История немецкого языка - Москальская О.И.

Автор: Москальская О.И.

Теги: история немецкий

Год: 1959

Похожие

История немецкого языка

Лексикология современного немецкого языка

Немецкий язык для вас и

Текст

tU оУИ оскалвск
ИСТОРИЯ
НЕМЕЦКОГО
Я 3 Ы КА
' ч
Учпедгиз
*959 ‘Ч\,. '
’ : М’
О. И. МОСКАЛЬСКАЯ
4И (Неси)
М 82-
ИСТОРИЯ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
Учебное пособие для студентов педагогических факультетов и институтов иностранных языков

ГОСУДАРСТВЕН НОЕ
УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ПРОСВЕЩЕНИЯ РСФСР ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ Ленинград • 1959
ОТ АВТОРА
Предлагаемая книга предназначена для студентов педагогических институтов иностранных языков, впервые приступающих к изучению истории немецкого языка, а также для преподавателей немецкого языка, желающих освежить или систематизировать свои знания в области истории немецкого языка. Книга может помочь также при наведении отдельных справок по интересующим читателя вопросам из области истории немецкого языка,— с этой целью она снабжена предметным указателем и указателем слов, объясняемых в тексте.
Автор считает главной задачей курса истории языка в педвузах подведение студентов к более глубокому пониманию системы современного языка и объяснение с помощью истории языка особенностей изучаемого языка на современном этапе его развития. Поэтому изложение построено, так же как и в широко известной книге проф. В. М. Жирмунского „История немецкого языка", по аспектам языка, что позволяет проследить каждое явление языка в его развитии: от первых письменных памятников до современного состояния, сделав упор на историческом объяснении каждого явления. С этой же целью несколько шире, чем это принято в пособиях по истории языка, освещаются факты современного немецкого языка, в особенности его грамматики и орфографии.
Учитывая небольшую сетку часов, отводимых учебным планом педвузов на курс истории языка, автор стремился, насколько это возможно, не перегружать книгу материалом. Так, в раздел „Исторической фонетики", обычно наиболее трудный для студентов, включены лишь те сведения по сравнительной фонетике германских языков, без которых нельзя обойтись при объяснении последующего развития звуковой системы немецкого языка и его грамматики. Нам представляется, однако, что и этот материал должен предназначаться больше для понимания, чем для заучивания. Сложность грамматической системы немецкого языка, в особенности его морфологии, заставила автора уделить значительное место в книге вопросам исторической грамматики. При этом расширены и снабжены довольно большим количеством примеров разделы, описывающие употребление падежей, артикля, временных форм глагола, наклонений и др. грамматических категорий (см. §§ 45, 47, 67, 70, 74, 75). В книге сделан также опыт изложения исторического синтаксиса. Ввиду того, что в
большинстве пособий по истории немецкого языка этот раздел отсутствует, он дан здесь несколько подробнее других.
Построение курса истории языка по периодам или же по аспектам требует различного планирования семинарских и практических занятий. При построении курса по аспектам, принятом в данном пособии, нам представляется целесообразным посвятить несколько первых семинаров закреплению знаний студентов по таким трудным для них темам, как „2-е передвижение согласных", „Аблаут в системе сильных глаголов", „Типы основ имен существительных в древненемецком" и др., широко привлекая при этом для сопоставления факты современного немецкого языка. К чтению текстов можно приступить после того, как прочитана вся историческая фонетика и часть исторической морфологии (примерно §§ 41 — 72), продолжая затем чтение текстов параллельно с изложением остального материала по исторической морфологии и синтаксису.
Практические занятия по исторической лексикологии могут строиться различно. Ряд наблюдений над лексикой и словообразованием должны проводиться во время чтения текстов. Но большую пользу могут принести и занятия, специально посвященные работе по семасиологическому и словообразовательному анализу на материале современного немецкого языка и работе с этимологическими словарями.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
а) Название языков и диалектов
алем. — алеманский англ. — английский бав. — баварский болг. — болгарский вер'хненем. — верхненемецкий вост.-фр. — восточнофранкский герм. — германский гот. — готский
голл. — голландский
греч. — греческий
да. — древнеанглийский
двн. — древневерхненемецкий древнегерм. — древнегерманский др.-инд. — древнеиндийский др.-исл. — древнеисландский др. русск. — древнерусский д.с. — древнесаксонский и.-е. — индоевропейский исп. — испанский
итал. — итальянский
лат. — латинский
литовск. — литовский
нем. — немецкий
нижненем. — нижненемецкий новонем. — новонемецкий пбльск. — польский
рунич. — рунический русск. — русский санскр. — санскрит свн. — средневерхненемецкий слав. — славянский
совр. а. — современный английский
совр. н. — современный немецкий совр. нидерл. — современный нидерландский
ср.-нем. — средненемецкий ср.-фр. — среднефранкский финск. — финский
франц. — французский фр. — франкский швед. — шведский хеттск. —хеттский южнн. — южнонемецкий
б) Грамматические термины
вин. — винительный падеж
гл. — глагол
дат. — дательный падеж
ед. ч. — единственное число
ж. р. — женский род
им. — именительный падеж
л. — лицо
мест. — местоимение м. р. — мужской род мн. ч. — множественное число нареч. — наречие
предл. — предлог
прет. — претерит
прич. — причастие
прош. вр. — прошедшее время род.—родительный падеж ср. р. — средний род
сущ. — существительное
твор. — творительный падеж
1. ОБЩИЙ ОЧЕРК
РАЗВИТИЯ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
1. ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
§ 1. Современный немецкий язык и область его распространения
Немецкий язык является государственным языком Германии, Австрии, а также одним из государственных языков Швейцарии1, На нем говорят в этих странах примерно 81,6 млн. человек: в Германии (ГДР и ФРГ) — 71,6 млн,; в Австрии — 6,5 млн.; в Швейцарии — 3,5 млн.
§ 2. Литературный немецкий язык и диалекты
Современный немецкий язык представлен, каки другие языки, несколькими разновидностями:
I. Литературный немецкийязык (Hochdeutsch) — язык литературы, науки, прессы, радио, государственного управления; язык, на котором говорят люди, имеющие образование. Литературный язык существует в устной и письменной форме и включает в себя ряд стилей литературной речи.
II. Местныедиалекты — различные местные разновидности немецкого языка, бытующие главным образом в устном общении и отличающиеся друг от друга в области лексики, грамматических форм и особенно сильно в области произношения. Местные диалекты сложились еще в средние века, отражая присущую этой эпохе территориальную, политическую и экономическую раздробленность и разобщенность. В наиболее чистом виде местные диалекты сохраняются в сельских местностях, сосуществуя здесь с литературным языком, проводниками которого являются школа, печать, радио и т. п. Местные диалекты в свою очередь распадаются на более мелкие говоры.
1 В Швейцарии в силу исторических условий развития страны говорят на четырех языках: немецком (72,2%), французском, итальянском и рею-романском. Все эти языки считаются государственными языками.
7
III. Диалектально окрашенные городские говоры или городское просторечие, например: „берлинский диалект" (Berlinisch), „гамбургский диалект" (Hamburgisch) и др.
Одной из особенностей немецкого языка является наличие очень глубоких различий между отдельными местными диалектами, разнообразие и дробность говоров, изменяющихся часто от деревни к деревне, а также большая устойчивость диалектов, сосуществующих с литературным языком *. Ни в одной стране Европы нет столь глубоких различий между диалектами одного языка, как в Германии4 * * *. Столь своеобразное положение диалектов сложилось в Германии исторически в связи с длительным состоянием феодальной раздробленности страны и в связи с тем, что единый национальный литературный язык складывался в Германии позднее и медленнее, чем в других странах Европы (см. стр. 46).
Среди местных диалектов немецкого языка обычно выделяют 3 группы диалектов:
1) нижненемецкие диалекты (Plattdeutsch или Nieder-deutsch)8 — диалекты северной Германии: 1) нижнефранкский, 2) нижнесаксонский (вестфальский, остфальский, северносаксонский), 3) восточнонижненемецкий (мекленбургский, бранденбургский);
2) средненемецкие диалекты (Mitteldeutsch) — диалекты средней Германии: 1) среднефранкский (рипуарский, мозельско-франкский), 2) рейнскофранкский (гессенский, пфальцский), 3) восточносредненемецкий (тюрингенский, верхнесаксонский);
3) южнонемецкие диалекты (Oberdeutsch)— диалекты южной Германии, Австрии, Швейцарии: 1) верхнефранкский (южнофранкский, восточнофранкский), 2) алеманский (швабский, ниж-неалеманский, верхнеалеманский или швейцарский), 3) баварско-австрийский (северобаварский, среднебаварский, среднеавстрийский, южноавстрийский).
Средненемецкие и южнонемецкие диалекты имеют ряд общих черт, особенно в области фонетического строя, и объединяются под общим названием — верхненемецкие диалекты (hoch-
1 Многочисленные свидетельства разнообразия диалектов и устойчивости их
употребления дает немецкая художественная литература: диалекты широко
используются многими немецкими писателями для речевой характеристики пер-
сонажей и воссоздания местного колорита. Примером могут служить романы
В. Бределя, например, „Родные и знакомые" (гамбургское городское просторечие), роман Г. Манна „Будденброки" (мекленбургский диалект г. Любека и баварский диалект г. Мюнхена) и многие другие.
2 Об этом писал еще М. В. Ломоносов, сравнивая немецкий и русский языки: „Народ российский, по великому пространству обитающий, невзирая на дальнее расстояние, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и селах. Напротив того, в некоторых других государствах, например в Германии, баварский крестьянин мало разумеет мекленбургского или бранденбургский швабского, хотя все того же немецкого народа". (Собр. соч., т. Ill, АН СССР, 1952, стр. 590.)
г Термины Niederdeutsch, Plattdeutsch связаны с характеристикой ландшафта Германии, — это диалекты севернонемецкой низменности; они противопоставлены диалектам более южной, возвышенной части Германии (Mitteldeutsch и Oberdeutsch).
Ь
deutsche Mundarten). Литературный немецкий язык сложился преимущественно на основе верхненемецких диалектов, почему его и обозначают обычно термином „Hochdeutsch". По сравнению с
верхненемецкими диалектами нижненемецкие диалекты в большей степени отличаются от литературного немецкого языка, в частности, в области фонетического строя. Они имеют ряд общих черт с голландским языком, фламандским и отчасти с датским и английским.
§ 3. Принадлежность немецкого языка к группе германских языков
Немецкий язык принадлежит к группе германских языков, связанных между собою родством, которое основано на происхождении от общего языка-основы (так наз. прагерманский язык или германский язык-основа).
9
Современные германские языки следующие
1) скандинавские или северогерманские языки: исландский, норвежский, шведский, датский, фарерский1 2 *;
2) западногерманские языки: английский, фризский, немецкий, голландский (нидерландский) с его разновидностью — бурским (африкано-нидерландским или африкаанс)8, фламандский4 *.
В древности отдельные германские языки были более сходны друг с другом, чем в настоящее время. Однако родство германских языков ясно обнаруживается и при сравнении современных германских языков. Это родство находит выражение в следующем:
1) В наличии очень большого слоя общегерманской лексики: например:
нем. Vater, англ. father, голл. vader, швед. fader
нем. Wort, англ. word, голл. woord, швед. ord
нем. В rot, англ. bread, голл. brood, швед. brod
нем. neu, англ. new, голл. nieuw, швед. ny
нем. frei, англ. free, голл. vrij, швед. fri
нем. bringen, англ. bring, голл. brengen, швед. bringa
нем. kommen, англ. come, голл. komen, швед. komma
нем. unter, англ. under, , голл. onder, швед. under
2) В наличии сходных грамматических форм; например:
а) образование основных форм глаголов при помощи чередования гласных' (аблаута):
нем. trinken— trank— getrunken
англ. drink — drank — drunk голл. drinken — dronk — gedronken швед, dricka — drack — drucken
б) образование сложных форм прошедшего времени с помощью вспомогательных глаголов:
нем. ich habe getrunken англ. I have drunk голл. ik heb gedronken швед, jag har druckit
1 В древности, кроме скандинавских и западногерманских языков, имелась еще одна группа германских языков: восточногерманские языки. Крупнейшим представителем восточногерманских языков был готский язык, известный нам по одному из самых ранних письменных памятников германских языков — готской библии, переведенной в IV в. н. э. готским епископом Вуль-филой с греческого языка. Готский язык вымер, но хотя он и является в настоящее время мертвым языком, он представляет большой интерес для истории германских языков. К восточногерманским языкам относились также малоизвестные языки вандалов и бургундов.
2 Фарерский язык распространен на Фарерских островах.
8 Бурский язык произошел от голландского. Это язык буров—потомков голландских колонистов (ср. нем. Bauer), переселившихся в XVII в. из Голландии в Южную Африку (Южно-Африканский союз).
4 Фламандский язык, близко родственный голландскому, распространен во
фламандской части Бельгии (северная Бельгия).
10
в) образование форм степеней сравнения имен прилагательных с помощью одних и тех же суффиксов:
нем. lang — langer— langst
англ, long — longer — longest голл. lang — langer — langst швед, lang — langre — langst
3) В наличии сходной системы словообразовательных средств, например, одинаковых суффиксов:
нем. -schaft: Freundschaft
англ, -ship: friendship голл. -schap: vriendschap швед, -skap: vanskap
4) В наличии закономерных звуковых соответствий, которые можно проследить на сотнях слов; например:
англ, d, голл. d, швед, d, нем. t:
англ, drink, голл. drinken, швед, dricka,
англ, good, голл. goed, швед, god,
англ, under, голл. onder, швед, under,
англ, daughter, голл. dochter, швед, dotter,
нем. trinken нем. gut нем. unter нем. Tochter
англ, t, голл. t, швед, t — нем. s (после гласного):
англ, water, голл. water, швед, vatten, нем. Wasser
англ, eat, голл. eten, швед, ata, нем. essen
англ, that, голл. dat, швед, det, нем. das и др.
§ 4. Принадлежность германских языков к семье индоевропейских языков
Германские языки в свою очередь являются ветвью более обширной семьи родственных языков — индоевропейской семьи языков1. Родство германских языков с другими индоевропейскими языками также выражается в наличии значительного слоя общей лексики, ряда общих черт в словообразовательной и грамматической структуре слова, в наличии закономерных звуковых соответствий.
Примерами общей для германских и других индоевропейских языков лексики может служить:
нем. Bruder, англ, brother, голл. breeder, швед, broder, русск. брат, лат. !га!ег^>фр. frere, итал. fratello;
нем. drei, англ, three, голл. drie, швед, tre, русск. три, лат. 1гё5^>фр. trois, итал. tre, исп. tres;
нем. пей, англ, new, голл. nieuw, швед, пу, русск. новый, лат. поуи8^>фр. nouveau, итал. nuovo, исп. nuevo, греч. neos.
1 Классификацию индоевропейских языков см. у А. А. Реформатского, Введение в языкознание, Учпедгиз, М., 1955, стр. 320—327.
11
Между различными ветвями индоевропейской семьи языков, так же как и между отдельными родственными языками, устанавливаются закономерные звуковые соответствия; например:
Германские языки Славянские языки Латынь и романские языки '
b б f
нем. Bruder русск. брат лат. f rater
англ. brother болг. братъ фр. frere
голл. breeder польск. brat итал. fratello
швед. broder
a о о
нем. Nacht русск. ночь лат. пох
голл. nacht болг. нощь итал. notte
швед. natt польск. пос исп. noche
Родство германских языков и других родственных групп языков, а также родство индоевропейской семьи языков в целом, как и других языковых семей, устанавливается и изучается сравнительно-историческим языкознанием1 на основании сравнения общих пластов лексики, словообразовательной и грамматической структуры слова и учета закономерных звуковых особенностей.
§ 5. Периодизация истории немецкого языка
В истории немецкого языка обычно выделяют несколько периодов.
Полными сведениями о немецком языке и его развитии мы располагаем лишь с того времени, когда появились первые письменные памятники немецкого языка, т. е. с середины VIII в. Эти памятники, довольно многочисленные, являются главным источником наших знаний о словарном составе немецкого языка той эпохи, об особенностях грамматического строя и звуковой системы древнего немецкого языка и о путях его развития. История немецкого языка за те века, которые прошли с момента появления первых письменных памятников, носит название письменной истории немецкого языка. Ей предшествует дописьм ен ный период истории немецкого языка, примерно с V в. н. э. до середины VIII в., когда начинает постепенно складываться немецкий язык из ряда западногерманских племенных языков. О процессах, происходивших в языке в дописьменный период, о его лексическом, грамматическом и звуковом составе мы судим главным образом на основании сравнительно-исторического изучения древних германских языков, а также на основании истории германских племен.
1 Библиографию о сравнительно-историческом языкознании см. на стр. 383.
12
Письменная история немецкого языка в свою очередь делится на несколько периодов:
1. Древненемецкий период: VIII—XI вв.
2. Средненемецхий период: XII—XV вв.
3. Новонемецкий период: с XVI в.до наших дней, в том числе:
I) ранненовонемецкий период: XVI—XVII вв. и первая половина XVIII в.,
2) собственно новонемецкий период: с середины XVIII в.
В основу периодизации истории немецкого языка кладется совокупность следующих признаков:
а) Во-первых, учитываются постепенные изменения в структуре языка: изменения в лексическом составе и в средствах словообразования, изменения в грамматическом строе, изменения в звуковом составе, возникновение или затухание тех или иных звуковых законов. Хотя эти изменения отдельных сторон языка совершаются постепенно и неодинаковыми темпами, они приводят по истечении нескольких веков к значительным изменениям в системе данного языка в целом, что и является одним из оснований для разграничения нескольких периодов в истории немецкого языка.
б) Во-вторых, учитывается различный характер функционирования языка в разные эпохи: наличие только устного использования языка или же устного и письменного; наличие более узкой или более широкой сферы употребления письменной формы языка; наличие или отсутствие в языке единой общенациональной нормы. Характер функционирования немецкого языка очень существенно изменялся на протяжении его истории — это также дает основание для разграничения известных периодов в истории немецкого языка.
2. ДОПИСЬМЕННЫЙ ПЕРИОД И ДРЕВНЕНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОД
§ 6. Образование немецкой народности
Немецкая народность и немецкий язык складывались в эпоху раннего средневековья из близкородственных западногерманских племен и их племенных языков.
К началу нашего летосчисления западные германцы представляли собой три группы племен, каждая из которых имела свой язык, распадавшийся на диалекты. Ф. Энгельс, основываясь на классификации римского историка Плиния (I в. н. э.), называет три группы западногерманских племен, существовавших к началу нашей эры *:
1 Ф. Энгельс, К истории древних германцев. К. Маркс и Ф. Э н -гель с, Госполитиздат, Собр. соч., т. XVI, ч. 1, 1937, стр. 379 и сл.
13
1) ингвеоны (фризско-саксонские племена, населявшие полуостров Ютландию и побережье Северного моря между реками Эльбой и Эмсом),
2) искевоны (франкскиеплемена,жившие в прирейнских землях),
3) герминоны (лангобарды, швабо-алеманы, маркдманы или бавары и др. племена, жившие по нижней и средней Эльбе и ее притокам).
Впоследствии из этих западногерманских племен развилось несколько народностей, а затем — наций: 1) так, из состава ингвео-нов в середине V в. группа племен — англы, саксы, юты — переселилась в Британию и положила начало английской народности, затем нации; фризы остались на побережье Северного моря, их потомки сохранили фризский язык, на котором говорит часть населения в голландской провинции Фрисландии, а также на островах Гельголанд, Амрум и др. Оставшиеся на континенте саксы вошли в состав немецкой народности, затем нации; их язык лег в основу нижненемецких диалектов современной Германии; 2) и с к е-вонские племена, т. е. франки, в большинстве своем вошли в состав немецкой народности, их язык лежит в основе ряда средненемецких диалектов современной Германии; одно из франкских наречий — нижнефранкское — легло в основу голландского языка, который начал складываться в XII—XIII вв., а затем, после завоевания Нидерландами независимости, оформился в XVI—XVII вв. как государственный национальный язык голландцев; 3) герминоны (швабо-алеманы, бавары и др.) полностью вошли в состав немецкой народности, позже нации; их наречия легли в основу южнонемецких диалектов современной Германии.
На начальном этапе формирования немецкой народности и немецкого языка ведущая роль в этом процессе принадлежала потомкам древних искевонов — франкам1, которые занимали к началу III в. н. э. земли на правом берегу среднего и нижнего Рейна. В конце III в. они заселили также левый берег Рейна, т. е. прибрежную часть Галлии, и постепенно полностью овладели нижним и средним Рейном. В последующие века, продолжая продвигаться по левому берегу Рейна, франкские племена все дальше проникали на территорию Римской империи и в конце V в. под предводительством Хлодвига из рода Меровингов завоевали всю северную Галлию и основали Франкское королевство, просуществовавшее до середины IX в. и пережившее наивысший расцвет в эпоху империи Карла Великого1 2. Расширение Франкского королевства шло, однако, не только по линии завоевания галло
1 Впервые название „франки" встречается у римских историков в III в. н. э., когда франки начинают совершать набеги из-за Рейна, по правому берегу которого они жили, на римскую провинцию Галлию.
2 Детальный исторический анализ этой эпохи дает Ф. Энгельс в работе „Франкский период". К. Маркс и Ф. Энгельс, Госполитиздат, Собр. соч., т. XVI, ч. 1, 1937.
14
римских земель, но и по линии подчинения господству франков других западногерманских племен, по отношению к которым франки выступали в роли собирателей: еще Хлодвиг победил в 496 г. алеманов, живших по верхнему Рейну, его преемники подчинили себе в 531 г. тюрингов; в это же время началось и подчи-
нение франками баваров, оно завершилось полным присоединением Баварии к Франкской империи в 788 г. при Карле Великом. Дольше других сохраняли свою независимость саксы, жившие обособленно в лесах северной Германии и сохранявшие еще первобытно-общинный строй. Однако в результате кровопролитных войн, которые вел против них Карл Великий (772—804 гг.), они также были подчинены Франкской империи и включены в ее состав, подвергшись насильственной христианизации и феодализации.
Таким образом, объединение значительной части западногерманских племен и формирование их в единую немецкую народность
15
началось в рамках Франкского государства. Однако оно не могло быть завершено в период существования Франкского государства, так как империя Карла Великого представляла собой временное и непрочное военно-административное объединение, пестрое в этническом и языковом отношении, лишенное прочной экономической базы.
Раздел по Верденскому договору в 843 г.:
J - Королевство Карла Лысого; 11— Королевство Логаря; HI—Королевство Людовика немецкого
Решающим событием в формировании немецкой народности явилось разделение империи каролингов на три феодальных государства и выделение из нее Немецкого государства как самостоятельного феодального государства. Это событие было подготовлено всем предшествующим ходом развития Франкского государства и было оформлено Верденским договором в 843 г. Согласно Верденскому договору империя Карла Великого была разделена между его внуками следующим образом:
16
1) западная часть (будущая Франция) отошла к Карлу Лысому;
2) восточная часть (будущая Германия) отошла к Людовику Немецкому;
3) южная часть (будущая Италия) и земли по Рейну между Германией и Францией (будущая Лотарингия) вместе с императорской короной остались за старшим внуком Карла Великого Лстарем.
Именно в это время произошло окончательное выделение немецкой народности.
§ 7. Языковые отношения во Франкском государстве. Дописьменный период истории немецкого языка (V—VIII вв.)
В языковом отношении государство франков не было единым. Франкские племена, основавшиеся на территории бывшей Римской империи, быстро подпали под влияние более высокой галло-римской культуры, ассимилировались с местным населением и сменили свое прежнее германское наречие на романский язык Галлии, т. е. на старофранцузский язык. Напротив, та часть франков, которая оставалась на берегах Рейна (средний Рейн и земли к юго-востоку от него), а также и другие германские племена, присоединенные в разное время к Франкской империи, продолжали говорить на своих германских диалектах, между которыми в результате крепнущих экономических и культурных связей начались процессы интенсивной интеграции (т. е. взаимопроникновения и объединения), что и привело к формированию древневерхненемецкого языка, представляющего собой группу близкородственных и интенсивно взаимодействующих между собой верхненемецких диалектов.
Таким образом, еще в рамках Франкского государства формируются как язык нарождающейся немецкой народности, так и язык нарождающейся французской народности. Однако в этот период они являются еще языками бесписьменными, они служат лишь для устного общения, в то время как письменным языком во Франкском государстве является латинский язык. Только при Карле Великом начинают появляться первые письменные памятники немецкого языка.
Наглядной иллюстрацией языковых отношений этой эпохи является один из наиболее ранних письменных памятников, так наз. „Страсбургские клятвы"—договор между Людовиком Немецким и Карлом Лысым, составленный в Страсбурге в 842 г., за год до окончательного раздела империи, когда оба брата заключили перемирие и союз против Лотаря. Этот документ представляет собой текст присяги, которую каждый из братьев должен был прочитать в присутствии всего войска. Он был составлен на латинском языке, как и все документы этой эпохи, и переведен на два языка —
17
'J ‘hvl
древневерхненемецкий и старофранцузский, чтобы текст присяги был понятен войскам обоих братьев1.
О языковых процессах дописьменного периода истории немецкого языка можно судить лишь в общих чертах. Предполагают, что к этому периоду относятся такие важные фонетические процессы, в значительной мере определившие своеобразие звуковой системы немецкого языка, как: а) 2-е передвижение согласных (см. стр. 67 и сл.), б) появление умлаута (см. стр. 38 и сл.). В области развития словарного состава к этому периоду можно отнести значительный рост абстрактной лексики, связанный с влиянием галло-римской культуры и в особенности римской католической церкви, а также значительное количество заимствований из латинского языка1 2.
§ 8. Древненемецкий период. Развитие письменности
Древненемецкий период исчисляется с середины VIII в. до середины или конца XI в. Важнейшим переломным моментом, характеризующим начало этого периода с точки зрения функционирования языка, является переход от бесписьменного состояния к письменному состоянию. Правда, в течение всего древненемецкого периода, так же как и в предшествующие века, латынь продолжает занимать господствующее положение как язык письменности. Это объясняется прежде всего многовековым тесным союзом Франкского государства с римской христианской церковью, установившимся сразу же после завоевания франками римских земель и во многом способствовавшим успехам Франкского государства, а затем Франкской империи. В этих условиях латинский язык становится во всей Западной Европе языком клерикального просвещения—-единственного вида просвещения того времени. На латинском языке ведется преподавание в монастырских школах. Монахи и церковнослужители, единственные образованные и грамотные люди того времени, ведут всю государственную переписку, канцелярскую переписку, в их руках находится составление свода законов.
Письменность на немецком языке носила первоначально подсобный характер. Первыми памятниками немецкого письма являются глоссы, т. е. словари к латинским текстам, и подстрочные переводы, применявшиеся при обучении латинскому языку в монастырских школах. В конце VIII в. и в начале IX в. в связи
1 См. текст „Страсбургских клятв" у Н. С. Чемоданов а, Хрестоматия по истории немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953, стр. 36—37.
2 А. Б а х, История немецкого языка (перевод с немецкого), Изд-во иностранной литературы, М., 1950. В этой книге особенно детально описывается история лексики немецкого языка.
18
г
с распоряжением Карла Великого преподавать основы христианской религии на родном языке появляются также переводы молитв. В это же время и с той же целью внедрения католической христианской религии делаются переводы евангелия, переводы богословских трактатов. Наиболее значительными переводными письменными памятниками конца VIII и IX вв. являются: перевод богословского трактата Исидора Севильского „О католической вере", „Монзейские фрагменты, перевод евангелия и других произведений клерикальной литературы, перевод свода евангелий сирийца Татиана.
Крупнейшими памятниками конца X и начала XI вв. являются работы нгстоятеля монастырской школы в Сент-Галлене Нот-кера, который перевел для монастырской школы с латинского языка целый ряд богословских и философских произведений: „Риторику" и „Категории" Аристотеля, трактат Боэция „Об утешении философией", „Псалтырь" и др.
Поэтические произведения древненемецкого периода также служат пропаганде христианства. Крупнейшими из них являются: поэма „Муспилли", в которой описывается страшный суд, стихотворное переложение евангелия, сделанное монахом Отфридом, стихотворение „Песнь о Людвиге", в котором прославляется победа франкского короля Людовика III над норманами в 881 г., описывается как акт служения богу и исполнения 1 его воли.
Светская литература в письменности этого периода почти не представлена. Древнегерманская эпическая поэзия, старинные эпические песни оставались бесписьменными и жили лишь в устной передаче Г Чуть ли не единственным фрагментом древней эпической поэзии, сохранившимся в случайной записи, является отрывок „Песни о Гильдебранде" (начало IX в.)1 2 3.
Историко-литературная ценность памятников древненемецкой письменности, как видно из предшествующего описания, невелика. » Напротив, очень велико их значение для истории немецкого языка — они дают нам детальное представление о том, каков был немецкий язык того времени.
§ 9. Диалекты древненемецкого периода
Характерной для древненемецкого периода формой существования языка являются областные, или иначе — террито-’ р и а л ь н ы е диалекты. Областные диалекты складываются в средневековых феодальных государствах на основе более древних пле
1 Они были записаны значительно позднее, наир. „Песнь о Нибелунгах"
» (XII в.) и др., см. стр. 26.
3 Тексты древненемецкой письменности см. у Н. С. Че мод а нов а, Хрестоматия по истории немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953.
19
менных диалектов тех племен, потомков которых включает формирующаяся народность, и наследуют многие черты этих племенных диалектов. Однако они отличаются от племенных диалектов уже тем, что не связаны больше с какой-либо определенной этнической группой (племенем), а связаны с определенной территорией— с теми феодальными землями или герцогствами, которые складываются к этому периоду в рамках феодальных государств. С течением времени у каждого областного диалекта развиваются свои новые местные особенности, уже не связанные со старым племенным делением.
Германия, после выделения ее из состава Франкской империи, включала в свой состав следующие герцогства: Швабию, Баварию, Франконию, Саксонию с Тюрингией. В первой половине X в. в состав Германии вошла также Лотарингия, имевшая смешанное, частью германское (франкское по своему происхождению), частью романское население. В каждом герцогстве сложился свой местный диалект, состоявший в свою очередь из ряда более мелких наречий.
Более тесная связь исторически сложилась к началу появления письменности между диалектами Франконии, Швабии и Баварии. Они составляют в совокупности древневерхненемецкий язык, в который входят как две близкие труппы диалектов:
а) южнонемецкие диалекты,
б) средненемецкие диалекты.
Костяк группы южнонемецких диалектов составляют алеман-ский и баварский диалекты. К ним примыкают также и некоторые наиболее южные из франкских диалектов,- а именно: восточнофранкский, развившийся на территории, первоначально принадлежавшей алеманам и захваченной франками (Вюрцбург, Бамберг), — здесь имелись предпосылки для сближения франкского и алеманского (т. е. южнонемецкого) диалектов, и южнофранкский— южная часть рейнскофранкского диалекта (часть Эльзаса, Баден, северная часть Вюртемберга)1.
Основная масса франкских наречий образует группу средненемецких диалектов. Это (с юга на север): рейнскофранк-ский диалект (Майнц, Франкфурт, Вормс, Шпейер) и среднефранкский диалект с двумя своими разновидностями — мозель-скофранкским, образующим его южную часть и распространенным в долине р. Мозель (Трир — Кобленц) и рипуарским (Кельн и его область), расположенным на севере древневерхненемецкой языковой области.
1 Промежуточное положение восточнофранкского между южнонемецкими и средненемецкими диалектами является причиной того, что в учебной литературе его относят то к средненемецким диалектам, как франкский (ср.: В. М. Жирмунский., История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 47), то к южнонемецким — ввиду его близости к последним (ср.: А. Бах, История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 69).
20
К древневерхненемецкому не относят наиболее северную часть франкских диалектов — нижнефранкский диалект, хотя по своему происхождению он составляет органическую часть языка древних франков. Основанием для этого является, во-первых, то, что в нем не получил распространения такой важный фонетический признак верхненемецких диалектов, как 2-е передвижение согласных (см. стр. 67 и сл.), а, во-вторых, также то, что он и впоследствии не влился в состав немецкого языка, а лег в основу нидерландского языка (ср. стр. 35).
В качестве самостоятельного древнего германского языка рассматривается для данного периода древнесаксонский язык, что объясняется поздним присоединением Саксонии к империи Карла Великого. Крупнейшим письменным памятником древнесаксонского языка является „Гелианд" (дс. Heliand— „Спаситель", поэтическое изложение евангелия, относящееся к первой половине IX в.). Этот памятник свидетельствует о большой близости древнесаксонского языка к древневерхненемецким диалектам, в особенности к средненемецким (франкским) диалектам, и о влиянии на него последних. В дальнейшем, по мере консолидации немецкой народности, он наравне с верхненемецкими диалектами все больше осознавался как одна из разновидностей, один из диалектов языка немецкой народности и составил костяк нижненемецких диалектов на территории северной Германии.
В отличие от того, что мы наблюдаем в наше время, когда местные диалекты сосуществуют с единым для всей нации литературным языком как низшие формы и высшая форма одного и того же языка, в древненемецкий период диалект был единственной формой существования языка — на нем не только говорили, но и писали. Это не значит, что между устной и письменной речью в тот период не было никаких различий. Естественно, что письменная речь отличалась от устной речи более сложным синтаксисом, специальными книжными оборотами речи, зачастую более сложной лексикой, в том числе специальной книжной лексикой (например, богословская и философская терминология в переводе трактата Исидора, в переводах Ноткера (см. стр. 332). Такие поэтические произведения, как фрагменты „Песни о Гильдебранде", „Муспилли", „Песнь о Людвиге", свидетельствуют также о наличии в это время твердо установившихся правил стихосложения, общих для всей древней германской поэзии и восходящих, следовательно, еще к литературным поэтическим традициям дописьменной эпической поэзии. Но все же письменная речь, в том числе и наиболее обработанные в литературном отношении письменные памятники, оставалась в рамках областного диалекта, отчетливо отражая его особенности. Именно в силу этого в немецком языкознании различают понятия: 1) Schrift-sprache (т. е. литературный язык, синоним Hochsprache, Hoch-deutsch) и 2) Schriftdialekt (т. е. литературная форма диалекта или обработанная, письменная форма диалекта). В письменных
21
памятниках этого периода единого литературного языка, стоящего над диалектами, еще нет. Существует лишь письменная, более или менее обработанная форма диалекта. Так, в письменных памятниках отчетливо отражаются особенности произношения разных диалектов, например, в письменных памятниках баварского и алеман-ского диалектов находит отражение оглушение звонких согласных, свойственное этим диалектам: kepan вместо geban „давать", kinuok вместо ginuog „достаточно", рй вместо Ьй „жилище" (совр. н. Ван); можно также безошибочно определить местность, откуда происходит письменный памятник, по дифтонгу ио: в начале IX в. для франкского диалекта характерно ио, например fuor „ехал", для алеманского иа— fuar, для баварского б — for; в южнонемецких диалектах употребляется местоимение ег, а в франкских he (ср: англ, he), her; в франкских памятниках употребляется предлог bis, а в южнонемецких в том же значении unz. Сами пишущие осознавали, что они пользуются определенным диалектом, и ощущали еще связь этого диалекта со старым племенным диалектом, легшим в его основу. Так, например, монах Отфрид, автор стихотворного переложения евангелия (см. стр. 19), написанного на рейнскофранкском диалекте, говорит во вступлении, что решил написать эту поэму не по латыни, а на родном франкском языке (diu frencisca zunga).
В то же время, несмотря на целый ряд местных особенностей, верхненемецкие диалекты были близки друг другу и по лексическому составу и по своему грамматическому строю. Поэтому по мере консолидации немецкой народности и роста ее самосознания все больше укреплялось также представление о единстве диалектов немецких земель как о разновидностях единого языка. Так, если в VIII—IX вв. еще не существовало единого названия для немецкого языка, а говорилось об отдельных местных диалектах, то в конце X в. такое общее название появилось. В произведениях Ноткера впервые встречается название diu diutisca zunge — „немецкий язык", а в следующем веке появляется и соответствующее название народа: diutsch <^diutisc „немецкий".
Прилагательное diutisc— производное от существительного diot „народ", оно означало первоначально „народный". Так, словосочетание diu diutisca zunga употреблялось во Франкском государстве в значении „народный язык" (применительно к любому германскому языку, в противоположность латинскому и романским языкам) и только на протяжении X—XI вв. приобрело современное значение.
§ 10. Основные языковые особенности древневерхненемецкого
С точки зрения структуры языка древненемецкий период также имеет свои особенности. Характеризуя их, следует различать: а) состояние к началу письменности, б) те языковые про
22
цессы, которые начинали развиваться на протяжении древненемецкого периода и, накапливаясь, дали новое качество к концу древненемецкого—началу средненемецкого периодов.
К началу письменности на немецком языке древневерхненемецкие диалекты характеризуются следующими основными признаками:
1) Звуковая система.
В области консонантизма — уже прошло в основном 2-е передвижение согласных, зародившееся в южнонемецких диалектах, и образовались ступенчатые границы его продвижения из южных диалектов в средненемецкие (франкские) диалекты (см. стр. 68 и сл.).
В области вокализма — а) широко развиты чередования гласных: аблаут (например: belt ап „помогать" — прет, half, hul-fum — прич. II giholfan), преломление: е — I, о — u, io — iu (например: erda „земля" — irdisk „земной", gold „золото" — guldin „золотой", tiof „глубокий" — tiufl „глубина"), а также умлаут: а ^> >е (например: faru „еду" — ferist „едешь", gast „гость" —мн. ч. gesti); б) сохраняется еще унаследованный от общегерманского периода полный вокализм не только в ударных, но и в неударных (например, конечных) слогах: в неударных слогах возможен еще любой долгий и краткий гласный (например: erda „Erde", sunu „Sohn", hohl „Hohe", mahhon „machen", farames ,,wir fah-ren"). На протяжении древненемецкого периода неударный вокализм постепенно подвергается редукции (см. стр. 82).
2) Грамматический строй.
а) Сохраняются еще явственные остатки особой структуры слова, унаследованной от общегерманского языка-основы, а через него от общеиндоевропейского языка-основы. Ее характерным признаком является особое оформление основы слова посредством так наз. основообразующих суффиксов (примеры и описание см. на стр. 107).
б) В связи с наличием полного вокализма в неударных слогах сохраняется еще унаследованная от общегерманского периода более разнообразная и сложная флексия (например, склонение существительных во мн. ч.: им., вин. taga (-а), род. tago, дат. tagum (-un,-om,-on); спряжение сильного глагола в презенсе: ед. ч. — 1. faru, 2. feris(t), 3. ferit; мн. ч.: 1. farames, 2. faret, 3. farant).
в) Состав категорий имени существительного отличается от современного тем, что определенный артикль только еще начинает развиваться.
г) Среди категорий глагола категория времени представлена только двумя временными формами — презенсом и претеритом; категория залога только начинает развиваться; аналитические формы прошедшего времени также только еще начинают развиваться.
д) В строе предложения имеется ряд особенностей, исчезнувших в ходе дальнейшего развития: нередки случаи односостав
23
ного, бесподлежащного оформления личных предложений; в оформлении второстепенных членов предложения довольно широко участвуют творительный и, в особенности, родительный разделительный падежи; не развились еще элементы твердого порядка слов — нередки случаи постановки сказуемого на первое место в повествовательном предложении, части сложного сказуемого и аналитических форм глагола часто занимают контактное положение, определение, выраженное прилагательным или местоимением, может находиться перед и после существительного. При общей развитой уже системе сложного предложения сравнительно мало число союзов, многие абстрактные союзы лишь начинают развиваться, и употребление их еще недостаточно упорядочено; еще встречается ряд аномалий в структуре сложного предложения, свидетельствующих об относительной молодости его.
3) Словарный состав.
а) Наряду с древней общегерманской и общеиндоевропейской лексикой и старыми заимствованиями (см. стр. 330) выделяется довольно большой новый пласт лексики: новообразования, кальки и прямые заимствования, связанные с распространением христианства, влиянием галло-римской культуры и потребностью в отвлеченных философских и богословских терминах, обусловленной развитием письменности (см. стр. 331).
б) Развиваются новые словообразовательные модели в дополнение к древней системе словообразовательных средств (см. о суффиксах двн. -llh, -scaft, -tuom, -heit и др. стр. 357).
3. СРЕДНЕНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОД (средневерхненемецкий и средненижненемецкий)
§ 11. Основные критерии выделения средненемецкого периода
Средненемецкий период охватывает развитие немецкого языка с конца XI в. до конца XV в. Он выделяется как на основании структурных изменений, происшедших в языке, так и на основании изменений в характере функционирования языка. Наиболее существенны для отграничения данного периода от предыдущего изменения в структуре языка, постепенно накапливаясь в предшествующий период, они дают к началу средненемецкого периода определенный качественный сдвиг в звуковой системе и грамматическом строе немецкого языка. Изменения в характере функционирования языка в этот период менее велики: в сфере письменности латинский язык продолжает еще занимать господствующее положение вплоть до конца средненемецкого периода; основной формой существования немецкого языка остаются областные диалекты. И все же в характере функционирования языка также происходят значительные изменения: во-пер-в ы х, несмотря на господство в письменности латинского языка, сфера применения письменного немецкого языка неуклонно рас
24
ширяется, и развиваются новые жанры письменной речи; во-вторых, в связи с этим в рамках отдельных областей Германии продолжают развиваться областные варианты литературного языка в третьих, существенно изменяется и сам состав диалектов, границы их распространения и характер различий между ними.
§ 12. Расширение сферы применения письменного немецкого языка
Выше указывалось, что на протяжении древненемецкого периода письменные памятники на немецком языке имели в большинстве своем переводный характер и обслуживали церковь и клерикальное образование; письменная литература светского содержания по существу отсутствовала.
Начало средненемецкого периода знаменуется пышным расцветом средневековой светской литературы на немецком языке. XII—XIII вв. представляют собой эпоху расцвета феодализма в Германии — это период итальянских походо германских императоров, крестовых походов, способствовавших развитию рыцарства и новой рыцарской культуры, развивающейся под сильнейшим влиянием французской рыцарской культуры. Светская литература на немецком языке, получающая в этот период широкое распространение, представлена в первую очередь рыцарской поэзией, зафиксированной в письменной форме, но предназначенной еще главным образом для песенного исполнения. В рыцарской поэзии различаются два литературных жанра: а) стихотворный рыцарский роман, б) рыцарская лирика (миннезанг).
Наиболее крупными произведениями жанра стихотворных рыцарских романов являются: эпос „Энеида", написанный фламандским рыцарем Генрихом фон Фельдеке, стихотворная повесть „Бедный Генрих" швабского рыцаря Гартмана фон Ауэ, принадлежащие его же перу романы „Эре к" и „Ивейн", представляющие собой авторизованные переводы рыцарских романов французского поэта середины XII в. Кретьена де Труа, роман „Тристан", написанный Готфридом Страсбургским, выходцем из городского сословия, на тему французского рыцарского романа о Тристане и Изольде, роман „Пар-цифаль" баварского рыцаря Вольфрама фон Эшепбах, написанный по мотивам французского романа о Граале.
Рыцарская лирика (так наз. миннезанг) также представлена большим количеством произведений. Стихотворения ран-
1 Термин „областной вариант литературного языка" предложен проф. М. М. Гухман. См.: М. М. Г у х м а н, От языка немецкой народности к немецкому национальному языку, Изд-во АН СССР, М., 1955. Мы всюду пользуемся этим термином для средненемецкого и ранненовонемецкого периодов, сохраняя для древненемецкого периода термин немецких языковедов „Schriftdialekt" и понимая последний как качественно более низкую, предшествующую областным вариантам литературного языка ступень.
25
них миннезингеров еще близки к немецкой народной песне, однако в целом немецкая рыцарская лирика развивается под сильным влиянием любовной лирики французских трубадуров и труверов. Наиболее известными поэтами-миннезингерами этой эпохи являются уже упоминавшиеся как авторы известных рыцарских романов Генрих фон Фельдеке, Гартман фон Ауэ, Вольфрам фон Эшенбах, а также Фридрих фон Хаузен, Генрих фон Морунген, Рейнмар Старый. Основной темой их поэзии является любовное служение рыцаря даме. Наиболее выдающимся из миннезингеров и в то же время последним по времени является Вальтер фон дер Фогельвейде1. Это — талантливейший поэт, умевший сочетать выработавшиеся приемы рыцарской лирики с непосредственностью и простотой народной песни; его перу принадлежит также ряд политических стихотворений (Spriiche), направленных против владычества папы и произвола крупных феодалов.
Большое место среди литературных памятников этой эпохи занимают произведения, в основе которых лежит древнегерманский героический эпос. Крупнейшим из памятников этого характера является „Песнь о Нибелунгах"1 2. В ее основе лежат древние германские сказания, повествующие о событиях, связанных с гибелью Бургундского царства, разрушенного в V в. гуннами. К этому же литературному жанру относятся „Гудрун а" и поэмы о Дитрихе Бернском.
Значение средневековой рыцарской литературы на немецком языке велико во многих отношениях. Во-первых, велико ее историко-литературное значение: это начало собственно немецкой литературы — литературы сложившейся немецкой народности. Во-вторых, развитие художественной литературы дает мощный толчок литературной обработке языка (см. стр. 34). Существенно также то, что вместе с новыми литературными жанрами письменного языка начинают вырабатываться новыд языковые стили, в частности, литературный стиль рыцарской поэзии, варьирующийся по ее отдельным жанрам. В рыцарской поэзии закрепляется целый ряд стилевых особенностей, не свойственных разговорной речи, а также письменным памятникам клерикального или философского содержания; так, например, в эпической поэзии широкое распространение получает употребление постоянных, традиционных эпитетов (ein kuning edel unde rich „благородный и могущественный король", ein schoeneg magedin „прекрасная дева" и др.), развивается ряд специфических -для литературного языка фразеологизмов (например, винительный внут
1 Его произведения, так же как и другие произведения рыцарской литературы, довольно широко представлены в книге Н. С. Чемоданова „Хрестоматия по истории немецкого языка", Изд-во литературы на иностранных языках, М„ 1955.
2 Ряд глав „Песни о Нибелунгах" см. в Хрестоматии проф. Н. С. Чемоданова.
26
реннего содержания: einen schlac schlagen, einen schug schieggen; den scug scog mit ellen dag Sigemundes kint „храбро метнул копье отпрыск Сигизмунда); развиваются законы стихосложения, применяемые средневековыми поэтами зачастую с большим искусством.
В ХШ в. в связи с начинающимся ростом городов как центров ремесленного производства и торговли появляются также письменные памятники литературы городского сословия. Наиболее значительными памятниками этого особого литературного жанра, относящимися к XIII в., являются: „Поп А м и с" — сборник веселых шванков, юмористических и сатирических рассказов, описывающих похождения хитрого священника Амиса, написанный странствующим поэтом Штрикером, „Разумение" — сборник рифмованных изречений поучительного характера, составленный странствующим поэтом Фрейданком, и роман австрийского поэта Вернера Садовника „Фермер Хельмбрехт". Городская литература продолжает развиваться и в XIV—XV вв., сменяя пришедшую к этому времени в упадок рыцарскую литературу. Это — реалистические стихотворные повести, так наз. шванки. Широко известны памятники городской литературы XIV—XV вв.: „Рейнеке Лис“ — народная сатира на феодальное общество, написанная на нижненемецком, стихотворная сатира Себастьяна Бранта „Корабль глупцов", народный авантюрный роман конца XV в. „Тиль Уленшпигель" и др.
Наряду с художественной литературой немецкий язык продолжает использоваться на протяжении средненемецкого периода, так же как и в предыдущий период, в письменных памятниках церковной прозы; им пользуются в своих произведениях также средневековые немецкие философы. Церковная проза представлена прежде всего сборниками проповедей. Особенно известны как памятники языка того времени проповеди странствующих проповедников XIII в. Давида Аугсбургского и Бертольда Регенсбургского. К прозаическим памятникам письменности XIV в. относятся произведения немецких философов-мистиков, доктора богословия мейстера Эк карта и его учеников. С точки зрения развития языка эти произведения важны прежде всего тем, что в них в процессе изложения философских положений создается и закрепляется целый ряд новых философских терминов; в них закладываются также основы стиля немецкой научной прозы.
Наконец, с конца ХШ в. и особенно в XIV — XV вв. сфера употребления немецкого языка существенно расширяется также за счет постепенного вытеснения латыни из области деловой документации. До XIII в. вся деловая переписка как государственная, так и частно-правовая велась на латинском языке. Латинский язык был официальным языком, которым пользовались при составлении государственных актов, канцелярских документов, судебных решений и т. п. Это свое положение официального письмен
27
ного языка латинский язык сохраняет до конца средненемецкого периода. Однако уже со второй половины XIII в. с ним начинает конкурировать немецкий язык. Городские канцелярии начинают пользоваться немецким языком прежде всего при составлении документов частно-правового характера, количество которых увеличивается в связи с расширением торговых связей.
Начиная с XIV в., ряд городских и княжеских канцелярий все более решительно переходит с латинского языка на немецкий, им начинает пользоваться в это время также императорская канцелярия. В связи с ростом городов и развитием городского самоуправления появляются также сборники, в которых фиксируется местное городское право. Если первые такие сборники городского права, написанные в XII в., составлялись еще на латинском языке, то с середины XIII в. их стали составлять исключительно на немецком языке. Первым сборником городского права, написанным на немецком языке, является сборник под названием „Саксонское зерцало" (der Sachsenspiegel), составленный на нижненемецком диалекте в г. Галле. Такие же сборники были составлены и во многих других городах Германии. В XIV — XV вв. широкое распространение получают также городские хроники — летописи событий, происходивших в данном городе (например: хроника г. Нюрнберга, начатая Ульманом Штромером в 1360 г., Страсбургская хроника Клознера 1362 — 84 гг., Мюнхенская хроника Йерга Кацмайера 1397—1403 гг.). В это же время в городах появляются городские школы, в которых обучают немецкой грамоте, что соответствует духу и потребностям времени.
Проникновение немецкого языка в деловую письменную прозу также способствует дальнейшему развитию немецкого языка: вырабатывается и закрепляется немецкая правовая терминология, вырабатываются известные образцы соответствующего стиля канцелярской и вообще деловой прозы, в крупнейших и наиболее авторитетных канцеляриях делаются попытки упорядочить орфографию и грамматику (см. стр. 36—37).
§ 13. Областные диалекты в средненемецкий период^
К началу средненемецкого периода процесс формирования немецкой народности можно считать вполне завершенным. Соответственно и областные диалекты, сложившиеся на территории феодальной Германии в предшествующие века (см. стр. 19 и сл.), осознаются в этот период как диалекты или разновидности единого языка, общего для всей немецкой народности. Этому способствует то, что, несмотря на все различия между местными диалектами, лексика их, грамматический строй, да и звуковая система очень близки. Средненемецкий период знаменуется рядом изменений в отношении диалектов:
2S
1) с одной стороны, происходит дальнейшая дифференциация сложившихся в древненемецкий период областных диалектов: различия между областными диалектами, еще сравнительно небольшие в древненемецкий период, углубляются, и происходит дробление диалектов на более мелкие обособленные диалекты;
2) с другой стороны, количество диалектов увеличивается за счет образования новых диалектов в связи с экспансией средневековой Германии в восточном и юго-восточном направлении и, соответственно, проникновением немецкого языка в новые районы; границы распространения отдельных областных диалектов также подвергаются изменению;
3) наряду с отмеченными процессами дифференциации диалектов одновременно и параллельно с этим происходят также процессы интеграции (объединения и смешения) диалектов,главным образом в новых — восточных и юго-восточных — областях распространения немецкого языка, подготавливающие почву для последующего образования единого национального литературного языка.
Все эти процессы теснейшим образом связаны с особенностями исторического развития феодальной Германии XII — XV вв. Несмотря на рост производительных сил, развитие городов, подъем торговли и ремесел, происходившие в Германии в ХП и последующих веках, она оставалась экономически и политически разобщенной, раздробленной. Большинство крупных городов средневековой Германии, в которых сосредоточивались ремесла и торговля, были расположены по окраинам страны — по Рейну и Дунаю (Кельн, Майнц, Трир, Вормс, Страсбург, Базель, Регенсбург, Аугсбург, Вена), а также на севере (Брауншвейг, Бремен, Гамбург) и на востоке средней Германии (Магдебург, Галле, Эрфурт); они были заинтересованы главным образом во внешних рынках, имели, торгуя с разными странами, разные экономические интересы и были мало связаны между собой. Поэтому экономическая жизнь Германии носила в этот период ярко выраженный региональный характер: она сосредоточивалась в отдельных, экономически самостоятельных районах страны; наряду с экономически развитыми областями в стране сохранялся ряд отсталых областей, поддерживавших лишь очень слабые торговые связи с другими областями Германии. Экономическая раздробленность Германии не создавала условий и для политического объединения страны. Королевские династии несколько раз сменяли одна другую на протяжении средненемецкого периода, и ни одна не достигла прочной власти. Король Германии, избираемый князьями из своей среды, возглавлял образовавшуюся в X в. Римскую империю, в которую, кроме Германии, входила большая часть Италии, Бургундия и Чешское королевство, и носил титул римского императора. Однако власть его внутри страны ослаблялась постоянной борьбой с местными князьями, а также с папой римским, не раз принимавшим сторону немецких князей в их борьбе с императором. В то же время в Германии постоянно шла борьба городов
29
с феодалами, во владениях которых были расположены эти города, а также междоусобная война между феодалами. В результате королевская власть в Германии неуклонно ослаблялась, а власть отдельных князей усиливалась, что узаконивало раздробленность страны. Старые крупные феодальные герцогства (см. стр. 20) раздробились в ХШ в. на более мелкие феодальные области, так что Германия превратилась в очень рыхлое государство с множеством обособленных владений — герцогств, графств, епископств, рыцарских земель и вольных городов. Именно эта обстановка величайшей политической и экономической раздробленности и крайней региональной замкнутости всей политической, экономической и культурной жизни страны не только надолго задержала объединение немецких диалектов в единый язык с общими для всего народа нормами произношения, лексики и грамматики, но и способствовала дальнейшему дроблению и обособлению местных диалектов и углублению различий между ними.
Образование новых диалектов и изменение границ ряда диалектов было связано с военной экспансией немецких феодалов на восток и юго-восток, захватом и разграблением пограничных земель, истреблением и феодальным порабощением местного населения этих земель и непрерывным потоком немецкой колонизации на захваченные восточные земли. К моменту выделения Германии из империи Карла Великого (см. стр. 17) восточная граница Германии проходила по Эльбе и ее притоку Сале (Заале). Восточнее лежали земли западных славян и балтийских народов (пруссов, литовцев). Экспансия немецких феодалов, начавшаяся еще в X в. и встречавшая упорное сопротивление славян и балтийцев, особенно усилилась с ХП в. и привела к захвату ряда земель. На захваченных землях, отнятых северно-немецкими феодалами у полабских славян, ободритов и лютичей, были образованы герцогство Мекленбургское и маркграфство Бранденбургское, а к югу от Бранденбурга на захваченных после длительной и жестокой борьбы землях сербо-лужицкой группы полабских славян — Лужицкая марка (Lausitz) и Мейссенская марка, получившая позднее название Верхней Саксонии (в отличие от старых саксонских земель на северо-западе Германии); между нижним течением Вислы и Немана было порабощено и частично истреблено литовское племя пруссов. На захваченных землях строились города и шла усиленная крестьянская колонизация из всех областей Германии, сопровождаемая насильственным онемечиванием неистребленного местного населения1.
На юго-восток (в нынешнюю Австрию) продвижение немцев началось еще в VIII —- IX вв. Еще Карл Великий, захватив среднедунайскую низменность, основал в ней восточную марку (двн. Ostarrlchi),
1 Полабские славяне сохраняли свой язык вплоть до XVII, а местами даже до XVIII в. Лужицкое славянское наречие сохранилось в Германии до настоящего времени.
30
которая заселялась потоком немцев из соседней Баварии, перемешивавшихся с местным населением и насаждавших немецкий язык.
Иначе происходило проникновение немецкого языка в западнославянские государства Чехию и Польшу. В Чехию немецкий язык стал проникать в XII—XIV вв. в связи с тем, что Чешское королевство вошло в XI в. на правах вассальной зависимости в состав средневековой Германской империи (Римской империи). Здесь крестьянская немецкая колонизация распространялась только на районы, граничившие с Верхней Саксонией, зато происходило онемечивание верхушки населения — духовных и светских феодалов. Немецкое население в большом количестве проникало также в города. Особенно интенсивное онемечивание городского населения и феодальной знати наблюдалось в XIV в. при чешских королях немецкой династии Люк-сембургов, вследствие чего в городах Чехии, особенно в Праге, наряду с чешским языком был в употреблении и немецкий (реакцией на онемечивание явилось чешское национальное движение, начавшееся в XV в. „гуситскими войнами“ и продолжавшееся вплоть до полного освобождения Чехии от немецкого владычества).
Аналогичным путем проходило проникновение немецких элементов в средневековую Польшу. Польские князья в целях повышения своих доходов поощряли переселение в города Польши немецких ремесленников и торговцев, в связи с чем во главе городов оказывался немецкий патрициат из купеческих семей, а ремесленные цехи частично состояли из немцев. Помимо появления немцев в городах, в средневековой Польше имела место и немецкая крестьянская колонизация, хотя и незначительная. Польские князья и паны привлекали немецких колонистов на пустующие земли, предоставляя им различные льготы. В Поморье и Силезии наряду с крестьянской колонизацией происходила и немецкая рыцарская колонизация, в результате чего в этих областях в XIII — XIV вв. началась германизация господствующего класса, способствовавшая в дальнейшем отрыву этих исконных польских земель от Польского государства.
В результате восточной колонизации область распространения немецкого языка значительно расширилась, образовался ряд новых диалектов, передвинулись границы между диалектами.
Для средненемецкого периода различают следующие основные крупные диалекты:
1. Нижненемецкие диалекты:
1) нижнесаксонский;
2) восточнонижненемецкий (мекленбургский и бранденбургский);
3) нижнефранкский1.
1 В настоящее время на нижнефранкском наречии говорит крестьянское население северных районов Бельгии (фламандский язык). Нижнефранкское наречие с примесью фризского и нижнесаксонского легло также в основу современного голландского языка. В Германии нижнефранкское наречие сохранилось в земле Северный Рейн-Вестфалия.
31
2. Средненемецкие диалекты:
1) среднефранкский:
а) рипуарский,
б) мозельско-франкский;
2) рейнскофранкский;
3) гессенский;
4) тюрингенский;
5) мейссенский или верхнесаксонский.
3. Южнонемецкие диалекты:
1) южнофранкский;
2) восточнофранкский;
3) баварский;
4) алеманский.
Нижнесаксонский диалект развился на основе древнесаксонского языка (см. стр. 21), на котором говорили в старом Саксонском герцогстве и который перешел на положение одного из областных диалектов немецкой народности в X — XI вв.— диалект нижненемецкий.
Восточнонижненемецкий диалект образовался в связи с расширением области распространения нижненемецкого диалекта в процессе колонизации заэльбских земель в XII — ХШ вв. и заселением герцогства Мекленбургского и маркграфства Бранденбургского переселенцами из старых северонемецких земель.
Франкские диалекты — группа диалектов старой западной части Германии (см. стр. 20 — 21).
Гессенский диалект — диалект ландграфства Гессен, входившего в состав Франконии; относится к числу диалектов западной части средней Германии.
Тюри нгенс к и й диалект — диалект Тюрингии, относится к диалектам восточной части средней Германии.
Мейссенский или верхнесаксонский диалект — диалект Мейссенской марки, получившей впоследствии название Верхней Саксонии — образовался на территории старых славянских земель в результате немецкой колонизации; относится к диалектам восточной части средней Германии, вместе с тюрингенским диалектом образует группу восточносредненемецких диалектов.
Алеманский диалект—южнонемецкий диалект герцогства Швабии; распадается на следующие наречия: а) в е р х н е-алеманское наречие — в будущей Швейцарии, б) н и ж н е-алеманское наречие — в Эльзасе и частично на территории современного Бадена, в) швабское наречие — в области верхнего Дуная и к юго-востоку от него до р. Лех.
Баварский диалект — южнонемецкий диалект Баварии и Тироля — распространился в связи с продвижением немцев на юго-восток также в образованной ими Восточной марке, которая в середине XII в. была преобразована в Австрийское герцогство, и лег в основу австрийских наречий (поэтому его называют также баварско-австрийским диалектом).
32
Диалекты восточных областей Германии, образовавшиеся в результате немецкой колонизации восточных земель, повторяют, как видно из классификации диалектов, сложившееся в предшествующий период на территории старых немецких земель деление на: а) нижненемецкие, б) средненемецкие и в) южнонемецкие.
Развитие диалектов новых восточных областей средневековой Германской империи отличается значительным своеобразием. Именно здесь, в восточных областях Германии, происходит наиболее интенсивная интеграция диалектов (их объединение и смешение). Это объясняется тем, что в заселении восточных областей Германии принимали участие выходцы из различных старых областей Германии. Так, в колонизации северо-восточных земель принимали участие не только саксы, но и фРанки’> Б заселении восточных средненемецких областей принимали участие колонисты из западных областей северной, средней и южной Германии *. Лишь Восточная марка заселялась преимущественно однородно из соседней Баварии. Естественно, что в результате колонизации восточных земель из различных областей Германии новые колониальные диалекты носили смешанный характер, здесь сталкивались различные диалекты немецкого языка, между ними происходил взаимообмен в области лексики, особенности произношения и грамматического строя, зародившиеся в одном из диалектов, находя опору в родственных тенденциях других диалектов, получали широкое распространение. Особенно показателен в этом отношении мейссенский или верхнесаксонский диалект. Благодаря своему смешанному характеру, этот диалект, будучи в основе своей диалектом средней Германии, объединил в себе также некоторые черты северных и южных диалектов. Так, в этом диалекте объединились такие важные фонетические новшества, происходившие в этот период в отдельных диалектах немецкого языка, как: а) характерная для средненемецких областей монофтонгизация старых дифтонгов (guot^> gut, mtiede miide; в южнонемецких диалектах она отсутствует, ср.: южнонем. guod ,,gut“, miod ,,miide“); б) южнонемецкая по своему происхождению дифтонгизация старых долгих гласных, зародившаяся первоначально в баварско-австрийских диалектах (zlt^>Zeit, hus^>Haus; нижненемецкие диалекты сохранили старые долгие гласные, ср.: нижнесакс. tit ,,Zeit“, hus ,,Haus“)9. Эти и другие аналогичные процессы интеграции определили не только своеобразие данного диалекта, но и способствовали развитию общих признаков более широкого, междиалектного характера; так, например, упомянутые выше явления монофтонгизации и дифтонгизации, охватив ряд диалектов, вошли позднее в литературную норму немецкого языка и в составе этой нормы получили распространение во всей Германии.
1 Подробнее см. В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 65—66; там же дальнейшие ссылки.
“ Об этих фонетических явлениях см. подробнее стр. 86 и сл.
2 История немецкого языка Зе
Такое же смешение и объединение различных диалектных явлений происходило и в растущих средневековых городах, которые имели смешанное по своему составу население и поддерживали более или менее тесные связи с другими городами. Эти объединительные тенденции действовали, наряду с противоположной им тенденцией к дифференциации диалектов (см. стр. 29), и в старых западных областях Германии. Ярким примером этого является описываемое далее распространение так наз. 2-го передвижения согласных из южных диалектов в диалекты Франконии, которое во многом способствовало „оверхненемечиванию“ диалектов средней Германии (см. стр. 67 и сл.).
§ 14. Развитие литературного языка в средненемецкий период
Различные жанры немецкой письменности средненемецкого периода обнаруживают очень сложную картину взаимоотношения между литературным языком и диалектами.
Выше отмечалось, что и в древненемецкий период письменная форма языка отличалась от устной рядом, особенностей (сложностью синтаксиса, специальными книжными оборотами речи, богатством абстрактной лексики, в том числе терминологии). Естественно, что расцвет рыцарской поэзии в XII—XIII вв?, появление новых литературных жанров вносят с собой в письменность не только новые идеи, сюжеты, новую лексику, но и стимулируют развитие литературного языка. Язык средневековой рыцарской литературы превосходит по степени своей обработан-ности все то, что имелось в древненемецкий период: в рыцарской литературе средненемецкого периода наблюдается очень сильная тенденция к сглаживанию местных диалектных особенностей и к смешению ряда признаков, характерных для разных диалектов; это объясняется стремлением средневековых немецких поэтов быть понятыми при разных феодальных дворах, где исполнялись их произведения, а также избежать тех особенностей своего диалекта, которые могли казаться смешными в других местностях Германии и снижать силу художественного воздействия исполняемых произведений на слушателей. Наибольшего расцвета литературный язык рыцарской поэзии достиг на юго-западе Германии, в северной Алемании и южной Франконии, где творили крупнейшие поэты этой эпохи — Гартман фон Ауэ, Вольфрам фон Эшенбах, Готфрид Страсбургский. Юго-западный вариант литературного языка считался образцовым, и ему стремились подражать поэты других областей Германии и авторы бюргерской литературы XIII в. (ср. стр. 27). Конечно, язык рыцарской литературы был еще далек от единства нормы национального литературного языка, но он поднимался уже над отдельными диалектами и представлял собой первый шаг по пути выработки более обобщенной, наддиалектной письменной языковой нормы, что и дает основание языковедам говорить о наличии в XII—XIII вв. над-
34
диалектного литературного языка1 или во всяком случае о сильнейшей тенденции к образованию такового.
Однако с упадком рыцарской литературы во второй половине ХШ в. специфический язык рыцарской поэзии постепенно утратил свое значение, и дальнейшая литературная обработка языка связана уже с другими жанрами литературы и немецкой письменности вообще.
Бюргерская литература, пришедшая в XIV—XV вв. на смену рыцарской литературе и представленная сатирическими и дидактическими произведениями, шванками, народными авантюрными романами, была близка по характеру языка к разговорной речи и писалась на диалектах, в том числе и на нижненемецком. Литературная обработка языка имела место и в произведениях бюргерской литературы, но степень ее была очень различна в отдельных произведениях, так как зависела от индивидуальности и творческих возможностей автора и протекала в рамках отдельных территорий.
Письменные памятники различных жанров письменности свидетельствуют о том, что в различных областях Германии в XIV— XV вв. существовало несколько областных вариантов литературного языка.
На севере Германии во второй половине XIV в. в связи с развитием ганзейской торговли на основе диалекта г. Любека сложился нижненемецкий деловой язык, объединяющий всю нижненемецкую область. На нем велась переписка между ганзейскими городами, излагалось право севернонемецких городов. Обработанной формой нижненемецкого языка пользовались в этот период после упадка рыцарской литературы и рыцарского литературного языка и поэты северной Германии. Нижненемецкий вариант литературного языка существовал до конца средненемецкого периода. Лишь к началу XVI в., в связи с упадком Ганзейского союза, он потерял свое значение и был вытеснен из сферы письменности и образования верхненемецким (см. стр. 47).
В нидерландской области с конца XIII в. на базе диалектов Фландрии и Брабанта, где в это время происходил расцвет литературы, сложился собственный местный вариант литературного языка—н идерландский письменныйязык, который сохранил свою самостоятельность и в последующие века и лег впоследствии в основу нидерландского (голландского) национального языка.
1 Историю вопроса о наличии в средненемецкий период литературного языка рыцарской поэзии см. у В. М. Жирмунского, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 56 и сл. Несколько иную точку зрения высказывает А. Бах, считающий, что в средненемецкий период существовал общий верхненемецкий язык как продукт языковой культуры рыцарского общества, использовавшийся рыцарским сословием не только в литературном творчестве, но также в условиях устного общения, см.: А. Бах, История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 128 и сл.
2*
3-5
В области распространения восточносредненемецких диалектов (см. стр. 32) также развился местный восточносредненемецкий вариант литературного языка, общий в основных своих чертах для Богемии, Моравии, Силезии, Лужиц и Мейс-сена. Он представлен, с одной стороны, деловой прозой, а именно, документами и перепиской городских и княжеских канцелярий и сводами городского права, с другой стороны — религиозной и дидактической литературой. Правда, восточносредненемецкая деловая проза далеко не однородна с точки зрения степени ее обработанное™. Так, частноправовые документы этого периода (деловая переписка, торговые договоры между частными лицами) характеризуются, как правило, очень яркими диалектными особенностями. В дошедших до нас протоколах судебных заседаний городских судов наблюдается резкий контраст между записью показаний свидетелей и обвиняемых, представляющей собой непосредственную фиксацию разговорной речи, и основным текстом документов, написанным развитым канцелярским стилем и лишенным многих диалектных особенностей, отчетливо выступающих в речи свидетелей и обвиняемых*. Высокой степенью обработанности отличается во второй половине XIV в. язык Пражской императорской канцелярии Карла IV Люксембурга. Стоявший во главе этой\канцелярии Иоганн фон Неймаркт уделял большое внимание упорядочению языка документов, составлявшихся в канцелярии. Язык документов Пражской канцелярии был уже лишен ряда узко местных диалектных черт и отличался довольно высокой степенью обработанности. Более поздним и совершенным вариантом восточносредненемецкого нормализованного канцелярского языка явился язык канцелярии саксонского курфюрста, сложившийся на основе диалектов Лейпцига, Мейссена, Виттенберга и других городов Верхней Саксонии к середине XV в. Благодаря политической роли Саксонии, одного из самых крупных и влиятельных княжеств империи, язык Саксонской канцелярии пользовался большим влиянием не только в средней Германии, но и за ее пределами — в северной Германии, где он вытеснил к концу XV в. нижненемецкий деловой язык, а также в западной Германии—в Швабии и Франконии. Такое же влияние на другие области Германии стали оказывать в XV в. произведения религиозного и дидактического характера, написанные на восточносредненемецком варианте литературного языка.
На юго-востоке империи также сложился в это время местный — юго-восточный вариант литературного языка, общий для Австрии и Баварии. Он представлен как деловой прозой, так и художественной литературой. Деловая проза на юго-восточном варианте литературного языка достигла наибольшего расцвета в документах Венской канцелярии при Максимилиане I Габсбурге. О тщательной сознательной обработке этого языка свидетель-
1 Этот факт описывает проф. М. М. Гухман в статье „О соотношении немецкого литературного языка и диалектов", „Вопросы языкознания", 1956, № 1.
36
ствует появление в XV в. специальных грамматических трактатов, описывающих языковую норму Венской канцелярии1. Развитию юго-восточного варианта литературного языка способствовала также деятельность писателей, живших в южнонемецких городах и писавших на южнонемецком литературном языке (Ганс Сакс, Себастиан Франк). Этот вариант литературного языка был в Германии вторым по значению после восточносредненемецкого, он распространял свое влияние далеко за пределы юго-восточной диалектной области и конкурировал с восточносредненемецким вплоть до XVIII в. (см. стр. 47).
Наконец, на крайнем юго-западе империи в Эльзасе и Швейцарии также сложился собственный вариант литературного языка — верхнерейнский литературный язык — в связи с расцветом бюргерской литературы и культурной жизни в верхнерейнских городах Страсбурге и Базеле. На верхнерейнском литературном языке писали известные писатели Себастиан Брант и Томас Мурнер. Этот вариант литературного языка сохранял свою самостоятельность вплоть до середины XVII в., чему способствовало экономическое и политическое обособление Швейцарии от империи. Лишь в середине XVII в. в Швейцарии получила признание общенемецкая литературная норма, основанная на восточносредненемецком литературном языке (см. стр. 47—48).
Важным фактором дальнейшей литературной обработки и распространения литературного языка, первоначально в его областных вариантах, является развитие в Германии с середины XV в. книгопечатания. Книгопечатание быстро достигает расцвета. Книгопечатные предприятия возникают во всех крупных городах Германии, они издают переводы библии, жития святых, псалтыри, богословские трактаты, хроники, описания путешествий, произведения художественной литературы. Печатники, заинтересованные в том, чтобы выпускаемые ими в тысячах экземпляров книги находили сбыт и пользовались успехом по всей Германии, старались по возможности сглаживать диалектные различия и унифицировать язык и орфографию, пользуясь установившимися традициями письменного языка определенных центров, т. е. местными, областными вариантами литературного языка. Конечно, эти стремления имели лишь очень относительный успех, и подлинной языковой унификации в печатных изданиях не было достигнуто не только в первые десятилетия существования книгопечатания, но и в последующие XVI и XVII вв. Язык печатных изданий этого времени представлял собой переплетение тех норм письменного языка, которые сложились в отдельных языковых центрах, и элементов диалекта самого печатникаа. Однако и при этом несовершенстве языка печатных изданий воздействие книги и ее роль в развитии литературного языка были 1 2
1 А. Б а х, История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 164.
2 М. М. Г у х м а н, От языка немецкой народности к немецкому национальному языку, Изд-во АН СССР, М., 1955.
37
чрезвычайно велики уже по одному тому, что книга, расходясь в тысячах экземпляров по всей Германии, могла несравненно шире воздействовать на читателя, гораздо более способствовала распространению литературно обработанной формы языка, чем любой документ, вышедший из канцелярии и предназначенный для ограниченного круга лиц.
§ 15. Основные качественные изменения в структуре языка
Наиболее существенные основания для отграничения средненемецкого периода от древненемецкого дают качественные изменения в самой структуре языка, накопившиеся более или менее равномерно во всех диалектах немецкого языка. Эти изменения особенно заметны в области звуковой системы и грамматического строя.
1) Звуковая система.
Существенные сдвиги произошли в области вокализма:
а) Начавшаяся уже в предшествующие века редукция гласных неударных слогов достигла очень большой интенсивности: краткие и долгие гласные в неударных слогах были ослаблены в е [э] или исчезли полностью (см. стр. 82). Редукция гласных повлекла за собой большие изменения в структуре слова и в системе формообразования (см. стр. 126 и сл., 160 исл., 228 и сл.).
б) Вокализм обогатился большим количеством новых гласных и дифтонгов вследствие распространения умлаута (см. стр. 84 и сл.). На основе чередования гласных по умлауту развился новый, чрезвычайно продуктивный тип внутренней флексии.
2) Грамматический строй.
Существенные изменения произошли в области структуры слова и системы словоизменения, а также в системе грамматических категорий имени и глагола. Можно считать, что в средненемецкий период сложились основные черты современного грамматического строя немецкого языка.
а) В связи с редукцией гласных неударных слогов изменилась структура слова: исчезли унаследованные от общеиндоевропейской и древнегерманской эпох остатки древних основообразующих суффиксов в основе слова (см. стр. 107 и сл., стр. 82 и сл.), структура слова приблизилась к современной.
б) В связи с редукцией гласных неударных слогов упростились также древние именные и глагольные флексии, приблизившись в основном к современному состоянию.
в) Упрощение именных и глагольных флексий привело к унификации и перегруппировке различных типов склонения и спряжения и к становлению современных типов склонения и спряжения (см. стр. 128 и сл., стр. 228 и сл.).
г) У имени существительного получила полное развитие категория определенности и неопределенности. Определенный и не
38
определенный артикли стали систематическими сопроводителями имени существительного.
д) У глагола получили широкое развитие аналитические формы прошедшего времени; начала развиваться категория относительного времени; получила полное развитие категория страдательного залога; определились основные тенденции дифференцированного употребления форм конъюнктива (см. стр. 210 и сл., 212 и сл., 218 и сл.).
е) В структуре предложения достигла уже современного уровня тенденция к двусоставному оформлению предложения; отчетливо наметились, хотя и не достигли еще своего завершения, тенденции к закреплению в предложении твердого порядка слов; значительно развились модели всех видов сложного предложения.
На протяжении средненемецкого периода происходило также постоянное обогащение словарного состава; однако современное состояние исследований по исторической лексикологии не позволяет выделить в этот период каких-либо общих качественных сдвигов в развитии лексики.
4. НОВОНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОД (ранненовонемецкий и собственно новонемецкий)
§ 16. Общие сведения
Новонемецкий период характеризуется дальнейшими изменениями структуры языка: продолжается развитие грамматического строя в том направлении, которое определилось уже в средненемецкий период; именно в этот период складывается в своих основных чертах звуковая система современного немецкого языка, а также и система современной орфографии; мощное развитие получает лексика и фразеология немецкого языка; развивается система стилей современного немецкого языка.
В то же время происходят коренные изменения в области функционирования языка, связанные с коренными изменениями в общественной жизни Германии. При переходе от средних веков к новому периоду истории, в эпоху Реформации и крестьянских войн, немецкий язык вытесняет латинский язык из всех областей письменности, кроме науки. В эпоху позднего средневековья в Германии, как и в других странах, развивается новая форма существования языка: единый для всей нации, нормализованный, литературно обработанный национальный язык, которым пользуются члены данной нации и который обслуживает в своей устной и письменной форме все сферы общественной жизни, — это язык художественной литературы, прессы, деловой и научной прозы, язык школы и культуры в целом, существующий как в письменной, так и в устной форме
39
общения1. Он складывается на основе языка немецкой народности предшествующей эпохи, следовательно, базой его являются областные диалекты, предшествующие ему хронологически и сохраняющиеся в дальнейшем наряду с ним; однако сам национальный литературный язык имеет наддиалектную форму, он не совпадает ни с одним местным диалектом, возвышается над местными различиями и дает в руки нации средство общения, единое для всех членов нации, независимо от того, из какой местности данной страны они происходят. Важнейшими признаками национального литературного языка, не существовавшими еще в литературных языках донационального периода и проявлявшимися в нем лишь как тенденции, являются: 1) наличие единой, наддиалектной и обязательной для всех пользующихся данным литературным языком нормы, т. е. единых правил грамматики и орфографии, а также нормализованной, т. е. отобранной, свободной от жаргонизмов и диалектизмов лексики и фразеологии; 2) наличие ряда сознательно культивируемых функциональных и выразительных стилей речи, позволяющих языку наиболее полноценно обслуживать всё расширяющиеся сферы жизни общества.
Понятие „национальный язык" есть историческая категория, так же как и понятия „племенной язык", „язык народности". Национальные языки складываются в эпоху перехода от феодализма к капитализму, в эпоху образования наций и в тесной связи с новыми общественными потребностями этой эпохи. В. И. Ленин пишет: „Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. Экономическая основа этих движений состоит в том, что для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе. Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота, свободной и широкой группировки населения по всем отдельным классам, наконец — условие тесной связи рынка со всяким и каждым хозяином или хозяйчиком, продавцом и покупателем" 1 2.
В истории формирования немецкого национального языка выделяются следующие 2 периода:
1 Следует различать: национальный язык и национальный литературный язык. Национальный язык включает в себя национальный литературный язык как высшую свою форму и областные диалекты как низшую форму существования одного и того же национального языка.
2 В. И. Ленин, О праве наций на самоопределение, Госполитиздат. Соч., Изд. 4, т. XX, 1948, стр. 368.
40
а) ранненовонемецкий период — с начала XVI до середины XVIII вв.; в эти века начинается формирование единого немецкого литературного языка: определяется его диалектная база, начинается выработка фонетической, грамматической и лексической норм этого литературного языка, язык более чем когда-либо раньше становится объектом сознательного отбора и литературной обработки;
б) собственно новонемецкий период — с середины XVIII в. до наших дней; в это время завершается формирование единого национального литературного языка; он закрепляется в немецкой классической литературе и продолжает развиваться уже как сложившийся национальный литературный язык.
Изменения в структуре языка и изменения в характере функционирования языка в период складывания национального языка протекают в тесной взаимосвязи. Так, складывание звуковой системы современного литературного языка теснейшим образом связано с выдвижением восточносредненемецких диалектов в качестве основы формирующегося литературного языка в ранненовонемецкий период (см. стр. 45); выработка основ современной орфографии и словоизменения также тесно связана с процессами начавшейся в этот период нормализации языка (с отбором и фиксацией нормы литературного языка) и составляет ее содержание. С усиливающейся литературной обработкой языка, начавшейся в ранненовонемецкий период и особенно интенсивной в собственно новонемецкий период, тесно связано дальнейшее развитие синтаксиса, развитие лексики и фразеологии и, специально, развитие современной богатой системы стилей литературного языка.
§ 17. Эпоха Реформации и Великой крестьянской войны. Языковая деятельность Лютера
Вопросы языкового единства приобретают особое значение в XVI в. в связи с бурными политическими событиями, которыми ознаменовалось его начало, — Реформацией и Великой крестьянской войной. Борьба против феодализма и засилия римской церкви приняла в этот период характер национального революционного движения. Она охватила все общественные классы страны. В идеологическую борьбу вокруг религиозно-политических вопросов были вовлечены широкие народные массы. В ходе этой борьбы письменный немецкий язык впервые стал языком пропаганды и агитации среди широких народных масс. Он широко использовался в распространявшихся по всей Германии религиозно-политических памфлетах, агитационно-политических брошюрах, сатирических произведениях, воззваниях, агитационных „листовках", написанных прозой, в форме стихотворений, в форме диалогов *. Бурно разви-
1 Образцы этой литературы приводятся у Н. С. Чемоданов а, Хрестоматия по истории немецкого языка. Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 175 и сл.
41
валось книгопечатание — за пять лет, с 1518 по 1523 гг., было напечатано значительно больше немецких книг, чем за предшествующие 50 лет — с момента изобретения книгопечатания. С агитационными полемическими произведениями выступают Мартин Лютер, идеолог умеренной бюргерской реформации, Томас М ю н ц е р, вождь революционных крестьян и городской бедноты, Ульрих фон Гуттен, идеолог мелкого феодального дворянства, выступавшего против крупных феодалов и папской церкви. В этих условиях вопросы унификации письменного языка получают большую актуальность. Ведь авторы агитационной литературы обращаются к широким народным массам; движение захватывает всю среднюю и южную Германию, так что связанные с этим движением памфлеты, брошюры, агитационные „листовки" получают широчайшее хождение. Естественно, что авторы этой литературы стремятся к языковой унификации, хотя бы в рамках сложившихся областных вариантов письменного языка. Понятие „gemain teutsch", появившееся еще ранее — оно встречается уже в предисловиях к изданиям первопечатных книг, — стало теперь особенно актуальным: так, Лютер, пользуясь, восточносреднене-мецким вариантом письменного языка, или, как он выражается, "„языком Таксонской канцелярии11, характеризует его как „die ge-meineste Deutsche Sprach" — самый общий немецкий язык (см.стр. 43). С другой стороны, необычайно возросший общественный интерес к религиозно-политическим вопросам создает небывало благоприятные условия для воздействия печатного слова на широкие слои населения и для популяризации письменного языка. Наконец, и сам этот язык продолжает развиваться. Агитационная литература этой бурной эпохи не может довольствоваться простым следованием тем письменным традициям, которые сложились в предшествующей практике канцелярий и в печатной продукции первопечатников. Широкий народный характер религиозно-политического движения, сам жанр агитационной литературы требуют дальнейшей разработки письменного языка на широкой народной основе; если письменные традиции деловой канцелярской прозы могли быть использованы в части отбора фонетических признаков, в части орфографии, грамматических форм, то теперь заново возникает вопрос об отборе слов, о способе выражения — метком, доходчивом, соответствующем содержанию данного литературного жанра.
Правда, и в этот период письменный литературный язык продолжает существовать в областных вариантах, но степень литературной обработанности его возрастает, популярность его среди широких масс увеличивается.
Как известно, национально-революционное движение 1524—1525 годов закончилось поражением революционного крестьянства и городской бедноты. Оно не разрушило устоев феодализма и не привело к национально-политическому объединению Германии, которое могло бы дать мощный толчок развитию на-.42
ционального языка. Тем не менее и в условиях сохранившихся феодальных отношений начавшийся процесс языковой унификации не приостановился, а развивался, хотя и медленно, но неуклонно на всем протяжении XVI и XVII вв. Он был связан с распространением умеренной лютеранской реформации, отражавшей идеологию бюргерства, пошедшего в ходе политической борьбы предшествующих лет на соглашение с феодальной аристократией.
Оплотом лютеранской реформации была Саксония (и объединенная с нею Тюрингия). Мартин Лютер, сам уроженец Тюрингии и профессор Виттенбергского университета в Саксонии, выступал под покровительством саксонского курфюрста Фридриха — главы лютеранской партии и вождя княжеской оппозиции против императора. Отсюда, из Саксонии, лютеранская реформация распространилась на значительную часть северной и средней Германии и многие крупные города южной Германии. Произведения Лютера — его библия, катехизис, церковные песни, его трактаты и послания, направленные против папы и католичества и излагающие основы учения реформированной церкви, получили широчайшее распространение во всей лютеранской Германии; лютеровский перевод библии стал настольной книгой во всех областях Германии, принявших реформацию; его катехизис и церковные песни изучались в школах и заучивались наизусть. Это — внешние благоприятные условия, которые определили исключительное влияние языковой деятельности Лютера на развитие немецкого литературного языка; они соединялись с тем важнейшим обстоятельством, что Лютер как опытный и страстный пропагандист придавал огромное значение обработке языка своих произведений и был исключительно одарен в этом отношении.
Лютер прекрасно понимал важность языковой унификации и прилагал большие усилия для пропаганды единого общенемецкого языка. Основой его он считал восточносредненемецкий письменный язык. Он писал: „Ich hab keine gewisse, sonderliche, eigene Sprach im Teutschen, sondern brauche der gemeinen Teutschen Sprach, daB mich beyde, Ober- vnd Niederlander, verstehen mogen. Ich red nach der Sachsischen Cantzeley, welcher nachfolgen alle Fursten vnd Konige im Teutschlande... Darumb ists auch die gemeineste Teu-tsche Sprach" *. Таким образом, Лютер опирался на сложившуюся восточносредненемецкую письменную традицию. Что касается звуковой стороны языка, орфографии, словоизменительных форм, он явился лишь популяризатором этой уже сложившейся письменной традиции; популяризатором весьма успешным, в силу широкого распространения и большого влияния его произведений, в особен-
1 „Я не имею своего особого немецкого языка, я пользуюсь общим немецким языком так, чтобы меня одинаково могли понять южаие и северяне. Я говорю на языке Саксонской канцелярии, которому следуют все князья и короли Германии... Поэтому это и есть самый общий немецкий язык".
43
ности его перевода библии, над которым он работал в течение многих лет (1521 —1534 гг.).
Подлинным новатором Лютер был в области отбора лексики и словообразовательных средств, в области синтаксиса предложения, в области выработки стиля немецкой прозы. Канцелярский язык и ориентировавшийся на него язык первых печатных изданий был слишком сух, беден, слишком зависим от латинского синтаксиса, слишком специфичен по своей лексике и своему стилю, чтобы служить тем целям пропаганды и борьбы с католицизмом, которые преследовал Лютер в своем переводе библии и в своих полемических произведениях. Поэтому, не отрываясь от фонетической и морфологической основы сложившегося к тому времени восточносредненемецкого варианта письменного языка, Лютер должен был искать новые выразительные средства, черпая их из народного разговорного языка и подвергая его тщательной художественной литературной обработке. В своем „Послании о переводе" (1530) Лютер пишет об огромном труде, который он приложил для обработки языка при переводе библии: „Nu es verdeudscht vnd be-reit ist, kans ein jeder lesen vnd meistern, Leufft einer itzt mit den augen durch drey odder vier bletter, und stdsst nicht ein mal an, wird aber nicht gewar, welche wacken vnd klotze da gelegen sind, da er itzt vber hin gehet, wie vber ein gehoffeltes bret, da wir haben milst schwitzen vnd vns engsten, ehe denn wir solche wacken vnd klotze aus dem wege reumeten... Ah, es ist dolmetschen ja nicht eines iglichen kunst...; es gehoret dazu ein recht frum, treu, vleisig, forchtsam, Christlich, geleret, erfarn, geiibet hertz..1 Характерной чертой языка Лютера является его народность. Его язык — близкий к устной речи, образный, насыщенный пословицами и поговорками, прозрачный по строю предложения, свободному от влияния иностранных образцов. Лютер сам пишет в том же „Послании о переводе" о своих принципах отбора языкового материала: „Man mus nicht die buchstaben jnn der Lateinischen sprachen fragen wie man sol Deudsch reden, ... Sondern man mus die mutter jhm Hause, die kinder auff der gassen, den gemeinen mann auf dem markt drumb fragen, und den selbigen auff das Maul sehen, wie sie reden, vnd darnach dolmetschen, so verstehen sie es denn, vnd mercken, das man Deudsch mit jhn redet"2. Лютера по праву называют первым клас-
1 „Теперь, когда это переведено и сделано, каждый может прочесть и понять. Если кто-нибудь пробежит сейчас глазами три-четыре страницы, то он не заметит, какая грязь и какие препятствия были там, где он идет теперь, как по гладко выструганной доске, там, где нам пришлось много трудиться и беспокоиться, прежде чем мы убрали с пути эту грязь и препятствия... Ах, не каждому дано искусство перевода... Для этого необходимо подлинно благочестивое, верное, прилежное, богобоязненное, христианское, мудрое, опытное и искушенное сердце...“
® „Не следует спрашивать буквы латинского языка, как надо говорить по-немецки, следует спрашивать о том мать семейства, детей на улице, простого человека на рынке и смотреть им в рот, как они говорят, и сообразно с этим переводить; тогда они уразумеют и заметят, что с ними говорят по-немецки."
44
сиком немецкой художественной прозы *. Широко известна высокая оценка языковой деятельности Лютера, данная Ф. Энгельсом: „Лютер вычистил не только авгиевы конюшни церкви, но и конюшни немецкого языка, создал современную немецкую прозу...“2.
§ 18. Развитие немецкого литературного языка с середины XVI в. до середины XVIII в.
В период, последовавший за Крестьянской войной и началом Реформации, литературная обработка немецкого языка и борьба за создание единой общенемецкой литературной нормы продолжались, хотя процесс этот происходил довольно медленно и наталкивался на ряд препятствий.
Основными достижениями в области развития литературного языка с середины XVI в. до середины XVIII в. были следующие:
а) окончательно определилась диалектная основа формирующегося постепенно общенемецкого литературного языка;
б) сделала заметные успехи нормализация общенемецкого литературного языка — в области грамматики, орфографии и лексики;
в) вопросы культуры речи и литературной нормы стали предметом научного изучения и ученой деятельности — появились грамматики, словари, труды по теории литературы.
Выше указывалось, что в период с середины XV в. до середины XVI в. восточносредненемецкий вариант литературного языка выдвинулся как ведущий в процессе начавшегося языкового объединения (см. стр. 36). Этому способствовал ряд причин:
1) во-первых, то, что Саксония являлась одним из самых крупных и влиятельных княжеств Германии, ведущим в политическом, экономическом и культурном отношениях;
2) во-вторых, то, что именно Саксония стала также оплотом быстро распространяющейся по всей Германии лютеранской реформации; на сложившемся в Саксонии варианте литературного языка писалась вся важнейшая литература, связанная с реформацией, и прежде всего произведения Лютера;
3) в-третьих, успеху способствовала энергичная и талантливая языковая деятельность самого Лютера, создавшего образцовую немецкую прозу, близкую широким слоям населения;
4) в-четвертых, и это весьма важный момент, сам характер
1 А. Бах, „История немецкого языка", Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 197.
а Ф. Энгельс, Диалектика природы. К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. соч., т. XIV, 1931, стр. 476. Ср. также оценку политической деятельности Лютера Ф. Энгельсом — Ф. Энгельс, Крестьянская война в Германии, Гос-политиздат, 1952, стр. 39.
45
восточносредненемецкого варианта письменного литературного языка, сложившегося на основе смешанных, колониальных по своему происхождению диалектов средневосточной Германии, благоприятствовал широкому его распространению (см. стр. 33—34).
Престиж письменного литературного языка, развивающегося на основе восточносредненемецких диалектов, закрепленного и обработанного Лютером, неуклонно возрастал на протяжении XVI и XVII вв. Во второй половине XVI в. в дальнейшей обработке и нормализации языка стали принимать участие ученые-грамматисты, задачей которых был отбор для литературного языка и узаконивание тех форм языка и правил, которые следовало считать образцовыми, т. е. нормой. Наиболее авторитетные грамматики того времени ориентировались на восточносредненемецкий письменный язык и в особенности на язык произведений Лютера. Так, широкое распространение получила вышедшая в 1578 г. в Лейпциге на латинском языке грамматика Иоганна Клайуса1, в которой язык Лютера рассматривался как образцовый. Авторитет Верхней Саксонии в вопросах языка признавался и в более позднее время. На всем протяжении XVII, а также в XVIII в. в ходе борьбы за единый литературный немецкий язык многие теоретики языка и литературы указывали на образцовый характер языка образованного общества Верхней Саксонии и в особенности Мейс-сена (отсюда термин „мейссенский язык"). Так, известный грамматист Иоганн Христоф Аделунг, завершивший труд нескольких поколений грамматиков-нормализаторов и оказавший огромное влияние на закрепление единой языковой литературной нормы, писал в конце XVIII в. о языке Верхней Саксонии: „Немецкий литературный язык возник и развился в высших классах самой культурной провинции, оттого из всех немецких диалектов — это самый благородный, благозвучный и развитой".
Несмотря на все это, выработка единого для всей Германии национального литературного языка происходила довольно медленно и лишь к середине XVIII в. была в основных чертах завершена.
На протяжении XVI и XVII вв. продолжалась конкуренция различных местных вариантов письменного языка, поддерживаемая экономической и политической раздробленностью Германии.
Интенсивность распространения складывающейся общенемецкой нормы была различна в разных областях Германии. В восточной части средней Германии языковая унификация в области письменного литературного языка началась еще до Лютера (см. стр. 36) и делала очень быстрые успехи. В других областях Германии распространение письменного языка, развившегося на восточносредненемецкой основе, затруднялось либо глубиной
1 J. Claius, Grammatica Germanicae linguae, ex bibliis Lutheri Germa-nicis et aliis eius libris collecta (Грамматика немецкого языка, выбранная из немецкой библии Лютера и других его сочинений).
46
диалектных различий — восточносредненемецкий вариант литературного языка не находил для себя опоры в местных диалектах, либо противоречиями религиозного идеологического характера, определявшими отношение к языку Лютера.
На севере Германии существовало лишь первое из этих двух препятствий — нижненемецкие диалекты были слишком отличны от верхненемецких диалектов средней и южной Германии. Однако победа реформации в северной Германии, чрезвычайно поднявшая здесь престиж и влияние Верхней Саксонии, в том числе и в языковом отношении, а также географическая близость к Верхней Саксонии, особенно восточной части северной Германии, создала, несмотря на это, в общем благоприятные условия для распространения здесь лютеровской письменной литературной нормы и для проникновения восточносредненемецкого варианта верхненемецкого языка также в разговорный обиход городов. Лютеровская письменная норма не встречала в северной Германии (за исключением области нижнефранкского диалекта иа крайнем северо-западе, см. стр. 35) конкуренции со стороны других вариантов письменного языка, о которых говорилось выше (см. стр. 35 и сл.). После упадка Ганзы в конце XV в. развитие особой нижненемецкой письменности по существу прекратилось (см. стр. 35), а рост торговых, политических и культурных связей северной Германии со средней и южной Германией открывал широкий доступ языковому влиянию верхненемецкого языка (в его ведущей — восточносредненемецкой форме). Благодаря всему этому, несмотря на очень значительные различия между нижненемецкими и верхненемецкими диалектами, литературный верхненемецкий язык („мейссенский", как его называли в XVI — XVIII вв.) распространялся здесь на протяжении XVI — XVII вв. более свободно и беспрепятственно, чем на юге Германии; особенно быстро он охватывает Бранденбург и вообще весь северо-восток, непосредственно географически связанный со средневосточной Германией. Уже к началу XVII в. нижненемецкие диалекты полностью отступают в сфере письменности перед верхненемецким письменным языком и сохраняются лишь как устные местные диалекты.
На юге Германии распространение лютеровской восточносредненемецкой письменной литературной нормы наталкивалось на значительно большие препятствия, несмотря на то, что диалекты средней и южной Германии обладают рядом общих черт, образуя группу верхненемецких диалектов. Восточно-средненемецкий вариант литературного языка, сложившийся в Верхней Саксонии, и юго-восточный вариант литературного языка, объединявший Австрию и Баварию, были относительно близки между собой (ср. стр. 33—34). Однако именно в Австрии и Баварии значительным препятствием для унификации письменного языка на основе языка Лютера являлись религиозные противоречия: весь юго-восток оставался католическим и именно поэтому сознательно
47
противился подражанию языку Лютера. На протяжении XVI — XVII вв. в этих областях господствовали традиции „императорского" языка Венской канцелярии (см. стр. 36—37), и оощене-мецкая литературная письменная норма одержала здесь победу лишь к концу XVIII в. Длительное время ориентировалась на южнонемецкий вариант письменного языка и западная, по преимуществу католическая, прирейнская часть средней Германии.
В немецкой Швейцарии, протестантской по вероисповеданию, для распространения лютеровского варианта письменного языка не было препятствий религиозно-идеологического характера. Однако здесь, в старой, юго-западной области распространения немецкого языка, языковые отличия от средневосточных и юго-восточных колониальных диалектов были гораздо более глубокими. (Одной из характерных особенностей швейцарских диалектов является, например, сохранение старых недифтонгизированных долгих гласных: zit „Zeit", bus „Haus", friind „Freund" и т. п.) Другим моментом, имевшим решающее значение для развития языковых отношений в Швейцарии, явилось стремление к экономической и политической самостоятельности, приведшее в период Тридцатилетней войны к окончательному выделению Швейцарии в самостоятельное государство. В связи с этим и бюргерская реформация произошла здесь самостоятельно с опорой не на Лютера, а на цюрихского реформатора Цвингли. Сделанный им перевод библии был написан на местном швейцарском (верхнерейнском) варианте литературного языка (см. стр. 37), очень сильно отличавшемся от восточносредненемецкого в своей основе языка Лютера. Таким образом, и здесь на протяжении XVI в. и первой половины XVII в. упорно сохранялся местный вариант письменного языка, и лишь в середине XVII в. канцелярии и крупнейшие книгоиздательства в Базеле, Цюрихе, Берне перешли на общенемецкий письменный язык, в это же время (1660 г.) было принято специальное постановление о переводе на общенемецкий язык цюрихской библии.
Развитие литературного языка и выработка литературной языковой нормы встречали в этот период на своем пути большие трудности из-за экономической и политической раздробленности Германии и незрелости ее культурной жизни. Экономическая и политическая раздробленность Германии усилилась еще более в начале XVII в. в результате Тридцати летней войны (1618—1648 гг.). Для Германии XVII век — тяжелый период экономического упадка, политической раздробленности, культурной деградации. В то время как в других странах Западной Европы в это время общественная и культурная жизнь била ключом, в Германии XVII в. не было еще единого политического, административного и культурного центра, который мог бы стать средоточием общественной и культурной жизни, а следовательно, и центром языковой унификации; не было также еще развитой национальной литературы, которая содействовала бы закреплению, обработке и рас
48
пространению единого литературного языка. Бюргерская литература XVI в. была еще крайне беспомощна, наивна и провинциальна, а литература гуманистов XVII в. представляла собой рабское подражание французскому классицизму. В разговорном обиходе дворянского общества господствовало увлечение французским языком (отсюда термин die „А-la-Mode-Zeit** — „эпоха модников**), а передовая национальная мысль в области литературы и теории языка не выходила за рамки деятельности местных кружков (так наз. „языковые общества**, см. ниже стр. 50).
Однако в это время появляются и новые факторы, способствующие развитию литературного немецкого языка. Это — деятельность грамматиков-нормализаторов и теоретиков языка, деятельность так наз. языковых обществ, развитие новых литературных школ.
Первые книги по грамматике немецкого языка появляются в XVI в. и служат первоначально руководствами для писцов и пособиями для школьного обучения ’. Однако уже в XVII в. в связи с общим движением за развитие общенемецкой языковой нормы, т. е. за языковую унификацию, перед теоретиками языка возникает более широкая задача — задача выработки единой литературной нормы в области грамматики и орфографии (отсюда закрепившийся в истории немецкого языка термин — грамматики-нормализаторы). Грамматики-нормализаторы отбирают из всего многообразия грамматических форм и орфографических приемов, характерного для областных вариантов литературного языка предшествующего периода и диалектно-окрашенной речи, „наи-лучшие**, „образцовые** формы, которые они узаконивают в своих грамматиках как единственно правильные и предписывают всем желающим говорить и писать на литературном немецком языке.
В XVI — XVII вв. наибольшим влиянием пользовалась упоминавшаяся уже грамматика Иоганна Клайюса, опиравшаяся на язык сочинений Лютера (см. стр. 46). Она была переиздана в 1620 году. Во второй половине XVII в. широкое распространение получила грамматика известного теоретика языка того времени Юстуса Шоттеля, создавшего также основы немецкой грамматической терминологии1 2. Большой известностью пользовалась также вышедшая в 1690 г. книга ректора Берлинского университета Иоганна Бёдикера3. Бёдикер ввел, в частности, действующие до настоящего времени в немецком языке правила употребления строчных и прописных букв и некоторые другие4.
1 А. Бах, История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 163—164.
2 Schottelius, Ausf(ihrliche Arbeit von der Teutschen Haubt-Sprache, 1663 (Детальное описание главного немецкого языка).
3 Bfidike г, „Grundsatze der deutschen Sprache im Reden und Schreiben" (Основы немецкого языка в устной речи и на письме).
4 А. Бах, История немецкого языка. Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 244.
49
В XVIII в. наиболее значительной была нормализаторская деятельность крупного теоретика языка и литературы лейпцигского профессора Иоганна Христофа Готтшеда *. Оценивая деятельность грамматиков-нормализаторов, А. Бах пишет: „Заслуга грамматистов XVII и XVIII вв. состоит в том, что в результате их кропотливого труда была достигнута ясность в отношении формы нововерхненемецкого общего языка и были выдвинуты правила его употребления. В частности, после работ Шоттеля всячески стремились создать правила для всех спорных случаев и сделать через школу полученные таким образом результаты достоянием всей нации. Были пересмотрены правописание, формообразование существительных и глаголов, а также значения слов".
В XVII в. в ряде городов Германии возникают также так наз. языковые общества или языковые академии — общества патриотически настроенных любителей немецкой словесности, стремившихся охранить немецкий язык от огромного наплыва иностранных слов, столь характерного для аристократического жаргона „эпохи модников“ (см. стр. 49), и способствовать расцвету немецкого языка и немецкой литературы. В 1617 г. в Веймаре образуется первое общество для развития родного языка, называвшееся „Fruchtbringende Gesellschaft oder Palmenorden" („Плодоносное общество или орден Пальмы"). К нему принадлежали, наряду с некоторым количеством аристократов-меценатов и учеными бюргерами, ряд видных поэтов (Опиц, Мошерош, Логау, Грифиус) и теоретиков языка (Шоттель). По примеру „Плодоносного общества" в Веймаре вскоре стали создаваться языковые общества и в других городах: в 1.633 г. в Страсбурге было основано общество „Aufrichtige Gesellschaft von der Tannen" („Честное добровольное общество Ели"), в 1643 г. возникло общество под названием „Teutschgesinnte Genossenschaft" („Товарищество патриотически настроенных людей") в Гамбурге, в 1644 г. — общество „Hirten- und Blumenorden an der Pegnitz" („Общество пастухов и цветов на берегу Пегница") в Нюрнберге и др. Члены языковых обществ публиковали литературные произведения, которые должны были возвысить немецкую национальную литературу, грамматики и ученые трактаты о языке, в которых они выступали за чистоту немецкого языка, против наплыва иностранных слов, за создание единого немецкого литературного языка. Перу Мартина Опица, члена „Плодоносного общества" в Веймаре, известного поэта и теоретика литературы XVII в„ принадлежит важнейший для своего времени вышедший в 1624 г. теоретический труд по немецкой поэтике1 2, обосновывавший литературные приемы немецкой поэзии эпохи
1 Gottsched, Deutsche Sprachkunst, nach den Mustern der besten Schriftstellern des vorigen und itzigen Jahrhunderta abgefasset, 174$ (Искусство немецкого языка, сочиненное на основе примеров из произведений лучших писателей прошлого и настоящего столетий).
2 М. О р i t z, Buch von der deutschen Poeterey (Книга о немецкой поэзии).
50
классицизма и формулировавший законы немецкого стихосложения. Этот труд оказал очень большое влияние на развитие поэтического языка в Германии в XVII в., а деятельность Опица по литературной обработке языка и созданию особого стиля поэзии рассматривается многими историками немецкого языка как следующий этап, сравнительно с языковой деятельностью Лютера.
Борьба за создание общенемецкого литературного языка продолжается теоретиками языка и литературы и в XVIII в. Наиболее выдающейся фигурой в этой борьбе является теоретик языка лейпцигский профессор Иоганн Христоф Готтшед, настойчиво выступавший в своих трудах, получивших широкую известность во всех областях Германии, за языковую унификацию и за нормализацию письменного языка на основе языка образованной верхушки общества Верхней Саксонии, и в частности г. Мейссена. Выше указывалось на выдающуюся деятельность Готтшеда как грамматика-нормализатора (см. стр. 50). Его же перу принадлежат важнейшие работы по теории литературы и стиля, написанные в духе рационалистических идей эпохи немецкого просвещения XVIII в., пришедшего на смену классицизму. Это „ Ausfiihrliche Redekunst“ („Подробное ораторское искусство") и „Versuch einer kritischen Dichtkunst der Deutschen" („Опыт критической немецкой поэтики"). Вопросы развития общенемецкого литературного языка продолжали привлекать к себе широкий общественный интерес на протяжении XVIII в. во всех областях Германии. Вокруг этих вопросов велись страстные научные споры. Они касались как вопросов литературного стиля, отражая борьбу различных литературных школ, так и вопроса о территориальной и диалектной основе, на которой должен развиваться литературный язык*.
§ 19. Основные качественные изменения в структуре языка в ранненовонемецкий период
В ранненовонемецкий период складывался, как мы видели, письменный литературный язык, имеющий наддиалектный, общенемецкий характер. Он вобрал в себя ряд фонетических, грамматических и лексических особенностей восточносредненемецких диалектов, легших в его основу; однако, вместе с тем, он развил и ряд структурных свойств, присущих только ему, как литературному языку, и отличающих его от всех диалектов, в том числе и восточносредненемецких.
1 В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 89 и сл. August Lange п, Deutsche Sprachgeschichte vom Barock bis zur Gegenwart. Deutsche Philologie im Aufrifi, hgg. von Stammler, 1952, В. I.
51
1) Звуковая система.
Именно в этот период окончательно сложилась звуковая система современного немецкого литературного языка. К таким важнейшим фонетическим процессам предшествующих периодов, определявшим уже раньше во многом ее характер, как 2-е передвижение согласных (см. стр. 67 и сл.), редукция гласных неударных слогов (см. стр. 82 и сл.), присоединялись:: а) юго-восточная дифтонгизация старых долгих гласных (min mein, hQs^>Haus, см. стр. 87) и б) средненемецкая монофтонгизация старых дифтонгов, роднящая средненемецкие диалекты с нижненемецкими (guot^>gut, muede^>miide, lieb lieb [i:], см. стр. 88). Эти явления, объединявшиеся в восточносредненемецком диалекте уже в XIV — XV вв. вследствие его смешанного колониального характера, вошли в ранненемецкий период через восточносредненемецкий лютеровский вариант литературного языка в общенемецкий литературный язык и уже как норма литературного языка получили распространение во всей Германии.
2) Орфография.
Вместе с выработкой современной звуковой системы в ранненововерхненемецкий период развились многие важнейшие черты современной орфографии, хотя дальнейшая нормализация орфографии продолжалась также и в XVIII — XIX вв.:
а) в связи с количественными изменениями гласных, имевшими место в предшествующие века (см. стр. 88 и сл.), и другими фонетическими изменениями выработались средства графического изображения долготы и краткости гласных;
б) развился в основном характерный для современного немецкого языка принцип употребления заглавных букв для выделения имен существительных;
в) утвердился единый способ обозначения умлаута;
г) в связи с изменениями в области консонантизма развились нормы употребления важнейших буквенных сочетаний: sch, ch, st, sp, C, ss, chs, tz.
3) Грамматический строй.
Основные черты грамматического строя современного немецкого языка в области морфологии четко обозначились уже в средненемецкий период (ср. стр. 38). В ранненовонемецкий период дальнейшее развитие шло: во-первых, по линии нормализации форм и правил употребления (т. е. отбора образцовых обязательных форм и образцовых обязательных правил употребления литературного языка); во-вторых, по линии дальнейшего развития некоторых морфологических категорий. Оба эти процесса были тесно связаны с развитием письменного литературного языка:
а) у имен существительных продолжалась перегруппировка по типам склонения (см. стр. 128 и сл.). В частности, происходил переход существительных слабого склонения в сильное и женское склонение (см. стр. 132). Уточнялись формы множествен
52
ного числа отдельных существительных (в части употребления суффиксов, умлаута);
б) у имен прилагательных уточнялись правила употребления форм слабого и сильного склонения, а также несклоняемой формы (см. стр. 160 и сл.);
в) у глаголов началась унификация форм ед. и мн. ч. сильного претерита (см. стр. 236 и сл.); подверглось нормализации употребление вспомогательных глаголов haben и sein; в письменном литературном языке развилось, обогатилось и нормализовалось сравнительно с письменностью предшествующего периода употребление отдельных временных форм: в сфере употребления презенса получило широкое развитие употребление praesens histo-ricum, почти не встречавшееся в средненемецком; развилась и закрепилась свойственная современному литературному языку и наметившаяся отчасти уже в рыцарской литературе дифференциация в употреблении претерита, перфекта и плюсквамперфекта индикатива, а также временных форм конъюнктива (см. стр. 212 и сл., 218 и сл.); продолжалось развитие новых аналитических форм Глагола: футу рума и кондиционалиса (см. стр 215 и сл., 219 и с л.), завершивших образование современной системы форм глагола.
Развитие грамматического строя немецкого языка в области синтаксиса было также теснейшим образом связано с развитием письменного литературного языка. Оно заключалось:
а) в дальнейшем развитии и обогащении структуры сложного предложения (развитие типов сложного предложения, обогащение и уточнение средств связи в сложном предложении, в частности союзов);
б) в нормализации порядка слов в простом и сложном предложении и закреплении современных норм порядка слов с характерной для немецкого языка фиксацией места сказуемого, места согласуемого определения и рамочной конструкцией.
4) Лексика и стиль.
В связи с развитием литературного языка и вследствие сознательного отбора лексики и словообразовательных средств писателями, теоретиками языка и издателями в ранненовонемецкий период сложилась уже в общих чертах лексика литературного языка. Правда, она не была еще вполне единой для всей территории Германии и в значительной мере была связана с местными вариантами письменного литературного языка1, однако она отли
1 О том, насколько существенными были различия в лексике литературного языка разных областей Германии еще в XVI в., свидетельствует тот факт, что библия Лютера издавалась в разных областях Германии с приложением небольшого словарика с переводом непонятных выражений Лютера. Наиболее известно издание библии Лютера со словариком базельского книгоиздателя Адама Петри, предназначенное для южной Германии; этот словарик содержал перевод около двухсот слов, непонятных для читателей южной Германии. Список слов см. у F. Kluge, Von Luther bis Lessing, Leipzig, 1918, стр. 106 и сл. Там же другие материалы по данному вопросу.
53
чалась уже от лексического состава любого диалекта своей ото-бранностью, образцовостью (хотя бы в рамках определенного варианта литературного языка) и тем богатством, которое возможно только в условиях развития литературы и, соответственно, литературной обработки языка.
В ранненовонемецкий период происходило также дальнейшее развитие стилей, начавшееся уже в предшествующий период (см. стр. 26—28). Конечно, отсутствие в Германии в XVI — XVII вв. развитой национальной литературы и слабое развитие таких жанров письменности, как научная и политическая литература, замедляли и затрудняли этот процесс — наиболее интенсивное и продуктивное развитие стилей происходит в собственно новонемецкий период с конца XVIII в. до нашего времени, — однако в письменной литературе ранненовонемецкого периода, так же как и в предшествующий период в рыцарской литературе, а затем в дидактической литературе и в письменности канцелярий, происходил отбор языковых выразительных средств и выразительных приемов соответственно отдельным литературным жанрам (проповедь и религиозная проза, памфлет, научная проза, художественная проза, поэзия). Наиболее продуктивной для развития немецкой прозы явилась тенденция к выработке стиля письменного литературного языка на широкой народной основе, нашедшая наиболее яркое выражение в языковой деятельности Лютера (см. стр. 43—45).
