Текст
ЖИВАЯ ЛЕТОПИСЬ
СЕЛА
СКОБЛИНО
С.В. Плотников (пос. Юргамыш Курганской области) –
автор и руководитель авторского кол-ва.
Авторы: А.Л . Ватутина (г. Челябинск), П.В . Варлаков,
Л.Ю. Иванова (г. Курган), В.Р. Кузнецова (пос. Юргамыш
Курганской области), Л.А . Лазуко, Н.А . Лазуко
(г. Челябинск), М.В . Суханов (г. Курган), Е.Л . Хомутова,
К.Д . Щетков, О.А . Щеткова (г. Челябинск) – редактор.
Корректор: Л.И. Богомолова (г. Курган).
ПОСЛЕДНЯЯ ВЕРСИЯ:
08/08/2008 г.
ЖИВАЯ ЛЕТОПИСЬ
СЕЛА СКОБЛИНО
С.В. Плотников (пос. Юргамыш Курганской области) – автор и
руководитель авторского коллектива.
О.А. Щеткова (г. Челябинск) – один из авторов и редактор
книги «Живая летопись села Скоблино».
От авторов
Человек начинается с места, где он родился. По-разному может
сложиться жизнь, но родное село и его окрестности – речки, холмы,
тропинки, покосы – уже заложили информацию о каждом из нас в свою память.
Когда-нибудь потом, позже, они смогут многое рассказать о жителях этих
мест, так же, как сегодня могут рассказать многое о тех, кто жил здесь в
прошлом.
Мы предлагаем Вам отправиться в путешествие по родному селу.
На пути наших поисков оказались: дневник жителя села Скоблино
Еланцева Григория Петровича, рукописи Багрецова Ивана Васильевича,
Меркурьева Ивана Дмитриевича, Горбунова Максима Петровича. Нам
удалось взять интервью у некоторых жителей села Скоблино. В результате –
получилась эта книга.
Вся наша дружная редакция мечтает о том прекрасном времени, когда о
каждом самом маленьком селе или деревеньке будут написаны живые
летописи заинтересованными краеведами из этих мест. Стоит только начать!
Знать и преумножать свою историю – это значит делать инвестиции в
будущее. Что мы смогли бы противопоставить современному хаосу на
телевидении и в прессе? ...Мы можем думать, изучать и создавать историю
своей родной деревни или места, к которому привязаны.
Возможно, всем миром мы сумеем возобновить такое нужное и
удивительное в литературе прошедших лет направление, как составление и
ведение летописей! А публикация рукописей и дневников местных жителей
позволит не только сохранить свою историю, но и запечатлеть живой
русский язык, такой образный и неповторимый.
Рецензия
на учебное пособие
по краеведению и родоведению
«Живая летопись села Скоблино»
Учебное пособие «Живая летопись села Скоблино» представляет собой историческое
описание одного из населенных пунктов Курганской области, составленное на основе
биографических данных жителей села, их воспоминаний, а также архивных источников и
1
других вспомогательных материалов, имеющих отношение к Скоблино. Повествование о
родном селе ведется от лица крестьян Г.П . Еланцева, И.В . Багрецова, Н.И. Кармацких. Их
благодарные потомки, которые вошли в состав авторского коллектива, сумели не только
сохранить уникальные материалы о своих предках, но и обработать, дополнить и
адаптировать их для публикации, расширив комплекс источников за счет собственных
генеалогических исследований. Впечатляет и объем историко-краеведческого материала,
свидетельствующий о многолетней работе по сбору и анализу архивных источников и
личных документов жителей села Скоблино. Авторы придерживаются жанра летописания,
заявленного в названии книги, и повествуют о жизни села в соответствии с
хронологическим принципом.
Данное пособие существенно изменяет стереотипы в отношении учебно-
методической литературы по истории родного края. В этом уникальном издании история
представлена по-настоящему живой и подлинной, так как написана непосредственными
участниками событий.
Для знакомства школьников с этим пособием необходимы иные методические
приемы, так как к изучению частной истории на школьном уроке сегодня не готовы не
только ученики, но и учителя. В дальнейшем возможна разработка целого учебно-
методического комплекса по данному учебному пособию, куда вошли бы программа
изучения родного села, рабочая тетрадь по изучению диалектов и топонимов населенных
пунктов Курганской области, методическое пособие для учителя. В целом же книга
выполнена на высоком профессиональном уровне, представляет собой законченное
исследование по истории села Скоблино, закрывающее многие «белые пятна» в истории
Зауралья, и может быть рекомендована для использования как в учебной деятельности,
так и во внеклассной работе учителя.
Доцент кафедры гуманитарного Бабушкина О.Ю .
образования ИПКиПРО Курганской
области, к.и .н.
Воспоминания крестьянина, жителя
села Скоблино Таловской волости
Челябинского уезда Оренбургской
Епархии
Еланцева Григория Петровича
(1906-1996 гг.)
Повествование моё начинается приблизительно с 1840 года.
Еланцев Дмитрий Сергеевич мой прапрапрадед, человек
приезжий, а откуда – мне неизвестно. Одно дошло до меня, что он
жил небогато, знал немного грамоту, служил писарем в селе
2
Скоблино,
2
еще был он староста на деревне, вот и всё начальство
деревенское. Общество
3
тогда ещё начинало образовываться –
росло, прибывали пришлые люди с Урала да рожали порядком.
Первая изба в деревне Скоблино была поставлена на
возвышенности берега речки Таловки из толстых бревен, каких
сейчас и в помине нет. Деревья рубили тут же, на месте, так как
кругом по берегам речки был сосновый бор.
Шли годы, увеличивалось общество. Трудились мужики в своих
хозяйствах, занимались хлебопашеством и скотоводством – это в
основном. А были и другие занятия: плотники, кузнецы и другие
потребные в жизни специалисты. Пахали плугами, так
называемыми сабанами, сошники у сабанов были клинообразные
двойные и одинарные, бороны деревянные с железными зубьями
и косозубые
4
.
____________________________
2.
Первоначально деревня Скоблино называлась деревней Таловской. Была расположена
неподалеку от села Таловского Челябинского уезда Оренбургской Епархии. С таким
названием она занесена на карту Челябинского уезда начала XIХ века, а в
статистической ведомости 1868 года она уже названа деревней Скоблиной. В этой
деревне жили раскольники старообрядческой общины Поморского Согласия.
Григорий Петрович Еланцев считал себя православным (по воспоминаниям дочери
Галины).
3.
В документах того времени деревня Скоблино была записана, как Скоблинское
общество. Г .П. Еланцев почти всегда называет свою деревню обществом.
4.
Железные зубья вбивали в деревянный брус по косой.
Постепенно росло население в деревне. Вырубались леса,
больше распахивалось пашни, увеличивалось поголовье скота.
Дмитрий Сергеевич женился, взяв в жены Елену Тимофеевну,
которая родила ему сына Ерофея Митрича. Рос Ераня, как на
опаре. Отец его сильно любил и не утруждал работой. Мать
оберегала своего птенца. Бывало, она пойдет молотить рожь из
овина молотилом, а Еранюшка бегает по деревне – озорничает да на
Дунненковой церкви галок бьет.
5
В те времена джинсы не носили,
да материал на одежду был самотканый. У Ерани была белая
рубаха ниже колен, он все лето в ней и ходил,
6
озоровал.
Вот как-то едет мужик на лошади верхом, а Ераня подкрался к
нему из-за угла: хлесть мужика поленом – мужик с вершины
долой, – сшиб мужика. Пошёл мужик жаловаться отцу Ерани:
«Вот, так и так, Митрий Сергеевич! Твой сынок чуть меня не
убил!»
3
–
Ну что с него возьмешь? Ведь он ещё ребёнок, детской ум-
от.
Пошёл мужик, не получив от родителя поддержки. Куда идти
жаловаться? Ведь на деревне всё начальство – писарь да староста.
... У Митрия Сергеевича был ещё сын, брат Ерани – Фотий
Митриевич. Был он богобоязненный, трудолюбивый, имел сыновей:
Николая Фотиевича, ровесника Ерофея Митрича,
Степана Фотиевича – моложе Ерофея Митрича.
Но сначала об Еране:
...Е рофей Митрич был дородный мужик. ...Вот и подошла ему
пора жениться.
Выбрали ему в жёны Олену Степановну (прибл. 1846 гр.).
Худенькая, тоненькая девчушка, а такая мастерица чудесная!
Припала на нее страсть быть красильщицей. Красит пряжу для
себя и на сторону. Оплачивали ей за работу кто чем, а больше
яйцами куриными. Бывало, принесут ей корзину яиц, не считая
выкладывают их Олёне Степановне. Красила Олёна и холсты.
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
5.
Церковь в селе Скоблино построили в 1911 году, а до этого ее не было. Не было даже
и часовни. В селе Таловском была церковь, но ведь до нее было 5 километров.
Возможно, выражение «на церкви галок бьет» было сродни выражению «бить
баклуши», т.е. ничего не делать. Выражение «на Дунненковой церкви галок бьёт»,
возможно, от выражения «Дует ветер в голове».
6.
Обычно дети до 7-8 лет бегали по деревне в таких рубахах, естественно, без штанов.
Ерофей взялся за работу: пахал, сеял, убирал рожь. Пшеница
плохо родилась. Скота много держали. Бывало, одних дойных
коров от четырёх до пяти доило. Были и овцы, держали гусей,
индеек, бывали и цесарки, в общем, ели досыта. Рассказывали, в
масленицу накормит жена Ераню блинами – целую ладку
перепечёт, а Ераня всё, как голодный. Походит по избе, погладит
брюхо, молвит: «А ну-ко, Олёна Степановна, налей-ко мне чашку
щей». Скушает щи да булку ржаного хлеба, выйдет из-за стола,
пошлёпает себя по пузе, скажет: «Ну вот, теперь и жить можно!»
Трудился Ерофей споро. Сила и здоровье позволяли ему.
Снопы осенью возили на гумно к овину, где сушили и молотилами
молотили. Тут же на гумне были пригоны для скота. Тёплых
хлевов не было, были навозные жердяные стены, хотя тепло в них
не держалось, зато ветер не продувал. Крыша подновлялась
ежегодно. Навоз мерзлыми глыбами выбрасывался в пригон, где
4
скапливалась горка навоза выше крыши. В гумне был глубоченный
колодец – 9 метров, скоту воды хватало. Подобные гумна и
пригоны имели все мужики и получался круг – гуменная деревня.
7
Осенью с полей в гумна свозили снопы, укладывая в клади,
сушили в овинах и молотили вручную молотилами. Солома шла на
корм скоту. Уборка урожая в основном велась серпами вручную и
литовками с грабельцами. Тяжек был труд, недаром и песня поётся:
«Доля ты русская, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать...».
Ведя борьбу с капризами природы, не мало хлопот доставляли
кыргызы, так тогда называли казахов. Нападая воровски с
помощью русских мужиков, охочих на лёгкую наживу, – грабили
русские деревни. Действовали они по ночам и днём угоняли скот, в
основном лошадей. Обворуют одну деревню и выжидают,
прислушиваясь, как относятся русские власти. Осмелев, кыргызы
шли в следующую деревню.
8
Спасая скот, русские мужики угоняли скот в поле, скрывали в
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
7.
В деревне Постоваловой в середине ХХ века сохранилась конюшня, стены которой
сложены из жердей в два ряда, а между жердями была уложена солома. В деревне
Камаган коров держали в пригоне из жердей, между которыми также была
наложена солома, была на нём и соломенная крыша. А на гумне Ерофея Митрича
между жердями был уложен навоз.
8.
О грабеже киргизов в XIX веке слышать не приходилось, известно, что так было в
первой половине XVIII века. (Хронологическая неточность Г.П. Еланцева).
лесах, в редниках. Лошадей дед Михайла тоже увёл к Еланцеву
болоту, – четыре головы. Особенно дед берёг Сивка-
производителя. Не уберёг Сивка дед Михаил Ерофеевич. Увели
ночью Сивка.
Храбрый был сосед деда Кармацких Егор Семенович (см.
фото): «Не отдам я своих коней, буду драться до смерти, а лошадей
не отдам!». Надеялся он на свою винтовку-однозарядку. Заряжалась
она свинцовыми шариками. Вот дошла беда и до Кармацкого. В
один из дней приехали пять человек с ружьями. Егор встретил их
на коне с винтовкой за плечами. Окружили Егора: «Снимай
винтовку!». Беспрекословно снял он свое оружие, отдал
грабителям. На глазах увели кыргызы его лошадей, связав их
арканами: одним концом за шею лошади, другим – за хвост
передней лошади.
9
5
Таким образом, прошли далеко. Местные власти не в силах
были справиться с ворами. Пошли одна за одной челобитные
грамоты царю. Царское правительство издало указ: « ...Переселить
из России казаков для охраны». Этим указом было дано право
расправляться с ворами по своему усмотрению. Драть их в хвост и
в гриву. Ну, казаки и драли. Казакам, в свою очередь, была дана
воля селиться и жить, где угодно, заниматься хозяйством,
пользоваться землей, сколько угодно. Говорили, для острастки на
селе была привязана голова звериная на колу. Так был положен
конец воровству. Скоблинцы зажили снова, не оглядываясь по
ночам: «Нет ли налётчиков?»
К этому времени
10
было мужиками построено семь домов
кирпичных, из которых к нашему времени три нарушились,
пригодных осталось четыре. Из деревянных мне казались
крепостями дома «через сени-горница».
11
Их насчитывалось около
двадцати. Были и крестовики, пятистены под тёсом и железом.
Мужики посправнее делали помочи в возке леса соснового из
беловодского лесничества, дорога 45 километров. Лес толстый.
___ ___ ___ ___ _
9.
Удивляет терпеливость и незлобность русского мужика. Его грабят, – он молчит и
мирится.
10.
Речь идет о конце XIX – начале XX веков.
11.
Дом «через сени-горница» был удобен для крестьян. Возможно, потому, что зимой
можно было жить только в избе, экономя дрова, а летом и в горнице, в горницу
можно было поселить и женатого сына. Сейчас таких домов почти не осталось.
Наш дом был тоже «через сени-горница», но он был собран
из старой толстой избы, в ней жил Ерофей Митрич. А потом была
поставлена хоромина без окон, служившая и кладовой, и амбаром.
Когда женился дед Михайла, он прорубил два окна, получилась
«горница – через сени».
Кажется, небогато жили, а Авдотья Григорьевна, наша
бабушка, полюбила Мишу. Парень он был не в отца-толстяка –
сухонький, стройный, да и дрался хорошо. В солдаты его не брали,
так как он был один сын в семье. В общем, был первый парень по
деревне. Наденет, бывало, бархатные шаровары да шёлковую
рубаху, покромку с большими кистями. Подстриженный под
«кружало» (полукругом), парень – загляденье!
Шли годы. Вместо сошек с клиновидным лемехом начали
появляться плуги «Пермянки» с отвалом и деревянными баганами
6
и деревянными колесянками. Появились сеялки заводские конные.
На молотьбе были молотилки с конным приводом. Веяли зерно уже
не лопатой на ветру, а веялками ручными.
Михаил Ерофеевич, наверное, родился мастером,
плотником. Он сам изготовлял всю молотильную снасть.
Всё было сделано из дерева: колесо, маховик, барабан. Кузнецы
окуют ему снасти, через два года пускалась новая самодельная
молотилка. Правда, переводину он покупал у купцов.
Осенью измолотит свой хлеб, а затем молотит соседям-
односельчанам. Зарабатывал прилично. Расплатится с кузнецами, и
дочерям на подарки останется, а было у него пять дочерей и все
одна другой краше. Все они споены и скормлены и вышли замуж:
Матрена Михайловна в Гагарье,
Мария Михайловна в Камаган,
Анна Михайловна в Кипель,
Любовь Михайловна в Пески,
Прасковья Михайловна в Таловку.
Сын единственный Петр Михайлович (1888 г. р.) не в отца
родился, и ничего не знал, и ничего как следует не умел делать.
(См. фото).
Дед Михаил Ерофеевич на другой год опять делает заготовку
на машину молотильную. Через 2-3 года у него опять молотилка
готова, а старую он продал за кругленькую цену.
Появилась у деда Михайла охотка к спиртному. Зачал он
частенько выпивать. Особенно, когда приезжали в гости зятевья.
Как-то осенью, обмолотив свой урожай и кой-кому соседям,
собрался он со своей машиной молотить в Вохменку. Мой отец
возражал, но не мог уговорить деда. Погрузив барабан и маховик
на один роспуск, а колесо и переводину (переводина – это слега
или балка конной молотилки, к одному концу которой
прикрепляется колесо, к другому – лошадь) на другой, запрягли
коней: в первый возок одну лошадь, а во второй – пару. Поехали.
Дед взял меня с собой: «Айда, Гринька! Где присмотришь, где
подгонишь лошадь». Отец не поехал отвозить – крепко поругались
они.
Соседи говорили: «Михайло Ерофеич уезжает подальше от
дома, чтоб выпивать, чтобы родные не мешали».
7
Поработал он хорошо, продал машину и где-то в кабаке
поссорился с каким-то мужиком. Дело кончилось тем, что был
суд. Деду Михайлу дали три года тюрьмы. Долгими показались эти
три года. Переболел, вернулся домой. Пить запоями не стал,
взялся за рыбалку. Навязал ветилей, надрал дранки на котцы
12
,
смастерил лодку рыбацкую.
Я его на лошади Рыжухе отвёз на озеро Большие Донки
рыбачить. Отсеялись мы с отцом, дед заказал нам: «Приезжайте за
рыбой!» Приехал на Большие Донки, а дед уехал рыбачить на
Малые Донки, и на лошади надо было объехать километров
девять.
13
Хозяин дома, где первоначально поселился дед, попросил
ребятишек, моих ровесников, перевезти меня через озеро на бату
(на лодке). Едем, а на озере уток множество. Едем прямо на табун.
Табун раздвоился, как бы пропуская нас. Выскочили, затянули бат
повыше на берег и пошли по степи. Смотрю, ребята утиные яйца
находят. Один нашёл, другой, третий, а я не могу найти. Тогда я
начал смотреть за ребятами: на каких местах они находят,
оказывается, яйца на солонцах были. Увидал впереди себя солонец,
смотрю – вот яйца, вот опять...
Ребята говорят: «Вон, видишь шалаши земляные, там твой
дедушка». Мы попрощались. Пока я шёл до дедова шалаша,
насбирал полные карманы и фуражку яиц.
В первом же шалаше был дед. Рядом горел костер из
тальника. Висел чайник с заваренным шалфеем, котелок с яйцами
утиными и котелок с яйцами чайки, гагары и другими.
(Описываются события приблизительно 1916 года).
Ночевал я у него в шалаше. Утром он меня посадил в лодку,
и мы поплыли на Большие Донки. Там запрягли лошадь, и я
поехал в объезд озера к проходу, где сливались Малые и Большие
Донки, а дед на лодке к шалашам. У деда была приготовлена
свежая рыба (карась), часть он занял у рыбаков. Была накошена
свежая крапива. Разостлав крапиву по телеге, насыпали полвоза
свежей рыбы да сухой рыбы несколько шестов положили, укрыли,
возок подвязали верёвкой. К вечеру я был дома. Рыбу продавали и
себе оставили.
Как-то отец поехал к Еланцеву болоту пахать пары. Пахали,
хотя и не сохой сабаном, а плугом с железным отвалом, но работал
8
он плохо – сильно налипала земля. Три лошади с большим усилием
___ ___ ___ ___ ___ __
12.
Котцы.
Рассказ В.К . Кадочникова о своем дедушке.
Владимир Константинович Кадочников с двухлетнего возраста жил с дедом
Константином Степановичем Яковлевым (1882-1953 гг.) в Воронском краю деревни
Могильной.
Местные жители ловили рыбу в озере Могильном, в основном карасей. Ловили
неводами, сетями и котцами. Крестьяне имели лодки, называемые бат. Это деревянная
лодка, но более длинная, выдолбленная из толстой сосны. Бат хорошо скользит по воде,
но его трудно поворачивать. Жители каждого края деревни ставили сети и котцы
только напротив своих краёв.
Котец состоит из двух бочек и крыла. Я видел, как дедушка изготовлял котцы. Мы
шли с ним в бор. Дед выбирал широкослойную сосну без сучков. У кондовой сосны слои
тонкие. Срубали сосну. Распиливали её на глубину бочек, длина их может быть до двух
метров. Дед раскалывал бревна на пластины, а затем щипал их специально откованным
ножом. Ширина щепы 3-4 сантиметра. Один край щепы заострял. Эта щепа называлась
зельё. Когда зельё было готово, дедушка шёл в бор, находил там корни сосен и драл их.
Корни выбирал толщиной в палец. Приносил корни домой и раздирал их пополам. Они
крепкие, белые, чистые. Бочку надо сплетать сразу же, как разодраны корни. Длина
бочки два метра. Сплетали зельё в три пары нитей. На концах бочки из нитей делали
петли, в которые на озере вставляли колья. Ставили котец на озеро сразу же после
изготовления. При установке котца лодку привязывали к двум кольям. Поставят обе
бочки и перед ним – крыло. Затем дедушка садком очищал дно. Рыба заходила в бочки, но
в щели между зельём пройти не могла. У деда стояло 15-20 котцов. Они стояли и на
Могильном, и на Окуневском озёрах. Котцы можно было проверять ежедневно. Но
иногда дождь или ветер, или запирует дед – долго не едет, затем привезет ведро-два
карасей, иногда попадались и гольяны. Я любил ловить рыбу саком из садка. Садок – это
огороженное бочкой место на озере, вблизи берега, в которое дед опускал выловленную
на озере рыбу, если дома её некогда было переработать.
Осенью, когда лёд застынет, деревенские мальчишки катались по озеру и часто
ломали выступающее надо льдом зельё.
(Записал С.В . Плотников. 22 марта 1998 года).
13.
Большие Донки и Малые Донки – два озера в Куртамышевском районе (ныне
Курганской области). Малые Донки находятся в пятидесяти километрах от
Скоблино, размеры его: длина 9 км, ширина около 1,8 км. Большие Донки – меньшего
размера, расстояние между озёрами 6 километров.
тащили плуг. Деревянная колесянка была с колёсами без шиньев, а
затем и обод развалился.
Из-за невозможности отремонтировать, сильно ругаясь, запряг
отец соху сабан, прикрепив одинарный сошник к стойке сабана,
поехал пахать. Я бежал рядом с ним. Соха плохо слушалась пахаря,
вертелась, как «чёрт перед заутреней», а мне страшно хотелось
подержаться за ручки плуга. Отец не давал сначала ручки, а
потом дозволил мне быть пахарем. Я был «на седьмом небе», но
9
скоро радость моя померкла, отец опустил ручки плуга, и я был
повержен на бок на борозду, с рёвом пришлось отказаться от этой
работы. Помню и свою полосу, где я учился пахать. У добрых
хозяев в то время были плуги «Пермянки». Не один год ещё наш
сабанчик валялся под берёзой у избушки, а его сошники и лемеха
валялись ещё дольше.
Хотелось бы мне осветить развитие деревни.
Большинство мужиков жили большими семьями, отсюда и
сила семей в труде. Из большой семьи вышла замуж наша бабушка
Евдокия Григорьевна. Было у неё шесть братьев, всем им надо
было своё жильё, своё хозяйство. Два дома «через сени-горница»
были построены, как один стояли рядом, как бы гордясь друг перед
другом. Жили в них Алексей Григорьевич и Сергей Григорьевич.
Степану была построена изба с сенями и, конечно, пристрой,
пригоны, амбарчик.
Ивана я просто не знал, не видал.
Терентий жил в пятистеночке небольшом, но с виду
пригожем.
Лаврентий ушёл в дом к своей возлюбленной в деревню
Кипель.
А какие крепкие крестовики были построены у братьев
Пережогиных Андрея Максимовича, Омельяна Алексеевича,
Платона Степановича!
Платон был кожевник, у него и мастерская была в нижнем
этаже, точнее – в подполье. Хорошие кожи он выделывал,
обеспечивал мужиков гужами и обувью.
Надо вспомнить мужиков: купца Хлызова Осипа
Григорьевича. Занимался купец торговлей мелкими товарами,
мануфактурой и перекупкой пшеницы. Большие по тому времени
амбары и кладовая наполнялись пшеницей, скупленной у крестьян
по дешёвке. Когда цены на хлеб поднимались, например, в 1911
году, – купец сбывал хлеб подороже. Веса были коромысловые с
кадью. Умер Осип Григорьевич от угара. Вечером истопили жарко
печки и рано закрыли вьюшки, а утром вся семья – покойники.
Осталась наследница, дочь Осипа Гргорьевича, которая вышла за
Хлызова Нифантия Авдеевича. Она и продолжала торговать.
Я помню, как покупал в его лавке грифель, писать на
аспидной доске.
14
Учился я в первом классе. Грифель стоил
полкопейки, а ещё эта деньга называлась грошем. Прибежал я в
10
лавку, Нифантий был один, покупателей не было. Я сказал, что
мне надо грифель купить, и подал свою монету. Смотрю, а у него и
денег-то вокурат. (Видимо, у продавца не было сдачи, и грифель
достался Григорию даром). С радостью бежал я с покупкой домой.
Ещё осмелюсь рассказать о заводчике Сидоре Афанасьевиче.
Имел он небольшое заведение, но вся деревня обращалась к нему.
Жил он где-то у Репина мостка, тут и был молоканный (молочный)
завод. Стояли ручные сепараторы для пропуска молока и
приспособление для сбивки масла. Работали у него работники по
найму. Масло Сидор продавал купцам-перекупщикам. Живого я
Сидора не застал.
Ещё в то время жил Капитон Прохорович. Мужик он
грамотный. Подерживал работников, занимался перекупкой скота,
имел деньжонки, жил не хуже Сидора. Приходят как-то вечерком
к Капитону Прохоровичу гости, проходят. Михаил Иванович, по
прозвищу «Мишка пух», и Иван Митрич, по прозвищу «Фазыл»
(такие озорники!). На руку они не просты, для них обмануть
человека – пара пустяков, ничего не стоит. И говорят они:
«Капитон Прохорович, ведь Сидор Афанасьевич тебя спалить
хочет. Мы сами слышали, как Сидор подговаривал Стёпку Репина.
Обещал вином поить, если пустит в твоё хозяйство «петуха».
Капонька услышал эту новость, забеспокоился: «Неужто
правда?» У Сидора с Капонькой отношения всегда были натянутые,
и он поверил. «Старуха! – рявкнул Капа: Дай-ка нам четверть
водки да стаканы!»
Капитон: «Уж вы, ребята, заступитесь за меня!»
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
14.
Аспидная доска. От греческого слова аспид – «ископаемое, иссера-чёрный сланец,
идущий на письменные доски, особенно в школах». (В.Даль).
Грифель – «аспидная палочка для писания на такой же доске. Грифельный,
относящийся к грифелю; иногда говорят – аспидный». (В. Даль).
–
Мы, дядя Капитон, душу за тебя отдадим, а никому в обиду
не дадим!
Пили в эту ночь у Капитона, а назавтра пошли к Сидору
Афанасьевичу:
–
Дядя Сидор, ведь Капа-то толстопузой спалить тебя хочет.
«Да ну?» – удивляется Сидор, а сам побаивается. И снова четверть
водки на стол, снова заверения озорников: «Умрём за тебя, дядя
Сидор. В обиду тебя не дадим!»
11
... Деревня Камаган от Скоблино – одна верста, а домашняя
поскотина смежная. Вот два общества не могут сговориться, как
разделить пополам и городить поскотину. Ссорились мужики не
один год, наконец, решили городить рядом две изгороди:
скоблинцы свою, а камаганцы свою.
15
Так и стояли две изгороди.
То у камаганцев изгородь упала, то у скоблинцев развалилась.
Трудно было с молотьём зерна, хотя вокруг деревни стояло
двенадцать ветряных мельниц, я знал их каждую по хозяину.
Мой дед пошёл к Мате Кириллову (в работники).
Справлялся он неплохо. За молотьё (размол) платили деньги, а кто
и винишка подбросит, и себе даром намелет. Работал он так года
три. Надоело. Мельница требовала ухода, не то скоро
рассыплется. Об инструменте надо заботиться.
Я бегал к нему на мельницу, когда летом было тепло.
Семья у нас была большая, сядем округом (вокруг) стола.
Хлеба одного сколько перепечь надо было, да и приварок (всё,
что сварено для завтрака, обеда или ужина) изготовить. Мать с
бабушкой Авдотьей не очень дружно жили, часто ворчали друг на
друга из-за пустяков. Бабушка имела Божественную книгу
Псалтырь, где были написаны молитвы по-славянски. Бабушка
читала кануны по усопшим. Ей за это несли на дом милостыню.
Бабушка кормила нас подаянием, тем, что послаще.
Удивляло то, что каждое утро бабы стряпали в кути и страшно
ругались по пустякам. Мужики, если они были в избе, матюгами
утихомиривали баб. Потом у баб ввели другой порядок, бабы
стали стряпать понедельно.
___ ___ ___ ___ __
15.
В деревне Постоваловой рядом с гумном Василия Плотникова располагалось гумно
Василия Постовалова. Общая часть забора – межник. Половину межника городил
один, половину – другой. А скоблинцы и камаганцы договориться не смогли. Но
странно то, что длина межника составляла километра два или даже три. По какой
причине не договорились скоблинцы и камаганцы – неизвестно, но пример этот
показателен, как пример бесполезного труда.
Сосед Дудин Иван Осипович посмеивался: «Ну как, Гринька?
Бабы стали поспокойнее?»
Первая мировая война (1914-1916 гг.)
Жили мы не богато, но голодом не ходили. Я подрос и
участвовал в работе. Мы с отцом боронили пары под Лебяжьим. Я
ездил верхом на паре лошадей, запряжённых в косозубую борону,
за которую привязана лошадь, запряжённая в деревянную с
прямыми зубьями борону.
12
Отец чистил бороны и заставлял петь меня, ну я и пел:
–
Сентетюриха высока на ногах,
Накопила много сала на боках....
–
Вот молодец, не задремлешь!
Смотрю, по дороге бежит девчонка, и к нам с ревом. Отцу:
«Дядя Петро, айдате домой, началась война. Воронка-то у нас
берут в армию». К вечеру вернулись домой, народ взволнован.
Причитают бабы: «Вот беда! На войну возьмут мужиков!» Взяли и
Воронка, и отца. Подходит уборка хлебов. Охают бабы, горюет дед
Михайло.
У соседа Дудина Василья Петровича была жатвенная машина
самосброс. Сложились убирать вскладчину. Дед Михайло научился
косить на машине, уберёт те, скосит полосу Василию Петровичу,
переедет косить себе.
У нас было три лошади, запряжём пару к дышлу, а третья,
верховая, наша ленивая Карюха. На ней я и отличался. Плохо было
с кобылой в паре, была она до того норовливая, то на дыбы
скачет, – не везёт, то попрёт одна. Того и гляди, поломает
машину. Уж как дед бил её палкой по морде и по чему попало,
пока не вспотеет. Кобыла, видимо, умается, пойдет нормально.
Вот однажды запрягли мы с дедом лошадей в самосброс,
тронулись. Заноровилась она: то не везёт, то бросится вскачь.
Бился дед с кобылой – не идёт! Он хватил палку потоньше,
зацепился за вожжи, она немного склонила голову. Дед схватился
ей зубами за уши и повис... Сколько было муки, сколько матюгов
израсходовал дед. Ужас!
Убрали хлеб, вовремя измололи, провеяли. (Веянку с
последней молотилкой дед не продал. Она сильно пригодилась).
На следующий год Василий Петрович нам отказал от
самосброса и дед выменял в Кандаковке
16
старую лобогрейку
17
на
телушку. На паре лошадей привезли лобогрейку в кузницу.
Подремонтировали ее. Она нам служила всю войну. Но вот беда –
сбрасывать горсти с платформы некому. Дед стал сдавать.
Посадили тётку мою Прасковью, а когда и я маленько
посбрасываю. От тяжёлого и непосильного труда у тётки
образовался заболонной нарыв. Ох, и помаялась же она! Голосом
ревела от боли.
На следующий год я, в основном, работал. Редко, когда
уставал, дед подменял меня. (1916 год. Григорию 10 лет). Снопы
13
возили с близи (покос поблизости) домой, а в Дуброве из запаса
возили на ток к избушке. В Дуброве зимой скот кормили тоже у
избушки, в пригоне под крышей, а с полузимы выгоняли скот
домой.
18
На пашне жили мы с дедом со скотиной зимой, а за телятами
и овцами ухаживали бабы. Вот дед отлучился на три дня в Таловку.
Надо было Прасковье сделать косяки дверные к избе. Приехала
бабушка ко мне, ночевали две ночи, вот и третья пришла.
Управились с коровами вечером, пора и спать. У меня в то время
были во сне расслабления. Вот, вижу, наплывает на меня сначала
какой-то барабан, дует на меня горячим воздухом. Потом всё
загремит, и я делаюсь недвижим. Отгремит, гром, шум утихнет и я
снова обретаю движимость. Вот это и случилось со мной. Я
рассказал это бабушке. Она встревожилась.
–
А ты, Гриша, видел его? Какой он?
Я молчу, и решил пошутить с бабушкой и сказал ей, что видел.
–
А какой он? Черный?
А я возьми, да соври, говорю:
–
Чёрный.
–
Мохнатый?
–
Мохнатый.
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
16.
Кондаковка – деревня соседней волости, примерно в 20-ти километрах от села
Скоблино.
17.
Лобогрейка – народное название конной косилки для уборки хлебов. Скошенная пшеница
или рожь падает на платформу, быстро накапливается, вот её и надо вилами
столкнуть с платформы. Десятилетнему мальчику тяжело, тяжело и женщине,
поэтому она и заболела. А у мужчин – лоб мокрый от работы, потому и лобогрейка.
Сброшенную с лобогрейки пшеницу надо ещё связать в снопы.
18.
Лес Дуброва или Дубровинько, как называют камаганцы, находится примерно в
четырёх километрах от Скоблино. Там у поля стояла избушка деда Григория
Петровича, рядом с ней пригон для скота. Там и жили зимой дед с внуком, пока не
испугались волков.
–
С рогами?
–
С рогами, – отвечаю я.
Слышу, у бабки зубы зачакали. Она говорит:
–
Я, Гришенька, чё-то замерзла, пойду на печку.
И ушла, только слышу, бабушка читает молитвы: «Верую»,
«Живый в помощи», «Да Воскреснет Бог». Только зубы у неё
чакали сильнее прежнего. Скоро я заснул с тяжёлой думой, что
14
напугал бабушку. Религиозные предрассудки сделали свое дело, не
помогли её молитвы.
Днём приехал дед Михайло, привёз хлеба, мяса на неделю и
новые книги – сказки. Я читал медленно, но дед говорил: «Всё
читай!» Керосину у нас тогда не было, и мы пользовались лучиной.
Дед нащеплет лучин из берёзового полена, и свет, хоть тусклый,
но всё же свет.
Праздником для меня были дни воскресенья, когда охотники
артелью выезжали на зайца. Кто на лыжах, кто верхом. Расставляли
на заячьи тропы сети редкие, называемые тропниками,
19
а охотники
садились в засаду на тропы.
Загонщики на лошадях и на лыжах гнали зайцев. Поднимали
такой крик, стреляли, если попадётся косой, и пугали трещотками.
Испуганные зайцы ошаломело неслись по тропе и попадали в
тропник или под выстрел. Убитых зайцев собирали в короба,
поставленные на дровни.
У наших коров этот день тоже особенный был: услышав
такой шум, выстрелы и крики, коровы, лошади, телята-
полуторники и жеребята-селетки приобретали резвость, фыркали,
взлягивали, бегали по пригону.
Печь в избушке топили берёзовой чащёй, осиновая сильно
трещала, выбрасывая искры и угли в цело, что было не безопасно.
В печи перед целом варили щи или кашу. Чай из корней вишанья
был без выходных.
Однажды деньком дед командировал меня домой за хлебом, в
общем, за продуктами. Поехал я на дровнях, в коробу на Рыжухе.
Отъехал версты полторы от избушки, вижу, скачет собака большая.
Моя кобыла навострила уши. Это был волк. Перебежал он мою
дорогу, не остановился. Дома рассказываю про виденного мною
волка. Мне живо приготовили продукты, выпроводили: «Айда,
_________________________________________
19.
Тропать – ходить со стуком, греметь.
пока светло, доедешь до Дубровы!» Так и вышло. По приезде
рассказал, что видел волка. Дед задумался и говорит: «Надо, Гриха,
выгонять скотину домой, а то волк наведёт стаю, а у нас и ружья
нет, только собака Серко». Зимой скот держали в поле не одни мы
с дедом, и другие мужики скоблинские и камаганские. Ходили
друг к другу в гости. Немного вернусь, опишу о школе.
15
В школе мне удалось проучиться две с половиной зимы,
учёба давалась трудно. Занималась с нами учительница Платонида
Егоровна.
20
Хорошая была женщина... И еще приходил поп, вёл
он Закон Божий. (С 1 августа 1913 года в деревне Скоблино
служил священником Павел Дьяконов, о нем пойдет речь далее в
главе 31). Хорошо учились Антоша Кузьмич и его брат Илья. За
правильный ответ поп давал на дом читать книгу «Сотворение мира
и человека» с картинками.
Церковь была построена в 1911 году. Помню, как дед Михайло
водил меня смотреть, как строилась церковь. Колокольня была
отстроена, а колокола еще не подняты. Широкая лестница вела
снаружи на колокольню, а по ней на самый верх забрался козёл.
21
С лестницы спускался мужчина в брезентовом плаще. Дед
говорит: «Это Гриха-подрядчик». Мужики-плотники рубили
топорами сруб общего зала.
1911 год был очень голодный и обществу не давали погибнуть.
Население строило дороги, мельницы и церковь в Скоблино. За
работу платили людям и лошадям.
Однажды отец поехал в Юргамыш и взял с собой меня.
Помню, приехали на станцию, лошадь привязал отец к коновязи,
повел меня поближе к насыпи: «Ты, Гринька, не бойся, сейчас
скоро придёт поезд, паровоз шибко ревёт». Стоим, ждем. Вот
зашумело, загремело, увидел я пыхтящий паровоз и пассажирские
вагоны. Как назло, паровоз возле нас как взревёт! Я думал, земля
провалилась подо мной, хотел бежать, но отец удержал меня за
руку. Смотрю, из вагона выпрыгнули два человека, один с
треногой, другой с черным ящиком маленьким со стеклом, как
коровий глаз. Подошли к нам, отец хотел уйти, но они попросили
минутку подождать, мы встали, что-то сощёлкало в ящике, и нас
отпустили. Нас сфотографировали, а мы такие
___ ___ ___ ___ __
20.
Платонида Григорьевна Нефёдова. Л.А. Астафьева «Очерки по истории народного
образования». Юргамыш 2003 года. Стр. 7.
21.
Козёл легко может подниматься по лестнице, а назад – нет.
грязные, в рваной одежде. Это, наверное, из газеты какие-нибудь
репортёры. Мужчины одеты были в суконные одежды и в
ботинках. Наверное, господа или служащие.
Весной мы, ребята, бегали на пруд, смотрели, как идёт вода.
Вода стала сбывать. Капитон Прохорович собрал сход в сборне
22
.
16
Решили назавтра поправлять пруд, распределили обязанности. Кто
навоза привезёт, кто землю, кто землю будет возить на пруд, кто за
лесом поедет в казённый лес. Работали дружно. Лес привезли с
сучками, хлыстами.
В народе было поверье или грубая шутка, что пруд будет
стоять, если в холодную погоду в воду бросят дородного мужика
(женщин нельзя, они воду опустят). Выбор пал на Капоньку. Вот
положили мужики лесу, набросали соломы, и вот два проворных
мужика подхватили Капитона Прохоровича, как пёрышко подняли
выше головы и бросили в поток. Захлебываясь, он кричал: «Что вы,
мужики, так можно простудиться!». Ему помогли выбраться и на
телеге увезли домой сушиться.
Грянула революция 1917 года.
Свергнут царский трон. Шла битва с врагами революции, в
деревне не верили, что нет царя. Поп в церкви читал проповеди,
обращаясь к верующим, просил молиться Богу за царя и отечество
и находил сочувствие, особенно у пожилых женщин. Стали
появляться кооперативные лавки. Шумкову Капитону Прохоровичу
поручили возглавить товарищество по совместной обработке
земли. Через это товарищество распределялись
сельскохозяйственные машины, в основном, плуги и бороны
«Зигзаг», веялки «Клейтон».
23
В деревне почти все пахали плугами однолемешными
заводского производства, были и двухпластки. А у нас с дедом
была старая с деревянной колесянкой «Пермянка». Дед много раз
делал заявку на словах Капоньке, но он всё откладывал. Однажды,
дед встретил Капоньку около нашего двора и опять задал тот же
вопрос: «Продадите плуг?» Капонька отказал, дед разразился
___ ___ ___ ___
22.
Сборня – это изба, в которой собирались крестьяне на собрания. В селе Шаламово
Мишкинского района такой дом назывался Нардомом, то есть народный дом. В селе
Петровском Г.Ф. Шмурло построил для крестьян Сходский дом.
23.
Веялка «Клейтон» – ручная веялка, на ней при первых колхозах сортировали семенное
зерно.
матом: «Тебя поставили в товарищество в первую очередь
обеспечивать бедняков, обеспечить солдатские семьи, а ты даёшь
плуга тем, кто побогаче, дружкам да товарищам!!!» Капа слушает,
изредка вставляя: «Что ты, Михайло Ерофеич, всех сразу не
17
оделишь!» Так, от всей души дед отматерил Капу. Я стоял в
палисаднике и видел, и слышал сцену борьбы за заводской плуг.
Вскоре и нам продали однолемешный плуг Брянского завода.
Капитон Прохорович
24
выглядел тогда типичным кулаком
внешне и по содержанию: невысокий, толстый, с выпученной
пузой, подтянутой ремнем, как на бочке обручем. Вот с кого был
наклеен плакат в сборне. Там ещё был плакат: «Троцкий, армии
строитель, всем буржуям грозный мститель!» И ещё был плакат:
поп с крестом, а рядом – большой котёл со смолой, под котлом
горит огонь. Грешников бросают в котёл, а черти пляшут вокруг
котла.
Революция расшатала дисциплину в армии, и солдаты
разбегались по домам. Некоторые приносили домой даже
винтовки, сабли, ножи, патроны. Мой отец принес пустой подсумок
портяной без патронов. Он и сейчас жив, в нём хранятся
документы, страховые и квитанции об уплате налогов.
Отца в армию больше не призывали, а от колчаковцев он, как и
многие мужики, прятался на пашне у Еланцева болота. Пришли
красные, и мужики повылезали из своих укрытий.
В молодом возрасте призывались при красных в армию
Дудин Иван Осипович и Дудин Михаил Иванович. Они подобрали
лошадей, меринков и уже на своих конях пошли в Красную
Кавалерию с намерением отойти с фронтом вёрст 80 и, бросив
коней, сбежать. Михаил был убит пулей, кажется, под Каменском,
а Иван Осипович
25
без коня дезертировал и вернулся домой.
Готовясь к службе в Красной Армии, Иван и Михаил
сговорились: «От белых мы, как и все мужчины, спрячемся, а у
красных придется послужить». Белые грабят всех, а красные
только богатых, а середнячков красные не задевают, борются
красные за середняка.
Отступали колчаковцы здесь без боёв. Как сейчас помню, со
стороны Песков двигались обозы белых на лошадях, везли две
пушки-трехдюймовки. Солдаты, кто сидел на телегах, кто шёл
___ ___ ___ ___ ___ _
24.
Шумков Капитон Прохорович, крестьянин села Скоблино. В 1920-е годы возглавлял
Товарищество по совместной обработке земли.
25.
Вероятно, произошла ошибка. Погиб, скорее всего, Дудин Иван Осипович. Эту историю
я слышал от моей бабушки Кармацких (Дудиной) Василисы Ивановны. Когда в село
Скоблино пришли красные, её родной брат Дудин Михаил Иванович с двоюродным
братом записались добровольцами. Михаил Иванович вернулся в село буквально через
неделю, а второй погиб в первом же бою. Дальнейшая судьба Михаила Ивановича
18
Дудина описана в дневнике Сухановой (Карматских) Анны Ивановны. (М.В. Суханов).
пешком. В Скоблино войско сосредоточилось на площади у церкви,
в сторонке стояли две кухни. Солдаты поймали телушку
26
и тут же,
в кухнях варили еду. К вечеру колчаковцы ушли из Скоблино, а
утром прискакал конный разъезд красных. Так закончилась
гражданская война.
Снова началась мирная жизнь в Скоблино. Пахали мы
новым плужком и радовались, когда выйдем на край полосы,
стряхнём землю с отвала, а он (отвал) блестит, как зеркало. Пара
лошадей легко управлялась в упряжке с плугом. Подрос у меня
брат Василий, он боронил верхом на паре лошадей, третья ходила с
простой бороной
27
...
___ ___ ___ ___
26.
Со слов Клавдии Васильевны Полынских (1921 года рождения, деревня Камаган), по
воспоминаниям её матери: «Заехали солдаты в гражданскую войну в наш дом.
Белые. Зарезали во дворе нашу свинью и приказали супу наварить. Наварили. Они
едят, а сало ложками бросают в потолок. Мы сидим, молчим. Жив – не годен.
Портрет Императора Николая в горнице испортили – глаза выкололи».
27.
Дневник Григория Петровича Еланцева остался незаконченным. Записав, оформив и
сохранив свои воспоминания, этот крестьянин оказал огромную помощь в создании
истории своего родного села.
Родословие Багрецовых
РУКОПИСЬ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА БАГРЕЦОВА
ЗАВЕРШЕНА ЕГО ЖЕНОЙ НАТАЛЬЕЙ ЛЬВОВНОЙ
БАГРЕЦОВОЙ
Начинаю приведение в порядок и перепечатку записей моего
мужа Ивана Васильевича Багрецова о его предках, что я обещала
сделать ещё при его жизни.
Записи состоят из трёх толстых тетрадей с
многочисленными вклейками и вставками, с графиками
родословных, с дословно переписанными письмами и записями, с
многочисленными рассуждениями о справедливости того или
иного утверждения. Много раз повторяются одни и те же
факты. Поэтому я многое попросту опускаю. Надо учесть, что
Ваня начал писать свой труд будучи больным. Полностью описать
19
свою собственную жизнь у него уже не хватило времени и сил, и он
прервал свою биографию, доведя её примерно до 1950 года, до 23-х
лет.
Постараюсь оставить в неприкосновенности своеобразный
стиль автора.
Кое-где буду дополнять его, вставляя забытые им
подробности, слышанные мною от него или от его матери.
(Н.Л. Багрецова).
ВВЕДЕНИЕ
Желание познать родословную Багрецовых появилось у меня
ещё в юности. Я расспрашивал своего отца Василия Савельевича
Багрецова. Он рассказывал охотно. Первое время я не записывал,
надеялся, что запомню. Почувствовав, что память удерживает не
всё, я пришёл к выводу, что надо записывать. Но в силу моей
непоследовательности, записи я делал очень редко, к тому же и
неумело. Однако, не будь этих неумелых записей, многого я не
сумел бы написать, т. к. в памяти сохранилась десятая доля, а
может, и того меньше от рассказанного, остальное выветрилось.
Позже, когда умер отец, в свои редкие приезды в Скоблино я
навещал дядю моего отца Багрецова Ивана Гавриловича.
Расспрашивал его, он также охотно рассказывал то, что помнил. Не
всегда я был готов к записи. Часто было так, что у меня не было ни
бумаги, ни карандаша, и его рассказ пропадал впустую. Но всё же
кое-что я записал.
Однажды в 1958 году я встретился с Матрёной Петровной
Багрецовой. Она была урождённая Багрецова и замуж вышла за
Багрецова Николая Николаевича. Эта старушка обладала
исключительно сильной памятью, знала о предках очень много,
могла бы рассказать многое, но, к сожалению, в последние годы её
жизни мы почти не виделись.
Её рассказ я записал и составил схему родословной по её
рассказу.
В разные периоды моей жизни мои замыслы менялись. Иногда
мерещилось, что я смогу написать большую книгу с привлечением
архивных материалов. Но увы, силы мои слабеют, а я так и не
получил доступа к архивным документам ни в Кургане, ни в
20
Челябинске, ни в Оренбурге, где я ни разу не бывал. Почему в
Оренбурге? А потому, что до революции 1917 года наша
область входила в состав Оренбургской губернии. Челябинск был
уездным городом.
Мой дядя по матери, Меркурьев Иван Дмитриевич, был одно
время сельским писарем в Таловке, а затем, в первые
годы советской власти, в Скоблино. Сёла Таловское и Скоблино
находятся в пяти километрах друг от друга. Дядя мне рассказывал,
что Скоблинские документы он сам лично отвозил и сдавал в
Челябинск.
Однажды, в 1980 году, будучи в Челябинске, я зашёл в
Госархив и хотел получить доступ к Скоблинским или Таловским
документам, но меня не допустили, т.к. у меня не было
соответствующего документа от Скоблинского Сельсовета.
Поэтому сейчас я уже стал сомневаться: смогу ли я добиться
такого доступа? И всё больше прихожу к выводу, что не смогу. А
посему надо успеть обработать и расшифровать то, что успел
собрать, и записать всё это в одной тетради, чтобы не было записей
на разрозненных и плохоньких бумажках. Хочется, чтобы у
читающего создалось ясное и чёткое представление о предках
нашего рода Багрецовых, чтобы сохранились даты жизни каждого
из них. Кто и в какой степени родства находился друг к другу.
Из записей видно, что хронологические даты жизни у одного
и того же предка иногда различны, каждый рассказчик называет
свои даты жизни. А что
касается биографических сведений, черт характера, внешнего
облика, наследственных болезней, темперамента, умственных
возможностей и т. п . – всего этого почти ничего не собрано, т. к . и
сам собирающий материалы не всегда помнил о том, что это важно
и существенно не меньше, чем даты жизни. Тем более, что это всё
задумано для того, чтобы выявить проявление наследственных
признаков у потомков в морфологическом,
биологическом и психологическом плане.
ТЕКСТОВЫЕ ПОЯСНЕНИЯ, ВЫВОДЫ
И РАССУЖДЕНИЯ О ПРЕДКАХ НАШИХ
БАГРЕЦОВЫХ, ПРОЖИВАЮЩИХ
В СЕЛЕ СКОБЛИНО
21
Кто из Багрецовых, откуда и когда приехали в Зауралье, а
именно в д. Скоблину, расположенную на берегах речки Таловки?
...Брат моего деда, Иван Гаврилович Багрецов, мне рассказал:
«Наши предки приехали сюда за Урал от Питиримова гонения, как
приверженцы старой веры. Когда это было, откуда приехали, кто
именно приехал – не знаю».
Что мне известно о Питириме и Питиримовом гонении?
Питирим – патриарх всея Руси при Петре.*
Пётр I поддерживал нововведения в церкви и Питирима,
гонение на староверов усилилось. Их облагали двойной данью
(налогом) и чинили всяческие притеснения. От двойной дани и
появилось слово «двоеданы». Наибольшего накала достигло
гонение на двоедан в 1719 году. Самые упорные из староверов
поехали по глухим местам, где власть Питирима и Петра I ещё не
имела такой силы, как это было вблизи от них. Вот, вероятно, и
наши предки, будучи староверами-двоеданами, уехали от двойной
дани за Урал. Надо полагать, что ехали, а может, и шли, не в
одиночку, а семьями, и даже не отдельными семьями, а
сговорившись, большой группой семей, которые были связаны
родственными отношениями и надеялись друг на друга. Идти или
ехать с малыми детьми в неизведанные дали – дело серьёзное,
требует спаянности и крепкой веры в товарищей.
Никто не знает из сегодняшних потомков, кто были эти
Багрецовы, рискнувшиеся на такое путешествие? Сколько оно
длилось, когда они достигли берегов небольшой речки Таловки?
Были ли они первопоселенцами, или на берегах речки уже стояла
деревня Скоблина? Откуда приехали наши предки Багрецовы в д.
Скоблину?
В 1939–40 годах наш отец работал мастером-подеревщиком в
колхозной мастерской. Мы с братом Николаем пришли к отцу. В
это время в мастерской оказался Егор Матвеевич Багрецов, в ту
пору ему было около 70 лет. Брат спросил: «Скажи-ко, дядя Егор,
откуда приехали в Скоблино наши предки Багрецовы?». Ответ
Егора Матвеевича: «Старики говорили из Хлынова, парень».
Какой современный город раньше назывался Хлыновым, я ещё
не уточнил, но предполагаю, что в старину Хлыновым назывался
22
г. Киров (Вятка). Судя по сходству диалектов скоблинских
стариков и жителей некоторых районов Кировской области (а
сходство это очень большое!), можно считать, что предки
___ ___ ___ ___ __
*Питирим был архиепископом нижегородским при Петре, по его указу осуществлял
ссылку раскольников в Сибирь. Упоминается у А.С. Пушкина в «Истории Петра» за
1722 г. (С.В. Плотников).
наши были вятичами, но с полной уверенностью утверждать это
нельзя.
Задача: продолжать искать родину наших предков Багрецовых.
Кто будет это делать? В меру своих сил, способностей и
возможностей буду искать я, и пусть ищут те, кто проявит к этому
интерес и решится на это.*
О СЕЛЕ СКОБЛИНО
Считаю уместным и даже необходимым написать немного о
селе Скоблино. В нем до 1930 года было шесть улиц с названиями:
1. Гайна или Старая деревня.
2. Павина /или Пайвина/.
З. Логоушка.
4. Пережогина.
5. Горелка.
6. Мурашова.
На каждой улице, в основном, проживали носители
определённых групп коренных фамилий. Это наталкивает на
мысль, что с. Скоблино заселялось не сразу, а постепенно. Были
первые основатели деревни, а потом уже власти к ним стали
подселять и приписывать переселенцев из губернской, а позднее из
земской управы (после 1861 г.).
Улица Гайна исстари считается Старой деревней, значит, она –
самое первое поселение. Её коренные жители носят фамилии
Букины и Дубровины. И те, и другие мирские по богослужению,
т. е . новой веры. Значит, они оказались здесь не от религиозных
гонений, а от чего-то другого.** Когда и откуда они приехали –
неизвестно. Но надо думать, что не менее 250 лет тому назад, т. е. в
начале XVIII века. Своё местожительство они не афишировали, а
скрывали, дома рубили прямо в бору и ставили на своих пеньках.
23
___ ___ ___ ___ ___
*Сходство диалектов Ваня обнаружил ещё раз при чтении «Записок моего
современника» В.Г. Короленко, где писатель описывает свою вятскую ссылку. (Н.Л .
Багрецова).
** В 1911 году священник Василий Данилович Шипулин обратил в православие
значительную часть старообрядцев. См. главу 22. (О.А. Щеткова).
Сейчас домов на своих пеньках не сохранилось.*
Деревня располагалась на правом берегу речки Таловки.
Старики говорили, что по всему правому берегу, где стоят деревни
Скоблино и Камаган, километров на 7 тянулся сплошной бор.
Сейчас бор остался только между деревнями Скоблино и Таловкой
(Гайновский и Таловский), и Маленький борок** остался за
Камаганом, как свидетельства существования бора, а остальной
вырублен скоблинскими и камаганскими поселянами на
строительство домов и надворных построек.
Почему Старую деревню назвали Гайной? Старожил Егор
Игнатьевич Букин рассказывал, что в камышах по берегу речки
Таловки жили кабаны, были найдены «гайны» – места постоянного
ночлега диких кабанов, поэтому и назвали деревню Гайна.
Достоверно ли это, проверить невозможно. Он же, Букин Е.И ., нам,
тогда малышам, рассказывал, что второе поселение, именно
деревня Скоблина, была построена на левом, высоком берегу речки
Таловки против Гайны (чуть выше по течению). Что основал
деревню «Скоблинушко» (так называл Е.И. Букин), т. е . Скоблин по
фамилии, и по нему стала называться деревня – Скоблина (или
___ ___ ___ ___ ___
*Основана деревня Гайная после 1747 года. Только после постройки Уйской линии
обороны появилась возможность основать Таловскую слободу в 1747 году и затем
деревни вокруг неё. (С.В. Плотников).
**«Кибитки» – Археологический памятник «Таловское селище» или «Чудская деревня» –
таково официальное название, а народное – «Кибитки». Находится в одном километре
юго-восточнее села Таловки, по дороге в с. Скоблино, в урочище «Чудской» или
«Ямный бор». Сейчас бор называют и Таловским, и Гайновским, и Скоблинским.
Древнее поселение впервые обнаружил Р.Г . Игнатьев в 60-е годы XIX века, там было
«115 подквадратных ям». Памятник не датирован. (С.В . Плотников).
Скоблино). Однако деревня там не сохранилась, а была перенесена
на правый берег Таловки, где сейчас расположена улица
24
Пережогина. Поселенцы занимали нижний край улицы ближе к
излучине реки Таловки. Характерно, что жители этого края деревни
и расположенной рядом Логоушки в большинстве носят фамилию
Багрецовых. Там же в излучине реки стояла и изба Матрёны
Петровны Багрецовой, срубленная ещё на своих пеньках. Из этого я
делаю вывод, что вторыми поселенцами на территории деревни
были Багрецовы, и возглавлявший их Скоблинушко, возможно,
тоже был Багрецов, только имел такое прозвище. А в настоящее
время, да и лет сто назад, людей по фамилии Скоблины в деревне
нет и не было.
И ещё очень важная деталь: только Багрецовы являлись в
Скоблино староверами, все остальные жители были мирскими.*
Поселились они тут потому, что было близко к воде, был на месте
хороший строевой лес, были ключи отличной питьевой воды.
Кроме того, поселившись кругом в бору, переселенцы имели
возможность спрятаться от постороннего глаза, в чём они были,
скорее всего, заинтересованы.
Почему они не подселились к Гайне? Достоверно сказать
нельзя, но предположить можно. Кто были Дубровины, и сколько
их было, неизвестно, а про Букиных ходит такая легенда: в Гайне
до прихода русских жил казах огромного роста, сурового нрава и
вида. За это он был прозван «Бука». Вторая жена у него была
русская, у них было семь сыновей, они стали православными и
писались Букиными. Если говорить о потомках Букиных,
которых я знал, то в некоторых ярко проявлялись признаки наличия
казахской крови. Так что я считаю, что эта легенда достоверна. И
если это так, то естественно, что для староверов Багрецовых было
несовместимо поселиться рядом с иноверцем-казахом. Вот они и
выбрали левый, противоположный берег для поселения. Однако он
был крутой, было неудобно гонять на водопой скотину, зимой
ветры сильно задувают, место открытое, селян можно было легко
обнаружить. Пришлось перебраться на правый берег реки, более
удобный.
_ ___ ___ ___ ___
*И.В. Багрецов не прав. В XIX веке деревни Скоблино и Пески Челябинского уезда
Оренбургской губернии являлись центром старообрядчества. («Оренбургские
епархиальные ведомости» с 1910 по1911 годы. О.А. Щеткова).
25
Примерно до 1930 года сохранялось расселение семей с
определёнными фамилиями на определённых улицах. А в 30-е
годы произошла такая ломка сложившихся устоев, понятий,
взглядов, всего уклада крестьянской жизни, что трудно
представить. Всё было поломано, разрушено, перемешано. Там,
где жили одни, стали жить другие. Но я попытаюсь восстановить
старое распределение фамилий:
ул. Гайна – Букины, Дубровины;
ул. Пайвина – Шестаковы, Пайвины, Мальцевы,
Третьяковы, Усольцевы;*
ул. Логоушка – Багрецовы, Чудиновы, Махнины;
ул. Пережогина – Багрецовы, Пережогины;
ул. Горелка – Репины, Еланцевы, Дудины, Шумковы;
ул. Мурашова – Репины, Дудины, Шумковы,
Еланцевы.
Кстати говоря, Дудины, Махнины, Еланцевы и Шумковы
проживают и поныне в д. Маслово, находящейся в 8 км от
Скоблино. Есть предположение, что они выходцы из Тамбовской
губернии. Шестаковы – это очень распространённая в Зауралье
фамилия, возможно, они прибыли с Урала, с Демидовских заводов.
Пережогины, Пайвины, Третьяковы, Мальцевы, Усольцевы, по
моим предположениям, прибыли в Скоблино из Шадринского
уезда (примерно в 1750-е годы), т. е . в годы официального
признания Таловки в 1747 году** и оформления её как волости,
после чего и началась приписка крестьян-поселенцев, а также
формирование новых деревень на территории Таловской волости.
До этого они селились стихийно, без разрешения.
_______________
*В деревне Пайвиной жили Усольцевы. Эта фамилия встречается в переписи населения
1710 года – в деревне Токаревой жил крестьянин Василий Усолец. Скорее всего, родом он
из-под городка Усолье Пермского края. (С.В. Плотников).
** Таловская слобода основана в 1747 году – так пишет П.И. Рычков в «Топографии
Оренбургской», вышедшей впервые в 1762 году.
Тарасов Ю.М. в книге «Русская крестьянская колонизация Южного Урала» (М.,
1984г.) называет другую дату – 1748 год.
И.В. Багрецов приводит слова своего дяди И.Д . Меркурьева о том, что волостная
управа в Таловке утверждена к 1750 году. Вероятно, Иван Дмитриевич ошибался:
первоначально Таловской слободой управлял слободчик, а волости, считаю, образованы
несколько позднее – после реформы местного управления 1782 года. (С.В. Плотников).
26
В нашей семье знатоком старой жизни и истории заселения
Таловской волости был брат моей матери Марины Дмитриевны –
Иван Дмитриевич Меркурьев, рождения 1875 года, который в
письме мне в 1952 году писал, что Таловка основана в 1726 году.
«К 1750-ым годам в Таловке была утверждена волостная управа, в
Челябе – уездная управа, и тогда село Таловское относилось к
Уфимской губернии». В состав Таловской волости входило 8
деревень, в том числе Скоблино и Камаган, а также Гагарье,
Кандаковка, Норыльное, Маслово, Пески, Васильевка. Это он
утверждал на основании документов, хранившихся в архивах
Таловской волостной управы. Иван Дмитриевич до 1925 года
работал волостным писарем в Таловке, интересовался стариной,
просматривал архивные документы, поэтому его сведения
основаны на документальных данных. Но года основания Скоблина
он назвать не мог, и откуда приехали скоблинцы тоже не знал. В
этом же письме он пишет, что в 1920 году он заведовал Таловским
ЗАГСом и все церковные метрические книги сдавал в РАЙЗАГС. В
1922 году ему пришлось уже сдавать в Курганский ОКРЗАГС
метрические книги Таловской, Петровской, Кипельской,
Кислянской, Карасинской и Введенской церквей. Попадали книги
за 1749, 1750 годы.* Так что, при наличии желания, времени и
доступа к архивным документам, можно было бы многое
установить точно.
_________________
*И.Д. Меркурьев пишет, что попадались метрические книги церквей «за 1749, 1750
годы». Такие книги – мечта краеведа! Но их нет.
Сохранились метрические книги только с 1779 года, с этого года они официально
введены в церквах указом императрицы Екатерины II.
Приходится только гадать: либо Иван Дмитриевич действительно видел
метрические книги за эти годы, либо запамятовал, т. к. письмо писал спустя 30 лет
после их сдачи в архив. (С.В. Плотников).
БАГРЕЦОВЫ
Все опрошенные мною старожилы и знатоки своего рода
называют имена Ивана и Поликарпа Багрецовых, но в каком
родстве они состояли, кто был старше – на этот вопрос никто
толком ответить не мог. Разумеется, нет и никакого описания их
наружности, характеров. Из их потомков известны Овдоким,
Дорофей, положивший начало Багрецовым-Дорониным, и Назар.
27
Из многочисленных их потомков остановимся на Никифоре
Овдокимовиче, который уже, безо всякого сомнения, является
нашим прямым предком и о котором уже кое-что известно.
Никифор Овдокимович родился примерно в 1801 г. и умер в
1875 г. 74-х лет от роду. В семье своего отца он был старшим
сыном. Дядя моего отца, Иван Гаврилович, рассказывал: «Дедушка
Никифор меня, двух-трёхлетнего, перевёз на тележке от амбара до
крыльца дома. Умер 73 лет, примерно через год».
По рассказам Ивана Гавриловича, Никифор Овдокимович был
седой: и голова, и борода, но всё же можно было различить, что он
когда-то был тёмно-русым. Рост средний. Хромой на одну ногу.
Телосложения крепкого, подвижный. Характера независимого,
влиятельный, решительный. Пользовался уважением. С Дороней
(Дорофей Назарович Багрецов) часто спорили.
В 1843 году, по рассказу моего отца Василия Савельевича,
Никифор в возрасте 43 лет участвовал в восстании, охватившем все
деревни Таловской волости. Восстание подавили казаки. За участие
в восстании пороли плетьми, Никифору дали сто плетей. Один
казак с одной стороны порол жалеючи, другой, с другой стороны,
порол от усердия, перебил нерв, и эта нога высохла. Прадед
пытался отпарить ногу в бане. Парился в шапке и в рукавицах в
сильном жару, но отпарить не смог.
О восстании 1843 года я слышал от отца, а позднее от дяди
Ивана Дмитриевича Меркурьева, а также читал в газете «Советское
Зауралье»: в народе пронёсся слух, что все деревни Таловской
волости отдадут «под барина». Народ взбунтовался. Возглавляли
восстание жители деревни Скоблиной, некто Кулага* (это
прозвище, а фамилия неизвестна) и унтер-офицер Еланцев.
Они пошли в волостную управу в Таловке и потребовали от
волостного старшины Головина и писаря Николая Ивановича
Кудрина (очень влиятельного человека не только в Таловской
волости, но и в Челябинской уездной управе, и в Уфимской), чтобы
они показали бумагу о том, что деревни Таловской волости отходят
под барщину. Волостные руководители убеждали, что никакой
бумаги нет. Бунтовщики не поверили, захватили волостную
управу. Неграмотный Кулага на всех бумагах, поступающих в
волость свыше, ставил кресты, чтобы потом заставить грамотного
человека прочитать эти бумаги и узнать их содержание. Все
грамотные – старшина, волостной писарь – сбежали.
28
Поп Протасов, туша в 9 пудов весом, вместе со всей своей
семьёй заперся в церкви и не хотел читать бумаги бунтарям. В
здании волостной управы Кулага просидел неделю. Старшина и
писарь не возвращались. Тогда бунтовщики поехали в деревню
Пестову (ныне в Мишкинском районе), где жил старшина Головин.
Но он отказался читать бумаги, пришедшие в волость в его
отсутствие, в Таловку ехать тоже отказался. Тогда бунтари
вытащили его из дома через окно и увезли в Таловку. В Таловке он
продолжал упорствовать, бумаг не читал, бунтарям угрожал. Тогда
крестьяне связали ему руки и верёвкой привязали за телегой.
Босого, без шапки повели пешком в д. Гагарье, где собрались
бунтари из всех деревень Таловской волости. На второй день в
Гагарье прибыли 2 сотни казаков, одна из станицы
Звериноголовской, другая из Усть-Уйской. Они прибыли с
пушками, винтовками, в полном вооружении. Казаки были вызваны
попом Протасовым, он посылал двух нарочных из числа
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
*И.Д. Меркурьев пишет, что одним из организаторов восстания крестьян Таловской
волости 1843 года был житель деревни Пепелиной Кулага, а в книге И.В. Багрецова
названа деревня Скоблина – вероятно, это или описка Ивана Васильевича, или Натальи
Львовны. (С.В. Плотников).
приближённых ему людей.*
Командование казаков потребовало от бунтующих выдать
своих смутьянов и расходиться с миром по домам, однако казаки
окружили их со всех сторон. Бунтари-крестьяне вооружились кто
топором, кто косой, кто вилами, может, даже кто и дробовиком, и
зашумели, что не хотят под барина, будут воевать. Видя, что
бунтари не сдаются, казачьи командиры распорядились зарядить
пушки холостыми зарядами и дали залп из восьми пушек.* *
_ ___ ___ ___ ___ ___
*Иван Васильевич Багрецов ошибается. Капитон Семенович Протасов окончил курс
Уфимской семинарии в 1846 году и в этом же году рукоположен в священника к
Таловской церкви, служил в ней 31 год и скончался в 1878 году, погребен в ограде
Таловской церкви. Значит, во время «картофельного бунта» в 1843-ем году его в селе
Таловском ещё не было. Мемуарист называет священника попом, да ещё 9 пудов весом, –
это либо влияние на него атеистической пропаганды, либо его старообрядческого
взгляда, к тому же не указывает источник этой информации. Слово поп «в настоящее
время имеет презрительный оттенок значения». (Фасмер М. Этимологический словарь
русского языка. М ., 1987. С. 326).
Священник К.П. Протасов награжден серебряной медалью за успехи в обучении
детей Таловского прихода (Кудрин Н., Очерк Таловского сельского училища Челябинского
уезда // Оренбургские губернские ведомости, 1869, No 21 от 24 мая). О нём имеется
29
статья священника Александра Орлова в «Оренбургских епархиальных ведомостях» за
1878 год от 15 марта. (С.В. Плотников).
**В Таловской летописи, которая, к сожалению, не сохранилась, сказано, что казаки
упросили графа Цукато сделать выстрел из одной пушки холостым зарядом. (См.
приложение: М.П. Горбунов. О том, как граф Цукато таловских крестьян избивал
//Летопись о давно минувшем. Кирово, 1960–1970. Мишкинский историко-
краеведческий музей. (С.В. Плотников).
Возникла паника, так как крестьяне кроме грома небесного
никакого другого не слыхали. Воспользовавшись замешательством,
казаки начали бунтарей ловить и вязать верёвками. Хотя бунтарей и
было около 500 человек, но они быстро сдались, т. к . их
руководители Кулага и отставной унтер-офицер Еланцев одни из
первых были связаны и обезврежены. После этого был учреждён
допрос и дознание. От унизительного плена был освобождён
волостной старшина Головин.*
Хорошо зная людей, он указал на руководителей и активистов
бунта. Бунтовщиков выпороли плетьми. Глава восстания Кулага
получил 500 плетей, после чего отдал Богу душу. Сколько плетей
досталось Еланцеву, история умалчивает. А наш прапрадед
Никифор Овдокимович и подобные ему участники бунта получили
по 100 плетей. Так восстание было подавлено. Бунтари были
выпороты, но барина на деревни Таловской волости не посадили.
После этих событий местным поэтом (неизвестным) было
написано стихотворение. Возможно, оно было большим и
законченным, но моя память удержала немногое. Привожу его, как
помню:
В сорок третьем мы узнали,
Что к нам барина послали.
Тогда мы долго бунтовали,
Все в Гагарьем собрались.
Нас казаки окружили,
Смотрим, пушки прикатили,
Нам сдаваться приказали,
Чтоб смутьянов указали.
Тут мы громко закричали,
Что, мол, бар мы не хотим,
Землю им не отдадим,
30
Вилы, косы похватали,
___ ___ ___ ___ ___
*В 1843 году волостным старшиной был крестьянин д. Пестовой Гридин. И.В . Багрецов
ошибочно записал его фамилию – Головин. (С.В. Плотников).
