ft. к?
/С44Л t


РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ


Николай
ZAED/ШЦКИЙ
СТОЛБЦЫ
Издание подготовили Н.Н. ЗАБОЛОЦКИЙ , И.Е. ЛОЩИЛОВ
2-е издание, стереотипное
МОСКВА НАУКА 2020


УДК 84(2)7 ББК 84Р7-5 3-12
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ “ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ”
М.Л. Андреев, В.Е. Багно (заместитель председателя),
В.И. Васильев, Т.Д. Венедиктова, А.Н. Горбунов,
Р.Ю. Данилевский, Б.Ф. Егоров (заместитель председателя),
Н.Н. Казанский, Н.В. Корниенко (заместитель председателя),
А.Б. Куделин (председатель), А.В. Лавров, А.Е. Махов, А.М. Молдован,
С.И. Николаев, Ю.С. Осипов, М.А. Островский, ИМ. Стеблин-Каменский, Е.В. Халтрин-Халтурина (ученый секретарь), К.А. Чекалов
Ответственный редактор Н.В. КОРНИЕНКО
Серия основана
академиком С.И. ВАВИЛОВЫМ
ISBN 978-5-02-040244-7 © Лощилов И.Е., составление, статья, приме¬
чания, 2016
О Заболоцкий Н.Н., составление, 2016
© Лощилов И.Е., составление, статьи, примечания, 2020
© Заболоцкий Н.Н., составление, 2020
© Российская академия наук и издательство «Наука», серия «Литературные памятники» (разработка, оформление), 1948 (год основания), 2020
© Редакционно-издательское оформление. Издательство «Наука», 2020


СТОЛБЦЫ


1
КРАСНАЯ БАВАРИЯ
В глуши бутылочного рая, где пальмы высохли давно, - под электричеством играя, в бокале плавало окно; оно на лопастях блестело, потом садилось, тяжелело; над ним пивной дымок вился... Но это описать нельзя.
И в том бутылочном раю
10 сирены дрогли на краю кривой эстрады. На поруки им были отданы глаза.
Они простерли к небесам эмалированные руки и ели бутерброд от скуки.
Вертятся двери на цепочках, спадает с лестницы народ, трещит картонною сорочкой, с бутылкой водит хоровод;
20 сирена бледная за стойкой гостей попотчует настойкой, скосит глаза, уйдет, придет, потом, с гитарой наотлет, она поет, поет о милом: как милого она кормила, как ласков к телу и жесток - впивался шелковый шнурок, как по стаканам висла виски, как, из разбитого виска


8
Николай Заболоцкий. Столбцы
30 измученную грудь обрызгав, он вдруг упал. Была тоска, и все, о чем она ни пела,- в бокале отливалось мелом.
Мужчины тоже все кричали, они качались по столам, по потолкам они качали бедлам с цветами пополам; один - язык себе откусит, другой кричит: я - иисусик,
40 молитесь мне - я на кресте, под мышкой гвозди и везде...
К нему сирена подходила, и вот, колено оседлав, бокалов бешеный конклав зажегся как паникадило.
Глаза упали точно гири, бокал разбили - вышла ночь, и жирные автомобили, схватив под мышки Пикадилли,
50 легко откатывали прочь.
Росли томаты из прохлады, и вот, опущенные вниз,- краснобаварские закаты в пивные днища улеглись, а за окном - в глуши времен блистал на мачте лампион.
Там Невский в блеске и тоске, в ночи переменивший кожу, гудками сонными воспет,
60 над баром вывеску тревожил; и под свистками Германдады, через туман, толпу, бензин, над башней рвался шар крылатый и имя «Зингер» возносил.
Авг. 1926


Белая ночь
9
БЕЛА Я НОЧЬ
Гляди: не бал, не маскарад, здесь ночи ходят невпопад, здесь, от вина неузнаваем, летает хохот попугаем; раздвинулись мосты и кручи, бегут любовники толпой, один - горяч, другой - измучен, а третий - книзу головой... Любовь стенает под листами,
10 	она меняется местами, то подойдет, то отойдет...
А музы любят круглый год.
Качалась Невка у перил, вдруг барабан заговорил - ракеты, в полукруг сомкнувшись, вставали в очередь. Потом летели огненные груши, вертя бенгальским животом.
Качались кольца на деревьях,
20 спадали с факелов отрепья густого дыма. А на Невке не то сирены, не то девки - но нет, сирены - шли наверх, все в синеватом серебре, холодноватые - но звали прижаться к палевым губам и неподвижным как медали.
Но это был один обман.
Я шел подальше. Ночь легла 30 вдоль по траве, как мел бела: торчком кусты над нею встали


10
Николай Заболоцкий. Столбцы
в ножнах из разноцветной стали, и куковали соловьи верхом на веточке. Казалось, они испытывали жалость, как неспособные к любви.
А там, надувшись, точно ангел, подкарауливший святых, на корточках привстал Елагин,
40 ополоснулся и затих:
он в этот раз накрыл двоих.
Вертя винтом, шел пароходик с музыкой томной по бортам, к нему навстречу лодки ходят, гребцы не смыслят ни черта; он их толкнет - они бежать, бегут-бегут, потом опять идут - задорные - навстречу.
Он им кричит: я искалечу!
50 Они уверены, что нет...
И всюду сумасшедший бред, и белый воздух липнет к крышам, а ночь уже на ладан дышит, качается, как на весах.
Так недоносок или ангел, открыв молочные глаза, качается в спиртовой банке и просится на небеса.
Июль 1926


Футбол
11
ФУТБОЛ
Ликует форвард на бегу, теперь ему какое дело? - как будто кости берегут его распахнутое тело.
Как плащ, летит его душа, ключица стукается звонко о перехват его плаща, танцует в ухе перепонка, танцует в горле виноград 10 и шар перелетает ряд.
Его хватают наугад, его отравою поят, но каблуков железный яд ему страшнее во сто крат.
Назад!
Свалились в кучу беки, опухшие от сквозняка, и вот - через моря и реки, просторы, площади, снега - 20 расправив пышные доспехи и накренясь в меридиан, слетает шар.
Ликует форвард на пожар, свинтив железные колена, но уж из горла бьет фонтан, он падает, кричит: измена!
А шар вертится между стен, дымится, пучится, хохочет, глазок сожмет - спокойной ночи! 30 глазок откроет - добрый день! и форварда замучить хочет.


12
Николай Заболоцкий. Столбцы
Четыре голла пали в ряд, над ними трубы не гремят, их сосчитал и тряпкой вытер меланхолический голкипер и крикнул ночь. Приходит ночь. Бренча алмазною заслонкой, она вставляет черный ключ в атмосферическую лунку - 40 открылся госпиталь.
Увы!
Здесь форвард спит без головы.
Над ним два медные копья упрямый шар веревкой вяжут, с плиты загробная вода стекает в ямки вырезные и сохнет в горле виноград.
Спи, форвард, задом наперед!
50 Спи, бедный форвард!
Над землею заря упала глубока, танцуют девочки с зарею у голубого ручейка; все так же вянут на покое в лиловом домике обои, стареет мама с каждым днем... Спи, бедный форвард!
Мы живем.
Авг. 1926


Море
13
2
МОРЕ
Вставали горы старины, война вставала. Вкруг войны скрипя, летели валуны, сиянием окружены.
Чернело море в пароход и волны на его дорожке, как бы серебряные ложки, стучали. Как слепые кошки, мерцая около бортов,
10 бесились весело. Из ртов, из черных ртов у них стекал поток горячего стекла, стекал и падал, надувался, качался, брызгал, упадал, навстречу поднимался вал и шторм кружился в буйном вальсе, и в пароход кричал: «Попался!
Ага, попался!» Или: «Ну-с, вытаскивай из трюма груз!»
20 Из трусости или забавы прожектор волны надавил, и, точно каменные бабы, они ослепли. Ветер был все осторожней, тише к флагу, и флаг трещал как бы бумага надорванная. Шторм упал и вышел месяц наконец скользнул сияньем между палуб, и мокрый глянец лег погреться
з° у труб. На волнах шел румянец, зеленоватый от руля, губами плотно шевеля...
Ноябрь 1926


14
Николай Заболоцкий. Столбцы
ОФОРТ
И грянул на весь оглушительный зал:
- Покойник из царского дома бежал!
Покойник по улицам гордо идет, его постояльцы ведут под уздцы; он голосом трубным молитву поет и руки ломает наверх.
Он - в медных очках, перепончатых рамах, переполнен до горла подземной водой, над ним деревянные птицы со стуком 10 смыкают на створках крыла.
А кругом - громобой, цилиндров бряцанье и курчавое небо, а тут - городская коробка с расстегнутой дверью и за стеклышком - розмарин.
Янв. 1927


Черкешенка
15
ЧЕРКЕШЕНКА
Когда заря прозрачной глыбой придавит воздух над землей, с горы, на колокол похожей, летят двускатные орлы; идут граненые деревья в свое волшебное кочевье; верхушка тлеет, как свеча, пустыми кольцами бренча; а там за ними, наверху,
10 вершиной пышною качая, старик Эльбрус рахат-лукум готовит нам и чашку чая.
И выплывает вдруг Кавказ пятисосцовою громадой, как будто праздничный баркас, в провал парадный Ленинграда, а там - черкешенка поет перед витриной самоварной, ей Тула делает фокстрот,
20 Тамбов сапожки примеряет, но Терек мечется в груди, ревет в разорванные губы и трупом падает она, смыкая руки в треугольник.
Нева Арагвою течет, а звездам - слава и почет: они на трупик известковый венец построили свинцовый, и спит она... прости ей бог!
30 Над ней колышется венок и вкось несется по теченью луны путиловской движенье.


16
Николай Заболоцкий. Столбцы
И я стою - от света белый, я в море черное гляжу, и мир двоится предо мною на два огромных сапога - один шагает по Эльбрусу, другой по-фински говорит, и оба вместе убегают,
40 гремя по морю - на восток.
Янв. 1926


Лето
17
ЛЕТО
Пунцовое солнце висело в длину, и весело было не мне одному - людские тела наливались как груши, и зрели головки, качаясь, на них. Обмякли деревья. Они ожирели как сальные свечи. Казалося нам - под ними не пыльный ручей пробегает, а тянется толстый обрывок слюны.
И ночь приходила. На этих лугах 10 колючие звезды качались в цветах, шарами легли меховые овечки, потухли деревьев курчавые свечки; пехотный пастух, заседая в овражке, чертил диаграмму луны, и грызлись собаки за свой перекресток - кому на часах постоять...
Авг. 1927


18
Николай Заболоцкий. Столбцы
3
ЧАСОВОЙ
На карауле ночь густеет, стоит, как кукла, часовой, в его глазах одервенелых четырехгранный вьется штык. Тяжеловесны, как лампады, знамена пышные полка в серпах и молотах измятых пред ним свисают с потолка.
Там пролетарий на коне 10 гремит, играя при луне; там вой кукушки полковой угрюмо тонет за стеной; тут белый домик вырастает с квадратной башенкой вверху, на стенке девочка витает, дудит в прозрачную трубу; уж к ней сбегаются коровы с улыбкой бледной на губах...
А часовой стоит впотьмах 20 в шинели конусообразной;
над ним звезды пожарик красный и серп заветный в головах.
Вот - в щели каменные плит мышиные просунулися лица, похожие на треугольники из мела с глазами траурными по бокам... Одна из них садится у окошка с цветочком музыки в руке, а день в решетку пальцы тянет,
30 но не достать ему знамен.
Он напрягается и видит: стоит, как кукла, часовой и пролетарий на коне его хранит, расправив копья, ему знамена - изголовье и штык ружья - сигнал к войне... И день доволен им вполне.
Февр. 1927


Новый быт
19
НОВЫЙ БЫТ
Выходит солнце над Москвой, старухи бегают с тоской: куда, куда идти теперь?
Уж новый быт стучится в дверь! Младенец нагладко обструган, сидит в купели, как султан, прекрасный поп поет, как бубен, паникадилом осиян; прабабка свечку выжимает,
10 младенец будто бы мужает, но новый быт несется вскачь - младенец лезет окарач.
Ему не больно, не досадно, ему назад не близок путь, и звезд коричневые пятна ему наклеены на грудь.
Уж он и смотрит свысока (в его глазах - два оселка), потом пирует до отказу 20 в размахе жизни трудовой, гляди! гляди! он выпил квасу, он девок трогает рукой и вдруг, шагая через стол, садится прямо в комсомол.
А время сохнет и желтеет, стареет папенька-отец, и за окошками в аллее играет сваха в бубенец.
Ступни младенца стали шире,
30 от стали ширится рука, уж он сидит в большой квартире, невесту держит за рукав. Приходит поп, тряся ногами,


20
Николай Заболоцкий. Столбцы
в ладошке мощи бережет, благословить желает стенки, невесте - крестик подарить...
- Увы! - сказал ему младенец,- уйди, уйди, кудрявый поп, я - новой жизни ополченец,
40 тебе ж - один остался гроб! - Уж поп тихонько плакать хочет, стоит на лестнице, бормочет, уходит в рощу, плачет лихо; младенец в хохот ударял - с невестой шепчется: Шутиха, скорей бы час любви настал!
Но вот знакомые скатились, завод пропел: ура! ура! - и новый быт, даруя милость,
50 в тарелке держит осетра. Варенье, ложечкой носимо, успело сделаться свежо, жених проворен нестерпимо, к невесте лепится ужом, и председатель на отвале, чете играя похвалу, приносит в выборгском бокале вино солдатское, халву, и, принимая красный спич,
60 сидит на столике кулич.
Ура! ура! - заводы воют, картошкой дым под небеса, и вот супруги на покое сидят и чешут волоса.
И стало все благоприятно: приходит ночь, ушла обратно, и за окошком через миг погасла свечка-пятерик.
Апр. 1927


Движение
21
ДВИЖЕНИЕ
Сидит извозчик как на троне, из ваты сделана броня, и борода, как на иконе, лежит, монетами звеня.
А бедный конь руками машет, то вытянется, как налим, то снова восемь ног сверкают в его блестящем животе.
Дек. 1927


22
Николай Заболоцкий. Столбцы
НА РЫНКЕ
В уборе из цветов и крынок открыл ворота старый рынок.
Здесь бабы толсты словно кадки, их шаль - невиданной красы, и огурцы, как великаны, прилежно плавают в воде. Сверкают саблями селедки, их глазки маленькие кротки, но вот - разрезаны ножом - 10 они свиваются ужом; и мясо властью топора лежит как красная дыра; и колбаса кишкой кровавой в жаровне плавает корявой; и вслед за ней кудрявый пес несет на воздух постный нос, и пасть открыта словно дверь, и голова - как блюдо, и ноги точные идут,
20 сгибаясь медленно посередине. Но что это?
Он с видом сожаленья остановился наугад, и слезы, точно виноград, из глаз по воздуху летят.
Калеки выстроились в ряд, один - играет на гитаре; он весь откинулся назад, ему обрубок помогает,
30 а на обрубке том - костыль как деревянная бутыль.


На рынке
23
Росток руки другой нам кажет, он ею хвастается, машет, он вырвал палец через рот, и визгнул палец, словно крот, и хрустнул кости перекресток, и сдвинулось лицо в наперсток.
А третий - закрутив усы, глядит воинственным героем,
40 в глазах татарских, чуть косых - ни беспокойства, ни покоя; он в банке едет на колесах, во рту запрятан крепкий руль, в могилке где-то руки сохнут, в какой-то речке ноги спят...
На долю этому герою осталось брюхо с головою, да рот большой, как рукоять, рулем веселым управлять!
50 Вон - бабка с пленкой вместо глаз, сидит на стуле одиноком, и книжка в дырочках волшебных (для пальцев - милая сестра) поет чиновников служебных, и бабка пальцами быстра...
Ей снится пес.
И вот - поставлен судьбы исправною рукой, он перед ней стоит, раздавлен
60 своей прекрасною душой!
А вкруг - весы, как магелланы, отрепья масла, жир любви, уроды словно истуканы в густой расчетливой крови, и визг молитвенной гитары, и шапки полны, как тиары, блестящей медью... Недалек тот миг, когда в норе опасной он и она, он - пьяный, красный


24
Николай Заболоцкий. Столбцы
70 от стужи, пенья и вина, безрукий, пухлый, и она - слепая ведьма - спляшут мило прекрасный танец-козерог, да так, что затрещат стропила и брызнут искры из-под ног... И лампа взвоет как сурок.
Дек. 1927


Пир
25
ПИР
В железной комнате военной, где спит винтовок небосклон, я слышу гром созвездий медный, копыт размеренный трезвон.
Она летит - моя телега, гремя квадратами колес, в телеге - громкие герои в красноармейских колпаках.
Тут пулемет, как палец, бьется,
10 тут пуля вьется сосунком, тут клич военный раздается, врага кидая кверху дном.
А конь струится через воздух, спрягает тело в длинный круг и режет острыми ногами оглобель ровную тюрьму.
Шумят точеные цветочки, ладони жмутся горячей, а ночь нам пива ставит бочку,
20 бочонок тостов и речей.
Под грохот каменных стаканов, пивную медную струю - мы пьем становье истуканов, в штыки построенных в бою!
Мы пьем - и волосы трясутся, от потных рук струится пар, но лица плоски точно блюдца, и лампы маленький пожар сползает синими струями 30 на потемневшую ладонь; знамена подняты баграми, и в буквах - вдавленный огонь, и хохот заячий винтовок, шум споров, кочки недомолвок,


26
Николай Заболоцкий. Столбцы
и штык, пронзающий стакан через разорванный туман!
О, 	штык, летающий повсюду, холодный тельцем, кровяной, о, штык, пронзающий Иуду,
40 коли еще - и я с тобой!
Я вижу - ты летишь в тумане, сияя плоским острием, я вижу - ты плывешь морями граненым вздернутым копьем. Где раньше бог клубился чадный и мир шумел - ему свеча; где стаи ангелов печатных летели в небе, волоча пустые крылья шалопаев,- 50 там ты несешься, искупая пустые вымыслы вещей - ты, светозарный как Кащей!
Тебе еще не та забота, тебе еще не тот полет - за море стелется пехота, и ты за море правишь ход.
За море стелются отряды, вон - я стою, на мне - шинель (с глазами белыми солдата 60 младенец нескольких недель).
Я вынул маленький кисетик, пустую трубку без огня, и пули бегают как дети, с тоскою глядя на меня...
Янв. 1928


Ивановы
27
ИВАНОВЫ
Стоят чиновные деревья, почти влезая в каждый дом; давно их кончено кочевье - они в решетках, под замком. Шумит бульваров теснота, домами плотно заперта.
Но вот - все двери растворились, повсюду шепот пробежал: на службу вышли Ивановы 10 в своих штанах и башмаках. Пустые гладкие трамваи им подают свои скамейки; герои входят, покупают билетов хрупкие дощечки, сидят и держат их перед собой, не увлекаясь быстрою ездой.
А мир, зажатый плоскими домами, стоит, как море, перед нами, грохочут волны мостовые,
20 и через лопасти колес - сирены мечутся простые в клубках оранжевых волос.
Иные - дуньками одеты, сидеть не могут взаперти: ногами делая балеты, они идут. Куда идти, кому нести кровавый ротик, кому сказать сегодня «котик», у чьей постели бросить ботик 30 и дернуть кнопку на груди?
Неужто некуда идти?!


28
Николай Заболоцкий. Столбцы
О, 	мир, свинцовый идол мой, хлещи широкими волнами и этих девок упокой на перекрестке вверх ногами!
Он спит сегодня - грозный мир, в домах - спокойствие и мир.
Ужели там найти мне место, где ждет меня моя невеста,
40 где стулья выстроились в ряд, где горка - словно Арарат, повитый кружевцем бумажным, где стол стоит и трехэтажный в железных латах самовар шумит домашним генералом?
О, мир, свернись одним кварталом, одной разбитой мостовой, одним проплеванным амбаром, одной мышиною норой,
50 но будь к оружию готов: целует девку - Иванов!
Янв. 1928


Свадьба
29
СВАДЬБА
Сквозь бревна хлещет длинный луч, могучий дом стоит во мраке, огонь раздвинулся горюч, сквозь окна в каменной рубахе; медали вывесками меди висят, фонарь пустынный бредит над цифрой, выдавленной пальцем мансарды бедным постояльцем.
И сквозь большие коридоры,
10 где балки лезут в потолок, где человеческие норы домашний выдавил сурок,- нам кухня кажется органом, она поет в сто двадцать дудок, она сверкает толстым краном, играет в свадебное блюдо; кофейных мельниц на ветру мы слышим громкую игру - они качаются во мраке,
20 четырехгранны, стройны, наги, и на огне, как тамада, сидит орлом сковорода.
Как солнце черное амбаров, как королева грузных шахт, она спластала двух омаров, на постном масле просияв!
Она яичницы кокетство признала сердцем бытия, над нею проклинает детство 30 цыпленок, синий от мытья - он глазки детские закрыл, наморщил разноцветный лобик и тельце сонное сложил


30
Николай Заболоцкий. Столбцы
в фаянсовый столовый гробик. Над ним не поп ревел обедню, махая по ветру крестом, ему кукушка не певала коварной песенки своей - он был закован в звон капусты,
40 он был томатами одет,
над ним, как крестик, опускался на тонкой ножке сельдерей.
Так он почил в расцвете дней - ничтожный карлик средь людей.
Часы гремят. Настала ночь.
В столовой пир горяч и пылок, бокалу винному невмочь расправить огненный затылок. Мясистых баб большая стая 50 сидит вокруг, пером блистая, и лысый венчик горностая венчает груди, ожирев в поту столетних королев.
Они едят густые сласти, хрипят в неутоленной страсти, и, распуская животы, в тарелки жмутся и цветы. Прямые лысые мужья сидят как выстрел из ружья,
60 но крепость их воротников до крови вырезала шеи, а на столе - гремит вино, и мяса жирные траншеи, и в перспективе гордых харь, багровых, чопорных и скучных - как сон земли благополучной, парит на крылышках мораль.
О, пташка божья, где твой стыд? И что к твоей прибавит чести 70 жених, приделанный к невесте и позабывший гром копыт?
Его лицо передвижное


Свадьба
31
еще хранит следы венца; кольцо на пальце молодое сверкает с видом удальца; и поп - свидетель всех ночей - раскинув бороду забралом, сидит как башня перед балом, с большой гитарой на плече.
80 Так бей, гитара! Шире круг! Ревут бокалы пудовые.
Но вздрогнул поп, завыл и вдруг ударил в струны золотые!
И вот - окончен грозный ужин, последний падает бокал, и танец истуканом кружит толпу в расселину зеркал, руками скорченными машет, кофейной мельницей вертит,
90 ладонями по роже мажет, потом кричит: иди, иди, ну что ж, иди!
И по засадам, ополоумев от вытья, огромный дом, виляя задом, летит в пространство бытия.
А там - молчанья грозный сон, нагие полчища заводов, и над становьями народов - юо труда и творчества закон.
Февр. 1928


32
Николай Заболоцкий. Столбцы
ФОКСТРОТ
В ботинках кожи голубой, в носках блистательного франта, парит на воздухе герой в дыму гавайского джаз-банда. Внизу - бокалов воркотня, внизу - ни ночи нет ни дня, внизу - на выступе оркестра, как жрец, качается маэстро, он бьет рукой по животу,
10 он машет палкой в пустоту и легких галстуков извилина на грудь картонную пришпилена.
Ура! ура! Герой парит - гавайский фокус над Невою!
То ручки сложит горбылем, то ногу на ногу закинет, то весь дугою изогнется, но нету девки перед ним - и улетает херувим,
20 и ножка в воздухе трясется.
А бал гремит - единорог и бабы выставили в пляске у перекрестка гладких ног чижа на розовой подвязке. Смеется чиж - гляди! гляди! но бабы дальше ускакали и медным лесом впереди гудит фокстрот на пьедестале.
И, так играя, человек 30 родил в последнюю минуту прекраснейшего из калек -


Фокстрот
33
женоподобного Иуду.
Его музыкой не буди - он спит сегодня помертвелый с цыплячьим знаком на груди росток болезненного тела.
А там - над бедною землей, во славу винам и кларнетам - парит на женщине герой,
40 стреляя в воздух пистолетом!
Март 1928


34
Николай Заболоцкий. Столбцы
ФИГУРЫ СНА
Под одеялом, укрощая бег, фигуру сна находит человек.
Не месяц - длинное бельмо прельщает чашечки умов; не звезды - канарейки ночи блестящим реют многоточьем.
А в темноте - кроватей ряд, на них младенцы спят подряд; большие белые тела
10 едва покрыло одеяло, они заснули как попало: один в рубахе голубой скатился к полу головой; другой, застыв в подушке душной, лежит сухой и золотушный, а третий - жирный как паук, раскинув рук живые снасти, храпит и корчится от страсти, лаская призрачных подруг.
20 А там - за черной занавеской, во мраке дедовских времен, старик-отец, гремя стамеской, премудрости вкушает сон.
Там шкаф глядит царем Давидом - он спит в короне, толстопуз; кушетка Евой обернулась - она - как девка в простыне.
И лампа медная в окне, как голубок веселый Ноев,-
30 едва мерцает, мрак утроив, с простой стамеской наравне.
Март 1928


Пекарня
35
ПЕКАРНЯ
Спадая в маленький квартал, покорный вечер умирал, как лампочка в стеклянной банке. Зари причудливые ранки дымились, упадая ниц; на крышах чашки черепиц встречали их подобьем лиц, слегка оскаленных от злости.
10 И кот в трубу засунул хвостик.
Но крендель, вывихнув дугу, застрял в цепи на всем скаку и закачался над пекарней, мгновенно делаясь центральной фигурой. Снизу пекаря видали: плавает заря как масло вдоль по хлебным формам, но этим формам негде лечь - повсюду огненная течь, храпит беременная печь 20 и громыхает, словно Сормов.
Тут тесто, вырвав квашен днище, как лютый зверь, в пекарне рыщет, ползет, клубится, глотку давит, огромным рылом стену трет; стена трещит: она не вправе остановить победный ход.
Уж воют вздернутые бревна, но вот - через туман и дождь, подняв фонарь шестиугольный,
30 ударил в сковороду вождь,- и хлебопеки сквозь туман, как будто идолы в тиарах,


36
Николай Заболоцкий. Столбцы
летят, играя на цимбалах кастрюль неведомый канкан.
Как изукрашенные стяги, лопаты ходят тяжело и теста ровные корчаги плывут в квадратное жерло.
И в этой красной от натуги 40 пещере всех метаморфоз
младенец-хлеб приподнял руки и слово стройно произнес.
И пекарь огненной трубой трубил о нем во мрак ночной.
А печь, наследника родив и стройное поправив чрево, стоит стыдливая, как дева с ночною розой на груди.
И кот, в почетном сидя месте,
5° усталой лапкой рыльце крестит, зловонным хвостиком вертит, потом кувшинчиком сидит. Сидит-сидит и улыбнется, и вдруг исчез. Одно болотце осталось в глиняном полу.
И утро выплыло в углу.
Апр. 1928


Обводный канал
37
ОБВОДНЫЙ КАНАЛ
В моем окне - на весь квартал Обводный царствует канал.
Ломовики как падишахи, коня запутав медью блях, идут закутаны в рубахи, с нелепой важностью нерях. Вокруг - пивные встали в ряд, ломовики в пивных сидят и в окна конских морд толпа 10 глядит, мотаясь у столба, и в окна конских морд собор глядит, поставленный в упор.
А там за ним, за морд собором, течет толпа на полверсты, кричат слепцы блестящим хором, стальные вытянув персты. Маклак штаны на воздух мечет, ладонью бьет, поет как кречет: маклак - владыка всех штанов,
20 ему подвластен ход миров, ему подвластно толп движенье, толпу томит штанов круженье, и вот - она, забывши честь, стоит, не в силах глаз отвесть, вся - прелесть и изнеможенье!
Кричи, маклак, свисти уродом, мечи штаны под облака!
Но перед сомкнутым народом иная движется река:
30 один - сапог несет на блюде, другой - поет собачку-пудель, а третий, грозен и румян,


38
Николай Заболоцкий. Столбцы
в кастрюлю бьет как в барабан. И нету сил держаться боле: толпа в плену, толпа в неволе, толпа лунатиком идет, ладони вытянув вперед.
А вкруг - черны заводов замки, высок под облаком гудок,
40 и вот опять идут мустанги на колоннаде пышных ног.
И воют жалобно телеги, и плещет взорванная грязь, и над каналом спят калеки, к пустым бутылкам прислонясь.
Июнь 1928


Бродячие музыканты
39
БРОДЯЧИЕ МУЗЫКАНТЫ
Закинув дудку на плечо как змея, как сирену, с которой он теперь течет пешком, томясь, в геенну, в которой - рев, в которой - рык, и пятаков летанье золотое - так вышел музыкант-старик.
За ним бежали двое.
Один - сжимая скрипки тень,
10 как листиком махал ей;
он был горбатик, разночинец, шаромыжка с большими щупальцами рук, его вспотевшие подмышки протяжный издавали звук.
Другой был дядя и борец и чемпион гитары - огромный нес в руках крестец с роскошной песнею Тамары.
На том крестце - семь струн железных,
20 и семь валов, и семь колков, рукой построены полезной, болтались в виде уголков.
На стогнах солнце опускалось, неслись извозчики гурьбой, как бы фигуры пошехонцев на волокнистых лошадях; а змей в колодце среди окон развился вдруг как медный локон, взметнулся вверх тупым жерлом,
30 и вдруг - завыл... Глухим орлом был первый звук. Он, грохнув, пал;


40
Николай Заболоцкий. Столбцы
за ним второй орел предстал; орлы в кукушек превращались, кукушки в точки уменьшались и точки, горло сжав в комок, упали в окна всех домов.
Тогда горбатик, скрипочку приплюснув подбородком, слепил перстом улыбочку 40 на личике коротком и, визгнув поперечиной по маленьким струнам, заплакал - искалеченный - ти-лим-там-там.
Система тронулась в порядке, качались знаки вымысла, и каждый слушатель украдкой слезою чистой вымылся, когда на подоконниках средь музыки и грохота легла толпа поклонников 50 в подштанниках и кофтах.
Но богослов житейской страсти и чемпион гитары подъял крестец, поправил части и с песней нежною Тамары уста тихонько растворил.
И все умолкло...
Звук самодержавный,
60 глухой как шум Куры, роскошный, как мечта, пронесся...
И в звуке том - Тамара, сняв штаны, лежала на кавказском ложе, сиял поток раздвоенной спины, и юноши стояли тоже.
И юноши стояли, махали руками, и стр-растные дикие звуки


Бродячие музыканты
41
70 всю ночь р-раздавалися там! ! ! Ти-лим-там-там !
Певец был строен и суров, он пел, трудясь, среди домов, средь выгребных высоких ям трудился он, могуч и прям. Вокруг него - система кошек, система ведер, окон, дров висела, темный мир размножив на царства узкие дворов.
80 Но что был двор? Он был трубой, он был туннелем в те края, где спит Тамара боевая, где сохнет молодость моя, где пятаки, жужжа и млея в неверном свете огонька, летят к ногам златого змея и пляшут, падая в века!
Авг. 1928


42
Николай Заболоцкий. Столбцы
4
КУПАЛЬЩИКИ
Кто - чернец - покинув печку, лезет в ванну или тазик - приходи купаться в речку, отступись от безобразий!
Кто, кукушку в руку спрятав, в воду падает с размаха - во главе плывет отряда, только дым идет из паха.
Все, впервые сняв одежды 10 и различные доспехи, выплывают как невежды, но потом идут успехи!
Влага нежною гусыней щиплет части юных тел и рукою водит синей, если кто-нибудь вспотел.
Если кто-нибудь не хочет оставаться долго мокрым - трет себя сухим платочком 20 цвета воздуха и охры.
Если кто-нибудь томится страстью или искушеньем,- может быстро охладиться, отдыхая без движенья.
Если кто любить не может, но изглодан весь тоскою,- сам себе теперь поможет, тихо плавая с доскою.


Купальщики
43
О, река, невеста, мамка,
30 всех вместившая на лоне, ты - не девка и не самка, но святая на иконе!
Ты - не девка и не мамка, но святая Парасковья, нас, купальщиков, встречай где песок и молочай!
Сент. 1928


44
Николай Заболоцкий. Столбцы
НЕЗРЕЛОСТЬ
Младенец кашку составляет из манных зерен голубых; зерно, как кубик, вылетает из легких пальчиков двойных. Зерно к зерну - горшок наполнен, и вот, качаясь, он висит, как колокол на колокольне, квадратной силой знаменит. Ребенок лезет вдоль по чащам,
10 ореховые рвет листы и над деревьями все чаще его колеблются персты.
И девочки, носимы вместе, к нему по облаку плывут; одна из них, снимая крестик, тихонько падает в траву.
Горшок клубится под ногою, огня субстанция жива, и девочка лежит нагою,
20 в огонь откинув кружева.
Ребенок тихо отвечает:
- Младенец я и не окреп, как я могу к тебе причалить, когда любовью не ослеп?
Красот твоих мне стыден вид, закрой же ножки белой тканью, смотри, как мой костер горит и не готовься к поруганью! - И, тихо взяв мешалку в руки,
30 он мудро кашу помешал - так он урок живой науки душе несчастной преподал.
Сент. 1928


Народный дом
45
НАРОДНЫЙ ДОМ 1
Весь мир обоями оклеен -
пещерка малая любви,
окошки в образе расселин
и занавески в виде роз;
знакомых карточки приятные
прибиты клиньями вокруг
стола. «О, ночки, ночки невозвратные!» -
поет гитара во весь дух.
Гитара медная поет,
10 рыдает брюхо деревянное, спеши, медовая салопница - тут девки сели наотлет - упали ручки вертикальные, на солнце кожа шелушится, облуплен нос и плоски лица подержанные. Девки сели, плетут в мочалу волоса, взбивают жирные постели и говорят: - Мы очень рады,
20 сидим кружками, ждем награды, она придет - волшебница приятная, приедут на колесах женихи, кафтаны снимут, впечатления свои изложат от души.
Мы их за ручки всё хватаем, с различным видом всё хохочем, потом чулочки одеваем - какие ноги у нас длинные - повыше видимых коленок! - 30 Так эти девочки невинные болтали шумно меж собою, играя весело с судьбою...


46
Николай Заболоцкий. Столбцы
Но что за дело до судьбы, когда в крови волненье, когда, как мыльные клубы, несутся впечатленья?
В трамвае движется компания, проходит Кронверкский в окошке, и лица лоснятся, как плошки,
40 и платья с красными тюльпанами, в поту желая быть красивыми, играют ситцевыми сливами, и руки кажутся прекрасными - они все дальше-дальше тянутся, и вот - сверкает кверху дном Народный Дом.
2
Народный Дом - курятник радости, амбар волшебного житья, корыто праздничное страсти,
50 густое пекло бытия!
Тут колпаки красноармейские, а с ними дамочки житейские неслись задумчивым ручьем - им шум столичный нипочем; тут радость пальчиком водила, она к народу шла потехою: тут каждый мальчик забавлялся, кто дамочку кормил орехами, а кто над пивом забывался.
60 Тут гор американские хребты,
над ними девочки - богини красоты - в повозки быстрые запрятались, повозки катятся вперед, красотки нежные расплакались, упав совсем на кавалеров.
И много было тут других примеров.
Тут девка водит на аркане свою пречистую собачку, сама вспотела вся до нитки,


Народный дом
47
70 и грудки выехали вверх, - а та собачка пречестная, весенним соком налитая, грибными ножками неловко вдоль по дорожке шелестит.
Подходит к девке именитой мужик роскошный, апельсинщик, он держит тазик разноцветный, в нем апельсины аккуратные лежат.
Как будто циркулем очерченные круги,
80 они волнисты и упруги,
как будто маленькие солнышки, они легко катаются по жести и пальчикам лепечут: лезьте, лезьте!
И девка, кушая плоды, благодарит рублем прохожего, она зовет его на «ты», но ей другого хочется - хорошего.
Она хорошего глазами ищет, но перед ней качели свищут.
90 В качелях девочка-душа висела, ножкою шурша, она по воздуху летела, и теплой ножкою вертела, и теплой ручкою звала.
Другой же, видев преломленное свое лицо в горбатом зеркале, стоял молодчиком оплеванным, хотел смеяться, но не мог; желая знать причину искривления,
100 он как бы делался ребенком, и шел назад на четвереньках - под сорок лет - четвероног.
Едва волненье улеглось, опять круженье продолжается; припухли люди от дыхания,


48
Николай Заболоцкий. Столбцы
тут жмутся девочки друг к дружке; ходить не так уже удобно, спускаясь к речке, растекаются они рассеянными парочками,
110 в коленки нежные садясь.
3
Но перед этим праздничным угаром иные будто спасовали - они довольны не амбаром радости, они тут в молодости побывали; и вот теперь, шепча с бутылкою, прощаясь с молодостью пылкою, они скребут стакан зубами, они губой его высасывают, они в Баварии рассказывают 120 свои веселия шальные;
ведь им бутылка - словно матушка, души медовая салопница, целует слаще всякой девки, а холодит - сильнее Невки...
Они глядят в стекло.
В стекле восходит утро.
Фонарь бескровный, как глиста, стрелой болтается в кустах.
И по трамваям рай качается - по тут каждый мальчик улыбается, а девочка наоборот - закрыв глаза, открыла рот и ручку выбросила теплую на приподнявшийся живот.
Трамвай, шатаясь, чуть идет...
1927-1928


Дополнения


СТИХОТВОРЕНИЯ 1918-1932 гг.,
НЕ ВОШЕДШИЕ В «СТОЛБЦЫ»
КУПАЛЬСКАЯ МЕЛОДИЯ
Горячо припадала я к сонным листам,
Щеки жаром пылали,
Кулики далеко по прибрежным кустам Монотонно свистали,
Облака полумглы засыпали По затихшим лугам*.
Мерно полночь пробило вдали за рекой - Папоротник все мертв как могила,
Не вздрогнет, не качнется холодной листвой,
10 Я ль его не просила,
Я ль его не молила
Показать мне цветок кровяной?**
А Купальская ночь между тем надо мной догорала, Бледный месяц угас,
Под клубами тумана река зашептала В новый, утренний час;
Взор испуганных глаз Это утро еще испугало***.
Папоротник стоял, упоенный молчаньем,
20 Зачарован волнистою мглой;
Он заснул под напевы ночных заклинаний, Убаюканный сладкой мечтой,
* Ниже справа карандашом: [спок.<ойно>]
** Ниже справа карандашом: [ропот негодования]
'** Ниже справа карандашом: [неспокойно]


52
Дополнения
«Купальская мелодия». Автограф. 1918 г.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
53
Усыпленный прохладой ночной И реки монотонным журчаньем.
28 июня 1918 г.
Перед.<елано> 23 июля
СЕРДЦЕ-ПУСТЫРЬ
Прозрачней лунного камня Стынь, сердце-пустырь.
Полный отчаяньем каменным. Взор я в тебя вперил.
С криком несутся стрижи.- Лет их тревожен рассеянный, Грудью стылой лежит Реки обнаженный бассейн.
О, река, невеста мертвая,
10 Грозным покоем глубокая, Венком твоим желтым Осенью сохнет осока.
Я костер на твоем берегу Разожгу красным кадилом, Стылый образ твой сберегу, Милая.
Прозрачней лунного камня Стынь, сердце-пустырь.
Точно полог, звездами затканный, 20 Трепещет ширь.
О, река, невеста названная,
Смерть твою
Пою.
И, один, по ночам - окаянный -
Грудь
Твою
Целую.
<1921-1922>


54
Дополнения
ОПИСАНИЕ ТАМАРЫ
ПОЖЕЛАНИЕ ДРУГА
Хотел бы быть я тараканом Чтоб в Вашей комнатке гулять, Но не хотел бы быть тираном, Чтоб жизнь чужую загублять. N.N.
ОПИСАНИЕ НОЖКИ
Александр Сергеич Пушкин ножки дамские любил.
Я же Коля Побрякушкин 10 жизнь на этом загубил.
Сии ножки я увидя, моментально пал во гроб. Так я помер, не обидя всех кого обидеть мог.
N.N.
ОПИСАНИЕ РУЧКИ
Ручка эта так прелестна,
Что увидев ее раз,
20 Я поранил, как известно,
При паденьи правый глаз.
ОПИСАНИЕ НОСИКА
Когда увидел я сей носик,
Во мне возник один вопросик: - Почто не я сей чудный нос - Тогда б я был как альбатрос. NN
ОПИСАНИЕ ВОЛОСИКОВ
Сии волосики чудесны.
30 К чему они, нам неизвестно. Зато прическа Вам к лицу На радость ангелу и мудрецу. NN


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
55
- РОТИКА
О ротик - бездна! О ротик - бог! Без ротика и носик был бы одинок. А тут, под ротиком,
И он схож с дротиком.
NN
УШКО и ноготок
Сие ушко как ватрушка.
Ноготок
как электрический ток.
МРАЧНЫЙ ВАРЬЯНТ
Сие ушко - побрякушка дерни раз - вылетит глаз.
<Конец 1925>
* * *
Ах, прекрасная Тамара Если б были вы свидетель страсти пышного пожара в месте том, где добродетель для себя нашла приют,- где? Вот в этом месте! Тут!
Друг Коля
1926


56
Дополнения
«Полезно ли человеку писать?». Автограф. Конец 1920-х годов


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
57
* * *
Полезно ли человеку писать?
Очень полезно.
А почему?
Потому что на голове появляются умные бугорки, чтобы мыслить.
А что же мыслить?
О 	пользе жизни. Кому какая от этого польза.
А кому какая?
Разная. Где ходят звезды - почему они ходят, а что же будет, если они перестанут ходить.
1° Расскажите все подробно.
Так. Посмотрим на воздух. Какая же в нем сила? А сила есть. Сила от него идет сквозь тело, потому человек и ходит.
А если человек не ходит?
Тогда сидит. В нем все кости сидят одна на другой, пока не умрет.
А когда умрет?
Тогда есть червяк. Червяк бывает двойной: один от мудрости, другой от глупости.
Что такое мудрость?
20 Там где умный глуп.
А где глупость?
Там, где глупый умен.
Вот спасибо. Теперь я понимаю, как и что.
До свидания.
Конец 1920-х
DISCIPLINA CLERICALIS Хлоя
Если сок твой неизменен, Трубадурская душа,
Если песни, как каменья, Упадают и блестят,
Если даже в этом мире, Чудотворном и крутом В мавританские псалтири Скользкой уткой побежал,- Не надейся и ушами 10 На сигнал не поводи,
И морщинистый листочек В рукаве до утра прячь.


58
Дополнения
Я
Хлоя, Хлоя, тонкой ранкой Сердце жалуется мне,
И перо в мохнатой банке Тушью траурной чертит.
Я неволен жизни верить - Глаз бежит вокруг оси,
И внизу у самой двери 20 Встал с решеткой Зурбаран.
Хлоя
Положи ярем, бессильный, Разломи свое перо,
И малиновые крылья В узелочек запакуй.
У 	приказчика Евмена Каша ходит на воде - Подними ему полено И кофейню поверти.
Я
Человеки ходят с брюхом,
30 От него идут лучи,
И мясистые науки Машут маслом на него.
А потом, немного треснув,
В ящик бархатный ползет,
И тропическая плесень Сонным заревом вверху.
Хлоя
Встань, гордец, бумаг водитель, Развяжи свои глаза:
Розовой водой омыты,
40 Поднимаются миры.
В бедрах узкая Кастилья,
А в листочке, погляди,- Приклеились без усилья Те же Ева и Адам.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
59
Философ
Пойте, пойте, хвалите, хлещите в ладоши - Я вещам воспеваю хвалу,
И раструбы веков мой голос множат,
Он, как башня, стоит на юру.
Это в них посредине движенья и громы,
50 Неприметные глазу пока,
Это в них закрутились на конях Фаэтоны, Перекрестки, моря, берега.
И не доски - а сестры, не железы - а братья, Где рука твоя, Смерть, покажи!
Пойте, пойте, хвалите, валитесь в объятья, Целовайтесь, никто не дрожи!
V-VI. 1926
ДУЭЛЬ
Петух возвышается стуком,
И падают воздухи вниз.
Но легким домашним наукам Мы в этой глуши предались. Матильда, чьей памяти краше И выше мое житье,
Чья ручка играет, и машет,
И мысли пугливо метет,
Не надо! И ты, моя корка,
10 И ты, голенастый стакан, Рассыпчатой скороговоркой Припомни, как жил капитан, Как музыкою батальонов Вспоенный, сожженный дотла, Он шел на коне вороненом,
В подзорный моргая кулак.
Я знаю - таков иноземный. Заморский поставлен закон:
Он был обнаружен под Чесмой, 20 Потом в Петербург приведен. На рауты у Виссарьона Белинского или еще С флакончиком одеколона


60
Дополнения
К Матильде он шел на расчет. Мгновенное поле взмахнуло Разостланной простыней,
И два гладкоствольные дула На встречу сошлись предо мной.
Но чесменские карусели
30 Еще не забыл капитан,
И как канонады кудели Летели за картой в стакан.
Другой - гейдельбергский малютка С размахом волос по ушам - Лазоревую незабудку Новалиса чтил по ночам.
В те ночи, когда Страдивариус Вздымал по грифу ладонь,
Лицо его вдруг раздевалось,
40 Бросало одежды в огонь,
И лезли века из-под шкафа,
И, голову в пальцы зажав,
Он звал рукописного графа И рвал коленкоровый шарф,
Рыдал, о Матильде скучая,
И рюмки под крышей считая,
И перед собой представляя Скрипучую Вертера ночь.
Был дождь.
50 Поднимались рассветы,
По крышам рвались облака,
С крыльца обходили кареты И вязли в пустые снега,- А два гладкоствольные дула, Мгновенно срывая прицел, Жемчужным огнем полыхнули,
И разом обои вздохнули,
С кровавою брызгой в лице.
Был чесменский выстрел навылет,
60 Другой - гейдельбергский - насквозь, И что-то в оранжевом мыле Дымилось и струйкой вилось.
Пока за Матильдой бежали,
Покуда искали попа,


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
61
Два друга друг другу пожали Ладони под кровью рубах.
Наутро, позавтракав уткой,
Рассказывал в клубе корнет,
Что легкой пророс незабудкой 70 Остывший в дыму пистолет.
И, слушая вздор за окошком И утку ладонью ловя,
Лакей виссарьоновский Прошка Готовил обед для себя,
И, глядя на грохот пехоты И звон отлетевших годин,
Склоняясь в кулак с позевотой,
Роняя страницы, Смирдин.
ВСЕ
11. 	VI. 1926
ВОССТАНИЕ
Фрагменты Даниилу Хармсу, автору «Комедии города Петербурга»
Стругали радугу рубанки В тот день испуганный, когда Артиллерийские мустанги О камни рвали повода,
И танки, всеми четырьмя Большими банками гремя,
Валились.
В мармеладный дом Въезжал под знаменем закон,
10 Кроил портреты палашом, Срывал рубашечки с икон,- Закон брадат, священна власть, Как пред Законом не упасть?
Цари проехали по крыше, Цари катали катыши,
То издалека, то поближе,
И вот у самой подлой мыши


62
Дополнения
Поперло матом из души... * Цари запрятывались в кадку,
20 Грызут песок, едят помадку,
То выпивают сладкий квас,
То замыкают на ночь глаз,- Совсем заснули. Ночь кружится Между корон, между папах;
И вот к царю идет царица.
Они запрятывались в кадку, Грызут песок, едят помадку, То ищут яблоки в штанах, Читают мрачные альбомы, Вокруг династии гремят,
30 А радуга стоит над домом И тоже, всеми четырьмя Большими танками гремя, Вдруг опустилась.
На заре
Трещал Колчак в паникадило, И панихиду по царе Просвирня в дырку говорила, Она тряслась, клубилась, выла, 40 Просила выдать ей мандат,- И многое другое было.
В аэроплане жил солдат, Живет-живет,- вдруг заиграет, По переулку полетит,- Ему кричат, а он порхает И ручку весело вертит,- Все это ставлю вам на вид**.
* И вот у самой подлой мыши / Поперло матом из души... - Строки в решке, лиловый карандаш.
** В аэроплане жил солдат... ~ Все это ставлю вам на вид. - Строки в рамке, синий карандаш.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
63
«Восстание». Автограф. 1926 г.


64
Дополнения
Принц Вид, албанский губернатор, И пляской Витта одержим,
50 Поехал ночью на экватор.
Глядит: Албания бежит,
Сама трясется не своя,
И вот на кончике копья,
Чулочки сдернув, над Невою, Перепотевшею от бою,*
На перевернутый гранит Вознесся Губернатор Вид.
И это ставлю вам на вид.
И видит он:
60 стоят дозоры,
На ружьях крылья отогрев,
И вдоль чугунного забора Застекленевшая «Аврора»
Играет жерлами наверх,
И вдруг завыла.
День мотался
Между корон, между папах, Брюхатых залпов, венских вальсов, Мотался, падал, спотыкался,
70 Искал царя - встречал попа,
Искал попа - встречал солдата, Солдат завел аэроплан,
И вот последняя граната, Нерасторопна и брюхата, Разорвалась...
Россия взвыла,
Копыта встали,- день ушел,
И царские мафусаилы,
Надев на голову мешок,
80 Вдоль по карнизам и окошкам Развесились по всем гвоздям. Царь закачался и нарочно
• Перепотевшею от бою,- Строка в рамке, красный карандаш.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
65
Кричал, что все это - пустяк, Что все пройдет и все остынет, И что отныне и навек На перекошенной Неве*
И потревоженной пустыне Его прольется благостыня.
Но уж корона вкруг чела 90 Другие надписи прочла.
ВСЁ
20. VIII. 1926
ДУМА
В лесах далеких молодых ложатся спать большие ночи, у них наплечники из кружев, и ноги в белых лепестках.
Они нас любят - кто их знает? - они поспят дубровным сном, потом придут. Мы им расскажем свои позорные дела.
Лежат в гробу наши дела,
10 свечами тлеют наши пальцы. Гляди! Гляди! Когда же я в моих трудах орлом пребуду?
Так знаки разные висят, картины замыслов дорожных, их промывает ветерок, и вечерок ему помощник.
Приди, мой ночь!
Ведь ты была, и Пушкину висела сверху,
20 и Хлебникову в два ряда
* На перекошенной Неве - Строка в рамке, лиловый карандаш.


66
Дополнения
салютовала из вагона.
Как я глубок - больной, печальный, голубок гладить я хочу, приди и лобызай тихонько мою младенческую грудь.
Приди, мой ночь!
На этом мире
я чудным вымыслом брожу, гляжу в стекольчатые двери,
30 музыкой радуюсь, дыша, сжимаю белые колени в пылу полуночного бденья, приди мой ночь!
Мне стало больно, что я едва-едва велик.
Ох, сердце, самое хорошее из самых нежных уголков, тебя не слава успокоит, тебя не сон развеселит;
40 лежат в гробу наши дела, они созвездьями влекомы, они на громких лошадях в санях торжественных поедут,- уж там вдали Святая Горка, и псковских башен суета, и долгодневная дорога под песню грустну ямщика.
Ездок посажен набекрень, не ест, не пьет - молчит всю ночь,
50 проказы на поля готовит и всяки бедствия сулит; уж он тихонько умирает и трудным голосом твердит:
- Приди, мой ночь,
я очень жажду
твоей младенческой груди!
И вот, моленью тихо внемля, духовная приходит ночь.
11. IX. 26.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
67
ИСХОД
Про щучий навык коростель поет,
И лепота янтарные зеницы Маленько приоткрыла и цветет На пальцах лиственницы, на хвосте куницы. Меня не выпестовали отцы,
Сейчас еще я сиповат похоже,
И рифма, вздернутая под уздцы,
Ножонкой бьет, хозяина тревожа.
Но подожди, и сказки подрастут,
10 Хрящ костью обернется втихомолку,
И две руки лилейные придут К нам на кошму из заячьего шелку.
Вот - пяткой глина выдавлена вдруг, Рассыпаны монеты и тарелки,- Недаром беспокоится сундук,
Из под корней выглядывая в щелку.
А две руки лилейные придут,
Поднимут блюдо. Сквозь эмаль и злато Меридианы в горло поползут,
20 На пастиле вычерчивая карту.
Поднимут блюдо - в блюде Амстердам,
Где куколка играет на волынке,
И жестяной кораблик к воротам Поворотила тайная пружинка.
Поднимут блюдечко - а в блюдечке Стамбул Пестует минаретик оловянный,
И турки шоколадные в порту Играют в сахарные ятаганы.
Ведь сердцу сытому наверно не беда,
30 За то и нет ему услады горше,
Что складываю эти города В чужие розоватые ладоши.
А коростель им на ухо поет:
- Возьмите все, да не берите слова,
Что в сундуке узорчатом растет И корешком питается лиловым! Рука-бесстыдница как много навела!
Чего не выдумаешь? Глупая какая.
Страх бродит боком, в зраке - теснота,


68
Дополнения
40 И стручьями под сердце прорастает; Которая страшинка покороче Чуть-чуть качается, чуть-чуть,
Которая побольше - долго точит,
И, наконец, проточит грудь.
Но страхов нет, и ручки все подале, Пожалуй, им способнее туда,
И я опять, такой же, как в начале Перебираю строчек повода.
Ну, будет конь! Пой, коростель-сиротка, 50 Печаль твоя - веселая печаль;
Мы скоро выйдем новою походкой - Ты - на плече, и конь - как Парсифаль!
1926
ПРИГЛАШЕНИЕ МУЗ
Фонарик суздальский блистает спозаранку В простенках сердца, в келейке ума,
Где молоточек бьется в барабанку,
И музы ломятся в глухие ворота.
Куда, несчастные? Уж больно востроноги. Келейной жизни поискать не грех; Роскошны мои низкие чертоги - В них я живу, да полоротый Смех.
А не в кунст-камере родилась раскоряка,
10 И монстрой в ассамблеях не звалась:
В омшанике у дедушки, в корчаге Она сама-собою завелась И выродилась - на веселье внуку:
Зверюге годовалой вручено Хранить слова, и хохотки, и стуки,
И суздальскую утварь заодно.
Слова которые получше - коренасты, Лежат в горшках, залитые в жиру;
Другие, - вперемежку с алебастром,
20 Покоятся в кувшинах на полу.
Смешинки легкие спускаются по нитке, Качаются и клохчут невпопад;


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
69
А стуки, словно дятлы-подкорытки,
На жердочке золоченой сидят.
Ох, лестно драгоценное богатство!
Не наглядеться на него никак.
Но почему, как вор и святотатец,
Бегу по лестнице-вертушке на чердак? Там - два окошка - мутные стекляшки, 30 На потолке - качаются мозги;
Там арифметика считает на костяшках, Записывает цифры на виски;
А я бегу, скорей смотрю в оконце На дальний мир, где в дымных облаках Расплющенное вылезает солнце,
И музы трут ладошки о бока.
Друг-дружке жмутся, ходят сиротливо, Чего-то ищут - верно, не найдут,- Напрасно разметавшаяся ива 40 Судьбу гадает и глядится в пруд.
Идите, шустрые! И снова по ступенькам Гостям заслонку открывать бегу,
А смех-зверюга обнял мне коленки, Хохочет, лопается и летит в трубу.
1926
БАЛЛАДА ЖУКОВСКОГО
Дворец дубовый словно ларь, глядит в окно курчавый царь, цветочки точные пред ним с проклятьем шепчутся глухим. Идет луна в пустую ночь, утопленник всплывает, идет вода с покатых плеч, ручьем течет на спину.
Он вытер синие глаза,
10 склонился и царю сказал:
«Ты, царь, - хранитель мира, твоя восточная порфира полмира вытоптала прочь.


70
Дополнения
Я жил в деревне круглой, и вот - мой рот обуглен, жена одна в гробу шумит, красотка-дочь с тобой спит, мой домик стал портретом, а жизнь - подводным бредом!» 20 Царь смотрит конусом рябым, в окне ломает руки, стучит военным молотком, но все убиты слуги, одна любовница-жена к царю спеша подходит, царя по-братски кличет и каркает по-птичьи...
Одна нога у ней ушла, а тело молодое 30 упало около крыльца, как столбик молодецкий. Утопленник был рад вдвойне к войне он точит руки, берет поклажу на дыбы, к царю поклоном головы он обратился резко и опустился в речку.
Луна идет, кидая тень, царь мечется в окошке,
40 дворец тихонько умирал, а время шло - под горку.
Март 1927
* * *
1
Пошли на вечер все друзья Один остался я, усопший в ковше напиток предо мной и чайник лезет вверх ногой вон паровоз бежит под Ропшей


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
71
и ночь настала. Все ушли, одни на вечер, а другие ногами рушить мостовые идут, идут... глядят пришли - 10 какая чудная долина кусок избушки за холмом торчит задумчивым бревном бежит вихрастая скотина и, клича дядьку на обед дудит мальчишка восемь лет
2
Итак пришли. Одной ногою стоят в тарелке бытия играют в кости, пьют арак гадают - кто из них дурак 20 Увы - сказала дева там гадать* не подобает вам, у вас и шансы все равны - вы все Горфункеля сыны
3
Все в ужасе свернулись в струнку.
Тогда приходит сам Горфункель:
Здорово, публика! Здорово,
Испьем во здравие Петрово,
Данило чашку подавай ты Сашка в чашку наливай 30 а вы Тамара Алексанна
порхайте около и пойте нам «Осанна!!!».
4
и вмиг начался страшный ад: друзья испуганы до-нельзя сидят на корточках, кряхтят, испачкали от страха рельсы, и сам Горфункель прыгнув метко
* Выше: [дымить<?>]


72
Дополнения
сидит верхом на некой ветке и нехотя грызет колено рыча и злясь попеременно
5
40 Наутро там нашли три трупа. Лука... простите, не лука Данило зря в преддверье пупа сидел и ждал, пока, пока пока... всему конец приходит, писака рифму вдруг находит, воришка сядет на острог, солдат приспустит свой курок, у ночи все иссякнут жилы, и все, о чем она тужила 50 присядет около нее
солдатское убрав белье...
6
Придет Данило, а за ним бочком, бочком проникнет Шурка. Глядят столы. На них окурки.
И стены шепчут им: «Усни, усните, стрекулисты», - это - удел усопшего поэта - а я лежу один убог расставив кольца сонных ног 60 передо мной горит лампада лежат стишки и сапоги и Кепка в виде циферблата свернулась около ноги
12. 	III. 1927
* * *
Бросьте, бросьте, стрекулисты Разные стишки писать Если на руку не чисты это нечего скрывать


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
13
Занимай[тесь]ся лучше делом специальность избери поворачивайся смело, а лениться - черта с три. Данька будет генералом,
10 Шурка будет самоваром,
Шурка будет течь да течь - генералу негде лечь.
Игорь будет бон-[вивантом]* с некоторым к-хе! - талантом. Заболоцкий у него будет вроде как трюмо повернул - извольте видеть, как любить и ненавидеть, а поставил вверх ногой - 20 будет окорок лихой.
Так трудяся понемногу проживем - и слава богу а теперь смелее в путь, папиросы не забудь!
12 марта 1927
ПОПРИЩИН
Когда замерзают дороги И ветер шатает кресты, Безумными пальцами Гоголь Выводит горбатые сны.
И вот, костенея от стужи,
От непобедимой тоски, Качается каменный ужас,
А ветер стреляет в виски,
А ветер крылатку срывает.
10 Взрывает седые снега.
И вдруг, по суставам спадая, Ложится - покорный - к ногам. Откуда такое величье?
И вот уж не демон, а тот - Бровями взлетает Поприщин,
Подчеркнуто и зачеркнуто. Выше: вивантом.


74
Дополнения
Лицо поднимает вперед. Крутись в департаментах, ветер, Разбрызгивай перья в поток, Раскрыв перламутровый веер,
20 Испания встанет у ног.
Лиловой червонной мантильей Взмахнет на родные поля,
И шумная выйдет Севилья Встречать своего короля.
А он - исхудалый и тонкий,
В сияньи страдальческих глаз, Поднимется...
.. .Снова потемки, Кровать, сторожа, матрац, з° Рубаха под мышками режет, Скулит, надрывается Меджи,
И брезжит в окошке рассвет.
Хлещи в департаментах, ветер, Взметай по проспекту снега, Вали под сугробы карету Сиятельного седока.
По окнам, колоннам, подъездам, По аркам бетонных свай Срывай генеральские звезды,
40 В сугробы мосты зарывай.
Он вытянул руки, несется.
Ревет в ледяную трубу,
За ним снеговые уродцы, Свернувшись, по крышам бегут. Хватаются За колокольни,
Врываются В колокола,
Ложатся в кирпичные бойни 50 И снова летят из угла
Туда, где в последней отваге Встречая слепой ураган,- Качается в белой рубахе И с мертвым лицом - Фердинанд.
<1926-1928>


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
75
ПОХОД
Шинель двустворчатую гонит,
В какую даль - не знаю сам,- Вокзалы встали коренасты, Воткнулись в облако кресты, Свертелась бледная дорога,
Шел батальон, дышали ноги Мехами кожи, и винтовки - Стальные дула обнажив - Дышали холодом. Лежит,
10 Она лежит - дорога хмурая, Дорогая бледная моя.
Отпали облака усталые, Склонились лица тополей.- И каждый помнит, где жена, Спокойствием окружена,
И плач трехлетнего ребенка,
В стакане капли, на стене - Плакат войны: война войне.
На перевале меркнет день,
20 И тело тонет словно тень,
И вот, казарма встала рядом Громадой жирных кирпичей - В воротах меркнут часовые, Занумерованные сном.
И шел, смеялся батальон,
И по пятам струился сон,
И по пятам дорога хмурая Кренилась, падая. Вдали Шеренги коек рисовались,
30 И наши тени раздевались,
И падали... И снова шли...
Ночь вылезала по бокам,
Надув глаза, легла к ногам, Собачья ночь в глаза глядела, Дышала потом, тяготела,
По головам... Мы шли, мы шли...


76
Дополнения
В тумане плотном поутру Труба, бодрясь, пробила зорю,
И лампа, споря с потолком,
40 Всплыла оранжевым пятном,- Еще дымился под ногами Конец дороги, день вставал,
И наши тени шли рядами По бледным стенам - на привал.
<1926-1927>
ЗАКОН ПРОСТОТЫ
Глядит, уныло увядая, как дудка, лампа восковая наморщив ноги кошка лезет скребутся кости на железе ковер растерзан пополам кричит из башенки баран хотя пора кричать грифону Коза кричит с акулой вместе Акула - с глазками невесты 10 в фате из Вислы или Дону пора кричать теперь тритону тритон молчит - поет сова как шар слепая голова и пыльны перья, точно книги на лапах пальцы, как вериги кричит, бог ведая о чем из клюва струйка бьет ключом как будто Мойка калачом как будто лайка над ручьем 20 свое увидев отраженье вся прелесть и изнеможенье как проволока все движенья ее унылого лица и нос лиловый без конца венец на темени простой и кожа липкая коростой таков закон - всегда простой - как жизнь, идет легко и просто
<1927>


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
11
РУКИ
Пером спокойным вам не передать,
Что чувствует сегодня сердце, роясь В глубинах тела моего.
Стою один - опущенный по пояс В большое горе. Горе, как вода,
Течет вокруг; как темная звезда, - Стоит над головой. Просторное, большое Оно отяготело навсегда,- Большая темная вода.
10 Возьму крупицами разбросанное счастье, Переломлю два лучика звезды,
У девушки лицо перецелую,
Переболею до конца искусство,
Всегда один, - я сохраню мою Простую жизнь. Но почему она,
Она меня переболеть не хочет?
И каждый час, и каждый миг Сознанья открывается родник:
У жизни два крыла, и каждое из них 20 Едва касается трудов моих.
Они летят - распахнуты, далече,
Ночуют на холодных площадях,
Наутро бьются в окна учреждений,
В заводские летают корпуса - И вот - теплом обвеянные лица Готовы на работе слиться.
Мне кажется тогда:
Какая жизнь!
И неужели это так и нужно, з° Чтоб в отдаленьи жил писатель И вечно неудобный, как ребенок?
Я говорю себе: не может быть,
И должен я совсем иначе жить.
Не может быть!
И жарок лет минут,
И длится ожиданье,
И тонкие часы поют,
И вечер опустился на ладони,
И вот я увидал большие руки -


78
Дополнения
40 Они росли всегда со мной,
Чуть розоватые и выпуклые, и в морщинках, И в узелочках жил, - сейчас они тверды, Напряжены, едва заметной дрожью,
Они спокойные и просятся к труду.
Я руки положу на подоконник - Они спокойнее и тише станут,
Их ночью звезды обольют,
К ним утром зори прикоснутся,
Согреет кожу трудовое солнце,
50 Ну, а сейчас...
Сейчас пускай дрожат,-
Им все равно за мыслью не угнаться,
Она растрескалась, летит, изнемогая,
И все-таки еще твердит:
Простая,
Совсем простая - наша жизнь!
1928
МЕЧТЫ О ЖЕНИТЬБЕ
Через двадцать или тридцать лет Стану я, наверно, лыс и сед.
Вот и встанет тогда передо мной Вопрос о женитьбе моей роковой. Всю жизнь врачуя,
Как больного, болеющего грыжей, В тот миг ужасный полечу я В объятия бесстыжей.
Уж гроб, пронзительно летая,
10 Вокруг меня жужжит всю ночь,
Уж пальцев судорожных стая Свое перо прогонит прочь;
И, убелясь своей сединой,
Я буду двигать челюстью ослиной И над красоткою шептать:
«О милая, быть может, спать Пора». И вот перстом дрожащим С табачным желтым ноготком


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
79
Я проберусь по ножке восходящей 20 И, заливаясь хохотком,
Два мерзкие бесстыдные словечка Шепну в ушко. Застонет свечка, Застонет юность, обернувшись вспять, Застонет теплая квадратная кровать,
И под костлявым стариковским тазом Две хари на стене причмокнут разом.
Авг. 1928
ПАДЕНИЕ ПЕТРОВОЙ 1
В легком шепоте ломаясь, среди пальмы пышных веток, она сидела, колыхаясь, в центре однолетних деток. Красотка нежная Петрова - она была приятна глазу.
Платье тонкое лилово ее охватывало сразу.
Она руками делала движенья,
10 сгибая их во всех частях,
Как будто страсти приближенье предчувствовала при гостях.
То самоварчик открывала посредством маленького крана, то колбасу ножом стругала - белолица, как Светлана.
То очень долго извинялась, что комната не прибрана, то, сияя, улыбалась 20 молоденькому Киприну.
Киприн был гитары друг, сидел на стуле он в штанах и среди своих подруг говорил красотке «ах!» - что не стоят беспокойства


80
Дополнения
эти мелкие досады, что домашнее устройство есть для женщины преграда, что, стремяся к жизни новой,
30 обедать нам приходится в столовой, и как ни странно это утверждать - женщину следует обожать.
Киприн был при этом слове неожиданно красив, вдохновенья неземного он почувствовал прилив.
«Ах, - сказал он, - это не бывало среди всех злодейств судьбы, чтобы с женщин покрывало 40 мы сорвать теперь могли...
Рыцарь должен быть мужчина!
Свою даму обожать!
Посреди другого чина
стараться ручку ей пожать,
глядеть в глазок с возвышенной любовью,
едва она лишь только бровью
между прочим поведет -
настоящий мужчина свою жизнь отдает!
А теперь, друзья, какое 50 всюду отупенье нрава - нету женщине покоя, повсюду распущенная орава,- деву за руки хватают, всюду трогают ее - о нет! Этого не понимает все мое существо!»
Он кончил. Девочки, поправив свои платья у коленок, разогреться были вправе - 60 какой у них явился пленник!
Иная, зеркальце открыв,
носик трет пуховкой нежной,
другая в этот перерыв
запела песенку, как будто бы небрежно:


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
81
«Ах, как это благородно с вашей стороны!»
Сказала третья, закатив глазок дородный,- «Мы пред мужчинами как будто бы обнажены, все мужчины - фу, какая низость! - 70 на телесную рассчитывают близость, иные - прямо неудобно сказать - на что способны!»
«О, какое униженье! - вскричал Киприн, вскочив со стула. - На какое страшное крушенье наша движется культура!
Не хвастаясь перед вами, заявляю - всех женщин за сестер я почитаю».
Девочки, надувши губки,
80 молча стали удаляться и, поправив свои юбки, стали перед хозяйкой извиняться.
Петрова им в ответ слагает тоже много извинений, их до двери провожает и приглашает заходить без промедленья.
2
Вечер дышит как магнит, лампа тлеет оловянно.
Киприн за столом сидит,
90 улыбаясь грядущему туманно.
Петрова входит розовая вся, снова плещет самоварчик, хозяйка, чашки разнося, говорит: «Какой вы мальчик!
Вам недоступны треволненья, движенья женские души, любови тайные стремленья, когда одна в ночной тиши сидишь, как детка, на кровати,
100 бессонной грезою томима, тихонько книжечку читаешь, себя героиней воображаешь,


82
Дополнения
то маслишь губки красной краской, то на дверь глядишь с опаской - а вдруг войдет любимый мой?
Ах, что я говорю? Боже мой!»
Петрова вся зарделась нежно,
Киприн задумчивый сидит, чешет волосы небрежно 110 и про себя губами шевелит.
Наконец с тоской пророка он вскричал, от муки бледен:
«Увы, такого страшного урока не мыслил я найти на свете!
Вы мне казались женщиной иной среди тех бездушных кукол, и я - безумец дорогой,- как мечту свою баюкал, как имя нежное шептал,
120 Петрову звал во мраке ночи!
Ты была для меня идеал - пойми, Петрова, если хочешь!»
Петрова вскрикнула, рыдая, гостю руки протянула и шепчет: «Я - твоя Аглая, бери меня скорей со стула!
Неужели сказка любви дорогой между нами зародилась?»
Киприн отпрянул: «Боже мой,
130 как она развеселилась!
Нет! Прости мечты былые, прости довольно частые визиты - мои желанья неземные
с сегодняшнего дня неизвестностью покрыты. Образ неземной мадонны в твоем лице я почитал - и что же ныне я узнал?
Среди тех бездушных кукол вы - бездушная змея!
140 Покуда я мечту баюкал,


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
83
свои желанья затая, вы сами проситесь к любви!
О, как унять волненье крови? Безумец! Что я здесь нашел?
Пошел отсюдова, дурак, пошел!»
Киприн исчез. Петрова плачет, дрожа, играет на рояле, припудрившись, с соседями судачит и спит, не раздевшись, на одеяле.
150 Наутро, службу соблюдая, стучит на счетах одной рукой...
А жизнь идет сама собой...
1928
КСЕНИИ
НЕПРАВИЛЬНОЕ БОГАТСТВО
Павел, чтобы стать богатым, стал писать стихи канатом.
И помог ему канат:
Павел сделался богат.
ЧТО ТАКОЕ СТИШКИ
То, что мы зовем стишки, есть не боле как мешки: плохо сшиты, хорошо ли - в них картошка, но не боле.
БЕСПОЛЕЗНАЯ УЧЕНОСТЬ
Был Терентий сухорук, знал он тысячу наук, лишь одной не знал науки - как сухие двигать руки.


84
Дополнения
Самодельная книжка со стихами «Ксении». Последняя страница. С рисунком П.И. Соколова. 1931 г.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
85
УЕДИНЕНИЕ ФИЛОСОФА
Кто безделья не боится, тот не плачет взаперти: в каждом камушке водица, только дырку проверти.
РАЗДРАЖЕНИЕ ПРОТИВ В.
Ты что же это, дьявол, живешь, как готтентот, ужель не знаешь правил как жить наоборот?
[БОЛЕЗНЬ ФИЛОСОФА
Случилось раз - во время спора забрал философа понос.
Философ вылечился скоро, да вот надолго ли - вопрос.
Проклятье! Даже от поносов у нас не защищен философ.
НАСТАВЛЕНИЕ
Смиренных нужников упорный
посетитель
стихами исписал печальную
обитель.
Досталось тут и людям, и богам - весь гнев души запечатлелся там.
Но ты, мой друг, не будь монах, живи с улыбкой на губах, и дети нужников - читатели поэта - твой стих прибьют над городом за это.
НЕУДАЧНАЯ ПРОГУЛКА
Однажды Пуп, покинув Брюхо, пошел гулять и встретил Ухо.
- С дороги прочь! - вскричал Пупок - Я в этом мире царь и бог!
- Не спорю, - вымолвило Ухо, услышав грозные слова, -
ты царь и бог, но только - брюха, а здесь, мой милый,- голова.


86
Дополнения
Читатель! Если ты не бог, проверь - на месте ль твой пупок.
СИЛА ЖЕНЩИНЫ
Монах Ермил в Великую Субботу за всенощной ребеночка родил.
[Смутилась] Дивилась братия такому анекдоту, сам архирей руками разводил.
Что ж оказалось? Бедного Ермила семь раз насиловала матушка Людмила
Читатель мой! Конечно, стыд и срам родить ребенка, да еще во храме, но ты подумай - сколько нужно дам, чтоб дать очко вперед моей могучей даме!]
ГИБЕЛЬ СВЯЩЕННИКА
Священник раз напачкал на
рубаху,
пошел стирать, но потонул
в реке.
Как часто мы даем, читатель,
маху,
когда неправильно сидим
на стульчаке!
АППОЛОН И ЖУ-ЖУ
Собачка некая Жу-жу однажды пукнула в жилище Апполона.
Великий бог воскликнул:
- Сокрушу!
Убью проклятую!! Поставлю вне закона!!!
Читатель мнительный! Не плачь-ка, не ты ведь пукнул, а собачка.
1931


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
87
СТИШКИ >
ОТВРАЩЕНИЕ К БОГЕМЕ
Ходит по двору экзема за экземою - коза.
Дети, если вы - богема - буду драть за волоса.
НАДПИСЬ НА ДЕВКЕ
Трогать только разрешается богатым господам очень строго воспрещается различным простакам.
НА ПОЛУЧЕНИЕ ЗАРПЛАТЫ
Очень очень я люблю получать дензнаки одного лишь я хочу: чтобы это было скорее паки.
ПОКУПКА ЖЕНЕ ШУБЫ
Прелестну шубу я купил, жена моя в наряде подумать - сколько скрыто сил в двухмесячной зарплате!
УЛЕТАНИЕ ОЛЕЙНИКОВА ОТ НАС
Коля! Зри мои ладони - все они уже в слезах.
Под окном стоящи кони пар пускают в небесах.
Тройка лютая, уймися, не скреби ногами снег,
Коля, Коля, оглянися - сколь печали есть у всех!


88
Дополнения
ПОЛЬЗА ОТ МОЛИТВЫ
Я желанием горю с девой повстречаться, но молитву сотворю - и на душе прохладца.
НА РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ МНОЙ И ШВАРЦЕМ
Меж[ду] нами, Женя*, расстояние -
ты - соблазнитель юных лиц,
а я их вопли в назидание
собираю для своих художественных страниц.
ВОСПОМИНАНИЕ О БАНЕ
В бане я открывши вежды находился без одежды воду на себя плескал внутреннего успокоения искал.
РАЗДРАЖЕНИЕ ПРОТИВ ВВЕДЕНСКОГО
Ты что же это, дьявол, живешь как готтентот, ужель не знаешь правил - как жить наоборот?
КРАСОТА ГРУНИ
Я, как заведующий приложениями, замечаю красоту,
но, как знакомый с дамскими внушениями, себя, конечно, в рамках соблюду.
* Женя - Вписано над строкой.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
89
МИНУТА СЛАБОСТИ
Облака летят по небу, люди все стремятся к хлебу, но, имея в сердце грусть,
Груня! - я куда стремлюсь?
БЕЗУМНОЕ РЕШЕНИЕ
Груня, Груня, сколь терзаешь ты мне сердце, ай-ай-ай...
К черту службу! Улетаешь завтра ты со мной в Китай!
РАСКАЯНЬЕ В НЕОБДУМАННОМ РЕШЕНИИ
Слаб человек! Одна минута - и жизнь лежит - как бы разбитая посуда!
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПОЛЕЗНОЙ ЖИЗНИ
Конечно, грех и я имею, но все же вам скажу, друзья,
[вы так живете, что пигмею] что вы живете так, что змею таким манером жить нельзя.
Развратны вы! В грехах сидите, мне жалко вас - погибли вы.
Вокруг меня страданья нити - лишь я стою, увы, увы!
ВРАСТАНИЕ В БЫТ
Я отныне осоюзен - я для мира не пропал - мой наставник - Валька Друзин, Либединский - мой капрал.


90
Дополнения
ВОПРОС ЛЕВИНУ
Левин, что в Москве творится, сколько там живет людей и красивы ли там лица?
Что молчишь, прелюбодей?
ПРЫТКОСТЬ ДЕВИЦ
Объявляет Эся мат в маленькой открытке удивился Госиздат - сколь девицы прытки!
<1930-1931>
СОХРАНЕНИЕ ЗДОРОВЬЯ
Видишь - воздух шевелится?
В нем, как думают студенты, кислородные частицы падают, едва заметны.
Если, в случае мороза, мы, в трамвае сидя, дышим - словно столб, идет из носа дым, дыханием колышим.
Если человек дородный 10 грудь имеет, словно бочку, значит, воздух кислородный вкруг него поставит точку.
Если ж человек невиден, худ и бледен, - очень просто - не сиди на стуле, сидень, выходи гулять на воздух!
Оттого, детина, вянешь, что в квартире воздух тяжкий, ни духами не обманешь,
20 ни французскою бумажкой.


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
91
В нем частицы все свалялись вроде войлока сухого, оттого у всех вначале грудь бывает нездорова.
Если где-нибудь писатель ходит с трубкою табачной - значит - он имеет сзади вид унылый и невзрачный.
Почему он ходит задом?
30 Отчего пропала сила?
Оттого, что трубка с ядом, а в груди сидит бацилла.
Почему иная дева вид имеет некрасивый,- ходит тощая, как древо, и глаза висят, как сливы?
Потому плоха девица и на дерево походит, что полезные частицы 40 в нос девице не проходят.
У красотки шарфик модный вокруг шеи так намотан, что под носом воздух - плотный и дышать осталось - потом.
О, 	полезная природа, исцели страданья наши, дай частицу кислорода или две частицы даже!
Дай сознанью удивиться,
5° и тотчас передо мной отвори свою больницу - холод, солнце и покой!
1929


92
Дополнения
ПРОГУЛКА НА ЛЫЖАХ
Если серый ты, как тряпка,
И скребут на сердце мыши, Надевай скорее шапку, Вынимай скорее лыжи.
Прямо с горки,
По оврагу,
Чуть не воя,
Чуть не плача,
Ты лети, лети бедняга,
10 Ноги фертом раскоряча.
Ты лети, лети по снегу,
Словно пташка из-под ели Лыжи вылечат калеку - В самом деле!
В самом деле!
Если где-нибудь мужчина Не имеет аппетита,
Поразмысли - где причина Столь мучительного вида?
20 Он ни щей не ест, ни каши,
По ночам ревет спросонок И по дому ходит даже От тоски в одних кальсонах. Потому мужчина плачет,
Не имея хладнокровья,
Что здоровье много значит,
У него же - нет здоровья. Надевай, мужчина, лыжи, Вынимай свою фуфайку,
30 Да с пригорка, словно с крыши, Начинай-ка!
Начинай-ка!
Почему иная дева Вид имеет вроде стула - Загребает ножкой влево,
А сама весьма сутула?
Целый день она считает,
Пишет разные бумажки,
А потом во сне икает


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
93
40 И лекарство пьет из чашки. Потому плоха девица И на стул весьма похожа,
Что на воздух не стремится, Чтобы вся дышала кожа. Надевай, девица, лыжи, Вынимай свою фуфайку,
Да с пригорка, словно с крыши, Начинай-ка!
Начинай-ка!
50 Кто б ты ни был, мой читатель, Но когда на сердце скука - Помни: лыжа - твой приятель Или, может быть, подруга. Ну-ка с горки,
Вдоль по снегу Побежали! Полетели!
Лыжи вылечат калеку В самом деле!
В самом деле!
<1929-1931>
ПРЕДСКАЗАНИЕ ПОГОДЫ
Спят ленивые беспечно, трудолюбы - во весь рот, но тому «ура!», конечно - кто погоду узнает.
Он и так, и этак ходит, соблюдает твердый шаг, кулаком по небу водит, к кулаку приставив зрак. Словно мелкие дымочки,
10 в небе ходят облака, мудрый видит огонечки сквозь отверстье кулака. Огонечек подлиннее - это значит: будет дождь, огонечек потемнее -


94
Дополнения
это значит: клюнет лещ, огонечек покороче - значит - вырастут цветы, огонечек с уголечек - 20 будут волосы густы.
Мудрый ходит весь в поту, держит трубочку во рту, лоб высокий напрягает, мысли в голову пускает, наблюдает каждый знак - для чего, и что, и как?
Скоро мыслям стало тесно, приближается рассвет, и доныне неизвестно - 30 будет дождик или нет?
Уж Медведица на небе задымилася, ворча, это значит, что на хлебе скоро будет саранча!
Как тут быть? Помилуй, боже. Вот однажды вечерком нужно взять столовый ножик, завернуть его крючком, присадить ему головку,
40 превратить его в коровку, ножки тоже привязать и корове показать!
Вдоль по хлеву мудрый ходит, наблюдает жизнь коров, мысли к ясности приводит, от волненья нездоров.
Но коровы сладко дремлют, слову мудрому не внемлют, и Медведица вверху 50 превратилась в кочергу.
Мудрый страшно рассердился, стал ругаться про себя


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
95
и за камень ухватился, мысли мигом погубя.
Взял кирпич одной рукой, изогнул его дугой, размахнулся и... померк.
А кирпич уехал вверх!
Камень тихо пролетает,
60 вверх по воздуху плывет, тучку в небе огибает, обогнувши, вниз идет.
А внизу - погода та же,- и мудрец, и борода, и таинственно, и даже как-то скучно иногда!
<1929>
ДЕТСТВО ЛУТОНИ Бабка
В поле ветер-великан Ломит дерево-сосну.
Во хлеву ревет баран,
А я чашки сполосну.
А я чашки вытираю, Тихим гласом напеваю: «Ветер, ветер, белый конь. Нашу горницу не тронь».
Лутоня
Баба, баба, ветер где? Бабка
ю Ветер ходит по воде.


96
Дополнения
Лутоня
Баба, баба, где вода?
Бабка
Убежала в города.
Лутоня
Баба, баба, мне приснился Чудный город Ленинград.
Там на крепости старинной Пушки длинные стоят.
Там на крепости старинной Мертвый царь сидит в меху,
Люди воют, дети плачут,
20 Царь танцует, как дитя.
Бабка
Успокойся, мой Лутоня,
Разум ночью не пытай.
За окошком вьюга стонет,
Налетая на сарай.
Погасили бабы свечки,
Сядем, дети, возле печки,
Перед печкой, над огнем Мы Захарку запоем.
Дети садятся вокруг печки. Бабка раздает каждому по зажженной лучинке. Дети машут ими в воздухе и поют.
Дети
Гори, гори жарко,
30 Приехал Захарка.
Сам на тележке,
Жена на кобылке,
Детки в санках,
В черных шапках.
Бабка
Закачался мир подлунный, Вздрогнул месяц и погас.


Стихотворения 19J8-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
97
Кто тут ходит весь чугунный, Кто тут бродит возле нас? Велики его ладони,
40 Тяжелы его шаги.
Под окном топочут кони. Боже, деткам помоги.
Захарка ( входит)
Поднимите руки, дети, Разгоните пальцы мне.
Вон Лутонька на повети,
Как чертенок, при луне.
{Бросается на Лутоню.)
Лутоня
Пощади меня, луна!
Защити меня, стена!
Перед Лутоней поднимается стена.
Захарка
Дети, дети, руки выше,
50 Слышу, как Лутонька дышит. Вон сидит он за стеной, Закрывается травой.
{Бросается на Лутоню.) Лутоня
Встаньте, травки, до небес, Станьте, травки, словно лес!
Трава превращается в лес. Захарка
Дети, вытяните руки Выше, выше до небес.
Стал Лутонька меньше мухи,


98
Дополнения
Вкруг него дремучий лес. Вкруг него лихие звери 60 Словно ангелы стоят.
Это кто стучится в двери?
Звери
( вбегая в комнату) Чудный город Ленинград!
Лутоня
В чудном граде Ленинграде На возвышенной игле Светлый вертится кораблик И сверкает при луне.
Под корабликом железным Люди в дудочки поют, Убиенного Захарку 70 В домик с башнями ведут!
1931
ОСЕННИЕ ПРИМЕТЫ
Когда минует день и освещение Природа выбирает не сама,
Осенних рощ большие помещения Стоят на воздухе, как чистые дома.
В них ястребы живут, вороны в них ночуют, И облака вверху, как призраки, кочуют.
Осенних листьев ссохлось вещество И землю всю устлало. В отдалении На четырех ногах большое существо 10 Идет, мыча, в туманное селение.
Бык, бык! Ужели больше ты не царь? Кленовый лист напоминает нам янтарь.
Дух Осени, дай силу мне владеть пером!
В строенье воздуха - присутствие алмаза. Бык скрылся за углом,
И солнечная масса


Стихотворения 1918-1932 гг., не вошедшие в «Столбцы»
99
Туманным шаром над землей висит,
И край земли, мерцая, кровенит.
Вращая круглым глазом из-под век,
20 Летит внизу большая птица.
В ее движенье чувствуется человек.
По крайней мере, он таится В своем зародыше меж двух широких крыл. Жук домик между листьев приоткрыл.
Архитектура Осени. Расположенье в ней Воздушного пространства, рощи, речки, Расположение животных и людей,
Когда летят по воздуху колечки И завитушки листьев, и особый свет, - з° Вот то, что выберем среди других примет.
Жук домик между листьев приоткрыл И рожки выставив, выглядывает,
Жук разных корешков себе нарыл И в кучку складывает,
Потом трубит в свой маленький рожок И вновь скрывается, как маленький божок.
Но вот приходит вечер. Все, что было чистым, Пространственным, светящимся, сухим, - Все стало серым, неприятным, мглистым,
40 Неразличимым. Ветер гонит дым,
Вращает воздух, листья валит ворохом И верх земли взрывает порохом.
И вся природа начинает леденеть.
Лист клена, словно медь,
Звенит, ударившись о маленький сучок.
И мы должны понять, что это есть значок, Который посылает нам природа,
Вступившая в другое время года.
1932


IL ИЗ КОРРЕКТУРЫ КНИГИ «СТИХОТВОРЕНИЯ 1926 - 1932 гг.»
И.А. ВИНОГРАДОВ.
О 	ТВОРЧЕСТВЕ Н. ЗАБОЛОЦКОГО
Постановление ЦК о перестройке литературно-художественных организаций открывает новый этап в развитии советской литературы. Это постановление ставит новые задачи и перед критикой. Оно требует бережного отношения к каждому писателю, стремящемуся понять и изобразить социалистическое строительство. Оно обязывает к внимательному анализу индивидуального пути каждого писателя-попутчика к пролетариату. Творчество Н. Заболоцкого, поэта, несомненно «стоящего на платформе советской власти» (пользуясь формулировкой постановления ЦК), поэта талантливого, нуждается в такой серьезной и внимательной критике. Эта критика со всей необходимой резкостью должна поставить вопрос об ошибках, имеющихся у Заболоцкого. Но, будучи принципиальной и резкой, она не должна быть вульгаризаторской. Нельзя строить анализ творчества на случайно вырванных строчках или даже на случайно вырванных стихотворениях, необходимо взять его в целом, в развитии, в ведущих тенденциях.
Уже в том немногом, что написано Н. Заболоцким, видно значительное художественное мастерство. Он умеет видеть и изображать действительность в ярких запоминающихся чертах. Это сочетается с большим своеобразием в самом подходе к действительности и в манере ее изображения. Первое впечатление от его стихов - это впечатление необычности и даже некоторой странности. Проблема новаторства, проблема поисков новых форм для выражения нового содержания - одна из больших проблем, стоящих перед советской литературой. Поэзия строящегося социалистического общества требует новой формы, потому что ново ее содержание.
Но мы не можем рассматривать новаторство как нечто самодовлеющее. До сих пор еще имеет некоторый кредит мысль, что в искусстве самое главное - индивидуальный взгляд на вещи (какое бы содержание в него ни вкладывалось). Требование новизны формы, «шевеления вещей» подхватили формалисты, сделав его одной из основ своей теории. Эту точку зрения


Из корректуры книги кСтихотворения 1926-1932 гг.»
101
можно изложить так. Привычка - это нечто вроде капсюли из желатина на нашем восприятии. Мы глотаем вещи. Вместо вещи мы воспринимаем только привычный знак ее. Нужно воскресить первоначальный свежий вкус мира. И в этом задача поэта. Формалисты все развитие литературы пытались объяснить, исходя из смены форм «автоматизировавшихся» формами новыми. Формалисты не только неверно оценивают новаторство, но и наверно объясняют его. Формалистская теория - это нечто вроде пальца, опущенного в море для того, чтобы исследовать закон его движения.
Для нас форма есть выражение содержания. «Шевеление» вещи в искусстве заключается в новизне черт, в новизне их связи. Но откуда возникает эта новизна? Она возникает из того, что предмет берется в новых соотношениях с окружающей действительностью.
Само по себе утверждение о необходимости по-новому изобразить предмет, сделать его ощутимым обозначает только то, что поэт не копиист чужих наблюдений, чужих способов изображения действительности, что он должен сам наблюдать ее и изображать средствами, наиболее точно передающими его «видение» мира. А содержание этих наблюдений, характер этого «видения» определяется классовой практикой, зависит от общего мировоззрения художника. Это видно на примере творчества Заболоцкого.
В «Столбцах» наиболее значительна та группа стихов, в которых изображается городской быт и притом быт мещанский по преимуществу. Это пивная, рынок, кухня, свадебный обряд и т. п. К этому быту Заболоцкий относится враждебно. Достаточно прочесть такие стихотворения, как «Пир», «Ивановы», «Свадьба», «Бессмертие», чтобы в этом убедиться. Стихотворение «Ивановы» кончается обращением к миру:
Но будь к оружию готов: целует девку - Иванов.
В «Бессмертии» поэт описывает гибель взбунтовавшегося кота и как бы принимает на себя его миссию:
Я продолжаю жизнь твою, мой праведник отважный.
Заболоцкий не отождествляет мещанский быт с советским бытом вообще. Это видно хотя бы из такого противопоставления, которым заключается картина чудовищно-уродливого быта в «Свадьбе»:
А там молчанья грозный сон, нагие полчища заводов и над становьями народов труда и творчества закон.


102
Дополнения
Этот цикл стихов Заболоцкого - выражение протеста против косного мещанского мира, но протеста «незрячего», если можно так выразиться, протеста, незаостренного действительным пониманием социальной сущности враждебного мира. И в этом - мелкобуржуазный характер этого протеста. Следует вспомнить ту конкретную историческую обстановку, в которой эти стихи создавались. Это 1926-27-28 годы, годы, переходные к развернутому социалистическому наступлению пролетариата. Ряду писателей-попутчи- ков на этом этапе были свойственны колебания, преувеличение буржуазной опасности. И у Заболоцкого мир мещанства приобретает гиперболические очертания. При этом он изображен с индивидуалистической точки зрения; не как социальная сила, имеющая свою закономерность, а как субъективное впечатление.
Косный мещанский быт принимает характер какой-то фантасмагории. Это иногда похоже на призрак, бред. Социальная сущность исчезает в причудливом сплетении гиперболических черт. Это какая-то фантастическая листва из тупых морд, заросль кухонь, жратвы, плотоядной любви и пр. Корни, анатомия и физиология этого косного противоестественного образования скрыты за внешнем обликом.
В этих стихах «Столбцов» метод Заболоцкого имеет явный индивидуалистический, субъективистический налет. Это фетишизация иллюзии, это утверждение продукта творческого воображения как самодовлеющей реальности.
Если предмет взять как ощущение, то теряется настоящий критерий для различения подлинного устойчивого бытия этого предмета и его протекающих проявлений. Место реальной материальной вещи заступает видимость ее.
Таково, например, стихотворение «Движение»: «А бедный конь руками машет, то вытянется как налим, то снова восемь ног сверкают в его блестящем животе». Это не реальное движение, а в первую голову впечатление от него.
Та же тенденция проявляется и в другой форме, а именно в уравнении действительности и творческого воображения, в уравнении продуктов того и другого. Поэт выступает как творец нового мира, исправленного и дополненного сообразно его потребности. Отсюда же рождается деформация отношений действительности, отказ от предметной и логической связности. Примером может служить хотя бы стихотворение «Футбол». Речь идет как будто о самых обыкновенных фактах, но скрепления этих фактов самые условные.
Очень характерно для «Столбцов» стихотворение «Болезнь». Причудливость сцепления элементов действительности мотивируется здесь бредом. Но в этом бреде есть своя логика, и эта логика имеет свою привлекательность для автора. Лошадь, выставившая квадратный зуб, поп, который «чугунный


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
103
крест из серебра через порог переставляет» и лошадь называет мамашей, - это не клиническая картина бреда, это особый самодовлеющий мир. Не стоит умножать примеры. На предметных смещениях построено большое количество стихов из «Столбцов». Этой субъективистской тенденции не противоречит своеобразная «живописность» стихотворений Заболоцкого. Он далек от того, чтобы писать «клубясь туманами стиха». Его стихи очень зрительны. В том же «Движении» несомненна установка на живопись.
Весьма вероятно, что для самого автора все это было лишь поисками наиболее эффективных способов передать свое восприятие вещи, казалось освобождением от всякого теоретизирования и возвращением к какому-то наиболее простому, естественному, наиболее «чистому» видению мира.
Но «прямое», «чистое», освобожденное от «теорий» восприятие - не более, как фикция. Увидеть восемь ног у лошади - это не освобождение от всякой предвзятой точки зрения, а смена одной точки зрения другой. Весьма возможно, что восемь ног у лошади действительно факт нашего восприятия. Но мало ли в действительности всяких черт - реальных и иллюзорных. История говорит нам, что восемь ног у лошади - это не радостное открытие «естественного» человека, а продукт весьма рафинированной культуры и притом культуры индивидуалистической, убегающей от субъективной реальности.
Во имя чего восстает Заболоцкий против мира мещанства? В стихотворении «Ивановы» есть такие строки:
Стоят чиновные, деревья, почти влезая в каждый дом, давно их кончено кочевье - они в решетках под замком.
Вот от этих пленных деревьев и открывается для Заболоцком дорога в другой мир. Миру городского мещанского быта противостоит прежде всего мир природы. Здесь лежит основная тема Заболоцкого, здесь лежит тот путь, на котором он преодолевает субъективно-идеалистический иллюзионистский налет «Столбцов».
При анализе творчества невольно возникает желание закруглить его, свести в одну систему. Но действительность гораздо сложнее. В мировоззрении и в методе поэта очень часто концы не сведены с концами, имеются различные и противоречивые тенденции. Заболоцкого обвиняли в формализме. Влияние формализма у него действительно есть. Но оно сочетается с совершенно иными тенденциями. В «Столбцах» наиболее формалистичны ранние стихи, производящие впечатление экспериментов самодовлеющих «поэтических конструкций». Но в то же время пишется такое стихотворение, как «Деревья», совершенно иное по содержанию и форме. В «Столбцах» тема природы как бы негативно присутствует в ряде стихов. Тема природы связана с некоторы¬


104
Дополнения
ми особенностями в методе. Свежесть изображения достигается тем, что городской мир изображается с какой-то очень наивной точки зрения. Автор как бы приходит в этот мир из своих мыслей, из своих стихов о природе, глубоко убежденный в высшей ценности органичности, простоты и пр. Он смотрит на весь этот мир глазами своих стихов о природе.
Тема природы постепенно крепнет у Заболоцкого. В «Деревьях» и «Торжестве Земледелия» она выступает в прямом и в развернутом виде. Самый метод художественного изображения приобретает в этих стихах своеобразные черты.
Поэтика Заболоцкого в этих стихах как бы простеет. Элемент фантастики сохраняется (превращение в деревья, разговоры животных и т.д.), но он приобретает другой смысл. Эта фантастика теряет свой фантасмагорический, субъективно-идеалистический характер. Это скорее примитив, условность для передачи каких-то реальных свойств и взаимоотношений. У животных есть своя жизнь - разговор животных средство для передачи этой жизни. В разговорах животных и во многом другом есть нечто от сказки, получившей философское наполнение.
Сдвиг, имеющийся здесь по сравнению со «Столбцами», сказывается хотя бы в этом использовании фантастики. Одно дело фантастика как средство передачи субъективного восприятия, гиперболизирующего и деформирующего действительность, и другое дело фантастика как средство более ясного, «обнаженного» изображения реальных отношений.
Поэтика Заболоцкого в ряде моментов оказывается очень близкой к поэтике Хлебникова. Объяснение этого нужно искать в идеологической близости Заболоцкого к Хлебникову. Мелкобуржуазный протест против капиталистического быта, тяга к «естественности», природности - близки у того и другого. Но литературные связи Заболоцкого не ограничиваются одним Хлебниковым, они значительно шире и сложнее. Уже в ранних стихах формалистическое влияние сочетается с влиянием акмеизма. В позднейших стихах есть отзвуки Гёте, отзвуки античности.
Концепцию природы Заболоцкого в его стихах последнего периода можно в общих чертах изложить таким образом. Человек есть прежде всего часть природы, связь его с природой самое основное, самое глубокое в нем. Природа рисуется не как механическое соединение частей, а как органическое и живое целое. В стихотворении «Деревья» с большой силой передано ощущение связи с растительными силами природы. Заболоцкий рисует здесь фантастическую картину превращения людей в деревья. Это форма, в которую облекается ощущение глубочайшей близости самым простым органическим процессам природы. Человек не есть что-то отдельное от природы, он заключает в себе более простые ступени органического бытия.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
105
На этом ощущении жизни, присущей природе, построено и такое сравнение в «Искусстве».
Дом, деревянная постройка, составленная как кладбище деревьев, сложенная как шалаш из трупов, словно беседка из мертвецов - кому он из смертных понятен...
Но еще больше, чем связь с растительными силами, занимает Заболоцкого вопрос о взаимоотношениях человека и животных. Животные - младшие братья человека. И задача его - это задача вождя и организатора в великом мире природы. «Лицо коня», «Торжество Земледелия» - это есть утверждение значительности, внутреннего смысла, присущего миру животных, это рассказ о страданиях животных и надежда на грядущее царство гармонии всего органического мира. И надежда на эту гармонию связана у Заболоцкого с социалистическим строительством. Поэма «Торжество Земледелия» помечена 1930 г. Поэт есть часть реального движения общественной жизни, классовой борьбы. Заболоцкий в данном случае - один из частных случаев общего поворота оси юных масс интеллигенции к пролетариату. 1929 год - это год великого перелома, год величайшего сдвига основных массивов мелкособственнического хозяйства в сторону социализма.
Но социалистическое строительство воспринимается и принимается Заболоцким с совершенно своеобразной стороны. Основное в содержании этого строительства проходит мимо его внимания.
«Деревья» и «Торжество Земледелия» как бы дорисовывают социальный облик Заболоцкого. Классовая основа его - это мелкобуржуазная интеллигенция. Биографические данные говорят о близости его к тем слоям этой интеллигенции, которые связаны с деревней. Основная проблематика Заболоцкого вращается в деревенском кругу, крестьянский труд имеет для него особые преимущества перед всяким другим трудом, благодаря своей близости к природе.
«Торжество Земледелия» - это утопическая поэма. Основная тема ее - это тема взаимоотношений природы и человека в социалистическом обществе. Делегатами природы здесь выступают животные. Целая глава посвящена разговору животных. И последние заключительные главы - это апофеоз братства человека и животных. В VI главе солдат рассказывает о своем сне, рисует картину «Лошадиного института».
Осел товарищем, ведом, приходит голоден и хром, его как мальчика питают, ума растенье развивает.


106
Дополнения
В заключительной главе рисуется такая картина:
Один старик, сидя в овраге, объясняет философию собаке.
В хлеву природу пел осел, достигнув полного ума.
Самая мысль о связи человека с природой, и о том, что в социалистическом обществе человек будет ближе к природе, вовсе не враждебна марксизму. Социализм далек от умерщвления плоти. Всестороннее развитие человека включает в себя и развитие той растительной и животной основы, которая имеется в человеке. А такое развитие предполагает внимание ко всей этой сфере природной жизни и сочувственное понимание ее разнообразных проявлений. Но у Заболоцкого эта мысль приобретает абстрактный и утопический характер. Абстрактность и утопизм выражаются у него в том, что специфическое качество общественной жизни, вся сложность общественных отношений, картина классовой борьбы, словом, весь реальный путь, которым человек должен прийти к этой природной гармонии, почти совершенно выпадает из его поэзии. Неверно было бы говорить, что Заболоцкий намечает этот путь, как путь какого-то внутреннего преобразования, мистического возвращения в лоно природы. Нет, он очень высоко оценивает разум, настолько высоко, что одной из задач будущего он ставит развитие ростков ума у животных. Он вводит в свою поэму мотивы технической революции. Он, наконец, выводя кулака, как будто указывает на классовую борьбу как на движущую силу исторического переворота во всей системе человеческих отношений и отношений между человеком и природой.
Но вся эта картина реальных общественных отношений дана в каких-то боковых, а не основных своих проявлениях. Интересна в этом отношении фигура кулака. Кулак нарисован прежде всего как враг природы, как губитель урожая. Он взят в своих взаимоотношениях с природой. Кулак, и вообще собственность, носителем которой он является, извергаются из природы, потому что они мешают ее естественному органическому росту.
Линия «Торжества Земледелия» продолжается и развивается в последних стихах Заболоцкого. В «Осени» Заболоцкий изображает крестьянина единоличника, у которого гниют и рушатся самые основы его бытия. И параллельно - картина колхоза, где человеческий коллектив разумно организует и направляет силы природы. Примечательно то, что колхоз берется и здесь не как только экономическая система, а как новый тип отношений между человеком и природой.
«Торжество Земледелия», «Осень» - это признак поворота Заболоцкого к темам социалистического строительства. Но дело не только в выборе темы,


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
107
а главным образом в характере ее разработки. С этой стороны Заболоцкому многое можно возразить. Реальную конкретную картину социалистической действительности он видит и изображает еще совершенно недостаточно. И в самой художественной манере Заболоцкого в «Торжестве Земледелия» еще многое остается от его манеры первого периода. Заболоцкий силен как мастер вовсе не благодаря необычности, странности, усложненности своего поэтического рисунка, а скорее несмотря на все это. Его сила в огромной предметной изобразительности. Его сила также в ищущей мысли. Но всякое мировоззрение имеет свою логику. Принимая одно, необходимо принять и другое, с ним связанное. Принимая цели пролетариата, необходимо принять и пути его. «Нагие полчища заводов», «Труда и творчества закон» - это целый мир, который у Заболоцкого дан в виде светящейся туманности на горизонте его мировоззрения, это целый мир, который поэту еще предстоит осмыслить во всей его широте и во всей конкретности его содержания.


108
Дополнения
СТОЛБЦЫ*
КРАСНАЯ БАВАРИЯ
В глуши бутылочного рая, где пальмы высохли давно, - под электричеством играя, в бокале плавало окно; оно как золото блестело, потом садилось, тяжелело; над ним пивной дымок вился... Но это описать нельзя.
[И в том бутылочном раю 10 сирены дрогли на краю кривой эстрады. На поруки им были отданы глаза.
Они простерли к небесам эмалированные руки и пели песенку от скуки.] **
[Вертятся двери на цепочках,] *** спадает с лестницы народ, трещит картонною сорочкой, с бутылкой водит хоровод;
20 сирена бледная за стойкой гостей попотчует настойкой, скосит глаза, уйдет, придет, потом, с гитарой наотлет, она поет, поет о милом: как милого она кормила, как ласков к телу и жесток - впивался шелковый шнурок, как по стаканам висла виски, как, из разбитого виска 30 измученную грудь обрызгав, он вдруг упал. Была тоска,
* В СТ26-32/2 слева: Из книги «Столбцы» Часть первая
м Рамка (карандаш) зачеркнута. Слева: оставить!
*** Выше: Блистая глазом и цепочкой,


Из корректуры книга «Стихотворения 1926-1932 гг.»
109
и все, о чем она ни пела,- в бокале отливалось мелом. Мужчины тоже все кричали, они качались по столам, по потолкам они качали бедлам с цветами пополам; один - язык себе откусит, другой кричит: я - иисусик,
40 молитесь мне - я на кресте, под мышкой гвозди и везде...
К нему сирена подходила, и вот, тарелки оседлав, бокалов бешеный конклав зажегся как паникадило.
Глаза упали точно гири, бокал разбили - вышла ночь, и жирные автомобили, схватив под мышки Пикадилли,
50 легко откатывали прочь.
Росли томаты из прохлады,
[и вот]* опущенные вниз,- краснобаварские закаты в пивные днища улеглись, а за окном - в глуши времен блистал на мачте лампион.
Там Невский в блеске и тоске, в ночи переменивший кожу, гудками сонными воспет,
60 над баром вывеску тревожил; и под свистками Германдады, через туман, толпу, бензин, над башней рвался шар крылатый и имя «Зингер» возносил.
1926
* Выше: когда,


по
Дополнения
БЕЛАЯ НОЧЬ
Гляди: не бал, не маскарад, здесь ночи ходят невпопад, здесь, от вина неузнаваем, летает хохот попугаем; [раздвинулись мосты и кручи, бегут] * любовники толпой, один горяч, другой измучен, а третий книзу головой...
Любовь стенает под листами,
10 она меняется местами, то подойдет, то отойдет...
А музы любят круглый год.
Качалась Невка у перил, вдруг барабан заговорил - ракеты, в полукруг сомкнувшись, вставали в очередь. Потом летели огненные груши, вертя бенгальским животом.** Качались кольца на деревьях,
20 спадали с факелов отрепья густого дыма. А на Невке не то сирены, не то девки - но нет, сирены - шли наверх, все в синеватом серебре, холодноватые - но звали прижаться к палевым губам и неподвижным как медали.
Но это был один обман.
Я шел подальше. Ночь легла 30 вдоль по траве, как мел бела: торчком кусты над нею встали в ножнах из разноцветной стали, и куковали соловьи верхом на веточке. Казалось,
* Слева: здесь возле каменных излучин сидят
"Далее горизонтальной чертой отмечен отсутствующий в наборе пробел.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
они испытывали жалость как неспособные к любви.
А там, надувшись точно ангел, подкарауливший святых, на корточках привстал Елагин,
40 ополоснулся и затих:
он в этот раз накрыл двоих.
Вертя винтом, шел пароходик с музыкой томной по бортам, к нему навстречу лодки ходят, гребцы не смыслят ни черта; он их толкнет - они бежать, бегут-бегут, потом опять идут - задорные - навстречу.
Он им кричит: я искалечу!
50 Они уверены, что нет...
И всюду сумасшедший бред, и белый воздух липнет к крышам, а ночь уже на ладан дышит, качается как на весах.
Так недоносок или ангел, открыв молочные глаза, качается в спиртовой банке и просится на небеса.
1926
ФУТБОЛ
Ликует форвард на бегу[,] * [т]еперь** ему какое дело? [-] [к]ак*** будто кости берегут его распахнутое тело.
Как плащ летит его душа, ключица стукается звонко
* Пунктуационный знак «точка» исправлен на запятую.
'* Было: Теперь
'* Было: Как


112
Дополнения
о перехват его плаща, танцует в ухе перепонка, танцует в горле виноград,
10 и шар перелетает ряд.
Его хватают наугад, его отравою поят, но каблуков железный яд ему страшнее во сто крат.
Назад!
Свалились в кучу беки, опухшие от сквозняка,
[и] * вот - через моря и реки, просторы, площади, снега,- 20 расправив пышные доспехи и накренясь в меридиан,
[с]летает** шар.
[Ликует форвард [на]***  **** пожар]*** свинтив железные колена, но уж из горла бьет фонтан, он падает, кричит: измена!
А шар вертится между стен, дымится, пучится, хохочет, глазок сожмет - спокойной ночи! 30 глазок откроет - добрый день! и форварда замучить хочет.
Четыре гола пали в ряд, над ними трубы не гремят, их сосчитал и тряпкой вытер меланхолический голкипер и крикнул ночь. Приходит ночь. Бренча алмазною заслонкой, она вставляет черный ключ
* Было: но
** Было: взлетает
*** Выше: как
**** Справа: И форвард [мчится] на пожар Выше: мчит, как


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
113
в атмосферическую лунку* - 40 [о]ткрылся ** госпиталь.
Увы!
Здесь форвард спит без головы.
Над ним два медные копья упрямый шар веревкой вяжут, с плиты загробная вода стекает в ямки вырезные, и сохнет в горле виноград. Спи, форвард, задом наперед!
50 Спи, бедный форвард!
Над землею Заря упала, глубока, танцуют девочки с зарею у голубого ручейка; все так же вянут на покое в лиловом домике обои, стареет мама с каждым днем... Спи, бедный форвард!
Мы живем.
1926
МОРЕ
Вставали горы старины[,]***  ****
[в]ойна**** встала. Вокруг войны, скрипя, летели валуны, сиянием окружены.
Чернело море в пароход и волны на его дорожке, как бы серебряные ложки, стучали. Как слепые кошки,
* В конце стиха карандашом зачеркнута точка.
м Было: Открылся
*** Пунктуационный знак «точка» исправлен на запятую.
**** Было: Война


114
Дополнения
мерцая около бортов,
10 бесились весело. Из ртов, из черных ртов у них стекал поток горячего стекла, стекал и падал, надувался, качался, брызгал, упадал, навстречу поднимался вал, и шторм кружился в буйном вальсе, и в пароход кричал: «Попался!
Ага, попался!» Или: «Ну-с, вытаскивай из трюма груз!»
20 Из трусости или забавы прожектор волны надавил и, точно каменные бабы, они ослепли. Ветер был все осторожней, тише к флагу, и флаг трещал как бы бумага надорванная. Шторм упал, и вышел месяц наконец, скользнул сияньем между палуб, и мокрый глянец лег погреться
30 у труб. На волнах шел румянец, зеленоватый от руля, губами плотно шевеля...
1926
ОФОРТ
И грянул на весь оглушительный зал:
- Покойник из царского дома бежал!
Покойник по улицам гордо идет, его постояльцы ведут под уздцы; он голосом трубным молитву поет и руки вздымает наверх.
Он в медных очках, перепончатых рамах, переполнен до горла подземной водой, над ним деревянные птицы со стуком 10 смыкают на створках крыла.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
115
А кругом - громобой, цилиндров бряцанье и курчавое небо, а тут - городская коробка с расстегнутой дверью и за стеклышком - розмарин.
1927
ЛЕТО
Пунцовое солнце [висело в длину],* и весело было не мне одному - людские тела наливались как груши, и зрели головки, качаясь на них. Обмякли деревья. Они ожирели как сальные свечи. Казалося нам - под ними не пыльный ручей пробегает, а тянется толстый обрывок слюны.
И ночь приходила. На пышных лугах 10 колючие звезды качались в цветах,** шарами легли меховые овечки, потухли деревьев курчавые свечки; пехотный пастух, заседая в овражке, чертил диаграмму луны, и грызлись собаки за свой перекресток кому на часах постоять...
1927
БОЛЕЗНЬ
Больной, свалившись на кровать, руки не может приподнять, вспотевший лоб прямоуголен - больной двенадцать суток болен. Во сне он видит чьи-то рыла,
* Выше: [проникло] во тьму Выше: сияло
'* В СТ26-32/2: [колючие звезды качались в цветах,] Слева: полночные звезды качались в цветах


116
Дополнения
тупые, плотные как дуб; тут лошадь веки приоткрыла, квадратный выставила зуб.
Она грызет пустые склянки,
10 склонившись, Библию читает, танцует, мочится в лоханки и голосом жены больного утешает.
«Жена! Ты девушкой слыла, увы, моя подруга, как кожа нежная была в боках твоих упруга.
Зачем же лошадь стала ты? Укройся в белые скиты и, ставя богу свечку,
20 грызи свою уздечку».
Но лошадь бьется, не идет, наоборот - она довольна.
Уж вечер. Лампа свет лиет на уголок застольный.
Восходит поп среди двора, он весь ругается и силы напрягает, чугунный крест из серебра через порог переставляет. Больному лучше. Поп хохочет,
30 закутавшись в святую япанчу, больного он кропилом мочит, потом с тарелки ест сычуг, наполненный ячменной кашей, и лошадь называет он мамашей.
1928
ИГРА В СНЕЖКИ
В снегу кипит большая драка. Как легкий бог летит собака. Мальчишка бьет врага в живот. На елке тетерев живет.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
117
Уж ледяные свищут бомбы, уж вечер. В зареве снега.
В сугробах роя катакомбы, мальчишки лезут на врага.
Один, задрав кривые ноги,
10 упал направо, и другой
воткнулся в снег, и двое новых - мохнатых, скорченных, багровых - сцепились вместе, бьются враз, но деревянный ножик спас.
[Шумит восток.]* И день остановился. И великаном подошел шершавый конь. Мужик огромной тушею своей сидел в стропилах крашеных саней, и в медной трубке огонек дымился.
20 Бой кончился. Мужик не шевелился.
1928
ЧАСОВОЙ
На карауле ночь густеет, стоит, как [башня] **, часовой, в его глазах одервенелых четырехгранный вьется штык. Тяжеловесны, как лампады, знамена пышные полка в серпах и молотах измятых пред ним свисают с потолка. Там пролетарий на коне 10 гремит, играя при луне; там вой кукушки полковой угрюмо тонет за стеной; тут белый домик вырастает с квадратной башенк[и] вверху, на стенке девочка витает,
* Выше: Закат погас.
м Зачеркнуто чернильной ручкой: подчеркнуто пунктиром карандашом. Справа: кукла


118
Дополнения
дудит в прозрачную трубу; уж к ней сбегаются коровы с улыбкой бледной на губах...
А часовой стоит впотьмах 20 в шинели конусообразной;
над ним звезды пожарик красный и серп заветный в головах.
Вот - в щели каменные плит мышиные просунулися лица, похожие на треугольники из мела с глазами траурными по бокам... Одна из них садится у окошка с цветочком музыки в руке, а день в решетку пальцы тянет,
30 но не достать ему знамен.
Он напрягается и видит: стоит, как [башня],* часовой и пролетарий на коне его хранит, расправив копья, ему знамена - изголовье и штык ружья - сигнал к войне... И день доволен им вполне.
1927
НОВЫЙ БЫТ
Выходит солнце над Москвой, старухи бегают с тоской: куда, куда идти теперь?
Уж [н]овый [б]ыт** стучится в дверь! Младенец нагладко обструган, сидит в купели как султан, прекрасный поп поет как бубен, паникадилом осиян; прабабка свечку зажигает,
10 младенец будто бы мужает,
* Зачеркнуто чернильной ручкой; подчеркнуто пунктиром карандашом. Справа: кукла Выше: башня
** Было: Новый Быт


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
119
но [н]овый [б]ыт* несется вскач[ь] - младенец лезет окарач[ь].
Ему не больно, не досадно, ему назад не близок путь, и звезд коричневые пятна ему наклеены на грудь.
Уж он и смотрит свысока (в его глазах - два оселка), потом пирует до отказу 20 в размахе жизни трудовой, гляди! гляди! он выпил квасу, он девок трогает рукой и вдруг, шагая через стол, садится прямо в комсомол.
А время сохнет и желтеет, стареет папенька-отец и за окошками в аллее играет сваха в бубенец.
Ступни младенца стали шире, з° от стали ширится рука,
уж он сидит в большой квартире, невесту держит за рукав.
Приходит поп, тряся ногами, в ладошке мощи бережет, благословить желает стенки, невесте крестик подарить...
«Увы! - сказал ему младенец,- уйди, уйди, кудрявый поп, я - новой жизни ополченец,
40 тебе ж один остался гроб!»
Уж поп тихонько плакать хочет, стоит на лестнице, бормочет, уходит в рощу, плачет лихо; младенец в хохот ударял - с невестой шепчется: «Шутиха, скорей бы час любви настал!»
Но вот знакомые скатились, завод пропел: «Ура! Ура!»
* Было: Новый Быт


120
Дополнения
И [н]овый [б]ыт*, даруя милость, 50 в тарелке держит осетра. Варенье, ложечкой носимо, успело сделаться свежо, жених,** проворен нестерпимо, к невесте лепится ужом, и председатель на отвале, чете играя похвалу, приносит в выборгском бокале вино солдатское, халву, и, принимая красный спич, сидит на столике кулич.
«Ура! ура!» - заводы воют, картошкой дым под небеса, и вот супруги на покое сидят и чешут волоса.
И стало все благоприятно: приходит ночь, ушла обратно, и за окошком через миг погасла свечка-пятерик.
1927
ДВИЖЕНИЕ
Сидит извозчик*** как на троне, из ваты сделана броня, и борода, как на иконе, лежит, монетами звеня.
А бедный конь руками машет, то вытянется как налим, то снова восемь ног сверкают в его блестящем животе.
1927
* Было: Новый Быт
** Запятая поставлена карандашом.
'** В СТ26-32/2 было: [извощик] Слева: извозчик


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
121
НА РЫНКЕ
В уборе из цветов и крынок открыл ворота старый рынок.
Здесь бабы толсты словно кадки, их шаль - невиданной красы, и огурцы как великаны прилежно плавают в воде. Сверкают саблями селедки, их глазки маленькие кротки, но вот, разрезаны ножом,
10 они свиваются ужом; и мясо властью топора лежит как красная дыра; и колбаса кишкой кровавой в жаровне плавает корявой; и вслед за ней кудрявый пес несет на воздух постный нос, и пасть открыта словно дверь, и голова как блюдо, и ноги точные идут,
20 сгибаясь медленно посередине. Но что это?
Он с видом сожаленья остановился наугад, и слезы точно виноград из глаз по воздуху летят*.
Калеки выстроились в ряд, один играет на гитаре; он весь откинулся назад, ему обрубок помогает,
30 а на обрубке том - костыль, как деревянная бутыль.
Росток руки другой нам кажет, он ею хвастается, машет, он палец вывихнул - урод,
[и визгнул палец словно крот,**
* Далее горизонтальной чертой отмечен отсутствующий в наборе пробел. " Справа: и спрятал палец прямо в рот


122
Дополнения
и хрустнул кости перекресток,* и сдвинулось лицо в наперсток.**]***
А третий, закрутив усы, глядит воинственным героем,
40 в глазах татарских, чуть косых,- ни беспокойства, ни покоя; он в банке едет на колесах, во рту запрятан крепкий руль, в могилке где-то руки сохнут, в какой-то речке ноги спят...
На долю этому герою осталось брюхо с головою да рот большой как рукоять - рулем веселым управлять.
50 Вон бабка с пленкой вместо глаз сидит на стуле одиноком, и книжка в дырочках волшебных (для пальцев - милая сестра) поет чиновников служебных, и бабка пальцами быстра...
[Ей снится пес.
И вот поставлен судьбы исправною рукой, он перед ней стоит, раздавлен 60 своей прекрасною душой.]
А вкруг - весы как магелланы, отрепья масла, жир любви, уроды словно истуканы в густой расчетливой крови, и визг молитвенной гитары, и шапки полны как тиары блестящей медью...
Недалек
тот миг, когда в норе опасной
* Справа: [один лишь] кости перекресток Выше: остался
** Справа: и злое личико с наперсток
'** Все три стиха отмечены вертикальной пунктирной линией. Слева: оставить!


