествий был сбор слоновой кости и захват сло-
нов для нужд войны; Птолемей III организовал охоту на слонов по военно-
му образцу. Экспедиции снаряжались в Северной Беренике, до которой
слонов везли на королях; хорошо налаженная дорога вела оттуда в Копт
(Кофт) на Ниле, а главный парк слонов находился в Мемфисе. Для защиты
от пиратов на Красном море держали флот.
Потеря Сирии и Эгейского района при Птолемее V повлекла за собой
изменение в индийской торговле Египта: он должен был теперь ориентиро-
ваться исключительно на южный путь. При Птолемее V прекращается так-
же охота за слонами; созданная для их поимки военная организация стала
использоваться для защиты торговли и отдана была под команду воена-
чальника Фиваиды; в 130 г. до н. э. в его обязанности входили надзор за
погрузкой и собиранием топазов и охрана тех, кто вез ладан по Коптской
дороге. Больше внимания уделялось морским перевозкам по Красному морю
в Александрию, соперничавшим по своему значению с сабейской караван-
ной торговлей. На Красном море во II в. до н. э. была заметна значительная
деятельность: на севере, вблизи Суэца, была основана Клеопатрида, на
юге, недалеко от Баб-эль-Мандеба, — Южная Арсиноя. Филометор ото-
двинул границу по Нилу к югу от Вади Хальфы и основал новые поселения.
Вероятно, в начале II в. до н. э. египетские военачальники уже достигли
Южного Рога — мыса Гвардафуй в Сомали, позднее названного Мысом
Пряностей; они не основывали здесь факторий, но знакомились с многими
странными дикими племенами; единственными дикарями, известными тогда
586
Эллинизм
грекам, были питавшиеся рыбой жители Гедрозии, открытые Неархом; весь
берег Суэцкого залива до мыса Гвардафуй носил название Трогодитского
(обычно неправильно произносимое как Троглодитский), и жившие здесь
народы различались как потребители рыбы, кореньев, черепах, страусов и
саранчи.
В конце II в. до н. э. увеличение в Италии спроса на продукты Аравии и
Индии сделало эту торговлю даже более важной для Александрии, чем
когда-либо, а кроме того, при Птолемеях произошло два благоприятных
события: во-первых, рухнула мощь сабеев, во-вторых, Гиппал открыл мус-
соны, вероятно, давно знакомые индусам, благодаря чему стало сравни-
тельно легким делом путешествовать за Баб-эль-Мандебом и даже плыть
прямо в Индию. Все выгоды из этого открытия были извлечены в период,
когда уже Рим правил Египтом, но более поздние Птолемеи тоже достигли
многого: их корабли посещали порты Южной Аравии, открыли Сокотру,
иногда плыли прямо в Индию и достигли некоторых успехов в борьбе с
монополией арабских посредников. Они обеспечили защиту Баб-эль-Ман-
деба, вторично основав расположенный у проливов город Дейре, который
назвали Южной Береникой, а близкий от нее Миос Гормос начал заменять
в качестве порта Копта Северную Беренику. В 78 г. до н. э. стратег Фиваи-
ды стал также стратегом Красного моря и «Индийского моря». Это новое
название указывает на постоянную связь с Индией. Индийские торговцы
также начали приезжать прямо в порты Сомали, и индусы появились в Егип-
те; один из них — Софон — проехал караванным путем в Копт, а могильный
камень с колесом и трезубцем свидетельствует о присутствии последова-
телей Будды в Александрии. Эти путешествия принесли первые сведения о
Южной Индии. Наличие перца является ценным доказательством того, что
в Египет поступали продукты из Южной Индии. Небольшие его количе-
ства уже давно привозились в Грецию, хотя для Теофраста он был медицин-
ским снадобьем; но если в 88 г. до н. э. один афинянин имел в своем доме
больше двух литров перца, это значит, что с доставкой пряностей положе-
ние существенно изменилось. Таким образом, торговля с Востоком и путе-
шествия на Восток свидетельствуют о постоянном прогрессе в течение все-
го птолемеевского периода, независимо от заслуг или недостатков отдель-
ных царей; и когда Клеопатра VII высказала мысль о том, чтобы уйти со
Средиземного моря и править на морях Индии, она не говорила ничего
нелепого; она могла бы опередить Альбукерка.
Ответ на вопрос о том, проникал ли кто-либо в это время южнее мыса
Гвардафуй, зависит от того, как мы отнесемся к истории, рассказанной
Посидонием. При Птолемее II Эвергете один индус, единственный уцелев-
ший из всей судовой команды, был подобран в Суэцком заливе; Эвдокс из
Кизика, служивший у Птолемея, поехал с этим человеком в Индию и воз-
вратился обратно, а впоследствии плыл вдоль берега Африки «за Эфиопи-
ей» и привез с собой носовую часть потерпевшего крушение корабля, как
оказалось, построенного в Гадесе в Испании. Тогда Эвдокс отправился в
Гадес и попробовал обогнуть Африку по пути в Индию по следам гадесско-
го корабля, но вернулся обратно с пункта южнее Марокко по причине не-
исправности корабля. Вся эта история вполне вероятна, но в нее введены
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма
587
абсурдные детали: например, Эвдокс не знает о птолемеевских правилах,
регулирующих торговлю ввозимыми пряностями; Посидоний вряд ли был
человеком, способным отличить истину от лжи, и он не говорит, почему
верит этой истории, хотя он не поверил рассказу Геродота о путешествии
фракийцев вокруг Африки. Поэтому приговор должен гласить: «Не доказа-
но». Главным соперником Птолемеев в этот поздний период был чудесный
город набатеев Петра — «построенный в скалах». После того как парфяне
заняли Вавилонию и стали контролировать центральный торговый путь из
Индии, Петра превратилась в один из крупнейших рынков Азии; помимо
сухопутной торговли с помощью караванов, ее жители занялись теперь
также морской торговлей через Элану (Акабу) и отрезали для Египта воз-
можность прямого ввоза из Дедана через арабский порт Египта — Ампело-
ну; вероятно, набатеи захватили Ампелону и переименовали ее в Левку
Кому. Они расширили свои владения как к северу, так и к югу и даже неко-
торое время, начиная с 85 г. до н. э., владели Дамаском. Набатеи были
хорошими торговцами, и греки отметили тот странный факт, что они ни-
когда не судились друг с другом; вероятно, подобно китайским купцам,
они всегда верили друг другу на слово.
В обширной литературе эпохи эллинизма нет ни одного сочинения,
специально и со знанием дела трактующего о торговле, несмотря на все ее
значение. И современная наука не восполнила еще этого пробела; за ис-
ключением отдельных частей, вся тема ждет своего исследователя.
Персы не допускали греческих торговцев в глубь Азии, и открытие это-
го континента Александром и диадохами, рост богатства и населения в
Азии и Египте, возникновение массы новых городов и поселений, повыше-
ние уровня жизни высших классов — все это дало могучий толчок торгов-
ле. Размеры торговых кораблей росли, пока не достигли максимума — гру-
зоподъемность неповоротливой Сирокосии, корабля Гиерона, была равна
4200 т; новый обычай прямого плавания от одного пункта к другому, вмес-
то прежнего каботажного, увеличивал быстроту и дальность торговых опе-
раций. Многие города III в. до н. э. улучшили свои порты, и книга Тимосфе-
на Родосского «О гаванях» занимала место современной «Средиземномор-
ской лоции». Многие греческие города подписали соглашение об
урегулировании споров по договорам между их гражданами; это поощря-
лось Родосом, и практиковались некоторые сделки, занимавшие тогда мес-
то нашей банковской и кредитной системы; были известны кредитные пись-
ма, хотя и не векселя. Каждый эллинистический царь (исключая Антогони-
дов) был крупным купцом, и некоторые греческие города следовали их
примеру и налаживали муниципальную торговлю. Рудники, конечно, ни-
когда не были частной собственностью, но теперь Родос, Книд и другие
города изготовляли и штемпелевали свои собственные сосуды из своих
собственных глиняных ям; Приена и Урук имели собственные солеварни,
Милет имел муниципальные овечьи стада и мастерские, обрабатывающие
шерсть. Спрос обычно превышал предложение, и если кто мог приобрести
какую-либо вещь, то, конечно, мог и продать ее; судя по Делосу, прибыли
розничных продавцов были значительны; нам известны даже прибыли до
100 %, хотя более обычными были доходы от 20 до 30 %.
588
Эллинизм
Количество денег, находящихся в обращении, возросло в огромной сте-
пени после того, как Александр установил чеканку монеты, имевшую хож-
дение во всей его державе, что было необходимо ввиду роста торговли. В
III в. до н. э. существовали две монетные системы: драхма Александра была
тождественна аттической, и этим стандартом пользовались в Афинах, Ма-
кедонии и зависимых от нее областях, в державе Селевкидов и странах
Востока, Пергаме, Вифинии, Каппадокии, Причерноморье (через монету
Лисимаха) и Эпире; драхма имела хождение в Этолии и Беотии, а в 268 г.
до н. э. Рим, приравняв денарий к аттической драхме, присоединился к этой
системе. Птолемей I сначала принял родосскую систему, т. к. существова-
ли тесные торговые отношения между Египтом и Родосом, но после приоб-
ретения Финикии перешел к финикийской системе, к которой впоследствии
присоединился и Родос. Эта система господствовала в Египте и зависимых
от него странах, в Карфагене и его державе, на Родосе, в Сиракузах и Мес-
салин. Эти две международные системы, таким образом, отражали старую
вражду Афин и Финикии. Эгинская денежная система еще применялась в
Дельфах и некоторых других местах, но имела мало значения; Коринф тоже
удерживал свой старый стандарт, но его монетное дело уступало аттичес-
кому. Карфаген экспериментировал с суррогатами денег.
ВIII в. до н. э. торговое преобладание окончательно перешло от Греции
к Египту, Родосу и Азиатскому побережью; но этот факт слишком преуве-
личивался, и преуспеяние Мессены около 100 г. до н. э. доказывает, как
трудно говорить о бедности Греции во времена до Суллы. Торговля Афин,
конечно, упала, и этот упадок продолжался до нового подъема в конце II в.
до н. э.; но Коринф с его транзитной торговлей между Азией и Италией
мог, пожалуй, во II в. до н. э. соперничать с Эфесом; в 205 г. до н. э. Герак-
лид считал, что в Халкидике наиболее хорошо оборудованный рынок Эл-
лады, а Беотия имеет в изобилии деньги; Этолия стала заметно богаче,
Амбракия процветала в качестве порта для ввоза из Италии, пока Рим не
перевел эту торговлю в Диррахий, а высокоразвитое искусство Пагас сви-
детельствует о его благосостоянии. Однако следует отметить, что значи-
тельная часть крупных прибылей уходила в новые страны: в 170 г. до н. э.
2 %-ная ввозная и вывозная пошлины в Родосе 1 млн в то время как в Афи-
нах в 401 г. до н. э. доход равнялся 200 тысяч драхм. Любопытно, что боль-
шая часть богатейших городов мира — Селевкия, Антиохия, Родос, Эфес,
Кизик, Коринф, Делос — жили транзитной торговлей; Эфес, транзитный
центр, неуклонно одолевал своего соперника, промышленный Милет. Этот
факт заставляет предполагать, что доминирующую роль в международной
торговле играли восточные товары и изделия. Кроме Милета промышлен-
ными городами были Александрия и Пергам, с их крепостными и рабскими
мастерскими, и Тир; но Александрия и Тир вели также крупную транзит-
ную торговлю. Интересно сравнить Александрию, величайший эллинис-
тический порт, с Путеолами в Кампании, которые после 88 г. до н. э. стали
для Италии портом для ввоза восточных товаров. Александрия ввозила все
виды древесины, все металлы, шерсть, пурпур, мрамор, дорогие вина, пря-
ности и лошадей; тем не менее ее вывоз — пшеница, бумага, стекло, льня-
ные и шерстяные изде пия. мази. духи, слоновая кость и другие предметы
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма	589
роскоши — далеко превосходил ввоз; отсюда и пополнялась часть казны
Птолемеев. Но в Путеолах ввоз далеко превосходил вывоз; а так как Рим не
наводнял Эгейского мира своими деньгами, то для восстановления баланса
понадобились новые приемы — грабительская практика римского откуп-
щика налогов.
Теперь обратимся к рассмотрению предметов торговли. Что касается
металлов, то общее положение ясно: за исключением железа и меди метал-
лические руды Восточного Средиземноморья были исчерпаны. Золото Пак-
тола и Тиола в Лидии и вообще в Малой Азии отошло в прошлое, как и
наносные залежи Скаптесилы и рудники горы Бермиона и Пиерии в Маке-
донии; некоторые рудники по течению Стримона еще существовали, но ни
один царь из дома Антигонов не чеканил золотой монеты. Было некоторое
количество золота и серебра в Бактрии и Кармании, но нельзя сказать, как
далеко ушла эксплуатация этих провинций; бактрийские цари, вероятно,
получали золото с Алтая, как Кизик ввозил электрон для своих монет с
Урала. Птолемеи, продвигаясь на юг, открыли ценные золотые рудники в
Нубии и в горах над Золотой Береникой и, вероятно, получали некоторое
количество золота из Аравии; с самого начала династии они чеканили зо-
лотые монеты. Но большая часть используемого золота должна была идти
из Испании и Индии, причем Индия частично, в свою очередь, вывозила
золото, полученное в Дальней Индии.
Вопрос о добыче серебра нам ясен. На горе Пангей в Македонии сереб-
ро добывалось в течение всего периода эллинизма; рудники Лавриона при-
ходили во все больший и больший упадок, и ко времени Августа здесь
лишь подвергались дополнительной обработке груды шлака. Других се-
ребряных рудников на Востоке не было, и мир снабжался серебром из Ис-
пании, «сокровищницы империи», где серебро совсем не ценилось; оно,
должно быть, привозилось из Гадеса через Карфаген, и когда Иона около
300 г. до н. э. собирался плыть в Тартесс (в то время — Гадес), он сразу
нашел уходящий туда корабль. Мир требовал большого количества сереб-
ра для чеканки монет, но и предложение было большим; поэтому Птолемеи
могли создать монетную систему Египта из серебра и собрать большие
сокровища, а в 91 г. до н. э. серебряные блюда были обычны даже в Мессе-
не, маленьком захолустном городе.
Медь была почти монополизирована Птолемеями благодаря обладанию
Кипром, который, вероятно, был слишком богат медью, чтобы бояться со-
перничества даже Испании; но, по-видимому, нет никакого доказательства,
что Птолемеи владели Синайскими рудниками или эксплуатировали их.
Эвбейская медь была исчерпана, но у Атталидов было несколько рудников
местного значения.
Залежи железа встречались еще повсюду; и если отдельные рудники, вроде
Лаконских, уже не оправдывали себя, то на островах были даже еще нетрону-
тые и богатые залежи. Железо лучшего качества, привозившееся морем в Ки-
зик, производилось халибами, расселившимися по Понту и Армении; в I в.
до н. э. высоко ценилось китайское железо, ввозимое в Парфию через Мерв.
Олово шло из Корнуэльса и Бретани, сначала через Гадес и Карфаген, а
после 300 г. до н. э., в возрастающем количестве, — вверх по Луаре и Гарон-
590
Эллинизм
не и сухим путем в Массилию. Возм(Йкно, что некоторое его количество
было и в Испании, но «Оловянные острова» — или миф, или недоразумение.
Ртуть в виде киновари использовалась главным образом для выделки
красной краски и получалась из трех источников: Каппадокийских рудни-
ков, которые некогда давали Синопе ее «синопскую землю», новых рудни-
ков Зизимы, вблизи Лаодикеи «Сожженной», и залежей около Эфеса; вся
добыча шла теперь через Эфес.
Вообще говоря, рудное дело было позорнейшим пятном на теле элли-
низма. До нас дошли возмутительные рассказы о смертности в Лаврионе и
Каппадокийских ртутных рудниках, но достаточно сослаться на описание
Агатархидом Нубийских золотых рудников, разрабатывавшихся Птолеме-
ями с помощью труда не только рабов и преступников (что было обычно),
но и военнопленных, которыми могли быть и свободные греки. Молодые
люди ползком, с лампами, привязанными к их лбам, пробивали туннель в
кварце, следуя за жилами золота. Отщепленный кварц отталкивался деть-
ми, а пожилые дробили его молотами; после этого куски для подготовки к
промывке растирались в пыль особыми мельницами, которые приводились
в движение не быками, а женщинами. Рабочих стерегли вооруженные ну-
бийцы; рабочих заковывали в кандалы и бичевали, и они работали без отды-
ха, так что они, говорит Агатархид, приветствовали наступление смерти.
Что касается съестных припасов, то зерновой хлеб был, вероятно, важ-
нейшим из всех товаров, не исключая серебряной руды; Афины, Коринф,
Делос, многие острова, Иония и, может быть, другие города обычно его
ввозили, а главными экспортерами зерна были Египет (с Киренаикой) и
Крым. Греция снабжалась из Египта и Крыма; когда во II в. до н. э. после-
дний источник начал истощаться, Нумидия с готовностью заняла его мес-
то, ив 180 г. до н. э. Массиниса прислала Делосу зерно по дешевой цене.
Неизвестно, соперничала ли Вавилония с Египтом в снабжении Ионии и
как вообще поступали в Вавилонии с излишками зерна. Греция получала
некоторое количество сицилийского зерна, но, во всяком случае, преобла-
дание Египта на хлебном рынке было бесспорным. Склады зерна, предназ-
наченные для международной торговли, были на Родосе и Делосе.
Вино вырабатывалось повсюду, но лучшие вина были специальностью
двух стран: Северной Сирии, вино которой вывозилось из Лаодикеи При-
морской, и Ионии с прибрежными островами (за исключением Самоса);
Лесбос, Хиос, Кос, Эфес, Смирна, Тмол и вулканическая Катакекавмена —
все славились своим вином. Александрия требовала сирийских и ионий-
ских вин, какова бы ни была пошлина, а лаодикейское вино шло даже в
Южную Аравию; виноградники в Ионии вытесняли посевы хлеба, потому
что вина давали круглым счетом в пять раз больше прибыли, чем хлеб с той
же площади.
Из других съестных продуктов Афины вывозили лучшее масло, Афины
и Киклады — мед, Византий — соленую рыбу (это был, частично, уже вто-
ричный экспорт из стран Черного моря), Вифиния — сыр, Понт — плоды и
орехи, Вавилония и Иерихон — финики; славились сушеные фи^р Анти-
охии на Меандре, изюм Берита и сливы Дамаска. Был известен индийский
сахар, но он применялся как лекарство.
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма	591
Что касается тканей, то Александрия снабжала мир полотном, и ее един-
ственным соперником были мастерские в Борсиппе; льняная промышлен-
ность Элиды и Иудеи появляется гораздо позже. Эолид и Киренаика произ-
водили шерстяные ткани, а Пергам и Александрия вывозили шерстяные изде-
лия, но главным центром шерстяной промышленности был Милет; его шерсть
все еще была лучшей в мире, хотя во всей Лидии и Фригии ткали шерсть;
большие стада паслись в округе у соленого озера Татта, где вода продава-
лась за деньги, и в Катакекавмене, шерсть которой ткалась в Лаодикее на
Лике. Несомненно, и в Сирии была значительно развита шерстяная промыш-
ленность, потому что она не могла внезапно оказаться в состоянии расцвета
в римскую эпоху. Отдельные местности специализировались на производ-
стве определенных предметов; например, занавеси и златотканая одежда
вырабатывались в Пергаме, ковры — в Эолиде, а грубые плащи — в Киликии;
и Александрия тоже выбрасывала свою дешевую продукцию на продажу аф-
риканским туземцам. Хлопок, некогда культивировавшийся в Ассирии, был
известен только в качестве диковинной редкости, хотя индийский муслин,
должно быть, ввозился, по крайней мере, в I в. до н. э. Китайский шелк не
привозился на Запад до тех пор, пока Чжан Цянь не открыл в 115 г. до н. э.
среднеазиатского караванного пути, по которому шелк, конечно, мог дос-
тавляться даже в Парфию; может быть, китайские шелковые изделия были
известны в Египте в I в. до н. э., но, говоря вообще, весь употребляющийся
тогда шелк связан с культурой шелковичного червя в Западной Азии. Кос в
этот период ввозил коконы; там шелковые нити вплетались в прозрачные
материи для женской одежды; благодаря вину, шелку и религиозному враче-
ванию Кос добился исключительного процветания, но косские одежды были
только торговой маркой; развитое производство шелка, должно быть, уже
существовало в Финикии (она перерабатывала арабские импортные това-
ры), так как шелк стал настолько обычным, что в 91 г. до н. э. женщинам в
Мессене во время посвящений запрещалось надевать прозрачные платья. Но
шелка Клеопатры, может быть, были китайскими, привезенными или через
Парфию, или морем из Индии.
Полный список известных нам специальных изделий различных местнос-
тей был бы слишком длинным. Александрия снабжала мир бумагой (папиру-
сом), Александрия и Сидон — стеклом. Пергамент со 11 в. до н. э. был моно-
полией Пергама, но рассказ об изобретении его Эвменом II неверен; перга-
мент был давно известен, и Эвмен только использовал свои запасы скота и
кожи и свои рабские мастерские для организации массового производства;
Македония и гора Ида в Роаде конкурировали в снабжении мирового рынка
смолой; у Антигонидов была определенная система вывозных пошлин, или
лицензий, при помощи которой они понижали цены для своих друзей и повы-
шали их для своих врагов. Египет получал свою горную смолу для бальзами-
рования с рыбных промыслов у Мертвого моря; ее было мало в Вавилонии;
смолистая земля, употреблявшаяся для защиты виноградников от вредите-
лей вывозилась из Родоса и Селевкии в Пиерии. Открытие Александром на
Окусе нефти не имело никаких последствий. Паросский мрамор всюду про-
должал цениться, а после 166 г. до н. э. Афины вели обширную торговлю
пентелейским мрамором; использовались и многие другие сорта, иногда на
592
Эллинизм
месте, но интерес к добыче цветного мрамора в Эвбее и Фасосе и к вывозу
серпентина из Египта и Теноса и торговле ими, в основном, развиваются уже
в римское время, так как именно римляне начали разработку зеленого мра-
мора Тайгета и добывали красножилистый мрамор Докимея, слабо разраба-
тывавшийся в эллинистическую эпоху.
Македония снабжала Грецию деревом, а не имевший лесов Египет при-
возил кедры с Ливана (всегда бывшего царским владением), сосны с Кипра
и дубы из Башана, а через Арсиною в Киликии Египет получал дерево из
лесов Тавра; когда же он потерял свои северные владения, он мог ввозить
дерево с Трогодитского побережья. Редкие сорта дерева привозились с
Понта и из Сомали, а черное дерево, известное на Делосе и в Египте, — из
Индии. Окна в те времена изготавливались из каппадокийского талька. Еги-
пет вывозил некоторое количество гранита, так как около 130 г. до н. э. он
использовался для новых доков на Делосе. Пурпуровые раковины и губки
вылавливались во многих местах Греции; но производство пурпура остава-
лось еще основной отраслью промышленности Финикии, где Тир и Арад
стали необычайно цветущими городами; красильный промысел был также
развит в Ионии и западной части Малой Азии. Слоновая кость из Индии
была монополией Селевкидов, пока между 269 и 250 гг. до н. э. Птолемей II
не выбросил на рынок такое количество африканской слоновой кости, что
снизил цены; с упадком государства Маурья и ростом эксплуатации Эфио-
пии африканская слоновая кость, по-видимому, отвоевывала все новые по-
зиции у своей соперницы, и в I в. до н. э. Птолемеи принесли храму Дидимы
великолепные дары слоновой костью. В течение III и начала II в. до н. э. в
греческие города непрерывно поступали рабы из Фракии, Сирии и Малой
Азии; возможно даже, что до 200 г. до н. э. существовал рынок рабов на
Делосе, хотя и малых масштабов. Наконец, Понт, великие богатства кото-
рого фактически не эксплуатировались до I в. до н. э., был главным источ-
ником медицинских снадобий.
Из предметов роскоши геммы поступали в большом количестве из Ин-
дии и Аравии, а Египет поставлял аметисты, добывал топазы из Красного
моря и изумруды из Талмиса в Эфиопии; Индия и Персидский залив постав-
ляли жемчуг, не известный до Александра, а в период эллинизма уже це-
нившийся как женское украшение. Но кажется сомнительным, употребля-
ли ли женщины драгоценные камни; бриллианты были неизвестны, рубины
крайне редки, и (за исключением жемчуга) Теофраст говорит об использо-
вании камней только для изготовления гемм; упоминаются сердолики Сард
и Вавилонии; производство гемм процветало в Александрии. Торговля ян-
тарем прекратилась: галльские нашествия нарушили движение по старой
«янтарной» дороге от Балтийского моря к Адриатическому, и янтарь был
диковиной вплоть до восстановления этого пути в царствование Нерона.
Черепашьи щитки шли из Индии и с Трогодитского побережья; Александ-
рия была крупным центром ювелирных изделий; но основным предметом
роскоши были пряности. На них был обширный спрос. Индия присылала
корицу и кассию, гималайский нард, обыкновенный нард, бделлий (нард и
бделлий шли также из Гедрозии); Аравия, кроме ладана, главным образом
вывозила мирру. Писидия производила стиракс и различные сорта камеди,
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма	593
которые, вероятно, создали благосостояние Сельге; Геннисаретское озеро
снабжало пахучими тростниками; у Иерихона была монополия бальзама,
так как бальзамовое растение всюду было истреблено (как некогда гол-
ланд-цы поступали с гвоздичными деревьями), кроме знаменитых садов баль-
зама, которые позже Антоний подарил Клеопатре. Высоко ценилась кори-
ца, но торговля ею столь прочно находилась в руках арабов, что греки
думали, будто корица растет в Аравии и Сомали. Александрия была цент-
ром торговли пряностями, а Родос был ее экспортным складом; пряности
были царской монополией под контролем особого чиновника, которому
должны были доставлять все пряности, привозимые в Египет; переработка
их в мази и духи и вывоз изготовленных продуктов представляли собой
значительных размеров отрасль хозяйства. Какое значение в это время при-
обрели мази, можно иллюстрировать на примере мази, применявшейся при
коронации парфянских царей, в состав которой входило 27 отдельных ин-
гредиентов; первосвященников в Иерусалиме помазывали мазью из 4 со-
ставных частей. Остается неизвестным, что получала Индия в это время в
обмен на ее экспорт. Но что касается Южной Аравии, то она, как предпола-
гается, ввозила немного, если не считать стиракса, лаодикейского вина и
александрийских стекла и одежды; отсюда пошла легенда, будто Южная
Аравия задыхалась от изобилия денег; эта легенда сыграла свою роль в
роковой экспедиции Галла при Августе.
Ладан занимал особое место, так как он имел такое же отношение к
религии, как и к торговле. Ни один культ — греческий, иудейский или вар-
варский — не мог обойтись без него, и он воскурялся на каждом алтаре
«обитаемого мира». Ладан поэтому требовался в большом количестве:
Александр захватил его в Газе на 500 талантов, а алтарь Бела в Вавилоне
один потреблял ежегодно на 1000 талантов ладана. Страной ладана были
прибрежные округа фжной Аравии, от гор Йемена на восток через Гадра-
маут до страны за долиной Дхофа, а также противоположный Сомалий-
ский берег. Деревья были священны; их могли надрезать только члены оп-
ределенных семей, и то только с соблюдением религиозных обрядов, так
как они источали жизненную кровь божественного творения; самим дере-
вьям воздавали почести; во время надрезывания им воскуривали, как богам,
фимиам из стиракса. В мастерских Александрии, где вырабатывался ладан,
рабочих по окончании работы раздевали и обыскивали, подобно кафрам в
бриллиантовых копях Кимберлея. Этот наиболее ценимый из всех продук-
тов, после всех опасностей своего долгого караванного путешествия, дос-
тигнув Средиземного моря, стоил 5 шиллингов за фунт в современных це-
нах. Неясно, удалось ли когда-либо Египту получить ладан прямо с Сома-
лийского побережья, без арабских посредников.
Великими торговыми народами, кроме греков, были южные арабы и
набатеи, а также финикийцы; финикийские купцы даже шли за Александ-
ром в его страшном походе через Гедрозию, и их позднейшие поселения
на Делосе показывают, что их энергия была исключительной. Нет ника-
ких указаний на то, чтобы евреи играли какую-либо особую роль в тор-
говле. Иосиф Флавий верно говорил: «Мы не торговый народ». Два горо-
да, Родос и Кизик, не пускали к себе греков, но это было совершенно
594
Эллинизм
необычной политикой. Иноземные купцы, селившиеся в городе, обычно
образовывали свою национальную ассоциацию и, вероятно, приносили с
собой своих богов; их тип можно иллюстрировать финикийскими посей-
дониастами на Делосе: в их колонии был храм, портики для выставки
товаров и подсобные помещения. Однако некоторые ассоциации были
основаны не по национальному признаку, а по признаку торговли опре-
деленным товаром, как, например, ассоциации торговцев маслом из Ита-
лии на Делосе или всех экспортеров в Афинах и Александрии. В конце
эпохи эллинизма на Леванте появляется римский купец; это происходит
уже после создания в 166 г. до н. э. свободного порта на Делосе и образо-
вания в 130 г. до н. э. провинции Азии.
«Римские купцы могли происходить из всех подданных Рима; некото-
рые из них могли быть италийскими греками. Первый известный нам
купец — некто Минат из Кампании — прибыл на Делос в III веке до н. э.,
а в 230 г. до н. э. в Эпире их уже было несколько. В 130 г. до н. э. их было
уже много в Греции, они составляли крупнейшую корпорацию на Делосе и
проникали уже в Азию; их путь легко проследить по денариям. В 74 г.
до н. э. они уже встречаются в изобилии в Вифинии, но еще не проникли
далее на восток Малой Азии; но после аннексии Сирии Помпеем в Анти-
охии осела значительная группа римских купцов, а при Августе они дос-
тигли Петры, но к тому времени, когда она была уже почти под римским
протекторатом. В Александрии появляются римские торговцы с 127 г. до н. э.,
но они были здесь немногочисленны; до Августа главным вкладом Рима в хо-
зяйственную жизнь Египта было создание туристского транспорта по Нилу.
Римский купец вовсе не был с самого начала непопулярным ни в Греции, ни
в Азии: он часто становился гражданином, женился на гречанке, приобре-
тал землю, принимал участие в городской жизни, может быть, выполнял
обязанности магистрата и посылал своего сына в гимнасий и в эфебы; неко-
торые, как Зосим в Приене, подражали богатым грекам, добровольно рас-
ходуя деньги на муниципальные нужды. Римляне образовывали настоящие
торговые дома с филиалами. Но многие из них не были свободными людь-
ми: из 231 римлянина, положение которых на Делосе нам известно, 88
были свободными (из них 27 были италийскими греками), 95 — вольноот-
пущенниками и 48 — рабами. И это надо считать высокой пропорцией для
свободных. От них требовали, а иногда это даже декретировалось римским
сенатом, чтобы они подчинялись законам города, в котором селились. Но у
римлян было огромное преимущество перед греческими и восточными со-
перниками: они имели право, и часто им пользовались, апеллировать от
законов города к римскому праву и пользовались выгодами, предоставляе-
мыми указами и разрешением снисходительных римских правителей; «ко-
сти» в политической игре выпадали в их пользу, вот почему они стреми-
лись селиться в зависимых от Рима странах. Это кончилось в Азии взрывом
недовольства, которое не могло быть вызвано одним торговым соперниче-
ством: ведь при честной игре на этой почве греки от них не отстали бы.
В 166 г. до н. э. Рим сломил мощь Родоса, сделал Делос свободным пор-
том, т. е. отменил ввозные, вывозные и портовые сборы; и хотя Родос по-
прежнему преуспевал в торговле, Делос скоро занял его место в качестве
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма	595
центра международной транзитной торговли в Эгейском море. Разрушение
Коринфа в 146 г. до н. э. дало Делосу еще одно преимущество. Недавно был,
наконец, подвергнут сомнению взгляд Моммзена, будто Рим разрушил Ко-
ринф по коммерческим соображениям; ведь мало вероятно, чтобы Коринф
не допускал римлян к участию в его торговле, и хотя его разрушение в конеч-
ном счете оказалось выгодным для римлян, живших на Делосе, сомнительно,
чтобы Муммий заглядывал так далеко вперед; вероятно, этот акт был только
предостережением для Греции. Кое-что можно почерпнуть о торговле самой
Греции после 146 г. до н. э. из рассмотрения списка мест, где селились римс-
кие купцы; наличие сильной корпорации римских купцов в Феспиях застав-
ляет предполагать, что Феспии взяли в свои руки часть транзитной торговли
Коринфа; и римские купцы наводнили Эпир, потому что разоренная страна
была теперь вынуждена перейти к разведению рогатого скота и лошадей.
Кажется, что новые порты — Салоника (Фессалоника) и Патрас (Патры) —
вели теперь незначительную торговлю; Фессалоника пала вместе с Антиго-
нидами, а коммерческим центром Македонии снова стал Амфиполь, в то
время как перевозки из Италии все еще шли из Бриндизи в Амбракию, как в
дни Пирра; Патрас приобрел значение, только когда Август сделал его коло-
нией. Единственное, что наладили здесь римляне, — это перевозка в Италию
рыночных скульптурных произведений.
Делос в III в. до н. э. все еще был священным островом; но его торговля
непрерывно росла вместе с ростом благосостояния его азиатской клиенте-
лы, как это подтверждается постоянным падением земельной ренты с 250 г.
до н. э. и огромным ростом квартирной платы; и он был уже крупным хлеб-
ным рынком, куда приезжали чиновники Антигонидов из Фессалоники; ве-
роятно, он отчасти обязан своим благосостоянием помощи Антигонидов.
Многие цари украсили его постройками: Птолемей I построил здание для
посвященного им богам корабля, Антигон Гонат, Аттал I и Филипп V —
портики, причем последний определенно предназначал портик для нужд
торговли. Когда Рим в 166 г. до н. э. вернул Делос Афинам, он был неплохо
оборудован, несмотря на свою незначительную гавань, для роли междуна-
родного торгового центра; а при правлении Афин и афинских клерухов,
которые изгнали делосцев и сами поселились на острове, сюда хлынул по-
ток иноземцев: римляне съезжались массами на Делос для торговли с вос-
точными купцами, а последние — для торговли с римлянами. Его благосо-
стояние отразилось и на его хозяевах, и до 88 г. до н. э. Афины переживали
последний расцвет; корабли снова стали посещать Пирей, богатство рос-
ло, деловые люди сменяли прежних землевладельцев и стали более часты-
ми многочисленные семьи; Афины не только вывозили пентелейский мра-
мор и статуи, но и изготовляли предметы домашнего обихода — сосуды,
лампы, кровати. Но это возвращение к зажиточности произошло за счет
большой несправедливости по отношению к делосцам и частично является
результатом деятельности не афинян, а римлян и финикийцев.
В 130 г. до н. э. восстали рабы на Делосе; афинские клерухи были
беспомощны, и восстание было подавлено всей купеческой корпорацией.
Тем самым правление клерухов закончилось, и Делос стал государством
совершенно особого рода, состоящим из политевм, но получившим^даль-
596
Эллинизм
нейшее развитие; союзы иноземных купцов стали «поселенцами» и в своей
совокупности, очевидно, образовывали Делос, по-видимому, совсем без
каких-либо форм полиса, но под властью афинского правителя, т. е. поли-
тические прецеденты уступили место требованиям торговли. Если золото
может создать золотой век, то он теперь наступил в Делосе: Делос уча-
ствовал в транзитной торговле Родоса, захватил большую часть торговли
Коринфа и разбогател из-за растущего спроса Италии на предметы роско-
ши. В обширных масштабах было развернуто строительство, принадлежа-
щее частным лицам и корпорациям; дома были разделены на квартиры, и
новые склады товаров вытянулись вдоль морского берега, набережные ко-
торого были выложены египетским гранитом; в 125 г. до н. э. была законче-
на искусственная гавань, строившаяся уже долгое время, и около нее вы-
росла масса храмов, магазинов, помещений для различных национально-
стей и их культов; вершиной этого строительства в конце века стал рынок
италиков; более же дешевые постройки украшали статуями и мозаикой,
скопированными с более древних образцов. Здесь встречались все азиат-
ские народности — египтяне, финикийцы, сирийцы, уроженцы Понта и
Вифинии; минеи из Южной Аравии принесли сюда своего бога Вадда; в 100 г.
до н. э. евреи здесь построили свою синагогу. Между III и I вв. до н. э.
финикийские ассоциации становились все менее религиозными и все бо-
лее торговыми. Греки были представлены главным образом афинянами и
космополитами, вроде Симала Кипрского, который приобрел граждан-
ство в Таренте и записал своего сына в один из аттических демов; некото-
рые приехали из самой Греции, Македонии, островов или древних гречес-
ких полисов в Азии. Но, бесспорно, самым сильным элементом стали
теперь римляне: афинские правители оказывали им покровительство, так
как Афины были постоянным другом Рима; поэтому римляне стали под-
линной властью на острове.
Делос был центром чисто транзитной торговли и в качестве такового
получал всякого рода товары, а многочисленное пестрое население тесни-
лось на небольшом острове, ставшем по необходимости и складом съест-
ных припасов; однако значительная часть его богатства другого происхож-
дения. Рост плантационной системы крупных имений в Италии и Сицилии
требовал много рабов, а политически ослабевший Родос уже не мог более
эффективно сдерживать пиратов; и вот Делос в союзе с пиратами взялся за
снабжение Италии тем, что она требовала, т. е. рабами. Делос стал вели-
чайшим из известных когда-либо невольничьих рынков, и так как восточ-
ные государства начали ослабевать, то был организован массовый захват
их подданных; говорят, что Вифиния наполовину обезлюдела. Немногие
греки были неповинны в рабовладении или работорговле, но падение Де-
лоса под влиянием Рима стало общепризнанным: ведь если Аполлон в Гре-
ческих Дельфах делал все, что мог, для освобождения рабов, то Аполлон в
космополитическом Делосе закрывал глаза на такую несправедливость,
какой еще не бывало нигде в Греции; некогда священный остров, в пределах
которого никто не имел права ни с кем воевать, гордился тем, что без труда
может продавать по 10 тысяч рабов ежедневно. Золото золотого века было
действительно запятнано. Позор Делоса отразился и на Афинах; но за ис-
Торговля и путешествия в эпоху эллинизма	597
ключением афинян, греки, по-видимому, не принимали большого участия в
этой постыдной торговле, которая велась главным образом римскими и
восточными купцами. В конце концов мощь и дерзость пиратов, организо-
вавшихся в настоящее государство в Западной Киликии, заставили рим-
ское правительство вмешаться, и Делос перестал оказывать им гостепри-
имство. Следует считать проявлением исторической справедливости то,
что город, разграбленный в 88 г. до н. э. военачальником Митридата, был
окончательно разрушен в 69 г. до н. э. как торговый центр вождем пиратов.
Мало что можно сказать о торговле после великой катастрофы 88 г. до
н. э. и избиения римских купцов в Азии. Греция и Делос больше уже не
могли оправиться; Путеолы, «меньший Делос», заняли его место в каче-
стве рынка для восточного импорта в Италию; восточные купцы пошли по
этой дороге, и в Путеолах появились поселения набатеев, финикийцев и
сирийцев из Гелиополя и Пальмиры. Римские купцы снова нахлынули в
Азию после урегулирования азиатских дел Суллой, и их значительные кор-
порации известны во многих местах, набатеи же осели в Милете. Алексан-
дрия не была затронута катастрофой, но Финикия, несомненно, пострада-
ла вследствие распада связанной с ней державы Селевкидов, а смуты в Азии,
вызываемые соперничеством военачальников периода римских гражданских
войн, должны были отразиться и на торговой депрессии; и по-видимому,
восстановление мира и порядка Августом было своевременно и для восста-
новления торговли.
Раздел шестой
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ
КУЛЬТУРА
ГЛАВА XXIV
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Эллинистическая культура сложилась в результате соединения и взаимодей-
ствия греческих и восточных культурных традиций, что обусловило ее отличие от
греческой культуры предшествующего времени. Вместе с тем главными структуро-
образующими и ведущими в новой культуре оставались именно греческие начала,
которые и определили общий облик культуры периода эллинизма. Наступление
новой эпохи было особенно заметно в области религии: традиционные греческие
культы приобрели черты, заимствованные из религиозных систем Востока, возник-
ли и получили широкое распространение синкретические культы. Бурное развитие
философии привело к формированию новых школ, среди которых наибольшее
влияние приобрели учения эпикурейцев, стоиков и киников. Место ведущих жан-
ров в литературе заняли бытовая комедия, поэзия малых форм и роман. В науке
эллинистического периода заметно преобладание естественно-математических и
технических отраслей знаний. Новыми культурными центрами стали Родос, Пер-
гам, Антиохия и особенно Александрия.
Около 365—300 гг. до н. э. — жизнь и творчество математика Евклида.
Около 341—290 гг. до н. э. — жизнь и творчество комедиографа Менандра.
310 г. до н. э. — основание Эпикуром философской школы.
Около 300 г. до н. э. — основание Зеноном стоической школы.
Около 287—212 гг. до н. э. — жизнь и деятельность физика и математика
Архимеда.
Около 285 г. до н. э. — сооружение Колосса Родосского.
Естественно, что после великого подъема цивилизации, вызванного де-
ятельностью Александра, должно было в огромной степени увеличиться
число тех, кто каким-либо образом пытался публично найти выражение
своим чувствам и мыслям. Вместе с общим прогрессом этого времени все
шире naciipoci ранилось образование, но. как и теперь, оно создавало не
' "	1 ша общества: одно общество нолей высокообразованных, а др\
Эллинистическая литература
599
гое — более широкое, которое имело достаточно образования, чтобы чи-
тать жадно, но недостаточно, чтобы читать серьезно; и те и другие соответ-
ственно обслуживались: одни специальной, другие популярной литерату-
рой. Сосредоточение в руках греков производства папируса, а впослед-
ствии и пергамента, и использование обученных рабов позволило выпускать
книги в неведомых до этого времени масштабах. А вместе с этим появились
и два новых типа писателей: литератор, который писал не потому, что у
него было что сказать, а потому, что ему было приятно писать книги о
других книгах, и библиофил, вроде Апелликона Теосского (около 100 г. до
н. э.), который открыл часть библиотеки Аристотеля, спрятанную в погре-
бе. Наличие великих столиц эллинистического мира давало писателям цен-
тры, в которых и вокруг которых они могли скопляться, где у них была
многочисленная аудитория. А улучшение путей сообщения, распростра-
нение общей цивилизации и «койнэ» на значительную часть «ойкумены»
означали, что даже житель отдаленного города, вроде Борисфена или Ар-
темиды, мог быть уверен, что найдет слушателей; оказалось возможным
составить значительный список писателей из евфратских провинций. Пра-
вители новых царств обычно шли навстречу ученым, а иногда даже оказы-
вались энтузиастами науки; образование стало силой и некоторое время
ценилось выше богатства. Поэты и историки могли быть друзьями царей,
филологи и архитекторы — их послами; подходящая цитата однажды изме-
нила судьбу договора. Писатели начали выставлять на показ, а не скры-
вать, как раньше, свою личность: никто не знает, на кого был похож Фуки-
дид или автор повести об Ахаве и Илии, но все мы знаем Полибия и Еккле-
сиаста.