§ 20. Новонемецкий период
Процессы языковой унификации, отбора и фиксации нормы литературного языка и литературной обработки языка, начавшиеся в ранненовонемецкий период, подготовили почву для развития современного немецкого языка с его единой общенемецкой литературной нормой, его фонетическим и грамматическим строем, лексическим составом. Однако подлинно современный немецкий язык с его богатством литературных и функциональных стилей, с его развитой общей лексикой и специальной терминологией, охватывающей самые различные области науки и техники, мог :начать развиваться лишь с того времени, когда в Германии •началась более интенсивная консолидация нации, обозначился новый подъем экономики и культуры, выросла национальная (немецкая литература. Эти условия возникли в Германии iK середине XVIII в. Начавшийся к этому времени в Германии .подъем экономики, потребность в создании единого внутреннего -рынка, рост национального самосознания молодого класса (буржуазии и связанный с этим подъем культурной жизни (создали благоприятные условия для завершения языковой унификации, подготовленной всем предыдущим ходом развития. Если до конца XVII в. ощущалась потребность только в письменном литературном языке, в то время как в устном общении
34
низшие классы пользовались диалектом или городским полудиалектом, а господствующий класс удовлетворял свое стремление к изяществу выражения, прибегая к французскому и итальянскому языкам, то теперь на очередь встали также вопросы литературной обработки и унификации разговорной немецкой речи. Правда, нормализация устной речи (т. е. прежде всего создание единой литературной произносительной нормы) значительно отставала от письменной речи. Что касается письменного литературного языка, то окончательная нормализация его завершилась на протяжении XVIII в. В области грамматики языка и фиксации лексической нормы литературного языка заключительным этапом ее после работы целой плеяды грамматиков-нормализаторов и теоретиков языка XVII — первой половины XVIII вв. явились труды упоминавшегося уже ученого Аделунга, автора грамматики „Umstandliches Lehrgebaudc der deutschen Sprache “ (1782) и словаря немецкого литературного языка „Versuch eines voll-standigen grammatisch-kritischen WOrterbuchs der hochdeutschen Mundart“ (1774—1786). Эти труды зафиксировали и широко популяризировали результаты всей предшествующей нормалнза-торской деятельности и непосредственно предшествовали развитию научного языкознания в Германии, задачей которого является уже не нормализация, а научное исследование языка *. Унификация разговорного немецкого языка шла значительно медленнее. Конечно, литературная лексика, литературные обороты речи, грамматическая норма, выработанные в письменной форме литературного языка, все больше проникали в разговорную речь образованных людей, что имело своим результатом постепенную выработку на протяжении XVIII в. устной формы общенемецкого литературного языка. Однако долгое время отсутствовало одно из важных условий унификации разговорной речи — единая произносительная норма. Лишь в XIX в. была достигнута некоторая унификация в области литературного произношения1 2; однако областные диалектные различия продолжали еще настолько давать себя знать, что потребовалась работа специальной комиссии, составленной из авторитетных филологов и деятелей сценического искусства, для установления и фиксации единой
1 Научное языкознание возникает в Германии в начале XIX в. Основателем немецкой филологии является Яков Гримм (1785—1863 г.); его основные труды: „Deutsche Grammatik" I — IV, „Geschichte der deutschen Sprache" и начатый им и продолженный затем рядом лингвистов словарь немецкой лексики — „Deutsches WCrterbuch".
2 О том, что эта унификация литературного произношения была неполной, свидетельствуют широко известные исследования рифм Гёте и Шиллера, ясно устанавливающие наличие местных особенностей в произношении этих великих писателей. Так, Гёте под влиянием своего франкфуртского произношения рифмует neige, reiche, Freude, heute (спирантное g; смешение глухих и звонких согласных); Шиллер под влиянием швабского диалекта рифмует untertanig, Konig; vereint, Freund; Trane, schone, Sohne, Szene (делабиализация гласных,).
55
произносительной нормы (так наз. „сценическое произношение" — „Biihnendeutsch")1.
Однако развитие немецкого языка в новонемецкий период характеризуется не только и не столько завершением нормализации литературного языка в его устной и письменной форме,— именно в этот период, начиная с конца XVIII в. до наших дней, происходит с особенной интенсивностью дальнейшее всестороннее развитие и обогащение лексического состава и системы стилей литературного языка. Мощным толчком для этого послужил расцвет немецкой национальной литературы (Клопшток, Лессинг, Гердер, Виланд, наконец Шиллер, Гёте и последующая более поздняя немецкая национальная литература), расцвет классической немецкой философии, возникновение и быстрое развитие политической литературы и прессы, появление трудов основоположников научного социализма К. Маркса и Ф. Энгельса, быстрый рост науки и техники с начала XIX в., обусловивший непрерывный рост научно-технической терминологии. Все это вместе создало тот современный немецкий литературный язык, который существует в наши дни и продолжает непрерывно развиваться.
1 Нормы „сценического произношения" были выработаны упомянутой комиссией в 1898 г. и опубликованы секретарем комиссии проф. Г. Зибсом в специальной книге. Th. S i е b s, Deutsche Biihnenaussprache, 1898.
II. ИСТОРИЧЕСКАЯ ФОНЕТИКА
§ 21. Общие замечания
Историческое изучение звуковой системы немецкого языка предполагает изучение фонемного состава немецкого языка в разные периоды его истории, изучение звуковых изменений, происходивших на протяжении истории немецкого языка, в результате которых сложилась звуковая система современного немецкого языка, а также изучение закономерных звуковых соответствий, которые имеются между немецким языком и другими германскими и негерманскими индоевропейскими языками и определяются родством этих языков, общностью их происхождения.
Последняя задача — изучение закономерных звуковых соответствий— особенно важна при сравнительном изучении истории всей группы германских языков и, шире, при сравнительно-историческом изучении индоевропейских языков как языковой семьи. Оно необходимо для правильного, точного применения методики сравнительно-исторического анализа (о понятии звуковых соответствий и примеры см. стр. 11). При изучении истории одного языка, в данном случае немецкого, этот вопрос менее важен. Поэтому в данной книге он будет ставиться лишь от случая к случаю там, где это необходимо для лучшего понимания какого-либо явления.
Основной задачей исторической фонетики каждого отдельного языка является описание фонемного состава данного языка в различные периоды его истории и процессов его развития.
Без знания фонемного состава немецкого языка в каждый период его истории невозможно реально представить себе звуковую форму слов немецкого языка, например древненемецкого или средненемецкого периода. Знание основных фонетических законов немецкого языка необходимо также для более глубокого понимания исторической морфологии и морфологии современного немецкого языка, а также системы словообразования немецкого языка, так как исторически сложившиеся звуковые чередования типа: geben — gab; Buch — Biicher; Schwester — Geschwister, играют значительную роль в формообразовании и словообразовании немецкого
57
языка. Знание исторической фонетики необходимо и для понимания особенностей орфографии немецкого языка (см. о написаниях sch, ie, ih, eh и др. стр. 97 и сл.). Наконец, без знания исторической фонетики нельзя реально представить себе и соотношение современного национального литературного немецкого языка с диалектами— как современными, так и диалектами немецкого языка донациинального периода.
В то время как фонетика современного немецкого языка изучает единую литературную норму произношения, историческая фонетика находится в совершенно иных условиях. Литературная произносительная норма складывается в языке лишь на определенном этапе его развития — в период развития национальных языков (в немецком языке такая единая литературная произносительная норма сложилась очень поздно, см. стр. 55). В древний же и средний период истории немецкого языка мы имеем дело не с единой произносительной нормой, а с рядом диалектных произносительных норм, близких друг к другу, но отнюдь не тождественных.
В общем курсе истории немецкого языка нет возможности описывать подробно особенности звуковой системы каждого диалекта. Поэтому в учебной литературе в основу описания звуковой системы того или иного периода кладется обычно один из диалектов; поскольку он обладает наравне с другими диалектами основными общими чертами и общими закономерностями звуковой системы немецкого языка данного периода, он дает о них достаточное представление. Обычно в основу изложения кладется диалект, наиболее близкий по своему звуковому составу к формирующемуся в дальнейшем национальному языку и потому наиболее показательный для развития звуковой системы языка в целом. Вместе с тем историческая фонетика не может обойтись без ряда фактов, относящихся к фонетическим особенностям других диалектов, так как звуковая система современного литературного языка отнюдь не обязана всеми своими свойствами лишь одному диалекту и не повторяет его особенностей полностью. Многие фонетические явления, свойственные звуковой системе современного национального немецкого языка, зарождались в различные эпохи в разных диалектах, а затем уже получали более широкое распространение и входили в новонемецкий период в норму литературного языка.
О звуковом составе отдельных древненемецких диалектов дают довольно полное представление письменные памятники этого периода, написанные в различных местностях Германии.
Особенно велики различия в области звукового состава между всей группой верхненемецких диалектов и древнесаксонским языком, на базе которого в X—XI вв. складывался нижненемецкий диалект.
Так, для верхненемецких диалектов характерно 2-е передвижение согласных (см. подробнее стр. 67 и сл.), отсутствующее в древнесаксонском языке, ср.: двн. uf (совр. н. auf) и дс. up;
58
двн. mahhon (совр. н. machen) и дс. такбп; двн. eggan (совр. н. essen) и дс. etan. Другой пример: в верхненемецких диалектах мы находим дифтонги там, где в древнесаксонском языке простой долгий гласный. Ср.: двн. ouga (совр. н. Auge) и дс. oga; двн. liag, lieg (совр. н. liefl) и дс. let.
В истории немецкого языка обычно изучается звуковой состав древневерхненемецких диалектов, так как в большинстве случаев именно особенности верхненемецких диалектов определили характер звуковой системы современного немецкого национального языка.
Однако и группа верхненемецких диалектов, обладая рядом общих особенностей, вошедших в звуковую норму современного немецкого литературного языка, все же далеко не является единой по своему звуковому составу, ср.: бав. регс и фр. berg; бав. ki-nuok и фр. ginuog (совр. н. genug); вост.-фр. pfund и ср.-фр. pund; бав. fog, алем. fuag, вост.-фр. fuog (совр. н. Fufi). -
В учебной литературе в качестве образца обычно изучается звуковая система одного из древневерхненемецких диалектов — восточнофранкского диалекта. Выбор этот в значительной степени условен, тем более, что, как известно из предыдущего изложения, не он, а верхнесаксонский диалект, образовавшийся позднее, лег в основу современного литературного немецкого языка. Однако из древневерхненемецких диалектов восточнофранкский представляет наибольшие удобства для начального изучения, потому что по своему звуковому составу, и в частности по составу согласных, очень пестрому в различных диалектах (см. стр. 68—69), он стоит ближе других древненемецких диалектов к норме современного немецкого литературного языка.
О фонетических процессах, происходивших в складывающемся языке немецкой народности в дописьменный период, мы судим на основании сравнения древненемецкой звуковой системы с другими древними германскими языками и с предполагаемым звуковым составом германского языка-основы, а также на основании звуковой формы тех немецких слов и имен собственных, которые встречаются в письменных памятниках других языков, относящихся к более ранним векам, например у римских авторов.
Звуковые изменения, происходившие в немецком языке на протяжении его письменной истории, носили очень постепенный, отнюдь не скачкообразный характер и проявлялись в отдельных диалектах с различной интенсивностью. Одни изменения охватывали всю область немецкого языка или же во всяком случае получили впоследствии распространение во всей Германии, войдя в общенемецкую национальную литературную норму; другие изменения имели местный (региональный) характер и сохранили его и в дальнейшем.
Многие характерные черты звуковой системы немецкого языка существовали уже в древненемецкий период. Это, например: 1) неподвижное ударение, связанное с корневым слогом слова, 2) 2-е
59
передвижение согласных, 3) такие’чередования гласных, как аблаут или умлаут.
Другие не менее важные особенности звуковой системы современного немецкого языка развились значительно позже — в средневерхненемецкий период, а также в новонемецкий период, в процессе становления современного немецкого национального языка. Это, например: 1) различие в характере вокализма ударных и неударных слогов, 2) зависимость долготы и краткости гласного от характера слога, 3) современный состав гласных и дифтонгов (ср.: двн. min — совр. н. mein, двн. uf — совр. н. auf, двн. guot — совр. н. gut и др.). Позже развились даже некоторые отдельные звуки, имеющиеся в звуковой системе современного немецкого языка. Так, в древневерхненемецком нет еще гласных б, й, долгого а, нет дифтонга ап (ей), нет согласного звука [J] и некоторых др.
Из всей сложной системы звукового развития немецкого языка мы выделяем основные процессы, определившие характер звуковой системы современного немецкого языка, и определенные вехи в развитии звуковой системы, когда постепенное накопление отдельных звуковых изменений давало качественно новый облик звуковой системе немецкого языка в целом.
1. ЗВУКОВОЙ СОСТАВ ДРЕВНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
§ 22. Предварительные сведения. Фонетическая система языков древних германских племен в начале н. э.
Древнегерманские племена начала н. э. говорили на языках, хотя и различных, но близко родственных, обладавших в фонетическом отношении целым рядом общих черт. Фонемный состав этих языков был очень сходен.
Система гласных фонем характеризовалась наличием кратких гласных, долгих гласных и дифтонгов.
Долгота и краткость гласных в древних германских языках не зависела от позиционных условий (от характера слога), как это имеет место в современном немецком языке. Количественный характер гласного в том или ином слове наследовался древними германскими языками от общеиндоевропейского и определялся, следовательно, в конечном счете древними общеиндоевропейскими закономерностями (ср.: др.-инд. bhratr, лат. fra ter, греч. phratOr, слав, братръ, гот. bropar, дс. brothar, двн. bruoder, где 0^>ио). Долгие и краткие гласные представляли собой две совершенно самостоятельные фонемы, которые в дальнейшем ходе развития германских языков имели различную судьбу.
Краткие гласные были представлены следующими фонемами: i, е (с позиционным вариантом i), а, и (с позиционным вариантом о).
Наличие позиционных вариантов фонем связано с тем, что для древних германских языков были очень характерны ассимилятор
60
ные (или иначе — комбинаторные) чередования гласных: в определенных условиях вместо соответствующей фонемы в ударном корневом слоге появлялся ее позиционный вариант. Наиболее характерным случаем является чередование в зависимости от позиционных условий фонемы и и ее позиционного варианта о., В древних германских языках этого периода не было самостоятельной фонемы краткого о, так как исконное индоевропейское краткое о совпало в германских языках еще раньше с кратким а (ср. пример: лат. molere, русск. молоть, двн. malan, стр. 327). Однако краткое о появлялось как позиционный вариант фонемы и, если в заударном слоге имелся широкий гласный а или е (это чередование сохраняется в древних германских языках и в последующие века, например: дс. hulpun — 1 л. мн. ч. прош. вр. от гл. hel-рап „помогать", но прич. II — giholpan, так же двн. hulfum, но giholfan).
Сходное комбинаторное чередование наблюдается между е и i: I выступает как позиционный вариант гласной фонемы е при наличии в заударном слоге узкого гласного i или и, полугласного j, а также перед сочетанием носового согласного с другим согласным или перед удвоенным носовым (это чередование также сохраняется в древнегерманских языках в письменный период, например: двн. erda „земля", но irdisk „земной"; двн. helfan „помогать", но bindan „связывать", swimman „плавать")1.
Позиционные чередования являлись в фонетическом отношении результатом повышения или понижения первоначального гласного (е могло повышаться в I, а и понижаться в о). Это явление получило в германском языкознании название „преломления".
Долгие гласные были представлены фонемами I, ё>, ё2, а, б, О.
Гласный долгое а встречается в очень ограниченном числе слов в определенном положении, а именно перед h, и по происхождению является результатом удлинения краткого а, наступавшего вследствие закономерного выпадения перед h последующего сонанта п (например: brahta „принес" < *branhta — прош. вр. гл. bringan, совр. н. bringen). Исконное индоевропейское долгое а отсутствует в германских языках, так как оно совпало в этих языках с долгим О (ср. пример: лат. frater, греч. phratOr, слав, братръ, гот. bropar, дс. brothar).
Наличие двух долгих ё (ё1 и ё9) было связано с различным происхождением этих фонем: ё( — звук более древний, он встречается во многих индоевропейских языках (например, лат. semen „семя"); гласный ё2 — звук общегерманский, но за пределами германских языков не засвидетельствован. Между ё1 и ё2 должно было
1 Поскольку i краткое существовало в древних германских языках и как самостоятельная фонема, в литературе нет единого мнения о том, являлось ли чередование е — i чередованием фонемы е и ее варианта i или же чередованием двух фонем.
61
существовать качественное различие (вероятно, они различались по степени открытости гласного). Это показывает их дальнейшая судьба в истории отдельных германских языков: ё2 сохранялось во всех германских языках эпохи первых письменных памятников (ср.: гот., дс., двн. her „здесь"), в то время как ё, засвидетельствовано только в языке готов, в других германских языках оно превратилось еще в дописьменную эпоху в а (ср.: гот. jer „год", но дс., двн. jar).
Германский гласный долгое I восходит, с одной стороны, к индоевропейскому I (ср.: лат. sulnus „свинина"—да., дс., двн. swln „свинья"), с другой стороны, к индоевропейскому дифтонгу ei, который в еще более раннюю эпоху развился во всех германских языках в I (ср.: греч. steichG „шагаю" — двн. stlgu „поднимаюсь").
Дифтонги были представлены фонемами ai, au, iu (с позиционным вариантом ео).
Вместо дифтонга iu появляется его позиционный вариант ео, если в заударном слоге имеется широкий гласный а или е (ср.: двн. biugu „сгибаю", но beogames „(мы) сгибаем"). Это чередование iu — ео также входит в понятие „преломления" (см. выше стр. 61).
Система согласных фонемв языках древних германских племен начала нашей эры была следующей:
1) глухие щелевые: f, jj, h, s
p — переднеязычный щелевой звук; он сохранился в английском языке, например three, earth, а в немецком перешел впоследствии в d (ср.: англ three — нем. drei; англ, earth — нем. Erde, см. стр. 70).
2) звонкие щелевые: b, d, g, z
15— двугубный звонкий щелевой, близкий к [v],oh сохранился в английском языке в виде (v), например to live, а в немецком также перешел впоследствии в b (ср.: англ, to live — нем. 1еЬеп,см. стр. 63).
Я — переднеязычный звонкий щелевой звук; он превратился в английском языке в d, например red, а в немецком сначала перешел в d, а затем по 2-му передвижению согласных в t (см. стр. 63 и 68).
.g.— заднеязычный звонкий щелевой звук, сходный с южнорусским г.
3) глухие взрывные: р, t, к
4) сонанты: 1, г, m, n, w [u], j [i]
Система согласных фонем древних германских языков очень сильно отличается от системы согласных фонем других индоевропейских языков вследствие так наз. 1-го передвижения согласных (ср.: лат. pes, pedis — гот. lotus, двн. fuog „нога"; лат. cor, cordis — да. heorte, дс. herta, двн. herga „сердце", лат. duo —
62
гот. twai, дс. twe „два" и др.) *, происходившего, как предполагают, в 1-м и 2-м тысячелетиях до н. э.
Ударение. Особенностью языков древних германских племен начала нашей эры является также особый тип ударения — неподвижное ударение на начальном слоге. Данные сравнительной грамматики индоевропейских языков и в особенности закон Вернера (см. стр. 79) свидетельствуют о том, что первоначально германские языки имели, подобно другим индоевропейским языкам, подвижное ударение. Характер ударения изменился в германских языках в тот же период, когда происходило 1-е передвижение согласных. Это повлекло за собой значительные изменения в звуковой системе и в структуре слова германских языков.
§ 23. Важнейшие фонетические изменения в языках германских племен во II—V вв. н. э.
Из фонетических процессов, происходивших в языках германских племен в первые века н. э., назовем лишь те, которые наложили наиболее значительный отпечаток на фонемный состав древненемецкого языка, начинавшего складываться постепенно, начиная с V в., на базе языков западногерманских племен.
В области вокализма — это уже упоминавшийся выше переход ё1^>а, имевший место во всех древних германских языках, кроме готского. Ср.: у Цезаря Suevi „свевы" и позднейшее двн. Suaba „швабы". Также: гот. slepan — дс. slapan, двн. slafan „спать"; гот. jer — дс., двн. jar „год" (см. стр. 62) \
В области консонантизма изменениям подвергались звонкие щелевые b, d, g, z:
1) Все германские языки, кроме готского, охватил переход z^>r — так наз. „ротацизм"1 * * * * * * 8. Ср.: гот. dius, род. п. diuzis, дс. dior, двн. tior „зверь", гот. batiza — дс. betera, двн. beggiro „лучше".
2) Звонкие щелевые b, d, -g обнаруживают во всех германских языках тенденцию полностью или частично переходить в звонкие взрывные b, d, g.
Примечание. Некоторые германские языки сохранили древние звонкие щелевые без изменения. Так, например, английский язык сохранил старый звонкий щелевой в словах to give, wives, to live и т. п. (ср. с нем.: geben, Weib, leben). Старые щелевые звуки сохранились также до настоящего времени в нижненемецких диалектах и отчасти в средненемецких диалектах, например, нижненем.: Jeld, Jewen, HJen (ср. с литерат. нем. Geld, geben, liegen).
1 О 1-м передвижении согласных в древних германских языках см.:
В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на
иностранных языках, М., 1956, стр. 131 и сл.; А. Бах, История немецкого
языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 33 и сл.
8 Отсутствие его в готском дает основание предполагать, что данное фо-
нетическое изменение произошло в германских языках после ухода готов с ниж-
ней Вислы, т. е. после II в. и. э.
8 Слово „ротацизм* произведено от названия греческой буквы „ро“.
63
Кроме того, во всех западногерманских языках в это время широкое распространение получает удвоение согласных; его вызывает чаще всего последующее j, например:
гот. bidjan — дс. biddian, да. biddan, двн. bitten „просить";
гот. sibja — дс. sibbia, двн. sippea, sippa „род“ (совр. н. Sippe)1.
Термин „удвоение", возникший в языкознании до развития фонологии, исходит из графики. В сущности же дело идет об удлинении согласных — в древних германских языках согласные, подобно гласным, могли быть краткими и долгими, причем удвоение согласного на письме служило знаком долготы2.
§ 24. Важнейшие фонетические процессы периода формирования и развития древненемецкого языка
В период формирования древненемецкого языка как группы близкородственных диалектов немецкой народности происходил целый ряд фонетических процессов, определивших своеобразие немецкой звуковой системы. Часть из них являются специфическими для немецкого языка, другие с большей или меньшей интенсивностью захватывали более широкие языковые области и являлись общими для ряда германских языков. Многие фонетические процессы относятся к дописьменному периоду истории немецкого языка, и первые письменные памятники фиксируют лишь их результаты; другие фонетические процессы протекают уже в период письменной истории древненемецкого языка и могут быть прослежены языковедами от века к веку и от диалекта к диалекту по письменным памятникам.
В дописьменный период берут свое начало значительные фонетические изменения как в области вокализма, так и в области консонантизма.
Основные фонетические изменения в области вокализма распространялись с севера на юг, охватывая ряд древних германских языков.
1. Развитие древних дифтонгов ai и аи
На северо-западе, в древнесаксонском языке и в области нижнефранкского диалекта (см. стр. 21), древние дифтонги ai и аи еще до начала письменности подверглись монофтонгизации; например:
гот. laisjan „учить" — дс. lerian3;
гот. stain „камень"—дс. sten;
гот. auso „ухо" — дс. Ога;
гот. augo „глаз"—дс. 6ga.
1 Это явление относится предположительно к IV—V вв. н. 9.
* Из того, что краткие и долгие согласные чередуются в зависимости от позиционных условий, о чем. см. стр. 73—74 на материале древненемецкого языка, можно заключить, что они были не самостоятельными фонемами, а вариантами фонем.
• s > z >> г — ротацизм (см. стр. 63).
64
Этот процесс распространился также и на древневерхненемецкие диалекты, но интенсивность его была убывающей по мере продвижения с севера на юг. Поэтому во франкских и южнонемецких диалектах монофтонгизация древних дифтонгов ai и аи осуществлялась не полностью, а только в определенных позиционных условиях — дифтонг ai перешел в ё только перед h, г, w; в остальных же случаях он лишь приблизился несколько к ё, подвергнувшись сужению в ei. Таким образом, таким словам, как гот. laisjan, соответствует дс. lerien и двн. leran (совр. н. lehren), однако гот. stains соответствует дс. sten, но двн. stein (совр. н. Stein).
Аналогично:
гот. saiws „море", „озеро" — двн. seo, род. п. sewes ai<^ (совр. н. See);
X. гот. maiza „больше" — двн. шёго (совр. н. mehr);
xei: гот. ains „один" — двн. ein (совр. н. ein);
гот. dails „часть"—двн. tei] (совр. н. Teil);
гот. haitan „зваться"—двн. heiggan (совр. н. heifien).
Дифтонг аи перешел в б только перед h и зубными (d, t, z, s, n, г, 1); в остальных же случаях он также остался дифтонгом, лишь подвергнувшись сужению в ои (т. е. частично приблизившись к О). Тем самым таким словам, как гот. auso, соответствует дс. ога и двн. ога (совр. н. Ohr), однако гот. augo соответствует дс. Oga, но двн. ouga (совр. н. Auge).
Аналогично:
.0: гот. hauhs „высокий" — двн. hoh (совр. н. hoch); aur^^ гот. raups „красный"—двн. rot (совр. н. rot);
\ гот. laun „награда"—двн. Ion (совр. н. Lohn);
xou: гот. haubip „голова"—двн. houbit (совр. н. Haupt); гот. galaubjan „верить" — двн. gilouben (совр. н. glauben); гот. laufs „листва" — двн. loub (совр. н. Laub).
Различным было и время этого фонетического изменения в разных языковых областях. Во франкском диалекте переход ai^>e, ei закончился еще до начала письменности (видимо, на протяжении VII в.) и уже в первых письменных памятниках, написанных на различных говорах франкского диалекта, мы находим звуки ё, ei, соответствующие древнему дифтонгу ai. В южнонемецких диалектах (южнофранкском, алеманском, баварском) развитие ai^>e, ei в соответствии с убывающей интенсивностью данного процесса происходит позднее: переход ai^>e относится здесь к VIII в., а переход ai^>ei распространяется лишь в конце VIII в. и в начале IX в.; в южнонемецких памятниках этого времени нередко встречается ai. Так же постепенно распространялся в различных древневерхненемецких диалектах переход au^>6, ои. Монофтонгизация аи^>б проходит во франкском и алеманском диалектах
3 История немецкого языка
65
на протяжении VIII в., что можно проследить по письменным памятникам этого времени. В баварских письменных памятниках не только в VIII в., но и в начале IX в. преобладает дифтонг в виде ао. Переход аи^>ои осуществляется во франкском в начале IX в. (древнейшие письменные памятники еще имеют аи), а в баварском лишь во второй половине IX в.
2. Развитие умлаута
С V—VI вв. н. э. во всех германских языках начинает развиваться умлаут, т. е. перегласовка гласного корня под влиянием гласного окончания. Это — одно из проявлений общей тенденции древних германских языков к позиционным чередованиям звуков и к возникновению в определенных фонетических условиях позиционных вариантов фонем. Наиболее широко умлаут развился в северных германских языках (скандинавских) и в древнеанглийском. Для древнесаксонского и древневерхненемецкого характерен умлаут под влиянием I или j последующего слога.
Распространение умлаута в древневерхненемецком происходило интенсивнее на севере. К началу письменности только перегласовка краткого а в корне слова находит графическое выражение как е, например: двн. gast „гость" — мн. ч. gesti (совр. н. Gaste); двн. alt „старый"—сравн. ст. eltiro (совр. н. alter).
В памятниках этого периода умлаут а^>е развит еще неполностью: гласный а не подвергается перегласовке, если за ним следуют сочетания согласных ht, hs, rw, а также в тех случаях, когда гласный I отделен от корневого гласного промежуточным слогом, например: maht—mahtig (совр. н. Macht—machtig); wahsan — walisit (совр. н. wachsen—wachst); magad—magadi, magedi (совр. н. Magd—Magde); tag—tagallh (совр. н. Tag—taglich). В южно-немецких диалектах интенсивность умлаута меньше, чем во франкском: гласный а не подвергается перегласовке также перед h перед группой г 4-согласный, Iсогласный, например: slahan — фр. slehit, но южнн. slahit (совр. н. schlagen — schlagt); stark — фр. sterkiro, но южнн. starchiro (совр. н. stark — starker); haltan — фр. heltit, но южнн. haltit (совр. н. halten—halt).
В этих позиционных условиях краткое а подвергается умлауту позже, к началу средненемецкого периода (XI—XII вв.) — так наз. вторичный умлаут (см. стр. 84).
В конце X в., в частности в произведениях Ноткера (см. стр. 19), получает графическое выражение умлаут долгого и Ху:]. Для обозначения нового звука используется диграф ill, уже имевшийся в древненемецком (см. стр. 71 и 72). Например: двн. mus „мышь" — мн. ч. musi, позже miusi.
Нужно предполагать, что у других гласных и дифтонгов под влиянием I и j в окончании также происходила в древненемецком перегласовка, т. е. развились позиционные варианты фонем.
Однако они не получали на первых порах отражения в орфо-
66
графин, так как латинский алфавит, легший в основу древненемецкой письменности, не имел специальных знаков для передачи этих звуков, не свойственных латинскому языку; к тому же в этом и не было настоятельной необходимости, поскольку это еще не были самостоятельные фонемы, как впоследствии (см. стр. 84), а лишь позиционные варианты фонем. Лишь к началу средненемецкого периода (XII—XIII вв.), превратившись в самостоятельные фонемы, все гласные и дифтонги, развившиеся в результате умлаута, получили соответствующее изображение на письме (см. стр. 84—85).
3. Дифтонгизация древних ё2 и о
В соответствии с отмечавшейся выше общей склонностью древнесаксонского к долгим монофтонгам, а верхненемецких диалектов к дифтонгам, древние долгие гласные ё2 и б имели различную судьбу в древнесаксонском и в отдельных верхненемецких диалектах.
В древнесаксонском древние германские ё2 и б сохранялись без изменения. Напротив, во всех верхненемецких диалектах они подверглись дифтонгизации.
Древнее германское ё2 еще сохранялось в древненемецком к началу письменности и стало постепенно дифтонгизироваться с конца VIII в. В письменных памятниках второй половины VIII в. мы находим ё или дифтонг еа, например: her, hear „здесь". В начале IX в. ё, еа ia (hiаг), а во второй половине IX в. ia ie (hier). Дифтонгизация распространялась в направлении из франкского диалекта в южнонемецкие диалекты.
Древнее германское О дифтонгизировалось во франкском в ио также к концу VIII в., но в других верхненемецких диалектах развитие б^>ио шло неравномерно, заняв весь IX в. Баварские письменные памятники сохраняли б на протяжении всего IX в., алеманские имели иа, и лишь в конце IX в. франкская форма ио получила в верхненемецких диалектах повсеместное распространение.
Еще более значительны фонетические изменения в области консонантизма. В отличие от фонетических процессов, происходивших в системе гласных фонем, фонетические изменения, охватывающие консонантизм, распространяются с юга на север; характерно также, что эти изменения не выходят за пределы верхненемецких диалектов, создавая в верхненемецких диалектах специфический состав согласных, резко отличающий их от других германских языков.
4. Второе передвижение согласных
Основным изменением в системе древненемецкого консонантизма является так наз. 2-е, или верхненемецкое, передвижение согласных *.
1 О 1-м передвижении согласных в германских языках см. стр. 62. 3*
67
Очагом распространения этого фонетического явления послужили южнонемецкие диалекты — баварский и алеманский, где передвижение согласных произошло, предположительно, в VI—VII вв. В этих диалектах в указанную эпоху ряд общегерманских гласных подвергся следующим изменениям:
1) В середине и в конце слова после гласного взрывные согласные t, р, к стали щелевыми 53, ff, hh (или 3, f, h на конце слова).
дс. etan — двн. eggan; дс. slapan — двн. slafen; дс. ik — двн. ih.
2) Те же согласные t, р, к в начале слова, а также после согласного и при удвоении стали аффрикатами z, pt, kch.
дс. tunga — двн. zunga; дс. appul — двн. apful; дс. korn — фр. korn — бав. (k)chorn.
3) Звонкие согласные d, b, g, развившиеся в предшествующие века из древних германских d, b, потеряли свою звонкость и стали глухими t, р, к.
дс. drinkan —двн. trinkan; дс. burg — фр. burg — бав. pure; дс. geban — фр. geban; бав. керап.
В последующие века это произношение проникало постепенно в другие диалекты формирующегося языка немецкой народности, распространяясь с юга на север. Однако всех диалектов немецкого языка это явление не охватило не только в древний период, но и в последующий. Так, нижненемецкие диалекты совершенно не испытали на себе влияния 2-го передвижения согласных и сохранили старый общегерманский консонантизм, роднящий их с английским, голландским и другими германскими языками.
Напротив, франкские диалекты восприняли от южнонемецких диалектов 2-е передвижение согласных или, по выражению Ф. Энгельса, подверглись „оверхненемечению“ *. При этом различные группы говоров франкского диалекта в зависимости от своего географического положения и исторических условий в разной степени восприняли это явление. Наиболее полно 2-е передвижение согласных осуществилось в верхнефранкских говорах (южнофранкском и восточнофранкском), сложившихся на территории старых алеманских земель в связи с присоединением алеманов к Франкскому королевству Меровингов и со смешением на этой территории франков и алеманов. В консонантизме этих говоров мы находим большую часть явлений верхненемецкого передвижения. Отсутствует лишь передвижение звуков: k^>kch (kind > kch ind), b^>p (bin > pin), g^>k (ginuog>kinuoc), оставшихся характерными только для баварского и алеманского диалектов. Во франкских говорах на территории средней Германии 2-е передвижение соглас-
1 Ф. Энгельс, Франкский диалект. К. Маркс и Ф. Энгельс, Гос-политиздат, Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 436.
68
ных распространялось более медленно, в период с VIII по XV вв., и не как общефонетическое явление, а волнами, в составе отдельных слов, причем границы распространения передвижения различных звуков образуют здесь ряд ступеней. Так, в рейнскофранк-ских говорах нет передвижения p^>pf (pund^> pfund, appel^>
apfel); неполностью проведено также передвижение d t (doh-ter tohter). Наименее полно проведено 2-е передвижение в среднефранкских говорах—в них также отсутствует передвижение d>t. p>pf; в северной части среднефранкского диалекта неполностью проведено и передвижение Р>« (О — оно отсутствует в сочетаниях гр, 1р (werpen werfen, helpen hel-fen); в группе местоимений: dat, wat, et, allet отсутствует передвижение t^>g3(j). Совершенно не имеют передвижения согласных и по этому признаку относятся к нижненемецким диалектам нижнефранкские говоры, расположенные по нижнему течению Рейна *.
В средненемецкий период
I А) 10_______________12____1—
ГРАНИЦЫ к передвижения
—=ik II ich — -dat П das ——kind И chind
Область chind kchind
♦««.dorp II dorf ••••pund II fund 100 9 100l<“
2-е передвижение согласных в
главных своих чертах охватывает также восточносредненемецкий диалект.
В современный немецкий литературный язык 2-е передвижение согласных вошло в следующем виде:
1. Передвижение согласных t, р, к^>33> в середине и на конце слова после гласного проведено полностью. Покажем это на примере сопоставления немецкого языка с другими герман-
скими языками:
t — s нем. essen — англ, to eat, голл. eten, швед, ata;
нем. das —англ, that, голл. dat, швед, det;
р —f нем. schlafen — англ, to sleep, голл. slapen;
нем. helfen —англ, to help, голл. helpen, швед, hjalpa;
k — h нем. sprechen — англ, to speak, голл. spreken, швед, sprak; нем. Buch —англ, book, голл. boek, швед. bok.
1 Граница между верхненемецкими и нижненемецкими диалектами проходит по линии: Дюссельдорф на Рейне — Магдебург на Эльбе — Франкфурт на Одере (так наз. „линия Бенрата“— по м. Бенрат несколько южнее Дюссельдорфа, где эта граница пересекает Рейн).
69
2. Передвижение согласных t, р, к > z, pf, kch в начале слова, после согласного и при удвоении проведено, за исключением перехода k^>kch (характерного только для бав. и алем.):
t —z нем. zehn —англ, ten, голл. tien, швед, tio;
нем. Herz — англ, heart, голл. hart, швед, hjarta; р — pf нем. Pfeife — англ, pipe, голл. pijp, швед, pipa;
нем. Apfel —англ, apple, голл. appel, швед, apple;
3. Передвижение звонких согласных d, b, g^>t, р, к затронуло только согласный d:
d — t нем. Tochter — англ, daughter, голл. dochter, швед, dotter; нем. trinken—англ, to drink, голл. drinken, швед, dricka.
Особенностью современных нижненемецких диалектов также является сохранение t, р, к в тех случаях, где верхненемецкие диалекты и литературный немецкий^язык имеют аффрикаты z, pf или же согласные s, f, h. Например: нижненем. dat (англ, that) — верхненем. das, нижненем. wat (англ, what) — верхненем. was, нижненем. dep (англ, deep) — верхненем. tief, нижненем. milk (англ, milk) — верхненем. Milch, нижненем. appel (англ, apple) — верхненем. Apfel.
5. Развитие древнегерманского глухого щелевого рвd
В середине VIII в. в южнонемецких диалектах началось также развитие древнегерманского глухого щелевого р в d через промежуточную ступень d (т. е. p^>d)>d).
Письменные памятники середины VIII в., написанные на баварском и алеманском диалектах, имеют уже d «р). Памятники франкских диалектов имеют в это время наряду с d еще большей частью написания th и dh (например, ther, dher и der), свидетельствующие о том, что развитие нового звука еще не завершилось и что он произносился еще, видимо, как звонкое щелевое d. Например: гот. hreis, да. prle, дс. thria — двн. thrl, dhrl, drl (совр. н. drei); гот. pata, да. paet, дс. that — двн. thag, dhag, dag (совр. н. das).
Переход P>d совершается в различных говорах франкского диалекта, продвигаясь с юга на север, с середины IX в. до середины XI в., а затем, постепенно, распространяется и в нижненемецком, охватывая, таким образом, в отличие от 2-го передвижения согласных, все диалекты немецкого языка.
Примечание. Английский язык не был затронут переходом р > d. Ср. в совр. англ.: three „три", earth „земля", to thank „благодарить" и др.
§ 25. Звуковой состав древневерхненемецкого в IX в. и особенности орфографии
В основу немецкого письма был положен латинский алфавит. Приспособление латинского письма к звуковой системе немецкого языка шло первоначально стихийно, в отдельных монастырских школах, по инициативе отдельных переводчиков и писцов, опирав
70
шИхся на свой местный диалект, почему в различных местностях Германии возникали различные варианты написания одних и тех же слов. Развитие немецкой орфографической системы затруднялось на первых порах тем, что латинский алфавит не был полностью пригоден для передачи звуковой системы немецкого языка: в нем отсутствовали обозначения для некоторых звуков, например таких, как [о], [ii], [pf], [х], [?] и др.; не учитывалось также различие между краткими и долгими гласными, столь существенное для немецкого языка; с другой стороны, в латинском правописании был ряд особенностей, связанных с звуковой системой латинского языка и не имеющих ничего общего с системой звуков древневерхненемецкого языка, поэтому подражание латинскому письму создавало неоправданные графические варианты, например: кис (двн. ackar, accar, akar, acchar „Acker"), f и v (двн. filu и vilu „viel", fihu и vihu „Vieh") для обозначения одного и того же звука.
1. Гласные и дифтонги
Для обозначения гласных звуков использовались латинские буквы а, е, i, о, и.
Долгота гласного в большинстве случаев не получала в письменных памятниках древненемецкого периода специального обозначения, хотя имелись отдельные попытки выразить долготу гласного посредством удвоения (gitaan „getan", leeran „lehren", deonoon „dienen") или при помощи надстрочных знаков (gitan, leran; gitSn, leran).
Примечание. В учебной литературе для обозначения долготы гласного используются значки А или “
Отсутствуют еще специальные знаки для большинства вариантов гласных фонем, возникших в результате умлаута. Умлаут получает графическое выражение лишь в тех случаях, когда для этой цели могли быть использованы уже имеющиеся буквенные обозначения (е, позднее также iu, см. стр. 67).
а — обозначает: 1) краткое а — tag „день", gast „гость"; 2) долгое а общегерманское — brahta, прош. от bringan „приносить"; 3) новое долгое а «ё,)— jar „год", slafan „спать";
е — обозначает: 1) древнее германское открытое краткое е — erda „земля", geban „давать"; в учебной литературе условно обозначается ё; 2) новое, более закрытое краткое е, возникшее в древненемецком как вариант фонемы а в результате умлаута, — senden „посылать" (гот., sandjan), nezzi „сеть" (гот. nati); в учебной литературе условно обозначается е; 3) долгое е, развившееся в древненемецком из древнегерманского ai в результате монофтонгизации (см. стр. 64) — leran „учить", seo „море";
1-—обозначает: 1) краткое i, унаследованное от древнегерманского,— fisk „рыба", wiggan „знать", а также краткое i, развившееся в древних германских языках в результате повышения е > i, — irdisk „земной", bindan „связывать"; 2) долгое общегерманское I — min „мой", zit „время";
71
о — обозначает: 1) краткое о, возникшее первоначально в древних германских языках как позиционный вариант фонемы и и развившееся постепенно в самостоятельную фонему (см. стр. 78),—wolf „волк", gold „золото"; 2) долгое о, развившееся в древненемецком из германского аи в результате монофтонгизации (см. стр. 64), — hoh „высокий", бга „ухо"; в баварских памятниках в IX в. еще сохранялось также древнегерманское долгое о, подвергшееся в других диалектах дифтонгизации (о^>ио, на, см. стр. 67); и— обозначает: 1) краткое общегерманское и — sunn „сын", zunga „язык"; 2) долгое общегерманское и — hus „дом", tuba „голубь".
Для обозначения дифтонгов использовались следующие буквенные сочетания:
ei — обозначает дифтонг, развившийся в древненемецком в результате сужения древнегерманского дифтонга ai (см. стр. 64 и сл.) — ein „один", teil „часть", heiggan „зваться"; в южнонемецких письменных памятниках нередко встречается ai, не подвергшееся сужению;
ои — обозначает дифтонг, развившийся в древненемецком в результате сужения древнегерманского дифтонга аи (см. стр. 64 и сл.) — ouga „глаз", bourn „дерево"; в баварских письменных памятниках в первой половине IX в. еще сохраняется аи;
iu — обозначает древнегерманский дифтонг iu, сохраняющийся в древненемецком, — friunt „друг", biugu, 1 л. ед. ч. през. от biogan „сгибать";
io — обозначает позиционный вариант дифтонга iu, выступавшего в древнегерманском и в первых письменных памятниках древненемецкого в форме ео (см. стр. 62), — biogan „гнуть", tior „зверь"; в начале IX в. наряду с io еще встречается ео;
ио — обозначает новый дифтонг, развившийся в древненемецком в результате дифтонгизации древнегерманского долгого о (см. стр. 67), — guot „хороший", fuor прош. от faran „ехать"; в IX в. характерен только для письменных памятников франкского диалекта, баварский еще сохраняет О (got, for), алеманский имеет ua (guat, fuar);
ia — обозначает новый дифтонг, развившийся в древненемецком в результате дифтонгизации ё2 (см. стр. 67), — hiar „здесь" spiagal „зеркало"; в начале IX в. наряду с ia встречается более ранняя форма дифтонга еа, а во второй половине IX в. уже преобладает ie (ia^>ie).
Состав гласных в древневерхненемецком в IX в.1
Краткие гласные Долгие гласные Дифтонги
а, о, u, I, ё, е 1 Применительно к во< а, с, й, I, е :точнофранкскому диалекту ei, ou, uo, ia, io, iu
72
Примечание. Из числа указанных в таблице дифтонгов следующие дифтонги претерпели на протяжении древненемецкого периода дальнейшие изменения: дифтонги ia и io совпали в конце X в., дав ie вследствие ослабления второй части каждого из них в е; например: двн. hiar > hier, hiaj > hiej, spiagal > spiegel; двн. tiof > tief, tiootier, biogan 2>biegen.
Дифтонг iu в это же время подвергся монофтонгизации в [у:], хотя написание сохранилось прежнее (что и послужило причиной использования этого написания для обозначения умлаута от долгого й; например: двн. hiutu > hiutu [у:], friunt > friunt [у:]).
В некоторых словах с дифтонгом iu, имевших в корне чередование iu — io, по аналогии с ie(c io) развился дифтонг ie; например: двн. tiof > tief и двн. tiufi > tiefе; двн. biogan > biegen и двн. biugu > biege.
2. Согласные и сонанты
Для обозначения шумных согласных звуков использовались буквы р, b, f(v), t, d, th(dh), s; 33(3), k(c), g, h (hh, ch).
f — v — v является графическим вариантом f, например: fater и vater (совр. н.Vater), fogal и vogal (совр. н. Vogel) faran и varan (совр. н. fahren).
th (dh) — межзубный звонкий щелевой; характерен для франкских письменных памятников, где сохраняется в зависимости от говора на протяжении IX—XI вв.; преобладает написание th, его графическим вариантом является dh — ther, theser „этот“, thag „это", thu „ты“. В южнонемецких письменных памятниках уже с начала IX в. господствует d (der, баз, du).
s — обозначает глухое общегерманское [s] — sunu „сын", sehan „видеть", fisk „рыба". В древненемецком нет звонкого [z] и s произносится как глухой звук во всех позиционных условиях.
33(3) — обозначает [s], развившееся в древневерхненемецких диалектах из германского t по 2-му передвижению согласных, — шаззаг „вода" (дс. watar), tha3 „это" (да. paet).
В письменных памятниках древнегерманское s и новое 33(3) последовательно разграничиваются, несмотря на молодость и общую неупорядоченность древненемецкой орфографии. Предполагают поэтому, что их произношение было различно: ближе к современному произношению было 33 — свистящий звук; s, видимо, имело характер шипящего звука, близкого к „ш“ и „ж" — именно из s в определенных позиционных условиях впоследствии, в средненемецкий период, развивается звук [f] (см. стр. 90—91).
к(с) — к и с являются графическими вариантами, например: kind „дитя", kalb „теленок", kraft „сила" и cind, calb, craft; в удвоении также kk и ск, например аккаг „пашня" и
78
acker. Сочетание звуков к и w обозначается по латинскому образцу посредством qu, например queman „приходить", quedan „сказать".
h — обозначает: 1) шумный заднеязычный согласный [х], в середине слова между гласными пишется hh, позже ch (souhhen и souchen, sprehhan и sprechan); 2) гортанный придыхательный [h], который в отличие от современного немецкого языка встречается не только в начале слова, но и в начале слога в середине слова — hano „петух", hohl „высота", sehan „видеть".
В древненемецком, как и в других древних германских языках, согласные могли быть долгими. Как уже указывалось, долгота согласных обозначалась в письменных памятниках посредством удвоения, например: двн. belli „постель", liggen „лежать", willo „воля". В древненемецком количество долгих согласных еще увеличилось вследствие передвижения герм, t, р, к > 35, if, hh и t > zz (см. стр. 68), например: двн. way,gar „вода", heffen „поднимать", suohhen „искать", nezzi „сеть".
На конце слова и перед другими согласными долгие согласные теряли долготу, например: swimman — прет, swam, rinnan — прет, ran, kunnan „мочь" — прет, konda. Ср. также: двн. skit „корабль"—род. п. skiffes, fol „полный" — склон, форма toiler, fas „бочка", „сосуд"—род. п. fagges.
Для обозначения аффрикат использовались следующие буквы и буквенные сочетания:
z — обозначает аффрикату [te], развившуюся в древневерхненемецком из германского t по 2-му передвижению согласных (см. стр. 68), — zlt „время", herza „сердце".
ph(pi) — обозначает аффрикату [pf], развившуюся в древневерхненемецком из германского р по 2-му передвижению согласных (см. стр. 68),—phlanza „растение", aphul „яблоко". Графическим вариантом ph является pf, например pfluog „плуг".
Для обозначения сонорных звуков использовались буквы г, 1, ш, n, w(uu, u), j(i).
w(uu, и) — двугубный звук, подобный англ, w (wind, work), в памятниках обозначается посредством uu(u), в учебной литературе обычно w — uuintar „зима", uueg „дорога", „путь", uuerdan „становиться", uuerfan „бросать".
Примечание. В отличие от современного немецкого согласного w, этот звук является полугласным, т. е. неслоговым [и]; на конце слова он полностью вокализуется (превращается в гласный и или о): kniu „колено" — род. п. kniuues (kniwes), seo „море" — род. п. seuues (sewes).
j(i) — обозначает полугласный (неслоговое [i]) — jar „год", joh „ярмо", fijant „враг". В письменных памятниках чаще пишется i, например: iar, ioh, fiiant; в учебной литературе j.
1 Примечание. На конце слова неслоговое [i] так же, как и w(uu, и), полностью вокализуется, например: nezzi „сеть", hirti „пастух".
' 74
Состав согласных в древневерхненемецком в IX в.1
Особенности орфографии
I. Шумные
губные р, b
губно-зубные межзубные th
переднеязычные t, d
s
3
заднеязычные k, g
h
гортанный придыхательный h
f И V th и dh
в памятниках z(zz);
в учебн. лит. 3(33)
кис; кк, ск qu [kw] h и hh, ch
2. Аффрикаты ____________
3. Сонорные
z
Ph
ph и pf
полугласные
носовые плавные
m, n I. r
в памятниках uu, u и позже w; в учебн. лит. w
в памятниках 1; в учебн. лит. j
w
J
Примечание. В древневерхненемецком еще отсутствуют звуки [J] и [z] (см. стр. 90 и 91).
§ 26. Ударение
Ударение в древненемецком языке, так же как и в современном немецком языке, является неподвижным.
В бесприставочных словах оно падает на первый (т. е. к о р-невой) слог, например: liggen „лежать", mennisko „человеческий", erda „земля".
В сложных словах первая корневая морфема, играющая роль определителя, несет на себе главное ударение, а вторая корневая морфема — второстепенное ударение, например: himilrlchi „царство небесное", wag^arfag „бочка", „сосуд для воды"> briitigomo „жених", gasthus „постоялый двор".
Второстепенное ударение имеют также некоторые так наз. „тяжелые" суффиксы, например: finstarnissi „тьма", frlheit „свобода", vriuntscaft „дружба", bruoderlich „братский" и др.
В приставочных словах ударение может быть различным:
а) у глаголов с более древними, неотделяемыми приставками, слившимися с корнем глагола еще в дописьменный период, уда
1 Применительно к восточнофранкскому диалекту.
75
рение падает на корень глагола, например: bigiogan „поливать", biruoran „прикасаться", irblfndan „ослепнуть", furbrennen „сжигать", gih^lon „звать", „приглашать";
б) у глаголов с отделяемыми приставками, находящимися еще в развитии и не утратившими полностью своей самостоятельности и своей природы наречия (см. стр. 256), главное ударение падает на приставку-наречие, а корень глагола имеет второстепенное ударение (по типу сложных слов), например: uggangan „выходить", ugwferfan „выбрасывать", „изгонять", йЬаЬоииап „отсекать", ufhfevan „поднимать", zuog^ngan „подходить";
в) у приставочных имен существительных место ударения зависит от происхождения: большинство отглагольных приставочных существительных являются производными от соответствующих приставочных глаголов — они повторяют ударение приставочного глагола, например: двн. furst^ntan „понимать" — furst^ntnessi „разум", bigmnan „начинать" — bigin „начало", voraquedan „предсказывать"— voraquidl „предсказание", zuofaran „приезжать", „приходить" — zuofart „прибытие", „приход"; старые отыменные приставочные существительные имеют ударение на первом слоге, т. е. на приставке, например: ^ntvvurti „ответ", ilnreht „несправедливость", lirlub „разрешение"; приставка gi- у существительных, как и у глаголов, всегда неударна, например: gibirgi „горы", gifideri „перья", „оперение", gibet „молитва".
§ 27. Исторические чередования звуков в корне слова
В древненемецком, как и в других древних германских языках, были широко представлены чередования звуков. Чередования звуков имелись в различных грамматических формах одного слова (например: двн. geban „давать" —прош. gab, двн. snldan „резать" — прич. II gisnitan), а также в словах, образованных от одного корня (например: двн. snldan и сущ. snitari „жнец"). Как видно из примеров, эти чередования сохранились и в современном немецком языке и играют существенную роль как в словоизменении, так и в словообразовании.
Чередования гласных и согласных звуков в корне слова возникли в результате фонетических процессов, действовавших в языке в определенную эпоху, — в это время они были живыми или фонетическими чередованиями. Впоследствии вызвавшие их фонетические факторы прекратили свое существование, однако чередования звуков в различных формах одного слова или же в словах, образованных от одного корня, сохранились, превратившись в так наз. исторические или традиционные чередования звуков. Они получили определенную грамматическую или словообразовательную функцию и образовали в немецком языке целую систему внутренней флексии.
76
В древненемецкий период существовали следующие типы исторических чередований звуков: 1) аблаут, 2) преломление, 3) грамматическое чередование согласных. Из них аблаут был присущ всем индоевропейским языкам, а преломление и грамматическое чередование согласных — явления специфически германские. Чередование гласных по умлауту, играющее большую роль в современном немецком языке, закрепилось как историческое чередование с определенными грамматическими и словообразовательными функциями позже, в средненемецкий период (см. стр. 85 и сл.).
1. Аблаут
Аблаут — явление общеиндоевропейское и очень древнее. Фонетические условия, породившие аблаут, не могут быть прослежены в немецком и в других германских языках, так как они относятся к эпохе существования индоевропейского языка-основы. Во всех индоевропейских языках чередование гласных по аблауту выполняло словоизменительную и словообразовательную функции (ср. русск.: везу — воз; несу — ноша; лететь — летать; лат. facio „делаю" — перф. feci; лат. capio „беру" — перф. cepi).
Аблаут может быть:
а) качественным — это чередование различных гласных, например: geben — gab;
б) количественным — это чередование по длительности: долгий гласный — краткий гласный — нуль звука. Примером чередования гласного с нулем звука может служить: русск. бер-у и бр-ал, дер-у и др-ал (гласный е чередуется с нулем звука).
Основным типом качественного чередования гласных в древних германских языках было чередование е — а, например: geban „давать" — прош. gab, пешап „брать" — прош. пат, helfan „помогать" — прош. half и т. п.
Производными от чередования е — а в древних германских языках являлись чередования *ei — ai (с сопутствующим гласным i, так. наз. „комбинаторным элементом"), *еи — аи (с комбинаторным элементом и) и др.
В системе глаголов сильного спряжения в древненемецком языке имелись и другие типы чередования. Так, в глаголе faran „ехать" чередуются а — но: faran —прош. fuor, где в основе лежит и количественное чередование между кратким гласным и долгим гласным: а — О (oj>uo, см. стр. 67).
Чередование гласного звука с нулем звука в чистом виде наблюдается в древненемецком и других древних германских языках редко. Примером может служить спряжение глагола sin „быть" (совр. н. sein) в наст, времени: 3 л. ед. ist— 3 л. мн. sint (эти формы образованы от общеиндоевропейского корня es- и его нулевой ступени S-).
Аблаут представлен у глаголов сильного спряжения немецкого языка разнообразными типами чередований (см. подробно об аблауте
77
у сильных глаголов стр. 171 и сл.) и является основой всей парадигмы сильных глаголов.
В области словообразования аблаут также по преимуществу связан с глагольными корнями и способствует разнообразию и богатству отглагольного словопроизводства. Так, одни и те же ступени чередования встречаем в формах глагола binden: binden — band — gebunden и в различных отглагольных существительных того же корня: die Binde — der (das) Band — der Bund. Аналогично: sprechen —- sprach и die Besprechung — die Sprache; finden — gefunden и die Erfindung — der Fund; liegen — lag — gelegen и die Liege — die Lage, das Lager — entlegen.
2. Преломление
Преломление восходит к чередованиям гласных фонем и их позиционных вариантов в языках германских племен начала н. э. (см. стр. 60—61). В это время оно являлось живым фонетическим чередованием. В древненемецком позиционные условия, вызвавшие некогда преломление, еще отчетливо видны (ср. приводившиеся уже примеры: erda — irdisc, hulfum — giholfan, biugu — beogames). Однако уже в это время преломление получает служебные функции— оно регулярно сопровождает определенные грамматические формы и словообразовательные модели.
Так, например, морфологические функции преломления е — i и iu — ео О io) выступают в спряжении глагола в настоящем времени: двн. geban — през. 1 л. ед. gibu, 2 л. ед. gibist, 3 л. ед. gibit (совр. н. 1 л. gebe, 2 л. gibst, 3 л. gibt); двн. biogan — през. 1 л. ед. biugu, 2 л. ед. biugist, 3 л. ед. biugit (в совр. н. языке это чередование не сохранилось).
Словообразовательная функция преломления выражается в древненемецком в регулярной связи его с рядом словообразовательных моделей прилагательных на -isc, -in: двн. irdisc (от основы сущ. erda; совр. н. Erde — irdisch); двн. guldin (от основы сущ. gold; совр. н. Gold — golden). Оно встречается у абстрактных существительных на -I-, образованных от основ прилагательных: двн. tiufl (от основы прил. tiof; совр. н. tief — Tiefe); у собирательных существительных с префиксом gi-: двн. gibirgi (от основы сущ. berg; совр. н. Berg — Gebirge) и многие др.
Примечание. Наличие у чередований е — i, и — о, iu — ео (>io) в этот период яркой смыслоразличительной функции позволяет говорить о превращении вариантов фонем в самостоятельные фонемы.
На протяжении древненемецкого периода преломление еще совмещает в себе свойства живого фонетического чередования и чередования исторического, поскольку позиционные условия, вызвавшие преломление, еще отчетливо видны, и в то же время чередование звуков по преломлению закреплено за определенными
78
грамматическими формами и словообразовательными моделями. В конце древненемецкого периода редукция гласных конечных неударных слогов (см. стр. 82) приводит к затемнению фонетических условий, вызвавших чередование гласных (ср.: двн. през. 2 л. ед. gibist (IX B.)^>gibest (XI в.) и т. п.), и этим завершается превращение преломления в историческое, традиционное чередование.
В современном немецком языке сохранились чередования е — 1 (с морфологической и словообразовательной функциями) ин — о (со словообразовательной функцией) *. Чередование iu — ео Q> io), как уже указывалось, не сохранилось, если не считать единичных остатков в виде ie [i:] — ей типа: двн. lioht — liuchten (совр. н. Licht — leuchten), двн. sioh — siuhhl (совр. н. siech — Seuche). В большинстве случаев чередование это устранено вследствие выравнивания по аналогии: tief — Tiefe, biegen — biegst.
Чередование u — о также не носит систематического характера, так как и здесь во многих случаях произошло выравнивание по аналогии, например: двн. gold — guldln, но совр. н. Gold — golden.
3. Чередование согласных
Историческими или традиционными чередованиями согласных в немецком языке являются чередования: d—t, h — g, f — b, s—r. Они представлены в грамматических формах глагола (schneiden — schnitt— geschnitten) и в словообразовании (schneiden — der Schnitt, schreiben — die Schrift и др.).
Это чередование возникло в древних германских языках в до-письменный период, и происхождение его было объяснено в 1877 г. ученым К. Вернером (так наз. „закон Вернера"). К. Вернер предположил, что в древнейший период истории германских языков эти языки имели, подобно другим индоевропейским языкам, подвижное ударение. Чередование в древних германских языках в середине слова глухих спирантов и соответствующих им по месту образования звонких спирантов f — b, ₽ — d, h—.g, s — z (см. об этих звуках стр. 62 и 63) он объясняет первоначальным местом ударения: спирантный согласный был глухим, если ударение падало на предшествующий ему гласный и, напротив, — звонким, если ударение следовало за спирантом или предшествовало ему на два слога. Примером может служить следующее сопоставление:
слав, свекръ — свекры, „свекровь"; двн. swehur — swigar.
Это чередование звонких и глухих в середине слова сохранилось в древних германских языках и после того, как ударение
* Е. И. Шендельс, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954. стр. 9; М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 61—62
79
в слове стало постоянным. Однако многие звуки, участвовавшие в чередовании, подверглись в отдельных германских языках изменениям. Вследствие этого видоизменился в отдельных германских языках и тип чередований, восстановленный К. Вернером для германского языка-основы. Так, в древневерхненемецком претерпели изменение следующие звуки, участвовавшие в чередовании: звонкие спиранты Ь, б, £ развились в звонкие смычные b, d, g (из них d^>t по 2-му передвижению согласных); древнегерм. jj^>d (см. стр. 70), древнегерм. z>r (см. стр. 63). Таким образом, в древненемецком чередование согласных по закону Вернера приняло следующий вид:
Чередование согласных Чередование согласных
в германском языке-основе в древневерхненемецком
Р — d d — t
h -£ h —g
f b f b
s—z s — r
В истории германских языков это чередование согласных принято называть „грамматическим чередованием" („der grammatische Wechsel"), так как оно широко представлено в древних германских языках в формах глаголов сильного спряжения. Широкое развитие имеет грамматическое чередование согласных в формах сильных глаголов и в древневерхненемецком языке.
Примеры:
d—t snidan— sneid — snitum — gisnitan „резать"; werdan — ward — wurtum — wortan „становиться findan — fand — funtum — funtan „находить";
h — g ziohan—-zoh— zugum — gizogan „тащить"; slahan — sluoh — sluogum — gislagan „бить";
S — r kiosan — kos — kurutn — gikoran „выбирать"; firliosan — firlos — firlurum — firloran „терять"; wesan —was — warum— „быть";
f — b heffen —huob — huobum — gihaban „поднимать".
При переходе к новонемецкому периоду большинство сильных глаголов утратили чередование согласных вследствие выравнивания форм претерита ед. и мн. ч. (см. стр. 236 и сл.), а также, видимо, и потому, что это чередование не имело никакой смыслоразличительной функции. Лишь единичные глаголы сохранили чередование d —t (гл. schneiden, leiden, sieden) и s — г (гл. sein, erkiesen)y чередование h — g (гл. ziehen) видоизменилось в связи с выпадением интервокального h (см. стр. 91), так что в настоящее время в глаголе ziehen согласный g чередуется с нулем; чередование f — b не сохранилось ни в одном глаголе. Таким образом, в отличие от описанных выше чередований гласных, чередование согласных
80
в современной системе словоизменения — явление остаточное и малосуществен ное.
Лучше сохранились чередования согласных в словообразовании от глагольных основ. Так, глагол двн. firliosan— совр. н. verlie-ren — утратил чередование s — г, но в словообразовании оно сохранилось: verlieren — Verlust, аналогично: frieren — Frost. Представлены в словообразовании и чередования d — t, h — g: schnei-den — Schneider, но Schnitt, Schnitter; ziehen — Erziehung, но Zug, Ziigel.
От исторических чередований согласных следует отличать в современном немецком языке живые фонетические чередования звонких и глухих согласных, основанные на оглушении согласного на конце слова и перед глухими согласными, например: Tag [ta:k[ — Tages [targas], sagen [zargan]—sagt [za:kt] и т. п. Орфография современного немецкого языка не отражает этого чередования, следуя в этом отношении этимологическому принципу.
2. ОСНОВНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ЗВУКОВОМ СОСТАВЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА В СРЕДНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОД
§ 28. Общие сведения
Звуковые изменения этого периода затрагивают главным образом вокализм немецкого языка.
Следует различать при этом два хронологических пласта фонетических изменений в области гласных.
1) С одной стороны, первые письменные памятники средневерхненемецкого периода, относящиеся к началу XII в., фиксируют ряд очень существенных изменений, накапливавшихся уже на протяжении древневерхненемецкого периода и нашедших свое завершение на рубеже древненемецкого и средненемецкого периодов. Это:
а) редукция гласных неударных слогов, происходившая в конце древневерхненемецкого периода (X — XI вв.) и нашедшая наиболее последовательное отражение в первых письменных памятниках средневерхненемецкого периода;
б) закрепление умлаута и фонематизация чередований гласных по умлауту, также обнаруживающиеся очень четко с первых памятников XII в.
2) С другой стороны, в XII — ХШ вв. зарождаются новые фонетические процессы, во многом определяющие систему гласных современного немецкого языка. Это:
а) дифтонгизация старых узких долгих гласных (типа: mln^> mein, hus > Haus);
б) монофтонгизация старых узких дифтонгов (типа: guot > gut, suege^siiB);
в) расширение дифтонгов (типа: ouge^>Auge, teil 2> Teil [ае]). Эти изменения возникают вначале в отдельных диалектных областях Германии и носят на первых порах узко региональный характер, однако на протяжении XIV — XVI вв. они получают ши
81
рокое распространение в связи с процессами начинающегося становления национального немецкого языка и входят затем в единую национальную литературную норму.
Предположительно в XIV — XV вв. происходят количественные изменения гласных, определяющие впоследствии соотношение краткости и долготы гласных современного немецкого языка.
§ 29. Редукция гласных
Редукция гласных — это ослабление звучания гласного в неударном положении. Редукция гласного может выражаться в следующем:
а) в сокращении долготы гласного; например:
двн. taga>taga;
двн. ЬаЬёп>свн. ha ben;
двн. nemames^>nemen^> свн. пешеп;
б) в том, что краткие гласные а, о, u, е, I, подвергаясь дальнейшему ослаблению, утрачивают свою качественную определенность и превращаются в нейтральный гласный [э], передаваемый на письме посредством е; например:
двн. taga (taga) свн. tage;
двн. gesti свн. geste;
двн. пагпиш^>свн. пашен;
в) в полном прекращении звучания (выпадение гласного в середине слова или отпадение гласного на конце слова), например:
двн. magad^>cBH. maget (magt), совр. н. Magd;
двн. им. п. мн. fogala свн. fogele, совр. н. Vdgel.
Явление редукции тесно связано с характером ударения. В языках с подвижным ударением гласный, находящийся в неударном положении в одной форме слова, в другой форме слова попадает под ударение, и это предохраняет его от полного перерождения. Напротив, особенности ударения в немецком языке — постоянная ударность одного слога в слове и постоянная неударность других слогов, исключительно сильное экспираторное ударение на одном слоге и слабость неударных слогов — создают предпосылки для различного развития гласных ударных слогов и гласных неударных слогов, способствуют, с одной стороны, неизменной четкости артикуляции гласных ударных слогов, а с другой стороны — интенсивной редукции гласных в неударных слогах.
Редукция гласных в неударных слогах была характерна для немецкого языка на всем протяжении его истории. Так, еще в дописьменный период подверглись редукции большинство основообразующих гласных имен существительных, находившихся в неударном положении (см. подробнее стр. 109), например: герм. *dagaz — двн. tag (вместе с гласным отпала также и древняя флексия -z). Редукцию можно наблюдать также в письменных памятниках древненемецкого периода, например сокращение долготы
82
неударного гласного: двн. им. п. мн. taga и наряду с этим taga (а позже, в свн., tage); наблюдается также начинающееся ослабление артикуляции кратких неударных гласных — полное ослабление в [э]: двн. wintar и наряду с этим winter, двн. род. п. ед. hanin и hanen, а также частичное ослабление, дающее на пути к [э] промежуточные ступени редукции типа и —о — е [э], например: двн. дат. п. мн. tagum и tagom, tagon (а позже, в свн., tagen).
Редукция гласных наблюдается и в новонемецкий период: так, в средневерхненемецкий период дательный падеж ед. ч. сильного склонения имеет систематически окончание -е, т. е. tage, worte, в новонемецкий же период это окончание в большинстве случаев подвергается редукции и становится факультативным: dem Tag(e), dem Wort(e); точно так же лишь в определенных фонетических условиях сохраняется гласный -е в окончании -e(s) того же склонения, а в большинстве случаев и он подвергается редукции (см. подробнее стр. 132—133).
Однако переломным моментом в развитии редукции следует считать конец древненемецкого периода. Действие редукции, накапливаясь постепенно в течении X — XI вв., привело во второй половине XI в., т. е. на рубеже двух периодов, к качественно новому явлению. До этого времени, несмотря на действие редукции, различие между вокализмом ударных и неударных слогов еще не было сколько-нибудь значительным: в неударном слоге, так же как и в ударном, мог находиться любой гласный, причем не только краткий, но и долгий, например: двн. sunu, taga (-а), gesti, sneo, zunga, zungun, nemames, haben и др. Первые письменные памятники средневерхненемецкого периода, относящиеся к XII в. и фиксирующие последовательно те изменения, которые произошли на протяжении предшествующих десятилетий, дают совершенно иную картину. К этому времени в результате постепенных изменений (см. выше, стр. 82) все гласные неударных слогов перешли в нейтральный гласный [э], а в некоторых случаях отпали вовсе, в то время как в ударных слогах сохранялся прежний разнообразный вокализм, тем самым создалось кардинальное различие между вокализмом ударного и неударного слога; например:
двн. taga (-а) > свн. tage;
двн. gesti > свн. geste;
двн. zunga> свн. zunge; двн. zungmf>cBH. zungen;
двн. haben > свн. haben;
двн. nemames, петеп^>свн. nemen;
двн. sneo^>CBH. sne;
двн. sunu, sun свн. sun.
Как видно из примеров, редукция гласных оказала большое влияние и на систему словоизменения: к началу средневерхненемецкого периода все гласные формообразующих аффиксов и окончаний перешли в е [э], вследствие чего склонения и спряжения
83
значительно упростились и многие типы склонений и спряжений объединились (см. стр. 128 и сл., 228 и сл.).
Характерным следствием редукции является также то, что при относительно большой роли формообразующих суффиксов и флексий в грамматической системе немецкого языка эти последние весьма однообразны по своей звуковой форме. Это: -е, - (e)s, - (е)п, - ег, - его, - (e)st, - (e)t, - (e)nd. Этим объясняется многократная омонимия суффиксов и флексий в немецком языке. Так, -е в 1 л. ед. ч. настоящего времени индикатива (ich geb-e) является личным окончанием глагола, а в 1 л. ед. ч. настоящего времени конъюнктива (ich geb-e) — суффиксом конъюнктива. Это же -е у имен существительных в дательном падеже единственного числа является падежным окончанием (dem Tag-e), а в формах множественного числа суффиксом множественного числа (die Tag-e); оно же является окончанием им. и вин. падежей единственного и множественного числа у местоимений (dies-e, jen-e, mein-e и т. д.), окончанием именительного и винительного падежей единственного числа именного склонения прилагательных (die schon-e Blume, der hoh-e Baum) и окончанием именительного и винительного падежей множественного числа местоименного склонения прилагательных (schon-e Blumen, hoh-e Baume).
§ 30. Новые гласные и дифтонги, развившиеся вследствие умлаута. Развитие исторических чередований гласных на основе умлаута
К началу средневерхненемецкого периода получил полное развитие умлаут. Предполагают, что этому способствовала редукция 1)>е в конечных слогах, т. е. во флексии. Если в древненемецкий период наличие i в окончаниях вызывало лишь развитие позиционных вариантов корневого гласного (т. е. вариантов фонем), то в связи с редукцией i эти позиционные варианты приобрели большое значение как показатели формы слова и превратились в самостоятельные фонемы, в связи с чем для них выработались и специальные написания *.
Примером может служить образование множественного числа у существительных-основ на -1-: двн. gast — gesti^>c.BH. geste; двн. mus — musi, с X в. miusi-^> свн. miuse; двн. korb — korbi ^>свн. korbe. Если в древненемецком главную роль в выражении множественного числа у этих существительных играло окончание -i, то в средненемецкий период центр тяжести переносится на перегласовку корневого гласного, т. е. на умлаут (в данных примерах а^>е, u>iu, о ^>6). Умлаут распространился на все гласные заднего ряда (т. е. на а, о, и краткие и долгие), а также на соответствующие дифтонги.
В результате к началу средненемецкого периода в немецком языке развился ряд новых фонем, а именно:
1) Краткие гласные:
а — вторичный умлаут краткого а (более открытый по сравнению с первичным, древненемецким умлаутом а^>е (см. стр. 66):
1 В. М. Жирмунский История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1957, стр. 158; М. И. Стеблин-Каменский, История скандинавских языков, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953, стр. 107 и сл.
84
mahtec „могущественный" (двн. mahtig), Йгге „руда" (двн. aruzi, arizi, ariz);
6 — умлаут краткого о: 61 „масло" (двн. olei, oli), mochte (двн. mohti); О —умлаут краткого u: kiinec „король" (двн. kuning, kunig), gflrtel „пояс" (двн. gurtil).
2) Долгие гласные:
ге — умлаут а: maere „рассказ" (двн. mari, совр. н. Мйг, уменьш. Marchen), kaese „сыр" (двн. chasi, case);
ое — умлаут О: schcene „красивый" (двн. skoni), hcehe „высота" (двн. hohl).
3) Дифтонги:
ои, ей — умлаут дифтонга ou: troumen „спать", „грезить" (двн. troumen<^*troumjan от сущ. troum), vroude „радость" (двн. frawida, frewida, frowida);
fle — умлаут дифтонга uo: guete „доброта" (двн. guotl), sue^e „сладкий" (двн. suoji).
Поскольку к началу средненемецкого периода в связи с редукцией i исчезли те фонетические условия, которые вызывали умлаут, живые фонетические чередования, связанные с умлаутом, превращаются в чередования исторические и становятся признаком определенной формы слова.
Так, у имен существительных умлаут ассоциируется постепенно с формой множественного числа. Первоначально он встречается только у тех существительных, которые имели в древненемецком в основе суффиксы -i и -1г, например: двн. gast—мн. ч. gesti, kraft—krefti, lamb— lembir, соответственно в свн. gast—geste, kraft — krefte, lamb—lem-ber (совр. н. Lamm—Lammer). Позднее, став показателем формы мн. ч., умлаут распространяется по аналогии также на многие существительные, никогда не имевшие в основе суффикса -1, как чисто грамматический показатель формы мн. ч. (см. подробнее стр. 142 и сл.).
Аналогичным образом умлаут становится грамматическим показателем форм сравнительной и превосходной степени у прилагательных, например: двн. alt — eltiro — eltisto>CBH. alt — elter — eltest (см. стр. 161 —162) и т. д.
В современном немецком языке умлаут имеет очень широкое распространение в качестве внутренней флексии в системе словоизменения и в системе словообразования.
Так, в системе словоизменения он служит для образования:
1) формы множественного числа имен существительных: die Stadt — die Stadte; der Hof — die Hofe; der Baum — die BSume; das Tuch — die Tucher;
2) форм степеней сравнения имен прилагательных и наречий: alt — alter — am aitesten; nah — naher — am nachsten;
3) претерита конъюнктива сильных глаголов: ich kam — ich k3me; ich flog — ich floge;
4) формы 2-го и 3-го лица единственного числа настоящего времени сильных глаголов; ich fahre — du fahrst — er fahrt.
85
В системе словообразования он входит в те словообразовательные модели, которые имеют в современном немецком языке в составе аффиксов гласный i или же имели i или j в древненемецком, а именно:
1) Имена существительные с суффиксами;
- ег (двн. -ari): backen — Backer, jagen — Jager;
- in (двн. -inna): Bauer — Bauerin, Arzt— Arztin;
- e (двн. -I); lang—Lange, gut—Giite;
- lein (двн. -lin): Rose — Roslein, Knabe—Knabiein;
- nis (двн.-nisse): faul — Faulnis, Bund — Biindnis;
- el (двн.-il): Flug—Fliigel, Knochen — KnOchel;
- ling (двн. -l-|-ing): Strafe — Strafling, Hof — HOfling;
- de (двн.-ida): maien—Gemalde, Gebahren—Gebarde.
2) Собирательные существительные с префиксом ge- и суффиксом -е, а также без него:
Wurm—Gewiirm (двн. giwurmi), Land — Gelande, Holz — Gehdlz.
3) Имена прилагательные с суффиксами:
- isch (двн. -isk): Stadt — stadtisch, Spott — spottisch;
- ig (двн. -ig): Not — notig, Bart — bartig;
- lich (двн. -llh): Angst — angstlich, blau — blaulich.
4) Глаголы с суффиксами:
igen (двн. -igon): Bande— bandigen, schaden — schadigen;
-eln (двн. -ilon): lachen-—lacheln, tanzen — tanzein;
-ern (двн. -iron): Laster — lastern, schlafen — schiafern.
5) Каузативные слабые глаголы, принадлежавшие в древненемецком к 1 -му классу и имевшие в основе суффикс -j: trinken, trank — tranken (двн. trenken •<xtrankjan, см. стр. 369), warm — warmen, stark — starken.
.§ 31. Состав гласных и дифтонгов к началу средневерхненемецкого периода
Чтобы представить себе состав гласных и дифтонгов к началу средневерхненемецкого периода, существенно изменившийся сравнительно с IX в., следует учитывать:
а) развитие новых фонем в результате умлаута (см. стр. 84 и сл.), б) изменение дифтонгов ia, io, in в конце X в. (см. стр. 73). Следует учитывать также как принципиально новый момент, что всё разнообразие вокализма, приводимое ниже в таблице, характеризует теперь лишь ударные слоги, в то время как в неударных слогах возможно лишь е [э] (см. стр. 83).
Состав гласных и дифтонгов к началу средневерхненемецкого периода:
Краткие гласные Долгие гласные Дифтонги
Соответствующие древне- а, о, u, i, ё, е верхненемецким Новые гласные й, б, й а, б, й, in [у:]> ё аг, се ei, ou, uo, ie (из двн. ia, io) Cu(eu), fle
86
§ 32. Последующие изменения в вокализме. Дифтонгизация узких долгих гласных
Долгие гласные I, u, iu [у:] превратились в дифтонги:
i У> ei [ае] —min > mein, bl^>bei, drl^drei, triben^> treiben, Is> Eis;
ii>au — hus>Haus, uf>auf, tube>Taube, bruchen> brau-chen;
iu [y:] eu — hiute heute, liute Leute, hiuser Hauser.
Дифтонгизация возникает на юго-востоке Германии еще в XII в. В XIII в. она распространяется на всю область баварского диалекта, в XIV в. новые дифтонги проникают в восточнофранкский диалект и говоры Чехии, Силезии, в XV в.—в швабский диалект, верхнесаксонский, тюрингенский, в XVI в. — в диалекты западной части средней Германии. Таким образом, на протяжении XIV — XVI вв. дифтонгизация узких долгих превратилась в один из признаков, свойственных большинству верхненемецких диалектов. Она стала также одним из характерных признаков формирующегося национального языка.
Дифтонгизация отсутствует в диалектах северной Германии, в некоторых северных районах средней Германии, а также в Эльзасе и Швейцарии (ср. местное название швейцарского диалекта — „Schwyzer tiitsch “ — „Schweizerdeutsch").
§ 33. Расширение старых дифтонгов ei, ои
Старые дифтонги ei и ои, унаследованные от древневерхненемецкого (см. стр. 72), подверглись в средневерхненемецкий период расширению:
а) дифтонг ei расширился в [ае]:
teil > teil [tael], stein stein [Jtaen], ein > ein [aen];
б) дифтонг ou расширился в au [ao]: ouge^>auge, boum>baum, ouch>auch.
Это явление также распространялось из южнонемецких диале: • тов и в ранненовонемецкий период вошло в норму немецкого литературного языка.
В результате расширения старые дифтонги свн. ei, ou^> новонем. ei [ае], au совпали с новыми дифтонгами ei [ае], аи, развившимися из старых узких долгих i, и.
Сравните:
а) двн. teil, свн. teil >• совр. н. Teil;
двн. mln, свн. mln совр. н. mein;
б) двн. ouga, свн. ouge>coBp. н. Auge;
двн. uf, свн. uf>coBp. н. auf.
87
§ 34. Монофтонгизация старых узких дифтонгов
Старые узкие дифтонги ie, ио, йе превратились в долгие гласные (т. е. стали монофтонгами):
a) ie> ie [i:J — hier^> hier [i:], tier > Tier [i:], fliegen > fliegen [i:]; 6) no>u[u:|— guot^>gut, buoch^>Buch, fuor^>fuhr;
в) ue^>u[y:] — giiete>Gute, suege^sufi, btiecher > biicher.
Монофтонгизация старых узких дифтонгов, так же как и дифтонгизация старых узких долгих, возникает в XII — ХШ вв., однако в отличие от последней она зарождается в средненемецких диалектах. По своему характеру это явление больше тяготеет не к южнонемецким диалектам, для которых характерна склонность к дифтонгическому произношению, а к нижненемецким диалектам, для которых, начиная с древнего периода, были характерны монофтонги (см. стр. 64). В южнонемецкую область монофтонгизация попадает только как элемент общенемецкой национальной нормы литературного немецкого языка, в то время как южнонемецкие диалекты по-прежнему сохраняют дифтонги, например: в баварском liab „liebu, hiiete „Hute11 и др.
§ 35. Изменение длительности гласных
В конце средневерхненемецкого и начале новонемецкого периодов (XIV — XVI вв.) обозначились и затем сложились новые законы длительности гласных в ударном слоге. Определилась тенденция к обусловленности долготы или краткости гласного характером слога, и в связи с этим во многих словах длительность гласного подверглась изменению.
1) Краткие гласные удлинились:
а) в открытых слогах, например:
двн. пёгпап, свн. пётеп^>совр. н. nehmen;
двн. faran, свн. faren ^>совр. н. fahren;
двн. пато, свн. пате ^>совр. н. Name;
б) в односложных словах, у которых слог становится открытым при словоизменении, например:
двн. tag, свн. 1ас^>совр. н. Tag — Tages — Tage;
двн. weg, свн. адёс/>совр. н. Weg — Weges— Wege;
двн. nam (прет. ед. ч. от петап), свн. пат^>совр. н. nahm — nahmen;
в) во многих словах перед сочетанием г-(-зубной согласный (d, t, s, z), например:
двн. fart, свн. fart, vart^>coBp. н. Fahrt;
двн. arizi, свн. arze ^>совр. н. Erz;
двн. erda, свн. erde ^>совр. н. Erde;
двн. \уёгс1ап, свн. werden >совр. н. werden.
Примечание. Удлинение гласного перед г 4- зубной согласный проводится неполностью. Гласный остался кратким в словах: warten, hart, Garten, Karte и др.
88
Соотношение гласных и дифтонгов средневерхненемецкого периода (XII — XIII вв.) и современного немецкого языка
Примеры свн. acker —новонем. Acker; свн. fагеп > новонем. fahren свн. tohter — новонем. Tochter; свн. honec >> новонем. Honig свн. zunge —новонем. Zunge; свн. flug ;> новонем. Flug свн. kint — новонем. Kind; свн. im > новонем. ihm свн. helfen—новонем. helfen; свн. erde > новонем. Erde свн. mahtec—новонем. machtigjcBH. arze новонем. Erz свн. korbe —новонем. Korbe; свн. 61 > новонем. 01 свн. gfirtel—новонем. Giirtel; свн. fiir (viir) > новонем. file свн. slafen — новонем. schlafen; свн. brahte > новонсм. brachte свн. hoch — новонем. hoch; свн. <5sten >» новонем. Osten свн. ere —новонем. Ehre; свн. herre >• новонем. Herr свн. maere—новонем. Mar(chen); braehte (прет, конъюнктив к bringen — brahte) >» ново- нем. brachte свн. hoeren—новонем. horen; свн. oestarlich > новонем. Sstlich свн. min > новонем. mein свн. htis > новонем. Haus свн. hiute > новонем. heute свн. teil >> новонем. Teil свн. ouge > новонем. Auge свн. trdumen — новонем. traumen; свн. vr6ude— новонем. Freude свн. hier >-новонем. hier свн. guot >• новонем. gut свн. giiete > новонем. Giite
иовонем. влокэ BdaiMBclBx 10 ИХЭОКИЭИЯВЕ fl вёахивёвх ю И1ЭОИИЭИЯВЕ fl ei [ae] au I au (eu) ie [i:] u Й
ic? hcf IC3 ю ГФ c la 'О •zr""' *a ic? •:Я r г—ч - «) s ie iu 27 — я iS - - - ~ — я я •ts -O '4> >«d « 4)

свн. »я »o »a> >:св »a Э1чнэв1га эим1В(1>1 Л ЛЛ « © 14» IS .3 ai4H3Birj эилгоК ei > s ou> g 6u (eu) •e- ie> uo> ii>
89
г) в односложных словах, оканчивающихся на сонорный согласный, например:
двн. ёг, свн. ёг ^>совр. н. ег;
дгн. ther, свн. der ^>совр. н. der;
так же: wer, her, mir, dir, ihr, vor, ftir, wem, dem, ihm, wen, den, ihn и др.
2) Долгие гласные сократились перед сочетаниями согласных, образующими закрытый слог, например:
двн. brahta, свн. brahte>coBp. н. brachte;
двн. 1аззап, свн. laggen > совр. н. lassen;
двн. wuohs, свн. wuohs^>coBp. н. wuchs (ио^>й^>й).
Примечание. В ряде случаев гласный перед группой согласных долгий, например: а) перед st: Ast, Wiiste, б) перед свн. 33: groB, stoBen, в) в том случае, когда группа согласных возникла вследствие выпадения гласного (так наз. „синкопы"): двн. magad, свн. maget > совр. н. Magd; двн. ferit (през. 3 л. ед. от faran), свн. feret совр. н. er fahrt.
Изменение длительности гласного сопровождалось также изменением его качества (закрытости и открытости гласных): за краткими гласными закрепилось открытое произношение, за долгими гласными —закрытое произношение.
§ 36. Изменения в области консонантизма
1) Развитие звука [J]
В древневерхненемецком не было звука [j]. Впервые он начинает развиваться в конце древневерхненемецкого периода из сочетания sk. Начиная с XI в., в письменных памятниках вместо sk появляется написание sch, а в XII в. оно получает всеобщее распространение. Например: двн. sklnan „светить" свн. schlnen; двн. skoni „красивый" >свн. schoene; двн. skuld, sculd „вина" свн. schuld. По-видимому, вначале новое написание отражало ассимиляцию звука к предшествующему s: к р> ch (следовательно, сочетание s 4- к > s ch), затем в средневерхненемецкий период происходило дальнейшее слияние: s Д- ch 4>sch.
Примечание. Аналогичный процесс происходил и в английском языке; сравните:
двн. skif >совр. н. Schiff; да. scip > совр. a. ship;
двн. fisk^coep. н. Fisch; да. fisc совр. a. fish.
В XIII в. развитие звука [J] продолжалось. Звук [J] развивался из s в начале слова перед сонорными в сочетаниях si, sm, sn, sw. Для обозначения [J] использовалось уже сложившееся написание sch, сравните:
двн. slafan, свн. slafen^> новонем. schlafen;
двн. smerzo, свн. smerze> новонем. Schmerz;
двн. sneo, свн. sne^> новонем. Schnee;
двн. swarz, свн. swarz > новонем. schwarz.
90
В ряде слов звук [J] развивался также в сочетании rs; например:
двн. kirsa, свн. kirse^> новонем. Kirsche;
двн. herison, свн. hersen новонем. herrschen.
Несколько позднее звук [f] развился также в сочетаниях sp и st; например:
двн. spati, свн. spaete новонем. [f] spat;
двн. stare, свн. stare > новонем. [f] stark.
Примечание. В настоящее время распространение звука [[] неравномерно по диалектам. Так, в диалектах юго-западных областей Германии sp и st произносятся как [fp] и [ft] не только в начале слова, но и в середине слова, например: [brujt] „Brust“, [mift] „Mist"; напротив, в нижненемецких диалектах и даже в разговорной форме литературного языка в северной Германии говорят [staen] „Stein", [spraixa] „Sprache". Шире, чем в литературном языке, распространен в диалектах переход [rs] > [rf], например [wurjt] „Wurst".
2) Развитие звука [г]
В середине XIII в. в начале и в середине слова s перед гласными озвончается: [s]^>[z]; написание сохраняется прежнее; например:
двн. [s] sin, свн. sin новонем. [z] sein;
двн. [s] lesan, свн. 1 esen новонем. [z] lesen.
3) Совпадение s и j
Последовательное разграничение s и j в орфографии на протяжении средневерхненемецкого периода позволяет думать, что различие в произношении, существовавшее между ними в древневерхненемецком (см. стр. 73), сохранялось также на протяжении средневерхненемецкого периода. Однако к концу этого периода оно стерлось.
4) Выпадение придыхательного h в интервокальном положении
В древненемецком и средненемецком гортанный придыхательный согласный h произносился не только в начале слова, но и в начале слога между гласными, т. е. в интервокальном положении (см. стр. 74), например: двн. haben „иметь"—свн. haben; двн. sehan „видеть"—свн. sehen; двн. hohl „высота" — свн. hoehe.
Во второй половине средненемецкого периода интервокальное h перестало произноситься, и в новонемецком оно удерживается в написании, используясь в современной орфографии просто как знак долготы предшествующего гласного (совр. н. sehen, Hohe и др.; см. стр. 95).
91
5) Развитие губнозубного w
В древненемецком и, по-видимому, в начале средненемецкого периода w являлось губно-губным полугласным звуком (см. стр. 74), но в XIII в. характер этого звука изменился: он стал губно-зубным шумным согласным.
3. РАЗВИТИЕ ЗВУКОВОЙ СИСТЕМЫ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА И ОРФОГРАФИЯ
§ 37. Общие сведения
Историческое развитие звуковой системы немецкого языка во многом определило своеобразие немецкой орфографии. Оно дает объяснение многим кажущимся непоследовательностям немецкой орфографии, например, разнообразию способов обозначения долготы гласных: Saal, viel, ihm, Tag; различиям в передаче звука [J]: schrei-ben, spielen, stehen и др., а также способу передачи отдельных звуков |J], [z], [ае] и др.
Выше давалась краткая характеристика немецкой орфографии в начале развития письменности (см. стр. 70).
Дальнейшее развитие немецкой орфографии шло в следующих направлениях: а) происходило развитие новых знаков и буквенных сочетаний, они использовались как для более точной передачи звуков немецкого языка, существовавших уже в древненемецкий период, так и для передачи вновь развивающихся звуков; б) в связи с постепенными изменениями в звуковой системе старые написания, сохраняясь, переосмысливались и получали новую функцию; в) происходило постепенное упорядочение и постепенная унификация орфографии.
Основные черты современной немецкой орфографии определились в ранненовонемецкий период; дальнейшее упорядочение и регламентация орфографии относятся уже к собственно новонемецкому периоду и не прекращаются вплоть до настоящего времени.
Ниже рассматриваются лишь наиболее характерные особенности немецкой орфографии1.
§ 38. Написание гласных
1. Обозначение умлаута
В связи с развитием умлаута немецкая звуковая система обогатилась целым рядом новых гласных фонем (см. стр. 84 и сл.). Если в древненемецкий период умлаут отражался на письме лишь
1 Мы не касаемся вопроса об особенностях написания иностранных слов в немецком языке, т. к. они не связаны прямо с историческим развитием немецкого языка. Нужные сведения дает „Der Grofie Duden. Rechtschreibung der deutschen Sprachc und der Fremdw6rter“ (см. раздел „Vorbemerkungen"; см. также J. Ch. H e у s e, Deutsche Grammatik, Hannover, 1923, стр, 72 и сл.). 92
в тех случаях, когда для этого могли быть использованы уже имевшиеся буквы и буквенные сочетания (е, iu, см. стр. 65), то с начала средненемецкого периода новые гласные фонемы начинают все более последовательно отражаться на письме.
В поисках знаков для новых фонем писцы прибегали первоначально к различным способам передачи умлаута:
е е е
а) посредством надписного е: а, о, и или же е после соответствующего гласного — ае, се (это написание использовалось для обозначения умлаута долгих гласных а, б);
б) посредством надписного к а, о, и;
в) посредством написаний а, 6, й.
Наибольшее распространение получила передача умлаута посредством надписного или последующего е: из надписного е (готич. рукописное е) в скорописи развился диакритический значок jl. и его вариант _ (а, 6, и или а, б, й); постановка е после соответствующего гласного также сохранилась до настоящего времени как графический вариант обозначения умлаута —в особенности в типографской передаче заглавных букв; ср. написания Okonomik и Oekonomik, Ubersicht и Uebersicht.
Для современной орфографии характерен параллелизм написаний а и е, аи и ей для обозначения умлаута от краткого а и от дифтонга аи.
Написание е для обозначения умлаута возникло еще в древненемецком и служило для передачи первичного умлаута краткого а (см. стр. 65); написание а развилось в средненемецкий период с появлением диакритического значка jl. В современном немецком языке это написание получило преимущественное распространение, так как оно отвечает общему принципу обозначения умлаута (ср.: б, и; двн. beri „медведь" и совр. н. Ваг; двн. ferit „(он) едет" и совр. н. fahrt; двн. gesti „гости" и совр. н. Gaste.
Написание а применяется во всех случаях, когда имеется прозрачная связь с формой на а, как в формах словоизменения (Gast — Gaste, fahre — fahrt, alt — alter — altest), так и при словообразовании (Arm — Armel, backen — Backer, Narr — narrisch и т. n.).
Написание e принято в словах, где умлаут без знания истории языка не ощущается (совр. н. Netz — двн. nezze гот. nati; совр. н. schwer —свн. swaere<^BH. swari; совр. н. sendenдвн. sen-den <^гот.* sandjan) или же в тех случаях, когда этимологическая связь между однокоренными словами менее прозрачна (например: alt — die Eltern, Hand — behende<^BH. bi henti, Mann — Mensch <двн. mennisco, прил. от mann, и др.).
Таков же принцип написания аи или eu: аи пишется во всех случаях, когда связь с дифтонгом аи в формах словоизменения или словообразования очевидна (например: Baum — Baume, laufen —
93
lauft, laut — lauten, Frau — Fraulein, Bauer — bauerisch); eu пишется в тех случаях, когда умлаут без знания истории языка не ощущается (например: совр. н. Неи —свн. Ьби, 11ои<^двн. houwi и немногие др.), а также во всех тех случаях, когда дифтонг ей не связан по своему происхождению с умлаутом, а возник вследствие дифтонгизации iu [у:] (например: свн. liute [у:]5>совр. н. Leute, свн. hiute [у:] совр. н. heute, свн. niuwe [у:] совр. н. пей, свн. niun [у:]>совр. н. neun и др., см. стр. 87).
2. Написание дифтонгов
Из дифтонгов современного немецкого языка, помимо аи, ей (о чем см. выше, стр. 93), обращает на себя внимание написание дифтонга ei (в некот. случ. ai). В древненемецком и средненемецком написание ei соответствовало произношению этого дифтонга в большинстве диалектов Германии (см. стр. 65). Однако на протяжении средневерхненемецкого периода дифтонг ei подвергся расширению (см. стр. 87). Это явление распространялось из южнонемецких диалектов (баварско-австрийских). В баварско-австрийских рукописях XIV—XV вв. писалось уже ai; это написание было одной из отличительных особенностей орфографии Венской канцелярии в XV—XVI вв. (см. стр. 36) и сохранялось на юго-востоке до середины XVIII в. Напротив, восточносредненемецкий сохранил ei. Новонемецкое написание основывается, таким образом, на верхнесаксонской письменной традиции, произношение же этого дифтонга закрепилось в литературном языке южное.
Написание ai встречается в современном немецком языке лишь в немногих словах: а) в некоторых случаях под влиянием латинской орфографии — Mai, Kaiser, Laie (лат. maius, Caesar, laicus); б) в некоторых южнонемецких географических названиях — Main, Mainz, в названии Baier „баварец", baierisch „баварский" (наряду с Bayern, bayrisch); в) иногда как средство различения омонимов — Leib „тело" и Laib „каравай хлеба", Seite „сторона" и Saite „струна", Weise „способ" и Waise „сирота".
3. Обозначение долготы и краткости гласного
Различные способы обозначения длительности гласного развились в немецком языке в разное время, в связи с разными фонетическими процессами, и объединились в совокупность орфографических приемов только в новонемецкий период.
В древненемецком и средненемецком не было последовательного отражения в орфографии долготы гласного *. В древненемец-
1 В учебной литературе долгота гласного в древненемецком всегда отмечается.
94
ких письменных памятниках долгота гласного иногда обозначалась посредством удвоения гласного, например: ketaan „getan“, leeran „lehren1*, deonoon ,,dienen“, sunuun „die Sonne*. Этот способ сохранился в современной немецкой орфографии, однако закрепился лишь за небольшим количеством слов (например: Haar, Saal, Beere, Heer, Boot и некоторые др.).
Новые способы обозначения долготы гласного развились при переходе от средненемецкого к новонемецкому; они связаны с переосмыслением старых написаний:
1) Написание ie для обозначения долгого I восходит к средневерхненемецкому дифтонгу ie (из двн. ia и io, см. стр. 73). Старый дифтонг ie подвергся монофтонгизации в долгое [i:] (см. стр. 88), а буква е в сочетании ie, ставшая немой, была переосмыслена как знак долготы предшествующего i; например:
двн. hiar^>CBH. Ыег^>совр. н. bier [i:];
двн. tior^>CBH. tier совр. н. Tier [i:j.
В своей новой функции обозначения долгого [к] буквенное сочетание ie распространилось в современной орфографии также на многие слова, никогда не имевшие в прошлом дифтонга, например: viel (двн. filu, vilu, свн. vile, vil), Frieden (двн. fridu, свн. vride), Spiel (двн. spil, свн. spil).
2) Использование h как показателя долготы предшествующего гласного связано с выпадением придыхательного h внутри слова (см. стр. 91), например: двн. sehan, свн. sehen^>C0Bp. н. sehen [ге:эп]. Переосмыслившись в знак долготы, h также стало писаться в словах, никогда не имевших в прошлом придыхательного согласного h в своем составе, главным образом перед сонорными 1, г, го, п, например: ihm (двн. imo, свн. im(e)), ihn (двн. ina, свн. in), Zahl (двн. zala, свн. zal), Lehre (двн. lera, свн. lere) и др.
3) Наконец, в связи с развитием новых законов долготы и краткости гласных, в зависимости от характера слога (см. стр. 88 и сл.), признаком длительности гласного стали также характер слога и количество согласных после соответствующего гласного.
Показателем долготы гласного (или полу долготы — у неударных слов, например предлогов) стал открытый слог, т. е. слог, оканчивающийся на гласный, а именно:
а) окончание односложных слов на гласный, например: da, zu, wo, so и др.;
б) наличие в многосложном слове одного согласного после корневого гласного, например: ge-ben, sa-gen, Scha-le, Ro-se, Blu-me и др.;
в) наличие одного согласного после гласного в односложных изменяемых словах, где слог становится открытым в формах словоизменения, например: Tag (Ta-ges, Ta-ge), 'Гог (То-res, То-re), gut (gu-ter, gu-te) и др.
95
Соответственно показателем краткости гласного стало наличие после корневого гласного группы согласных, т. к. они образуют закрытый слог, например: alt, Arbeit, Berg, werfen, Kiste, kurz, Wolke и др.
Примечание. Зависимость длительности гласного от количества последующих согласных характерна для большей части слов, но не является все же абсолютным правилом. В некоторых случаях гласный может быть долгим и перед несколькими согласными: так, перед st, например: Ostern, Kloster, Schuster, trhsten, husten, Wiiste (но — Osten, Rost, Kost, kosten); перед rt, rd, например: Art, Bart, Fahrt, zart, Erde, Herde, Pferd, wert, werden (но—warten, Garten, hart и др.). Гласный остается долгим также у глаголов перед скоплением согласных, возникающим благодаря флексии, например: fragen — du fragst, er fragt, leben—du lebst, er lebt. В последнем случае это вполне закономерно, поскольку все это — формы одного слова.
Показателем краткости гласного является также удвоение согласного, следующего за ним, например: glatt, fett, Butter, kommen, wenn (ср. wen), Wille, Wasser и др. В древненемецком и средненемецком удвоенное написание указывало на долгое произношение согласного (о долгих согласных см. стр. 64 и 74). Долгий согласный, подобно группе согласных, образовывал закрытый слог, — вот почему при переходе к новонемецкому удвоенное написание согласного, так же как и наличие группы согласных, стало восприниматься как показатель закрытости слога и, следовательно, краткости гласного. В этой новой функции удвоенное написание согласного получило в современном немецком языке широкое распространение не только в тех случаях, когда соответствующий согласный исторически был долгим и потому писался с удвоением, но и у тех слов, которые не имели в древний и средний период удвоенного согласного, если корневой гласный данного слова был кратким во все периоды истории немецкого языка или же стал кратким в новонемецкий период; например: двн. himil „небо" — совр. н. Himmel; двн. queman, свн. komen „приходить"— совр. н. kommen.
Примечание. Некоторые согласные имеют при удвоении особое написание, например: ck, tz (подробнее см. ниже, стр. 101; об ss и В см. стр. 98—99).
Показателями краткости гласного являются также ch и sch, хотя эти буквенные сочетания и служат для обозначения одного согласного звука; например: Tisch, Fisch, Busch, rasch; Bach, Fach, ich (mich, dich, sich), doch, Loch и др.
Это объясняется тем, что в средненемецкий период согласные [х], [q|, [J|, обозначаемые этими буквенными сочетаниями, были долгими и, следовательно, образовывали закрытый слог.
Примечание. Правило о краткости гласного перед ch не является абсолютным. Ряд слов с согласным ch имеют долгий корневой гласный, например: Buch, Tuch, hoch, Geruch и др.
96
§ 33. Написание согласных
1. Буквенные сочетания для обозначения одного согласного звука
ch — обозначает заднеязычное [х] и среднеязычное [?] и отличает их от гортанного придыхательного h [h]. С точки зрения современной немецкого языка смешение [h] и [х — с] не является возможным, так как гортанное придыхательное [h] произносится только в начале слова, а [х] и [q] в середине и на конце слова; однако это различие в написании развилось еще в древненемецком, когда гортанное придыхательное [h] произносилось не только в начале слова, но и в начале слога, т. е. в середине слова, например: sehan „видеть", hohl „высота" и др. (см. стр. 74).
В первых письменных памятниках [h] и [х — ?] в орфографии последовательно не различались (ср.: haben, sehan, где имеем [h], и naht с [х]); однако в середине слова между гласными ch уже в это время обозначалось в отличие от [h] посредством hh: mahhon, suohhen, sprehhan. Co второй половины IX в. вместо hh входит в употребление написание ch: буква с в его составе является графическим вариантом к, воспринятым из романских языков (см. стр. 71, 73). Это написание, всё больше распространяясь, становится постепенно постоянным способом передачи [х] и [q].
В современном немецком языке написание ch помогает также отличать [х] и [?] в середине и на конце слова от немого h, являющегося в настоящее время знаком долготы, но прежде произносившегося как [h] (см. выше, а также стр. 95). В этом отношении показательно развитие различных написаний в словах одного корня; например:
двн. sehan [sehan] „видеть" совр. н. sehen [ze:an] спадением гортанного придыхательного [h], но Sicht, Gesicht, где старое [h] не выпало, являясь шумным согласным [?]; так же: fliehen— Flucht, geschehen — Geschichte и некоторые др.
двн. nah [па:] нареч. „близко", предл. „около" совр. н. нареч., прил. nah [па:] с отпадением конечного согласного, но предл. nach.
sch — обозначает [J] и отражает историю развития этого звука из сочетания согласных двн. sk через позднее двн. sch (s-|-4-ch<k)>c.BH. sch [J], например: двн. skoni „красивый" schoni (s -|- ch) свн. schcene (см. стр. 90—91).
Превратившись к началу средненемецкого периода в обозначение звука [J], буквенное сочетание sch было использовано в дальнейшем для передачи этого звука и в тех случаях, когда он развился из простого s перед согласным в сочетаниях si, sm, sn, sw, rs (см. стр. 90—91); напри-
4 История немецкого языка
97
мер: свн. slafen^> schlafen, свн. smerze^> Schmerz, свн. sne>Schnee, свн. swarz^>schwarz, свн. kirse^>Kirsche.
Исключение представляют лишь сочетания sp и st, где [s]>[J] охватил не все области Германии (см. примечание на стр. 91). Литературный немецкий язык имеет в начале слова в сочетаниях sp, st звук [JJ, но в орфографии сохранилось прежнее написание; сравните:
свн. spaete [spe:to] 2> spat [Jpe:t]; * свн. stare [stark] > stark [ftark].
Отсюда различное обозначение звука [J] в современной орфографии; schon, schwarz, Schnee и др., но —spat, stark и т. п.
Буква В — представляет собой остаток древненемецкого написания JJ, служившего для обозначения свистящего звука, образовавшегося в верхненемецких диалектах в результате 2-го передвижения согласных (см. стр. 68). Древневерхненемецкое написание зз сохранялось на письме и в средневерхненемецкий период, получив в готическом шрифте (о готическом шрифте см. стр. 102) в скорописи форму (сочетание готических букв ё и j — отсюда и название), и в этом виде было перенесено также в латинский шрифт. Здесь В, естественно, стало восприниматься уже не как буквенное сочетание, а как одна буква.
Как указывалось выше, в древненемецкий и средненемецкий периоды s и зз обозначали разные звуки, но при переходе к новонемецкому эти звуки совпали в произношении (см. стр. 91); тем не менее старое скорописное написание 33 в виде не только сохранилось в готическом шрифте, но было позднее перенесено в латинский как графический вариант s и ss. Поскольку историческое разграничение s и В потеряло свое значение, употребление В в современной орфографии не повторяет уже сколько-нибудь последовательно древненемецкого и средненемецкого написания 33 (ср.: двн. йе!ззап — совр. н. heifien, но двн. маззаг — совр. н. Wasser, двн. 1аззап — совр. н. lassen, двн. ез — совр. н. es, двн. баз— совр. н. местоим., арт. das и союз dafi).
В современной орфографии написание В как варианта s и ss получило новые функции, связанные с фонетическими процессами, происходившими при переходе к новонемецкому периоду:
а) В противостоит s как показатель глухого произношения согласного — в то время как s может обозначать не только глухое [s], но и звонкое [z] (например: so, lesen, Haus — Hauser, см. о развитии [z] стр. 91), буква В служит для передачи только глухого [s], не озвончающегося в интервокальном положении (Fufi— Fufie, groB— grdfier и т. п., ср. также: heiser — heifler, reisen — reifien, weiser — weifier и др.);
б) В противостоит ss как показатель длительности предшествующего гласного: ss, как всякий удвоенный согласный, выступает как показатель краткости предшествующего гласного (например: lassen, wissen, Wasser, kiissen); В считается простым согласным и
98
указывает на долготу предшествующего гласного, поэтому он пишется после долгих гласных и дифтонгов (например: Fufi, grofi, siifi, Strafie; heifien, reifien и др.).
Примечание. Известная непоследовательность противопоставления в и SS в современной орфографии заключается в том, что по правилам современной орфографии с ss на конце слова и перед t чередуется В например: lessen — но lafit, lieB; Fliisse — но FluB; blasser — но blafi и т. п.). Вследствие этого на конце слова и перед t буква В не может служить достоверным показателем длительности гласного — она выступает как после долгих гласных и дифтонгов, так и после кратких гласных.
Переход удвоенного ss в конце слога в простое В связан с древней традицией, унаследованной современным немецким языком от древненемецкой и средненемецкой графики, — упрощать написание удвоенного согласного в исходе слова, а отсюда и слога (ср.: двн. suohhen, но — ih; lajgan, но—liaj и др., см. стр. 74).
2. Использование одной буквы для обозначения различных звуков
h— используется в современном немецком языке в начале слова или корневой морфемы для обозначения гортанного придыхательного [h], а в середине и на конце слова оно является немым и служит показателем долготы предшествующего гласного. Сравните: haben, herrschen, beherrschen; sehen, ziehen, nah, Vieh и др. О причинах см. выше, стр. 91 и 95. ch — обозначает заднеязычное [х] и среднеязычное [с], между которыми наблюдается резкое, но в то же время не фонематическое различие в произношении (ср.: Nacht — Nachte, Buch —Biicher, recht — richtig). Единство написания вполне оправдано, т. к. во многих случаях [х| и |q| чередуются в зависимости от позиционных условий в формах одного слова или же в словах, образованных от одного корня, между которыми ощущается прозрачная этимологическая связь.
s — используется в современном немецком языке для обозначения глухого [s], звонкого [z] в начале слова или слога, а также [J] в начале слова или корневой морфемы перед р и t. Сравните: Knospe, Los; sehen, lesen; spielen, stehen и др. Использование s одновременно для обозначения [s] и [z], в зависимости от положения согласного в слове, объясняется тем, что в древненемецкий и средненемецкий периоды фонема [z| вообще отсутствовала и во всех положениях в слове произносилось глухое [s|. Сравните: двн. sehan [sehan] „видеть", sun [sun] „сын", sin [si:n] „быть" и двн. fisk [fisk] „рыба", ist [ist] „есть" и др. Развитие звонкого [z] из [s| происходит на протяжении XIII—XIV веков, но написание сохраняется прежним (см. стр. 91).
В современной орфографии имеются попытки разграничить [s| и [z] на письме. Наиболее последовательно они проводятся в готическом шрифте, где различаются буквы [ (так
4'
99
наз. „langes f“), $ (так наз. ,,rundes“ d) и fL Буква f пишется в начале слова или слога и обозначает, следовательно, [z], например: Sommer, Semen, elfo, roftg, langfam (правда, та же буква используется для передачи [J] в сочетаниях st, sp, sch в середине и на конце слова: Scfjwanj, Spradje, Stern. Буква б пишется для обозначения [s] на конце слова, во-первых, в словах и словоформах, не поддающихся дальнейшему распространению, например: её, ёфбпеб, bad, frtfdied, Itnfd и т. п.; во-вторых, в словах, в которых конечное [s] озвончается в [z], попадая в интервокальное положение, например ^aufer и т. п. Наконец, буква | служит для обозначения постоянно глухого [s], не подвергающегося озвончению в интервокальном положении, например grofj — grower и т. п. В латинском шрифте нет эквивалентов для [ и б — [s] и [z] обозначаются одной буквой и различаются по положению в слове; из готического шрифта перенесено лишь наиболее существенное противопоставление между s ([, б) и в, позволяющее разграничить [z] и [s] при одинаковом положении в слове (типа reisen и reifien, см. выше).
Примечание. Не основано на фонетическом или же этимологическом принципе различное написание у местоимения (или артикля) das и союза daB. Оно введено в орфографию в XVI—XVII вв. с целью различения омонимов.
Использование s в сочетаниях sp и st для обозначения звука [J] также объясняется сохранением старого написания, т. к. звук [J] развился в этих сочетаниях из звука [s] (см. стр. 90 и 97).
К случаям передачи различных звуков посредством одной и той же буквы можно отнести также написание b, d, g в середине и на конце слова при живом чередовании глухих и звонких согласных, например: Lob — Lobes [lo:p] — [kr.bas], Wald — Waldes [wait] — [waldos], Tag — Tages [ta:k]— [ta:gas| и т. п. Аналогичное явление наблюдаем и в русском языке, сравните: лоб [лоп] — лба, сад [сат] — сада, рог [рок] — рога и т. п. В обоих случаях этимологический принцип написания оказывается решающим.
3. Использование различных букв для обозначения одного и того же звука
f — v — буква v являлась графическим вариантом f1, начиная с первых письменных памятников немецкого языка, она употреблялась только для обозначения старого германского f, которое являлось, по-видимому, первоначально полузвонким согласным, средним между [f] и [v]; оно писалось преимуще-
*В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 120; W. В г a u п е, Althochdeutsche Grammatik, Halle (Saale), 1955, S. 116.
100
ственно перед гласными (например: vugal, vogal „птица") или между гласными (например: двн. nevo „племянник", zwlval „сомнение", hof „двор" — род. п. hoves, wolf „волк" — род. п. wolves), тогда как f передавало совершенно глухое [f| на конце слова (ср. в предыдущих примерах hof, wolf) или при переходе р ff (f) по 2-му передвижению согласных (например: да. up — двн. uf „auf", да. scip— двн. skit „корабль"—род. п. sciffes, гот. slepan — двн. slafan. Правда, систематического различия f и v в древненемецких памятниках не было: в связи с неупорядоченностью орфографии в одном положении имелись параллельные написания fogal и vogal, faran и varan, fater и vater и ряд др. В современном немецком языке всякое различие в произношении между f и v отсутствует. Основным написанием для звука [f] в современном языке является f; написание v закрепилось в начале слова в словах viel, voll, von, vor и соответствующих производных и сложных словах, в приставке ver- и в небольшой группе исконно немецких слов (Vater, Vetter, vier, Vieh, Volk, Vogel и некоторые др.), а также в ряде иностранных и интернациональных слов, как Nerv, Pulver, Vers, brav и др.