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
123
70 он и она, он, пьяный, красный от стужи, пенья и вина, безрукий, пухлый, и она - слепая ведьма - спляшут мило прекрасный танец-козерог да так, что затрещат стропила и брызнут искры из-под ног... И лампа взвоет как сурок.
1927
ПИР
В железной комнате военной, где спит винтовок небосклон, я слышу гром созвездий медный, копыт размеренный трезвон.
Она летит - моя телега, гремя квадратами колес, в телеге - громкие герои в красноармейских [шишаках]. Тут пулемет [как палец]* бьется, ш ХуХ пуля вьется сосунком, тут клич военный раздается, врага кидая кверху дном.
А конь струится через воздух, спрягает тело в длинный круг и режет острыми ногами оглобель ровную тюрьму.
Шумят точеные цветочки, ладони жмутся горячей,
20 а ночь нам пива ставит бочку, бочонок тостов и речей,
Под грохот каменных стаканов, пивную медную струю - мы пьем становье истуканов, в штыки построенных в бою!
Справа: в ладонях
Выше следы стертого карандаша.


124
Дополнения
Мы пьем - и волосы трясутся, от потных рук струится пар, но лица плоски словно блюдца, и лампы маленький пожар 30 сползает синими струями на потемневшую ладонь; знамена подняты баграми и в буквах - вдавленный огонь, и хохот заячий винтовок, шум споров, кочки недомолвок, и штык, пронзающий стакан через разорванный туман!
О, штык, летающий повсюду, холодный тельцем, кровяной,
40 о, штык, пронзающий Иуду, коли еще - и я с тобой!
Я вижу - ты летишь в тумане, сияя плоским острием, я вижу - ты плывешь морями граненым вздернутым копьем. Где раньше бог клубился чадный и мир шумел - ему свеча; где стаи ангелов печатных летели в небе, волоча 5° густые крылья шалопаев,- там ты несешься, искупая пустые вымыслы вещей - ты, светозарный как Кащей!
Тебе еще не та забота, тебе еще не тот полет - за море стелется пехота, и ты за море правишь ход.
За море стелются отряды, вон - я стою, на мне - шинель,
60 (с глазами белыми солдата младенец нескольких недель).
Я вынул маленький кисетик, пустую трубку без огня, и пули бегают как дети, с тоскою глядя на меня...
1928


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
125
ИВАНОВЫ
Стоят чиновные деревья, почти влезая в каждый дом; давно их кончено кочевье - они в решетках, под замком.
Шумит бульваров теснота, домами плотно заперта.
Но вот - все двери растворились, повсюду шепот пробежал: на службу вышли Ивановы 10 в своих штанах и башмаках.
Пустые гладкие трамваи им подают свои скамейки; герои входят, покупают билетов хрупкие дощечки, сидят и держат их перед собой, не увлекаясь быстрою ездой.
[А мир, зажатый плоскими домами, стоит как море перед нами, грохочут волны мостовые,
20 и там, где лопасти колес,
Сирены мечутся простые в клубках оранжевых волос.] *
Иные - дуньками одеты, сидеть не могут взаперти: ногами делая балеты, они идут. Куда идти, кому нести кровавый ротик, кому сказать сегодня «котик», у чьей постели бросить ботик 30 и дернуть кнопку на груди?
Неужто некуда идти?
О, мир, свинцовый идол мой, хлещи широкими волнами
• Текст обведен карандашом в рамку и перечеркнут.
Справа: А там, где каменные стены и рев гудков, и стук колес, стоят печальные сирены в клубках оранжевых волос.


126
Дополнения
и этих девок упокой на перекрестке вверх ногами!
Он спит сегодня - грозный мир, в домах - спокойствие и мир.
Ужели там найти мне место, где ждет меня моя невеста,
40 где стулья выстроились в ряд, где горка - словно Арарат, повитый кружевцем бумажным, где стол стоит и трехэтажный в железных латах самовар шумит домашним генералом?
О, 	мир, свернись одним кварталом, одной разбитой мостовой, одним проплеванным амбаром, одной мышиною норой,
50 но будь к оружию готов: целует девку - Иванов!
1928
СВАДЬБА
Сквозь бревна хлещет длинный луч, могучий дом стоит во мраке, огонь раскинулся горюч сквозь окна в каменной рубахе; медали вывесками меди висят, фонарь пустынный бредит над цифрой, выдавленной пальцем мансарды бедным постояльцем.
И сквозь большие коридоры,
10 где балки лезут в потолок, где человеческие норы [домашний выдавил сурок,] * - нам кухня кажется органом,
* Справа: темнее[е]й [балок] и берлог Выше: оврагов


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
127
она поет в сто двадцать дудок, она сверкает толстым краном, играет в свадебное блюдо; [кофейных мельниц на ветру мы слышим громкую игру] * - они качаются во мраке 20 четырехгранны, стройны, наги, и на огне как тамада сидит орлом сковорода.
Как солнце черное амбаров, как королева грузных шахт, она спластала двух омаров, на постном масле просияв!
Она яичницы кокетство признала сердцем бытия, над нею проклинает детство 30 цыпленок, синий от мытья,- он глазки детские закрыл, наморщил разноцветный лобик и тельце сонное сложил в фаянсовый столовый гробик. Над ним не поп ревел обедню, махая по ветру крестом, ему кукушка не певала коварной песенки своей - он был закован в звон капусты, 40 он был томатами одет,
над ним как крестик опускался на тонкой ножке сельдерей.
Так он почил в расцвете дней - ничтожный карлик средь людей.
Часы гремят. Настала ночь.
В столовой пир горяч и пылок, бокалу винному невмочь расправить огненный затылок. Мясистых баб большая стая
* Справа: там каждый вечер на ветру кофейниц слышим мы игру.


128
Дополнения
50 сидит вокруг, пером блистая, и лысый венчик горностая венчает груди, ожирев в поту столетних королев.
Они едят густые сласти, хрипят в неутоленной страсти, и, распуская животы, в тарелки жмутся и цветы. Прямые лысые мужья сидят как выстрел из ружья,
60 но крепость их воротников до крови вырезала шеи, а на столе - гремит вино, и мяса жирные траншеи, и в перспективе гордых харь, багровых, чопорных и скучных,- как сон земли благополучной, парит на крылышках мораль.
О, пташка божья, где твой стыд? И что к твоей прибавит чести 70 жених, приделанный к невесте и позабывший гром копыт?
Его лицо передвижное еще хранит следы венца; кольцо на пальце молодое сверкает с видом удальца; и поп - свидетель всех ночей,- раскинув бороду забралом, сидит как башня перед балом, с большой гитарой на плече.
80 Так бей, гитара! Шире круг! Ревут бокалы пудовые.
Но вздрогнул поп, завыл и вдруг ударил в струны золотые!
И вот - окончен грозный ужин, последний падает бокал, и танец истуканом кружит толпу в расселину зеркал, руками скорченными машет, кофейной мельницей вертит,


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
129
90 ладонями по роже мажет, потом кричит: иди, иди, ну, что ж, иди!
И по засадам, ополоумев от вытья, огромный дом, виляя задом, летит в пространство бытия.
А там - молчанья грозный сон, нагие полчища заводов, и над становьями народов - 100 труда и творчества закон.
1928
ФОКСТРОТ
В ботинках кожи голубой, в носках блистательного франта, парит на воздухе герой в дыму гавайского джаз-банда. Внизу - бокалов воркотня, внизу - ни ночи нет, ни дня, внизу - на выступе оркестра как жрец качается маэстро, он бьет рукой по животу,
10 он машет палкой в пустоту, и легких галстуков извилина на грудь картонную пришпилена. Ура! Ура! Герой парит - гавайский фокус над Невою!
[То ручки сложит горбылем, то ногу на ногу закинет, то весь дугою изогнется, но нету девки перед ним - и улетает херувим,
20 и ножка в воздухе трясется.]*
* Текст обведен карандашом в рамку и перечеркнут. Справа (со стрелкой, указывающей на начало следующего строфоида): а бал ревет, а бал гремит,
[а бал] качая бледною толпою


130
Дополнения
А бал гремит - единорог, и бабы выставили в пляске у перекрестка гладких ног чижа на розовой подвязке. Смеется чиж - гляди! гляди!
Но бабы дальше ускакали и медным лесом впереди гудит фокстрот на пьедестале.
И, так играя, человек 30 родил в последнюю минуту прекраснейшего из калек - женоподобного Иуду.
[Его музыкой не буди - он спит сегодня помертвелый с цыплячьим знаком на груди - росток болезненного тела.
А там - над бедною землей, во славу винам и кларнетам - парит на женщине герой,
40 стреляя в воздух пистолетом!]*
1928
ФИГУРЫ СНА
Под одеялом, укрощая бег, фигуру сна находит человек.
Не месяц - длинное бельмо прельщает чашечки умов; не звезды - канарейки ночи блестящим реют многоточьем. А в темноте - кроватей ряд, на них младенцы спят подряд; большие белые тела 10 едва покрыло одеяло, они заснули как попало:
'Текст обведен карандашом в рамку и перечеркнут. Рамка зачеркнута несколькими штрихами. Следы стертого карандаша.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
131
один в рубахе голубой скатился к полу головой; другой, застыв в подушке душной, лежит сухой и золотушный, а третий, жирный как паук, раскинув рук живые снасти, храпит и корчится от страсти, лаская призрачных подруг.
20 А там, под черным балдахином, во мраке дедовских времен, отец с молитвенником длинным премудрости вкушает сон.
Там шкаф глядит царем Давидом - он спит в короне, толстопуз; кушетка Евой обернулась - она как девка в простыне.
И лампа медная в окне, как голубок веселый Ноев,
30 едва мерцает, мрак утроив, с простой стамеской наравне.
1928
ПЕКАРНЯ
Спадая в маленький квартал, покорный вечер умирал как лампочка в стеклянной банке. Зари причудливые ранки дымились, упадая ниц; на крышах чашки черепиц встречали их подобьем лиц, слегка оскаленных от злости.
И кот в трубу засунул хвостик.
10 Но крендель, выписав дугу, застрял в цепи на всем скаку и закачался над пекарней, мгновенно делаясь центральной


132
Дополнения
фигурой. [Снизу пекаря видали: плавает заря как масло вдоль по хлебным формам, но этим формам негде лечь - повсюду огненная течь, храпит беременная печь 20 и громыхает словно Сормов.]*
[Тут] **  *** тесто, вырвав квашен днище, [как лютый зверь в пекарне рыщет,] ** ползет, клубится, глотку давит, огромным рылом стену трет; стена трещит: она не вправе остановить победный ход.
Уж воют вздернутые бревна, но вот - через туман и дождь, подняв фонарь шестиугольный,
30 ударил в сковороду вождь,- и хлебопеки сквозь туман, как будто идолы в тиарах, летят, играя на цимбалах кастрюль неведомый канкан.
Как изукрашенные стяги, лопаты ходят тяжело, и теста ровные корчаги плывут в квадратное жерло.
И в этой красной от натуги 40 пещере всех метаморфоз
младенец-хлеб приподнял руки и слово стройно произнес.
И пекарь огненной трубой трубил о нем во мрак ночной,
*Текст обведен карандашом в рамку и зачеркнут. Справа: без изменений! Слева: [и над ним фонарь
зажег свой маленький]
[Прочие дома
отпали вбок. Настала тьма]
** Было: А
*** Подчеркнуто пунктиром карандашом. Слева: уже [под ним] в пекарне рыщет Выше: внизу


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
133
А печь, наследника родив и стройное поправив чрево, стоит, стыдливая как дева, с ночною розой на груди.
И кот, в почетном сидя месте,
50 усталой лапкой рыльце крестит зловонным хвостиком вертит, потом кувшинчиком сидит. Сидит-сидит и улыбнется, и вдруг исчез. Одно болотце осталось в глиняном полу.
И утро выплыло в углу.
1928
РЫБНАЯ ЛАВКА
И вот, забыв людей коварство, вступаем мы в иное царство... Тут тело розовой севрюги, прекраснейшей из всех севрюг, висело, вытянувши руки, хвостом прицеплено на крюк. Под ней кета пылала мясом, угри, подобные колбасам, в копченой пышности и лени 10 дымились, подогнув колени, и среди них как желтый клык сиял на блюде царь-балык.
О, самодержец пышный брюха, кишечный бог и властелин, руководитель тайный духа, и помыслов архитриклин, хочу тебя! Отдайся мне!
Дай жрать тебя до самой глотки! Мой рот трепещет, весь в огне,
20 кишки дрожат как готтентотки, желудок в страсти напряжен, голодный сок струями точит -


134
Дополнения
то вытянется как дракон, то вновь сожмется что есть мочи, слюна, клубясь, во рту бормочет, и сжаты челюсти вдвойне.
Хочу тебя! Отдайся мне!
Повсюду гром консервных банок, ревут сиги, вскочив в ушат,
30 ножи, торчащие из ранок, качаются и дребезжат; горит садок подводным светом, где за стеклянною стеной плывут лещи, объяты бредом, галлюцинацией, тоской, сомненьем, может быть, тревогой? И смерть над ними как торгаш поводит бронзовой острогой.
Весы читают «Отче наш»,
40 две гирьки, мирно встав на блюдце, определяют жизни ход, и дверь звенит, и рыбы бьются, и жабры дышат наоборот.
1928
ОБВОДНЫЙ канал
В моем окне на весь квартал Обводный царствует канал.
Ломовики как падишахи, коня запутав медью блях, идут, закутаны в рубахи, с нелепой важностью нерях. Вокруг пивные встали в ряд, ломовики в пивных сидят.
И в окна конских морд толпа 10 глядит, мотаясь у столба, и в окна конских морд собор глядит, поставленный в упор.
А там за ним, за морд собором, течет толпа на полверсты,


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
135
кричат слепцы блестящим хором, стальные вытянув персты. Маклак штаны на воздух мечет, ладонью бьет, поет как кречет: маклак - владыка всех штанов,
20 ему подвластен ход миров, ему подвластно толп движенье, толпу томит штанов круженье, и вот она, забывши честь, стоит, не в силах глаз отвесть, вся прелесть и изнеможенье! Кричи, маклак, свисти уродом, мечи штаны под облака!
Но перед сомкнутым народом иная движется река:
30 один сапог несет на блюде, другой поет собачку-пудель, а третий, грозен и румян, в кастрюлю бьет как в барабан.
И нету сил держаться боле: толпа в плену, толпа в неволе, толпа лунатиком идет, ладони вытянув вперед.
А вкруг черны заводов замки, высок под облаком гудок,
40 и вот опять идут мустанги на колоннаде пышных ног.
И воют жалобно телеги, и плещет взорванная грязь, и над каналом спят калеки, к пустым бутылкам прислонясь.
1928
БРОДЯЧИЕ МУЗЫКАНТЫ
Закинув дудку на плечо как змея, как сирену, с которой он теперь течет пешком, томясь, в геенну,


136
Дополнения
в которой - рев, в которой - рык и пятаков летанье золотое - так вышел музыкант-старик.
За ним бежали двое.
Один, сжимая скрипки тень,
10 как листиком махал ей;
он был горбатик, разночинец, шаромыжка с большими щупальцами рук, его вспотевшие подмышки протяжный издавали звук.
Другой был дядя и борец и чемпион гитары - огромный нес в руках крестец с роскошной песнею Тамары.
На том крестце семь струн железных,
20 и семь валов, и семь колков, рукой построены полезной, болтались в виде уголков.
На стогнах солнце опускалось, неслись извозчики гурьбой, как бы фигуры пошехонцев на волокнистых лошадях; а змей в колодце среди окон развился вдруг как медный локон, взметнулся вверх тупым жерлом 30 и вдруг завыл... Глухим орлом был первый звук. Он, грохнув, пал; за ним второй орел предстал; орлы в кукушек превращались, кукушки в точки уменьшались, и точки, горло сжав в комок, упали в окна всех домов.
Тогда горбатик, скрипочку приплюснув подбородком, слепил перстом улыбочку 40 на личике коротком, и, визгнув поперечиной


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
137
по маленьким струнам, заплакал искалеченный - тилим-там-там!
Система тронулась в порядке, качались знаки вымысла, и каждый слушатель украдкой слезою чистой вымылся, когда на подоконниках 50 средь музыки и грохота легла толпа поклонников в подштанниках и кофтах.
Но богослов житейской страсти и чемпион гитары подъял крестец, поправил части и с песней нежною Тамары уста тихонько растворил.
И все умолкло...
Звук самодержавный,
60 глухой как шум Куры, роскошный как мечта, пронесся...
И в звуке том Тамара, сняв штаны, лежала на кавказском ложе, сиял поток раздвоенной спины, и юноши стояли тоже.
И юноши стояли, махали руками, и стр-растные дикие звуки 70 всю ночь р-раздавалися там... Тилим-там-там!
Певец был строен и суров, он пел, трудясь, среди домов, средь выгребных высоких ям трудился он, могуч и прям.
Вокруг него система кошек, система ведер, окон, дров висела, темный мир размножив на царства узкие дворов.


138
Дополнения
80 Но что был двор? Он был трубой, он был туннелем в те края, где спит Тамара боевая, где сохнет молодость моя, где пятаки, жужжа и млея в неверном свете огонька, летят к ногам златого змея и пляшут, падая в века!
1928
БЕССМЕРТИЕ
Коты на лестницах упругих, большие рыла приподняв, сидят как будды на перилах, ревут как трубы о любви.
Нагие кошечки, стесняясь, друг к дружке жмутся, извиняясь. Кокетки! Сколько их кругом!
Они по кругу ходят боком, они текут любовным соком,
10 они трясутся, на весь дом распространяя запах страсти.
Коты ревут, открывши пасти, они как дьяволы вверху в своем серебряном меху.
Один лишь кот в глухой чужбине сидит, задумчив, не поет, в его взъерошенной овчине справляют блохи хоровод. Отшельник лестницы печальной,
20 монах помойного ведра,
он держит мир первоначальный на мозговых своих буграх.
Сквозь дверь он чувствует квартиру, где труд дневной едва лишь начат, там от плиты и до сортира лишь бабьи туловища скачут;


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
139
там примус выстроен, как дыба, на нем, от ужаса треща, чахоточная воет рыба 30 в зеленых масляных прыщах; там трупы вымытых животных лежат на противнях холодных и чугуны - купели слез - венчают зла апофеоз. .
Кот поднимается, трепещет, сомненья нету - замкнут мир, и лишь одни помои плещут туда, где мудрости кумир.
И кот встает на две ноги,
40 идет вперед, подъемля лапы, пропала лестница. Ни зги в глазах. Шарахаются бабы, но поздно! Кот, на шею сев, как дьявол бьется, озверев, рвет тело, жилы отворяет, когтями кости вырывает...
О, боже, боже, как нелеп! Сбесился он или ослеп?
Шла ночь без горечи и страха,
50 и любопытным виден был семейный сад - котова плаха, где месяц медленный всходил. Деревья дружные качали большими, сжатыми телами, нагие птицы верещали, скача неверными ногами - над ними, желтый скаля зуб, висел кота с[о]женный* труп.
Монах! Ты висельником стал!
60 Прощай... В моем окошке, справляя дикий карнавал, опять несутся кошки, и я на лестнице стою,
* Зачеркнуто чернильной ручкой.


140
Дополнения
«Бессмертие». Автограф. 1928 г.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
141
такой же белый, важный - я продолжаю жизнь твою, мой праведник отважный.
1928
КУПАЛЬЩИКИ
Кто - чернец - покинув печку, лезет в ванну или тазик - приходи купаться в речку, отступись от безобразий!
Кто, кукушку в руку спрятав, в воду падает с размаха - во главе плывет отряда, только дым идет из паха!
Все, впервые сняв одежды 10 и различные доспехи, выплывают как невежды, но потом идут успехи.
Влага нежною гусыней щиплет части юных тел и рукою водит синей, если кто-нибудь вспотел.
Если кто-нибудь не хочет оставаться долго мокрым - трет себя сухим платочком 20 цвета воздуха и охры.
Если кто-нибудь томится страстью или искушеньем,- может быстро охладиться, отдыхая без движенья.
Если кто любить не может, но изглодан весь тоскою,-


142
Дополнения
сам себе теперь поможет, тихо плавая с доскою.
О, река, невеста, мамка,
30 всех вместившая на лоне, ты - не девка и не дамка, но святая на иконе!
Ты - не девка и не дамка, но святая Парасковья, нас, купальщиков, встречай где песок и молочай!
1928
НЕЗРЕЛОСТЬ
Младенец кашку составляет из манных зерен голубых; зерно как кубик вылетает из легких пальчиков двойных. Зерно к зерну - горшок наполнен, и вот, качаясь, он висит, как колокол на колокольне, квадратной силой знаменит. Ребенок лезет вдоль по чащам,
10 ореховые рвет листы, и над деревьями все чаще его колеблются персты.
И девочки, носимы вместе, к нему по облаку плывут; одна из них, снимая крестик, тихонько падает в траву.
Горшок клубится под ногою, огня субстанция жива, и девочка лежит нагою,
20 в огонь откинув кружева.
Ребенок тихо отвечает: - Младенец я и не окреп, как я могу к тебе причалить,


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
143
когда любовью не ослеп? Красот твоих мне стыден вид, закрой же ножки белой тканью, смотри, как мой костер горит, и не готовься к поруганью!
И, тихо взяв мешалку в руки,
30 он мудро кашу помешал - так он урок живой науки душе несчастной преподал.
1928
НАРОДНЫЙ ДОМ 1
Весь мир обоями оклеен -
пещерка малая любви,
окошки в образе расселин
и занавески в виде роз;
знакомых карточки приятные
прибиты клиньями вокруг
стола. «О, ночки, ночки невозвратные!» -
поет гитара во весь дух.
Гитара медная поет,
10 рыдает брюхо деревянное, спеши, медовая салопница,- тут девки сели наотлет - упали ручки вертикальные, на солнце кожа шелушится, облуплен нос и плоски лица подержанные. Девки сели, плетут в мочалу волоса, взбивают жирные постели и говорят: «Мы очень рады,
20 сидим кружками, ждем награды, она придет - волшебница приятная, приедут [на колесах] женихи, кафтаны снимут, впечатления свои изложат от души.


144
Дополнения
Мы их за ручки всё хватаем, с различным видом всё хохочем, потом чулочки надеваем - какие ноги у нас длинные - повыше видимых коленок!»
30 Так эти девочки невинные болтали шумно меж собою, играя весело с судьбою...
Но что за дело до судьбы, когда в крови волненье, когда как мыльные клубы несутся впечатленья?
В трамвае движется компания, проходит Кронверкский в окошке, и лица лоснятся как плошки,
40 и платья с красными тюльпанами, в поту желая быть красивыми, играют ситцевыми сливами, и руки кажутся прекрасными - они все дальше-дальше тянутся, и вот - сверкает кверху дном Народный дом.
2
Народный дом - курятник радости, амбар волшебного житья, корыто праздничное страсти,
5° густое пекло бытия!
Тут [шишаки] * красноармейские, а с ними дамочки житейские неслись задумчивым ручьем - им шум столичный нипочем; тут радость пальчиком водила, она к народу шла потехою: тут каждый мальчик забавлялся, кто дамочку кормил орехами, а кто над пивом забывался.
60 Тут гор американские хребты,
над ними девочки - богини красоты -
Подчеркнуто точками (чернила). Справа: [челноки]


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
145
в повозки быстрые запрятались, повозки катятся вперед, красотки нежные расплакались, упав совсем на кавалеров...
И много было тут других примеров.
Тут девка водит на аркане свою пречистую собачку, сама вспотела вся до нитки,
70 и грудки выехали вверх,- а та собачка пречестная, весенним соком налитая, грибными ножками неловко вдоль по дорожке шелестит.
Подходит к девке именитой мужик роскошный, апельсинщик, он держит тазик разноцветный, в нем апельсины аккуратные лежат.
Как будто циркулем очерченные круги,
80 они волнисты и упруги;
как будто маленькие солнышки, они легко катаются по жести и пальчикам лепечут: лезьте, лезьте!
И девка, кушая плоды, благодарит рублем прохожего, она зовет его на ты, но ей другого хочется - хорошего.
Она хорошего глазами ищет, но перед ней качели свищут.
90 В качелях девочка-душа висела, ножкою шурша, она по воздуху летела и теплой ножкою вертела, и теплой ручкою звала.
Другой же, видев преломленное свое лицо в горбатом зеркале, стоял молодчиком оплеванным, хотел смеяться, но не мог;


146
Дополнения
желая знать причину искривления, 100 он как бы делался ребенком и шел назад на четвереньках - под сорок лет - четвероног.
Едва волненье улеглось, опять круженье продолжается; припухли люди от дыхания, тут жмутся девочки друг к дружке; ходить не так уже удобно, спускаясь к речке, растекаются они рассеянными парочками,
110 в коленки нежные садясь.
3
Но перед этим праздничным угаром иные будто спасовали - они довольны не амбаром радости, они тут в молодости побывали.
И вот теперь, шепча с бутылкою, прощаясь с молодостью пылкою, они скребут стакан зубами, они губой его высасывают, они в Баварии рассказывают 120 свои веселия шальные;
ведь им бутылка - словно матушка, души медовая салопница, целует слаще всякой девки, а холодит сильнее Невки...
Они глядят в стекло.
В стекле восходит утро.
Фонарь, бескровный как глиста, стрелой болтается в кустах.
И по трамваям рай качается - по ХуХ каждый мальчик улыбается, а девочка наоборот - закрыв глаза, открыла рот и ручку выбросила теплую на приподнявшийся живот.
Трамвай, шатаясь, чуть идет... 1927-1928


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
147
САМОВАР
Самовар, владыка брюха, драгоценный комнат поп!
В твоей грудке вижу ухо, в твоей ножке вижу лоб. Император белых чашек, чайников архимандрит, твой глубокий ропот тяжек тем, кто миру зло дарит.
Я же - дева неповинна 10 как нетронутый цветок.
Льется в чашку длинный-длинный, тонкий, стройный кипяток.
И вся комната-малютка расцветает вдалеке, словно цветик-незабудка на высоком стебельке.
1930
НА ДАЧЕ
Вижу около постройки древо радости - орех.
Дым подобно белой тройке скачет в облако наверх. Вижу дачи деревянной деревенские столбы.
Белый, серый, оловянный дым выходит из трубы. Только ты по воле мужа 10 с животом, подобным тазу, ходишь зла и неуклюжа и подходишь к тарантасу.
В тарантасе тройка алых чернокудрых лошадей и ямщик гремит цимбалой, теша праздничных людей. Гей, ямщик! С тобою мама,


148
Дополнения
да в селе высокий доктор. Полетела тройка прямо 20 по дороге очень мокрой. Мама стонет, дядя гонит, дядя давит лошадей, и младенец, плача, тонет посреди больших кровей.
Пуповину отгрызала мама зубом золотым.
Тройка бешеная встала, коренник упал. Как дым, словно дым клубилась степь, 30 ночь сидела на холме, дядя ел чугунный хлеб, развалившись на траве.
А в далекой даче дети пели, бегая в крокете, и ликуя, и шутя, легким шариком вертя.
И цыганка молодая, встав над ними как божок, предлагала, завывая,
40 ассирийский пирожок.
1929
ЧЕЛОВЕК В ВОДЕ
Формы тела и ума кто рубил и кто ковал?
Там, где море-каурма, словно идол ходит вал. Словно череп без волос, как червяк подземный бел, человек, расправив хвост, перед волнами сидел. Разворачивая ладони 10 словно белые блины, он качался на попоне


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
149
всем хребтом своей спины. Каждый маленький сустав был распарен и раздут. Море телом исхлестав, человек купался тут.
Море телом просверлив, человек нырял на дно. Словно идол шел прилив,
20 заслоняя дна пятно.
Человек как гусь, как рак, носом радостно трубя, покидая дна овраг, шел, бородку теребя.
Он размахивал хвостом, он притоптывал ногой и кружился колесом - безволосый и нагой.
А на жареной спине,
30 над безумцем хохоча, инфузории одне ели кожу лихача.
1930
НАЧАЛО ОСЕНИ
Старухи, сидя у ворот, хлебали щи тумана, гари, тут, торопяся на завод, шел переулком пролетарий; не быв задетым центром О, он шел, скрепив периферию, и ветр ломался вкруг него.
Приходит соболь из Сибири, и представляет яблок Крым,
10 и девка, взяв рубля четыре, ест плод, любуясь молодым.
В его глазах - начатки знанья, они потом уходят в руки,


150
Дополнения
в его мозгу на состязанье сошлись концами все науки. Как сон житейских геометрий, в необычайно крепком ветре над ним домов бряцали оси и в центре О - мерцала осень;
20 и к ней, касаясь хордой, что ли, качался клен, крича от боли, качался клен, и выстрелом ума казалась нам вселенная сама!
1928
ЦИРК
Цирк сияет словно щит, цирк на пальцах верещит, цирк на дудке завывает, душу в душу ударяет.
С нежным личиком испанки и цветами в волосах тут девочка - пресветлый ангел - виясь, плясала вальс-казак.
Она среди густого пара 10 стоит как белая гагара, то,сгибаясь у плеча, реет, ноги волоча.
То вдруг присвистнет, одинокая, совьется маленьким ужом, и вновь несется, нежно охая,- прелестный образ и почти что нагишом. Но вот одежды беспокойство вкруг тела складками легло.
Хотя напрасно!
20 Членов нежное устройство на всех впечатление произвело.
Толпа встает. Все дышат, как сапожники. Во рту - слюны навар кудрявый.
Иные - даже самые безбожники -


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
151
полны таинственной отравой.
Другие же, суя табак в пустую трубку, облизываясь, мысленно целуют ту голубку, которая пред ними пролетела.
Пресветлая! Остаться не захотела!
30 Вой всюду в зале тут стоит, кромешным духом все полны, но музыка опять гремит, и все опять удивлены.
Лошадь белая выходит, бледным личиком вертя, и на ней при всем народе сидит полновесное дитя.
Вот, маша руками враз, дитя, смеясь, сидит ан-фас,
40 и вдруг, взмахнув ноги обмылком, дитя сидит к коню затылком.
А конь как стражник, опустив высокий лоб с большим пером, по кругу носится, спесив, поставив ноги под углом.
Тут опять всеобщее изумленье, и похвала, и одобренье, и как зверек кусает зависть тех, кто недавно улыбались 50 иль равнодушными казались.
Мальчишка, тихо хулиганя, подружке на ухо шептал:
«Какая тут сварилась баня!» - и девку нежно обнимал.
Она же, к этому привыкнув, сидела тихая, не пикнув: закон имея естества, она желала сватовства.
Но вот опять арена скачет,
60 ход представленья снова начат: два тоненькие мужика


152
Дополнения
серьезно гнутся у шеста.
Один, чертя рукой девичьей, на воздух медленный ползет, то красный шарик выпускает, то вниз - нарядный - упадет и товарищу на плечи тонкой ножкою встает.
Потом они, смеясь опасно,
70 ползут наверх единогласно, и там, обнявшись наугад, на толстом воздухе стоят.
Они дыханьем укрепляют двойного тела равновесье, но через миг опять летают, себя по воздуху развеся.
Тут опять, восторгом налит, зал трясется как кликуша и в ладони громко жарит,
80 не щадя чужие уши.
Один старик интеллигентный сказал, другому говоря:
«Этот праздник разноцветный посещаю я не зря.
Здесь нахожу я греческие игры, красоток розовые икры, научных замечаю лошадей,- это не цирк, а прямо чародей!» Другой, плешивый как колено, 90 сказал, что это несомненно.
На последний страшный номер вышла женщина-змея,- она усердно ползала в соломе, ноги в кольца завия.
Проползав несколько минут, она совсем лишилась тела. Кругом служители бегут:
«Где? Где?»
Красотка улетела!


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
153
юо Тут пошел в народе ужас, все свои хватают шапки и бросаются наружу, имея девок полные охапки.
«Воры! Воры!» - все кричали, но воры были невидимки - они в тот вечер угощали своих друзей на Ситном рынке. Над ними небо было рыто веселой руганью двойной,
110 и жизнь трещала как корыто, летая книзу головой.
1928


154
Дополнения
ДЕРЕВЬЯ*
ПРОГУЛКА
У животных нет названья - кто им зваться повелел? Равномерное страданье - их невидимый удел.
Бык, беседуя с природой, удаляется в луга, над прекрасными глазами стоят белые рога.
Речка девочкой невзрачной 10 лежит тихо между трав, то смеется, то рыдает, ноги в землю закопав.
Что же плачет? Что тоскует? Отчего она больна?
Вся природа улыбнулась как высокая тюрьма.
Каждый маленький цветочек машет маленькой рукой.
Бык седые слезы точит,
20 стоит пышный, чуть живой. А на воздухе пустынном птица легкая кружится, ради песенки старинной своим горлышком трудится. Перед ней сияют воды, лес качается велик, и смеется вся природа, умирая каждый миг.
1929
ЗМЕИ
Лес качается прохладен, тут же разные цветы,
В СТ26-32/2 слева: [Деревья] Часть вторая


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
155
и тела блестящих гадин меж камнями завиты. Солнце жаркое, простое льет на них свое тепло.
Меж камней тела устроя, они гладки как стекло. Прошумит ли сверху птица, 10 или жук провоет смело,- змеи спят, запрятав лица в складках жареного тела.
И загадочны, и бедны, спят они, открывши рот, а вверху едва заметно время в воздухе плывет.
Год проходит, два проходит, три проходит. Наконец человек тела находит - 20 сна тяжелый образец.
Для чего они? Откуда? Оправдать ли их умом?
Но прекрасных тварей груда спит, разбросана кругом.
И уйдет мудрец, задумчив, и живет как нелюдим, и природа, вмиг наскучив, как тюрьма стоит над ним.
1929
МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА
Меркнут знаки Зодиака над просторами полей, спит животное Собака, дремлет птица Воробей. Толстозадые русалки улетают прямо в небо - руки крепкие как палки, груди круглые как репа. Ведьма, сев на треугольник,


156
Дополнения
10 превращается в дымок, с лешачихами покойник стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором ловят Муху колдуны, и стоит над косогором неподвижный лик луны.
Меркнут знаки Зодиака над постройками села, спит животное Собака,
20 дремлет рыба Камбала. Колотушка тук-тук-тук, спит животное Паук, спит Корова, Муха спит, над землей луна висит.
Над землей большая плошка опрокинутой воды.
Леший вытащил бревешко из мохнатой бороды, из-за облака сирена 30 ножку выставила вниз, людоед у джентльмена неприличное отгрыз.
Все смешалось в общем танце, и летят во все концы гамадрилы и британцы, ведьмы, блохи, мертвецы.
Кандидат былых столетий, полководец новых лет - разум мой! Уродцы эти - 40 только вымысел и бред.
Только вымысел, мечтанье, сонной мысли колыханье, безутешное страданье - то, чего на свете нет...
Высока земли обитель.
Поздно, поздно. Спать пора. Разум, бедный мой воитель, ты заснул бы до утра.
Что сомненья? Что тревоги?


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
157
50 День прошел, и мы с тобой - полузвери, полубоги - засыпаем на пороге новой жизни трудовой.
Колотушка тук-тук-тук.
Спит животное Паук.
Спит Корова, Муха спит.
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка опрокинутой воды.
60 Спит растение Картошка. Засыпай скорей и ты!
1929
ОТДЫХ
[Отдых жизни непонятной -] * маслодельня, белый дом!
Бык гуляет аккуратный, чуть качая животом.
Дремлет кот на белом стуле, под окошком вьются гули, бродит тетя [Мультатули] **, звонко хлопая ведром.
Сепаратор, бог чухонский,
10 масла розовый король!
Укроти свой топот конский, полюбить тебя позволь.
Дай мне два кувшина сливок, дай сметаны полведра, чтобы пел я возле ивок вплоть до самого утра!
Маслодельни легкий стук, масла маленький сундук,
* Выше: Вот на площади квадратной -
* Выше: Мариули


158
Дополнения
К
3
5
О
>. Лист корректуры. 1933 г.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
159
что стучишь ты возле пашен, 20 там, где бык гуляет, важен, что играешь возле нив, стенку набок наклонив?
Спой мне, тетя [Мультатули] *, песню легкую как сон!
Все животные заснули,
[месяц в небо] ** унесен.
С белой лысиной затылка, словно толстый херувим, дремлет дядя [Тыкавылка] ***
30 перед домиком твоим.
Все спокойно. Вечер с нами! Лишь на улице глухой [слышу, бьется под ногами**** заглушенный голос мой.] *****
1930
ЗВЕЗДЫ, РОЗЫ И КВАДРАТЫ
Звезды, розы и квадраты, стрелы северного сиянья, тонки, круглы, полосаты, осеняли наши зданья.
Осеняли наши домы жезлы, кубки и колеса, в чердаках визжали кошки, грохотали телескопы.
Но машина круглым глазом 10 в небе бегала напрасно - все квадраты улетали, исчезали жезлы, кубки.
Только маленькая птичка между солнцем и луною
* Выше: Мариули
** Выше: ветер в поле
*** Справа: Пол бутылка
**** Выше: над большими облаками
***** Выше: всходит месяц молодой.


160
Дополнения
в дырке облака сидела, во все горло песню пела:
- Вы не вейтесь, звезды, розы, улетайте жезлы, кубки,- между солнцем и луною 20 бродит утро за горами!
1930
ЛИЦО коня
Животные не спят. Они во тьме ночной стоят над миром каменной стеной.
Рогами гладкими шумит в соломе покатая коровы голова.
Раздвинув скулы вековые, ее притиснул каменистый лоб, и вот косноязычные глаза с трудом вращаются по кругу.
Лицо коня прекрасней и умней.
10 Он слышит говор листьев и камней. Внимательный! Он знает крик звериный и в ветхой роще рокот соловьиный.
И, зная все, кому расскажет он свои чудесные виденья?
Ночь глубока. На темный небосклон восходят звезд соединенья.
И конь стоит как рыцарь на часах, играет ветер в легких волосах, глаза горят как два огромных мира,
20 и грива стелется как царская порфира.
И если б человек увидел лицо волшебное коня, он вырвал бы язык бессильный свой и отдал бы коню. Поистине достоин иметь язык волшебный конь.
Мы услыхали бы слова.
Слова большие, словно яблоки. Густые


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
161
как мед или крутое молоко.
Слова, которые вонзаются как пламя, 30 и в душу залетев, как в хижину огонь, убогое убранство освещают.
Слова, которые не умирают и о которых песни мы поем...
Но вот конюшня опустела, деревья тоже разошлись, скупое утро горы спеленало, поля открыло для работ.
И лошадь в клетке из оглобель, повозку крытую влача,
40 глядит покорными глазами
в таинственный и неподвижный мир.
1926
ДЕРЕВЬЯ
В жилищах наших мы тут живем умно и некрасиво. Справляя жизнь, рождаясь от людей, мы забываем о деревьях.
Они поистине металла тяжелей в зеленом блеске сомкнутых кудрей.
Иные, кроны поднимая к небесам, как бы в короны спрятали глаза, и детских рук изломанная прелесть, 10 одетая в кисейные листы,
еще плодов удобных не наелась и держит звонкие плоды.
Так в равнодушном поле пустоты мерцают нам удобные плоды.
Где завязь опоясывает венчик - колышется пугливый огонек, качается, мигает и маячит,


162
Дополнения
в прозрачной мякоти блестит, а дерево как роженица стонет 20 и точно голое - поет вверху.
Нам непонятна эта глубина - деревьев влажное дыханье.
Вон дровосеки, позабыв топор, стоят и смотрят, тихи, молчаливы.
Кто знает - что подумали они, что вспомнили и что открыли, зачем, прижав к холодному стволу свое лицо, неудержимо плачут?
Вот мы нашли поляну молодую,
30 мы встали в разные углы,
мы стали тоньше. Головы растут, и небо приближается навстречу. Затвердевают мягкие тела, блаженно дервенеют вены, и ног проросших больше не поднять, не опустить раскинутые руки.
Глаза закрылись, времена отпали, и солнце ласково коснулось головы.
В ногах проходят влажные валы,
40 уж влага поднимается, струится и омывает лиственные лица - земля ласкает детище свое.
А вдалеке над городом дымится густое фонарей копье.
Был город осликом, четырехстенным домом, на двух колесах из камней он ехал в горизонте плотном, сухие трубы накреня.
Был светлый день. Пустые облака 50 как пузыри морщинистые вылетали.
Шел ветер, огибая лес, и мы стояли - тонкие деревья - в бесцветной пустоте небес.
1926


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
163
ОБЕД
Мы разогнем усталые тела.
Прекрасный вечер тает за окошком. Приготовленье пищи так приятно - кровавое искусство жить!
Картофелины мечутся в кастрюльке, головками младенческими шевеля, багровым слизняком повисло мясо, тяжелое и липкое, едва его глотает бледная вода - 10 полощет медленно и тихо розовеет, а мясо расправляется в длину и - обнаженное - идет ко дну.
Вот луковицы выбегают, скрипят прозрачной скорлупой и вдруг, вывертываясь из нее, прекрасной наготой блистают; тут шевелится толстая морковь, кружками падая на блюдо, там прячется лукавый сельдерей 20 в коронки тонкие кудрей,
и репа твердой выструганной грудью качается атланта тяжелей.
Прекрасный вечер тает за окном, но овощи блистают словно днем.
Их соберем спокойными руками, омоем бледною водой, они согреются в ладонях и медленно опустятся ко дну.
И вспыхнет примус венчиком звенящим 30 коротконогий карлик домовой.
И это - смерть. Когда б видали мы не эти площади, не эти стены, а недра тепловатые земель, согретые весеннею истомой;


164
Дополнения
когда б мы видели в сиянии лучей блаженное младенчество растений, - мы, верно б, опустились на колени перед кипящею кастрюлькой овощей.
1929
[СЕМЕЙСТВО ХУДОЖНИКА] *
Могучий день пришел. Деревья встали прямо, Вздохнули листья. В деревянных жилах вода закапала. Квадратное окошко над светлою землею распахнулось, и все, кто были в башенке, сошлись взглянуть на небо, полное сиянья.
И мы стояли тоже у окна.
Была жена в своем весеннем платье, и на руках Никитушка сидел,
10 весь розовый и голый, и смеялся, и глазки, полные великой чистоты, смотрели в небо, где сияло солнце.
А там внизу - деревья, звери, птицы, большие, сильные, мохнатые, живые, сошлись в кружок и на больших гитарах, на дудочках, на скрипках, на волынках вдруг заиграли утреннюю песню Никитушке - и все кругом запело.
И все кругом запело, так что козлик 20 и тот пошел скакать вокруг амбара.
И понял я в то золотое утро,
что смерти нет, и наша жизнь - бессмертна.
1932
* Выше: УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
165
ЛОДЕЙНИКОВ
Как бомба в небе разрывается и сотрясает атмосферу - так в человеке начинается тоска, нарушив жизни меру.
Вокруг Лодейникова расположены места глухой природы - бегут животные, стреножены, благоухают огороды.
А сам Лодейников на возвышении 10 сидит, поднявши руки,
и говорит: «В душе моей сражение природы, зренья и науки.
Вокруг меня кричат собаки, цветет в саду огромный мак,- я различаю только знаки домов, растений и собак.
Я тщетно вспоминаю детство, которое судило мне в наследство не мир живой, на тысячу ладов 20 поющий, прыгающий, думающий, ясный,- но мир, испорченный сознанием отцов, искусственный, немой и безобразный, и продолжающий день ото дня стареть...
О, если бы хоть раз на землю посмотреть и разорвать глаза и вырвать жилы!»
Так говорил Лодейников, и старожилы глухих лесов - жуки - сошлись по одному и, пальцы щекоча, ласкалися к нему. Лодейников, закрыв лицо руками,
30 тихонько плакал. Вечер наступал.
Внизу, постукивая тонкими звонками, шел скот домой и тихо лопотал невнятные свои воспоминанья.
Травы холодное дыханье струилось вдоль дороги. Жук летел. Лодейников открыл лицо и поглядел в траву. Трава пред ним предстала стеной сосудов. И любой сосуд светился жилками и плотью. Трепетала 40 вся эта плоть и вверх росла, и гуд
шел по земле. Прищелкивая по суставам,


166
Дополнения
пришлепывая, странно шевелясь, огромный лес травы вытягивался вправо - туда, где солнце падало, светясь.
И то был бой травы, растений молчаливый бой. Одни, вытягиваясь жирною трубой и распустив листы, других собою мяли, и напряженные их сочлененья выделяли густую слизь. Другие лезли в щель 50 между чужих листов. А третьи как в постель ложились на соседа и тянули его назад, чтоб выбился из сил...
И в этот миг жук в дудку задудил.
Лодейников очнулся. Над селеньем всходил туманный* рог луны, и постепенно превращалось в пенье шуршанье трав и тишины.
Природа пела. Лес, подняв лицо, пел вместе с лугом. Речка чистым телом 60 звенела вся как звонкое кольцо.
На луге белом
трясли кузнечики сухими лапками, жуки стояли черными охапками - их голоса казалися сучками.
Блестя прозрачными очками, по лугу шел прекрасный Соколов, играя на задумчивой гитаре.
Цветы его касались сапогов и наклонялись. Маленькие твари 70 с размаху шлепались ему на грудь и, бешено подпрыгивая, падали, но Соколов ступал по падали и равномерно продолжал свой путь.
Лодейников очнулся. Светляки вокруг него зажгли свои лампадки, и он лежал в природе словно в кадке - совсем один, рассудку вопреки.
1932
* В СТ26-32/2: [туманный] Слева: неясный


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
167
ОСЕНЬ
1
В овчинной мантии, в короне из собаки, стоял мужик на берегу реки, сияли на траве как водяные знаки его коровьи сапоги.
Его лицо изображало так много мук,
что даже дерево - и то, склонясь, дрожало и нитку вить переставал паук.
Мужик стоял и говорил:
10 - Холм предков мне не мил.
Моя изба стоит как дура, и рушится ее старинная архитектура, и печки дедовский портал уже не посещают тараканы - ни черные, ни рыжие, ни великаны, ни маленькие. А внутри сооружения, где раньше груда бревен зажигалась, чтобы сварить убитое животное,- там дырка до земли образовалась,
20 и холодное
дыханье ветра, вылетая из подполья, колеблет колыбельное дреколье, спустившееся с потолка и тяжко храпящее.
Приветствую тебя, светило заходящее, которое избу мою ласкало своим лучом! Которое взрастило в моем старинном огороде большие бомбы драгоценных свекол!
30 Как много ярких стекол
ты зажигало вдруг над головой быка, чтобы очей его соединение не выражало первобытного страдания!
О 	солнце, до свидания!
Недолго жить моей избе:
едят жуки ее сухие массы,
и ломят гусеницы нужников контрфорсы,


168
Дополнения
и червь земли, большой и лупоглазый, сидит на крыше и как царь поет.
40 Мужик замолк. Из торбы достает пирог с говяжьей требухою и наполняет пищею плохою свой невзыскательный желудок.
Имея пару женских грудок, журавль на циркульном сияет колесе, и под его печальным наблюденьем деревья кажутся унылым сновиденьем, поставленным над крышами избушек.
И много желтых завитушек 50 летает в воздухе. И осень входит к нам, рубаху дерева ломая пополам.
О, слушай, слушай хлопанье рубах!
Ведь в каждом дереве сидит [безумный] * Бах и в каждом камне [Ганнибал]** таится.
Вот наступает ночь. Река не шевелится.
Не дрогнет лес. И в страшной тишине, как только ветер пролетает, ночное дерево к луне большие руки поднимает 60 и начинает петь. Качаясь и дрожа, оно поет, и вся его душа как будто хочет вырваться из древесины, но сучья заплелись в огромные корзины, и корни крепки, и земля кругом, и нету выхода, и дерево с открытым ртом стоит, сражаясь с воздухом и плача.
Нелегкая задача -
разбить синонимы: природа и тюрьма.
Мужик молчал, и все способности ума 70 в нем одновременно и чудно напрягались, но мысли складывались и рассыпались
* Слева: могучий
* Слева: Мусоргский


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
169
и снова складывались. И наконец, поймав себя на созерцании растенья, мужик сказал: «Достойно удивленья, что внутренности таракана на маленькой ладошке микроскопа меня волнуют так же, как Европа с ее безумными сраженьями.
Мы свыклись с многочисленными положеньями 80 своей судьбы, но это нестерпимо - природу миновать безумно мимо».
И туловище мужика вдруг принимает очертания жука, скатавшего последний шарик мысли, и ночь кругом, и бревна стен нависли, и предки равнодушною толпой сидят в траве и кажутся травой.
2
Мужик идет в колхозный новый дом, построенный [невиданным] * трудом,
90 в тот самый дом, который есть начало того, что жизнь сквозь битвы обещала.
Мужик идет на общие поля, он наблюдает хлеба помещенье, он слушает, как плотная земля готова дать любое превращенье посеянному семени, глядит в скелет машин, которые как дети стоят, мерцая в неподвижном свете осенних звезд, и важно шевелит 100 при размышлении тяжелыми бровями.
Корова хвастается жирными** кровями, дом хвалится и светом, и теплом, но у машины есть иное свойство - она внушает страх и беспокойство тому, кто жил печальным бирюком среди даров и немощей природы.
* Слева: общественным
'* В СТ26-32/2: [жирными] Слева: знатными


170
Дополнения
Мужик идет в большие огороды, где посреди сияющих теплиц лежат плоды, закрытые от птиц 110 и первых заморозков. Круглые, литые, плоды лежат как солнца золотые, исполненные чистого тепла.
И каждая фигура так кругла, так чисто выписана, так полна собою, что, истомленный долгою борьбою, мужик глядит и чувствует, что в нем вдруг зажигается неведомым огнем его душа. В природе откровенной, такой суровой, злой, несовершенной,
120 такой роскошной и такой скупой,- есть сила чудная. Бери ее рукой, дыши ей, обновляй ее частицы - и будешь ты свободней легкой птицы средь совершенных рек и просвещенных скал.
От мужика все дале отступал дом прадедов с его [убогой] * тенью, и чувство нежности к живому поколенью влекло его вперед на много дней.
Мир должен быть иным. Мир должен быть круглей, 130 величественней, чище, справедливей, мир должен быть разумней и счастливей, чем раньше был и чем он есть сейчас.
Да, это так. Мужик в последний раз глядит на яблоки и, набивая трубку, спешит домой. Над ним подобно кубку сияет в небе чистая звезда, и тихо все. И только шум листа, упавшего с ветвей, и посредине мира - лик Осени, заснувшей у клавира.
1932
* Слева: высокой


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
171
ВЕНЧАНИЕ ПЛОДАМИ
Плоды Мичурина и кактусы Бербанка, прозрачные как солнечная банка, распределенные на кучи и холмы, как вы волнуете безумные умы!
Как вы сияете своим прозрачным светом, когда, подобные светилам и кометам, лежите, образуя вокруг нас красивых яблоков большие Вавилоны. Кусочки солнц, включенные в законы 10 людских страстей, мы породили вас для новой жизни и для высших правил.
Когда землей невежественно правил животному подобный человек - напоминали вы уродцев и калек, висящих беспорядочною кучей; вас червь глодал и, налетая тучей, хлестал вас град по маленьким телам, и ястреб - рощи царь - посередине ночи выклевывал из вас сияющие очи 20 и морщил кожицу и соки леденил.
Преданье говорит, что Змей определил быть яблоку сокровищницей знаний.
Во тьме веков и в сумраке преданий встает пред нами рай - страна средь облаков, страна, среди светил висящая, где звери с большими лицами блаженных чудаков гуляют, учатся и молятся химере, и разговаривают. И посреди небес стоит как башня дремлющее древо.
30 Оно - центр сфер и чудо из чудес, и тайна тайн. Направо и налево огромные суки поддерживают свод густых листов. И сумрачно, и строго сквозь яблоко лицо большое бога глядит на нас и светом обдает.
Теперь, когда, соперничая с тучей, плоды, мы вызвали вас к жизни наилучшей, когда для вас построены дома,


172
Дополнения
чтоб расцвели зародыши ума,
40 чтоб мысли в вас окрепли и созрели, чтобы глаза на совершенном теле открылись, чтобы длинные листы могли владеть пером, чтоб умные кусты могли передвигать корнями как ногами, чтоб из плодов вы сделались богами, чтоб наша жизнь была сплошной плодовый сад,- скажите мне - какой чудесный клад несете вы поведать человеку?
Я заключил бы вас в свою библиотеку,
50 я прочитал бы вас и вычислил закон, хранимый вами, и со всех сторон измерил вас, чтобы понять строенье живого солнца и его кипенье.
О 	маленькие солнышки, о свечки, зажженные средь мякоти! Вы - печки, дающие глазам моим тепло.
Отныне все прозрачно и кругло в моих глазах. Земля в тяжелых сливах, и тысячи людей веселых и счастливых
60 в ладонях держат персики, и барбарис вкруг шеи девушки висит и смотрит вниз.
Тут крепость яблоков, там башня из малины, тут войско тыкв, тяжелых как снаряд, и человечество с ногами исполина лежит, беседуя с плодами наугад.
И новобрачные, едва поцеловавшись, глядят на нас, из яблок приподнявшись, и мы венчаем их, и тысячи садов венчают нас венчанием плодов.
70 Когда Бербанк в курятнике лежал, исследуя плодов первопричину, он был Адам, который не бежал от яблока, чтоб не упасть в пучину.
Он был Адам и первый садовод, бананов друг и кактусов оплот, и прах его, разрушенный годами, теперь лежит, увенчанный плодами.
1932


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
173
БИТВА СЛОНОВ
Воин слова, по ночам петь пора твоим мечам!
На бессильные фигурки существительных
кидаются лошади прилагательных,
косматые всадники
преследуют конницу глаголов,
и снаряды междометий
рвутся над головами как сигнальные ракеты.
Битва слов! Значений бой!
10 В башне Синтаксис - разбой.
Европа сознания в пожаре восстания.
Невзирая на пушки врагов, стреляющие разбитыми буквами, боевые [с]лоны [подсознания* вылезают и топчутся словно исполинские малютки.
Но вот, с рождения не евши, они бросаются в таинственные бреши 20 и с человечьими фигурками в зубах счастливо поднимаются на задние ноги. Слоны [подсознания**!
Боевые животные преисподней!
Они стоят, приветствуя веселым воем все, все, что добыто разбоем.
Маленькие глазки [с]лонов*** наполнены смехом и радостью.
Сколько игрушек! Сколько хлопушек! Пушки замолкли, крови покушав.
30 Синтаксис домики строит не те, мир в неуклюжей стоит красоте!
Деревьев отброшены старые правила,
* Было: Слоны Подсознания Справа: С П
** Было: Подсознания Справа: П
*** Было: Слонов Справа: С


174
Дополнения
на новую землю их битва направила.
Они разговаривают, пишут сочинения, весь мир неуклюжего полон значения!
Волк вместо разбитой морды приделал себе человечье лицо, вытащил флейту, играет без слов первую песню военных [с]лонов*.
40 Поэзия, сраженье проиграв, стоит в растерзанной короне.
Рушились башен столетних Монбланы, где цифры сияли как будто полканы, где меч силлогизма горел и сверкал, проверенный чистым рассудком.
И что же? Сражение он проиграл во славу иным прибауткам.
Поэзия в великой муке ломает бешеные руки,
50 клянет весь мир, себя зарезать хочет, то как безумная хохочет, то в поле бросится, то вдруг лежит в пыли, имея много мук.
На самом деле, как могло случиться, что пала древняя столица?
Весь мир к поэзии привык, все было так понятно, в порядке конница стояла, на пушках цифры малевала,
60 и на знаменах слово Ум кивало всем, как добрый кум.
И вдруг какие-то [с]лоны**, и все перевернулось!
Поэзия начинает приглядываться, изучать движение новых фигур, она начинает понимать красоту неуклюжести, красоту [с]лона***, выброшенного преисподней.
* Было: Слонов Справа: С '* Было: Слоны Справа: С
* Было: Слона справа: С


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
175
Сраженье кончено. В пыли цветут растения земли 70 и [с]лон рассудком приручаем ** ест пироги и запивает чаем!
1931
ИСКУССТВО
Дерево растет, напоминая естественную, деревянную колонну.
От него расходятся члены, одетые в круглые листья.
Собранье таких деревьев образует лес, дубраву.
Но определенье леса неточно,
если указать на одно формальное строенье.
Толстое тело коровы,
10 поставленное на четыре окончанья, увенчанное храмовидной головою и двумя рогами (словно луна в первой четверти), тоже будет непонятно, тоже будет непостижимо, если забудем о его значении на карте живущих всего мира.
Дом, деревянная постройка, составленная как кладбище деревьев, сложенная как шалаш из трупов,
20 словно беседка из мертвецов - кому он из смертных понятен, кому из живущих доступен, если забудем человека - кто строил его и рубил.
Человек, владыка планеты, государь деревянного леса, император коровьего мяса,
* Было: Слон Справа: С ** Курсив в корректуре.


176
Дополнения
Саваоф двухэтажного дома - он и планетою правит,
30 он и леса вырубает, он и корову зарежет, а вымолвить слова - не может!
Но я - однообразный человек -
взял в рот длинную сияющую дудку,
дул, и, подчиненные дыханию,
слова вылетали в мир, становясь предметами.
Корова мне кашу варила, дерево сказку читало, а мертвые домики мира 40 прыгали, словно живые.
1930
ШКОЛА ЖУКОВ (отрывок из поэмы) Женщины
Мы - женщины - повелительницы котлов, изобретательницы каш, толкачихи мира вперед - дни и ночи,дни и ночи, полные любовного трудолюбия, рождаем миру толстых, красных младенцев. Как корабли, уходящие в дальнее плаванье, младенцы имеют полную оснастку органов - это - теперь пригодится, это - потом.
10 Горы живого, сложного мяса мы кладем на руки человечества.
Вы, плотники, ученые леса,
вы, каменщики, строители хижин,
вы, живописцы, покрывающие стены
загадочными фигурками нашей истории,-
откройте младенцам глаза,
развяжите уши
и толкните неопытный разум
на первые подвиги.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
177
Плотники
20 Мы - плотники - ученые леса, математики жизни деревьев, построим младенцам огромные колыбели на крепких дубовых ногах.
Великие мореходы получат кровати из клена - строенье кленовых волокон подобно морскому прибою.
Ткачам - инженерам одежды - прилична кровать из чинара - 30 чинар - это дерево-ткач, плетущий себя самого.
Ясень, на котором продолговатые облака, будет учителем в небо полетов.
Черные полосы лиственниц научат строительству рельсов.
Груша и липа - наставницы маленьких девочек. Дерево Моа похожее на мед - пчеловодов учитель. Туя - крупы властелинша - урок земледельцу.
Бурый орех как земля - землекопу помощник.
40 Учит каменья тесать и дома возводить - палисандра. Черное дерево - это металла двойник, свет кузнецам, воспитанье вождям и солдатам.
Живописцы
Мы нарисуем фигурки зверей и сцены из жизни растений.
Тело коровы,
читающей курс Маслоделья, вместо Мадонны
будет сиять над кроватью младенца.
Мы нарисуем пляску верблюдов 50 в могучих песках Самарканда, там, где зеркальная чаша бежит за движением солнца.
Мы нарисуем историю новых растений.
Дети простых садоводов -


178
Дополнения
стали они словно бомбы.
Первое их пробуждение мы не забудем - час, когда в ножке листа обозначился мускул, в теле картошки зачаток мозгов появился 60 и кукурузы глазок
открылся на кончике стебля.
Злаков войну нарисуем мы, битву овса с воробьями, день, когда птица упала, сраженная листьев ударом.
Вот что нарисуем мы на наших картинах.
Тот, кто увидит их раз - не забудет до гроба.
Каменщики
Мы поставим на улице сто изваяний.
Из алебастра сделанные люди,
70 у которых отпилены черепные крышки, мозг исчез, а между стеклянных глазниц натекла дождевая вода и в ней купаются голуби,- сто безголовых героев будут стоять перед миром, держа в руках окончанья своих черепов. Каменные шляпы сняли они со своих черепов, как бы приветствуя будущее!
Сто наблюдателей жизни животных 80 согласились отдать свои мозги
и переложить их в черепные коробки ослов, чтобы сияло животных разумное царство Вот добровольная расплата человечества со своими рабами!
Лучшая жертва, которую видели звезды!
Пусть же подобье героев отныне стоит перед миром младенцев. Маленькие граждане мира 90 будут играть
у каменных ног истуканов, будут бросать в черепа мудрецов гладкие камушки-гальки,


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
179
бульканье вод будут слушать и разговоры голубок, в каменной пазухе мира жуков находить и кузнечиков.
Жуки с неподвижными крыльями - зародыши славных Сократов - 100 катают хлебные шарики, чтобы сделаться умными.
Кузнечики - это часы насекомых - считают течение времени, сколько кому осталось свой ум развивать и когда передать его детям.
Так, путешествуя из одного тела в другое, вырастает таинственный разум, бремя кузнечика и пространство жука - вот младенчество мира.
Женщины
110 Ваши слова достойны уважения, плотники, живописцы и каменщики! Ныне заложена первая Школа Жуков.
1931


180
Дополнения
БЕЗУМНЫЙ ВОЛК
Hör! Es splittern dei Säulen ewig grüner Paläste.
Goethe.
[ЧАСТЬ ПЕРВАЯ]
Г. РАЗГОВОР С МЕДВЕДЕМ Медведь
Еще не ломаются своды вечнозеленого дома.
Мы сидим еще не в клетке, чтобы есть людей объедки.
Мы живем под вольным дубом, наслаждаясь знаньем грубым.
Мы простую воду пьем, хвалим солнце и поем.
Волк, какое у тебя занятие?
Волк
10 Я, задрав собаки бок, наблюдаю звезд поток.
Если ты меня встретишь лежащим на спине и поднимающим кверху лапы, значит, луч моего зрения направлен прямо в небеса.
Потом я песни сочиняю, зачем у нас не вертикальна шея.
Намедни мне сказала ворожея, что можно выправить ее.
20 Теперь скажи занятие твое.
В начале каждой из частей поэмы чернилами зачеркнуто «Часть первая», «Часть вторая», «Часть третья» и номера проставлены цифрами перед заголовками.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
181
Медведь
Помедлим. Я действительно встречал в лесу лежащую фигурку.
Задрав две пары тонких ног, она глядела на восток.
И шерсть ее стояла дыбом, и, вся наверх устремлена, она плыла, подобно рыбам, туда, где неба пламена.
Скажи мне, волк, откуда появилось 30 у зверя вверх желание глядеть?
Не лучше ль слушаться природы - Глядеть лишь под ноги да вбок, в людские лазать огороды, кружиться около дорог?
Подумай - в маленькой берлоге, где нет ни окон, ни дверей, мы будем царствовать, как боги, среди животных и зверей.
Иногда можно заниматься пустяками,
40 ловить пичужек на лету.
Презрев револьверы, винтовки, приятно у малиновок откусывать головки и вниз детенышам бросать, чтобы могли они сосать.
А ты не дело, волк, задумал, что шею вывернуть придумал.
Волк
Медведь, ты правильно сказал.
Ценю приятный сердцу довод.
Я многих сам перекусал,
50 когда роскошен был и молод.
Все это шутки прежних лет. Горизонтальный мой хребет с тех пор железным стал и твердым, и невозможно нашим мордам глядеть, откуда льется свет.
Меж тем вверху звезда сияет - Чигирь - волшебная звезда!


182
Дополнения
Она мне душу вынимает, сжимает судорогой уста.
60 Желаю знать величину вселенной и есть ли волки наверху, а на земле я, точно пленный, жую овечью требуху.
Медведь
Имею я желанье хохотать, но воздержусь, чтоб волка не обидеть. Согласен он всю шею изломать, чтобы Чигирь-звезду увидеть!
Волк
Я закажу себе станок для вывертывания шеи.
70 Сам свою голову туда вложу, с трудом колеса поверну.
С этой шеей вертикальной, знаю, буду я опальный, знаю, буду я смешон для друзей и юных жен.
Но чтобы истину увидеть, скажи, скажи, лихой медведь, ужель нельзя друзей обидеть и ласку женщины презреть?
80 Волчьей жизни реформатор, я, хотя и некрасив, буду жить, как император, часть науки откусив.
Чтобы завесить разные места, сошью себе рубаху из холста, в своей берлоге засвечу светильник, кровать поставлю, принесу урыльник и постараюсь через год дать своей науки плод.
Медведь
90 Еще не ломаются своды вечнозеленого дома!


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
183
Еще есть у нас такие представители, как этот сумасшедший волк!
Прошла моя нежная юность, наступает печальная старость.
Уже ничего не понимаю,
Только листочки шумят над головой... Но пусть я буду консерватор - не надо мне твоих идей,
100 я не желаю бегать в ватер и называться грамотей.
Медведь я! Конский я громила! Коровий Ассурбанипал!
В мое задумчивое рыло ничей не хлопал самопал!
Я жрать хочу! Кусать желаю!
С дороги прочь! Иду на вы!
И уж совсем не понимаю твоей безумной головы.
110 Прощай. Я вижу, ты упорен.
Волк
Итак, с медведем я поссорен. Печально мне. Но, видит бог - медведь решиться мне помог.
[ЧАСТЬ ВТОРАЯ]
2. МОНОЛОГ В ЛЕСУ
Над волчьей камерной избушкой сияют солнце и луна.
Волк разговаривает с кукушкой, дает деревьям имена.
Он в коленкоровой рубахе, в больших невиданных штанах 120 сидит и пишет на бумаге, как будто в келейке монах.
Вокруг него холмы из глины подставляют солнцу одни половины,


184
Дополнения
другие половины лежат в тени, и так идут за днями дни.
Волк
( бросая перо)
Надеюсь, этой песенкой и порастряс частицы мирозданья и в будущее ловко заглянул.
Не знаю сам - откуда что берется,
130 но мне приятно песни составлять - рукою в книжечке доставишь закорючку, а закорючка ангелом поет!
Уж десять лет,
как я живу в избушке.
Читаю книги, песенки пою, имею частые с природой разговоры.
Мой ум возвысился, и шея зажила.
А дни бегут. Уже седеет шкура, спинной хребет трещит по временам.
140 Крепись, старик. Еще одно усилье, и ты по воздуху как пташка, полетишь.
Я открыл множество законов.
Если растенье посадить в банку и в трубочку железную подуть, - животным воздухом наполнится растенье, появятся на нем головка, ручки, ножки, а листики отсохнут навсегда.
Благодаря своей душевной силе я из растенья воспитал собачку - 150 она теперь, как матушка, поет.
Из одной березы
задумал сделать я верблюда,
да воздуху в груди, как видно, не хватило -
головка выросла, а туловище нет.
Загадки страшные природы повсюду в воздухе висят.
Бывало, их того гляди, поймаешь,


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
185
весь напружинишься, глаза нальются кровью, шерсть дыбом встанет, напрягутся жилы,
160 но миг пройдет - и снова как дурак.
Приятно жить счастливому растению - оно на воздухе играет как дитя, а мы ногой безумной оторвались, бежим туда-сюда, а счастья нет как нет.
Однажды ямочку я выкопал в земле, засунул ногу в дырку по колено и так двенадцать суток простоял.
Весь отощал, не пивши и не евши,
170 но корнем все-таки не сделалась нога и я, увы, не сделался растеньем.
Однако
услышать многое еще способен ум.
Бывало, ухом прислонюсь к березе и различаю тихий разговор,
Береза сообщает мне свои переживанья, учит управлению веток, как шевелить корнями после бури и как расти из самого себя.
180 Итак, как будто бы я многое постиг, имею право думать о почете.
Куда там! Звери вкруг меня ругаются, препятствуют занятьям и не дают в уединенье жить.
Фигурки странные! Коров бы им душить, давить быков, рассудка не имея.
А на того, кто иначе живет,
клевещут, злобствуют, приделывают рожки.
А я от моего душевного переживанья 190 не откажусь ни в коей мере!
В занятьях я как мышка поседел, при опытах тонул четыре раза, однажды шерсть нечаянно поджег - весь зад сгорел, а я живой остался.


186
Дополнения
Теперь еще один остался подвиг, а там... Не буду я скрывать, готов я лечь в великую могилу, закрыть глаза и сделаться землей.
Тому, кто видел, как сияют звезды,
200 тому, кто мог с растеньем говорить, кто понял страшное соединенье мысли - смерть не страшна и не страшна земля.
Иди ко мне, моя большая сила!
Держи меня! Я вырос точно дуб, я стал как бык, и кости как железо, седой как лунь, я к подвигу готов.
Гляди в меня! Моя глава сияет, все сухожилья рвутся из меня.
Сейчас залезу на большую гору,
210 скакну наверх, ногами оттолкнусь, схвачусь за воздух страшными руками, вздыму себя, потом опять скакну, опять схвачусь - а тело выше, выше, и я лечу, как пташечка лечу!
Я понимаю атмосферу!
Все брюхо воздухом надуется как шар. Давленье рук пространству не уступит. Усилье воли воздух победит.
Ничтожный зверь, червяк в паршивой шкуре, 220 лесной босяк в дурацком колпаке - я - царь земли! Я - гладиатор духа!
Я - Гарпагон, подъятый в небеса!
Я ухожу. Березы, до свиданья.
Я жил как бог и не видал страданья.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
187
[ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ]
3. СОБРАНИЕ ЗВЕРЕЙ Председатель
Сегодня годовщина смерти Безумного. Почтим его память.
Волки {поют)
Страшен, дети, этот год.
Дом зверей ломает свод.
Балки старые трещат.
23° Птицы круглые пищат.
Вырван бурей, стонет дуб.
Волк стоит, ударен в пуп.
Две реки, покинув лог, затопили сто берлог.
Встаньте, звери, все зараз, ударяйте, звери, в таз!
Вместе с бурей, словно кит, тень Безумного летит.
Вся в крови его глава.
240 На груди его трава.
Лапы вывернуты вбок.
Из очей идет дымок.
Гряньте, звери, на трубе:
- Кто ты, страшный? Что тебе?
-Я- Строитель. Я - Топор. Победитель ваших нор.


188
Дополнения
Председатель
Я помню ночь, которую поэты изобразили в этой песне.
Из дальней тундры вылетела буря,
250 рвала верхи дубов, вывертывала пни и ставила деревья вверх ногами.
Лес обезумел. Затрещали своды, летели балки на голову нам.
Шар молнии, огромный как кастрюля, скатился вниз, сквозь листья пролетел, и дерево как свечка загорелось.
Оно кричало страшно, словно зверь, махало ветками, о помощи молило, а мы внизу стояли перед ним 260 и двинуть пальцами от страха не умели.
Я побежал. И вот передо мною возвысился невиданный утес.
Его вершина гладкая, как череп, едва дымилась в чудной красоте.
Опять скатилась молния. Я замер.
Вверху, на самой высоте металась чуть заметная фигурка, хватая воздух пальцами руки.
Я заревел. Фигурка подскочила,
270 ужасный вопль пронзил меня насквозь, на воздухе мелькнули морда, руки, ноги.
И больше ничего не помню.
Наутро буря миновала, лесных развалин догорал костер.
Очнулся я. Утес еще дымился и труп Безумного на камушках лежал.
Волк-студент
Мы все скорбим, [почтенный] * председатель, по поводу безвременной кончины Безумного. Но я уполномочен
* Сверху: наш друг и


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
189
280 просить тебя ответить на вопрос, предложенный коллегией студентов.
Председатель
Говори.
Волк-студент
Благодарю. Вопрос мой будет краток.
Мы знаем все, что старый лес погиб, и нет таких томительных загадок, которым мы довериться могли б.
Мы строим новый лес. Такой, каких на свете еще никто не видел. Ничего!
Мы строим все - мужчины, жены, дети,
290 и я клянусь - мы выстроим его.
Мы на глазах вселенную меняем.
Еще совсем убогие вчера - перед тобой мы ныне заседаем как инженеры, судьи, доктора.
Горит как смерч великая наука.
Волк ест пирог и пишет интеграл.
Волк гвозди бьет, и мир дрожит от стука, и уж закончен техники квартал.
Итак, скажи, [почтенный] * председатель,
300 в наш трезвый мир зачем бросаешь ты - как ренегат, отступник и предатель - Безумного нелепые мечты?
Подумай сам - возможно ли растенье в животное мечтою обратить, возможно ль полететь земли произведенью и тем себе бессмертие купить?
Мечты Безумного безумны от начала.
Он отдал жизнь за них. Но что нам до него?
* Сверху: поведай,


190
Дополнения
Нам песня нового столетья прозвучала,
310 мы строим мир, а ты - бежишь его!
Волки-инженеры
Мы, особенным образом складывая перекладины, составляем мостик на другой берег звериного
счастья.
Мы делаем электрических мужиков, которые будут печь пироги.
Лошади внутреннего сгорания нас повезут через мостик страдания.
И ямщик в стеклянной шапке тихо песенку споет:
32° - Гай-да, тройка,
Энергию утройка!
Таков полет строителя земли, дабы потомки царствовать могли.
Волки-доктора
Мы - врачи и доктора - толмачи зверей бедра.
В черепа волков мы вставляем стеклянные
трубочки,
мы наблюдаем занятия мозга, нам не мешает больного прическа.
Волки-музыканты
Мы скрипим на скрипках тела,
330 как наука нам велела.
Мы смычком своих носов пилим новых дней засов.
Председатель
Медленно, медленно, медленно движется чудное время.
Точно клубки ниток мы катимся вдаль, оставляя за собой нитку наших дел.
Чудесное полотно выткали наши руки, миллионы миль прошагали ноги.


Из корректуры книги «Стихотворения 1926-1932 гг.»
191
Лес, полный горя, голода и бед,
340 стоит вдали, как огненный сосед.
Глядите, звери, в этот лес - медведь в лесу кобылу ест, а мы едим большой пирог, забыв дыру своих берлог.
Глядите, звери, в этот дол - едомый зверем, плачет вол, а мы, построив свой квартал, волшебный пишем интеграл.
Глядите, звери, в этот мир - 350 там зверь ютится, наг и сир, а мы, подняв науки меч, идем от мира зло отсечь.
Медленно, медленно, медленно движется чудное время...
Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса. Стройные волки, одетые в легкие платья, преданы долгой научной беседе.
Вот отделился один, поднимает прозрачные лапы,
360 плавно взлетает на воздух, ложится на спину,
ветер его на восток как плывущего гонит.
Волки внизу говорят:
- Удалился философ, чтоб Лопухам преподать геометрию неба.
Что это - странные виденья, безумный вымысел души или ума произведенье - 370 студент ученый, разреши!
Мечты Безумного нелепы, но видит каждый, кто не слеп,- любой из нас, пекущий хлебы, для мира старого нелеп.


192
Дополнения
Века идут, года уходят, но все живущее - не сон: оно живет и превосходит вчерашней истины закон.
Спи, Безумный, в своей великой могиле!
380 Пусть отдыхает твоя обезумевшая от мыслей
голова!
Ты сам не знаешь, кто вырвал тебя из берлоги, кто гнал тебя на одиночество, на страдание. Ничего не видя впереди, ни на что не надеясь, ты прошел по земле как великий полководец
мысли.
Ты - первый взрыв цепей!
390 Ты - река, породившая нас!
Мы - стоящие на границе веков, рабочие молота нашей головы, мы запечатали кладбище старого леса твоим исковерканным трупом.
Лежи смирно в своей могиле,
Великий Летатель Книзу Головой.
Мы, волки, несем твое вечное дело туда - на звезды - вперед!
1931


Лидия Андреевна Заболотская, мать Н. Заболоцкого. 1890-е (?) годы
Алексей Агафонович Заболотский, отец Н. Заболоцкого. 1886 (?) г.


А. А. Заболотский с сестрами Елизаветой и Пелагеей и матерью Анной Ивановной Заболотской. 1890-е (?) годы


Метрическое свидетельство Н. Заболоцкого


Коля Заболотский с матерью. 1903 г.
Коля Заболотский с родителями. 1904 г.


Коля Заболотский. 1908 (?) г.
Коля Заболотский с бабушкой А.И. Заболотской и сестрой Верой. 1906 г.


Н. Заболотский - ученик Уржумского реального училища. 1913 г.
Михаил Касьянов - ученик Уржумского реального училища. 1913 (?) г.


Открытка, посланная Н. Заболотским родителям. Лицевая и оборотная стороны. 1913 г.


Н. Заболотский. Уржум. 1919 г.
Н. Заболотский. Петроград. 1921 г.


Н. Заболотский с сокурсниками по Педагогическому институту им. А.И. Герцена. Справа сидит Е. Ефимова - адресат
несохранившихся стихотворений. Петроград. 1921 г.


Словесники Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. Выпуск 1925 г. В третьем ряду пятый слева Н. Заболотский, шестой — В.А. Десницкий. Ленинград. Май 1925 г.


Н. Заболоцкий в первые месяцы военной службы с сокурсниками по Ленинградскому педагогическому институту им. А.И. Герцена. В третьем ряду справа - К.Н. Боголюбов, в первом - Е. Ефимова. Ленинград. 1927 г.


Договор Н. Заболоцкого с «Издательством писателей в Ленинграде» об издании «Столбцов». 1928 г.


Н. Заболоцкий. Автопортрет. 1925 г.


Н. Заболоцкий. Портрет Н. Резвых. 1920-е годы


Н. Заболоцкий. Портрет Н. Сбоева. 1920-е годы


«ВЕНЕЦИАНСКАЯ КНИЖКА» 1957-1958
СТОЛБЦЫ полный текст
ГОРОДСКИЕ СТОЛБЦЫ
БЕЛАЯ НОЧЬ
Гляди: не бал, не маскарад, Здесь ночи ходят невпопад, Здесь, от вина неузнаваем, Летает хохот попугаем.
Здесь возле каменных излучин Бегут любовники толпой,
Один горяч, другой измучен,
А третий книзу головой. Любовь стенает под листами,
10 Она меняется местами,
То подойдет, то отойдет...
А музы любят круглый год.
Качалась Невка у перил,
Вдруг барабан заговорил - Ракеты, выстроившись кругом, Вставали в очередь. Потом Они летели друг за другом, Вертя бенгальским животом.
Качали кольцами деревья,
20 Спадали с факелов отрепья Густого дыма. А на Невке Не то сирены, не то девки,


194
Дополнения
Но нет, сирены, - на заре,
Все в синеватом серебре, Холодноватые, но звали Прижаться к палевым губам И неподвижным, как медали.
Обман с мечтами пополам!
Я шел сквозь рощу. Ночь легла 30 Вдоль по траве, как мел, бела. Торчком кусты над нею встали В ножнах из разноцветной стали,
И тосковали соловьи Верхом на веточке. Казалось,
Они испытывали жалость,
Как неспособные к любви.
А там вдали, где желтый бакен Подкарауливал шутих,
На корточках привстал Елагин,
40 Ополоснулся и затих:
Он в этот раз накрыл двоих.
Вертя винтом, бежал моторчик С музыкой томной по бортам.
К нему навстречу, рожи скорчив, Несутся лодки тут и там.
Он их толкнет - они бежать.
Бегут, бегут, потом опять Идут, задорные, навстречу.
Он им кричит: «Я искалечу!»
50 Они уверены, что нет...
И всюду сумасшедший бред. Листами сонными колышим,
Он льется в окна, липнет к крышам, Вздымает дыбом волоса...
И ночь, подобно самозванке, Открыв молочные глаза,
Качается в спиртовой банке И просится на небеса.
1926


«Венецианская книжка»
195
ВЕЧЕРНИЙ БАР
В глуши бутылочного рая,
Где пальмы высохли давно,
Под электричеством играя,
В бокале плавало окно.
Оно, как золото, блестело, Потом садилось, тяжелело,
Над ним пивной дымок вился... Но это рассказать нельзя.
Звеня серебряной цепочкой,
10 Спадает с лестницы народ, Трещит картонною сорочкой,
С бутылкой водит хоровод. Сирена бледная за стойкой Гостей попотчует настойкой, Скосит глаза, уйдет, придет, Потом с гитарой наотлет Она поет, поет о милом,
Как милого она любила,
Как, ласков к телу и жесток,
20 Впивался шелковый шнурок, Как по стаканам висла виски, Как, из разбитого виска Измученную грудь обрызгав,
Он вдруг упал. Была тоска,
И все, о чем она ни пела,
Легло в бокал белее мела. Мужчины тоже всё кричали, Они качались по столам,
По потолкам они качали 30 Бедлам с цветами пополам. Один рыдает, толстопузик, Другой кричит: «Я - Иисусик, Молитесь мне, я на кресте,
В ладонях гвозди и везде!»
К нему сирена подходила,
И вот, тарелки оседлав,
Бокалов бешеный конклав Зажегся, как паникадило.


196
Дополнения
Глаза упали, точно гири,
40 Бокал разбили, вышла ночь,
И жирные автомобили,
Схватив под мышки Пикадилли, Легко откатывали прочь.
А за окном в глуши времен Блистал на мачте лампион.
Там Невский в блеске и тоске,
В ночи переменивший краски,
От сказки был на волоске, Ветрами вея без опаски.
50 И как бы яростью объятый,
Через туман, тоску, бензин,
Над башней рвался шар крылатый И имя «Зингер» возносил.
1926
ФУТБОЛ
Ликует форвард на бегу. Теперь ему какое дело! Недаром согнуто в дугу Его стремительное тело. Как плащ, летит его душа, Ключица стукается звонко О перехват его плаща. Танцует в ухе перепонка, Танцует в горле виноград, 10 И шар перелетает ряд.
Его хватают наугад,
Его отравою поят,
Но башмаков железный яд Ему страшнее во сто крат. Назад!
Свалились в кучу беки, Опухшие от сквозняка,


«Венецианская книжка»
197
Но к ним через моря и реки, Просторы, площади, снега,
20 Расправив пышные доспехи И накренясь в меридиан,
Несется шар.
В душе у форварда пожар,
Гремят, как сталь, его колена,
Но уж из горла бьет фонтан,
Он падает, кричит: «Измена!»
А шар вертится между стен, Дымится, пучится, хохочет,
Глазок сожмет: «Спокойной ночи!» 30 Глазок откроет: «Добрый день!»
И форварда замучить хочет.
Четыре голла пали в ряд,
Над ними трубы не гремят,
Их сосчитал и тряпкой вытер Меланхолический голкипер И крикнул ночь. Приходит ночь, Бренча алмазною заслонкой,
Она вставляет черный ключ В атмосферическую лунку.
40 Открылся госпиталь. Увы,
Здесь форвард спит без головы.
Над ним два медные копья Упрямый шар веревкой вяжут,
С плиты загробная вода Стекает в ямки вырезные,
И сохнет в горле виноград.
Спи, форвард, задом наперед!
Спи, бедный форвард!
Над землею 50 Заря упала, глубока,
Танцуют девочки с зарею У голубого ручейка.
Все так же вянут на покое В лиловом домике обои,
Стареет мама с каждым днем...


198
Дополнения
Спи, бедный форвард! Мы живем.
1926
ОФОРТ
И грянул на весь оглушительный зал:
- Покойник из царского дома бежал!
Покойник по улицам гордо идет,
Его постояльцы ведут под уздцы,
Он голосом трубным молитву поет И руки вздымает наверх.
Он в медных очках, перепончатых рамах, Переполнен до горла подземной водой. Над ним деревянные птицы со стуком 10 Смыкают на створках крыла.
А кругом громобой, цилиндров бряцанье И курчавое небо, а тут - Городская коробка с расстегнутой дверью И за стеклышком - розмарин.
1927
БОЛЕЗНЬ
Больной, свалившись на кровать, Руки не может приподнять. Вспотевший лоб прямоуголен - Больной двенадцать суток болен. Во сне он видит чьи-то рыла, Тупые, плотные, как дуб.
Тут лошадь веки приоткрыла, Квадратный выставила зуб.
Она грызет пустые склянки,
10 Склонившись, библию читает, Танцует, мочится в лоханки И голосом жены больного утешает.
- Жена, ты девушкой слыла.
Увы, моя подруга,
Как кожа нежная была


«Венецианская книжка»
199
В боках твоих упруга!
Зачем же лошадь стала ты? Укройся в белые скиты И, ставя богу свечку,
20 Грызи свою уздечку!
Но лошадь бьется, не идет, Наоборот, она довольна.
Уж вечер. Лампа свет лиёт На уголок застольный.
Восходит поп среди двора,
Он весь ругается и силы напрягает, Чугунный крест из серебра Через порог переставляет. Больному лучше. Поп хохочет,
30 Закутавшись в святую япанчу. Больного он кропилом мочит, Потом с тарелки ест сычуг, Наполненный ячменной кашей,
И лошадь называет он мамашей.
1928
ИГРА В СНЕЖКИ
В снегу кипит большая драка.
Как легкий бог, летит собака. Мальчишка бьет врага в живот.
На елке тетерев живет.
Уж ледяные свищут бомбы.
Уж вечер. В зареве снега.
В сугробах* роя катакомбы, Мальчишки лезут на врага.
Один, задрав кривые ноги,
10 Скатился с горки, а другой Воткнулся в снег, а двое новых, Мохнатых, скорченных, багровых, Сцепились вместе, бьются враз, Но деревянный ножик спас.
* Было: В сугробых (опечатка исправлена Н. Заболоцким карандашом)


200
Дополнения
Закат погас. И день остановился.
И великаном подошел шершавый конь. Мужик огромной тушею своей Сидел в стропилах крашеных саней,
И в медной трубке огонек дымился.
20 Бой кончился. Мужик не шевелился.
1928
ЧАСОВОЙ
На карауле ночь густеет.
Стоит, как башня, часовой.
В его глазах одервенелых Четырехгранный вьется штык. Тяжеловесны и крылаты,
Знамена пышные полка,
Как золотые водопады,
Пред ним свисают с потолка.
Там пролетарий на стене 10 Гремит, играя при луне,
Там вой кукушки полковой Угрюмо тонет за стеной.
Тут белый домик вырастает С квадратной башенкой вверху,
На стенке девочка витает,
Дудит в прозрачную трубу.
Уж к ней сбегаются коровы С улыбкой бледной на губах...
А часовой стоит впотьмах 20 В шинели конусообразной,
Над ним звезды пожарик красный И серп заветный в головах.
Вот в щели каменные плит Мышиные просунулися лица, Похожие на треугольники из мела, С глазами траурными по бокам. Одна из них садится у окошка С цветочком музыки в руке.
А день в решетку пальцы тянет,


«Венецианская книжка»
201
30 Но не достать ему знамен,
Он напрягается и видит: Стоит, как башня, часовой,
И пролетарий на стене Хранит волшебное становье. Ему знамена - изголовье,
А штык ружья: война - войне. И день доволен им вполне.
1927
НОВЫЙ БЫТ
Восходит солнце над Москвой, Старухи бегают с тоской:
Куда, куда идти теперь?
Уж Новый Быт стучится в дверь! Младенец, выхолен и крупен, Сидит в купели, как султан. Прекрасный поп поет, как бубен, Паникадилом осиян.
Прабабка свечку зажигает,
10 Младенец крепнет и мужает И вдруг, шагая через стол, Садится прямо в комсомол.
И время двинулось быстрее, Стареет папенька-отец,
И за окошками в аллее Играет сваха в бубенец.
Ступни младенца стали шире,
От стали ширится рука.
Уж он сидит в большой квартире, 20 Невесту держит за рукав. Приходит поп, тряся ногами,
В ладошке мощи бережет, Благословить желает стенки, Невесте крестик подарить.
- Увы, - сказал ему младенец,- Уйди, уйди, кудрявый поп,
Я - новой жизни ополченец,


202
Дополнения
Тебе ж один остался гроб! - Уж поп тихонько плакать хочет, 30 Стоит на лестнице, бормочет, Не зная, чем себе помочь. Ужель идти из дома прочь?
Но вот знакомые явились,
Завод пропел: «Ура! Ура!»
И Новый Быт, даруя милость,
В тарелке держит осетра. Варенье, ложечкой носимо, Шипит и падает в боржом. Жених, проворен нестерпимо,
40 К невесте лепится ужом.
И председатель на отвале,
Чете играя похвалу,
Приносит в выборгском бокале Вино солдатское, халву,
И, принимая красный спич, Сидит на столике кулич.
«Ура! Ура!» - поют заводы, Картошкой дым под небеса.
И вот супруги, выпив соды,
50 Сидят и чешут волоса.
И стало все благоприятно: Явилась ночь, ушла обратно,
И за окошком через миг Погасла свечка-пятерик.
1927
ДВИЖЕНИЕ
Сидит извозчик, как на троне, Из ваты сделана броня,
И борода, как на иконе, Лежит, монетами звеня.
А бедный конь руками машет, То вытянется, как налим,


«Венецианская книжка»
203
То снова восемь ног сверкают В его блестящем животе.
1927
НА РЫНКЕ
В уборе из цветов и крынок Открыл ворота старый рынок.
Здесь бабы толсты, словно кадки, Их шаль невиданной красы,
И огурцы, как великаны, Прилежно плавают в воде. Сверкают саблями селедки,
Их глазки маленькие кротки,
Но вот, разрезаны ножом,
10 Они свиваются ужом.
И мясо, властью топора,
Лежит, как красная дыра,
И колбаса кишкой кровавой В жаровне плавает корявой,
И вслед за ней кудрявый пес Несет на воздух постный нос,
И пасть открыта, словно дверь,
И голова, как блюдо,
И ноги точные идут,
20 Сгибаясь медленно посередине. Но что это? Он с видом сожаленья Остановился наугад,
И слезы, точно виноград,
Из глаз по воздуху летят.
Калеки выстроились в ряд.
Один играет на гитаре.
Ноги обрубок, брат утрат,
Его кормилец на базаре.
А на обрубке том костыль,
30 Как деревянная бутыль.


204
Дополнения
Росток руки другой нам кажет, Он ею хвастается, машет,
Он палец вывихнул, урод,
И визгнул палец, словно крот,
И хрустнул кости перекресток,
И сдвинулось лицо в наперсток.
А третий, закрутив усы,
Глядит воинственным героем. Над ним в базарные часы 40 Мясные мухи вьются роем.
Он в банке едет на колесах,
Во рту запрятал крепкий руль,
В могилке где-то руки сохнут,
В какой-то речке ноги спят.
На долю этому герою Осталось брюхо с головою,
Да рот, большой, как рукоять, Рулем веселым управлять.
Вон бабка с неподвижным оком 50 Сидит на стуле одиноком,
И книжка в дырочках волшебных (Для пальцев милая сестра)
Поет чиновников служебных,
И бабка пальцами быстра.
А вкруг - весы, как магелланы, Отрепья масла, жир любви, Уроды, словно истуканы,
В густой расчетливой крови,
И визг молитвенной гитары,
60 И шапки полны, как тиары, Блестящей медью. Недалек Тот миг, когда в норе опасной Он и она - он пьяный, красный От стужи, пенья и вина, Безрукий, пухлый, и она - Слепая ведьма - спляшут мило Прекрасный танец-козерог,
Да так, что затрещат стропила


«Венецианская книжка»
205
И брызнут искры из-под ног! 70 И лампа взвоет, как сурок. 1927
ИВАНОВЫ
Стоят чиновные деревья,
Почти влезая в каждый дом. Давно их кончено кочевье,
Они в решетках, под замком. Шумит бульваров теснота, Домами плотно заперта.
Но вот все двери растворились, Повсюду шепот пробежал:
На службу вышли Ивановы 10 В своих штанах и башмаках. Пустые гладкие трамваи Им подают свои скамейки. Герои входят, покупают Билетов хрупкие дощечки, Сидят и держат их перед собой, Не увлекаясь быстрою ездой.
А там, где каменные стены,
И рев гудков, и шум колес, Стоят волшебные сирены 20 В клубках оранжевых волос. Иные, дуньками одеты,
Сидеть не могут взаперти. Прищелкивая в кастаньеты,
Они идут. Куда итди,
Кому нести кровавый ротик,
У чьей постели бросить ботик И дернуть кнопку на груди? Неужто некуда идти?


206
Дополнения
О мир, свинцовый идол мой,
30 Хлещи широкими волнами И этих девок упокой На перекрестке вверх ногами!
Он спит сегодня, грозный мир:
В домах спокойствие и мир.
Ужели там найти мне место,
Где ждет меня моя невеста,
Где стулья выстроились в ряд,
Где горка - словно Арарат - Имеет вид отменно важный,
40 Где стол стоит и трехэтажный В железных латах самовар Шумит домашним генералом?
О мир, свернись одним кварталом, Одной разбитой мостовой,
Одним проплеваным* амбаром, Одной мышиною норой,
Но будь к оружию готов:
Целует девку - Иванов!
1928
СВАДЬБА
Сквозь окна хлещет длинный луч, Могучий дом стоит во мраке. Огонь раскинулся, горюч,
Сверкая в каменной рубахе.
Из кухни пышет дивным жаром. Как золотые битюги,
Сегодня зреют там недаром Ковриги, бабы, пироги.
Там кулебяка из кокетства
* Было: проплеванный (опечатка исправлена Н. Заболоцким синими чернилами)


«Венецианская книжка»
207
10 Сияет сердцем бытия.
Над нею проклинает детство Цыпленок, синий от мытья.
Он глазки детские закрыл, Наморщил разноцветный лобик И тельце сонное сложил В фаянсовый столовый гробик. Над ним не поп ревел обедню, Махая по ветру крестом,
Ему кукушка не певала 20 Коварной песенки своей:
Он был закован в звон капусты, Он был томатами одет,
Над ним, как крестик, опускался На тонкой ножке сельдерей.
Так он почил в расцвете дней, Ничтожный карлик средь людей. Часы гремят. Настала ночь.
В столовой пир горяч и пылок. Графину винному невмочь 30 Расправить огненный затылок. Мясистых баб большая стая Сидит вокруг, пером блистая,
И лысый венчик горностая Венчает груди, ожирев В поту столетних королев.
Они едят густые сласти,
Хрипят в неутоленной страсти И распуская животы,
В тарелки жмутся и цветы.
40 Прямые лысые мужья
Сидят, как выстрел из ружья, Едва вытягивая шеи Сквозь мяса жирные траншеи.
И пробиваясь сквозь хрусталь Многообразно однозвучный,
Как сон земли благополучной, Парит на крылышках мораль.
О пташка божья, где твой стыд? И что к твоей прибавит чести


208
Дополнения
50 Жених, приделанный к невесте И позабывший звон копыт?
Его лицо передвижное Еще хранит следы венца, Кольцо на пальце золотое Сверкает с видом удальца,
И поп, свидетель всех ночей, Раскинув бороду забралом, Сидит, как башня, перед балом С большой гитарой на плече.
60 Так бей, гитара! Шире круг! Ревут бокалы пудовые.
И вздрогнул поп, завыл и вдруг Ударил в струны золотые.
И под железный гром гитары Подняв последний свой бокал, Несутся бешеные пары В нагие пропасти зеркал.
И вслед за ними по засадам, Ополоумев от вытья,
70 Огромный дом, виляя задом, Летит в пространство бытия.
А там - молчанья грозный сон, Седые полчища заводов,
И над становьями народов - Труда и творчества закон.
1928
ФОКСТРОТ
В ботинках кожи голубой,
В носках блистательного франта, Парит по воздуху герой В дыму гавайского джаз-банда. Внизу - бокалов воркотня,
Внизу - ни ночи нет, ни дня, Внизу - на выступе оркестра,


«Венецианская книжка»
209
Как жрец, качается маэстро.
Он бьет рукой по животу,
10 Он машет палкой в пустоту,
И легких галстуков извилина На грудь картонную пришпилена.
Ура! Ура! Герой парит - Гавайский фокус над Невою!
А бал ревет, а бал гремит,
Качая бледною толпою.
А бал гремит, единорог,
И бабы выставили в пляске У перекрестка гладких ног 20 Чижа на розовой подвязке. Смеется чиж - гляди, гляди!
Но бабы дальше ускакали И медным лесом впереди Гудит фокстрот на пьедестале.
И так играя, человек Родил в последнюю минуту Прекраснейшего из калек - Женоподобного Иуду.
Не тронь его и не буди,
30 Не пригодится он для дела - С цыплячьим знаком на груди Росток болезненного тела.
А там, над бедною землей,
Во славу винам и кларнетам Парит по воздуху герой,
Стреляя в небо пистолетом.
1928
ПЕКАРНЯ
В волшебном царстве калачей, Где дым струится над пекарней, Железный крендель, друг ночей, Светил небесных светозарней.


210
Дополнения
Внизу под кренделем - содом. Там тесто, выскочив из квашен, Встает подобьем белых башен И рвется в битву напролом.
Вперед! Настало время боя!
10 Ломая тысячи преград,
Оно ползет, урча и воя,
И не желает лезть назад.
Трещат столы, трясутся стены,
С высоких балок льет вода.
Но вот, подняв фонарь военный, В чугун ударил тамада,- И хлебопеки сквозь туман,
Как будто идолы в тиарах,
Летят, играя на цимбалах 20 Кастрюль неведомый канкан.
Как изукрашенные стяги, Лопаты ходят тяжело,
И теста ровные корчаги Плывут в квадратное жерло.
И в этой, красной от натуги, Пещере всех метаморфоз Младенец-хлеб приподнял руки И слово стройно произнес.
И пекарь огненной трубой 30 Трубил о нем во мрак ночной.
А печь, наследника родив И стройное поправив чрево, Стоит стыдливая, как дева С ночною розой на груди.
И кот, в почетном сидя месте, Усталой лапкой рыльце крестит, Зловонным хвостиком вертит, Потом кувшинчиком сидит. Сидит, сидит, и улыбнется,
40 И вдруг исчез. Одно болотце Осталось в глиняном полу.
И утро выплыло в углу.
1928


«Венецианская книжка»
211
РЫБНАЯ ЛАВКА
И вот, забыв людей коварство, Вступаем мы в иное царство.
Тут тело розовой севрюги, Прекраснейшей из всех севрюг, Висело, вытянувши руки,
Хвостом прицеплено на крюк.
Под ней кета пылала мясом,
Угри, подобные колбасам,
В копченой пышности и лени 10 Дымились, подогнув колени,
И среди них, как желтый клык, Сиял на блюде царь-балык.
О самодержец пышный брюха, Кишечный бог и властелин, Руководитель тайный духа И помыслов архитриклин!
Хочу тебя! Отдайся мне!
Дай жрать тебя до самой глотки! Мой рот трепещет, весь в огне,
20 Кишки дрожат, как готтентотки. Желудок, в страсти напряжен, Голодный сок струями точит,
То вытянется, как дракон,
То вновь сожмется что есть мочи, Слюна, клубясь, во рту бормочет,
И сжаты челюсти вдвойне...
Хочу тебя! Отдайся мне!
Повсюду гром консервных банок, Ревут сиги, вскочив в ушат.
30 Ножи, торчащие из ранок, Качаются и дребезжат.
Горит садок подводным светом,
Где за стеклянною стеной Плывут лещи, объяты бредом, Галлюцинацией, тоской, Сомненьем, ревностью, тревогой...


212
Дополнения
И смерть над ними, как торгаш, Поводит бронзовой острогой.
Весы читают Отче наш,
40 Две гирьки, мирно встав на блюдце, Определяют жизни ход,
И дверь звенит, и рыбы бьются,
И жабры дышат наоборот.
1928
ОБВОДНЫЙ КАНАЛ
В моем окне на весь квартал Обводный царствует канал.
Ломовики, как падишахи,
Коня запутав медью блях,
Идут, закутаны в рубахи,
С нелепой важностью нерях. Вокруг пивные встали в ряд, Ломовики в пивных сидят.
И в окна конских морд толпа 10 Глядит, мотаясь у столба,
И в окна конских морд собор Глядит, поставленный в упор.
А там за ним, за морд собором, Течет толпа на полверсты,
Кричат слепцы блестящим хором, Стальные вытянув персты. Маклак штаны на воздух мечет, Ладонью бьет, поет как кречет: Маклак - владыка всех штанов,
20 Ему подвластен ход миров,
Ему подвластно толп движенье, Толпу томит штанов круженье,
И вот она, забывши честь,
Стоит, не в силах глаз отвесть, Вся прелесть и изнеможенье.


«Венецианская книжка»
213
Кричи, маклак, свисти уродом,
Мечи штаны под облака!
Но перед сомкнутым народом Иная движется река:
30 Один сапог несет на блюде,
Другой поет хвалу Иуде,
А третий, грозен и румян,
В кастрюлю бьет, как в барабан.
И нету сил держаться боле,
Толпа в плену, толпа в неволе,
Толпа лунатиком идет,
Ладони вытянув вперед.
А вкруг черны заводов замки,
Высок под облаком гудок.
40 И вот опять идут мустанги На колоннаде пышных ног.
И воют жалобно телеги,
И плещет взорванная грязь,
И над каналом спят калеки,
К пустым бутылкам прислонясь.
1928
БРОДЯЧИЕ МУЗЫКАНТЫ
Закинув на спину трубу,
Как бремя золотое,
Он шел, в обиде на судьбу.
За ним бежали двое.
Один, сжимая скрипки тень,
Горбун и шаромыжка,
Скрипел и плакал целый день,
Как потная подмышка.
Другой, искусницей борец,
10 И чемпион гитары,
Огромный нес в руках крестец С роскошной песнею Тамары.
На том крестце семь струн железных И семь валов, и семь колков,
Рукой построены полезной, Болтались в виде уголков.


214
Дополнения
На стогнах солнце опускалось, Неслись извозчики гурьбой,
Как бы фигуры пошехонцев 20 На волокнистых лошадях.
И вдруг в колодце [среди] между* окон Возник трубы волшебный локон,
Он прянул вверх тупым жерлом
И заревел. Глухим орлом
Был первый звук. Он, грохнув, пал,
За ним второй орел предстал,
Орлы в кукушек превращались, Кукушки в точки уменьшались,
И точки, горло сжав в комок,
30 Упали в окна всех домов.
Тогда горбатик, скрипочку Приплюснув подбородком,
Слепил перстом улыбочку На личике коротком,
И, визгнув поперечиной По маленьким струнам,
Заплакал, искалеченный:
- Тилим-там-там!
Система тронулась в порядке.
40 Качались знаки вымысла.
И каждый слушатель украдкой Слезою чистой вымылся,
Когда на подоконниках Средь музыки и грохота Легла толпа поклонников В подштанниках и кофтах.
Но богослов житейской страсти И чемпион гитары Подъял крестец, поправил части 50 И с песней нежною Тамары Уста отважно растворил.
И все умолкло.
* Слово между вписано карандашом над строкой.


«Венецианская книжка»
215
Звук самодержавный,
Глухой, как шум Куры, Роскошный, как мечта, Пронесся...
И в этой песне сделалась видна Тамара на кавказском ложе.
Пред нею, полные вина,
60 Шипели кубки дотемна И юноши стояли тоже.
И юноши стояли,
Махали руками,
И страстные дикие звуки Всю ночь раздавалися там...
- Тилим-там-там!
Певец был строен и суров.
Он пел, трудясь, среди дворов, Средь выгребных высоких ям 70 Трудился он, могуч и прям. Вокруг него система кошек, Система окон, ведер, дров, Висела, темный мир размножив На царства узкие дворов.
Но что был двор? Он был трубою, Он был тоннелем в те края,
Где был и я гоним судьбою,
Где пропадала жизнь моя.
Где сквозь мансардное окошко 80 При лунном свете, вся дрожа,
В глаза мои смотрела кошка,
Как дух седьмого этажа.
1928
НА ЛЕСТНИЦАХ
Коты на лестницах упругих, Большие рыла приподняв, Сидят, как будды, на перилах, Ревут, как трубы, о любви. Нагие кошечки, стесняясь,


216
Дополнения
Друг к дружке жмутся, извиняясь. Кокетки! Сколько их кругом!
Они по кругу ходят боком,
Они текут любовным соком,
10 Они трясутся, на весь дом Распространяя запах страсти.
Коты ревут, открывши пасти,- Они как дьяволы вверху В своем серебряном меху.
Один лишь кот в глухой чужбине Сидит, задумчив, не поет.
В его взъерошенной овчине Справляют блохи хоровод. Отшельник лестницы печальной,
20 Монах помойного ведра,
Он мир любви первоначальной Напрасно ищет до утра.
Сквозь дверь он чувствует квартиру, Где труд дневной едва лишь начат. Там от плиты и до сортира Лишь бабьи туловища скачут.
Там примус выстроен, как дыба,
На нем, от ужаса треща,
Чахоточная воет рыба 30 В зеленых масляных прыщах.
Там трупы вымытых животных Лежат на противнях холодных И чугуны, купели слез,
Венчают зла апофеоз.
Кот поднимается, трепещет. Сомненья нету: замкнут мир И лишь одни помои плещут Туда, где мудрости кумир.
И кот встает на две ноги,
40 Идет вперед, подъемля лапы. Пропала лестница. Ни зги В глазах. Шарахаются бабы,
Но поздно! Кот, на шею сев,
Как дьявол, бьется, озверев,


«Венецианская книжка»
217
Рвет тело, жилы отворяет, Когтями кости вынимает...
О, боже, боже, как нелеп! Сбесился он или ослеп?
Шла ночь без горечи и страха,
50 И любопытным виден был Семейный сад - кошачья плаха, Где месяц медленный всходил. Деревья дружные качали Большими сжатыми телами, Нагие птицы верещали,
Скача неверными ногами.
Над ними, желтый скаля зуб, Висел кота холодный труп.
Монах! Ты висельником стал!
60 Прощай. В моем окошке, Справляя дикий карнавал, Опять несутся кошки.
И я на лестнице стою,
Такой же белый, важный.
Я продолжаю жизнь твою,
Мой праведник отважный.
1928
КУПАЛЬЩИКИ
Кто, чернец, покинув печку, Лезет в ванну или тазик,- Приходи купаться в речку, Отступись от безобразий!
Кто, кукушку в руку спрятав, В воду падает с размаха,- Во главе плывет отряда, Только дым идет из паха.
Все, впервые сняв одежды 10 И различные доспехи, Начинают как невежды,
Но потом идут успехи.


218
Дополнения
Влага нежною гусыней Щиплет части юных тел И рукою водит синей,
Если кто-нибудь вспотел.
Если кто-нибудь не хочет Оставаться долго мокрым, - Трет себя сухим платочком 20 Цвета воздуха и охры.
Если кто-нибудь томится Страстью или искушеньем,- Может быстро охладиться, Отдыхая без движенья.
Если кто любить не может, Но изглодан весь тоскою, Сам себе теперь поможет, Тихо плавая с доскою.
О 	река, невеста, мамка,
30 Всех вместившая на лоне,
Ты не девка-полигамка,
Но святая на иконе!
Ты не девка-полигамка,
Но святая Парасковья,
Нас, купальщиков, встречай, Где песок и молочай!
1928
НЕЗРЕЛОСТЬ
Младенец кашку составляет Из манных зерен голубых.
Зерно, как кубик, вылетает Из легких пальчиков двойных. Зерно к зерну - горшок наполнен, И вот, качаясь, он висит,
Как колокол на колокольне,


«Венецианская книжка»
219
Квадратной силой знаменит. Ребенок лезет вдоль по чащам, 10 Ореховые рвет листы,
И над деревьями все чаще Его колеблются персты.
И девочки, носимы вместе,
К нему по воздуху плывут.
Одна из них, снимая крестик, Тихонько падает в траву.
Горшок клубится под ногою, Огня субстанция жива,
И девочка лежит нагою,
20 В огонь откинув кружева. Ребенок тихо отвечает:
- Младенец я, и не окреп! Ужель твой ум не примечает, Насколь твой замысел нелеп? Красот твоих мне стыден вид, Закрой же ножки белой тканью, Смотри, как мой костер горит,
И не готовься к поруганью! - И тихо взяв мешалку в руки,
30 Он мудро кашу помешал,- Так он урок живой науки Душе несчастной преподал.
1928
НАРОДНЫЙ ДОМ
Народный Дом, курятник радости, Амбар волшебного житья,
Корыто праздничное страсти, Густое пекло бытия!
Тут шишаки красноармейские,
А с ними дамочки житейские Неслись задумчивым ручьем.
Им шум столичный нипочем!
Тут радость пальчиком водила,


220
Дополнения
10 Она к народу шла потехою.
Тут каждый мальчик забавлялся:
Кто дамочку кормил орехами,
А кто над пивом забывался.
Тут гор американские хребты!
Над ними девочки, богини красоты,
В повозки быстрые запрятались, Повозки катятся вперед.
Красотки нежные расплакались,
Упав совсем на кавалеров...
20 И много было тут других примеров.
Тут девка водит на аркане Свою пречистую собачку,
Сама вспотела вся до нитки И грудки выехали вверх.
А та собачка пречестная,
Весенним соком налитая,
Грибными ножками неловко Вдоль по дорожке шелестит.
Подходит к девке именитой 30 Мужик роскошный, апельсинщик.
Он держит тазик разноцветный,
В нем апельсины аккуратные лежат. Как будто циркулем очерченные круги, Они волнисты и упруги;
Как будто маленькие солнышки, они Легко катаются по жести И пальчикам лепечут: Лезьте, лезьте!
И девка, кушая плоды,
Благодарит рублем прохожего.
40 Она зовет его на ты,
Но ей другого хочется, хорошего.
Она хорошего глазами ищет,
Но перед ней качели свищут.
В качелях девочка-душа Висела, ножкою шурша.
Она по воздуху летела,


«Венецианская книжка»
221
И теплой ножкою вертела,
И теплой ручкою звала.
Другой же, видя преломленное 50 Свое лицо в горбатом зеркале,
Стоял молодчиком оплеванным, Хотел смеяться, но не мог.
Желая знать причину искривления, Он как бы делался ребенком И шел назад на четвереньках,
Под сорок лет - четвероног.
Но перед этим праздничным угаром Иные будто спасовали:
Они довольны не амбаром радости, 60 Они тут в молодости побывали.
И вот теперь, шепча с бутылкою, Прощаясь с молодостью пылкою, Они скребут стакан зубами,
Они губой его высасывают,
Они приятелям рассказывают Свои веселия шальные.
Ведь им бутылка словно матушка, Души медовая салопница,
Целует слаще всякой девки,
70 А холодит сильнее Невки.
Они глядят в стекло.
В стекле восходит утро.
Фонарь, бескровный, как глиста, Стрелой болтается в кустах.
И по трамваям рай качается - Тут каждый мальчик улыбается,
А девочка наоборот - Закрыв глаза, открыла рот И ручку выбросила теплую 80 На приподнявшийся живот.
Трамвай, шатаясь, чуть идет.
1928


222
Дополнения
САМОВАР
Самовар, владыка брюха, Драгоценный комнат поп!
В твоей грудке вижу ухо,
В твоей ножке вижу лоб.
Император белых чашек,
Чайников архимандрит,
Твой глубокий ропот тяжек Тем, кто миру зло дарит.
Я же - дева неповинна,
10 Как нетронутый цветок.
Льется в чашку длинный-длинный, Тонкий, стройный кипяток.
И вся комнатка-малютка Расцветает вдалеке,
Словно цветик-незабудка На высоком стебельке.
1930
НА ДАЧЕ
Вижу около постройки Древо радости - орех.
Дым, подобно белой тройке, Скачет в облако наверх. Вижу дачи деревянной Деревенские столбы.
Белый, серый, оловянный Дым выходит из трубы. Вижу - ты, по воле мужа 10 С животом, подобным тазу, Ходишь, зла и неуклюжа,
И подходишь к тарантасу.
В тарантасе тройка алых Чернокудрых лошадей.


«Венецианская книжка»
223
Рядом дядя на цимбалах Тешит праздничных людей. Гей, ямщик! С тобою мама Да в селе высокий доктор. Полетела тройка прямо 20 По дороге очень мокрой. Мама стонет, дядя гонит,
Дядя давит лошадей,
И младенец, плача, тонет Посреди больших кровей.
Пуповину отгрызала Мама зубом золотым.
Тройка бешеная стала, Коренник упал. Как дым, Словно дым, клубилась степь, 30 Ночь сидела на холме.
Дядя ел чугунный хлеб, Развалившись на траве.
А в далекой даче дети Пели, бегая в крокете,
И ликуя, и шутя,
Легким шариком вертя.
И цыганка молодая,
Встав над ними, как божок, Предлагала, завывая,
40 Ассирийский пирожок.
1929
НАЧАЛО ОСЕНИ
Старухи, сидя у ворот, Хлебали щи тумана, гари. Тут, торопяся на завод,
Шел переулком пролетарий. Не быв задетым центром О, Он шел, скрепив периферию, И ветр ломался вкруг него.


224
Дополнения
Приходит соболь из Сибири,
И представляет яблок Крым,
10 И девка, взяв рубля четыре,
Ест плод, любуясь молодым.
В его глазах - начатки знанья, Они потом уходят в руки,
В его мозгу на состязанье Сошлись концами все науки. Как сон житейских геометрий, В необычайно крепком ветре Над ним домов бряцали оси,
И в центре О мерцала осень.
20 И к ней касаясь хордой, что ли, Качался клен, крича от боли, Качался клен, и выстрелом ума Казалась нам вселенная сама.
1928
ЦИРК
Цирк сияет, словно щит,
Цирк на пальцах верещит,
Цирк на дудке завывает,
Душу в душу ударяет!
С нежным личиком испанки
И цветами в волосах
Тут девочка, пресветлый ангел,
Виясь, плясала вальс-казак.
Она среди густого пара 10 Стоит, как белая гагара,
То с гитарой у плеча Реет, ноги волоча.
То вдруг присвистнет, одинокая, Совьется маленьким ужом,
И вновь несется, нежно охая,- Прелестный образ и почти что нагишом! Но вот одежды беспокойство Вкруг тела складками легло.
Хотя напрасно!
20 Членов нежное устройство На всех впечатление произвело.


«Венецианская книжка»
225
Толпа встает. Все дышат, как сапожники,
Во рту слюны навар кудрявый.
Иные, даже самые безбожники,
Полны таинственной отравой.
Другие же, суя табак в пустую трубку, Облизываясь, мысленно целуют ту голубку, Которая пред ними пролетела.
Пресветлая! Остаться не захотела!
30 Вой всюду в зале тут стоит,
Кромешным духом все полны.
Но музыка опять гремит,
И все опять удивлены.
Лошадь белая выходит,
Бледным личиком вертя,
И на ней при всем народе Сидит полновесное дитя.
Вот, маша руками враз,
Дитя, смеясь, сидит анфас,
40 И вдруг, взмахнув ноги обмылком,
Дитя сидит к коню затылком.
А конь, как стражник, опустив Высокий лоб с большим пером,
По кругу носится, спесив,
Поставив ноги под углом.
Тут опять всеобщее изумленье,
И похвала, и одобренье,
И как зверок, кусает зависть Тех, кто недавно улыбались,
50 Иль равнодушными казались.
Мальчишка, тихо хулиганя,
Подружке на ухо шептал:
- Какая тут сегодня баня!
И девку нежно обнимал.
Она же, к этому привыкнув,
Сидела тихая, не пикнув:
Закон имея естества,
Она желала сватовства.