Особенно важно, что цари основывали в своих столицах библиотеки.
Идея создания библиотек, вероятно, пришла из Ассирии и Вавилонии, но
до Александра только тот или иной тиран тратил деньги на собирание книг;
и если Аристотель основал первую более или менее значительную част-
ную библиотеку, то Александр дал для этого средства. Государственные
библиотеки появились теперь в Антиохии и Пергаме, а позже в Родосе,
Смирне и, вероятно, других городах; но всех их затмила знаменитая биб-
лиотека в Брухейоне в Александрии, основанная Птолемеем I и оборудо-
ванная при Птолемее II, который создал «дочернюю» библиотеку в Серапе-
уме, может быть, из дубликатов. Кроме библиотеки Птолемей I основал
Мусейон; дал ли ему эту идею Деметрий Фалерский или нет, такой Мусей-
он был вполне в духе Аристотеля. С этого времени, хотя Афины и продол-
жали быть центром философии, их затмила Александрия как мировой центр
науки и литературы, который привлекал к себе работников отовсюду. Мало
известно о Мусейоне — ассоциации ученых, главой которой был жрец муз,
живший и работавший в этом здании на иждивении Птолемеев, освободив-
ших его от всех мирских забот; скептик Тимон называл этих ученых «от-
кормленными курами в курятнике». Он был закрыт Эвергетом II, но, кажет-
ся, снова организован. Библиотека имела во главе официального библио-
текаря, который был также воспитателем наследника престола. Корабли
всех стран выгружали на набережные книжные свитки, и только в цар
ствование Птолемея II они были рассортированы и привелены в порялок
600
Эллинистическая культура
к I в. до н. э. библиотека насчитывала, предположительно, до 700 тысяч
свитков, хотя эта цифра недостоверна. Цезарь сжег не библиотеку, а или
какой-нибудь груз книг на набережной, или книги, сложенные на ней для
вывоза; в виде компенсации Антоний передал Клеопатре 200 тысяч свитков
из Пергамской библиотеки. Александрийская библиотека была закрыта и
частью уничтожена в 272 г. н. э., когда Аврелиан сжег Брухейон.
Известные нам библиотекари этого великого периода — Зенодот Эфес-
ский, Аполлоний Родосский, Эратосфен, Аристофан Византийский, дру-
гой Аполлоний и Аристарх Самофракийский; возможно, но далеко не дос-
товерно, что Каллимах был библиотекарем после Зенодота и до Аполло-
ния. Из этих людей по крайней мере четверо были филологами; филология,
начало которой положил уже ученик Теофраста, Праксифан Митилен-
ский, нашла себе в Александрии широкое поприще и легла в основу даль-
нейших достижений александрийской науки. Зенодот первый осуществил
критику текста путем сравнения рукописей, а александрийская школа ус-
тановила и передала потомству тексты греческих классиков, а также ввела
знаки ударения. Зенодот установил текст Гомера, устранив много интер-
полированных стихов, Аристофан и Аристарх работали далее по его тек-
сту, и известный нам текст восходит в значительной мере к Аристарху;
многие другие писатели тоже подверглись подобной обработке. Зенодот
начал также приводить книги в порядок; он работал над эпическими и лири-
ческими произведениями, а его помощники, поэты Ликофрон и Александр
Этолийский, обрабатывали комедии и трагедии; Каллимах привел в поря-
док прозаические произведения, составил и опубликовал каталог, внуши-
тельный труд, названный «пинакос» (таблица), — указатель авторов с их
биографиями и другими сведениями; Аристофан написал дополнение, а
позднее подобный же труд был составлен для Пергамской библиотеки, ве-
роятно, Кратеем из Маллоса. Эти люди сделали филологию наукой, в обла-
сти которой многие работали вплоть до римского времени, составляли ком-
ментарии, занимались критикой и создали целую литературу о редких сло-
вах (что стало основанием лексикографии), подобно списку македонских
слов, составленному македонянином Америем. Была открыта часть ком-
ментария к Демосфену, составленная Дидимом Александрийским (около
40 г. до н. э.); это действительно основательный труд о Демосфене, полный
цитат из историков и дающий полезный исторический материал. Дидим
писал почти обо всех авторах, и говорят, что он составил больше книг
(3500 свитков), чем кто-либо до или после него; он заслужил свое шутли-
вое прозвище Халкентерос (меднобрюхий).
Включая науку и философию, известно свыше 1100 эллинистических
писателей, но большая часть их остается для нас только именами: основ-
ные произведения эллинистической литературы совершенно погибли. В
наших руках только обломки, хотя раскопки в песках Египта постоянно
увеличивают их число. Почему так мало эллинистических писателей дош-
ло до Византийской империи? Общепринятое объяснение, что аттическая
реакция II в. до н. э. вызвала пренебрежительное отношение к эллинисти-
ческим трудам, кажется недостаточным, ведь двумя веками позже еще жил
худший из эллинистических стилей — азианский. Третьесортные компен-
Эллинистическая литература
601
диумы, несомненно, окончательно вытеснили оригиналы крупных истори-
ков: эллинизм был повинен в заблуждении, что к знанию можно прийти
коротким путем. Многие произведения писателей исчезли и потому, что
они не читались в школах; одна школа в I в. до н. э. пользовалась устарев-
шей астрономией Эвдокса. Но, вообще говоря, причины этого великого
бедствия и роль в нем Рима все еще не ясны.
Мы можем начать с поэтов. Поэзия ко времени Александра была подав-
лена авторитетом и влиянием великих мастеров: никто не мог приблизить-
ся к их уровню, и едва ли нужно было этого требовать. Единственным по-
пулярным писателем после Эврипида был Антимах Колофонский; его
«Лида» — собрание небольших любовных стихотворений, адресованных
его возлюбленной, — нашла подражателей в лице Асклепиада Самосского
(около 300 г. до н. э.; скорее лирическая, чем элегическая поэзия), который
изобрел стих, названный асклепиадовым. Подражателями Антимаха были
и Гермесианакс Колофонский (около 290 г. до н. э.), который перечислял
различных знаменитостей, влюбленных в свое время (крайне убогое сочи-
нение), и Филет Косский (около 300 г. до н. э.). Элегии Филета Косского,
адресованные его жене Биттис, высоко ценились во времена Августа. Но
Филет, воспитатель Птолемея II, автор первого греческого лексикона, дей-
ствительно пережил себя благодаря кружку ученых, который он создал;
среди них были Зенодот, Герод, Каллимах и Феокрит. Этот жанр любовной
поэзии оказал внешнее влияние на Проперция; но в Греции эта поэзия в
дальнейшем создавалась в эпиграмматической форме, мастером которой
стал Асклепиад.
По-прежнему писались в огромном количестве трагедии, так как они
требовались для праздников, новых и старых; семь писателей начала III в.
до н. э. пользовались в^свое время достаточной популярностью, чтобы по-
лучить название Плеяды, но единственный из них, заслуживающий упоми-
нания, это молодой друг Менедема — Ликофрон, который вернулся к прин-
ципам Фриниха и писал на современные ему сюжеты; такова пьеса о стра-
даниях Кассандрин во время господства в этом городе бедноты, а также
сатирическая драма о его господине Менедеме, в которой, несомненно, как
и в изображении силенов у Платона, гротескная форма должна была рас-
крывать внутреннюю божественную сущность; из этой пьесы до нас дошел
очаровательный рассказ о знаменитых ужинах Менедема, которые были
скорее пирами шутки, чем вина. С другой стороны, комедия процветала в
течение всего века, хотя смерть Филемона в 262 г. до н. э. знаменовала
конец ее лучшего периода. Ее форма — так называемая новая комедия, или
комедия нравов без хора, происходящая по прямой линии от Аристофа-
на, — была наиболее живым стилем искусства в Афинах этого времени.
Нам известны 64 писателя этого рода, но новая комедия была настолько
типично афинской, что все попытки пересадить ее в Александрию или в дру-
гое место не увенчались успехом; смерть Филемона драматически совпала с
концом политического значения Афин. Выдающимся мастером новой коме-
дии был Менандр (умер в 292 или 291 г. до н. э.); в Египте были открыты его
фрагменты в таком количестве, что они позволяют нам изучать его непосред-
ственно, а не только сквозь призму Теренция. Не подлежит сомнению егс
602
Эллинистическая культура
особое значение для своего времени; к тому же он чрезвычайно удобен для
цитат, что обеспечило ему жизнь в потомстве: три его стиха стали англий-
скими поговорками. Остроумный, элегантный, он внес в историю литера-
туры своеобразную струю, которая чувствуется в ней вплоть до Шекспира
и Мольера; и не его вина, если то, что он брал прямо из жизни (правда,
своеобразной среды), потом на целые века превратилось в стереотипную
условность. Его можно хвалить без оговорок. Конечно, он был полон луч-
ших намерений, и иногда, действительно сквозь его снисходительную тер-
пимость просвечивает кое-что ценное: Давус в «Герое», Гликера в «Остри-
женной» («Перикойремена»). Но автору и он и его подражатели кажутся
создателями наиболее пустого жанра во всей литературе. Жизнь не состо-
ит только из обольщений и нежеланных детей, совладений и находок давно
потерянных дочерей, раздражительных отцов и наглых рабов. Несомнен-
но, он встречался в жизни со всем этим, и хотя его действующие лица ти-
пичны, жизнь в его отображении не типична. Между тем принято считать
наоборот, что жизнь у него типична, и традиционное представление об
упадке Афин основывается главным образом на материале, извлеченном из
новой комедии; может быть, теперь слишком поздно изменять взгляд на
этот вопрос.
Если не считать комедии, то сживление поэзии в значительной мере
сосредоточивалось в Александрии. Повсюду целью поэтов было скорее
оживление поэтической деятельности, чем вызов великим классикам, и для
этого они использовали разнообразные интересы более широкой, чем преж-
де, жизни своей эпохи и увязывали поэзию с тем, что люди тогда делали и
мыслили. Это облекалось в различные формы.
Основными жанрами были дидактическая поэзия, идиллия и эпиграмма
(обе включали и элегические стихотворения) и романтический эпос. Глав-
ным представителем этой поэзии был Арат из Соли, друг Антигона Гоната,
который жил в Афинах и Пелле и написал гимны в честь свадьбы Гоната
(276 г. до н. э.). Его «Явления» переложили в гекзаметры старого звездного
каталога Эвдокса, и они были одной из наиболее читаемых и ценимых поэм;
они вдохновили «Георгики» Вергилия, и их влияние продолжалось вплоть
до Средних веков. Может вызвать недоумение популярность этого сухого
астрономического произведения. Один критик думает, что оно имело в виду
публику, желавшую получить знания, облеченные в легкую форму; другой —
что читатели приветствовали простую прямолинейность Арата как проти-
вовес поэтическим ухищрениям. Может быть, оба правы; но я думаю, что
его успех объясняется главным образом тем, что «Явления» были как бы
иллюстрацией к стоическому учению о Провидении, говорящему о пользе,
приносимой звездами морякам и владельцам судов; это чувствуется и в
благородном введении, родственном великому гимну Клеанта. Арат со-
здал новый жанр: его современник Никандр Колофонский переложил в сти-
ки научный трактат о ядах и противоядиях, который был переведен на ла-
тинский язык, а также труды о земледелии и пчеловодстве, которые читал
Вергилий; Овидий использовал его собрание «Метаморфоз». Мы знаем о
том, что были и различные поэмы других авторов по астрономии, геогра-
фии и рыболовству; вероятно, они имели мало общего с поэзией. До нас
Эллинистическая литература
603
дошла одна историческая поэма «Александра», приписываемая Ликофро-
ну, но, вероятно, более поздняя; ее нельзя отнести ни к одному определен-
ному жанру. Поэма сохранилась потому, что крайняя темнота ее слога
интересовала филологов; но она трактовала большую тему борьбы между
Европой и Азией от Трои до Рима.
Характерной александрийской формой поэзии была идиллия, которая
означает совершенно законченную и замкнутую в себе картинку. Она мо-
жет варьироваться и иногда рассчитана на произнесение вслух.
Мастером идиллии в глазах своих современников и наиболее типичным
александрийским поэтом был Каллимах Киренский (ок. 310—245 гг. до
н. э.), придворный и филолог. Он был учеником Филета и надолго ввел
элегический стих в моду. До нас дошли некоторые из его гимнов и части
небольшого эпоса «Гекала», отрывки стихотворения на смерть царицы Ар-
синои и наиболее важного его произведения — «Айтиа» («Причины» раз-
личных обычаев и культов). И если бы не его эпиграммы, то можно было бы
сказать, что это был не поэт, а ученый человек, писавший стихи. Он делал
все, что мог, чтобы обработать и отполировать их; с благодарностью мож-
но признать, что он избегал сентиментальности и риторики. В этом отно-
шении он был действительно добросовестным; позднейшие критики назы-
вали его «безупречным», и этого, может быть, достаточно, чтобы осудить
его. Ведь он не мог позволить себе быть самостоятельным, и во всех утоми-
тельных вариациях мировой мифологии — мертвой даже в его дни для об-
разованных людей — вряд ли найдется строчка, где бы чувствовался живой
человек, и, конечно, не найдется ни одной, которая могла бы заставить
сильнее биться чье-нибудь сердце. Каллимах установил поэтические нор-
мы и повлиял на многих поэтов; его форма повлияла и на Катулла, но у него
не было и искры того огня, который горит в «Odi et ато» («Ненавижу и
люблю»). Однако любопытно, что его более молодой современник Эвфо-
рион позднее произвел большее впечатление, чем он, хотя то, что сохрани-
лось от его сочинений, кажется слабым подражанием Каллимаху. Эвфори-
он жил при дворе Александра Коринфского (около 250 г.), а позднее стал
библиотекарем в Антиохии; он сыграл свою роль в поэзии века Августа и
одно время влиял на Вергилия.
Однако эпиграммы Каллимаха написаны по-другому — они могут
нас иногда тронуть (см. прекрасные строки о смерти его друга Геракли-
та и др.).
Для этой эпохи вообще характерно широкое распространение изящ-
ной эпиграммы, и именно в них писатели не стыдились проявлять свои
чувства. Жанр эпиграммы процветал от Леонида и Асклепиада в ранний
период до сирийской группы поэтов — Антипатра Сидонского, Мелеагра и
Филодема из Гадары, которые жили в обстановке политического упадка I в.
до н. э. И действительно, этот жанр пережил все другие формы поэзии и
погиб только вместе с греческим языком. Любовные стихотворения Ме-
леагра своей грацией и нежностью напоминают цветы, которые он так
любил; он составил для одного из своих друзей антологию, или «цветную
гирлянду», поэзии — первую, как полагали, пока в Египте не были найдены
более ранние опыты антологии. Филодем только иллюстрирует пышную
604
Эллинистическая культура
чувственность сирийского города; странно, что он же оказывается трудо-
любивым философским компилятором геркуланских папирусов.
Каллимах был властителем дум своего времени. Но Феокрит Сиракузс-
кий (род. ок. 315—312 гг.) поставил перед идиллией иную цель. Возмож-
но, он испытал влияние сицилийских поэтов; кое-чем он обязан крестьянс-
ким песням Средиземноморья; но создание литературного жанра пасту-
шеской идиллии есть его и только его дело, так что именно к нему восходит
современное понятие «идиллического». Он, кажется, прожил свои детские
годы в Сицилии, а свою молодость вместе с Филетом на Косе (его друг Арат
Косский, известный теперь по надписям, не был поэтом Аратом); около
276—270 гг. он был в Александрии. Как долго он там оставался, неизвест-
но. Обычно представляют его тоскующим по родине, по деревьям и цветам
Сицилии и считают, что его Меналк, взывающий к «Этне, моей матери» и
не придающий богатству и власти никакой цены, если только можно сидеть
со своей возлюбленной в тени утеса и смотреть на синее родное море, есть
не кто иной, как сам Феокрит. Разумеется, он экспериментировал с различ-
ными формами идиллии, и в его руках даже официальная ода, прославляю-
щая Птолемея, или болтовня простых женщин во время зрелищ в Алексан-
дрии становится поэзией. Но именно пастораль Феокрит довел до совер-
шенства и ничего не оставил для других: его преемники много ниже его, и
«Эклоги» Вергилия кажутся простыми копиями. Он единственный из алек-
сандрийцев стал классиком, потому что сумел вернуться к природе. Он не
был великим поэтом природы, потому что не мог ничего различать за ее
покровом: для него «желтые пчелы на цветах плюща» были только приятно
жужжащими пчелами. Он не обладал большей восприимчивостью к вели-
чию природы, чем другие греки; чтобы найти ее в эллинистическую эпоху,
мы должны обратиться к неизвестному еврею, написавшему «Песню троих
детей» и знавшему, что Господь прославляется в ветре, в буре, в потопе и
снеге. Но Феокрит чувствовал красоту природы, что было чуждо другим
грекам, и он бессмертен, пока каждый ручей в поле поет, как об этом пел
он.
В этот период продолжал создаваться и эпос; одно из эпических произ-
ведений, по крайней мере, вызывало живой интерес — это рассказ Риана
(около 250 г. до н. э.) о Мессенской войне и героизме Аристомана. Этот
рассказ благодаря использованию его Павсанием занял свое место среди
историй, изучаемых нами в молодости; мы были бы без него беднее, как бы
он ни был легендарен. Разумеется, эпос имел некоторое будущее как выра-
жение местного патриотизма, так как, по мере того как полис все больше
терял власть в пользу монархии, все больше росла его гордость своим
прошлым и своими преданиями; и много поэтических произведений, часто
называемых эпосом, было написано для прославления городов и народов;
каждый поэт, который приходил в город и читал поэму на сюжет его исто-
рии, получал щедрое содержание и почести. Но существовал и эпос друго-
го типа — «Аргонавтика» Аполлония Александрийского, прозванного Ро-
досским. Основания и подробности ссоры между Каллимахом и Аполло-
нием остаются тайной; но, конечно, «Аргонавтика» выражает бунт против
Каллимаха, который говорил, имея в виду это произведение, что большая
Эллинистическая литература
605
книга — большое зло. Каллимах полемизировал с автором этого произве-
дения, но можно сомневаться, покинул ли Аполлоний свою страну именно
из-за этого. С другой стороны, Каллимах и преемник Аполлония Эратос-
фен были родом из Кирены, а Птолемей III был женат на киренской прин-
цессе; не носил ли этот спор политический характер борьбы Кирены с Алек-
сандрией? Во всяком случае, эпос Аполлония стоит особняком. В целом
это неудача автора. Он может набросать картину, но не может дать рас-
сказ; его язык путаный. Но одна часть поэмы — любовная история Медеи в
3-й книге — совершенно исключительна по красоте; в первый и последний
раз грек осмелился изобразить действительно влюбленную девушку, и то
она оказалась экзотической девушкой из Колхиды, а не греческим типом.
Аполлоний не имел преемника до тех пор, пока Вергилий не использовал
его в качестве образца; но Медея в 3-й книге обрисована гораздо лучше,
чем Дидона. Как бы ни отнеслась к Аполлонию Александрия, он был отом-
щен тем, что Каллимаха читали только ученые, а Аполлоний оказался пред-
шественником новой литературы, хотя непосредственных преемников он
не имел.
Но идиллия и эпос писались не только для образованных людей; полу-
образованные люди тоже нуждались в развлечении и обслуживались мими-
ческими представлениями в исполнении как актеров, так и певцов; тип пер-
вого — в конечном счете, сицилийского происхождения, а второй связан
своим происхождением с вольными «ионийскими песнями» Малой Азии; в
III в. до н. э. существовали уже хорошо организованные труппы бродячих
исполнителей мимов. Драматический мим был пьеской о каком-либо эпи-
зоде из повседневной жизни литературных кругов или каких-либо иных;
примером могут быть знаменитые «Сиракузянки» Феокрита. Мы имеем те-
перь благодаря находк^в Египте целую коллекцию мимов Геродота (около
240 г.), очевидно тоже члена кружка Филета, написанных хромыми ямба-
ми; многие из них составлены на неприятные темы; это как бы фотографии
того, что не стоило фотографировать, но они показывают, на каком языке
говорил простой люд, и в этом их ценность. Родственной этой форме, оче-
видно, была кинедология — произведения, смысл которых заключался в их
непристойности; стихи Сотада на тему о свадьбе Птолемея II, за которые
его утопил адмирал Птолемея Патрокл, непечатны. Вокальный мим делил-
ся на два жанра — гилародию и магодию, соответственно пародирующие
трагедию и комедию; но если ныне знаменитую «жалобу девушки» — страст-
ный призыв девушки перед дверью неверного любовника — считать дей-
ствительно мимом, то он оказывается в этом случае только номером для
декламации со сцены. Был найден один образчик гилародии — пародии на
«Ифигению в Тавриде», в которой варварский царь говорит на каком-то
непонятном индусском наречии, а его брат и сестра спасаются, пользуясь
его опьянением.
Пародия употреблялась, конечно, в более высокой литературе, чем мим;
Тимон Скептик написал занимательную шутку под заглавием «Силлы» о
философах, живых и мертвых, которая, конечно, предназначалась только
для немногих избранных; а Кратей Киник составил удачную пародию на Го-
мера в «Котомке нищего», в которой он прославил этот символ кинической
606
Эллинистическая культура
бедности как единственное прибежище честного человека, подымающего-
ся, подобно острову, среди темного моря всеобщего шарлатанства. Но
стихотворение Кратея, несмотря на форму пародии, было довольно серь-
езно и, возможно, указывало на то, что философия вновь оживила заглох-
шую манеру использовать для своей цели серьезную поэзию. Лучшим при-
мером является прекрасный «Гимн Зевсу» стоика Клеанта — образец выс-
шего подъема греческой религиозной поэзии, весьма отличный от
ортодоксальных гимнов и пеанов, написанных по какому-либо случаю (не-
которое количество таких гимнов нам известно), но в своем роде почти
столь же замечательно стихотворение, в котором Керкид из Мегалополя,
политик с «киническим уклоном» — всех недовольных существующим по-
рядком называли киниками — увещевает своих друзей встретить прибли-
жение социальной революции исцелением больных и милостыней бедным;
оно отличается от морализирующей поэзии своего времени — например
Феникса Колофонского (ок. 286 г. до н. э.), — которая лишена всякой глу-
бины. Наконец, мы имеем одну народную (политическую) песню, которую
пели на улицах Афин в 290 г. до н. э.; она очень привлекательна.
Велико было влияние александрийской поэзии на римскую. Некоторые
хорошо известные пункты соприкосновения уже были отмечены, и посто-
янно выясняются некоторые новые. Недавнее открытие выявило в трактате,
сохранившемся в труде Филодема «О стихотворениях», эллинистический
оригинал всего учения «Ars poetica» Горация и многих его деталей. Но
эллинизм дал римлянам только форму и сюжеты для обработки; он не пере-
дал им живой материи самой поэзии, существенно отличающей поэта от
трудолюбивого литератора; великим поэтам — Лукрецию, Катуллу, Вер-
гилию — пришлось черпать в своей собственной душе.
Прежде чем обратиться к настоящей прозе, мы должны отметить судь-
бы красноречия. Судебные комиссии убили судебное красноречие, но по-
литическое ораторское искусство процветало в течение целого века после
Александра. Динарх и племянник Демосфена, Демохар, разумеется, были
только эпигонами века Демосфена, хотя Деметрий Фалерский (317—
307 гг.), может быть, занимал особое положение; но Арат Сикионский
(271—213) был, очевидно, крупным оратором, так как в течение своей дол-
гой карьеры постоянно держал в руках собрание Ахейского союза в такой
мере, как это не удавалось самому Демосфену в афинском собрании. По-
скольку до нас не дошла ни одна из его речей, мы не можем знать, как это
ему удавалось; но Плутарх говорит, что он пренебрегал формами оратор-
ского искусства, т. е. риторикой, и возможно, что он говорил экспромтом
и именно то, что думал; действие таких речей на людей, привыкших к рито-
рическим ухищрениям, могло быть ошеломляющим. Наиболее важная речь,
набросок которой дает Полибий, — призыв Агелая к греческому единению
на конференции в Навпакте (217 г. до н. э.), с ее двумя незабываемыми
образами, — должно быть, в самом деле была хороша; министра Пирра
Кинея современники ставили наряду с Демосфеном.
Но политическое красноречие в конце концов умерло; и начиная со II в.
до н. э. проза развивается целиком под знаком роста значения риторики. Не
стоит перечислять мастеров этого искусства, число которых все увеличи-
Эллинистическая литература
607
валось вплоть до римского времени. Гегесий из Магнессии на Сипиле (ок.
250 г. до н. э.) содействовал популярности цветистого азианского стиля с
его вымученными ритмами. Неясно, он ли или Тимей изобрел его. Герма-
гор из Темноса (ок. 150 г. до н. э.), чье «Руководство» стало авторитетом в
этой области, знаменует этап на пути назад к аттицизму. Риторика могла
приносить и некоторую пользу, приучая людей ясно выражать свои мысли,
но она стала одним из проклятий эллинизма: был сделан вывод, что стиль —
это все, а содержание — ничто; не существенно, что вы говорите, лишь бы
это соответствовало правилам и лишь бы тщательно избегалось зияние
гласных. Риторика опьяняла греков, люди стекались на риторические со-
стязания, как в театр. Она опошляла все, чего только касалась. Петроний
говорил, что она много поучала людей относительно пиратов и т. д., но
мало относительно реальной жизни; и Марциал суммировал все это в горь-
кой жалобе на адвоката, который мог составлять прекрасные речи о Ганни-
бале, но был бесполезен в любом деле о мелком плутовстве.
В прозе первое место заняла история. Вдохновленные раскрытием про-
сторов Азии, два поколения людей после Александра были свидетелями ее
значительного подъема; но все произведения этих историков не дошли до
нас и известны только благодаря их использованию более поздними писа-
телями. Порочная манера писать ради эффекта, введенная Исократом и его
учениками, не умерла и не собиралась умирать; но в новом мире было
чувство реальности, которое заставляло некоторых, в частности в воен-
ных кругах, знавших Александра, возражать против риторики. Когда
Птолемей I (после 301 г. до н. э.) написал свою историю Александра на
основании официального «Дневника» и других официальных документов,
дополняя их собственными заметками и воспоминаниями, он создал этим
нечто новое, так как о^был человеком действия, писавшим о том, что он
знал и видел; и это для нас представляет определенную ценность.
Подобным же образом Неарх в отчете о своем путешествии (до 312 г. до
н. э.) создал, может быть, наиболее достоверную хронику на греческом
языке; оба они со времен детства были друзьями Александра и ощущали
его прямоту. На полпути между ними и общепринятой традицией стоит
Аристобул из Кассандрин; он знал многих из окружения Александра и хо-
рошо разбирался в географии, но его сообщения не всегда достоверны. Все
трое дошли до нас в изложении Арриана. Племянник Аристотеля, Каллис-
фен из Олинфа, писал в иной манере; его история, оказавшая потом боль-
шое влияние, была написана (ок. 330 г. до н. э.) в целях своего рода рекла-
мы подвигов Александра и была полна несуразных сообщений, которые
привлекали общее внимание, прежде чем, поколением позже, стали дос-
тупны более трезвые рассказы. Но он, в конце концов, был способным пи-
сателем, тогда как книги об Александре, написанные людьми, стоящими
вне его ближайшего окружения, — лоцманом Оннессикритом, Харесом,
заведовавшим царским дворцом, и сплетником Эфиппом, — были перепол-
нены пошлостями и различными выдумками; человек видит вообще только
то, что он способен видеть. Позднее Клитарх Александрийский, способ-
ный писатель, не лишенный воображения и преклоняющийся перед героя-
ми, свободно используя Каллисфена и более мелких писателей, иной раз и
608
Эллинистическая культура
традицию более высокого качества, а также рыхлую массу рассказов, по-
черпнутых из многих потерянных источников, произведений пропагандист-
ского характера, сообщений наемников и т. д., создал (не ранее 280—
270 гг.) риторическую историю Александра, которая установила общепри-
нятую традицию преданий и считалась классической работой на эту тему в
течение четырех с половиной веков; она читалась легко, как роман, и, мо-
жет быть, немного на него походила. Она известна нам только благодаря ее*
использованию Диодором и Курцием.
Вскоре после 264 г. до н. э. Тимей из Тавромения закончил в Афинах
свою большую историю западных греков, доведенную до этого года. Про-
изведение Тимея в течение двух столетий пользовалось большим влияни-
ем. Он был ученым и трудолюбивым человеком, много путешествовал и
старательно собирал эпиграфические документы, но его ум не был глубо-
ким, и он не понимал надлежащим образом Дионисия и Агафокла. Он пи-
сал как ритор, в азианском стиле и сообщал о чудесах и легендах; ввел
также неуклюжий счет по Олимпиадам, который приобрел некоторую по-
пулярность и был принят Клитархом, Полибием и Кастором. Изложение
истории Агафокла у Диодора восходит к Тимею. Новый прием был испро-
бован Дурисом, одно время бывшим самосским тираном. Дурис написал
историю периода от битвы при Левктрах (с 371 до 280 г. до н. э.); он стре-
мился сделать историю интересной путем драматизации характеров и мо-
тивов и использования театральных аксессуаров; сохранившиеся фрагмен-
ты его работ дают не слишком ясное представление о действительности.
Историк более крупного масштаба Нимфис из Гераклеи Понтийской (ок.
280 г. до н. э.) написал историю диодохов, которая бесследно исчезла; но
его история Гераклеи, использованная Мемноном, кажется, была неплоха
и живо написана. Диил Афинский написал историю Греции от священной
войны до смерти Кассандра в 297 г. до н. э. в освещении, благоприятном
для Кассандра, и ее следы сохранились у Диодора; Деметрий Фалерский,
помимо многих других работ, написал историю своего управления Афина-
ми; Демохар создал риторическую историю своего времени с националис-
тической точки зрения; Деметрий Византийский с мельчайшими деталями
рассказал о галльском вторжении в Азию; Проксен писал об Эпире времен
Пирра; а сам Пирр оставил книгу мемуаров, рассказывавших о его войнах,
если эта работа не была только изданием его официального дневника.
Но великим историческим трудом о периоде времени спустя пятьдесят
лет после Александра, вероятно, одним из величайших, написанных в Гре-
ции, был труд Иеронима из Кардии — друга, а может быть, и родственника
Эвмена, который после смерти Эвмена служил в качестве военачальника и
администратора Антигону I, Деметрию и Гонату; это произведение излага-
ло события от смерти Александра, вероятно, до смерти Пирра. Оно лежит
в основе изложения Диодора и «Диодохов» Арриана и частично было ис-
пользовано Плутархом в его «Жизнеописаниях» Эвмена и Деметрия и ока-
зывало стабилизирующее влияние на всю (почти не дошедшую до нас) тра-
дицию об этом периоде; чем больше мы изучаем эту эпоху, тем сильнее
растет у нас убеждение, что за всей этой традицией стоит какой-то великий
утраченный писатель. Иероним датировал события по годам военных кам-
Эллинистическая литература
609
паний, подобно Фукидиду, и его цифры, как кажется, достаточно верны —
редкое явление в историографии этой эпохи. Он пренебрегал стилем, и
поэтому труд его не сохранился; но Иероним старался передать правду,
как он ее видел, а ведь сам он играл активную роль в переданных им собы-
тиях. Уже то, что мы благодаря ему можем обрисовать некоторое развитие
характера Деметрия, делает Иеронима в этом отношении выше любого
прежнего историка. Ведь для греков вообще характер был чем-то статич-
ным. Он иллюстрировал то, что было подчеркнуто Полибием, а именно,
что только люди действия могут писать хорошую историю. Династия Ан-
тигонидов имела счастье пользоваться его услугами, и он дает нам возмож-
ность немного понять Македонию хотя бы за один период ее истории. Ни
Азия Селевкидов, ни Египет Птолемеев не породили ни одного историка
достаточно высокого уровня; только первые Селевкиды имели несколько
лучшую судьбу.
Пробел в истории Греции между трудами Иеронима и Полибия был
восполнен Филархом, который писал в Афинах и продолжал историю
Дуриса до смерти Клеомена (219 г. до н. э.); его труд использован Плу-
тархом в жизнеописаниях Агиса и Клеомена и служил источником для
многих других трудов. Обычно его считают лишь вторым Дурисом, отча-
сти за его драматическое изображение женских характеров; но хотя он
был убежденным сторонником Клеомена, его значение вырастает все бо-
лее по мере нашего знакомства с этим периодом; и когда он противоречит
Полибию, далеко не всегда прав Полибий. Арат Сикионский осветил зна-
чительную часть второй половины века в своих «Мемуарах», в сущнос-
ти, своей автобиографии. Последовательный приверженец своей партии
и несправедливый по отношению к противникам, он дает нам возмож-
ность ознакомиться с^\хейским союзом и сам откровенно говорит о сво-
их ошибках. «Мемуары» Арата использованы в жизнеописании Плутар-
ха и являются основным источником Полибия для этого периода. Поте-
рянная история Ганнибала, написанная Сосилом, могла бы представлять
для нас большую ценность, как это показывает один фрагмент, ибо автор
был в Италии вместе с Ганнибалом.
II в. до н. э. — это век Полибия из Мегалополя (ок. 198—117 гг.), кото-
рый сыграл свою роль в политике и войнах Ахейского союза, а после Пинды
был увезен в Рим, стал другом Панеция и Сципиона Эмилиана и вернулся в
Грецию в 146 г. до н. э. Его великая история излагает судьбы ойкумены от 221
до 146 г. Сохранилась только первая книга из пяти и значительные отрывки
из остальных; но Ливий пользовался ими хотя он и смешивает данные Поли-
бия со свидетельствами худшего качества. Полибий смотрел на Эфора и
Тимея как на своих предшественников и написал вступительный очерк к ис-
тории Греции и Рима, для того чтобы восполнить пробел между временем,
описанным Тимеем, и 221 г. до н. э. Его привлекал широкий кругозор Эфора
и Тимея, хотя он не переносил риторики и, с тех пор как стал другом Пане-
ция, не признавал никаких чудес. К несчастью, он не знал Иеронима, потому
что не любил Македонии, а картина развития характера Арата, вероятно,
взята из произведений самого Арата. Стиль Полибия — это стиль указов и
депеш, и он безнадежно медлителен; подобно Тимею, он прерывает свой
20 История Древней Греции
610
Эллинистическая культура
рассказ политическими дискуссиями, которые в наши дни были лишь прило-
жениями к основному тексту. В военных вопросах он не выдерживает срав-
нения с Иеронимом, и даже Ливий больше знал о кораблях, чем то, о чем ему
мог поведать уроженец Аркадии. Полибий использовал официальные архи-
вы и многие документальные источники, но он был недостаточно подготов-
лен в научном отношении; у него был ум политика, и он писал для полити-
ков; он верит, что из прошлого можно извлечь уроки для настоящего, и в
политических вопросах он основателен, хотя и скучен; но у него встречают-
ся странные пробелы: например, он забыл описать конструкцию Ахейского
союза. Полибий не беспартиен, его отношение к Этолии и Македонии тре-
бует постоянных логических поправок со стороны читателя; однако будучи
сторонником Рима, он прилагает известные усилия к тому, чтобы быть спра-
ведливым к Ганнибалу, хотя и не к Карфагену. Он взялся за большой сюжет и
разработал его в полном объеме; его герой — Рим, и его тема — экспансия
Рима в Средиземноморском мире, и все ручейки у него впадают в эту реку.
Его история — эпос героического века Рима. Он понял свое время и людей,
которых оно породило; он знал и Грецию и Рим в их внутренней сущности.
Полибий пытался, хотя и недостаточно глубоко, понять причины событий, и
он вовсе не боялся этических суждений. В первую очередь он подчеркивал,
что единственная цель истории — истина. Взгляд Моммзена на него как на
второго из великих греческих историков остается правильным: темнота до
него и после него представляет резкий контраст с периодом, когда его солн-
це прорезает тучи.
История Полибия была продолжена Посидонием. Он был писателем,
любившим живописные детали, но очень поверхностным историком. Он
рассказывал о многих диковинных вещах и событиях, и его прославленное
описание кельтов обнаруживает недостаточное проникновение в кельт-
ский характер. Если Цезарь в самом деле искал у него разгадки их психо-
логии, то неудивительно, что он был сбит с толку. Посидоний — сторон-
ник римских оптиматов, и он оставляет поэтому сравнительно неосвещен-
ной историю Рима в период от Гракхов до Суллы. У нас нет поводов думать,
что ныне существующая традиция идет от какого-то крупного автора. На-
учное качество его труда видно из сохранившегося рассказа о присоедине-
нии Афин к Митридату: вместо объяснения природы и причин ненависти,
вызывавшейся Римом, Посидоний рассказывает о том, как небольшой мир-
ный народ, живший в безопасности, в течение целого века не решавшийся
воевать, неожиданно восстал и стал бороться насмерть с Римом, как неког-
да с Ксерксом, только потому, что это ему велел сделать софист, успевший
внушить к себе доверие. Лучшим историком, возможно, был Николай из
Дамаска, философ и историк при дворе Ирода I, обладавший некоторым
практическим знанием политики. Он написал всемирную историю; раздел
об Ироде в существенной своей части сохранился у Иосифа Флавия, и
поэтому мы так много знаем об Ироде, хотя более крупные люди забыты.
Ничего не известно о всемирной истории Агатархида Книдского (ок. 120 г.
до н. э.). Совершенно неясно, была ли книга Тимагена Александрийского
под названием «О царях» действительно историей македонских монархий.
Аполлодор из Артемиты написал историю парфян, от которой сохрани-
Эллинистическая литература
611
лось несколько фрагментов о греко-бактрийцах. Наконец, дань благодар-
ности следует воздать Диодору Сицилийскому, который написал свою
«Историческую библиотеку» ок. 27 г. до н. э. Это не историк, а компиля-
тор, собравший отрывки из работ своих предшественников; его труд, все-
гда приятный для чтения, хорош или плох, смотря по писателю, которого
он в данном месте кратко изложил. Но именно благодаря этой манере он
сохранил многое из того, что иначе погибло бы, например Ямбула; и в
первую очередь ему мы обязаны нашим знанием Иеронима.
Существовали и другие формы исторических сочинений, кроме фор-
мальной истории. В начале III в. до н. э. два жреца — Берос Вавилонский и
Манефон Египетский — попытались сделать историю своих стран доступ-
ной для греков; но не многие брали на себя труд серьезно изучать историю
варваров, хотя Феопомп знал об Авесте, а астрология Бероса встретила
хороший прием. Следует, однако, отметить Саисский календарь, т. е. ка-
лендарь египетского года и праздников, написанный на греческом языке
около 300 г. до н. э.; кроме того, Каллимах, кажется, знал одну вавилонс-
кую басню и написал подражание ей. При Птолемее I Гекатей из Абдеры
писал о Египте с греческой точки зрения; позднее некий Менандр обрабо-
тал несколько финикийских хроник. Александр Полигистор из Милета (ок.
50 г. до н. э.), собравший литературу о многих странах, греческих и вар-
варских, сохранил несколько еврейских сочинений пропагандистского ха-
рактера. Местный патриотизм, повлиявший на поэзию, оказал влияние и на
историю, и нам известен длинный список местных, или городских, хроник;
такие хроники могли также представлять собой результат труда антиквара
и эпиграфиста, вроде «Аттиды» или афинской хроники ученого Филохора
(умер в 261 г. до н. э.), который сообщает много сведений о конституции,
праздниках и церемониях Афин; несомненно существовали труды, кото-
рые оказывали такие же услуги в изучении других городов. Кратер, которо-
го традиция отождествляет со сводным братом Гоната, составил свод афин-
ских декретов с трезвым историческим комментарием; но выдающееся имя
в области древностей — Полемон из Илиона (II в. до н. э.). Он провел
половину своей жизни в изучении надписей во многих странах; накопив
знания, он затем начал обстоятельно писать об основании, древностях и
обычаях многих городов и о самой эпиграфике со всякого рода критически-
ми замечаниями. Полемона считали очень достоверным автором; но от его
произведений ничего не осталось, и, вероятно, это самая тяжелая наша
потеря после Иеронима. Многие подражали его путешествиям и сочинени-
ям, но не его великой учености; вероятно, труды Полемона Павсаний ис-
пользовал шире, чем он сам в этом признается. Эратосфен, который, поми-
мо деятельности в других областях, был и настоящим историческим крити-
ком, положил начало изучению хронологии; Аполлодор Афинский в 144 г.
до н. э. превратил его хронологию в стихотворную хронику, фрагменты
которой по этой причине имеют ценность; а Кастор Родосский (умер в 42 г.
до н. э.) использовал Аполлодора, составив ряд синхронистических таб-
лиц, которые поочередно использовались Барроном и предшественником
Евсевия — Юлием Африканом; таким образом, здесь налицо цепь, связыва-
ющая Эратосфена с претенциозной хронологической схемой Евсевия.
20*
612
Эллинистическая культура
Школа перипатетиков с ее любовью к собиранию фактов, естественно,
с самого начала занялась исторической работой: Теофраст написал исто-
рию научных исследований, другие — историю медицины и математики;
два ученика Теофраста, историк Дурис и Хамелеон из Гераклеи Понтий-
ской, впервые написали: первый — историю искусства, а второй — исто-
рию поэзии, и у них было много последователей. Дикеарх (ок. 300 г. до
н. э.) написал важный труд под названием «Жизнь Эллады», вероятно, ис-‘
торию культуры. Все эти труды утеряны, как и важная «Конституция Спар-
ты» Дикеарха; сохранились только небольшие наброски человеческих ти-
пов Теофраста, так называемые «Характеры», имеющие некоторый инте-
рес для социальной истории. Но влияние перипатетиков на собственно
историю было совершенно отрицательным: они создали или закрепили то
учение о w%T], которое приобрело такую популярность, и их усердие в
собирании всех фактов привело к неразборчивому смешению истины с ле-
гендой и скоро превратилось в страсть к скандалам. Нет более неприятной
черты эпохи, чем та пропаганда, которая велась ими против Александра и
его дома; они даже не умели избегать взаимно исключающих друг друга
утверждений. Перипатетики специализировались на биографии, которую
неизбежно выдвигал на первый план индивидуализм III в. до н. э.; но их
привычка смешивать истину и ложь, которая проявляется полностью уже в
очень ранней работе — «Жизнеописаниях» Клеарха из Соли, — лишила
их ценности. Влиятельными биографами в Александрии были Сатир (ок.
220 г.; его вновь найденная биография Еврипида, написанная в форме диа-
лога, лучше, чем можно было бы ожидать) и ученик Каллимаха Гермипп из
Смирны; по примеру этих писателей в Александрии собирались биографи-
ческие материалы, но так некритически, что когда позднее Плутарх вос-
пользовался ими и создал из них великое произведение искусства, истина и
ложь уже были безнадежно перемешаны. Тем не менее эллинизм создал
одного серьезного и толкового биографа, которому мы многим обязаны, —
скульптора Антигона из Кариста (умер после 225 г. до н. э.). Антигон напи-
сал биографии философов III в. до н. э.; отчасти его труд сохранился вмес-
те с другими историческими сведениями, значительно худшего качества, у
Диогена Лаэртского.