На казаков побежали.
Казаки пушки зарядили
И по нам из них палили!
Холостыми залпом дали
И нас крепко напугали.
Стали нас они ловить
И верёвками крутить.
Они нас быстро усмирили,
Волю нашу подавили
И плетями крепко били.
Били нас из подлой мести,
Кому сто, а кому двести.
Наш Кулагин господин
Получил пятьсот один.
Значит, так и стало быть,
Приказал он долго жить,
Бедный отдал Богу душу...*
Неизвестно, сколько десятин пашни и посева имела семья
Никифора Овдокимовича, сколько у него было лошадей и голов
скота. Ясно, что, как и все крестьяне, он вёл натуральное хозяйство,
землю пахал сохой, хлеб жали серпами, вязали снопы, молотили
цепами (молотилами). Обмолоченное зерно веяли с помощью
деревянной лопаты и ветра. В сырые годы снопы перед молотьбой
сушили в овинах. Сами делали и телеги, и сани, и бороны, и сохи,
шили сбрую, обувь и одежду. Сеяли коноплю и лён, из конопли
делали верёвки, мешки, полога, а изо льна ткали холсты для
рубашек, штанов, портянок и верхней одежды. Современные
мужчины и женщины делают десятую долю того, что делали
___ ___ ___ ___ ___ _
*Довольно подробно описывает этот бунт в своём письме Иван Дмитриевич Меркурьев,
приводя целый ряд интересных подробностей. По его словам, никакого барина «сажать»
над крестьянами не собирались, а было указание строить общественные амбары на
случай неурожая, вёлся какой-то учёт, что и вызвало волнения. (Н.Л. Багрецова).
31
крестьяне – современники Никифора Овдокимовича.*
Всё это ложилось на плечи женщины. Работа по хозяйству, в
поле по уборке урожая, стряпня, выпечка хлеба – вот что значит
быть крестьянкой, которая вместе с мужем ведёт натуральное
хозяйство. Это значит – беспросветная работа, работа и ещё раз
работа. Было ли время нашим прабабушкам и прадедушкам, и были
ли условия для совершенствования культурно-эстетического и
научно-познавательного уровня? Задумайтесь и ответьте сами на
этот вопрос.
Надо было постирать со щёлоком и с помыльем** бельё,
выполоскать его в ледяной воде и выколотить на льду вальком
льняное бельё, высушить и выкатать вальком-рубелем.
Во время полевых работ жена вместе с мужем заготавливала
сено, а в уборку серпом жала пшеницу и вязала снопы. Надо было
нянчить и растить детей. Мужу тоже хватало работы. Управа со
скотом, возка кормов с поля, ремонт и поделка всех орудий труда,
выделка кож, овчин, пошив одежды, изготовление сбруи, упряжи,
ремонт и строительство надворных построек, все полевые работы,
заготовка дров и лесоматериалов. А зарплаты никакой... Вот
поэтому рабочий день крестьянина и его жены начинался с
рассвета, а кончался в полночь, и ночью светила не электрическая
лампочка, а лучина.
Деньги крестьянин добывал от продажи хлеба и скота. А если
три года подряд неурожай, тогда как? Или если в семье детей
«семеро по лавкам», а земельный надел только на одну мужскую
душу, единственную душу отца?
Вот теперь и поразмыслите, дорогой читатель, что и как
формировало крестьянскую психологию? Вот почему крестьянин,
ущемляя себя, создавал запас на чёрный день и на старость. Все
средства к жизни доставались ему исключительно тяжело. Все эти
вместе взятые обстоятельства заставляли крестьян жить большими
семьями. Неграмотность, забитость, низкие производительные
силы, взаимная зависимость – всё это и формировало
___ ___ ___ ___ ___ ___
*Дальше идёт подробнейшее описание работ, необходимых для того, чтобы сшить
рубашку, я его опускаю. (Н.Л . Багрецова).
**Помылье – заменитель мыла, варилось в домашних условиях из обработанных кишок
животных. (С.В . Плотников).
32
патриархальный уклад жизни крестьянина. Такой уклад был,
конечно, и в семье Никифора Овдокимовича.
Сам Никифор, как старший сын, в солдатах не служил, а его
братья Алексей и Осип отслужили по 25 лет каждый. Алексей так
и не создал семью, а Осип, придя из солдат, 51 года от роду
женился и имел сына.*
Двоюродный брат Никифора Дорофей Багрецов (Дороня)
пользовался большим авторитетом и остался в памяти у многих.
Однако в бунте он не участвовал, бит не был. Может быть, он был
больше привержен двоеданской вере и не лез в политику, а может,
просто был хитрее, а может, менее храбр и смел, чем Никифор. Во
всяком случае, внук его Иван Гаврилович утверждает, что Никифор
с Дорофеем часто спорили.
ПРАДЕД ГАВРИЛА НИКИФОРОВИЧ
БАГРЕЦОВ
У Никифора Овдокимовича было двое детей: дочь Екатерина,
вышедшая замуж за Усольцева, и сын Гаврила не то 1822, не то
1819 года рождения. Он был смолоду глух на оба уха, особенным
авторитетом не пользовался, но вошёл в историю рода Багрецовых,
как первый носитель уличной клички «Жиряк» (Жиряков).
Произошло это так. В урожайный год он поехал вместе с
односельчанами, в числе которых были и его троюродные братья
Доронины, в Шадринск продавать пшеницу. Купцы соперничали
между собой, нанимали зазывал, которые ходили по рынку и
направляли крестьян к своему хозяину, обещая уплатить дороже
других на полкопейки за пуд. Такой агент-зазывала направил
скоблинских мужиков к своему хозяину купцу Жирякову. Когда у
Гаврилы Никифоровича спросили фамилию, он, видимо, не
расслышал, чью фамилию спрашивают, его или того, кто купил
хлеб, и сказал: «Жиряков». Когда стали рассчитывать, всех
___ ___ ___ ___ ___
*Манифестом о всеобщей воинской обязанности 1874 года была отменена 25-летняя
солдатская служба. С этого времени солдаты служили 6 лет и ещё 9 лет находились в
запасе. (С.В . Плотников).
33
рассчитали, а Гаврилу нет. Он стал требовать расчёт. Купец
спрашивает: «А какая твоя фамилия?» Он говорит, что Багрецов.
«А у нас записан Жиряков». Он твердит: «Я Багрецов, а не
Жиряков». Поднялся шум. Мужики, продававшие хлеб,
подтвердили, что он Багрецов и продавал хлеб вместе со всеми. В
конце концов Гаврила деньги получил, но товарищи стали смеяться
над ним и дразнить Жиряковым. Кличка так и приросла к нему, а
потом и всех потомков стали дразнить Жиряками, в том числе и
мои братья, и я в Скоблино назывались «Жиряками».
Гаврила Никифорович был женат на Пельменевой Зиновье
Михайловне из д. Половинное (ныне д. Норыльное Юргамышского
района). По внешнему виду она была светло-русая, даже
рыжеватая, но главное, очень маленького роста. Этот признак –
малый рост – оказался очень стойким у потомков. О характере её и
умственных способностях никаких сведений не сохранилось.
У них было три сына, доживших до преклонных годов, а
сколько было всех детей – неизвестно. Старший сын Савелий
Гаврилович (1849–1922 гг.), Ефим Гаврилович (1860–1893 гг.) и
Иван Гаврилович (1871–1963 гг.). Семья имела три надела земли –
деда Никифора, Гаврилы и Савелия Гавриловича, попавшего в
передел 1850 года, всего 18 десятин. Земельным переделом
занималась Уфимская земельная общинная управа.
Инженером-землеустроителем был некто Цингер (возможно,
фамилия неточная), который приходился зятем волостному писарю
Николаю Ивановичу Кудрину, о котором я уже рассказывал. По
этому передел был произведён с явной выгодой для Таловской
общины, им было нарезано земли значительно больше, чем
скоблинцам. Хотя и в этом не обошлось без курьёзной истории.
Скоблинские мужики хотели, чтобы землемер нарезал их общине
земли больше, чем она имела. Они решили инженера подкупить.
Собрали двухведёрную корчагу топлёного коровьего масла, яиц и
немного денег. Вручить подарок землеустроителю поручили
скоблинскому крестьянину Еланцеву, вероятно, самому
авторитетному из скоблинцев. Подарок он вручил, инженер принял.
Однако когда дошло дело до нарезки пахотной земли, он оставил
скоблинскую общину в старых границах, а таловская за счёт
земельных запасов получила значительную прибавку. Скоблинские
крестьяне возроптали и стали требовать от инженера: «Мы тебе
дали, и ты нам дай!» Он ответил: «Я вас не просил давать, вы сами
34
дали. Прибавить пашни не могу». Мало того, он ещё отрезал от
скоблинских земель хорошие участки, располагавшиеся в стороне
д. Лебяжье. Эти хорошие участки достались таловским воротилам и
богатеям Кудрину, Билькову и попу Протасову.
Они и до сей поры носят названия «Кудревка», «Биликовка»,
«Поповка».
Ещё одна курьёзная история. Кудрину было мало своего
участка, он решил отвоевать ещё землю и у попа. Ему не нравилось,
что его участок расположен далеко, за 15 вёрст от деревни. Утром
рано он заготовил акт на обмен участков и послал посыльного к
попу Протасову, чтобы тот подписал эту бумагу, т. к., дескать, её
надо срочно отправить в Челябинскую уездную управу. Поп ещё
спал, посыльный его разбудил. Поп был уже слеповат, без очков
читать не мог, подпал под влияние спешки и подписал бумагу, не
читая, на что и рассчитывал Кудрин. Когда начали нарезать землю,
поповский участок нарезали Кудрину, а кудринский (за д.
Бильковка) – попу. Поп начал возмущаться, почему так? Тогда
Кудрин достал акт на обмен участков, в спешке подписанный
попом, спрашивает попа: «Ты подписался?» – «Я». – «Что же ты
теперь возмущаешься, значит, тогда был согласен, а теперь нет?
Дело сделано, я от участка не отступлюсь». Поп, зная власть,
влияние и характер Кудрина, отступил. С тех пор ранее поповский
участок стал называться «Кудревкой». Конечно, на отторгнутых от
скоблинцев участках, кроме Кудрина, Билькова (содержатель
ямской станции в Таловке), получили земли и другие таловцы, всё
это случилось благодаря незаконным действиям Кудрина и попа.
Влияние их было огромно, воля непререкаема. Что они хотели, то
и делали.
Рассказывают такой случай: «Один крестьянин стал просить
попа посодействовать ему, чтобы его сына не взяли в солдаты. Поп
Протасов потребовал, чтобы сын крестьянина был у него в
работниках до тех пор, пока его ровесники будут служить в
солдатах, т. е. 25 лет! Это наглядный пример бесчинства этого
попа».
Итак, с 1850 по 1860 год у Гаврилы Никифоровича было 18
десятин земли,* но это вовсе не значит, что семья жила зажиточно.
Никифор Овдокимович был хромой, помогал плохо, сыновья
ещё не подросли.
35
Гаврила Никифорович, по сути, был единственным
полноценным работником-пахарем. Урожаи он получал низкие.
Даже в более поздний период, когда подросли сыновья, в семье
достатка не было, по словам Ивана Гавриловича, «перебивались с
хлеба на квас», ели редьку с квасом да ржаной хлеб. Есть сведения,
что жили они в очень старом, уже разрушавшемся доме, возможно,
даже ещё топившемся по-чёрному. Я считаю, что они вынуждены
были купить другой дом, в котором в дальнейшем жил старший
сын Савелий Гаврилович до 1905 года, а младшему, Ивану
Гавриловичу, ещё при жизни отца был построен новый дом. Но это
ещё впереди, а тогда жили в худом, обветшавшем доме. Иван
___ ___ ___ ___ ___ _
*У Гаврила Никифоровича Багрецова в 1850-м году было три надела земли – 18 десятин.
Распространённая в воспоминаниях неточность, и не только у Ивана Васильевича, но и у
других авторов.
До 1857 года земли было много не обработанной, – паши, сколько можешь
обработать – бери; пары тогда не пахали, а просто распахивали другое поле, а прежнее
оставляли в залог. Название поля «Залог» и сейчас сохранилось в д. Камаган. В 1857 году
в Таловской волости всем сельским обществам нарезали землю из расчета 15 десятин на
одну мужскую душу, лишнюю землю выделили в отдельную статью. Если у Г.Н.
Багрецова было три надела, значит, ему нарезали в 1857 году 45 десятин земли, а вот из
них только 18 десятин обрабатывались, т. е. пахотной земли.
Значит, на один надел распахано 6 десятин земли, а в соседней Кислянской волости
на один надел было только 4 десятины пахотной земли.
Земля была разделена на три сорта и делилась по наделам так, чтобы каждый
крестьянин получил землю трёх сортов. Делили землю сельским обществом, т. е. сами
крестьяне, но некоторые из них обменивали землю первого сорта, расположенную вдали
от деревни, на второсортную, но ближнюю к деревне. (С.В. Плотников).
Гаврилович в 1961 году рассказывал мне о той поре: «Ваня, когда я
родился (1871 г.), ведь керосину-то не было, – говорил он с
горечью, – а теперь гляди-ко, сколько машин работает на бензине и
керосине, мало того, так спутники и какие-то люди-космонавты
летают. А мы-то прожили свою жизнь в слепоте. По ночам-то
освещались лучиной, а теперь электричеством»... Он также
рассказывал, что старики наши раньше жили в курных избах. Когда
топили печи, дым выходил через волоковое окошко, которое
делали почти у самого потолка в стене. Впрочем, печки с
дымниками в нашей деревне научились делать давно.
Сделаю отступление о строительстве домов в Таловском
приходе. Самый распространённый тип строения в нашей
местности называется «изба через сени горница». Высокое
36
крыльцо, более метра высоты. Пол в избе, в сенях и в горнице
находился на высоте более метра от поверхности земли. С
крыльца попадали в сени, из которых в одну сторону был вход в
«избу», т. е . кухню, а в другую – вход в чистую горницу. У более
бедных дома состояли из одной лишь избы. В избе главное место
занимала битая из глины печь, на ней свободно мог стоять человек,
не доставая головой до потолка, такие высокие были дома.
Просторные полати, от поверхности которых до потолка было 130–
150 см. Думаю, что такой тип строения домов привезён в Зауралье
с севера. В давние времена, когда было много строительного леса
на месте, дворы строились глухими. Двор выстилался плахами *–
брёвнами, расколотыми повдоль пополам.
Окна в домах были маленькие. Вместо стекла использовалась
выделанная золой скотская брюшина. Кто из предков заменил
брюшину оконным стеклом? Не знаю. Вечерами освещались
лучиной.
_______________
* «Двор выстилался плахами...». Мне не пришлось увидеть такой двор, от старожилов
не слышал об этом. Мемуарист не сказал или он видел такое покрытие в ограде, или
предположил. В Вятском крае глухой двор имеет не только настил из плах или жердей,
но и перекрыт навесом. (С.В . Плотников).
Сейчас не осталось не только домов первопоселенцев, но и
домов, построенных 130–140 лет назад. По рассказам знаю, что они
строились из кондового леса с толщиной брёвен не менее 50–60 см
в отрубе с тонкого конца бревна. Первые дома простояли лет по
двести!
В 1850-е годы в Скоблинской общине подушный надел пашни
составлял уже только 6 десятин. Все леса в Скоблинской нарезке к
тому времени были уже выжжены предками и освободившиеся из-
под лесов земли освоены под пашню.
Леса остались небольшими колками да по берегам болот и озёр.
Основные породы леса – берёза и осина, по берегам болот
чернотал, редко вербы.
Боры – Таловский и Гайновский, а также, Камаганский борок –
существуют и ныне.
Прибавка пашни для вновь народившихся крестьян в
Скоблинской общине бралась из запасных фондов пашни,
располагавшихся в западной части нарезки в 20 км от Скоблино, а
37
позже, когда на этих землях была поселена деревня Лебяжье,*
земельный надел скоблинских крестьян снизился до 4-х десятин
пашни на мужскую душу. Это было уже около 1905 года.
Наш прадед Гаврила Никифорович, как и его предки, вёл
натуральное хозяйство, по-прежнему обрабатывал землю сохой да
бороной. Применял трёхполку с чередованием культур: первое
поле – пар, второе – рожь+пшеница, третье – овёс. В поле овса
было несколько осьминников (осьминник – 1/8 десятины). Поля
засевались также льном, просом, горохом и другими культурами.
Кроме того, различался участок земли под названием «леха», он не
имел точных размеров, где-то около 100 квадратных метров.
Засевали леху репой, морковью. Никаких машин, разумеется, не
было. Сено косили не косой, а горбушей. Это орудие имеет
сходство с косой, но менее удобно и производительно. Работа
горбушей требует большего навыка и большей затраты физических
сил.
В 1870-80-е годы в семье происходит ряд изменений. Умер
Никифор Овдокимович. Женился старший сын Гаврилы Савелий
_______________
*Деревня Лебяжье ныне Мишкинского района. (С.В. Плотников).
Гаврилович на Овдотье Овдокимовне Ермаковой из д. Долговка. *
У них появились дети: Вера в 1874 г., Василий (мой отец) 28
декабря 1876 г., Овдотья в 1884 г. После очередного земельного
передела семья имела 5 наделов по 5 десятин при трёх взрослых
работниках: сам Гаврила Никифорович, Савелий Гаврилович, Ефим
Гаврилович – холостой, подросток Иван Гаврилович. В урожайные
годы, возможно, дела их шли неплохо, вероятно, в этот период
Гаврила Никифорович и ездил в Шадринск продавать хлеб, где и
приобрёл прозвище «Жиряков». Однако достаточно было одного
неурожая, чтобы положение семьи стало плачевным.
1890 год был засушливым. Но 1891 год был исключительно
засушливым как по Челябинскому уезду, так и по Курганскому
округу. Это был год массового распространения сибирской
кобылки – насекомого, сходного с саранчой, только меньше
размерами. Кобылка размножается с помощью яиц, которые
откладывает в почву на целинных и залежных землях. Одна самка
откладывает от 40 до 100 яиц. Чем суше лето и жарче погода, тем
лучше развиваются личинки. А так как между крестьянскими
наделами существовало большое количество меж, залежной земли,
38
то кобылка откладывала свои яйца у самых посевов крестьян. И как
только личинки выходили из яиц, они ещё в пешем, т.е . в
бескрылом состоянии, сразу нападали на посевы крестьян. Они
моментально до черноты поля съедали посевы. А когда у них
отрастали крылья, так называемая кобылка перелетала на дальние
расстояния. Химическими средствами борьбы с кобылкой
крестьяне не располагали, а механические (ловчие канавы и пр.) –
не давали результатов. Поэтому все жители Челябинского уезда, в
том числе и Таловской волости, остались без урожая. На всю
округу навалился голод, падёж скота от бескормицы, т. к. кобылка
съела не только посевы, но и луговые травы.
В память об этом народном бедствии в д. Глинки Курганского
округа в 1891 г. был поставлен памятник.
Голод не миновал, конечно, и семью Гаврилы Никифоровича.
Чтобы не умереть с голоду и попытаться сохранить лошадей,
решили, что старший сын Савелий Гаврилович с 13-летним сыном
Василием и младший сын Иван Гаврилович на двух лошадях
_______________
*Долговка – село Куртамышского района Курганской области. (С.В. Плотников).
поедут в Сибирь искать урожайное место, где будут работать,
кормиться и заработают что-нибудь для семьи. Дома остались
женщины, старик Гаврила Никифорович и средний его сын Ефим.
Хотя ему было уже 30 лет, но он был не женат, и то, что он не
поехал с братьями в Сибирь, наводит меня на мысль, что он страдал
каким-то недугом или физическим недостатком, возможно, был
горбат. Вскоре после описываемых событий он умер.
Молодые Багрецовы уехали в Омскую губернию и нашли
работу в д. Топорки Карасукской волости Тюкалинского уезда.
Они нанялись к местному богатею Ефиму Железному (прозвище за
скупость) возить лес на постройку дома из г. Тары. Возили на двух
лошадях вразнопряжку, т. е . каждая лошадь запряжена в свои сани.
300 вёрст только в один конец, с неоднократной ночёвкой в пути.
Отец мой, Василий Савельевич, ездил вместе с ними. Когда они
останавливались ночевать, он шёл по миру и собирал мирскую
милостыню, – кто что подаст. Собранное он приносил на место
ночлега, ставили самовар и пили чай, а остатки доедали на
следующий день утром и находясь в пути. Вот так они, работая,
кормились сами и содержали своих лошадей. Труд их ценился
дёшево. Дед Савелий Гаврилович заработал за зиму только 10
39
рублей, а Иван Гаврилович – 7 рублей. А хлеб из-за голода стоил
дорого, по 1 рублю 60 копеек за пуд.
Корм лошадям тоже приходилось покупать за свои деньги.
В декабре 1891 года прадед Гаврила Никифорович решил
навестить сыновей в Тюкалинском уезде. Вероятно, он надеялся
получить у них денег, вряд ли он решился бы на такую дорогу без
важной надобности. Поехал он на истощённой кобыле, в обутках на
ногах и в чапане без тулупа в трескучие декабрьские морозы. Зима,
видимо, была исключительно морозной. Чтобы лучше представить,
сколь рискованным было его путешествие, я опишу, что такое
чапан и как он мог согреть в такую лютую стужу. Чапан – это
верхняя одежда, которая одевается вместо тулупа, если его нет.
Шился он из домотканого полусукна, т. е . основа была портяная (из
льняных ниток), а уток (поперечные нитки) были шерстяные. Вот
из такого полусуконного полотна и шили чапаны и зипуны. Чапан
шили длинным, до пят, с большим воротником из такого же
материала. Под плечи и спину с внутренней стороны обычно
подкладывалась холстяная подоплёка в один слой холста и
всё! У чапана была одна верхняя пуговица, а в поясе он стягивался
опояской. Судите сами, хорошо ли защищал чапан
путешественника от зимних холодов?
И вот прадед Гаврила Никифорович на утлой лошадёнке
проделал путь от Скоблина до Тюкалинского уезда в 700 км только
в один конец, а затем такой же путь обратно в лютые декабрьские
морозы. Конечно, к такой поездке его могла понудить только
крайняя нужда. Он сильно простыл и заболел, вероятно,
воспалением лёгких. Проболел около месяца и в январе или
феврале 1892 года умер. Хоронили его остававшиеся члены
семейства, из мужчин один Ефим Гаврилович. Вся тяжесть этой
зимы лежала на нём да на снохе Овдотье Овдокимовне, моей бабке.
Где его похоронили, я не знаю. Не знаю также и того,
придерживался ли он в конце своей жизни старой веры. Двоедан
хоронили в Скоблино на двоеданском кладбище (кладбище
Багрецовых), а православных – в Таловке.
Прежде чем перейти к жизнеописанию моего деда Савелия
Гавриловича, надо рассказать ещё немного о судьбе сестры
Гаврилы Никифоровича, Екатерины Никифоровны. Она вышла
замуж в Гайну за Усольцева. У неё было два сына: Николай
(Николонька) и Абакум. Она говаривала пословицу: «Дай Бог дитя,
40
и дай ему Бог ума! Вот у меня два сына, Николонька-то умный, так
у меня его будто и нет, а Абакумка – бедолага, так у меня о нём всё
сердце выболело. Или его убьют, или искалечат». Он, видимо, был
вор и дебошир.
Николонька Усольцев прожил более 90 лет, умер в 1931 или
1932 году, я его ещё видел и помню. Вместе со своей старухой,
тоже Екатериной, он сидел в малухе (так называется
отдельностоящая изба, испольуемая крестьянами для
приготовления пищи для себя и для скотины) у моей тётки Авдотьи
Савельевны и пил чай. Николонька был дряхлый старик с
трясущейся головой и трясущейся правой рукой, седой, но густо-
чернобровый. Ходил с палочкой. Старуха Екатерина была
сгорбленная и так же, как супруг, страдала паркинсонизмом, т. е. и
у неё тряслась голова и правая рука. В народе говорили: «Всё
время в балалайку играет» – злая шутка, конечно. Она тоже была
густо-чернобровая. На верхней губе были ярко выражены густые
усы, на правой стороне подбородка ближе ко рту была крупная
бородавка с длинными волосами. Екатерину в народе называли
«Катюшей Подборской» за то, что они жили под Гайновским
бором. Она славилась как знахарка-повитуха, лекарь и знающаяся с
колдовством. В этом я убедился на собственном опыте. У
Николоньки Усольцева была дочь Фёкла, которая вышла замуж за
Ефима Григорьевича Дубровина и жила тут же в Гайне. Мои
родители купили у них корову в 1930 году. Эта корова никак не
хотела жить в нашем дворе. Никогда сама не приходила домой, её
всегда вечером приходилось искать, и всегда находили её у Е.Г .
Дубровина или около его двора. Угнать её от их двора можно было
с большим трудом, и по дороге она постоянно пыталась убежать.
Чаще всего за коровой ходили мы с братом Николаем, и Николай,
как старший, муку смучил, гоняясь за коровой. Когда мы подгоняли
корову к нашему двору, к открытым воротам, вызывали из дому
маму, прибегали к помощи соседей и с великим трудом загоняли
корову во двор, но она, подойдя к воротам, останавливалась, дико
озираясь, и пыталась вырваться и опять убежать обратно к
Дубровиным. Нередко это ей удавалось. Не действовало и сытное
пойло и лакомая хлебная подкормка.
Однажды корова вырвалась от загонявших её людей и убежала
обратно к Ефиму Григорьевичу. За коровой шли мама и мы с
41
Николаем. Возле дома Ефима Григорьевича мы встретили бабку
Катюшу Подборскую. Мама рассказала ей о корове. Та взяла
прутик, подала его маме и сказала: «Пригонишь корову в пригон,
воткни эту вицу под матку в пригоне». Мы погнали корову, корова
идёт спокойно, не старается вырваться. Подойдя к нашему двору,
она спокойно вошла в открытые ворота. Загнав корову в пригон,
мама воткнула вицу, данную Катюшей Подборской под матку в
пригоне. С тех пор корова стала ходить домой сама. Так Катюша
Подборская вылечила нашу корову.
ДЕД САВЕЛИЙ ГАВРИЛОВИЧ БАГРЕЦОВ
В конце марта или даже в начале апреля 1892 года Савелий и
Иван Гавриловичи вернулись из Тюкалинского уезда в Скоблино и
вновь начали крестьянствовать на своей земле. Савелий Гаврилович
остался главным «Жиряком». Союз их с братом оставался
нерушимым, хотя потом уже Иван Гаврилович ушёл в новый дом, и
земля считалась формально разделённой. Их взаимовыручка
продолжалась до самой коллективизации. Когда Савелий
Гаврилович умер, её продолжал его сын, Василий Савельевич.
Савелий Гаврилович Багрецов (3 апреля 1849 г. – 3 июня 1922
г.) был небольшого роста, примерно 150–155 см. По поводу его
роста Доронины подсмеивались: «Гли-ко, у Ганьки-то парень-то
вымахал – аршин с шапкой!» Но, несмотря на малый рост, он был
коренаст, крепок, подвижен, обладал большой физической силой и
был очень крепкого здоровья. Крутой, вёрткий, цепкий. Был
страстный любитель верховой езды с детских лет и до глубокой
старости. Семидесяти трёх лет он ездил верхом на лошади без
седла.
Наследственных болезней не имел. Всегда обладал хорошим
аппетитом и, если немного приболеет, ел ещё больше и говорил:
«Если хворать да не есть, так и умереть можно!» Кроме жён, а у
него их было две, имел ещё и любовниц. Темперамент по всем
устным характеристикам и рассказам имел холерический. По
отношению ко сну был явный «жаворонок». Например: всё
делал быстро: быстро ел, быстро поужинав со всеми, тут же
ложился на лавку и мгновенно засыпал, захрапев. Проспав десять
минут, вскакивал и удивлялся: «Что же это такое, я уже выспался, а
они всё ещё едят». Или другой пример. Жили летом в поле, в
42
пашенной избушке. Все мужики (Савелий Гаврилович с сыном и
Иван Гаврилович с двумя сыновьями) должны были утром куда-то
ехать в дальнюю дорогу. В сумерках распрягли и спутали в реднике
лошадей (редник – загон с редкими берёзами), сами легли спать.
Только все хорошо уснули, как Савелий Гаврилович уж выспался и
начал всех будить: «Вставайте, пойдёмте лошадей ловить, вон
видите, уже заря занимается!» Все встали и пошли ловить
лошадей, а ночь всё темней и темней. Ему говорят: «Так заря-то
была вечерняя, а не утренняя». Он соглашается: «Так и верно,
ребята, а я ведь, ей-Богу, выспался. Ну , пойдите, ещё поспите
немного». И пошли все досыпать.
По характеру он был непоседливый, решительный, сам собой
мог управлять хорошо, был человеком независимым,
самостоятельным, но большим влиянием на людей не обладал и
авторитетом не пользовался. Он был трудолюбив, но то ли засухи и
недороды виноваты, то ли не было у него к земледелию таланта, но
высоких урожаев он не получал, и семья всё время жила на грани
бедности. В молодости Савелий Гаврилович был «бегунком», т. е .
нанимался к приезжим скупщикам кудели или льна-волокна, бегал
по деревне и оповещал крестьян, чтобы несли свои излишки на
продажу. За это он получал по 5 копеек, что было ценно, но
авторитетности ему это занятие не прибавляло. Однако он был
трезвенник, никогда не пил ни самогону, ни водки, скопил кое-
какую сумму и стал промышлять выращиванием телят.
Осенью покупал 4–5 телят, зиму кормил их соломой, а на
следующую осень продавал подросших бычков. Дед Савелий очень
любил животных, особенно лошадей, собак и телят. Бывало, не дай
Бог сказать про телёнка, что он захудалый и зиму не проживёт,
сдохнет. Значит дед Савелий (Сава) возьмёт телёнка под особый
контроль, крадучись, но будет таскать ему и скармливать куски
хлеба, обязательно откормит этого телёнка, а потом напомнит:
«Вот, говорили, что этот телёнок сдохнет, а он, смотрите, как
выправился, да ещё лучше других». С откормом телят связана одна
курьёзная история из его жизни. Савелий Гаврилович купил у
односельчанина Мара Сковородина соломы. Она была в большом
скирде. Map отмерил, сколько он продаёт, и поставил метку, а сам
ушёл. Дед Савелий стал накладывать воз, и ему не хватило, чтобы
наложить плотно под бастрык, и он наложил соломы сверх меты.
Когда Map пришёл, они с дедом расскандалили, дед стукнул Мара,
43
а Map на деда подал в суд. Суд из своих сельчан присудил, чтобы
Савелий Гаврилович поставил Мару лагушку самогонки в полтора
ведра, на которой они должны помириться. Дед самогон не пил, но
Мару лагушку поставил, однако прежде помочился в неё. Как
видим из этого примера, он был ещё и проказник.
Дед очень сильно любил менять лошадей. Каждую неделю
ездил в Куртамыш на конный базар. Имевшуюся у него, но чем-то
не нравившуюся лошадь, продавал и покупал другую. Но так как
лишних денег у него не было, хорошую лошадь купить не мог, брал
такую, какую позволяли его деньги. Приехав домой на новой
лошади, он на следующий день ехал в поле. Садился верхом и на
парах проверял выносливость и бег нового коня. Если конь не
нравился, в следующую субботу он снова ехал в Куртамыш и опять
продавал лошадь. Часто домой возвращался с одной уздой, т. к. на
хорошего коня денег не хватало, а плохого брать не хотелось. В
лошадях он толк понимал. Однажды он всё же купил хорошую
бурую лысую кобылу, отличавшуюся большой резвостью. Она
была полукровок от арабского скакуна. Её он держал несколько
лет. С этой кобылицей был такой случай. Он с супругой поехал в
гости к её родственникам. Там были организованы бега. Он на эту
кобылу посадил хозяйского сынишку и пустил в бега. Кобыла
пришла второй, обогнав всех остальных, а на следующую ночь
ожеребилась. Он, приехав домой, рассказывает сыну (моему отцу):
«Василко, Буруха-то в бегах-то второй пришла, а ночью-то
ожеребилась. А если бы не жерёбая была, она бы первое место
взяла!» На это сын ему ответил: «Да ты что, тятя, сдурел? Ведь ты
бы кончил кобылу-то!» Отсюда видно, что дед Савелий Гаврилович
мог принимать иногда неверные решения, сын же был намного
рассудительнее его. В дальнейшем сын забрал всю хозяйственную
власть в свои руки, и Савелий Гаврилович добровольно отдал её, не
противился.
Савелий Гаврилович, как я уже говорил, был женат на Овдотье
Овдокимовне Ермаковой. По рассказам отца, её мать была
могильская (альменевская) татарка, т. е . башкирка. В своей матери,
в её брате он находил много татарских черт. Но все мои розыски
среди потомков Ермаковых (удалось кое-кого найти) не
подтвердили этого. Они твердят, что все их предки русские. Может,
не знают, а может, не хотят признать. Мы с братом Николаем
пришли к выводу, что, скорее всего, наша прабабка была
44
полукровок, но была крещена, как и все тогда, и автоматически
считалась русской. Это представляется вероятным, потому что её
родители водили дружбу с могильскими татарами, принимали их,
когда мать овдовела, они продолжали к ней ездить. Вполне
допустима возможность незаконной беременности. А затем
прабабка вышла замуж за Овдокима Дружинина, и родившаяся
девочка получила отчество Овдокимовна. Такой вариант, я считаю,
вполне возможен, следовательно, так могла быть прилита татарская
кровь в кровь нашего отца.
И ещё один факт. Овдотья Овдокимовна рождения 1845 года, а
Савелий Гаврилович 1849 г. Поженились они не раньше, чем в 1870
году, следовательно, Овдотье Овдокимовне было уже 25 лет, это
уже старая дева. А почему? Значит, был какой-то изъян, чем-то
браковалась. В ту пору национальность имела большое значение, и
если она имела татарское происхождение – это и был изъян. А
Савелий Гаврилович был парень не первого сорта: во-первых,
беден, во-вторых, малого роста. Вот он в ближних деревнях и не
мог найти девки-невесты. Нашёл в Долговке, а там были рады
выдать за любого, лишь бы посватали. Я только предполагаю, что
это могло быть так. Я даже не знаю, в какой церкви венчался
Савелий Гаврилович, в мирской или двоеданской? В конце своей
жизни он был уже мирским, и его дети были мирские. Когда он
сменил веру и почему? Наверное, посчитал это более выгодным, а
к самой вере был достаточно равнодушен.
У Савелия Гавриловича и Овдотьи Овдокимовны, как уже
говорилось, было трое детей: Вера, Василий, Авдотья. Все трое
были больше похожи на мать. Все они, как и мать, были
черноволосы, кареглазы, с густыми черными бровями, с широкими
скулами. Особенно похожа на мать была Вера Савельевна. Роста
все они были небольшого. Об умственных способностях Овдотьи
Овдокимовны сведений не имеется, но забитой и бесправной она,
безусловно, не была. Более того, некоторое легкомыслие и
бесхозяйственность деда Савелия находятся в полной
противоположности с рассудительностью и хозяйской хваткой
моего отца, и я считаю, что здравый рассудок, деловитость он
унаследовал от матери.
К 1905 году старый дом окончательно перестал устраивать
семью деда и отца (хозяйство он уже взял в свои руки). Они
купили в Гайной старинный дом у бездетных стариков
45
Усольцевых – Фомочки и его старухи.
Дом был большой, но старый, поэтому не дорогой. Фомочка
выговорил, что отец допокоит его, а после его смерти и старуху.
Так и случилось. Старик умер первым, а Фомиха ещё долго жила в
одной семье с нашими.
Дед с отцом продолжали заниматься подращиванием телят.
Отец выписал сосновых жердей в Золинском бору (50 км), вывозил
их зимой, на двух лошадях вразнопряжку, успевая в течение
зимнего дня съездить туда и обратно. Из сосновых жердей отец
построил на гумне большую конюшню, где и стали держать телят и
молодых жеребят, т. е. поближе к соломе. И вот тогда они уже
стали покупать телят до 20 голов. Дед специализировался в
основном по уходу за скотом.
У меня нет никаких данных о том, когда и отчего умерла
Овдотья Овдокимовна, но доподлинно известно, что дед Савелий
Гаврилович или Сава в 1916 году женился вторично. Новую жену
его все называли бабкой Савихой, и я её хорошо помню. Звали её
Клавдия Дмитриевна Басова. Это была своенравная старуха. С
первым мужем Василием Ивановичем, военным, она объехала
половину России и всю Среднюю Азию. Это наложило отпечаток на
её характер и поведение. Она во всё вмешивалась и вносила свару и
склоку не только в свои отношения с Савелием Гавриловичем, но и
в отношения со всей семьёй. Она была человеком трудного
характера.
Конечно, дед Савелий был не безгрешен. Он и при жизни
Овдотьи Овдокимовны имел любовниц. Мой отец рассказывал мне,
что у него был брат Архип Савельевич Пережогин, незаконный сын
деда Савы, который как-то заступился за моего отца, которого
хотели парни побить на вечёрках. При этом он сказал: «Худ, да
свой, не бей при мне!» Вообще они с Архипом были в хороших
отношениях.
Не бросил дед свои любовные похождения и в пожилом
возрасте. Хаживал к Шестаковой Анне Михайловне и материально
поддеживал её. (Дочь Шестаковой А.М. впоследствии стала женой
моего брата Дмитрия). Только смерть Шестаковой оборвала их
связь. А случилось это так.
1921 год был крайне засушливый, голодный год. Шестакова
A.M. ходила со своим сыном Иваном по грибы в Таловские леса.
Около леса в поле был посажен картофель. И так как они были
46
голодны, то не удержались и накопали ведро картофеля. На месте
преступления их застал хозяин, Васька Агафонов, человек,
славившийся жестокостью на всю округу. Он избил их обоих,
особенно зверски избил мать. Полуживая, она кое-как добралась до
дома и слегла. Иван, её сын, мальчишка лет 13–14, ходил по миру,
зашёл и к нашим. Дед Савелий Гаврилович спрашивает его:
«Ванюшка, как мать-то?» Тот ответил, что плохо. Крадучись, дед
нагрёб муки около пяти килограммов и отнёс её Шестаковым. Это
было обнаружено, и произошёл большой семейный скандал, т. к. в
этот голодный год в семье деда тоже голодали. Шестакова вскоре
умерла, оставив четверых сирот.
Вспоминается мне ещё один рассказ про деда Саву. Его
рассказал мне мой двоюродный брат Букин Дмитрий Васильевич,
сын сестры отца Авдотьи Савельевны. Деду Саве он тоже
приходился внуком: «Дедушка Сава меня любил, я его тоже любил.
Он был интересный старик, очень весёлый и любил пошутить. Он
любил хороших лошадей и быструю езду. Меня он тоже приучал к
езде на лошадях. Мне было годов 12, значит, дело было где-то в
1920 году. Мы запрягли с ним молодого воронка, очень резвого
коня. Из Гайной мы поехали с ним в Скоблину, в улицу
Пережогину. Он слез недалеко от лавки, у своей ухажорки, какой-
то Лидочки. А мне разрешил на воронке покатать ребят и девок, а
потом за ним через пару часов заехать. Я решил подъехать к школе.
Из школы вышла учительница, которая меня учила. Я предложил
ей прокатиться, она и ещё несколько человек ребятишек сели, и мы
поехали. Мчались очень быстро по Пережогиной, я решил
переехать через речку, попасть в улицу Мурашову. При спуске к
речке Воронко нас разнёс и на раскате нас вытряхнул всех, а сам
убежал в Гайну. Я пришёл к дедушке Саве с повинной (он был у
Лидочки). Узнав, что лошадь убежала, он пожурил меня, но делать
было нечего, нам пришлось идти в Гайну пешком. Пришли в Гайну,
Воронка дядя Василий Савельевич уже распряг. Бабка Клавдия –
Савиха – встретила дедушку руганью: «Чё, опять был у своей
Лидочки? Вот и проворонил коняшку-то, кобель окаянный и т. д .»
Оказывается, она залезла на чердак дома и через чердачное
окно видела, как мы около Лидии остановились, дедушка Сава
остался, а я поехал один.
Дед Савелий догадался, что она видела через чердачное окно,
залез на чердак и крепко-накрепко его заколотил. Дмитрий
47
Васильевич Букин говорил, что такие выездки с дедом они не раз
совершали и после этого случая.
Мой отец Василий Савельевич рассказывал мне ещё такие
случаи из жизни деда Савелия Гавриловича. Однажды дед поехал
молоть зерно в Мишкино на паровую Первушинскую мельницу.
Хозяйкой мельницы была Первушина Софья Петровна, богатая,
влиятельная женщина, дом которой стоял рядом с мельницей. На
мельнице было завозно, деду пришлось долго ждать своей
очереди. День был жаркий, и он сильно захотел пить. На мельнице
воды не было, и он решил пойти напиться в доме у хозяйки
мельницы. Когда он подошёл к высокому крыльцу, прислуга мыла
крыльцо. Он попросил, чтоб она его напоила, но прислуга
зашумела. На шум вышла сама хозяйка, полная, дородная и
властная женщина. Она спрашивает: «Что за шум?» Дед говорит:
«Воды бы напиться, хозяюшка, сильно пить хочется?» Софья
Петровна отвечает: «Ты куда прёшься, обуток? Вас тут вон
сколько, и мы всех обязаны поить? Убирайся прочь!» Дед обиделся
и хорошо запомнил обидчицу. Но ушёл молча. Несколько лет
спустя, в 1920 году, дед находился в поле, собирался ночевать в
своей полевой саманной избушке у Гришичья болота. Под навесом
рядом с избушкой стояла его лошадка и ела мякину из
мешанинника-кормовика. Вечерело. Вдруг он видит, что со
стороны Скоблина по веховой дороге (столбовой ямской дороге)
едет несколько упряжек лошадей. Упряжки сворачивают с веховой
дороги и подъезжают к дедовой избёнке. Впереди тройка
упитанных лошадей, запряжённая в шикарную карету. В карете
пожилая дородная дама, сын и невестка, на козлах кучер. Сзади две
парных брички, полные дорогих вещей. Лошади не плохи, но
видно, что утомились от дальней дороги, да и дело к ночи.
Дородная дама обращается к деду Савелию Гавриловичу: «Милый
человек, пусти нас переночевать в твоей избушке!» Дед отвечает:
«А ты помнишь, как ты не напоила меня в жаркий день, когда я
просил у тебя напиться? Ты сказала: «Куда, обуток, прёшься?» Так
вот и я скажу: «Куда ты прёшься?» В этой дородной даме он узнал
хозяйку Первушинской мельницы. Им ничего не оставалось делать,
как повернуть оглобли и продолжать путь дальше в д. Гагарье. Да,
это была Софья Петровна Первушина, которая после разгрома
Колчака бежала от советской власти.
48
Дед Савелий обычно после уборки и обмолота хлебов имел
обыкновение угонять скот в поле, пас его там, на жнивах и
докармливал мякину, чтобы не возить её за 9 вёрст в деревню. На
ночь скот загонял в загон-редник, сам ночевал в избушке, и
скотину охраняла хорошая собака. В семье особенно славился
чёрный кобель Борзя. Избушка была саманная, крытая пластами,
достаточно просторная, в ней была печь и нары, при
необходимости в ней помещались две семьи. Иван Гаврилович
тоже осенями пас там свой скот, и они с Савелием задерживались в
поле до самых заморозков.
Когда отступали колчаковские войска под напором Красной
Армии, шла перестрелка на степи между Скоблино и Песками, и у
дедушки Савелия была застрелена шальной пулей корова. Корову
ободрали и в сердце нашли винтовочную пулю.
Мой запас фактов и историй из жизни деда Савы иссякает.
Хотя среди них немало и таких, что характеризуют его с несколько
смешной стороны, но в Скоблинском обществе все признавали его
главой клана и говорили: «У Савы, у Савиных». И брат Иван
Гаврилович с семьёй, и сын Василий Савельевич почтительно
относились к деду, хотя и знали его недостатки и слабые стороны.
Хотя отец мой по договорённости с дедом взял на себя руководство
хозяйством, но без совета с отцом он не принимал единолично
главных решений, не унижал и не игнорировал отца. И не случайно
у нас долго поминали слова моего старшего брата, тогда ещё
маленького мальчика, сказанные им после смерти деда: «Дядя
Никита, а кто теперь будет за главного Жиряка?»
В 1922 году дед со своими лошадьми был отправлен в какой-то
обоз, чуть ли не перевозить тифозных больных. Тиф свирепствовал
тогда всюду. Савелий Гаврилович заразился сыпняком, вернулся
домой больной и вскоре умер. Он был похоронен на Скоблинском
православном кладбище, где лежал уже его 15-летний внук
Николай.
Бабка Савиха, Клавдия Дмитриевна Басова, после смерти
Савелия Гавриловича долго жила в семье моего отца. В 1925 году
по настоянию её племянника Ефима Басова уехала к нему в Масли
Мишкинского района. Басов надеялся получить хорошее
наследство с тётки. Мой же отец поступил с ней честно. Сперва
он отговаривал её, просил не уезжать, понимая, что Ефим хочет
всего лишь поднажиться за её счёт. Но Савиха была упряма и
49
стояла на своём. Отец наделил её всем, что она потребовала,
особенно много дал хлеба. Вся поклажа составила три конных
воза. Это было для него нелегко, т. к. в это время он начал строить
новый дом, каждая копейка была на счету. Вскоре Ефим растрёс
всё тёткино имущество, расскандалил с ней, и она вновь вернулась
к моему отцу и ещё прожила у него несколько лет. Умерла она в
1934 г. в деревне Масли.*
_______________
*Масли – село Мишкинского района Курганской области. (С.В. Плотников).
ОТЕЦ ВАСИЛИЙ САВЕЛЬЕВИЧ БАГРЕЦОВ
Василий Савельевич Багрецов родился 28 декабря 1876 года,
умер 4 января 1947 года. Похоронен на Скоблинском православном
кладбище. Родился в с. Долговка. Почему не в Скоблино? Родители
его приехали на рождество в гости к родителям матери, там он и
родился, там и окрещён.
Внешний вид. Цвет волос – чёрные, прямые. Борода
каштановая. Скоблинский продавец Сергей Еланцев за бороду и её
цвет звал отца «бурый старик». Глаза тёмно-карие, глубокой
посадки. Взгляд выразительный и тяжёлый. Брови чёрные, густые,
дугообразные, ломаные. Скулы широкие. Подбородок
крупный. Круглолицый, лоб довольно широкий, средней
высоты, с зализами. Голова клино-вершинного типа, размер
головного убора 56-й . Уши средних размеров, не оттопыренные.
Ещё о лице: нос прямой, прямоугольно заострённый, крупный.
Щёки резко выражены. Губы средних размеров, строго и туго
сжатые. Краснолицый, как и все Багрецовы. Я лично считаю, что
краснолицость – багрец – и дала фамилию Багрецовым.
Физическое сложение. Рост 165 см. Широкоплечий.
Коренастый. Грудь выпуклая. Костяк грубый. Конституция
рабочая. Мускулатура богатая, плотная. Бицепсы резко
выражены. Берцовые кости ног искривлённые (косолапость), как
признак татарского наследства. Ноги сухие, в сравнении с телом –
короткие, стан длинный, в тазу ширококостный. Шея мощная,
плечи мощные. Пальцы средней длины. Толстые мышцы большого
пальца сильно развиты. Кулак мощный. Удар резкий, сильный. С
двухпудовой гирей справлялся играючи. Однажды в Куртамыше на
базаре парни и молодые мужики устроили состязание: кто
перебросит двухпудовую гирю через амбар, стоявший на базаре?
50
Бросали очень многие, но никто перебросить не мог. Отец подошёл
и говорит: «Дайте-ка я попробую». Кинул – и перебросил.
Окружающие удивились, что небольшой ростом, а перекинул. Ему
говорят: «А ну-ка, ещё попробуй!» Отец взял и ещё дважды
перебросил.
Второй пример. Отец и ещё несколько скоблинцев приехали на
Шмурловский винокуренный завод за картофельной бардой
(выжимки от винокуренного производства). Пока ждали барду,
устроили борьбу. Отец оборол семнадцать человек, не зная
поражения. Все стали говорить: «Вот бы Ваньку сюда, ты
сборись с ним». Кто-то сбегал за Ванькой. Ванька пришёл. Стали
бороться, и отец трижды Ваньку оборол. И стал общепризнанным
победителем этой борцовской компании. Только два эти
приведённые мною факта говорят о том, что отец обладал большой
физической силой и ловкостью.
На работе он был очень вынослив, мог поднимать
значительные тяжести. Пятипудовый мешок отец с пола поднимал
на плечо и заносил на второй этаж (на мельнице). В молодости,
пока он не был отравлен ядами, отец обладал очень хорошим
здоровьем и не имел никаких физических пороков, был
полноценным во всех отношениях. Никаких наследственных
болезней он не имел.
В умственном плане он был человеком средних способностей.
Однако обладал очень здравым рассудком. Был последователен и
хорошо логически мыслил. Будучи человеком неграмотным, мог
делать точные расчёты потребности материалов для строительства
дома или других объектов, потребности семян или кормов для
скота, потребность рабочего времени. Заранее планировал порядок
и последовательность своей долговременной работы или
выполнения операций для изготовления каких-либо изделий.
Например, сделать колесо совершенно заново от ступицы и до
размеров обода, или кадушку, или раму в окно, дверь шпоночную
или филёнчатую, стол, ходок, телегу, сани, борону, бричку,
сортировку «Клейтон», молотилку от конного привода, или дом
срубить, сделать ткацкий станок, выточить веретено или сделать
самопряху, поставить кулаки мельничного привода жёрнова,
отковать жёрнов и т. д .
В любом деле он размышлял и находил способы, как облегчить
труд по подъёму тяжестей, как поднять одному там, где требуется
51
несколько человек. Короче, всегда искал наиболее рациональный
вариант при выполнении любой работы или дела. Он прекрасно
ориентировался по сторонам горизонта, хорошо знал географию
(надо думать, местную, а не всего земного шара!). Хорошо
ориентировался во времени по солнцу и звёздам. Хорошо
настраивал жатки.
Темперамент: флегматик, но с особенностью. Долгое время мог
терпеть до порога реакции, но когда наступал предел терпения
(порог реакции), вскипал и с сокрушительной силой набрасывался
на обидчика.
Черты характера. Обладал большой силой воли и хорошо
управлял собой. В любое время ночи мог встать, когда захочет. Был
решителен и настойчив в достижении цели. Умел поставить себе
цель и осуществить её. Мыслил очень конструктивно, как в
отношении изготовления изделий, так и в смысле проблемных
вопросов. Неплохо контактировал с людьми, имел влияние на
окружающих. К числу легковесных, от которых можно
отмахнуться, как от мухи, он не относился. Начатое дело доводил
до конца. В любом деле любил порядок. То, что делал, всегда было
сделано добротно, после него переделывать не приходилось.
Сделанное служило долго. Обладал предприимчивостью, умел
извлечь выгоду. Примеры будут приведены ниже.
Был трудолюбив, всю жизнь средства к жизни добывал своим
трудом. Всю жизнь крестьянствовал, занимался и земледелием, и
животноводством. С 1930 года был, в основном, мастером-
подеревщиком.
Привычки и наклонности. Основная вредная привычка –
курение табака. Наклонность – искать правду. Сам был правдив и
был исключительно верен своему слову. Выполнял обещанное даже
в ущерб себе.
Отрицательные черты характера: 1. Ревнив. 2. Доверчив.
3. Боялся милиции и властей.
ФАКТЫ ИЗ БИОГРАФИИ
И ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ ОТЦА
Из раннего детства. Отец дружил с Митькой Першиным (у
Митьки отец был Перфилий, Перша). Митька постоянно приходил
к отцу, они, видимо, жили по соседству. Однажды он пришёл,
52
когда семья Савелия Гавриловича сидела за обедом. Дед Савелий
спрашивает: «Митька, ты Шадрино-то видал?» Митька отвечает:
«Нет». – «А поглядеть-то хочешь?» – «Хочу». – «Намажь глаза
перцем, вот и увидишь Шадрино». Митьке было годов семь. Когда
все вышли из-за стола, Митька, не долго думая, натёр глаза
перцем... – и заревел... Когда пришли, стали спрашивать, чего он
ревёт, отец сказал, что Митька натёр глаза перцем. Дед Савелий
Гаврилович схватил Митьку в охапку и потащил к колодцу, стал
промывать ему глаза. Митька заревел ещё больше, и еле-еле дед
отмыл ему глаза. Этот факт характеризует дедушку Савелия
Гавриловича с положительной стороны больше, чем отца.
Выше я уже писал, что в голодный 1891 год тринадцатилетний
Василий Савельевич с отцом и дядей ездил на лошадях в
Тюкалинский уезд и Тару. Спасаясь от голода, ходил по миру.
Вернулись в Скоблино в 1892 году.*
В этом же году он вовсю трудился и совершенно
самостоятельно срубил баню. У него проявились плотницкие
способности.
__________________
*Не знаю, почему, Ваня, такой точный и тщательный при вычислении годов рождения и
смерти своих весьма дальних родственников, здесь допускает явную ошибку. Василий
Савельевич родился в 1876 г., значит в I89I–I892 ему было 14-15 лет. Эта неточность
продолжается и дальше. (Н.Л . Багрецова).
В пятнадцать лет отец уже работал в артели плотников у
какого-то подрядчика Ивана Поликарповича. Сам Иван
Поликарпович не плотничал, а только подряжался (заключал
договор с заказчиком). Он и плотничать не умел, но отличался
умением хорошо подобрать бревно к бревну ещё в состоянии
хлыста. Как говорил отец, это была самая тяжёлая работа:
таскать брёвна, целые хлысты, на другую сторону и класть рядом с
тем, с которым оно будет лежать в стене дома. И, видимо, плотники
были все такие слабосильные. Вскоре отец, пятнадцатилетний
парнишка, стал за главного плотника. Пожилые стали спрашивать
его: «Васька, как это делать?» И он давал разъяснения. Вероятно,
он нагляделся на всё это ещё в Сибири, когда Ефиму Железному
строили дом, а он смотрел, как делают, и на ус мотал.
Отец часто вспоминал, как его, ещё двенадцатилетнего, отец,
Савелий Гаврилович, отдал в работники «с Егорьева дня до
третьего спаса», т. е. с 7 мая до сентября. Отец проработал всё лето
53
только за хозяйские харчи и заработал 7 гривен (70 копеек).
Василий Савельевич упрекал своего отца в безрассчётице и говорил
ему с укоризной: «Чё же, тятя, неужели за лето я бы тебе работы
сработал только на 7 гривен?» Он считал, что останься он лето
дома, принёс бы семье гораздо больше пользы.*
Когда отец был ещё холостым парнем, он крепко дружил с
Пережогиным Иваном Дмитриевичем и Пережогиным Оверьяном.
Это были очень смелые парни, они никого не боялись, хотя и в
Скоблино, и в Камагане было много драчливых парней. Особенно в
Камагане народ был исстари решительный, и убийства в драке
были нередки. Очень часто камаганцы убивали проезжих, поэтому
на въезде в Камаган из Куртамыша, точнее сказать из Маслова, на
краю деревни стоял чёрный столб, как предупреждение, что
деревня опасна для проезда. В Камаган скоблинские парни ходили с
некоторой опаской. Парни эти, и отец тоже, позволяли себе выпить.
И вот однажды, они выпили и шли в обнимку на вечёрки и громко
пели. Заходя в дом, они не разделились, а так в обнимку и зашли.
«И мы, – говорил отец, – как на улице хорошо-то спелись, в доме
ещё громче гаркнули. Кошка, сидевшая на лавке, испугалась,
_________________
*Этот случай показывает, как рано у Василия Савельевича появилось критическое
отношение к отцовскому хозяйствованию, и он не стеснялся его выражать. (Н.Л.
Багрецова).
прыгнула на полку, уронила глиняную латку с квашнёй на пол.
Латка разбилась, тесто вывалилось. На печи лежала дряхлая
старуха, её от испуга хватил родимец».
Эта история отцу казалась смешной, и в большой компании он
её часто рассказывал. Все дружно смеялись и просили повторить.
Рассказывал отец и о том, как он первый раз сватал невесту. Ему
шёл двадцатый год. Дед Савелий Гаврилович за обедом говорит
ему: «Сегодня, Василко, поедем сватать невесту. Приготовь коня,
кошеву и поправь выездную сбрую». Василий Савельевич всё
подготовил. Немного погодя дед говорит: «Давай, Вася, сегодня не
поедем сватать». Отец согласился. Он заранее купил бутылку водки
и спрятал её в ограде в снег. Управившись со скотом, поужинав,
отец пошёл на вечёрки, достал из снега бутылку, раскружал её и
выпил. Пришёл на вечёрки. Вскоре подъехал к той избе дед
Савелий, нашёл отца и говорит: «Поедем, Василий, сватать невесту,
54
не будем откладывать». Отец и дед сели в кошеву и поехали
сватать невесту.
Приехали. Дед Савелий стал говорить с родителями, а Василий
Савельевич с невестой. В тёплой комнате после выпитой без
закуски водки отца развезло, и он задремал. Родители невесты это
заметили и отцу отказали. Свадьба не состоялась. Но недаром
раньше про парней говорили: «Парень – сокол, куда хочет, туда
и залетит». И коль уж он надумал жениться, стал свататься вновь,
на этот раз в деревню Гагарье. Невесту звали Кандакова Пелагея
Филипповна. Она стала первой женой отца. Женился он, наверно, в
1897 году, так как в 1898-ом у них родилась дочь Екатерина, а в
1900 – сын Николай. Екатерина умерла маленькой, а Николай
дожил до 15 лет и умер в 1915 году. И ещё рождались дети, но все
умирали во младенчестве. Остался только последний сын Дмитрий
1913 года рождения. В солдатах отец не служил как единственный
сын у родителей.
В ту пору семья деда и отца жила бедно. Во-первых,
поиздержались на строительство дома для брата деда Ивана
Гавриловича, который отслужил солдатскую службу в 1898 году.
Во-вторых, разделили с ним земельный надел, хотя и продолжали
работать вместе. Делили так: каждый получал то, что выросло на
его участке. Савелию Гавриловичу с отцом досталось 11,5 га земли.
У отца не было даже хорошей ситцевой рубашки, и, отправляясь
свататься, он надел материну цветную кофту. Но это не повлияло
на выбор невесты, т. к. семья Филиппа Кандакова тоже была
бедной. Сам Филипп был очень крупный и сильный мужчина, но
любил крепко выпить и в пьяном виде мог многое пропить, притом
становился очень буйным человеком. Накопительством он не
занимался, оттого семья и была небогата. В дальнейшем он
трагически погиб. Произошло это так. Какой-то из его племянников
влез в чужую компанию, и его там побили. Он заявил, что сейчас
приведёт дядю Филиппа, и они отомстят обидчикам. Побежал за
дядей, поплакался ему, что его побили. Филиппу загорелось
подраться. Они бегом побежали к обидчикам. Но те знали, с кем
имеют дело, и приготовились. Как только Филипп вбежал в ограду,
калитка за ним захлопнулась, и он оказался в глухой ограде один,
без поддержки. Не успел Филипп крикнуть: «Я вас, ...!!!», как был
сбит с ног ударом тяжёлой дубины по голове. Лежачего Филиппа
измолотили до беспамятства, до полусмерти. Бесчувственного, его
55
выбросили из ограды. Он поболел-поболел и умер. Так трагически
оборвалась жизнь тестя моего отца.
Василий Савельевич и Пелагея Филипповна полюбили друг
друга, жили дружно, часто ездили к её родным. Бывало, и её
родные гостили у Багрецовых.
После смерти тестя Василий Савельевич в меру своих
возможностей помогал тёще и малолетнему Тимофею
Филипповичу.
У нас в семье осталась одна единственная фотография, на
которой запёчатлён мой отец, Пелагея Филипповна, дядя отца Иван
Гаврилович и односельчанин Михаил Осипович Букин. Она
сделана в Уфе в 1915 году, где отец и его дядя служили в армии, а
Пелагея Филипповна приезжала проведать его. На фотографии я
нахожу, что Пелагея Филипповна была симпатичной, обаятельной
женщиной. По рассказам отца, я понял, что они любили друг друга.
Она была неграмотная крестьянка, психологически с детских лет
подготовленная к крестьянской жизни, к домоводству и созданию
семейного очага. Она успешно справлялась со всеми работами,
необходимыми крестьянской женщине.
Я уже говорил, что отец и дед Сава занялись подращиванием
телят и на этом кое-что заработали, так что в 1905 году смогли
купить новый дом в Гайне у стариков Усольцевых. О переезде отца
Иван Евсеевич Пономарёв – односельчанин, сказал: «По воде
поехал, значит, повезёт». Т. е. вниз по течению реки Таловки. Но
не сбылись эти слова Пономарёва.
В хозяйственном отношении дела, действительно, пошли
лучше. Отец завёл сильных, хороших лошадей. Стал вовремя
пахать пары, получать хорошие урожаи хлеба, заполняя амбары.
Стало хватать хлеба на пропитание семье, и лошадям овса, и скоту
стало перепадать фуража. Операции с покупкой и подкормкой
телят продолжались.
Отец купил жатку-самосброску. Он рассказывал, что у него был
конь Воронко, большой. Его приходилось запрягать в жатку-
самосброску и косить на одном, уморить его до седьмого пота,
чтобы он натешился, а потом уж к нему припрягали его мать
Воронуху и на паре косили самосброской. А в абсолютном
большинстве самосброской косят на тройке лошадей, одна из
которых идёт цугом, т. е. с верховым человеком. А отец косил на
паре лошадей, и они успешно справлялись.
56
Позже, по утверждению Николая Васильевича – в 1912 году,
отец купил ветряную мельницу, на которой много лет молол зерно
на муку не только себе, но и людям. Конечно, мельница приносила
ему доход, но и забот, и хлопот прибавилось. Отец постоянно
говаривал: «Кто на море и на ветряной мельнице ночью в сильный
ветер не бывал, тот и страху не видал». Мололи тогда, когда был
ветер. В сильный ветер ломило и ветряные мельничные крылья, и
кулаки приводного колеса на валу, т. к. ветер мельницу разгонял
вразнос. Потом всё это отец ремонтировал сам. Сам ковал и
поднимал жёрнов-девятерик (т. е . 9 четвертей в поперечнике и 35
см или пол-аршина в толщину). Он не раз до костей промерзал в
морозную зимнюю ветряную ночь. Продал мельницу он в 1925
году.
Не сбылись слова Пономарёва о везении. Не повезло на
соседей. Ими оказались Букин Степан с женой Марьей Архиповной
и многочисленными сыновьями: Иваном, Данилой, Петром и
Николаем. Чтобы лучше представить, я должен рассказать о них.
Это была семья людей, стремящихся верховодить в деревне, с
бесшабашной удалью готовых на любые поступки: выпить,
украсть, и даже убить человека. Это были не трудолюбивые люди,
не мучившие себя в полевых работах и в уходе за скотом.
Любители выпить, а особенно за чужой счёт. Поэтому у них
никогда материального достатка не было, а есть и пить они хотели
каждый день. Это и побуждало их на «подвиги». Отец, Степан
Букин, воровал лошадей, а старшие сыновья – хлеб из крестьянских
амбаров.
Обворовать они наметили и нашего отца Василия Савельевича.
Но сделать это им мешал хороший сторожевой пёс Борзя, который
обычно сидел на цепи.
Отец рассказывал: «Я возил глызы (мёрзлый навоз) на назьмы
(место свалки), Борзю спустил с цепи, чтобы он прогулялся. Я
вывалил короб с глызами и быстро поехал обратно, а Борзя отстал,
т. к. отпущенная с цепи собака долго не может набегаться.
Накладывая новый воз навоза, услышал выстрел из ружья и визг
собаки. Быстро набросав воз, я поехал. По дороге встретил Букина
Ивана Степановича с ружьём, а чуть дальше, саженях в ста, увидел
убитого Борзю. После этого я стал замечать, что когда начинаешь
открывать конский замок на хлебном амбаре, ключ до отказа не
завинчивается, т. к. на винту намотаны кольца проволоки, они и не
57
допускают ключ. Значит, в амбар ходит кто-то посторонний, замок
открывал не ключом, а проволокой. Я стал подозревать, что это
дело рук Букиных Степановичей, но поймать их в амбаре ни разу не
удалось».
Это только начало злоключений. Однажды, когда отец ещё не
купил ветряной мельницы, а зерно молол на Ивинской водянке,
стоящей на реке Таловке у Гайновского бора, хозяин мельницы
Ивин собрал помочь ремонтировать плотину. Отец пошёл на
помочь, был с лопатой. По окончании помочи, как водится, хозяин
накормил обедом и угостил водкой. Выпили крепко, хозяин
водки не пожалел. Как всегда, пьяные мужики, особенно те,
которым море по колено и желание подраться есть, учинили драку.
Подвыпивший Букин Иван Степанович, взяв в руки большой кол,
догнал шедших уже домой моего отца и деверя моей тётушки
Авдотьи Савельевны, Букина Прокопья Григорьевича, и колом
ударил Букина по боку. Отец говорит Ивану Степановичу: «За что
ты его бьёшь?» А Иван Степанович кричит: «А, Жиряк, я и тебя
убью!» Размахивается колом и подбегает к отцу. Отец ждать удара
не стал, а упредил ударом лопаты по голове (по виску), сбил с ног
Ивана Степановича и больше пальцем его не тронул. Всё это
происходило на глазах у большого числа людей, не успевших ещё
разойтись, поэтому люди сразу поняли, что отец не виноват. Он
драку не начинал, он оборонялся, на oборону каждый имеет право.
И если бы он не защитил себя, Иван Букин убил бы его, т. к. он был
человек большой силы и ударил бы большим колом не жалеючи.
Ивана Букина увезли на лошади домой. На третий день вызвали
врача. Врач измерил длину и глубину раны, и после этого Иван
Букин вскоре умер.
Букины подали на отца в суд. Суд состоялся и оправдал
Василия Савельевича, признав за ним право на самооборону, т. к.
начал не он, а Букин Иван. Многочисленные свидетели
подтвердили это. Вся семья Букиных стала мстить отцу за Ивана.
Они грозились убить отца. Несколько раз пытались застрелить, т. к.
жили рядом. Но, видимо, не решились. Отец опасался, что они
могут убить из ружья через окно, поэтому напротив окна никогда
не садился. Когда же дело касалось открытой встречи на близком
расстоянии, тогда отец не боялся, т. к. видел всё происходящее и в
любой момент мог принять меры к самообороне.
58
Отец рассказывал, что их отношения с Букиными носили всё
время обострённый характер. Фактов, подтверждающих это, было
много. Например, мой отец и Степан Букин, отец Ивана,
встретились у ворот для выезда из поскотины. Перед закрытыми
воротами остановились. Ни тот, ни другой не открывают. Затем
Василий Савельевич слез, пошёл и открыл ворота, а Степан
соскочил с телеги и убежал далеко в сторону. Отец проехал, тогда
Степан вернулся к лошади и поехал в свою сторону.
Второй пример. Ночью на мельнице отец молол зерно. В
двенадцать часов ночи два брата Букиных, Данил и Николай
Степановичи приносят мешок ржи на размол. Просят смолоть рожь.
Отец говорит: «Вот засыпанное в ковш зерно смелю, потом за ваше
возьмусь». Они не уходят. То и дело оба подходят к отцу. Отец
видит, что это дело неспроста. Взял в руки регулировочный ключ
(для поднятия и опускания жёрнова и измерения зазора между
верхним и нижним жерновами и регулирования тонины помола
муки и скорости вращения жёрнова при порывах ветра), и был всё
время начеку, чтобы дать отпор нападающим. Их приход среди
ночи отец растолковал так, что помол зерна – отвлекающий
момент, алиби. А настоящая цель – они пришли с расправой. Но
видимо, струсили. Увидели, что Василий Савельевич без борьбы
не сдастся. Металлический ключ около 1 кг весом и длиной около
30 см в руках отца мог оказаться грозным оружием самозащиты.
Они хорошо оценили обстановку, смололи зерно, выгребли
причитающуюся им муку и ушли. Если бы у них не было задумки
расправиться с отцом, они на мельницу могли прийти днём. Да и
ночью не вели бы себя таким загадочным образом, как показалось
отцу. После размола зерна они ещё долго медлили с уходом. А
потом, поговорив о чём-то, ушли.
Я не думаю, что отцу со страху показалось, что они пришли с
расправой. Зная психологию отца, зная себя и сравнивая с ним, не
думаю, чтобы отец пришёл в панику и от физического страха
потерял бы рассудок и способность к самообороне в такой
экстремальной ситуации. Другое дело, отец оказывался
беззащитным и терялся перед властями и, особенно перед судом,
т. к. плохо знал законы. Мне кажется, что ночной визит Букиных на
мельницу отец оценил правильно. Всем ходом дальнейшей
соседской жизни этот вывод вполне подтвердился.
59
Семья Букиных всячески стремилась умертвить Василия
Савельевича путём прямого физического убийства, но они были
трусы. Они знали характер отца, знали его решимость и
физическую силу и понимали, что он один из жизни не уйдёт, что
он с собой обязательно захватит кого-либо из них, а может, и всех
сразу, поэтому они и не решались на открытый приступ. Ружьём по
каким-то причинам тоже не воспользовались, пошли на подлый
путь: отравить отца через других лиц.
Фомочка Усольцев, у которого наши родные купили дом, умер
очень быстро, а старуха Фомиха, которую отец дал слово
допокоить, жила очень долго в семье отца. Фомиха была в дружбе с
Марией Архиповной Букиной и часто по-соседски хаживала к ним.
Мария Архиповна уговорила Фомиху, чтобы та отравила отца. Дала
ей ртути, Фомиха высыпала ртуть в валенки отца. У отца стянуло
сухожилия и чрезмерно сократило мышцы ног, и пошли по ногам
проломы. Он два года лежал в постели и чуть не умер. Вероятно, в
его тяжёлом состоянии здоровья была повинна не только Фомиха,
но и лекарка Шахонька, которую отец приглашал лечить его, а
получилось наоборот, она травила его «белкой» – мышьяком, что
было сделано по подкупу Марии Архиповны Букиной. Всё это
выяснилось значительно позже, а не сразу.
Про предательство Фомихи отец, например, узнал так. Она
очень сильно заболела, подумала, что это смертное, и попросила
отца, чтобы он съездил в Таловку за попом, чтобы она
исповедалась перед смертью, и Господь Бог отпустил бы ей её
грехи. Отец привёз попа. Фомиха покаялась во всех своих
грехах. Когда отец повёз попа обратно в Таловку, тот спрашивает:
«Кто эта старушка тебе, кем приходится?» Отец объяснил. Поп
говорит: «Тебе не надо бы её допокаивать, ты змею пригрел, она
тебя травила ртутью». Отец ответил: «Так я ведь слово дал. А вам,
батюшка, не положено выдавать, что вам на исповеди сказали».