226
Дополнения
Но вот опять арена скачет,
60 Ход представленья снова начат. Два тоненькие мужика Стоят, сгибаясь, у шеста.
Один, ладони поднимая,
На воздух медленно ползет,
То красный шарик выпускает,
То вниз, нарядный, упадет И товарищу на плечи Тонкой ножкою встает.
Потом они, смеясь опасно,
70 Ползут наверх единогласно И там, обнявшись наугад,
На толстом воздухе стоят.
Они дыханьем укрепляют Двойного тела равновесье,
Но через миг опять летают,
Себя по воздуху развеся.
Тут опять, восторга полон,
Зал трясется, как кликуша,
И стучит ногами в пол он,
80 Не щадя чужие уши.
Один старик интеллигентный Сказал, другому говоря:
- Этот праздник разноцветный Посещаю я не зря.
Здесь нахожу я греческие игры, Красоток розовые икры, Научных замечаю лошадей,- Это не цирк, а прямо чародей! - Другой, плешивый, как колено, 90 Сказал, что это несомненно.
На последний страшный номер Вышла женщина-змея.
Она усердно ползала в соломе, Ноги в кольца завия.
Проползав несколько минут, Она совсем лишилась тела. Кругом служители бегут:


«Венецианская книжка»
227
- Где? Где?
Красотка улетела!
юо ТуХ пошел в народе ужас,
Все свои хватают шапки И бросаются наружу,
Имея девок полные охапки.
- Воры! Воры! - все кричали. Но воры были невидимки:
Они в тот вечер угощали Своих друзей на Ситном рынке. Над ними небо было рыто Веселой руганью двойной
110 И жизнь трещала, как корыто, Летая книзу головой.
1928


228
Дополнения
СМЕШАННЫЕ СТОЛБЦЫ
ЛИЦО КОНЯ
Животные не спят. Они во тьме ночной Стоят над миром каменной стеной.
Рогами гладкими шумит в соломе Покатая коровы голова.
Раздвинув скулы вековые,
Ее притиснул каменистый лоб,
И вот косноязычные глаза С трудом вращаются по кругу.
Лицо коня прекрасней и умней.
10 Он слышит говор листьев и камней. Внимательный! Он знает крик звериный И в ветхой роще рокот соловьиный.
И зная все, кому расскажет он Свои чудесные виденья?
Ночь глубока. На темный небосклон Восходят звезд соединенья.
И конь стоит, как рыцарь на часах, Играет ветер в легких волосах,
Глаза горят, как два огромных мира,
20 И грива стелется, как царская порфира.
И если б человек увидел Лицо волшебное коня,
Он вырвал бы язык бессильный свой И отдал бы коню. Поистине достоин Иметь язык волшебный конь!
Мы услыхали бы слова.
Слова большие, словно яблоки. Густые, Как мед или крутое молоко.
Слова, которые вонзаются, как пламя,
30 И, в душу залетев, как в хижину огонь, Убогое убранство освещают.
Слова, которые не умирают И о которых песни мы поем.


«Венецианская книжка»
229
Но вот конюшня опустела,
Деревья тоже разошлись,
Скупое утро горы спеленало,
Поля открыло для работ.
И лошадь в клетке из оглобель, Повозку крытую влача,
40 Глядит покорными глазами
В таинственный и неподвижный мир.
1926
В ЖИЛИЩАХ НАШИХ
В жилищах наших Мы тут живем умно и некрасиво. Справляя жизнь, рождаясь от людей, Мы забываем о деревьях.
Они поистине металла тяжелей В зеленом блеске сомкнутых кудрей.
Иные, кроны поднимая к небесам, Как бы в короны спрятали глаза,
И детских рук изломанная прелесть, 10 Одетая в кисейные листы,
Еще плодов удобных не наелась И держит звонкие плоды.
Так сквозь века, селенья и сады Мерцают нам удобные плоды.
Нам непонятна эта красота - Деревьев влажное дыханье.
Вон дровосеки, позабыв топор,
Стоят и смотрят, тихи, молчаливы. Кто знает, что подумали они,
20 Что вспомнили и что открыли,
Зачем, прижав к холодному стволу Свое лицо, неудержимо плачут?
Вот мы нашли поляну молодую,
Мы встали в разные углы,


230
Дополнения
Мы стали тоньше. Головы растут,
И небо приближается навстречу. Затвердевают мягкие тела,
Блаженно дервенеют вены,
И ног проросших больше не поднять,
30 Не опустить раскинутые руки.
Глаза закрылись, времена отпали,
И солнце ласково коснулось головы.
В ногах проходят влажные валы.
Уж влага поднимается, струится И омывает лиственные лица:
Земля ласкает детище свое.
А вдалеке над городом дымится Густое фонарей копье.
Был город осликом, четырехстенным домом. 40 На двух колесах из камней Он ехал в горизонте плотном,
Сухие трубы накреня.
Был светлый день. Пустые облака,
Как пузыри морщинистые, вылетали.
Шел ветер, огибая лес.
И мы стояли, тонкие деревья,
В бесцветной пустоте небес.
1926
ПРОГУЛКА
У животных нет названья. Кто им зваться повелел? Равномерное страданье - Их невидимый удел.
Бык, беседуя с природой, Удаляется в луга.
Над прекрасными глазами Светят белые рога.
Речка девочкой невзрачной


«Венецианская книжка»
231
10 Притаилась между трав,
То смеется, то рыдает,
Ноги в землю закопав.
Что же плачет? Что тоскует? Отчего она больна?
Вся природа улыбнулась,
Как высокая тюрьма.
Каждый маленький цветочек Машет маленькой рукой.
Бык седые слезы точит,
20 Ходит пышный, чуть живой.
А на воздухе пустынном Птица легкая кружится,
Ради песенки старинной Нежным горлышком трудится. Перед ней сияют воды,
Лес качается, велик,
И смеется вся природа, Умирая каждый миг.
1929
ЗМЕИ
Лес качается, прохладен, Тут же разные цветы,
И тела блестящих гадин Меж камнями завиты. Солнце, жаркое*, простое, Льет на них свое тепло. Меж камней тела устроя, Змеи гладки, как стекло. Прошумит над ними птица 10 Или жук провоет смело, Змеи спят, запрятав лица В складки жареного тела. И загадочны, и бедны, Спят они, открывши рот,
* Было: жеркое. Буква а вписана карандашом над строкой.


232
Дополнения
А вверху едва заметно Время в воздухе плывет.
Год проходит, два проходит, Три проходит. Наконец Человек тела находит - 20 Сна тяжелый образец.
Для чего они? Откуда? Оправдать ли их умом?
Но прекрасных тварей груда Спит, разбросана кругом.
И уйдет мудрец, задумчив,
И живет, как нелюдим.
И природа, вмиг наскучив. Как тюрьма, стоит над ним.
1929
ИСКУШЕНИЕ
Смерть приходит к человеку, Говорит ему: - Хозяин,
Ты походишь на калеку, Насекомыми кусаем.
Брось житье, иди за мною,
У меня во гробе тихо.
Белым саваном укрою Всех от мала до велика.
Не грусти, что будет яма,
10 Что с тобой умрет наука:
Поле выпашется само,
Рожь поднимется без плуга. Солнце в полдень будет жгучим, Ближе к вечеру прохладным.
Ты же, опытом научен,
Будешь белым и могучим С медным крестиком квадратным Спать во гробе аккуратном.
- Смерть, хозяина не трогай,- 20 Отвечает ей мужик.
Ради старости убогой


«Венецианская книжка»
233
Пощади меня на миг.
Дай мне малую отсрочку, Отпусти меня. А там Я единственную дочку За труды тебе отдам.
Смерть не плачет, не смеется, В руки девицу берет И как полымя несется,
30 И трава под нею гнется От избушки до ворот.
Холмик во поле стоит,
Дева в холмике шумит:
- Тяжело лежать во гробе, Почернели ручки обе,
Стали волосы как пыль,
Из грудей растет ковыль. Тяжело лежать в могиле, Губки тоненькие сгнили,
40 Вместо глазок - два кружка, Нету милого дружка!
Смерть над холмиком летает И хохочет, и грустит,
Из ружья в него стреляет И склоняясь, говорит:
- Ну, малютка, полно врать, Полно глотку в гробе драть! Мир над миром существует, Вылезай из гроба прочь!
50 Слышишь, ветер в поле дует, Наступает снова ночь. Караваны сонных звезд Пролетели, пронеслись. Кончен твой подземный пост, Ну, попробуй, поднимись! -
Дева ручками взмахнула,
Не поверила ушам,
Доску вышибла, вспрыгнула, Хлоп! И лопнула по швам.


234
Дополнения
60 И течет, течет бедняжка В виде маленьких кишок.
Где была ее рубашка,
Там остался порошок.
Изо всех отверстий тела Червяки глядят несмело,
Вроде маленьких малют Жидкость розовую пьют.
Была дева - стали щи.
Смех, не смейся, подожди!
70 Солнце встанет, глина треснет, Мигом девица воскреснет.
Из берцовой из кости Будет деревце расти,
Будет деревце шуметь,
Про девицу песни петь,
Про девицу песни петь, Сладким голосом звенеть:
- Баю, баюшки, баю,
Баю девочку мою!
80 Ветер в поле улетел,
Месяц в небе побелел.
Мужики по избам спят,
У них много есть котят.
А у каждого кота Были красны ворота,
Шубки синеньки у них,
Все в сапожках золотых,
Все в сапожках золотых, Очень, очень дорогих...
1929
МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА
Меркнут знаки Зодиака Над просторами полей.
Спит животное Собака, Дремлет птица Воробей. Толстозадые русалки


«Венецианская книжка»
235
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки, Груди круглые, как репа. Ведьма, сев на треугольник,
10 Превращается в дымок.
С лешачихами покойник Стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором Ловят Муху колдуны,
И стоит над косогором Неподвижный лик луны.
Меркнут знаки Зодиака Над постройками села,
Спит животное Собака,
20 Дремлет рыба Камбала, Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка Опрокинутой воды.
Леший вытащил бревешко Из мохнатой бороды.
Из-за облака сирена 30 Ножку выставила вниз, Людоед у джентльмена Неприличное отгрыз.
Все смешалось в общем танце, И летят во сне концы Гамадрилы и британцы, Ведьмы, блохи, мертвецы.
Кандидат былых столетий, Полководец новых лет,
Разум мой! Уродцы эти - 40 Только вымысел и бред. Только вымысел, мечтанье, Сонной мысли колыханье, Безутешное страданье,- То, чего на свете нет.


236
Дополнения
Высока земли обитель. Поздно, поздно. Спать пора! Разум, бедный мой воитель, Ты заснул бы до утра.
Что сомненья? Что тревоги? 50 День прошел, и мы с тобой - Полузвери, полубоги - Засыпаем на пороге Новой жизни молодой. Колотушка тук-тук-тук,
Спит животное Паук,
Спит Корова, Муха спит,
Над землей луна висит.
Над землей большая плошка Опрокинутой воды.
60 Спит растение Картошка. Засыпай скорей и ты!
1929
ИСКУССТВО
Дерево растет, напоминая Естественную деревянную колонну.
От нее расходятся члены,
Одетые в круглые листья.
Собранье таких деревьев Образует лес, дубраву.
Но определенье леса неточно,
Если указать на одно формальное
строенье.
10 Толстое тело коровы,
Поставленное на четыре окончанья, Увенчанное храмовидной головою И двумя рогами (словно луна в
первой четверти).
Тоже будет непонятно,
Также будет непостижимо,
Если забудем о его значенье На карте живущих всего мира.


«Венецианская книжка»
237
Дом, деревянная постройка,
20 Составленная как кладбище деревьев, Сложенная как шалаш из трупов, Словно беседка из мертвецов,- Кому он из смертных понятен,
Кому из живущих доступен,
Если забудем человека,
Кто строил его и рубил?
Человек, владыка планеты,
Государь деревянного леса, Император коровьего мяса,
30 Саваоф двухэтажного дома,- Он и планетою правит,
Он и леса вырубает,
Он и корову зарежет,
А вымолвить слова не может.
Но я, однообразный человек,
Взял в рот длинную сияющую дудку, Дул, и подчиненные дыханию,
Слова вылетали в мир, становясь
предметами.
40 Корова мне кашу варила,
Дерево сказку читало,
А мертвые домики мира Прыгали, словно живые.
1930
ВОПРОСЫ К МОРЮ
Хочу у моря я спросить,
Для чего оно кипит?
Пук травы зачем висит, Между волн его сокрыт?
Это множество воды Очень дух смущает мой. Лучше б выросли сады Там, где слышен моря вой. Лучше б тут стояли хаты


238
Дополнения
10 И полезные растенья,
Звери бегали рогаты Для крестьян увеселенья. Лучше бы руду копать Там, где моря видим гладь, Сани делать, башни строить, Волка пулей беспокоить, Разводить медикаменты, Кукурузу молотить,
Деве розовые ленты 20 В виде опыта дарить.
В хороводе бы скакать,
Змея под вечер пускать И дневные впечатленья В свою книжечку писать.
1930
ВРЕМЯ
1
Ираклий, Тихон, Лев, Фома Сидели важно вкруг стола.
Над ними дедовский фонарь Висел, роняя свет на пир.
Фонарь был пышный и старинный, Но в виде женщины чугунной.
Та женщина висела на цепях,
Ей в спину наливали масло,
Дабы лампада не погасла 10 И не остаться всем впотьмах.
2
Благообразная вокруг Сияла комната для пира.
У стен - с провизией сундук,
Там - изображение кумира Из дорогого алебастра.
В горшке цвела большая астра.


«Венецианская книжка»
239
И несколько стульев прекрасных Вокруг стояли стен однообразных.
3
Так в этой комнате жилой 20 Сидело четверо пирующих гостей.
Иногда они вскакивали,
Хватались за ножки своих бокалов И пронзительно кричали: «Виват!»
Светила лампа в двести ватт.
Ираклий был лесной солдат,
Имел ружья огромную тетерю,
В тетере был большой курок.
Нажав его перстом, я верю,
Животных бить возможно впрок.
4
30 Ираклий говорил, изображая Собой могучую фигуру:
- Я женщин с детства обожаю.
Они представляют собой роскошную
клавиатуру,
Из которой можно извлекать аккорды.-
Со стен смотрели морды
Животных, убитых во время перестрелки.
Часы двигали свои стрелки.
И не сдержав разбег ума,
Сказал задумчивый Фома:
40 - Да, женщины значение огромно,
Я в том согласен безусловно,
Но мысль о времени сильнее женщин. Да!
Споем песенку о времени, которую мы поем всегда.
5
ПЕСЕНКА О ВРЕМЕНИ
Легкий ток из чаши А Тихо льется в чашу Бе,
Вяжет дева кружева,
Пляшут звезды на трубе.
Поворачивая ввысь Андромеду и Коня,


240
Дополнения
50 Над землею поднялись Кучи звездного огня.
Год за годом, день за днем Звездным мы горим огнем,
Плачем мы, созвездий дети,
Тянем руки к Андромеде
И уходим навсегда,
Увидавши, как в трубе Легкий ток из чаши А Тихо льется в чашу Бе.
6
60 Тогда ударил вновь бокал,
И разом все «Виват!» вскричали,
И им в ответ, устроив бал,
Часы пять криков прокричали.
Как будто маленький собор,
Висящий крепко на гвозде,
Часы кричали с давних пор,
Как надо двигаться звезде.
Бездонный времени сундук,
Часы - творенье адских рук!
70 И все это прекрасно понимая,
Сказал Фома, родиться мысли помогая:
- Я предложил бы истребить часы!
И закрутив усы,
Он посмотрел на всех спокойным глазом. Блестела женщина своим чугунным тазом.
7
А если бы они взглянули за окно,
Они б увидели великое пятно Вечернего светила.
Растенья там росли, как дудки,
80 Цветы качались выше плеч,
И в каждой травке, как в желудке, Возможно свету было течь.
Мясных растений городок Пересекал воды поток.


«Венецианская книжка»
241
И, обнаженные, слагались В ладошки длинные листы,
И жилы нижние купались Среди химической воды.
8
И с отвращеньем посмотрев в окошко.
90 Сказал Фома: - Ни клюква, ни морошка, Ни жук, ни мельница, ни пташка,
Ни женщины большая ляшка Меня не радуют. Имейте все в виду: Часы стучат, и я сейчас уйду.
9
Тогда встает безмолвный Лев,
Ружье берет, остервенев,
Влагает в дуло два заряда,
Всыпает порох роковой И в середину циферблата юо Стреляет крепкою рукой.
И все в дыму стоят, как боги,
И шепчут, грозные: «Виват!»
И женщины железной ноги Горят над ними в двести ватт.
И все растенья припадают К стеклу, похожему на клей,
И с удивленьем наблюдают 110 Могилу разума людей.
1933
ИСПЫТАНИЕ ВОЛИ Агафонов
Прошу садиться, выпить чаю. У нас варенья полон чан.
Корнеев
Среди посуд я различаю Прекрасный чайник англичан.


242
Дополнения
Агафонов
Твой глаз, Корнеев, навострился, Ты видишь Англии фарфор.
Он в нашей келье появился Еще совсем с недавних пор.
Мне подарил его мой друг,
10 	Открыв с посудою сундук.
Корнеев
Невероятна речь твоя,
Приятель сердца Агафонов!
Ужель могу поверить я:
Предмет, достойный Пантеонов, Роскошный Англии призрак, Который видом тешит зрак,
Жжет душу, разум просветляет, Больных к художеству склоняет, Засохшим сердце веселит,
20 А сам сияет и горит,-
Ужель такой предмет высокий, Достойный лучшего венца,
Отныне в хижине убогой Травою лечит мудреца?
Агафонов Да, это правда.
Корнеев Боже правый!
Предмет, достойный лучших мест, Стоит, наполненный отравой,
Где Агафонов кашу ест!
30 Подумай только: среди ручек, Которы тонки, как зефир,
Он мог бы жить в условьях лучших И почитаться как кумир. Властитель Англии туманной,
Его поставивши в углу,
Сидел бы весь благоуханный,


«Венецианская книжка»
243
Шепча посуде похвалу.
Наследник пышною особой При нем ходил бы, сняв сапог,
40 И в виде милости особой Его за носик трогать мог.
И вдруг такие небылицы!
В простую хижину упав,
Сей чайник носит нам водицы, Хотя не князь ты и не граф.
Агафонов
Среди различных лицедеев Я слышал множество похвал,
Но от тебя, мой друг Корнеев, Таких речей не ожидал.
50 Ты судишь, право, как лунатик,
Ты весь от страсти изнемог,
И жила вздулась, как канатик, Обезобразив твой висок.
Ужели чайник есть причина? Возьми его! На что он мне!
Корнеев
Благодарю тебя, мужчина.
Теперь спокоен я вполне.
Прощай. Я все еще рыдаю.
( Уходит.)
Агафонов
Я духом в воздухе летаю,
60 Я телом в келейке лежу
И чайник снова в келью приглашу.
Корнеев
{входит)
Возьми обратно этот чайник,
Он ненавистен мне навек:
Я был премудрости начальник,
А стал пропащий человек.


244
Дополнения
Агафонов (<обнимая его)
Хвала тебе, мой друг Корнеев, Ты чайник духом победил. Итак, бери его скорее:
Я дарю тебе его изо всех сил.
1931
ПОЭМА ДОЖДЯ Волк
Змея почтенная лесная,
Зачем ползешь, сама не зная,
Куда идти, зачем спешить,
Ужель спеша возможно жить?
Змея
Премудрый волк, уму непостижим Тот мир, который неподвижен.
И так же просто мы бежим,
Как вылетает дым из хижин.
Волк
Понять нетрудно твой ответ.
10 Куда как слаб рассудок змея!
Ты от себя бежишь, мой свет,
В движенье правду разумея.
Змея
Я вижу, ты идеалист.
Волк
Гляди: спадает с древа лист. Кукушка, песенку построя На двух тонах (дитя простое!) Поет внутри высоких рощ.


«Венецианская книжка»
245
При солнце льется ясный дождь, Течет вода две-три минуты,
20 Крестьяне бегают разуты,
Потом опять сияет свет,
Дождь миновал, и капель нет. Открой мне смысл картины этой.
Змея
Иди, с волками побеседуй,
Они дадут тебе отчет,
Зачем вода с небес течет.
Волк
Отлично. Я пойду к волкам. Течет вода по их бокам.
Вода, как матушка, поет,
30 Когда на нас тихонько льет. Природа в стройном сарафане, Главою в солнце упершись,
Весь день играет на органе.
Мы называем это: жизнь.
Мы называем это: дождь,
По лужам шлепанье малюток,
И шум лесов, и пляски рощ,
И в роще хохот незабудок.
Или, когда угрюм орган,
40 На небе слышен барабан,
И войско туч пудов на двести Лежит вверху на каждом месте, Когда могучих вод поток Сшибает с ног лесного зверя,- Самим себе еще не веря,
Мы называем это: бог.
1931
ОТДЫХ
Вот на площади квадратной Маслодельня, белый дом!


246
Дополнения
Бык гуляет аккуратный,
Чуть качая животом.
Дремлет кот на белом стуле, Под окошком вьются гули, Бродит тетя Мариули,
Звонко хлопая ведром.
Сепаратор, бог чухонский,
10 Масла розовый король! Укроти свой топот конский, Полюбить тебя позволь.
Дай мне два кувшина сливок, Дай сметаны полведра, Чтобы пел я возле ивок Вплоть до самого утра!
Маслодельни легкий стук, Масла маленький сундук,
Что стучишь ты возле пашен, 20 Там, где бык гуляет, важен, Что играешь возле ив,
Стенку набок наклонив? Спой мне, тетя Мариули, Песню легкую, как сон!
Все животные заснули, Месяц в небо унесен. Безобразный, конопатый, Словно толстый херувим, Дремлет дядя Волохатый 30 Перед домиком твоим.
Все спокойно. Вечер с нами! Лишь на улице глухой Слышу: бьется под ногами Заглушенный голос мой.
1930
ПТИЦЫ
Колыхаясь еле-еле Всем ветрам наперерез,


«Венецианская книжка»
247
Птицы легкие висели,
Как лампады средь небес.
Их глаза, как телескопики, Смотрели прямо вниз.
Люди ползали, как клопики, Источники вились.
Мышь бежала возле пашен, 10 Птица падала на мышь. Трупик, вмиг обезображен, Убираем был в камыш.
В камышах сидела птица, Мышку пальцами рвала,
Изо рта ее водица Струйкой на землю текла.
И сдвигая телескопики Своих потухших глаз,
Птица думала. На холмике 20 Катился тарантас.
Тарантас бежал по полю,
В тарантасе я сидел И своих несчастий долю Тоже на сердце имел.
1933
ЧЕЛОВЕК В ВОДЕ
Формы тела и ума Кто рубил и кто ковал?
Там, где море-каурма, Словно идол, ходит вал.
Словно череп, безволос,
Как червяк подземный, бел, Человек, расправив хвост, Перед волнами сидел.


248
Дополнения
Разворачивая ладони,
10 Словно белые блины,
Он качался на попоне Всем хребтом своей спины.
Каждый маленький сустав Был распарен и раздут.
Море телом исхлестав, Человек купался тут.
Море телом просверлив, Человек нырял на дно. Словно идол, шел прилив,
20 Заслоняя дна пятно.
Человек, как гусь, как рак, Носом радостно трубя, Покидая дна овраг,
Шел, бородку теребя.
Он размахивал хвостом,
Он притоптывал ногой И кружился колесом, Безволосый и нагой.
А на жареной спине.
30 Над безумцем хохоча, Инфузории одне Ели кожу лихача.
1930
ЗВЕЗДЫ, РОЗЫ И КВАДРАТЫ
Звезды, розы и квадраты, Стрелы северного сиянья, Тонки, круглы, полосаты, Осеняли наши зданья. Осеняли наши домы Жезлы, кубки и колеса.
В чердаках визжали кошки, Грохотали телескопы.
Но машина круглым глазом


«Венецианская книжка»
249
10 В небе бегала напрасно:
Все квадраты улетали, Исчезали жезлы, кубки. Только маленькая птичка Между солнцем и луною В дырке облака сидела,
Во все горло песню пела:
«Вы не вейтесь, звезды, розы, Улетайте, жезлы, кубки,- Между солнцем и луною 20 Бродит утро за горами!»
1930
ЦАРИЦА МУХ
Бьет крылом седой петух, Ночь повсюду наступает.
Как звезда, царица мух Над болотом пролетает.
Бьется крылышком отвесным Остов тела, обнажен,
На груди пентакль чудесный Весь в лучах изображен.
На груди пентакль печальный 10 Между двух прозрачных крыл, Словно знак первоначальный Неразгаданных могил.
Есть в болоте странный мох, Тонок, розов, многоног,
Весь прозрачный, чуть живой, Презираемый травой.
Сирота, чудесный житель Удаленных бедных мест,
Это он сулит обитель 20 Мухе, реющей окрест.
Муха, вся стуча крылами, Мускул грудки развернув, Опускается кругами На болота влажный туф.


250
Дополнения
«Царица мух». Машинопись из «Венецианской книжки» с авторской правкой. 1958 г.


«Венецианская книжка»
251
Если ты, мечтой томим,
Знаешь слово Элоим,
Муху странную бери,
Муху в банку посади,
С банкой по полю ходи,
30 За приметами следи.
Если муха чуть шумит - Под ногою медь лежит.
Если усиком ведет - К серебру тебя зовет.
Если хлопает крылом - Под ногами злата ком.
Тихо-тихо ночь ступает,
[Чуть мерцает Водолей.]
Слышен запах тополей*.
Меркнет дух мой, замирает 40 Между сосен и полей.
Спят печальные болота,
Шевелятся корни трав.
На кладбище стонет кто-то,
Телом к холмику припав.
Кто-то стонет, кто-то плачет,
Льются звезды с высоты.
Вот уж мох вдали маячит.
Муха, муха, где же ты?
1930
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Где древней музыки фигуры,
Где с мертвым бой клавиатуры,
Где битва нот с безмолвием пространства - Там не ищи, поэт, душе своей убранства.
* Слова слышен запах тополей вписаны карандашом над зачеркнутой строкой.


252
Дополнения
Соединив безумие с умом,
Среди пустынных смыслов мы построим дом - Училище миров, неведомых доселе.
Поэзия есть мысль, устроенная в теле.
Она течет, незримая, в воде - 10 Мы воду воспоем усердными трудами.
Она горит в полуночной звезде - Звезда, как полымя, бушует перед нами.
Тревожный сон коров и беглый разум птиц Пусть смотрят из твоих диковинных страниц. Деревья пусть поют и страшным разговором Пугает бык людей, тот самый бык, в котором Заключено безмолвие миров,
Соединенных с нами крепкой связью.
Побит камнями и закидан грязью,
20 Будь терпелив. И помни каждый миг:
Коль музыки коснешься чутким ухом, Разрушится твой дом и, ревностный к наукам, Над нами посмеется ученик.
1932
ПОДВОДНЫЙ ГОРОД
Птицы плавают над морем. Славен город Посейдон!
Мы машиной воду роем.
Славен город Посейдон!
На трубе Чимальпопока Мы играем в окна мира:
Под волнами спит глубоко Башен стройная порфира.
В страшном блеске орихалка 10 Город солнца и числа
Спит, и буря, как весталка,- Буря волны принесла.


«Венецианская книжка»
253
Море! Море! Морда гроба! Вечной гибели закон!
Где легла твоя утроба, Умер город Посейдон. Чуден вид его и страшен: Рыбой съедены до пят,
Из больших окошек башен 20 Люди длинные глядят.
Человек, носим волною, Едет книзу головою. Осьминог сосет ребенка, Только влас висит коронка. Рыба, пухлая, как мох, Вкруг колонны ловит блох. И над круглыми домами, Над фигурами из бронзы, Над могилами науки,
30 Пирамидами владыки - Только море, только сон, Только неба синий тон.
1930
ШКОЛА ЖУКОВ Женщины
Мы, женщины, повелительницы котлов, Изобретательницы каш,
Толкачихи мира вперед,- Дни и ночи, дни и ночи,
Полные любовного трудолюбия,
Рождаем миру толстых красных младенцев. Как корабли, уходящие в дальнее плавание, Младенцы имеют полную оснастку органов: Это теперь пригодится, это - потом.
10 Горы живого сложного мяса Мы кладем на руки человечества.
Вы, плотники, ученые леса,
Вы, каменщики, строители хижин,


254
Дополнения
Вы, живописцы, покрывающие стены Загадочными фигурами нашей истории, Откройте младенцам глаза,
Развяжите уши,
И толкните неопытный разум На первые подвиги.
Плотники
20 Мы, плотники, ученые леса,
Математики жизни деревьев,
Построим младенцам огромные колыбели На крепких дубовых ногах.
Великие мореходы Получат кроватки из клена:
Строение кленовых волокон Подобно морскому прибою.
Ткачам, инженерам одежды,
Прилична кровать из чинара:
30 Чинар - это дерево-ткач,
Плетущий себя самого.
Ясень,
На котором продолговатые облака,
Будет учителем в небо полетов.
Черные полосы лиственниц Научат строительству рельсов.
Груша и липа -
Наставницы маленьких девочек.
Дерево моа похоже на мед - 40 Пчеловодов учитель.
Туя, крупы властелинша - Урок земледельцу.
Бурый орех, как земля,- Землекопу помощник.
Учит каменья тесать И дома возводить - палисандра.
Черное дерево - это металла двойник, Свет кузнецам,
Воспитанье вождям и солдатам.


«Венецианская книжка»
255
Живописцы
50 Мы нарисуем фигурки зверей И сцены из жизни растений.
Тело коровы,
Читающей курс Маслоделья,
Вместо Мадонны
Будет сиять над кроваткой младенца.
Мы нарисуем пляску верблюдов В могучих песках Самарканда,
Там, где зеркальная чаша Бежит за движением солнца.
60 Мы нарисуем
Историю новых растений.
Дети простых садоводов,
Стали они словно бомбы.
Первое их пробужденье Мы не забудем - Час, когда в ножке листа Обозначился мускул,
В теле картошки Зачаток мозгов появился 70 И кукурузы глазок
Открылся на кончике стебля.
Злаков войну нарисуем мы,
Битву овса с воробьями - День, когда птица упала,
Сраженная листьев ударом.
Вот что нарисуем мы На наших картинах.
Тот, кто увидит их раз,
Не забудет до гроба.
Каменщики
80 Мы поставим на лице сто изваяний.
Из алебастра сделанные люди,
У которых отпилены черепные крышки. Мозг исчез,
А в дыры стеклянных глазниц Натекла дождевая вода,
И в ней купаются голуби,-


256
Дополнения
Сто безголовых героев Будут стоять перед миром,
Держа в руках окончанья своих черепов. 90 Каменные шляпы
Сняли они со своих черепов,
Как бы приветствуя будущее!
Сто наблюдателей жизни животных Согласились отдать свой мозг И переложить его В черепные коробки ослов,
Чтобы сияло
Животных разумное царство.
Вот добровольная 100 Расплата человечества Со своими рабами!
Лучшая жертва,
Которую видели звезды!
Пусть же подобье героев Отныне стоит перед миром младенцев. Маленькие граждане мира Будут играть
У каменных ног истуканов,
Будут бросать в черепа мудрецов 110 Гладкие камешки-гальки,
Бульканье вод будут слушать И разговоры голубок,
В каменной пазухе мира Жуков находить и кузнечиков.
Жуки с неподвижными крыльями, Зародыши славных Сократов,
Катают хлебные шарики,
Чтобы сделаться умными.
Кузнечики - это часы насекомых,
120 Считают течение времени,
Сколько кому осталось Свой ум развивать И когда передать его детям.
Так, путешествуя Из одного тела в другое,
Вырастает таинственный разум.


«Венецианская книжка»
257
Время кузнечика и пространство жука - Вот младенчество мира.
Женщины
Ваши слова достойны уважения,
130 Плотники,
Живописцы и каменщики!
Ныне заложена первая Школа Жуков.
1931
ОТДЫХАЮЩИЕ КРЕСТЬЯНЕ
Толпа высоких мужиков Сидела важно на бревне.
Обычай жизни был таков,
Досуги, милые вдвойне.
Царя ли свергнут или разом Скотину волк на поле съест,
Они сидят, гуторя басом,
Про то да се узнав окрест.
Иногда во тьме ночной 10 Приносят длинную гармошку,
Извлекают резкие продолжительные звуки
И на травке молодой
Скачут страшными прыжками,
Взявшись за руки, толпой.
Вот толпа несется, воет,
Слышен запах потной кожи,
Музыканты рожи строят,
На чертей весьма похожи.
В громе, давке, кувырканье 20 «Эх, пошла! - кричат. - Наддай-ка!»
Реют бороды бараньи,
Стонет, воет балалайка.
«Эх, пошла!» И дым столбом,
От натуги бледны лица.
Многоногий пляшет ком,
Воет, стонет, веселится.


258
Дополнения
Но старцы сумрачной толпой Сидят на бревнах меж домами,
И лунный свет, виясь столбами,
30 Висит над ними, как живой.
Тогда, привязанные к хатам,
Они глядят на этот мир, Обсуждают, что такое атом,
Каков над воздухом эфир.
И скажет кто-нибудь, печалясь,
Что мы, пожалуй, не цари,
Что наверху плывут, качаясь,
Миров иные кубари.
Гром мечут, искры составляют,
40 Живых растеньями питают,
А мы, приклеены к земле,
Сидим, как птенчики в дупле.
Тогда крестьяне, созерцая Природы стройные холмы,
Сидят, задумчиво мерцая Глазами страшной старины.
Иной жуков наловит в шапку, Глядит, внимателен и тих,
Какие есть у тварей лапки,
50 Какие крылышки у них.
Иной первоначальный астроном Слагает из бересты телескоп,
И ворон с каменным крылом Стоит на крыше, словно поп.
А на вершинах Зодиака,
Где слышен музыки орган, Двенадцать люстр плывут из мрака, Составив круглый караван.
И мы под ними, как малютки,
60 Сидим, считая день за днем,
И, в кучу складывая сутки,
Весь месяц в люстру отдаем.
1933


«Венецианская книжка»
259
БИТВА СЛОНОВ
Воин слова, по ночам Петь пора твоим мечам!
На бессильные фигурки существительных Кидаются лошади прилагательных, Косматые всадники Преследуют конницу глаголов,
И снаряды междометий Рвутся над головами,
Как сигнальные ракеты.
10 Битва слов! Значений бой!
В башне Синтаксис - разбой.
Европа сознания В пожаре восстания.
Не взирая на пушки врагов,
Стреляющие разбитыми буквами,
Боевые слоны подсознания Вылезают и топчутся,
Словно исполинские малютки.
Но вот, с рождения не евши,
20 Они бросаются в таинственные бреши И с человечьими фигурками в зубах Счастливо поднимаются на задние ноги. Слоны подсознания!
Боевые животные преисподней!
Они стоят, приветствуя веселым воем Все, что захвачено разбоем.
Маленькие глазки слонов Наполнены смехом и радостью.
Сколько игрушек! Сколько хорпушек!
30 Пушки замолкли, крови покушав, Синтаксис домики строит не те,
Мир в неуклюжей стоит красоте.
Деревьев отброшены старые правила,
На новую землю их битва направила.
Они разговаривают, пишут сочинения,


260
Дополнения
Весь мир неуклюжего полон значения! Волк вместо разбитой морды Приделал себе человечье лицо,
Вытащил флейту, играет без слов 40 Первую песню военных слонов.
Поэзия, сраженье проиграв,
Стоит в растерзанной короне.
Рушились башен столетних Монбланы,
Где цифры сияли, как будто полканы,
Где меч силлогизма горел и сверкал, Проверенный чистым рассудком.
И что же? Сражение он проиграл Во славу иным прибауткам!
Поэзия в великой муке 50 Ломает бешеные руки,
Клянет весь мир,
Себя зарезать хочет,
То, как безумная, хохочет,
То в поле бросится, то вдруг Лежит в пыли, имея много мук.
На самом деле, как могло случиться,
Что пала древняя столица?
Весь мир к поэзии привык,
Все было так понятно.
60 В порядке конница стояла,
На пушках цифры малевала,
И на знаменах слово Ум Кивало всем, как добрый кум.
И вдруг какие-то слоны,
И все перевернулось!
Поэзия начинает приглядываться,
Изучать движение новых фигур,
Она начинает понимать красоту
неуклюжести,


«Венецианская книжка»
261
70 Красоту слона, выброшенного преисподней.
Сраженье кончено. В пыли Цветут растения земли,
И слон, рассудком приручаем,
Ест пироги и запивает чаем.
1933


РАННИЕ РЕДАКЦИИ
НИЩИЕ НА РЫНКЕ
В уборе из цветов и крынок открыл ворота старый рынок
Здесь бабы толсты словно кадки их шаль невиданной красы и огурцы как великаны сурово плавают в воде сверкают саблями селедки их глазки маленькие кротки но вот разрезаны ножом 10 они свиваются ужом и мясо властью топора как окровавленная корка а колбаса - она из морга приглашена сюда вчера она лежала до утра в цветочках маленькой породы она синела от погоды она собаке предана собакою отведана 20 собака вышла как купец ей в руки дайте блюдо наденьте на уши венец набрюшник от простуды и вот идет горбатый пес по рынку. Стужа воет как сакли лавочки стоят моржами мальчики глядят их стужа беспокоит но пес идет как самовар 30 и шерсть похожа на пожар


Ранние редакции
263
и пасть открыта словно дверь ногами снег примерил он стоит и смотрит поражен и слезы точно виноград из глаз на ниточках висят
Сидят калеки наугад один играет на гитаре другой откинулся назад и на обрубке помогает 40 и на обрубке той ноги чума круги нарисовала и вырвал палец через рот и визгнул палец точно крот и хрустнул кости перекресток росток руки другой нам кажет она печальна, ее нет ее глодали не машины она отрезана ножом и милый кровяной кружок 50 отрезком смотрит колбасы а третий закрутив усы, глядит воинственным героем в глазах подрезанных, косых ни скуки нет и ни покоя он в банке едет на колесах во рту запрятан крепкий руль он не боится ни мороза ни дезинфекции, ни пуль лишь брюхо есть и голова 60 да рот большой как рукоять рулем веселым управлять и бабка с дыркой вместо глаз пророчит новые веселья и книжка в дырках неземная для пальцев милая сестра лежит в коленях голубая и бабка пальцами быстра ей снится мышь, калека, порох, ее занятен скучный норов


264
Дополнения
«Нарынке». Автограф. 1927 г. Приписка Н. Заболоцкого 1928 г. О поправках в стихотворении


Ранние редакции
265
70 ей снится пес и снег кругом уроды гром и наважденья но поминутно впалым ртом она вещает обновленье наскучивших пустых вещей они прекрасны как Кощей ей снится пес. И вот поставлен Судьбы исправною рукой он перед ней стоит, раздавлен своей прекрасною душой 80 а вкруг весы как магелланы отрепья масла, жир любви, уроды словно истуканы в густой расчетливой крови и визг молитвенной гитары и шапки полны как тиары прекрасной медью. Недалек тот миг, когда в норе прекрасной он и она - он, пьяный красный от стужи, пенья и вина 90 безрукий, гневный и она слепая ведьма спляшут мило прекрасный танец Козерог и полнотелая могила матрацем вынует <высунет> из ног и лампа взвоет как сурок
Начало декабря 1927 г.
НА РЫНКЕ [НИЩИЕ НА РЫНКЕ]
В уборе из цветов и крынок открыл ворота старый рынок.
Здесь бабы толсты, словно кадки, их шаль - невиданной красы, и огурцы, как великаны, прилежно плавают в воде. Сверкают саблями селедки, их глазки маленькие кротки, но вот - разрезаны ножом -


266
Дополнения
10 они свиваются ужом; и мясо властью топора лежит, как красная дыра; и колбаса кишкой кровавой в жаровне плавает корявой; и вслед за ней кудрявый пес несет на воздух постный нос, и пасть открыта словно дверь, и голова - как блюдо, и ноги точные идут,
20 сгибаясь медленно посередине. Но что это?
Он с видом сожаленья остановился наугад, и слезы, точно виноград, из глаз по воздуху летят.
Калеки выстроились в ряд, один - играет на гитаре; он весь откинулся назад, ему обрубок помогает,
30 а на обрубке том - костыль как деревянная бутыль.
Росток руки другой нам кажет, он ею хвастается, машет, он вырвал палец через рот, и визгнул палец, словно крот, и хрустнул кости перекресток, и сдвинулось лицо в наперсток.
А третий - закрутив усы, глядит воинственным героем,
40 в глазах татарских, чуть косых - ни беспокойства, ни покоя; он в банке едет на колесах, во рту запрятан крепкий руль, в могилке где-то руки сохнут, в какой-то речке ноги спят...
На долю этому герою осталось брюхо с головою


Ранние редакции
267
да рот большой, как рукоять, рулем веселым управлять!
50 Вон - бабка с пленкой вместо глаз сидит на стуле одиноком, и книжка в дырочках волшебных (для пальцев - милая сестра) поет чиновников служебных, и бабка пальцами быстра...
Ей снится пес.
И вот - поставлен судьбы исправною рукой, он перед ней стоит, раздавлен
60 своей прекрасною душой!
А вкруг - весы как магелланы, отрепья масла, жир любви, уроды словно истуканы в густой расчетливой крови, и визг молитвенной гитары, и шапки полны, как тиары, блестящей медью... Недалек тот миг, когда в норе опасной он и она, он - пьяный, красный
70 от стужи, пенья и вина, безрукий, пухлый, и она - слепая ведьма - спляшут мило прекрасный танец-козерог, да так, что затрещат стропила и брызнут искры из-под ног...
И лампа взвоет как сурок.
12.XII. 1927
ИГРА В СНЕЖКИ
В снегу рассованы поодиночке, Стоят мальчишек черных точки,
И, хоботками шевеля,
Они справляют именины февраля. Руками бережно раскинув,
От напряженья стиснув рот,


268
Дополнения
Они откидывают спину О снова падают вперед.
И в миг паденья - из ладошки - 10 Взлетают снежные картошки,
Как чашки звонких хрусталей,
Как многоцветные гранаты,
Как ядра лучшей канонады В сугробах родины моей!
Мальчишка с видом полководца Орлом летает над рекой,
Его багровый нос трясется С кровавой каплей ледяной. Соратники, разинув рты 20 И сдвинув мордочки направо,
Стоят воинственной оравой В объятьях вражеской орды.
Они стройны, как нибелунги С глазами травленых волчат;
В снегу прокладывая лунки,
Они беснуются, кричат:
- Волчата мы, волков потомки,
У нас не домики - кусты,
За нами вьются сквозь потемки 30 Прямые, твердые хвосты!
Труба в атаку гонит смелых,
Ватага встала на-юру,
И мы несемся в сумрак белый По ледяному серебру!
И враг, задрав кривые ноги,
Упал направо, а другой Воткнулся в снег. И двое новых - Лохматых, скорченных, багровых - Сцепились вместе, бьются враз,
40 Но деревянный ножик спас.
Шумит восток. И день остановился.
И великаном подошел шершавый конь. Мужик огромной тушею своей Сидел в стропилах крашеных саней,
И в медной трубке огонек дымился.
Бой кончился. Мужик не шевелился.
1928


Ранние редакции
269
ИСКУШЕНИЕ
1
Мы не выдумали смех, он приходит словно враг, ум его как бы орех, не расколотый никак.
Над высокой чашкой горя, где девичий слышен плач, он сидит, шумя и споря о причинах неудач:
«Положи свои ладошки,
10 дева, к сердцу положи, кос червонные дорожки на затылке завяжи. Посмотри - мужчины ходят одиноки по углам, милой девы не находят - как же это. Стыд и срам. Полно плакать. Тише, тише. Надевай чулок повыше, отворяй скорее дверь,
20 будут радости, поверь».
Дева плачет и тоскует, из кубышки воду пьет, на ладошки дева дует и ответа не дает.
А веселый искуситель продолжает: «Ей-же-ей, брось печальную обитель, косы рыжие развей, начинай плясать на лавке,
30 расстегни свои булавки, будь, как ведьма, хороша, в пляске медленно кружа».
Дева быстро расстегнула, и булавки побросала, встала милая со стула, вся распухшая, как сало.


270
Дополнения
Стали мыши ее есть.
Смех смеялся: так и есть - начинает только лесть,
40 месть кончает. Браво, месть.
Холмик во поле стоит, дева в холмике шумит: «Тяжело лежать во гробе, почернели ручки обе, стали волосы как пыль, из грудей растет ковыль, тяжело лежать в могиле, губки тоненькие сгнили, вместо глазок - два кружка,
50 нету милого дружка!»
Смерть над холмиком летает и хохочет, и грустит, из ружья в него стреляет и тихонько говорит:
«Ну, малютка, полно врать, полно глотку в гробе драть,- мир над миром существует, вылетай из гроба прочь! Слышишь - ветер в поле дует, 60 наступает снова ночь. Караваны сонных звезд льются сверху, словно слизь. Кончен твой подземный пост. Ну, попробуй, поднимись!»
Дева ручками взмахнула, не поверила ушам, доску вышибла, вспрыгнула, хлоп! - и лопнула по швам.
И течет, течет бедняжка 70 в виде маленьких кишок, где была ее рубашка, там остался порошок.
Изо всех отверстий тела червяки глядят несмело,


Ранние редакции
271
вроде маленьких малют жидкость розовую пьют.
Была дева - стали щи...
Смех, не смейся, подожди, солнце встанет - кожа треснет, 80 мигом девица воскреснет.
Из берцовой из кости будет деревце расти, будет деревце шуметь, про девицу песни петь, про девицу песни петь, сладким голосом звенеть:
«Баю баюшки баю, баю девочку мою!
Ветер в поле улетел,
90 месяц в небе побелел.
Мужики по избам спят, у них много есть котят.
А у каждого кота были красны ворота, шубки синеньки у них, все в сапожках золотых, все в сапожках золотых - очень, очень дорогих...»
2
Смерть приходит к человеку,
100 говорит ему: «Хозяин, ты походишь на калеку, насекомыми кусаем.
Брось житье, иди за мною, у меня во гробе тихо, белым саваном укрою всех от мала до велика.
Не грусти, что будет яма, что с тобой умрет наука: поле выпашется само,
110 рожь поднимется без плуга. Солнце в полдень будет жгучим, ближе к вечеру - прохладным,


272
Дополнения
ты же, опытом научен, будешь белым и могучим с медным крестиком квадратным спать во гробе аккуратном».
«Смерть, не трогай человека, не хули прекрасный свет,- отвечает ей калека,
120 бедным рубищем одет. - В каземате у природы бедный узник - я стою, размышляю о погоде, стены заступом дроблю.
А за толстыми стенами чувству внятный не вполне, кто-то тихими шагами приближается ко мне.
Друг далекий, друг прекрасный, 130 зову пленника внемли: пусть рассыпется ужасный каземат моей земли.
Все, что скрыто, позабыто, недоступно никому, пусть появится открыто удивленному уму.
И над трупом всей природы, над могилой жития человек - дитя свободы - 140 бросит заступ бытия».
Так сказав, старик поникнул, напрягая чуткий слух, и в ответ калеке крикнул первый утренний петух. Вздрогнув, выпрямились реки, лес качнулся тяжело, и над рубищем калеки солнце красное взошло.
1929


Н. Заболоцкий. Портрет Д.И. Хармса. Нижний рисунок сделан на обороте. Начало 1930-х (?) годов


Н. Заболоцкий. Рисунок. Начало 1930-х (?) годов


Малаховский Б.Б. Шарж на Н. Заболоцкого. Не позже первой половины 1937 г.


В.М. Ермолаева. Обложка книги Н. Заболоцкого «Столбцы». 1928 - 1929 гг.


Обложка самодельной книги Н. Заболоцкого «Арарат». 1928 г.


В.М. Ермолаева. Обложка книги Н. Заболоцкого «Хорошие сапоги». 1928 г.


Ю.Б. Хржановский. «Красная Бавария». 1924 г.


Пивная «Красная Бавария» Ленинградского союза потребительских обществ. 1920-е годы
Н. Заболоцкий в редакции журнала «Еж». Стоит второй справа - Е.Л. Шварц.
Конец 1920-х годов


Н. Е. Сбоев. 1920-е годы
М.И. Касьянов. 1938 г.
Н.А. Заболоцкий. 1932 г.
Е.В. Клыкова. 1929 г.


Disciplina clericalis. 1926 г.


Disciplina clericalis. 1926 г.


«Посмотрите в Доме Печати этот барельеф». Смена. 1927. № 78


Л. А. Юдин, В.М. Ермолаева. Афиша театрализованного вечера Обериутов «Три левых часа». 1928 г.


Титульный лист самодельной «Венецианской книжки» Н. Заболоцкого с репродукцией картины А. Руссо (Таможенника)
«Поэт и его муза». 1958 г.


Ранние редакции
273
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Где древней музыки фигуры, где с мертвым бой клавиатуры, где битва нот с безмолвием пространства - там не ищи, поэт, своей душе убранства. Соединив безумие с умом, среди пустынных смыслов мы построим дом и подопрем его могучею колонной Страдания. Оно одно короной послужит нам. Страдание в воде - 10 мы воду воспоем усердными трудами. Страдание в полуночной звезде - звезда, как полымя, горит над головами. Страдание коров и неприглядность птиц пусть смотрят из твоих диковинных страниц, деревья пусть поют и страшным разговором пугает бык людей, - тот самый бык, в котором заключено безмолвие миров, соединенных с нами крепкой связью.
Будь центром мира. К лжи и безобразью 20 будь нетерпим. И помни каждый миг: коль музыки коснешься чутким ухом - разрушится твой дом и, ревностный к наукам, над нами посмеется ученик.
1932


ИЗ ПИСЕМ 1920-1933 гг.
М.И. КАСЬЯНОВУ
21 июля 1921 г. <Москва>
I
Здорово, друг, от праздной лени Или от праведных трудов,
Но пред Шурмою я готов Сегодня преклонить колени! Прими, задумчивый поэт,
Мой легкомысленный привет!
II
Долготерпению во славу Не разбирай моих затей.
Здесь не гекзаметр, ни хорей, Здесь не Онегин, не октавы - Но просто сброд из всяких строк, Не знаю, будет ли в них прок.
III
Но к делу. Слышал я, любезный, Что ты Борису написал (Его я частью прочитал) Октавами совет полезный?
Итак, мы оба: ты и я - По Пушкину уже друзья.
IV
Итак, поэт, проходит лето,
И осень в воздухе плывет,
Уж Муза зимней вьюги ждет,


Из писем 1921-1933 гг.
275
И валенки уже надеты На Музиных святых ногах - Такой пассаж! Ну прямо - ах!
V
И я, переменив решенье,
В Лито лечу стремленьем злым,
Послал прошенье заказным И жду законного решенья.
О.Н.О решил не задержать,
Поэта командировать.
VI
Итак, быть может, через месяц,
Или быть может, через два Тебя я встречу, голова,
В Москве... Ну, покряхтим, брат, вместе, Или при случае вдвоем Слезу единую прольем!
VII
Но это - планы. О работе Моей теперь поговорим.
Я чистым стал, как херувим,
Отбросив черные заботы - Иначе: мыслью не грешу,
Стихов любовных не пишу.
VIII
Писал я драму. Были люди. Средневековый, мрачный пыл.
Но я, мой друг, увы - застыл На «Вифлеемском перепутьи»;
Зовется драма так моя - Конца же ей не вижу я!
IX
Но все ж, не разгибая спину,
Усердно я ее строчил,
И уж совсем перевалил


276
Дополнения
В черновиках за половину. Когда-нибудь мой этот труд На строгий твой предстанет суд.
X
Не оставаясь старовером,
Я прогрессирую в стихах И - даже - кое-в-чьих глазах Себе я делаю карьеру.
Борис Андреич чтит мой стих Сильнее, чем церковный лик.
XI
Но часто он, ко мне пришедши, Такую, знаешь, чушь везет,
Меня, по книге Ломброзо,
Он причисляет к сумасшедшим, И с Сонею решил вчера< ,>
Что приближается пора.
XII
А я сижу совсем невинный Один на дальнем чердаке,
Перо спокойное в руке,
И мысли созерцаю длинный < , > Немного, правда, спорный ход Но все же для тебя сойдет.
XIII
Ну-с, в заключенье поругаться С тобою нам, брат, не грешно (Быть может, это и смешно),
Но дело в том, любезный братец, Что я тебе уже писал - Ты ж ни черта не отвечал.
XIV
Поверь, у каждого терпенье Не бесконечно. Скоро всласть Тебя придется мне проклясть


Из писем 1921-1933 гг.
211
И бросить в Лету добавленье, Поэтому, твоя Шурма Не стоит (ах, прости) дерма...
XV
Но быть Потемкиным, конечно,
Я не желаю. Ну, лежи,
Но лежа, все-таки пиши!
Письмо на почту с первым встречным Не поленись, лентяй, послать - А после хоть опять в кровать.
Конец близко, не робей.
XVI
А в ней, во славу всей России,
Иль докторской своей души,
Октавами хотя пиши Рецепты от дизентерии.
Помилуй бог - ведь ты талант,
Не медицинский арестант!
XVII
Ну, не серчай! Прощай, покуда...
Хоть драма все еще вчерне - Но надоела страшно мне Листов исписанная груда.
Пиши ко мне в Совхоз.
Прощай.
Твой Заболотский Николай 21/VII
Кстати одно «серьезное» стих.<отворение>.
Сизифово Рождество
Просвистел сизый Ибис с папируса В переулки извилин моих.
И навстречу пичужке вынеслись


278
Дополнения
Золотые мои стихи.
А на месте, где будет лысина К двадцати пяти годам, - Жолтенькое солнышко изумилось Светлейшим моим стихам.
А они, улыбнувшись родителю, Поскакали в чужие мозги.
И мои глаза увидели Панораму седой тоски.
Не свисти, сизый Ибис, с папируса В переулки извилин моих,
От меня уже не зависят Золотые мои стихи.
Н. 3.
М.И. КАСЬЯНОВУ
7 ноября 1921 г. Петроград
7 Ноября 1921 г.
Петроград
Дорогой Миша! Как твои дела? Как себя чувствуешь, и поправляется ли твое здоровье? Твое письмо произвело на меня удручающее впечатление... Трудно жить, невозможно жить! Поедешь ли в Уржум? Этот вопрос волнует и нас за последнее время, в связи с зимним роспуском на 1 /4—2 месяца,- может быть, и нам придется поехать, а если снимут с государственного снабжения - (что весьма возможно),- то, боюсь, не пришлось бы поехать туда на неопределенное время. Все это сейчас еще крайне неопределенно, а потому - мучительно. Практические дела с каждым днем все хужеют - бунтует душа, а жизнь не уступает. Проклятый желудок требует своих минимумов, а минимумы пахнут бесконечными десятками и сотнями тысяч... А душа бунтует - но, увы, и она просит того же... Сегодня поехал на Невский, зашел в Книжный Магазин - утерпеть не мог - и спустил почти последние ресурсы... Но как я рад, Мишка, какие я купил книги!
Во 1~х) Д.Г. Гинцбург. О русском стихосложении. Изд. 1915 г. Объемистая, весьма серьезная книга. Автор обладает богатой эрудицией в области исследования не только русского, но и древне-ново восточного, латинского и пр. стихосложений.


Из писем 1921-1933 гг.
279
Письмо М.И. Касьянову от 7 ноября 1921 г. Первая страница


280
Дополнения
2) В. Брюсов. Опыты. Книга, тебе известная, как единственная в своем роде.
3) Н. Шебуев. Версификация. (Как писать стихи.) Сортом-двумя ниже, но не лишняя.
Кроме того, кой-кого из поэтов и журналы.
Вообще благодаря знакомым мой ум начинает освежаться под влиянием новых книг, которые начинают периодически циркулировать через мои руки. Теперь читаю, используя всякую возможность. Хочется, до боли хочется работать над ритмом, но обстоятельства не позволяют заняться делом серьезным. Пишу не очень много. Но чувствую непреодолимое влечение к поэзии О. Мандельштама («Камень») и пр. Так хочется принять на веру его слова:
- Есть ценностей незыблемая скала...
- И думал я: витийствовать не надо...
И я не витийствую. По крайней мере, не хочу витийствовать. Появляется какое-то иное отношение к поэзии, тяготение к глубоким вдумчивым строфам, тяготение к сильному смысловому образу.
С другой стороны - томит душу непосредственная бессмысленность существования. Есть страшный искус - дорога к сладостному одиночеству, - но это - Клеопатра, которая убивает. Родина, мораль, религия - современность - революция - точно тяжкая громада висят над душой эти гнетущие вопросы. Бессмысленно плакать и жаловаться - быть Надсонами современности, но как-то сами собой выливаются черные строки:
В похоронном свисте революций Видишь ты кровавые персты?
Мысли стонут, песни бьются - Слышишь ты?
Это мы - устав от созерцанья,
От логически-невыполненных дел,
В мир бросаем песни без названья Скорбью отягчающий размер.
Отнял мир у нас каждое желанье,
Каждый плач и * ненависть и вздох,
И лица родимого страданье Топчет грязь подбитых каблуков.
Как далек восход зари последней!
Как пустыня тяжкая щемит!
И стоим - оплеванные тени,
Подневольные времен гробовщики!
* Слова плач и написаны красными чернилами.


Из писем 1921-1933 гг.
281
Проклятая, да, проклятая жизнь! Я запутался в ее серых, тягучих нитях, как в тенетах, и где выход?
Толстой и Ницше одинаково чужды мне, но божественный Гёте матовым куполом скрывает от меня небо, и я не вижу через него Бога. И бьюсь. Так живет и болит моя душа.
Конечно, все силы приложу для того, чтобы остаться здесь. Это все же необходимо; иначе будет трудно. Но пусть будет то, что будет...
Ты пиши. Жду от тебя писем. Ведь моя жизнь так одинока, в сущности. Соседи по квартире знают меня как грубого, несимпатичного полу-мужика, и я - странное дело - как будто радуюсь этому. Ведь жизнь такая странная вещь - если видишь в себе что-нибудь - не показывай это никому - пусть ты будешь для других кем угодно, но пусть руки их не трогают твоего сердца. И в сущности это почти всегда так и бывает. Я знаю многих людей, которые инстинктивно показывают себя другими, не теми, что есть. Это так понятно. Но я люблю и боюсь своего одиночества.
Я вспоминаю Москву. И нашу комнатку на Теплом, и Шульговского, и тебя, и... Помнишь?
Конечно, было бы хорошо, если бы ты как-нибудь перекатил [себя] сюда. У нас предполагается основание небольшого кружка Поэтов, причем, кажется, будет возможно и печататься. Подумай над этим и напиши мне. Писем от тебя жду всегда. И радуюсь им. Поэтому пиши, не откладывая дела.
Пока же, до свиданья, будь здоров* и поправляй свои дела.
Твой Н. Заболотский
Напиши: получил ли 50 т., которые я и Аркадий тебе переслали? Миша! Если поедешь в Уржум, может быть, ты захватишь с собой мой башлык? Остальное, если можно, оставь у Абрамова. Я, ей-богу, ума не приложу, как их перетащить или сюда, или домой. Но подожди, что-нибудь придумаю...
К. Резвых и Аркадий шлют привет.
Н. 3.
* Подчеркнуто Заболоцким.


282
Дополнения
М.И. КАСЬЯНОВУ
11 ноября 1921 г. Петроград
11 	Ноября 1921 г.
Петроград.
Мой дорогой Миша, прости - за 3 месяца моего петроградского житья не послал тебе ни одного слова. Почему? Ни одной минуты не уделил еще себе из всего этого времени - обратился в профессионального грузчика - физическая работа все время заняла до сих пор - сюда еще присоединяется хроническое безденежье и полуголодное существование. 3 месяца убиты на будущее. Работал в Порту по выгрузке кораблей - за эту работу получу скоро различных продуктов (шпику, муки, сахару, рыбы и пр.) общей стоимостью на 1-1 Vi миллиона. Кроме того, заработал тысяч 400 на лесозаготовке. На все это думаю немного подправиться - весь обносился и исхудал, так что меня в Институте многие почти не узнают. Пока с продовольственной стороны мы - я, Аркадий и К. Резвых (Борис не вынес и укатил в Уржум) различаем 3 периода в своей жизни. I картофельный, II мучной и сейчас III - жировой. Отделяется один от другого - расстройствами желудков.
Сейчас живу более или менее сносно, но холодище мешает заниматься. Только что начинаю посещать лекции и начинаю зарываться в глубины человечества - сумерийские, хамитские и пр. и пр. эпохи. С журналом дело не ладится. Паек прибавили: 1 ф. хлеба, 4 ф. крупы, 5 ф. селедок, 1 масла, 1 сахару и пр. Голодать кончаю. - Зато отупел совершенно и плачу над самим собой. Ничего не пишу или очень мало. Иногда выступаю на концертах - публика относится с удивлением и нерешительно хлопает.
Сколько утрат - умер А. Блок, уехал из России А. Белый, Гумилева - расстреляли.
Когда Аня Ив.<анова> сказала, что ты болен,- меня бросило в пот. Просыпаясь по ночам и дрожа под своим одеялом, долго думал о тебе. Недавно Аня сказала:
- Коля, знаете, ведь Миша Кас. такого-то числа...
Меня охватил столбняк.
- выписался из больницы.
Я немного нездоров. Папироса не доставляет удовольствия, мысли скачут, холодные пальцы лениво движут перо. Сегодня я вспомнил мое глубокое детство. Елку, Рождество. Печка топится. Пар из дверей. Мальчишки в инее.- Можно прославить?
Лежал в постели и пел про себя:
- Рождество Твое Христе Боже наш...
У дверей стояли студентки и смеялись...


Из писем 1921-1933 гг.
283
Радуюсь за тебя (Институт Слова). Когда Аркадию сообщил об этом - он улыбнулся:
- Полетели гуси с медицинского!..
Полетели...
Завидую тебе, что ты много, видимо, подумал, лежа в больнице. Пиши, брат...
Живу в обществе Аркадия и Кольки Резв.<ых>. Математика и желудок. Одиночество. В институте много славных ребят, но толку мало. Бабья нет, да и не надо. Скучаю по тебе.
(Дома положение плохо. Отец болен, совхоз шатается и пр.).
Пиши мне стихи. Здесь Мандельштам пишет замечательные стихи, по- слушай-ка.
Возьми на радость из моих ладоней Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.
Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.
Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина: дремучий лес Тайгета,
Их пища: время, медуница, мята...
Возьми ж на радость дикий мой подарок -
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.
После сладкого вина отведай горького. Вот мои:
Отрывок
...Промерзшие кочки, бруснига, Смолистые запахи пней.
Мне кажется: новая книга Раскрыта искателю-мне.
Ведь вечер ветвист и клетчат.
Ах вечер, как сон в Октябре,
И сосны, как желтые свечи На Божьем лесном алтаре...


284
Дополнения
Из другого:
Он, таящийся у входов «в те края, где тонет жизнь Несказанного Слова»:
V
...Но день пройдет печален и высок.
Он выйдет вдруг походкой угловатой,
Накинет на меня упругое лассо И кров<ь> иссушит на заре проклятой.
Борьба и жизнь... Пытает глаз туман...
Тоскует жизнь тоскою расставанья,
И голод - одинокий секундант - Шаги костяшкой меряет заране...
М.И. КАСЬЯНОВУ
Без даты. < 1921 > г.
Пиши, дорогой друг, чаще. Я буду, клянусь всем святым. О Москве пиши, о поэтах.
Пока кончу. Подожду лучшего настроения.
Прикладываю старое письмо. Прочти его. Может быть, из сравнения его с этим поймешь, как действует на меня Питер. Можно ли к тебе приехать на Рождество. Или ты приедешь? Пиши об этом. Адрес мой в I-м письме. Ребята кланяются.
Крепко тебя обнимаю, дружище. Выздоравливай, работай, будь радостен. Что Ира? Видел ее во сне недавно.
Н. Заболотский
М.И. КАСЬЯНОВУ
12 декабря 1921 г. <Петроград>
Спб. 12/XII
Дорогой Миша! От тебя долго нет писем; буду же писать я. Часто мне кажется, и давно уже, что наша жизнь до невозможного неинтересна была бы, если бы все мы были в своих поступках и словах вполне искренни. Человек есть до безобразия неинтересное существо, если он ни к чему не стремится и, следовательно, не настраивает себя на известный тон, соответствующий его цели. Когда я сплю - я противен. Когда я говорю с интересной женщиной - я, без всякого сознательного желания, перерождаюсь и всеми силами хочу показать себя не таким, какой я есть на самом деле. Глухарь, когда он токует, делается привлекательным.


Из писем 1921-1933 гг.
285
При оценке жизненных явлений некоторые люди, по их словам, имеют «вполне выработанные» критерии, как то: искренняя любовь, благородство, подлость и пр. Их суждения мне непонятны и смешны. Всякая устойчивость глубоко противна человеческой натуре, вечно разве только одно: стремление от человека. Это стремление проходит под лозунгом стремления к счастью. Нет, счастье не в человеке - оно где-то вне его, куда он, однако, и стремится.
В моей жизни было одно событие, когда я лишь один раз отходил от этого стремления. Это была моя любовь к Ире. Странно, Миша, что до сих пор мне иногда кажется, что я люблю ее. Недавно я ее видел во сне. Был какой-то хаос, поющая душа и питерское безлюдье. И я увидал ее лицо и взгляд. И упав, я плакал, плакал без конца. Я не мог посмотреть на нее.
Мучительная боль проходит нескоро. Как-то странно все это: вероятно, потому, что она не любила меня - оттого мое чувство иногда начинает просыпаться с необычайной болью.
Ах, какая она нежная, стройная, эта Ира...
Как я люблю ее и как я ненавижу ее. А тебя, Мишка, люблю - ей-Богу. И как-то смешливо люблю сейчас - точно она тебя никогда и не любила! Эх ты, Мишка, Мишка, упустили мы с тобой нашу Иру - нежную, ласковую, хорошую - ну, мне-то и Бог не велел ее трогать, а ты-то что, разиня?
Ах, как больно, Мишуня - ведь так и все проходит - и все и все пройдет... И будем мы с тобой старенькие и немощные, и сердце у нас будет сонное, чуть тепловатое, ноги у нас будут вечно зябнуть. И забудем мы нашу Иру, нашу Ирочку, нашу Иру, Иру. И забудем мы все, все. Все. Это и будет смерть.
Небесная Севилья
Стынет месяцево ворчанье В небесной свеилье*.
Я сегодня - профессор отчаянья - Укрепился на звездном шпиле.
И на самой нежной волынке Вывожу риторнель небесный,
И дрожат мои ботинки На блестящей крыше звездной.
В небесной Севилье Растворяется рама И выходит белая лилия,
Звездная Дама,
Говорит: профессор, милый,
Я сегодня тоскую - Кавалер мой, месяц стылый,
Променял меня на другую.
* Так у автора.


286
Дополнения
В небесной Севилье Не тоска ли закинула сети.
Звездной Даме, лилии милой,
Не могу я ответить...
Стынет месяцево ворчанье.
Плачет Генрих внизу на Гарце,
Отчего я, профессор отчаянья,
Не могу над собой смеяться?
Прощай, Мишенька, я сегодня точно пьяненький.
Н. Забо<лоцкий>
М.И. КАСЬЯНОВУ
10 сентября 1932 г. Ленинград
10.IX.32
Ленинград.
Дорогой Миша, рад, что отыскался твой след. Книжка «Столбцы» - единственная моя книжка стихов. Она вышла в 1929 г. и разошлась в несколько дней как в Ленинграде, так и в Москве. Переизданий не было до сих пор, т.к. книжка вызвала в литературе порядочный скандал и я был причислен к лику нечестивых. Если интересуешься этим делом - просмотри статью Се- ливановского «Система кошек» в журн.<але> «На лит.<ературном> посту» за 1929 г. № 15, и статью (совершенно похабную) Незнамова «Система девок» в «Печать и Революция», 1930 г. № 4, и статью Горелова «Распад сознания» в журн.<але> «Стройка» за 1930 г. № 1. Это наиболее характерное из того*, что писалось о моей книжке. Что касается самой книжки, то последний экземпляр ее похитили у меня более года тому назад, и даже в своей работе теперь я пользуюсь чужим экземпляром. Но этой зимой я надеюсь выпустить первый том, в который «Столбцы» целиком войдут. Книга уже принята к печати, и, если не будет никаких дальнейших осложнений, все будет хорошо. Как только книга выйдет, сразу вышлю ее тебе по твоему адресу.
Что написать о себе? В маленьком письме трудно рассказать все. После того как судьба разъединила нас, литературой заниматься я не перестал. Писал много, но первых результатов добился только в 26-м году, т.е. через 5 лет после Москвы. Критика обвиняет меня в индивидуализме, и поскольку это касается способа писать, способа думать и видеть**, то, очевидно, я действительно чем-то отличаюсь от большинства ныне пишущих. Ни к какой лит.<ера-
* Слова из того вписаны над строкой.
** Подчеркнуто Заболоцким.


Из писем 1921-1933 гг.
287
турной> группировке я не примыкаю, стою отдельно, только вхожу в Союз Сов.<етских> писателей. У меня много врагов, но много и друзей.
Отдельные мои стихи ты можешь найти в толстом ленинградском журнале «Звезда» за 1929 год.
О своей личной жизни: три года как женат, и женат удачно, растет сынок Никитушка, ему 71А месяцев, весь в отца, и очень мне нравится. Когда будешь в Ленинграде - обязательно заезжай ко мне, вспомним старину, почитаем стихи, выпьем доброго ленинградского пива. В Москву я едва ли поеду - стараюсь избегать Москвы, т. к. мне не нравится московский литературный люд, хотя и там есть много моих друзей.
За эти годы доносились до меня смутные слухи, что ты женат, имеешь детей и усердно врачуешь болящих. Напиши мне о своей жизни. Встречаешь ли старых общих московских знакомых, и кого?
Из старых уржумцев здесь Коля Сбоев и Лиля Польнер - супруги. Они часто бывают у нас, и мы дружно живем с ними. Коля Резвых тоже здесь - он женат, родил дочку. Вижусь с ним редко. Жмакин тоже здесь. Почти с ним не вижусь.
Ну, будь здоров, прости, что не могу исполнить твою просьбу сейчас, подожди зимы. Письма твоего жду. Если достанешь «Звезду» - напиши, что думаешь о стихах.
Твой Н. Заболоцкий
Л-д. Б. Пушкарская 36, кв. 9.
P. S. Как ты узнал мой адрес?
Л.А. ЮДИНУ
28 июня 1928 г. <Ленинград>
28.VI.28.
Дорогой Лев Александрович,
наступило время написать Вам деловое письмо, содержание которого Вы, вероятно, знаете со слов Стерлигова. Дело в том, что К-во писателей берет в печать мою книгу стихов, которую предполагает выпустить осенью в сентябре - октябре этого года. Я уже давно хотел обратиться к Вам с просьбой сделать для этой книжки обложку. Малахов, с которым я говорил по этому поводу, сказал мне, что, если обложка удовлетворит вкусам издательства,- она будет принята.
В этом деле нельзя рассчитывать на материальное вознаграждение, т. к. К-во существует пока в кредит и, например, я за книгу ничего не получаю. Если Вы и не отказались бы сделать эту работу, то лишь как дружескую услугу для меня лично. Мне кажется, что Ваш шрифт, использованный для большого плаката


288
Дополнения
Страница из письма Л.А. Юдину от 28 июня 1928 г.


Из писем 1921-1933 гг.
289
к «3 обэриутским часам», очень идет к книге. Обложка очень простая, шрифтовая. Вот ее содержание: «Н. Заболоцкий / Столбцы / К-во писателей / 1929».
Слово «Столбцы» должно быть сделано Вашим шрифтом, оно доминирует. Шрифт своеобразный, но строгий и законченный. В нем - вся соль. С виду будто бы ничего особенного, а приглядишься - и открывается совершенно новое дело. Два цвета: белый и черный. Размер точно пока сказать не могу. Вероятно, 13,5 х 20,5 сайт. Вроде последней книги Пастернака.
Я доживаю в Ленинград$ последние дни; числа 5-го июля уезжаю в Вятку и буду здесь, в Ленинграде*, числа 10-15 августа. Мой вятский адрес: Вятка, ул. Дрылевского, д.4, кв. 11, Вере Алексеевне Заболоцкой, для меня. Если Вы, Лев Ал., не откажетесь от моей просьбы,- будьте добры, черкните мне в Вятку. Рисунок, думаю, нужен будет в августе.
Привет!
Н. Заболоцкий.
Л.А. ЮДИНУ
9 августа 1928 г. <Ленинград>
9.VIII.28.
Дорогой Лев Александрович!
Ваша открытка в Вятке меня уже не застала: я уже в Ленинграде, куда мне ее и переслали. Это замечательно - что Вы согласны делать обложку. Но имейте в виду - надо гнать вовсю, т. к. время не ждет. На этих днях я подписываю договор на книгу. Книга должна выйти в свет - в сентябре-октябре, т.е. в конце августа она пойдет в набор. К этому времени надо готовить обложку. Пожалуйста - отвечайте мне поскорее - успеете ли Вы? Когда Вы будете в Ленинграде? Скорее приезжайте и везите обложку. Дело «на мази»; нужно, чтобы книга вышла к началу сезона. Это очень важно.
Что нового и хорошего в Вашей работе? Обложку построже, но с изюминкой - сами знаете. С нетерпением жду писем от Вас и самого Вас в Ленинград.
Пишите на ленинградский адрес: Конная, д. 15, кв. 33.
Об 	остальном - поговорим в Ленинграде. Простите, Л. А., очень спешу.
Желаю удачно работать.
Ваш Н. Заболоцкий.
Пожалуйста, напишите сразу - с получением письма. Н. 3.
* в Ленинграде вписано над строкой.


290
Дополнения
К.Э. ЦИОЛКОВСКОМУ
7 января 1932 г. Ленинград
Уважаемый Константин Эдуардович!
По роду моих занятий (литература) мне до сих пор не приходилось сталкиваться с Вашими работами. На днях я прочел Ваше сочинение «Растение будущего. Животное космоса. Самозарождение». 1929. Ваши мысли о будущем человечества поразили меня настолько, что теперь я не успокоюсь, покуда не прочту других сочинений Ваших*. Между тем достать их необычайно трудно, почти невозможно.
Поэтому я решил обратиться к Вам с просьбой: в случае, если у Вас еще осталось что-нибудь из Ваших изданий - не можете ли Вы выслать мне хотя бы некоторые из них? Особенно хотелось бы мне иметь «Будущее земли». «Воля вселенной». «Растение будущего. Животное космоса. Самозарождение» и другие** в этом роде, понятные для читателя, не имеющего узкого, специального образования. Я чувствую, что для меня и моих друзей Ваши книги будут иметь большое значение***, и мы будем бесконечно благодарны Вам за них.
В случае, если книг у Вас больше не осталось, не откажите сообщить - где их можно приобрести.
Простите меня за мою далеко не скромную просьбу за то время, которое я отнимаю у Вас. Но мне кажется****, что искусство будущего так тесно сольется с наукой, что уже и теперь пришло для нас время узнать и полюбить лучших наших ученых - и Вас в первую очередь*****.
Заранее благодарный Вам
Н. Заболоцкий.
Адрес мой: Ленинград, Петроградская сторона, Б.<ольшая> Пушкарская ул., д. 36, кв. 9. Николаю Алексеевичу Заболоцкому.
* Подчеркнуто К.Э. Циолковским.
** Подчеркнуто К.Э. Циолковским.
*** Подчеркнуто К.Э. Циолковским.
**** Подчеркнуто К.Э. Циолковским.
***** Подчеркнуто К.Э. Циолковским.


Из писем 1921-1933 гг.
291
К.Э. ЦИОЛКОВСКОМУ
18 января 1932 г. Ленинград.
18 янв.
Дорогой К(онстантин) Эдуардович)*!
Ваши книги я получил. Благодарю Вас от всего сердца. Почти всё я уже прочел, но прочел залпом. На меня надвинулось нечто до такой степени новое и огромное, что продумать его до конца я пока не в силах: слишком воспламенена голова.
Не могу не выразить своего восхищения перед Вашей жизнью и деятельностью. Я всегда знал, что жизнь выдающихся людей - великий бескорыстный подвиг. Но каждый раз, когда сталкиваешься с таким подвигом на деле,- снова и снова удивляешься: до какой степени может быть силен человек! И теперь, соприкоснувшись с Вами, я снова наполняюсь радостью - лучшей из всех земных радостей, - радостью за человека и человечество.
Ваши книги я буду изучать долго и внимательно**. Некоторые вопросы для меня не ясны, несмотря на то, что Вашу переписку с корреспондентами я прочел внимательно.
Например, мне неясно, почему моя жизнь возникает после моей смерти. Если атомы, составляющие мое тело, разбредутся по вселенной, вступят в другие, более совершенные организации, то ведь данная-то ассоциация их уже больше не возобновится и, следовательно, я уже не возникну снова.
Допускаю, что атом, попадая в организм извне, проникается жизнью этого организма и начинает думать, что он живет в этом организме с самого зачатия. Но ведь эта же картина произойдет с каждым из моих атомов; они войдут в состав различных организмов и проникнутся их*** жизнью, забыв о жизни в моем**** теле, -точно так же, как сейчас они не помнят о своих предыдущих существованиях.
Наконец, и самый атом не есть неделимая частица. Он - тоже организация более мелких частиц. Последние, надо думать, в свою очередь, состоят из более мелких и т.д. Атом при известных условиях разрушается точно так же, как разрушаюсь (умираю) я. С каждой из составляющих его частиц происходит то же, что и с моими атомами после моей смерти.
Чем совершеннее организация, тем лучше чувствует себя каждая составляющая ее часть. Чем совершеннее атом - тем лучше электрону, чем совершеннее человек - тем лучше атому, чем совершеннее человеческое об¬
* Части имени и отчества заключены К.Э. Циолковским в круглые скобки и вычеркнуты.
** Рукой Циолковского приписано: Далее не надо Только это <нрзб>.
*** Подчеркнуто Заболоцким.
**** Подчеркнуто Заболоцким.


292
Дополнения
щество - тем лучше человеку. Личное бессмертие возможно только в одной организации*. Не бессмертны ни человек, ни атом, ни электрон. Бессмертна и все более блаженна лишь материя - тот таинственный материал, который мы никак не можем уловить в его окончательном и простейшем виде.
Вот мне и кажется, что Вы говорите о блаженстве не нас самих, а о блаженстве нашего материала в других, более совершенных организациях будущего. Все дело, очевидно, в том, как** понимает и чувствует себя человек. Вы. очевидно, очень ясно и твердо чувствуете себя государством атомов***. Мы же, Ваши корреспонденты, не можем отрешиться от взгляда на себя как на нечто единое и неделимое. Ведь одно дело - знать, а другое - чувствовать. Консервативное чувство, воспитанное в нас веками, цепляется за наше знание и мешает ему двигаться вперед. А чувствование себя государством есть, очевидно, новое завоевание человеческого гения.
Это ощущение, столь ясно выраженное в Ваших работах, было знакомо гениальному поэту Хлебникову, умершему в 1922 году. Привожу его стихотворение:
я И РОССИЯ
Россия тысячам тысяч свободу дала.
Милое дело! Долго будут помнить про это.
А я снял рубаху,
И каждый зеркальный небоскреб моего волоса, Каждая скважина Города тела
Вывесила ковры и кумачовые ткани,
Гражданки и граждане Меня - государства
Тысячеоконных кудрей толпились у окон, Ольги и Игори,
Не по заказу,
Радуясь солнцу, смотрели сквозь кожу.
Пала темница рубашки!
А я просто снял рубашку:
Дал солнце народам Меня Голый стоял около моря - Так я дарил народам свободу,
Толпам загара.
(III том, стр. 304)****
* Слово личное подчеркнуто Заболоцким, далее фраза Подчеркнута К. Э. Циолковским
** Подчеркнуто Заболоцким.
*** Подчеркнуто К. Э. Циолковским.
**** Напротив текста Хлебникова справа по вертикали рукой Циолковского: Темно Неясно


Из писем 1921-1933 гг.
293
Мне хотелось бы знать - правильно ли я понимаю Вас в этом пункте. Я понимаю, что в Вашей системе этот пункт исключительно важен, так как из него следуют многие дальнейшие выводы.
Вообще говоря, Ваши мысли о будущем Земли, человечества, животных и растений глубоко волнуют меня, и они очень близки мне. В моих ненапечатанных поэмах и стихах я, как мог, разрешал их. Сейчас, после ознакомления с Вашими трудами, мне многое придется передумать заново. В отношении людей и книг мне всегда исключительно «везло». Книги ищут человека сами. Вот и теперь, благодаря Вашей исключительной внимательности, Ваши книги нашли меня. Несколько отрывков из моих работ покажут Вам - как я думал и во что верил до сих пор.
Отрывок из поэмы
ТОРЖЕСТВО ЗЕМЛЕДЕЛИЯ
(Солдат, организатор колхоза, разговаривает с домашними животными о будущем)
Коровы, мне приснился сон.
Я спал, овчиною закутан, и вдруг открылся небосклон с большим животным институтом, там жизнь была всегда здорова и посреди большого зданья стояла стройная корова в венце неполного сознанья.
Богиня сыра, молока, главой касаясь потолка, стыдливо кутала сорочку и груди вкладывала в бочку.
И десять струй с тяжелым треском в холодный падали металл, и приготовленный к поездкам бидон, как музыка, играл, и опьяненная корова, сжимая руки на груди, стояла так, на всё готова, дабы к сознанию идти.
Коровы
Странно слышать эти речи, зная мысли человечьи.
Что, однако, было дале?
Как иные поступали?


294
Дополнения
С олдат
Я дале видел красный светоч в чертоге умного вола.
Коров задумчивое вече решало там свои дела.
Осел, над ними гогоча, бежал, безумное урча.
Рассудка слабое растенье в его животной голове сияло, как произведенье, по виду близкое к траве.
Осел скитался по горам, глодал чугунные картошки, а под горой машинный храм выделывал кислородные лепешки. Там кони Химии друзья глядели важно в циферблат, иные, в воздухе вися, крошили солнечный салат.
Корова в формулах и лентах пекла пирог из элементов, и перед нею в банке рос большой химический овес.
Кон ь
Прекрасна эта сторона - одни науки да проказы!
Я, как бы выпивши вина, солдата слушаю рассказы. Впервые ум смутился мой, держу пари - я полон пота!
Ужель не врешь, солдат младой, что с плугом кончится работа? Ужели кроме наших жил потребен разум и так дале? Послушай, я ведь старожил, пристали мне одни медали.
Сто лет тружуся на сохе, и вдруг за химию! Хе-хе!
С олдат
Молчи, проклятая каурка, не рви рассказа до конца.
Не стоят грязного окурка твои веселые словца.
Мой разум так же, как и твой,


Из писем 1921-1933 гг.
295
горшок с опилками, не боле, но над картиною такой сумей быть мудрым поневоле.
...Над Лошадиным институтом вставала стройная луна.
Научный отдых дан посудам, и близок час веретена.
Осел, товарищем ведом, приходит, голоден и хром.
Его, как мальчика, питают, ума растенье развивают.
Здесь учат бабочек труду, ужу дают урок науки - как делать пряжу и слюду, как шить перчатки или брюки.
Здесь волк с железным микроскопом звезду вечернюю поет, здесь вол, зачитываясь Попом, назад во времени плывет.
И хоры стройные людей, покинув пастбища эфира, спускаются; на стогны мера отведать пищи лебедей.
Таким образом, переселяя людей в эфир, я оставлял землю для животных и растений, развивающихся до степени высокоорганизованных существ. О превращении растений в животных говорит следующий отрывок из творения*
ШКОЛА ЖУКОВ говорят люди будущего
Худ ож н и к и ...Мы нарисуем Историю новых растений.
Дети простых садоводов - Стали они словно бомбы.
Первое их пробуждение мы не забудем - Час, когда в ножке листа обозначился мускул,
В теле картошки зачаток мозгов появился
И кукурузы глазок
Открылся на кончике стебля...
Больше не буду утомлять Вас выписками. Скажу только, что в кругу этих тем я живу уже давно. Сейчас мне 28 лет. В будущем надеюсь писать об этом
* Напротив абзаца справа по вертикали рукой К.Э. Циолковского: Непременно.


296
Дополнения
еще. Вот почему мне особенно радостно было познакомиться с Вашей работой.
Не могу ли я быть чем-нибудь полезен* для Вас в Ленинграде? Правда, я не располагаю видным общественным положением, в литературе я пока почти одинок, но все, что я в силах сделать,- я исполнил бы с величайшей готовностью.
Желаю Вам здоровья, долгой жизни, хорошей работы.
Н.Заболоцкий.
Ленинград, Б. Пушкарская, 36, кв. 9**.
* Подчеркнуто К.Э. Циолковским. Сверху: благодарю
** Под обратным адресом рукой К.Э. Циолковского: Хлебникова трудно читать. На Ваши ясные стихи ответы в книжках.


СТАТЬИ И ДЕКЛАРАЦИИ
О СУЩНОСТИ СИМВОЛИЗМА
Символизм, одно из видных направлений русской и западно-европейской поэзии, может быть рассмотрен с двух сторон: как мировоззрение и как литературная школа с ее техническими усовершенствованиями и ценностями. Устраняя последний вопрос, весьма сложный и требующий специальной проработки, я попытаюсь охарактеризовать символизм в сфере его внутренней философской ценности.
Поэт, прежде всего,- созерцатель. Созерцание, как некое активное общение субъекта с окружающим его миром, всегда ставит ряд вопросов о сущности всякого явления. Вещи спрашивают о своем существовании, и поэт спрашивает о существовании вещей. Вопросы теории познания делаются логически неумолимыми. Теория наивного реализма - теория ленивого обывателя, несклонного к критическому анализу познания,- не может быть принята поэтом, несмотря на то свойство поэзии, намекая на которое Пушкин писал (правда, весьма схематично и условно): «Поэзия, прости господи, должна быть немного глуповата» (письмо к Баратынскому). Поэт-символист принимает и предваряет в своем творчестве те разработанные тезисы теории познания, которые явились результатом продолжительных работ со времени Платона до эпохи Гартмана. Объекты, входящие в состав так называемого внешнего мира, рассматриваются как комплексы чувств, но так как факторы, действующие на образование вещей вне нас, не укладываются в рамки познающего сознания, то объектам приписывается существование, бытие и вне нас. Но так как познание остается невозможным без познающего, без субъекта, оно носит субъективные особенности последнего. Представление о предмете, его отображение в сознании склоняется к моменту реализации. Между субъектом и содержанием познания существует прочная связь, так как познающий субъект приходит в состояние известного сознания, т.е. некоторое содержание теперь присутствует в нем и осознается им. Вступая в сознание, вещь не приемлется в своем бытии, но содержание ее, присутствующее в познающем субъекте, подвергается воздействию субъективности его познания. Субъективные начала свойственны каждому познанию. Познаваемый предмет может быть красочным, звучным, теплым, твердым - объективно оди¬


298
Дополнения
наковым как для меня, так и для Вас. Но наше представление лишено таких качеств, оно может быть, например, интенсивным, ясным, отчетливым и пр. Таким образом получается различие не в переживаемом, а в переживании. И то, что я ранее назвал стремлением к реализации, зависит лишь от качества и особенностей восприятия. Бытие, как сумма объектов, может только полагаться и с формальной стороны, является продуктом мыслительной деятельности. В поэзии реалист является простым наблюдателем, символист - всегда мыслителем. Наблюдая уличную жизнь, реалист видит отдельные фигуры и переживает их в видимой очевидной простоте.
...Улица... Дряхлый старик просит милостыни... Проходит, сверкая поддельными камнями, накрашенная женщина...
Символист, переживая очевидную простоту действия, мысленно и творчески проникает в его скрытый смысл, скрытую отвлеченность.
«Нет, это не нищий, не женщина веселых притонов - это Нужда и Разврат, это - дети Гиганта-Города, это смерть его каменных объятий...»
«Поэты-символисты никогда не теряют таинственной нити Ариадны, связывающей их с мировым лабиринтом Хаоса; они всегда овеяны дуновениями, идущими из области запредельного, и потому, как бы против их воли, за словами, которые они произносят, чудится гул еще других голосов, ощущается говор стихий, отрывки из хоров, Святая Святых мыслимой нами Вечности» (К. Д. Бальмонт, «Горные Вершины»).
Душа символиста - всегда в стремлении к таинственному миру объектов, в отрицании ценности непосредственно-воспринимаемого, в ненависти к «фотографированию быта». Она видит жизнь всегда через призму искусства. Такое искусство, конечно, не может не быть несколько аристократичным по своему существу, замкнутым в области творения своего мира. Своеобразная интуиция символиста целиком направлена на отыскивание вечного во всем не вечном, случайном и преходящем. В его действии движутся уже не вещи, а символы их, символы частиц великого мира субстанций. Слагая символы, символист интуитивно приближается к этому миру, его поэзия есть претворение субъективно-познаваемого в символ истины. Поэтому поэзия его - есть поэзия намеков, оттенков, что Верлен и имел в виду, когда писал:
Музыки, музыки прежде всего.
Ритм полюби в ней, но свой, непослушный,
Странно живой и неясно воздушный,
Все отряхнувший, что грубо, мертво.
В выборе слов будь разборчивым строго,
Даже изысканным будь иногда:
Лучшая песня в оттенках всегда,
В ней сквозь туманность и тонкости много...
(Перев. Тхоржевского) *
* В оригинале: Хоржеского.


Статьи и декларации
299
Эти теоретические убеждения носит в себе всякий символист.
Эдгар Поэ, которого принято называть чуть ли не первым символистом, конечно, не осознал теоретически того, что осознал Бальмонт или Брюсов, но намеки на подобное мировоззрение у него отыскать можно. Поэ допускал существование иного плана бытия, что-то вроде астрального мира оккультистов, считая землю простым намеком, несовершенным стремлением, быть может, пародией небесного.
Для сердца, чьи страдания столикая громада,
Для духа, что печалью и мглою окружен,
Есть тихая обитель, услада, Эльдорадо - Лишь здесь изнеможенный с собою примирен.
Но путник, проходящий по этим дивным странам,
Не может и не смеет открыто видеть их,
Их таинства навеки окутаны туманом,
Они полусокрыты от слабых глаз людских.
Так хочет их Владыка, навеки возбранивший Приоткрывать ресницы и поднимать чело,
И каждый дух печальный, в пределы их вступивший,
Их может только видеть сквозь дымное стекло.
(«Страна снов»*, пер. Бальмонта)
Жизнь Поэ была полна скитаний и неудач; его душа, непосредственно соприкасаясь с язвами земли, привыкла искать в их ужасе красу Эльдорадо; душа, обостренная уродством жизни, своеобразно приближалась к своему идеалу.
Но какой путь прошел «безумный Эдгар». Вот темы его творений:
Утонченность губит душу (Падение дома Эшер).
Невозможность любви, потому что душа, исходя из созерцания земного любимого образа, возводила его роковым путем к идеальной мечте (Овальный портрет).
Пытки совести, скептическое отношение к принципам науки и пр., и пр. ...
«“Колумб новых областей” в человеческой душе, Поэ первый сознательно задался мыслью ввести уродство в область красоты и с лукавством мага создал поэзию ужаса» (Бальмонт. Предисловие к соч. Поэ).
Имя Поэ тесно связано с именем Шарля Бодлера, которому принадлежат переводы его сочинений на французский язык. Бодлер стремится к своей стране, также отыскивая все ее признаки в остроте ужаса и родства. Характерная его книга «Цветы зла». Приведу две строфы из его сонета (Соответствие), которые весьма ярко указывают, насколько Бодлер подошел к тем теоретическим убеждениям, которые так характерны для последующих символистов:
* В оригинале: «Страна слов».


300
Дополнения
Природа - строгий храм, где строй живых колонн Порой чуть внятный звук украдкою уронит,
Лесами символов бредет, в их чаще тонет,
Смущенный человек их взглядом умилен.
Как эхо отзвуков в один аккорд неясный,
Где все едино: свет и ночи темнота,
Благоухание, и звуки, и цвета В ней сочетаются гармонией согласной.
Французский декаданс дал еще двух поэтов-символистов. Это: Поль Верлен, соединивший в своей душе (по его словам) ангела и свинью, и Маллар- мэ, который был первым истинным теоретиком символизма. Русские символисты К.Д. Бальмонт, В.Я. Брюсов и А. Белый развили теорию символизма до той чистоты и законченности, которая была так заметна в русской поэзии еще не так давно. Уже в самом процессе осуществления задачи приподнять завесу с таинственного мира объектов крылось некоторое недоразумение. Таинственный мир, являющийся символистам, был далеко не объективным, наоборот, он носил в себе резкий отпечаток индивидуальности автора. Таковыми были Эльдорадо для Э. Поэ, «непостижимый край родной» для Белого, «звезда Майр» для Ф. Сологуба. Вдохновенные откровения миров не были гласом природы, но видением индивида, стремящегося к ним всей силой поэтического влечения. Этим я объясняю упадок действительного символизма и то, что его талантливые представители, занимающие в современной русской литературе доминирующее положение (Брюсов, А. Белый), уже утратили свой прежний литературный облик.
В заключение остается упомянуть о так называемом символизме, как средстве.
Все упомянутые поэты являются представителями символизма художественного (как самоцель).
Эллис в своей книге «Русские символисты» приводит имена многих известных писателей и поэтов последнего времени, которых причисляет к символизму, понимаемому как средство. Эллис делит идейный символизм на несколько разрядов, именно:
1) символизм моралистический (Ибсен),
2) - " - метафизический (Р. Гиль),
3) - " - чисто мистический (А. Добролюбов),
4) - " - индивидуалистический (Ф. Ницше),
5) - " - коллективный, соборный:
а) с социальным оттенком (Э. Верхарн),
б) с теократическим и религиозно-общественным уклоном
(Гюйсманс, Мережковский, В. Иванов).


Статьи и декларации
301
Такое подразделение можно оспаривать по той уже причине, что символизм как средство - не есть уже истинный символизм. Символизм есть всегда самоцель, поскольку стремление приобщиться Эльдорадо является самоцелью этого же рода.
Певец Бранда и «безумный язычник» Ницше говорит нам слишком много своего, цельного и безусловно оригинального, так что элементы символизма, если они и присущи их поэзии, то настолько отходят на второй план, что делаются едва заметными.
Но не в том ли и заключается своеобразная литературная преемственность, что каждое последующее литературное движение обрабатывает предшествующее, вводя на первый план оригинальные положения и литературные формы.
МОИ ВОЗРАЖЕНИЯ А.И. ВВЕДЕНСКОМУ, АВТО-РИТЕТУ БЕССМЫСЛИЦЫ
Открытое письмо
Позвольте, Поэт, возражать Вам в принципиальном порядке - по следующим пунктам:
a) бессмыслица как явление вне смысла;
b) [не]антифонетический принцип (специально: анти-интонация);
c) композиция вещи;
d) тематика.
ЧАСТЬ I
БЕССМЫСЛИЦА КАК ЯВЛЕНИЕ ВНЕ СМЫСЛА
Установим значение термина. Ни одно слово, употребляющееся в разговорной речи, не может быть бессмысленным. Каждое слово, взятое отдельно, является носителем определенного смысла. «Сапоги» имеют за собой определенную сеть зрительных, моторных и других представлений нашего сознания. Смысл и есть наличие этих представлений. «Дыр бул щыл» - слова порядка зауми, они смысла не имеют. Вы, Поэт, употребляете слова смыслового порядка, поэтому центр спора о бессмыслице должен быть перенесен в плоскость сцепления этих слов, того сцепления, которое должно покрываться термином бессмыслица. Очевидно, при таком положении дела самый термин «бессмыслица» приобретает несколько иное, своеобразное значение. Бессмыслица не от того, что слова сами по себе не имеют смысла, а бессмыслица от того, что чисто смысловые слова поставлены в необычайную связь - алогического характера. Необычное чередование предметов, приписывание им необычайных ка-


302
Дополнения
«Мои возражения А.И. Введенскому; авто-ритету бессмыслицы». Автограф. 1926 г.


Статьи и декларации
303
честв и свойств, кроме того,- необычайных действий. Говоря формально, это есть линия метафоры. Всякая метафора, пока она еще жива и нова, - алогична. Но самое понятие логичности есть понятие не абсолютное - что было алогичным вчера, то стало сегодня вполне логичным. Усвоению метафоры способствовали предпосылки ее возникновения. В основе возникновения метафоры лежит чисто смысловая ассоциация по смежности. Но старая метафора легко стерлась - и акмеистическая, и футуристическая. Обновление метафоры могло идти лишь за счет расширения * ассоциативного круга - эту-то работу Вы и проделываете, Поэт, с [Мое утверждение: бессмыслица Введенского есть] той только разницей, что Вы материализуете [объекта метафора] свою метафору, т.е. из категории средства вы ее переводите в некоторую самоценную категорию. Ваша метафора не имеет ног, чтобы стоять на Земле, она делается вымыслом, легендой, откровением. Это идет в ногу с Вашим отрицанием темы, где я и сосредоточу свое возражение по этому поводу.
ЧАСТЬ II
УБИЕНИЕ ФОНЕТИКИ
Вы намеренно сузили свою деятельность, ограничив поле своего фонетического захвата. Я разумею ритм, согласные и гласные установки и, наконец, интонацию. Первые два элемента при случае еще используются Вами, последние два почти нет. По слову Хлебникова, женственные гласные служат лишь средством смягчения мужественным шумам, но едва ли можно безнаказанно пренебрегать женственностью первых. Только гласная может заставить стихи плыть и трубить, согласные уводят их к загробному шуму. Смена интонации заставляет стихотворение переливаться живой кровью, однообразная интонация превращает ее в безжизненную лимфатическую жидкость, лицо стихотворения делается анемичным. Анемичное лицо - Ваш трюк, Поэт, но я принципиально** против него возражаю.
ЧАСТЬ III
КОМПОЗИЦИЯ ВЕЩИ
Кирпичные дома строятся таким образом, что внутрь кирпичной кладки помещается металлический стержень, который и есть скелет постройки. [П] Кирпич отжил свое, пришел бетон. Но бетонные постройки опять-таки
* Слово расширения вписано над строкой.
'* Слово принципиально вписано над строкой.


304
Дополнения
покоятся на металлической основе, сделанной лишь несколько иначе. Иначе здание валится во все стороны, несмотря на то, что бетон - самого хорошего качества. Строя свою вещь, Вы избегаете самого главного - сюжетной основы или хотя бы тематического единства. Вовсе не нужно строить эту основу по принципу старого кирпичного здания, бетон новых стихов требует новых путей в области разработки скрепляющего единства. Это благодарнейшая работа для левого поэта. Вы на ней поставили крест и ушли в мозаическую лепку оматериализированных метафорических единиц. На Вашем странном инструменте Вы издаете один вслед за другим удивительные звуки, но это не есть музыка.
[Тем не менее - вопрос композиции]
ЧАСТЬ IV ВЫБОР ТЕМЫ
Этот элемент естественно отпал в Вашем творчестве - при наличии уже указанного. Стихи не стоят на земле, на той, на которой живем мы. Стихи не повествуют о жизни, происходящей вне пределов нашего наблюдения и опыта,- у них нет композиционных стержней. Летят друг за другом переливающиеся камни, и слышатся странные звуки - из пустоты; это отражение несуществующих миров. Так сидит слепой мастер и вытачивает свое фантастическое искусство. Мы очаровались и застыли - земля уходит из-под ног и трубит издали. А назавтра мы проснемся на тех же самых земных постелях и скажем себе:
- А старик-то был не прав.
20.XII.26 Н. Заболоцкий
ОБЩЕСТВЕННОЕ ЛИЦО ОБЭРИУ
Громадный революционный сдвиг культуры и быта, столь характерный для нашего времени, задерживается в области искусства многими ненормальными явлениями. Мы еще не до конца поняли ту бесспорную истину, что пролетариат в области искусства не может удовлетвориться художественным методом старых школ, что его художественные принципы идут гораздо глубже и подрывают старое искусство до самых корней. Нелепо думать, что Репин, нарисовавший 1905 г., революционный художник. Еще нелепее думать, что всякие Ахр’ы несут в себе зерно нового пролетарского искусства.


Статьи и декларации
305
Требование общепонятного искусства, доступного по своей форме даже деревенскому школьнику, мы приветствуем, но требование только такого искусства заводит в дебри самых страшных ошибок. В результате мы имеем груды бумажной макулатуры, от которой ломятся книжные склады, а читающая публика первого Пролетарского Государства сидит на переводной беллетристике западного буржуазного писателя.
Мы очень хорошо понимаем, что единственно правильного выхода из создавшегося положения сразу найти нельзя. Но мы совершенно не понимаем, почему ряд художественных школ, упорно, честно и настойчиво работающих в этой области, сидят как бы на задворках искусства, в то время, как они должны всемерно поддерживаться всей советской общественностью. Нам непонятно, почему Школа Филонова вытеснена из Академии, почему Малевич не может развернуть своей архитектурной работы в СССР, почему так нелепо освистан «Ревизор» Терентьева? Нам непонятно, почему т.н. левое искусство, имеющее за своей спиной немало заслуг и достижений, расценивается как безнадежный отброс и еще хуже - как шарлатанство. Сколько внутренней нечестности, сколько собственной художественной несостоятельности таится в этом диком подходе.
ОБЭРИУ ныне выступает как новый отряд левого революционного искусства. ОБЭРИУ не скользит по темам и верхушкам творчества,- оно ищет органически нового мироощущения и подхода к вещам. ОБЭРИУ вгрызается в сердцевину слова, драматического действия и кинокадра.
Новый художественный метод ОБЭРИУ* универсален, он находит дорогу к изображению какой угодно темы. ОБЭРИУ революционно именно в силу этого своего метода.
Мы не настолько самонадеянны, чтобы смотреть на свою работу как на работу, сделанную до конца. Но мы твердо уверены, что основание заложено крепко и что у нас хватит сил для дальнейшей постройки. Мы верим и знаем, что только левый путь искусства выведет нас на дорогу новой пролетарской художественной культуры.
ПОЭЗИЯ ОБЭРИУТОВ
Кто мы? И почему мы? Мы, обэриуты,- честные работники своего искусства. Мы - поэты нового мироощущения и нового искусства. Мы - творцы не только нового поэтического языка, но и Ьозидатели нового ощущения жизни и ее предметов. Наша воля к творчеству универсальна: она перехлестывает все виды искусства и врывается в жизнь, охватывает ее со всех сторон.
* Метод конкретного материалистического ощущения вещи и явления. Именно это его свойство делает его наиболее современным и актуальным. См. статью «Поэзия обэриутов».


306
Дополнения
И мир, замусоленный языками множества глупцов, запутанный в тину «переживаний» и «эмоций», ныне возрождается во всей чистоте своих конкретных мужественных форм. Кто-то и посейчас величает нас «заумниками». Трудно решить, что это такое,- сплошное недоразумение или безысходное непонимание основ словесного творчества? Нет школы более враждебной нам, чем заумь. Люди реальные и конкретные до мозга костей, мы - первые враги тех, кто холостит слово и превращает его в бессильного и бессмысленного ублюдка. В своем творчестве мы расширяем и углубляем смысл предмета и слова, но никак не разрушаем его. Конкретный предмет, очищенный от литературной и обиходной шелухи, делается достоянием искусства. В поэзии - столкновение словесных смыслов выражает этот предмет с точностью механики. Вы как будто начинаете возражать, что это не тот предмет, который вы видите в жизни? Подойдите поближе и потрогайте его пальцами. Посмотрите на предмет голыми глазами, и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты. Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты «не-реальны» и «не-логичны»? А кто сказал, что «житейская» логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что, вопреки анатомической логике, художник вывернул лопатку своей героини и отвел ее в сторону. У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать.
Мы расширяем смысл предмета, слова и действия. Эта работа идет по разным направлениям, у каждого из нас есть свое творческое лицо, и это обстоятельство кое-кого часто сбивает с толку. Говорят о случайном соединении различных людей. Видимо, полагают, что литературная школа - это нечто вроде монастыря, где монахи на одно лицо. Наше объединение свободное и добровольное, оно соединяет мастеров - а не подмастерьев, художников - а не маляров. Каждый знает самого себя, и каждый знает, чем связан с остальными.
А. 	Введенский (крайняя левая нашего объединения) разбрасывает предмет на части, но от этого предмет не теряет своей конкретности. Введенский разбрасывает действие на куски, но действие не теряет своей творческой закономерности. Если расшифровать до конца, то получается в результате видимость бессмыслицы. Почему видимость? Потому что очевидной бессмыслицей будет заумное слово, а его в творчестве Введенского нет. Нужно быть побольше любопытным и не полениться рассмотреть столкновение словесных смыслов. Поэзия не манная каша, которую глотают не жуя и о которой тотчас забывают.
К. Вагинов, чья фантасмагория мира проходит перед глазами как бы облеченная в туман и дрожание. Однако через этот туман вы чувствуете близость предмета и его теплоту, вы чувствуете наплывание толп и качание деревьев,


Статьи и декларации
307
которые живут и дышат по-своему, по-вагиновски, ибо художник вылепил их своими руками и согрел их своим дыханием.
Игорь Бахтерев - поэт, сознающий свое лицо в лирической окраске своего предметного материала. Предмет и действие, разложенные на свои составные, возникают обновленные духом новой обэриутской лирики. Но лирика здесь не самоценна, она не более как средство сдвинуть предмет в поле нового художественного восприятия.
Н. Заболоцкий - поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя. Слушать и читать его следует более глазами и пальцами, нежели ушами. Предмет не дробится, но наоборот - сколачивается и уплотняется до отказа, как бы готовый встретить ощупывающую руку зрителя. Развертывание действия и обстановка играют подсобную роль к этому главному заданию.
Даниил Хармс - поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях. В момент действия предмет принимает новые конкретные очертания, полные действительного смысла. Действие, перелицованное на иной лад, хранит в себе «классический» отпечаток и в то же время представляет широкий размах обэриутского мироощущения.
Бор. Левин - прозаик, работающий в настоящее время экспериментальным путем.
Таковы грубые очертания литературной секции нашего объединения в целом и каждого из нас в отдельности. Остальное договорят наши стихи.
Люди конкретного мира, предмета и слова,- в этом направлении мы видим свое общественное значение. Ощущать мир рабочим движением руки, очищать предмет от мусора стародавних истлевших культур,- разве это не реальная потребность нашего времени? Поэтому и объединение наше носит название ОБЭРИУ - Объединение Реального Искусства.


Приложения


И. Е. Лощилов
ПОЭТИЧЕСКАЯ КНИГА НИКОЛАЯ ЗАБОЛОЦКОГО «СТОЛБЦЫ»
«Столбцы» Николая Заболоцкого (1903-1958) - одна из самых ярких и удивительных поэтических книг XX века, книга со сложной судьбой.
Это первая книга поэта, его дебют в литературе.
Небольшой поэтический сборник, появившийся в свет в начале «года великого перелома», стал своего рода итогом - не только всей советской литературы 1920-х годов, но и блестящей предшествующей эпохи, от самого зарождения русского символизма. Слова Н.Я. Рыковой, сказанные вскоре после выхода книги, оказались пророческими: «...текущий год подарил нам замечательные “столбцы” Заболоцкого, интереснейшего поэта с большим будущим»1.
Сегодняшний читатель, как правило, знакомится с текстом (и «художественным миром») «Столбцов» в позднейшей редакции 1958 г., впервые опубликованной лишь через семь лет после смерти поэта2. Текст книги, которая произвела столь сильное впечатление на читателей и критиков в далеком 1929 г., в новейшее время переиздавался несколько раз, но эти издания нельзя отнести к получившим широкое распространение3.
Д.С. Лихачев писал, что понятие «последней авторской воли» - «одно из основных понятий современной текстологии»4. Далее ученый отмечал: «Прямые указания (непосредственные заявления авторов) сравнительно редки, гораздо более часты косвенные»5. Случай Заболоцкого представляется во многих отношениях особенным.
1 Рыкова Н. Михаил Светлов // На литературном посту. 1929. № 17. С. 35.
2 СиП.С. 193-257.
3 ЗС. С. 23-53; Заболоцкий Н.А. Столбцы. Л., 1929 (Reprint: Ann Arbor, 1980); CC3/I. С. 340- 372; Заболоцкий Н.А. Столбцы. Стихотворения. Поэмы / Сост., предисл. и примем. А.А. Пурина. СПб., 1993. С. 353-394. (Сер. «1000 лет русской литературы: Библиотека русской классической литературы»); ОМС. С. 118-146; Поэзия 1920-х годов / Сост. Н.А. Богомолов. М., 2000 (Пушкинская библиотека). С. 213-243; Заболоцкий Н.А. Метаморфозы. М., 2015. С. 3-37.
4 Лихачев Д.С. Текстология: На материале русской литературы X-XVII веков / 2-е изд., пере- раб. и доп. Л., 1983. С. 560.
5 Там же. С. 560-561.


312
Приложения
6 октября 1958 г., за неделю до безвременной кончины, Николай Заболоцкий составил литературное завещание. В нем была закреплена последняя воля поэта, касающаяся его творческого наследия. Вслед за кратким описанием состава итоговой рукописи Заболоцкий сделал примечание: «Эта рукопись включает в себя полное собрание моих стихотворений и поэм, установленное мной в 1958 году. Все другие стихотворения, когда-либо написанные и напечатанные мной, я считаю или случайными, или неудачными. Включать их в мою книгу не нужно. Тексты настоящей рукописи проверены, исправлены и установлены окончательно; прежде публиковавшиеся варианты многих стихов следует заменять текстами, приведенными здесь»6.
«Столбцы» 1929 и 1958 г. - две разные книги, растущие из одного корня. Между ними есть генетическая связь, но не менее существенны и различия - в поэтике, составе, общей архитектонике. И книга «Столбцы», и само понятие столбца жили, развивались и видоизменялись на протяжении трех десятилетий творческой жизни поэта. История «Столбцов» опровергает расхожее представление о том, что Заболоцкий «портил» ранние стихи и первую книгу. Лишь авторская правка и сокращения марта 1948 г. были кардинальными. Другие изменения и в 1930-е, и в 1940-1950-е годы, несомненно, носили творческий, а не охранительный характер: на основании стихов, написанных в 1920-е годы, поэт формировал новое художественное сооружение.
В книге академика Лихачева, преимущественно посвященной текстологии древнерусской литературы, при обсуждении рабочего термина «макротекстология» автор вспомнил именно о Заболоцком: «Как быть со сборником Н.А. Заболоцкого ‘‘Столбцы”? В свое время сборник этот сыграл огромную роль в истории русской поэзии 20-х гг. Но в 50-е гг. автор переработал отдельные стихотворения <...> и письменно запретил издавать их в ином тексте <...> Разумеется, что к такого рода заявлениям авторов отношение нотариуса и отношение историка литературы окажется различным. Для первого - это юридический документ, завещание, которое следует принимать к исполнению. Но для историка литературы - это документ, раскрывающий один из моментов (в данном случае 1958-го года) творческого развития Н. Заболоцкого»7.
Литературным памятником следует считать именно книгу 1929 г., однако представление о феномене «Столбцов» будет неполным без учета ее дальнейшей судьбы.
Почти сразу после выхода книги поэт начал обдумывать состав второго издания, дополненного новыми стихами. Однако когда дело дошло до корректуры на Заболоцкого обрушилась партийная критика в связи с публикацией
6 СС 2/П. С. 364.
7 Лихачев Д.С. Текстология. На материале русской литературы X-XVII веков. С. 282-283.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
313
его поэмы «Торжество Земледелия», и книга не вышла в свет. Вся дальнейшая история текста, продолжавшаяся до самой смерти поэта в 1958 г., протекает вне печатного станка.
О 	том как, при каких обстоятельствах и в какой последовательности создавались «Столбцы», нам известно немного. Н.В. Корниенко пишет: «Какие из ранних неопубликованных стихов Заболоцкий уничтожил? Можно ли выстроить все стихи Заболоцкого 1926-1929 гг. в реальной хронологии их написания - эти классические текстологические вопросы могли бы, наверное, на многое пролить иной свет знания, которым мы не обладаем и которого поэт нам не оставил...»8
Особое отношение к книге, к беловой рукописи складывалось у Заболоцкого в годы, когда он посещал мастерскую художника Павла Филонова. Он говорил: «Свои стихи следует уважать. Переписывать их красиво. Вот посмотрите, как я это делаю». Далее мемуарист свидетельствует: «Он достал несколько аккуратно сшитых им тетрадей. Хорошая бумага. Каллиграфический почерк. Все написано не чернилами, а тушью - текст черной, а начальные буквы красной. Это напоминало старинные рукописи»9.
Такой была самодельная книжка «Арарат», дошедшая до нас не полностью10. Ее можно считать «эмбрионом» будущих «Столбцов». Здесь найдено уже и слово, давшее название книге: стихотворение «Черкешенка», не вошедшее в позднейшие редакции книги, было переписано автором под названием «Столбец о черкешенке».
Сын и биограф Заболоцкого пишет о поэте и его стихах: «Ему нравилось с помощью специального перышка особым каллиграфическим почерком переписывать их на хорошей бумаге и объединять в небольшие сборники. Один из них, составленный в 1928 году и названный “Арарат”, сохранился <...> Книга, пусть даже небольшая, имела в глазах Заболоцкого особый смысл»11.
Открывающие «Столбцы» «Красная Бавария» и «Белая ночь» не входили в состав «Арарата», хоть и были написаны, по всей видимости, в 1926 г. Известно, что после публичного чтения «Белой ночи» в Союзе поэтов состоялось знакомство Заболоцкого с поэтами-чинарями - Д.И. Хармсом и А.И. Введенским - вероятно, в начале лета 1926 г. В начале осени Н. Заболоцкий, Д. Хармс, А. Введенский, К. Вагинов, И. Бахтерев и Ю. Владимиров образовали литературное объединение «Левый фланг». Спустя год оно стало называться ОБЭРИУ - Объединение реального искусства. Согласно воспоминаниям И.В. Бахтерева, знакомство поэтов относится к середине или концу
8 Корниенко Н.В. «И любовь, и песни до конца» // НЗПТ. С. 120.
9 Синельников И. Молодой Заболоцкий // ВоЗ. С. 105-106.
ю РО ИРЛИ. P. I. Оп. 10. № 144. Л. 1-21.
п ЖНЗ. С. 154.


314
Приложения
1925 г.12, однако современные биографы Хармса склонны не доверять этому свидетельству13. «Белая ночь», содержащая в себе основные черты поэтики сборника, была создана до знакомства с обэриутами и их сочинениями, решительным образом сказавшегося на дальнейшей работе поэта. Н.А. Богомолов справедливо отметил в преамбуле к одному из переизданий текста 1929 г., что «Столбцы» - «единственная книга, которую удалось издать поэтам-обэ- риутам»14.
В одном случае в «Арарате» и в изданной книге датировка не совпадает. Тот же «Столбец о черкешенке» был переписан с указанием: «30. I. 1927»; в книге: «Янв. 1926». Это ставит под сомнение достоверность всех других датировок в книге 1929 г.
В подготовке первой книги к изданию Заболоцкому помогал начинающий поэт (в будущем - военный журналист) Исаак Михайлович Синельников (1905-1986): «До поздней ночи мы с Николаем Алексеевичем сидели за столиком и вычитывали принесенные им из издательства гранки его книги “Столбцы”. Мы путались в мудреных корректорских значках и чаще исправляли опечатки по-своему. Опечаток было немало, но мы работали добросовестно и, кажется, не оставили ни одной. На память об этой совместной работе он подарил мне рукопись своей книги и экземпляр “Столбцов” с дарственной надписью. К моему горю, все это погибло в годы ленинградской блокады. Николай Алексеевич был огорчен тем, что издательство утвердило бесцветную и трафаретную обложку книги работы художника Кирнарского, тогда как художник Юдин сделал яркую, красочную обложку, вполне отвечающую духу книги»15.
28 июня 1928 г. в письме художнику Л.А. Юдину (1903-1941), ученику Малевича, Заболоцкий просил исполнить обложку, стилистически близкую плакату вечера обэриутов «Три левых часа», состоявшемуся 24 января 1928 г. в ленинградском Доме Печати; авторами афиши-плаката были Л.А. Юдин и В.М. Ермолаева (1893-1937)16. По воспоминаниям К.И. Рождественского «обложка Юдина была сделана в том же принципе: на белом поле стояло короткое, плотное, как из камня, монолитное слово “Столбцы”»17. Эта обложка была отвергнута издательством и не сохранилась. По словам К.И. Рожде¬
12 ВоЗ.С. 69-70.
,3 Кобринский А.А. Даниил Хармс. М., 2008 (Сер. «Жизнь замечательных людей»). С. 48; Шу- бинский В.И. Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру. СПб., 2008. С. 135-138.
14 Поэзия 1920-х годов / Сост. Н.А.Богомолов. М., 2000 (Пушкинская библиотека). С. 680.
is ВоЗ.С. 119.
i6 См. об этом: Вера Ермолаева. 1893-1937 / Тест и коммент. А.Н. Заинчковской. М., 2009. С. 56; Шубинский В.И. Указ. соч. С. 203-205.
i? Рождественский К.И. Главы из книги воспоминаний. Встречи // Константин Рождественский. К 100-летию со дня рождения / Авт.-сост. И.А. Вакар, Т.Н. Михиенко. М., 2006. С. 124.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
315
ственского, «Заболоцкий подарил Юдину книгу с надписью: “Да здравствуют Столбцы № I!”»18  19. В фондах Государственного Русского Музея хранится эскиз обложки (21 X 145 5; изображение 17, 5 х 12), сделанный В.М. Ермолаевой (1893-1937)19.
Книга вышла в оформлении художника М.А. Кирнарского ( 1893-1941)20.
Цензура, сыгравшая роковую роль в дальнейшей судьбе книги коснулась ее в 1929 г. лишь слегка: согласно воспоминаниям автора, сохранившимся в семейном предании, в представленной в издательство рукописи стих «сидит на столике кулич» из столбца «Новый быт» выглядел иначе: «сидит на столике Ильич»21.
Журнал «Жизнь искусства», среди прочих культурных новостей Ленинграда, сообщал 20 января 1929 г.: «Ленинградское издательство писателей на днях выпускает из печати: Б. Лавренев “Белая гибель”, Л. Мику- лич “Встречи с писателями”, И. Бражнин “Прыжок”, Н. Заболоцкий, стихи “Столбцы”»22.
«Столбцы» появились, по всей видимости, на исходе десятых чисел февраля 1929 г. В дневнике художника К.И. Рождественского есть краткая запись, сделанная 20 февраля 1929 г.: «Получил от Заболоцкого книгу. Рад»23. Дарительная надпись на экземпляре, хранящемся у наследников художника: «Константину Ивановичу Рождественскому, - в знак единения искусств! Ваш Н. Заболоцкий 19.11.1929». На следующий день поэт дарит экземпляр супруге Н.Л. Степанова, с надписью: «Лидии Константиновне Степановой / целует ручки / Н. Заболоцкий / 20. II. 29»24. Известны также экземпляры с надписью отцу, Алексею Агафоновичу Заболотскому: «Дорогому папе - благодарный сын. / Н. Заболоцкий. /12 авг. 1929 г.»; Н.М. Олейникову (не сохранился) с шуточной стихотворной надписью: «Стишочки Ваши прочитавши, я обрадовался как. / Целу ночку был не спавши - / сею книжечку писал. / Между прочим получивши / ее в подарок от меня, / себе на грудку положите, / сказавши: как
18 Там же. По сообщению сына Л.А. Юдина, этот экземпляр не сохранился (см.: Лощилов И.Е., Галеев И.И. Стихотворение Николая Заболоцкого «Дума» (1926): Текст и контексты // Новый мир. 2013. № 6. С. 155).
19 См.: Обложка к книге Н. Заболоцкого «Столбцы». 1928-1929 // Вера Михайловна Ермолаева. Государственный Русский музей: Каталог выставки / Вступ. ст., сост. А.Н. Заинчковской; сост. кат. Л.Н. Вострецова, Т.В. Горячева, А.Н. Заинчковская. СПб., 2008. Ил. 117.
20 В «Издательстве писателей в Ленинграде» вышла еще одна книга, оформленная М.А. Кир- нарским почти так же, как «Столбцы»: Эрлих В. Софья Перовская. Л., 1929. Отличие состоит лишь в меньшем размере цифр для обозначения частей поэмы В.И. Эрлиха, по сравнению с номерами разделов книги Заболоцкого.
21 ЖНЗ. С. 114-115.
22 Жизнь искусства. 1929. № 4 (1234). 20 янв. С. 22.
23 Рождественский К.И. Дневник 1923-1934 // Константин Рождественский. К 100-летию со дня рождения / Авт.-сост. И.А. Вакар, Т.Н. Михиенко. С. 304.
24 Хранится в библиотеке РГАЛИ.