4. Особенности написания некоторых удвоенных согласных
ск— написание для удвоенного к. В ранних памятниках древненемецкого периода под влиянием романских языков буквы с и к выступают как графические варианты для передачи звука [к]. При удвоении согласного в связи с неупорядоченностью орфографии возможны были варианты написания кк, ск, сс, например: аккаг, аскаг, ассаг „пашня". К концу древненемецкого периода в удвоении закрепляется написание ск, которое и сохраняется в современной орфографии.
Поскольку всякое удвоение согласного является в современном немецком языке знаком краткости предшествующего гласного, сочетание букв ск встречается только непосредственно после краткого гласного, например: Acker, backen, Riicken, zuriick и др.
tz — написание для удвоенной аффрикаты z. В древненемецком удвоенное z пишется обычно, как zz, например: двн. sezzen „сажать", двн. nezzi „сеть" и др. Написание tz появляется несколько позднее и впоследствии закрепляется в современном немецком языке, сравните: двн. sezzen — свн. setzen — совр. и. setzen, двн. nezzi — свн. netze — совр. н. Netz.
Написание tz, являясь знаком удвоения, пишется только непосредственно после краткого гласного, например: Katze, Platz, sitzen, Schatz, schatzen, Putz, Schutz и т. п. Во всех остальных случаях пишется простое z, например: Holz, Herz, Pflanze, Reiz, Kreuz и т. п.
101
§ 40. Другие особенности немецкой графики и орфографии
Из особенностей немецкой графики и орфографии, не связанных с фонетическими процессами, наиболее характерными являются: а) наличие двух шрифтов: латинского и готического и б) написание существительных с заглавной буквы.
Так наз. „готический" шрифт или готический стиль письма представляет собой особый вариант написания букв латинского алфавита; он отличается от обычного латинского шрифта с округлым написанием букв острыми ломаными линиями, устремленными вверх. Готический стиль письма как особый стиль графики был распространен в средние века (ХП—XV вв.) во многих странах Западной Европы, но затем, начиная с эпохи Возрождения, начал постепенно выходить из употребления. В Германии, напротив, он сохранился наряду с латинским шрифтом и долгое время необоснованно почитался как особый национальный стиль письма.
Написание всех имен существительных с заглавной буквы также представляет собой своеобразную черту немецкой письменности. Традиция выделять имена существительные заглавными буквами стала распространяться в немецком письме с середины XVI в. Древненемецкой и средненемецкой письменности использование заглавных букв для выделения имен существительных не было свойственно; оно начинает появляться в XV— XVI вв., но еще у Лютера не является общим правилом. Лютер выделяет заглавными буквами в своем переводе библии такие слова, как Gott, Geist, Himmel, Erde и некоторые другие, одни — в знак уважения (в связи с религиозным мировоззрением), другие — как основные понятия, с точки зрения логического содержания текста1. С середины XVI в. написание имен существительных с заглавной буквы распространяется все больше и в XVII в. узаконивается грамматиками-нормализаторами. Так, Иоганн Заттлер в своей работе „Teutsche Orthography" (1607) указырает, что для большей ясности все наиболее важные по смыслу слова должны выделяться на письме с помощью заглавных букв. А в конце XVII в. ряд грамматистов формулируют уже правило об обязательном написании с заглавной буквы всех имен существительных. Употребление заглавных букв при написании имен существительных вошло, таким образом, в обычай и стало орфографическим правилом, действующим и в настоящее время, несмотря на то, что ряд виднейших немецких языковедов (Я. Гримм, Фосс, Лахман, Бильмане и др.) настойчиво высказывались против него и ряд научных книг и журналов издавались в Германии в XIX в. без выделения имен существительных заглавными буквами.
* Примером может служить начало лютеровского перевода библии: „1т ап-fang schuff Gott Himmel und Erden. Und die Erde war wiist und leer, und es war finster auf der Tieffe. Und der Geist Gottes schwebet auf dern Wasser. Und Gott sprach, Es werde liecht, und es ward liecht. Und Gott sahe, daC das liecht gut war, Da scheidet Gott das Liecht von Finsternis, und nennet das liecht Tag, und die finsternis Nacht".
Ш. ИСТОРИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА
§ 41. Общие замечания
Грамматический строй немецкого языка в основных своих чертах (система частей речи, грамматические категории частей речи, система словоизменения, структура предложения и способы сочетания слов в предложении) определяется общностью грамматического строя индоевропейских и германских языков, обнаруживая в то же время ряд особенностей и специфических тенденций развития, которые придают грамматическому строю немецкого языка ту неповторимую самобытность, которая свойственна каждому языку.
Нужно учитывать при этом, что чем дальше мы углубляемся в историю древних германских языков, тем больше общегерманских и общеиндоевропейских черт, основанных на общности происхождения этих языков, мы находим в их грамматическом строе. Вместе с тем уже в древнейшем известном нам состоянии грамматический строй любого германского языка обнаруживает задатки тех особых тенденций развития, которые обусловливают самобытность грамматического строя каждого языка и приводят к тому, что современный немецкий, современный английский и другие современные германские языки гораздо дальше отстоят друг от друга и от других современных индоевропейских языков (русского, французского и др.) по своему грамматическому строю, чем дрецненемецкий от древнеанглийского и от других древних германских языков, а все они вместе от других древних индоевропейских языков.
Другой момент, который также необходимо постоянно учитывать при изучении исторического развития грамматического строя немецкого языка, — сочетание в нем устойчивости и непрерывного развития. Так, например, современный немецкий язык сохранил в основном то же количество падежей имени существительного, какое имел древненемецкий язык (за исключением немногочисленных остатков творительного падежа в древненемецком, о чем ниже); сходно и основное значение и употребле
103
ние всех падежей. И вместе с тем в ходе истории немецкого языка система склонения существительных постепенно и неуклонно изменялась: а) произошли изменения в способе формального выражения падежей — количество падежных окончаний у имени существительного уменьшилось, а главная роль в выражении падежа имени существительного перешла к артиклю, чего не было, да и не могло быть в древненемецком языке, когда артикль находился лишь в становлении; б) изменилась морфемная структура падежной формы (см. ниже, стр. 127) и типы склонения; в) изменилось отчасти и употребление падежей; г) сократилось обстоятельственное употребление беспредложных косвенных падежей; сравните: двн. hungeres irsterban и совр. н. vor Hunger sterben, двн. fuar er hohe berga и совр. н. er fuhr fiber hohe Berge, двн. suertu houwan и совр. н. mit dem Schwert hauen. Изменилось отчасти также употребление родительного падежа. Так, еще в XVI в. широко употреблялся при глаголах родительный падеж имени существительного с разделительным значением (т. е. для выражения части целого), например у Лютера: Wens essens zeit ist, so mache dich hie her zu, und isz des brots, — в современном немецком языке его заменил винительный падеж: ifi (das) Brot (подробнее см. стр. 119).
Еще большие изменения произошли в системе глагола, хотя и здесь многие важнейшие особенности установились уже к началу письменности. Так, с одной стороны, различные типы спряжения (слабое, сильное, особый тип претерито-презентных глаголов и др.), характерные для современного немецкого языка, были присущи уже в древности всем германским языкам, в том числе и древненемецкому языку.
С другой стороны, в ходе исторического развития немецкого языка глагол обогатился большим количеством новых временных форм, которых не было в древненемецком: перфект, плюсквамперфект, футурум I и II развились в немецком языке уже после начала письменности. В ходе развития этих временных форм выработалось также грамматическое выражение предшествования одного действия другому посредством специальных временных форм.
Примеры можно было бы умножить, однако все последующее изложение должно иллюстрировать это единство устойчивости и развития.
Исторические изменения в грамматическом строе немецкого языка идут по следующим основным направлениям: а) изменения структурного характера: изменения в структуре слова и предложения, в звуковом составе формообразующих морфем (аффиксов и флексий), в составе склонений и спряжений единой части речи; б) развитие у частей речи некоторых новых грамматических категорий и, соответственно, новых грамматических форм и новых типов служебных слов; в) изменения в сфере употребления старых грамматических категорий, стилистическая дифференциация грамматических форм, развитие у них новых употреблений в связи с общим развитием языка и в особенности литературной нормы языка
104
и литературных стилей; г) уточнение и обогащение структуры предложения, в особенности сложного предложения с одновременным развитием синтаксической синонимии и стилистической дифференциации.
Следует также иметь в виду, что, хотя изменение отдельных элементов грамматического строя происходит в разное время и разными темпами, так что грамматический строй языка никогда не претерпевает разом больших изменений, историческое развитие грамматического строя носит системный характер, а отнюдь не является простой суммой частных изменений. Изменение одних элементов происходит в тесной связи с изменениями, происходящими в других элементах грамматического строя, и зависит от них; в то же время оно само оказывает влияние на дальнейшее развитие других элементов грамматического строя; таким образом, развитие разных элементов грамматического строя всегда взаимозависимо и взаимосвязано. Так, например, редукция падежных окончаний имени существительного и происходившее одновременно с этим развитие артикля, имевшее совершенно иную первоначальную причину (выражение определенности и неопределенности), взаимодействуя между собой, обусловили; а) изменение способов выражения падежа имени существительного, о чем уже упоминалось выше; б) сохранение в немецком языке четырехпадежной системы, несмотря на бедность падежной флексии существительного; в) сохранение большого удельного веса за согласованием и управлением в системе средств синтаксической связи между словами; г) эти же. причины сыграли большую роль в развитии в немецком языке новой структуры атрибутивного словосочетания, оформляемого по принципу монофлексии (по всем этим вопросам см. подробнее ниже). Одновременно редукция падежных окончаний дала несомненный толчок развитию в немецком языке особых суффиксов множественного числа имени существительного и раздельному выражению числа и падежа в формах множественного числа имени существительного при помощи двух самостоятельных морфем (например: den Tag-e-n, den Kind-er-n и др.), пришедшему на смену слитному выражению числа и падежа с помощью единой падежной флексии в древненемецком (например, дат. п. мн. ч. tag-um, kint-um).
Наконец, следует учесть, что неравномерность и постепенность в развитии отдельных элементов грамматической системы, неуклонная преемственность между старым и новым в развитии каждого грамматического явления, обеспечивая грамматическому строю его устойчивость, вместе с тем постоянно осложняют как систему словоизменения, обусловливая наличие в ней разнообразных форм для выражения единой грамматической категории, так и систему значений и норму употребления той или иной грамматической формы. Только с учетом истории языка, неравномерности и постепенности развития элементов грамматического строя, преемственности между старым и новым в нем можно объ
105
яснить, например, обилие форм при образовании множественного числа имен существительных (ср.: Tag-e, Gast-e, Kind-er, Aug-en, Mittel-, Vater-) или употребление презенса не только для выражения настоящего, но также и будущего времени. Объяснения этих и подобных явлений — одна из основных задач этого раздела.
А. МОРФОЛОГИЯ
ИМЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ
I. ИМЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ В ДРЕВНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКОМ
§ 42. Общие сведения
В германских языках, так же как и в других индоевропейских языках, имени существительному свойственны следующие грамматические категории:
1) Категория падежа. В древневерхненемецком имелись те же падежи, что и в современном немецком языке: именительный, родительный, дательный и винительный; кроме того, в некоторых типах склонения еще сохранялись остатки творительного падежа (см. ниже, стр. 122).
2) Категория числа. В древневерхненемецком различались единственное и множественное число.
3) Категория рода. В древневерхненемецком, как и в современном немецком языке, имена существительные распределялись между тремя родами: мужским, женским и средним.
Категория определенности и неопределенности имени существительного, выражаемая в современном немецком языке с помощью артикля, в древненемецкий период находилась только еще в становлении (см. ниже, стр. 152 и сл.).
Система словоизменения существительного в древненемецкий период довольно значительно отличалась от современной. Основные особенности ее следующие:
а) имена существительные имели более богатую и разнообразную флексию; во флексии могли выступать не только разнообразные согласные, но и разнообразные гласные (например: им., вин. пп. мн. tag-a, род. п. мн. tag-o, дат. п. мн. tag-um);
б) флексия имени существительного была синтетической (слитной): она одновременно выражала и падеж и число имени существительного (см. ниже, стр. 137);
в) количество типов склонения (т. е. рязрядов слов, по-разному образующих одну и ту же падежную форму) было значительно большим, чем в современном языке; тип склонения зависел от характера основы имени существительного (см. ниже, стр. 107 и сл.).
106
Причина перечисленных особенностей заключается в том, что древненемецкий язык еще сохранял ряд морфологических черт, присущих в древности всем индоевропейским языкам и в дальнейшем этими языками в различной степени утраченных.
§ 43. Происхождение древнегерманской системы склонения существительных
Древним индоевропейским языкам была присуща следующая структура (или морфемный состав) слова:
основа слова (тема)
1 2 3
корень Д- основообразующий -j- флексия суффикс
Особенностью, таким образом, являлось наличие в слове между корнем и флексией особого суффикса, который вместе с корнем составлял основу слова и по которому эта основа обычно называется, например:
основа на -о-: греч. Iyk-o-s, лат. lupus «др.-лат. Iup-o-s) „волк";
основа на -U-: др.-инд. sun-i5-s, литовск. siin-ii-s, гот. sun-u-s „сын";
основа на -и-: лат. пот-еп, др.-русск. имя (род. п. им-ен-е), гот. namo (род. п. nam-in-s) „имя" и др.
В основе слова могло быть и несколько суффиксов, однако решающая роль для словоизменения данного слова принадлежала последнему из них, непосредственно предшествующему флексии.
Лишь некоторые слова не имели основообразующего суффикса, так что флексия непосредственно присоединялась к корню, например лат. пох „ночь" (род. п. noct-is). Такие слова называют корневыми основами.
Значение и функции основообразующих суффиксов в древних индоевропейских языках точно неизвестны. Предполагается, что основообразующие суффиксы (или, как их еще называют, „определители корня", „детерминативы") имели в древности классифицирующий характер, т. е. группировали имена существительные по значению. В качестве доказательства обычно приводятся основы на -г- (-ter-), которые представляют собой во всех индоевропейских языках группу слов, очень небольшую, но с очень четким общим значением и в то же время явно очень древнюю. Это — названия родства, например: греч. pater, лат. pater, гот. fadar „отец"; греч. meter, лат. mater, дс. modar, др. русск. мати (род. п. матере) „мать"; греч. phrator, лат. frater, гот. bropar, двн. bruo-der, др. русск. братръ „брат" и др. Есть также основания предполагать, что основообразующие суффиксы имели некогда словообразовательную функцию.
107
Основообразующие суффиксы — явление очень древнее, они восходят еще к индоевропейскому языку-основе (поэтому однокоренные слова в разных индоевропейских языках имеют часто одинаковый основообразующий суффикс (см. приводившиеся выше примеры). Но уже в древнейший период истории отдельных индоевропейских языков значение основообразующих суффиксов было забыто, и они некоторое время сохранялись в составе слова как чисто формальные элементы его структуры. В дальнейшем их десемантизация привела к тому, что они стали исчезать или же сливаться с флексией существительного и перестали представлять собой отдельную морфему в слове, хотя бы и чисто формальную. Такова их судьба и в русском, и в немецком, и в других современных индоевропейских языках— мы не находим в этих языках в их современном состоянии особых определителей у корня слова, основообразующих суффиксов.
В германских языках древнейшие дошедшие до нас формы имен существительных еще хранят трехморфемную структуру слова, унаследованную от индоевропейского языка-основы. Так, в древних рунических надписях мы находим формы: dagaR „день", gastiR „гость", waruR „каменная ограда", у которых ясно различимы корень, основообразующий суффикс и падежная флексия (-R — окончание им. п. ед. ч.)1: dag-a-R, gast-i-R, war-u-R. Не менее четко основообразующий суффикс сохранился и в словах, заимствованных из германских языков в финский язык предположительно около I в. н. э., например: финск. kuningas „король" (т. е. kuning-a-s), финск. rengas „кольцо" (т. е. reng-a-s) и др. В письменных памятниках древневерхненемецкого (VIII—IX вв.), готского (IV в.), древнеанглийского (VII—VIII вв.) и других германских языков мы находим уже формы имен существительных, которые свидетельствуют о том, что основообразующие суффиксы постепенно исчезают или сливаются с флексией имени существительного, в связи с чем происходит и изменение структуры слова в целом.
Отчетливее всего основообразующие суффиксы сохраняются в готском языке, однако и здесь не во всех падежах и не у всех типов основ в равной мере. Так, в именительном падеже ед. ч. основообразующие суффиксы основ на -а- (соответствующих индоевропейским основам на -о-, см. стр. 111) и основ на -I-редуцированы. Сравните: рунич. dag-a-R и гот. dag-s (так же и др.-исл. dag-r); рунич. gast-i-R и гот. gast-s (так же и др.-исл. gest-r, где умлаут а^>е — следствие влияния исчезнувшего основообразующего суффикса -1-), однако в том же падеже у основ на -и- основообразующий суффикс сохранился: гот. sun-u-s „сын" (но в др.-исл. sun-r).
1 R — палатализованное г, имевшее особое обозначение в руническом письме.
108
Наиболее отчетливо древняя структура слова и основообразующие суффиксы выступают в готском в дат. и вин. падежах мн. ч.:
основы на -а- основы на -i- основы на -11-
дат. мн. ч. dag-a-m gast-i-m sun-u-m
вин. мн. ч. dag-a-ns gast-i-ns sun-u-ns
(аналогично у других типов основ)
В древневерхненемецком редукция и слияние основообразующих суффиксов с флексией существительного зашло значительно дальше, чем в готском. В большинстве случаев уже не представляется возможным разграничить основообразующий суффикс и флексию и структура падежной формы имени существительного имеет двухморфемный характер.
Приведем в качестве примера склонение основ на -а- мужского рода: существительное tag „день" (ср.: рунич. dagaR, гот. dags, др.-исл. dagr).
Ед. ч. Мн. ч.
ИМ. tag- tag-a (-a)
род. tag-es tag-o
дат. tag-e tag-um
вин. tag- tag-a (-a)
твор. tag-u (-о) —
В этой парадигме склонения основообразующий суффикс -а-выступает лишь в вин. п. мн. ч. (где отпало падежное окончание -ns) \ Однако и здесь структура слова уже двухморфемная, и в общей системе форм склонения -а- лишь по происхождению — основообразующий суффикс, на деле же выступает как флексия существительного.
Может возникнуть вопрос — насколько существенно для исторической грамматики немецкого языка учитывать древние основы имен существительных, если основообразующие суффиксы почти не сохранялись уже в древненемецкий период? Тем не менее именно для немецкого языка это очень существенно, так как влияние старых основ — одна из главных причин, почему в немецком языке, как и в русском, и в других современных индоевропейских языках флективного строя, имеется несколько различных типов склонения имен существительных (т. е. несколько форм для выражения одних и тех же падежей); в еще большей мере старое деление имен существительных по основам определяет сложную систему образования форм множественного числа в немецком языке (т. е. нали
1 В им. п. мн. ч. все германские языки имеют другое окончание: гот. -0s, др.-исл. -аг, др.-англ. -as, дс. -as. Предполагается, что в двн. -а (а) проникло в имен, падеж мн. ч. по аналогии с вин. п. мн. ч., где по данным сравнительной грамматики полной формой является -a-ns (ср. гот. dag-a-ns).
109
чие еще большего количества форм для выражения множественного числа у существительного).
В современном немецком языке различные типы склонения имен существительных характеризуются различными падежными окончаниями. Однако первоначально система падежных окончаний, унаследованная немецким языком через древнегерманский язык-основу от индоевропейского, была в основном единой для всех имен существительных. Большое разнообразие типов склонения, характерное для всех древних индоевропейских языков, объяснялось взаимодействием падежного окончания с различными основообразующими суффиксами, а позднее их слиянием, а иногда и тем, что основообразующий суффикс вытеснял старое падежное окончание и сам принимал функции падежного окончания (в немецком языке, например, основообразующий суффикс -п- в слабом склонении, см. стр. 133).
Наличие нескольких суффиксов множественного числа у имен существительных также непосредственно связано с разнообразием древненемецких типов склонения (подробнее см. ниже, стр. 137 и сл.).
§ 44. Склонение имен существительных в древневерхненемецком
К началу письменности на древненемецком языке (VIII—IX вв.) мы застаем систему склонения имен существительных в состоянии начавшейся перестройки. Основообразующие суффиксы в одних падежных формах подвергаются редукции, в других сливаются с падежными окончаниями, вызывая видоизменение последних, в иных же случаях переосмысляются в падежные окончания. Однако они еще накладывают столь существенный отпечаток на тип склонения, что классификация склонений древневерхненемецкого производится обычно по основам (например: склонение основ на -а-, склонение основ на -1-, на -п- и т. д.).
Во всех типах склонения к этому времени трехморфемная структура падежной формы уже уступает место двухморфемной: корень флексия.
В связи с десемантизацией основообразующих суффиксов и их распадом начинается сближение между отдельными типами склонения, причем некоторые, наиболее широко распространенные типы основ, начинают выделяться как ведущие, другие основы, более малочисленные, начинают уподобляться им и постепенно сливаются с ними. При этом ощущается зависимость и от грамматического рода: уподобление и слияние основ происходит лишь в пределах одинакового грамматического рода. Примером ведущего типа основ могут служить основы на -а- (см. подробнее ниже, стр. 117).
Основы имен существительных и, соответственно, типы склонения группируют обычно следующим образом:
ПО
1. Гласные основы — основы на -a- (-ja-, -wa-) основы на -1-основы на -0-
2. Согласные основы — основы на -п-основы на -г-основы на -ir-основы на -nt*
3. Корневые основы — не имеющие основообразующего суффикса.
Среди гласных основ одним из наиболее распространенных типов являются основы на -а-К ним относятся большинство гласных основ мужского рода и все гласные основы среднего рода. Уже в дописьменный период основы на -а- выделяются как один из ведущих типов склонения и начинают вовлекать в свою парадигму имена существительные, принадлежащие к другим типам основ. Так, основы на -1- мужского рода уже в дописьменный период уподобляются основам на -а- во всех падежах единственного числа (см. подробнее стр. 113). Многие мелкие группы согласных основ (основы на -г-, -ir-, -nt-), а также корневые основы переходят полностью или частично в это склонение (см. подробнее стр. 117 и сл.).
Схема падежной флексии склонения основ на -а-
Падеж Единственное число Множественное число
мужской род средний род мужской род средний род
ИМ. 1 вин. J — — -а (-а) —
род. -es -es -0 -о
дат. -е -е -П (-0) -urn (-от, -un, -on) -пт (-от, -un, -on)
твор. -U (-0) — —
Приме чание. Как видно, особенно разнообразную падежную флексию, притом разнообразный вокализм во флексии, имеют формы множественного числа. Флексия падежных форм единственного числа этого склонения очень близка к современной.
Так склоняются существительные мужского рода: tag „день1 11, berg „грра", weg „дорога", fisk „рыба", stein „камень", himil „небо", kuning „король" и др.; существительные среднего рода:
1 Германские основы на -а- соответствуют индоевропейским основам на -о-, так как древнегерманское краткое а является закономерным звуковым соответствием индоевропейского краткого о (ср.: лат. пох, русск. ночь — двн. naht; лат. hostis, русск. гость—двн. gast; лат. molere, русск. молоть — двн. malan). В русском старыми основами на -о-, также давно утратившими основообразующий суффикс, являются такие существительные, как волк, стол, лес,
село, место и др.
111
wort „слово", jar „г<»д“, fiur „огонь", houbit „голова", honag „мед" и др.; например:
tag wort
Ед. ч. Мн. ч. Ед. 4. Мн. ч.
им., вин. tag taga (-а) wort wort
род. tages tago wortes worto
дат. tage tagum (-от, worte wortum (-от,
-un, -on) -un, -on)
твор. tagu(-o) — wortu(-o) —
Разновидностями склонения основ на -а- являются: склонение основ на -ja-и склонение основ на -wa-.
Основы на -ja- имеют дополнительный суффикс -j-, также полностью десемантизированный; в падежах, не имеющих флексии (им., вин.), этот суффикс выступает на конце слова в виде слогового -i, например: м. р.: hirsi „пшено", hirti „пастух", ср. р.: kunni „род", nezzi „сеть" и др.; в ранних памятниках также в других падежах перед обычной флексией — в виде -1 или же, ослабленный, в виде -е; например:
hirsi
kunni
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
ИМ., вин. hirsi hirse (-а, -а) hirseo (-о) kunni kunni
род. hirses kunnes kunneo
дат. hirsie (-е) hirsum (-un, -on, -im, -in) kunnie (-e) kunnim (-in, -um, -un, -on)
твор. hirsiu (-и, -о) — kunniu (-u, -o) —
Основы на -wa- имеют дополнительный суффикс -W-, также десемантизированный, который выступает перед флексией, а на конце слова вокализуется в -о, например: м. р.: sneo „снег", seo „море", ср. р.: кпео „колено" и др.; например:
seo кпео
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. seo sewa (-а) kneo kneo
род. sewes sewo knewes kncwo
дат. sewc sewum, -un, -on knewe knewum (-un, -on)
твор. sewu — knewu —
Другой тип гласного склонения — основы на -i-1., К ним
принадлежит ряд существительных мужского и женского рода. Только существительные женского рода полностью сохранили исконный тип склонения на -1-. Существительные мужского рода уподобились в формах единственного числа еще в дописьменный период основам на -а-.
1 Г'ерманские основы на -i- соответствуют индоевропейским основам на -i-, в том числе русским основам на -i- (-ь-), например: гость, путь, кость и др.
112
Схема падежной флексии склонения основ на -i-
Падеж Единственное число Множественное число
мужской род женский род мужской род женский род
ИМ. 1 -i -1
вин. > по основам
род. J на -а- -1 -io, -ео (-о) -io, -ео (-о)
дат. -1 -im (-in, -еп) -im (-in, -еп)
твор. — —
Гласный -i падежной флексии, восходящий к основообразующему суффиксу, вызывает умлаут корневого -а-, что является в древневерхненемецком дополнительным признаком основ на -1-у существительных женского и мужского рода.
По этому склонению склоняются: существительные мужского рода: gast „гость", ast „сук", bah „ручей", wurm „червь", scrit „шаг", slag „удар" и др.; существительные женского рода: kraft „сила", hut „кожа", jugund „молодость", fart „путешествие" и др. Например:
gast1 kraft
Ед. ч. ТИя. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. gast gesti kraft krefti
род. gastes gestio (-eo, -o) krefti kreftio (-eo, -o)
дат. gaste gestim (-in, -en) krefti kreftim (-in, -en)
твор. gestiu, gastu — — —
К основам на -i- примыкают существительные мужского и женского рода, принадлежавшие в древнегерманском к основам на -и- (см. стр. 108), например: м. р.: sun „сын" (в им. п. еще сохраняется форма sunu), skill „щит", агп „орел", fuoj „нога"; ж. р.: fluot „поток" и др.
Среди существительных женского рода большое распространение имели основы на -О-8. Влияние основообразующего суффикса в падежной флексии у этого склонения довольно ощутительно. Однако в дальнейшем этот тип склонения утрачивает свою самостоятельность. Уже в древненемецком намечается сближение его с основами на -п- женского рода. Родительный падеж множественного числа образован по аналогии с основами на -и- (ср. zungono, стр. 116). Дательный падеж основ на -О- и основ на -п-также совпадает (ср. zungom, стр. 116).
1 Сравните со склонением существительного tag „день" на стр. 112.
2 Германские основы женского рода на -О- соответствуют индоевропейским основам на -а-, так как древнегерманское долгое о является закономерным звуковым соответствием индоевропейского долгого а (ср.: лат frater, русск. брат — гот. bropar (в двн. о uo: bruodar); лат. mater, русск. мать — да. modor, дс. modar, двн. muoter). В русском старыми основами женского рода на -а- являются: рука, вода, земля и др.
113
Схема падежной флексии склонения основ на -0-
Падеж Единственное число Множественное число
ИМ. 1 -а
вин. J -а
род. -а (-и, -о) -оно
дат. -U (-0) -от (-on, -on)
твор. —- —
По этому склонению склоняются: zala „число", erda „земля", geba „дар", era „честь" и др. Например:
geba
Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. geba geba
род. geba (-и, -о) gebono
дат. gebu (-о) gebom (-on, -on)
твор. — —
Разновидностью основ на -О- являются основы на -J0- (ср. основы на -ja-, стр. 112, например: suntea „грех", redia и reda „речь" и др. Суффикс-j-выступает перед флексией как неслоговое -i или -е. Например:
им., вин.
род.
дат.
твор.
suntea
Ед. ч.
suntea (-е, -а) suntea (-е, -а) suntiu (-и)
Мн. ч.
suntea (-а, -е)1 sunteono (-бпо) sunteom (-от, -оп)
Среди согласных основ особое место занимают во всех германских языках основы на -п-. В то время как другие согласные основы уже в древневерхненемецкий период постепенно утрачивают самостоятельное склонение и примыкают большей частью к основам на -а-, основы на -п-, напротив, приобретают очень большую продуктивность. Наряду со старыми основами на -П-, соответствующими общеиндоевропейскому типу (ср. стр. 107) и сравнительно немногочисленными, в германских языках еще в допись-менный период развивается большое количество новых основ на -п- в связи с тем, что суффикс -п- получает в германских языках широкое распространение как живой словообразовательный суффикс, с помощью которого образуются такие существительные-имена деятеля, как двн. eggo „едок" от eggan „есть", scepfo „творец" от scepfan „творить", herizogo „военачальник" (^> Herzog) от ziohan в значении „вести"1, а также существительные — назва
1 Ср.: русск. говор-ун от гл. говорить, драч-ун от гл. драться.
114
ния предметов, являющихся продуктом действия, как двн. biggo „кусок" (совр. н. Bissen) от blggan „кусать", brato „жареное мясо" (совр. н. Braten) от braten „жарить".
Склонение основ на -п- сохраняется в немецком языке до настоящего времени как самостоятельный тип — так наз. слабое склонение существительных.
Благодаря тому, что у многих существительных суффикс -п-выступает как живой, семантически нагруженный словообразовательный суффикс, он, в отличие от других основообразующих суффиксов, устойчиво сохраняется почти во всех падежных формах имени существительного. Зато старая падежная флексия сохраняется в склонении основ на -п- хуже, чем в каком-либо другом типе основ1, особенно в формах единственного числа. Таким образом, несмотря на сохранение основообразующего суффикса, и в этом склонении устанавливается двухморфемная структура падежной формы, причем основообразующий суффикс, сливаясь в некоторых падежах с остатками старой падежной флексии, сам, подчиняясь общей тенденции в развитии склонения, получает функцию падежной флексии.
Схема падежной флексии склонения основ на -п-
Падеж Единственное число
мужской род средний род женский род
ИМ. •О -а -а
род. -ея, -in -fin
дат. -еп, -in -ЯП
ВИН. -on, -ЯП -а -ЯП
твор. — — —
Падеж Множественное число
мужской род средний род женский род
ИМ. -on, -un -ня, -on -ЙП
род. -ono
дат. -от
ВИН. -on, -un -ЯП, -on -fin
твор. —- — —
Основообразующий согласный -п- во всех основах выступает в сопровождении гласного, чередования которого создают дополнительную возможность дифференциации падежей.
1 То, что основы на -я- раньше других утрачивают падежную флексию, послужило основанием для Я. Гримма назвать склонение основ на -я- „слабым склонением". Ему противопоставляется „сильное склонение" (старые гласные основы), лучше сохранявшее общегерманскую падежную флексию (J. Grimm, Deutsche Grammatik, Teil 1, H. II, Berlin, 1870, S. 74<>).
115
Отсутствие -п- в именительном падеже единственного числа и окончание на гласный — общегерманская и общеиндоевропейская черта (ср. примеры на стр. 107).
Старая падежная флексия сохраняется в сочетании с основообразующим суффиксом только в двух падежных формах множественного числа: 1) в родительном падеже: -On-о (ср. с окончанием -о в том же падеже у гласных основ, стр. 111), — это единственный падеж, сохраняющий трехморфемную структуру, 2) в дательном падеже:-Оп-т >-От (ср. с окончанием -т в том же падеже у гласных основ, стр. 111).
К этому склонению принадлежат: существительные мужского рода: пашо „имя", garto „сад", Ьего „медведь", samo „семя", haso „заяц", toto „посол", scolo „должник" и мн. др.; существительные среднего рода: herza „сердце", ouga „глаз", бга „ухо", wanga „щека"; существительные женского рода: zunga „язык", tuba „голубь", bluoma „ цветок", sunna „солнце", wituwa „вдова" и др.
Например:
пашо herza
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им. пашо namon, -un herza herzun (-on)
род. пагпеп, -in namono herzen, -in herzono
дат. namen, -in namom, -on herzen, -in herzom, -on
вин. namon, -un namon, -un herza herzun (-on)
zunga L
Ед. ч. Мн. ч.
им. zunga zungun
род zungun zungono
дат. zungun zungom (-on)
вин. zungfln zungun
Разновидностью основ на -п- женского рода являются существительные с суффиксом -In-, абстрактные существительные, образованные в большинстве своем от прилагательных, например: hoch „высокий" — hohl „высота", reini „чистый"—reini „чистота", tiof „глубокий" — tiiifl „глубина" и др. У таких существительных конечное -п имеет тенденцию отпадать во многих падежах. Например:
hohl
Ед. ч. Мн. ч.
ИМ. hohl (-In) hohl (-In)
род. hohl (-In) hohlno
дат. hohl (-In) hohlm (-In)
вин. hohl (-In) hohl (-In)
Все другие типы согласных основ представлены небольшими группами слов. Большинство из них, как уже указывалось, полностью или частично переходят в древневерхненемецком в скло-
не
нение основ на -а-. Параллельно у них еще сохраняются и старые падежные формы.
Это следующие типы основ:
Основы на -nt-. Это субстантивированные причастия со значением деятеля: friunt „друг", fiant „враг", heilant „спаситель".
Они склоняются в древневерхненемецком по типу основ на -а-; существительные friunt и flant сохраняют старые формы им., вин. пп. множественного числа без окончания.
Например:
friunt
Ед. ч. Мн. ч.
ИМ. friunt friunta, -a (friunt)
род. friuntes friunto
дат. friunte friuntum, -om, -un, -on
вин. friunt friunta, -a (friunt)
Основы на -ir- (соотв. и-е. -es-). Это небольшая группа слов среднего рода, в том числе ряд названий детенышей животных, например: lamb „ягненок", kalb „теленок", farh „поросенок", а также huon „курица", blat „лист", krut „трава", bret „доска" и некоторые другие.
В единственном числе они утратили основообразующий суффикс -ir- и полностью уподобились склонению основ на -а-. Во множественном числе они также имеют флексию основ на -а-среднего рода (ср. склонение существительного wort, стр. 112), но сохранили также основообразующий суффикс -ir- и соответственно старую трехморфемную структуру падежной формы (например: род. мн. lemb-ir-o, дат. мн. lemb-ir-um).
С сохранением основообразующего суффикса -ir- связан умлаут а>е в формах множественного числа.
Например:
lamb
Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. lamb lembir
род. lambes lembiro
дат. lambe lembirum, -om, -un -on
твор. lambu —
Этот тип основ представляет большой интерес в связи с развитием форм множественного числа на -ег- (см. ниже, стр. 140).
Основы на -г-. Это небольшая группа слов — имена родства мужского и женского рода:
мужской род — bruoder „брат", fater „отец", swehur „свекр"; женский род — muoter „мать", tohter „дочь", swester „сестра", swigar „свекровь".
Мужские имена родства уподобились склонению основ на -а-, но параллельно сохранили и старые формы без падежных окончаний в род., дат. пп. единственного числа.
117
Например:
fater
Ед. ч.
им., вин. fater род. fater; fateres
дат. fater; fatere
Мн. ч.
fatera (-а-) fatero
faterum (-un, -on)
Женские имена родства сохранили в основном старый тип склонения: без падежных окончаний во всех формах единственного числа и в им. и вин. пп. множественного числа.
Например:
miioter
Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. muoter род. muoter
дат. muoter
muoter
muotero
muoterum (-un, -on)
Корневые основы — также небольшая группа слов преимущественно женского рода, например: burg „город", naht „ночь", brust „грудь", buoh „книга" и немногие др.; мужской род — man „человек", „мужчина".
Большинство корневых основ также сохранили старый тип склонения — без падежных окончаний во всех формах единственного числа и в им. и вин. пп. множественного числа.
Например:
naht man
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. naht naht man man
род. naht nahto mannes; man manno
дат. naht nahtum, -un, -on man; manne mannum, -un,
-om, -on
§ 45. Употребление падежей имени существительного в древневерхненемецком
Система значений и употребление падежей древневерхненемецкого и современного немецкого языка в основном сходны. Можно отметить следующие особенности древневерхненемецкого:
а) в некоторых типах склонения еще имелись остатки творительного падежа,
б) значительно разнообразнее и шире, чем в современном немецком языке, было употребление родительного падежа,
в) шире, чем в современном немецком языке, было беспредложное употребление косвенных падежей в значении различных обстоятельств.
118
Именительный падеж является в древневерхненемецком падежом подлежащего, предикатива, обращения; например: Thin bruodar quam. „Твой брат пришел". In jugundi ward si wituwa. „В молодости стала она вдовой". Hluduig, kuning min, hilph mT-nan liutin! „Людвиг, мой король, помоги моим людям!"
Родительный падеж широко употребляется не только как падеж определения при имени существительном, но тоже и как падеж зависимого члена при глаголах, прилагательных, числительных, местоимениях, наречиях с количественным значением. Кроме управляемого родительного падежа (определение, дополнение), распространен также неуправляемый, свободный родительный падеж обстоятельства.
1) Наиболее близким к современному является употребление родительного падежа в качестве падежа определения при имени существительном, например: Hiltibrantes sunu „сын Гильдебранда", Frankono lant „страна франков", himiles fugala „птицы небесные", there fisco fahunga „лов рыбы", forlagnessi suntono „отпущение грехов" и др.
2) Широко распространено употребление так наз. „родительного разделительного" („genitivus partitivus"); он указывает на отношение части и целого, на неполный, частичный охват какого-либо предмета.
Родительный разделительный является падежом зависимого члена при различных частях речи:
а) при именах существительных, обозначающих количество, часть целого, меру, например: ein hufo steino „куча камней", Udes zwei meg „две меры вина", waggares zuibar „ушат воды", manno mihil menigl „большая толпа людей", ginuht brotes „изобилие хлеба";
б) при числительных, например: ein sinero iungiro „один из его учеников", sumaro enti wintro sehszug „шестьдесят лет и зим";
в) при местоимениях, например: andero thioto sum „какой-либо из других народов", giwelih manno „каждый из людей", nioman there friunto „никто из друзей";
г) при наречиях с количественным значением, например: alles guates ginuog „достаточно всего хорошего";
д) при прилагательных в превосходной степени, например: herio meista „величайшее из войск", manno miltisto „милосерднейший из людей";
е) о родительном разделительном при глаголах см. ниже
3) Несравнимо шире, чем в современном немецком языке, употребляется родительный падеж как падеж дополнения при глаголах:
а) широко употребляется родительный разделительный приглагольный, свойственный многим индоевропейским языкам (ср. русск.: выпить воды, взять хлеба и т. п.); он указывает на частичность, неполный охват предмета действием. Так, при гла
119
голах eggan „есть", trinkan „пить", imblgan „вкушать", geban „давать", bringan, giholon „приносить", scenken „наливать"; thes waggares giholon „принести воды", thero fisco bringan „принести рыбы", Udes scenken „налить вина", hewes leben „жить (питаться) сеном". При глаголах sin, wesan „быть": ih bin thesses thiotes „я из этого народа", hweliches cnuosles du sis „из какого ты рода";
б) разделительное значение имеет родительный падеж также в отрицательных предложениях — он указывает на отсутствие хотя бы частичного охвата предмета (ср. русск: нет воды, не имею времени и т. п.), например: tu ne habes gescirres „ты не имеешь посудины", thar nist miotono wiht „нет никакой награды";
в) кроме указанных выше случаев, в древневерхненемецком имеется большое количество глаголов, управляющих родительным падежом. При этом употребление родительного падежа во всех случаях более или менее ясно указывает на неполный охват предмета действием, наличие только стремления к охвату предмета действием, на удаление, отделение, ощущение недостатка: geron „желать ч.-либо“, folgen „следовать", ahten „преследовать", ramen „стремиться", „покушаться", tharben „страдать от недостатка в ч.-либо“, bittan (Akk. u. G.) „просить ч.-либо“, losen (Akk. u. G.) „освобождать от ч.-либо“, hreinen (Akk. u. G.) „очищать от ч.-либо“, birouben „насильственно лишать ч.-либо“ и многие другие; управляют родительным падежом или родительным и винительным также многие глаголы восприятия, речи и мысли: huoten „стеречь", sehan в значении „наблюдать, надзирать за ч.-либо“, sih wuntaron „удивляться ч.-либо“, sih skamen „стыдиться ч.-либо“, spotton „насмехаться над ч.-либо“, lobon (Akk. u. G.) „хвалить за ч.-либо“, skulden, skuldigon (Akk. u. G.) „обвинять в ч.-либо“, refsen (Akk. u. G.) „упрекать за ч.-либо“.
Примеры: ahten thero fianto „преследовать врагов", folgen rates „следовать совету", bittan brotes „просить хлеба", tharben swertes „нуждаться в мече", sehan thero duro „надзирать за дверьми", refsen thera ungilouba „упрекать в неверии", sih wuntaron thero worto „удивляться словам" и т. д.
4) Распространен также родительный падеж как падеж дополнения, управляемого прилагательным, например: wirdig „достойный ч.-либо“, sculdfg „виновный в ч.-либо“, gellh „похожий на к.-либо, ч.-либо“, fol „полный ч.-либо“, mahtig, unmahtig „(неспособный к ч.-либо“, gero „желающий ч.-либо“, giwis „уверенный в ч.-либо“, fro „радующийся ч.-либо“, scamec „стыдящийся ч.-либо“, adeilo „лишенный ч.-либо“, thurftlg „нуждающийся вч.-либо" и ряд других. Например: wirdig todes „достойный смерти", fol wlsduomes „полный мудрости", unmahtig des ubiles „неспособный к злу".
5) Неуправляемый (свободный) родительный падеж является падежом обстоятельства:
120
а) родительный времени: des selben jares „в том же году", winteres „зимой", thes dages „днем", tages unde nahtes „днем и ночью";
б) родительный места: gang thlnes uueges „иди своей дорогой";
в) родительный образа действия и причины: hungeres irsterben „умирать от голода", sih gihartan herzen „ожесточиться сердцем"; Er ward irmuait thera ferti. „Он был утомлен путешествием" и др.
Дательный падеж является падежом дополнения и обстоятельства.
1) Наиболее широко дательный падеж употребляется как падеж косвенного дополнения:
а) при глаголах, например: quid minemo bruoder „скажи моему брату", hilph mlnan liutin „помоги моим людям"; также при глаголах: sagen „говорить", zellen, irzellen „рассказывать", antuuur-ten „отвечать", thionon „служить", fruman „приносить пользу", geban (Akk. u. D.) „давать" и ряд др.;
б) при именах прилагательных, например: wis mir nrilti „будь милостив ко мне"; также при прилагательных: nah „близок", hold „расположен", Hub „мил", kund „известен", gillh „подобен", „похож" и др.;
2) Неуправляемый дательный падеж обстоятельства встречается большей частью с орудийным значением, вместо творительного падежа (см. ниже, стр. 122), например: her fragen gi* stuont fohem uuortum „он стал спрашивать немногими словами"; с оттенком причинности: ih uoruuirdu hier hungere „я погибаю здесь от голода"; также с оттенком образа действия: weinota serlichSn zaharin „плакал горькими слезами".
Имеются также отдельные застывшие формы дательного обстоятельственного— остатки более древнего беспредложного употребления дательного падежа в значении обстоятельства места и времени: heime „на родине", „дома", unseren zltim „в наши времена", unzitim „не вовремя" и некоторые др.
Винительный падеж является падежом дополнения при глаголе, а также падежом обстоятельства.
1) Как и в современном немецком языке, винительный падеж является наиболее распространенным падежом прямого дополнения, например: huob her gundfanon uf „поднял он боевое знамя"; want her do ar arme wuntane bauga „снял он тогда с руки витые кольца" и др.
Многие глаголы имеют наряду с дополнением в винительном падеже второе дополнение в дательном или родительном падеже, например: geban „давать" (Akk. u. D.): gib mir teil dero hehti „дай мне часть имущества"; refsen „упрекать" (Akk. u. G.): rafsta er inan thera ungilouba „упрекал он его в неверии".
Некоторые глаголы употребляются с так наз. „двойным винительным", например: forhta imo uuiggenti inan rehtan man inti hei-lagan „боялся его, зная его (как) человека праведного и святого".
121
2) Винительный дополнения употребляется также при безличных глаголах, указывая на носителя действия, например: 'Гб uuard tas ten cheiser lusta, dag er Dioterichen vriuntlicho ze hove ladeta. „Случилось, что королю захотелось милостиво пригласить Дитриха ко двору". Так же: mih durstit „мне хочется пить", mih hungirit „мне хочется есть", mih egisot „мне страшно", mih gilustit „мне хочется" и некоторые др.
3) Неуправляемый винительный падеж употребляется как падеж обстоятельства:
а) винительный обстоятельства места указывает направление: to fuar er mit imo hohe berga „тогда отправился он с ним через высокие горы"; gang thesan weg „иди этой дорогой";
б) винительный времени указывает продолжительность: Er Наг jar thar wari. „Он был там четыре года".
Творительный падеж сохранялся в древневерхненемецком лишь частично: только в формах единственного числа и лишь у существительных мужского и среднего рода — гласных основ (ср. стр. 111 и сл.). Он служил для выражения средства, орудия действия, а также образа действия, например: Nu seal mih suasat chind suertu houwan. „Теперь меня должен зарубить мечом собственный сын". Wili mih dlnu speru werpan. „Ты хочешь повергнуть меня своим копьем".
С творительным падежом отчасти конкурирует беспредложный дательный падеж, в особенности в тех случаях, когда нет специальной формы творительного падежа, например во множественном числе: her fragen gistuont fohem uuortum (ср. стр. 121). Однако главная тенденция — постепенная замена творительного падежа предложным оборотом с предлогом mit; в текстах этого периода встречается сочетание предлога mit с творительным падежом, вытесняющее беспредложное употребление творительного падежа, например fullet thiu fag mit uuaggaru „наполните бочки водой". Наряду с этим большое распространение получает сочетание предлога mit с дательным падежом, ставшее впоследствии единственным способом выражения орудийных отношений, например: spenis mih mit dinem wortun „заманиваешь меня своими речами".
2. ИМЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ В СРЕДНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОД И В СОВРЕМЕННОМ НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ
§ 46. Общие сведения
Описанная выше система имени существительного представляет собой ту основу, на которой развивалась в дальнейшем система грамматических категорий и система формообразования имени существительного. Наиболее существенные черты ее сохранились до настоящего времени, хотя в ходе исторического развития она и претерпела ряд изменений. Эти изменения касались следующего:
122
а) Произошли, как указывалось выше, некоторые изменения в употреблении отдельных падежей.
б) К началу средневерхненемецкого периода, т. е. к XII в., завершилось в основных чертах становление артикля и тем самым — новой грамматической категории имени существительного: категории определенности и неопределенности.
в) Значительным изменениям подверглась система словоизменения имени существительного. Перестройка древнегерманской системы склонения началась, как указывалось, уже в древненемецкий период, а возможно, и в общегерманский период, окончательно же современная система форм сложилась у имени существительного только в новонемецкий период — примерно к первой половине XVIII в.
Перечисленные изменения уходят своими корнями в общегерманский период и в древнейший период развития отдельных германских языков. Так, все те тенденции развития, которыми вызваны названные изменения в системе имени существительного, дают себя знать уже в древненемецкий период.
§ 47. Изменения в употреблении падежей
Четырехпадежная система, характерная для современного немецкого языка, установилась уже к концу древненемецкого периода. К этому времени совершенно исчезли остатки творительного падежа. Предложная конструкция с mit совершенно вытеснила беспредложный творительный падеж типа suertu houwan (ср. стр. 122); она вытеснила также предложное употребление творительного падежа типа mit uuasgaru (ср. стр. 122) и беспредложное употребление дательного падежа в орудийном значении типа fohem uuortum fraggn (ср. стр. 121).
В употреблении отдельных падежей произошли следующие изменения:
1) Изменилась область употребления родительного падежа. J
Описанное выше употребление родительного падежа в древневерхненемецком (ср. стр. 119 и сл.) сохранялось без существенных изменений и в средневерхненемецкую эпоху. Так, в средневерхненемецком широко употребляется родительный разделительный при глаголах и при существительных, например: a) si hete noch des goldes „она имела еще золото1*, er аз das brot und tranc da zuo eines wa33ers „он съел хлеб и выпил затем воды**; б) ein stflcke brotes „кусок хлеба**, wines ein becher „кубок вина**. Широко употребляется родительный падеж при отрицании: hastu niht go-tellcher kraft „у тебя нет божественной силы**. Широко употребляется родительный дополнения при различных глаголах, например: er vorhte slner manne „он боялся его людей**, der bischof wartete der drier kunige „епископ ожидал трех королей** и мн. др.
Изменения в употреблении родительного падежа происходят с начала новонемецкого периода, т. е. с XVI в., и заканчиваются
123
в основном на протяжении XVIII в. Они заключаются в следующем:
а) Резко сокращается употребление родительного разделительного падежа. Правда, еще у Лютера (XVI в.) употребляется родительный разделительный приглагольный: сравните приводившийся выше (стр. 104) пример — Wens essens zeit it, so mache dich hie her zu, und isz des brots, также: Die drey helden schepfften des wassers aus dem brun zu Bethlehem. Довольно часто он встречается у писателей XVII и XVIII вв., например у Опица (XVII в.): Mein nachster Freund der meines Brots ifit; у Клопштока (XVIII в.): Die spateren Sprachen haben des Klanges wohl. Du sandtest deiner Krieger hin. Встречается такое употребление также у Лессинга, Гёте, Шиллера; например у Лессинга: spare der Worte; у Гёте: Sorgsam brachte die Mutter des klaren herrlichen Weines; у Шиллера: Es schenkte der Bohme des perlenden Weins.
К концу XVIII в. родительный разделительный приглагольный выходит из употребления. В это время широко распространяется попытка выражать различие между частью и целым, употребляя в разделительном значении предлог von, например: Reineke warf von den Fischen herunter. Wo ich von deinen Briefen zu finden hoffe и т. п.1 Однако в современном языке основным средством разграничения части и целого при приглагольном употреблении имени существительного стало дифференцированное употребление артикля при дополнении в винительном падеже (ср.: Nimm das Brot mit — Nimm Brot mit). Резко сократилось и ограничено определенными условиями сочетаемости также употребление родительного разделительного при именах и местоимениях. В одних случаях его вытеснила неопределенная форма имени существительного (ein Stuck Acker, ein Bissen Brot), в других случаях с ним конкурирует оборот с von (einige meiner Freunde — einige von meinen Freunden)8.
б) Резко сократилось также общее количество глаголов, управляющих родительным падежом. Для большинства глаголов, управлявших в древненемецкий и средненемецкий периоды родительным падежом, форма родительного падежа дополнения является в современном языке устаревшей и заменяется формой винительного падежа или же формой предложного дополнения. Сравните:
geniefien— des Lebens geniefien (уст.) и das Leben geniefien;
harren— deines Menschen, eines Wortes harren (уст.) и auf einen Menschen, auf ein Wort harren и т. п.
В современном немецком языке употребление родительного приглагольного ограничено очень небольшой группой глаголов: bediirfen, sich bedienen, gedenken, sich annehmen, sich erfreuen и 1 2 * *
1 Дальнейшие примеры см.: Н. Paul, Deutsche Grammatik, В. Ill, Halle (Saale), 1954, S. 351—352.
2 Подробнее о родительном разделительном в современном немецком языке
см.: О. И. Москальская, Грамматика немецкого языка (теоретический
курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 89 и сл.
124
некоторыми др.; глаголы с двумя дополнениями (Akk. u. G.): anklagen, beschuldigen, ilberftihren, lossprechen, berauben, entwohnen и некоторые др.
в) Совершенно вышел из употребления также родительный падеж при отрицании, встречавшийся довольно часто в древненемецкий и средненемецкий периоды (см. выше, стр. 119); сравните: двн. tu ne habes gescirres, свн. mir kom so rehte lieber geste nie и совр. н.: Du hast kein Geschirr; Es kamen zu mir so liebe Gaste noch nie.
Описанные выше процессы привели к перераспределению функций между отдельными падежами и к большей их специализации: сокращение приглагольного употребления родительного падежа, а также родительного разделительного при числительных, местоимениях, количественных наречиях превратило родительный падеж современного немецкого языка прежде всего и главным образом в падеж определения при имени существительном; одновременно с этим замена родительного приглагольного во многих случаях винительным и соответственное расширение употребления превратило винительный падеж современного немецкого языка в основной, наиболее универсальный падеж дополнения.
2) Сократилось беспредложное обстоятельственное употребление косвенных падежей.
Употребление беспредложных косвенных падежей в обстоятельственной функции всегда имело в немецком языке гораздо меньший удельный вес, чем употребление косвенных падежей с предлогами. С течением времени оно еще более сократилось.
а) Из беспредложных обстоятельственных употреблений родительного падежа не потеряло своего значения до настоящего времени только употребление родительного времени, например: eines Tages, eines Abends, des Tages, dieser Tage, Sonntags и др. Застывшие формы родительного времени превратились в наречия: morgens, abends, tags, sommers, anfangs (по аналогии также — nachts, уже в двн. nahtes).
Родительный беспредложный с пространственным значением и родительный образа действия и причины (ср. с двн., стр. 120) сохранились в современном немецком языке лишь в небольшом количестве устойчивых словосочетаний, например: wohin des Weges, seiner Wege gehen, linker (rechter) Hand; guten Mutes, gesenkten Hauptes, unverrichteter Dinge, gemessenen Schrittes и некоторые др.
Застывшие формы родительного беспредложного сохранились также в виде некоторых наречий места, например: unterwegs, allerorten, rechts, links.
Во всех других случаях беспредложный обстоятельственный родительный падеж был вытеснен предложным употреблением косвенных падежей. Сравните: двн. hungeres irsterben — совр. н. vor Hunger sterben (но также застывшее — Hungerssterben); irmuait thera ferti —--совр. н. ermtidet von der Wanderung и т. п.
125
б) Беспредложный дательный с орудийным значением вышел из употребления, как указывалось выше, уже к концу древненемецкого периода (см. стр. 121).
Вышли из употребления также те немногие застывшие формы беспредложного дательного времени и места, которые имелись в древневерхненемецком (см. стр. 121). Сравните: двн. unseren zltim— совр. н. zu unseren Zeiten; двн. unzitim — совр. н. zur Unzeit и др.
в) Беспредложный винительный времени, широко употреблявшийся в древневерхненемецком (см. стр. 122), является столь же распространенным и в современном немецком языке, например: kommenden Sonntag, einen Tag, eine Nacht и т. п.
Получил широкое распространение также винительный меры, например: einen Meter lang (breit, tief), einen Kopf grofier, zwei Jahre alt и т. п.
Наряду с этим почти совершенно вышел из употребления беспредложный винительный места, сравните: двн. to fuar er hohe berga — совр. н. er fuhr fiber hohe Berge, сохранившись лишь в немногочисленных устойчивых словосочетаниях типа den Weg gehen (kommen, fahren).
В целом, как мы видим, хорошо сохранилось в современном немецком языке лишь старое беспредложное употребление родительного и винительного падежей в значении обстоятельства времени (род. п. — на вопрос „когда?“, вин. п. — на вопрос „как долго? “).
Остатком старого обстоятельственного употребления беспредложных косвенных падежей являются также упоминавшиеся выше застывшие формы косвенных падежей, превратившиеся в наречия.
§ 48. Изменения в системе формообразования имени существительного
Изменения в области формообразования имени существительного, происходившие на протяжении средненемецкого и новонемецкого периодов, значительны.
Сущность этих изменений заключается в следующем:
1) Полностью изжила себя древнегерманская система склонения по основам, распад которой начался еще в дописьменный период истории немецкого языка; основообразующие суффиксы повсеместно редуцировались или переосмыслились и, таким образом, перестали существовать как особая морфема в составе слова.
2) Упростилась падежная флексия имени существительного в связи с полной редукцией неударных гласных окончания или ослаблением их в е [э] (см. о редукции неударных гласных стр. 82).
3) Вследствие распада основ и упрощения падежной флексии уменьшились различия между отдельными типами склонения. 126
В результате произошло постепенное сближение и слияние отдельных типов склонения (так наз. унификация типов склонения) преимущественно в пределах одного грамматического рода. Эта унификация закончилась тем, что на основе склонений различных гласных основ (см. стр. 111) постепенно сформировались два склонения: 1) сильное склонение существительных мужского и среднего рода и 2) склонение имен существительных женского рода, а на основе склонения согласных основ на -п—современное слабое склонение существительных.
4) Изменился способ выражения множественного числа имен существительных: а) выработались особые суффиксы множественного числа, которых не было в древненемецком; б) показателем формы множественного числа стал также умлаут.
5) В результате указанных выше процессов изменилась структура (морфемный состав) падежной формы. Сравните:
Древнегерманские языки
Современный немецкий язык
Единственное число
1. 2. 3.
корень 4- основе- 4- падежная
образующий суффикс флексия
1. 2.
корень падежная флексия
Множественное число
1. 2.
корень осново-
образующий суффикс
3.
4 падежная флексия
1. 2.
корень 4- суффикс 4* мн. ч.
3.
4- падежная флексия
Например:
Единственное число-, им. п. гот. sun-u-s — совр. н. der Sohn — des Sohn-es; Множественное число-, дат. п. гот. sun-u-m — совр. н. den Sohn-e-n.
6) Вследствие упрощения падежной флексии главная роль в выражении падежа имени существительного перешла к артиклю.
Изменения в системе формообразования существительного начались еще в века, предшествовавшие началу древневерхненемецкой письменности, они прослеживаются также в памятниках древненемецкого периода, но особенно интенсивно они проявляются в средненемецкий период (XII—XV вв.) и завершаются в основном в новонемецком примерно к XVIII в.
127
§ 49. Происхождение современной системы склонения
Распад древнегерманских основ, редукция основообразующих суффиксов и слияние их с флексией, сближение различных типов склонения (см. стр. 111) наблюдались уже в древневерхненемецком.
В средневерхненемецкий период все эти процессы получили мощный толчок в связи с интенсивной редукцией гласных неударных слогов.
Все гласные падежных окончаний существительных переходят к началу средневерхненемецкого периода в -е [э], так что разнообразная флексия имен существительных древневерхненемецкого периода сводится в средневерхненемецком к 4-м окончаниям для всех падежей и всех типов склонения: -е, -es, -еп, -ег (ср.: двн. taga^>cBH. tage, двн. gesti^>cBH. geste).
Двусложные падежные окончания переходят вследствие редукции в односложные (ср.: двн. zungono свн. zungen, двн. lem-Ыго^>свн. lember).
В результате упрощения флексии увеличивается близость между различными типами склонения у существительных одинакового грамматического рода.
Так, у существительных мужского рода, а также среднего рода уже в начале средневерхненемецкого периода происходит почти полная унификация всех типов склонения гласных основ, отчетливо видны уже контуры будущего сильного склонения. Вместе они противостоят склонению старых основ на -п~, которое является прообразом современного слабого склонения, но охватывает еще, как и в древневерхненемецком, существительные всех трех родов.
Мужской род
Ед. ч. Основы на -а- Основы на -ja- Основы на -wa- Основы на -i- Основы на -n-
им. tag hirse se gast name
род. tages hirses sCwes gastes namen
дат. tage hirse sewe gaste namen
вин. tag hirse se gast namen
Мн. ч.
им. tage hirse sewe geste namen
род. tage hirse sOwe geste namen
дат. tagen hirsen sewen gesten namen
вин. tage hirse sewe geste namen
Старые различия между гласными основами еще не исчезли, по сведены до минимума. Основы на -1- отличаются от основ на -а- только умлаутом в формах множественного числа (ср.: свн.
128
tag — tage, но gast — geste), да и то не всегда, так как не все существительные, принадлежавшие к основам на -I-, могут иметь умлаут (ср.: свн. schrit— schrite<^ двн. scriti, brief — brieve < двн. brievi).
Основы на -ja- отличаются от основ на -а- только окончанием -е (редуцированное -I) в им., вин. пп. ед. ч. (hirse). Лишь основы на -wa- сохраняют еще своеобразный облик благодаря чередованию: s6 — sewes.
У существительных среднего рода также противостоят друг другу: а) основы, унифицированные по типу склонения на -а-, т. е. формирующееся сильное склонение и б) основы на -п-, т. е. формирующееся слабое склонение. К последнему относятся, однако, всего четыре слова: herze, ore, ouge, wange. Таким образом, тип сильного склонения господствует.
Средний род
Основы на -а- Основы на -ja- Основы на -wa-
Ед. ч.
им. wort ktlnne knie
род. wortes ktlnnes kniewes
дат. worte kiinne kniewe
вин. wort ktlnne knie
Мн. ч.
им. wort ktlnne knie
род. worte ktlnne kniewe
дат. worten ktlnnen kniewen
вин. wort ktlnne knie
Основы на -ir- Основы на -n-
Ед. ч.
им. lamp1 herze
род. lambes herzen
дат. lambe herzen
вин. lamp herze
Мн. ч.
им. lember herzen
род. lember(e) herzen
дат. lember(e)n herzen
вин. lember herzen
И здесь старые различия между основами, на базе которых формируется сильное склонение, еще дают себя знать. Основы
1 Написание lamp, lambes характерно для орфографии средневерхненемецкого периода: в ней отражается оглушение согласного на конце слова.
D История немецкого языка
129
на -ja- отличаются от основ на -а- окончанием -е- (редуцированное -i) в им. и вин. пп. ед. и мн. ч. (kiinne). Основы на -wa-имеют чередование: knie — kniewes. Основы на -ir-, так же как и в древневерхненемецком, сохраняют основообразующий суффикс в формах множественного числа.
Несколько медленнее идет процесс унификации различных типов склонения у существительных женского рода, но и здесь, лишь несколько позже, в начале новонемецкого периода (XVI — XVII вв.), завершается выработка единого типа склонения — современного женского склонения.
В начале средневерхненемецкого периода зависимость типа склонения от основы еще очень сильна, хотя уже начинают вырабатываться первые признаки будущего единого типа женского склонения.
Женский род
Ед. ч. Основы на -0- Основы на -i- Основы на -n- A
им. gebe zal kraft zunge
род. gebe zal krefte (kraft) zungen
дат. gebe zal krefte (kraft) zungen
вин. gebe zal kraft zungen
Мн. ч.
им. gebe zal krefte zungen
род. geben zaln krefte zungen
дат. geben zaln k ref ten zungen
вин. gebe zal krefte zungen
Основы на -i- имеют в качестве характерного признака умлаут во всех формах мн. ч. и в род., дат. пп. ед. ч. (свн. krefte двн. krefti). Правда, для род. и дат. пп. ед. ч. характерно наличие двух равноправных форм-дублетов: krefte и kraft, nahte и naht и т. п. (ср. таблицу).
Среди основ на -О- некоторые существительные утрачивают вследствие редукции конечный гласный. Сравните: двн. geba, slahta, zala, паба!а^>свн. gebe, slahte, но — zal, nadel.
Основы на -n-, как и в других родах, сохраняют основообразующий суффикс -п-.
Несмотря на эти различия, и у существительных женского рода уже начинают вырабатываться признаки будущего единого типа женского склонения, в частности такой важнейший признак современного женского склонения, как отсутствие падежных окончаний во всех формах единственного числа. Так, основы на -О- уже к началу средненемецкого периода имеют благодаря редукции одинаковую форму для всех падежей единственного числа: им. gebe, род. gebe, дат. gebe, вин. gebe. У основ
130
на -i- постепенно также вырабатывается одинаковая форма для всех падежей единственного числа, так как форма kraft в род. и дат. решительно вытесняет форму krefte; в результате имеем новый тип склонения в единственном числе: им. kraft, род. kraft, дат. kraft, вин. kraft.
Унификация склонений существительных женского рода происходит более сложным путем вследствие того, что параллельно с описанной выше тенденцией, вызванной редукцией неударных гласных, действует другая тенденция, проявившаяся уже в древневерхненемецком: тенденция к сближению основ на -О- и основ на -п- существительных женского рода (см. стр. 114). В средневерхненемецком эта тенденция часто приводит к полному смешению основ на -О- и основ на -п-. Многие исконные основы на -0-склоняются в средневерхненемецком параллельно по типу основ на -О- и по типу основ на -п-, например существительные briicke, erde, strage и др. (Следовательно: ед. ч. им. briicke, род. briicke и briicken, дат. briicke и brflcken, вин. briicke и briicken; мн. ч. им., вин. briicke и briicken, род., дат. briicken.) Такой параллелизм форм сохраняется у некоторых существительных вплоть до XVIII в.
В отдельных устойчивых выражениях, пословицах, а также сложных словах и в настоящее время сохраняется старая падежная флексия слабого склонения, например в застывшем обороте auf Erden; сравните: Wir wollen auf Erden gliicklich sein (Heine, Deutschland. Ein Wintermarchen).
К этой падежной флексии восходит также соединительный элемент -и- в сложных словах типа: der Sonnenschein, das Erden-rund, der StraBenstaub, das Briickengelander и др.
Окончательное оформление современной системы склонения путем дальнейшей унификации форм каждого типа склонения происходит в ранние века новонемецкого периода и заканчивается примерно в XVIII в. При этом различия между отдельными типами склонения сохраняются только в единственном числе.
Сильное склонение окончательно формируется к началу новонемецкого периода.
Различия между основами на -а- и -ja- в им., вин. пп. ед. ч. (см. стр. 112) устраняются. Часть слов утрачивают конечное -е, бывшее характерным для основ на -ja-, вследствие редукции, например в мужском роде: свн. leraere^> Lehrer, свн. wahtae-re^> Wachter и др.; в среднем роде: свн. bette^>Bett, свн. netze^>Netz, свн. riche Reich и др. Отдельные существительные мужского рода — старые основы на -ja-, дольше других сохранявшие конечное -е, переходят в другие типы склонения: существительные свн. hirte, rise (совр. н. Hirt, Riese) переходят в слабое склонение, т. к. окончание -е в им. п. ед. ч. было характерно, да и сейчас еще характерно для большинстве существительных этого склонения: другие существительные, сначала также уподобившиеся основам на -п-, затем распространили окончание -еп на им. п. ед. ч., например: свн. riicke^>der Riicken,
б1
131
сен. weize^>der Weizen, свн. schate ^>der Schatten (объяснение этого явления см. ниже, стр. 135). Существительное свн. hirse, также сохранившее -е, перешло в женский род — die Hirse.
Старые основы на -wa- типа: свн. sneo — snewes, knie — knie-wes унифицируются по основному типу сильного склонения за счет редукции -W-: совр. н. der Schnee — des Schnees, das Knie — des Knies.
Различия между старыми основами, проявлявшиеся в средне-верхненемецком в формах множественного числа, — умлаут у основ на -i- (см. стр. 113), сохранение основообразующего суффикса у основ на -ir- (см. стр. 117) — сохраняются, но переходят из области склонения в область выражения множественного числа (см. об этом специально ниже, стр. 142 и сл.).
Сильное склонение становится одним из ведущих типов склонения— оно охватывает не только старые гласные основы мужского и среднего рода, на базе которых сформировалось, но и те мелкие группы согласных основ, которые стали уподобляться основам на -а- еще в древненемецкий период (основы на -г-, на -nt-, см. стр. 117—118). Оно пополняется в начале новонемецкого периода за счет старых основ на -П-. В сильное склонение перешли из слабого склонения старые основы на -п- среднего рода: ore das Ohr, свн. ouge das Auge, так что сильное склонение охватило все существительные среднего рода (за исключением das Herz, см. стр. 136); в сильное склонение перешла также значительная часть существительных слабого склонения мужского рода, например: двн. brunno, свн. brunne>der Brunnen; двн. garto, свн. gartej>der Garten и многие др. (подробнее см. ниже, стр. 135), вследствие чего сильное склонение стало основным типом склонения также и для существительных мужского рода.
Современное сильное склонение характеризуется следующими падежными окончаниями в формах ед. ч.: им. п. —, род. п. -(e)s, дат. п. -(e), вин. п.—.
Из сопоставления с древневерхненемецким и средневерхненемецким (ср. стр. 111 и 129) видно, что окончания родительного и дательного падежей подверглись дальнейшей редукции.
Так, полная форма окончания родительного падежа -es сохранилась лишь в определенных фонетических условиях: она обязательна, если имя существительное оканчивается на шипящий или свистящий: des Geschiitzes, des Suffixes, des Busches, des Genus-ses; в остальных случаях она присуща только односложным существительным: des Tages, des Gastes, des Kindes. Многосложные существительные не сохранили в окончании родительного падежа гласного е: des Morgens, des Frflhlings, des Versuchs.
Окончание дательного падежа -e возможно в современном немецком языке только у односложных существительных, но и у них оно употребляется все реже и реже: dem Tage и dem Tag, dem Kinde и dem Kind. У многосложных существительных окончание дательного падежа полностью редуцировано.
132
Склонение существительных женского рода— второй ведущий тип склонения существительных в современном немецком языке. Он объединяет все без исключения существительные женского рода. Признаком его является отсутствие флексии во всех падежах единственного числа.
Так наз. „женское склонение" объединило в себе, как указывалось, склонение основ женского рода на -i-, на -п- и на' -б-, а также более мелкие группы основ, примыкавшие уже в древненемецкий период к основам на -1-: основы на -г- (см. стр. 118) и корневые основы (см. стр. 118). Окончательное единообразие в склонении всех существительных женского рода было достигнуто к концу XVIII в., т. е. к моменту, когда в основном установилась единая грамматическая норма литературного языка.
Старые различия между основами сохранились лишь в формах множественного числа (cp.:Kraft — Krafte < двн. krefti, \ Zunge — Zungen < двн. ztingun, Mutter — Mutter < двн. muoter). Однако, как и в сильном склонении, эти различия из области склонения перешли в область образования форм множественного числа (см. стр. 139 и сл.).
Слабое склонение является остаточным типом склонения для современного немецкого языка как с точки зрения структуры падежной формы, так и по ограниченности его распространения. Слабое склонение присуще в современном немецком языке только существительным мужского рода; оно характеризуется следующими падежными окончаниями в формах единственного числа: им. п. —, род., дат, вин. пп. -(е)п-
Существительные этого склонения утратили подлинные падежные окончания уже в древненемецкий период (ср. стр. 116), но сохранили, в отличие от всех прочих существительных, свой основообразующий суффикс (-П-), который и воспринимается в современном немецком языке в общей системе склонения имен существительных как падежное окончание. Конечно, окончание '-(е)п можно лишь условно считать падежным окончанием, так как оно не выполняет основной функции падежных окончаний — не служит для различения отдельных падежей.
В противоположность сильному склонению, неуклонно расширявшему сферу своего действия и объединявшему в своей парадигме существительные, принадлежавшие ранее к различным типам склонения, слабое склонение утратило в ходе истории немецкого языка большую часть своей первоначальной сферы распространения:
а) старые основы на -п- женского рода, сохранявшие еще в средненемецкий период свой особый тип склонения, утратили в новонемецкий период (к XVIII в.) окончание -п в формах косвенных падежей единственного числа и сохранили его только в формах множественного числа, но уже в новом качестве — в функции суффикса множественного числа (см. стр. 139); тем самым они
133
включились в новый, единый ского рода; сравните:
тип склонения существительных жен-
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий Современный немецкий
Ед. ч.
им. zunga zunge Zunge
род. zungun zungen Zunge
дат. zungun zungen Zunge
вин. zungun zungen Zunge
б) Старые основы на -п- среднего рода, очень немногочисленные, также перешли в новонемецкий период в другие типы склонения: свн. oredas Ohr, свн. ouge das Auge перешли в сильное склонение; у свн. wange изменился грамматический род —
die Wange, и соответственно оно включилось в женский тип склонения; сравните:
Древне- Средне- Современный
Ед. ч. верхненемецкий верхненем ецкий немецкий
им. ouga ouge Auge
род. ougen(-in) ougen Auges
дат. ougen(-in) ougen Auge
вин. ouga ouge Auge
Древне- Средне- Современный
Ед. ч. верхненемецкий верхненемецкий немецкий
им. wanga wange Wange
род. wangen (-in) wangen Wange
дат. wangen (-in) wangen Wange
вин. wanga wange Wange
О существительном свн. herze das Herz см. ниже, стр. 136.
в) Среди старых основ на -п- мужского рода в начале новонемецкого периода произошла дифференциация: исконный тип слабого склонения сохранился только у части существительных-названий одушевленных предметов, например: двн. knabo, свн. kna-be^>der Knabe; двн. falcho, свн. valke^>der Falke; двн. boto, свн. bote > der Bote и др. Часть из них под действием редукции утратили конечное -е в им. п. ед. ч., но также сохранили формы слабого склонения, например: двн. mennisco, свн. mensche der Mensch; двн. furisto, свн. fiirstej>der Fflrst; двн. gisello, свн. geselle^> der Gesell(e) и др.
134
Очень многие существительные мужского рода — старые основы на -п- —перешли в сильное склонение, а именно: все названия неодушевленных предметов, например: двн. brunno, свн. brunne^> der Brunnen; двн. balko, свн. balke^>der Balken; двн. garto, свн. garte^>der Garten и многие др., а также некоторые названия одушевленных предметов, например: двн. herizogo, свн. herzoge> der Herzog; двн. nahgiburo, свн. nachgebflr(e)^>der Nachbar; двн. hano, свн. han(e)^>der Hahn.
У существительных: двн. brunno, свн. brunne^>der Brunnen; двн. garto, свн. garte^> der Garten и др. Переход в сильное склонение происходил следующим путем: -п-, характерное для большинства падежных форм, распространялось также на форму именительного падежа ед. ч., а родительный падеж ед. ч. получал падежное окончание сильного склонения -s; сравните:
Древневерхненемецкий. Средневерхненемецкий Современный немецкий
Ед. ч.
им. brunno brunne Brunnen
род. brunnen(-in) brunnen Brunnens
Дат. brunnen(-in) brunnen Brunnen
вин. brunnon(-un) brunnen Brunnen
При этом в связи с закреплением -и во всех падежных формах ед. и мн. ч. у этих существительных происходит переразло-жение морфемной структуры слова: формы двн. brunn-o, brun-n-en, brunn-on и соответствующие им средненемецкие состоят из двух морфем — корня и основообразующего суффикса; в современном немецком языке корнем данного слова является Brunnen, в род. п. к нему присоединяется падежное окончание -S, остальные же падежные формы имеют нулевую флексию. Такой путь развития проделали существительные: der Balken, der Ballen, der Bogen, der Braten, der Brunnen, der Daumen, der Galgen, der Garten, der Graben, der Gaumen, der Hacken, der Hopfen, der Husten, der Karren, der Karpfen, der Kasten, der Knochen и многие др.
Аналогичным путем развивалась форма слова у ряда существительных — старых основ на -ja-. Конечное -е в им. п. ед. ч., характерное для этих существительных в средневерхненемецком (ср.: двн. hirsi^>CBH. hirse; двн. hirti^>CBH. hirte), послужило поводом для сближения их с основами на -п-, (ср.: свн. hirte (-ja-) и свн. hase (-П-). Вследствие этого в средненемецкий период некоторые существительные-основы на -ja- имеют параллельно формы слабого склонения, например существительные: hirse, hirte, rise, гйске, weize и некоторые др. Из них свн. hirte > der Hirt, свн. rise der Riese полностью переходят в слабое склонение. Другие проделывают путь развития, аналогичный развитию существительных: свн. brunne^>der Brunnen, свн. garte>der Garten, т. е.
135
распространяют -п на все падежи; при этом они сохраняют сильный тип склонения. Это — двн. rucki, свн. riicke^>der Riicken; двн. weizi, свн. weize^>der Weizen.
Несколько существительных-старых основ на -п-, развиваясь по тому же пути, что и свн. brunne^>der Brunnen (см. выше), изменили свою форму неполностью. Так, существительные der Name(n), der Wille(n) развили в родительном падеже формы des Namens, des Willens, но не вполне твердо закрепили -п в им. п. ед. ч.: der Name и der Namen, der Wille и der Willen. Существительные der Gedanke, der Buchstabe, также развив форму род. п. — des Gedankens, des Buchstabens, вообще сохранили старую форму им. п. ед. ч., характерную для слабого склонения; сравните:
Средне-верхненемецкий Современный немецкий Средне-верхненемецкий Современный немецкий
Ед. ч.
им. name Name(n) gedanke Gedanke
род. namen Namens gedanken Gedankens
дат. namen Namen gedanken Gedanken
вин. namen Namen gedanken Gedanken
Эти существительные представляют собой так наз. „переходный тип склонения от слабого к сильному".
К этой группе часто относят также существительные: der Haufen, der Schaden, der Funken, der Glauben, der Samen, а также der Frieden (первоначально основа на -n). Однако форма им. п. без -п- (например: der Haufe, der Friede и др.) является для современного немецкого языка устаревшей, и переход из слабого склонения в сильное у них в основном, следовательно, завершен.
К переходному типу склонения относится также существительное das Herz; сравните:
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий Современный немецкий
Ед. ч.
им. herza herze Herz
род. herzen(-in) herzen Herzens
дат. herzen(-in) herzen Herzen
вин. herza herze Herz
Иным путем осуществился переход из слабого склонения в сильное у существительных: свн. herzoge der Herzog, свн. han(e)>der Hahn и др. Эти существительные утрачивали в формах единственного числа конечный гласный именительного падежа
136
и старые окончания косвенных падежей и получали в родительном падеже единственного числа окончание сильного склонения -s; сравните:
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий Современный немецкий
Ед. ч.
им. hano han(e) Hahn
род. hanen(-in) hanen Hahn(e)s
дат. hanen(-in) hanen Hahn(e)
вин. hanon(-un) hanen Hahn
Так же изменяли свою форму и тип склонения существительные: свн. adder der Adler, свн. briutegome > der Brautigam, свн. lenze^>der Lenz, свн. gemahele > der Gemahl, свн. meie^> der Mai, свн. smerze^>der Schmerz и ряд других.
Существительные: der Bauer, der Nachbar, der Untertan, der Vetter, der Nerv колеблются между сильным и слабым склонением: des Bauers и des Bauern, des Nachbars и des Nachbarn. Однако более употребительны формы сильного склонения.
Известны отдельные случаи перехода имен существительных мужского рода из сильного склонения в слабое: двн. hirti, свн. hirte (основа на -ja-)^>der Hirt; двн. helid, свн. helt (основа на -a-)^>der Held; двн. gino2(o), свн. genog(e) (основа на -a-)^>der Genosse. Однако подобные случаи немногочисленны.
Основной источник пополнения слабого склонения в современном немецком языке — существительные интернационального происхождения с суффиксами -ist, -ent, -ant, -nom, -soph, -log, -arch, -graph, -et, -it, -at, -ot; например: der Kommunist, der Student, der Kon sonant и др., которые образуют множественное число с суффиксом -еп и распространяют -еп также на формы единственного числа.
§ 50. Происхождение современных форм множественного числа имен существительных
От общеиндоевропейского типа флексии имени существительного древние германские языки унаследовали синтетическую флексию имени существительного, т. е. такую флексию, которая слитно выражала и падеж и число существительного. Сравните в древневерхненемецком:
Ед. ч. Мн. ч.
им. tag tag-a(-a)
род. tag-es tag-o
дат. tag-e tag-um (-un, -om, -on)
вин. tag tag-a(-a)
твор. tag-u —
137
В формах множественного числа не было, как мы видим, какого-либо специального и единого для всех [падежей показателя множественного числа, но зато каждая падежная флексия указывала не только на падеж, но и на число. Так, форма tag-o представляла собой не просто форму родительного падежа, но форму родительного падежа множественного числа (в отличие от род. п. ед. ч. tag-es), форма tag-um — форму дательного падежа множественного числа (в отличие от дат. п. ед. ч. tag-e) и т. д.
Примечание. Такой же синтетический (слитный) характер флексии находим у существительных в других индоевропейских языках, в том числе и в современном русском языке.
В современном немецком языке принцип выражения числа имени существительного совершенно иной: 1) все падежные формы существительного имеют единый показатель множественного числа — суффикс множественного числа; все падежные формы единственного числа характеризуются отсутствием такого показателя; 2) падеж и число имени существительного выражаются раздельно, при помощи двух разных морфем; таким образом, падежная форма имени существительного во множественном числе состоит из трех морфем: корень -|- суффикс множественного числа -ф
падежное окончание (в дат. п. мн. ч. нулевое). Например: -п, в остальных падежах — 4
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им. Tag- Tag-e- Kind- Kind-er-
род. Tag-es Tag-e- Kind-es Kind-er-
.дат. Tag-(e) Tag-e-n Kind-(e) Kind-er-n
вин. Tag- Tag-e- Kind- Kind-er-
Ед. ч. Мн. ч.
им. Taube- Taube-n-
род. Taube- Taube-n-
дат. Taube- Taube-n-n
вин. Taube- Taube-n-
Развитие специальных суффиксов множественного числа начинается в средненемецкий период и заканчивается в основном в начале новонемецкого периода (XII—XVII вв.). Оно тесно связано с унификацией падежной флексии, происходившей вследствие редукции; сравните:
Древневерхненемецкий Мн. ч. им. tag-a(-a) род. tag-о дат. tag-um(-un, -от, -on) вин. tag-a(-a) l?.s Средневерхненемецкий tag-e tag-e tag-en tag-e
В средневерхненемецкой форме им., род., вин. пп. мн. ч. tag-e конечный гласный -е, в котором совпали различные гласные древневерхненемецких падежных окончаний, утрачивает одну из своих функций: в силу своего единообразия он не может служить показателем различных падежей. По мере того как функция выражения падежей отпадает, усиливается и приобретает самостоятельность вторая функция — функция выражения множественного числа. Тем самым старая синтетическая флексия превращается в суффикс множественного числа. В дательном падеже множественного числа в связи с этим происходит переразложение формы слова. Под влиянием общего процесса переосмысления конечного -е в суффикс множественного числа из единой флексии -еп (tag-en) выделяются две морфемы: 1) суффикс множественного числа -е- и 2) падежное окончание -п, отличающее данный падеж. Таким образом дат. п. мн. ч. свн. tag-en совр. н. Tag-e-n. Так образуется суффикс множественного числа -е-. Он развивается не только у старых основ на -а-, но также у старых основ на -i- мужского и женского рода, например: Gast-e (двн. им. п. мн. ч. gesti), KraTt-e (двн. им. п. мн. ч. krefti).
Аналогичный процесс приводит к образованию суффикса множественного числа -п-. Так, у существительных женского рода, принадлежавших к основам на -0- (например, Gabe) и на -п- (например, Zunge), по мере их объединения и выработки единого женского склонения (см. подробнее выше, стр. 130). Формы, оканчивающиеся на гласный (Gabe, Zunge), закрепляются за единственным числом, а формы, оканчивающиеся на -п (Gaben, Zungen), — за множественным числом. Тем самым и здесь старая падежная флексия -п приобретает новую функцию показателя множественного числа и превращается в суффикс множественного числа; сравните:
Средневерхненемецкий, Современный немецкий Основы на -О- Основы на -п-
Ед. ч.
им. gebe briicke zunge Gabe- Briicke- Zunge-
род. gebe briicke(n) zungen Gabe- Brflcke- Zunge-
дат. gebe briicke(n) zungen Gabe- Briicke- Zunge-
вин. gebe briicke(n) zungen Gabe- Briicke- Zunge-
Мн. ч.
им. gebe briicke(n) zungen Gabe- n Briicke- n Zunge- n
род. geben brucken zungen Gabe- n Brflcke- n Zunge- n
дат. geben brucken zungen Gabe- n Briicke- n Zunge- n
вин. gebe brucke(n) zungen Gabe- n Briicke- П Zunge- n
Таким образом, древнегерманский основообразующий суффикс -п-, переосмыслившийся уже в древненемецкий период в падежную флексию (см. стр. 133), приобретает в формах множественного числа новое качество—становится суффиксом множественного числа.
139
Превращение -(е)п в суффикс множественного числа происходит также у тех существительных мужского и среднего рода, которые перешли из слабого склонения в сильное (см. стр. 134—135), но сохранили -(е)п в формах множественного числа, например: der Nachbar — die Nachbarn, der Schmerz — die Schmerzen, das Auge — die Augen, das Ohr — die Ohren; сравните:
Средневерхненемецкий Современный немецкий
м. р. cp. p. Ед. ч. м. p. cp. p.
им. smerze ouge Schmerz- Auge
род. smerzen ougen Schmerz-es Auge-s
дат. smerzen ougen Schmerz-e Auge-
вин. smerzen ouge Schmerz- Auge
Мн. ч.
им. smerzen ougen Schmerz- en Auge- n
род. smerzen ougen Schmerz- en Auge- n
дат. smerzen ougen Schmerz- en Auge- n
вин. smerzen ougen Schmerz- en Auge- n
У существительных слабого склонения -(е)п в формах множественного числа на фоне общей системы также рассматривается как суффикс множественного числа, но лишь условно, так как оно не дифференцирует форм единственного и множественного числа (например: род. ед. des Knaben и род. мн. der Knaben, дат. ед. dem Knaben и дат. мн. den Knaben). То же отмечалось относительно функции -(е)п как падежного окончания в косвенных падежах единственного числа (ср. стр. 133).
Суффикс множественного числа -ег- восходит исторически к основообразующему суффиксу -ir-, который был присущ в древневерхненемецком небольшой группе имен существительных среднего рода (см. стр. 117). Тот факт, что этот суффикс сохранялся в виде остатка старой структуры слова только в формах множественного числа, явился предпосылкой для последующего осмысления его как показателя формы множественного числа в тот период, когда происходило формирование суффиксов множественного числа, описанное выше. Сравните:
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. род. дат. lamb- lemb-ir-lamb-es lemb-ir-o lamb-e lemb-ir-um (-un, -om, -on) lamp-lamb-es lamb-e lemb-er lemb-er-(e) lemb-er-(e)n
140
Современный немецкий
им., вин. род. дат.
Ед. ч.
Lamm-Lamm-es Lamm-(e)
Мн. ч.
Lamm-
Lamm-
Lamm-
er er er
-n
Превратившись в суффикс множественного числа, суффикс -ег получил самое широкое распространение среди существительных среднего рода; этому благоприятствовало то, что существительные среднего рода сильного склонения первоначально имели в им. и вин. пп. мн. ч. нулевую флексию (ср. стр. 111 и 129).
Особую историю имеет суффикс -s. С одной стороны, он был внесен в немецкий язык из французского и английского в формах ряда заимствованных и интернациональных слов, например: der Klub — die Klubs, der Chef — die Chefs, das PortrSt— die Portrats, das Hotel — die Hotels. Однако форма множественного числа на -s была издавна присуща также нижненемецким диалектам, например: дс. dag „день*— им. п. мн. ч. dagos, дс. fiscari „рыбак* — им. п. мн. ч. fiscarios и др. Именно из нижненемецких диалектов (а не из французского или английского языков) проникли в разговорный стиль немецкого языка формы: die Kerls, die Madels, die Jungens. Вполне литературными и единственно возможными являются формы множественного числа на -s от существительных, оканчивающихся на гласные (но не на -е), например: der Uhu — die Uhus, der Papa — die Papas, die Mama — die Mamas; от неизменяемых слов, подвергшихся субстантивации: die Achs, die Wenns und Abers; от сложно-сокращенных слов: die MG’s, die VEB’s; от субстантивированных словосочетаний: die Gutentags, die Lebewohls, die Lebehochs.
Развитие специальных суффиксов множественного числа, описанное выше, есть развитие у имени существительного нового типа формообразующей морфемы, которого не было в древненемецком языке.
Форма множественного числа без специального суффикса, свойственная в современном немецком языке существительным мужского и среднего рода на -en, -er, -el, существительным среднего рода на -chen, -lein, собирательным с префиксом ge- и суффиксом -е и существительным женского рода die Mutter и die Toch-ter, сформировалась у различных существительных разными путями:
а) старые основы на -п- типа: двн. garto>der Garten, двн. scado^>der Schaden подверглись переразложению (ср. стр. 135), при этом старое окончание -п, ставшее у многих других существительных суффиксом множественного числа (ср. стр. 140), вошло у них в основу слова, а нового суффикса не выработалось;
б) у двусложных существительных мужского рода — старых гласных основ в формах множественного числа конечный гласный
141
подвергся (редукции, например: у основ на -а-: двн. vogal— им. п. мн. vogalla свн. vogel — vogele der Vogel — die Vogel; так же: двн. nagal — им. п. мн. nagala свн. nagele (и nagele)^>die Nagel; двн. wagani — им. п. мн. wagana^>CBH. wagene^>die Wagen; двн. meistar — him. п. mh. meistara > свн. meistere^>die Meister и др.; у основ шa -ja-: двн. lerari— им. п. мн. 1ёгага^>свн. leraere— им. п. мн. lleraere^>der Lehrer — die Lehrer; так же двн. wahtari— им. п. мн., wahtara свн. wahtoere— им. п. мн. wehtaere^>die Wachter; дюн. scribari— им. и. мн. scribara^-свн. schnbaere— им. п. мн. schriibaere>die Schreiber и др.;
в) двусложные существительные среднего рода на -er, -el, -еп, собирательные на -е, а также существительные с уменьшительными суффиксами -lein (свн. -Пп) и -chen (свн. -kin, -chin) сохранили в силу фонетических условий исконную форму гласных основ среднего рю да — с нулевой флексией в им. и вин. пп. мн. ч. (ср.: двн. hi свн. kint— им., вин. мн. kint; двн. и свн. kleit — им., вин. мн. klleit, см. табл, на стр. 112), например: свн. zimber — им. п. мн. zzimber^>das Zimmer — die Zimmer; свн. becken — им. п. мн. becken >• das Becken — die Becken; свн. viertel — им. п. мн. viertel > dais Viertel —die Viertel; свн. gibirgi (только ед. ч.)> das Gebirgte— die Gebirge; свн. kintilln — им. п. мн. kintilin^> das Kindleitn — die Kindlein;
г) существительные die Mutter — die Mutter, die Tochter — die Tochter также сохранили свою исконную форму с нулевой флексией в им. и вин. пп. мн. ч. (ср. стр. 118), например: двн. muoter — или. п. мн. muoter }> свн. muoter — им. п. мн. miieter^> die Mutter — die Mutter.
Одновременно с формированием суффиксов множественного числа происходило также развитие другого показателя формы множественного числа, также не свойственного древненемецкому, — умлаута i (общие сведения о развитии умлаута см. на стр. 66 и сл., 84 и сл.).
В древневерхненемецком умлаут у существительных вызывался фонетическими условиями.
В формазх множественного числа имен существительных мужского рода-—основ на -i-; сравните:
Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. gast gesti
род. gastes gestio
дат. gaste gestim
В формам единственного и множественного числа имен существительных женского рода-основ на -1-; сравните;
Ед. ч. Мн. ч.
им., вин. kraft krefti
род. krefti kreftio
дат. krefti kreftim
142
В формах множественного числа имен него рода-основ на -ir-; сравните:
существительных сред-
ни., вин. род.
дат.
Ед. ч.
lamb lambes lambe
Мн. ч.
lembir lembiro lembirum
В средневерхненемецкий период умлаут корневого гласного, встречавшийся преимущественно в формах множественного числа, закрепился в них именно как один из признаков формы множественного числа.
В связи с историей развития умлаута в современном немецком языке существуют следующие закономерности сочетания умлаута с другими признаками множественного числа у существительных:
1) Имена существительные, образующие форму множественного числа с суффиксом -(е)п, никогда не имеют умлаута, так как соответствующие существительные никогда не имели фонетических условий для умлаута (der Knabe — die Knaben, die Zunge — die Zungen, das Auge — die Augen).
e 2) Имена существительные, образующие форму множественного числа с суффиксом -ег, всегда имеют во множественном числе умлаут, если гласный способен изменяться по умлауту (das Blatt — die Blatter, das Haus — die Hauser, der Wald — die Walder, der Mann — die Manner).
3) У имен существительных, образующих форму множественного числа с суффиксом -е, наличие умлаута зависит от рода:
а) имена существительные женского рода всегда имеют умлаут, если корневой гласный способен изменяться по умлауту, так как суффикс множественного числа -е восходит у них к окончаниям склонения основ на -i- (die Kraft — die Krafte, die Maus — die Mause);
б) имена существительные среднего рода не имеют во множественном числе умлаута, так как суффикс множественного числа -е восходит у них к окончаниям основ на -a-(das Wort — die Worte, das Jahr — die Jahre);
Примечание. Исключение составляет das FloB — die FloBe, так как оно относилось раньше к мужскому роду.
в) имена существительные мужского рода с корневым гласным, способным изменяться по умлауту, в большинстве имеют чередование гласных по умлауту; сюда относятся не только существительные, принадлежавшие в древневерхненемецком к основам на -i-, но также многие старые основы на -а-, так как умлаут, превратившись в показатель формы множественного числа, широко распространялся по аналогии: der Gast — die Gaste (двн. gesti); der Schatz — die Schatze (двн. scaza); der Ast — die Aste (двн. esti); der Stuhl —die Stiihle (двн. stuola).
143
Лишь сравнительно небольшая группа существительных-ста-рых основ на -а- сохранили исконную форму множественного числа без умлаута; например: der Tag — die Tage, der Arm — die Arme, der Hund — die Hunde и др.1
4) Имена существительные, образующие форму множественного числа без суффиксов, неоднородны в своем отношении к умлауту и не обнаруживают какой-либо определенной закономерности. Так, некоторые из них получают в форме множественного числа умлаут, например: ряд существительных мужского рода: der Garten— die Garten, der Hafen — die Hafen, der Vater — die Vater, der Nagel — die Nagel и др.; существительные женского рода: die Mutter — die Miitter, die Tochter — die Tochter; как исключение существительное среднего рода das Kloster — die KICster.
Однако большинство существительных этой группы не имеет умлаута как показателя формы множественного числа, например: das Lager, das Banner, das Wappen; der Wagen, der Kragen, der Brunnen, der Kasten и др.
5) Имена существительные, образующие форму множественного числа с суффиксом -s, не получают умлаута в формах множественного числа.
Мы видели, что в процессе формирования современных типов склонения существительных очень большая роль принадлежала грамматическому роду — именно на основании общности грамматического рода происходила унификация различных типов склонения (ср. стр. 128 и сл.). Поскольку формирование современных типов множественного числа существительных происходило одновременно с эволюцией склонений и на основе падежной флексии, родовая принадлежность имени существительного не могла не оказать типизирующего влияния и на этот процесс. Действительно, мы видим, что каждый тип образования множественного числа связан в современном немецком языке с определенным грамматическим родом имен существительных. Так, форма множественного числа с суффиксом -ег является типичной для существительных среднего рода (Kinder, Blatter и т. п.) и лишь как исключение встречается у существительных мужского рода. Форма множественного числа с суффиксом -(е)п наиболее характерна для существительных женского рода (Frauen, Sachen, Zahlen и т. п.); напротив, у существительных среднего рода она встречается лишь как исключение. Для имен существительных мужского рода типичной является форма множественного числа с суффиксом -е (Tage, Gaste).
* Список наиболее употребительных существительных этой группы см. у Е. И. Шен де л ьс, Грамматика немецкого языка, 1954, стр. 28. В диалектах немецкого языка, в особенности в южных диалектах, умлаут как признак множественного числа распространен еще шире, чем в литературном языке, — он имеет тенденцию распространяться почти на все существительные мужского рода, способные иметь умлаут по характеру корневого гласного, например: tag (Tage), blind (Hunde), йгт (Arme) и др. См.: В. М. Жирмунский, Немецкая диалектология, Изд-во АН СССР, 1956, стр. 385.
144
Вместе с тем при образовании форм множественного числа очень явственно проявляется также связь отдельных суффиксов и умлаута как показателя формы множественного числа со старыми типами основ имен существительных, почти стертая в склонении. Именно этим ведь объясняется то, что существительные: das Auge — die Augen, das Ohr — die Ohren, der Schmerz— die Schmerzen и др. имеют во множественном числе суффикс -еп, восходящий к слабому склонению, хотя сами они давно вышли из этого склонения. Этим же объясняется, что суффикс -е всегда сочетается с умлаутом у существительных женского рода, где он восходит к склонению на -1-, и никогда не сочетается с умлаутом у существительных среднего рода, где он восходит к склонению на -а-.
Наконец, нужно учитывать, что в процессе перегруппировки типов склонения и становления современных форм множественного числа, происходивших на протяжении ряда веков, отдельные существительные претерпевали индивидуальные изменения, испытывая на себе влияние различных, хотя и действовавших в одно время тенденций (см. о существительных: der Hirt, der Rticken, der Wei-zen, der Lehrer, der Wachter стр. 131—132).
Все это и определило столь сложный и пестрый состав форм множественного числа существительных в современном немецком языке. Вследствие этого наряду с типичной для данного грамматического рода формой множественного числа мы находим у существительных каждого рода и другие формы, иногда представленные довольно значительными группами слов, иногда же всего несколькими словами. Поэтому, чтобы представить себе систему форм множественного числа существительных, необходимо: а) выделять форму, типичную для имен существительных того или другого грамматического рода, и б) одновременно с этим учитывать остальные формы множественного числа, встречающиеся у существительных этого рода, и определять их частотность. Система эта такова:
1. Формы множественного числа существительных мужского рода
1) ’-е, -е — типичная форма множественного числа для существительных мужского рода (der Berg — die Berge, der Gast — die Gaste);
2) -(e)n — довольно широко представленная форма множественного числа, генетически связанная со слабым склонением, а потому характерная также и для существительных переходного типа склонения (der Knabe — die Knaben, der Mensch — die Menschen; der Gedanke — die Gedanken; кроме того, для отдельных существительных, как например: der Staat, der Strahl и некот. др.);
3) - — форма множественного числа, характерная для суще-
ствительных, оканчивающихся на -er, -el, -еп (der Nagel — die Nagel, der Adler — die Adler, der Wagen — die Wagen);
145
4) -er, --er—как исключение: der Mann, der Wald, der Geist, der Gott, der Leib, der Mund, der Rand, der Strauch, der Irrtum, der Reichtum.
Примечание. О формах множественного числа на -s см. стр. 141.
2. Формы множественного числа существительных среднего рода
1) -ег, -ег — типичная форма множественного числа существительных среднего рода (das Feld —die Felder, das Haus — die Hauser);
2) -e — у некоторых существительных (das Jahr — die Jahre; das Tier — die Tiere, das Gesprach — die Gesprache);
3) — форма множественного числа, характерная для существительных на -er, -el, -en, -sei, -chen, -lein, собирательных на -е (das Lager, das Mittel, das Wappen; das Gebirge, das Madchen, das Fraulein, das Ratsel).
3. Формы множественного числа существительных женского рода
1) -(е)п — типичная форма множественного числа для существительных женского рода (die Uhr — die Uhren, die Tat — die Taten, die Hoffnung—die Hoff nungen);
2) -e— форма, характерная для ряда односложных существительных (die Kraft — die Krafte, die Frucht — die Friichte, die Maus — die Ma«se);
3) -—как исключение: die Mutter — die Mutter, die Tochter — die Tochter.
Примечание. О формах множественного числа с суффиксом -s см. сгр. 141.
§ 51. Склонение имен существительных во множественном числе
Описанное выше совпадение падежных форм множественного числа, связанное с редукцией, и переосмысление большинства падежных окончаний в формах множественного числа в суффиксы множественного числа (см. стр. 139) привело к выработке одного ведущего типа склонения существительных во множественном числе. Только в дат. п. мн. ч. этого типа склонения сохранилось падежное окончание -и: им., род., вин. пп.-, дат. п.-п.
Имена существительные с суффиксами множественного числа -ей и -вне получают в дат. п. мн. ч. падежного окончания -и по фонетическим условиям.
Эти парадигмы присущи именам существительным, принадлежащим в единственном числе к разным типам склонения.
146
В большинстве немецких научных и школьных грамматик классификация типов склонения существительных производится с учетом не только падежных окончаний, но и форм множественного числа *. К сильному склонению относятся при этом все существительные, не имеющие во множественном числе суффикса -(е)п (в том числе и существительные женского рода), например: der Tisch, der Garten, der Wald; das Tier, das Madchen; die Hand, die Tochter.
К слабому — существительные мужского рода типа: der Knabe, der FUrst. К смешанному — те существительные, у которых в формах единственного числа отсутствуют признаки слабого склонения, но форма множественного числа образуется с суффиксом -(е)п, например: der Staat; das Auge; die Frau.
Кроме того, разнообразие форм множественного числа побуждает некоторых авторов выделять многочисленные подгруппы1 2.
Этот принцип классификации уязвим потому, что суффиксы множественного числа, обособившись в ходе развития немецкого языка от падежной флексии, не могут служить в современном немецком языке признаком типа склонения. Так, например, существительные die Hand и die Frau отличаются не по типу склонения, а по типу образования множественного числа (между тем по данной классификации одно из них относится к сильному, другое же к смешанному склонению). Другой пример: нет оснований относить к смешанному склонению, т. е. склонению, сочетающему в себе признаки сильного и слабого склонения, существительные типа: der Staat, das Auge и т. п.; -(е)п в формах множественного числа этих существительных лишь исторически восходит к слабому склонению, для современного же немецкого языка уже является не падежной флексией, т. е. признаком слабого склонения, а суффиксом множественного числа.
§ 52. Грамматический род имен существительных
Во всех древних германских языках имена существительные делились на существительные мужского, среднего и женского рода. Как и в современном немецком языке, только у названий одушевленных предметов грамматический род отражал более или менее последовательно пол людей и животных. У названий неодушевленных предметов и абстрактных понятий классификация по родам никогда не была связана с понятием мужского и женского пола и не отражала также никаких других свойств или признаков предметов. Классификация этих существительных по родам лишь повторяла формально, т. е. с точки зрения формы слова деление по родам, свойственное названиям одушевленных предметов, и имела, следовательно, чисто структурный характер.
Основным признаком принадлежности существительного к определенному грамматическому роду в древненемецком являлась его парадигма склонения.
1 Например: L. Siitterlin, Die deutsche Sprache der Gegenwart, Aufl. 5, Leipzig, 1923, S. 215—216; J. C h г. A. H e у s e, Deutsche Grammatik, Hannover, 1923, S. 226—230; H. Paul, Deutsche Grammatik., B. 11, Halle (Saale), 1954, S. 6—153.
2 Л. Зюттерлин в указанной работе различает 8 подтипов в сильном склонении существительных мужского рода, главным образом по формам множественного числа. 3 подтипа сильного склонения существительных женского рода, также из-за различий в образовании множественного числа; см.: L. Siitterlin, Die deutsche Sprache der Gegenwart, Leipzig, 1923, S. 215.
147
Деление существительных по родам, таким образом, переплеталось с делением по основам, не совпадая с ним Так, среди гласных основ существительные мужского рода-основы на -а-, -ja-, -wa-, основы на -1- имеют в древненемецком в основном единый тип склонения в формах единственного числа (ср. склонение существительных tag, hirsi; seo, gast, см. стр. 112—113), характерный именно для них. Существительные женского рода — гласные основы — не составляют в древненемецком еще единого типа склонения, но и они ясно отличаются своими падежными формами от существительных мужского и среднего рода: основы на -О- всегда женского рода (ср. склонение существительного geba стр. 114); основы на -i- женского рода имеют в единственном числе совершенно особую систему форм, отличающую их от основ на -1- мужского рода (ср. склонение существительных gast и kraft, стр. 113). Следовательно, наличие у любого существительного, одушевленного или неодушевленного, одной из следующих систем падежных окончаний в древневерхненемецком:
Ед. ч.
им., вин. — -а —
род. -es -а (-и, -о) -i
дат. -е -и (-о) -i
твор. -ц(-о) — —
указывает не только на характер основы, но и на принадлежность к определенному роду.
Среди основ на -п- мы встречаем в древневерхненемецком существительные всех трех родов, но и между ними имеются четкие различия в парадигме склонения: существительные мужского рода имеют в им. п. ед. ч. форму на -о в отличие от существительных среднего и женского рода; сравните: м. р. brunno, ср. р. herza, ж. р. zunga; от существительных среднего рода они отличаются также в вин. п. ед. ч.; сравните:
Ед. ч.
м. р. ср. р.
им. brunno herza
вин. brunnun (-on) herza
Существительные среднего и женского рода при сходстве форм в им. п. ед. ч. имеют совершенно различную парадигму склонения.
1 Деление имен существительных по родам сложилось, по-видимому, позднее, чем система основ: некоторые типы основ сохраняли еще в древних германских языках одинаковые формы для существительных мужского и женского рода. Так, например, нет никаких формальных различий у основ на -г-: м. р. fater и ж. р. muotar, ср. стр. 117; нет также формальных различий между существительными мужского и женского рода во множественном числе основ на -i-: м. р. gast и ж. р. kraft, ср. стр. 113. Однако в ходе истории немецкого языка деление по основам постепенно отходило на второй план, а деление по родам, напротив, сохранялось очень устойчиво.
148
Гласные основы среднего рода всегда принадлежат к склонению на -а- и также имеют свои характерные признаки: а) совпадение им. и вин. пп. ед. ч. не только у самого существительного, но и у согласующихся с ним местоимений и прилагательных (а позже Также у артикля); б) нулевую флексию в им. и вин. пп. мн. ч.; сравните:
Основы на -а-
Ед. ч.
м. р. cp. p.
им. gudter tag guotag wort
вин. guotan tag guotag wort
' Мн. ч.
им. guote taga(-a) guotiu wort
вин. guote taga(-a) guotiu wort
Род имени существительного был также тесно связан с 'его словообразовательной формой (это имеет место и в современном немецком языке). Так, абстрактные существительные, образованные от прилагательных с помощью суффикса -I (совр. н. -е), например: hohl „высота*1, (h)reinl „чистота11, tiufl „глубина" и др. всегда женского рода; существительные-названия лица с суффиксом -ari- (совр. н. -ег), например: fiscari „рыбак11, lerari „учитель", helfari „помощник" и др. — всегда мужского рода; имена собирательные, образованные с помощью префикса gi- (совр. н. ge-) являются всегда основами на -ja- среднего рода, например: gibirgi „горы", gibeini „кости", „скелет", gifideri „перья", „оперение" и др-
Деление существительных по родам и род каждого существительного четко выявлялись также в формах согласуемых с именем существительных определений и в формах начинающего развиваться определенного артикля, например: ther mahtigo kuning „могущественный король", thag himilisca horn „небесный рог", theser thin bruoder „этот брат твой".
Такой же структурный характер имела классификация имен существительных по родам и в других древних германских языках, но дальнейшая судьба категории рода различна в отдельных германских языках. В английском языке имена существительные утратили категорию рода: морфологические признаки рода стерлись в связи с редукцией падежной флексии у имени существительного, а затем также у прилагательных, местоимений и у артикля.
В некоторых скандинавских языках (в датском и шведском) исчезли, также в связи с редукцией флексии, формальные различия между существительными мужского и женского рода, и тем самым древняя трехродовая система уступила место упрощенной двухродовой системе: 1) общий род (мужской, женский) и 2) средний род. В других скандинавских языках, сохранивших более
149
развитую флексию, — в норвежском и особенно в исландском — полностью сохранилось структурное различие между существительными мужского, женского и среднего родов.
Почти стерлись формальные различия между мужским и женским родами также в голландском языке.
В немецком языке категория рода, напротив, оказалась весьма устойчивой. Правда, и здесь редукция окончаний существительного не прошла бесследно для родовой классификации: она вызвала колебания в роде и изменение рода некоторых существительных. Так, например, редукция гласных окончаний устранила в средненемецкий период почти все формальные родовые различия между существительными слабого склонения; сравните:
Древневерхненемецкий
Ед. ч.
м. р. ср. р. ж. p.
им. "пато herza zunga
род. namen(-in) lierzen(-in) zungtin
дат. namen(-in) herzen(-in) zungtin
вин. namon(-un) herza zungtin
Ср едневер хненемецкий
Ед. ч.
м. р. ср. p. ж. p.
им. name herze zunge
род. namen herzen zungen
дат. namen herzen zungen
вин. namen herze zungen
Вследствие этого ряд существительных мужского рода перешли в женский род: двн. м. р. slango, свн. slange^>die Schlange, двн. м. р. fano, свн. fane > die Fahne; двн. м. р. bluomo (и ж. р. bluoma), свн. bluome^>die Blume; аналогично: die Borte, die Bril-le, die Diele, die Grille, die Knospe, die Niere, die Saite, die Schnecke, die Traube и ряд др. Из среднего рода в женский перешло существительное двн. wanga, свн. wange^>die Wange. Решающим и в этом случае оказался критерий формы: окончание на -е и в им. п. ед. ч. наиболее типично для существительных женского рода.
Под влиянием той же аналогии перешли в женский род существительные среднего рода, оканчивающиеся на -е, — старые основы на-ja-: двн. ср. р. beri, свн. bere^>die Вееге; двн. ср. р. bi-ni, свн. bine Д> die Biene.
Наоборот, из женского рода в средний перешло существительное свн. ж. р. aventiure^> das Abenteuer, утратившее конечное -е.
150
Из женского рода в мужской перешли существительные: двн. ж. р. firlust, свн. verlust der Verlust; двн. ж. р. tuft, свн. tuft^> der Duft; аналогично: der Verdacht, der Verzicht и некоторые др.
Некоторые существительные обнаруживают колебания в роде на протяжении истории немецкого языка, а иногда и в современном языке. Так, существительное Teil длительное время колебалось между мужским и средним родом; в современном немецком языке за ним закрепился мужской род, но имевшееся колебание в роде отразилось в некоторых производных и сложных словах; сравните: der Anted, der Bestandteil, der Erdteil, der Redeteil, но — das Erbteil, das Gegenteil, а также das Drittel (свн. drifted), das Viertel и др. По той же причине, наряду с существительными der Aufenthalt, der Ruckhalt, — das Gehalt „оклад". Наряду с существительным свн. ж. р. еске, употреблялась форма свн. ср. р. еск — отсюда в современном немецком языке: die Еске, но das Dreieck, das Viereck.
Колебания в грамматическом роде были использованы в некоторых случаях языком как средство дифференциации омонимов, развивавшихся на базе одного слова. Так, существительное Schild употреблялось первоначально как существительное мужского рода. С XV в. в диалектах встречается также форма среднего рода; в современном немецком языке это расхождение закрепилось как средство дифференциации омонимов: der Schild „щит“, das Schild „вывеска". Существительное See употреблялось первоначально как существительное мужского рода, позже встречаются формы женского рода,/преимущественно на севере Германии; в современном языке расхождение в грамматическом роде также закреплено как средство дифференциации омонимов: die See „море", der See „озеро". Так же у существительного Flur: die Flur „поле", der Flur „сени", „прихожая".
Однако колебания в роде и изменение рода не носило в немецком языке массового характера. Устойчивость грамматического рода в немецком языке объясняется, с одной стороны, сохранением в немецком языке богатой и разнообразной местоименной флексии, которая обеспечивает четкое выявление рода имени существительного синтаксическим путем — при согласовании прилагательного и местоимения с определяемым существительным (ср.: gut-er Mensch, gut-es Kind, gut-e Frau, dies-er Mensch, dies-es Kind, dies-e Frau). Та же флексия делает возможным выявление рода существительного в форме артикля — развитие артикля и превращение его в постоянный сопроводитель имени существительного чрезвычайно укрепило родовую дифференциацию имен существительных *. С другой стороны, и в парадигме форм имени существительного грамматический род по-прежнему находит четкое выявление. Только взятые изолированно от своей парадигмы, формы корневых существительных в немецком языке не несут в себе указаний на грам-
Ср. несклоняемые формы артикля в английском языке — а и the.