Эллинистическая география начинается как наука и продолжается как
литература. Великая «География» Эратосфена дала описание известного
ему мира, правильное для Средиземноморья и для тех областей, с которы-
ми познакомили греков Александр, Патрокл, Мегасфен и Пифий (сообще-
ния о путешествии последнего Эратосфен мудро признал правдивыми);
окраины этого мира у Эратосфена намечены предположительно, так как
он, естественно, ничего не знает о Южноафриканском и Индийском полу-
островах, территории к востоку от Ганга или северных областях Европы и
Азии; но его рассказ об Азии за Евфратом долго сохранял значение основ-
ного авторитета. Однако внимание людей было обращено на описатель-
ную географию главным образом благодаря утилитаризму Полибия. Его
более молодой современник, Анатархид Книдский, оставил превосходный
отчет о побережье Красного моря и его странных народах. Аполлодор из
Артемиты писал о Бактрии и Китайском Туркестане; много странствовав-
Эллинистическая литература
613
ший Артемидор Эфесский (ок. 100 г. до н. э.) создал важный общий труд по
географии, в котором использовал своих предшественников. Произведе-
ние Артемидора, изобилующее деталями, нам известно потому, что им
пользовался Страбон. Труды Посидония были полны географическими опи-
саниями, блестящими и занимательными; теперь думают, что именно из
него почерпнуты сообщения Страбона о народах Западной Европы и о ес-
тественных богатствах Испании, о вулканических округах Малой Азии и
других областей (которые Страбон мог сам хорошо знать). Считают, что
описание чудес Аравии также заимствовано Диодором у Посидония.
Хотя Страбон из Амасы писал свою «Географию» при Тиберии, его
следует упомянуть здесь, потому что мало найдется писателей, которым
мы были бы больше обязаны, чем ему. Произведения Страбона — лебеди-
ная песня эллинизма; его глазами мы смотрим на этот мир в целом, когда он
отошел уже в прошлое. Он не самостоятельный географ, он перерабатыва-
ет своих предшественников, но он пишет хорошо и оказывается нейтраль-
ным и трезвым критиком; мы были бы правы, но неблагодарны, если бы
предположили, что, имея в руках Артемидора и Посидония, мы бы его
ценили меньше. Можно было бы пожелать, чтобы тот мир, который он так
близко знал, был бы миром эллинистических царств в эпоху их расцвета,
чтобы мы больше знали о бактрийцах и меньше о царях, подвластных Риму.
Но все же велика масса сохраненных им сведений по серьезным вопросам —
о географической теории, греческих полисах, экономике; он больше узнал о
внутренних областях Восточной Азии (не побережья), чем кто-либо, вплоть
до Марко Поло. Его книга переполнена красочными картинками. В ней мы
находим прославление Александра и Родоса и описание социального строя
Бенгалии; перед нами проходят каппадокийские жрецы-цари, индийские
факиры, германские жрецы, галльские друиды; он рассказывает о странных
праздниках Фракии и Персии, о куваде иберов, об охотниках за головами в
Кармании; вместе с ним мы в обществе Пифия можем открыть Британию
или с Патроклом обследовать Каспийское море, понаблюдать, как мангуст
убивает крокодила, или можем собирать шафран в гроте Ковики; мы можем
ловить рыбу в свежей воде Финикийского моря, пронзать багром рыбу-меч
у берегов Сицилии, ловить сеткой страусов в Нубии или охотиться на
кроликов в Испании. Со времен Геродота не осталось другой такой красоч-
ной книги.
Оборотной стороной географии были «рассказы путешественников»,
тип которых был установлен Антифаном из Берги, автором рассказа о стра-
не, где так холодно, что осенью слова замерзают в воздухе и вы не услыши-
те, что вам говорят, пока слова не растают весной. У греков сложилась
поговорка: «Это бергская история» для обозначения «утки». Рассказы Ге-
катея о гиперборейцах и Амомета об Уттара Курусах (Аттакоры) на Гима-
лаях были книгами этого типа, и до нас дошла забавная «Истинная исто-
рия» Лукиана, прямая предшественница «Синдбада-морехода». Помимо
этого в эллинистических кругах были разработаны легенда об Энее и рас-
сказ об основании Рима. Но главным достижением эллинизма был роман
об Александре — смешение идей, взятых из Египта, Вавилона и после-
дней, лишенной уже своей базы, традиции Клеарха, зародившейся в Египте
614
Эллинистическая культура
и впоследствии приписанной Каллисфену. Хотя греческий текст Псевдо-
Каллисфена принял свою окончательную форму не ранее 300 г. до н. э.,
корни его могут быть прослежены до II в. до н. э. Эта повесть с бесконечны-
ми вариациями распространилась в Азии вплоть до Малайи и Сиама, а на
Западе проникла во Францию и Британию. Сама история имела тенденцию
все больше и больше превращаться в краткое изложение в учебниках и
компендиумах материалов, взятых из сочинений более крупных истори- -
ков, причем часто это изложение переписывалось друг у друга и постепен-
но ухудшалось; этот тип произведений могут иллюстрировать Юстин и
Орозий, хотя и относящиеся к более позднему времени.
Разумеется, формы и содержание прозаической литературы бесконечно
варьировались: ведь не было ни одной отрасли человеческой мысли или
деятельности, которые не были бы сюжетом для литературы. Даже письмо
стало важным литературным жанром, используемым философами. Но пись-
ма, подложные или обработанные, играли также роль в судьбах истории
литературы, и особенно в войне памфлетов и агитаций, которая сопровож-
дала все военные столкновения после смерти Александра. Из опублико-
ванной тогда переписки Александра, Олимпиады, Антигона Гоната, в луч-
шем случае, только часть была подлинной. Писались вымышленные бесе-
ды между историческими деятелями (две из них недавно были найдены).
Сатиры Мениппа из Гадары (ок. 280 г. до н. э.). часто использовавшиеся
Лукианом, написанные стихами вперемежку с прозой часто составлялись в
форме диалога, как и жизнеописания Сатира. Многие требовали краткого и
легкого чтения, поэтому возникла целая литература отрывков по любому
вопросу: тут была история, и военное дело, и пиры, и театры, и моральная
философия, и всевозможные новости; тут были и настоящие исторические
отрывки и самые недостоверные анекдоты. Образцами этого типа произве-
дений являются труды Полиена и Элиана, а обширное собрание всякой
всячины у Афинея, неоценимое вследствие сохранения в нем отрывков не
дошедших до нас писателей, является только наиболее известным приме-
ром. Приписанные Александру «мемуары» были компиляцией II в. до н. э.
в этом же роде, смешивающей истину и ложь; кажется, Птолемей II Эвер-
гет опубликовал свою собственную книгу, составленную из банальных за-
меток. У греков не было чувства отвращения к плагиату, и копировать пред-
шественника считалось комплиментом по его адресу. Конечный результат
можно видеть в протеже Августа, Юбе II Мавританском, который покупал
любую подделку и составлял крупные некритические труды на различные
темы с помощью только клея и ножниц; «Естественная история» Плиния —
только лучший пример произведений того же типа. Конечно, такие писате-
ли сохранили в своих трудах много не только ложного, но и верного, одна-
ко ложь и истина оказывались настолько смешанными, что часто было не-
возможно разобраться в этом хаосе.
Другие составляли списки: «Десять аттических ораторов», «Семь чудес
мира», многие списки «изобретателей» — все это дело эллинизма. Флегон
знал список столетних стариков, а кто-то составил список трезвенников.
Была целая литература о чудесах и диковинках, часто приписываемая вели-
ким именам прошлого, как и многие другие типы произведений. Во многих
Эллинистическая наука и искусство
615
местах появляется романтическая любовная повесть (речь идет не о серьез-
ной попытке изобразить любовь, подобно попытке Аполлония). Парфений
Никейский в 73 г. привез в Рим книгу таких любовных историй. Существова-
ла большая литература на специальные темы, иногда хорошего качества,
вроде книги Тимосфена Родосского «О гаванях»; ученик Посидония Аскле-
пиодот оставил педантичную книгу о тактике; нам известно о существовании
трудов по земледелию, плодоводству, садоводству, коневодству, рыболов-
ству, о драгоценных камнях, о толковании слов; существовали описания
специальных праздников или огромных кораблей Птолемея IV и Гиерона;
существовала большая литература о гастрономии и жизни так называемого
полусвета. Имелся труд по косметике, разумеется, приписанный Клеопатре.
Одно сочинение должно быть названо ввиду причиненного им вреда: кни-
га конца III в. до н. э. «О беспутстве былых времен». Задачей писателя, кото-
рый назвал себя учеником Сократа Аристиппом, было приписать каждому
уважаемому деятелю столько скандального, сколько можно было выдумать;
многое из этого (теперь эти рассказы всеми признаны ложными) мы находим
в «Жизнеописаниях» философов у Диогена Лаэртского. Вряд ли это была
единственная книга подобного жанра; и всякий, кто желает понять элли-
низм, должен быть готов должным образом отнестись к тем сплетням, кото-
рые он может встретить в некоторых сохранившихся литературных источ-
никах. Сам Филипп II, человек отнюдь не отличающийся моральными каче-
ствами, мог бы пристыдить многих писателей, когда он, после Херонеи,
созерцая, как мертвыми рядами лежат члены священной фиванской дружи-
ны, произнес проклятие по адресу тех, кто хулил подобных людей.
ГЛАВА XXV
*
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ НАУКА
И ИСКУССТВО
Только после Александра греческая наука достигла полного расцвета.
Хорошее начало было сделано задолго до него в области математики и меди-
цины. Пифагорейцы, Платон и его школа довели геометрию до высокой ступе-
ни развития, и поэтому знаменита надпись в Академии Платона: «Да не входит
никто, не знающий геометрии»; а Гиппократ, присяга которого обязательна и
для современного врача, заложил прочные основы медицинской науки. Арис-
тотель, работы которого Александр щедро обеспечивал нужными средства-
ми, не только привел в систему все отрасли науки, но и установил метод
исследования — предварительный отбор большого количества данных, из ко-
торых можно делать выводы. Все было готово для развертывания научной
работы, которая и пошла полным ходом, как только Александр расширил
рамки известного ранее мира в четыре раза. Он сам доставлял своими похода-
ми материал для увеличения знаний в самых различных областях науки: бо-
танике, зоологии, географии, этнографии, гидрографии; но, может быть, было
еще важнее, что Александр вовлек в круг греческой мысли Вавилон и его
616
Эллинистическая культура
культурное наследство. После его смерти в течение нескольких поколений
можно было наблюдать такой рост подлинной науки, какого мир более не
видал в течение многих веков; в этом смысле первенство эллинистического
периода вплоть до новейших времен не может оспариваться.
Рассмотрим сначала астрономию. Вавилоняне давно собирали эмпири-
ческие наблюдения небесных явлений; картину неба и расположение пла-
нет и созвездий греки, как и мы, взяли у вавилонян; созвездия, известные в.
Вавилоне еще до 523 г. до н. э., стали известны даже в Китае. Но в период
персидского господства была основана в Вавилонии научная астрономия в
смысле использования записей астрономических наблюдений; существо-
вало три астрономических школы — в Уруке, Сиппаре и в Вавилоне-Бор-
сиппе. Великим астрономом эпохи после Александра был Кидинну из Сип-
пара (Киденна), хотя неизвестно, жил ли он в IV или в III в. до н. э. По
заявлению профессора Шнабеля, сделанному в 1923 г., ему принадлежит
изумительное открытие явления прецессии равноденствий, хотя это и ос-
паривалось. К 300 г. до н. э. Кидинну вычислил продолжительность года в
365 дней 5 часов 41 минуту 4,16 секунды, т. е. только на 7 минут 16 секунд
расходясь с результатом вычислений современных ученых.
Среди греческих ученых со времени Эвдокса (IV в. до н. э.) был общепри-
нятым взгляд на вселенную, согласно которому Солнце, Луна и планеты
вращаются по концентрическим кругам вокруг неподвижной Земли. Но млад-
ший современник Аристотеля Гераклид из Гераклеи Понтийской открыл,
что Земля вращается вокруг своей оси, а Меркурий и Венера вращаются
вокруг Солнца. Этот новый взгляд был принят Аристархом Самосским (ок.
310—230), учеником Стратона Перипатетика, который сделал дальнейшее
открытие, что Солнце гораздо больше Земли, как он думал, примерно в 300
раз. Вероятно, это и сделало для него невозможной геоцентрическую тео-
рию, и он предложил новую точку зрения, что Земля и все планеты вращают-
ся вокруг Солнца по окружностям и что само Солнце и звезды неподвижны,
причем последние находятся на огромном расстоянии друг от друга. Эта
гипотеза должна была бы ознаменовать новую эпоху в царстве мысли, хотя
Аристарх не мог доказать ее. Но жившие после него великие геометры —
Архимед, Аполлоний, Гиппарх, естественно, не могли согласовать наблю-
даемые ими явления с представлением о Солнце как о центре круга и поэтому
отбросили его систему; Гиппарх был в основном прав, утверждая, что, с
геометрической точки зрения, нужно «охранять явления», т. е. придержи-
ваться непосредственных наблюдений. К несчастью, это повело не к откры-
тию эллиптических орбит, а к дальнейшей эволюции изобретенных Геракли-
дом эпициклов1 и какой-то ученый III в. до н. э., очень вероятно — Аполло-
1 Эпициклы — круги, с помощью которых древние объясняли видимые петле-
образные движения планет. Предполагалось, что планета обращается по некоторо-
му кругу (эпициклу), центр которого сам перемещается по другому (большому)
кругу — деференту. Эпициклы имелись в системах Птолемея и Коперника. Со-
гласно Птолемею, в центре вселенной находится неподвижная Земля, а семь све-
тил — Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер и Сатурн — равномерно
движутся по эпициклам, центры которых, в свою очередь, движутся по деференту.
Эллинистическая наука и искусство
617
ний, предварил систему взглядов Тихо да Браге, утверждая, что планеты
вращаются вокруг Солнца и Солнце вращается вокруг Земли; но и этой сис-
теме взглядов не суждено было удержаться на долгое время. Среди других
астрономов III в. до н. э. следует упомянуть друга Архимеда — Конона Алек-
сандрийского в связи с тем, что он назвал одно из созвездий Волосами Бере-
ники, после того как, во имя благополучия Птолемея III, был посвящен богам
локон его прекрасной супруги Береники; это одно из немногих созвездий
нашего неба, название которых не восходит к Древнему Вавилону. Тем вре-
менем на греческий язык были переведены труды целой группы вавилонян —
из них следует отметить Судина, а во II в. до н. э. стал доступным грекам
значительный вавилонский материал, включая и труды Киденны.
Великим астрономом II в. до н. э. был Гиппарх Никейский (ок. 146—
126 гг. до н. э.). Его современник Селевк Халдейский, загадочная для нас
фигура, защищал гелиоцентрическую теорию Аристарха и пытался найти
пути к доказательству ее правильности. Гиппарх принял эпициклы и экс-
центрические круги и совершал над ними более удачные математические
операции, чем Аполлоний, построив ту геоцентрическую систему, кото-
рая в более поздней копии Клавдия Птолемея господствовала вплоть до
Коперника. Селевк потерпел поражение, система Аполлония погибла, и
весь мир согласился с тем, что Солнце, Луна и планеты вращаются вокруг
Земли. Гиппарх считал реальным видимое движение Солнца, но никак не
мог вполне уяснить движение Луны. Приходится жалеть об этом, потому
что победа гелиоцентризма убила бы астрологию и спасла бы мир от беско-
нечных мучений. Гиппарху обычно приписывается открытие прецессии рав-
ноденствий1; согласно его вычислениям, точка равноденствия уходит впе-
ред ежегодно на 36" (на самом деле на 50*3751"). Ответ на вопрос о том,
сделал ли он сам этоугкрытие или нет, зависит от предполагаемого при-
оритета Киденны. Гиппарх, конечно, использовал вавилонские таблицы
затмений и множество других данных, полученных вавилонянами; неизве-
стно, насколько велик его долг перед вавилонянами; он знал и труд Киден-
ны, так как удалось установить, что он заимствовал у него уравнение: 251
лунный месяц = 269 аномалистическим1 2. Его вычисление года, однако,
1 Прецессия («предварение») равноденствий — более раннее наступление рав-
ноденствий. Точки весеннего и осеннего равноденствия (т. е. точки пересечения
небесного экватора с эклиптикой) медленно перемещаются навстречу годичному
движению Солнца, примерно на 50«3757;/. Благодаря явлению прецессии Солнце в
своем видимом движении возвращается в точку весеннего равноденствия раньше,
чем успевает сделать полный оборот.
2 Лунный (синодический) месяц — время обращения Луны по отношению к
Солнцу, т. е. промежуток времени между двумя последовательными новолуниями
(новолуние — момент, когда Луна имеет одинаковую долготу с Солнцем). Продол-
жительность лунного месяца — 29,53029 суток.
Аномалистический месяц — промежуток времени между двумя последова-
тельными прохождениями Луны через перигей (точка лунной орбиты, в которой
Луна находится ближе всего к Солнцу). Продолжительность аномалистического
месяца — 27, 55460 суток.
618
Эллинистическая культура
не совпало с приписываемым Киденне, так как дало в результате на 6 минут
14*3/z больше среднего тропического года. Во всяком случае, установлен-
ный им факт, что год не равняется 365 1/4 дня, не был практически принят
вплоть до введения Григорианского календаря. Вычисление Гиппархом про-
должительности среднего лунного месяца отличалось от правильного ме-
нее чем на 1", и его представления о расстоянии Луны от Земли и о ее
диаметре были очень близки к действительности. Он считал массу Солнца
в 1880 раз большей, чем масса Земли, и начал осознавать его огромную*
отдаленность, принимая ее в 1245 земных диаметров, а не в 180, как думал
Аристарх; к несчастью, Птолемей сократил ее до 605. В своих наблюдени-
ях Гиппарх использовал параллакс1, уже известный Архимеду. Его вели-
чайшим трудом был каталог более 805 неподвижных звезд, с определения-
ми их широты и долготы и разделением их на три класса по яркости; этот
каталог был несколько расширен Птолемеем. Гиппарх был последним из
ученых астрономов, если не включать в их число Птолемея; Гиппарх стоит
уже у порога нового века — века астрологии.
Однако здесь следует сказать имя одного из ученых I в. до н. э., так как у
него мы находим две блестящие догадки. Посидоний определил диаметр
Солнца в 39V4 земных диаметра, а не 12’/3, как Гиппарх, или 63/4, как Ари-
старх; он же определил расстояние Солнца от Земли в 6545 земных диа-
метров, а не в 1245, как у Гиппарха. Это составляет в первом случае 3/8, а во
втором 5/8 действительной величины. Но он получил эту величину, приняв
утверждение Архимеда, что диаметр видимой орбиты Солнца равен 10 тыс.
земных, тогда как в другом случае Архимед показывал, что он должен быть
меньше 10 тысяч. Это хорошо иллюстрирует методы Посидония. К сожа-
лению, Птолемей принял для диаметра и массы Солнца даже меньшие ве-
личины, чем Аристарх, а между тем именно Птолемей стал авторитетом
для очень многих веков.
Математика более тесно связана с астрономией, и одни и те же люди
часто работали в обеих областях. Вероятно, достижения III в. до н. э. в
математике были гораздо значительнее, чем в какой-либо другой науке. В
основе всей математики лежала геометрия, потому что не было еще знаков
чисел; изобрести их помешало грекам, вероятно, то, что геометрия была
ими доведена до совершенства. Эвклид (около 300 г. до н. э.) не был ориги-
нальным математиком, хотя писал на различные математические темы, и
его знаменитая геометрия, в которой он крайне сжато изложил некоторые
доказательства, была, по сути дела, учебником для усвоения науки своего
времени. Но он был мудрецом, который, подобно Платону и Архимеду,
ценил знание ради него самого, и именно он однажды заявил Птолемею I,
1 Параллакс (греч. «уклонение») — угол между направлениями на один и тот
же предмет, наблюдаемый из двух разных точек. В астрономии годичный парал-
лакс — угол, под которым со светила видна большая полуось земной орбиты;
суточный параллакс — угол между направлением на светило из какой-нибудь точ-
ки земной поверхности и направлением из центра Земли (угол, на который смес-
тится светило, если наблюдатель будет перенесен из точки на земной поверхности
в центр Земли).
Эллинистическая наука и искусство
619
что в геометрии не существует никакого особого «царского пути». Его
книга стала учебником геометрии для всего мира в течение греческой, рим-
ской, арабской, средневековой и новой эпох, вплоть до ныне живущего
поколения. Греческая геометрия включала многое из того, что мы сейчас
относим к алгебре, и ученые предполагают, что уже во времена Эвклида
для нахождения числовых значений применялись квадратные уравнения.
Однако первый шаг к алгебраическому вычислению был сделан только Ди-
афантом в III в. н. э. Эратосфен среди других своих занятий уделял внима-
ние и математике; Архимед посвятил ему свой труд «О методе»; и когда
боги потребовали в качестве непременного условия прекращение чумы на
Делосе, чтобы местный алтарь, кубический по форме, был удвоен по объе-
му, именно Эратосфен открыл способ удвоения куба. Аполлоний из Пер-
ги, принадлежавший к школе Эвклида, несколько более молодой, чем Ар-
химед, — вероятно, второе крупное имя в области чистой математики; его
великий труд о конических сечениях, последняя часть которого была по-
священа Атталу I, знаменовал собой такой прогресс знания, что, по-види-
мому, почти исчерпал тему, и возможно, что именно он положил начало
тригонометрии, хотя впервые стал систематически пользоваться ею толь-
ко Гиппарх, который, между прочим, применил триангуляцию1 в критике
карты Эратосфена.
Но величайшим из всех математиков древности был Архимед Сиракуз-
ский (умер в 212 г. до н. э.). Он написал ряд монографий на самые различ-
ные темы, и только один список его технических открытий производит уже
внушительное впечатление; между прочим, он нашел пределы, между ко-
торыми заключено число л (отношение длины окружности к диаметру),
хотя позже Аполлоний определил их еще точнее; придумал терминологию
для обозначения чисел любой величины; заложил основы исчисления боль-
ших и малых величин; наконец, основал целую науку — гидростатику. На
его могиле, которая была забыта и вновь открыта Цицероном, по его жела-
нию был изображен шар в цилиндре; это указывает, что, по собственному
мнению Архимеда, его лучшим достижением был вывод отношения объема
шара к объему описывающего его прямоугольного цилиндра. Он был так-
же величайшим теоретиком механики в Древнем мире; и хотя он вместе с
Платоном считал, что философ не должен стремиться к практическому
применению своего знания, но на деле воображение всех поражали именно
эти практические результаты. Архимед построил планетарий, приводив-
шийся в движение водой и изображавший движения небесных тел (плане-
ты, должно быть, передвигались руками); он изобрел сложный блок —
«барулк», или ворот для передвижения больших тяжестей, и бесконечный
винт, употреблявшийся для откачивания воды с кораблей и дренажа полей
после нильского наводнения, который и сейчас существует под названием
Архимедова винта.
1 Триангуляция (построение треугольников) — способ определения длины дуги
земного меридиана, при котором непосредственно измеряется только сравнитель-
но небольшая линия — базис — и ряд углов; вся линия дуги меридиана вычисляет-
ся по правилам тригонометрии.
620
Эллинистическая культура
Если не считать трудов Архимеда, то практическая механика (в отличие
от инженерного дела) не привела к крупным результатам. Механика в ос-
новном сводилась к осадным машинам и катапультам (до нас дошли различ-
ные трактаты о них) и механическим игрушкам. Труд был слишком дешев,
чтобы стоило думать о механизации, хотя Ктесибий изобрел катапульту,
приводимую в движение сжатым воздухом, и водяные часы; кто-то изобрел
водяную мельницу, а младший Ктесибий — водяной орган, употребляв-
шийся в первоначальный период Христианской церковью. Аристарх усо-
вершенствовал солнечные часы. Герои Александрийский имел какое-то
представление о двигательной силе пара; но некоторые ученые считают,
что он жил уже после 200 г. н. э. Наиболее полезным изобретением была
«диоптра», или переносной водяной уровень, который заменял теодолит
при топографической съемке; Гиппарх сконструировал сложную его фор-
му для нужд астрономии, как думают, по вавилонским образцам. Матема-
тики продолжали энергично работать, но отношение к ним в I в. до н. э.
иллюстрируется нападками эпикурейца Зенона Сидонского на самые осно-
вы геометрии. Посидоний отклонил эти нападки, и весь период как бы увен-
чивается написанной учеником Посидония, Гемином, историей математи-
ки — итогом достигнутых результатов.
В начальной географии заметна большая работа, вновь оживившаяся по-
том при Антонинах. Началом ее была целая серия измерительных работ,
выполненных особой секцией землемеров при штабе Александра (бематис-
тов), которые на долгое время заложили основы для географии Азии. А око-
ло 300 г. до н. э. перипатетик Дикеарх, при денежной поддержке Кассандра
или Лисимаха, составил карту мира, вычислил высоту многих гор Греции и
(вероятно) окружность земного шара; пользуясь как базисом для вычисле-
ния линией Сиена-Лисимахия, он определил окружность Земли в 300 тыс.
стадиев, т. е. сильно преувеличил ее размеры, но как первая попытка это
вычисление заслуживает внимания. Однако великим географом III в. до н. э.
и вообще одним из величайших его представителей был Эратосфен Киренс-
кий (275—200), ученик стоика Аристофана Афинского, работавший в Алек-
сандрии. Он почти сравнялся с Аристотелем разносторонностью своих на-
учных занятий: кроме работ по исторической критике и хронологии он пуб-
ликовал труды по математике и философии, а также по истории комедии (в
этой области он превзошел Ликофрана) и писал стихи. У него было прозви-
ще Бета (второй); это означало, что в каждой области знания при обсужде-
нии достоинств ученых он имел бы право на «Бюллетень Фемистокла», т. е.
на второе место. Он измерил окружность Земли, вычислив ту часть дуги
меридиана, которая равнялась известному уже расстоянию от Александрии
до Сиены, и определил ее в 252 тысячи стадий; длина его стадия — предмет
спора, но наиболее вероятно, что найденная им длина окружности Земли
равняется 39 681 км, тогда как подлинная составляет 400 тыс. км. Его дей-
ствительная ошибка, каких бы размеров она ни была, объясняется тем, что
у него не было средств определить, лежат ли Александрия и Сиена на од-
ной долготе (чего на самом деле нет); и все же это было изумительным
достижением, которое было произведено лишь в новейшее время. Размеры
ойкумены он определил в 14 336 км длины и 6983 км ширины; он ее делил
Эллинистическая наука и искусство
621
по широте параллельно Родоса (36°), которую считал равнозначной линии
Тавр — Гиндукуш; это деление он взял из обозрения империи Александра,
составленного вскоре после смерти последнего. Он определил также неко-
торые параллели широты и долготы.
Вопрос о том, соединяются ли Индия и Африка, который так мучил
Аристотеля, был решен Александром; сильный критический ум Эратосфе-
на позволил ему никогда не сомневаться, что все океаны составляют один
океан и что обитаемый мир, Европа—Азия—Африка, является островом;
он указал на сходство приливов в Индийском и Атлантическом океанах и
сделал правильный вывод, что можно плыть из Испании кругом Африки в
Индию; хотя такое путешествие фактически не было проделано до Васко де
Гамы, филолог Кратес из Маллоса (ок. 168 г. до н. э.) в споре с другими
филологом — Аристархом — по поводу географии Гомера утверждал, что
такое путешествие было совершено Менелаем; а Посидоний использовал
эту идею в рассказе об Эвдоксе. Эратосфен также первый заметил, что мож-
но плыть из Испании в Индию в западном направлении. В некоторых отно-
шениях у него были более верные взгляды, чем у кого-либо из его преемни-
ков; но его слабой стороной были затруднения в определении долгот, и
поэтому Гиппарх, обладавший лучшими знаниями, оказался в состоянии
подвергнуть его карту в этом отношении серьезной критике. Гиппарх на-
пал на счастливую мысль определить широту и долготу большого числа
пунктов путем астрономической их фиксации при содействии различных
наблюдателей по всему миру. Политическое положение делало эту идею
невыполнимой, но что она в конце концов принесла свои плоды, доказыва-
ется большим числом пунктов, определенных по широте и долготе в более
поздней географии Клавдия Птолемея, господствовавшей в науке вплоть до
Колумба.
Полибий во многом способствовал превращению после него греческой
географии в описательную, так как только в этой форме она была полезна
для истории. Единственными успехами в период между Гиппархом и Рим-
ской империей научная география обязана Посидонию, любознательность
которого по отношению ко всем земным явлениям была безграничной. Он
написал, кроме своего знаменитого труда «Об океане» (заглавие заимство-
вано у Пифия), работы о метеорологических и вулканических явлениях. Не
будучи ученым и критиком, он, тем не менее, оказал услуги науке. Его
громадное собрание описаний вулканических и водных явлений, иллюст-
рирующих изменения на поверхности Земли, ярко обнаруживает его отно-
шение к документации: ему все равно, имеет ли он дело с мифом или исто-
рией, разрушением Атлантиды или разрушением Гелики; но, с другой сто-
роны, мы находим у него рассуждение об европейско-анатолийском поясе
землетрясений как о единой географической области. Посидоний пользо-
вался какими-то странными предпосылками при вычислении окружности
Земли, которую он определил в 180 тысяч стадий; неизвестно, каким стади-
ем он пользовался, но, во всяком случае, он представлял себе Землю в
слишком преуменьшенных размерах. Он — родоначальник принятого в
наше время учения о пяти климатических поясах. Полибий насчитывал их
шесть, а Эратосфен установил даже семь поясов, разделив тропический
622
Эллинистическая культура
пояс на две невыносимо жаркие зоны и обитаемую экваториальную зону
между ними (удивительно удачная догадка о действительно существующих
поясах пустынь). Посидоний выбрал в качестве критерия полуденную тень,
которая, в зависимости от местности, в течение года передвигается в одном
или двух направлениях или же, наконец, двигается по кругу. Он принял
утверждение Эратосфена о том, что все океаны в сущности являются еди-
ным океаном; к сожалению, эта мысль была снова забыта человечеством,
после того как она была отброшена астрономами Гиппархом и Селевком.
Посидоний совершил знаменитое путешествие в Гадес (Кадикс), где изучал
приливы и отливы Атлантического океана. Аристотель и Дикеарх предпо-
лагали, что приливы объясняются влиянием ветра, в свою очередь обус-
ловленного солнцем, и только подлинно великий путешественник Пифий
впервые показал, что причиной приливов является Луна. Селевк, наблюдая
Персидский залив, открыл неравномерность приливов (большие и малые
приливы) и приписал ее положению Луны в зодиаке; Посидоний продол-
жил изучение этой неравномерности и приписал се фазам Луны. Но в поис-
ках действующей силы он вернулся к ветру, о котором говорил Аристо-
тель, в то время как Селевк думал, что взаимодействие Луны и Земли созда-
ет своего рода давление или течение; он, возможно, шел ощупью в том
направлении, идя по которому в дальнейшем можно было бы прийти к от-
крытию тяготения.
Однако путешествие Посидония содействовало изучению не только
приливов: оно, в конечном счете, повело к открытию Америки. Кто-то,
вероятно, Эратосфен, предположил, что Атлантический океан может быть
разделен землей (т. е. Америкой), и это внушило Сенеке знаменитое про-
рочество по поводу открытия Нового Света. Тем не менее Посидоний не
только отбросил эту идею, но, приняв размеры Земли в слишком преумень-
шенном виде, решил, что на параллели Родоса (36°) поперечная длина ой-
кумены, которая, по его мнению, составляла 70 тысяч стадий, достигала
половины окружности Земли. Поэтому он, обратив внимание на Атланти-
ческий океан, вполне естественно пришел к выводу, что человек, плыву-
щий на запад, через 70 тысяч стадий приедет в Индию. Это замечание, ис-
пользованное (наряду со многими другими) Рождером Беконом, было ко-
нечным обоснованием уверенности Колумба в успехе; и если он отплыл в
Индию из Кадикса, в котором некогда вел свои наблюдения Посидоний, это
было только исторической справедливостью.
В медицине двумя великими деятелями начала III в. до н. э. были Гсро-
фил Халкедонский и Эрасистрат из Иулиса на Кеосе, которые стали осно-
вателями двух соперничающих школ. Герофил и его школа действовали в
Александрии (Александрийская школа), хотя эта школа проникла и в Азию.
О жизни Эрасистрата и о месте его работы ничего не известно; рассказы о
нем, в частности рассказ о том, что он был врачом Селевка, не имеют ника-
кой ценности. Оба достигли важных успехов в анатомии и физиологии.
Герофил открыл ранее неизвестные нервы, которые, как он считал, идут от
мозга и спинного хребта, и провел различие между мозгом и мозжечком; он
также открыл, что по артериям движется кровь, а нс воздух (как думали до
него), и что артерии пульсируют не сами по себе, а в связи с биением серд-
Эллинистическая наука и искусство	623
ца. Таким образом, он фактически открыл кровообращение, о котором по-
том забыли до Гарвея. До сих пор еще употребляются некоторые его назва-
ния частей тела, например duodenum (двенадцатиперстная кишка) и torcular
Herophili. Эрасистрат добился успехов в анатомии сердца, но его главным
открытием было установление различия между двигательными и чувстви-
тельными нервами; к сожалению, он вернулся к утверждению, что в арте-
риях движется воздух. Оба они совершали серьезные операции и рассека-
ли трупы. Вивисекция животных уже была известна Аристотелю; но у Цель-
са, трезвого и компетентного писателя, есть ужасный рассказ, будто
Герофил подвергал вивисекции преступников, подаренных ему Птолемеем I;
и то же самое приписывается Эрасистрату.
Их школы не добились больших успехов после своих основателей, и в
конце концов были оттеснены третьей, эмпирической школой, основанной
учеником Герофила Филином Косским, который, может быть, под влияни-
ем скептицизма Академии, стал, как это утверждают, пренебрегать анато-
мией и заявлял, что можно лечить болезнь без знания физиологии. Однако
наиболее известный представитель этой школы — Гераклид Тарентский —
практиковал рассечение трупов, и концентрация внимания этой школы на
лечебном деле сильно подвинула изучение лекарств. В I в. до н. э. появи-
лась интересная личность — Асклепиад из Прусы; он не был врачом, полу-
чившим специальное образование, но принялся излечивать болезни без
лекарств — путем диеты, прогулок, массажа и холодных ванн — и добился
такого успеха, что появилась легенда, будто он (подобно Эмпедоклу) вос-
кресил умершего человека. Происхождение этой легенды можно, по край-
ней мере в одном случае, проследить, так как Цельс утверждает, что он
однажды заметил, что человек, которого несли хоронить, был еще жив.
При Августе Цельс написал медицинскую энциклопедию, суммировавшую
успехи науки со времен Гиппократа, — своего рода параллель к истории
математики Гемина. Понятно, что в течение всего периода эллинизма науч-
ной медицине сопутствовала ее как бы незаконная сестра — врачевание в
храмах Асклепия и Сераписа, в ограде которых спали пациенты и исцеля-
лись во сне богом. Некоторые рассказы о таком врачевании забавны, но,
несомненно, были случаи исцеления больных внушением. В I в. до н. э.
странствующий маг был серьезным соперником и доктора, и жреца.
Зоология и ботаника едва только начали развиваться. Теофраст и его
преемник Стратон писали по зоологии, но в основном эта наука осталась в
том же положении, в каком ее оставил Аристотель, и все, что потом сдела-
но, сводилось к ознакомлению греческого мира с различными новыми вида-
ми животных. Селевк прислал в Афины индийского тигра, а у Птолемея II
был зоологический сад, в котором находились леопарды, рысь и другие
животные из рода кошек, индийские и африканские буйволы, дикие ослы из
Моава, питон длиной 13,5 м, жираф, носорог и полярный медведь вместе с
попугаями и павлинами, цесарками, фазанами и различными африканскими
птицами. У ботаники была несколько лучшая судьба. Великая «История
растений» Теофраста, в которой были учтены результаты экспедиции Алек-
сандра, на долгое время стала высшим достижением этой науки; все, что
было к ней прибавлено, заключалось в более точном изучении некоторых
624
Эллинистическая культура
растений, например арабского ладанового дерева, а также лекарств. Меди-
цинская школа эмпириков сделала много для изучения лекарств, и суще-
ствовала особая литература о ядах и противоядиях, которой специально
интересовались Аттал III и Митридат Эвпатор; у Аттала был сад редких
растений для его работ на эти темы. Но ботаника в этом периоде не дошла
до научной классификации и номенклатуры, хотя врач Митридата Крате-
вас старался устранить неточность словесного описания введением метода
изображения растений в рисунке.
Не следует слишком преувеличивать достижения эллинистической на-
уки, как бы она ни была интересна, поскольку из двух наук, имеющих сей-
час такое большое значение, — физика и химия — химия (за исключением
алхимии) совсем и не возникла, а физика сошла на нет после смерти Стра-
тона, который в ограниченной мере использовал атомическую (на деле —
молекулярную) теорию Демокрита. Ведь принятие этой теории Эпикуром
не имеет ничего общего с наукой, хотя в изложении эволюции у Лукреция,
построенном на мысли Эмпедокла о том, что многие плохо приспособлен-
ные животные организмы погибли, было зерно, из которого могла вырасти
истинная гипотеза эволюции, если бы оно было подхвачено наукой. Грек
не мог пойти дальше, потому что у него не было научных инструментов и,
за исключением хирургии, он редко экспериментировал. Может быть, к его
счастью, у него не было дара к изобретению инструментов и машин, и,
вероятно, он добился наибольших успехов, возможных без телескопа, мик-
роскопа и пробирки. Корнфорт заявил, что если бы какой-нибудь Архимед
преодолел греческий предрассудок против механических ремесел и изоб-
рел оптическое стекло, изменился бы весь ход истории. Но отдельные слу-
чаи — очки Нерона, два намека на зажигательные стекла и, прежде всего,
«зеркало Александра» на Фаросе, которое позволяло обнаруживать ко-
рабли за пределами поля зрения человеческого глаза, — показывают, что
свойства вогнутой линзы, по крайней мере, подозревались. Однако все это
не получило дальнейшего развития, так как греческий ум был склонен ис-
пытывать и обдумывать любую вещь ради нее самой; философия, а не наука
была для него богом, требующим служения, и по этой причине из всех наук
математика далеко превзошла все другие.
Архитектура и планирование городов представляли собой переход от
науки к искусству. В некоторых отношениях эллинистическая архитекту-
ра была объединением прежней греческой архитектуры с инженерным де-
лом. Это объединение, может быть, впервые вполне определенно имело
место при постройке арсенала Филона и доковых сооружений в Афинах в
царствование Александра. Если придавать какое-нибудь значение количе-
ству и разнообразию построек, то столетие после Александра было одной
из великих эпох процветания архитектуры, со множеством новых городов,
из которых каждый, поскольку он был греческим, должен был иметь театр,
рыночную площадь, дом городского совета, гимнасий и, по меньшей мере,
один храм; театр в Эфесе вмещал 24 500 зрителей, а зала совета в Милете
была величественна. Выше уже было дано краткое описание Александрии
и Пергама, а Антиохия и Селевкия на Тигре были в конечном счете почти
столь же населены, как и Александрия. Антиохия состояла из четырех осо-
Эллинистическая наука и искусство
625
бых городов, или «кварталов», имеющих свои стены и заключенных в одну
общуюжруговую стену. Деметриада была двойным городом, и одна стена
кольцом обходила вокруг Деметриады и Пагас. Крупные успехи в осадной
технике, достигнутые инженером Александра Диадеем и еще более — Де-
метрием, повели к соответствующим улучшениям конструкции городской
стены. Можно и сейчас еще видеть следы великолепных укреплений Герак-
леи-Латмоса, в сущности второстепенного города; они простирались пря-
мо по горе к оврагу, с башнями через определенные промежутки; малень-
кая Мелитея в Эте имела стены, к которым нельзя было приставить лестни-
цы. Обычно стена следовала контуру города на плоскости и захватывала
часть холма за ним; она не оставляла места для расширения города, что и
объясняет, почему Антиохия, например, по мере роста превратилась в груп-
пу городов, имеющих свои особые стены. Ни в одном эллинистическом
городе стена никогда не достигала размеров 29-километровой стены Сира-
куз. Огромная стена Александрии имела, возможно, 16 км в окружности,
Эфеса — 12 км, Милета — 11,2 км. Но особые стены, опоясывавшие неко-
торые города Акарнании, были предназначены служить укрытием для сель-
ского населения и могли соперничать со стенами Эфеса. Конечно, в Алек-
сандрии и Селевкии вне стен жило многочисленное туземное население.
Характерными для эллинистического города были улицы, пересекав-
шиеся под прямыми углами и разбивавшие его на кварталы, как шахматную
доску. Гипподам Милетский внес эту систему в постройку Пирея еще при
Перикле, но теперь она стала обычной. Полибий сравнивает эллинисти-
ческий город с лагерем римского легиона, в котором две главные улицы
пересекаются под прямыми углами и делят город на четыре квартала с че-
тырьмя воротами на каждом конце главных улиц. Поэтому, по-видимому,
города этого типа существовали, — может быть, такими были Александ-
рия и Селевкия, — но йз них ни один не раскопан, и единственный город,
описание которого соответствует этому образцу, это Антигония-Никея в
Вифинии. Расположение города, конечно, было обусловлено профилем
местности. Приену можно представить как типичный образец такого горо-
да, стоящего на склоне холма, и хотя здесь план шахматной доски выдер-
жан, две главные улицы идут параллельно длинной оси; в Милете, на ров-
ной почве, план, по-видимому, сводился к тому, чтобы наиболее удобно
разместить общественные здания. Смирна была построена в виде подковы
вокруг холма, состояла из трех отдельных кварталов, каждый с прямо-
угольно пересекающимися, но различно ориентированными улицами, что
может объяснить, почему постройка города приписывалась нескольким
царям. Селевкия в Пиерии выросла террасами на утесе. Делос строился
совсем беспорядочно. В действительности не существовало никакого стан-
дартного планирования; архитекторы достигали красоты приспособлени-
ем расположения построек к своим целям; например, главная улица обыч-
но образовывала одну из сторон рыночной площади, но план составлялся
так, чтобы улица вела к рынку, а не рынок заканчивал улицу. Однако име-
ются некоторые указания на то, что постройки размещались с таким расче-
том, чтобы обеспечить домам наибольшее количество солнечного света в
зимнее время.
626
Эллинистическая культура
За исключением Александрии, где, как говорят, главная улица была
шириной в 301 м, улицы еще не были так широки, как в Риме. В Пергаме
закон предписывал ширину улиц в 10 м; самая широкая улица в Приене
имеет около 71/3 м, а в Магнесии — 8 м ширины. Перекрестные улицы
имели ширину около 4V2 м, но встречается и ширина в 3 м; дешевизна труда
характеризуется тем, что в маленьком городе Ассосе улицы были пробиты
в скале. Смирна гордилась тем, что она первая вымостила свои улицы. Од-
нако эллинистическая мостовая хотя и встречается, но очень редко, и такие
города, как Милет, Антиохия и Александрия, совсем не были вымощены.