Поп замолчал, а мог бы, наверняка, и больше сказать. А про
Шахоньку слух прошёл по деревне, что она травила Василия
Савельевича «белкой» по подкупу Марии Архиповны. Отец два с
лишним года лежал в постели, ноги стягивало, не мог ходить.
Лечился пророщенной рожью на горячей печи, делал «бук»,
т. е . тоже прогревание пророщенной рожью, только в бочке.
Могучее здоровье, видимо, победило, и он, в конце концов,
60
поправился. Однако ненависть Букиных и их козни на этом не
кончились.
В годы первой империалистической войны с 1914 по 1917 год
отец был призван в солдаты. Служил в Кунгуре, Уфе, Самаре,
Сызрани, Пензе. Летом 1917 г. при Временном Правительстве их
часть перебросили ближе к фронту, в Речицу и Барановичи, но
участвовать в боях ему так и не пришлось.
Домой он вернулся в 1917 году из Орска.
Вот что рассказал брат Николай об отце и о событиях тех лет:
«Февральскую революцию он встретил в Самаре. Отец говорил, что
их три дня изолированно, взаперти держали в казармах. Слухи
были о волнениях, но толком никто ничего не знал. Лишь подошла
к казармам демонстрация, и послали делегатов в казармы, но их не
выпускали.
Тогда некоторые смельчаки полезли в окна, солдаты им
помогли. Они тут же выступили и объявили о падении царизма,
тогда офицеры покинули казармы и лишь на другой день пришли и
начали подлаживаться к солдатам. И лишь при Временном
Правительстве солдаты были посланы на фронт. Сначала прибыли
в г. Речица, это где-то в Гомельской или Могилёвской области.
Потом пешими пошли в район Барановичей и, наконец, где-то
перед самым выступлением на передовую, отказались воевать. Будь
на месте отца кто-нибудь другой, он записал бы себя в
революционеры, отец же об этом и не подумал. Служил он в 16-ом
Саянском полку. Командир роты был Попов, командиром
отделения – Аблиц, других я не помню».
Я уже говорил, что в Уфу к отцу приезжала на побывку его
жена Пелагея Филипповна. Тогда же привёз новобранцев из
Челябинска его дядя Иван Гаврилович, а вместе с отцом служил
односельчанин Букин Михаил Осипович. Вот все они и
сфотографировались на память. Это и стал для нашей семьи
единственный исторический документ, который даёт нам
возможность увидеть облик этих людей и даже по фотографии
прочитать характеры их. Настолько хорош снимок, что я премного
благодарен тому замечательному мастеру-фотографу, сделавшему
его. Спасибо ему, добросовестно делавшему своё дело! Не будь
этой фотографии, давно бы стёрся образ отца в моей не очень
крепкой памяти, а потомки его вообще не имели бы представления
об облике моего отца. Может, некоторые из потомков скажут, что
61
я бросился в патетику. Эка невидаль! Умный поймёт, не скажет. А
глупец не поймёт – ничего!
В 1917 году отец пришёл домой из г. Орска, оттуда же пришёл
и Иван Гаврилович. Как отец относился к Октябрьской революции?
Он был неграмотный и хорошо её не понимал. Встречал её без
особой радости. Он не знал точно, что она даст крестьянину.
Вернувшись домой, он с головой ушёл в хозяйственные дела, начал
поправлять пошатнувшееся без его рук хозяйство.
В гражданской войне он не участвовал ни на стороне красных,
ни на стороне белых. Вероятно семейные утраты и хозяйственные
заботы захватывали его больше, чем вопросы политики. За время
его отсутствия умерла его мать, Авдотья Овдокимовна. Дед
Савелий Гаврилович в возрасте 67 лет привёл в дом новую жену,
человека крайне неуравновешенного, противоречивого, вздорного
характера, Клавдию Дмитриевну Басову.
1 ноября 1920 года умерла жена отца Пелагея Филипповна, от
какой болезни – не установил. 3 декабря 1920 г. отец женился
вновь на моей матери Марине Дмитриевне Меркурьевой в
девичестве и Багрецовой по первому мужу.
Все эти события, безусловно, отвлекали отца от участия в
политической жизни страны и даже деревни. Семейные утраты и
устройство новой семьи, борьба за хлеб свой насущный в поле
захватили всё его существо, и не секрет, что он отстал в оценке
политических событий и не смог понять обстановки политического
момента.
Вполне возможно, что он мыслил ещё старыми категориями,
буквально понимал лозунги: «Земля крестьянам», «Земля тем, кто
её обрабатывает», и полагал, что земля и впредь будет в частном
землепользовании. Ленинская политика НЭП, замена
продразвёрстки продналогом – всё это способствовало укреплению
веры отца в то, что земля будет находиться в частном владении. А
также немалую роль сыграл земельный передел не только на
мужскую, но и на женскую душу. Ведь не зря этот факт отражён в
песне Демьяна Бедного «Во солдаты Ваньку мать провожала», где
мать говорила: «Глянь-ко, сразу сколь земли привалило!» Всё это
вместе взятое вдохновило крестьянина, изголодавшегося по земле,
на трудовые подвиги, именно подвиги! И крестьянин не стал спать,
дни и ночи до изнурения работал: пахал, сеял, растил и убирал
хлеб, кормил себя и страну.
62
Но теперь пора рассказать и о семье моей матери, т.к.
дальнейшая их жизнь с отцом протекала уже вместе.
МЕРКУРЬЕВЫ-БАГРЕЦОВЫ.
СОВМЕСТНЫЕ РАДОСТИ И БЕДЫ.
*Меркурьевы,
Марина Дмитриевна Багрецова
(в девичестве Меркурьева)
Марина Дмитриевна (Меркурьева) Багрецова, наша с братом
Николаем мать, родом из с. Таловки, из многочисленного рода
Меркурьевых. Это самая распространённая фамилия в Таловке
Юргамышского района.
И ещё Меркурьевы встречаются в Курганской области в
с. Крепость Мокроусовского района. Деревня Крепость построена
лет 200-250 назад, как защита от казахских набегов.
По рассказам и письмам Ивана Дмитриевича Меркурьева, брата
моей матери, знатока истории деревни Таловки, мне известно
следующее...
В деревне этой была управа и деревянная церковь. В Таловку с
Кыштымских заводов пришёл молодой парень и поселился у
старика. Это было примерно в 1730-1740 годах. При переписи
населения этот парень был обнаружен и записан Меркурьевым
Иваном Петровичем. Есть две версии: или это была его настоящая
фамилия, или он назвался по имени старика, у которого жил, его,
вроде бы, звали Меркурием. Но это была первая запись фамилии
Меркурьевых в Таловской слободе.
Остановлюсь на описании Степана Михайловича Меркурьева.
Дочь его Екатерина была матерью Григория Степановича
Коростина, который потом стал мужем сестры моего отца Веры
Савельевны. Они являются родителями Евгеньи Григорьевны
Кушнеровой, нашей двоюродной сестры, которая живёт в Тулуне.
Этот брак первый, в котором род Меркурьевых скрестился с
родом Багрецовых.
Дмитрий Фёдорович Меркурьев (1855 – 1920 гг.) – это отец
моей матери и мой дед. Его жена – Евдокия Яковлевна, в
девичестве Гоглева (1855–1934 гг.).
Они имели следующих детей:
63
1. Иван Дмитриевич (1875–1975 гг.).
2. Надежда Дмитриевна, по мужу Мокина (1877–1948 гг.).
З. Анна Дмитриевна, по мужу Мурдасова (1891–1919 гг.).
4. Ефим Дмитриевич (1895– 1987 гг.).
5. Марина Дмитриевна (1898–1976 гг.).
Из их детей, т. е . наших двоюродных братьев и сестёр,
некоторых я вовсе не знаю, т. к. они разъехались по разным концам
страны, а с некоторыми мало поддерживались отношения. Ближе и
прочнее всех были отношения с дочерью Надежды Дмитриевны
Анастасией Фёдоровной Малыгиной, живущей и сейчас в
Челябинске. Хотя у неё было своих пятеро детей, но она никого из
многочисленных родственников, своих и мужевых, не отталкивала,
и в их квартире постоянно кто-нибудь жил или ночевал из родни.
Также близкие отношения были с семьёй дяди Ефима
Дмитриевича. Особенно роднились его дети Василий и Ольга
Ефимовичи. Они живут сейчас в д. Лесники под Курганом.
Марина Дмитриевна (28 февраля 1898 г. – 1 января 1876 гг.)
была последним ребёнком у своих родителей.
Отец её, Дмитрий Фёдорович Меркурьев, в молодости был
весёлым песенником и плясуном. Любил учить пляске других,
давая указания, что пляшущий должен больше упираться на пятку,
за что и получил прозвище «Митя-пята», кроме общесемейного
прозвища «Арыковых». В пожилом возрасте он был болезненным,
страдал цингой, парадентозом, полиартритом. Ещё смолоду
отличался сонливостью, всё спал, спал, а к 40 годам был уже почти
нетрудоспособен. Служил церковным сторожем и за это получал
мизерное жалование. Вот как рассказывал о нём его племянник
Степан Никитич:
«Дед-то твой, Дмитрий Фёдорович, утлый был, в руках у него
ничего не родилось. Мне кажется, на работу он был сильно
ленивый. Всё хворал, связался с этой церковной сторожкой и спал
там дни и ночи. А много ли там платили? Вот и бедствовала их
семья, голодала, как говорят, ели редьку с квасом. Скотина у них не
велась, всё почему-то подыхала. Вот и хлебали всё время нужду. И
рассудка вроде бы был неплохого, и память крепкая была, люди его
уважали, в молодости был плясун и песенник, а вот хозяйственные
дела не шли. Всю жизнь, пока был живой, ему помогал Василий
64
Родионович Гоглев – дед его жены Евдокии Яковлевны. А иначе
семья вовсе бы бедствовала».*
Итак, Марина Дмитриевна была последним ребёнком. Мать
родила её уже 44 лет, ужасно не хотела её и стыдилась ходить
беременная. Бабушка Авдотья (Евдокия) Яковлевна была очень
пoдвижнaя, paзгoвapивaла быстро, была крута на слово, очень
много ругалась. Её присказка «Будь ты проклят» или «Будьте
вы проклятые» слышалась на каждом шагу, и с этими словами и
своим детям, а позже внукам сыпались колотушки по голове.
Осознанно или неосознанно она сыпала эти проклятья, но только
сыпала их беспрестанно. Мой личный вывод: у Авдотьи Яковлевны
память, может быть, была очень крепкая, а вот большого ума не
было. Человек умный, хорошего характера и доброго сердца,
походя своим детям и внукам, наследной крови своей проклятья не
шлёт! Моя мама, как будто человек не злой, но тоже страдала этим
недостатком – рассылала: «Будьте вы прокляты» – всем своим
потомкам. Я человек суеверный и считаю, что мне так сильно в
жизни не повезло потому, что я с детских лет проклят. Я часто
говорил маме: «Мама, ну зачем ты свою наследную кровь клянёшь
на каждом шагу, как своих заклятых врагов?» Она отвечала: «Я не
кляну, я просто привыкла так говорить». Просто или не просто,
думно или бездумно, но это проклятье делает своё злое дело.
И ещё моё суждение о бабке моей Авдотье Яковлевне. Как я с
детских лет запомнил её, на её лице всегда были незаживающие
раны. Сейчас я понимаю, что это у неё был рак кожи.
_________________
*Этот рассказ подтверждает и Анастасия Фёдоровна Малыгина. Она говорила, что
как только старшие дети, Иван и Надежда (её мать), подросли, вся работа в поле легла
на них. Василий Родионович руководил ими, всячески помогал. По его настоянию Иван
учился в школе. Т . к . он учился хорошо, Василий Родионович предлагал на свои средства
учить его дальше. Но с учёбой в дальнейшем не получилось
Когда же Иван женился и ушёл в отдел или даже уехал, всю работу выполняла
Надежда Дмитриевна. Её приехали сватать, а отец не хотел отдавать, потому что
некому было работать. Только вмешательство дедушки заставило его выдать дочь
замуж. (Н.Л . Багрецова).
Из воспоминаний мамы. Брат Иван Дмитриевич хорошо учился
в школе, окончил с отличием 3 класса церковно-приходской школы
в Таловке. Василий Родионович Гоглев, дед, очень хотел, чтобы
Иван учился дальше и отпускал на это средства, но не допустил
учиться Ивана Таловский церковный поп.
Не захотел, чтобы бедные учились!
65
Учился в школе и дядя Ефим Дмитриевич. Училась и моя
мама, правда на 3 года позже Ефима. У неё была хорошая память,
она помнила много стихов наизусть из «Барановской книги»,
которые учил Ефим.*
Ей очень хотелось самой учиться, тем более, что кое-кто из
девочек ходил в школу, и она самовольно отправилась в школу.
Пока дома не было особенной работы, мать не возражала, и Марина
проходила в школу с полгода. В школе учительницей была Елена
Васильевна, очень строгая. В классе всегда было абсолютно тихо.
Но если была необходимость, она не боялась пустить в ход
линейку. В школе мама выучилась читать по-печатному и по-
славянски, немного писать, но худо. Скоро учёбе пришёл конец.
Просватали сестру Анну, и надо было усиленно прясть, вязать
вязочки на полотенца, словом, помогать готовить приданое. Мама
хорошо шила, вязала, вышивала по канве и гладью, вязала и
выстилала филейные скатерти. Этим зарабатывала себе на
приданое. Зимами, когда в Таловке происходил рекрутский набор и
съезжалось много народу, нанималась с подругами стряпать
пельмени для трактира по 20 копеек в день.
Семнадцати лет она жила лето в работницах у Кудрина Ивана
Дмитриевича, доила 20 коров, поила телят и пр. Заработала за лето
несколько рублей и очень гордилась этим заработком. Так она
зарабатывала себе на приданое, сшила плюшевую «маринатку»
(жакетку), две «парочки» (кофта с юбкой). Длинные до пят юбки, –
коричневая бархатная и бордовая шерстяная,– долго хранились в
её сундуке, она так их и не износила, всё берегла. Так же долго
сохранялись и высокие ботинки со шнуровкой.
______________
*Мне она декламировала стихотворение про Петра Великого:
«Лесом частым и дремучим
Ель, сосна да мох седой,
Ехал всадник, пробираясь,
К топким невским берегам...» (Н.Л . Багрецова).
Очень рано пришлось маме стать опорой семьи и в поле. С 1914
года Ефим ушёл в солдаты. Как раньше старшим детям помогал дед
Гоглев, так ей помогал её двоюродный брат Яков Григорьевич
Меркурьев. Кроме того, вдруг пригодилась и её грамота, которую
она почти совсем забыла. Молодых мужиков и парней забрали в
солдаты, и она вдруг оказалась почти единственная грамотная в
деревне. Её стали осаждать просьбами: прочитать или написать
66
письмо. Особенно забылось письмо. Чтобы вспомнить, мама в
свободные минуты в поле писала буквы угольком на берёсте.
Большим развлечением и местом, где молодёжь могла
общаться, был церковный хор. И мама, и Ефим хорошо пели.
Хором руководил специальный регент с камертоном. В 1960 г. дядя
Ефим, провожая меня на автобус в Таловке, завёл меня в церковь и
показал выцарапанные на стене инициалы его и мамы и их
товарищей по хору.
В 1918 г. маму посватал Багрецов Алексей Григорьевич из
деревни Камаган. Он ей понравился, и мама пошла за него. На этой
свадьбе произошли загадочные события. Когда жених на тройке
лошадей стал выезжать из собственной ограды, чтобы ехать за
невестой, лошади трижды вставали на дыбы и коренник сломал три
дуги. Свадьбе пришлось обратиться к Маслову Кузьме Андреевичу
из д. Маслово, которого пригласили и привезли из Маслова как
тамаду, оберегателя свадьбы. Этот человек славился тем, что
кастрировал жеребцов прямо запряжённых в оглобли, стоящих на
ногах, без повала на бок и не связывая их. Каким-то таинственным
образом он тотчас пригласил скоблинскую знахарку Шахоньку.
Шахонька прибежала и обратилась к Маслову: «Ну, чё звал?»
Маслов показывает ей на конский помёт во дворе и говорит:
«Видишь, вон беспорядок, надо убрать». Шахонька выбежала во
двор, стала собирать конский помёт в подол юбки и выносить его за
ворота на дорогу. Помёт был убран. Кузьма Андреевич велел
запрягать лошадей.
Лошадей запрягли, и жених и дружки поехали за невестой.
Лошади пошли спокойно. Остальная часть свадьбы прошла в
норме.*
___ ___ ___ ___ _
* Свекровь моя, Марина Дмитриевна вспоминала эти месяцы жизни с Алексеем
Багрецовым как счастливое, светлое время. Главное было то, что оба были молоды,
веселы и любили друг друга. (Н.Л . Багрецова).
Шёл 1918 год. Колчак наступал на запад, мобилизуя в деревнях
молодых мужиков. Оказался мобилизованным и Алексей Багрецов.
Он вовсе не хотел воевать, из-под Челябинска он сбежал из
колчаковской армии. Однако, когда началось отступление Колчака
и он вторично проходил через эти же места в обратном
направлении, Алексея снова мобилизовали. Он дошёл до села
Байдары (Половинского района Курганской области) и с группой
товарищей решил снова сбежать от Колчака. Но кто-то их выдал, и
67
их всех расстреляли. Так мама осталась вдовой. Она продолжала
жить в семье свёкра с маленьким сыном Иваном Алексеевичем.
Кроме неё была ещё сноха Авдотья, тоже вдова
с маленьким ребёнком. Третий младенец был у свекровки, а всего в
семье было 12 человек.
В 1919 году специальным постановлением Уральского
Реввоенсовета объявляется всеобщая трудовая повинность по
заготовке топлива для обеспечения промышленности и транспорта
Урала. Учитывая, что в семье Григория Николаевича имеются
рабочие руки снох, его мобилизуют на лесозаготовки. Отговориться
он не смог, но ему эта поездка зимой 1919–20 годов сильно не
понравилась, и он стал намекать, что в следующий раз отправит
снох. Летом 1919 года маленький Иван Алексеевич заболел корью,
вроде бы поправился, но после этого вдруг заболел снова и умер.
Как выражалась мама, у него «корюха на нутро перешла».
Весной 1920 года свёкор побывал в Таловке и привёз маме
известие, что её отец сильно болен. Он предложил ей совсем
перебраться в Таловку к родителям, т. к. их теперь ничто не
связывало. Марина Дмитриевна собрала свой скарб и уехала,
оставив ножную швейную машину, которую купил ей свёкор и с
помощью которой она зарабатывала шитьём.
Я затрудняюсь точно сказать, когда умер дед Дмитрий
Фёдорович в январе или ноябре 1920 года, мои записи путаны. Но
точно известно, что в декабре 1920 года её посватал мой отец
Василий Савельевич Багрецов, и она пошла за него.
Отцу было 43 года. Он был ещё полон сил. У него был
малолетний сын Дмитрий. Требовалась хозяйка. Марина
Дмитриевна показалась ему подходящей на эту роль.
Разница между ними составляла 20 лет. Красавцем отец не был.
О любви, конечно, и речи не было. Вероятно, на маму
подействовала серьёзность, надёжность, настойчивость Василия
Савельевича. С другой стороны, куда ей было деваться? Дома она
тоже была уже лишней, власть перешла к Ефиму и его жене.
Вышла за первого, кто посватался.
В семье отца в это время состав семьи был следующий: свёкор
дед Савелий Гаврилович, его жена Клавдия Дмитриевна (бабка
Савиха), сам Василий Савельевич, его семилетний сын Дмитрий, и
пятой была теперь Марина Дмитриевна.*
68
Привожу собственное воспоминание мамы о первом годе
жизни в новой семье: «Вспомню, как я переживала от Василия.
Они, Багрецовы, были дурные, в первый год я привыкнуть к ним не
могла. Дедушка Сава всё время твердил: «Вот взял молодую,
больно дружно живёшь с ней, она уйдёт, а Митьку-то сейчас
забудешь, он тебе будет как чужой». Они мне кормить его,
Дмитрия, не давали. Хлеба не было, голодный год был. Бывало,
хлеб испеку, бабушка Савиха возьмёт, сосчитает хлеб и под замок.
А он же, Дмитрий, бегал, рос, ел много. Прибежит и завеньгает:
«Ись хочу!» А они, дед Сава и Савиха, твердят: «Вот она его не
кормит, вот он голодный». А Василий-то опять на меня, вот так
недружно и несогласно жили. У них ведь ничего не было. Хлеба не
было. Овощей было очень мало, т. к. Савиха огородом не
занималась. Она в тёплую воду рук не макала. Она ленивая была, а
ругаться и на беса посадить – это только её же и поискать надо
было, и сделать это для неё ничего не стоило. Сильно вредная и
скандальная старуха была. Посуды не было. Одежды тоже не было.
Огород был запущен. Пелагея-то хворала, садить не могла. Я стала
садить в огороде около речки и около дома все овощи, огурцы в
огурешнике. Полную яму погребную всяких овощей на зиму
напасла. Своя семья потом ела и Афонасью Букину всё время
овощами кормили. Василий любил солёные арбузы, бывало, поедет
в Куртамыш, купит арбузов целый мешенинник-кормовик,
привезёт домой, и две кадушки восьмиведёрных я обязательно
___ ___ ___ ___ __
*Описав так подробно наружность своего отца, Ваня почему-то совсем не остановился
на наружности матери. Её фотографий сохранилось довольно много, но везде она уже
после операции на челюсти, с несколько перекошенным лицом. Отмечу лишь, что она
была вся в веснушках – и лицо, и тело. Волосы светло-русые. (Н.Л . Багрецова).
солила. А остальные арбузы ели свежими, хранили их в овсе очень
подолгу.
По грузди тоже, бывало, ездили на лошади с мешенинником. В
груздяные годы наламывали по целому мешениннику. Солила
вёдер по 10-15. Но это было уже потом, а не в первый год моей
жизни в семье Багрецовых. Репу и морковь отец сеял на пашне,
около избушки у Гришичья, сеял целую леху.
69
А в 1921 году жили сильно худо. Голодали. Ездили за каким-то
мохом в болото под Петровкой, который драли прямо в воде.
Сушили, мололи и ели, смешивая немного с мукой. Коров было
две, но доили они плохо. Но у Бурены было сильно густое и
хорошее молоко, этим и спаслись. Скотины кололи на зиму мало:
быка и несколько овец. Урожай в 1921 году был очень плохой, с
трудом собрали семена. Остальное зерно выгребли в
продразвёрстку, т. к . семье Савелия Гавриловича дали большое
твёрдое задание по продразвёрстке, поэтому выгребли всё вместе
со старым хлебом, наверное, пудов двести. Своя семья голодала».
В 1921 году родился мой старший брат Николай. Дедушка Сава
очень любил его и играл с ним, совсем ещё маленьким. В 1922 году
умер дед Савелий Гаврилович, роль бабки Савихи сходила на нет,
потом она уезжала к племяннику. Руководство хозяйством
оказалось полностью в руках матери.
По трудолюбию она не отставала от Василия Савельевича, и
материальное положение семьи заметно улучшилось. Рождались
ещё дети: Пётр и Александр, но оба умерли маленькими. Я родился
25 ноября 1926 года. Родился маленький, худенький, и мать
подумала: «Те вон какие были крупные, и то не выжили, а этот и
думать нечего, что будет жить». Однако вопреки её мыслям, я
остался живой.*
___________________
*По рассказам моей свекрови мне стало понятно следующее: из пятерых её детей
выжили лишь двое, именно те, которые родились в зимние месяцы. За зиму они успевали
подрасти и окрепнуть. А остальные родились весной, в апреле – мае, как раз, когда
начинался покос, а затем страда, их приходилось на целый день оставлять одних с
няньками, поить из соски. Молоко скисало, мухи так и кишели, неудивительно, что у них
скоро начинался понос, и они умирали. (Н.Л . Багрецова).
В 1925 году отец стал строить новый дом. Сруб ему чем-то не
нравился, и он продал его, тех же плотников нанял рубить новый.
Сосед Пётр Степанович Букин, брат убитого отцом Ивана Букина, с
ухмылочкой говорил ему: «А ведь ты мне, Василий, строишь дом-
то!» Эти его слова сбылись.
Он действительно потом жил в нашем доме. В новый дом мы
зашли в 1927 году, дом был просторный, но радости он нам принёс
мало. При строительстве дома отец сильно надсадился и нажил
двупаховую грыжу, которая потом доставила ему много мучений.
Навалились и другие неприятности. Когда я родился, в дом
70
пришлось взять няньку. Взяли сироту Матрёну Шестакову, дочь
той самой Шестаковой, которая была любовницей деда Савы.
В 1928 г. у матери родилась дочь Шура, и Матрёна продолжала
оставаться в доме. В 1929 г. Матрёне было 20 лет, а брату Дмитрию
16. Говорят, что он был очень хорош собой. Находясь в одном
доме, они, как говорится, слюбились, и в 1929 г. Матрёна родила
дочь Прасковью Дмитриевну. Матрёна страстно любила Дмитрия, и
дядя её, Шестаков Иван Михайлович, по прозвищу «Бамбур», стал
добиваться, чтобы Дмитрий женился на Матрёне.
Дмитрию, видимо, жениться не очень хотелось, но особенно
был против отец, Василий Савельевич. Начались склоки, ссоры,
тяжба.
Решающим, по-видимому, оказался тот факт, что Матрёна
прожила в нашей семье два года, работая по найму, т. е. как
батрачка, а это грозило отцу раскулачиванием. Женитьба же
сглаживала это, и отец вынужден был смириться. Дмитрий
женился, отец отделил его, выделив ему корову, лошадь и другое
имущество. Молодые поселились в малой избе, стоявшей в одном
дворе с нашим домом. Неприязнь же между отцом и Шестаковым-
Бамбуром осталась и впоследствии сыграла свою роль.
Началась коллективизация. Отец вступил в колхоз в 1930 году.
Мельницу он продал ещё в 1925 году. Зимой 1930 г. он был
отправлен в Кособродск на лесозаготовки. В горнице нашего дома в
дневное время были созданы ясли-площадка, куда ходили дети от
2-х до 5 лет, а вечером был организован ликбез, куда собиралась
молодёжь и молодые супружеские пары.
Месяц или полтора у нас жила племянница отца Евгенья
Григорьевна Коростина – дочь Веры Савельевны. Вечером, после
ликбеза, у Евгеньи оставалась её подружка Елена Шестакова, а
иногда и молодые парни.
Жил в Скоблино некто Дубровин Кузьма Иванович,
просмешник всех и вся.
Вот он приехал в Кособродск на лесозаготовки и начал
рассказывать деревенские новости. Зная ревнивый характер
Василия Савельевича, решил подшутить над отцом. И наговорил
отцу, что вечером, после занятий ликбеза у Марины остаются
молодые парни: «Смотри, Василий, как бы Марина не свихнулась,
молодая ещё!» Эта шутка взбесила отца. Он тут же собрался
71
и уехал домой. Приехал в Скоблино взбешённый. Начались
допросы матери и вскоре переросли в ссору.
Как сейчас помню: днём отец сидит против окна, на лавке –
инструменты, шило, иглы, нитки и большие кованые ножницы.
Отец починивает обувь. Мама на верхнем голбчике сидит с
прялкой, прядёт. Я лежу на полатях. Мать, обиженная
подозрениями и недоверием отца, начала его пилить. Отцу, видимо,
это изрядно надоело, и он вскипел, схватил кованые ножницы и со
словами: «Ну, ..., ржа железо ест!», бросил ножницы в мать
наотмашку. Ножницы ударились в верхнюю полку, рикошетом
отскочили, пролетели мимо меня и воткнулись в потолок. Я
напугался и заревел. Мать, ещё более воодушевлённая его дикой и
неправой выходкой, пошла в наступление. Ссора ещё больше
разгорелась. Отец схватил печную деревянную лопату и ударил
маму лопатой в лоб, рассек кожу на лбу. Шрам был заметен у мамы
до смерти.
Дело приближалось к вечеру. Пришли ученики ликбеза. Все
сразу заметили маму с перевязанной полотенцем головой. Учитель
ликбеза, Дубровин Илья Кузьмич, сын того самого Кузьмы
Ивановича, виновника всей бури, заподозрил, что виноват Василий
Савельевич, стал говорить маме: «Сказывай, это Василий тебя
побил? Если он, то мы его судить будем!»
Мать не выдала отца, но обиду эту ему не простила. Неприязнь
между ними осталась на всю жизнь.
В конце 1930 года отец сильно заболел, болел он, в общей
сложности, более двух лет. На правом боку и на правой ноге у отца
появились огромные гнойники. Кроме того, обострилась
застарелая грыжа: когда она выкатывалась, отец не мог двигаться.
После выздоровления отец пошёл строить школу, вернее,
делать рамы, двери, парты, т. к. он был большой мастер.
Бригадиром мастеров был Шестаков Кузьма Фёдорович, тоже
из «Бамбуров», родственник Ивана Михайловича. Мастерская была
в кулацком доме. Стройматериал сушили на русской печи. Печь
топили щепами и стружками. Топили не жалеючи, т. к. топлива
было много. Печь вся растрескалась, и в любой момент мог
случиться пожар. И однажды ночью он случился. Мастерская, все
материалы и инструменты мастеров сгорели. Стали думать и
гадать, отчего произошёл пожар. Вывод был сделан сразу, что
72
расколовшаяся по швам печь и лес, который сушили на печи, и
стали причиной пожара.
Однако, сельский актив пришёл к другому выводу. Кто состоял
в этом активе? Это был, во-первых, Иван Михайлович Шестаков-
Бамбур, дядя Матрёны, который сердился на отца за его нежелание
женить Дмитрия на Матрёне. Во-вторых, активистом был Пётр
Степанович Букин, брат убитого Ивана, давний враг отца. Третьим
недоброжелателем оказался Яков Петрович Багрецов, председатель
существовавшей в округе коммуны, по характеристике моего брата
Николая – фанатик. Отец не выяснил, что побуждало этого
человека злобствовать против него. Но именно он первый
выдвинул на сельском активе мысль, что виновником пожара надо
сделать Багрецова Василия Савельевича, потому что у него новый
дом, неплохое хозяйство. «Осудив его, мы возместим убытки, а что
мы возьмём с Кузьмы Фёдоровича Шестакова, когда он гол, как
сокол?» Эти слова отец слышал своими ушами, когда сидел в
сельсовете в соседней комнате, ожидая допроса. Слух у отца тогда
был достаточно хороший, оглох он потом, после того, как
переболел в Сибири тифом.
Предложение Якова Багрецова всем понравилось.
Ответственный за пожарную безопасность бригадир Кузьма
Шестаков признавался невиновным, т. к . он исконный пролетарий
и поджога совершить не мог. Это очень нравилось его дяде, он и
племянника выводил из-под удара, и получал возможность
насолить Багрецову. Отца обвинили в том, что он, выходя
последний из мастерской, нарочно закрыл вьюшку, чтобы печь
перекалилась и произошёл пожар. Начали фабриковать документы,
ложь искусно переплетали с правдой.
Особенно рьяно лжесвидетельствовали: Шестаков И.М., его
жена Татьяна и П.С . Букин. Вспомнили, что отец торговал скотом,
имел мельницу, жатку-самосброску, построил новый дом, держал
работника. Значит, он эксплуататор, подкулачник, недоволен
советской властью и, чтобы хоть как-нибудь навредить, поджёг
мастерскую. Короче, характеристика была, как на кулака, а между
тем, она была ложной. Скотом торговал в основном дед Савелий
Гаврилович, причём обслуживал этот скот сам, никого не
эксплуатируя. Мельницу отец имел до 1925 г, и продал, чтобы
начать строить дом. На мельнице отец работал мельником сам и за
73
помол брал не дороже, чем остальные 25 владельцев ветряных
мельниц в Скоблино.
Вдобавок отец два года болел, и за это время хозяйство пришло
в упадок, достатков никаких не было.
*Беда.
Скитания по Сибири.
19 января 1933 года состоялся суд над отцом. Отец не сумел
доказать свою невиновность. Время было жёсткое. Характеристики
были такие, что его судили, как кулака. Присудили к конфискации
движимого и недвижимого имущества и запретили проживать в
пяти близлежащих районах (Юргамышском, Куртамышском,
Мишкинском, Курганском и ещё каком-то, не помню) сроком на 5
лет.
Дом описали и продали с торгов. Не помню, сразу ли или
потом, но он достался Петру Степановичу Букину. Корову тоже
продали, скудные запасы хлеба и картофеля выгребли и увезли.
Личные вещи, которые получше, продали. Нам оставили верхнюю
зимнюю одежду, валенки, летнюю обувь, носки, чулки, несколько
пар белья и самую необходимую посуду. Отца отпустили из
предварительного заключения, он приделал к сундуку полозья,
сделал небольшой ящик с полозками. Все оставленные нам вещи
уложили в сундук и ящик, и 13 февраля 1933 года, гонимые
передувающим дорогу ветром, мы вышли из дому в направлении
деревни Гагарье. 12 км до д. Гагарье мы шли весь день. Мать с
отцом везли сундук, мы с Николаем ящик. На небе выяснились
звёзды, когда мы пришли в Гагарье. Ночевали две ночи у старых
родственников отца по Пелагее Филипповне, у её сестры Агафьи
Филипповны Хохловой.
А потом пошли в Затоболье и так ходили целую зиму по
Затоболью (Глядянский район), от деревни до деревни, не зная, где
будем ночевать предстоящую ночь, в бане или в избе? Отцу были
выданы такие документы, что его нигде на работу не принимали. В
частности, в Алабугский совхоз (2-ая ферма, где мы потом жили)
управляющий его принял, отец две недели проработал, наделал им
вил, граблей, насадил косы на черенки и т. д . Но приехал директор
Федотов, и отца в совхоз не принял, сказав, что им такие, как он, не
нужны. Мы подались в Курган с намерением уехать в Сибирь. В
74
Кургане отец потерял кошелёк с остававшимися деньгами и
документами. Мать, Николай и я вернулись в Скоблино, чтобы
выхлопотать новые документы на отца и всю семью. Отец остался в
Кургане. Мама выхлопотала документы, и мы поехали обратно в
Курган, встретились с отцом и уехали в Омскую область. Были в
Исилькуле, в Москаленках, но и тут отец работы нигде не нашёл. К
осени доехали до станции Чаны, отец сделал тележку, и от деревни
до деревни пошли на север Новосибирской области. В селе
Венгерово две недели жили в бане. Потом пошли в Киштовский
район. Дошли до деревни Морозовой уже по снегу, и тут Николай
заболел сыпным тифом, потом заболела и мама. Из-за их болезни
нас на квартиру никто не пускал. Жили в бане, топившейся по-
чёрному. Потом заболел и отец. Я один остался на ногах, ходил по
миру, кормил и поил всю больную семью, топил баню.
Наконец, выздоровел Николай, потом мама, но заболел тифом
я. Короче, вся семья переболела, живя в курной бане в суровые
зимние морозы. Муки мы перенесли немалые. Во время топки бани
из-за дыма все выползали на улицу и мёрзли, холодные и голодные.
После выздоровления отец в д. Кучумовой (Йрынцас) нашёл
квартиру, в конце января 1934 года мы перешли в д. Кучумову,
стали жить у добрейших людей Зверевых: Анны Дмитриевны с
сыном Иваном и Евдокии Дмитриевны, её сестры. Евдокия
Дмитриевна, или просто Дуня, была абсолютно слепая, я стал её
поводырём. Они были двоеданы-кержаки. Жили ещё единолично,
очень бедно (у них украли последнюю лошадёнку) и помочь нам
материально не могли. Спасибо им за тёплый кров и доброе,
душевное слово!
Весной отец, мама и Николай ушли ближе к Киштовке, а я
остался в Кучумово у Зверевых. Я ходил по миру, сам ел куски и
им давал кусков, а они давали мне приварок. Когда Дуне надо было
идти далеко, я её водил.
Она у двоеданов была кем-то вроде попа, знала все молитвы и
меня учила креститься по-двоедански. Она меня любила.*
В Киштовке было ещё много единоличников, они не требовали
документов, и все трое: отец, мама и Николай – помогали
единоличникам убирать урожай, косить и вязать в снопы рожь,
крючить горох и класть его на шаромы, после уборки пасли скот в
деревне Макаровка. На зиму решили остановиться в д. Верх-Тарка
75
Киштовского района. В начале ноября мама пришла в Кучумову за
мной (70 км) и на тележке привезла шестиведёрную кадушку
черёмухи Зверевым в знак благодарности. Дуня на память мне
связала носки из белой шерсти Ягушки-покормушки, которую я
постоянно пас. И это для меня была великая радость – тёплые
носки. Потом мы с мамой распрощались со Зверевыми и ушли
пешком в Верх-Тарку, где были отец и Николай.
В Верх-Тарке мы устроились на квартиру к Таисье Кокориной.
Это была семья раскулаченных из д. Камаган. Муж Таисьи,
Кокорин Иван Васильевич, однорукий, при переправе через реку
Тару не справился с управлением лодки и утонул. Свёкор умер в
Сибири. Сама Таисья, женщина лет 40-45 жила случайными
заработками, т. к . на работу её не принимали. Собирала ягоды,
грибы, кедровые орехи. Свекровь её, Парасковья Николаевна,
старуха лет 65-70, ещё крепкая здоровьем, очень жизнестойкого
характера, шутниха, в основном пряла лён в люди.
Их дети: Степан, Анна и Маша, 12-ти, 10-ти и 7-ми лет.
Когда мы с мамой пришли в Верх-Тарку, отца и Николая там
ещё не было, они допасывали в Макаровке скот. Там жители пасли
подённо, и никому неохота было пасти самому, нанимали Николая
с отцом, это давало им прокорм, а может, и ночлег.
Итак, мы решили зимовать у Кокориных в Верх-Тарке. Следует
сказать, что представляла их изба.
_______________
*Мне много раз приходилось слышать и от Вани и от свекрови тёплые воспоминания
об этих людях. Например, сама Дуня не могла ходить по грузди, но с удовольствием
принимала участие в их разборке и мытье, когда кто-нибудь приносил из леса. Найдёт
крохотный, ядрёный груздок и говорит: «Ваня, это ты!» Затем выберет побольше:
«Это Коля». Затем выберет большущий, с загнутыми краями старый груздище: «А это
дедушко Василий!». И хохочет – довольная. (Н.Л . Багрецова).
Изба была 5 м на 4 м, вытянута с запада на восток. Стены из
пластов. Пол земляной. Внутри избы в углах и в простенках стояли
стойки, посреди избы тоже ряд стоек, на них были положены матки
и потолок-накатник из круглых бревен. Потолок был засыпан
землёй, крыша плоская. Поэтому в проливные дожди вся крыша
промокала и вся вода была в избе. Вечно было сыро, везде капала
вода, воздух был сырой, душный, спёртый. Все ютились обычно на
нарах. Сырой воздух и обилие укромных мест способствовали
размножению огромного количества сверчков, блох, клопов и
76
тараканов, последние оккупировали место у печи, но ползали
всюду. Над плоской крышей избы возвышался высокий
глинобитный дымник с вьюшкой-захлобучкой типа большой
сковороды. Залезали на избу, вьюшку захлобучивали на дымник, и
выход дыма и тепла из печи прекращался. А т. к. из экономии тепла
эту захлобучку производили рано, в печи всегда ещё оставалось
много непрогоревших углей, то начиналось усиленное выделение
угарного газа, и мы, особенно ребятишки, ежедневно угорали,
особенно зимой. Нас сильно рвало, при ходьбе бросало из стороны
в сторону. Полураздетые, выползали мы зимой на улицу, там
простывали и целую зиму кашляли. Чтобы избавиться от кашля, мы
рвали торчащие из-под снега стебли крапивы, подсушивали их и
курили в присутствии родителей, которые сами поощряли это
лечебное курение.
Поэтому с детских лет я негодую и нападаю на людей, которые,
истопив печь, рано закрывают печную трубу. Вот так болезненно-
угарно отразилась на нас эта зима 1934–35 годов в землянке
Кокориных.
Как бы то ни было, жизнь своё брала. Мы каждый день хотели
есть. Нужно было жить. Брат Николай ходил учиться зимой в 4-ый
класс Верх-Тарской школы, Степан Кокорин – во 2-й класс. Ещё
жил у нас на квартире парень Софрон (Софка), он ходил в 7-ой
класс. Софка был тоже из семьи сосланных кулаков, выходцев из
деревни Вехти Куртамышского района Челябинской области.
Софку Таисья пустила из тех соображений, что отец его платил за
квартиру деньгами и некоторым количеством мяса, что при
бедственном положении семьи Таисьи было большой ценностью.
Вот мы на этих метрах и ютились всю зиму, 10 человек!
Отца по-прежнему ни в Верх-Тарке, ни за её пределами на
постоянную работу не принимали, в колхоз тоже. Он перебивался
случайными заработками, если был здоров. Кому стайку срубит,
кому сени прирубит, кому ворота сделает, кому рамы в окна, кому
кадушку смастерит. Но у него не было специальной мастерской, он
работал на морозе, часто простывал. Да и двухпаховая грыжа,
старые, очень серьёзные болезни не позволяли ему браться за
крупные подряды одному. Ведь человек-то он был изношенный,
хотя ему было в то время 58 лет!
Как я оценивал раньше и как оцениваю сейчас действия отца
Василия Савельевича тех лет, через 51 год моей жизни? Я давно
77
понял отца, что он психологически был крестьянин до корней волос
и до последней нервной клеточки. Он не мыслил себя вне
крестьянской жизни. После высылки он не мог устроиться на
крестьянскую работу, документы и характеристики не дали такой
возможности. И он решил выжидать окончания срока высылки, и
мечтал возвратиться на родину. Тяга к родине у него была, хотя
земляки обошлись с ним хуже некуда. Мне моё чутьё подсказывает,
что он действовал правильно.*
Чем занимался я в эту зиму? Зимой продовольствия в семье не
было, поэтому я каждый день ходил по миру. Одновременно с этим
я стал прясть исполу отрепи на половики – половину хозяевам,
половину себе.
Конечно, инициатива была со стороны матери. Несколько
мотов пряжи я напрял за репу. Главное соревнование было между
мной и Анкой Кокориной, кто больше напрядёт. Конечно, родители
наши всячески это прядильное соцсоревнование поддерживали, и
мы старались, усердствовали друг перед другом. Чтобы хорошо
скручивалась отрепная нить (отрепи – это короткие волокна льна с
большим содержанием костики, т. е. коротких одревесневших
обломков стебля), нужно было очень хорошо крутить веретено и
обильно смачивать нить слюной. Чтобы больше выделялось слюны,
жевали хвойную смолу (серу). Но и жевание серы не достигало
нужной цели, секреторная деятельность слюнных желез иссякала.
Тогда мы ставили на нары глиняные стаканчики с водой и макали
пальцы левых рук в воду. Кожа на пальцах от постоянного
___ ___ ___ __
*Николай был не согласен с этим. Он как-то при мне высказывался, что чем таскаться
по Сибири, надо было прибиваться в город, на производство, не мучились бы столько,
лучше получили бы образование и т. д. (Н.Л . Багрецова).
смачивания водой и постоянного кручения костричной нити
лопалась, куски кожи закручивались в нить, и получались большие
кровоточащие раны на пальцах рук, долго не заживавшие.
В Верх-Тарке была хорошая маслёна, т. е . предприятие, где
били масло из масличных культур (рыжика,* льна, конопли,
подсолнечника, горчицы и др.). Больше всего сеяли рыжика, и,
следовательно, масло было в основном рыжиковое, горьковатое, т.
к. рыжик из семейства крестоцветных.
Обычно я обойду деревню по миру, насобираю кусков,
прихожу на маслёну, кому-нибудь погоняю лошадей на приводе
78
маслёны и, заработав несколько помакушек, ухожу домой.
Помакушка – от слова «макать», т. е . право обмакнуть несколько
раз кусок в масло и съесть. Однажды со мной
приключился неприятный курьёз.
В тот день на маслёну приехало много молодых мужчин,
парней и девок. Но они были ленивы гонять лошадей и, увидев
меня, что я гоняю другим лошадей, давай меня уговаривать, чтобы
я гонял их лошадей, а мы, мол, потом досыта накормим тебя и
хлебом, и маслом. Я целый день гонял лошадей до вечера, то
одному, то другому. И уже порядком закружился, ходя по кругу за
лошадьми. Но тут подошли ещё двое: одна бойкая красивая девка и
бойкий речистый парень. Я не устоял, прогонял и их лошадей, пока
били их забойки с маслом.
Поздно вечером закончилась работа. И естественно, я сгоряча,
голодный, бросился на мягкий пшеничный хлеб и парное
рыжиковое масло. И съел большой кусок хлеба и вымакал немало
масла. Но эти красивые парень с девкой решили сыграть со мной
злую шутку, «обкормить» меня маслом. Они не пожалели мягкого
хлеба, на глазах окружающих стали подкладывать мне хлеба и
подливать масла. Вначале я не заметил подвоха и ел. Но враз меня
от масла отбило, и я не захотел eго, и в то же время я заметил, что
они как-то по-особенному ехидно уговаривали меня есть. Я
остановился. Меня затошнило и стало беспрестанно рвать,
выворачивая желудок наизнанку. Заметив неладное, эти молодые
люди быстро смотались, и со мной стали отваживаться какие-то
пожилые мужчины и женщины. Они долго со мной возились
___ ___ ___ ___ _
* Рыжик – объяснение слова имеется в словаре В. Даля: «растение Camelina sativa, из
семян коего бьют масло: рыжей, зеленый жабник, кашка, коровья-трава, режуха, резуха,
резъ». (С.В. Плотников).
(о врачебной помощи тогда и речи быть не могло), и только
глубокой ночью я еле-еле приполз домой с больной головой и
больным желудком.
Дома я рассказал, что со мной было. Несколько дней я сильно
болел и никуда не ходил. Понос и рвота мучили меня. Но потом
прошло, и я вновь бывал на маслёне, но такой жадности уже не
проявлял, т. к. даже запах рыжикового масла вызывал во мне
отвращение. Заработанное масло я собирал в чекушку и приносил
домой. Потом, когда семена масличных кончились, маслена
79
работать не стала. Но всё же я и сейчас помню, как была построена
сибирская маслёна, и если бы пришлось строить, то сделал
бы её по типу Верх-Тарской.
Итак, всю зиму 1934–35 годов мы жили у Кокориных. Рано
утром я ходил по миру собирать то, что подадут. В каждом доме я
дважды молился, первый раз – прося милостыню, а второй – в знак
благодарности за подаяние. Один еврей был особенно дотошным,
он всё хотел увидеть, каким крестом я крещусь, мирским или
двоеданским? Обычно двоеданы по миру не ходили. Вот он и
любопытствовал, почему я крещусь двоеданским крестом. Это
было влияние Дуни Зверевой из д. Кучумовой (Ирынцас), т. к . она
учила, что истинная вера в Бога – это старая двоеданская вера. А я
ей очень верил. В том, что Бог есть, я не сомневался. И если кто-то
говорил, что Бога нет, я искренне считал, что Бог его накажет.
После обхода одной из частей деревни, а деревня была очень
большая, дворов 250-300, я приходил домой и садился прясть
надоевшие мне льняные отрепи. Но надо, значит, надо. Потом из
заработанной мной пряжки, мать выткала большой полог, –
необходимую в хозяйстве вещь.
Кое-как скоротав зиму, весной мы немного ожили. Появились
саранки (лилии), пучки, медунки, щавель, лук-чеснок, черемша. Мы
перешли на питание этими травами. Однажды мы ходили копать
саранки. Лопата была тяжёлая, скована из лемеха плуга и на
черенке была насажена без гвоздика. Лопата с черенка упала и
отрубила мне большой лоскут кожи на пятке, т. к. я шёл босиком.
Рану я засорил, и нога долго не заживала. Я ходил на одной ноге.
Вылечить помогла одна старуха-знахарка. Она сварила сварок из
воска, топлёного коровьего масла и лиственничной смолы, всё
примерно в одинаковой пропорции. Набрала и напарила каких-то
трав, сильно посолила солью, вначале отпарила рану, а потом
промыла хорошо, намазала сварком рану и завязала чистой
тряпкой. Эта процедура ноге дала спокой, не стало токать и
долбить, как цыплёнок в яйце, я уснул. Нога стала подживать. Я
ещё пару раз ходил к этой старухе. Она очертила кругом раны, что-
то шепча, вновь намазала сварком, и через неделю нога зажила, а до
этого я недели три еле ходил на одной ноге.
Ранее, ещё в Кучумове, мне лечили таким же сварком из воска,
масла и сосновой серы какую-то язву на икре левой ноги, и сварок
тоже хорошо помог. Рана заросла. Масла, может быть, было больше
80
всего, т. к . вначале топили масло, потом воск, а потом смолу и
хорошо перемешивали. Получалась незастывающая, но и хорошо
держащаяся на ране масса.
Весной 1935 года на заработанные отцом с зимы деньги, мы
купили в пластяном четырёхкомнатном бараке одну комнату.
Барак был вытянут с юга на север. С восточной стороны были
сделаны небольшие сени и входная дверь. На западной стене было
одно окно размером 50 на 50 см. Слева от входа стояла печь.
Размеры комнаты – 4 на 4 метра. Пол земляной, мазался коровяком
с глиной. Мы были очень рады собственному жилью.
В первой квартире-комнате жили отец и сын Чухвистовы. Сын
Михаил был весельчак и балагур лет 20–22-х .
Рядом с нами (во второй квартире) семья белорусов
Чернолевских. Отец их, Кузьма, сварливый ругатель, вечно
недовольный жизнью. На сына своего, Лёньку, моего ровесника,
вечно кричал: «Лёнька, чёртов черногуз, ты иде? Подь сюды!!!»
Кузьма был крайне странный человек. Пока мы жили с ними
рядом, ни одной ночи не прошло, чтобы он не стучал в хате, –
мастерил, но никогда не было видно чего-нибудь сделанного. За
нами, в крайней квартире-комнате, жила большедетная семья
мокшанки Прасковьи Кардишовой, у которой была девка-невеста,
сын Егорка, старше меня на год, и две девчонки, а мужа не было.
Это была певучая семья. Любимая их песня была «Ох ты степь, ты
степь, степь Мордовская, как во той степи замерзал ямщик». Хату
мы купили у Насти – молодой здоровой отходки «соломенной
вдовы», любвеобильной до безудержности.
Весной же этого 1935 года отец нанялся пасти овец
колхозников колхоза «Страна Советов» и единоличников села
Верх-Тарки. Мы с Николаем с радостью помогали ему, т. к .
вечером мы по очереди ужинали у владельцев овец. Летом, во
время отдыха на пастбище, отец много рассказывал о себе и
своей семье, о прошлом, о службе в солдатах и многом другом.
Беда лишь в том, что очень многое выветрилось из моей памяти.
Вот и сейчас я с великим трудом вспоминаю и только кое-что
записываю в эти тетради.
Вспоминается мне ясный солнечный день. Я нашёл осколок
тонкого фарфорового стекла от блюдца. Через него взглянул на
солнце, было видно просвечивающее солнце. Наслышавшись, что
солнце и земля крутятся, я стал уверять, что вижу, как солнце
81
крутится. Смотрели в это стекло и брат Николай, и отец, но не
могли признать правильным моё легкомысленное утверждение. Но
я упрямо твердил, что вижу, как солнце крутится. Как видите, моё
первое «научное» утверждение было глубоко ошибочным.
Овец пасли до того времени, как выпал снег. Осенью 1935 года
в школу я не пошёл. В декабре в одну из суббот я собрался и пошел
вместе со всеми.
Пробыл в школе один день, а следующий день воскресенье. А в
понедельник я в школу не пошёл, т. к. некоторые ученики, зная, что
я хожу по миру, посмеялись надо мной.*
В феврале 1936 года родители решили перебираться ближе к
родине. Мы выехали из Верх-Тарки. Мама и мы с Николаем уехали
в Скоблино, а отец остановился в Петухово и стал работать
вольнонаёмно в колхозе «Россия» в селе Больше-Приютном
Петуховского района.
Мама, Николай и я жили с февраля по май в Скоблино у тётки
Авдотьи Савельевны Букиной в улице Гайной. Дом был из толстых
в обхват брёвен, высокий и тёплый. Тётка Авдотья всячески
помогала нам материально, главное в ту пору – это питание. Поила
нас молоком, кормила похлёбкой, с хлебом было, конечно, туго.
Сама она была 52-х лет, но у неё было очень сильное варикозное
___ ___ ___ ___ _
*Вероятно, к Верх-Тарскому периоду относится Ванино воспоминание, как он пошёл с
чайником за костянкой и уже набрал почти полный чайник, как вдруг чуть не наступил
на змею. В испуге он отскочил в сторону и там едва не наступил на двух змеёнышей. Он
говорил, что так, как тогда, он никогда ещё не пугался. Ведь он ходил по лесу босиком.
Потом очень жаль было просыпанных ягод. Тогда же, наверное, и Марина Дмитриевна
участвовала с какой-то компанией в сборе кедровых орехов. Они ушли в лес на две недели.
Расстилали под деревьями полога, били по стволу колотушками. Более молодые
забирались на кедры и оттуда сбивали шишки. Потом специальной тёркой отделяли
орехи от шелухи шишек. В общем, это был очень непростой промысел. И всё время
в лесу босиком, а змей было очень много. (Н.Л . Багрецова).
расширение вен, узлы часто прорывались, и кровь подолгу бежала
из ран. Поэтому в колхозе она не работала, хлеба на трудодни не
получала, зарабатывал один Иван Васильевич, её сын. Жили они
бедно. Выручало её умение вести экономно хозяйство и
работоспособность в огороде, благодаря которой она выращивала
очень много овощей, это и улучшало их питание, да и на нашу
долю доставалось немного.
В мае 1936 года мама, Николай и я выехали из Скоблино и
переехали к отцу в Больше-Приютное, где опять была новая среда,
82
новые люди и новые квартиры (у Митрохиной, у Лепшиной, у
Баева).
До школы моё поведение определялось инстинктами, образным
мышлением, ну и, конечно, были и элементы рассудка. Мне
кажется, что я очень рано начал рассуждать, т. к . постоянное
отсутствие крова над головой, отсутствие постоянного места
жительства, отсутствие хлеба насущного были важнейшими
факторами и условиями к трезвому размышлению и
соответствующему серьёзному и терпеливому поведению в семье и
в обществе. Обстановка сразу ставила вопросы: кто есть кто? что
есть что? как быть? каким трудом это добывается?
Не имея достатка и хлебая нужду, мы с Николаем рано познали
цену вещам, людям и рано научились соизмерять свои возможности
с удовлетворением своих потребностей. Ничего лишнего в
запросах, лишь бы иметь самое необходимое, самое нужное, без
чего невозможно обойтись. Как в питании, так и в одежде, обуви и
в личных вещах. Вот поэтому у нас с детских лет выработалось
отвращение к излишествам и всякой мишуре, которые мы считаем
чуждым, излишним, ненужным (значки, безделушки, хрусталь,
ковры, дорогие престижные вещи и т. д .). Я считаю, что всё это
излишества, без которых можно обойтись.
И наоборот, нужные, полезные вещи нужны в достатке и даже с
запасом, такие, как добротная обувь, одежда, позволяющие
сохранять здоровье. В достатке нужно иметь ценные, необходимые
продукты питания, а также корма для скота, необходимые орудия
труда для работы в личном подсобном хозяйстве. Короче –
рациональность.*
Небольшое философское отступление
Людей, которые не считают нужным иметь запас крайне
необходимого, я считаю людьми легкомысленными, которые
нужды и горя не видели. Мне же кажется, что на мою долю нужды,
горя, бед и всяких случайных и неслучайных несчастий выпало
предостаточно. Это, конечно, сузило мои материальные запросы, но
научило соразмерять свои возможности и понудило меня умеренно
расходовать свои имеющиеся средства, зарабатываемые только
честным путём, путём немалого и квалифицированного труда.
83
Этому, мне кажется, я учился с детства и у своих родителей, и у
жизни, и у окружающих меня людей.
Конечно, это характеризует меня, как ограниченную личность,
а не гениальную. Но я никогда не относил себя к гениям. Я
обыкновенный смертный, человек средних способностей. Если вы
спросите меня, умею ли я тонко и чутко понимать? Я без
бахвальства скажу: «Умею». Если вы cпросите меня, могу ли я
понять суть сложного процесса явлений природы или могу ли я
найти диалектически логическую нить мышления в происходящем
явлении, мне кажется, тоже – смогу найти эту нить. Умел ли я
мыслить? Мне кажется, умел. Обладал ли даром предвидения? Не
большим и не глубоким, но полагаю, что обладал. Но был
недостаточно обаятельным человеком, имел очень маленькое био-
электрическое поле и поэтому не имел большого влияния на людей,
не умел пользоваться властью. Много прощал людям,
оскорблявшим меня. Беспечно относился к личным оскорблениям,
думал, что грязь, основанная на лжи, ко мне не прильнёт и
повредить мне не может. Прямо она не прилипала, а всё же пачкала
и делала грязным, чем отталкивала от меня людей.
_________________
*Ваня всегда отрицательно относился к моим попыткам иногда продать какие-нибудь
излишки молока, сметаны, мяса, яиц. Он всегда возмущался и говорил: «Лучше бы мы
сами съели». А меня заставлял это делать подрастающий косяк дочерей, которых надо
было одевать. По его сложившимся понятиям, всё необходимое у них было, а сверх того
–
мишура. Как-то я купила старшим модные туфли, без пяток, так он был возмущён и
долго укорял меня: «За 14 рублей – и хоть бы полноценные туфли были, а то без
задников!» (Н.Л. Багрецова).
И ещё очень существенное: я не умел внушить людям веру в
меня. Во мне не видели надёжности. Хотя я всегда умел держать
слово, был верен ему.
Значит, видели какую-то слабость в характере. То бесправное
положение, в котором я оказался в детстве, сыграло в моей жизни
немалую роль. Вероятно, виной всему – моя нерешительность и
застенчивость.
Вот что значит внушить ребёнку с детских лет, что он не
такой, как все, что он бесправный, что он стоит за чертой права на
политическую защиту, что он должен таить своё прошлое, вернее,
прошлое своих родителей... И всё время бояться, чтобы не дать
людям повода заподозрить в тебе «чужого» по политическому духу
человека. Это было у меня и в дошкольный, да и в школьный
84
период. Там, где надо было дать решительный отпор обидчику, я
сдерживал себя, а нерешительность возрастала, превращалась в
привычку уступать. И я превращался в безликого, в бесхребетного.
А с возрастом это выразилось в становлении нерешительного
характера.
Немалую роль сыграла в формировании моего характера и
мать, которая всё время нам давала наказ: «Вы у меня будьте тише
воды, ниже травы! Вы ведите себя смирно, чтобы не ржавело моё
сердце из-за вас». Она своими систематическими напоминаниями
умела навязать своё мнение, подавить волю и инициативу. Она
умела вселить неверие в собственные силы в самый неподходящий
момент, когда надо было вселять веру в силу ребёнка. И всё это
часто делалось под предлогом благих намерений, но получалось
диаметрально противоположное действие. Человек, привыкший
подчиняться, сознаёт этот надлом не сразу.
Я сделал главный вывод: «Человек должен очень рано
научиться мыслить, рассуждать. Как можно раньше выработать
свою самостоятельность в принятии собственных решений, но
всегда рассуждать, рассуждать и учиться предвидеть будущее. Не
бросаться на авось, как бабочка на огонь, т. е . надо как можно
раньше стать самостоятельной личностью. Быть последовательным
в своих рассуждениях, хотя рассуждая, следует сопоставлять свои
мысли с совершенно противоположными мнениями, это позволит
сделать правильный шаг».
ЖИЗНЬ В БОЛЬШЕ-ПРИЮТНОМ
Продолжаю рассказ о жизни в Больше-Приютном. В мае 1936
года мы поселились у Митрохиной. В июне перешли на квартиру к
Лепшиной Марии Николаевне в избу, сделанную из жердей и
засыпанную глиной между жердями, с плоской крышей. У Марии
Николаевны была девочка лет 4-х, болевшая «усьяном» –
эхинококком. Она очень сильно страдала от болей и почти всё
время плакала.
Кроме нас у Марии Лепшиной на квартире жили старик со
старухой, старик пас индивидуальное стадо. Ходил он летом в
огромной туркменской мохнатой овчинной шапке. Шапку он
повесил у порога. Мне пришла в башку дурацкая идея: я надел
шапку старика и вышел на улицу. Я решил заглянуть в избушку
85
через окно. У окна сидела больная дочка Марии Лепшиной. Когда я
впялился в окно в этой огромной мохнатой шапке, девочка сильно
напугалась, громко закричала и очень долго плакала, никак не
могла успокоиться от испуга. То, что я впялился в шапке в окно,
видела старуха, жена пастуха. На другой день она взялась лечить
девчонку от испуга, стала выливать на воске. Воск вылился какой-
то бугристой массой, и старуха, зная достоверно, что я напугал
девочку, истолковала так, что это на воске вылился я в мохнатой
овчинной шапке. Мария Лепшина в порыве гнева меня прокляла.
Девочка была больна эхинококком, здоровье её было сильно
подточено, живот от пузырчатого червя казался огромным. Но
видимо, и нервное потрясение было очень сильным. Недели через
две она умерла. Мария Лепшина не плакала, т. к . поняла, что
смерть девочки развязала ей руки, ведь рано или поздно девочка
всё равно бы умерла. Вскоре она вышла замуж за Моисеева Егора.
После этого мы были вынуждены перейти на другую квартиру к
Баеву Роману Павловичу. Какую роль сыграло проклятие Марии
Лепшиной в моей жизни? Не знаю, сыграло ли, но неприятный
осадок остался у меня на всю жизнь.
1 сентября я пошёл учиться в первый класс Больше-
Приютинской школы (1936 г.). Моей первой учительницей была
Екатерина Фёдоровна Чащина.
Николай пошёл в 4 класс вторично, т. к . в Верх-Тарке он не
доучился (уехали в феврале).
Екатерина Фёдоровна нас учила всего одну четверть. Она нам
всем очень нравилась, как учительница. Она отнеслась ко мне с
доброй душой и добрым сердцем, она видела в нас людей. О ней я и
сейчас с благодарностью вспоминаю.*
Но вот решением директора Владимира Петровича
Альшевского* решили её перевести учителем в 4-ый класс, а наш
класс передать его жене Александре Михайловне. Почему-то
сделали так, что она провела у нас первый урок, а после второго
должна была перейти в 4-ый класс. Мы об этом узнали, когда
прозвенел звонок на 2-й урок. Альшевский пришёл к нам в класс за
Екатериной Фёдоровной. Я самый первый ухватился за дверную
ручку, остальные мальчишки и многие девчонки ухватились за
меня, и мы стали держать дверь, не пускать директора. Альшевский
вначале не мог открыть дверь, но, видимо, сильно рассердившись,
напряг все свои силы, упёрся ногой в стену и открыл дверь. Мои
86
руки не смогли удержать дверную ручку против силы взрослого
мужчины, но открыл дверь он с большим трудом. (Мне было 9 лет
и 9 месяцев). Мы протестовали против того, что от нас уберут нашу
любимую учительницу, но нас не послушали, Екатерину
Фёдоровну увели, а Александру Михайловну привели. Прощание
было бурным, а встреча с новой учительницей была комом, не
радостная, даже оскорбительная для достоинства Александры
Михайловны. Наши взаимоотношения в первые недели были не
очень хорошие. Но, в конце концов, обида была забыта, и
отношения наладились.
1-й класс я окончил с отличием, и был премирован тапочками и
книжкой стихов А.С. Пушкина. Николай 4-й класс тоже окончил с
отличием, и получил книгу Пушкина «Евгений Онегин», а также
игру типа шахмат с четырьмя конями, но без всех остальных фигур.
Учительница А. Альшевская тоже осталась в моей памяти, но она
оставила в сердце меньше симпатии, чем Екатерина Фёдоровна
Чащина. Завучем в школе была Варвара Григорьевна Мотовилова-
Панова.
______________
*Ваня рассказывал, как однажды в начале учебного года, когда дети играли на перемене,
учительница спросила его, откуда он родом. Ваня обстоятельно ответил ей, назвав и
деревню, и район, и даже сельсовет. Она с уважением посмотрела на него и похвалила.
Эта похвала очень ободрила его, и он впервые почувствовал себя не хуже других детей.
(Н.Л . Багрецова).
Мы с Пановыми жили рядом, с их сыновьями Виталькой и
Шуркой иногда вместе играли.*
В одном классе со мной училось много мальчишек. Больше
всех я сошёлся с Петром Анисимовым и Василием Назаровым. В
нашем классе учились два Ивана Баева, оба были Егоровичи.
Второй Баев в 70-х годах был зам. председателя Курганского
горисполкома. Но больше всех я уважал Княгинкина Кузьму,
доверял ему, играл и общался с ним, хотя он был старше меня и
учился уже в 5-м классе. Под его влиянием я стал увереннее стоять
за себя.
Однажды он высказал мне с укоризной: «Эх, Ваня, если бы я
имел столько силы, сколько ты, я бы никогда не стал терпеть
обиды, как ты. Я бы на твоём месте отлупил всех обидчиков, а ты
терпишь!» Эта критика запала мне в голову, и вот что однажды
получилось.
87
Зимой мы постоянно находились в библиотеке, где был
небольшой читальный зал. В библиотеке мы играли в шахматы.
Она была пристроена к клубу, стоило пройти маленький коридор, и
мы оказывались в клубе. Там мы обычно устраивали борьбу.
Большинство ребят ко мне относились неплохо, но для двоих я всё
ещё был чужаком. Это были Пашка Моисеев из моего класса и
Ефимка Кочеров – из второго. Они всегда были настроены против
меня и всегда стремились причинить мне неприятности. Но в
одиночку у них не хватало силы, чтобы справиться со мной, это их
злило, и они всегда подбивали ребят, кучей нападали на меня и
валили, чтобы посильней намять мне бока. Но мне стоило только
уцепиться за кого-нибудь из них руками, и я подминал его под себя
и всё равно оказывался не на самом низу. Вся «куча мала»
___ ___ ___ ___ ___ _
*Видимо, к этой семье относится смешная «легенда», которую Ваня и Марина
Дмитриевна нередко со смехом вспоминали. Сам Панов тоже был из интеллигенции (или
учитель, или зав. клубом). И вот они надумали купить корову. Купили. Корова оказалась
ужасно неспокойной и никак не давалась доиться. Перепробовали всё: путали ей ноги,
Панов держал корову за рога и пр. Наконец обнаружили, что корова стоит
спокойно, когда рядом играет патефон. С тех пор корову доили с патефоном.
И ещё. Ваня нигде не говорит об этом, но видно, что его хождения по миру
прекратились. Видимо, легче стало с работой, изменилось к ним отношение, возможно,
это было только местным явлением, Больше-Приютинским.
Не знаю, в какой деревне это было, но он рассказывал мне, как однажды на него
набросились в одном дворе собаки и начали трепать, к счастью, мужик успел выбежать
из избы и отогнать их. (Н.Л . Багрецова).
наваливалась, и больше всех доставалось тому, кто оказывался на
деревянном полу.
Ефимка Кочеров шёл на всякие ухищрения. Однажды, видя,
что я стою недалеко от клубной сцены, он залез на сцену и оттуда
решил нанести сокрушительный удар. Он со сцены прыгнул на
меня, чтобы подмять меня под себя резким броском и весом своего
тела. Я еле устоял, почувствовал боль в пояснице. Но я успел
обхватить его обеими руками, удержал на весу, а потом резким
движением опрокинулся всем телом на него. Ефимка сильно, с
большим стуком, ударился затылком о деревянный пол. Он в
судорогах задёргался по полу, потом заревел, поднялся, и его
начало рвать. С тех пор Ефимка Кочеров не нападал на меня.
Лишившись поддержки Ефимки, не стал нападать и Пашка
Моисеев. Этот случай изменил отношение ко мне больше-
приютинских ребят. На меня перестали нападать даже кучами.
88
Мне сильно запомнился вечер 31 декабря 1936 года, вечер
встречи нового, 1937 года. Новогодняя ёлка была установлена в
клубе. Мы все, школьники, пришли на ёлку. Дедом Морозом был
Леонид Васильевич Панов – учитель труда. Он был одет в белый
халат с большим количеством ваты. На ёлке горели свечи –
открытым огнём. Леонид Васильевич попятился к ёлке,
коснулся ватой до горящей свечки и сам вспыхнул. В одно
мгновение образовался огненный шар. Пока с него срывали
костюм, у него сильно обгорели лицо и руки. Он долго лечился в
больнице. Новогоднее празднество было испорчено этим
трагическим случаем. Нам быстро раздали подарки и отправили по
домам. Пока я буду находиться в здравом рассудке, мне этого
случая не забыть.
Весной 1937 года отец заключил договор с Теплодубровским
маслозаводом, что он нарубит заводу 200 кубометров дров. После
окончания школьных занятий вся наша семья откочевала в лес, в
деляну-лесосеку. Деляна была за деревней Богданы, км в 15 от
Больше-Приютного. В лесу мы сделали большой шалаш и в нём
жили. Печёный хлеб мы получали по договору в Больше-
Приютном, а крупу и другие продукты нам выдали сухим пайком,
из них мама варила приварок.
Мы пилили уже около месяца или даже больше, напилили 150
кубометров дров. Обязанности были чётко распределены. С корня
пилили отец с мамой или с Николаем, распиливали на
полуметровые поленья мама с Николаем, отец колол дрова, а я
обрубал сучья и стаскивал чащу в кучу.
Однажды у нас кончился печёный хлеб, и я был отправлен в
Больше-Приютное за хлебом. Отец стал обрубать сучья и таскать
их в кучи вместо меня. Видимо, надсадился, это стало толчком,
поводом к обострению его болезни.
Когда на другой день я пришёл из Больше-Приютного, отец
уже лежал больной в постели. Вечером мама пошла в Больше-
Приютное за подводой, чтобы увезти отца в Петухово в больницу,
и только к вечеру мать приехала на какой-то кляче. В ночь они
поехали в Петухово, потом его отправили в с. Пашково
Петуховского района, потом вновь перевезли в Петухово. Отец
лежал в больницах больше месяца. Мы, т. е . мама, Николай и я
продолжали пилить дрова, чтобы выполнить договор. Договор был
выполнен, и мама получила расчёт.
89
ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНОЕ СЕЛО
После этого семья настроилась вернуться на родину, т.е. в
Скоблино. Мы забрали в Больше-Приютном свои вещи и поехали в
Петухово. Подождали, когда из больницы выпишут отца, и в июле
1937 года вернулись в Скоблино. На станции Петухово я последний
раз увидел любимую учительницу Екатерину Фёдоровну Чащину.
Она тоже куда-то уезжала.*
Отца и мать приняли в колхоз «Красное знамя» в Скоблино.
Отцу предложили пасти скот, принадлежащий колхозникам улицы
Логоушка. Мы приехали около Ильина дня и поселились у тётки
Авдотьи Савельевны.