151
матический род, например: Hand и Hund, Band „том* и Band „лента* и др. Иначе, если учитывать всю систему форм имени существительного: существительные Hand и Hund ясно обнаруживают свою родовую принадлежность при сравнении их парадигм склонения (сильное склонение и женское склонение); существительные (der) Band „том* и (das) Band „лента* имеют одинаковую падежную флексию, но их родовая принадлежность ясно обнаруживается в формах множественного числа (der Band — die Bande, das Band — die Bander). Из предшествующего изложения видно, что по мере отмирания старой классификации существительных по основам классификация по родам все больше становилась организующим началом в процессе перегруппировки типов склонения и выработки новых способов образования множественного числа существительных (см. стр. 128—136).
Наконец, полностью сохранила свое значение и в современном немецком языке связь между словообразовательной моделью производного слова и его родовой принадлежностью1.
§ 53. Развитие артикля
Артикль представляет собой в современном немецком языке особый вид служебного слова, которое постоянно сопровождает имя существительное и образует с ним вместе аналитическую форму. Его значение чисто грамматическое. Он служит для выражения грамматических категорий имени существительного: 1) соотносительные виды артикля der и ein выражают категорию определенности и неопределенности, 2) флексия артикля2 является одним из важных средств выражения категорий рода, числа и падежа имени существительного; само наличие артикля, кроме того, является признаком существительного как части речи (ср.: leben — das Leben, laut — der Laut, morgen — der Morgen и др.).
Артикли, определенный и неопределенный, развились в немецком языке из знаменательных слов; определенный артикль развился из указательного местоимения der, неопределенный артикль— из числительного ein. Соответственно, характерная для современного немецкого языка аналитическая форма „артикль ф-существительное* развилась из атрибутивного словосочетания, состоявшего из двух знаменательных слов: местоимения (или числительного) и имени существительного.
Постепенное развитие указательного местоимения der, die, das
1 Е. И. Ш е н д е л ь с, Грамматика немецкого языка, 1954, стр. 21—23; О. И. Москальская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), 1956, стр. 54—55.
s Артикль немецкого языка состоит из 2 морфем: корень -р падежное окончание, например: de-r, de-s, de-m, de-n; ein-, ein-es, ein-em, ein-en; da-s (de- и da—древнее чередование гласного корня по аблауту: u.-e. xte— xto); форма die восходит к варианту той же основы u.-e. xtio и имеет нулевую флексию.
152
в артикль наблюдается уже в первых письменных памятниках древневерхненемецкого периода. Так, двн. ther, thin, thag систематически употребляются как показатели определенности имени существительного, если в тексте говорится о предметах или лицах, уже упоминавшихся (это так наз. анафорическое употребление):
Sum man habeta zuufine suni. Quad tho der iungoro fon then themo fater... „Один человек имел двух сыновей. Сказал младший из них отцу...“
Широко употребляются ther, thiu, thag для указания на определенность имени существительного также и при первом упоминании имени существительного, если указываются его отличительные признаки:
Sliumo bringet thag erira giuuati. „Скорее принесите лучшую одежду".
Так же, если предмет определен всем контекстом, ситуацией:
Uuas sin sun altero in achre, inti mittiu tho quam inti nallchota themo huse, gihorta gistimmi sang inti chor. „Старший сын его был в поле, и когда возвращался и приблизился к дому, услышал пение и ликование".
Напротив, если речь идет о лице или предмете неизвестном, неопределенном, то имя существительное употребляется без артикля:
Furfarenti gisah man blintan. „Проходя мимо, увидел слепого".
Вместе с тем в этот период определенный артикль находится еще на самой начальной ступени развития. Прежде всего, он употребляется еще не со всеми именами существительными, а только с существительными конкретного значения, когда речь идет об отдельном предмете. Артикль указывает, что речь идет именно о том предмете, который известен уже читателю или слушателю (уточняет, следовательно, о каком именно предмете из многих существующих однородных предметов говорится в данном случае). Артикль не употребляется еще с существительными отвлеченного значения, как например: forhta „страх", maht „власть", guot „добро" и др.; с именами вещественными: uuaggar „вода", silabar „серебро", uuln „вино"; он не употребляется также с названиями предметов, единственных в своем роде: erda „земля", himil „небо" и др.
Нет еще сколько-нибудь систематического употребления артикля, если существительное — название предмета или лица — употреблено обобщенно (так наз. „генерализированное" употребление): fohun habent loh „лисицы имеют норы"; so ir uuollet thag iu man tuon, so tuot ir in selbsama „как вы хотите, чтобы с вами поступали люди, так и сами поступайте с ними".
Нельзя говорить об употреблении артикля как о развитом грамматическом явлении в этот период также и потому, что еще отсутствует система соотносительных форм для выражения
153
определенности и неопределенности имени существительного, хотя наличие соотносительных форм есть непременное условие четкого обнаружения любой грамматической категории. Форма без артикля связана со значением неопределенности и противостоит форме с артиклем только у существительных конкретного значения и только при упоминании об единичном предмете (ср. пример, приводившийся выше). Во всех других случаях, т. е. для существительных абстрактных, вещественных, названий предметов, единственных в своем роде, при употреблении существительного в обобщенном смысле форма существительного без артикля является в этот период единственно возможной и потому не имеет какого-либо грамматического значения в плане выражения определенности и неопределенности.
В последующие века (с конца древненемецкого периода) происходит постепенное расширение сферы употребления определенного артикля. Артикль начинает употребляться с абстрактными существительными, названиями веществ, названиями предметов, единственных в своем роде, а также при генерализированном употреблении существительных. Так, у Ноткера (конец X — начало XI вв.):
Uuir uuiggen, dag tia erda dag uuagger umbegat unde der flerdo teil nahor obenan erbarot ist, an demo sizzent tie menni-sken. „Мы знаем, что землю окружает вода и примерно четвертая часть сверху не покрыта, на ней живут люди".
К средневерхненемецкому периоду развивается также неопределенный артикль, восходящий к числительному ein. Единичные случаи использования его в функции неопределенного артикля встречаются уже в древневерхненемецком:
'• Einan kunung uueig ih, heigsit her Hludulg. „Знаю я одного короля, зовут его Людвиг".
Однако систематическое употребление неопределенного артикля наблюдается в письменных памятниках, только начиная со средневерхненемецкого. Так, в „Песне о Нибелунгах":
Eg wuohs in Burgonden ein vil edel magedin; ... si wart ein schoene wip. „Росла в Бургундии очень благородная девушка;... она стала красивой женщиной"
In disen hohen eren troumte Kriemhilde wi si ziige einen valken. „Кримхильда видела сон, как она воспитала сокола".
В результате выработки двух соотносительных форм артикля, четко противопоставленных с точки зрения значения определенности и неопределенности имени существительного, и в результате широкого распространения обоих видов артикля постепенно завершается отрыв их от указательного местоимения и числи
154
тельного и превращение в особый вид служебных слов с чисто грамматическим значением. Вместе с этим, становясь постоянным сопроводителем имени существительного, артикль, естественно, превращается в признак данной части речи.
В современном немецком языке определенный артикль может употребляться со всеми именами существительными — нарицательными, а в ряде случаев и с именами собственными.
Сфера употребления неопределенного артикля осталась более ограниченной: развившись из числительного ein, неопределенный артикль, так же как и само числительное, не имеет форм множественного числа. Поэтому у существительных во множественном числе форме с определенным артиклем противостоит форма без артикля; сравните:
Ich sehe ein Haus. — Ich sehe Hauser.
В этом случае отсутствие артикля также соотносительно с определенным артиклем, как и неопределенный артикль, оно значимо и выражает то же грамматическое значение неопределенности, что и последний.
Такое же значимое отсутствие артикля, синонимичное неопределенному артиклю, наблюдается в формах единственного числа при именах вещественных, некоторых абстрактных и др., а именно — у существительных, которые не поддаются счету и не употребляются с определенно-количественными числительными, в частности с числительным „один"; сравните:
Ег nimmt ein Buch. — Er nimmt Brot.
Wir haben eine Vorlesung. — Wir haben Unterricht.
Постепенное расширение употребления артикля связано: 1) с развитием его основного грамматического значения как показателя определенности и неопределенности имени существительного и 2) с тем, что артикль как служебное слово все больше входил в структурную ткань языка, приобретал в структуре языка новые функции.
Современный артикль не только выражает определенность или неопределенность (т. е. известность или неизвестность) какого-либо единичного конкретного предмета, как это было в древневерхненемецком, но является постоянным сопроводителем всех имен существительных (кроме имен собственных) и вместе с другими средствами языка выполняет важную роль в выражении коммуникативного членения всего предложения, указывая, относится ли соответствующее существительное в составе данного предложения к исходному пункту сообщения, или же представляет собой в предложении новое, сообщаемое1. Именно развитие этой
1 К. Г. Крушельницкая, К вопросу о смысловом членении предложения, „Вопросы языкознания", 1956, №5; О. И. Моск альская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, 1956, стр. 117 и сл.
155
функции на базе значения определенности и неопределенности и привело к распространению артикля на существительные, употребляемые „ генерализирование на все абстрактные, на названия веществ.
Вместе с тем, превращаясь в постоянный сопроводитель имени существительного, артикль приобрел в немецком языке также очень значительные структурные функции. В древневерхненемецком артикль участвовал в выражении рода, числа и падежа имени существительного лишь на равных правах с прилагательными и местоимениями, употребляемыми в роли согласуемого определения, так как сам он еще не являлся в это время постоянным сопроводителем имени существительного. Иначе в средненемецкий период: к этому времени употребление артикля, не только определенного, но и неопределенного, чрезвычайно расширяется, и к этому же времени происходит интенсивная редукция падежной флексии у имени существительного. Естественно, что артикль с его развитой и разнообразной флексией начинает играть с этого времени немаловажную роль в выражении падежа имени существительного. В современном немецком языке артикль является главным средством дифференциации падежей имени существительного. Чрезвычайно велика также роль артикля в выражении рода имени существительного. Наконец, имеется ряд существительных (правда их немного), для которых форма артикля является единственным показателем числа, сравните: der Wagen — die Wagen, das Mittel — die Mittel и т. п.
ИМЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ
§ 54. Состав форм прилагательного в древненемецком, их употребление
Имя прилагательное в современном немецком языке отличается очень своеобразным составом форм. Для него характерно: а) Наличие краткой, неизменяемой формы прилагательного, равной основе — gut, alt, klein, neu.
Неизменяемой формы прилагательного, равной основе, нет ни в одном индоевропейском языке, кроме германских.
б) Двусклоняемость прилагательного в зависимости от состава атрибутивного словосочетания — der (dieser, welcher) kleine Knabe; ein (mein, unser) kleiner Knabe.
Чередование склонений прилагательного в зависимости от состава атрибутивного словосочетания — также явление специфически германское.
в) Своеобразный характер имеют, наконец, и сами типы склонения прилагательных в немецком языке.
Сильное склонение является по своему характеру место
156
именным, его падежные окончания те же, что у большинства местоимений (и определенного артикля).
Для индоевропейских языков исконным является не местоименное, а именное склонение прилагательных (т. е. по типу имен существительных). Местоименное склонение прилагательных развилось как вторичное явление не только в языках германских, а также славянских1 и балтийских.
Слабое склонение хотя и является именным, но также специфично для германских языков, так как связано с типом склонения существительных-основ на -п-, мало свойственных другим индоевропейским языкам (ср. стр. 114).
Характерная для немецкого языка система форм прилагательного сложилась в основных своих чертах в древних германских языках еще в дописьменный период в результате коренного видоизменения исконного общеиндоевропейского типа склонения прилагательных.
По данным сравнительной грамматики германских языков, в древности прилагательные германских языков имели такую же систему форм, как и другие индоевропейские языки: они имели общий тип склонения с именами существительными (т. е. именное склонение) и подразделялись на те же типы основ, что и имена существительные (см. стр. ПО)2. Например в готском:
Основы на -а- Основы на -ja- Основы на -I- Основы на -и-сущ. dags „день" harjis „войско" gasts „гость" sunns „сын" прил. blinds „слепой" inidjis „средний" brains „чистый" hardus „твердый"
Однако в письменных памятниках формы исконного именного склонения прилагательных сохранились только в некоторых падежах, так как старая парадигма склонения уже подверглась к этому времени значительному изменению. Это изменение заключалось в сближении парадигмы склонения прилагательных с парадигмой склонения местоимений путем проникновения местоименных флексий в падежные формы имен прилагательных. Причиной могло послужить постоянное параллельное употребление имен прилагательных и местоимений в качестве согласуемых определений при имени существительном. В результате в готском, древненемецком и других древних германских языках мы находим в письменных памятниках видоизменившуюся парадигму склонения, сочетающую в себе падежные формы старого именного окончания; например, в древненемецком (падежные формы с местоименными окончаниями выделены жирным шрифтом):
1 Ср. с древнерусским: П. С. Кузнецов, Историческая грамматика русского языка, Изд. МГУ, 1953, стр. 146 и сл.
s О предполагаемом первоначальном единстве имен существительных и прилагательных см.: В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 212—213.
157
Единственное число
м. р. cp. p. ж. p.
f 1. Wint f 1. blint f 1. blint
им. 1 2. Winter I 2. blintag (2. blintiu
род. Wintes blintes blintera
дат. Wintemu (-emo) blintemu (-emo) blinteru (-его)
вин. blintan 1. blint blinta
2. blintaj
твор. Wintu (-o) blintu (-o) —
Множественное число
м. p. cp. p. ж. p.
( 1. Winte f 1. blintiu f 1. blinto
им. (2. (Wint) 12. (blint) ( 2. (blint)
род. blintero blintero blintero
дат. blintem (-en) । blintem (-en) blintem (-en)
вин. blinte blintiu blinto
Как видно из таблицы, преобладающими являются падежные формы с местоименными окончаниями, отчего и весь данный тип склонения получает новый, местоименный характер.
Стирается постепенно уже в древних германских языках и деление прилагательных по основам. Так, в древненемецком прилагательные-основы на -a-, -i-, -и- уже полностью соединились в единый тип склонения, рассмотренный выше. Особую форму именительного падежа сохраняют в древненемецком лишь прилагательные-основы на -ja-; сравните:
Основы на -а- Основы на -ja-
сущ. tag „день" hirti „пастух"
fl- blint „слепой" fl. skoni „красивый" прил- 12. Winter 12. skoner
В этот же период истории германских языков параллельно с развитием местоименного склонения началось также развитие нового именного типа склонения имен прилагательных, несвойственного другим индоевропейским языкам, а именно — склонения прилагательных по типу имен существительных-основ на -п-.
Единственное число
двн. м. р. cp. p. ж. p.
им. blinto blinta blinta
род. biititen (-in) blinten (-in) bl intun
дат. blinten (-in) blinten (-in) bl intun
вин. blinton (-un) blinta blintun
158
Множественное число
м. р. cp. p. ж. p.
им. blinton (-un) blintun (-on) blinttin
род. blintono blintono blintono
дат. blintom (-on) blintom (-on) blintom (-on)
вин. blinton (-un) blintun (-on) blintun
Примечание. Сравните данное склонение прилагательных со склонением существительных: namo „имя", herza „сердце", zunga „язык" в древненемецком (стр. 116).
Склонение прилагательных по типу основ на -п- имело первоначально более ограниченное употребление, чем местоименное склонение. Возникнув по аналогии с существительными-основами на -п-, оно употреблялось главным образом:
а) при субстантивации имен прилагательных, например: ther blinto „слепой", „слепец", thie alton „древние люди";
б) при употреблении имен прилагательных в качестве постоянных эпитетов и прозвищ, например Hludwlg ther guoto „Людовик славный".
Однако уже в первых письменных памятниках употребление форм прилагательного на -п получает широкое распространение — к этому времени оно становится обязательным во всех случаях, если прилагательному предшествует определенный артикль.
Краткая или неизменяемая форма прилагательного свойственна не всем древним германским языкам, так как она развивалась не в общегерманский период, а позже, в отдельных германских языках. В немецком языке эта форма сложилась в древненемецкий период. По происхождению она представляет собой старую форму именительного падежа единственного числа мужского и среднего родов и совпадающую с ними форму винительного падежа единственного числа среднего рода именного склонения. Все эти падежные формы имеют в древненемецком языке нулевую флексию вследствие редукции, как и у имен существительных. Это видно из таблицы склонения прилагательных в древненемецком (см. стр. 158).
На протяжении древненемецкого периода краткая форма сосуществует с новой местоименной формой и употребляется наряду с ней в функции определения при существительных в именительном и винительном падежах, например: двн. guot man и guoter man „хороший человек". Эта же форма прилагательного широко употребляется в древненемецком в функции предикативного имени, причем также параллельно с новой местоименной формой; например:
а) двн. khenfun sint so kreftlc „бойцы так могучи";
б) двн. thag wig ist so heblgag „битва так трудна".
Как видно из приводившихся примеров, в древненемецкий период не только складывается система форм прилагательного
159
характерная для современного немецкого языка, но развиваются те особенности употребления этих форм, которые ложатся впоследствии в основу современной нормы употребления. Это: а) систематическое употребление слабой формы прилагательного после определенного артикля и, наоборот, сильной формы при отсутствии его; б) употребление краткой формы прилагательного в предикативе.
§ 55. Склонение прилагательных в средненемецком и в современном немецком языке. Изменения в употреблении различных форм прилагательных
Оба типа склонения прилагательных — местоименное (сильное) и новое именное (слабое) — устойчиво сохраняются на всем протяжении истории немецкого языка.
Редукция неударных гласных, вызвавшая общее сокращение флексии в средненемецкий и новонемецкий периоды, коснулась и их, вызвав некоторое упрощение падежных окончаний, но не затронула их существа, так как главная роль во флексии того и другого типа склонения принадлежала согласным звукам, в меньшей мере подвергавшимся редукции.
Следствием редукции явились следующие изменения в падежных формах сильного и слабого склонения прилагательных: а) Все неударные гласные редуцировались в е [э]; например:
им. п. ед. ч. ср. р. двн. blintag свн. blindeg совр. н. blindes; вин. п. ед. ч. м. р. двн. blintan > свн., совр. н. blinden;
вин. п. ед. ч. ж. р. двн. blinta ^>свн., совр. н. blinde.
Особое окончание прилагательных — древних основ на -ja------
в им. п. ед. ч. (см. стр. 158) под влиянием редукции постепенно совершенно исчезло, чему способствовало общее разрушение деления по основам (ср. стр. ПО); например:
им- п. ед. ч. м. р- двн. skOni^>cBH. schcenej> совр. н. schon;
им. п. ед. ч. м. р. двн. snelli „храбрый", „быстрый" > свн.
snelle > совр. н. schnell.
б) Из двух неударных гласных в падежных окончаниях сохранился лишь один; например:
дат. п. ед. ч. м. и ср. р. двн. blintemu свн., совр. н. blindem;
род. и. ед. ч. ж. р. двн. blintera свн., совр. н. blinder;
род. п. мн. ч. м., ср., ж. р. blintero^>cBH., совр. н. blinder.
Тем самым уже к началу средненемецкого периода склонение имен прилагательных приняло в основных чертах тот вид, который оно имеет в современном немецком языке.
Медленнее происходило развитие той нормы употребления различных форм прилагательного, которая известна нам из современного немецкого языка.
Правда, отдельные тенденции этой нормы выявились уже в древненемецкий период (см. стр. 158—159) и развивались в средненемецкий период.
160
Раньше других явлений развилась норма употребления прилагательного в составе сказуемого в краткой форме — это является правилом уже с первых письменных памятников средненемецкого периода, т. е. с XII—XIII вв.
Напротив, оформление прилагательного в составе атрибутивного словосочетания оставалось свободным вплоть до ранненовонемецкого периода, а отдельные колебания наблюдались еще и в литературном языке XVIII и начала XIX вв.
Особенно ярко неупорядоченность оформления прилагательного в атрибутивном словосочетании на всем протяжении средненемецкого периода проявлялась в том, что наряду со склоняемыми формами прилагательного в этой функции вплоть до самого XVI в. продолжала употребляться краткая форма прилагательного типа ein vil edel magedin „очень благородная девушка" и т. п. Лишь в ранненовонемецкий период краткую форму из этой функции вытеснили формы слабого и сильного склонения прилагательных.
Несколько раньше, уже в течение средненемецкого периода, установилось в основных чертах разграничение функций слабого и сильного склонения прилагательного в атрибутивных словосочетаниях, начало которому положила устойчивая связь слабого склонения и определенного артикля еще в древненемецком (см. стр. 159). Употребление слабой формы постепенно становилось правилом не только после определенного артикля, но и после указательного, притяжательного и других местоимений, все больше подчиняясь принципу монофлексии в атрибутивном словосочетании. Правда, во всех деталях разграничение между употреблением слабой и сильной форм было проведено на основе сложившихся в языке общих закономерностей только нормативной грамматикой новонемецкого литературного языка (см. подробнее стр. 301).
§ 56. Степени сравнения имен прилагательных
Формы степеней сравнения образуются в немецком языке только флективным способом, т. е. при помощи специальных суффиксов.
Сравнительная степень образуется в древненемецком при помощи двух конкурирующих между собой суффиксов: -ir и -or; например:
двн. skoni „красивый" — сравн. ст. skoniro;
двн. hoh „высокий" — сравн. ст. hOhiro или hOhOro.
Прилагательные, относившиеся к основам на -ja- (ср. стр. 158), например: skoni „красивый", suogi „сладкий", kuoni „храбрый" и др. — всегда имели суффикс -1г. Остальные прилагательные могли иметь оба суффикса (ср. hohiro и hohoro). Многосложные прилагательные, например: suntig „грешный", mahtlg „могущественный" и др., — всегда имели суффикс -or.
6 История немецкого языка
161
Превосходная степень образуется в древненемецком соответственно при помощи суффиксов -ist, -Ost; например:
двн. skoni — превосх. ст. skonisto;
двн. hoh— превосх. ст. hohisto или hohosto.
Примечание. Прилагательные в сравнительной или превосходной степени всегда склонялись в древненемецком по слабому склонению. Соответственно формы hohiro, hohisto (или hohoro, hohosto) имеют следующий морфемный состав: h6h-ir-o, hoh-ist-o, где -о является окончанием именительного падежа слабого склонения (ср. стр. 158).
Суффиксы -ir и -ist вызывали у имени прилагательного умлаут корневого гласного, в древненемецком — умлаут краткого а; например:
двн. alt „старый" — eltiro, eltisto;
двн. lang „длинный" — lengiro, lengisto.
В средненемецкий период вследствие редукции неударных гласных конкурирующие суффиксы совпали между собой и приобрели тот вид, который они имеют в современном немецком языке:
двн- 2ог } > свн- -ег Двв- lost } >свн- -est
Умлаут корневого гласного, вызывавшийся в древненемецком суффиксами -ir и -ist, распространился на все корневые гласные, способные получать умлаут; например:
двн. hoh —hohiro —hohisto; свн. hoch — hceher — hcehest; двн. jung —jungiro— jungisto; свн. jung — jiinger —jung(e)st.
Тем самым чередование гласных по умлауту и в этом случае, как и при словоизменении других частей речи, получает грамматическую функцию, становится видом внутренней флексии; сравните:
совр. н. alt —alter —am altesten;
lang — langer — am langsten; hoch — hoher — am hoch s ten; jung — jiinger — am jungsten.
Неполный охват умлаутом всех прилагательных при образовании степеней сравнения связан исторически с конкуренцией суффиксов -ir и dr, -ist и -ost. Прямую связь между отсутствием умлаута в формах степеней сравнения и древненемецким суффиксом -or обнаруживают многосложные прилагательные, никогда не получающие в современном языке умлаута при образовании степеней сравнения (ср. dunkel — dunkler, mager — magerer и др.). У других прилагательных эта связь проявляется не так непосредственно, а лишь в общей форме — в самом факте возможности образования у прилагательных степеней сравнения без умлаута (типа: klar — klarer, stolz — stolzer) и в наличии параллельных форм (типа: schmal—schmaler и schmaler, dumm—duminer и diimmer).
162
§ 57. Образование от прилагательных качественных наречий
Качественные наречия образуются в древненемецком от прилагательных посредством суффикса -О; например:
двн. suogi „сладкий" — suogo „сладко";
двн. kuoni „храбрый" — kuono „храбро";
двн. lut „громкий" —Into „громко".
В средненемецкий период суффикс наречий -о редуцируется в -е (свн. suoge, kuone, lute), а в новонемецкий период совершенно отпадает, вследствие чего происходит совпадение краткой формы прилагательного и качественного наречия.
МЕСТОИМЕНИЕ
§ 58. Местоимения личные, притяжательные, возвратные
1. Личные местоимения принадлежат к древнейшему слою общеиндоевропейской лексики (ср. стр. 327).
По типу склонения они неоднородны:
а) местоимения 1-го и 2-го лица имеют совершенно особый тип склонения;
б) местоимения 3-го лица тесно связаны с указательными местоимениями и склоняются по общему типу местоименного склонения, охватывающему все склоняемые местоимения.
Склонение личных местоимений 1-го и 2-го лица очень архаично. Для него характерен широкий супплетивизм, т. е. образование различных форм от разных корней. В качестве формы родительного падежа употребляются соответствующие притяжательные местоимения.
Склонение личных местоимений 1-го и 2-го лица в древненемецком
Падеж 1-е лицо 2-е лицо
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
ИМ. ih wir du ir
род. min unset din uiwer
дат. mir uns dir iu
ВИН. mih unsih dih iuwih
В ходе дальнейшего развития немецкого языка эти местоимения претерпевают лишь небольшие изменения в своем звуковом составе, связанные с общими звуковыми изменениями:
12> ei: двн. mln, свн. mln > совр. н. mein;
двн. din, свн. din совр. н. dein;
iu [у:]>еи:двн. iuwer, свн. iuwer^>coBp. н. euer;
двн. iuwih, свн. inch совр. н. euch.
6*
163
Изменяется также в соответствии с развивающимися правилами орфографии написание некоторых форм (ср.: двн. ih — совр. н. ich, двн. ir — совр. н. ihr).
Во множественном числе у местоимений 1-го и 2-го лица в новонемецкий период произошло совпадение формы дательного и винительного падежей:
двн. tins, свн. uns | совр. н. tins;
unsih, (unsih) uns, | uns;
двн. iu, свн. iu, f совр. и. euch;
iuwih, iuch, | euch.
В отдельных диалектах немецкого языка личные местоимения 1-го и 2-го лица имеют некоторые особенности.
В нижненемецких диалектах отсутствуют формы на -г (mir, dir), вместо них употребляется общая форма дат., вин. пп. mi или mik, di или dik (ср. англ, те). Отсюда смешение mir и mich, dir и dich в берлинском просторечии и в просторечии других севернонемецких городов). Именительный падеж 1-го лица имеет форму ik (см. о передвижении согласных стр. 70).
Именительный падеж множественного числа 1-го лица в нижненемецких диалектах также не имеет окончания -г: wi (ср. англ. we). В верхненемецких диалектах wir почти повсюду заменено формой mir. Именительный падеж множественного числа 2-го лица в нижненемецких диалектах также не имеет окончания -г: JI.
Для баварско-австрийских диалектов характерно употребление во 2-м лице множественного числа вместо ihr, euch сохранившихся от древности форм двойственного числа es (первоначально „вы оба"), епк (первоначально „вам обоим", „вас обоих").
Склонение личных местоимений 3-го лица в древ-нене мецком
Падеж Ед. число Мн. число
м. р. cp. p. Ж. p. M. p. ср- Р- Ж. p.
ИМ. род. дат. вин. ег sin (es) imu (-о) inan (in) i3 es imu (-o) •3 siu (si) ira iru ( o) sia (sie) sie siu sio
iro im
sie siu sio
Как видно из таблицы, различие по родам имелось первоначально также и в формах множественного числа.
Изменения в звуковом составе отдельных форм местоимений 3-го лица связаны главным образом с редукцией гласных, которой благоприятствовала неударность личных местоимений в речи:
двн. imu, imo^>CBH. im(e)^>coBp. н. ihm;
двн. iru, iro ^>свн. ir(e) ^>совр. н. ihr;
двн. inan, in >свн. in ^>совр. н. ihn.
164
В результате редукции конечных гласных происходит также совпадение форм всех трех родов в им. и вин. падежах мн. ч., упрощающее парадигму:
м. р. ср. р. ж. р.
двн. sie siu sio
свн. si, si, sie, siu
совр. sie lit]
В ряде случаев действует тенденция, противоположная редукции, — некоторые падежные формы местоимений расширяются (по-видимому, в связи со стремлением более четко различать их):
двн. род. п. мн. ч. iro, свн. ir (е), совр. н. ihrer;
двн. дат. п. мн. ч. im, свн. in, совр. н. ihnen.
Местоимение „он" имеет разную звуковую форму в отдельных диалектах. Для нижненемецких диалектов характерна форма he (bi, hie), косв. пп. him (hiim, ham) (ср. англ, he, him). Современная литературная форма — ег — южнонемецкого происхождения. Она употреблялась в древненемецком в письменных памятниках баварского и алеманского диалектов. Для средненемецких диалектов характерна смешанная форма her. В древненемецком во франкских письменных памятниках употребляются все три формы: er, he и her. В средненемецкий период формы he (hie), her распространены во всех диалектах средней Германии: во франкском, гессенском, тюрингенском, верхнесаксонском *.
Форма вежливости Sie развивается в XVII—XVIII вв. Этому предшествуют, начиная со средневерхненемецкого периода, несколько постепенно сменяющихся вариантов так наз. вежливого обращенияi.
2. Притяжательные местоимения связаны по корню с косвенными падежами личных местоимений (ср. то же в русск: мне, меня—мой; тебе, тебя—твой-, его, ему—его-, нам, нас— наш). Более того, они выступают в германских языках, как уже указывалось, в парадигме склонения личных местоимений в роли форм родительного падежа, т. к. последний чаще всего выражает принадлежность.
Притяжательные местоимения в древненемецком: mln „мой", din „твой“, sin „его" (м. и ср. р.), iro „её", unser „наш", iuwer „ваш", iro „их".
Притяжательные местоимения склоняются по общему типу склонения местоимений (ср. склонение личных местоимений 3-го 1 2
1 В. М. Жир му иски й, Немецкая диалектология, Изд-во АН СССР, М. — Л., 1956, стр. 425 и сл.
2 Е. Riesel, Studien zu Sprache und Stil von Schillers „Kabale und Liebe“, M., 1957, S. 179; О. И. Москальская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 195, 196.
165
лица, стр. 164, а также сильное склонение имен прилагательных, стр. 157). Особенностью их является при этом нулевая флексия в им. п. мн. ч. и ср. р. ед. ч. и вин. п. ср. р. ед. ч. при атрибутивном употреблении (как и в современном немецком языке).
В качестве примера может служить склонение притяжательного местоимения двн. mln „мой".
Падеж Единственное число Множественное число
м. р. ср- P- ж. p. M. p. cp- P- | ж. p.
ИМ. род. дат. вин. min (er) | min (аз) mines minemu (-о) minan | min (аз) miniu mlnera miner и (-0) mina mine mine miniu | mino minero minem(-en) miniu | mino
Возвратное местоимение sih является в древненемецком формой винительного падежа, затем начинает совмещать в себе значение 2 падежей: винительного и дательного.
§ 59. Местоимения указательные, вопросительные и относительные
1. Указательные местоимения — ther или der „этот", deser „этот", jener „тот", der selbo „тот самый", soliher „такой".
Местоимение ther, der восходит к общеиндоевропейскому корню’ te-/to-. На его основе в немецком языке уже в дописьмен-ный период начинает развиваться определенный артикль, а также относительное местоимение (см. ниже).
Вследствие этого в указательной функции наряду с простым ther, der все более широкое распространение получает местоимение deser, образованное из сочетания ther, der и указательной частицы se (ср. русск. се).
Местоимения: ther (der), deser, jener, soliher склоняются по общему типу местоименного склонения.
В качестве примера может служить склонение двн. ther, der.
Падеж Единственное число Множественное число
м. р. cp. p. Ж. p. M. p. cp- P- Ж. p.
ИМ. род. дат. вин. 1 В( р. der d dem den d da3 es 1(-O) das u diu dera (-u, -o) deru (-o) dea (dia, die) de (dea, dia, die) diu dio
' dero dem (-n)
de (dea, dia, die) - dio
It>t>
Примечание. Местоимение deser имеет в им., вин. пн. ср. р. форму dig, которая сохраняется отчасти и в современном языке наряду с более полной формой dieses.
Местоимение der selbo представляет собой сочетание определенного артикля и местоимения selb „сам"; в сочетании с определенным артиклем оно склоняется, как слабое прилагательное (см. стр. 158).
2. Вопросительные местоимения — (h)wer „кто", (h)wag „что", (h)weoliher „какой", (h)wedarer „который из двух".
Все они склоняются по общему типу местоименного склонения (ср. выше склонение личного местоимения 3-го лица и указательных местоимений).
им. (h) wer (h) wag
род. (h) wes (h) wes
дат. (h) wemu (-o) (h) wemu (-o)
вин. (h)wenan (h) wag
твор. — (h) wiu
Примечание. В вин. п. форму (h)wenan к концу древненемецкого периода вытесняет краткая форма wen.
Старая форма род. п. wes сохраняется в современном языке в составе сложных слов weshalb, weswegen.
3. Относительные местоимения. Наиболее употребительным относительным местоимением является в древненемецком ther, der, развившееся на основе указательного (ср. стр. 166).
Местоимения (h)wer, (h)weollher употребляются в качестве относительных сначала в сочетании с so: so hwer so (ср. стр. 280), so (h)weollher so; к XI в. из этих сочетаний развиваются относительные местоимения swer, sweliher; совр. н. wer, welcher.
§ 60. Неопределенные и отрицательные местоимения
1. Неопределенные местоимения. Древнейшими из них являются: sum „некий", „какой-то", ander „другой" (они склоняются, как прилагательные сильного склонения, см. стр. 158), ein „некий", „один из" (склоняется так же, как притяжательные местоимения, см. стр. 166).
В древненемецком развиваются, кроме того, новые неопределенные местоимения.
На основе существительных развиваются местоимения: man (из существительного man „человек", „мужчина"), eoman, ioman „кто-то" «наречие ео, io, совр. н. je-| mand), eowiht, iowiht „что-то" «наречие ео, io Д-существительное wiht „вещь").
167
Наречие ео, io, означающее „всегда", „когда бы то ни было", сочетаясь с man, wiht, придает местоимению неопределенно-уступительный характер: ео-|-тап „какой бы то ни было человек" —>„какой-то человек" — „кто-то"; eo-j-wiht „какая бы то ни была вещь" — „какая-то вещь" — „что-то".
Сходным образом — при помощи наречия ео, io — образовано также неопределенное местоимение двн. eowelih, eogiwellh, io(gi)wellch „каждый", „любой" на основе вопросительного местоимения (h)wellh.
Из новых неопределенных местоимений в дальнейшем сохранились man и ioman совр. н. jemand.
Местоимение iowiht было постепенно вытеснено местоимением свн. etewagсовр. н. etwas «неопределенно-указательная частица ete -j- (h)wa3).
Местоимение io(gi)welih постепенно уступило место местоимению двн. eohwedarсвн. ioweder совр. н. jeder «наречие ео, io местоимение hwedar „который из двух"; первоначально двн. eohwedar означало „каждый из двух" — „каждый").
2. Отрицательные местоимения соотносятся с неопределенными местоимениями и образованы путем присоединения к последним отрицательной частицы. Сравните:
двн. ein „некий", „один из" — nihein „ни один" «свн. nehein, dehein^ новонем. kein);
двн. eoman, ioman „кто-то" — neoman, nioman „никто"совр. н. niemand;
двн. eowiht, iowiht „что-то"—neowiht, niowiht „ничто" > совр. н.: а) отрицательная частица nicht (см. стр. 273), б) местоимение nichts (из усилительного удвоения свн. nihtesniht nihtes (niht) nichts).
С точки зрения склонения неопределенные и отрицательные местоимения неоднородны:
man —не склоняется, т. к. всегда выступает как подлежащее неопределенно-личного предложения;
nichts и etwas — представляют собой застывшие формы и также не склоняются;
jemand и niemand — развившись в местоимения, изменили именной тип склонения, бывший характерным для них в древненемецком (как существительное двн. man, ср. стр. 118), на общий тип местоименного склонения, но в современном немецком языке частично утратили флексию (дат. п. jemand(em), niemand(em), вин. п. jemand(en), niemand(en));
einer —«двн. ein), anderer, jeder — склоняются по общему местоименному склонению;
kein — склоняется по общему местоименному склонению; в положении перед существительным kein(er), подобно притяжательным местоимениям и неопределенному артиклю, не имеет флексии в им. п. м. р. ед. ч. и в им., вин. пп. ср. р. ед. ч.
168
ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ
§ 61. Числительные количественные и порядковые
1. Количественные числительные
1—ein склоняется, как прилагательное (ср. стр. 158 и с л.);
2 — zwene (м. р.), zwei (ср. р.), zwa, zwo (ж. р.) — род. п. zweio, дат. п. zweim (-п), вин. п. = им. п.;
3 — drl (м. р.), driu (ср. р.), drio (ж. р.) — род. п. drlo, дат. п. drim (-п), вин. п. = им. п.
Остальные числительные неизменяемы: 4 — fior, 5 — finf, 6 — sehs, 7 — sibun, 8 — ahto, 9—niun, 10—zehan, 11 — einlif, 12 — zwelif.
Числительные c 13 no 19 являются сложными словами co вторым компонентом zehan „десять" (совр. н. zehn):
13 — drizehan, 14 — fiorzehan, 15 — finfzehan, 16 — sehszehan, 17 — sibunzehan, 18 — ahtozehan, 19 — niunzehan.
Названия десятков с 20 по 90 являются сложными словами со вторым компонентом zug „десяток" (совр. н. суффикс -zig): 20 — zweinzug, 30 — drlzug, 40 — fiorzug, 50 — finfzug, 60 — sehszug, 70 — sibunzug, 80 — ahtozug, 90 — niunzug.
Сотня обозначается существительным hunt (совр. н. hundert) отсюда: 200 — zwei hunt, 300 — driu hunt и т. д.
Тысяча обозначается существительным dusunt, tusent (совр. н. Tausend).
2. Порядковые числительные
Основная масса порядковых числительных образуется от количественных посредством суффиксов.
Исключение представляют собой:
двн. eristo „первый" — форма превосх. степени от сравнит, степени ёг „раньше" (совр. н. eher);
двн. ander „второй" — является фактически местоименным прилагательным ander „другой"; только в XVI в. образуется по общему образцу форма der zweite.
От числительных 3—19 порядковые числительные образуются при помощи суффикса -t: dritto „третий", fiorto „четвертый", finfto „пятый", sehsto „шестой" и т. д.
От названий десятков, сотен и тысяч порядковые числительные образуются при помощи суффикса превосходной степени -Ost, zweinzugosto „двадцатый", drlzugosto „тридцатый", fiorzugosto „сороковой" и т. д.
Все порядковые числительные склонялись в древненемецком и средненемецком, как прилагательные слабого склонения (см. стр. 158). В новонемецком они имеют слабые и сильные формы, в зависимости от употребления артикля.
169
ГЛАГОЛ
I. ГЛАГОЛ В ДРЕВНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКОМ
§ 62. Общие сведения
Древневерхненемецкому глаголу свойственны следующие грамматические категории:
I. Категория лица. Глагол имеет 3 формы лица — первое, второе и третье.
2. Категория числа. Глагол имеет формы единственного и множественного числа. Лицо и число выражаются в древненемецком, так же как и в современном немецком языке, слитно — посредством личных окончаний глагола (флексии).
3. Категория наклонения. В древневерхненемецком, как и в современном немецком языке, имеются 3 наклонения: изъявительное, повелительное и сослагательное.
4. Категория времени. Древненемецкий унаследовал от общегерманского периода две временные формы: презенс и претерит. Все остальные временные формы развились в немецком языке уже в ходе его письменной истории.
б. Категория залога. Эта категория находится в древних германских языках в становлении. Страдательный залог развивается в немецком языке на протяжении древненемецкого периода.
6. Категория вида. В древневерхненемецком, как и в других германских языках, имелись элементы видовой дифференциации, но в дальнейшем эта категория не получила последовательного развития.
В системе форм глагола имеются:
1) личные формы: спрягаемые формы глагола,
2) неличные или именные формы глагола: инфинитив и причастия.
Все древние германские языки, в том числе и древневерхненемецкий, различают следующие типы спряжения глаголов, сохранившиеся в немецком языке на всем протяжении его истории:
а) сильные глаголы,
б) слабые глаголы,
в) претерито-презентные глаголы,
г) неправильные глаголы.
Названия „слабое" и „сильное" спряжения восходят к грамматике 'Я. Гримма. Между смыслом, который Я. Гримм вкладывал в названия „слабое" 'и „сильное" спряжения и в названия „слабое" и „сильное" .склонения (см. стр. 115), нет прямой аналогии. Применяя эти названия к спряжению, Гримм имел в виду, что сильное спряжение представляет собой в германских языках тип более древний и исконный, в то время как слабое спряжение является более поздним и вторичным.
J.70
§ 63. Сильные глаголы
Сильные глаголы характеризуются чередованием гласных в корне (аблаут).
В германских языках чередование гласных в корне глаголов получило особенно большое распространение.
Примером может служить немецкий язык. Современный немецкий язык имеет около 150 корневых сильных глаголов, причем большинство из них обладает очень большой частотностью употребления (ср.: geben, nehmen, sprechen, essen, trinken, laufen, fahren и др.). Кроме того, почти каждый корневой сильный глагол послужил и продолжает служить основой для образования большого количества производных глаголов (ср.: ankommen, aufkommen, auskommen, bekommen, mitkommen, umkommen, vorkommen, verkommen и мн. др.).
В связи с чередованием гласных в корне каждый сильный глагол имеет несколько вариантов основы, от которых и образуются различные формы глагола. В древних германских языках сильные глаголы имели до четырех вариантов основы; эти варианты основы были представлены в четырех основных формах глагола. Например:
Основные формы глагола двн. helfan „помогать4
I
Инфинитив (а также презенс, императив, причастие 1) helfan
П
Претерит 1 и з л. ед. ч.
half
III
Претерит
1 л. мн. ч.
IV
Причастие II
hulfum giholfan
Наличие в древненемецком четырех основных форм, в отличие от трех основных форм современного немецкого языка, было связано с тем, что в претерите формы единственного и множественного числа имели разные гласные в корне. Это различие гласных сгладилось лишь в XVI—XVII вв. Остатки старого различия сохранились только в глаголе werden; сравните:
I II III IV
werden (ward wurden geworden
I wurde
В зависимости от характера чередования гласных корня сильные глаголы делятся на классы или ряды. Эти классы в принципе одинаковы для всех германских языков и сложились еще в общегерманском языке-основе.
Основным типом чередования гласных, характерным для большинства германских сильных глаголов, было древнее чередование: е — а — нуль звука1.
1 Нуль звука при чередовании гласных в корне можно наблюдать также в русском языке, например: бер-у— бр-ал, дер-у—др-ал и др.
171
Разнообразие классов сильных глаголов объяснялось тем, что гласный корня вступал во взаимодействие с последующим звуком корня (гласным или согласным). Вследствие этого возникали различные разновидности основного чередования и, соответственно, различные классы сильных глаголов. Кроме того, в отдельных германских языках, в том числе и в древненемецком, основной тип чередования подвергался различным фонетическим изменениям в соответствии с фонетическими законами, действовавшими в том или ином германском языке. Это приводило к тому, что в некоторых классах глаголов в зависимости от фонетических условий развивалось несколько подтипов.
Глаголы I класса
Глаголы первого класса имеют в своей основе древнее чередование: е — а — нуль звука. Характерным для этого класса являлось наличие в корне в общегерманскую эпоху, кроме чередующегося звука, неслогового гласного i. Взаимодействие чередующегося гласного и последующего неслогового i и определило особенности чередования у глаголов этого класса.
В первой основной форме чередующийся гласный имел в rep- i майском языке-основе форму е; сочетаясь с последующим i, он дал дифтонг ei, который в очень древние времена развился в общегерманском в I (см. стр, 62). Таким образом, древневерхненемецкий имеет I, например scriban „писать".
Во второй основной форме чередующийся гласный имел в германском языке-основе форму а; сочетание этого гласного с последующим j давало дифтонг ai. В связи с общей судьбой германского ai в древневерхненемецком (см. стр. 64 и сл.) этот дифтонг либо суживался в ei, например screib „(он) писал", либо перед h, г, w монофтонгизировался в ё, например leh „(он) дал взаймы" (от гл. двн. Hhan „давать взаймы", совр. н. leihen). Соответственно этим двум возможностям в 1 классе сильных глаголов в древневерхненемецком различают два подтипа (см. ниже).
В третьей и четвертой основных формах (претерит мн. ч. и причастие II) чередующийся гласный имел нулевую форму, так что в этих формах выступает один гласный I, который вокализуется, например: scribum „(мы) писали", giscriban „написан".
1-й подтип: scriban „писать".
scriban — screib — scribum — gescriban
Так же: grlfan (совр. н. greifen), rltan (совр. н. reiten), snldan (совр. н. sxhnei-den), rlban (совр. н. reiben), triban (совр. n. treiben) и др.
2-й подтип: Hhan „давать взаймы".
Hhan — leh —lihum — gilihan
Так же: zlhan (совр. н. zeihen), dihan (совр. н. gedeihen), splwan (со>вр. н. speien) и некоторые др.
172
/
Глаголу П класса
Глаголы второго класса также имеют в своей основе древнее чередование: е — а — нуль звука. Характерным для них являлось наличие в корне в общегерманскую эпоху, кроме чередующегося звука, неслогового гласного и.
В первой основной форме сочетание е и и давало в германском языке-основе дифтонг iu или его позиционный вариант ео (см. стр. 62), а позднее в древневерхненемецком также iu и ео £> io) например; biogan „гнуть", biugu „(я) гну".
Во второй основной форме сочетание а и и дало в германском языке-основе аи. В связи с общей судьбой германского аи в древневерхненемецком (см. стр. 65 и сл.) этот дифтонг либо суживался в ои, например bong „(он) гнул", либо перед h и зубными согласными монофтонгизировался в о, например: gog „(он) налил" (от гл. двн. gioggan „наливать", совр. н. gie(3en). Соответственно этому во II классе сильных глаголов в древневерхненемецком также различают два подтипа (см. ниже).
В третьей основной форме чередующийся гласный имел нулевую форму, почему здесь и выступал один гласный и, вокализовавшийся в и, например двн. bugum „(мы) гнули".
В четвертой основной форме под влиянием широкого гласного суффикса причастия II —ап — происходит преломление и — о (см. стр. 61), например gibogan „согнут".
1-й подтип: biogan „гнуть".
biogan — boug — bugum — gibogan
Так же: liogan (совр. н. liigen), fliogan (совр. н. fliegen), kriochan (совр. и-kriechen) и др.
2-й подтип: giogan „наливать".
giogan — gog — guggum — gigoggan
Так же: biotan (совр. н. bieten), siodan (совр. н. sieden), fliogan (совр. н. flieften), sliogan (совр. н. schliepen), kiosan (совр. н. kiesen), ziohan (совр. н. ziehen) и др.
Глаголы Ш класса
Глаголы III класса имеют в своей основе также чередование: е — а — нуль звука. В отличие от двух предшествующих классов эти глаголы не имеют в корне никаких других гласных, так что чередующийся гласный корня сочетается непосредственно с согласными, которыми оканчивается корень. Такими согласными у глаголов третьего класса являются сонорный (n, m, г, 1) -f- шумный согласный, например: bintan „связывать", werfan „бросать", helfan „помогать" и др.
Третий класс глаголов также имеет два подтипа в зависимости от того, является ли сонорный согласный, следующий за чередующимся гласным, плавным (г, 1) или же носовым (п, ш).
173
В первой основной форме чередующийся гласный — е, например: werfan, helfan. Перед носовыми вместо е выступает i, например: bintan, swimman (переход e^>i перед сочетанием носовых происходит еще в дописьменную эпоху, см. стр. 61).
Во второй основной форме чередующийся гласный — а, например: warf, half, bant, swamtn.
В третьей и четвертой формах чередующийся гласный имеет нулевую форму и перед сонорным согласным развивается спонтанный слогообразующий гласный и; в причастии II и перед плавными г, 1 подвергается преломлению и^>о под влиянием гласного а в суффиксе причастия -ап; в тех же условиях перед носовыми n, m гласный и сохраняется, например: helfan — претерит мн. ч. hulfum, прич. II giholfan; bintan—претерит мн. ч. buntum, прич. II gibuntan.
1-й подтип: helfan „помогать".
helfan — half — hulfum — giholfan
Так же: werfan, melkan, geltan, sceltan (совр. н. schelten), smelzan (совр. н. sclmielzen), smerzan (совр. н. schmerzen), sterban (совр. и. sterben) и др.
2-й подтип: bintan „связывать".
bintan — bant — buntum — gibuntan
Так же: dringan (совр. и. dringen), dwingan (совр. н. zwingen), klingan (совр. н. klingen), singan (совр. н. singen), trinkan (совр. н. trinken), brinnan (совр. н. brennen), spinnan (совр. и. spinnen) и др.
Глаголы IV класса
Глаголы четвертого класса имеют чередование гласных: е — а — а « герм, ё,) — нуль звука. Эти гласные сочетаются непосредственно с сонорными согласными (n, m, 1, г), которыми оканчивается корень, например: neman „брать", Ьегап „нести" и др. Древнее чередование е — а — нуль звука осложняется в этом классе глаголов появлением в третьей основной форме долгого гласного герм. ё1^>двн. а (см. стр. 61).
В первой основной форме чередующийся гласный имеет форму е, например neman (перед последующим узким гласным по закону преломления е повышается в I, например: nimu „(я) беру", nimit „(он) берет").
Во второй основной форме чередующийся гласный имеет форму а, например пат „(он) взял".
В третьей основной форме вместо нулевой ступени, которую имеют предыдущие классы сильных глаголов, выступает не встречавшаяся нам в этих классах так наз. „ступень удлинения" (см. стр. 77) — герм. ё|^>двн. а, например namam „(мы) взяли".
В четвертой форме, как и в предыдущем классе глаголов, в германском языке-основе была нулевая форма чередующегося гласного, вместо которой в древневерхненемецком выступает
171
спонтанный слогообразующий гласный и, преломляющийся в о перед суффиксом причастия П -ап, например ginoman „взятый":
neman — пат — патит — ginoman
Так же: queman (совр. н. kommen), stelan (совр. н. stehlen), quelan (совр. н. sich qualen), zeman (совр. н. ziemen) и др.
К этому классу относятся также следующие глаголы, не имеющие сонорного согласного на конце корня: brechan (совр. н. brechen), sprechan (совр. н. sprechen), stechan (совр. н. stechen), treffan (совр. н. treffen) и некоторые др.
Глаголы V класса
Глаголы пятого класса имеют чередование гласных: е — а — а « герм. ёО — е. У этих глаголов чередующийся гласный сочетается непосредственно с шумным согласным, которым оканчивается корень, например: geban „давать", lesan „читать" и др. Нулевая ступень чередующегося гласного у этих глаголов в древневерхненемецком не прослеживается.
В первой основной форме чередующийся гласный — е, например: geban (с преломлением в I, например: gibu „(я) даю", gibit „(он) дает"). Он же в четвертой основной форме: gigeban „данный".
Во второй основной форме чередующийся гласный — а, например gab „(он) дал".
В третьей основной форме так наз. „ступень удлинения"—а (ср. предыдущий класс глаголов), например gabum „(мы) дали":
geban — gab — gabum — gigeban
Так же: pflegan, tretan, weban, теззап (совр. н. messen), lesan, quedan „говорить" и др.
Глаголы VI класса
Глаголы VI класса имеют особый тип чередования. Это древнегерманское чередование а — б — б — а (см. стр. 77), которое в древневерхненемецком выступает в виде а — ио — ио — а (об б^>ио см. стр. 67).
В первой и четвертой основных формах чередующийся гласный— а, например: faran „ехать"—прич. II gifaran.
Во второй и третьей основных формах чередующийся гласный — германское б, двн. ио, например: претерит ед. ч. fuor „(он) ехал", претерит мн. ч. fuorum „(мы) ехали".
faran — fuor — fuorum — gifaran
Так же: tragan, graban, waskan (совр. н. waschen), wahsan (совр. н. wachsen) и некоторые др.
175
Глаголы VII класса
Глаголы VII класса также представляют собой особый тип чередования, возникший позже чередования, засвидетельствованного в других классах сильных глаголов.
Основным признаком этих глаголов является дифтонг ia или io^>ie(X-XI в в.) в претерите единственного и множественного числа.
В первой основной форме возможны различные гласные и дифтонги, например: laggan, slogan (совр. н. stopen), heiggan (совр. н. heipen), loufan (совр. н. laufen), ruofan (совр. н. rufen). Четвертая основная форма с точки зрения чередования гласных совпадает с первой.
1-й подтип:
laggan —Hag — liaggum —gilaggan heiggan — hiag — hiaggum — giheiggan
Так же: haltan, spaltan, waltan, ratan (совр. н. raten), bratan, slafan (совр. н. s chiafen), skeidan (совр. н. scheiden) и др.
2-й п о д т и п:
loufan — liof —liofum —giloufan slogan — stiog — stiogum — gistogan ruofan — riof — riofum — giruofan
Так же: houwan (совр. н. hauen), bluogan „приносить в жертву", ruofan „кричать" и некоторые др.
Чередование согласных. Несколько сильных глаголов имеют в современном немецком языке также чередование согласных в корне:
d — t: s'ieden — soft — gesotten, leiden —litt — gelitten, schneiden — schnitt — geschnitten;
s — г: претерит war — причастие 11 gewesen, (er)kiesen— (er)kor — (er)koren;
h — g: ziehen — zog — gezogen.
Примечание. В последнем случае в современном языке согласный g чередуется, собственно, с нулем. Однако в древневерхненемецком и средневерхненемецком h произносилось (двн. ziohan — zoh — zugum — gizogan).
В древненемецкий период чередование согласных в корне было свойственно многим сильным глаголам. Оно основывалось на древнем обшегерманском фонетическом явлении—так наз. „законе Вернера" (см. стр. 80).
Это чередование традиционно сохранялось и в средненемецкий период, хотя не имело какой-либо смыслоразличительной функции. Однако при переходе к новонемецкому периоду оно подверглось
176
в большинстве глаголов выравниванию в связи с общей тенденцией к выравниванию форм сильных глаголов (см. стр, 236-237). Лишь немногие глаголы сохранили его в виде исключения.
Примечание. Особый случай совершенно иного происхождения представляет собой чередование в глаголе sitzen—-sa?— gesessen, двн. sizzen — sag — sassum — gisesjan. В инфинитиве и в форме настоящего времени этот глагол имел во всех западногерманских языках, кроме древневерхненемецкого, удвоенное tt, например дс. sittian (см. об удвоении согласных стр. 64); в древневерхненемецком по закону 2-го передвижения на месте tt возникла аффриката zz [ts|; в остальных формах этот глагол имел во всех западногерманских языках, кроме древневерхненемецкого, простое t (например, дс. sat); в древневерхненемецком по закону 2-го передвижения на месте простого t после гласного развился щелевой согласный 35 [s] (см. стр. 68).
§ 64. Слабые глаголы
К слабому спряжению принадлежит большинство глаголов немецкого языка.
Глаголы слабого спряжения характеризуются следующими признаками:
а) корень слабых глаголов не подвергается изменениям — внутренняя флексия у слабых глаголов отсутствует;
б) претерит слабых глаголов образуется при помощи так наз. дентального суффикса двн. -ta совр. [> н. -te;
в) причастие II слабых глаголов также имеет дентальный суффикс -t.
Слабые глаголы, как правило, являются по своему происхождению производными, образованными от основ различных частей речи при помощи особых суффиксов. Вследствие этого в древних германских языках основы слабых глаголов содержали особые суффиксы словообразовательного характера. Морфемный состав личной формы слабых глаголов был, таким образом, следующим:
гл. dionon „служить" (суффикс -0-)
Презенс 2 л. ед. ч. — dion-6-st
основа глагола
1. 2. 3
корень суффикс -[-флексия (личн. окончание)
основы L______________________________
Претерит 2 л. ед. ч. —dion-o-to-st основа глагола
1. 2.
корень -|- суффикс основы
3 4
-J- суффикс пре- флексия
терита (личн. окончание)
177
Так как суффиксов основы слабых глаголов в германских языках было несколько, слабые глаголы делились в зависимости от суффикса на классы.
В древневерхненемецком имелись три класса слабых глаголов.
I класс имел суффикс -I- (или -I- неслоговое). Этот суффикс был распространен во всех древних германских языках и служил для образования переходных глаголов от основ различных частей речи, например: в гот. dails „часть"—dail-j-an „делить", аналогично в дс. del-i-an; гот. fulls „полный" — full-j-an „наполнять", в дс. full-i-an; гот. сильный глагол sitan „сидеть", претерит sat —слабый производный глагол гот. sat-j-an, дс. sett-i-an, др.-исл. set-j-a „сажать". Как видно из примеров, ряд глаголов этого класса имел каузативное (т. е. побудительное) значение *.
В древневерхненемецком этот суффикс уже частично подвергся редукции. Так, в форме инфинитива он слился с суффиксом инфинитива -ап и дал -еп (i -ф ап еп), например: гот. dailjan — двн. tei-1еп; гот. fulljan— двн. fullen. Однако, растворившись в суффиксе инфинитива, словообразовательный суффикс I класса дает себя чувствовать также тем, что вызывает умлаут и преломление гласного корня, например: двн. sezzen, дс. settian, гот. satjan, двн. fullen (но прил. fol „полный").
Наиболее последовательно суффикс -i- выступает как самостоятельная морфема в причастии II, например:
двн. teilen— gi-teil i-t, fullen — gi-full-i-t, sezzen — gi-sezz-i-t.
В претерите наличие суффикса -i- зависит от характера корневого слога:
а) у глаголов с кратким корневым слогом2 суффикс -i-сохраняется, например: двн. leggen „класть"—leg-i-ta, zellen „считать"— zell-i-ta, nerren „спасать"—nerr-i-ta и др.
б) у глаголов с долгим корневым слогом2 суффикс -i- подвергся редукции в дописьменный период, например: двн. horen „слышать" — hor-ta, teilen „делить" — teil-ta, dursten „испытывать жажду" — durs-ta, brennen „гореть" — brann-ta и др.
II класс имел суффикс -о-. В древненемецком очень много глаголов с этим суффиксом. Большинство из них образованы от основ имен существительных и прилагательных, часть из них — переходные глаголы, другие — непереходные.
Суффикс -о- отчетливо выступает во всех формах глагола.
1 О каузативных глаголах см.: М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953, стр. 280 и с л.
1 Кратким корневым слогом считается слог, имеющий краткий корневой гласный и после него один согласный. Долгим корневым слогом считается слог, имеющий долгий гласный, дифтонг или оканчивающийся на группу согласных.
178
Например:
I II
Инфинитив Претерит (3 л. ед. ч.)1 dion-o-n „служить" dion-o-ta-
dank-o-n „благодарить" dank-6-ta-
minn-6-n „любить" minn-o-ta-
offan-o-n „открывать" offan-o-ta-
III
Причастие II gi-dion-o-t gi-dank-o-t gi-minn-o-t gi-offan-o-t
III класс имел суффикс -ё-. Количество глаголов этого класса несколько уступает количеству глаголов II класса. Большинство глаголов с суффиксом -ё-----непереходные; многие из них
выражают состояние предмета. Суффикс -ё- отчетливо выступает во всех формах глагола; например:
I
Инфинитив folg-ё-п „следовать" sorg-ё-п „заботиться" clt-ё-п „стариться" leb-ё-п „жить"
II
П р е т е р и т (3 л. ед. ч.) folg-e-ta-sorg-e-ta-alt-e-ta-leb-e-ta-
III
Причастие II gi-folg-e-t gi-sorg-e-t gi-alt-e-t gi-leb-e-t
Деление слабых глаголов на классы сохранялось лишь до конца древненемецкого периода. Дальнейшая судьба суффиксов слабых глаголов весьма сходна с судьбой основообразующих суффиксов у имени существительного: утратив еще в допись-менный период свое первоначальное лексическое значение и превратившись в древненемецкий период в чисто формальные структурные элементы, они чрезвычайно легко поддались редукции и в средневерхненемецком полностью совпали в форме -е, сравните: двн. teilen, dionon, folgen; свн. teilen, dienen, folgen.
Подвергаясь дальнейшей редукции в новонемецкий период, суффиксы слабых глаголов вообще прекратили свое существование в качестве отдельной морфемы; сравните: претерит 3 л. ед. ч. двн. dion-o-ta Д> свн. dien-e-te совр. н. dien-te; двн. folg-e-ta> Д>свн. folg-e-te совр. н. folg-te.
Примечание. О явлениях, связанных со старой системой суффиксов основы у слабых глаголов в современном немецком языке, см. стр. 228 и стр. 368—370, там же о соотношении корневых и производных слабых глаголов.
1 Претерит 1 и 3 л. ед. ч. имеет нулевую флексию (личное окончание), как и в современном немецком языке.
179
§ 65. Претерито-презентные глаголы
Своим названием эти глаголы обязаны совершенно особой форме настоящего времени, которая образуется у них как претерит сильных глаголов.
Первый момент сходства презенса этих глаголов с формами претерита ясно выступает в современном немецком языке и без исторического анализа. Претерито-презентные глаголы имеют в форме настоящего времени такую же систему окончаний, какую имеет обычно претерит, а именно нулевую флексию в 1-м и 3-м л. ед. ч.; сравните:
Претерит
Презенс
1 л.
2 л.
3 л.
Ед. ч.
kam- leb-te-kam-st leb-te-st kam- leb-te
kann-kann-st kann-
Второй момент сходства презенса этих глаголов с формами претерита (причем в данном случае с претеритом именно сильных глаголов) раскрывается в свете истории языка. Подобно претериту сильных глаголов древних германских языков (см. стр. 171), презенс этих глаголов имеет чередование гласных корня (аблаут) в формах единственного и множественного числа. Более того, претерито-презентные глаголы по характеру чередования гласных могут быть подведены под классы сильных глаголов и сохраняют в презенсе те ступени чередования гласных, которые сильные глаголы имели в претерите единственного и множественного числа в древневерхненемецком, но затем утратили в связи с выравниванием форм сильного претерита (см. ниже, стр. 171); сравните:
I класс: двн. претерит ед. ч. screib— претерит мн. ч. scriburn двн. презенс ед. ч. weig — презенс мн. ч. wiggum (совр. н. weip— wissen)
III класс: двн. претерит ед. ч. half — претерит мн. ч. hulfum
двн. презенс ед. ч. darf — презенс мн. ч. durfum
двн. презенс ед. ч. капп — презенс мн. ч. kunnum
(совр. н. darf — durfen; капп — кбппеп)
IV класс: двн. претерит ед. ч. fuor — претерит мн. ч. fuorum
двн. презенс ед. ч. muog — презенс мн. ч. muogum

(совр. н. тир — miissen)
Широко распространено мнение, что рассмотренные выше формы прете-рито-презентных глаголов представляли собой первоначально формы древнего
180
претерита, которые были переосмыслены затем как формы презенса. Это могло произойти потому, что, по данным сравнительной грамматики индоевропейских языков, в формировании претерита германского языка-основы участвовал древний индоевропейский перфект. Последний обозначал законченное действие, результат которого имеется в настоящем. При этом в центре внимания могло стоять не само действие, а состояние, являющееся его результатом. Случаи осмысления форм перфекта как результативного настоящего есть в различных индоевропейских языках. Так, формы настоящего времени: греч. olda(<voida) „знаю“, санскр. veda, др.-русск. вгмь (вгд— м») представляли собой переосмысленные формы перфекта со значением „узнал" — буквально „увидел" и соотносятся по корню с глаголом русск. видеть, лат. video. К этому же корню относят и германские формы глагола: гот. wait „знаю" — мн. ч. witum; двн. weij — мн. ч. wig^nm и др. (т. е. „знаю“„узнал“ = = „увидел")*.
В связи с тем, что старые претеритальные формы глаголов этой группы приобрели значение настоящего времени, в дополнение к этим формам развились новые формы претерита. Поскольку процесс этот происходил в более позднее время, хотя также в германском языке-основе, новые формы претерита были образованы уже не по типу древнего сильного спряжения, а по типу более молодого и продуктивного слабого спряжения, например: презенс ед. ч. seal „должен" — мн. ч. sculun — претерит scolta; презенс ед. ч. darf „нуждаюсь" — мн. ч. durfun — претерит dorfta; презенс ед. ч. mag „могу" — мн. ч. mugun — претерит mohta.
Причастие II имелось лишь у немногих претерито-презентных глаголов.
§ 66. Неправильные глаголы
К неправильным относятся всего несколько глаголов, имеющих те или иные индивидуальные отклонения от основных типов спряжения.
1. tuon „делать", gen „идти", sten „стоять".
Эти глаголы являются неправильными с точки зрения основного типа образования презенса в древненемецком. Они не имеют характерного для основы презенса правильных глаголов в древних германских языках тематического гласного (см. стр. 188), так что личные окончания присоединяются у них непосредственно к корням tuo-, ge-, ste-2. Другая их особенность при образовании презенса в древненемецком — очень древнее общеиндоевропейское окончание 1 л. ед. ч. -т (санскр.-tni, греч.-mi), которое встречается у некоторых глаголов и в других индоевропейских языках (др.-русск. есмь, др.-русск. Фмь — русск. ем, лат. sum).
Необычную форму имеет и сам корень этих глаголов: гласный корня находится у них в абсолютном исходе (например: tuo-,
1 В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 245; Э. Прокош, Сравнительная грамматика германских языков, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 197 и сл.
а Глаголы, не имеющие тематического гласного в презенсе, называют в сравнительной грамматике атемагическими глаголами.
181
ste-). в то время как у других глаголов он прикрыт последующим согласным или группой согласных.
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч.
1. tuo-m ste-m (ste-n) sta-m (sta-n) g-6-m (ge-n) ga-m (ga-n)
2. tuo-s (-st) ste-s (-st) sta-s (-st) ge-s (-st) ga-s (-st)
3. tuo-t ste-t sta-t ge-t ga-t
Мн. ч.
1. tuo-mes ste-mes sta-mes ge-mes ga-mes
2. tuo-t ste-t sta-t ge-t ga-t
3. tuo-nt ste-nt sta-nt ge-nt ga-nt
Глагол tuon имеет также особую форму претерита, образованную очень древним способом — посредством удвоения корневого слога (например, 1 л. ед. ч. teta = te-ta).
Древневерхненемецкий
Претерит
Ед. ч. Мн. ч.
1. teta
2. tati
3. teta
tatum (-un) tatut
tatun
Причастие П имеет форму сильного спряжения: gitan.
Глаголы gan— gen и stan— sten представляют собой краткие стяженные варианты сильных глаголов gangan и stantan.
Претерит и причастие этих двух глаголов имеют полную форму: претерит ед. ч. gieng — мп. ч. giengum — прич. II gigangan stuont stuontum gistantan
В современном немецком языке глаголы tun, geben, st ehen также являются неправильными. Правда, некоторые их отличительные особенности, важные с точки зрения древненемецкого, потеряли в современном немецком языке свое значение: 1) понятие атематических и тематических глаголов неприменимо к современным глаголам, т. к. все глаголы утратили в презенсе тематический гласный (см. стр. 228 и сл); 2) окончание 1 л. ед. ч. -т (свн. тДп) в современном литературном немецком языке было повсюду вытеснено обычным окончанием -е (двн. tuom^>coBp. н. tue; двн. gain, gem > совр. н. gehe). Однако другие особенности, ставящие эти глаголы в положение неправильных, сохранились до настоящего времени: глагол tun сохранил необычный для болыпин-
182
ства глаголов звуковой состав основы (инфин. tu-n; презенс: 1. tu-e, 2. tu-st, 3. tu-t и т. д.; прич. II ge-ta-n). Претерит этого глагола сохранил основу мн. ч. двн. tat- (прет. ед. ч.: 1. tat, 2. tat-(e)st, 3. tat; мн. ч.: 1. tat-en, 2. tat- (e)t, 3. tat-en).
Глаголы gehen и stehen сохранили две разновидности корня: а) полный корень ging-/gang-, stand- и б) краткую, стяженную форму корня geh- («двн. ge-), steh- «двн. ste-).
Краткая, стяженная форма корня закрепилась за презенсом и всеми другими формами, связанными с основой презенса: презенс— 1 л. ед. geh-e, 2 л. ед. geh-st, 3 л. ед. geh-t, 1 л. мн. geh-en и т. д.
инфинитив: geh-en;
причастие I: geh-end;
императив: geh, geht, gehen (wir, Sie).
Аналогично у глагола stehen.
Полная форма корня у претерита и причастия II:
претерит ging —прич. II — gegangen; stand gestanden.
2. wesan, sin „быть”.
Формы co значением „быть" образуются во всех древних германских языках с у п п л е т и в н о (т. е. от разных корней)1:
1) В образовании презенса участвуют древние общеиндоевропейские корни es- и его нулевая ступень s-'2 (ср.: лат. esse, др.-русск. есмь, еси есть, суть, а также и.-е. *bhu = cp.: лат. fui, русск. быть).
Презенс
Древневерхненемецкий
Индикатив Конъюнктив
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
1. bim(-n) birum(-un) si sim (-n)
2. hist birut sis (-st) sit
3. ist sint si sin
Средневерхненемецкий
Индикатив Конъюнктив
Ед. ч. Мн. ч. Ед. Ч.- Мн. ч.
1. bin birn, sin si * sin
2. bist birt, sit sist sit
3. ist sint si sin
1 Об исторических причинах супплетивизма см.: В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 279.
2 s- является нулевой ступенью корня es-, т. к. гласный корня имеет в этом случае нулевую форму. О нулевой форме гласного корня см. стр. 77.
183
По способу образования презенса этот глагол, как и предыдущие, является атематическим (ср.: bi-m, bi-st, is-t и т. д.). Подобно другим атематическим глаголам, он также имеет в пре-зенсе в 1 л. ед. ч. окончание -ш (двн. bim) и единственный из всех глаголов немецкого языка сохраняет это особое окончание до настоящего времени (двн. bim > свн. bin).
В 1 и 2 л. мн. ч. старые формы двн. birum, birut в средненемецкий период вытесняются формами конъюнктива sin, sit; в совр. н. 1 л. мн. ч. sind — по аналогии с 3 л. мн. ч.
2) Во всех остальных формах употребляется сильный глагол V класса wesan:
претерит: двн. 1 и 3 л. ед. ч. was — 1л. мн. ч. warum1;
инфинитив: двн. wesan, позднее sin;
императив: 2 л. ед. ч. wis, 2 л. мн. ч. weset (также sit);
причастие I: двн. wesanti;
причастие II: в двн. не встречается; в свн. gewesen (также gesln).
В современном немецком языке группировка форм по корню определяется общим принципом: к основе презенса примыкают инфинитив, императив, причастие I. Таким образом:
презенс: 1 л. ед. ч. bin, 3 л. ед. ч. ist, 1 л. мн. ч. sind; конъюнктив: 1 л. ед. ч. sei и т. д.;
инфинитив: sein (I ei);
императив: sei, seid, seien (wir, Sie);
причастие I: seiend;1 2 * * * * * 8
претерит и причастие II: war — waren; gewesen.
3. wollen „желать".
Этот глагол, подобно рассмотренным выше претерито-презент-ным глаголам, имеет в основе своего презенса старую форму претерита, осмысленную еще в дописьменный период как форма настоящего времени. Однако этим сходство глагола wellen с пре-терито-презентными глаголами первоначально и ограничивалось. В основе презенса глагола wellen лежит претерит конъюнктива („я хотел бы" „хочу", подобно совр. н. ich mochte).
В древневерхненемецком старые формы, характерные для претерита конъюнктива, сохранились только частично: во 2 и 3 л. ед. ч. Остальные формы образованы по типу глаголов слабого спряжения I класса.
1 В формах претерита двн. was—warum имеется чередование согласных,
связанное исторически с законом Вернера, как в глаголе erkiesen — erkor —
erkoren. В новонемецком языке чередование согласных в претерите устрани-
лось в связи с общим процессом унификации форм сильного претерита.
Согласный s, чередующийся с г, сохранился в причастии II. Сравните также
производные от основы этого глагола: das Wesen, abwesend, anwesend, ver-
wesen.
8 Старая форма причастия I от основы глагола wesan сохранилась в словах abwesend и anwesend.
184
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч. Мн. ч.
1. willu wellemes
2. wili wellet
3. wili wellent
инфинитив: wellen;
причастие I: wellenti;
претерит: wolta (welta).
Формальное сближение с претерито-презентными глаголами, обусловленное сходством значения, начинается в средненемецкий период и заканчивается в новонемецкий период. Так, в свн. происходит уподобление форм ед. ч. презенса формам претерито-пре-зентных глаголов:
Средневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч.
1. wil «wile)
2. wil, wilt
3. wil« wile)
Мн. ч.
wellen, weln wellet, welt wellen, weln
В новонемецкий период сходство увеличивается тем, что в формы мн. ч. презенса и в инфинитив из претерита проникает гласный о; сравните:
презенс: свн. ед. ч. wil-, мн. ч. wellen;
совр. н. ед. ч. will-, мн. ч. wollen;
инфинитив: свн. wellen, совр. н. wollen.
4. haben „иметь".
Глагол haben становится неправильным только начиная со средненемецкого периода. В двн. он принадлежал к III классу слабых глаголов (haben — habeta — gihabet). В свн. наряду с полной формой корня hab- появляется краткая стяженная форма корня ha-, от которой образуются формы по типу глаголов gan, stan.
Инфинитив: han.
Презенс
Ед. ч. Мн. ч.
1. ha-n ha-n
2. ha-st ha-t
3. ha-t ha-nt
185
Претерит
Ед. ч. Мн. ч.
1. ha-te* ha-te-n
2. ha-te-st ha-te-t
3. ha-te ha-te-n
Причастие II: gehabet и gehat.
В новонемецкий период закрепляется парадигма спряжения haben, сочетающая полную форму корня hab- и краткую ha-.
Полную форму корня имеют:
инфинитив: hab-en
императив: hab-e, hab-t, hab-en (wir, Sie).
причастие I: hab-end
причастие II: ge-hab-t
В презенсе сочетаются обе формы корня:
Ед. ч. 1. hab-e 2. ha-st 3. ha-t Мн. ч. hab-en hab-t hab-en
Претерит имеет краткую стяженную форму корня: ha-tte, hat-te-st и т. д. Удвоение t в суффиксе претерита возникло в новонемецком как орфографическое выражение краткости гласного (гласный корня свн. ha- подвергся в новонемецкий период сокращению в связи с общими процессами количественного изменения гласных, см. стр. 91).
5. werden „становиться".
Подобно глаголу haben, глагол werden относился в древненемецкий период к правильным глаголам (III класс сильных глаголов). В современном языке он имеет следующие особенности:
1) Слияние конечного согласного корня с личным окончанием во 2 и 3 л. ед. ч. в презенсе. Причиной является редукция тематического гласного, разделявшего в двн. конечный согласный корня и личное окончание; сравните:
двн. - свн. совр. н.
презенс 2 л. ед. wird-i-s(t) wirdest и wirst wirst 3 л. ед. wird-i-t wirdet и wirt wird
2) Наличие в претерите ед. ч. двух форм:
ward — warden с сохранением старого чередования гласных корня;
wurde—warden с необычным для чистой основы (1 и 3 л. ед. ч.) окончанием на гласный, проникшим из форм мн. ч. по аналогии.
1 В претерите наряду с свн. hate в различных памятниках употреблялись формы: haete, het(e), het(e), hiet(e).
186
§ 67. Временные формы индикатива в древневерхненемецком
К началу письменности древненемецкий имел две временные формы: презенс и претерит.
Презенс, так же как и в современном немецком языке, употреблялся при сообщении о том, что происходит в момент речи, а также для постоянной характеристики лица или предмета и при сообщении о действиях, постоянно совершающихся.
Примеры:
Einan kuning uueig ih, heigsit her HluduTg, Ther gerno gode thionot... „Знаю я короля, его зовут Людвигом, который охотно служит господу".
Sie sint so sama kuoni, selb so thie romani. „Они так же отважны, как и римляне".
Презенс служил также и для выражения будущего времени, так как специальной формы будущего времени в древненемецком не было; например:
Oba Karl then eid, then er sinemo bruodher Ludhuuuige gesuor, ge-leistit, indi Luduuuig mln herro then er imo gesuor forbrihchit, ob ih inan es iruuenden ne mag: noh ih noh there nohhein, then ih es iruuenden mag, uuidhar Karie imo ce follusti ne uuirdhit. „Если Карл исполнит клятву, которую он дал своему брату Людвигу, а Людвиг, мой господин, клятву, которую он ему дал, нарушит, если я не смогу его отговорить: ни я и никто из тех, кого я смогу отговорить, не станет ему помогать против Карла". (Страсбургские клятвы, IX в)
Претерит служит для выражения прошедшего времени. Примеры:
Thin bruodar quam, inti arsluog thin fater gifuotrit calb, bithiu inan heilan intfieng. „Твой брат пришел, и твой отец заколол упитанного тельца, потому что встретил его невредимым".
Tho nam her godes urlub, Huob her gundfanon uf,
Reit her thara in Vrankon Ingagan Northmannon.
„Получил он разрешение у бога, поднял боевое знамя, отправился он во Франконию, навстречу норманнам".
Претерит являлся в древненемецком универсальной формой прошедшего времени; лишь впоследствии сфера его употребления сузилась благодаря развитию перфекта и плюсквамперфекта. Так, мы находим в древневерхненемецких текстах претерит и в тех случаях, за которыми впоследствии закрепился плюсквамперфект (для выражения предшествования).
Например:
Want her do ar arme wuntane bauga, so imo se der chuning gap. „Снял он с руки витые кольца, которые подарил ему король".
Претерит употребляется также и в тех случаях, в которых впоследствии закрепился перфект (в так наз. разговорном прошедшем). Например, в латино-немецких разговорниках X в.:
187
Gueliche lande cumenger? (de quapatria?) Из какой вы страны? Е guas mer in gene francia (in francia fui). Я был во Франции. Guas ge dar daden? (Quid fecisti ibi?) Что вы там делали?
Развитие перфекта и ^плюсквамперфекта начинается в древневерхненемецкий период, однако становление этих новых форм прошедшего времени заканчивается лишь к концу ётого периода.
§ 68. Образование презенса в древневерхненемецком
Сильные глаголы имеют следующую структуру формы презенса:
основа презенса
”Т 2. 3
кореньф- суффикс презенса ф- флексия (личн. окончание) —так наз. „тематический гласный"
Тематический гласный характеризует основу презенса. Он выступает во всех древних германских языках и имеет в разных лицах презенса формы -i- или -а- (чередование по аблауту). В древневерхненемецком он также выступает в формах но в некоторых лицах (1 л. ед., 2 л. мн.) сливается с флексией.
Схема личных окончаний презенса:
Лицо Ед. ч. Мн. ч.
1. -U -mes
2. -s (t) -et
3. -t -nt
Например: глагол двн. bintan „связывать".
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч. Мн. ч.
1. bint-u bint-a-mes
2. bint-i-s (t) bint-et
3. bint-i-t bint-a-nt
Примечания: 1. Тематический гласный в виде -i- отчетливо выступает во 2 и 3 л. ед. ч.; в виде -а-в I и 3 л. мн. ч. В 1 л. ед. ч. и во 2 л. мн. ч.
он слился с личным окончанием и уже не выделяется как самостоятельная морфема.
2. В древнейших памятниках 2 л. ед. ч. имело окончание -s: bindis, nimis и т. п,; с середины IX в. получает распространение окончание -St; bindist, 188
nimist. Новое окончание возникло в результате слияния глагольной формы со следующим за ним слабоударным местоимением thu, du „ты“, например в памятниках IX в.: gilaubistu (из gilaubis-|-thu), также — suochistu, thenkistu, bistu, weistu т. п., откуда затем — gilaubist thu, bist thu и г. п.
К древненемецкому периоду относится возникновение умлаута в корне сильных глаголов, имеющегося и в современном немецком языке (ich fahre — du fahrst, er fahrt).
Умлаут развивается в древневерхненемецком у глаголов, имеющих в корне краткое а (VI класс); он появляется во 2 и 3 л. ед. ч. под влиянием тематического гласного -I- в последующем слоге. Например faran „ехать".
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч. Мн. ч.
1. far-u far-a-mes
2. fer-i-s (t) far.-et
3. fer-i-t far-a-nt
В средненемецкий период умлаут во 2 и 3 л. ед. ч. презенса получает дальнейшее распространение (см. стр. 232 и сл.).
Помимо умлаута, в презенсе сильных глаголов в древненемецкий период наблюдаются чередования гласных е—i и дифтонгов iu—io, обусловленные преломлением.
Чередование е—i наблюдается у глаголов III, IV и V классов; в 1 л. ед. ч. под влиянием окончания -и и во 2 и 3 л. ед. ч. под влиянием тематического гласного -i- (см. стр. 188) в корне выступает гласный i, в то время как в формах мн. ч. и в инфинитиве имеется е. Например: geban „давать".
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч. Мн. ч.
Ч. gib-u geb-a-mes
2. gib-i-s(t) geb-et
3. gib-i-t geb-a-nt
В аналогичных условиях происходит чередование дифтонгов io—iu у глаголов II класса (см. стр. 173). Например: biogan „гнуть".
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч. 1. biug-u 2. biug-i-s(t) 3. biug-i-t Мн. ч. biog-a-mes biog-et biog-a-nt
189
Аналогично в средневерхненемецком:
Презенс
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
1. gibe geben binge bi egen (двн-io свн. ie)
2. gibest gebet biugest bieget
3. gibet gebent biuget biegent
В новонемецкий период 1 л. ед. ч. утратило преломление: свн. gibe^>coBp. н. gebe (по-видимому, по аналогии с умлаутом, охватывающим только 2 и 3 л. ед. ч.). Преломление двн. io—iu, свн. ie—iu не сохранилось в современном немецком языке.
Слабые глаголы I класса образуют презенс точно так же, как и сильные глаголы: к основе глагола присоединяется тематический гласный -i-/-a-, затем флексия.
Например: глагол teilen „делить".
Древневерхненемецкий
Презенс
Ед. ч.
1. teil-u
2. teil-i-s(t)
3. teil-i-t
Мн. ч. teil-e-mes teil-e-t teil-e-nt
Примечание. Основообразующий суффикс слабых глаголов I класса -1- сливается с тематическим гласным н гласными флексии. Во 2 и 3 л. ед. ч. он поглощается последующим тематическим гласным -i-, в I и 3 л. мн. ч. он сливается с последующим тематическим гласным -а-, вызывая изменение а > е (ср.: през. I л. мн. ч. сильн. гл. bind-a-mes — слаб. гл. I кл. teil-e-mes).
Слабые глаголы II и III классов не имеют в презенсе тематического гласного, но зато у них во всех формах отчетливо выступает суффикс основы. Особенностью их в древневерхненемецком является образование формы 1 л. ед. ч. с личным окончанием -щ, характерным для атематических глаголов (см. стр. 181).
Например:
II класс глагол dionon „служить"
III класс глагол folgen „следовать"
Древневерхненемецкий Презенс
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
1. dion-o-m dion-o-mes folg-e-m folg-e-mes
2. dion-o-s(t) dion-o-t foig-e-s(t) folg-e-t
3. dion-o-t dion-o-nt folg-e-t folg-e-nt
190
§ 69. Образование претерита в древневерхненемецком
Сильные глаголы имеют во всех древних германских языках разные варианты основы в ед. и мн. ч. с разными ступенями аблаута. В древневерхненемецком основа мн. ч. распространена так же на 2 л. ед. ч.
Схема личных окончаний претерита сильных глаголов:
Лицо Ед. ч. Мн. ч.
1. - -uni
2. -i -ut
3. - -un
Например: глагол двн. bintan „связывать". Ед. ч.
1. bant
; 2. bunt-i
3. bant
Мн. ч.
bunt-um bunt-ut bunt-un
Слабые глаголы имеют в претерите следующую структуру:
основа глагола
1. 2.
корень -j- основообразующий суффикс
3.
+ -t-
(суффикс претерита)
4.
флексия (личное окончание)
Схема личных окончаний претерита слабых глаголов:
Лицо Ед. ч. Мн. ч.
1. -а -um
2. -os(t) -ut
3. -а -un
У глаголов I класса, имеющих так наз. долгий корневой слог (см. стр. 178), основообразующий суффикс в дописьменный период подвергся редукции.
Примеры:
I класс II класс Ед. ч. III класс
1. teil-t-a leg-i-t-a dion-o-ta folg-e-t-a
2. teil-t-os(t) leg-i-t-os(t) dion-o-t-os(t) folg-e-t-os(t)
3. teil-t-a leg-i-t-a dion-o-t-a folg-e-t-a
191
1. teil-t-um
2. teil-t-ut
3. teil-t-un
leg-i-t-um leg-i-t-ut leg-i-t-un
Мн. ч.
dion-o-t-um dion-o-t-ut dion-o-t-un
folg-e-t-um folg-e-t-ut folg-e-t-un
§ 70. Наклонения глагола в древневерхненемецком
Описанные выше формы презенса и претерита являются формами индикатива. Они представляют действие, как реально происходящее или происходившее в прошлом. Им противостоят формы конъюнктива.
Конъюнктив представляет действие, не как реально происходящее, а как желаемое, мыслимое, возможное.
Конъюнктив, так же как и индикатив, имеет в древненемецком две формы: презенс и претерит.
Презенс конъюнктива
Презенс конъюнктива образуется посредством суффикса -ё (-е).
Личные окончания являются едиными для презенса и претерита конъюнктива. Они отчасти сходны с окончаниями претерита индикатива (ср. стр. 91):
Лицо Ед. ч. Мн. ч.
1. -т
2. -s (t) -t
3. -п
Например:
Сильное спряжение Слабое спряжение
I II III
Ед. ч.
1. bind-e- teil-e- dion-o- folg-e
2. bind-e-s(t) teil-e-s(t) dion-o-s(t) folg-e-s(t)
3. bind e- teil-e- dion-o- folg-e-
Мн. ч.
1. bind e-m teil-e-m dion-o-m folg-e-m
2. bind-e-t teil-e-t dion-o-t folg-e-t
3. bind-e-n teil-e-n dion-o-n folg-e-n
Примечания: I. Как видно из таблицы, слабые глаголы II и III классов не получают суффикса -ё (е), а сохраняют свой основообразующий суффикс. Формы конъюнктива и индикатива отличаются у них только личными окончаниями (ср. стр. 190).
192
2. В словах с суффиксом -ё- гласный в абсолютном конце слова сокращается; такое же сокращение наблюдается и в гласных основообразующих суффиксов -о- и -ё-.
Презенс конъюнктива глагола sin Ед. ч. Мн. ч.
1. si sin
2. sls(t) sit
3. si sin
Претерит конъюнктива
Претерит конъюнктива образуется посредством суффикса 4 <4)-
Сильные глаголы образуют все формы претерита конъюнктива от основы претерита множественного числа (ср. стр. 191).
Суффикс -I (-1) присоединяется к корню.
Сравните: глагол bintan „связывать".
Претерит индикатива Прете рит конъюнктива
Ед. ч.
1. bant- bunt-i-
2. bunt-i bunt-i-s(t)
3. bant- bunt-i-
Мн. ч.
1. bunt-um bunt-I-m
2. bunt-ut bunt-i-t
3. bunt-un bunt-I-n
П р и м е ч а слова. н и e. Суффикс -I имеет краткую форму в абсолютном конце
Слабые глаголы присоединяют суффикс -I (-1) к суффиксу
претерита -t- (см. стр. 193).
Например: I 11 111
Ед. ч.
1. teil-t-i- dion-o-t-i- folg-e-t-i-
2. teil-t-i-s(t) dion-o-t-i-s(t) folg-e-t-i-s(t)
3. teil-t-i- dion-o-t-i- folg-e-t-i-
Мн. ч.
1. teil-t-I-m dion-o-t-I-m folg-e-t-I-m
2. teil-t-I-t dion-o-t-I-t folg-e-t-i-t
3. teil-t-i-n d ion-б-t-I-n folg-e-t-l-n
7 История немецкого языка
193
Формы конъюнктива выражают неуверенность, сомнение, предположение; например:
Din sela stet pidungan, ni uueig mit uuiu puage. „Душа подавлена, не знает, чем искупить (грехи)0.
Нёгго, forlag in thig eina iar, unzin ih inan umbigrabu inti mist zuogituon, oba her tbanna uuahsamon tuoe. „Господин, оставь его (дерево) на один этот год, я его окопаю и удобрю навозом, не даст ли оно тогда плодов".
То же значение конъюнктив имеет часто в косвенном
вопросе; например:
Inti gruogta einan ton then scalcun inti frageta uuas thiu uuarin. „И поздоровался с одним из слуг и спросил, что бы это значило".
Koron uuolda sin god, ob her arbeidi so iung tholon mahti. „Испытать захотел его господь, может ли он, такой молодой, вынести большой труд".
Широко употребляется конъюнктив в придаточных предложениях цели и в других типах придаточных предложений, где речь идет о действиях, еще не совершившихся, но желательных, ожидаемых; например:
Inti santa inan in sin thorf, thag her fuotriti suuin. „И послал его в свою деревню, чтобы он кормил свиней".
Quid mlnemo bruoder, thag her teile mit mir erbi. „Скажи моему брату, чтобы он разделил со мной наследство".
Hera santa mih god Ob hiu rat thuhti, Mih selbon ni sparOti,
loh mir selbo gibod. Thag ih hier givuhti, Uncih hiu gineriti.
„Послал меня сюда господь и мне повелел, если вам это покажется благоразумным, чтобы я здесь сражался, себя не щадил, пока вас не спасу".
Конъюнктив указывает также на нереальность действия, обусловленность его осуществления; например:
Nist but thag es beginne, thag widar in ringe. „Нет такого народа, который начал бы войну с ними (с франками)".
Широко употребляется конъюнктив в тех же значениях также ив косвенной речи; например:
Dag hortih rahhon dia uueroltrehtuuison, dag sculi der anti-christo mit Eliase pagan. „Я слышал, как рассказывали ученые люди, что антихрист должен сразиться с Илией".
Inphieng tho antvvurti fon themo heilagen geiste, thag her ni arsturbi, er thanne her gisahi Christ truhtin. „Получил (он) ответ от святого духа, что не умрет, преже чем не увидит Христа".
Во всех перечисленных случаях презенс и претерит конъюнктива имеют одинаковое модальное значение.
Выбор формы конъюнктива в сложных предложениях определяется принципом согласования времен: с презенсом или императивом главного предложения согласуется презенс конъюнктива в
194
придаточном предложении, с претеритом главного предложения — претерит конъюнктива в придаточном.
В то же время тенденция к дифференциации модальных значений презенса и претерита конъюнктива дает себя знать уже и в этот период: презенс конъюнктива имеет одну специальную область употребления, сохранившуюся за ним ив современном немецком языке, — он употребляется с желательн о-п о б у д и-тельным значением; например:
Gab her imo dugidi, Fronisc githigini,
Stuol hier in Vrankon. So briiche her es lango!
„Дал он ему (господь — королю Людвигу) доблести, блестящую свиту, трон здесь во Франконии. Пусть владеет он им долго!"
Gihalde inan truhtin. „Да сохранит его господь".
Императив — третье наклонение немецкого языка. Императив выражает побуждение к действию. Он имеет следующие формы: 2 л. ед. ч., 1 л. мн. ч. и 2 л. мн. ч.
2 л. ед. ч. представляет собой чистую основу настоящего времени без личного окончания.
У сильных глаголов тематический гласный, характеризующий основу презенса (см. стр. 188—189), редуцировался, так что эта форма императива фактически равна корню глагола; например:
stlgan „подниматься" — stig!
bindan „связывать"—bind! »
slafan „спать" — slaf!
О том, что в более ранний период тематический гласный -i-входил в срстав этой формы, свидетельствует преломление е^>1 у глаголов III — V классов и iu^>io у глаголов II класса; например:
biogan „сгибать" — biug!
helfan „помогать" — hilf!
geban „давать"—gib!
Hilpti minan liutin! „Помоги моим людям!"
Fater, gib mir teil thero hehti thiu mir gibure. „Отец, дай мне часть имения, которая мне причитается".
Слабые глаголы всех классов сохраняют в древненемецком основообразующий суффикс; например:
teilen (I к л.) „делить" — teili!
dionon (II кл.) „служить" — diono!
folgen (III кл.) „следовать"—folge!
В средненемецкий период основообразующие суффиксы этих глаголов редуцируются в -е и тем самым вырабатывается общий показатель формы 2 л. ед. ч. императива. Сравните:
двн. teili, diono, folge!
свн. teile, diene, folge!
7*
195
В современном немецком языке конечный гласный в этой форме утратил всякую связь с понятием основообразующего суффикса, хотя исторически и восходит к нему, и превратился в окончание данной формы императива. В этой функции он распространился и на сильные глаголы, не имеющие преломления, например: gib, hilt, но — komme, schlafe, steige, fahre.
Примечание. В разговорном стиле речи окончание -е может одинаково редуцироваться у глаголов сильного и слабого спряжения: komm(e), schlaf(e), teil(e), folg(e) и т. п.
1. л. мн. ч. не имеет в древненемецком особой формы, а представлено соответствующей формой презенса (ср. стр. 188); например: farames, stlgames, teilemes, dionomes, folgemes!
Tho sprachun thie hirta untar in zuisgen: farames zi Bethleem. „Тогда сказали пастухи друг другу: отправимся в Вифлеем".
Позднее вырабатывается особая форма императива 1 л. мн. ч., характеризуемая постпозицией личного местоимения. Так, уже у Вальтера фон дер Фогельвейде (ХП-ХП1 вв.): Gen wir zuo des meien hohgezite. „Отправимся на праздник мая". Эта форма характерна и для современного немецкого языка, например: gehen wir! fahren wir!
2. л. мн. ч„ так же как и 1 л. мн. ч., представлено в древненемецком соответствующей формой презенса (ср. стр. 188 и сл.), например: taret, teilet, dionot, folget!
Tho quad ther fater zi sinen scalcun: sliumo bringet tha^ erira giuuati inti giuuatet inan inti gebet fingerin in sina hant inti giscuohiu in fuogi... „Тогда сказал отец своим слугам: сейчас же принесите лучшую одежду и оденьте его и наденьте перстни на его руки и башмаки па ноги..."
Эта форма сохранилась до настоящего времени, претерпев лишь редукцию гласного неударного слога, так же как соответствующая форма презенса.
Так наз. „форма вежливости" совр. н.: Gehen Sie! Sagen Sie! и т. п., развилась в новонемецкий период, примерно к XVIII в.
§ 71. Именные формы глагола в древневерхненемецком
Именными формами глагола в древненемецком являются:
1) инфинитив;
2) причастия I и II.
По данным сравнительной грамматики индоевропейских языков инфинитив и причастия представляли собой в древности отглагольные имена, т. е. имена-названия действия или названия качества, состояния, связанные по корню с глаголом. В силу глагольности корней инфинитива и причастий они постепенно вошли в систему форм глагола и получили ряд категорий, присущих глаголу: вид, залог, время. Вместе с тем и в настоящее время они обладают не всеми категориями, присущими другим формам глагола, — они
196
не изменяются mo лицам, не имеют категории наклонения. И одновременно происхождение этих форм из отглагольных имен обусловило наличие у них ряда сходных черт с именами существительными и прилагательными. Например: употребление инфинитивов и причастий в тех же синтаксических функциях, которые особенно характерны для! имен существительных и прилагательных; склонение причастий и согласование их в роде и числе с определяемым существительным при употреблении их в атрибутивной функции и др. Особенно тесная связь с именами наблюдается у причастий; они имеют ряд общих черт с именами прилагательными и часто переходят в прилагательные. Сходство инфинитивов и причастий с именными частями речи и служит основанием называть их именными формами глагола (ср. термин немецких грамматик — „die Nominalformen <des Verbs").
Инфинитив. В древних германских языках инфинитив представляет собой глагольную форму, образованную от основы презенса посредствюм суффикса -п. Например, в древневерхненемецком:
Сильные глаголы слабые глаголы
I II III geba-n teile-n diono-n folgo-n
Примечание. У сильных глаголов основа презенса имеет тематический гласный в форме -а- (см. стр. 188); у слабых глаголов I класса основообразующий суффикс -1- и тематический гласный -а- дали редуцированный гласный -е- (см. стр. 190).
Инфинитив древних германских языков уже прочно вошел в систему форм глагола. Так, в древневерхненемецком инфинитив, так же как и в современном немецком языке, выступает как основная форма глагола и употребляется наиболее часто в сочетании со спрягаемой (формой другого глагола; например:
Her fragen gistuont. „Он стал спрашивать".
Quam tho wdb fon Samarin sceffen waggar. „Пришла женщина из Самарии набирать воды".
Однако инфшнитив настолько еще сохраняет в это время свою именную приргоду, что может склоняться, получая при этом падежные окончания, сходные с падежными окончаниями имен существительных. В письменных памятниках древневерхненемецкого периода мы на>ходим форму родительного падежа инфинитива — nemannes, weinronnes, rouhhennes; например:
In thero zitii thes rouhhennes „в то время, когда кадили".
Находим тажже и форму дательного падежа — nemanne, wei-пбппе, rouhhenme. Форма дательного падежа употреблялась обычно с предлогами, что также говорит об именном характере инфинитива, так как употребление с предлогами свойственно именам существительным. Особенно часто форма дательного падежа инфинитива употреблялась с предлогом zi (сов. н. zu) в значении цели; например:
197
Giengut ir mit swerton inti mit stangon mih zi fahanne. „Вы отправились с мечами и палками, чтобы меня поймать".
Склоняемые формы инфинитива сохраняются и в средневерхненемецкий период; например:
Was ouh egjens zite, „Было время еды".
В современном немецком языке происходит большая дифференциация между именным и глагольным употреблением инфинитивов.
Близость инфинитивов к именам существительным проявляется в неограниченной возможности субстантивации инфинитивов типа: lesen — das Lesen, gehen — das Gehen, rauchen — das Rauchen c сохранением в этом случае за инфинитивом его старинной способности к склонению.
Иначе развивается целевой оборот, состоящий из предлога zu и инфинитива в дательном падеже типа двн. zi fahanne. Происходит постепенное сближение двух указанных выше типов сочетания инфинитива с личными формами глагола:
а) двн. Quam tho wib... sceffen wajjar;
б) двн. Giengut ir... mih zi fahanne.
Сближению этих двух конструкций способствовала, с одной стороны, редукция окончания дат. п., происходившая с начала новонемецкого периода во всей системе именного склонения (ср. стр. 132—133), с другой же стороны, — исконная близость значения обоих типов словосочетания.
В результате инфинитив с редуцированным окончанием дат. п. совпал с несклоняемой формой инфинитива и стал во всех случаях восприниматься как таковой. Одновременно с этим под влиянием аналогии предлог zu, входивший в один из приведенных типов словосочетания, стал распространяться все более широко. При этом целевое значение предлога zu все более ослабевало, так что в современном немецком языке предлог zu оказывается уже недостаточным для образования целевого инфинитивного оборота и инфинитив в функции обстоятельства цели вводится с помощью um zu (um zu schreiben, um zu helfen и т. п.).
В настоящее время zu при инфинитиве перестало выполнять роль предлога и превратилось в частицу формального характера, сопровождающую инфинитив. Аналогичный процесс, но в более интенсивной форме происходит одновременно в английском языке, где предлог to, соответствующий немецкому zu, превратился в показатель инфинитива, например: to make, to read, to speak.
В ходе истории немецкого языка инфинитивы, утратившие вне условий субстантивации способность к склонению, приобрели в противовес к этому ряд категорий, связавших их еще более органически со всей системой глагола: уже в древненемецком параллельно с развитием аналитических форм страдательного залога в системе личных форм глагола у инфинитивов также стали развиваться залоговые противопоставления типа toufen — gitoufet werden. Например, у Татиана (IX в.):
198
Ih seal von thir gitoufit uuerdan. „Я должен быть крещен тобой".
Позднее, в средненемецкий период, в связи с развитием выражения относительного времени, а именно — предшествования (см. стр. 214), у инфинитивов также развивается категория относительного времени (предшествования) и соответствующая форма ее выражения — инфинитив II: verlieren „терять" — verloren han (verloren haben); например в „Песне о Нибелунгах" (XIII в.):
Der valke den du ziuhest, dag ist ein edel man;
in welle got behiieten, du muost in schiere vloren han.
„Сокол, которого ты растила,— это благородный витязь. Да хранит его господь, ты скоро должна его потерять (букв.: иметь потерянным)".
Как видно из этого примера, инфинитив II, подобно перфекту и плюсквамперфекту, выражал первоначально законченность действия, результативное состояние (см. стр. 207).
Органическая связь инфинитива со всей системой глагольных форм еще более усилилась и вследствие того, что инфинитив стал к новонемецкому периоду компонентом ряда аналитических форм глагола (см. о развитии футурума стр. 215 и сл. и о развитии кондиционалиса стр. 219 и сл.).
Причастие I образуется, подобно инфинитиву, от основы презенса. Суффикс причастия I-----nt (совр. н. -nd); например:
Сильные глаголы Слаэые глаголы
I II 111
двн. geba-nt-i teile-nt-i diono-nt-i folge-nt-i
Причастие I выражает длительное действие (несовершенный вид) и имеет всегда значение действительного залога. Это значение отчетливо выступает в сочетаниях причастия I с глаголом sin „быть", широко употребляемых в древненемецком; например:
Uuarun tho hirta in thero lantskefi uuahhante inti bihaltante nahtuuahta ubar iro euuit. „В этой местности были пастухи, бодрствовавшие и сторожившие ночью свои стада".
В исторической грамматике для причастия I распространено название „participi im praesentis". Оно отражает связь причастия I с основой презенса и вытекающее отсюда значение длительности, незавершенности действия.
Однако, в отличие от презенса, причастие I не имеет значения настоящего времени. Оно указывает на длительное действие, сопутствующее по времени другому действию; например:
Zacharias uuard gitruobit thag sehenti. „Захарий был смущен, видя это".
В силу своей исконной близости с именами прилагательными,
199
причастие I склоняется, подобно прилагательным. Оно имеет следующий состав форм:
а) формы сильного склонения, например: им. п. ед. ч. м. р. gebanter, ср. р. gebantag, ж. р. gebantiu;
б) формы слабого склонения, например: им. п. ед. ч. м. р. gebanto, ср. р. gebanta, ж. р. gebanta;
в) несклоняемая форма: gebanti.
Примечание. Эта форма представляет собой застывший им. п. ср. р. основ на -Ja- (см. стр. 112).
Норма употребления склоняемых форм и несклоняемой формы та же, что у имен прилагательных (см. стр. 156 и сл).
Причастие II имеет два типа образования.
Причастие II сильных глаголов образуется при помощи префикса gi- (совр. н. ge-), суффикса -ап (совр. н. -еп) и чередования гласного в корне (аблаут); например:
двн. гл. stigan „подниматься" — прич. II gi-stig-an гл. biogan „сгибать" —прич. II gi-bog-an гл. bintan „связывать" —прич. II gi-bunt-an гл. graban „копать" —прич. II gi-grab-an
Причастие II слабых глаголов образуется посредством префикса gi- и суффикса -t, присоединяемого к основообразующему суффиксу; например:
двн. I кл. гл. teilen „делить" —прич. 11 gi-teil-i-t
II кл. гл. offanon „открывать" — прич. II gi-offan-6-t
III кл. гл. alten „стариться" — прич. II gi-alt-e-t
Распространенное в исторической грамматике название „ parti-cipium praeteriti" справедливо лишь в плане сходства между образованием причастия II и претерита: у слабых глаголов это сходство выражено в использовании в обеих формах дентального суффикса -t; у сильных глаголов —в использовании в обеих формах аблаута.
Причастие II совмещает в себе два грамматических значения:
1) У переходных глаголов причастие II имеет значение страдательного залога; например:
Ir findet kind mit tuochum bivvuntanas inti gilegitag in crip-pa. „Вы найдете ребенка, завернутого в кусок материи и положенного в ясли".
2) У переходных и непереходных глаголов предельного характера1 причастие II имеет значение совершенного вида. Особенно
1 О делении глаголов на предельные и непредельные и их отношении к категории вида см.: Е. И. III е н д е л ь с, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 166 и сл.; О. И. М оскал ь-ская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 230 и сл.
200
ясно значение совершенного вида выступает у непереходных предельных глаголов; например:
Bist also gialtet man. „Ты такой старый (дословно — состарившийся) человек".
У переходных предельных глаголов в причастии II сочетаются два грамматических значения: совершенного вида и страдательного залога. Сравните приводившийся выше пример:
Ir findet kind mit tuochum bivvuntanag inti gilegitag in crippa.
Непереходные глаголы непредельного характера не имели в древности причастия II. Это объясняется тем, что характер значения этих глаголов исключал возможность образования от них форм совершенного вида, а также форм страдательного залога; активным же причастием несовершенного вида являлось причастие I.
Формы причастия II от непереходных глаголов непредельного характера развиваются только в конце древневерхненемецкого периода в связи с развитием перфекта и плюсквамперфекта (см. стр. 204 и сл.). Вплоть до настоящего времени причастия типа: gegangen, gelaufen, gehabt, gedient, т. e. причастия II от непереходных глаголов непредельного характера функционируют в немецком языке только как компоненты сложных форм глагола и не употребляются самостоятельно (нельзя, например, сказать—• die gebliihte Blume или der gegangene Mensch).
.__Употребление при образовании причастия II префикса gi- (совр.
н. ge-) связано исторически со значением совершенного вида, присущего причастиям II глаголов предельного характера.
В древних германских языках префикс ge- употреблялся нередко как средство выражения совершенного вида. Так, в готском языке: hausjan слышать — gahausjan услышать; saihwan видеть — gasaihwan увидеть. Аналогичное употребление можно встретить, хотя и не систематически, и в древневерхненемецком и иногда даже в средневерхненемецком, например в формах претерита: sach „видел“—gesach „увидел"; в формах презенса (со значением будущего времени): mache „делаю"—gemache „сделаю".
В связи с тем, что видовая дифференциация не закрепилась в ходе дальнейшего развития 'немецкого языка ни в системе словообразовательных средств, ни в системе формообразования глагола (ср. стр. 206 и стр. 212 и сл.), префикс ge- не развил и не сохранил в немецком языке своей перфективирующей функции. Систематическое употребление префикса ge- закрепилось только в причастии II как единственной форме, имеющей у предельных глаголов значение совершенного вида. Однако и в причастии II префикс ge- связан со значением совершенного вида только по происхождению. В современном немецком языке префикс ge-превратился в признак формы причастия II вообще, в том числе и у глаголов непредельного характера, не имеющих видовой дифференциации (ср.: gegangen, gelaufen, geschlafen).
В древневерхненемецком префикс gi- отсутствовал в причастиях некоторых глаголов, у которых значение предельности
201
особенно ярко выражено, например: от глагола queman „ приходить" — quoman; от глагола findan „находить" — funtan; от глагола werden „становиться"—wortan и некоторые др. По-видимому, значение совершенного вида в причастии II этих глаголов было настолько очевидным, что префикс gi- как показатель перфективное™ оказывался излишним. Видимо, по тем же причинам префикс gi-отсутствовал также у производных префиксальных глаголов \ например: bineman „отнять"—binoman; firneman „воспринять" — firnoman и т. п.
В современном немецком языке старая форма причастия II worden сохранилась в формах страдательного залога, например — es ist geheizt worden. По-прежнему отсутствует ge- в причастии II также у префиксальных глаголов (ср.: совр. н. vernehmen — ver-nommen). Однако в основе современной нормы образования причастия II с префиксом ge- или без него лежат в настоящее время уже иные критерии.
Наличие или отсутствие префикса ge- в причастии 11 в современном немецком языке связано, в первую очередь, с местом ударения: префикс ge- отсутствует у глаголов, имеющих ударение на втором слоге или далее от начала слова. Так:
а) у префиксальных производных глаголов: be'sprechen — be'-sprochen, er'zahlen — er'zahlt, mifl'glflcken — mifi'gltickt;
б) у сложных глаголов, имеющих ударение на втором компоненте: voll'bringen — voll'bracht, lieb'kosen — lieb'kost, wett'-eifern — wett'eifert (cp.: 'frflhstticken — ge'friihsttickt, 'langweilen — ge'langweilt, а также у производных глаголов, образованных от сложных существительных: 'ratschlagen — ge'ratschlagt, 'ohrfei-gen — ge'ohrfeigt, 'kennzeichnen— ge'kennzeichnet и др.);
в) у глаголов на -ieren: mar'schieren — mar'schiert, organi -'sieren — organi'siert, produ'zieren — produ'ziert;
г) у простых глаголов с ударением не на первом слоге: ru'moren — ru'mort, trom'peten — trom'petet.
Отсутствие префекса ge- у глаголов, имеющих ударение на втором слоге и далее от начала слова, и, наоборот, наличие его у глаголов, имеющих ударение на первом слоге, создает единство ударения в формах причастия у обеих групп глаголов, что соответствует тенденции немецкого языка к постоянному месту ударения; сравните: ge'kommen и be'kommen, ge'gangen и ver'gangen, ge'halten и er'halten.
Нестойкие сложные глаголы и глаголы с так наз. „отделяемыми приставками" (или „полупрефиксами", см. стр. 372 и сл.) имеют в причастии префикс ge- после ударного компонента и сохраняют, таким образом, единство ударения во всех своих формах.
1 О связи между префиксацией и предельностью глагола см.: М. Д. Ст е-Панова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953, стр. 312 — 313.
202
§ 72. Аналитические формы глагола в древневерхненемецком
Сложные или аналитические формы слова представляют собой единые грамматические формы, состоящие из знаменательного слова и служебного слова. Служебными словами являются, например, вспомогательные глаголы haben, sein и werden, которые вместе с причастием II или инфинитивом знаменательного глагола образуют временные и залоговые формы соответствующих знаменательных глаголов. Компоненты сложной формы не имеют ни двух раздельных лексических значений, ни двух раздельных грамматических значений. Так, в сложных формах глагола типа: habe geschrieben, werde schreiben носителем лексического значения является только инфинитив или причастие. Вспомогательные же глаголы собственного лексического значения не имеют. В то же время ни инфинитив или причастие, ни форма вспомогательного глагола — habe, werde — не сохраняют в составе сложной формы своего самостоятельного грамматического значения и в результате взаимодействия дают новое, единое грамматическое значение, сравните: er hat gefragt— er wird gefragt —er wird fragen. При этом большую грамматическую нагрузку несет вспомогательный глагол. Он не только участвует в образовании временной и залоговой формы глагола, но выражает также лицо, число и наклонение глагола. Сложные или аналитические формы входят в парадигму форм глагола на равных правах с простыми формами глагола и соотносительны с ними; например:
er fragt — er hat gefragt er fragt — er wird gefragt
В немецком языке сложные или аналитические формы глагола очень распространены. Так, из 6 временных форм индикатива 4 —сложные, из 8 временных форм конъюнктива 6 — сложные; все формы страдательного залога, инфинитив II действительного залога и инфинитив I и II страдательного залога также сложные.
Аналитические формы глагола являются исторически более поздними по сравнению с простыми, флективными формами. В то время как флективные формы времени и наклонений восходят (за исключением претерита слабых глаголов) к общеиндоевропейским типам глагольных форм, унаследованным отдельными германскими языками от германского языка-основы, аналитические глагольные формы являются в германских языках новообразованием и развитие их начинается в древних германских языках уже после разделения германского языка-основы.
Развитие аналитических форм глагола начинается в немецком языке в древненемецкий период и продолжается вплоть до середины XVII в. Таким образом, развитие их можно проследить по письменным памятникам.
Аналитические формы глагола развиваются на основе предикативных свободных словосочетаний, состоящих из самостоятельных знаменательных слов.