Первая известная нам крытая колоннада вдоль главной улицы, обычная в
римское время, была построена Иродом I в Антиохии. Большое внимание
уделялось водоснабжению; там, где это было возможно, вода просто под
влиянием силы тяжести стекала с холма вниз, в резервуар, и уже отсюда
распределялась; но если судить по Приене, только в очень редких случаях
вода отводилась в отдельные дома. Подземные цистерны Александрии —
это исключение, и утверждение, что каждый дом в Антиохии имел прове-
денную в него воду, относится к гораздо более позднему периоду. С другой
стороны, крайне суровые наказания, налагаемые пергамскими законами за
порчу городской воды, иллюстрируют новые для того времени заботы о
здравоохранении. Там, где нельзя было получить воду простым использо-
ванием силы тяжести, умело применялась сила давления: водоснабжение
на пергамском холме было сконструировано таким образом, что вода шла
последние две мили по металлическим трубам под давлением 18 атмосфер.
Бани стали обычным явлением и существовали в каждом хорошо оборудо-
ванном гимнасии. В Пергаме, по-видимому, были публичные бани, и водо-
сточные канавы, выходящие из домов, согласно закону, должны были быть
крытыми, как в Афинах, но, вероятно, открытые сточные канавы, как в При-
ене, были правилом, пока римляне не построили водосточных труб.
Архитектурная техника мало изменилась. Арка и свод, давно извест-
ные в Вавилонии, и купол в этот период явились как бы подкреплением
более древних форм конструкции, связанных с деревянным материалом,
но они встречаются только случайно. Арки строились и в Пергаме и в
Дидиме, но строительство подпор, необходимое ввиду давления на арку
извне, кажется, было чуждо грекам; покрытие александрийских цистерн
сводами приписывается арабам. Коринфская капитель неуклонно завое-
вывала популярность за счет более древних образцов; в Азии можно най-
ти смешение ионического и коринфского стилей. Другие архитектурные
новшества относятся к формам строения. Частные дома все еще придер-
живались типа постройки вокруг центрального двора, но они стали го-
раздо лучше и даже роскошнее; во II в. до н. э. на Делосе уже встречается
перистиль — колоннада вокруг двора. Строительство варьировалось в
связи с употребляемым на постройке материалом. Недаром утверждали,
что Александрия никогда не могла быть сожжена, так как в ней не было
деревянных строений; и отсутствие мрамора в Египте повело к изобрете-
нию «инкрустации» — панельной обшивки внутренних стен тонкими мра-
морными плитами; стены также расписывались под мрамор. С другой сто-
роны, были также города, как, например, Миласа, где имевшийся в изоби-
Эллинистическая наука и искусство	627
лии местный мрамор использовался для постройки частных домов. Иног-
да стенные панели комнаты также расписывались изображениями садов
или колоннад, так что она производила впечатление залы, открытой со
всех сторон. В Тире и Араде, островное положение которых ограничива-
ло строительство, дома вырастали во много этажей; так, может быть,
было и в Александрии в границах ее стен около 100 г. до н. э., так как при
основании города расстояние между домами было вдвое меньше, чем это
требовалось в Афинах, и, кажется, была возможна застройка промежу-
точного пространства при условии уплаты особого налога.
Хотелось бы иллюстрировать эллинистическую архитектуру описани-
ем царского квартала в Александрии, но о нем ничего не известно, за ис-
ключением того, что дворцы стояли в садах. Жилище Птолемеев следует
представлять себе в виде дворца не восточного, а строго греческого, т. е.
как группу находящихся рядом зал и жилых комнат. Этот тип может иллю-
стрировать дом-корабль Филопатора — великолепная вилла с залами и
святилищами, окруженная колоннадой и поставленная на баржу. Конечно,
мог широко использоваться привозной мрамор. Дворец в Пергаме был толь-
ко большим частным домом, но из этого нельзя строить вывод о характере
дворцов у других династий, так как такие постройки были одним из прояв-
лений демагогической политики Атталидов. Это был век колоннад, кото-
рые особенно часто строились для нужд купцов; колоннады часто строи-
лись на средства царей, как, например, портики Антигона Гоната, Аттала I
и Филиппа V на Делосе и Антиоха I в Милете. Нормальным типом рыноч-
ной площади была трехсторонняя колоннада, с четвертой стороны был
выход на улицу; и в крупных полисах начали различать места на площади,
предназначенные для торговли и администрации, так же, как стали разли-
чать в гавани помещения для торговых и военных нужд. Поэтому там, где
это позволял рельеф местности, копировалась двойная гавань Александ-
рии; город большого значения должен был иметь возможность запереть
цепями хотя бы одну из своих гаваней, но, может быть, ни у одного города,
кроме Кизика, не было такого выгодного положения, как у Афин, которые
могли запереть все свои гавани. Совершенно уникальным был маяк Со-
страта на Фаросе в Александрии, построенный в виде башни с тремя умень-
шающимися этажами, высотой приблизительно в 400 футов; третий этаж
заключал в себе «фонарь»; восемь колонн поддерживали купол, под кото-
рым горел костер, сложенный из смолистых деревьев, причем, возможно,
свет отбрасывался вдаль вогнутыми зеркалами; на этот этаж подымались
на лифте. Может быть, этот маяк подал арабам идею минарета. Амфитеатр,
хотя и не часто встречающейся, несомненно восходит к эллинизму, кото-
рый питал некоторое пристрастие к постройкам в виде круга, вроде Филип-
пейона в Олимпии и Арсиноэйона в Самофракии; дорический храм в Само-
фракии имеет закругленную апсиду, подобно христианской базилике.
Число построенных в это время храмов было очень велико, так как,
помимо новых городов, в храмах нуждались многие поселения и ассоциа-
ции. Но Серапеум на Делосе свидетельствует, что последние часто доволь-
ствовались дешевыми постройками: клубы, состоявшие из 50 членов, не
могли много расходовать на свою часовню. Неизвестно назначение здания,
628
Эллинистическая культура
прилегающего к храму Артемиды Нанаи в Дура, с рядом сидений, напоми-
нающего театр; была высказана догадка, что здесь выполнялся какой-то свя-
щенный танец. Среди великих храмов этого времени наиболее замечатель-
ными были Серапеум Пармениска в Александрии, где римский столб все
еще отмечает место колонны Сераписа, храм Зевса Олимпийского в Афи-
нах, достроенный при Адриане, и храм Аполлона в Дидиме, вблизи Миле-
та, никогда вполне не оконченный. Говорят, что самым красивым был храм
Артемиды Левкофриены в Магнесии на Меандре, планированный Гермоге-
ном и законченный в 129 г. до н. э. Артемисион в Эфесе, одно из чудес мира,
вряд ли должен здесь упоминаться, так как в основном он принадлежит
IV в. до н. э.; но можно дать краткое описание Дидимы. Страбон называет
Дидиму величайшим из греческих храмов, но по существу на эту честь
претендует Сицилия, так как размеры крупнейших пяти храмов таковы:
храм Зевса в Акраганте — 109x55 м; так называемый храм G в Селинун-
те — 108x49 м;вДидиме — 106x48 м; храм Артемиды в Эфесе— 103x49 м;
храм Зевса в Афинах — 106x40 м.
Древний храм в Дидиме был сожжен во время ионийского восстания, и
Милет начал строить новый около 300 г. до н. э. К Дидиме имелся доступ
только со стороны моря, и священная дорога от места причала до храма
была еще окаймлена оригинальными архаическими статуями почитателя-
ми богини. Эта идея, навеянная храмовыми дорогами в Египте, окаймлен-
ными изображениями сфинксов, вернулась из Дидима в Египет, ибо подсту-
пы к Серапеуму в Мемфисе были украшены по сторонам статуями выдаю-
щихся греков. Примыкающая к храму местность имела вид стадиона, и
некоторые полагают, что здесь происходили конные состязания, так как
греческие спортивные игры всегда составляли часть праздника, в первую
очередь имевшего религиозное значение. Храм был окружен двумя рядами
колонн и имел в ширину вдоль фронтона десять колонн, тогда как ни у
какого другого храма их не было более восьми. Вместо обычных двух ко-
лонн in antis, т. е. в промежутке между стенами целлы, их было двенадцать
в три ряда, по четыре в каждом. Это производило на приближающегося
посетителя впечатление леса стройных ионических колонн, что напомина-
ло какую-либо египетскую или персидскую залу и имело целью отвлечь его
внимание от того факта, что он не видит никакого наоса — покрытого кры-
шей помещения, в котором хранится храмовая статуя. Дело в том, что,
когда посетитель входил в продром (вестибюль), перед ним вырастала ка-
менная преграда, не позволяющая видеть что-либо за ней, и в центре ее он
замечал большую дверь комнаты оракула, которую Птолемей XI покрыл
слоновой костью; из этой комнаты, вероятно, сообщали о прорицаниях. С
обеих сторон были лестницы, покрытые крышами в виде арок. Спустив-
шись по одной из них, он входил в то, что заменяло наос, — двор, лежав-
ший под открытым небом, на 4V2 м ниже уровня пола. На дальнем конце его
находилось священное изображение Аполлона работы Канаха, вывезен-
ное Дарием I и отосланное обратно Селевком в 295 г. до н. э. Но посети-
тель, повернувшись спиной к Аполлону, видел перед собой большую лес-
тницу в 22 ступени, которая уводила его обратно по уже проделанной им
дороге вверх, в камеру между двором и продромом — комнатой оракула.
Эллинистическая наука и искусство
629
В начале лестницы было три двери, из которых две вели в верхние помеще-
ния, может быть, сокровищницы. Дидима, таким образом, совершенно от-
личалась от хорошо известной формы любого другого греческого храма.
Но скульптурные основания ее колонн, и еще более — двенадцать колонн
in antis, восходят к Артемисиону VI в. до н. э. в Эфесе, так же как и священ-
ная дорога принадлежит более древнему миру. Следует иметь в виду, что
один из архитекторов Дидимы — Пеоний — работал на постройке нового
Артемисиона и, вероятно, хотел избежать повторения своих собственных
мотивов. Таким образом, Дидима стала уникальной комбинацией смелых
новшеств и сознательной архаизации.
С началом эллинизма искусство меняет свой характер. Его покидает
прежняя классическая сдержанность: теперь уже нет ограничений, так как
наступило такое время, когда люди искали новых путей. Все тенденции
эпохи сказываются в скульптуре: недостаток спокойствия, потому что его
мало и в жизни; повышенное самосознание, находящее себе выражение в
театральности, которая наложила свою печать на скульптуру в Пергаме;
романтизм и реализм, доводимый даже до безобразия. Индивидуализм про-
является в расцвете портретной скульптуры; чувство общечеловеческого
братства — в изображении трудящихся стариков, например чудесных ста-
рых пастухов и рыбаков во дворце Консерватории в Риме. Тюхе Антиохии
свидетельствует о том, что Тюхе была типичным божеством III века, так же
как Исида Делоса вводит в новый мир I столетия. Борьба олицетворена на
пергамском фризе, а Нике прославлена — как никогда ни ранее, ни позже —
в Нике Самофракии. Конечно, в конце концов обнаружился упадок; такие
произведения, как александрийские гротески, деградации Эроса и Купидо-
на, переход от Феокрита к искусственной «природе» пасторальных релье-
фов, статуи вроде некоего прославленного Лаокоона — все это хорошо
иллюстрирует усиливающиеся тенденции времени. Идеализм постепенно
ослабевает, и вдохновение уже черпается не из души художника, а из про-
шлого. Но даже и при таком положении вещей техническое умение не ис-
чезло, пока скульптура в конце эпохи не стала ремеслом. Все же не умира-
ющую любовь к красоте можно иллюстрировать тем фактом, что Афродита
Мелосская (Венера Милосская) и Афродита Анадиомена Киренская — обе
приписываются концу II в. до н. э.
Много труда было положено на изучение тенденций этих трех веков:
прослеживались местные школы или же вся эпоха подразделялась на пери-
оды безотносительно к отдельным местностям; иногда к ним применялись
термины чуждого эллинизму искусства — барокко или рококо. Может быть,
не историку искусства простят некоторое недоверие к критическому чутью
науки, которая за несколько последних лет колебалась в датировке Само-
фракийской Нике от 322 до 31 г., не останавливаясь даже перед датами,
которые в глазах историков являются явно абсурдными. Что скульптура
была жизненной, видно из огромного распространения ее и иногда исклю-
чительно высоких цен. Филипп V нашел в Терме 2 тысячи статуй, а римля-
не захватили много статуй в Амбракии, хотя оба эти места, конечно, не
были художественными центрами. Значительная масса дошедших до нас
эллинистических произведений — оригиналов, фрагментов и копий — не
630
Эллинистическая культура
дает почти никакого представления обо всем том, что некогда существова-
ло. Ведь это был век почетной и вотивной статуи, и каждый греческий го-
род ставил их в значительном количестве; отдельные из них были, несом-
ненно, хороши. Но переход скульптурного мастерства в некоторых извест-
ных нам семьях по наследству иллюстрирует и постепенный переход от
искусства к ремеслу. Конечная ступень на этом пути была достигнута уже
после римского завоевания, когда грабежи людей, подобных Муммию ийи
Верресу, привили Риму вкус к приобретению греческих статуй оптом, со-
вершенно так же, как разбогатевший выскочка заводит у себя библиотеку.
Торговое возрождение Афин после 146 г. до н. э. частично объясняется
тем, что они удовлетворяли эти потребности Рима и оригинальными рабо-
тами, выполненными в подражание более древним статуям, и хорошими
копиями, а другие города, в свою очередь, подражали Афинам. Лучшие
вещи в этом роде можно видеть в чрезмерно мускулистом Фарнезском Гер-
кулесе и в чрезмерно грациозном Аполлоне Бельведерском. В конце кон-
цов римская фирма Коссутиев завела свои филиалы повсюду в Греции, где
только был мрамор, и стали нанимать греков для вывоза статуй на оптовую
продажу на римский рынок; и скульптура, начавшаяся с выполнения рели-
гиозных задач, закончила свое существование как вид ремесла. Кажется,
существовала школа скульптуры и в Александрии, хотя в первую очередь
она была центром коллекционирования скульптурных произведений. Од-
нако скульптурные работы, пока найденные в Египте, обычно не перво-
классного качества, а александрийские надгробные рельефы не достигли
даже среднего уровня, пока афинские художники не покинули Афин, вслед-
ствие того что запрещение надгробных рельефов Деметрием Фалерским
лишило их средств существования, и не поселились в Александрии на вре-
мя одного поколения. Именно в Египте появилась практика наложения на
статую волос из гипса. Влияние Праксителя было по-прежнему велико, и
не только в Александрии; но мягкость кожных тканей, присущая его скуль-
птурам, начала преувеличиваться; этот стиль может иллюстрировать пре-
красная Афродита Киренская, однако иногда стиль означает попросту сла-
бую работу. Подлинно сильной стороной Александрии были малые искус-
ства; вероятно, здесь изобрели мозаику и резьбу камней. Любопытно, что
хотя александрийское искусство плохо терпело идеализм, в городе нахо-
дилось одно ярко идеалистическое произведение — культовая статуя Сера-
писа. Она могла в самом деле быть работой ученика Скопаса Бриаксида,
откуда бы Птолемей I ее ни вывез; она была выкрашена в темно-синий цвет,
а глаза ее были сделаны из драгоценных камней и светились в затемненном
храме из богато украшенной и освященной целлы; лицо статуи описывает-
ся как кроткое, величественное и таинственное, как это и подобало богу
подземного мира, а на голове ее находился модий — мера зерна, характер-
ная для Египта, этой великой жницы.
Влияние Лисиппа было сильно на Родосе, где его ученик Харес из Лин-
да в увековечение сопротивления Родоса Деметрию в 304 г. до н. э. изваял
ту колоссальную статую бога солнца, которая была одним из чудес мира;
она была разрушена землетрясением в 225 г. до н. э., и не сохранилось
ничего, что могло бы дать представление, на что она была похожа. Родос-
Эллинистическая наука и искусство
631
ская школа любила мужественный стиль; она создавала статуи атлетиче-
ских1 мужчин и заботливо задрапированных женщин; ее лучший период
могут иллюстрировать хорошо известная статуя молящегося мальчика, хра-
нящаяся в Берлине, итак называемый «Эллинистический правитель» в Не-
аполе; и даже в I в., когда она выродилась в вымученные формы групп Лао-
коона и Фарнезского быка, ее техническое мастерство осталось изумитель-
ным. Но наиболее влиятельным произведением школы Лисиппа была
знаменитая «Тюхе» Антиохии, созданная для Антиохии учеником Лисип-
па Эвтихидом: грациозная и очаровательная женщина с задумчивым ли-
цом, сидящая на горе. Возле ее ног изображен речной бог Оронт; она была
полностью задрапирована и увенчана короной в виде башенки, ставшей с
этого времени постоянным символом богини города, а в руке держала паль-
мовый лист. Утверждать вместе с Брунном, что у нее нет достоинства или
суровости древнейших богинь, не имеет смысла, потому что она и не была
богиней (хотя позже и стала ею); она была персонификацией, воплощени-
ем той группы мужчин и женщин, которая и составляла Антиохию. Ее тип
со многими вариациями, вызываемыми местными обстоятельствами, копи-
ровался бесчисленными азиатскими городами.
Первоначальная история Пергамской школы имеет только технический
интерес, и великое пергамское искусство, в котором вновь ожило влияние
Скопаса, начинается с периода побед Аттала I над галлами (до 230 г. до н. э.).
Сохранилось несколько мраморных копий, вероятно, современных, с изоб-
ражением галлов на памятнике в честь побед, из которых лучше других изве-
стны капитолийский умирающий галл, увековеченный Байроном как умира-
ющий гладиатор, и группа галла, убившего свою жену и закалывающего са-
мого себя. Эти копии заслуживают высокой оценки: создатели памятников
нашли новые реалисуические приемы при передаче чуждого типа и грубых
черт варваров, не знающих страха смерти и не выносящих поражения; они
сумели лучше проникнуть в кельтскую душу, чем когда-либо это удавалось
литераторам. Вторая фаза этого искусства отражена в гигантском фризе ал-
таря Зевса в Пергаме, более 120 м длиной, изображавшем битву богов и
титанов. В нем видна большая эрудиция. Странные формы рожденных зем-
лей титанов, некоторые со змеями вместо ног, разнообразные позы и случай-
ные положения в увлечении борьбой, то патетические, то театральные, ди-
кое волнение и движение во всей композиции — все это не имеет себе равно-
го вообще в греческом искусстве. Каким бы ни был этот фриз, он должен был
производить огромное впечатление; и христианская литература не была слиш-
ком неправа, называя алтарь «троном Сатаны», так как он выражал сущность
эллинизма лучше, чем что бы то ни было другое: сумятица эпохи, встреча
цивилизации и варварства, конфликт добра и зла, постоянная борьба, не-
обычные средства выражения — все здесь налицо. Он неизбежно воспроиз-
водит в памяти другой алтарь, с прекрасной, спокойной фигурой Земли, с ее
плодами на Ara pacis (алтарь мира) Августа, созданный в то время, когда
характерная для эллинизма борьба отошла в прошлое и все требовали от
римского победителя только одного блага — мира.
Оспаривается не только дата, но и художественная родословная шедев-
ра эллинистической эпохи — Самофракийской Нике. Однако некоторая
632
Эллинистическая культура
связь ее с Нике на монете Деметрия заставляет вспомнить о его морской
победе над Птолемеем I при Саламине в 306 г. до н. э.; и поскольку эта связь
кажется несомненной, наиболее удовлетворяющей историка точкой зре-
ния и единственной, могущей объяснить появление статуи, является точка
зрения профессора Студничка и Ашмоля, которые видят в ней памятники,
воздвигнутые рвением сына Деметрия, Антигона Гоната, в увековечении
его морской победы над Птолемеем II у Коса (ок. 258 г. до н. э.). Если
рассматривать ее сбоку, как она стоит в Лувре, ее мощные крылья кажутся
слишком большими, и это делает праздным вопрос, почему она несколько
наклонена вперед: надо было уравновесить эти крылья. Она не стояла, а
спускалась на нос галеры, и если ею действительно была увековечена Кос-
ская победа, то в своей поднятой правой руке она должна была держать
корону Истмийского победителя. При такой позе ее драпировка вполне
правильна: она передает порыв морского ветра, колеблющего ткань, в то
время как богиня задерживает свой полет.
В материковой Греции, в которой ведущую роль играли такие неартис-
тические народы, как ахейцы и этолийцы, было создано мало высокохудо-
жественных скульптурных работ. И все же интересна попытка Дамофона
(II в. до н. э.) вновь выразить в своей колоссальной группе Деспойны и
Коры в аркадской Ликосуре невозмутимую ясность древних богов. Тем не
менее портреты Александра работы Лисиппа дали мощный толчок разви-
тию портретного мастерства, которое из материковой Греции распростра-
нилось и по другим странам. Очень неплох хорошо известный Демосфен
Полиевкта (ок. 280 г. до н. э.), и современные исследователи эллинисти-
ческого портрета находят обширный материал для догадок в большом чис-
ле дошедших до нас портретных бюстов, иногда довольно любопытных.
Но чтобы представить себе, что могло дать это портретное мастерство,
следует обратиться к монетам, на которых среди множества условных изоб-
ражений можно найти некоторые наилучшие образцы, например, прекрас-
ные идеализированные головы Александра на монетах Лисимаха или голо-
вы греко-бактрийских царей — эту вершину греческого портретного мас-
терства, представляющую собой своего рода художественную тайну.
Помимо монет существует еще много рельефных произведений, но издан-
ная Шрейбером длинная серия эллинистических рельефов только отчасти
принадлежит эллинизму; прекрасная серия ранних цветных горельефов
находится на Сидонском саркофаге, изображающем битву и львиную охо-
ту Александра. В рельефе скульптура и живопись оказывают влияние друг
на друга; наряду с расписными надгробными рельефами встречаются над-
гробные камни, украшенные только росписью.
Эти надгробные камни (из них лучшие, хотя и не первоклассные, —
камни из Пагас) являются единственными образчиками эллинистической
живописи, дошедшими до нас в оригинале, так как вазопись отошла уже в
прошлое. Высокая репутация крупных мастеров доказывает, что греки счи-
тали свою живопись не менее ценной, чем скульптуру. Чем она была в
своих лучших образцах, об этом можно только гадать, так как станковые
картины погибли и ничего не осталось от исторической живописи Апелле-
са и его времени, кроме литературных заметок и одной копии в виде моза-
Эллинистическая наука и искусство
633
ики, изображающей битву Александра. Все, что мы имеем, это стенная
роспись — искусство в основе эллинистическое; за исключением росписи
одной или двух могил, эта роспись, первый период которой имеет алексан-
дрийское происхождение, сводится к Помпеям. Но в Помпеях мы редко
встречаем даже копии; значительная часть их росписи — ремесленная ра-
бота, сама заимствовавшая материал с дешевых ремесленных копий: мифо-
логические сюжеты, гротески, шаблонные купидоны; встречаются милые
небольшие картинки цветов и пейзажи, но и они в такой же малой мере
отражают большое искусство, как «Греческая антология» большую поэзию.
По-видимому, можно приблизительно установить, как живописный образ
постепенно освобождается от своего обычного в IV в. до н. э. родства со
скульптурой — может быть, это и было реальным достижением эллинисти-
ческой живописи — и как зародилось знание перспективы и пейзажа. Но
хотя грек любил солнце и воздух, его поэзия обнаруживает слабое чувство
пейзажа. Помпейские пейзажи условны и лишены атмосферы, и, вероятно,
в живописи этой эпохи пейзаж всегда был только фоном для фигур.
Тем не менее и в Помпеях из общей массы выделяются две группы фи-
гур, на которые можно смотреть ради них самих, а не как на антикварные
курьезы. Одна из них — это прекрасная группа женщин в крайней правой
части длинной сцены ритуала Диониса на вилле мистерий; другая, даже
более важная, — фреска на вилле Боскореале — дает нам представление о
портретах, известных, помимо этих, только на фаюмских крышках для му-
мий. Предполагается, что это подлинные копии (I в. до н. э.) прекрасных
произведений начала III в. до н. э., изображающих семейную группу Демет-
рия I; их родословная восходит к школе Лисиппа. Грубая фигура философа
с большой головой и длинной волнистой белой бородой, чисто живопис-
ная, а не скульптурная, могла бы быть каким-нибудь состарившимся сред-
невековым Иоанном*Крестителем. Не легко забыть печальную задумчивость
глаз женщины, носящей имя Эвридики. Даже копия внушает убеждение,
что это были поистине величественные мужчины и женщины.
За исключением, может быть, некоторых восточных влияний в храме
Дидимы, рассмотренное здесь искусство было чисто греческим. В этот пе-
риод имело место некоторое взаимодействие между греческим и восточ-
ным искусством, но этот трудный вопрос подлежит, по существу, компе-
тенции художников-экспертов, и большая часть памятников, как-то: архи-
тектура Сирии, живопись в Дура-Эвропос, важная Гандхарская школа
скульптуры в Индии, некрополь Ком-эль Хугафа в Египте, принадлежит
уже времени Римской империи, хотя возможно, что в отдельных случаях
их корни восходят к эллинизму. Скульптуры на памятнике Антиоху I в
Коммагене показывают, как местные резчики по камню подражали поздне-
греческим произведениям. Массивные остатки укрепления в Арак-иль-Эмир
около Гешбона (II в. до н. э.) — может быть, это был храм — оказываются
греческой постройкой, с некоторыми заимствованиями у персов и фини-
кийцев. Набатейская могила Хамрата в Суведе, в Хауране (ок. 85—60 гг.
до н. э.), тоже греческая; но большой набатейский храм Бальсамена (Ба’ал
Шамина) в Си, в Хауране (ок. 33 г. до н. э.), обнаруживает мало греческо-
го, кроме нескольких надписей и коринфской колонны. Греческое влияние
634
Эллинистическая культура
может быть отмечено также в расположении пальмовых листьев на капите-
лях египетских (птолемеевских) храмов в Эдфу и Эснэ. Некоторые алек-
сандрийские надгробные стелы обнаруживают египетское влияние; а в I в.
до н. э. воскресшая туземная египетская скульптура стала создавать порт-
реты, проникнутые греческим влиянием. Но наиболее поразительна, если
она в самом деле относится к этому периоду, могила египетского чиновни-
ка Петосириса, открытая вблизи Амарны в 1920 г. Она напоминает какой-
нибудь греческий Героон, хотя ее архитектура египетская; мотивы релье-
фов чисто египетские, но в их выполнении сильно греческое влияние, осо-
бенно в изображении жертвоприношения в честь героя и рыдающих женщин;
женщины и крестьяне изображены в греческих одеждах, и художник, кое-
что понимающий в перспективе, попытался внести в позы черты греческого
реализма.
Слияние эллинистических и азиатских элементов в сохранившихся па-
мятниках парфянского искусства и влияние греческого искусства на Индию
и даже Центральную Азию лежит вне рамок этой книги.
Эта глава должна остаться незаконченной: ведь в ней ничего нельзя ска-
зать об эллинистической музыке, за исключением того, что она имела тогда
большое значение и что она создавалась не только для людей образован-
ных. В Дельфах были найдены два гимна, написанные в пять тактов; один из
них очень красив; но музыка эллинизма — потерянный мир, не только по-
тому, что она не сохранилась, но потому, что если бы даже она до нас
дошла — только немногие могли бы ее понять, так как греческая музыка
была основана на употреблении более тонких интервалов, чем полутон.
ГЛАВА XXVI
ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИЯ
Философией эллинистического мира был стоицизм; прочие школы име-
ли второстепенное значение. При самом общем обзоре этих трех столетий
мы замечаем, что школа Аристотеля теряет все свое значение, школа Пла-
тона в течение полутора столетий в качестве скептической занимается ис-
ключительно борьбой со стоической доктриной. В школе Эпикура не про-
изошло каких-либо изменений, но она пользуется сочувствием только не-
значительного меньшинства. Но Stoa, которая тем временем взяла под свою
защиту и народную астральную религию, и многие виды суеверия, в конце
концов победила скептицизм на практике, если не в теории, и вобрала в
себя достаточно элементов обновленного платонизма, чтобы создать тот
видоизмененный стоицизм, или аклектизм, который характеризовал ран-
нюю Римскую империю.
В течение всего периода эллинизма центром философии были Афины,
хотя позже два великих стоика жили в Родосе. Вскоре после 317 г. до н. э.
Деметрий Фалерский пожаловал преемнику Аристотеля, чужеземцу Теоф-
расту, право владеть землей и преобразовать школу Аристотеля (перипа-
Философия и религия
635
тетиков) в юридически оформленную ассоциацию, наподобие Академии
Платона. В 306 г. до н. э. приехал из Лампсака афинянин Эпикур и основал
школу в своем саду. Зенон появился в Афинах после 317 г. до н. э. и начал
свои чтения в «Стоя Пойкиле» (т. е. «Узорном портике») в 302 г. до н. э.
Таким образом, в начале III в. до н. э. бок о бок работали четыре школы,
похожие на высшие учебные заведения. После 317 г. до н. э. школа Аристо-
теля недолгое время была наиболее сильной: ей покровительствовал Кас-
сандр. Теофраст был вдохновителем законов Деметрия Фалерского, и сам
Деметрий после своего падения помог Птолемею основать музей. Теоф-
раст был человеком разносторонним и очень ученым; но после смерти его
преемника школа прекратила характерные для ее основателя чисто теоре-
тические изыскания, и в середине III в. до н. э. ее заслуги были уже в про-
шлом. Она принесла много пользы науке и много вреда истории и в даль-
нейшем не дала более миру ничего, кроме некоторого вклада в школу ак-
лектизма. Подобно самому Аристотелю, она была как бы чужой в Афинах
и обычно антипатичной Антигонидам. Может быть, для нее было бы луч-
ше, если бы она вместе с Деметрием переехала в Александрию. Школа
Платона не могла умереть, потому что она была всецело афинской; но и
она прекратила научные изыскания, и когда Аркесилай вновь оживил ее,
она была построена на принципах, которые, может быть, восходили к Со-
крату, но имели мало общего с Платоном.
Мелкие местные школы вымерли или растворились в «Средней Акаде-
мии» Аркесилая, хотя Медемн Эретрийский, учитель и друг Антигона Го-
ната, был значительной и привлекательной фигурой, человеком сильного
ума и характера и центром блестящего круга литераторов. Его друзья срав-
нивали его с Сократом, но он не оставил ни сочинений, ни преемника, и его
влияние, основанное исключительно на его личности, умерло вместе с ним.
Однако киники продолжали свою деятельность. У них не было постоянно-
го центра, так как этому препятствовал их обет бедности; они обращались
к широким массам бедноты, и их грубость и нарочитое пренебрежение к
обычным приличиям и правилам общежития несколько ослаблялись впе-
чатлением от их мужественного отношения к жизни, хотя и повлияли на
раннюю «Стою». Но учитель Зенона киник Кратес, «врач душ», кажется,
был выдающимся человеком: у него было много ума и он серьезно относил-
ся к жизни; он отказался от большого состояния, чтобы вести жизнь нище-
го и проповедника, и несмотря на то что был безобразен, вызвал такое
преклонение своей ученицы Гиппархии, что она даже пожертвовала всем,
чтобы выйти за него замуж и разделить его образ жизни. Человек, который
в это время так резко нападал на половую безнравственность, производит
впечатление предтечи будущего. Но слабость киников заключалась имен-
но в этой «нищенской суме», которую так прославлял Кратес, они спасали
свои души, живя за счет простых людей, не имевших времени спасать свои
собственные. Чудоковатый Бион Борисфснский, тоже друг Антигона Гона-
та, был на три четверти киник. Он вышел из низов, хвастался своим умом и
не был лишен некоторого налета вульгарного шарлатанства; но под этой
внешней шелухой чувствовалась человечность и своеобразная простая
мужественность, и велико было его влияние как первого в длинном ряду
636
Эллинистическая культура
странствующих учителей, популяризаторов философии, которых позднее
Ориген сравнивал со странствующими христианскими проповедниками;
они образуют как бы духовный фон своего века. Не будучи оригинальным
мыслителем, Бион Борисфенский заставлял себя слушать, и даже в доках
Родоса он увлекал толпы моряков своими обычными увещаниями — выпол-
нять свой долг, быть довольным своей жизнью и мужественно смотреть в
лицо судьбе.
Две новые философские школы — Эпикура и Зенона — были продуктом
нового мира, созданного Александром, и прежде всего основывались на
том, что человек теперь уже не только частица своего полиса: он — лич-
ность и поэтому нуждается в ином руководстве. Обе школы стремились не
к открытию истины, а к удовлетворению практических нужд, и поэтому у
них имеются некоторые общие черты. Целью философии было счастье от-
дельного человека, и основное значение для нее имела проблема поведе-
ния. Обе школы поэтому вернулись от Платона и Аристотеля назад к Со-
крату. Обе довольствовались признанием истинности чувственных впечат-
лений, но Эпикур утверждал, что они все истинны, а Зенон принял в
качестве критерия истины впечатление, настолько захватывающее челове-
ка, что он не в состоянии ему верить. Обе считали мир, включая и челове-
ческую душу, состоящим из чего-то материального (хотя для стоиков, ко-
торые на деле были в значительной мере спиритуалистами, это был только
вопрос терминологии) и принимали существовавшие к этому времени фи-
зические теории: Эпикур — Демокрита, а Зенон — Гераклита. Обе стреми-
лись избегать страстей и волнений, влекущих за собой страдание от не-
удовлетворенности, придавали исключительное значение этике, морали,
которую они совершенно отделяли от политики, и ни одна из них не забо-
тилась о науке и знаниях. Но на этом и кончается их сходство; по существу
они были резко противоположны друг другу. Новые времена влияли на
людей различным образом. Большинство чувствовало, что они тесно связа-
ны со своим веком, но как бы плывут по неизведанному морю. Но меньшин-
ство чувствовало себя угнетенным, полным страха и жаждало избавления.
И ему указал путь Эпикур.
Эпикур утверждал, что мир, которого люди боятся, — только машина.
К нему не имеют отношения ни добрые, ни злые боги; он не был сотворен и
никем не руководится сознательно; он возник на основе некоторых меха-
нических принципов. Эпикур оживил атомическую теорию Демокрита: ато-
мы (он имел ввиду молекулы) непрерывным дождем падают в пустоту, и их
столкновения образуют мир. Но на этом пути он встретил две трудности.
По его мнению, атомы, падающие в пустоте по прямой линии, не могут
сталкиваться. В то же время если его мало волновали эти атомы, то очень
сильно — этика; между тем не может быть морали без свободы воли. Он
разрешил обе проблемы одновременно: атомы могут сознательно несколь-
ко уклониться в сторону, чтобы встретиться друг с другом, — т. е. он при-
писал им свободную волю. Таким образом, его механический мир с самого
начала заключает в себе что-то большее, чем просто механика. Эпикуру
помогла идея Эмпедокла о том, что природа подвергла испытанию множе-
ство менее приспособленных животных форм и что они вымерли. Резуль-
Философия и религия
637
тат развития этой идеи можно видеть в чудесном описании эволюции жизни
на земле, в наилучшем памятнике этой школы — поэме Лукреция «О при-
роде вещей». Целью Эпикура было построить мир на научных принципах и
этим освободить людей от страха перед богами и всеми бедствиями, причи-
няемыми суевериями: душа человека со смертью снова распадается на ато-
мы, составляющие ее. Его школа оказала людям хорошую услугу, отказав-
шись касаться гадания и астрологии. Однако он сделал большую услугу
народному суеверию признав существование богов; но, по Эпикуру, они
ничего не делают и только являют собой зрелище идеального счастья. Они
представляются ему как бы небольшим обществом эпикурейских филосо-
фов, крайне утонченных, живущих в пространствах между мирами и веду-
щих постоянные беседы, вероятно, на греческом языке; невольно, вспоми-
наешь пародию Цицерона, что их единственное занятие состоит в том, что
они говорят друг другу: «Как я счастлив».
Но его этика была вполне серьезна. Целью его этики было счастье, а
счастье означало удовольствие, которое и было единственным истинным
благом. Но Эпикур имеет в виду не физические или чувственные удоволь-
ствия своих предшественников Киренской школы; согласно его учению, на
первый план надо ставить интеллектуальные удовольствия, так как разум
имеет наибольшее значение. И скорее пассивное удовольствие, чем актив-
ное: покой, свобода от страстей, желаний, потребностей и прежде всего —
отсутствие всяких страданий; целью человеческих усилий должна быть
атараксия, т. е. невозмутимость. Добродетель жизненно важна, но не ради
себя самой, как учили стоики, потому что это лишено смысла, а потому,
что без нее не может быть счастья. Таким образом, это было учение об
отречении от активного усилия и позитивного счастья, и его последовате-
ли составляли небольшие группы, как бы островки спокойствия, связанные
между собой дружбой, ценность которой так подчеркивал Эпикур. Хотя
его последователи жили среди своих товарищей и пользовались радостями
семейной жизни, их можно было бы назвать в духовном смысле первыми
монахами. Они никогда не имели влияния на широкие круги, но они этого
и не желали. Они никогда ничего не изменяли в учении основателя школы и
ничего к нему не прибавили. Но эпикурейцы отвечали какой-то постоян-
ной потребности человека и поэтому продолжали существовать. Во
II в. н. э. некий Диоген из Эноанды в Ликии изложил их учение в надписи на
камне, так как оно принесло ему счастье и мир, и он хотел поделиться им и
со своими сотоварищами — людьми. Сам Эпикур, умерший в 270 г. до н. э.,
был кротким, воздержанным человеком, который со спокойным мужеством
переносил свое последнее мучительное страдание — болезнь. Его личный
успех в Афинах был значительным, а жизнь членов его кружка, в числе
которых были и женщины, не только была примерной, но и была ярким
оазисом на фоне своего бурного века. И если его учением об удовольствии
иногда злоупотребляли, то не те, кто в самом деле следовал его учению. Но
его философию действительно можно упрекнуть в том, что она не учила
людей ценить жизнь; она уводила их от нее.
Совсем другим был худощавый аскетический финикиянин, основавший
Стою, — Зенон из Кития на Кипре, благороднейший человек своего времени.
638
Эллинистическая культура
Застенчивый и молчаливый чужеземец, который говорил и писал на обы-
денном греческом языке, он не сразу занял руководящее положение. У него
не было такого центра для его последователей, каким был для Эпикура его
сад, и он беседовал с приходящими к нему в общественном портике; и это
уже предвещало, что и в дальнейшем учителя Стой не будут связывать себя
с афинским центром, а будут распространять свое учение по всему миру.
Но уже в начале своей деятельности Зенон привлек внимание Антигона
Гоната, который стал его учеником и другом на всю жизнь, несомненно
поддерживая его и в материальном отношении. Он завоевал симпатии жи-
телей Афин, особенно молодежи, на которую, по словам современников,
его влияние было велико. Хотя Зенон был другом Антигона, он держался в
стороне от политики; и когда Зенон умер, после войны между Антигоном и
Афинами, которая должна была причинить ему острые мучения, Афины
устроили ему общественные похороны и выразили восхищение самыми
прекрасными словами, какие только когда-либо выпадали на чью-нибудь
долю; любопытный декрет которым сопровождались вотированные ему
посмертные почести, заканчивался словами: «Он сделал свою жизнь при-
мером для всех, потому что следовал своему собственному учению». Он
оставил значительный круг учеников и среди них Аристона, учителя Эра-
тосфена, Персея, перешедшего к Антигону в качестве духовного советни-
ка, и Сфера, вдохновившего революцию в Спарте. Преемник Зенона Кле-
ант из Ассоса, автор величайшего религиозного гимна на греческом языке,
разработал религиозную сторону его учения; Клеанта сменил в качестве
главы школы Хрисипп из Соли, много писавший. Он с редким трудолюби-
ем изложил положения школы в многочисленных книгах; о Панеции и Поси-
донии мы скажем позже. К несчастью, сочинения Зенона и Хрисиппа уте-
ряны, за исключением фрагментов, и мы не имеем ни одного сочинения
стоиков в полном виде, за исключением сочинений эклектиков времени
Римской империи — Сенеки, Марка Аврелия, Эпиктета (правда, «De
officiis» [«Об обязанностях»] Цицерона отражает Панеция «О долге»).
Зенон с самого начала был кое-чем обязан Гераклиту, может быть, кое-
чем — Вавилону и многим — киникам; но великая система этики, развер-
нутая им и его преемниками, сильно отличалась от всего, что когда-либо
имели в виду киники.
Выше уже говорилось о стоической идее братства и мирового государ-
ства. По представлению стоиков, вселенная была великим полисом, управ-
ляемым единой высшей силой, у которой, по мнению стоиков, было много
образов и имен: судьба, Зевс, провидение, всеобщий закон, природа. Из
этой силы, понимаемой в их материальной терминологии как пятый эле-
мент, или божественный огонь, происходит все существующее: небо, и
земля, и все, что на ней, включая и душу человека; все оказывается исходя-
щим от бога и в этом смысле как бы само является богом; искра в душе
человека родственна божеству. Вселенная в конце каждого мирового пери-
ода — повторяющихся циклов огромной длительности — снова поглоща-
лась божественным огнем, а затем вновь начинала в точности повторять
прежнее течение вещей и событий: через века другой Сократ будет учить в
других Афинах; нет ничего нового под солнцем, все уже случалось преж-
Философия и религия
639
де, и история только повторяет себя. Поэтому сила, управляющая миром,
есть судьба, но она отличается от страшного вавилонского рока, потому
что она премудра, и то, что она предписала для людей, является для них
наилучшим. Разумеется, эта сила — бог, так как вселенная есть сознатель-
ное творение; и бог установил законы, управляющие ею, суммировал их в
том универсальном законе, который, в сущности, является им самим: он
сам тоже повинуется созданному им закону. Это не бог, лишенный мораль-
ных атрибутов, потому что его решения премудры и благи; звезды не слепо
движутся по своим путям, а отражают его заботу о моряках и земледель-
цах. У религиозного Клеанта он даже милосерден: он устраняет всякое
неравенство и любит то, что ни для кого другого не представляет ценности.
Но так как все было предопределено, то на путях детерминизма стоики
встречали обычные трудности, потому что прежде всего их система была
моральной, а без свободной воли не может быть морали: логическим выво-
дом из детерминизма является антиномианизм (т. е. отрицание моральных
требований): я могу делать любое зло, какое мне угодно, потому что и этот
поступок предопределен.
Другое встречавшееся затруднение заключалось в практическом значе-
нии их идеи мирового государства. Так как все люди — граждане одного
полиса, то они должны быть равны. Но на деле люди различаются характе-
ром, способностями, условиями жизни; пользуясь метафорой Хрисиппа, —
ничто не может помешать тому, чтобы одни места в театре были лучше
других; поэтому и люди не равны и не могут быть равны, и равенство имеет
только теоретический смысл. Мировое государство стоиков было на прак-
тике неосуществимо, так как мир состоит из обыкновенных людей, управ-
ляемых вовсе не философами, не признающими всеобщего закона. К счас-
тью, стоики довольствовались одним — они делали, что могли: они стояли
у царского трона и давали советы; они писали трактаты о том, как следует
управлять государствами; они были готовы бороться с плохим управлени-
ем, особенно с тиранией или, подобно Сферу в Спарте и Блоссию в Перга-
ме, содействовать любой реформе, обещающей народу большее равенство,
любому шагу вперед к их общественному идеалу — согласию и прекраще-
нию классовой борьбы.