Позже мы переселились в Логоушку, жили на квартире у
старушки Офимьи Ивановны Махниной. Старуха жила вместе с
нами, она была добрая, но страдала эпилепсией, и её часто били
приступы. Жили мы у неё остаток 1937 года и до
апреля 1938 года, а потом купили избу у Константина Ивановича
Багрецова за 220 рублей. Договор о покупке избы у меня хранится
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
*В записках нет никаких объяснений, почему они решили возвращаться домой раньше
определённого им срока, почему в Скоблино тоже никто не возражал, и даже сразу
приняли их в колхоз. Возможно, тут сыграла роль принятая в конце 1936 года новая
Конституция? (Н.Л. Багрецова).
и сейчас в папке документов семейного архива. Как мы были рады
тому, что обрели собственную избу для постоянного места
жительства! Изба была построена из толстых сосновых брёвен не
менее, чем 150 лет назад, крытая тесовой крышей. К избе были
пристроены сени из берёзовых брёвен. Половина сеней была
отведена под кладовку, где хранились зерно и другие вещи. На
дворе была саманница с вывалившейся задней стеной. Около избы
был огород около 7 соток, в огороде колодец с обвалившимся
срубом. Вот и всё.
Весной 1938 года отец снова нанялся пасти скот логоушенских
колхозников. Мы с Николаем и в прошлом году помогали ему, и
теперь, приходя из школы, высвобождали мать и отца, чтобы они
посадили овощи в огороде и делали другие хозяйственные дела по
дому.
Живя у Офимьи, мы купили в Куртамыше тёлку-годовушку за
200 рублей. Как мы её лелеяли! Всё время подкармливали её
90
кусками хлеба. Постоянно чесали ей шерсть, она была ручная и
ходила за нами по пятам. Надеялись, что она будет спокойной
коровой, но надежды наши не оправдались. Когда она отелилась и
пришла пора её доить, она сильно билась и лягалась. Её связывали,
но она всё равно билась до того, что, бывало, упадёт. Мучались с
ней около года, и всё же отвели на базар в Куртамыш и продали с
грехом пополам. Купили другую корову, белой масти с красными
ушами, по кличке Аганька. Это была довольно крупная, спокойная
корова, молока давала мало, литров 8 в сутки, но зато очень
сильная. Когда отец её обучил ходить в упряжи, она возила сено,
солому, картошку, как лошадь, что во время войны было
исключительно ценно. Мы возили на ней и дрова, и другие грузы.
Продавший её хозяин был из деревни Птичье Шумихинского
района, а в какую деревню купили нашу неспокойную корову, я не
знаю, но думаю, что нас долго поминали недобрым словом.
Отец, оставаясь дома, построил стайку для коровы из жердей с
засыпными стенами. Засыпал стены всяким мусором и землёй. В
мусоре оказались и стебли табака – два или три, веника, которые
отец засыпал в стену. Через три года, в 1941 году, когда не стало
табака, он вспомнил про эти засыпанные стебли табака, разобрал
стену стайки, достал стебли и искурил их. Стену, конечно, заделал.
Отец ремонтировал изгородь в огороде и палисаднике. Короче
говоря, усадьбу приводил в порядок. Мама днём ходила на
колхозную работу. Ей, как колхознице, надо было выработать
минимум трудодней. Сколько? Не знаю, но думаю, не меньше, чем
300 трудодней. Приведу пример. На вязке снопов пшеницы
вручную надо было в день навязать 20 куч, в куче 20 снопов, значит
всего 400 снопов. За это начисляли 1,5 трудодня. Снопы вязали из
пшеницы, скошенной лобогрейкой. Снопы надо было не только
связать, но и стаскать в кучи. Чтобы выработать минимум
трудодней, надо было напряжённо и добросовестно работать 280–
290 дней в году. В 1938 году мы обзавелись утками, завели кур и
поросёнка, короче, у нас появилось хозяйство, и, следовательно, на
нас распространились законы о выплате налогов по обязательному
обложению на каждый колхозный двор: 40 кг мяса, 365 л молока,
1,5 овчины, 200 кг картофеля, свиную шкуру, 100 штук яиц, 2,5 кг
табака (махорки) в сухом виде, плюс денежные налоги: страховки,
самообложение, подоходный налог и т. д . Получал колхозник
только трудодни, на трудодни получал натуральную оплату хлебом.
91
Размер натуроплаты зависел от экономики колхоза, от его доходов,
урожайности зерновых и продуктивности скота. Поэтому обычно
после подведения годовых итогов на заработанный трудодень
выплачивали, в основном, только хлеб. Денег и других продуктов
не давали, даже в самые урожайные 1937 и 1938 годы.
В 1937 году колхоз «Красное знамя» получил урожай зерновых
20 центнеров с гектара. Колхозникам выдали по 8 кг на трудодень:
по1кгржи,ипо7кгпшеницы.
В 1938 году наша семья получила 15 центнеров пшеницы.
Хлеб был в этом году по следующим ценам: рожь – 1 или 2 рубля
за пуд, а пшеница – 8 рублей за пуд.
Деньги колхозник мог выручить только от продажи зерна,
картофеля, скота, мяса. Поэтому денег у селян было мало. Деньги
колхозник тратил на уплату денежных налогов и на покупку обуви
и одежды, сахара, керосина и мануфактуры. В сельские магазины
мануфактуру привозили редко. Очереди за мануфактурой
устанавливались за день раньше привоза её в магазин. Скоблинцы
стояли в очереди и день, и ночь. При открытии магазина была такая
давка, что слабые падали, и их затаптывали ногами. Наши отец и
мать из-за недостатка денег обычно не стояли в очередях, стояли
мы с Николаем, а отец и мать приходили тогда, когда люди уже
зашли в магазин. Т .к . мы не занимали очередь в числе первых, нам
очень редко доставалась мануфактура на рубашки и на бельё.
Поэтому бельё мы носили холстяное, редко когда удавалось купить
коленкоровую рубашку. Верхние рубашки были из дешёвенького
ситчика самой непривлекательной расцветки. Хлопчатобумажные
пиджаки и брюки были у нас не первой молодости и с большим
числом заплат. Обувь: ботинки фабрики «Скороход» на резиновой
подмётке, чаще без каблуков. Подошва долго не терпела и
отставала, поэтому ботинки промокали даже при маленьком дожде.
Верхняя одежда, стежёная ватой, была тоже весьма ветхая и
холодная.
За керосином были большие очереди. Покупать керосин
входило в мои обязанности. Когда мы приехали в Логовушку, я
вначале сошёлся со сверстником Федькой Махниным (Фёдором
Лукичом), который учился на класс старше меня. Вначале мы часто
ходили друг к другу, но дружба наша нарушилась на почве покупки
керосина. Однажды мы узнали, что завтра привезут керосин. Мы
договорились с Федькой, что пойдём за керосином. В 3 часа ночи
92
Федька пришёл ко мне. Я быстро собрался, взял двухлитровый
глиняный кувшин с длинным узким горлышком, и мы пошли. На
горлышке кувшина была привязана верёвочная петелька, я надел её
на руку. У Федьки же был стеклянный пузырь в виде шара с
длинным горлышком литра на три.
К магазину мы пришли первыми, никого не было. Дело было
зимой, стоять приходилось на улице около магазина, мы стали
замерзать. И вот Федька начал толкаться. Я выставил руки вперёд
для защиты. А так как мой кувшин глиняный был на верёвочке,
одетой на руку, кувшин качнулся и ударил по стеклянному шару
Федьки. Федькин кувшин треснул. Ночь была лунная, я посмотрел
на луну через кувшин – не просвечивает. Надул ртом воздуху в
кувшин – не продувается, значит цел. А на Федькином кувшине
сразу стала видна при лунном свете трещина, и воздух продувался.
Федька тут же обиделся на меня, разъярился и полез драться. Я
свалил его на снег и начал мять ему бока, нас разняли подошедшие
в очередь женщины. Федька заревел и начал дразнить меня: «Жиря,
вот погоди, я тебе ещё задам!» Но на меня больше не полез драться.
Взял свой стеклянный кувшин и пошёл домой за другой посудой.
Так расстроилась наша дружба с Федькой. Между нами возникла
неприязнь, которая сохранилась до сего дня. Жили мы друг от
друга через дом, постоянно встречались. Бывали и противоречия,
которые Федька иногда пытался обратить в драку, но я его быстро
усмирял. Вообще же Федька Махнин был задиристый, «скребок».
Учась в 5-ом классе в Песках, он задрался со своим
одноклассником Колькой Кокориным, «Шишляком» (кстати
говоря, двоюродным братом Стёпки Кокорина, у которого мы жили
на квартире в Верх-Тарке).
Так вот, этот «Шишляк», весьма нервный парень, ударил
Федьку в спину ножом-складешком. Правда, рана была небольшая.
Впоследствии Федька в возрасте 35 лет, имея жену, изнасиловал
старуху, за что получил срок заключения. Последний раз я видел
Федьку в 1949 году. Он служил на Тихоокеанском флоте и был в
отпуске, а я в то время учился в ОмСХИ, приехал на зимние
каникулы. Вот мы с Федькой и Сашкой Махниным (Руфининым по
матери), встретившись в Логоушке, от нечего делать, пошли
в улицу Пережогину, надеясь где-нибудь встретить девушек. Но
дело было днём, и мы никого не встретили, оказались около
плотнической мастерской и решили зайти туда погреться. Мастер-
93
подеревщик Василий Андреевич Пережогин ремонтировал колёса к
телеге. Вслед за нами в мастерскую вошёл председатель колхоза
«Искра» (после слияния скоблинского колхоза с камаганским,
колхоз стал называться «Искра») Капитон Егорович Кармацких.
Он поздоровался с нами, завязалась непринуждённая беседа.
Кармацких был умный человек, всегда приглядывался к людям,
хотел понять их внутренний мир: «Кто-чем дышит». Вот он и
решил нас ковырнуть, умеем ли мы мыслить и рассуждать. Он и
задаёт нам вопрос: «Скажите-ка, парни, почему раньше мужики
перед тем, как смолить колёса, в смолу клали соль?» Федька и
Сашка сразу сказали, что не знают. Тогда он обратился ко мне:
«Ну, а ты, будущий агроном, что скажешь?»
Учёностью меня не огорошить. Я сказал, что соль и смола в
химическую связь между собой не вступают, но образуют
механическую смесь нового качества, т. к . соль обладает большой
водоудерживающей способностью, она прочно держит вокруг
кристаллов и вокруг молекул плёнку воды. Вода смолу делает
вязкой, и смола крепче держит, склеивает части колеса, колесо
становится прочнее... Капитон Егорович посмотрел на меня и,
обращаясь к Василию Андреевичу, говорит: «Смотри-ка, дядя
Василий, у Василия Савельевича парень-то не дурак, молодец! Всё
верно сказал. Давай, учись, да приезжай к нам работать».
Вечером этого же дня мы пошли на вечёрки в Пережогину к
Любке «Шахоньке». Прозвище Любке досталось от её бабки,
которая была известна в деревне, как знахарка и колдунья. В этот
вечер девушки по каким-то причинам не пришли. Мы посидели
недолго, надеясь, что девушки ещё придут. Сашка вначале немного
попиликал на гармошке. Играл он плохо, брату своему Лёньке он,
как говорят, «в подмётки не годился». А потом он поставил
гармошку и начал издеваться над Любкой. Вначале он оскорблял
её словами, а потом начал ей кулаки подсовывать под бока. Я
возмутился и остановил его, сказав, что нельзя издеваться над
человеком.
Сашка на меня обиделся, что я не дал ему закончить его кураж.
Мы ушли из Пережогиной и разошлись по домам. Вот такова была
наша последняя встреча с Федькой и Сашкой. Впоследствии Сашка
совершил убийство.
Было это так. В деревню Петровку приехал парень из д.
Пермяковки (под Юргамышом). Парни спросили его, зачем он
94
приехал. Он отвечал, что сватать девушку. Тогда петровские парни
говорят: «Сейчас мы тебя женим. И начали его бить. Сашка
Махнин, случившийся здесь, вооружился ножничиной, т. е. одной
половиной ножниц для стрижки овец. Он ударил пермяковского
парня в сердце и заколол. Сашку Руфинина осудили, отправили в
Ачинск, и там, в Ачинских лагерях, его убили заключённые.
Федька же жив и поныне, живёт в Челябинске.
Но вернёмся к семейному повествованию, в 1938 год. Я учился
во втором классе. Нашему классу не повезло на учителей. Вначале
нас учила учительница Зайцева, она уехала, стала учить Данилова.
Данилова уехала, тогда из Юргамыша приехал учитель Калинин.
Он не обладал хорошей методикой по русскому и арифметике, но
очень доходчиво объяснял и особенно хорошо рисовал, привил нам
всем интерес и желание к рисованию. (Этот Калинин, как я
догадался, был отцом Калинина Валентина Владимировича,
учителя физики в «Сибиряке», тоже очень хорошо рисовавшего).
После того, как Калинин, проучив нас третью четверть, уехал, нас
стала учить Зиновьева Клавдия Антоновна, жена директора школы.
Это была опытная и властная учительница. Она взялась за наше
воспитание, но мы были уже сильно распущены. Я не относился к
числу учеников, которые не хотели учиться, но с дисциплиной и у
меня не всё было в порядке, т. к. я был подвижным человеком.
Клавдия Антоновна была не объективный, а предвзятый человек,
делила учащихся на любимчиков. Внешний вид для неё был
основным критерием. Я же был некрасивым, конопатым, может
быть, поэтому она меня невзлюбила. Однажды была
политинформация, Клавдия Антоновна стала спрашивать о
международных событиях. Те, кого она спрашивала, молчали, как в
рот воды набрали, а я поднимал руку и сгорал от нетерпения, желая
высказаться, говорил: «Я скажу! Я скажу!» Она подошла ко мне и
говорит: «Ты сиди, живая газета!»
Ученики, которые не любили меня, подхватили это, и к моему
прозвищу «Ваня-Жиря» добавилось ещё «Живая газета». Я,
конечно, к Клавдии Антоновне тоже стал относиться с недоверием,
и у меня потухло желание стараться в учёбе.
Клавдия Антоновна учила нас первую четверть в 3 классе, а
потом наш класс передали Анне Андреевне Головиной. Она была
менее опытной учительницей и ещё имела серьёзный изъян: она
была молодая, незамужняя и довольно лёгкого поведения.
95
В нашем классе было много переростков, например, Генка
Чудинов (1924 г.), Андрюшка Пережогин (1924 г.) и ещё много
ребят и девочек 1924 года рождения (я был 1926 года рождения и
уже считался переростком). И вот эти парни, узнав о любовных
делах Анны Андреевны, перестали абсолютно ей подчиняться.
Создалась совершенно нетерпимая обстановка. Она стала выгонять
их из класса, а они не выходят. Однажды она попыталась вытащить
из-за парты Генку Чудинова, и он воткнул ей в руку ручку со
стальным пером. С тех пор она, если надо было кого-то выгнать из
класса, стала приглашать пожарника Григория Яковлевича
Дубровина из находившейся рядом пожарки, он приходил и
выводил Генку из класса. Геннадий был круглый сирота, родители
его умерли в 1933 году. Он рос неврастеничным, психически
неуравновешенным сорванцом, не имел над собой никакого
контроля. И только Дубровин Г.Я. мог оказать на него некоторое
влияние, т. к. с родителями его жил когда-то рядом и находился с
ними в дружественных отношениях.
Мы, ученики, в ту пору, конечно, не понимали, что эта группа
переростков, ведущая систематическую междоусобицу с учителем,
нас жестоко и безжалостно обкрадывала. Они не учились сами и
нам не давали. Поэтому у нас в классе не создалось
высокосознательного ядра учеников, которые поддерживали бы
учителя и поставили бы ультиматум переросткам, чтобы их
обезвредить. Многие мальчишки из числа благополучных, тянулись
за переростками, пытались подражать им. Учёбы почти не было.
После разрыва с Федькой Махниным я подружился с
Александром Петровичем Багрецовым, он приходился мне очень
дальней роднёй, из ветви Дорониных, 1925 года рождения. Это
был настоящий, преданный друг. Мы с ним доверяли друг другу
множество тайн и сокровенных мыслей. Короче, жили душа в
душу. Но, увы – в 1943 году он был взят на фронт и там погиб. Я
очень переживал потерю друга. Но тогда, в 1939 году, мы были всё
время вместе.
Продолжаю о школе. Итак, мы мучались с Анной Андреевной
Головиной до третьей четверти 3-го класса. После ареста Рындина
(первого секретаря обкома партии в городе Челябинск), к нам в
Скоблино прибыла Чебыкина Людмила Васильевна – бывший
личный секретарь Рындина. Ей не было оказано доверия работать в
аппарате обкома партии. Она стала учить наш класс. Что сказать,
96
Людмила Васильевна и Анна Андреевна отличались друг от друга,
как небо от земли. Людмиле Васильевне было уже 35–40 лет. Это
была строгая, очень сдержанная, настойчивая и требовательная
женщина. Слов на ветер она не бросала. Это была женщина не
только с житейским, но и политическим опытом работы, обладала и
обаянием, и даром психологического понимания людей. С её
приходом сразу изменилась атмосфера в классе. Повысились
дисциплина и рабочий настрой учащихся. Даже переростки стали
походить на учеников.
Короче говоря, нам повезло, что Людмила Васильевна стала
нашим учителем. Она доучила нас до четвёртого класса. В 1939–40
учебном году Людмила Васильевна стала заведующей
Скоблинской начальной школы, а Волков Александр Петрович,
бывший заведующий, уехал в Юргамыш.
Табеля мои за начальную школу хранятся в семейном архиве.
Как меня оценивали учителя, из табелей можно узнать. Но всё же я
скажу, что учение давалось мне легко. И если бы нам повезло с
учителями, то я, наверняка, учился бы отлично. И знания были бы
более глубокими, да и в смысле воспитания порядочности, думаю,
было бы значительно лучше. Я благодарю судьбу и говорю
спасибо Людмиле Васильевне Чебыкиной, что она оказалась нашей
учительницей.
Окончив три класса в 1939 году, я сразу после школы стал
помогать отцу рубить сруб для колодца, т. к. колодец у нас в
огороде провалился и мы ходили по воду к Луке Евгеньевичу
Махнину (к Федьке). Сделав сруб, мы откопали с отцом колодец,
углубили, выбросили старый сруб и опустили новый. После того,
как вычерпали полностью колодец и вычистили его, вода
оказалась вполне пригодной для питья и даже лучше, чем у
Махниных. И в воде мы не стали иметь затруднения как для питья,
так и для водопоя скота и поливки огорода.
Лес доставать было очень трудно, однако отец решил срубить
ещё и баню. Он договорился произвести санитарную рубку в бору,
и на корове Аганьке мы вывозили подходящие сосновые бревёшки
и для колодца, и для бани. К сенокосу мы с ним управились. Но
надо учесть, что днём отец работал мастером-подеревщиком в
Логоушенской бригаде No1. Там он делал колёса, телеги, брички,
кормовики-мешенинники, роспуска, брички с дробинами. Делал
вилы, грабли, косовища к косам, носилки для возки копен – кстати
97
говоря, это было его собственное изобретение, которое очень
облегчало и ускоряло работу. Делал он также двери, рамы,
кадушки – словом, всё, что требовалось в колхозном хозяйстве. Его
работу люди высоко ценили. Если сделает Василий Савельевич, так
этим орудием работать легко и любо. Косу ли насадить, или топор
на топорище – всегда приходили к нему. Он никому не отказывал.
Делал не торопясь, но умело. Работать тупым или разболтанным
инструментом сроду не любил, поэтому инструменту, его точке и
правке уделял много внимания. Наточить пилу, сделать развод
зубьев – шли к Василию Савельевичу. Мужиков учил, а женщинам
делал сам.
Точить топоры и железки к рубанкам он привлекал и меня –
точило крутить. Точило было с водой, поэтому инструмент не
откаливался, затачивался очень остро, но зато процесс заточки был
очень длительным. Свой инструмент отец никому не давал, потому
что некоторые соседи по небрежности делали на инструменте
зубрины, а выточить зубрину требовало большого труда с
привлечением помощника для вращения точила. Зазубренным же
инструментом работать он просто не мог. Поэтому чистота
поверхности сделанных им изделий была высокого класса, имела
хороший, даже красивый вид. Хорошо заточенное орудие труда не
мозолило рук. Отец постоянно применял поговорку: «Не по делу
суди, а по отделке цени». Т . е . не осуждай в начале дела, а цени по
отделке, когда вещь закончена.
Отцу я много помогал и многому учился от него. По его
указаниям я «обтясывал бревёшки от корья» и даже делал пазы и
рубил в лапу угол для сруба колодца. «Обтясывал и пазил
бревёшки» для сруба бани. Ножовкой запиливал шип на бревне для
укладки в паз столба. Матки, конечно, укладывал отец. Много
помогал и Николай, если его отпускали из тракторного отряда.
Когда начался сенокос, я пошёл в колхоз возить копны верхом на
лошади и работал до конца сенокоса. И ещё успел набрать много
ягод костянки и наломать груздей. По ягоды я ходил в Заречье в
сторону озера Новображного к Пепелинской грани. А по грузди
ходил чаще всего в бору или по Слободской поскотине, или по
Флегошинскому реднику к Шестаковскому логу, или к Чудинову
болоту в Долгий колок.
В 1939–40 году я учился в 4 классе, нас учила Людмила
Васильева. Дисциплина в классе была нормальная, учёба шла
98
хорошо, но отличником я всё же не был. Летом 1940 года я вместе с
некоторыми своими товарищами сдал документы в Песчанскую
НСШ, в 5-ый класс. А летом я опять работал на возке копен в
колхозе, но в это лето я работал мало, т. к . в декабре 1939 года мама
заболела.
Она перебирала с женщинами картофель в колхозе.
Картофель был ссыпан в большие круглые ямы, накрытые
потолком. Ямы были за деревней, на берегу лога. Методику работы
они приняли такую: несколько женщин выбирают картофель в яме
в вёдра, набранные вёдра они подают наверх женщине. Эта
колхозница вёдра с картофелем брала и переносила метров за 30 в
другую порожнюю яму. В той порожней яме сидела тоже женщина,
которая ссыпала из вёдер картофель. День был ветреный и
морозный. Женщины, которые были наверху, работали по часу и
менялись, спускались в яму, где теплее. Мама вначале была в яме.
Картофель сильно изгнил, она промочила валенки, а потом по
очереди вышла наверх с мокрыми ногами. У неё застыли валенки и
замёрзли ноги. А ночью у неё заболел зуб на правой стороне
нижней челюсти. Дня два она перемогалась в надежде, что боль
пройдёт сама собой, но боль не проходила. Она поехала в
Песчанскую больницу, но врач Свинина Елизавета Васильевна из-
за опухоли десны зуб удалять не стала. Порекомендовала маме
греть щёку горячими отрубями или льняным семенем,
засыпанными в мешочки и распаренными кипятком. Когда мама
стала греть щёку, опухоль увеличилась, и появился гнойник. Мама
снова поехала в Песчанскую больницу, но Елизавета Васильевна
снова удалять зуб не стала и отправила маму домой. Мама пробыла
дома неделю и – снова в Пески. Только теперь, видя, что дело
плохо, Свинина направила маму в Юргамышскую районную
больницу. Там её положили, но зуб не удалили. В Юргамыше она
была десять дней. Отца вызвали в больницу: мать направляют в
Курганскую больницу, окружную. Отец с матерью заехали домой,
взяли денег и продуктов, поехали в Курган. Но там, видя, что
больная в тяжёлом состоянии, направили её в Челябинскую
областную больницу. Отец и мать поехали в Челябинск, по дороге
опять заезжали домой, ночевали. В Челябинский зубной диспансер
мама приехала в феврале 1940 года, месяца через полтора после
начала заболевания. Маму осмотрела врач Эсфирь Григорьевна
Заборова и сказала: «Ведите её на операционный стол». Как только
99
Заборова надрезала десну и медицинскими плоскогубцами
надломила челюсть, челюсть тут же лопнула до половины и,
начиная от челюстной связки и до первого резца, была удалена
вместе с зубами. Диагноз: остеомиелит нижней челюсти справа.
Врач Заборова сказала, что ещё несколько часов без медицинского
вмешательства – и больная погибла бы. Лечилась мама
стационарно в Челябинском зубном диспансере (на ЧТЗ) с
февраля 1940 г. до июля 1941 г. Все хозяйственные заботы и
сельскохозяйственные работы легли на плечи отца и мои. Николай
в эту зиму был на лесозаготовках от колхоза в Кособродске. У нас с
отцом были распределены обязанности. Пока мама была дома, я
жил в Песках на квартире у Ивана Павловича Мурдасова. Когда же
мама заболела, я стал каждый день ходить из школы домой, а утром
рано уходил в Пески 5 км пешком, поспевая к началу занятий к
восьми часам утра.
Только в ненастные дни, когда был буран или перенос дороги
снегом, я опаздывал на занятия, т.к . шёл медленнее обычного, а
один раз зимой сбился с дороги, далеко (около 2 км) забрал влево в
сторону, шёл по глубокому снегу. Пришёл только на второй урок.
И так я до конца учебного года ходил домой ежедневно, правда, в
самую распутицу, когда дорога стала совсем непроходимой, я жил
неделю в Песках на квартире у Мурдасова. Но как только дорога
стала проходимой, я вновь начал ходить домой. Подойдя к логу,
снимаешь обутки и носки и воду переходишь босиком. Перейдя
лог, обуваешься и дальше идёшь.
Обязанности между мной и отцом были распределены чётко.
Отец стряпал хлеб и доил корову. Я кормил свинью, управлялся
вечером со скотом, т. е . чистил в стайке, задавал корм корове и
овцам, кормил кур и уток, следил за утками, чтобы не сносили яйца
вне гнезда. Для этого приходилось пригонять их с прудка. И если
кто гонял уток с пруда, тот знает, что сделать это не так-то легко.
Приходилось много побегать и перекидать в них камней прежде,
чем они выйдут на берег. Я мыл пол и посуду, носил дрова в дом и
т. д.
Я уже писал, что Николай в эту зиму был на лесозаготовках в
Кособродске. К самой распутице он оказался в рваных,
изношенных за зиму валенках. Да и не он один, а все скоблинские
колхозники, бывшие в Кособродске. Правление колхоза не
побеспокоилось о том, чтобы увезти им кожаную обувь и другую
100
сменную одежду на период распутицы. Поэтому Николай, его
лучший друг Пережогин Иван Александрович и ещё несколько
парней из Кособродска пешком пришли в Скоблино за обувью и
одеждой в апреле 1940 года. Вымылись в бане, взяли всё
необходимое и на следующий день ушли обратно в Кособродск.
Таким образом, Николай не был на работе два дня. На него подали
в суд и судили по недавно вошедшему в силу указу. То, что на
время распутицы у него и других не было необходимой одежды, во
внимание принято не было, причина была признана
неуважительной. Николаю присудили год принудительных работ
по месту работы с вычетом 25 % зарплаты в пользу государства.
Судили его в июне 1940 года, отбывал наказание до июля 1941 г., и
его ещё долго не отпускали, не давая расчёт до сентября 1941 года.
А Пережогин Иван, пришедший вместе с Николаем на побывку в
Скоблино, вообще в Кособродск не возвратился. На суде его не
было, и он остался не судим. Так что Николай, поступивший более
честно, оказался осуждён. Спрашивается, где справедливость?
... Когда две утки вывели утят, работы мне ещё больше
добавилось, т. к. утят приходилось пасти и держать под
постоянным контролем. Все труды пропадут зря, если не
сохранишь утят до осени. Когда стало можно копать и садить в
огороде, мы с отцом посадили всё, что надо, в том числе и табак-
махорку. Также посадили 15 соток картошки. Когда кончились
занятия в школе, мне стало значительно легче, т. к. не надо было
каждый день ходить в школу. Я пропалывал овощи и окучивал
картофель, а чтобы махорка была крепче, на стеблях обрывал цветы
и стебли протыкал ножом: вдоль по стеблю делалась щель до 5 см
длиной.
Короче говоря, бегать, пинать погоду по деревне или играть в
казаки-разбойники в дневные часы мне было некогда. Из дома
отлучиться я мог только вечером. Поэтому в колхозе на
сенозаготовке я работал всего несколько дней.*
Мы с отцом заготавливали дрова и косили сено на скудных
наших покосах. Осенью мы с ним убрали овощи в огороде,
выкопали картофель. Вырастили около 25 утят, откормили и забили
на мясо свинью.
Мясо мы с отцом поехали продавать в Юргамыш. Ехали ночью
между Озерками и Юргамышевской МТС. Я сидел на возу, правил
лошадью, ехал шагом, а отец отстал, видимо, помочиться. Я
101
остановился подождать его, т. к. он худо ходил на ногах. И вот отец
до своего воза не дошёл шагов 20, как вдруг слышим: сзади сильно
стучит ходок, кто-то быстро едет на лошади, отца чуть не стоптали.
Мимо меня промчались, вижу – в ходке сидят трое, кто-то сильно
стонет. Проехав метров двести, остановились. Мы подъехали с
отцом. К нам обратились: «Помогите нам!» Отец подошёл к ним, а
мне сказали, чтобы я отъехал немного. Оказывается, свёкор и
свекровь везли сноху в родильный дом, торопились. Но не довезли,
она родила дорогой. Я слышу: плачет ребёнок. У свёкра и свекрови
нечем разрезать пуповину. Вот отец ножом разрезал пуповину и
_________________
*Вечерами, вероятно, как и все колхозные мальчишки, Ваня вертелся возле клуба. Кино в
то время уже прочно вошло в быт деревни, но чтобы демонстрировать картину, нужно
было, чтобы кто-нибудь крутил ручку движка. К этому, обычно, привлекались
мальчишки, получавшие за это право смотреть кино бесплатно. Покрутил ручку в
течение двух частей – проходи в зал, на твоё место заступает другой претендент.
Отец, вероятно, таким легкомысленным делом, как кино, не интересовался, а мать
точно не была в кино ни разу, и только где-то в начале 60-х годов, в «Сибиряке», когда
привезли картину «Поднятая целина», впервые решилась посмотреть фильм. А потом
уж она прямо шагнула в телевидение. (Н.Л . Багрецова).
и завязал пуп ребёнку, т. к . ни свёкор, ни свекровь сделать этого не
умели. Так что тятя оказался ещё и бабкой-повитухой.
Когда отец управился со всем этим, он сказал, чтобы с
роженицей ехали потихоньку, а сам пошёл к своему возу. Но они в
Юргамыш уже не поехали, а повернули назад в свою деревню.
Как мы в Юргамыше торговали мясом, я запомнил плохо.
Продажа мяса была необходимостью – нужны были деньги. А
колхозник мог нажить денег только от продажи мяса, хлеба. За то,
что сдавали государству по обязательным поставкам, платили
очень мало. А любой семье нужны были обувь и одежда.
Николай был уже парень взрослый. По-доброму, ему нужно
было иметь хороший выходной костюм, пальто, хорошую шапку,
сапоги, а ведь на всё это нужно было иметь деньги. Но этих затрат
не пришлось делать, так как он был в Кособродске и отбывал
принудиловку. Поэтому не пришлось ему красоваться перед
девушками и наряжаться! Да и на поездку в Челябинск к маме
нужны были деньги, а ведь колхозник зарплаты не получал. Чтобы
купить билет на поезд, надо было что-то продать. А что в деревне
без рынка продашь?
А как горожане смотрели на колхозника? Всё время
колхозником потыкались: «У, ты, задрыпанный колхозник!» Слово
102
«колхозник» превратилось в пренебрежительное. Хотя те горожане,
которые потыкались колхозником, в большинстве своём были сами
выходцами из крестьян. Города стали расти неимоверно быстро.
Прогресс горожан и их сравнительно высокая обеспеченность
осуществлялась за счёт того, что крестьянин недополучал за свой
труд, и это, как в прямой заработной плате, так и через
общественные фонды потребления шло на горожанина. А крестьяне
в ту пору составляли 80 % от всего населения страны. Значит, на
долю горожанина приходилось немало.
Тяга колхозника к «производству», т. е . к городской жизни
была большой, но в ту пору существовал закон, не разрешающий
отпускать людей из колхоза. Только молодёжь имела возможность
уйти из колхоза, поступая по разнорядкам, «спущенным» свыше, в
школы ФЗО и ремесленные училища или в средние и высшие
учебные заведения. Вот поэтому в ту пору и появилось выражение:
«Учись, человеком будешь». Эту поговорку я взял на вооружение и
поставил перед собой цель: учиться, чтобы стать человеком.
Пример Николая, который не стал учиться, попал на лесозаготовки
и заработал себе принудиловку, наглядно убеждал меня в
необходимости дальнейшего обучения.
В 1941–42 годах я учился в 6-ом классе Песчанской НСШ.
Опять ходил каждый день в Пески, а из Песков в Скоблино бегал
ежедневно пять километров. Сначала я бегал один, потом
подговорил Юрку Дудина, и мы с ним бегали вдвоём, это было уже
веселее. Необходимость побуждала меня к этому. В июле или
августе мама выписалась из больницы, но была ещё слабой. Мне
приходилось много помогать ей.
Мною упущен ещё один существенный факт из жизни мамы,
происшедший с ней в 1939 году, ещё до болезни челюсти. Мама
работала на полевых работах в колхозе, вязала снопы. На работу за
10-12 км ходили чаще всего пешком, но однажды она приехала с
поля на бричке-бестарке. Подвода остановилась около нашей
ограды. Я видел, как мать начала слезать с брички. Лошадь
дёрнулась и мама выпала из брички на землю, ударившись спиной.
Подвода уже ушла, прошло, минут десять, а мама всё ещё не
появлялась в ограде. Я побежал за ограду и вижу, что мама лежит
на спине и всё ещё не может подняться. Оказывается, она очень
сильно зашибла внутренности, вероятно, лёгкие и почки, и около
месяца лежала в постели. В Песчанскую больницу она, конечно,
103
ездила. Врач Свинина дала ей какие-то микстуры и освобождение
от работы. Обострения после этой болезни бывали у мамы в
продолжении многих лет...
После возвращения мамы из Челябинского диспансера мы
ездили ней в Кособродск проведать Николая, который всё ещё
находился там. А в сентябре он вернулся домой, немного пожил и в
октябре был призван в армию. Попал он в Особый лыжный
батальон No 218, формировавшийся в Кургане, дислоцировавшийся
на Увале. Пока он находился там, мама ездила к нему повидаться и
увезти кое-что из продуктов, т. к. солдаты жили голодно. После
подготовки на Увале Николай попал на Карельский фронт, там
принял боевое крещение и обстрел из пулемётов с самолётов.
Потом попал под Москву, пройдя по Москве – сразу на фронт.
Забегая вперёд, скажу: всё время он был на фронте, исключая
только время нахождения в госпиталях. Был и под Сталинградом.
После победы над Германией Николай попал на Дальневосточный
фронт, форсировал большой Хинган, был в Харбине, Мукдене.
Демобилизовался и приехал домой только 10 февраля 1946 года.
...Последний предвоенный год был годом мирного труда,
хорошего и весёлого настроя, светлых надежд на будущее всего
населения нашей страны.
Трудовая и духовная жизнь народа бурно кипела, все тянулись
к культуре. Молодёжь была активной и участвовала в
художественной самодеятельности. В клубе постоянно ставились
пьесы или концерты. С концертами ездили в другие деревни,
приезжали к нам из других сёл. Помню, были у нас песчанцы с
концертом, ведущим программы был Авдеев Александр
Гаврилович. Он был дядей Парасковьи Кирилловны Авдеевой,
будущей жены брата Николая. Среди молодёжи царил дух
высокого патриотизма и гражданственности. В целом можно
сказать, что 1940 год был годом хорошего мирного времени для
абсолютного большинства народа, если не считать личных невзгод,
недомоганий и болезней отдельных людей в отдельных семьях.
Нашей семье, видно, не повезло. На нас свалились и болезни, и
невзгоды. Я уже писал, что мама больше года провела в больнице в
Челябинске, Николай отбывал принудиловку в Кособродске, а отец
страдал от грыжи, однако всё равно он выполнял все домашние
работы.
104
Отец не мог себе позволить, чтобы у его семьи не было запаса
дров, запаса кормов для скота. Не терпел, чтобы что-нибудь
оставалось незавершённым и этим говорило бы о неряшливости
хозяина. Любые поделки, которые он начинал делать, он
заканчивал. Он говорил: «Я не люблю людей с открытым ртом,
которые ртом смотрят, так и знай, что это разиня». Таких людей он
называл просто «лёмзя», у таких «в руках ничего не родится». Он
знал, что все ценности создаются трудом, будь то хлеб, мясо,
молоко или необходимые предметы быта.
Землю отец считал основным богатством. Он любил землю и
умел её обрабатывать. Психологически он был крестьянин до
корней волос и до мозга костей, он не мог уйти от земли. Он
поэтому и вернулся на родину, хотя его с этой земли выгнали, но
тяга к родной земле вернула его обратно. Вернувшись, он не пошёл
в земледелие, потому что уже изменились условия. Он раньше
работал на лошадях, а теперь работали на тракторах. Трактора он
не знал. Да и сил уже прежних не было. Вот поэтому он и пошёл
работать в мастерскую, где ему было посильно.
Людей, которые причинили ему зло, он, конечно, ненавидел.
Многих из них уже не было в живых или не было на территории
Скоблино.
Главными своими врагами, которые своими
лжесвидетельствами сделали его безвинно обвинённым, он считал
Багрецова Якова Петровича, Букина Петра Степановича и
Шестакова Ивана Михайловича, по прозвищу «Бамбур». В 1940
году Я.П. Багрецова уже не было, а Букин П.С. и «Бамбур» хотя и
были в Скоблино, но судьба не сводила их один на один, и
откровенного разговора с ними у отца так и не состоялось.
Мучения, которые приняла наша семья во время странствий по
Сибири, проживание в курных банях в зимнюю стужу породило в
нас недоверие к окружающим. Особенно пагубно это сказалось на
наших с Николаем молодых душах. Обида не может выкуриться
всю жизнь.
В сильные морозы зимы 1941–42 года я вместе с остальными
скоблинскими учениками жил в общежитии, которое было
организовано в Песках в доме Пережогина Петра Архиповича,
уроженца деревни Скоблино. До войны Перфилий Архипович
Пережогин – внук моего деда Савелия Гавриловича от
105
незаконнорожденного сына Архипа (следовательно, мой
двоюродный брат), низкорослый и очень подвижный, как дед Сава,
работал комбайнером на сцепе двух комбайнов «Сталинец-1». Во
время войны он был взят на фронт, где и погиб. А семья его жила в
эту зиму в Скоблино, у бабки Матрёны Петровны Багрецовой. Она
была матерью жены Перфилия, Татьяны Николаевны. Всё это я
пишу в связи с тем, что удивляюсь, как переплетаются судьбы
людские и их взаимоотношения, какими разными гранями они
касаются друг друга.
В общежитии мы, скоблинские ученики, питались из общего
котла, т. к. сторожиха варила нам в чугунке щи из мяса,
привезённого нами из дома. Конечно, доля участия в снабжении
мясом у каждого была различной, т. к . родители имели разные
достатки. Похлёбка из общего чугунка была у всех одна, а хлеб у
каждого свой, кто какой имел.
В особые условия ставил себя Лёнька Махнин (Руфинин), т. к.
он считал, что привёз самое лучшее мясо, и требовал, чтобы ему
клали самый лучший кусок мяса без костей и болони. Что говорить,
мясо, привезённое Лёнькой, было действительно высшего
качества – задняя нога быка. Поэтому большинство с требованиями
Лёньки соглашались, но сам его требовательный тон нередко
вызывал недовольство.*
Но в основном мы жили дружно. Мы читали коллективно
различную художественную литературу.
Михаил и Степанида Еланцевы принесли научно-популярную
книжку Вайсермана «Что такое любовь и половое влечение». Эта
книга читалась нарасхват. Прочитал эту книгу и я. Автор книги в
доходчивой форме осветил многие вопросы анатомического
строения органов, физиологии и психологии человека.
Конечно, не обошёл автор вопроса о венерических заболеваниях.
Вайсерман усиленно проповедовал мысль о необходимости
полового
воздержания молодёжи, мотивируя это общим состоянием
растущего организма.
___ ___ ___ ___ ___
*О семье Руфины Махниной мне не раз приходилось слышать в разговорах Вани и
свекрови. Руфина работала колхозным кладовщиком, была достаточно грамотна, чтобы
прятать концы. В то время, когда многие голодали, их семья жила прямо-таки
роскошно, были и хлеб, и мясо. Нередко она устраивала и гулянки, угощая нужное
начальство и своих приближённых людей. В деревне исстари был обычай собираться
под окнами дома и смотреть, как гуляют. Руфина не противилась этому и хвастливо
106
говорила: «Смотрите, картовнички, как хлебнички гуляют!», намекая этим, что все
сидят на картошке, а у неё – хлеб. Муж её не воевал, был простой колхозник, но детей
все звали не по отцу, а по матери: «Руфиничи». Она их баловала, сколько возможно,
покупала им гармони, хорошую одежду и т. д. (Н.Л . Багрецова).
Дескать, женский организм заканчивает своё развитие к 22-м годам,
а мужской к 25-26 годам, вот в этом возрасте и надо вступать в
половую связь по любви, воспитывая в себе силу воли,
постоянство, не допуская распущенности. Вступать в половую
связь только после создания семьи. И что же? Прочитав эту
книжку, каждый понял её по-своему. Некоторым, наверное,
назначенный автором срок показался непосильно долгим, и они
начали половую жизнь в 15–16 лет. Я же твёрдо решил, что
половую жизнь начну только в 25 лет и после вступления в брак.
Буду воспитывать силу воли, выдержку и порядочность.
Легкомыслие сверстников я активно, в глаза, осуждал. Из-за
этого со многими обострились отношения. Особенно строго я
подходил к девочкам. Крупный разговор произошёл у меня с
Шестаковой Л.К. и Чудиновой А.В., в ту пору им было по 15 лет.
Мир тесен, и тайное всегда становится явным. Народная молва
такие вести всегда разносит с величайшей быстротой. Стало
известно и мне об их тайнах, и я не удержался, чтобы не начать их
воспитывать. Они, конечно, на меня обиделись.
После окончания 6-го класса я пошёл работать в колхоз.*
___ ___ ___ ___ __
*Наверное, к этому периоду относится история, которую Ваня рассказал мне однажды,
но в воспоминаниях её нет. Итак, он пошёл работать в колхоз и поступил в
распоряжение бригадира «Куси Талабая». Кусей этого Кузю звали за то, что он не
выговаривал звонкие согласные. Это был человек придирчивый. Он запрещал бабам брать
в лесу ягоды и вываливал собранное из вёдер. В конце концов, обозленные мужики
«посадили, его на зад», т. е . подняли, и с силой бросили задом об землю, после чего он
стал чахнуть, болеть и вскоре умер.
Куся тоже принадлежал к числу недоброжелателей Василия Савельевича и всей
его семьи.
Когда Ваня пришёл на работу, он велел ему запрячь лошадь, съездить на полевой
ток и привезти оттуда веялку «Клейтон». Ваня поехал, не представляя всей
сложности задания. Приехал, на току никого нет, а веялка настолько велика и
тяжела, что ему, конечно, не поднять её на телегу.
Очевидно, Куся сделал своё распоряжение в насмешку, рассчитывая, что Ваня
его, конечно, не выполнит, и будет возможность укорять его этим и ущемлять в
дальнейшем, что вот, мол, простого задания не выполнил.
Однако Ваня недаром был сыном своего отца и не зря помогал ему в работе. Он
начал придумывать, как бы с помощью рычагов приподнять веялку поочерёдно, сперва
одним, потом другим боком затащить её на телегу. Т . к. телега была слишком высока,
он придумал снять её курка и в таком наклонном положении, действуя двумя слегами,
107
сумел приподнять веялку и передвинуть её на площадку телеги. Затем надо было снова
вставить курок. Опять-таки, пользуясь слегами, как подпорками, Ваня сумел
вернуть телегу в прежнее положение. Задача была выполнена, веялка была погружена
на телегу, силами одного 14-летнего парнишки. Куся Талабай был несказанно удивлён,
когда Ваня привёз веялку. (Н.Л . Багрецова).
Вначале я пахал пары на лошади конным плугом
«Колющенко». Во время сенокоса я уже не возил копны, а был
поставлен к скирду метать сено на скирд. Женщины, с которыми я
работал на сеномётке, на меня не обижались, т. к . я метал сено не
хуже их. В августе я помогал косить сено отцу с матерью. Косили
мы на гумне около картофеля по берегу озера, где была
возможность покосить. А также косили на участке, выделенном
колхозом. Но сена со всех участков мы накашивали мало, 15–20
центнеров, но и это считалось в ту пору большим достижением.
Скот кормили зимой в основном соломой, которую выдавали по
трудодням с веса. Ставили 4 высоких столба, их связывали балками
по периметру. На эти балки делали настил. На настил ставили весы
и делали подвесную платформу. На платформу заезжали с возом
соломы и взвешивали его. Учёт был очень строгий. Тогда
колхозники друг за другом очень следили, незамеченным привезти
солому или даже своё сено никому не удавалось. Тягловая сила
была вся в распоряжении бригадира, взять коня или быка можно
было только с его разрешения и обязательно нужно было
объяснить, что собираешься возить, откуда и куда. Дав тягло,
бригадир обязательно проверял, где ты его использовал, когда
уехал, когда приехал, куда поставил или отпустил быка или коня.
Использование тракторов в ту пору категорически запрещалось. За
все тракторные работы колхоз должен был платить натуральную
оплату МТС зерном. Каждый килограмм горючего мог быть
использован только на крайне необходимые полевые работы.
Любой холостой пробег трактора в 500 метров нужно было
объяснить необходимостью, на что составлялся акт. Так что за
каждым следили. Каждый клочок земли был под контролем, и все
знали, кто и где тяпнул литовкой. Всё обсуждалось в среде
колхозников и докладывалось по начальству, и всякое
самовольство пресекалось в корне в самом его начале. И если
начальство не брало тебя под защиту – плохи твои дела. Однако
сильные группы людей, держащих негласную власть, делали
всякий шахер-махер, и им это сходило с рук, т. к . за ними
108
утвердилась сила и вседозволенность, было и такое. Абсолютное
«нельзя» распространялось на слабых и на тех, кто не пользовался
никакой поддержкой ни начальников, ни сильных группировок или
личностей. Таким было трудно, даже очень трудно.
Добиться тягла было сложно, и нашей семье корова Аганька,
обученная возить на телеге груз, очень помогала. Копёшку сена,
картошку – всё возила Аганька.
Если человек брал лошадь для перевозки груза, и лошадь
пришла потной, значит, в следующий раз этот человек коня не
получит. Мой отец не умел класть мало груза, особенно если поедет
за дровами в лес. Лошади приходили припотевшими, за что ему
постоянно выговаривали конюхи и бригадир. Колхозные лошади по
силе ни в какое сравнение не шли с бывшими отцовскими
лошадьми.
УЧЁБА В СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОМ
ТЕХНИКУМЕ И В ОМСКОЙ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ
АКАДЕМИИ
Осень и зиму 1942-43 годов я учился в седьмом классе. Во
втором классе Скоблинской начальной школы в 1937 году училось
со мной 37 учеников, а в 7-ой класс, кроме меня, пошли всего двое
скоблинцев: Махнин Иван и Чудинова Александра. Многие
окончили всего 4 класса и дальше учиться не пошли. Многие
оставались на второй год и отстали, некоторые побросали школу
после пятого-шестого класса. Среди них было много таких, у кого
материальное положение было гораздо лучше моего и в одежде, и в
обуви, и в питании. Просто они не захотели учиться.
Класс был немногочисленный, было несколько эвакуированных
из Москвы и Киева, среди них запомнился москвич Алексей
Чертов, живший вместе с нами в общежитии. В другой комнате
общежития жили девочки, среди них была моя двоюродная сестра
Ольга Ефимовна Меркурьева. В 1943 году закончили школу трое
скоблинцев и после нас через год ещё трое. Из них Дудин Юрий,
Еланцева Степанида и я закончили Куртамышский
сельхозтехникум, Чудинова Александра – Куртамышское
педучилище, Иван Махнин – курсы электриков, Еланцев Михаил –
школу ФЗО в Челябинске. Всех своих бывших одноклассников я,
109
конечно, не знаю, но выдающихся личностей я не встречал ни
одной, не слыхал ни о ком. Все оказались средними,
обыкновенными смертными людьми.
После окончания 7-го класса я отправил документы в
Куртамышский сельскохозяйственный техникум, а сам снова
пошёл работать в колхоз.
Опять сначала пахал пары на лошадях, а в сенокос метал сено.
В конце августа мне пришёл вызов. Помню, что в Куртамыш мы
пошли пешком большой группой, а наши вещи повезли на лошади.
Мы – это будущие студенты сельхозтехникума и педучилища,
курсанты Куртамышской школы шофёров. Шли мы в тёплый
солнечный августовский денёк за конным возом с нашими вещами,
шли налегке, балагуря. Петька Чудинов и Гришка Благинин
усиленно агитировали меня поступать вместе с ними на курсы
шофёров. Быстрота получения специальности меня прельщала,
мысль моя раздвоилась,
однако я всё же пошёл в техникум.
Недели через две на квартиру, где жили Чудинов Пётр и
Благинин, приехали наши колхозники, с ними мне из дома выслали
мешок картошки. Я пошёл за картофелем. Там вновь возник
разговор о моём переходе на курсы шофёров. Чудинов и Благинин
усиленно расхваливали школу шофёров, мастерство
преподавателей в ведении уроков. Я опять заколебался.
Дело в том, что у нас в техникуме занятия фактически ещё не
начинались, мы копали большую яму под овощехранилище, и
раздумья о будущем не покидали меня. Но тут в разговор
вмешалась эвакуированная женщина-еврейка, жившая на этой
квартире, лет 45-50. Она очень чётко изложила свои соображения
по этому вопросу. Она сказала: «Вы не сбивайте парня с толку,
шофёрские курсы кратковременны и таких знаний, какие он может
получить за три года в техникуме, он на шофёрских курсах не
получит. А окончив техникум, он получит большие знания и при
желании всегда сможет стать шофёром».
Слова этой женщины подействовали на меня отрезвляюще. Я
окончательно решил учиться в техникуме. Числа 16 сентября
начались занятия. В техникуме было вначале два отделения:
агрономическое и плодоовощное, а потом уже открыли
зоотехническое. Я, конечно, поступил на агрономическое
110
отделение. В нашей группе было около 40 человек, в основном
мальчишки из Юргамышского и Куртамышского районов. А на
плодоовощном было много девушек из Челябинской области.*
***
28 сентября 1943 г. После сдачи экзаменов занятия не начались по
случаю неуправки с уборкой. Мы копали овощехранилище во дворе
техникума. Какие чудеса устраивали там! Дело в том, что весь
Куртамыш стоит на старых кладбищах. Место овощехранилища
тоже попало на старое кладбище.
Мы вырыли около 20 скелетов с различными крестами и
иконами. Одному удалось найти золотой нательный крест. А что
творили в комнатах общежития! Натаскали несколько черепов и
костей и особенно разыгрывали Ивана Суханова, инвалида
Отечественной войны, устраивая из его ног и скелетов различные
___ ___ ___ ___ ___ _
*Т. к . воспоминания делаются всё короче и торопливее, в них совершенно опущено
описание условий учёбы в техникуме. Поэтому я вставляю сюда отрывки из
сохранившегося дневника Вани. (Н.Л. Багрецова).
пирамиды. Особенно отличался Женька Попов, считавшийся
«атаманом» общежития. Все его боялись, как огня. Царило
низкопоклонство перед этим атаманом и его шайкой. Кроме
мордобития он занимался и воровством. Имел наган и ещё больше
нагонял страху на студентов, особенно 1 курса (он был на втором).
В техникуме были такие порядки, что права первокурсников
ущемлялись старшекурсниками на каждом шагу. И новичков всегда
как-нибудь и чем-нибудь «обновляли», т. е . прощупывали дух этого
новичка. Перейдя в общежитие, я сразу заметил такое положение.
Сам я не трус от природы, хотя и никогда не лезу на рожон, но не
любил и не люблю, чтобы мной командовали. С первой встречи
я не понравился Попову. Будучи физически слабее меня, он не
решался выйти против меня один на один, но стремился натравить
на меня всю свою компанию. Однажды мы пришли к столовой до
её открытия и ждали у дверей.
Попов со своей компанией пришёл позже нас и стал
пробираться к двери, отталкивая первых. Я подошёл и оттолкнул
его. «Атаман» почувствовал себя униженным и сунул мне в нос
(кровь не пошла). Представился случай «обновить» меня, и его
орава ринулась играть в «кота», т. е., встав в кружок, они начали
меня переталкивать, передавать от одного к другому. Первым начал
Алёшка Чадаев, начинающий блатовать. Но передавать меня им
111
пришлось недолго. Я был не по возрасту сильным, уже в то время
легко выкидывал 2-х пудовую гирю правой рукой, а теперь не
могу... Я вышиб из круга Алёшку Чадаева. Подошёл к Попову,
отвесил и ему. Чем бы это кончилось – не знаю, но как раз подошёл
директор техникума Соловьёв Иван Петрович, он-то и не дал нам
драться. Пригрозил исключить из техникума и отдать под суд.
Столовую открыли. Пока ели, смотрели друг на друга косо.
Когда встречались – не здоровались, но драки больше не было. А
затем Женьку вскоре арестовали за кражу в пошивочной
мастерской при техникуме и засудили. С Алёшкой вскоре
подружились, а затем его взяли в армию. Но авторитет мой среди
студентов сразу поднялся. Как это вдруг «первач», тихий на вид
малый, подрался с грозой студентов, которого боялись даже те, кто
был сильнее его. Но я не стремился быть «атаманом».
Начались занятия. Вскоре нас перевели в другое общежитие.
Наше прежнее отдали девушкам, их оказалось больше. А нас
поместили в бывшую кладовую, прорубив в ней два окна. Это была
огромная комната, в концах её было по печке и в концах же были
сделаны нары в 4 яруса (я спал на 4-м). Условий для занятий –
никаких. Дров не было, приходилось ходить на охоту за заборами
граждан, обломали все коновязи у Райкома, Райсовета и других
организаций. Но натопить как следует так и не могли. На столе
застывали чернила, приготовленные из сажи. Всю зиму совершенно
не раздевались. Света не было. На такую комнату, где жило нас 41
человек, давали 1/4 литра керосина на полмесяца. Правда, вначале,
около полумесяца, работала электростанция (генератор приводился
в движение двигателем трактора СХТЗ, стоявшим здесь же во дворе
техникума). Но затем керосин вышел, и настала такая катавасия!
Бумаги не было, писали на газетах и книгах.
Хлеба до декабря давали только по 200 граммов на день.
Обеды в столовой были плохие. Доставить продукты из дома было
трудно, подвод для того, чтобы привезти картошки, не давали. Нас,
скоблинцев, училось в Куртамыше в техникуме и педучилище
14 человек. Иногда давали подводу кому-нибудь на рынок, тогда и
привозили что-нибудь нам. Да и что наши родители могли
передать? Не больше, чем ведро картофеля 1 раз в месяц. А часто
бывало так, что мои родные мне ничего не высылали. Только с
января месяца стали давать по 500 граммов хлеба, но без
продуктовой карточки. Я сильно тогда подорвал своё здоровье.
112
Болела у меня грудная клетка, и была общая слабость. Но
Куртамышские врачи не могли дать мне никакого дельного совета.
На приёме мне приходилось быть у фельдшера Антона
Князева, который сидя спал. Начнёт писать рецепт и уснёт.
Однажды он писал мне рецепт и уснул, а перо приложил к клочку
бумаги, на котором писал и посадил такую кляксу, что невозможно
было прочесть, что написано. Я долго ждал, когда он проснётся, но
он не просыпался, и я вынужден был разбудить его.
В общежитии было воровство, воровали хлеб. Вечерами
азартно играли в карты и пили. Хоть я и не увлекался всем этим, но
выучил все новые карточные игры и иногда поддавался общей
лени.
Время от времени ходил пешком домой (30 км), привозил на
санках или в мешке за плечами картошки и каких-нибудь шанег –
брюквенных или морковных. Дома с хлебом было тоже плохо.*
Материальное обеспечение плохое. Одежда дрянная. Костюма
нет, ботинок нет. Хожу, в чём попало. В питании наблюдается
улучшение, но далеко не удовлетворительное. Кишка на уроках
сосёт. С 3 апреля стали давать по 400 граммов хлеба вместо 250,
кроме того поддержка картошкой, изредка привозимой из дома.
12 июня 1944 года я прошёл приписку. Приписная комиссия
признала годным к строевой службе. Получил приписное
свидетельство. Обнаружил следующие показатели физического
развития: рост – 157 см, объём груди – 87 см, вес – 55 кг. Развитие
силы задержалось. Причина? – Недостаток питания.
Зачислен в училище, не знаю в какое. Степень умственного
развития: мало разбираюсь в вопросах политики. Определённой
цели не имею. Характер несформировавшийся. По наследству я
унаследовал слабый характер матери. И добродушие, как от матери,
так и от отца. Не хочу никого обидеть. Но стремлюсь и
воспитываю в себе стойкий, настойчивый и решительный характер.
Задавал себе много вопросов о будущей жизни. Поставить себе
цель в жизни и найти правильный путь – эти вопросы мучили меня.
Как говорит Островский в «Как закалялась сталь» – «я живу
чувствами». Так же чувствами живу и я. Я ревниво слежу за собой,
выявляю и исправляю свои недостатки. И договорились с
Девятериковым Мишей подсказывать и помогать друг другу
устранять эти недостатки.
___ ___ ___ ___ ___ ___
113
*В дневнике целых 4 страницы посвящены подробнейшему описанию драки между
парнями происшедшей во время побывки дома. Я её пропускаю. Встречаются в дневнике
записи новых слов с объяснениями, например, «гуманный», «эгоист» и т.д. Постоянно
отмечается состояние погоды. Или такая запись: «5 апреля. Был на общем
собрании студентов СХТ, где принимал малую активность – учесть, поправиться». (Н.Л .
Багрецова).
Больше всего меня привлекают вопросы политического
порядка. По мере своих сил я критически подхожу к их
разрешению. Мерилом служит запрос требований народа и
текущий ход военных действий. Меня возмущают проделки и ложь
местных властей, – мелких жалких людишек, как говорит Горький,
добившихся руководства. Но, не имея умственных способностей,
чтобы пробить эту стену лжи и блата, я не могу ничего сделать для
облегчения положения простых людей, и остаётся только злоба и
ненависть. Особенно этот блат завязывается там, где еда, хлеб и
продовольствие. Несмотря на войну с Германией, успехи были не
только на фронте, но и в хозяйственной деятельности страны. Дух
народа повысился. Судя по расходам войны, страна должна стоять
перед крахом существования, но в 1944 году дух народа повысился,
страна имеет единство фронта и тыла, дружбу народов, блестящие
победы на фронте и в хозяйственной жизни. Лозунг «Всё для
фронта, всё для победы!» – обеспечит победу. Я уверен, что победа
будет наша!*
Из нашей группы я больше всего сошёлся с Девятериковым
Михаилом Алексеевичем 1927 года рождения, который мне стал
самым лучшим другом в техникуме, с которым мы делились
самым сокровенным. Доверяли друг другу все свои тайны. После
окончания техникума мы с ним разъехались, но часто встречались в
городе Кургане. И лишь когда он уехал в Казахстан в 1956 году,
наши встречи прекратились, и мы друг друга больше не встречали,
но дружеские чувства к нему у меня сохранилось до сего дня. В
1986 году мы стали вновь переписываться.
Вторым в нашей группе, кого я уважал, но с кем не был так
близок, как с Девятериковым, был Хохлов Григорий Тимофеевич.
Миша Девятериков его недолюбливал, поэтому и я не шёл на
большее сближение. Хохлов в силу прямоты своего характера и
неумения держать тайну мог разболтать то, что ему доверили, как
бы, в порядке критики недостатков. Но в общем, Хохлов был очень
хорошим парнем. И Хохлов, и Девятериков были оба из Косулино,
___ ___ ___ ___ __
114
*... Вот такие мысли роились в голове у голодного и оборванного студента
сельхозтехникума в годы войны. На этом я пока оставляю дневники, перехожу к
запискам Вани. (Н.Л . Багрецова).
Хохлов жил в общежитии, а Девятериков на квартире у своей
тётки.*
На втором курсе техникума меня избрали председателем
профкома, коим я был до половины третьего курса. Вероятно, тогда
у меня появилась потребность знать людей по фамилии, имени,
отчеству. Эта привычка запоминать всё закрепилась у меня на
дальнейшую жизнь. А вот с математическим абстрактным
мышлением по алгебре у меня было не всё хорошо. Вероятно, это
оттого, что математику в 7-ом классе вела Айзенберг Софья
Ефимовна, эвакуированная еврейка, дисциплина у неё была очень
плохая на уроках, поэтому я алгебру усвоил плохо и плохо понимал
её в техникуме. Все остальные дисциплины понимал отлично и
отлично учился.
Техникум я окончил с отличием и в счёт пяти процентов
отличников мои документы направили в Тимирязевскую
___ ___ ___ ___ ___
*Про Хохлова Ваня рассказывал такую историю. В техникуме не было тетрадей. И вот
представилась возможность достать довольно большое количество тетрадей, но для
этого надо было ехать в Свердловск и привезти их оттуда. Кому ехать? Вызвался
Хохлов. Задача была непростая, не так сложно было получить тетради по
документам, как трудно доставить их в Куртамыш. Поездка заняла несколько дней,
может, и неделю. В Свердловске Хохлов оказался, конечно, без хлеба, без питания. Что
делать? Изворотливый ум подсказал ему продать некоторое количество тетрадей и
таким образом подкрепиться и добраться до дома. Ваня восхищался его пробойностью
и говорил, что сам он ни за что бы не решился на такой поступок.
... В 1970 году Григорий Хохлов был директором совхоза в Шумихинском районе.
(Н.Л . Багрецова).
академию. Но там набор был перевыполнен, мест в общежитии не
было, и из Тимирязевской академии документы мои отправили в
Омский сельскохозяйственный институт (или СибАКА – сибирская
академия).
10 сентября 1946 года состоялся выпускной вечер, а 11-го я
пришёл домой в Скоблино. Ночевал две ночи и все эти двое суток у
нас шли усиленные дебаты: ехать мне или не ехать? Учиться в
институте или поступать на работу?
Отец мой усиленно отговаривал меня от учёбы, мотивируя тем,
что он болеет и скоро умрёт. Мать останется одна. Помогать
материально она мне не сможет, наоборот, ей нужна моя помощь. Я
115
же настаивал, что хочу учиться. Надо отдать должное
рассуждениям отца, по-своему он был прав.
1946 год был очень дождливым. Хлеба вымокли на корню,
многое не убрали.
Картофель сгнил от фитофторы. Над страной навис голод. В
колхозе работала одна мама, отец болел целый год. Хлеба получили
очень мало.
Денег не было совершенно. Николай сам ещё был на распутье,
не знал, где будет работать и жить. Поэтому отец и отговаривал
меня: «Ванюшка, не езди!» Но я упорствовал. Мать была не так
тверда и хотя говорила, чтоб я «не дурил собачьим дуром», но всё
же собирала мои вещи в фанерный дорожный чемодан. Она хотела,
чтобы я поехал учиться, и не против была, если бы я стал работать.
Утром 13 сентября я погрузил свой чемодан (в Юргамыш везли
хлеб на быках), а сам ещё задержался дома, чтобы уговорить отца
не препятствовать мне. Но отец был непреклонен. Он сказал мне:
«Я и умирать буду и скажу, что Ванюшка меня не послушал».
Наконец, я попрощался со всеми и пошёл. Я вышел из избы и не
слышал, как отец крикнул мне: «Ванюшка, вернись!» Это мне
рассказывали потом мама и Николай, когда я в феврале 1947 года
приехал на каникулы. Я же не услышал и ушёл. А с отцом
случился приступ, у него потекла кровь ртом и носом. После этого
случая отец окончательно слёг в постель, ему становилось всё хуже
и хуже. Я же 13 сентября ушёл пешком в Юргамыш, сел на поезд и
14 сентября был в Омске.*
В Омске предстояло жить на одну стипендию. Я стал
расспрашивать старых студентов, возможно ли это, и получал
ответ, что очень трудно, что они хоть по 100 рублей помощи из
дома, но получают. Но я твёрдо решил учиться и не просить
помощи от родителей, как бы ни было трудно. Завёл книгу
расходов, куда записывал всё до копейки. Питался равномерно, без
всяких рывков и колебаний, и каждый день был голоден. Уже на
второй лекции хотелось есть, а третью лекцию досиживал с
потемнением в глазах.
___ ___ ___ ___ ___ ___
*Не знаю, почему, но, описывая свою учёбу в техникуме, Ваня ни единым словом не
упоминает про свою первую дружбу – любовь с Тамарой. А между тем на третьем курсе
она цвела пышным цветом. Тамара, видимо, ждала предложения, но Ваня,
116
возбуждённый открывшейся перспективой поступления в Тимирязевскую академию,
предложил ей ждать его 4 года. Она обещала, но ждать не стала.
Последние годы она с Ваней переписывалась и даже после его смерти продолжает
слать письма. Замужем. (Н.Л . Багрецова).
При очередном взвешивании вес мой составил уже всего 52,5
кг, а рост увеличился. Я постоянно чувствовал слабость, шум в
голове, в желудке спазмы, быстро уставал. Начался фурункулёз. Я
обращался к врачам, но они прописывали микстуры, которые не
помогали. Просто надо было лучше питаться.
Но так или иначе, я проучился первый семестр. Сдав экзамены,
в феврале поехал домой на каникулы. Приехал в Юргамыш и зашёл
на колхозный заезжий двор узнать, нет ли кого из скоблинских на
лошадях.
Зашёл, поздоровался, а Татьяна Сергеевна говорит: «А, Ваня
приехал! А Василий-то Савельевич уехал». Я спрашиваю: «Куда?»
Подумал, что в Челябинск или в Курган в больницу. А она говорит:
«Уехал на вечное поселение». Эти слова меня ударили как обухом
по лбу. Я спросил: «Когда это случилось?» Мне ответили, что в
январе.
Я не стал больше расспрашивать и сразу пошёл пешком домой
в Скоблино. Все, кто были на лошадях, уже уехали раньше. Солнце
было на закате.
Мороз крепчал. Была позёмка с резким пронизывающим
ветром. Я был в японских ботинках, отданных мне Николаем. Они
промокали от таявшего на них снега. И фуфайку подарил мне
Николай. Выйдя на Озёрскую степь, я сильно замёрз, замёрзли и
тело, и ноги. Но я шёл, как оглушённый известием. В моём мозгу
была одна мысль, что я виновник смерти отца, не послушал его.
И слова отца: «Умирать буду и скажу, что Ванюшка не
послушал», – сверлили мой мозг горячим укором моей чёрствости и
жестокосердия.
Идти было тяжело, т. к. позёмка заметала дорогу снегом. Я
замёрз в своём лёгком одеянии, и было голодно, но я говорил себе,
что так мне и надо. Короче говоря, я простить этого себе не мог.
Пришёл домой ночью. Меня встретила мама. Она рассказала мне о
последних минутах жизни отца.
Отец умер 4 января 1947 г. и похоронен 7 января на
Скоблинском кладбище рядом с его отцом Савелием Гавриловичем
и его сыном Николаем на православном кладбище. Мама
117
рассказала мне, как у отца случился приступ кровотечения 13
сентября. Отец тосковал по мне. В душе он понял, что я пошёл не
на плохое, а на доброе дело. Вероятно, в душе он простил меня, но
тогда сгоряча он простить не мог. Я и до сих пор сам себя простить
не могу, что я поторопился уйти из дома. Задержись я хотя бы на
день, улеглись бы страсти, и приступа кровотечения у отца могло
не быть. Да и отец мог бы понять правоту моего дела, и у меня не
осталось бы этого осадка вины перед отцом на всю мою жизнь. Но
беда наша в том, что мы торопимся, думая, что потеряв день, мы
теряем очень многое, в данном случае я дня не потерял, но потерял
в другом. Меня всё время грызёт совесть, что я с отцом поступил
жестоко, не поняв его душевного состояния в то время, когда он
лежал почти уже на смертном одре. Он прекрасно понимал, что
видит меня в последний раз и, конечно же, хотел наглядеться на
меня, т. к . я бывал дома редко.
Летом, с самой весны до 25 августа, я был на
производственной практике в деревне Маслово Куртамышского
района, домой приходил редко, кажется, два раза в течение лета.
После сдачи государственных экзаменов в техникуме я появился,
как млад месяц, объявил о своём решении ехать в Омск в
сельхозинститут и на второй же день после возвращения домой
собрался и уехал. Торопился, не хотел терять время.
Эта дурацкая моя спешка расстроила больного отца, да и я до
сих пор не нахожу душевного покоя. За то, что так не понял душу
отца, так обидел его... Да, надо сказать, что при моих хороших
теоретических знаниях, агрономическая карьера мне не удалась,
хотя я техникум закончил на отлично и в институте учился хорошо.
Вероятно, Бог наказывает меня за мою жестокость...
Когда я приехал зимой 1947 года на каникулы, мать уже не
настаивала на том, чтобы я бросил учёбу. С Николаем мы
договорились, что пока я учусь, помогать матери будет он, а когда я
выучусь, тогда и он возьмётся за учёбу. Ему надо было устраивать
свою семейную жизнь.
Ещё при жизни отца он женился первый раз, но молодая жена
прожила не больше трёх дней и ушла. Похоже, что замужество
понадобилось ей только для того, чтобы выйти из колхоза. Со
второй женой он прожил месяц, пока, наконец, не женился на
Парасковье Кирилловне Авдеевой из Песков, с которой и прожил
118
всю свою жизнь, накопив пятерых детей. С большим трудом
Николаю удалось выйти из колхоза и устроиться работать
заготовителем. Хотя летом я жил дома и помогал матери по
хозяйству, Николай, конечно, помогал больше, чем я: заготовил и
вывез дрова, сено, солому, сделал необходимый ремонт.
К 1 сентября я уехал в Омск. Нас, студентов, направили на
уборку. Я договорился с деканом факультета Зезиным И.В ., чтобы
мне разрешили работать в колхозе «Искра» Юргамышского района
Курганской области. Мне разрешили. Я приехал в Скоблино и
работал на разных работах. В день 13 или 14 сентября, сейчас точно
не помню, я, вначале, работал ездовым на жатке-самосброске, а с
обеда меня послали разгружать комбайны. Я работал на лошади –
вороной рабочий жеребец, запряжённый в бричку-бестарку, на
нём я и возил зерно от комбайна на полевой зерноток. После
работы где-то около 2-х часов ночи, я привёз трёх комбайнёров в
контору правления колхоза, где ещё были председатель колхоза
Кармацких и бригадиры полеводческих бригад. Тут же во дворе
конторы был конный двор. Я распряг коня и повёл его в пригон.