203
В древних германских языках имелись разнообразные типы предикативных словосочетаний *.
Например, в древневерхненемецком:
Uuas thaz foie beitOnti Zachariam. «Народ был ожидающим Захария".
Это сочетание передает длительность действия (в английском языке на базе аналогичного сочетания глагола „быть" с причастием на -ing развились формы продолженного вида — Conti nuous’a; в немецком сочетания этого типа постепенно вышли из употребления).
Inti nu uuirdist thu sulgenti. „А теперь ты станешь молчащим" (т. е. онемеешь).
Это сочетание передает начинательность — начало нового действия или состояния; оно послужило впоследствии основой для развития футурума (см. стр. 215 и сл.).
Argangana uuariin ahtu daga. „Были прошедшими восемь дней".
Это сочетание передает результативное состояние; оно легло в основу аналитических форм прошедшего времени.
Thu scalt beran einan allawaltenden. „Ты должна родить всемогущего".
Pidiu seal er in deru uulcsteti uunt pivallan. „Поэтому он должен пасть на месте битвы израненным".
Эти сочетания показывают, что действие должно произойти, т. е. ожидается в будущем. Аналогичные сочетания легли в английском языке в основу форм будущего времени (ср. вспомогательные глаголы будущего времени: англ, shall — нем. sollen и англ, will — нем. wollen); в немецком языке эти сочетания не были грамматизованы.
Нёгго, senu thin mna, thia ih habeta gihaltana in sueigduohhe. „Господин, вот твоя монета, которую я имел сохраняемую в платке".
Это сочетание передает состояние, связанное с действием (результативное состояние), и также послужило основой для развития аналитических форм прошедшего времени (ср. пример: Argangana uuarun ahtu daga).
На протяжении древневерхненемецкого периода происходит развитие следующих аналитических форм глагола: а) перфекта и плюсквамперфекта, б) форм страдательного залога.
Перфект и плюсквамперфект. Аналитические формы прошедшего времени, образуемые со вспомогательными глаголами haben и sein, имеют в своей основе два типа свободных словосочетаний.
1 См. подробнее в статье проф. М. М. Г у хм ан „Глагольные аналитические конструкции как особый тип сочетаний частичного и полного слова". Сб. „Вопросы грамматического строя", Изд-во АН СССР, М., 1955.
204
а) Перфект и плюсквамперфект с haben развились из следующего типа словосочетаний, встречающегося в памятниках VIII — IX вв.:
Phlgboum habeta sum giflanzOtan in slnemo unlngarten. „Некто имел смоковницу, посаженную в его винограднике".
Глагол haben является здесь самостоятельным сказуемым со значением „иметь", „владеть" и имеет прямое дополнение phlgboum. Причастие II от переходного глагола — giflanzotan— употреблено также в качестве самостоятельного члена предложения — как определение к существительному phlgboum и в качестве такового согласуется с ним в роде, числе и падеже; оно указывает на состояние предмета, возникшее в результате совершенного над ним действия.
Наряду с глаголом haben в словосочетаниях этого типа употреблялся также синонимичный ему глагол eigan.
Si eigun mir ginomanan lioban druhtln mln. „Они имеют взятого у меня моего дорогого господина" (т. е. они взяли у меня...).
О том, что глаголы haben и eigan, а также причастие II в подобных конструкциях являлись самостоятельными знаменательными словами, свидетельствует следующее: во-первых, глаголы haben и eigan употреблялись в этих конструкциях первоначально обязательно с дополнением в винительном падеже, подобно тому как и в современном немецком языке самостоятельный глагол haben „иметь", „владеть" не употребляется без указания на объект владения; во-вторых, причастия II в этих словосочетаниях выступали в качестве определения к существительному и согласовались с ним в роде, числе и падеже (в современном немецком языке подобные причастия также могут употребляться атрибутивно, согласуясь при этом с определяемым существительным, ср.: der gepflanzte Baum, den gepflanzten Baum).
Если в ранних памятниках подобные словосочетания встречаются еще сравнительно редко, то к X и в особенности к началу XI в. они получают очень широкое распространение и из свободных словосочетаний постепенно превращаются в единые грамматические формы. Это превращение происходит следующим образом.
Постепенно становится возможным употребление глагола haben без дополнения и — в связи с этим — причастия II в несклоняемой форме. Отдельные случаи подобного употребления встречаются уже в памятниках IX в.; например:
Denne der paldet der gipuajjit hapet. „Поэтому возрадуется тот, кто искупил (грехи)".
Широкое распространение эта конструкция находит в конце древненемецкого периода в произведениях Ноткера (конец X — начало XI вв.); например:
also du пи vernomen habest „как ты теперь услышал";
also wir gesaget eigen...как мы сказали..." и др.
Подобное употребление свидетельствует о том, что лексическое значение глаголов haben и eigan начинает стираться, а связь между
205
ними и причастием становится настолько тесной, что из словосочетания они постепенно превращаются в единую сложную грамматическую форму со значением прошедшего времени.
В связи с этим по образцу переходных глаголов такая же конструкция начинает образовываться с причастиями таких непереходных глаголов, которые не могли бы употребляться самостоятельно в качестве определения к имени существительному (ср. стр. 201 о причастии II непереходных непредельных глаголов) и, следовательно, не могли входить в подобное словосочетание, пока оно оставалось свободным словосочетанием и не превратилось еще в модель одной из форм прошедшего времени.
Единичные примеры встречаются уже в памятниках IX в. (у Отф-рида), так:
so wir eigun nu gisprochan „как мы говорили11;
jene al eigun sus gidan „те все сделали так".
Чаще они встречаются у Ноткера; например:
Wir eigon gisundot. „Мы (со)грешили11.
babe ih keweinot „я плакал*1 и др.
В памятниках XII и ХШ вв., т. е. в начале средненемецкого периода, перфект и плюсквамперфект становятся обычными, широко распространенными формами прошедшего времени.
б) Перфект и плюсквамперфект с sein развиваются на базе именного сказуемого, имеющего в своем составе в качестве предикатива причастие 11 от непереходного глагола предельного характера (ср. стр. 200); например:
Diu marha ist farbrunnan „Марка есть сгоревшая11.
Arstorbana sint thie thar suohtun thes knehtes sela. „Умершие есть те, которые покушались на душу мальчика11.
Argangana uuarun ahtu taga. „Были прошедшие восемь дней".
В ранних памятниках с глаголом uuesan „быть11 конкурировал глагол uuerdan „становиться11; например:
uuard quoman „пришел11 (дословно: стал пришедшим);
vvurdun taga gifulte, thag siu bari „пришло ей время родить11 (дословно: стали исполнены дни ...).
Как видно из примеров, первоначально и здесь причастие II часто выступало в склоняемой форме — в функции предикатива оно могло согласоваться с подлежащим так же, как имя прилагательное (ср. стр. 159).
Описанные словосочетания с глаголами haben, eigan, wesan, из которых развились перфект и плюсквамперфект, выражали на начальной ступени своего развития состояние предмета, возникшее в результате совершившегося действия. Временная отнесенность этого результативного состояния предмета определялась формой глаголов haben, eigan или wesan — оно могло относиться к настоящему времени (ср.: diu marha ist farbrunnan) или к прошедшему времени (ср.: phlgboum habeta sum giflanzotan in sinemo uuln-garten).
206
В ходе развития перфекта и плюсквамперфекта видовое значение причастия II не оказало решающего влияния на значение и употребление этих новых сложных временных форм. Отчасти это объясняется тем, что категория вида вообще не получила развития в немецком глаголе; отчасти же и тем, что в образование этих форм были постепенно вовлечены, как мы видели, также причастия II от непереходных глаголов непредельного значения нейтральные в видовом отношении (ср. стр. 206). В результате видовой оттенок, заложенный первоначально в сложных формах прошедшего времени, благодаря причастию II как их компоненту, был поглощен в ходе развития этих форм чисто временным значением.
Распределение вспомогательных глаголов haben и sein в формах перфекта и плюсквамперфекта сложилось исторически под влиянием двух факторов: а) предельности и непредельности глаголов, б) переходности и непереходности глаголов.
Словосочетания, легшие в основу перфекта и плюсквамперфекта, образовались в древневерхненемецком первоначально, как указывалось выше, только от переходных глаголов и непереходных глаголов предельного характера, так как только эти глаголы имели первоначально причастие II.
У переходных глаголов использование глагола haben определялось наличием залоговой дифференциации между сочетаниями причастия II с глаголами haben и sein, сравните: hat geschrien — — ist geschrieben; hat gefragt — ist gefragt (о формах пассива см. ниже, стр. 208).
Причастия II непереходных предельных глаголов употреблялись в сочетании с глаголом sein в функции предикатива в именном сказуемом, и это употребление с глаголом sein закрепилось за непереходными предельными глаголами при развитии соответствующих словосочетаний в формы перфекта и плюсквамперфекта.
По мере образования сложных форм прошедшего времени от непереходных непредельных глаголов (ср. выше, стр. 206) старое распределение между вспомогательными глаголами усложнялось и видоизменялось, так как на выбор вспомогательного глагола у непредельных непереходных глаголов оказывали влияние и переходные глаголы и непереходные предельные глаголы. В результате область употребления вспомогательного глагола sein расширилась:
а) по образцу предельных глаголов движения типа kommen (двн. queman, ср. пример на стр. 206) вспомогательный глагол sein стал, как правило, употребляться с глаголами движения, в том числе и непредельными;
б) по образцу предельных глаголов типа werden, обозначающих изменение состояния субъекта, вспомогательный глагол sein стал употребляться со всеми глаголами, обозначающими изменение состояния субъекта, независимо от того, в сильной или слабой степени в значении глагола выражен предел действия, например: wachsen, gedeihen, garen и др.
207
Таким образом, если связь между выбором вспомогательного глагола и переходностью сохранилась в современном немецком языке полностью, то непосредственная связь употребления sein с предельностью непереходного глагола нарушилась; на основе ее развилось новое правило об употреблении вспомогательного глагола sein при глаголах движения и изменения состояния. Однако ряд особенностей употребления в современном немецком языке объясняется тем же отношением предельности и непредельности. Так, Бильмане 1 приводит следующие примеры: Wir haben getanzt: sie sind aus dem Hause getanzt. Wir haben gerudert, gesegelt, ge-schwommen: wir sind fiber den See gerudert, gesegelt, geschwommen. Er hat gewankt, getaumelt: er ist aus der Tfir gewankt. Der Vogel hat geflattert: er ist ins Nest geflattert. Die Bienen haben geschwarmt: sie sind ausgeschwSrmt. Объясняя это явление, Вильманс говорит об обусловленности употребления haben и sein перфектив-ностью или имперфективностью значения глаголов, в том числе в сочетании с наречиями или предлогами места. Любопытны также приводимые им случаи двойного употребления вспомогательных глаголов в зависимости от того, воспринимается ли в разных контекстах данный глагол как глагол движения или нет: Das Eisen, das Feuer hat Funken gesprtiht: Funken sind aus dem Feuer ge-sprflht. Er hat Wasser Oder mit Wasser gespritzt: Das Wasser ist aus der R6hre gespritzt. Er hat Blut geschwitzt: Ihm ist Blut aus dem Leibe geschwitzt. Der Kessel hat geleckt: Das Wasser ist aus dem Kessel geleckt. А также: Das Wasser ist aus dem Topfe gelaufen, geronnen: Der Topf hat gelaufen. Der SchweiB ist von der Stirne getrieft: Die Stirne hat vom Schweifi getrieft. Das Wasser ist aus der R6hre geflossen: Die Rohre hat geflossen.
Пассив. Развитие аналитических форм страдательного залога происходит также в древний период истории германских языков.
Основой для развития аналитических форм страдательного залога является наличие залоговой дифференциации у причастий переходных глаголов (ср. стр. 200).
Уже в первых письменных памятниках широко употребляются сочетания причастия II переходных глаголов с глаголами uuesan „быть" и uuerdan „становиться".
Сравнительные данные истории всех древних германских языков говорят о том, что сначала развивались сочетания причастия И с глаголом „быть". Напрлмер, в древневерхненемецком:
bim gisentit zi thir „(я) послан к тебе";
gihOrit ist thin gibet „услышана твоя молитва"; brutloufti gitano uuarun „была устроена свадьба".
1 W. W i 1 m а n п s, Deutsche Grammatik, Abt. Ill, Halfte I, StraBburg, 1906, S. 148, 152.
208
Эти сочетания выражают состояние предмета (лица) в настоящем или в прошлом, связанное с имевшим место воздействием на него, т. е. страдательность (отсюда название современной грамматики для аналогичных сочетаний в современном немецком языке — das Zustandspassiv „пассив состояния").
Однако, несмотря на то, что эти сочетания могли выражать в древненемецком страдательность, их нельзя еще считать формами страдательного залога в собственном смысле этого слова вследствие того, что они не были однозначны в грамматическом отношении. Они могли выражать:
а) страдательность в собственном смысле, т. е. направленность действия на соответствующий предмет (ср. примеры, приведенные выше);
б) состояние предмета, не связанное непосредственно с воздействием на него (ср. соответствующее понятие „среднего залога" в русском языке); например:
... in burg, thiu uuas ginemnit Bethleem „.. .в город, который назывался Вифлеем";
в) качественное состояние предмета, также не связанное с воздействием на него (обычное именное сказуемое); например:
der uuarch ist kiuuafanit „злодей вооружен".
Как известно, сочетания глагола sein с причастием II сохранили свою многозначность и в современном немецком языке и лишь с большими оговорками могут рассматриваться как особые формы пассива, а значительно чаще являются одним из видов именного сказуемого *.
Параллельно с описанными сочетаниями в древненемецком употребляются также сочетания причастия II с глаголом uuerdan „становиться". Именно этим сочетаниям суждено было в дальнейшем полностью грамматизоваться и образовать систему форм страдательного залога, полностью соотносительную с системой форм действительного залога.
Глагол uuerdan употребляется в этих сочетаниях в двух временных формах:
а) презенс гл. uuerdan — для выражения настоящего и будущего; например:
Denne uuirdit untar in uulc arhapan. „Тогда между ними будет начата битва".
б) претерит гл. uuerdan —для выражения прошедшего; например: Sumu fielun nah themo uuege inti vvurdun furtretanu. „Некоторые (семена) упали у дороги и были растоптаны".
1 Детальным исследованием истории развития страдательного залога в немецком языке и других германских языках является докт. диссертация проф. М. М. Г у х м а н „Развитие залоговых противопоставлений в древних германских языках и становление системы форм страдательного залога", М., 1954. Специально о сочетаниях причастия 11 с глаголом sein см.: Е. А. Ко лень ко, Конструкция sein с причастием 11 в современном немецком литературном языке, канд. дисс., М. ,1951; О. П. М а р т ы н о в а, Место причастия П в грамматической системе современного немецкого языка, канд. дисс., М., 1953.
20Э
Сочетания причастия II с uuerdan отличаются от сочетаний с uuesan большей определенностью при выражении страдательности: они больше подчеркивают воздействие на предмет извне и в отличие от сочетаний с uuesan выражают не состояние, а самый процесс воздействия. Наконец, именно эти сочетания чаще имеют при себе указание на производителя действия, что еще больше определяет их как сложившиеся уже в основном формы пассива; например:
ТИаз giscrib 13 erist uuard gitan in Syriu ton themo grauen Cyrine. „Перепись производилась сначала в Сирии правителем Квиринизм".
Alle thie Шаз gihOrtun uuarun thas vvuntoronte inti, fon them thiu giquetanu vvurdun zi im fon den hirtin. „Все, кто это слышали, удивлялись этому и тому, что было сказано им пастухами".
К концу древненемецкого периода сочетания причастия II переходных глаголов с глаголом uuerdan являются уже вполне развившимися и сложившимися формами страдательного залога.
В последующие века на основе развития новых временных форм действительного залога (перфекта, плюсквамперфекта, футу-рума) происходит также пополнение новыми формами системы временных форм страдательного залога.
Так, с XIII в. в письменных памятниках начинают встречаться отдельные случаи употребления перфекта и плюсквамперфекта пассива; например, в поэме „Парцифаль":
Gahmuret geprlset vil was worden. „О Гамурете отзывались с большой похвалой".
Полная система форм страдательного залога — форма будущего времени, формы пассива конъюнктива — развивается в новонемецкий период и получает распространение главным образом в книжной речи.
С конца древненемецкого периода и в средненемецкий период довольно широко употребляются также формы безличного пассива; например, у Ноткера (X — начало XI вв.):
1st mir giholfan. „Мне помогли".
В памятниках средненемецкого периода:
Da wart vil gestochen. „Там много кололи (друг друга мечами)".
Siner bete ward gevolget. „Его просьбе последовали".
Баз da niht wart geweinet. „Там не было плача".
2. РАЗВИТИЕ СИСТЕМЫ ГЛАГОЛА В СРЕДНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКИЙ И НОВОНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОДЫ
§ 73. Общие сведения
Типы глаголов, унаследованные древневерхненемецким от общегерманского языка-основы, устойчиво сохранялись на всем протяжении истории немецкого языка. Подобно древневерхненемец
210
кому, средневерхненемецкий и современный немецкий язык также имеют:
а) сильные глаголы,
б) слабые глаголы,
в) претерито-презентные глаголы,
г) неправильные глаголы.
Изменения в характере спряжения коснулись главным образом индивидуальной судьбы некоторых, очень немногих глаголов: вышли из употребления или незначительно изменили свою форму несколько претерито-презентных глаголов; среди слабых глаголов обособилась небольшая группа глаголов с чередованием гласных е—а (типа геппеп — rannte — gerannt); отдельные глаголы перешли из сильного спряжения в слабое или, наоборот, из слабого в сильное (см. ниже, стр. 243 и сл.).
Вместе с тем общая система глагола — состав его форм, содержание и выразительные возможности его грамматических категорий — подверглась большим изменениям, чем какая-либо другая часть речи, и чрезвычайно обогатилась.
Наиболее осязаемым результатом этого изменения явилось развитие целого ряда новых грамматических форм в системе глагола. Развитие перфекта и плюсквамперфекта началось, как мы видели, уже в древненемецком; в последующие века появились также перфект и плюсквамперфект пассива и конъюнктива, развились футурум I и II, кондиционалис I и II, развились соответственно аналитические формы инфинитива — инфинитив II, формы инфинитива страдательного залога.
Естественно, что развитие новых временных форм у глагола не могло не отразиться на содержании и выразительных возможностях категории времени:
а) развилась категория будущего времени, б) наряду с выражением абсолютного времени развилось грамматическое выражение предшествования, а в системе временных форм конъюнктива— также следования, в) возникшая благодаря развитию новых временных форм частичная синонимия презенса и футурума, перфекта и претерита сделала возможной стилистическую дифференциацию в употреблении временных форм, г) развились дифференцированные правила употребления временных форм конъюнктива, в том числе 6 новых аналитических форм конъюнктива, для выражения различных модальных значений и различной временной отнесенности.
Некоторые изменения произошли также в формальной структуре старых флективных форм глагола. Важнейшие из них следующие:
а) подверглись редукции или слились с другими морфемами тематический гласный основы презенса и основообразующие суффиксы слабых глаголов; тем самым упростилась структура глагольной формы;
211
б) у сильных глаголов дополнительно к аблауту получили широкое распространение такие виды внутренней флексии, как умлаут и преломление;
в) упростилась в связи с редукцией система личных окончаний.
§ 74. Развитие грамматических категорий глагола. Категория времени
Начавшееся в древненемецкий период развитие новых временных форм продолжалось и в последующие века. Естественно, что этот процесс был связан с развитием новых значений в рамках грамматической категории времени; таким образом, хотя категория времени как таковая существовала у глагола издавна, она не оставалась неизменной в разные периоды истории немецкого языка: развивалось ее содержание, а также ее стилистические выразительные возможности.
1. Формы прошедшего времени
Перфект и плюсквамперфект, становление которых происходило в древненемецкий период (см. стр. 204 и сл.), получают в средненемецкий период дальнейшее распространение. Диапазон значений этих форм заметно расширяется.
Первоначальное значение результативного состояния, связанного с завершенностью действия (см. стр. 206), свойственно перфекту и плюсквамперфекту также и в средненемецкий период, однако оно уже не является ни единственным, ни даже основным. Оно дает себя знать главным образом у глаголов с ярко выраженным значением предельности, как например: kommen, fallen, geschehen и некот. др.; например:
Ir boten komen waren in Guntheres lant.
„Их послы прибыли в страну Гунтера".
Der stein der was gevallen wol zwelf klafter dan.
„Камень упал в двенадцати саженях оттуда".
Перфект может также употребляться для выражения завершенности действия в будущем; например:
Ich swuor dich eime recken: und wirdet er din man, so hastu mlnen willen mit grogen triuwen getan. „Я обещал тебя одному витязю, и если он станет твоим мужем, то ты преданно выполнишь (дословно — выполнила) мою волю".
Однако наряду с этим уже в памятниках XII — ХШ вв. начинают вырисовываться основы современного употребления форм прошедшего времени.
Так, уже в „Песне о Нибелунгах" можно наблюдать основные тенденции, определяющие современную норму употребления:
1) Хотя перфект и может в ряде случаев выражать завершенность действия (см. выше), но дифференциация между перфектом
212
и претеритом идет не то линии видов, а по линии разграничения повествовательной формы прошедшего времени и разговорной формы прошедшего времени.
Претерит последовательно употребляется как повествователь-например:
ob dem brunnen tranc, das von der wunden spranc vast an die Hagenen wat. ein helet nimmer mer begat, родника, он (Хаген) прон-
из
sine rede vernam, als ir das gezam. ze strlte guot gewant, unt einen guoten schildes rant.
er sprach „sit willekomen.
desn han ich niht vernomen: sprach der kiinec guot.
сказал: „Добро пожаловать, не слышал. Это вы должны
ная форма прошедшего времени;
Da der herre SIfrit er schog in durch das kriuze, das bluot im von dem herzen So grose missewende „Когда господин Зигфрид пил зил его в (том месте, где был вышит) крестик, так что из раны брызнула кровь из сердца почти на одежду Хагена. Такого злого поступка никогда еще не совершал ни один витязь".
Do diu kiineginne der spile bat si gahen, Si hies *r gewinnen ein priinne rotes goldes „Когда королева услышала его речь, она попросила начать состязание, как это ей подобало. Она приказала принести себе подходящее для боя одеяние, кольчугу червонного золота и хороший щит".
Перфект последовательно характеризует речь персонажей, выступая, таким образом, как разговорная форма прошедшего времени; например:
Der kiinec si gruoste schone;
Wer iuch habe gesendet, das su^ ’r hoeren”, „Король их приветствовал; он Кто вас послал, об этом я ничего рассказать".
Der belt zuo sinem friweden
„Geloubet iuch des sturmes, Sun den Sigemundes Sifriden den starken In hat der flbele tiuvel „Витязь громко закричал своей мои люди. Я видел здесь сына Зигемунда, я узнал могучего Зигфрида. Его прислал сюда в Саксонию сам дьявол."
2) На базе старого значения завершенности действия развивается употребление аналитических форм прошедшего времени для выражения предшествования одного действия другому.
Так, плюсквамперфект, если и не вполне еще последовательно, то все же очень часто употребляется в сочетании с претеритом для выражения предшествования
DO enbot er slner swester und ouch der degen Slvrit. do hete sich diu schoene „Он велел сказать своей сестре, что он ее хочет видеть, а
lute ruofen began alle mine man.
ich hie gesehen han: han ich hie bekant. her zen Sahsen gesant”. дружине: „Прекратите битву,
в прошлом; например: da^ er si wolde sehen
Е dag was geschehen, ze wunsche wol gekleit.
213
также витязь Зигфрид. Прежде чем это совершилось, красавица тщательно нарядилась".
... balde er reit genuoc. Und sagte hin diu maere, was hie was geschehen.
„... он ехал очень быстро и сообщил новость о том, что здесь произошло".
Перфект часто употребляется в сочетании с презенсом для сообщения о действии, которое предшествовало тому, что происходит в настоящем и обусловило это настоящее; например:
Ir habet ir zorn verdienet. Ja horten wir wol dag, dag iu die herren beide tragent grdgen hag.
„Вы заслужили их гнев, и мы слышали, что оба властелина
питают к вам большую ненависть". Ich wil iuch lagen hoeren Von boten miner vinde dag si mich wellen
„Я хочу вам рассказать, почему я так опечален. От послов моих
war umbe ich trurec stan. ich dag vernomen han suochen mit herverten hie.
недругов я услышал, что они хотят идти против меня походом".
Эти и подобные им примеры показывают, что в рамках категории времени развивается новое грамматическое значение — значение относительного времени (точнее предшествования) и начинается та специализация плюсквамперфекта и отчасти перфекта как форм, выражающих предшествование, которая характерна для современного немецкого языка.
Употребление перфекта в сочетании с презенсом для сообщения о действии в прошлом в связи с его результатом в настоящем (ср. примеры выше) кладет вместе с тем начало современному употреблению перфекта как формы, сообщающей о прошлом в аспекте настоящего ’.
Описываемые тенденции дифференцированного употребления трех форм прошедшего времени характерны для развития литературного языка. Они находят продолжение в более поздний период, например в переводе библии у Лютера (1522—1545).
Так, для библии Лютера, как и для памятников XII—XIII вв., характерно разграничение претерита и перфекта, как повествовательной и разговорной форм прошедшего времени; например:
1 Эту черту перфекта отмечают многие авторы. См.: W. W i 1 гп а п п s, Deutsche Orammatik. Abt. Ill, Halfte I, Strafiburg, 1906, S. 186—192; Е.И. Шендельс, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 125; О. И. Москальская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 268—273; Г. М. Бирке нгоф, Употребление претерита и перфекта в современном немецком языке, канд. дисс., М., 1955.
Есть также мнение, что употребление перфекта для сообщения о действии, значение которого простирается до настоящего, тесно связано с относительным употреблением перфекта и является его разновидностью, например А. С. Ш е х т м а н, Грамматические функции перфекта и стилистические особенности его употребления в современном немецком языке; канд. дисс., 1953.
214
Da er aber das volk sahe, steyg er auff eynen berg, vnd sa-Bet sich, vnd seyne Junger tratten zu jn. „Когда он увидел народ, он поднялся на гору и сел, и его ученики приблизились к нему14.
Da sprach Gott der Herr zum Weibe, warum hastu das gethan? „Тогда сказал господь бог женщине: „Почему ты это сделала?“
Er sprach, wer hat dirs gesagt? „Он промолвил: „Кто тебе это сказал?“
Характерно для Лютера также употребление перфекта для сообщения о прошлом в аспекте настоящего (т. е. для сообщения о событиях, сохраняющих свое значение и в момент речи); например:
Gott hat seinen Son gesand in die Welt. „Бог послал своего сына в мир14.
Da sprach Adam, das Weib, das du mir zugesellt hast, gab mir von dem Baum, und ich aB. „Тогда сказал Адам: „Женщина, которую ты мне дал в подруги, дала мне плод с дерева, и я съел44.
Широкое распространение имеет в библии Лютера также специальное употребление временных форм для выражения предшествования одного действия другому; например:
Am Abend aber da die Sonne untergegangen war, brachten sie einen krancken. „Вечером же, когда солнце зашло, принесли больного44.
Da aber er gestorben war und man jn begraben hatte, fielen die Kriegsleut ins Land. „Когда же он умер и его похоронили, на страну напали воины.44
2. Развитие футурума
Значительно позже, чем перфект и плюсквамперфект, — только к XV — XVI вв. — развиваются аналитические формы будущего времени.
Древненемецкий, как уже указывалось, не имел специальной формы глагола для выражения будущего времени. Основным способом передачи будущего времени служил презенс (ср. стр. 187).
Однако наряду с этим уже в древненемецком наблюдаются отдельные попытки специального выражения будущего времени.
Так, встречаются попытки выразить будущее время посредством сочетания глагола sin „быть44 с причастием I, используя присущее этому причастию значение длительности, незавершенности действия; например:
loh altquena thlnu 1st thir kind berantu. „И твоя престарелая жена родит тебе дитя44.
Аналогично употребляются сочетания причастия I с глаголом werdan „становиться44; например:
Inti nu wirdist thu swlgenti inti ni maht sprehhan unzan then tag, inthemo thisu wirdit. „А теперь ты онемеешь (букв. — станешь молчащим) и не сможешь говорить до того дня, когда это совершится44.
215
В последнем случае основную роль при передаче будущего времени играет лексическое значение глагола werdan, который указывает на вступление в действие, начало действия (ср. русск. глагол „становиться4, например „стану сказывать я сказки"). Эти сочетания отнюдь еще нельзя отождествлять с футурумом — глагол werdan употребляется в этот период одинаково для выражения начинательности в будущем и прошлом; например:
tho ward mund slner sar sprechanter „и тотчас уста его стали говорящими (т. е. заговорили)".
Кроме того, глагол werdan использовался для передачи будущего, вернее начинательности, не только в сочетании с глагольными формами, но и с прилагательными и наречиями; например:
Ouh wirdit filu mark „Он станет (будет) очень знаменитым".
Наконец, встречается также выражение будущего времени посредством модальных глаголов, т. е. посредством указания на долженствование, желательность и т. п.; например;
berga sculun swlnan „исчезнут (букв. — должны исчезнуть) горы";
In mlnemo herzen wil ih lemer gehukkan der slnero mlhelun guadon. „В моем сердце я всегда буду помнить (букв.—хочу помнить, намерен помнить) о его великой доброте".
На протяжении средненемецкого периода презенс продолжает оставаться основной формой выражения будущего времени. Однако в этот период постепенно получают дальнейшее распространение описательные способы выражения будущего времени, а именно: а) описание будущего времени при помощи модальных глаголов, б) описание будущего времени при помощи глагола werden1.
Так, уже в памятниках XII — XIII вв. получает значительное распространение выражение будущего времени с помощью модальных глаголов sollen, wollen, mfleggen.
Примеры:
Unser lebn und unser burt diu suln wir iu vil gerne sagen. „Нашу жизнь и наше происхождение мы охотно вам расскажем".
Ir welt iuch alle vliesen, welt ir die recken bestan. „Все вы погубите себя, если будете сопротивляться этим витязям".
Der valke, den du ziuhest, dag ist ein edel man:
in welle got behtieten, du muost in schiere vloren han.
„Сокол, которого ты вырастила, это благородный витязь: да хранит его господь, ты скоро его потеряешь" (букв. — должна иметь потерянным).
Начиная с XIII в., в памятниках все чаще встречается и описательное выражение будущего с помощью глагола werden. Глагол werden в этот период обычно выступает, так же как и в
1 Подробно о развитии будущего времени см.: В. П. Дружинина, система форм выражения будущего времени в немецком языке, канд. дисс., М., 1945; Т. В. С т р о е в а. Развитие будущего времени в немецком языке, „Уч. записки ЛГУ“, Л., 1941, вып. 5; Wilmanns. Deutsche Grammatik, Strafiburg, 1906, В. Ill, S. 113.
216
древненемецком (см. выше), в сочетании с причастием I; например: Diu werdent min stimme hcerend. „Они услышат мой голос".
Позже, в XIV — XV вв., — в сочетании с инфинитивом; например:
Selic sint, die reiniu herze habent, wan sie unser werdent sehen. „Блаженны те, которые имеют чистое сердце, так как они нас увидят".
Длительное время оба способа описательного выражения будущего времени сосуществуют и конкурируют между собой. Грамматики XVI в. считают оба способа описания будущего времени равноценными./ Так, автор одной из грамматик этого времени Меланхтон переводит латинскую форму veniam как: Ich werde oder will kommen. В северной Германии преобладает выражение будущего модальными глаголами, в средней и южной Германии — посредством глагола werden. Это отмечают и некоторые грамматики того времени. Так, грамматика, изданная в конце XV в. на нижненемецком языке, следующим образом поясняет латинскую форму legam: ick will edder ick schal lesen; edder alse de aver-lender seggan (или, как говорят южане: ik werde lesen).
В средненемецких областях, в частности в восточносредненемецком, уже с XV в. преобладающей является форма с глаголом werden; ее же употребляет Лютер в своих произведениях и способствует ее закреплению в общенемецком литературном языке.
Превращение сочетания werden с инфинитивом в аналитическую форму времени связано не только с количественным его преобладанием, но прежде всего с тем, что между компонентами этого сочетания происходит тесная спайка. Значение всего сочетания в целом, а именно значение будущего времени, настолько перекрывает и оттесняет на задний план первоначальное самостоятельное значение глагола werden в этом сочетании, что werden перестает функционировать в сочетании с инфинитивом как самостоятельный глагол, выражающий начинательность. Это нагляднее всего выражается в том, что уже на протяжении XVI — XVII вв. сочетания типа ward sprechanter „стал говорящим", „заговорил", выражавшие начинательность в прошлом (ср. выше), постепенно полностью выходят из употребления и заменяются сочетаниями с глаголами beginnen, anfangen, anheben.
Примечание. В северной Германии аналитическая форма будущего времени с глаголом werden получила распространение через общенемецкий литературный язык. Диалекты северной Германии ее не употребляют и по-прежнему передают будущее время посредством презенса и посредством описательных форм с модальными глаголами. В этом отношении они близки с английским языком, где в качестве вспомогательных глаголов будущего времени употребляются глаголы will и shall, соответствующие немецким wollen и sollen.
С XVI в. в памятниках появляются также формы футурума II со вспомогательным глаголом werden. Прообразом их является приводившееся выше сочетание du muost in schiere vloren han „ты скоро его потеряешь" (должна иметь потерянным), первона
217
чально выражавшее не предшествование в будущем, а завершенность действия в будущем. Грамматики XVII в. уже безоговорочно рассматривают сочетание werden с инфинитивом II (werde gemacht haben) как грамматическую форму будущего времени и включают ее в парадигму спряжения глагола.
Примечание. Интересно отметить, что параллелизм в употреблении фу-турума II и перфекта, характерный для современного немецкого языка, уходит корнями в самый начальный период развития аналитических форм. Так, оба способа выражения завершенности действия в будущем встречаются в „Песне о Нибелунгах"; сравните:
a) du muost in schiere vloren han (ср. стр. 199);
6) so hastu tnlnen willen mit grojen triuwen getan (ср. стр. 212).
Развитием футурума II завершается становление современной системы временных форм глагола в индикативе, включающей в себя 6 временных форм и служащей для выражения а) абсолютного времени (т. е. отношения момента действия к моменту речи) и б) относительного времени (т. е. отношения во времени между двумя действиями).
§ 75. Категория наклонения
Параллельно с развитием временных форм индикатива (см. §74) происходило также развитие системы временных форм конъюнктива. Однако если первый процесс был связан с развитием внутреннего содержания категории времени, то второй процесс имел более сложный характер: конечно, развитие новых временных форм конъюнктива создавало возможности для более четкой временной дифференциации в предложениях, оформленных конъюнктивом; однако в то же время — и это главное — оно служило для более четкого разграничения отдельных модальных значений внутри общего модального значения возможности действия, присущего конъюнктиву в целом. Таким образом, и здесь, несмотря на то, что система трех наклонений, издавна присущих германским языкам, оставалась неизменной, внутреннее содержание категории наклонения, и прежде всего конъюнктива, развивалось и употребление его становилось более разнообразным и дифференцированным.
1. Развитие аналитических форм конъюнктива
Уже в древненемецкий период параллельно с развитием перфекта и плюсквамперфекта индикатива (см. стр. 204 и сл.) появляются и отдельные формы конъюнктива, образованные по тем же моделям; например у Отфрида (IX в.);
... sprach, oba iro nihein wiht habeti gifangan mit den nez-zin .. спросил, не поймал ли кто-нибудь из них чего-нибудь сетями ..."
218
Так же у Ноткера (X — начало XI в.):
Si newolte sih tes trosten, dag si in funden habeti. „Она не хотела утешиться тем, что она его нашла0.
В письменных памятниках XII — ХШ вв., т. е. в средненемецкий период, перфект и плюсквамперфект конъюнктива встречаются уже часто и представляют собой вполне сложившиеся временные формы конъюнктива; например:
а) перфект:
Wer iuch habe her gesant, des enhan ich niht vernomen. „Кто вас сюда послал, об этом я не слышал".
Man sagete mlnem herren, Kriemhilt si ane man, her Sifrit si erstorben. „Моему господину сказали, что у Кримгильды нет супруга, (так как) господин Зигфрид умер".
б) плюсквамперфект:
Owe, wan hete ich dig verswigen. „Увы, если бы я об этом умолчал."
Si wande dag erg hete mit slner kraft getan. „Она думала, что он совершил это с помощью своей собственной силы".
Развитие аналитических форм конъюнктива с вспомогательным глаголом werden относится к XIV — XVI вв. (ср. развитие футу-рума I и II индикатива, стр. 215 и сл.).
Футурум конъюнктива развивается по модели футурума индикатива. Однако в XVI в. примеры употребления футурума конъюнктива еще очень редки.
Более широкое распространение футурум конъюнктива получает лишь в новый период, начиная с XVII — XVIII вв. Однако и в дальнейшем, в том числе и в современном немецком языке, , сфера употребления этой формы остается ограниченной: футурум конъюнктива употребляется только как относительная временная форма (в косвенной речи и в тех типах придаточных предложений, которые примыкают к косвенной речи, см. ниже, стр. 223 и сл.).
Значительно раньше и шире распространяется другая аналитическая форма конъюнктива со вспомогательным глаголом werden, а именно кондиционалис I.
Кондиционалис I получает широкое распространение уже в XIV — XV вв. Он развивается из сочетания глагола werden в форме претерита с причастием I, позже с инфинитивом какого-либо другого глагола. Первоначально такие сочетания выражали начинательность действия в прошлом.
Описывая развитие футурума индикатива, мы уже указывали на то, что в словосочетаниях с глаголом werden, выражавших первоначально начинательность, глагол werden мог употребляться не только в форме презенса, но и в форме претерита, указывая в последнем случае на начало действия в прошлом (см. стр. 216). Сравните в древненемецком:
Nu wirdist thu swlgenti. „Теперь ты станешь молчащим" (онемеешь).
Глагол werden имеет форму презенса и указывает на вступ
219
ление в действие в настоящем, так что действие распространится и на будущее.
Tho ward mund slner sar sprechanter. „И тотчас стали уста его говорящими" (заговорили).
Глагол werden имеет форму претерита и указывает на начало действия в прошлом.
Примеры таких же словосочетаний с глаголом werden в претерите из памятников XIII — начала XVI вв.:
Si vragende wart. „Она стала спрашивать" (букв.—стала спрашивающей).
Do eg liehtende wart... „Когда стало светать..."
Da ward das ganze Heer laufend. „Тогда все войско побежало" (букв. — стало бегущим).
Moses ward zittern. „Моисей задрожал" (стал дрожать).
Des ward ich zu mir selber jehen... „Поэтому я стал сам себе говорить..."
Глагол werden в составе подобных словосочетаний мог первоначально употребляться как в формах индикатива, так и в формах конъюнктива. Однако в процессе перерастания словосочетаний с глаголом werden в аналитические формы глагола судьба отдельных разновидностей этих словосочетаний оказалась различной:
а) сочетания с глаголом werden в форме презенса индикатива подверглись грамматизации и легли в основу формы будущего времени (см. стр. 216);
б) сочетания с глаголом werden в форме претерита индикатива типа Moses ward zittern, выражавшие начинательность в прошлом, пришли постепенно в противоречие с развивающейся тенденцией нового осмысления глагола werden при инфинитиве не как средства выражения начинательности, а как средства выражения будущего времени; по этой причине они не только не включились в общий процесс превращения этих сочетаний в сложные временные формы, но все больше выходили из употребления (см. стр. 217);
в) сочетания с глаголом werden в форме презенс конъюнктива развивались параллельно соответствующим сочетаниям индикатива, хотя и менее интенсивно, и легли в основу футурума конъюнктива (см. стр. 219);
г) сочетания с глаголом werden в форме претерита конъюнктива не только не вышли из употребления, подобно соответствующим словосочетаниям с глаголом werden в претерите индикатива, но, напротив, подвергались очень интенсивной грамматизации и легли в основу кондиционалиса I, получившего широкое распространение уже в XV — XVI вв.; например, у Лютера:
W2re mein Reich von dieser Welt, meine Diener wiirden darob katnpfen. „Если бы мое царство было в этом мире, мои слуги стали бы бороться за это".
Wenn ein Hausvater wiiBte, welche stunde der Dieb komen wolt,
220
so wiirde er ja wachen. „Если бы хозяин дома знал, когда придет вор, он стал бы бодрствовать" (бодрствовал бы).
Грамматизации этих словосочетаний не противоречила основной тенденции осмысления глагола werden при инфинитиве как показателя будущего времени (см. сказанное выше, п. б)) несмотря на то, что глагол werden входил в эти словосочетания в форме претерита— wiirde, потому что в древних германских языках претерит конъюнктива не имел четкого временного значения (см. стр. 194), а в средненемецкий период за ним всё больше закреплялось значение настоящего-будущего (см. стр. 222), характерное для него и в современном немецком языке. Кондиционалис I, образованный с помощью wiirde, и получил значение нереального или потенциального настоящего-будущего, став таким образом в большинстве случаев синонимом претерита конъюнктива (подробнее см. ниже, стр. 225 и сл.).
Кондиционалис II развился по готовой модели и получил распространение в немецком литературном языке главным образом уже в нОвый период.
Различная судьба словосочетаний, в состав которых входил глагол werden в форме претерита индикатива и претерита конъюнктива, обусловила различия в составе временных форм индикатива и конъюнктива. В составе сложных временных форм индикатива отсутствуют формы, соответствующие кондиционалису I и И.
2. Развитие нормы употребления временных форм конъюнктива
Древненемецкий конъюнктив, представленный двумя временными формами — презенсом и претеритом, естественно, имел совершенно иную норму употребления временных форм, чем современный немецкий язык (см. стр. 194 и сл.).
Вкратце особенности этой нормы, описанной нами выше, можно свести к следующему:
а) презенс конъюнктива имел специфическую сферу употребления— выражение желательно-побудительной модальности (примеры см. на стр. 195);
б) при выражении других модальных значений — возможности (так наз. „потенциальное" значение), нереальности — употреблялись и презенс, и претерит. Претерит не имел четкого временного значения. Он мог быть одинаково отнесен к прошедшему, настоящему и будущему (примеры см. стр. 194);
в) употребление временных форм конъюнктива не имело какой-либо особой нормы и подчинялось общим правилам согласования времен.
По мере того как развиваются новые аналитические формы конъюнктива, усложняется и норма употребления конъюнктива.
Первым по времени фактором, существенно изменившим прежнюю норму, было включение в систему конъюнктива ана
221
литических форм прошедшего времени — перфекта и плюсквамперфекта:
1) Распространение плюсквамперфекта приводит к развитию у форм конъюнктива временной дифференциации: плюсквамперфект конъюнктива употребляется только при сообщении о прошедшем; например:
Unde waere im SIfrit niht ze helfe komen,
So hete si dem kiinege slnen Hp benomen.
„И если бы Зигфрид не пришел ему на помощь, то она лишила бы короля жизни".
Постепенно плюсквамперфект вытесняет из этой функции старый претерит, не имевший прежде четкой временной отнесенности (см. выше), а теперь закрепляющийся по противоположности с плюсквамперфектом за настоящим и будущим. Сравните:
а) претерит:
Owe, wan hete ich iwer kunst. „Увы, если бы я обладал вашим искусством".
Ich swur unde gehieg, dag ich nimmer mere deheinen man ge-naeme. „Я поклялась и дала обет, что никогда не возьму себе мужа".
Si ist iu ze edel unde rich, dag ir si kebsen soldet. „Она слишком благородна и могущественна, чтобы вы могли ее обесчестить".
б) плюсквамперфект:
Dag ich erstorben waere! „Если бы я умер (тогда)!".
Do sprach aber Hagene „und haete ich dag erkant,
So waer dag schirmwafen niht komen in mine hant".
„Тогда сказал Хаген: „Если бы я это знал, то моя рука не коснулась бы меча". (См. также примеры выше.)
Правда, в начале средненемецкого периода это разграничение не было еще достаточно последовательным, и, несмотря на широкое распространение плюсквамперфекта, претерит конъюнктива также часто выступал еще со значением прошедшего времени; например:
Het er sin swert in hende, so waere eg I iagenen tot. „Если бы в его руке был меч, Хаген нашел бы свою гибель".
Si jahen, sine saehen nie so schoenen man. „Они сказали, что никогда еще не видели такого прекрасного витязя".
Однако уже у Лютера временная дифференциация между претеритом и плюсквамперфектом конъюнктива, характерная для современного немецкого языка, проводится последовательно; например: а) претерит:
Und wenn du auch so eine schone stimme hettest zu singen, so solt man dich zum konige kronen. „И если бы ты также мог петь таким красивым голосом, то тебя нужно было бы сделать королем".
Wenn jr mich kennetet, so kennetet jr auch meinen Vater. „Если бы вы знали меня, то знали бы и моего отца".
222
Es were mir besser, dass ich noch da were. „Для меня было бы лучше, если бы я еще был там".
б) плюсквамперфект:
Ich wolt der saehen ein end lassen seyn vnd stille schweygen so meyn widdersacher auch still stunden. Wilchs er leycht mit eynem wort hett mocht auBrichten. Da iucket yhn der kutzel zeytlichs rurriG zu sehen. „Я хотел прекратить это дело и молчать, если мой противник тоже утихомирится, чего он легко мог бы достичь одним словом. Но тут ему слишком захотелось славы".
Da warff sich auff d’grofi rumredlicher hellt, spruet vnnd schnawbt, als hett er mich schon gefangen. „Тут этот славный герой стал кичиться, меча молнии и скрежеща зубами, как если бы он меня уже поймал".
Так же у других авторов этого периода:
Da begab sich, das sie gern wiltpret hetten gehabt. „Случилось, что они хотели бы иметь дичь".
2) Ограничение претерита конъюнктива с точки зрения временной отнесенности настоящим и будущим сталкивает эту форму с презенсом конъюнктива, также относимым к настоящему и будущему, и способствует более четкому разграничению функций между’ ними с точки зрения выражения модальности: презенс специализируется как форма выражения осуществимой возможности; претерит— как форма сообщения о действии, осуществление которого не ожидается или невозможно, сравните:
а) презенс:
Got griiege iuch. „Да благословит вас бог".
Dag ir deg ane zwivel sit. „Пусть у вас не будет сомнений на этот счет"’
Ir heiget Sifriden zuo miner swester kumen, dag er diu maget griiege. „Скажите Зигфриду, чтобы он подошел к моей сестре приветствовать ее".
б) претерит:
Gerne sliefe ich iemer da. „Я охотно спал^бы там вечно".
Ich wolde, dag eg waere also! „Я хотел бы, чтобы это было так!"
Wan waere ich tot. „Если бы я был мертв".
Owe, wan hete ich iwer kunst. „Увы, если бы я обладал вашим искусством".
3) Развитие относительного употребления перфекта и плюсквамперфекта для выражения предшествования, начинающееся в средненемецкий период (см. стр. 213), охватывает также перфект и плюсквамперфект конъюнктива. Наиболее широко относительное употребление временных форм конъюнктива развивается в косвенной речи, где выбор той или иной временной формы глагола указывает на отношение момента действия к моменту речи лица, слова которого передаются. В современном немецком языке, где относительное употребление временных форм конъюнктива в косвенной речи достигло полного развития, при помощи дифференцированного
223
употребления временных форм конъюнктива выражаются следующие отношения:
а) Одновременность действия и момента речи лица, слова которого передаются.
Er sagt (sagte, wird sagen),
б) Предшествование действия моменту речи лица, слова которого передаются.
Er sagt (sagte, wird sagen),
в) Следование действия за моментом речи лица, слова которого передаются.
Es sagt (sagte, wird sagen),
презенс конъюнктива или
. претерит конъюнктива
{daft er es sehe.
dafi er es sahe
(перфект конъюнктива или
плюсквамперфект конъюнктива
{dafi er es gesehen babe.
dafi er es gesehen hatte.
(футурум I конъюнктива или
кондиционалис I
f dafi er es sehen werde.
| dafi er es sehen wiirde.
В средненемецкий период подобное употребление лишь начинает развиваться. Мы находим в нем следующие элементы приведенной выше схемы:
а) Одновременность действия с моментом речи лица, слова которого передаются, выражается презенсом или претеритом; например:
Si jehent er lebe noch hiute. „Они говорят, что он жив и сейчас".
Man sagete minem herren, Kriemhilt si ane man. „Моему господину сказали, что у Кримгильды нет супруга".
Do jach des selbe SIfrit, er waere’s kiineges man. „Сам Зигфрид сказал, что он слуга короля".
В большинстве случаев действует старое правило согласования времен (см. стр. 194—195): презенс конъюнктива чаще всего согласуется с презенсом глагола речи, а претерит конъюнктива согласуется с претеритом глагола речи.
б) Предшествование действия моменту речи лица, слова которого передаются, выражается перфектом или плюсквамперфектом. И здесь действует правило согласования времен, отсутствующее в современном языке: если глагол речи имеет форму презенса, предшествование выражается посредством перфекта; если глагол речи имеет форму прошедшего времени, предшествование выражается посредством плюсквамперфекта; например:
Eg giht mtn neve Gawein, dag er den sige verlorn habe. „Мой племянник Гавейн говорит, что он упустил победу".
Sie vragent mich, wag ich habe gesehn. „Они спрашивают у меня, что я видел".
Do gienc... unde saget ir zehant, dag er komen waere. „Затем она пошла и сообщила ей тотчас, что он приехал".
224
Следующий фактор, определивший развитие современной нормы употребления временных форм конъюнктива, — образование аналитических форм конъюнктива с глаголом werden.
Как уже указывалось, раньше всего по времени и шире других аналитических форм с werden распространяется кондиционалис I (см. выше, стр. 219 и сл.). Так же, как и претерит конъюнктива, он имеет потенциальное значение, а также значение нереальности и отнесен к настоящему-будущему. Он выступает, следовательно, как синоним претерита конъюнктива и не приносит в систему значений конъюнктива ни новой временной дифференциации, ни каких-либо разграничений по линии модальности (в отличие от описанного выше включения в систему форм конъюнктива перфекта и плюсквамперфекта, ср. стр. 223 и сл.). Тем не менее кондиционалис I быстро получает распространение. Это объясняется, во-первых, тем, что кондиционалис I является по сравнению с претеритом конъюнктива формой, более выразительной (если учесть, что у всей массы слабых глаголов в результате редукции гласных неударных слогов к XIV—XV вв. стираются всякие формальные различия между претеритом индикатива и конъюнктива)1 и, во-вторых,— более однотипной (если учесть различия в образовании претерита конъюнктива у разных групп глаголов, ср. стр. 193).
В письменных памятниках XV—XVI вв. кондиционалис I— форма, уже широко распространенная.
Более поздний характер имеет распространение кондиционалиса II как синонима плюсквамперфекта конъюнктива; оно относится уже к новому периоду и не достигает такой широты, как употребление кондиционалиса I.
Кондиционалис I и II, являясь синонимами претерита и плюсквамперфекта конъюнктива, заменяют их лишь частично, так как и в современном немецком языке ограничены в своем употреблении определенными структурными типами предложений. Наиболее широко они употребляются в главном предложении сложноподчиненного условного предложения (с этим связано и их название в грамматике: лат. conditio — условие). Широко употребляются они как синонимы претерита и плюсквамперфекта также в простых предложениях, выражающих возможность. Исключение представляют предложения с наречиями fast, beinahe (типа: Beinahe ware ich gefallen).
Нужно также учитывать, что кондиционалис I является синонимом претерита конъюнктива только при абсолютном употреблении временных форм. Напротив, при относительном употреблении 1 * * * * * * 8
1 Проф. В. М. Жирмунский указывает, что в диалектах, не имеющих формы
кондиционалиса с werden, претерит конъюнктива также вытесняется полностью
или частично описательными формами с tate: wir taten gern kommen (вместо
wir kamen). См.: В. M. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во
литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 290. Этот факт также сви-
детельствует о потребности в более четкой и более унифицированной форме,
чем претерит конъюнктива.
8 История немецкого языка
225
временных форм (в косвенной речи и примыкающих к ней типах придаточных предложений, а также в предложениях нереального сравнения) кондиционалис является уже не синонимом претерита, а синонимом футурума конъюнктива (см. схему употребления временных форм конъюнктива в косвенной речи, стр. 224).
Широкое распространение футурума I и кондиционалиса I в относительном употреблении (в косвенной речи и др. случаях) происходит поздно. В произведениях XII—XIII вв. действие, предстоящее по отношению к моменту речи, выражается в косвенной речи посредством претерита конъюнктива, поскольку эта форма вообще имеет отнесенность к будущему; например:
Ich swur unde gehieg, dag ich nimmer mere deheinen man ge-naeme. „Я поклялась и дала обет, что никогда не возьму себе мужа".
Si horten sagen, eg koeme inner zehen tagen der kiinec Artus. „Они слышали, как говорили, что через 10 дней приедет король Артур".
У Лютера относительное употребление футурума конъюнктива в косвенной речи представлено еще лишь единичными примерами, и лишь в XVII—XVIII вв. завершается формирование современной схемы относительного употребления временных форм конъюнктива, где футурум I и кондиционалис I становятся средством выражения предстоящего действия относительно другого действия.
3. Эволюция употребления конъюнктива в косвенной речи
Одной из характерных особенностей конъюнктива в современном немецком языке является необходимость разграничивать две различные функции его и, соответственно, два различных грамматических значения конъюнктива:
1) выражение возможности действия (в широком смысле слова, включая желательность, потенциальность, нереальность действия),
2) оформление косвенной речи, т. е. выражение особого способа или типа высказывания.
Эти две функции различны в принципе: в первом случае употребление конъюнктива указывает на то, что действия нет в действительности и оно лишь мыслится как возможное; напротив, во втором случае — в косвенной речи — конъюнктив сплошь и рядом оформляет высказывания, в которых сообщается о действиях, реально происходящих; при этом конъюнктив выполняет совершенно другую роль —он указывает, что дело идет о передаче чужих слов, т. е. об особом типе высказывания
1 Л. Р. Зиндер и Т. В. Строева, Современный немецкий язык, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1957, стр. 178; Е. В. Гулыга, Конъюнктив как грамматическое средство выражения косвенной речи, „Иностранные языки в школе", 1950, №2; О. И. Моск альская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 312—320.
226
Между тем эти две функции, столь различные для современного немецкого языка, по происхождению тесно связаны между собой и обособились лишь постепенно. Еще в древневерхненемецкий период употребление конъюнктива в косвенной речи мало отличалось по своему значению от других случаев употребления конъюнктива.
Конъюнктив в косвенной речи, а также в предложениях, зависимых от глаголов мысли и чувства, употреблялся в древних письменных памятниках очень часто для выражения оттенков предположительности, сомнения, неопределенности, нереальности, отдаленности во времени, легендарности, а также ложности, неправильности. Так, например, с оттенком сомнения у Отфрида (IX в.): Unkund ist mir drato, ob er si ubildato. „Мне неизвестно, злодей ли он."
У Ноткера (X—XI вв.):
Die poetae sagent, tag alliu diu werlt lieht habe tone appollinis facchelo. „Поэты рассказывают, что весь мир получает свет от факела Аполлона" (см. также стр. 194).
В средненемецкий период происходит, с одной стороны, количественный рост употребления конъюнктива в косвенной речи, а с другой стороны, расширяется и видоизменяется сам характер его употребления. Если в древневерхненемецком связь конъюнктива косвенной речи с основным модальным значением конъюнктива шла по линии выражения оттенка нереальности, ложности, сомнительности, то в средневерхненемецкий период конъюнктив косвенной речи становится скорее показателем субъективного, личного мнения, суждения и очень часто просто показателем того, что передаются чужие слова; при этом широкий контекст в ряде случаев очень ясно показывает, что речь идет о происшествиях, вполне достоверных, реально происходящих. Так, в приводившемся примере из стихотворного романа начала XIII в. „Ивейн": Unde saget ir zehant, dag er komen waere (см. стр. 224 и другие примеры).
Современная норма употребления конъюнктива в косвенной речи, сложившаяся окончательно в своих основных чертах к XVII—XVIII вв., представляет собой результат постепенной качественной модификации значения конъюнктива, обособления его в этой функции. Она связана с почти полным отрывом значения конъюнктива косвенной речи от основного модального значения конъюнктива как показателя нереальности действия и становлением у конъюнктива в косвенной речи нового значения, связанного с отграничением чужой речи как особого вида высказывания от прямой, вне зависимости от того, передается ли в форме косвенной речи истинное или ложное оценочное суждение или производится простая констатация фактов *.
* Детальный анализ исторического развития употребления конъюнктива в косвенной речи и значения конъюнктива косвенной речи в современном немецком языке дается в докторской диссертации проф. Т. В. Строевой
8*
227
§ 76. Изменения в структуре глагольных форм.
Редукция тематического гласного и основообразующих суффиксов. Варианты -(e)t, -(e)st, -(e)te
Структура презенса сильных и слабых глаголов, а также претерита слабых глаголов является в современном немецком языке более простой, чем в древненемецком; например:
а) презенс сильного глагола:
двн. 2 л. ед. ч.: nim-i-s(t) — корень ф-тематический гласный ф-личное окончание;
совр. н. 2 л. ед. ч.: nimm-st — корень ф- личное окончание;
б) презенс слабого глагола (II класс):
двн. 2 л. ед. ч.: dion-O-s(t) — корень ф-основообразующий суффикс ф- окончание;
совр. н. 2 л. ед. ч.: dien-st — корень ф- личное окончание;
в) претерит слабого глагола (II класс):
двн. 2 л. ед. ч.: dion-o-t-os(t)—корень ф- основообразующий суффикс ф- суффикс претерита ф- личное окончание;
совр. н. 2 л. ед. ч.: dien-te-st — корень ф- суффикс претерита ф- личное окончание.
Как видно из примеров, упрощение морфемного состава этих форм происходило за счет редукции: а) тематического гласного в основе презенса сильных глаголов и слабых глаголов I класса, б) основообразующих суффиксов слабых глаголов.
Редукция тематического гласного в основе презенса началась еще в древненемецкий период (ср. 2 л. мн. ч.— nem-et, см. стр. 188). Однако в большинстве форм презенса он четко выделялся (см. стр. 188—189).
В средненемецкий период в связи с интенсивной редукцией гласных неударных слогов тематический гласный везде был ослаблен в -е, но также еще сохранялся; сравните:
„Модальность косвенной речи в немецком языке", Л., 1950. Т. В. Строева отвергает возможность отождествления значения конъюнктива косвенной речи с основным модальным значением конъюнктива (такую трактовку можно найти и у некоторых немецких авторов, рассматривающих употребление конъюнктива в косвенной речи в общем плане употребления конъюнктива в зависимых предложениях без разграничения его значений в косвенной речи и в других типах зависимых предложений, например: L. Siitterlin, Die deutsche Sprache der Gegenwart, Aufl. 5, Leipzig, 1923, S. 409—414). Проф. T. В. Строева отвергает также трактовку употребления конъюнктива в косвенной речи как употребления чисто формального, традиционного, лишенного собственного грамматического значения и определяет грамматическое значение конъюнктива косвенной речи как выразителя определенной синтаксической категории — категории несобственной речи.
228
Презенс сильных глаголов
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий
Ед. ч. 1 л. nim-u nim-e
2 л. nim-i-s(t) nim-e-st
3 л. nim-i-t nim-e-t
Мн. ч. 1 л. nem-a-mes nem-e-n
2 л. nem-et nem-et (-e-t)
3 л. nem-a-nt nem-e-nt
Примечание. В 1 л. ед. ч., где в древневерхненемецкий период не было тематического гласного, редукции подверглась флексия.
В новонемецкий период в связи с продолжающейся редукцией тематический гласный совершенно исчезает из 2 л. ед. ч. и 3 л. ед. ч.; сравните:
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий Современный немецкий
2 л. ед. nim-i-s(t) nim-e-st nimm-st
3 л. ед. nim-i-t nim-e-t nimm-t
Так же у слабых глаголов I класса; сравните:
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий Современный немецкий
2 л. ед. teil-i-s(t) teil-e-st teil-st
3 л. ед. teil-i-t teil-e-t teil-t
Таким образом, тематический гласный исчез из большинства форм презенса и перестал существовать как специальная формообразующая морфема. В связи с этим и в тех немногих формах, где тематический гласный не подвергся полной редукции, он утратил самостоятельное значение и слился с личным окончанием глагола; сравните:
Древневерхненемецкий Среднее ер хне немецкий Современный немецкий
1 л. мн. nem-a-mes nem-e-n nehm-en
3 л. мн. nem-a-nt nem-e-nt nehm-en
1 л. мн. teil-e-mes teil-e-n teil-en
3 л. мн. teil-e-nt teil-e-nt teil-en
Такое же объединение тематического гласного со следовавшей за ним морфемой произошло и в других формах глагола, образованных от основы презенса, — в инфинитиве и причастии I. В древненемецком инфинитив имеет следующий морфемный состав: корень -ф- тематический гласный -а- -ф- суффикс инфинитива -п, например nem-a-n. В современном немецком языке тематический
229
гласный не воспринимается уже как отдельная морфема, он слился с суффиксом инфинитива, дав -еп (двн. а^>е в неударном слоге). Аналогично в причастии I: двн. nem-a-nt-i дает в современном немецком языке nehm-end, где суффикс двн. -nt также расширился за счет тематического гласного в -end.
Редукция основообразующих суффиксов у слабых глаголов также частично началась в древненемецкий период (в дописьменный период она затронула презенс и претерит слабых глаголов I класса, см. стр. 190 и 191). Однако слабые глаголы II и III классов четко выявляли основообразующие суффиксы -О и -ё во всех своих формах (ср. стр. 179), возможно потому, что эти суффиксы воспринимались как словообразовательные.
В средненемецкий период все основообразующие суффиксы были ослаблены в -е, вследствие чего исчезли различия между отдельными классами слабых глаголов; сравните:
Древневерхненемецкий
I кл. teilen
II кл. dionon
III кл. folgen
Средневерхненемецкий teilen . dienen folgen
Таким образом, основообразующие суффиксы совершенно утратили свое значение. Однако формально гласный между корнем глагола и личным окончанием или дентальным суффиксом претерита и причастия II еще сохранялся и подвергся полной редукции или соединился с последующим окончанием в одну морфему в новонемецкий период; сравните:
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий Современный немецкий
Презенс
I кл. 1 л. ед. teil-u teil-e teil-e
2 л. ед. teij-i-s(t) teil-e-st teil-st
3 л. ед. teil-i-t teil-e-t teil-t
И т. д. и т. д. и т. д.
II кл. 1 л. ед. dion-6-m dien-e dien-e
2 л. ед. dion-o-s dien-e-st dien-st
3 л. ед. dion-6-t dien-e-t dien-t
и т. д. и т. д. и т. д.
III кл. 1 л. ед. folg-5-m folg-e folg-e
2 л. ед. folg-e-s(t) folg-e-st folg-st
Зл. ед. folg-5-t folg-e-t folg-t
и Т. д. и т. д. и т. д.
230
Претерит
I кл. 1 л. ед. teil-ta teil-te teil-te
II кл. 1 л. ед. dion-o-ta dien-e-te dien-te
Ill кл. 1 л. ед. folg-e-ta folg-e-te folg-te
Причастие II
I кл. gi-teil-i-t ge-teil-e-t ge-teil-t
II кл. gi-dion-o-t ge-dien-e-t ge-dien-t
III кл. gi-folg-e-t ge-folg-e-t ge-folg-t
В инфинитиве и причастии I основообразующие суффиксы, ослабленные в -е (ср. выше, стр. 229), присоединились в современном немецком языке к последующему суффиксу, например: двн. dion-0-п, folg-ё-п совр. н. dien-en, folg-en; двн. dion-o-nt-i, folg-6-nt-i^>coBp. н. dien-end, folg-end.
Неполной редукцией тематического гласного и основообразующих суффиксов объясняется наличие гласного -е- между корнем и некоторыми личными окончаниями, дающее варианты -st и -est, -t и -et, например: du steigst, но — du schneidest; er (ihr) steigt, но — er (ihr) schneidet, а также между корнем и суффиксами претерита и причастия II у слабых глаголов, дающее варианты -te и -ete; -t и -et, например: ich (er) lern-te, но—ich (er) arbeit-ete; ge-lern-t, но —ge-arbeit-et.
Этот остаточный гласный сохраняется в современном немецком языке в определенных фонетических условиях (см. ниже). С точки зрения системы современного немецкого языка он не является отдельной морфемой, а примыкает к личному окончанию глагола или к формообразующему суффиксу, расширяя их и создавая тем самым 2 варианта окончаний и суффиксов.
В презенсе гласный -е в окончаниях -(e)st, -(e)t сохраняется, если корень глагола оканчивается на d, t или сочетание шумного согласного с носовым; например:
du schneid-est leit-est rechn-est widm-est
er, ihr schneid-et leit-et rechn-et widm-et
Если на d, t оканчивается корень сильного глагола, имеющего во 2-м и 3-м лице единственного числа внутреннюю флексию, то в этих формах гласный -е отсутствует; например:
du halt-st lad-st tritt-st
er halt- lad-t tritt-
Ho: ihr halt-et lad-et tret-et
Если корень глагола оканчивается на -z, В, ss, s, то во 2-м лице единственного числа возможны две формы:
. heiz-est hass-est blas-est heiz-t hafi-t blas-t
231
Примечание. В формах: er halt-, er tritt-, du heiz-t, du haB-t, du blas-t, du lies-t и т. п. происходит слияние конечного согласного корня со сходным согласным личного окончания.
В претерите сильных глаголов окончание -est имеют глаголы, у которых корень оканчивается на s, С, ss, sch, z или на гласный, например: du lasest, attest, genossest, erloschest, schmolzest, flohest, liehest.
Окончание -est употребляется часто также, если корень глагола оканчивается на t, d, иногда и после других согласных, но в этих случаях гласный -е факультативен; например:
гласный -е в окончании 2 л. мн. ч. -e(t) сохраняется только в том случае, если корень глагола оканчивается на t или d, например: ihr reitet, badet, fochtet, ludet, miedet.
Претерит и причастие И слабых глаголов имеют суффиксы -ete и -et, если корень глагола оканчивается на согласные d, t или на сочетание шумного согласного с носовыми согласными ш, п, например: reden — redete — geredet; wa rten — wartete — gewartet; atmen — atmete — geatmet; rechnen — rechnete — gerechnet.
§ 77. Умлаут и преломление в формах сильных глаголов
В средненемецкий период, как уже указывалось, в формах сильных глаголов широкое распространение в качестве внутренней флексии получает умлаут (см. стр. 85).
1) Умлаут регулярно появляется во 2 и 3 л. ед. ч. презенса; например:
двн. 2 л. ед. ferist —свн. ferest (совр. н. fahrst)
двн. 2 л. ед. statist — свн. slaefest (совр. н. schlafst)
двн. 2 л. ед. stogist—свн. stcegest (совр. н. stofit)
двн. 2 л. ед. loufist — свн. Idufest (совр. н. laufst)
2) Умлаут закрепляется также за претеритом конъюнктива сильных глаголов; например:
двн. 1 л. ед. gabi — свн. gaebe (совр. н. gabe)
двн. 1 л. ед. nami —свн. паеше (совр. н. nahme)
двн. 1 л. ед. wari —свн. waere (совр. н. ware)
двн. 1 л. ед. hulfi — свн. hiilfe (совр. н. hiilfe и halfе)
двн. 1 л. ед. wurti — свн. wiirde (совр. н. wiirde)
Умлаут в претерите конъюнктива сильных глаголов стал настолько характерным, формальным признаком этой формы, что распространился также на отдельные слабые глаголы: а) на неправильный слабый глагол haben — конъюнктив прет, hatte; б) на так наз. „особую" группу слабых глаголов, имеющую умлаут в индикативе только в презенсе (об этих глаголах см. стр. 244) и сохранивших старое написание — е — для обозначения умлаута от краткого а: геппеп — rannte, конъюнктив прет, rennte; kennen — kannte, конъюнктив прет, kennte; brennen — brannte, конъюнктив прет, brennte и др.
232
Преломление е i, iu io в презенсе сильных глаголов полностью развилось в древненемецком (см. стр. 78).
В древненемецкий и средненемецкий периоды преломление охватывало, в отличие от умлаута, все 3 лица единственного числа презенса (см. стр. 189). Однако сходство функций умлаута и преломления было причиной выравнивания их и закрепления обоих видов внутренней флексии за 2-м и 3-м лицом единственного числа; сравните:
Презенс
Ед. ч.
1 л. 2 л. 3 л. 1 л. 2 л. 3 л.
двн. far и feris(t) ferit nimu nimis(t) nimit
свн. fare ferest feret nime nimest nimet
совр. н. fahre fahrst fahrt nehme nimmst nimmt
Наличие умлаута и преломления во 2 и 3 л. ед. ч. в презенсе сильных глаголов создает также дополнительное формальное различие между формами индикатива и конъюнктива этих глаголов, т. к. они свойственны только презенсу индикатива. Сравните в совр. н.: ich fahre, du fahrst, er fahrt, но — ich fahre, du fahrest, er fahre; ich nehme, du nimmst, er nimmt, но — ich nehme, du nehmest, er nehme.
Примечание. Отсутствие умлаута и преломления в презенсе конъюнктива объясняется тем, что в нем никогда не было фонетических условий для этих изменений гласного: за корневым слогом во всех формах презенса конъюнктива следовал в древненемецком суффикс -ё(-е-); сравните:
Презенс
Ед. ч.
Индикатив Конъюнктив Индикатив Конъюнктив
ДВН. 1 л. far-u far-e- nim-u nem-e-
2 л. fer-i-s(t) far-e-s(t) nim-i-s(t) nem-£s(t)
3 л. fer-i-t far-e- nim-i-t nem-e-
§ 78. Система личных окончаний
Система личных окончаний древненемецкого отличалась сравнительно со средненемецким и новонемецким большим разнообразием. Упрощение личных окончаний совершалось главным образом в средненемецкий период и также было связано во многом с общим процессом редукции гласных неударных слогов.
В средненемецкий период происходили следующие изменения в системе личных окончаний:
а) в связи с общей редукцией неударных гласных в -е[е] унифицировался вокализм личных окончаний; например:
Презенс 1 л. ед. двн. far-u ^>свн. far-e
Претерит 1 л. мн. двн. fuor-um > свн. fuor-en
2 л. мн. двн. fuor-ut >свн. fuor-et
233
б) также в связи с редукцией упрощаются окончания, образующие в древненемецком вместе с тематическим гласным или с основообразующим суффиксом двусложную флексию; такая флексия сокращается до одного слога:
Презенс 1 л. мн. двн. lar-a-mes ^>свн. far-e-n двн. dion-6-mes свн. dien-e-n
На протяжении средненемецкого и в начале новонемецкого периода происходила также постепенная унификация личных окончаний за счет поглощения аномальных окончаний более типичными и распространенными.
Так, в презенсе постепенно выходит из употребления архаичное окончание 1 л. ед. ч. -ш (ср. стр. 181); например, у слабых глаголов II и III классов:
двн. 1 л. ед. dion-o-m^>cBH. dien-e-n (m^>n) и dien-e совр. н.
dien-e
двн. 1 л. ед. folg-e-m > свн. folg-e-n и folg-e совр. н. folg-e
Так же у неправильных глаголов:
двн. 1 л. ед. tuo-in свн. tuo-n и tuo- > совр. н. tu-e
двн. 1 л. ед. ga-m, ga-n; ge-m, ge-п^свн. ga-n, ge-п^совр. н.
geh-e двн. 1 л. ед. stam, sta-n; ste-m, ste-n^>cBH. sta-n, sten^>coBp. h.
steh-e
Только 1 л. ед. ч. глагола sein — (ich) bin — устойчиво сохраняет старое окончание; сравните:
двн. 1 л. ед. bi-m, Ы-п^>свн. bi-n, совр. н. Ы-п
В претерите сильных глаголов окончание 2 л. ед. ч. -I (например: двн. bundi „ты связал", nami „ты взял") вытеснилось к началу новонемецкого периода окончанием -st по аналогии с презенсом (например: двн. bindis(t) „ты связываешь", nimis(t) „ты берешь") и с претеритом слабых глаголов (например: двн. teiltos(t) „ты делил", dionotost „ты служил"); например:
Презенс 2 л. ед.
Претерит слаб. гл.
2 л. ед.
Претерит сильн. гл.
2 л. ед.
Древневерхненемецкий nim-i-s(t) dion-o-tos(t)
nam-i
Средневерхненемецкий nim-e-st dien-e-te-st
naem-e
Современный немецкий nimm-st dien-te-st
nahm-st
В итоге в современном немецком языке вырабатываются 2 т и п а личных окончаний, очень близких между собой:
1) Презентные окончания:
Единственное число Множественное число
1 л.
2 л.
3 л.
-е
-(e)st
-(e)t
-еп
-(e)t
-еп
234
Презеитные окончания служат для образования личных форм глагола в настоящем времени изъявительного наклонения (отсюда их название).
2) Претеритальные окончания:
Единственное число Множественное число
1 л. — -еп
2 л. -(e)st -(e)t
3 л. — -еп
Характерной особенностью претеритальной системы окончаний является нулевая флексия в 1-м и 3-м лицах единственного числа.
Претеритальные окончания служат для образования личных форм глагола в претерите изъявительного наклонения (отсюда их название). Кроме того, эта система личных окончаний характеризует все временные формы конъюнктива (в том числе и презенс конъюнктив), выступая в этом случае не как характерный признак той или иной временной формы, а как характерный признак всех форм данного наклонения.
§ 79. Аблаут в системе сильных глаголов
Деление сильных глаголов на классы по характеру чередования гласных (аблаута), имевшееся в древневерхненемецком, устойчиво сохраняется на всем протяжении истории немецкого языка (о классах сильных глаголов в древневерхненемецком ср. стр. 171 и сл.).
Средневерхненемецкий период не вносит каких-либо принципиальных изменений в систему аблаута сильных глаголов; сравните:
Глаголы I класса
а) двн. scriban — screib — scribum — giscriban свн. schriben—schreip —schriben—geschriben
б) двн. Hhan —leh —lihum —gilihan
свн. lihen —leh —lihen —gelihen
Примечания: 1. Здесь и во всех последующих классах основные формы средневерхненемецкого отличаются от соответствующих форм древневерхненемецкого редукцией гласных в неударных слогах: двн. scriban > свн. schriben, двн. scribum > свн. schriben, двн. giscriban > свн. geschriben.
2. Здесь и в других классах наблюдается характерное для орфографии средненсмецкого периода отражение на письме оглушения согласных на конце слова: свн. schriben — schreip.
Глаголы II класса
а) двн. biogan — bong — bugum — gibogan
свн. biegen —bouc —bugen —gebogen
б) двн. giogan — gog — guggum —gigoggan
свн. giegen — gog — guggen — gegoggea
Примечание. В инфинитиве, точнее в основе презенса, дифтонг дви.
io > ie (см. стр. 73).
235
Глаголы III класса
а) двн. helfan —half —hulfum —giholfan
свн. helfen — half — hulfen — geholfen
б) двн. bintan —bant —buntum —gibuntan
свн. binden. —bant —bunden —gebunden Глаголы IV класса
двн. neman —nam —namum —gi noman
свн. nemen —nam —namen —genomen Глаголы V класса
двн. geban —gab —gabum —gigeban
свн. geben —gap —gaben —gegeben Глаголы VI класса
двн. faran —fuor —fuorum —gifaran
свн. faren —fuor —fuoren —gefaren Глаголы VII класса
а) двн. heiggan —hiag —hiaggum—giheiggan
свн. heiggen —hieg —hieggen —geheiggen
б) двн. loufen —liof —liofum —giloufan
свн. loufen — lief — liefen — geloufen
Примечание. Подтипы а) и б) совпали в средневерхненемецком, так как дифтонги двн. ia и двн, io дали в конце древненемецкого периода дифтонг ie (ср. стр. 73).
Гораздо более значительные изменения происходят в системе аблаута сильных глаголов в начале новонемецкого периода. Эти изменения связаны с двумя процессами: 1) с общими фонетическими изменениями в звуковой системе немецкого языка, 2) с унификацией основ единственного и множественного числа в претерите сильных глаголов и выработкой единой основы претерита.
Общие фонетические изменения в звуковой системе не затрагивают самих принципов аблаута, сложившихся еще в общегерманский период, но видоизменяют конкретные типы чередований вследствие того, что изменяется сам гласный или дифтонг, участвующий в чередовании. Отдельные примеры этого можно наблюдать и в средневерхненемецком. Так, у сильных глаголов II класса чередование двн. io—ou—u—о сменяется чередованием свн. ie—ou—u—о (см. стр. 235) в силу того, что дифтонг двн. io изменился в конце древненемецкого периода в ie. Аналогичное явление наблюдается в средневерхненемецком у сильных глаголов VII класса (см. выше): вследствие того, что дифтонги двн. ia и двн. io изменились в ie, соответственные изменения произошли и в чередовании гласных в VII классе; в результате этого 1-й подтип,
236
имевший в претерите двн. ia, и 2-й подтип, имевший в претерите двн. io, совпали и дали единый тип чередования с дифтонгом ie в претерите.
В новонемецкий период общие фонетические процессы в звуковой системе вызывают значительно больше изменений в системе аблаута сильных глаголов. Такими общими фонетическими процессами являются, например, дифтонгизация узких долгих гласных и монофтонгизация дифтонгов (см. стр. 87 и сл.).
Так, дифтонгизация затрагивает глаголы I класса, сравните: двн. scriban, свн. schriben^>coBp. н. schreiben; двн. lihan, свн. lihen^>cOBp. н. leihen.
Монофтонгизация затрагивает следующие классы сильных глаголов:
II класс — двн. biogan, свн. biegen^-совр. н. biegen [i:]; двн. giogan, свн. giegen совр. н. gieBen [i:];
VI класс — претерит ед. ч.: двн. fuor, свн. fuor совр. н. fuhr [и:]; в том же классе глаголов претерит мн. ч.: двн. fuorum, свн. fuoren совр. н. fuhren [и:].
VII класс — претерит ед. ч.: двн. hiag, свн. hieg^cosp. н. hiefi [i:]; двн. liof, свн. lief совр. н. lief [i:]; в том же классе глаголов претерит мн. ч.: двн. hiaggum, свн. hieggen совр. н. hiefien [i:]; двн. liofum, свн. liefen совр. н. liefen [i:].
Еще более существенные изменения происходят в системе аблаута сильных глаголов в связи со вторым из названных процессов — унификацией основ единственного и множественного числа. Так, формы претерита свн. ich half — wir hulfen дают в результате унификации в новонемецком ich half — wir halfen; аналогично: свн. ich sang — wir sungen, новонем. ich sang — wir sangen; свн. ich reit — wir ritten, новонем. ich ritt — wir ritten и т. д. Как видно из примеров, у одних классов глаголов унификация форм претерита происходит по единственному числу, у других — по множественному числу.
В отдельных диалектах унификация форм претерита начинается в XV в., однако еще в XVI в. старые формы широко распространены — их употребляет, например, в своих произведениях Лютер и рекомендуют также грамматики того времени, ориентирующиеся на язык Лютера (например, написанная по латыни грамматика Клайуса — „Грамматика немецкого языка, выбранная из немецкой библии Лютера и других его книг", Лейпциг, 1578 г.). Окончательно унифицированный вокализм в претерите закрепляется как общенемецкая норма к середине XVII в.
В современном немецком языке только один сильный глагол сохранил различие гласных в формах единственного и множественного числа претерита, развив, однако, параллельно и новые унифицированные формы претерита; сравните;
237
дви. werdan — ward — wurtum — wortan свн. werden — wart — wurden — (ge)worden совр. н. werden - I ward-wurden-(ge)worden H I wurde
Примечание. О форме причастия II см. стр. 201, о чередовании d—t см. стр. 79.
При сопоставлении основных форм сильных глаголов в средненемецком и новонемецком следует учитывать также происходившее в начале новонемецкого периода изменение долготы гласных (см. стр. 88 и сл.) и изменения норм орфографии (см. стр. 92 и сл.). Некоторые отдельные глаголы претерпели индивидуальные фонетические изменения (эти глаголы указаны в примечаниях к каждому классу глаголов).
Глаголы I класса1
свн. schriben —schreip —schriben —gescbriben совр. н. schreiben —schrieb —schrieben —geschrieben
1. В инфинитиве (в основе презенса) произошла дифтонгизация I > ei.
2. В претерите произошла унификация форм по множественному числу, поддержанная формой причастия II.
3. Существовавшие в древневерхненемецком и средневерхненемецком подтипы (ср. стр. 172—173) совпали, так как старые формы претерита ед. ч., отличавшие их, вышли из употребления; сравните в совр. н.:
schreiben — schrieb — geschrieben leihen —lieh —geliehen
4. Гласный корпя в претерите и причастии II у ряда глаголов этого класса подвергся удлинению в соответствии с общими количественными изменениями гласных в новонемецкий период (см. стр. 88 и сл.), и это нашло также отражение в орфографии (написание ie). Таким образом, в I классе глаголов в новонемецкий период возникли новые подтипы глаголов, отличающиеся долготой или краткостью гласного; сравните:
ei — I—I: schreiben — schrieb — geschrieben ei — i — i: reiten — ritt — geritten
Глаголы II класса
свн. biegen —bouc —bugen — gebogen
совр. н. biegen [i;] — bog —bogen — gebogen
1. В инфинитиве (в основе презенса) произошла монофтонгизация ie>[r.J при сохранении старого написания (см. стр. 88).
2. В претерите ед. ч. произошло выравнивание по типу глаголов с О (ср. свн. bot, gog).
1 О попытках пересмотра классификации сильных глаголов в соответствии с изменениями новопемецкого периода см.: О. И. Москальская, Грамма-тика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 237—238 и 240; см. также новый опыт классификации у В. М. Жирмунского, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 256.
238
3. В претерите произошла также унификация форм по единственному числу, поддержанная формой причастия 11.
4. Существовавшие в древневерхненемецком и средневерхненемецком подтипы (см. стр. 172—173) совпали в результате выравнивания в претерите ед. ч. В то же время возникли новые различия в связи с удлинением и сокращением гласных в новонемецкий период; сравните:
1 — <5—О: biegen — bog — gebogen
1 — б — б: gieBen — goC — gegossen
Примечание. К этому классу относятся также глаголы IDgen и (be)triigen, изменившие свой вокализм в основе презенса. В древненемецком и средненемецком они не отклонялись от основного типа: двн. liogan, свн. liegen; в новонем. liegen lijgen (по аналогии с существительным Luge); так же: двн. triogan, свн. triegen, новонем. triegen > triigen (видимо, по аналогии с liigen).
Глаголы saufen, saugen, schnauben имели особый вокализм в основе презенса уже в древненемецком (двн. sufan, sQgan, snCban), но по вокализму претерита и причастия 11 также относятся к этому классу.
Глаголы III класса
свн. helfen — half — hulfen — geholfen
совр. н. helfen — half — halfen — geholfen
свн. binden — band — bunden —gebunden
совр. н. binden — band — banden —gebunden
1. В претерите произошла унификация форм по единственному числу.
2. Существовавшие в древневерхненемецком и средневерхненемецком подтипы этого класса, основанные на правилах преломления (см. стр. 174), сохранились: перед плавным -ф- шумный согласный (helfen, werfen) основа презенса имеет в корне е, причастие 11 — о; перед носовым-ф-шумный согласный (bin-den, singen) основа презенса имеет в корне i, причастие 11 — и. Кроме того, в начале новонемецкого периода выделяются новые подтипы.
В качестве нового подтипа выделяются глаголы с удвоенным носовым согласным, у которых закрепляется чередование i — а — о:
свн. beginnen — began — begunnen — begunnen совр. н. beginnen — begann — begannen — begonnen Так же: gewinnen, rinnen, sinnen, spinnen, schwimmen.
В особый подтип выделяются также глаголы с удвоенным плавным согласным, у которых закрепляется чередование e(i) —о — о: свн. swellen — swal — swullen — geswollen
совр. н. schwellen —schwoll —schwollen —geschwollen
Так же: quellen, (er)schallen (с двн. ir-scellan), klimmen, glimmen.
К этому подтипу примыкают также несколько глаголов с плавным -ф- шумный согласный: schmelzen, melken, bersten, несколько глаголов, у которых плавный предшествует гласному: drcschen, loschen (< двн. lescan), flechten, а также глагол fcchten и несколько глаголов, перешедших из других классов
239
в результате индивидуальных фонетических изменений: heben (свн. heben — huop — huobum — gihaban, VI кл.), weben, schworen (<двн. sweren), scheren, garen.
Глаголы IV класса
свн.
совр. н.
nemen — nam — namen — genomen nehmen —nahm — nahmen —genommen
1. В претерите произошла унификация гласных за счет выравнивания количественных различий между кратким гласным формы единственного числа и долгим гласным формы множественного числа.
2. В результате количественных изменений гласных в новонемецкий период установились следующие варианты:
ё—а—6: nehmen —nahm —genommen ё — а — О: stehlen —stahl —gestohlen ё—а — 6: brechen —brach—gebrochen
Примечание. Кроме глаголов, имеющих после гласного носовой или плавный, к этому классу принадлежат несколько глаголов, имеющих плавный перед гласными: brechen, sprechen, erschrecken, treffen.
К этому классу относятся также: глагол kommen, изменивший корневой гласный в основе презенса (двн. queman, свн. komen, kumen), и глагол stechen.
Глаголы V класса свн. geben — gap — gaben — gegeben совр. н. geben — gab — gaben — gegeben
1. В претерите произошла унификация гласных за счет выравнивания количественных различий между гласными претерита (как и у глаголов IV кл.).
2. В результате количественных изменений гласных в новонемецкий период установились следующие варианты:
ё — а — ё: geben — gab — gegeben ё — а — ё: essen — аВ — gegessen
Примечание. К этому классу относятся также глаголы^..bitten, sitzen, liegen, имеющие в основе презенса i (< е по правилам преломления, так как эти глаголы некогда имели в основе презенса суффикс -j, ср.: гот. bidjan, дс. biddian; дс. sittian, др.-исл. sitja; дс. liggian, др.-исл. liggja).
Глаголы VI класса
свн. faren — fuor — f uoren — gefaren совр. н. fahren — fuhr — fuhren — gefahren
1. В претерите произошла монофтонгизация uo>fi.
2. В результате количественных изменений гласных в новонемецкий период установились следующие варианты:
а — й — a: fahren —fuhr —gefahren й— й —й: wachsen —wuchs — gewachsen
Глаголы VII класса
свн. heigen — hieg— hiegen —geheigen совр. н. heifien — hiefi — hiefien — geheifien
240
Так же: совр. н. laufen — lief — gelaufen; rufen — rief — gerufen; stoBen — stieB — gestofien; schlafen — schlief — geschlafen.
1. В претерите произошла монофтонгизация ie>[i:J с сохранением старого написания ie (см. стр. 88).
2. Долгое i (ie) в претерите подверглось сокращению у глаголов fangen и hangen (hangen).
§ 80. Флективные формы конъюнктива
Презенс конъюнктива сохраняет на всем протяжении истории немецкого языка те основные признаки, которые отмечались нами для древненемецкого периода: 1) суффикс двн. -ё(-е)^>свн. -е, совр. н. -е (распространившийся в связи с редукцией основообразующих суффиксов на все классы слабых глаголов, ср. стр. 230 и сл.); 2) претеритальную систему личных окончаний.
Как уже отмечалось, начиная со средненемецкого периода, дополнительным отличием презенса конъюнктива от соответствующей формы индикатива у многих сильных глаголов стало отсутствие внутренней флексии во 2 и 3 л. ед. ч. (см. подробнее стр. 233). Сравните в современном немецком языке презенс индикатива и конъюнктива глагола nehmen:
Презенс
Индикатив Конъюнктив
Ед. ч. 1 л. ich nehm-e nehtn-e-
2 л. du nimm-st nehm-e-st
3 л. er nimm-t nehm-e-
Мн. ч. 1 л. wir nehm-en nehm-e-n
2 л. ihr nehm-t nehm-e-t
3 л. sie nehm-en nehm-e-n
Претерит конъюнктива имеет ту же систему личных окончаний, что и презенс конъюнктива (и претерит индикатива). Суффикс претерита конъюнктива двн. в средневерхненемецком подвергается редукции в -е. Тем самым для презенса и претерита конъюнктива вырабатывается единый суффикс -е, характерный для современного немецкого языка.
В средненемецкий период в претерите конъюнктива сильных глаголов развивается дополнительный очень яркий признак — умлаут корневого гласного, связанный с первоначальной звуковой формой суффикса претерита конъюнктива—I(-i); например:
Претерит конъюнктива
Древневерхненемецкий Средневерхненемецкий
Ед. 4. 1 л. hulf-i- hfilf-e-
2 л. hulf-I-s(t) hfllf-e-st
3 л. hulf-i- hiilf-e-
Мн. ч. 1 л. hulf-i-m htilf-e-n
и т. Д. и T. Д.
241
У слабых глаголов редукция суффикса претерита конъюнктива -I(i)^>-e привела уже в средневерхненемецком к звуковому совпадению форм претерита индикатива и претерита конъюнктива, характерного также для современного немецкого языка; например:
Древневер хненемецкий
Претерит индикатива Претерит конъюнктива
Ед. ч. 1 л. dion-o-t-a dion-6-t-i-
2 л. dion-o-t-os (t) dion-o-t-I-s(t)
3 л. dion-o-t-a dion-o-t-i-
Мн. ч. dion-o-t-um dion-o-t-I-m
и т. д. и т. д.
Средневерхненемецкий
Претерит индикатива Претерит конъюнктива
Ед. ч. 1 л. dien-e-te- dien-e-t-e
2 л. dien-e-te-st dien-e-t-e-st
3 л. dien-e-te- dien-e-t-e
Мн. ч. dien-e-te-п dien-e-t-e-n
И т. д. И т. д.
В новонемецкий период дальнейшие изменения коснулись сильных глаголов. В древненемецком все формы претерита конъюнктива образовывались от основы претерита индикатива множественного числа (см. стр. 193). Эта особенность сохранялась и в средневерхненемецком. Однако начавшаяся в новонемецкий период унификация форм единственного и множественного числа в претерите индикатива (см. стр. 237 и сл.) распространилась также и на формы претерита конъюнктива. В тех классах сильных глаголов, где унификация в претерите индикатива происходила по форме единственного числа, по той же форме происходило соответственно и выравнивание претерита конъюнктива; например:
Претерит
Индикатив Конъюнктив
ДВН. 1 л. ед. bant bunti
1 л. мн. buntum buntim
свн. 1 л. ед. bant bflnde
1 л. мн. bunden bunden
совр. н. 1 л. ед- ( band ( bande
1 л. мн. I banden I banden
242
Некоторые сильные глаголы имеют в претерите конъюнктива параллельные формы: 1) новые формы, развившиеся вследствие унификации основ претерита, и 2) старые формы, сохраняющие ту ступень аблаута корневого гласного, которая была характерна для претерита конъюнктива в древневерхненемецком и средневерхненемецком.
Параллельные формы в претерите конъюнктива имеют многие глаголы III класса и несколько других сильных глаголов, а именно:
Инфинитив Претерит индикатива Претерит конъюнктива
а) Глаголы III ряда с helfen half halfe — hiilfe
плавными г, 1 gelten gall giilte — golte
schclten schalt schiilte— scholte
werben warb warbe — wilrbe
sterben starb starbe— stiirbe
werfen warf warfe — wiirfe
bergen barg barge — bilrge
bersten barst barste — borste
б) Глаголы III ряда с beginnen begann beganne — begonne
удвоенными носовыми rinnen rann ranne — ronne
nn, mm sinnen sann sanne — sonne
spinnen spann spanne — sponne
gewinnen gewann gewanne — gewonne
schwimmen schwamm schwamine — schwomme
в) Глагол III ряда dingen dang dange — diinge
г) Глаголы IV ряда befehlen befahl befahle — befohle
stehlen stahl stable — stohle
д) Глагол heben heben hob hobe — hiibe
е) Глагол stehen stehen stand stande — stiinde
§ 81. Изменение типа спряжения некоторых глаголов
На протяжении истории немецкого языка имел место переход отдельных глаголов из одного типа спряжения в другой.
Из сильного спряжения в слабое перешли полностью или частично: niesen, schmiegen, triefen (в совр. н. triefte и troff), hal-len, schwelgen, garen (garte, gegart и gor, gegoren), pflegen, mahlen (mahlte, но — gemahlen), schalten, walten и др.
Разные формы спряжения закрепились в связи с дифференциацией значений или жанров речи у глаголов:
2-й ряд — wiegen „весить"—wog — gewogen wiegen „качать" —wiegte —gewiegt
4-й ряд — bewegen „побуждать" — bewog — bewogen bewegen „двигать" — bewegte — bewegt weben „ткать", „плести" —wob — gewoben (в поэзии) и webte — gewebt (в остальных жанрах речи)
6-й ряд — schaffen „творить", „создавать"—schuf — geschaffen schaffen „работать", „доставлять" и др. — schaffte — geschafft
243
Из слабого спряжения в сильное перешли: gleichen, preisen, weisen, laden („приглашать") — lud и ladete — geladen; stecken и fragen сохранили в основном формы слабого спряжения, но в претерите встречаются также сильные формы — stak, frug.
§ 82. Особая группа слабых глаголов
Особую группу среди глаголов слабого спряжения представляют собой в современном немецком языке несколько глаголов, имеющих в корне чередование е — а; например:
пеппеп — nannte — genannt kennen — kannte — gekannt
К этой группе принадлежат глаголы: пеппеп, kennen, геппеп, brennen, senden, wenden, denken.
Иногда эти глаголы называют глаголами „смешанного спряжения", так как наряду с признаками слабого спряжения пытаются видеть у этих глаголов признак сильного спряжения — аблаут е — а.
В действительности чередование е — а у этих глаголов не является по своему происхождению аблаутом, а вызвано неполным распространением у них умлаута корневого гласного а.
Гласный е в инфинитиве и в формах презенса возник у этих глаголов в древненемецкий период в результате умлаута корневого гласного а (ср.: гот. namnjan — двн. пеппеп; гот. sandjan — двн. senden).
Глаголы эти принадлежали в древневерхненемецком к I классу слабых глаголов и имели основообразующий суффикс -i- (см. стр. 178). В претерите глаголы I класса распадались на 2 подгруппы: а) часть сохраняла основообразующий суффикс -i- и соответственно имела умлаут корневого гласного в претерите, например: двн. zellen (из zaljan) — претерит zelita; так же: двн. leggen — претерит legita; б) другие глаголы не сохраняли основообразующего гласного, и соответственно корневой гласный не имел в претерите умлаута, например: двн. пеппеп (из namnjan) — претерит nanta; так же: двн. brennen — претерит branta; двн. trenken — претерит trankta. Таким образом, уже в этот период возникло чередование е — а по умлауту в основных формах некоторых глаголов.
В средневерхненемецком число подобных глаголов еще увеличилось вследствие того, что умлаут распространился и на глаголы, имеющие в корне другие гласные и дифтонги. Так, наряду с свн. пеппеп — nante, trenken — trankte и др. находим также: hoeren — horte, troesten — troste, diirsten — durste, grtiegen — gruogte, ftillen — fulte, kussen — kuste и многие др.
Однако это чередование гласных по умлауту не получило никакой смыслоразличительной функции. В общей системе форм слабых глаголов, не имеющих, как известно, внутренней флексии, оно осталось аномалией. Поэтому в новонемецкий период у боль
244
шинства глаголов, имевших чередование гласных по умлауту, произошла унификация форм путем распространения умлаута на все формы глагола по аналогии и чередование гласных тем самым исчезло; сравните:
двн. trenken — trankta, свн. trenken — trankte^> новонем. trSn-ken — trSnkte;
двн. horen— horta^>CBH. hoeren — horte > новонем. horen— horte;
двн. fullen — fulta^>cBH. fullen — fulte> новонем. fallen — fiillte.
Только небольшая группа глаголов, имеющих в корне пп или nd, сохранила старое чередование гласных, основанное на неполном распространении умлаута. В современной системе спряжения слабых глаголов эта группа представляет собой исключение.
Глаголы senden и wenden имеют в претерите формы sandte и sendete, wandte и wendete, следовательно, и они оказались частично затронутыми общей тенденцией к унификации форм путем распространения умлаута на все формы глагола.
Б. СИНТАКСИС
1. СТРУКТУРА ПРЕДЛОЖЕНИЯ В ДРЕВНЕВЕРХНЕНЕМЕЦКОМ.
ПРОСТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
§ 83. Двусоставные предложения. Главные члены предложения
Основным типом предложения в древненемецком языке, так же как и в современном, является двусоставное предложение, имеющее два главных члена — подлежащее и сказуемое, вокруг которых группируются зависимые члены; например:
Ih faru fisgon. „Я отправляюсь рыбачить1*.
Ёг 1st mln scalk. „Он мой слуга1*.
Sum man habeta zuuSne suni. „Некий человек имел двух сыновей1*.
Thanne sprah Into Hluduig ther guoto. „Тогда молвил громко славный Людвиг1*.
В роли подлежащего употребляются имена существительные, местоимения, субстантивированные прилагательные, причастия и др. Характерной формой подлежащего является именительный падеж.
Примечание. В древненемецких текстах встречается иногда двухкратное повторение подлежащего — так наз. „плеонастическое” повторе
245
н и е подлежащего с помощью местоимения (плеоназм — сочетание слов, близких по значению, из которых одно является логически лишним; от греч. pleonasmos „излишество"), например:
Dhiu wurza dhera spahida hwemu siu uuard antdhechidiu? „Корень премудрости, кому он был открыт?"
Плеонастическое повторение подлежащего свойственно также древней письменности других индоевропейских языков, особенно стихотворному жанру ее, и объясняется, видимо, влиянием устной поэзии.
Сказуемое, как и в современном немецком языке, может быть: а) глагольным, б) именным, в) состоять из связочного глагола и наречия.
Характерной чертой сказуемого в немецком языке, ярко проявляющейся и в древненемецком, является его обязательная глагольность: не только глагольное, но и именное сказуемое обязательно имеет в своем составе личную форму глагола. На эту особенность оформления именного сказуемого в современном немецком языке указывают обычно, сравнивая его с русским языком. Та же особенность отчетливо выступает в древневерхненемецком при сравнении древненемецких переводных памятников и латинского оригинала; например:
лат. Ego vox clamantis in deserto.
двн. Ih bin stemna ruofentes in wuostinnu. „Я глас вопиющего в пустыне".
лат. Beatus uir qui non abiit in consilio impiorum.
двн. Der man ist salig der in dero argon rat negegieng. „Блажен муж, который не последовал дурному совету".
К особенностям оформления сказуемого в древненемецком, не сохранившемся в современном немецком языке, относится следующее:
1) Прилагательное и причастие в составе сказуемого часто согласуются с подлежащим, хотя могут иметь и несклоняемую форму; например:
Ih bim alt. „Я стар" (несклоняемая форма прилагательного).
Sin sun was filu siecher. „Его сын был очень болен" (склоняемая форма прилагательного).
Gihdrit ist tbln gibet. „Услышана твоя молитва" (несклоняемая форма причастия).
Mine ferri inti paston sint arslaganu inti allu garuuu. „Мои быки и живность зарезаны и зажарены" (склоняемая форма причастия и прилагательного).
2) Широко распространенным типом сказуемого является сказуемое, представляющее собой словосочетание, состоящее из личной формы глаголов haben, sin, werdan и причастия I или II (см. подробнее стр. 204); например:
Uuas thag folc beitonti Zachariam. „Народ был ожидающим Захария".
Inti nu uuirdist thu sulgenti. „А теперь ты станешь молчащим" (онемеешь).
246
§ 84. Односоставные предложения
Характерной чертой односоставного предложения является наличие одного главного члена, вокруг которого и группируются зависимые члены предложения.
Односоставные предложения в древненемецком немногочисленны, но при этом довольно разнородны.
Следует прежде всего различать: а) формально-односоставные предложения и б) собственно-односоставные предложения.
Формально-односоставными являются прежде всего личные предложения, в которых отсутствует подлежащее—личное местоимение (обычно в силу того, что лицо, о котором идет речь, уже было названо в предыдущих предложениях или же ясно из контекста или ситуации).
Подобное бесподлежащное оформление личных предложений встречается в ряде языков. Так, в латыни личные местоимения употребляются в функции подлежащего только в том случае, если они несут на себе значительную смысловую нагрузку в предложении. В большинстве же случаев подлежащее—местоимение — при глаголе отсутствует и предложение, являясь личным, имеет в то же время только один главный член — сказуемое — и тем самым односоставно (ср. известные изречения: Cogito ergo sum. „(Я) мыслю, следовательно, существую"; Veni, vidi, vici. „Пришел, увидел, победил" и др.). В русском языке бесподлежащное оформление личных предложений также широко распространено.
Современному немецкому языку бесподлежащное оформление личных предложений, за исключением некоторых стилей речи1, несвойственно. Однако в древненемецком оно было возможно. Так, бесподлежащное оформление личных предложений довольно часто встречается в древненемецких переводных памятниках, где оно точно воспроизводит конструкцию латинского предложения; сравните:
лат. Respondit mulier et dixit: non habeo virum.
двн. Antuurtanti dag uulb inti quad: ni habu gomman. „Отвечая женщина сказала: (я) не имею мужа".
лат. Oportebat autem eum transire per Samariam. Venit in civi-tatem Samariae quae dicitur Sychar.
двн. Gilamf inan varan thuruh Samariam. Inti quam tho in burg Samariae. „Пришлось ему проходить через Самарию. И пришел (он) в (один из) город(ов) Самарии".
Имеется мнение, что бесподлежащная конструкция личного предложения лишь копирует латинский оригинал1 2. Действительно, древненемецкие переводчики стремились возможно более точно
1 Об опущении подлежащего в разговорной речи, а также в деловой и частной корреспонденции см.: Е. Riesel, Abrifi der deutschen Stilistik, Изд-во литературы на иностранных языках; М., 1954, S. 295.
2 В. Ю. Цареградская, Некоторые особенности строя древневерхненемецкого предложения, канд. дисс., Горький, 1951,
247
следовать при переводе латинскому тексту. Однако совершенно чуждой самому древневерхненемецкому эта конструкция предложения не была: она встречается и в непереводных памятниках древненемецкой письменности, а также и других древних германских языков1. Так, в древненемецком мы встречаем ее не раз в „Песне о Гильдебранде"; например:
Do bist dir alter Hun, ummet spaher, spenis mih mit dlnem wortun, wili mih dlnu speru werpan. „Ты, старый гунн, очень хитрый, завлекаешь меня своими словами, хочешь поразить меня своим копьем".
Вместе с тем в древненемецком ясно заметна тенденция отдавать предпочтение двусоставному оформлению личных предложений, связанная с общим преобладанием двусоставного предложения, о чем ниже.
Формально-односоставными можно назвать и неопределенно-личные предложения, также имеющие в ряде языков только один главный член — сказуемое, в то время как деятель-подлежащее остается неназванным в силу своей неопределенности. Так, для латинского языка характерно бесподле-жащное односоставное оформление неопределенно-личного предложения, например: Rogabant eum. „Его попросили". Как видно из перевода этого предложения на русский язык, та же беспод-лежащная односоставная структура неопределенно-личного предложения свойственна и русскому языку.
В древненемецком основным типом неопределенно-личного предложения является отнюдь не односоставное, а двусоставное предложение (см. о нем ниже, стр. 249 и сл.). Однако встречается в некоторых случаях и односоставная модель предложения, совершенно сходная с латинской и русской; сравните:
лат. Et adducunt ei surdum et mutum et deprecabantur eum ut inponat illi manum.
двн. Tho brahtun zi imo touban inti stumman inti batun in, thag her slna hant ana inan legiti. „Привели к нему глухонемого и попросили, чтобы он возложил на него руку".
Систематически оформляются по односоставной модели побудительные предложения, имеющие в качестве главного члена глагол в повелительном наклонении; например:
Gib mir trinkan. „Дай мне напиться".
Fullet thiu fag mit uuaggaru. „Наполните бочки водой".
Farames zi Bethleem. „Отправимся в Вифлеем".
Собственно-односоставными являются во многих языках безличные предложения, так как само значение их обусловливает отсутствие в них главного члена, указывающего на деятеля; сравните:
русск. Вечереет. Смеркается.' Холодно.
лат. Pluit. „Идет дождь". Tonat. „Гром гремит" и др.
1 М. И. Стеблин-Каменский, Древнеисландский язык, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 140—141.
248
Однако в немецком языке в связи с общей тенденцией к расширению рамок двусоставной структуры предложения (см. подробнее ниже, стр. 250—251) лишь один из типов безличных предложений имеет бесподлежащное оформление, в то время как другие типы безличных предложений оформлены двусоставно.
Бесподлежащное оформление свойственно предложениям с дательным или винительным лица:
а) указывающим на физическое или психическое состояние лица; например:
Mih hungrita inti ir gabut mir eggan. „Меня мучил голод, и вы дали мне есть".
Drank er tho so пап 1 lusta. „Он выпил, сколько ему хотелось".
б) указывающим на наличие или отсутствие чего-либо у человека; например:
Uueig iuuar fater uues iu thurft ist. „Ваш отец знает, чего вам нужно".
Joh brast in thar thes wines. „И им не хватило вина".
Все безличные предложения, не имеющие указания на лицо, оформлены в древненемецком как двусоставные предложения с формальным подлежащим eg, о чем ниже.
§ 85. Тенденция к преобладанию двусоставного оформления предложения в немецком языке
Характерной чертой в развитии структуры предложения в немецком языке является тенденция к обязательному двусоставному оформлению предложения, осуществляющаяся за счет уменьшения количества односоставных предложений.
Уже в древневерхненемецком тенденция к обязательному двусоставному оформлению предложения проявляется очень ярко. Она выражается:
а) в перестройке формально-односоставных личных предложений в двусоставные,
б) в перестройке неопределенно-личных и безличных односоставных предложений в формально-двусоставные,
в) в тенденции, правда, не закрепившейся в дальнейшем, оформлять как двусоставные также и побудительные предложения.
Формально-односоставные личные предложения в древненемецком описаны выше. Несмотря на то, что число их в древненемецких письменных памятниках невелико, в древненемецком отчетливо наблюдается тенденция отдавать предпочтение двусоставному оформлению личного предложения. Эту тенденцию можно проследить при сравнении древненемецкого переводного
пап =±пап.
249
текста с латинским оригиналом: сплошь и рядом при переводе латинского текста переводчик вставляет в древненемецкий текст личное местоимение-подлежащее; например:
лат. Vado piscari.
двн. Ih faru fisgon. „(Я) иду рыбачить."
лат. Interrogo vos...
двн. Ih fragen iuuih... „(Я) спрашиваю вас....
лат. Ait illi...
двн. Her quad imo... „(Он) сказал ему..."
лат. Dixerunt ergo ei: quis es?
двн. Tho quadun sie imo: wer bist thu thanne? „Тогда сказали они ему: „Кто же ты такой?"
Последующий ход развития немецкого языка показывает, что двусоставное оформление личных предложений стало абсолютно господствующим.
Неопределенно-личные предложения также обнаруживают сильнейшую тенденцию к двусоставному оформлению, хотя современная модель неопределенно-личного предложения с подлежащим man еще не закрепилась в языке в начальный период письменности полностью, а находилась в процессе становления. Это видно из того, что единая модель неопределенно-личного предложения латинского языка, представляющая собой односоставное бесподлежащное предложение с глаголом-сказуемым в форме 3 л. мн. ч. (см. стр. 248), передается при переводе на немецкий язык различными способами:
а) сохраняется односоставное бесподлежащное предложение с глаголом-сказуемым в 3 л. мн. ч., что точно соответствует латинской конструкции предложения (примеры см. выше, стр. 248);
б) при переводе бесподлежащной латинской конструкции в немецкое предложение иногда вводится подходящее по смыслу существительное, выполняющее роль подлежащего:
лат. Quis est igitur iste deus? respondeant nobis.
двн. Huuer ist dhanne dhese got ? antuurdeen nu uns dhea unchilaubendun. „Кто же этот бог?" — отвечают нам (неверующие — добавлено в немецком переводе).
в) таким же образом дополняют при переводе односоставное, латинское предложение существительным с наиболее общим значением деятеля—„люди"—двн. man; из существительного man уже в этот период развивается как его омоним неопределенно-личное местоимение:
лат. Habetis his aliquid quod manducetur?
двн. Habet ir hier uuag thaj man ejjan megi? „Есть ли у вас здесь что-нибудь, что можно есть?"
лат. Petite et dabitur vobis.
двн. Bitet inti iu gibit man. „Просите и вам дадут."
Неопределенно-личное предложение с местоимением man является уже в древненемецкий период наиболее распространен
250
ной конструкцией. Она широко употребляется также в непереводных древненемецких памятниках; например:
Mit geru seal man geba infahan. „ Копьем следует принять подарки" („Песнь о Гильдебранде").
Zi nuzze grebit man ouh thar er inti kuphar. „Успешно добывают там руду и медь" (Отфрид. Евангелие).
Ouh man thara ladota thie iungoron thier tho habeta. „Туда пригласили также учеников, которых он имел" (там же).
Безличные предложения также обнаруживают сильнейшую тенденцию к двусоставному оформлению. За исключением безличных предложений с дательным или винительным лица, все безличные предложения оформляются как двусоставные посредством формального подлежащего eg:
Eg abandet. „Вечереет."
Eg nahtet. „Наступает ночь".
Eg ist kalt. „Холодно".
Eg ist spati. „Поздно".
Uuone mit uns uuanta iz abandet. „Оставайся с нами, потому что уже вечереет".
Thar uuas fiur thuruh thag, uuanta ig filu kalt uuas. „Там был огонь, потому что было очень холодно".
Можно предполагать, что двусоставное оформление безличных предложений пришло с течением времени на смену прежней односоставной конструкции предложения. К этой мысли приводит то, что в ряде древних германских языков письменные памятники еще сохранили односоставное оформление безличных предложений. Так, в древнеисландском:
Rignir. „Идет дождь".
Dagar. „Наступает день". (Ср. совр. н. es tagt).
Дальнейшее развитие структуры безличных предложений свидетельствует о прогрессирующей тенденции к двусоставному оформлению. Из тех предложений с дательным и винительным лица, которые в древненемецком не имели формального подлежащего eg, только одна группа — предложения, указывающие на физическое или психическое состояние лица (см. стр. 249),— отчасти сохранила бесподлежащное оформление:
Ihn schlafert. Mir ist kalt
Правда, лишь отчасти, так как и у них развилась параллельная форма:
Es schlafert ihn. Es ist mir kalt.
Побудительные предложения в большинстве своем являются в древненемецком односоставными. Однако и их в какой-то мере коснулась общая тенденция к двусоставному оформлению: в древненемецких письменных памятниках встречаются побудительные предложения, оформленные как двусоставные; например:
Faret Ir in minan uuingart. „Отправляйтесь в мой виноградник".
So uuag so her iu quede so tuot ir. „Как он вам скажет, так и делайте".
251
§ 86. Зависимые члены предложения. Определение
В роли определения могут выступать те же части речи, что и в современном немецком языке. Однако оформление их имеет в древненемецком ряд особенностей.
1. Определение, выраженное прилагательным или причастием, имеет следующие особенности оформления:
1) Определение может согласоваться с именем существительным, как в современном немецком языке, или же иметь несклоняемую форму (ср. стр. 159).
Особенно часто несклоняемая форма прилагательного или причастия употребляется в им. п. ед. ч. всех трех родов и в вин. п. ед. ч. среднего рода; например:
Argang fon mir, wanta ih suntig man bin. „Отойди от меня, ибо я — грешный человек".
Dar ni ist ео so listic man. „Там не бывало еще такого хитрого человека".
Inti gihalota her luzil kind. „И позвал он маленького ребенка". Реже встречаются в этих падежах склоняемые формы:
Ther in mich giloubit, ther habet ewinaj lib. „Кто в меня верит, имеет вечную жизнь".
Напротив, в им. п. мн. ч. и в косвенных падежах (за исключением вин. п. ед. ч. среднего рода) преобладают склоняемые формы прилагательного; например:
Si sint guate thegana. „Они — хорошие воины".
logiwellh bourn, thie thar ni tuot guotan wahsman wirdit fur-howan. „Каждое дерево, не дающее хороший плод, срубают".