316
Приложения
люблю тебя. / Сочинил в минуту вдохновения Н. Заболоцкий. / P.S. Равному гению земли»25. Поэт В.Б. Кривулин вспоминал в беседе с корреспондентом «Нового Литературного Обозрения»: «В.К.: Я, например, в <19>60-м году за рубль, то есть за 10 пореформенных копеек, купил “Столбцы” Заболоцкого с автографом Тынянову. НЛО: У вас сохранилась эта книжка? В. К.: Нет»26.
О 	рассылке экземпляров известно из воспоминаний Синельникова: «Зашла речь о том, кому послать авторские экземпляры “Столбцов”. Надо бы Пастернаку. И тут же Н. А. вспомнил Павло Тычину, который послал свою книгу на украинском языке Ромэну Роллану, Рабиндранату Тагору и Бернарду Шоу.- Вот пошлешь книгу, а кто-нибудь получит и также посмотрит на нее с недоумением. - Однако Пастернак потом прислал открытку с вежливой, но сдержанной благодарностью за книгу»27.
Экземпляр «Столбцов» (без помет) был в личной библиотеке А.М. Горького (№ 2487)28. И.А. Груздев писал 2 июня 1929 г.: «Дорогой Алексей Максимович! <...> Посылаем Вам книги нашего издательства - “И<здательства> п<исателей>”, мы работаем главным образом с молодыми. Некоторые из них - Бражнин29, Заболоцкий - уже приобрели некоторую известность»30. В 1934 г. стихи Светлова, Заболоцкого и Пастернака читал Горькому К.Г. Паустовский, чем «неожиданно растрогал» писателя31.
Информация о выходе книги в бюллетене «Книжная летопись» появилась лишь на исходе марта32, «Столбцы» значатся здесь под номером 4452.
В пункте 12 («Имеются ли у Вас отдельные издания [книги, брошюры, сборники, собрания сочинений]; перечислить их подробно, по возможности с указанием отзывов критики») двух типовых анкет члена Всероссийского союза советских писателей, заполненных 23 февраля и 16 ноября 1929 г. Заболоцкий наряду с пятью книжками для детей указывает «Столбцы» (в февральской анкете - с уточнением: «Iя книга стихов»)33.
25 жнз. С. 159.
26 Кулаков В.Г. Поэзия как факт: Статьи о стихах. М., 1999. С. 362. В свою очередь, Тынянов подарил Заболоцкому «...свою книгу “Архаисты и новаторы” с многозначительной надписью: “Первому поэту наших дней”. После смерти Тынянова в одном из писем Николай Алексеевич заметил: “Юрий Николаевич был всегда так внимателен ко мне с первых шагов моей литературной работы, и я был ему во многом обязан”» (ЖНЗ. С. 122).
27 ВоЗ.С. 120.
28 Личная библиотека А.М. Горького в Москве: Описание: В 2 кн. Кн. 1. М., 1981. С. 151.
29 В 1928 г. «Издательство писателей в Ленинграде» выпустило книгу И.Я. Бражнина «Прыжок».
30 Архив Алексея Максимовича Горького. T. XI. М., 1966. С. 100.
31 Паустовский К.Г. Повесть о жизни // Паустовский К.Г. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. М., 1967. С. 722.
32 Книжная летопись. 1929. № 12. С. 823.
33 РО ИРЛИ. Ф. 291. №65.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
317
В личном архиве поэта хранился экземпляр в твердом коричневом переплете, с обрезанными полями (16,5 х 13), ныне переданный в Государственный литературный музей «XX век» (Санкт-Петербург)34.
Сохранился и «Договор № 49», подписанный 23 августа 1928 г. автором и заведующим редакцией Кооперативного Товарищества «Издательство писателей в Ленинграде» К.Ф. Малаховым35, где речь идет о представленной рукописи «Столбцов», объемом 13 500 стихотворных строк (изданная книга содержит примерно 12 000 строк). Рукопись не дошла до наших дней: «Архив издательства погиб в самом начале Отечественной войны. “При первых бомбежках Ленинграда,- вспоминает В.А. Рождественский,- от взрыва от фашистской бомбы загорелось Издательство Писателей в Ленинграде, помещавшееся в одном из боковых фасадов Гостиного двора. Все в нем было обращено в пепел”»36. Автор «Столбцов» был в это время заключенным в одном из лагерей ГУЛАГа.
«ГУСТОЕ ПЕКЛО БЫТИЯ...»: ИСТОРИЯ, ПРЕДЫСТОРИЯ, ПОЭТИКА
Причудливый художественный мир «Столбцов» возник на пересечении поэтических, живописных и научных интересов Заболоцкого. Он образован живым взаимодействием трех слоев: животрепещущей советской современности, исторического прошлого, и «вечного», «метафизического» измерения.
Именно первый из этих слоев сразу бросался в глаза современникам - критикам и читателям. «Густое пекло бытия» советского Ленинграда 1920-х годов воссоздано в книге с исключительной зримостью, наполнено узнаваемыми деталями - от вывески пивного бара до картонных трамвайных билетиков, названных в столбце «Ивановы» «хрупкими дощечками».
«Новый быт» - не только название одного из столбцов, но и одно из ключевых словосочетаний эпохи «культурной революции» 1920-х годов. В первую очередь, оно ассоциировалось с именем Л.Д. Троцкого, выступавшего с проектами глобального преобразования быта нового человека37.
34 Книжный фонд Государственного литературного музея «XX век». Кн 5057; КП 7683.
35 Издательский работник Константин Федорович Малахов занимал должность заведующего Издательством писателей в Ленинграде в 1927-1929 гг. 25 апреля 1929 г. общее собрание пайщиков издательства приняло его отставку, и на эту должность заступил С.М. Алянский.
36 Белов С.В. «Издательство писателей в Ленинграде» (1927-1934) // Книжное дело Петербурга - Петрограда - Ленинграда: Сб. науч. тр. T. 58. Л., 1981. С. 126. См. также: Лавров Н.П., Таллерчик Т.М. Издательство писателей в Ленинграде (1927-1934) // Книга. Исследования и материалы. Сб. XXXVI. М., 1978. С. 92-103.
37 См.: Троцкий Л.Д. Вопросы быта: Эпоха «культурничества» и ее задачи. М., [1923]. Основу книги составили статьи Троцкого, публиковавшиеся в газете «Правда».


318
Приложения
В многочисленных и бурно обсуждавшихся высказываниях главного идеолога «мировой революции» старому (патриархально-черносотенному и буржуазному) быту противопоставлялся новый, основанный на коммунистических ценностях, на идеологии «пролетарского интернационализма». Предполагалась полная перестройка старой системы ценностей, а вместе с ней - и обрядов, их замена новыми (например, Красные Октябрины вместо крестин), новая система праздников и ритуалов, связанных с переходными моментами в жизни человека (рождение, смерть, бракосочетание).
В этой новой, искусственно насаждаемой системе ценностей, объединялись традиционно противопоставляемые церковь и кабак {пивная), взамен им выдвигались пространства советского клуба, красного уголка и библиотеки (iизбы-читальни), стадиона и аэродрома. Попутно объявлялась война культуре прошлого - старой литературе, музыкальной культуре и музыкальному быту - будь то народная песня, жестокий романс или новомодный фокстрот. Однако к началу 1927 г. государственная кампания по борьбе за «новый быт» (в поздних редакциях «Столбцов» его персонификация подчеркивается написанием: Новый Быт) потерпела крах, и ответственность за это власть возложила на «есенинщину» в литературе и в быту. Позиция власти была сформулирована Н.И. Бухариным в обозначившей перелом в отношении к «вопросам быта» статье «Злые заметки». Именно здесь впервые появляется политический по сути ярлык «юродство», впоследствии в полной мере приложенный критиками к Заболоцкому: «Ирония юродствующих входит как составная часть в совокупную идеологию новейшего национализма <...> Эта “древляя” юродствующая идеология для конспирации напяливает на себя “советский” кафтан»38.
Ю.Н. Либединский говорил в связи со «Столбцами»: «...я помню отвратительную статью Зинаиды Чалой “Вопрос о красной обрядности”, которая была напечатана как комментарии к статье Троцкого о быте, где, ухватясь за недостатки статьи Троцкого, Зинаида Чалая размазала “конкретные” предложения по “новому быту”. Она подменила основное переустройство общества теми поверхностными пустяками, которые у нас подчас практикуются, поверхностными суждениями относительно нового быта, тормозящими действительное переустройство общества. В этом отношении тов. Заболоцкий будет иметь основание ответить на критику»39.
38 Бухарин Н. Злые заметки // Правда. 1927. № 9. 12 янв. С. 2; Красная газета. Веч. вып. 1927. № 10, 12 янв. С. 2. См. также: Бухарин Н. Вопросы культуры и быта // Журнал для всех. 1928. № 1. С. 63-68.
39 Либединский Ю.Н. Сегодня попутнической литературы и задачи ЛАПП: Первая часть доклада тов. Либединского на пленуме РАПП // Звезда. 1930. № 1. С. 188. Чалая (наст, фамилия - Антонова) Зинаида Акимовна (1899-1971) - писательница. Имеется в виду статья: Чалая 3. Революционные обряды (по поводу статьи т. Троцкого) // Правда. 1923. № 173. 3 авг. С. 1.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
319
Б.М. Сарнов привел сохранившийся в памяти С.Я. Маршака экспромт Н.М. Олейникова (сложенный, вероятно, уже во второй половине 1930-х годов): «Бойся, Заболоцкий, / шума и похвал. / Уж на что был Троцкий, / а и тот пропал»40.
В начале 1926 г. вопросы новой обрядности и нового быта остро обсуждались в Ленинграде в связи с приездом из Москвы и выступлением В.В. Вересаева41. В прениях по докладу выступили Л.Н. Сейфуллина, Л.Н. Войтолов- ская, Б.А. Лавренев, Г.Е. Горбачев, П.Н. Медведев, И.И. Ионов, А. К Толстой, К.А. Федин и др.42 С единственного в сборнике упоминания о Москве, откуда «спускается» властная директива, начинается «Новый быт» Заболоцкого: «Восходит солнце над Москвой...» (топоним «Ленинград» также встречается на страницах книги единожды, в столбце «Черкешенка»).
В.В. Вересаев говорил о новых обрядах: «И нужно,- это уже обязательно нужно,- чтобы было известное драматическое “действо”, типа древнеэллинской трагедии, с перекличкою полухоров, с монологами корифеев. И все это должно быть гениально-просто, очень легко для исполнения,- и музыка, и слова»43.
В марте с докладом о новом быте там же выступил народный комиссар здравоохранения44. Внимание Заболоцкого могла привлечь неподписанная заметка, где было приведено описание «красной свадьбы» из хорошо знакомой ему вятской комсомольской газеты «Красный пахарь»45.
Выходили журналы «Новый быт» и «За новый быт!», в периодических изданиях борьбе за новый быт посвящались специальные рубрики. «Работница и новый быт», «Новый быт и религия», «Новый быт и проституция» - характерные названия печатной продукции 1920-х годов. Задачу пропаганды нового быта решали и литераторы, от В.В. Маяковского до М.С. Шагинян, до
40 Сарнов Б.М. Бесконечный лабиринт. М., 2005. С. 244.
41 См.: Селиванов Арк. Художественное оформление быта (Доклад В.В. Вересаева в зале Ак-Капеллы) // Красная газета. Веч. вып. 1926. № 18. 19 янв. С. 4.
42 Кукушкина ТА. Всероссийский союз писателей. Ленинградское отделение (1920-1932). Очерк деятельности // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2001 год. СПб., 2006. С. 107. Среди материалов, сохранившихся в фонде союза писателей Ленинграда - тексты доклада В.В. Вересаева, его заключительного слова и афиша диспута (Там же. С. 128).
43 Вересаев В. К художественному оформлению быта: (Об обрядах старых и новых): (Доклад, читанный на пленуме Государственной Академии Художественных наук 30 ноября 1925 г.) // Красная Новь. 1926. № 1. С. 167. Продолжение дискуссии см.: Войтоловский Л. О красных обрядах: (По поводу статьи В. Вересаева «К художественному оформлению быта») // Красная Новь. 1926. № 3. С. 174-182; Вересаев В. Об обрядах // Красная Новь. 1926. № 11. С. 174-185; Жемчужный В. Против обрядов // Новый ЛЕФ. 1927. № 1. С. 47.
44 Селиванов Арк. Новый быт и половой вопрос (Доклад Н.А. Семашко в зале Акфилармонии) // Красная газета. Веч. вып. 1926. № 53. 2 марта. С. 2.
45 Художественное оформление быта // Красная газета. Веч. вып. 1926. № 77. 1 апр. С. 4.


320
Приложения
входивших в круг общения молодого Заболоцкого И.В. Бахтерева и А.В. Разумовского46.
Навязчивость, с которой власть пыталась внедрить проекты преобразования жизни посредством обновления ритуалов выглядела нелепой насмешкой над теургическими построениями символистов. В 1907 г. Вяч. Иванов писал об искусстве будущего в статье «О веселом ремесле и умном веселии»: «Страна покроется орхестрами и фимелами, где будет плясать хоровод, где в действе трагедии или комедии, народного дифирамба или народной мистерии воскреснет истинное мифотворчество (ибо истинное мифотворчество - соборно)»47.
Советский коллективизм выглядел пародией на эту соборность. И.М. Синельников вспоминал о Заболоцком начала 1930-х годов: «Помню, мы говорили, что если символисты бесплодно мечтали о создании мифов, то “Торжество Земледелия” приближает осуществление этой идеи»48. «Столбцы» связаны с этой установкой сложным, непрямым образом. Тем не менее в их основании лежит неомифологическая картина мира, альтернативная символистским проектам преобразования мироустройства через понимаемое по-новому искусство. Символистской беспочвенности противопоставлено здесь «густое пекло» быта и бытия первого советского десятилетия, явленное в простых и зримых образах и словесных картинах.
И до, и во время создания «Столбцов» Заболоцкий писал, но оставил за пределами книги стихотворения-ребусы, построенные на литературных аллюзиях, связанных с кругом чтения студента-словесника и начинающего поэта («Баллада Жуковского», «Поприщин», «Восстание», «Дуэль»). В некоторых стихотворениях этого времени ощущается предчувствие большой поэтической судьбы («Дума», «Исход», «Приглашение муз»). Одно из самых сложных, «герметичных» для понимания стихотворений Заболоцкого парадоксальным образом называется «Закон простоты». Оно заканчивается строкой «как жизнь, идет легко и просто»: «совсем простая - наша жизнь» («Руки», 1928) начинается как раз за пределами стихотворений. Не таковы «Столбцы», которые, несмотря на тонкие отсылки к литературе прошлого, могут быть прочитаны исключительно в контексте реалий быта советского Ленинграда 1920-х годов: автор их, подобно Мопассану в понимании И.Э. Бабеля, «может быть, ничего не знает, а может быть - знает всё»49.
В редакции 1958 г. два раздела «Столбцов» входят в состав первой части итогового Свода сочинений Заболоцкого, которая называется «Столбцы и поэмы». Книга 1929 г. связана лишь с первым разделом этих «Столбцов»,
46 Бахтерев И., Разумовский А. Культурно-бытовое товарищество. М.; Л., 1930.
47 Иванов Вяч. Лик и личины России: Эстетика и литературная теория. М., 1995. С. 171.
48 ВоЗ.С. 106.
49 Бабель И.Э. Собр. соч.: В 4 т. T. 1. М, 2006. С. 47.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
321
«Городскими столбцами». Однако первые из вошедших в «Смешанные...», «Лицо коня» и «В жилищах наших», были написаны в 1926 г., одновременно с «городскими», урбанистическими. Вторая часть «Столбцов» последней редакции развертывает грандиозную натурфилософскую панораму, внутри которой мир первой части занимает лишь узкий, едва подразумеваемый сегмент.
Создатель «Столбцов» писал о себе: «Н. Заболоцкий - поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя. Слушать и читать его следует более глазами и пальцами, нежели ушами. Предмет не дробится, но наоборот - сколачивается и уплотняется до отказа, как бы готовый встретить ощупывающую руку зрителя. Развертывание действия и обстановка играют подсобную роль к этому главному заданию»50.
«Обстановка» и «развертывание действия» в стихах молодого Заболоцкого связаны с «гримасами быта» Ленинграда 1920-х годов, города «несбыв- шихся надежд»51.
Осенью 1919 г., словно предчувствуя финал «Столбцов» («Трамвай, шатаясь, чуть идет...»), Н.П. Анциферов думал о судьбе города: «Медленно ползут трамваи, готовые остановиться каждую минуту. Исчез привычный грохот от проезжающих телег, извозчиков, автомобилей. Только изредка промчится автомобиль, и промелькнет в нем военная фуражка с красной звездой из пяти лучей <...> Постоянно попадаются пустыри. Деревянные дома, воспоминания о “Старом Петербурге”, уцелевшие благодаря приютившимся в них трактирам и чайным (много эти питейные учреждения спасли старины!), теперь сломлены, чтобы из их праха добыть топливо для других домов <.. .> Прекратился рост города. Замерло строительство. Во всем Петербурге воздвигается только одно новое строение. Гранитный материал для него взят из разрушенной ограды Зимнего дворца. Так некогда нарождающийся мир христианства брал для своих базилик колонны и саркофаги храмов древнего мира. Из пыли Марсова поля медленно вырастает памятник жертвам революции. Суждено ли ему стать пьедесталом новой жизни, или же он останется могильной плитой над прахом Петербурга, города трагического империализма?»52
Этому портрету городского пространства предшествуют слова: «Исчезла Северная Пальмира <.. .> Стремителен бег истории в наши дни. И эти образы уже отошли в прошлое. Красный Питер ждет своего поэта».
50 ce 3/1. С. 524.
51 Монументальный фотоальбом, посвященный быту города - «колыбели революции», носит характерное название: Время несбывшихся надежд. Петроград-Ленинград. 1920-1930: Фотоальбом / Авт.-ост. В.А. Никитин. Л., 2000.
52 Анциферов Н. Душа Петербурга. Пг., 1922. С. 222-223.


322
Приложения
Таким поэтом суждено было стать Заболоцкому. Первые читатели «Столбцов» в первую очередь были поражены точностью, узнаваемостью примет жизни и быта Красного Питера.
Неожиданная параллель содержится в одном из рассказов Заболоцкого для детей53. Наивный взгляд героя,- ребенка и деревенского «простеца» в одно и то же время,- воплощенный в слове рассказчика, способен напомнить о «Столбцах», о позиции наблюдателя, выраженной в строках столбца «Пир»: «с глазами белыми солдата / младенец нескольких недель». Мир города, живущего по своим непостижимым законам,- чужой и опасный для героя, оказывается «странно знакомым» читателю. Наряду с «приемом охранения»54, и в «Столбцах», и в «Сережке колбаснике» ощутима живая память недавнего уржумского реалиста, в первый раз столкнувшегося с «другой жизнью», впервые увидевшего людей, улицы, пространства, магазины, рынки и учреждения города, где ему предстояло прожить годы...
В.И. Шубинский пишет: «Неизвестно, с чего начинал уржумский самородок, как он формировался <...> но он почти сразу начал писать зрелые и мощные стихи»55.
В наших представлениях о предыстории «Столбцов» и их автора немало «белых пятен». Впрочем, явление гения, сказавшего новое слово в поэзии, всегда подобно чуду. Тем не менее, можно говорить о нескольких пластах жизненных и культурных впечатлений, на которых возрастает поэзия молодого Заболоцкого.
Николай Заболотский родился 24 апреля (по новому стилю - 7 мая) 1903 г. в семье агронома Алексея Агафоновича Заболотского (1864-1929) и его жены, учительницы Лидии Андреевны, урожденной Дьяконовой ( 1879— 1926), в пяти верстах от Казани, в усадьбе земской сельскохозяйственной фермы близ Кизицкой слободы. На следующий день, 25 апреля, мальчик-первенец был крещен в Варваринской церкви города Казани.
С 1900 г. отец будущего поэта был управляющим фермы и преподавал в сельскохозяйственной школе. Однако в 1909 году из-за конфликта с главным управляющим земства он был снят с должности и вынужден был сменить работу по организации сельского хозяйства на должность страхового агента в отдаленном селе Казанской губернии Кукмор. Год спустя он все же
53 Заболоцкий Н. Сережка колбасник / Рис. П. Староносова // Дружные ребята. 1928. №6. С. 4-10. Рассказ переиздан в: 34. С. 132-138.
54 «Прием остранения у Л. Толстого состоит в том, что он не называет вещь ее именем, а описывает ее, как в первый раз виденную, а случай - как в первый раз произошедший, при чем он употребляет в описании вещи не те названия ее частей, которые приняты, а называет их так, как называются соответственные части в других вещах» {Шкловский В. Искусство как прием // Поэтика: Сборники по теории поэтического языка. I—II. Пг., 1919. С. 106).
55 Шубинский В.И. Указ. соч. С. 136.


НЕ. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
323
находит работу по своей специальности - на показательной сельскохозяйственной ферме в селе Сернур, в 60 верстах к юго-западу от Уржума, где Алексей Агафонович с января 1911 г. был зачислен на службу агрономом так называемой Епифаньевской фермы. Семья, к тому времени уже большая (к 1909 г. у Заболотского были брат и две сестры), сопровождала его в этих перемещениях.
«Свою сознательную жизнь я почти полностью прожил в больших городах, но чудесная природа Сернура никогда не умирала в моей душе и отобразилась во многих моих стихотворениях»,- писал поэт в автобиографическом очерке «Ранние годы»56.
Сернурское детство, годы учения в Уржумском реальном училище, несколько месяцев57, прожитых в голодной Москве 1920 г., где поэт недолгое время учился на медицинском58 и историко-филологическом факультетах, учеба в педагогическом институте и вхождение в мир литературы и искусства Петрограда-Ленинграда 1920-х годов, годичная военная служба (с ноября 1926 г.), участие в создании советской молодой литературы для детей оставили свои следы в формировании личности поэта.
Вхождение Заболотского в мир и в быт Ленинграда связано с годами учения в педагогическом институте (1921-1925). «Характерными чертами студенческой жизни 1920-х годов были самостоятельность, возможность и способность отстаивать на дискуссиях и семинарах свою точку зрения, широта интересов. Не было еще возникшей позднее самоизоляции специалистов. Гуманитарии заинтересованно общались с биологами, физиками, математиками. В конце 1921 г. все они с одинаковым интересом слушали организованные здесь в пользу голодающих платные лекции крупных ученых: литературоведа В.А. Десницкого - о зарубежной литературе; историка Н.А. Рожкова - о теории познания; ботаника, будущего президента Академии наук В.Л. Комарова - о естествознании и этике. Основатель университетской кафедры генетики Ю.А. Филипченко был талантливым популяризатором научных знаний
56 CC3/I. С. 496.
57 См.: Pratt S. The Stuffed Shirt Unstuffed: Zabolotsky’s «Early Years», Real Life, and the Complexity of Soviet Culture 11 The Russian Memoir: History and Literature. Evanston, 2003. P. 35-52; Решетников M.M. Уржумские учителя Николая Заболоцкого // Решетников М.М. Спутники и встречные: Воспоминания и очерки. Киров, 1987. С. 28-38.; Дьяконов Л.В. Вятские годы Николая Заболоцкого. Киров, 2003.; Касьянов М.И. Телега жизни. Гл. I // Герценка: Вятские записки. Вып. 19. Киров, 2011. С. 125-156; ТВ; Никулина Е.Ф., Мутыгуллина Э. Уржумское реальное училище (Кадровый состав) // 34. С. 38-50; Бушков Р.А. Вятские версты Николая Заболоцкого. Киров, 2013; Шеин В.Ю. Всю жизнь на уржумской сцене. Киров, 2014.
58 Краткая справка о Заболоцком, с указанием «Медицине обучался один семестр» присутствует в книге: Каган-Пономарев М.Я. Литераторы-медики: 1500 имен: краткий биобиблиогра- фический словарь. М.; Ижевск, 2010. С. 112. Фотография поэта помещена на обложке, рядом с портретами Гёте, Чехова, Конан Дойла и Лема.


324
Приложения
и часто читал лекции врачам и учителям, выступал в студенческих общежитиях <...> Разговоры о теории относительности, о чувствительности растений, о развитии генетики сменялись спорами о театре Мейерхольда, о живописи Шагала и Малевича, о новых течениях в литературе <...> Прилежно занимался Николай и по институтской программе - увлеченно слушал лекции по истории искусств известного археолога и искусствоведа профессора Б.В. Фармаковского, успешно работал в семинаре по древнерусской литературе профессора Д.В. Бубриха, старался не пропускать занятий популярного у студентов В.А. Десницкого. Наиболее активные студенты Педагогического института и Петроградского университета ходили слушать лекции в существовавший тогда Институт истории искусств, где преподавали В.М. Жирмунский, Ю.Н. Тынянов, В.Б. Шкловский, Л.В. Шерба, Б.М. Эйхенбаум и другие видные ученые»59.
Особое значение имел для Заболоцкого Василий Алексеевич Десницкий (1878-1958), сыгравший в становлении поэта значительную и по сей день недооцененную роль. Поиски источников многих стихотворений Заболоцкого, как раннего, так и позднего периодов часто ведут к изданиям, в подготовке которых (в качестве составителя, комментатора или автора сопроводительной статьи) принимал участие Десницкий. В конце 1947 г. Заболоцкий писал ему, вспоминая юность: «Я хорошо помню, как в августе <19>21 года, когда на стенах города были расклеены афиши о траурных вечерах по поводу смерти Блока, Вы впервые экзаменовали меня, принимая в институт; как я безбожно путал Пугачева со Стенькой Разиным, но зато назубок знал символистов вплоть до Эллиса...»60. С Десницким и его влиянием связано погружение в историко-филологическое знание, в мир древнерусской словесности, в русский XVIII век, включая такие «заповедные» пространства как жанр ироикомической поэмы.
В архивном фонде фольклориста Н.Е. Ончукова сохранились записи фольклора беспризорников («морально дефективных детей»), сделанные Заболоцким во время педагогической практики61. Стихия городского фольклора времен НЭПа растворена в стихе «Столбцов» на разных уровнях. В одном из первых откликов в эмиграции говорилось: «...это безусловно отклик на современность, начиная с футбольного матча и кончая вопросами нового быта. Его лексика - почти блатная. Его основная характеристика - живописность: набором самых неожиданных слов, организованных в короткие, рваные, спо¬
59 ЖНЗ. С. 71-72. См. о студенческом быте поэта в мемуарном очерке его уржумского друга: Сбоев Я. Мансарда на Петроградской // ВоЗ.С. 43-46.
60 СС З/Ш. С. 352.
61 РГАЛИ. Ф. 1366. On. 1. Ед. хр. 182. См.: Лощилов И.Е. «Его лексика - почти блатная...» (Материалы Н.А. Заболоцкого в фонде Н.Е. Ончукова) // Острова любви БорФеда: Сборник в честь 90-летия Б.Ф. Егорова. СПб., 2016. С. 565-572.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
325
тыкающиеся строки, где трудно уловить логическую связь, он вызывает яркий и красочный образ. Логическую связь надо искать между образами, а не между словами»62.
Л.Я. Гинзбург говорила в статье, посвященной Н.М. Олейникову: «Ни одному поэту еще не удавалось - и не удастся - в самом деле посмотреть на мир “голыми глазами”. Это иллюзия, нередко овладевающая молодыми литературными школами. Поэзия, даже самая новаторская, питается наследием, традицией, хотя бы от нее самой скрытой, бессознательной. Хлебников же вполне сознательно ориентировал свои поэтические ценности на фольклор, на древнерусскую национальную культуру. Но раннему Заболоцкому, обе- риутам в их писательском самоутверждении нужна была иллюзия первозданное™, “голого слова”»63.
Уже первые критики связали происхождение поэтики «Столбцов» с двумя локусами национальной словесной культуры - поэзией XVIII столетия и поэзией Велимира Хлебникова. Именно здесь молодой Заболоцкий черпал возможности для возвращения к первозданному слову, не опосредованному памятью жанра и стиля.
Неслучайно в финале книги появляются строки, отсылающие к «Тяжелой лире» В.Ф. Ходасевича,- в связи с перспективой рождения новой жизни, «иного бытия»:
.. .а девочка наоборот - закрыв глаза, открыла рот и ручку выбросила теплую на приподнявшийся живот.
Финал стихотворения Ходасевича «Ни жить, ни петь почти не стоит...» (1922):
Так, провождая жизни скуку,
Любовно женщина кладет Свою взволнованную руку На грузно пухнущий живот64.
Вышедшее в Париже «Собрание стихов», куда вошли три поэтические книги Ходасевича, произвело ошеломляющее впечатление, как в эмиграции, так и в России, тогда еще не окончательно закрытой «железным занавесом».
62 Кемшис М. Новейшая русская поэзия // Darbai ir dienos. Literaturos skyriaus zurnalas. Kaunas: Humanitariniii Mokslij. Fakulteto leidinys, 1931. [T.] II. P. 246.
63 Гинзбург Л.Я. Николай Олейников // Олейников Н.М. Пучина страстей. Л., 1990. С. 12-13.
64Ходасевич В.Ф. Собрание стихов. Париж, 1927. С. 117.


326
Приложения
Сборник «Европейская ночь» завершает стихотворение «Звезды», которое можно, кажется, прочитать как своего рода «столбец до “Столбцов”»:
На авансцене, в полумраке,
Раскрыв золотозубый рот,
Румяный хахаль в шапокляке О звездах песенку поет.
И под двуспальные напевы На полинялый небосвод Ведут сомнительные девы Свой непотребный хоровод.
Сквозь облака, по сферам райским (Улыбочки туда-сюда)
С каким-то веером китайским Плывет Полярная Звезда.
За ней вприпрыжку поспешая,
Та пожирней, та похудей,
Семь звезд - Медведица Большая - Трясут четырнадцать грудей65.
Удивительным образом эти строки, отозвавшиеся уже в «Фокстроте», подвергаются преображающему переосмыслению и в самом позднем из созданных Заболоцким столбцов, в «Отдыхающих крестьянах» (1933):
А на вершинах Зодиака,
Где слышен музыки орган,
Двенадцать люстр плывут из мрака,
Составив круглый караван.
В исполненных зловещего демонизма картинах жизни современного европейского города у Ходасевича отражается, тем не менее, как в «постыдной луже», стройный космический порядок, Божественная гармония мироздания66. Есть в книге Ходасевича и слово «столбцы» - в первичном, газетном смысле: «Столбцы газетных телеграмм»67.
Заболоцкий переносит действие в советский Ленинград, заостряя инфер- нальность до состояния острого гротеска. В мире столбцов на первый взгляд безраздельно царят безумие, смерть, порочные страсти, бессмысленное движение, резкие немотивированные звуки. Вместе с тем книга производит впечатление исключительной стройности и гармонической целостности.
Важная для понимания природы столбцов линия связывает их с жанром физиологического очерка. Рынки, трактиры и пивные, увеселительные заведения, кухни - в «Столбцах» присутствует характерный набор локусов, беру¬
65 Там же. С. 175-176.
66 См.: Кекова 2007. С. 76-82.
67 Ходасевич В.Ф. Собрание стихов. С. 129.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
327
щий начало в знаменитом двухтомнике, выпущенном в середине 1840-х годов под редакцией Н.А. Некрасова.
Между петербургскими физиологиями XIX столетия и «Столбцами» следует, однако, мысленно поместить поэтическую трансформацию жанра, осуществившуюся в начале XX в. в поэтической лаборатории авторов круга знаменитого журнала «Сатирикон». Доведенная до болезненности эстетизация глубоко чуждого автору мира мещанства, своего рода «русский бидермайер», характерны для поэзии П.П. Потемкина, певца герани и цветочков на обоях. В «Ивановых» Заболоцкого воскресают и превращаются в советских служащих потемкинские «писаря»:
Штаны у них раструбом,
Штиблеты - чистый лак,
Идут сверкают зубом,
Хихикая в кулак68.
У Заболоцкого:
Но вот - все двери растворились, повсюду шепот пробежал: на службу вышли Ивановы в своих штанах и башмаках.
Потемкинский Петербург, кажется, предвосхищает Ленинград «Столбцов»:
Где по чудовищным шкатулкам Домов, как венчики камней,
Разбросан редкий ряд огней,
Где ломовик, гремя железом,
Гранит булыжник мостовой,
Где вдруг на вывеске пивной Блеснут нежданной новизной Три буквы с золотым обрезом69.
Д.Е. Максимов писал: «Вероятно, сыграли роль и эстетические идеи Филонова, близкие к идеям Хлебникова. Импульс, идущий от Филонова, явно сказался в “Столбцах” - Филонов шепнул их автору свое “тайное слово”. Филоновская фантасмагория, деформация натуры, гротеск, аналитическое разложение вещей ощутимо отразились в стихах молодого Заболоцкого»70.
68 Потемкин П. У дворца // Сатирикон. 1910. № 13. С. 2.
69 Он же. Ева // Смерть: Альманах. СПб., 1910. С. 221.
70 Максимов Д.Е. Заболоцкий (Об одной давней встрече) // ВоЗ.С. 132-133.


328
Приложения
«Стены комнаты были обвешаны цветными картинками, изображающими фигуры каких-то причудливых человечков. Заболоцкий не скрывал, что это были его работы, в которых он откровенно подражал Филонову. Николай Алексеевич объяснил мне, что Филонов его любимый художник и что он с ним встречается»71. Эти рисунки не дошли до наших дней.
«Заболоцкий - характер баховский»72. Безумному и зловещему миру он противопоставляет поэтический порядок, строящийся на невидимых на первый взгляд основаниях.
Автор «Столбцов» не оставил по поводу названия книги никаких разъяснений. Лишь И.М. Синельников вспоминал его слова: «Книга будет называться “Столбцы”. В это слово я вкладываю понятие дисциплины, порядка - всего, что противостоит стихии мещанства»73.
Н.Н. Заболоцкий писал: «Откуда появилось такое название? В тетрадку “Арарат” входило стихотворение “Столбец о черкешенке”, что можно было понимать, скажем, так: “аккуратная колонка строк, посвященных черкешенке”. Потом название было изменено на “Черкешенка”, а столбцами Заболоцкий стал называть вообще свои стихотворения того времени»74.
«Название “Столбцы”,- писал А.В. Македонов,- звучит необычно. Но Заболоцкий подразумевал под ним просто обозначение стихотворного текста, печатающегося столбцами. Название сборника подчеркивало жанровую свободу, непринужденность и стремление отойти от обычной “поэтичности”»75.
Важная авторская установка содержится в письме к художнику Л.А. Юдину, который должен был сделать оформление обложки: «С виду будто бы ничего особенного, а приглядишься - и открывается совершенно новое дело»76.
Режиссура читательского восприятия касается не только графического облика заглавия книги, но и потенциала его значений.
Слово столбец в значении колонки набранного текста в газетной и энциклопедической практике связано с современным и общеязыковым нетерминологическим употреблением. На этом уровне в сборнике стихотворений, названном «Столбцы», почти не ощущается «ничего особенного»: «стремление отойти от обычной “поэтичности”» характерно для советского искусства 1920-х годов. Заглавие лишь подчеркивает вертикальное измерение поэтического текста, в отличие от привычного стихотворения (стих по-гречески -
71 Там же. С. 128.
72 Самойлов Д. День с Заболоцким // ВоЗ. С. 411.
73 Синельников И.М. Указ. соч. С. 105.
74ЖНЗ. С. 155-156.
75 Македонов 1987. С. 76.
76 ССЗ/Ш. С. 307.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
329
горизонтальный ряд с поворотом), и это роднит изданную книгу с рукописной тетрадью, озаглавленной именем библейской горы Спасения («Арарат»)77.
«Новое дело» открывается, если читатель вспомнит о более специфическом, терминологическом значении слова.
Столбцами {столпами, или столпиками) принято называть документы и акты Московской Руси XVI-XVH вв. - времени, когда в приказном делопроизводстве царила так называемая столбцовая система78. «Понятие дисциплины, порядка» становится в этом контексте яснее: «“Столбцы” - уже не поэзия в привычном смысле слова. В словаре Даля читаем: “Столбец, столпец - старинное: свиток; когда не сшивали бумаги тетрадью, а подклеивали снизу лист к листу, то каждый отдельный свиток звали столбцом”»79.
Заболоцкий - недавний (декабрь 1925 г.) выпускник Общественноэкономического факультета Отделения языка и литературы Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена - помнил об этом значении.
Историк пишет: «В паре столбец - столпец употребление каждого из этих слов по частоте приблизительно одинаковое»80. Первичное значение слова, избранного Заболоцким для заглавия книги, таково: «...столбец - это только листок бумаги определенного размера. Столбцы составляли столп, количеством столбцов измерялась величина документа <...> Метонимически название столбца получили и несколько склеенных, составляющих один документ листов-столбцов»81.
Н.Н. Оглоблин описывал физические свойства столбцов в их первоначальном виде: документация хранились «в форме бумажных лент, состоящих из склеенных друг с другом листов, свернутых в цилиндры»82. Документы «писались на бумажных полосах особой формы и размера, для чего бумажный лист резался или пополам в длину, давая полосы 17 х 45 см, или на три полосы в ширину, давая полосы 15 х 34 см. На таких бумажных полосах поперек, по узкой стороне, писался текст документов <...> Написанные полосы
77 В опубликованной лишь в 1965 г. рецензии Б.Л. Пастернак писал о стихах В.В. Маяковского из сборника «Простое как мычание» (1916): «В типографиях эти метафорические батареи набирались на манер стихов. Столбцом» {Пастернак Б.Л. Поли. собр. соч. с прилож.: В 11 т. Т. 5. М.,2004. С. 21-22).
78 См.: Качалкин А.Н. Жанры русского документа допетровской эпохи. Ч. 1 : Источники изучения и вопросы авторства документа. М., 1988. С. 103-110.
79 Роднянская И.Б. «Столбцы» Николая Заболоцкого в художественной ситуации двадцатых годов// Роднянская И.Б. Художник в поисках истины. М., 1989. С. 358.
80 Качалкин А.Н. Указ. соч. С. 106.
si Там же. С. 106-107.
82 	Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768 гг.). Ч. 1: Документы воеводского управления. М., 1895. С. 13.


330
Приложения
склеивались одна с другой, и получалась бумажная лента, длина которой зависела от величины текста»83.
Расположенный на бумаге текст, подобно физическому телу, получает дополнительное измерение: «Странно, что для многих из нас, существующих в трехмерном пространстве, хорошо известны названия двух координат - вертикаль и горизонталь - как бы пронзающих нас сверху и сбоку, и неведомо название третьей, также проходящей сквозь нас, но уже спереди назад. Это измерение имеет свое, хотя и редко употребляемое, название - сагит- талъ (от лат. sagitta - стрела). Оно объединяет все то, что находится спереди {фронт) и сзади {тыл) от каждого из нас»84.
Само название труда Н.Н. Оглоблина производит на незнакомого с терминологическим значением читателя озадачивающее впечатление: «Обозрение столбцов и книг...» Столбцы - не книги, но нечто сопоставимое с книгами. В поздних редакциях первый раздел свода сочинений Заболоцкого носит название «Столбцы и поэмы». Более естественным и привычным было бы: «Стихотворения и поэмы». Столбцы - не стихотворения, но нечто сопоставимое с этим понятием, возможно - альтернатива самой форме лирического стихотворения. (Пролетарский поэт Г. Лелевич называл свои стихотворения коммунэрами, а К. Вагинов издал сборник под названием «Опыты соединения слов посредством ритма»: не стихотворения, а лишь опыты...)
Согласно воспоминаниям И.В. Бахтерева, Заболоцкий «каллиграфически переписывал написанное прежде, снабжая стихи занятными виньетками и картинками, напоминавшими работы учеников художника Филонова»85.
Исследователь столбцов XVII в. пишет: «Если дело не требовало дальнейшего производства, то писалось кратко: “вклеить в столп” (современное - “к делу”) »86. В оглавлении машинописной книги 1952 г. (Св52) Заболоцким было зачеркнуто название второй части обновленной редакции сборника, «Книга прогулок», и сделана краткая помета: «В Столбцы».
Называя свои экспериментальные астрофические стихотворения столбцами, Заболоцкий придает художественному (поэтическому) тексту статус документа («...уже не поэзия в привычном смысле слова», согласно И.Б. Роднянской), что также характерно для ранней советской литературы, от «Исходящей № 37» Л.Н. Лунца (1922) до рассказа И.Э. Бабеля «Справка» (1920-е годы) и повести Б.Л. Пастернака «Охранная грамота» (1930). В 1922 г. А.М. Ремизов включил в состав своей экспериментальной книги
83 Колесников И. Ф. Столбцы (К методике работ по систематизации и описанию) // Архивное дело. 1939. № 2 (50). С. 28-29.
84 Бродецкий А.Я. Внеречевое общение в жизни и в искусстве: Азбука молчания. М., 2000. С. 51-52.
85 Бахтерев И.В. Когда мы были молодыми (Невыдуманный рассказ) // ВоЗ. С. 85.
86 Колесников И.Ф. Указ. соч. С. 33.


И.Е. Лощылов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
331
«Россия в письменах» подготовленную им публикацию подлинных столбцов (отписей и отказных грамот): «Столбец - это узенькие полосы бумаги, скле- еные концами и скатанные в трубочку. Размер столбцов разный: попадают и такие, не длиныне нашей почтовой бумаги, а другой раз возьмется, и мерять - аршину не хватит, да и раскатать его негде, а если вверх подымать, с Ивановскую колокольню будет <...> Грамоту справил дьяк Иван Обрютин. А письмо московское руки Матюшки Горностаева - бо-олыпой писать мастер!»87.
Наряду с игровой установкой на документальность, в названии книги Заболоцкого ощущается присущий поэтике обэриутов элемент абсурдного анахронизма88. Незадолго до основания Санкт-Петербурга (1703) столбцовое делопроизводство было отменено специальным указом («реформа 1702 г.»): «При Петре I было указано заменить столбцы, как общепринятую до сих пор форму приказного делопроизводства, тетрадями: “указали... челобитчикам челобитные, и приказные, и докладные и иные разные выписки... и челобитчиков дела писать в листы и тетради дестевые, а не в столбцы... а впредь в столбцы никаких дел не писать”»89.
Сама возможность существования столбцов в советском Ленинграде 1920-х годов указывает на переходный характер времени их создания - тем более, столбцов, каллиграфически переписываемых в самодельные тетради. Допустимы и другие толкования: например, намек на существование некоторой инстанции, которая продолжает вести столбцовое делопроизводство (хотя бы в качестве метафоры поэтического хозяйства) независимо от указов и смены властей.
Навык каллиграфического письма пригодился Заболоцкому в тяжелые годы заключения - для успешного овладения чертежным почерком во время работы в лагерных проектных бюро, а после частичного освобождения (на основании Директивы НКВД и Прокуратуры СССР № 185, п. 2, в качестве вольнонаемного, лишенного права покидать лагерь) некоторое время (с 28 сентября 1945 по 8 января 1946 г.) поэт вынужден был исполнять обязанности начальника канцелярии Управления строительства Саранского участка Карагандинского угольного бассейна.
87 Ремизов А.М. Столбец: горностаево // Ремизов А.М. Россия в письменах. T. I. М.; Берлин, 1922. С. 83-85.
88 В заметке о древнерусском источнике стихотворения Заболоцкого, известного под редакторским названием «Пастухи», С.В. Полякова отмечала, ссылаясь на указание А.М. Панченко: «Не исключено <...> что здесь перед нами не столько традиционные анахронизмы, сколько след концепции вечного возвращения, эволюционных циклов» {Полякова С.В. «Комедия на Рождество Христово» Дмитрия Ростовского - источник «Пастухов» Н. Заболоцкого // ТОДРЛ. T. 33. Л., 1979. С. 387).
%9ЧаевН.С., Черепнин Л.В. Русская палеография. Учебные пособия по вспомогательным историческим дисциплинам. Ч. 1. М., 1946. С. 130.


332
Приложения
Впрочем, с канцелярской службой поэт был знаком еще с уржумских времен90. Д.С. Самойлов вспоминал о Заболоцком: «Первое впечатление от него было неожиданно - такой он был степенный, респектабельный и аккуратный. Какой-нибудь главбух солидного учреждения, неизвестно почему затесавшийся в ресторан Дома литераторов. Но все же это был Заболоцкий, и к нему хотелось присмотреться, хотелось отделить от него Павла Ивановича (Чичикова. - И.Л.) и главбуха, потому что были стихи не главбуха, не Павла Ивановича, и, значит, внешность была загадкой, или причудой, или хитростью...»91
Еще один аспект смысла названия «Столбцы» («...приглядишься - и открывается совершенно новое дело») становится актуальным лишь при соотнесении заглавия книги и ее состава. «Надо писать не отдельные стихотворения, а целую книгу. Тогда все становится на свои места»,- говорил Заболоцкий во время обдумывания книги92.
Первые опыты систематизации написанного относятся к долитературно- му, уржумскому периоду. В автобиографии поэт писал: «В 1925 году я окончил институт. За моей душой была объемистая тетрадь плохих стихов, мое имущество легко укладывалось в маленькую корзинку»93.
В отличие от детских и юношеских поэтических тетрадей, и, видимо, от «Арарата», «Столбцы» 1929 г. представляют собой исключительно оригинально задуманное целое, составленное из отдельных, относительно самостоятельных частей.
Велимир Хлебников писал о своей сверхповести («колоде плоскостей слова»): «“Зангези” собран-решен 16 января 1922 г.»94. Формула «собран-ре- шен», в соответствии с которой целое собирается из частей и оказывается решенным, как задача, вполне может быть применена к композиции книги Заболоцкого.
В сборнике 22 стихотворения-столбца, и это число сообщает книге особый статус: «Число “22”, представляющее собой число букв финикийского, а вслед за тем и древнееврейского алфавита, в культурном ареале Ближнего Востока с незапамятных времен имело сакральный смысл и не утратило этого качества во всех культурах, так или иначе хранящих связь с этой традицией <...> Особыми значениями оно наделяется в библейско-евангельских и каббалистических текстах»95.
90 ТВ. С. 638-639.
91 Самойлов Д. Указ. соч. С. 410.
92 Синельников И. Указ. соч. С. 105.
93 ЖНЗ. С. 47-48.
94 Хлебников В.В. Творения. М., 1986. С. 696.
95 Силард Л. «Зангези» Хлебникова и Большие Арканы Таро // Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002. С. 312-313.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
333
Если столбец, понятый как документ, «ниже» и «прозаичнее» стихотворения, то столбец как свиток, напоминающий о священных текстах древности, значительно повышает его статус: «Древние свитки писались на пергаменте. Любопытно, что и у нас на Руси бывали, хотя крайне редко, такие пергаментные свитки. В Тверском музее, например, хранится поминание на пергаменте, свернутое, как свиток Торы; видимо это или подражание, или случайность, так как наши свитки (бумажные) являются гораздо позже, именно в XVI веке»96. Уместно вспомнить об эффектной «смене кода высказывания»97 в финале Пролога к поэме «Торжество Земледелия»: «Из клюва развевался свиток, / Где было сказано: “Убыток / Дают трехпольные труды”»98.
На обложке «Арарата», наряду с изображением раскрытого окошка - странный рисунок распластанной для выделки шкуры животного, возможно, для изготовления пергамента (харатьи)99, материала для будущего письма.
Л. Силард отмечает, что «образ мира как универсального строения из 22 букв - исходных элементов лежит в основе размышлений любого из каб- балистов»100, и уже в эпоху символизма эти представления и размышления связываются с мифологическим сюжетом о тайном знании цивилизаций древности. Андрей Белый писал: «В мистериях Египта объяснялись 22 основных гиероглифа, имевших тройственное обозначение: каждый гиероглиф выражался в начертании, в числе и в магическом слове; кроме того, каждое обозначение имело тройственный смысл, соответственно трем планам развития (духовного, умственного, физического) »101.
Зашифрованный с лукавым простодушием намек на мифологический алфавит содержится в одной из работ Заболоцкого для детей, где об одном из африканских племен рассказывалось: «После долгого размышления коровье масло решали назвать “сунхприятрисканкрфуным”. В переводе это значит: “жир из белой жидкости, которая течет из вымени жены быка”. Просто
96 Шляпкин И.А. Русская палеография. По лекциям, читанным в Императорском Санкт-Петербургском Археологическом институте. СПб., 1913. С. 80.
97 Кобринский А.А. Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного авангарда XX века. СПб., 2013. С. 254.
98 ССЗ I. С. 117.
99 А.А. Россомахин отмечает, что непосредственным источником обложки «Арарата» является «первая детская книжка самого Заболоцкого - “Хорошие сапоги” (Л.: ГИЗ, 1928), проиллюстрированная В.М. Ермолаевой. Обложка “Хороших сапог” в свою очередь отсылает к обложке детской “производственной” книжки М. Ильина “Кожа” (Л.: ГИЗ, 1926; 2-е изд.: 1929; 3-е изд.: 1930), где художница Е.К. Эвенбах изобразила все ту же геометризирован- ную двухцветную шкуру» (Россомахин А.А. «С виду будто бы ничего особенного, а приглядишься...»: Потерянный ключ к книге Заболоцкого // ВСЛСП. С. 25).
100 Силард Л. Указ. соч. С. 313.
101 Андрей Белый. Символизм. Книга статей. М., 1910. С. 488.


334
Приложения
и всем понятно. Жалко, что выговорить трудно - в словечке-то, как-никак,- двадцать две буквы»102.
Согласно записям Л.С. Липавского, «Н<иколай> А<лексеевич> говорил: Поэзия есть явление иератическое»103. На вопрос о том, что его особенно интересует, Заболоцкий в начале 1930-х годов отвечал: «Архитектура; правила для больших сооружений. Символика; изображение мыслей в виде условного расположения предметов и частей их. Практика религий по перечисленным вещам. Стихи. Разные простые явления - драка, обед, танцы. Мясо и тесто. Водка и пиво. Народная астрономия. Народные числа. Сон. Положения и фигуры революции. Северные народности. Уничтожение французиков. Музыка, ее архитектура, фуги. Строение картин природы. Домашние животные. Звери и насекомые. Птицы. Доброта - Красота - Истина. Фигуры и положения при военных действиях. Смерть. Книга, как ее создать. Буквы, знаки, цифры. Кимвалы. Корабли»104.
После чтения в кругу друзей несохранившейся поэмы «Облака» (1933) Заболоцкий говорил: «Когда-то у поэзии было все. Потом одно за другим отнималось наукой, религией, прозой, чем угодно. Последний, уже ограниченный расцвет в поэзии, был при романтиках. В России поэзия жила один век - от Ломоносова до Пушкина. Быть может сейчас, после большого перерыва пришел новый поэтический век. Если и так, то сейчас только самое его начало. И от этого так трудно найти законы строения больших вещей»105.
Еще в 1926 г. в полемике с чинарем Введенским Заболоцкий формулировал свои представления о работе поэта с помощью архитектурной метафоры («законы строения больших вещей»): «...бетон новых стихов требует новых путей в разработке скрепляющего единства. Это благодарнейшая работа для левого поэта».
Заболоцкий ориентировался, однако, не столько на Андрея Белого, сколько на Велимира Хлебникова, где каббала, как показано в работе Л. Силард, переведена на язык колоды гадальных карт Таро, «при учете глубинно-символической ориентированности Таро на каббалу»: в «колоде плоскостей слова» «сверхповесть <...> складывается из самостоятельных отрывков, каждый с своим особым богом, особой верой и особым уставом. На московский вопрос: “Како веруеши?” - каждый отвечает независимо от соседа»106. В струк¬
102 Беюл. Письма из Африки / Обработал Н. Заболоцкий. Рис. Н. Лапшина. М.; Л., 1928. С. 7-8. См. об этой книжке и ее истории: Лощилов НЕ. Заболоцкий и Африка // Slavic Almanac: The South African Journal for Slavic, Central and Eastern European Studies. 2011. Vol. 17. № 2. Pretoria. P. 170-174.
103 Липавский JI.C. Разговоры // ЛИУ. C. 313.
104 Там же. С. 307-308.
105 Липавский Л.С. Разговоры // ЛИУ. С. 313.
106 Хлебников В. Творения. М., 1986. С. 473.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
335
туре сверхповести Хлебникова «Зангези» Таро предстает «чем-то вроде каббалы, спустившейся в субкультуру, или же, несколько точнее, субкультурным аналогом каббалы, восходящим к затерянному в памяти времен общему источнику». Далее исследователь говорит, что внимание к Таро у футуристов было «обусловлено демонстративной переориентацией на низовую культуру, на субкультуру, которой пренебрегает “высокая эстетика” <.. .> Архитектоника колоды карт Таро предлагала более широкое поле обобщений: она давала возможность модифицировать образ универсума - Единой книги»107.
«Столбцы» представляют целостный образ мира в виде Книги, при этом многозначность заглавия включает возможность увидеть эту книгу и как Свиток (или набор свитков), и как Кодекс (с жестко закрепленным порядком листов), и как колоду карт, доступных для перемешивания, перегруппировки (хотя бы для воссоздания линейной хронологии). В двадцатидвухчастной композиции «Столбцов» 1929 г. нашла воплощение «тарообразная модель» универсума108, восходящая к композиционному решению сверхповести Хлебникова «Зангези» (1920-1922) и полной версии цикла картин Филонова «Ввод в Мировый расцвет» (1919)109  110. То же число потребовалось Маяковскому в поэме «Пятый Интернационал» (1922) для изображения мира в его полном развитии: «Вот уж действительно / что называется - пространство! / Хоть руками щупай в 22 измерения» по.
В каббалистической Книге Творения («Сефер Йецира») о деянии Творца говорилось: «Он создал реальность из Ничего. Он вызвал несуществующие сущности к существованию и высек огромные столбы из неосязаемого воздуха. Это показано на примере комбинирования буквы К (А) со всеми остальными буквами и всех остальных букв с буквой X (А). Произнося, Он творил создания и слова силой Одного Имени. Как иллюстрацию рассмотрим двадцать две элементарные субстанции из примитивной субстанции к (А). Получение каждого создания из 22 букв есть доказательство того, что они являются на самом деле двадцатью двумя частями одного живого тела»111. Заболоцкому,
107 Силард Л. Указ. соч. С. 315-316.
108 Там же. С. 302.
109 Пронина И.А. В поисках символа. «Мировый расцвет» П.Н. Филонова // Символизм в авангарде. М., 2003. С. 211.
110 Маяковский В.В. Поли. собр. соч.: В 13 т. Т. 4. М., 1957. С. 116. Из менее известных случаев назовем книгу писателя и экономиста (специалиста по графическому учету) Михаила Исааковича Мительмана (1899-1979?), изданную под псевдонимом; герой книги, поэт и анархист Михаил Старов, печатает (также под псевдонимом) сборник своих стихотворений. Обложка приводится в рамке, как графическая «врезка» в текст. На обложке читается: «М Надеждин. I. Любовь; II. Революция. 22 стиха. Издание» (Чесс М. Ёлоп: Страницы из жизни Старова. Л., 1925. С. 32).
111 Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии: В 2 т. Т. 2. Новосибирск, 1992. С. 63.


336
Приложения
скорее всего, этот фрагмент был известен в переводе А.В. Трояновского: «Он создал нечто из хаоса, из ничего сделал нечто, и вырубил большие столбы из воздуха необъятного, и вот знак: одна буква - со всеми и все с одной. Он смотрел, перемещал и сделал все созданное и все слова одним способом и знак этому: 22 предмета в одном теле»112.
Подобно тому, как в несохранившемся барельефе учеников Филонова аллегорические фигуры Пролетариата и Буржуазии образовывали конфигурацию буквы К (алеф), столбцы Заболоцкого в уменьшенном виде воспроизводят космогоническое деяние Творца, создавшего 22 столба-буквы как 22 опоры мироздания.
Известны два варианта перевода названия «Столбцов» на английский язык: «Columns» (собственно, колонки) и «Scrolls» (свитки)113. В монографии американского исследователя Дарры Голдстейн, отдавшей предпочтение второму из вариантов, подробно обсуждается семантическая недостаточность первого: «“Columns” in English is unsatisfactory, as the word conjures up an image of classical Greek pillars - not at all what Zabolotsky intended. A better translation might be “Colonnade,” in its secondary meaning of “a row of trees or other objects placed at regular intervals.” But again the classical architectural context obtrudes» («Слово “Columns” непригодно для перевода названия книги, так как оно вызывает в воображении образ классической греческой колонны - не совсем то, что подразумевается у Заболоцкого. Более пригодным был вариант “Colonnade”, во вторичном значении слова: “ряд деревьев или других объектов, размещенных через равные промежутки”. Но и он навязывает классический архитектурный контекст»114 (Перевод мой. - И.Л.).
В январе 1963 г. в рубрике «На всех языках» в журнале «Иностранная литература» было напечатано сообщение: «Итальянское издательство “Эди- тори риунити” выпустило сборник стихотворений Николая Заболоцкого под названием “Свинцовые колонны”»115. «Свинцовые колонны» - курьезный результат буквального перевода выражения, точно соответствующего слову «столбцы» в смысле колонки печатного текста в газете: подразумевается используемая для газетной печати типографская краска, содержащая свинец. Авторы новейшего перевода книги Заболоцкого на итальянский резонно предпочли транслитерацию русского названия116. Но и в этом курьезе есть
112 Папюс. Каббала, или Наука о Боге, Вселенной и Человеке. СПб., 1910. С. 264.
113 См., напр.: Masing-Delic I. «The Chickens Also Want to Live»: A Motif in Zabolockij’s «Columns» // Slavic and East European Journal. 1987. № 3. P. 356-365; [Zabolotsky N'.] Scrolls. Selected Poems by Nikolai Zabolotsky / Transi, from the Russian by D. Weissbort. London, 1971.
114 Goldstein D. Nikolai Zabolotskij: Play for Mortal Stakes. Cambridge, 1993. P. 258.
115 Иностранная литература. 1963. № 1. С. 269. Речь идет об издании: Zabolotskij N. Colonne di piombo / Trad, di V. Strada. Roma, 1962.
1,6 Zabolockij N. La raccolta Stolbcy / Introduz. e nota bio-bibliografica a cura di M. Caratozzolo, trad, di M. Berrone, M. Caratozzolo, G. Greppi, M. Maurizio, con un ricordo di C. Scandura // eSamizdat. 2007. № (V) 1-2. P. 113-133.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
337
нечто неслучайное: в книге присутствует алхимический сюжет о трансмутации металлов, превращении свинца («О мир, свинцовый идол мой!») в золото («Под ногами злата ком...»).
Начиная с неизданной книги 1933 г., Заболоцкий продумывает симметричный, концентрический план для каждой из двух складывающихся частей. Вслед за линейным (по вертикали, от начала к концу: столбца, книги) читателю как бы предложено в поисках «скрепляющего единства» обратиться к «горизонтальному», попарному прочтению столбцов, пользуясь оглавлением в качестве своеобразной «инструкции» (в «Городских столбцах», например: 1-25, 2-24, и т.д.). Процесс чтения словно бы набрасывает при этом на текст «тень креста»117, а архитектоника сборника, как в «Зангези» Хлебникова (но иным способом) «указывает на выход из границ литературного текста»118.
В редакции 1958 г. «новое дело» открывается при попарном чтении, организованном вокруг центральных текстов («Фокстрот», «Поэма дождя» и «Безумный волк»). «Городские столбцы» буквально «окольцованы» образом переворачивания: «Один горяч, другой измучен, / А третий книзу головой» в первом, и «И жизнь трещала, как корыто, / Летая книзу головой» в последнем. Центральные тексты трех циклов образуют во внутренней форме жест переворачивания «с ног на голову» («парящий по воздуху» герой «Фокстрота» - диалог двух «горизонтальных» существ животной природы, волка и змеи, в «Поэме дождя» - и «Великий Летатель Книзу Головой» в «Безумном волке»).
В записных книжках Хармса конца 1920-х - начала 1930-х годов часто встречаются записи, связанные с алфавитом, колодой карт Таро и различными шифрами119. В начале апреля 1933 г. Хармс набрасывает даже план романа, который должен был бы состоять из 22 глав, имеющих соответствия с картами Таро120.
Было бы методологически порочным искать или пытаться установить прямые соответствия между «Столбцами» Заболоцкого и картами Таро, тем более, что после 1929 г. поэт никогда не возвращался к композиционному замыслу, синтезирующему гадальный порядок раскладывания карт и структуру сакрального алфавита, где есть 3 «буквы-матери», 7 (3 + 4) «двойных» и 12 «простых» букв. Эта символика покидает «Столбцы», но оставляет в них след в виде присутствия духа таинственности, органически растворенного в художественной ткани поэтической книги. Этот дух незаметным образом
117 Федотова С.В. В лабиринте формы мелопеи «Человек» // Иванов Вяч. Человек: Приложение: Статьи и материалы / Сост. А.Б. Шишкин. М, 2006. С. 88.
118 Силард Л. Указ. соч. С. 322.
119 ЗКХ I. С. 73-74, 102, 128, 138, 154, 399-400, 416, 437; 3KX II. С. 24-25.
120 ЗКХ I. С. 437.


338
Приложения
осеняет закоулки ленинградского быта, наполняя его таинственным и «неуклюжим» значением.
Особый акцент и центральное место получает, тем не менее, символика карты XII, на которой изображен повешенный вниз головой человек - Повешенный, или Висельник, или Жертва духовная. Эта символика в поэтическом мире Заболоцкого становится ядром не идеологического, но мифологического осмысления революционной эпохи, самой внутренней формы слова «революция» (от лат. re-volutio - переворачивание, переворот).
Видимо, на исходе студенческих лет Заболоцкий, вслед за почитаемым им Гёте, всерьез заинтересовался естественными науками и сблизился с кем- то из членов действовавшего в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде с 1909 по 1932 г. Русского Общества Любителей Мироведения (Р.О.Л.М.). Единственным и бессменным председателем Р.О.Л.М. был шлиссельбуржец Николай Александрович Морозов (1854-1946), астроном, поэт и историк астрономии, толкователь Апокалипсиса. Прямых свидетельств о контактах Заболоцкого с кругом ученых Р.О.Л.М. не сохранилось (если не считать переписки с пожизненным членом Общества К.Э. Циолковским), но на всех этапах его поэтического творчества видны точки пересечения и с интересами этого круга, и с тематикой изданий, которые выходили под эгидой Общества (символика знаков Зодиака, Атлантида, сказание о звезде Чигирь, зеленый луч).
В одной из книг Н.А. Морозова сюжет о деянии Творца в представлениях каббалистов был передан так: «Он осмотрел, перемешал и создал все созданные предметы и все их названия одним и тем же способом, и знак этому: двадцать два предмета в одном (человеческом) теле»121.
Обсуждая в кругу друзей книгу Джеймса Хопвуда Джинса «Вселенная вокруг нас» (М.; Л., 1932), Заболоцкий говорил: «Вселенная имеет свой непонятный путь. Но посмотрите на интересный чертеж в книге - распределение шаровых скоплений звезд в плоскости Млечного Пути. Не правда ли, эти точки слагаются в человеческую фигуру?»122.
Монистичность мироощущения Заболоцкого делает мир тотально антропоморфным, подобным человеку. Столбец, оставаясь колонкой строк, набранных в столбик,- мифологически тождествен и букве, и всему алфавиту, и миру, и каждому из его элементов, и радиусу невидимой сферы, и человеческому телу. В статье об искусстве портрета А.А. Сидоров писал о развитии изображения человека в Европе из «условного столбовидного намека» на фигуру божества («раннегреческие столбы с шлемами»)123.
121 Морозов Н.А. Христос. Кн. 3. Бог и Слово. М.; Л., 1927. С. 13.
122 ЛИУ. С. 342-343.
•23 Сидоров А.А. Портрет как проблема социологии искусства (Опыт проблемологического анализа) // Искусство. 1927. Кн. 2-3. С. 6.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
339
Двадцати двух единиц, из которых складывается целое книги, достаточно, чтобы явить и последовательно выдержать некоторый признак поэтики - и отказаться от него, хотя бы один раз. Строки в книге выровнены по левому краю, но в «Футболе» есть напечатанные со сдвигом вправо. Столбцы астрофичны, но «Купальщики» разбиты на четверостишия. Основная часть книги написана четырехстопным ямбом, то утяжеленным, архаичным, то неожиданно модернизированным, то перебитым прозаическими или метрически инородными вкраплениями. Но в книге находят себе место и написанные трехсложными размерами - «правильным» («Лето») и «неправильным», вольным («Офорт»). Это сообщает книге «трепетание живой жизни» и особую, парадоксальную одухотворенность124.
«Столбцы - странный гибрид оды, баллады, литературной пародии, пушкинского стихотворного романа <...> В отличие от лирического стихотворения (в его сегодняшнем понимании), возникшего вследствие истирания, разрушения и выветривания тех же самых поэтических жанров XVIII-XIX веков и усреднения их иерархических особенностей,- столбцы сохраняют иерархические черты составляющих их единиц»125. Изучив и отвергнув поэтики прошлого, Заболоцкий проявляет особый интерес к курьезам и причудам «плохого» письма, к поэтикам, находящимся в противоречии с усредненным литературным вкусом, будь то поэтика Бенедиктова, или капитана Лебядки- на, или современных автору начинающих поэтов. Он искусно имитирует неумелое стихосложение, ошибки метрики и логики - настолько, что был принят некоторыми читателями и критиками за подлинного «графомана», наивного стихотворца.
Столбцы астрофичны, но словно бы «помнят» о строфической культуре прошлого: стиховой объем «Движения» соответствует параметрам октавы, «Офорта» - объему сонета, пропорции строфоидов126 в «Черкешенке» сохраняют не объем, но пропорции частей сонета - не «правильного», а как бы «разросшегося», или намеренно «выращенного» поэтом-селекционером, сыном агронома (и отцом агронома). Рост стиховой материи напоминает об отношении к живописи как к органическому процессу спонтанного роста и прорастания у Филонова и его учеников.
124 В 1953 г., читая книгу А.В. Лебедева «Ф.С. Рокотов (этюды для монографии)», Заболоцкий «отметил показавшуюся ему интересной характеристику этого живописца: “...то трепетанье живой жизни, та одухотворенность, которая удавалась только Рокотову и которая никогда не удавалась копировальщикам с него”» (ЖНЗ. С. 532-533).
125 Пурин А.А. Метаморфозы гармонии: Заболоцкий // Волга. 1994. № 3-4. С. 142, 144.
126 Употребление термина строфоид вместо строфа помогает пониманию поэтики столбцов. Предполагается «авторское, тематически обусловленное, графическое разделение астро- фического стихотворения на части, содержащие любое количество строк» (См.: Царъко- ва I С. Метрический репертуар Н.А. Заболоцкого // Исследования по теории стиха. Л., 1978. С. 133).


340
Приложения
На всех этапах творчества для Заболоцкого был важен Г.С. Сковорода. В тексте «Диалог. Имя ему - Потоп змиин» (1791) Нетленный Дух демонстрирует Душе библейский текст как абсурдный, сама абсурдность которого говорит о его иносказательном характере: «Библиа есть Бог и Змий <...> О, Душа моя! Знай, что Библию читать и ложь ее щитать, есть то же. “Насади Г.(осподь) Бог рай во Едеме на востоцех”. Вот болтун! Сад насадил в саду»127. Нелепости текста («грубое юродство», по слову Сковороды) призваны провоцировать герменевтические усилия читателя. Если в сакральном тексте нелепости противоречат здравому смыслу, в поэтическом они могут вступать в противоречие с расхожими представлениями о «нормальной» поэтике, о том, каким может и должно быть «хорошее стихотворение». Ироническая дистанция, возникающая при остранении формы в случае намеренной «плохописи», намекает на существование неочевидных смыслов.
Ирония, абсурд, «юродство» органически присущи поэтической лаборатории Заболоцкого. Самые серьезные стихотворения и поэмы органично включают смеховой элемент; дидактика некоторых поздних стихотворений несомненно пародийна, намеренно комична (хоть эту пародийность и ощущают далеко не все читатели). Еще в уржумские годы Заболоцкий читал со сцены комические стихи А.К. Толстого. Неслучайно, видимо, первые буквы заглавия-формулы позднего программного текста «Мысль - Образ - Музыка» складываются в имя божества Смеха - Мома. Смех Заболоцкого всепроника- ющ и по большому счету серьезен, близок к сакральному смеху: некоторые стихотворения, по сложившейся традиции печатающиеся как шуточные, не только содержат переклички с «серьезными», но и могут быть прочитаны как серьезные.
Существенны высказывания молодого Заболоцкого, сохраненные в памяти И. Синельникова: «Нужно, чтобы общий уровень стихов был высоким. На этом фоне возможны отдельные плохие стихи. Тогда они погоды не сделают. Мало того, надо сознательно писать стихи разного напряжения: одни места хуже, чтобы ярче выделить другие. Пример - “Медный всадник”»128.
В «Столбцах» - и это отмечали уже первые критики - чередуются предельно зримые, конкретно узнаваемые картины и семантически темные, неопределенные участки текста. Они задают фон, на котором зрительные впечатления приближаются к осязаемости (встречают «ощупывающую руку»). Организация семантически темных фрагментов не менее богата и изощренна, чем «понятных», однако фокусировка поэтической работы и аналитического прорабатывания здесь непривычным образом смещается с уровня корневой морфемы на уровень буквы. К таким частям текста приложйм совет М.Л. Га¬
127 Собрание сочинений Г.С. Сковороды. С биографией Г.С. Сковороды М.И. Ковалинского, с заметками и примечаниями В. Бонч-Бруевича. T. 1. СПб., 1912. С. 508.
128 ВоЗ. С. 116.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
341
спарова: «Те фразы, или словосочетания, или обороты, которые буквально поняты быть не могут или связь которых с предыдущими представляется непонятной, отмечать сознанием и читать дальше, стараясь восстановить такой общий контекст, в котором отмеченные куски приобретают какой-то, хотя бы расплывчатый смысл,- такую ситуацию, которую могли бы описывать или в которой могли бы быть произнесены»129. Однако ни одна из таких интерпретаций не может претендовать на полноту и единственность.
Заболоцкий говорил: «Самое приятное о моих стихах я слышал от Галкина. Он мне сказал: “В ваших стихах есть что-то таинственное”»130.
К ИСТОРИИ РЕЦЕПЦИИ И ИЗУЧЕНИЯ «СТОЛБЦОВ»
По воспоминаниям А.Я. Сергеева, относящимся к последним годам жизни Заболоцкого, поэт «о критиках как-то сказал с иронией: - Если бы собрать все написанное обо мне, получилась бы интересная книга»131.
Первые реакции на стихи Заболоцкого появились в ленинградской прессе в рамках критики (очень скоро перешедшей в травлю) Объединения реального искусства. Участник литературного кружка «Непокой» Д.Г. Толмачев писал об обэриутах еще в 1927 г., выделяя из группы «дадаистов в Ленинграде» не названного по имени, но легко узнаваемого по обозначенным в фельетоне темам стихотворений Заболоцкого: «Хаотический словесный комплекс “реального искусства” состоит из “псевдо-детских” выражений, обломочков домашне-мещанского быта, из бедной, незначительной и вместе с тем претенциозной обиходной речи среднего довоенного гимназиста. Этот гимназист, дожив до нашего времени, в лучшем случае воспринимает из окружающего... футбол и Новую Баварию (темы наиболее “актуальных” стихов)»132.
В одной из направленных против обэриутов статей намечена черта, отделяющая Заболоцкого от остальных: «И суть не в том, не в том суть, что у Заболоцкого есть хорошие стихи, очень понятные и весьма ямбического происхождения, не в том дело, что у Введенского их нет, а жуткая заумь его отзывает белибердой, что “Елизавета Бам”133 - откровенный до цинизма сум¬
129 Гаспаров М.Л. Поэтика «серебряного века» // Русская поэзия «серебряного века». 1890- 1917. Антология. М., 1993. С. 42-43.
130 РоскинаН. Четыре главы. Париж, 1980. С. 94. Самуил Залманович Галкин (1897-1960) - еврейский советский поэт и драматург.
131 ВоЗ. С. 408.
132 Толмачев Д. Дадаисты в Ленинграде // Жизнь искусства. 1927. № 44. 1 нояб. С. 14. См. также: Нилъвич Л. Реакционное жонглерство (Об одной вылазке литературных хулиганов) // Смена. 1930. №81.9 апр. С. 5.
133 Пьеса Д.И. Хармса.


342
Приложения
бур, в котором никто ни черта не понял, по общему признанию диспутантов. Главный вопрос, который стихийно вырвался из зала: - К чему?! Зачем?! Кому нужен этот балаган?»134.
Язвительные отклики вызвали публикации стихотворений, впоследствии вошедших в «Столбцы» («Цирк»)135 или входивших в их состав на тех или иных этапах становления книги («Сохранение здоровья» («Береги здоровье»))136.
Выход «Столбцов» вызвал многочисленные рецензии и отклики. И.М. Синельников вспоминал: «Я сказал: - “Ну вот, через несколько дней выйдет ваша книга. Может быть, как Байрон, вы однажды проснетесь знаменитым”. Он улыбнулся и сказал, что сейчас другие времена и все обстоит значительно сложнее, чем при Байроне. Но я напророчил: он действительно проснулся знаменитым»137.
Первые из дошедших до нас откликов на «Столбцы» по неизвестным причинам не были опубликованы в свое время. Их автором был Анатолий Кузьмич Тарасенков (1909-1956). Сохранилась папка с материалами двух его рецензий на «Столбцы»138. Единица хранения включает четыре редакции текста одной из них и две другой. Автограф, датированный 27 марта 1929 г. (л. 1-2), не содержит полемики с рецензией Н.Л. Степанова из мартовского номера «Звезды», которая, вероятно, еще не вышла из печати139. Упоминания о Н.Л. Степанове появляются в более поздних, рукописной и машинописной,
134 Лесная Л. Ытуеребо // Красная газета (Веч. вып.). 1928. № 24. 25 янв. С. 2. Автором этого фельетона с большой вероятностью была не поэтесса Лидия Валентиновна Лесная (Шпер- линг; 1889-1952), а Лидия Владимировна Гештовт (1907 -?), педагог, режиссер, детская писательница, также пользовавшая псевдонимом «Л. Лесная» (см.: Петряев Е.Д. Псевдонимы писателей-сибиряков (Материалы к истории русской литературы Сибири). Новосибирск, 1973. С. 17).
135 [Б.п.]. Ученик Пушкина или акробат «Звезды» // Комсомольская правда.1929. № 248. 26 окт. С. 3. Позже был напечатан отклик читателя В. Разрубаева (Поэтические кадры и борьба с халтурой: Письма читателей // Комсомольская правда. 1930. №67. 23 марта. С. 3).
136 Дубицкий С. Береги здоровье, но берегись Заболоцкого // Лит. газ. 1930. № 43 (80), 24 сент. С. 2.
•37 ВоЗ. С. 119.
138 РГАЛИ. Ф. 2587. Оп. 2. Ед. хр. 14. Л. 1-14. Экземпляр «Столбцов», принадлежавший Тара- сенкову, находится ныне в НИОР РГБ (Музее книги). На обороте задней обложки карандашом выписаны выходные данные журнальных публикаций поэмы «Торжество Земледелия» и стихотворений «Меркнут знаки Зодиака» и «Лодейников». В рецензии на сборник стихов Б.А. Шмидта (Кузнецова; 1913-1988) «Веселый бог войны» (Л., 1932) Тарасенков называл Заболоцкого «юродствующим буржуазным вырожденцем»: «Для Заболоцкого и для Шмидта характерна в первую очередь совершенная произвольность замены одного ритмического строя другим, замены, совершающейся в любых произвольно взятых местах строфы или даже целого стихотворения» (Тарасенков А. Против пацифизма и киплингианства // ЛОКАФ. 1932. № 6. С. 150)
139 Степанов Н.Л. Н. Заболоцкий. «Столбцы». Стихи. Издательство писателей в Ленинграде //Звезда. 1929. №3. С. 191-192.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
343
редакциях с правкой (л. 3-6, 7-8)140. Остается лишь догадываться о причинах, по которым злые и по-своему проницательные строки Тарасенкова о «Столбцах» не увидели печатного станка, а в баталию вокруг Заболоцкого их автор включился лишь в 1933, а не в 1929 г.141 Один из драматических парадоксов состоит в том, что именно Тарасенков в 1947 г. стал редактором третьей книги поэта - первой после восьми лет, проведенных в тюрьмах и лагерях142.
Высокую оценку книги и признание генетической связи с поэтикой акмеизма (в частности, с книгами В.И. Нарбута) содержала рецензия М.А. Зенкевича: «Несмотря на крайнюю прозаичность своих тем, близких к темам Зощенко, Заболоцкий не впадает в стихотворную юмористику типа Саши Черного и держится на высоте “станковой” лирической поэзии, продолжая линию акмеизма от “Аллилуйя” и “Плоти”»143
Положительным и насыщенным тонкими наблюдениями был отклик «младоформалиста» Н.Л. Степанова, ставшего поэту близким другом на всю жизнь: «Писать о новом поэте, если он ни на кого не похож и нарушает требования общепринятого вкуса, критика предпочитает с сугубой осторожностью. Следовать этой традиции не стоит: книжку стихов Н. Заболоцкого - нужно приветствовать <...> Отказ от “поэтической позы” ведет у Заболоцкого к объективной эпичности его стихов, они очень “не лиричны”. Стихи Заболоцкого по своим жанровым устремлениям архаичны: в “Столбцах” он идет или путем сатиры или путем оды (“Пир”) <...> Если говорить о литературных ассоциациях, то, может быть, прежде всего нужно вспомнить сатирическую оду Державина, с ее предметностью и бытовизмом. Дидактический пафос оды <...> и моральная сентенция сатиры <...> роднят стихи Заболоцкого с XVIII веком. Чаще всего он объединяет оба пути: оды и сатиры, поэтому его вещи строятся на постоянных переходах - “срывах” в одическую патетику
140 Текст рецензий А.К. Тарасенкова опубликован: Лощилов И.Е. Из литературной жизни 1920-х годов: Два сюжета // «Страна филологов»: Проблемы текстологии и истории литературы. К юбилею члена-корреспондента РАН Н.В. Корниенко. Сб. науч. ст. М., 2014. С. 297-306.
141 Прочитав «Похвалу Заболоцкому», П.Г. Антокольский писал 14 ноября 1933 г. Н.С. Тихонову: «Попалась ли Вам статья Тарасенкова о Заболоцком в “Красной нови”? Хотя автор мне и приятель, но, сознаюсь, статья у него беззубо-возмутительна. Как обидно, что Заболоцкий так туго доходит и так превратно и дико может быть истолкован! И при этом видимость правды у Тарасенкова есть, он вправе и так решать неопределенные уравнения... Но тем хуже!» (цит. по: Хренков Д.Т Николай Тихонов в Ленинграде. Л., 1984. С. 86).
142 Заболоцкий Н.А. Стихотворения. М., 1948. См. об этом: ЖНЗ. С. 415-417, 424^125.
143 Зенкевич М.А. Обзор стихов // Новый мир. 1929. № 6. С. 219. В.П. Друзин писал о «Столбцах»: «От акмеизма “низкой” линии Нарбута-Зенкевича - внимание к деталям, к ярко выписанным предметам (“и мясо властью топора лежит как красная дыра”) (Друзин В.Н. Заболоцкий. «Столбцы». Стихи. Издательство писателей в Ленинграде. 1929 г. Стр. 70. Ц. 1р. 10 коп. // Красная газета. Веч. вып. 1929. № 86. 6 апр. С. 4). См. также: Кобринский А.А. Заболоцкий и М. Зенкевич: обэриутское и акмеистическое мироощущение // Кобринский А.А. Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного авангарда. СПб., 2013. С. 297-305.


344
Приложения
или в ироническую сатиру. Но двигаясь в последних вещах главным образом в сторону сатиры, Заболоцкий приходит к пародийному разрешению лирики, к Козьме Пруткову (“Незрелость”, “Купальщики”). Дело здесь не в почетных традициях, а в том поэтическом родстве, которое появляется у такого поэта как Заболоцкий, в результате пересмотра устоявшегося поэтического инвентаря»144.
Неподписанная благожелательная (с оговорками) рецензия в журнале «Октябрь» также содержала ряд конструктивных наблюдений: «У Заболоцкого же авторская нормальная речь и литературно дефективная речь персонажей его стихотворений не отделены друг от друга и как бы свободно смешиваются <...> Но использование эффекта кривого зеркала, эффекта отступления от нормы общелитературной речи этим не ограничивается. Заболоцкий использует также эффект искажения и этих норм». Как странная причуда автора отмечено: «...архаическое ударение (музыка) встречается и на странице 47, хотя на странице 57 читаем “музыка”»145.
В целом положительной была и рецензия на «Столбцы» рапповского критика В.П. Друзина, в скором времени сменившего тональность своих оценок146. Некоторые из критиков Заболоцкого, высказывая весьма резкие суждения в печати, втайне высоко ценили его поэзию. «Когда-то в 1928 году В. Друзин, будучи редактором литературного приложения к “Ленинградской правде”, напечатал несколько стихотворений Заболоцкого и потом один из первых выступил со сдержанным, но вполне деловым отзывом о книжке “Столбцы”. Позднее он изменил свою позицию на резко отрицательную по отношению к стихам Заболоцкого. Николай Алексеевич не мог забыть, как на одном из литературных вечеров после того, как он выступил с чтением стихов, поднялся Друзин и стал его поучать, как и что нужно писать. Сочтя слова Друзина оскорбительными, Николай Алексеевич взял висевшее тут же пальто и пошел к выходу. А Друзин, указывая пальцем на пробиравшегося к двери поэта, злорадно воскликнул: - И вот смотрите - Заболоцкий уходит, уходит, уходит из советской литературы! Поэто¬
144 Степанов Н.Л. [Рец. на: Н. Заболоцкий. Столбцы. 1929 г.] // 3. 1929. № 3. С. 191-192.
145 [£. п.] Н. Заболоцкий.- «Столбцы». Издательство писателей в Ленинграде // Октябрь. 1929. № 5. С. 207-208. По сведениям Н.Н. Заболоцкого, автором анонимной рецензии был И.Л. Фейнберг (1905-1979), впоследствии ставший известным пушкинистом. В нескольких библиографиях авторство рецензии ошибочно приписано Л.И. Тимофееву (ЗС. С. 297; Заболоцкий Николай Алексеевич / Сост. Л.С. Шепелева // Русские советские писатели. Поэты: Библиографический указатель. Т. 9. М., 1986. С. 243). Недоразумение объясняется тем, что в пятом номере «Октября» рубрика «Библиотека» открывалась библиографическим обзором Л.И. Тимофеева «Украинские писатели в русских переводах» (С. 199-201), за которым следовала серия неподписанных рецензий на книги: Тальников Д. Гул времени («Федерация»); Каверин В. Скандалист, или Вечера на Васильевском острове («Прибой»); Яровой Н. Инженер Долматов (ЗИФ); Заболоцкий Н. Столбцы (Изд-во писателей в Ленинграде) (С. 202-208).
146 Друзин В.Н. Указ. соч.


И.Е. Лощплов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
345
му-то Николай Алексеевич иронически назвал Друзина “мой наставник”147. Что касается Либединского, то он относился к тем литературным деятелям, которым поэзия Заболоцкого нравилась, но писать об этом они по их положению не могли или не хотели. Впрочем, на одном из московских литературных вечеров Либединский говорил о стихах Заболоцкого вполне уважительно»148.
Уровень и общий тон критики рубежа 1920-1930-х годов удостоился сохраненного мемуаристом издевательского вопроса Заболоцкого: «Нашелся какой-то критик-кретин, который обвинил меня в нимфомании. Кстати, вы не знаете, что это такое? За это судят?»149.
Начиная с первых откликов «литературно-политическая критика»150 была склонна смешивать эстетические и идеологические претензии к поэту. В скором времени Заболоцкий превратился в своего рода «мальчика для битья», или, что, вероятно, точнее выражает суть дела - «юнгу-за борт», как выразился Алексей Толстой о другой жертве разгрома в литературе 1930-х годов - Леониде Добычине151.
Автор анонимной редакционной преамбулы к первой публикации рассказа Л. Добычина «Портрет» с опережающей - хоть и недоброжелательной - проницательностью писал: «.. .рассказ Добычина, субъективно очень любопытный, объективно - в условиях сегодняшнего состояния литературы - знаменует собой то же самое, что и стихи Н. Заболоцкого. “Аналитическое” восприятие мира, разлагающее этот мир на отдельные “предметные” детали, еще не соединенные между собой никакой органической связью, это уже есть то свойство, которое таит в себе опасность типично буржуазного мировоззренческого распада»152.
Вскоре после выхода «Столбцов» сложился набор стереотипных обвинений, связанных с именем их автора. С вариациями они переходили из статьи в статью, из рецензии в рецензию153. Прежде всего это обвинение в «буржуазности»
147 	Имеется в виду экспромт Заболоцкого, созданный вскоре после приема - наряду с бывшими рапповцами - в члены Всероссийского Союза писателей (5 января 1932 г.) (ЖНЗ. С. 249).
'48 ЖНЗ. С. 249.
149 ВоЗ. С. 120. Вероятно, поэт имел в виду П.В. Незнамова (Лежанкина), автора статьи «Система девок», где, в частности, говорилось: «В его стихах слишком много чувственной экспансии, и все его разговоры сводятся на половое <... > Словом, не поэт, а какой-то половой психопат. О чем бы он ни писал, он свернет на сексуал». Статья завершалась неуклюжей игрой слов: «Если же говорить о стиле, то - по стилю это напоминает постелю» (Незна- мое П. Система девок // Печать и революция. 1930. № 4. С. 79-80).
150 Эйхенбаум Б.М. Литература: Теория, критика, полемика. Л., 1927. С. 279.
151 Толстой А.Н. Речь на общем собрании ленинградских писателей 5 апреля 1936 года / Публ. В.С. Бахтина // Писатель Леонид Добычин: Воспоминания. Статьи. Письма. СПб., 1996. С. 20.
152 Стройка. 1930. № 3 [31 марта]. С. 7. Автором, предположительно, был критик Л.И. Левин: сходное сопоставление завершало его рецензию на сборник Л. Добычина «Портрет» (Левин Л. Автопортрет врага // Красная газ. Веч. вып. 1931. 1967. 20 марта. С. 3).
153 Селивановский А. Система кошек (О поэзии Н. Заболоцкого) // На литературном посту. 1929. № 15. С. 31-35; Горелов А. Распад сознания // Стройка. 1930. № 1. С. 16; Амстердам А. Бо¬


346
Приложения
(часто - в НЭПовской «новобуржуазности»)154 и «правом уклоне»155, со всеми вытекающими последствиями. В идеологическом контексте эпохи, восходящем к статьям и выступлениям Сталина на партийных пленумах 1928-1930 г., «правые уклонисты» считались более опасными, чем «левые загибщики» (троцкисты), однако в пределе их усилия «смыкаются» в «объективном» союзе.
Г.А. Адамович (под псевдонимом Сизиф) в одном из первых в эмиграции откликов на «Столбцы» цитировал ненайденную пока рецензию из советской печати, подписную «В. Р.»: «Человеку, просвещенному марксистской благодатью, стихи Заболоцкого тоже не нравятся. Но он в них находит не чепуху, нет, а “ярко выраженное примиренчество, смазывание правой опасности и левацкие загибы”,- как нашел их критик, скромно скрывающий свое имя под инициалами В.Р. Где опасность, где загибы: в доме ли, виляющем задом, в коне ли с руками, в восьми ли ногах, уместившихся в животе...»156.
В начале 1930-х годов выступал с рапповских позиций и А.В. Македо- нов, впоследствии много сделавший для публикации и изучения наследия Заболоцкого. В неопубликованной рецензии на книгу В.И. Эрлиха «Арсенал» (М.; Л., 1931), посланной из Смоленска в редакцию журнала «На литературном посту», он называл Заболоцкого «певцом разочарованных спекулянтов, ненавидящим враждебную ему советскую действительность»157. Отвечая в 1930 году на вопросы анкеты «Пути пролетарской поэзии», он писал: «...подходить, например, к конструктивистам или Заболоцкому, запасшись лишь категориями эстетства или формализма - значит ничего не понять ни в конструктивизме, ни в Заболоцком»158.
лотное и Заболоцкий // Резец. 1930. № 4. С. 12-14; Незнамов П. Система девок // Печать и революция. 1930. №4. С. 77-80; Вихлянцев В. Социология бессмыслинки // Сибирские огни. 1930. № 5. С. 143-144; Малахов С. Лирика как орудие классовой борьбы: (О крайних флангах в непролетарской поэзии Ленинграда) // Звезда. 1931. №9. С. 161-162; Он же. Троцкистская контрабанда в литературоведении // Пролетарская литература. 1932. № 1/2. С. 70. См.:НЗРеС. С. 49-105.
154 «В отдельных случаях проводниками враждебных влияний служит молодая буржуазная писательская поросль. Наиболее ярким ее выразителем можно считать поэта Н. Заболоцкого, творчество которого являет интересные образцы реакционной идеологии» (Майзель М. Краткий очерк современной русской литературы. М.; Л., 1931. С. 155).
155 Ортодоксальный рапповский критик Г.Е. Горбачев (1897-1942) назвал Заболоцкого «самым правым поэтом нашего времени» (.Горбачев Г. [Прения] // Творческая дискуссия в РАППе: Сборник стенограмм и материалов III областной конференции ЛАПП (15-18 мая 1930 г.). Л., 1930. С. 97).
156 Сизиф [Адамович Г.] Отклики // Последние новости: Ежедневная газ. (Париж). 1931. 16 июля. С. 4.
157 РГАЛИ. Ф. 1698. On. 1. Ед. хр. 406.
!58 Цит. по: Котова Э.Л. Литературно-критическая деятельность А.В. Македонова 1928— 1937 гг. Дисс. ... канд. филол. наук. Смоленск, 2003. С. 264.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
347
А.Д. Спесивцев. Карикатура на Н. Заболоцкого. Иллюстрация к фельетону А.В. Амстердама «Болотное и Заболоцкий»


348
Приложения
А.Д. Спесивцев. «У нее цветочек музыки в руке...» Иллюстрация к фельетону А.В. Амстердама «Болотное и Заболоцкий»


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
349
Наряду с этими, политическими по сути, «ярлыками» к Заболоцкому приклеились ярлыки эстетические: близость к формалистам159, юродство и скрытая издевка, нарочитый инфантилизм («чуковщина»), пародийная архаичность, вредное влияние на молодых советских поэтов (А.И. Гитовича, Л. Анка (Л.В. Дьяконова) и других). Формалисты, в свою очередь, интересовались Заболоцким и одобряли его поиски, к неудовольствию коллег по поэтическому цеху: «...формалисты, утверждая Заболоцкого, как новатора, говорили о Тихонове, как об эпигоне, об эклектических влияниях на него Пастернака, Хлебникова, Маяковского»160.
Критик Б.И. Соловьев писал о мире Заболоцкого: «Здесь вещи, знакомые нам, переводятся в одну и ту же плоскость, в один и тот же мир - мир царьков, падишахов, болванов, идолов и т.п. Но система Заболоцкого, взятая в целом, связана с реакционной идеологией, получившей свое выражение в его поэзии»161.
Отдельный повод для споров - признаваемые как «друзьями» поэта, так и его врагами «предметность», «вещность», «физиологичность». С одной стороны, это свойство поэтики Заболоцкого, казалось бы, было созвучно эпохе, боровшейся против «туманности» и «метафизической» отвлеченности дореволюционной литературы. С другой - напоминало о поэтике идеологически чуждых акмеистов, и вызывало подозрения в том, что предметность эта - ложная, обманчивая.
159 Поэт Вс.А. Рождественский писал поэту, критику и библиографу Е.Я. Архиппову в конце марта 1929 года: «“Столбцы” - по-моему, мало примечательная книга. Сделана она по рецептам формалистов и при их непосредственном участии. Все это - “нахлебники Хлебникова”. Автор - человек способный, но сбитый с толку. Епиходов формального метода. Бог с ним». «Нахлебники Хлебникова» - название острополемической книги И.С. Альвэка (1927), направленной против В.В. Маяковского и Н.Н. Асеева. Благодарю Т.Ф. Нешумо- ву за сведения об этом письме. Архиппов, в свою очередь, писал Д.С. Усову 25 ноября 1932 г.: «Решительно не помню, кого я мог назвать из современных поэтов. Возможно, что выбор мой был сделан полемически. Помню, что я говорил о Заболоцком... и Брауне, но о них Вера (Меркурьева. - И.Л.) и понятия не имеет. “Столбцы” Заболоцкого я не прочь бы иметь...» (Хранитель: Е.Я. Архиппов. Письма Д.С. Усову / Подгот. текста, примеч., вступ. заметка Т. Нешумовой // Волга. 2009. № 9-10. С. 184).
160 Браун Н. Речь на дискуссии // Литературный современник. 1933. № 5. С. 135.
161 Соловьев Б. Болезни пролетарской поэзии // Ленинград. 1930. № 1. С. 117. См. также: Раш- ковская А. [Рец. на]: Земля и фабрика. М., 1929. Кн. 6 // Жизнь искусства. 1929. №46. С. 14; Трощенко Е. О поэтических кадрах (В порядке обсуждения) // Молодая гвардия. 1931. № 3/4. С. 121; Мустангова Е. Три поэта // Литературный Ленинград. 1933. № 8. 17 сент. С. 3; Елисеев А. «Трудодни» вятских писателей // Натиск. 1933. № 11/12. С. 107. В эмиграции о влиянии Заболоцкого на А. Прокофьева, М. Светлова и В. Гусева писал Гулливер (В.Ф. Ходасевич): Гулливер. Литературная летопись. Последователи Заболоцкого // Возрождение (Париж). 1934. № 3166. 1 февр. С. 4: Он же. Литературная летопись. Неудачники // Возрождение. 1936. № 3984. 30 апр. С. 4; Он же. Литературная летопись: Летчик Вилли в СССР // Возрождение. 1934. № 3152. 18 янв. С. 4.


350
Приложения
В анонимной статье «Опасность нейтральности» говорилось: «Творческий метод Н. Заболоцкого глубоко реакционен. Вещность его - мнимая. Мир Заболоцкого - иллюзорный, неустойчивый, мифический. Учеба у Н. Заболоцкого - явление чрезвычайно опасное, а такие примеры уже имеются»162.
Еще определенней эти обвинения выражены в рецензии В.П. Друзина, где восходящий к П.Н. Филонову и «филоновской школе» аналитизм противопоставлялся классовому подходу: «Внешняя предметность при отсутствии пролетарского мировоззрения (всегда утверждающего, а не только отрицающего, ибо отрицание нужно для утверждения нового) может привести к подлинному развеществлению действительности. Так случилось со стихами Н. Заболоцкого, где за внешней эффектностью остро показательных предметов все время скрывается “потусторонний” мир, откуда на вещи реальной действительности веет разъедающим скепсисом и издевкой. У Заболоцкого одинаково уродливы и мещане, и красноармейцы. Подлинная конкретность пропадает»163.
С.А. Малахов обнаруживал за фасадом «физиологизма» опасный для советского поэта литературный трюк: «.. .“здоровый” и “физиологичный” Заболоцкий весь построен на типично-эстетском пародировании В. Хлебникова и Пушкина <...> Животы, подмышки, груди, бабы, девки, мужик,- таков небогатый лексикон, на котором играет Заболоцкий, применяя этот “внесоциальный физио- логизм” к черезвычайно социальной советской действительности»164.
Этот пласт критических суждений о Заболоцком, несмотря на политический и идеологический пафос «разоблачения врага»165, содержит параллели и суждения, впоследствии забытые более доброжелательными критиками и исследователями позднейших десятилетий, когда принятый в отношении Заболоцкого тон сменился. Современники более отчетливо, хоть и не всегда одобрительно, умели слышать оттенки новаторского искусства поэта.
162 [Б. п.] Опасность нейтральности // Резец. 1930. №5. С. 1. В первом номере «Резца» за 1930 г. (на 2-й странице обложки): «Обозначаются пока ещё не сознающие себя новобуржуазными, но несомненно имеющие в своем творчестве элементы новобуржуазности поэты (Заболоцкий), требующие серьезнейшего внимания» (Резолюция актива Ленинградской ассоциации пролетарских писателей от 22.XII.1929 г.).
163 Друзин В. Молодые пролетарские поэты [Рец. на: Разбег: Сб. стихов А. Гитовича, Б. Лихарева, А. Прокофьева, А. Чуркина. Изд.-во. «Прибой», 1929)] // Жизнь искусства. 1929. №47. 24 нояб. С. 12-13.
164 Малахов С. Поэзия // Ежегодник литературы и искусства на 1929 год. М.: Коммунистическая академия. 1929. С. 103-104.
165 Ср., напр.: «Нужно сорвать с Заболоцкого эту маску блаженного, оторванного от коллектива, занимающегося “чистой поэзией” мастера, чтобы предостеречь от учебы у него близких нам молодых, талантливых поэтов, от которых талант Заболоцкого заслоняет классовую сущность его творчества, которые вместе с настоящим мастерством берут у него и стороны его стихов, служащие исключительно маскировкой этой классовой сущности» (Усиевич Е. Под маской юродства // Литературный критик. 1933. № 4. С. 89-90).


И. Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
351
Ю.Н. Либединский писал: «Заболоцкий кокетничает со сверхчувственным. Открывается окошечко в потусторонний мир. Эти элементы мы видим в ряде других его стихов. Есть целый ряд моментов, сближающих Заболоцкого и Замятина. Разница между ними та, что Замятин говорит: “Так было и будет. Вы такие же, как были. Раньше был поп, а теперь “председатель на отвале”. Но я вас такими не принимаю. Я вас ненавижу такими”. А у Заболоцкого другая форма. Он говорит, что “и вы такие же, какими всегда были люди, но я вас такими принимаю, я вами доволен, я за вас”. Но в целом ряде стихов прорывается недовольство Заболоцкого мещанином конкретным - это его сближает с лучшими из попутчиков»166.
Отдельный и достаточно сложный, «непрямой» сюжет связан с именем, значением и оценкой влияния Велимира Хлебникова167. В разные периоды советской истории официальное отношение к Хлебникову менялось, и его влияние критики использовали то как аргумент в пользу Заболоцкого, то против него. Харьковский критик В.Н. Державин писал еще в 1929 году: «...о персональном или коллективном характере “стиля Хлебникова” в настоящий момент позволительно спорить, имея в виду, с одной стороны, поэзию Т. Чурилина и Г. Петникова, а с другой - недавно вышедшие в свет “Столбцы” Н. Заболоцкого (Л., 1929)»168.
Печатные отклики, при всей значимости и влиянии на дальнейшую судьбу поэта, отражают лишь один из сегментов реального восприятия книги первым поколением читателей. Н.Н. Заболоцкий справедливо писал о книге «Столбцы»: «Впечатление, которое она произвела на любителей поэзии, и оценка, данная ей в печати, очень скоро стали диаметрально противоположными» 169  *.
Оценка «Столбцов» Д.С. Лихачевым как историком литературы и текстологом опиралась на память о живом читательском впечатлении. Ученый говорил в 1986 г.: «В студенческие годы огромное впечатление произвели на меня “Столбцы” Заболоцкого. Я и до сих пор их очень люблю» 17°.
П.Г. Антокольский вспоминал: «Книга эта вышла в 1929 году. Заболоцкий был так мил, что прислал ее мне. Читал я ее с интересом, близким к жгучему. Чувство сенсации, новизны, прорыва в область, никем еще не обжитую до
166 Либединский Ю. Указ. соч. С. 176-190.
167 См. об этом: Лощилов И.Е. Имя Хлебникова как аргумент в спорах о Заболоцком // Велимир Хлебников в новом тысячелетии. М., 2012. С. 253-279.
168 Державин В. Конструктивизм, как литературная школа // Красное слово: Литературно-художественный журнал Всеукраинского союза пролетарских писателей (ВУСПП). 1929. № 5. Харьков. С. 101. Владимир Николаевич Державин (1899-1964) - филолог-украинист, переводчик, критик.
'69 ЖНЗ. С. 157.
i70 Лихачев Д.С. Чем несамостоятельнее любая культура, тем она самостоятельнее // Вопр. литературы. 1986. № 12. С. 119.


352
Приложения
Заболоцкого, главенствовало над всеми прочими чувствами. Думаю, что то же самое испытывали очень многие, не только поэты»171.
Еще сердечнее и восторженнее звучит признание Д.Е. Максимова: «Эти стихи притягивали какой-то органической странностью (“остранение” - не то слово!), заключенным в них невыразимым, но гипнотически действующим “третьим смыслом”, от которого немного кружилась голова. Эта “странность” мне и сейчас представляется особой, не вписанной в научную поэтику поэтической категорией. Тогда мы много разговаривали на эту тему с молодым поэтом, примыкавшим к обэриутам,- Евгением Ивановичем Вигилянским»172.
С.И. Липкин: «Я впервые прочел “Столбцы” по совету Багрицкого, в том году, когда они вышли в свет,- в 1929-м. Меня, юного стихотворца, они поразили не только оригинальностью содержания, трагизмом абсурда, не вымышленно-литературного, а того, который возникает из-за разрыва между духовно-прекрасным и угрюмо-низменным,- поразили меня эти стихи и классичностью формы, той строгой простотой и естественностью, с которой слово двигалось в строке»173. Известна и оценка Э.Г. Багрицкого: «У нас принято ругать Заболоцкого. А это замечательный поэт»174.
О том, что уже первые читатели воспринимали «Столбцы» как целостное явление, где значим каждый элемент, свидетельствует, например, тетрадь, сохранившаяся в архиве поэтессы и переводчика В.К. Звягинцевой. Книга 1929 года аккуратно переписана, с сохранением особенностей структуры оформления издания (листы, разделяющие части книги, размер цифр при указании номеров разделов и дат, содержание)175.
Строки из стихов Заболоцкого могли служить в качестве своеобразного «пароля», по которому опознаются «свои» - по вкусам, пристрастиям, литературным (и не только) ориентирам176.
Несмотря на интерес к критике, Заболоцкому до конца дней был недоступен важный пласт рецепции его творчества - критика в эмиграции. На его стихи там обратили внимание достаточно рано, и дело началось с недоразумения: парижский журнал «Сатирикон», возрожденный М.Г. Корнфель-
m ВоЗ. С. 200.
172 ВоЗ. С. 123.
173 Липкин С.И. Несколько страничек о Н.А. Заболоцком // Воспоминания о Заболоцком / Сост. Е.В. Заболоцкая, А.В. Македонов. М., 1977. С. 274. (В ВоЗ очерк С.И. Липкина не был включен из-за опалы автора.) Несколько сохранившихся стихотворений Вигилянского опубликованы: К истории «Левого фланга» Ленинградского отделения Союза поэтов / Вступ. ст., подгот. текста и коммент. T.M. Двинятиной и А.В. Крусанова // Русская литература. 2008. №4. С. 149-207.
174 Селъвинский И. 12 часов 1 минута 16 февраля 1934 года // Эдуард Багрицкий: Альманах / Под ред. В. Нарбута. М., 1936. С. 381-382.
175 РГАЛИ. Ф. 1720. On. 1. Ед. хр. 336.
176 См., напр.: Озеров Л.А. Труды и дни // ТиДНЗ.. С. 28-29.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
353
дом, перепечатал из журнала «Звезда» (1929. №2. С. 112-114) стихотворение «Цирк» под язвительным заголовком: «Вот именно, “молодая гвардия”» и анонимной редакторской преамбулой: «В одном из “толстых” советских журналов напечатаны всерьез и не без внутреннего, надо полагать, восторга следующие стихи»177. Заболоцкого приняли здесь за подлинного графомана, и отголосок такого прочтения слышен в статье В. Ходасевича «Ниже нуля»: «За все время существования советской власти нечто разительное было напечатано только один раз - я имею в виду цикл стихов Заболоцкого, из которого отрывки приводились в “Возрождении” Гулливером. При этом все еще не выяснено, не были ли эти стихи сознательною насмешкою над редакцией журнала, в котором они появились. Таким образом, самая традиция поэзии, лежащей ниже нуля, в советской республике пресеклась, что вполне соответствует тому уровню серости и посредственности, который для советской словесности вообще характерен: в ней появляются вещи средне-плохие и средне-хорошие, но - ничего вполне замечательного и гениального, ни в каком отношении»178. В заметке, специально посвященной поэзии Заболоцкого, Ходасевич выражает недоумение: «Трудно сказать, что такое Заболоцкий. Возможно, что он просто издевается над вершителями советских литературных судеб. А может быть, это чистосердечный кретин, сбитый с толку, нахватавшийся кое-каких познаний, уверовавший в коллективизацию Видоплясов, при всем том отнюдь не лишенный какого-то первобытного поэтического дара, как не был его лишен и Хлебников, у которого Заболоцкий, видимо, “учился”»179.
Значительно более сложная картина вырисовывается из откликов Ю.К. Терапиано и Г.В. Адамовича: «Владислав Ходасевич, отметив в очередном своем фельетоне в “Возрождении” поэта, не лишенного таланта, но написавшего в общем забавную ерунду, задал советским редакторам вопрос: как, мол, решились они напечатать такое издевательство над колхозом? Спустя некоторое время по Парижу прошел слух, что Заболоцкий впал в немилость и сослан на север. Мнительный и нервный Ходасевич мучился и не мог простить себе своей статьи, ему казалось, что Заболоцкий мог за нее поплатиться. Не знаю, был ли этот слух правильным, но, конечно, если Заболоцкий и был сослан, статья зарубежного “контр-революционного” критика вряд ли могла повлиять на советскую власть»180. «Над Н. Заболоцким очень
177 Сатирикон (Париж). 1931. № 16. 18 июля. С. 9.
178 Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. М., 1991. С. 597.
179 Гулливер. Литературная летопись. Поэзия Н. Заболоцкого // Возрождение. 1933. № 2935. 15 июня. С. 4.
180 Терапиано Ю. О поэзии Н. Заболоцкого. Николай Заболоцкий. Стихотворения. Изд. «Советский писатель». М., 1948 // Новое Русское Слово (Нью-Йорк). 1951. № 14450. Vol. XVI, 18 нояб. С. 4. Слухи о преследовании и аресте Заболоцкого периодически появлялись в парижской русской печати в 1933-1934 гг.: «На его неуклюжую поэму обратило внимание ГПУ <...> За “веселые словца” Н. Заболоцкого “об осле, достигшем полного ума”, о ко¬


354
Приложения
долго смеялись и в советской критике, и у нас здесь, в частных беседах на литературные темы. Были у него, правда, и поклонники, утверждавшие, что “идиотизм” его напускной, что в поэме “Торжество земледелия” рядом со смехотворными словосочетаниями попадаются и строчки, свидетельствующие о несомненной оригинальности и даровитости поэта, что в литературе место его приблизительно таково же, как место знаменитого “таможенника” Руссо в живописи... Но общее мнение настроено было к Заболоцкому резко отрицательно»181.
В материалах следственного дела Детского сектора Госиздата 1932 года (обошедшего Заболоцкого стороной) имя поэта упоминается в сопровождении новых, все более опасных идеологических «наклеек». В показаниях арестованного товарища Заболоцкого по ОБЭРИУ, поэта А.И. Введенского от 20 декабря 1931 года можно прочесть: «Поэма “Торжество земледелия” Заболоцкого носит, например, понятный характер, и ведущая его идея, четко и ясно выраженная, апологетизирует деревню и кулачество»182.
В.И. Шубинский отмечает: «...любопытно, что поэма Заболоцкого именуется “кулацкой” за год до публикации ее полного текста183. Создается впе¬
ровьем рае и о царстве умиленного идиотизма, несчастный молодой литератор, вероятно, тяжко пострадает от ГПУ» ([£. п.] Ослы, достигшие ума // Возрождение. 1933. № 2973. 23 июля. С. 3); «Критика, однако же, спохватилась, и Заболоцкого даже на время посадили в ГПУ» (Гулливер. Литературная летопись. О Заболоцком // Возрождение. 1933. №3103. 30 нояб. С. 4); «Говоря о срывах и “извращениях”, “Звезда” находит нужным упомянуть много раз нами цитированного поэта Заболоцкого. Когда-то именно в “Звезде” было напечатано произведение, за которое он угодил в ГПУ. Теперь “метод” Заболоцкого объявлен “методом классово-враждебной романтики”. Заболоцкого с его вдохновенным идиотизмом “пришивают” к буржуазной литературе <...> советские мыслители по этому поводу цитируют Маркса, Гегеля, Жорж-Занд и Энгельса: все, чтобы понять классовую природу самого внеклассового олуха» {Гулливер. Литературная летопись. Опять социалистический реализм // Возрождение. 1934. № 3263. 1 мая. С. 4).
181 Адамович Г. Литературные беседы // Последние новости (Париж). 1937. № 5872. 22 апр. С. 2.
182 Дело 4246-31 г. / Публ. Н. Кавина, подгот. текстов и примеч. В.Н. Сажина // «...Сборище друзей, оставленных судьбою»: «Чинари» в текстах, документах и исследованиях: В 2 т. Т. 2 / Науч. ред. В.Н. Сажина. [М.], 1998. С. 540; см. также публикации материалов дела: Санкт-Петербургский Университет: Еженедельн. газ. 1991. № 32 (3297). нояб. С. 1-12; Устинов А.Б. Дело Детского сектора Госиздата 1932 года: Предварительная справка // Михаил Кузмин и русская культура XX века. Л., 1990. С. 125-136; Разгром ОБЭРИУ: Материалы следственного дела / Вступ. ст. и коммент. И.С. Мальского // Октябрь. 1992. № 11. С. 166-191; Сборник контрреволюционных произведений / Публ. И.С. Мальского; подгот. текстов, примеч., вступ. ст. А.Г. Герасимовой и И.С. Мальского // De visu. 1992. № 0. С. 24-34.
183 Пролог к поэме и глава 7 (под названием «2. Торжество земледелия») были напечатаны в журнале «Звезда» (1929. № 10. С. 54-56). Полный текст, вместе со стихотворениями


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
355
чатление, что черновики рецензий-доносов, появившихся в 1933-1934 гг. и сыгравших в жизни Заболоцкого роковую роль, были приготовлены заранее»184. Незадолго до этого в одной из рецензий, появившихся в рамках разгрома Детского сектора, говорилось: «Заболоцкий - этот кулацкий поэт, получивший достаточный отпор марксистско-ленинской критики, решил спрятаться за фамилией Яков Миллер, оставаясь прежним Заболоцким»185.
Когда в 1933 г. началась кампания разгромной критики по поводу публикации поэмы Заболоцкого «Торжество Земледелия», открытая статьей В.В. Ермилова в правительственной «Правде»186, критики вспомнили и о «Столбцах»187.
За месяц до статьи Ермилова «Литературная газета» опубликовала обзор журналов с характерным подзаголовком: «Формалистическое фокусничество Шкловского - Заболоцкого и “откровения” Б. Пильняка»188. Не удивительно, что содержавшая положительную оценку поэта статья М.И. Рудермана «О новых стихах Заболоцкого», учитывающая и «Столбцы», и полную публикацию «Торжества Земледелия», осталась неопубликованной189.
В том же номере «Красной нови», где и статья А.К. Тарасенкова «Похвала Заболоцкому», было опубликовано стихотворное обращение М. Голодного «Поэту юродивых»:
Поэт юродивых, Вы долго молчали. Дурманила головы Книга «Столбцы». Из комнаты смеха
«Меркнут знаки Зодиака» и «Лодейников» («Как бомба в небе разрывается...»): Звезда. 1933. №2-3. С. 81-99.
184 Шубинский В.И. Указ. соч. С. 322.
185 Серебрянников А. Золотые зайчики на полях детской литературы // Смена. 1931. №270 (15 нояб.). С.З. Яков Миллер - постоянный псевдоним Заболоцкого в детской литературе.
186 Ермилов В. Юродствующая поэзия и поэзия миллионов (О «Торжестве земледелия» Н. Заболоцкого) // Правда. 1933. № 199. 21 июля. С. 4. В ЛАСЗ сохранился лист с записью хронологии завершения частей поэмы «Торжество Земледелия», где Заболоцким отмечены даты выхода статьи В.В. Ермилова и ухода из редакции «Чижа» при Детском отделе Государственного издательства в Ленинграде (ГИЗ), после которого в июне 1932 г. Заболоцкий перешел на работу редактора в Союзфото (Заболоцкий Н.А. Поэмы. М., 2012. С. 261).
187 Усиевич Е.Ф. Под маской юродства // Литературный критик. 1933. № 4. С. 78-91; То же // Усиевич Е.Ф. Три статьи. М., 1934 (Библиотека «Огонек». № 8 (779)). С. 25-48; То же // Усиевич Е.Ф. О советской поэзии. М., 1934. С. 278-293; Тарасенков А. Похвала Заболоцкому // Красная Новь. 1933. № 9. С. 177-181.
188 Оружейников Н. На полях журналов: «Октябрь», № 1-4; «Звезда», № 1-4; Новый мир», № 1-4 //Лит. газ. 1933. 17 июня.
189 РГАЛИ. Ф. 614. On. 1. Ед. хр. 280.


356
Приложения
Кричали, мычали Рожденные бредом Ослы и скопцы.
В железо оковано Старое слово,
Концы без начала,
Отбиты узлы.
В кривых зеркалах Вы нашли его снова,
Купили и продали Из-под полы190.
В статье С.Д. Розенталя имя Заболоцкого завершает ряд идеологически чуждых эпохе литераторов самого разного происхождения: «Умереть успел Петербург салопниц, чиновников, духовенства, декадентов, мистиков, интеллигентов, “взыскующих бога” и теплого местечка под крылом российского дворянства и буржуазии. А остатки петербургского периода литературы, остатки старых классов и литературных школ продолжают жить. В. Шкловский, О. Мандельштам, Вагинов, Заболоцкий»191.
Травля 1933 г. стала причиной провала публикации сборника «Стихотворения 1926-1932».
Начиная с 1929 г. в печати появлялись пародии на «Столбцы» и другие стихи Заболоцкого, впоследствии вошедшие в состав цикла192. Некоторые из написанных читателями-современниками пародий были напечатаны много позже193.
190 Голодный М. Поэту юродивых // Красная Новь. 1933. Кн. 9. С. 85-86. На соседство пасквильных текстов Тарасенкова и Голодного обратил внимание Ходасевич: «В “Красной Нови” находим два отклика на его поэму <... > Голодный также склонен считать Заболоцкого юродивым (может быть, так приказано) » {Гулливер. Литературная летопись. О Заболоцком // Возрождение (Париж). 1933. № 3103. 30 нояб. С. 4).
191 Розенталь С. Тени старого Петербурга («Звезда» № 1-7 за 1933 год) // Правда. 1933. № 236 (5765). 30 авг. С. 4.
192 Архангельский А. Лубок // Лит. газ. 1929. № 30. 9 нояб. С. 4; То же / Архангельский А. Поэтические пародии. М., 1934. С. 21-22; Арго. Ум за разум // Крокодил. 1933. № 21. С. 7. То же // Арго [А.] Литература и окрестности. М., 1933. С. 68-70; Швецов С. На «философскую» лирику: Посвящается молодым поэтам // Комсомольская правда. 1936. № 172. 27 июля. С. 3; Флит Ал. Во саду ли, в огороде... // Лит. газ. 1938. № 9. 15 февр. С. 6.
193 Паперная Э. Николай Заболоцкий [Из сборника пародий «Парнас дыбом» (Паперная Э.С., Розенберг А.Г., Финкель А.М.)] // Аврора. 1971. №9. С. 78. Две пародии С.А. Малахова («Чудесный мир: здесь ведьма в среду...» и «К чему сомнение? Я сам определил...») напечатаны в составе его воспоминаний: Из книги воспоминаний С.А. Малахова «Живые современники» (1960-е гг.) / Публ. В.С. Федорова // Из истории литературных объединений Петрограда-Ленинграда 1920-1930-х годов: Исследования и материалы: В 2 кн. Кн. 2. СПб., 2006. С. 200. См. также: Федоров В.С. Натурфилософские аспекты поэзии Н.А. Заболоцкого // НЗиЕЛО. С. 95.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
357
Л.В. Дьяконов писал М.И. Касьянову 13 февраля 1987 г.: «А сегодня сообщаю еще одну мою пародию на Н.З. Она создалась у меня в 1928-м, когда Н. 3. приезжал в Вятку, читал мне свои стихи из Столбцов. Он говорил, что у него в Ленинграде целая поэтическая школа. А я не мог принять эти стихи с их, показавшейся мне, нелогичностью! И твердил такую пародию:
Почему сидит извозчик?
Почему сидит на троне?
Почему лежит звеня борода его коня?
Почему углы у круга?
Почему необходимо скинуть ботик у коня, красным ротиком звеня?
Это даже не пародия. Это недоумение при путаном воспоминании о прочтенном им. И вопросы к нему»194.
С 1934 года, и в первую очередь начиная со стихотворения «Прощание», посвященного убийству С.М. Кирова195, намечается отход Заболоцкого от острой поэтики рубежа 1920-1930-х годов.
...Выступая на «дискуссии о формализме», которая прошла в Ленинградском Доме писателей им. Маяковского 28 марта 1936 г., Заболоцкий говорил о «Столбцах» в рамках, заданных параметрами вынужденной самокритики. Вместе с тем опубликованный текст196 содержит и следы серьезной авторской рефлексии: «После того как были написаны “Столбцы” и завершился период моей работы, мне стало ясно, что дальше этим путем идти нельзя. Живописание вещей, лепка фигур, натуралистические зарисовки мещанства - все это было бы хорошо, если бы слово было освещено мыслью, если бы все эти явления были изображены в ясно осознанной исторической перспективе. Этого почти не было в “Столбцах”. Изображение вещей и явлений в ту пору было для меня самоцелью. В этом заключался формализм “Столбцов”,
>94 ЛАМЛ.
195 Заболоцкий Н. Прощание // Известия. 1934. № 282 (5530). 4 дек. С. 3. То же // Писатели - Кирову: Сб. М., 1934. С. 99; То же // Сергей Миронович Киров в художественной литературе. Л., 1937. С. 21.
196 Текст выступления был написан с помощью Н.Л. Степанова: «Готовясь к выступлению, Николай Алексеевич написал о своем творческом пути, растолковал свои взгляды на природу и свою позицию в отношении формы поэтических произведений. Чувствуя, что участие в дискуссии будет иметь для него серьезные последствия, он решил посоветоваться с Н.Л. Степановым. Разговор кончился тем, что оба сели за стол и вместе стали править текст выступления <...> Он (Степанов. -И.Л.) считал своим долгом спасти большого поэта для русской литературы, и иного выхода, как покаяться, он не видел» (ЖНЗ. С. 253-254).