Казалось бы, что стоики в соответствии со своими принципами не дол-
жны были признавать ни свободной воли, ни неравенства, а на деле они
признали и то и другое. Их решение этой дилеммы заключалось в возвра-
щении к коренному принципу мудрости, или духа: души людей — это ис-
кры божественного огня, но человеческое тело — глина; поэтому тело не
имеет никакого значения. Зенон говорил, что все, что может происходить с
телом — сила и слабость, болезнь и здоровье, богатство и бедность, — все
это безразлично; и это навсегда осталось их убеждением. Стоический муд-
рец пренебрегает такими вещами и интересуется только тем, что имеет
отношение к душе. А это было или могло быть одним и тем же для всех
людей; раб в серебряных рудниках, телесно превращавшийся в зверя, мог в
своей душе следовать мудрости и быть равным философу или святому. В
конце концов все люди равны, так как все, если хотят, могут быть равны
духовно: в этом царстве и нищий может быть царем.
640
Эллинистическая культура
С помощью мудрости они разрешали и проблему детерминизма. Конеч-
но, их мудрец был монстр: бесстрастный, безжалостный, совершенный, он
может быть добрым, но у него нет теплого чувства к другим людям, потому
что его спокойствие должно остаться ненарушенным; говоря словами апо-
стола Павла, он мог бы отдать тело на сожжение, но у него нет любви; и
странно, что Зенон, построивший на любви свое идеальное государство,
не уделили места любви к другим людям. Но человек выискивает в своем
идеале все, что ему угодно, и бесспорно, этот мудрец был идеальным обра-
зом: он был чем-то, к чему можно было стремиться, но чего никогда (к сча-
стью) нельзя достигнуть. Но мудрость, по их мнению, есть божественная
сила; поэтому истинная мудрость на земле должна совпадать с божествен-
ной, и мудрый человек должен желать того, что бог или судьба в своей
мудрости определили для него. Тем самым для стоиков противоречие меж-
ду детерминизмом и свободной волей снято новым философским понятием
долга: у человека есть свободная воля, но его настоятельный долг — пользо-
ваться ею как приближением к воле божественной. Подчинялся ли он судь-
бе или пытался бороться с нею, не составляло никакой разницы в матери-
альной сфере: он все равно шел предназначенным ему путем. Но по мере
того как он достигал мудрости, он познавал, что его путь правилен, и обре-
тал спокойствие духа, а подлинный мудрец никогда не нуждается в ни под-
талкивании, ни в руководстве: он видит и радостно предупреждает намере-
ния судьбы; свободное пользование своей волей означает попросту приве-
дение ее в согласие с божьей волей. Если бы появился идеальный человек,
он бы сказал: «Да будет воля твоя».
Тем самым стоики разрешали для себя и древнюю проблему счастья.
Несчастье обыкновенно порождается потребностью в чем-то, чего вы не
имеете или не можете получить. Путь к счастью в том, чтобы вы нуждались
именно в том, что вы получаете, т. е. были в согласии с божественной
волей. Это они и называли «жить в согласии с природой», без того более
материального смысла, какой киники вкладывали в эту фразу: ведь природа —
это бог. Конечно, они пользовались этим понятием, чтобы не рассматри-
вать вопрос о роскоши и наслаждении, богатстве и успехе, обо всей слож-
ности цивилизации, не предусмотренной божественным планом. Но согла-
сие с божественной волей означает не только пренебрежение этими мате-
риальными вещами: стоик не хочет скорбеть о смерти сына, потому что
она решена премудрым и ничего лучшего не могло бы случиться. Ведь выс-
шая сила не только премудра, но и сверхдобродетельна: все, что она дела-
ет, является наилучшим. Поэтому для достижения гармонии с этой силой
наиболее необходима добродетель; она, а не что-либо иное, есть счастье;
добродетель в самой себе находит достаточную награду. В течение веков
многие верили в нее, а некоторые придерживались ее в жизни.
Добродетель была центральным пунктом стоической этики. В этом от-
ношении Зенон не шел на компромиссы: по его словам, намереваться сде-
лать зло — все равно что совершить его. Сначала он утверждал, что все, не
являющееся абсолютной добродетелью, есть порок; но это правило было
так непрактично, что он должен был перед смертью видоизменить его допу-
щением вещей, безразличных в моральном отношении; впоследствии они
Алтарь Зевса в Пергаме. 180 г. до н. э.
План Кносского дворца:
1 — центральный двор; 2 — южный вход; 3 — южный дом; 4 — южные пропилеи;
5 — лестница; 6 — западная пристройка; 7 — западный вход; 8 — западные склады;
9 — святилище; 10 — тронный зал; 11 — старая крепость; 12 — северный вход; 13 —
северный зал; 14 — главная лестница; 15 — склады керамики; 16 — восточный вход;
17 — восточный бастион; 18 — жилой квартал; 19 — дом «Алтарной преграды»;
20 — юго-восточный дом
Микены. План акрополя
XIV—XIII вв. до н. э.:
1	— львиные ворота;
2	— среднеэлладский
некрополь; 3 — зернохрани-
лище; 4 — могильный круг А;
5	— дорога по склону;
6	— «дом кратера воинов»;
7	— «дом на склоне»;
8	— «южный дом»; 9 —
эллинистические постройки;
10 — «дом Цунты»;
11 — дворец; 12 —
фундамент классического
храма; 13 — «дом с
колоннами»; 14 — древней-
шая северо-восточная стена;
75 — вылазная калитка;
16 — водоотвод; 17 —
эллинистическая цистерна;
18 — потайной ход к
подземному колодезю; 19 —
боковые ворота; 20 —
подпорная стена террасы
ПЭ III времени
План Тиринфа:
1 — ворота; 2 — казематы; 3 — большие пропилеи; 4 — большой двор; 5 — малые пропилеи; 6 — главный двор;
7 — большой мсгарон; 8 — лестница потайного входа
Троя. План крепостных и жилых сооружений разных строительных эпох:
1 — троя I (конец IV — начало III тысячелетия до н. э.); 2 — Троя На; 3 — Троя ПЬ;
4 — Троя Не (2500—2250 гг. до н. э.); 5 — Троя VI (XV—XIV вв. до н. э.)
1 — пропилеи; 2 — внутренний двор; 3 — помещение архива; 4 — продромос; 5 —
большой мегарон; 6 — помещения кладовых; 7 — малый мегарон; 8 — ванная комната;
9 — центральный зал старой части дворца; 10 — северо-восточный комплекс
Греческая колонизация VIII—IV вв. до н. э.
о. Левкада
район Ионийского восстании
союзники персов
бидос
нейтральные государства
драмиттион
мыс Артемисий
479 г. до н. э.
о. Кифера
о. Родос)
Персидская держава
победа персов
победа греков
государства, менявшие
политическую ориентацию
— Ксеркс / /480 г. до н. э./
— Мардоний /479 г. до н. з./
государства, участвовавшие
в войне против персов
Спарта
акрника
_,	Эретрия
j Б Фйвы^
1латеи^4Уу/
п-ов Пелопоннес
'Мессена
о. Самоф'рак
о. Имброс/-’
-Амбракия
о.Кефалления
о. Закинф

атры
о. Лемнос а
р у
о. Скирос
о. Лесбос'
° S
о. Хиос!
о. Андрос
о	о. Самос
~	.о.Икария
о. Тенос
|О.Миконос
о. Серифос^ о. ПаросЛА Нак°с0^а™°С
Миртосское	Т’ЛалимЙ!
М°Ре g£>° ° £Т° аСгос о. КосС
о. Мелос
о. Фера^
Критское море
Сарды
’Г
о. Асти палая
• о. Телос
Греко-персидские войны. Военные действия 500—478 гг. до н. э.
Персидские походы:
...... Мардоний /492 г. до н. з./
......Датис и Артаферн
/490 г. до н. э./
Греческие походы:
X
X
О
о
Эгия
Аполлония
Потидея
Склона
о Мелибея
£
X
г. Олимп 1ч Гераклея Si
а МИЬ ol
Трикка^^ ..А л И’^чЯ
Амантия Антигония
\ + Э
о. Эрик уса Фойника о
о CM>pSi л _ л__„ ^8нхвс
X С ^Буфротон .. _ .
X Ж\ х. ••• Додона
Керкира A ..... Х. о
Пелла


Берроя
Маллоя/ ' ^Пе



о. Керкира	!'
о-ва Сиб0*1
о. Левкад
Ферма	_ _
-НАфем
о Аполлон»
- С*
ФРЙК
° Пандосия
Амбрвкия
Гал
о. Кефаллеяия
Ла/
Фивы
Фарсал
Ореи
Ламия9
Э Т О Л И Я
ХГЛо Фврм
Халкидо
• /
ельфь\
фв.Р”Ъ °* \ м о V
•Иолк о\.
Деметрий о
«о.Скиафос
J<O/7«^Pj
о.Пеп2|
о. Закинф
Ойниады
Калидон
Итакаа
^сЛрак
Аул&дЛ
ч -г- 6^°^ 6
\Konauda ф
y/wds	фивы
декл
.»,Pb,z	—)С„^а,
Клейтор	g • У^Корин
Ддич'л;'-/-. з
Орхомен i
оМикены-
Афит,

Сйронийс^
4 Мантинея{А р рТиринф
ерайя • Аргос»-° /у зпцдавр v
-	' 	J AJ v\o- Калащ
Грезе* ,
Кипарисси>
Гид
Питиусса
о. Сфактерия
о. ОйнуссьтО^
• мыс 4
А крипте 7.
о Р
мыс Иойнарон
Границы государств, областей и пмман
крупнейшие городе
прочие города
Амбракия
Амфиломия
Коринфия
Ломриде
Меаарида
Сикиотюя
флресия
О
2
Э
«3»
Хмыс Мелея
о. Кифера
о. Эгилия^
Диктш

Фаласарна
Г neptta
и
Карди
63
Адрамиттирн
Элея
Я
Бизанфа
Ф и * Г
Гераклея
Самофракия
бу***
о. Самофрак!
ампсак
Лимны
'Дардан ГвРгида
о Илион (Троя)
о. Тенедос
|ОГ9M8KCUT
мыс Лектон!
мысКоферей
о Карист
Антиохия
о. Икария,
К
Миус
>Бранхиды
_нбр
«пионер
Метимна
Арисб4^ °
о. Галонесс
О
ГЛл Ксер*с
I о Скирос'
О »с
о &
Алабанда
f *°^)о. Корсии^кам
о. Трагияо С"
о. Патмос
Х^Т. Афон
Ч V/2033
< мыс
_	. Аполлония
Гоинеион
°Эги
,10*^
>о. Проконесс
о. Бесбик^
О-
Д Гаронтия
' /L n0
Lio. Полиэгос
Л Икос
0о. Эндемия
О


feMe
Сигейон
8s
Зелейя
Скамандр
Фебво Лирнессон
> Пергам
‘ Парфенирн..
мыс Карин
Кима
Фокайя
Мити лена

о. Псиро
мыс Херсонес
о. Елена
о. Гиарос
о. Кимолос
О-ПОЛИЭГОС
о. Мелос
о. Серифос
КРИ
Р
Аргинусские
Ф Мири
'Л'*
мысМелайшг
_ 9 к.	Магнесия
^'^Рм^^Лревн. Смирна 9
Нов. Смирна Сарды
Клазомены
Тей
Л в бед
Колофон
о. Самос
Лариса
бухта Эфес
Каистра Магнесия
Траллы
о. Миконос
Делос
о Ми ласа
Xj ^3°- Д°нУса
ip. Наксос
о. Иос
[о Ми ноя
•о. Аморгос
о. Анафа
О Е
М О
о. Диа
и МилагД
О о. Лебинфос 0^2°
,	& о. Калимна £
о. Кос
9
Е
лЛерос
— — • -Галикарнас
Кере**
о. Халка
о. Сарос
НА *о.Ни
ю. Астипалая • ф.
_ о
о. Сирнос
». Карпафос

о. Касос
Греция и бассейн Эгейского моря в V в. до н. э.
Херсонес
Родосский
о. Родос
Греция во время
Пелопоннесской войны:
1	— Афины и их
союзники в 431 г. до н. э.;
2	— Спарта и ее
союзники;
3	— нейтральные
греческие области;
4	— путь Брасида
в 423 г. до н. э.; 5 —
сицилийский поход
афинян в 415 г. до н. э.
Афины и Пирей
Древние Афины
Спарта и ее окрестности
Олимпия
Причерноморье
Завоевания Александра Македонского
Философия и религия
641
были разделены на вещи, которые следует предпочесть, и вещи, которые
следует отвергнуть, причем стоик был обязан выбирать первое: на этой
основе стоическая доктрина долга была значительно усилена. То, что вы
обязаны следовать морали, не было для них просто предположением, так
как первый постулат стоицизма заключался в том, что он сам есть мораль-
ная система; и отсюда вывод, что всякое противоположное поведение оши-
бочно, так как вносит несогласие в космический порядок, который есть
нечто большее, чем человечество. И средство человека войти в гармони-
ческое единство с богом заключается в мудрости и добродетели, а в обеих
этих областях возможен прогресс. Таким образом стоик подходил к иссле-
дованию вопроса, какой прогресс проявляется в его собственной жизни, и
отсюда выросла идея о сознательном моральном росте. Высшая сила все
предусмотрела на пользу людям, и у них есть помощник в трудном деле:
впервые в философии появляется понятие совести. Совесть и долг — крае-
угольные камни стоической этики.
Влияние этой этики на мир и христианство было велико. Критика могла
овладеть внешними укреплениями системы, остроумие могло поражать
мудреца своими стрелами, но центральная крепость — философия поведе-
ния — держалась прочно. Стоицизм на деле был в такой же мере религией,
как и философией, и притом мужественной, как это оказалось на деле. Для
пренебрежения ко всему телесному требовалась сила, и на сильные нату-
ры это действовало как укрепляющее средство. Натоящий стоик, кем бы он
ни был, был господином своей души, или, на их языке, был человеком само-
довлеющим. И он был господином своей судьбы: судьба не могла нанести
ему ущерба, потому что она приносила ему то, что он сам выбрал бы. Но
для всех — сильных и слабых — это учение имело смысл своего рода от-
кровения, поскольку оно подчеркивало значение душевной жизни. Какое
бы зло мир ни причинял людям, над одной областью он не имеет власти: ты
можешь уйти в свою собственную душу и в ней обрести мир; там принести
себе вред может только сам человек.
Скептическая школа начала свое существование с Ниррона Элидского,
который в молодости сопровождал Александра в Индию; но он ничего не
писал и известен нам только благодаря своему ученику, Тимону «силлог-
рафу». Учение Тимона было просто: источником всякого беспокойства яв-
ляется противоречивое знание, но и знать ничего нельзя; поэтому следует
воздерживаться от суждения и ни в коем случае не впадать в авторитарный
догматизм. Следует помнить, что ничто не имеет значения, не важно даже,
живете ли вы или умираете; только таким путем можно достигнуть цели,
невозмутимости. Он заработал много денег, проповедуя эту идею, но он не
достиг невозмутимости, так как значительную часть своей жизни он посвя-
тил нападкам на Аркесилая за браконьерство в заповеднике; и он не оста-
новил преемника, потому что с Аркесилаем (ок. 254—242 гг. до н. э.) скеп-
тицизм перешел в Академию. Аркесилай был афинским патриотом, обла-
дал прекрасным характером, но как философ он был отрицательной силой:
он также верил, что знание невозможно, и думал, что доказал это опро-
вержением стоической теории знания о «непреодолимом впечатлении»,
чем невольно отдал дань положению, достигнутому Стоей. Его более
21 История Древней Греции
642
Эллинистическая культура
значительный преемник — Карнеад (213—129) — был так занят борьбой
со Стоей, что он сам о себе говорил, что никогда не был бы никем, если бы
не Хрисипп. Он оказал большую услугу людям своего времени, напав на
теневую сторону Стой — гадания и астрологию — и принудив Панеция
изменить свою позицию в этом отношении; разрушить же «непреодолимое
впечатление» было вовсе не так трудно. Но Карнеад не добился реального
результата: он не мог затронуть существо стоицизма, и мир просто про-
шел мимо него. Ведь людям надо было как-нибудь жить и действовать, а в ‘
этом смысле Карнеад не мог ничего предложить. Поскольку знание невоз-
можно, Аркесилай заявил, что руководителем действия должна быть рас-
судительность, что само по себе ничего не говорит. Карнеад заменил ее
вероятностью, но мог истолковать ее только следующим образом: «Посту-
пайте как ваши соседи». И он сам дал повод ко многим ложным толковани-
ям своей привычкой аргументировать и за и против любого тезиса, смотря
на это как на умственное упражнение. Он попробовал выступать в таком
же духе и в Риме в 156 г. до н. э., и простодушные римляне были шокирова-
ны антиморальным легкомыслием. Даже его ученик, карфагенянин Гасдру-
бал-Клитомах, который заполнил 400 свитков, пытаясь письменно изло-
жить устную проповедь Карнеада, признавался, что иногда он сам не знает,
какова настоящая точка зрения Карнеада. Но Карнеад, хотя у него была
своего рода страсть к разрушению, был человеком с хорошей личной репу-
тацией и одним из самых острых умов Греции всех времен, и некоторые из
указанных им трудностей так никогда и не были преодолены. Скептицизм
умер вместе с ним, но воскрес снова вместе с современником Цицерона
Энесидемом и еще раз при Атонинах: он удовлетворял определенной по-
требности, так как было полезно, чтобы кто-нибудь критиковал и подвер-
гал резкому разбору догматическую философию.
Было сделано верное наблюдение, что в религиозной области единствен-
но жизнеспособными в эллинизме были философия и восточные религии.
Над олимпийцами уже сгущались сумерки, несмотря на внешнюю види-
мость — новые эпифании, новые праздники, попытки религиозного ожив-
ления в Греции после 146 г. до н. э.; и большие храмы, которые были пост-
роены и закончены, обычно посвящались какому-либо чужеземному боже-
ству, вроде Сераписа Александрийского или прекраснобровой богини
Магнесии. В каком направлении шло развитие событий, можно видеть по
одному крупному храму в греческом городе, посвященному греческому
богу: храм Аполлона в Дидиме был еще не окончен и четырьмя веками
позже, не из-за недостатка денег в Милете, а из-за недостатка той живой
веры, которая прежде позволяла городам заканчивать постройку храмов в
течение одного поколения. Некогда в Додоне Зевс вещал в шуме дубовой
листвы, в журчании источника; в Дидиме выдача прорицаний стала делом
канцелярии. Много причин содействовало решению судьбы олимпийцев.
Они принадлежали городу-государству и падали вместе с ним: философия
убила их в глазах образованных, а индивидуализм — в глазах простых лю-
дей. Эти люди не были больше частью полиса, довольствуясь культом сво-
их корпораций, но нуждались они в чем-то, что непосредственно говорило
бы им самим. Но может быть, решающим было завоевание Азии и Египта:
Философия и религия
643
ведь это было только военное, а не духовное завоевание. Греция была гото-
ва принять иноземных богов, но иноземец редко отвечал тем же: греческая
Дура-Эвропос свободно допустила к себе богов Вавилона, но ни один гре-
ческий бог не был допущен в вавилонский Урук. Иноземные боги могли
принимать греческие имена, но не более того. Они были сильнее, и завое-
вание Азии должно было потерпеть неудачу, как только Восток в сфере
религии почувствовал свою собственную силу и слабость Греции. Наука и
философия, которые Греция могла дать Азии, были предназначены только
для немногих избранных: эти знания никогда не предназначались для масс.
Если бы Птолемей I сделал Зевса верховным богом в Александрии и начал
преследовать Осириса, Египет боролся бы, но мог бы это понять. Но если
Птолемеи вместо этого строили храмы египетским божествам, это в глазах
египтян было не терпимостью, а слабостью: это означало, что у завоевате-
ля не было веры в своих собственных богов. Начиная со II в. до н. э. элли-
низм находился между молотом и наковальней — мечом Рима и духом Египта
и Вавилона. Один человек увидел это — Антиох Эпифан, и с тех пор он
прослыл сумасшедшим. Но его попытка объединить свое царство на базисе
греческой религии и культуры не удалась, и греческой религии судьба боль-
ше не подарила подобного шанса.
Индивидуализм проявился в огромном росте частных ассоциаций пос-
ле 300 г. до н. э. Они были тем постоянным каналом, по которому инозем-
ные культуры проникали в греческий полис. Несколько иноземцев, оседав-
ших в нем, могли организовать клуб для отправления культа своего бога, и
к ним могли присоединяться греки. Эти ассоциации, вероятно, возникали
ввиду разнообразия культовой практики; например, многие клубы Диони-
са в Египте имели собственные богослужебные книги. Иноземцы, объеди-
ненные в клубы, могли поклоняться богу того города, в котором они осели,
как гелиасты в Родос^поклонялись Гелиосу, но греки, состоявшие в клубе,
хотя и часто поклонялись какому-либо олимпийцу, никогда не практикова-
ли культа бога своего собственного города. Музы выступили на передний
план в качестве официальных божеств крупных научных корпораций —
четыре философские школы в Афинах и Александрийского Мусейона. Культ
целого ряда демонов-помощников или покровителей — Амина и Гиподекта
в Афинах, Пасия на Косе, Антистера на Фере — содействовал расчистке
пути для восточной демонологии; семейные клубы почитали своего предка
в качестве героя. Но одного в III в. до н. э. клубы никогда не делали: они
никогда не воздавали религиозных почестей обожествленному царю, а это
может служить доказательством того, что царский культ вначале был чис-
то политическим явлением. Первым случаем такого царского культа было
принятие азиатской ветвью артистов Диониса, под руководством Кратона
Теосского, культа Эвмена II; Кратон основал клуб атталистов; египетские
басилеи всегда поклонялись какому-нибудь богу.
Наиболее важным героическим богом этого времени за пределами Гре-
ции был Дионис, культ которого артисты Диониса разнесли по всему миру;
искусство и литература обеспечили ему триумфальное шествие по Азии
по примеру Александра. Его имя — Сабазий — было приравнено к Саваофу,
и поэтому он оказал влияние на евреев диаспоры; орфики отождествляли его
21*
644
Эллинистическая культура
с очень многими божествами, а в Египте он был отождествлен с Сераписом
благодаря наличию элементов культа Осириса в культе последнего. Он стал
предком как Аталидов, так и Птолемеев, и возможно, что фанатически пре-
данный ему Птолемей IV мечтал о том, чтобы сделать его главным богом
своей пестрой державы. Конечно, если бы вообще греческому богу пред-
стояло завоевать мир, то на это был способен только Дионис. Но как ни
велико впоследствии стало влияние орфиков, дальнейшее развитие собы-
тий пошло не по этому пути.
Доминирующим фактором эпохи было стремление к единому богу.
Александр разрушил границы национальных государств, что означало на-
рушение границ национальных культов; и хотя более не было единой импе-
рии, продолжали существовать единый «обитаемый мир» и единая культу-
ра, которая (как казалось) требовала единого бога, и к этой идее филосо-
фия уже приучила образованных людей. Эта идея могла принимать форму
национального бога, претендующего на положение бога всей земли, как
Яхве в Иудее. Но другим движением, типично эллинистическим, было ши-
рокое распространение синкреотизма — приравнения или слияния одного
бога с другим в качестве сходных форм единого божества, скрытого под их
именами. Люди могли поэтому поклоняться различным богам, не обнару-
живая пристрастия к одному из них. Если Стратоника, жена Антиоха I,
одарила Аполлона Делосского, перестроила храм сирийской Атаргатис в
Гиерополе и вступила в клуб в Смирне, который почитал египетского Ану-
биса, она, несомненно, видела в них только формы единого божества. Этому
процессу содействовал стоицизм. Стоики не отбрасывали народных богов;
они сделали их демонами и включили в свою пантеистическую систему пу-
тем аллегорического толкования всех мифов, даже варварских; они хотели
объяснять, а не разрушать, так как боги тоже были частью благодетельного
миропорядка, покрывалом, милосердно дарованным простому человеку, что-
бы уберечь его глаза от слишком ослепительной наготы истины.
Тем не менее одно божество стояло особняком: даже стоики не могли
ассимилировать Тюхе. Она была всецело эллинистической концепцией.
Первые перипатетики — Деметрий Фалерский и Теофраст — придали ее
образу определенную форму: Менандр подозревал в ней провидение; неиз-
вестный поэт сравнивал ее с Иридой, посланницей богов. Она занимала
господствующее положение в течение всего III в. до н. э., и даже Полибий
и Посидоний позднее делали уступки народной вере и пользовались ее
именем. Тюхе не была слепым случаем, но такой закономерностью собы-
тий, которую люди не могли понять. Но все могли видеть ее. Тюхе возвела
такого-то военачальника Александра на трон, а другого уложила в могилу.
Тюхе определила, что Македония должна была сокрушить Персию и позже
(как пророчествовал Деметрий) должна была, в свою очередь, пасть сама.
После Киноскефал греки симпатизировали Филиппу I, потому что Тюхе
повернула свое колесо. Она вовсе не была злой богиней, так как она не
лишала людей надежды: сегодня Тюхе улыбнулась тебе, завтра, может быть,
моя очередь. Каждый человек имеет свою Тюхе, своего даймона; римляне
называли его своим гением: он был почти индивидуальностью человека.
Города и граждане одинаково клялись даймоном царя — у людей была бе-
Философия и религия
645
зотчетная вера в «Тюхе» Александра или Антигона Досона; так, вслед-
ствие большого влияния Антиохской Тюхе (статуя работы Эвтихида) она в
конце концов превратилась в городскую богиню.
Для образованных людей место религии было занято философией и на-
укой. Но они почти не оказывали никакого воздействия на простого чело-
века: он должен был поклоняться чему-нибудь, и так как олимпийцы по-
блекли, то стало развиваться более реальное религиозное чувство, и тогда
притягательная сила более близких человеку и уверенных в себе восточ-
ных культов стала непреоборимой. В этой области Восток взял в плен
своего завоевателя; и хотя это движение, может быть, не достигло своей
вершины до христианской эпохи, оно нарастало в течение всего эллини-
стического периода. Однако надо проводить различие между отдельными
странами. О Персии, представлявшей такую огромную силу, здесь ничего
нельзя сказать. Сюжет слишком сложен и темен, но, конечно, дни Непобе-
димого Митры еще не наступили, хотя киликийские пираты поклонялись
ему в I в. до н. э.; упоминаемый в Египте Митрайон был только местной
часовней нескольких персидских наемников. Из Египта и Вавилона шли
два влияния мирового значения; культы Сирии и Анатолии пользовались
значительным местным влиянием, но вряд ли могли с ними равняться своей
исторической ролью, хотя сирийские культы проникли в Грецию и Египет,
а анатолийские нашли широкое распространение.
В Сирии усилилась мощь древних религий, хотя носила следы грече-
ского влияния: монеты, особенно римского периода, обнаруживают насто-
ящее смешение культов и синкретизм. Но хотя известны отдельные древ-
ние жреческие государства анатолийского типа, здесь нет действительно
доминирующего божества, несомненно потому, что Сирия в политическом
отношении всегда делилась на отдельные царства или сферы влияния. Наи-
более могущественным богом был дамасский Адад (Риммон Ветхого Заве-
та), который поглотил в себе многих местных ваалов; он стал дамасским
Зевсом и Зевсом Гелиополя (Баалбек), но его главный храм находился в
Гиераполе-Бамбике (Маббог), где он был Зевсом еще до 150 г. до н. э. Его
супруга в Дамаске и Гиераполе — Атаргатис, «сирийская богиня» Лукиа-
на, — была первоначально остроконечным камнем (бетиль), но уже до-
вольно давно стала женщиной под влиянием появившейся в стране персид-
ской богини Анахиты (Анаит); еще позже она часто была богиней гречес-
кого города. Самыми знаменитыми ее храмами были храм в Гиераполе,
куда на двухгодичный праздник стекались люди со всей Азии, чтобы очис-
титься в ее священном пруду, и где жили в священной ограде ручные львы и
медведи, и храм в Аскалоне, где Атаргатис была морской девой с местным
именем Деркето. Где бы она ни появлялась, она всюду имела при себе свой
священный пруд и священных рыб — рыб Евфрата, которые помогали ей
при ее рождении и за это были награждены тем, что их превратили в созвез-
дие зодиака. Ее атрибуты — рыбный садок, евнухи и львы — роднят ее с
Артемидой Эфесской и Анатолийской богиней, владычицей диких. Ее храм
был жилищем стай голубей, как некоторые современные мечети. Культ бога
Адада распространился до Делоса еще ранее 100 г. до н. э., но культ Атар-
гатис распространился дальше: она была одним из элементов образа
646
Эллинистическая культура
сирийской Афродиты; другой ее составной частью была финикийская Ас-
тарта, культ которой распространился по всей Греции и даже достиг Маке-
донии. Ее клуб в Афинах имел свою долю на священной территории ее
родственницы — Анатолийской Матери.
Атаргатис была не единственным бетилем в Сирии: черный камень в
Эмесе, Элагабал, позднее сыграл большую роль в Риме, а другой камень
связан с городом Селевкидов — Селевкией в Пиерии. Дело в том, что в
культ Селевкии входили два бога — бог грома, Зевс Керавний (вероятно,
Балсамем — небесный владыка), и Зевс Касий — конический камень, почи-
таемый на соседней горе Касий. Тем самым Селевкия официально приняла
местные туземные культы, как Дура официально приняла из Вавилона Ада-
да и Нанайю. Зевс Касий совершил путь в Египет, а оттуда на Делос; но в
Селевкии он остался камнем и принял человеческий облик только во вре-
мена Адриана. Подобным же образом аммонитский Мильком (Молох) про-
должал все время существовать как бог эллинизированного Раббат-Аммо-
на (Филадельфия). Но самым интересным богом из всех было местное бо-
жество города Долихе в Коммагене, которое жило там, «где росло железо»:
оно на самом деле было Теисбасом (хеттским Тешубом) — богом того стран-
ного погибшего народа халдов или халибов, величайших кузнецов железа
к западу от Китая, которые некогда управляли Ванским царством в Арме-
нии, но теперь жили разрозненными группами всюду, где было железо и где
они могли ставить свои кузнецы и заниматься своим наследственным ре-
меслом. Позднее в качестве Юпитера Долихена этот маленький бог железа
со своим молотком распространился по всей Римской империи по следам
римского меча.
Мы не можем сказать, насколько древним был культ анатолийской бо-
гини природы и ее сына и супруга. Но у греков существовала упорно дер-
жавшаяся традиция, что фригийцы — древнейшая раса на земле и что их
религия древнее египетской. Подлинный анатолийский культ был, вероят-
но, древнее фригийского, но нельзя сказать, к какому забытому народу он
восходит или каковы были первоначальные имена богини и ее сына, кото-
рые всегда могли на местах варьировать; может быть, культ Ма действи-
тельно чрезвычайно древен. Первоначальный культ был прикрыт все новы-
ми и новыми наслоениями завоевателей и синкретировался с ними; хетты,
очевидно, дали образ крестьянского божества, которое придало этому богу
новую силу; индоевропейцы-фригийцы принесли своего бога неба, кото-
рый в завоеванных им святилищах возвысил бога за счет богини и принял
почитаемое всеми имя Зевса; персы принесли с собой Анаит, которая уси-
лила образ богини. Храмовая проституция встречается и в Вавилонии, но
нельзя сказать, какая страна заимствовала этот обычай у другой и не восхо-
дит ли он у обеих к еще более древнему миру. Хотя греки, конечно, при-
несли в города своих собственных богов, многие из греческих имен в Ана-
толии являются новыми обозначениями туземных богов. Связь анатолийс-
кой богини с Грецией может быть чрезвычайно древней; но поскольку дело
касается эллинизма, то хотя как — анатолийская Матерь — она имела свои
культовые ассоциации в Афинах, начиная с IV в. до н. э., а как Ма или
Кибела она, наконец, достигла Македонии, Суз и Рима, и хотя Аттис и Адонис
Философия и религия
647
проникли в эллинистические клубы, анатолийская религия в целом оста-
лась вросшей в почву Анатолии. Но в своей собственной стране она была
исключительно сильна: даже в Эфесе Артемида держалась как государство
в государстве вплоть до времени Лисимаха. Была собрана ценная статис-
тика для наиболее эллинизированной провинции — Лидии — вне террито-
рий греческих полисов: 117 надписей относятся к греческим культам и 237
к азиатским, из которых 112 имеют отношение к анатолийской богине и ее
сыну; эти цифры показывают, до какой степени греческий дух не смог спра-
виться с Анатолией. Но цифры эти включают и весь римский период — для
одного эллинизма статистика оказалась бы еще более неблагоприятной.
В этом отношении показательна история Мена Аскайнского, который
был анатолийским богом, вероятно, синкретизированным с вавилонским
богом луны. Когда Селевкиды построили Антиохию в Писидии, было при-
знано необходимым в интересах туземных поселенцев соорудить вблизи го-
рода, на горе Каракую, новое святилище Мена. В настоящее время уже рас-
копаны священная дорога и зала посвящений, и по найденным надписям вид-
но, что и греческая Антиохия в I в. до н. э. поклонялась Мену. Август заменил
жреца своим прокуратором и таким образом стал богом для этих посвящен-
ных богу крестьян. Но Мен, хотя он жил рядом с крупным эллинистическим
городом, сопротивлялся всем попыткам удалить его, и еще в IV в. н. э. его
культ был настолько жизненным, что в качества бога ассоциации так называ-
емых текморейских гостеприимцев он был центром последней борьбы язы-
чества с христианством в Малой Азии, и храм на Каракую был разрушен
победителями, подобно Серапеуму в Александрии. Символ посвящения в
его культ — полумесяц лунного бога — в своей форме подковы тождествен с
древнейшей формой подковы, найденной в Шотландии.
Великим вкладом Вавилонии был культ звезд, который мы называем ас-
трологией. Ее корни восходят к очень далекому прошлому, и хотя во вре-
мена Селевкидов многие вавилонские астрономы отказывались иметь с ней
дело, она развилась в Вавилонии в законченную систему. Звезды, и прежде
всего планеты, очевидно, двигались по небесному своду согласно опреде-
ленным законам; вот появилась теория «соответствия», обнаружившая ис-
ключительную живучесть, согласно которой небеса наверху и земля внизу
дублируют друг друга, и то, что совершается на небесах, воспроизводится
и на земле. Но движения небесной сферы носили постоянных характер;
поэтому если здесь имеется соответствие, то такими же предопределенны-
ми должны быть и события на земле. Также оказались предопределенными
и поступки людей, потому что человек является микрокосмосом — малой
вселенной, соответственно отражающей мир великой вселенной, а его душа —
искрой того небесного огня, который горит в звездах. Из этого ряда мыслей
родилось одно из самых страшных учений, когда-либо угнетавших челове-
чество: вавилонская «Геймармена», или Судьба, управляющая в равной
мере звездами, землей и людьми. Все их движения определены недвижной
Силой, аморальной, которая не знает ни любви, ни ненависти, но придер-
живается хода вещей так же неуклонно, как планеты — своего пути.
Греки услышали об астрологии около 400 г. до н. э. Платон в поздний
период своей деятельности обнаруживает некоторое знакомство с ней,
648
Эллинистическая культура
а Эвдокс и Теофраст знали, что халдеи составляют гороскопы. Действи-
тельно, знание вавилонского культа звезд принес в Грецию Берос около
280 г. до н. э., но время его успеха приходится на II в. до н. э., когда наука
начала переживать упадок, и непреодолимое продвижение Рима вполне
могло производить впечатление земного отражения мировой Судьбы. В
конце концов культ звезд проник во многие религии и сообщил им своеоб-
разную окраску. Астрономия могла бы убить его, вместо этого к концу П*в.
до н. э. он убил астрономию и с тех пор сохранял за собой поле битвы
вплоть до Коперника. Он достиг Египта тоже во II в. до н. э., когда появи-
лись те сочинения (до 150 г. до н. э.), в которых открытие астрологии было
приписано мифическому египетскому царю Нехепсо и его жрецу Петоси-
рису, и он распространился по всему средиземноморскому миру из Алек-
сандрии, ставшей как бы вторым его центром. Детали этого культа звезд,
вероятно, разрабатывались в течение всего римского периода. Существо-
вало несколько его систем. Согласно одной, главную роль играли плане-
ты, а согласно другой — двенадцать знаков зодиака, превратившихся в Егип-
те в 36 деканов, соответствующих 36 декадам египетского года и управляю-
щих 36 демонами с необычайными именами — Хнумен и Хнахнумен, Смат,
Срат и Сикат, которые управляют также 36 частями тела. Но планетная
астрология обладала еще большей властью над душами: семь планет —
Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн — были испол-
нителями Судьбы, престолами ужасных космократоров, или владык мира
сего, которые впоследствии стали определенно злыми и враждебными душе
человека. Семи планетам были присвоены особые цвета, соответствующие
семи этажам вавилонского храма, свои минералы, растения и животные, а
их символами стали семь гласных букв греческого алфавита. Отсюда по-
шло то постоянное злоупотребление числом семь, которое еще живет в
нашей (эллинистической) неделе и проявлялось в семи спящих, семи чуде-
сах мира, семи возрастах человека, которые Шекспир заимствовал из аст-
рологии, семи покрывалах Исиды, семиступенчатой лестнице Митры, семи
радостях праведников в апокалипсисе Салатиела, семи ангелах и семи куб-
ках Откровения, семи вратах ада и седьмом небе.
Знаки зодиака управляли судьбами различных народов и городов: моне-
ты свидетельствуют, что Антиохия и Нисибия находились под знаком Овна,
Эдесса — Водолея, а Сингара и Ресена — Стрельца. Но для людей было
важно, что их судьбы от рождения были определены их звездами, и компе-
тентный астролог мог составить гороскоп и предсказать их. В I в. до н. э.
Судьба была уже на пути к тому, чтобы вытеснить более снисходительную
Тюхе из роли арбитра человеческой жизни. Позже, под влиянием стоициз-
ма, некоторые были готовы приветствовать Судьбу как избавление от кап-
ризов Тюхе и обманутых надежд. Но в глазах большинства Судьба была
отрицанием свободы, немыслимой тиранией, и ее гнет над человеческими
душами стал невыносимым, если бы не некоторые пути избавления от него,
на которые сейчас следует указать.
Было печально, но, может быть, неизбежно, что Стоя, многие из пред-
ставителей которой явились из Азии, приняла астрологию. Слабой сторо-
ной стоицизма был его отход от научной почвы, и астрология стала его
Философия и религия
649
самым темным пятном. Говорят, что Зенон с самого начала испытал на себе
влияние астрологии. Несомненно, Хрисипп рассматривал халдеев как сво-
их союзников, и сходство обеих систем было явным. Для обеих вселенная
была органическим целым, управляемым единой всемогущей силой и скреп-
ляемым чем-то, что стоики называли симпатией, а вавилоняне — соответ-
ствием. Для обеих человек был микрокосмосом, а его душа — искрой эфир-
ного огня. Разрушение и буквально повторяющееся обновление мира в конце
каждого мирового периода тоже было в какой-то форме общим для обеих.
Но существовало и очень важное различие: вавилонский рок был амораль-
ной силой, а стоическая судьба — моральным провидением, которое изна-
чала позаботилось о людях. Стоицизм вел упорную борьбу за превраще-
ние рока в подобие провидения. Это было нелогично, но в этом очень нуж-
дались люди: возможно, что постоянная популярность феноменов Арата
частично объясняется его утверждением, что провидение создало звезды.
Школа Эпикура, к ее чести, отбросила астрологию. Карнеад нападал на
нее, как и на Стою, и предложил такую загадку: «Почему люди, осужден-
ные судьбой умереть в разное время, умирают во время одного корабле-
крушения?» Но астрология выпутывалась нс только из таких затруднений
и пряталась под защиту теории общих влияний, которые одолевают влия-
ния более специальные. Тем не менее Карнеад заставил великого стоика
Панеция Родосского, друга Полибия и Сципиона, исключить из своей сис-
темы астрологию и народных богов. Имело важное значение и то обстоя-
тельство, что именно стоицизм Панеция, рационалистический и строго мо-
ральный, через кружок Сципиона проложил себе путь в Рим. Вначале Рим
заимствовал у Стой только ее философию поведения. Астроном Гиппарх
мог бы оказать людям еще большие услуги, чем Карнеад: если бы он ис-
пользовал свои огромные математические способности для усовершенство-
вания, а не разрушения гелиоцентрической системы Аристарха, он на мно-
гие века спас бы мир от астрологии, так как гелиоцентризм — это смерть
астрологии. Но он только действовал в духе, прямо противоположном тра-
диционным ролям Европы и Азии: в то время как халдей Селевк защищал
гелиоцентризм, греческий астроном был горячим сторонником учения о
связи души человека со звездами. Но какова бы ни была ответственность
Гиппарха, человеком, который больше других потрудился над прочным
внедрением в Европе астрологии и родственных ей учений, был преемник
Панеция Посидоний.
Посидоний из Апамеи в Сирии (135—51), работавший в Родосе и зани-
мавший там высокую гражданскую должность, был последней крупной ин-
теллектуальной личностью, порожденной еще не тронутым римским влия-
нием эллинизмом. Его учение охватывало многие области знания, его уче-
ником был Цицерон, и Посидоний возглавлял науку в первой половине I в.
до н. э., как Эратосфен в конце III в. до н. э. Выше уже говорилось о его
работе в качестве историка, географа и мастера описаний. Его труды обна-
руживают его сильные и слабые стороны — обширный ум и безграничную
жажду знания, но в то же время некритический и ненаучный дух. Как фило-
соф он смешал со Стоей некоторые элементы платонизма, и это смешение
зашло еще дальше. Невероятно трудно определить его подлинный облик
650
Эллинистическая культура
по его религиозно-философской деятельности. Из его сочинений ничего не
сохранилось, и только незначительное количество материала у более по-
здних писателей может быть приписано ему с полной определенностью.
Стало обычным приписывать Посидонию все, что обнаруживает некото-
рые соответствующие тенденции, и изображать его в виде двойственного
ума, стоящего между Востоком и Западом и заимствующего у обоих автора
великой системы, которая объединила все преходящие тенденции своего
времени — науку и суеверие, культ звезд и народную веру, небеса и землю,
богов и демонов, — человека, в котором все скрещивается и от которого
исходит все.
Но Посидоний ли это, или это только имя, условное для духа I в. до
н. э.? Его личность, может быть, неясна, чтобы высказывать на его счет
слишком догматические утверждения: вряд ли можно распутать тот клубок
влияний, который часто носит имя Посидония. Достоверно известно, что
он ставил Зевса выше Судьбы и не отождествлял их; это значит, что его мир
был миром религии, управляемым разумом и волей. Возможно, что он ра-
ботал над какой-то схемой; он хотел доказать тесную взаимосвязь между
землей и небом. До него наука и философия шли своими особыми путями;
он хотел слить их, но наука должна была служить его философии. Поэто-
му неверно было бы сказать, что в науке он хотел найти вообще смысл
вещей: он хотел найти свой смысл в вещах, связь земли и неба; Посидоний
взял на себя труд показать, что Луна вызывает приливы, что климат опреде-
ляет расу, что Солнце раскрашивает индюка и что благодаря ему приобре-
тает свою окраску аквамарин в рудниках Аравии, потому что все зло шло в
пользу его тезиса, его учения о жизненной силе, с помощью которой небо
действует на землю и которая пульсирует во всей вселенной. Его обшир-
ное собрание данных, иллюстрирующих изменения на земной поверхнос-
ти, имело для него значение доказательства параллелизма земли и челове-
ка: огонь и вода бегут по венам земли, как кровь и воздух по венам челове-
ка; закупорьте вену, и оба будут страдать — начнется извержение вулкана,
и вена человека разорвется.