Her ward gifullit heilages geistes. „Он преисполнился святым духом".
Сравните также одновременное употребление склоняемой и несклоняемой формы прилагательного в зависимости от падежа в следующем примере:
Ni mag guot boum ubilan wachsmon tuon. „Не может хорошее дерево принести плохой плод".
Всегда в склоняемой форме (в форме слабого склонения) стоит прилагательное после определенного артикля:
Also die alten liute dahton. „Так думали старые люди".
Tho ersteig her uf zi themo itmalen dage. „И вышел он в праздничный день".
2) Определение может предшествовать определяемому существительному, как в предыдущих примерах, но может также следовать за ним; например:
Saman mit ther muater so fuar ther sun guater. „Вместе c матерью поехал и сын славный".
Unsar brot tagalihhag gib uns hiutu. „Хлеб наш насущный дай нам сегодня".
Brahtun imo man stumman. „Привели к нему немого человека".
252
Прилагательное-определение в постпозиции может иметь и несклоняемую форму:
Sum man waggersioh was fora imo. „Предстал перед ним человек, больной водянкой".
Si was farasagin guot. „Она была доброй пророчицей".
Такая же подвижность характерна и для местоимения в роли определения; сравните:
а) местоимение стоит перед определяемым существительным: Hiltibrant haetti min fater. „Гильдебрандом звался мой отец", б) местоимение стоит после определяемого существительного: Hludulg, kuning min, hilph mlnan liutin! „Людвиг, король мой, помоги моим людям!"
Примечание. Характерно, что притяжательные местоимения имеют иногда в им. и вин. пп. среднего рода и в им. п. мужского рода ед. ч. падежную флексию по типу других местоимений и прилагательных сильного склонения; например:
Nim nu uuort mlnaj in herza thinaj. „Прими мою речь в свое сердце".
Tho gog er bunsih slnaj bluot. „Он пролил за нас свою кровь".
В некоторых памятниках встречается одновременное употребление притяжательного местоимения и артикля; например:
.. .uuanta thiu min ougun nu thag giscouuotun „.. .потому что мои глаза это увидели".
О свободе расположения согласуемых определений свидетельствуют также следующие примеры:
thiu arma muoter min „бедная мать моя";
thaj min kind „мое дитя";
Hub kind min „милое дитя мое";
mtn sun guater „мой сын славный" и др.
Определения, выраженные прилагательными или причастиями, могут обособляться. Обычно это связано с распространенностью определения. Основные типы обособленных определений следующие:
1) обособляются несколько прилагательных-определений; например:
Thie lagun fol al mannes sieches inti hammes. „(Залы) были полны людей, больных и немощных".
2) обособляются прилагательные-определения, распространенные зависимыми от них словами; например:
Thig ist min sun diurer, in herzen mir ouh liuber. „Это мой сын дорогой, сердцем моим любимый".
3) обособляется причастный оборот в функции определения; например:
Inti gisah thar man ungiuuatitan brutlouftllhhemo giuuate. „И увидел там человека, не облаченного в свадебную одежду".
Gabun imo uuin trinkan mit gallun gimisgitan. „Дали ему выпить вина, смешанного с желчью".
253
В отличие от современного немецкого языка, обособленное определение в большинстве случаев согласуется в древненемецком с определяемым существительным (см. приведенные выше примеры).
Точно так же и предикативный атрибут1 в большинстве случаев согласуется с определяемым существительным; например:
Min kneht ligit in huse lamer. „Мой работник лежит в доме, разбитый параличом “.
Sie ouh mit imo saman giangun, festes huges follon. „Они также пошли вместе с ним, полные мужества".
Наряду с этим возможно и отсутствие согласования между предикативным атрибутом и существительным:
Her tho antlingenti quad: ni uuili. After thin mit riuuu giruorit fuor thara. „Он же ответил: „Не хочу". Потом же, движимый раскаянием, пошел туда".
2. Определение, выраженное именем существительным, представлено в древненемецком теми же типами, что и в современном немецком языке:
1) существительным в родительном падеже:
Mit thiu her tho nahita phortu theru burgl, senu arstorbaner, uuas gitragan, einag sun slnero muoter. „Когда он приблизился к воротам города, проносили покойника, единственного сына своей матери".
2) существительным с предлогом:
Her habeta giuuati fon harirun olbentono. „У него была одежда из верблюжьей шерсти".
3) существительным, согласующимся в падеже с определяемым существительным (приложение):
Thero uuas Andreas, bruoder Simonis. „Это был Андрей, брат Симона".
Особенно широко употребляются существительные-определения в форме родительного падежа.
Препозиция определения в родительном падеже встречается главным образом в следующих случаях:
а) если в качестве определения выступает имя собственное, например:
Tot ist Hiltibrant. Heribrandes suno. „Мертв Гильдебранд, сын Герибранда".
Floh her Otachres nid. „Бежал он от гнева Одоакра". Так же: das Satanagses gisindi „свита сатаны", das Eliases bluot „кровь Илии", in Dauides burg „в город Давида" и др;
б) если в качестве определения выступают названия племен и народов, например: frankono kuning „король франков", frankono
1 О сущности предикативного атрибута в немецком языке см: В. Г. А д-мони, Введение в синтаксис современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 358 и сл.; Е. И. Шен де л ьс, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 255.
254
lant „страна франков®, frankono thiete „франкские народы", in ludeno burg „в город иудеев" и др.;
в) в текстах религиозного содержания обычно выступают в препозиции в качестве определений такие слова, близкие к именам собственным, как got „бог", heilant „спаситель", ther hoisto „всевышний" и др., например: gotes wort, gotes engil, gotes htis, thes hei-lantes muoter, thes hoisten sun и др.;
г) препозиция определения в родительном падеже характерна также для некоторых устойчивых словосочетаний, характерных для торжественного стиля религиозных текстов, например: himilo rlhhi „небесное царство", mittilgartes lioht „свет мира", tuomes tag „судный день", sunnun pad „путь солнца" и др.
Во всех остальных случаях нормой является постановка определения в родительном падеже после определяемого существительного (постпозиция).
§ 87. Дополнение
В роли дополнения могут выступать:
1) существительное, местоимение или любая субстантивированная часть речи в косвенном падеже без предлога (беспредложное дополнение):
Tho nam her skild indi sper. „Взял он тогда щит и копье".
Bim gisentit thisu dir sagen. „(Я) послан это тебе сказать".
Brast in thar thes wines. „Им нехватило вина";
2) те же части речи в косвенном падеже, управляемом предлогом (предложное дополнение):
Tho quad ther fater zi slnen scalcun. „Тогда сказал отец своим слугам".
Quid minemo bruoder thag her teile mit mir erbi. „Скажи моему брату, чтобы он разделил со мной наследство";
3) инфинитив или инфинитивный оборот (т. е. инфинитив с зависимыми словами):
Zi hiu mih suochet zi arslahanne? „Для чего (вы) стремитесь меня убить?"
Gibot her tho zi gebanne iru eggan. „Велел он тогда дать ей есть".
Her uuas iu geronti inan gisehan. „Он всегда желал увидеть его";
Примечание. Как видно из примеров, дополнение-инфинитив может употребляться с предлогом zi (совр. н. zu) и без него. В сочетании с zi инфинитив имеет форму дательного падежа (см. стр. 197).
4) особый тип инфинитивного оборота — Akkusativus cum infinitive (винительный с инфинитивом):
Uuer zufvelot Romanos iu uuesen allero rlcho herren unde iro geuualt kan1 ze ende dero uuerlte? „Кто сомневается, что
1 кап здесь вместо gan согласно орфографии Ноткера, из переводов которого взят пример.
255
римляне всегда были властелинами всех стран и что их могущество будет продолжаться до конца света?"
Da:$ hortih rahhOn die uueroltrehtuulson. „Я слышал, как об этом рассказывали мудрецы".
Основной особенностью древненемецкого в отношении дополнения является более широкое употребление беспредложных косвенных дополнений, связанное с большим разнообразием типов этого дополнения.
Помимо дополнений в дательном и винительном падежах, представляющих собой основные виды беспредложного дополнения современного немецкого языка, широкое распространение в древненемецком имеют дополнения в родительном падеже (см. подробно стр. 119 и сл.).
Другой тип беспредложного дополнения древненемецкого языка, совершенно не сохранившийся в современном немецком языке, — беспредложное дополнение в творительном падеже (о творительном падеже см. стр. 122); например:
Wili mih dinu speru werpan. „(Ты) хочешь повергнуть меня своим копьем".
Этот тип дополнения не является стойким уже в древненемецкий период. С творительным падежом как падежом, указывающим на орудие действия, конкурирует отчасти дательный беспредложный и в особенности дательный с предлогом mit (см. подробнее стр. 122); например:
Spenis mih mit dlnem uuortun. „Заманиваешь меня своими речами".
§ 88. Обстоятельство
В роли обстоятельства в древненемецком, так же как и в современном немецком языке, употребляются: 1. наречия, 2. существительные в косвенном падеже с предлогом и без предлога, 3. инфинитивы и инфинитивные обороты, 4. причастные обороты. Вместе с тем, удельный вес и характер употребления различных типов обстоятельств в древненемецком значительно отличаются от современного немецкого языка.
1. Наречие в роли обстоятельства встречается очень часто, так как обстоятельственная функция является основной синтаксической функцией наречий; например:
Nist er hier. „Его нет здесь".
Forn her ostarn giweit. „Некогда он отправился на восток".
Ther kuning reit kuono. „Король скакал смело".
В древненемецком еще легко наблюдать живую генетическую связь между наречиями места, выступающими в предложении в роли обстоятельств и развивающимися на их основе так наз. отделяемыми глагольными приставками. Рассмотрим, например, предложение:
Sie bringent sia1 sar uf in himilo rihi.
1 sia = dia sela „душу*.
256
В этом предложение Of (совр. н. auf) может рассматриваться двояко:
1) как наречие места „вверх", т. е. член предложения, зависимый от глагола-сказуемого: „Они понесут ее (душу) вверх в царство небесное";
2) как уточнитель глагольного действия — развивающаяся из наречия глагольная приставка, сохраняющая свое прежнее место в предложении, но являющаяся уже не отдельным членом предложения, а словообразовательным элементом, и следовательно, не отдельным словом, а морфемой — словообразовательным аффиксом: „Они вознесут (понесут вверх) ее в царство небесное".
О том, что uf функционирует уже в древненемецком как глагольная приставка, свидетельствуют такие глаголы, как ufgan-gan „восходить (о солнце)", afspringan „вскакивать", ufstantan „вставать", ufheuuan „поднимать" и др.; например:
... ther thie sunnun ufgangan tuot. r... который заставляет всходить солнце".
Nu wil ih ufsten. „Теперь я встану".
Такое же двойственное положение, переходное между наречием места и глагольной отделяемой приставкой, наблюдаем в следующих примерах:
Uf zi himile er tho sah: а) „Он посмотрел тогда вверх на небо" или б) „Он возвел глаза «посмотрел вверх) к небу".
Gurtun sih iro suert ana: а) „(Они) надели на себя сверху свои мечи" или б) „Они опоясали себя «надели на себя сверху) мечами",
Inti ingegin louffenti fiel ubar slnan hals. „И, выбежав навстречу, обнял его" (ср. совр. н. entgegenlaufen и Er lief ihm ent-gegen).
Примечание. Очень часто слово в одной и той же звуковой форме функционирует не только как наречие и глагольная приставка, но и как предлог; в последнем случае—в сочетании с именем существительным. Сравните употребление ana, ingegin в следующих примерах:
Fingar thinan duo ana round mlnan. „Палец твой приложи к моим устам".
Reit her thara in Vrankon ingagan Northmannon. Отправился он туда во Фраконию навстречу норманнам".
2. Существительные в косвенном падеже употребляются в роли обстоятельств чаще с предлогами, как и в современном немецком языке; например:
Want her do ar arme wuntane bauga. „Снял тогда с руки витые кольца".
Nu uuirdist thu sulgenti inti ni maht sprehhan unzan then tag, in themo thisu uuerdent. „Теперь ты онемеешь и не сможешь говорить до того дня, когда это произойдет".
Sie ingieng sar mit Hungu zi themo cuninge. „Она подошла тотчас с поспешностью к царю".
Однако некоторые обстоятельственные значения регулярно выражаются беспредложным неуправляемым косвенным
9 Истории немецкого нзыиа 257
падежом имени существительного (так наз. свободное или абсолютное употребление косвенных падежей).
Некоторые типы обстоятельств, выраженных именем существительным в форме беспредложного косвенного падежа, одинаково представлены в древненемецком и в современном немецком языке. Это:
1) Беспредложный родительный падеж как форма обстоятельства времени (со значением момента времени); например:
Er stuant in themo stade that tho thes morganes sar. „Он стоял там, на том берегу, рано утром".
Dages inti nahtes fleig si thar thes rehtes. „День и ночь она стремилась к праведности".
Примечание. На основе этого употребления отдельные застывшие формы родительного падежа имен существительных превратились в наречия времени, например: morgens, abends, nachts.
2) Беспредложный винительный падеж как форма обстоятельства времени (со значением длительности):
Ziu stet ir allan tag unnuze? „Зачем вы стоите целый день бесцельно?"
Er uuas thiononti thar gote filu manag iar. „Он служил богу многие годы".
В древненемецком обстоятельственное употребление беспредложных падежей было шире, чем в современном немецком языке. Кроме указанных выше типов обстоятельств, выраженных беспредложным косвенным падежом, мы находим в древненемецком также следующие типы, не сохранившиеся в современном немецком языке вовсе или сохранившиеся лишь в виде отдельных застывших форм слов и словосочетаний:
3) Обстоятельство места, выраженное существительным в родительном падеже; например:
Ther iungoro sun elilentes fuor. „Младший сын уехал в чужие края".
Stant uf ... ioh gang ouh thlnes sinthes. „Встань и иди своей дорогой".
4) Обстоятельство места, выраженное существительным в винительном падеже: например:
Tho fuor er mit imo hohe berga. „Отправился он с ним через высокие горы".
Gang thesan uueg, ih sagen thir ein, er gileitit thih heim. „Иди этой дорогой, говорю я тебе, она приведет тебя домой".
5) Обстоятельства образа действия и причины, выраженные существительным в родительном падеже; например:
Er herzen sih giharta. „Он ожесточился сердцем".
Thera ferti er uuard irmuait. „Он был утомлен путешествием".
6) Обстоятельство образа действия, выраженное существительным в творительном падеже (или, взамен его, в дательном падеже, см. стр. 121 и 122); например:
258
Her fragen gistuont fOhem uuortum. „Он стал спрашивать немногими словами".
Heime sag thiu suester, uueinota serlichen zaharin. „Дома сидела сестра, плакала горькими слезами".
7) Обстоятельства места, времени, выраженные формой дательного падежа некоторых существительных (застывшие формы уже для древненемецкого); например:
Heime sag thiu suester. „Дома сидела сестра".
Unseren zltim „в наши времена".
3. Инфинитив в роли обстоятельства выступает обычно в значении обстоятельства цели и употребляется с предлогом двн. zi (совр. н. zu), также имевшим в древненемецком целевое значение; например:
Zilagget iuuuaru nezziu zi fahenne. „Забросьте ваши сети для лова (для того, чтобы ловить рыбу).
Примечание. О форме дательного падежа инфинитива в сочетании с предлогом zi см. стр. 197.
В этой же функции выступает и инфинитивный оборот, т. е. инфинитив, распространенный зависимыми от него словами; например:
Samaso zi thiote giengut ir mit suerton inti mit stangon mih zi fahanne. „Как на разбой, отправились вы с мечами и копьями, чтобы захватить меня".
Zi there zitl there goumu santa sine scalca zi haiOnne thie gfladOtun zi thero brtitloufti. „Когда пришло время праздника, послал (он) слуг позвать приглашенных на пир".
Примечания. 1. Употребление в том же значении обстоятельства цели инфинитивного оборота с союзом um (zu) — явление позднейшее.
2. Инфинитивные обороты с союзами statt (zu), ohne (zu) в древненемецких письменных памятниках еще не встречаются. Соответствующие обстоятельственные значения выражаются придаточными предложениями.
4. Причастные обороты также широко употребляются в роли обстоятельств.
Особенностью их в древненемецком является то, что причастие I или II в составе этих оборотов очень часто согласуется с подлежащим предложения; например:
Thin muoter inti thine bruoder stantent uge suohhente thih. „Твоя мать и твои братья стоят перед домом, ищущие тебя".
Момент согласования причастия с подлежащим особенно подчеркивает связь причастного оборота не только со сказуемым (что, собственно, указывает на его обстоятельственную функцию), но также с подлежащим. Связь эта заключается в том, что причастие называет действие, производимое подлежащим попутно с тем действием, которое выражено сказуемым, или же свойство, состояние подлежащего, проявляющееся попутно с действием, выраженным в сказуемом. Сравните примеры:
9’
259
In morgan uuerbenti in burg hungirita. „Утром, возвращаясь в город, почувствовал голод".
NelirnetOst tfl nu chint uuesenter dag Pacubius poeta screib? „Разве ты не учил, будучи ребенком, что писал поэт Пакувий?"
Такая двойная связь причастного оборота с подлежащим и со сказуемым предложения дает основание рассматривать его как особый член предложения — предикативный атрибут1. Этот предикативный атрибут значительно ближе к обстоятельству, чем к определению, и потому рассматривается нами в разделе об обстоятельствах. Он конкретизирует действие, выраженное глаголом-сказуемым, указывает, при каких обстоятельствах оно происходило.
Основным обстоятельственным значением первопричастного оборота (т. е. оборота с причастием I) является значение сопутствующего действия* 2; например:
Sie giangun inan klagonti ioh io ton imo sagenti. „Они шли, его оплакивая и все время о нем говоря".
Sie agun thag brot thanka tuonte truhtlne. „Они ели хлеб, принося благодарность богу".
Реже первопричастный оборот характеризует сказуемое путем указания на предшествующее ему действие; например:
Gisah inan sin fater inti ingegin louffenti fiel ubar slnan hals. „Увидел отец его и, выбежав навстречу, бросился ему на шею". Thag tho gihOrente ein after andaremo uggieng. „Услышав это, вышли один за другим".
В последнем примере причастный оборот имеет также ясный временной оттенок и может рассматриваться как обстоятельство времени. Временное обстоятельственное значение, а именно характеристика во времени посредством указания на предшествовавшее действие свойственна еще в большей степени второпричастному обороту; например:
Inti gimanOt in troume fuor in teil Galiilee. „И, получив предостережение во сне, отправился в Галилею".
Причастные обороты могут иметь и другие обстоятельственные значения: причины, образа действия, уступки; например:
a) HSrodes uuollenti inan arslahan, forhta imo uulggenti inan rehtan man inti heilagan. „Ирод, желая его убить, боялся, зная, что он праведный человек и святой".
б) Arheuenti stemna sum uulb fon there menigi quad imo... „Возвысив голос, какая-то женщина из толпы сказала ему..."
* Е. П. Молодцова, Обороты с причастиями в древненемецком языке, канд. дисс., М., 1954.
2 Это связано с характерным для причастия I относительным временным значением одновременности. См. о современном немецком языке: Е. И. Ш е н-дельс, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 177; О. И. М о с к а л ь с к а я, Грамматика немецкого языка, (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 343.
260
Ziuuarf sina heht lebento uirnlustigo. „(Он) растратил свое имущество, живя распутно".
в) Alla thesa naht arbeitende, niouulht ni gifiengumes. „Проработав всю эту ночь, (мы) ничего не поймали".
5. Особый тип обстоятельственного причастного оборота, несвойственный совершенно современному немецкому языку, но широко представленный в древненемецком, — причастный оборот с дательным самостоятельным. Особенностью этого оборота является наличие в нем имени существительного или местоимения, имеющего форму неуправляемого, независимого дательного падежа. Именно это существительное, а не подлежащее предложения находится по отношению к причастию в роли деятеля; например:
Morgane gitiuortanemo quamun alle thie herSston there bis-goffo. „Когда настало утро, пришли все первосвященники".
Tho ziganganemo themo uulne quad thes heilantes muoter zi imo... „Когда кончилось вино, мать спасителя сказала ему..."
Imo duo uggangantemo durah dhea turi gisah inan ander diu. „Когда он выходил через ворота, увидела его другая служанка".
Причастные обороты с дательным самостоятельным имеют обычно значение обстоятельства времени.
Примечание. Причастный оборот с дательным самостоятельным свойственен и другим древним германским языкам, например готскому, древнеанглийскому. Мнения языковедов о происхождении этого оборота в древних германских языках расходятся: одни считают его оригинальной конструкцией древних германских языков, как и многих других древних индоевропейских языков, другие рассматривают его как „подражательную конструкцию" переводных памятников.
§ 89. Некоторые особенности структуры предложения в древненемецком. Порядок слов в простом предложении.
Общая характеристика. Подвижность подлежащего, дополнения, обстоятельства
Современный немецкий язык имеет весьма специфический порядок слов в предложении. Его главной особенностью является сочетание элементов подвижного и твердого порядка слов.
Подвижными членами предложения являются подлежащее, дополнение и обстоятельство; они могут занимать различное место в предложений в зависимости от коммуникативного содержания предложения *.
1 Под коммуникативным содержанием предложения мы понимаем, ч т б именно сообщается в предложении. Так, предложения: Я еду в Москву и В Москву еду я имеют одинаковое фактическое содержание, но различное коммуникативное содержание, что выражено в данных предложениях различным порядком слов и различной интонацией. С точки зрения коммуникативного содержания предложение членится на: а) исходный пункт сообщения и б) соб-
261
Сравните: Mein Bruder kommt morgen.
Morgen kommt mein Bruder.
Ich gebe Ihmen dilesen Ratschlag nicht.
Diesen Ratschlag gebe ich Ihnen nicht.
Элементы твердого порядка слов э современном немецком языке:
а) твердо фиксированное место сказуемого для каждого типа предложения;
б) наличие рамочной конструкции1 во всех случаях, когда сказуемое представляет собой сочетание слов (составное или сложное сказуемое), аналитическую форму глагола или же глагол с отделяемой приставкой;
в) твердо фиксированное место согласуемых определений (всегда перед определяемым словом; об отклонениях от этого правила см. стр. 252); ярко выраженная тенденция к постпозиции всех остальных определений (о препозиции определения в род. п. см. стр. 254); контактное положение определения и определяемого * 1 2.
В древненемецком языке этот тип порядка слов не выработался еще полностью. Однако основные тенденции развития, приведшие к становлению современного порядка слов, обнаруживаются в древненемецком уже очень явственно.
Подлежащее, дополнение и обстоятельство так же подвижны в древненемецком, как и в современном немецком языке. При этом их местоположение определяется тем же принципом, что и в современном немецком языке: оно зависит от коммуникативного содержания предложения.
Подлежащее чаще всего служит в предложении исходным пунктом сообщения и занимает 1-е место 3 * * * * 8 — перед сказуемым. Новым,
ственно новое, сообщаемое. Например: Я еду || в Москву (я || еду в Москву) и В Москву еду || я. По вопросу о коммуникативном содержании предложения, см.; К. Г. Крушельницкая, К вопросу о смысловом членении предложения, „Вопросы языкознания", 1956, № 5; там же краткий обзор литературы вопроса.
1 О рамочной конструкции в современном немецком языке см.; Е. И. Ш е н-дельс, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных
языках, М., 1954, стр. 276; В. Г. Адмони, Введение в синтаксис современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 377 и сл.
3 Контактное положение членов атрибутивного словосочетания заключается в невозможности разъединения членов этого словосочетания какими-либо дру-
гими, не относящимися к данному атрибутивному словосочетанию членами,
а также в том, что атрибутивное словосочетание может перемещаться в составе
предложения только в целом (перемещение определяемого существительного
влечет за собой перемещение всего атрибутивного словосочетания).
8 По подсчетам языковедов, исследовавших порядок слов в различных индоевропейских языках, прямой порядок слов, т. е. постановка подлежащего на ]-м месте, перед сказуемым, преобладает во всех этих языках. Так, по подсчетам Ф. Блюмеля, в немецком языке предложение начинается с подлежащего в 65%; О. Есперсен указывает для английской прозы XIX в. 82—97%; А. А. Шахматов устанавливает преобладание начального положения подлежащего также для строя русского предложения.
262
сообщаемым в подобных предложениях является сказуемое или же второстепенные члены — дополнения, обстоятельства, расположенные после сказуемого, ближе к концу предложения; например:
Fohun habent loh inti himiles fugala habent selida, thar sie restent. „Лисы имеют норы, и птицы небесные имеют убежище, где они отдыхают
Sum man habeta zuuene suni. „Некий человек имел двух сыновей".
Ih wallota sumaro enti wintro sehstic ur lante. „Я странствовал шестьдесят лет и зим за пределами страны".
Er floh in thag gitirgi. „Он бежал в горы".
Такой порядок слов носит название прямого (сам термин подчеркивает его типичность и частотность).
Обратный порядок слов характеризуется постановкой подлежащего после сказуемого — на 2-м или 3-м месте. При этом в различных случаях подлежащее либо является исходным пунктом сообщения, так же как и при прямом порядке слов, либо новым, сообщаемым в предложении.
Необычной для повествовательного предложения современного немецкого языка является постановка подлежащего на 2-м месте. Возможность такого местоположения подлежащего в древненемецком связана с тем, что в письменных памятниках этого периода довольно широко распространен особый порядок слов повествовательного предложения, характеризуемый начальным положением глагола-сказуемого; например: ,
Forn her ostar giweit, floh her Otachres nid. „Некогда он отправился на восток, бежал он от гнева Одоакра".
Этот тип порядка слов целесообразно рассмотреть подробнее при описании местоположения сказуемого в повествовательном предложении (см. стр. 266 и сл.), так как специфичным и ведущим для структуры предложения является здесь именно 1-е место сказуемого.
Довольно часто на первое место в предложении выдвигается второстепенный член предложения — дополнение или обстоятельство. Это возможно в двух случаях:
1) Если обстоятельство или дополнение выступает как связующее звено между данным предложением и предыдущим, помогает продолжить повествование; обычно в этой роли выступают обстоятельства времени и места и особенно часто — наречие tho „тогда", „в это время", „тут" (в смысле: тут он ответил); например:
Mittiu thanne noh ferro uuas, gisah inan sin fater, inti miltida giruorit uuard inti ingegin louffenti fiel ubar sinan hals inti custa inan. ThO quad imo der sun... „Когда (он) был еще далеко, увидел его отец его и был растроган и, выбежав ему навстречу, обнял его и поцеловал. Тогда сказал ему сын..."
Quam tho uulb fon Samariu sceffen uuaggar. Tho quad iru der heilant: gib mir trinkan. ThO quad imo uulb thag samaritanisga... „Пришла тогда женщина из Самарии за водой. Тогда сказал ей
263
спаситель: „Дай мне напиться". Тогда сказала ему самаритянская женщина..
In theru ziti fuor Jesus in restitage after satim. „В это время Иисус проходил в праздничный день мимо посевов".
Как видно кз примеров, и обстоятельство, выдвинутое на 1-е место, и подлежащее, занимающее 3-е место, являются в подобных случаях исходным пунктом сообщения, новым же, т. е. сообщаемым, являются и здесь либо сказуемое, либо зависимые члены, находящиеся в конце предложения, позади подлежащего.
2) Если дополнение или обстоятельство, относящиеся к исходному пункту сообщения, могут быть выдвинуты на 1-е место специально в целях инверсии подлежащего: подлежащее отодвигается на 3-е место, за сказуемое — к концу предложения и тем самым выделяется как новое, сообщаемое в предложении; например:
In dagon eines kuninges was ein ewarto. „Во времена одного короля жил священник".
Sus in uuege quam ein uulb. „Вот, по дороге шла женщина".
Очень часто для достижения инверсии подлежащего и для логического выделения его как нового, сообщаемого в предложении используются наречие места thar „там" и уже упоминавшееся наречие времени tho „тогда", „тут". Благодаря очень большой частотности употребления они в значительной степени десемантизировались и выступают в первую очередь как формальное средство для достижения инверсии; например:
Tho quam boto fona gote, engil ur himile. „(Тогда) тут явился посланец бога, ангел с неба".
Tho quadun zi imo sine bruoder. „(Тогда) тут сказали ему его братья".
Seno nu tho uuas man in Hierusalem. „И вот тогда жил человек в Иерусалиме".
Особенно характерно употребление в качестве формального средства для достижения инверсии наречия thar в сочетании с последующим глаголом uuesan „быть"; например:
Thar uuas ein man alter. „(Там) был старик" (менее дословно— „Жил старик").
Thar uuas ein man fruater ioh edilthegan guater. „(Там) был знающий и доблестный человек" (менее дословно— „Жил знающий и доблестный человек").
Аналогичная конструкция, употреблявшаяся также в древнеанглийском ’, закрепилась в современном английском языке как формализованное средство инверсии (ср. в англ, предложения, начинающиеся с there is..., there was...). В немецком таким формализованным средством инверсии стало в дальнейшем местоимение es (ср.: Es war...).
Инверсия подлежащего и постановка его ближе к концу предложения в тех случаях, когда с точки зрения коммуникативного содержания предложения оно
1 Б. А. И л ь и ш, История английского языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1938, стр. 56.
264
является новым, сообщаемым, является в древненемецком отчетливо преобладающей тенденцией, но, так же как и в современном немецком языке, не абсолютным правилом. Возможна, хотя значительно менее распространена, и постановка подлежащего, являющегося с точки зрения содержания предложения новым и несущего на себе главное логическое ударение, на 1-е место в предложении; например:
Phlgboum habeta sum giflanzotan in slnemo uuingarten. „Фиговое дерево имел некто, посаженное в винограднике".
Inti gruogta einan ton then scalcun inti frageta uuag thiu uuarin. Ther tho quad imo: din bruoder quam. „И поздоровался (он) с одним из слуг и спросил, что случилось. Тот ответил ему: „Твой брат пришел".
Встречается также постановка на 1-е место других членов предложения, являющихся в предложении новым, сообщаемым; например:
Einan kuning uueig ih. „Одного короля я знаю".
Tot ist Hiltibrant. „Мертв Гильдебранд".
Mit geru seal man geba infahen. „Копьем следует встретить подарок".
Как видно из примеров, постановка нового, сообщаемого в предложении на 1-е место связана обычно с эмфазой. Чаще всего она встречается в прямой речи, где должна быть, видимо, связана с восклицательной интонацией.
Примечание. Постановка члена предложения, являющегося в предложении новым, сообщаемым, на 1-е место при эмфазе имеет место и в современном немецком языке. Логическое выделение имени существительного — нового— является в современном немецком языке более четким благодаря употреблению неопределенного артикля (например, Ein Ungltlck ist geschehen! — ср. в двн.: Einan kuning uueij ih.
Дополнения и обстоятельства, представляющие собой с точки зрения коммуникативного содержания предложения сообщаемое, новое, располагаются обычно после сказуемого, возможно ближе к концу предложения; например:
Tho nam her skild indi spec. „Тогда взял он щит и копье".
Tho quam her zi Nazareth. „Тогда пришел он в Назарет".
Tho quad sin muoter zi then ambahtun. „Тогда сказала его мать слугам".
Thin bruoder quam inti arsluog thin fater gifuotrit calb. „Твой брат пришел, и заколол твой отец упитанного тельца".
При наличии в предложении нескольких дополнений расположение их также зависит от коммуникативного содержания предложения. Дополнение, выраженное местоимением, предшествует, как правило, дополнению-существительному, так как местоимение лишь в исключительных случаях бывает новым, сообщаемым (так как указывает на уже упоминавшийся предмет). При наличии нескольких дополнений-существительных принцип расположения их относительно друг друга тот же: на конец предложения отодвигается то дополнение, которое несет на себе большее логическое ударение, являясь в предложении новым, сообщаемым; например:
Inti gibar ira sun eristboranen inti biuuant inan mit tuochum. „И родила своего сына-первенца и завернула его в платок".
Inti uuard tho brungan sin houbit in diske inti uuard gigeban, themo magatlne, inti siu gab 13 ira muoter. „И была принесена его голова на блюде и отдана девушке, а она дала ее своей матери".
265
Рассмотрение примеров показывает, что принцип расположения подлежащего, дополнения, обстоятельства в древненемецком тот же, что и в современном немецком языке. Обращают на себя внимание лишь такие черты, как:
а) постановка подлежащего в повествовательном предложении на 2-е место при начальном положении глагола-сказуемого, несвойственная современному немецкому языку (однако специфическим здесь является не само место подлежащего, а обусловливающее его место сказуемого, о чем ниже);
б) значительно более распространенное в древненемецком, чем в современном немецком языке, присоединение друг к другу предложений, продолжающих повествование, посредством обстоятельств и, в частности, выработка такого почти формального средства присоединения, как наречие tho (см. примеры на стр. 263).
§ 90. Местоположение сказуемого
Значительно больше своеобразия представляют собой с точки зрения порядка слов те члены предложения, которые отличаются в современном немецком языке твердо фиксированным местоположением. Эти члены предложения обнаруживают в древненемецком большую свободу расположения.
Так, для древненемецкого еще нехарактерна обязательная постановка сказуемого в повествовательном предложении на 2-е место.
Правда, в древненемецких письменных памятниках уже очень явственна тенденция к закреплению за сказуемым постоянного места в предложении. Так, для простого повествовательного предложения уже в этот период наиболее типичным является постановка сказуемого на 2-е место в предложении; например:
Sum edili man gieng in terra lantscaf. „Некий знатный человек отправился в далекую страну".
Er santa man manege mit uuafanon garauue. „Он послал множество вооруженных людей".
In dagon eines kuninges was ein ewarto. „Во времена одного короля жил один священник".
Thar uuarun steininu uuaggarfag sehsu. „Там было шесть каменных сосудов для воды".
Однако наряду с этим возможно и другое расположение сказуемого в повествовательном предложении.
Довольно широко распространено уже упоминавшееся выше (см. стр. 263) и несвойственное современному немецкому языку начальное положение сказуемого в повествовательном предложении; например:
Uuas in tagun Herodes thes cuninges Judeno sumer biscof. „Жил во времена Ирода, короля иудеев, один священник".
Araugta sih imo gotes engil. „Явился ему божий ангел".
Quad tho zi imo thie engil. „Сказал тут ему ангел".
266
Такой порядок слов часто соответствует в переводных памятниках порядку7 слов латинского оригинала. Примером могут служить приводившиеся выше предложения; сравните:
лат. Fuit in diebus Herodis regis Judee quidam sacerdos.
двн. Uuas in tagum Herodes thes cuninges Judeno sumer bis-cof.
лат. Apparuit autem illi angelus domini.
двн. Araugta Sih imo gotes engil.
Однако видеть в этом доказательство „подражательности" такого словорасположения1 не следует. Начальное положение глагола-сказуемого встречается во многих индоевропейских языках (ср. и русский перевод приводившихся выше примеров). Такой порядок слов имеет распространение и в непереводных письменных памятниках древненемецкого языка; например:
Want her do ar arme wuntane bauga. „Снял он тогда с руки витые кольца" („Песнь о Гильдебранде").
Einan kuning uueig ih, heijsit her Hluduulg. „Одного короля я знаю, зовется он Людвигом" („Песнь о Людвиге").
Начальное положение сказуемого в повествовательном предложении нельзя считать подражательной конструкцией предложения, скопированной с латинского оригинала, также и потому, что она имеет распространение не только в древненемецком, но и в других древних германских языках2.
Начальное положение сказуемого в повествовательном предложении имеет определенную стилистическую функцию — оно придает тексту повествовательность, эпичность. Такой порядок слов встречается очень часто в зачине — первом предложении, начинающем рассказ. Смотрите приводившийся выше пример:
Uuas in tagun Herodes thes cuninges Judeno sumer biscof.
Сказуемое в подобных предложениях входит обычно в состав нового, является сообщаемым в предложении, — часто вместе с второстепенным членом предложения, располагающимся на конце предложения. Смотрите приводившийся выше пример;
Want her do ar arme wuntane bauga.
Подлежащее в повествовательных предложениях с начальным положением сказуемого занимает обычно 2-е или 3-е место. Роль его в предложении с точки зрения коммуникативного содержания последнего может быть различна:
1) Очень часто в качестве подлежащего в подобных предложениях выступает местоимение. Оно указывает на уже упоминавшееся ранее лицо или предмет и, естественно, не входит
1 Такое мнение высказывает, например, В. Ю. Цареградская в своей диссертации „Некоторые особенности строя древневерхненемецкого предложения", Горький, 1951.
8 Так, например, в оригинальной древнеисландской прозе — в исландских сагах. См.: М. И. Стеблин-Каменский, Древнеисландский язык, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 142; там же совершенно правильное истолкование этого явления.
267
в состав нового, сообщаемого в предложении, а служит исходным пунктом сообщения. Именно такую роль выполняет местоимение-подлежащее в предложении:
Want her do ar arme wuntane bauga.
Местоимение-подлежащее находится в подобных предложениях в слабоударном положении (логическое ударение падает, естественно, на новое, сообщаемое) и непосредственно примыкает к сказуемому, занимая 2-е место в предложении. Оно может вследствие своей слабоударности сливаться с предшествующим ему глаголом-сказуемым; например:
Meistar, zelluh «zellu ih) thir ein... „Учитель, скажу я тебе одно..
Dag hortih «horte ih) rahhon dia uueroltrehtuulson. „Слышал я, как рассказывали это мудрецы".
2) Подлежащее в повествовательном предложении с начальным положением может также вместе со сказуемым служить новым, сообщаемым в предложении. Обычно это бывает имя существительное, одно или же со своими определениями. Будучи носителем логического ударения, оно необязательно непосредственно примыкает к сказуемому и часто занимает в предложении 3-е место. Характерное для подобных предложений отсутствие после подлежащего второстепенных членов обеспечивает при этом подлежащему конечное положение; например:
Araugta sih imo gotes engil. „Явился ему божий ангел".
LJuarun tho hirta in thero lantskeffi uuahhante inti bihaltante nahtuuahta ubar iro euuit. „Были в этой местности пастухи, бодрствующие и охраняющие ночью стадо".
Gieng tho zuo ein buochari. „Подошел тут один книжник".
Uuard tho gitan mihhil stilnessi. „Наступило тут полное затишье".
Такую же роль играет подлежащее и при предконечном положении:
Quam tho uuib fon Samarin sceffen uuaggar. „Пришла тут женщина из Самарии за водой".
В качестве исходного пункта сообщения во всех последних примерах выступает либо местоимение (ср.: Araugta sih imo gotes engil), либо, чаще всего, обстоятельственное слово — наречие tho „тогда", „в это время", „тут", указывающее, что данное предложение продолжает повествование (ср.: Gieng tho zuo ein buochari). Местоимение или наречие tho находятся при этом в слабоударном положении, и потому именно они непосредственно следуют за сказуемым, как бы „прислоняясь" к нему, и отодвигают подлежащее — новое, сообщаемое — на 3-е место.
Несмотря на распространенность описываемого порядка слов в древненемецком, нельзя, однако, не видеть, что этот тип слово-расположения имеет все же убывающую тенденцию и подвергается воздействию общей тенденции к закреплению за сказуемым в повествовательном предложении 2-го места. Достаточно сравнить следующие типы предложений:
268
a) Quatn the uulb fon Samariu sceffen uuassar.
6) ThO quam boto fona gote (см. стр. 264). или же:
a) Quad tho zi imo thie engil.
6) ThO quadun zi imo sine bruoder (см. стр. 264).
В обоих случаях имеет место инверсия подлежащего-нового, а также логическое выделение сказуемого, тоже входящего в состав нового, сообщаемого. Однако в предложениях типа «б» сказуемое прикрыто формализовавшимся наречием tho (ср. стр. 266), и это обеспечивает ему становящееся традиционным 2-е место в предложении. Это — так называемое „прикрытое начальное положение" глагола („gedeckte Anfangsstellung des Verbs").
Показательным с точки зрения тенденции к закреплению за сказуемым в повествовательном предложении 2-го места является также другой факт: уже в этот период наметилась дифференциация в местоположении сказуемого между различными типами предложения. Это очень важный факт, так как именно характеристика отдельных типов предложения по цели высказывания является основной функцией твердо фиксированного положения сказуемого в немецком языке1.
Особенно последовательно проявляется эта дифференциация при сравнении повествовательных и побудительных предложений. В то время как для повествовательного предложения, несмотря на все отклонения (см. также ниже, стр. 270), все же наиболее характерно 2-е место сказуемого, побудительные предложения всегда имеют начальное положение глагола; например:
Gib mir trinkan. „Дай мне напиться".
Fater, gib mir teil thero hehti thiu mir gibure. „Отец, дай мне часть имения, которая мне полагается".
Начальное положение глагола сохраняется в побудительных предложениях совершенно последовательно и в тех случаях, когда в них имеется наименование деятеля-подлежащего (см. стр. 251); например:
Faret ir in mlnan uuingarten. „Отправляйтесь в мой виноградник".
So uuas so her iu quede so tuot ir. „Как он вам скажет, так и сделайте".
Ясно видна тенденция к постановке сказуемого перед подлежащим также в вопросительных предложениях без вопросительного слова. Если не считать вопросительную частицу епо „разве" членом предложения, то и здесь мы находим начальное положение сказуемого, характерное для современного немецкого языка; например:
Eno nist «ni ist) these uuercmeistares sun? „Разве это не сын ремесленника?"
Eno bin ih ig, meistar? „Разве это я, учитель?"
1 Ср. описание типов предложения по цели высказывания в современном немецком языке; Е. И. Ш е н д е л ь с, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 206 и сл.
269
Несмотря на псе сказанное о преобладающей тенденции к закреплению за сказуемым твердо фиксированного места в предложении, следует привести еще факты, свидетельствующие об отсутствии в древненемецком твердой нормы местоположения сказуемого.
Нередки случаи постановки сказуемого в повествовательном предложении дальше 1-го и 2-го мест, а именно на 3-м месте или же на конце предложения; например:
Sie tho quadun imo... „Они тогда сказали ему...“
Her tho arstantenti nam then knecht. „Он тогда, собравшись, взял с собой мальчика".
Alla thesa naht arbeitente niuuih ni gifiengumes. „Всю эту ночь проработав, ничего не поймали".
Forn her ostarn giweit. „Некогда он на восток отправился".
§ 91. Тенденция развития рамочной конструкции
Другая особенность древненемецкого порядка слов, отличающая его от порядка слов современного немецкого языка именно в отношении элементов твердого словорасположения, — отсутствие развитой рамочной конструкции.
Правда, рамочное расположение составных частей сказуемого встречается в древненемецком, но оно еще не главенствует, а является лишь одним из возможных вариантов порядка слов.
Части сложного глагольного сказуемого (т. е. спрягаемая форма глагола и инфинитив) могут располагаться в предложении следующим образом:
а) Контактное расположение, т. е. непосредственно друг за другом:
Her fragen gistuont fohem uuortun. „Он начал спрашивать немногими словами".
Endi siin hohsetli seal uuesan festista untags in euuln. „И его трон должен быть нерушимым вечно".
Bigunnun raufen diu ahar enti eggan. „(Они) начали срывать колосья и есть".
б) Неконтактное, но близкое расположение составных частей сказуемого:
Sin fater uggangenti bigonda tho fragen inan. „Его отец, выйдя, начал тогда спрашивать его".
Vuoltun tho thie liuti fahan nan bi noth „Хотели тогда люди схватить его силой".
в) Рамочное расположение:
Fon danan bigonda ther heilant predigOn. „Оттуда начал спаситель проповедовать".
Nioman ni mag zuuein herron thionOn. „Никто не может двум господам служить".
Также разнообразно расположение в предложении частей составного именного сказуемого; например:
270
а) Контактное расположение:
Siu uuas alt zuelif iaro. „Она была в возраст-е двенадцати лет". Her uuas cund themo bisgoffe. „Он был известен священнику".
б) Рамочное расположение:
Uuarun siu bethu gate filu drudu. „Были они оба богу очень приятны".
Siu 1st chiuuisso selbem angilum unchundiu. „Она (эта тайна), конечно, даже ангелам неизвестна".
Впечатление о свободе расположения составных частей сказуемого и необязательности рамочной конструкции в древненемецком усугубляется тем, что те же варианты — либо контактного, либо рамочного расположения — наблюдаются и в следующих случаях:
1) У глагольных словосочетаний, развивающихся постепенно на протяжении древненемецкого периода в аналитические временные и залоговые формы глагола; сравните:
а) Контактное расположение:
Thaj giscrib iz eristen uuard gitan in Syritu ton themo grauen Cyrine. „Перепись производилась сначала в Сирии правителем Квиринием".
б) Рамочное расположение:
Denne uuirdit uutar in uulc arhapan. „Тогда между ними будет начата битва".
2) Точно так же и развивающиеся из наречий места так наз. отделяемые глагольные приставки (см. стр. 256 и сл.) часто сохраняют еще в предложении то место в непосредственной близости от глагола, которое они занимали, будучи самюстоятельными членами предложения. Вместе с тем и здесь возможно уже рамочное расположение; сравните:
а) Контактное расположение:
Inti gieng iij ton themo huse. „И вышел вон из дома".
б) Неконтактное, но близкое расположение:
Tho giengun sie uj fon dero burgi. „Тогда вышли они из города". _
Gieng tho Pilatus uj zi in. „Вышел тогда Пилат к ним".
в) Рамочное расположение:
Huob her gundfanon uf. „Поднял он боевое знамя".
Из сказанного видно, что ни твердо фикси рованное место простого сказуемого в предложении, ни рамочное расположение составных частей сказуемого не являлись еще в древненемецкий период установившейся нормой, а представляли собой лишь один из вариантов словорасположения, хотя тенденция к выработке современного порядка слов обнаруживалась у них уже весьма ясно.
§ 92. Местоположение определений
Подвижным является еще в древненемецком и другой член предложения, характеризуемый в современном немецком языке твердо фиксированным местоположением, — о пределение.
271
Правда, ряд моментов, из которых складывается современная норма твердо фиксированного местоположения определения, уже налицо. Это:
1) обязательное контактное положение всех членов атрибутивного словосочетания;
2) постоянное местоположение определений, выраженных существительным с предлогом, инфинитивом или инфинитивным оборотом, наречием (постпозиция по отношению к определяемому);
3) ограниченная подвижность определения, выраженного существительным в родительном падеже (преобладание постпозиции, как и в современном немецком языке; возможность препозиции в определенных, четко очерченных случаях; см. стр. 254—255).
Подвижными, таким образом, являются определения, выраженные прилагательным, причастием, местоимением, т. е. те виды определений, которые в современном немецком языке объединяются в группу согласуемых определений (об употреблении согласуемой или неизменяемой формы их в древненемецком см. выше, стр. 251—253). Возможные варианты их расположения по отношению к определяемому существительному описывались выше, здесь их следует лишь перечислить:
а) препозиция:
guot bourn „хорошее дерево";
die alten liute „старые люди";
б) постпозиция:
man waggersioh „человек, больной водянкой";
forasagin guot „добрая пророчица";
в) обрамление определяемого существительного (при наличии нескольких определений):
unsar brot tagalihhag „наш хлеб насущный";
min sun guater „мой сын славный";
thiu arma muoter min „бедная мать моя".
§ 93. Выражение отрицания1
Отрицание выражается в древненемецком с помощью отрицательной частицы ni (пе); например:
Ni uueig ih inan. „Не знаю я его".
Ni forhti thu thir. „Не страшись".
Часто отрицательная частица ni сливается с глаголом; например:
Unde sunna neskinet. „И солнце не светит".
Uns nist erloubit zi slahanne einingan. „Нам не позволено убивать кого-либо".
Особенностью древненемецкого по сравнению с современным немецким языком является возможность так наз. „двойного отри
1 Этому вопросу специально посвящено исследование Н. А. Булах „Развитие грамматической категории отрицания в немецком языке (на материале древне- и средневерхненемецкого периодов)", канд. дисс., 1953.
272
цания" (полинегативное оформление предложения): как и во многих других индоевропейских языках, в древненемецком наряду с отрицательной частицей ni в том же предложении могли употребляться такие отрицательные местоимения и наречия, как nioman „никто" (совр. н. niemand), niowiht, nleht „ничто" (совр. н. nichts и nicht), nihein „ни один" (совр. н. keiner и kein) nio, niamer „никогда" (совр. н. nie, nimmer) и др.; например:
Thag thu ig niomanne ni quedes. „Чтобы ты этого никому не сказал".
So nemag thara uuldere nioman nieht ketuon. „Против этого никто не может ничего сделать".
Nihein tharinne ni bileib. „Никто там не остался".
Ther tag neuuirt nlomer. „Этот день не настанет никогда".
Примечание. Об отрицательных местоимениях см. стр. 168.
Отрицательное местоимение niowiht „ничто" и его ослабленный вариант nleht уже в древненемецкий период расширило свое употребление: к концу древненемецкого периода (например, у Ноткера, т. е. в конце X — начале XI вв.) оно стало использоваться не только в значении „ничто", но и вообще как средство усиления основного отрицания ni (а впоследствии и вытеснило его). Это также создавало в древненемецком двойное отрицание; например:
Sie nemugen in imo doh nleht benemen. „Они не могут все же его у него отнять".
Ter nefurhtet tia inseli nleht. „Тот не боится изгнания".
СЛОЖНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
§ 94. Сложное предложение. Общие сведения
В древненемецких письменных памятниках широко представлены как сложносочиненные, так и сложноподчиненные предложения различных видов; в них имеются также сложные предложения с многократным подчинением и предложения, в которых совмещается сочинение и подчинение.
Обычно считается, что сложные предложения, и в особенности предложения с многократным подчинением или же соединяющие в себе сочинение и подчинение, более свойственны письменной речи, чем устной, а в рамках самой письменной речи — ученому стилю более, чем художественному. Действительно это так, и потому можно предположить, что особенно интенсивное развитие сложного предложения в немецком языке началось в связи с развитием древненемецкой письменности и с переводом ученой и клерикальной латинской прозы, которая давала образцы развитого синтаксиса сложного предложения. Однако, несомненно, что структурный тип сложного предложения как таковой существовал в немецком и в других древних германских языках и в дописьменный период. Речь может идти, следовательно, не о возникновении самого
273
типа предложейия— он существовал уже и ранее и восходит, по-видимому, к периоду индоевропейской общности, — а о расширении его применения, о развитии более разнообразных и сложных его видов.
Наблюдения над древненемецкими переводными письменными памятниками показывают, что древненемецкий перевод воспроизводит все типы сложных предложений, встречающиеся в латинской прозе, и выработал уже более или менее устойчивые стандарты для передачи всех типов сочинения и подчинения предложений; сравните:
лат. Quis erit ex vobis homo, qui habeat ovem unam, et si ce-ciderit sabbato in foveam, nonne tenebit et levabit earn?
двн. Uuer ist fon iu man, thie thar habe ein scat, inti oba ig bifellit in sambagtag in gruoba, nibi her neme inti ig ufheuue? „Кто из вас такой человек, который имеет одну овцу и не вытащит ее и не поднимет, если она упадет в яму в субботний день?“ (Сложное предложение, сочетающее в себе сочинение и подчинение; имеет придаточные определительное и условное.)
лат. Et postquam impleti sunt dies purgationis eius secundum legem Moysi, tulerunt ilium in Hierusalem, ut sisterunt eum domino, sicut scriptum est in lege domini.
двн. Inti after thiu gifultu uuarun taga slnero subarnessl after Moyseses euuu, brahtun sie Inan tho in Hierusalem, thag si inan gote giantvvurtitin, so ig giscriban ist in gotes euuu. „И после того как закончились дни его очищения согласно закона Моисея, отнесли его в Иерусалим, чтобы он предстал перед богом, как написано в законе божьем". (Сложное предложение с многократным подчинением: имеет придаточные времени, цели, образа действия.)
Несомненно, и собственная немецкая устная литературная традиция способствовала развитию сложного предложения и отработке его структуры. Так, мы находим очень четкие образцы сложных предложений во фрагменте древненемецкого эпоса „Песнь о Гильдебранде" и в таких непереводных поэтических памятниках, как „Песнь о Людвиге", „Муспилли", как стихотворное переложение евангелия Отфрида (см. стр. 19 и сл.); например:
Dat sagetun mi usere liuti, alte inti frote, dea erhina warun, dat Hiltibrant haetti mln fater. „Мне говорили наши люди, старые и мудрые, которые раньше жили, что Гильдебрандом звали моего отца" („Песнь о Гильдебранде").
So uuer so hier in ellian giduot godes uuillion, quimit he gisund Ug, ih gilonon imog, billbit her thar inne, sinemo kunnie. „Кто мужественно выполнит божью волю, того я награжу, если он останется невредим, если же он погибнет, то — его род" („Песнь о Людвиге").
Вместе с тем ряд фактов говорит о том, что эта довольно разнообразная и развитая система сложных предложений древненемецкого языка является сравнительно молодой и находится еще в состоянии становления, хотя уже и на продвинутой ступени этого процесса.
274
Об этом свидетельствует прежде всего то, что в состоянии становления находится система союзов и союзных слов — важнейшее средство выражения сочинительной и подчинительной связи в сложном предложении: число их значительно меньше, чем в современном немецком языке; многие наиболее абстрактные союзы (причины, следствия, уступки и др.) лишь начинают развиваться, и употребление их еще недостаточно упорядочено (см. подробнее ниже, стр. 284 и сл.).
Кроме того, в древненемецких памятниках еще встречается целый ряд отклонений от основного структурного типа сложных предложений; эти предложения представляют собой как бы зародышевые, весьма неупорядоченные формы сложного предложения в немецком языке, первые его прототипы, которые еще сохраняются в письменных памятниках наряду с развитыми моделями сложного предложения (подробнее см. ниже, стр. 290 и сл.).
§ 95. Сложносочиненное предложениё
В древненемецком языке, как и в современном немецком языке, существуют два основных структурных типа сложносочиненных предложений:
1) бессоюзные предложения; например:
Sang uuas gisungan, uuig uuas bigunnan, bluot skein in uuangon: spilodun ther Vrankon. „Песня была пропета, битва началась, кровь прилила к щекам: взыграли франки".
2) союзные предложения; например:
Thanan tho Zacharias uuard gitruobit thag sehenti, inti forhta anafiel ubar inan. „Захария смутился, увидев это, и страх напал на него".
Er santa man manage mit uuafanon garauue, ioh datun se ana fehta mihila slahta. „Он послал множество вооруженных людей, и они выиграли без боя много сражений".
Наиболее распространенными сочинительными союзами в древненемецком являются: inti (совр. н. und) и синонимичный ему союз ioh, вышедший из употребления к концу древненемецкого периода, ouh (совр. н. auch), doh (совр. н. doch), abur (совр. н. aber), odo (совр. н. oder).
Как видно из перечня, древненемецкий имел значительно меньше сочинительных союзов, чем современный немецкий язык, да и круг логических отношений, выражаемых этими союзами, был более ограничен. Сочинительные союзы служили преимущественно для выражения присоединительной и противительной связи; выражение в сложносочиненном предложении причинно-следственных отношений (ср. совр. н.: denn, folglich, daher, darum, infolgedessen и др.) для древненемецкого нехарактерно ’.
1 Г. Н. Э й х б а у м, Развитие союзного сочинения предложений в немецком языке, канд. дисс., Л. 1953. Перечень сочинительных и подчинительных Союзов с указанием времени их возникновения дает О. Behaghel, Deutsche Syntax, В. Ill, Heidelberg, 1928.
275
Особенно широко употреблялись союзы: inti „und", joh—-синоним союза inti, ouh „auch*. В зависимости от контекста они могли выражать как присоединительную, так и противительную связь; сравните:
a) Thin bruoder quam inti arsluog thin fater gifuotrit calb. „Твой брат пришел, и твой отец заколол упитанного тельца
б) Thu nu ni habes mit hiu scefes inti thiu fuzze teof ist. „Ты не имеешь, чем зачерпнуть (воды), а колодезь глубок".
Аналогично:
a) Thar uuas krist guater ioh selba ouh thiu sin muater, ouh man thara ladota thie iungiron, thier tho habeta. „Там был Христос и также его мать, и туда пригласили также учеников, которые у него были".
б) Ih folgen thir, herro, ouh er lag mih fursagen then thie in huse sint. „Я последую за тобой, господин, но дай мне сначала попрощаться с теми, кто находится в доме".
Союзы thoh, abur, odo всегда выражают противительную связь; например:
Uuard gitruobit ther kuning, thuruh then eid thoh inti thie thar saman sagun ni uuolta sia gitruoben. „Король пожалел о своей клятве, однако он не хотел также огорчить тех, кто с ним пировал".
Ingieng ih in thin hus uuaggar ni gab! thfl mlnBn fuogin; thisiu abur mit ira zaharin lacta inti mit ira fahsu suab. „Если бы я вошел в твой дом, ты не дал бы даже воды для моих ног, а она омыла их слезами и вытерла своими волосами".
Nioman ni mag zuuein herron thionon, odo her einan haggot inti anderan minnot, odo einan gitregit inti anderan ubarhugit. „Никто не может служить двум господам; либо он ненавидит одного и любит другого, либо заботится об одном и пренебрегает другим".
§ 96. Сложноподчиненное предложение
В основе структуры сложноподчиненного предложения лежит особый характер синтаксических отношений между составляющими его компонентами: придаточное предложение является структурным эквивалентом одного из членов главного предложения и относится к членам главного предложения так же, как соответствующий член предложения. На этом основании и различаются придаточные подлежащие, придаточные сказуемые, придаточные определительные, дополнительные и обстоятельственные (с дальнейшим подразделением на придаточные времени, места, причины, условия и т. д.).
В древненемецком языке имеются все эти типы придаточных предложений; они отличаются от соответствующих придаточных современного немецкого языка лишь некоторыми особенностями формы, а также тем, что они менее развиты.
Рассматривая форму сложноподчиненных предложений, следует учитывать как элементы сходства между древненемецким и совре-276
менным немецким языком, так и элементу различия. Сложноподчиненные предложения древненемецкого языка сходны с точки зрения их формы со сложноподчиненными предложениями современного немецкого языка прежде всего в главном: и здесь и там придаточное предложение ясно выступает как структурный эквивалент одного из членов главного предложения; например:
Tho uuard gifullit thag thar giquetan uuas thuruh Hiere-miam then uuiggagon. „Исполнилось то, что предсказывал пророк Иеремия" (придаточное является по отношению к членам главного предложения подлежащим).
Inti nu uuirdist thu suigenti inti ni maht sprehhan unzan then tag, in themo thisu uuerdent. „А теперь ты онемеешь и не сможешь говорить до того дня, в который это произойдет" (придаточное является по отношению к членам главного предложения определением — к существительному tag).
Inti gisamanota then herduom thero biscofo in thie gilerten thes folkes, eisgota fon in, uuar Christ giboran uuari. „И собрал совет священников и ученых этого народа и спросил у них, где родился Христос" (придаточное является по отношению к членам главного предложения дополнением).
Примечание. Дальнейшие примеры см. ниже, стр. 280 и сл.
Главным средством выражения синтаксической связи между частями сложноподчиненного предложения я в-ляются союзы и союзные слова — относительные местоимения и относительные наречия (ср. в приведенных выше примерах союз thag „что", относительное местоимение с предлогом in themu „в который", „в котором", относительное наречие uuar „где"). В этом также проявляется структурное сходство между сложноподчиненными предложениями древненемецкого и современного немецкого языка.
Своеобразие же оформления сложноподчиненного предложения в древненемецком языке сравнительно с современным немецким языком проявляется в следующем:
1) В составе союзов и союзных слов. В древненемецком союзов не только значительно меньше, чем в современном немецком языке, но и сам лексический состав союзов зачастую иной; сравните, например:
придаточное условное: придаточное причины:
придаточное цели:
двн.
ibu, oba „если"
uuanta, bithiu uuanta, „потому что",
mit thiu „потому что" thag, zi thiu thag „чтобы"
совр. н. wenn, falls weil, da
damit
277
2) В порядке слов придаточного предложения. Твердо фиксированное конечное место сказуемого в придаточном предложении, столь характерное для современного немецкого языка, не является еще в древненемецкий период нормой.
Правда, уже в этот период конечное положение сказуемого в придаточном предложении распространено довольно широко; например:
Thn weigt, thag ih thih mlnnon. „Ты знаешь, что я тебя люблю".
Sar so sih diu sela in den sind arhevit enti si den Hhhamun likkan laggit, so quimit ein heri fona himilzungalon... „Как только душа отправится в путь и оставит телесную оболочку, придет войско от небесных светил.
Важно отметить, что конечное положение глагола, не являясь еще в древненемецком обязательным для придаточного предложения, вместе с тем распространено только в придаточных предложениях (ср. о месте сказуемого в простом предложении стр. 266), следовательно, является уже в это время характерным для придаточного предложения, а не для предложения вообще. Этот факт еще больше, чем простой количественный подсчет, позволяет видеть уже в древненемецком активную тенденцию к развитию особого порядка слов в придаточном предложении.
В то же время порядок слов в придаточном предложении древненемецкого отличается в отношении местоположения сказуемого еще значительной свободой и может меняться в зависимости от местоположения других членов придаточного предложения, для которых решающим фактором словорасположения, как и в простом предложении, является смысловой принцип (ср. стр. 261). В соответствии с этим конечное место в придаточном предложении могут занимать различные члены предложения по принципу смыслового выделения, а сказуемое в этом случае предшествует им; например:
Ik gihorta dat seggen, dat sih urhettun aenon muotin Hiltibrant enti Hadubrant untar heriun tuem. „Я слышал, как рассказывали, что поднялись (на бой) одним духом Гильдебранд и Гадубрант в присутствии двух войск“.
Inti mit thiu her uuard giuuortan zuelif iaro, gifulten tagun mit thiu sie heim vvurbun. „И в то время как он достиг двенадцати лет, настало время, когда они отправились домой".
Нет еще в древненемецком и твердо фиксированного расположения частей сложного сказуемого.
Спрягаемая часть сказуемого может занимать абсолютно конечное место, т. е. следовать за неизменяемой частью сказуемого, как и в современном немецком языке; например:
Tho Herodes gisah uuanta her bitrogan uuas, balg sih harto. „Когда Ирод увидел, что он обманут, он очень рассердился".
Не менее часто, однако, спрягаемая часть сказуемого предшествует неизменяемой так же, как и в простом предложении; например:
278
So thag uuard al gendiot, koron uuolda sin god. „Когда все это совершилось, бог захотел испытать его“.
К моментам, указывающим на то, что при относительной свободе порядка слов в древненемецком имелась уже ясная тенденция к оформлению придаточных предложений посредством особого словорасположения, относится также тот факт, что в древненемецких письменных памятниках мы находим уже установившуюся
модель придаточного предложения с начальным местоположением сказуемого, например бессоюзное условное предложение:
Quimit he gisund ug, ih gilonon imog, billbit her thar inne, slnemo kunnie. „(Если) он выйдет из битвы невредим, я его награжу, (если же) он погибнет, то — его род“.
Между древненемецким и современным немецким языком существует также и значительное различие в степени развитости отдельных типов придаточных предложений.
В отдельных случаях эти различия очень велики. Приведем примеры.
Так, придаточные сравнительные в современном немецком языке имеют несколько четко разграниченных подвидов,
а именно:
1)
придаточные реального сравнения, в том числе:
а) сравнительные предложения равенства, вводимые союзами wie, sowie;
б) сравнительные предложения неравенства, вводимые союзом als;
в) предложения пропорционального сравнения, вводимые союзом je (с коррелятами je, desto, umso в главном предложении).
2) придаточные нереального сравнения, вводимые союзами als ob, als wenn, wie wenn и союзом als при начальном положении спрягаемой части сказуемого.
В древненемецком сравнительное придаточное предложение как
тип также существует, но количество подвидов его ограничено только двумя: а) сравнительные предложения равенства, вводимые союзами so, so selp so, so sama so „так же как“ и б) сравнительные предложения неравенства, вводимые союзом thanne „чем“ (ср. англ. then). Придаточные нереального сравнения как особый вид сравнительных предложений начинают появляться в письменных памятниках позже — лишь в средненемецкий период, а специальные союзы нереального сравнения als ob, als wenn упрочиваются лишь к началу ранненовонемецкого периода. Также не встречаются еще в письменных памятниках древненемецкого периода придаточные предложения пропорционального сравнения (союзы je ... je, je ... desto развиваются и упрочиваются только на протяжении XV—XVI вв.).
279
Мало развиты в древненемецком и не имеют четкой системы подвидов придаточные уступительные, образа действия и некоторые др. Основная масса моделей уступительных и модальных предложений развивается лишь в конце средненемецкого и в ранненовонемецкий периоды.
Есть в древненемецком, конечно, и такие типй придаточных предложений, которые по степени своего развития мало чем отличаются от современных1. Таковы, например, придаточные дополнительные с союзом thag (совр. н. dafi) после глаголов речи, мысли, восприятия (ср. примеры на стр. 281—282). Мало отличаются от современных и определительные придаточные предложения, вводимые относительными местоимениями и союзом thag (см. примеры на стр. 281). Однако и эти типы придаточных предложений имеют более узкую сферу употребления, чем в современном немецком языке. Так, Г. Науман отмечает, что среди определительных придаточных предложений продуктом более позднего развития являются определительные предложения, которые служат для продолжения повествования2 и имеют широкое распространение в современном немецком языке.
§ 97. Основные типы придаточных предложений в древненемецком
Оставляя в стороне различные случаи аномалии (они будут описаны ниже, см. стр. 290 и сл.), можно выделить в древненемецком следующие основные типы придаточных предложений.
1) Придаточные подлежащие. Среди них, как и в современном немецком языке, выделяются два основных подвида:
а) Придаточные подлежащие, описательно называющие лицо.
Если такое предложение имеет обобщенное значение, оно вводится относительным местоимением hwer (совр. н. wer) с уточняющим его so, а именно — so hwer so; например:
SO hwer sO suganti farah forstilit inti thes giwunnan wirdit, gelte sol. III. „Кто украдет поросенка и будет в этом уличен, должен заплатить 3 солида".
Если же придаточное предложение описательно указывает на какое-то отдельное лицо, оно вводится относительным местоимением ther, thin, thag или же его неизменяемым вариантом thie (в главном предложении часто имеются соотносительные слова ther, thie, er и др.); например:
Ther hier then be biuuirbit er iamer thar nirstirbit. „Тот, кто здесь поселится, никогда не умрет".
Arstorbana sint thie thar suohtun thes knehtes sela. „Умерли те, кто покушался на жизнь мальчика".
1 Н. N a u m а п п, Kurze historische Syntax der deutschen Sprache, StraB-burg, 1915, S. 39.
s Так наз. „weiterfiihrende Nebensatze". См. об этом; W. Jung, Kleine Grammatik der deutschen Sprache, Leipzig, 1954, S. 90.
280
б) Придаточнью-подлежащие, описывающие какое-либо событие, какой-либо факт; эти предложения вводятся союзом thag (совр. н. dafi); например:
Uuas tho giuuortan in anderemo sambagtage, thag her gieng in thie samanunga inti lerta. „Случилось в следующую субботу, что он пошел в храм и проповедовал ".
2) Придаточные-сказуемые. Этот тип придаточных встречается в древненемецких письменных памятниках нечасто. Связь между главным и придаточным предложениями выражается посредством относительных местоимений ther, thiu, thag или же thiu; например:
Ih bin ig rehto, ther thu quis. „Я действительно тот, что ты говоришь".
Thig ist, then sie zellent. „Это тот, о ком они говорят".
3) Придаточные дополнительные. СреДи них выделяются два типа:
а) предложения с повествовательной целеустановкой; они вводятся союзом thag; например:
Thu weist, thag ih thih minnon. „Ты знаешь, что я тебя люблю".
Ik gihorta dat seggen, dat sih urhettun aenon muotin Hiltibrant enti Hadubrant. „Я слышал, как рассказывали, что поднялись (на бой) одним духом Гильдебранд и Гадубранд".
б) предложения, заключающие в себе косвенный вопрос; они вводятся вопросительным союзом oba (совр. н. ob), а также относительными местоимениями и наречиями с вопросительным значением: uuer (совр. н. wer), uuag (совр. н. was), uuellh (совр. н. welcher), uuar (совр. н. wo), uueo (совр. н. wie) и т. п.; например:
Pilatus frageta oba ther man uuari Galileus? „Пилат спросил, из Галилеи ли этот человек?".
Oba her suntig ist ni uueig. „Грешен ли он, я не знаю".
Her fragen gistuont fohem uuortum, hwer sin fater wari. „Он стал спрашивать в немногих словах, кто был его отец".
Quamun sie tho inti gisahun uuar her uuoneta. „Пришли они тогда и увидели, где он жил".
4) Придаточные определительные. Большинство из них вводится относительным местоимением ther, thiu, thag (или неизменяемым thie); например:
Inti sie ni forstuontun thag uuort, thag her sprah zi in. „И они не поняли слов, которые он сказал им".
logiuuelih bourn, thie thar ni tuot guotan uuahsmon, uuirdit. furhouuan. „Всякое дерево, которое не приносит плодов, срубают".
Относительное местоимение может, как и в современном немецком языке, сочетаться с предлогом; например:
Inti nu uuirdist thu suigenti inti ni maht sprehhan unzan then tag, in themo thisu uuerdent. „А теперь ты онемеешь и не сможешь говорить до того дня, в который это произойдет".
281
Придаточные определительные, относящиеся к существительным, называющим мысль, желание, намерение и т. п., вводятся союзом thag; например:
Framquam gibot ton themo aluualten keisure, thag gibrieuit vvurdi al these umbiuuerft. „Вышел приказ всесильного царя, чтобы была повсюду произведена перепись".
5) Придаточные обстоятельственные.
Придаточные времени вводятся разнообразными временными союзами: tho (совр. н. da), синонимичными ему thar, so и also (совр. н. als), mit thiu1 „когда", „в то время как", in thiu4 „пока", „когда", ёг (совр. н. ehe), after thiu „после того как", sO ofto so (совр. н. sooft), unz „до того как", „пока", и некоторыми др.; например:
ThO Herodes gisah uuanta her bitrogan uuas, balg sih harto. „Когда Ирод увидел, что он обманут, он очень рассердился".
SO thag uuard al gendiot, koron uuolda sin god. „Когда все это совершилось, бог захотел испытать его".
Inti mit thiu her uuard giuuortan zuelif iaro, gifulten tagun mit thiu sie heim vvurbun. „И в то время как он достиг двенадцати лет, настало время, когда они отправились домой".
Inti after thiu her ig al forlos, uuard hungar strengi in there lantscefi. „И после того как он все растратил, в этой местности случился сильный голод".
Fliuh in Egyptum inti uuis thar, unzan ih thir quede. „Спасайся бегством в Египет и оставайся там, пока я тебе не скажу".
Придаточные места вводятся относительным наречием thar (совр. н. da); например:
Farames thoh thar er si. „Отправимся туда, где он может находиться".
Придаточные причины чаще всего вводятся союзами uuanta и bithiu1 2 3, имеющими значение „потому что", а также сочетанием этих союзов — bithiu uuanta или же uuanta bithiu; иногда также союзом mit thiu (см. стр. 288) и некоторыми др.; например:
Arstant inti nim then kneht inti sina muoter inti far in erda Israhel, uuanta arstorbana sint thie thar suohtun thes knehtes sela. „Поднимайся, бери мальчика и его мать и отправляйся в землю Израиль, потому что умерли те, кто покушался на жизнь мальчика.
1 Этот союз представляет собой сочетание предлога mit и формы творительного падежа указательного местоимения среднего рода thag. Он выражал одновременность двух процессов, — это значение передавалось предлогом mit, указывавшим на совместность, связь (вместе с этим >• одновременно с этим).
2 Этот союз также образован из сочетания предлога (in) и формы творительного падежа указательного местоимения. Аналогично образован упоминаемый здесь же союз after thiu (after = nach). Оба эти союза также вышли из употребления.
8 Союз bithiu также представляет собой сочетание предлога Ы (совр. н.
bei) и формы творительного падежа указательного местоимения thag.
282
Bithiu sie ni habStun vvurzalun furthorretun. „Так как они (семена) не имели корней, то засохли".
Stuontun scalca inti thie ambahta zi theru gluotf, bithiu uuanta frost uuas, inti uuermitun sih. „Работники и слуги стояли у огня, потому что было холодно, и грелись".
Придаточные следствия встречаются нечасто; они вводятся союзом thag или so thag (совр. н. so dafi); например:
Thag wig thag ist so hebigag thag thu gilougnis harto noh hi-naht dero worto. „Борьба так тяжела, что ты отречешься еще сегодня ночью от своих слов".
Duo uuart imo frambrungan, der tiubil hapta, uuas Winter enti stummer, enti gaheilta iran SO dag er gasprah enti gasah. „Тогда к нему принесли человека, в которого вселился дьявол, слепого и немого, и он исцелил его, так что он заговорил и прозрел".
Придаточные цели вводятся союзом thag и характеризуются систематическим употреблением в них конъюнктива: союз thag часто уточняется посредством целевого оборота zi thiu „для того" в главном предложении (ср. русск. „чтобы" и „для того, чтобы"); например:
Thie fiscara stigun nidar, thag sie fleuuitin iro nezzi. „Рыбаки вышли (из лодки), чтобы выполоскать сети".
Er zi thiu ig gifiarta, mit hanton sfnen ruorta thes betelares ougon, thag er sld mohti scouuon. „Он для того это сделал, прикоснулся своими руками к глазам нищего, чтобы тот прозрел".
Придаточные условия вводятся союзом ibu, oba „если"; например:
Oba the uuas mugis, hilf uns. „Если ты можешь что-либо (сделать), помоги нам".
Придаточные сравнительные включают в себя, как указывалось выше (ср. стр. 279), два подтипа:
а) придаточные равенства; они вводятся союзами soso, so sama so, so selp so (прототипы более позднего ebenso); например:
Thiu ih sprihu, sOsO mir ther fater quad, so sprichu. „То, что я говорю, я говорю так, как мне сказал отец".
б) придаточные неравенства; они вводятся союзом thanne „чем" и характеризуются наличием прилагательного или наречия в сравнительной степени в главном предложении; например:
Minnost thu mih filu тёг, thanne thin ginog ander? „Любишь ли ты меня гораздо больше, чем других своих товарищей?"
Придаточные уступительные встречаются нечасто; они вводятся союзами doh „хотя", ob ouh „если и" и некоторыми др.; например:
Ni mag ih, thoh ih wolle. „Я не могу, хотя и желаю".
Ob ih ouh irsturbi, ni uuas, ther mih bidulbi. „Если бы я умер даже, у меня нет никого, кто бы похоронил меня".
283
§ 98. Особенности употребления подчинительных союзов в древненемецком
При исследовании и описании сложноподчиненных предложений на различных этапах истории немецкого языка все языковеды уделяют особое внимание системе подчинительных союзов1. Это объясняется тем, что в составе союзов, их характере и развитии ярко отражаются процессы развития сложноподчиненного предложения.
Система подчинительных союзов древненемецкого языка совмещает в себе:
1. Устойчивые элементы — устоявшиеся уже союзы, получившие широкое распространение и закрепившиеся за определенными моделями предложений:
2. Подвижные элементы — союзы, находящиеся в становлении, конкурирующие между собой, сменяющие друг друга или же, наоборот, уточняющиеся постепенно и закрепляющиеся.
Было бы неверным обращать исключительное внимание только на эти подвижные элементы в системе подчинительных союзов и недооценивать ее устойчивые элементы, так как это привело бы к неверному представлению, что в первых древненемецких письменных памятниках мы находимся у самых истоков развития сложноподчиненного предложения, где все еще зыбко, неоформлено, слабо. Что это не так, показывает предшествующее описание основных типов придаточных предложений, достаточно разнообразных и достаточно отработанных и устоявшихся с точки зрения их формы (см. стр. 280—283). Вместе с тем подвижная часть в системе союзов представляет большой интерес, так как именно в ней особенно ярко обнаруживаются пути развития сложного предложения.
Примером устойчивых, развитых союзов могут служить в древненемецком:
1) Союз thag „что". Подобно русскому союзу „что", он является изъяснительным союзом и в этой функции особенно широко употребляется в придаточных дополнительных, а также в придаточных подлежащих и придаточных определительных, относящихся к существительным, выражающим мысли, чувства, желания, высказывания (см. примеры на стр. 281).
В этой функции союз thag (совр. н. dafi) сохранился до настоящего времени.
2) Условный союз ibu, oba „если"; он происходит, по-видимому, от существительного двн. iba „сомнение", „условие". Правда, в
1 Т. В. Строева-Сокольская, Развитие сложноподчиненного предложения в немецком языке, иЬд. ЛГУ, Л., 1940, а также исследования отдельных древненемецких письменных памятников: О. Erdmann, Untersuchungen fiber die Syntax der Sprache Otfrids, Halle, 1874; M. R a n n о w, Der Satzbau des althochdeutschen Isidor, Berlin, 1888; V. E. Mourek, Beitriige zur Syntax des althochdeutschen Tatian, 1894; см. также: О. Behaghel, Deutsche Syntax, B. Ill—IV.
284
новонемецкий период этот союз был вытеснен союзами wenn, falls (см. ниже, стр. 318). Однако в древненемецком он обладает всеми качествами развитого, устойчивого союза: он имеет четкое значение, закреплен за одной, определенной моделью придаточного предложения — придаточным условным — и имеет очень широкое распространение.
3) Вопросительный союз oba (совр. н. ob) происходит, видимо, от того же существительного двн. iba „сомнение", „условие", что и условный союз ibu, oba, но в данный период уже четко отдифференцирован от него и закреплен за одной моделью придаточного предложения: он употребляется в придаточных дополнительных, подлежащих, определительных, содержащих косвенный вопрос, и, таким образом, является антиподом изъяснительного союза thag (ср. примеры на стр. 281).
4) Временные союзы; они образуют в древненемецком, как и в современном немецком языке, целую систему, в которой выражены и противопоставлены друг другу различные типы временных отношений (перечень союзов и примеры см. выше, стр. 282).
Правда, лишь часть из этих союзов сохранилась в современном немецком языке: tho (совр. н. da), so, also (совр. н. als), ёг (совр. н. ehe), so ofto so (совр. н. sooft).
Ряд древненемецких временных союзов был постепенно заменен другими союзами; однако в основе новых союзов лежит выражение тех же временных противопоставлений, что и у соответствующих им древненемецких союзов. Сравните: двн. mit thiu — совр. н. wahrend; двн. unzan — совр. н. bis; двн. after thiu — совр. н. nachdem (образованное по тому же принципу: двн. after — совр. н. nach).
Примечание. О параллелизме и конкуренции некоторых временных союзов см. ниже.
Наряду с этими устойчивыми элементами в системе подчинительных союзов древненемецкого имеется много явлений, свидетельствующих о молодости многих типов придаточных предложений, об отсутствии у них вполне установившейся формы.
Так, мы видим, что в различных памятниках в одном и том же значении употребляются различные союзы,— это свидетельствует о том, что в разных диалектах древненемецкого равнозначные подчинительные союзы развивались из разных слов и отбор подчинительных союзов, общих для древненемецкого, еще не завершился.
Примером может служить союз mit thiu „в то время как", „когда". Этот союз встречается только в одном древненемецком письменном памятнике — в переводе евангелия Татиана (восточнофранкский диалект, IX в.). В этом памятнике он имеет широчайшее распространение как в своем основном — временном — значении, так и в ряде других значений (причинном, уступительном). Напротив, в письменных памятниках, написанных на других древне
285
немецких диалектах, союз mit thiu не встречается вовсе и ему соответствуют другие временные союзы: so, sar, tho, thar, thanne.
Еще более симптоматично то, что и в одном письменном памятнике без каких-либо смысловых различий могут употребляться разные союзы. Это значит, что в процессе становления соответствующего типа придаточных предложений делались попытки разными средствами выразить характерное для этого типа подчинительное отношение, отчего и возникли равнозначные конкурирующие союзы; и эта конкуренция опять-таки еще не завершилась отбором какого-либо одного средства и закреплением его за данной моделью придаточного предложения.
Так, например, среди временных союзов конкурируют между собой несколько союзов, выражающих одновременность и употребляемых зачастую без каких-либо уловимых смысловых различий в одном и том же памятнике. Это упоминавшиеся выше временные союзы so, also, sar, tho, thar, thanne „в то время как", „когда".
Точно так же у придаточных предложений причины конкурируют союзы bi thiu „потому что" и uuanta, имеющие одно и то же значение. Кроме того, наряду с этими основными причинными союзами в придаточных предложениях причины могут выступать и некоторые другие союзы, например временные союзы so, also, nil, sit, в переводе евангелия Татиана — союз mit thiu, переосмысливаемый как причинный1.
Конкуренция отдельных союзов и колебания в их выборе приводили в некоторых случаях к совмещению двух конкурирующих союзов, как бы дополняющих и подкрепляющих друг друга.
Так, для придаточных предложений причины типично совместное употребление двух союзов, имеющих совершенно разное происхождение: bi thiu и uuanta1 2; каждый из них встречается в памятниках отдельно, но чаще всего они употребляются вместе в виде составного союза bithiu uuanta или же uuanta bithiu (ср. примеры на стр. 282).
Точно так же часто подкрепляют друг друга равнозначные временные союзы so и sar „как только", „когда". Каждый из них часто употребляется самостоятельно, но так же часто в том же значении употребляется составной союз sar s6, возникший вследствие их совмещения. Сравните примеры:
So daj Eliases bluot in erda gitriufit, so inprinnant die berga. „Как только кровь Илии капнет на землю, загорятся горы".
Sar so sih diu sela in den sjnd arhevit... „Как только душа отправится в путь...“
По памятникам древненемецкой письменности можно проследить также, каким путем происходило развитие новых подчинительных союзов и, следовательно, новых моделей придаточных предложений.
1 Примеры см. у Т. В. Строевой-Сокольской, указ, соч., стр. 14—24.
2 Причинный союз bi thiu развился из сочетания предлога bi (совр. н. bei) и формы творительного падежа указательного местоимения thaj; первоначально он указывал на одновременность, параллельность двух действий, а затем стал использоваться также для выражения причинной связи (см. подробнее стр. 288). Причинный союз uuanta развился из вопросительного наречия „почему". Ср.: Г. Науман, указ, соч., стр. 45.
286
Одним из таких путей была универсализация отдельных, наиболее развитых и общих по своему значению союзов — распространение употребления этих союзов на целый ряд типов придаточных предложений. В древненемецком таким универсальным подчинительным союзом явился союз thag „что**. Благодаря своему очень общему значению союз thag использовался, помимо основной своей сферы употребления как изъяснительного союза (см. стр. 284), также в других типах придаточных предложений.
Особенно систематически он использовался в придаточных следствия и цели. Сравните приводившиеся выше примеры (см. стр. 283):
a) Thag wig thag ist so hebigag, thag thu gilougnis harto noh hinaht dero worto. „Борьба эта так тяжела, что ты отречешься еще сегодня ночью от своих слов" (придаточное следствия).
б) Thie fiscara stigun nidar, thag sie fleuuitin iro nezzi. „Рыбаки вышли (из лодки), чтобы выполоскать сети" (придаточное цели; на это указывает также употребление конъюнктива).
Встречаются случаи употребления союза thag и в других типах придаточных предложений: в придаточных причины, условия, уступительных 1.
Естественно, что при таком универсальном употреблении союз thag, в отличие от специализированных союзов, не мог выразить своим лексическим значением характер подчинительной связи в том или ином типе сложноподчиненных предложений, а служил лишь показателем подчинения вообще.
Описываемый процесс универсализации одного союза представлял собой, однако, явление временное, вынужденное, первый шаг на пути развития новой модели придаточного предложения. Такой универсальный союз, так наз. „общий союз подчинения", служил лишь первоначальным материалом для создания новых союзов и видоизменялся затем в результате добавления к нему различных уточнителей, специфических для каждого типа придаточных предложений. Так, союз thag уже в древненемецкий период получил соответствующие уточнители: а) в придаточных цели наряду с простым thag стал употребляться союз zi thiu thag, четко выражающий целевое значение; позже его сменил союз auf daB, затем damit); б) в придаточных следствия наряду с простым thag стал употребляться союз so thag (so dafi), сохранившийся до настоящего времени (примеры см. на стр. 320).
Другой путь — образование новых подчинительных союзов путем развития новых значений у старых подчинительных союзов. Материалом при этом служат обстоятельственные союзы времени и места, у которых развиваются новые, более
1 Мы не приводим примеров, так как такое употребление является довольно редким. Примёры см. у Т. В. С т р о е в о й - С о к о л ь с к о й, ука з. соч., стр. 45—46.
287
отвлеченные обстоятельственные значения — причины, условия, уступки и др.
Так, для древненемецкого характерно использование ряда временных союзов для выражения причинно-следственной связи. Временным союзом является, например, по своему происхождению союз bi thiu, один из наиболее распространенных в древненемецком союзов, вводящих придаточное предложение причины.
Дословно союз bi thiu обозначает „при этом*1, „одновременно с этим** (bei dem), но выступает в придаточных причины со значением „потому что**. Как видим, в основу выражения причинно-следственной связи между явлениями некогда было положено указание на одновременность этих явлений: два явления имеют место одновременно, т. е. они могут быть связаны между собой как причина и следствие.
Аналогичный процесс переосмысления затрагивает и другие временные союзы, также употребляемые в придаточных причины,— с той лишь разницей, что союз bi thiu полностью превратился из временного в причинный, другие же временные союзы используются для выражения причинно-следственной связи лишь окказионально. Так, например, не только для выражения временных отношений, но и для указания на причинную связь используются союзы mit thiu „в то время как**, so, also „когда**; аналогичным образом используется также наречие времени пи „в это время**, „теперь**; сравните:
a) Mit thiu thanne noh ferro uuas, gisah inan sin fater. „Когда (он) еще был далеко, увидел его отец** (придаточное времени).
б) Mit thiu her ni habeta uuanan gulti, gibot inan ther herro zi uorkoufanne. „И так как он не имел, чем заплатить, то господин велел продать его** (придаточное причины).
Аналогично:
a) SO si in ira hus giang, thiu wirtun sia ericho intfiang. „Когда она вошла в ее дом, хозяйка приветливо встретила ее** (придаточное времени).
б) Sie thara tho in farun, so sie ubilwillig warun, eina huarrun brahtun. „Они тогда для испытания привели блудницу, так как они ненавидели его** (придаточное причины).
a) Inti nu uuirdist thu suigenti. „А теперь ты онемеешь**.
б) Nu er so uuilit selbo, in uuar, ersterbemes mit imo thar. „Так как он сам так хочет, действительно умрем вместе с ним**.
Те же и некоторые другие временные союзы использовались в древненемецком иногда и для передачи условных, уступительных и других отношений.
Так, союзы mit thiu „в то время как**, so „когда** могли выступать также с уступительным значением; например:
Uuo theser buohstabe uueig, mit thiu er sie ni lerneta? „Откуда он знает буквы, хотя он их не изучал?**
SO suachet ir mih heigo ioh harto agaleigo, ni hilfit iuih thiu Па. „Хотя вы ищете меня ретиво и очень прилежно, вам не поможет ваша поспешность**.
288
Временные союзы so, also „когда", in thiu „в то время как", „когда" использовались также наряду с союзом oba (см. стр. 283) при выражении условия; и здесь указание на одновременное протекание двух действий является исходным для выражения того, что совершение одного действия есть условие для того, чтобы одновременно с ним или вслед за ним совершилось и другое действие; например:
SO thu thag thanne giduas SO uuehsit thir thag muas in munde ioh in muate. „Когда (если) ты это сделаешь, ты получишь пищу телесную и духовную".
Ni si thiot thag thes gidrahte, in thiu ig mit in fehte, thoh medi ig sin ioh persi, nub in es thiu uuirs si. „Пусть не будет народа, который не стремился бы к тому, чтобы с ними (с франками) сразиться, если даже он будет побежден".
Весьма характерно, что хотя сами союзы so, also, in thiu не сохранились в условных предложениях, принцип выражения условия через временную связь оказался весьма устойчивым; новый условный союз wenn, развивающийся, начиная со средненемецкого периода, повторяет тот же путь развития от временного к условному и до настоящего времени часто совмещает оба эти значения1. Кроме того, сохраняется в современном языке и описанное выше условное употребление временного союза двн. so (см. выше); к нему восходит коррелят so, соединяющий очень часто главное и придаточное предложения условного периода1 2.
Оказался устойчивым и продуктивным в немецком языке и принцип передачи через указание на временную связь причинно-следственного отношения (ср. употребление двн. mit thiu, стр. 288): современный союз причинных придаточных предложений weil также развился из временного союза dieweil „пока", „до тех пор пока", „в то время как" «die Weile, двн. hwlla „время"), употреблявшегося в этих значениях вплоть до XVIII в.
К старым союзам места восходит причинный союз da двн. thar. Древненемецкий союз thar в свою очередь восходит к наречию thar, имевшему указательное значение и служившему для локализации в пространстве или во времени, т. е. „там" и „тогда"; сравните:
a) thar в значении местного союза:
... in dhea chicheigssenun lantscaf dhar honec endi miluh springant... „... в обетованную землю, где текут мед и молоко..."
б) thar в значении временного союза:
Bihiu ninduat sih iuer muat, thar ih iu zellu dag guat. „Почему не открывается ваше сердце, когда я говорю о благе".
Совмещение местного и временного значений характерно для союза da и наречия da и в современном немецком языке.
1 О соприкосновении условных и временных предложений с wenn в современном немецком языке см.: М. В. Андреевская, Вопросы синтаксиса немецкого языка, Учпедгиз, 1950, стр. 134.
2 Е. И. Шен де ль с, Грамматика немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, стр. 337.
10 История немецкого языка
289
Причинное значение союза da могло развиваться как по линии указания на временную связь, как это описывалось выше (см. стр. 285), так и по линии локализации пространственной: „там" ^> „в этих обстоятельствах". Это употребление начинает развиваться уже в древненемецком, а затем становится все более распространенным на протяжении средненемецкого и ранненовонемецкого периодов.
§ 99. Аномалии в структуре сложноподчиненного предложения
Наличие ряда аномалий в структуре сложноподчиненного предложения, встречающихся в древненемецких письменных памятниках, объясняется тем, что ввиду молодости древненемецкой письменности наряду с развитыми типами сложных предложений проскальзывают и более примитивные, неотработанные формы сложного предложения. Они представляют интерес для лингвиста тем, что дают представление о степени развития сложноподчиненного предложения в древненемецкий период, а также тем, что позволяют отчасти проследить пути становления более сложных типов предложения.
Наиболее характерны следующие аномалии:
1) Промежуточные формы между прямой и косвенной речью, характеризуемые неполным сдвигом прямой речи в косвенную; например:
Wuo quidit theser, thag ih ton himile nidarsteig. „Как это говорит этот человек, что я (он) спустился с небес".
В этом предложении отсутствует сдвиг лица, т. е. перестройка 1 л. на 3 л., характерная для передачи чужого высказывания в форме косвенной речи; это как бы прямая речь, но присоединенная к главному предложению союзом thag „что".
Так же:
Inti gisuuor iru, thag s6 uuas so thu bitis so gibu ih thir. „И он поклялся ей, что все, что ты попросишь (она попросит), то я дам тебе (он даст ей)".
Характерно также, что и при наличии полного сдвига прямой речи в косвенную последняя выдерживается строго лишь в первом предложении, а затем происходит соскальзывание в прямую речь; например:
Her fragen gistuont fohem uuortum hwer sin fater wari fireo in folche, ... eddo hwelllhhes cnuosles du sis. „Он начал спрашивать немногими словами, кем был его отец среди людей ... или какого ты рода" (т. е. „кто был его отец и какого он рода" или: „кто был твой отец и какого ты рода").
2) Бессоюзное присоединение определительного предложения к определяемому члену другого предложения; например:
Ih seal iu sagen imbot, gibot ther himilisco got. „Я должен передать вам приказ, который (или: его) отдал бог".
290
Благодаря отсутствию относительного или личного местоимения, замещающего в определительном предложении определяемое существительное (в данном примере imbot „приказ"), само существительное служит одновременно членом обоих предложений — их общим членом. Это примитивный прототип сложноподчиненного предложения с определительным придаточным.
3) Использование в определительном придаточном вместо относительных местоимений личных местоимений 1-го и 2-го лица — особенно примечательно при переводе латинского относительного местоимения qui „который"; например:
лат. Pater noster qui es in coelis.
двн. Fater unser du in himile bist. „Отец наш, ты (который) находишься на небесах".
лат. Ego sum, qui loquor tecum.
двн. Thag bin ih, giloubi mir, ih hiar sprichu mit dir. „Поверь мне, это я, я (который) говорю здесь с тобой".
4) Распространение управления сказуемого главного предложения на относительное местоимение в придаточном определительном объясняется тем, что относительное местоимение развилось из указательного местоимения, которое входило первоначально в состав главного предложения и лишь постепенно, являясь связующим членом между главным предложением и придаточным определительным, стало членом придаточного предложения; например:
Bigan tho redinon then selben zwelif theganon, then thar umbi inan sagun. „Начал говорить с двенадцатью учениками, (теми), которые сидели вокруг него" (относительное местоимение then „теми, которые" совмещает в себе функции коррелята в главном предложении и относительного местоимения в придаточном; оно имеет форму дат. п. соответственно функции коррелята, т. е. управляется сказуемым главного предложения, хотя относительное местоимение должно было бы, выполняя функцию подлежащего придаточного предложения, иметь форму им. п. — thie).
Примечание. Это явление называют в лингвистике аттракция, т. е. притяжение, трактуя его как ошибку в оформлении придаточного предложения, вызванную влиянием сказуемого главного предложения (сказуемое главного предложения „притягивает" к себе относительное местоимение, вводящее придаточное). В действительности же это — промежуточный или переходный случай, отражающий пути развития относительных местоимений из указательных местоимений в ходе развития относительного подчинения.
2. ОСНОВНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В СТРУКТУРЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
В СРЕДНЕНЕМЕЦКИЙ И НОВОНЕМЕЦКИЙ ПЕРИОДЫ
§ 100. Общие сведения
Средненемецкий период и, в частности, первая его половина, связанная с расцветом рыцарской литературы (XII—ХШ вв.), не внесли в структуру предложения больших изменений, хотя неко
10
291
торые тенденции развития, обнаруживавшиеся уже в древненемецком, получили в эти века дальнейшее развитие.
Так, например, еще более усилилась тенденция к обязательному двусоставному оформлению предложения. Эта тенденция ярко проявлялась и в древненемецкий период (см. стр. 249 и сл.), однако в древненемецких письменных памятниках нередки еще были случаи опущения подлежащего-местоимения (ср. стр. 247 и сл.). В письменных памятниках средненемецкого периода такое бесподлежащное оформление личных предложений является редчайшим исключением1. Точно так же нет в средненемецких письменных памятниках случаев бесподлежащного оформления безличных и неопределенно-личных предложений, встречающихся в древненемецком (см. стр. 247—248). Оформление безличных предложений формальным подлежащим eg (совр. н. es), преобладавшее уже в древненемецком, не имеет в средненемецком исключений; отсутствие eg в безличном предложении возможно в средненемецком, как и в современном немецком языке, только при наличии на 1-м месте дательного или винительного лица типа: mih hungert. „Я испытываю голод"; mir gruset. „Мне страшно" и т. п.
Укрепились в средненемецкий период и некоторые другие тенденции оформления предложения, ярко проявлявшиеся уже в древненемецкий период, например тенденции развития особого порядка слов в простом и сложном предложении.
Так, если место сказуемого в простом предложении не было еще твердо фиксированным в древненемецком (а отчасти и в средненемецком, о чем ниже), то уже намечалась дифференциация между порядком слов повествовательного предложения, с одной стороны, и вопросительного и повелительного предложений, с другой стороны. Начальное положение сказуемого в повествовательном предложении типа: Want her do ar arme wuntane bauga. „Снял он тогда с руки витые кольца" было распространено в древненемецких письменных памятниках довольно широко (ср. стр. 267— 269); однако уже в этот период имелась ярко выраженная тенденция к формальному замещению 1-го места в предложении при инверсии подлежащего посредством наречий tho „тогда" и thar „там" (например: Tho nam her skild indi sper. Thar uuas ein man alter; см. стр. 269 и сл.); — таким образом сказуемое отодвигалось на 2-е место в предложении и создавались предпосылки для закрепления начального положения сказуемого за определенными типами предложений: за вопросительными предложениями без вопро
1 Бесподлежащное оформление предложения встречается в памятниках средненемецкого и ранненовонемецкого периодов лишь в эпистолярном стиле (т. е. в письмах). Так же у Лютера: Sende das alles ewr wirde. „Посылаю все это вашей светлости". Эта черта свойственна и современному эпистолярному стилю, см.: Е. Riesel, AbriB der deutschen Stilistik, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1954, S. 295; там же и о других случаях опущения подлежащего.
292
сительного слова и повелительными предложениями (см. стр. 269— 270).
В средненемецкий период формальное замещение 1-го места в повествовательном предложении при инверсии подлежащего и отсутствии перед сказуемым какого-либо второстепенного члена (обстоятельства, дополнения) является уже нормой. В качестве средства формального замещения 1-го места в предложении, наряду с наречием do „тогда** (двн. tho, совр. н. da) и близким к нему по значению наречием пи „теперь*1, „в это время** (совр. н. пип), используется, как и в современном немецком языке, место-имение eg (совр. н. es); например:
Do sprach der hfirre Sifrit. „(Тогда) сказал господин Зигфрид**.
Е3 was ein kfineginne gese33en fiber se. „Жила за морем королева**.
Если в рыцарской поэзии XII—XIII вв. 2-е место сказуемого в простом предложении еще не является нормой, то в прозе XIII и XIV вв. оно уже господствует (см. стр. 305 и сл.).
Усиливается в средненемецком и другая тенденция развития порядка слов: еще чаще, чем в древненемецком, встречается конечное положение сказуемого в придаточном предложении, хотя, как и в древненемецком, оно еще не является нормой.
Несмотря на такое усиление ряда тенденций, связанных с формированием современной структуры предложения, средненемецкий все же в основном сохраняет те особенности структуры предложения, которые отмечались нами как отличающие синтаксис древненемецкого языка от синтаксиса современного немецкого языка. Среди них назовем следующие:
1) В оформлении атрибутивных словосочетаний во всех памятниках рыцарской литературы царит та же свобода расположения определения и определяемого, что и в древненемецком, возможно, даже усиленная благодаря обилию поэтических штампов; так же как и в древненемецком, и, пожалуй, даже шире, наряду с согла-суемой формой прилагательного в качестве определения употребляется несклоняемая форма прилагательного (типа: ein vil edel magedin „очень благородная девушка**, ein edel ritter guot „благородный славный рыцарь “).
2) Сфера употребления различных косвенных падежей также в основном совпадает с древненемецкой.
Так, близка к древненемецкому, а не к современному немецкому языку сфера употребления родительного падежа: широко употребляется родительный разделительный, родительный при отрицании (ср. стр. 119 и сл.); так же как и в древненемецком, в средненемецком имеется большое количество глаголов, управляющих родительным падежом, — большинство из них впоследствии изменило свое управление (см. стр. 302 и сл.).
Так же как в древненемецком, в средненемецком значительно шире, чем в современном немецком языке, беспредложное обстоятельственное употребление косвенных падежей.
293
3) Порядок слов в простом и в сложном предложении, несмотря на отмеченные выше процессы (см. стр. 292), также остается относительно свободным, особенно в поэзии.
В простом предложении сказуемое не имеет еще твердо фиксированного места: если в повествовательном предложении сказуемое уже не может занимать 1-е место (ср. стр. 292), то, помимо 2-го места, наиболее распространенного, но еще необязательного в поэтических памятниках XII—XIII вв., оно может занимать и 3-е место от начала предложения, а в отдельных, правда, редких случаях — и конечное. Примеры:
а) Сказуемое занимает 2-е место:
Ich weig hie vil nahen einen brunnen kalt. „Я знаю, здесь поблизости колодец с холодной водой".
Sie sprachen zuo dem recken tiger Niderlant. „Они обратились к витязю из Нидерландов".
б) Сказуемое занимает 3-е место и далее от начала предложения:
Ze Wormze Ы dem Rfne si wonden mit ir kraft. „В Вормсе на Рейне они жили и пользовались могуществом".
Den troum si do sagete ir muoter Uoten. „Сон она рассказала своей матери Уте".
Vil selten ane huote man rlten lie dag kint. „Очень редко без свиты позволяли скакать на коне отроку".
в) Сказуемое занимает конечное положение:
An dem vierden morgen ze hove si do riten. „На четвертое утро ко двору они поскакали".
Kriemhilt in ir muote sich minne gar bewac. „Кримгильда в душе любви очень остерегалась".
Примечание. Об отсутствии в средненемецком оформившихся элементов твердого порядка слов свидетельствует наряду со свободным местоположением сказуемого и отмечавшееся выше свободное местоположение определения по отношению к определяемому.
В сложном предложении конечное положение сказуемого, отличающее придаточное предложение от главного, также еще не является нормой, несмотря на отмечавшуюся выше тенденцию к такому местоположению. Отнюдь не редки придаточные предложения с неконечным положением сказуемого; например:
Er horte sagen maere, wie ein schoeniu meit waere in Burgon-den. „Он слышал рассказ о том, что в Бургундии жила очень красивая девушка".
Do von des trachen wunden vlOg dag heige bluot und sich dar inne badete der kilene recke guot, do viel im zwischen herte ein linden blat vil breit. „Когда из ран дракона потекла кровь и в ней стал купаться храбрый витязь, то ему между лопаток упал большой липовый лист".
Не является еще нормой, так же как и в древненемецком (см. стр. 270—271), и рамочное расположение частей сложного ска
294
зуемого в простом предложении. Возможны следующие варианты расположения частей сложного сказуемого:
а) Контактное расположение:
SIfrit was geheigen der selbe degen guot. „Зигфридом звался этот добрый витязь".
б) Рамочное расположение, полная рамка:
Da wart von schcenen frouwen michel weinen getan. „Тогда горько заплакали красавицы".
в) Неполная рамка:
Ir muget hie wol verliesen die ere und ouch den Ир. „Вы можете здесь потерять честь, а также жизнь".
г) Подобно древненемецкому, в средненемецких письменных памятниках, особенно XII—XIII вв., широко распространено двойное отрицание; например:
Si ne gesach in leider dar nach nimtner mer gesunt. „Увы, она никогда больше не видела его невредимым".
Ich ne gehorte nie solhes niht gesagen. „Я никогда не слышал ничего подобного".
д) Чрезвычайно широко распространено в средненемецких поэтических памятниках плеонастическое повторение подлежащего, отмечавшееся и в древненемецком (см. стр. 245—246), а также плеонастическое повторение дополнения; например:
SIfrit der snelle wls er was genuoc. „Храбрый Зигфрид — он был очень умен".
Die sine triutinne die kuste er an den munt. „Свою возлюбленную— ее поцеловал он в уста".
е) Хотя большинство глагольных словосочетаний, употреблявшихся в древненемецком в функции сказуемого, развились уже к концу этого периода в аналитические формы глагола (см. стр. 212 и сл.), в средненемецком еще сохраняются вышедшие впоследствии из употребления сочетания глагола sin „быть" с причастием Г, например:
Mit klage ir helfende manic vrouwe was. „С плачем ей помогали много женщин".
Dag wil ich iemer dienende umbe Kriemhilde sin. „Я буду вечно служить Кримгильде".
Расширение сферы применения письменного немецкого языка в последующие века (XIV и XV вв.), развитие городской литературы, проповеднической литературы, городских хроник и деловой прозы, расширение гуманистического образования и развитие книгопечатания не могли не сказаться на характере синтаксиса письменных памятников. В это время уже ощущается известное стремление к упорядочению структуры предложения, закрепляются и становятся правилом ряд действовавших и ранее тенденций, например: закрепление места определений, выраженных прилагательными, причастиями и местоимениями; закрепление verbum fi-nitum на 2-м месте в повествовательном предложении (см. стр. 305 и сл.). В это же время происходит интенсивное развитие сложного
295
предложения: появляется ряд новых союзов, выявляется и шлифуется ряд новых моделей сложного предложения, намечаются дальнейшие сдвиги в сторону выработки современной нормы порядка слов (см. стр. 306 и сл., 321 и сл.). Правда, одновременно с этим канцелярская проза, городские хроники и проповедническая литература способствовали созданию того типа („тяжеловесного") синтаксиса сложного предложения1, который пришлось впоследствии преодолевать Лютеру и другим деятелям эпохи становления немецкой литературной языковой нормы (ср. стр. 41 и с л.).
Наиболее значительные сдвиги в синтаксической структуре предложения относятся ко второй половине средненемецкого периода и к новому периоду истории немецкого языка в целом. Историк немецкого языка Карл Бурдах пишет: „Новонемецкий языковый тип ... имеет всем известные отличия от средненемецкого литературного языка в отношении вокализма (баварско-австрийская дифтонгизация, средненемецкая монофтонгизация). Как известно, эти отличия остались прочным достоянием нововерхненемецкого языка в его прогрессирующем, распространяющемся по всей Германии развитии. Но гораздо глубже другая противоположность, которая отделяет нововерхненемецкий письменный и разговорный язык от средненемецкого: различия в синтаксисе"2.
Естественно, что синтаксическая структура предложения развивается и в этот период в направлении тех тенденций, которые были заложены в немецком языке с самого начала его письменной истории. Однако в области синтаксиса больше, чем в других сторонах языка, дает себя знать сознательный отбор (нормализация) и сознательная литературная обработка языка, ознаменовавшие собой начало развития немецкого национального литературного языка.
Рассмотрим в следующих параграфах основные изменения в структуре предложения, закрепившиеся в немецком национальном литературном языке. >
§ 101. Изменения в форме членов предложения и в структуре словосочетаний. Предварительные замечания
Состав членов предложения, основное содержание членов предложения, характер синтаксических отношений между ними обладают большой устойчивостью. Они не обнаруживают каких-либо ощутимых изменений на протяжении истории немецкого языка; больше того, они являются общими для всех индоевропейских языков. Изменяются в большей или меньшей степени лишь спо
1 Особенно характерны в этом отношении деловые документы немецких канцелярий. См. образцы: Н. С. Чемоданов, Хрестоматия по истории немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953, стр. 143—146.
а К. Bu rd a ch, Vorspiel. Gesammelte Schriften zur Geschichte des deutschen Geistes, Halle (Saale), 1925; B. 1, T. 1, S. 30—31.
296
собы формального их выражения и форма словосочетаний, в которые они входят.
Общее направление изменений, происходивших в отношении формы членов предложения и структуры словосочетаний, — это большая типизация их, постепенный переход от более разнообразного оформления к более единообразному.
Основные изменения в этой области связаны:
а) с фиксацией местоположения прилагательного, причастия и местоимения в атрибутивном словосочетании;
б) с нормализацией употребления различных форм прилагательного и причастия;
в) с изменениями в области именного и глагольного управления.
§ 102. Фиксация местоположения прилагательного, причастия и местоимения в атрибутивном словосочетании
Выше указывалось, что в древненемецком, а также в поэтических памятниках XII—XIII вв. местоположение прилагательного, причастия и местоимения в атрибутивном словосочетании было свободным (см. стр. 252). Однако уже в средненемецкой прозе XIII—XV вв. (деловой и богословской прозе, городской литературе) абсолютно преобладала препозиция этих частей речи в функ- k ции определения. Лишь в отдельных случаях и лишь в возвышенном стиле встречаются еще сочетания типа: dis kleid wig „это одеяние белоснежное", herr mln „господин мой", kind mlns „дитя мое". Следовательно, уже в средненемецкий период свобода расположения определений была относительной и постпозиция прилагательного или местоимения была принадлежностью определенных литературных жанров и стилей: языка поэзии и отчасти возвышенного стиля прозы.
К началу ранненовонемецкого периода препозиция прилагательных, причастий, местоимений в атрибутивных словосочетаниях уже являлась нормой; тем самым нормой стало твердо фиксированное местоположение их как один из элементов твердого порядка слов, характерный для современного немецкого языка.
Постпозиция прилагательного или причастия сохраняется лишь за обособленным определением — обычно группой прилагательных или же причастием, имеющим зависимые члены; сравните:
а) препозиция необособленных определений:
Ich swimme dahin durch des wilden meres flut. „Я уплываю по волнам бушующего моря".
Do macht man ein gros tear auf dem marckt. „Тогда на рыночной площади разложили большой костер";
б) постпозиция обособленных определений:
АПе menschen, die ie wurden, die gesehent in, ubel und guot. „Все люди, когда-либо жившие, увидят его, злые и добрые".
297
Daruber cze urckund geben wir disen brif versigelt mit un-serm keiserllchen insigel. „В качестве свидетельства мы даем это письмо, скрепленное нашей королевскою печатью".
Таким образом, постпозиция определительного прилагательного или причастия становится наряду с интонационным членением одним из формальных признаков обособленного определения.
Сохраняется также постпозиция необособленного приложения— прозвища или постоянного эпитета с артиклем; например:
Kayser Karls des Grosgen Mutter „мать короля Карла Великого";
Otto der Grosse, Heinriches sun „Отто Великий, сын Генриха";
von Keyser Ludwigen des vierdten Eltern „родители короля Людвига четвертого".
В итоге на смену недифференцированному свободному слово-расположению в атрибутивных словосочетаниях ранних письменных памятников уже к началу ранненовонемецкого периода приходит четкая типизация. Устанавливаются следующие модели:
а) препозитивное необособленное определение типа: des wilden meres, ein gros feur;
б) постпозитивное обособленное определение типа: diesen brif versigelt mit unserm keiserllchen insigel;
в) постпозитивное необособленное приложение с артиклем типа: Kayser Karls des Grosgen.
Примечание. Постпозиция необособленного определения сохранилась в немецкой народной песне, продолжающей старинные языковые традиции, и получила довольно широкое распространение в поэзии XVIII—XIX вв. Этот прием характерен для стихотворений, стилизованных под народную песню, например Roslein rot в известном стихотворении Гёте „Heidenroslein", а также для некоторых лирических стихотворений, например у Гейне: ein Ritter gut, die Augen naB, die Wangen blafi и др.
§ 103. Нормализация употребления различных форм прилагательного и причастия в зависимости от их синтаксической роли в предложении
Выше указывалось, что в древненемецких письменных памятниках выбор склоняемой или несклоняемой формы прилагательного, в зависимости от его синтаксической роли в предложении, не был нормой, хотя тенденция к подобному разграничению и существовала (см. стр. 159 и 306). В средненемецкий период употребление несклоняемой формы прилагательного в атрибутивной функции еще возрастает. Атрибутивные сочетания типа: ein vil edel magedin, ein edel ritter guot (см. стр. 293) имеют широчайшее распространение как в поэзии, так и в прозе этого периода, а также и ранненовонемецкого периода, вплоть до конца XVI в.
Предполагают, что эта форма была свойственна разговорной речи и именно потому так стойко держалась в городской литературе, проповедях XIV—XV вв., литературе эпохи Реформации.
298
В отличие от постпозиции прилагательного-определения, употребление несклоняемой формы прилагательного-определения стилистически нейтрально.
Лишь к концу XVI в. несклоняемая форма прилагательного в атрибутивном словосочетании полностью уступает место склоняемым формам.
Значительно раньше происходит закрепление несклоняемой формы прилагательного и причастия за предикативом. Случаи согласования прилагательного или причастия в составе сказуемого с подлежащим убывают уже к концу древненемецкого периода и в средненемецком не встречаются.
В ранненовонемецкий период несклоняемая форма прилагательного и причастия в составе сказуемого является нормой.
Взаимодействие двух описанных выше процессов приводит к тому, что к исходу ранненовонемецкого периода закрепляется и становится нормой дифференциация форм прилагательного в атрибутивной и предикативной функции, имевшаяся в потенции уже в древненемецком и средненемецком *.
Нормализация употребления склоняемой и несклоняемой форм прилагательного затрагивает иобособ ленное определение. Если в древненемецком преобладала склоняемая форма прилагательных и причастий в функции обособленного определения типа, min sun diurer, in herzen mir ouh liuber (см. стр. 253), то начиная co средненемецкого, за ними все больше закрепляется несклоняемая форма, характерная для современного немецкого языка; например:
Man truog ir zuo dem ringe einen swaeren stein, grog und ungefiiege. „Ей принесли на круг тяжелый камень, большой и бесформенный".