358
Приложения
ибо формализм есть самодовлеющая технология, обедняющая содержание. В некоторых стихах, явно экспериментальных, формалистические тенденции выступали еще резче. В ту пору мне казалось, что совершенствовать форму можно независимо от содержания и что эти эксперименты представляют самостоятельный интерес. Конечно, это была ошибка.
Но “Столбцы” научили меня присматриваться к внешнему миру, пробудили во мне интерес к вещам, развили во мне способность пластически изображать явления. В них удалось мне найти некоторый секрет пластических изображений. Значит ли это, что каждый молодой поэт должен начинать с того, с чего в свое время начал я? Нет, не значит. Есть более прямой путь. Совершенствовать технологию можно, лишь совершенствуя содержание, неотделимое от него. Иначе неизбежно попадешь в формалистический тупик. В этом отношении мой пример - урок для молодых поэтов <...> Что такое борьба с формализмом? Это борьба за такой тип искусства, который, будучи совершенным по своему техническому уровню, отвечает идее широких масс, доступен им, близок и дорог. Это тот тип работы, к которому пришел Фауст в результате своих долгих поисков. Кто знает, многие ли из нас в своем искусстве сами, без посторонней поддержки, достигли бы этого конечного результата. Вероятно, это были бы немногие единицы. Статьи “Правды” открывают нам глаза. И мы должны быть благодарны партии за это»197.
Оценить своеобразное лукавство, заключенное в «самокритике» Заболоцкого перед лицом партийной критики помогают слова поэта о Франсуа Рабле, сохранившиеся в записях «Разговоров» Леонида Липавского: «К тому же я чувствую сродство с Рабле. Он, например, хотя и был неверующим, а целовал при случае руку папе. И я тоже, когда нужно, целую ручку некоему папе»198.
197 Литературный Ленинград. 1936. № 16 (161). 1 апр. С. 1. В неподписанной передовице этого же выпуска «Литературного Ленинграда» Заболоцкий был назван одним «из немногих, сделавший точную, недвусмысленную характеристику своего творчества». «Он внятно и убедительно рассказал о формализме “Столбцов”, о ложности и вредности идей “Торжества земледелия”. Он сказал, что ясно осознанной исторической перспективы были лишены его стихи, что слово в них не освещалось мыслью. Изображение вещей было для него самоцелью. Речь Н. Заболоцкого была полна уверенности художника, освободившегося от мертвящего формализма, художника органически принявшего новые поэтические принципы и ощущающего широту открывшихся перед ним творческих просторов. Н. Заболоцкий дал отчетливую характеристику ложности путей, по которым раньше шло его творчество и этим показал, что он чувствует свою ответственность перед читателем, перед нашей общественностью». Отклики, содержавшие одобрение самокритики: Кирпотин В. Литературе предъявлены высокие требования // Литературный Ленинград. 1936. № 19 [162]. 8 апр. С. 1 \ Он же. Литература и народ // Лит. газ. 1936. № 21 [584]. 10 апр. С. 5; Бескина А. За подлинное новаторство // Литературный Ленинград. 1936. № 19 [162]. 8 апр. С. 2; Беспамятное В. Большой литературе - большие требования // Литературный Ленинград. 1936. № 19 [164]. 20 апр. С. 2.
198 ЛИУ. С. 354.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
359
В третьем номере «Литературного современника» за 1937 год была напечатана большая подборка стихотворений Заболоцкого199. Опасная полемика развернулась между газетами «Ленинградская правда» и «Известия» в первую очередь вокруг стихотворения «Прогулка», вошедшего впоследствии в «Смешанные столбцы»200.
«Порвать со стилевыми традициями “Столбцов”» призывал поэта приветствовавший перемены в его поэтике А.Л. Дымшиц201.
Статью о Заболоцком, содержащую едва ли не самое тонкое понимание «Столбцов», по просьбе А.И. Гитовича написал и опубликовал М.М. Зощенко202. В декабре 1936 г. А.И. Гитович проявил исключительную активность при подготовке к вечеру Заболоцкого в ленинградском Доме писателя. «Среди прочих обратился он и к М.М. Зощенко. Уже в день, на который была назначена литературная встреча, Зощенко прислал Гитовичу записку»203.
Зощенко писал о поэте, приводя в сложное взаимодействие искренний читательский восторг и свой собственный, не менее «юродивый», чем у Заболоцкого, литературный голос: «В его стихах есть тот своеобразный и оригинальный подход к вещам, который при условии большого вкуса и большого мастерства (что есть у него) создает подлинное произведение искусства <...>
199 Заболоцкий Н. Прогулка; Утренняя песня; Лодейников в саду; Начало зимы; Север; Вчера, о смерти размышляя; Засуха; Ночной сад, «Все, что было в душе, все как будто опять потерялось...»; Горийская симфония // Литературный современник. 1937. №3. С. 115-127. И.М. Зданевич (Ильязд) в автобиографическом тексте, озаглавленном «Из-за Заболоцкого» назвал вошедшие в подборку и прочитанные им в Париже в 1940 году стихи «лучшими русскими стихами последних двадцати лет». См.: Ильязд. Поэтические книги 1940-1971 / Подгот. текста Р. Гейро и С. Кудрявцева, предисл. и коммент. Р. Гейро, общ. ред. С. Кудрявцева. М., 2014. С. 224-228.
200 Сидорчук П. Амнистия старым ошибкам // Ленинградская правда. 1937. № 91. 21 апр. С. 4; Не-литератор. 23 апреля // Известия. 1937. № 97. 23 апр. С. 3; [i>. п.] Медвежья услуга // Ленинградская правда. 1937. № 95. 26 апр. С. 4; Изгоев Н. Литературные заметки // Известия. 1937. № 99. 26 апр. С. 4; [£. п.] По поводу «Литературных заметок» // Ленинградская правда. 1937. № 96. 27 апр. С. 4.
201 Дымшиц А. О двух Заболоцких // Лит. газ. 1937. № 68 (704). 15 дек. С. 6.
202 Зощенко М.М. О стихах Н. Заболоцкого // Зощенко М.М. 1935-1937. Рассказы. Повести. Фельетоны. Театр. Критика, Л., 1937. С. 381-387. «Согласно “Ежедекадной сводке важнейших вычерков и конфискаций, с 1 по 10 января 1937 г.”, статья Зощенко была “задержана в рукописи и возвращена для исправления”, поскольку в ней “по существу бралась под защиту известная кулацкая поэма Заболотского (так! - А. Б.) ” (ЦГА ИПД. Ф. 24. Оп. 2-в. Д. 2295. Л. 37)» (Блюм А.В. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953. СПб., 2000. С. 202). Тем не менее, статья вышла. О глубинном родстве мироощущения Заболоцкого и Зощенко см.: Корниенко Н.В. Зощенко и Платонов: Встречи в литературе // Литературное обозрение. 1995. № 1. С. 47-54. Об истории отношений поэта и писателя см.: Котова М.А. К истории одной дружбы: Н. Заболоцкий, М. Зощенко, Ю. Олеша // Текстологический временник. Русская литература XX века: Вопросы текстологии и источниковедения. М., 2009. С. 645-649.
203 ЖНЗ. С. 275.


360
Приложения
Чувствуется какой-то безвыходный тупик. Нечем дышать и не на кого автору взглянуть без отвращения <...> И то, что теперь Заболоцкий в своих новых стихах вышел из этого тупика победителем, показывает его значительную силу. И с этой победой его можно горячо и сердечно поздравить»204.
Вечер состоялся 16 декабря 1936 г.: «А. Горелов в своем вступительном слове кратко охарактеризовал творческий путь Заболоцкого.- Восемь лет тому назад Заболоцкий выступил с книгой стихов “Столбцы”. Книга эта была воспринята как яркое литературно-политическое выступление. Книга вышла в то время, когда партия победно отбивала атаки троцкистов и зиновьевцев на генеральную линию, развертывая социалистическое наступление по всему фронту. Сложность обстановки вызывала испуг и некоторую растерянность в определенных кругах интеллигенции. В “Столбцах” в чрезвычайно своеобразной форме нашло свое отражение это состояние растерянности, до некоторой степени паники, перед возникшими трудностями. Заболоцкий увидел ненавистное рыло мещанина, рыло отвратительное, тупое, оно заслонило от него все окружающее <...> Мы пришли сюда,- подчеркнул тов. Горелов, заключая свое вступительное слово,- не на парадный вечер, а для того, чтобы дать трезвую оценку творческому пути Заболоцкого, большого и подлинного советского поэта, совершившего трудный путь к своим сегодняшним стихам, радующим каждого, кто любит советскую поэзию и особенно тех, кто в прошлом наиболее резко критиковал Заболоцкого»205.
Резкую черту под «разоблачениями» «недооцененного как врага» (по словам поэта А.И. Безыменского, произнесенным на I съезде советских писателей)206 поэта подводит текст, написанный о Заболоцком Н.В. Лесючевским по заказу органов НКВД.
Поэт был арестован 18 марта 1938 года.
В отзыве-доносе, составленном на исходе пыточного следствия, 3 июля 1938 г., Лесючевский писал: «Н. Заболоцкий вышел из группки так называемых “обэриутов” - реакционной группки, откровенно проповедовавшей безыдейность, бессмысленность в искусстве, неизменно превращавшей свои выступления в общественно-политический скандал <.. .> В 1929 г. в “Издательстве писателей в Ленинграде” вышла книжка стихов Заболоцкого “Столбцы”.
204 Зощенко ММ Рассказы. Повести. Фельетоны... С. 381-383. Еще в 1934 г. А.А. Сурков в речи на съезде писателей завуалированно сблизил Заболоцкого и Зощенко в критическом пассаже о фильме «Веселые ребята»: «Создав дикую помесь пастушьей пасторали с американским боевиком, авторы, наверное, думали, что честно выполнили социальный заказ на смех. А ведь это, товарищи, издевательство над зрителем, над искусством! А разве у нас нет этого в поэзии? Разве у нас не перекладывают “подзаболоченного” Зощенко на язык богов?» (Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934: Стенографический отчет. М., 1934. С. 515).
205 Берггольц О. Новый путь: На вечере Н. Заболоцкого в Доме Писателя // Литературный Ленинград. 1936. № 59. 23 дек. С. 1.
206 Безыменский А. Из речи на Первом всесоюзном съезде советских писателей (1934) // Первый всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. М., 1934. С. 550.


И.Е. Лощылов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
361
Отзыв Н.В. Лесючевского о стихах Н. Заболоцкого, написанный по заказу НКВД. Автограф Н.В. Лесючевского. 7 июля 1938 г.


362
Приложения
В этой книжке Заболоцкий дает искаженное через кривое зеркало “изображение” советского быта и людей. Это - страшный, уродливый быт, это - отвратительные, уродливые люди. Их только и видит Заболоцкий. Попытка представить это “изображение” как сатиру на старый быт являлась дешевой маскировкой. Ибо Заболоцкий, как сам он утверждал, писал о “новом быте”. И он одинаково уродливо, одинаково издевательски изображает и советских служащих, и “дамочек”, и красную казарму, и красноармейцев, и нашу молодежь <...> Заболоцкий юродствует, кривляется, пытаясь этим прикрыть свою истинную позицию. Но позиция эта ясна - это позиция человека, враждебного советскому быту, советским людям, ненавидящего их, т.е. ненавидящего советский строй и активно борющегося против него средствами поэзии»207.
«Столбцы» упоминаются в протоколе допроса от 22 июня 1938 г.: «Мои литературные произведения “Столбцы” и “Торжество Земледелия” действительно являются формалистическими. В этом я признаю свою политическую ошибку, о чем я заявлял в своих выступлениях, устных и печатных. Но еще раз заявляю, что ни в какой антисоветской организации я не состоял. Общение с Тихоновым у меня было чисто деловым по литературным вопросам»208.
2 	сентября Заболоцкий был приговорен Особым совещанием к пяти годам исправительно-трудовых лагерей и отправлен по этапу на Дальний Восток - в город Комсомольск-на-Амуре; к месту назначения прибывает лишь в феврале 1939 года. Работает на лесоповале, потом чертежником в проектном бюро. С началом войны заключенных «перебрасывают» на строительство железной дороги в Советской гавани; в марте 1943 г. истекает пятилетний срок заключения, но Заболоцкий оставлен в лагере по общей директиве до окончания войны. В мае лагерь снова «перебрасывают» - на этот раз на Алтай. Работа на добыче озерной соды едва не стоила поэту жизни; после лечения в лагерном лазарете снова определяется на работу чертежником. 18 августа 1944 г. получил формальное освобождение, но оставлен по так называемой директиве 185 - «вольнонаемным» при лагере, без права перемещения и выбора места работы. В ноябре того же года к Заболоцкому приезжает жена с двумя детьми. Семья некоторое время живет на Алтае, в селе Михайловка, потом переезжает в Караганду.
Осенью 1939 г. следственные действия были возобновлены в связи с попытками поэта и его близких добиться пересмотра дела.
207 Следственное дело №43839 по обвинению Н.А. Заболоцкого (1938-1963). Управление ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Арх. № 063237: В 2 т. T. 1. Л. 71-77 (автограф); T. 1. Л. 66-70, Т. 2. Л. 149-153 (машинописные копии). Первая публ.: Донос: К истории двух документов минувшей эпохи / Публ. С.С. Лесневского // Литературная Россия. 1989. № 10. 10 марта. С. 10-11. Лесючевский Николай Васильевич (1908-1978) - критик, публицист, был сотрудником редакций журналов «Стройка» и «Звезда»; впоследствии - председатель правления издательства «Советский писатель».
208 Следственное дело... T. 1. С. 17-19.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
363
24 января 1940 г. Лесючевский был вызван ответственным за несостоявший- ся пересмотр следователем Ручкиным для дачи показаний. О своем отзыве он сказал: «После того, как мне в данное время была предоставлена возможность ознакомиться с этим заключением путем прочтения его, я имею показать следующее: 1) три первых раздела своего заключения, касающихся стихотворений Заболоцкого “Столбцы” и “Торжество Земледелия”, я оставляю без изменения. 2) Последний раздел своего заключения я изменил бы теперь только частично, так как в основном он соответствует моему восприятию стихов Заболоцкого»209.
В отзыве П.Г. Антокольского, написанном 1 декабря 1939 года, когда лишь только появилась надежда на пересмотр дела заключенного поэта, говорилось: «То, что делал Николай Алексеевич Заболоцкий, мне нравилось всегда, со времени его первой книги стихов “Столбцы” (1929). В этой книге был очень явственен,- редкий в поэзии,- юмор, грубоватый, несколько мрачный, с теми признаками чудачества и эксцентризма, которые так часто бывают в первых опытах молодого поэта, ищущего себя в собственных средствах выражения. В книге “Столбцы” были замечательные стихи, между прочим “Форвардт” (так. - И.Л.) со своеобразным мастерством в передаче быстрого движения, спортивного и физкультурного боя. Вся книга “Столбцы” очень заинтересовала и явилась началом известности Заболоцкого в читательских кругах, близких к поэзии»210.
М.М. Зощенко, вызванный на допрос 19 декабря 1939 года следователем Ручкиным, показал: «Первая работа Заболоцкого (сборник стихотворений “Столбцы”) книга весьма сильная, оригинальная, некоторые стихотворения в ней даже замечательны, но в некоторых местах ее меня поразил его мрачный взгляд на жизнь <.. .> Исходя из характера последних работ Заболоцкого я считаю, что он ценен и нужен советской поэзии»211.
Вызванный на следующий день по тому же поводу В.А. Каверин показал: «Заболоцкий начинал свою литературную деятельность как поэт чрезмерно сложный и автор стихов, имеющих скорее характер упражнений. Но талант его был виден и тогда, когда вышла его первая книга “Столбцы”. Этот талант выразился, главным образом, в умении очень отчетливо, образно представить читателю ту или иную поэтическую картину. В этой книге заметна ненависть к лицедейству, что особенно выразилось в стихотворениях “Свадьба”, “Ивановы” и др. Вместе с тем в этой книге видна узость мировоззрения, еще недостаточно ясно представляющего всю широту и глубину советского мира <...> Лесючевский есть не кто иной, как работник Гослитиздата. Его критических произведений не читал, и он как критик мне не известен»212.
209 Там же. Т. 2. Л. 159-161. Автограф Ручкина, на бланке; подпись Лесючевского внизу каждого листа.
210 Там же. Т. 2. Л. 90 (автограф с припиской Н.Н. Асеева); Л. 23 (копия).
211 Там же. Т. 2. Л. 110-111. Автограф Ручкина, на бланке; подпись Зощенко внизу каждого листа.
212 Там же. Т. 2. Л. 118-120. Автограф Ручкина, на бланке; подпись Каверина внизу каждого листа.


364
Приложения
Список произведений Н. Заболоцкого, составленный П.С. Величкиным по требованию НКВД. 1941 г.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
365
Заявление Н. Заболоцкого в Особое совещание НКВД СССР с просьбой о пересмотре дела. Автограф. 17 февраля 1944 г.


366
Приложения
Официальный отзыв о Заболоцком Комиссии Союза Советских писателей (26 декабря 1939 г.) начинался так: «Первая книга стихов Заболоцкого “Столбцы”, вышедшая в 1929 году, привлекла к себе широкое внимание и положила начало его известности как выдающегося, талантливого поэта. В этой книге Заболоцкий показывал картины мещанского быта, пережитки уходящего собственнического мира. Он с большой сатирической силой и юмором, хотя и несколько пессимистическим, изображает в ней отвратительный и пошлый облик мещанина, подчас старавшегося приспособиться к новому (“Новый быт”), его убогий, уродливый мирок»213.
«Столбцы» открывают список в справке «Произведения поэта Заболоцкого», составленной 8 января 1941 г. по заказу органов НКВД исполнявшим обязанности секретаря Союза Советских Писателей Сергеем Федоровичем Величкиным214.
В заявлении о новом и полном пересмотре своего дела, посланном в феврале 1944 г. из алтайского села Михайловского в Особое совещание НКВД СССР Заболоцкий писал: «Вся моя сознательная жизнь была посвящена искусству, поэзии. Советская власть дала мне возможность получить высшее образование, стать культурным человеком. В 1929 г. в Ленинграде вышла первая книга моих стихов “Столбцы”, которая была воспринята как явление в поэзии тех годов необычное. Был заложен первый камень, выработана литературная манера»215.
В «Характеристике», подписанной Н.С. Тихоновым, Н.Л. Степановым и И.Г. Эренбургом и составленной в 1945 г., когда Заболоцкий жил с семьей в Караганде и просил командировать его в Москву для знакомства литературной общественности с переложением «Слова о полку Игореве», говорилось: «В 1929 году вышла его первая книжка стихов “Столбцы”, обратившая на себя внимание свежестью тем и образов»216.
Лишь в начале 1946 г. Заболоцкому удается поехать в Москву,- и начинается нелегкое возвращение поэта к жизни на свободе и к литературному труду.
В автобиографии, написанной 10 марта 1948 г. для Отдела кадров ССП, Заболоцкий писал: «По выходе из армии я попал в обстановку последних лет нэпа. Хищнический быт всякого рода дельцов и предпринимателей был глубоко чужд и враждебен мне. Сатирическое изображение этого быта стало темой моих стихов 1927-1928 годов, которые впоследствии составили книжку “Столбцы”.
В эти годы я уже был членом сначала Ленинградского союза поэтов, а потом Всероссийского союза писателей. В моих стихах замечали влияние Вели- мира Хлебникова. В 1928 году я несколько раз выступал с другими поэтами
213 Там же. Т. 2. Л. 126 (машинопись с подписями членов Комиссии И.А. Груздева, Ф.С. Князева, М.Л. Лозинского, Л.Н. Рахманова и Н.Л. Степанова); Л. 17, 63 (машинописные копии).
214 Там же. Т. 2. Л. 60. Автограф С.Ф. Величкина.
215 Там же. Т. 2. Л. 191. Пакет с вложением (тетрадь).
216 Там же. Т. 2. Л. 88-89. Машинопись.


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
367
в Ленинградском Доме печати под флагом “левого искусства”. Особых лавров не стяжал, но мои стихи были, по крайней мере, удобо-понятны»217.
Если эмигранты первой волны остановились перед поэзией Заболоцкого в настороженном недоумении, послевоенная эмиграция, не понаслышке знающая о советских литературных делах и судьбах, сказала новое слово и в осмыслении опыта Заболоцкого, да и в издании его сочинений. В 1946 г. в ротапринтном журнале одного из «лагерей для перемещенных лиц» была напечатана статья о Заболоцком «Поэт эпохи», подписанная «А. К.» (А. Кот- лин)218. В университетской библиотеке города Сиракузы (штат Нью-Йорк, США), по сообщению С.В. Шелухиной, хранится 79-страничная переплетенная машинопись, на титульном листе написано: «Николай Заболоцкий. Стихотворения и поэмы. Под редакцией Бориса Филиппова и со статьей о Заболоцком Александра Ник. Котлина. Нью-Йорк, 1952». Материалы, собранные Б.А. Филипповым (Филистинским; 1905-1991) легли в основу большого однотомника Заболоцкого, изданного в США в 1965 г. (ЗС).
В СССР тоже были энтузиасты поэзии Заболоцкого, изготавливавшие самодельные книги поэта, которые включали труднодоступный полный текст «Столбцов» 1929 г. Владелец одной из таких книг, А.Л. Соболев (Москва), приводит ее описание в Интернете: «Книга заключена в ледерин коричневого цвета, характерный для российских переплетов середины XX века. Тиснение на верхней крышке выполнено желтой краской “под золото”, изящным редким шрифтом, очень качественно. Текст “Н. Заболоцкий / Избранное”. Сшита на прокол, форзацы из белой бумаги. На правой половине переднего форзаца - четверостишие на английском языке... подписанное “And Rod. October 1951. Moscow”, где “And Rod”, вероятно, означает “Андрей Родионов”. Титульный лист гласит: “Н. Заболоцкий / Избранное / Москва / 1951”. Далее следует шмуцтитул “Стихотворения”, в правом верхнем углу которого другим почерком (отчасти напоминающим руку самого Заболоцкого) и другими чернилами записано четверостишие: “Не ты ли, о поэт, о смерти размышляя, / Услышал Пушкина в лесах родного края? / Хотел бы я, чтоб в будущем его сыны / Рос¬
217CC3/I. С. 492.
218 А.К. Поэт эпохи // Соотечественник: Ежемесячный литературно-художественный и научно-популярный журнал. 1946. № 1 (октябрь). Гамбург: Родник. С. 42. А. Котлин - псевдоним Александра Николаевича Егунова (1905-1980), родного брата близкого к обэриутам филолога-эллиниста, поэта, прозаика и переводчика Андрея Николаевича Егунова (А. Ни- колева; 1895-1968). А.Н. Егунов - геофизик, моряк, выпустил в «Издательстве писателей в Ленинграде» книгу о жизни торгового судна {Егунов А. Верхний мостик. Л.: [1933]). Вариант (возможно, дефектный) статьи о Заболоцком был напечатан в еще одном ротапринтном издании, обнаружить которое не удалось: Начало: Литературно-художественный и научно-популярный сборник: № 1. Фишбек: Изд. Культпросветотдела лагеря Фишбек, Британская зона, 1947. О выходе сборника сообщалось на рекламных страницах в издании: Посев. 1947. № 9. См.: ЗС. С. 302-303.


368
Приложения
ли, с такой же чуткостью тебе внимая! /13 октября 1951” <.. .> Далее следуют 184 патинированных страницы двусторонней машинописи (не первый экземпляр). Текст набран в высшей степени профессионально, практически без опечаток. Обращает на себя внимание необычная бумага, использованная для книги: плотная (не менее 100 г/м), фактурная, с мелким крестовидным тиснением, имитирующим вержеры. В начале и конце каждого стихотворения сделаны изящные отбивки»219. В состав книги входят все изданные книги, журнальные публикации и некоторые из переводов Заболоцкого.
Выступавшие с статьями и упоминаниями о Заболоцком в официальной советской печати проявляли осторожность и предпочитали обходить «Столбцы» молчанием.
В мае 1958 г. в литературном приложении к английской газете «Таймс» была напечатана неподписанная рецензия на антологию советской поэзии, включавшую несколько стихотворений Заболоцкого220. В сентябре 1958 г., за месяц до смерти Заболоцкого, в СССР была напечатана отповедь британскому рецензенту - статья В.О. Перцова, где впервые после долгого молчания упоминалась первая книга поэта: «Не удивительно, что в поэзии Николая Заболоцкого критик “Таймс” ставит выше первый его сборник “Столбцы”, в котором было немало детски-претенциозного, чем современное возмужание поэта от этапа к этапу, которое мы постарались отразить в антологии <...> “‘Столбцы’,- пишет английский критик,-даже не упоминаются в библиографии советской антологии”. Досадная, но случайная ли неточность? Ведь на странице 756-й тома 2-го антологии в библиографии Н. Заболоцкого сказано: “Первая книга стихов “Столбцы” вышла в Ленинграде в 1929 г.”. Но стихов из этой книги в антологии, действительно, нет. Почему? Да по тем же причинам, почему в ней не представлены “Бурбоны из Сорбонны” Антокольского: ранние стихи Н. Заболоцкого несамостоятельны»221. Далее говорилось, что критик «совершенно правильно почувствовал трагизм творческой судьбы
219 Режим доступа в Сети: [http://yablor.ru/blogs/k-bibliografii-zabolockogo/870007]. Составителем книги предположительно является музыкант Андрей Владимирович Родионов ( 1908— 1986).
220 Soviet poetry // Times Literary Supplement (TLS). 1958. № 2935. May 30. P. 289-291. Речь идет об издании: Антология русской советской поэзии 1917-1957: В 2 т. М., 1957. Поэзия Заболоцкого была представлена здесь стихотворениями «Седов», «Уступи мне, скворец, уголок...», «Город в степи», «Журавли», «Лебедь в зоопарке», «На рейде», «Я воспитан природой суровой...», «Ходоки» и «Некрасивая девочка» (Т. 2. С. 52-62), а также краткой биобиблиографической справкой (с. 756).
221 Перцов В. «Голоса жизни»: Ответ критику из «Таймс» // Лит. газ. 1958. № 108 (3919). 9 сент. С. 4. Уже после смерти Заболоцкого автор опубликовал отклик в другой редакции: Он же. О громких и «приглушенных» голосах советской поэзии // Культура и жизнь. 1958. № 11. С. 45-46. «Бурбоны из Сорбонны» - название пародии С.А. Васильева на ранние стихи П.Г. Антокольского, включенная в антологию (Т. 2. С. 207).


И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
369
Хлебникова, от которого поэта не спас талант. Но ведь такая же судьба ждала Заболоцкого, если бы он не выбрался из своих “Столбцов”. Почему же критик “Таймс”, ретроспективно понимая Хлебникова, утрачивает понимание перспектив в отношении Заболоцкого? В чем смысл его восторгов по поводу того, что стихи из “Столбцов”, отсутствующие в советской антологии, обширно приведены в американской?»222.
Еще в начале 1960-х годов в СССР обращение к поэзии раннего Заболоцкого как к материалу для дипломного или курсового сочинения было предосудительным. Филолог Е.Р. Арензон вспоминает, как университетские власти нашли его 15-страничную курсовую работу о философской лирике Заболоцкого, написанную под руководством В.Д. Дувакина, «идеологически двусмысленной» и распорядились «зачет за курсовую не ставить»223. В 1963 г. поэт Л.Л. Аронзон завершил учебу в Ленинградском педагогическом институте им. А.И. Герцена защитой дипломного сочинения на тему «Человек и природа в поэзии Н. Заболоцкого». Работой руководил В.Н. Альфонсов, автор книги «Слова и краски», включавшей главу «Заболоцкий и живопись»224.
Вспоминая поэта в 1958 г., Никита Николаевич Заболоцкий пишет: «Дома Николай Алексеевич говорил, имея в виду власть имущих: “Они дурачки, что не признают меня, им было бы выгодно печатать мои стихи”. Сыну однажды сказал: “Меня уже не будет, но ты увидишь: лет через восемь меня начнут широко печатать...”»225.
В 1965 г. в большой серии «Библиотеки поэта» вышел том Заболоцкого, куда после раздела стихотворений 1932-1958 гг. были включены «Столбцы» в редакции 1958 г.226
В книжном собрании А.Л. Соболева (Москва) хранится экземпляр корректуры этого издания. На титульном листе, однако, год издания указан неожиданным образом: 1963. Это означает, по меньшей мере, что книга была сдана в набор не 24 мая 1965 г. (как значится в ее выходных данных), а двумя годами раньше. Различия с текстом книги свидетельствуют, что у издания
222 Он же. «Голоса жизни»... Имеется в виду подборка в издании: Приглушенные голоса. Поэзия за железным занавесом / Сост. и предисл. В.Ф. Маркова. New-York, 1952. С. 347-376. Составитель включил в книгу 11 стихотворений Заболоцкого («Футбол», «Ивановы», «Обводный канал», «Рыбная лавка», «Цирк», «Осенние приметы», «Меркнут знаки Зодиака», «Лодейников», «Вчера, о смерти размышляя», «Север», «Я трогал листы эвкалипта») и две главы из поэмы «Торжество Земледелия» («4. Битва с предками» и «7. Торжество Земледелия»).
223 Возвышенный корабль: Виктор Дмитриевич Дувакин в воспоминаниях. М., 2009. С. 112.
224 Альфонсов В.Н. Слова и краски: Очерки из истории творческих связей поэтов и художников. М.; Л., 1966. С. 177-230. См.: Лощилов И.Е. О стихотворении Леонида Аронзона «Сонет душе и трупу Н. Заболоцкого» //Leonid Aronzon: Rückkehr ins Paradies. Wiener Slawistischer Almanach. Bd. 62. München, 2008. C. 195-225.
225 OMC. C. 724.
226 СиП. C. 193-257.


370
Приложения
1965 г. была нелегкая судьба и как минимум двухлетний путь прохождения через редакторские и цензурные инстанции.
В корректуре 478 страниц и две ненумерованные; в изданной книге - 502 и одна, соответственно. На авантитуле - две надписи от руки, чернилами разного цвета: «Для служебного пользования» и «зак 385».
«Столбцы» напечатаны здесь, как и в книге 1965 г., после раздела «Стихотворения (1932-1958)», без разделения на две части. Мало того: в корректуре разделы «Слово о полку Игореве» и «Из переводов» предшествуют разделам «Столбцы и поэмы» и «Стихотворения, не включенные в основное собрание». Перенесение «Столбцов» в конец книги, как и отсутствие границы между разделами, находятся в прямом противоречии с авторской волей, выраженной в Литературном завещании Заболоцкого. Текст воспроизведен по «Венецианской книжке», однако из комментариев в издании 1965 г. оказались изъятыми присутствовавшие на стадии корректуры обширные текстологические экскурсы, варианты и разночтения, касающиеся отдельных столбцов («Новый быт», «Свадьба», «Бродячие музыканты», «Народный дом») и поэм «Торжество Земледелия» и «Деревья». Из вступительной статьи, написанной А.М. Турковым, последовательно исключены все пассажи, содержащие положительную (или хотя бы сочувственную) оценку обэриутского окружения молодого Заболоцкого. Некоторые изменения в тексте статьи не поддаются рациональному объяснению, абсурдны. Так, в корректуре по поводу столбца «На лестницах» говорилось: «Рассказав о том, как “взбунтовавшийся” кот обрел печальный конец, поэт весело заключает: “И я на лестнице стою, / Такой же белый, важный...”». В книге: «Рассказав о том, как “взбунтовавшийся” кот обрел печальный конец, поэт невесело заключает: “И я на лестнице стою, / Такой же белый, важный.. .”»227.
В том же 1965 г. в США вышел том Заболоцкого, включивший «Столбцы» 1929 г.228 и некоторые из опубликованных к этому времени стихотворений, вошедших во вторую часть последней редакции.
С этого времени Заболоцкий, его жизнь и творчество, становятся предметом серьезного изучения и описания как в Советской (а потом и постсоветской) России, так и за ее пределами, как на русском, так и на многих иностранных языках. Библиография работ, посвященных поэту, на сегодняшний день огромна229.
Еще при жизни Заболоцкого его поэзией всерьез заинтересовался итальянский славист, переводчик и поэт Анджело Мария Рипеллино (1923-1978).
227 Там же. С. 20.
228 ЗС. С. 23-37.
229 См.: Литература о Заболоцком / Сост. Б.А. Филиппов // ЗС. 1965. С. 287-299; Филиппов Г.В. Библиография литературы о Заболоцком // Советская поэзия 20-х годов. Уч. зап. Ленинградского гос. пед. ин-та им. А.И. Герцена. T. 419. Л., 1971. С. 181-202; Заболоцкий Николай Алексеевич / Сост. Л.С. Шепелева // Русские советские писатели. Поэты: Библиографический указатель. Т. 9. М., 1986. С. 192-256; Лощилов И.Е. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki, 1997. С. 277-311; РеС. С. 991-1046.


И.Е. Лощылов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
371
В 1954 г. он опубликовал в Италии семь стихотворений поэта (в том числе «Ивановых», «Рыбную лавку», «Осень», «Меркнут знаки Зодиака»), в своих переводах230. В предисловии говорилось о поэзии Заболоцкого, но, как явствует из библиографической справки, во время подготовки этого издания Рипеллино еще не располагал никакой информацией о нем, кроме факта перевода грузинских поэтов231. Позже Рипеллино познакомился с Заболоцким и выступил основным инициатором его участия в делегации советских поэтов, посетивших Италию в октябре 1957 г. Традиция исследования, перевода, издания и комментирования «Столбцов» продолжается в Италии по сей день.
«Столбцам» были посвящены страницы и главы в немногочисленных книгах о Заболоцком 1960-1980-х годов232. В основе первой из защищенных за рубежом диссертаций о поэтике Заболоцкого лежал разбор столбцов «Футбол», «Бродячие музыканты» и «Белая ночь»233. «Столбцам» посвящены обстоятельные разделы нескольких англоязычных монографий234.
Различным аспектам поэтики книги посвящены монографии235 и диссертационные исследования на соискание ученых степеней разных уровней236,
230 Poesia russa del Novecento / Versioni, saggio introduttivo, profili bibliografici e note a cura di A.M. Ripellino. Parma, 1954. P. 449-458.
231 Ibid. P. 587.
232 Турков A.M. Николай Заболоцкий. M., 1966. С. 6-44 (Гл. «Столбцы»); Он же. Николай Заболоцкий: Жизнь и творчество. Пособие для учителя. М., 1981. С. 7-44 (Гл. «Начало»); Македонов А.В. Николай Заболоцкий: Жизнь. Творчество. Метаморфозы. Л., 1968. С. 47-158 (Гл. «“Столбцы”. Традиции и новаторство у раннего Заболоцкого», «Человек и природа. Философская лирика и поэмы 1926-1930 годов» и «Сказки идей. “Мечты безумного” и “песня нового столетия”. Философские стихи и поэмы 1931-1933 годов»); Он же. Николай Заболоцкий: Жизнь, творчество, метаморфозы. Л., 1987. С. 76-162. См. также: Ростовцева И.И. Николай Заболоцкий: Литературный портрет. М., 1976 (Писатели Советской России); Она же. Николай Заболоцкий: Опыт художественного познания. М., 1984 (Литературные портреты).
233 Бьерлинг 1973.
234 Masing-Delic I. Abolishing Death: A Salvation Myth of Russian Twentieth-Century Literature. Stanford, 1992. P. 243-287; Goldstein D. Nikolai Zabolotskij: Play for Mortal Stakes. Cambridge, 1993 \ PrattS. Nikolai Zabolotsky: Enigma and Cultural Paradigm. Evanston, 2000; CheloukhinaS. The Poetic Universe of Nikolai Zabolotsky. M., 2006.
235 Золотарева К.А. Между Хаосом и Космосом: Книга стихов Н.А. Заболоцкого «Столбцы»: Монография. Воронеж, 2008; Игогиева Т.В. Проблемы творческой эволюции Н.А. Заболоцкого: Учебное пособие. Новгород, 1999; Кекова С.В. Мироощущение Николая Заболоцкого: опыт реконструкции и интерпретации. Саратов, 2007; Кретова Л.Н. Элементы идиолект- ной семантики в ранней лирике Н.А. Заболоцкого и проблемы перевода поэтического текста на английский язык: Монография. Новосибирск, 2011; Лощилов И.Е. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki, 1997; Мороз О.Н. Генезис поэтики Николая Заболоцкого: Монография. Краснодар, 2007. [Россомахин А.\ Кузнечики Николая Заболоцкого, собранные Андреем Россомахиным. С приложением иллюстрированной библиографии прижизненных книг Заболоцкого. СПб., 2005.
236 Золотарева К.А. Хаос и космос в книге стихов Н.А. Заболоцкого «Столбцы». Воронеж, 2007 (К.ф.н); Игошева Т.В. Эволюция поэтического метода в творчестве Н.А. Заболоц-


372
Приложения
статьи, тезисы и разделы в книгах, освещающие разные стороны книги Заболоцкого как единого целого237.
кого. СПб., 1994 (К.ф.н); Кекова С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого: (Опыт реконструкции). Саратов, 1987 (К.ф.н); Она же. Метаморфозы христианского кода в поэзии Н. Заболоцкого и А. Тарковского. Саратов, 2009 (Д.ф.н.); Кибешева Е.И. Раннее творчество Н. Заболоцкого и символизм. М., 2007 (К.ф.н); Кретова Л.Н. Элементы идиолектной семантики в ранней лирике Н.А. Заболоцкого (На материале глагольной лексики). Барнаул, 2003 (К.ф.н); Мороз О.Н. Генезис поэтики Николая Заболоцкого. Ставрополь, 2007 (Д.ф.н); Остренкова М.А. Сравнение в поэзии Н. Заболоцкого: структура, семантика, функционирование. Ярославль, 2003 (К.ф.н); Подгорнова С. С. Стиль лирики Н.А. Заболоцкого. М., 2000 (К.ф.н); Пчелинцева К.Ф. Фольклорные и мифоритуальные традиции в «Городских столбцах» Н.А. Заболоцкого. Волгоград, 1996 (К.ф.н.); Рус сова С. В. Философская поэзия Н.А. Заболоцкого и А.А. Тарковского (К проблеме традиции и новаторства). М., 1990 (К.ф.н); Савченко Т.Т О формах выражения авторского сознания в стихотворном произведении (на материале раннего творчества Н.А. Заболоцкого). Донецк, 1974 (К.ф.н); Тимофеева А.М. Сопоставительное исследование лингвоцветовых картин мира: На материале идиолектов Н. Заболоцкого и Р. Фроста. Тюмень, 2003 (К.ф.н); Токарева Л.А. Формирование способов художественного обобщения в творческой эволюции Н.А. Заболоцкого. М., 1981 (К.ф.н); Туктангулова Е.В. Художественные концепты ‘жизнь’ и ‘смерть’ как репрезентанты словообраза ‘природа’ в идиостиле Н.А. Заболоцкого. Ижевск, 2007 (К.ф.н); Филиппов Г.В. Поэзия Н. Заболоцкого (Этапы художественного развития). Л., 1968 (К.ф.н); Цыб Е.А. Художественная речь в словарях разных типов (На материале поэзии В. Хлебникова и Н. Заболоцкого). М., 1995 (К.ф.н); Cheloukhina S. Visionary or campaigner: Nikolai Zabolotsky’s philosophical poetry from the twenties to the fifties (Russia). Toronto, 2000 (Ph. D.); Gallagher D.P The Surrealist Mode in Twentieth-Century Russian Literature. Dissertation Abstracts International. Ann Arbor, 1976 (Ph. D.); Goldstein D. In Pursuit of Harmony: The Long Poems of Nikolaj Zabolockij. Dissertation Abstracts International. Ann Arbor, 1983 (Ph. D.); Peters J.F A study of the early poetry of Nikolaj Zabolockij. Washington, 1974 (Ph. D.); Sukhanov M. Poetry in Early Twentieth-Century Russia: Paralleles and Affinities with the Eighteenth Century. Dissertation Abstracts International. Ann Arbor, 1995 (Ph. D.).
237 	Демидчик И.В. Лексические средства выражения пространственных отношений в «Городских столбцах» Н. Заболоцкого // Семантика и прагматика языковых единиц. Душанбе, 1990. С. 89-96; Игошева ТВ. Николай Заболоцкий // Русская литература 1920-1930-х годов. Портреты поэтов: В 2 т. T. 1. М., 2008. С. 837-877; Казарина Т.В. Поэтика «Столбцов» Николая Заболоцкого: Вступление авангарда в эпоху самокритики // Вестник Самарского гос. ун-та. Гуманитарная сер. Самара, 2004. № 3 (33). С. 114-132; Кекова С.В. Образ неба в финалах «Столбцов» Николая Заболоцкого // Поэтика финала. Новосибирск, 2009. С. 99-104; Кибешева Е.И. Образы звучащего мира в структуре книги Н.А. Заболоцкого «Городские столбцы» // Актуальные проблемы современной филологии. Литературоведение. Киров, 2003. С. 97-102; Красильникова Е.В. «Скоро проснутся деревья» // Язык как творчество: К 70-ле- тию В.П. Григорьева. М., 1996. С. 190-193; Она же. О словообразовательных моделях производных в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого // Явление вариативности в языке. Кемерово, 1997. С. 204-219; Она же. Наречия в «Столбцах» // Филология. Владимир, 1998. С. 119- 126; Она же. Строки без рифм в рифмованных стихотворениях (Н.А. Заболоцкий, Столбцы 1929)//Поэтика. Стиховедение. Лингвистика. М., 2003. С. 365-377; Пчелинцева К.Ф. Хронотоп ритуального действия в пространственно-временных образах «Городских столбцов» Николая Заболоцкого // Филологический поиск. Вып. 2, Волгоград, 1996. С. 33-38; Роднян-


И.Е. Лощгллов. Поэтическая книга Н. Заболоцкого «Столбцы»
373
Составитель тома посвящает свою работу светлой памяти своего соавтора Н.Н. Заболоцкого и Н.В. Каверина.
Автор статьи и комментариев выражает признательность Н.Н. Заболоцкой, Н.А. Дубяго, Н.В. Корниенко - за мудрую доброжелательность и долготерпение, а также М.А. Амелину, Н.А. Богомолову, С.Н. Будашкиной, О.А. Буркову, А.А. Бурлешину, Е.В. Витковскому, И.И. Галееву, Д. Голдстейн, О.М. Гончаровой, Н.А. Громовой, А.А. Долинину, А.Н. Заинчковской (Марочкиной), Н.В. Злыдневой, 1 В.Г. Иванову |, Т.В. Игошевой, К. Ичин, А.А. Кобринскому,
O. 	А. Коростелеву, В.А. Коршункову, М.А. Котовой, Э.Л. Котовой, Т.А. Кукушкиной, И. Кукую, Д. Кшицовой, О.А. Лекманову, М.Н. Липатовой, М. Ма- урицио, М.Н. Томашевской, Т.Ф. Нешумовой, Е.Н. Остроуховой, С. Пратт, Б.А. Равдину, А.А. Россомахину, В.Н. Сажину, М.Я. Сергеевой, К. Скандуре, Т.И. Смоляровой, А.Л. Соболеву^ Г.Г. Суперфину, Д.А. Суховей, А. Такеде,
P. 	Д. Тименчику, В.П. Тыщенко, И. Ужаревичу, А.Б. Устинову, Л. Флейшману,
В.И. Хазану, Э.И. Худошиной, Т.С. Царьковой, Ю.Н. Чумакову |, С.М. Шарго родскому, Ю.В. Шатину, С. Шелухиной, В.И. Шубинскому, Е.М. Эфрос, и всем, оказавшим действенную помощь в поисках труднодоступных текстов и библиографических сведений.
ская И.Б. «Столбцы» Николая Заболоцкого в художественной ситуации 1920-х годов // Россия. Франция. М., 1988. С. 238-266; Она же. «Сердечная озадаченность» // Россия / Russia. Vol. 7. Torino, 1991. P. 181-203; Она же. «Столбцы» Николая Заболоцкого в художественной ситуации двадцатых годов; Post Scriptum: Заболоцкий - отрочеству // Роднянская И.Б. Художник в поисках истины. М., 1989. С. 343-373; Красильникова Е.В. Николай Заболоцкий («Столбцы») // Очерки истории языка русской поэзии XX века: Опыты описания идио- стилей. М., 1995. С. 449-480.; Силантьев А.Н. Приемы семантики дейксиса в «Столбцах» Н.А. Заболоцкого // Текст как объект многоаспектного исследования. Альманах «Textus». Вып. 3. Ч. 2. СПб., Ставрополь, 1998. С. 96-106; Сироткин Н.С. Поглощение и извержение (Еда, женщины, деньги, музыка и смерть) // СПиСП. С. 70-85; Степанова К.П. Слово и музыка как до-логические фигуры мира: («Столбцы» и поэмы Н. Заболоцкого) // Культура и текст. СПб., 2001. С. 212-218; Шром Н.И. «Столбцы» Н. Заболоцкого в историко-литературном контексте 1920-х годов // Методология и методика историко-литературного исследования. Рига, 1990. С. 127-130.


И.Е. Лощилов
К ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ КОРПУСА ПОЭТИЧЕСКОЙ КНИГИ НИКОЛАЯ ЗАБОЛОЦКОГО «СТОЛБЦЫ»
Первым пунктом в списке интересовавших Заболоцкого предметов, согласно «Разговорам» Л. Липавского, значится: «Архитектура, правила для больших сооружений»1. «Столбцы», оставаясь сборником отдельных оригинальных стихотворений, представляются вместе с тем единым «большим сооружением». На стадии подготовки книги 1929 г. это было единое сооружение, разделенное на четыре части. Начиная с корректуры книги 1933 г., оставшейся неизданной, «Столбцы» делятся на две части. Лишь в окончательной редакции 1958 г. они получили привычные современному читателю названия: «Городские столбцы» и «Смешанные столбцы».
Первый по времени создания столбец - «Белая ночь» - датирован июлем 1926 г. Последний из вошедших в первую часть - «Самовар» 1930 г.
Первые столбцы, вошедшие во вторую часть, «Лицо коня» и «Деревья» («В жилищах наших») были написаны в том же 1926 г. - одновременно с «Белой ночью» и «Красной Баварией». Хронологически последний столбец второй части, «Отдыхающие крестьяне», по убедительному предположению Н.Н. Заболоцкого, является получившим самостоятельность фрагментом не- сохранившейся поэмы «Облака» 1933 г.
Таким образом, хронологические рамки создания текстов первой части - 1926-1930,второй - 1926-1933.
Последний документ, воплощающий авторскую волю относительно состава «Столбцов», был составлен 6 октября 1958 г., за неделю до смерти поэта.
Становление корпуса «Столбцов» - процесс, охватывающий три десятилетия жизни Заболоцкого и весь его самостоятельный творческий путь (1926-1958), несмотря на то, что после возвращения из лагерей поэт не был склонен говорить об этой работе и настороженно относился к людям, даже с восторгом упоминавшим стихи из его первой книги.
Внутренний конфликт «Литературного завещания», отмеченный Д.С. Лихачевым («для историка литературы - это документ, раскрывающий один из моментов (в данном случае 1958 г.) творческого развития Н. Заболоцкого»2), в заостренной форме сформулировал В.Н. Сажин: «“Свои стихотворения следует уважать”, - говорит Заболоцкий в 1928 году, но уничтожает затем почти все черновики и наброски. Рукописи, сохраненные женой после его ареста (понятна степень риска и самоотверженности), в 1948 году тоже уничтожает!
1 ЛИУ. С. 52.
2 Лихачев Д.С. Чем несамостоятельнее любая культура, тем она самостоятельнее // Вопр. литературы. 1986. № 12. С. 282-283.


И.Е. Лощшов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
375
Вообще, почтенную заботу любого литератора о своем литературном наследии Заболоцкий с 1948 года <...> превратил в своего рода самоистязание (истязание собственного творческого наследия): зимой этого года (“опасаясь быть арестованным”) составляет “окончательный” свод своих произведений; осенью - новый, “заметно отличающийся”; в 1952 году - новый, а предыдущий уничтожает; очередные “окончательные” следуют в 1955, 1957, 1958... Важно подчеркнуть - это именно не “дополненные”, а такие “итоговые” комплексы, из которых иные произведения изымаются, иные переписываются, а некоторые именно уничтожаются! В конце концов, за неделю до кончины поэт делает итоговое распоряжение по поводу последнего варианта: “Все другие стихотворения, когда-либо написанные и напечатанные мной, я считаю или случайными, или неудачными. Включать их в мою книгу не нужно”. Как если бы приказал какие-то события своей жизни считать небывшими и не включать в посмертное жизнеописание!»3.
Работа над текстом «Столбцов» развертывалась в двух направлениях. С одной стороны, поэт вносил изменения в отдельные стихотворения и строки, менял слова, сокращал или увеличивал стиховой объем столбца. С другой - менялся состав и принципы взаиморасположения столбцов внутри сборника.
Уже в письме «Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы» (20 сентября 1926 г.) Заболоцкому потребовалась архитектурная метафора: «...бетон новых стихов требует новых путей в разработке скрепляющего единства».
«Разработка скрепляющего единства» после выхода в свет книги 1929 г. осуществлялась, фактически, в «догуттенберговских» условиях.
Работа по публикации и систематизации вариантов столбцов и отдельных строк была проделана сыном поэта и итальянской исследовательницей Клаудией Скандурой4. В этой статье нас будут интересовать более общие вопросы композиции и архитектоники сборника, связанные с составом книги и взаиморасположением текстов. В процессе подготовки настоящего издания было выделено 13 различных вариантов оглавления книги (с учетом предшествовавшего «Столбцам» 1929 г. рукописного сборника «Арарат»). Лишь один из них существует в виде списка текстов - проекта для возможного (но так и не состоявшегося при жизни поэта) переиздания, остальные определяют состав корпуса, представленного текстом.
3 Сажин В.Н. [Рец. на]: Заболоцкий Н.А. Полное собрание стихотворений и поэм. СПб., 2002 // Новая русская книга: Критическое обозрение. 2002. № 2(13). С. 15-16.
4 ПССиП. С. 597-622, 669-694; Scandura С. Materiali per un’edizione critica delle liriche di Zab- olockij: Le varianti di «Stolbcy» // Ricerche Slavistiche. Licosa - Le Lettre Editore. Vol. XXIX- XXXI, 1982-1984. P. 247-267; Скандура К. Систематизация авторских редакций и вариантов сборника Заболоцкого «Столбцы» // НЗПТ. С. 139-157.


376
Приложения
А
а:
э*
й архив». Перечень работ Н. Заболоцкого. Автограф. 1950-е годы


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
377
Важность и особый статус оглавлений подкрепляется «Литературным Завещанием» 1958 г., первые наброски которого известны по двум редакциям 1948 г.
Среди бумаг, относящихся к последнему году жизни поэта, сохранился рукописный листок, где Заболоцкий попытался точно определить состав и границы материалов, которые составят в будущем его литературный архив.
«Личный Архив
1. Рукопись “[Столбцы - Поэмы - Стихотворения”, в переплете. Полное собрание стихов] Стихотворения и поэмы» 1926-1958 г.г., отобранн[ые]ая и обработанн[ые]ая для печати, в переплете.
2. Рукопись “Столбцы” в венецианском кож.<аном> переплете, обработанная в 1957 году.
3. “Столбцы” издания 1929 года, в кож.<аном> переплете
4. Журн.<ал> Звезда 1933 г. № 1-2 с поэмой “Торжество Земледелия”
[4] 	5. Корректура неизданной книги “Стихотворения” 1933 г.
[4] 6. “Вторая книга” издания 1937 года в 2х экз., в пер.<еплете>
7. Корректура книги “Стихотворения” изд.<ания> 1948 г. до сокращения.
[5] 8. “Стихотворения” издания 1948 года, в пер.<еплете>
9. “Стихотворения” издания 1957 года, в пер.<еплете>».
Четыре позиции в этом списке (3, 6, 8 и 9) занимают все четыре изданные при жизни Заболоцкого стихотворные книги для взрослых5, включена одна журнальная публикация6, две корректуры (5 и 7)7 и две машинописные книги (1 и 2), первая из которых представляет собой опыт полного авторского Свода собственных сочинений, подготовить который Заболоцкий не успел.
Поэт заботился о чистоте и компактности архива: после перепечатывания на пишущей машинке (в последние годы жизни - «Continental») все рукописные материалы уничтожались. Невосполнимые потери понес архив в связи с конфискацией части материалов ленинградского периода органами НКВД, но и сам Заболоцкий «приложил руку» к сокращению объема архива (речь идет о событиях 1948 г.): «Произведения, не вошедшие в основную книгу, черновики и наброски Заболоцкий, как правило, уничтожал, хотя некоторые из забракованных стихотворений все-таки сохранял в своих бумагах. В Переделкине он сжег почти все свои старые ленинградские рукописи, по случайным причинам не забранные при обыске и сохраненные Екатериной Васильевной. Часть из них она привезла мужу в Алтайский край, остальные
5 Ст29; Св 58; Заболоцкий И. Стихотворения. М., 1948; Он же. Стихотворения. М., 1957.
6 Заболоцкий Н. Торжество Земледелия // 3. 1933. № 2-3. С. 81-99.
7Ст26-32/1. История корректуры сборника 1948 г., содержавшей 25 стихотворений (в вышедшей книжке осталось 17), включая фрагменты переписки между автором, издательством «Советский писатель», А.А. Фадеевым и А.К. Тарасенковым, воссоздана в: ЖНЗ. С. 461-465, 472-474.


378
Приложения
продолжали лежать в Уржуме у ее бывшей квартирной хозяйки. Екатерина Васильевна просила переслать их в Переделкино. И вот старинная большая корзина с кое-какой старой одеждой, зингеровской швейной машинкой и папкой бумаг была получена и привезена на каверинскую дачу. В предвидении скорого переезда Николай Алексеевич решил просмотреть все свои бумаги. В комнату, где он работал, выходила дверца топящейся печки, и ему было удобно сжигать то, что он решал уничтожить <...> В тот день он пощадил лишь немногие свои старые рукописи. Горько опечалилась Екатерина Васильевна, узнав, что с таким трудом и любовью сохраненные бумаги мужа оказались уничтоженными. В 1938 г. ей и друзьям поэта так важно казалось собрать, спрятать, сохранить все, что было написано рукой Заболоцкого и уцелело после обыска и ареста. А в трудные годы ссылки и после эвакуации, как святые реликвии, показывала она эти рукописи детям, поддерживая в них память об отце. Да и сама, глядя на них, радовалась, представляя, как встретится с мужем, как он возьмет в руки свои старые стихи, какое удовольствие они доставят ему... Почерк, расположение текста - все так живо напоминало о нем, о целомудрии его души, аккуратности и преданности поэзии. Да и верила она в историческую ценность каждого автографа мужа и втайне гордилась, что сумела сберечь его бумаги. А он почти все уничтожил. Горько было Екатерине Васильевне, что муж не захотел понять или не посчитался с тем, что в этих папках была целая эпоха и ее жизни»8.
Дело здесь не только в присущей поэту требовательности. В 1938 году на допросах Заболоцкому задавали вопросы о поэтических сочинениях («Столбцы», «Торжество Земледелия», не дошедшая до нас поэма «Осада Козельска»), которые, как и другие «лишние» бумаги, в любой момент могли стать «уликой».
Особую важность в связи с этим приобретают те немногочисленные, дошедшие до наших дней материалы, которые сохранили следы творческой работы поэта: каллиграфические автографы, экземпляры книг, корректуры и беловики с правкой. Черновые материалы Заболоцкий последовательно уничтожал, и, кажется, единственный источник такого рода - автограф столбца «Бессмертие», сохранившийся в архиве Д.Е. Максимова.
1. 	А28 (< 10)9. Рукописная тетрадь с утраченными листами в 1988 г. была передана вдовой поэта, Е.В. Заболоцкой, в РО ИРЛИ, где и хранится по сей день (P. I. Оп. 10. № 144. Л. 1-21). Время создания - 1928 год. На обложке надпись: «арараТ». Выше рукой автора нарисовано раскрытое окно, ниже - загадочный цветной рисунок (черный контур, красный и зеленый цвета)10.
8 ЖНЗ. С. 476-479.
9 Здесь и далее в круглых скобках указано количество столбцов, в квадратных - порядковый номер столбца в книге.
10 Убедительные интерпретации см.: Россомахин А.А. «С виду будто бы ничего особенного, а приглядишься...»: Потерянный ключ к книге Заболоцкого // Цвет в искусстве авангарда.


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы» 379
Сохранившаяся часть - 21 лист (22 * 14), сшиты суровой ниткой, без нумерации - содержат десять стихотворений, переписанных каллиграфическим почерком (черная тушь), с одной стороны листа. Из них лишь «Баллада Жуковского» не вошла в книгу 1929 г., поэтому «Арарат» может считаться «эмбрионом» «Столбцов». Здесь найдено уже и слово, давшее название будущей книге: «Черкешенка» переписана под названием «Столбец о черкешенке» («Размышления на улице» получат впоследствии название «Ивановы»). Исходный объем и состав «Арарата» неизвестны.
Состав:
Море, 4. XI. 1926 [1]; Офорт, 25. I. 27 [2]; Столбец о черкешенке, 30. I. 27 [3]; Баллада Жуковского, Март, 1927 [4]; Часовой, 26. II. 27 [5], Новый быт (до стиха «скорей бы час любви настал!») [6]; Лето, 27. VIII. 27 [7]; Движение, 6. XII. 27 [8]; На рынке, 18. XII. 27 [9]; Размышления на улице, 29. 1.28 [10].
2. 	Ст29 (22). Изданная книга: Заболоцкий Н. Столбцы. Л.: Издательство писателей в Ленинграде; Гос. тип. им. Евг. Соколовой, 1929. 69 [3] стр., (18 х 14). 1 200 экз. Обложка М. Кирнарского.
В личном архиве поэта хранился экземпляр в твердом коричневом переплете, поля обрезаны (16,5 х 13). Ныне находится в книжном фонде Государственного литературного музея «XX век» (СПб.; Кн 5057, номер по книге поступлений КП 7683).
Состав книги - 22 стихотворения-столбца, неравномерно сгруппированные по четырем разделам. (Первая цифра в квадратных скобках показывает порядковый номер столбца в книге, вторая - внутри раздела.)
Состав:
1 (3) - Красная Бавария, Авг. 1926 [1-1]; Белая ночь, Июль 1926 [2-2]; Футбол, Авг. 1926 [3-3];
2 (4) - Море, Ноябрь 1926 [4-1]; Офорт, Янв. 1927 [5-2]; Черкешенка, Янв. 1927 [6-3]; Лето, Апр. 1927 [7-4];
3 (12) - Часовой, Февр. 1927 [8-1]; Новый быт, Апр. 1927 [9-2]; Движение, Дек. 1927 [10-3]; На рынке, Дек. 1927 [11-4]; Пир, Янв. 1928 [12-5]; Ивановы, Янв. 1928 [ 13—6]; Свадьба, Февр. 1928 [14-7]; Фокстрот, Март 1928 [15-8]; Фигуры сна, Март 1928 [16-9]; Пекарня, Апр. 1928 [17—10]; Обводный канал, Июнь 1928 [18-11]; Бродячие музыканты, Авг. 1928 [19-12];
4 (3) - Купальщики, Сент. 1928 [20-1]; Незрелость, Сент. 1928 [21-2]; Народный дом, 1927-1928 [22-3].
Таким образом, если доверять датам, проставленным в книге, к 1926 г. относятся последовательно пять столбцов: Черкешенка (янв.), Белая ночь
Материалы междунар. науч. конф. СПб., 2011. С. 19-31; Он же. «Арарат» и «Столбцы» Н. Заболоцкого: Обложка книг как элемент игровой стратегии // ВСЛСП. С. 19-34.


380
Приложения
(июль), Красная Бавария, Футбол (авг.); Море (нояб.). К 1927 - шесть: Офорт (янв.), Часовой (февр.), Новый быт (аир.), Лето (авг.), Движение, На рынке (дек.). К 1928, самому продуктивному - десять: Пир, Ивановы (янв.), Свадьба (февр.), Фокстрот, Фигуры сна (март), Пекарня (апр.), Обводный канал (июнь), Бродячие музыканты (авг.), Купальщики, Незрелость (сент.). Особое место занимает столбец «Народный дом», датированный в книге без указания месяца: 1927-1928.
3. 	СтК. На обложке: «Н. Заболоцкий. Столбцы. [Второе издание]». Вычеркивание сделано красным карандашом - тем же, что читаемая с трудом посвятительная надпись в нижней части листа: «Дорогому М.И. Касьянову, старому другу туманной юности, впредь до будущей книги. Н. Заболоцкий. 17/VIII - 1933». Редакция текста и состав источника носят промежуточный характер между «Столбцами» 1929 г. и соответствующим разделом неизданной книги 1933 г.
В книге 60 листов нестандартного формата (20 х 37), хорошо подчеркивающего важную для художественной мысли Заболоцкого вертикальность поэтического текста (столбца), в отличие от традиционных стихотворений. Листы сшиты; печать с одной стороны листа, использовалась фиолетовая копировальная бумага. Со страницы 34-й и до конца видны следы какой-то едкой жидкости (вероятно, химического происхождения).
Подобно «Столбцам» 1929 г., тексты неравномерно распределены по четырем разделам; номера разделов (в центре страницы) и заголовок «Содержание» (в правом верхнем углу) - на отдельных страницах. Отсутствует (аккуратно вырезана) страница 39, где, согласно оглавлению, должен был быть напечатан столбец «Бессмертие» (в позднейших редакциях известный под названием «На лестницах»).
В столбце «Ивановы» автором аккуратно вырезаны стихи 27-31 ; в этом месте М.И. Касьянов сделал вклейку с соответствующими строками, перепечатанными им из позднейшего издания.
Состав:
1 (3) - Красная Бавария, Авг. 1926 [1-1]; Белая ночь, Июль 1926 [2-2]; Футбол, Авг. 1926 [3-3];
2 (5) - Море, Ноябрь 1926 [3-1]; Офорт, Янв. 1927 [5-2]; Черкешенка, Янв. 1927 [6-3]; Лето, Авг. 1927 [7-4]; Болезнь, Авг. 1928 [8-5];
3 (14) - Часовой, Февр. 1927 [9-1]; Новый быт, Апр. 1927 [10-2]; Движение, Дек. 1927 [11-3]; На рынке, Дек. 1927 [12-4]; Пир, Янв. 1928 [13-5]; Ивановы, Янв. 1928 [14-6]; Свадьба, Февр. 1928 [15-7]; Фокстрот, Март 1928 [16-8]; Рыбная лавка, Авг. 1928 [17-9]; Фигуры сна, Март 1928 [18-10]; Пекарня, Апр. 1928 [19-11]; Обводный канал, Июнь 1928 [20-12]; Бродячие музыканты, Авг. 1928 [21-13]; [Бессмертие] [22-14];


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
381
4 	(7) - Купальщики, Сент. 1928 [23-1]; Незрелость, Сент. 1928 [24-2]; Народный дом, 1927-1928 [25-3]; Начало осени, Сент. 1928 [26-4]; Сохранение здоровья, Февр. 1929 [27-5]; Падение Петровой, Ноябрь 1928 [28-6]; Цирк, Сент. 1928 [29-7].
Названия столбцов «Пир» и «Цирк» выделены в «Содержании» разреженным шрифтом.
Хоть книга и была подарена Касьянову в августе 1933 г., можно предположить, что происхождение ее более раннее. Возможно, она была изготовлена вскоре после выхода первого издания, оказавшегося единственным при жизни автора. В состав не включен написанный позже других, уже после выхода книги 1929 г., столбец «Самовар» (1930). Здесь еще присутствует «Черкешенка», впоследствии никогда не включавшаяся автором в состав «Столбцов» (с оговоркой, касающейся неопределенности статуса «Черкешенки» в экземпляре, подаренном Заболоцким в 1957 г. А.М. Рипеллино [Cr57it]). Стихотворение «Падение Петровой» в последующих редакциях также осталось за пределами корпуса книги.
Возможно, значимо и исключение «Бессмертия» (оставленного, впрочем, в оглавлении): как знак особого отношения автора к этому стихотворению. В ИкС название «На лестницах» вписано ручкой в самом центре машинописного «Содержания», 13-м, центральным, из 25 включенных столбцов.
К книге примыкает вложение, которое содержит, не считая титула, восемь листов стандартного машинописного формата - автографы стихотворений «Деревья» (ранний вариант названия столбца «В жилищах наших»), «Прогулка», «Змеи» и «Отдых», а также столбцов «Звезды, розы и квадраты» и «Искусство» под не закрепленными ни в одном из других известных источников названиями: соответственно, «Утро» и «Памятник».
На титульном листе вложения чернилами: «[Книга] Часть вторая. Стихи о природе. Торжество Земледелия». Слово «Часть» вписано над зачеркнутым «Книга», заглавие «Стихи о природе. Торжество Земледелия» подчеркнуты красным карандашом. Текста поэмы, однако, нет в архиве Касьянова: вероятно, он прочитал ее своевременно в журнальной публикации 11.
Под всеми текстами проставлены даты (месяц и год; исключение - «Народный дом»: 1927-1928). Начальные восемь стихов «Отдыха» - на отдельном листке (11 X 21).
Красным карандашом, вероятно, рукой Касьянова, в правых верхних углах листов нумерация в соответствии с неизвестным источником: на титуле - 59; «Деревья» «Прогулка» и «Змеи» - 62-66; «Отдых», «Утро» и «Памятник» - 70-72 (начало «Отдыха» - без номера).
11 	Заболоцкий Н. Торжество Земледелия // 3. 1933. № 2-3. С. 81-99.


382
Приложения
4. 	Ст26-32/1 (30 + 16). Корректура книги, не вышедшей в свет из-за травли, начатой после публикации поэмы «Торжество земледелия»: Заболоцкий Н.А. Стихотворения 1926-1932 / Вступ. ст. И. Виноградова. [Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1933]. 174 с. Как явствует из письма к жене от 2 августа 1932 г., сначала предполагалось, что предисловие напишет В.П. Матвеев (1897-1935)12. Статья И.А. Виноградова (1902-1936) была написана, но осталась неизданной.
В ЛАСЗ сохранился экземпляр в темно-красном переплете (25 х 17,5); содержит авторскую правку (в основном карандашную) 1933-1936 г. На корешке тиснение золотой краской: «Заболоцкий 1928-1932». На обороте обложки карандашная надпись: «6 экз. отослано вместе со счетами <Подписъ нрзб> 18/IV».
Кроме разделов «Столбцы» и «Деревья», книга включала текст поэмы «Торжество земледелия». В раздел «Деревья» включены тексты, впоследствии частично вошедшие в «Смешанные столбцы» (Св58), и другие, никогда более в «Столбцы» не включавшиеся, а также три части «Безумного волка» без подзаголовка «Поэма». Начиная с этой редакции при датировке автор указывал лишь год, без уточнения месяца.
Состав:
Столбцы: Красная Бавария, 1926 [1]; Белая ночь, 1926 [2]; Футбол, 1926 [3]; Море, 1926 [4]; Офорт, 1927 [5]; Лето, 1926 [6]; Болезнь, 1928 [7]; Игра в снежки, 1928 [8]; Часовой, 1927 [9; в «Оглавлении» название пропущено, вписано карандашом на левом поле; стрелка указывает на место между столбцами «Игра в снежки» и «Новый быт»]; Новый быт, 1927 [10]; Движение, 1927 [11]; На рынке, 1927 [12]; Пир, 1928 [13]; Ивановы, 1928 [14]; Свадьба, 1928 [15]; Фокстрот, 1928 [16]; Фигуры сна, 1928 [17]; Пекарня, без даты [18]; Рыбная лавка, 1928 [19]; Обводный канал, 1928 [20]; Бродячие музыканты, 1928 [21]; Бессмертие, 1928 [22]; Купальщики, 1928 [23];
12 	ССЗ III. С. 312-313. Владимир Павлович Матвеев (1897-1935), литератор, партийный деятель. Под его началом Заболоцкий работал в 1932 г. редактором в «Союзфото». «Владимир Павлович был потомственным революционером и прославленным героем Гражданской войны. Он был сподвижником С.М. Кирова и поддерживал его партийную позицию в Ленинграде. Но и будучи видным деятелем большевистской партии, как честный и прямой человек, он всем существом противился распространившемуся тогда порядку слежки и доносов. Вообще он был резок и смел в суждениях и на многое открывал глаза Заболоцкому и его друзьям. Н.Л. Степанов записал в своих воспоминаниях: “Как-то вместе с Николаем Алексеевичем мы были приглашены к Владимиру Павловичу в гости. У него в семье было шесть человек. Стол оказался многолюдным. Владимир Павлович с удивившей меня резкостью возмущался и высмеивал бюрократические порядки, обывательскую глупость чиновников. Говорил остроумно и резко о таких вещах, о которых мы обычно решались говорить лишь в самом близком кругу <...> Он одним из первых был арестован вскоре после убийства Кирова и, видимо, сразу же расстрелян”» (ЖНЗ. С. 234-235).


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
383
Незрелость, 1928 [24]; Народный дом, 1927-1928 [25]; Самовар, 1930 [26]; На даче, 1929 [27]; Человек в воде, 1930 [28]; Начало осени, 1928 [29]; Цирк,
1928 [30];
Деревья : Прогулка, без даты [ 1 ] ; Змеи, без даты [2] ; Меркнут знаки Зодиака,
1929 [3]; Отдых, 1930 [4]; Звезды, розы и квадраты, 1930 [5]; Лицо коня, 1926
[6]; Деревья, 1926 [7]; Обед, 1929 [8]; [Семейство художника] Утренняя песня, 1932 [9], Лодейников, 1932 [10]; Осень, 1932 [И]; Венчание плодами, 1932 [12]; Битва слонов, 1931 [13]; Искусство, 1930 [14]; Школа жуков, 1931 [15], Безумный волк, 1931 [16]: 1. Разговор с медведем [16-1] 2. Монолог в лесу [16-2] 3. Собрание зверей [16-3];
Торжество земледелия: Поэма. 1929-1930. Эта, самая объемная из известных редакций, была опубликована лишь в 1987 г.13
Если в составе предшествующей редакции можно увидеть попытку «вырастить» второе издание из 22-частной композиции Ст29, приблизительно сохранив пропорции частей «тарообразной модели» универсума, то начиная с корректуры 1933 г. Заболоцкий продумывает концентричный, симметричный план для каждой из двух складывающихся частей. Вслед за привычным порядком линейного чтения (по вертикали, сверху вниз, от начала к концу книги, как и каждого столбца) читатель должен или может в поисках «скрепляющего единства» книги обратиться к «горизонтальному», попарному прочтению симметрических столбцов, пользуясь оглавлением книги в качестве своеобразной, хоть и достаточно простой «инструкции». Чтобы открылось «совершенно новое дело», необходимо мысленно выделить центральные или окружающие композиционный центр столбцы. В Ст26-32/1 это пары «Свадьба» - «Фокстрот» и «Утренняя песня» - «Лодейников» (и условные «пробелы» между ними); в Ст58, последней редакции - «Фокстрот» и «Поэма дождя». Процесс чтения словно бы набрасывает при этом на текст «тень креста»14, а архитектоника сборника, как и в сверхповести «Зангези» Хлебникова (но иным способом) «указывает на выход из границ литературного текста»15.
5. 	Ст26-32/2. Сообщение об экземпляре корректуры, сохранившемся в архиве «Издательства писателей в Ленинграде», было опубликовано
13 Заболоцкий Н.А. Вешних дней лаборатория: Стихотворения (1926-1937 годы) / Сост., вступ. ст., и примем. Н.Н. Заболоцкого. М., 1987 (Сер. «В молодые годы»). Раздел «Деревья» вошел также в книгу: Поэзия 1920-х годов / Сост. Н.А. Богомолов. М., 2000 (Пушкинская библиотека). С. 244-277. «Столбцы» представлены в этом издании текстом Ст29.
14 Федотова С.В. В лабиринте формы мелопеи «Человек» // Иванов Вяч. Человек: Приложение: Статьи и материалы / Сост. А.Б. Шишкин. М., 2006. С. 88.
15 Силард Л. Карты между игрой и гаданьем: «Зангези» Хлебникова и Большие Арканы Таро // Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911-1998). М., 2000. С. 302.


384
Приложения
в 1971 г. в журнале «Русская литература»16. Важные уточнения содержатся в полемической заметке, напечатанной в этом же издании пять лет спустя17.
Единица хранения содержит 138 листов. Основу составляют два близких к полноте экземпляра корректуры. Таким образом, на сегодняшний день достоверно известно о судьбе трех из шести существовавших оттисков.
На титульном листе первого экземпляра сверху красным карандашом проставлена дата: 31/1; все даты относятся к 1933 г. В правом верхнем углу штамп «Линотип в корректуру».
Вверху первого листа: «Печатать. Ответственный редактор И. Виноградов». Ниже слева тщательно зачеркнутая резолюция: «Печатать, изъяв стихотворение “Венчание плодами”. Отв. редактор И. Виноградов 17/ II». Рядом, красными чернилами: «Листы с 1 по 11 Va исправить и дать на сверку. Техн. редактор Д <подпись нрзб>». (Фамилия технического редактора - Д. Бабкин - устанавливается по экземпляру из ЛАСЗ. - И.Л.) Ниже - штамп: «Получено техн. ч. 18 февр. 1933 Печатный двор».
На листе 76 (последний лист первого экземпляра) - надпись: «Отв. ред. Виноградов (будет предислов. <нрзб\ Горелова?>) 31/1». Ниже резолюция: «В набор. Ответств. ред. И. Виноградов 16/VI 1933». Ниже-рукой Заболоцкого: «15.VII.33 Книга дополнена стихотворениями / “Сохранение здоровья” - 29 с. / “Падение Петровой” - 31 с. / “Мещане” - 36 / “Осенние приметы” -54 /
Н. Забол.»
Во втором экземпляре зачеркнут заголовок «Из книги “Столбцы”», вместо него красным карандашом вписано: «Часть первая». После листа с набранным стихотворением «Отдых» (с. 95) вложены машинописные листы с текстами стихотворений «Сохранение здоровья», «Падение Петровой» и автограф «Мещане» (вариант стихотворения, впоследствии известного под названием «Время»). Зачеркнут заголовок раздела «Деревья» (с. 87), красным карандашом вписано: «Часть вторая». К этому разделу приложен автограф стихотворения «Осенние приметы».
Правка и отклонения от известных редакций на уровне выбора слова и вариантов отдельных строк отражены в разделе «Варианты» и в подстраничных сносках в разделе «Дополнения».
На последнем листе (138-138 об.) рукой Заболоцкого записан вариант состава книги, свидетельствующий о том, что автор продумывал (вероятно, под давлением редактора и цензуры) краткую версию книги, со значительными изъятиями:
16 Киевский М.И. Неизданная книга Н. Заболоцкого // Русская литература. 1971. № 2. С. 163— 164.
17 Могилянский А.П. Вторая книга Заболоцкого // Русская литература. 1976. № 4. С. 195-196.


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
385
«Часть первая
1) “Красная Бавария”, 2) “Море”, 3) “Лето”, 4) “Болезнь”, 5) “Игра в снежки”, 6) “Движение”, 7) “На рынке”, 8) “Пир”, 9) “Фокстрот”, 10) “Пекарня”, 11) “Бродячие музыканты”, 12) “Самовар”, 13) “На даче”, 14) “Человек в воде”, 15) “Начало осени”, 16) “Сохранение здоровья”, 17) “Падение Петровой”, 18) “Мещане”.
Часть вторая
1) “Прогулка”, 2) “Змеи”, 3) “Меркнут знаки Зодиака”, 4) “Отдых”, 5) “Звезды, розы и квадраты”, 6) “Лицо коня”, 7) “Деревья”, 8) “Осенние приметы”, 9) “Семейство художника”, 10) “Лодейников”,11) “Осень”, 12) “Венчание плодами”, 13) “Битва слонов”, 14) “Искусство”, 15) “Школа жуков”, 16) “Безумный волк”.
Ниже: Всего в книге 2200 строк».
Единица хранения содержит также 12 листов черновой рукописи предисловия И.А. Виноградова, с обильной правкой (первый лист - на обороте машинописи начала стихотворения Г.Р. Державина «Видение мурзы»18). Изменения в тексте предисловия упоминаются в письме поэта к жене от 19 февраля 1933 г.: «В книжке Виноградов переделал сильно свою статью, что затрудняет переверстку,- так что подписывать к печати придется только в конце февраля»19.
В заметке А.П. Могилянского упомянут еще один экземпляр корректуры, о судьбе которого и местонахождении в настоящее время нам неизвестно: «Книга Заболоцкого не вышла в свет, но в одном из ленинградских собраний сохранился сброшюрованный экземпляр сборника. Вот краткое описание его:
“Н. Заболоцкий. Стихотворения. 1926-1932. Издательство писателей в Ленинграде”. На обороте титула помещены выходные данные: “№ 320. Отпечатано для издательства писателей в Ленинграде в количестве 3300 экз. 53Д л. типографией “Печатный двор”. Ленинград, Гатчинская, 26. Рисунок переплета и суперобложки М. Кирнарского. Ленгорлит № 62887. Сдано в набор 14.1.1933 г. Подписано к печати 1.XII. 1933 г. Формат бумаги 82 х ПО. Тип. знак. 66.880. Порядковый № 33. Отв. редактор И. Виноградов. Техн. редактор Д. Бабкин 1934.”
Вступительная статья И.А. Виноградова “О творчестве Н. Заболоцкого” помещена на стр. 5-14.
18 	В 1933 г. «Издательство писателей в Ленинграде» готовило к изданию первый выпуск серии «Библиотека поэта»: Державин Г.Р. Стихотворения / Ред. и примеч. Г.А. Гуковского, вступ. ст. И.А. Виноградова. Л., 1933 (Библиотека поэта. Большая сер.). Вступительную статью «О “Библиотеке поэта”» написал для этого издания А.М. Горький (С. 5-16).
19CC3/III. С. 315.


386
Приложения
Первый раздел - “Столбцы” - занимает стр. 17-86. Он отличается от первой корректуры с изъятием стихотворения “Часовой”.
Второй раздел - “Деревья” - занимает стр. 87-139. Различий с первой корректурой не имеется.
Третий раздел - поэма “Торжество земледелия” (стр. 141-174).
Оглавление занимает стр. 175-176.
Сколько было отпечатано экземпляров этого издания - неизвестно. Но, как видим, все попытки автора изменить состав “Стихотворений” оказались безуспешными. По чьей инициативе исключено стихотворение “Часовой” - неясно, так как, судя по первому экземпляру корректуры, ответственный редактор одно время думал об исключении стихотворения “Венчание плодами” (указание об его изъятии зачеркнуто)»20.
Таким образом, в соответствии с пожеланием автора, из первой части должны (или могли) быть исключены столбцы «Белая ночь», «Футбол», «Офорт», «Часовой», «Новый быт», «Ивановы», «Свадьба», «Фигуры сна», «Рыбная лавка», «Обводный канал», «Бессмертие», «Купальщики», «Незрелость», «Народный дом», «Цирк», а из второй - «Обед»; при этом состав второй части здесь дополнен стихотворением «Осенние приметы» (1932), поэтика которого принадлежит следующему после «Столбцов» периоду творческой эволюции Заболоцкого.
Противоречивость и хаотический характер материалов отражают перипетии, связанные с подготовкой издания, завершившейся провалом.
6. 	СвЗб (29 + 23). Свод был подготовлен автором в нескольких машинописных экземплярах, заключенных в темно-красные переплеты. Два экземпляра были отданы на хранение Н.Л. Степанову и Е.Л. Шварцу, еще один был послан Н.И. Бухарину, который, вполне осознавая зыбкость своего положения, «сразу вернул машинопись с вежливым отказом вмешиваться в дела поэта»21. Собственный экземпляр, со времени ареста до января 1948 г. хранившийся в доме Томашевских, поэт уничтожил; сохранилась лишь папка-переплет. До сегодняшнего дня дошел экземпляр, переданный в 1958 г. в архив семьи Заболоцких вдовой Е.Л. Шварца. Сохранился лишь в качестве исходного текста мартовского Свода 1948 г. («шварцевского»; см. следующий раздел). Свод 1936 г. состоял из трех разделов:
Столбцы. Первая часть. Белая ночь, 1926 [1]; Красная Бавария, 1926 [2]; Футбол, 1926 [3]; Море, 1926 [4]; Офорт, 1927 [5]; Лето, 1927 [6]; Болезнь, 1928 [7]; Игра в снежки, 1928 [8]; Часовой, 1927 [9]; Новый быт, 1927 [10]; Движение, 1927 [11]; На рынке, 1927 [12]; Пир, 1928 [13]; Ивановы, 1928 [14];
20 Могилянский А.П. Указ. соч. С. 196.
21 ПССиП. С. 673.


И.Е. Лощылов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
387
Свадьба, 1928 [15]; Фокстрот, 1928 [16; после стиха 32 (женоподобного Иуду) карандашом: «см. об.<орот>»; стихи 33-40 и дата записаны карандашом на обороте листа]; Фигуры сна, 1928 [17]; Пекарня, 1928 [18]; Рыбная лавка, 1928 [19]; Обводный канал, 1928 [20]; Бродячие музыканты, 1928 [21], [Бессмертие] Сад пыток, 1928 [22], Купальщики, 1928 [23]; Незрелость, 1928 [24]; Народный дом, 1927-1928 [25]; Самовар, 1930 [26]; На даче, 1929 [27]; Начало осени, 1928 [28]; Цирк, 1928 [29].
Столбцы: Вторая часть. Предостережение, 1932 [1]; Лицо коня, 1926 [2], [Деревья] В жилищах наших, 1926 [3]; Прогулка, 1929 [4]; Змеи, 1929 [5]; Искушение, 1929 [6]; Меркнут знаки Зодиака, 1929 [7]; Искусство, 1930 [8]; Вопросы к морю, 1930 [9]; Время, 1933 [10]; Испытание воли, 1931 [11]; Дождь, 1931 [12]; Детство Лутони, 1931 [13]; Отдых, 1930 [14]; Птицы, 1933 [15]; Человек в воде, 1930 [16]; Сохранение здоровья, 1929 [17]; Звезды, розы и квадраты, 1930 [18]; Царица мух [(Старинное суеверие)], 1930 [19]; Подводный город, 1930 [20], Школа Жуков (отрывок из поэмы), 1931 [21]; Отдыхающие крестьяне, 1933 [22]; Битва Слонов, 1931 [23].
Поэмы. Торжество земледелия, 1929-1930 [1]; Деревья, 1933 [2]; Безумный волк, 1931 [3].
В этой редакции автор впервые меняет порядок следования двух открывающих первый раздел столбцов: начиная с 1936 г. «Белая ночь» предшествует «Красной Баварии». Единственный из столбцов, переместившийся из первого раздела во второй, «Человек в воде», был перемещен также в 1936 году. Второй раздел открывает созданное в 1932 г. и впервые введенное в здесь состав «Столбцов» «Предостережение», которое занимает эту позицию вплоть до 1952 года.
7. 	Св48/Ш (29 + 23). Машинопись в темно-красном переплете (166 листов, 30,5 X 20) с приложением папки «Скоросшиватель» с надписью «Н. Заболоцкий. Стихотворения и поэмы», в которой собраны рукописные и машинописные материалы 1930-1940-х годов (после «Столбцов»), разделенные на два цикла: «Родина» (13 стихотворений) и «Времена года» (36), а также листы из журнала «Октябрь» (1946, № 10/11, 84-91), где было напечатано переложение «Слова о полку Игореве» (со сквозной нумерацией карандашом, 127 с.). Сохранился лишь у Е.Л. Шварца, однако известно, что в 1948 г. было несколько экземпляров Свода 1936 г., и в каждый из них поэт вносил изменения. После смерти Шварца был возвращен в ЛАСЗ. Правка вносилась фиолетовыми чернилами поверх машинописи 1936 г., некоторые листы удалялись, а некоторые (с карандашной нумерацией) вклеивались. Н.Н. Заболоцкий провел работу по «расслаиванию» текстов 1936 и 1948 гг.: «Тексты 1936 и 1948 г. нетрудно различить по следующим признакам: 1) В 1936 г. в начале стихотворной строки Заболоцкий применял строчные буквы (кроме начала предложений). 2) Шрифты пишущих машинок 1936 и 1948 гг. значительно разли¬


388
Приложения
чались. 3) Листы 1948 г. вклеивались и номер на них был обозначен только карандашом»22. Состав не содержит отличий от СвЗб.
На отдельном листке запись от руки - первый из известных вариантов литературного завещания: «От Автора. В этой книге собраны мои стихотворения и поэмы, написанные в промежуток времени с 1926 по 1948 год. Часть их печаталась в разных изданиях, другая часть оставалась в рукописях. Почти все ранее печатавшиеся стихи даны здесь в своей первоначальной редакции и лишь некоторые переработаны заново.
Текст этой книги следует считать окончательным и единственно-правильным для издания.
Н. Заболоцкий. Март. 1948 Москва».
8. 	Св48/Х1 (29 + 21). Составлен осенью 1948 г. в московской квартире, выделенной поэту Союзом писателей при содействии А.А. Фадеева в июне (ул. Беговая, д. 1а, корп. 29, кв. 1). Машинописная книга в самодельном переплете, обложка из белой плотной бумаги с надписью чернильной ручкой: «Н. Заболоцкий». 280 страниц, 30 х 22. Сохранился в личном архиве Н.Л. Степанова23. Свод содержал две части, лишь первая из которых имеет отношение к истории «Столбцов». Ее состав таков:
Столбцы. Белая ночь, 1926 [1]; Красная Бавария, 1926 [2]; Футбол, 1926 [3]; Море, 1926 [4]; Офорт, 1927 [5]; Лето, 1927 [6]; Болезнь, 1928 [7]; Игра в снежки, 1928 [8]; Часовой, 1927 [9]; Новый быт, 1927 [10]; Движение, 1927 [И]; На рынке, 1927 [12]; Пир, 1928 [13]; Ивановы, 1928 [14]; Свадьба, 1928 [15]; Фокстрот, 1928 [16]; Фигуры сна, 1928 [17]; Пекарня, 1928 [18]; Рыбная лавка, 1928 [19]; Обводный канал, 1928 [20]; Бродячие музыканты, 1928 [21]; Сад пыток, 1928 [22]; Купальщики, 1928 [23]; Незрелость, 1928 [24]; Народный дом, 1927-1928 [25]; Самовар, 1930 [26]; На даче, 1929 [27]; Начало осени, 1928 [28]; Цирк, 1928 [29].
Книга прогулок. Лицо коня, 1926 [1]; В жилищах наших, 1926 [2]; Прогулка, 1929 [3]; Змеи, 1929 [4]; Искушение, 1929 [5]; Меркнут знаки Зодиака,
1929 [6]; Искусство, 1930 [7]; Вопросы к морю, 1930 [8]; Время, 1933 [9]; Испытание воли, 1931 [10]; Дождь, 1931 [11];Отдых, 1930 [12]; Птицы, 1933 [13]; Человек в воде, 1930 [14]; Звезды, розы и квадраты, 1930 [15]; Царица мух,
1930 [16]; Предостережение, 1932 [17]; Подводный город, 1930 [18]; Школа Жуков, 1931 [19]; Отдыхающие крестьяне, 1933 [20]; Битва Слонов,
1931 [21].
Поэмы. Торжество земледелия, 1929-1930 [1]; Деревья, 1933 [2]; Безумный волк, 1931 [3].
22 Там же. С. 675-676.
23 РГАЛИ. Ф. 3112. On. 1. Ед. хр. 198.


И.Е. Лощылов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
389
Вторая часть включает три раздела позднейшего времени: «Родина» (16 стихотворений), «Времена года» (37 стихотворений) и поэтическое переложение «Слова о полку Игореве». Авторское предисловие: «От Автора. В этой книге собраны все мои оригинальные сочинения, сколько-нибудь достойные внимания читателя или необходимые для понимания моего писательского пути.
Они делятся на две части. Первая часть включает в себя стихотворения и поэмы 1926-1932 г., вторая - стихотворения 1934-1948 г.г. и перевод “Слова о полку Игореве”.
Все тексты мною заново просмотрены и исправлены. Настоящая редакция их должна считаться окончательной.
Другие мои стихотворения, когда-либо напечатанные мною или сохраненные в рукописях, я считаю неудачными или незрелыми; дополнять ими книгу не следует.
Ноябрь 1948. Н. Заболоцкий <Подписъ> Москва».
9. 	Св52 (25 + 21). Машинописная книга нестандартного формата (21 х 15,5) в темно-коричневом кожаном переплете, на голубой тисненой «квадратиками» бумаге; закладка в виде ленточки голубого цвета; 372 с., печать с обеих сторон. Хранится в ЛАСЗ. На титульном листе: «Н. Заболоцкий. Стихотворения и поэмы. Москва». На последней странице: «ТЕКСТ ПРАВИЛЕН. Н. Заболоцкий. Сентябрь 1952 г. Москва.» В книгу рукой автора вложено несколько засушенных миниатюрных листов дуба и боярышника, а также маленькое птичье перо, серо-белое, с четкой желтой полоской. Содержит рукописную правку авторучкой с синими чернилами, относящуюся к 1956-1957 гг., сделанную в процессе подготовки к изданию книги: Заболоцкий Н.А. Стихотворения. М., 1957. В оглавлении зачеркнуто название «Книга прогулок» и сделана помета: «В Столбцы».
Состав:
Столбцы. Белая ночь, 1926 [1]; [Красная Бавария] Вечерний бар, 1926 [2]; Футбол, 1926 [3]; Офорт, 1927 [4]; Болезнь, 1926 [5]; Игра в снежки, 1928 [6]; Часовой, 1927 [7]; Новый быт, 1927 [8]; Движение, 1927 [9];Нарынке, 1927 [10]; Ивановы, 1928 [11]; Свадьба, 1928 [12]; Фокстрот, 1928 [13]; Пекарня, 1928 [14]; Рыбная лавка, 1928 [15]; Обводный канал, 1928 [16]; Бродячие музыканты, 1928 [17]; [Сад пыток] На лестницах, 1928 [18]; Купальщики, 1928 [19]; Незрелость, 1928 [20]; Народный дом, 1928 [21]; Самовар, 1930 [22]; На даче, 1929 [23]; Начало осени, 1928 [24]; Цирк, 1928 [25].
[Книга прогулок]. Лицо коня, 1926 [1], В жилищах наших, 1926 [2]; Прогулка, 1929 [3]; Змеи, 1929 [4]; Искушение, 1929 [5]; Меркнут знаки Зодиака, 1929 [6]; Искусство, 1930 [7], Вопросы к морю, 1930 [8]; Время, 1933 [9]; Испытание воли, 1931 [10]; [Дождь] Поэма дождя, 1931 [11]; Отдых, 1931 [12]; Птицы, 1933 [13]; Человек в воде, 1930 [14]; Звезды, розы и квадраты, 1930 [15];


390
Приложения
Набросок плана собрания сочинений Н. Заболоцкого. Автограф. 1957 г.


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
391
Царица мух, 1930 [16]; Предостережение, 1932 [17]; Подводный город, 1930 [18]; Школа Жуков, 1931 [19]; Отдыхающие крестьяне, 1933 [20]; Битва Слонов, 1933 [21].
Поэмы. Торжество земледелия, 1929 [1]; Безумный волк, 1931 [2]; Деревья, 1933 [3].
Кроме этого, Св52 включает разделы «Родина» (14 стихотворений) и «Книга дубрав» (40 стихотворений). В 1952-1955 гг. в книгу было вложено 26 новых стихотворений, впоследствии вошедших в Свод 1958 г.
В этой редакции был значительно сокращен столбец «Народный дом», а также снята выделявшая его среди других двойная датировка: 1928 вместо 1927-1928.
10. Проект собрания сочинений 1957 г. (46). Первый набросок плана полного собрания сочинений - карандашная скоропись на листке перекидного календаря от 12 февраля 1957 года (ЛАСЗ): «1. Проспект <полного> из / 3-4 то<мника> сочин. / Том I) I. кн. [Стих] Столбцы и поэмы / II. Стихотворения / Том 2) Переводы Руставели, Гурамишвили / Том 3) Груз.<инские> поэты 19 века / Том (4) Прочее».
Позже был составлен план собрания сочинений в четырех томах, где «Столбцы» входят в открывающий намечающееся издание том, с учетом правки свода 1952 г.: «Название: Н. Заболоцкий. Сочинения
Том первый делится на две книги. В Книгу Первую включены Столбцы и Поэмы в том же составе, как в Своде 1952 г. (46 стихотворений и 3 поэмы)».
Более подробный план сохранился в виде авторской машинописи с пометами. В 1957 г. Заболоцкий планирует отказаться от деления на две части, сохраняя в целом сложившуюся за многие годы последовательность. Воспроизводим относящуюся к «Столбцам» часть плана (нумерация столбцов внесена мной. - И. 77.): «Н. Заболоцкий / Сочинения / Том первый. Книга первая. Столбцы и Поэмы: Белая ночь [1], Красная Бавария [2], Футбол [3], Офорт [4], Болезнь [5], Игра в снежки [6], Часовой [7], Новый Быт [8], Движение [9], На рынке [10], Ивановы [11], Свадьба [12], Фокстрот [13], Пекарня [14], Рыбная лавка [15], Обводный канал [16], Бродячие музыканты [17], На лестницах [18], Купальщики [19], Незрелость [20], Народный Дом [21], Самовар [22], На даче [23], Начало осени [24], Цирк [25], Лицо коня [26], В жилищах наших [27], Прогулка [28], Змеи [29], Искушение [30], Меркнут знаки Зодиака [31], Искусство [32], Вопросы к морю [33], Время [34], Испытание воли [35], Поэма дождя [36], Отдых [37], Птицы [38], Человек в воде [39], Звезды, розы и квадраты [40], Царица мух [41], Предостережение [42], Подводный город [43], Школа Жуков [44], Отдыхающие крестьяне [45], Битва слонов [46]. Торжество Земледелия (поэма), Безумный Волк (поэма), Деревья (поэма). Многие тексты с поправками против первых публикаций <...>».


392
Приложения
Самодельная машинописная книга (118 л.), в точности соответствующая той части плана, которая касается «Столбцов» хранится в Архиве Института Восточной Европы при Бременском университете (Forschungsstelle Osteuropa): FSO. НА-01 F. 116 (И.С. Холин). Заглавие: «Н. Заболоцкий. Столбцы 1926-1933». На обороте обложки фломастером: «Из архива семьи Заболоцких». На форзаце, шариковой ручкой: «1958 г.». Книга не авторизована, поэтому остается неизвестным, принимал ли участие автор в изготовлении этой книги.
11. Ст57к (25). Экземпляр «Столбцов» в издании 1929 г., который Заболоцкий взял с собой в итальянскую поездку, согласно официальной рекомендации Председателя Союза писателей СССР А.А. Суркова. Сурков сказал, что если автор «подредактирует книжку, ее можно будет и напечатать вместе с более поздними стихами»24, имея в виду, как выяснилось впоследствии, издание переводов в Италии (а не в СССР, как предполагал Н.Л. Степанов). Представляет собой проект (с обильной правкой, дополнениями и частым возвращением к исходным вариантам строк) новой редакции книги. Экземпляр был передан Заболоцким А.М. Рипеллино25; после его смерти хранится в Библиотеке Римского университета «La Sapienza» (инвентарный № 35501). На первой странице автограф: «Все строки печатать с прописной буквы. Исправления сделаны автором. Н. Заболоцкий. 1957». В источнике нашла отражение поспешность, связанная с экстренными сборами в итальянскую поездку и создающая некоторую неопределенность состава. Н.Н. Заболоцкий пишет: «...из “Столбцов” не были исключены забракованные автором в 1948 г. “Пир” и “Фигуры сна”, а также забракованные “Море”, “Черкешенка” и “Лето” во взятом экземпляре книги были поправлены, потом обозначены знаком вопроса и все-таки перечеркнуты»26. Номера разделов и названия месяцев в указании дат последовательно зачеркнуты.
24 ПССиП. С. 679. См. также: Заболоцкий Н.Н. Влияние поездки в Италию на творчество Н.А. Заболоцкого // Образы Италии в русской словесности. Томск, 2011. С. 573-583; Ло- щилов И.Е. Об «Итальянской записной книжке» Николая Заболоцкого // Там же. С. 584-589; Заболоцкий Н.А. Итальянская записная книжка // Там же. С. 590-646.
25 Анджело Мария Рипеллино (Angelo Maria Ripellino (1923-1978)) - итальянский славист, переводчик и поэт; был основным инициатором включения Заболоцкого в состав делегации. Автор эссе о поэте: Ripellino А.М. Diario con Zabolockij // Ripellino А.М. La letteratura corne itinerario nel meraviglioso. Torino, 1968. P. 251-266 (на рус. яз.): Рипеллино А.М. Дневник с Заболоцким / Пер. М. Маурицио; примеч. И.Е. Лощилова // Италия в русской литературе / Под ред. И.Е. Меднис. Новосибирск, 2007. С. 178-203). Еще в 1954 г. опубликовал в Италии семь стихотворений Заболоцкого в своих переводах (Poesia russa del Novecento / Versioni, saggio introduttivo, profili bibliografici e note a cura di А.М. Ripellino. Parma, 1954. P. 449-458).
26 ЖНЗ. C. 566.


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы» 393
Состав:
Красная Бавария, 1926 [1]; Белая ночь, 1926 [2]; Футбол, 1926 [3]; Болезнь, 1928 [4; текст записан чернилами на пустых страницах между 1 и 2 разделами; С. 16-17); Игра в снежки, 1928 [5; текст записан на пустых страницах; С. 17-18]; [Море]; Офорт, 1927 [6]; [Черкешенка]; [Лето]; Часовой,
1927 [7]; Новый быт, 1927 [8]; Движение, 1927 [9]; На рынке, 1927 [10]; Пир, 1928 [11]; Ивановы, 1928 [12]; Свадьба, 1928 [13]; Фокстрот, 1928 [14]; Фигуры сна, 1928 [15]; Пекарня, 1928 [16]; Рыбная лавка [17; текста нет, после столбца «Пекарня» приписка: «+ Сюда стих.<отворение> “Рыбная лавка”»]; Обводный канал, 1928 [18]; Бродячие музыканты, 1928 [19]; На лестницах, 1928 [20; текст записан на пустых страницах между третьим и четвертым разделами, два последних стиха наискосок; С. 59-60]; Купальщики, 1928 [21]; Незрелость, 1928 [22]; Народный дом, 1928 [23; датировка исправлена: [1927-1928]; Цирк, 1928 [24; текст перепечатан на пишущей машинке на вклеенном листе; под текстом чернилами: «Сюда стих.<отворение> “Меркнут знаки Зодиака”»]; Меркнут знаки Зодиака, 1929 [25; текста нет].
Вероятно, Заболоцкий исходил из того, что тексты столбцов «Рыбная лавка» и «Меркнут знаки Зодиака» в случае необходимости будут доступны Ри- пеллино благодаря журнальным публикациям.
В печатном оглавлении зачеркнуты названия столбцов «Море», «Черкешенка» и «Лето», вписаны «Болезнь», «Игра в снежки», «Рыбная лавка» (слева, «врезкой»), «На лестницах», «Цирк» и «Меркнут знаки Зодиака». Над оглавлением вписано: «Столбцы (1928-1929)». На следующей странице и нахзаце под заголовком «Стихотворения (1932-1956)» перечислены названия 52 стихотворений, отмечены стихотворения, переведенные на итальянский язык, с указанием имени переводчика (В. Страда и П. Цветеремич).
12. ИкС (25). Машинопись; 60 листов (30 х 20,5), проколоты дыроколом и связаны ленточкой голубого цвета. Нумерация страниц отсутствует. Составлена в 1950-е годы, более точно определить время создания невозможно. Хранится в ЛАСЗ. Представляет собой попытку собрать единое композиционное целое на основе избранных столбцов, относящихся к обеим частям предшествующих редакций.
Состав:
Белая ночь, 1926 [1]; Вечерний бар, 1926 [2]; Болезнь, 1928 [3]; Игра в снежки, 1928 [4]; Движение, 1927 [5]; На рынке, 1927 [6]; Ивановы,
1928 [7]; Свадьба, 1928 [8]; Пекарня, 1928 [9]; Рыбная лавка, 1928 [10]; Обводный канал, 1928 [11]; Бродячие музыканты, 1928 [12]; На лестницах, 1928 [13; вписано от руки в оглавлении]; Народный Дом, 1928 [14]; Самовар, 1930 [15]; Начало осени, 1928 [16]; Цирк, 1928 [17]; Прогулка, 1929 [18]; Змеи, 1929 [19]; Меркнут знаки Зодиака, 1929 [20]; Поэма дождя, 1931 [21];


394
Приложения
«Литературное завещание» Н. Заболоцкого. Автограф. 6 октября 1958 г.
Отдых, 1930 [22]; Птицы, 1933 [23]; Человек в воде, 1930 [24]; Предостережение, 1932 [25].
В этой редакции, как и в последней, 1958 г., «Красная Бавария» носит название «Вечерний бар».
13. 	Св58 (25 + 21). «Столбцы», собранные в итоговом Своде, «узаконены» «Литературным Завещанием», представляют собой машинописный текст с правкой автора, заключенный в кожаный коричневый переплет с золотым тиснением (20,2 х 13,3), купленный в Венеции в 1957 г. («Венецианская книжка»). К этому же году относится и создание последней редакции; на листке из ЛАСЗ, озаглавленном «Личный архив» (1958) и включающем всего


И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги «Столбцы»
395
Листок, приложенный к «Литературному завещанию». Автограф. 1958 г.
девять пунктов списка источников, которые хотел сохранить поэт, номером вторым значится: «Рукопись “Столбцы” в венецианском кож. переплете, обработанная в 1957 году». Формат бумаги 20 * 13,3; печать с обеих сторон, 132 страницы без нумерации. Хранится в ЛАСЗ. На фронтисписе вклеена репродукция картины Анри Руссо (Таможенника) «Поэт и его муза» («La muse inspirant le poète», 1909). Между страницами Заболоцким были вложены репродукции картин Руссо «Игроки в мяч» («Les joueurs de football», 1908) и «Аллея в лесу “Сен-Клу”» («Allée au parc de Saint-Cloud», 1908). Лишь в этой редакции появляются названия частей: «Городские столбцы» и «Смешанные столбцы». Название второго раздела восходит, вероятно, к традиции русских переводов собрания стихотворений Гёте «Vermischte Gedichte» (1788): «Смешанные стихотворения». На трех страницах автор проставил карандашом результаты подсчета строк: после текста первого раздела: 1170; после второго: 1053; на странице, озаглавленной «Содержание» запись: «Всего 2.223 стр.<оки>».
Состав:
Городские столбцы. Белая ночь, 1926 [1]; Вечерний бар, 1926 [2]; Футбол, 1926 [3]; Офорт, 1927 [4]; Болезнь, 1928 [5]; Игра в снежки, 1928 [6]; Часовой, 1927 [7]; Новый быт, 1927 [8]; Движение, 1927 [9]; На рынке, 1927 [10]; Ивановы, 1928 [11]; Свадьба, 1928 [12]; Фокстрот, 1928 [13]; Пекарня, 1928 [14]; Рыбная лавка, 1928 [15]; Обводный канал, 1928 [16]; Бродячие музыканты, 1928 [17]; На лестницах, 1928 [18]; Купальщики, 1928 [19]; Незрелость, 1928 [20]; Народный Дом, 1928 [21]; Самовар, 1930 [22]; На даче, 1929 [23]; Начало осени, 1928 [24]; Цирк, 1928 [25].
Смешанные столбцы. Лицо коня, 1926 [1]; В жилищах наших, 1926 [2]; Прогулка, 1929 [3]; Змеи, 1929 [4]; Искушение, 1929 [5]; Меркнут знаки Зодиака, 1929 [6]; Искусство, 1930 [7]; Вопросы к морю, 1930 [8]; Время, 1933 [9]; Испытание воли, 1931 [10]; Поэма дождя, 1931 [11]; Отдых, 1930 [12]; Птицы, 1933 [13]; Человек в воде, 1930 [14]; Звезды, розы и квадраты, 1930 [15]; Царица мух, 1930 [16]; Предостережение, 1932 [17]; Подводный город, 1930


396
Приложения
[18]; Школа Жуков, 1931 [19]; Отдыхающие крестьяне, 1933 [20]; Битва слонов, 1931 [21].
Св58 занимает важное место в тексте итогового «Литературного Завещания»: «Внимание!
Это должна быть итоговая рукопись полного собрания стихов и поэм. Я успел перепечатать только поэмы и часть Стихотворений. Название:
Н. Заболоцкий. Столбцы и поэмы.
Стихотворения.
Делится на две части:
Часть первая. Столбцы и поэмы (1926-1933).
Часть вторая. Стихотворения (1932-1958).
Следует допечатать
Все Столбцы по венецианской книжке. Там все тексты в порядке. Заполнить Стихотворения по оглавлению, которое лежит в черном бюваре с застежкой. В тетрадях этого бювара найдутся все тексты, перечисленные в оглавлении. Таким образом составится полная рукопись столбцов, поэм и стихотворений. Стихов примерно 170 и поэм 3. В конце рукописи надо сделать следующее примечание.
Примечание. Эта рукопись включает в себя полное собрание моих стихотворений и поэм, установленное мной в 1958 году. Все другие стихотворения, когда-либо написанные и напечатанные мной, я считаю или случайными, или неудачными. Включать их в мою книгу не нужно. Тексты настоящей рукописи проверены, исправлены и установлены окончательно; прежде публиковавшиеся варианты многих стихов следует заменить текстами, приведенными здесь.
Н. Заболоцкий. 6 октября 1958 года. Москва».
К «Литературному Завещанию» примыкает листок, лежавший на рабочем столе поэта в день его кончины:
«1. Пастухи, животные, ангелы
2».
Второй пункт остался незаполненным... Неоднократно указывали как на нечто неслучайное - на тот факт, что линии жизни и поэтической работы Заболоцкого сошлись в последнем слове недописанного плана27.
27 	Собственно последними словами поэта, сохранившимися в памяти близких, были: «Я теряю сознание...» (ЖНЗ. С. 592).


ВАРИАНТЫ И РАЗНОЧТЕНИЯ
СТОЛБЦЫ (Ст29) КРАСНАЯ БАВАРИЯ
РР - РО ИРЛИ. Ф. 172. № 69. Л. 1-2.
Стих
ание
Правка к Св52
Вечерний бар
8
Св48/Х1
Но это рассказать нельзя.
Cr57it
Но это описать нельзя, {как в Ст29)
9-15
исключены в Св48/Ш
16
Правка к Ст26-32/1
Блистая глазом и цепочкой,
Св48/Ш
Блистая в воздухе цепочкой,
Св48/Х1
Блестя серебряной цепочкой,
21
РР
его попотчует настойкой,
25
Св48/Ш
как милого она любила
33
Св48/Х1
Легло в бокал белее мела
38
Св48/Ш
один - язык себе прикусит,
Правка к Св52
Один рыдает, толстопузик,
39
Правка к Св52
Другой кричит«Я - Иисусик,
41
Правка к Св52
В ладонях гвозди и везде!»
43
Ст26-32/1
и вот, тарелки оседлав,
Cr57it
и вот, колено оседлав, {как в Ст29)
51-54
Св 48/III:
исключены
58-60
Св 48/Ш
В ночи переменивший краски, От сказки был на волоске, Ветрами вея без опаски.
60
РР
над Баром вывеску тревожил
61
Правка к Св52
[И вдохновением объятый] И как бы яростью объятый,
ИкС
[И под свистками Германдады] [И вдохновением объятый]
[И силой дивною подъятый]
И как бы яростью объятый,


398
Приложения
62 Св48/Ш Св52 Cr57it 64 PP
Через туман, по мере сил,
Через туман, тоску, бензин,
Через туман, толпу, бензин, (как в Ст29) и имя книги возносил.
РР - РО ИРЛИ. Ф. 754
БЕЛАЯ НОЧЬ
Название
РР
Белая ночь. Фрагменты
Стих 5-6
Правка к Ст26-
-32/1 здесь возле каменных излучин, сидят любовники толпой,
Св48/Х1
здесь возле каменных излучин, бегут любовники толпой,
13
РР
Качалась невка у перил
15
Св48/Ш
ракеты, вспыхнув полукругом,
Св48/Х1
Ракеты, выстроившись кругом,
17
Св48/Ш
Они летели друг за другом,
19
РР
Качались кольца на деревьях,
Св48/Ш
Качали кольцами деревья,
21
РР
густого дыма. А на [н]Невке
23
Св48/Ш
Но нет, сирены,- на заре,
28
Св48/Ш
Обман с мечтами пополам!
29
Св48/Ш
Я шел сквозь рощу. Ночь легла
33
Св48/Х1
И тосковали соловьи
37
Св48/Ш
А там вдали, где желтый бакен
37
Св48/Ш
ночных осмеивал шутих,
Св48/Х1
Подкарауливал шутих,
42
РР
Вертя винтом шел параходик
Св48/Ш
Вертя винтом, бежал моторчик
44
Св48/Ш
К нему навстречу, рожи скорчив,
45
Св48/Ш
летели лодки тут и там
Св48/Х1
Несутся лодки тут и там.
52-53
Св48/Ш
Листами сонными колышим,
Он льется в окна, липнет к крышам,
54
Св48/Ш
но сам не смыслит ни аза...
Св48/Х1
Вздымает дыбом волоса...
55
Св48/Ш
И ночь, подобно самозванке, ФУТБОЛ
Стих 1
3. 1927. № 12
Ликует форвард на-бегу,-


Варианты и разночтения
399
Стих
Стих
Стих
3-4
Правка к Св52
Недаром согнуто в дугу Его стремительное тело.
13
Правка к Св52
Но башмаков железный яд
16
3. 1927. № 12
Свалились в кучу беки {со сдвигом вправо)
18
Правка к Ст26-32/1
но вот через моря и реки,
Правка к Св52
Но к ним через моря и реки,
16
3. 1927. № 12
Просторы, площади, снега
21
3. 1927. № 12
И накреняясь в меридиан,-
22
Правка к Ст26-32/1
взлетает шар.
Правка к Св52
Несется шар.
Cr57it
взлетает шар. {как в Правке к Cm26-32/1)
23
Правка к Ст26-32/1
и форвард мчит как на пожар,
Св48/Ш
В душе у форварда пожар,
24
Св48/Ш
Гремят, как сталь, его колена,
29-30
3. 1927. № 12
Глазок сожмёт: спокойной ночи! Глазок откроет: добрый день! -
33
3.1927. № 12
над ними трубы не гремят,-
35
3. 1927. № 12
Меланхолический Голкипер
37
3.1927. № 12
Бренча алмазною заслонкой,-
41-43
3. 1927. № 12
Увы,
Здесь форвард спит без головы.
49
3. 1927. № 12
(Спи, форвард, задом - наперед!)
51
3. 1927. № 12
Над землею {со сдвигом вправо)
59
3. 1927. № 12
Мы живем, {со сдвигом вправо)
МОРЕ
5
Св48/Ш
Качало море пароход
10
А28
бесились кучами. Из ртов,
32
Св48/Ш
губами сонно шевеля...
ОФОРТ
6
А28
руки ломает наверх
Правка к Ст26-32/1
и руки вздымает наверх.
Ст57к
и руки ломает наверх
ЧЕРКЕШЕНКА
13
А28
И вот смотри - плывет Кавказ
21
А28
а Терек мечется вверху,


400
Приложения
Стих
Стих
Стих
ЛЕТО
1
Правка к Ст26-32/1
Пунцовое солнце [проникло] сияло во тьму,
9
Правка к Ст26-32/1
И ночь приходила. На пышных лугах
10
Правка к Ст26-32/2
полночные звезды качались в цветах
ЧАСОВОЙ
2
Ст26-32/1
стоит, как башня, часовой,
5
А28
Тяжеловесны, как лампады,
Св48/Ш
Тяжеловесны и покаты
Правка к Св52
Тяжеловесны и крылаты,
7
А28
в серпах и молотах измятых
Св48/Ш
Как золотые водопады,
9
А28
Там пролетарий на коне
Св48/Ш
Там пролетарий на стене
33-34
А28
и пролетарий на коне его хранит, расправив копья
Св48/Ш
И пролетарий на стене Хранит волшебное становье.
36
А28
и штык ружья - сигнал к войне...
Св52
А штык ружья: война - войне.
32
Ст26-32/1
стоит, как башня, часовой,
НОВЫЙ БЫТ
1
А28
Выходит солнце над Москвой
СвЗб
Восходит солнце над Москвой
Ст57к
Выходит солнце над Москвой {как в А28)
4
А28
Уж новый быт стучится в дверь!
Правка к Ст26-32/1
Уж Новый Быт стучится в дверь!
5
А28
Младенец нагладко обструган,
Св48/Ш
Младенец, выхолен и крупен,
9
А28
Прабабка свечку выжимает,
Ст26-32/1
Прабабка свечку зажигает,
10
А28
младенец будто бы мужает,
Св48/Ш
Младенец крепнет и мужает
11-23Св48/Ш
исключены
25
А28
А время сохнет и желтеет,
Св48/Ш (13)*
И время двинулось быстрее,
* Здесь и далее в круглых скобках после указания на источник в некоторых случаях обозначен номер стиха после исключения, разбивки или соединения предшествующих.