Ночь была исключительно тёмная, небо заволокло густыми тучами.
За тесовыми воротами ничего не было видно. Я открыл ворота и
ввёл коня. Я не видел, что прямо у ворот стояла другая лошадь,
которую мой конь укусил. Она лягнула не коня, а меня прямо в
лицо. Разбила мне челюсть, сколола зубы, свернула набок нос и
чуть не выбила глаз. Затылком же я стукнулся о толстый воротний
столб и получил вторичный удар по голове. Когда конюх Дарья
Шестакова подошла с фонарём «летучая мышь», она увидела, что я
лежу, не шевелюсь и не дышу. Она побежала в контору, сказала
председателю и бывшим там мужикам, что Ваньку Багрецова
лошадь убила. Мужики пошли, взяли два потника из-под сёдел и
стали откачивать меня, катая на потниках. Я, видимо, задышал,
застонал, и меня начало рвать, что свидетельствует о сотрясении
мозга, но в сознание я не пришёл. На том же коне, на котором я
приехал, мой брат Николай повёз меня в Песчанскую больницу. По
рассказу Николая, пришла врач Свинина Е.В .,* осмотрела, сшила
мне разорванную верхнюю губу справа.
До октября я лежал в больнице в Песках, а потом уехал в Омск
и в Омске ещё лежал месяц в областной больнице. Потом ещё
лежал в Омской психиатрической больнице, потому что у меня
очень сильно болела голова.
119
И пока я жил в Омске, я почти ежедневно ходил в больницу,
лечил голову амбулаторно. Несмотря на сильные головные боли,
институт я не бросил, продолжал учиться. Конечно, моё голодное
существование ещё более усугубляло моё плохое состояние.
Справляться с недугом мне помогала воля. Однако, лошадка унесла
моего здоровья немало. От этого я страдал всю жизнь.
Конечно, к этому были хорошие добавки, о которых скажу
ниже...
___ ___ ___ ___ ___ _
*Свинина Елизавета Васильевна – работала в Песчанской участковой больнице с 1939
по 1964 годы с перерывом призыва в военный госпиталь в годы войны, депутат
Верховного Совета СССР 4-го созыва 1954 года, награждена орденами «Знак почёта» и
«Красного Знамени», знаком «Отличник здравоохранения», пятью медалями. (С.В .
Плотников).
Полностью ознакомиться с книгой «Живая летопись села
Скоблино» Вы сможете по адресу:
http://www.uralgenealogy.ru/
(Сайт Южно-Уральской Ассоциации генеалогов-любителей).
Щеткова Ольга. 27 октября 2008 года. Город Челябинск.
120
ЖИВАЯ ЛЕТОПИСЬ
СЕЛА
СКОБЛИНО
0
Челябинск
2008
1
2
УДК 947.05(075)
ББК 63.3 (235.55) я 72
Ж66
Живая летопись села Скоблино: [Учебное издание по краеведению и
родоведению/ С.В . Плотников (руководитель авторского коллектива) и
др.]. – Челябинск: Издательский дом Олега Синицына, 2008 год. – 5 70 стр.
С.В. Плотников (пос. Юргамыш Курганской области) – автор и
руководитель авторского коллектива.
Авторы: А.Л. Ватутина (г. Челябинск), П.В. Варлаков, Л.Ю. Иванова
(г. Курган), В.Р. Кузнецова (пос. Юргамыш Курганской области), Л.А.
Лазуко, Н.А. Лазуко (г. Челябинск), М.В. Суханов (г. Курган), Е.Л.
Хомутова, К.Д. Щетков, О.А. Щеткова (г. Челябинск) – редактор.
Корректор: Л.И. Богомолова (г. Курган).
На обложке: «Зеркало». Художник Дмитрий Белюкин.
(http://www.artlib.ru/index.php/).
Плотников С.В., 2008.
Издательский дом Олега Синицына, 2008.
3
От авторов
Человек начинается с места, где он родился. По-разному может сложиться
жизнь, но родное село и его окрестности – речки, холмы, тропинки, покосы – уже
заложили информацию о каждом из нас в свою память. Когда-нибудь потом, позже,
они смогут многое рассказать о жителях этих мест, так же, как сегодня могут
рассказать многое о тех, кто жил здесь в прошлом.
Мы предлагаем Вам отправиться в путешествие по родному селу.
На пути наших поисков оказались: дневник жителя села Скоблино Еланцева
Григория Петровича, рукописи Багрецова Ивана Васильевича, Меркурьева Ивана
Дмитриевича, Горбунова Максима Петровича. Нам удалось взять интервью у
некоторых жителей села Скоблино. В результате – получилась эта книга.
Вся наша дружная редакция мечтает о том прекрасном времени, когда о
каждом самом маленьком селе или деревеньке будут написаны живые летописи
заинтересованными краеведами из этих мест. Стоит только начать!
Знать и приумножать свою историю – это значит делать инвестиции в будущее.
Что мы смогли бы противопоставить современному хаосу на телевидении и в
прессе? ...Мы можем думать, изучать и создавать историю своей родной деревни
или места, к которому привязаны.
Возможно, всем миром мы сумеем возобновить такое нужное и удивительное в
литературе прошедших лет направление, как составление и ведение летописей! А
публикация рукописей и дневников местных жителей позволит не только сохранить
свою историю, но и запечатлеть живой русский язык, такой образный и
неповторимый.
Редакция книги выражает огромную
признательность Ивановой Вере
Александровне за материальную и
духовную поддержку.
4
ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. Введение..........................................................
2. Воспоминания крестьянина Еланцева Г.П . .............. .
3. План избы и подворья Еланцева Г.П........................
4. Заявление Еланцева Г.П. в Исполком
Скоблинского Сельского Совета на
соседку Махнину Ирину........................................
5. Наши деды и прадеды. Воспоминания
Евреиновой (Еланцевой) Степаниды
Григорьевны.......................................................
5.1) Комментарии к тексту «Наши деды и прадеды».
Иванова Людмила Юрьевна..............................
6. Как мы коксогыз выращивали. Галина
Григорьевна Леканова (Еланцева)............................
6.1) Родословие Еланцевых....................................
6.2) Поколенная роспись семьи Еланцевых................
7. Сороковые – роковые............................................
7.1) Письмо земляка с фронта.................................
7.2) Фотографии из альбома А.К . Величутиной
(Кармацких)..................................................
8. Родословие Багрецовых..........................................
8.1) Введение.......................................................
8.2) Текстовые пояснения, выводы и рассуждения
о предках наших Багрецовых, проживавших
в селе Скоблино...............................................
8.3) О селе Скоблино..............................................
8.4) Багрецовы.......................................................
8.5) Прадед Гаврила Никифорович Багрецов.................
8.6) Дед Савелий Гаврилович Багрецов........................
8.7) Отец Василий Савельевич Багрецов......................
8.8) Факты из биографии и всевозможные
истории из жизни отца.........................................
8.9) Меркурьевы – Багрецовы. Совместные
радости и беды..................................................
8.9.1) Меркурьевы. Марина Дмитриевна
Багрецова..................................................
8.9.2) Беда, скитание по Сибири.............................
8.9.3) Небольшое философское отступление..............
8.10) Жизнь в Больше-Приютном.................................
8.11) Возвращение в родное село...............................
8.12) Учёба в сельскохозяйственном техникуме
и в сельскохозяйственной академии......................
8.13) Записи И.В . Багрецова, восстановленные
его женой Натальей
Львовной Багрецовой........................................
9. Схематический план села Скоблино и деревни
Камаган, составленный Багрецовым И.В.......................
10. Генеалогия Меркурьевых-Багрецовых..........................
11. Приложения к рукописи И.В . Багрецова:
11.1) Повесть о возникновении села Таловки
Юргамышского района Курганской области............
11.2) Письмо И.Д . Меркурьева племяннику
5
И.В . Багрецову...................................................
11.2.1) Комментарии С.В. Плотникова....................
11.2.2) Фотографии церкви в селе Таловском в
1960-е годы и в 2007 году...........................
11.3) Максим Петрович Горбунов................................
11.3.1) Комментарии С.В. Плотникова....................
11.4) Загадки заселения южной части
Юргамышского района. С .В. Плотников.............
11.5) Коллективизация и раскулачивание в Зауралье и
в селе Скоблино.............................................
11.6) Использованная литература...............................
12. Карта Красильникова. Часть «Исецкой
провинции» за 1755 год............................................
12.1. Карта Слободы Таловской за 1802 год..................
13. Карта Курганской области за 2007 год.........................
14. Сказки про Ванзей. Народная песенка.
Голубицкая М.И.................................................... .
15. Короткие воспоминания о моей жизни. М.И.
Голубицкая (Багрецова)..........................................
16. Биографическая справка о семье
краеведов Багрецовых.............................................
17. Источники родословия (П.В . Варлаков, М.В. Суханов)....
18. Дневник А.И. Сухановой (Карматских)........................
18.1) Комментарии М.В . Суханова ..............................
18.2) Фотографии из архива Е.Н. Дубровиной
(Еланцевой)....................................................
19. Поколенная роспись рода Кармацких.
Деревня Скоблино....................................................
20. О происхождении фамилии Кармацких.........................
20.1) Используемая литература....................................
20.2) Фотографии Кармацких......................................
21. Из воспоминаний детства Н.И . Кармацких.....................
21.1) Фотографии из альбома Николая
Ивановича Кармацких........................................
22. Старообрядческий священник Василий
Шипулин.................................................................
23. Выборка из «Оренбургских епархиальных
ведомостей» за 1875-1916 годы....................................
24. Описание быта крестьян Зауралья из журналов
«Оренбургских епархиальных ведомостей» за 1875 год.....
24.1) Таловская церковь.............................................
24.2) Использованная литература.................................
25. О чём бы поведал пропавший клад?........................................
26. Сказания летописных времён........................................
26.1) Геродот, «история»............................................
26.2) Н. Карамзин. «История государства Российского».....
26.3) Село Скоблино Таловского прихода Челябинского
уезда Оренбургской губернии в XVIII-ом веке..........
26.4) Преданья старины глубокой.................................
26.5) О колдуньях......................................................
26.6) Предсказатели судеб...........................................
26.7) Злое слово........................................................
6
27. Топонимы села Скоблино и его жители...........................
27.1) Численность населения села Скоблино
с 1891 по 2008 годы............................................
27.2) Фотография жителей села Скоблино в 1900-е годы....
28. Фотография деревни Камаган.......................................
29. Чудская деревня.........................................................
30. Комментарий учёного. (Т. Гуськовой) ...........................
31. История села Скоблино................................................
32. Откуда пришло слово «Урал»?..................................................
33. Энергетика поколений................................................
34. Какой ты была, Россия?..................................................
34.1) Второе рождение шедевров...................................
34.2) Остановись, мгновение, ты прекрасно!
Фотографии М.С. Прокудина-Горского
с 1905 по 1915 гг.................................................
35. Заключение...............................................................
36. Использованная литература..........................................
37. Ревизские сказки по селу Скоблино за 1811 год.................
7
1. Введение
В Курганской области находится много старинных сёл,
ведущих своё начало в большинстве своём с XVIII века. В их
число входит и село Скоблино Юргамышского района.
Наша работа заключается в том, чтобы восстановить жизнь сёл
и деревень Курганской области Мишкинского и частично
Юргамышского районов во всех мельчайших подробностях.
Наш современник, удивительный скоблинский
полуграмотный крестьянин Еланцев Григорий Петрович, записал
историю своего рода и своего села с давних времён.
Григорий Петрович писал о том, как с десяти лет помогал
отцу боронить пашню, с детства детей приучали к земле, к труду.
В 1914 году отца взяли на фронт. Гриша остался с дедом. Дед
купил старую лобогрейку. Работали вместе – и стар, и млад.
Снопы возили с дедом с ближней пашни на гумно, а
с дальней – к избушке у Дубровы. Там снопы молотили, а солому
скармливали коровам. Держали 4-5 коров, для которых у избушки
были пригоны и конюшни.
До половины зимы жили в избушке. По вечерам при свете
лучины Гриша читал дедушке сказки. Маленький Гриша учился в
школе «две с половиной зимы». Учительницей у него была
Платонида Егоровна, – «хорошая была женщина». Законоучителем
в скоблинской школе был священник Павел Дьяконов. За
правильный ответ он давал читать книгу «Сотворение мира и
человека».
Не перестаём удивляться образности языка Еланцева
Григория Петровича: «...Выбрали Еране в жёны Олёну
Степановну. Худенькая, тоненькая девчушка, а такая мастерица
чудесная! Припала на неё страсть быть красильщицей. Красит
пряжу для себя и на сторону. Оплачивали ей за работу кто чем, а
больше яйцами куриными. Бывало, принесут ей корзину яиц, не
считая выкладывают их Олёне Степановне. Красила Олёна и
холсты»...
Сейчас в районе нет ни одной плотины на речках – не могут
запрудить. Раньше могли. Староста села Капитон Прохорович
Шумков «собрал народ в сборне. Решили: завтра поправляем пруд.
Распределили обязанности – кто навоза привезёт, кто землю будет
возить на пруд, кто поедет в казённый лес. Работали дружно. В
народе было поверье или шутка: пруд будет стоять, если в воду
8
сбросят мужика. Ухватили Капитона Прохоровича, как пушинку
подняли выше головы и бросили в поток. Захлебываясь, он
кричал: «Что вы, мужики, так можно простудиться!». Ему помогли
выбраться и на телеге увезли домой сушиться.
Григорий Петрович описывает спор о городьбе смежной
поскотины: «Деревня Камаган от Скоблино в одной версте, а
домашняя поскотина смежная. Вот два общества не могут
сговориться, кому городить поскотину. Ссорились мужики не
один год. Наконец решили: городить рядом две изгороди –
скоблинцы свою, а камаганцы свою». Так и стояли две изгороди.
То у камаганцев изгородь упадёт, то у скоблинцев.
После чтения дневника Еланцева Г.П., как живые встают
перед глазами образы скоблинцев. Вот собрались крестьяне на
строительство дамбы в родном селе, вот прибежали на станцию
смотреть на первый паровоз, да испугались!... Деревенский сход
собирался в сборне. Крестьяне всё решали сообща, не были
разъединены, как сейчас. Если бы им сказали, что в настоящее
время в деревнях сетуют на отсутствие работы, то они бы нас не
поняли. Работы в селе полно!
«...Грянула революция 1917 года. Священник читал проповеди,
обращался к верующим, просил молиться Богу за Государя
Императора и Отечество и находил сочувствие, особенно у
пожилых женщин».
Капитону Прохоровичу поручили возглавить товарищество по
совместной обработке земли. Товарищество распределяло
сельхозмашины: плуги, веялки. Дед Григория Петровича долго
просил «Капоньку» продать плуг, доказывал: «Тебя поставили в
первую очередь обеспечить солдатские семьи, а ты даёшь тем, кто
побогаче, дружкам и товарищам». Доказывал с крепкими словами
собственную правоту. Вскоре и деду продали плуг.
Война закончилась. «Мы пахали новым плужком и
радовались, когда выйдем на край полосы, стряхнём землю с
отвала, а он блестит, как зеркало».
Воспоминания Г.П . Еланцева сохранены и в сельской
библиотеке села Скоблино, и в школьном музее.
Южно-Уральский краевед Николай Чернавский задолго до
революции 1917 года работал над созданием летописей сёл и
деревень Урала, мечтал, что в каждом поселении будет вестись
такая летопись. Они с 1865 года в России прижились. Церковно-
9
приходские летописи вели сельские священники. Наиболее
интересные были напечатаны в популярном журнале того времени,
в «Оренбургских епархиальных ведомостях». В них отражался быт
народа, описание уклада жизни крестьянства, ремёсла, наиболее
яркие события, даже прямая речь жителей звучала на страницах
летописей. Нам удалось найти в журнале «Оренбургские
епархиальные ведомости» за 1875 год церковно-приходскую
летопись села Травянского, составленную священником Петром
Виноградовым. Сейчас это село называется Дубровное и находится
в Мишкинском районе. Этому селу несказанно повезло: история
села и его жителей бережно сохранена благодаря подвижничеству
священника Петра Виноградова.
К большому сожалению, церковно-приходской летописи села
Скоблино мы не нашли, поэтому в книге напечатана летопись села
Травянского с тем, чтобы читатель мог лучше представить жизнь
крестьян того времени.
Революционные события 1917 года прервали эту уникальную
традицию русского народа. Николай Чернавский, однако, до самой
смерти, до 1940 года, писал в своих статьях о необходимости
заведения летописей по каждому населённому пункту: городу, селу,
деревушке, но его пожелания услышаны не были.
Сейчас священников очень мало, они перегружены. Работа по
составлению таких летописей не ведётся на официальном уровне и
не относится к числу приоритетов политики правительства
России. Однако, местные краеведческие музеи, в частности,
Мишкинский и Курганский, ведут активный сбор и сохранение
таких летописей и воспоминаний жителей Курганской области.
Также в нашей книге опубликована рукопись Багрецова Ивана
Васильевича, жителя села Скоблино.
Иван Васильевич Багрецов родился в селе Скоблино в 1926
году, умер в деревне Гладышево Мишкинского района Курганской
области в 1987. Его бесценная рукопись позволяет нам
соприкоснуться с прошлым, лучше понять, что чувствовали, чем
дышали далёкие наши земляки. Самое главное в его воспоминаниях
–
это любовь к крестьянину. Он старался проникнуть в глубинный
смысл происходящих вокруг событий. Вот его слова: «...Теперь и
поразмыслите, дорогой читатель, что и как формировало
крестьянскую психологию?... Почему крестьянин, ущемляя себя,
создавал запас на чёрный день и на старость?... Все средства к
10
жизни доставались ему исключительно тяжело. ... Это заставляло
крестьян жить большими семьями. Неграмотность, забитость,
низкие производительные силы, взаимная зависимость – всё это и
формировало патриархальный уклад жизни крестьянина. Такой
уклад был, конечно, и в семье моего предка Никифора
Овдокимовича».
Когда читаешь о раскулачивании, обо всех ужасах
крестьянской ссылки, холодеет душа. Вокруг Багрецовых умирали
люди, вся семья переболела тифом, жили в бане, которая топилась
по-чёрному, ютились в крохотных избушках с земляным полом и
протекающим потолком.
Описывается и случай, когда горе-родители из-за голода
оставили на вокзале своих дочерей.
Чем беднее был человек, тем более он был склонен оказать
помощь ближнему. За что трудолюбивых крестьян выселяли из
собственных домов? Чем руководствовались соседи, заселявшиеся
в пустующие дома хозяев-горемык? Вопросы, вопросы...
Иван Васильевич подробно описывает свою довоенную жизнь.
В 1938 году с каждого колхозного двора требовалось сдать
государству 40 килограммов мяса, 365 литров молока, полторы
овчины, 200 килограммов картофеля, свиную шкуру, 100 штук яиц,
2,5 килограмма сухой махорки, плюс денежные налоги, страховка,
самообложение, подоходный налог и т.д. Получал же крестьянин
трудодни, на которые колхоз выделял натуральную оплату хлебом.
Ещё ему выдавалось по 1600 граммов соломы на трудодень.
За то, что крестьяне сдавали собственные продукты
государству, часто сами не доедая, платили копейки, а деньги
крестьянину были очень нужны, вот и приходилось каждому
скоблинцу ездить торговать на базар в Юргамыш, ведь любой
семье нужны были обувь и одежда.
А как горожане смотрели на крестьянина? – «У, ты,
задрыпанный колхозник!»... «Слово колхозник превратилось в
пренебрежительное, города стали расти неимоверно быстро...
Прогресс горожан и их сравнительно высокая обеспеченность
осуществлялась за счёт того, что крестьянин недополучал за свой
труд», – этот вывод Иван Васильевич Багрецов сделал ещё в 1950
году, когда ни у кого и в мыслях не было критиковать политику
партии и правительства СССР. Позже эта тема была полностью
раскрыта А.А. Базаровым в книге «Кулак и Агрогулаг».
11
Ещё в книге «Живая летопись села Скоблино» опубликованы
дневники и воспоминания сестёр Степаниды и Галины Еланцевых,
Сухановой (Карматских) Анны Ивановны. О том, как важно
сохранить живое воспоминание старожилов, знают историки,
краеведы.
Павел Валерьевич Варлаков и Михаил Владимирович Суханов,
члены Курганского зауральского генеалогического общества им.
П.А. Свищёва, опубликовали в книге «Живая летопись села
Скоблино» бесценные архивные документы о первопоселенцах
села, о происхождении фамилии Кармацких.
Аспирант кафедры литературы Курганского государственного
университета Екатерина Манакова в 2002 году опубликовала
интересную статью о своей научной экспедиции в село Скоблино,
где описала обряды, легенды, преданья, духовные стихи, которые
мы тоже не могли не поместить в нашу книгу.
Главная заслуга по созданию книги «Живая летопись села
Скоблино» принадлежит Плотникову Сергею Васильевичу –
краеведу из посёлка Юргамыш Курганской области. Его
бескорыстное служение людям и желание отдавать свои знания и
накопленный опыт будут оценены земляками по заслугам.
Перед выходом книги в тираж в газете «Новый Мир» города
Кургана 18 января 2008 года корреспондент Анатолий Колесников
так написал о Плотникове С.В .:
«Не перестаю искренне удивляться и радоваться трудолюбию
юргамышского краеведа Сергея Плотникова. На попутных
машинах, пешком, на собственном автомобиле Сергей Васильевич
вдоль и поперек исколесил Юргамышский район. В результате его
поисков в свет вышла книга «Знакомые потоки», в которой автор
зафиксировал все топонимы района, для многих из них выяснена
этимология, приводятся фамилии первопоселенцев. В предисловии,
которое написал профессор Омского университета Борис Осипов,
отмечается, что, «если бы книга представляла собой просто
перечень географических названий района и фамилий
первопоселенцев, и тогда бы она представляла интерес для ученых.
Но автор дает и комментарий к своим наблюдениям, опираясь на
разыскания других краеведов, а также учёных-историков,
филологов, экономистов, наконец, на собственные размышления».
Видели бы вы, каким счастьем светятся глаза Сергея Васильевича,
когда ему удается сделать какое-нибудь открытие, повстречать
12
человека – знатока родного края, наткнуться на незнакомую
доселе рукопись!»
Мы полностью согласны с корреспондентом газеты в высокой
оценке труда Сергея Васильевича Плотникова. К сожалению,
Анатолий Константинович Колесников не дожил до выхода этой
книги, которую так ждал... Он умер 17 мая 2008 года от инсульта...
Хотелось бы, чтобы после прочтения нашей книги, каждый
читатель, не теряя ни минуты, начал записывать летопись своего
рода. Воспоминания многих жителей можно будет обобщить, и это
позволит более полно воссоздать историю родного края.
Спасибо всем увлечённым и неуспокоенным людям за
единство и поддержку!
Редакция книги «Живая летопись
села Скоблино».
13
Посвящается корреспонденту газеты
«Новый мир» города Кургана Анатолию
Константиновичу Колесникову, так много
сделавшему для области...
Полна наша земля зауральская талантами. В их числе –
скоблинский мужик, крестьянин и землепашец – Еланцев Григорий
Петрович. Его воспоминания
1
публикуются в «щадящем
редактировании», дабы не нарушать стиля изложения и
колорита текста автора (ошибки и знаки препинания там, где
это нужно, исправлены авторами книги и отмечены курсивом.
Дополнения к тексту воспоминаний также выделены курсивом).
Дневник Григория Петровича Еланцева заслуживает
внимания историков и краеведов Челябинской и Курганской
областей, так как является уникальным источником информации
о досоветской истории села Скоблино, ныне Курганской области.
Г.П. Еланцев является летописцем своего родного села. В его
дневнике чувствуется
дыхание времени, что
поистине бесценно.
Предлагаем и Вам
ознакомится с рассказом
Григория Петровича о себе
и о своих земляках.
___ ___ ___ ___ ___
1.
Дневник Еланцева Григория
Петровича бережно сохранила его
внучка – член Зауральского
генеалогического общества имени
П.А . Свищёва в городе Кургане
Иванова Людмила Юрьевна.
На фотографии Еланцев
Григорий справа
с односельчанами. Село
Скоблино.
Приблизительно 1924 год.
14
2. Воспоминания крестьянина, жителя
села Скоблино Таловской волости
Челябинского уезда Оренбургской
Епархии
Еланцева Григория Петровича
(1906-1996 гг.)
Повествование моё начинается приблизительно с 1840 года.
Еланцев Дмитрий Сергеевич мой прапрапрадед, человек
приезжий, а откуда – мне неизвестно. Одно дошло до меня, что он
жил небогато, знал немного грамоту, служил писарем в селе
Скоблино,
2
еще был он староста на деревне, вот и всё начальство
деревенское. Общество
3
тогда ещё начинало образовываться –
росло, прибывали пришлые люди с Урала да рожали порядком.
Первая изба в деревне Скоблино была поставлена на
возвышенности берега речки Таловки из толстых бревен, каких
сейчас и в помине нет. Деревья рубили тут же, на месте, так как
кругом по берегам речки был сосновый бор.
Шли годы, увеличивалось общество. Трудились мужики в своих
хозяйствах, занимались хлебопашеством и скотоводством – это в
основном. А были и другие занятия: плотники, кузнецы и другие
потребные в жизни специалисты. Пахали плугами, так
называемыми сабанами, сошники у сабанов были клинообразные
двойные и одинарные, бороны деревянные с железными зубьями
и косозубые
4
.
____________________________
2.
Первоначально деревня Скоблино называлась деревней Таловской. Была расположена
неподалеку от села Таловского Челябинского уезда Оренбургской Епархии. С таким
названием она занесена на карту Челябинского уезда начала XIХ века, а в
статистической ведомости 1868 года она уже названа деревней Скоблиной. В этой
деревне жили раскольники старообрядческой общины Поморского Согласия.
Григорий Петрович Еланцев считал себя православным (по воспоминаниям дочери
Галины).
3.
В документах того времени деревня Скоблино была записана, как Скоблинское
общество. Г .П. Еланцев почти всегда называет свою деревню обществом.
4.
Железные зубья вбивали в деревянный брус по косой.
14
Постепенно росло население в деревне. Вырубались леса,
больше распахивалось пашни, увеличивалось поголовье скота.
Дмитрий Сергеевич женился, взяв в жены Елену Тимофеевну,
которая родила ему сына Ерофея Митрича. Рос Ераня, как на
опаре. Отец его сильно любил и не утруждал работой. Мать
оберегала своего птенца. Бывало, она пойдет молотить рожь из
овина молотилом, а Еранюшка бегает по деревне – озорничает да на
Дунненковой церкви галок бьет.
5
В те времена джинсы не носили,
да материал на одежду был самотканый. У Ерани была белая
рубаха ниже колен, он все лето в ней и ходил,
6
озоровал.
Вот как-то едет мужик на лошади верхом, а Ераня подкрался к
нему из-за угла: хлесть мужика поленом – мужик с вершины
долой, – сшиб мужика. Пошёл мужик жаловаться отцу Ерани:
«Вот, так и так, Митрий Сергеевич! Твой сынок чуть меня не
убил!»
–
Ну что с него возьмешь? Ведь он ещё ребёнок, детской ум-
от.
Пошёл мужик, не получив от родителя поддержки. Куда идти
жаловаться? Ведь на деревне всё начальство – писарь да староста.
... У Митрия Сергеевича был ещё сын, брат Ерани – Фотий
Митриевич. Был он богобоязненный, трудолюбивый, имел сыновей:
Николая Фотиевича, ровесника Ерофея Митрича,
Степана Фотиевича – моложе Ерофея Митрича.
Но сначала об Еране:
...Е рофей Митрич был дородный мужик. ...Вот и подошла ему
пора жениться.
Выбрали ему в жёны Олену Степановну (прибл. 1846 гр.).
Худенькая, тоненькая девчушка, а такая мастерица чудесная!
Припала на нее страсть быть красильщицей. Красит пряжу для
себя и на сторону. Оплачивали ей за работу кто чем, а больше
яйцами куриными. Бывало, принесут ей корзину яиц, не считая
выкладывают их Олёне Степановне. Красила Олёна и холсты.
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
5.
Церковь в селе Скоблино построили в 1911 году, а до этого ее не было. Не было даже
и часовни. В селе Таловском была церковь, но ведь до нее было 5 километров.
Возможно, выражение «на церкви галок бьет» было сродни выражению «бить
баклуши», т.е. ничего не делать. Выражение «на Дунненковой церкви галок бьёт»,
возможно, от выражения «Дует ветер в голове».
6.
Обычно дети до 7-8 лет бегали по деревне в таких рубахах, естественно, без штанов.
15
Ерофей взялся за работу: пахал, сеял, убирал рожь. Пшеница
плохо родилась. Скота много держали. Бывало, одних дойных
коров от четырёх до пяти доило. Были и овцы, держали гусей,
индеек, бывали и цесарки, в общем, ели досыта. Рассказывали, в
масленицу накормит жена Ераню блинами – целую ладку
перепечёт, а Ераня всё, как голодный. Походит по избе, погладит
брюхо, молвит: «А ну-ко, Олёна Степановна, налей-ко мне чашку
щей». Скушает щи да булку ржаного хлеба, выйдет из-за стола,
пошлёпает себя по пузе, скажет: «Ну вот, теперь и жить можно!»
Трудился Ерофей споро. Сила и здоровье позволяли ему.
Снопы осенью возили на гумно к овину, где сушили и молотилами
молотили. Тут же на гумне были пригоны для скота. Тёплых
хлевов не было, были навозные жердяные стены, хотя тепло в них
не держалось, зато ветер не продувал. Крыша подновлялась
ежегодно. Навоз мерзлыми глыбами выбрасывался в пригон, где
скапливалась горка навоза выше крыши. В гумне был глубоченный
колодец – 9 метров, скоту воды хватало. Подобные гумна и
пригоны имели все мужики и получался круг – гуменная деревня.
7
Осенью с полей в гумна свозили снопы, укладывая в клади,
сушили в овинах и молотили вручную молотилами. Солома шла на
корм скоту. Уборка урожая в основном велась серпами вручную и
литовками с грабельцами. Тяжек был труд, недаром и песня поётся:
«Доля ты русская, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать...».
Ведя борьбу с капризами природы, не мало хлопот доставляли
кыргызы, так тогда называли казахов. Нападая воровски с
помощью русских мужиков, охочих на лёгкую наживу, – грабили
русские деревни. Действовали они по ночам и днём угоняли скот, в
основном лошадей. Обворуют одну деревню и выжидают,
прислушиваясь, как относятся русские власти. Осмелев, кыргызы
шли в следующую деревню.
8
Спасая скот, русские мужики угоняли скот в поле, скрывали в
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
7.
В деревне Постоваловой в середине ХХ века сохранилась конюшня, стены которой
сложены из жердей в два ряда, а между жердями была уложена солома. В деревне
Камаган коров держали в пригоне из жердей, между которыми также была
наложена солома, была на нём и соломенная крыша. А на гумне Ерофея Митрича
между жердями был уложен навоз.
8.
О грабеже киргизов в XIX веке слышать не приходилось, известно, что так было в
первой половине XVIII века. (Хронологическая неточность Г.П. Еланцева).
16
лесах, в редниках. Лошадей дед Михайла тоже увёл к Еланцеву
болоту, – четыре головы. Особенно дед берёг Сивка-
производителя. Не уберёг Сивка дед Михаил Ерофеевич. Увели
ночью Сивка.
Храбрый был сосед деда Кармацких Егор Семенович (см.
фото): «Не отдам я своих коней, буду драться до смерти, а лошадей
не отдам!». Надеялся он на свою винтовку-однозарядку. Заряжалась
она свинцовыми шариками. Вот дошла беда и до Кармацкого. В
один из дней приехали пять человек с ружьями. Егор встретил их
на коне с винтовкой за плечами. Окружили Егора: «Снимай
винтовку!». Беспрекословно снял он свое оружие, отдал
грабителям. На глазах увели кыргызы его лошадей, связав их
арканами: одним концом за шею лошади, другим – за хвост
передней лошади.
9
Таким образом, прошли далеко. Местные власти не в силах
были справиться с ворами. Пошли одна за одной челобитные
грамоты царю. Царское правительство издало указ: « ...Переселить
из России казаков для охраны». Этим указом было дано право
расправляться с ворами по своему усмотрению. Драть их в хвост и
в гриву. Ну, казаки и драли. Казакам, в свою очередь, была дана
воля селиться и жить, где угодно, заниматься хозяйством,
пользоваться землей, сколько угодно. Говорили, для острастки на
селе была привязана голова звериная на колу. Так был положен
конец воровству. Скоблинцы зажили снова, не оглядываясь по
ночам: «Нет ли налётчиков?»
К этому времени
10
было мужиками построено семь домов
кирпичных, из которых к нашему времени три нарушились,
пригодных осталось четыре. Из деревянных мне казались
крепостями дома «через сени-горница».
11
Их насчитывалось около
двадцати. Были и крестовики, пятистены под тёсом и железом.
Мужики посправнее делали помочи в возке леса соснового из
беловодского лесничества, дорога 45 километров. Лес толстый.
___ ___ ___ ___ _
9.
Удивляет терпеливость и незлобность русского мужика. Его грабят, – он молчит и
мирится.
10.
Речь идет о конце XIX – начале XX веков.
11.
Дом «через сени-горница» был удобен для крестьян. Возможно, потому, что зимой
можно было жить только в избе, экономя дрова, а летом и в горнице, в горницу
можно было поселить и женатого сына. Сейчас таких домов почти не осталось.
17
Слева направо: Кармацких
(Дудина) Василиса Ивановна,
Кармацких Егор Семёнович
(сосед Еланцевых), Дудина
Федосья Степановна. Фото
сделано до первой Мировой
войны около 1912 года. Село
Скоблино. (Фото принадлежит
Суханову М.В .).
С. Скоблино. Прибл. 1979-80 гг. Слева направо: Евреинова
(Еланцева) Степанида Григорьевна, Махнина Анна Дмитриевна,
Кудрина Мария Семёновна, Махнина Прасковья Михайловна,
Еланцева Екатерина Аверьяновна.
18
Село Скоблино. 1973 год.
Пережогина Матрёна Трифоновна.
87 лет.
Наш дом был тоже «через сени-горница», но он был собран
из старой толстой избы, в ней жил Ерофей Митрич. А потом была
поставлена хоромина без окон, служившая и кладовой, и амбаром.
Когда женился дед Михайла, он прорубил два окна, получилась
«горница – через сени».
Кажется, небогато жили, а Авдотья Григорьевна, наша
бабушка, полюбила Мишу. Парень он был не в отца-толстяка –
сухонький, стройный, да и дрался хорошо. В солдаты его не брали,
так как он был один сын в семье. В общем, был первый парень по
деревне. Наденет, бывало, бархатные шаровары да шёлковую
рубаху, покромку с большими кистями. Подстриженный под
«кружало» (полукругом), парень – загляденье!
Шли годы. Вместо сошек с клиновидным лемехом начали
появляться плуги «Пермянки» с отвалом и деревянными баганами
и деревянными колесянками. Появились сеялки заводские конные.
На молотьбе были молотилки с конным приводом. Веяли зерно уже
не лопатой на ветру, а веялками ручными.
Михаил Ерофеевич, наверное, родился мастером,
плотником. Он сам изготовлял всю молотильную снасть.
Всё было сделано из дерева: колесо, маховик, барабан. Кузнецы
окуют ему снасти, через два года пускалась новая самодельная
молотилка. Правда, переводину он покупал у купцов.
19
Осенью измолотит свой хлеб, а затем молотит соседям-
односельчанам. Зарабатывал прилично. Расплатится с кузнецами, и
дочерям на подарки останется, а было у него пять дочерей и все
одна другой краше. Все они споены и скормлены и вышли замуж:
Матрена Михайловна в Гагарье,
Мария Михайловна в Камаган,
Анна Михайловна в Кипель,
Любовь Михайловна в Пески,
Прасковья Михайловна в Таловку.
Сын единственный Петр Михайлович (1888 г. р.) не в отца
родился, и ничего не знал, и ничего как следует не умел делать.
(См. фото).
Дед Михаил Ерофеевич на другой год опять делает заготовку
на машину молотильную. Через 2-3 года у него опять молотилка
готова, а старую он продал за кругленькую цену.
20
Еланцев Пётр
Михайлович (1888-
1936 гг.), Еланцева
(Еланцева)
Анастасия
Макаровна.
Фотография начала
ХХ века. Село
Скоблино.
Появилась у
деда Михайла охотка
к спиртному. Зачал
он частенько
выпивать.
Особенно, когда
приезжали в гости
зятевья.
Как-то осенью,
обмолотив свой
урожай и кой-кому
соседям, собрался он
со своей машиной
молотить в
21
Вохменку. Мой отец возражал, но не мог уговорить деда. Погрузив
барабан и маховик на один роспуск, а колесо и переводину
(переводина – это слега или балка конной молотилки, к одному
концу которой прикрепляется колесо, к другому – лошадь) на
другой, запрягли коней: в первый возок одну лошадь, а во второй –
пару. Поехали. Дед взял меня с собой: «Айда, Гринька! Где
присмотришь, где подгонишь лошадь». Отец не поехал отвозить –
крепко поругались они.
Соседи говорили: «Михайло Ерофеич уезжает подальше от
дома, чтоб выпивать, чтобы родные не мешали».
Поработал он хорошо, продал машину и где-то в кабаке
поссорился с каким-то мужиком. Дело кончилось тем, что был
суд. Деду Михайлу дали три года тюрьмы. Долгими показались эти
три года. Переболел, вернулся домой. Пить запоями не стал,
взялся за рыбалку. Навязал ветилей, надрал дранки на котцы
12
,
смастерил лодку рыбацкую.
Я его на лошади Рыжухе отвёз на озеро Большие Донки
рыбачить. Отсеялись мы с отцом, дед заказал нам: «Приезжайте за
рыбой!» Приехал на Большие Донки, а дед уехал рыбачить на
Малые Донки, и на лошади надо было объехать километров
девять.
13
Хозяин дома, где первоначально поселился дед, попросил
ребятишек, моих ровесников, перевезти меня через озеро на бату
(на лодке). Едем, а на озере уток множество. Едем прямо на табун.
Табун раздвоился, как бы пропуская нас. Выскочили, затянули бат
повыше на берег и пошли по степи. Смотрю, ребята утиные яйца
находят. Один нашёл, другой, третий, а я не могу найти. Тогда я
начал смотреть за ребятами: на каких местах они находят,
оказывается, яйца на солонцах были. Увидал впереди себя солонец,
смотрю – вот яйца, вот опять...
Ребята говорят: «Вон, видишь шалаши земляные, там твой
дедушка». Мы попрощались. Пока я шёл до дедова шалаша,
насбирал полные карманы и фуражку яиц.
В первом же шалаше был дед. Рядом горел костер из
тальника. Висел чайник с заваренным шалфеем, котелок с яйцами
утиными и котелок с яйцами чайки, гагары и другими.
(Описываются события приблизительно 1916 года).
Ночевал я у него в шалаше. Утром он меня посадил в лодку,
и мы поплыли на Большие Донки. Там запрягли лошадь, и я
22
поехал в объезд озера к проходу, где сливались Малые и Большие
Донки, а дед на лодке к шалашам. У деда была приготовлена
свежая рыба (карась), часть он занял у рыбаков. Была накошена
свежая крапива. Разостлав крапиву по телеге, насыпали полвоза
свежей рыбы да сухой рыбы несколько шестов положили, укрыли,
возок подвязали верёвкой. К вечеру я был дома. Рыбу продавали и
себе оставили.
Как-то отец поехал к Еланцеву болоту пахать пары. Пахали,
хотя и не сохой сабаном, а плугом с железным отвалом, но работал
он плохо – сильно налипала земля. Три лошади с большим усилием
___ ___ ___ ___ ___ __
12.
Котцы.
Рассказ В.К . Кадочникова о своем дедушке.
Владимир Константинович Кадочников с двухлетнего возраста жил с дедом
Константином Степановичем Яковлевым (1882-1953 гг.) в Воронском краю деревни
Могильной.
Местные жители ловили рыбу в озере Могильном, в основном карасей. Ловили
неводами, сетями и котцами. Крестьяне имели лодки, называемые бат. Это деревянная
лодка, но более длинная, выдолбленная из толстой сосны. Бат хорошо скользит по воде,
но его трудно поворачивать. Жители каждого края деревни ставили сети и котцы
только напротив своих краёв.
Котец состоит из двух бочек и крыла. Я видел, как дедушка изготовлял котцы. Мы
шли с ним в бор. Дед выбирал широкослойную сосну без сучков. У кондовой сосны слои
тонкие. Срубали сосну. Распиливали её на глубину бочек, длина их может быть до двух
метров. Дед раскалывал бревна на пластины, а затем щипал их специально откованным
ножом. Ширина щепы 3-4 сантиметра. Один край щепы заострял. Эта щепа называлась
зельё. Когда зельё было готово, дедушка шёл в бор, находил там корни сосен и драл их.
Корни выбирал толщиной в палец. Приносил корни домой и раздирал их пополам. Они
крепкие, белые, чистые. Бочку надо сплетать сразу же, как разодраны корни. Длина
бочки два метра. Сплетали зельё в три пары нитей. На концах бочки из нитей делали
петли, в которые на озере вставляли колья. Ставили котец на озеро сразу же после
изготовления. При установке котца лодку привязывали к двум кольям. Поставят обе
бочки и перед ним – крыло. Затем дедушка садком очищал дно. Рыба заходила в бочки, но
в щели между зельём пройти не могла. У деда стояло 15-20 котцов. Они стояли и на
Могильном, и на Окуневском озёрах. Котцы можно было проверять ежедневно. Но
иногда дождь или ветер, или запирует дед – долго не едет, затем привезет ведро-два
карасей, иногда попадались и гольяны. Я любил ловить рыбу саком из садка. Садок – это
огороженное бочкой место на озере, вблизи берега, в которое дед опускал выловленную
на озере рыбу, если дома её некогда было переработать.
Осенью, когда лёд застынет, деревенские мальчишки катались по озеру и часто
ломали выступающее надо льдом зельё.
(Записал С.В . Плотников. 22 марта 1998 года).
13.
Большие Донки и Малые Донки – два озера в Куртамышевском районе (ныне
Курганской области). Малые Донки находятся в пятидесяти километрах от
Скоблино, размеры его: длина 9 км, ширина около 1,8 км. Большие Донки – меньшего
размера, расстояние между озёрами 6 километров.
23
тащили плуг. Деревянная колесянка была с колёсами без шиньев, а
затем и обод развалился.
Из-за невозможности отремонтировать, сильно ругаясь, запряг
отец соху сабан, прикрепив одинарный сошник к стойке сабана,
поехал пахать. Я бежал рядом с ним. Соха плохо слушалась пахаря,
вертелась, как «чёрт перед заутреней», а мне страшно хотелось
подержаться за ручки плуга. Отец не давал сначала ручки, а
потом дозволил мне быть пахарем. Я был «на седьмом небе», но
скоро радость моя померкла, отец опустил ручки плуга, и я был
повержен на бок на борозду, с рёвом пришлось отказаться от этой
работы. Помню и свою полосу, где я учился пахать. У добрых
хозяев в то время были плуги «Пермянки». Не один год ещё наш
сабанчик валялся под берёзой у избушки, а его сошники и лемеха
валялись ещё дольше.
Хотелось бы мне осветить развитие деревни.
Большинство мужиков жили большими семьями, отсюда и
сила семей в труде. Из большой семьи вышла замуж наша бабушка
Евдокия Григорьевна. Было у неё шесть братьев, всем им надо
было своё жильё, своё хозяйство. Два дома «через сени-горница»
были построены, как один стояли рядом, как бы гордясь друг перед
другом. Жили в них Алексей Григорьевич и Сергей Григорьевич.
Степану была построена изба с сенями и, конечно, пристрой,
пригоны, амбарчик.
Ивана я просто не знал, не видал.
Терентий жил в пятистеночке небольшом, но с виду
пригожем.
Лаврентий ушёл в дом к своей возлюбленной в деревню
Кипель.
А какие крепкие крестовики были построены у братьев
Пережогиных Андрея Максимовича, Омельяна Алексеевича,
Платона Степановича!
Платон был кожевник, у него и мастерская была в нижнем
этаже, точнее – в подполье. Хорошие кожи он выделывал,
обеспечивал мужиков гужами и обувью.
Надо вспомнить мужиков: купца Хлызова Осипа
Григорьевича. Занимался купец торговлей мелкими товарами,
мануфактурой и перекупкой пшеницы. Большие по тому времени
амбары и кладовая наполнялись пшеницей, скупленной у крестьян
24
по дешёвке. Когда цены на хлеб поднимались, например, в 1911
году, – купец сбывал хлеб подороже. Веса были коромысловые с
кадью. Умер Осип Григорьевич от угара. Вечером истопили жарко
печки и рано закрыли вьюшки, а утром вся семья – покойники.
Осталась наследница, дочь Осипа Гргорьевича, которая вышла за
Хлызова Нифантия Авдеевича. Она и продолжала торговать.
Я помню, как покупал в его лавке грифель, писать на
аспидной доске.
14
Учился я в первом классе. Грифель стоил
полкопейки, а ещё эта деньга называлась грошем. Прибежал я в
лавку, Нифантий был один, покупателей не было. Я сказал, что
мне надо грифель купить, и подал свою монету. Смотрю, а у него и
денег-то вокурат. (Видимо, у продавца не было сдачи, и грифель
достался Григорию даром). С радостью бежал я с покупкой домой.
Ещё осмелюсь рассказать о заводчике Сидоре Афанасьевиче.
Имел он небольшое заведение, но вся деревня обращалась к нему.
Жил он где-то у Репина мостка, тут и был молоканный (молочный)
завод. Стояли ручные сепараторы для пропуска молока и
приспособление для сбивки масла. Работали у него работники по
найму. Масло Сидор продавал купцам-перекупщикам. Живого я
Сидора не застал.
Ещё в то время жил Капитон Прохорович. Мужик он
грамотный. Подерживал работников, занимался перекупкой скота,
имел деньжонки, жил не хуже Сидора. Приходят как-то вечерком
к Капитону Прохоровичу гости, проходят. Михаил Иванович, по
прозвищу «Мишка пух», и Иван Митрич, по прозвищу «Фазыл»
(такие озорники!). На руку они не просты, для них обмануть
человека – пара пустяков, ничего не стоит. И говорят они:
«Капитон Прохорович, ведь Сидор Афанасьевич тебя спалить
хочет. Мы сами слышали, как Сидор подговаривал Стёпку Репина.
Обещал вином поить, если пустит в твоё хозяйство «петуха».
Капонька услышал эту новость, забеспокоился: «Неужто
правда?» У Сидора с Капонькой отношения всегда были натянутые,
и он поверил. «Старуха! – рявкнул Капа: Дай-ка нам четверть
водки да стаканы!»
Капитон: «Уж вы, ребята, заступитесь за меня!»
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
14.
Аспидная доска. От греческого слова аспид – «ископаемое, иссера-чёрный сланец,
идущий на письменные доски, особенно в школах». (В.Даль).
Грифель – «аспидная палочка для писания на такой же доске. Грифельный,
25
относящийся к грифелю; иногда говорят – аспидный». (В. Даль).
–
Мы, дядя Капитон, душу за тебя отдадим, а никому в обиду
не дадим!
Пили в эту ночь у Капитона, а назавтра пошли к Сидору
Афанасьевичу:
–
Дядя Сидор, ведь Капа-то толстопузой спалить тебя хочет.
«Да ну?» – удивляется Сидор, а сам побаивается. И снова четверть
водки на стол, снова заверения озорников: «Умрём за тебя, дядя
Сидор. В обиду тебя не дадим!»
... Деревня Камаган от Скоблино – одна верста, а домашняя
поскотина смежная. Вот два общества не могут сговориться, как
разделить пополам и городить поскотину. Ссорились мужики не
один год, наконец, решили городить рядом две изгороди:
скоблинцы свою, а камаганцы свою.
15
Так и стояли две изгороди.
То у камаганцев изгородь упала, то у скоблинцев развалилась.
Трудно было с молотьём зерна, хотя вокруг деревни стояло
двенадцать ветряных мельниц, я знал их каждую по хозяину.
Мой дед пошёл к Мате Кириллову (в работники).
Справлялся он неплохо. За молотьё (размол) платили деньги, а кто
и винишка подбросит, и себе даром намелет. Работал он так года
три. Надоело. Мельница требовала ухода, не то скоро
рассыплется. Об инструменте надо заботиться.
Я бегал к нему на мельницу, когда летом было тепло.
Семья у нас была большая, сядем округом (вокруг) стола.
Хлеба одного сколько перепечь надо было, да и приварок (всё,
что сварено для завтрака, обеда или ужина) изготовить. Мать с
бабушкой Авдотьей не очень дружно жили, часто ворчали друг на
друга из-за пустяков. Бабушка имела Божественную книгу
Псалтырь, где были написаны молитвы по-славянски. Бабушка
читала кануны по усопшим. Ей за это несли на дом милостыню.
Бабушка кормила нас подаянием, тем, что послаще.
Удивляло то, что каждое утро бабы стряпали в кути и страшно
ругались по пустякам. Мужики, если они были в избе, матюгами
утихомиривали баб. Потом у баб ввели другой порядок, бабы
стали стряпать понедельно.
___ ___ ___ ___ __
15.
В деревне Постоваловой рядом с гумном Василия Плотникова располагалось гумно
Василия Постовалова. Общая часть забора – межник. Половину межника городил
один, половину – другой. А скоблинцы и камаганцы договориться не смогли. Но
странно то, что длина межника составляла километра два или даже три. По какой
26
причине не договорились скоблинцы и камаганцы – неизвестно, но пример этот
показателен, как пример бесполезного труда.
Сосед Дудин Иван Осипович посмеивался: «Ну как, Гринька?
Бабы стали поспокойнее?»
Первая мировая война (1914-1916 гг.)
Жили мы не богато, но голодом не ходили. Я подрос и
участвовал в работе. Мы с отцом боронили пары под Лебяжьим. Я
ездил верхом на паре лошадей, запряжённых в косозубую борону,
за которую привязана лошадь, запряжённая в деревянную с
прямыми зубьями борону.
Отец чистил бороны и заставлял петь меня, ну я и пел:
–
Сентетюриха высока на ногах,
Накопила много сала на боках....
–
Вот молодец, не задремлешь!
Смотрю, по дороге бежит девчонка, и к нам с ревом. Отцу:
«Дядя Петро, айдате домой, началась война. Воронка-то у нас
берут в армию». К вечеру вернулись домой, народ взволнован.
Причитают бабы: «Вот беда! На войну возьмут мужиков!» Взяли и
Воронка, и отца. Подходит уборка хлебов. Охают бабы, горюет дед
Михайло.
У соседа Дудина Василья Петровича была жатвенная машина
самосброс. Сложились убирать вскладчину. Дед Михайло научился
косить на машине, уберёт те, скосит полосу Василию Петровичу,
переедет косить себе.
У нас было три лошади, запряжём пару к дышлу, а третья,
верховая, наша ленивая Карюха. На ней я и отличался. Плохо было
с кобылой в паре, была она до того норовливая, то на дыбы
скачет, – не везёт, то попрёт одна. Того и гляди, поломает
машину. Уж как дед бил её палкой по морде и по чему попало,
пока не вспотеет. Кобыла, видимо, умается, пойдет нормально.
Вот однажды запрягли мы с дедом лошадей в самосброс,
тронулись. Заноровилась она: то не везёт, то бросится вскачь.
Бился дед с кобылой – не идёт! Он хватил палку потоньше,
зацепился за вожжи, она немного склонила голову. Дед схватился
ей зубами за уши и повис... Сколько было муки, сколько матюгов
израсходовал дед. Ужас!
Убрали хлеб, вовремя измололи, провеяли. (Веянку с
последней молотилкой дед не продал. Она сильно пригодилась).
На следующий год Василий Петрович нам отказал от
самосброса и дед выменял в Кандаковке
16
старую лобогрейку
17
на
27
телушку. На паре лошадей привезли лобогрейку в кузницу.
Подремонтировали ее. Она нам служила всю войну. Но вот беда –
сбрасывать горсти с платформы некому. Дед стал сдавать.
Посадили тётку мою Прасковью, а когда и я маленько
посбрасываю. От тяжёлого и непосильного труда у тётки
образовался заболонной нарыв. Ох, и помаялась же она! Голосом
ревела от боли.
На следующий год я, в основном, работал. Редко, когда
уставал, дед подменял меня. (1916 год. Григорию 10 лет). Снопы
возили с близи (покос поблизости) домой, а в Дуброве из запаса
возили на ток к избушке. В Дуброве зимой скот кормили тоже у
избушки, в пригоне под крышей, а с полузимы выгоняли скот
домой.
18
На пашне жили мы с дедом со скотиной зимой, а за телятами
и овцами ухаживали бабы. Вот дед отлучился на три дня в Таловку.
Надо было Прасковье сделать косяки дверные к избе. Приехала
бабушка ко мне, ночевали две ночи, вот и третья пришла.
Управились с коровами вечером, пора и спать. У меня в то время
были во сне расслабления. Вот, вижу, наплывает на меня сначала
какой-то барабан, дует на меня горячим воздухом. Потом всё
загремит, и я делаюсь недвижим. Отгремит, гром, шум утихнет и я
снова обретаю движимость. Вот это и случилось со мной. Я
рассказал это бабушке. Она встревожилась.
–
А ты, Гриша, видел его? Какой он?
Я молчу, и решил пошутить с бабушкой и сказал ей, что видел.
–
А какой он? Черный?
А я возьми, да соври, говорю:
–
Чёрный.
–
Мохнатый?
–
Мохнатый.
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
16.
Кондаковка – деревня соседней волости, примерно в 20-ти километрах от села
Скоблино.
17.
Лобогрейка – народное название конной косилки для уборки хлебов. Скошенная пшеница
или рожь падает на платформу, быстро накапливается, вот её и надо вилами
столкнуть с платформы. Десятилетнему мальчику тяжело, тяжело и женщине,
поэтому она и заболела. А у мужчин – лоб мокрый от работы, потому и лобогрейка.
Сброшенную с лобогрейки пшеницу надо ещё связать в снопы.
18.
Лес Дуброва или Дубровинько, как называют камаганцы, находится примерно в
четырёх километрах от Скоблино. Там у поля стояла избушка деда Григория
Петровича, рядом с ней пригон для скота. Там и жили зимой дед с внуком, пока не
28
испугались волков.
–
С рогами?
–
С рогами, – отвечаю я.
Слышу, у бабки зубы зачакали. Она говорит:
–
Я, Гришенька, чё-то замерзла, пойду на печку.
И ушла, только слышу, бабушка читает молитвы: «Верую»,
«Живый в помощи», «Да Воскреснет Бог». Только зубы у неё
чакали сильнее прежнего. Скоро я заснул с тяжёлой думой, что
напугал бабушку. Религиозные предрассудки сделали свое дело, не
помогли её молитвы.
Днём приехал дед Михайло, привёз хлеба, мяса на неделю и
новые книги – сказки. Я читал медленно, но дед говорил: «Всё
читай!» Керосину у нас тогда не было, и мы пользовались лучиной.
Дед нащеплет лучин из берёзового полена, и свет, хоть тусклый,
но всё же свет.
Праздником для меня были дни воскресенья, когда охотники
артелью выезжали на зайца. Кто на лыжах, кто верхом. Расставляли
на заячьи тропы сети редкие, называемые тропниками,
19
а охотники
садились в засаду на тропы.
Загонщики на лошадях и на лыжах гнали зайцев. Поднимали
такой крик, стреляли, если попадётся косой, и пугали трещотками.
Испуганные зайцы ошаломело неслись по тропе и попадали в
тропник или под выстрел. Убитых зайцев собирали в короба,
поставленные на дровни.
У наших коров этот день тоже особенный был: услышав
такой шум, выстрелы и крики, коровы, лошади, телята-
полуторники и жеребята-селетки приобретали резвость, фыркали,
взлягивали, бегали по пригону.
Печь в избушке топили берёзовой чащёй, осиновая сильно
трещала, выбрасывая искры и угли в цело, что было не безопасно.
В печи перед целом варили щи или кашу. Чай из корней вишанья
был без выходных.
Однажды деньком дед командировал меня домой за хлебом, в
общем, за продуктами. Поехал я на дровнях, в коробу на Рыжухе.
Отъехал версты полторы от избушки, вижу, скачет собака большая.
Моя кобыла навострила уши. Это был волк. Перебежал он мою
дорогу, не остановился. Дома рассказываю про виденного мною
волка. Мне живо приготовили продукты, выпроводили: «Айда,
_________________________________________
19.
Тропать – ходить со стуком, греметь.
29
пока светло, доедешь до Дубровы!» Так и вышло. По приезде
рассказал, что видел волка. Дед задумался и говорит: «Надо, Гриха,
выгонять скотину домой, а то волк наведёт стаю, а у нас и ружья
нет, только собака Серко». Зимой скот держали в поле не одни мы
с дедом, и другие мужики скоблинские и камаганские. Ходили
друг к другу в гости. Немного вернусь, опишу о школе.
В школе мне удалось проучиться две с половиной зимы,
учёба давалась трудно. Занималась с нами учительница Платонида
Егоровна.
20
Хорошая была женщина... И еще приходил поп, вёл
он Закон Божий. (С 1 августа 1913 года в деревне Скоблино
служил священником Павел Дьяконов, о нем пойдет речь далее в
главе 31). Хорошо учились Антоша Кузьмич и его брат Илья. За
правильный ответ поп давал на дом читать книгу «Сотворение мира
и человека» с картинками.
Церковь была построена в 1911 году. Помню, как дед Михайло
водил меня смотреть, как строилась церковь. Колокольня была
отстроена, а колокола еще не подняты. Широкая лестница вела
снаружи на колокольню, а по ней на самый верх забрался козёл.
21
С лестницы спускался мужчина в брезентовом плаще. Дед
говорит: «Это Гриха-подрядчик». Мужики-плотники рубили
топорами сруб общего зала.
1911 год был очень голодный и обществу не давали погибнуть.
Население строило дороги, мельницы и церковь в Скоблино. За
работу платили людям и лошадям.
Однажды отец поехал в Юргамыш и взял с собой меня.
Помню, приехали на станцию, лошадь привязал отец к коновязи,
повел меня поближе к насыпи: «Ты, Гринька, не бойся, сейчас
скоро придёт поезд, паровоз шибко ревёт». Стоим, ждем. Вот
зашумело, загремело, увидел я пыхтящий паровоз и пассажирские
вагоны. Как назло, паровоз возле нас как взревёт! Я думал, земля
провалилась подо мной, хотел бежать, но отец удержал меня за
руку. Смотрю, из вагона выпрыгнули два человека, один с
треногой, другой с черным ящиком маленьким со стеклом, как
коровий глаз. Подошли к нам, отец хотел уйти, но они попросили
минутку подождать, мы встали, что-то сощёлкало в ящике, и нас
отпустили. Нас сфотографировали, а мы такие
___ ___ ___ ___ __
20.
Платонида Григорьевна Нефёдова. Л.А. Астафьева «Очерки по истории народного
образования». Юргамыш 2003 года. Стр. 7.
21.
Козёл легко может подниматься по лестнице, а назад – нет.
30
грязные, в рваной одежде. Это, наверное, из газеты какие-нибудь
репортёры. Мужчины одеты были в суконные одежды и в
ботинках. Наверное, господа или служащие.
Весной мы, ребята, бегали на пруд, смотрели, как идёт вода.
Вода стала сбывать. Капитон Прохорович собрал сход в сборне
22
.
Решили назавтра поправлять пруд, распределили обязанности. Кто
навоза привезёт, кто землю, кто землю будет возить на пруд, кто за
лесом поедет в казённый лес. Работали дружно. Лес привезли с
сучками, хлыстами.
В народе было поверье или грубая шутка, что пруд будет
стоять, если в холодную погоду в воду бросят дородного мужика
(женщин нельзя, они воду опустят). Выбор пал на Капоньку. Вот
положили мужики лесу, набросали соломы, и вот два проворных
мужика подхватили Капитона Прохоровича, как пёрышко подняли
выше головы и бросили в поток. Захлебываясь, он кричал: «Что вы,
мужики, так можно простудиться!». Ему помогли выбраться и на
телеге увезли домой сушиться.
Грянула революция 1917 года.
Свергнут царский трон. Шла битва с врагами революции, в
деревне не верили, что нет царя. Поп в церкви читал проповеди,
обращаясь к верующим, просил молиться Богу за царя и отечество
и находил сочувствие, особенно у пожилых женщин. Стали
появляться кооперативные лавки. Шумкову Капитону Прохоровичу
поручили возглавить товарищество по совместной обработке
земли. Через это товарищество распределялись
сельскохозяйственные машины, в основном, плуги и бороны
«Зигзаг», веялки «Клейтон».
23
В деревне почти все пахали плугами однолемешными
заводского производства, были и двухпластки. А у нас с дедом
была старая с деревянной колесянкой «Пермянка». Дед много раз
делал заявку на словах Капоньке, но он всё откладывал. Однажды,
дед встретил Капоньку около нашего двора и опять задал тот же
вопрос: «Продадите плуг?» Капонька отказал, дед разразился
___ ___ ___ ___
22.
Сборня – это изба, в которой собирались крестьяне на собрания. В селе Шаламово
Мишкинского района такой дом назывался Нардомом, то есть народный дом. В селе
Петровском Г.Ф. Шмурло построил для крестьян Сходский дом.
23.
Веялка «Клейтон» – ручная веялка, на ней при первых колхозах сортировали семенное
зерно.
31
матом: «Тебя поставили в товарищество в первую очередь
обеспечивать бедняков, обеспечить солдатские семьи, а ты даёшь
плуга тем, кто побогаче, дружкам да товарищам!!!» Капа слушает,
изредка вставляя: «Что ты, Михайло Ерофеич, всех сразу не
оделишь!» Так, от всей души дед отматерил Капу. Я стоял в
палисаднике и видел, и слышал сцену борьбы за заводской плуг.
Вскоре и нам продали однолемешный плуг Брянского завода.
Капитон Прохорович
24
выглядел тогда типичным кулаком
внешне и по содержанию: невысокий, толстый, с выпученной
пузой, подтянутой ремнем, как на бочке обручем. Вот с кого был
наклеен плакат в сборне. Там ещё был плакат: «Троцкий, армии
строитель, всем буржуям грозный мститель!» И ещё был плакат:
поп с крестом, а рядом – большой котёл со смолой, под котлом
горит огонь. Грешников бросают в котёл, а черти пляшут вокруг
котла.
Революция расшатала дисциплину в армии, и солдаты
разбегались по домам. Некоторые приносили домой даже
винтовки, сабли, ножи, патроны. Мой отец принес пустой подсумок
портяной без патронов. Он и сейчас жив, в нём хранятся
документы, страховые и квитанции об уплате налогов.
Отца в армию больше не призывали, а от колчаковцев он, как и
многие мужики, прятался на пашне у Еланцева болота. Пришли
красные, и мужики повылезали из своих укрытий.
В молодом возрасте призывались при красных в армию
Дудин Иван Осипович и Дудин Михаил Иванович. Они подобрали
лошадей, меринков и уже на своих конях пошли в Красную
Кавалерию с намерением отойти с фронтом вёрст 80 и, бросив
коней, сбежать. Михаил был убит пулей, кажется, под Каменском,
а Иван Осипович
25
без коня дезертировал и вернулся домой.
Готовясь к службе в Красной Армии, Иван и Михаил
сговорились: «От белых мы, как и все мужчины, спрячемся, а у
красных придется послужить». Белые грабят всех, а красные
только богатых, а середнячков красные не задевают, борются
красные за середняка.
Отступали колчаковцы здесь без боёв. Как сейчас помню, со
стороны Песков двигались обозы белых на лошадях, везли две
пушки-трехдюймовки. Солдаты, кто сидел на телегах, кто шёл
___ ___ ___ ___ ___ _
24.
Шумков Капитон Прохорович, крестьянин села Скоблино. В 1920-е годы возглавлял
Товарищество по совместной обработке земли.
32
25.
Вероятно, произошла ошибка. Погиб, скорее всего, Дудин Иван Осипович. Эту историю
я слышал от моей бабушки Кармацких (Дудиной) Василисы Ивановны. Когда в село
Скоблино пришли красные, её родной брат Дудин Михаил Иванович с двоюродным
братом записались добровольцами. Михаил Иванович вернулся в село буквально через
неделю, а второй погиб в первом же бою. Дальнейшая судьба Михаила Ивановича
Дудина описана в дневнике Сухановой (Карматских) Анны Ивановны. (М.В. Суханов).
33
пешком. В Скоблино войско сосредоточилось на площади у церкви,
в сторонке стояли две кухни. Солдаты поймали телушку
26
и тут же,
в кухнях варили еду. К вечеру колчаковцы ушли из Скоблино, а
утром прискакал конный разъезд красных. Так закончилась
гражданская война.
Снова началась мирная жизнь в Скоблино. Пахали мы
новым плужком и радовались, когда выйдем на край полосы,
стряхнём землю с отвала, а он (отвал) блестит, как зеркало. Пара
лошадей легко управлялась в упряжке с плугом. Подрос у меня
брат Василий, он боронил верхом на паре лошадей, третья ходила с
простой бороной
27
...
___ ___ ___ ___
26.
Со слов Клавдии Васильевны Полынских (1921 года рождения, деревня Камаган), по
воспоминаниям её матери: «Заехали солдаты в гражданскую войну в наш дом.
Белые. Зарезали во дворе нашу свинью и приказали супу наварить. Наварили. Они
едят, а сало ложками бросают в потолок. Мы сидим, молчим. Жив – не годен.
Портрет Императора Николая в горнице испортили – глаза выкололи».
27.
Дневник Григория Петровича Еланцева остался незаконченным. Записав, оформив и
сохранив свои воспоминания, этот крестьянин оказал огромную помощь в создании
истории своего родного села.
Зауральская деревенька...
34
Село Скоблино в семидесятых годах ХХ века.
.
Еланцева (Евреинова)
Степанида
Григорьевна (1928
35
г.р.). Жительница деревни Скоблино, дочь Еланцева Григория
Петровича.
1948 год, Куртамыш, учёба в сельскохозяйственном техникуме.
Еланцев Григорий
Петрович с женой
Екатериной
Аверьяновной. Село
Скоблино, прибл. 1980
год.
36
Бабушка Еланцева Григория Петровича, село Скоблино. (Прибл.
1908 год).
Фото 1944 года.
Еланцев Григорий
Петрович. Почётный
гражданин села
37
Скоблино Юргамышского района Курганской области. (Прибл.
1975 год).
38
39
4. На Исполком Скоблинского
Сельского Совета
Заявление
Мы, жители Логоушки Скоблинского Сельского совета, Еланцев
Григорий Петрович и Чудинов Михаил Фёдорович, просим
исполком принять меры к Махниной Ирке, жене Махнина Алексея
Анатольевича.
В своё удовольствие она держит собаку, которая у Еланцева Г.
поймала на улице две курицы, притащив их к воротам двора и
оставив перо, и охромила* петуха.
28 ихняя Милая собачька поймала гусёнка Чудинова Михаила
Фёдоровича и притащила к воротам Чудинова, но скушать гуся ей
помешала Еланцева Екатерина Аверьяновна – отняла гусёнка
живым.
На наше требование, чтобы Ирка привязывала собаку, сказала:
«Пасите своих кур и гусей, а я свою собачьку привязывать не
буду».**
Просители: Еланцев
Чудинов.
(Орфография согласно подлинника).
___ ___ ___ ___ __
*Охромить – сделать хромым, повредить ногу.
**Дата заявления не проставлена, это заявление было написано в
конце 70-ых годов ХХ века. Заявление в Сельский Совет не было
подано, по-видимому, конфликт разрешился мирно.
39
Заявление Еланцева Григория Петровича и его соседа Чудинова в
Исполком с жалобой на свою соседку Махнину. (Конец 70-х годов
ХХ века, село Скоблино).
40
5. Наши деды и прадеды.
Воспоминания Степаниды Григорьевны
Евреиновой (Еланцевой). (1928-2004 гг).
В селе Скоблино в Мурашовом краю ещё сейчас стоит
кирпичный домик, по форме пятистен. Наш дом стоял как раз
напротив него. Село Скоблино делилось на Логовушку,*
Пережогину и Горелку, Мурашов край.
В нашем селе до войны находился дом старости, который
впоследствии был домом инвалидов, а сейчас – психоинтернат.
Река Таловка была многоводной. Наша баня была на берегу
речки, недалеко от дома, в ней можно было сушить лён. Коноплю в
банях мяли, трепали, делали первую её обработку.
В нашем доме всегда опасались пожара. Впоследствии дом
наш сгорел, матка выходила наружу и было опасно жить, всем
места не хватало.
Вместе жили дед отца Михайло, бабушка Авдотья, родители
отца Пётр и Анастасия, их дети: наш отец Григорий, Вера,
Афонасия, Василий (умер 19-ти лет), Надежда.
Нашу маму звали Екатерина. В 1928 году родился Михаил и я
Степанида, в 1931 году – Галина, в 1934 – Анна, а в 1940 году –
Александр.
В сельсовете продавались дома раскулаченных, вот мы и
переехали в Логовушку в новый дом, где родились мои сестры и
братья: Таня (умерла во время эпидемии от поноса, как тогда
писали, в возрасте полутора лет), Анатолий, Владимир, Любовь,
Сергей.
***
... Может быть, кто-то засмеётся, кто-то с интересом прочитает
мои строчки.
С высоты прожитых лет, иногда всплывают воспоминания из
детства. Сейчас нет среди нас наших родителей, бабушек и дедов.
Не спросишь у них: «Как было у Вас?...» А в детстве этими
вопросами не задавались. Казалось, жизнь вечна.
__________________
*По воспоминаниям местных жителей эта улица называлась как
Логовушка, так и Логоушка. Логовушка – литературный топоним, Логоушка –
народный.
41
Опишу, что помню, как было, как жили.
Война началась 22 июня 1941 года. Нам с братом Михаилом
было по 13 лет. Все тяготы войны дети делили с родителями.
Учились в школе в деревне Пески.* Ходили пешком за шесть
километров. Школьники работали и в колхозе, в основном пололи
пшеницу, окучивали** картошку, подбирали на колхозном поле
колоски. Во время войны садили в колхозе табак и коксогыз
(растение, похожее на одуванчик). Из корней коксогыза делалась
высококачественная резина.
В довоенное и послевоенное время бабушка Настасья водила
меня, сестёр Галю, Надю*** и других соседских детей, матери
которых были заняты на работе, в лес за грибами и ягодами. Леса
богатые были, но бабушка всегда вела нас на свои родные полоски
за 12 километров. С какой тоской расставались люди со своей
землёй, лесом, избушкой! У бабушкиной избушки росли два куста
калины. Как пройдёт первый иней, мы опять за 12 километров шли
с тележкой за ягодами. В ванну, в сельницу настелет бабушка
старые скатерти, и мы везём ягоды домой. Калину перепаривали с
солодом в корчагах в печи, – отличные витамины! Стряпали
пироги, делали напитки. А сколько было ягод вишни, костянки!