Таким образом, склоняемость прилагательного, и следовательно, согласование имени прилагательного с существительным стало исключительной принадлежностью и признаком необособленного определения. Тем самым в немецком языке оформился также особый тип определения, присущий современному немецкому языку, как и многим другим языкам, — так наз. согласуемое определение. С учетом закрепления за определениями-прилагательными, причастиями, местоимениями твердо фиксированного места применительно к современному немецкому языку говорят о препозиции согласуем ых определений в противовес к постпозиции несогласуемых определений (т. е. определений-существительных, наречий, инфинитивных оборотов).
1 Об особых случаях употребления несклоняемой формы прилагательного-определения и, наоборот, склоняемых форм прилагательного в составе сказуемого в современном немецком языке см.: О. И. Москальская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс), Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 167 и сл.
299
§ 104. Нормализация употребления различных форм прилагательного в зависимости от состава атрибутивного словосочетания. Монофлексия в атрибутивном словосочетании
В современном немецком языке атрибутивное словосочетание характеризуется явлением, получившим название „монофлексии" Это явление заключается в том, что в атрибутивном словосочетании лишь один из компонентов имеет ярко выраженный показатель падежа, и этот падежный показатель оформляет все атрибутивное словосочетание, как бы еще раз подчеркивая его единство: так, падеж всего атрибутивного словосочетания, состоящего из артикля или местоимения, прилагательного и существительного, может быть выражен в форме артикля или местоимения — тогда имя прилагательное употребляется в форме слабого склонения, очень мало дифференцированной по падежам: das kleine Kind, welches kleine Kind, dieses kleine Kind; напротив, если артикль отсутствует или же сам не имеет падежной флексии, например форма ein, а также если в атрибутивное словосочетание входит местоимение в форме, не имеющей флексии, например: mein, unser, welch и т. п., то функция выражения падежа всецело падает на прилагательное, так как имя существительное в современном немецком языке почти лишено падежной флексии — прилагательное в этом случае употребляется в формах сильного склонения: ein kleines Kind, mein (wiser) kleines Kind, welch kleines Kind. Ярким примером монофлексии являются и словосочетания типа: unbekannten Ursprwigs, mannlichen Geschlechts и т. п., где форма прилагательного, несмотря на отсутствие артикля, слабая, так как имя существительное имеет в родительном падеже флексию.
Норма употребления слабого и сильного склонения имен прилагательных, обусловленная принципом монофлексии, установилась в немецком языке не сразу и была проведена во всех деталях в литературном немецком языке лишь к концу XVIII — началу XIX вв.
В древненемецком существовало лишь одно твердое правило, послужившее исходным моментом для последующего развития современной нормы: в сочетании с определенным артиклем как в препозиции, так и в постпозиции всегда употреблялась слабая форма прилагательного, и в то же время слабая форма прилагательного, за редчайшими исключениями, никогда не выступала без определенного артикля; сравните: der wenago man „несчастный человек", dhiu unmeina magad „святая дева", thie holdun scalka thine „верные слуги твои", die alten liute „старые люди", uulb thag sa-maritanisga „женщина самаритянская" и многие др. Связь между определенным артиклем и слабым склонением прилагательных была унаследована древненемецким языком от предшествовавшего обще-
1 В. Г. Адмони, Введение в синтаксис современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 261 и сл.
300
германского периода1 и первоначально не была связана в древненемецком с принципом монофлексии. Поэтому она и ограничивалась первоначально лишь определенным артиклем. После указательных, притяжательных и других местоимений во многих древних германских языках употреблялась сильная форма прилагательного так же, как и при отсутствии артикля и местоимений. Правда, в древненемецком уже распространилось преимущественное употребление слабой формы прилагательного после указательных и притяжательных местоимений, например: min liobo sun „мой любимый сын", ther unser liobo druhtln „наш дорогой господин", disa sco-nun werlt „этот прекрасный мир". Однако наряду с этим встречаются и сильные, а также несклоняемые формы прилагательного: unser armilichag muot „наше бедное сердце", ir almahtic got „ваш всемогущий бог".
В средненемецкий период зависимость слабой формы прилагательного от артикля продолжала сохраняться и вместе с тем уже четко выявился принцип монофлексии в выборе формы прилагательного при наличии в атрибутивном словосочетании местоимения: в тех случаях, когда местоимения имеют падежную флексию, следующее за ними прилагательное употребляется в средненемецких письменных памятниках преимущественно в формах слабого склонения, напротив, в именительном и отчасти винительном падежах единственного числа после притяжательных местоимений, не имеющих падежной флексии, широко распространена сильная форма прилагательного, например: sin rehter name „его настоящее имя", sin junger Нр „его молодое тело", min klagendeg herze „мое страдающее сердце", sin heiligiu muoter „его святая мать". Сравните также чередование слабой и сильной форм прилагательного по принципу монофлексии в следующем примере:
Er gab slnen jungern slnen heiligen llchhamen und sin heili-geg bluot. „Он отдал своим ученикам свое святое тело и свою святую кровь".
Следующим шагом в этом направлении явилось вытеснение из атрибутивных словосочетаний несклоняемой формы прилагательного в конце XVI в. Окончательное упорядочение нормы употребления форм прилагательного в атрибутивных словосочетаниях было достигнуто лишь вследствие сознательной регламентации по мере роста грамматической традиции литературного языка. Так, в им., вин. падежах множественного числа после определенного артикля долго имелись колебания: die vorgenanten clegere „вышеназванные истцы", но — die fliegende Drachen „летающие драконы", die groste Diebe „величайшие воры". Сильные формы преобладают в XVII—XVIII вв.; они встречаются еще у Лессинга, Гёте, Шил
1 О предполагаемых причинах этой связи см.: В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 219 и сл.; О. И. Москальская, К истории склонения прилагательных в немецком языке, „Уч. записки" 1 МГПИИЯ, М., 1957, т. XV.
301
лера, Гердера и др.1 На протяжении XVI—XVIH вв. нет и единой нормы склонения определительного прилагательного в родительном падеже — на равных правах сосуществуют, например, формы heutiges tages „сего дня“ и morgenden tages „завтрашнего дня**; лишь на протяжении XIX в. слабая форма становится господствующей. Долго колеблется и окончательно регламентируется лишь современными грамматиками и употребление слабых и сильных форм прилагательного после alle, viele, einige и др.
§ 105. Изменения в области глагольного и именного управления. Дальнейшая специализация косвенных падежей и форма зависимых членов предложения
Изменения в области употребления косвенных падежей коснулись больше всего родительного падежа.
1) Большинство глаголов, управлявших в древненемецком и средненемецком родительным падежом (см. стр. 119 и сл.), изменили на протяжении XVI—XV1I1 вв. свое управление. Многие из этих глаголов стали употребляться с винительным падежом, например: двн. bruchen — совр. н. brauchen; двн. giniogan— совр. н. geniefien; двн. virgeggan— совр. н. vergessen; двн. pflegan— совр. н. pflegen, двн. huoten — совр. н. hilten и многие др. Другие глаголы стали употребляться с предложным дополнением, например: двн. fallen— совр. н. fiillen (mit); двн. sih neren — совр. н. sich nahren (von); двн. bitten — совр. н. bitten (um); двн. fragen — совр. н. fragen (nach); двн. reinen — совр. н. reinigen (von) и многие др.
Одновременно с этим сократилось и употребление родительного падежа, зависимого от имени прилагательного, например: двн. vol — совр. н. voll (von); двн. fri — совр. н. frei (von); двн. rlchi — совр. н. reich (ап); двн. giwon — совр. н. gewohnt (ап) и др.
Родительный падеж, которому в древненемецком было свойственно как приименное, так и приглагольное употребление (см. стр. 119 и с л.), сохранил широкое употребление только как зависимый член при имени существительном (т. е. как определение)®.
Тем самым усилилась специализация косвенных падежей, четче выступили различия между именным и глагольным управлением и изменилось частично оформление некоторых зависимых членов предложения:
1 Примеры см.: В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 220.
а Местные диалекты немецкого языка пошли дальше литературного языка в отношении сокращения употребления родительного падежа — в большинстве диалектов вышли из употребления не только приглагольный, но и приименной родительный падеж, его заменяет предложный оборот с von, а также своеобразный „дательный притяжательный" типа: dem Vater sein Haus. Ср.: В. M. Жирмунский, Немецкая диалектология, Изд. АН СССР, М. — Л., 1956, стр. 399—400.
302
а) родительный падеж специализировался в немецком языке как падеж определения — форма родительного падежа стала вместе с тем характерной для существительного-определения;
б) вытеснение родительного падежа как формы дополнения при глагольном сказуемом и сказуемом, имеющем в своем составе прилагательное, и замена его во многих случаях винительным привела к тому, что винительный падеж стал основным падежом дополнения; винительный и дательный падежи стали абсолютно преобладающими формами беспредложного дополнения;
в) управление различных частей речи заметно дифференцировалось: управление родительным падежом стало почти исключительным свойством имени существительного; управление дательным и винительным падежами — глагола и имени прилагательного.
2) Чрезвычайно сократилось употребление родительного разделительного не только с глаголами и числительными, но и с именами существительными — родительный разделительный при именах существительных количества и меры уступил место „неопределенному" падежу1; сравните: свн. ein becher wines — совр. н. ein Becher Wein; свн. ein stilcke brotes — совр. н. ein Stiick Brot. Это не изменило синтаксической природы данных словосочетаний — как свн. ein becher wines, так и совр. н. ein Becher Wein представляют собой синтаксически неразложимые словосочетания, выступающие как единый член предложения, — но придало им новую форму с таким новым для немецкого языка компонентом, как неоформленный, или неопределенный падеж.
§ 106. Развитие слов-заместителей в группе сказуемого
Одной из особенностей современного немецкого языка является наличие слов-заместителей в группе сказуемого; сравните: русск. я верю — нем. ich glaube es; русск. он разрешил — нем. er hat es erlaubt.
Тенденция к формальному замещению дополнения наблюдается уже в древненемецком ®. Она проявляется в том, что переводчики часто вводят в древненемецкий текст местоимения, формально замещающие дополнения, вопреки их отсутствию в латинском оригинале, точно так же, как они зачастую вводят в перевод подлежащее-местоимение, вопреки бесподлежащному оформлению латинского предложения; сравните:
лат. Cum inveneritis renuntiate mihi. „Когда найдете, скажите мне".
1 Понятие „неопределенного" падежа предложил немецкий лингвист Мензинг. См.: О. И. Москальская, Грамматика немецкого языка (теоретический курс). Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 85. О сокращении родительного разделительного см. там же, стр. 89—92.
8 Об этом пишет В. Ю. Цареградская, цит. раб., стр. 58. Вопрос о развитии слов-замсстителей в немецком языке совершенно еще не исследован.
303
двн. Thanne ir ig findet, thanne cundet ig mir. „Когда вы это найдете, скажите мне об этом".
В приведенном примере латинскому бесподлежащному предложению, не имеющему также в своем составе дополнения: cum inveneritis „когда найдете", соответствует в древненемецком thanne ir ig findet „когда вы это найдете", расширенное путем включения местоимения-подлежащего и местоимения-дополнения.
В последующие века это употребление все больше расширяется; наряду с местоимением es в роли слов-заместителей используются местоименные наречия daran, damit, dafiir и др. (ср.: русск. Что делают ножом?'Режут, — нем. Was macht man mit dem Messer? Man schneidet damit),
§ 107. Развитие нормы порядка слов в простом предложении
Подвижность и смысловой принцип расположения в предложении таких членов, как подлежащее, дополнение, обстоятельство, характерные для древненемецкого (ср. стр. 206 и сл.), сохранились в немецком языке до настоящего времени.
Наряду с этим развитие неопределенного артикля создало в немецком языке новый дополнительный способ смыслового выделения, и это повлекло за собой развитие новых моделей слово-расположения.
Так, наряду с инверсией подлежащего благодаря употреблению неопределенного артикля стало возможным смысловое выделение подлежащего как нового в сообщении с оставлением его на 1-м месте; сравните:
а) свн. Eg wuohs in Burgonden ein vil edel magedin. „Росла в Бургундии очень благородная девушка".
б) свн. Ein wolf sine stinde vloch. „Один волк спасался от своих грехов".
Эта новая модель словорасположения, основанная на выделительной функции неопределенного артикля, интересна тем, что она дает начало дифференцированной норме порядка слов в зависимости от стиля речи: а) для нейтрального стиля речи нормой остается отнесение подлежащего и дополнения при их смысловом выделении ближе к концу предложения (ср. с древненемецким, стр. 264 и сл.); б) постановка же подлежащего, а также дополнения при их смысловом выделении на 1-е место, ставшая возможной благодаря развитию неопределенного артикля, выступает как средство повышенной выразительности, эмфазы.
Такое различие между порядком слов нейтрального стиля, с одной стороны, и эмфатической, повышенно эмоциональной речи, с другой стороны, установилось и в современном немецком языке *.
1 К. Г. К р у ш е л ь н и ц к а я, К вопросу о смысловом членении предложения, „Вопросы языкознания", 1956, № 5.
304
Более того, если первоначально этот способ эмфатического выделения развился в связи с употреблением неопределенного артикля и был, следовательно, пригоден только для членов пред-ложения-имен существительных, то очень скоро он вышел за эти первоначальные рамки. Ниже будет показано, что вынесение на 1-е место в предложении в целях эмфатического выделения распространилось и на неименные члены предложения и их компоненты, став общей тенденцией порядка слов (см. стр. 306).
Наиболее значительным изменением в области порядка слов явилась, однако, выработка в немецком языке элементов твердого порядка слов: а) твердо фиксированного места сказуемого, б) твердо фиксированного места согласуемых определений (последний из этих процессов описан выше, см. стр. 297 и сл.).
Тенденция к закреплению за сказуемым определенного места в предложении проявлялась, как отмечалось выше, уже в древненемецком: повелительное предложение и вопросительное предложение без вопросительного слова уже тогда имели сказуемое или его спрягаемую глагольную часть на 1-м месте (ср. стр. 269 — 270); в повествовательном предложении распространение начального местоположения сказуемого постепенно сокращалось благодаря развитию специальных средств формального замещения 1-го места в предложении при инверсии подлежащего (см. стр. 269 и 292 — 293); " постановка verbum finitum, т. е. спрягаемой формы глагола, выступающей в роли сказуемого или его части, на 2-м месте в повествовательном предложении, не будучи обязательной, имела широкое распространение (см. стр. 325).
На протяжении средненемецкого периода эта тенденция продолжала крепнуть. Относительная свобода в постановке verbum finitum была свойственна в этот период только памятникам одного литературного жанра — поэтическим памятникам XII — XIII вв. (см. примеры на стр. 294). Напротив, средневековая проза, широко представленная, начиная с XIII в. и в особенности с XIV в., дает в этом отношении картину полного единообразия: verbum finitum последовательно занимает в простом повествовательном предложении 2-е место; например:
Der trurige vater ginc zu sente Jacobe clagende unde wei-nende. „Опечаленный отец отправился к святому Иакову, стеная и плача".
In deme selben closter was ein munich gar gutes lebenes. „В том же монастыре был монах очень добродетельной жизни".
Eg kriegeten zwene meister mit einander. „Два мастера враждовали друг с другом".
Поскольку такое употребление свойственно различным жанрам прозы, деловым документам, составленным в канцеляриях, произведениям проповедников, городским хроникам, художественной прозе, — можно считать, что письменная традиция этого времени лишь зафиксировала и узаконила то, что с давних пор являлось прогрессирующей тенденцией словорасположения в немецком языке.
305
На этом фоне вполне установившегося уже с XIII в. местоположения спрягаемой части сказуемого совершенно новый характер приобретают случаи постановки глагола в повествовательном предложении на 1-е место в произведениях Лютера; например:
Leret doch der elend mensch, das... „Утверждает ведь жалкий человек, что.
1st doch aufi solchem predigen vnd beychten nit mehr dan eytel hafi erwachfien. „Не выросло ведь из таких проповедей и исповедей ничего другого, кроме вражды1".
Историки немецкого языка, отмечающие эти случаи, указывают, что возврат к подобному словорасположению у Лютера придает его языку „народный, живой колорит речи"2. Действительно, народная песня, а также стихотворения, стилизованные под народную поэзию, сохраняют до настоящего времени возможность подобного словорасположения (Ср. у Гёте: Sah ein Knab’ ein Roslein steh’n... из приводившегося уже стихотворения „Heidenros-lein“). Однако народная поэзия использует сохранившуюся от древненемецкого периода эпическую функцию начального положения сказуемого (см. стр. 267), у Лютера же мы имеем иное: выдвижение сказуемого на 1-е место используется здесь как мастерский прием эмфатического выделения его; это есть продолжение той новой стилистически дифференцированной нормы порядка слов, того процесса выработки различных способов смыслового выделения, о котором говорилось выше (см. стр. 304).
Возвращаясь, однако, к порядку слов средневековой прозы ХШ — XIV вв., укажем, что, несмотря на фиксацию места verbum finitum, а также места определения в атрибутивных словосочетаниях (см. стр. 297 и сл.), он был еще далек от той нормы порядка слов, которая характеризует современный немецкий язык. Главное различие заключается в том, что в рассматриваемые века еще не получили последовательного развития и не были узаконены письменной традицией такие характернейшие элементы твердого порядка слов современного немецкого языка, как: а) рамочное расположение частей сказуемого; б) конечное положение verbum finitum в придаточном предложении. Эти характерные элементы порядка слов современного немецкого языка оформились позже, в период становления норм литературного языка.
§ 108. Развитие рамочной конструкции.
Выразительные возможности неполной рамки
Выше указывалось, что в древненемецкий период, а также в памятниках поэзии XII — ХШ вв. рамочное расположение частей сложного сказуемого, а также компонентов развивающихся ана-
1 J. Е г Ь е п, Grundziige einer Syntax der Sprache Luthers, Berlin, 1954. S, 13.
s 0. Erdmann, Grundziige der deutschen Syntax nach ihrer gescnicht-lichen Entwicklung, Stuttgart, 1886.
306
литических форм глагола не было еще нормой и существовало как один из вариантов словорасположения наряду с контактным расположением и с дистанционным расположением, образующим неполную рамку (см. стр. 270 и сл.).
В прозе ХШ — XV вв., т. е. до конца средненемецкого периода, такое положение сохранялось.
По-прежнему возможно было контактное расположение частей сложного сказуемого или аналитических форм глагола; например:
Nymand sal tragin guldynne, sylberynne adir sydynne mentil, rocke und ioppen adir dem glich. „Никто не должен носить шитых золотом и серебром или же шелковых плащей и камзолов, и тому подобного".
Warn zwen konig by alten zyten, die waren gebrudere von vatter und von mutter und sie hatten zwo schwester zu wybe. „В старые времена жили два короля, они были братьями по отцу и по матери и имели женами двух сестер".
Однако контактное расположение частей сказуемого никогда не было ведущим, а в памятниках данного периода его удельный вес совсем незначителен. Дистантное расположение частей сложного сказуемого и аналитических форм глагола является, таким образом, абсолютно господствующим. Однако если первая часть сказуемого — verbum finitum — уже имеет в прозе ХШ — XIV вв. твердо фиксированное место, то вторая часть ска-* зуемого — предикативное имя или же именная форма глагола в составе сказуемого — не имеет обязательного места. Тем самым в примерно равном количественном соотношении выступают 2 подтипа дистанционного словорасположения сказуемого: а) полная рамка (предикативное имя или именная форма глагола, занимает конечное положение в предложении) и б) неполная рдмка (предикативное имя или именная форма глагола, удалена от verbum finitum, но не занимает конечного места в предложении).
Примеры:
а) полная рамка:
Es sollent ouch alle fryen einem lantgrafen gehorsam sin. «Все свободные люди также должны повиноваться ландграфу".
Du solt kint und wip, vater unde muoter, friunt unde guot liep-han. „Ты должен любить жену и детей, отца и мать, друзей и добрых людей";
б) неполная рамка:
Sente Gregorius begunde getruweliche unseren herren bitten mit innenclicheme herzen und mit weinenden ougen wur des kunin-ges sele. „Св. Грегорий начал покорно просить нашего господа с любовью в сердце и со слезами на глазах о спасении души короля".
Er warf den lichamen in die flamen und wolde in verbren-nen in dem vuire. „Он бросил тело умершего в костер и хотел его сжечь в огне".
307
Следует учитывать, что так наз. „неполная рамка“ не представляет собой единообразной модели словорасположения: части сказуемого могут быть разделены одним или несколькими членами предложения; соответственно и за рамкой может находиться различное число членов предложения. Иными словами, 2-я часть сказуемого является подвижной, что придает порядку слов вид свободного.
В ходе дальнейшего развития немецкого языка постепенно одержала верх полная рамка. За обеими частями сложного сказуемого, а также сказуемого, выраженного аналитической формой глагола, закрепилось твердо фиксированное место в предложении. Этому способствовал ряд факторов:
1) возможность рамочного расположения частей сказуемого с самых первых шагов немецкой письменности как одного из вариантов порядка слов (ср. стр. 370);
2) наличие в немецком языке общей тенденции к выработке элементов твердого порядка слов, приведшей уже в предыдущие века к закреплению местоположения простого сказуемого или verbum finitum в составе сказуемого и к закреплению местоположения согласуемых определений (см. стр. 297 и сл., 304 и сл.);
3) стремление к упорядочению, единообразию, регламентации строя предложения (вначале стихийное, а потом все более сознательное) у составителей деловых документов, писателей этого времени, издателей первых книг и затем позже у грамматиков-нормализаторов1 (см. стр. 49 и сл.).
- Известная свобода в постановке второй части сказуемого продолжала существовать и в ранненовонемецкий период, однако постепенно убывая. Если в прозе XIV и XV вв. соотношение между рамочным и дистантным нерамочным расположением равнялось примерно 1:1, то уже к концу XVI в. в связи с ясно обозначившимся к этому времени стремлением к единообразию и к упорядочению письменного языка (см. стр. 46 и сл.) нерамочное расположение частей сказуемого заметно убывает и составляет не более, чем 1:3 и даже 1:4®. Последующее закрепление рамочной конструкции как нормы, осуществляющееся в XVII — XVIII вв., является результатом шлифовки письменного языка и узаконения ряда его тенденций как литературной нормы несколькими поколениями писателей.
Закрепление полной рамки как нормы в современном немецком языке способствовало тому, что всякое отклонение от этого сло- 1 2
1 По вопросу о причинах выработки элементов твердого порядка слов в немецком языкознании имеется богатейшая литература и несколько точек зрения. Некоторые ссылки см. на стр. 322.
2 Подробный анализ, таблицы и подсчеты имеются в диссертации И. И. Че р-н ы ш е в о й „Становление нормы местоположения сказуемого в немецком литературном языке (исследование на материале языковых памятников 14—16 столетий), М., 1945; специально исследованию становления рамочшой конструкции посвящена диссертация Л. В. Драгомирецкой „Рамочная конструкция предложения в немецком языке", М., 1955.
308
нерасположения, всякий вынос члена предложения за рамку стал -выразительным приемом, получил особую значимость либо как средство смыслового выделения, либо как особое стилистическое средство, как известно, широко применяемое авторами XIX — XX вв.1 Тем самым на место старой конкуренции различных вариантов словорасположения, объяснявшейся лишь неупорядоченностью языка, отсутствием отработанных моделей порядка слов1 2, встала новая норма, допускающая в предложениях со сложным сказуемым или сказуемым, выраженным аналитической формой глагола, два упорядоченных варианта порядка слов: а) полную рамку как основную модель словорасположения и б) неполную рамку, имеющую мотивированное употребление как средство смыслового выделения или как стилистический прием.
§ 109. Изменения в оформлении отрицательных предложений. Переход от полинегативного типа к мононегативному
Уже на протяжении средненемецкого периода обозначились основные изменения в способе оформления отрицательных предложений, получившие дальнейшее развитие и полностью узаконенные затем в ранненовонемецком. Это:
а) замена древней отрицательной частицы ni (свн. пе) новой отрицательной частицей nicht;
б) переход от полинегативного оформления отрицательного предложения к мононегативному.
Непосредственной причиной этих изменений явилось прогрессирующее ослабление древней отрицательной частицы ni. Занимая в предложении неударное положение, эта частица уже в древненемецкий период часто сливалась с глаголом (ср. примеры на стр. 272: nist ni —|—ist, nemag<^ni -|-mag и др.). По той же причине к концу древненемецкого периода для усиления ее одновременно с ней стала употребляться отрицательная частица nieht, развившаяся из отрицательного местоимения niowiht „ничто" (см. стр. 168).
В средневерхненемецких письменных памятниках еще сосуществуют оба способа выражения отрицания:
а) посредством одной отрицательной частицы двн. ni (свн. пе); например:
Егп ruochet hiutu wag er tuot. „Он не думает сегодня о том, что он делает".
1 Е. Riesel, AbriB der deutschen Stilistik, Изд-во иностранной литературы, М., 1954, стр. 272 и сл., а также анализ выразительных возможностей неполной рамки у современных немецких авторов в указанной диссертации Л. В. Д р а-гомирецкой.
2 Все исследователи рамочной конструкции отмечают отсутствие смысловых различий между вариантами словорасположения с неполной и полной рамкой в средненемецкий и ранненовонемецкий периоды. См.: А. И. Д о м а ш н е в, канд. дисс. „Синтаксические наблюдения над городской (деловой) прозой Германии XIII—XIV вв.“, 1955.
309
б) посредством отрицания пе в сочетании с усиливающим его niht; например:
Warumbe negest du niht ze dem lande? „Почему ты не идешь к берегу?"
Однако второй тип отрицания является в этот период преобладающим.
К тому же в силу своей неударности отрицательная частица двн. ni свн. пе все более подвергается ослаблению и все чаще сливается с предыдущим или следующим за ней словом, часто совершенно утрачивая свой гласный или же получая форму еп, например: er пе wolte>erne wolte; ig пе haben >ign haben; ich ne weg^>ich enweig; ne bat^>enbat.
Неудивительно, что эту частицу постепенно полностью вытеснило более отчетливое и выразительное niht, так что уже в конце XIII в. нередок новый мононегативный тип отрицательного предложения с одной лишь отрицательной частицей niht, например:
Er woltes niht langer biten. „Он не хотел больше просить". Ir suit niht weinen. „Вы не должны плакать".
То же прогрессирующее ослабление частицы пе привело к тому, что в предложениях, содержавших наряду с общей отрицательной частицей также отрицательное местоимение или наречие (как например, двн. Nihein tharinne ni bileib. „Никто там не остался", см. стр. 273), все чаще стало употребляться только последнее, т. е. отрицательное местоимение, отрицательное наречие, в то время как общая отрицательная частица пе и в этих предложениях стала выходить из употребления. Так, наряду с поли-негативным типом предложения и в этом случае стал развиваться новый, мононегативный тип; сравните:
а) предложение содержит общую отрицательную частицу пе и отрицательное местоимение или же наречие; например:
Si engesaehen nie helt so wunneclich. „Они никогда не видели такого прекрасного героя".
Ir nieman enmach widerstan. „Ей никто не может противиться";
б) предложение содержит только отрицательное местоимение или же наречие, например:
Alda was niemen mere. „Там больше никого не было".
Eg gediente noch nie recke nach einer ktineginne bag. „Никогда еще рыцарь лучше не служил королеве".
На протяжении средненемецкого периода старое и новое оформление отрицательных предложений еще сосуществовали; но уже в самом начале ранненовонемецкого периода, т. е. в XVI в., мононегативный тип оформления отрицательного предложения стал ведущим и затем утвердился как один из элементов нормы литературного языка. Оформились две основные модели отрицательного предложения, характерные для современного немецкого языка:
а) отрицательное предложение с частицей nicht:
Er hat es nicht gesehen.
310
б) отрицательное предложение с отрицательным местоимением или отрицательным наречием:
Er hat es niemals gesehen.
Niemand hat es gesehen.
Niemand hat es jemals gesehen.
§ ПО. Развитие сложного предложения. Общие замечания
Развитие письменной немецкой прозы в городах в XIV — XV вв. и последовавшие за этим эпоха Реформации и развитие основ немецкого литературного языка в XVI — XVII вв. явились временем интенсивного развития сложного предложения, в итоге которого к концу XVII — началу XVIII вв. сложилась в своих основных чертах современная система сложного предложения *.
Уже во всех видах городской прозы XIV и XV вв. и в печатных книгах второй половины XV в. появилось большое количество новых подчинительных и сочинительных союзов; одновременно с этим продолжалось развитие старых союзов древненемецкого и средненемецкого периодов — у многих старых союзов развились новые значения (аналогичный процесс описывался и в отношении древненемецкого периода, см. стр. 287 и сл.); происходило перераспределение функций между союзами, закрепление их за вновь развивающимися моделями предложений. Процесс этот продолжался и в литературе XVI — XVII вв. Конечно, этот процесс не следует представлять себе как простое прямолинейное движение: часто в памятниках одних и тех же десятилетий можно было наблюдать конкуренцию равнозначных союзов, происходящих из разных диалектов (например, unz и bis, стр. 315 и сл.), пока один из этих союзов не получал более широкого распространения; сосуществовали какое-то, и часто довольно длительное время, старое и новое значения одного и того же союза, вследствие чего один и тот же союз оформлял различные типы придаточных предложений (например, союзы: die wile (совр. н. weil), nachdem и др.; см. стр. 313 и сл.), что создавало известную нечеткость; — постепенно происходил отбор конкурирующих союзов, отбор значений у многозначных союзов, закрепление определенных союзов за определенными типами придаточных предложений; возникали; конечно, в ходе развития сложного предложения и союзы-„однодневки“, которые не закреплялись в языке и быстро исчезали (например, причинные союзы: sintemal, aus der ursach, darumb das; см. стр. 316 и сл.) Однако к концу описываемого периода основная масса современных
1 Т. В. Строева-Сокольская, Развитие сложноподчиненного предложения в немецком языке, Л., 1940; М. Б. У ш а е в а, Развитие сложноподчиненного предложения в немецком языке за период XIV — XVII вв., канд. дисс., М., 1944; В. Д. Алпатова, Пути развития и семантика подчинения в памятниках ранненовонемецкого языка, канд. дисс., М., 1946; Т. А. Н е к р а с о в а, Грамматические средства выражения подчинения в немецком языке XVI в., канд. дисс., М., 1954.
311
подчинительных и сочинительных союзов уже сложилась и была закреплена за соответствующими моделями предложения, хотя, естественно, отдельные изменения происходили и в дальнейшем (так, например, из двух целевых союзов, закрепившихся в ранненовонемецкий период, — auf daB и damit — первый теперь уже устарел, хотя и встречается еще в литературе XVIII — XIX вв.).
Несколько позже, на протяжении XVI и XVII вв., окончательно закрепилась и стала нормой другая характерная черта современного сложноподчиненного предложения — конечное положение verbum finitum в придаточном предложении, а также начальное место verbum finitum в главном предложении после придаточного. В это же время выработалась норма порядка слов в сложносочиненном предложении в связи с употреблением различных сочинительных союзов и союзных слов.
§111. Развитие сложноподчиненного предложения. Модели придаточных предложений; подчинительные союзы
и союзные слова
Наиболее интенсивное развитие и обогащение моделей предложения происходило у различных видов обстоятельственных придаточных предложений. Поэтому, в отличие от принятого в § 97 порядка описания придаточных предложений в древненемецком, рассмотрение целесообразно начать именно с них.
1) Придаточные времени. Этот тип обстоятельственных придаточных предложений был одним из наиболее развитых уже в древненемецкий период (см. стр. 281—282). Он имел богатую систему союзов, позволявших передавать различные типы временных отношений. Многие временные союзы послужили также в ходе развития немецкого языка основой для выражения различных более отвлеченных типов обстоятельственных отношений. В последующем система временных союзов еще более обогатилась и отдельные модели придаточных времени получили еще большую определенность:
а) Выражение одновременности. В древненемецком для указания на одновременность служили союзы tho и thar (совпавшие в совр. н. da), so и усиленная его форма also, mit thiu, in thiu (представлявшие собою сочетания предлогов с формой творительного падежа указательного местоимения thag).
Наиболее архаичные из них союзы mit thiu и in thiu вышли из употребления уже к концу древненемецкого периода.
Союз свн. da (do) (совр. н. da) продолжал употребляться как временной союз в рассматриваемый период; например:
Und do man thih zu kiinig wolt erheben, do flohest du von dannen. „Л когда тебя хотели возвеличить и сделать царем, ты бежал11.
312
Временное употребление союза da сохранилось и в современном немецком языке. Однако уже в ранненовонемецкий период употребление его в придаточных времени стало более ограниченным в связи с развитием союзов als и wenn, а также в связи с развитием у самого союза da значения причинности (см. стр. 315; о развитии причинных союзов из временных см. стр. 288).
В качестве временных союзов одновременности, начиная с XIV—XV вв., стали все более выдвигаться союзы als и wenn, являющиеся основными для данного типа придаточных времени и в современном немецком языке.
Союз als восходит к сочетанию двн. союза so „тотчас", „в это время" и усилительной частицы al (^>двн. also). Первоначально он употреблялся не только как временной, но и как союз сравнения, условия, причины, уступки *. Но в указанный период параллельно с развитием новых союзов сравнения, уступки, условия и т. п. и закреплением за каждой моделью придаточного предложения определенных союзов стала прогрессировать и специализация данного союза. Он стал наиболее распространенным союзом для выражения одновременности двух событий или непосредственного следования их одного за другим; например:
Und als si nun das land branten, do sach man zu Bern den rouch. „И когда они подожгли местность, дым был виден в Берне".
Союз wenn (свн. wenn и wann) уже в древненемецком мог выступать во временном значении, а также для выражения условия (совпадение событий во времени; обусловленность одного события другим); однако в то время он не был особенно широко распространен и четко отграничен от вопросительного наречия wanne „когда", от которого он происходит. В XIV—XV вв. союз wenn в обоих своих значениях получает все более широкое распространение. Во временном значении он уже в этот период четко выражает повторяемость действия в прошлом и настоящем или же предполагаемую одновременность в будущем (именно последнее употребление является исходным для развития у союза wenn условного значения); например:
Und wen is auff den abend kompt und ir seen werdet, das si wolgetrunken haben, sgo gebet uns ein zeichen. „А когда настанет вечер и вы увидите, что они много выпили, подайте нам знак".
б) Выражение длительности действия до определенного предела. В древненемецкий период в этом значении употреблялись придаточные с союзом unzan или unze dag „до того как" (см. примеры на стр. 282).
В средненемецкий период (а отчасти уже и у Ноткера, т. е. в XI в.) в этом же значении начинает употребляться союз al die wile dag „до тех пор пока" (двн. hwlla, свн. wile „время", т. е.
* Примеры см. у Т. В. Строевой-Со польской, указ, раб., стр. 18—21.
313
в течение всего того времени, что) и его сокращенный вариант die wile (совр. н. weil, переосмысленный как причинный союз, см. стр. 316, и временной союз dieweil, употреблявшийся до середины XVIII в.); например:
Si klagete unz an ir ende, die wile werte ir Ир. „Она страдала до конца своих дней, пока длилась ее жизнь11.
В XIV—XV вв. с этими союзами начинает конкурировать новый союз bis das (сочетание предлога bis, синонимичного предлогу unz, и указательного местоимения) и его варианты bis so lange и просто bis; например:
Er ward doch von niemand gefragt, bis das sy kamen auf des kunigs hot „Никто его ни о чем не спрашивал, пока они не пришли на королевский двор1*.
В дальнейшем, как уже указывалось, союз die wile вышел из употребления как временной союз в связи с тем, что именно он послужил основой для наиболее употребительного современного причинного союза weil. Союз unz das был вытеснен конкурирующим с ним союзом bis, упрочившимся в современном немецком языке.
в) Выражение предшествования. В древненемецком предшествование выражалось придаточными предложениями с союзом ёг (совр. н. ehe; см. стр. 282). Этот союз сохранился до настоящего времени; параллельно ему развился союз bevor, также упрочившийся в современном немецком языке.
г) Выражение следования. Развитие специальной модели предложения с союзом nachdem относится к письменности XIV — XV вв. До этого следование во времени иногда выражалось посредством nah diu dag или after diu, однако устойчивой употребительной модели предложения для выражения этого типа временной связи еще не было. Новый союз nachdem употреблялся также первоначально не только как временной, но в модальном и в причинном значении1. Однако такая многозначность, характерная для молодого союза, довольно скоро сменилась четкой его специализацией и закреплением за одной моделью предложения. Так, уже в памятниках XV—XVI вв.:
Er hatt Christo unserem gott und herren, nachdem er die sacrament empfangen, sein seel befohlen. „Он отдал Христу, господу нашему, душу, после того как вкусил святых даров".
Примерно к этому же времени относится выработка особой модели придаточного времени с союзами so bald (совр. н. sobaid), als bald, указывающего на немедленное следование одного события за другим. Так, в памятниках XVI в.:
So bald ich heim kome, wil ich all lutherische bilcher kaufen. „Как только я вернусь домой, я куплю все лютеровские книги".
д) Выражение начальной временной границы действия. Уже в древненемецком в этом значении употребля
Примеры см. у Т. В. Строевой-Сокольской, указ. раб.
314
лись придаточные с союзом sit (совр. н. seit, seitdem). Они упрочились и сохранились в современном немецком языке.
е) Выражение повторяемости двух действий, связанных во времени. В XIV—XV вв. развивается особая модель временного придаточного с союзами als dicke, so dicke, so oft „так часто, как", „каждый раз как" (сочетание сравнительных also, so и наречий oft, dicke „часто"); например:
Und so oft du darin greiffest, als oft findestu zehen stuck goldes des selben lands werung. „И каждый раз, как ты будешь оттуда черпать, ты будешь находить там десять золотых монет того же достоинства".
ж) Выражение длительности одновременных действий. Специальные модели придаточных времени с союзами so lange, wahrend, indem также развились на протяжении ранненовонемецкого и отчасти новонемецкого периодов.
Так, предложения с временным союзом indem als (совр. н. indem) встречаются с XV в.; например:
Indem als ich wider hinauff kam batten si mein herren wider hineingefiieret. „В то время как я снова поднялся наверх, они снова ввели моего господина".
К этому же примерно времени относится развитие союза so lange, выражающего длительность действия, ограниченную определенным пределом; например:
Das will ich mit lieben und giiten frunden brauchen, so lang ich leb. „Я хочу пользоваться этим с милыми мне добрыми друзьями, пока я жив".
Позже других союзов этой группы развивается союз wahrend (XVIII в.).
Таким образом, мы наблюдаем в описываемый период развитие целого ряда новых временных союзов как показатель развития, уточнения и специализации целой системы моделей временных придаточных предложений.
2) Придаточные причины. Мы видели на примере древненемецкого, что выражение причинной связи часто развивается на основе указания на временную связь двух событий (см. о происхождении древненемецкого причинного союза bi thiu, стр. 285—288).
Основными причинными союзами древненемецкого периода были союзы wanta (из вопросительного наречия „почему") и bi-thiu (восходящего к временному союзу).
Из них союз bithiu, более древний, выходит из употребления уже к концу древненемецкого периода. Союз wanta в форме свн. wande, want, wann продолжает существовать до конца XV в., постепенно убывая на протяжении XIV—XV вв.; его вытесняет постепенно ряд новых союзов причины, развивающихся в этот период.
Новые причинные союзы weil и da повторяют путь развития старого слоя причинных союзов — они также развиваются на базе временных союзов.
315
Союз weil развивается из союза (al) die wile, употреблявшегося в XI -XIV вв. как временной (ср. стр. 313). Он начинает употребляться в новом значении с конца XV в.; например:
Und gott sprach zu ihm: weil du solchs bittest und bittest nicht um langes leben noch umb reychttimb noch umb deiner feyn-de seele, sondern um verstand gericht zu horen, so habe ich getan nach deinen worten. „И бог сказал ему: „Так как ты об этом просишь и не просишь о продлении жизни или о богатстве, а о том, чтобы слышать суд разума, я сделал по-твоему
Союз da (do) как причинный союз развивается несколько / раньше, уже в XIV в., также на базе временного (ср. стр. 312). Так, уже в XIV в. он часто употребляется в новом значении; например:
Auch so irtrunken beinach seszig knaben, die wolden di pferde dan furen, da si sahen, dag ir herren nider lagen. „Таким образом утонуло около шестидесяти юношей, они хотели увести лошадей, так как увидели, что их хозяева пали“.
Союзы weil и da не сразу выдвинулись на положение главных причинных союзов. Письменные памятники описываемого периода свидетельствуют о самых различных попытках выражения причинной связи различными новообразованными союзами. Так, в это время имели хождение также союзы darumb das (т. е. указательное местоимение с уточняющим предлогом, ср. стр. 287) или даже darumbe wande (т. е. усиленный старый союз wande, wan), их варианты: umbe dag, durch dag, daher dag; возникает, но, так же как и предыдущие союзы, не удерживается в дальнейшем союз aus der ursach dag; выше говорилось, что некоторое время в этом значении употребляется и новый союз nachdem (ср. стр. 314); возникает в этот период, но также не сохраняется в дальнейшем союз sintemal, sitmal (<2 seit ein mal) „поскольку" (этот союз восходит к случаям использования временного союза sit (совр. н. seit) в причинном значении в древненемецком1). Однако процесс стихийного, а отчасти и сознательного отбора приводит к тому, что все эти союзы уступают место союзам weil и da, которые становятся основными причинными союзами уже на протяжении XVI в.
Одновременно с этим развивается и причинный союз denn (из временного наречия и союза danne). Современная грамматика относит его, в отличие от weil и da, к сочинительным союзам, так как за сложными предложениями с союзом denn закрепился в современном немецком языке порядок слов, характерный для сложносочиненного предложения. Однако на первых порах причинные предложения, вводимые союзом denn, не имеют еще установившегося порядка слов и глагол в них нередко занимает конечное место; к тому же нужно учитывать, что правила словорасположения не были в тот период еще окончательно закреплены. Поэтому историческая грамматика рассматривает его в общей системе причинных союзов.
1 Примеры см. у Т. В. Строевой-Сокольской, указ, раб., стр, 14—15.
316
Союз denne (danne, den, dan) в причинном значении появляется с XV в. и быстро получает широкое распространение; например:
Und ward gar ehrlich empfangen von allem sinem volk, denn sie hatten yn gar lieb. „Он был с почетом встречен народом, так как они очень любили его".
Последующее обособление союза denn от подчинительных причинных союзов объясняют обычно тем, что он мог использоваться не только для указания на реальную причину чего-либо, но и в предложениях, в которых дается развернутое логическое обоснование предшествующего утверждения (т. е. в значении русск. „ибо"). Исследователи указывают, что подобное употребление союза denn было излюблено уже Лютером и многими его современниками и именно это послужило причиной, почему предложения, вводимые союзом denn, часто оформлялись как относительно самостоятельные предложения по отношению к предшествующему высказыванию и за ними с течением времени закрепился порядок слов, свойственный не придаточному предложению, а общий для самостоятельных повествовательных предложений и большинства моделей сложносочиненного предложения.
3) Придаточные цели. В древненемецком придаточные цели не имели особого союза — они вводились общим союзом thag; иногда этот союз уточнялся целевым оборотом zi thiu „для того" в главном предложении (ср. стр. 283).
В памятниках ранненовонемецкого проявляется ясная тенденция к замене общего союза dag более специализированными союзами, а именно — uf dag О auf dafi) и damit dag; например:
Da kamen mancherlei Sprecher und spielleut fur den Herren tafel den Leuten kurzweil zu machen, auf dag sie Geld verdienten. „В это время к столу хозяина подошли рассказчики и музыканты позабавить гостей, чтобы им дали денег".
Наиболее широкое распространение получает союз damit dag. Его уточняющий компонент образовался из сочетания указательного наречия dar и предлога mit (darmit^> damit) и вскоре получил самостоятельность. В памятниках XV-—XVI вв. этот союз, большей частью уже просто в виде damit, становится наиболее употребительным союзом цели, вытесняя постепенно союзы auf dag и в особенности dag; например:
Da namen sie einander bei den Handen, damit sie nit von einander kamen. „Они взялись за руки, чтобы не потерять друг Друга".
Союзы dafi и auf dafi в целевом значении употребляются еще писателями XVIII в. и начала XIX в., но в настоящее время являются устаревшими и могут встретиться лишь в нарочито торжественном стиле речи как архаизмы.
Употребление сослагательного наклонения в придаточных цели, отмечавшееся для древненемецкого (см. стр. 283), продолжает оставаться и в дальнейшем характерным признаком данного типа предложения.
317
4) Придаточные сравнительные. Выше указывалось, что количество моделей сравнительных предложений было в древненемецком намного более ограниченным, чем в современном немецком языке, — отсутствовали, в частности, специальные модели для выражения а) нереального сравнения, б) пропорционального сравнения.
Еще в памятниках ХП—ХШ вв. признаком нереального сравнения являлась только форма сослагательного наклонения глагола, союз же als, вытеснявший постепенно прежний союз неравенства thanne (ср. стр. 283), обслуживал одинаково сравнительные предложения реального и нереального содержания.
Начиная с XIV в., в письменных памятниках наряду с союзом als начинают появляться специализированные союзы нереального сравнения als ob, als wenn, быстро получающие распространение; например:
... und waren geschaffen umb die hobt, als ob sie helm uf hetten....они были так повязаны вокруг головы, как будто на
них были шлемы".
Союзы als ob и als wenn „как если бы" развиваются путем сочетания сравнительного союза als с условными союзами ob и wenn, которые конкурировали между собой в это время в условных предложениях (см. ниже). Этим объясняется параллелизм als ob и als wenn в современном немецком языке.
За союзом als сохраняется функция оформления придаточных нереального сравнения только в сочетании с начальным положением глагола, имеющего форму сослагательного наклонения; например:
Er stellet sich als wer er nit wizig. „Он притворяется, как будто у него нет разума".
Несколько позже, в XV в., начинает развиваться современная форма придаточных предложений пропорционального сравнения; например:
Je langer man sie ansah, je bafi sie einem gefielen. „Чем больше на них глядели, тем больше они нравились".
Je mer er gieng, je minder er aus dem wald kund kumen. „Чем дальше он шел, тем труднее ему было выйти из леса".
5) Придаточные условные. В древненемецком условные предложения имели союз ibu, oba (свн. ob) „если". В более поздних памятниках для оформления условных предложений начинают употребляться несколько союзов, и между ними в течение длительного времени происходит борьба, заканчивающаяся затем победой одного из новых союзов, а именно союза wenn.
Старый условный союз двн. oba (свн. ob) продолжает встречаться в письменных памятниках конца XV в., однако употребление его заметно сокращается; по-видимому, это объясняется тем, что тот же союз ob все больше специализируется как союз, вводящий косвенный вопрос.
Наряду с убывающим в уступительном значении союзом ob
318
Для оформления условных предложений используются в этот период союзы so, реже wo и союз wenn, восходящий этимологически к вопросительному наречию времени wann. Последний уже в XV— XVI вв. становится основным условным союзом; например:
Wie gern wOlten wir sie eren und heren, wann sie irem ampt nach giengen. „Мы охотно уважали бы их и почитали, если бы они исправно исполняли свою должность".
Устойчиво сохраняется наряду с союзными условными предложениями также бессоюзный тип условного предложения, характеризуемый начальным положением сказуемого в придаточном предложении и сложившийся еще в древненемецком, например:
Het ich in meiner jugent soliche ler geh6rt, ich w6It mein leben anders angestellt haben. „Если бы я в юности слышал такие поучения, я устроил бы свою жизнь иначе"
6) Придаточные уступительные. Этот тип придаточных предложений был развит в древненемецком и в первой половине средненемецкого очень слабо (ср. стр. 283). Уступительные предложения не имели еще собственных четких моделей, в качестве вводящих союзов использовались в основном союзы причинные или условные. Выработка собственных моделей уступительных предложений начинается главным образом в поздней средненемецкой прозе и продолжается в ранненовонемецкий период и в собственно новонемецкий период. При этом не случайно широко используются союзы условных предложений, характерные для этого времени, ob и затем wenn (см. выше), так как уступительные предложения по своему значению в известной мере родственны условным предложениям: если одни указывают на условия, благоприятствующие совершению какого-либо действия, то другие указывают на неблагоприятные условия, вопреки которым совершается действие. Однако выработка собственных моделей уступительных предложений выражается в том, что при использовании условных союзов в них вносятся уточняющие компоненты schon, auch, gleich, noch (усилительные частицы, подчеркивающие неблагоприятный характер условия, ср. русск. „если и"), что приводит к выработке новых специальных союзов. Сочетания условных союзов с усилительными частицами вначале раздельны, затем многие из них сливаются. Таким образом, развиваются уступительные союзы obschon, ob-gleich, obwohl, wenngleich, ob auch, wenn auch, wenn gleich, wenn noch; например:
Ob er schon von der kirchen nicht abgetreten ist, mag er doch wol eyn ketzer genant werden. „Хотя он и не отошел от церкви, но его все же можно назвать еретиком".
Wenn du mir auch dein halves haus gebst, so keme ich doch nicht mit dyr. „Даже если бы ты мне отдал половину своего дома, я не пошел бы с тобой".
Позднее, в XVI в., развивается уступительный союз ungeachtet dafi „несмотря на то, что", являющийся по происхождению при
319
частной формой от глагола achten, а затем также союз trotzdem dafi (ср. Trotz „упрямство"), получающий широкое распространение в собственно новонемецкий период, но встречающийся уже и в XVI в.1
7) Придаточные следствия и модальные предложения. Придаточные следствия оформлялись в древненемецком и средненемецком союзами dag и (al) so dag (ср. стр. 283). В ранненовонемецкий период употребление их расширяется, за ними окончательно закрепляется союз al (so) dag (совр. н. so daB); сохраняется также употребление s6 в главном предложении в качестве коррелята при союзе dag в придаточном; например:
Und schlug ye einer den anderen ze tod, also dag ir keyner belayb. „И они поубивали друг друга, так что никого из них не осталось в живых".
Ich hab so lang gehofft, dag ich zu letzt in verdrufi komm. „Я так долго надеялся, что под конец рассердился".
В памятниках XV—XVI вв. получают распространение также модальные придаточные с союзом on dag (ohne daB), выражающие не столько отсутствие следствия, сколько образ действия; например у Лютера:
Er wandelte nach den sitten seynes Vaters David, on dag er auf den hohen opferte und reucherte. „Он жил по заветам своего отца Давида, но не принося жертв и не куря фимиама".
Наряду с развитием и упорядочением союзного подчинения в этот период происходит также дальнейшее развитие относительного подчинения (т. е. при помощи относительных местоимений и относительных наречий).
Так, например, четче оттачиваются модели относительных определительных предложений. Не наблюдаются больше отмечавшиеся для древних письменных памятников аномалии в оформлении придаточных предложений этого типа — бессоюзное присоединение, использование в функции относительных местоимений личных местоимений l-ro и 2-го лица, аттракция (см. стр. 290 и сл.).
На протяжении XIV—XVI вв. с относительным местоимением. der, die, dag, закрепившимся за этим типом придаточных предложений еще в древненемецком (см. стр. 281—282), конкурируют несколько союзных слов. Так, широкое распространение в эту эпоху получает в функции относительного местоимения so; например:
Da erbt das gotzhus den halb teil alles gutes, so si mit einander hatten. „Монастырь наследует половину всего имущества, которым они владели совместно".
В новонемецкий период относительное местоимение so совершенно выходит из употребления.
В относительной функции употребляются в памятниках этого
1 Т. В. Строева-Сокольская, Развитие сложноподчиненного предложения в немецком языке, Л., 1940, стр. 73.
320
периода также наречия da, wo с местным и временным значением; например:
Er stifte vil grosser stete: Frankenfort, Zurich und Ache, da er lit begraben. „Он основал многие крупные города: Франкфурт, Цюрих, а также Аахен, где он похоронен".
Это употребление сохраняется и в современном языке, хотя не является ведущим.
С XV в. развивается и употребление относительного местоимения welcher, второго по распространенности после относительного местоимения der в современном немецком языке.
Отшлифовывается и употребление относительных местоимений и наречий в других типах придаточных предложений: а) употребление относительных местоимений wer, was в придаточных-подле-жащих (в этот период обычно с коррелятами der, das в главном предложении); б) употребление относительных наречий места wo, wohin, da, von wannen (совр. н. woher); в) употребление различных относительных местоимений и наречий в придаточных дополнительных (wer, was, wie и др.).
В придаточных дополнительных еще более четко, чем раньше, выступает роль изъяснительного союза da6, союза косвенного вопроса ob (ср. стр. 280—281). Закрепляется также как особая модель дополнительного придаточного бессоюзное придаточное с прямым порядком слов; например:
Ich hoff, wir kommen in einem monat wider. „Я надеюсь, что через месяц мы возвратимся'*.
§ 112. Выработка нормы порядка слов в сложноподчиненном предложении
Характеризуя порядок слов сложноподчиненного предложения в древненемецком и средненемецком, мы указывали, что конечное положение сказуемого или его спрягаемой части уже и тогда встречалось в придаточных предложениях довольно часто и было связано только с данным структурным типом предложения. Однако оно не являлось нормой, а представляло собой лишь один из вариантов порядка слов в сложноподчиненном предложении.
Усиление тенденции к постановке сказуемого или его спрягаемой части на конце придаточного предложения наблюдается в поздней прозе средненемецкого периода и в ранненовонемецком, примерно в период с XIV до конца XVI вв., хотя и в это время конечное положение сказуемого в придаточном предложении еще не является правилом. Оно получает окончательное распространение лишь к концу XVI и в начале XVII вв. и фиксируется как один из элементов языковой нормы грамматиками-нормализаторами.
Вопрос о причинах, способствовавших закреплению конечного положения сказуемого в придаточном предложении, не решен
1/211 История немецкого языка
321
полностью до настоящего времени, хотя ему посвящено много исследований. Тот факт, что тенденция к закреплению конечного положения сказуемого в придаточном предложении наиболее отчетливо проявилась в XIV—XVI вв. в деловом и канцелярском стиле, в изданиях крупнейших печатников конца XV и XVI вв., у писателей и ученых, получивших латинское образование, заставляет многих исследователей предполагать, что она возникла под влиянием канцелярской латыни и латинского гуманистического образования в результате перенесения на немецкий письменный язык требований средневековой школьной латинской грамматики. Так, известный немецкий языковед Фр. Маурер пишет: „Следуя латинской школьной грамматике, пишущие по латыни ставят в этот век гуманизма спрягаемый глагол на конце предложения. Затем, вышколенные латинской грамматикой, они переносят это правило на конструкцию немецкого предложения'1 ’.
Подобное влияние латинской школьной грамматики не исключено. Его ощущали на себе и другие языки в тот период, когда литературная норма в них только начинала складываться. Однако трудно предположить, чтобы подобное явление могло развиться, не имея никакой основы в самом немецком языке. К тому же мы видели, что подобный порядок слов был достаточно распространен в древнейших памятниках немецкого языка, в том числе и в непереводных, как, например, „Песнь о Гильдебранде" (см. стр. 19)1 2. Более убедительно мнение Т. В. Строевой-Сокольской, которая пишет: „Несомненно латинские образцы должны были сыграть и сыграли свою роль в установлении и укреплении новой системы подчинения, но без создания необходимой предпосылки в национальном языке, без создания определенной почвы и специфических потребностей образцы эти не смогли бы иметь своего влияния, как не имели они его в предыдущие эпохи"3. Такой предпосылкой в рассматриваемый период явилось растущее стремление к отбору и закреплению единой общенемецкой языковой нормы, к образцовости ее для всех говорящих и пишущих на немецком языке, характерное для эпохи зарождения единого национального литературного языка (см. стр. 45 и сл.).
1 F г. Maurer, Untersuchungen liber die deutsche Verbstellung, Heidelberg, 1926; см. аналогичные высказывания: К- Burdach, Vorspiel, I, Halle (Saale). Влияние латинской грамматики допускают также Т. В. Строева-Сокольская, указ, соч.; И. И. Чернышева, Становление нормы местоположения сказуемого в немецком языке, канд. дисс., М., 1945.
2 На исконном характере конечного положения сказуемого в придаточном предложении и других элементов твердого порядка слов, развившихся из внутренних потребностей самого немецкого языка, настаивает В. М. Жирмунский, История немецкого языка, М., 1956, стр. 381; так же — В. Г. Адмони, О некоторых закономерностях развития синтаксического строя, докл. и сообщ. Института языкознания АН СССР, 1953, № 5. Эта точка зрения очень подкупает, но пока еще недостаточно разработана.
3 Т. В. Строева-Сокольская, указ, соч., стр. 91.
322
§ 113. Развитие сложносочиненного предложения
В ранненовонемецкий период интенсивно развивается также сложносочиненное предложение. Немецкий язык обогащается не только новыми сочинительными союзами, позволяющими более детально выразить содержание и характер связи между компонентами сложносочиненного предложения, но и новыми типами сложносочиненных предложений.
Древненемецкий язык имел только 2 типа сложносочиненных предложений, передающих соответственно 2 типа логических отношений: 1) присоединительную связь, 2) противительную связь. Эти отношения выражались очень ограниченным кругом союзов (см. стр. 275 и сл.).
В письменных памятниках ранненовонемецкого периода наблюдается интенсивное накопление сочинительных союзов как для выражения различных оттенков присоединительной и противительной связи, так и для выражения новых типов сочинительной связи.
Для выражения присоединительной связи, кроме старых союзов (см. стр. 275), развиваются союзы: da(r)neben, dazu, zudem, fiber-dies, iiberdem, fiber das, dariiber, hieriiber, nicht nur... sondern auch, nichtsdestominder, nichtsdestoweniger, gleichwohl, alsdann, sodann, darnach, hernacb, darauf, unterdessen, indessen, bald ... bald.
Для выражения противительной связи, кроме старых союзов (см. стр. 276), развиваются союзы: hingegen, dagegen, hergegen, iiberdem, zudem; составные союзы: nicht ... sondern, nicht nur ... sondern auch, weder ... noch, entweder ... oder и др.
Развиваются средства выражения новых типов связи:
а) следственная связь — союзы darum, daher, demnach, deswegen, folglich;
б) причинная связь — союзы denn (ср. стр. 316—317), ja;
в) условная связь — союзы sonst, widrigenfalls, andernfalls;
г) ограничительно-уступительная связь — союзы zwar, aber, den-noch, gleichwohl, allein.
Как видно из перечня союзов, не все они сохранились в современном немецком языке. Подобно союзам сложноподчиненного предложения, рассмотренным ранее, многие из них были синонимичны между собой, явились плодом поисков новых средств выражения и некоторое время сосуществовали в языке и конкурировали при оформлении однотипных предложений. В последующем развитии немецкого языка постепенно совершался отбор их и закрепление.
IV. ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКОЛОГИЯ
§ 114. Общие замечания
Словарный состав больше, чем всякая другая сторона языка, отражает жизнь и историю народа-носителя данного языка. Так, наличие общих пластов лексики в ряде языков указывает на историческое родство между этими языками, общность их происхождения; наличие в изучаемом языке заимствованных слов и значение этих слов позволяет судить об исторических связях между несколькими народами и о характере этих связей; исчезновение некоторых слов в ходе истории языка и появление новых слов и даже целых новых пластов слов, а также постепенное изменение значения ряда слов указывает, какие предметы постепенно выходили из употребления или, наоборот, входили в быт данного народа, какие обычаи, общественные учреждения и т. п. отмирали или складывались, какие области культуры, науки, искусства начинали особенно интенсивно развиваться в ту или иную эпоху.
Историческая лексикология изучает словарный состав языка в его движении. Естественно при этом, что в курсе истории языка развитие словарного состава может быть представлено лишь в обобщенном виде, как анализ целых пластов лексики и их развития. С жизнью же каждого отдельного слова, с его происхождением, историей знакомят этимологические словари
Обычно развитие словарного состава изучается в рамках той периодизации истории языка, которая принята при изучении звукового состава и грамматического строя языка. При этом, конечно, неизбежна известная схематизация исторического процесса: ведь словарный состав — это наиболее подвижная часть языка, он постоянно пополняется новыми словами, которые повседневно возникают и закрепляются в языке, так что ни один словарь не может угнаться за этим непрерывным процессом.
1 F г. Kluge, Etymologisches Worterbuch der deutschcn Sprache, Berlin— Leipzig, 1924.
324
Изучая историю словарного состава, следует подходить к нему как к явлению, сочетающему в себе непрерывное развитие и большую устойчивость. Подвижность словарного состава, постоянное обогащение его новыми словами отнюдь не означают, что словарный состав языка неустойчив, изменчив. Напротив, словарный состав языка при всей своей подвижности имеет чрезвычайно устойчивую основу, которая сохраняется многие и многие века. Во-первых, в каждом языке имеется большое количество слов, которые живут в нем столетиями, лишь обрастая постепенно новыми значениями и новой фразеологией; сравните, например: двн. muotar — совр. н. Mutter; двн. erda — совр. н. Erde; двн. tag — совр. н. Tag; двн. kuoni — совр. н. kiihn; двн. guot — совр. н. gut; двн. neman — совр. н. nehmen; двн. giogan — совр. н. giefien; двн. faran —совр. н. fahren и многие, многие другие. Во-вторых, подавляющее большинство новых слов, которыми пополняется словарный состав языка, также образуется на базе уже имеющихся в языке основ и корней путем словопроизводства и словосложения *. Так, если слово Kraftwagen возникло в немецком языке относительно недавно — не ранее XIX в. — и, следовательно, является новообразованием, то компоненты его существовали в том же немецком языке на протяжении многих веков: слово Kraft встречается в самых первых письменных памятниках VIII— IX вв. (двн. kraft), слово Wagen также существовало уже в древненемецком (двн. wagan) в своем основном значении (повозка, в которой передвигаются или перевозят что-либо) и лишь расширило свое значение в связи с развитием техники и появлением новых средств сообщения; аналогично — слова Aufzug, Kraftrad и многие др.
Важной задачей исторической лексикологии наряду с изучением движения словарного состава является, следовательно, также изучение тех наиболее устойчивых элементов словарного состава, которые служат базой для образования все новых и новых слов, и в особенности изучение системы словообразования данного языка, которая также изменяется и обогащается в ходе исторического развития языка.
1. РАЗВИТИЕ СЛОВАРНОГО СОСТАВА НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
§ 115. Словарный состав древненемецкого языка. Древнейший слой лексики
Письменные памятники древненемецкого периода свидетельствуют о том, что уже в ту отдаленную эпоху немецкий язык имел богатый словарный состав, в котором наряду с обиходной
1 Мы не имеем здесь в виду обогащения словарного состава за счет заимствований из других языков, которое имеет значительно меньший удельный вес, чем словообразование на базе исконного словарного состава данного языка, а также интернациональных слов, многие из которых образованы от латинских и греческих корней — в особенности научные термины.
11 Истории немецкого языка
325
лексикой имелся большой запас слов, связанных с духовной жизнью народа, с поэтическим творчеством древних германцев, с военным делом, строительным делом, правом, скотоводством и земледелием. Эти памятники свидетельствуют также о том, что на протяжении древненемецкого периода в связи с общим ростом феодальной культуры, с развитием школьного образования при монастырях, в связи с переводом с латинского языка на древненемецкий ряда богословских и философских произведений (см. стр. 19 и сл.) происходило интенсивное развитие словарного состава.
В словарном составе древненемецкого языка можно выделить несколько хронологических пластов лексики.
Древнейший слой составляет общеиндоевропейская лексика — слова, засвидетельствованные во всех или в нескольких индоевропейских языках и унаследованные этими языками от эпохи индоевропейской общности.
К общеиндоевропейскому слою лексики относятся например: а) Названия родства, семейного положения:
нем. Mutter — двн. muoter, дс. modar, да. modor — русск. мать, род. п. матери, лат. mater, греч. mater;
нем. Vater — двн. fater, гот., дс. fadar, да. faeder — лат. pater, греч. pater, др.-инд. pitar;
нем. Bruder — двн. bruoder, гот. bropar, дс. brdthar, да. brodor — русск. брат, лат. frater, греч. phrator, др.-инд. bhratr;
нем. Witwe — двн. wituwa, гот. widuwG, дс. widowa, да. widuwe— русск. вдова, лат. vidua, др.-инд. vidhava;
так же: нем. Tochter, Sohn, Schwester и др.
б) Названия частей тела:
нем. Nase — двн. nasa, да. nasu — русск. нос, лат. nasus, литовск. nosis, др.-инд. nSsa;
нем. Herz — двн. herza, гот. hairto, дс. herta, да. heorte — русск. сердце, лат. сог, род. п. cordis, литовск. sirdis, греч. cardia;
нем. FuB — двн. fuog, гот. fotus, дс., да. fot — русск. пядь, лат. pes, род. п. pedis, греч. pOs, род. п. podos, др.-инд. pat;
так же: нем. Auge, Ohr, Zahn, Niere, Nabel, Mund и др.
в) Названия животных, птиц:
нём. Ferkel— двн. farhill — уменьшит, от farah „Schwein1*, да. fearh — лат. porcus, русск. поросенок, литовск. parsas;
нем. Wolf — двн. wolf, гот. wulfs, дс., да. wulf — русск. волк, литовск. vilkas, др.-инд. v'rkas, греч. lycos, лат. lupus;
нем. Maus — двн. mus, да. mus— русск. мышь, лат. mus, греч. mys, др.-инд. mus;
так же: нем. Ochs, Hund, Biber, Igel и др.
нем. Gans — двн. gans, да. gos — русск. гусь, лат. anser (из *han-ser), литовск. zpsls, др.-инд. hamsa;
нем. Ente — двн. anut, да. aenid — русск. утка, литовск. antis, лат. anas, др.-инд. ati's.
326
г) Термины скотоводства, земледелия:
нем. Vieh —двн. fihu, гот. fai'hu, дс. fehu, да. feoh — лат. pecus, литовск. pekus, др.-инд. pasu1;
нем. Milch — двн. miluh, гот. miluks, дс. miluk, да. meoluc — русск. молоко;
нем. melken — двн. melchan, да. melcan — лат. mulgere, литовск. milszti, греч. amelgein;
нем. saen — двн. saen, гот. safari, да. sawan— русск. сеять, лат. sero, sevi, литовск. s&i;
нем. аггел „пахать" (уст.) — двн. еггеп, гот. arjan, дс. erian — слав, орати (ср. орало),- лат. агаге, греч. агоо;
нем. mahlen — двн. malan, гот., дс. malan — русск. молоть, лат. molere, литовск. malti, греч. mullein.
д) Названия времени дня, погоды, явлений природы;
HeTuNacht— двн. naht, гот. nahts, дс. naht, да. neaht — русск. ночь, лат. пох, греч. пух, др.-инд. nakt;
нем. Wetter — двн. wetar, дс. wedar, да. weder — русск. вёдро „хорошая погода", литовск. audra „буря, непогода";
нем. Stern — двн. sterro, дс. sterro, да. steorra — лат. stella, греч. aster, др.-инд. star;
нем. Sonne —двн. sunna, гот. sunnO, дс. sunna, да. sunne — лат. sol, литовск. saule, русск. солнце, греч. helios.
е) Числительные:
нем. eins — двн. ein, гот. ains, дс. ёп, да. ап — русск. один, лат. Gnus (<^oinos), греч. oinos;
нем. zwei — двн. zwei, гот. twai, дс. twe, да. tu — русск. два, лат. duo, греч. dyo, др.-инд. dva;
нем. drei — двн. drT, гот. freis, да. ₽г!— русск. три, лат. tres, литовск. trys, греч. treis, др.-инд. tri;
нем. zehn — двн. zehan, гот. tafhun, дс. tehan, да. tlen — греч. deka, лат. decern, др.-инд. da£a, русск. десять, литовск. desimt.
ж) Древнейшие местоимения:
нем. ich —двн. ih, гот., дс. ik, да. ic — греч. egd, лат. ego, слав, азъ, литовск. as;
нем. du —двн. du. гот., да. fu, дс. thu — русск. ты, литовск. tu, лат. tu, греч. ty.
г з) Глаголы движения и покоя, простейших трудовых действий: HeKLsTtzen— двн. sizzan, гот. sitan, да. sittan, дс. sittian, др.-исл. sitja— русск. сидеть, лат. sedeo, греч. hezomai (<^*sedjo-), др.-инд. sad;
нем. stehen — двн. sten, гот. standan, да. standan — русск. стоять, лат. stare, греч. histanai, др.-инд. stha;
1 Русск. скот также находит соответствие в двн. scaz, совр. н. Schatz „сокровище", „имущество". Аналогичное соотношение значений „скот" = „богатство, имущество" имеем в лат. pecus „скот"—pecunia „имение, имущество", „деньги" (ср. русск. опекун, опекать); да. feoh „скот" и „имущество", „сокровище" (ср. совр. a. fee „лен", „феодальное поместье", позже—„жалованье", „плата", „вознаграждение").
327
11*
нем. flechten — двн. flehtan, гот. flafhtan, дс. flehtan, да. fleohtan — русск. плести, лат. plectere, греч. plekein;
нем. hauen — двн. houwan, дс. hauwan, да. heawan — русск. ковать, литовск. kduti, лат. cudere „ковать".
Сравните также: saen, melken, mahlen, arren, стр. 327.
Приведенные примеры представляют собой лишь небольшую часть общеиндоевропейской лексики, унаследованной германскими языками. По подсчетам исследователей до 70% всех корней словарного состава немецкого языка восходят к фонду общеиндоевропейской лексики. Правда, не всегда соответствия между сравниваемыми языками одинаково прозрачны.
В ряде случаев этимологические соответствия могут затемняться вследствие того, что слово постепенно получило в отдельных языках различные значения.~Сравните, например: нем. Gast (двн. gast), русск. гость и лат. hostis „враг", развившиеся из общего исходного значения „чужеземец", „пришелец". Сравните также: нем. weifj (двн. (h)wig, гот. hweits, да. hwlt) и русск. свет, светлый; нем. Berg (двн. berg) и русск. берег (но сербск. breg „холм", „возвышение") из общего исходного значения „высокий", „высота"; нем. Nebel „туман" (двн. nebtil, дс. nebal), лат. nebula „туман" и русск. небо, хеттск. nebis „небо", объединяемые промежуточным значением греч. nefele „облако", „туман", др.-инд. nabhas „туман", „облако", „мгла"; нем. fliefien (двн. fliogan, дс. fliotan, да. fleotan) и русск. плыть, греч. pleein, литовск. plustu с тем же значением.
Еще сложнее может быть взаимоотношение между словами общеиндоевропейского фонда при словрпроизводстве и словосложении. Так, нем. Ваг и русск. медведь представляют собой слова различного происхождения, они образованы по разным моделям, однако же они восходят к корням, общим для этих языков: нем. Ваг (двн. Ьего) имеет общий корень с русск. бурый, литовск. Ьб-ras „бурый"; русск. название „медведь" основано на другом признаке (есть мед) и образовано от других корней, однако также общеиндоевропейских (ср.: русск. мед „мед", „вино"—двн. met о, др.-исл. mjodr, да. meodu, греч. methy, литовск. medus с теми же значениями; русск. еда, есть — лат. edere, гот. itan, дс„ да. etan, двн. eggan). Примером такого усложненного взаимоотношения может служить также: нем. Garten (двн. garto), которое является этимологическим соответствием не к русск. сад (производному от „садить", „сажать", также принадлежащим к фонду общеиндоевропейской лексики), а к русск. город, городить, огород (сюда же относятся: лат. hortus „сад", греч. ghortos „огороженное место").
Второй, также очень древний слой лексики представляют собой слова, не имеющие общеиндоевропейской этимологии, но развившиеся в период германской^ общности, до того как из германских племен стали складываться”отдельные народности со своими языками, и унаследованные древненемецким от этого периода. Большая часть из них засвидетельствована во всех древних германских
328
языках, другие являются общими только для западногерманских языков или же для западногерманских и готского, для западногерманских и скандинавских. Не исключено, что часть этих слов восходит также к общеиндоевропейским корням, не сохранившимся в других языках и что этимологические связи их с соответствующими индоевропейскими корнями с течением времени были очень затемнены. Это также очень устойчивые слова, большинство из которых сохранилось в немецком языке до настоящего времени; например:
а) Названия явлений и предметов природы:
двн. se, 8ёо^>совр. н. See — англ, sea, швед, sjo, голл. zee, гот. saiws;
двн. regan совр. н. Regen — англ, rain, швед, regn, голл. regen, ' ' гот. rign;
двн. hagai > совр. н. Hagel —англ, hail, швед, hagel, голл. hagel; двн. sumar совр. н. Sommer — англ, summer, швед, somrnar, голл.
zomer;
двн. wintar совр. н. Winter — англ, winter, швед, vinter, голл. winter, гот. wintrus;
двн. zit^>coBp. н. Zeit — англ, tide „время года“, швед, tid, голл. tijd.
б) Названия растений, злаков:
двн. Ьоит^>совр. н. Baum — голл. boom, гот. bagms;
двн. gras совр. н. Gras — англ, grass, швед. gr2ss, голл. gras, гот. gras;
двн. ЬаЬаго^>совр. н. Hafer — голл. haver, швед, havre. ^_в)_Названия жилища, двора:
двн. hus^>cOBp. н. Haus — англ, house, швед, hus, голл. huis;
двн. rum совр. н. Raum — англ, room „комната0, швед, rum, голл. ruimte;
двн. hof > совр. н. Hof — дс., да., др.-исл. hof, голл. hof „сад°; двн. hutt(e)a > совр. н. Hfltte —англ, hut, швед, hytta, голл. hut.
«_г)_Названия различных действий:
двн. sprehhan совр. н. sprechen — англ, speak, голл. spreken;
двн. mahhon совр. н. machen — англ, make, голл. maaken;
двн. trinkan совр. н. trinken — англ, drink, швед, dricka, голл. drinken, гот. drinkan;
двн. tragan^coBp. н. tragen — англ, draw „тащить0, „тянуть1*, швед, draga „тащить**, голл. dragen;
двн. slahan совр. н. sch’agen — англ, slay „убивать1*, швед, sla, голл. slaan, гот. slahan.
К первым векам нашего летосчисления относится довольно большая группа слов, заимствованных западными германцами из латинского языка в связи с начавшимся в этот период интенсивным хозяйственным и культурным влиянием римлян на германские племена (стр, 14). Многие из этих слов настолько прочно вошли в немецкий язык, что давно уже перестали ощущаться как заимствования. Они подверглись звуковым изменениям по законам
329
немецкого языка (в частности, 2-му передвижению согласных, см. стр. 67 и сл.), получили свойственное немецкому языку грамматическое оформление и тем самым полностью „онемечились".
Так, с развитием земледелия германцы переняли у римлян названия новых для них земледельческих орудий, термины виноделия, названия плодов и овощей, распространившихся из Галлии и Италии. У римлян же германцы учились судоходству, строительству из камня, перенимали у них оборудование жилищ, знакомились с новыми предметами домашнего обихода; в связи с этим их язык также пополнялся соответствующими заимствованными словами. Торговля, которую вели римляне и германцы, также отразилась в заимствовании ряда слов из области торгового дела, а военные столкновения между римлянами и германцами, знакомство германцев с римскими оборонительными сооружениями и служба германцев в наемных' войсках Римской империи способствовали проникновению в германские языки из латинского языка ряда военных терминов. К латинскому языку восходят также ряд административных и правовых терминов, заимствованных в эту эпоху.
Примеры:
^а) Земледельческие орудия:
лат. secula — двн. sihhila>совр. н. Sichel „серп";
лат. flagellum — двн. flegil > совр. н. Flegel „цеп".
б) Виноделие:
лаТГ'Тшит — двн. win совр. н. Wein;
лат. vfnitor —двн. winzuri совр. н. Winzer;
лат. calix —двн. kelich совр. н. Kelch;
лат. rnustum — двн. most совр. н. Most;
лат. tractarius —< двн. trahtari^>coBp. н. Trichter;
лат. acetum — двн. eg^ih совр. н. Essig.
__в)_Садоводство:
лат. ceresia —► двн. kirsa^>coBp. н. Kirsche;
лат. prunum—>двн. pf гита совр. н. Pflaume;
лат. pirum—>двн. Ыга^>совр. н. Birne;
лат. persica —> двн. pfersich^>coBp. н. Pfirsich;
лат. plantare —двн. pflanzon^>coBp. н. pflanzen.
г) Овощеводство:
лат. caulis —двн. кб1о^>совр. н. Kohl;
лат. radix—*двн. ratih^>coBp. н. Rettich;
лат. cucurbita —* двн. kurbig совр. н. Kurbis;
лат. sinapis —»двн. senef^>coBp. н. Sent
_д)Д2троительство из камня и оборудование жилищ:
лат. murus—>двн. тйга^>совр. н. Mauer;
лат. cellarium —двн. kellari совр. н. Keller;
лат. camera — двн. chamara совр. н. Kammer;
лат. pllarium —двн. pfllariсовр. н. Pfeiler;
лат. fenestra — двн. fenstar совр. н. Fenster;
лат. tegula — двн. ziagal совр. н. Ziegel;
лат. calx —двн. ка1к^>совр. н. Kalk;
ззо
лат. plastrum — двн. pflastar^coBp. н. Pflaster.
__е) Торговля:
лат: саиро „хозяин таверны**, „торговец вином“ —>двн. koufen^> >совр. н. kaufen;
лат. pondo—»двн. pfunt^>coBp. н. Pfund;
лат. monetaдвн. inunigga совр. н. Mtinze;
лат. toloneum —* двн. zolj>coBp. н. Zoll;
лат. saccus —* двн. sacсовр. н. Sack;
лат. corbis — двн. когЬ^>совр. н. Korb.
_ ж) Предметы домашнего обихода:
лат. scrinium —> двн. scrini>coBp. н. Schrein;
лат. cista —двн. kista^>coBp. н. Kiste;
лат. carrus—»двн. кагго^>совр. н. Karren;
лат. patina—> двн. pfanna2>совр. н. Pfanne;
лат. catlnus —двн. keggil совр. н. Kessel;
лат. scutella —> двн. scuggila совр. н. Schiissel;
лат. speculum —* двн. spiagal совр. н. Spiegel.
„__3) Военное дело:
лат. campus „военный лагерь** -> двн. kampf „борьба“, „война“^> совр. н. Kampf;
лат. pilum -> двн. pfП совр. и. Pfeil;
лат. vallum-> двн. wal^>coBp. н. Wall;
лат. via strata „военное шоссе (мощеная дорога)** двн. stragga > совр. н. Strafie.
§ 116. Развитие словарного состава на протяжении древненемецкого периода
После образования древненемецкого языка в ходе развития письменности словарный состав продолжал интенсивно обогащаться. Перевод с латинского языка, а также свободное переложение таких крупных произведений, как библия (см. о переводе евангелия Татиана, о стихотворном изложении евангелия Отфрида стр. 19 и сл.), развитие поэтического творчества (см. о „Муспилли**, „Песне о Людв'иге** там же) требовали не только мобилизации всех словарных ресурсов языка, но и нахождения новых выразительных средств.
Источником обогащения словарного состава служил, естественно, уже имеющийся лексический фонд новых производных и сложных слов,.__Так, на основе прилагательного reini „чистый**,
„непорочный“, „невинный** развивается отвлеченное существительное reini или же reinida „ чистота “ (в прямом и переносном значениях), "„аккуратность “, глаголы reinon, gireinOn „очищать**, irreindn „очищать**, „облагораживать**; на основе прилагательного milti „кроткий**, „милосердный** развивается отвлеченное существительное milti или же miltida „кротость**, „милосердие**, глагол milten „смилостивиться**, „проявить милосердие**; от основы претерито-презентного глагола kunnan „знать**, „уметь**, „мочь** (совр. н.
331
кбппеп) развивается отвлеченное существительное kunst „знание", „умение", „искусство".
Некоторые корневые слова обрастают большими гнездами слов, постепенно все пополняющимися.
Сравните гнездо слов с корнем far-:
faran „ехать", „идти", „странствовать", „путешествовать"; abfaran „исчезать"; arfaran „уходить", „удаляться"; forafaran „предшествовать кому-л., чему-л.“; furfaran „проезжать", „проходить" и „гибнуть"; duruchfaran „проходить через что-л.“, „пронизывать"; hinafaran „уходить"; fnfaran „входить"; ingeginfaran „идти навстречу"; Ogfaran „выходить"; zifaran „проходить", „оканчиваться";
fart „странствие", „путешествие", „дорога"; uuege-fart „странствие", „путешествие"; giferto „спутник", „товарищ"; fertig „готовый отправиться в путь" > „готовый" (см. стр. 340).
Сравните гнездо слов с корнем пет-:
neman „брать"; bineman „отнимать", „грабить"; firneman „слышать", „воспринимать", „понимать"; gineman „отнимать"; йдпетап „вынимать", „извлекать";
numft „принятие", „одобрение"; firnumft „разум" (к firneman „слышать", „воспринимать", „понимать").
Сравните гнездо слов с корнем heri-:
heri „толпа", „войско"; heri-scaf „войско"; heri-berga „лагерь", „привал", „приют"; heri-straja „военная дорога"; heri-zogo „предводитель войска" > „герцог".
Показателем интенсивности словообразовательных процессов, происходивших в этот период является тот факт, что развиваются не только новые производные слова, но и новые словообразовательные средства: суффиксы -heit, -scaft, -tuom, -lih, о чем подробнее ниже (см. стр. 357 и сл.).
Развитие словарного состава в древненемецкий период характеризуется не только количественным ростом лексики, но также известным изменением удельного веса отдельных ее пластов. В этот период начинает усиленно развиваться тот пласт лексики, который в дописьменный период, в условиях исключительно устного использования родного языка, не мог занимать в нем большого места, — абстрактная лексика. Интенсивного пополнения именно этого пласта лексики требовали в древненемецкий период развитие письменности и характер этой письменности.
Значительное количество абстрактной лексики содержится в евангельских текстах, например; geist „дыхание", „дух", gidank „мысль", 1ёга „учение", „поучение", wlstuom „мудрость" (позже wfsheit), war, warnissi, warheit „истина", muot „чувство", „дух", „стремление" (впоследствии^» „мужество"), miltida „милосердие", kunst „знание", „умение", reinf, reinida „чистота", „невинность" и др.
Однако наибольшего развития пласт абстрактной лексики достигает при переводе богословских и философских трактатов. Уже перевод богословского трактата Исидора Севильского (см. стр. 19) содержит много слов-новообразований, передающих латин
332
ские богословские и философские термины, например: einnissa „единство" (лат. unitas); rehttunga „справедливость", „правосудие" (лат. justitia); undarscheit „различие" (лат. distinctio; нем. от skeidan „разделять"); bigin „происхождение" (лат. origo, ortus); infleiscnissa „воплощение" (лат. incorporatio; нем. от fleisc „тело", „плоть", „мясо").
Особенно богат абстрактной лексикой словарный запас переводов Ноткера (конец X — начало XI вв., см. стр. 19—21). Переводя латинские богословские и философские книги, Ноткер создал целый ряд новых слов для передачи соответствующих философских понятий, прибегая к калькированию латинских терминов или же к описательному переводу.
Путем калькирования созданы, например, следующие философские термины: лат. principium „принцип" („начало") — двн. anegenge (от anegangan „начинать"); лат. infinitus „бесконечный"—двн. unentlich; лат. individuus „неделимый" (к dividere „разделять") — двн. unspaltig (к spaltan, совр. н. spalten). Путем описательного перевода Ноткер передавал, например, латинские термины: subjectum— двн. dag undere (т. е. лежащее внизу, в основании), praedicatuin — двн. dag ubarzirnber (т. е. das Oberzimmer— „надстройка").
Как видно из приводившихся выше примеров, большинство новых слов, относящихся к пласту абстрактной лексики, созданы на основе исконного немецкого материала, часто по способу калькирования соответствующего латинского слова.
Наряду с обогащением словарного состава путем словообразования и отчасти путем калькирования, в древненемецкий период продолжается также пополнение его заимствованиями из латинского языка. Однако характер этих заимствований резко изменяется сравнительно с древнейшим пластом заимствований (ср. стр. 330). Проводниками этой новой группы заимствований из латинского языка являются теперь церковь и монастырские школы. Заимствования эти представляют собой соответственно:
а) Церковные термины:
лат. claustrumдвн. klOstar совр. н. Kloster;
лат. templum -> двн. tempal совр. н. Tempel;
лат. monasterium ->• двн. munistiri > совр. н. Munster;
лат. monachus-> двн. munih совр. н. Monch;
лат. поппа-> двн. пиппа^>совр. н. Nonne;
лат. abbas, abbatein-* двн. abbat>coBp. н. Abt;
лат. peregrmus-> двн. piligrnn совр. н. Pilger;
лат. сгисет-*двн. kruzi^>coBp. н. Kreuz;
лат. presbyter-> двн. priestar^>coBp. н. Priester.
б) Термины, связанные со школой и грамотой:
лат. schola -> двн. scuola > совр. н. Schule;
лат. scribere -> двн. senban > совр. н. schreiben;
лат. tincta -> двн. tincta совр. н. Tinte;
лат. tabula -► двн. tavala совр. н. Tafel „дощечка для письма";
ззз
лат. breve->двн. briaf^-совр. н. Brief; „краткое послание", „документ";
лат. pergainentiin-> двн. pergamln совр. н. Pergament.
§ 117. Основные изменения в словарном составе в ходе исторического развития немецкого языка
Дальнейшее развитие словарного состава немецкого языка шло по следующим основным направлениям:
1) в связи с изменениями быта, производства, культуры, общественного строя словарный состав пополнялся новыми словами;
2) одновременно с этим некоторые из имевшихся в языке слов превращались в архаизмы или вовсе выпадали из словарного состава в связи с отмиранием старых обычаев, старых условий быта, общественных явлений;
3) некоторые слова изменяли свое значение;
4) происходило усложнение смысловой структуры многих слов за счет развития у них новых значений (под влиянием тех же причин, что в п. а);
5) в связи с развитием общественного опыта, а также в связи с развитием выразительных средств, с формированием и закреплением в литературном языке различных стилей речи происходило обогащение фразеологии языка;
6) развились целые новые пласты лексики и, в первую очередь, целые отрасли терминологии — научной, политической, технической и др. — по мере развития соответствующих наук, областей техники, а также идеологии;
7) изменялась и сама система словообразования: некоторые древние словообразовательные модели выходили из употребления, происходило затемнение словообразовательной структуры некоторых слов, и наряду с этим система словообразования обогащалась новыми словообразовательными аффиксами и новыми словообразовательными моделями, расширяющими словообразовательные возможности языка;
8) словарный состав продолжал пополняться также путем заимствования ряда слов из других языков и путем включения в немецкий язык в новый период довольно большого количества интернациональных слов, преимущественно научных, политических и технических терминов.
§ 118. Развитие-новых слов, усложнение смысловой структуры имеющихся слов, развитие фразеологии
Развитие- новых слов путем словопроизводства и словосложения на основе исконного лексического фонда было на всех этапах истории немецкого языка основным способом пополнения словарного состава.
334
Этот процесс легче всего проследить на примере развития отдельных гнезд слов. Выше мы приводили гнездо слова neman (совр. н. nehmen) в древненемецком (см. стр. 332). Это гнездо слов продолжает интенсивно развиваться. Словари средневерхненемецкого языка отмечают, помимо уже приводившихся слов древненемецкого периода: abenemen „abnehmen" и сущ. abename; annemen ,,festnehmen“; sich annemen „sich aneignen", „sich aninaBen"; entnemen „entfernen", „entlei hen" и сущ. (dag) entnemen „das Entleihen**; iibernemen ,,zu viel nehmen", „unternehmen"; umbenemen ,,umfassen“; undernemen „unterbrechen", „hindern", „wegnehmen", I „etw. iibernehmen", „antreten"; ufnemen ,,aufnehmen“, „aufheben" и сущ. ufnemunge „das Unternehmen"; ugnemen „her ausnehmen", „ausschliehen", „hervorheben“ и сущ. ugnemunge „die Ausnahme"; vernemen „festnehmen", „vernehmen", „erfassen", „begreifen", „verstehen" и производные от него: vernemelich „fafibar", verne-melicheit „richtige Auffassung", (dag) vernemen и (die) vernemunge „das Auffassen**; vernunst, vernunft „die Vernunft" и его производные: vernunstic, vernunftic, vernunstlich „verniinftig"; (der) vernunf-tigaere „der Verniinftige" и др.1
В новонемецкий период это словарное гнездо продолжало пополняться. В него вошли:
а) Производные глаголы: abnehmen, annehmen, sich annehmen, aufnehmen, ausnehmen, sich ausnehmen, aufieinandernehmen, sich benehmen, durchnehmen, einnehmen, entnehmen, genehmigen, mitneh-men, iibernehmen, unternehmen, vernehmen, vornehmen, zunehmen и др.
б) Производные отглагольные существительные типа: abnehmen — Abnahme, annehmen — Annahme, aufnehmen — Aufnahme, ausneh-) men — Ausnahme, iibernehmen — Obernahme, sich benehmen — das Benehmen, vernehmen — die Vernunft, die Vernehmung, genehmigen — die Genehmigung, unternehmen — die Unternehmung и др.
в) Производные прилагательные: annehmbar, ausnahmslos, ver-niinftig и др.
Другой не менее важный путь пополнения словарного состава — развитие и обогащение смысловой структуры слова. Сущность этого процесса состоит в том, что у слов, бывших некогда однозначными, развивается целая система значений. Новые значения могут развиваться: путем метафорического переноса, т. е. переноса названия одного предмета или явления на другой предмет или явление по сходству (например, Hals „шея" -> „горлышко бутылки"); путем переноса названия по функции (например, Feder „перо птицы", в том числе гусиное, использовавшееся для письма,-> „перо стальное"); путем метонимии, т. е. переноса названия с одного предмета на другой вследствие их смежности, когда один предмет составляет часть другого, физически соприкасается с ним и т. п. (например, Gias „стекло" ->
Lexer, Mittelhochdeutsches HandwOrterbuch, В. I—Ill, Leipzig, 1872.
335
„стакан", т. е. предмет, сделанный из стекла, Sohle „подметка", „подошва башмака" -* „подошва ноги"); путем развития у слова абстрактного значения на основе уже имеющегося конкретного (например, Grund „дно", „основание" -> „причина").
Примеры:
Auge — некогда однозначное слово (двн. ouga) получило с течением времени целый ряд дополнительных значений, основанных на метафорическом переносе названия по сходству: 1. Auge „глаз" 2. „блестка жира" (Fettauge), 3. „отверстие", „дырочка" (ein Kase voll Augen), 4. „очко" (на костях, домино, картах), 5. „петля" (в вязании), 6. бот. „почка", „глазок".
Fuchs — некогда однозначное слово (двн. fuhs), также получило широкий круг значений; сравните: 1. Fuchs „лиса", 2. „рыжая лошадь", 3. „рыжий человек", 4. „хитрец", 5. „студент первого курса" (из студенческого жаргона).
Метафорический перенос имеет место и в следующих случаях: Kopf „голова" -> „кочан" (ein Kopf Kohl).
Futter „корм" -* „подкладка".
Blatt „лист" (дерева)-»-„лист" (бумажный)—„листок", „газета". Hahn „петух" -► „кран".
Kessel „котел" -> „котловина" воен. „ктели.
Gias „стекло" (двн. glas) вследствие метонимии, т. е. переноса названия по смежности, становится также обозначением предметов, материалом для которых служит стекло: 1. Gias „стекло"-► 2. „стакан", „рюмка" (Weinglas), 3. „бинокль", 4. „мн. ч. „очки".
Silber „серебро" (двн. silabar) стало употребляться и в значении монеты из серебра".
fassen 1. „вмещать" и „хватать" (двн. fagsan) явилось исходным значением для развития нового конкретного значения — 2. „вставлять" (в раму, в оправу), а также и для развития отвлеченного значения — 3. „понимать", „постигать"; в возвратной форме этот же глагол с исходным значением „вмещать" дал новые значения: 4. sich fassen „взять себя в руки", 5. sich (kurz) fassen „выразиться кратко" (т. е. вместить свои мысли в краткую по форме речь).
Los 1. „жребий" (двн. (h)log) дало новое конкретное значение — 2. „лотерейный билет" и-> абстрактное значение — 3. „судьба".
Часто в развитии и обогащении смысловой структуры слова участвуют несколько семантических процессов одновременно: и метафорический, и метонимический перенос названия, и перенос названия по функции, и развитие абстрактного значения; например: Horn „рог животного" (двн. horn) — вследствие метонимического переноса это слово стало также названием материала, из которого изготовлялись различные предметы, оно же стало обозначать „охотничий рог", т. к. первоначально это был „олений рог"; вследствие переноса названия по функции то же слово стало служить и названием металлического
336
рожка, металлической трубы; по линии метафорического переноса у того же слова развились значения: die Horne {мн. ч.) „горная вершина'1, „пик". Таким образом:
I. 1. Horn „рог животного"-> 2. „рог" (материал)-> 3. „охотничий рог" (т. е. олений рог, используемый как музыкальный инструмент) -> 4. „рожок", „труба" (металлические);
II. 1. Horn „рогживотного" -> 5. мн. ч. „горная вершина", „пик". В системе значений слова могут развиваться и такие значения, которые возникают в определенных сочетаниях слов и остаются прикрепленными к этим сочетаниям и к сочетаниям, близко им подобным, — это так наз. фразеологически связанные значения слова; например:
trefien имеет уже в древненемецкий период значения „ударять", „попадать" и „встречать" (двн. treffan); впоследствии развивает следующую систему значений: 1. „попасть в цель" (das Ziel, die Mitte der Scheibe treffen, ins Schwarze tref-fen, der Blitz trifft), 2. „встретить кого-л.“, 3. „схватить сходство" (der Maier hat Sie gut getroffen), 4. „взять правильный тон" (den richtigen Ton treffen — муз. и в переносном значении), 5. „застать кого-л. где-л.“ (j-n zu Hause treffen); в возвратно-безличной форме этот же глагол имеет значение: 6. „случаться", „получаться" (es traf sich, daB...; es trifft sich gut).
Из приведенных примеров видно, что развитие новых значений в слове может приводить к двояким результатам:
1) Если связь между вновь развившимися значениями достаточно прозрачна и все они легко группируются вокруг исходного значения, то все они укладываются в рамки одного слова (например: Fuchs „лиса" и в переносных значениях: „хитрец", „рыжий человек", „рыжая лошадь"; Silber „серебро" (металл) и „серебряные монеты"; treffen „попадать" и все его различные фразеологически связанные значения); в этом случае количественного прироста словарного состава не происходит и обогащение его заключается в увеличении объема значений соответствующих слов.
2) Если новые значения и исходное значение настолько разошлись, что связь между ними порывается, то происходит расщепление одного слова на два или несколько слов-омонимов (например: Fuchs „лиса" и „студент первого курса"; Feder „перо птицы" и „стальное перо"; fassen „вмещать" и „понимать", „постигать"; терминологические значения, обособляющиеся от общей лексики: Auge „глаз" и бот. „почка"; fassen „вмещать" и ювел. „вставлять в оправу" и др.); — в этом случае на базе одного слова возникает два или несколько самостоятельных слов, следовательно, происходит непосредственный количественный рост словарного состава.
Картина роста словарного состава станет еще нагляднее, если учесть непрерывное развитие фразеологии, т. е. развитие еще новых
337
и новых лексических единиц, возникающих на базе того же самого слова.
Так, вокруг слова Auge в современном немецком языке группируется целая система постепенно складывавшихся устойчивых фразеологических сочетаний. Приведем лишь часть из них:
ein Auge auf etwas haben, ein Auge fiir etwas haben, ein buses Auge haben, Augen machen, jemandem Augen machen, kein Auge von jemandem wenden, ein Auge zudriicken, jemandem etwas an den Augen ansehen, aus den Augen gehen, aus den Augen lassen, im Auge behalten, im Auge haben, ins Auge fallen, ins Auge fassen, der Gefahr ins Auge sehen, jemanden (etwas) mit den Augen verschlingen, jemandem etwas vor die Augen fiihren, etwas vor Augen haben и др.
Сравните также устойчивые фразеологические сочетания, группирующиеся вокруг глагола treffen:
Anstalten treffen, Mafinahmen treffen, Vorkehrungen treffen, ein Abkommen treffen, eine Anordnung treffen, Dispositionen, Verfiigungen treffen, Vorberei-tungen treffen, Vorsorge treffen, eine gute Wahl treffen и др.
§ 119. Изменение значения слов
Ряд слов в ходе истории немецкого языка утратили свое исходное значение. Иногда этому способствовало изменение общественных условий жизни, обычаев, техники; в других случаях это являлось следствием развития и усложнения смысловой структуры слова: новые значения настолько выступали на первый план, что заставляли забыть первоначальное значение слова и полностью вытесняли его.
Под влиянием изменившихся условий жизни и обычаев утратили свое старое значение, например, такие слова, как Frau, Jungfrau, schildern, edel, schlecht и др.
Слово Frau в древненемецкий период служило для обозначения сословного понятия: двн. frouwa „госпожа", „супруга господина" и было производным к ныне исчезнувшему существительному мужского рода frO „господин" (ср. стр. 343), в эпоху развитого феодализма и рыцарской культуры свн. vrouwe также означало „госпожа", „дама", в то время как вне этого сословного понятия для обозначения особы женского пола служило двн. wlb, свн. wip „женщина", а еще раньше слово общеиндоевропейского слоя лексики — двн. quena „женщина", „жена", вытесненное постепенно германским wlb. С разложением сословных отношений феодального периода слово Frau утратило прежнее специальное значение и получило широкое значение „женщина", „жена", не ограниченное социальными рамками, оттеснив слово Weib главным образом в область фамильярного стиля и просторечия. Соответственно эволюционировало и значение слова Jungfrau: свн. juncvrouwe означало „молодая госпожа", „девушка благородного происхождения", отсюда впоследствии — „девушка" вообще с выдвижением на первый план уже не сословного признака, а признака девственности.
338
Прилагательное edel также утратило с течением времени прежний сословный характер значения. Являясь производным от существительного Adel, прилагательное двн. edili, свн. edele означало первоначально „благородный по происхождению„свойственный дво-рянству“, „дворянский11, но уже с XV в. стало все шире употребляться в значении „благородный11 вообще (ср.: edles Herz, edle Tat, Edelmut), т. e. из сферы сословных понятий перешло в сферу понятий моральных.
Под влиянием сословной морали и сословных предрассудков видоизменялось в свое время и значение прилагательного schlechtd двн., свн. sleht означало первоначально „ровный11, „прямой11, „простой11 (старое значение вскрывается в устойчивом сочетании schlecht und recht, в сложных словах schlechthin, schlechtweg); это же значение легло в основу производного глагола schlichten и вторичного, производного от этого глагола прилагательного schlicht; в соответствии с сословными представлениями рыцарства и придворными вкусами это прилагательное стало обозначать все непритязательное, лишенное придворного блеска, утонченности-> „низкое11, „плохое11. Сословное значение этого осмысления прилагательного schlecht впоследствии забылось, однако новое значение — „плохой11, „дурной"— прочно за ним закрепилось.
Иначе происходило изменение первоначального значения у слов, не связанных с каким-либо определенным историческим периодом, укладом, обычаями и т. п. Здесь, как уже указывалось, в основе изменения значения слов лежал описанный выше процесс развития смысловой структуры слова. Особенность по сравнению с рассмотренными выше случаями (см. стр. 335) заключалась, однако, в том, что вновь развивающиеся значения не присоединялись к исходному значению слова, образуя вместе с ним более сложную систему значений одного слова, а вытесняли постепенно исходное значение; например:
hell означало в древненемецком „громкий", „звучный" (двн. hel, это значение сохранилось в сочетаниях ein heller Ton, eine helle Stimme, оно вскрывается также в слове einhellig „единогласный"); в средненемецкий период наряду с этим значением, по-прежнему основным, появилось новое значение „светлый", основанное, очевидно, на метафорическом переносе названия слухового ощущения на сходное зрительное; в современном немецком языке, как мы видим, новое значение совершенно вытеснило прежнее.
Часто утрата исходного значения слова наблюдается в тех случаях, когда старое значение вытесняется более широким новым значением или же, напротив, более узким, специальным значением, развившимся наряду с исходным значением; например:
schildern означало в средненемецком „расписывать щиты гербами" (свн. schilteren к schilt „щит"); впоследствии слово получило новое, более широкое и отвлеченное значение: „рисовать что-либо", „изображать" и переносное „описывать", старое же значение полностью растворилось в нем, чему способствовало устаревание
339
самого понятия (ср. развитие существительного der Schild: der Schild „щит" -> das Schild „вывешенный знак11, „вывеска*1).
fertig являлось в древненемецком производным от существительного fart „путешествие11 и означало „быть готовым11, „находиться в состоянии готовности к отъезду, походу, странствию11; постепенно в значении этого слова на первый план стал выступать момент окончания подготовки и самой готовности, в то время как представление о предстоящем путешествии отходило на задний план; тем самым новое значение сохранило лишь одну часть первоначального значения и, вместе с тем, стало гораздо шире и отвлеченнее.
Hochzeit означало в древненемецком „празднество" вообще, большой церковный или светский праздник (двн. diu hoha gizlt) и в этом значении могло употребляться вплоть до XVIII в., однако уже с XIV—XV вв. это слово стало использоваться главным образом как название свадебного празднества—„свадьба11, в то время как в прежнем его широком значении его сменило слово Fest, заимствованное в XIII в. из церковной латыни; специализация значения слова Hochzeit связана с тем, что старинное название свадьбы — двн. brutlouft (Brautlauf), связанное с древним обычаем похищения невесты, вышло к этому времени из употребления.
Getreide, так же как и предыдущее слово, имело в древности более широкое значение, которое постепенно уступило место более узкому, специальному: двн. gitregidi являлось производным к глаголу tragan „носить11, „приносить11 и означало „доход11, „прибыль11, „имущество11, соответствующее ему средненемецкое getregede также имело чрезвычайно широкое значение — то, что носят: „одежда", „поклажа"; то, что приносит земля: „цветы", „плоды", „трава"; новое, узкое значение— „хлебные злаки" (а не все вообще, что приносит земля, и, тем более, не „прибыль", „имущество" вообще) — появляется к концу средненемецкого периода (оно засвидетельствовано в памятниках с XIV в.) и на протяжении XV—XVI вв. полностью вытесняет прежнее значение.
FaB означало в древненемецком любой „сосуд" (двн. fag; это значение имеет современное собирательное существительное GefaB, оно восстанавливается также при анализе состава сложных существительных TintenfaB, Salzfafi и др.), затем и здесь произошло сужение и специализация значения: FaB „сосуд" -> „бочка".
Иногда новое значение развивается сначала в определенных сочетаниях слов, но потом становится главенствующим и самостоятельным, вытесняя постепенно старое значение; например:
sehr восходит к наречию двн. sero „больно", „болезненно", „тяжело" (ср. прилагательные: двн. ser „болезненный", да. sar, др. и сл. sarr „раненый", а также совр. н. unversehrt); в средненемецкий период наречие sere употреблялось в прежнем значении, однако оно стало использоваться также для выражения интенсивности— сначала в сочетаниях so sdre, zu sere „так сильно", „очень сильно", а затем и в сочетании с прилагательными и другими наречиями (ср. русск. больно скоро — очень скоро).
340
§ 120. Выпадение слов из словарного состава. Архаизмы
Наряду с пополнением словарного состава во все периоды происходило также устаревание ряда слов. Устаревшие слова либо совершенно выпадали из языка, либо сохранялись в нем только как архаизмы.
Ряд слов выпали из словарного состава немецкого языка в связи с изменениями в общественном строе, культуре, производстве, быте.
Так, например, выпали из словарного состава старые слова, связанные с общинно-родовым строем древних германцев, распространенные еще в древненемецких письменных памятниках: двн. kunni „род", двн. truht „дружина" и производные от него truhtln „вождь дружины", позднее „господин", ding „народное собрание", uodal „земельное владение", „вотчина".
Еще раньше, уже в начале древненемецкого периода, в связи с распространением христианства и преследованием остатков древнегерманских языческих верований были вытеснены церковнохристианской терминологией слова, связанные с языческой религией: двн. а1аЬ_„храм“, двн. wih „священный", двн. bluostar „жертвенное животное", двн. zebar с тем же значением, bigalan „воспевать", „заклинать", „заговаривать" и др.
Вышли из употребления названия старинных орудий труда, заменявшихся новыми, более совершенными, например: двн. huohili „соха", двн. quirn „ручная мельница", „жернов".
Вышли из употребления или устарели некоторые старинные названия родства, связанные с древнегерманским родом. Так, совершенно исчезло слово двн. mag „родич", „член рода"; устарели или изменили свое значение старинные термины родства: Muhme, Base, Oheim, Vetter, связанные исторически с древним патриархальным родом: Muhme (двн. muoma) и Base (двн. basa) противопоставлялись в древнегерманской семье как „тетка со стороны матери" и „тетка со стороны отца"; в настоящее время оба термина вытеснены заимствованным Tante (из франц.) и сохраняются лишь в просторечии — Muhme в значении „тетка", Base в значении „двоюродная сестра"; аналогично противопоставлялись в древности Oheim (двн. oheim) „дядя по матери" и Vetter (двн. fetiro) „дядя по отцу"; их также вытеснило впоследствии заимствованное Onkel (из франц.); Oheim употребляется в современном языке в общем значении „дядя", но, как и Muhme, относится к устаревшим словам, слово же Vetter употребляется в новом значении — „двоюродный брат".
Наконец, исчезли многие поэтические слова древнегерманского героического эпоса: двн. wig „бой", двн. marc „боевой конь", двн. wal „тела павших в бою", двн. wigant „воин", „витязь", двн. reccheo (свн. recke) „богатырь", двн. degan „воин". Многие из этих слов еще живут в героическом эпосе, а отдельные (например, Recke, Degen) и в современном языке, но лишь как поэтические архаизмы.
341
Кроме устаревания самих реалий и понятий, выпадению некоторого количества слов из словарного состава немецкого языка способствовали и другие причины:
1) Отдельные старинные слова вытеснялись равнозначными заимствованными словами: так, еще в древненемецкий период были заимствованы из латинского языка и прочно вошли в немецкий язык слова: Butter (из лат. butyrum), Arzt (из лат. archiater), Fieber (из лат. febris), Priester (из лат. presbyter) и ряд др. Эти слова вытеснили соответствующие старинные германские слова — двн. anko „масло", двн. lahhi „лекарь", двн. ritto „жар", „озноб", двн. ewarto „священник".
2) Среди слов-синонимов, обозначавших близкие разновидности или же происходивших из разных древних племенных языков и диалектов, происходила борьба, и отдельные синонимы выходили из употребления: так, в древненемецком было несколько слов со значением „женщина": двн., quena, itis и wib (о frouwa см. стр. 338); из них сохранилось только слово wib, остальные вышли из употребления еще на протяжении древненемецкого периода; в значении „река" в древненемецком употреблялись слова двн. aha и двн. flug; из них сохранилось лишь последнее.
3) Одиночные слова, не имеющие родственных по корню слов, уступают место тем словам, которые принадлежат к обширным словарным гнездам; так, одиночное слово двн. gomo „мужчина", „человек" не выдерживает конкуренции со словом двн. шан, которое поддерживается целым гнездом однокоренных слов (ср. двн. manllh „мужской", „мужественный", manheit „мужское достоинство", mankunni „человеческий род", menniski „человечество", „человечность", mennisko „человек"—субстантивированное прилагательное и др.); из слов diot „народ" и diutisc „народный", „немецкий" (первоначально о языке, см. стр. 22) сохраняется только последнее, в то время как слово diot вытесняется словами Volk, Leute; из синонимов barn „дитя" и kint „дитя" более жизнеспособным оказывается последнее, имеющее уже в древненемецком довольно обширное гнездо слов (ср.: двн. kindilin уменьш. „дитя", kindisk „детский", „юный", kindiskl „детство", kindjung „юный", kindon „производить на свет детей"), впоследствии оно еще увеличивается; из конкурирующих прилагательных luzzil „маленький" и kleini „маленький", „чистый", „аккуратный", „изящный", „тонкий" более жизнеспособным оказывается kleini: во-первых, его поддерживает довольно обширное гнездо слов (ср.: двн. kleini „изящество", „тонкость", „искусство", свн. kleine, kleinecheit „Kleinheit", kleinecliche „мало", kleinen „уменьшаться", перех. гл. „украшать", „уменьшать", kleinern „уменьшать", kleinllcheit „нежность", „изящество"; ср. также обширное гнездо слов в современном языке); во-вторых, — больший объем значений, обеспечивающий ему большую употребительность *.
1 В английском языке сохранились оба слова, но в разном значении: little „маленький" (двн. luzzil), clean „чистый" (двн. kleini, совр. н. klein).
342
4) Слова; совпавшие вследствие фонетических изменений по своему звучанию и потому более трудные для понимания (слова-омонимы), уступают место своим однозначным синонимам; так, двн. lldan „ходить", „путешествовать" вышло из употребления из-за омонимии с двн. lldan „страдать"; двн. risan (свн. risen) „подниматься" вышло из употребления, так как после дифтонгизации I ai стало омонимом свн. reisen „путешествовать" *.
С точки зрения понимания структуры слова представляет интерес тот факт, что корень исчезнувшего простого слова может сохраняться в языке в составе производного или сложного слова; например: исчезнувшее слово двн. gomo „муж" сохранилось в качестве второго компонента слова Brautlganr, корень исчезнувшего глагола bigalan „воспевать", „заклинать" сохранился в составе слова Nachtigall; корень устаревшего и исчезнувшего слова двн. ewa „вечность", „закон", „обычай" сохранился в прилагательном ewig; исчезнувшее слово двн. fro „господин" (стр. 338) сохранилось в качестве первого компонента сложных слов Frondienst, Fronarbeit.
Описываемое явление сходно с тем, как устаревшее и исчезнувшее значение слова может сохраняться в составе устойчивого словосочетания или в его производных (ср.: о schlecht und recht, стр. 339, об unversehrt, стр. 340).
§ 121. Развитие терминологии
Наиболее интенсивное развитие терминологии относится к новому и новейшему периоду истории немецкого языка, когда происходит быстрое развитие науки и техники; появление каждой новой отрасли науки и техники сопровождается развитием новой области терминологии.
Некоторые области терминологии начинают развиваться в немецком языке уже в древненемецкий и средненемецкий периоды.
Выше упоминалась переводческая деятельность Ноткера в конце древненемецкого периода, положившая начало развитию философской терминологии (см. стр. 333). В средненемецкий период развитие этой области терминологии продолжили так наз. „мистики" — представители богословско-философского направления, получившего в Германии широкое распространение в XIII — XIV вв. (см. стр. 27). Мистическое мировоззрение, излагавшееся в проповедях и трактатах Эккарта, Зейзе, Таулера и др., требовало для своего выражения усиленного терминотворчества. Именно в этих произведениях зарождаются такие слова, как gedehtnisse „память", kluokheit „ум", vernunftigkeit „разумность" (к уже имевшемуся в древненемецком farnumst, farnumft „разум"), рег-sonlichkeit „личность", anschouwunge „воззрения", begreifen „по-
1 В. М. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 312.
343
нимать", eigenschaft „имущество®, „принадлежность®,, „свойство®, fadruck „впечатление" и многие другие.
К средненемецкому периоду относится также начало развития правовой и коммерческой терминологии, вызванное переходом имперских, княжеских и городских канцелярий, а также всего судопроизводства на немецкий язык (см. стр. 27 и сл.). В канцеляриях и судах вырабатывались определенные правила составления документов, складывались специфические языковые штампы и вместе с этим вырабатывался и закреплялся целый ряд канцелярских и судебных терминов, как, например: Kanzlei, Urkunde, Schiedsspruch, Gerichtsstube, Notarius, zollfrei, bekennen и др.
Коммерческая терминология развивается в XIV — XVI вв. в связи с расцветом городов и расширением торговли. К этому времени восходят слова: Fracht, Stapel, Kasse, Bank, Kontor, Kredit, Bilanz, brutto, netto и др. Многие из них вошли в немецкий язык из итальянского благодаря оживленной торговле южнонемецких городов с Италией.