Варианты и разночтения
401
26
Св48/П1 (14)
и старше папенька-отец,
Правка к Св52 (14)
Стареет папенька-отец,
43
А 28
уходит в рощу, плачет тихо
Св48/1П (31)
Не зная, чем себе помочь.
44
Св48/1П (32)
Ужель уйти из дома прочь?
Св48/Х1 (32)
Ужель идти из дома прочь?
45-46
Св48/Ш
исключены
47
Правка к Св52 (33)
Но вот знакомые явились,
52
Св48/Ш (38)
Шипит и падает в боржом.
61
Св48/Ш (47)
«Ура! Ура!» - поют заводы,
63
Св48/Ш (49)
И вот супруги, выпив соды,
66
Св48/Ш (52)
Явилась ночь, ушла обратно, ДВИЖЕНИЕ
Вариантов и разночтений нет.
НА РЫНКЕ
Стих 10
ИкС
Они свиваются ужом [;].
11
ИкС
[И] Здесь мясо властью топора
21-22
Св48/Ш (21)
Но что это? Он с видом сожаленья
27-28
А28
другой откинулся назад и на обрубке помогает,
Св48/Ш (26-27)
Ноги обрубок, брат утрат, Его кормилец на базаре.
34-35
А28
он вырвал палец через рот, и визгнул палец словно крот,
Св52 (33-34)
Он палец вывихнул, урод,
И палец стал как бутерброд,
Правка к Св52 (33-34)
[И палец стал наоборот] Он палец вывихнул, урод, И визгнул палец, словно крот,
ИкС
И палец стал [как бутерброд,] наоборот,
40-41
А28
В глазах татарских, чуть косых - ни беспокойства, ни покоя;
Св48/Ш (39-40)
Над ним в базарные часы Мясные мухи вьются роем.
50
А28
Вон - бабка с пленкой вместо глаз
Св48/Ш (49)
Вон бабка с неподвижным оком
56-60
А28
Ей снится пес.
И вот, поставлен судьбы исправною рукой,


402
Приложения
Ст26-32/1
он перед ней стоит - раздавлен своей прекрасною душой. исключены
67
Ст26-32/1 (67-68)
блестящей медью...
74
А28
Недалек
да так, что заскрипят стропила,
Ст29
да так, что затрещат стропила
75-76
Ст26-32/1 (76-77)
и брызнут искры из-под ног...
Стих 6
Св48/Ш
И лампа взвоет как сурок. ПИР
гремя литаврами колес,
8
Св48/Ш
в красноармейских шишаках,
9
Правка к Ст26-32/1
Тут пулемет в ладонях бьется,
10
Св48/Ш
тут пуля вьется, вся в огне,
12
Св48/Ш
и пляшет грива на коне.
23
Св48/Ш
мы пьем становье великанов
25-32
Св48/Ш
исключены
33
Св48/Ш
Мы пьем, над нами гром винтовок,
41
Св48/Ш
Я вижу - ты летишь над нами,
47-49
Св48/Ш
где ангел с библией печатной
Название
А28
летел, по небу волоча густые крылья шалопая
ИВАНОВЫ
Размышления на улице.
Стих 13
А28
они вошли и покупают
Ст29
герои входят, покупают
17-21
Правка к Ст26-32/1
А там, где каменные стены,
(17-19)
и рев гудков, и стук колес,
20
Ст26-32/1
стоят печальные сирены и там, где лопасти колес
21
Правка к Св52(19)
стоят волшебные сирены
ИкС
Стоят [печальные] волшебные сирены
23
А28
Иные дуньками одеты,
Ст26-32/1
Иные - дуньками одеты,
Св48/Ш (21)
Иные - куклами одеты,
Св52 (21)
Иные, дуньками одеты,
25
Св48/Ш (23)
Прищелкивая в кастаньеты,
Gr57it (23)
ногами делая балеты (как в А28)


Варианты и разночтения
403
Стих
28
Св48/Ш
исключен
40
А28
где стулья вытянулись в ряд,
42
Св52 (39)
Повитый кружевом бумажным,
Правка к Св52
Имеет вид отменно важный,
ИкС
[Повитый кружевом бумажным,] Имеет вид отменно важный,
46
А28
О мир! Сомкнись одним кварталом,
49
А28
одной фабричной мастерской, СВАДЬБА
1
Св48/Ш
Сквозь окна хлещет длинный луч,
Cr57it
Сквозь бревна хлещет длинный луч {как в Ст29)
3
Св52
Огонь раскинулся, горюч,
4
Св48/Ш
Сверкая в каменной рубахе.
5-18
Св48/Ш
исключены
12
Правка к Ст26-32/1
темнее[е]й [балок] оврагов и берлог
17-18
Правка к Ст26-32/1
там каждый вечер на ветру кофейниц слышим мы игру.
19-26
Св48/Ш (5-12)
Недаром там, грозя очами,
сверкает блюдо с калачами, и на огне, как тамада, сидит орлом сковорода.
Как солнце черное амбаров, во всеоружье дивных прав, она спластала двух омаров, на постном масле просияв!
Св52 (5-10) И на огне, как тамада,
Сидит орлом сковорода.
Как солнце черное амбаров,
Как королева дивных прав,
Она спластала двух омаров,
На постном масле просияв.
Правка к Св52 (5-8) Из кухни пышет дивным жаром. Как золотые битюги,
Сегодня зреют там недаром Ковриги, бабы, пироги.
27-28 Правка к Св52 (9-10) Там кулебяка из кокетства
Сияет сердцем бытия.
47 Св48/Ш Графину винному невмочь


404
Приложения
Cr57it
бокалу винному невмочь {как в Ст29)
60-65
Св48/Ш
Едва вытягивая шеи Сквозь мяса жирные траншеи. И пробиваясь сквозь хрусталь Многообразно однозвучный,
71
Ст57к
и позабывший гром копыт? {как в Ст29)
Св58
И позабывший звон копыт?
74
Св48/Ш
Кольцо на пальце золотое
84-93
Св48/Ш
И под железный гром гитары Подняв последний свой бокал, Несутся бешеные пары В нагие пропасти зеркал.
И вслед за ними по засадам,
98
Св48/Ш
Седые полчища заводов,
Cr57it
нагие полчища заводов {как в Ст29)
ФОКСТРОТ
Стих 3
Св48/Ш
летит по воздуху герой,
Св52
Парит по воздуху герой
15-20
Правка к Ст26-32/1
А бал ревет, а бал гремит, Качая бледною толпою.
33-34
Правка к Св52
Не тронь его и не буди [Он слаб и тонок до предела] Он спит сегодня помертвелый
Cr57it
Не тронь его и не буди - Он спит сегодня помертвелый -
Св58 (29-30)
Не тронь его и не буди,
Не пригодится он для дела
33-40
Ст26-32/1
исключены
Св48/Ш
восстановлены
39-40
Правка к Св52
Парит по воздуху герой, Стреляя в небо пистолетом.
ФИГУРЫ СНА
Стих 20
Ст26-32/1
А там, под черным балдахином,
22
Ст26-32/1
отец с молитвенником длинным


Варианты и разночтения
405
ПЕКАРНЯ
Стих 1-30 Св48/Ш (1-16) В волшебном царстве калачей,
Где дым струится над пекарней, Железный крендель, друг ночей, Светил небесных светозарней. Внизу под кренделем - содом. Там тесто, выскочив из квашен, Встает подобьем белых башен И рвется в битву напролом.
Вперед! Настало время боя! Ломая тысячи преград,
Оно ползет, урча и воя,
И не желает лезть назад.
Трещат столы, трясутся стены,
С высоких балок льется дождь... Но вот, подняв фонарь военный, Ударил в сковородку вождь,- Св52 (14-16) С высоких балок льет вода.
Но вот, подняв фонарь военный, В чугун ударил тамада,-
ОБВОДНЫЙ КАНАЛ
31
Правка к Св52
Другой поет хвалу Иуде,
38
Св48/Ш
А вкруг - черны заводов банки,
Правка к Св52
А вкруг - черны заводов замки, БРОДЯЧИЕ МУЗЫКАНТЫ
1-7
Правка к Св52 (1-
3) Закинув на спину трубу, Как бремя золотое,
Он шел, в обиде на судьбу.
Св52 (1)
Трубу закинув на плечо
Св52 (2)
Старик дороден был еще.
Правка к Св52 (3)
Он шел, [кляня свою] в обиде на судьбу.
8
Св52
И с ним трудились двое
Правка к Св52
За ним [шагали] бежали двое.
10-15
Св52 (6-9)
Горбун и шаромыжка,
Скрипел и плакал целый день, Как потная подмышка.


406
Приложения
Стих
27
28-30
29
57
63-65
Св52 (21)
Правка к Св58 (21) Св52 (22-24)
Gr57it Св52 (51) Св52
69-71
73
77
82
83
82-87
Другой, искусник и борец, и вдруг в колодце среди окон И вдруг в колодце между окон Возник трубы волшебный локон,
Он прянул вверх тупым жерлом И заревел. Глухим орлом взметнулся вверх тупым жерлом (как в Ст29) Уста отважно растворил.
И в звуке том - Тамара, сучья дочь,
Лежала на кавказском ложе,
Вокруг сияла сладостная ночь.
Правка к Св52 (57-60)И в этой песне сделалась видна Тамара на кавказском ложе.
Пред нею, полные вина,
Шипели кубки дотемна Правка к Св52 (64-66) И страстные дикие звуки
Всю ночь раздавалися там...
- Тилим-там-там!
Он пел, трудясь, среди дворов,
Система окон, ведер, дров где спит Тамара молодая Где был и я гоним судьбою,
Где юность плакала моя,
Где пропадала жизнь моя. где сохла молодость моя,
Где сквозь мансардное окошко При лунном свете, вся дрожа,
В глаза мои смотрела кошка,
Как дух седьмого этажа.
Св58 (68)
Св52 (72) Св48/Ш Св52 (77)
Св52 (78) Правка к Св52 Cr57it
Св52 (79-82)
КУПАЛЬЩИКИ
11 Св48/Х1
Начинают как невежды,
Ст57Д
выплывают как невежды (как в С m2 9)
31 Ст26-32/1
Ты - не девка и не дамка
Св48/Ш
ты - не девка и не самка
Св48/Х1
Ты не девка-полигамка,
33 Ст26-32/1
ты - не девка и не дамка
Св48/Ш
Ты - не девка и не самка
Св48/Х1
Ты не девка-полигамка,


Варианты и разночтения
407
НЕЗРЕЛОСТЬ
Стих 14
Св58
К нему по воздуху плывут.
Ст57к
к нему по облаку плывут; (как в Ст29)
Стих 16-17
горизонтальной чертой отмечена строка пробела
23-24
Св48/Х1
Ужель твой ум не примечает, Насколь твой замысел нелеп?
НАРОДНЫЙ ДОМ
Нумерация
главок (1-3)
СвЗб
снята
Св48/Ш
восстановлена
Св58
снята
Стих 1-46 (Гл1)
Правка к Св52
исключены
51
Ст26-32/1
Тут шишаки красноармейские,
103-110
Правка к Св52
исключены
1
Правка к Св52
Они приятелям рассказывают
КОРРЕКТУРА 1933 Г.
СТОЛБЦЫ
БОЛЕЗНЬ
Вариантов и разночтений нет.
ИГРА В СНЕЖКИ
РР - ЛП. 1928. № 127 (3933). 2 июня. Литературное приложение № 11. С. 4. См. раздел «Ранние редакции».
Стих 1-10 РР См. 1-36 в разделе «Ранние редакции»
10 Правка к Св52 Скатился с горки, а другой
Cr57it Упал направо, а другой
15 Правка к Ст26-32/1 Закат погас. И день остановился.
РЫБНАЯ ЛАВКА
Стих 36
Св48/Ш
Св48/Х1
сомненьем, немощью, тревогой... Сомненьем, ревностью, тревогой...


408
Приложения
БЕССМЕРТИЕ
Черновой автограф: ОР РНБ. Ф. 1136. № 52.
Название Св48/Ш Сад ПЫТОК
Правка к Св52
На лестницах
Между стихами 14 и 15 РНБ
[Любовники! Они сейчас,
себя до безобразия раздразнив,
на кошек ринутся, свирепо избочась,
и вот - начнется пышной страсти праздник!]
{Строки тщательно стерты)
Стих 21 Св48/Ш Св48/Х1 22 Св48/Ш 24 РНБ
Между стихами 42 и 43: РНБ
он след любви первоначальной
Он мир любви первоначальной
Напрасно ищет до утра.
где труд дневной [недавно] едва лишь начат,
[но поздно! Бешеный прыжок,
крик, стоны. Когти на вершок
впились в распоротое тело -
мир был разорван. Помертвело
в глазах, но в трещину времен,
где цепь распалась, виден был
семейный сад. На небосклон*
Стих 46 Св48/Х1
51 Правка к Св52 ИкС
57 РНБ
58 Св48/Ш
Между стихами 58 и 59 РНБ
однажды ночью месяц плыл деревья дружные качались стояла ночь. Деревья колыхались большими сжатыми телами, косые птицы верещали скача неверными ногами: над ними желтый скаля зуб, висел кота саженный труп.]
Когтями кости вынимает...
Семейный сад - кошачья плаха, Семейный сад - [котова] кошачья плаха, [в листве, оскалив желтый зуб]
Висел кота холодный труп.
[Но поздно, кот на шею сев
как дьявол бьется озверев
рвет тело, жилы отворяет
[его гоняют - он летает
его связали - он храпит]
когтями мясо [отрывает] вырывает
о боже, боже, как нелеп,
* Буква к пропущена, вписана над строкой.


Варианты и разночтения
409
Стих
64
РНБ
66
РНБ
сбесился он или ослеп?
Шла ночь. И в трещину времен, где цепь распалась виден был семейный сад. На небосклон
Мир был разорван. Сквозь прореху сквозь трещину сырых домов приходит ночь, а вечер с’ехал в семейный сад и был таков
Но мертвые не имут страха семейный сад - котова плаха [благая] гляди туда
Семейный сад - котова плаха - *
Шла ночь без горечи и страха, и любопытным виден был семейный сад - котова плаха, где месяц медленный всходил. Деревья дружные качали большими сжатыми телами косые птицы верещали, скача неверными ногами - в листве, оскалив желтый зуб висел кота саженный труп.
Монах,
etc...]
[и мне совсем не страшно -]
[[(]такой же белый, важный [)]] мой [висельник] праведник отважный.
САМОВАР
До Св52 автор перепечатывал столбец без деления на четверостишия.
НА ДАЧЕ
Стих 9 Св48/Х1 Вижу - ты, по воле мужа
* Стих подчеркнут.


410
Приложения
15-16 Св52 Рядом дядя на цимбалах
Тешит праздничных людей.
ЧЕЛОВЕК В ВОДЕ
Вариантов и разночтений нет.
НАЧАЛО ОСЕНИ
Вариантов и разночтений нет.
ЦИРК
11
Св48/Ш
То с гитарой у плеча
53
Св48/Ш
«Какая тут сегодня баня!»
62
Правка к Св52
Стоят, сгибаясь, у шеста.
ИкС
[Серьезно гнутся] Стоят, сгибаясь, у шеста.
63
Св48/Х1
Один, ладони поднимая,
77
Св48/Ш
Тут опять, восторга полон,
79
Св48/Ш
И стучит ногами в пол он,
ДЕРЕВЬЯ
ПРОГУЛКА
РР - РО ИРЛИ Ф. 109. № 369.
Название
РР
Начало мысли
Стих 8
Правка к Св52
[вьются] Светят белые рога.
10
Правка к Св52
[затаилась] Притаилась между трав,
20
Правка к Св52
Ходит пышный, чуть живой.
21-28
РР
И не так ли на истоке мысли судорожных рек Плачет пышный и жестокий - меч пространства - человек? Перед ней сияют воды, льется сумрак голубой, да веселая природа бьет о камень гробовой. Начало 29. (со сдвигом вправо)
24
Правка к Св52
Нежным горлышком трудится.


Варианты и разночтения
411
ЗМЕИ
Между стихами 16 и 17 СтК строка пробела
МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА
Ранняя редакция была переписана автором в письме к будущей жене, Е.В. Клыковой, 29 октября 1929 г.
Стих 38 РР 40-44 РР
53 Правка к Св22
полководец новых дней, непонятны для людей.
В тесном торжище природы, в нищете, в грязи в пыли что ж ты бьешься, царь природы, беспокойный прах земли?
Новой жизни молодой.
Стих 1
СтК
ОТДЫХ
Отдых милый, непонятный -
Правка [367] к
[Отдых жизни непонятной -]
Ст26-32/1
Вот на площади квадратной
7
Правка [367] к
бродит тетя [Мультатули] Мариули
Ст26—32/1
Что играешь возле ив,
21
Св28
23
Правка [367] к
Спой мне, тетя [Мультатули] Мариули
26
Ст26—32/1 Правка [367] к
[месяц в небо] ветер в поле унесен
Ст26-32/2
Месяц в небо унесен.
27
Св48/Х1 Правка СвЗб
Безобразный, конопатый,
29
Правка [367] к
дремлет дядя [Тыкавылка] Полбутылка
Ст2 6-32/1 Правка к Ст26-32/1
дремлет дядя [Тыковылка] Полбутылка
Правка к Св 36
Дремлет дядя Волохатый
33-34
Правка [367] к
над большими облаками
Ст26-32/1
всходит месяц молодой.
Правка к Ст26-32/2
слышу: бьется под ногами
Св48/Ш
[неподвижный] заглушенный голос мой Слышу: бьется под ногами


412
Приложения
Заглушенный голос мой.
ЗВЕЗДЫ, РОЗЫ И КВАДРАТЫ
Название
СтК
Утро
ЛИЦО КОНЯ
Стих 13
Св48/Ш
И, зная все, кому откроет он
Св48/Х1
И зная всё, кому расскажет он
20
Св48/Ш
И грива стелется, как легкая порфира.
Св48/Х1
И грива стелется, как царская порфира.
ДЕРЕВЬЯ
Название
СвЗб
[Деревья] В жилищах наших
Стих 7
Св48/Ш
Иные, кроны поднимая в небеса,
Св48/Х1
Иные, кроны поднимая к небесам,
13
Св48/Ш
Так сквозь века, селенья и сады
15-20
Св48/Ш
исключены
21
Св48/Х1
Нам непонятна эта красота -
ОБЕД
Стих 22
ЛП. 1928. №93
качается, Атланта тяжелей
31-38
ЛП. 1928. №93
отсутствуют
СЕМЕЙСТВО ХУДОЖНИКА
Название
Правка к Ст26-
32/1 [Семейство художника] Утренняя песня
Стих 9
Правка к Св52
И мальчик на руках ее сидел,
11-12
Правка к Св52
И, полный безмятежной чистоты, Смотрел на небо, где сияло солнце.
18
Правка к Св52
Встречая нас. И все кругом запело.
22
Правка к Св52
Что счастье человечества - бессмертно.
ЛОДЕЙНИКОВ
В измененном виде легло в основу первой главки одноименного стихотворения в четырехчастной редакции, датированной 1932-1947 (CC3/I. С. 167-171).
ОСЕНЬ
Стих 51-54
вошли как стихи 10-13 в главку 4 стихотворения «Лодейников» в редакции 1932-1947 (CC3/I. С. 170).


Варианты и разночтения
413
53-54 Правка к Ст26-32/1 Ведь в каждом дереве сидит безумный Бах
и в каждом камне Мусоргский таится.
89 Правка к Ст26-32/1 построенный общественным трудом,
126 Правка к Ст2б-32/1 дом предков с его высокой тенью,
ВЕНЧАНИЕ ПЛОДАМИ
Подверглось значительной переработке и вошло в раздел «Стихотворения 1932-1958» Св 58. Приводим лишь различия исходной редакции (Ст26-32/1) и текста по Св58.
Стих 1-4 Св 58
Плоды Мичурина, питомцы садовода, Взращенные усильями народа, Распределенные на кучи и холмы,
Как вы волнуете пытливые умы!
8
10
15
18 (18-19)
Огромных яблоков живые вавилоны! Людских судеб, мы породили вас Среди природы дикой и могучей.
И ветер Севера бывал неласков к вам,
И ястреб, рощи царь, перед началом ночи
27 (28) 34-35 (35-36)
Гуляют, учатся и молятся химере. Сквозь яблоко вещает голос бога,
38-45 (39-43)
Что плод познанья - запрещенный плод. Чтобы, самих себя переборов,
Вы не боялись северных ветров,
Чтоб зерна в вас окрепли и созрели, Чтоб, дивно увеличиваясь в теле,
Не знали вы в развитии преград,
56 (54) 61 (59) 62-65 70-73 (64-67)
Распространяющие дивное тепло.
На шее девушки, блаженствуя, повис. исключены
Когда плоды Мичурин создавал, Преобразуя древний круг растений, Он был Адам, который сознавал Себя отцом грядущих поколений.
75(69)
Природы друг и мудрости оплот,
Стих 8 Св58 (8-9)
БИТВА СЛОНОВ
Рвутся над головами, Как сигнальные ракеты.
15 Св52 (16) Св58 (16) 22 Св52 (23)
боевые Слоны подсознания боевые слоны подсознания Слоны подсознания!


414
Приложения
26 Св58 (27)
39 Св58 (4)
50 Св58(51-52)
Маленькие глазки слонов первую песню военных слонов. Клянет весь мир,
Себя зарезать хочет,
62 Св58 (64) 67 Св58 (69) 70 Св58 (72)
И вдруг какие-то слоны,
красоту слона, выброшенного преисподней.
и слон, рассудком приручаем,
Название СтК
ИСКУССТВО
Памятник
ШКОЛА ЖУКОВ (ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ) Подзаголовок «(Отрывок из поэмы)» снят в Св48/Ш.
Стих 15 Св58 (15—16)
Загадочными фигурами нашей истории, Откройте младенцам глаза,
31 Св58(32-33)
Ясень,
35-39 Св58(37-46)
На котором продолговатые облака, Груша и липа -
Наставницы маленьких девочек. Дерево моа похоже на мед - Пчеловодов учитель.
Туя, крупы властелинша - Урок земледельцу.
Бурый орех, как земля,- Землекопу помощник.
Учит каменья тесать
41 Св58 (48-49)
И дома возводить - палисандра. Свет кузнецам,
Воспитанье вождям и солдатам.
56-58 Св58(64-69)
Первое их пробужденье Мы не забудем - Час, когда в ножке листа Обозначился мускул,
В теле картошки Зачаток мозгов появился
65-66 Св58(76-79)
Вот что нарисуем мы На наших картинах. Тот, кто увидит их раз, Не забудет до гроба.
70 Правка к Св52
Мозг исчез, а в дыры стеклянных глазниц


Варианты и разночтения
415
Св58 (83-84)
76 Св58(90-91)
79- 	80 Правка к Св52
80- 	82 Св58 (95-100)
103 Св58 (121-122) 105 Св58 (124-125)
Мозг исчез,
А в дыры стеклянных глазниц
Каменные шляпы
Сняли они со своих черепов,
Согласились отдать свой мозг И переложить его в черепные коробки ослов, И переложить его В черепные коробки ослов,
Чтобы сияло
Животных разумное царство.
Вот добровольная Расплата человечества Сколько кому осталось Свой ум развивать Так, путешествуя Из одного тела в другое,
БЕЗУМНЫЙ ВОЛК
В СвЗб и позже - с подзаголовком «Поэма» в разделе «Поэмы», между «Торжеством земледелия» и «Деревьями». Варианты см.: ПССиП. С. 630-632. Здесь печатается по Ст26-32/1 (393 стиха).
СМЕШАННЫЕ СТОЛБЦЫ «ВЕНЕЦИАНСКАЯ КНИЖКА»
ИСКУШЕНИЕ
Реконструкцию РР, сделанную Н.Н. Заболоцким на основании автографа 1956 г. из архива А .Я. Сергеева см. в разделе «Ранние редакции».
Стих
31
СвЗб
от избы и до ворот.
Правка к Св52
От избушки до ворот.
49
СвЗб
вылетай из гробы прочь
Правка к Св52
Вылезай из гроба прочь!
69
СвЗб
Смерть, не смейся, подожди!
Св48/Х1
Смех, не смейся, подожди!
70
СвЗб
солнце встанет - глина треснет
Правка к Св52
Солнце встанет, [сумрак] глина треснет
ВОПРОСЫ К МОРЮ
8
СвЗб
там, где слышим моря вой.


416
Приложения
Правка к Св52
Там, где слышен моря вой. ВРЕМЯ
РР - Вложение в Ст26-32/2.
Название
РР
Мещане
СвЗб
Пир четырех друзей
Св48/Ш
Время
Стих 20
Св48/Ш
сидело четверо пирующих друзей.
Св52
Сидело четверо пирующих гостей.
42-60
РР
но здесь я расскажу про то,
как женщина украла у меня пальто.
Повествование о краже 1
Пальто имело рукава, оно на вешалке висело, и женщина не раз, не два сквозь щелку на него смотрела.
Иногда она выбегала, пальто как дудочку хватала, но я выскакивал и вмиг она бежала, испуская крик.
Тогда я целыми часами стоял, страдая от тоски, и двигал пышными усами, чтобы стояли волоски.
2
И помню, помню как сейчас - пробил на башне пятый час.
Когда я вышел на свиданье, пальто сказало: до свиданья!
Где ты, где ты, роскошная одежда, предмет широкого употребления? Сокрылась ты из глаз моих, и нешто я обречен теперь на треволнения?
Нет сердца, женщины, у вас!
Ведь недостаточно иметь широкий таз, и губки алые, и подведенные ресницы, и ножки длинные, и туфельки из-за границы,- к чему такое украшение,


Варианты и разночтения
417
Св48/Ш
когда в головке сокрушение, когда внутри души живут мечты нехороши?
Опомнитесь, безумные ворищи!
Опомнитесь, настал последний час!
Не пейте чаю, не вкушайте пищи, молитесь, как молюсь и аз!
Но мысль о времени сильнее женщин. Да!
Споем песенку о времени, которую мы поем всегда».
5
Песенка о времени, петая друзьями Легкий ток из чаши А
Тихо льется в чашу Бе, Вяжет дева кружева, Пляшут звезды на трубе.
Поворачивая ввысь Андромеду и Коня,
Над землею поднялись Кучи звездного огня.
Год за годом, день за днем Звездным мы горим огнем, Плачем мы, созвездий дети, Тянем руки к Андромеде
И уходим навсегда, Увидавши, как в трубе Легкий ток из чаши А Тихо льется в чашу Бе.
44 Правка к Св52 109 СвЗб Св48/Ш Св52
Песенка о времени могилу разума людей столь исключительных людей Могилу разума людей.
Стих 34-35 Св48/Ш
ИСПЫТАНИЕ ВОЛИ
сам Кесарь Англии туманной,
Правка к Св52
водрузив его в углу Властитель Англии туманной,


418
Приложения
47
Св48/Ш
Его поставивши в углу,
Я слышал много разных хвал,
Правка к Св52
Я слышал множество похвал,
Название
Св48/Ш
ПОЭМА ДОЖДЯ Дождь
Правка к Св52
Поэма дождя
Между стихами
12 и 13 Св48/Ш
Причина - следствию отец,
Св48/Х1
А следствие - отец причины,- Попробуй тут найти конец - Не разберешься до кончины. Системой выдуманных знаков Весь мир вертится одинаков,
Не мир, а бешеный самум, Изображенье наших дум, Чертеж недолгих размышлений, Рисунок бедного ума,
Начало горьких преступлений И долговечная тюрьма. исключены
Стих 17
Св48/Ш
Поет среди высоких рощ;
Св52
Поет внутри высоких рощ.
46
Св48/Ш
Мы называем это: рок.
Правка к Св52
Мы называем это: бог.
Вариантов и
разночтений нет.
ПТИЦЫ
Св48/Ш
ЦАРИЦА МУХ
(Старинное предание) {подзаголовок карандашом)
Стих 32
СвЗб
под ногами медь лежит
Св58
Под ногою медь лежит.
38
СвЗб
чуть мерцает Водолей
Правка к Св58
Слышен запах тополей.
40
СвЗб
среди сосен и полей
Св58
Между сосен и полей.


Варианты и разночтения
419
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Вариант из СвЗб см. в разделе «Ранние редакции». Редакция, вошедшая в Св58 - впервые
в Св48/Ш.
Стих 11-12 СвЗб
ПОДВОДНЫЙ ГОРОД спит, и волны как каталка
Св48/Ш
волны буря принесла Спит, и буря, как весталка,- Буря волны принесла.
26 СвЗб Св48/Х1 31-32 Св48/Ш
вкруг колонны ищет блох Вкруг колонны ловит блох со сдвигом вправо
ОТДЫХАЮЩИЕ КРЕСТЬЯНЕ Вариантов и разночтений нет.


ПРИМЕЧАНИЯ
СТОЛБЦЫ (1929)
При жизни автора «Столбцы» издавались один раз - в 1929 г. В книге имелись некоторые особенности оформления текста: номера разделов обозначались на шмуцтитулах, не содержавших текста на оборотах; выравнивание текста, заглавий и дат по левому краю; сдвиг влево двух стихов в столбце «Футбол». В настоящем издании текст воспроизводится по книге 1929 г. с учетом норм современной орфографии и пунктуации. Исключение составляет написание слова «голла» с удвоенной буквой «л», которое автор сохранял во всех редакциях, в том числе в 1958 г., когда общепринятым стало привычное современному читателю написание. Употребление знаков ударения и буквы «ё» в точности соответствует первому изданию, где они выполняли не только смыслоразличительную, но и художественную функцию. Даты, проставленные автором под стихотворениями, даются прямым шрифтом.
1
КРАСНАЯ БАВАРИЯ
Впервые, с незначительными пунктуационными разночтениями: Костер. [В над- заг.: Ленинградский Союз поэтов]. Л., 1927. С. 29-31. Каждый стих начинался с большой буквы. Стих 5 был воспроизведен здесь с опечаткой: «Оно на лопатях блестело». Сборник содержал единственную прижизненную публикацию «взрослых» стихотворений Д.И. Хармса и А.И. Введенского. Ст29. С. 7-9. Каллиграфический автограф (поступил от Г.Э. Сорокина): РО ИРЛИ. Ф. 172. № 69. Л. 1-2.
Упоминается в Записной книжке 8 Д.И. Хармса на обороте л. 44, отражающего выступление Хармса, Заболоцкого и Туфанова в 59-м стрелковом полку 20-й пехотной дивизии, где Заболоцкий служил в команде краткосрочников в начале 1927 г.: «9 января Полк 59 <...> Заболоцкий - Красная Бавария. Красноармейск. ведени» (ХЗК I. С. 134). Возможно, к истории создания столбца имеет отношение записанный Хармсом в Записной книжке 5 (оборот л. 3) номер телефона: «Коллектив Завода Новой Боварии. 5-71-01. Звонить до 6 ч. После шести 5-71-01 тот же самый квартира Каменданта» (ХЗК I. С. 56).
В 1927 г. Заболоцкий читал стихотворение на одном из «литературных вечеров в Доме печати» «с участием всех ленинградских знаменитых и незнаменитых поэтов»: «Пришел в серой красноармейской шинели Заболоцкий и рубил в стихах стулья, стаканы, людей в пивной “Красная Бавария”» {Басалаев И.М. Записки для себя // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 19. М.; СПб., 1996. С. 383). Благодаря сохранившейся афише известно о еще одном вечере в Доме печати, где принимали участие В. Алексеев, Л. Аверьянова, Н. Браун, А. Гитович, Н. Заболочкий, А. Край- ский, Б. Лихарев, П. Лукницкий, Вс. Рождественский, Н. Рославлева, Е. Рысс, И. Са- дофьев; вечер состоялся 10 декабря 1928 г. Д.Г. Толмачев косвенно упомянул «Красную Баварию» и «Футбол» в фельетоне, направленном против обэриутов, задолго до выхода Ст29: «Хаотический словесный комплекс “реального искусства” состоит


Примечания
421
из “псевдо-детских” выражений, обломочков домашне-мещанского быта, из бедной, незначительной и вместе с тем претенциозной обиходной речи среднего довоенного гимназиста. Этот гимназист, дожив до нашего времени, в лучшем случае воспринимает из окружающего... футбол и Новую Баварию (темы наиболее “актуальных” стихов) » {Толмачев Д. Дадаисты в Ленинграде // Жизнь искусства. 1927. № 44. 1 нояб. С. 14).
Разбор: Македонов 1987. С. 77-87. То же в: ОМС. С. 849-858.
Название столбца связано с рядом реалий ленинградской жизни 1920-х годов. Пивной завод «Красная Бавария» (Петровский остров, Петровский пр., д. 9) вместе с еще тремя пивными заводами входил в Ленинградский союз потребительских обществ (ЛСПО); до революции носил названия «Бавария» и «Новая Бавария». Эпитет красный в 1920-е годы механически присоединялся к названиям различных организаций, производств и учреждений: «Красный луч», «Красный коробейник», «Красная труба», «Красный инвалид» и пр. У Заболоцкого имеется в виду пивная в доме на углу Невского и канала Грибоедова (Просп. 25 Октября, д. 15), служившая своеобразным клубом для поэтов и художников, работавших в Детском отделе Госиздата: «В 1925 году в бывшем доме Энгельгардта открыли популярную пивную “Бавария”, или, как ее чаще называли в годы советской власти,- “Культурную пивную”, торговавшую продукцией знаменитого Ленинградского пивного завода “Красная Бавария”. Днем это место действительно выглядело весьма благоприятно и впрямь “культурно”. Сюда любили заходить сотрудники различных издательств, располагавшихся в Доме книги, а также счастливые авторы после получения гонорара» {Зуев Г.И. Вдоль канала Грибоедова. М., 2007. С. 180-181). Согласно справочным книгам «Весь Ленинград» (1924-1927), заведение принадлежало Ленинградскому союзу потребительских обществ (ЛСПО), но официально не носило названия «Красная Бавария», которое возникло в обиходе ленинградцев благодаря рекламным вывескам. Другим популярным производителем пива в Ленинграде был пивной завод «Степан Разин» (бывший Калинкинский). См., например, заметку: [Б.п.] Потребление пива // Красная газета. Веч. вып. 1926. № 76 (1080), 31 марта. С. 3. Пиво «Стенька Разин» упоминается в одном из экспромтов-загадок («фольтиков») Заболоцкого: «Печени оно есть враг, / Дабы ввергать ту печень в гнев / Однако всякий, кто ослаб / Его глотает к счастью дев» {Биневич ЕМ. «Фольтики» Николая Заболоцкого // Поэзия. Вып. 23. М., 1978. С. 172). Ленинградские пивные заведения торговали пивом обоих производителей: на одной из немногих сохранившихся фотографий видна вывеска: «Пивная ленинградских заводов “Красная Бавария” и “Стенька Разин”», как и объявления о кабаре-программе {Кравчинский М. Песни и развлечения эпохи НЭПа. Нижний Новогород, 2014. С. 69). Пиво «Бавария» и одноименная пивная были на слуху и «на языке» ленинградцев; ср., например, строки из стихотворного фельетона, где «секретарь Артемий Спасов /<...> Поболтал от чувств избытка / С управдомской Варею, / И затем не в меру прытко / Зашагал в “Баварию”» {Д’Актипъ А. Конец венчает дело // Красная газета. Веч. вып. 1927. № 23. 26 янв. С. 2).
Название «Красная Бавария» восходит к одному из недолговечных самопровозглашенных политических образований 1918-1921 гг.: Баварская Советская Республика, Венгерская Советская республика, Словацкая Советская республика, Советская Республика Лимерик в Ирландии, Галицкая (Галицийская) Советская Социалиста-


422
Приложения
ческая Республика, Гилянская Советская республика в Иране. Их истории и имена героев активно пропагандировались и служили распространению троцкистской идеи «мировой революции» (см., напр.: Вернер П. Баварская советская республика / Пер. с нем. под ред. С. Шульмана. М., 1924; Левинэ Р. Советская республика в Мюнхене / Пер. с нем. С.А. Сапожниковой; с прилож. биографии Евгения Левинэ, составленной
B. 	Л. Санчавым. М.; Л., 1926; Застенкер Н.Е. Баварская советская республика. М., 1934). Во главе Советской Баварской республики - Красной Баварии - стоял поэт и драматург Эрнст Толлер, одна из пьес которого, «Эуген Несчастный», в постановке
C. 	Э. Радлова была событием ленинградской театральной жизни 1920-х (Академический театр драмы, музыку к спектаклю написал М.А. Кузмин). Среди популярных книг, посвященных истории Баварской Советской республики, заслуживает упоминания неоднократно выходивший роман А. Даудистеля «Жертва» (один раз - в переводе О.Э. Мандельштама). В 1933 г. Н.Л. Браун, в прошлом товарищ Заболоцкого по «Мастерской слова», издал поэму «Мюнхен», посвященную этим событиям, где Толлер фигурирует уже как предатель революции, «ренегат».
После 1923 г. Бавария стала ассоциироваться также с поднимающим голову национал-социализмом, из-за так называемого «пивного путча» (Мюнхен, 9 ноября 1923 г.), ставшего началом политической карьеры Гитлера. С борьбой против германского фашизма связана одна из работ Заболоцкого (Я. Миллера) для детей: Песня Красного Веддинга / Пер. с нем. Я. Миллера; рис. и обложка А.И. Якобсон; с напева записал и аранжировал С.Р. Дитрих. М.; Л., 1931. (Красный Веддинг (Roter Wedding) - рабочий квартал Берлина, в 1920-1930-х годах, оплот социал-демократов и коммунистов.)
В названии пивного бара содержалась, таким образом, горькая насмешка над лозунгами мировой революции, исчерпанными уже к середине 1920-х годов.
Пивная упоминается в главе XI («Гроза»), не вошедшей в печатную редакцию романа К.К. Вагинова «Бамбочада» (1931): «<...> пойдем к “двум сестрам”, пивка выпьем. Но вместо заплеванного помещения “Вены” и “Баварии” попали они за город, в местность, наполненную дворцами, парками и санаториями, на гулянье» (Ва- гинов К.К. Козлиная песнь: Романы. М., 1991. С. 518). В воспоминаниях С.А. Богданович: «Это был очень знакомый мне бар, частенько именовавшийся “филиалом Детгиза”, потому что молодые редакторы Детгиза любили встречаться там с авторами за кружкой пива. Ничего особенного в этом баре, кроме соседства с Домом книги, я не замечала» (ВоЗ.С. 137). Художник В.А. Власов вспоминал о В.М. Ермолаевой: «Вспоминается, как-то в день получки детгизовская молодежь отправилась в полном составе в пивную <...> Пошла и Вера Михайловна. Веселились, пили без меры <...> оказалось, расплачиваться нечем. И вот Вера Михайловна, узнав об этом, с радостью оплатила весь кутеж» (Цит. по: Заинчковская А. «Построить книжку в первом ощущении...». Вера Ермолаева - Даниил Хармс // Столетие Даниила Хармса. СПб., 2005. С. 66).
Название первого из столбцов перекликается с ст. 119-120 из венчающего сборник «Народного дома» («они в Баварии рассказывают / свои веселия шальные»), образуя смысловое и образное кольцо, отмеченное в одной из рецензий: «С культурным уровнем, который принужден удовлетворяться суррогатом искусства, связаны и соответственные суррогаты развлечений и веселья. Лирический секрет их понят


Примечания
423
Заболоцким, начавшим свою книгу стихотворением (о пивной) “Красная Бавария” и заключившим ее стихотворением “Народный дом”» ([Б. п.]. [Рец. на]: Н. Заболоцкий.- «Столбцы» // Октябрь. 1929. №5. С. 208). Упоминается также в рецензиях В.А. Вихлянцева, В.А. Красильникова, П.В. Незнамова и А.П. Селивановского.
Известна работа «Красная Бавария» (бумага, тушь, акварель, графитный карандаш, 1924) ученика П.Н. Филонова Юрия Борисовича Хржановского (1905-1987). См.: Вострецова Л. Новая яркость и ясность // Наше наследие. 2006. № 78. С. 124— 131. Т.В. Казарина предложила сопоставление с ранним стихотворением А.И. Введенского «В ресторанах злых и сонных...» из подборки, посланной в январе 1921 г.
A. Блоку (Казарина Т.В. Поэтика «Столбцов» Николая Заболоцкого: вступление авангарда в эпоху самокритики // Вестник Самарского государственного университета. Гуманитарная серия. 2004. № 3 (33). Самара. С. 114-132).
Среди возможных источников - эссе Андрея Белого «Письмо из Мюнхена» (1906) или его отражение в пьесе В.В. Хлебникова «Чертик» (1909; опубл. 1914), где «стакан пива принимает размеры вселенной». Через отражение в ленинградских реалиях в поэтике стихотворения воплощена и отмеченная Белым стихия гейнев- ской «карикатуры» (имеется в виду художник Томас Теодор Гейне (1867-1948)): «Везде разлит легко уловимый оттенок комизма и шаржа <...> Все это великолепно понял Heine, один из основателей мюнхенского “Simplicissimus’”a, остроумнейшего художественно-сатирического журнала. Heine только отражает и даже без шаржа Мюнхен» (Белый А. Письмо из Мюнхена // Золотое руно. 1906. № 11-12. С. 115). Баварской «пивной мистерии» Белый противопоставлял «беспочвенность» русских символистов теургического склада, что также созвучно некоторым позднейшим высказываниям Заболоцкого. «Теперь у нас много говорят о мистерии, о соборном творчестве, о мистическом анархизме и тому подобных важных материях; и почти всегда слова остаются словами, не переходя в дела, кроме одного случая, когда почтенные писатели, обратясь к деланию, водили хоровод у кого-то на частной квартире. <...>
B. Иванов может теперь успокоиться: искони здесь свершается мистерия вокруг пивной кружки» (Белый А. Указ. соч. С. 116). Отношение Заболоцкого к Белому было неоднозначным: «Единственная вещь, которую можно читать, это “Огненный ангел”. Да и то, она не его, а Брюсова» (ЛИУ. С. 370). Подразумевалось присутствие Белого на страницах романа в качестве прототипа одного из центральных персонажей, графа Генриха. См. также: Кибешева Е.И. «Звуковой портрет» города в лирике Н.А. Заболоцкого и А. Белого: интертекстуальные аспекты // Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе. Магнитогорск, 2003. С. 239-245.
В быту для молодого Заболоцкого было характерно шуточное самоопределение «немец» (педант): прозвище «Карлуша Миллер» и псевдоним «Я. Миллер (Яков Миллер)». Ср. также реплику Заболоцкого в «Разговорах» Л.С. Липавского: «Некоторые находят, что у меня профиль и фас очень различны. Фасом я будто русский, а профилем будто немец» (ЛИУ. С. 370).
Оперативным «московским ответом» на столбец Заболоцкого были стихи комсомольского поэта Н.И. Дементьева, где место Невского занимает Тверской бульвар, а пивной противопоставляется здание «Известий» (Дементьев Н. «Ты этим вечером пройдись...» // Литературно-художественный сборник «Красной панорамы». 1929. Июнь. Л., 1929. С. 33; Он же. Сверстник: Фрагменты поэмы // Новый мир. 1929.


424
Приложения
№ 8/9. С. 142-143). Перекличка была отмечена в одной из злых рецензий на Ст29 (Незнамов П. Система девок // Печать и революция. 1930. № 4. С. 79).
Но это описать нельзя. - Ср. в «Письме из Мюнхена»: «Я уверен, что всякий немец - немного гений, когда он пьет пиво и курит трубку: только ему недостает слов, чтобы рассказать о своей душе» {Белый А. Указ. соч. С. 117).
Они простерли к небесам / эмалированные руки... - Эпитет эмалированные, как и употребленное в первом строфоиде слово лопасти - тонкие полемически отсылки к одному из ключевых текстов раннего символизма, стихотворению В.Я. Брюсова «Творчество» (1894): («Словно лопасти латаний...» и «Фиолетовые руки / На эмалевой стене...»). В стихотворении В.Ф. Ходасевича «У моря» (1922) из сборника «Европейская ночь» эпитет отнесен к слову небо: «Лежу, ленивая амеба, / Гляжу, прищу- ря левый глаз, / В эмалированное небо, / Как в опрокинувшийся таз». Ср. у А. Белого: «Пиво - небо души, глубочайший религиозный символ барварца; пиво - это вырастающая даль, в которую уплывает баварец, чтобы коснуться скрытых сил души германской» {Белый А. Указ. соч. С. 116).
...впивался шелковый шнурок... - Имеется в виду популярный романс Б.А. Прозоровского (1891-1937) «Шелковый шнурок» на слова К.Н. Падревского (1888-1930):
Милый мой строен и высок,
Милый мой ласков и жесток,
Больно хлещет шелковый шнурок.
Разве в том была моя вина,
Что казалась жизнь мрачнее сна,
Что я счастье выпила до дна?..
Потом, когда судьи меня спросили:
«Этот шнурок ему вы подарили?» - Ответила я, вспоминая:
«Не помню, не помню, не знаю!»
Только раз, странно недвижим,
Он смотрел сквозь табачный дым,
Как забылась в танце я с другим.
Разве в том была моя вина,
Что от страсти я стала пьяна,
В танце я была обнажена...
Потом, когда судьи меня спросили:
«Там в ту ночь вы ему изменили?» - Ответила я, вспоминая:
«Не помню, не помню, не знаю!»
В ранний час пусто в кабачке,
Ржавый крюк в дощатом потолке,
Вижу труп на шелковом шнурке.
Разве в том была моя вина,
Что цвела пьянящая весна,
Что с другим стояла у окна?..


Примечания
425
{Подревский К. Шелковый шнурок / Муз. обр. Б. Прозоровского. М., 1926). Исполнение романса сохранилось лишь в эмигрантских записях (О.В. Каменская, Варшава; С.А. Реджи, Харбин), но он звучал и в ленинградской «культурной пивной». Борьба за новый репертуар «пивной эстрады» была одной из бурно обсуждавшихся в печати тем; см., напр.: Бродянский Бор. В темноте эстрады // Ленинградская правда. 1926. № 155. 16 июня. С. 6; [Б.п.]. О пивной эстраде // Цирк и эстрада. 1928 № 12. С. 8-9; [Б.п.]. Закоулки эстрады // Цирк и эстрада. 1928. № 14. С. 5. «Поэт сохраняет сюжетно-повествовательную основу романса - героиня, роковая женщина, рассказывает, как ее возлюбленный был найден “ранним утром в кабачке” повесившимся на “шелковом шнурке”, но при этом Заболоцкий устраняет мотив садистской ревности мужчины к женщине и ее истязания» (Шром Н.И. Чужое слово в антиавторском дискурсе: Пушкин и Заболоцкий // Пушкинский сборник: К 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Вильнюс, 1999. С. 129-130). Вместе с тем, при воссоздании контекста мотив бичевания («Больно хлещет шелковый шнурок») пародийно перекликается с мотивом страстей («я на кресте, / под мышкой гвозди и везде»), а шнурок как орудие самоубийства (висельник: «Вижу труп на шелковом шнурке») находит анаграмматическое подтверждение: «...висла виски / <...> из разбитого виска».
...другой кричит: я - иисусик...- Возможно, пародийная отсылка к соответствующим мотивам в поэзии и биографии Андрея Белого; ср., напр., стихотворение «Безумец» (1904). Кощунственное искажение и написание имени Христа с маленькой буквы - характерная черта советской печати 1920-х годов.
...бокалов бешеный конклав... - Конклав в католическом мире - совет кардиналов, собирающихся после смерти Папы для избрания нового. От латинского слова conclave, буквальное значение которого - «запертая комната», так как собрание непременно должно происходить в помещении, тщательно изолированном от внешнего мира.
...зажегся как паникадило. - Паникадило (от среднегреч. Polykandelon) - церковная люстра с многими свечами. Возможно, отсылка к знаменитой «опережающей» пародии В.С. Соловьева на стихи символистов «На небесах горят паникадила...» (1895) и к стихотворению Блока «Курятся алтари, дымят паникадила...» (1900), в котором мир земной изображается как «нижний», пребывающий «в пыли».
...схватив под мышки Пикадилли...- «Театр световых картин» «Пикадилли» открылся 27 декабря 1913 г. в доме номер 60 по Невскому проспекту и считался первым в России по удобству и роскоши «синематеатром». Название, восходящее к названию фешенебельной улицы и площади в центре Лондона, сохранялось вплоть до начала 1930-х годов, когда кинотеатр переименовали в «Аврору». Исходное значение связано с редким английским словом picadils - так назывались модные в Европе XVI-XVII вв. круглые мужские воротники с зубчатыми краями, изображения которых часто встречаются в портретной (в частности, «эрмитажной») живописи. Возможно, отсылка к строчкам из стихотворения В. Инбер «Джонни» («И что б ни говорили / О баре “Пикадилли”...»), широко известным благодаря песенке Вертинского, на связь с которым (впоследствии «стершуюся» в восприятии читателей) указывали в современной Заболоцкому критике (Незнамов П. Система девок // Печать и революция. 1930. № 4. С. 80). Летом 1926 г. администрация кинотеатра подверглась


426
Приложения
критике за негласную организацию конкурса красавиц Ленинграда ([Б.п.] Втихомолку // Ленинградская правда. 1926. № 131, 9 июня. С. 6).
...блистал на мачте лампион. - Лампион (от фр. lampion) - разноцветный фонарик цветной бумаги или стекла для иллюминации.
...над баром вывеску тревожил...- Вывеска с надписью «Красная Бавария» и шар с надписью «Singer» отсылают к многочисленным упоминаниям рекламных вывесок и политических плакатов (лозунгов) у символистов и футуристов.
...и под свистками Германдады... - Германдада (Эрмандада, Хермандада; от исп. «Santa Hermandad» - «Святое Братство») - образованное королем Фердинандом V Католиком в Кастилии объединение горожан, призванное бороться с разбойниками и разбойничавшими рыцарями; подразумевается советская милиция. По тонкому наблюдению В.И. Шубинского, замена строки «ногами делая балеты» на «поигрывая в кастаньеты» в столбце «Ивановы» в позднейшей редакции сборника компенсирует исчезновение этой важной отсылки к «гишпанскому» ряду ассоциаций (.Шубинский В.И. Вымысел и бред (Николай Заболоцкий и его великое заклинание) // Новая камера хранения: Временник стихотворного отдела «Камеры хранения» за 2002-2004 годы. СПб., 2004. С. 103). Испания присутствует в оставшихся за пределами Ст29 стихотворениях «Небесная Севилья» (1921), «Disciplina clericallis» (1926), «Поприщин» (1927), М.Я. Вайскопф прямо называет Германдаду - милицию у Заболоцкого - Инквизицией {Вайскопф М.Я. Две заметки о Заболоцком // Хармс-Аван- гард. Белград, 2006. С. 247). Ранее на опасный оттенок смысла указал Б.А. Филиппов (Филистинский): «Но “Германдада” - милиция и ГПУ - не осталась в издании 1965 года, да и кожу советская улица - и советские люди - не могут менять» {Филиппов Б. От издания к изданию: Заметки о советской литературе // Русская мысль. 1971. № 2830. 18 февр.). В другом написании это редкое слово присутствует в тексте романа Ю.Н. Тынянова «Кюхля», впервые напечатанном в 1925 г.: «...целый отряд квартальных, жандармов, драгун - вся Санта-Хермандада была в гостиной Николая Ивановича» {Тынянов Ю.Н. Восковая персона: Избранное. СПб., 2001. С. 269).
...над башней рвался шар крылатый / и имя «Зингер» возносил. - Здание Дома книги (ныне Невский пр., 28), где с 1925 г. располагалась возглавляемая С.Я. Маршаком редакция издательства «Лендетгиз», до революции принадлежало представительству американской компании «Singer Sewing Machine Company», занимавшейся производством швейных машинок. Здание в стиле модерн было построено в 1902-1904 гг. по проекту архитектора П.Ю. Сюзора и украшено скульптурными группами А. Адамсона «Промышленность» и «Мореплавание», а также гигантским глобусом, призванным символизировать всемирный размах деятельности компании «Зингер». «Крылатым» этот шар можно было увидеть лишь при совмещении со скульптурным изображением орла, восходящим к государственной символике С.А.С.Ш., демонтированным в начале 1930-х годов из-за совпадения с символикой фашизма. См.: Филиппов Г.В. Николай Заболоцкий - поэт Петрограда // НЗиЕЛО. С. 15-19. После реконструкции здания в 2004 г. прежнее место заняла и воссозданная по рисункам и фотографиям скульптура орла. Египетский крылатый шар служил эмблемой возглавляемого Н.А. Морозовым Российского Общества Любителей Ми- роведения (Р.О.Л.М.), действовавшего в Санкт-Петербурге-Петрограде-Ленинграде


Примечания
427
в 1909-1932 гг.; см.: Русское Общество Любителей Мироведения (Основано 13 января 1909 г.): [Проспект]. Л., 1927. С. 6-7.
Мистическое толкование содержалось в книге, входившей в круг чтения Заболоцкого и Хармса: «Центральный шар представляет сущность Бога, недоступную
и скрытую. “Изображение денера” - означает йод (*’). Две змеи, выходящие из шара снизу, не что иное, как двахе. Наконец, два крыла символизируют дух - вау» (Папюс. Каббала, или Наука о Боге, Вселенной и Человеке / Пер. А.В. Трояновского. СПб., 1992. С. 88).
БЕЛАЯ НОЧЬ
Впервые: Ст29. С. 10-12. Каллиграфический автограф, озаглавленный: Белая Ночь. Фрагменты (РО ИРЛИ. Ф. 754). Помета неизвестного лица: «В сборник Союза поэтов». Публикация в сборнике не состоялась. Белые ночи - традиционный атрибут как городской жизни Санкт-Петербурга, так и «петербургского текста» русской литературы. Название перекликается с названием повести Ф.М. Достоевского «Белые ночи» (1848) и точно совпадает с названиями вышедшей в конце 1928 г. повести Л.М. Леонова, действие которой приурочено, однако, к Архангельску (в повести - Няндорск), и стихотворения соученика Заболоцкого Н.Л. Брауна, датированного 1924 г. (Браун Н.Л. Мир и Мастер. Л., 1926. С. 27). В 1907 г. была выпущена книга «Белые ночи: Петербургский альманах», включивший сочинения символистов в стихах и прозе, варьировавшие образ белой ночи. В воспоминаниях Д.Е. Максимова отмечен «характерный для зрелого Заболоцкого ассоциативный фон: видение белых ночей Достоевского, “Недоносок” Баратынского, уводящий к гомункулу из “Фауста” Гёте, и тот же недоносок в спирту, взятый как будто из петровской Кунсткамеры, а рядом - полуиронические “ангел” и “небеса”... И наконец - вполне вольная мысль о том, что образ этого жалкого недоноска, рвущегося в небеса, резюмирует всю картину несостоявшейся “белой ночи” и заставляет догадываться о глубоко потаенном страдании поэта, уязвленного тем, что она “не состоялась”, и, может быть, думающего за недоноска едва ли не в духе И. Анненского: “А если грязь и низость - только мука по где-то там сияющей красе...”» (ВоЗ.С. 123). О стихотворении Е.А. Баратынского, его судьбе и источниках, в первую очередь, образе Гомункула из трагедии И.В. Гёте «Фауст», см.: Мазур Н.Н. «Недоносок» Баратынского // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сб. к 70-летию Вячеслава Всеволодовича Иванова. М., 1999. С. 140-168. Бочаров С.Г. Парадокс «бессмысленной вечности»: От «Недоноска» к «Идиоту» // Петербургский сборник. Вып. 3: Парадоксы русской литературы. СПб., 2001. С. 193-218.


428
Приложения
Разборы: Björling 1973. Р. 80-103; Каратоццоло М. «Белая ночь» Н.А. Заболоцкого: К эстетике отрицания // Материалы XXXIII всероссийской науч-метод. конф. преподавателей и аспирантов. Секция новейшей русской литературы. Вып. 11. СПб., 2001. С. 51-58. Сопоставление с урбанистической лирикой А.А. Блока см.: Роднянская И.Б. Художник в поисках истины. М., 1989. С. 343-364.
...летает хохот попугаем... - Сближение слов хохот и попугай отсылает к финалу дебютного стихотворения В.В. Маяковского «Ночь» (1912): «...пугая / ударами в жесть, хохотали арапы, / над лбом расцветивши крыло попугая».
...бегут любовники толпой... - Ср. в поэме А.А. Блока «Возмездие» (1910-1921): «Да и народу не бывало / На площади в сей дивный миг / (Один любовник запоздалый / Спешил, поднявши воротник...) ».
А музы любят круглый год. - Противопоставление муз и сирен восходит, возможно, к пассажу из работы Н.Ф. Федорова «Горизонтальное положение и вертикальное,- смерть и жизнь» (1880-1890-е годы): «Чело - это орган религии, человеческое небо, орган воспоминания, разума, это музей, жертвенник, алтарь предкам, тогда как задняя часть головы, затылок, есть орган половых страстей, заставляющий забывать прошедшее, это храм не муз, а сирен» (Федоров Н.Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т. 2. М., 1995. С. 255).
Качалась Невка у перил... - Большая, Малая и Средняя Невки - рукава дельты Невы.
...на корточках привстал Елагин... - Елагин - остров и дворцово-парковый ансамбль в дельте Невы; Елагин мост упоминается в стихотворении А.А. Блока «На островах» (1909).
Так недоносок или ангел... - Е.В. Перемышлев указал на перекличку финала со строками из поэмы А.С. Пушкина «Медный всадник»: «И не пуская тьму ночную / На золотые небеса, / Одна заря сменить другую / Спешит, дав ночи полчаса» (ТиДНЗ. С. 75). В Записной книжке 11 Д.И. Хармса 1927-1928 гг. (л. 40 и об.): «Баратынский. / Фантазия подъемлится от них. Похоже на Шиллера. / Das Lied vom der glocke. / Недоносок. / Спросить о Брентано. / Вопль унылый я подъемлю» (X3KI. С. 207-208). Обращение Заболоцкого к образу заспиртованного эмбриона восходит к освоению П.Н. Филоновым и художниками его школы элементов барочной культуры, с ее пристрастием к «химерам, прихотям и “чудесам”», к пространству грота и кунсткамеры (См.: Боулт Дж. Павел Филонов как художник барокко // Вопр. искусствознания. 1995. № 1-2. С. 499-500). Ср. также художественный мир повести Ю.Н. Тынянова «Восковая персона» (1930), включающий элементы эстетики экспрессионизма, в том числе в изобразительном искусстве и в кинематографе 1920-х годов.
ФУТБОЛ
Впервые: 3. 1927. № 12. С. 100-101; Ст29. С. 13-15. В журнальной публикации стихи печатались с прописной буквы; другие разночтения см. в соответствующем разделе. Стихотворение рекомендовал для публикации в журнале К.К. Вагинов, назвавший автора «золотым самородком» (Чертков Л.Н. Поэзия Константина Вагинова // Вагинов К.К. Собрание стихотворений. München, 1982. С. 226). Разбор: Бьерлинг 1973. С. 21-48. Об освоении темы футбола в русской поэзии см.: Акмальдинова А.,


Примечания
429
Лекманов О., Свердлов М. «Ликует форвард на бегу...»: Футбол в русской и советской поэзии 1910-1950-х годов. М., 2016. Несмотря на популярность темы спорта, и в частности, футбола в поэзии 1920-х годов, стихотворение остается одним из самых загадочных текстов в сборнике и провоцирует многочисленные интерпретации. Известны случаи внезапной гибели знаменитых латиноамериканских спортсменов во время футбольных матчей в 1920-е годы (Джакобо Урсо, 1922; Давид Арельяно, 1927), однако найти сообщения о них в советской прессе пока не удалось. Стихотворение о футболе, написанное Л.В. Дьяконовым в подражание стихотворению двоюродного брата, см. в его письме к Т.Г. Франчески от 4 октября 1929 г.: В домике на Песочной и вокруг него (Переписка Матюшиных с их родственниками и друзьями) Публ. Т.К. Николаевой // Герценка: Вятские записки. Выпуск 26. Киров, 2014. С. 200-201.
Ликует форвард на бегу... - Форвард - нападающий игрок в футболе, бейсболе, хоккее и других играх.
...и шар перелетает ряд. - А.А. Кобринский отмечает: «Шар является семантическим центром, к которому сводится все пространство стихотворения Заболоцкого “Футбол” (1926). Замена “мяча” на “шар” реактивирует, во-первых, характерную для изображения футбола в русской литературе XX века метонимическую подмену “мяч/ голова” (ср. два “Футбола” О. Мандельштама - 1913, описание футбольного матча в “Зависти” Ю. Олеши и др.), входящую в более широкую парадигму подмены головы предметом, имеющим шарообразную форму и наоборот; восходящую к некоторым мифологическим и общекультурным основам - сюжеты о Юдифи, об Иоанне Крестителе и др. (см., например, тот же “Футбол” О. Мандельштама, “Заблудившийся трамвай” Н. Гумилева, уже упоминавшийся мотив отделения головы от тела и ее самостоятельное существование у Введенского, вплоть до изображения человека со своей головой в руках); эта метонимия поддерживается финальной безголовостью форварда. Во-вторых, под форму шара перестраивается вся геометрия пространства стихотворения Н. Заболоцкого: упоминание “...моря и реки, / просторы, площади, снега...” в контексте с “меридианом” делает мяч моделью всего мира, и масштаб как бы переворачивается. Но (и это специфика поэтики ОБЭРИУ) геометрический инвариант текста определяет не только пространство вокруг персонажей, но и их внутреннюю структуру, в данном случае это реализуется с помощью мотива “винограда в горле”, напоминающего о господстве шарообразности не только на макро-, но и на микроуровне» {Кобринский А.А. Даниил Хармс и поэтика ОБЭРИУ (Природа - Человек - Пространство) // Хармсиздат представляет: Сб. материалов. СПб., 1995. С. 74-75).
Свалились в кучу беки... - Бек (от англ. Back - задний) - устаревшее название защитника в спортивных играх с мячом.
...меланхолический голкипер... - Голкипер (от англ, golkeeper) - вратарь.
...все так же вянут на покое /в лиловом домике обои... - В диссертации Ф. Бьерлинг приводится отсылка к возможному источнику - началу стихотворения В.В. Маяковского «Несколько слов о моей маме» (1913) из цикла «Я»: «У меня есть мама в васильковых обоях...» (Бьерлинг 1973. С. 42).


430
Приложения
Спи, бедный форвард! - По мнению Ф. Бьерлинг, возможный источник - слова Фортинбраса над трупом только что умершего Гамлета из финальной сцены шекспировской трагедии «Good night sweet prince» (Бьерлинг 1973. С. 43).
Мы живем.- Перекличка с названием пьесы Э. Толлера «Гоп-ля, мы живем!» (1927), видимо, случайна: столбец датирован августом 1926 г. Однако в истории ранней рецепции она может быть учтена, так как постановка пьесы в ленинградском Государственном академическом театре драмы в декабре 1927 г. была событием в культурной жизни города (см.: Дымов О. «Опля, мы живем» - Толлера // Красная газета. Веч. вып. 1927. № 265. 1 окт. С. 4; Русский советский театр, 1926-1932 / Под. ред. А.Я. Трабского. Л., 1982. T. 1. С. 314). Еще один возможный контекст: стих «Мы живем!» из рукописной литографированной футуристической книги: Большаков К. Le Futur / Рис. Н. Гончаровой и М. Ларионова. М., 1913. [С. 4].
2
МОРЕ
Впервые - Ст29. С. 19-20. В А28 датировано: 4. XI. 1926. В Записной книжке 8 Д.И. Хармса (л. 10, 1926 г.) есть запись, в которой, вероятно, отражено авторское чтение ранней, не дошедшей до нас, редакции столбца:
Заболоцкий. 8 ноябр. вставали в война вставала кабы серебряные ложки им пус Тополь жил цвёл король стекал стекла волновался
в бурном вальсе (ХЗК I. С. 93)
Исключенное в известной нам редакции упоминание Морской Фулы связано с распространенным сюжетом о самом крайнем острове у Северного Полярного круга, где находилось мифическое государство, отождествляемое с Атлантидой. Представление о Фуле (Thule) восходит к греко-римской географии (остров упоминается в «Географии» Страбона); отразилось, например, в стихотворении В.Я. Брюсова «Ultima Thule» (1915). В другом варианте русского написания совпадает с названием города, знаменитого самоварами, что находит соответствие в стихе 19 из столбца «Черкешенка» («ей Тула делает фокстрот»). Ср. также название романа А.Н. Егунова «По ту сторону Тулы», изданного под псевдонимом А. Николев (Л., 1931).
В ритмике, синтаксисе, многочисленных переносах слышны отголоски знакомства автора с циклом стихотворений Б.Л. Пастернака «Тема с вариациями» (1918). В воспоминаниях И.М. Синельникова: «В другой раз достал “Две книги” Пастернака (в этот сборник входили “Сестра моя жизнь” и “Тема и вариации”). Но тут же сказал, что отложил эту книгу, пока не закончит “Торжество земледелия”. Боится чужого влияния» (ВоЗ. С. 112).
Морская Фула угрюмо бесились
Востание
Симфон. крестьянск.
хвоста перерезая рыба


Примечания
431
...и, точно каменные бабы... - Каменные бабы - древние скульптурные изображения человеческой фигуры из мелкозернистого песчаника, связанные с культом предков. Происхождение каменных баб, встречающихся в степных зонах по всей территории евразийского континента, связывают с культурой половцев или хазар. Н.Ф. Федоров в двух заметках о каменных бабах (1898) называл их «народным, языческим свидетельством о воскресении», связывая с «нравственной необходимостью» «тотчас же по сожжении восстановлять умершего, ставя его подобие из оставшегося от сожжения пепла, смешанного с глиною, или из камня» (Федоров Н.Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т. 3. М., 1997. С. 166-167). Сравнение также отсылает к поэме В. Хлебникова «Каменная баба» (1919) и, возможно, к стихотворению «Каменные бабы» К.К. Слу- чевского (1880).
ОФОРТ
Впервые - Ст29. С. 21. В А28 датировано: 25. I. 27. Офорт (от фр. eau-forte - крепкая водка) - разновидность гравюры, получаемой путем травления металлической поверхности кислотами. Разборы и интерпретации: Björling F. «Ofort» by Nikolaj Zabolockij. The Poem and the Title // Scando-Slavica. T. 23. Copenhagen, 1977. P. 7-16; Ljunggren А. Обличья смерти: к интерпретации стихотворения Н. Заболоцкого «Офорт» // Scando-Slavica. Т. 27. Copenhagen, 1981. Р. 171-177; Лощилов И.Е. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki, 1997. С. 220-233; Васильев И.Е. «И грянул на весь оглушительный зал...» (О стихотворении Н. Заболоцкого «Офорт») // Филологический класс. Екатеринбург. 2000. № 8. С. 38-41; Пчелинцева К.Ф. Об одном стихотворении Н. Заболоцкого // Филологические науки. 2001. № 1. С. 111-113. Согласно Ф. Бьерлинг, стихотворение является зашифрованным описанием ситуации похорон. Название, возможно, отсылает к стихотворению И.Ф. Анненского «Офорт» («Трилистник бумажный») из сборника «Кипарисовый ларец» (1910) и циклам офортов Ф. Гойя «Капричос» (1797-1798) и «Бедствия войны» (1810-1820). В книгу П. Верлена «Сатурнические стихи» (1866-1867) входил цикл «Офорты», состоящий из пяти стихотворений.
Сюжет об оживших покойниках имел широкое распространение в ленинградском низовом фольклоре в связи с деятельностью в Петрограде банды «попрыгунчиков» (1918-1920), члены которой перед грабежом переодевались в покойников, а для передвижения использовали особые пружины. Слухи о «живых покойниках» отражены в сочинениях А.М. Ремизова, А.К. Толстого, К.И. Чуковского, К.К. Ва- гинова и других писателей. В романе Вагинова «Гарпагониана» и в записях, которые писатель называл «Семечки», повторяется текст блатной песни: «Эх, яблочко, на.подоконничке, / В Ленинграде развелись живы покойнички. / На ногах у них пружины, / А в глазах у них огонь, / Раздевай, товарищ, шубу, / Я возьму ее с собой» (Вагинов К.К. Полное собрание сочинений в прозе. СПб., 1999. С. 431, 503).
Датировка стихотворения позволяет предположить также завуалированную связь с траурными торжествами, посвященными годовщине смерти В.И. Ленина: «На Красной площади оживление. Человеческий поток кольцом оцепил половину Красной площади. Тысячи человек молодежи, школьников, крестьян, приехавших в Москву, рабочих, прошли мимо черного возвышения, на котором поставлен стеклянный


432
Приложения
гроб, посмотреть на Ильича через три года после его кончины» {[Без подписи] Ленинские дни: В Москве // Известия. 1927. № 19, 25 янв. С. 2).
И грянул на весь оглушительный зал: / - Покойник из царского дома бежал! - Отсылка к начальным строкам баллады А.К. Толстого «Василий Шибанов» («Князь Курбский от царского гнева бежал / С ним Васька Шибанов, стремянный...», 1840-е годы.), возможно, опосредованная стихотворением В.В. Маяковского «Несколько слов обо мне самом» из цикла «Я»: «И вижу, Христос с иконы бежал...» (1913). Сочетание царский дом многократно встречается в тексте Ветхого Завета (2 Цар. 11:2, 8-9, 16: 2; 3 Цар. 4: 6, 9: 1, 10, 10: 12, 14: 26, 15: 18, 16: 18; 4 Цар. 7: 9, 10: 511:5, 16, 20, 12: 18, 14: 14, 15:25, 16: 8, 18: 15,24: 13; 2 Пар. 2: 1, 12,7: 11,9: И, 12:9-10, 16:2, 23:5, 15, 20, 25: 24, 26: 21,28: 21; Езд. 5: 17, 7: 20; Неем. 3: 25; Есф. 1: 5,9,2: 8-9, 16,4: 13,5: 1; Иер. 38: 7-8, И; Ам. 7: 13). В контексте петербургского пространства оно находит соответствие в Зимнем дворце, служившем резиденцией (домом) русских царей.
Покойник по улице гордо идет... - Ср. строки «Карлуша по улице гордо идет / Шагает ногами вперед и вперед» из детской книжки: Заболоцкий Н. Хорошие сапоги / Рис. В.М. Ермолаевой. Л.: Гос. издательство, 1928 (ПССиП. С. 391).
А кругом - громовой, цилиндров бряцанье... - Отсылка к названию первой части поэмы В.А. Жуковского «Двенадцать спящих дев» («Громобой», 1810). Внутренняя форма стилизованного имени героя Жуковского Громобой, служившего арзамасским прозвищем С.П. Жихарева и восходящего к сказке М.Д. Чулкова «Повесть о дворянине Заолешанине, богатыре, служившем князю Владимиру» (1760-е годы), востребована ради характеристики акустического хаоса. О символике цилиндра во всем многообразии смыслов и значений в истории русского авангарда см.: Сергеева-Кля- тисА., Россомахин А. «Флейта-позвоночник» Владимира Маяковского: Комментированное издание. Статьи. Факсимиле. СПб., 2014. С. 55-63.
...и за стеклышком - розмарин. - Возможно, аллюзия на слова безумной Офелии: «There’s rosemary, that’s for remembrance; pray, love, remember: and there is pansies that’s for thoughts» («Вот розмарин, это для воспоминания; прошу вас, милый, помните; а вот троицын цвет, это для дум» (пер. М.Л. Лозинского)).
ЧЕРКЕШЕНКА
Впервые - Ст29. С. 22-23 (с датировкой: Янв. 1926). В А28 под названием «Столбец о черкешенке», датировано: 30. I. 1927. Название восходит к одноименному раннему стихотворению М.Ю. Лермонтова (1829). «Центральным событием стихотворения является смерть» женского персонажа (Кекова 1987. С. 15), которой противопоставлена вертикальная позиция лирического героя: «И я стою - от света белый». 6 (19) января 1926 г. в Вятке скончалась мать поэта, Лидия Андреевна Заболотская (урожд. Дьяконова); зашифрованный автобиографический план стихотворения предположительно может быть связан с этим событием или его годовщиной, согласно датировке в А28. Разборы: Кекова С.В. Поэтический язык раннего Заболоцкого: (Опыт реконструкции). Автореф. дисс. ... канд. филологических наук. Саратов, 1987. С. 15-16; Лощилов И.Е. Феномен Николая Заболоцкого. С. 91-99; 173-188. Он же. Заметки к теме «Заболоцкий и Федоров» // Зборник Матице српске за славистику. Bpoj 68. Нови Сад, 2005. С. 132-151; Он же. Инстанция Буквы в поэтической практике русского авангарда (Заболоцкий и другие) // Семиотка и Авангард:


Примечания
433
Антология. М., 2006. С. 952-996; Он же. «...Зато в телесных качествах - нехватка»: О поэтике «соматического эллипсиса» в книге Николая Заболоцкого «Столбцы» // Дискурсы телесности и эротизма в литературе и культуре. Эпоха модернизма. М., 2008. С. 300-336; Золотарева 2008. С. 104-127.
...старик Эльбрус рахат-лукум... - Эльбрус - вулкан на Кавказе, на границе Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии.
И выплывает вдруг Кавказ / пятисосцовою громадой... - Имеется в виду пятиглавая гора Бештау, а также расположенные в центре исторического Пятигорья пять основных гор, образующие конфигурацию ковша; среди них - гора Машук, также, наряду с заглавием (ср. этноним «пятигорские черкесы»), ассоциирующаяся с гибелью Лермонтова.
...ей Тула делает фокстрот... - Фокстрот здесь - не танец, а название модной в 1920-х годах женской прически. Ср. в повести А.П. Платонова: «А ты кто? - Я был поп, а теперь отмежевался от своей души и острижен под фокстрот. Ты погляди! Поп снял шапку и показал Чиклину голову, обработанную как на девушке» {Платонов А.П. Котлован. Текст, материалы творческой истории. СПб., 2000. С. 80-81). В «Стихах на Семик» М. Чулкова перечисление провинций, присылающий в столицу разнообразную снедь, занимает 27 стихов: «А Псков сушоными снятками нас питает, / Ружьем и шпагами, то Тула снабдевает, / Арбузы Астрахань; а Боров лук дает...» и т.д. {Чулков М. Стихи на семик // Ирои-комическая поэма. Л., 1933 (Библиотека поэта. Большая серия). С. 211). В столбце «Начало осени» место Тамбова и Тулы занимают Крым и Сибирь.
...луны путиловской движенье. - Путиловский завод - крупнейшее металлургическое предприятие Санкт-Петербурга и Ленинграда; был основан по указу Павла I в 1801 г. Название - по фамилии предпринимателя Н.И. Путилова, владевшего им с 1868 по 1880 г. В 1922 г. завод получил новое имя: «Красный путиловец».
...на два огромных сапога... - Ср. финал части 4-й стихотворения В.Ф. Ходасевича «У моря»: «Из-под ног земля убегает, / Глазам не видать ни зги - / Через горы и реки шагают / Семиверстные сапоги».
ЛЕТО
Впервые - Ст29. С. 24. В А28 датировано: 27. VIII. 27. Финальные строки этого загадочного стихотворения сближают его с написанными во время военной службы. Непредвиденный всплеск интерпретаций произошел в 1965 г. в США, в полемических рецензиях на ЗС: «Почему пастух - пехотный, что ему делать в овражке ночью? Пастухи не чертят диаграмм луны, а собаки, как будто, не стоят на часах. Что из этого? А прочтя стихотворение целиком, становишься вплотную охвачен этим душным, закупоренным окаянным летом!» (Болыиухин Ю. Николай Заболоцкий, каков он есть // Новое Русское Слово (далее НРС). 1965. № 19186. 19 сент. С. 3); «...но все-таки какое это окаянное лето видно из того, что “куковали соловьи верхом на веточке” и из того, что “пехотный пастух, заседая в овражке, чертил диаграмму луны и грызлись собаки за свой перекресток - кому на часах постоять”?» (Заречняк Дм. Заболоцкий, современность и христианство // НРС. 1965. № 19242. 14 нояб. С. 4). «Передо мною нет поэмы, из которой взяты строки “<...> и грызлись собаки за свой перекресток -


434
Приложения
кому на часах постоять”. Однако это возможно понять так: “Бездарные кавалеристы, объявленные властью гениями, изрекали свои бездарные мнения. Пехотный командующий, сидя в безопасности, чертил диаграмму боя, хотя совершенно ничего не знал о местности, на которой собирался дать сражение. Разные вожди (или страны?) грызлись из-за первенства как собаки”. Заболоцкий, однако, велик не своими иносказаниями, а прекрасными стихами, из которых многие написаны в классической форме» {Грот Е. О кукующих соловьях, о христианстве и литературе (По поводу статьи Дмитрия Заречняка) // НРС. 1965. № 19285. 26 дек. С. 3).
...чертил диаграмму луны...- Возможно, имеются в виду астрономические и астрологические интересы и занятия автора в период военной службы («мирове- дение»).
3
ЧАСОВОЙ
В А28 датировано: 26.11.27. Впервые - Ст29. С. 27-28. Авторизованная машинопись: РГАЛИ. Ф. 1334. On. 1. Ед. хр. 1136. Л. 6-7. На л. 7, под текстом: «[16. 11.27] Н. Заболоцкий». На стадии подготовки Ст29 к изданию автор считал «Часового» «программным стихотворением сборника» (ВоЗ. С. 105). Там же мемуарист (И.М. Синельников) сообщает, что столбец был сочинен, по словам автора, «на дежурстве у знамени полка». Интерпретация образа часового-красноармейца, возможно, восходит к «Государству» Платона, где воины-стражи, охраняющие миропорядок, являются вторым (после философов) сословием в идеальном кастовом обществе. М.Б. Ямпольский упоминает «Часового» в связи с темой сторожа в «Комедии города Петербурга» и приводит ряд возможных источников и интерпретаций {Ямпольский М.Б. Беспамятство как исток: Читая Хармса. М., 1998. С. 145-148). В записях Л.Я. Гинзбург объяснены изменения, сделанные по требованию редактора при подготовке Ст26-32: «Нашли неудобным: “в красноармейских колпаках”. Заболоцкий исправил: “в красноармейских шишаках”. Нашли неудобным: “стоит как кукла часовой”. Заболоцкий немедленно исправил: “стоит как брюква часовой”. Но это нашли еще более неудобным» {Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом. Л., 1989. С. 130-131). Сравнение с куклой, возможно, связано с выступлениями обэриутов: «Первое время Заболоцкий вместе со всеми придумывал разнообразные эффектные сценические приемы, оживлявшие встречи с публикой. Так, иногда, выходя на эстраду, он держал в руках деревянного ваньку-встаньку в буденовке и с румяными, как его собственные, щеками. Эту игрушку он получил в подарок на новогодней елке, и она ему очень нравилась» (ЖНЗ. С. 110). Появившийся в Правка Ст26-32 вариант «стоит, как башня, часовой» закреплен во всех последующих редакциях.
НОВЫЙ БЫТ
Впервые - Ст29. С. 29-31. В А28 не полностью (до стиха «скорей бы час любви настал»), без даты. В Записной книжке 8 Д.И. Хармса на обороте л. 58 (конец мая 1927 г.): «Новый быт. Н. Заболоцкий» (X3KI. С. 148). Новый быт - одно из ключевых словосочетаний эпохи «культурной революции» 1920-х годов; в первую очередь ассоциировалось с именем Л.Д. Троцкого.


Примечания
435
...уйди, уйди, кудрявый поп...- Возможно, намек на популярную игрушку «уйди-уйди», которая состояла из палочки и резинового шарика, надувавшегося и «сдувававшегося» с характерным пронзительным звуком («уйди-уйди»). В первые десятилетия XX в. «уйди-уйди», наряду с игрушками «американский житель» и «тещин язык», продавались во время праздников, народных гуляний, в парках, на базарах и ярмарках.
...завод пропел: ура! ура! - Н.В. Корниенко указывает на аллюзию к «Гудковой симфонии» А.М. Авраамова, исполненной во время массовых городских празднеств с помощью заводских гудков в Москве и в Баку, о которой много писалось прессе 1926-1927 гг. {Корниенко Н.В. «И любовь, и песни до конца» // НЗПТ. С. 117). Музыкальным материалом этого пролеткультовского проекта были мелодии «Интернационала», «Варшавянки» и «Марсельезы».
Уж поп тихонько плакать хочет... - Ср. строки из поэмы Г. Лелевича «И вот поповну Иванов / Назвать женой своею хочет» {Лелевич Г. Комбриг Иванов // Под пятикрылой звездой. М., 1923. С. 23).
...с невестой шепчется: Шутиха... - Слово шутиха отсылает к бурлескной поэтической традиции XVIII в.
...сидит на столике кулич. - Согласно семейному преданию, восходящему к устным воспоминаниям Заболоцкого, в представленной в издательство машинописи стих выглядел иначе: сидит на столике Ильич (ПССиП. С. 688). «В апреле 1927 года, живя в армейской казарме, Николай Алексеевич написал, по существу, первое стихотворение, посвященное злободневной социальной теме <...> Через год, готовя стихотворение к печати, Заболоцкий вынужден был заменить слово “Ильич” на “кулич” и очень сокрушался, что после исправления совершенно изменился смысл строки» (ЖНЗ. С. 114-115). Машинопись (как и соответствующая страница в А28) не сохранились.
...погасла свечка-пятерик. - Свеча пятерик - церковная стеариновая свеча весом в одну пятую фунта.
ДВИЖЕНИЕ
В А28 датировано: 6. XII. 27. Впервые - Ст29. С. 32. Название и стиховой объем (восемь строк) отсылают к одноименному стихотворению А.С. Пушкина (1825). Один из возможных визуальных контекстов, наряду с живописью П.Н. Филонова и французских кубистов, картина итальянского футуриста Джакомо Балла ( 1871— 1958) «Движение собачки на поводке» (1912), где собачка изображена с множеством ног. По воспоминания А.Я. Сергеева, «Заболоцкий уверял, что написав это стихотворение, долго считал, что оба четверостишия - рифмованные» (ВоЗ. С. 406).
Изображенная с большой поэтической экспрессией и яркостью картина, вероятно, носит метафорический характер и иносказательно описывает универсальный принцип воздействия разума и воли на природу: «Карета, лошадь, кучер - вот и вся философия, вся Магия, конечно же, если считать этот грубый пример лишь аналогией при умелом наблюдении. Обратите внимание: если бы кучер (мыслящее существо) захотел, сидя в экипаже, привести его в движение без помощи лошади, это бы ему не удалось. <...> Итак, запомним первое: кучер, сидя в экипаже, не может приве¬


436
Приложения
сти его в движение без лошади. Но обратили ли вы внимание на то, что, хотя лошадь сильнее кучера, он подчиняет себе эту грубую силу при помощи вожжей и руководит ею? Если вы обратили на это внимание, значит вы уже наполовину маг, и мы можем смело продолжать нашу учебу, изложив наш пример “научным языком”. Кучер символизирует разум, а главным образом волю, направляющие движение, поэтому его можно назвать “началом управляющим”. Экипаж символизирует инертную материю, поддерживающую разумное существо и являющуюся “началом движимым”. Лошадь представляет собой силу. Подчиняясь кучеру и воздействуя на экипаж, лошадь приводит в движение всю систему, это “начало движущее”, представляющее в то же время и начало промежуточное между кучером и экипажем - связь того, что поддерживает, с тем, кто управляет, то есть материи с волей. Если вы хорошо разобрались в этом, значит вы научились наблюдать экипаж и теперь сможете понять, что такое Магия. Как вы понимаете, очень важно уметь управлять лошадью, противостоять ее капризам, знать, как заставить ее напрячь все силы в нужный момент или, наоборот, сберечь их на весь длинный путь. Фактически, кучер - это человеческая воля, лошадь - жизнь во всех ее проявлениях, одинаковая у всех одушевленных и неодушевленных предметов. Отсюда вытекает, что жизнь - это посредник, связь, без которой воля не может влиять на материю, как и кучер - на незапряженный экипаж» {Папюс. Практическая магия (Черная и Белая,): В 3 т. / Пер. А.В. Трояновского. СПб., 1913. T. I. С. 15-18).
Разборы: Эткинд Е.Г. Два «Движения» - две эстетики // Литературная учеба 1990. № 6. С. 155-157; UCLA Slavic studies. New ser. Vol. 1: Культура русского модернизма. Статьи, эссе и публикации. М., 1993. С. 92-96; БроварВ.В. «А бедный конь руками машет...» // Русская речь. 1991. № 2. С. 27-32; Faryno J. Введение в литературоведение. Wstçp do literaturoznawstwa. Warszawa, 1991. S. 92; Красильникова Е.В. Движение (Н. Заболоцкий) // Жизнь языка: Сб. ст. к 80-летию М.В. Панова. М., 2001. С. 337-341; Мороз О.Н. Элементы эстетики живописного кубизма в стихотворении Н. Заболоцкого «Движение» // Культурная жизнь юга России. 2005. № 4. Краснодар. С. 70-72; Золотарева К.А. Между Хаосом и Космосом: Книга стихов Н.А. Заболоцкого «Столбцы». Воронеж, 2008. С. 53-54.
НА РЫНКЕ
Впервые: Ст29. С. 33-35. В А28 датировано: 18. XII. 27. Два автографа (один под назв. «Нищие на рынке»; см. наст, изд.) с разночтениями: ОР ИРЛИ. Ф. 172. №518. Л. 1-2. Вместе с рукописью стихотворения «Закон простоты» были переданы автором в Кабинет современной литературы при Отделе словесных искусств Государственного института истории искусств (см.: Смирнов И.П. Зачеркнутое стихотворение // Нева. 1973. № 5. С. 198; Скандура К. Систематизация авторских редакций и вариантов сборника Заболоцкого «Столбцы» // НЗПТ. С. 148-149). Авторизованная машинопись: РГАЛИ. Ф. 1334. Оп. 1.Ед. хр. 1136. Л. 2-5. Нумерация листов по неизвестному источнику: 21-24. На л. 5, ниже текста - зачеркнутая дата и подпись: «[18. XII. 27] Н. Заболоцкий». См. примеч. к стихотворению «Нищие на рынке».
...и книжка в дырочках волшебных... - Имеются в виду книги, использующие алфавит для слепых.


Примечания
437
А вкруг - весы какмагелланы... - Имеются в виду Большое и Малое Магеллановы облака - две звездные системы неправильной формы, видимые невооруженным глазом на южном небе в виде туманных пятен и напоминающие две чаши весов.
...он и она, он - пьяный, красный... - Аллюзия к стихотворению В.Г. Бенедиктова «Вальс» (1836): «Вот осталась только пара, / Лишь она и он. На ней / Тонкий газ - белее пара; / Он - весь облака черней. / Гений тьмы и дух эдема, / Мниться, реют в облаках, / И Коперника система / Торжествует в их глазах».
И лампа взвоет как сурок. - Сравнение носит абсурдный характер: с образом сурка не ассоциируется никакого звука; с другой стороны, фразеологически закреплено сравнение «спит, как сурок».
ПИР
Впервые: Ст29. С. 36-38. Каллиграфическая рукопись: РГАЛИ. Ф. 1334. On. 1. Ед. хр. 1136. Л. 12-13. Черная тушь; оформление текста и почерк приближаются к характерным особенностям А28. На обороте л. 13, внизу: «Автограф Н.А. Заболоцкого. 5.XII. 1960 Н. Харджиев». Название отсылает к одноименному диалогу Платона. Разбор: Кекова С.В. Мироощущение Николая Заболоцкого: опыт реконструкции и интерпретации. Саратов, 2007. С. 107-110. Столбец перекликается с не вошедшим в книгу стихотворением «Поход».
...гремя квадратами колес... - Ср. строку или название не дошедшего до нас сочинения Заболоцкого: «Закон квадратного колеса» (ХЗК I. С. 313).
А конь струится через воздух... - Аллюзия к столбцу «Движение».
ИВАНОВЫ
В А28 под названием «Размышления на улице», датировано: 29. I. 28. Впервые: Ст29. С. 39-41. В 1946 г. вместе с «Обводным каналом» под общим заголовком «Из сборника “Столбцы” 1929 г.» стихотворение было напечатано в ротапринтном журнале одного из «лагерей для перемещенных лиц» после статьи о Заболоцком «Поэт эпохи», подписанной А. К. (А. Котлин): Соотечественник: Ежемесячный литературно-художественный и научно-популярный журнал. 1946. № 1 (октябрь). Гамбург: Родник. С. 42. Название воспроизводит частое в литературе и публицистике обобщение: Иванов - распространенная русская фамилия. Более близкий источник - стихотворения Саши Черного «Ламентации» (1909) из сборника «Сатиры» (1910): «В книгах гений Соловьевых, / Гейне, Гёте и Золя, / А вокруг от Ивановых / Содрогается земля».
Но вот - все двери растворились / повсюду шепот пробежал... - Аллюзия к пушкинским строкам о метаморфозе Татьяны: «Но вот толпа заколебалась, / По зале шепот пробежал...» («Евгений Онегин», Гл. 8, XIV).
...билетов хрупкие дощечки... - Трамвайные билеты в 1920-е годы делались из картона.
Иные - дуньками одеты... - Т.В. Дзядко предполагает аллюзию на пушкинские «Повести покойного И.П. Белкина» и героиню «Станционного смотрителя» (Дзядко Т. «Но это описать нельзя»: функция реминисценций в ранних стихах Н.А. Заболоцкого // Русская филология. 15. Тарту, 2004. С. 115).


438
Приложения
...кому нести кровавый ротик / кому сказать сегодня «котик»... - Рифма отсылает к хрестоматийному детскому стихотворению В.А. Жуковского «Козлик и котик» (1851): «И лапочкой котик / Помадит свой ротик». Ср. фамилии персонажей романа К.К. Вагинова «Козлиная песня» (1927): Миша Котиков и Костя Ротиков.
СВАДЬБА
Впервые: Ст29. С. 42-45. Каллиграфическая рукопись: РГАЛИ. Ф. 1334. On. 1. Ед. хр. 1136. Л. 8-11. Нал. 11, подтекстом: «Н. Заболоцкий. Ленинград. Коннаяул., д. 15. кв. 33». Слева, карандашом: «100 строк». Обстоятельства создания «Свадьбы», связанные с бракосочетанием одного из товарищей Заболоцкого по учебе в ЛГПИ им.
А.И. Герцена, Константина Николаевича Боголюбова (1905-1937), описаны в книге Н.Н. Заболоцкого: «Однажды Николай Алексеевич рассказал Боголюбову, как его школьный приятель Борис Польнер, окончив экономический вуз, уехал в город Сарапул на Каме, устроился там бухгалтером и сразу женился. В мансардной комнате общежития этот поступок товарища вызвал недоумение и насмешки. Новоявленному обывателю сообща сочинили письмо, в котором описали вольную жизнь четырех благочестивых отроков в тесной келье и даже изобразили этих отроков - в длинных стихарях, поклоняющихся висящему в воздухе топору. Подпись под рисунком гласила: “О, топоре святый, како висиши на воздухе, ничем не держомый, зело блис- тающ!” На ту же тему сочиненное стихотворение начиналось словами: “Воздух туг, упруг и звучен, закатавшийся в шары...” Такое насмешливое отношение к женитьбе и благоустройству товарища было с горячим одобрением встречено Боголюбовым, и кто бы мог подумать, что в скором времени он сам своей женитьбой на нарядной, красивой женщине из мещанского круга вызовет такое же сожаление и горечь у студенческих друзей! <...> А соперник и товарищ Заболоцкого К.Н. Боголюбов как раз в те дни, когда Заболоцкий сделал Кате предложение, женился. В жены он взял женщину, по стилю жизни и по интересам совсем не похожую на тех, кто окружал его в институте <...> Свадьба была по тем временам роскошной. После венчания в церкви на квартире у невесты собрались приехавший из провинции воспитавший Костю дядя-священник, красивые, изящно одетые женщины, благополучные, близкие к коммерческим кругам мужчины. Была необычная для того времени обильная и вкусная еда, речи и тосты, песни под гитару. Заболоцкий тоже был среди гостей и воспринял всю эту роскошь как предательство товарищем их общих идеалов. Под звон гитары и веселые возгласы “Горько!” он встал из-за стола и покинул торжество. <...> В тот же вечер он написал свое знаменитое стихотворение “Свадьба” <...> Когда на следующее утро Заболоцкий принес и передал стихотворение Боголюбову, тот, прочитав рукопись, не обиделся, не принял на свой счет, а, наоборот, поздравил поэта с блестящим успехом и пригласил присоединиться к еще продолжавшемуся празднованию. Однако Николай Алексеевич сдержанно откланялся и с тех пор решительно прервал не только дружбу, но и всякие встречи с Костей Боголюбовым. Общение возобновилось только через несколько лет, когда оба товарища работали в детской редакции Госиздата, но дружбы уже не было» (ЖНЗ. С. 124-125; 151— 153). К.Н. Боголюбов впоследствии работал заместителем ответственного редактора журнала «Костер». Репрессирован (расстрелян 24 ноября 1937 г.). Разборы:


Примечания
439
Остренкова М.А. Оппозиция жизнъ/смертъ и способы ее реализации в стихотворении Н. Заболоцкого «Свадьба» // Язык русской литературы XX века. Ярославль, 2001. С. 122-127; Сироткин Н.С. Поглощение и извержение (Еда, женщины, деньги, музыка и смерть) // СПиСП. С. 70-85.
...цыпленок, синий от мытья... - Подробный комментарий содержится в статье: Masing-Delic I. «The Chickens Also Want to Live»: A Motif in Zabolockij’s «Columns» 11 Slavic and East European Journal. 1987. № 3. P. 356-365. Благодаря песенке «Цыпленок жареный» («Цыпленки тоже хочут жить...») в 1920-е годы цыпленок, наряду с канарейкой, геранью и фикусом стал ассоциироваться с миром нэпмана и обывателя.
ФОКСТРОТ
Впервые: Ст29. С. 46-47. Фокстрот - популярный в «межвоенные десятилетия» в США и в Европе танец. Название связано с именем американского танцора Гарри Фокса, впервые исполнившего фокстрот в 1913 г. (Другая версия производит название от англ, fox - лиса и trot - рысь, быстрый шаг; фокстрот - «лисий шаг».) «Импорт» джазовой музыки и танца в СССР связан с именем поэта-футуриста Валентина Яковлевича Парнаха (1891-1951). В СССР в период НЭПа фокстрот воспринимался как проявление «светской жизни» европейского («буржуазного») типа и периодически попадал под запрет: «25 января в зале Филармонии состоится “Суд над запрещенными экзотическими и эксцентрическими танцами”. Как “вещественное доказательство” - будут демонстрироваться танцы, запрещенные к публичному исполнению» (Красная газета. Веч. вып. 1926. № 14, 15 янв. С. 4). Во время поездки в Сибирь артисты ленинградского Пролеткульта, например, «пели новые комсомольские песни танцевали “спотртротты”. Это новый вид физкультурного советского танца, противопоставляемого буржуазному фокстроту» ([/>. п.] Вечер Пролеткульта и работников печати // Сов. Сибирь. 1929. № 120, 29 мая. С. 4). «К сожалению, репертуар гавайской гитары - гавайизированные американские фокстротты - не дает этому оригинальному инструменту показать все свои возможности» (Толкачев Е. Гавайская гитара. Цирк и эстрада. 1929. № 1. С. 11). В печати джаз-банды связывали с «наступлением музыкальной реакции, нашедшей себе место в условиях НЭПа» (.Коваль М. Пропаганда Джаз-банда // Музыка и Революция. 1927. № 5-6. С. 49). На исходе НЭПа (1927-1929) в Ленинграде выступал, однако, ряд джазовых ансамблей: «Первый концертный джаз-банд» Л.Я. Теплицкого, «Джаз-капелла» Г.В. Ландсберга, «Голубой джаз» Б.И. Крупышева. Б.И. Крупышев (Бокру-Крупышев) руководил также «Гавайским ансамблем» и «Передвижным концертным джаз-бандом». См.: Джаз-банд и современная музыка: Сб. ст. Л., 1926; Брюсова Н., Лебединский Л. Против нэпманской музыки (цыганщины, фокстрота и т.д.). М., 1930. В столбце содержится ряд перекличек со статьей А.М. Горького «О музыке толстых» (Правда. 1928. № 90 [3922]. С. 2). Фокстрот на рубеже 1920-х и 1930-х годов становится темой советской поэзии: «Fox-trot» Л.Н. Мартынова, «Фокстрот» М.П. Бажана (1928; на укр. языке); «Джаз-банд» Ю.А. Казарновского (1934).


440
Приложения
ФИГУРЫ СНА
Впервые: Ст29. С. 48-49. Разбор: Кекова 2007. С. 96-100; Кекова С.В. Стихотворения Н. Заболоцкого «Фигуры сна» и «Бродячие музыканты»: опыт «метафизического» анализа // Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации. Саратов, 2008. С. 87-93.
ПЕКАРНЯ
Впервые: Ст29. С. 50-52. Концентричность пространства пекарни напоминает о концепции Левашовского хлебзавода, построенного в Ленинграде в 1931-1933 г. (Барочная ул., 4) по проекту Г.П. Марсакова: «Процесс производства протекает по круговой автоматизированной линии сверху вниз <...> Согласно теории Г.П. Марсакова, основанной на теории машин, структура здания не только вытекает из технологии, но и образует с ней единое целое. При этом он считал универсальным принцип построения круглых форм (Кириков Б.М., Штиглиц М. С. Архитектура ленинградского авангарда: Путеводитель. СПб., 2012. С. 232-236).
...и громыхает словно Сормов...- Сормово - промышленный район в Нижнем Новгороде, где в 1849 г. начал работать крупнейший в Европе судостроительный завод: один из центров первой русской революции 1905-1907 гг.
...как будто идолы в тиарах... - Тиара - тройная корона, отличительный головной убор папы римского, увенчанный небольшим крестом и тремя венцами и имеющий сзади две ниспадающие ленты. Три яруса символизируют три уровня папских полномочий: духовную власть в мире, временную - Риме и верховенство над всеми христианскими правителями. Восходит к головным уборам царей древнего мира.
ОБВОДНЫЙ КАНАЛ
Впервые: Ст29. С. 53-54. Также: Соотечественник: Ежемесячный литературно-художественный и научно-популярный журнал. 1946. № 1 (октябрь). Гамбург. С. 42. (См. примеч. к столбцу «Ивановы».); Веселый листок. 1947. № 1 (4), Schleissheim- München. С. 13. Обводный канал - искусственное ирригационное сооружение; тянется от Невы до реки Екатерингофки. На набережной канала был сосредоточен ленинградский ломовой (грузовой) и легковой извоз (Весь Ленинград на 1926 год: Адресная и справочная книга г. Ленинграда. Л., 1926. С. 379-381). В воспоминаниях Д.Е. Максимова: «Заболоцкий жил в конце 20-х годов на Конной улице (дом 15, квартира 33), в районе Старого Невского, недалеко от Александро-Невской лавры <...> Приютившая Заболоцкого Конная улица и пересекающий ее Перекупной переулок - особая частица петербургского мира, окруженная родственными ей пространствами. Между прочим, в Конную вливаются два переулка с такими же многоговорящими названиями: Тележный и Железный <.. .> Конная улица в то время, когда я посетил Заболоцкого (я был у него дважды), еще хранила в себе следы своего ушедшего в вечность прошлого: грузного, громыхающего быта дореволюционного торгово-промышленного Петербурга. Недаром само название пошло от находившегося здесь конного базара, остатки которого, небольшой рынок частников нэповского периода, еще сохранились ко времени моего посещения. Мне запомнились на Перекупном переулке товарные


Примечания
441
склады в нижних этажах, тяжелые двери с железными скобами и с огромными замками, булыжная, пыльная мостовая и грохочущие ломовые телеги, запряженные слоноподобными битюгами» (ВоЗ. С. 125-127). Комнату на Конной в небольшой квартире «нуждающегося инженера» поэт снял «за умеренную плату» осенью 1927 г. Известно о существовании несохранившегося стихотворения «Конная улица», по поводу публикации которого (вместе с столбцом «Болезнь») поэт вел переписку с редакцией журнала «Чудак» (РГАЛИ. Ф. 1433. Оп. 2. Ед. хр. 51. См.: ЖНЗ. С. 129-130; ОМС. С. 115). Известна работа П.Н. Филонова «Обводный канал» (1924-1925; Государственный Русский музей; инвентарный номер: РС-14845. Поступление: 1977, дар Е.Н. Глебовой). Тема ломового извозчика развивалась в творчестве художника начиная с 1912 г., при этом в работах причудливо совмещались черты урбанистического пространства с зооморфными и антропоморфными образами, переходящими друг в друга.
Маклак штаны на воздух мечет... - Маклак - перекупщик, спекулянт, посредник при купле и продаже («маклер»).
... вся - прелесть и изнеможенье! - Строка целиком взята из стихотворения «Закон простоты» (Смирнов И.П. Зачеркнутое стихотворение // Нева. 1973. № 5. С. 198).
...другой - поет собачку-пудель... - Имеется в виду бурлацкая трудовая песня, функционально связанная с шагом тянущих лямку бурлаков, наподобие «Дубинушки». Чтобы наладить такт, пели по очереди: «Белый пудель шаговит, шаговит... Черный пудель шаговит, шаговит...»
... и вот опять идут мустанги... - Возможно, в подтексте сравнения с мустангами лежит реальный факт: осенью 1926 г. в Ленинград была доставлена на пароходе партия степных канадских лошадей для сельского хозяйства СССР ([Б. п.] Ковбои в Ленинграде // ЛП. 1926. № 249. 28 окт. С. 7).
БРОДЯЧИЕ МУЗЫКАНТЫ
Впервые: Ст29. С. 55-58. В столбце отразились впечатления от двора-колодца дома по ул. Красных Зорь, д. 73/75 (ныне Каменноостровский проспект), где Заболоцкий жил в 1925-1927 гг. (мансарда, коми. 5). См. воспоминания Н. Сбоева «Мансарда на Петроградской» (ВоЗ. С. 43-46). Образ бродячих музыкантов - сквозной для «петербургского текста» русской литературы. Ср. стихотворение П.П. Потемкина «На дворе» («Скрипач и арфистка...») {Потемкин [П. П.] Смешная любовь: Первая книга стихов. СПб., 1908. С. 19). Разборы: Björling 1973. Р. 49-79; Кекова2007. С. 110-114; Кекова С.В. Стихотворения Н. Заболоцкого «Фигуры сна» и «Бродячие музыканты»: опыт «метафизического» анализа // Иностранные языки в контексте межкультурной коммуникации. С. 87-93. Сопоставление с редакцией из Св58: Циммерлинг А. Логика парадокса и элементы абсурдистской эстетики // Абсурд и вокруг: Сб. ст. М., 2004. С. 300-302.
...сроскошной песнею Тамары... - Имеется в виду популярный романс П.С. Макарова и Э.Ф. Направника на слова стихотворения М.Ю. Лермонтова «Тамара» (1841); известны также версии С. Лялина, В.М. Иванова-Корсунского и балет на музыку М.А. Балакирева (1912).
...и стр-растные дикие звуки... - В стихотворении Лермонтова: «И странные, дикие звуки / Всю ночь раздавалися там».


442
Приложения
4
КУПАЛЬЩИКИ
Впервые: Ст29. С. 61-62. На л. 9 Записной книжки 13 Д.И. Хармса, после записей, имеющих отношение к столбцам «Начало осени», «Народный дом», «Свадьба» и «Незрелость»: «купальщики / цвета воздуха и охры» (X3KI. С. 233). Единственный в Ст29 текст, написанный четверостишиями. Один из источников «Купальщиков» - фривольное стихотворение М.А. Кузмина «Купанье» (1918) из сборника «Занавешенные картинки» (1920). В воспоминаниях А.Я. Сергеева: «...вспоминая о печатании своей первой книги, Николай Алексеевич рассказал, что познакомился в Издательстве писателей с Кузминым - тот тогда печатал свою последнюю книгу - и оба друг другу очень понравились. Трудно представить себе более непохожих людей, чем молодой Заболоцкий и немолодой Кузмин, а вот в “Столбцах” и в “Форели” немало общего» (ВоЗ. 1984. С. 407).
Кто, кукушку в руку спрятав...- См.: Золотарева К.А. «Кукующие» соловьи и кукушки в «Столбцах» Н. Заболоцкого // Русская филология - 16. Сб. научных работ молодых филологов. Тарту, 2005. С. 112-118.
...но святая Парасковъя...- Святая Параскева-Пятница - христианская великомученица III в., чей образ на землях восточных славян тесно сросся с культом божества дохристианского пантеона - Пятницы (Мокоши), покровительницы женщин и матерей; считалась «бабьей святой». Образ Параскевы-Пятницы занимал важное место в личном мифе Велимира Хлебникова; см.: Lönnqvist В. К значению дня рождения у авангардных поэтов // UCLA Slavic Studies. New ser.; Vol. 1: Культура русского модернизма. Статьи, эссе и публикации. М., 1993. С. 206-211.
...где песок и молочай! - В измененном виде строка вошла в детское стихотворение о Кирове: «Где бурьян и молочай» (Заболоцкий Н. Ночь в степи // Чиж. 1934. № 12. С. 2).
НЕЗРЕЛОСТЬ
Впервые: Ст29. С. 63-64. На л. 9 Записной книжки 13 Д.И. Хармса: «Вечеслав Иванов. / Я вышел. / незрелость / грозят - взять (X3KI. С. 233). Упоминание имени Вяч. Иванова позволяет предположить связь с его поэмой «Младенчество» (1913— 1918). Разбор: Александров В.Ю. Мифопоэтические мотивы в ранней лирике Н.А. Заболоцкого (анализ одного стихотворения) // Литература и фольклорная традиция: Тез. док. науч. конф. 15-17 сент. 1993 г. Волгоград, 1993. С. 77-79. См. также: Герасимова А.Г. Младенец кашку составляет: (Иронический инфантилизм раннего Заболоцкого) // «Scribantur haec...»: Проблема автора и авторства в истории культуры: Материалы науч. конф. (Москва, 12-15 мая 1993 г.). М., 1993. С. 75-78; Васильев И.Е. «Высокий мир дитяти...» (Тема детства в творчестве Н.А. Заболоцкого) // Филологический класс. 2003. № 10. Екатеринбург. С. 52-56; Он же. Архетип младенца и его семантические корреляты в творчестве раннего Заболоцкого // ИТПБкСМ. С. 68-76.
...закрой же ножки белой тканью...- Аллюзия к знаменитому моностиху
В.Я. Брюсова «О закрой свои бледные ноги» (1894).


Примечания
443
НАРОДНЫЙ ДОМ
Впервые: Ст29. С. 65-70. Народные дома - культурно-зрелищные просветительские клубы, которые начали активно строиться в 1880-е годы, преимущественно по инициативе «обществ трезвости» для отвлечения народа от пьянства. В советское время народные дома должны были занять свое место в системе политической пропаганды и просвещения. Народный дом им. Карла Либкнехта и Розы Люксембург (до революции - «Заведение для народных развлечений императора Николая II», в 1917-1919 гг.-Петроградский Народный Дом) был возведен в 1901 г. и располагался на Кронверкском проспекте (Весь Ленинград на 1926 год: Адресная и справочная книга г. Ленинграда. Л., 1926. С. 194-195). Репертуар и общее положение дел в Народном Доме подвергались критике в ленинградской печати: Бродянский Б. Сад Народного Дома// Ленинградская правда. 1926. № 162. 17 июля. С. 6\Дрейден С. В саду Нардома // Ленинградская правда. 1926. № 168. 24 июля. С. 6; Он же. За Народный Дом // Красная газета. Веч. вып. 1927. № 126. 5 июня. С. 6. Др.<ейден С.> Народный Дом ожил // Красная газета. Веч. вып. 1927. № 251. 2 нояб. С. 8; Маширов А. О «Мюзик-Холле» Народного Дома // Красная газета. Веч. вып. 1927. № 338. 8 дек.
С. 	4; Тим Ч. «Грандиозное, экстраординарное...» (Понедельник в саду Нардома) // Ленинградская правда. 1926. № 194. 25 авг. С. 6.
Важный литературный источник указан в воспоминаниях Т.Л. Никольской об А.Н. Егунове: «Егунов серьезно относился к осмеянному графу Д. Хвостову. К сожалению, осталась неопубликованной его статья, в которой сравнительно анализировались “Екатерингофское гуляние” Хвостова и “Народный дом” Заболоцкого. Совпадения в этих текстах были удивительные и говорили о знании Заболоцким поэмы Хвостова, повлиявшей на поэтику Заболоцкого обэриутского периода» (.Никольская Т.Л. Авангард и окрестности. СПб. 2002. С. 263). Текст статьи не найден; Т.Л. Никольская допускает, что замысел так и остался нереализованным. Речь идет о большом стихотворении «Майское гулянье в Екатерингофе. 1824 года», посвященном графу М.А. Милорадовичу (Полное собрание стихотворений Графа Хвостова. Том II: Стихотворения о разных предметах. СПб.: В Типографии Российской Императорской Академии, 1829. С. 122-139). Разбор: Jekutsch U. Die Stadt als «Volkshaus»: Das Petrograd-Leningrad derzwanziger Jahre mit den Augen Nikolaj Zabolockijs // Zeitschrift fiir Slawistik. 2006. Bd. 51. H. 2. Berlin. S. 196-211.
Весь мир обоями оклеен... - Уподобление мира пещере восходит к знаменитой метафоре из седьмой книги «Государства» Платона. См. об этом: Вайскопф М.Я. Две заметки о Заболоцком // Хармс-Авангард: Материалы междунар. науч. конф. «Даниил Хармс: Авангард в действии и в отмирании. К 100-летию со дня рождения поэта. Белград, 2006. С. 425-434.
...проходит Кронверкский в окошке... - Кронверкский проспект расположен на Петроградской стороне, огибает территорию Александровского парка.
Народный Дом - курятник радости, / амбар волшебного житья... - Возможно, полемически соотнесено со строками из стихотворения О.Э. Мандельштама «Люблю под сводами седыя тишины...» (1921, 1922): «Соборы вечные Софии и Петра, / Амбары воздуха и света, / Зернохранилища вселенского добра / И риги Нового Завета».


444
Приложения
Тут гор американские хребты...- Аттракцион «американские горки» в саду Нардома. «Яростно пищит тонкоголосый паровозик, крутится “чортово колесо”, стоп и визг на подрагивающих американских горах, огненно лопается стоцветный фейерверк <...> Пришла едва ли не вся ленинградская “шпапа”, вихрастые “шкеты” с “марухами”» (Тим Ч. Указ. соч.). Это развлечение вызвало к жизни название ключевой для советского искусства 1920-х годов статьи С.Э. Эйзенштейна «Монтаж аттракционов» (см.: Юткевич С.И. Собр. соч.: В 3 т. T. 1: Молодость. М., 1990. С. 172-173).
...в нем апельсины аккуратные лежат... - Ср. у Д.И. Хвостова: «А сбитенщик, спеша тайком, / Поет: “иду гулять с умком”, / Он провожается толпою, / Лимонов, апельсинов в ряд; / А там старинных лет наряд, / И кум целуется с кумою» (Хвостов Д.И. Указ соч. С. 131).
...и ручку выбросила теплую / на приподнявшийся живот... - Ср. финал стихотворения В.Ф. Ходасевича «Ни жить, ни петь почти не стоит...» (1922): «Так, про- вождая жизни скуку, / Любовно женщина кладет / Свою взволнованную руку / На грузно пухнущий живот».
Трамвай, шатаясь, чуть идет...- Возможно, отсылка к стихотворению Н.С. Гумилева «Заблудившийся трамвай» (1919) и снижение образа железной дороги, популярного в пропаганде 1920-х годов благодаря метафоре из работы К. Маркса «Борьба классов во Франции 1848-1850»: «Революции - локомотив истории». См.: Тимен- чикР.Д. К символике трамвая в русской поэзии // Символ в системе культуры. Ученые зап. Тартуского ун-та. Вып. 754: Труды по знаковым системам XXI. Тарту, 1987. С.135-143.
ДОПОЛНЕНИЯ
В текстах и комментариях авторские зачеркивания заключены в квадратные скобки: светлый шрифт означает авторскую правку карандашом, жирный - чернильной ручкой; в угловых скобках даются раскрываемые сокращения, предположительные прочтения и датировки, в круглых скобках - пояснения составителя. В тех случаях, когда дата проставлена автором, она воспроизводится прямым шрифтом; после дат, заглавий и имен персонажей сняты проставленные автором точки, апострофы во всех случаях заменены на твердый знак. В случаях, когда стихотворения не предназначались автором для печати и несут следы связи с традицией авангарда, часто пренебрегавшего правилами пунктуации, тексты приводятся в авторской редакции. Исправления в написании отдельных слов оговорены в примечаниях к соответствующим стихотворениям.
СТИХОТВОРЕНИЯ 1918-1932 ГГ., НЕ ВОШЕДШИЕ В «СТОЛБЦЫ»
В настоящий раздел включены все стихотворения Заболоцкого 1918-1933 гг., не вошедшие в «Столбцы» и известные по автографам, авторизованным машинописям или первым публикациям. Исключение составляют стихотворения «Дуэль» и «Мечты о женитьбе», автографы которых не найдены (первый предположительно


Примечания
445
был передан Т.А. Липавской А.В. Македонову, второй подарен Н.А. Заболоцким А.Я. Сергееву).
До наших дней не дошли стихи Заболоцкого из рукописного сборника «Уржу- миада», стихотворения «Любовь» (упоминание: ЖНЗ. С. 82), «Стихи о счастливой смерти хироманта» (см.: ТВ. С 621), «Печальная смерть одного рыбака», «Закон квадратного колеса», «Мом», «Мишка на Маневрах», «День Фунтикова», «Сказка про кита», «Песнь Ивана Орехова» (см.: ХЗК I—II), «Конная улица» (см.: РГАЛИ. Ф. 1433. Оп. 2. Ед. хр. 51), «Осеннее стихотворение» (см.: ВоЗ. С. 72).
В раздел не включены:
- немногочисленные стихотворения, сочиненные Колей Заболотским в детские годы и известные благодаря памяти современников (в скобках указываются сведения о первых публикациях): «Как во Сернуре большом...» («Как во Сернуре большом...» / Сост. Л.В. Дьяконов // Вятский край (Киров). 1993. № 123 (645). 2 июля. С. 5); «Здравствуй, Лелюха...» (Заболоцкий Н.Н. Первоначальный строй его души: к биографии Н.А. Заболоцкого // Альманах библиофила. Вып. 22. М., 1987. С. 181); «Я - первый номер “Жулика”...» (Там же. С. 185); «...Ну, кажись, уж все готово...» (Там же); «На сундуке, на горшоке» (Там же. С. 186); Из поэмы «Уржумиада» (Там же. С. 192);
- публикации в журналах «Красный пахарь» (Уржум) и «Зарево» (Вятка), подписанные псевдонимом Ефрем Гайка, которые Л.В. Дьяконов и Е.Д. Петряев предположительно приписывали перу молодого Н.А. Заболотского (см.: Дьяконов Л.В. Вятские годы Николая Заболоцкого. Киров, 2003. С. 47; Петряев Е.Д. Литературные находки: очерки культурного прошлого Вятской земли / 2-е Изд., доп. Киров, 1981. С. 211). Косвенным подтверждением может служить упоминание в письме Заболоцкого к тете Л.А. Дьяконовой (18 июня 1920 г.) литератора Петра Александровича Щелканова (псевдоним - Александр Рабочий; 1900-1929), связанного с этими изданиями: «Тетя Миля! У меня до Вас есть большая просьба: купите мне, пожалуйста, на рынке каток черных ниток № 40 или 50. Думаю, что денег, которые прилагаю, хватит на него. Нам здесь выдали мануфактуры и мне к Москве нужно во чтобы то ни стало шить пару. Но ниток нет во всем городе. Переслать нитки можно, вероятно, будет через т. Щелканова - из Губкомола. Попутчики в Уржум бывают, я думаю, нередко. <...> Л.<юбящий> В.<ас> племянник Н. Заболотский» (Дьяконов Л.В. Указ, соч. С. 45-47). П.А. Щелканов стоял во главе союза пролетарских писателей г. Вятки. В 1921 г. уехал в Москву, поступил в Московский университет, работал в издательстве «Молодая гвардия», в Госиздате; учился на литературном отделении при Институте красной профессуры. Соч.: Рабочий А. Гудки. Вятка, 1920; Щелканов П.А. Притаежная быль: Повесть. М.; Л., 1926. Полный список публикаций, подписанных «Ефремом Гайкой», составлен благодаря любезной помощи сотрудников Кировской государственной универсальной областной научной библиотеки им. А.И. Герцена. Это два стихотворения: Ефрем Гайка. «Красный пахарь» // Красный пахарь (Уржум) 1920. № 1. 26 мая. С. 3\ Он же. За решеткой (Смерть юного коммунара в белогвардейской тюрьме) // Зарево (Вятка). 1920. № 5. 20 июля. С. 13). Рассказ и рецензия: Он же. На новый путь. Рассказ // Зарево (Вятка). 1920. № 4. 20 июня. С. 15-17; Он же. Жизнь пролетарской молодежи и художественная литература // Зарево. Вятка, 1920. 25 июля (№ 5). С. 9-10. Рецензируемое издание: Путь: Литературно-художественные


446
Приложения
и научно-популярные периодические сборники. №6 (октябрь-декабрь). М., 1919. Разбираемые в рецензии рассказы: Новиков И. Двойной орешек (Рассказ) // Путь. С. 11-26; Колоколов Н. Избяные миры (Рассказ) // Там же. С. 34-41;
- стихи и фрагменты начала 1920-х годов, сохранившиеся в памяти Л.В. Дьяконова: «...Клумбы маргариток...» (Фрагмент письма к родителям, посланного из Петрограда) {Дьяконов Л.В. Вятские годы Николая Заболоцкого // Кировская правда. 1978. № 107. 8 мая. С. 3); «Где же Заболоцкий?..»; «Ну, и как живет столица?» (Вариант текста, известного под названием «Вопрос Левину»); «Я иду и вижу: дева...» {Николаева Т.К. Леонид Дьяконов: «О Заболоцком я знаю больше всех!» // Герценка: Вятские записки. Выпуск 4. Киров, 2003. С. 84);
- стихи и фрагменты, известные по воспоминаниям М.И. Касьянова {Касьянов М. О юности поэта // Воспоминания о Заболоцком. М.,1977: «И если внимаете вы, исполненные горечи...» (с. 32); «В темнице закат золотит решетки... » (с. 33); «Лоцман» (с. 34); “<Из гимна студентов-медиков>” (с. 36-37); “<Из поэмы о Коломбине^’ (с. 39); «Грозный Тартар бурей стонет...» (с. 39); «Осенью бывают злые мухи-кусаки...» (ТВ. с. 631); Из «Вульгарного сонета» (Там же. С. 646); «Из окон старой курильни...» {Заболоцкий Н.Н. Первоначальный строй его души: к биографии Н.А. Заболоцкого // Альманах библиофила. Вып. 22. М., 1987. С. 196);
-Драматический монолог с примечаниями (1928) {Гинзбург Л.Я. Заболоцкий конца двадцатых годов // ВоЗ. С. 151-154);
- шуточные экспромты начала 1930-х годов, известные благодаря воспоминаниям Э.С. Паперной, Г.Д. Левитиной-Домбровской, Б.Ф. Семенова: «Фольтики» {Би- невич Е.М. «Фольтики» Николая Заболоцкого // Поэзия. Вып. 23. М.: 1978. С. 172); Солдатская песня (Там же. С. 173); Пять загадок / Публ. И. Левина // Часть речи. 1984. №4/5. Нью-Йорк. С. 112-113); «За что же то на дачку...» {Домбровский В.В. «Ее глаза, воспетые не раз...»: Воспоминания. Tenafly, N. J.: 2003. С. 38); В день рождения Груни (Там же. С. 38); Обращение к рюмочке в день рождения Груни (Там же. С. 39); «Мы все народной медицины...» {Семенов Б.Ф. Время моих друзей. Л., 1982. С. 187); «Наташа, милая Наташа...» {Олейников Н.М. Пучина страстей / Вступ. ст. Л.Я. Гинзбург и А.Н. Олейникова; сост., подгот. текста и примеч. А.Н. Олейникова. Л., 1990. С. 245); «Среди всяких холуев...» (323 эпиграммы / Сост. Е.Г. Эткинд. Париж, 1988. С. 53);
- фрагмент неизвестного стихотворения, приведенный со слов Н.Н. Заболоцкого, со ссылкой на воспоминания Е.В. Заболоцкой («Сатан, Сатан...») {Лощилов И.Е. «Царица мух» Николая Заболоцкого: буква, имя и текст // СПи СП. С. 101);
- написанная Заболоцким в соавторстве с Е.Л. Шварцем пародия на Д.И. Хармса «По дороге я бегу...», впервые опубликованная как стихотворение Хармса, по его автографу, сохранившемуся у Я.С. Друскина: Хармс Д.И. Поли. собр. соч. T. 1. СПб., 1997. С. 74. Впоследствии автограф Хармса оказался списком: в том же архиве был найден второй список, сделанный Хармсом, с указанием авторства: «Е. Шварц Н. Заболоцкий». Стихотворение приведено также в письме Б. Житкова к И.В. Арнольду от 25 апреля 1930 г., с указанием: «Это пародия Заболоцкого на Хармса» {Черненко Г. «Я ему был рад так же, как и он мне»: Даниил Хармс в письмах Бориса Житкова // Хармсиздат представляет. Советский эрос 20-30-х годов: Сб. материалов. СПб., 1997. С. 16).