Но что еще входило в его космическую систему, кроме неба и земли,
Зевса и человека? Как мы уже знаем — боги; вполне возможно, и астроло-
гия. Он отклонил бы обвинение в суеверии; его пантеистическим боже-
ством, имманентным каждой части вселенной, была природа: все, что су-
ществует, находится в природе. Беда в том, что он слишком много разных
вещей признавал реально существующими. Он верил в гадание и писал о
нем: оно тоже входило в его природу. Он писал о демонах; и имеется дос-
таточно данных, чтобы доказать, что он верил в то, что душа превращается
в демона и живет в высшей воздушной сфере и во время сна с людьми гово-
рят сверхъестественные существа. Таким образом, его собственная систе-
ма, хотя она и была в некоторых отношениях так же возвышенна, как его
идея о вселенной под управлением божественного провидения, была не
очень далека от того, что мы назвали духом времени. В его вселенную вклю-
чалось слишком многое, так как он не проводил различия между тем, что
существует, и тем, в существование чего люди верят. Он открыл двери де-
монологии и еще многому другому. Неважно, что он сам не вошел вместе с
Философия и религия
651
толпой в эту открытую дверь, — толпа видела, что его присутствие делало
ее действия достойными уважения: если демон может повлиять во сне, по-
чему не может в кристалле, а если в кристалле... на этой наклонной плоско-
сти нельзя удержаться. Каждый брошенный любовник или любопытный
ремесленник, за яйцо или пучок чеснока нанимавший какого-нибудь бродя-
чего египтянина вызвать демона, мог заявить, что он только доводит до
логического конца учение великого Посидония.
Переходим к путям возможного избавления человека от Рока. Один из
них указывался самими небесами: некоторые явления, как, например, ко-
меты, не могли быть подчинены какому-либо определенному порядку, так
что, очевидно, в мире действовали какие-то силы, помимо неизменных вра-
щений сферы. Соответственно этому сама астрология допускала многие
совершенно нелогические элементы: она сумела включить в свою систему
Тюхе и стала развивать учение о благоприятных случаях, счастливых соче-
таниях планет, которые могут быть использованы достаточно смелым че-
ловеком. Но говоря вообще, существовало три главных способа, с помо-
щью которых человек мог скрыться от влияния своих звезд, и все они зави-
сели от веры в то, что некий бог действительно более могуч, чем Рок,
управляющий богами. Это значило, что человеческий дух, как это всегда
бывало, восставал против мертвого груза детерминизма и объявлял, что
ничего подобного не должно быть. Оружием его была неискоренимая вера
людей в какое-то помогающее им божество; им только оставалось найти
его. Эти пути — гносис, магия и восточные мистические религии. Гносис
означает знание, но не знание философа: какой-то бог некогда непосред-
ственно раскрыл основной секрет вселенной какой-либо избранной душе,
и если человек найдет это знание, скрытое от других людей, то он уже не
подвержен Року, —^>н обезвредил вращение звезд. Они могут терзать его
тело, но его душа вне их досягаемости, так как разум выше Рока. Гносис
породил некоторые возвышенные доктрины, но хотя его корни восходят к
эллинизму, его дни в это время еще не наступили. Все его крупные системы
значительно позже христианской эры.
Ни одна эпоха или страна не были свободны от магии. Но во II в. до н. э.
следом за астрологией обрушилась на греческий мир новая азиатская вол-
на. Все ее реки — ассирийская, вавилонская, анатолийская, персидская,
еврейская — сливались в Египте, как в резервуаре, а из Египта текли дальше
и орошали всю землю. Ее основная идея заключалась в том, что употребле-
нием надлежащих средств можно принудить к чему-либо богов. Формула
принуждения Луны говорит: «Ты должна сделать это, нравится ли тебе это
или нет». Для некоторых это было почти воскрешение старой греческой
воли к свободе, но приложенной к другой сфере; бога или демона можно
принудить изменить судьбу человека. Но для народной массы, в глазах кото-
рой культ звезд означал не великую гнетущую систему, а какого-нибудь бро-
дячего халдея и его гороскопы, магия была только средством быстро полу-
чить что-либо желаемое. Мы знаем много магических папирусов с формула-
ми и церемониями для получения всякого рода личной выгоды: они обещают
успех в любви или зарабатывании денег, излечение от болезни, изгнание
чертей, уничтожение врага; в них есть универсальные магические формулы,
652
Эллинистическая культура
пригодные на все случаи жизни. В магических целях употреблялись все ма-
териалы — от скромной луковицы до изумруда, судя по редко, вероятно,
применявшейся формуле, начинающейся словами: «Возьми драгоценный изум-
руд и вырежь на нем жука». Естественно, играли крупную роль священный
ибис и павиан, нашедший труп Осириса. Вызвать демона можно было раз-
личными способами: маг мог заставить вас увидеть его в воде, чернилах или
кристалле, причем значительную роль играло внушение, но он мог быть *
вызван и лично. Если вы были достаточно вооружены всем необходимым, то
могли на время быть его господином, но он позже мог причинить вам вред, и
поэтому, кроме защитных чар, имелись формулы, быстро отсылавшие демо-
на обратно на его место. Обычно назывался один из демонов или духов не
слишком высокой сферы; но иногда мог быть вызван и великий бог, как это мы
вцдим в знаменитом заклинании к Тифону. Лучше всего можно было держать
демона в руках, если ты был в состоянии назвать его настоящее имя; но он,
вероятно, тщательно скрывал его, и для того чтобы быть уверенным в успе-
хе, ты должен был назвать много его имен, в которых встречались испорчен-
ные формы всех языков Азии с рядами бессмысленных слов: Тифон оказывал-
ся владеющим именем в сотню букв, еврейские маги без зазрения совести
использовали имя Яхве, и самым могучим из всех, поскольку это могло стать
известным человеку, было то «Неизреченное имя», которое некогда Соло-
мон запечатлел в бронзовых сосудах 19 999 демонов воинства Лукавого. В
некоторых формулах и нет ничего, кроме имен; и иудейские эссены клялись
не раскрывать имен ангелов, а это означает, что они пользовались ими в
целях магии. Магия почти стала религиозной системой; многие в нее верили,
и в папирусах встречаются молитвы об избавлении от влияния звезд кого-
либо. Она имела отношение к низшим формам гносиса: ты мог принудить
бога раскрыть тебе его тайное название. Но гносис в его высших формах
отбрасывал магию. Рок, как говорится в одном гностическом сочинении, нельзя
ни к чему принудить.
Но гораздо важнее магии были эллинистические религии мистерий.
Магия могла изменить твою судьбу, но посвящение освобождало тебя во-
обще от власти Рока. Бог мог действовать и действовал по своему усмотре-
нию, и хотя звезды могли воздействовать на твое тело, твоя душа, даже в
этой жизни, была за пределами их досягаемости, а после смерти могла
подняться над их сферами в сферу божественного и жить вместе с богами:
ты в самом деле достигал спасения. Всеобщая основа мистерий заключа-
лась в том, что вы искали этой сотерии — спасения в личном единении с
богом-спасителем, который сам умирал и снова воскресал. Пользуясь хо-
рошо известной орфической фразой, можно сказать, что вы переставали
быть верующим, жезлоносцем и становились вакхом — вы сами как бы
превращались в бога. Мистерия давно существовали в Греции; новой была
только их мощная притягательна сила в этот момент крушения греческой
религии. Со II в. религиозное чувство людей углубилось. Было много ре-
лигий-мистерий, и каждая из них заявляла, что именно она обладает искон-
ным и подлинным посвящением и всеобщей силой. Каждая их этих религий
заявляла, что другие почитают только ее собственного бога под другими
именами. Более древние формы продолжали существовать, и орфизм с его
Философия и религия
653
религиозным аскетизмом, идеями чистоты и вражды плоти и духа получил
широкое распространение. Вероятно, орфические гимны получили свое
окончательное оформление в Пергаме. Но мы должны особо сказать о тех
новых формах, которые появились в греческом мире в результате занятия
Анатолии и Египта.
Нормальная форма анатолийских мистерий была открыта В. Рамсеем.
Их общее сходство с мистериями Элевсина и Исиды не нуждается в ком-
ментариях. При посвящении верующий вступал в новую жизнь, матери-
ально олицетворенную на горе Каракую переходом из одной части залы
посвящения в другую; он приближался к трону бога, получал обетование:
«Счастливый и блаженный, ты бог, а не смертный», очищался в священном
пруду и затем присутствовал на мистическом представлении божествен-
ной свадьбы бога и богини. В некоторых мистериях он должен перед этой
свадьбой присутствовать при смерти и воскресении бога, и он слышал, как
жрец возвещает весть утешения: «Будьте веселы, бог спасен, так и мы пос-
ле наших испытаний найдем спасение». Несомненно, вслед за окончанием
посвящения следовало признание посвященного богом. Рамсей придавал
особое значение обряду священной свадьбы в этих мистериях как символи-
зировавшему рост нравственности, цивилизации, высшего права и выступ-
ление против храмовых проституток. Этот взгляд оспаривался на том ос-
новании, что общее пользование женщинами не есть историческое явле-
ние. Но для того чтобы оказывать огромное влияние, вовсе не надо реально
существовать — дело состоит в том, верили ли действительно люди в то,
что такой обычай в самом деле существовал. По-видимому, они в него ве-
рили; греки с полным беспристрастием приписывали его как первым афи-
нянам, так и современным им дикараям, а египтяне — всему человечеству
на заре развития. *
Но из всех мистерий, наводнивших эгейский мир, наиболее важной была
египетская. Серапеум на Делосе показал, что триада, так повлиявшая на
эллинизм, состояла не из Исиды, Сераписа и их сына Гора, или Гарпократа,
а из Исиды, Сераписа и Анубиса — бога, который уводил души в царство
бессмертной жизни. В этом культе с самого начала подчеркивался факт,
что его великий дар людям — бессмертие, хотя и Исида также заявляла, что
она выше Рока и что над прибегающими к ее защите Рок уже не властен. В
I в. до н. э. должно было казаться, что если возможна универсальная рели-
гия, то ею может быть только эта. Отовсюду люди обращали свои взоры к
Серапису и Исиде как к своим спасителям. Их культ широко распростра-
нялся, и его всюду проникающая власть была такова, что Исида, единствен-
ная из всех иноземных божеств, получила доступ в Вавилонский Урук, а
Серапис достиг Индии. Сераписа сознательно создал Птолемей I, все еще
под влиянием Александра. Это был Осирис в форме Аписа и в сочетании с
греческим влиянием должен был объединить в общем культе греков и егип-
тян. Но египтяне не хотели принять его, и хотя он удержал характерные
черты Осириса и Исиду в качестве его супруги, он стал греческим богом
Александрии, а на земле он и Исида были представлены божественной че-
той Птолемеев. Зевс, Гадес, Асклепий и другие внесли свои черты в образ
Сераписа. Он стал правителем вселенной, богом, которого его почитатели
654
Эллинистическая культура
создали для себя почти в таком виде, как это им было угодно. Его имя оста-
ется неразъясненным, потому что некоторые ученые теперь отбрасывают
традиционное объяснение Осирис — Апис, а выведение его из культового
имени вавилонского Эа — sar apsi — не встретило широкого признания.
В III в. до н. э. в городах египетской сферы влияния шла оживленная
пропаганда в пользу Сераписа. Его культ быстро распространился по Эгей-
скому миру, и иногда, как в Эретрии, он входил в более древнее святилище
Исиды, культ которой часто пролагал путь его культу, как это было в Афи-
нах. Вначале культ Сераписа, подобно культу Исиды, был связан с частны-
ми ассоциациями; но позже он часто становился официальным, как в Афи-
нах, Деметриаде, Танагре, Линде, Дионисополе, Херонее, Фессалонии и
Делосе. Например, на Делосе египетский жрец Аполлоний ввел этот культ
до 300 г. до н. э., и после того как в течение двух поколений бог жил в
частных квартирах, внук Аполлония построил для него дом. В 166 г. до
н. э. он имел три храма, и в этом году (или ранее) один из них перешел в
собственность города; позже этот официальный Серапеум был значитель-
но расширен. В Египте известны 42 храма, посвященные ему, но главными
из них были храмы в Александрии и Мемфисе. Рассказывают, что Птолемей I
вызвал из Афин Эвмолпида Тимофея для организации его мистерий в духе
Элевсинских. Папирусы часто намекают на каких-то таинственных
«хато/ol», которые жили в ограде мемфисского Серапеума. Объяснение
профессора Вилькена что это были религиозные фанатики, принадлежа-
щие богу, вряд ли позволяет понять, почему они не могли уходить, если
желали. Кажется более вероятным, что они находили защиту в храмовом
убежище и, будучи не в состоянии его покинуть (из страха ли перед крова-
выми междоусобиями или по какой-либо другой причине), а иногда, чтобы
избежать удаления, сами посвящали себя богу (что встречается и в других
местах) и даже искали посвящения. Разрушение Александрийского Сера-
пеума и статуи бога в 391 г. н. э. епископом Феофилом было воспринято
миром как внешнее свидетельство окончательного триумфа христианства.
Но как ни важен был Серапис, он вряд ли мог равняться со своей супру-
гой; если он никогда не призывался без нее, она часто призывалась одна,
без него. Из всех божеств эллинизма величайшей была, вероятно, Исида,
Мириадоименная. Она была отождествлена фактически со всеми богинями
и обожествленными женщинами, известными тогда миру; она была един-
ственной реальностью, которую все другие отражали несовершенным об-
разом. Она была Владычицей Всего, Всевидящей и Всемогущей, Царицей
обитаемого мира, она была Звездой Моря, Диадемой Жизни, Законода-
тельницей и Спасительницей; она была Милостью и Красотой, Счастьем и
Изобилием, Истиной, Мудростью и Любовью. Вся цивилизация была ее
даром и находилась на ее попечении. Ее статуи изображали молодую мат-
рону в скромном платье с изящными и благопристойными чертами, увен-
чанную синим лотосом или полумесяцем и иногда державшую на руках
ребенка, Гора. Ежедневно ей приносились жертвы, как Атаргатис в Бабике
и Анаит в Экбатане, но только по большим праздникам показывалось почи-
тателям ее подлинное изображение, пышно убранное и горящее драгоцен-
ными камнями; ее жрецы (они были одеты в черное) хорошо знали всякие
Философия и религия
655
церемонии, которые могли привлечь людей. На ноябрьском празднике,
Исиях, представлялись страсти Осириса — его смерть от руки Тифона,
поиски его тела верной Исидой, его божественное воскрешение. Более
великолепным был весенний праздник спуска корабля, когда для праздно-
вания открытия навигации пышная процессия, так живо описанная Апуле-
ем, совершала свой путь от храма к морскому берегу, чтобы спустить на
воду символический корабль богини. Служба ей приравнивалась к воен-
ной, посвященные были воинами в ее армии. Это посвящение отнюдь не
было легким делом. Послушник мог служить ей много лет, прежде чем
богиня призовет его, а войти в ее святилище без призыва означало смерть.
Правда, смертью было и вхождение в него после призыва и инструкции
мистагога, но это была смерть прежней жизни обращенного и рождение к
новой жизни, жизни спасения. В самой церемонии обращаемый сначала
очищался водой, а потом странствовал по темным переходам подземного
мира, как некогда Осирис между своей смертью и воскресением, подверга-
ясь некоторым испытаниям. Возможно, что он в самом деле умирал и был
погребаем, причем, вероятно, значительную роль играло внушение. В кон-
це концов он выходил на яркий свет в священных одеждах, с факелом в
руке, приветствуемый собранием верных как бог, и его душа с этого време-
ни была свободна от власти судьбы и смерти.
Но культ Исиды был не только церемониалом или даже мистериями, как
бы они ни были важны. Исида была явлением, не известным ранее среди-
земноморскому миру в исторические времена, но однажды в нем показав-
шись, она его уже не покидала. Она была богиней женщин. Половина чело-
веческого рода была лишена друга на небесах. Афина была богиней только
мужчин; и если женщины призывали в муках родов Артемиду, то лишь за
неимением какой-Л1|бо другой богини. Обыкновенная женщина имела мало
общего с воинственной девственницей, которая покровительствовала ис-
кусству, или девственницей-охотницей, холодной, как посвященная ей
Луна; не больше она имела общего с богиней плодородия древнего матри-
архального века и даже с Афродитой, хотя люди могут, конечно, одухотво-
рить что угодно. Но теперь у женщины был друг, и величайший из всех,
который может ее понять, который, как и она сама, был женой и матерью и
страдал, как она сама может страдать. Сама Исида не оставляет никакого
сомнения в этом отношении: она — слава женщин, которая дает им силу
наравне с мужчинами. Ее исповедание, гимн Исиды, найденный в Иосе,
говорит: «Я — Исида. Я та, кого женщины называют богиней. Я установи-
ла, что женщины должны быть любимы мужчинами. Я соединила жену и
мужа. И я изобрела брачный контракт. Я установила, что женщины долж-
ны рожать детей и что дети должны любить своих родителей». Именно
этим Исида подчинила себе средиземноморский мир. Когда христианство
наконец восторжествовало и Зевс, Аполлон, Серапис и звездные боги были
свергнуты со своих тронов, только Исида в некотором смысле пережила
общее падение богов: культ девы был введен еще до разрушения Серапеу-
ма, и поклонницы Исиды спокойно перешли к культу другой Матери —
насколько этот переход был спокоен, можно судить по многочисленным
примерам того, что ее статуи позже служили изображениями Мадонны.
Приложение 1
ПРИЛОЖЕНИЯ
список основных источников и
НОВОЙ НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. ИСТОЧНИКИ (В РУССКИХ ПЕРЕВОДАХ)
Александрийская поэзия. Сост. М. Е. Грабарь-Пассек. М., 1972.
Андокид. Речи, или История святотатцев. Пер. Э. Д. Фролова. СПб.,
1996.
Античная демократия в свидетельствах современников. Изд. подгот.
Л. П. Маринович, Г. А. Кошеленко. М., 1996.
Античная лирика. Сост. С. Е. Апти Ю. Шульц. М., 1968.
Античные гимны. Сост. А. А. Тахо-Годи. М., 1988.
Античные риторики. Под ред. А. А. Тахо-Годи. М., 1988.
Аполлодор. Мифологическая библиотека. Изд. подгот. В. Г. Борухо-
вич. Л., 1972 (репринт, переизд.: М., 1993).
Аполлоний Родосский. Аргонавтика. Пер. Н. А. Чистяковой. М., 2001.
Аристотель. Сочинения. Общ. ред. А. И. Доватура. Т. 1—4. М., 1975—
1983.
Аристотель. Политика. Афинская полития. М., 1997.
Аристофан. Комедии. Пер. под ред. Ф. А. Петровского и В. Н. Ярхо.
Т. 1—2. М., 1954.
Арриан. Поход Александра. Пер. М. Е. Сергеенко. СПб., 1993.
Арриан. Индия. Пер. с греч. — ВДИ, 1940, № 2.
Арриан. Перипл Понта Эвксинского. Пер. А. Фабр. Одесса, 1836.
Архимед. Сочинения. Пер. И. Н. Веселовского. М., 1962.
Ахилл Татий. Левкиппа и Клитофонт. Лонг. Дафнис и Хлоя. Петроний.
Сатирикон. Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М., 1969.
Басни Эзопа. Пер. М. Л. Гаспарова. М., 1968 (репринт, переизд.: М.,
1993).
Беседы Эпиктета. Пер. Г. А. Тароняна. М., 1997.
Гелиодор. Эфиопика. Пер. под ред. А. Н. Егунова. М., 1965.
Гераклит Эфесский. Фрагменты. Поэмы. Пер. М. А. Дынника. М.,
1937.
Геродот. История в девяти книгах. Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1972
(репринт, переизд.: М., 1993).
Список основных источников и новой научной литературы 657
Гесиод. Полное собрание сочинений. Пер. В. В. Вересаева, О. П. Цы-
бенко. М., 2001.
Гиппократ. Сочинения. Пер. В. И. Руднева. Т. 1—3. М., 1936—
1944.
Гиппократ. Избранные книги. М., 1994.
Гомер. Илиада. Пер. Н. И. Гнедича. Изд. подгот. А. И. Зайцев. Л., 1990.
Гомер. Одиссея. Пер. В. А. Жуковского. М., 1986.
(Гэмер). Война мышей и лягушек. Сост. В. Татаринова. М., 2000.
Гомеровские гимны. Пер. Е. Г. Рабинович. М., 1995.
Греческая эпиграмма. Изд. подгот. Н. А. Чистякова. СПб., 1993.
Греческий роман. Сост. М. Томашевская. М., 1988.
Греческие ораторы второй половины IV в. до н. э. Гиперид, Ликург,
Динарх, Эсхин. Пер. под ред. К. М. Колобовой. — ВДИ, 1962, №1—4;
1963, № 1.
Греческие полиоркетики. Флавий Вегеций Ренат. СПб., 1996.
Демокрит. Тексты. —Лурье С. Я. Демокрит. Тексты. Перевод. Иссле-
дования. Л., 1970.
Демосфен. Речи. Отв. ред. Е. С. Голубцова, Л. П. Маринович, Э. Д. Фро-
лов. Т. 1—3. М., 1994.
Демосфен. Письма. Пер. В. В. Вальченко. — ВДИ, 1981, №2—3.
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых фило-
софов. Пер. М. Л. Гаспарова. Изд. 2-е испр. М., 1986.
Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Пер. И. Алексеева.
Ч. 1—6. СПб., 1774—1775.
Древнегреческая мелика. М., 1988.
Древнегречская элегия. Под ред. Н. А. Чистяковой. СПб., 1996.
Еврипид. Трагедии. Пер. И. Ф. Анненского. Т. 1—2. М., 1969.
Иосиф Флавий. Иудейские древности. Пер. Г. Г. Генкеля. М., 1994.
Исократ. Речи. Письма. Пер. под ред. К. М. Колобовой. — ВДИ, 1965,
№ 3—4; 1966—1968, № 1—4; 1969, № 1—2.
Ксенофонт. Анабасис. Пер. М. И. Максимовой. М.; Л., 1951 (реп-
ринт. переизд.: М., 1994).
Ксенофонт. Греческая история. Пер. С. Я. Лурье. СПб., 1993.
Ксенофонт. Киропедия. Изд. подгот. В. Г. Борухович и Э. Д. Фролов.
М., 1976 (репринт, переизд.: М., 1993).
Ксенофонт. Сократические сочинения. Пер. С. И. Соболевского. СПб.,
1993.
Ксенофонт. Лакедемонское государство. — Сочинения Ксенофонта.
Пер. Г. А. Янчевицкого. Вып. 5. Изд. 2. Ревель, 1895.
Ксенофонт Эфесский. Повесть о Габрокоме и Антии. Пер. С. В. Поля-
ковой и И. В. Феленковской. М., 1956.
Курций Руф, Квинт. История Александра Македонского. Под ред.
В. С. Соколова. М., 1993.
Лисий. Речи. Пер. С. И. Соболевского. М., 1994.
Лонг. Дафнис и Хлоя. Пер. С. П. Кондратьева. М., 1964.
Лукиан. Собрание сочинений. Пер. под ред. Б. Л. Богаевского. Т. 1—2.
М.; Л., 1935.
658
Приложение 1
Лукиан Самосатский. Сочинения. Под ред. А. И. Зайцева. Т. 1—2.
СПб., 2001.
Мемнон. О Гераклее. Пер. В. П. Дзагуровой. — ВДИ, 1951, № 1.
Менандр. Комедии. Герод. Мимиамбы. Пер. Г. Ф. Церетели. М., 1964.
Менандр. Комедии. Фрагменты. Изд. подгот. В. Н. Ярхо. М., 1982.
Непот, Корнелий. О знаменитых иноземных полководцах. Пер.
Н. Н. Трухиной. М., 1992.
Николай Дамасский. История. Пер. под ред. Е. Б. Веселаго. — ВДИ,
1960, № 3.
О возвышенном. Пер. Н. А. Чистяковой. М.; Л., 1966.
Ораторы Греции. Сост. М. Л. Гаспаров. М., 1985.
Павсаний. Описание Эллады. Пер. С. П. Кондратьев. Отв. ред. Э. Д. Фро-
лов. Т. 1—2. СПб., 1996.
Памятники позднего античного ораторского и эпистолярного искусст-
ва II—V вв. Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек. М., 1964.
Памятники поздней античной научно-художественной литературы II—
V вв. Под ред. М. Л. Гаспарова. М., 1964.
Памятники поздней античной поэзии и прозы искусства II—V вв. Под
ред. М. Е. Грабарь-Пассек. М., 1964.
Парнас: Антология античной лирики. Сост. С. А. Ошеров. М., 1980.
Пиндар. Вакхилид. Оды. Фрагменты. Изд. подгот. М. Л. Гаспаров. М.,
1980.
Плащон. Собрание сочинений. Общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса,
А. А. Тахо-Годи. Т. 1—4. М., 1990—1994.
Плотин. Сочинения: Плотин в русских переводах. СПб., 1995.
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Пер. С. И. Соболевского.
Т. 1—3. М., 1961—1964 (Изд. 2-е. Т. 1—2. М., 1994).
Плутарх. Сочинения. Сост. С. С. Аверинцев. М., 1983.
Плутарх. Застольные беседы. Изд. подгот. Я. М. Боровский и др. Л.,
1990.
Поздняя греческая проза. Пер. под ред. М. Е. Грабарь-Пассек. М., 1960.
Полибий. Всеобщая история. Пер. Ф. Г. Мищенко. Т. 1—3. СПб., 1994—
1995.
Полиэн. Стратегемы. Пер. Д. Пападопуло. СПб., 1842.
Прокл. Первоосновы теогонии. Гимны. Сост. А. А. Тахо-Годи. М., 1993.
Псевдо-Аристотель. Экономика. Пер. Г. А. Тароняна. — ВДИ, 1969,
№3.
Псевдо-Арриан. Плавание вокруг Эритрейского моря. Пер. с греч. —
ВДИ, 1940, №2.
Псевдо-Ксенофонт. Афинская полития. — Античная демократия в сви-
детельствах современников. Изд. подгот. Л. П. Маринович и Г. А. Коше-
ленко. М., 1996.
Сафо. Лира, лира священная. Пер. В. В. Вересаева. М., 2000.
Скилак Кариандский. Перипл обитаемого моря. Пер. Ф. В. Шелова-
Коведяева. — ВДИ, 1988, № 1—2.
Софисты. — Маковельский А. О. Софисты. Вып. 1—2. Баку, 1940—1941.
Софокл. Трагедии. Пер. С. В. Шервинского. М., 1988.
Список основных источников и новой научной литературы 659
Страбон. География в 17 книгах. Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1964
(репринт, переизд.: М., 1993).
Федр, Бабрий. Басни. Пер. М. Л. Гаспарова. М.; Л., 1962.
Феогнид и феогнидовский сборник. Пер. Ю. Голубца. —Древнегрече-
ская элегия. СПб., 1996.
Феокрит. Мосх. Бион. Идиллии и эпиграммы. Пер. М. Е. Грабарь-Пас-
сек. М., 1958.
Феофраст. Характеры. Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1993.
Филодем. Об экономике. Пер. Г. А. Тароняна. — ВДИ, 1969, № 4.
Филострат. Картины. Каллистрат. Статуи. Пер. С. П. Кондратьева.
М.; Л., 1936.
Филострат Флавий. Жизнь Аполлония Тианского. Изд. подгот.
Н. Г. Рабинович. М., 1985.
Фрагменты ранних греческих философов. Отв. ред. И. Д. Рожанской.
Ч. 1. М., 1989.
Фронтин, Секст Юлий. Военные хитрости (Стратегемы). Пер. А. Б. Ра-
нович. СПб., 1996.
Фукидид. История. Пер. Г. А. Стратановского. Л., 1981 (репринт, пере-
изд.: М., 1993).
Фукидид. История. Пер. Ф. Г. Мищенко. Т. 1—2. СПб., 1994.
Харитон. Повесть о любви Херея и Каллирои. Пер. И. И. Толстого.
М.; Л., 1954 (изд. 2-е. М.; Л., 1959).
Элиан. Пестрые рассказы. Пер. С. В. Поляковой. М.; Л., 1963 (реп-
ринт. переизд.: М., 1995).
Эллинские поэты. В переводах В. В. Вересаева.М., 1963.
Эллинские поэты VII—III вв. до н. э. Эпос. Элегия. Ямбы. Мелика. Отв.
ред. М. Л. Гаспаров. М., 1999.
Эпиграммы гречеЪкой Антологии. Пер. М. Л. Гаспарова, Ю. Шульца.
Эпикур. — Лукреций. О природе вещей. Пер. Ф. А. Петровского. Т. 2.
М.; Л., 1947.
Эсхил. Трагедии. Пер. С. Е. Апта. М., 1981.
Эсхил. Трагедии. Пер. В. Иванова. М., 1989.
Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historiae Philippicae». Пер.
А. А. Деконского и М. И. Рижского. — ВДИ, 1954, № 2—4; 1955, № 1.
Ямвлих. О египетских мистериях. Пер. Л. Ю. Лукомского. М., 1995.
Сборники фрагментов произведений
античных авторов
Diehl Е. Anthologia Lyrica Graeca. Ed. III. Fasc. 1—3. Leipzig, 1954—
1955.
Diels H, Kranz W. Die Fragmente der Vorsokratiker. 9 Aufl. Bd. I—III.
Berlin, 1959.
Historici Greaeci Minores. Ed. L. Dindorfius. Vol. I—II. Leipzig, 1870—
1871.
Jacoby F. DieFragmente der grechischen Historiker. TL. I—III. Berlin—
Leiden, 1923—1958.
660
Приложение 1
Muller С. Fragmenta historicorum Graecorum. Vol. I—V. Paris, 1841 —
1872.
Mullerus C. Geographic Graeci minores. Vol. I—II. Paris, 1855—1861.
Poetae Lyrici Gracci. Rec. Th. Bergk. Ed. IV. Vol. I—II. Leipzig, 1878—
1882.
Сборники надписей
Корпус боспорских надписей. Под ред. В. В. Струве, М. Н. Тихомиро-
ва, В. Ф. Гайдукевича и др. М.; Л., 1965.
Надписи Ольвии. Под ред. Т. Н. Книпович, Е. И. Леви. Л., 1968.
Cauer Р. Delectus inscriptionum Geaecarum propter dialectum
memorabilium. Lipsiae, 1883.
Collitz H., Bechtel F, Hoffmann O. Sammlung der griechischen
Dialektinschriften. Bd. I—IV. Gottingen, 1884—1915.
Corpus inscriptionum Atticarum. Bd. I—III. Berlin, 1873—1897.
Corpus inscriptionum Graecarum. Bd. I—IV Berlin, 1828—1859; 1877.
Dittenberger W. Orientis Graeci inscriptiones selectae. Bd. I—II. Lipsiae,
1903—1905.
Dittenberger W. Sylloge inscriptionum Graecarum. editio tertia. Bd. I—
IV. Lipsiae, 1915—1924.
Hicks E. L, Hill G. F. A Manual of Greek Historical Inscriptions. 2nd ed.
Oxford, 1901.
Inscriptiones Graecae. ed. minor. Bd. I—II/IIL Berlin, 1914—1924.
Latuschev В. B. Inscriptiones antiquae orae septentrionales Ponti Euxini:
Graecae et Latinae Petropoli, 1915.
Meiggs R.t Lewis D. A Selection of Greek Historical Inscriptions to the End
of the 5th Century В. C. Oxford, 1969.
Michel Ch. Recueil d’inscriptions grecques. Bruxelles, 1900.
Tod M. N. A Selection of Greek Historical Inscriptions. Vol. I—II. Oxford,
1946—1948.
Нумизматика
Анохин В. А. Монетное дело Херсонеса IV в. до н. э. — XII в. н. э. Киев,
1977.
Анохин В. А. Монеты античных городов Северо-Западного Причерно-
морья. Киев, 1989.
Зограф А. Н. Античные монеты. — Материалы и исследования по архе-
ологии СССР. М.; Л., 1951. № 16.
Казаманова Л. Н. Введение в античную нумизматику. М., 1969.
Шелов Д. Б. Монетное дело Боспора VII—II до н. э. М., 1956.
Gardner Р. A History of Ancient Coinage, 700—300 В. C. Oxford, 1918.
Head В. V. Historia Nummorum. A Manual of Greek Numismatics. 2nd ed.
Oxford, 1911.
Kraay C. N. Archaic and Classical Greek Coins. Berkeley—Los Angeles,
1976.
Seltman Ch. Greek Coins. London, 1977.
Список основных источников и новой научной литературы
661
2.	НАУЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Справочники по античной истории
Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей (пер. с нем.) Вып.
1—4. СПб., 1883—1885 (2-е изд. СПб., 1898).
Словарь античности (пер. с нем.). Под ред. В. И. Кузищина. М., 1989.
Daremberg Ch.f Saglio Е. Dictuinnaire des antiquites grecques et romaines
d’apres les textes et les monuments. T. I—V. Paris, 1877—1919.
Der Kleine Pauly. Lexicon der Antike. Bd. I—V. Stuttgart-Munchen, 1964—
1975.
Farrer R. Reallexicon der prahistorischen, klassischen und fruchchristlischen
Altertiimer. Stuttgart, 1907.
The Oxford Classical Dictionari. 2nd ed. Oxford, 1970.
Paris R, Roques G. Lexique des antiquites Grecques. Paris, 1909.
Pauly’s Realencyclopadie der classischen Altertumswissenschaft. Neue
Bearbeitung, begonnen von G. Wissowa. Hrsg. von W. Kroll, 1894—1972 (Index
to the Supplements and Supplement volumes of Pauly-Wissowa’s
Realencyclopadie. 2nd ed. Chicago, 1980).
Библиографические указатели
Прозоров П. Систематический указатель книг и статей по греческой
филологии, напечатанных в России с XVII столетия по 1882 год на русском
и иностранных языках. С прибавлением за 1893—1895 гг. СПб., 1898.
Воронков А. И. Древняя Греция и Древний Рим. Библиографический
указатель изданий, вышедших в СССР (1895—1959). М., 1961 (продолже-
ние указателя А. И. Воронкова публикуется регулярно в «Вестнике древ-
ней истории», начиная с 1962 г.).
Engelmann IV. Bibliotheca Scriptorum Classicorum. Hrsg. von W.
Engelmann. 8 Auflage, umfassend die literatur von 1700 bis 1878, neu bearbeitet
von Dr. E. Preuss. 1—2 Abteilungen. Leipzig, 1880—1882.
Klusmann R. Bibliotheca Scriptorum Classicorum et Greacorum et
Latinorum. Die Literatur von 1878 bis 1896 einschliesslich umfassend. Hrsg.
Prof. Dr. R. Klusmann. Bd. I—II. Leipzig, 1909—1913.
Lambrino S. Bibliographic de I’antiquite classique 1896—1914. Paris,
1951.
Marouzeau J. Dix annees de bibliographic classique. Bibliographic critique
et analytique de I’antiquite Greco-Latine pour la periode 1914—1924. T. I—
II. Paris, 1927—1928.
Marouzeau J. L’annee philologique. Bibliographic critique et analytique
de I’antiquite Greco-Latine. T. I—...Paris, 1927—...
Resenfeld H. B. Repertorium Lexicographicum. Graecum. A Catalogue of
Indexes and Dictionaries to Greek Authors. Uppsala, 1953.
Rounds D. Articles on Antiquity in Festschriften: The Ancient Near East,
The Old Testament, Greece, Rome, Roman Law, Byzantium. An Index.
Cambridge (Mass.), 1962.
662
Приложение 1
Schone Н. Repertorium griechischer Worterverzeichnisse und Speziallexica.
Leipzig, 1907.
Общие труды по истории Древней Греции
Белох Ю. История Греции. Пер. с нем. Т. 1—2. М., 1897—1899.
Древняя Греция. Под ред. В. В. Струве и Д. П. Каллистова. М., 1956.
История Древней Греции. Под ред. В. И. Авдиева и Н. Н. Пикуса. М.,
1962.
История Древней Греции. Под ред. В. И. Кузищина. М., 1986 (изд. 2-е,
М., 1996).
Колобова К М., Глускина Л. М. Очерки истории Древней Греции. Л.,
1958.
Лурье С. Я. История Греции. Сост. Э. Д. Фролов. СПб., 1993.
Пельман Р. фон. Очерк греческой истории и источниковедения. Пер.
с нем. А. С. Князькова. СПб., 1999.
Сергеев В. С. История Древней Греции. Изд. 3-е. М., 1963.
Beloch К. J. Griechische Geschichte. 2 Aufl. Bd. I—IV. Strassburg, 1912—
1927.
Bengtson H. Griechische Geschichte von den Anfangen bis in die romische
Kaiserzeit. Munchen, 1950 (5 Aufl. Munchen, 1977).
Berve H. Griechische Geschichte. Bd. 1—2. Freiburg-im-Breisgau, 1931 —
1933. (2 Aufl. Bd. 1—2. Freiberg, 1951—1952).
Bury J. B., Meiggs R. A history of Greece. 4th ed. London, 1975.
The Cambridge Ancient History. Vol. 1—12. Cambridge, 1924—1939 (2nd
ed. Vol. 1. 1928. Vol. 2—4, 7, 8. 1973—1989. 3rded. Vol. 1. 1970).
Chamoux F. La civilisation grecque. A 1’epoque archaique et classique.
Paris, 1963.
Fine J. The Ancient Greeks: a critical history. London, 1983.
Finley M. J. The Ancient Greeks. London, 1963.
Glotz G, Cohen R. Histoire grecque. N. 1—4. Paris, 1926—1939 (5eme
ed. Vol. 1—2. 1986. Зётё ed. Vol. 3—4. 1986).
Hammond N. G. L. A history of Greece to 322 В. C. Oxford, 1959 (3rd ed.
Oxford, 1987).
Hatzfeld J. Histoire de la Grece ancienne. 3eme ed. Paris, 1950.
Meuleau M. Le monde antique. Paris, 1965.
Robinson C. A. J. Ancient history from prehistoric times to the death of
Justinian. New York, 1951 (2nd ed. London, 1967).
Sanctis G., de. Storia dei Greci dalle originealla fine de secolo V.
Vol. 1—2. Firence, 1940 (2nd ed. Firence, 1961).
Schachermeyr F. Griechische Geschichte. Stuttgart, 1960.
Sealey R. A history of the Greek City-States, c. 700—338 В. C. Berkeley,
1976.
Starr Ch. A history of the ancient world. Oxford, 1965 (3rd ed. Oxford,
1983).
Toynbee A. Some problems of Greek history. London, 1969.
Wilcken U. Griechische Geschichte im Rahmen der Altertumsgeschichte.
8 Aufl. Berlin, 1958.
Список основных источников и новой научной литературы
663
Will Ed., Mosse С., Goukowsky Р. Le Monde Grec et L’Orient. T. 1—2.
Paris, 1972—1975.
Древнегреческий полис
Андреев Ю. В. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976.
Античная Греция. Проблемы развития полиса. Т. 1—2. М., 1983.
Бузольт Г. Очерки государственных и правовых греческих древностей.
Пер. с нем. Изд. 2-е. Харьков, 1895.
Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М.,
1979.
Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. 1. Государственные и
правовые древности. СПб., 1997.
Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988.
Фюстель де Куланж Н. Д. Древняя гражданская община. Пер. с фр.
Н. Н. Спиридонова. Изд. 2. М., 1903.
The Ancient Greek city-state. Ed. ву M. H. Hansen. Copenhagen, 1993.
Busolt G, Swoboda H. Griechische Staatskunde. 3 Aufl. Bd. I—II. Munchen,
1920—1926.
Ehrenberg V. Der Staat der Griechen. Tl. 1—2. Leipzig, 1957—1958 (2
Aufl. Zurich, Stuttgart, 1962); англ, nep.: The Greek State. Oxford, 1960 (2nd
ed. Oxford, 1969).
Ehrenberg V. Polis und Imperium. Zurich; Stuttgart, 1965.
Erancotte H. La polis grecque. Paderborn, 1907.
Freeman K. Greek city-states. London, 1950.
Glotz G. La cite grecque. Paris, 1928 (nouvelle edition: Paris, 1953).
The Greek city: From Homer to Alexander. Ed. by O. Murray and S. Price.
Oxford, 1991.	*
Hammond M. The city in the ancient world. Cambridge (Mass.), 1972.
Hellenische Poleis. Hrsg. von E. Ch. Welskopf. Bd. I—IV. Berlin, 1974.
Jones A. H. The Greek city. Oxford, 1966.
Kristen E. Die griechische Polis als historisch-geographisches Problem des
Mittelmeerraumes. Bonn, 1956.
Luce J. V. The Polis in Homer and Hesiod. Dublin, 1978.
Martin R. L’urbanisme dans la Grece antique. Paris, 1956 (2 erne ed. Paris,
1974).
Roussel D. Tribu et cite. Etudes sur les groupes sociaux dans les cites
greacques aux epoque archaique et classique. Paris, 1976.
Социально-экономическая история
Древней Греции
Бюхер К. Очерки экономической истории Греции. Пер. с нем. Г. П. Фе-
дотова. Л., 1924.
Вебер М. Аграрная история Древнего мира. Пер. с нем.
Глускина Л. М. Проблемы социально-экономической истории Афин
IV в. до н. э. Л., 1975.
664
Приложение 1
Кулишер И. М. Очерк экономической истории Древней Греции. Л., 1925.
Полянский Ф. Я. Экономическая мысль Древней Греции. М., 1974.
Тюменев А. И. Очерки экономической и социальной истории Древней
Греции. Т. 1—3. СПб., 1920—1922.
Andreades А. М. A history of Greek public finance. Cambridge, 1933.
Amheim M. T. V. Aristocracy in Greek society. London, 1977.
Austin M., Vidal-Naquet P. Economies et societes en Grece ancienne. Paris,
1972; англ, nep.: Economic and social history of Ancient Greece. Berkeley; Los
Angeles, 1977.
Bogaert R. Banques et banquiers dans les cites greques. Leiden, 1968.
Bolkestein H. Economic life in Greece’s Golden age. Leiden, 1958.
Burford A. Craftsmen in Greek and Roman society. Ithaca, 1972.
Calhoun G. M. The business life of Ancient Athens. Chicago, 1926.
Finley M. I. Studies in Land and Credit in Ancient Athens 500—200 В. C.
New Brunswick, 1952.
Finley M. I. The ancient economy. Berkeley; Los Angeles, 1973.
Finley M. I. Economy and Society in Ancient Greece. London. 1981.
French A. The growth of the Athenian economy. London, 1964.
Glotz G. Le travail dans la Grece ancienne. Paris, 1920; англ, nep.: Ancient
Greece at Work. New Vork, 1965.
Hasebroek J. Staat und Handel im alten Griechenland. Tubingen, 1928;
англ, nep.: Trade and Polities in Ancient Greece. London, 1933.
Hasebroek J. GriechischeWirtschafts- und Geselschafts geschichte bis zur
Perserzeit. Tubingen, 1931.