По берегу озера Еланцева были леса государственные, чистые.
Бабушка Настасья говорила: «Пойдём за переродкой!» (Прибл.
1940-46 гг.) . Там был старый лес, пни трухлявые. Такая отличная
флора!**** Обычная лесная земляника путём естественного отбора
родилась очень крупная и вкусная. Костянку вёдрами россолили в
корчагах с солодкой, сохраняли до лета в ямах. Вишню сушили,
россолили. Много работали, поэтому не голодовали. Садили
огород, 30 соток картошки. Везде был наш детский труд.
Ходили с тележкой и кадушечкой, солили грузди в Бельковке.
В бору было много маслят, их сушили. Мы их не отваривали и не
мариновали. Обабницы наелись в войну, я и теперь её не хочу.
На лесных дорогах мы знали каждую избушку. Знали названия
колков. Возле каждого колка были колодцы заходные. *
__ ___ ___ ___ ___
*Степанида и её брат Михаил Еланцевы учились вместе с автором рукописи о селе
Скоблино Иваном Васильевичем Багрецовым.
**Окучивать – подгребать землю под куст картофеля.
***Надя – младшая сестра Григория Петровича Еланцева.
****Еланцева (Евреинова) Степанида была по профессии агрономом, отсюда и
выражения: «отличная флора», «естественный отбор».
42
*Заходные колодцы – это неглубокие колодцы, у которых сруб поставлен немного выше
воды, а к срубу можно подойти по лесенке, вырытой от поверхности земли. (К.В.
Полынских).
На выселке Бельковке жили конюхи. Они выращивали для
армии фондовских лошадей. Дома эти до сих пор сохранились, мы
там иногда ночевали.
Когда-то, в царское время, планировалось строительство
железной дороги Мишкино – Куртамыш. До Пепелино была
сделана насыпь, но на этом всё и остановилось.
Дороги в лес шли одна верхом, другая долом.
Дорога долом по весне заливалась талыми водами из Камагана.
Поэтому в некоторых ямках жила летом рыба. Кругом солонцы,
вода делалась солёной, но рыбки к этому приспосабливались,
жили. В дождливое лето на долу было много сена, просто зарод**
на зароде. На покосе дети тоже работали. Мы подскребали,
подкапнивали.*** Как же много было у нас народу! Спали в поле.
Одна избушка мужская, другая женская. Работали допоздна, пока
роса не начнёт падать. Но утром начинали часов в девять, как
подсохнет. Дети работать на поле шли ещё и потому, что за труд
кормили супом и давали хлеба.
...Бабушка Авдотья была очень больная и старалась уходить из
дома, чтобы нам было не страшно смотреть на её мучения.
Когда бабушка Авдотья была здорова, то имела властный
характер, угнетала свою сноху...
В колхозе пашни были далеко, пахали на своих коровах.
Бабушка Настасья ночевала в поле, простудила почки и страдала
от этого во время войны. Лечения никакого не было, да она и не
обращалась к врачам. Ещё у неё болел глаз, она всё говорила:
«Ломота». Теперь-то я поняла, что у неё была глаукома, ядерная.
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
**Зарод – стог, большая кладь сена или соломы.
*** Подкапнивать – т. е. укладывать верёвку под копны при их перевозке.
1. «Я бывала на покосе. Если сено лежит в валках, то его из валков складывали на
волокушу, а если сено в копнах, то я брала верёвку, привязанную одним концом за хомут
лошади, эту верёвку подкапнивала, т.е. укладывала её под копну, другой конец
привязывала к хомуту». (К.В . Полынских).
2. «Я бывал на покосе. Когда с отцом уложим копну, то всегда вилами подбивали нижнее
сено под копну, чтобы оно не сгнило от дождя. Мне кажется, это тоже подкапнивание.
Оказывается, имеется много диалектных слов, но соответствующего словаря ни в
Курганской, ни в Челябинской областях нет. Я записываю диалектные слова, в моём
словаре 1300 таких слов. Лариса Юрьевна Черепанова из села Кислянского записала около
600 фразеологизмов. В Шадринске вышел «Фразеологический словарь личности», автор
его Вячеслав Павлинович Тимофеев. Он записал в Таловке сказки у Александра Пермякова
43
и опубликовал их в книге «Сказки-складки». Эти две книги имеются в Челябинской
универсальной научной библиотеке». (С.В. Плотников).
Вот и мне это наследство передалось. Так бывает от сильного
стресса, от перенапряжения.
Помню, как мы в избе истопили печку, бабушка рано закрыла
вьюшку. Мы все спали на полу и угорели...
44
5.1. Комментарии к тексту
«Наши деды и прадеды»
Хрустальный бокал красив потому,
что каждый луч света имеет
отражение по своей грани... Любое
событие будет тем полнее освещено,
чем больше будет иметь различных
взглядов на происходящее.
Иванова Людмила Юрьевна – дочь
Евреиновой (Еланцевой)
Степаниды Григорьевны. 2008 год,
город Курган.
Я чувствовала, что годы жизни мамы на исходе. Однажды
попросила написать маму воспоминания о её детстве, молодости,
учёбе. Мама сказала: «Шибко худые годы были, нечего их
вспоминать».
Велико было моё удивление, когда после смерти мамы я нашла в
тетради эти записи. Чувствуется, что сил заново пережить события
прошлых лет у неё уже не было, поэтому записи остались
незаконченными.
О существовании рукописи Ивана Васильевича Багрецова я
знала давно, но не получалось её прочитать. Хотя я не раз слышала от
мамы рассказы об однокурснике и земляке Иване Багрецове, но только
сейчас поняла, что речь идёт об одном и том же человеке. С каким
удовольствием мама прочитала бы его воспоминания и, конечно,
дополнила бы своими...
45
6. Как мы коксогыз выращивали.
Воспоминания Галины
Григорьевны Лекановой
(Еланцевой), 1931 г. р.
Мой отец – Еланцев Григорий Петрович. Закончил два класса
церковно-приходской школы в Скоблино. Много читал литературы,
газет, много занимался самообразованием.
Мама – Еланцева (Пережогина) Екатерина Аверьяновна. До
войны работала пекарем на хлебопекарне, в годы войны была
депутатом Сельского Совета, работала на самых ответственных
участках, была старшей, когда возили на коровах сдавать зерно,
была звеньевой и даже конюхом. После войны, когда вернулись с
фронта мужчины, по просьбе односельчан ее снова выбрали
пекарем на хлебопекарню. Она очень хорошо стряпала – кормила
колхозников хлебом. Людям нравилось. Мама была неграмотная,
закончила ликбез. Но все окружающие и мы, дети, считали её очень
мудрой и доброй. Мама никогда на своих детей не кричала. Как бы
трудно мы ни жили, мама своим детям не разрешала лазить в чужие
огороды, брать чужое. Очень строго с детей за озорство
спрашивала. У нас была большая многодетная семья – мама, папа и
десять детей. Все дети в нашей семье получили хорошее
воспитание и образование.
Екатерина Аверьяновна награждена орденами материнства I и
II степени, медалью материнства III степени.
Мама вспоминала, как ухаживал за ней отец: «Когда катались
на санях в мороз по селу, Гриша укрыл меня полушубком, чтобы не
замёрзла, был очень внимательным. Вот и всё ухаживание. Я
шепнула, что ко мне через две недели сватов зашлют». Потом отец
спросил маму: «Пойдёшь за меня?» – «Пойду!» – был её ответ.
Через неделю отец заслал сватов, и они поженились.
Мой отец, Григорий Петрович, работал и пчеловодом, и
садоводом, и киномехаником. Ездил по Курганской области,
показывал кино. По делам службы подолгу не бывал дома, потом
приезжал в Скоблино. После войны закончил школу РКШ и
работал агрономом-полеводом. Потом в село прислали другого
агронома, с образованием, а отец стал в Скоблино сад разводить.
Всё у него в саду росло – малина, крыжовник, яблоки, груши,
46
вишня, клубника. Все его малые дети, а потом и внуки, и женщины
пенсионного возраста работали в саду. Отец нас всех приучал к
труду.
Папа никогда не пил, не курил, не сквернословил. За столом
детям всегда грозил ложкой, чтобы тихо было, но не бил нас этой
ложкой никогда. Очень любил своих детей и внуков.
У отца в саду была пасека, он разводил пчел. Вместе с ним
работала его сестра Хлызова (Еланцева) Афонасия Петровна.
Когда в 1980 году сад развалился, отец трудился в своём
собственном саду и на пасеке при нём. Они с сестрой продолжали
совместную работу на земле.
А ещё отец очень хорошо играл на мандолине. Очень много
читал классики, особенно русской. По вечерам собирал своих
домочадцев и читал вслух «Войну и мир» Толстого и другие
произведения. Читал «Роман-газеты», ждал, когда дети привезут
новые. Слушал и смотрел политические передачи по ТВ, особенно
нравился ему Влад Листьев, и очень переживал, когда его убили.
Пел песни, и мы с ним пели. Его дочь, моя сестра Степанида, очень
хорошо играла на балалайке.
В конце жизни отец потерял память, но странным образом:
женщин он совсем не помнил, а некоторых мужчин узнавал. На
войне его контузило, и это явилось главной причиной потери его
памяти. Хотя всё, что касается войны, отец помнил досконально.
Прожил отец 90 лет.
Награжден двумя медалями «За отвагу», медалями «За взятие
Варшавы», «За взятие Будапешта», «За взятие Берлина», «За
доблестный труд в Великой Отечественной войне». Награжден
Орденом Отечественной войны I степени.
Теперь расскажу кое-что о себе.
В военные годы в селе Скоблино нас заставляли выращивать
коксогыз. Это растение похоже на наш российский одуванчик с
такими же жёлтыми листочками. Рассеяли мы один мешок, а он
плохо всходит. Климат у нас не такой жаркий, как в Средней Азии.
Уж как мы над ним бились! Пололи. За этим растением мы
ухаживали лучше, чем за пшеницей, ведь это был государственный
заказ. На поле было жарко. Мы, молодые, успевали сбегать
искупаться, заодно и камыш поедим – его корни съедобны. Вернее
съедобна мучка – белая, отходящая от корня, в палец толщиной.
47
Осенью стали коксогыз выкапывать, накопали один мешок
корней, промыли его, отправили в Юргамыш. Из корней коксогыза
сделали высококачественную резину. За выращивание этого
растения нам выдавали хлеб.
Потом руководство колхоза пришло к выводу, что корни
коксогыза в нашем регионе растут плохо и его производство
невыгодно. Его выращивали только один год, да и то не во всех
колхозах. Осенью мы даже семян не смогли собрать, так как
коксогыз не вызрел.
Была у нас в селе и своя церковь. Но в 1930 году в связи с
религиозными гонениями в церкви разместили клуб, потом
зерносклад.
После 1960 года в Скоблино произошли изменения:
построили клуб, соединили село Скоблино с деревней Камаган,
снесли церковь. Хотя и говорят, что в старину Скоблино состояло
из староверов, я этого не знаю. Отец считал себя православным. И я
не припомню, чтобы у нас в селе жили настоящие староверы.
У меня двое детей: Ольга и Сергей.
Дочь Ольга Фёдоровна – преподаватель Курганской детской
хоровой школы, замужем, имеет двух дочерей: Марину и Наташу.
Марина – преподаватель, психолог Курганского технологического
колледжа, Наташа – студентка юридического факультета
Курганского университета.
Сын Сергей Фёдорович – предприниматель, женат, имеет
двоих детей. Его сын – тоже Сергей, помогает отцу, женат,
воспитывает сына Тимофея. Дочь Сергея Федоровича – Ксения,
студентка Академии труда и социальных отношений.
В настоящее время я живу у дочери в Кургане, работаю в
саду, люблю вязать.
Родословное древо Еланцевых составляет около 150 человек.
48
Еланцев Григорий Петрович (справа). На обороте написано: «В
память моей красноармейской службы в 4-м корпусном Ар. пол. 1-
й дивизион – 3-я бат. Григорий Петрович Еланцев.
Фотографировался в городе Витебске с товарищем Величутиным
25 ноября 1928 года. На память жене и родителям».
49
Григорий Петрович и Екатерина Аверьяновна во дворе своего дома
с детьми. Село Скоблино. 1977 год.
Слева направо, нижний ряд: Анна (01.12.1934 г.р.), бабушка
Пережогина Матрёна Трифоновна (22.11.1886-22.11 .1983 гг.),
Галина (22.11 .1931 г. р .), Григорий Петрович и Екатерина
Аверьяновна, Любовь (05.09 .1949-28.10.2003 г.), мальчик –
Толстиков Андрей Павлович (05.08.1975 г. р .), Степанида
(19.11.1928 г. -01.03.2004 г.), Александр (05.05.1940 г.р.);
слева направо, верхний ряд: Анатолий (04.01.1947 г. -2 2.09.1990 г.),
Михаил (19.11.1928 г.- 24 .02.1983 г.), Сергей (25.11.1954 г. -
25.12 .1996 г.), Владимир (02.05.1952 г.р .).
50
Вся большая родня Еланцевых на золотой свадьбе Григория
Петровича и Екатерины Аверьяновны. 1977 год. Село Скоблино.
Пережогина Матрёна Трифоновна
(1886-1983 гг.).
91 год. Село Скоблино.
51
Один из потомков
рода Еланцевых,
внук Лекановой
Галины
Григорьевны.
Леканов Тимофей
Сергеевич, город
Курган, 2006 год.
Дочь Еланцева Григория
Петровича Галина Леканова,
1952 год. Начало работы
воспитателем в
Житниковском детском доме
Каргапольского района
Курганской области.
52
6.1. Родословие Еланцевых
53
6.2. Поколенная роспись семьи Еланцевых
I
1. Еланцев Прохор
II
2.1 Еланцев Иван Прохорович 1756 г.р .
3.1 Еланцев Никифор Прохорович 1760 – 1805 гг.
III
4.2 Еланцев Иван Иванович 1778 – 1803 гг.
5.2 Еланцев Федор Иванович 1780 г.р .
6.2 Еланцев Афанасий Иванович 1781 г.р.
7.3 Еланцев Дмитрий Никифорович 1794 г.р.
8.3 Еланцев Григорий Никифорович 1800 г.р .
IV
9.4 Еланцев Василий Иванович 1798 г.р .
10.4 Еланцев Прокофий Иванович 1799 г.р .
11.5 Еланцев Степан Федорович 1797 г.р .
12.5 Еланцев Сергей Федорович 1803 г.р.
13.5 Еланцев Андрей Федорович 1806 г.р .
14.5 Еланцев Онисим Федорович 1808 г.р.
V
15.12 Еланцев Дмитрий Сергеевич
Жена Еланцева Елена Тимофеевна
VI
16.15 Еланцев Ерофей Дмитриевич
Жена Еланцева Олена Степановна
17.15 Еланцев Фотий Дмитриевич
VII
54
17.16 Еланцев Михаил Ерофеевич 1857 – 1928 гг.
Жена Еланцева Овдотья (Евдокия) Григорьевна
1856 – 1954 гг.
18.17 Еланцев Николай Фотиевич
19.17 Еланцев Степан Фотиевич
VIII
20.17 Еланцева Анна Михайловна
21.17 Еланцева Любовь Михайловна
22.17 Еланцев Петр Михайлович 1888 – 1936 гг.
Жена Еланцева (Еланцева) Анастасия Макаровна
23.17 Еланцева Прасковья Михайловна
24.17 Еланцева Матрена Михайловна
25.17 Еланцева Мария Михайловна
IХ
26.22 Еланцев Григорий Петрович 19.11.1906 – 17.12 .1996 гг.
Жена Еланцева (Пережогина) Екатерина
Аверьяновна 29.11.1907 – 20.07.1995 гг.
27.22 Еланцева Афанасья Петровна 25.04.1914 – 18.12.1985 гг.
Муж Хлызов Михаил
28.22 Голощапова Вера Петровна 30.09.1912 – 31.12 .2005 гг.
Муж Голощапов Семен Григорьевич 1810 – 1943 гг.
29.22 Миляева (Еланцева) Надежда Петровна 30.09 .1925 г.р .
Муж Миляев Александр Иванович 29.09 .1928 г.р .
30.22 Еланцев Василий Петрович (умер 19 лет)
Х
31.26 Евреинова (Еланцева) Степанида Григорьевна
19.11 .1928 – 01.03.2004 гг.
Муж Евреинов Юрий Андреевич
01.12 .1931 – 23.02.1994 гг.
32.26 Еланцев Михаил Григорьевич 19.11.1928 – 24 .02.1983 гг.
Еланцева (Ушакова) Анна Федоровна
16.02.1930 – 24.07.1989 гг.
33.26 Леканова (Еланцева) Галина Григорьевна 22.11.1931 г. р .
55
Муж Леканов Федор Иванович 18.11.1927 – 30.12 .1991
гг.
34.26 Беляева (Еланцева) Анна Григорьевна 01.12.1934 г.р.
Муж Беляев Николай Александрович
05.12.1930 – 13.04.1993 гг.
35.26 Еланцев Александр Григорьевич 05.05.1940 г.р.
Жена Еланцева (Листраткина)
Мария Петровна 24.05.1938 г. р .
36.26 Еланцев Анатолий Григорьевич 04.01.1947 – 22 .09.1990
гг.
37.26 Толстикова (Еланцева) Любовь Григорьевна
05.09.1949 – 28.10.2003 гг.
Муж Толстиков Павел Игнатьевич 19.02.1951 г. р.
38.26
Еланцев Владимир Григорьевич 02.05.1952 г. р .
Жена Еланцева (Курзенко)
Лидия Николаевна 12.08.1952 г.р.
39.26
Еланцева Татьяна Григорьевна
(умерла в возрасте 1,5 – 2 года)
40.26
Еланцев Сергей Григорьевич 25.11.1954 – 25.12 .1996 гг.
Жена Еланцева (Суханова)
Любовь Николаевна 01.12.1951 г. р .
41.27
Хлызов Леонид Михайлович 27.08 .1939 – 20.08.1966 гг.
42.28
Голощапов Иван Семенович 20.01.1936 г.р.
Жена Голощапова (Панова) Любовь Николаевна
16.08. 1944 г.р.
43.28
Благинина (Голощапова) Екатерина Семеновна
07.12 .1938 г. р.
Муж Благинин Петр Трофимович 12.07.1936 г.р.
44.28
Голощапов Леонид Семенович 04.09 .1940 г.р .
Жена Голощапова (Брагина) Мария Дмитриевна
21.04.1947 г. р .
45.29
Ивашина (Миляева) Людмила Александровна
06.12.1950 г. р.
Муж Ивашин Вадим Сергеевич 30.06 .1950 г.р.
46.29
Миляев СергейАлександрович 22.01.1957 г.р.
Жена Миляева (Махалова) Светлана Николаевна
(умерла 13.05.2003 г.)
ХI
56
47.31 Евреинова Татьяна Юрьевна 30.12.1951 г.р .
48.31 Иванова (Евреинова) Людмила Юрьевна 09.06 .1954 г.р.
Муж Иванов Николай Михайлович 22.11.1949 г.р.
49.31 Евреинов Виктор Юрьевич 22.09.1956 г.р.
Жена Евреинова (Киреева) Наталья Владимировна
24.01.1955 г.р.
50.31 Евреинов Михаил Юрьевич 19.11 .1959 г.р.
Жена Евреинова (Челбина) Наталья Александровна
15.01.1959 г. р.
51.32 Малуха (Еланцева) Мария Михайловна 18.08.1952 г.р.
Муж Малуха Иван Павлович 01.06 .1947 г.р .
52.32 Еланцева Нина Михайловна 29.05.1954 г.р.
53.32 Еланцева Елена Михайловна 17.01.1966 г.р.
54.33 Шушарина (Леканова) Ольга Федоровна 26.04.1956 г. р .
Муж Шушарин Александр Петрович 08.01.1956 г. р.
55.33 Леканов Сергей Фёдорович 06.02.1959 г. р .
Жена Леканова (Доронина) Надежда Николаевна
10.02.1961 г.р.
56.34 Беляев Геннадий Николаевич 28.03.1957 г. р.
Жена Беляева (Бочарова) Елена Евгеньевна
12.05.1963 г. р.
57.34 Беляева Татьяна Николаевна12.08 .1959 г. р.
58.35 Еланцев Валерий Александрович 16.09.1965 г. р.
Жена Еланцева (Емельянова) Лариса Владимировна
31.08.1967 г. р.
59.35 Еланцев Виталий Александрович 28.07.1968 г. р .
Жена Еланцева (Макарова) Вера Владимировна
13.12.1969 г. р. (разведены)
Жена Еланцева (Иванова) Ирина Ивановна
03.11.1975 г. р.
60.37 Толстиков Андрей Павлович 05.08 .1975 г. р .
Жена Толстикова (Евстратникова)
Татьяна Сергеевна 02.11.1980 г. р .
61.38 Еланцев Сергей Владимирович 15.06.1975 г. р .
Жена Еланцева (Сергеева) Ирина Александровна
09.10.1978 г. р.
62.38 Еланцев Алексей Владимирович 25.11.1977 г. р.
Жена Еланцева (Васильева) Юлия Васильевна
57
13.07.1981 г. р.
63.38 Третьякова (Еланцева) Екатерина Владимировна
05.07.1982 г. р.
Муж Третьяков Илья Николаевич 09.03.1983 г. р .
64.40 Еланцев Николай Сергеевич 14.02.1978 г. р.
Жена Еланцева (Медведева) Марина Вячеславовна
06.12 .1979 г.р.
65.40 Еланцев Михаил Сергеевич 23.01.1980 г. р.
Жена Еланцева (Архипова) Лариса Александровна
06.06.1982 г.р.
66.40 Еланцев Константин Сергеевич 04.02.1983 г. р .
Жена Еланцева (Скородумова) Екатерина
01.03 .1983 г. р.
67.42 Голощапов Сергей Иванович 1972 г. р.
Жена Голощапова Наталья
68.42 Нисковских (Голощапова) Людмила Ивановна 1966 г. р .
Муж Нисковских Анатолий
69.43 Благинин Сергей Петрович 26.07.1961 г. р.
Жена Благинина Ирина
70.43 Благинин Геннадий Петрович
Жена Благинина (Белоногова) Татьяна 1963 г. р.
71.44
Голощапов Сергей Леонидович 14.09.1967 – 22 .08.1993
гг.
72.44
Голощапов Андрей Леонидович 29.04.1971 г. р.
Жена Голощапова (Бородина)
Марина Анатольевна 06.01.1975 г. р.
73.45 Овсянникова (Ивашина) Юлия Вадимовна 17.01.1978 г. р.
Муж Овсянников Виктор Валерьевич 1977 г. р.
74.45
Кравченко (Ивашина ) Лидия Вадимовна 17.06.1985 г. р.
Муж Кравченко Валерий Владимирович
15.12 .1971 г.р.
75.46
Миляева Дарья Сергеевна 19.09.1984 г. р.
76.46
Миляев Сергей Сергеевич 22.06.1988 г. р.
ХII
77.48 Иванов Андрей Николаевич 05.01.1974 г. р.
Жена Иванова (Проскурня)
Лариса Николаевна 07.10.1975 г. р.
58
78.49 Евреинов Вадим Викторович 15.04.1983 г. р .
Жена Евреинова (Мамрова)
Яна Владимировна 09.09 .1983 г. р.
79.50 Евреинов Александр Михайлович 20.04.1983 г. р.
80.50 Евреинов Дмитрий Михайлович 05.05.1986 г. р.
81.51 Малуха Михаил Иванович 10.09.1984 г. р.
82.51 Малуха Галина Ивановна 03.07.1988 г. р.
83.52 Еланцева Анна Валерьевна 03.02.1985 г.р .
84.54 Шушарина Марина Александровна 08.02.1983 г. р.
85.54 Шушарина Наталья Александровна 29.11.1987 г. р.
86.55 Леканов Сергей Сергеевич 14.02.1984 г.р.
Жена Леканова (Осипова) Анна Сергеевна 1984 г.р.
87.55 Леканова Ксения Сергеевна 16.06.1987 г. р .
88.56 Беляев Евгений Геннадьевич 20.04.1983 г. р.
Жена Беляева Ольга
89.57 Беляева Екатерина Сергеевна 03.07.1992 г. р.
90.58 Еланцева Мария Валерьевна 07.03.1988 г. р .
91.59 Еланцев Антон Витальевич 19.04.1991 г. р .
92.59 Еланцев Кирилл Витальевич 31.03.2005 г. р.
93.59 Еланцев Артем Витальевич 13.08.2007 г. р.
94.60 Толстикова Дарья Андреевна 10.04.2000 г. р.
95.60 Толстикова Софья Андреевна 16.10.2004 г. р.
96.62 Еланцева Алина Алексеевна 12.05.2000 г. р.
97.63 Третьякова Анна Ильинична 02.10.2003 г. р.
98.64 Еланцева Виктория Николаевна 28.08.2001 г. р .
99.64 Еланцев Александр Николаевич 05.04 2005 г. р .
100.65 Еланцев Кирилл Михайлович 17.11 .2005 г. р.
101.66 Еланцева Татьяна Константиновна 26.10.2005 г. р .
102.67 Голощапов Максим Сергеевич 1994 г. р.
103.68 Нисковских Денис Витальевич 1986 г. р .
104.69 Благинин Сергей Сергеевич 19.07.1986 г. р .
105.69 Благинин Дмитрий Сергеевич 11.12.1982 г. р .
Жена Благинина Юлия
106.70 Благинина Анастасия Геннадьевна 11.08 .1991 г. р.
107.70 Благинина Мария Геннадьевна 11.08 .1998 г. р .
108.72 Голощапова Анна Андреевна 24.11.2002 г. р.
109.73 Овсянников Александр Викторович 07.10.1997 г. р .
110.74 Кравченко София Валерьевна 11.11 .2007 г. р.
59
ХIII
111.77 Иванова Анна Андреевна 26.01.2002 г. р .
112.77 Иванова Арина Андреевна 29.07.2007 г. р.
113.78 Евреинова Лика Вадимовна 24.12.2006 г. р.
114.86 Леканов Тимофей Сергеевич 30.01.2005 г. р.
115.105 Благинин Никита Дмитриевич 2002 г. р.
(Поколенную роспись семьи Еланцевых составила
Иванова Л.Ю., электронную версию
родословного древа Еланцевых составил Суханов
М.В ., Курган, 2008 год).
60
Татьяна 1951
Андрей 1974
Анна 2002
Родословная Еланцевых
Людмила 1954
Вадим 1983
Арина 2007
Виктор 1956
Александр 1983
Лика 2006
Михаил 1959
Дмитрий 1986
Мария 1952
Михаил 1984
Галина 1988
Анна
Нина 1954
Анна 1985
Василий 1798
Любовь
Степанида 1928
Иван 1778
Елена 1966
Марина 1983
Прокофий 1799
Михаил 1928
Ольга 1956
Наталья 1987
Ерофей
Михаил 1857 Пётр 1888
Сергей 1984
Тимофей 2005
Сергей 1959
Степан 1797
Прасковья
Ксения 1987
Иван 1756
Федор 1780
Сергей 1803
Дмитрий
Матрёна
Галина 1931
Геннадий 1957
Евгений 1983
Григорий 1906
Андрей 1806
Мария
Анна 1934
Татьяна 1959
Екатерина 1992
Прохор
Онисим 1808
Александр 1940
Валерий 1965
Мария 1988
Афанасий 1781
Николай
Антон 1991
Дмитрий 1794
Анатолий 1947
Никифор 1760
Фотий
Виталий 1968
Кирилл 2005
Гриргорий 1800
Степан
Артём 2007
Любовь 1949
Андрей 1975
Дарья 2000
Сергей 1975
Софья 2004
Владимир 1952
Алексей 1977
Алина 2000
Екатерина 1982
Анна 2003
Татьяна умерла в 1,5
Виктория 2001
Николай 1978
Александр 2005
Сергей 1954
Михаил 1980
Кирилл 2005
Константин 1983
Татьяна 2005
Афанасья 1914
Леонид 1939
Сергей 1972
Максим 1994
Иван 1936
Людмила 1966
Денис 1996
Сергей 1986
Сергей 1961
Вера 1912
Екатерина 1938
Дмитрий 1982
Никита 2002
Геннадий 1963
Анастасия 1991
Сергей 1967
Мария 1998
Леонид 1940
Андрей 1971
Анна 2002
Юлия 1978
Александр 1997
Людмила 1950
Лидия 1985
София 2007
Надежда 1925
Дарья 1984
Сергей 1957
Сергей 1988
Василий
умер 19 лет
1 поколение 2 поколение
3 поколение
4 поколение
5 поколение 6 поколение 7 поколение 8 поколение
9 поколение
10 поколение
11 поколение
12 поколение
13 поколение
7. Сороковые – роковые.
Солдатские воспоминания
о своих земляках
Г.П. Еланцева
Предисловие
Когда по всей стране развернулась кампания по подготовке к
празднованию 30-летия Победы над фашистской Германией, это
побудило меня восстановить в памяти участие в битвах с
ненавистным врагом человечества – фашизмом. День за днём,
событие за событием удалось воспроизвести прошлое по дневнику,
который я вёл во время Отечественной войны. И как самолёт,
выплывающий из-за облаков, становится всё виднее и чётче
вырисовывается, так отдельные эпизоды и события встают в моей
памяти.
Лист за листом исписываю бумагу. Когда вспомнишь грустные,
трудные минуты, непрошеная слеза накатится на глаза – бросаешь
писать, пока не пройдёт грусть и не успокоятся нервы. Дрожащей
непокорной рукой снова записываешь горькое, тяжёлое прошлое.
Вот и финиш. Последний залп по центру Берлина. Прямая наводка
в центре. Капитуляция немцев. Строем повзводно стоят
обезоруженные фрицы. Колонна их растянулась по улице. По
бокам стоят наши солдаты с автоматами в руках...
Внукам и детям посвящаю свой горький труд.
***
23 апреля 1942 года, деревня Коломна в Поддорском районе
Новгородской области.
... Самолёты противника каждый день (казалось,
беспрепятственно) бомбили наш плацдарм. Но нас в лесу не
беспокоили.
Подошла пехотная часть, устроилась в ста метрах от нас.
Настроили шалашей, задымили. Ночевали в шалашах.
На следующий день ребята пошли к пехотинцам: нет ли земляков?
Нашли много из Курганской области.
61
Немцы заметили, что лес сильно задымил – открыли
миномётный огонь.
Когда огонь прекратился, я решил тоже сходить поискать
земляков. Сказал Морковскому, что отлучусь. Пошёл – и никого не
нашёл.
После обстрела пехотинцы ушли. Шалаши опустели. В одном я
обнаружил: лежит солдат у огнища, шапка обгорела, шинель тоже
местами подгорела, карманы гимнастёрки вывернуты. Истощал
солдат, ослабел и умер.
Пошёл я дальше – в третьем шалаше опять солдат в таком же
виде: немного набочок лежит. Я обмер: до боли знакомо было лицо
солдата. Рыжая борода покрывала его впалые исхудалые щёки.
Глаза полуоткрыты, зубы немного оскалены. Я повернул солдата на
спину. Да это же мой деревенский сосед, Махнин Иван Андреевич!
Карманы были вывернуты: видимо, товарищи взяли его
красноармейскую книжку.
Снова начался обстрел. Выскочил из шалаша, пометил его
ветками у входа, убежал из-под обстрела.
Через полчаса после того, как обстрел прекратился, выбрал я
время, пошёл с намерением похоронить Ивана Андреевича.
Проходя по шалашам, не обнаружил трупов: видимо, их товарищи
похоронили...
***
27 мая 1942 года, деревня Коломна в Поддорском районе
Новгородской области. (Товарищеский суд над сержантом
Еланцевым Григорием Петровичем):
–
Товарищ Еланцев обвиняется за грубое отношение к
красноармейцу, ругается матом и злоупотребляет служебным
положением, не соблюдает очерёдности, посылая в наряд. Кто,
товарищи, будет говорить?
Выступил Максимов:
–
Товарищи, меня Еланцев утром послал в штаб посыльным, а
вечером снова приказал идти посыльным. Я отказался, сказал, что
плохая дорога, что порой приходится идти с палкой, чтобы не
попасть в воронку. Еланцев приказал повторить приказание и
выполнять. Я так и сделал и доложил комиссару (он не сказал,
какому комиссару!). Комиссар приказал разобраться в этом деле.
Затем выступил Бутурин Пётр Андреевич:
62
–
На меня товарищ Еланцев ещё с гражданки сердит. Был я
продавцом в нашей деревне Галишовой (недалеко от села
Скоблино). Товарищ Еланцев просил отпустить ему ситцу – я ему
не дал. Вот и сейчас он мне мстит!
Затем выступил Шунайлов:
–
Ну, так что, товарищи? Товарищ Еланцев во всём сознался. Я
предлагаю просить командование разжаловать товарища Еланцева
в рядовые.
Дали мне слово. Я не знал, о чём говорить.
–
Максимова мне некем было заменить, – сказал я. – У меня
оставался один Анненков, но он в ботинках. А товарищ Бутурин
говорит так потому, что он сержант-кавалерист, а служит в
артиллерии, и чтобы излить на ком-то злобу, он излил её на мне.
Так я отстранён был от командования отделением и разжалован
в рядовые «за нетактичное отношение к бойцам».
***
4 июня 1942 года. Деревня Коломна в Поддорском районе
Новгородской области.
Стою часовым у штабной землянки – идут пехотинцы с
винтовками на ремне. Говорю им:
–
Ребята, сюда нельзя: пускать никого не велено.
Они послушались, отошли метров на десять. Сели, закурили.
Подошёл к ним, спрашиваю, нет ли земляков. Слышу в ответ:
–
Я – Юргамышского района, кипельский, вернее, из Луговой
(деревня в Кипельском сельсовете). Назвал фамилию, имя,
отчество. Попросил меня:
–
Если останешься живой, скажи моей семье, что я ушёл на
верную смерть.
Днём вот так подходили наши солдаты. Ночью занимали
оборону – и мало кто оставался в живых. (Я всё забыл. Помню
только, что худощавый, чёрный, лицо длинное, высокий).
***
12 июля 1942 года. Деревня Некшино (в современных
справочниках такой деревни нет).
По дороге от Некшино шли наши танки Т-34. Стоя на опушке
леса, я насчитал их одиннадцать штук. Шли они быстро – искры
летели из-под гусениц: подходили к исходным позициям.
63
В этой группе в одном из экипажей был наш скоблинский мужик,
бывший тракторист ЧТЗ Дубровин Иван Иосифович.
***
10 декабря 1942 года. Деревня Вергежи (в современных
справочниках такой деревни нет).
Как-то заставили меня вынести аккумулятор к автомашине-
полуторке. Его сняли с разбитой при бомбёжке автомашины. Взял
его на плечи и понёс к Вергежам. Едут на лошади два человека,
санки фигурные. Встретились, остановились:
–
Откуда, солдат, родиной?
–
Челябинской области, – ответил я.
–
Земляк! – говорит начальник. – Я скоблинский, Третьяков
Михаил Андреевич.
–
А я Еланцев Григорий.
–
Какой части?
–
367-й полк ПАП, – ответил я.
–
Хотелось бы мне кого-то своего деревенского держать
поближе к себе. Я начальник штаба дивизиона 76-миллиметровых
пушек, – сказал Михаил Андреевич.
Я подумал и ответил отказом. Мы расстались, он спешил в
какую-то часть, мне давил на плечи аккумулятор. ...Передал груз и
вернулся обратно.
***
26 декабря 1942 года. Селения Вергежи-Мелехово Мошенского
района Новгородской области.
...Однажды Котович отобрал 7 человек, в том числе и меня.
Пошли с утра. Взяли стереотрубу, мерную ленту и рейку. Дорогой
Котович объяснил задачу. Рассказал, что идём на привязку
огневых. Здесь будут проходить "Катюши" и вести огонь.
Передовая может быть близко, надо быть осторожными. Не надо
отставать в пути, а когда будем работать, всё делать точно: дело
ответственное.
Идём, петляя по просекам. Ищем точку, откуда поведём
привязку. Котович – с картой в руках. Сличаем карту с местностью.
Вот нашли нужную точку. Он же ведёт измерение углов и
дистанции. Лентой проверил и стереотрубой по рейке.
64
Вот работа закончена. Вбили кол, идём обратно – едет на
лошадёнке старшина с продуктами. Это была вторая встреча с
ним – с Манаковым Андреем Андреевичем. Коротко обменялись
словами. Он рассказал, где стоит часть Шестакова Степана
Ефимовича. Догнал ребят, обращаюсь к Котовичу:
–
Разрешите отстать? Охота повидать земляка.
Отпустил. Свернул я влево просекой. Вижу: шлагбаум.
Подхожу – часовой. Не пускает меня: требует пропуск. Пропуска
письменного у меня не было. Часовой сочувственно спрашивает
меня:
–
К кому Вы?
Я чуть не плача говорю:
–
К земляку, Шестакову Степану Ефимовичу.
–
К Шестакову? – радостно сказал часовой. – Вон его срубик,
иди!
Артиллеристы 76-миллиметровых пушек расположились в
ельнике – густом, высоком. Здесь были и огневые позиции моего
земляка.
Подошёл к срубику. Дверь, как водится, без косяков – завешена
плащ-палаткой, пол застлан хвоей. Двое красноармейцев сидят на
коленях, греясь у печки. Сам Степан Ефимович кочегарит у печки,
сидя ко мне спиной. Спрашиваю у двери:
–
Шестаков здесь размещается?
Узнав меня по голосу, он засунул полено в печку и крикнул:
–
Гриха, откуда ты взялся?
Обнялись – крепко, по-солдатски. От радости, как говорится, в
зобу дыханье спёрло. Спрашивает о доме. Я рассказал, что знал.
Рассказал и он, что ему писали в письмах.
–
Как ты узнал, где я?
–
Да вот сегодня мне сказал Манаков Андрей Андреевич. Так
вот я и нашёл тебя. Как воюешь? Не ранен? – спрашиваю его.
–
Да пока нет.
–
Вчера мы дали немцу перцу! – сказал один красноармеец.
–
Видимо, много стреляли! А вас не обстреливает немец?
–
Бывает! – сказал Степан.
Поговорили минут десять – надо идти восвояси: солнце
садилось, а ночью в лесу одному не очень весело.
Пришёл домой, то есть в свои землянки, – солнце уже
закатилось.
65
Ребятам выдали по двести грамм водки. Получили ужин. Тост
произносил Котович:
–
За победу, товарищи! Всем вернуться на родину!
Настроение у всех приподнятое. Сержант Белов (а они с
Котовичем двое у нас имели высшее образование) крикнул:
–
Следующий тост будет в Берлине!...
***
24 января 1944 года. Недалеко железная дорога Новгород-
Ленинград.
Связисты на огневых были Тельманов Дмитрий Михайлович,
мой земляк из Гагарьего, сын двоеданского попа – горький
пьяница, за водку всё отдаст, и пианист Жмакин – тоже горький
пьяница. Вот что они коротко рассказали.
Вчера наши солдаты нашли две бочки древесного спирта.
Разделили его котелками. Достал и Тельманов Митька две фляжки
и даже попробовал без своего друга (уж так они крепко дружили!).
Принёс Тельманов спирт и говорит:
–
Вот я каким богатством владею! Показал Жмакину фляги.
–
Что-то я сомневаюсь, – сказал Жмакин. Взял щепку, облил её
спиртом, зажёг. Щепа горела фиолетовым пламенем.
–
Нет, Митя, это не спирт, а смерть!
Жмакина ещё дома, когда он ходил по городу и настраивал
рояли и пианино, сестра научила распознавать древесный спирт.
ЧП дорого обошлось нашему полку: 130 человек выбыло из строя!
Большинство умерло, а многие ослепли.
Митька и Жмакин притащили ещё по тулупу трофейному.
***
30 января 1944 года. Деревня Большие Кусони (в современных
справочниках такой деревни нет).
Отдыхаем на краю деревни. Стоит полуразрушенная
деревянная кузница. Лежит солдат у огонька: шапка обгорела, полы
тоже сгорели. Вынесли его из кузницы, положили на доски,
головой на кочку. Разбудить его не могли. Так и остался он
лежать – живой покойник.
Нас позвали в деревню. Дома большей частью были целы, но
людей никого не было: ушли в лес или угнаны немцами.
66
Деревню пересекала речка – мост взорван. Командир дивизиона
Гунько приказал ломать ближний забор и складывать в русло
речки. Закипела работа.
Я чувствовал себя усталым – как говорится, и белый свет не
мил. Приболелось: руки не поднимаются, ноги не носят. Рядом был
сгоревший дом. В голбце валялись кирпичи, местами от пожарища
ещё шёл дым. Спустился я в голбец – тепло, даже жарко. Нашёл
ржаные снопы во дворе под крышей, разостлал на кирпичи, лёг и
уснул. Кто-то пожаловался Шунайлову, тот подошёл, спрашивает:
–
Еланцев, ты чё улёгся?
–
Заболел, – еле вымолвил я.
–
Вставай, а то застрелю!
–
Стреляй, – сказал я, а сам еле говорю.
–
Ну, ладно, лежи. Как двинемся, я крикну. Не отставай, а то
пропадёшь!
Сколько я спал, не знаю. Кричит Шунайлов:
–
Еланцев, вставай: поехали!
Я встал.
–
Ну, как? – спросил он.
–
Лучше, – ответил я.
Он посадил меня на тележку, на снаряды, и я ожил.
Переехали речку. Справа стоит церковь из красного кирпича, а
к вышке идёт колонна наших солдат. По краю выемки двое
красноармейцев ведут двух немцев пленных, без головных уборов.
Красноармеец Сучков успел набросать эскиз деревни. Он
сказал:
–
Ребята, если я буду живой, то смотрите мою картину в
Кургане на видном месте.
***
8 марта 1944 года на левом берегу реки Нарвы.
... Наконец, перестала изрыгать страшный огонь со своих
пепелищ деревня Загривье. Наступила зловещая, как-то не к месту
пришедшая, давящая тишина.
На этом плацдарме погиб мой земляк, скоблинский мужик,
заместитель председателя колхоза Шестаков Степан Ефимович. Со
своим расчётом и пушкой находился он на плацдарме. Вечная
память нашему герою, да будет пухом ему эстонская земля!
67
***
22 марта 1944 года. Деревня Тёщино (в современных
справочниках такой деревни нет).
... Вскоре наших хозяев выселили, ушли и мы в лес, на 5-ю
контрольную. Василия Ивановича куда-то забрали, нас спарили с
Тельмановым Дмитрием Михайловичем, моим земляком из
Гагарья.
Жить стало легче. Мы с Митей вырыли маленькую
земляночку – один накат, ветки из ёлок и засыпали землёй.
Маленькое окошечко и подобие печки из железа.
***
19 апреля 1944 года. У реки Нарвы.
По ночам нас беспокоит ночной бомбардировщик, солдаты
звали его «фур-фур». Вот он сбросил бомбу в сторону огневых.
Вторую привёз к нам. Бомба упала в центре дороги. У нас в
землянке горела коптилка – при взрыве пламя коптилки
наклонилось наружу из землянки и погасло. Мы с Митей
удивились, почему пламя бросилось наружу.
Утром Митя пошёл на двор и увидел человек 10 солдат около
воронки. Воронка заняла весь поперечник дороги. Заровняли
воронку только к обеду.
Снова обстреляны наши огневые. Прилетели немецкие «Фокке-
Вульфы», 5 штук, начали бросать бомбы. Вдруг всё закружилось,
возник быстротечный, как всегда, воздушный бой. Наши
«ястребки» отогнали немцев.
***
16 февраля 1945 года. Река Одер.
Река Одер здесь (за городком Гёритц) ограждена дамбами.
Высота их метров пять-шесть и ширина в вершине – метров
восемь. Вода в водополье не разливалась по долинам и не
затопляла жителей, живущих в долине.
Переправлялись через Одер на лодке из фанеры. Тянем свой
провод поперёк реки. Одной катушки мало – надо быстро
соединить концы и хорошо изолировать провод. С трудом
переплыли на левый берег, лодка ушла на правый берег за
остальными людьми. Вот собрались все. Идти надо по дамбе вниз
по течению. Впереди, метров за триста, рвутся снаряды: немец
68
накрыл наших артиллеристов, везущих на лошадях 76-
миллиметровые орудия. Под разрывами лошади ошарашились и
нейдут. По реке подплыла лодка, такая же, на какой
переправлялись мы. Подошла к берегу, выпрыгнули
красноармейцы, затащили лодку повыше, чтобы не уплыла,
схватили из лодки по ящику со снарядами – и наверх дамбы.
Кричит один солдат:
–
Еланцев! Не признал? Я из Камагана. Я признал тебя!
Это был Щапин Николай Александрович.
–
Как жив, Коля? – спрашиваю я.
–
Да вот, видишь: немец обстреливал нас, сволочь, да перенёс
огонь на конников.
Тут комбат кричит (мне):
–
Не отставай, а то застрелю!
Так коротко обменялись словами с Николаем, и я побежал
догонять своих, нагружённый телефонными катушками, как ишак.
***
13 марта 1945 года. Городок Гёритц (Германия).
Переплыли мы на лодке. Искали шпионов. Никого не нашли.
Такие рейды делали нередко.
Возвращаемся – на дороге стоят корпуса – четырёхэтажные
дома. Середина дома разрушена до земли, и груды камня лежат у
подножья.
–
Вот это бомба! – говорит один.
–
Нет, это не бомба! Это наши зенитчики повредили самолёт-
снаряд, пущенный на переправу. Повреждённый, он заколесил и
торкнулся в дом.
А вот и кирпичный завод. Здесь стояла часть Кармацких
Капитона Константиновича. День клонился к вечеру. Зашли мы в
какое-то помещение. Разведчик Воробьёв сходил на кухню,
попросил накормить своих друзей-разведчиков, так назвал он нас.
Дали нам каши пшённой: супу уже не было. Подкрепились
неплохо....
***
27 октября 1945 года. Село Скоблино.
К вечеру добрались до дома. Радости не было конца.
Встают новые заботы – о семье. Положение не из лёгких:
большая семья, нет хлеба.
69
–
Не горюй, – говорит Стенька.* – На картошке проживём! И
жили!
***
Этими словами заканчивается дневник солдата Еланцева
Григория Петровича. Он очень похож на солдата-крестьянина
Платона Каратаева из произведения Льва Николаевича
Толстого «Война и Мир». Та же крестьянская сметка,
самостоятельность, рассудительность и горячее желание
дожить до Победы! На таких вот людях стояла, стоит и стоять
будет земля русская!
___ ___ ___ ___ ___ ___
*Стенька – Степанида Григорьевна Еланцева, старшая дочь
Еланцева Григория Петровича. В 1945 году ей было 16 лет.
70
В Омске в 1999 году доктор филологических наук, профессор
Борис Иванович Осипов опубликовал книгу солдатских
воспоминаний Еланцева Григория Петровича.
71
7.1. Письмо земляка с фронта
Данное письмо было напечатано 23 сентября 1943 года в
районной газете No 62. О чем заботился солдат, какие наказы давал
он колхозникам?
«Дорогие товарищи, колхозники и колхозницы
сельскохозяйственной артели имени Будённого Лебяжьевского
сельсовета! Шлю я вам свой гвардейский боевой привет и желаю
всего хорошего в жизни и работе. Товарищи земляки, наша страна
переживает тяжелое время, гитлеровские банды, вероломно
напавшие на нашу любимую Родину в 1941 году, еще сейчас
продолжают хозяйничать в некоторых районах на временно
оккупированной территории, творят бесчеловеческие пытки,
издеваются над мирными советскими гражданами, над пленными
красноармейцами. От воспоминаний об этом кровь стынет в жилах,
но как бы ни был жесток враг, ему не удастся сломить нашей воли к
победе. Близится то время, когда гитлеровские мерзавцы ответят за
свои злодеяния. Порукой тому – успехи нашей Красной Армии и
самоотверженный труд работников тыла, обеспечивающих фронт и
страну продуктами питания и вооружением.
У вас сейчас идет кропотливая работа – уборка урожая. Эта
работа ответственная, и вы к ней должны отнестись со всей
серьезностью, а именно – работать, не покладая рук, использовать
каждую минуту. Я, как бывший ваш председатель колхоза,
призываю на борьбу за сжатые сроки уборки, за мобилизацию всех
сил, имеющихся в колхозе, на быстрейшее завершение уборки и
хлебосдачи. Боритесь с потерями урожая, организуйте сбор
колосьев, своевременное отправление хлеба, круглосуточную
молотьбу. Используйте все имеющиеся у вас для этого внутренние
резервы.
Каждый из вас должен помнить, что для победы над врагом
Красной Армии нужен хлеб. Значит, ваша задача – досрочно
выполнить обязательства перед государством. Одновременно с
успешной уборкой урожая организуйте подготовку к зимовке
скота. Обеспечьте скот кормами и теплыми помещениями. Все это
поможет вам выполнить план развития животноводства. Я со своей
стороны обязуюсь еще сильнее бить врага, не жалея сил, а если
потребуется и жизни для освобождения Родины.
Ожидайте домой только с Победой!
72
С приветом, бывший председатель колхоза, гвардии сержант К.
Кармацких.
***
Капитон Константинович с честью сдержал свое слово. Он
участвовал в боях на Карельском и Белорусском фронтах. За
храбрость и мужество был награжден орденом Отечественной
войны 2-ой степени, орденом Красной Звезды, медалями «За
отвагу», «За оборону Советского Заполярья», «За взятие Варшавы»,
«За взятие Берлина».
Вернувшись на родину с победой, он работал председателем
колхозов «Красное знамя» и «Искра» Юргамышского района.
Показал себя отличным руководителем. Быстро восстановил
хозяйство артели.
73
Письмо с фронта своим землякам-скоблинцам Капитона
Константиновича Кармацких. 23 сентября 1943 года.
74
7.2. Фотографии из альбома А. К.
Величутиной (Кармацких)
Кармацких Константин Егорович.
Кармацких Капитон
Константинович
Фото 1950 г. Скоблино.
с сыном Александром.
Скоблино
Фото 01.01.1939 г.
Фото 1939 г. Скоблино. Семья
Александра Константиновича
Кармацких и Прасковьи
Васильевны.
Первый ряд: Анна, Леонид, Зоя,
Галина.
Третий ряд: Мария и Александра
75
На днях я посетил в р. п . Мишкино А. Н. Величутину
(Кармацких). Анна Капитоновна бережно хранит те немногие
фотографии о своем отце Капитоне Константиновиче Кармацких, и
среди них вырезка из районной газеты «Искра» за 25 января 1975
года, опубликованная к 30-летию Победы. Фотография,
помещённая в этой статье довольно низкого качества, вероятно,
переснята с той статьи, которая публиковалась в 1943году. У Анны
Капитоновны сохранилась одна фотография 1945года. Всю войну
прошел Капитон Константинович с артиллерийским
подразделением гвардейских минометов – легендарных «Катюш».
(М.В. Суханов)
Фото12.06 .1945 года. Германия.
Справа налево первый ряд:
Кармацких, Говорухин, Бондарев.
76
8. Родословие Багрецовых
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ
БАГРЕЦОВ
(1926-1987 гг.)
РУКОПИСЬ ИВАНА
ВАСИЛЬЕВИЧА БАГРЕЦОВА
ЗАВЕРШЕНА ЕГО ЖЕНОЙ
НАТАЛЬЕЙ ЛЬВОВНОЙ
БАГРЕЦОВОЙ
77
Начинаю приведение в порядок и перепечатку записей моего
мужа Ивана Васильевича Багрецова о его предках, что я обещала
сделать ещё при его жизни.
Записи состоят из трёх толстых тетрадей с
многочисленными вклейками и вставками, с графиками
родословных, с дословно переписанными письмами и записями, с
многочисленными рассуждениями о справедливости того или
иного утверждения. Много раз повторяются одни и те же
факты. Поэтому я многое попросту опускаю. Надо учесть, что
Ваня начал писать свой труд будучи больным. Полностью описать
свою собственную жизнь у него уже не хватило времени и сил, и он
прервал свою биографию, доведя её примерно до 1950 года, до 23-х
лет.
Постараюсь оставить в неприкосновенности своеобразный
стиль автора.
Кое-где буду дополнять его, вставляя забытые им
подробности, слышанные мною от него или от его матери.
(Н.Л. Багрецова).
78
8.1. ВВЕДЕНИЕ
Желание познать родословную Багрецовых появилось у меня
ещё в юности. Я расспрашивал своего отца Василия Савельевича
Багрецова. Он рассказывал охотно. Первое время я не записывал,
надеялся, что запомню. Почувствовав, что память удерживает не
всё, я пришёл к выводу, что надо записывать. Но в силу моей
непоследовательности, записи я делал очень редко, к тому же и
неумело. Однако, не будь этих неумелых записей, многого я не
сумел бы написать, т. к. в памяти сохранилась десятая доля, а
может, и того меньше от рассказанного, остальное выветрилось.
Позже, когда умер отец, в свои редкие приезды в Скоблино я
навещал дядю моего отца Багрецова Ивана Гавриловича.
Расспрашивал его, он также охотно рассказывал то, что помнил. Не
всегда я был готов к записи. Часто было так, что у меня не было ни
бумаги, ни карандаша, и его рассказ пропадал впустую. Но всё же
кое-что я записал.
Однажды в 1958 году я встретился с Матрёной Петровной
Багрецовой. Она была урождённая Багрецова и замуж вышла за
Багрецова Николая Николаевича. Эта старушка обладала
исключительно сильной памятью, знала о предках очень много,
могла бы рассказать многое, но, к сожалению, в последние годы её
жизни мы почти не виделись.
Её рассказ я записал и составил схему родословной по её
рассказу.
В разные периоды моей жизни мои замыслы менялись. Иногда
мерещилось, что я смогу написать большую книгу с привлечением
архивных материалов. Но увы, силы мои слабеют, а я так и не
получил доступа к архивным документам ни в Кургане, ни в
Челябинске, ни в Оренбурге, где я ни разу не бывал. Почему в
Оренбурге? А потому, что до революции 1917 года наша
область входила в состав Оренбургской губернии. Челябинск был
уездным городом.
Мой дядя по матери, Меркурьев Иван Дмитриевич, был одно
время сельским писарем в Таловке, а затем, в первые
годы советской власти, в Скоблино. Сёла Таловское и Скоблино
находятся в пяти километрах друг от друга. Дядя мне рассказывал,
что Скоблинские документы он сам лично отвозил и сдавал в
Челябинск.
79
Однажды, в 1980 году, будучи в Челябинске, я зашёл в
Госархив и хотел получить доступ к Скоблинским или Таловским
документам, но меня не допустили, т.к. у меня не было
соответствующего документа от Скоблинского Сельсовета.
Поэтому сейчас я уже стал сомневаться: смогу ли я добиться
такого доступа? И всё больше прихожу к выводу, что не смогу. А
посему надо успеть обработать и расшифровать то, что успел
собрать, и записать всё это в одной тетради, чтобы не было записей
на разрозненных и плохоньких бумажках. Хочется, чтобы у
читающего создалось ясное и чёткое представление о предках
нашего рода Багрецовых, чтобы сохранились даты жизни каждого
из них. Кто и в какой степени родства находился друг к другу.
Из записей видно, что хронологические даты жизни у одного
и того же предка иногда различны, каждый рассказчик называет
свои даты жизни. А что
касается биографических сведений, черт характера, внешнего
облика, наследственных болезней, темперамента, умственных
возможностей и т. п . – всего этого почти ничего не собрано, т. к . и
сам собирающий материалы не всегда помнил о том, что это важно
и существенно не меньше, чем даты жизни. Тем более, что это всё
задумано для того, чтобы выявить проявление наследственных
признаков у потомков в морфологическом,
биологическом и психологическом плане.
8.2. ТЕКСТОВЫЕ ПОЯСНЕНИЯ, ВЫВОДЫ
И РАССУЖДЕНИЯ О ПРЕДКАХ НАШИХ
БАГРЕЦОВЫХ, ПРОЖИВАЮЩИХ
В СЕЛЕ СКОБЛИНО
Кто из Багрецовых, откуда и когда приехали в Зауралье, а
именно в д. Скоблину, расположенную на берегах речки Таловки?
...Брат моего деда, Иван Гаврилович Багрецов, мне рассказал:
«Наши предки приехали сюда за Урал от Питиримова гонения, как
приверженцы старой веры. Когда это было, откуда приехали, кто
именно приехал – не знаю».
80
Что мне известно о Питириме и Питиримовом гонении?
Питирим – патриарх всея Руси при Петре.*
Пётр I поддерживал нововведения в церкви и Питирима,
гонение на староверов усилилось. Их облагали двойной данью
(налогом) и чинили всяческие притеснения. От двойной дани и
появилось слово «двоеданы». Наибольшего накала достигло
гонение на двоедан в 1719 году. Самые упорные из староверов
поехали по глухим местам, где власть Питирима и Петра I ещё не
имела такой силы, как это было вблизи от них. Вот, вероятно, и
наши предки, будучи староверами-двоеданами, уехали от двойной
дани за Урал. Надо полагать, что ехали, а может, и шли, не в
одиночку, а семьями, и даже не отдельными семьями, а
сговорившись, большой группой семей, которые были связаны
родственными отношениями и надеялись друг на друга. Идти или
ехать с малыми детьми в неизведанные дали – дело серьёзное,
требует спаянности и крепкой веры в товарищей.
Никто не знает из сегодняшних потомков, кто были эти
Багрецовы, рискнувшиеся на такое путешествие? Сколько оно
длилось, когда они достигли берегов небольшой речки Таловки?
Были ли они первопоселенцами, или на берегах речки уже стояла
деревня Скоблина? Откуда приехали наши предки Багрецовы в д.
Скоблину?
В 1939–40 годах наш отец работал мастером-подеревщиком в
колхозной мастерской. Мы с братом Николаем пришли к отцу. В
это время в мастерской оказался Егор Матвеевич Багрецов, в ту
пору ему было около 70 лет. Брат спросил: «Скажи-ко, дядя Егор,
откуда приехали в Скоблино наши предки Багрецовы?». Ответ
Егора Матвеевича: «Старики говорили из Хлынова, парень».
Какой современный город раньше назывался Хлыновым, я ещё
не уточнил, но предполагаю, что в старину Хлыновым назывался
г. Киров (Вятка). Судя по сходству диалектов скоблинских
стариков и жителей некоторых районов Кировской области (а
сходство это очень большое!), можно считать, что предки
___ ___ ___ ___ __
*Питирим был архиепископом нижегородским при Петре, по его указу осуществлял
ссылку раскольников в Сибирь. Упоминается у А.С. Пушкина в «Истории Петра» за
1722 г. (С.В. Плотников).
81
наши были вятичами, но с полной уверенностью утверждать это
нельзя.
Задача: продолжать искать родину наших предков Багрецовых.
Кто будет это делать? В меру своих сил, способностей и
возможностей буду искать я, и пусть ищут те, кто проявит к этому
интерес и решится на это.*
8.3. О СЕЛЕ СКОБЛИНО
Считаю уместным и даже необходимым написать немного о
селе Скоблино. В нем до 1930 года было шесть улиц с названиями:
1. Гайна или Старая деревня.
2. Павина /или Пайвина/.
З. Логоушка.
4. Пережогина.
5. Горелка.
6. Мурашова.
На каждой улице, в основном, проживали носители
определённых групп коренных фамилий. Это наталкивает на
мысль, что с. Скоблино заселялось не сразу, а постепенно. Были
первые основатели деревни, а потом уже власти к ним стали
подселять и приписывать переселенцев из губернской, а позднее из
земской управы (после 1861 г.).
Улица Гайна исстари считается Старой деревней, значит, она –
самое первое поселение. Её коренные жители носят фамилии
Букины и Дубровины. И те, и другие мирские по богослужению,
т. е . новой веры. Значит, они оказались здесь не от религиозных
гонений, а от чего-то другого.** Когда и откуда они приехали –
неизвестно. Но надо думать, что не менее 250 лет тому назад, т. е. в
начале XVIII века. Своё местожительство они не афишировали, а
скрывали, дома рубили прямо в бору и ставили на своих пеньках.
___ ___ ___ ___ ___
*Сходство диалектов Ваня обнаружил ещё раз при чтении «Записок моего
современника» В.Г. Короленко, где писатель описывает свою вятскую ссылку. (Н.Л .
Багрецова).
** В 1911 году священник Василий Данилович Шипулин обратил в православие
значительную часть старообрядцев. См. главу 22. (О.А. Щеткова).
82
Сейчас домов на своих пеньках не сохранилось.*
Деревня располагалась на правом берегу речки Таловки.
Старики говорили, что по всему правому берегу, где стоят деревни
Скоблино и Камаган, километров на 7 тянулся сплошной бор.
Сейчас бор остался только между деревнями Скоблино и Таловкой
(Гайновский и Таловский), и Маленький борок** остался за
Камаганом, как свидетельства существования бора, а остальной
вырублен скоблинскими и камаганскими поселянами на
строительство домов и надворных построек.
Почему Старую деревню назвали Гайной? Старожил Егор
Игнатьевич Букин рассказывал, что в камышах по берегу речки
Таловки жили кабаны, были найдены «гайны» – места постоянного
ночлега диких кабанов, поэтому и назвали деревню Гайна.
Достоверно ли это, проверить невозможно. Он же, Букин Е.И ., нам,
тогда малышам, рассказывал, что второе поселение, именно
деревня Скоблина, была построена на левом, высоком берегу речки
Таловки против Гайны (чуть выше по течению). Что основал
деревню «Скоблинушко» (так называл Е.И. Букин), т. е . Скоблин по
фамилии, и по нему стала называться деревня – Скоблина (или
___ ___ ___ ___ ___
*Основана деревня Гайная после 1747 года. Только после постройки Уйской линии
обороны появилась возможность основать Таловскую слободу в 1747 году и затем
деревни вокруг неё. (С.В. Плотников).
**«Кибитки» – Археологический памятник «Таловское селище» или «Чудская деревня» –
таково официальное название, а народное – «Кибитки». Находится в одном километре
юго-восточнее села Таловки, по дороге в с. Скоблино, в урочище «Чудской» или
«Ямный бор». Сейчас бор называют и Таловским, и Гайновским, и Скоблинским.
Древнее поселение впервые обнаружил Р.Г . Игнатьев в 60-е годы XIX века, там было
«115 подквадратных ям». Памятник не датирован. (С.В . Плотников).
83
Скоблино). Однако деревня там не сохранилась, а была перенесена
на правый берег Таловки, где сейчас расположена улица
Пережогина. Поселенцы занимали нижний край улицы ближе к
излучине реки Таловки. Характерно, что жители этого края деревни
и расположенной рядом Логоушки в большинстве носят фамилию
Багрецовых. Там же в излучине реки стояла и изба Матрёны
Петровны Багрецовой, срубленная ещё на своих пеньках. Из этого я
делаю вывод, что вторыми поселенцами на территории деревни
были Багрецовы, и возглавлявший их Скоблинушко, возможно,
тоже был Багрецов, только имел такое прозвище. А в настоящее
время, да и лет сто назад, людей по фамилии Скоблины в деревне
нет и не было.
И ещё очень важная деталь: только Багрецовы являлись в
Скоблино староверами, все остальные жители были мирскими.*
Поселились они тут потому, что было близко к воде, был на месте
хороший строевой лес, были ключи отличной питьевой воды.
Кроме того, поселившись кругом в бору, переселенцы имели
возможность спрятаться от постороннего глаза, в чём они были,
скорее всего, заинтересованы.
Почему они не подселились к Гайне? Достоверно сказать
нельзя, но предположить можно. Кто были Дубровины, и сколько
их было, неизвестно, а про Букиных ходит такая легенда: в Гайне
до прихода русских жил казах огромного роста, сурового нрава и
вида. За это он был прозван «Бука». Вторая жена у него была
русская, у них было семь сыновей, они стали православными и
писались Букиными. Если говорить о потомках Букиных,
которых я знал, то в некоторых ярко проявлялись признаки наличия
казахской крови. Так что я считаю, что эта легенда достоверна. И
если это так, то естественно, что для староверов Багрецовых было
несовместимо поселиться рядом с иноверцем-казахом. Вот они и
выбрали левый, противоположный берег для поселения. Однако он
был крутой, было неудобно гонять на водопой скотину, зимой
ветры сильно задувают, место открытое, селян можно было легко
обнаружить. Пришлось перебраться на правый берег реки, более
удобный.
_ ___ ___ ___ ___
*И.В. Багрецов не прав. В XIX веке деревни Скоблино и Пески Челябинского уезда
Оренбургской губернии являлись центром старообрядчества. («Оренбургские
епархиальные ведомости» с 1910 по1911 годы. О.А. Щеткова).
84
Примерно до 1930 года сохранялось расселение семей с
определёнными фамилиями на определённых улицах. А в 30-е
годы произошла такая ломка сложившихся устоев, понятий,
взглядов, всего уклада крестьянской жизни, что трудно
представить. Всё было поломано, разрушено, перемешано. Там,
где жили одни, стали жить другие. Но я попытаюсь восстановить
старое распределение фамилий:
ул. Гайна – Букины, Дубровины;
ул. Пайвина – Шестаковы, Пайвины, Мальцевы,
Третьяковы, Усольцевы;*
ул. Логоушка – Багрецовы, Чудиновы, Махнины;
ул. Пережогина – Багрецовы, Пережогины;
ул. Горелка – Репины, Еланцевы, Дудины, Шумковы;
ул. Мурашова – Репины, Дудины, Шумковы,
Еланцевы.
Кстати говоря, Дудины, Махнины, Еланцевы и Шумковы
проживают и поныне в д. Маслово, находящейся в 8 км от
Скоблино. Есть предположение, что они выходцы из Тамбовской
губернии. Шестаковы – это очень распространённая в Зауралье
фамилия, возможно, они прибыли с Урала, с Демидовских заводов.
Пережогины, Пайвины, Третьяковы, Мальцевы, Усольцевы, по
моим предположениям, прибыли в Скоблино из Шадринского
уезда (примерно в 1750-е годы), т. е . в годы официального
признания Таловки в 1747 году** и оформления её как волости,
после чего и началась приписка крестьян-поселенцев, а также
формирование новых деревень на территории Таловской волости.
До этого они селились стихийно, без разрешения.
_______________
*В деревне Пайвиной жили Усольцевы. Эта фамилия встречается в переписи населения
1710 года – в деревне Токаревой жил крестьянин Василий Усолец. Скорее всего, родом он
из-под городка Усолье Пермского края. (С.В. Плотников).
** Таловская слобода основана в 1747 году – так пишет П.И. Рычков в «Топографии
Оренбургской», вышедшей впервые в 1762 году.
Тарасов Ю.М. в книге «Русская крестьянская колонизация Южного Урала» (М.,
1984г.) называет другую дату – 1748 год.
И.В. Багрецов приводит слова своего дяди И.Д . Меркурьева о том, что волостная
управа в Таловке утверждена к 1750 году. Вероятно, Иван Дмитриевич ошибался:
первоначально Таловской слободой управлял слободчик, а волости, считаю, образованы
несколько позднее – после реформы местного управления 1782 года. (С.В. Плотников).
85
В нашей семье знатоком старой жизни и истории заселения
Таловской волости был брат моей матери Марины Дмитриевны –
Иван Дмитриевич Меркурьев, рождения 1875 года, который в
письме мне в 1952 году писал, что Таловка основана в 1726 году.
«К 1750-ым годам в Таловке была утверждена волостная управа, в
Челябе – уездная управа, и тогда село Таловское относилось к
Уфимской губернии». В состав Таловской волости входило 8
деревень, в том числе Скоблино и Камаган, а также Гагарье,
Кандаковка, Норыльное, Маслово, Пески, Васильевка. Это он
утверждал на основании документов, хранившихся в архивах
Таловской волостной управы. Иван Дмитриевич до 1925 года
работал волостным писарем в Таловке, интересовался стариной,
просматривал архивные документы, поэтому его сведения
основаны на документальных данных. Но года основания Скоблина
он назвать не мог, и откуда приехали скоблинцы тоже не знал. В
этом же письме он пишет, что в 1920 году он заведовал Таловским
ЗАГСом и все церковные метрические книги сдавал в РАЙЗАГС. В
1922 году ему пришлось уже сдавать в Курганский ОКРЗАГС
метрические книги Таловской, Петровской, Кипельской,
Кислянской, Карасинской и Введенской церквей. Попадали книги
за 1749, 1750 годы.* Так что, при наличии желания, времени и
доступа к архивным документам, можно было бы многое
установить точно.
_________________
*И.Д. Меркурьев пишет, что попадались метрические книги церквей «за 1749, 1750
годы». Такие книги – мечта краеведа! Но их нет.
Сохранились метрические книги только с 1779 года, с этого года они официально
введены в церквах указом императрицы Екатерины II.
Приходится только гадать: либо Иван Дмитриевич действительно видел
метрические книги за эти годы, либо запамятовал, т. к. письмо писал спустя 30 лет
после их сдачи в архив. (С.В. Плотников).
86
8.4. БАГРЕЦОВЫ
Все опрошенные мною старожилы и знатоки своего рода
называют имена Ивана и Поликарпа Багрецовых, но в каком
родстве они состояли, кто был старше – на этот вопрос никто
толком ответить не мог. Разумеется, нет и никакого описания их
наружности, характеров. Из их потомков известны Овдоким,
Дорофей, положивший начало Багрецовым-Дорониным, и Назар.
Из многочисленных их потомков остановимся на Никифоре
Овдокимовиче, который уже, безо всякого сомнения, является
нашим прямым предком и о котором уже кое-что известно.
Никифор Овдокимович родился примерно в 1801 г. и умер в
1875 г. 74-х лет от роду. В семье своего отца он был старшим
сыном. Дядя моего отца, Иван Гаврилович, рассказывал: «Дедушка
Никифор меня, двух-трёхлетнего, перевёз на тележке от амбара до
крыльца дома. Умер 73 лет, примерно через год».
По рассказам Ивана Гавриловича, Никифор Овдокимович был
седой: и голова, и борода, но всё же можно было различить, что он
когда-то был тёмно-русым. Рост средний. Хромой на одну ногу.
Телосложения крепкого, подвижный. Характера независимого,
влиятельный, решительный. Пользовался уважением. С Дороней
(Дорофей Назарович Багрецов) часто спорили.
В 1843 году, по рассказу моего отца Василия Савельевича,
Никифор в возрасте 43 лет участвовал в восстании, охватившем все
деревни Таловской волости. Восстание подавили казаки. За участие
в восстании пороли плетьми, Никифору дали сто плетей. Один
казак с одной стороны порол жалеючи, другой, с другой стороны,
порол от усердия, перебил нерв, и эта нога высохла. Прадед
пытался отпарить ногу в бане. Парился в шапке и в рукавицах в
сильном жару, но отпарить не смог.
О восстании 1843 года я слышал от отца, а позднее от дяди
Ивана Дмитриевича Меркурьева, а также читал в газете «Советское
Зауралье»: в народе пронёсся слух, что все деревни Таловской
волости отдадут «под барина». Народ взбунтовался. Возглавляли
87
восстание жители деревни Скоблиной, некто Кулага* (это
прозвище, а фамилия неизвестна) и унтер-офицер Еланцев.