Примечания
447
- текст песни для кинофильма «Одна» <1930> {Козинцев Г.М. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5: Глубокий экран. О своей работе в кино и театре. Л., 1982. С. 193).
- стихотворения для детей, подписанные настоящим именем или псевдонимами (Я. Миллер, Яков Миллер, Я. М.), выходившие в виде отдельных изданий и в периодике: Заболоцкий Н.А. Хорошие сапоги / Рис. В. Ермолаевой. Л., <1928>; Миллер Я., Басманов П. [Рис.] Маслозавод. М.; Л., < 1931 >; Миллер Я. Первомай: Октябрят- ский марш / Рис. и обл. М. Штерн. М.; Л.: М., 1931; Миллер Я. Восток в огне / Рис. Е. Сафоновой. <М.; Л.>, 1931; Песня Красного Веддинга / Пер. с нем. Я. Миллера. Рис. и обложка А.И. Якобсон. С напева записал и аранжировал С.Р. Дитрих. М.; Л.: ОГИЗ; Молодая гвардия, 1931; Миллер Я. Восток в огне / Рис. Е. Сафоновой // Еж.
1930. № 15/16. С. 1-4; Миллер Я. Песня про Ежа / Рис. А. Успенского // Еж. 1930. № 24. С. 22-23; Миллер Я. На реке / Рис. В. Ермолаевой // Чиж. 1930. № 6. С. 3-4; Миллер Я. Песня ударников / Рис. М. Разулевича // Чиж. 1930. № 9/10. С. 6-7; Миллер Я. Маслозавод / Рис. П. Басманова // Чиж. 1930. № 11. С. 3-5; Я.М. Аэро-сани / Рис. В. Тамби // Еж. 1931. № 4. С. 2; Миллер Я. МДН / Рис. Е. Сафоновой // Еж. 1931. № 8. С. 3; Я.М. Кулацкий маневр / Рис. П. Соколова // Еж. 1931. № 18. С. 8-9; Миллер Я. XIV Октябрь / Рис. В. Тамби // Еж. 1931. № 21. С. 5-8; Миллер Я. Учиться, учиться, учиться / Рис. В. Конашевича// Еж. 1931. № 22. С. 12; Миллер Я. Первомай / Рис. В. Конашевича // Чиж. 1931. № 5. С. 1; Миллер Я. В школу / Рис. Г. Шорр // Чиж.
1931. № 9. С. 1; Я.М. На лыжах // Чиж. 1931. № 12. С. 12; Миллер Я. Первый сбор / Рис. В. Ермолаева // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы. 1931. № 1. С. 5-6; Миллер Я. Взгляни на карту пятилетки / Рис. Холодова // Юные ударники: Журнал-учебник для 3-й группы. Государственное педагогическое издание. 1931. № 2(16). Окт. С. 4; Миллер Я. Наша школа / Рис. Думаревской // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы. 1931. № 2. Окт. С. 2; Миллер Я. Мы октябрята / Рис. Ю. Мезерницкого // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы.
1931. № 2. Окт. С. 1; Миллер Я. Мы октябрята / Рис. А. Травина // Чиж. 1931. № 10. С. 11; Миллер Я. Пионерия всего мира («Дети рабочих - немцев, французов!..») / Рис. А. Налетова // Маленькие ударники. 1931. № 8. С. 14-15; Миллер Я. Четыре друга / Рис. Гольденберга // Юные ударники: Журнал-учебник для 3-й группы. Государственное педагогическое издание. 1931. № 2 (17). Нояб. С. 6-7; Миллер Я. Ударная армия («Сила рабочих - великая силища...») // Юные ударники. 1931. № 8. С. 1-2; [Б. п.; по огл.: Я. М.]. Догадайтесь! // Юные ударники: Журнал-учебник для 3-й группы. Государственное педагогическое издание. 1931. №7. С. 23; Я.М. Восемь лет без Ленина // Чиж. 1932. № 1. С. 4-5; Миллер Я. Перестроим / Рис. Л. Гольденберга // Чиж. 1932. № 3. С. 11-12; Миллер Я. За окном / Рис. К. Думаревской // Чиж.
1932. № 4-5. С. 6; Миллер Я. На площадку // Чиж. 1932. № 6. С. 1; Миллер Я. У моря / Рис. Н. Тырсы // Чиж. 1932. № 7/8. С. 3; Миллер Я. Кто что сделал // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы. 1932. № 6. Февр. С. 15-16; Миллер Я. Наши предложения // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы. 1932. № 7. Март. С. 12; Миллер Я. В каземате / Рис. П. Кустова // Большевистская смена: Приложение для ленинградской области к журналу-учебнику для 4-й группы. 1932. № 3. Апр. С. 5; Заболоцкий Н. Прогулка на лыжах // Еж. 1933. № 2/3. С. 34; Н.З. Песня туриста / Рис. П. Кондратьева // Еж. 1933. № 6. С. 1-2; Н.З. Что такое а ля брасс? / Рис. М. Штерн // Еж. 1933. № 6. С. 32; Заболоцкий Н. На площадке: К рисунку на


448
Приложения
обложке / Рис. А. Успенского // Еж. 1933. № 7. С. 1; Н.З. Чехарда / Рис. Б. Антоновского // Еж. 1933. № 10. С. 28; Заболоцкий Н. Картонный город // Чиж. 1933. № 11. С. 1; Заболоцкий Н. Сказка о кривом человечке / Рис. П. Кондратьева // Чиж. 1933. № 8. С. 10-13; Заболоцкий Н. Как мыши с котом воевали: Сказка / Рис. В. Волыитей- на // Чиж. 1933. № 10. С. 11-12; Заболоцкий Н. Как на Чижа подписывались // Чиж.
1933. 	№ 12. С. 16-17.
КУПАЛЬСКАЯ МЕЛОДИЯ
Впервые: Дьяконов Л.В. Николай Заболоцкий в Уржуме: (Детские и юношеские годы поэта) // Вятка / Сост. Л. Хаустов. Киров, 1961. С. 62. Леонид Владимирович Дьяконов (1908-1995; псевдоним - Л. Анк) - двоюродный брат Заболоцкого по материнской линии; фольклорист, писатель, переводчик. Автограф чернилами, аккуратным ученическим почерком: ГАКО. Ф. Р-3859. Оп. 3. Д. 95. Л. 1. Листок из принадлежавшей поэту общей тетради был подарен Дьяконову сестрой Заболоцкого, Верой Алексеевной (1905 -?) (См.: Дьяконов Л.В. Вятские годы Николая Заболоцкого. Киров, 2003. С. 45). Страницы пронумерованы карандашом: 53-54. Стихотворение, вероятно, предназначалось для мелодекламации в салоне Л.Е. Шеховцевой: «Николай молодым басом пел романсы. Исполнял он, например, романс “Три юных пажа покидали навеки свой берег родной...” или положенное на музыку, возможно хозяйкой дома, свое стихотворение “Купальская мелодия”. Касьянову запомнилось, что в этом стихотворении Николай делал странное ударение в слове “папоротник” - на втором “о”: папоротник. Иначе слово не укладывалось в размер» (ЖНЗ. С. 48). На л. 1 об. - окончание неизвестного стихотворения, после черты еще одно:
Ложатся на раны И раны сильнее гноятся.
В одних власяницах Мы смотрим в далекое небо,
Откуда печальные птицы Приносят нам крохи от хлеба.
У речки застойной Мы раны свои омываем И мутною влагой холодной Мы жажду себе утоляем.
Здоровые братья Поднять на нас взора не смеют И страшное Божье проклятье Должно быть на нас тяготеет!..
Гаснет далеко вечер лучистый,
Радуга тает в небе глубоком,
Образ прекрасный, девственно чистый


Примечания
449
Долго мне шепчет, шепчет о многом. Шепчет о том, как призраки злые Темным туманом окутали деву,
Шепчет о том, как в годы былые Жарки молитвы были для неба...
Как незабвенны были вопросы Взглядов несмелых, полных печали,
Как холодны были майские росы,
Как были тихи закаты и дали...
Тени ночные ложатся темнее,
Тихая девушка в сумраке тает,-
Сердце колотится как-то [больнее] сильнее,
Что-то в груди безутешно рыдает.
21 июля 1918 г.
СЕРДЦЕ-ПУСТЫРЬ
Впервые: Грищинский К.К., Филиппов Г.В. Так они начинали...: О студенческом журнале «Мысль», о Н. Брауне и Н. Заболоцком // 3. 1978. № 11. С. 187. Публикуется по экземпляру машинописного журнала «Мысль»: Фонд Музея РГПУ им. А.И. Герцена. КП-1. Документальный фонд 8. С. 6.
ОПИСАНИЕ ТАМАРЫ
Впервые: ПССиП. С. 422-423. Посвящено Тамаре Александровне Мейер (Ли- павской; 1903-1982), с 1931 г. жене Л.С. Липавского. Автограф синими чернилами, один лист, ЛАСЗ.
Александр Сергеич Пушкин /ножки дамские любил. - Аллюзия к строфе XXX главы 1 романа в стихах «Евгений Онегин» («Увы, на разные забавы / Я много жизни погубил!»).
«АХ, ПРЕКРАСНАЯ ТАМАРА...»
Впервые: Липавская I Встречи с Николаем Алексеевичем и его друзьями // Воспоминания о Заболоцком. М., 1977. С. 48. Автограф синими чернилами, один лист, сложенный вчетверо, ЛАСЗ. «Шуточное стихотворение без интонации Николая Алексеевича, без выражения его лица, без его улыбки не звучит, но своей интонацией и манерой говорить Николай Алексеевич превращал его в обличение банальности <...> При словах: “Где? Вот в этом месте! Тут!” - Николай Алексеевич с нарочито серьезным лицом с размаху ударял себя в грудь с левой стороны. Он знал этот стишок наизусть, ему он очень нравился, и некоторое время, при встречах, Николай Алексеевич говорил его вместо обычного приветствия, с тем же жестом и серьезным выражением лица, сквозь которое проскальзывала его улыбка - немножко искривлялся рот в левую сторону и сверкал золотой зуб. Только тот, кто знал Николая Алексеевича и его серьезную манеру острить, мог бы полностью оценить юмор этого стихотворения» {Липавская I Встречи с Николаем Алексеевичем и его друзьями // ВоЗ 77. С. 48^19).


450
Приложения
«ПОЛЕЗНО ЛИ ЧЕЛОВЕКУ ПИСАТЬ?»
Впервые: Там же. С. 47-48. Автограф, черными чернилами, лист из тетради в клетку. Принадлежал Т.А. Липавской и был возвращен ей в ЛАСЗ. Слитное написание «Досвидания» исправлено на раздельное. Текст построен в вопросно-ответной (катехизисной) форме, характерной для средневековой дидактики.
DISCIPLINA CLERICALIS
Впервые: Заболоцкая Е.В., Македонов А.В. Стихи Николая Заболоцкого // Литературная Грузия. 1969. № 4. С. 185. Каллиграфический автограф (ЛАСЗ), сложенный вдвое лист, запись на лицевой стороне и на оборотах, черная (основной текст) и красная (название, имена участников диалога и первая буква каждой реплики) тушь, на каждой из четырех страниц текст в рамке (черная тушь). Неверное написание латинского слова «Clericallis» исправлено на «Clericalis». Название восходит к назидательной повести испанского писателя-марана Петра Альфонсы (Petrus Alphonsi, до крещения Моше Сефарди) (ок. 1060 - после 1115) «Disciplina Clericalis» (русские варианты перевода: «Наставление клирику», «Наставление обучающемуся», «Духовное учение»). Полный перевод памятника см.: Петр Альфонса. Наставление обучающемуся // Средневековая латинская новелла XIII века / Подгот. изд. С.В. Поляковой. Л., 1980. С. 308-331 (Сер. «Литературные памятники»). Повесть неоднократно упоминалась в трудах филологов и историков XIX - начала XX в. (Ф.И. Буслаев,
А.Н. Веселовский, Ф.Д. Батюшков, В.М. Истрин, А.И. Кирпичников, В.М. Петухов). Публикаторы стихотворения интерпретировали удвоенное / как вероятную описку, и, выразив благодарность С.В. Поляковой за помощь в выборе варианта перевода для названия стихотворения («Духовный устав»), указывали, что «Заболоцкий не знал латинского языка, но название отразило какие-то разговоры или чтение поэта в то время» (С. 186). Они же указали два ассоциативных слоя загадочного стихотворения, «эллинистический» и «испанский» («испанско-мавританский»), а также смысловое противопоставление «мертвого» в связи с атрибутикой письма (бумага, перо, траурная тушь, мохнатая банка) и «живой жизни», побеждающей смерть. Еще один предположительный источник стихотворения - анонимная масонская рукопись XVIII в. (круга Н.И. Новикова) «О философских человеках,- кто они суть в самом деле и как их рождать?» (.Пыпин А.Н. Homunculus. Эпизод из алхимии и из истории русской литературы // Почин: Сборник Общества любителей российской словесности на 1896 год. М., 1896. С. 64-66), попавшая ранее в сферу интересов М.А. Кузми- на и А.А. Блока (см.: Богомолов Н.А. Михаил Кузмин: статьи и материалы. М., 1995. С. 153-158). Композиция стихотворения точно соответствует пропорциям мужской и женской крови алхимического рецепта: в колбе должны родиться два «философских человека», «которые должны олицетворять наших “прародителей”», Адама и Еву {Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 63): «Сие происходит следующим образом: возьми колбу самого лучшего хрустального стекла,- положи в оную самой чистой майской росы, в полнолуние собранной, одну часть, две части мужской крови и три части крови женской; но заметить должно, чтоб сии особы, если только можно, были целомудренны и чисты; потом поставь стекло оное с сиею материею, покрыв его слепою крышкою, сохранно на два месяца для гниения в умеренную теплоту, - и тогда на дне


Примечания
451
оного ссядется красная земля» (С. 64). Стихотворение состоит из трех женских реплик (Хлоя), двух мужских (Я), и одной «чистой» (Философ). Разбор: Лощилов И.Е. О стихотворении Н. Заболоцкого «Disciplina clericallis» // Sub Rosa. In Honorem Lénae Szilard. Budapest, 2005. S. 423-432.
Хлоя - В русской поэзии XVIII - начала XIX в. имя Хлоя носило условно-литературный характер, часто употреблялось при обращении к женским персонажам или адресатам пасторального характера. В Древней Греции имя считалось «пастушеским», «потому, что существительное “Хлоэ” означало “свежую зелень, молодые побеги”» (Лонг. Дафнис и Хлоя / Пер. с древнегреч. С. Кондратьева, примеч. М. Гра- барь-Пассек. Томск, 1992. С. 92).
...Встал с решеткой Зурбаран. - Имеется в виду испанский художник Франсиско Сурбаран (1598-1664). Железная решетка, орудие казни Св. Лаврентия, стала в стихотворении атрибутом художника, написавшего картину «Святой Лаврентий» (1636, хранится в Эрмитаже).
У приказчика Евмена...- Упоминание о приказчике Евмене поддерживает заданные именем Хлои эллинистические ассоциации. В «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха говорится о полководце Эвмене (Eumenes), секретаре Александра Великого. Его военные заслуги связаны с образами письма и писчих принадлежностей: он «получил должность главного писца, но пользовался почетом наравне с ближайшими товарищами и друзьями царя, а впоследствии, в индийском походе, был назначен полководцем с правом самостоятельного командования <...> македоняне посмеивались над начальником щитоносцев Неоптолемом, который после кончины Александра рассказывал, что он сам всегда сопровождал царя с щитом и копьем, а Эвмен - всего лишь с табличкой и палочкой для письма» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 2 т. Т. 2. М., 1994. С. 22). См. раздел «Евмен» в: Плутарх в пользу воспитания, изданный Сергеем Глинкою. Ч. 4. М., 1822. С. 19-33.
...Машутмаслом на него. -Ср. финал стихотворения А.Е. Крученых «опять влюблен нечаянно некстати произнес он...» из сборника «Возропщем» ([СПб.], 1913): «маши / маслом / масленица / не замазывай глаз...» (С. 6).
...В ящик бархатный ползет... - Ср. в тексте «О философских человеках...»: «...если же, напротив того, выбросишь вон сию землю, то делается она илом, наподобие жабы и ползет в землю» (Пыпин А.Н. Указ. соч. С. 66).
...Где рука твоя, Смерть, покажи! - Библейский источник: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (Ос. 13: 14; 1 Кор., 15: 55).
...Целовайтесь, никто не дрожи! - Ср. словообразовательный эксперимент в финале стихотворения Д.И. Хармса «Прогулка» (1926 - нач. 1928): «Если барышня-мадам / обнаружит меня там / получите в потолок / генеральский целовок» (Хармс Д.И. Собр. соч.: В 3 т. T. 1: Авиация превращений. СПб., 2000. С. 86).
ДУЭЛЬ
Впервые: CC3/I. С. 376-377; воспроизводится по первой публикации. Автограф сохранился у Т.А. Липавской и был передан А.В. Македонову, работавшему над книгой о Заболоцком. Источники (или источник) стихотворения остаются загадочными; упоминаемые в стихотворении имена и факты пока поддаются комментированию


452
Приложения
лишь по отдельности. Убедительная, но не единственная из возможных, интерпретация: Шром Н.И. К вопросу о генезисе русского постмодернизма. («Столбцы» Н.А. Заболоцкого)//Literatura. 38 (2). Вильнюс, 1998. С. 78-80. Согласно Н.И. Шром, «гейдельбергский малютка» - Л. Тик, а «чесменский капитан» - граф А.Г. Орлов в качестве персонажа оды В.И. Майкова (1771).
...Он был обнаружен под Чесмой...- Чесма - бухта в Черном море, где 24- 26 июня (5-7 июля) 1770 г. произошло знаменитое морское сражение между русским и турецким флотами.
На рауты у Виссариона...- Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848) - русский литературный критик. Н.И. Шром объясняет появление в стихотворении Белинского его полемикой с критиком В.Н. Майковым (1823-1847), однофамильцем поэта В.И. Майкова (1728-1778), автора «Стихов на прибытие графа Алексея Григорьевича Орлова после Чесменского боя в Петербург» {Шром Н.И. К вопросу о генезисе русского постмодернизма).
Другой - гейдельбергский малютка...- Гейдельберг - университетский город в Великом герцостве Баден (Германия), центр гейдельбергской школы немецкого романтизма.
...Лазоревую незабудку... - Имеется в виду голубой цветок из романа Новалиса «Генрих фон Офтердинген» (1802). Новалис (Фридрих фон Харденберг; 1772-1801), немецкий поэт и философ круга йенских романтиков.
В те ночи, когда Страдивариус... - Страдивариус (Антонио Страдивари; 1643— 1737) - знаменитый итальянский мастер струнных инструментов.
...Скрипучую Вертера ночь.- Имеется в виду роман И.В. Гёте «Страдания юного Вертера» (1774).
...Роняя страницы, Смирдин.- Александр Филиппович Смирдин (1795-1857) - известный русский книгопродавец и издатель.
ВОССТАНИЕ
Впервые: Александров А.А. Стихотворение Николая Заболоцкого «Восстание» // Русская литература. 1966. № 3. С. 192-193. Автограф был передан Т.А. Липавской в ЛАСЗ. На двух листах, черными чернилами, заглавие - красной тушью, посвящение - зеленой тушью. Строки, взятые в рамку (цветными карандашами), отмечены в подтекстовых сносках. Слово «палашём» исправлено на «палашом». «Комедия города Петербурга» (1926-1927) - произведение Д.И. Хармса, высоко ценимое Заболоцким: «“Комедию города Петербурга” Николай назвал вершиной среди того, что создано Хармсом» {Бахтерев И.В. Когда мы были молодыми (Невыдуманный рассказ) // Воспоминания о Заболоцком. С. 78). «Уже незадолго до смерти Ник<олай> Ал<ексеевич> несколько раз говорил мне, что он собирается поехать в Ленинград, чтобы разыскать рукописи Хармса, в частности особенно ценимую им “Комедию города Санкт-Петербурга”» {Степанов Н.Л. Воспоминания о Н. Заболоцком // Там же. С. 93). Сохранился рукописный текст «Комедии...», датированный 28 февраля - 5 сентября 1927 г., с указанием: часть II. Возможно, однако, что это полный текст, и других частей не существовало (см. Хармс Д.И. Авиация превращений / Коммент.
В.И. Сажина. СПб., 2000. С. 561).


Примечания
453
...Трещал Колчак в паникадило... - Александр Васильевич Колчак (1874-1920) - военный и политический деятель, адмирал. Один из вождей Белого движения во время Гражданской войны, Верховный Правитель России (1918-1920); океанограф. Летом 1919 г., «когда возникла угроза прорыва армии Колчака к Уржуму, Николай эвакуировался в село Кичму <...> Много лет спустя Николай Алексеевич признался жене, что сочувствовал тогда белому движению и подумывал, не вступить ли ему в армию Колчака. Но, видимо, решил, что он слишком молод, да и не в том его судьба» (ЖНЗ. С. 48-49).
Принц Вид, албанский губернатор... - Вильгельм Фридрих Генрих цу Вид (1876— 1945) - первый и единственный князь Албании (1914).
...И царские мафусаилы... - Мафусаил, согласно ветхозаветной «Книге Бытия», был одним из праотцев человечества. Имя употребляется как символ долголетия: «Всех же дней Мафусала было девятьсот шестьдесят девять лет; и он умер» (Быт. 6: 27).
ДУМА
Впервые: НМ. 2013. № 6. С. 152-153. Автограф был найден И.И. Галеевым (Москва) среди бумаг художника Константина Ивановича Рождественского (1906-1997), ученика К.С. Малевича. На последней странице: «11.IX.26H. Заболоцкий.-Рождественскому в знак хорошей встречи». См. подробнее: Лощилов И.Е., Галеев И.И. Стихотворение Николая Заболоцкого «Дума» (1926): текст и контексты // НМ. 2013. № 6.
С. 	153-159. Печатается с сохранением авторской пунктуации.
Приди, мой ночь! - Исключительный в поэзии Заболоцкого случай грамматической зауми. «Как-то зашел разговор о “зауми” Хармса и Введенского. Н.А. рассказал о том, как в детстве видел с отцом камлание шамана-марийца: “Вот это была настоящая заумь!”» {Синельников И. Молодой Заболоцкий // ВоЗ. С. 108).
...и Пушкину висела сверху /и Хлебникову в дварядд... - Имена Пушкина и Хлебникова сближены также в стихотворении «Вчера, о смерти размышляя» (1936).
...в санях торжественных поедут... - Отсылка к символике погребального обряда: «сидеть на санях» означало пребывать на границе жизни и смерти; ср. начало «Поучения» Владимира Мономаха (XII в.): «Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу...» (Библиотека литературы древней Руси: В 20 т. T. 1: XI-XII века. СПб., 1997. С. 457).
...уж там вдали Святая Горка... - Ряд образов, отсылающих к эпизодам дуэли, смерти и погребения А.С. Пушкина.
ИСХОД
Публикуется впервые. Автограф: ОР ИРЛИ. Ф. 754. Это и следующее стихотворение, вероятно, были приложены Заболоцким к анкете и заявлению о приеме в Ленинградское отделение Союза поэтов, датированным 31 мая 1926 г., где говорилось: «Прошу принять меня в число членов Союза. Стихи прилагаю» (ОР ИРЛИ. Ф. 291. Оп. 2. №61. Л. З-Зоб.). Материалы, связанные с приемом Заболоцкого, содержат хронологические противоречия. Анкета была заполнена Заболоцким 31 мая 1926 г.


454
Приложения
Протокол о приеме датирован 14 мая 1926 г. (Там же. № 15. Л. 7). В регистрационной тетрадке приемной комиссии Союза поэтов, в которую хронологически заносились фамилии подавших заявление и резюме комиссии есть запись, датированная 15.IV.1925: «Заболоцкий. Принять» (РО ИРЛИ. Ф. 754). В том же фонде хранятся каллиграфический автограф «Белая Ночь. Фрагменты» с пометой неизвестного лица: «В сборник Союза поэтов», заявление о приеме в Союз поэтов без даты и анкета для перерегистрации от 31 мая 1926 г. См. также: Кукушкина ТА. Всероссийский Союз поэтов. Ленинградское отделение (1924-1929). Обзор деятельности // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2003-2004 годы. СПб., 2007. С. 112, 115. 18 октября 1929 г. Заболоцкий был намечен в бюро секции поэтов после ликвидации Союза поэтов (Там же. С. 120). Об участии обэриутов см.: Кукушкина ТА. Александр Введенский и Даниил Хармс в Ленинградском союзе писателей (По материалам архивов Пушкинского Дома) // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2007-2008 годы. СПб., 2010. С. 543-588.
Слово «под узцы» исправлено на «под уздцы», «шеколадные» на «шоколадные».
Поднимут блюдечко - а в блюдечке Стамбул... - Ср. стихотворение М.А. Кузми- на «Фудзий в блюдечке» (1917).
Ты - на плече, и конь - как Парсифалъ! - «Парсифаль» - название последней из «музыкальных драм» Р. Вагнера (1882), оказавшей большое влияние на русских и европейских символистов. Возможная аллюзия к стихотворению И.Ф. Анненского «О нет, не стан» (1906) («Зову мечтой я звуки Парсифаля...»). Имя принадлежит герою куртуазного эпоса, связанному с кругом короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Герой стихотворного рыцарского романа Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» (1210), где его история сливается с легендой о поисках Святого Грааля. По воспоминаниям дочери поэта, Заболоцкий в 1950-х годах повесил около письменного стола купленный им портрет Вагнера в палисандровой рамке.
ПРИГЛАШЕНИЕ МУЗ
Публикуется впервые. Автограф: ОР ИРЛИ. Ф. 754. Слово «за-одно» исправлено на «заодно», «жордочке» на «жердочке», «цыфры» на «цифры».
Фонарик суздальский блистает спозаранку... - Вероятно, имеется в виду знаменитый царь-фонарь XVII в., из Суздаля: «фонарь о пяти главах, на подобие церкви, со слюдою вместо стекол» (Тихонравов К.Н. Археологические заметки о городах Суздале и Шуе // Записки отделения русской и славянской археологии Императорского Археологического общества. T. 1. СПб., 1985. С. 89). Использовался во время крестных ходов.
...Где молоточек бьется в барабанку...- Барабанка - неологизм, контаминация частей составного медицинского термина барабанная перепонка.
...В них я живу, да полоротый Смех. - Персонификация Смеха встречается в двух редакциях столбца «Искушение» (1929).
А не в кунст-камере родилась раскоряка, / И монстрой в ассамблеях не звалась...- Ср. косвенное упоминание основанной Петром I Кунсткамеры в финале столбца «Белая ночь» (Ст29).
...В омшанике у дедушки, в корчаге ~ Ох, лестно драгоценное богатство! - Метафорическое описание «поэтического хозяйства» напоминает об эстетике (анти-эстетике) стихотворения В.И. Нарбута «Нежить» (1912).


Примечания
455
...И музы трут ладошки о бока. - Ср. стих «в нем только мыши трут ладонями муку» из пьесы Д.И. Хармса «Елизавета Вам» (1927). Ср. упоминание о мышах в столбце «Часовой»: «Одна из них садится у окошка / с цветочком музыки в руке». Связь «мышей» и «муз» в контексте эпохи восходит к статье М.А. Волошина «Аполлон и мышь (творчество Анри де Ренье) » (1911).
БАЛЛАДА ЖУКОВСКОГО
Впервые: CC3/I. С. 381-382. В А28 датировано: март 1927. Стихотворение содержит ряд аллюзий к сочинениям В.А. Жуковского: «Людмила» (1808), «Светлана» (1808-1812), «Адельстан» (1813?), «Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царе- виче...» (1831), «Ленора» (1831). В названии стихотворения содержится логический парадокс: ясно, что балладу Жуковского мог бы написать только сам В.А. Жуковский. Парадокс косвенно отсылает к репликам капитана Игната Лебядкина из романа Ф.М. Достоевского «Бесы»: «Сударыня, один мой приятель - благороднейшее лицо - написал одну басню Крылова, под названием “Таракан”,- могу я прочесть ее? - Вы хотите прочесть какую-то басню Крылова? - Нет, не басню Крылова хочу я прочесть, а мою басню, собственную, мое сочинение!» (Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. Т. 7. Л., 1990. С. 168-169). Ср. также в «Записках из подполья»: «Художник, например, написал картину Ге» (Там же. Т. 4. С. 464). Известно, что Заболоцкий серьезно относился к фигуре и стихам персонажа Достоевского: «По приглашению Николая Семеновича (Тихонова. - И.Л.) начал он читать стихи, которые впоследствии вошли в его первый сборник “Столбцы” <...> Рядом со мной была моя жена Зоя Бажанова, актриса Театра Вахтангова. Внезапно она вспыхнула и сказала нечто, что могло, казалось бы, и смутить, и даже оскорбить поэта: - Да это же капитан Лебядкин! - Я замер и ждал резкого отпора или просто молчания. Но реакция Заболоцкого была совсем неожиданна. Он добродушно усмехнулся, пристально посмотрел сквозь очки на Зою и, нимало не смутившись, сказал: - Я тоже думал об этом. Но то, что я пишу, не пародия, это мое зрение» (Антокольский П.Г. «Сколько зим и лет» // ВоЗ. С. 199); «Я помню, как однажды он встретился у меня с Антокольским и как Антокольский, выслушав его стихи, сказал, что они похожи на стихи капитана Лебядкина. Заболоцкий не обиделся. Подумав, он сказал, что ценит Лебядкина выше многих современных поэтов» (Каверин В.А. Счастье таланта // ВоЗ. С. 181). Стихотворение содержит ряд перекличек со стихотворениями А.И. Введенского «Две птички, горе, лев и ночь» (1929) и «Ответ богов» (1929). См.: Фаустов А.А. След В.А. Жуковского в творчестве А.И. Введенского: несколько наблюдений // Жуковский и время: Сб. статей. Вып. 4. Томск, 2007. С. 192-202. Продуктивна типологическая параллель с созданным в эмиграции стихотворением Б.Ю. Поплавского «Подражание Жуковскому» (1926?; см.: Karlinsky S. Surrealism in Twentieth-Century Russian Poetry: Churilin, Zabolotskii, Poplavskii 11 Slavic Review. 1967. Vol. 26. P. 605-617).
«ПОШЛИ НА ВЕЧЕР ВСЕ ДРУЗЬЯ...»
Впервые: CC3/I. С. 383-385. Стихотворение представляет собой экспромт, адресованный Д.И. Хармсу, написанный при этом от его лица. С октября 1926 по октябрь 1927 г. Заболоцкий служил в армии «краткосрочником» («одногодичником»), в части,


456
Приложения
расположенной на окраине Выборгской стороны. 12 марта 1927 г., получив увольнительную, он посетил квартиру Д. Хармса. Застав друга спящим, Заболоцкий не стал его будить и оставил записку с текстом экспромта, записанным в два столбца на сложенном вчетверо листе машинописного формата. Приписка на левом поле, наискосок: «Даня, жалко тебя будить - ты спишь с большим аппетитом. Я ухожу. Прощай. Видишь - что я тут наделал. Обрати внимание на стихотворный совет в рамке. Потом порви. НЗ». Части 1-5 занимают весь левый столбец, часть 6 - нижнюю половину правого. В верхней половине правого, в рамке - текст, следующего стихотворения, называемого в приписке «стихотворным советом». Под ним, как и под левым столбцом - стилизованные виньетки. На обороте, карандашом - наброски топографического плана и лица (анфас и в профиль), и пять прямоугольников. Надпись: «[Человек] Человек, который / умереть / не может». Несмотря на просьбу автора, лист не был уничтожен и сохранился в архиве Т.А. Липавской, которая передала его семье Заболоцких во время подготовки к изданию ССЗ (I—III), вместе с листом, содержащим «расшифровку»: «“ТАМ” - Тамара Александровна Мейер / ТАМ (Мейер, моя девичья фамилия) / Данило и Данька - Д. Хармс / Сашка и Шурка - А. Введенский / Игорь - И. Бахтерев / Горфункель - по-видимо<му,> выдуманное лицо / Кепка - Кепи, небольшая собачка / Д. Хармса / Т. Липавская / 11/V.77 г.». Печатается с сохранением авторской пунктуации. Написание слова «на утро» в начале 5-й части исправлено на «наутро».
...вон паровоз бежит под Ропгией...- Ропша - бывшая императорская резиденция: дворец (архит. Б.Ф. Растрелли), парк с прудами, бывшая писчебумажная фабрика; находится к югу от Петергофа и Ораниенбаума, в центре Ижорской возвышенности. Ныне поселок в Ломоносовском районе Ленинградской области.
...какая чудная долина... - Возможный отголосок строки «Зачем он шел долиной чудной слез...» из стихотворения К.Н. Батюшкова «Ты знаешь, что изрек...» («Изречение Мельхиседека», <1821 >).
...вы все Горфункеля сыны... - Рождение в кругу друзей Заболоцкого вымышленного персонажа по фамилии Гарфункелъ, согласно воспоминаниям И.В. Бахтере- ва, восходит к временам «Радикса»: «Для меня,- говорил Заболоцкий,- Гарфункель олицетворение главного закона искусства: путь из жизни к художественному образу и снова в жизнь, в быт» (См.: ВоЗ. С. 75-78).
Наутро там нашли три трупа. - Отсылка к анонимной непристойной поэме второй половины XIX в. «Лука Мудищев», часто приписываемой И.С. Баркову.
...воришка сядет на острог... - Возможный отголосок строк из стихотворения
B. 	Ф. Ходасевича «Из окна» (1921): «Но настигнут вор нахальный...»
...и все, о чем она тужила... - Ср. стих «и все, о чем она ни пела» из столбца «Красная Бавария» (1926).
...усните, стрекулисты», - это... - Устаревшее слово «стрекулист» имело два значения: 1) мелкий чиновник; 2) ловкач, пройдоха, жулик.
«БРОСЬТЕ, БРОСЬТЕ, СТРЕКУЛИСТЫ...»
Впервые: Введенский А.И. Нош. собр. произведений: В 2 т. Т. 2. М., 1993.
C. 178-179. Автограф скорописью. В.Н. Сажин отметил разные прочтения сти¬


Примечания
457
ха «Шурка будет течь да течь» (ПССиП. С. 364-365), который при первой публикации был воспроизведен как «Шурка будет жечь да жечь» (Сажин В.Н. [Рец. на: ПССиП] // Новая русская книга: Критическое обозрение. 2002. № 2 (13). С. 15-17). Печатается с сохранением авторской пунктуации. См. примеч. к предыдущему стихотворению.
Данъка будет генералом ~ генералу негде лечь.- Ср. в детском стихотворении: «Ваня будет трактористом, / Петя будем машинистом, / А Егорка пионер, / Верно, будет инженер» (Миллер Я. В школу / Рис. Г. Шорр // Чиж. 1931 № 9. С. 1).
Игорь будет бон-[вивантом\... - Бонвивант (бонвиван) - от фр. bon vivant; гуляка, весельчак; человек, любящий удовольствия.
ПОПРИЩИН
Впервые: ЛП. 1928. № 24 (3840). 28 янв. Литературное приложение. №2. С. 8. Образная система и сюжет стихотворения восходят к повести Н.В. Гоголя «Записки сумасшедшего» (1834), герой которой, чиновник Поприщин, возомнил себя испанским королем Фердинандом. Известно, что публикации стихотворения содействовал работавший в редакции газеты В.П. Друзин (Македонов А.В. «Не позволяй душе лениться...» [Вместо воспоминаний, вместо комментария, вместо послесловия] // ВоЗ. С. 458). Разбор: Лощилов И.Е. О стихотворении Николая Заболоцкого «Поприщин» // Текст и тексты: Межвузовский сб. науч. тр. / ред. Т.И. Печерская. Новосибирск, 2010. С. 139-156. См. также: Лощилов И.Е. Гоголевские строки Николая Заболоцкого: заметки к теме // Slavic Almanac: The South African Journal for Slavic, Central and Eastern European Studies. Vol. 15. № 2. Pretoria, 2009. P. 94-110. М.Б. Мейлах отмечает, что метрика и синтаксис стихотворения восходят к стихотворению В.А. Жуковского «Ночной смотр» (1836; перевод стихотворения И.-Х. фон Цедлица «Die nächtliche Herschau») (Мейлах Б.М. «Я испытывал слово на огне и стуже...» // Поэты группы «ОБЭРИУ». СПб., 1994. С. 34).
Когда замерзают дороги / И ветер шатает кресты... - Начало стихотворения напоминает строки из поэмы Н.А. Некрасова «Мороз, красный нос» (1863): «У церкви, где ветер шатает / Подбитые бурей кресты...» и «Не ветер бушует над бором, / Не с гор побежали ручьи...» (Некрасов Н.А. Соч.: В 3 т. T. 1. Л., 1959. С. 327, 348).
Откуда такое величье? - Стих в измененном виде («Откуда в трущобах такое величье?») вошел в созданное в заключении стихотворение «Лесное озеро» (1938).
...В сияньи страдальческих глаз... - Стих вошел без изменений в стихотворение «Это было давно» (1957), связанное с лагерными воспоминаниями.
...По аркам бетонных свай...- Бетон применялся при сооружении зданий в XIX в., но сочетание «бетонные сваи» ассоциируется в первую очередь с лексиконом советской эпохи. Стих перекликается с метафорой поэзии из «Открытого письма
А.И. Введенскому, авто-ритету бессымыслицы» (1926): «Кирпич отжил свое, пришел бетон. Но бетонные постройки опять-таки покоятся на металлической основе, сделанной лишь несколько иначе. Иначе здание валится во все стороны, несмотря на то, что бетон - самого хорошего качества».
...Скулит, надрывается Меджи... - Меджи - имя собачки из повести Н.В. Гоголя.


458
Приложения
ПОХОД
Впервые: ЛП. 1927. № 259 (3776). 13 нояб. С. 3. Написание слова «по утру» исправлено на «поутру». Возможно, откликом на «Поход» является стихотворение В. Эрлиха «Шестнадцать раз ходили» (1932); см.: Эрлих В. Книга стихов. Л., 1934. С. 33.
«ЗАКОН ПРОСТОТЫ»
Впервые: Смирнов И.П. Зачеркнутое стихотворение // Нева. 1973. №5. С. 198. Автограф карандашом: ОР ИРЛИ. Ф. 172. № 518. Л. 2 об. Название стихотворения взято в кавычки. Каждая строчка аккуратно зачеркнута чернилами. Стих «Вся прелесть и изнеможенье» был использован в столбце «Обводный канал» (1928). Возможно, стихотворение связано с чтением книги: Берг Л.С. Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей. Пг., 1922. См. параграф «О простоте теорий» (С. 14-15). Книга Берга была предметом обсуждения в кругу Л.С. Липавского (ЛИУ. С. 343). Печатается с сохранением авторской пунктуации.
...как жизнь, идет легко и просто- Параллель ритма и словоразделов сближает этот стих с финалом стихотворения В. Хлебникова «Русь, ты вся поцелуй на морозе!» (1921): «А ночь блестит умно и черно».
РУКИ
Впервые: ЛП. 1928. № 60 (3870). 10 марта. Литературное приложение. № 5. С. 3.
МЕЧТЫ О ЖЕНИТЬБЕ
Впервые: CC3/I. С. 392. Автограф неизвестен. Согласно воспоминаниям И.М. Синельникова, стихотворение «привело в восторг Тынянова» (ВоЗ. С. 111).
B. 	К. Завалишин писал о влиянии на поэтику Заболоцкого раннего эссе В.В. Набокова, изданного в годы, когда еще не окончательно установился «железный занавес» (Завалишин В. После Бунина // Новое русское слово. 1954. Vol. XLI. 25 апр. Нью-Йорк.
C. 8). Если это справедливо, то возможный источник стихотворения - прозаическое описание Вл. Сириным (В. Набоковым) поэтики английского поэта Р. Брука (1887- 1915): «Брук еще кое-как мирится с “причудливостью” человеческого тела, когда тело это молодо, стремительно, чисто, но что вызывает в поэте злобу и отвращенье, это - дряблая старость с ее беззубым, слюнявым ртом, красными веками, поздней похотливостью <...> Еще резче высказывается это отвращение к дряхлости в стихотворении “Ревность”, обращенном, вероятно, к новобрачной. В нем поэт так увлекается изображеньем грядущей старости розового, молодцеватого супруга, которого он уже видит и лысым, и жирным, и грязным, и Бог знает чем...» (Сирин Вл. Руперт Брук // Грани: Литературный альманах / Под ред. А. Черного. Берлин. 1922. Кн. 1. С. 223-224).
ПАДЕНИЕ ПЕТРОВОЙ
Впервые: СС2/П. С. 27-31. Четыре строки из стихотворения (Красотка нежная Петрова ~ ее охватывало сразу) были неточно и без указания на авторство и источник


Примечания
459
процитированы в повести Г.С. Гора «Факультет чудаков» (Рахманов Л.Н., Гор Г.С. Студенческие повести. Л., 1931. С. 135). Разбор: Шром Н.И. Чужое слово в антиав- торском дискурсе: Пушкин и Заболоцкий // Пушкинский сборник: К 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Вильнюс, 1999. С. 128-138. Предполагалось включение стихотворения, наряду с фрагментами из поэмы «Торжество земледелия» и столбцом «Бессмертие», в несостоявшийся совместный сборник обэриутов и опоязовцев «Ванна Архимеда» (Хармс Д.И. Поли. собр. соч.: Записные книжки. Дневник. В 2 кн. Кн. 1. СПб., 2002. С. 321). И.М. Синельников вспоминал: «Другая принесенная мною книга, очень заинтересовавшая его, - “Неизданный Пушкин” (Собрание Отто-Онегина). Он обратил внимание на варианты “Графа Нулина”, где немало примеров переосмысления и отстранения привычных вещей. Вскоре он написал поэму “Падение Петровой”, в которой я узнавал применение тех же приемов» (ВоЗ. С. 111). Имеется в виду издание: Неизданный Пушкин: Собрание А.Ф. Онегина. Пг., 1922 (Труды Пушкинского Дома при Российской академии наук). Возможно, именно к этой книге восходит эротическая интерпретация образа самовара в стихотворении. По сообщению И. Кукуя, в архиве П.Я. Зальцмана сохранился сделанный им список стихотворения, предположительно относящийся к 1930-м годам (6 л., карандаш; собрание Е.П. Зальцман).
...сказка любви дорогой...- «Сказка любви дорогой» («Молчи, грусть, молчи...») - название популярного романса Б.В. Гродзкого на стихи А.А. Френкеля.
КСЕНИИ
Самодельная книжка «Ксении» была подарена Генриетте Давыдовне Левитиной (Левитиной-Домбровской, 1903-1961), секретарю редакций детских журналов «Еж» и «Чиж» - адресату многочисленных шуточных стихотворных посланий поэтов круга Заболоцкого. В редакционном обиходе Г.Д. Левитину часто называли «Груней». Книжка включает три рисунка, сделанных П.И. Соколовым и увенчана карандашной записью: «П.И. Соколов рисовал в пивной 21 марта 1931 г.». В 1957 г. Левитина посетила Заболоцкого в Москве, и книжка вернулась в архив поэта. Полная публикация и факсимиле всех страниц: Петр Иванович Соколов. (1892-1937): Материалы к биографии. Живопись. Графика. Сценография /Сост. И.И. Галеев. М., 2013. С. 129— 137. «Ксении» - термин античной поэтики, миниатюра в стихах юмористического, комплиментарного или похвального содержания, обращенная к какому-либо лицу. В античности термин связан в первую очередь с именем Марциала, в Новое время ксении писали И.В. Гёте, Ф. Шиллер, К. Иммерман, Г. Гейне. См. подробнее: Логци- ловИ.Е. Петр Соколов и Николай Заболоцкий // Петр Иванович Соколов.... С. 138- 146. Исправлены дефисные написания слов с частицами: «хорошо-ли» на «хорошо ли», «что-же» на «что же», «надолго-ли» на «надолго ли», «на месте-ль» на «на месте ль», «что-б» на «чтоб».
Неправильное богатство
Впервые: Шуточные стихотворения Н. Заболоцкого / Вступ. заметка и публикация Е. В. и Н.Н. Заболоцких // Вопр. литературы. 1978. № 9. С. 295.


460
Приложения
Что такое стишки
Впервые: Там же. Впервые: CC3/I. С. 454.
Бесполезная ученость
Уединение философа
Впервые: Там же. С. 455.
Раздражение против В.
Впервые: Шуточные стихотворения Н. Заболоцкого // Вопр. литературы. 1978. № 9. С. 295. Под названием «Раздражение против Введенского» текст был переписан автором среди редакционных экспромтов (см. примеч. к циклу <Стишки>).
Болезнь философа
Впервые: Петр Иванович Соколов. (1892-1937): Материалы к биографии. Живопись. Графика. Сценография. / Сост. И.И. Галеев. С. 133.
Наставление
Впервые: Там же.
Неудачная прогулка
Впервые: Шуточные стихотворения Н. Заболоцкого // Вопр. литературы. 1978. № 9. С. 295.
Сила женщины
Впервые: Петр Иванович Соколов. (1892-1937): Материалы к биографии. Живопись. Графика. Сценография / Сост. И.И. Галеев. С. 134.
Гибель священника
Впервые: ПССиП. С. 432.
Апполон и Жу-Жу
Впервые: Там же. Неверное написание имени «Апполон» сохранено как значи¬
мое.


Примечания
461
<СТИШКИ>
Впервые полностью: Заболоцкий Н.А. Метаморфозы. М., 2014. С. 140-143. Ветхий карандашный автограф ленинградского периода, где рукой Заболоцкого в два столбика переписаны редакционные экспромты и эпиграммы, в 1957 г. был возвращен Заболоцкому Г.Д. Левитиной. Ныне хранится в ЛАСЗ.
Отвращение к богеме
Впервые: Заболоцкий Н.А. Красота Груни / Вступ. ст. и публ. Е.В. и Н.Н. Заболоцких // День поэзии. М., 1982. С. 169.
Надпись на девке
Впервые: ПССиП. С. 438.
На получение зарплаты
Впервые: CC3/I. С. 456.
Покупка жене шубы
Впервые: Заболоцкий Н.А. Красота Груни // День поэзии. М., 1982. С. 169. Улетание Олейникова от нас
Впервые: Там же. Николай Макарович Олейников (1898-1937) - поэт.
Впервые: Там же.
Польза от молитвы
На расстояние между мной и Шварцем
Впервые: Там же. Евгений Львович Шварц (1896-1958) - писатель, драматург.
Воспоминание о бане
Впервые: CC3/I. С. 457.
Раздражение против Введенского
Впервые, среди «Ксений» под названием «Раздражение против В.»: Шуточные стихотворения Н. Заболоцкого // Вопр. литературы. 1978. №9. С. 295. Александр Иванович Введенский (1904-1941) - поэт.
Красота Груни
Впервые: Заболоцкий Н.А. Красота Груни // ДП. М., 1982. С. 169.


462
Приложения
Впервые: Там же.
Минута слабости
Впервые: Там же.
Безумное решение
Раскаянье в необдуманном решении
Впервые: Там же.
Возвращение к полезной жизни
Публикуется впервые.
Врастание в быт
Впервые: Заболоцкий Н.Н. Жизнь Н.А. Заболоцкого. М., 1998. С. 223. Валерий Павлович Друзин (1903-1980) - рапповский критик, литературовед; автор злой рецензии на «Столбцы» (Красная газета. Веч. вып. 1929. № 86 (2114). 6 апр. С. 4); Юрий Николаевич Либединский (1898-1959) - писатель, критик, был одним из руководителей РАППа. Н.Н. Заболоцкий писал: «С тревогой и волнением ждал Заболоцкий приема во Всероссийский Союз писателей. После всего того, что написали о нем в газетах и журналах, могли и отказать в приеме, но все-таки приняли, и 5 января 1932 года Николай Алексеевич получил членский билет Всероссийского Союза писателей, а после создания в том же году единого СП СССР стал его членом. Особенно забавляло Заболоцкого, что он оказался в одной организации с бывшими рапповцами <...> Николай Алексеевич не мог забыть, как на одном из литературных вечеров после того, как он выступил с чтением стихов, поднялся Друзин и стал его поучать, как и что нужно писать. Сочтя слова Друзина оскорбительными, Николай Алексеевич взял висевшее тут же пальто и пошел к выходу. А Друзин, указывая пальцем на пробиравшегося к двери поэта, злорадно воскликнул: - И вот смотрите - Заболоцкий уходит, уходит, уходит из советской литературы! Поэтому-то Николай Алексеевич иронически назвал Друзина “мой наставник”. Что касается Либединского, то он относился к тем литературным деятелям, которым поэзия Заболоцкого нравилась, но писать об этом они по их положению не могли или не хотели. Впрочем, на одном из московских литературных вечеров Либединский говорил о стихах Заболоцкого вполне уважительно» (ЖНЗ.С. 249).
Вопрос Левину
Впервые: CC3/I. С. 459. Генрих Зиновьевич Левин (1903-1971) - художник, сотрудник и художественный редактор журналов «Еж» и «Чиж». Рассказывал Н.Н. Заболоцкому, что у него была «клеенчатая тетрадь, куда он записывал стихотворные экспромты Н. Заболоцкого. К сожалению, тетрадь пропала в блокадном Ленинграде» (CC3/I. С. 641).
Прыткость девиц
Публикуется впервые.


Примечания
463
Эся - С большой вероятностью, имеется в виду Эстер Соломоновна Паперная (1901-1987) - поэт, переводчик; работала редактором в детском секторе Госиздата.
СОХРАНЕНИЕ ЗДОРОВЬЯ
Впервые: Чудак. 1929. № 22. С. 7. Стихотворение входило в состав СтК; датировано: Февр. 1929. Авторизованная машинопись: РГАЛИ. Ф. 1334. On. 1. Ед. хр. 1136. Л. 14-15. В верхнем левом углу, карандашом, наискосок: «Чудак№ 22. Елизавет.<инский> петит 3 Ул кв.». Нал. 15, под текстом, чернилами: «Н. Заболоцкий 1929 г.». Ниже, карандашом: «Должно войти в Столбцы. Н. Заболоцкий 1946». Машинописная копия с правкой: Ст26-32/2. Там же: «15. VIE 33 Книга дополнена стихотворениями / “Сохранение здоровья” - 29 с. / “Падение Петровой” - 31 с. / “Мещане” - 36 / “Осенние приметы” - 54 / Н. Забол.<оцкий>» (ОР ИРЛИ. Ф. 630. № 69. Л. 76). Вариант четверостишия 12:
О, полезная природа, исцели мои страданья, дай частицу кислорода для полезного вдыханья!
Рядом два зачеркнутых варианта:
Если человек дородный грудь имеет словно бочку, значит, воздух кислородный вкруг него поставит точку.
Этот воздух кислородный нам несет одно здоровье, будешь телом ты дородный, духом полный хладнокровья.
Под названием «Береги здоровье» (возможно, отсылающему к одноименному документальному фильму А.И. Медведкина о гигиене красноармейцев 1929 г.), с изъятием стихов 5-8 («Если, в случае мороза... ~ дым, дыханием колышим»), без пробелов между четверостишиями и с подзаголовком: Час советской эстрады ВЦСПС, 22 авг., 13 часов: Радиослушатель. 1930. № 23/24. С. 13. Стих 21 («В нем частицы все свалялись») здесь: «В нем частицы две свалялись». Рецензия (в рубрике «Свисток»): Дубицкий С. Береги здоровье, но берегись Заболоцкого // Литературная газета. 1930. № 43 (80). 24 сент. С. 2.
ПРОГУЛКА НА ЛЫЖАХ
Впервые, с рисунками Н.Э. Радлова: Ленинградский динамовец. 1931. № 6. С. 11. Написание «Кто-б» исправлено на «Кто б». Содержит переклички и даже пересечения с текстом «Сохранения здоровья», но является самостоятельным стихотворением, с другой композицией, другими смысловыми и поэтическими акцентами.


464
Приложения
В 1933 г. печаталось дважды, в разных редакциях, одна из которых была адаптирована для детского журнала (Еж. 1933. № 2/3. С. 34):
Пр огулка на лыжах
Если серый ты, как тряпка,
И скребут на сердце мыши,
Надевай скорее шапку,
Вынимай скорее лыжи.
Прямо с горки.
По оврагу.
Чуть не воя.
Чуть не плача,
Прямо с горки по сугробам,
Если хочешь быть здоровым.
Ты лети, лети по снегу,
Словно пташка из-под ели.
Лыжи вылечат калеку
В самом деле,
В самом деле.
Почему Егорка Галкин Не имеет аппетита,
Руки тощие как палки,
Животишко как корыто?
Он ни щей не ест, ни каши.
По ночам ревет спросонок.
Не играет и не пляшет,
И скулит, как поросенок.
Потому Егорка плачет,
Не имея хладнокровья,
Что здоровье много значит,
У него же - нет здоровья.
Надевай, Егорка, лыжи.
Вынимай свою фуфайку Да с пригорка.
Словно с крыши.
Начинай-ка,
Начинай-ка.
Почему у нашей Тани То припадки, то мигрени,
Ходит Таня как в тумане По второй своей ступени.
Чуть немного почитает -


Примечания
465
Полстраницы и не боле,- Целый день потом страдает И лекарство пьет от боли.
Потому плоха девица И мигренями страдает,
Что на воздух не стремится,
Не играет, не гуляет.
Надевай, Татьяна, лыжи,
Вынимай свою фуфайку,
Да с пригорка,
Словно с крыши,
Начинай-ка,
Начинай-ка.
Кто б ты ни был, мой читатель.
Но когда на сердце скука,
Помни: лыжи - твой приятель,
Шапка - верная подруга.
Ну-ка с горки,
По оврагу Побежали,
Полетели.
Лыжи вылечат беднягу
В самом деле.
В самом деле.
...По второй своей ступени... - Школой второй ступени в 1923-1934 гг. назывались 5-9 классы общеобразовательной школы. Еще одно тематически связанное короткое стихотворение для детей: Я. М. {Яков Миллер. - И.Л.) На лыжах // Чиж. 1931. № 12. С. 12. «Прогулка на лыжах» была напечатана также в газете, без пробелов между строфоидами и с разночтениями: Красная газета. Веч. выпуск. 1933. № 83. 10 апр. С 3. Разночтения:
Стихи 9-10 (Прямо с горки по сугробам, / Если хочешь быть здоровым.):
Ты лети, лети, бедняга,
Ноги фертом раскоряча,
Стихи 34-37 (Почему у нашей Тани ~ По второй своей ступени.):
Почему у нас Тамара Вид имеет вроде стула,
Загребает ножкой вправо,
А сама весьма сутула?


466
Приложения
Стихи 43-46 (И мигренями страдает, ~ Надевай, Татьяна, лыжи,):
И на стул весьма похожа,
Что на воздух не стремится,
Чтобы вся дышала кожа.
Надевай, Тамара, лыжи,
ПРЕДСКАЗАНИЕ ПОГОДЫ
Впервые: Чудак. 1929. № 34. С. 5. Иронический парафраз на тему стихотворения А.С. Пушкина «Приметы» (1821); см. примеч. к стихотворению «Царица мух».
ДЕТСТВО ЛУТОНИ
Впервые: ДП. 1969. С. 259-260. Стихотворение включалось Заболоцким в Своды с 1936 по 1948 г. Имя персонажа напоминает о пьесе В.С. Курочкина «Принц Лу- тоня (Кукольная комедия) » (между 1872 и 1880 гг.; переделка пьесы французского писателя Марка Монье «Le roi Babolein»). Разбор: Loscilov I. «Чудный город Ленинград» Николая Заболоцкого // StudiaSlavicaFinlandensia. Tomus XIII: «Петербургский текст» в русской литературе. Helsinki, 1996. С. 154-168.
...Царь танцует как дитя. - Перекликается с песней Балалаечника из сохранившейся части «Комедии города Петербурга» Д.И. Хармса.
...Мы Захарку запоем. - Детская народная игра «Захарка» описана в книге, упоминаемой в стихотворении Хлебникова «Ночь в Галиции» (1913): «Захарка - игра детская, веселит детей и из ума выживших старушек. Не имея ни одной самобытной идеи, она зато и не выражает ни одной любопытной черты из семейной жизни. Кажется, что она родилась в русских селениях, где зимними вечерами хижины поселян освещаются горящими лучинами. Может быть, предки имели свою цель, изобретая эту игру, теперь нам непонятную. Оттого мы в ней теперь видим какую-то безотчет- ливость, указывающую прямо на детские шалости и на неосторожную беззаботность дряхлеющих людей» (Сказания русского народа, собранные И. Сахаровым: [В 2 т.] СПб., 1841. T. 1. С. 79).
...Разогните пальцы мне. - Отсылка к повести Н.В. Гоголя «Вий» (1835; «Подымите мне веки: не вижу!»).
ОСЕННИЕ ПРИМЕТЫ
Впервые: И. 1934. № 269 (5517). 18 нояб. С. 5. Название отсылает к хрестоматийному стихотворению Н.П. Грекова (1810-1866) «Приметы осени» (1855). Известна реакция О.Э. Мандельштама: «Попросил прочесть. Я прочел чудно. Он и Н. охали и оживлялись. В конце... он стал многословно ругать. Ругань такая: “Обращение к читателю, как к идиоту, поучение (“и мы должны понять”) - тоже, Тютчев нашелся... Многословие... Подробности... А что мы узнаем? Что корова существо на четырех ногах. Природа-то перечислена. Тоже, Гёте нашелся... Это капитан Лебядкин, а не стихи... В хвост и в гриву использован формалистический прозаический прием


Примечания
467
отстранения (я поправил: остранения)... Все на нездоровой основе”» 27 июня [1935] (О.Э. Мандельштам в письмах С.Б. Рудакова к жене ( 1935-1936) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1993 год. СПб., 1997. С. 70). В Своде 1948 года стихотворение получило название «Осень».
ИЗ КОРРЕКТУРЫ КНИГИ «СТИХОТВОРЕНИЯ 1926-1932 ГГ.»
Текст воспроизводится по экземпляру корректуры, сохранившемуся в ЛАСЗ (Ст26-32/1). Разночтения и особенности, отмеченные в Ст26-32/2, оговариваются в подстраничных сносках, в соответствии с оригиналом сохранено выделение курсивом авторских дат. В этом и следующих разделах примечаний столбцы, входившие в предыдущие редакции книги, не комментируются.
И. ВИНОГРАДОВ.
О ТВОРЧЕСТВЕ Н. ЗАБОЛОЦКОГО
Публикуется впервые. Иван Архипович Виноградов (1902-1936) - критик и литературовед, теоретик литературы. Неточности при цитировании стихотворений Заболоцкого оставлены без изменений.
Постановление ЦК о перестройке литературно-художественных организаций... - Постановлением ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций», принятым 23 апреля 1932 г., была ликвидирована Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) и другие литературные объединения 1920-х годов; был взят курс на формирование единого Союза советских писателей (создан в 1934 г. на Первом съезде писателей СССР). Долгое время было основным установочным партийным документом в сфере литературы и искусства, и апелляция к нему в высказываниях писателей и критиков носила ритуально-охранительный характер.
...поэта, несомненно «стоящего на платформе советской власти» (пользуясь формулировкой постановления ЦК)... - Второй пункт постановления «О перестройке литературно-художественных организаций» гласил: «Объединить всех писателей, поддерживающих платформу советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем» (Правда. 1932. № 114 (5279). 24 апр. С. 1).
Требование новизны формы, «шевеления вещей»... - Метафора восходит к статье В.Б. Шкловского «Искусство, как прием» (Шкловский В.Б. О теории прозы. М., 1929. С. 7-23). Более подробно пассаж о «шевелении» вещей в связи с формализмом и «формальным методом» был развернут в статье: Виноградов И.А. Дискуссионная проблема// Литературный современник. 1933. № 9. С. 109-125.
...писать «клубясь туманами стиха» - Автор цитирует стихотворение А. А. Блока «Везде-над лесом и над пашней...» (1907).
...радостное открытие «естественного» человека... - Противопоставление «естественного человека» и «человека цивилизации» восходит к философии Ж.-Ж. Руссо.


468
Приложения
СТОЛБЦЫ
БОЛЕЗНЬ
Впервые: СиП65. С. 198-199.
...закутавшись в святую япанчу...- Япанча (епанча) - широкий плащ без рукавов, или женская накидка от дождя. Япанчой названо здесь облачение священника (ряса). Слово встречается в древнерусских памятниках начиная со «Слова о полку Игореве», в XVII столетии епанча становится декоративно-театральной придворной одеждой, но в уже в XIX веке она исчезла из русского быта.
... потом с тарелки ест сы чу г, / наполненный ячменной кашей... - Сычуг - кушанье : фаршированный кашей желудок (как правило, телячий).
ИГРА В СНЕЖКИ
Впервые: СиП65. С. 199-200. В значительно отличающейся редакции: ЛП. 1928. № 127 (3933). 2 июня. Литературное приложение № 11. С. 4 (см. раздел «Другие редакции»). Образы коня и извозчика, наряду с противопоставлением динамики и статики, напоминают о столбце «Движение». Известна гипотеза о том, что в столбце отражены воспоминания уржумского или даже сернурского периодов детских лет поэта (Сырнева С.А. Еще один мальчик из Уржума: О двух стихотворениях Н.А. Заболоцкого // НЗПТ. С. 167-170; Бушков Р.А. Вятские версты Николая Заболоцкого. Киров, 2013. С. 199).
Как легкий бог летит собака. - Ср. зачеркнутый вариант строки в рукописи стихотворения Д. Хармса «Зима рассыпала свои творенья...» (кон. 1937 - нач. 1938): «Петров конечно рад ужасно / Смеётся, воет, стонет, плачет, / Потом, как [легкий] стройный бог, прекрасно / Через верёвку с криком скачет» (РНБ. Ф. № 1232. Ед. хр. 367. Л. 11).
РЫБНАЯ ЛАВКА
Впервые: 3. 1929. № 8. С. 108-109. Разборы: Кекова 2007. С. 100-103; Кекова С.В. «Рыбная лавка» и «Пир» Н. Заболоцкого: опыт «метафизического» анализа // Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики: теория и практика. Саратов, 2007. С. 148-154; Воскобоева Е.А. Семантика продукта (Н. Заболоцкий и Н. Олейников) // Кормановские чтения. Вып. 7. Ижевск, 2008. С. 190-193; Злыдне- ва Н.В. Стихотворение Н. Заболоцкого «Рыбная лавка» и его изобразительные контексты // Концепты повседневности в славянской культуре: Еда и одежда. СПб., 2011. С. 443—455.
...прекраснейшей из всех севрюг... - Ср. строки из поэмы Г. Лелевича «Комбриг товарищ Иванов, / Прекраснейший из всех комбригов!» (Лелевич Г. Комбриг Иванов // Под пятикрылой звездой. М., 1923. С. 23).
...и помыслов архитриклин... - Архитриклин - распорядитель пира.
...кишки дрожат как готтентотки... - Готтентоты - этническая группа в Южной Африке. Начиная с повести Л.Н. Толстого «Крейцерова соната» слово часто упо¬


Примечания
469
треблялось в художественной и публицистической литературе как знак физиологической предрасположенности к разврату.
БЕССМЕРТИЕ
Впервые: СиП65. С. 215-216. Беловой автограф с правкой, переходящей в черновик: ОР РНБ. Ф. 1136. № 52. Варианты названия: «Сад пыток» (Св48/Ш; отсылка к одноименному роману Октава Мирбо [1899]), «На лестницах» (Правка к Св52). Сюжет столбца содержит перекличку с сюжетом поэмы «Безумный волк» (1931).
Монах! Ты висельником стал! - Отсылка к символике двух карт Больших Арканов Таро: IX (Отшельник, Монах, Искатель) и XII (Висельник, Повешенный, Жертва духовная).
САМОВАР
Впервые: СиП.С. 221. Стихотворение связано с участием Заболоцкого в работе над фильмом Ленинградской фабрики Совкино о борьбе с «мещанским бытом»; возможно, это был фильм Г.М. Козинцева «Одна» (1931; см.: Козинцев Г.М. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. Л., 1982. С. 192-195). Единственный из столбцов, написанный от женского лица («Я же дева неповинна...»). О символике самовара см. в главе «Самовар над бездной» из монографии Е.В. Ермиловой {Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989. С. 86-100). Осмысление самовара как оригинального символа русского национального бытия и представление о «самоварной мистике» связаны в первую очередь с именем поэта Б.А. Садовского (1881-1952). См.: Садовской Б. Самовар. М., 1914.
НА ДАЧЕ
Впервые: СиП65. С. 221-223.
...Ассирийский пирожок. - Возможно, финал столбца соединяет сюжет о цивилизациях древности (Ассирия) с современностью, так как в Ленинграде существовала община ассирийцев (айсоров), занимавшихся преимущественно чисткой обуви (см., например: [Б. п.] Приговор по делу ассирийцев // Ленинградская правда. 1927. № 240. 20 окт. С. 8).
ЧЕЛОВЕК В ВОДЕ
Впервые: СиП65. С. 246-247. Единственный из столбцов, совершивший перемещение из первой части Свода во вторую. По предположению Н.Н. Заболоцкого, был написан в Феодосии: «В июле 1930 года, когда работа над “Торжеством Земледелия” была закончена, супруги первый раз в жизни поехали на юг - в Крым. Поселились на окраине Феодосии, в домике родственников знакомого ленинградского художника, совсем близко от моря. Екатерина Васильевна, к своему удивлению, обнаружила, что ее мужа очень трудно уговорить пойти на прогулку или даже - к морю. На третий день крымской жизни, лежа на пляже, он сильно обжег спину и был доволен, что теперь с полным основанием может оставаться дома и в своем любимом положении -


470
Приложения
лежа на животе - читать и писать стихи. Вероятно, в те дни было написано стихотворение “Человек в воде”. Хронологически к этому стихотворению примыкают еще два - “Вопросы к морю” и “Подводный город” (ЖНЗ. С. 177-178).
Там, где море-каурма... - Каурма - одно из немногочисленных в тексте столбцов слов, с трудом поддающихся однозначному толкованию. В статье, толкующей значение слова «каурый» («татр.: конская масть: стан рыжеватый, светло-буроватый, впрожелть, хвост и грива такие же или светлее, а ремень потемнее, но не черный»): «Кауриться, коуриться, тоуриться, морщиться, быть угрюмым, показывать неудовольствие; глядеть исподлобья; упрямиться» (Даль В.К Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 2. М., 1865. С. 713-714). Это значение приводилось Н.Н. Заболоцким (ПССиП. С. 691). Может быть, следует учесть другое значение: каурма - блюдо восточной кухни из баранины со специями. Слово тюркского происхождения и в переводе означает «жареный», «жареное» (Ср. стих 29: А на жареной спине).
НАЧАЛО ОСЕНИ
Впервые: 3. 1929. № 8. С. 109.
...не быв задетым центром О... - Изображение универсального принципа единства временного и вечного (Единицы-Начала), связанного с символикой буквы «йод» в Каббале, в виде круга с точкой посередине см.: Папюс. Каббала: Наука о Боге, Вселенной и Человеке / Пер. с фр. А.В. Трояновского под ред. Н.А. Переферковича. СПб, 1910. С. 106. Модель времени в его соотнесенности с мироустройством в виде круга с центром «О» была предложена в посвященной астрологии и монадологии части книги инженера Б.Л. Розинга (более известного как изобретатель телевидения): Ро- зинг Б.Л. Возрождение средневековых наук Алхимии и Астрологии в современном естествознании. М., 1924. С. 44-75.
Приходит соболь из Сибири, / и представляет яблок Крым... - Ср. упоминания провинций (Тулы и Тамбова) в столбце «Черкешенка».
В его глазах - начатки знанья... - В 1910-1920 гг. действовало Культурно-Просветительское Кооперативное Товарищество «Начатки знаний» (с 1919 г. в составе книготоргового объединения «Книгосоюз»), издававшее детскую и просветительскую литературу. Располагалось по адресу: Просп. 25 Октября, д. 108.
ЦИРК
Впервые: 3. 1929. № 2. С. 112-114. Во всех редакциях, начиная с Св26-32, столбец завершает первый раздел книги. Искусство цирка, наряду с кино, было исключительно популярно в 1920-е годы и оказывало влияние на другие сферы культуры. Статья театрального критика К.Н. Державина положила основу для установки на «циркизацию культуры», характерную для первого советского десятилетия (Державин К. Цирк // Жизнь искусства. 1920. № 532. 6 авг. С. 1). «Циркизация» ранней советской культуры наследует осмыслению искусства цирка как наиболее первозданного у символистов и футуристов. См.: Буренина-Петрова ОД. Цирк в пространстве культуры. М., 2014. Рецензия: [Б.п.] Ученик Пушкина или акробат из «Звезды» // Комсо¬


Примечания
471
мольская правда. 1929. № 248.26 окт. С. 3. Парижский журнал «Сатирикон» (недолговечная попытка М.Г. Корнфельда возродить знаменитый дореволюционный журнал) спустя три года перепечатал «Цирк» с ошибкой в написании фамилии автора (Н. За- блоцкий), язвительным заголовком: «Вот именно, “молодая гвардия”» и анонимной редакторской преамбулой: «В одном из “толстых” советских журналов напечатаны всерьез и не без внутреннего, надо полагать, восторга следующие стихи» (Сатирикон (Париж). 1931. № 16, 18 июля. С. 9). Возможно, стихотворение рекомендовал В.Ф. Ходасевич, обративший внимание на «Цирк» до парижской публикации {Гулливер. Литературная летопись // Возрождение (Париж). 1929. № 1416. 18 апр. С. 3). Впоследствии В.Ф. Ходасевич в публикациях, подписанных Гулливером (общий псевдоним В.Ф. Ходасевича и Н.Н. Берберовой), неоднократно цитировал «Цирк» по разным поводам: Гулливер. Литературная летопись: Зверинец // Возрождение. 1932. №2697. 20 окт. С. 4; Он же. Литературная летопись: Поэты // Возрождение. 1933. № 2921. 1 июня. С. 4; Он же. Литературная летопись. Поэзия Н. Заболоцкого // Возрождение. 1933. № 2935. 15 июня. С. 4; Он же. Литературная летопись: О Заболоцком // Возрождение. 1933. № 3103. 30 нояб. С. 4.
С нежным личиком испанки... - В описании цирковой танцовщицы слышны отголоски стихотворения Г.Р. Державина «Цыганская пляска» («Возьми, египтянка, гитару...», 1805). Четыре описанных в столбце цирковых номера (эксцентрический танец, наездница на лошади, парный акробатический номер и «женщина-змея») напоминают современному читателю интерпретацию цирка у Т. Адорно: «Формы так называемого низкого искусства, как, например, цирковое представление <...> все это представляет собой бессознательные, создаваемые без обдуманного намерения, изначальные образы того, что история философии расшифровывает в искусстве, из форм которого, отвергнутых с отвращением, можно столько выведать о его сокрытой тайне, о том, относительно чего вводит в заблуждение уровень, на который искусство возводит свою уже отвердевшую форму» {Адорно I Эстетическая теория / Пер. с нем. А.В. Дранова. М., 2001. С. 411).
Толпа встает. Все дышат, как сапожники.- Ср. в цирковом стихотворении Н.Н. Ушакова: «Отдых смутный / и воздух сладкий, / и не дышат / и дышат все. // Сердце кружится акробаткой / в неожиданном колесе» {Ушаков Н.Н. В цирке // Молодая гвардия. 1928. № 9. С. 159).
Один старик интеллигентный /сказал, другому говоря... - М.Л. Гаспаров в комментарии к венку сонетов И.Л. Сельвинского «Бар-Кохба» (1920; опубл. в 1929) отметил, что «Конструкция “сказал... говоря” воспроизводит еврейскую» {Гаспаров М.Л. Русские стихи 1890-х—1925-го годов в комментариях. М., 2004. С. 251).
Здесь нахожу я греческие игры... - Возможно, намек на интерпретацию цирка и циркового представления в трудах и докладах ученых - сотрудников «Яфетидоло- гического института» (О.М. Фрейденберг, Н.Я. Марр, И.Г. Франк-Каменецкий).
На последний страшный номер / вышла женщина-змея...- Н. Шром отмечает: «Любопытно, что циркового номера с таким названием в репертуаре никогда не было. Номер, в котором артист или артистка демонстрируют гибкость своего тела, называется “Каучук” (вариативными названиями были “Гуттаперчевый мальчик”, “Человек без костей”, “Женщина-резина”. Персонаж “женщина-змея” мог быть заимствован Заболоцким из уличных шествий. Это так называемая “Тараска” - огром¬


472
Приложения
ная женщина-змея, чья аллегорическая фигура обозначала первородную греховность женщины еще в церковных процессиях XVI-XVIII веков в Испании. Трудно сказать, была ли введена эта фигура в современные Заболоцкому шествия, но важен сам факт рекомендации известного организатора советских празднеств Ореста Цехновице- ра это сделать. Символика “Тараски” не случайна, если учесть этимологию имени Ева - “от арамейского Хевъя и финикийского хвт - ‘змея’ (возможно, ‘змееподобная богиня’) ” <...>, что позволяет предположить допустимую у Заболоцкого контаминацию образов “змеи”, обольстившей женщину, и самой женщины, обольстившей мужчину» (Шром Н.И. Чужое слово в антиавторском дискурсе: Пушкин и Заболоцкий // Пушкинский сборник: К 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. Вильнюс, 1999. С. 131-132). «Женщина-Змея» - название одной из «фьяб» Карло Гоцци (1762; см.: Гоцци К. Женщина-змея: Трагикомическая сказка для театра в трех действиях / Пер. с итал. Я. Блоха // Любовь к трем апельсинам: Журнал Доктора Дапертутто. Кн. 2-3. Пг., 1916. С. 11-82). Сочетание «Женщина-змея» встречается также в советской прессе 1928 г. в связи с материалами о гастролях японского театра «Кабуки»: «В своем первом спектакле театр “Кабуки” показал балет “Женщина-змея”» (Известия. 1928. № 179 (3413). 3 авг. С. 5).
ДЕРЕВЬЯ
Второй части «Столбцов» - «Деревья» - лишь в 1958 г. получившей название «Смешанные столбцы», читатели-современники не знали, лишь несколько стихотворений было напечатано по отдельности в периодике и других изданиях.
ПРОГУЛКА
Впервые: Литературный современник. 1937. №3. С. 115. Автографы: СтК (ЛАМН); под названием «Начало мысли» РО ИРЛИ (Пушкинский Дом): Ф. 109. № 369. В основу текста столбца легла «хоровая» реплика деревьев из «Третьей беседы», вошедшей в тетрадь «Ночные беседы». По мнению С.А. Лурье, «карандашная “Третья беседа” уходит совсем в другую сторону»; автор под давлением цензуры «припрятал подальше такой текст, как “Третья беседа”, и взамен сочинил тот, что стал третьей главой “Торжества Земледелия”» (Заболоцкий Н.А. Ночные беседы / Публ., подгот. текста и вступ. С.А. Лурье // 3. 2003. № 5. С. 58). Деревья отвечают на вопрос камня:
Я - лежач и неудобен, очень стар и даже сед,- ах, скажите, - мир загробен виден сверху или нет? Может, видите вы в небе разные большие страны, где не думают о хлебе, где не плавают туманы? Может, камешки на ножках там невидимо гуляют, может, там цветов дорожки


Примечания
473
вместе с птицами летают?
Может, там собор животных, обнимая целый мир, спит прозрачный и бесплотный, свесив голову в эфир?
- Нет, - ответили деревья,- мы не видим этих стран, перед нами лишь деревня, за деревнею - туман.
Далее следует текст, почти точно совпадающий с текстом столбца «Прогулка» (Там же. С. 63-64).
Публикация стихотворения повлекла за собой полемику между газетой «Ленинградская правда» и «Известиями», вставшими на защиту Заболоцкого от обвинений в возврате к формалистическим «выкрутасам» Ст29 (Сидорчук П. Амнистия старым ошибкам // Ленинградская правда. 1937. №91.21 апр. С. 4; Не-литератор. 23 апреля // Известия. 1937. № 97, 23 апр. С. 3; [Б. п.] Медвежья услуга // Ленинградская правда. 1937. № 95. 26 апр. С. 4; Изгоев Н. Литературные заметки // Известия. 1937. № 99. 26 апр. С. 4; [Б.п.] По поводу «Литературных заметок» // Ленинградская правда. 1937. № 96. 27 апр. С. 4).
ЗМЕИ
Впервые: ТС. С. 310. Автограф: СтК (ЛАМН); строка пробела между стихами 16 и 17. Разбор: Филиппов Г.В. Стихотворение Н. Заболоцкого «Змеи»: Пространственно-временные аспекты // Лирическое стихотворение: Анализы и разборы / Отв. ред. Ю.Н. Чумаков. Л., 1974. С. 94-98.
МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА
Впервые: 3. 1933. №2-3. С. 78-79. В письме к будущей жене от 29 октября 1929 г. содержится важный автокомментарий: «Вот тебе последние стихи. Почитай от скуки. За них меня похваливают - как ты найдешь? Первые два куска читать монотонно, как бы в полусне. Следующие два кусочка - о Разуме - с чувством, с подъемом, чуть-чуть риторично. А последний кусочек - опять монотонно-монотонно - тут успокоение, примирение, убаюкиванье, засыпанье больного человека. Может быть, эти стишки и тебе к настроению придутся» (ЖНЗ. С. 172-173). Упоминается в Записной книжке 17 Д.И. Хармса: «Н. Заболоцкий. Меркнут знаки зодиака / венера / Неделя - неделима» (ХЗК I. С. 335). Стихотворение и его интерпретации в советской критике упоминались в заметке П. Пильского подписанной инициалами (от псевдонима «Ф. Стогов»): Ф. Cm. Предал осел! // Сегодня (Рига). 1933. № 206. 28 июля. С. 2. В 1946 г. под названием «Колыбельная песня» стихотворение было напечатано в ротапринтном журнале одного из «лагерей для перемещенных лиц» после статьи о Заболоцком «Поэт эпохи» А.А. Егунова, подписанной А. К. (А. Котлин) (Соотечественник: Ежемесячный литературно-художественный и научно-популярный журнал. 1946. № 1 [окт.]. Гамбург. С. 41). Текст воспроизведен с ошибками, по памяти


474
Приложения
автора статьи, готовивший публикацию в лагере для перемещенных лиц. Подробный анализ представлен в работе: Жолковский А.К. Загадки «Знаков Зодиака» // НЗРеС. С. 867-910. Сокращенная версия: 3. 2010. № 10. С. 219-230. См. также: Шу- бинский В.И. Вымысел и бред (Николай Заболоцкий и его великое заклинание) // Временник стихотворного отдела за 2002-2004 годы. Новая камера хранения. Вып. 1. СПб., 2004. С. 99-105. Среди подтекстов и источников исследователи называют стихотворения А.С. Пушкина («Прозерпина», «Зимний вечер», «Зимняя дорога», «Утопленник», «Бесы», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы»), «Казачью колыбельную песню» М.Ю. Лермонтова, стихотворение «На прогулке» из цикла К. Случевского «Мефистофель», «Колыбельную песню сердцу» А.А. Фета, «Морозные узоры» К.Д. Бальмонта, «Жуткую колыбельную» Ф.К. Сологуба, «Приглашение в школу» («Дети, в школу собирайтесь...») Л.Н. Модзалевского и другие произведения разных жанров (И.В. Гёте, Н.В. Гоголя, А. Голенищева-Кутузова). Стихотворение отражает также интерес Заболоцкого к астрономии, астрологии, палеоастрономии («мироведению») и литературе по оккультизму. Упоминаемые персонажи низшей народной демонологии (сирена, лешачиха, покойник и проч.) находят здесь соответствие в понятии об элементерах - бестелесных «персонах», состоящих лишь «из духа, души и астросома», как правило, злонамеренных (см., например: Тухолка С. Оккультизм и магия / 2-е изд. СПб., 1907. С. 124-126).
...спит Корова, Муха спит... - Ср. в детском стихотворении о Кирове: «Дремлют сонные верблюды, / Спят собаки у костра» (Заболоцкий Н. Ночь в степи // Чиж. 1934. № 12. С. 2).
ОТДЫХ
Впервые: Заболоцкий Н. Вторая книга. Л., 1937. С. 5-6. Автограф: СтК (ЛАМН). Ксерокопия другого автографа: Кировский областной краеведческий музей. Передана Л.В. Дьяконовым в фонд музея в 1993 г. Дата: 11. XII. 1930. Имена персонажей неоднократно менялись. Столбец содержит переклички с текстом детской «производственной книжки», написанной Заболоцким: Миллер Я. Маслозавод / Рис. П. Басманова //Чиж. 1930. № 11. С. 3-5; Миллер Я., Басманов П. [Рис.] Маслозавод. М.; Л., [1931].
Сепаратор, бог чухонский... - Чухонский - финский; сливочное масло, которое производилось в Финляндии и в Прибалтике называлось «чухонским». Внедрение в сельское хозяйство сепаратора, наряду с трактором, активно пропагандировалось в первые годы коллективизации. Образ сепаратора становится сакральным центром нового мира в фильме С.Э. Эйзенштейна «Старое и новое» («Генеральная линия», 1929). Ср.: «Вот огромный сепаратор, / Он гудит как вентилятор, / Молоко себе берет, / Людям сливки отдает» (Миллер Я., Басманов П. Маслозавод. [С. 6]); «Там, где нет сепараторов, работницы по целым неделям собирают сметану и взбивают ее мутовками. Получается масло. Но делать масло вручную очень долго и трудно. Другое дело сепаратор. Он быстро отделяет от молока сливки. Из отработанного молока делают творог, а сливки относят в маслобойку» (Там же).
...бродит тетя [Мультатули], /звонко хлопая ведром. - Мультатули (букв, многострадальный) - литературный псевдоним, под которым был известен голландский писатель Эдуард Доус Декер (1820-1887). В Правке к Ст26-32/1 - «тетя Мариули»,


Примечания
475
что отсылает к поэме А.С. Пушкина «Цыганы» (1824) и, возможно, к интерпретации имени цыганки Мариулы в статье Вяч. Иванова «К проблеме звукообраза у Пушкина» (1925). Ср.: «А в колхозе суматоха,- / Люди ходят, скот мычит / И работница Евдоха / Звонко ведрами стучит» (Миллер Я., Басманов 77. Указ. соч. [С. 4]).
...дремлет дядя Тыкавылка...- Происхождение имени, вероятно, связано, с фигурой ненецкого художника и литератора Тыко Вылки (Ильи Константиновича Выл- ки; 1886-1960). В правке к Ст26-32/1 имя зачеркнуто, вместо него вписано: «дядя Полбутылка». Окончательный вариант: дядя Волохатый (см. в наст. изд. раздел «Венецианская книжка»).
ЗВЕЗДЫ, РОЗЫ И КВАДРАТЫ
Впервые: СиП.С. 247. Автограф: СтК (ЛАМН); заглавие: «Утро». Звезды, розы, квадраты, жезлы, кубки, колеса - названия мастей гадальных и игральных карт, восходящие к эзотерическим эмблемам и символам.
Осеняли наши домы...- Возможно, наряду с прямым и общеязыковым значением, подразумевается «терминологическое»: домами в астрологии называют сектора эклиптики (большого круга годового прохождения Солнца), на основании которых принято составлять гороскопы.
ЛИЦО КОНЯ
Впервые: ТС. С. 309. Стихотворение, написанное в 1926 г., восемь лет спустя было отвергнуто газетой «Известия», о чем свидетельствует авторизованная машинопись: РГАЛИ. Ф. 1805. On. 1. Ед. хр. 43. Л. 1-2. Вверху: «Н. Заболоцкий. Орг. И. Андронов». В левом верхнем углу рукой Заболоцкого, красными чернилами: «Ленинград 26-XI-34. Т. Млечину». В правом верхнем углу резолюция: «Не пойдет. 27/II <1935>». Владимир Михайлович Млечин (1901-1970), театральный критик, заведующий отделом искусств газеты «Известия» (1934-1939). О сотруднике газеты «Известия» Андронове см.: Андроников И.Л. Веду рассказ о Маршаке // «Я думал, чувствовал, я жил»: Воспоминания о Маршаке. М., 1988. С. 167-169. Строфоиды разделены знаком «три звездочки» (красные чернила).
И конь стоит как рыцарь на часах... - Перекличка со словами песни на стихи А.Ф. Мерзлякова (1778-1830) «Среди долины ровныя...» (1810): «Один, один, бедня- жечка, / Как рекрут на часах!» (отмечено, наряду с другими песенными контекстами XVIII-XIX вв., В.В. Порецким).
ДЕРЕВЬЯ
Впервые (под названием «В жилищах наших»): ДП. М., 1965. С. 249. Автограф: СтК (ЛАМН).
Вот мы нашли поляну молодую...- В «Бамбочаде» К.К. Вагинова (1931) есть эпизод театрализованного ритуала преображения героев романа в деревья: «- Распределимте роли,- сказал Евгений. - Я вас научу, как следует общаться с женщинами. Вот эта береза будет Лидией, а эта ель - Дмитрием; эта сосна - Елена; возьмите Елену


476
Приложения
за ветку и развлекайте пустыми словами, улыбайтесь, ходите от дерева к дереву» (.Вагинов К.К. Козлиная песнь: Романы / Сост. А.И. Ватиновой и В.И. Эрля, вступ. ст. Т.Л. Никольской. М., 1991. С. 343).
...и ног проросших больше не поднять, / не опустить раскинутые руки... - Ср. начало стихотворения Ф.М. Наппельбаум: «Листами пальцы прорастут, / И ноги в глине затвердеют...» (Наппельбаум Ф. Стихи / Сост. Е.М. Царенковой, А.Л. Дмитренко. СПб., 1993. С. 326-327). Поэтесса Фредерика Моисеевна Наппельбаум (1901-1958), как и К.К. Вагинов, была участником основанной Н.С. Гумилевым литературной группы «Звучащая раковина». Согласно воспоминаниям И.М. Синельникова, «Заболоцкий критически отзывался о стихах в сборниках Ленинградского Союза поэтов. Особенно он издевался над “дамскими стихами”. (Понравилось ему только стихотворение Федерики Наппельбаум “Девчоночка-сестра с кудрявой головою”» (ВоЗ. С. 116). В поздней записной книжке Заболоцкого (1950-х годов) был записан телефон Ф.М. Наппельбаум.
ОБЕД
Впервые: ЛП. 1928. № 93 (3899), 21 апр. Литературное приложение № 8. С. 6 (без последних восьми стихов).
СЕМЕЙСТВО ХУДОЖНИКА
Впервые: ЛС. 1937. № 3. С. 115 (в другой редакции и под названием «Утренняя песня», в составе подборки стихотворений). «А поводом к стихотворению “Утренняя песня” послужил эпизод, о котором вспоминает Екатерина Васильевна: “Когда весной 1933 года родственники переехали на дачу, мы переселились на второй, мансардный этаж. С Никитушкой на руках я раскрыла большое окно маленькой верхней веранды и позвала Николая Алексеевича. Было так хорошо! В саду цвели белые и синие лупинусы и сверху казались свечами, подымающимися из зелени, пели птицы, за огородом стоял амбар” <...> Помечено стихотворение 1932 годом. Скорее всего, эта датировка ошибочна, так как все описанное в нем относится к началу лета 1933 года» (ЖНЗ. С. 190). Окончательный вариант названия, возможно, содержит отсылку к стихотворению Г.П. Каменева «Утренняя песнь (Из Геснера)» (1796). См.: Поэты-ради- щевцы / Ред. и коммент. В.Н. Орлова, вступ. ст. В.А. Десницкого и В.Н. Орлова. Л., 1935. С. 537. Еще один возможный контекст - название стихотворения Д.И. Хармса «Вечерняя Песнь к имянем моим существующей» (1930). В первоначальном виде: ВДЛ. С. 77-78. Новое название появилось в правке к Ст26-32/1.
ЛОДЕЙНИКОВ
Впервые: 3. 1933. №2-3. С. 79-80. Фамилия героя стихотворения напоминает фамилию поэта Николая Макаровича Олейникова (1898-1937). Соколов Петр Иванович (1892-1937) - живописец, книжный график, театральный художник. В 1920-е годы вел занятия изобразительной студии при Северном факультете (Севфак) Ленинградского Восточного факультета им. А. Енукидзе. Входил в круг общения обэриу- тов, оформил книжечку шуточных стихотворений Заболоцкого «Ксении». Упомина¬


Примечания
All
ется в стихотворении Хармса «Короткая молния пролетела над кучей снега» (1931); согласно легенде, образ Хню вдохновлен картиной П.И. Соколова «Лесная девушка», висевшей в комнате Хармса. В одном из списков стихотворения Н.М. Олейникова «Муха» есть посвящение «П.И. Соколову» (РО ИРЛИ. P. 1. On. 1. № 8151. Л. 16-25). П.И. Соколов и его жена Г.Н. Соколова (Леман) были репрессированы (Следственное дело №4413 по обвинению Батурина Р.А., Грудзинского А.А. и др.: В 2 т., на хранении в УФСБ России по Новосибирской области; Следственное дело № 6621 по обвинению Пайо А.И., Попова К.А., Белых В.М. и др., на хранении в УФСБ России по Новосибирской области). П.И. Соколов расстрелян в Новосибирске 9 декабря 1937 г., Г.Н. Соколова - 18 марта 1938 г. См.: Гор Г.С. Замедление времени // Гор Г. Волшебная дорога: Роман. Повести. Рассказы. Л., 1978; Алиса Порет рассказывает и рисует. Из альбомов художника / Предисл., публ. и примем. В. Глоцера // Панорама искусств 12. М., 1989. С. 392-408; Стерлигов В.Л. Воспоминания о Петре Ивановиче Соколове // Авангард, остановленный на бегу. Л., 1989. С. 17-27. Фундаментальное издание наследия художника и материалов о нем: Петр Иванович Соколов. ( 1892— 1937): Материалы к биографии. Живопись. Графика. Сценография / сост. И.И. Гапе- ев. М., 2013.
Фамилии героев через корневые этимоны «ладья» и «сокол» предположительно восходят к целостному изображению древнеегипетской иерограммы G7 по класси¬
фикации А. Гардинера: ^==5^ («сокол, плывущий в ладье»), представляющей одну из «ипостасей» бога Гора. Образ жука, наряду с отмеченной И.О. Шайтановым аллюзи¬
ей к фамилии В.А. Жуковского, возможно, отсылает иерограмме L1 («жук-скарабей»), связанной с богом Хепри. В 1928-1930 гг. в Ленинграде печатался цикл работ академика В.В. Струве о египетском жреце Манефоне (Струве В.В. Манефон и его время. Глава I // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Академии наук СССР. T. III. Вып. 1, Л., 1928; Он же. Глава II. Царские списки Манефона, сохранившиеся у Африкана и Евсевия // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Академии наук СССР. T. IV, Л., 1930), где содержалась полемика с немецким египтологом К. Зете, еще в 1910 г. написавшим исследование об иерограмме G7, и, таким образом, Заболоцкий вполне мог знать о ней. Кроме того, допустимо участие Заболоцкого в «устном обсуждении египтологических открытий», так как «в это время в Ленинграде успешно действовал египтологический кружок», с участниками которого, вероятно, был знаком Хармс (см. об этом: Иванов Вяч. Вс. Египет амаран- ского периода у Хармса и Хлебникова: «Лапа» и «Ка» // Столетие Даниила Хармса: Материалы междунар. науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения Д.И. Хармса / Ред. А.А. Кобринский. СПб, 2005. С. 80-90). См. также: Берлее О.Д. «Сокол, плывущий в ладье», иероглиф и бог // Вестник древней истории. 1969. № 1. С. 3-30.
Разборы: Филиппов Г.В. О «Лодейникове» Н. Заболоцкого: (К проблеме эволюции творческих принципов) // Ученые записки Ленинградского пединститута им. А.И. Герцена. Т. 322: Советская литература: Проблемы мастерства. Л., 1968. С. 167— 181; Шайтанов И.О. «Лодейников»: ассоциативный план // Вопр. литературы. 2003.


478
Приложения
№ 6. С. 168-181. То же: ИТПБкСМ. С. 27-42. О дальнейшей судьбе замысла поэмы о герое, носящем фамилию Лодейников см.: Лощилов И.Е. «Иероглифика» Николая Заболоцкого (К реконструкции замысла поэмы о Лодейникове) // Лингвистика и поэтика в начале третьего тысячелетия: М., 2007. С. 160-168.
Как бомба в небе разрывается... - Ср.: «Планеты и солнца взрываются, подобно бомбам. Какая жизнь при этом устоит! Светила остывают и лишают планеты своего живительного света. Куда тогда денутся их жители? Множество катастроф всегда подстерегают разумных существ» {Циолковский К.Э. Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы. Калуга, 1928. С. 6). Ср. также фамилию протагониста поэмы Заболоцкого «Деревья» (1933): Бомбеев. В позднейших редакциях и примыкающих к «Лодейникову» текстах триада персонажей Лодейников - Соколов - Лариса/Люд- мила, как и триада Бомбеев - Лесничий - Зина в поэме «Деревья», реализует опосредованный символистскими интерпретациями любовный треугольник из итальянской комедии масок dell’ arte: Пьеро - Арлекин - Коломбина.
...я различаю только знаки / домов, растений и собак. - Ср. в поэме Н.М. Олейникова «Пучина страстей» (1936-1937): «То не ягоды не клюквы / Предо мною встали в ряд - / Это символы и буквы / В виде желудей висят. // На кустах сидят сомненья / В виде галок и ворон, / В деревах - столпотворенье / Чисел, символов, имен» {Олейников Н.М.. Пучина страстей. Л., 1991. С. 191).
Жук летел. - И.О. Шайтанов указывает на перевод элегии Томаса Грея «Элегия, написанная на сельском кладбище» (1751), сделанный В.А. Жуковским в 1802 г. и воспринимавшийся как оригинальное русское стихотворение: «Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает, / Лишь слышится вдали рогов унылый звон» {Жуковский В.А. Соч.: В 3 т. T. 1. М., 1980. С. 62).
...трясли кузнечики сухими лапками... - См. о семантике образа кузнечика в поэзии Заболоцкого: [Россомахин А.] Кузнечики Николая Заболоцкого, собранные Андреем Россомахиным. С приложением иллюстрированной библиографии прижизненных книг Заболоцкого. СПб., 2005.
ОСЕНЬ
Впервые: Си П.С. 307-310. Строки «О, слушай, слушай хлопанье рубах! ~ и в каждом камне Ганнибал таится» вошли в позднюю редакцию стихотворения «Лодейников». Тематика и образный строй стихотворения примыкают к поэме «Торжество Земледелия». Впоследствии автор не включал его в Своды своих сочинений. В ЛАСЗ сохранился фрагмент черновика финала стихотворения:
[К сияющему кубку]
[дай мне, природа, так припасть, чтоб мог]
[я увидать]
Над ним подобно кубку сияет в небе чистая звезда, и тихо все. И только шум листа,
упавшего с ветвей, и [шорох первых льдинок] [речки трепетанье] речки голос бедный [и близок час, когда на поединок]


Примечания
479
перед зарей [томительной] задумчивой и бледной [и жалобных зверей лесное завыванье]
и посредине мира
[сияет] мерцает Осень, сидя у клавира.
где за решеткою железной
качается огня цветочек полновесный
я [полем] ночью шел с собакою вдвоем.
Глубокой ночью на дворе в большом рогатом фонаре качается огня таинственная бабочка
...и ломят гусеницы нужников контрфорсы... - Контрфорс (фр. contre force - «противодействующая сила») - архитектурный термин, означающий вертикальную несущую конструкцию.
ВЕНЧАНИЕ ПЛОДАМИ
Впервые: ЛС. 1933. № 1. С. 71-72. Имена Ивана Владимировича Мичурина (1855— 1935) и американского садовода и селекционера Лютера Бербанка (1849-1926) были сближены в брошюре К.Э. Циолковского «Растение будущего. Животное космоса. Самозарождение» (Калуга, 1929) и в начале статьи М. Горького «О музыке толстых» (1928; см. примеч. к столбцу «Фокстрот»). Язвительный отклик в эмиграции (Париж): Гулливер [Ходасевич В.Ф.]. Литературная летопись: Поэты // Возрождение. 1933. № 2921, 1 июня. С. 4.
БИТВА СЛОНОВ
Впервые: ЛГ. 1962. № 6. С. 44-45. Военные метафоры поэзии в русской литературной традиции (у Маяковского, Мандельштама и многих других) восходят к поэме Пушкина «Домик в Коломне» (1830). Роль подсознания в творческом процессе - одна из проблем, актуальных в ранней советской литературе в связи с популярным (особенно в первой половине 1920-х годов) психоанализом. В стихотворении слышны отголоски стихотворения Н.А. Морозова «Числа», где развернута военная метафора математических действий.
...словно исполинские малютки. - Строка напоминает о слонах из поэмы В. Хлебникова «Зверинец» (1909, 1911).
...ест пироги и запивает чаем. - Возможно, ассоциативная связь слона и чая восходит к словесной игре в кругу друзей Заболоцкого: «Олейников пристально рассматривал хорошо ему известный рисунок Заболоцкого, висевший на стене: изображение бегущего слона. Заболоцкий недурно рисовал, его учителем, кратковременным, правда, был сам Филонов. Олейников: - Я знаю, как называется ваш рисунок, Николой Алексеевич. “Чаяние”! - Но Заболоцкий даже не улыбнулся» (Харджиев Н.И. О Хармсе / Публ. М.Б. Мейлаха // Studi е scritti in memoria di Marzio Marzaduri a cura di Giovanni Pagani-Cesa e Ol’ga Obuchova. Padova, 2009. (Eurasiatica: Quaderni del Dipartimento di Studi Eurasiatici Universita degli Studi Ca’ Foscari di Venezia. 66). P. 49)». Упоминаемый рисунок не сохранился.


480
Приложения
ИСКУССТВО
Впервые: ТС. С. 310. Единственный из столбцов, полностью написанный свободным стихом (см.: Царькова Т.С. Метрический репертуар Н.А. Заболоцкого // Исследования по теории стиха. Л., 1978. С. 126-151; Орлицкий Ю.Б. Свободный стих в творчестве Николая Заболоцкого // ИТПБкСМ. С. 112-120).
ШКОЛА ЖУКОВ (Отрывок из поэмы)
Впервые: СиП.С. 250-253. «Перед тем как писать “Школу Жуков”, в комнате на Большой Пушкарской он доставал из-под кровати деревянный сундучок с коллекцией отполированных кусочков древесины различных пород деревьев, всматривался в рисунок древесных волокон и пытался угадать в нем смысл этой растительной тайнописи. В извилинах годичных колец клена ему чудился морской прибой, в древесине чинара он видел прообраз ткацкого искусства, ясеня - фигуры облаков» (ЖНЗ. С. 216).
Дерево Моа похожее на мед... - Дерева моа не существует. Словом «моа» называлась вымершая бескилевая птица, обитавшая в Новой Зеландии и истребленная человеком в конце XVIII столетия. Упоминается в повести В. Хлебникова «Ка» (1915).
Вот что нарисуем мы на наших картинах. - В юбилейном октябрьском стихотворении для детей есть строки: «Вот что кладем мы / В великий фундамент / Нашей Советской страны...» (МиллерЯ. XIV Октябрь / Рис. В. Тамби // Еж. 1931. № 21. С. 6; То же // Большевистская смена: Журнал-учебник для 4 группы. 1931. № 2. С. 1-3). Среди сочинений Заболоцкого для детей есть ряд стихотворений, посвященных описанию профессий (Миллер Я. Наша школа / Рис. Думаревской // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы. 1931. № 2. окт. С. 2; Миллер Я. Ударная армия («Сила рабочих-великая силища...») //Юные ударники. 1931. № 8. С. 1-2 \ Миллер Я. В школу / Рис. Г. Шорр // Чиж. 1931. № 9. С. 1 ; Миллер Я. Учиться, учиться, учиться / Рис. В. Конашевича // Еж. 1931. № 22. С. 12; Миллер Я. Кто что сделал // Маленькие ударники: Журнал-учебник для 2-й группы. 1932. № 6. февр. С. 15-16).
БЕЗУМНЫЙ ВОЛК
Впервые: СиП.С. 280-291. Источникам поэмы посвящены работы: Goldstein D. Nikolai Zabolotskij: Play for Mortal Stakes. Cambridge, 1993. C. 280-281; Pratt S. A Mad Wolf, Faust, and a Holy Fool: Zabolotsky’s «Bezumnyi volk» in Context // VI ICCEES World Congress. Tampere, Finland, 29 July - 3 August 2000. Abstracts. Tampere, 2000. C. 343; PrattS. A Mad Wolf, Faust, Jesus Christ and a Holy Fool (Zabolotskij’s «Bezumnyj volk», Salvation, and Transfiguration) // СПиСП. C. 138-155; Яблоков E.А. «Безумный волк» H. Заболоцкого и «волчьи» мотивы в литературе 1920-х годов // СПиСП. С. 275-288; Бойко С. Пародическое цитирование в «Безумном волке» Н. Заболоцкого // Вопр. литературы. 2005. № 1. С. 124-134; Дъячкова Е. «Желаю знать величину вселенной» // НЗПТ. С. 158-166; Лощилов И. «Соединив безумие с умом...»: О некоторых аспектах поэтического мира Николая Заболоцкого // Семиотика безумия: Сб. статей / Под ред. Н. Букс. М.; Париж, 2005. С. 143-171. Близкие параллели к «Безумному волку» содержатся в стихотворениях Даниила Хармса «Авиация


Примечания
481
превращений» (1927) и особенно «Столкновение дуба с мудрецом» (1929), а также в «Лапе» (1930): «Тут стоят два дерева и любят друг друга. Одно дерево волк, другое волчица». Присутствие «гетеанского» и «пушкинского» сближает поэму со стихотворением А.И. Введенского 1929 г. «Ответ богов» (см.: Лекманов О. А. О поэтике Александра Введенского: Разбор стихотворения «Ответ богов» // Александр Введенский и русский авангард: Материалы междунар. науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения А. Введенского. СПб., 2004. С. 77-82). «Из всего написанного им Заболоцкий более всего ценил “Безумного волка”. Он мне сказал, что считает “Безумного” высшим достижением своей поэтической и философской мысли, своим “Фаустом”» (Роскина Н.А. Николай Заболоцкий // Роскина Н. Четыре главы: Из литературных воспоминаний. Paris, 1980. С. 84). Известно, что в 1953 г. он читал ее Пастернаку: 12 августа Заболоцкие «получили записку Б.Л. Пастернака, в которой Борис Леонидович приглашал их к себе на дачу на обед и просил Николая Алексеевича выполнить давнее обещание - прочитать неопубликованную поэму “Безумный волк”. По-видимому, на одной из предыдущих встреч двух поэтов шел разговор об этой поэме, и Николаю Алексеевичу было приятно напоминание о ней <...> Поэма понравилась хозяину дома, и его авторитетное мнение было важно для Заболоцкого, ибо сам он считал это произведение одним из своих серьезных достижений» (ЖНЗ. С. 529). Записка сохранилась (ЛАСЗ): «12 авг. 1953. Дорогие Екатерина Васильевна и Николай Алексеевич! Доставьте нам радость и отобедайте пожалуйста с нами сегодня в 3 часа. Кажется, приедет С. Чиковани. Ждем вас обоих. Захватите, пожалуйста, Николай Алексеевич, “Безумного волка”, которого Вы обещали прочитать. Сердечный привет. Ваш Б. Пастернак» (ПССиП. С. 705).
Впервые: СиП. С. 280-291. Не воспроизводится пунктуационный знак «точка» после наименования говорящего персонажа. Написание «того-гляди» исправлено на «того гляди», «на утро» на «наутро».
Hör! Es splittern dei Säulen / ewig grüner Paläste. - Слова Мефистофеля из первой части трагедии Гёте «Фауст», сцена «Вальпургиева ночь»: «Слушай! Раскалываются колонны вечнозеленого дворца.
1. 	Разговор с Медведем
Мы простую воду пьем, /хвалим солнце и поем... - Аллюзия к тексту солдатской песни, служащей эпиграфом в Главе 3 романа А.С. Пушкина «Капитанская дочка»: «Мы в фортеции живем, / Хлеб едим и воду пьем...».
...она плыла, подобно рыбам, / туда, где неба пламена. - Отсылка к строкам из оды Г.Р. Державина «Водопад» (1791-1794) «Но в ясный день, средь светлой влаги, / Как рыбы ходят в небесах...» (см.: Смирнов И.П. Заболоцкий и Державин // XVIII век. Сб. 8. Л., 1969. С. 145-161).
...в маленькой берлоге... - Образ восходит к притче о пещере из книги 7 «Государства» Платона (См.: Вайскопф М. Две заметки о Заболоцком // Хармс-Авангард: Материалы конф. Белград, 2006. С. 425-434).
...зачем у нас не вертикальна шея. /Намедни мне сказала ворожея... - Рифма напоминает об апокалиптической поэме В.В. Хлебникова «Журавль» (1909): «И точно: трубы подымали свои шеи, / Как на стене тень пальцев ворожеи». Противопоставле¬


482
Приложения
ние вертикали и горизонтали - важная часть концепции Н.Ф. Федорова, изложенная в работах «Горизонтальное положение и вертикальное,- смерть и жизнь», «Вертикальное положение, или Пасха» и др. Ф. Энгельс также считал прямохождение «решающим шагом для перехода от обезьяны к человеку».
...шутки прежних л ет...- Парадоксальная отсылка к роману в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин»: «С Онегиным он вспоминает / Проказы, шутки прежних лет» (Гл. 8, XXIII).
...Чигирь - волшебная звезда! ...чтобы Чигирь-звезду увидеть! - Чигирь-звезда, упоминаемая в переводных древнерусских компиляциях по космографии и астрологии, обычно толкуется как планета Венера. В 1928 г. вышла статья, где допускалось толкование Чигиря как кометы {Святский Д. О. Сказание о Чигирь-звезде и телескопические наблюдения Галилея (Из истории астрономии в России) // Мироведение. 1928. T. XVII. № 1 (60). С. 1-6). См. также: Востоков А.X. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. СПб., 1842. С. 15; [Сахаров И.П.] Сказания русского народа: [В 2 т.] Т. 2. Кн. 7. СПб., 1849. С. 62; Перетс В.Н. Материалы к истории апокрифа и легенды: В 2 т. Т. 2. СПб., 1901. С. 24-25; Соболевский А.И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII веков: Библиографические материалы. Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. T. LXXIV. № 1. СПб., 1903. С. 432-433; Ермолов А.С. Народная сельскохозяйственная мудрость в пословицах, поговорках и приметах: [В 4 т.]. T. IV. СПб., 1905. С. 310; Святский Д.О. Под сводом хрустального неба: Очерки по астральной мифологии в области религиозного и народного мировоззрения. С 15 рис. в тексте. СПб., 1913. С. 174-178. Одной из первых книг, подаренных кем-то из знакомых поэта вскоре после его возвращения из лагерей (первой был подаренный Н.И. Харджиевым 14 февраля 1946 г. том «Сочинений Г.С. Сковороды»), была книга, где упоминалось о звезде Чигирь: Райков Б.Е., проф. Очерки по истории гелиоцентрического мировоззрения в России. Из прошлого русского естествознания. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1937. С. 72. Дарительная надпись, сделанная 27 февраля 1946 г., подписана инициалами: «Т.П.» Мифологическая связь Венеры с волком отмечена у А.Н. Афанасьева: «.. .Вечерницу (Hesperus - планету Венеру) называют Волчей звездой» {Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. T. 1. М., 1985. С. 736.) В словаре В.И. Даля: «Чигирь - м. астрах, крымск. водоподъемный снаряд, для поливки садов, виноградников, бахчей, баштанов <...> Чигирь, звезда или планета Венера, утреняя звезда, зорница, восходящая и заходящая как чигирная бадья» (Даль В.И. Словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т. 4. М., 2001. С. 996). Ряд указателей ведет к поэтическому миру Хлебникова: и астраханское происхождение, и мифологическое соответствие космоса и образа колодца и его функциональных компонентов («Журавль»), и отсылка к стихотворению «Годы, люди и народы...» (1916): «Звезды - невод, рыбы - мы...».
...для друзей и юных жен. - «Юные жены» - поэтическое клише XIX в., широко известное благодаря стихотворению А.С. Пушкина «Вакхическая песня» (1825): «И юные жены, любившие нас!».
...кровать поставлю, принесу урыльник...- Урыльник, или урильник (от лат. urina - моча) - сосуд для мочи. Народная этимология, однако, склонна наивно связы¬


Примечания
483
вать «урыльник» с «рылом», что находит в поэме соответствие («В мое задумчивое рыло / Ничей не хлопал самопал»).
Коровий Ассурбанипал!- Ассурбанипал - ассирийский царь, 668-626 гг. до P. X., сын Ассаргадона, упоминаемого в стихотворении Заболоцкого «Город в степи» ( 1947).
2. 	Монолог в лесу
...сидит и пишет на бумаге... Е. Дьячкова называет среди источников центрального образа поэмы «Сказку об Иване-царевиче и Сером Волке» В.А. Жуковского (1845), где Волк пишет записки: «И царь Иван Демьянович скончался; / За ним последовал и Серый Волк / В могилу. Но в его нашлись бумагах / Подробные записки обо всем, / Что на своем веку в лесу и свете / Заметил он, и мы из тех записок / Составили правдивый наш рассказ» (См.: Е. Дьячкова. Желаю знать величину Вселенной. С. 159-160).
...и так идут за днями дни... - Ср. в «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С. Пушкина (1833): «Им она не прекословит, / Не перечат ей они. / Так идут за днями дни».
Если растенье посадить в банку... - К.Э. Циолковский писал об «идеальном животном», которое одновременно является и растением: «Представим себе совершенно изолированное особенное животное. В него не проникают ни газы, ни жидкости, ни другие вещества. Из него также они не могут и удаляться. Животное пронизывается только лучами света. Встречая тут хлорофилл, растворенный в крови углекислый газ и другие продукты распада тканей животного, они разлагают их, соединяют и в результате дают: кислород, крахмал, сахар, разные азотистые и другие питательные материалы. Таким образом, наше животное получает все необходимое при жизни. Пища (подразумевается то, что образовано в теле действием солнечных лучей) и кислород претворяются в ткани животного. Но последние опять разлагаются на углекислый газ и другие продукты распада (мочевину, аммиак и проч.). Пусть все эти отбросы не выкидываются наружу, а поступают в кровь и остаются в организме. Солнечные лучи опять относятся к ним, как в растениях к газообразному и жидкому удобрению, т.е. преобразовывают их в кислород и питательные вещества, которые пополняют убыль непрерывно работающих частей тела: мозга, мускулов и проч. Этот круговорот совершается вечно, пока самое животное не будет разрушено.Что такое существо возможно, видим из следующего. Возьмем кварцевый (или стеклянный) прозрачный шар, пронизываемый лучами солнца. В нем немного почвы, воды, газов, растений и животных. Одним словом, это подобие громадного Земного шара, только в крохотном виде. Как и в нем, так и на какой-нибудь планете определенное изолированное количество материи. Как в том, так и в другой совершается один и тот же известный круговорот вещества. Наш стеклянный шар и представляет подобие гипотетического существа, обходящегося неизменным количеством материи и вечно живущего. Животные в шаре, если и умирают, то на место их рождаются новые, питающиеся растениями. В общем, стеклянный шар бессмертен, как бессмертна Земля» {Циолковский К.Э. Растение будущего. Животное космоса. Самозарождение. Калуга, 1928. С. 21-22).
Однажды ямочку я выкопал в земле... - Ср.: «Есть и животные, подобные растениям. Они также могут питаться неорганическими веществами. Это животно-расте- ния (зоофиты). Они содержат в своем теле зеленые крупинки (хлорофилл) при по¬


484
Приложения
средстве которых и участии солнечного света, разлагают углекислый газ воздуха на углерод и кислород. Кислород выделяется в воздух, а углерод с другими неорганическими веществами образует сахар, крахмал, клетчатку (углеводы), азотистые и другие органические ткани, составляющие тело существа» (Циолковский К.Э. Указ. соч. С. 21). См. также книгу сотрудника К.А. Тимирязева: Талиев В.И. Единство жизни (Растение как животное). М., [1925].
Иды ко мне, моя большая сила! - Ср. представления о силе («мана»), изложенные в фундаментальной для мысли 1920-х годов книге: Богораз (Тан) В.Г. Эйнштейн и религия: Применение принципа относительности к исследованию религиозных явлений. М.; Пг., 1923.
Ничтожный зверь, червяк в паршивой шкуре... - Контаминация державинской («Я телом в прахе истлеваю, / Умом громам повелеваю, / Я царь - я раб - я червь - я бог!») и тютчевской («А я здесь в поте и в пыли. / Я, царь земли, прирос к земли!..») реминисценций.
Я - Гарпагон, подъятый в небеса! - Гарпагон - персонаж комедии Жан-Батиста Мольера «Скупой» (1668), воплощение скупости. Имя происходит от латинского слова «harpago» - гарпун. В переносном смысле - хапун, «загребущие руки», что находит соответствие в пластике героя («Схвачусь за воздух страшными руками»). В 1933 г. К.К. Вагинов закончил писать неопубликованный, но, вероятно, известный обэриутам роман «Гарпагониана», где безумная страсть героев к коллекционированию (спичечных коробков, конфетных оберток, обрезанных ногтей, снов и т.д.) подменяет духовный поиск и интеллектуальную «жадность» (см.: Вагинов К.К. Козлиная песнь: Романы. М., 1991. С. 371-480, 513).
3. 	Собрание зверей
Третья часть поэмы целиком проецируется на пушкинский «Пир во время чумы» (1830). Ср. трагическую двойственность самоощущения Пастернака после «года великого перелома», нашедшую формульно-точное выражение в стихотворении «Лето» (1930): «...и поняли мы, / Что мы на пиру в вековом прототипе - / На пире Платона во время чумы».
...на воздухе мелькнули морда, руки, ноги.- Ср. описание падения Канатного Плясуна в книге Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра»: «...отбросил прочь свой шест, и быстрее последнего полетел вниз, подобно вихрю из рук и ног» {Ницше Ф. Избр. произведения: В 2 кн. Кн. 1. М., 1991. С. 13).
Волк ест пирог и пишет интеграл. - Ср. поклонение Интегралу в романе Е. Замятина «Мы» (1920); см.: Строкина А.И. Н. Заболоцкий и Е. Замятин: отношение человека и природы // НЗПТ. С. 219-223).
И ямщик в стеклянной шапке / тихо песенку споет: / -Гай-да, тройка... - Пародийный парафраз популярного романса «Гайда, тройка!» («Гай-да, тройка! Снег пушистый...»), слова и музыка М.О. Штейнберга (1883-1946).
Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса... - «Стеклянная архитектура» является одной из устойчивых мифологем утопического сознания и нашла наиболее полное апологетическое выражение в одноименном манифесте немецкого поэта Пауля Шебарта. См.: Белобровцева ИЗ. Стеклянные дома Е.И. Замятина и С.М. Эйзенштей¬


Примечания
485
на: тема гомункулуса в русской культуре 20-х годов // Литературный процесс и развитие мировой культуры: Материалы и тезисы конф. Таллинн, 1994. С. 31-36.
...Великий Летателъ Книзу Головой.- Слово летателъ, дважды употребленное в последней части поэмы, является прямой лексической цитатой из сочинений Е.Г. Гуро («Ветрогон, сумасброд, летатель...»). Отсылка к ключевой в поэтическом универсуме Заболоцкого символике карты XII Больших Арканов Таро (Висельник, или Повешенный, или Мессия, или Жертва Духовная), являющейся кульминационной точкой инициационного сюжета, связанного с «преображающим» движением от нулевой карты (Дурак, или Безумный, или Шут, «Джокер») к совершенству карты XXI (Мир, или Вселенная). Инверсия верха и низа означает здесь жертву и победу духа над материей. Родственный Безумному волку «обезумевший» кот из столбца «На лестницах» («Бессмертие», 1928) прямо назван Висельником. В более широкой мифологической перспективе этот образ восходит к универсальной мифологеме «дерева, растущего корнями вверх» (см. об этом: Кагаров Е.Г. Мифологический образ дерева, растущего корнями вверх // Доклады Академии наук СССР. Сер. В. 1928. № 15. С. 331-335). В контексте символики гадальной колоды карт Таро, катастрофа, которой завершается попытка полета Безумного, содержит ассоциации с картой XVI (Башня, или Богадельня).
«ВЕНЕЦИАНСКАЯ КНИЖКА»
1957-1958
Текст воспроизводится по Св58 («Венецианская книжка»); особенности оформления текста Н. Заболоцким: названия столбцов расположены в центре страницы, напечатаны прописными буквами и подчеркнуты; также подчеркнуты имена действующих лиц в стихотворных диалогах; дата отделена от последней строки горизонтальной чертой; после дат последовательно проставлена точка. Слово «итти» исправлено на «идти», «в решотках» на «в решетках», «шопот» на «шепот», «дышут» на «дышат», «до-темна» на «дотемна». В столбце «Болезнь» оставлено без изменения непривычное, но допустимое нормой написание слова «япанча». В столбце «Битва слонов» строка, читающаяся во всех предыдущих редакциях «Сколько игрушек! Сколько хлопушек!», в Св58 выглядит: «Сколько игрушек! Сколько хорпушек!» «Венецианская книжка» носит следы тщательной вычитки, поэтому редкое (почти беспрецедентное) у Заболоцкого «заумное» словоупотребление сохранено как значимое (ср. бывшее в обиходе у поэтов круга ОБЭРИУ слово «фарлушка», означавшее предмет неизвестного назначения (Бахтерев И.В. Когда мы были молодыми (Невыдуманный рассказ) // ВоЗ. С. 189).
СМЕШАННЫЕ СТОЛБЦЫ
ИСКУШЕНИЕ
Впервые: СиП. С. 231-233. Машинопись другой, более пространной (в двух частях) редакции, авторизованная Заболоцким в 1956 г., хранилась у поэта, проза¬


486
Приложения
ика и переводчика Андрея Яковлевича Сергеева (1933-1998). Разночтения впервые были опубликованы по копии, сделанной Н.Н. Заболоцким: CC2/I. С. 373-374. После смерти А.Я. Сергеева обнаружить оригинал в его личном архиве не удалось. Название столбца совпадает с названием стихотворения Д.И. Хармса 1927 г. и восходит к названию VI карты Больших Арканов Таро: Искушение, или Влюбленные. Персонифицированный Смех восходит к важной для обэриутов фигуре Момуса (Мома), бога насмешки у древних греков, и к сверхповести В. Хлебникова «Зангези»; см.: Лощилов И.Е. XX Плоскость сверхповести Велимира Хлебникова «Зангези» («Горе и смех») и ее «развитие» у поэтов ОБЭРИУ (1927-1929) // Велимир Хлебников, бу- детлянский поэт. Velimir Xlebnikov, poète futurien. Modernités russes 8. Lyon, 2008. C. 407-435. Разбор см.: Ростовцева И.И. Николай Заболоцкий: Опыт художественного познания. М., 1984 (Литературные портреты). С. 74-76.
Расстегни свои булавки... - отсылка к стихотворению Ф.К. Сологуба «Расстегни свои застежки и завязки развяжи... » из цикла «Багряный пир зари» (1908) и отчасти к строке «Скинь рубашку с полуплеч» из «Зангези» В. Хлебникова, вошедшей в переиначенном виде и в «Искушение» Хармса («Скинь рубашку с голых плеч»).
Баю-баюшки-баю...- 14 июня 1939 г. Заболоцкий писал жене из лагеря: «Мои дети сыграли в моей жизни очень большую и очень важную роль - и я благодарен им за это. И эта песенка “Мужики по избам спят...” - я слышал ее в самые тяжелые минуты. Но пусть прошлое будет прошлым, старые страдания остаются позади, нужно верить в торжество правды и добиваться ее, хлопотать, как это только лишь можно» (.Заболоцкий Н.А. Метаморфозы. М., 2014. С. 657).
ВОПРОСЫ К МОРЮ
Впервые: ЛГ. 1962. № 6. С. 44. Вариация на тему стихотворения Г. Гейне «Вопросы» (1859; «Fragen»), известного в нескольких русских переводах (Ф.И. Тютчева, М.Л. Михайлова, Н.А. Добролюбова и др.).
Деве розовые ленты / В виде опыта дарить... - Ср. в стихотворении А.К. Толстого «Мудрость жизни» (1870-е годы): «Не давай, подлец, быка им / В виде опыта доить».
ВРЕМЯ
Впервые: СиП. С. 237-240. Варианты названия: «Мещане» (автограф, вложение в Ст26-32/2); «Пир четырех друзей» (СвЗб). Е.В. Заболоцкая и Л.А. Шубин комментировали биографический подтекст стихотворения, ссылаясь на воспоминания Т.А. Липавской: «В одном из писем ко мне в деревню, от 22 августа 1932 года, Леонид Савельевич писал: “Заболоцкий, Хармс, Олейников и я решили встречаться каждое воскресенье”. Леонид Савельевич назвал эти встречи “Клубом малограмотных ученых”. Но было всего только две встречи этого клуба. О многом и разном, но всегда интересном, говорили. Разговоры перемежались шутками, шутливыми стихами, иногда совместными с Николаем Макаровичем Олейниковым» (ВоЗ. С. 52). Традиция комментирования связывает имена персонажей стихотворения с прототипами: Ираклий - Н.М. Олейников, Тихон - Л.М. Липавский, Лев - Д.И. Хармс,


Примечания
487
Фома - Н.А. Заболоцкий. М.Б. Мейлах отметил, что «“византийская” окраска имен соответствует сюжету стихотворения - своеобразному пиру, на котором решается проблема времени» (Мейлах Б.М. «Я испытывал слово на огне и стуже...» // Поэты группы «ОБЭРИУ». СПб., 1994. С. 613). Разборы: Milner-Gulland R. Zabolotsky’s «Vremia» // Essays in Poetics: The Journal of the British Neo-Formalist Cicle. 1981. Vol. 6. No. 1. P. 86-95; Ямпольский М.Б. Беспамятство как исток: Читая Хармса. М., 1998. С. 129-131.
Песенка о времени - В редакции, известной благодаря вложению в Св26-33 место «Песенки» занимало «Повествование о краже», вольно обыгрывающее сюжет повести Н.В. Гоголя «Шинель».
Поворачивая ввысь / Андромеду и Коня... - Андромеда - созвездие Северного полушария; Малый Конь, или Голова Коня - маленькое созвездие того же полушария.
...И в середину циферблата / Стреляет крепкою рукой.- Ср. стихотворение Н.Н. Ушакова «Расстрел часов» (Комсомольская правда. 1929. № 4 (1091), 5 янв. С. 3).
ИСПЫТАНИЕ ВОЛИ
Впервые: СиП. С. 240-241. Возможными прототипами персонажей являются сам поэт (Корнеев) и Е.Л. Шварц (Агафонов); по другой версии - Н.К. Чуковский и К.К. Вагинов.
ПОЭМА ДОЖДЯ
Впервые: СиП. С. 242-243. Вариант названия: «Дождь» (Св48/Ш). Композиционный центр цикла. В Записной книжке 24 Д.И. Хармса, апрель-май 1933 г. (л. 18): «Волк и Змея / Кукушка песенку настроя. / Песнь сторожей / Кукушка. Тюрьма / волк» (ХЗК I. С. 447). Если допустить знакомство автора с эссе В.В. Сирина (Набокова) «Руперт Брук» (см. примеч. к стихотворению «Мечты о женитьбе»), возможная параллель или источник замысла содержится в переведенном Набоковым стихотворении Р. Брука «Heaven» («Fish (fly-replete, in depth of June...»; в переводе: «В полдневный час, ленивым летом...»), где рыбы в пруду разговаривают о Боге.
ПТИЦЫ
Впервые: СиП. С. 245.
ЦАРИЦА МУХ
Впервые: ТС. С. 310. В бумагах Н.А. Заболоцкого сохранилась следующая запись, относящаяся к этому стихотворению: «Знаменитый Агриппа Ноттенгеймский царицей мух называет какую-то таинственную муху, величиной с крупного шмеля, которая “любит садиться на водяное растение, называемое Fluteau plantagine, и с помощью которой индусы якобы отыскивают клады на своей родине”. “Когда вы будете иметь в своем распоряжении одну из таких мух,- пишет Агриппа,- посадите ее в прозрачный ящичек. Ее помещение надо освежать два раза в день и давать ей растение, на котором ее поймали. Она может жить при таких условиях почти месяц.