Heichelheim F. M. Wirtschaftsgeschichtedes Altertums. Bd. 1—2. Leiden,
1938; англ, nep.: An ancient economic history. Vol. 1—2. Leiden, 1958—
1964.
Michell H. The Economics of Ancient Greece. 2nd ed. Cambridge, 1957.
Starr Ch. The economic and social growth of Early Greece, 800—500 В. C.
New Vork, 1977.
Tuutain J. L’economie antique. Paris, 1927.
Whibley L. Greek Oligarchies. Their character and Organisation. Cambridge,
1896.
Zimmem A. E. The Greek commonwealth. 5th ed. Oxford, 1931.
Рабство в Древней Греции
Блаватская Т В. Рабство в эллинистических государствах в III—I вв. до
н. э. М., 1969.
Валлон А. История рабства в античном мире. Пер. с фр. С. П. Кондрать-
ева. М., 1941.
Доватур. А. И. Рабство в Аттике VI—V вв. до н. э. Л., 1980.
Ленцман Я. А. Рабство в микенской и гомеровской Греции. М., 1963.
Рабство на периферии античного мира. Под ред. Д. П. Каллистова. Л.,
1968.
Calderini A. La manomissione е la condizione dei liberti in Greacia. Milano,
1908.
Список основных источников и новой научной литературы
665
Finley М. I. Ancient slavery and modem ideology. London, 1980.
Garlan Y. Slavery in Ancient Greece. London, 1988.
Genovese E. The political economy of slavery. New Vork, 1967.
Klees H. Herren und Skiaven. Die Sklaverei im oikonomischen und
politischen Schrifttum der Griechen in klassischer Zeit. Wiesbaden, 1975.
Slavery in Classical Antiquity. Ed. by M. I. Finley. Cambridge, 1960.
Vogt J. Ancient slavery and the ideal of man. Cambridge (Mass.), 1975.
Westermann W. L. Athenaeus and slaves of Athens. Cambridge, 1940.
Westermann W. L, The slave systems of Greek and Roman antiquity.
Philadelphia, 1955.
Военное дело
Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической исто-
рии. Пер. с нем. Л. Гринкруг. Т. 1. М., 1936 (2-е изд. СПб., 1994).
Маринович Л. П. Греческое наемничество IV в. до н. э. и кризис полиса.
М., 1975.
Свечин А. Эволюция военного искусства с древнейших времен до на-
ших дней. Т. 1. М.; Л., 1927.
Разин Е. А. История военного искусства. Т. 1. М., 1955 (2-е изд.).
Adcock Е. Е. The Greek and Macedonian Art of War. Berkeley—Los
Angeles, 1957.
Anderson J. K. Ancient Greek Horsemanship. Berkeley—Los Angeles,
1961.
Anderson J. K. Military Theory and Practice in the Age of Xenophon.
Berkeley—Los Angeles, 1970.
Casson L. Ships anjJ Seamanship in the Ancient World. New Lersey, 1971.
Connolly P. Greece and Rome at War. London, 1981.
Coussin P. Les institutions militaires et navales (des anciens Grecs). Paris,
1932.
Ducrey P. La guerre et les guerriers dans 1’ Antiquite. Freiburg, 1985.
Garlan V. La guerre dans ГAntiquite. Paris, 1972.
Griffith G. T. The Mercenaries of the Hellenistic World. Cambridge, 1935.
Kromayer J. Antike Schlachtfelder. Bausteine zu einer antiken
Kriegsgeschichte. Bd. I—IV. Berlin, 1903—1931.
Kromayer J. Heerwesen und Kriegfuhrung der Griechen und Romer.
Munchen, 1928.
Launey M. R. Recherches sur les armees hellenistiques. T. I—II. Paris,
1949—1950.
Loinis R. Les usages de la guerre entre Grecs et Barbares. Paris, 1969.
Marsden E. W. Greek and Roman Artillery: Historical Development.
Oxford, 1969.
Parke H. W. Greek mercenary soldiers from the earliest times to the battle
of Ipsos. Oxford, 1933.
Pritchett W. K. Ancient Greek Military Practices. Vol. I—III. Berkeley—
Los Angeles, 1971—1979.
Snodgrass A. M. Early Greek Armour and Weapons. Edinburgh, 1964.
666
Приложение 1
Snodgrass А. М. Arms and Armour of the Greeks. London, 1967.
Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments. Cambridge,
1930.
Искусство Древней Греции
1.	Общие работы
Бокщанин А. М. Античное искусство. М., 1962.
Виппер Б. Р. Искусство Древней Греции. М., 1972.
Вощинина А. И. Античное искусство. Исторический очерк. М., 1962.
Колпинский Ю. Д. Искусство Эгейского мира и Древней Греции. М., 1970.
Полевой В. М. Искусство Греции. Древний мир. М., 1970.
Сидорова Н. А. Искусство эгейского мира. М., 1972.
Соколов Г. И. Эгейское искусство. М., 1972.
Соколов Г И. Искусство Древней Греции. М., 1980.
Akurgal Е. The birth of Greek art. London, 1968.
Becatti J. L’arte dell’eta classica. Firence, 1971.
Bossert H. T. The art of Ancient Crete. London, 1937.
Ducati P L’arte classica. Torino, 1948.
Genouves R. L’artgrec. Paris, 1964.
Hafner G. Geschichte der griechischen Kunst. Zurich, 1961.
Higgins R. Minoan and mycenaean art. London, 1967.
Langlotz E. The art of Magna Graecia. Art in Southern Italy and Sicily.
London, 1965.
Matz F. The art of Crete and Early Greece. Baden-Baden; New York,
1962.
Richter G M. A. Archaic Greek art. New York, 1949.
Robertson С. M. A history of Greek art. Vol. 1—2. Cambridge, 1975.
Schuchhardt W. H. Griechische Kunst. Berlin, 1964.
Schweitzer B. Greek Geometric art. London, 1969.
2.	Архитектура
Блаватский В. Д. Архитектура античного мира. М., 1939.
Allsop В. A history of classical architecture from its origins to the emergence
of Hellenesque and Romanesque architecture. London, 1965.
Bammer A. Architektur und Gesellschaft in der Antike. Wien, 1974
(2 Aufl. Wien, 1985).
Coulton J. J. Greek architects at work. London, 1977.
Dinsmoor W. B. Architecture of Ancient Greece. London, 1950.
Lawrence A. W. Greek architecture. Harmondsworth, 1957.
Martin R. Manuel d’architecture grecque. Paris, 1965.
Robertson D. S. Greek and Roman architecture. 2nd ed. Cambridge, 1969.
3.	Скульптура
Блаватский В. Д. Греческая скульптура. М.; Л., 1939.
Кобылина М. М. Аттическая скульптура VII—V вв. до н. э. М., 1958.
Список основных источников и новой научной литературы 667
Колпинский Ю. Д. Скульптура древней Эллады. М., 1963.
Соколов Г. И. Античная скульптура Греции. М., 1961.
Alscher L. Grichische Plastik. Bd. 1—4. Berlin, 1954—1957.
Boardman J. Greek sculpture: the Archaic period. London, 1978.
Hanfmann G. M. A. Classical sculpture. Greenwich (Conn.), 1967.
Lechat H. La sculpture grecque. Paris, 1922.
Lullies R., Hirmer M. La sculptura greca. Firence, 1957.
Picard Ch. Manuel d’archeologie grecque: La sculpture. Vol. 1—4. Paris,
1935—1963.
Richter G. M. A. The sculpture and sculptors of the Greeks. 3rd ed. Yale,
1950.
Valouris N. La Grece classique. Les sculptures du Parthenon. Paris, 1960.
4.	Живопись
Блаватский В. Д. История античной расписной керамики. М., 1953.
Горбунова К. С, Передольская А. А. Мастера расписных ваз. Л., 1961.
Чубова А. П., Иванова А. П. Античная живопись. М., 1966.
Arias Р., Hirmer М. History of Greek vase painting. London, 1962.
Beazley J. D. Attic Black-figure Vase-painters. Oxford, 1956.
Beazley J. D. Attic Red-figure Vase-painters. Oxford, 1963.
Cook R. M. Greek painted pottery. London, 1960 (2nd ed. London, 1972).
Lepik-Kopaczunska W. Die antike Malerei. Berlin, 1963.
Pfuhl E. Malerei und Zeichnung der Griechen. Bd. 1—3. Munchen, 1923.
Poulsen V. Les portraits grecs. Copenhagne, 1954.
Robertson M. La peinture grecque. Geneve, 1978.
Villard F. Les vases grecs. Paris, 1959.
Древнегреческая литература
Античная литература. Под ред. А. А. Тахо-Годи. Изд. 4-е. М., 1986.
Борухович В. Г. История древнегреческой литературы. Изд. 2-е. Сара-
тов, 1982.
История греческой литературы. Под ред. С. И. Соболевского и др.
Т. 1—3. М., 1946—1960.
Радциг С. И. История древнегреческой литературы. Изд. 5-е. М., 1982.
Гронский И. М. История античной литературы. Изд. 4-е. М., 1983.
The Cambridge history of classical literature. Vol. 1—2. Cambridge, 1982—
1985.
Cantarella R. Storia della letteratura greca. Milano, 1962.
Colonna A. La letteratura greca. Torino, 1962.
Croiset A. Et M. Histoire de la litterature grecque. 4eme ed. Vol. 1—5.
Paris, 1928—1929.
Dihle A. Griechische Literaturgeschichte. Stuttgart, 1967.
Flaceliere R. Histoire litteraire de la Grece. Paris, 1962.
Kranz W. Geschichte der griechischen Literatur. 3 Aufl. Leipzig, 1958.
Lesky A. Geschichte der griechischen Literatur. 3 Aufl. Munchen, 1971.
Murray G. The literature of Ancient Greece. 3rd ed. Cambridge, 1956.
668
Приложение 1
Rose Н J A handbook of Greek literature from Homer to the age of Lucian.
4th ed. London, 1950.
Schlegel A. W. Geschichte der klassischen Literatur. Stuttgart, 1964.
Schmidt W., Stahlin O. Geschichte der griechischen Literatur. Bd. 1—2.
Munchen, 1929—1934.
Древнегреческий театр
Варнеке Б. В. История античного театра. М., 1940.
Головня В. В. История античного театра. М.; Л., 1972.
Каллистов Д. П. Античный театр. Л., 1970.
Allen J. Т. The Greek theater of the Vth century В. C. Berkeley, 1920.
Arnott P. Public and performance in the Greek theatre. London, 1991.
Bieber M. The history of the Greek and Roman theatre. Princeton, 1939
(2nd ed. Princeton, 1961).
Fiechter E., Herbig R. Das Dionyses in Athen.Bd. 1—2. Stuttgart, 1935.
Flickinger G. The Greek theatre and its drama. 4th ed. Chicago, 1936.
Green J. R. Theatre in Ancient Greek society. London, 1994.
Grimal P. Le theatre antique. Paris, 1978.
Knox В. M. W. Word and action: Essays on the ancient theatre. Baltimore,
1979.
Picard-Cambridge A. W. The theatre of Dionysos in Athens. Oxford, 1946.
Polacco L. Il teatro di Dionisio Elentereo ad Atene. Roma, 1990.
Rehm R. Greek tragic theatre. London, 1994.
Simon E. Das antike Theater. 2 Aufl. Heiderberg, 1981.
Talpin O. Greek tragedy in action. London, 1978.
Webster T. B. L. Greek theater production. London, 1956 (2nd. London,
1970).
Werner E., Gussman H. Theatergebande. Bd. 1—2. Berlin, 1954.
Древнегреческая религия
Богаевский Б. Л. Земледельческая религия Афин. Т. 1. Пг., 1916.
Зелинский Ф. Ф. Древнегреческая религия. Пг., 1918.
Зелинский Ф. Ф. Религия эллинизма. Пг., 1922 (переизд.: Томск, 1996).
Кулишова О. В. Дельфийский оракул в системе античных межгосудар-
ственных отношений VII—V вв. до н. э. СПб., 2001.
Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Ч. 2. Богослужебные и
сценические древности. СПб., 1997.
Bianchi U. The Greek mysteries. Leiden, 1976.
Burckert W. Greek religion: archaic and classical. Oxford, 1985.
Cook A. B. Zeus: A study in ancient religion Vol. 1—3. Cambridge, 1914—
1940.
Delcourt M. L’oracle de Delphes. Paris, 1955.
Farnell L. R. The Cults of the Greek States. Vol. 1—5. Oxford, 1896—
1909.
Farnell L. R. Greek Hero cults and ideas of immortality. Oxford, 1921.
Список основных источников и новой научной литературы 669
Foucart Р. Les mustdres d’Eleusis. Paris, 1914.
Guthrie W. К. C. The Greeks and their Gods. London, 1950.
Harrison J. E. Prolegomena to the study of Greek religion. 3rd ed.
Cambridge, 1922.
Кет O. Die Religion der Griechen. Bd. 1—3. Berlin, 1926—1938.
Martin L. N. Hellenistic religions: an introduction. Oxford. 1987.
Moore С H. The religions thought of the Greeks from Homer to the triumph
of Christianity. 2nd ed. Cambridge (Mass.), 1925.
Mylonas G. E. Eleusis and the Eleusinian mysteries. Princeton, 1961.
Nilsson M. P, The Mycenaean origin of Greek mythology. Cambridge,
1932.
Nilsson M. P, The Minoan-Mycenaean religion. 2nd ed. Lund, 1950.
Nilsson M. P. Geschichte der griechischen Religion. Bd. 1—2. Munchen,
1941—1950. (2 Aufl. Bd. 1. Munchen, 1955); англ, nep.: A history of Greek
religion. 2nd. Oxford, 1949.
Nilsson M. P. Cults, Myths, Oracles and Politics in Ancient Greece.
Goteborg, 1986.
Parke H. W., Wormell D. E. The Delphic oracle. Vol. 1—2. Oxford, 1956.
Parke H. W. The oracle of Zeus: Dodona, Olympia, Ammon. Oxford,
1967.
Picard C. Les religions prehelleniques. Paris, 1948.
Places E. La religion grecque: dienx, cultes, rites et sentiment religi eux
dans la Grdce antique. Paris. 1969.
Rohde E. Psyche: Seelencult und Unsterblichkeitsglaibe der Griechen.
2 Aufl. Leipzig, 1925; англ, перевод: Psyche: the Cults of Souls and Belief in
Immortality. 2nd ed. New York, 1966.
Rose H. J. Ancient Greek religion. London, 1948.
Vermaseren M. J. ted.). Studies in Hellenistic Religions. Leiden, 1978.
Крито-микенский период
1.	Общие работы
Андреев Ю. В. Островные поселения Эгейского мира в эпоху бронзы.
Л., 1989.
Богаевский Б. Л. Крит и Микены (Эгейская культура). М.; Л., 1924.
Златковская Т Д. У истоков европейской культуры (Троя, Крит, Ми-
кены). М., 1961.
Молчанов А. А., Нерознак В. П., Шарыпкин С. Я. Памятники древней-
шей греческой письменности. Введение в микенологию. М., 1988.
Молчанов А. А. Социальные структуры и общественные отношения в
Греции II тыс. до н. э. М., 2000.
Frimmen D. Die kretisch-mykenische Rultur. 2 Aufl. Leipzig; Berlin, 1924.
Marinatos S., Hirmer M, Kreta und das mykenische Hellas. Munchen,
1959.
Matz F. Kreta, Mykene, Troja, die minoische und die homerische Welt.
2 Aufl. Stuttgart, 1956.
670
Приложение 1
Matz F. Crete and Early Greece. London, 1962.
Palmer L. R. Mycenaeans and Minoans: Aegeans prehistory in the light of
the Linear В Tablets. London, 1961 (2nd ed. London, 1965).
Renfrew C. The emergence of civilization. The Cyclades and the Aegean in
the third millenium В. C. London, 1972.
Schachermeyr F. Die agaische Friizeit. Bd. 1—5. Wien, 1976—1982.
Warren P. The Aegean civilization. Oxford, 1975.
2.	Минойскии Крит
Пендлбери Дж. Археология Крита. М., 1950.
Bossert Н. Т. Altkreta. 3 Aufl. Berlin, 1937.
Brice W. C. Inscriptions in the Minoan Linear Script of Class A. London,
1961.
Evans A. J. The Palace of Minos at Knossos. Vol. 1—5. London, 1921—
1936.
Field G. L. The Minoans of Ancient Crete. Exeter, 1964.
Hood S. The Minoans: Crete in Bronze Age. London, 1971.
Hutchinson W. Prehistoric Crete. Harmondsworth, 1962.
Palmer L. R., Boardman J. On the Knossos tablets. Oxford, 1963.
Pendlebery J. D. S. The Archaeology of Crete. London, 1939.
Pernier L., Banti L. Il Palazzo Minoico di Festos. T 1—2. Pome, 1935—
1951.
Schachermeyr F. Die minoische Kultur des alten Kreta. Stuttgart, 1964.
Willetts R. The civilization of Ancient Crete. Cambridge, 1978.
3.	Микенская Греция
Бартонек А. Златообильные Микены. Пер. с чеш. О. П. Цыбенко. М.,
1991.
Блаватская Т. В. Ахейская Греция во II тыс. до н. э. М., 1966.
Блаватская Т. В. Греческое общество II тыс. до н. э. и его культура.
М., 1976.
Лурье С. Я. Язык и культура микенской Греции. М.; Л., 1957.
Полякова Г Ф. Социально-политическая структура пилосского обще-
ства (по данным линейного письма Б). М., 1978.
Blegen С. W., Rawson М. The Palace of Nestor at Pylos in Western Messenia.
Vol. 1. Princeton, 1966.
Chadwick J. The Mycenaean world. Cambridge, 1976.
Deroy L. Initiation a I’epigraphie mycenienne. Poma, 1962.
Desborough V. R. dA. The last Mycenaeans and their successors. Oxford,
1964.
Finley M. I. Early Greece. The Bronze and Archaic Ages. London, 1970.
Frosdyke I. Greece before Homer. Ancient Chronology and mythology.
London, 1956.
Furumark A. The Mycenaean pottery: Analysis and classification.
Stockholm, 1941.
Furumark A. The chronology of Mycenaean pottery. Stockholm, 1941.
Список основных источников и новой научной литературы 671
Hall Н. R. The civilization of Greece in the Bronze Age. London, 1928.
Henbeck A. Aus der Welt der fruhgriechischen Lineartafeln. Gottingen,
1966.
Hooker J. T. Mycenaean Greece. London, 1976.
Huxley G. L. Achaeans and Hittites. Oxford, 1960.
Karo G. Fuhrer durchTiryns. Athen, 1934.
Kerschensteiner J. Die mykenische Welt in ihren schriftlichen Zeugnisse.
Munchen, 1970.
Lindgren M. The People of Pylos. Vol. 1—2. Uppsala, 1973.
Mylonas G. E. Ancient Mycenae. Princeton, 1957.
Mylonas G. E. Mycenae and the Mycenaen Age. Princeton, 1966.
Palmer L. R. Achaeans and Indo-Europeans. Oxford, 1955.
Palmer L. R. The interpretation of Mycenaean Greek texts. Oxford, 1963
(2nd ed. Oxford, 1969).
Samuel A. E. The Mycenaeans in history. Englewood Cliffs N. L., 1966.
Schachermeyr F. Die altesten Kulturen Griechenlands. Stuttgart, 1955.
Schachermeyr F. Griechische Friihgeschichte. Wien, 1984.
Schachermeyr F. Mykene und das Hethiterreich. Wien, 1986.
Stubbings F. H. The rise of Mycenaean civilization. Cambridge, 1963.
Taylours W. D. The Mycenaeans. London, 1964.
Ventris M., Chadwick J. Documents in Mycenaean Greek. Cambridge,
1959 (2nd ed. Cambridge, 1973).
Vermeule E. Greece in the Bronze Age. Chicago, 1964.
Wace A. J. B. Mycenae. An archaeological history and quide. Princeton,
1949.
4.	Троя
Гиндин Л. А. Наседание гомеровской Трои. Историко-филологические
исследования по этнологии древней Анатолии. М., 1993.
Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Среди-
земноморья. М., 1996.
Blegen С. W. Troy. Vol. 1-4. Princeton, 1950—1958.
Blegen C W. Troy and the Troyans. New York, 1963.
Dorpfeld W. Troja und Ilion. Bd. 1—2. Athen, 1902.
Leaf W. A study in Homeric geography. London, 1912.
Schuchardt K. Wer hat Troja I gegrtindet? Berlin, 1940.
Warner R. Greeks and Trojans. London, 1952.
Wiegel H. DerTrojanische Krieg. Die Losund. Darmstadt, 1970.
Wood M. In search of the Trojan war. London, 1985.
Zamarovsky V. Objeveni Troje. Praha, 1962.
Гомеровская Греция
1.	Гомер и «гомеровский вопрос»
Гордезиани Р. В. Проблемы гомеровского эпоса. Тбилиси, 1978.
Лосев А. Ф. Гомер. М., 1960.
672
Приложение 1
Маркиш С. П. Гомер и его поэмы. М., 1962.
Bassert S. Е. The Poetry of Hommer. Berkeley, 1938.
Bowra С. M. Heroic poetry. London, 1952.
Bowra С. M. Homer. London. 1972.
Kirk G. S. The song of Homer. Cambridge, 1962.
Kirk G. S. Homer and the epic. Cambridge, 1965.
Lorimer H. L. Homer and the monuments. London, 1950.
Luce J. V. Homer and the heroic age. London, 1975.
Mazon P. Introduction a 1’Iliade. Paris, 1948.
Myres J., Gray D. Homer and his critics. London, 1958.
Nilsson M. P. Homer and Mycenae. London, 1933.
Wace A. J. B., Stubbings F. H. A companion to Homer. London, 1962.
Webster I. B. L. From Mycenae to Homer. London, 1964.
Whitman С. H, Homer and the heroic poetry. Cambridge, 1958.
Wilamowitz-Moellendorff U. von. Die Bias und Homer. Berlin, 1916.
2.	Греция XI—IX вв. до. н. э.
Андреев Ю. В. Раннегреческий полис (гомеровский период). Л., 1976.
Колобова К. М. Греция XI—IX вв. до. н. э. Л., 1956.
Петрушевский Д. М. Общество и государство у Гомера. Изд. 2-е. М.,
1913.
Bouzek J. Homerischen Griechenland, im Lichte der archaologischen
Quellen. Pracha, 1969.
Carpenter R. Discontinuity of Greek civilization. Cambridge, 1966.
Coldstream J. N. Greek Geometric pottery: A survey often local styles and
their chronology. London, 1968.
Coldstream J. N. Geometric Greece. London, 1977.
Desborough V. R. dA. Protogeometric pottery. Oxford, 1952.
Desborough V R. dA. The Greek Dark Ages. London, 1972.
Finley M. J. World of Odysseus. London, 1956 (2nd ed. London, 1979).
Page D. L. History and the Homeric Iliad. Berkeley; Los Angeles, 1959.
Sakeliarion M. B. La migration grecque en lonie. Athenes, 1958.
Sandars N. K. The Sea People: Warriors of the Ancient Mediterranean.
London, 1978.
Schachermeyr F. Griechenland im Zeitalter der Wanderungen vom Ende
der mykenischen Ara bis auf die Dorier. Wien, 1980.
Schadewaldt W. Von Homers Welt und Werk. Stuttgart, 1951.
Seymour T D. Life in the Homeric age. New York, 1914.
Snodgrass A. Dark ages of Greece: An archaeological survey of the Xlth to
the Vlllth centuries В. C. Edinburgh, 1971.
Starr Ch. G. The origins of Greek civilization, 1100—650 В. C. New Vork,
1961.
Stynius C. G. Submycenaean studies. Lund, 1967.
Ulf Ch. Die homerische Gesellschaft. Munchen, 1990.
Список основных источников и новой научной литературы 673
Архаическая Греция
1.	Общие работы
Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII—V вв.
до н. э. Л., 1985.
Колобова К. М. Возникновение и развитие рабовладельческих поли-
сов в Греции (VIII—VI дон. э.) Л., 1956.
Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988.
Шишова И. А. Раннее законодательство и становление рабства в антич-
ной Греции. Л., 1991.
Яйленко В. П. Архаическая Греция и Ближний Восток. М., 1990.
Austin М. М. Greece and Egypt in the Archaic age. Cambridge, 1970.
Burn A. R. The world of Hesiod. London, 1936.
Burn A. R. The lyric age of Greece. London, 1960.
Coldstream J. N. Geometric Greece. London, 1977.
Dunbabin T J. The Greeks and their Eastern Neighbours. London, 1957.
Finley M. I. Early Greece. The Bronze and Archaic ages. London, 1970.
Forrest W. G. The emergence of Greek democracy. London, 1966.
Hoywood R. M. Ancient Greece and the Near East. 2nd ed. London, 1968.
Holliday W. R. The growth of City-States. Chicago, 1967.
Jeffery L. N. Archaic Greece. The City-States, 700—500 В. C. London,
1976.
Murray O. Early Greece. Brighton, 1980.
Snodgrass A. M. Archaic Greece. The age of experiment. Berkeley; Los
Angeles, 1980.
Starr Ch. The origins of Greek civilization, 1100—650 В. C. New York.
1961.
2.	Великая греческая колонизация
Иессен А. А. Греческая колонизация Северного Причерноморья. Л., 1947.
Лапин В. В. Греческая колонизация Северного Причерноморья. Киев, 1966.
Пальцева Л. А. Из истории архаической Греции. Мегары и мегарские
колонии. СПб., 1999.
Яйленко В. П. Греческая колонизация VII—III вв. до н. э. (по данным
эпиграфических источников). М., 1982.
Berard J. La colonisation grecque de I’Italie meridionale et de la Sicile
dans I’antiquite. Paris, 1941 (2eme ed. Paris, 1957).
Be'rard J. L’expansion et la colonisation grecques jusqu’ aux guerres
medigues. Paris, 1960.
Bilabel F. Die ionische Kolonisation. Leipzig, 1920.
Blumenthal E. Die altgriechische Siedlungskolonisation im Mittel-
meerraum. Tubingen, 1963.
Boardman J. The Greeks Overseas. Harmondsworth, 1964 (3rd ed.
London, 1980).
22 История Древней Греции
674
Приложение 1
Dunbabin Т. J. The Western Greeks. The history of Sicily and South Italy
from the foundation of Greek colonies to 480 В. C. Oxford, 1948.
Graham A. J. Colony and Mother City in Ancient Greece. Manchester,
1971.
Lacroix L. Monnaies et colonisation dans 1’Occident grec. Bruxelles,
1965.
Mosse C. La colonisation dans I’antiquite. Paris, 1970.
Roebuck C. Ionian trade and colonisation. New York, 1959.
Seibert J. Metropolie und Apoikie. Wurzburg, 1963.
Sjoquist E. Sicily and the Greeks. Studies in the relationship between the
indigenous population and the Greek colonists. Ann Arbor, 1973.
Stauffenberg A. Schenk Graf v. Trinakria: Sizilien und Grossgriechenland
in archaischer und fruhklassischer Zeit. Munchen; Wien, 1963.
Woodhead A. G. The Greeks in the West. London, 1962.
3.	Ранняя тирания
Бауэр В. Эпоха древней тирании в Греции. СПб., 1863.
Соловьева С. С. Раннегреческая тирания (К проблеме возникновения
государства в Греции). М., 1964.
Andrewes A. The Greek tyrants. London, 1956 (2nd ed. London, 1958).
Berve H. Die Tyrannis bei den Griechen. Bd. 1—2. Munchen, 1967.
Die altere Tyrannis bis zu den Perserkriegen. Hrsg. von К. H. Kinzl.
Darmstadt, 1979.
Diesner H. J. Griechische Tyrannis und griechische Tyrannen. Berlin,
1960.
Mosse C. La tyrannic dans la Grece antique. Paris, 1969.
Nillson M. P. The age of the early tyrants. Belfast, 1936.
Oliva P. Rana fecka tyrannis. Praha, 1954.
Plass H. G. Die Tyrannis in ihren bei den Perioden bei den alten Griechen
2 Aufl. Tl. 1—2. Bremen, 1959.
Ure P. N. The origin of tyranny. Cambridge, 1922.
Классическая Греция
1.	Общие работы
Виппер Р. Ю. История Греции в классическую эпоху (IX—IV вв.
до Р. Х.)М., 1916.
Bowra С. М. Clasical Greece. Amsterdam, 1966.
Cloche' P. Le monde grec aux temps classiques (500—336 avant J.-C.).
Paris, 1958.
Ehrenberg V. From Solon to Socrates. Greek history and civilization during
Vlth and Vth centuries В. C. London, 1968.
Hammond N. G, L. The Classical Age of Greece. London, 1975.
Laister M. L. W. A History of Greek World from 479 to 323 В. C. London,
1947.
Schachermeyr F. Die fruhe klassik der Griechen. Stuttgart, 1966.
Список основных источников и новой научной литературы 675
2.	Греко-персидские войны
Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М.,
1985.
Burn A. R. Persia and the Greeks. The defence of the West, 546—478 В. C.
London, 1962.
Grundy G. B. The Great Persian War and its preliminaries. London, 1901.
Hignett C. Xerxe’s Invasion of Greece. Oxford, 1963.
Mackenzie C. Marathon and Salamis. London, 1934.
Nenci G. Introduzione alle guerre persiane. Pisa, 1958.
Obst E. Der Feldzug des Xerxes. Leipzig, 1914.
Pritchett W. K. Marathon. Berkeley—Los Angeles, 1960.
Siewert P. Der von Rlataiai. Munchen, 1972.
Wright H. B. The Campaign of Plataeae. New Haven, 1904.
3.	Пелопоннесская война
Grundy G. B. Thucydides and the History of His Age. London, 1911
(2nd ed. London, 1948).
Henderson B. W. The Great War between Athens and Sparta.
A Companion to the military of Thucydides. London, 1927.
Kagan D. The Outbreak of the Peloponnesian War. Ithaca—London,
1965.
Kagan D, The Archidamian War. Ithaca-london, 1974.
Losada L. A. The Fifth Column in the Peloponnesian War. Leiden,
1972.
Lotze D. Lysnder und Peloponnesische Krieg. Berlin, 1964.
Panagopulos A. Captives and Hostages in the Peloponnesian War.
Athens, 1978.	*
Ste Croix G. E. M. The Origins of the Peloponnesian War. London,
1972.
4.	Греция в IV—III вв. до н. э.
Глускина Л. M. Проблемы социально-экономической истории Афин
IV в. до н. э. Л., 1975.
Маринович Л. П. Греческое наемничество IV в. до н. э. и кризис полиса.
М., 1975.
Сизов С. К. Ахейский союз. История древнегреческого федеративного
государства (281—221 гг. до н. э.) М., 1989.
Сизов С. К. Федеративное государство эллинистической Греции: Это-
лийский союз. Нижний Новгород, 1990.
Фролов Э. Д. Греческие тираны (IV в. до н. э.) Л., 1972.
Adams С. D. Demosthenes and his Influence. New York, 1963.
Berthold R. Rhodes in the Hellenistic Age. New York, 1984.
Cargill J. The Second Athenian League. Empire or Free Alliace? Berceley —
Los Angeles - London, 1981.
Cartledge P. Ageisilaos on the Crisis of Sparta. London, 1987.
Cloche P. Demosthenes et la fin dela democratic athenienne. Paris, 1957.
22*
676
Приложение 1
David Е. Sparta between Empire and Revolution (404—243 В. C.) New
York, 1981.
Ferguson W. S. Hellenistic Athens. London, 1974.
Fine J. V. A. Horoi. Studies in mortgage, real security and land tenure in
Ancient Athens. Baltimore, 1951.
Finley M. J. Studies in land and credit in ancient Athens 500—200
В. C. The Horos-inscriptions New Brunswick (New Jersey), 1952.
Fucks A. Social Conflict in Ancient Greece. Jerusalem—Leiden, 1984.
Gehrke H-J. Statis. Untersuchungen zu den inneran Kriegan in den
griechischen Staaten des 5. Und 4. Jahrhunderts v. Chr. Munchen, 1985.
Glover T. R. From Pericles to Philip. Methuen, 1919.
Hansen M. H. The Athenian Assembly in the Age of Demosthenes.
Oxford, 1987.
Hellenische Poleis (Krise—Wandlung—Wirkung). Hrsg. von E. Ch.
Welskopf. Bd. I—IV. Berlin, 1974.
Jones A. H. M. Greek City from Alexander to Justinian. Oxford, 1940.
Jones A. H. M. The Athens of Demosthenes. London, 1952.
MacKendrick P. The Athenian Aristocracy: 399 to 31 В. C. Cambridge
(Mass.), 1969.
Mar ch all F H. The Second Athenian Confederacy. Cambridge, 1905.
Mitchel F. Lykourgan Athens: 338—322 В. C. Cincinnati, 1970.
Montgomery H. The Way to Chaeronea. Foreign Policy, Decision Making
and Political Influence in Demosthenes’ Speeches. Bergen, 1983.
Mosse Cl. La fin de la democratic athenienne. Paris, 1962.
Mosse Cl. Athens in Decline. 404—86 В. C. London—Boston, 1973.
Oliva P. Sparta and her Social Problems. Prague, 1971.
Williams J. M. Athens without Democracy : The Oligarcy of Phocion
and the Tyranny of Demetrius of Phalerum, 322—307 В. C. Ann Arbor,
1982.
Спарта
Колобова К. M. Древняя Спарта (X—VI вв. до н. э.) Л., 1957.
Печатнова Л. Г. История Спарты периода архаики и классики. СПб.,
2001.
Cartledge Р. Sparta and Laconia: A regional history, 1300—362
В. C. London, 1979.
Cavaignac E. Sparte. Paris, 1948.
Chrimes К. M. T. Ancient Sparta. Manchester, 1952.
Clauss M. Sparta. Eine Einfurung in seine Geschichte und Zivilisation.
Munchen, 1983.
Den Boer W. Laconian Studies. Amsterdam, 1954.
Forrest W. G. A history of Sparta, 950—192 В. C. London, 1968.
Hooker J. T. The Ancient Spartans. London, 1980.
Huxley G. L. Early Sparta. London, 1962.
Jones A. H. M. Sparta. Oxford, 1967.
Kiechle F. Lakonien und Sparta, (Vestigia. Bd. 5). Berlin, 1963.
Список основных источников и новой научной литературы 677
Kiechle F. Messenische Studien. Kallmunz, 1959.
Kroymann J. Sparta und Messenien. Berlin, 1937.
Michell H. Sparta. Cambridge, 1952.
Ollier F. Le Mirage Spartiate. T. 1—2. Paris, 1933—1943.
Oliva P. Sparta and her social problems. Praque, 1971.
Powell C. A. (ed.). Classical Sparta. Norman—London, 1988.
Rousell P. Sparte. Paris, 1939 (2eme ed. Paris, 1960).
Tigerstedt E. N. The legend of Sparta in Classical antiquity. Vol. 1-3.
Stockholm, 1965—1978.
Афины
1.	Общие работы
Жебелев С. А. Из истории Афин 229—31 гг. до Р. X. СПб., 1898.
Колобова К М. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961.
Корзун М. С. Социально-политическая борьба в Афинах в 444—425 гг.
до н. э. Минск, 1975.
Соболевский С И. Аристофан и его время. М., 1957.
Boudot-Lamotte Е. Athenes et 1’Attique. Paris, 1941.
Davies J. K. Athenian propertied families, 600—300 В. C. Oxford, 1971.
Deubner L. Attische Feste. Berlin, 1932.
Ehrenberg V. From Solon to Socrates. Greek history and civilisation during
the Vlth and Vth cenyries. В. C. London, 1968.
Fergnson W. S. Hellenistic Athens. London, 1911.
Gardner E. A. Ancient Athens. New Vork, 1902.
Harrison A. R. The Law of Athens. Vol. 1—2. Oxford, 1968—1971.
Hignett Ch. A history of the Athenian constitution to the end of the Vth
century В. C. Oxford, 1952.
Hill I. T. The ancient city of Athens: Its topographic and monuments. London,
1953.
Jarde A. Athenes ancienne. Paris, 1930.
Judeich W. Topographic von Athen. 2 Aufl. Munchen, 1931.
Karo G. Athen und Umbegung. Berlin, 1937.
Kornemann E. Athen und Attika. Leipzig, 1934.
Ledl A. Studien zur alteren athenischen Verfassungsgeschichte. Heidelberg,
1914.
Lipsius J. H. Attisehes Pecht. Hildesheim, 1966.
Maurras C. Athenes antique. Paris, 1919.
Mosse' C. Athens in Decline 404—86 BC. London—Boston, 1973.
Muirhead L. R. Athens and environs. London, 1962.
Parke H. W. Festivals of the Athenians. London, 1986.
Rossiter S. Athens und environs. 2nd ed. Chicago, 1981.
Sanctis G. de. Atthis. Storia della republica ateniense dalle origini alia eta
di Pericle. 3nda ed. Firence, 1975.
Toepffer J. Attische Genealogie. Berlin, 1889.
Wrede W. Attica, Athen. Athen, 1933.
678
Приложение 1
2.	Архаические Афины
Зельин К. К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э.
М., 1964.
Колобова К М. Возникновение и развитие Афинского государства (X—
VI вв. до н. э.). Л., 1958.
Bengtson Н. Einzelpersonlichkeit und athenischer Staat zur Zeit des
Pesistratos und des Miltiades. Munchen, 1939.
Calame C. Thesee et 1‘imaginaire athenien. Lausanne, 1991.
Cornelius F. DieTyrannis in Ahten. Munchen, 1929.
Ferrara G. La politica di Solone. Napoli, 1964.
Freeman K. The work and life of Solon. Cardiff; London, 1926.
Ндпп K. Solon, Staatsmann und Weiser. Wien, 1948.
Lehman-Haupt C. F. Solon of Athens. Liverpool, 1912.
Leveque P., Vidal-Naguet P. Clisthene ГAthenien. Paris, 1964.
Linforth I. M. Solon the Athenian. Berkeley, 1919.
Masaracchia A. Solone. Firenze, 1958.
Peremans W. Thukydides en de Peisistratiden (VI, 53—60). Brussel, 1954.
Seltman С. T. Athens its history and coinage before the Persion invasion.
Cambridge, 1924.
Smith J. A. Athens under tyrants. Bristol, 1989.
Stroud R. Drakon’s law on homicide. Berkeley; Los Angeles, 1968.
Stroud R. The axones and kyrbeis of Drakon and Solon. Berkeley, 1979.
Woodhouse W. J. Solon the liberator. Oxford; London, 1938.
3.	Первый Афинский морской союз
Паршиков А. Е. Исследование по истории Афинской морской держа-
вы. М., 1976.
Amit М. Athens and the Sea: A study in Athenian sea-power. Bruxelles, 1965.
Cloche'P. La politique etrangere d’Athenes de 464 a 338 av. J. C. Paris, 1934.
Imperialism in the Ancient world. Ed. By P. D. Gamsey, C. R. Whittaher.
Cambridge, 1978.
Jordan B. The Athenian navy in the Classical period. Berkeley, 1975.
McGregor M. F. The Athenians and their empire. Vancouver, 1987.
Meiggs R. The Athenian empire. Oxford, 1975.
Meritt B. D., Wade-Gery H. T, McGregor M. F. The Athenian tribute lists.
Vol. 1—4. Cambridge (Mass.); Princeton, 1939—1953.
Nesselhauf H. Untersuchungen zur geschichte der delisch-attischen
Symmachie. Leipzig, 1933.
Robertson H. G. The administration of justice in the Athenian empire.
Toronto, 1924.
Schuller W. Die Herrschaft der Athener im ersten attischen Subund. Berlin,
1974.
4.	Афинская демократия
Бузескул В. П. История афинской демократии. СПб., 1909.
Бузескул В. П. Афинская демократия. Общий очерк. Харьков, 1920.
Список основных источников и новой научной литературы 679
Бузескул В. П. Перикл. Личность, деятельность, значение. Л., 1923.
Bleicken J. Die athenische Demokratie. 2 Aufl. Paderborn, 1994.
Bonner R. J. Aspects of Athenian democracy. Berkeley, 1933.
Bowra С. M. Periclean Athens. New Vork, 1971.
Burn A. R. Pericles and Athens. London, 1948.
Carcopino J. L’ ostracisme athenien. 2eme ed. Paris. 1935.
Chatelet F. Pericles. Paris, 1960.
Cloche P. Le siecle de Pericles. Paris, 1949.
Cloche P. La democratic athenienne. Paris, 1951.
Connor W. R. The new politicans of Vth century Athens. Princeton, 1971.
Day J., Chambers M. Aristotle’s history of Athenian democracy. Berkeley,
1962.
Frost F. J. Democracy and the Athenians. Aspects of ancient politics. New
York, 1969.
Hansen M. H. The Athenian Ecclesia. A collection of articls 1976—1983.
Copenhagen, 1983.
Hansen M. H. The Athenian Democracy in the Age of Demosthenes.
Oxford—Cambridge (Mass.), 1991.
Hignett Ch. A history of the Athenian constitution to the end of Vth century
В. C. Oxford, 1952.
Homo L. Pericles. Line ezperince de democratic dirigee. Paris, 1954.
Hopper R. J. The basis of the Athenian democracy. Sheffield, 1957.
Jones A. H. M. Athenian democracy. Oxford, 1957.
Laix R. A. de. Probolensis at Athens. A study of political decisionmaking.
Berkeley; Los Angeles, 1973.
Mac Dow ell D. M. The Law in Classical Athens. London, 1978.
Mosse' C. La fin de la democratic athenienne. Paris, 1962.
Mosse' C. Histoir^d’ une democratic, Athenes, des origines a la conquete
macedonienne. Paris, 1971.
Podlecki A. J. The life of Themistocles. Montreal, 1975.
Rhodes P. J. The Athenian Boule. Oxford, 1972.
Sacconi A. La democrazia di Pericle. Roma, 1960.
Schachermeyr F. Pericles. Stuttgart, 1969.
Sinclair R. K. Democracy and participation in Athens. Cambridge, 1988.
Stier H. E. Die klassische demokratie. Koln, 1954.
Vanderpool E. Ostracism at Athens. Ohio, 1970.
Vidal-Naquet P. Athenes au temps de Pericles. Paris, 1965.
Wallace R. W. The Areopagos Conncil to 307 B.C. Baltimore, 1989.
Weber C. W. Pericles. Das goldene Zietalter von Athen. Munchen, 1985.
Македония
Шофман А. С. История античной Македонии. Ч. 1—2. Казань, 1960—
1963.
Ancient Macedonia. Papers read at the international symposiums held in
Thessaloniki. Thessaloniki, 1970.
Ancient Macedonian studies in honor of Ch. F. Edson. Thessaloniki, 1981.
680
Приложение 1
Casson S. Macedonia, Thrace and Illyria. Oxford, 1926.
Cawkwell G. Philip of Macedon. London, 1978.
Cloche P. Histirie de la Macedonia Jusqu’a I’avenement d’ Alexandre le
Grand. Paris, 1960.
Cloche' P. Un Fondateuer d’ empire: Philippe II roi de Macedonie. Saint-
Etienne, 1956.
Crum R. H. Philipp II of Macedon and the City-State. Dis. Columbia, 1966.
Ellis J. R. Philipp II and Macedonian Imperialism. London, 1976.
Errington R. M. Geschwichte Makedoniens. Munchen, 1986.
Geyer F. Makedonien bis zur Thronbesteigung Philipps II. Munchen—
Berlin, 1930.