Они пошли в волостную управу в Таловке и потребовали от
волостного старшины Головина и писаря Николая Ивановича
Кудрина (очень влиятельного человека не только в Таловской
волости, но и в Челябинской уездной управе, и в Уфимской), чтобы
они показали бумагу о том, что деревни Таловской волости отходят
под барщину. Волостные руководители убеждали, что никакой
бумаги нет. Бунтовщики не поверили, захватили волостную
управу. Неграмотный Кулага на всех бумагах, поступающих в
волость свыше, ставил кресты, чтобы потом заставить грамотного
человека прочитать эти бумаги и узнать их содержание. Все
грамотные – старшина, волостной писарь – сбежали.
Поп Протасов, туша в 9 пудов весом, вместе со всей своей
семьёй заперся в церкви и не хотел читать бумаги бунтарям. В
здании волостной управы Кулага просидел неделю. Старшина и
писарь не возвращались. Тогда бунтовщики поехали в деревню
Пестову (ныне в Мишкинском районе), где жил старшина Головин.
Но он отказался читать бумаги, пришедшие в волость в его
отсутствие, в Таловку ехать тоже отказался. Тогда бунтари
вытащили его из дома через окно и увезли в Таловку. В Таловке он
продолжал упорствовать, бумаг не читал, бунтарям угрожал. Тогда
крестьяне связали ему руки и верёвкой привязали за телегой.
Босого, без шапки повели пешком в д. Гагарье, где собрались
бунтари из всех деревень Таловской волости. На второй день в
Гагарье прибыли 2 сотни казаков, одна из станицы
Звериноголовской, другая из Усть-Уйской. Они прибыли с
пушками, винтовками, в полном вооружении. Казаки были вызваны
попом Протасовым, он посылал двух нарочных из числа
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
*И.Д. Меркурьев пишет, что одним из организаторов восстания крестьян Таловской
волости 1843 года был житель деревни Пепелиной Кулага, а в книге И.В. Багрецова
названа деревня Скоблина – вероятно, это или описка Ивана Васильевича, или Натальи
Львовны. (С.В. Плотников).
88
приближённых ему людей.*
Командование казаков потребовало от бунтующих выдать
своих смутьянов и расходиться с миром по домам, однако казаки
окружили их со всех сторон. Бунтари-крестьяне вооружились кто
топором, кто косой, кто вилами, может, даже кто и дробовиком, и
зашумели, что не хотят под барина, будут воевать. Видя, что
бунтари не сдаются, казачьи командиры распорядились зарядить
пушки холостыми зарядами и дали залп из восьми пушек.* *
_ ___ ___ ___ ___ ___
*Иван Васильевич Багрецов ошибается. Капитон Семенович Протасов окончил курс
Уфимской семинарии в 1846 году и в этом же году рукоположен в священника к
Таловской церкви, служил в ней 31 год и скончался в 1878 году, погребен в ограде
Таловской церкви. Значит, во время «картофельного бунта» в 1843-ем году его в селе
Таловском ещё не было. Мемуарист называет священника попом, да ещё 9 пудов весом, –
это либо влияние на него атеистической пропаганды, либо его старообрядческого
взгляда, к тому же не указывает источник этой информации. Слово поп «в настоящее
время имеет презрительный оттенок значения». (Фасмер М. Этимологический словарь
русского языка. М ., 1987. С. 326).
Священник К.П. Протасов награжден серебряной медалью за успехи в обучении
детей Таловского прихода (Кудрин Н., Очерк Таловского сельского училища Челябинского
уезда // Оренбургские губернские ведомости, 1869, No 21 от 24 мая). О нём имеется
статья священника Александра Орлова в «Оренбургских епархиальных ведомостях» за
1878 год от 15 марта. (С.В. Плотников).
**В Таловской летописи, которая, к сожалению, не сохранилась, сказано, что казаки
упросили графа Цукато сделать выстрел из одной пушки холостым зарядом. (См.
приложение: М.П. Горбунов. О том, как граф Цукато таловских крестьян избивал
//Летопись о давно минувшем. Кирово, 1960–1970. Мишкинский историко-
краеведческий музей. (С.В. Плотников).
89
Возникла паника, так как крестьяне кроме грома небесного
никакого другого не слыхали. Воспользовавшись замешательством,
казаки начали бунтарей ловить и вязать верёвками. Хотя бунтарей и
было около 500 человек, но они быстро сдались, т. к . их
руководители Кулага и отставной унтер-офицер Еланцев одни из
первых были связаны и обезврежены. После этого был учреждён
допрос и дознание. От унизительного плена был освобождён
волостной старшина Головин.*
Хорошо зная людей, он указал на руководителей и активистов
бунта. Бунтовщиков выпороли плетьми. Глава восстания Кулага
получил 500 плетей, после чего отдал Богу душу. Сколько плетей
досталось Еланцеву, история умалчивает. А наш прапрадед
Никифор Овдокимович и подобные ему участники бунта получили
по 100 плетей. Так восстание было подавлено. Бунтари были
выпороты, но барина на деревни Таловской волости не посадили.
После этих событий местным поэтом (неизвестным) было
написано стихотворение. Возможно, оно было большим и
законченным, но моя память удержала немногое. Привожу его, как
помню:
В сорок третьем мы узнали,
Что к нам барина послали.
Тогда мы долго бунтовали,
Все в Гагарьем собрались.
Нас казаки окружили,
Смотрим, пушки прикатили,
Нам сдаваться приказали,
Чтоб смутьянов указали.
Тут мы громко закричали,
Что, мол, бар мы не хотим,
Землю им не отдадим,
Вилы, косы похватали,
___ ___ ___ ___ ___
*В 1843 году волостным старшиной был крестьянин д. Пестовой Гридин. И.В . Багрецов
ошибочно записал его фамилию – Головин. (С.В. Плотников).
90
На казаков побежали.
Казаки пушки зарядили
И по нам из них палили!
Холостыми залпом дали
И нас крепко напугали.
Стали нас они ловить
И верёвками крутить.
Они нас быстро усмирили,
Волю нашу подавили
И плетями крепко били.
Били нас из подлой мести,
Кому сто, а кому двести.
Наш Кулагин господин
Получил пятьсот один.
Значит, так и стало быть,
Приказал он долго жить,
Бедный отдал Богу душу...*
Неизвестно, сколько десятин пашни и посева имела семья
Никифора Овдокимовича, сколько у него было лошадей и голов
скота. Ясно, что, как и все крестьяне, он вёл натуральное хозяйство,
землю пахал сохой, хлеб жали серпами, вязали снопы, молотили
цепами (молотилами). Обмолоченное зерно веяли с помощью
деревянной лопаты и ветра. В сырые годы снопы перед молотьбой
сушили в овинах. Сами делали и телеги, и сани, и бороны, и сохи,
шили сбрую, обувь и одежду. Сеяли коноплю и лён, из конопли
делали верёвки, мешки, полога, а изо льна ткали холсты для
рубашек, штанов, портянок и верхней одежды. Современные
мужчины и женщины делают десятую долю того, что делали
___ ___ ___ ___ ___ _
*Довольно подробно описывает этот бунт в своём письме Иван Дмитриевич Меркурьев,
приводя целый ряд интересных подробностей. По его словам, никакого барина «сажать»
над крестьянами не собирались, а было указание строить общественные амбары на
случай неурожая, вёлся какой-то учёт, что и вызвало волнения. (Н.Л. Багрецова).
91
крестьяне – современники Никифора Овдокимовича.*
Всё это ложилось на плечи женщины. Работа по хозяйству, в
поле по уборке урожая, стряпня, выпечка хлеба – вот что значит
быть крестьянкой, которая вместе с мужем ведёт натуральное
хозяйство. Это значит – беспросветная работа, работа и ещё раз
работа. Было ли время нашим прабабушкам и прадедушкам, и были
ли условия для совершенствования культурно-эстетического и
научно-познавательного уровня? Задумайтесь и ответьте сами на
этот вопрос.
Надо было постирать со щёлоком и с помыльем** бельё,
выполоскать его в ледяной воде и выколотить на льду вальком
льняное бельё, высушить и выкатать вальком-рубелем.
Во время полевых работ жена вместе с мужем заготавливала
сено, а в уборку серпом жала пшеницу и вязала снопы. Надо было
нянчить и растить детей. Мужу тоже хватало работы. Управа со
скотом, возка кормов с поля, ремонт и поделка всех орудий труда,
выделка кож, овчин, пошив одежды, изготовление сбруи, упряжи,
ремонт и строительство надворных построек, все полевые работы,
заготовка дров и лесоматериалов. А зарплаты никакой... Вот
поэтому рабочий день крестьянина и его жены начинался с
рассвета, а кончался в полночь, и ночью светила не электрическая
лампочка, а лучина.
Деньги крестьянин добывал от продажи хлеба и скота. А если
три года подряд неурожай, тогда как? Или если в семье детей
«семеро по лавкам», а земельный надел только на одну мужскую
душу, единственную душу отца?
Вот теперь и поразмыслите, дорогой читатель, что и как
формировало крестьянскую психологию? Вот почему крестьянин,
ущемляя себя, создавал запас на чёрный день и на старость. Все
средства к жизни доставались ему исключительно тяжело. Все эти
вместе взятые обстоятельства заставляли крестьян жить большими
семьями. Неграмотность, забитость, низкие производительные
силы, взаимная зависимость – всё это и формировало
___ ___ ___ ___ ___ ___
*Дальше идёт подробнейшее описание работ, необходимых для того, чтобы сшить
рубашку, я его опускаю. (Н.Л . Багрецова).
**Помылье – заменитель мыла, варилось в домашних условиях из обработанных кишок
животных. (С.В . Плотников).
92
патриархальный уклад жизни крестьянина. Такой уклад был,
конечно, и в семье Никифора Овдокимовича.
Сам Никифор, как старший сын, в солдатах не служил, а его
братья Алексей и Осип отслужили по 25 лет каждый. Алексей так
и не создал семью, а Осип, придя из солдат, 51 года от роду
женился и имел сына.*
Двоюродный брат Никифора Дорофей Багрецов (Дороня)
пользовался большим авторитетом и остался в памяти у многих.
Однако в бунте он не участвовал, бит не был. Может быть, он был
больше привержен двоеданской вере и не лез в политику, а может,
просто был хитрее, а может, менее храбр и смел, чем Никифор. Во
всяком случае, внук его Иван Гаврилович утверждает, что Никифор
с Дорофеем часто спорили.
8.5. ПРАДЕД ГАВРИЛА НИКИФОРОВИЧ
БАГРЕЦОВ
У Никифора Овдокимовича было двое детей: дочь Екатерина,
вышедшая замуж за Усольцева, и сын Гаврила не то 1822, не то
1819 года рождения. Он был смолоду глух на оба уха, особенным
авторитетом не пользовался, но вошёл в историю рода Багрецовых,
как первый носитель уличной клички «Жиряк» (Жиряков).
Произошло это так. В урожайный год он поехал вместе с
односельчанами, в числе которых были и его троюродные братья
Доронины, в Шадринск продавать пшеницу. Купцы соперничали
между собой, нанимали зазывал, которые ходили по рынку и
направляли крестьян к своему хозяину, обещая уплатить дороже
других на полкопейки за пуд. Такой агент-зазывала направил
скоблинских мужиков к своему хозяину купцу Жирякову. Когда у
Гаврилы Никифоровича спросили фамилию, он, видимо, не
расслышал, чью фамилию спрашивают, его или того, кто купил
хлеб, и сказал: «Жиряков». Когда стали рассчитывать, всех
___ ___ ___ ___ ___
*Манифестом о всеобщей воинской обязанности 1874 года была отменена 25-летняя
солдатская служба. С этого времени солдаты служили 6 лет и ещё 9 лет находились в
запасе. (С.В . Плотников).
93
рассчитали, а Гаврилу нет. Он стал требовать расчёт. Купец
спрашивает: «А какая твоя фамилия?» Он говорит, что Багрецов.
«А у нас записан Жиряков». Он твердит: «Я Багрецов, а не
Жиряков». Поднялся шум. Мужики, продававшие хлеб,
подтвердили, что он Багрецов и продавал хлеб вместе со всеми. В
конце концов Гаврила деньги получил, но товарищи стали смеяться
над ним и дразнить Жиряковым. Кличка так и приросла к нему, а
потом и всех потомков стали дразнить Жиряками, в том числе и
мои братья, и я в Скоблино назывались «Жиряками».
Гаврила Никифорович был женат на Пельменевой Зиновье
Михайловне из д. Половинное (ныне д. Норыльное Юргамышского
района). По внешнему виду она была светло-русая, даже
рыжеватая, но главное, очень маленького роста. Этот признак –
малый рост – оказался очень стойким у потомков. О характере её и
умственных способностях никаких сведений не сохранилось.
У них было три сына, доживших до преклонных годов, а
сколько было всех детей – неизвестно. Старший сын Савелий
Гаврилович (1849–1922 гг.), Ефим Гаврилович (1860–1893 гг.) и
Иван Гаврилович (1871–1963 гг.). Семья имела три надела земли –
деда Никифора, Гаврилы и Савелия Гавриловича, попавшего в
передел 1850 года, всего 18 десятин. Земельным переделом
занималась Уфимская земельная общинная управа.
Инженером-землеустроителем был некто Цингер (возможно,
фамилия неточная), который приходился зятем волостному писарю
Николаю Ивановичу Кудрину, о котором я уже рассказывал. По
этому передел был произведён с явной выгодой для Таловской
общины, им было нарезано земли значительно больше, чем
скоблинцам. Хотя и в этом не обошлось без курьёзной истории.
Скоблинские мужики хотели, чтобы землемер нарезал их общине
земли больше, чем она имела. Они решили инженера подкупить.
Собрали двухведёрную корчагу топлёного коровьего масла, яиц и
немного денег. Вручить подарок землеустроителю поручили
скоблинскому крестьянину Еланцеву, вероятно, самому
авторитетному из скоблинцев. Подарок он вручил, инженер принял.
Однако когда дошло дело до нарезки пахотной земли, он оставил
скоблинскую общину в старых границах, а таловская за счёт
земельных запасов получила значительную прибавку. Скоблинские
крестьяне возроптали и стали требовать от инженера: «Мы тебе
дали, и ты нам дай!» Он ответил: «Я вас не просил давать, вы сами
94
дали. Прибавить пашни не могу». Мало того, он ещё отрезал от
скоблинских земель хорошие участки, располагавшиеся в стороне
д. Лебяжье. Эти хорошие участки достались таловским воротилам и
богатеям Кудрину, Билькову и попу Протасову.
Они и до сей поры носят названия «Кудревка», «Биликовка»,
«Поповка».
Ещё одна курьёзная история. Кудрину было мало своего
участка, он решил отвоевать ещё землю и у попа. Ему не нравилось,
что его участок расположен далеко, за 15 вёрст от деревни. Утром
рано он заготовил акт на обмен участков и послал посыльного к
попу Протасову, чтобы тот подписал эту бумагу, т. к., дескать, её
надо срочно отправить в Челябинскую уездную управу. Поп ещё
спал, посыльный его разбудил. Поп был уже слеповат, без очков
читать не мог, подпал под влияние спешки и подписал бумагу, не
читая, на что и рассчитывал Кудрин. Когда начали нарезать землю,
поповский участок нарезали Кудрину, а кудринский (за д.
Бильковка) – попу. Поп начал возмущаться, почему так? Тогда
Кудрин достал акт на обмен участков, в спешке подписанный
попом, спрашивает попа: «Ты подписался?» – «Я». – «Что же ты
теперь возмущаешься, значит, тогда был согласен, а теперь нет?
Дело сделано, я от участка не отступлюсь». Поп, зная власть,
влияние и характер Кудрина, отступил. С тех пор ранее поповский
участок стал называться «Кудревкой». Конечно, на отторгнутых от
скоблинцев участках, кроме Кудрина, Билькова (содержатель
ямской станции в Таловке), получили земли и другие таловцы, всё
это случилось благодаря незаконным действиям Кудрина и попа.
Влияние их было огромно, воля непререкаема. Что они хотели, то
и делали.
Рассказывают такой случай: «Один крестьянин стал просить
попа посодействовать ему, чтобы его сына не взяли в солдаты. Поп
Протасов потребовал, чтобы сын крестьянина был у него в
работниках до тех пор, пока его ровесники будут служить в
солдатах, т. е. 25 лет! Это наглядный пример бесчинства этого
попа».
95
Итак, с 1850 по 1860 год у Гаврилы Никифоровича было 18
десятин земли,* но это вовсе не значит, что семья жила зажиточно.
Никифор Овдокимович был хромой, помогал плохо, сыновья
ещё не подросли.
Гаврила Никифорович, по сути, был единственным
полноценным работником-пахарем. Урожаи он получал низкие.
Даже в более поздний период, когда подросли сыновья, в семье
достатка не было, по словам Ивана Гавриловича, «перебивались с
хлеба на квас», ели редьку с квасом да ржаной хлеб. Есть сведения,
что жили они в очень старом, уже разрушавшемся доме, возможно,
даже ещё топившемся по-чёрному. Я считаю, что они вынуждены
были купить другой дом, в котором в дальнейшем жил старший
сын Савелий Гаврилович до 1905 года, а младшему, Ивану
Гавриловичу, ещё при жизни отца был построен новый дом. Но это
ещё впереди, а тогда жили в худом, обветшавшем доме. Иван
___ ___ ___ ___ ___ _
*У Гаврила Никифоровича Багрецова в 1850-м году было три надела земли – 18 десятин.
Распространённая в воспоминаниях неточность, и не только у Ивана Васильевича, но и у
других авторов.
До 1857 года земли было много не обработанной, – паши, сколько можешь
обработать – бери; пары тогда не пахали, а просто распахивали другое поле, а прежнее
оставляли в залог. Название поля «Залог» и сейчас сохранилось в д. Камаган. В 1857 году
в Таловской волости всем сельским обществам нарезали землю из расчета 15 десятин на
одну мужскую душу, лишнюю землю выделили в отдельную статью. Если у Г.Н.
Багрецова было три надела, значит, ему нарезали в 1857 году 45 десятин земли, а вот из
них только 18 десятин обрабатывались, т. е. пахотной земли.
Значит, на один надел распахано 6 десятин земли, а в соседней Кислянской волости
на один надел было только 4 десятины пахотной земли.
Земля была разделена на три сорта и делилась по наделам так, чтобы каждый
крестьянин получил землю трёх сортов. Делили землю сельским обществом, т. е. сами
крестьяне, но некоторые из них обменивали землю первого сорта, расположенную вдали
от деревни, на второсортную, но ближнюю к деревне. (С.В. Плотников).
96
Гаврилович в 1961 году рассказывал мне о той поре: «Ваня, когда я
родился (1871 г.), ведь керосину-то не было, – говорил он с
горечью, – а теперь гляди-ко, сколько машин работает на бензине и
керосине, мало того, так спутники и какие-то люди-космонавты
летают. А мы-то прожили свою жизнь в слепоте. По ночам-то
освещались лучиной, а теперь электричеством»... Он также
рассказывал, что старики наши раньше жили в курных избах. Когда
топили печи, дым выходил через волоковое окошко, которое
делали почти у самого потолка в стене. Впрочем, печки с
дымниками в нашей деревне научились делать давно.
Сделаю отступление о строительстве домов в Таловском
приходе. Самый распространённый тип строения в нашей
местности называется «изба через сени горница». Высокое
крыльцо, более метра высоты. Пол в избе, в сенях и в горнице
находился на высоте более метра от поверхности земли. С
крыльца попадали в сени, из которых в одну сторону был вход в
«избу», т. е . кухню, а в другую – вход в чистую горницу. У более
бедных дома состояли из одной лишь избы. В избе главное место
занимала битая из глины печь, на ней свободно мог стоять человек,
не доставая головой до потолка, такие высокие были дома.
Просторные полати, от поверхности которых до потолка было 130–
150 см. Думаю, что такой тип строения домов привезён в Зауралье
с севера. В давние времена, когда было много строительного леса
на месте, дворы строились глухими. Двор выстилался плахами *–
брёвнами, расколотыми повдоль пополам.
Окна в домах были маленькие. Вместо стекла использовалась
выделанная золой скотская брюшина. Кто из предков заменил
брюшину оконным стеклом? Не знаю. Вечерами освещались
лучиной.
_______________
* «Двор выстилался плахами...». Мне не пришлось увидеть такой двор, от старожилов
не слышал об этом. Мемуарист не сказал или он видел такое покрытие в ограде, или
предположил. В Вятском крае глухой двор имеет не только настил из плах или жердей,
но и перекрыт навесом. (С.В . Плотников).
97
Рабоче-крестьянский быт в конце ХIX – начале XX веков.
Экспозиция в музее города Выкса. 2007 год.
98
Сейчас не осталось не только домов первопоселенцев, но и
домов, построенных 130–140 лет назад. По рассказам знаю, что они
строились из кондового леса с толщиной брёвен не менее 50–60 см
в отрубе с тонкого конца бревна. Первые дома простояли лет по
двести!
В 1850-е годы в Скоблинской общине подушный надел пашни
составлял уже только 6 десятин. Все леса в Скоблинской нарезке к
тому времени были уже выжжены предками и освободившиеся из-
под лесов земли освоены под пашню.
Леса остались небольшими колками да по берегам болот и озёр.
Основные породы леса – берёза и осина, по берегам болот
чернотал, редко вербы.
Боры – Таловский и Гайновский, а также, Камаганский борок –
существуют и ныне.
Прибавка пашни для вновь народившихся крестьян в
Скоблинской общине бралась из запасных фондов пашни,
располагавшихся в западной части нарезки в 20 км от Скоблино, а
позже, когда на этих землях была поселена деревня Лебяжье,*
земельный надел скоблинских крестьян снизился до 4-х десятин
пашни на мужскую душу. Это было уже около 1905 года.
Наш прадед Гаврила Никифорович, как и его предки, вёл
натуральное хозяйство, по-прежнему обрабатывал землю сохой да
бороной. Применял трёхполку с чередованием культур: первое
поле – пар, второе – рожь+пшеница, третье – овёс. В поле овса
было несколько осьминников (осьминник – 1/8 десятины). Поля
засевались также льном, просом, горохом и другими культурами.
Кроме того, различался участок земли под названием «леха», он не
имел точных размеров, где-то около 100 квадратных метров.
Засевали леху репой, морковью. Никаких машин, разумеется, не
было. Сено косили не косой, а горбушей. Это орудие имеет
сходство с косой, но менее удобно и производительно. Работа
горбушей требует большего навыка и большей затраты физических
сил.
В 1870-80-е годы в семье происходит ряд изменений. Умер
Никифор Овдокимович. Женился старший сын Гаврилы Савелий
_______________
*Деревня Лебяжье ныне Мишкинского района. (С.В. Плотников).
99
Гаврилович на Овдотье Овдокимовне Ермаковой из д. Долговка. *
У них появились дети: Вера в 1874 г., Василий (мой отец) 28
декабря 1876 г., Овдотья в 1884 г. После очередного земельного
передела семья имела 5 наделов по 5 десятин при трёх взрослых
работниках: сам Гаврила Никифорович, Савелий Гаврилович, Ефим
Гаврилович – холостой, подросток Иван Гаврилович. В урожайные
годы, возможно, дела их шли неплохо, вероятно, в этот период
Гаврила Никифорович и ездил в Шадринск продавать хлеб, где и
приобрёл прозвище «Жиряков». Однако достаточно было одного
неурожая, чтобы положение семьи стало плачевным.
1890 год был засушливым. Но 1891 год был исключительно
засушливым как по Челябинскому уезду, так и по Курганскому
округу. Это был год массового распространения сибирской
кобылки – насекомого, сходного с саранчой, только меньше
размерами. Кобылка размножается с помощью яиц, которые
откладывает в почву на целинных и залежных землях. Одна самка
откладывает от 40 до 100 яиц. Чем суше лето и жарче погода, тем
лучше развиваются личинки. А так как между крестьянскими
наделами существовало большое количество меж, залежной земли,
то кобылка откладывала свои яйца у самых посевов крестьян. И как
только личинки выходили из яиц, они ещё в пешем, т.е . в
бескрылом состоянии, сразу нападали на посевы крестьян. Они
моментально до черноты поля съедали посевы. А когда у них
отрастали крылья, так называемая кобылка перелетала на дальние
расстояния. Химическими средствами борьбы с кобылкой
крестьяне не располагали, а механические (ловчие канавы и пр.) –
не давали результатов. Поэтому все жители Челябинского уезда, в
том числе и Таловской волости, остались без урожая. На всю
округу навалился голод, падёж скота от бескормицы, т. к. кобылка
съела не только посевы, но и луговые травы.
В память об этом народном бедствии в д. Глинки Курганского
округа в 1891 г. был поставлен памятник.
Голод не миновал, конечно, и семью Гаврилы Никифоровича.
Чтобы не умереть с голоду и попытаться сохранить лошадей,
решили, что старший сын Савелий Гаврилович с 13-летним сыном
Василием и младший сын Иван Гаврилович на двух лошадях
_______________
*Долговка – село Куртамышского района Курганской области. (С.В. Плотников).
100
поедут в Сибирь искать урожайное место, где будут работать,
кормиться и заработают что-нибудь для семьи. Дома остались
женщины, старик Гаврила Никифорович и средний его сын Ефим.
Хотя ему было уже 30 лет, но он был не женат, и то, что он не
поехал с братьями в Сибирь, наводит меня на мысль, что он страдал
каким-то недугом или физическим недостатком, возможно, был
горбат. Вскоре после описываемых событий он умер.
Молодые Багрецовы уехали в Омскую губернию и нашли
работу в д. Топорки Карасукской волости Тюкалинского уезда.
Они нанялись к местному богатею Ефиму Железному (прозвище за
скупость) возить лес на постройку дома из г. Тары. Возили на двух
лошадях вразнопряжку, т. е . каждая лошадь запряжена в свои сани.
300 вёрст только в один конец, с неоднократной ночёвкой в пути.
Отец мой, Василий Савельевич, ездил вместе с ними. Когда они
останавливались ночевать, он шёл по миру и собирал мирскую
милостыню, – кто что подаст. Собранное он приносил на место
ночлега, ставили самовар и пили чай, а остатки доедали на
следующий день утром и находясь в пути. Вот так они, работая,
кормились сами и содержали своих лошадей. Труд их ценился
дёшево. Дед Савелий Гаврилович заработал за зиму только 10
рублей, а Иван Гаврилович – 7 рублей. А хлеб из-за голода стоил
дорого, по 1 рублю 60 копеек за пуд.
Корм лошадям тоже приходилось покупать за свои деньги.
В декабре 1891 года прадед Гаврила Никифорович решил
навестить сыновей в Тюкалинском уезде. Вероятно, он надеялся
получить у них денег, вряд ли он решился бы на такую дорогу без
важной надобности. Поехал он на истощённой кобыле, в обутках на
ногах и в чапане без тулупа в трескучие декабрьские морозы. Зима,
видимо, была исключительно морозной. Чтобы лучше представить,
сколь рискованным было его путешествие, я опишу, что такое
чапан и как он мог согреть в такую лютую стужу. Чапан – это
верхняя одежда, которая одевается вместо тулупа, если его нет.
Шился он из домотканого полусукна, т. е . основа была портяная (из
льняных ниток), а уток (поперечные нитки) были шерстяные. Вот
из такого полусуконного полотна и шили чапаны и зипуны. Чапан
шили длинным, до пят, с большим воротником из такого же
материала. Под плечи и спину с внутренней стороны обычно
подкладывалась холстяная подоплёка в один слой холста и
всё! У чапана была одна верхняя пуговица, а в поясе он стягивался
101
опояской. Судите сами, хорошо ли защищал чапан
путешественника от зимних холодов?
И вот прадед Гаврила Никифорович на утлой лошадёнке
проделал путь от Скоблина до Тюкалинского уезда в 700 км только
в один конец, а затем такой же путь обратно в лютые декабрьские
морозы. Конечно, к такой поездке его могла понудить только
крайняя нужда. Он сильно простыл и заболел, вероятно,
воспалением лёгких. Проболел около месяца и в январе или
феврале 1892 года умер. Хоронили его остававшиеся члены
семейства, из мужчин один Ефим Гаврилович. Вся тяжесть этой
зимы лежала на нём да на снохе Овдотье Овдокимовне, моей бабке.
Где его похоронили, я не знаю. Не знаю также и того,
придерживался ли он в конце своей жизни старой веры. Двоедан
хоронили в Скоблино на двоеданском кладбище (кладбище
Багрецовых), а православных – в Таловке.
Прежде чем перейти к жизнеописанию моего деда Савелия
Гавриловича, надо рассказать ещё немного о судьбе сестры
Гаврилы Никифоровича, Екатерины Никифоровны. Она вышла
замуж в Гайну за Усольцева. У неё было два сына: Николай
(Николонька) и Абакум. Она говаривала пословицу: «Дай Бог дитя,
и дай ему Бог ума! Вот у меня два сына, Николонька-то умный, так
у меня его будто и нет, а Абакумка – бедолага, так у меня о нём всё
сердце выболело. Или его убьют, или искалечат». Он, видимо, был
вор и дебошир.
Николонька Усольцев прожил более 90 лет, умер в 1931 или
1932 году, я его ещё видел и помню. Вместе со своей старухой,
тоже Екатериной, он сидел в малухе (так называется
отдельностоящая изба, испольуемая крестьянами для
приготовления пищи для себя и для скотины) у моей тётки Авдотьи
Савельевны и пил чай. Николонька был дряхлый старик с
трясущейся головой и трясущейся правой рукой, седой, но густо-
чернобровый. Ходил с палочкой. Старуха Екатерина была
сгорбленная и так же, как супруг, страдала паркинсонизмом, т. е. и
у неё тряслась голова и правая рука. В народе говорили: «Всё
время в балалайку играет» – злая шутка, конечно. Она тоже была
густо-чернобровая. На верхней губе были ярко выражены густые
усы, на правой стороне подбородка ближе ко рту была крупная
бородавка с длинными волосами. Екатерину в народе называли
«Катюшей Подборской» за то, что они жили под Гайновским
102
бором. Она славилась как знахарка-повитуха, лекарь и знающаяся с
колдовством. В этом я убедился на собственном опыте. У
Николоньки Усольцева была дочь Фёкла, которая вышла замуж за
Ефима Григорьевича Дубровина и жила тут же в Гайне. Мои
родители купили у них корову в 1930 году. Эта корова никак не
хотела жить в нашем дворе. Никогда сама не приходила домой, её
всегда вечером приходилось искать, и всегда находили её у Е.Г .
Дубровина или около его двора. Угнать её от их двора можно было
с большим трудом, и по дороге она постоянно пыталась убежать.
Чаще всего за коровой ходили мы с братом Николаем, и Николай,
как старший, муку смучил, гоняясь за коровой. Когда мы подгоняли
корову к нашему двору, к открытым воротам, вызывали из дому
маму, прибегали к помощи соседей и с великим трудом загоняли
корову во двор, но она, подойдя к воротам, останавливалась, дико
озираясь, и пыталась вырваться и опять убежать обратно к
Дубровиным. Нередко это ей удавалось. Не действовало и сытное
пойло и лакомая хлебная подкормка.
Однажды корова вырвалась от загонявших её людей и убежала
обратно к Ефиму Григорьевичу. За коровой шли мама и мы с
Николаем. Возле дома Ефима Григорьевича мы встретили бабку
Катюшу Подборскую. Мама рассказала ей о корове. Та взяла
прутик, подала его маме и сказала: «Пригонишь корову в пригон,
воткни эту вицу под матку в пригоне». Мы погнали корову, корова
идёт спокойно, не старается вырваться. Подойдя к нашему двору,
она спокойно вошла в открытые ворота. Загнав корову в пригон,
мама воткнула вицу, данную Катюшей Подборской под матку в
пригоне. С тех пор корова стала ходить домой сама. Так Катюша
Подборская вылечила нашу корову.
8.6. ДЕД САВЕЛИЙ ГАВРИЛОВИЧ БАГРЕЦОВ
В конце марта или даже в начале апреля 1892 года Савелий и
Иван Гавриловичи вернулись из Тюкалинского уезда в Скоблино и
вновь начали крестьянствовать на своей земле. Савелий Гаврилович
остался главным «Жиряком». Союз их с братом оставался
нерушимым, хотя потом уже Иван Гаврилович ушёл в новый дом, и
земля считалась формально разделённой. Их взаимовыручка
продолжалась до самой коллективизации. Когда Савелий
Гаврилович умер, её продолжал его сын, Василий Савельевич.
103
Савелий Гаврилович Багрецов (3 апреля 1849 г. – 3 июня 1922
г.) был небольшого роста, примерно 150–155 см. По поводу его
роста Доронины подсмеивались: «Гли-ко, у Ганьки-то парень-то
вымахал – аршин с шапкой!» Но, несмотря на малый рост, он был
коренаст, крепок, подвижен, обладал большой физической силой и
был очень крепкого здоровья. Крутой, вёрткий, цепкий. Был
страстный любитель верховой езды с детских лет и до глубокой
старости. Семидесяти трёх лет он ездил верхом на лошади без
седла.
Наследственных болезней не имел. Всегда обладал хорошим
аппетитом и, если немного приболеет, ел ещё больше и говорил:
«Если хворать да не есть, так и умереть можно!» Кроме жён, а у
него их было две, имел ещё и любовниц. Темперамент по всем
устным характеристикам и рассказам имел холерический. По
отношению ко сну был явный «жаворонок». Например: всё
делал быстро: быстро ел, быстро поужинав со всеми, тут же
ложился на лавку и мгновенно засыпал, захрапев. Проспав десять
минут, вскакивал и удивлялся: «Что же это такое, я уже выспался, а
они всё ещё едят». Или другой пример. Жили летом в поле, в
пашенной избушке. Все мужики (Савелий Гаврилович с сыном и
Иван Гаврилович с двумя сыновьями) должны были утром куда-то
ехать в дальнюю дорогу. В сумерках распрягли и спутали в реднике
лошадей (редник – загон с редкими берёзами), сами легли спать.
Только все хорошо уснули, как Савелий Гаврилович уж выспался и
начал всех будить: «Вставайте, пойдёмте лошадей ловить, вон
видите, уже заря занимается!» Все встали и пошли ловить
лошадей, а ночь всё темней и темней. Ему говорят: «Так заря-то
была вечерняя, а не утренняя». Он соглашается: «Так и верно,
ребята, а я ведь, ей-Богу, выспался. Ну , пойдите, ещё поспите
немного». И пошли все досыпать.
По характеру он был непоседливый, решительный, сам собой
мог управлять хорошо, был человеком независимым,
самостоятельным, но большим влиянием на людей не обладал и
авторитетом не пользовался. Он был трудолюбив, но то ли засухи и
недороды виноваты, то ли не было у него к земледелию таланта, но
высоких урожаев он не получал, и семья всё время жила на грани
бедности. В молодости Савелий Гаврилович был «бегунком», т. е .
нанимался к приезжим скупщикам кудели или льна-волокна, бегал
по деревне и оповещал крестьян, чтобы несли свои излишки на
104
продажу. За это он получал по 5 копеек, что было ценно, но
авторитетности ему это занятие не прибавляло. Однако он был
трезвенник, никогда не пил ни самогону, ни водки, скопил кое-
какую сумму и стал промышлять выращиванием телят.
Осенью покупал 4–5 телят, зиму кормил их соломой, а на
следующую осень продавал подросших бычков. Дед Савелий очень
любил животных, особенно лошадей, собак и телят. Бывало, не дай
Бог сказать про телёнка, что он захудалый и зиму не проживёт,
сдохнет. Значит дед Савелий (Сава) возьмёт телёнка под особый
контроль, крадучись, но будет таскать ему и скармливать куски
хлеба, обязательно откормит этого телёнка, а потом напомнит:
«Вот, говорили, что этот телёнок сдохнет, а он, смотрите, как
выправился, да ещё лучше других». С откормом телят связана одна
курьёзная история из его жизни. Савелий Гаврилович купил у
односельчанина Мара Сковородина соломы. Она была в большом
скирде. Map отмерил, сколько он продаёт, и поставил метку, а сам
ушёл. Дед Савелий стал накладывать воз, и ему не хватило, чтобы
наложить плотно под бастрык, и он наложил соломы сверх меты.
Когда Map пришёл, они с дедом расскандалили, дед стукнул Мара,
а Map на деда подал в суд. Суд из своих сельчан присудил, чтобы
Савелий Гаврилович поставил Мару лагушку самогонки в полтора
ведра, на которой они должны помириться. Дед самогон не пил, но
Мару лагушку поставил, однако прежде помочился в неё. Как
видим из этого примера, он был ещё и проказник.
Дед очень сильно любил менять лошадей. Каждую неделю
ездил в Куртамыш на конный базар. Имевшуюся у него, но чем-то
не нравившуюся лошадь, продавал и покупал другую. Но так как
лишних денег у него не было, хорошую лошадь купить не мог, брал
такую, какую позволяли его деньги. Приехав домой на новой
лошади, он на следующий день ехал в поле. Садился верхом и на
парах проверял выносливость и бег нового коня. Если конь не
нравился, в следующую субботу он снова ехал в Куртамыш и опять
продавал лошадь. Часто домой возвращался с одной уздой, т. к. на
хорошего коня денег не хватало, а плохого брать не хотелось. В
лошадях он толк понимал. Однажды он всё же купил хорошую
бурую лысую кобылу, отличавшуюся большой резвостью. Она
была полукровок от арабского скакуна. Её он держал несколько
лет. С этой кобылицей был такой случай. Он с супругой поехал в
105
гости к её родственникам. Там были организованы бега. Он на эту
кобылу посадил хозяйского сынишку и пустил в бега. Кобыла
пришла второй, обогнав всех остальных, а на следующую ночь
ожеребилась. Он, приехав домой, рассказывает сыну (моему отцу):
«Василко, Буруха-то в бегах-то второй пришла, а ночью-то
ожеребилась. А если бы не жерёбая была, она бы первое место
взяла!» На это сын ему ответил: «Да ты что, тятя, сдурел? Ведь ты
бы кончил кобылу-то!» Отсюда видно, что дед Савелий Гаврилович
мог принимать иногда неверные решения, сын же был намного
рассудительнее его. В дальнейшем сын забрал всю хозяйственную
власть в свои руки, и Савелий Гаврилович добровольно отдал её, не
противился.
Савелий Гаврилович, как я уже говорил, был женат на Овдотье
Овдокимовне Ермаковой. По рассказам отца, её мать была
могильская (альменевская) татарка, т. е . башкирка. В своей матери,
в её брате он находил много татарских черт. Но все мои розыски
среди потомков Ермаковых (удалось кое-кого найти) не
подтвердили этого. Они твердят, что все их предки русские. Может,
не знают, а может, не хотят признать. Мы с братом Николаем
пришли к выводу, что, скорее всего, наша прабабка была
полукровок, но была крещена, как и все тогда, и автоматически
считалась русской. Это представляется вероятным, потому что её
родители водили дружбу с могильскими татарами, принимали их,
когда мать овдовела, они продолжали к ней ездить. Вполне
допустима возможность незаконной беременности. А затем
прабабка вышла замуж за Овдокима Дружинина, и родившаяся
девочка получила отчество Овдокимовна. Такой вариант, я считаю,
вполне возможен, следовательно, так могла быть прилита татарская
кровь в кровь нашего отца.
И ещё один факт. Овдотья Овдокимовна рождения 1845 года, а
Савелий Гаврилович 1849 г. Поженились они не раньше, чем в 1870
году, следовательно, Овдотье Овдокимовне было уже 25 лет, это
уже старая дева. А почему? Значит, был какой-то изъян, чем-то
браковалась. В ту пору национальность имела большое значение, и
если она имела татарское происхождение – это и был изъян. А
Савелий Гаврилович был парень не первого сорта: во-первых,
беден, во-вторых, малого роста. Вот он в ближних деревнях и не
мог найти девки-невесты. Нашёл в Долговке, а там были рады
выдать за любого, лишь бы посватали. Я только предполагаю, что
106
это могло быть так. Я даже не знаю, в какой церкви венчался
Савелий Гаврилович, в мирской или двоеданской? В конце своей
жизни он был уже мирским, и его дети были мирские. Когда он
сменил веру и почему? Наверное, посчитал это более выгодным, а
к самой вере был достаточно равнодушен.
У Савелия Гавриловича и Овдотьи Овдокимовны, как уже
говорилось, было трое детей: Вера, Василий, Авдотья. Все трое
были больше похожи на мать. Все они, как и мать, были
черноволосы, кареглазы, с густыми черными бровями, с широкими
скулами. Особенно похожа на мать была Вера Савельевна. Роста
все они были небольшого. Об умственных способностях Овдотьи
Овдокимовны сведений не имеется, но забитой и бесправной она,
безусловно, не была. Более того, некоторое легкомыслие и
бесхозяйственность деда Савелия находятся в полной
противоположности с рассудительностью и хозяйской хваткой
моего отца, и я считаю, что здравый рассудок, деловитость он
унаследовал от матери.
К 1905 году старый дом окончательно перестал устраивать
семью деда и отца (хозяйство он уже взял в свои руки). Они
купили в Гайной старинный дом у бездетных стариков
Усольцевых – Фомочки и его старухи.
Дом был большой, но старый, поэтому не дорогой. Фомочка
выговорил, что отец допокоит его, а после его смерти и старуху.
Так и случилось. Старик умер первым, а Фомиха ещё долго жила в
одной семье с нашими.
Дед с отцом продолжали заниматься подращиванием телят.
Отец выписал сосновых жердей в Золинском бору (50 км), вывозил
их зимой, на двух лошадях вразнопряжку, успевая в течение
зимнего дня съездить туда и обратно. Из сосновых жердей отец
построил на гумне большую конюшню, где и стали держать телят и
молодых жеребят, т. е. поближе к соломе. И вот тогда они уже
стали покупать телят до 20 голов. Дед специализировался в
основном по уходу за скотом.
У меня нет никаких данных о том, когда и отчего умерла
Овдотья Овдокимовна, но доподлинно известно, что дед Савелий
Гаврилович или Сава в 1916 году женился вторично. Новую жену
его все называли бабкой Савихой, и я её хорошо помню. Звали её
Клавдия Дмитриевна Басова. Это была своенравная старуха. С
первым мужем Василием Ивановичем, военным, она объехала
107
половину России и всю Среднюю Азию. Это наложило отпечаток на
её характер и поведение. Она во всё вмешивалась и вносила свару и
склоку не только в свои отношения с Савелием Гавриловичем, но и
в отношения со всей семьёй. Она была человеком трудного
характера.
Конечно, дед Савелий был не безгрешен. Он и при жизни
Овдотьи Овдокимовны имел любовниц. Мой отец рассказывал мне,
что у него был брат Архип Савельевич Пережогин, незаконный сын
деда Савы, который как-то заступился за моего отца, которого
хотели парни побить на вечёрках. При этом он сказал: «Худ, да
свой, не бей при мне!» Вообще они с Архипом были в хороших
отношениях.
Не бросил дед свои любовные похождения и в пожилом
возрасте. Хаживал к Шестаковой Анне Михайловне и материально
поддеживал её. (Дочь Шестаковой А.М. впоследствии стала женой
моего брата Дмитрия). Только смерть Шестаковой оборвала их
связь. А случилось это так.
1921 год был крайне засушливый, голодный год. Шестакова
A.M. ходила со своим сыном Иваном по грибы в Таловские леса.
Около леса в поле был посажен картофель. И так как они были
голодны, то не удержались и накопали ведро картофеля. На месте
преступления их застал хозяин, Васька Агафонов, человек,
славившийся жестокостью на всю округу. Он избил их обоих,
особенно зверски избил мать. Полуживая, она кое-как добралась до
дома и слегла. Иван, её сын, мальчишка лет 13–14, ходил по миру,
зашёл и к нашим. Дед Савелий Гаврилович спрашивает его:
«Ванюшка, как мать-то?» Тот ответил, что плохо. Крадучись, дед
нагрёб муки около пяти килограммов и отнёс её Шестаковым. Это
было обнаружено, и произошёл большой семейный скандал, т. к. в
этот голодный год в семье деда тоже голодали. Шестакова вскоре
умерла, оставив четверых сирот.
Вспоминается мне ещё один рассказ про деда Саву. Его
рассказал мне мой двоюродный брат Букин Дмитрий Васильевич,
сын сестры отца Авдотьи Савельевны. Деду Саве он тоже
приходился внуком: «Дедушка Сава меня любил, я его тоже любил.
Он был интересный старик, очень весёлый и любил пошутить. Он
любил хороших лошадей и быструю езду. Меня он тоже приучал к
езде на лошадях. Мне было годов 12, значит, дело было где-то в
1920 году. Мы запрягли с ним молодого воронка, очень резвого
108
коня. Из Гайной мы поехали с ним в Скоблину, в улицу
Пережогину. Он слез недалеко от лавки, у своей ухажорки, какой-
то Лидочки. А мне разрешил на воронке покатать ребят и девок, а
потом за ним через пару часов заехать. Я решил подъехать к школе.
Из школы вышла учительница, которая меня учила. Я предложил
ей прокатиться, она и ещё несколько человек ребятишек сели, и мы
поехали. Мчались очень быстро по Пережогиной, я решил
переехать через речку, попасть в улицу Мурашову. При спуске к
речке Воронко нас разнёс и на раскате нас вытряхнул всех, а сам
убежал в Гайну. Я пришёл к дедушке Саве с повинной (он был у
Лидочки). Узнав, что лошадь убежала, он пожурил меня, но делать
было нечего, нам пришлось идти в Гайну пешком. Пришли в Гайну,
Воронка дядя Василий Савельевич уже распряг. Бабка Клавдия –
Савиха – встретила дедушку руганью: «Чё, опять был у своей
Лидочки? Вот и проворонил коняшку-то, кобель окаянный и т. д .»
Оказывается, она залезла на чердак дома и через чердачное
окно видела, как мы около Лидии остановились, дедушка Сава
остался, а я поехал один.
Дед Савелий догадался, что она видела через чердачное окно,
залез на чердак и крепко-накрепко его заколотил. Дмитрий
Васильевич Букин говорил, что такие выездки с дедом они не раз
совершали и после этого случая.
Мой отец Василий Савельевич рассказывал мне ещё такие
случаи из жизни деда Савелия Гавриловича. Однажды дед поехал
молоть зерно в Мишкино на паровую Первушинскую мельницу.
Хозяйкой мельницы была Первушина Софья Петровна, богатая,
влиятельная женщина, дом которой стоял рядом с мельницей. На
мельнице было завозно, деду пришлось долго ждать своей
очереди. День был жаркий, и он сильно захотел пить. На мельнице
воды не было, и он решил пойти напиться в доме у хозяйки
мельницы. Когда он подошёл к высокому крыльцу, прислуга мыла
крыльцо. Он попросил, чтоб она его напоила, но прислуга
зашумела. На шум вышла сама хозяйка, полная, дородная и
властная женщина. Она спрашивает: «Что за шум?» Дед говорит:
«Воды бы напиться, хозяюшка, сильно пить хочется?» Софья
Петровна отвечает: «Ты куда прёшься, обуток? Вас тут вон
сколько, и мы всех обязаны поить? Убирайся прочь!» Дед обиделся
и хорошо запомнил обидчицу. Но ушёл молча. Несколько лет
спустя, в 1920 году, дед находился в поле, собирался ночевать в
109
своей полевой саманной избушке у Гришичья болота. Под навесом
рядом с избушкой стояла его лошадка и ела мякину из
мешанинника-кормовика. Вечерело. Вдруг он видит, что со
стороны Скоблина по веховой дороге (столбовой ямской дороге)
едет несколько упряжек лошадей. Упряжки сворачивают с веховой
дороги и подъезжают к дедовой избёнке. Впереди тройка
упитанных лошадей, запряжённая в шикарную карету. В карете
пожилая дородная дама, сын и невестка, на козлах кучер. Сзади две
парных брички, полные дорогих вещей. Лошади не плохи, но
видно, что утомились от дальней дороги, да и дело к ночи.
Дородная дама обращается к деду Савелию Гавриловичу: «Милый
человек, пусти нас переночевать в твоей избушке!» Дед отвечает:
«А ты помнишь, как ты не напоила меня в жаркий день, когда я
просил у тебя напиться? Ты сказала: «Куда, обуток, прёшься?» Так
вот и я скажу: «Куда ты прёшься?» В этой дородной даме он узнал
хозяйку Первушинской мельницы. Им ничего не оставалось делать,
как повернуть оглобли и продолжать путь дальше в д. Гагарье. Да,
это была Софья Петровна Первушина, которая после разгрома
Колчака бежала от советской власти.
Дед Савелий обычно после уборки и обмолота хлебов имел
обыкновение угонять скот в поле, пас его там, на жнивах и
докармливал мякину, чтобы не возить её за 9 вёрст в деревню. На
ночь скот загонял в загон-редник, сам ночевал в избушке, и
скотину охраняла хорошая собака. В семье особенно славился
чёрный кобель Борзя. Избушка была саманная, крытая пластами,
достаточно просторная, в ней была печь и нары, при
необходимости в ней помещались две семьи. Иван Гаврилович
тоже осенями пас там свой скот, и они с Савелием задерживались в
поле до самых заморозков.
Когда отступали колчаковские войска под напором Красной
Армии, шла перестрелка на степи между Скоблино и Песками, и у
дедушки Савелия была застрелена шальной пулей корова. Корову
ободрали и в сердце нашли винтовочную пулю.
Мой запас фактов и историй из жизни деда Савы иссякает.
Хотя среди них немало и таких, что характеризуют его с несколько
смешной стороны, но в Скоблинском обществе все признавали его
главой клана и говорили: «У Савы, у Савиных». И брат Иван
Гаврилович с семьёй, и сын Василий Савельевич почтительно
относились к деду, хотя и знали его недостатки и слабые стороны.
110
Хотя отец мой по договорённости с дедом взял на себя руководство
хозяйством, но без совета с отцом он не принимал единолично
главных решений, не унижал и не игнорировал отца. И не случайно
у нас долго поминали слова моего старшего брата, тогда ещё
маленького мальчика, сказанные им после смерти деда: «Дядя
Никита, а кто теперь будет за главного Жиряка?»
В 1922 году дед со своими лошадьми был отправлен в какой-то
обоз, чуть ли не перевозить тифозных больных. Тиф свирепствовал
тогда всюду. Савелий Гаврилович заразился сыпняком, вернулся
домой больной и вскоре умер. Он был похоронен на Скоблинском
православном кладбище, где лежал уже его 15-летний внук
Николай.
Бабка Савиха, Клавдия Дмитриевна Басова, после смерти
Савелия Гавриловича долго жила в семье моего отца. В 1925 году
по настоянию её племянника Ефима Басова уехала к нему в Масли
Мишкинского района. Басов надеялся получить хорошее
наследство с тётки. Мой же отец поступил с ней честно. Сперва
он отговаривал её, просил не уезжать, понимая, что Ефим хочет
всего лишь поднажиться за её счёт. Но Савиха была упряма и
стояла на своём. Отец наделил её всем, что она потребовала,
особенно много дал хлеба. Вся поклажа составила три конных
воза. Это было для него нелегко, т. к. в это время он начал строить
новый дом, каждая копейка была на счету. Вскоре Ефим растрёс
всё тёткино имущество, расскандалил с ней, и она вновь вернулась
к моему отцу и ещё прожила у него несколько лет. Умерла она в
1934 г. в деревне Масли.*
_______________
*Масли – село Мишкинского района Курганской области. (С.В. Плотников).
111
8.7. ОТЕЦ ВАСИЛИЙ САВЕЛЬЕВИЧ БАГРЕЦОВ
1915 год. Город Уфа.
Сидят: Багрецов
Василий Савельевич,
Багрецов Иван
Гаврилович, его дядя.
Стоят: Багрецова
Пелагея Филипповна,
первая жена Василия
Савельевича, Букин
Михаил Осипович –
односельчанин. Пелагея
Филипповна приезжала в
Уфу проведать мужа в
армии.
Василий Савельевич
Багрецов родился 28
декабря 1876 года, умер 4 января 1947 года. Похоронен на
Скоблинском православном кладбище. Родился в с. Долговка.
Почему не в Скоблино? Родители его приехали на рождество в
гости к родителям матери, там он и родился, там и окрещён.
Внешний вид. Цвет волос – чёрные, прямые. Борода
каштановая. Скоблинский продавец Сергей Еланцев за бороду и её
цвет звал отца «бурый старик». Глаза тёмно-карие, глубокой
посадки. Взгляд выразительный и тяжёлый. Брови чёрные, густые,
дугообразные, ломаные. Скулы широкие. Подбородок
крупный. Круглолицый, лоб довольно широкий, средней
высоты, с зализами. Голова клино-вершинного типа, размер
головного убора 56-й . Уши средних размеров, не оттопыренные.
Ещё о лице: нос прямой, прямоугольно заострённый, крупный.
Щёки резко выражены. Губы средних размеров, строго и туго
112
сжатые. Краснолицый, как и все Багрецовы. Я лично считаю, что
краснолицость – багрец – и дала фамилию Багрецовым.
Физическое сложение. Рост 165 см. Широкоплечий.
Коренастый. Грудь выпуклая. Костяк грубый. Конституция
рабочая. Мускулатура богатая, плотная. Бицепсы резко
выражены. Берцовые кости ног искривлённые (косолапость), как
признак татарского наследства. Ноги сухие, в сравнении с телом –
короткие, стан длинный, в тазу ширококостный. Шея мощная,
плечи мощные. Пальцы средней длины. Толстые мышцы большого
пальца сильно развиты. Кулак мощный. Удар резкий, сильный. С
двухпудовой гирей справлялся играючи. Однажды в Куртамыше на
базаре парни и молодые мужики устроили состязание: кто
перебросит двухпудовую гирю через амбар, стоявший на базаре?
Бросали очень многие, но никто перебросить не мог. Отец подошёл
и говорит: «Дайте-ка я попробую». Кинул – и перебросил.
Окружающие удивились, что небольшой ростом, а перекинул. Ему
говорят: «А ну-ка, ещё попробуй!» Отец взял и ещё дважды
перебросил.
Второй пример. Отец и ещё несколько скоблинцев приехали на
Шмурловский винокуренный завод за картофельной бардой
(выжимки от винокуренного производства). Пока ждали барду,
устроили борьбу. Отец оборол семнадцать человек, не зная
поражения. Все стали говорить: «Вот бы Ваньку сюда, ты
сборись с ним». Кто-то сбегал за Ванькой. Ванька пришёл. Стали
бороться, и отец трижды Ваньку оборол. И стал общепризнанным
победителем этой борцовской компании. Только два эти
приведённые мною факта говорят о том, что отец обладал большой
физической силой и ловкостью.
На работе он был очень вынослив, мог поднимать
значительные тяжести. Пятипудовый мешок отец с пола поднимал
на плечо и заносил на второй этаж (на мельнице). В молодости,
пока он не был отравлен ядами, отец обладал очень хорошим
здоровьем и не имел никаких физических пороков, был
полноценным во всех отношениях. Никаких наследственных
болезней он не имел.
В умственном плане он был человеком средних способностей.
Однако обладал очень здравым рассудком. Был последователен и
хорошо логически мыслил. Будучи человеком неграмотным, мог
делать точные расчёты потребности материалов для строительства
113
дома или других объектов, потребности семян или кормов для
скота, потребность рабочего времени. Заранее планировал порядок
и последовательность своей долговременной работы или
выполнения операций для изготовления каких-либо изделий.
Например, сделать колесо совершенно заново от ступицы и до
размеров обода, или кадушку, или раму в окно, дверь шпоночную
или филёнчатую, стол, ходок, телегу, сани, борону, бричку,
сортировку «Клейтон», молотилку от конного привода, или дом
срубить, сделать ткацкий станок, выточить веретено или сделать
самопряху, поставить кулаки мельничного привода жёрнова,
отковать жёрнов и т. д .
В любом деле он размышлял и находил способы, как облегчить
труд по подъёму тяжестей, как поднять одному там, где требуется
несколько человек. Короче, всегда искал наиболее рациональный
вариант при выполнении любой работы или дела. Он прекрасно
ориентировался по сторонам горизонта, хорошо знал географию
(надо думать, местную, а не всего земного шара!). Хорошо
ориентировался во времени по солнцу и звёздам. Хорошо
настраивал жатки.
Темперамент: флегматик, но с особенностью. Долгое время мог
терпеть до порога реакции, но когда наступал предел терпения
(порог реакции), вскипал и с сокрушительной силой набрасывался
на обидчика.
Черты характера. Обладал большой силой воли и хорошо
управлял собой. В любое время ночи мог встать, когда захочет. Был
решителен и настойчив в достижении цели. Умел поставить себе
цель и осуществить её. Мыслил очень конструктивно, как в
отношении изготовления изделий, так и в смысле проблемных
вопросов. Неплохо контактировал с людьми, имел влияние на
окружающих. К числу легковесных, от которых можно
отмахнуться, как от мухи, он не относился. Начатое дело доводил
до конца. В любом деле любил порядок. То, что делал, всегда было
сделано добротно, после него переделывать не приходилось.
Сделанное служило долго. Обладал предприимчивостью, умел
извлечь выгоду. Примеры будут приведены ниже.
Был трудолюбив, всю жизнь средства к жизни добывал своим
трудом. Всю жизнь крестьянствовал, занимался и земледелием, и
животноводством. С 1930 года был, в основном, мастером-
подеревщиком.
114
Привычки и наклонности. Основная вредная привычка –
курение табака. Наклонность – искать правду. Сам был правдив и
был исключительно верен своему слову. Выполнял обещанное даже
в ущерб себе.
Отрицательные черты характера: 1. Ревнив. 2. Доверчив.
3. Боялся милиции и властей.
8.8. ФАКТЫ ИЗ БИОГРАФИИ
И ВСЕВОЗМОЖНЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ ОТЦА
Из раннего детства. Отец дружил с Митькой Першиным (у
Митьки отец был Перфилий, Перша). Митька постоянно приходил
к отцу, они, видимо, жили по соседству. Однажды он пришёл,
когда семья Савелия Гавриловича сидела за обедом. Дед Савелий
спрашивает: «Митька, ты Шадрино-то видал?» Митька отвечает:
«Нет». – «А поглядеть-то хочешь?» – «Хочу». – «Намажь глаза
перцем, вот и увидишь Шадрино». Митьке было годов семь. Когда
все вышли из-за стола, Митька, не долго думая, натёр глаза
перцем... – и заревел... Когда пришли, стали спрашивать, чего он
ревёт, отец сказал, что Митька натёр глаза перцем. Дед Савелий
Гаврилович схватил Митьку в охапку и потащил к колодцу, стал
промывать ему глаза. Митька заревел ещё больше, и еле-еле дед
отмыл ему глаза. Этот факт характеризует дедушку Савелия
Гавриловича с положительной стороны больше, чем отца.
Выше я уже писал, что в голодный 1891 год тринадцатилетний
Василий Савельевич с отцом и дядей ездил на лошадях в
Тюкалинский уезд и Тару. Спасаясь от голода, ходил по миру.
Вернулись в Скоблино в 1892 году.*
В этом же году он вовсю трудился и совершенно
самостоятельно срубил баню. У него проявились плотницкие
способности.
__________________
*Не знаю, почему, Ваня, такой точный и тщательный при вычислении годов рождения и
смерти своих весьма дальних родственников, здесь допускает явную ошибку. Василий
Савельевич родился в 1876 г., значит в I89I–I892 ему было 14-15 лет. Эта неточность
продолжается и дальше. (Н.Л . Багрецова).
115
В пятнадцать лет отец уже работал в артели плотников у
какого-то подрядчика Ивана Поликарповича. Сам Иван
Поликарпович не плотничал, а только подряжался (заключал
договор с заказчиком). Он и плотничать не умел, но отличался
умением хорошо подобрать бревно к бревну ещё в состоянии
хлыста. Как говорил отец, это была самая тяжёлая работа:
таскать брёвна, целые хлысты, на другую сторону и класть рядом с
тем, с которым оно будет лежать в стене дома. И, видимо, плотники
были все такие слабосильные. Вскоре отец, пятнадцатилетний
парнишка, стал за главного плотника. Пожилые стали спрашивать
его: «Васька, как это делать?» И он давал разъяснения. Вероятно,
он нагляделся на всё это ещё в Сибири, когда Ефиму Железному
строили дом, а он смотрел, как делают, и на ус мотал.
Отец часто вспоминал, как его, ещё двенадцатилетнего, отец,
Савелий Гаврилович, отдал в работники «с Егорьева дня до
третьего спаса», т. е. с 7 мая до сентября. Отец проработал всё лето
только за хозяйские харчи и заработал 7 гривен (70 копеек).
Василий Савельевич упрекал своего отца в безрассчётице и говорил
ему с укоризной: «Чё же, тятя, неужели за лето я бы тебе работы
сработал только на 7 гривен?» Он считал, что останься он лето
дома, принёс бы семье гораздо больше пользы.*
Когда отец был ещё холостым парнем, он крепко дружил с
Пережогиным Иваном Дмитриевичем и Пережогиным Оверьяном.
Это были очень смелые парни, они никого не боялись, хотя и в
Скоблино, и в Камагане было много драчливых парней. Особенно в
Камагане народ был исстари решительный, и убийства в драке
были нередки. Очень часто камаганцы убивали проезжих, поэтому
на въезде в Камаган из Куртамыша, точнее сказать из Маслова, на
краю деревни стоял чёрный столб, как предупреждение, что
деревня опасна для проезда. В Камаган скоблинские парни ходили с
некоторой опаской. Парни эти, и отец тоже, позволяли себе выпить.
И вот однажды, они выпили и шли в обнимку на вечёрки и громко
пели. Заходя в дом, они не разделились, а так в обнимку и зашли.
«И мы, – говорил отец, – как на улице хорошо-то спелись, в доме
ещё громче гаркнули. Кошка, сидевшая на лавке, испугалась,
_________________
*Этот случай показывает, как рано у Василия Савельевича появилось критическое
отношение к отцовскому хозяйствованию, и он не стеснялся его выражать. (Н.Л.
Багрецова).
116
прыгнула на полку, уронила глиняную латку с квашнёй на пол.
Латка разбилась, тесто вывалилось. На печи лежала дряхлая
старуха, её от испуга хватил родимец».
Эта история отцу казалась смешной, и в большой компании он
её часто рассказывал. Все дружно смеялись и просили повторить.
Рассказывал отец и о том, как он первый раз сватал невесту. Ему
шёл двадцатый год. Дед Савелий Гаврилович за обедом говорит
ему: «Сегодня, Василко, поедем сватать невесту. Приготовь коня,
кошеву и поправь выездную сбрую». Василий Савельевич всё
подготовил. Немного погодя дед говорит: «Давай, Вася, сегодня не
поедем сватать». Отец согласился. Он заранее купил бутылку водки
и спрятал её в ограде в снег. Управившись со скотом, поужинав,
отец пошёл на вечёрки, достал из снега бутылку, раскружал её и
выпил. Пришёл на вечёрки. Вскоре подъехал к той избе дед
Савелий, нашёл отца и говорит: «Поедем, Василий, сватать невесту,
не будем откладывать». Отец и дед сели в кошеву и поехали
сватать невесту.
Приехали. Дед Савелий стал говорить с родителями, а Василий
Савельевич с невестой. В тёплой комнате после выпитой без
закуски водки отца развезло, и он задремал. Родители невесты это
заметили и отцу отказали. Свадьба не состоялась. Но недаром
раньше про парней говорили: «Парень – сокол, куда хочет, туда
и залетит». И коль уж он надумал жениться, стал свататься вновь,
на этот раз в деревню Гагарье. Невесту звали Кандакова Пелагея
Филипповна. Она стала первой женой отца. Женился он, наверно, в
1897 году, так как в 1898-ом у них родилась дочь Екатерина, а в
1900 – сын Николай. Екатерина умерла маленькой, а Николай
дожил до 15 лет и умер в 1915 году. И ещё рождались дети, но все
умирали во младенчестве. Остался только последний сын Дмитрий
1913 года рождения. В солдатах отец не служил как единственный
сын у родителей.
В ту пору семья деда и отца жила бедно. Во-первых,
поиздержались на строительство дома для брата деда Ивана
Гавриловича, который отслужил солдатскую службу в 1898 году.
Во-вторых, разделили с ним земельный надел, хотя и продолжали
работать вместе. Делили так: каждый получал то, что выросло на
его участке. Савелию Гавриловичу с отцом досталось 11,5 га земли.
У отца не было даже хорошей ситцевой рубашки, и, отправляясь
свататься, он надел материну цветную кофту. Но это не повлияло
117
на выбор невесты, т. к. семья Филиппа Кандакова тоже была
бедной. Сам Филипп был очень крупный и сильный мужчина, но
любил крепко выпить и в пьяном виде мог многое пропить, притом
становился очень буйным человеком. Накопительством он не
занимался, оттого семья и была небогата. В дальнейшем он
трагически погиб. Произошло это так. Какой-то из его племянников
влез в чужую компанию, и его там побили. Он заявил, что сейчас
приведёт дядю Филиппа, и они отомстят обидчикам. Побежал за
дядей, поплакался ему, что его побили. Филиппу загорелось
подраться. Они бегом побежали к обидчикам. Но те знали, с кем
имеют дело, и приготовились. Как только Филипп вбежал в ограду,
калитка за ним захлопнулась, и он оказался в глухой ограде один,
без поддержки. Не успел Филипп крикнуть: «Я вас, ...!!!», как был
сбит с ног ударом тяжёлой дубины по голове. Лежачего Филиппа
измолотили до беспамятства, до полусмерти. Бесчувственного, его
выбросили из ограды. Он поболел-поболел и умер. Так трагически
оборвалась жизнь тестя моего отца.
Василий Савельевич и Пелагея Филипповна полюбили друг
друга, жили дружно, часто ездили к её родным. Бывало, и её
родные гостили у Багрецовых.
После смерти тестя Василий Савельевич в меру своих
возможностей помогал тёще и малолетнему Тимофею
Филипповичу.
У нас в семье осталась одна единственная фотография, на
которой запёчатлён мой отец, Пелагея Филипповна, дядя отца Иван
Гаврилович и односельчанин Михаил Осипович Букин. Она
сделана в Уфе в 1915 году, где отец и его дядя служили в армии, а
Пелагея Филипповна приезжала проведать его. На фотографии я
нахожу, что Пелагея Филипповна была симпатичной, обаятельной
женщиной. По рассказам отца, я понял, что они любили друг друга.
Она была неграмотная крестьянка, психологически с детских лет
подготовленная к крестьянской жизни, к домоводству и созданию
семейного очага. Она успешно справлялась со всеми работами,
необходимыми крестьянской женщине.
Я уже говорил, что отец и дед Сава занялись подращиванием
телят и на этом кое-что заработали, так что в 1905 году смогли
купить новый дом в Гайне у стариков Усольцевых. О переезде отца
Иван Евсеевич Пономарёв – односельчанин, сказал: «По воде
118
поехал, значит, повезёт». Т. е. вниз по течению реки Таловки. Но
не сбылись эти слова Пономарёва.
В хозяйственном отношении дела, действительно, пошли
лучше. Отец завёл сильных, хороших лошадей. Стал вовремя
пахать пары, получать хорошие урожаи хлеба, заполняя амбары.
Стало хватать хлеба на пропитание семье, и лошадям овса, и скоту
стало перепадать фуража. Операции с покупкой и подкормкой
телят продолжались.
Отец купил жатку-самосброску. Он рассказывал, что у него был
конь Воронко, большой. Его приходилось запрягать в жатку-
самосброску и косить на одном, уморить его до седьмого пота,
чтобы он натешился, а потом уж к нему припрягали его мать
Воронуху и на паре косили самосброской. А в абсолютном
большинстве самосброской косят на тройке лошадей, одна из
которых идёт цугом, т. е. с верховым человеком. А отец косил на
паре лошадей, и они успешно справлялись.
Позже, по утверждению Николая Васильевича – в 1912 году,
отец купил ветряную мельницу, на которой много лет молол зерно
на муку не только себе, но и людям. Конечно, мельница приносила
ему доход, но и забот, и хлопот прибавилось. Отец постоянно
говаривал: «Кто на море и на ветряной мельнице ночью в сильный
ветер не бывал, тот и страху не видал». Мололи тогда, когда был
ветер. В сильный ветер ломило и ветряные мельничные крылья, и
кулаки приводного колеса на валу, т. к. ветер мельницу разгонял
вразнос. Потом всё это отец ремонтировал сам. Сам ковал и
поднимал жёрнов-девятерик (т. е . 9 четвертей в поперечнике и 35
см или пол-аршина в толщину). Он не раз до костей промерзал в
морозную зимнюю ветряную ночь. Продал мельницу он в 1925
году.
Не сбылись слова Пономарёва о везении. Не повезло на
соседей. Ими оказались Букин Степан с женой Марьей Архиповной
и многочисленными сыновьями: Иваном, Данилой, Петром и
Николаем. Чтобы лучше представить, я должен рассказать о них.
Это была семья людей, стремящихся верховодить в деревне, с
бесшабашной удалью готовых на любые поступки: выпить,
украсть, и даже убить человека. Это были не трудолюбивые люди,
не мучившие себя в полевых работах и в уходе за скотом.
Любители выпить, а особенно за чужой счёт. Поэтому у них
никогда материального достатка не было, а есть и пить они хотели
119
каждый день. Это и побуждало их на «подвиги». Отец, Степан
Букин, воровал лошадей, а старшие сыновья – хлеб из крестьянских
амбаров.
Обворовать они наметили и нашего отца Василия Савельевича.
Но сделать это им мешал хороший сторожевой пёс Борзя, который
обычно сидел на цепи.
Отец рассказывал: «Я возил глызы (мёрзлый навоз) на назьмы
(место свалки), Борзю спустил с цепи, чтобы он прогулялся. Я
вывалил короб с глызами и быстро поехал обратно, а Борзя отстал,
т. к. отпущенная с цепи собака долго не может набегаться.
Накладывая новый воз навоза, услышал выстрел из ружья и визг
собаки. Быстро набросав воз, я поехал. По дороге встретил Букина
Ивана Степановича с ружьём, а чуть дальше, саженях в ста, увидел
убитого Борзю. После этого я стал замечать, что когда начинаешь
открывать конский замок на хлебном амбаре, ключ до отказа не
завинчивается, т. к. на винту намотаны кольца проволоки, они и не
допускают ключ. Значит, в амбар ходит кто-то посторонний, замок
открывал не ключом, а проволокой. Я стал подозревать, что это
дело рук Букиных Степановичей, но поймать их в амбаре ни разу не
удалось».
Это только начало злоключений. Однажды, когда отец ещё не
купил ветряной мельницы, а зерно молол на Ивинской водянке,
стоящей на реке Таловке у Гайновского бора, хозяин мельницы
Ивин собрал помочь ремонтировать плотину. Отец пошёл на
помочь, был с лопатой. По окончании помочи, как водится, хозяин
накормил обедом и угостил водкой. Выпили крепко, хозяин
водки не пожалел. Как всегда, пьяные мужики, особенно те,
которым море по колено и желание подраться есть, учинили драку.