Развитие немецкой научной терминологии тормозилось не только на всем протяжении средненемецкого периода, но также в XVI и XVII вв. и отставало от развития научной мысли в Германии вследствие того, что именно в области науки и университетского образования дольше всего господствовал латинский язык. В XVI — XVII вв. лишь отдельные ученые издавали свои книги и читали лекции на немецком языке (так, на немецком языке читал свои лекции и издавал некоторые свои работы в первой половине XVI в. медик, естествоиспытатель и философ Парацельс; в 1525 г. вышла написанная на немецком языке книга Альбрехта Дюрера „Geometric, Underweysung der Messung, mit Zirckel und Richtscheyd, in Linien, Ebenen und ganzen K6r-pern“, в середине XVII в. вышла на немецком языке грамматика Шоттеля „Ausfiihrliche Arbeit von der teutschen Haubtsprache", 1663 г.) Большинство ученых пользовались, однако, в эту эпоху латинским языком. Так, первые грамматики немецкого языка были написаны на латинском языке (например, Clajus, „Grammatica ger-manicae linguae, ex Bibliis Lutheri germanicis et alliis eius libris collecta", 1578 г.), латинским языком пользовались в своих произведениях виднейшие немецкие гуманисты XVI в. — Рейхлин, Гут-тен и др., а также в XVII в. немецкие ученые — астроном Кеплер, историк и правовед Пуфендорф, философ Лейбниц и др.
Лишь с переходом университетов и научной литературы на немецкий язык в конце XVII в. и в XVIII в. начинается быстрое развитие всех областей научной терминологии.
Так, в XVIII в. в связи с расцветом немецкой классической философии (Кант, Фихте, Гегель) началось интенсивное развитие немецкой философской терминологии, оказавшей влияние на многие другие языки. Мировое значение имело создание в XIX в. Марксом и Энгельсом целой системы терминов, отражающих понятия марксистской политической экономии, диалектико-материали
344
стической философии и научного социализма; такие термины, как Klassenkampf, Mehrwert и др. переведены на все языки и стали их достоянием.
Интенсивное развитие, начиная с середины XIX в., получила не только специальная терминология общественных наук, но и политическая лексика в целом. Так, со времен Французской революции в немецком языке получили широкое распространение слова: Revolution, Anarchist, Reaktion, Royalist, Monarchist, Jako-biner, Marseillaise, Guillotine, Biirokratie, Emigrant, Konstitution. В этот период по французским образцам были также образованы кальки: Tagesordnung, auf der Hohe sein, Staatsbiirger, offentliche Meinung. С социалистическим движением было связано распространение в XIX в. в немецком языке слов: Sozialismus, Sozialdemo-krat, Kommunismus, Proletariat, Buorgeoisie, Klassenkampf, die ar-beitenden Klassen, Klassenstaat, Streik, Boykott. К периоду первой мировой войны и последующих лет относятся слова: Kriegsge-winnler, hamstern, Schieber, Pazifismus, Separatist, Volksbegehren, Preisabbau, Spartakist и многие другие1.
He менее интенсивно развивалась за этот же период времени терминология естественных и точных наук и техническая терминология, а также военная, морская и др. Достаточно сказать, что современные отраслевые терминологические словари, т. е. словари, охватывающие терминологию какой-либо одной науки или области техники, насчитывают тысячи и десятки тысяч слов2.
Справедливо замечание А. Баха о темпах роста словарного состава: „Потребность отдельных периодов в новых словах с XVII по XX вв. была различной. За последние пятьдесят лет она настолько возросла, что во много раз превысила потребность всех предшествующих столетий". Следует лишь добавить, что эта столь увеличившаяся потребность в новых словах касается не столько обиходной лексики и общей абстрактной лексики, сколько новых областей науки и техники и новых явлений общественной жизни; речь идет, следовательно, в первую очередь о росте терминологических пластов словарного состава.
Так, после второй мировой войны и вступления ГДР на путь социалистического строительства в немецком языке появилось большое количество новых общественно-политических и экономических терминов, относящихся к общей политической лексике и отражающих новые явления общественной жизни, например:
1 А. Бах. История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 209.
8 Ср. словари: Немецко-русский сельскохозяйственный словарь, Гостехиз-дат, М.—Л., 1952; Немецко-русский словарь по металлообработке, Гостехиздат, М., 1957; Немецко-русский железнодорожный словарь, Гостехиздат, М., 1957; Немецко-русский словарь по каучуку и резине, Гостехиздат, М.—Л., 1950; German-English Dictionary for Chemists, by Austin M. Patterson, New York, 3d ed.; German-English medical Dictionary by W. O. G о u 1 d e n, London, 1955, и многие другие.
315
Bodenreformdekret, Bodenanwarter, Bodenfonds, Landzulage, Neubauer, Neubauernbesitz, -betrieb, -wirtschaft, Volksgut, Erzeuger-genossenschaft, volkseigene Industrie, volkseigener Sektor, VEB, Volkspolizei, Volksrichter, -richterin, Aktivist, Aktivistenbewegung, -tafel, Volkskontrolle, Patenschaft (в новом значении „шефство11), Patenschaftsubernahme, Plandisziplin, Qualitatsarbeiter, Denazifi-zierung и многие другие1.
Вместе с появлением новых отраслей науки и техники (ядер-ной физики, электроники), с новейшими успехами ракетной техники и др. на наших глазах в немецком языке и других языках появляются и целые новые отрасли терминологии, обслуживающие их.
2. СЛОВООБРАЗОВАНИЕ
§ 122. Общие замечания
Система словообразования индоевропейских языков сложилась в основных своих чертах еще в эпоху индоевропейской общности. Уже в то время выработались основные способы словообразования— словосложение, различные виды словопроизводства, унаследованные затем отдельными индоевропейскими языками, в том числе и германскими.
Вместе с тем система словообразования каждого языка, будучи в основе своей устойчивой, продолжала непрерывно развиваться, и в ходе этого развития вырабатывались те своеобразные черты, которые отличают словообразовательную систему каждого языка.
Так, в ходе развития немецкого языка в его словообразовательной системе происходили следующие изменения:
а) изменялся состав словообразовательных аффиксов — некоторые аффиксы становились непродуктивными или вовсе исчезали; взамен них развивались новые аффиксы с более широким кругом значений; состав словообразовательных аффиксов пополнялся также за счет заимствования из других языков, главным образом за счет интернациональных аффиксов;
б) развивались новые способы и средства словопроизводства (см., например, об использовании в целях словообразования умлаута и преломления стр. 78 и 86, а также о распространении конверсии стр. 350 и сл.);
1 Исследованию новой немецкой общественно-политической лексики посвящен ряд диссертаций: О. Н. Куклина, Отражение в словарном составе немецкого языка демократических преобразований в Германии за период с мая
1945 г. по октябрь 1949 г., М., 1951; Н. Ю. Т оп у р и д з е-С у м б а т о в а, Неологизмы в современном немецком языке (по материалам прессы, публицистики и художественной литературы Германской Демократической Республики), М., 1951; Г. М. Минц, Общественно-политическая лексика современного немецкого языка (1945—1952 гг.) М., 1952.
346
в) развивались новые модели словосложения (см. стр. 362 и сл.).
Помимо этих общих изменений, с течением времени подвергалась изменению и словообразовательная структура отдельных слов.
Одним из довольно распространенных случаев изменения структуры слова является опрощение. Сущность его заключается в следующем: слово, возникшее как производное или сложное, утрачивает постепенно самостоятельное значение частей и в силу этого начинает со временем восприниматься как неразложимое, простое.
Так, в современном немецком языке стали восприниматься как простые, т. е. подверглись опрощению, ряд старых производных слов:
Mensch воспринимается в современном языке как простое, неразложимое слово; по происхождению это прилагательное, образованное от существительного man с помощью суффикса -isc и подвергшееся субстантивации: menn-isc-o „человеческий" -* „человек".
Как непроизводные воспринимаются в современном немецком языке существительные: die Kunst (исторически образовано от глагола двн. kunnan „кбппеп" с помощью суффикса -t);
der Frost (от глагола двн. friosan „frieren" с тем же суффиксом) и многие другие.
Такому же опрощению подвергались слова, образовавшиеся некогда как сложные:
Adler по происхождению сложное слово: двн. adal „благородный" -j- двн. аго „орел" свн. adelar ранненовонем. Adeler > совр. н. Adler;
_ Welt — двн. weralt, из wer „муж", „человек" Ц-alt „старый", „возраст", со значением „человеческий возраст", „поколение" -* „человечество" -> „мир";
Nachbar — двн. nahgibur(o) со значением „близко живущий" (buan „обрабатывать землю", „жить", „обитать", bur „жилище").
Другой случай изменения структуры слова, тесно связанный с предыдущим, — перераз ложен и е. Сущность его заключается в том, что в слове с течением времени происходит перемещение границ между отдельными морфемами.
Так, у ряда имен существительных, перешедших из слабого склонения в сильное (см. стр. 132), в процессе этого перехода флексия слабого склонения постепенно сливалась с корнем слова, а к этому новому корню в то же время присоединилась новая флексия сильного склонения:
дв н. им. п. ед. ч. brunn-o, род. п. ед. ч. Ьгипп-1п^>совр. н. им. п. ед. ч. Brunnen-, род. п. ед. ч. Brunnen-s).
Так же:
дв н. им. п. ед. ч. gart-o, род. п. ед. ч. gart-in совр. н. им. п. ед. ч. Garten-, род. п. ед. ч. Garten-s;
двн. им. п. ед. ч. bog-o, род. п. ед. ч. bog-in совр. н. им. п. ед. ч. Bogen-, род. п. ед. ч. Bogen-s.
847
Таким образом, граница между корневой морфемой и флексией у подобных слов переместилась, в них произошло переразложение составных частей.
§ 123. Словообразование существительных. Старые модели производных существительных
Первые письменные памятники застают словообразовательную систему немецкого языка в состоянии деятельной перестройки.
В системе словопроизводства имен существительных этого периода отчетливо выделяется несколько пластов:
1) древнейший пласт составляют различные остаточные явления от словообразовательной системы предшествующих эпох; они восстанавливаются только сравнительно-историческим путем и никакой роли в системе словообразования данного периода не играют;
2) следующий по древности пласт составляют модели производных существительных, развившиеся еще в общегерманский период, но хорошо сохранившиеся в древненемецком и в большинстве своем еще продуктивные;
3) наконец, в древненемецком имеется и новый пласт словообразовательных аффиксов, развитие которых только еще начинается и которые приобретают, начиная с этого периода, всё большую продуктивность.
Остатки древних суффиксов, утративших к началу письменности свое значение и свою самостоятельность, можно наблюдать, сравнивая однокорневые слова в различных индоевропейских языках; например:
двн. hun-t „Hund"— корень и. -е. *kun-: ср. лат. canis, греч. кубп; двн. lioh-t „Licht"—корень и. -е. *luk-: ср. лат. lucere „светить11, греч. leukos „светлый1*, „блестящий";
двн. stuo-1 „Stuhl"—корень и. -е. *sta-: ср. лат. stare, греч. stenai, русск. стоять (аналогичное образование в русск.: сту-л, сто-л).
Эти же остатки древних суффиксов можно наблюдать и при сравнении однокорневых слов в самих древних германских языках, в частности, в древненемецком; например:
двн. sa-mo „Same" к гл. saen „сеять" (аналогичное образование в русск.: се-мя к се-ятьу,
двн. biuo-tno „Blume" к гл. bluojen „цвести";
двн. sta-1 „Stall" к гл. stan, sten „стоять" (ср. выше о слове stuo-1 „Stuhl");
двн. to-d „Tod" к гл. touwen „умирать".
В современном немецком языке слова: Hund, Licht, Stuhl, Same, Blume и др. воспринимаются, однако, уже не как производные, а как простые. Опрощение их произошло еще в дописьменный период в связи с тем, что старые этимологические связи посте
348
пенно забывались, древние суффиксы изнашивались, теряли свою самостоятельность.
Слиянию древних суффиксов с корнем и опрощению древних производных слов способствовало и постепенное отмирание тех слов, от которых они были некогда образованы. Мы могли уже видеть это на примере глагола двн. touwen и существительного двн. to-d; исчезновение этого глагола с корнем to- из словарного состава немецкого языка, несомненно, способствовало тому, что слова Tod (to-d), tot (to-t) стали восприниматься как корневые. Аналогичный процесс произошел, видимо, в глубокой древности со словами: Mutter, Vater, Schwester, Bruder (ср. лат. fra-ter); в этих словах ясно воспринимается древний общеиндоевропейский суффикс -ter, однако этимологические связи этих слов с какими-либо однокорневыми словами, не имеющими подобного суффикса, полностью утрачены, и слова эти являются, следовательно, и для древненемецкого языка и для современного простыми.
Наряду с этими остаточными явлениями, отнюдь не определяющими словообразовательную систему рассматриваемого периода, древненемецкий унаследовал от общегерманской эпохи ряд словообразовательных моделей, имеющих четкую структуру, широко распространенных и в большинстве своем для этого периода продуктивных.
Одним из главных словообразовательных средств, представленных в этих моделях, является суффиксация. При помощи суффиксов имена существительные образуются:
а) от глагольных основ: например:
двн. trag-an „носить"—treg-il „носильщик"; двн. sa-en „сеять" — sa-t „посев";
б) от основ имен прилагательных; например:
двн. hoh „высокий"—hoh-I „высота"; rein „чистый" — rein-ida „чистота"; arm „бедный" — arm-ing „бедняк";
в) от основ имен существительных; например:
двн. kunni „род" —kun-ing „король" (первонач. „старейшина рода"); двн. friunt „друг"—friunt-in „подруга".
При этом, поскольку данные суффиксы развились еще в общегерманскую эпоху, когда роль основообразующих суффиксов в системе склонения существительных была более значительной, каждый из этих суффиксов был связан с определенным типом основ: так, отвлеченные существительные с суффиксом -I типа двн. hoh! „высота" входили в число основ на-n- женского рода; Отглагольные существительные с суффиксом ^Гугипа двн. sat „посев" входили в число основ на -i- женского рода; существитель-ные с суффиксом -ing типа двн. kuning „король" — в число основ на -а- мужского рода и т. д. (о типах основ существительных см. стр. 111).
От общегерманской эпохи древненемецкий унаследовал и другой способ словообразования существительных: без помощи
349
специального словообразовательного суффикса, путем оформления производящей основы (т. е. основы какого-либо глагола, прилагательного, существительного) по определенному типу основ существительных.
Покажем это вначале на примере готского языка, где основообразующие суффиксы выступают отчетливее и еще сохраняются во многих случаях как самостоятельные морфемы.
Так, существительные со значением лица-деятеля могли быть образованы в готском от глагольных основ путем прибавления к ним основообразующего суффикса -in/an-, характерного для существительных— основ на -п- мужского рода и, следовательно, путем склонения их как существительных этого типа. Например, от глагольной основы skul- (гл. skulan „быть должным") имеем существительное skul-a „должник", оформленное по образцу существительных мужского рода — основ на -п-, напр. guma „человек"; сравните:
guma „человек" Ед. ч. Мн. ч. skula „должник" (от глагольной основы skul-)
Ед. ч. Мн. ч.
ИМ. gum-a- gum-an-s skul-a skul-an-s
род. gum-in-s gum-an-ё skul-in-s skul-an-s
дат. gum-in- gum-am skul-in- skul-am
вин. gum-an- gum-an-s skul-an- skul-an-s
Древненемецкий повторяет этот общегерманский словообразовательный способ. Так, от основ глаголов scepfan „творить", eg-gan „есть", geban „давать" образованы существительные scepfo „творец", eggo „едок", gebo „даритель" и многие другие. Но в связи с продолжающимся в древненемецком распадом древнегерманских основообразующих суффиксов и растворением их в падежной флексии внутренняя сущность словообразовательной модели изменяется — основообразование, характерное для готского, сменяется новым словообразовательным процессом — конверсией.
Конверсия представляет собой образование слова путем включения основы одной части речи в парадигму словоизменения другой части речи, не сопровождающееся какой-либо дополнительной аффиксацией (ср.: в современном немецком языке существительное das WeiB, образованное от основы прилагательного weifi) *.
Сравните морфемный состав и склонение существительных данного типа в готском и древненемецком:
1 Об общем понятии конверсии см.: А. И. Смирницкий, так называемая конверсия и чередование звуков в английском языке, „Иностранные языки в школе*, 1953, № 5; о конверсии в немецком языке см.: К. А. Левковская, Лексикология немецкого языка, Учпедгиз, М., 1959, стр. 159 и сл.
350
гот. skula „должник" двн. scepfo „творец"
Ед. ч. Мн. ч. Ед. ч. Мн. ч.
им. skul-a- skul-an-s scepf-o scepf-on
род. skul-in-s skul-an-ё scepf-en scepf-ono
дат. skul-in- skul-am scepf-en scepf-om
вин. skul-an- skul-an scepf-on scepf-on
Словообразование путем включения производящей основы в определенную парадигму склонения, принимающего в древненемецком вид конверсии, широко распространено в древненемецком.
Так образуются от глагольных основ многие существительные-названия действия или его результата, например: гл. двн. helfan „помогать" сущ. helf-a, „помощь", образованное путем включения основы helf в парадигму склонения основ на -О- женского рода; гл. fliogan „летать" сущ. flug, образованное путем включения основы претерита мн. ч. в парадигму склонения основ на -i- мужского рода. Этим же способом образуются от основ существительных мужского рода соотносительные с ними существительные женского рода: так, основа существительного fridil „возлюбленный" (склонение существительных мужского рода — основ на -а-), включаясь в парадигму склонения существительных женского рода — основ на -О—дает fridila „возлюбленная" и др.
Звуковые чередования не являются в древненемецком самостоятельным словообразовательным средством, но сопутствуют словообразованию.
Особенно широко представлено в словообразовании чередование гласных по аблауту, так как многие существительные образованы от основ сильных глаголов; сравните:
гл. fliohan „спасаться бегством"—сущ. fluht „бегство";
гл. sciogan „стрелять" — сущ. scug „выстрел" и др.
Проявляется в словообразовании от глагольных основ и чередование согласных — так. наз. „грамматическое чередование", свойственное в древних германских языках многим сильным глаголам; сравните:
гл. snldan „резать" — сущ. suit „разрез";
гл. ziohan „тянуть", „вести"—сущ. zug „Zug" (в разных значениях).
Чередование гласных по умлауту и преломлению также часто встречается в древненемецком словообразовании, например:
гл. tragan „нести"—сущ. tregil „носильщик";
прил. tiof „глубокий" — сущ. tiufl „глубина".
В словообразовании имен существительных участвует и префиксация; например:
gi-birgi „горы"—собирательное существительное к berg;
un-wigga „невежда" — образовано от основы глагола wiggan
351
„знать" посредством включения ее в парадигму основ на -п- мужского рода и префикса ип-.
Субстантивация как способ образования имен существительных имеет ограниченное применение. Наблюдается лишь некоторое распространение субстантивации слабой формы прилагательных для наименования лица по его признаку (см. стр. 359). Субстантивация инфинитивов встречается в памятниках еще очень редко.
Основные словообразовательные модели, унаследованные древненемецким от общегерманского периода, следующие:
1) Существительные мужского рода со значением лица образуются по нескольким моделям:
а) названия деятеля особенно часто образуются путем включения глагольной основы в парадигму слабого склонения на -п- мужского рода (ср. выше, стр. 350); например:
двн. boto „посол"—от основы гл. biotan „предлагать";
двн. herizogo „предводитель войска" — от основы гл. ziohan „вести" (вести войско);
двн. scepfo „творец"—от основы гл. scepfen „творить";
двн. scenko „виночерпий", „шинкарь" — от основы гл. scenken „наливать";
б) некоторые названия деятеля или лица вообще образуются от глагольных основ с помощью суффикса -il, например:
двн. wart-il „сторож"—от основы гл. warten „наблюдать", „замечать", „высматривать" > „ждать";
двн. treg-il „носильщик" — от основы гл. tragan „нести";
двн. frid-il „возлюбленный"—от основы гл. fridon „оказывать покровительство";
в) древним суффиксом лица является также -ung, -ing. Первоначально он указывал на происхождение, на принадлежность к определенному роду (ср.: Nibelungi, Carolingi), затем вообще на принадлежность к определенной группе людей, например:
двн. kun-ing „король"—от основы сущ. kunni „род" (первоначально „старейшина рода");
двн. edil-ing „знатный человек" — от основы сущ. adal „знатный род";
двн. arm-ing „бедняк" — от основы прил. arm. „бедный";
двн. zwinil-ing „близнец"—от основы прил. zwinal „двойной".
2) Названия инструментов, орудий действия образуются от глагольных основ по тем же моделям, что и названия лица-деятеля:
а) по типу основ на -п-; например:
двн. rehho „грабли" — от основы гл. rehhan „сгребать";
двн. slito „сани" — от основы гл. sliten „скользить";
двн. bogo „лук" — от основы гл. biogan „гнуть".
б) многочисленны образования с суффиксом -il; например: двн. slugg-il „ключ" — от основы гл. sliogan „запирать"; двн. deck-il „крышка" — от основы гл. deckan „покрывать"; двн. zug-il „узда"—от основы гл. ziohan „тянуть".
3) Существительные женского рода, соотносительные с назва
352
ниями людей и животных мужского рода, образуются двояким образом:
а) путем переключения основы слова из парадигмы склонения существительных мужского рода в парадигму одного из склонений женского рода; например:
двн. апо „дедушка" (основа на -п- м. р.) — ana „бабушка" (основа на -п- ж. р.)
двн. fridil „возлюбленный" (основа на -п- м. р.) —* fridila „возлюбленная" (основа на -п- ж. р.).
б) особенно распространены образования с суффиксом -in: например:
двн. friunt-in „подруга" —к сущ. м. р. friunt „друг";
двн. wirt-in „хозяйка"—к сущ. м. р. wirt „хозяин";
двн. kuning-in „королева" —к сущ. м. р. kuning „король"; двн. mag-in „родственница" — к сущ. м. р. mag „родственник".
Примечание. Существительные с суффиксом -in относились в древних германских языках к основам на -jo- (см. стр. 114). Удвоение п во всех косвенных падежах ед. ч. и во всех падежах мн. ч. объясняется тем, что по фонетическому закону всех древних западногерманских языков j, выпадая, вызывает при этом удвоение предшествующего согласного, если последний не находится в абсолютном конце слова; например, в двн.: ед. ч. им. kuningin, род. kuninginna, дат. kuninginnu, вин. kuninginna; мн. ч. им. kuninginna, род. kuninginnono и т. д.
В средненемецкий период форма суффикса с удвоением сохраняется и сосуществует с краткой формой во всех падежах как ее вариант: свн. kiinegin и kiineginne. В современном немецком языке в абсолютном конце слова имеем -in во мн. ч., п удваивается и за ним следует суффикс мн. ч. -еп.
4) Существительные — названия действия или результата действия— образуются от глагольных основ по нескольким моделям:
а) путем включения глагольной основы в парадигму склонения имен существительных — основ на -i- мужского рода. Такие существительные образуются в древности от основы сильных глаголов в той или иной ступени аблаута и обозначают однократное действие или результат действия; например:
двн. sprung „прыжок" — от основы гл. springan (springan, sprang, sprungum, gisprungan);
двн. slag „удар"—от основы гл. slahan (slahan, sluog, sluogum, gislagan);
двн. scrit „шаг"—от основы гл. scritan (scritan, screit, scritum, giscritan);
двн. flug „полет" —от основы гл. fliogan (fliogan, floug, flugum, giflogan).
б) с помощью суффикса -t, производящего существительные — основы на -i- женского рода; например:
двн. fluh-t „побег"—к гл. fliohan „спасаться бегством";
двн. sa-t „посев" — к гл. saen „сеять";
двн. vir-lus-t „потеря" — к гл. virliosan „терять";
двн. mah-t „могущество"—к гл. mugan „мочь";
353
двн. gi-bur-t „рождение" — к гл. gibefan „рождать"; с вариантами этого суффикса -ft, -st:
двн. kum-ft „приход" (ср.: Ankunft, kiinftig)— к гл. queman, koman „приходить";
двн. vir-num-ft „разум" — к гл. virneman „воспринимать", „понимать";
двн. kun-st „умение", „искусство", „знание" —к гл. kunnan „уметь, знать".
в) путем включения глагольной основы в парадигму склонения существительных-основ на -б- женского рода; например:
двн. helfa „помощь" — от основы гл. helfan „помогать";
двн. rahha „месть"—от основы гл. rehhan „мстить";
двн. gilouba „вера"—от основы гл. gilouben „верить";
двн. klaga „жалоба" — от основы гл. klagon „жаловаться".
5) Уменьшительные существительные образуются с помощью суффикса -Ши, -lin (совр. н. -lein); например:
двн. kind-ilin „ребеночек" — к сущ. kint „ребенок";
двн. fingar-lln „пальчик" — к сущ. fingar „палец";
двн. hfls-ilfn „домик" — к сущ. hfls „дом".
Примечание. Уменьшительный суффикс ikin (совр. н. -chen) был характерен для нижненемецких диалектов и получил широкое распространение в немецком языке только с XVI в.
6) Существительные с собирательным значением образуются путем включения основы существительного в парадигму склонения существительных — основ на -ja- среднего рода (см. стр. 112) и префикса gi-; наличие в основе -j- (на конце слова вызывает преломление гласного в корне (см. стр. 78); например:
двн. gi-birgi „горы"—к сущ. berg „гора";
двн. gi-fideri „оперение"—к сущ. fedara „перо";
двн. gi-stirni „звезды"—к сущ. sterno „звезда".
7) Абстрактные существительные образуются по нескольким моделям:
а) с помощью суффикса -I от основ прилагательных образуются наименования различных свойств (основы на -in- см. стр. 116); например:
двн. hoh-I „высота"—от основы прил. hoh „высокий";
двн. tiuf-I „глубина"—от основы прил. tiof „глубокий";
двн. rein-I „чистота"—от основы прил. reini „чистый";
двн. finstr-I „темнота" —от основы прил. finstar „темный".
б) с помощью суффикса -ida от основ прилагательных образуются существительные с аналогичным значением; например:
двн. spah-ida „мудрость" — от основы прил. spahi „умный", „мудрый";
двн. hert-ida „твердость"—от основы прил. herti „твердый"; двн. gimein-ida „общность" —от основы прил. gimeini „общий"; двн. frew-ida „радость" — от основы прил. fro, frawer „радостный".
354
Нередки параллельные образования на -I и -ida, например:
двн. rein-I и rein-ida „чистота" — от основы прил. reini „чистый",
двн. milt-l и milt-ida „милосердие"—от основы прил. milti „милосердный".
в) с помощью суффикса -niss -nass, -nuss от различных основ; например:
двн. ein-nissi „единство"—от основы числ. ein „один";
двн. got-nissa „божественность"—от основы сущ. got „бог";
двн. hart-nissa „твердость" — от основы прил. hart (параллельно hertida, ср. выше) „твердый";
двн. rein-nissa „чистота" — от основы прил. rein (параллельно reini u reinida, ср. выше) „чистый".
г) с помощью суффикса -sal, -isal от некоторых глагольных основ, например:
двн. irr-isal „заблуждение"—от основы гл. irren
двн. truob-isal „скорбь"—от основы гл. truoben.
Дальнейшая судьба описанных моделей производных существительных различна. Некоторые из них не только хорошо сохранились, но и являются продуктивными словообразовательными моделями современного немецкого языка.
Так, получила универсальный характер, вытеснив другие способы, модель образования женских имен с суффиксом -in (Freun-din, Sangerin, Lehrerin и т. д.).
Сохранилась как продуктивная модель и расширила систему своих значений модель образования существительных с собирательным значением с префиксом ge- (ср.: Gebirge, Gefilde, Ge-stirne и новые образования типа: Geschwatz, Gewimrnel и др.).
Сохранилась как продуктивная и модель образования уменьшительных существительных с суффиксом-lein, параллельное которой в новый период получил широкое распространение суффикс -chen.
Продолжала расширяться и группа отглагольных существительных мужского рода, образованных путем конверсии (типа: Schritt, Flug, Schlag). По этой модели были образованы в более позднее время существительные также от основ слабых глаголов (Kauf, Dank и др.); в современном немецком языке продолжается образование существительных по этой модели от префиксальных глаголов (Eintritt, Unterricht и др.).
Сохранилась и большая группа отглагольных существительных женского рода с суффиксом -t (Fahrt, Flucht, Schrift). Правда, модель эта не является продуктивной для современного языка, но слова, входящие в эту группу, отличаются широкой употребительностью и в большинстве своем сохраняют прозрачную этимологическую связь с производящей глагольной основой.
Значительные изменения произошли в группе словообразовательных моделей, служивших в древних германских языках- для образования наименований деятеля, а также орудия действия. Описанные выше старые модели образования имен деятеля (см. стр. 352)
355
начали испытывать уже в древненемецкий период сильнейшую конкуренцию со стороны суффикса -ari (совр. н. -ег), заимствованного германскими языками из латыни еще до начала письменности (см. стр. 358), и к концу древненемецкого периода были почти полностью вытеснены им. От многочисленной группы существительных, образовывавшихся путем включения глагольной основы в парадигму склонения основ на -и-, остались лишь отдельные слова (der Bote, der Gehilfe), модель же как таковая распалась, так как словообразовательная структура этих слов в современном языке затемнена и они воспринимаются как простые. Другие слова, входившие раньше в эту группу, получили суффикс -ег: сравните: двн. scepfo „творец" — совр. н. Schopfer; двн. gastgebo „хозяин дома" — совр. н. Gastgeber. Так же был вытеснен из названий лица старый суффикс -11: сравните: двн. wartil „сторож" — совр. н. Warter; двн. tregil „носильщик"—совр. н. Trager. Лишь некоторые названия орудий действия сохранили старый суффикс (Schlussel, Deckel, Giirtel, Ztigel, Hebei и др.), однако и здесь преобладающим и единственно продуктивным стал суффикс -er (Messer, Zeiger, Bohrer). Из старых суффиксов этой группы сохранил свою продуктивность лишь суффикс -ling (Jungling, Freindling, Schmet-terling); суффикс -ling образовался путем слияния суффикса -ing с предшествующим -1 основы слова (например: двн. edil-ing, zwinel-ing, см. стр. 352).
Еще большие изменения претерпела группа моделей, служивших для образования абстрактных существительных. Из числа старых моделей хорошо сохранилась многочисленная группа абстрактных существительных женского рода с суффиксом двн. -1^>совр. н. -е, например: двн. hohi^>cOBp. н. Hohe; двн. tiufl> совр. н. Tiefe; эта группа слов даже пополнилась, так как с ней совпали отглагольные существительные женского рода: двн. ЬеИа^совр. н. Hilfe; двн. rahha>coBp. н. Rache; двн. klaga> > совр. н. Klage и др. Сохранилась также довольно большая группа абстрактных существительных среднего и женского родов с суффиксом -Ш5<^двн. -nissl, -nissa (Finsternis, Geheimnis, Be-diirfnis и др.) и ряд существительных с суффиксом -sal (Schicksal, Triibsal и др.).
Однако эти модели оказались совершенно недостаточными в связи с интенсивным развитием абстрактной лексики в древненемецких переводных письменных памятниках (ср. стр. 332); отсюда развитие в этот период ряда новых суффиксов, сделавших возможным широкое словотворчество в области абстрактной лексики. Это — суффиксы -heit, -scaft (совр. н. -schaftj, -tuom, -ung. Развитие этих суффиксов будет описано ниже. Здесь отметим лишь, что широкое распространение суффикса -heit привело к почти полному вытеснению старого суффикса -ida (см. стр. 354) и к некоторому ограничению употребления суффикса -1)>совр. н. -е. Так, в памятниках VIII—IX вв. ряд абстрактных существительных имеют параллельные формы; двн. reini, reinida, reinheit „чи
356
стота“; двн. kleini, kleinida, kleinheit „изящество"; этот параллелизм устраняется за счет победы суффикса -heit. Старый суффикс -ida^>coBp. н. -de сохраняется лишь в нескольких словах: Freude, Gemeinde, Zierde (двн. frewida, gimeinida, ziarida).
§ 124. Развитие новых суффиксов. Суффиксы в становлении. Заимствованные и интернациональные суффиксы и префиксы
1. В древненемецкий период в связи с интенсивным ростом абстрактной лексики развиваются новые суффиксы -heit, -scaft (совр. н. -schaft), -tuom (совр. н. -turn). Эти суффиксы образуются на основе систематического употребления некоторых слов с обобщенным значением в качестве второго компонента сложных слов.
Так, слово heit существует в древненемецком и средненемецком как самостоятельное слово со значением „вид", „положение", „образ"; вместе с тем оно все чаще и чаще начинает употребляться в этот период в составе сложных слов, например: skalk-heit „положение раба" — „рабство"; magat-heit „положение девушки" — „девственность"; kind-heit „положение, вид, образ ребенка" —»„детство"; man-heit „вид, образ мужчины" — „мужественность". В качестве первого компонента в таких сложных словах наряду с основами существительных выступают и основы прилагательных; например: wls-heit „вид, образ, положение мудрого" —► „мудрость"; kuon-heit „вид, образ, положение храброго" — „храбрость" и т. п.
Превращению -heit из компонента сложного слова в суффикс способствует быстрое увеличение частотности его употребления и отвлеченность его значения. Это превращение становится полным, когда слово heit, не слишком распространенное в самостоятельном употреблении в древненемецкий и средненемецкий периоды, совершенно выходит из употребления. Вариант этого суффикса —keit — возникает первоначально при сочетании -heit с основами прилагательных на -ig (свн. -ес), например, свн. ewecheit^>ewekeit, ewi-keit „Ewigkeit", затем распространяется и на другие слова.
Аналогичным путем — через промежуточную ступень словосложения— развиваются суффиксы -scaft и -tuom.
Двн. -scaft — отглагольное абстрактное существительное, образованное от глагола двн. scepfen „творить", „образовывать". Оно использовалось для образования слов, обозначающих состояние, род деятельности, характер взаимоотношений между людьми, а также и совокупность людей, например: friunt-scaft „взаимоотношение друзей" — „дружба"; fiant-scaft „вражда"; bruoder-scaft „братство"; ginog-scaft „товарищество". С собирательным значением: свн. riter-schaft „рыцарство"; priester-schaft „духовенство" и др.
Двн. tuom означало „достоинство", „положение", „общественное положение" и также служило для образования абстрактных существительных, часто близких по значению к существительным с -heit и -scaft, например: munich-tuom „положение монаха" —
857
„монашество"; maget-tuom „девственность" (ср. magadheit); skalk-tuom „рабство" (cp. skalkheit); heilag-tuorn „святыня"; wis-tuom „мудрость" (cp. wlsheit); riter-tuom „рыцарство" (cp. riterschaft).
2. Помимо образования суффиксов, в древненемецком происходит также переосмысление и приспособление к новым нуждам старых суффиксов. Так, в совершенно новой функции выступает и получает в этой функции широчайшее распространение суффикс -ung, вариант старого суффикса -ung, -ing (см. стр. 352): он используется для создания абстрактных существительных от глагольных основ, с последующим включением созданной, при его помощи основы существительного в парадигму склонения основ на -о-,например: двн. wirkunga „действие", sceidunga „разделение", heilazunga „приветствие", heilunga „исцеление", lOrunga „учение" и др. — и сохраняет огромную продуктивность до настоящего времени.
3. Немецкий язык пополнялся новыми суффиксами также за счет заимствования из других языков.
Наиболее старым заимствованным суффиксом имен существительных является суффикс двн. -ari (свн. -аеге, совр. н. -ег). Он был заимствован из латинского языка (лат. -arius) во все германские языки еще в дописьменный период и получил уже в древненемецкий период широчайшее распространение, первоначально как суффикс имен деятеля, например: двн. gartinari „садовник" snitari „жнец", fiskari „рыбак", scrlbari „писец", lerari „учитель"; затем как суффикс существительных - названий лица вообще, например: двн. luginari „лжец", meldari „доносчик", а в новонемецкий период также как суффикс существительных - названий орудий действия и других предметов.
Примечание. Варианты суффикса -1ег, -пег возникли в результате переразложения морфем, например: двн. gartinari „садовник", vogalari „птицелов" и др.
В средненемецкий период вместе с рядом французских слов был заимствован суффикс -ie (фр. -ie), например: melodic, partie и др. В результате дифтонгизации свн. -1е^>совр. н. -ei: Partei, Kanzlei, Polizei, Abtei, Tiirkei.
Суффикс -ei получил в немецком языке широкое распространение как способ образования существительных-названий профессиональной деятельности и названий различных производственных помещений, например: Fischerei, Jagerei, Backerei, Brauerei, Druk-kerei, Weberei, а также деятельности вообще (с собирательным оттенком): Lauferei, Kriecherei, Neckerei, Schwarmerei и др.
В новонемецкий период вместе с интенсивным ростом пласта интернациональной лексики в немецкий язык вошел целый ряд интернациональных суффиксов и префиксов имен существительных:
а) суффиксы существительных-названий лица: -ist, -ant, -ent, -пот, -log, -soph, -arch, -et, -it, -at, -ot, -or, -al, -ar, -ar, -an, -on, -eur, -ier, например: Kommunist, Aspirant, Dirigent, Agronom,
358
Philolog, Philosoph, Monarch, Poet, Kandidat, Patriot, Direktor, Major, General, Kommissar, Revolutionar, Dekan, Baron, Ingenieur, Offizier;
б) суффиксы абстрактных существительных: -ismus, -tion, -tat, -ik, -ur, -(i)um, -us, -or, -at, -ant, -ent, -al (-ial), -ar, -at, -ie: Marxismus, Revolution, Fakultat, Politik, Kultur, Museum, Kursus, Motor, Plakat, Diamant, Dokument, Kanal, Material, Seminar, Appa-rat, Poesie, Philosophic1;
в) префиксы: anti-, neo-: Antifaschist, Neophilologie.
В отличие от ранних заимствованных суффиксов -er, -ei «-ie), используемых для словопроизводства от исконных немецких основ, интернациональные суффиксы ограничены в своем употреблении сферой интернациональной лексики, однако они органически вошли в систему немецкого языка хотя бы уже потому, что четко связаны в немецком языке с определенным грамматическим родом, типом склонения, формой множественного числа, т. е, всей системой словоизменения существительных.
4. Не прекращается в новый период истории немецкого языка и процесс постепенного развития новых словообразовательных суффиксов. Это — так наз. „суффиксы в становлении" или „полусуффиксы", изучаемые более подробно лексикологией современного немецкого языка1 2.
§ 125. Развитие новых способов словопроизводства имен существительных
В современном немецком языке широкое распространение имеет еще один способ словопроизводства имен существительных — субстантивация различных частей речи3, например: глаголов в форме инфинитивов и причастий, имен прилагательных, а также местоимений и неизменяемых частей речи (союзов, междометий): das Leben, das Schreiben, der Reisende, der Kranke, das Ich, das Wenn, das Ach, das Warum.
В древненемецком этот способ словопроизводства только еще начинал развиваться. Субстантивация инфинитива встречалась еще крайне редко и не была еще способна выдержать конкуренцию образований на -ida и -unga.
Более развита была в древненемецком субстантивация прилагательных, но и она представлена в древненемецких памятниках всего одним-двумя десятками слов, например: blinter „слепой",
1 Суффикс -ie, встречающийся в интернациональных словах, был вторично заимствован из французского языка уже в новое время.
2 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 79; в иной трактовке: К. А. Левковская, Лексикология немецкого языка, Учпедгиз, М., 1956, стр. 176—177 и 192 и сл.
3 А. Бах, История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1955, стр. 127.
359
tumbo „глухой", ther otago „богач", arme „бедные", thie alton „старшие", „старейшины", „древние люди", gire „алчные", guoteg „добро", „хорошее" и некот. др. Как видно из примеров, в форме субстантивированных прилагательных не выработалось еще единообразие: некоторые употребляются с артиклем — другие без артикля, одни имеют форму склонения только на -п (в более древний период только основы на -п использовались для образования существительных от основ прилагательных, так же как и от основ глаголов, ср. стр. 352) — другие употребляются также в формах сильного склонения, например: Winter, ед. ч. им. tumbo, но—мн. ч. им. tumbe, guote.
Широкое развитие субстантивации инфинитивов, прилагательных и причастий начинается в прозе конца средненемецкого периода (в частности, в философской прозе „мистиков" *, ср. стр. 343) и достигает наибольшей интенсивности в новонемецкий период. Этому способствует во многом распространение артикля и превращение его в один из признаков формы имени существительного (см. стр. 152 и сл.), а что касается субстантивации прилагательных и причастий,— также выработка твердой нормы употребления сильных и слабых форм склонения. С развитием современной нормы употребления артикля становится возможной и субстантивация неизменяемых частей речи.
Субстантивация инфинитивов, причастий и имен прилагательных стала в современном немецком языке одной из очень продуктивных моделей образования имен существительных; она является постоянным источником не только для устойчивого словообразования, но и для окказионального, т. е. для образования случайных, легко возникающих и не фиксируемых словарями слов1 2.
К числу тех средств словопроизводства, которые складываются в более поздний период, начиная со средненемецкого, относится и чередование гласных корня по умлауту. Правда, умлаут никогда не выступает в словообразовании существительных самостоятельно, а всегда сопровождает определенные аффиксы, например: hoch — die Hohe, warm —die Warme (двн. -I). Однако, превратившись из живого фонетического чередования в традиционное или историческое чередование, он вошел в состав определенных словообразовательных моделей (см. стр. 85).
§ 126. Словосложение имен существительных
Чрезвычайно широкое распространение словосложения является характерной чертой словообразования имен существительных современного немецкого языка.
1 А. Бах, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 127.
2 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 100—108.
360
Уже древние германские языки обнаруживают большую склонность к образованию существительных посредством словосложения. Так, В. Хенцен отмечает, что в готском переводе библии количество сложных существительных было во много раз больше, чем в греческом оригинале1.
Наиболее распространено при словообразовании существительных так наз. определительное словосложение, т. е. сложение по схеме: определяющий компонентопределяемый компонент, например: двн. erd-biba „землетрясение", beta-hus „молитвенный дом", „церковь", boum-garto „сад".
В качестве первого, определяющего компонента сложного существительного, так же как и в современном немецком языке, могли выступать основы различных частей речи; например:
а) основа существительного: seo-fogal „морская птица", gast-hus „постоялый двор";
б) основа прилагательного: двн. ubil-tat „злодеяние", eban-teil;
в) основу глагола: двн. slaf-kamara „спальня", hengi-lachan „занавес";
г) основа наречия, предлога, числительного: двн. nah-giburo „сосед", ein-sidilo „отшельник", widar-sacho „соперник".
Первый компонент сложного слова выступал в древних германских языках, по-видимому, в форме чистой основы (так наз. полносложные соединения). В некоторых древненемецких словах эта основа еще сохраняет основообразующий суффикс, например: taga-lioht „дневной свет", „свет" (основа taga-, см. стр. Ill), brfiti-gomo „жених" (основа bruti-, см. стр. 111). Однако в связи с общим ослаблением и исчезновением основообразующих суффиксов древненемецкие сложные слова в большинстве случаев оформлены при помощи различных соединительных гласных, уже не совпадающих с древними основообразующими суффиксами или же совсем лишены соединительного элемента; например: gast-htis „постоялый двор", himil-rlchi „царство небесное", tago-sterno „утренняя звезда".
В ходе дальнейшего развития немецкого языка количество сложных существительных непрерывно возрастало, становились также более разнообразными их модели, изменялся удельный вес отдельных моделей.
Уже начиная с древненемецкого периода, постепенно увеличивался удельный вес так наз. неполносложных образований2. К таким образованиям относятся сложные существительные, имевшие в качестве первого компонента форму родительного падежа имени существительного. В древненемецком это еще единицы, например kuninges-hof „королевский двор", fetiren-sun „дядин сын",
1 W. Henzen, Deutsche Wortbildung, Halle (Saale), 1947, S. 53.
‘ О полносложных и неполносложных соединениях см.: М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 112; К. А. Левковская, Лексикология немецкого языка, Учпедгиз, М_, 1956, стр. 163 и сл.
12 История немецкого языка
361
sunnun-tag „воскресенье0 (где kuninges-, fetiren-, sunnun— формы родительного падежа сильного и слабого склонения. По наблюдениям исследователей неполносложные соединения с -еп появляются в более широком масштабе с XI—XII вв. (свн. boten-brot „вознаграждение за выполненное поручение", drachen-bluot „кровь дракона", frowen-har „женские волосы"), а неполносложные соединения с -es учащаются только в конце средненемецкого периода (свн. gotes-hus „божий дом", „храм", wlbes-name „женское имя") и получают широкое распространение с XVI в. (rats-herr „член муниципалитета", kriegs-leute „военные", lands-knecht „ландскнехт") *. С конца средненемецкого периода развиваются и неполносложные существительные, имеющие -e(s) при существительных женского рода в качестве первого компонента1 2. Число их быстро возрастает с XVII—XVIII вв. (Geburtstag, Hochzeitsfest, Liebeskummer, Hilfs-mittel и многие другие). В это же время быстро возрастает количество неполносложных соединений, у которых первый компонент оформлен как форма род. п. мн. ч., например: Kinderfreund, Got-tertrank, Mannerwurde. В новейшее время число их все увеличивается (ср.: Motorenbau, Raderwerk, Mitgliederkarten, Platzezahl и др.).
В современном языке падежная флексия неполносложных соединений утратила свое первоначальное значение и превратилась в так наз. „соединительные элементы" в структуре сложного слова, т. е. в словообразовательное средство3. Об этом свидетельствует и распространение -(e)s на существительные женского рода (Geburtstag), и сохранение -ей у ряда существительных, давно вышедших из слабого склонения (Hahnenfufi, Sonnenschein, см. стр. 131), и наличие формы множественного числа там, где она совершенно не оправдана по смыслу (Kinderkopf, Stadtename, Eierschale)4 * 6 *.
Значительно возрастает в процессе общего роста сложных слов количество сложных существительных с первым компонентом — основой прилагательного и глагола, а также многочленные сложные существительные, немногочисленные в древненемецком8.
Широкое распространение получают в новонемецкий период и так наз. „сращения" или сложнопроизводные слова, в которых имеет
1 W. Н е n z е n, Deutsche Wortbildung, Halle (Saale), 1947, S. 58.
А. Б a x указывает на рост неполносложных соединений как на одну из характерных черт словообразования при переходе к новонемецкому периоду. А. Бах, История немецкого языка, Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 83—84, 148.
а Предполагают, что формы на -s распространились первоначально из нижненемецких диалектов, где имеются формы род. п. на -s существительных ж. р. См.: W. Henzen, Deutsche Wortbildung, Halle (Saale), 1947.
•К. А. Левковская, Лексикология немецкого языка, Учпедгиз, М., 1956, стр. 164 и сл.
4 Примеры у М. Д. Степановой, Словообразование современного немец-
кого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955.
6 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка,
Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 125 и сл., стр. 139 и сл.
362
место одновременно словопроизводство и словосложение (типа: Berichterstatter, Rucksichtnahme, Neusprachlehrer)1.
) В древненемецком сложнопроизводные слова также существо-
вали (например, teil-nemunga „участие"), но их употребление было ограничено немногими образованиями.
В новый период немецкий язык обогатился новой моделью сложносокращенных существительных, образованных путем сложения названий начальных букв, начальных гласных и согласных звуков, иногда начальных слогов компонентов сложного слова или словосочетания1 2; например:
die DDR — die Deutsche Demokratische Republik,
die MAS — die Maschinenausleihstation,
der VEB — der Volkseigene Betrieb,
das MG — das Maschinengewehr,
das Stuka — das Sturzkampfflugzeug.
§ 127. Словообразование прилагательных
Основную роль в словообразовании прилагательных во все периоды истории немецкого языка играла суффиксация.
Основные суффиксы имен прилагательных, унаследованные древненемецким от общегерманской эпохи, следующие: -ag или -ig (совр. н. -ig), -isc (совр. н. -isch), -in (совр. н. -еп).
Наиболее продуктивным из них являлся во все периоды истории немецкого языка, в том числе и в современном языке, суффикс -ag, -ig. Он служит для образования имен прилагательных от основ существительных, прилагательных, глаголов, например: двн. bluot-ag „окровавленный", „кровавый"—от основы сущ. bluot „кровь";
двн. zorn-ig „гневный"—от основы сущ. zorn „гнев";
двн. kreft-ig „сильный"—от основы сущ. kraft „сила";
двн. wird-ig „достойный" — от основы прил. werd;
двн. richt-ig „правильный" — от основы прил. recht.
Суффикс -isc служил для образования от основ имен существительных прилагательных, указывающих на происхождение, принадлежность; например:
двн. menn-isc „человеческий" —от основы сущ. man „человек"; (см. о происхождении сущ. Mensch стр. 347);
двн. himil-isc „небесный"—от основы сущ. himil „небо"; двн. ird-isc „земной"—от основы сущ. erda „земля";
двн. diut-isc „народный" —- немецкий" (первоначально о языке, см. стр. 22) — от основы сущ. diet „народ".
1 М. Д. Степанова, там же, стр. 192 и сл.; К. А. Левковская, Лексикология немецкого языка, Учпедгиз, М., 1956, стр. 168.
2 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 197 и сл.; К. А. Ле в-ковская, Лексикология немецкого языка, Учпедгиз, М., 1956,
12* 363
sst-o
Суффикс -in служил для образования имен прилагательных преимущественно от основ существительных - названий вещества, материала, например:
двн. guld-In „золотой"—от основы сущ. gold „золото";
двн. hulz-in „деревянный"—от основы сущ. holz „дерево", „древесина";
двн. lin-in „полотняный"—от основы сущ. 11п „лен", „льняное полотно";
двн. Isarn-in „железный"—от основы сущ. isarn „железо".
Вариант -ern «-irin), более распространенный в современном немецком языке, развился путем переразложения морфем у прилагательных типа: двн. kelbirln „телячий", huonirin „куриный".
Префиксы имен прилагательных немногочисленны. Наиболее распространенным является общегерманский префикс ип-, имеющий функцию отрицания, например kund „известный"—un-kund „неизвестный".
На протяжении древненемецкого периода происходил интенсивный процесс обогащения словообразовательной системы прилагательных новыми суффиксами, сходный с описывавшимся выше развитием новых суффиксов у имен существительных (см. стр. 357 и сл.). У прилагательных, так же как и у существительных, новые суффиксы развивались из самостоятельных слов через промежуточную ступень словосложения. Таким образом развились суффиксы -lich, -bari (совр. н. -bar), -haft, -sam.
Суффикс -lich развился из существительного двн. lich „тело" (ср. совр. н. Leiche), „вид", „образ" (ср. русск. лик), широко использовавшегося в качестве второго компонента в прилагательных со значением: „имеющий такой же вид, образ", например:
двн. wip-llh „женский" — к сущ. wib „женщина" (т. е. имеющий вид, образ женщины);
двн. fiant-llh „враждебный", „вражеский" — к сущ. flant „враг" (т. е. имеющий вид, образ врага);
двн. kint-lih „детский" — к сущ. kint „дитя".
В переводных письменных памятниках образования с -lih получили очень широкое применение и, расширив свое первоначальное значение, стали главным средством для образования абстрактных прилагательных; например:
двн. geist-lih „духовный" — к сущ. geist „дух";
двн. fleisk-lih „плотский", „телесный" — к сущ. fleisc „тело", „плоть", „мясо";
двн. un-ent-llh „бесконечный"—к сущ. enti „конец";
двн. taga-lih „ежедневный" — к сущ. tag „день";
двн. tod-lih „смертельный"—к сущ. tod „смерть".
Суффикс -bari является по происхождению отглагольным прилагательным от основы глагола двн. beran „носить", означавшим „несущий", „способный нести", например:
двн. trost-bari „приносящий утешение", „утешительный" — к сущ. trost „утешение";
364
двн. er-bari „уважаемый"—к сущ. ёга „честь", „уважение"-двн. danc-bari „благодарный"—к сущ. danc „благодарность". Суффикс -haft является по происхождению отглагольным прилагательным, он имеет общую основу с глаголами:
двн. heffen „поднимать", haben „иметь" и означает „имеющий что-л.“, „обладающий чем-л.“; например:
двн. sigi-haft „победоносный" — к сущ. sigi „победа";
двн. sunt-haft „греховный"—к сущ. sunta „грех";
двн. waggar-haft „водянистый"—к сущ. waggar „вода".
Суффикс -sam происходит от прилагательного „подобный", „такой же" (ср.: местоимение двн. der samo „тот самый", англ, the same с тем же значением, русск. тот самый, такой самый) и образует прилагательные со значением „соответствующий", например:
двн. er-sam „честный" (т. е. соответствующий чести) — к сущ. ёга „честь";
двн. heil-sam „целительный" — к гл. heilen „исцелять";
двн. sorg-sam „заботливый" — к гл. sorgen „заботиться".
Все эти суффиксы сохранили свою продуктивность до настоящего времени и значительно вышли за пределы своего первоначального значения, что еще больше увеличило их словообразовательные возможности *.
Наблюдаемые в древненемецком живые фонетические чередования гласных корня по умлауту (например: kraft — kreftig, man — mennisc), возникавшие под влиянием некоторых суффиксов (-ig, -isc, -in, позднее также -lih, ср.: двн. todlih^>CBH. toedlich, двн. tagalich свн. tegelich), превратившись в средненемецкий период в традиционные или исторические чередования, стали у прилагательных, как и у существительных, компонентами словообразовательной модели (см. стр. 85).
Чередования по преломлению сохранились лишь в отдельных словах (например: Erde — irdisch, recht — richtig). В большинстве случаев произошло выравнивание гласных (ср.: двн. gold — guiding совр. н. Gold —golden, двн. wolla — wullin > совр. н. Wolle — wollen).
Процесс пополнения словообразовательной системы прилагательного не приостановился и в настоящее время: целый ряд самостоятельных слов современного немецкого языка, в силу высокой частотности употребления их в качестве второго компонента сложных слов, приобретают функцию, сходную с функцией суффиксов, выступают как суффиксы в становлении или „полусуффиксы". Таковы: -voll, -reich, -arm, -leer, -wert, -los и некоторые другие1 2.
1 О значении суффиксов имен прилагательных в современном немецком языке см.: М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, М., 1955, стр. 248—249.
2 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, М., 1955, стр. 250 и сл.
365
В новонемецкий период широкие размеры принял еще один вид словопроизводства прилагательных — адъективация причастий или так наз. „окачествление" причастий, например: reizend, spannend, gebildet, verdient и многие другие1.
Самостоятельную словообразовательную модель, также развившуюся в новейшее время, представляют собой прилагательные типа: совр. н. behaart, gestiefelt, bejahrt, vertiert, образуемые с участием префиксов be-, ge-, ver- по образцу причастия II, но непосредственно от основ имен существительных, минуя глаголы (соответствующих им глаголов нет в немецком языке)2. Естественно, что форманты причастия II (префикс ge-, суффикс -t) выступают в этой модели с чисто словообразовательной функцией. Развитие подобной модели является, видимо, следствием широкого распространения упоминавшегося перед этим словообразовательного процесса — адъективации причастий.
В древненемецком языке имелись также сложные прилагательные. Однако удельный вес их в словообразовании был невелик.
Как и в системе словообразования существительных, преобладают сложные слова определительного типа, образованные по типу полносложных соединений; например: двн. fart-muodi „усталый от путешествия", двн. got-forht „богобоязненный", двн. grase-gruoni „зеленый как трава".
Неполносложные соединения с соединительными элементами -S, -еп, -е, аналогичные неполносложным существительным, получают распространение в более позднее время, преимущественно в новонемецкий период (ср.: lebensfroh, wahrheitsgetreu, sorgen-krank, monatelang и др.).
В качестве первого компонента сложных прилагательных в древненемецкий период чаще всего выступают:
а) основы существительных: двн. grase-gruoni „зеленый как трава", muot-sieh „слабый", „больной духом";
б) основы прилагательных: двн. wit-marl „широкоизвестный", hal b-tot „ полумертвый “.
Встречаются уже в древненемецком также сложнопроизводные прилагательные, в образовании которых участвуют одновременно словосложение и словопроизводство, например: двн. gellh-namig „одноименный", siben-iarig „семилетний"; tiefdahtig „глубокомысленный" и др. В современном языке количество сложнопроизводных прилагательных значительно расширилось (ср.: blauatigig, breitschultrig, vierbeinig, augenfallig и др.).
В ходе истории немецкого языка количество сложных прилагательных сильно возросло. Правда, большинство из них относятся к экспрессивной лексике, многие типы характерны только для языка художественной литературы и являются окказиональными образо
1 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955, стр. 215 и сл,
8 М. Д. Степанова, там же, стр. 218 и сл,
366
ваниями, т. е. легко возникающими и распадающимися, не фиксируемыми словарями. Существенно, однако, что в процессе накопления сложных прилагательных выработался ряд новых продуктивных моделей.
Так, широкое распространение в сфере экспрессивной лексики получили так наз. „усилительные" прилагательные, например: riesengroB, himmelhoch, stockfinster, sonnenklar, hundemflde, saudumm и многие другие ’.
Широкое распространение получили сложные прилагательные со вторым компонентом — причастием I или II, например: совр. н. friedliebend, vielsagend, neugeboren, schneebedeckt и др. По этой модели в языке Художественной литературы образуется бесчисленное количество окказиональных сложных прилагательных типа: mondbeglanzt, sehnsuchtbebend, blutverschmiert, dunkeleingefaBt и т. п.2
/
§ 128. Словообразование глаголов.
Старые словообразовательные модели глаголов
В системе глагольного словообразования, так же как и в словообразовании имен, на протяжении истории немецкого языка происходят значительные сдвиги.
В древненемецком у глаголов можно выделить несколько словообразовательных пластов:
а) древнейший пласт составляют глаголы, неразложимые по своей словообразовательной структуре и с точки зрения данной эпохи корневые;
б) следующий по древности пласт составляют модели производных глаголов, развившиеся еще в общегерманский период, но хорошо сохранившиеся в древненемецком и в большинстве своем еще продуктивные;
в) в древненемецком имеется также новый словообразовательный пласт, представленный моделями, которые начинают развиваться с этого периода.
Древнейший пласт глаголов немецкого языка составляют сильные глаголы. Несомненно, что многие сильные глаголы, представляющиеся нам уже в древненемецкий период корневыми, имели ранее в своем составе словообразовательные аффиксы. Однако эти словообразовательные аффиксы могут быть вскрыты только сравнительно-историческим путем; сравните:
двн. skTn-an, гот. skein-ап „сиять", „светить"—и гот. skeir-s, дс. skir „ясный", „чистый";
* К. А. Левковская, Лексикология немецкого языка, М., 1956, стр. 176; И. Д. Молчанова, Усилительные сложные прилагательные в современном немецком языке, канд. дисс., М., 1954.
s А. М. К а н т о р, Об одном типе сложных прилагательных в современном немецком языке, „Иностранные языки в школе", № 6, 1857.
367
двн. wask-an «*watsk-an) „мыть" — и гот. wat-o, двн. wagg-ar „вода";
двн. fliog-an „течь"—и лат. plu-it „идет дождь", греч. р1ё-о „плыву".
Как известно, сильные корневые глаголы представляют собой во всех германских языках застывшую непополняющуюся группу (в немецком языке их около 150), но многие из них являются наиболее употребительными глаголами немецкого языка, например: nehmen, geben, kornmen, fragen, essen, sprechen и др. — и .служат базой для богатейшего именного и глагольного словообразования.
В отличие от сильных глаголов, слабые глаголы имеют в подавляющем своем большинстве прозрачную словообразовательную структуру.
В современном языке имеется значительное число безаффик-сальных слабых глаголов, которые также представляются нам корневыми и действительно являются таковыми с точки зрения современного языка, например: leben, atmen, fragen, lieben и др. Однако в древних германских языках основы слабых глаголов, помимо корня, содержали особые суффиксы словообразовательного характера — так наз. „суффиксы основы" и в соответствии с этим делились на классы (ср. стр. 178 и сл.).
Суффиксы основы к началу письменности в значительной мере уже утратили свое значение и часто выступают как чисто формальные показатели типа спряжения. Однако у многих слабых глаголов словообразовательная роль этих суффиксов выступает еще очень ясно, и сами эти глаголы отчетливо выступают как производные.
В древненемецком имеется три класса слабых глаголов со следующими суффиксами основы:
1) глаголы с суффиксом -j- (-I-) (глаголы 1 кл., ср. стр. 178).
Этот суффикс в древненемецком частично уже подвергся редукции, но отчетливо выступает, например, в готском:
гот. dail-s „часть"—dail-j-an „делить" (двн. teilen);
гот. full-s „полный" — ftill-j-an „наполнять" (двн. fullen).
В древненемецком суффикс -j-(-i-) в основе настоящего времени как отдельная морфема уже не выступает, но исчез не бесследно: а) он вызвал умлаут корневого гласного; б) слившись с суффиксом инфинитива, он повлиял на его звуковую форму (-j -ф ап ~^> -еп); сравните:
гот. sand-j-an — двн. send-en „посылать";
гот. dragk-j-an — двн. trenk-en „поить".
Кроме того, во многих слабых глаголах I класса суффикс -I-отчетливо выступает в древненемецком в претерите и у всех глаголов 1 класса в причастии II, например:
двн. leggen „класть" (гот. lagjan) — прет, leg-i-ta — прич. II gi-leg-it;
двн. nerren „спасать" (гот. nasjan) — прет, ner-i-ta — прич. II gi-ner-i-t;
368
двн. fullen „наполнять" (гот. fulljan)— прет, full-ta — прич. II gi-full-i-t.
Глаголы с суффиксом -j-(-i) являются переходными глаголами. Они образуются в древних германских языках от различных частей речи:
а) от основ существительных; например:
двн. teilen „делить"—от основы сущ. teil „часть";
двн. scirmen „защищать" (совр. н. (be)schirmen) — от основы сущ. scirm „защита", „щит".
б) от основ прилагательных; например:
двн. fullen „наполнять"—от основы прил. fol „полный" (и — О: преломление, см. стр. 79);
двн. heilen „исцелять"—от основы прил. heil „здоровый", „невредимый".
в) от основы претерита ед. ч. сильных глаголов образуются каузативные (побудительные) переходные глаголы; например:
дв н. leggen „класть" — от основы прет. ед. ч. сильн. гл. liggen „лежать" (liggen — lag — lagum — gilegan);
дв н. sezzen „сажать" — от основы прет. ед. ч. сильн. гл. sizzan „сидеть" (sizzan — sag — sagum — giseggan);
дв н. fuoren „везти" (совр. н. ftihren в значении „везти") — от основы прет. ед. ч. сильн. гл. faran „ехать" (faran — fuor — fuorum — gifaran);
двн. smelzen „плавить", „растапливать" — от основы сильн. гл. smelzan „плавиться", „таять" (smelzan — smalz — smulzum — gismolzan).
Под влиянием суффикса -j-(-i-) гласный корня а подвергается умлауту уже в древненемецком; сравните:
двн. leggen „класть"—от осн. lag-;
двн. smelzen „плавить", „растапливать" — от осн. smalz-.
Другие гласные и дифтонги получают умлаут несколько позже, к началу средненемецкого периода; сравните:
двн. fullen свн. ftillen; двн. fuoren свн. fiieren совр. н. ftihren; двн. horen „слышать" (гот. hausjan) > свн. hceren, совр. н. horen.
В древненемецкий период умлаут гласного корня и здесь, как и во всех других случаях, возникает как живое фонетическое чередование; начиная со средненемецкого периода, чередование по умлауту превращается в историческое, традиционное чередование и получает и в данной модели словообразовательную функцию, сохранившуюся за ним до настоящего времени (ср.: warm — warmen, Stahl — stahlern и др.).
2) Глаголы с суффиксом -О- (глаголы II кл., ср. стр. 178) — большая группа глаголов, в большинстве своем переходных, образованных преимущественно от именных основ; например:
двн. fiskon „ловить рыбу"—от основы сущ. fisk „рыба";
двн. zwifalon „сомневаться" — от основы сущ. zwifal „сомнение";
двн. minnon „любить"—от основы сущ. minna „любовь";
369
двн. sobaron „очищать*—от основы прил. sobar „чистый"; двн. offanon „открывать" — от основы прил. offan „открытый".
3) Глаголы с суффиксом -ё- (глаголы III кл., ср. стр. 179) — непереходные глаголы, образованные от именных основ, в большинстве со значением состояния; например:
двн. alten „стариться"—от основы прил. alt „старый";
двн. warmen „согреваться" — от основы прил. warm „теплый"; двн. tagen „рассветать" (безличн. гл.) — от основы сущ. tag „день";
двн. abanden „вечереть" (безличн. гл.) — от основы сущ. aband „вечер";
двн. rosten „ржаветь"—от основы сущ. rest „ржавчина".
В средненемецкий период древние суффиксы основ, значение которых было затемнено уже в древних германских языках, подверглись редукции. В связи с этим изменилась и словообразовательная структура данных глаголов. Если двн. fisk-6-n было суффиксальным производным глаголом, то в глаголе совр. н. fisch-en словообразовательного суффикса уже нет, и с точки зрения последующих периодов словообразовательная модель представляется уже иной: производящая основа fisch- не имеет никаких суффиксов, и словообразовательным средством, превращающим ее в основу глагола fischen, является перевод ее из парадигмы склонения имен существительных в парадигму спряжения глаголов, т. е. конверсия; сравните:
der Fisch-des Fisch-es dem Fisch-(e) den Fisch
и T. Д.
ich fisch-e du fisch-st er fisch-t wir fisch-en и т. д.
Таким образом, в современном немецком языке слабые глаголы типа: teilen, fischen, zweifeln, rosten и др. относятся к существительным: Teil, Fisch, Zweifel, Rost и др. как безаффиксальные производные глаголы, образованные посредством конверсии.
По способу конверсии в современном немецком языке образуются и новые слабые глаголы, например: Plan — planen, Dampf — dampfen, Bombe —bomben и др.
Однако многие безаффиксальные слабые глаголы имеют в качестве словообразовательного средства умлаут корневого гласного. Исторически умлаут восходит к I классу слабых глаголов, но распространился и на ряд глаголов, принадлежавших к другим классам или развившихся уже после редукции суффиксов основы. Преемственность между слабыми глаголами, образованными в современном языке посредством умлаута, и I классом слабых глаголов древних германских языков проявляется в том, что умлаут и в современном языке служит всегда для образования слабых переходных глаголов; например: often — offnen, sauber — saubern, warm — warmen, stark — starken, tot — toten; Luft — luften, Schutz —
370
schiitzen, Hammer — hammern, Sturm — stflrmen (но: trocken — trocknen, Hobel — hobeln, Rast — rasten и др.).
Древненемецкий унаследовал от общегерманской эпохи также большое количество сильных и слабых префиксальных глаголов.
К древнему слою глагольных префиксов относятся: be-, ge-, er-, ver-, zer-, ent-1, т. e. так наз. „неотделяемые приставки", широко распространенные и в современном языке. Эти префиксы развились из древних наречий места, т. е. из самостоятельных слов. Так, еще в древненемецком параллельно существуют префикс bi-, например двн. bi-queman „возвращаться", „приходить", и предлог bl (совр. н. bei), например Ы stedi „у берега", восходящий к тому же наречию места; префикс ur-, ir-, аг- (совр. н. ег-), например в двн. ir-denken „выдумывать", ir-kiosan „выбирать", и предлог иг „от", „из", например ur himile „с неба"; префикс for-, fur- (совр. н. ver-), например двн. fur-sagen „предсказывать", и предлог furi „перед", „за", „для" (совр. н. vor-), например ouga furi ouga „око за око"; префикс zi-, zir-, za-, zar- (совр. н. zer-), например zi-gangen „быть на исходе", и предлог zi „к", „в", например quiin zi mir „приди ко мне".
Подобно другим словообразовательным аффиксам, развившимся из самостоятельных слов (ср. стр. 357 и 364), глагольные префиксы, образовавшиеся из наречий места, прошли, видимо, через ступень словосложения и выступали некогда как первые компоненты сложных глаголов. Однако уже к началу письменности они приобрели функцию чрезвычайно продуктивных префиксов, служащих постоянным источником для образования все новых глаголов. При этом наряду с первоначальным местным значением у них развился во взаимодействии со значением глагольной основы целый ряд переносных, очень обобщенных значений.
Префиксы be-, ge-, er-, ver-, zer-, ent- очень распространены в древненемецком. Примеры:
двн. bi-: bifahan „ловить", „хватать", „охватывать", bifallan „нападать", bidecken „покрывать";
двн. gi-: giberan „рождать", gibintan „связывать", gibiotan „повелевать";
двн. ir-, ur-: irdenken „выдумывать", irblinden „слепнуть", irkiosan „выбирать";
двн. for-, fur-, far-: furliosan „терять", furbrennan „сжигать", furgeban „прощать";
двн. zi(r)-, za(r)-, zur-: zirbrechan „разбивать", zifaran „проходить", zigangan „быть на исходе";
двн. int-, ant-: intlagan „отпускать", intbrennen „загораться", intdecken „открывать".
Все префиксы древнейшего слоя, за исключением ge- и етр-, являются продуктивными и в современном языке.
1 Фонетическим вариантом префикса ent- является етр-, развившийся в средневерхненемецкую эпоху.
371
§ 129. Суффиксы глаголов
В древненемецкий и средненемецкий периоды словообразовательная система глагола обогатилась некоторыми суффиксами. Однако после разрушения древнегерманских суффиксов основы суффиксация играет в словообразовании глаголов во все периоды истории немецкого языка очень незначительную роль.
Суффиксы -ег(п), -el(n), -ig(en), -n(en), -s(en), -sch(en) развиваются в древненемецкий период, но не получают широкого распространения.
Глаголы с суффиксом двн. -ar(On), -ir(6n) (совр. н. -ег(п)) развиваются по аналогии с глаголами, образованными от основ существительных, оканчивающихся на -ar, -ir, например: двн. hun-garon „голодать" — от hungar; двн. beggiron „улучшать" — от beggir.
В современном языке по этому типу образованы: rauchern, steigern, einschlafern и некоторые др.
Суффикс -ig(en) в глаголах развивается по образцу глаголов, образованных от основ прилагательных, оканчивающихся на -ag, -ig; например: двн. notagon „принуждать" — от notag; двн. scul-digon „обвинять"—от sculdig и др.
В современном языке по этому типу образованы глаголы Ьеег-digen, benachrichtigen и некоторые др.
Аналогичным путем развились и другие глагольные суффиксы.
В средненемецкий период из французского языка был заимствован суффикс -ieren вместе с рядом глаголов, в состав которых он входил. Этот суффикс широко распространен в немецком языке в слое интернациональной лексики, но к исконным немецким основам присоединяется лишь в редких случаях (amtieren, buchstabieren, stolzieren).
§ 130. Словосложение и префиксация у глаголов
Особенностью глагольного словообразования является широкое распространение так наз. „нестойкого" словосложения.
Словосложение обычного типа в том виде, в каком оно присуще именам существительным, прилагательным и другим частям речи, было мало свойственно глаголу во все периоды истории немецкого языка. Так, в древненемецком подобные сложные глаголы исчисляются всего несколькими десятками; они имеют в качестве первого компонента основы прилагательных: folia- (совр. н. voll-), eban- (совр. н. eben), missa- (совр. н. mill-), например: двн. follabringen „совершать", follaqueman „совершаться", missa-trtien „недоверять", ebanwirken „действовать совместно" и некоторые др. Постепенно развиваются также сложные глаголы с основой имени существительного в качестве первого компонента, например: свн. honlachen „издеваться", совр. н. wetteifern, brand-marken и некоторые др., но их также чрезвычайно мало.
372
Наряду с этим в немецком языке из сочетания глагола с существительным-дополнением, прилагательным-предикативным атрибутом, наречием в роли обстоятельства вырабатываются так наз. „нестойкие" сложные слова (Halbkomposita), которые являются слитными только в именных формах глагола, а в спрягаемых формах глагола сохраняют подвижность компонентов (frei-sprechen, teilnehmen и др.). Большинство из них образуется уже в новонемецкий период. В качестве первого компонента они имеют:
а) основу имени существительного: teilnehmen, stattfinden, achtgeben;
б) основу имени прилагательного: freisprechen, gutheiflen, los-lassen;
в) инфинитив другого глагола: kennenlernen, stehenbleiben, lie-genbleiben.
Имеется также тенденция к превращению в сложные слова этого типа таких словосочетаний, как instand halten (instandhalten), aufier acht lassen (>aufierachtlassen) и т. п.
Особое место среди глаголов, образованных по типу нестойкого словосложения, занимают сочетания глаголов с наречиями и предлогами; например: fortgehen, heimfahren, zurtickkommen; mit-nehmen, ansehen, vorstellen. Их удельный вес в языке огромен и количество их все время пополняется.
Развитие нестойких сложных слов из сочетания глагола с наречиями и предлогами (древний слой их также восходит к наречиям) началось еще в дописьменный период, и в древненемецком они широко распространены, например: двн. ufspringan (uf^>auf) „вскакивать", Gfstantan „вставать" uggangan (Г13 aus) „выходить", zuogangan „подходить" (к кому-л., чему-л.), nidarstlgan „спускаться вниз".
В этот период связь между словосочетаниями, имеющими в своем составе глагол и наречие и развивающимися на их основе глаголами типа: flfgangan, ingeginlotiffen, еще очень жива и про-зрачна (см. в разделе синтаксиса о предложениях типа: uf zi himile er tho sah; inti ingegin louffenti fie! tibar sinan hals и др., стр. 257).
В древненемецком имелась и тенденция к переходу отделяемого первого компонента в неотделяемый; так, в письменных памятниках встречаются формы: gieng zuo и zuogieng „подошел", stigun nidar и nidarstigun „спустились вниз". Однако такое двойственное оформление сохранилось лишь у части наречий-предлогов, а именно: durch-, fiber-, um-, unter-, wider-. В остальных случаях возобладала модель нестойкого соединения.
В научной литературе нет единого толкования глагольных образований с наречиями и предлогами. В немецких грамматиках и руководствах по словообразованию их чаще всего рассматривают как нестойкие сложные слова, основываясь на том, что первый компонент (auf-, mit-, fort-, hinein- и т. д.) существует в языке не как морфема (следовательно, не как префикс), а как самостоя
373
тельное слово — предлог или наречие1. Однако такой взгляд убедителен лишь для наречий типа: fort, zuriick, vorwarts, которые связаны лишь с определенной семантической группой глаголов (глаголы движения) и значение которых не подвергается или почти не подвергается изменению сравнительно с самостоятельным словом (ср.: fortgehen, fortfahren, fortschicken, sich fortbewegen и т. п.). Действительно, fort-, в приведенных примерах скорее не префиксальная морфема, а основа самостоятельного слова, а все образование, соответственно, — сложное слово.
Иной является функция an-, auf-, aus- и др. предлогов в составе глагольных образований. Наличие их в языке в качестве самостоятельных слов и здесь заставляет как будто бы говорить о словосложении. Однако функция их совершенно та же, что и префиксов be-, er-, ver- и др.: они сочетаются с бесконечным количеством глаголов, развивают в сочетании с глагольными основами целую гамму разнообразных значений, выводимых только из значения целого, служат основным средством для образования новых глаголов. Вот почему школьная грамматика, приравнивая их к обычным словообразовательным префиксам, называет их обычно „отделяемыми приставками11. Этим термином пользуются и авторы некоторых научных пособий2. С учетом своеобразия модели их образования и промежуточного положения этой модели между словосложением и префиксальным словопроизводством их называют также „полупрефиксами“3.
Продуктивность отделяемых и неотделяемых глагольных префиксов в немецком Языке огромна. Они являются главным средством пополнения словарного состава немецкого языка новыми глаголами.
1 Н. Paul, Deutsche Grammatik, В. V; W. Welmanns, Deutsche Grammatik, В. Il; W. Henzen, Deutsche Wortbildung.
s В. M. Жирмунский, История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956, стр. 339 и сл.
8 М. Д. Степанова, Словообразование современного немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953, стр. 315 и сл.
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
Аблаут —77—78, 171, 180, 235—241, 351
Алелунг, — его грамматика — 46 Адъективация — 366
Алеманы — 15
Аналитические формы глагола — 203— 218, 218—221
Англы— 14
Артикль —39, 105—106, 123, 127, 152—156
Архаизмы — 341—343
Атематические глаголы— 181—183 Аттракция синтаксическая—291 Бавары — 15
Восточногерманские языки — 8
Восточносредненемецкий областной вариант литературного языка — 36, 42, 45, 47, 51
Выпадение придыхательного h—91 Выпадение слов из словарного состава —• 341—343
Германские языки в кругу индоевропейских— 12
Германские языки современные —10 Герминоны —14
Глаголы каузативные— 178, неправильные— 170, 182—196, 233 претерито-презентные— 170, 180— 181, 211 слабые — 170, 177—180, 228—232, слабые с чередованием е — а (особая группа слабых глаголов)—-211, 233 244____245
сильные— 170, 177, 188—190, 228— 232, 234
Глоссы — 18
Говоры городские — 7
Готический шрифт— 102
Готский язык — 8
Грамматики-нормализаторы — 49, 50, 55 Грамматическое чередование— 80, 176—177
Диалект
алеманский — 8, 20, 22, 32, 65, 68, 70, 165
баварский — 20, 22, 32, 65, 68, 70, 87, 88, 94
баварско-австрийский — 9, 32, 36, 94, 164, 165
бранденбургский—8, 32 верхнеалеманский — 8 верхнесаксонский — 8, 32, 46 верхнефранкский — 8
вестфальский — 8
восточпопижненемецкий — 8, 32 восточносредненемецкий — 8, 36, 46, 51
восточнофранкский — 8, 20, 32, 59, 68
гессенский — 8, 32
мейссенский или верхнесаксонский — 32, 59
мекленбургский — 8, 32 мозельско-франкский — 8, 21, 32 нижнеалеманский — 8
нижнесаксонский — 8, 32 нижнефранкский— 8,14,21,32,64,69 остфальский — 8
пфальцский — 8
рейнско-франкский—8, 21, 32,69
рипуарский—8, 21, 32 севёрнобаварский — 8 северносаксонский — 8 среднеавстрийский — 8 среднебаварский — 8 среднефранкский — 8, 21, 32, 69 тюрингенский— 8, 32
франкский — 22, 64, 65, 66, 68, 70, 165
375
швабский — 8
швейцарский — 8, 37, 48, 87
южноавстрийский — 8
южнофранкский — 8, 20, 32, 69
Диалекты
верхненемецкие — 8, 58, 59, 164 древненемецкого периода— 19, 22 местные (областные, территориаль-
ные)—7, 19, 21, 22, 24, 29, 33 нижненемецкие— 8, 9, 14, 21,32, 35, 47, 58, 87, 88, 164, 165
племенные—19
современного немецкого языка — 8, 9 средненемецкие — 8, 14, 20, 32, 88 средненемецкого периода — 29, 34, 35 южнонемецкие — 8, 14, 20, 32, 66, 67, 87, 88, 165
Дифтонгизация е2 > еа, ia (> ie) — 67
I, fl, iu [у:] > ei, au, eu — 87
6 > uo — 67
узких долгих гласных — 87 Долгие согласные — 64, 73, 74 Долгота и краткость гласных— 60, 71, 88, 90, 95—97
Дополнение— 255, 256, 261, 263—266, 303
Древневерхненемецкий язык — 17, 20—24
Древнесаксонский язык— 21,59, 64— 65
Закон Вернера — 80
Западногерманские племена, (западные германцы)— 13, 15
Западногерманские языки— 10 Звуковые соответствия— 11, 57 Значение слова,
его развитие — 335—338
его изменение (утрата исходного значения)—338—341, 342
Императив — 195, 196
Ингвеоны— 14
Инфинитив—197—199, 229, 259
Искевоны — 14
Книгопечатание—37, 41
Конверсия — 350—351, 355, 370
Кондиционалис I — 219—221, 225, 226
II — 221
Конъюнктив
презенс —192—195,223—224,233,241 претерит— 193—195, 222—226, 233, 241—243
перфект—219, 222
плюсквамперфект — 219, 222—223
футурум — 219, 226
Конъюнктив в косвенной речи — 226— 227
Латинский язык в Германии— 18, 24, 27, 39
Лексика немецкого языка
абстрактная — 18, 332—333, 343—345
древнейший слой — 326 общеиндоевропейская — 326—328 германская — 328—330
заимствования в дописьменный период— 330—337
заимствования письменного периода— 330—331, 333
Линия Бенрата — 69
Литературно обработанный язык — 21, 26—27, 34—35, 54, 296
Литературный немецкий язык — 7, 9, 34, 35, 39, 49—52, 54
Личные окончания глагола— 181, 188, 191—192, 228—235
Лютер, его языковая деятельность — 41—45
Местоимения
возвратное— 166
вопросительные— 167
личные — 163—165
неопределенные— 167—168, 250
относительные— 167
отрицательные— 167—168
притяжательные— 166
указательные — 166—167
Множественное число имен существи-
тельных — 110, 138— 146
Монофлексия— 189—190
Монофтонгизация iu > [у:] —73
Монофтонгизация узких дифтонгов ie, uo, fle > [i:], u, fl — 78
Наклонения— 38, 170, 192—197, 218— 227, 241—243
Написание существительных с заглавной буквы —102
Написание ch — 97
ck—73, 101
ie— 95
sch — 97
tz — 101
Написания кие — 93
йи и eu — 93
ei и ai — 94
f и v— 73, 101
s и з — 73, 98—99
(ив— 100
й и ss — 98—100
Наречия качественные, их образование— 163
Национальный язык — 39—40
Немецкая народность,
ее образование— 14—16, 20—22
язык — 17, 20, 22
Немецкий язык в кругу германских — 9
Немецкий язык в Швейцарии—7, 47—48
Немецкий язык,
количество говорящих — 9
область распространения—9
Неологизмы — 345
376
Норма, нормализация языка— 39, 46, 49—51, 54—56, 296
Областные варианты литературного языка — 24, 35—36, 42, 45—46, 48
Обогащение словарного состава путем словообразования — 331—332, 334— 335
Обороты инфинитивные — 255—256,259 причастные — 259—261 причастные с дательным самостоятельным— 261
Обстоятельство—256—261, 263—264
Омонимы, их возникновение — 337
Определение — 252—255,262, 298—303 его местоположение — 252—255, 271—273, 293, 297—298
Опрощение — 347—349
Орфография — 52, 91—102 древневерхненемецкого языка — 70 средневерхненемецкого языка — 235
Основные формы глагола— 171
Основообразоваиие — 350, 352—355
Основообразующие суффиксы — 38, 82, 107—110
Основы имен существительных в древних германских языках—107—НО
Основы на -а--- 108—109, 111, 128
на-i- — 108,111—113,128, 130,132— 133
на -ja- — 112, 128—129, 131
на -10-— 114
на -1г— 111, 117, 129, 132
на -о— 111, ИЗ, 130—131, 133
на -п-— 111, 114—117, 128—132
на -nt— 111, 117
на -г--107, 111, 133
на -wa-—112, 128, 133
на -и— 109, 113
корневые— 107, 111, 118, 133
Отрицание — 272—279, 293, 309
Падежи, их употребление— 104—105, 119, 122—126
Передвижение согласных второе—-18, 67—70
Передвижение согласных первое — 62
Переразложение морфем в слове — 347—348
Переход ai >► е, ei — 64
au > о, ои — 65
b, d, g > b, d, g — 63
ё, 7> a— 61
ia > ie — 73
io > ie— 73
p > d — 70
w губногубного и губнозубной — 92 Переход глаголов из слабого спряжения в сильное и из сильного в слабое— 211, 244
Перфект — 204—208, 212—215
Период дописьменный— 13, 18
древненемецкий—12—13, 18—24 новонемецкий— 12, 39—41, 54—56 ранненовонемецкий— 12, 39—41,
45—54
средненемецкий— 12, 24—38 Периодизация истории немецкого языка— 12—13
Письменность, ее развитие— 18—20, 25—28
Письменные памятники древненемецкого периода—17, 18— 20 средненемецкого периода— 25—28, 34
Плеоназм — 245—246, 295 Плюсквамперфект — 204—208, 212,
213__215
Подлежащее — 245—246,261—263, 268, 295, 304
Позиционные варианты фонем—61 Порядок слов в простом предложении— 261—272, 292—294, 296, 304— 309 подвижный —261, 263—266, 272 твердый — 262, 265—293 прямой —262 обратный —262, 265—293
Порядок слов в сложном предложении—278, 293—294, 306, 321—322
Предложение безличное — 249, 251 • вопросительное — 269 двусоставное — 245—247, 249—252, 291 неопределенно-личное — 248, 250— 251 односоставное — 247—249 побудительное — 248—251, 269—270 сложноподчиненное — 276—291,311— 313 сложносочиненное — 275—276, 323 формально-односоставное — 247—251
Предложения придаточные, их типы —279—283, 312—321 их структурные аномалии — 290—291
Презенс — 180—190, 216, 228—235 Преломление — 78, 233—234
Претерит —137, 191—192, 212, 231— 232, 234—235
Префиксы и полупрефиксы глаголов — 370—374
Префиксы прилагательных— 364—366 существительных— 351—352
Прилагательное в краткой форме — 159, 161, 252 степени сравнения— 161—162 употребление его форм— 159—161, 252, 298—302
Причастие,— 196
первое— 199—200, 204 второе — 200—203, 204, 231
377
Развитие звука [г] — 91, 99 звука [.(]—90—91
Рамочная конструкция — 262, 270—271, 306—307
Расширение дифтонгов ei, ou > [as], au—87
Редукция гласных—38, 81—84, 228— 231, 235
Род имен существительных— 106, 144, 147—152
Родство германских языков— 10—11
Ротацизм (переход z > г) — 63
Саксы— 14—15
Северногерманские языки—10
Сказуемое — 246—247, 262
его местоположение — 266—272,278, 293—295, 304—309
Скандинавские языки— 10
Склонение прилагательных — 157—160
Склонение существительных женского рода — 130—131 „переходный тип“— 135—136 слабое— 128, 133—135 сильное—128, 131—133
Слова-заместители — 303—304
Словоизменение существительных в древненемецкий период— 106—107 в средненемецкий период— 123, 126
Словосложение
у существительных—361—363 у прилагательных — 366—367 у глаголов — 372—374
Совпадение s и 3—91
Сокращение долгих гласных — 90
Союзы —275—277, 279—290, 311—321, 323
Спряжение — см. Глаголы
Средневерхненемецкий язык— 24, 36 Страдательный залог— 35, 208—210 Страсбургские клятвы— 17 Структура слова в германских языках — 35
Структура слова у имен существительных— 106, 108, ПО, 127, 141 у глаголов— 177—181, 188—193,
Субстантивация — 352, 359—360
Суффиксы глаголов остаточные — 368 древние суффиксы слабых глаголов—177—180, 229—231, 368—370 развитие новых суффиксов—371—372 заимствованные суффиксы — 372
Суффиксы прилагательных — 363—364 развитие новых суффиксов—364—365 полусуффиксы — 365
Суффиксы существительных
остаточные — 348—349 древнегерманские — 349, 352—355 развитие новых суффиксов — 356— 357
заимствованные суффиксы —358—359 интернациональные суффиксы — 359—360
полусуффиксы — 359
Тематический гласный— 188, 197,
228—231
Терминология, ее развитие — 343—346
Тюринги — 15
Ударение—63, 76, 79, 81—83
Удвоение согласных в древневерхненемецком — 73—74
Удвоение согласных в современном немецком языке— 96
Удвоение согласных западногерманское — 64
Удлинение кратких гласных— 88
Умлаут—18, 38, 66—67, 84—86, 93, 142—144, 189, 232—233, 360, 365, 371
Умлаут вторичный — 66, 84
Унификация языка — 42—43, 54—55
Флексия глагольная — 38
именная —38
Фонемный состав
языков германских
племен в начале н. э. — 60—63
древневерхненемецких диалектов — 71—76
немецкого языка к началу средненемецкого периода — 86—87
Франки— 14
Франкское государство— 16, 17
его языковые отношения — 17
Фразеология, ее развитие — 337—338
Фризы— 14
Функционирование языка—13, 39
Футурум
первый— 215—218
второй— 218
Числительные
количественные— 169
порядковые— 169
Чередования звуков—76—81
Чередование гласных по умлауту — 85—86
согласных— 79—81, 176—177
iu — eo(io)— 62, 78—79, 189
е —i— 60, 78—79, 189, 233, 365
и —о —60, 78—79, 365
Юговосточный областной вариант литературного языка — 36, 47, 94
Юты— 14
Языковые общества (академии)—50—51
УКАЗАТЕЛЬ СЛОВ, упоминаемых в разделе «Историческая лексикология" *
Abt — 333 ehrbar — 365
Adler—347 Eigenschaft— 344
Ankunft— 354 Eindruck — 344
(der) Arme—360 eins — 327
arren — 327 eisern — 363
Arzt — 342 Ente —326
Auge—326, 336, 337, 338 entlassen — 371
Ausnahme — 335 Erdbeben — 361
Bar —328 Erde —325
Base —341 erkiesen-— 371
Baum — 329 Essig — 330
b edeck en — 371 ewig— 343
Beginn —333 Ewigkeit — 357
begreifen — 343 fahren — 325, 332
Berg —328 Fahrt—332
Birne — 330 fassen — 336
Blatt — 336 Fafi—340
(der) Blinde — 360 Feder — 335, 337
Blume— 348 feindlich— 364
blutig — 363 Fenster — 330
Bogen — 347, 352 Ferkel — 326
Bote — 352 fertig — 332
Brautigam —343 Fieber — 332
Brief — 333 fischen— 369
Bruder — 326, 349 Fischer— 358
Bruderschaft— 357 f lech ten —328
Brunnen — 347 Flegel —330
Butter — 342 fliefien—328, 368
dankbar— 365 Flucht —351, 354
Deckel — 352 Flug —338, 354
deutsch — 342, 363 Frau —338
drei — 327 Freude — 354
du —327 Freund— 349
edel — 338 Freundin — 349
1 В список включены только слова, сохранившиеся в современном немецком языке. Для удобства пользования они даны в современной форме.
379
Freundschaft — 327
Fronarbeit — 343
Frondienst— 343
Frost— 347
Fuchs —336, 337 fiihren — 369 f iillen — 369
Fufi—326
F utter — 336
Gans — 326
Garten—328, 347
Gartner — 358
Gast — 328
Gasthaus — 361
gebaren — 371
Gebirge— 351, 354
Geburt — 354
Gedachtnis — 343
Gedanke — 332
Gefahrte — 332
Gefieder — 354
Geist — 332 geistlich — 364 Gemeinde — 354
Gesti rne— 354
Getreide — 340
giefien — 325
Gias — 336
Glaube — 354
golden — 364
Gras — 351
Grund— 336 gut — 325 (das) Gute — 360
Hafer — 329
Hagel — 329
Hahn — 336
Hals — 335
hauen — 328
Haus — 329
Heer — 332
heilen — 369
Heiligtum — 358 heilsam — 365 hell —339
Herberge — 332
Herz — 326
Herzog — 332, 352
Hilfe — 354 himmlisch—363
Hochzeit — 340
Hof — 329
H6he — 349, 354
hOlzern — 364
Horn — 336 hiihnern— 364
Hund— 348
hungern — 372
Hiitte — 329
ich — 327
irdisch — 363
Irrsal — 335
Jungfrau — 338
Kalk—330
Kammer — 330
Kampf — 331
Karren — 331
kaufen — 331
Kelch — 330
Keller — 330
Kessel — 331
Kind—342
Kindheit — 357
Kirsche— 330
Kiste— 331
Klage—354
klein — 342
Kloster — 333
Klugheit —343
Kohl — 330
K6nig—349, 601
K6nigin— 353
Kopf—336
Korb — 331
Kraft — 325
kraf tig — 363
Kraftwagen— 325
Kreuz — 333
Kriegsleute— 362
kiihn — 325
Kiihnheit — 357
Kunst —332, 347, 354
Kiirbis — 330
Landsknecht — 362
legen — 368
Lehre— 332
Lehrer — 358
leinen — 363
Leute — 342
Licht — 348
Los — 336
Liigner — 358
machen — 329
Macht—352, 354
mahlen — 327
Mann — 342
Mauer — 330
Maus— 326
melken — 327
Mensch — 347
Milch — 327
mild(e)—331
Milde— 331, 332
Monch —333
Most — 330
Muhme — 341
Mund— 343
Miinster — 333
Miinze — 331
Mutter—325, 326, 349
380
Nabel — 326
Nachbar — 347 361
Nacht—327
Nachtigall — 343
Nase — 326
Nebel — 328
nehmen — 325, 332
Niere — 326
Nonne — 333
nOtigen — 372
Oheim — 341
Ohr — 326
Onkel—341
Pergament — 334
Pfanne—331
Pfeil—331
Pfeiler — 330
Pfirsich — 330
pflanzen— 330
Pflaster—331
Pflaume— 330
Pf und—331
Pilger — 333
Priester — 333, 342
Priesterschaft— 357
Rache — 354
Ratsherr — 362
rauchern — 372
Raum— 329
Rechen — 352
Regen — 329
rein — 331, 332
Reinheit — 331, 332
Rettich — 330
richtig —363
Ritterschaft — 358
Rittertum— 358
Sack — 331
saen — 327
Same — 348
Sat — 349, 353
saubern — 370
scheinen— 368
schildern — 338, 340
schirmen — 369
Schlafkammer — 361
Schlag — 358
schlagen — 329
schlecht — 339
schlecht und recht — 339, 343
schlechthin — 339
schlechtweg — 339
schlicht — 339
schlichten — 339
Schlitten — 352
Schliissel — 352
schm?lzen —369
Schnitt — 351
schreiben— 333
Schrein — 331
Schritt—353
Schwester — 326, 349 Schule —333
Schufi— 351
Schiissel — 331
See — 329
Seevogel — 361 sehr — 340 senden — 368
Senf—330 setzen— 369
Sichel— 330 sieghaft — 365
Silber —336, 337 sitzen — 327
Sohle —336
Sohn — 326
Sommer — 329
Sonne— 327
Sonntag— 362
Spiegel — 331 sprechen — 329
Sprung — 353
Stahl — 348 stehen — 327 Stern — 327 Strafie — 331 Stuhl —348
Tafel— 335
Tag — 325 taglich — 365 Tante— 341 teilen — 368 Teilnahme — 363
Tempel — 333
Tief e — 351, 354
Tinte — 333
Tochter — 326
Tod—348 tOdlich — 364 tragen — 329 Trager — 349 tranken — 369 treffen —336, 338 Trichter — 330 trinken — 329 • Triibsal— 355
Obeltat—361 unendlich — 333, 365 Unterschied — 333 unversehrt— 341, 343
Vater — 326, 349 verlieren — 371
Verlust — 353 vernehmen — 332 Vernunft—332, 354 vernOnftig— 335 Vetter — 341
Vieh — 327
Wahrheit— 332
381
Wall—331
warmen — 370
waschen — 368
Weib — 338
weiblich — 342
Wein — 364
weifi — 330
Weisheit— 332, 357
Welt — 347
Wetter—327
Winter — 329
Winzer — 330
Wirkung — 358
Wirtin — 353
Wit we — 326
Wolf — 326 wiirdig — 363 Zahn — 326 zehn — 327 Zeit — 352 zerbrechen — 371 Ziegel — 330 Zoll—331 zornig — 364 Zug— 351 Ziigel — 370 zwei — 327 zweifeln— 371 Zwilling — 352
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Сравнительно-историческое изучение языков
В. И. А Б А Е В, Б. В. Г О Р Н У Н Г, М. М. Г У X М А Н, П. С. КУЗНЕЦОВ, Вопросы методики сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков, Изд-во АН СССР, М., 1956.
МЕЙЕ А., Сравнительный метод в историческом языкознании (перевод с франц.), под ред. Б. В. Горнунга и М. Н. Петерсона, Изд-во иностранной литературы, М., 1954.
СЕРЕБРЕННИКОВ Б. А., Сравнительно-исторический метод в языкознании, „Иностранные языки в школе", 1950, № 6.
СМИРНИЦКИЙА. И., К вопросу о сравнительно-историческом методе в языкознании, „Вопросы языкознания", 1952, № 4.
2. Германцы и германские языки
1.
ЭНГЕЛЬС Ф., К истории древних германцев. К. Маркс и Ф. Энгельс, Госполитиздат, Соч., т. XVI, ч. 1.
ЭНГЕЛЬС Ф., Франкский диалект. К. Маркс и Ф. Энгельс, Госполитиздат, Соч, т. XVI, ч. 1.
2.
ГУХМАНМ. М., Готский язык, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1957.
МЕЙЕ А., Основные особенности германской группы языков (перевод . с франц.) ред., предисл. и примеч. В. М. Жирмунского, Изд-во иностранной литературы, М., 1952.
ПРОКОШ Э., Сравнительная грамматика германских языков (перевод с англ.), Изд-во иностранной литературы, М., 1954.
СМИРНИЦКИЙ А. И., Древнеанглийский язык. Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1957.
СТЕБЛИ Н-К А М Е Н С КИ Й М. И., История скандинавских языков, Изд-во АН СССР, М. —Л, 1953.
383
СТЕБЛИ Н-К АМЕНСКИЙ М. И., Древнеисландский язык, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1955.
DEUTSCHE PHILOLOGIE IM AUFRIB, hgg. v. W. S t a m m 1 e r, I —III, Berlin, 1954—1957.
SCHWARZ E., Deutsche und germanische Philologie (Studienfuhrer), Berlin, 1951.
STROH F., Handbuch der germanischen Philologie, Berlin, 1952.
3. Учебники, пособия и монографии по истории немецкого языка
БАХ А., История немецкого языка (перевод с нем.), ред., предисл. и примеч. М. М. Гухман, Изд-во иностранной литературы, М., 1956.
Г У X М А Н М. М., От языка немецкой народности к немецкому национальному языку, ч. 1. Изд-во АН СССР, М., 1955.
ЖИРМУНСКИЙ В. М. История немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1956.
СТРОЕВА-СОКОЛЬСКАЯ Т. В., Развитие сложноподчиненного предложения в немецком языке, изд. ЛГУ, Л., 1940.
ЧЕМОДАНОВ Н. С. Хрестоматия по истории немецкого языка, Изд-во литературы на иностранных языках, М., 1953.
BAESECKE G., Einfiihrung in das Althochdeutsche, Miinchen, 1918.
BEHAGHEL O., Die deutsche Sprache, Halle (Saale), 1954.
В R A U N E W. Althochdeutsche Grammatik, Halle (Saale), 1956.
BURDACH K., Vom Mittelalter zur Reformation, Halle (Saale), 1 — Ill, 1893_1926.
BURDACH K., Vorspiel, I —II Halle (Saale), 1925.
FEIST S., Die deutsche Sprache, 1933.
FRINGS Th., Grundlegung einer Geschichte der deutschen Sprache, Halle (Saale), 1950.
HEN ZEN W., Deutsche Wortbildung, 1947.
H I R T H., Etymologie der neuhochdeutschen Sprache, 1953.
NAUMANN H., Kurze historische Syntax der deutschen Sprache, StraB-burg, 1915.
PAUL H., Mittelhochdeutsche Grammatik, Halle (Saale), 1953.
S О СIN A., Schriftsprache und Dialekte im Deutschen, Heilbronn, 1888.
W1LMANNS W., Deutsche Grammatik, I —III, 1899—1911.
4. Диалектология
ЖИРМУНСКИЙ В. M., Немецкая диалектология, Изд-во АН СССР, М. —Л., 1956.
„НЕМЕЦКАЯ ДИАЛЕКТОГРАФИЯ", сб. статей под ред. В. М. Жирмунского, Изд-во иностранной литературы, М., 1955.
Н Е N Z Е N W., Schriftsprache und Mundarten, Bern, 1954.
WEISE О., Unsere Mundarten, 1919.
5. Словари
KLUGE F., Etymologisches W6rterbuch der deutschen Sprache, 1953. PAUL H., Deutsches W6rterbuch, 1935.

ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора........................................ 3
Список сокращений................................................................................................................ 5
I. ОБЩИЙ ОЧЕРК РАЗВИТИЯ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
1. Общие сведения
§ 1. Современный немецкий язык и область его распространения ... 7
§ 2. Литературный немецкий язык и диалекты.................................................................................... —
§ 3. Принадлежность немецкого языка к группе германских языков . 9
§ 4. Принадлежность германских языков к семье индоевропейских языков........................................................................................................................ 11
§ 5. Периодизация истории немецкого языка.................................................................................... 12
2. Дописьменный период и древненемецкий период
§ 6. Образование немецкой народности........................................................................................ 13
§ 7. Языковые отношения во франкском государстве. Дописьменный
период истории немецкого языка (V — VIII вв.)................................................................................. 17
§ 8. Древненемецкий период. Развитие письменности........................................................................... 18
§ 9. Диалекты древненемецкого периода....................................................................................... 19
§ 10. Основные языковые особенности древневерхненемецкого.................................................................... 22
3. Средненемецкий период (средневерхненемецкий и средненижненемец-
J кий)
§ 11. Основные критерии выделения средненемецкого периода. 24
§ 12. Расширение сферы применения письменного немецкого языка 25
§ 13. Областные диалекты в средненемецкий период. 28
§ 14. Развитие литературного языка в средненемецкий период............... 34
§ 15. Основные качественные изменения в структуре языка. 38
I
4. Новонемецкий период (ранненовонемецкий и собственноновонемецкий)
. § 16. Общие сведения ......................................................................................................... 39
£ § 17. Эпоха Реформации и Великой крестьянской войны. Языковая
деятельность Лютера........................................................................................................... 41
§ 18. Развитие немецкого литературного языка с середины XVI в. до середины XV1I1 в.............................................................................................................. 45
385
§ 19. Основные качественные изменения и структура языка в ранненовонемецкий период............................................. 51
§ 20. Новонемецкий период..................................... 54
II. ИСТОРИЧЕСКАЯ ФОНЕТИКА
§ 21. Общие замечания......................................... 57
1. Звуковой состав древневерхненемецкого языка
§ 22. Предварительные сведения. Фонетическая система языков древних германских племен в начале нашей эры........................ 60
§ 23. Важнейшие фонетические изменения в языках германских пле-мен^во fl — V вв. н. э.......................................... 63
§24. Важнейшие фонетические процессы периода формирования и развития древненемецкого языка.................................. 64
1. Развитие древних дифтонгов ai и аи........................ —
• 2. Развитие умлаута.......................................... 66
3. Дифтонгизация древних ё2 и о............................. 67
4. Второе передвижение согласных............................. —
5. Развитие древнегерманского глухого щелевого р >. d....... 70
§ 25. Звуковой состав древневерхненемецкого в IX в. и особенности орфографии....................................................... —
§ 26. Ударение................................................ 75
§ 27. Исторические чередования звуков в корне слова .......... 76
1) Аблаут................................................... 77
2) Преломление............................................. 78
3) Чередование согласных.................................... 79
2. Основные изменения в звуковом составе немецкого языка в средневерхненемецкий период
§ 28. Общие сведения.......................................... 81
§ 29. Редукция гласных........................................ 82
V § 30. Новые гласные и дифтонги, развившиеся вследствие умлаута.
Развитие исторических чередований гласных на основе умлаута .... 84
§ 31. Состав гласных и дифтонгов к началу средневерхненемецкого периода......................................................... 86
§ 32. Последующие изменения в вокализме. Дифтонгизация узких долгих гласных................................................. 87
§ 33. Расширение старых дифтонгов ei, ou....................... —
§ 34. Монофтонгизация старых узких дифтонгов................. 88
§ 36. Изменения в области консонантизма........................
I) Развитие звука И].......................................... 90
2) Развитие звука [г]........................................ 91
3) Совпадение s и з .......................................... —
4) Выпадение придыхательного h в интервокальном положении ... —
5) Развитие губнозубного w.................................... 92
3. Развитие звуковой системы немецкого языка и орфография
§ 38. Написание гласных.......................................... —
1) Обозначение умлаута......................................... —
2) Написание дифтонгов.......................•................ 94
3) Обозначение долготы и краткости гласного.................... —
§ 39. Написание согласных....................................... 97
1) Буквенные сочетания для обозначения одного согласного звука . —
2) Использование одной буквы для обозначения различных звуков . 99
386
3) Использование различных букв для обозначения одного и того же звука 100
4) Особенности написания некоторых удвоенных согласных...101
§ 40. Другие особенности немецкой графики и орфографии.....102
III. ИСТОРИЧЕСКАЯ ГРАММАТИКА
§ 41. Общие замечания......................................103
А. Морфология
Имя существительное
1. Имя существительное в древневерхненемецком § 42. Общие сведения.......................................... 106
§ 43. Происхождение древнегерманской системы склонения существи-
тельных......................................................107
§ 44. Склонение имен существительных в древневерхненемецком ... ПО § 45. Употребление падежей имени существительного в древневерхненемецком.....................................................118
2. Имя существительное в средневерхненемецкий период и в современном немецком языке
§ 46. Общие сведения.......................................122
§ 47. Изменения в употреблении падежей.................... 123
§ 48. Изменения в системе формообразования имени существительного 126
§ 50. Происхождение современных форм множественного числа имен 128 существительных................................................137
§ 51. Склонение имен существительных во множественном числе ... 146
§ 52. Грамматический род имен существительных...............147
§ 53. Развитие артикля.......................................152
Имя прилагательное
§ 54. Состав форм прилагательного в древненемецком, их употребление 156
§ 55. Склонение прилагательных в средненемецком и в современном немецком языке. Изменения в употреблении различных форм прилагательных ...................................................... 160
§ 56. Степени сравнения имен прилагательных .................161
§ 57. Образование от прилагательных качественных наречий.....163
Местоимения
§ 58. Местоимения личные, притяжательные, возвратные.......... —
§ 59. Местоимения указательные, вопросительные и относительные . . 166
§ 60. Неопределенные и отрицательные местоимения.............167
Числительные
§ 61. Числительные количественные и порядковые...............169
387
Глагол
1. Глагол в древневерхненемецком
§ 62. Общие сведения.............................................170
§ 63. Сильные глаголы............................................171
§ 64. Слабые глаголы.............................................177
§ 65. Претерито-нрезеитные глаголы...............................J80
§ 66. Неправильные глаголы.....................................181
§ 67. Временные формы индикатива в древневерхненемецком........187
§ 68. Образование презенса в древневерхненемецком..............188
§ 69. Образование претерита в древневерхненемецком.............191
§ 70. Наклонения глагола в древневерхненемецком.................192
§71. Именные формы глагола в-древневерхненемецком.............196
§ 72. Аналитические формы глагола в древневерхненемецком.......203
2. Развитие системы глагола в средневерхиенемецкий и новонемецкий периоды
§ 73. Общие сведения............................................210
§ 74. Развитие грамматических категорий глагола. Категория времени 212
1) Формы прошедшего времени.................................... —
2) Развитие футурума..........................................215
§ 75. Категория наклонения......................................218
1) Развитие аналитических форм конъюнктива..................... —
2) Развитие нормы употребления временных форм конъюнктива. . . 221 ’
3) Эволюция употребления конъюнктива в косвенной речи.........226
§ 76. Изменения в структуре глагольной формы. Редукция тематического гласного и основообразующих суффиксов. Варианты -(e)t, -(e)st, -(e)te 228
§ 77. Умлаут и преломление в формах сильных глаголов............232
§ 78. Система личных окончаний..................................233
§ 79. Аблаут в системе сильных глаголов.........................235
§ 80. Флективные формы конъюнктива..............................241
§ 81. Изменение типа спряжения некоторых глаголов...............243
§ 82. Особая группа слабых глаголов.............................244
Б. Синтаксис
1. Структура предложения в древневерхненемецком
Простое предложение
§ 83. Двусоставные предложения. Главные члены предложения......245
§ 84. Односоставные предложения................................247
§ 85. Тенденция к преобладанию двусоставного оформления предложения в немецком языке...........................................249
§ 86. Зависимые члены предложения. Определение.................252
§ 87. Дополнение ..............................................255
§ 88. Обстоятельство...........................................256
§ 89. Некоторые особенности структуры предложения в древненемецком. Порядок слов в простом предложении. Общая характеристика. Подвижность подлежащего, дополнения, обстоятельства, 261
§ 90. Местоположение сказуемого............... . , , .... . , , 266
§ 91. Тенденция развития рамочной конструкции................. , . 270
§ 92. Местоположение определений............ . . ......... 271
§ 93. Выражение отрицания................. , , , .........272
388
Сложное предложение
§ 94. Сложное предложение. Общие сведения......................273
§ 95. Сложносочиненное предложение.............................275
§ 96. Сложноподчиненное предложение............................276
§ 97. Основные типы придаточных предложений в древненемецком . . 280
§ 98. Особенности употребления подчинительных союзов в древненемецком ..........................................................284
§ 99. Аномалии в структуре сложноподчиненного предложения......290
2. Основные изменения в структуре предложения в средненемецкий и новонемецкий периоды
§ 100. Общие сведения..........................................291
§ 101. Изменения в форме членов предложения и в структуре словосочетания. Предварительные замечания ........................... 296
§ 102. Фиксация местоположения прилагательного, причастия и местоимения в атрибутивном словосочетании.............................297
§ 103. Нормализация употребления различных форм прилагательного и причастия в зависимости от их синтаксической роли в предложении . 298
§ 104. Нормализация употребления различных форм прилагательного в зависимости от состава атрибутивного словосочетания. Монофлексия в атрибутивном словосочетании....................................300
§ 105. Изменения в области глагольного и именного управления. Дальнейшая специализация косвенных падежей и форма зависимых членов предложения...............................................302
§ 106. Развитие слов-заместителей в группе сказуемого..........303
§ 107. Развитие нормы порядка слов в простом предложении.......304
§ 108. Развитие рамочной конструкции. Выразительные возможности неполной рамки...................................................306
§ 109. Измерения в оформлении отрицательных предложений. Переход от полинегативного типа к мононегативному........................309
§ ПО. Развитие сложного предложения. Общие замечания..........311
§ 111. Развитие сложноподчиненного предложения. Модели придаточных предложений; подчинительные союзы и союзные слова ...........312
§ 112. Выработка нормы порядка слов в сложноподчиненном предложении 321
§ 113. Развитие сложносочиненного предложения..................323
IV. ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКОЛОГИЯ
§ 114. Общие замечания.........................................324
1. Развитие словарного состава немецкого языка
§ 115. Словарный состав древненемецкого языка. Древнейший слой лексики •......................................................325
§ 116. Развитие словарного состава на протяжении древненемецкого периода 331
§ 117. Основные изменения в словарном составе в ходе исторического развития немецкого языка.........................................334
§ 118. Развитие новых слов, усложнение смысловой структуры имеющихся слов, развитие фразеологии.................................. —
§ 119. Изменение значения слов................................338
§ 120. Выпадение слов из словарного состава. Архаизмы.........341
§ 121. Развитие терминологии..................................343
2. Словообразование
§ 122. Общие замечания.........................................346
389
§ 123. Словообразование существительных Старые модели производных существительных................................................348
§ 124. Развитие новых суффиксов. Суффиксы в становлении. Заимствованные и интернациональные суффиксы и префиксы...................357
§ 125. Развитие новых способов словопроизводства имен существительных 359
§ 126. Словосложение имен существительных.......................360
§ 127. Словообразование прилагательных..........................363
§ 128. Словообразование глаголов. Старые словообразовательные модели глаголов...........................................................367
§ 129. Суффиксы глаголов........................................372
§ 130. Словосложение и префиксация у глаголов.................... —
Предметный указатель.................................................375
Указатель слов, упоминаемых в разделе „Историческая лексикология" . . . 379
Список рекомендуемой литературы......................................383
О. И. Москальская
ИСТОРИЯ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА Редактор Н. С. Кускова Технический редактор К. И. Беляева Корректоры П. М. Вихман и О. Д. Керн
Сдано в набор 20/ХП 1958 г. Подписано к печати 15/IV 1959 г. М-21723. Формат бумаги 60Х921/». Печ. л. 24,5. Уч.-изд. л. 25,05. Тираж 6000 экз. Заказ № 609.
Цена без переплета 5 р. Переплет бумажный 80 к. Ленинградское отделение Учпедгиза.
Ленинград, Невский пр., 28.
Ленинградский Совет народного хозяйства/ Управление полиграфической промышленности. Типография № 1 «Печатный Двор» имени А. М. Горького. Ленинград, Гатчинская, 26.