Hammond N. G. L, Griffith G. T, Walbank F. W. A History of Macedonia.
Vol. I—III. Oxford, 1988.
Hammond N. G. L. The Macedonian State. Origins, Institutions, History.
Oxford, 1992.
Hampl F. Der Konig der Macedonien. Leipzig, 1934.
Heurtley W. A. Prehistoric Macedonia. Cambridge, 1939.
Kalleris J. N. Les Anciens Macedoniens. I. Athen, 1954.
Kienast D. Philipp II. Von Makedonien und das Reich der Achaimeniden.
Munchen, 1973.
Macedonia and Greece in Late Classical and Early Hellenistic times. Ed.
by B. Barr-Sharrar, E. N. Borza. Washington, 1982.
Macedonia. 4000 years of Greek History and Civilization. Athens, 1988.
Momigliano A. Filippo il Maccedone. Florence, 1934.
Petsas Ph. M. Pella. Alexander the Great’s capital. Thessaloniki, 1978.
Philipp of Macedon. Ed. by M. B. Hatzopoulos, L. D. Loukopoulos. Athens,
1980.
Philipp II, Alexander the Great and the Macedonian heritage. Ed. by W. L.
Adams, E. N. Borza. Washington, 1982.
Wiist F. R. Philipp II. Von Macedonien und Griechenland in den Jahren
von 346—338 v. Chr. Munchen, 1938.
Северное Причерноморье
Античные города Северного Причерноморья. Под. ред. В. Ф. Гайдуке-
вича, М. И. Максимовой. Т. 1. М.; Л., 1955.
Античные государства Северного Причерноморья. Под ред. Г. А. Коше-
ленко и др. М., 1984.
Белов Г. Д. Херсонес Таврический. Л., 1948.
Блаватская Т. В. Очерки политической истории Боспора в V—IV вв.
до н. э. М., 1959.
Блаватский В. Д. Земледелие в античных городах Северного Причер-
номорья. М., 1953.
Блаватский В. Д. Пантикапей. Очерки истории столицы Боспора. М.,
1964.
Брашинский И. Б. Афины и Северное Причерноморье в VII—II вв.
до н. э. М., 1963.
Список основных источников и новой научной литературы 681
Виноградов Ю. Г. Политическая история Ольвийского полиса VII—
I вв. до н. э. М., 1989.
Гайдукевич В. Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949.
Гайдукевич В. Ф. Боспорские города. Л., 1981.
Дьяков В. Н. Причерноморье в античную эпоху. М., 1953.
Жебелев С. А. Северное Причерноморье. М.; Л., 1953.
Каллистов Д. П. Очерки по истории Северного Причерноморья антич-
ной эпохи. Л., 1949.
Каллистов Д П. Северное Причерноморье в античную эпоху. М., 1952.
Книпович Т. Н. Танаис. М.; Л., 1949.
Кругликова И. Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975.
Латышев В. В. Исследования об истории и государственном строе Оль-
вии. СПб., 1887.
Масленников А. А. Население Боспорского государства в VII—II вв. до
н. э. М., 1981.
Пальцева Л. А. Херсонес Таврический в V—I вв. до н. э. Л., 1988.
Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху. Под
ред. А. П. Смирнова. М., 1959.
Ростовцев М. И. Эллинство и иранство на юге России. Пг., 1918.
Ростовцев М. И. Скифия и Боспор. Пг., 1925.
Славин Л. М. Древний город Ольвия. Киев, 1951.
Фармаковский Б. В. Ольвия. М., 1915.
Шелов Д. Б. Античный мир в Северном Причерноморье. М., 1956.
Щеглов А. Н. Полис и хора. Симферополь, 1976.
Щеглов А. Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху. Л., 1978.
История отдельных греческих регионов
Байбаков Е. И. Аркадийский союз в Мегалополе. Пг., 1915.
Блаватская Т. В. Западнопонтийские города VII—I вв. до н. э. М.,
1952.
Казаманова Л. Н. Очерки социально-экономической истории Крита
V—IV вв. до н. э. М., 1964.
Кобылина М. М. Милет. М., 1965.
Колобова К М. Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX—
VII вв. до н. э.) М., 1951.
Кутергин В. Ф. Античная Беотия. Саранск, 1981.
Кутергин В. Ф. Беотийский союз в 379—335 гг. до н. э. Саранск, 1991.
Лурье С. Я, Беотийский союз. СПб., 1914.
Максимова М. И. Античные города Юго-Восточного Причерноморья
Синопа, Амис, Трапезунт. М.; Л., 1956.
Невская В. П. Византий в классическую и эллинистическую эпохи. М.,
1953.
Сапрыкин С. Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М.,
1986.
Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия IV в. до н. э. 1979.
Buck R. J. A History of Boetia. Edmonton, 1979.
682
Приложение 1
Buckler J. The Theban Hegemony, 371—362 В. C. Cambridge, 1980.
Cahn H A. Knidos. Die Munzen des sechsten und funften Jahrhunderts v.
Chr. Berlin, 1970.
Callmer C. Studien zur Geschichte Arkadiens bis zur Griindung des
Arkadischen Bundes. Lund, 1943.
Cloche' P. Thedes de Beotie. Des origines a la conquete romaine. Paris,
1952.
Cook J. M. The Greeks in Ionia and the East. London, 1962.
Cook J. M. The Troad. Oxford, 1973.
Dunham A. G. The History of Milietus. London, 1915.
Dusanic. Arkadski Savez IV veka. Beograd, 1970.
Figueira T. J. Aegina. Society and Politics. New Vork, 1981.
Freeman E. A. The history of Sicily from the earliest times. Vol. I—IV.
Oxford, 1891—1894.
Gallet de Santerre H. Delos orimitive et archaique. Paris, 1958.
Gardiner E. N. Olympia, its history and remains. Oxford, 1925.
Griffin A. Sikyon. Oxford, 1982.
Gude M. History of Olynthus. With a Prosopographia and Testimonia.
Baltimore, 1933.
Guillon P. La Beotie antigue. Paris, 1948.
Hammond N. G. L. Epirus. Oxford, 1967.
Highberger E. L. The history and civilization of Ancient Megara. Baltimore,
1927.
Holm A. Geschichte Siziliens im Altertum. Bd. I—III. Leipzig, 1870—
1898.
Hunxley G. L. The Early lonians. London, 1966.
Jost G. lasos in Karien, ein antikes Stadtbild. Hamburg, 1935.
Kelly T. A History of Argos to 500 В. C. Minneapolis, 1976.
Kleiner G. Alt-Milet. Wiesbaden, 1966.
Laidlaw W. A. A History of Delos. Oxford, 1933.
Legon R. P. Megara. The Political History of a Greek City-State to 336
В. C. Ithaca—London, 1981.
Lerat L. Les Locriens de 1’Ouest. T. I—II. Paris, 1952.
Merle H. Die Geschechte der Stadte Byzantion und Kalchedon von ihrer
Grundung bis zum Eingreifen der Romer in die Verhaltnisse des Ostens. Kiel,
1916.
O'Nell J. G. Ancient Corinth with a topographical of the Corinthia. Pt. 1.
Baltimore, 1930.
Papastavrou J. Amphipolis. Geschichte und Prosopographie. Leipzig,
1936.
Picard O. Chaicis et la confederaion Eubeenne. Etude de Numismatique et
d‘Histoire (IVе—Iersiecle). Athen—Paris, 1979.
Rodenwaldt C. (Hrsg.) Korkyra. Archaische Bauten und Bildwerke.
Bd. I—II. Berlin, 1939—1940.
Roebuck C. A History of Messenia from 369 to 146 В. C. Chicago, 1941.
Roesch P. Thespies et la confederation beotienne. Paris, 1965.
Roux G. Delphes. Paris, 1970.
Список основных источников и новой научной литературы 683
Salmon J. В. Welthy Corinth: A History of the City to 338 В. C. Oxford,
1984.
Shipley G. A History of Samos, 800—188 В. C. Oxford, 1987.
Skalet Ch. Chapters in the history of Ancient Sicyon. Baltimore, 1928.
Sordi M. La lega tessala fino ad Alessandro Magno. Roma, 1958.
Stahlin F. Das hellenische Thessalien. Stuttgart, 1924.
Tolle-Kastenbein R. Die antike Stadt Samos. Mainz, 1969.
Tomlinson R. A. Argos and the Argolid. From the end of the Bronze Age to
the Roman occupation. London, 1972.
Wallace M. B. The History of Karystos from the Sixth to the Fourth Centuries
В. C. Toronto, 1972.
Welter G. Aigina. Berlin, 1938.
West A. B. The History of the Chalcidic League. Madison, Wisconcin,
1918.
Westlake H. D. Thessaly in the Fourth Centure В. C. London, 1935.
Will E. Korinthiaka. Recherches sur 1’histoire et la civilisation de Corinthe
des origines aux guerres mediques. Paris, 1955.
Willetts R. F. Ancient Crete, a social history. London, 1965.
Willetts R. F. The Civilization of Ancient Crete. London, 1977.
Zahrnt M. Olynth und die Chalkidier. Untersuchungen zur Staatenbildung
auf der Chalkidischen Halbinsel im 5. und 4. Jahrhundert v. Chr. Munchen,
1971.
Эпоха эллинизма
1.	Общие работы
Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма. Пер. с нем. Э. Д. Фролова.
М., 1982.
Дройзен И. Г. История эллинизма. Пер. с фр. М. Шелгунова. Т. 1—3.
СПб., 1997—1999.
Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М.,
1979.
Левек П. Эллинистический мир. Пер. с фр. Е. П. Чиковой. М., 1989.
Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л., 1950.
Сапрыкин С. Ю. Понтийское царство. Государство греков и варваров
в Причерноморье. М., 1996.
Тарн В. Эллинистическая цивилизация. Пер. с англ. М., 1949.
ШофманА. С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984.
Эллинизм: экономика, политика, культура. Под ред. Г. А. Кошеленко.
М., 1990.
Эллинизм: Восток и Запад. Под ред. Е. С. Голубцовой. М., 1992.
Bury I. В., Barber Е. A., Bevan Е., Tarn W. W. The Hellenistic Age.
Cambridge, 1925.
Cary M. A. History of the Greek World from 323 to 146 В. C. London,
1932.
Delorme J. Le monde hellenistique (323—133 avant J.-C.) Evenement et
institutions. Paris, 1975.
684
Приложение 1
Green Р. Alexander to Actium. The historical evolution of the Hellenistic
Age. 2nd ed. California, 1993.
Grimal P. Der Hellenismus und der Auestieg Roms. Frankfurt a. Main,
1965.
Holleaux M. Pome, La Grece et les monarchies hellenistiques au IIIе sidcle
avant J.-C. (273—205). Paris, 1921.
Ferguson J. The heritage of Hellinism. The Greek world from 323 to 31
В. C. London, 1973.
Jouguet P. L’hellenisme de 1’Orient. Paris, 1926.
KaerstJ. Geschichte des Hellenismus. 2 Aufl. Bd. I—II. Leipzig—Berlin,
1927.
Kreissig H. Geschichte des Hellenismus. Berlin, 1984.
Petit P. La civilisation hellenistique. Paris, 1965.
Pre'aux Cl. Le monde hellenistique. La Grece et 1’Orient de la morte
d’Alexandre a la conquete de la Grece, 323—146 avahn J.-C. T. I—II. Paris,
1978.
RostovtzeffM. Vol. I—III. Oxford, 1941.
Toynbee A. J. Hellenism. The History of civilization. London, 1959.
Will E. Histoire politigue du monde hellenistique. T. I—II, Nancy, 1966—
1967.
2.	История Александра Македонского
Гафуров Б. Г, ЦибукидисД. И. Александр Македонский и Восток. М.,
1980.
Ковалев С. И. Александр Македонский. Л., 1937.
Маринович Л. П. Греки и Александр Македонский. М., 1993.
Шахермайр Ф. Александр Македонский. Пер. с нем. М. Н. Ботвинни-
ка, Б. Функа. М., 1984.
Шифман И. Ш. Александр Македонский. Л., 1988.
Шофман А. С. Восточная политика Александра Македонского. Казань,
1976.
Altheim Е Alexander und Asien: Geschichte eines geistigen Erbes. Tubingen,
1953.
Berve H. Das Alexanderreich auf prosopographischen Grundlage. Bd. I—
II. Munchen, 1926.
Bosworth A. B. Conquest and Empire. The Reign of Alexander the Great.
Cambridge, 1988.
Briant P. Alexandre le Grand. Paris, 1974.
Cutrules A. J. A History of Alexander the Great. New York, 1958.
Dascalakis A. Alexander the Great and Hellenism. Thessaloniki, 1966.
Ehrenberg V. Alexander and the Greeks. Oxford, 1938.
Hamiton J. R. Plutarch. Alexander: A Commentary. Oxford, 1969.
Holt E L. Alexander the Great and Bactria. Leiden—New York, 1988.
Seibert J. Alexander der Grosse. Darmstadt, 1981.
Savill A. Alexander the Great and his time. New York, 1966.
Tam W. W. Alexander the Great. Vol. I—II. Cambridge, 1948—1950.
Welles С. B. Alexander and the Hellenistic World. Toronto, 1970.
Список основных источников и новой научной литературы 685
Wilcken U. Alexander der Grosse. Leipzig, 1931.
Wirth G. Studien zur Alexandergeschichte. Darmstadt, 1985.
3.	Государство Атталидов
Allen R. E. The Attalid Kingdom: A Constitutional History. Oxford, 1983.
Hansen E. The Attalids of Pergamum. New York, 1971.
Hopp J. Untersuchungen zur Geschechte der letzen Attaliden. Munchen,
1977.
McShane R. The foreign Policy of the Attalids of Pergamon. Urbana, 1964.
4.	Держава Селевкидов
Бикерман Э. Государство Селевкидов. Пер. с фр. Л. М. Глускиной. М.,
1985.
Зельин К. К., Трофимова М. К. Формы зависимости в Восточном Сре-
диземноморье в эллинистический период. М., 1969.
Bar-Kochva В. The Seleucid Army: Organization and Tactics in the Great
Campaigns. Cambridge, 1976.
Bevan E. The House of Seleucus. Vol. I—II. London, 1902—1904.
Bouche'-Leclercq A. History des Sdleucides. T. I—II. Paris, 1913—1914.
Cohen G. M. The Seleucid Colonies. Studies in founding, administration
and organization. Wiesbaden, 1978.
Hengel M. Judentum und Hellenismus. Studien zu ihrer Begegung unter
besonderer Berucksichtigung Palastinas bis zur Mitte des 2. Jahrhunderts v.
Chr. 2 Aufl. Tubingen, 1973.
Horain С. M. L’identite de I’Antioche Epidaphnd. Ghent. 1963.
Kahrstedt U. Syrische Territorien in hellenistischer Zeit. Berlin, 1926.
Kreissig H. Wirtscjiaft und Gesrllschaft im Seleukidenreich. Die Eigentums-
und Abhangigkeitsverhaltnisse. Berlin, 1978.
Meyer Ed. Blute und Niedergang des Hellenismus in Asien. Berlin, 1925.
Morkholm O. Antiochus IV of Syria. Copenhagen, 1966.
Schmitt H H. Untersuchungen zur Geschichte Antiochos4 des Grossen
und seiner Zeit. Wiesbaden, 1964.
5.	Птолемеевский Египет
Пикус H Н. Царские земледельцы (непосредственные производители)
и ремесленники в Египте III в. до н. э. М., 1972.
Bevan Е. A. History of Egypt under the Ptolemaic Dynasty. London, 1927.
Bouche'-Leclercq A. Histoire des Lagides. Paris, 1903—1907.
Crawford D. J., Quaegebeur J, Clarysse W. Studies on Ptolemaic memphis.
Louvain, 1980.
Grier E. Accounting in the Zeno Papyri. New Vork, 1934.
Koch W. Ein Ptolemeerkrieg. Stuttgart, 1923.
Kyrieleis J. Bildnisse der Ptolemaer. Berlin, 1975.
Lesquier J. Les institutions militaires de 1‘Egypte des Lagides. Paris, 1911.
Longege G. Arsinoe II. Rome, 1968.
MahaJJy J. P. The Empire of the Ptolemeis. London, 1895.
686
Приложение 1
Moser Е. Untersuchungen uber die Politik Ptolemais‘ I in Griechenland.
Leipzig, 1914.
Peremans W., van’t Dack E. Prosopographia Ptilemaica. Leiden—Louven,
1952.
Pestman P. W. A Guide to the Zenon Archive. Leiden, 1981.
Predux Cl. L’economie royale des Lagides. Bruxelles, 1939.
Predux Cl. Les grecs en Egypte d’apres les archives de Zenon. Bruxelles,
1947.
Schnebel M. Die Landwirtschaft im hellenistischen Agypten. Munchen,
1925.
Seibert J. Untersuchungen zur Geschichte Ptolemaios I. Munchen, 1969.
Skeat T. C. The Reigns of the Ptolemies. 2nd ed. Munchen, 1969.
Smith H. S. A Visit to Ancien Egypt: Life at Memphis and Saggara
(c. 500—30 В. C. ) Warminster, 1974.
Uebel F. Die Kleruchen Agyptens unter den ersten sechs Ptolemaem. Berlin,
1968.
Приложение 2
списки
ГРЕЧЕСКИХ ПРАВИТЕЛЕЙ
АФИНЫ
Даты правления афинских царей, пожизненных и десятилетних ар-
хонтов, даны по «Хронике» Евсевия Кесарийского.
Легендарные афинские цари:
Кекроп I	1556—1506
Крапай	1506—1497
Амфиктион	1497—1487
Эрихтоний	1487—1437
Пандион I	1437—1397
Эрехтей	1397—1347
Кекроп II	1347—1307
Пандион II	1307—1282
Эгей	1282—1234
Тесей	1234—1204
Менесфей	1204—1181
Демофонт	1181—1148
Оксинт	1148—1136
Афидас	1136—1135
Тимэт	1135—1127
Меланф	1127—1090
Кодр	1090—1069
Пожизненные афинские архонты:
Медонт	1069—1049
Акает	1049—1013
Архипп	1013—994
Терсипп	994—953
Форбас	953—922
Мегакл	922—892
688
Приложение 2
Диогнет	892—864
Ферекл	864—845
Арифрон	845—825
Теспиэй	825—798
Агаместор	798—778
Эсхил	778—755
Алкмеон	755—753
Десятилетние афинские архонты:
Харопс
Эсимид
Клидик
Гиппомен
Леократ
Апсандр
Эриксиад
753—743
743—733
733—723
723—713
713—703
703—693
693—683
Годичные афинские архонты:
Год	Год
до н. э.	до н. э.
683	Креон	604	
681	Тлесий	или 596	Критий
671	Леострат	595	Филомброт
669	Писистрат	594	Солон
668	Автосфен	593	Дропид
664	Мильтиад	592	
659	Мильтиад	или 591	Эвкрат
644	Дропид	590	Симон
639	Дамасий	583 Л	
636		582 >	Дамасий
или 632	Мегакл	581 J	
621		577	Архестратид
или 620	Аристехм	570	Аристомен
615	Гениохид	566	Гиппоклид
605	Аристокл	561	Комей
560	Гегестрат	471	Праксиэрг
556	Гегесий	470	Демотион
555	Эвтидем	469	Апсифион
548	Эрксиклид	468	Феагенид
533	Ферикл	467	Лисистрат
528	Филоний	466	Лисаний
527	Онеторид?	465	Лиситей
526	Гиппий	464	Архедемид
525	Клисфен	463	Тлеполем
Список греческих правителей
689
524	Мильтидат	462	Конон
523	Каллиад?	461	Эвтипп
522	Писистрат?	460	Фрасикл
511	Гарпактид	459	Филокл
508	Исагор	458	Габрон
507	Алкмеон?	457	Мнесифид
504	Акесторид	456	Каллий
501	Гермокреон	455	Сосистрат
500	Смирос	454	Аристон
497	Архий	453	Лисикрат
496	Гиппарх	452	Хэрефан
495	Филипп	451	Антидот
494	Пифокрит	450	Эвтин
493	Фемистокл	449	Педиэй
492	Диогнет	448	Филиск
491	Гибрилид	447	Тимархид
490	Фенипп	446	Каллимах
489	Аристид	445	Лисимаид
488	Анхис	444	Пракситель
487	Телесин	443	Лисаний
486	?	442	Дифил
485	Филократ	441	Тимокл
484	Леострат	440	Морихид
483	Никодем	439	Главкин
482	?	438	Феодор
481	Гипсихид	437	Эвтимен
480	Каллиад	436	Лисимах
479	Ксантипп	435	Антиохид
478	Тимосфен	434	Кратет
477	Адимант	433	Апсевд
476	Федон	432	Пифодор
475	Дромоклид	431	Эвтидем
474	Акесторид	430	Аполлодор
473	Менон	429	Эпаминон
472	Харет	428	Диотим
427	Эвклес	384	Диитреф
426	Эвтин	383	Фанострат
425	Стратокл	382	Эвандр
424	Исарх	381	Демофил
423	Аминий	380	Пифей
422	Алкей	379	Никон
421	Аристион	378	Навсиник
420	Астифил	377	К аллей
419	Архий	376	Харисандр
418	Антифон	375	Гипподам
417	Эвфем	374	Сократил
416	Аримнест	373	Астий
690
Приложение 2
415	Харий	372	Алкисфен
414	Тисандр	371	Фрасиклид
413	Клеокрит	370	Дисникет
412	Каллий	369	Лисистрат
411	Мнесилох (2 мес.)	368	Навсиген
	Феопомп (10 мес.)	367	Полизел
410	Главкипп	366	Кефисодор
409	Диокл	365	Хион
408	Эвктемон	364	Тимократ
407	Антиген	363	Хариклид
406	Каллий	362	Молон
405	Алексий	361	Никофем
404	Пифодор	360	Каллимед
403	Эвклид	359	Эвхарист
402	Микон	358	Кефисодот
401	Ксенэнет	357	Агафокл
400	Лахет	356	Эльпин
399	Аристократ	355	Каллистрат
398	Эвтикл	354	Диотим
397	Суниад	353	Фудем
396	Формион	352	Аристодем
395	Диофант	351	Феэлл
394	Эвбулид	350	Аполлодор
393	Демострат	349	Каллимах
392	Филокл	348	Феофил
391	Никотел	347	Фемистокл
390	Демострат	346	Архий
389	Антипатр	345	Эвбул
388	Пиргион	344	Ликиск
387	Феодот	343	Пифодот
386	Мистихид	342	Сосиген
385	Дексифей	341	Никомах
340	Феофраст	308	Харин
339	Лисимахид	307	Анаксикрат
338	Хэронд	306	Кореб
337	Фриних	305	Эвксенипп
336	Пифодел	304	Ферекл
335	Эвэнет	303	Леострат
334	Ктесикл	302	Никокл
333	Никократ	301	Клеарх
332	Никет	300	Гегемах
331	Аристофан	299	Эвктемон
330	Аристофон	298	Мнесидем
329	Кефисофон	297	Антифат
328	Эвтикрит	296	Никий
327	Гегемон	295	Никострат
326	Хремес	294	Олимпиодор
Список греческих правителей
691
325	Антикл	293	Филипп
324	Гегесий	292	Лисий
323	Кефисодор	291	Кимон
322	Филокл	290	?
321	Архипп	289	Аристоним?
320	Неэхм	288	Ксенофонт
319	Аполлодор	287	Диокл
318	Архипп	286	Диотим
317	Демоген	285	Исэй
316	Демоклид	284	Эвтий
315	Праксибул	283	Менекл
314	Никодор	282	Никий
313	Феофраст	281	Урий
312	Полемон	280	Горгий
311	Симонид	279	Анаксикрат
310	Гиеромнемон	278	Демокл
309	Деметрий		
СПАРТА
В «Хронике» Евсевия Кесарийского сохранилась датировка правления
только первых девяти царей династии Агиадов. Даты правления спартан-
ских царей VI—III вв. до н. э. даны по: Бикерман Э. Хронология Древнего
мира. М., 1975.
Династии
Династия
Агиадов
Эврипонтидов
Эврисфен
Агис I
Эхестрат
Лабот
Дорисс
Агесилай I
Архелай
Телекл
Алкамен
Полидор
Эврикрат
Анаксандр
Эврикратид
Леонт
Анаксандрид
КлеоменI
Леонид I
1101—1059
1059—1058
1058—1023
1023—986
986—957
957—913
913—853
853—813
813—776
ок. 560—520
ок. 520—490
490—480
Прокл
Сой
Эврипонт
Пританид
Эвном
Полидект
Харилл
Никандр
Феопомп
Зевксидам
Анаксидам
Архидам I
Агасикл
Аристон
Демарат
Леотихид
Архидам II
ок. 550—515
ок. 515—491
491—469
469—427
692
Приложение 2
Плистарх	480—459	Агис II	427—399
Плистоанакт	459—409	Агесилай II	399—360
Павсаний	409—395	Архидам III	360—338
Агесипол I	395—380	Агис III	338—331
Клеомброт I	380—371	Эвдамид I	331— ок. 305
Агесипол II	371—370	Архидам IV	ок. 305—275
Клеомен II	370—309	Эвдамид II	ок. 275—244
Арей!	309—265	АгисIV	ок. 244—241
Акротат	265—262	Эвдамид III	241—228
Арей II	262—254	Архидам V	228—227
Леонид II	254—243	Ликург	219—ок. 212
Клеомброт II	243—241		
Леонид II	241—235		
	(повторно)		
Клеомен III	235—221		
Эвклид	227—221		
(брат и соправитель
Клеомена III)
Агесипол III	219—215
Список спартанских царей составлен по данным Плутарха и Павсания.
В «Истории» Геродота и «Хронике» Евсевия отсутствует второй царь ди-
настии Эврипонтидов Сой.
МАКЕДОНИЯ
Имена и даты правления македонских царей даны по «Хронике»
Евсевия Кесарийского. В «Истории» Геродота, в отличие от Евсевия, пер-
вым царем назван Пердикка I.
Династия Аргеадов
Каран Кен	813—785 785—773	Аэроп II Аминта II	405—401 401—400
Тиримма	773—735	Павсаний	400—399
ПердиккаI	735—684	Аминта III	399—393
Аргей!	684—646	Аргей II	393—391
Филипп I	646—608	Аминта III	391—373
Аэроп I	608—582	Александр II	373—372
Алкет	582—553	Птолемей	372—368
Аминта I	553—503	Пердикка III	368—362
Александр I	503—460	Филипп II	362—336
Пердикка II	460—432	Александр III	336—323
Архелай	432—408	Филипп III Арридей	323—316
Орест	408—405	Александр IV	323—312
Список греческих правителей
693
ПРАВИТЕЛИ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИХ
ГОСУДАРСТВ
Даты правления эллинистических царей даны по: Бикерман Э. Хро-
нология Древнего мира. М., 1975.
МАКЕДОНИЯ
Династия Антигонидов
Антигон I
Диметрий I Полиоркет
Антигон II Гонат
Деметрий II
Антигон III Досон
Филипп V
Персей
306—301
306—283
283—239
239—229
229—221
221—179
179—168
ЕГИПЕТ
Династия Птолемеев (Лагидов)
Птолемей I Сотер I
Птолемей II Филадельф
Птолемей III Эвергет I
Птолемей IV Филопатор
Птолемей V Эпифан
Птолемей VI Филометор
Птолемей VII Неос Филопатор
Птолемей VIII Эвергет «Фисков»
Птолемей IX Сотер II (Латир)
Птолемей X Александр I
Птолемей IX Сотер II (Латир)
Птолемей XI Александр II
Птолемей XII«Авлет»
БереникаIV
Птолемей XII «Авлет»
Клеопатра VII
Птолемей XIII
Птолемей XIV
Птолемей XV «Цезарион»
323—282
282—246
246—222
222—205
204—180
180—145
145—144
145—116 (соправитель с 170)
116—107
107—88
88—81 (повторно)
80
80—58
58—55
55—51 (повторно)
51—31
51—47
47—44
44—31
694
Приложение 2
ДЕРЖАВА СЕЛЕВКИДОВ
Династия Селевкидов
СелевкIНикатор
Антиох I Сотер
Антиох II Теос
Селевк II Каллиник
Селевк III Сотер
Антиох III Великий
Селевк IV Филопатор
Антиох IV Эпифан
Антиох V Эвпатор
Деметрий I Сотер
Александр Валас
Деметрий II Никатор
Антиох VI Эпифан
Антиох VII Сидет
Деметрий II Никатор
Антиох VIII Грип
СелевкV
Антиох IX Кизикский
Селевк VI Эпифан Никанор
Деметрий III Филопатор
Антиох X Благочестивый
Антиох XI Филадельф
Филипп I Филадельф
Антиох XII Дионис
Тигран Армянский
Антиох XIII Азиатский
Филипп II
311—281
281—261
261—246
246—225
225—223
223—187
187—175
175—164?
163—162
162—150
150—145
145—140
145—142
138—129
129—125 (повторно)
126—96
125
115—95
96—95
95—88
95—83
94
94—83
87—84
83—69
69—64
65—64
ПЕРГАМ
Династия Атталидов
Филетер
ЭвменI
Аттал I Сотер
Эвмен II Сотер
Аттал II
Аттал III
283—263
263—241
241—197
197—160
160—139
139—133
Эвмен III (Аристоник) 133—129
Список греческих правителей
695
ПОНТ
Династия Митридатидов
Митридат I Ктист	302—266
Ариобарзан	266—255?
Митридат II	ок. 255—220
Митридат III	ок. 220—190
Фарнак I	ок. 190— 159
Митридат IV Филопатор Филадельф ок. 159—150
Митридат V Эвергет	ок. 150— 121
Митридат VI Эвпатор	121 —63
Фарнак II	63—47
Дарий	39—37?
ВИФИНИЯ
Зипоит
Никомед I
3излай
Прусий I
Прусий II
Никомед II Эпифан
Никомед III Эвергет
Никомед IV Филопатор
ок. 315—280
ок. 280 — умер до 242
ок. 250 — умер до 227
ок. 230—182
ок. 182—149
149 —ок. 127
ок. 127—94
ок. 94—74
КАППОДОКИЯ
Ариарат III
Ариарат IV Благочестивый
Ариарат V Благочестивый Филопатор
Ариарат VI Эпифан Филопатор
Ариарат VII Филометор
Ариарат Благочестивый Филопатор
(сын понтийского царя Митридата VI Эвпатора)
Ариарат VIII
255/1—220
220 —ок. 162
ок. 163—130
ок. 120—111
ок. 111—100
ок. 100—88
ок. 96
Конец династии. Впоследствии царем был избран аристократ
Ариобарзан
Ариобарзан I Филормэй	ок. 95—62
Ариобарзан II Филопатор	ок. 62—54
Ариобарзан III Благочестивый Филоромэй	ок. 54—42
Ариарат IX	42—36
Архелай	36—17
696
Приложение 2
ГРЕКО-БАКТРИЙСКОЕ ЦАРСТВО
Диод от I	256—248	Архебий	130—120
Диодот II	248—235	Филоксен	125—115
Эвтидем I	235—200	Зоил	?—125
Деметрий I	200—185	Гелиокл II	120—115
Эвтидем II	200—190	Лисий	120—110
Антимах I	190—180	Антиалкид	115—100
Панталеон	185—175	Аполлодот	115—95
Деметрий II	180—165	Зоил, Дионисий	
Агафокл	180—165	и Аполлофан	95—80
Эвкратид I	171—155	Никий	95—85
Менандр	155—130	Диомед	95—85
Платон	155—?	Телеф	95—80
Гелиокл I	155—140	Гиппострат	85—70
Эвкратид II	140—?	Аминта	85—75
Антимах II	130—125	Теофил	?—75
Стратон I	130—95	Гермей	75—55
Даты правления греко-бактрийских царей очень приблизительны и ги-
потетичны, в значительной мере они основываются на выпусках монет.
Приложение 3
СПРАВОЧНЫЙ МАТЕРИАЛ
1.	ГРЕЧЕСКИЕ МЕРЫ
а) Меры длины
дактиль (палец)		-1,9 см
палеста(ладонь)	= 4 дактиля	- 7,7 см
пус (фут, стопа)	= 4 палесты	- 30,8 см
пэхис (локоть)	= 1,5 фута	- 46,2 см
оргия	= 4 локтя	-1,85 м
плетр	= 100 футов	- 30,8 м
стадий аттический	= 6 плетров	- 184,98 м
стадий олимпийский		- 192, 27 м
парасанг (перс.)	= 30 стадиев	- 5,5 км
б) Меры площади
пус (ФУТ> стопа) = 0,095 кв. м
арура	= 0,024 га
плетр = 4 арура	= 0,095 га
в) Меры объема сыпучих тел
киаф		-0,046 л	
^Котила	= 6 киафов	-0,27	Л
хойник	= 4 котилы	- 1,09	л
медимн	= 48 хойник	-52,5	л
г) Меры объема жидких тел
киаф
котила
хус
метрет
= 6 киафов
= 12 котил
= 12 хус
- 0,046л
-0,27 л
-3,28 л
- 39,4 л
д) Меры веса
аттическо- эгинскиие
эвбейские
халк		- 0,09 г	
обол	= 8 халков	- 0,73 г	1,04 г
драхма	= 6 оболов	- 4,36 г	6,24 г
мина	= 100 драхм	- 436,6 г	623,7 г
талант	= 60 мин	- 26,2 кг	37,14 кг
698
Приложение 3
2.	ГРЕЧЕСКИЕ МОНЕТЫ
лепта
халк	= 7 лепт
гемиобол (полобола) = 4 халка
обол	= 8 халков
драхма	= 6 оболов
дидрахма (= I статеру) = 2 драхмы
тетрадрахма	= 4 драхмы
декадрахма	= 10 драхм
3.	ГРЕЧЕСКИЙ КАЛЕНДАРЬ
а)	Месяцы Афинского календаря
Гекатомбеон
Метагейтнион
Боэдромион
Пианепсион
Маймактерион
Посейдеон
(июль—август)
(август—сентябрь)
(сентябрь—октябрь)
(октябрь—ноябрь)
(ноябрь—декабрь)
(декабрь—январь)
Гамелион
Антестерион
Элафеболион
Мунихион
Таргелион
Скирофорион
(январь—февраль)
(февраль—март)
(март—апрель)
(апрель—май)
(май—июнь)
(июнь—июль)
б)	Месяцы Дельфийского календаря
Апеллей
Букатий
Боатой
Герей
Дадафорий
Поитропий
(июль—август)
(август—сентябрь)
(сентябрь—октябрь)
(октябрь—ноябрь)
(ноябрь—декабрь)
(декабрь—январь)
Амалий	(январь—февраль)
Бисий	(февраль—март)
Теоксений	(март—апрель)
Эндиспоитропий (апрель—май)
Гераклий	(май—июнь)
Илей	(июнь—июль)
в) Месяцы Македонского календаря
Дий	(октябрь—ноябрь)	Артемисий	(апрель—май)
Апеллей	(ноябрь—декабрь)	Дэсий	(май—июнь)
Авдиней	(декабрь—январь)	Панемос	(июнь—июль)
Перитий	(январь—февраль)	Лой	(июль—август)
Дистрос	(февраль—март)	Горпиэй	(август—сентябрь)
Ксантик	(март—апрель)	Г иперберетей	(сентябрь—октябрь)
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ....................................................3
Раздел первый
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. Источники по истории Древней Греции..................23
ГЛАВА II. Природа и население Древней Греции..................52
Горы..........................................................54
Растительность................................................54
Климат........................................................55
Фауна.........................................................56
Земледелие и садоводство......................................56
Полезные ископаемые...........................................58
Значение моря. Мореплавание...................................59
Население.................................................... 60
Основные области Древней Греции...............................63
Фессалия.................................................63
Беотия...................................................64
Дельфы (Фокида)..........................................65
Аттика...................................................66
Коринфский перешеек (Истм)...............................67
Пелопоннес...............................................68
Эгейский архипелаг............................................69
Острова Ионийского моря.......................................71
Малая Азия....................................................71
Раздел второй
ЭГЕЙСКИЙ МИР И ГОМЕРОВСКАЯ ГРЕЦИЯ
ГЛАВА III. Крито-микенская эпоха..............................77
ГЛАВА IV. Гомеровская Греция.................................101
/. Гомер и гомеровский вопрос................................102
2.	Хозяйственный строй гомеровского общества..................110
700
Оглавление
3.	Социальная структура гомеровского общества.....................115
4.	Организация управления в гомеровскую эпоху.....................119
5.	Социальное расслоение. Рабство в гомеровское время.............123
Раздел третий
РАННЯЯ ГРЕЦИЯ
ГЛАВА V. Греция в эпоху «Великой колонизации» (VIII—VI вв. до н. э.). 130
1.	Начало колонизации...........................................130
2.	Племенной мир Северного Причерноморья........................138
3.	Последствия колонизации. Развитие сельского хозяйства, ремесел и
торговли.......................................................143
4.	Становление городов. Социально-имущественное расслоение общины.... 146
5.	Раннегреческая тирания.............................................153
ГЛАВА VI. Древняя Спарта, Крит, Фессалия и Беотия.....................158
ГЛАВА VII. Образование Афинского государства..........................180
/. Древняя Аттика.....................................................181
2.	Солон и его законодательство.......................................188
3.	Тирания Писистрата.................................................195
4.	Законы Клисфена....................................................199
ГЛАВА VIII. Раннегреческая культура (VIII—VI вв. до н. э.)............203
1.	Мифология и религия................................................204
2.	Письменность и литература..........................................209
3,	Архитектура и искусство............................................219
Раздел четвертый
РАСЦВЕТ ГРЕЧЕСКИХ ПОЛИСОВ
ГЛАВА IX. Греко-персидские войны..................................222
/. Персия при Ахеменидах.........................................222
2.	Начало греко-персидских войн..................................225
3.	Поход Ксеркса.................................................237
4.	Делосский морской союз........................................242
ГЛАВА X. Расцвет афинской демократии..............................251
/. Борьба партий и внешняя политика Афин в первой половине
V в. до н. э..................................................251
2. Афинская конституция при Перикле..............................265
3. Афинская держава (архе).......................................273
ГЛАВА XI. Социально-экономические отношения в Греции
классического периода.........................................279
1.	Рабовладельческий характер античного общества-----------------279
2.	Рабство и его источники.....................................  280
3.	Свободный труд в Греции.......................................288
4.	Греческая торговля и финансы..................................292
Оглавление
701
ГЛАВА XII. Пелопоннесская война...............................................299
/. Греческий мир на пути к междоусобной войне.................................299
2.	Архидамова война..........................................................305
3.	Непрочное перемирие.......................................................312
4.	Сицилийская экспедиция	и Декелейская	война..........................315
5.	Итоги войны...............................................................321
ГЛАВА XIII. Культура классической Греции......................................323
/. Всенародные празднества....................................................323
2.	Греческий театр................................................................................................................................. 330
3.	Искусство.................................................................345
4.	Ионийская натурфилософия и начало науки...................................350
5.	Софисты и Сократ..........................................................357
6.	Платон....................................................................365
7.	Аристотель................................................................368
ГЛАВА XIV. Греция в первой половине IV в. до н. э.............................385
1.	Кризис полиса.............................................................385
2.	Возрождение тирании.......................................................402
Тирания в Балканской Греции.............................................404
Тирания на периферии греческого мира....................................409
3.	Спарта в JV в. до н. э. Война с Персией. Анталкидов мир...................416
4.	Возвышение Фив. Второй Афинский союз......................................422
5.	Греческие города Северного Причерноморья. Боспорское царство..............429
Ольвия..................................................................429
Херсонес................................................................430
Боспорское царство......................................................432
ГЛАВА XV Возвышение Македонии.................................................435
/. Фракия.....................................................................435
2.	Возвышение Македонии......................................................437
3.	Македонская и антимакедонская группировки в Афинах........................443
4.	Священная война. Битва при Херонее. Коринфский	конгресс............448
ГЛАВА XVI. Коринфская лига....................................................453
Раздел пятый
ЭЛЛИНИЗМ
ГЛАВА XVII. Монархия Александра Македонского.....................463
1.	Смерть Филиппа. Выступление Александра.........................463
2.	Походы Александра. Образование мировой державы................465
3.	Распад монархии Александра.....................................482
ГЛАВА XVIII. Сущность эллинизма. Эллинистический Египет..........485
1.	Политический строй Египта......................................489
2.	Царские земли и уступленные земли.............................493
3.	Ремесла, налоги, финансы.......................................496
4.	Упадок Египта и завоевание его Римом..........................503
ГЛАВА XIX. Монархия Селевкидов. Позднеэллинские государства......505
702
Оглавление
1. Монархия Селевкидов........................................  505
2. Пергом, Родос, Боспор........................................515
ГЛАВА XX. Македония и Греция в эллинистическую эпоху............521
1.	Македония и позднегреческие союзы............................521
2.	Реформы Агиса и Клеомена.....................................531
3.	Позднегреческая тирания......................................534
ГЛАВА XXI. Политическая система эллинизма. Монархия, город-государство
и союз городов..................................................536
ГЛАВА XXII. Греческие полисы. Социально-экономические условия....554
ГЛАВА XXIII. Торговля и путешествия в эпоху эллинизма...........581
Раздел шестой
ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
ГЛАВА XXIV. Эллинистическая литература...........................598
ГЛАВА XXV. Эллинистическая наука и искусство....................615
ГЛАВА XXVI. Философия и религия..................................634
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1. Список основных источников и новой научной литературы .... 656
Приложение 2. Списки греческих правителей...................687
Приложение 3. Справочный материал...........................697
Учебное издание
Сергеев Владимир Сергеевич
ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Главный редактор Н.Л. Волковский
Редактор А.А. Санникова
Художественный редактор О.Н. Адаскина
Компьютерный дизайн: 10.10. Герцева
Компьютерная верстка Е.А. Олейник. IO.A. Федоровой
Компьютерная графика: Е.М. Петрова
Технический редактор И.В. Буздалева
Корректор М.В. Чебыкина
Общероссийский классификатор продукции
ОК-005-93, том 2; 953005 — учебная литература
Гигиеническое заключение
№ 77.99.1 L953.П.002870.10.01 от 25.10.2001 г.
Издание осуществлено при техническом участии
ООО «Издательство АСТ»
ООО «Издательство АСТ»
368560, Республика Дагестан, Кая кентский район,
с. Новокаякент, ул. Новая, д. 20
Наши электронные адреса:
www.ast.ru
E-mail: aslpub@aha.ru
ЛР ИД № 03073 от 23.10.2000 г. ООО «Издательство «Полигон»,
194044, С.-Петербург, Б. Сампсониевский пр., 38/40.
Тел.: 320-74-24; тел./факс: 320-74-23. E-mail: polygon@spb.cityline.ru
Отпечатано с готовых диапозитивов во ФГУП ИПК
«Ульяновский Дом печати». 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
Рассмотрена история Древней Греции
начиная с зарождения крито-микенской
цивилизации (III—II тысячелетия до н. э.),
открывающей первую страницу европейской
истории, и заканчивая провозглашением
Фламинином «свободы Греции» (196 г. до н. э.),
подчинением греческих полисов проконсулу
Македонии (146 г. до н. э.) и созданием в Греции
римской провинции Ахайя (27 г. до н. э.).
Издание предназначено студентам
гуманитарных факультетов и всем
интересующимся историей античности.
ISBN 5-65173-171-1
ПИ III III II nil.ч
Цена:238р.00к.