488
Приложения
«Царица мух, указывающая место нахождения драгоценностей»
Чтобы узнать направление скрытых на известной глубине сокровищ, надо, чтобы стояла хорошо установившаяся погода. Тогда, взяв ящичек с мухой, отправляйтесь в путь, постоянно посматривая и подмечая ее движения. Когда вы будете находиться над местом, содержащим золото или серебро, муха замахает крыльями, и чем ближе вы будете, тем сильнее будут ее движения. Если в недрах сокрыты драгоценные камни, вы заметите содрогания в лапках и усиках. В том же случае, если там находятся лишь неблагородные металлы, как медь, железо, свинец и пр., муха будет ходить спокойно, но чем быстрее, тем ближе к поверхности они находятся”. Нечто похожее на это курьезное предание я слыхал и в русских деревнях». Источник выписки: Папюс. Практическая магия (Черная и Белая,): В 3 т. / Пер. А.В. Трояновского. T. III. Деревенская магия. СПб., 1913. С. 259-260. Впервые указан в: Никитаев А. I Тайнопись Даниила Хармса: Опыт дешифровки // Даугава. 1989. № 8. С. 99. Разборы:


Примечания
489
Набросок примечаний Н. Заболоцкого к столбцу «Царица мух». Автограф. 1930-е годы


490
Приложения
Окончание


Примечания
491
Masing-Delic I. Zabolockij’s Occult Poem «Carica muh» // Svantevit. Dansk tidsskrift for slavistik. 1977. Ârg. 3. N. 2. Ârhus. P. 21-38; Лощилов И.E. «Царица мух» Николая Заболоцкого: Буква, Имя и Текст // СПиСП. С. 86-104.
...На груди пентаклъ чудесный...- Пентаклями, или пантаклями, назывались в оккультной литературе сложные графические знаки-талисманы, содержащие астрологические данные, подписи ангелов и духов стихий, геометрические символы и буквы; форма пентаклъ содержит также намек на образ пентаграммы и пятиконечной звезды.
Сирота, чудесный житель / Удаленных бедных мест... - Стихи перекликаются с началом песни на слова М.В. Зубовой (Римской-Корсаковой; 1749? - 1799) «Я в пустыню удаляюсь / От прекрасных здешних мест...» (1791).
...Знаешь слово Элоим... - Элоим - одно из имен Бога в ветхозаветной традиции.
...За приметами следи... - Отсылка к стихотворению А.С. Пушкина «Приметы» («Старайся наблюдать различные приметы...»; 1821).
Кто-то стонет, кто-то плачет... - Инверсированная цитата из стихотворения К.Д. Бальмонта «Морозные узоры» (1895), где есть строчка «Кто-то плачет, кто-то стонет».
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Впервые: ТС. С. 310-311. Автограф: СтК; заглавие: «Памятник».
ПОДВОДНЫЙ ГОРОД
Впервые: СиП. С. 249-250. Миф об Атлантиде восходит к диалогам Платона «Тимей» и «Критий». «Подводный город», «Человек в воде» и «Вопросы к морю» были написаны летом 1930 г.* когда Заболоцкий с женой жили в Феодосии. Упоминание Чимальпопоки (правителя Теночтитлана, города-государства ацтеков; 1397— 1428) указывает на знакомство поэта с более современным источником: Дэвинъ Р. Атлантида, исчезнувший материк / Пер. с фр. и вступ. ст. Н.О. Лернера. М.; Л., 1926. См.: Игошева Т.В. Об одном неучтенном источнике стихотворения Н.А. Заболоцкого «Подводный город» // ВСЛСП. С. 82-89. В примечаниях переводчика к книге Р. Дэ- виня скептически упоминается А.В. Барченко, занимавшийся в 1920-е годы организацией экспедиций для поисков следов цивилизаций древности (С. 83-84). Интерес к литературе об Атлантиде (вероятно, общий с Заболоцким) отражает Записная книжка 17 Д.И. Хармса (1929-1930), где упоминаются книги «Учители учителей» В.Я. Брюсова, «История Атлантиды» У. Скотта-Элиота, «Атлантида» Р. Дэвиня и одноименная книга П. Бенуа (ХЗК I. С. 286-348).
Название столбца отсылает к одноименному стихотворению М.А. Дмитриева (1847), где подразумевается гибель Петербурга. Стихотворение цитировалось в книге Н.П. Анциферова о Петербурге, рядом с поэмой В.С. Печерина «Pot-pourri, или Чего хочешь, того просишь (Торжество смерти)» (1833), также отозвавшейся в поэзии Заболоцкого (Анциферов Н. Душа Петербурга. Пг., 1922. С. 92-96). В историю вошло наводнение в Ленинграде 1924 г., свидетелем которого был Заболоцкий, в то время студент. См.: Наводнение в Ленинграде 23 сентября 1924 года. Л., 1926. Фо¬


492
Приложения
томатериалы: Время несбывшихся надежд. Петроград-Ленинград. 1920-1930: Фотоальбом / Авт.- сост. В.А. Никитин. Л., 2000. С. 98-111.
Славен город Посейдон! - У Платона столица Атлантиды не имеет названия, но она была построена потомками Посейдона.
... Мы машиной воду роем. - В книге Р. Дэвиня большое место уделено современной автору подводной археологии.
В страшном блеске орихалка...- Орихалк - легендарный металл (или сплав), испускавший «огнистое блистание», которым, согласно Платону, жители Атлантиды отделали храм Посейдона («Критий»). Орихалк упоминается в стихотворении В.Я. Брюсова «Город вод» (1917) и в драматическом этюде «Пифагорейцы» (1920).
Город солнца и числа... - Согласно Р. Дэвиню, столица Атлантиды была центром религии Солнца.
На трубе Чималъпопока...- В книге Р. Дэвиня «Атлантида» говорится: «“История солнц” (“Кодекс Чимальпопока”), подобно рассказу “Тимея” или темному преданию, закрепленному Библией, показывает нам в беглой и отчетливой картине неописуемую катастрофу» (с. 86-87). «Кодексом Чимальпопоки» принято называть записанный латиницей рукописный памятник литературы ацтеков начала XVII в., восходящий к источником доколумбовых времен. Содержит описание катаклизма, сходного с описанным у Платона.
...Над фигурами из бронзы... - Ср.: «Атланты были народом бронзы» (Дэвинъ Р. Указ. соч. С. 86).
ОТДЫХАЮЩИЕ КРЕСТЬЯНЕ
Впервые: СиП. С. 254-255. Текст входил в несохранившуюся поэму «Облака» (1933). Перекликается со стихотворением Г.Р. Державина «Крестьянский праздник» (1807).
.. .Миров иные кубари. - Кубарь - детская игрушка в виде шара на ножке; волчок;
юла.
РАННИЕ РЕДАКЦИИ НИЩИЕ НА РЫНКЕ; НА РЫНКЕ
Автограф карандашом: ОР ИРЛИ. Ф. 172. № 518. Л. 1-2. В правом верхнем углу, чернилами: «Н. Заболоцкий. Черновик стих.<творения> «На рынке». I я редакция».
Две редакции стихотворения были переданы автором в Кабинет современной литературы при Отделе словесных искусств Государственного института истории искусств. На обороте л. 2 записан (и тщательно зачеркнут) текст стихотворения «Закон простоты».
Под текстом, чернилами: «Начало декабря 1927 года. 12~го декабря, через несколько дней после того, как была написана первая редакция, я набело переписал стихотворение, попутно сделав существенные поправки - см. 2-й варьянт. В дальнейшем - в продолжение двух месяцев, размышляя о стихотворении, я мысленно


Примечания
493
внес несколько поправок и во 2-й варьянт, где они теперь отмечены тушью. Н. Заболоцкий, 1 марта 1928 г.»
Поправки, отмеченные во второй редакции (ОР ИРЛИ. Ф. 172. № 519): «[Нищие на рынке] На рынке; и вслед за ней [горбатый] кудрявый пес; из [глаз на ниточках висят] глаз по воздуху летят; [стоят калеки невпопад] калеки выстроились в ряд; [другой] он весь откинулся назад; [и на] ему обруб[ке]ок помогает; и визгнул палец [точно] словно крот; вон бабка [с дыркой] с пленкой вместо глаз». В правом верхнем углу: «Н. Заболоцкий. Черновик стих.<творения> “На рынке”. 2~я редакция». Не отмечено отличие от редакции, опубликованной в Ст29: стихи 57 и 58 слиты в один: «Ей снится пес. И вот поставлен».
Также обозначены места пробелов между стихами 32 и 33 («как деревянная бутыль» и «Росток руки другой нам кажет», 38 и 39 («и сдвинулось лицо в наперсток» и «А третий - закрутив усы»), 50 и 51 («рулем веселым управлять.» и «Вон - бабка с пленкой вместо глаз»), 56 и 57 («и бабка пальцами быстра» и «Ей снится пес. И вот поставлен»).
Обе редакции печатаются в соответствии с авторской пунктуацией; слово «хрус- нул» исправлено на «хрустнул».
ИГРА В СНЕЖКИ
Впервые: ЛП. 1928. № 127 (3933). Литературное приложение № 11.2 июня. С. 4. В Записной книжке 11 Д.И. Хармса (17 марта 1928 г., л. 60): «Н. Заболоцкий. / Часы. / Игра в снежки. / Стоят мальчишек черных точки / В раздолях родины моей!» (ХЗК I. С. 219).
Они стройны, как нибелунги... - Строка иронична: нибелунги (буквально - дети тумана) - в германо-скандинавской мифологии народ карликов, хранителей древних подземных сокровищ у берегов Рейна. Эпос о нибелунгах лежит в основе цикла опер Р. Вагнера «Кольцо нибелунга» (1848-1869). В советском прокате демонстрировался первый фильм дилогии Фрица Ланга «Нибелунги» (1924). Известно о намерении Заболоцкого переложить «Песнь о Нибелунгах», анонимную германскую эпическую поэму, сложенную в конце XII - начале XIII в. (Заболоцкий Н.Н. О замысле Н.А. Заболоцкого перевести немецкий эпос // Поэзия. Вып. 46. М., 1986. С. 104-108). В письме к жене из лагеря 14 июня 1939 г. Заболоцкий писал: «Есть также малоценные, но нужные мне книги, напр., Памятники отречен.<ной> л<итерату>ры, библиотека Чудинова (Нибелунги и пр.)» (Заболоцкий Н. Метаморфозы. М., 2014. С. 656). Имеется в виду издание: Песнь о Нибелунгах: Немецкий народный эпос / Под ред. А.Н. Чудинова. СПб., 1896 (Русская классная библиотека).
ИСКУШЕНИЕ
Реконструкция Н.Н. Заболоцкого по сохранившимся в архиве А.Я. Сергеева записям начала и конца первоначальной редакции (запись 1956 г.).
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Впервые: ПССиП. С. 339. Печатается по СвЗб. Страдание и горе (см. стихотворение «Руки» 1928 г.), согласно К.Э. Циолковскому, присущи современному состо¬


494
Приложения
янию мироустройства, в отличие от будущего, где воцарится счастье («океан счастья») (Циолковский К.Э. Горе и Гений. Калуга, 1916).
ИЗ ПИСЕМ 1921-1933 гг.
Эпистолярное наследие Заболоцкого еще ожидает полной публикации и изучения. В настоящее издание включены три подкорпуса писем поэта. Они непосредственно связаны с историей «Столбцов». Тексты печатаются по оригиналам писем, хранящимся в разных архивных собраниях. Письма к другу детства и юности поэта, М.И. Касьянову, являются бесценным источником сведений о предыстории автора книги, о круге его интересов, чтения, направлении и строе мысли. Письма к художнику Л.А. Юдину отражают период подготовки книги к изданию. Письма к К.Э. Циолковскому являются важным дополнением к представлениям о проблематике не только поэм Заболоцкого, но и второй части книги - «Смешанных столбцов». Орфография и пунктуация писем приведена в соответствие с современной нормой.
М.И. КАСЬЯНОВУ
Михаил Иванович Касьянов, друг детства и юности Заболоцкого, родился в семье врача 30 мая 1902 г. Детство провел в селе Шурма Вятской губернии. В 1913 г. поступил в реальное училище города Уржума и закончил его в 1920 г. В 1921-1926 г. учился на медицинском факультете II Московского Государственного Университета. После стажировки в Саратове, с 1928 по 1931 гг., работал заведующим Венерологическим отрядом № 1 Нижне-Волжского Крайздрава, что нашло отражение в стихотворных посланиях друзьям и нескольких стихотворениях (см: Лощилов И.Е. «Саратовский эпизод» биографии Михаила Касьянова (1927-1932) и его отражение в стихах и прозе // НЭП в истории культуры: от центра к периферии: Сб. ст. Саратов, 2010. С. 314-323; Касьянов М.И. Венерологические поэмы / Подгот. текста, предисл., коммент. И. Лощилова. Madrid, 2010). В 1932 г. вернулся в Москву и по воле обстоятельств отошел от венерологической практики; поступил в аспирантуру по патологической анатомии при соответствующей кафедре Центрального Института Усовершенствования Врачей. В 1937 г. защитил кандидатскую диссертацию. В 1939 г. оказался среди невольных участников польской и финской военных кампаний. В период войны с фашистской Германией исполнял обязанности помощника начальника, а с 1943 г. - начальника Патологоанатомической Лаборатории (ПАЛ) 22-й армии. С октября 1944 г. - начальник ПАЛ Второго Белорусского фронта. Был награжден орденами «Красная звезда» и «Отечественной войны» II степени, семью медалями. После войны занимался вопросами метастазирования рака в центральную нервную систему. В 1949 г. защитил докторскую диссертацию «Пути распространения рака и инфекций внутрь позвоночного канала». Автор статей и нескольких книг, посвященных частным вопросам судебной медицины (Касьянов М.И. Очерки судебно-медицинской гистологии. М., 1954; Он же. Судебно-медицинская экспертиза в случаях скоропостижной смерти. М., 1956; Он же. Осложнения при различных хирургических процедурах и их судебно-медицинское значение, М., 1963). Работы М.И. Касьянова переведены на польский (Kasjanow M.J. Zarys histologii s^dowo-


Примечания
495
lekarskiej / Prz. dr. H. Kopczyk i dr. T. Marcinkowski. Warszawa, 1956) и китайский {[Касьянов М.И.] HR Щ#±в lio
Tl» М—140481666» 1959^-10Я^1® ИШШ) » £РШ: 1-2000 / [Экспер- тиза в случаях скоропостижной смерти / На китайск. яз.; пер. с русск. Ван Вэйминь, Лян Сицзэн, Хань Юн’е. Пекин, 1959]) языки. Был сотрудником многих научных медицинских учреждений, в том числе Института биологической и медицинской химии, Научно-исследовательского института морфологии человека, Института Авиационной и Космической Медицины. Умер в июне 1992 г.
Кроме опубликованных писем Заболоцкого 1921-1932 гг., архив М.И. Касьянова, ныне хранящийся у его внучки, М.Н. Липатовой (Москва), содержит несколько более поздних кратких посланий Заболоцкого, автобиографическую книгу «Телега жизни», писавшуюся в 1959-1966 гг. (см.: Касьянов М.И'. Телега жизни. Гл. I / Публ. М.Н. Липатовой; подгот. текста и примеч. И. Лощилова // Герценка: Вятские записки. Вып. 19. Киров, 2011. С. 125-156; ТВ), и стихи разных лет, составившие сборник «Чаша». Еще один сборник - стихотворения, написанные Касьяновым в годы войны,- носит название «Тетрадь, найденная в блиндаже». Он снабжен предисловием, где авторство приписывается неизвестному владельцу тетради, якобы найденной после войны при разборке блиндажей. Текст «Тетради...» воспроизводится в: Ло- щилов И.Е. Минус-прием: три иллюстрации // «Минус-прием»: Вопросы поэтики. Новосибирск, 2011. С. 117-124.
Стимул к началу работы над автобиографией дала вдова поэта, Екатерина Васильевна Заболоцкая (урожденная Клыкова; 1906-1997), обратившаяся к Касьянову в 1959 г. с просьбой записать все, что он помнит о недавно умершем друге. Очерк «О юности поэта», состоящий из двух частей, «Уржум» и «Москва» (Воспоминания о Заболоцком. С. 31-41; Кировская искра. Уржум, 1978. 6 мая; ВоЗ. С. 31-42; в другой редакции, под названием «Из Уржума - в Москву»: ОМС. С. 36-44), стал началом работы над книгой «Телега жизни», содержащей восемь больших глав. Она озаглавлена названием известного пушкинского стихотворения 1823 г., полный текст которого автор предпослал своему сочинению в качестве эпиграфа.
В процессе работы над воспоминаниями Касьянов систематизировал сведения о письмах, полученных от Заболоцкого. Сохранился список, шариковой ручкой с красной пастой, на тетрадном листке в клетку:
«Письма Н.А. Заболоцкого - мне
1) 	21. VII Письмо из Уржума в Шурму летом 1921 г., когда мы оба (НЗ - раньше, я - позже) приехали из Москвы на время в разные края. Письмо на 3 листках.
2) Письмо без даты. Видимо, в 1921 г. из Петрограда в Москву, после возвращения НЗ из Уржума в Петроград, на одном листке - обрывки.
3) 7. XI - 1921 г. из Петрограда в Москву - карандашом на 3 листках из линованной тетради.
4) 11. XI - 1921 г. из Петрограда в Москву, красными чернилами на 1 большом листе бумаги.
5) 12. XII, вероятнее всего в 1922 г., из Петрограда в Москву, зелеными чернилами на 1 листке.
6) 10. IX - 1932 г. из Ленинграда в Москву, зелеными чернилами на 1 листе.
7) 5. III - 54. Из Москвы в Москву, черн, чернилами на 1 листе.


496
Приложения
8) От 31. XII - 56. Новогоднее поздравление из Москвы в Москву
9) 6. XI - 57. Из Москвы в Москву - поздравление на итальянской открытке (Церковь Санта-Кроче)».
Текст, фигурирующий в списке под номером 2 (без даты), в предшествующих публикациях воспроизводился в качестве последних двух абзацев письма от 11.XI. 1921 (CC2/II. С. 229; ССЗ/Ш. С. 302; ОМС. С 49). Несмотря на сходство бумаги и красные чернила, получатель, в отличие от публикаторов, считал этот текст финальным фрагментом другого письма.
Все письма воспроизводятся по автографам, хранящимся в ЛАМЛ. Сохранено авторское написание нескольких слов в поэтических текстах, где это, возможно, значимо («жолтенькое», «риторнель»).
21 июля 1921 г.
Впервые: Лощилов И.Е. Поэмы Николая Заболоцкого: комментарий к утраченному // Текст - комментарий - интерпретация: Сб. ст. Новосибирск, 2008. С. 147-150. Автограф черными чернилами, на четырех листах, л. 1 с оборотом, л. 2-4 - с одной стороны, на оборотах бланков страхового ведомства. После первой сессии Касьянов приехал к родным в Шурму: «Было прекрасное время, писалось легко, свободно. Онегинскими строфами изложил я впечатления от своей дороги из Москвы в Шурму, написал октавами письмо Борису Польнеру в Уржум. Вскоре я получил от Бориса письмо в прозе, а от Николая в стихах. Николаево послание было написано на обороте каких-то дореволюционных бланков по страхованию недвижимого имущества, по-видимому, заимствованных в каком-нибудь учреждении» (Цит. по: ТВ. С. 649).
Здорово, друг, от праздной лени... - Строфы I-II, VIII—IX и XVII были напечатаны в мемуарном очерке: Касьянов М.И. О юности поэта // Воспоминания о Заболоцком. С. 40-41.
...Но пред Шурмою я готов... - Шурма - село Вятской губернии, где прошло детство М.И. Касьянова.
...Что ты Борису написал... - Вероятно, имеется в виду Борис Польнер, общий уржумский друг Касьянова и Заболоцкого. Миша Иванов, Гриша Куклин, Коля (Николай Егорович [Георгиевич]) Сбоев, Коля (Николай Петрович) Резвых, Борис (Борис Александрович) Польнер, Акраша (Аркадий Николаевич) Жмакин, Володя Марков составляли ближайший круг дружеского общения Заболоцкого 1918-1921 гг. В дальнейших судьбах этих людей немало «белых пятен»; сведений пока недостаточно даже для кратких биографических справок. Связь между некоторыми из принадлежавших к этому кругу сохранялась и позже, после смерти Заболоцкого.
...Уж Муза зимней вьюги ждет... - Аллюзия к начальным строкам октавы IX поэмы А.С. Пушкина «Домик в Коломне» (1830): «Усядься, муза; ручки в рукава, / Под лавку ножки! не вертись, резвушка!»
Лито - «По всей вероятности, в стихах речь шла о планах поступить в только что созданный В .Я. Брюсовым Высший литературно-художественный институт - ВЛХИ. В 1921 году Брюсов реорганизовал возглавляемые им научно-исследовательскую студию при Литературном отделе Народного комиссариата просвещения (Лито) и литературные курсы при Дворце искусств в учебный институт, в котором талантливая


Примечания
497
молодежь могла бы обучаться писательскому мастерству. Ректор и профессор нового учебного заведения, он до самой смерти в 1924 году много сил отдавал воспитанию нового поколения литераторов. Брюсовский институт привлекал Заболоцкого четкой ориентацией на обучение именно тому делу, которому Николай хотел посвятить жизнь <...> Он посоветовался со школьным товарищем Н. Резвых, приехавшим на каникулы и уже окончившим первый курс Петроградского педагогического института, и решил, отказавшись от Лито, тоже поступить в Педагогический институт» (ЖНЗ. С. 61).
О.Н.О.- Отдел народного образования.
«Вифлеемское перепутье» - несохранившаяся драматическая поэма Николая Заболотского.
Борис Андреич чтит мой стих... - Возможно, имется в виду Борис Польнер, отца которого, впрочем, звали Александром Викторовичем (ТВ. С. 625).
...Меня, по книге Ломброзо...- Имеются в виду идеи итальянского психиатра и криминалиста Чезаре Ломброзо (1835-1909), изложенные в книге «Гениальность и помешательство: Параллель между великими людьми и помешанными» (СПб., 1892).
Но быть Потемкиным, конечно...- Григорий Александрович Потемкин-Тав- рический (1739-1791), князь, крупный государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал, фаворит Екатерины II.
7 	ноября 1921 г.
Автограф карандашом, на трех листах с оборотами, из тетради в клетку.
Во-1) Д.Г. Гинцбург ~ но не лишняя.- Речь идет о книгах: Гинцбург Д.Г. О русском стихосложении. Опыт исследования ритмического строя стихотворений Лермонтова / Под ред. и с предисл. Г.М. Князева. Пг., 1915; Брюсов В.Я. Опыты по метрике и ритмике, по эвфонии и созвучиям, по строфике и формам (Стихи 1912-1918). Со вступ. ст. автора. М., 1918, Шебуев Н.Г. Версификация. (Как писать стихи.). М., 1913.
Но чувствую непреодолимое влечение к поэзии О. Мандельштама («Камень»)... - Согласно воспоминаниям И.М. Синельникова, Заболоцкий «с великим торжеством» показывал ему сборник стихотворений О.Э. Мандельштама, которого ставил в один ряд с Ф.И. Тютчевым и Е.А. Баратынским, и говорил: «Это большие поэты, но у них короткое дыхание» (ВоЗ. С. 112). Отношение Заболоцкого к Мандельштаму в дальнейшем неоднократно менялось. Л.Я. Гинзбург приводит слова поэта 1933 г.: «Это бормотание, утверждал он, в искусстве надо говорить определенные вещи» (Гинзбург Л.Я. Литература в поисках реальности. Л., 1987. С. 137). Мандельштам, в свою очередь, не принял поэтики «Столбцов». По свидетельству, относящемуся к событиям 1931 года, он «неожиданно стал нападать на “Столбцы” Заболоцкого» (Лип- кин С.И. Угль, пылающий огнем // Липкин С.И. Квадрига: Повесть, мемуары. М., 1997. С. 377). В мемуарах Н.К. Чуковского говорится также о неприятии Мандельштамом и «Второй книги» Заболоцкого (1937), название которой отсылало к его одноименному сборнику (1923): «Мандельштам, со свойственной ему прямотой, сказал, что ему не нравятся ни прежние стихи Заболоцкого, ни новые» (Чуковский Н.К. Литературные воспоминания. М., 1989. С. 170). Резко отрицательным было и отношение Мандельштама к попыткам социальной мимикрии Заболоцкого в 1930-е годы.:


498
Приложения
4 апреля [1936 г.] на речь Заболоцкого «Статьи “Правды” открывают нам глаза» (Литературный Ленинград. 1936. № 16 (161), 1 апр. С. 1) «...[последовала рецензия: “Врет. Написал памфлет на сухотку мозга, а объясняет как... Это вроде Зощенки, который пишет памфлеты невероятной силы, а выдает их за душеспасительное чтение”» (О.Э. Мандельштам в письмах С.Б. Рудакова к жене (1935-1936) // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1993 год: Материалы об О.Э. Мандельштаме. СПб, 1997. С. 117). Мандельштам (наряду с В.В. Хлебниковым и Б.Л. Пастернаком) - один из претендентов на роль адресата стихотворения Заболоцкого «Читая стихи» (1948) (см.: Шром Н.И. «...Возможно ли русское слово превратить в щебетанье щегла» (К проблеме адресата стихотворения Н.А. Заболоцкого «Читая стихи») // Philologia: Рижский филологический сборник. Вып. 1: Русская литература в историко-культурном контексте. Рига, 1994. С. 120-122). Согласно воспоминаниям Б.А. Слуцкого, в конце жизни Заболоцкий «чтил Мандельштама и с доброй улыбкой рассказывал, как тот разделывал под орех его стихи» (Слуцкий Б.А. О друзьях и о себе / Публ. Ю. Болдырева // Вопросы литературы. 1989. № 10. С. 205).
- Есть ценностей незыблемая скала... /- И думал я: витийствовать не надо... - Строки из стихотворений Мандельштама «Есть ценностей незыблемая скала...» (1914) и «Лютеранин» (1912). Заболоцкий читал сборник Мандельштама «Камень» в издании 1916 г., так как в первом издании (1913) стихотворения «Есть ценностей незыблемая скала...» не было, а третье вышло лишь в 1923 г.
...быть Надсонами современности... - Надсон, Семен Яковлевич (1862-1887), поэт, «певец романтического страдания». В 1955 г. Заболоцкий напишет стихотворение «Некрасивая девочка» - парафраз на тему популярного в конце XIX - начале XX в. стихотворения Надсона «Дурнушка» (1883).
И нашу комнату на Теплом, и Шулъговского... - Осенью 1920 г., когда Заболоцкий и Касьянов приехали в Москву, приехавшие туда из Уржума еще весной учительницы Н.А. Руфина и Е.С. Левицкая помогли им снять комнату в Теплом переулке. Николай Николаевич Шульговский (1880-1933), поэт, автор книги: Шульговский Н.Н. Теория и практика поэтического творчества. Технические начала стихосложения. Часть I. М., 1914. Вероятно, имеется в виду совместное изучение этой книги. См. о нем, его книге и их репутации: Маликова М.Э. «Время»: история ленинградского кооперативного издательства (1922-1934) // Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде: По архивным материалам. М., 2014. С. 177-190.
...я и Аркадий... - Аркадий Жмакин.
...оставь у Абрамова. - Абрамов - неизвестное лицо.
К. Резвых и Аркадий шлют привет. - Николай Резвых и Аркадий Жмакин.
11 	ноября 1921 г.
Автограф красными чернилами, один лист с оборотом.
(Борис не вынес и укатил в Уржум)...- Борис Александрович Польнер.
Сколько утрат - умер А. Блок, уехал из России А. Белый, Гумилева - расстреляли.- А.А. Блок умер 7 августа 1921 г. Предположительная дата расстрела Н.С. Гумилева - 26 августа 1921 г. Для многих современников эти две утраты означали конец эпохи. До 1991 г. при публикации писем к Касьянову на месте этого предложения


Примечания
499
была цензурная купюра. Впервые: Заболоцкий Н.А. Избранные сочинения / Сост., вступ. ст. и примем. Н.Н. Заболоцкого. М., 1991 (Библиотека классики). С. 352.
Когда Аня Иванова сказала... - М.И. Касьянов упоминал о ней так: «Аня Иванова (сестра Миши Иванова, приехавшая из Смольного Института, занятого большевиками)» (ТВ. С. 636). Память о трагической судьбе Миши Иванова (несчастная любовь, психическое расстройство и ранняя смерть) отозвалась в очерке Заболоцкого «Ранние годы» (CC3/I. С. 503-505).
Радуюсь за тебя (Институт Слова).- В неизданной части воспоминаний Касьянова о событиях 1921 г. говорится: «...я успел сдать вступительный экзамен во вновь открывшийся Государственный Институт Слова (ГИС), где занятия должны были проходить вечером. Расчет был все тот же, что и в 1920 году: утром буду медиком, вечером - словесником. Не хвалясь, скажу, что экзамен в ГИС я сдал блестяще. Вся комиссия из каких-то старых профессоров удивлялась, расспрашивала меня - где я учился и как я мог в глухой провинции получить такие знания. После того, как я вышел из больницы, я попытался учиться в ГИСе, несколько раз ходил на лекции, на занятия, слушал В. Брюсова, Ю. Айхенвальда, какого-то старца, преподававшего искусство поэтического перевода с немецкого языка. Но опять-таки оказалось нельзя быть слугою двух господ» (Цит. по: ЛАМЛ).
...Промерзшие кочки, бруснига...- Бруснига - диалектное слово, означает ягоду бруснику; отмечено распространение на Русском Севере, в Сибири, в Вятской губернии (Словарь русских народных говоров. Вып. 3: Блазнишка - Бяшутка. Л., 1968. С. 207).
...«в те края, где тонет жизнь Несказанного Слова»... - Источник цитаты не установлен.
Что Ира? Видел ее во сне недавно.- М.И. Касьянов вспоминал: «Не было озарения и в моем любовании Ирой Степановой. В 1918 году я закончил реальное училище и начал работать делопроизводителем в Уездном Отделе Народного Образования, а потом перешел в Уземотдел. На втором этаже земотдела стоял телефон, по которому всяк, кто хотел, говорил, или, вернее, пытался говорить со всем уездом. Около телефона до 8 часов вечера обычно сидел какой-то дежурный, а позже все оставалось на волю Божию. 2-го февраля 1919 я дежурил у телефона и передавал в уезд какую-то служебную телефонограмму. Появились две милые, уже окончившие гимназию, девушки - Соня Александрова и Ира Степанова. После того, как они некоторое время болтали и мешали мне выполнять служебные обязанности, вдруг Ира подбежала ко мне и поцеловала меня в щеку. Потом она начала плакать, а я по знаку Сони должен был ее же утешать, так что поцелуи пришлось продолжить. Дальше это дело вошло уже в обычай. Так мы и целовались с Ирой до осени 1920 года, когда я уехал в Москву. Днем все-таки приходилось работать, а целоваться только по вечерам, да и то преимущественно в теплое время года. Поцелуи разыгрывались на старом митрофаниевском кладбище на скамеечке у церкви, “... и пусть у гробового входа младая будет жизнь играть...” Бывал я и у Иры в доме, где в присутствии строгой Ириной мамы читал стихи классиков и не-классиков, но свои читать стеснялся. Хотели мы с Ирой прочесть “Что делать?” Чернышевского; начали, но осилить не могли из-за удивительной нудности и скуки этого великого произведения. В течение жизни я еще два раза - в зрелом возрасте и в старости начинал читать, но ни разу не смог дочитать это ярко нехудо¬


500
Приложения
жественное произведение. Летом 1921 года после годичной московской голодовки, приехав на каникулы и немного откормившись в Шурме, отправился я пешком в Уржум, чтобы повидаться со старыми друзьями. Ира встретила меня очень сухо. Было ясно: “Тот скажи любви - конец, кто хоть бы на год вдаль уедет”. Из собственного опыта я уже раньше пришел к убеждению о непостоянстве мужского пола, а теперь на двух примерах убедился, что и женщины столь же мало постоянны. Больше я никогда в жизни не встречал Иру и даже почти ничего и не слышал о ней» (ТВ. С. 635-636).
Без даты < 1921 > г.
Автограф красными чернилами, на оборванной четверти листа. М.И. Касьянов считал это письмо, вероятно, примыкающее к предыдущему, отдельным посланием 1921 г. с неизвестной датой (см. примеч. к письмам М.И. Касьянову).
12 	декабря 1921 г.
Автограф зелеными чернилами, на листе, сложенном вдвое.
Стынет месяцево ворчанье... - Сюжет стихотворения предположительно связан с первой частью «Путевых картин» («Путешествие по Гарцу», 1824-1826) Г. Гейне и его неоконченной поэмой «Бимини» (1870), в свою очередь восходящей к книге В. Ирвинга «Путешествия и открытия спутников Колумба» (1831).
...Вывожу риторнель небесный... - Риторнель - не только название инструментального вступления или интермедии в вокальном произведении и танце, но и разновидность трехстрочной строфы (в итальянской и французской поэзии).
10 сентября 1932 г.
Автограф черными чернилами, один лист с оборотом.
...просмотри статью Селивановского...- Имеются в виду оскорбительные рецензии на Ст29: Селивановский А. Система кошек (О поэзии Н. Заболоцкого) // На литературном посту. 1929. № 15. С. 31-35; Незнамов П. Система девок // Печать и революция. 1930. №4. С. 77-80. Горелов А. Распад сознания // Стройка. 1930. № 1. С. 16.
Но этой зимой я надеюсь выпустить первый том... - Имеется в виду несостояв- шееся издание, известное ныне по корректурам Ст26-32/1-П.
...только вхожу в Союз сов. писателей. - «С тревогой и волнением ждал Заболоцкий приема во Всероссийский Союз писателей. После всего того, что написали о нем в газетах и журналах, могли и отказать в приеме, но все-таки приняли, и 5 января 1932 г. Николай Алексеевич получил членский билет Всероссийского Союза писателей, а после создания в том же году единого СП СССР стал его членом» (ЖНЗ. С. 249).
...в толстом ленинградском журнале «Звезда» за 1929 г. - В 1929 г. было три публикации Заболоцкого: Заболоцкий Н. Цирк // 3. 1929. №2. С. 112-114; Он же.


Примечания
501
Рыбная лавка // 3. 1929. № 8. С. 108-109; Он же. Из книги «Торжество Земледелия» // 3. 1929. № 10. С. 54-56.
О своей личной жизни: три года как женат, и женат удачно, растет сынок Ни- китушка, ему семь с половиной месяцев... - Заболоцкий женился на Екатерине Васильевне Клыковой 25 января 1930 года. Официально брак был зарегистрирован много позже, 22 апреля 1937 г. Сын Никита родился у Заболоцких 25 января 1932 г.
...уржумцев здесь Коля Сбоев и Лиля Польнер...- Николай Георгиевич (Егорович) Сбоев (1902-1986?) и его первая жена, Леонилла Александровна Польнер (1903-1980), сестра Б.А. Польнера.
Л. А. ЮДИНУ
Письма Н.А. Заболоцкого к Л.А. Юдину хранятся в: ОР ГРМ. Ф. 205. Д. 36. Л. 1-7. Воспроизводятся по ксерокопиям (ЛАСЗ).
Лев Александрович Юдин (1903-1941) - живописец, график, силуэтист, деятель русского авангарда. Ученик К.С. Малевича; двоюродный брат пианистки М.В. Юдиной. См.: Лев Александрович Юдин. Выставка произведений: Каталог / Сост. М.А. Гороховой, вступ. ст. Ю.А. Русакова. Л., 1973; Карасик И.Н. Лев Юдин: от живописи к скульптуре и фотографии // Взаимодействие искусств в русском авангарде. М., 1998. С. 273-281; Она же. Лев Александрович Юдин // В круге Малевича. Соратники, ученики, последователи в России 1920-1950-х: [Каталог выставки] / Сост. И.Н. Карасик. [СПб.], 2000. С. 221-229; Она же. От супрематизма к... Пути новой фигуративности // Пинакотека. 2001. № 1-2. С. 151-158. Она же. Меж двух авангардов: Русская абстракция 1930-1940-х годов // Новый мир искусства. 2007. № 4. С. 57-59.
28 июня 1928 г.
...знаете со слов Стерлигова. - Стерлигов, Владимир Васильевич (1904-1973) - художник, близкий обэриутам, ученик К.С. Малевича. Проходил вместе с Заболоцким и Е. Вигилянским военную службу в 1926-1927 гг.
Малахов, с которым я говорил по этому поводу... - Малахов, Константин Федорович, заведующий «Издательством писателей в Ленинграде», его подпись скрепляет договор о сдаче в издательство рукописи Ст29.
Ваш шрифт, использованный для большого плаката к «3 обэриутским часам». -
- «Большой плакат», о котором напоминает художнику Заболоцкий, не следует путать с афишей. Афиша вечера «Три левых часа», состоявшегося 14 января 1928 г. в ленинградском Доме Печати была сделана Л.А. Юдиным и В.М. Ермолаевой. Ее изощренная композиция напоминает о шрифтовых экспериментах футуристов 1910-х годов. В отличие от афиши, которая многократно воспроизводилась в посвященных обэриутам изданиях, плакат не сохранился. Описание его содержится в воспоминаниях И.В. Бахтерева: «Информационный журнал Дома печати с нашими статьями день в день появился в продаже, афиши расклеены, и впечатляющий плакат, сделанный по просьбе Заболоцкого художниками Гинхука Ермолаевой и Юдиным, уже установлен на Аничкином месту и постоянно собирает любопытных <...> Вместе с типографщиками мы, к их удивлению, выбирали вышедшие из упо¬


502
Приложения
требления, однако красивые шрифты, вместе размещали текст, даже вмешивались в дела расклейщиков: по предложению Николая помещали по две афиши рядомодна как полагается, другая - перевернутая. - Чтобы прохожие внимание обращали и задерживались, - объяснил он, - и не ошибся. Теперь несколько слов про плакат, стоявший, как вы уже знаете, на углу Невского и набережной Фонтанки. Причина всеобщего внимания к нему объяснялась не изыском шрифта, а блестящей композиционной находкой. Плакат выглядел небольшой вырезкой из огромного, вернее сказать, исполинского плаката. Естественно, что на такую “вырезку” могли попасть только отдельные буквы-великаны, только отрывки многометровых слов. Они-то и служили фоном для наших печатных афиш, казавшихся крохотными листочками» (ВоЗ. С. 93).
Вроде последней книги Пастернака. - Имеется в виду книга: Пастернак Б. Две книги. М.; Л., 1927. Формат: 21 х 14. Н.Л. Степанов опубликовал рецензию на эту книгу (Звезда. 1927. № 11. С. 166-168).
Мой вятский адрес: Вятка, ул. Дрылевского, д. 4, кв. 11, Вере Алексеевне Заболоцкой, для меня. - Верно: Дрелевского. Вера Алексеевна Заболотская (1905 -?) - сестра поэта.
9 августа 1928 г.
Ваша открытка в Вятке меня уже не застала... - В июле 1928 г. Заболоцкий ездил к родным в Вятку.
К. Э. ЦИОЛКОВСКОМУ
Константин Эдуардович Циолковский (1857-1935) ученый, изобретатель, философ. Основоположник теоретической космонавтики. Был избран пожизненным членом Р.О.Л.М. Поэзия Заболоцкого 1930-х годов отражает увлечение философией К.Э. Циолковского, которая, в свою очередь, генетически связана с учением Н.Ф. Федорова («философией общего дела»). В личной библиотеке поэта хранился томик переплетенных брошюр Циолковского, которым он очень дорожил (ныне в ЛАСЗ). Состав конволюта таков: Циолковский К.Э. Монизм Вселенной (Конспект.- Март 1925). 1925; Он же. Причина космоса (Конспект. Август 1925 г.) (С добавлением отзывов о «Монизме Вселенной» и ответов на вопросы по поводу этой книжки). 1925; Он же. Образование солнечных систем и споры о причине космоса (Извлечение из большой рукописи 1924-1925 года. Ноябрь 1925 года). 1925; Он же. Дополнения к образованию солнечных систем. 1928; Он же. Прошедшее Земли. 1928; Он же. Современное состояние Земли. 1929; Он же. Будущее Земли и человечества. 1928; Он же. Растение будущего. Животное Космоса. Самозарождение. 1929; Он же. Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы. 1928; Он же. Ум и страсти. 1928; Он же. Любовь к самому себе, или Истинное себялюбие. 1928; Он же. Общественная организация человечества (Вычисления и таблицы). 1928; Он же. Цели звездоплавания. 1929; Он же. Отклики литературные. 1928; [Он же.] Изданные труды К.Э. Циолковского. 1927; Он же. Научная этика (написана в начале 1930 г.). 1930; Он же. Звез¬


Примечания
503
доплавателям (1930 г.). 1930. Все брошюры: Калуга: [Издание автора]; надпись на форзаце: «Книги, полученные от К.Э. Циолковского в 1931-32 г.г. Н. Заболоцкий».
В свою очередь, Циолковский включил начальный фрагмент второго из полученных от Заболоцкого писем («Ваши книги я получил ~ буду изучать долго и внимательно») в подборку читательских откликов, напечатанную в брошюре: Циолковский К. Стратоплан-полуреактивный, Калуга, 1932. С. 31. В ЛАСЗ хранится экземпляр брошюры с дарительной надписью автора (С. 1): «Дорогому Ник.<олаю> Алексеев.<ичу> Заболоцкому от автора / 1932 г. 25 мая».
См. подробнее о влиянии на поэта философских взглядов Циолковского: Goldstein D. Zabolockij and Ciolkovskij // Russian Literature. 1983. Vol. 13. N. 1. Jan 1. R 65-80; Семенова С.Г. Человек, природа, бессмертие в поэзии Николая Заболоцкого // Семенова С.Г. Преодоление трагедии. М., 1989. С. 299-317 (и др. работы С.Г. Семеновой).
7 января 1932 г.
Впервые: Павловский А.И. Из переписки Н.А. Заболоцкого с К.Э. Циолковским // Русская литература. 1964. № 3. С. 221-222. Автограф: Архив РАН. Ф. 555. Оп. 4. Ед. хр. 233. Л. 1-3. На конверте: «гор. Калуга / ул. Брута / Константину Эдуардовичу Циолковскому / Адрес отправителя: Ленинград, Петроградск.<ая>. стор.<она>, Б.<олыиая> Пушкарская, д. 36 кв. 9. Н.А. Заболоцкий». Дата на штемпеле: 10. 01. 1932.
18 января 1932 г.
Впервые: Павловский А.И. Из переписки Н.А. Заболоцкого с К.Э. Циолковским. С. 221-222. Автограф: Архив РАН. Ф. 555. Оп. 4. Ед. хр. 233. Л. 4-10. На конверте: «г. Калуга / ул. Брута 79 / Константину Эдуардовичу / Циолковскому // От Ник. Ал. Заболоцкого - Ленинград, Б.<ольшая> Пушкарская, д. 36 кв. 9». Дата на штемпеле: 22.01.1932. Рукой К.Э. Циолковского: «Отзывы / Отвечено». На обороте л. 9 набросок ответа: «Н. Заболоцкому
Дорогой Н. Вы сказали, что еще займетесь моими книжками. Это мне даст надежду, что в будущем Вы согласитесь с моими мыслями.
Ответы на Ваши вопросы Вы найдете в моих же трудах. Обратите внимание на мою этику и другое.
За письмо благодарю.
Я понял то, о чем писал в своих трудах, только в конце жизни (мне 75-й год). Не мудрено, что в неделю нельзя это понять. Надо много работать. У большинства не хватает терпения, и книги остаются непонятыми.
Сходно к моим выводам уже давно пришли люди, давно утверждают, что смерти нет, и что смерть иллюзия, как напр.<имер> неподвижность Земли.
Ваши взгляды на 4 стр.<анице> совершенно совпадают с моими. Неуловимая сущность материи есть дух, а чувство ее в живущем есть душа. Последняя разрушается, дух же - нет. Ощущение духа зависит от живущего. Дух всегда чувствует, но различно, и поэтому смерти нет».


504
Приложения
Привожу его стихотворение...- Текст процитирован по изданию: [Хлебников В.В.] Собрание произведений Велимира Хлебникова: [В 5 т.] / Под общ. ред. Ю.Н. Тынянова и Н.Л. Степанова. Т. 3: Стихотворения 1917-1922. Л., 1931. С. 304.
...здесь вол, зачитываясь Попом... - Александр Поп (Поуп; 1688-1744) - английский поэт, входивший в число почитаемых Заболоцким авторов. В других известных редакциях поэмы «Торжество Земледелия» имя А. Попа не упоминается.
СТАТЬИ И ДЕКЛАРАЦИИ
Раздел включает теоретические и декларативный тексты молодого Заболоцкого.
О СУЩНОСТИ СИМВОЛИЗМА
Впервые: Грищинский К. К., Филиппов Г. В. Так они начинали...: О студенческом журнале «Мысль», о Н. Брауне и Н. Заболоцком // 3. 1978. № 11. С. 185-187. Единственный номер журнала «Мысль» вышел в марте 1922 г. Печатается цо экземпляру, хранящемуся в Фонде музея РГПУ им. А. И. Герцена. КП-1. Документальный фонд 8.
Публикаторы писали: «Разбирая рукописный фонд Музея истории пединститута имени А.И. Герцена, К. Грищинский обнаружил самодельную тетрадь, сшитую нитками. На обложке тонким чертежным пером была выведена надпись: “Мысль”. Чуть ниже каллиграфическим почерком художник-оформитель сделал пояснение: “Студенческий журнал Пед. Института имени А.И. Герцена. № 1”. А в правом верхнем углу имелась карандашная пометка: “1921/1922 уч. год”. Далее шли 22 страницы машинописного текста, в конце которого перечислялись члены редакционной коллегии журнала: председатель - Л. Спокойный, секретарь - Д. Осипов, члены - Н. Браун, Н. Заболотский (именно так тогда подписывался Н. Заболоцкий), А. Кораблева, В. Моляков» (Там же. С. 182).
Кроме статьи (л. 10-12), в журнале также были напечатаны стихотворения Н. Заболотского «Небесная Севилья», «Просвистел сизый ибис с папируса...» (известные благодаря письмам к М.И. Касьянову, второе - под названием «Сизифово рождество») и «Сердце-пустырь» (Л. 6-7); с большой вероятностью, ему принадлежит и заметка в разделе «Хроника», подписанная инициалами (Л. 21): «11 Декабря в Институте состоялся первый студенческий спектакль. Помещаем здесь его программу.
1. Превратности любви. Кино-пьеса соч. Л. Спокойного
2. Отрывок из “Мертвых душ” Гоголя
3. Сцена из “Дни нашей жизни” Леонида Андреева
4. Трагедия юного сердца. Представление на злободневную тему соч. Степанова
5. К а б а р е (Декламация, пение, танцы)
В виду того интереса, который спектакль возбудил среди студенчества, мы помещаем здесь отзыв о нем.
Студенческий спектакль 11-го Декабря заслуживает нашего внимания по двум причинам. 1-я - это то, что здесь было инсценировано самостоятельное творчество


Примечания
505
студентов, второе - злободневность последней пьесы. Наиболее удачно прошла кино-пьеса Л. Спокойного “Превратности любви”.
Интересный замысел пьесы вполне удался автору; комическая утрировка фабулы, изящный юмор содержания были вполне переданы актерами. Наконец, перенесение экрана на живую сцену придало пьесе своеобразную сценическую эффектность. Удачный замысел пьесы подтверждает также и тот факт, что почти все актеры в короткий срок овладели своими ролями. Особенно характерные типы дали: Никитин (Мистер Уайд), А.М. Огнева (Элиза), А.Н. Шагова (Мери), и, наконец, автор в роли М-ра Филипса, а также К.Н. Ванин в роли разбойника (Пуфа).
Удачное исполнение пьесы отодвинуло на задний план технические недочеты постановки - убогую сцену, отсутствие занавеса, примитивность освещения, и пр.
Представление “Трагедия юного сердца” Степанова, в противоположность первой пьесе, характерно своим тяжеловесным злободневным юмором. Шествие злополучного студента Голодай-Молчанко не дало желаемого эффекта благодаря скудости необходимой бутафории. Заседание Мандатной комиссии вышло немного длинноватым, несмотря на несомненно удачный юмор некоторых ответов. Сам герой - злополучный Голодай-Молчанко (Г. Сорокин) во время действия через каждые 5 минут вынимал портсигар и закуривал папиросы, недоступные тощему студенческому карману. Несмотря на эти недостатки, острая злободневность темы и удачное выполнение роли, в особенности П. Суворовой и И. Степанова, привлекли особое внимание, и пьеса сошла более или менее удачно.
Меньший успех имели сцена из “Мертвых душ” (благодаря краткости) и сцена из “Дни нашей жизни”.
Спектакль окончился обычными танцами и незатейливым кабаре. Н. 3.».
Статья о символизме демонстрирует не только широкий кругозор автора, но и точность философской рефлексии, в последующие годы растворенная в художественной ткани поэтического текста. См.: Игогиева ТВ. Н.А. Заболоцкий и символизм: К изучению вопроса // Русская литературная критика серебряного века. Новгород, 1996. С. 26-30; Кибешева Е.И. Символизм как текст культуры в восприятии Н. Заболоцкого // На рубежах эпох: стиль жизни и парадигмы культуры. Вып.1. М., 2004. С. 165— 171; Она же. Ранний Н. Заболоцкий: между символизмом и авангардом // Вестник культурологии: Сб. науч. материалов студентов и аспирантов. Вып. 3. Киров, 2005. С. 3-8; Она же. Раннее творчество Н. Заболоцкого и символизм. Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 2007.
Название в точности повторяет название первой, обобщающей части упоминаемой в тексте книги: Эллис. Русские символисты: Константин Бальмонт. Валерий Брюсов. Андрей Белый. М., 1910. С. 1-48. Эллис (Лев Львович Кобылинский, 1879— 1947) - поэт-символист, переводчик, философ. Заболоцкой вспоминал в письме к В.А. Десницкому от 14 декабря 1947 г., как он в студенческие годы «...безбожно путал Пугачева со Стенькой Разиным, но назубок знал символистов вплоть до Эллиса» (ССЗ/Ш. С. 352). Текст статьи позволяет утверждать, что под руками автора было, по крайней мере, четыре издания: 1) Эллис. Русские символисты...; 2) Tristia: Из новейшей французской лирики. Сюлли-Прюдом. Верлен. Метерлинк. Роденбах. Анри де Ренье. Грэг. Велье-Гриффэн. Мореас / Пер. И.И. Тхоржевского. СПб., 1906; 3) Бальмонт К. Горные вершины: Сб. ст. Кн. 1. М., 1904; 4) Сочинения Эдгара По в переводе с английского К.Д. Бальмонта. T. 1. Поэмы, сказки. М., 1901.


506
Приложения
«Поэзия, прости господи, должна быть немного глуповата...- Из письма А.С. Пушкина к П.А. Вяземскому (1824).
...со времени Платона до эпохи Гартмана... - Платон (428/427-348/347 до н.э.) - древнегреческий философ; Николай Гартман (1882-1950) - немецкий философ-идеалист.
«Поэты-символисты никогда... - Из статьи К.Д. Бальмонта «Элементарные слова о символической поэзии» (1900) (Бальмонт К.Д. Указ. соч. С. 94).
Музыки, музыки прежде всего...- Из стихотворения Поля Верлена «L’Art poétique» («Поэтическое искусство», 1874; Tristia... С. 21).
... что-то вроде астрального мира оккультистов... - Оккультизм и Каббала упоминаются среди источников символизма в книге Эллиса (С. 21, 33-34).
Для сердца, чьи страдания столикая громада... - Верное название цитируемого стихотворения Э. По - «Страна снов» («Dream-Land»; 1844-1849) (Сочинения Эдгара По... С. 94).
Падение дома Эшер // Там же. С. 297-320; Овальный портрет II Там же. С. 146-152.
«^ Колумб новых областей” в человеческой душе... - Из вступительной статьи К.Д. Бальмонта «Эдгар По (1809-1849) » (Там же. С. X).
Природа - строгий храм, где строй живых колонн... - Начало сонета Ш. Бодлера «Соответствия» (1895) в переводе Эллиса (Русские символисты... С. 21).
...«непостижимый край родной» для Белого... - Верно: «Недостижимый край родной». Из стихотворения А. Белого «Жизнь» (1908).
...«звезда Майр» для Ф. Сологуба... - «Звезда Майр» - название цикла стихотворений Ф.К. Сологуба (1898).
Эллис делит... - Почти без изменений приводится раздел В., «Символизм (идейный), как средство», классификации Эллиса (Указ соч. С. 2). Опущенный Заболоцким раздел «А» озаглавлен: «Символизм художественный в собственном смысле (как самоцель)» (Там же).
Певец Бранда... - Имеется в виду Генрик Ибсен ( 1828-1906), автор стихотворной драмы «Бранд» (1865).
МОИ ВОЗРАЖЕНИЯ А.И. ВВЕДЕНСКОМУ, АВТО-РИТЕТУ БЕССМЫСЛИЦЫ.
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
Впервые: Введенский А.В. Поли. собр. соч.: В 2 т. Т. 2. Анн Арбор, 1984. С. 252- 254. Автограф: ОР РНБ. Ф. 1232. Оп. 2. Ед. хр. 796. Л. 1-3. Карандаш, почерк близкий к каллиграфическому. Письмо, по всей видимости, было взято Хармсом для передачи адресату, однако не было передано во избежание ссоры между Заболоцким и Введенским. На обороте л. 3 записано стихотворение:
я голо[ва]го не пью и не люблю и эту тоже не люблю а знаю сейчас я ей открою белый рот и перепонку заведу над жаброй теперь душа не спи вокруг пошто стола дымок мой развиваться начинает а тут во рту в тринадцать молот[ков] очков


Примечания
507
мир ежедневный запевает 12/IX <1926>
Н. Заболоцкий
После посещения худ.<ожника> Филонова
Стихотворение было опубликовано: Эрль В. Вокруг Хармса // Транспонанс. 1984. № 11 [февраль-март]. С. 100-101; То же // Эрль В.И. С кем вы, мастера той культуры? СПб., 2011. С. 31-32. Написанное в нехарактерной для Заболоцкого манере, оно содержит лексические переклички со стихотворениями 1926 г. «Исход» и «Приглашение муз», и, возможно, отражает его знакомство с образцами поэзии дадаистов, напечатанными в 1923 г. в переводах В .Я. Парнаха (Современный Запад. 1923. Кн. 3. С. 134-141).
«Дыр бул щыл» - слова порядка зауми... - «Дыр бул щшыл» - начало знаменитого первого стихотворения цикла Крученых «3 стихотворения, написанных на собственном языке» {Крученых А. Помада / Рис. Ларионова. [М.], 1913. С. [12]).
ОБЩЕСТВЕННОЕ ЛИЦО ОБЕРНУ
Впервые: Афиши Дома Печати. 1928. № 2. С. 11. Без подписи. Публикация, вышедшая под общим заголовком «ОБЭРИУ», служила анонсом вечера «Три левых часа», состоявшегося 24 января 1928 г. Декларативные тексты «Общественное лицо Обэриу» и «Поэзия обэриутов», по свидетельству И.В. Бахтерева, были написаны Заболоцким по поручению товарищей по «Объединению реального искусства» (см.: Македонов А.В. Николай Заболоцкий: Жизнь, творчество, метаморфозы. Л., 1987. С. 51). Автограф был подарен Н.Е. Сбоеву и пропал во время блокады Ленинграда (CC3/I. С. 644). Публикация включала декларации «На путях к новому кино» (А.В. Разумовского, возможно, при участии К.Б. Минца) и «Театр обэриу» (И.В. Бахтерева и Д. (Б.М.) Левина) (с. 12-13), а также программу театрализованного вечера обэриутов, с указанием: «В порядке показа современных течений в искусстве» (с. 13). Факсимильное воспроизведение всех страниц, посвященных обэриутам: Случаи и вещи: Даниил Хармс и его окружение. Материалы будущего музея. Каталог выставки в литературно-мемориальном музее Ф.М. Достоевского 8 октября - 5 ноября 2013 года. СПб., 2013. С. 164-166. В декларациях обэриутов, как и в организации вечера «Три левых часа», видны следы их знакомства с подборкой материалов «Дадаистские манифесты и манифестации» в переводе А.М. Эфроса: с «Каннибальским манифестом Дада» Ф. Пикабиа и с «Профилем Дада» Ф. Супо (Современный Запад. 1923. Кн. 3. С. 126-128, 130). Литературная политика обэриутов более связана с поэтикой и практикой дадаистского абсурдного перформанса, чем с манифестами русских футуристов, имажинистов или ничевоков (наблюдение А.Б. Устинова).
...всякие Ахры...- АХР (Ассоциация художников революции; до 1928 г. АХРР - Ассоциация художников революционной России) - объединение советских художников (1922-1932), связанных с официальной идеологией партии и государства.
Нам непонятно, почему Школа Филонова вытеснена из Академии, почему Малевич не может развернуть своей архитектурной работы в СССР\ почему так нелепо освистан «Ревизор» Терентьева? - Группа учеников и последователей Павла Николаевича Филонова (1883-1941), или Школа «Мастеров Аналитического Искусства»


508
Приложения
(МАИ) официально существовала с перерывами в 1925-1932 гг.; Казимир Северино- вич Малевич (1879-1935) - художник-авангардист, основатель супрематизма; спектакль Театра Дома Печати «Ревизор» (1926), оформленный учениками П.Н. Филонова - скандально известная постановка Игоря Герасимовича Терентьева (1892-1937).
ПОЭЗИЯ ОБЭРИУТОВ
Впервые: Афиши Дома Печати. 1928. № 2. С. 11-12.
Л. Введенский...- Александр Иванович Введенский (1904-1942), поэт, драматург, детский писатель.
К. Вагинов...- Константин Константинович Вагинов (до 1915 г. Вагенгейм; 1899-1934), поэт, прозаик.
Игорь Бахтерев...- Игорь Владимирович Бахтерев (1908-1996), поэт, прозаик, драматург, детский писатель.
Даниил Хармс... - Даниил Иванович Хармс (настоящия фамилия - Ювачев; 1905- 1942), поэт, прозаик, драматург, детский писатель.
Бор. Левин...- Дойвбер (Борис Михайлович) Левин (1904-1941/1942?), прозаик, детский писатель, киносценарист. Обэриутские произведения Левина не сохранились.


БИБЛИОГРАФИЯ ОСНОВНЫХ ИЗДАНИЙ РАННЕЙ ПОЭЗИИ Н. ЗАБОЛОЦКОГО НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ
В раздел включены библиографические данные о книгах, содержащих переводы сочинений молодого Заболоцкого (с принятыми сокращениями), и сведения о переводах отдельных столбцов и стихотворений. Последовательность текстов выдержана по «Венецианской книжке», так как большинство переводчиков работало именно с этим текстом (Св. 58). Исключение - сетевое итальянское издание eSamizdat (2007), где содержится единственный полный перевод «Столбцов» по изданию 1929 г., поэтому оно учитывается здесь наряду с изданными типографским способом. Настоящий раздел не претендует на исчерпывающую полноту, так как некоторые переводы публиковались в труднодоступных периодических изданиях. В круглых скобках после названия стихотворения на соответствующем языке указывается фамилия переводчика.
ОСНОВНЫЕ ИЗДАНИЯ ПОЭЗИИ НИКОЛАЯ ЗАБОЛОЦКОГО
Итальянские
Roma 1962 - Zabolotskij N. Colonne di piombo / Traduzione di Vittorio Strada. Roma: Editori Riuniti, 1962.
eSamizdat 2007 - Zabolockij N. La raccolta Stolbcy / Introduzione e nota bio- bibliografica a cura di Marco Caratozzolo, traduzioni di Milly Bemme, Marco Caratozzolo, Giulietta Greppi, Massimo Maurizio, con un ricordo di Claudia Scandura // eSamizdat 2007. Vol. 1-2. R 113-133. Режим доступа в Сети:
http://www.esamizdat.it/rivista/2007/12/pdf/temi_trad_zabolockij_eS_2007_fV)_l-
2.pdf
Английские
London 1971 - [Zabolotsky N.]. Scrolls. Selected Poems by Nikolai Zabolotsky / Translated from the Russian by Daniel Weissbort. London: Jonathan Cape Ltd, Thirty Bedford Square, 1971.
Cardiff 1994 - Appendix II: A Select Anthology of Zabolotsky’s Poetry in Translation // Zabolotsky N. The Life of Zabolotsky / Edited by R.R. Milner-Gulland. Translated by R.R. Milner-Gulland and C.G. Beame. Cardiff: University of Wales Press, 1994. P. 343-363.
Manchester 1999 - Zabolotsky N. Selected poems: translated from the Russian / Edited by Daniel Weissbort. Manchester: Carcanet, 1999.
Evanston 2006 - OBERIU: An Anthology of Russian Absurdism / Ed. Eugene Ostashevsky. Evanston, Illinois: Northwestern University Press, 2006.
Немецкие
Berlin 1979 - Sabolozki N. Gesicht im buckligen Spiegel. Berlin: Verlag Volk und Welt, 1979.
Jena 1996 - Zabolotskij N. Architektur des Herbstes. Gedichte / Russisch-deutsch, übertragen von Christine Fischer. Jena: Friedrich-Schiller-Universität, 1996 (Schriften und literarische Texte, Bd. 1).


510
Приложения
Французские
Paris 1993 - Poésie russe. Anthologie du XVille au XXe siècle présentée par Efim Etkind. Paris: La Découverte / Maspero, 1983.
Польские,
Warszawa 1976 -Zabolotski M. Poezje / Wybral i stowem wstçpym opatrzyl Ziemowit Fedecki, Warszawa: Panstwowy Instytut Wydawniczy, 1976.
Warszawa 1978 - Zabolotski M. Poezje wybrane / Wyboru dokonal, wstçpem i poslowiem opatrzyl Ziemowit Fedecki, Warszawa: Ludowa Spôldzielnia Wydawnicza, 1978.
Болгарские
София 1964 - Заболоцки H. Избрани стихотворения. София: Народна култура, 1964.
София 1979 - Заболоцки Н. Избрани стихотворения и поеми / Подбор и превод от руски Божидар Божилов. София: Народна култура, 1979.
София 1994 - Заболоцки Н. Есенин пейзажи. София: ИК «Христо Ботев», 1994 (Руска муза).
Сербские
Београд 1968 - Заболоцки Н. Бездани огледала: Песме и поеме / Избор, превод и предговор Миодраг СибиновиЬ. Београд: Култура, 1968.
Словенские
Ljubljana 1997 - Zabolotskij N. Lirika / Izbral, prevedel in spremno besedo napisal Tone Pavcek. Ljubljana: Zalozba Mladinska knjiga, 1997 (Zbirka Lirika; 90).
Чешские
Praha 1959 - Zabolotskij N. Proc se bât boure? / Prelozil Juri Sotola a Juri v. Svoboda. Praha: Stâtni Nakladatelstvi Krâsné Literatury, Hudby a Umëmi, 1959.
Praha 1978 - Zabolotskij N. Zâpasy v travâch / Pfel. Josef Peterka [Miroslav Cervenka]. Praha: Ceskÿ spisovatel, 1978 (Klub Prâtel Poezie 78).
Венгерские
Budapest 1959 - Zabolotskij N. Éji kert. Budapest: Europa Könyvkiado, 1959.
Финские
Helsinki 1986 - Neuvostolyriikkaa 4 / Toim. Natalia Baschmakoff, Pekka Pesonen ja Raija Rymin; suom. Natalia Baschmakoff et al. Helsinki: Tammi, 1986. S. 57-71.
Хорватские
Zagreb 2005 - Zabolotskij N. Izabrani stupci i pjesme / Preveo i pogovor napisao Fikret Cacan. Zagreb: Naklada Breza, 2005 (Biblioteka Kamen, knj. 4).
Литовские
Vilnius 1964-Zabolotskis N. Poezija. Vilnius: Vaga, 1964 (Rusij Tarybunè Poezija IV).


Библиография основных изданий ранней поэзии Н. Заболоцкого
511
ГОРОДСКИЕ СТОЛБЦЫ
БЕЛАЯ НОЧЬ
Англ. : White Night (D. Weissbort) // London 1971. P. 17-19. Manchester 1999, 25- 26. Польские: Biala noc (S. Pollak) // Warszawa 1976. S. 9-11. Итал.: Notte Bianca (G. Greppi) // eSamizdat 2007. P. 115-116.
КРАСНАЯ БАВАРИЯ
Англ.: The Red Bavaria (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 23-24. Польские: “Czerwona Bavaria” (J. Litwiniuk)//Warszawa 1976. S. 12-14. Warszawa 1978. S. 15-17. Итал.: Baviera Rossa (M. Caratozzolo) // eSamizdat 2007. P. 115.
Переводы на основе редакции «Вечерний бар»
Нем.: Nachtbar (R. Pietraß) // Berlin 1979. S. 11-13. Сербские.: Бар (М. Сибино- виЬ) // Београд 1968. С. 5-7. Словен.: Vecemi bar (T. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 5-7. Хоре.: Vecernji bar (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 7-8.
ФУТБОЛ
Англ.: Soccer (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 26-28. Польские: Pilka nozna (Z. Fedecki) // Warszawa 1976. S. 15-17. Warszawa 1978. S. 18-20. Итал.: Il calico (M. Maurizio) 11 eSamizdat 2007. P. 116-117.
ОФОРТ
Англ.: An Etching (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 29. Польские: Akwaforta (Z. Fedecki) 11 Warszawa 1976. S. 18. Болг.: Офорт (Б. Божилов) // София 1979. С. 132. Словен. : Bakrorez (Т. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 10. Хоре. : Bakrorez (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 9. Итал.: Acquaforte (M. Caratozzolo) // eSamizdat 2007. P. 117.
БОЛЕЗНЬ
Англ. : 1) Ilness (D. Weissbort) // London 1971. P. 41-42. 2) Sicness (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 143. Сербские: Болеет (M. СибиновиЬ) // Београд 1968. С. 10-11. Словен.: Bolezen (T. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 22-23.
ЧАСОВОЙ
Англ.: The Sentry (D. Weissbort) // London 1971. P. 24-25. Manchester 1999. P. 32. Польские: Wartownik (J. Waczköw) 11 Warszawa 1976. S. 19-20. Итал.: La sentinella (M. Berrone) 11 eSamizdat 2007. P. 118.
НОВЫЙ БЫТ
Англ.: The New Life (D. Weissbort) // London 1971, 26-28. Manchester 1999, 33-34. Польские: Nowe zycie (W. Woroszylski) // Warszawa 1976, 21-23. Итал.: Il mondo nuovo (M. Maurizio) // eSamizdat 2007. P. 118-119.


512
Приложения
ДВИЖЕНИЕ
Англ.: Movement (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 35. Польские: Ruch (Z. Fedecki) // Warszawa 1976. S. 24. Warszawa 1978. S. 27. Нем.: Straßenverkehr (R. Pietraß) // Berlin 1979. S. 9. Итал.: 1) Movimento (V. Strada) // Roma 1962. P. 31. 2) Movimento (M. Caratozzolo) // eSamizdat 2007. P. 120. Сербские: Кретан>е (M. Си- биновиЬ) // Београд 1968, 9. Хоре.: Kretanje (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 10. Словен.: Gibanje (T. Pavcek) // Ljubljana 1997, 14. Фр.: Le mouvement (A. Markowicz) // Paris 1983. P. 422.
НА РЫНКЕ
Англ.: The Market (Daniel Weissbort) // London 1971. P. 29-31. Manchester 1999. P. 35-37. Польские: Na rynku (Wiktor Woroszylski) // Warszawa 1976. S. 25-27. Итал.: Al mercato (M. Berrone) // eSamizdat 2007. P. 120. Словен.: Na trgu (Tone Pavcek) //Ljubljana 1997. S. 11-13.
ИВАНОВЫ
Англ.: The Ivanovs (D. Weissbort) // London 1971. P. 32-33. Cardiff 1994. P. 348- 349. Manchester 1999. P. 39-40. Польские: Iwanowie (A. Drawicz) // Warszawa 1976.
S. 	28-29. Warszawa 1978. S. 24-26. Нем.: Die Iwanows (R. Pietraß) // Berlin 1979. S. 15-17. Итал.: 1) Gli Ivanov (V. Strada) // II Contemporaneo. 1957. № 11. 27 июля. P. 5; Roma 1962. P. 32-33. 2) Gli Ivanov (M. Mauruzio) // eSamizdat 2007. P. 121-122. Хоре.: Ivanovi (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 11-12.
СВАДЬБА
Англ.: Wedding (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 41-43. Польские: Wesele (S. Pollak) // Warszawa 1976. S. 30-32. Warszawa 1978. S. 28-31. Нем.: Hochzeit (R. Pietraß) // Berlin 1979. S. 19-23. Итал.: 1) Nozze (V. Strada) // Roma 1962. P. 34-36. 2) Nozze (M. Mauruzio) // eSamizdat 2007. P. 122-123. Сербские: Свадба (M. СибиновиЬ) // Београд 1968. С. 12-14. Словен.: Svatba (Т. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 15-18.
ФОКСТРОТ
Англ.: Foxtrot (D. Weissbort) // Manchester: Carcanet, 1999. P. 43-44. Польские: Fokstrot (S. Pollak) // Warszawa 1976. S. 33-34. Warszawa 1978. S. 32-33. Итал.: 1) Fox-trot (V. Strada) // Roma 1962. P. 37-38. 2) Fox-trot (M. Caratozzolo) // eSamizdat 2007. P. 123.
ПЕКАРНЯ
Англ.: Bakery (D. Weissbort)//Manchester 1999. P. 46-47. Польские: Piekarnia(Jôzef Waczköw) // Warszawa 1976. S. 35-37. Итал.: La panetteria (M. Berrone) // eSamizdat 2007. P. 123-124.


Библиография основных изданий ранней поэзии Н. Заболоцкого
513
РЫБНАЯ ЛАВКА
Англ.: 1) At the Fishmonger’s (A. Merivale) // Cardiff 1994. P. 347-348. 2) At the Fishmonger’s (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 119-120. Итал.: La pescheria (Vittorio Strada) // Roma 1962. P. 41-42. Словен.: Ribamica (Tone Pavcek) 11 Ljubljana 1997. S. 19-21.
ОБВОДНЫЙ КАНАЛ
Англ.: The Loop Canal (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 47-48. Польские: Kanal Obwodowy (S. Poliak) 11 Warszawa 1976. S. 38-39. Нем.: Der Umgehungskanal (R. Pietraß) // Berlin 1979. S. 25-27. Итал.: 1) Il canale di cinta (V. Strada) // Roma 1962. P. 39-40. 2) Il canale di cinta (M. Maurizio) // eSamizdat 2007. P. 124. Сербские: Споредни канал (M. СибиновиЬ) // Београд 1968. С. 15-16. Словен.: Stranski kanal (T. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 29-30. Хоре.: Krusni kanal (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 13-14.
БРОДЯЧИЕ МУЗЫКАНТЫ
Англ.: Strolling Musicians (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 49-51. Польские: Wçdrowni muzyanci (W. Woroszilski) // Warszawa 1976. S. 42-43. Итал.: I musicisti girovaghi (M. Maurizio) 11 eSamizdat 2007. P. 124-125. Словен.: Potepuski muzikanti (T. Pavcek) 11 Ljubljana 1997. S. 24-28.
НА ЛЕСТНИЦАХ
Англ.: 1) On the Stairs (D. Weissbort) // London 1971. P. 43-45. 2) Immortality (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 121-122. Польские: Na schodach (A. Drawicz) // Warszawa 1976, 44-47.
КУПАЛЬЩИКИ
Англ.: Bathers (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 51-52. Итал.: I bagnanti (G. Greppi) 11 eSamizdat 2007. P. 125-126.
НЕЗРЕЛОСТЬ
Англ.: Immaturity (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 52-53. Итал.: Immaturità (G. Greppi) // eSamizdat 2007. P. 126.
НАРОДНЫЙ ДОМ
Англ. : The People’s House (D. Weissbort) 11 London 1971. P. 34-36. Manchester 1999. P. 53-57. Польские: Dom ludowy (W. Woroszilski) // Warszawa 1976. S. 47-51. Итал.: La casa del popolo (M. Caratozzolo) 11 eSamizdat 2007. P. 126-128.
САМОВАР
Англ.: Samovar (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 135.


514
Приложения
НАЧАЛО ОСЕНИ
Польские: Pocz^tek jesieni (Т. Mongird) // Warszawa 1976. S. 52. Warszawa 1978. S. 34-35.
ЦИРК
Польские: Cyre (A. Jarecki) 11 Warszawa 1976. S. 53-56. Warszawa 1978. S. 36-40.
СМЕШАННЫЕ СТОЛБЦЫ
ЛИЦО КОНЯ
Англ.: The Face of the Horse (D. Weissbort) // London 1971. P. 39—40. Cardiff 1994. P. 343-344. Manchester 1999. P. 115-116. Нем. : Das Gesicht des Pferd (R. Pietraß) // Berlin 1979. S. 29-31. Итал.: Il volto del cavallo (V. Strada) // Roma 1962. P. 29-30. Il volto del cavallo (M. Berrone) // eSamizdat 2007. P. 128. Сербские: Лице коньа (M. СибиновиЬ) // Бео- град 1968. С. 3—4. Словен.: Obraz konja (Т. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 8-9. Чешские: Tvâr konë (J. Peterka) // Praha 1978. S. 11-12. Финские: Hevosen kasvot (N. Baschmakofï) // Helsinki 1986. S. 59-60. Хоре.: Lice konja (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 17-18.
В ЖИЛИЩАХ НАШИХ
Англ.: Trees (R. Milner-Gulland) // Manchester 1999.P. 116-117. Болг.: В жилищата наши (Б. Божилов) // София 1979. С. 133-136. Хоре.: U stanovima nasim (F. Cacan) //Zagreb 2005. S. 19-20.
ПРОГУЛКА
Англ. : A Walk (D. Weissbort) // London 1971. P. 50-51. Cardiff 1994. P. 350. Manchester 1999. P. 125. Итал.: Passegiata (V. Strada) // Roma 1962. P. 43-44. Словен.: Sprehod (T. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 31-32. Чешские: Na prochâzce (J. Peterka) // Praha 1978. S. 16-17. Финские: Kävelyllä (N. Baschmakoff) // Helsinki 1986. S. 62. Хоре.: Setnja (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 21. Яп.: N.A.-’f n y * — [|Ш J >
f^flj У X-—#^^--Д#63^ (1978^) ^ 84-85Mo [Прогулка (Току- дзи Акамацу) // Советская литература (На японском языке). 1978. Вып. 68, весна. С. 84-85.]
ЗМЕИ
Англ.: Snakes (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 126. Хоре.: Zmije (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 22.
ИСКУШЕНИЕ
Англ.: 1) Temptation (D. Weissbort) // London 1971. P. 46-49. Manchester 1999. P. 127-129. 2) The Temptation (E. Ostashavky) // Evanston 2006. P. 154-157. Нем.: Versuchung (A. Reimann) // Berlin 1979. S. 33-39.


Библиография основных изданий ранней поэзии Н. Заболоцкого
515
МЕРКНУТ ЗНАКИ ЗОДИАКА
Англ.: 1) Sing of The Zodiac Grow Dimmer (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 129— 131. 2) Zodiac’s dimming every feature (D. Yampolsky) // N. Zabolotsky. Selected poems translated by Dmitry Yampolsky. Johnson City: Lazywood Drive, 2007. P. 3-6. Польские: Juz Zodiaku znaki gasna (Z. Fedecki) // Warszawa 1976. S. 57-59. Warszawa 1978. S. 41-43. Итал.: “Si offuscano i segni dello Zodiako” (V. Strada) // Roma 1962. P. 47^49. Болг.: Гаснат знаците на зодиака (В. Самуилов) // Факел. XVIII. 1998. № 1. С. 60-61. Словен.: Temné znaki Zodiaku (T. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 33-36. Чешские: Pristen znakû Zodiaku (J. Peterka) // Praha 1978. S. 13-15. Хоре.: Zodijaka znaci gasnu (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 23-24. Фр.: Au-dessus de notre terre (A. Markowicz) // Paris. 1983. P. 422^123.
ИСКУССТВО
Англ.: Art (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 130-131. Итал.: L’arte (V. Strada) // Roma 1962. P. 45-46. Болг.: Изкуство (Б. Божилов) // София 1979. С. 98-100. Сербские: Уметност (М. СибиновиЬ) // Београд 1968. С. 17-18. Словен.: Umetnost (Т. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 37-38. Чешские: Umëni (J. Peterka) // Praha 1978. S. 20-21. Финские: Taide (N. Baschmakoff) // Helsinki 1986. S. 63-64. Хоре.: Umjetnost (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 25-26.Фр.: L’art (A.Markowicz) // Paris 1983. P. 424.
ВОПРОСЫ К МОРЮ
Болг.: Въпроси към морето (Б. Божилов) // София 1979. С. 101. Хоре.: Pitanja mom // Zagreb 2005. S. 27. Фр.: Questions a la mer (A. Markowicz) // Paris 1983. P. 424.
ВРЕМЯ
Англ.: Time (E. Ostashavky) // Evanston 2006. P. 180-184. Польские.: Czas (Т. Mongird) // Warszawa 1976. S. 60-64. Сербские.: Време (М. СибиновиЬ) // Београд 1968. С. 23-27.
ИСПЫТАНИЕ ВОЛИ
Англ.: Zabolotsky N. The Test of the Will (E. Ostashavky) // Evanston 2006. P. 175-177.
ПОЭМА ДОЖДЯ
Англ.: 1) Poem of the Rain (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 135-136. 2) The Poem of Rain (E. Ostashavky) // Evanston 2006. P. 178-179. Польские.: Poemat о desczu (Z. Fedecki) // Warszawa 1976. S. 65-69. Warszawa 1978. S. 44-46. Фр.: Zabolotski N. Le poème de la pluie (Ch. Mouze). Paris: Rouleau Libre, 1993. 205x250 mm, en feuilles, couverture a rabats, étui (№ 71 Tirage: 26 exemplaires marqués de A â Z avec des gravures originales de Monique Josse rehaussées.
ОТДЫХ
Нем. : Feieraben (R. Pietraß)//Berlin 1979. S. 40-43. Чешские: Odpocinek(J. Peterka) // Praha 1978. S. 18-19. Финские: Levolla (N. Baschmakoff) // Helsinki 1986. S. 65-66.


516
Приложения
ПТИЦЫ
Англ/. Birds (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 150-151. Нем.: Vögel (Richard Pietraß) // Berlin 1979. S. 45.
ЗВЕЗДЫ, РОЗЫ И КВАДРАТЫ
Англ.: Stars, Roses, Squares and Arrows (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 132. Фр.: Zabolotski N. Etoiles, roses & carres (Ch. Mouze). Marseille: Editions du Rouleau Libre, 1998. 254 X 322 mm, agrafé, non paginé, couv. en carton. Texte bilingue russe français (№ 72). Édition originale tirée à 40 ex. signés par l’artiste. 3 gravures originales sur bois de Jean-Marc Scanreigh. Хоре.: Zvijezde, ruse i kvadrati (F. Cacan) // Zagreb 2005. S. 28.
ЦАРИЦА МУХ
Англ.: Queen Fly (D. Weissbort) 11 London 1971. P. 52-53. Manchester 1999. P. 133—
134.
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ
Польские: Ostrzezenie (Seweryn Poliak) 11 Warszawa 1976. S. 70-71.
ПОДВОДНЫЙ ГОРОД
Англ.: The Submerged City (D. Weissbort) 11 London 1971. P. 54-55.
ШКОЛА ЖУКОВ
Англ.: The School of Beetles (D. Weissbort) 11 London 1971. P. 56-60. The School of Beetles [Fragment of a long poem] (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 136-139. Болг.: Бръмбарско училище (Б. Божилов) // София 1979. С. 153-159.
БИТВА СЛОНОВ
Англ.: The Battle of Elephants (D. Weissbort) // London 1971. P. 65-67. Cardiff 1994. P. 351-353. Manchester 1999. P. 140-141. The Battle of Elephants (E. Ostashavky) //Evanston 2006. P. 172-174.
СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СВ58
ВЕНЧАНИЕ ПЛОДАМИ
Англ.: The Garlanding with Fruit (D. Weissbort) // London 1971. P. 62-64. Manchester 1999. P. 143-144. Польские: Uwienczenie owocami (J. Litwiniuk) // Warszawa 1976. S. 73-75. Warszawa 1978. S. 47-49. Итал.: Incoronazione di frutta (V. Strada) // Roma 1962. P. 50-52. Болг.: Венчаване с плодовете (Б. Божилов) // София 1979. С. 25-27. Венгр.: Gyümölcsök koszorûa (Н. György) // Budapest 1959. S. 9-11.


Библиография основных изданий ранней поэзии Н. Заболоцкого
517
ПОПРИЩИН
Англ.: Poprishchin (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 118-119.
ПОХОД
Болг.: Поход (Б. Божилов) // София 1979. С. 96-97.
ОБЕД
Англ.: Dinner (R. Milner-Gulland) // Cardiff 1994. P. 350-351. Manchester 1999. P. 124-125.
ОСЕННИЕ ПРИМЕТЫ
Англ.: Signs of Autumn (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 145-150. Итал.: Indizi d’autunno (V. Strada) 11 Roma 1962. P. 53-54.
ОСЕНЬ
Англ.: Autumn (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 147-146. Итал.: Indizi d’autunno (V. Strada) 11 Roma 1962. P. 53-54. Сербские: JeceH (M. СибиновиЬ) 11 Бео- град 1968. С. 19-22. Словен.: Jesen (T. Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 39-42. Венг.: Ösz (F. Andrâs) // Klasszikus orosz költök. Mâsodik Kötet. Budapest: Europa Könyvkiadö, 1978.
УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ
Англ.: Morning Song (D. Weissbort) // London 1971. P. 61. Болг.: Утринна песен (Божидар Божилов) // София 1979. С. 15-16. Словен.: Jutranja pesem (Tone Pavcek) // Ljubljana 1997. S. 43. Чешские: Jutrni pisen (Josef Peterka) // Praha 1978. S. 22. Венгер.: Reggeli dal (I. Gyula) 11 Klasszikus orosz költök. Mâsodik Kötet. Budapest: Europa Könyvkiadö, 1978. Финские: Aamulaulu (N. Baschmakoff) // Helsinki 1986. S. 67.
МОРЕ
Англ.: The Sea (D. Weissbort) // London 1971. P. 20-21. Manchester 1999. P. 28-29. Итал.: Il mare (M. Berrone) // eSamizdat 2007. P. 117.
ЧЕРКЕШЕНКА
Англ.: The Circassian Girl (D. Weissbort) // London 1971. P. 22-23. Итал.: La circassa (M. Maurizio) // eSamizdat 2007. P. 117-118.
ЛЕТО
Итал.: Estate (M. Berrone) 11 eSamizdat 2007. P. 118. Финские: Kesä (N. Baschmakoff)// Helsinki 1986. S. 61.


518
Приложения
ПИР
Англ.: Feast (D. Weissbort) // Manchester 1999. P. 37-39. Итал.: Il banchetto (M. Caratozzolo) // eSamizdat 2007. P. 120-121.
ФИГУРЫ СНА
Англ.: Shapes of Sleep (D. Weissbort) 11 Manchester 1999. P. 45. Итал.: Figure di un sogno (M. Caratozzolo) 11 eSamizdat 2007. P. 123.
БЕЗУМНЫЙ ВОЛК
Англ.: The Mad Wolf (D. Weissbort) //Manchester 1999. P. 85-97. Сербские: Безумии вук (M. СибиновиЬ) // Београд 1968. С. 72-86. Болг. : Безумният вълк (Б. Божи- лов) // София 1979. С. 181-199. Фр.: Le loup prive de raison (A. Markowicz) //Lettre Internationale (Paris). 1985. № 6. P. 32-35.


ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
ПУБЛИКАЦИИ
Бьерлинг 1973 - Björling F «Stolbcy» by Nikolaj Zabolockij. Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1973
ВДЛ - Заболоцкий H.A. Вешних дней лаборатория: Стихотворения (1926-1937 годы) / Сост., вступ. ст., и примеч. Н.Н. Заболоцкого. М., 1987 (Сер. «В молодые годы»). С. 77-78
ВоЗ - Воспоминания о Заболоцком. 2-е изд., доп. / Сост. Е.В. Заболоцкая, А.В. Македонов, Н.Н. Заболоцкий. М., 1984
ВСЛСП - «Вечно светит лишь сердце поэта...»: Сб. ст., посвященный 110-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого / Сост. Т.В. Игошева, И.Е. Лощилов. М., 2013.
ДП - Альманах «День поэзии»
ЖНЗ - Заболоцкий Н.Н. Жизнь Н.А. Заболоцкого. 2-е изд., дораб. СПб., 2003 3 - Журнал «Звезда»
Золотарева 2008 - Золотарева К.А. Между Хаосом и Космосом: Книга стихов Н.А. Заболоцкого «Столбцы»: Монография. Воронеж, 2008
ЗС - Заболоцкий Н.А. Стихотворения / Под общ. ред. Г.П. Струве и Б.А. Филиппова, вступ. ст. А. Раннита, Б. Филиппова, Э. Райса // Inter-Language Literary Associates. Washington, D. C. New York, 1965
34 - Заболоцкие чтения: Материалы Всероссийской конф. (Киров - Уржум, 6-7 мая 2013 г.) / Редкол.: С.Н. Будашкина, Н.П. Гурьянова, И.Е. Лощилов (науч. ред.), Н.В. Стрельникова. Киров, 2013 И - газета «Известия»
ИТПБкСМ - «И ты причастен был к сознанью моему...»: Проблемы творчества Николая Заболоцкого: Материалы науч. конф. к 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. М., 2005
И60 - Заболоцкий Н.А. Избранное. М., 1960
Кекова 2007 - Кекова С.В. Мироощущение Николая Заболоцкого: Опыт реконструкции и интерпретации. Саратов, 2007
ЛИУ - Липавский Л.С. Исследование ужаса. М., 2005 (Сер. «Спутник»)
Л Г - журнал «Литературная Грузия»
ЛОКАФ - Литературное объединение Красной Армии и Флота ЛП - Газета «Ленинградская правда»
ЛС - Журнал «Литературный современник»
Македонов 1987 - Македонов А.В. Николай Заболоцкий: Жизнь, творчество, метаморфозы. Л., 1987
НЗРеС - Н.А. Заболоцкий: pro et contra: Антология / Сост. Т.В. Игошева, И.Е. Лощилов. СПб., 2010 (сер.«Русский путь»)
НЗиЕЛО - Николай Заболоцкий и его литературное окружение: Материалы юбилейной науч. конф., посвященной 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. СПб.: Наука, 2003.
НЗПТ - Николай Заболоцкий. Проблемы творчества: Материалы научно-литературных Чтений, посвященных 100-летию Н.А. Заболоцкого (1903-2003). М., 2005. НМ - журнал «Новый мир»


520
Принятые сокращения
ОМС - Заболоцкий Н.А. «Огонь, мерцающий в сосуде...»: Стихотворения и поэмы. Переводы. Письма и статьи. Жизнеописание. Воспоминания современников. Анализ творчества / Сост., примеч. Н.Н. Заболоцкого. М., 1995.
ПССиП - Заболоцкий Н.А. Полное собрание стихотворений и поэм / Сост., под- гот. текста, хронологическая канва и примеч. Н.Н. Заболоцкого; вступ. ст. Е.В. Сте- панян. СПб, 2002 (Новая библиотека поэта. Большая сер.).
СиП - Заболоцкий Н.А. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. А.М. Туркова. М.; Л., 1965 (Библиотека поэта. Большая сер.)
СПиСП - «Странная поэзия» и «странная проза»: Филологический сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. Новейшие исследования русской культуры. Вып. 3 / Под ред. Е.А. Яблокова и И.Е. Лощилова. М., 2003
СС2 (I—II) - Заболоцкий Н.А. Избранные произведения: В 2 т. / Вступ. ст. Н.Л. Степанова, примеч. Е.В. Заболоцкой. М., 1972
ССЗ (I—III) - Заболоцкий Н.А. Собрание сочинений: В 3 т. / Сост. Е.В. Заболоцкой, Н.Н. Заболоцкого, предисл. Н.Л. Степанова, примеч. Е.В. Заболоцкой, Л.А. Шубина. М., 1983-1984
Ст48 - Заболоцкий Н. Стихотворения. М., 1948 Ст57 - Заболоцкий Н. Стихотворения. М., 1957
ТВ -Лощилов И.Е. Материалы о Н. Заболоцком в домашнем архиве М. Касьянова // Текстологический временник. Русская литература XX века: Вопросы текстологии и источниковедения. Кн. 2. М., 2012. С. 611-669
ТиДНЗ - Труды и дни Николая Заболоцкого: Материалы литературных чтений / Сост. Л.А. Озеров. М., 1994
ТОДРЛ - Труды отдела древнерусской литературы
ТС - Тарусские страницы: Литературно-художественный иллюстрированный сборник / Сост. Н.Д. Оттен. Калуга, 1961
ХЗК (I-II) - Хармс Д.И. Полное собрание сочинений: Записные книжки. Дневник: В 2 кн. СПб., 2002
UCLA - University of California, Los Angeles
ИСТОЧНИКИ
A28 - Рукописная тетрадь «Арарат» 1928 г. (ОР РНБ).
ИкС - Машинопись «Из книги “Столбцы”», 1950-е годы
РР - Раняя редакция
СвЗб - Машинописный Свод 1936 г.
Св48/Ш - Машинописный Свод, март 1948 г. («шварцевский»)
Св48/Х1 - Машинописный Свод, ноябрь 1948 г. («степановский»)
Св52 - Машинописный Свод 1952 г.
Св58 - Машинописный Свод 1958 г. («Венецианская книжка»)
Ст29 - Заболоцкий Н. Столбцы. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1929 Ст26-32/1 - Заболоцкий Н.А. Стихотворения 1926-1932 / Вступ. ст. И. Виноградова; рис. переплета и суперобложки М. Кирнарского. [Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1933.]. Экземпляр корректуры 1933 г. из ЛАСЗ.
Ст26-32/2 - То же. Экземпляр корректуры 1933 г. из РО ИРЛИ.


Принятые сокращения
521
Cr57it- Экземпляр «Столбцов» с правкой 1957 г. («итальянский») из библиотеки университета Sapienza (Рим)
СтК - Машинописная книга «Столбцы» с рукописным вложением, подаренная М.И. Касьянову (хранится в ЛАМН)
АРХИВОХРАНИЛИЩА
ГАКО - Государственный архив Кировской области (Киров)
ГРМ - Государственный Русский музей (Санкт-Петербург)
ЛАСЗ - Личный архив семьи Заболоцких
ЛАМЛ - Личный архив М.Н. Липатовой
ОР ГРМ - Отдел рукописей Государственного русского музея (Санкт-Петербург)
ОР РНБ - Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург)
НИОР РГБ - Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (Москва)
РГАЛИ - Российский государственный архив литературы и искусства (Москва)
РО ИРЛИ - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) (Санкт-Петербург)
ЦГА ИПД - Центральный государственный архив историко-политических документов (Москва)
ЦГА КФФД - Центральный государственный архив кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга


СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИИ
ФРОНТИСПИС
Н. Заболоцкий. Конец 1920-х годов. Фотография пришита к письму Н. Заболоцкого Т.А. Липавской от 12 июня 1933 г. (ЛАСЗ)
АЛЬБОМ
Лидия Андреевна Заболотская (в девичестве - Дьяконова), мать Н. Заболотского.
1890-е (?) годы. (Кировский областной краеведческий музей)
Алексей Агафонович Заболотский, отец Н. Заболотского. 1886 (?) г. На обороте надпись: «При окончании курса в Казанском земледельческом училище в 1886 г. На память сестрице Лизаньке от брата Алексея». (Кировский областной краеведческий музей)
А.А. Заболотский с сестрами Елизаветой и Пелагеей и матерью Анной Ивановной Заболотской. 1890-е (?) годы. (Кировский областной краеведческий музей) Метрическое свидетельство Н. Заболоцкого. 1913 г. (ЛАСЗ)
Коля Заболотский с матерью Л.А. Заболотской. 1903 г. (Кировский областной краеведческий музей)
Коля Заболотский с родителями Л.А. и А.А. Заболотскими. 1904 г. (Кировский областной краеведческий музей)
Коля Заболотский. 1908 (?) г. (Кировский областной краеведческий музей)
Коля Заболотский с бабушкой А.И. Заболотской и сестрой Верой. 1906 г. (Кировский областной краеведческий музей)
Н. Заболотский - ученик Уржумского реального училища. 1913 г. (ЛАСЗ)
М.И. Касьянов - ученик Уржумского реального училища. 1913 (?) г. (ЛАМЛ) Открытка, посланная Н. Заболотским родителям. Лицевая и оборотная стороны. 1913 г. (ЛАСЗ)
Н. Заболотский. Уржум. 1919 г. (ЛАСЗ)
Н. Заболотский. Петроград. 1921 г. На обороте надпись: «От сына Коли - студента Петроградского института имени Герцена»
Н. Заболотский с сокурсниками по Педагогическому институту им. А.И. Герцена. Справа сидит Е. Ефимова - адресат несохранившихся стихотворений. Петроград. 1921 г. (ЛАЗС)
Словесники Ленинградского педагогического института им. А.И. Герцена. Выпуск 1925 г. В третьем ряду пятый слева - Н. Заболотский, шестой - В.А. Десницкий. Ленинград. Май 1925 г. (ЛАСЗ)
Н. Заболоцкий в первые месяцы военной службы с сокурсниками по Ленинградскому педагогическому институту им. А.И. Герцена. В третьем ряду справа - К.Н. Боголюбов, в первом - Е. Ефимова. Ленинград. 1927 г. (ЛАСЗ)
Договор Н. Заболоцкого с «Издательством писателей в Ленинграде» об издании «Столбцов». 1928 г. (ЛАСЗ)
Н. Заболоцкий. Автопортрет. Бумага, карандаш. 1925 г. (ЛАСЗ)


Список иллюстраций
523
Н. Заболоцкий. Портрет Н. Резвых. Бумага, тушь, перо. 1920-е годы. (ЛАСЗ)
Н. Заболоцкий. Портрет Н. Сбоева. Бумага, карандаш. 1920-е годы. (ЛАСЗ)
Н. Заболоцкий. Портрет Д.И. Хармса. Бумага, карандаш. Нижний рисунок сделан на обороте. Начало 1930-х (?) годов. (ЛАСЗ)
Н. Заболоцкий. Рисунок. Бумага, карандаш. Начало 1930-х (?) годов. (ЛАСЗ)
Б.Б. Малаховский. Шарж на Н. Заболоцкого. Бумага, тушь, перо. Не позже первой половины 1937 г. (Личный архив М.Н. Томашевской)
В.М. Ермолаева. Обложка книги Н. Заболоцкого «Столбцы». Бумага, гуашь. 1928— 1929 г. (ГРМ)
Обложка самодельной книги Н. Заболоцкого «Арарат». Бумага, тушь, перо. 1928 г. (РО ИРЛИ)
В.М. Ермолаева. Обложка книги Н. Заболоцкого «Хорошие сапоги». 1928 г.
Ю.Б. Хржановский. «Красная Бавария». Бумага, графит, карандаш, тушь, перо, акварель. 1924 г. Воспр. по: Вострецова 77. Новая яркость и ясность // Наше наследие. 2006. № 78
Пивная «Красная Бавария» Ленинградского союза потребительских обществ. 1920-е годы. Воспр. по: Кравчинский М.Э. Песни и развлечения эпохи НЭПа. Н. Новгород, 2014
Н. Заболоцкий в редакции журнала «Еж». Стоит второй справа - Е.Л. Шварц. Конец 1920-х годов. (ЛАСЗ)
Н.Е. Сбоев. 1920-е годы. (ЛАСЗ)
М.И. Касьянов. 1938 г. (ЛАМЛ)
Н.А. Заболоцкий. 1932 г. (ЦГА КФФД)
Е.В. Клыкова. 1929 г. (ЛАСЗ)
«Disciplina clericalis». Автограф Н. Заболоцкого. 1926 г. (ЛАСЗ)
«Посмотрите в Доме Печати этот барельеф». Воспр. по: Смена. 1927. № 78. С. 4.
Л.А. Юдин, В.М. Ермолаева. Афиша театрализованного вечера Обэриутов «Три левых часа». 1928 г.
Титульный лист самодельной «Венецианской книжки» Н. Заболоцкого с репродукцией картины А. Руссо (Таможенника) «Поэт и его муза» («La muse inspirant le poète» (1909). 1958 г. (ЛАСЗ)
В ТЕКСТЕ
«Купальская мелодия». Автограф. 1918 г. (ТАКО) 52
«Полезно ли человеку писать?» Автограф. Конец 1920-х годов. (ЛАСЗ) 56
«Восстание». Автограф. 1926 г. (ЛАСЗ) 63
Самодельная книжка со стихами «Ксении». Последняя страница.
С рисунком П.И. Соколова. 1931 г. (ЛАСЗ) 84


524
Список иллюстраций
«Бессмертие». Автограф. 1928 г. (ОР РНБ) 140
«Отдых». Лист корректуры. 1933 г. (ЛАСЗ) 158
«Царица мух». Машинопись из «Венецианской книжки»
с авторской правкой. 1958 г. (ЛАСЗ) 250
«На рынке». Автограф. 1927 г. Приписка Н. Заболоцкого 1928 г.
о поправках в стихотворении. (РО ИРЛИ) 264
Письмо М.И. Касьянову от 7 ноября 1921 г. Первая страница. (ЛАМЛ) 279
Страница из письма Л.А. Юдину от 28 июня 1928 г. (ОР ГРМ) 288
«Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы».
Автограф. 1926 г. (ОР РНБ) 302
А.Д. Спесивцев. Карикатура на Н. Заболоцкого. Иллюстрация к фельетону А.В. Амстердама «Болотное и Заболоцкий».
Воспр. по: Резец. 1930. № 4 347
А.Д. Спесивцев. «У нее цветочек музыки в руке...». Иллюстрация к фельетону А.В. Амстердама «Болотное и Заболоцкий».
Воспр. по: Резец. 1920. №4 348
Отзыв Н.В. Лесючевского о стихах Н. Заболоцкого, написанный по заказу НКВД. Автограф Н.В. Лесючевского. 7 июля 1938 г.
(Архив ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области) 361
Список произведений Н. Заболоцкого, составленный П.С. Величкиным по требованию НКВД. 1941 г. (Архив ФСБ России
по Санкт-Петербургу и Ленинградской области) 364
Заявление Н. Заболоцкого в Особое совещание НКВД СССР с просьбой о пересмотре дела. Автограф. 17 февраля 1944 г. (Архив ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области) 365
«Личный архив». Перечень работ Н. Заболоцкого. Автограф.
1950-е годы. (ЛАСЗ) 376
Набросок плана собрания сочинений Н. Заболоцкого. Автограф.
1957 г (ЛАСЗ) 390
«Литературное завещание» Н. Заболоцкого. Автограф.
6 октября 1958 г. (ЛАСЗ) 394
Листок, приложенный к «Литературному завещанию».
Автограф. 1958 г. (ЛАСЗ) 395
«Царица мух, указывающая место нахождения драгоценностей».
Воспр. по: Папюс. Практическая магия (Черная и Белая).
T. III. СПб., 1913. С. 260 488
Набросок примечаний Н. Заболоцкого к столбцу «Царица мух».
Автограф. 1930-е годы. (ЛАСЗ) 489-490


СОДЕРЖАНИЕ
СТОЛБЦЫ
Текст Примем.
1
Красная Бавария 7 420
Белая ночь 9 427
Футбол 11 428
2
Море 13 430
Офорт 14 431
Черкешенка 15 432
Лето 17 433
3
Часовой 18 434
Новый быт 19 434
Движение 21 435
На рынке 22 436
Пир 25 437
Ивановы 27 437
Свадьба 29 438
Фокстрот 32 439
Фигуры сна 34 440
Пекарня 35 440
Обводный канал 37 440
Бродячие музыканты 39 441
4
Купальщики 42 442
Незрелость 44 442
Народный дом 45 443
ДОПОЛНЕНИЯ
СТИХОТВОРЕНИЯ 1918-1932 гг., НЕ ВОШЕДШИЕ В «СТОЛБЦЫ» 51 444
Купальская мелодия 51 448
Сердце-пустырь 53 449
Описание Тамары 54 449
Пожелание друга 54


526
Содержание
Текст Примем.
Описание ножки 54
Описание ручки 54
Описание носика 54
Описание волосиков 54
Описание ротика 55
Ушко и ноготок 55
Мрачный варьянт 55
«Ах, прекрасная Тамара...» 55 449
«Полезно ли человеку писать?» 57 450
Disciplina Clericalis 57 450
Дуэль 59 451
Восстание 61 452
Дума 65 453
Исход 67 453
Приглашение муз 68 454
Баллада Жуковского 69 455
«Пошли на вечер все друзья...» 70 455
«Бросьте, бросьте, стрекулисты...» 72 456
Поприщин 73 457
Поход 75 458
Закон простоты 76 458
Руки 77 458
Мечты о женитьбе 78 458
Падение Петровой 79 458
Ксении 83 459
Неправильное богатство 83 459
Что такое стишки 83 460
Бесполезная ученость 83 460
Уединение философа 85 460
Раздражение против В 85 460
Болезнь философа 85 460
Наставление 85 460
Неудачная прогулка 85 460
Сила женщины 86 460
Гибель священника 86 460
Аполлон и Жу-Жу 86 460


Содержание
527
Текст Примеч.
<Стишки> 87 461
Отвращение к богеме 87 461
Надпись на девке 87 461
На получение зарплаты 87 461
Покупка жене шубы 87 461
Улетание Олейникова от нас 87 461
Польза от молитвы 88 461
На расстояние между мной и Шварцем 88 461
Воспоминание о бане 88 461
Раздражение против Введенского 88 461
Красота Груни 88 461
Минута слабости 89 462
Безумное решение 89 462
Раскаянье в необдуманном решении 89 462
Возвращение к полезной жизни 89 462
Врастание в быт 89 462
Вопрос Левину 90 462
Прыткость девиц 90 462
Сохранение здоровья 90 463
Прогулка на лыжах 92 463
Предсказание погоды 93 466
Детство Лутони 95 466
Осенние приметы 98 466
ИЗ КОРРЕКТУРЫ КНИГИ «СТИХОТВОРЕНИЯ 1926-1932 гг.» 100 467
И. А. Виноградов. «О творчестве Н. Заболоцкого» 100 467
Столбцы 108 468
Красная Бавария 108
Белая ночь 110
Футбол 111
Море 113
Офорт 114
Лето 115
Болезнь 115 468
Игра в снежки 116 468
Часовой 117


528
Содержание
Текст Примем.
Новый быт 118
Движение 120
На рынке 121
Пир 123
Ивановы 125
Свадьба 126
Фокстрот 129
Фигуры сна 130
Пекарня 131
Рыбная лавка 133 468
Обводный канал 134
Бродячие музыканты 135
Бессмертие 138 469
Купальщики 141
Незрелость 142
Народный дом 143
Самовар 147 469
На даче 147 469
Человек в воде 148 469
Начало осени 149 470
Цирк 150 470
Деревья 154 472
Прогулка 154 472
Змеи 154 473
Меркнут знаки Зодиака 155 473
Отдых 157 474
Звезды, розы и квадраты 159 475
Лицо коня 160 475
Деревья 161 475
Обед 163 476
Семейство художника 164 476
Лодейников 165 476
Осень 167 478
Венчание плодами 171 479
Битва слонов 173 479
Искусство 175 480


Содержание
529
Текст Примеч.
Школа жуков (Отрывок из поэмы) 176 480
Безумный волк 180 480
1. Разговор с медведем 180 481
2. Монолог в лесу 183 483
3. Собрание зверей 187 484
«ВЕНЕЦИАНСКАЯ КНИЖКА» 1957-1958 193 485
Городские столбцы 193
Белая ночь 193
Вечерний бар 195
Футбол 196
Офорт 198
Болезнь 198
Игра в снежки 199
Часовой 200
Новый быт 201
Движение 202
На рынке 203
Ивановы 205
Свадьба 206
Фокстрот 208
Пекарня 209
Рыбная лавка 211
Обводный канал 212
Бродячие музыканты 213
На лестницах 215
Купальщики 217
Незрелость 218
Народный Дом 219
Самовар 222
На даче 222
Начало осени 223
Цирк 224
Смешанные столбцы 228 485
Лицо коня 228
В жилищах наших 229


530
Содержание
Текст Примеч.
Прогулка 230
Змеи 231
Искушение 232 485
Меркнут знаки Зодиака 234
Искусство 236
Вопросы к морю 237 486
Время 238 486
Испытание воли 241 487
Поэма дождя 244 487
Отдых 245
Птицы 246 487
Человек в воде 247
Звезды, розы и квадраты 248
Царица мух 249 487
Предостережение 251 491
Подводный город 252 491
Школа Жуков 253
Отдыхающие крестьяне 257 492
Битва слонов 259
РАННИЕ РЕДАКЦИИ 262 492
Нищие на рынке 262 492
На рынке 265 492
Игра в снежки 267 493
Искушение 269 493
Предостережение 273 493
ИЗ ПИСЕМ 1921-1933 гг. 274 494
М.И. Касьянову 274 494
21 июля 1921 г. 274 496
7 ноября 1921 г. 278 497
И ноября 1921 г. 282 498
Без даты. <1921> г. 284 500
12 	декабря 1921 г. 284 500
10 сентября 1932 г. 286 500


Содержание
531
Текст Примеч.
Л.А. Юдину 287 501
28 июня 1928 г. 287 501
9 августа 1928 г. 289 502
К.Э. Циолковскому 290 502
7 января 1932 г. 290 503
18 января 1932 г. 291 503
СТАТЬИ И ДЕКЛАРАЦИИ 297 504
О сущности символизма 297 504
Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы. Открытое письмо 301 506
Общественное лицо ОБЭРИУ. 304 507
Поэзия обэриутов 305 508
ПРИЛОЖЕНИЯ
И.Е. Лощилов. Поэтическая книга Николая Заболоцкого «Столбцы» .... 311
И.Е. Лощилов. К истории становления корпуса поэтической книги Николая Заболоцкого «Столбцы» 374
Варианты и разночтения (составитель И.Е. Лощилов) 397
Примечания (составитель И.Е. Лощилов) 420
Библиография основных изданий ранней поэзии Н. Заболоцкого на иностранных языках (составитель И.Е. Лощилов) 509
Принятые сокращения 519
Список иллюстраций 522


В оформлении заставок использованы декоративные элементы из книги: Калевала. Финский народный эпос / Перевод Л.П. Бельского, под редакцией Д.В. Бубриха, предисловие И.М. Майского, оформление коллектива мастеров аналитического искусства (МАИ) под руководством П.Н. Филонова.
Заболоцкий Н.А.
Столбцы / Николай Заболоцкий ; изд. подгот. Н.Н. Заболоцкий, И.Е. Лощилов (Институт филологии СО РАН) ; [отв. ред. Н.В. Корниенко] - М. : Наука, 2020. - 531 с. - (Литературные памятники). - ISBN 978-5-02-040244-7 (в пер.)
«Столбцы» (1929) - дебютная поэтическая книга одного из лучших поэтов XX в., Николая Заболоцкого. Молодой Заболоцкий принадлежал к позднему авангарду в «ленинградском изводе», был близок художникам круга П. Филонова и входил в ОБЭРИУ. При подготовке настоящего научного издания «Столбцов» в качестве основного источника использовано первое издание 1929 г.; в «Дополнениях» публикуются редакции 1933 и 1958 гг., а также материалы, связанные с созданием книги. Издание включает сведения о вариантах «Столбцов», разночтениях и переводах на иностранные языки. Среди иллюстраций - фотографии поэта, копии документов, образцы авторского оформления поэтического текста.
Для широкого круга читателей.


Научное издание
Николай Заболоцкий
Столбцы
Утверждено к печати Редколлегией серии «Литературные памятники»
2-е издание, стереотипное
Редактор Н.Д. Александрова Художник В.Ю. Яковлев Корректоры: А.Б. Васильев, ТА. Печко, Е.Л. Сысоева, Т.И. Шеповалова
Иллюстрации воспроизведены в соответствии с предоставленными оригиналами


Подписано к печати 11.12.2020 Формат 70 X 100V16. Гарнитура Таймс Печать офсетная
Усл.печ.л. 41,7. Усл.кр.-отт. 43,8. Уч.-изд.л. 32,1 Тип. зак. 1167
ФГУП Издательство «Наука»
117997, Москва, Профсоюзная ул., 90
E-mail: info@naukaran.com https://naukapublishers.ru https://naukabooks.ru
ФГУП Издательство «Наука» (Типография «Наука»)
121099, Москва, Шубинский пер., 6


ISBN 978-5-02-040244-7
9
785020
402447