Подвыпивший Букин Иван Степанович, взяв в руки большой кол,
догнал шедших уже домой моего отца и деверя моей тётушки
Авдотьи Савельевны, Букина Прокопья Григорьевича, и колом
ударил Букина по боку. Отец говорит Ивану Степановичу: «За что
ты его бьёшь?» А Иван Степанович кричит: «А, Жиряк, я и тебя
убью!» Размахивается колом и подбегает к отцу. Отец ждать удара
не стал, а упредил ударом лопаты по голове (по виску), сбил с ног
Ивана Степановича и больше пальцем его не тронул. Всё это
происходило на глазах у большого числа людей, не успевших ещё
разойтись, поэтому люди сразу поняли, что отец не виноват. Он
драку не начинал, он оборонялся, на oборону каждый имеет право.
120
И если бы он не защитил себя, Иван
Букин убил бы его, т. к . он был человек
большой силы и ударил бы большим
колом не жалеючи. Ивана Букина
увезли на лошади домой. На третий
день вызвали врача. Врач измерил
длину и глубину раны, и после этого
Иван Букин вскоре умер.
Авдотья Савельевна Букина, в
девичестве Багрецова, сестра Василия
Савельевича Багрецова. С ней внучатая племянница Люба, дочь
Дмитрия Васильевича Багрецова. Авдотья Савельевна умерла от
удара молнии.
Букины подали на отца в суд. Суд состоялся и оправдал
Василия Савельевича, признав за ним право на самооборону, т. к.
начал не он, а Букин Иван. Многочисленные свидетели
подтвердили это. Вся семья Букиных стала мстить отцу за Ивана.
Они грозились убить отца. Несколько раз пытались застрелить, т. к.
жили рядом. Но, видимо, не решились. Отец опасался, что они
могут убить из ружья через окно, поэтому напротив окна никогда
не садился. Когда же дело касалось открытой встречи на близком
расстоянии, тогда отец не боялся, т. к. видел всё происходящее и в
любой момент мог принять меры к самообороне.
Отец рассказывал, что их отношения с Букиными носили всё
время обострённый характер. Фактов, подтверждающих это, было
много. Например, мой отец и Степан Букин, отец Ивана,
встретились у ворот для выезда из поскотины. Перед закрытыми
воротами остановились. Ни тот, ни другой не открывают. Затем
Василий Савельевич слез, пошёл и открыл ворота, а Степан
соскочил с телеги и убежал далеко в сторону. Отец проехал, тогда
Степан вернулся к лошади и поехал в свою сторону.
Второй пример. Ночью на мельнице отец молол зерно. В
двенадцать часов ночи два брата Букиных, Данил и Николай
Степановичи приносят мешок ржи на размол. Просят смолоть рожь.
121
Отец говорит: «Вот засыпанное в ковш зерно смелю, потом за ваше
возьмусь». Они не уходят. То и дело оба подходят к отцу. Отец
видит, что это дело неспроста. Взял в руки регулировочный ключ
(для поднятия и опускания жёрнова и измерения зазора между
верхним и нижним жерновами и регулирования тонины помола
муки и скорости вращения жёрнова при порывах ветра), и был всё
время начеку, чтобы дать отпор нападающим. Их приход среди
ночи отец растолковал так, что помол зерна – отвлекающий
момент, алиби. А настоящая цель – они пришли с расправой. Но
видимо, струсили. Увидели, что Василий Савельевич без борьбы
не сдастся. Металлический ключ около 1 кг весом и длиной около
30 см в руках отца мог оказаться грозным оружием самозащиты.
Они хорошо оценили обстановку, смололи зерно, выгребли
причитающуюся им муку и ушли. Если бы у них не было задумки
расправиться с отцом, они на мельницу могли прийти днём. Да и
ночью не вели бы себя таким загадочным образом, как показалось
отцу. После размола зерна они ещё долго медлили с уходом. А
потом, поговорив о чём-то, ушли.
Я не думаю, что отцу со страху показалось, что они пришли с
расправой. Зная психологию отца, зная себя и сравнивая с ним, не
думаю, чтобы отец пришёл в панику и от физического страха
потерял бы рассудок и способность к самообороне в такой
экстремальной ситуации. Другое дело, отец оказывался
беззащитным и терялся перед властями и, особенно перед судом,
т. к. плохо знал законы. Мне кажется, что ночной визит Букиных на
мельницу отец оценил правильно. Всем ходом дальнейшей
соседской жизни этот вывод вполне подтвердился.
Семья Букиных всячески стремилась умертвить Василия
Савельевича путём прямого физического убийства, но они были
трусы. Они знали характер отца, знали его решимость и
физическую силу и понимали, что он один из жизни не уйдёт, что
он с собой обязательно захватит кого-либо из них, а может, и всех
сразу, поэтому они и не решались на открытый приступ. Ружьём по
каким-то причинам тоже не воспользовались, пошли на подлый
путь: отравить отца через других лиц.
Фомочка Усольцев, у которого наши родные купили дом, умер
очень быстро, а старуха Фомиха, которую отец дал слово
допокоить, жила очень долго в семье отца. Фомиха была в дружбе с
Марией Архиповной Букиной и часто по-соседски хаживала к ним.
122
Мария Архиповна уговорила Фомиху, чтобы та отравила отца. Дала
ей ртути, Фомиха высыпала ртуть в валенки отца. У отца стянуло
сухожилия и чрезмерно сократило мышцы ног, и пошли по ногам
проломы. Он два года лежал в постели и чуть не умер. Вероятно, в
его тяжёлом состоянии здоровья была повинна не только Фомиха,
но и лекарка Шахонька, которую отец приглашал лечить его, а
получилось наоборот, она травила его «белкой» – мышьяком, что
было сделано по подкупу Марии Архиповны Букиной. Всё это
выяснилось значительно позже, а не сразу.
Про предательство Фомихи отец, например, узнал так. Она
очень сильно заболела, подумала, что это смертное, и попросила
отца, чтобы он съездил в Таловку за попом, чтобы она
исповедалась перед смертью, и Господь Бог отпустил бы ей её
грехи. Отец привёз попа. Фомиха покаялась во всех своих
грехах. Когда отец повёз попа обратно в Таловку, тот спрашивает:
«Кто эта старушка тебе, кем приходится?» Отец объяснил. Поп
говорит: «Тебе не надо бы её допокаивать, ты змею пригрел, она
тебя травила ртутью». Отец ответил: «Так я ведь слово дал. А вам,
батюшка, не положено выдавать, что вам на исповеди сказали».
Поп замолчал, а мог бы, наверняка, и больше сказать. А про
Шахоньку слух прошёл по деревне, что она травила Василия
Савельевича «белкой» по подкупу Марии Архиповны. Отец два с
лишним года лежал в постели, ноги стягивало, не мог ходить.
Лечился пророщенной рожью на горячей печи, делал «бук»,
т. е . тоже прогревание пророщенной рожью, только в бочке.
Могучее здоровье, видимо, победило, и он, в конце концов,
поправился. Однако ненависть Букиных и их козни на этом не
кончились.
В годы первой империалистической войны с 1914 по 1917 год
отец был призван в солдаты. Служил в Кунгуре, Уфе, Самаре,
Сызрани, Пензе. Летом 1917 г. при Временном Правительстве их
часть перебросили ближе к фронту, в Речицу и Барановичи, но
участвовать в боях ему так и не пришлось.
Домой он вернулся в 1917 году из Орска.
Вот что рассказал брат Николай об отце и о событиях тех лет:
«Февральскую революцию он встретил в Самаре. Отец говорил, что
их три дня изолированно, взаперти держали в казармах. Слухи
были о волнениях, но толком никто ничего не знал. Лишь подошла
123
к казармам демонстрация, и послали делегатов в казармы, но их не
выпускали.
Тогда некоторые смельчаки полезли в окна, солдаты им
помогли. Они тут же выступили и объявили о падении царизма,
тогда офицеры покинули казармы и лишь на другой день пришли и
начали подлаживаться к солдатам. И лишь при Временном
Правительстве солдаты были посланы на фронт. Сначала прибыли
в г. Речица, это где-то в Гомельской или Могилёвской области.
Потом пешими пошли в район Барановичей и, наконец, где-то
перед самым выступлением на передовую, отказались воевать. Будь
на месте отца кто-нибудь другой, он записал бы себя в
революционеры, отец же об этом и не подумал. Служил он в 16-ом
Саянском полку. Командир роты был Попов, командиром
отделения – Аблиц, других я не помню».
Я уже говорил, что в Уфу к отцу приезжала на побывку его
жена Пелагея Филипповна. Тогда же привёз новобранцев из
Челябинска его дядя Иван Гаврилович, а вместе с отцом служил
односельчанин Букин Михаил Осипович. Вот все они и
сфотографировались на память. Это и стал для нашей семьи
единственный исторический документ, который даёт нам
возможность увидеть облик этих людей и даже по фотографии
прочитать характеры их. Настолько хорош снимок, что я премного
благодарен тому замечательному мастеру-фотографу, сделавшему
его. Спасибо ему, добросовестно делавшему своё дело! Не будь
этой фотографии, давно бы стёрся образ отца в моей не очень
крепкой памяти, а потомки его вообще не имели бы представления
об облике моего отца. Может, некоторые из потомков скажут, что
я бросился в патетику. Эка невидаль! Умный поймёт, не скажет. А
глупец не поймёт – ничего!
В 1917 году отец пришёл домой из г. Орска, оттуда же пришёл
и Иван Гаврилович. Как отец относился к Октябрьской революции?
Он был неграмотный и хорошо её не понимал. Встречал её без
особой радости. Он не знал точно, что она даст крестьянину.
Вернувшись домой, он с головой ушёл в хозяйственные дела, начал
поправлять пошатнувшееся без его рук хозяйство.
В гражданской войне он не участвовал ни на стороне красных,
ни на стороне белых. Вероятно семейные утраты и хозяйственные
заботы захватывали его больше, чем вопросы политики. За время
его отсутствия умерла его мать, Авдотья Овдокимовна. Дед
124
Савелий Гаврилович в возрасте 67 лет привёл в дом новую жену,
человека крайне неуравновешенного, противоречивого, вздорного
характера, Клавдию Дмитриевну Басову.
1 ноября 1920 года умерла жена отца Пелагея Филипповна, от
какой болезни – не установил. 3 декабря 1920 г. отец женился
вновь на моей матери Марине Дмитриевне Меркурьевой в
девичестве и Багрецовой по первому мужу.
Все эти события, безусловно, отвлекали отца от участия в
политической жизни страны и даже деревни. Семейные утраты и
устройство новой семьи, борьба за хлеб свой насущный в поле
захватили всё его существо, и не секрет, что он отстал в оценке
политических событий и не смог понять обстановки политического
момента.
Вполне возможно, что он мыслил ещё старыми категориями,
буквально понимал лозунги: «Земля крестьянам», «Земля тем, кто
её обрабатывает», и полагал, что земля и впредь будет в частном
землепользовании. Ленинская политика НЭП, замена
продразвёрстки продналогом – всё это способствовало укреплению
веры отца в то, что земля будет находиться в частном владении. А
также немалую роль сыграл земельный передел не только на
мужскую, но и на женскую душу. Ведь не зря этот факт отражён в
песне Демьяна Бедного «Во солдаты Ваньку мать провожала», где
мать говорила: «Глянь-ко, сразу сколь земли привалило!» Всё это
вместе взятое вдохновило крестьянина, изголодавшегося по земле,
на трудовые подвиги, именно подвиги! И крестьянин не стал спать,
дни и ночи до изнурения работал: пахал, сеял, растил и убирал
хлеб, кормил себя и страну.
Но теперь пора рассказать и о семье моей матери, т.к.
дальнейшая их жизнь с отцом протекала уже вместе.
125
8.9. МЕРКУРЬЕВЫ-БАГРЕЦОВЫ.
СОВМЕСТНЫЕ РАДОСТИ И БЕДЫ.
8.9.1. *Меркурьевы,
Марина Дмитриевна Багрецова
(в девичестве Меркурьева)
Марина Дмитриевна (Меркурьева) Багрецова, наша с братом
Николаем мать, родом из с. Таловки, из многочисленного рода
Меркурьевых. Это самая распространённая фамилия в Таловке
Юргамышского района.
И ещё Меркурьевы встречаются в Курганской области в
с. Крепость Мокроусовского района. Деревня Крепость построена
лет 200-250 назад, как защита от казахских набегов.
По рассказам и письмам Ивана Дмитриевича Меркурьева, брата
моей матери, знатока истории деревни Таловки, мне известно
следующее...
В деревне этой была управа и деревянная церковь. В Таловку с
Кыштымских заводов пришёл молодой парень и поселился у
старика. Это было примерно в 1730-1740 годах. При переписи
населения этот парень был обнаружен и записан Меркурьевым
Иваном Петровичем. Есть две версии: или это была его настоящая
фамилия, или он назвался по имени старика, у которого жил, его,
вроде бы, звали Меркурием. Но это была первая запись фамилии
Меркурьевых в Таловской слободе.
Остановлюсь на описании Степана Михайловича Меркурьева.
Дочь его Екатерина была матерью Григория Степановича
Коростина, который потом стал мужем сестры моего отца Веры
Савельевны. Они являются родителями Евгеньи Григорьевны
Кушнеровой, нашей двоюродной сестры, которая живёт в Тулуне.
Этот брак первый, в котором род Меркурьевых скрестился с
родом Багрецовых.
Дмитрий Фёдорович Меркурьев (1855 – 1920 гг.) – это отец
моей матери и мой дед. Его жена – Евдокия Яковлевна, в
девичестве Гоглева (1855–1934 гг.).
Они имели следующих детей:
1. Иван Дмитриевич (1875–1975 гг.).
2. Надежда Дмитриевна, по мужу Мокина (1877–1948 гг.).
З. Анна Дмитриевна, по мужу Мурдасова (1891–1919 гг.).
126
4. Ефим Дмитриевич (1895– 1987 гг.).
5. Марина Дмитриевна (1898–1976 гг.).
Из их детей, т. е . наших двоюродных братьев и сестёр,
некоторых я вовсе не знаю, т. к. они разъехались по разным концам
страны, а с некоторыми мало поддерживались отношения. Ближе и
прочнее всех были отношения с дочерью Надежды Дмитриевны
Анастасией Фёдоровной Малыгиной, живущей и сейчас в
Челябинске. Хотя у неё было своих пятеро детей, но она никого из
многочисленных родственников, своих и мужевых, не отталкивала,
и в их квартире постоянно кто-нибудь жил или ночевал из родни.
Также близкие отношения были с семьёй дяди Ефима
Дмитриевича. Особенно роднились его дети Василий и Ольга
Ефимовичи. Они живут сейчас в д. Лесники под Курганом.
Марина Дмитриевна (28 февраля 1898 г. – 1 января 1876 гг.)
была последним ребёнком у своих родителей.
Отец её, Дмитрий Фёдорович Меркурьев, в молодости был
весёлым песенником и плясуном. Любил учить пляске других,
давая указания, что пляшущий должен больше упираться на пятку,
за что и получил прозвище «Митя-пята», кроме общесемейного
прозвища «Арыковых». В пожилом возрасте он был болезненным,
страдал цингой, парадентозом, полиартритом. Ещё смолоду
отличался сонливостью, всё спал, спал, а к 40 годам был уже почти
нетрудоспособен. Служил церковным сторожем и за это получал
мизерное жалование. Вот как рассказывал о нём его племянник
Степан Никитич:
«Дед-то твой, Дмитрий Фёдорович, утлый был, в руках у него
ничего не родилось. Мне кажется, на работу он был сильно
ленивый. Всё хворал, связался с этой церковной сторожкой и спал
там дни и ночи. А много ли там платили? Вот и бедствовала их
семья, голодала, как говорят, ели редьку с квасом. Скотина у них не
велась, всё почему-то подыхала. Вот и хлебали всё время нужду. И
рассудка вроде бы был неплохого, и память крепкая была, люди его
уважали, в молодости был плясун и песенник, а вот хозяйственные
дела не шли. Всю жизнь, пока был живой, ему помогал Василий
127
Родионович Гоглев – дед его жены Евдокии Яковлевны. А иначе
семья вовсе бы бедствовала».*
Итак, Марина Дмитриевна была последним ребёнком. Мать
родила её уже 44 лет, ужасно не хотела её и стыдилась ходить
беременная. Бабушка Авдотья (Евдокия) Яковлевна была очень
пoдвижнaя, paзгoвapивaла быстро, была крута на слово, очень
много ругалась. Её присказка «Будь ты проклят» или «Будьте
вы проклятые» слышалась на каждом шагу, и с этими словами и
своим детям, а позже внукам сыпались колотушки по голове.
Осознанно или неосознанно она сыпала эти проклятья, но только
сыпала их беспрестанно. Мой личный вывод: у Авдотьи Яковлевны
память, может быть, была очень крепкая, а вот большого ума не
было. Человек умный, хорошего характера и доброго сердца,
походя своим детям и внукам, наследной крови своей проклятья не
шлёт! Моя мама, как будто человек не злой, но тоже страдала этим
недостатком – рассылала: «Будьте вы прокляты» – всем своим
потомкам. Я человек суеверный и считаю, что мне так сильно в
жизни не повезло потому, что я с детских лет проклят. Я часто
говорил маме: «Мама, ну зачем ты свою наследную кровь клянёшь
на каждом шагу, как своих заклятых врагов?» Она отвечала: «Я не
кляну, я просто привыкла так говорить». Просто или не просто,
думно или бездумно, но это проклятье делает своё злое дело.
И ещё моё суждение о бабке моей Авдотье Яковлевне. Как я с
детских лет запомнил её, на её лице всегда были незаживающие
раны. Сейчас я понимаю, что это у неё был рак кожи.
_________________
*Этот рассказ подтверждает и Анастасия Фёдоровна Малыгина. Она говорила, что
как только старшие дети, Иван и Надежда (её мать), подросли, вся работа в поле легла
на них. Василий Родионович руководил ими, всячески помогал. По его настоянию Иван
учился в школе. Т . к . он учился хорошо, Василий Родионович предлагал на свои средства
учить его дальше. Но с учёбой в дальнейшем не получилось
Когда же Иван женился и ушёл в отдел или даже уехал, всю работу выполняла
Надежда Дмитриевна. Её приехали сватать, а отец не хотел отдавать, потому что
некому было работать. Только вмешательство дедушки заставило его выдать дочь
замуж. (Н.Л . Багрецова).
128
Из воспоминаний мамы. Брат Иван Дмитриевич хорошо учился
в школе, окончил с отличием 3 класса церковно-приходской школы
в Таловке. Василий Родионович Гоглев, дед, очень хотел, чтобы
Иван учился дальше и отпускал на это средства, но не допустил
учиться Ивана Таловский церковный поп.
Не захотел, чтобы бедные учились!
Учился в школе и дядя Ефим Дмитриевич. Училась и моя
мама, правда на 3 года позже Ефима. У неё была хорошая память,
она помнила много стихов наизусть из «Барановской книги»,
которые учил Ефим.*
Ей очень хотелось самой учиться, тем более, что кое-кто из
девочек ходил в школу, и она самовольно отправилась в школу.
Пока дома не было особенной работы, мать не возражала, и Марина
проходила в школу с полгода. В школе учительницей была Елена
Васильевна, очень строгая. В классе всегда было абсолютно тихо.
Но если была необходимость, она не боялась пустить в ход
линейку. В школе мама выучилась читать по-печатному и по-
славянски, немного писать, но худо. Скоро учёбе пришёл конец.
Просватали сестру Анну, и надо было усиленно прясть, вязать
вязочки на полотенца, словом, помогать готовить приданое. Мама
хорошо шила, вязала, вышивала по канве и гладью, вязала и
выстилала филейные скатерти. Этим зарабатывала себе на
приданое. Зимами, когда в Таловке происходил рекрутский набор и
съезжалось много народу, нанималась с подругами стряпать
пельмени для трактира по 20 копеек в день.
Семнадцати лет она жила лето в работницах у Кудрина Ивана
Дмитриевича, доила 20 коров, поила телят и пр. Заработала за лето
несколько рублей и очень гордилась этим заработком. Так она
зарабатывала себе на приданое, сшила плюшевую «маринатку»
(жакетку), две «парочки» (кофта с юбкой). Длинные до пят юбки, –
коричневая бархатная и бордовая шерстяная,– долго хранились в
её сундуке, она так их и не износила, всё берегла. Так же долго
сохранялись и высокие ботинки со шнуровкой.
______________
*Мне она декламировала стихотворение про Петра Великого:
«Лесом частым и дремучим
Ель, сосна да мох седой,
Ехал всадник, пробираясь,
К топким невским берегам...» (Н.Л . Багрецова).
129
Очень рано пришлось маме стать опорой семьи и в поле. С 1914
года Ефим ушёл в солдаты. Как раньше старшим детям помогал дед
Гоглев, так ей помогал её двоюродный брат Яков Григорьевич
Меркурьев. Кроме того, вдруг пригодилась и её грамота, которую
она почти совсем забыла. Молодых мужиков и парней забрали в
солдаты, и она вдруг оказалась почти единственная грамотная в
деревне. Её стали осаждать просьбами: прочитать или написать
письмо. Особенно забылось письмо. Чтобы вспомнить, мама в
свободные минуты в поле писала буквы угольком на берёсте.
Большим развлечением и местом, где молодёжь могла
общаться, был церковный хор. И мама, и Ефим хорошо пели.
Хором руководил специальный регент с камертоном. В 1960 г. дядя
Ефим, провожая меня на автобус в Таловке, завёл меня в церковь и
показал выцарапанные на стене инициалы его и мамы и их
товарищей по хору.
В 1918 г. маму посватал Багрецов Алексей Григорьевич из
деревни Камаган. Он ей понравился, и мама пошла за него. На этой
свадьбе произошли загадочные события. Когда жених на тройке
лошадей стал выезжать из собственной ограды, чтобы ехать за
невестой, лошади трижды вставали на дыбы и коренник сломал три
дуги. Свадьбе пришлось обратиться к Маслову Кузьме Андреевичу
из д. Маслово, которого пригласили и привезли из Маслова как
тамаду, оберегателя свадьбы. Этот человек славился тем, что
кастрировал жеребцов прямо запряжённых в оглобли, стоящих на
ногах, без повала на бок и не связывая их. Каким-то таинственным
образом он тотчас пригласил скоблинскую знахарку Шахоньку.
Шахонька прибежала и обратилась к Маслову: «Ну, чё звал?»
Маслов показывает ей на конский помёт во дворе и говорит:
«Видишь, вон беспорядок, надо убрать». Шахонька выбежала во
двор, стала собирать конский помёт в подол юбки и выносить его за
ворота на дорогу. Помёт был убран. Кузьма Андреевич велел
запрягать лошадей.
Лошадей запрягли, и жених и дружки поехали за невестой.
Лошади пошли спокойно. Остальная часть свадьбы прошла в
норме.*
___ ___ ___ ___ _
* Свекровь моя, Марина Дмитриевна вспоминала эти месяцы жизни с Алексеем
Багрецовым как счастливое, светлое время. Главное было то, что оба были молоды,
веселы и любили друг друга. (Н.Л . Багрецова).
130
Шёл 1918 год. Колчак наступал на запад, мобилизуя в деревнях
молодых мужиков. Оказался мобилизованным и Алексей Багрецов.
Он вовсе не хотел воевать, из-под Челябинска он сбежал из
колчаковской армии. Однако, когда началось отступление Колчака
и он вторично проходил через эти же места в обратном
направлении, Алексея снова мобилизовали. Он дошёл до села
Байдары (Половинского района Курганской области) и с группой
товарищей решил снова сбежать от Колчака. Но кто-то их выдал, и
их всех расстреляли. Так мама осталась вдовой. Она продолжала
жить в семье свёкра с маленьким сыном Иваном Алексеевичем.
Кроме неё была ещё сноха Авдотья, тоже вдова
с маленьким ребёнком. Третий младенец был у свекровки, а всего в
семье было 12 человек.
В 1919 году специальным постановлением Уральского
Реввоенсовета объявляется всеобщая трудовая повинность по
заготовке топлива для обеспечения промышленности и транспорта
Урала. Учитывая, что в семье Григория Николаевича имеются
рабочие руки снох, его мобилизуют на лесозаготовки. Отговориться
он не смог, но ему эта поездка зимой 1919–20 годов сильно не
понравилась, и он стал намекать, что в следующий раз отправит
снох. Летом 1919 года маленький Иван Алексеевич заболел корью,
вроде бы поправился, но после этого вдруг заболел снова и умер.
Как выражалась мама, у него «корюха на нутро перешла».
Весной 1920 года свёкор побывал в Таловке и привёз маме
известие, что её отец сильно болен. Он предложил ей совсем
перебраться в Таловку к родителям, т. к. их теперь ничто не
связывало. Марина Дмитриевна собрала свой скарб и уехала,
оставив ножную швейную машину, которую купил ей свёкор и с
помощью которой она зарабатывала шитьём.
Я затрудняюсь точно сказать, когда умер дед Дмитрий
Фёдорович в январе или ноябре 1920 года, мои записи путаны. Но
точно известно, что в декабре 1920 года её посватал мой отец
Василий Савельевич Багрецов, и она пошла за него.
Отцу было 43 года. Он был ещё полон сил. У него был
малолетний сын Дмитрий. Требовалась хозяйка. Марина
Дмитриевна показалась ему подходящей на эту роль.
Разница между ними составляла 20 лет. Красавцем отец не был.
О любви, конечно, и речи не было. Вероятно, на маму
подействовала серьёзность, надёжность, настойчивость Василия
131
Савельевича. С другой стороны, куда ей было деваться? Дома она
тоже была уже лишней, власть перешла к Ефиму и его жене.
Вышла за первого, кто посватался.
В семье отца в это время состав семьи был следующий: свёкор
дед Савелий Гаврилович, его жена Клавдия Дмитриевна (бабка
Савиха), сам Василий Савельевич, его семилетний сын Дмитрий, и
пятой была теперь Марина Дмитриевна.*
Привожу собственное воспоминание мамы о первом годе
жизни в новой семье: «Вспомню, как я переживала от Василия.
Они, Багрецовы, были дурные, в первый год я привыкнуть к ним не
могла. Дедушка Сава всё время твердил: «Вот взял молодую,
больно дружно живёшь с ней, она уйдёт, а Митьку-то сейчас
забудешь, он тебе будет как чужой». Они мне кормить его,
Дмитрия, не давали. Хлеба не было, голодный год был. Бывало,
хлеб испеку, бабушка Савиха возьмёт, сосчитает хлеб и под замок.
А он же, Дмитрий, бегал, рос, ел много. Прибежит и завеньгает:
«Ись хочу!» А они, дед Сава и Савиха, твердят: «Вот она его не
кормит, вот он голодный». А Василий-то опять на меня, вот так
недружно и несогласно жили. У них ведь ничего не было. Хлеба не
было. Овощей было очень мало, т. к. Савиха огородом не
занималась. Она в тёплую воду рук не макала. Она ленивая была, а
ругаться и на беса посадить – это только её же и поискать надо
было, и сделать это для неё ничего не стоило. Сильно вредная и
скандальная старуха была. Посуды не было. Одежды тоже не было.
Огород был запущен. Пелагея-то хворала, садить не могла. Я стала
садить в огороде около речки и около дома все овощи, огурцы в
огурешнике. Полную яму погребную всяких овощей на зиму
напасла. Своя семья потом ела и Афонасью Букину всё время
овощами кормили. Василий любил солёные арбузы, бывало, поедет
в Куртамыш, купит арбузов целый мешенинник-кормовик,
привезёт домой, и две кадушки восьмиведёрных я обязательно
___ ___ ___ ___ __
*Описав так подробно наружность своего отца, Ваня почему-то совсем не остановился
на наружности матери. Её фотографий сохранилось довольно много, но везде она уже
после операции на челюсти, с несколько перекошенным лицом. Отмечу лишь, что она
была вся в веснушках – и лицо, и тело. Волосы светло-русые. (Н.Л . Багрецова).
132
солила. А остальные арбузы ели свежими, хранили их в овсе очень
подолгу.
По грузди тоже, бывало, ездили на лошади с мешенинником. В
груздяные годы наламывали по целому мешениннику. Солила
вёдер по 10-15. Но это было уже потом, а не в первый год моей
жизни в семье Багрецовых. Репу и морковь отец сеял на пашне,
около избушки у Гришичья, сеял целую леху.
А в 1921 году жили сильно худо. Голодали. Ездили за каким-то
мохом в болото под Петровкой, который драли прямо в воде.
Сушили, мололи и ели, смешивая немного с мукой. Коров было
две, но доили они плохо. Но у Бурены было сильно густое и
хорошее молоко, этим и спаслись. Скотины кололи на зиму мало:
быка и несколько овец. Урожай в 1921 году был очень плохой, с
трудом собрали семена. Остальное зерно выгребли в
продразвёрстку, т. к . семье Савелия Гавриловича дали большое
твёрдое задание по продразвёрстке, поэтому выгребли всё вместе
со старым хлебом, наверное, пудов двести. Своя семья голодала».
В 1921 году родился мой старший брат Николай. Дедушка Сава
очень любил его и играл с ним, совсем ещё маленьким. В 1922 году
умер дед Савелий Гаврилович, роль бабки Савихи сходила на нет,
потом она уезжала к племяннику. Руководство хозяйством
оказалось полностью в руках матери.
По трудолюбию она не отставала от Василия Савельевича, и
материальное положение семьи заметно улучшилось. Рождались
ещё дети: Пётр и Александр, но оба умерли маленькими. Я родился
25 ноября 1926 года. Родился маленький, худенький, и мать
подумала: «Те вон какие были крупные, и то не выжили, а этот и
думать нечего, что будет жить». Однако вопреки её мыслям, я
остался живой.*
___________________
*По рассказам моей свекрови мне стало понятно следующее: из пятерых её детей
выжили лишь двое, именно те, которые родились в зимние месяцы. За зиму они успевали
подрасти и окрепнуть. А остальные родились весной, в апреле – мае, как раз, когда
начинался покос, а затем страда, их приходилось на целый день оставлять одних с
няньками, поить из соски. Молоко скисало, мухи так и кишели, неудивительно, что у них
скоро начинался понос, и они умирали. (Н.Л . Багрецова).
133
В 1925 году
отец стал строить
новый дом. Сруб
ему чем-то не
нравился, и он
продал его, тех же
плотников нанял
рубить новый.
Сосед Пётр
Степанович
Букин, брат
убитого отцом
Ивана Букина, с
ухмылочкой
говорил ему: «А
ведь ты мне,
Василий, строишь
дом-то!» Эти его
слова сбылись.
Слева Дмитрий Васильевич Багрецов в Красной
Армии приблизительно в 1938 году, сын Василия Савельевича
Багрецова от первого брака с сослуживцем.
Он действительно потом жил в нашем доме. В новый дом мы зашли
в 1927 году, дом был просторный, но радости он нам принёс мало.
При строительстве дома отец сильно надсадился и нажил
двупаховую грыжу, которая потом доставила ему много мучений.
Навалились и другие неприятности. Когда я родился, в дом
134
пришлось взять няньку. Взяли сироту Матрёну Шестакову, дочь
той самой Шестаковой, которая была любовницей деда Савы.
В 1928 г. у матери родилась дочь Шура, и Матрёна продолжала
оставаться в доме. В 1929 г. Матрёне было 20 лет, а брату Дмитрию
16. Говорят, что он был очень хорош собой. Находясь в одном
доме, они, как говорится, слюбились, и в 1929 г. Матрёна родила
дочь Прасковью Дмитриевну. Матрёна страстно любила Дмитрия, и
дядя её, Шестаков Иван Михайлович, по прозвищу «Бамбур», стал
добиваться, чтобы Дмитрий женился на Матрёне.
Дмитрию, видимо, жениться не очень хотелось, но особенно
был против отец, Василий Савельевич. Начались склоки, ссоры,
тяжба.
Решающим, по-видимому, оказался тот факт, что Матрёна
прожила в нашей семье два года, работая по найму, т. е. как
батрачка, а это грозило отцу раскулачиванием. Женитьба же
сглаживала это, и отец вынужден был смириться. Дмитрий
женился, отец отделил его, выделив ему корову, лошадь и другое
имущество. Молодые поселились в малой избе, стоявшей в одном
дворе с нашим домом. Неприязнь же между отцом и Шестаковым-
Бамбуром осталась и впоследствии сыграла свою роль.
Началась коллективизация. Отец вступил в колхоз в 1930 году.
Мельницу он продал ещё в 1925 году. Зимой 1930 г. он был
отправлен в Кособродск на лесозаготовки. В горнице нашего дома в
дневное время были созданы ясли-площадка, куда ходили дети от
2-х до 5 лет, а вечером был организован ликбез, куда собиралась
молодёжь и молодые супружеские пары.
Месяц или полтора у нас жила племянница отца Евгенья
Григорьевна Коростина – дочь Веры Савельевны. Вечером, после
ликбеза, у Евгеньи оставалась её подружка Елена Шестакова, а
иногда и молодые парни.
Жил в Скоблино некто Дубровин Кузьма Иванович,
просмешник всех и вся.
Вот он приехал в Кособродск на лесозаготовки и начал
рассказывать деревенские новости. Зная ревнивый характер
Василия Савельевича, решил подшутить над отцом. И наговорил
отцу, что вечером, после занятий ликбеза у Марины остаются
молодые парни: «Смотри, Василий, как бы Марина не свихнулась,
молодая ещё!» Эта шутка взбесила отца. Он тут же собрался
135
и уехал домой. Приехал в Скоблино взбешённый. Начались
допросы матери и вскоре переросли в ссору.
Как сейчас помню: днём отец сидит против окна, на лавке –
инструменты, шило, иглы, нитки и большие кованые ножницы.
Отец починивает обувь. Мама на верхнем голбчике сидит с
прялкой, прядёт. Я лежу на полатях. Мать, обиженная
подозрениями и недоверием отца, начала его пилить. Отцу, видимо,
это изрядно надоело, и он вскипел, схватил кованые ножницы и со
словами: «Ну, ..., ржа железо ест!», бросил ножницы в мать
наотмашку. Ножницы ударились в верхнюю полку, рикошетом
отскочили, пролетели мимо меня и воткнулись в потолок. Я
напугался и заревел. Мать, ещё более воодушевлённая его дикой и
неправой выходкой, пошла в наступление. Ссора ещё больше
разгорелась. Отец схватил печную деревянную лопату и ударил
маму лопатой в лоб, рассек кожу на лбу. Шрам был заметен у мамы
до смерти.
Дело приближалось к вечеру. Пришли ученики ликбеза. Все
сразу заметили маму с перевязанной полотенцем головой. Учитель
ликбеза, Дубровин Илья Кузьмич, сын того самого Кузьмы
Ивановича, виновника всей бури, заподозрил, что виноват Василий
Савельевич, стал говорить маме: «Сказывай, это Василий тебя
побил? Если он, то мы его судить будем!»
Мать не выдала отца, но обиду эту ему не простила. Неприязнь
между ними осталась на всю жизнь.
В конце 1930 года отец сильно заболел, болел он, в общей
сложности, более двух лет. На правом боку и на правой ноге у отца
появились огромные гнойники. Кроме того, обострилась
застарелая грыжа: когда она выкатывалась, отец не мог двигаться.
После выздоровления отец пошёл строить школу, вернее,
делать рамы, двери, парты, т. к. он был большой мастер.
Бригадиром мастеров был Шестаков Кузьма Фёдорович, тоже
из «Бамбуров», родственник Ивана Михайловича. Мастерская была
в кулацком доме. Стройматериал сушили на русской печи. Печь
топили щепами и стружками. Топили не жалеючи, т. к. топлива
было много. Печь вся растрескалась, и в любой момент мог
случиться пожар. И однажды ночью он случился. Мастерская, все
материалы и инструменты мастеров сгорели. Стали думать и
гадать, отчего произошёл пожар. Вывод был сделан сразу, что
136
расколовшаяся по швам печь и лес, который сушили на печи, и
стали причиной пожара.
Однако, сельский актив пришёл к другому выводу. Кто состоял
в этом активе? Это был, во-первых, Иван Михайлович Шестаков-
Бамбур, дядя Матрёны, который сердился на отца за его нежелание
женить Дмитрия на Матрёне. Во-вторых, активистом был Пётр
Степанович Букин, брат убитого Ивана, давний враг отца. Третьим
недоброжелателем оказался Яков Петрович Багрецов, председатель
существовавшей в округе коммуны, по характеристике моего брата
Николая – фанатик. Отец не выяснил, что побуждало этого
человека злобствовать против него. Но именно он первый
выдвинул на сельском активе мысль, что виновником пожара надо
сделать Багрецова Василия Савельевича, потому что у него новый
дом, неплохое хозяйство. «Осудив его, мы возместим убытки, а что
мы возьмём с Кузьмы Фёдоровича Шестакова, когда он гол, как
сокол?» Эти слова отец слышал своими ушами, когда сидел в
сельсовете в соседней комнате, ожидая допроса. Слух у отца тогда
был достаточно хороший, оглох он потом, после того, как
переболел в Сибири тифом.
Предложение Якова Багрецова всем понравилось.
Ответственный за пожарную безопасность бригадир Кузьма
Шестаков признавался невиновным, т. к . он исконный пролетарий
и поджога совершить не мог. Это очень нравилось его дяде, он и
племянника выводил из-под удара, и получал возможность
насолить Багрецову. Отца обвинили в том, что он, выходя
последний из мастерской, нарочно закрыл вьюшку, чтобы печь
перекалилась и произошёл пожар. Начали фабриковать документы,
ложь искусно переплетали с правдой.
Особенно рьяно лжесвидетельствовали: Шестаков И.М., его
жена Татьяна и П.С . Букин. Вспомнили, что отец торговал скотом,
имел мельницу, жатку-самосброску, построил новый дом, держал
работника. Значит, он эксплуататор, подкулачник, недоволен
советской властью и, чтобы хоть как-нибудь навредить, поджёг
мастерскую. Короче, характеристика была, как на кулака, а между
тем, она была ложной. Скотом торговал в основном дед Савелий
Гаврилович, причём обслуживал этот скот сам, никого не
эксплуатируя. Мельницу отец имел до 1925 г, и продал, чтобы
начать строить дом. На мельнице отец работал мельником сам и за
137
помол брал не дороже, чем остальные 25 владельцев ветряных
мельниц в Скоблино.
Вдобавок отец два года болел, и за это время хозяйство пришло
в упадок, достатков никаких не было.
8.9.2. *Беда.
Скитания по Сибири.
19 января 1933 года состоялся суд над отцом. Отец не сумел
доказать свою невиновность. Время было жёсткое. Характеристики
были такие, что его судили, как кулака. Присудили к конфискации
движимого и недвижимого имущества и запретили проживать в
пяти близлежащих районах (Юргамышском, Куртамышском,
Мишкинском, Курганском и ещё каком-то, не помню) сроком на 5
лет.
Дом описали и продали с торгов. Не помню, сразу ли или
потом, но он достался Петру Степановичу Букину. Корову тоже
продали, скудные запасы хлеба и картофеля выгребли и увезли.
Личные вещи, которые получше, продали. Нам оставили верхнюю
зимнюю одежду, валенки, летнюю обувь, носки, чулки, несколько
пар белья и самую необходимую посуду. Отца отпустили из
предварительного заключения, он приделал к сундуку полозья,
сделал небольшой ящик с полозками. Все оставленные нам вещи
уложили в сундук и ящик, и 13 февраля 1933 года, гонимые
передувающим дорогу ветром, мы вышли из дому в направлении
деревни Гагарье. 12 км до д. Гагарье мы шли весь день. Мать с
отцом везли сундук, мы с Николаем ящик. На небе выяснились
звёзды, когда мы пришли в Гагарье. Ночевали две ночи у старых
родственников отца по Пелагее Филипповне, у её сестры Агафьи
Филипповны Хохловой.
А потом пошли в Затоболье и так ходили целую зиму по
Затоболью (Глядянский район), от деревни до деревни, не зная, где
будем ночевать предстоящую ночь, в бане или в избе? Отцу были
выданы такие документы, что его нигде на работу не принимали. В
частности, в Алабугский совхоз (2-ая ферма, где мы потом жили)
управляющий его принял, отец две недели проработал, наделал им
вил, граблей, насадил косы на черенки и т. д . Но приехал директор
Федотов, и отца в совхоз не принял, сказав, что им такие, как он, не
нужны. Мы подались в Курган с намерением уехать в Сибирь. В
138
Кургане отец потерял кошелёк с остававшимися деньгами и
документами. Мать, Николай и я вернулись в Скоблино, чтобы
выхлопотать новые документы на отца и всю семью. Отец остался в
Кургане. Мама выхлопотала документы, и мы поехали обратно в
Курган, встретились с отцом и уехали в Омскую область. Были в
Исилькуле, в Москаленках, но и тут отец работы нигде не нашёл. К
осени доехали до станции Чаны, отец сделал тележку, и от деревни
до деревни пошли на север Новосибирской области. В селе
Венгерово две недели жили в бане. Потом пошли в Киштовский
район. Дошли до деревни Морозовой уже по снегу, и тут Николай
заболел сыпным тифом, потом заболела и мама. Из-за их болезни
нас на квартиру никто не пускал. Жили в бане, топившейся по-
чёрному. Потом заболел и отец. Я один остался на ногах, ходил по
миру, кормил и поил всю больную семью, топил баню.
Наконец, выздоровел Николай, потом мама, но заболел тифом
я. Короче, вся семья переболела, живя в курной бане в суровые
зимние морозы. Муки мы перенесли немалые. Во время топки бани
из-за дыма все выползали на улицу и мёрзли, холодные и голодные.
После выздоровления отец в д. Кучумовой (Йрынцас) нашёл
квартиру, в конце января 1934 года мы перешли в д. Кучумову,
стали жить у добрейших людей Зверевых: Анны Дмитриевны с
сыном Иваном и Евдокии Дмитриевны, её сестры. Евдокия
Дмитриевна, или просто Дуня, была абсолютно слепая, я стал её
поводырём. Они были двоеданы-кержаки. Жили ещё единолично,
очень бедно (у них украли последнюю лошадёнку) и помочь нам
материально не могли. Спасибо им за тёплый кров и доброе,
душевное слово!
Весной отец, мама и Николай ушли ближе к Киштовке, а я
остался в Кучумово у Зверевых. Я ходил по миру, сам ел куски и
им давал кусков, а они давали мне приварок. Когда Дуне надо было
идти далеко, я её водил.
139
Она у двоеданов была кем-то вроде попа, знала все молитвы и
меня учила креститься по-двоедански. Она меня любила.*
В Киштовке было ещё много единоличников, они не требовали
документов, и все трое: отец, мама и Николай – помогали
единоличникам убирать урожай, косить и вязать в снопы рожь,
крючить горох и класть его на шаромы, после уборки пасли скот в
деревне Макаровка. На зиму решили остановиться в д. Верх-Тарка
Киштовского района. В начале ноября мама пришла в Кучумову за
мной (70 км) и на тележке привезла шестиведёрную кадушку
черёмухи Зверевым в знак благодарности. Дуня на память мне
связала носки из белой шерсти Ягушки-покормушки, которую я
постоянно пас. И это для меня была великая радость – тёплые
носки. Потом мы с мамой распрощались со Зверевыми и ушли
пешком в Верх-Тарку, где были отец и Николай.
В Верх-Тарке мы устроились на квартиру к Таисье Кокориной.
Это была семья раскулаченных из д. Камаган. Муж Таисьи,
Кокорин Иван Васильевич, однорукий, при переправе через реку
Тару не справился с управлением лодки и утонул. Свёкор умер в
Сибири. Сама Таисья, женщина лет 40-45 жила случайными
заработками, т. к . на работу её не принимали. Собирала ягоды,
грибы, кедровые орехи. Свекровь её, Парасковья Николаевна,
старуха лет 65-70, ещё крепкая здоровьем, очень жизнестойкого
характера, шутниха, в основном пряла лён в люди.
Их дети: Степан, Анна и Маша, 12-ти, 10-ти и 7-ми лет.
Когда мы с мамой пришли в Верх-Тарку, отца и Николая там
ещё не было, они допасывали в Макаровке скот. Там жители пасли
подённо, и никому неохота было пасти самому, нанимали Николая
с отцом, это давало им прокорм, а может, и ночлег.
Итак, мы решили зимовать у Кокориных в Верх-Тарке. Следует
сказать, что представляла их изба.
_______________
*Мне много раз приходилось слышать и от Вани и от свекрови тёплые воспоминания
об этих людях. Например, сама Дуня не могла ходить по грузди, но с удовольствием
принимала участие в их разборке и мытье, когда кто-нибудь приносил из леса. Найдёт
крохотный, ядрёный груздок и говорит: «Ваня, это ты!» Затем выберет побольше:
«Это Коля». Затем выберет большущий, с загнутыми краями старый груздище: «А это
дедушко Василий!». И хохочет – довольная. (Н.Л . Багрецова).
140
Изба была 5 м на 4 м, вытянута с запада на восток. Стены из
пластов. Пол земляной. Внутри избы в углах и в простенках стояли
стойки, посреди избы тоже ряд стоек, на них были положены матки
и потолок-накатник из круглых бревен. Потолок был засыпан
землёй, крыша плоская. Поэтому в проливные дожди вся крыша
промокала и вся вода была в избе. Вечно было сыро, везде капала
вода, воздух был сырой, душный, спёртый. Все ютились обычно на
нарах. Сырой воздух и обилие укромных мест способствовали
размножению огромного количества сверчков, блох, клопов и
тараканов, последние оккупировали место у печи, но ползали
всюду. Над плоской крышей избы возвышался высокий
глинобитный дымник с вьюшкой-захлобучкой типа большой
сковороды. Залезали на избу, вьюшку захлобучивали на дымник, и
выход дыма и тепла из печи прекращался. А т. к. из экономии тепла
эту захлобучку производили рано, в печи всегда ещё оставалось
много непрогоревших углей, то начиналось усиленное выделение
угарного газа, и мы, особенно ребятишки, ежедневно угорали,
особенно зимой. Нас сильно рвало, при ходьбе бросало из стороны
в сторону. Полураздетые, выползали мы зимой на улицу, там
простывали и целую зиму кашляли. Чтобы избавиться от кашля, мы
рвали торчащие из-под снега стебли крапивы, подсушивали их и
курили в присутствии родителей, которые сами поощряли это
лечебное курение.
Поэтому с детских лет я негодую и нападаю на людей, которые,
истопив печь, рано закрывают печную трубу. Вот так болезненно-
угарно отразилась на нас эта зима 1934–35 годов в землянке
Кокориных.
Как бы то ни было, жизнь своё брала. Мы каждый день хотели
есть. Нужно было жить. Брат Николай ходил учиться зимой в 4-ый
класс Верх-Тарской школы, Степан Кокорин – во 2-й класс. Ещё
жил у нас на квартире парень Софрон (Софка), он ходил в 7-ой
класс. Софка был тоже из семьи сосланных кулаков, выходцев из
деревни Вехти Куртамышского района Челябинской области.
Софку Таисья пустила из тех соображений, что отец его платил за
квартиру деньгами и некоторым количеством мяса, что при
бедственном положении семьи Таисьи было большой ценностью.
Вот мы на этих метрах и ютились всю зиму, 10 человек!
Отца по-прежнему ни в Верх-Тарке, ни за её пределами на
постоянную работу не принимали, в колхоз тоже. Он перебивался
141
случайными заработками, если был здоров. Кому стайку срубит,
кому сени прирубит, кому ворота сделает, кому рамы в окна, кому
кадушку смастерит. Но у него не было специальной мастерской, он
работал на морозе, часто простывал. Да и двухпаховая грыжа,
старые, очень серьёзные болезни не позволяли ему браться за
крупные подряды одному. Ведь человек-то он был изношенный,
хотя ему было в то время 58 лет!
Как я оценивал раньше и как оцениваю сейчас действия отца
Василия Савельевича тех лет, через 51 год моей жизни? Я давно
понял отца, что он психологически был крестьянин до корней волос
и до последней нервной клеточки. Он не мыслил себя вне
крестьянской жизни. После высылки он не мог устроиться на
крестьянскую работу, документы и характеристики не дали такой
возможности. И он решил выжидать окончания срока высылки, и
мечтал возвратиться на родину. Тяга к родине у него была, хотя
земляки обошлись с ним хуже некуда. Мне моё чутьё подсказывает,
что он действовал правильно.*
Чем занимался я в эту зиму? Зимой продовольствия в семье не
было, поэтому я каждый день ходил по миру. Одновременно с этим
я стал прясть исполу отрепи на половики – половину хозяевам,
половину себе.
Конечно, инициатива была со стороны матери. Несколько
мотов пряжи я напрял за репу. Главное соревнование было между
мной и Анкой Кокориной, кто больше напрядёт. Конечно, родители
наши всячески это прядильное соцсоревнование поддерживали, и
мы старались, усердствовали друг перед другом. Чтобы хорошо
скручивалась отрепная нить (отрепи – это короткие волокна льна с
большим содержанием костики, т. е. коротких одревесневших
обломков стебля), нужно было очень хорошо крутить веретено и
обильно смачивать нить слюной. Чтобы больше выделялось слюны,
жевали хвойную смолу (серу). Но и жевание серы не достигало
нужной цели, секреторная деятельность слюнных желез иссякала.
Тогда мы ставили на нары глиняные стаканчики с водой и макали
пальцы левых рук в воду. Кожа на пальцах от постоянного
___ ___ ___ __
*Николай был не согласен с этим. Он как-то при мне высказывался, что чем таскаться
по Сибири, надо было прибиваться в город, на производство, не мучились бы столько,
лучше получили бы образование и т. д. (Н.Л . Багрецова).
142
смачивания водой и постоянного кручения костричной нити
лопалась, куски кожи закручивались в нить, и получались большие
кровоточащие раны на пальцах рук, долго не заживавшие.
В Верх-Тарке была хорошая маслёна, т. е . предприятие, где
били масло из масличных культур (рыжика,* льна, конопли,
подсолнечника, горчицы и др.). Больше всего сеяли рыжика, и,
следовательно, масло было в основном рыжиковое, горьковатое, т.
к. рыжик из семейства крестоцветных.
Обычно я обойду деревню по миру, насобираю кусков,
прихожу на маслёну, кому-нибудь погоняю лошадей на приводе
маслёны и, заработав несколько помакушек, ухожу домой.
Помакушка – от слова «макать», т. е . право обмакнуть несколько
раз кусок в масло и съесть. Однажды со мной
приключился неприятный курьёз.
В тот день на маслёну приехало много молодых мужчин,
парней и девок. Но они были ленивы гонять лошадей и, увидев
меня, что я гоняю другим лошадей, давай меня уговаривать, чтобы
я гонял их лошадей, а мы, мол, потом досыта накормим тебя и
хлебом, и маслом. Я целый день гонял лошадей до вечера, то
одному, то другому. И уже порядком закружился, ходя по кругу за
лошадьми. Но тут подошли ещё двое: одна бойкая красивая девка и
бойкий речистый парень. Я не устоял, прогонял и их лошадей, пока
били их забойки с маслом.
Поздно вечером закончилась работа. И естественно, я сгоряча,
голодный, бросился на мягкий пшеничный хлеб и парное
рыжиковое масло. И съел большой кусок хлеба и вымакал немало
масла. Но эти красивые парень с девкой решили сыграть со мной
злую шутку, «обкормить» меня маслом. Они не пожалели мягкого
хлеба, на глазах окружающих стали подкладывать мне хлеба и
подливать масла. Вначале я не заметил подвоха и ел. Но враз меня
от масла отбило, и я не захотел eго, и в то же время я заметил, что
они как-то по-особенному ехидно уговаривали меня есть. Я
остановился. Меня затошнило и стало беспрестанно рвать,
выворачивая желудок наизнанку. Заметив неладное, эти молодые
люди быстро смотались, и со мной стали отваживаться какие-то
пожилые мужчины и женщины. Они долго со мной возились
___ ___ ___ ___ _
* Рыжик – объяснение слова имеется в словаре В. Даля: «растение Camelina sativa, из
семян коего бьют масло: рыжей, зеленый жабник, кашка, коровья-трава, режуха, резуха,
резъ». (С.В. Плотников).
143
(о врачебной помощи тогда и речи быть не могло), и только
глубокой ночью я еле-еле приполз домой с больной головой и
больным желудком.
Дома я рассказал, что со мной было. Несколько дней я сильно
болел и никуда не ходил. Понос и рвота мучили меня. Но потом
прошло, и я вновь бывал на маслёне, но такой жадности уже не
проявлял, т. к. даже запах рыжикового масла вызывал во мне
отвращение. Заработанное масло я собирал в чекушку и приносил
домой. Потом, когда семена масличных кончились, маслена
работать не стала. Но всё же я и сейчас помню, как была построена
сибирская маслёна, и если бы пришлось строить, то сделал
бы её по типу Верх-Тарской.
Итак, всю зиму 1934–35 годов мы жили у Кокориных. Рано
утром я ходил по миру собирать то, что подадут. В каждом доме я
дважды молился, первый раз – прося милостыню, а второй – в знак
благодарности за подаяние. Один еврей был особенно дотошным,
он всё хотел увидеть, каким крестом я крещусь, мирским или
двоеданским? Обычно двоеданы по миру не ходили. Вот он и
любопытствовал, почему я крещусь двоеданским крестом. Это
было влияние Дуни Зверевой из д. Кучумовой (Ирынцас), т. к . она
учила, что истинная вера в Бога – это старая двоеданская вера. А я
ей очень верил. В том, что Бог есть, я не сомневался. И если кто-то
говорил, что Бога нет, я искренне считал, что Бог его накажет.
После обхода одной из частей деревни, а деревня была очень
большая, дворов 250-300, я приходил домой и садился прясть
надоевшие мне льняные отрепи. Но надо, значит, надо. Потом из
заработанной мной пряжки, мать выткала большой полог, –
необходимую в хозяйстве вещь.
Кое-как скоротав зиму, весной мы немного ожили. Появились
саранки (лилии), пучки, медунки, щавель, лук-чеснок, черемша. Мы
перешли на питание этими травами. Однажды мы ходили копать
саранки. Лопата была тяжёлая, скована из лемеха плуга и на
черенке была насажена без гвоздика. Лопата с черенка упала и
отрубила мне большой лоскут кожи на пятке, т. к. я шёл босиком.
Рану я засорил, и нога долго не заживала. Я ходил на одной ноге.
Вылечить помогла одна старуха-знахарка. Она сварила сварок из
воска, топлёного коровьего масла и лиственничной смолы, всё
примерно в одинаковой пропорции. Набрала и напарила каких-то
трав, сильно посолила солью, вначале отпарила рану, а потом
144
промыла хорошо, намазала сварком рану и завязала чистой
тряпкой. Эта процедура ноге дала спокой, не стало токать и
долбить, как цыплёнок в яйце, я уснул. Нога стала подживать. Я
ещё пару раз ходил к этой старухе. Она очертила кругом раны, что-
то шепча, вновь намазала сварком, и через неделю нога зажила, а до
этого я недели три еле ходил на одной ноге.
Ранее, ещё в Кучумове, мне лечили таким же сварком из воска,
масла и сосновой серы какую-то язву на икре левой ноги, и сварок
тоже хорошо помог. Рана заросла. Масла, может быть, было больше
всего, т. к . вначале топили масло, потом воск, а потом смолу и
хорошо перемешивали. Получалась незастывающая, но и хорошо
держащаяся на ране масса.
Весной 1935 года на заработанные отцом с зимы деньги, мы
купили в пластяном четырёхкомнатном бараке одну комнату.
Барак был вытянут с юга на север. С восточной стороны были
сделаны небольшие сени и входная дверь. На западной стене было
одно окно размером 50 на 50 см. Слева от входа стояла печь.
Размеры комнаты – 4 на 4 метра. Пол земляной, мазался коровяком
с глиной. Мы были очень рады собственному жилью.
В первой квартире-комнате жили отец и сын Чухвистовы. Сын
Михаил был весельчак и балагур лет 20–22-х .
Рядом с нами (во второй квартире) семья белорусов
Чернолевских. Отец их, Кузьма, сварливый ругатель, вечно
недовольный жизнью. На сына своего, Лёньку, моего ровесника,
вечно кричал: «Лёнька, чёртов черногуз, ты иде? Подь сюды!!!»
Кузьма был крайне странный человек. Пока мы жили с ними
рядом, ни одной ночи не прошло, чтобы он не стучал в хате, –
мастерил, но никогда не было видно чего-нибудь сделанного. За
нами, в крайней квартире-комнате, жила большедетная семья
мокшанки Прасковьи Кардишовой, у которой была девка-невеста,
сын Егорка, старше меня на год, и две девчонки, а мужа не было.
Это была певучая семья. Любимая их песня была «Ох ты степь, ты
степь, степь Мордовская, как во той степи замерзал ямщик». Хату
мы купили у Насти – молодой здоровой отходки «соломенной
вдовы», любвеобильной до безудержности.
Весной же этого 1935 года отец нанялся пасти овец
колхозников колхоза «Страна Советов» и единоличников села
Верх-Тарки. Мы с Николаем с радостью помогали ему, т. к .
145
вечером мы по очереди ужинали у владельцев овец. Летом, во
время отдыха на пастбище, отец много рассказывал о себе и
своей семье, о прошлом, о службе в солдатах и многом другом.
Беда лишь в том, что очень многое выветрилось из моей памяти.
Вот и сейчас я с великим трудом вспоминаю и только кое-что
записываю в эти тетради.
Вспоминается мне ясный солнечный день. Я нашёл осколок
тонкого фарфорового стекла от блюдца. Через него взглянул на
солнце, было видно просвечивающее солнце. Наслышавшись, что
солнце и земля крутятся, я стал уверять, что вижу, как солнце
крутится. Смотрели в это стекло и брат Николай, и отец, но не
могли признать правильным моё легкомысленное утверждение. Но
я упрямо твердил, что вижу, как солнце крутится. Как видите, моё
первое «научное» утверждение было глубоко ошибочным.
Овец пасли до того времени, как выпал снег. Осенью 1935 года
в школу я не пошёл. В декабре в одну из суббот я собрался и пошел
вместе со всеми.
Пробыл в школе один день, а следующий день воскресенье. А в
понедельник я в школу не пошёл, т. к. некоторые ученики, зная, что
я хожу по миру, посмеялись надо мной.*
В феврале 1936 года родители решили перебираться ближе к
родине. Мы выехали из Верх-Тарки. Мама и мы с Николаем уехали
в Скоблино, а отец остановился в Петухово и стал работать
вольнонаёмно в колхозе «Россия» в селе Больше-Приютном
Петуховского района.
Мама, Николай и я жили с февраля по май в Скоблино у тётки
Авдотьи Савельевны Букиной в улице Гайной. Дом был из толстых
в обхват брёвен, высокий и тёплый. Тётка Авдотья всячески
помогала нам материально, главное в ту пору – это питание. Поила
нас молоком, кормила похлёбкой, с хлебом было, конечно, туго.
Сама она была 52-х лет, но у неё было очень сильное варикозное
___ ___ ___ ___ _
*Вероятно, к Верх-Тарскому периоду относится Ванино воспоминание, как он пошёл с
чайником за костянкой и уже набрал почти полный чайник, как вдруг чуть не наступил
на змею. В испуге он отскочил в сторону и там едва не наступил на двух змеёнышей. Он
говорил, что так, как тогда, он никогда ещё не пугался. Ведь он ходил по лесу босиком.
Потом очень жаль было просыпанных ягод. Тогда же, наверное, и Марина Дмитриевна
участвовала с какой-то компанией в сборе кедровых орехов. Они ушли в лес на две недели.
Расстилали под деревьями полога, били по стволу колотушками. Более молодые
забирались на кедры и оттуда сбивали шишки. Потом специальной тёркой отделяли
орехи от шелухи шишек. В общем, это был очень непростой промысел. И всё время
в лесу босиком, а змей было очень много. (Н.Л . Багрецова).
146
расширение вен, узлы часто прорывались, и кровь подолгу бежала
из ран. Поэтому в колхозе она не работала, хлеба на трудодни не
получала, зарабатывал один Иван Васильевич, её сын. Жили они
бедно. Выручало её умение вести экономно хозяйство и
работоспособность в огороде, благодаря которой она выращивала
очень много овощей, это и улучшало их питание, да и на нашу
долю доставалось немного.
В мае 1936 года мама, Николай и я выехали из Скоблино и
переехали к отцу в Больше-Приютное, где опять была новая среда,
новые люди и новые квартиры (у Митрохиной, у Лепшиной, у
Баева).
До школы моё поведение определялось инстинктами, образным
мышлением, ну и, конечно, были и элементы рассудка. Мне
кажется, что я очень рано начал рассуждать, т. к . постоянное
отсутствие крова над головой, отсутствие постоянного места
жительства, отсутствие хлеба насущного были важнейшими
факторами и условиями к трезвому размышлению и
соответствующему серьёзному и терпеливому поведению в семье и
в обществе. Обстановка сразу ставила вопросы: кто есть кто? что
есть что? как быть? каким трудом это добывается?
Не имея достатка и хлебая нужду, мы с Николаем рано познали
цену вещам, людям и рано научились соизмерять свои возможности
с удовлетворением своих потребностей. Ничего лишнего в
запросах, лишь бы иметь самое необходимое, самое нужное, без
чего невозможно обойтись. Как в питании, так и в одежде, обуви и
в личных вещах. Вот поэтому у нас с детских лет выработалось
отвращение к излишествам и всякой мишуре, которые мы считаем
чуждым, излишним, ненужным (значки, безделушки, хрусталь,
ковры, дорогие престижные вещи и т. д .). Я считаю, что всё это
излишества, без которых можно обойтись.
И наоборот, нужные, полезные вещи нужны в достатке и даже с
запасом, такие, как добротная обувь, одежда, позволяющие
сохранять здоровье. В достатке нужно иметь ценные, необходимые
продукты питания, а также корма для скота, необходимые орудия
147
труда для работы в личном подсобном хозяйстве. Короче –
рациональность.*
8.9.3. *Небольшое философское отступление
Людей, которые не считают нужным иметь запас крайне
необходимого, я считаю людьми легкомысленными, которые
нужды и горя не видели. Мне же кажется, что на мою долю нужды,
горя, бед и всяких случайных и неслучайных несчастий выпало
предостаточно. Это, конечно, сузило мои материальные запросы, но
научило соразмерять свои возможности и понудило меня умеренно
расходовать свои имеющиеся средства, зарабатываемые только
честным путём, путём немалого и квалифицированного труда.
Этому, мне кажется, я учился с детства и у своих родителей, и у
жизни, и у окружающих меня людей.
Конечно, это характеризует меня, как ограниченную личность,
а не гениальную. Но я никогда не относил себя к гениям. Я
обыкновенный смертный, человек средних способностей. Если вы
спросите меня, умею ли я тонко и чутко понимать? Я без
бахвальства скажу: «Умею». Если вы cпросите меня, могу ли я
понять суть сложного процесса явлений природы или могу ли я
найти диалектически логическую нить мышления в происходящем
явлении, мне кажется, тоже – смогу найти эту нить. Умел ли я
мыслить? Мне кажется, умел. Обладал ли даром предвидения? Не
большим и не глубоким, но полагаю, что обладал. Но был
недостаточно обаятельным человеком, имел очень маленькое био-
электрическое поле и поэтому не имел большого влияния на людей,
не умел пользоваться властью. Много прощал людям,
оскорблявшим меня. Беспечно относился к личным оскорблениям,
думал, что грязь, основанная на лжи, ко мне не прильнёт и
повредить мне не может. Прямо она не прилипала, а всё же пачкала
и делала грязным, чем отталкивала от меня людей.
_________________
*Ваня всегда отрицательно относился к моим попыткам иногда продать какие-нибудь
излишки молока, сметаны, мяса, яиц. Он всегда возмущался и говорил: «Лучше бы мы
сами съели». А меня заставлял это делать подрастающий косяк дочерей, которых надо
было одевать. По его сложившимся понятиям, всё необходимое у них было, а сверх того
–
мишура. Как-то я купила старшим модные туфли, без пяток, так он был возмущён и
долго укорял меня: «За 14 рублей – и хоть бы полноценные туфли были, а то без
задников!» (Н.Л. Багрецова).
148
И ещё очень существенное: я не умел внушить людям веру в
меня. Во мне не видели надёжности. Хотя я всегда умел держать
слово, был верен ему.
Значит, видели какую-то слабость в характере. То бесправное
положение, в котором я оказался в детстве, сыграло в моей жизни
немалую роль. Вероятно, виной всему – моя нерешительность и
застенчивость.
Вот что значит внушить ребёнку с детских лет, что он не
такой, как все, что он бесправный, что он стоит за чертой права на
политическую защиту, что он должен таить своё прошлое, вернее,
прошлое своих родителей... И всё время бояться, чтобы не дать
людям повода заподозрить в тебе «чужого» по политическому духу
человека. Это было у меня и в дошкольный, да и в школьный
период. Там, где надо было дать решительный отпор обидчику, я
сдерживал себя, а нерешительность возрастала, превращалась в
привычку уступать. И я превращался в безликого, в бесхребетного.
А с возрастом это выразилось в становлении нерешительного
характера.
Немалую роль сыграла в формировании моего характера и
мать, которая всё время нам давала наказ: «Вы у меня будьте тише
воды, ниже травы! Вы ведите себя смирно, чтобы не ржавело моё
сердце из-за вас». Она своими систематическими напоминаниями
умела навязать своё мнение, подавить волю и инициативу. Она
умела вселить неверие в собственные силы в самый неподходящий
момент, когда надо было вселять веру в силу ребёнка. И всё это
часто делалось под предлогом благих намерений, но получалось
диаметрально противоположное действие. Человек, привыкший
подчиняться, сознаёт этот надлом не сразу.
Я сделал главный вывод: «Человек должен очень рано
научиться мыслить, рассуждать. Как можно раньше выработать
свою самостоятельность в принятии собственных решений, но
всегда рассуждать, рассуждать и учиться предвидеть будущее. Не
бросаться на авось, как бабочка на огонь, т. е . надо как можно
раньше стать самостоятельной личностью. Быть последовательным
в своих рассуждениях, хотя рассуждая, следует сопоставлять свои
мысли с совершенно противоположными мнениями, это позволит
сделать правильный шаг».
149
8.10. ЖИЗНЬ В БОЛЬШЕ-ПРИЮТНОМ
Продолжаю рассказ о жизни в Больше-Приютном. В мае 1936
года мы поселились у Митрохиной. В июне перешли на квартиру к
Лепшиной Марии Николаевне в избу, сделанную из жердей и
засыпанную глиной между жердями, с плоской крышей. У Марии
Николаевны была девочка лет 4-х, болевшая «усьяном» –
эхинококком. Она очень сильно страдала от болей и почти всё
время плакала.
Кроме нас у Марии Лепшиной на квартире жили старик со
старухой, старик пас индивидуальное стадо. Ходил он летом в
огромной туркменской мохнатой овчинной шапке. Шапку он
повесил у порога. Мне пришла в башку дурацкая идея: я надел
шапку старика и вышел на улицу. Я решил заглянуть в избушку
через окно. У окна сидела больная дочка Марии Лепшиной. Когда я
впялился в окно в этой огромной мохнатой шапке, девочка сильно
напугалась, громко закричала и очень долго плакала, никак не
могла успокоиться от испуга. То, что я впялился в шапке в окно,
видела старуха, жена пастуха. На другой день она взялась лечить
девчонку от испуга, стала выливать на воске. Воск вылился какой-
то бугристой массой, и старуха, зная достоверно, что я напугал
девочку, истолковала так, что это на воске вылился я в мохнатой
овчинной шапке. Мария Лепшина в порыве гнева меня прокляла.
Девочка была больна эхинококком, здоровье её было сильно
подточено, живот от пузырчатого червя казался огромным. Но
видимо, и нервное потрясение было очень сильным. Недели через
две она умерла. Мария Лепшина не плакала, т. к . поняла, что
смерть девочки развязала ей руки, ведь рано или поздно девочка
всё равно бы умерла. Вскоре она вышла замуж за Моисеева Егора.
После этого мы были вынуждены перейти на другую квартиру к
Баеву Роману Павловичу. Какую роль сыграло проклятие Марии
Лепшиной в моей жизни? Не знаю, сыграло ли, но неприятный
осадок остался у меня на всю жизнь.
1 сентября я пошёл учиться в первый класс Больше-
Приютинской школы (1936 г.). Моей первой учительницей была
Екатерина Фёдоровна Чащина.
Николай пошёл в 4 класс вторично, т. к . в Верх-Тарке он не
доучился (уехали в феврале).
150
Екатерина Фёдоровна нас учила всего одну четверть. Она нам
всем очень нравилась, как учительница. Она отнеслась ко мне с
доброй душой и добрым сердцем, она видела в нас людей. О ней я и
сейчас с благодарностью вспоминаю.*
Но вот решением директора Владимира Петровича
Альшевского* решили её перевести учителем в 4-ый класс, а наш
класс передать его жене Александре Михайловне. Почему-то
сделали так, что она провела у нас первый урок, а после второго
должна была перейти в 4-ый класс. Мы об этом узнали, когда
прозвенел звонок на 2-й урок. Альшевский пришёл к нам в класс за
Екатериной Фёдоровной. Я самый первый ухватился за дверную
ручку, остальные мальчишки и многие девчонки ухватились за
меня, и мы стали держать дверь, не пускать директора. Альшевский
вначале не мог открыть дверь, но, видимо, сильно рассердившись,
напряг все свои силы, упёрся ногой в стену и открыл дверь. Мои
руки не смогли удержать дверную ручку против силы взрослого
мужчины, но открыл дверь он с большим трудом. (Мне было 9 лет
и 9 месяцев). Мы протестовали против того, что от нас уберут нашу
любимую учительницу, но нас не послушали, Екатерину
Фёдоровну увели, а Александру Михайловну привели. Прощание
было бурным, а встреча с новой учительницей была комом, не
радостная, даже оскорбительная для достоинства Александры
Михайловны. Наши взаимоотношения в первые недели были не
очень хорошие. Но, в конце концов, обида была забыта, и
отношения наладились.
1-й класс я окончил с отличием, и был премирован тапочками и
книжкой стихов А.С. Пушкина. Николай 4-й класс тоже окончил с
отличием, и получил книгу Пушкина «Евгений Онегин», а также
игру типа шахмат с четырьмя конями, но без всех остальных фигур.
Учительница А. Альшевская тоже осталась в моей памяти, но она
оставила в сердце меньше симпатии, чем Екатерина Фёдоровна
Чащина. Завучем в школе была Варвара Григорьевна Мотовилова-
Панова.
______________
*Ваня рассказывал, как однажды в начале учебного года, когда дети играли на перемене,
учительница спросила его, откуда он родом. Ваня обстоятельно ответил ей, назвав и
деревню, и район, и даже сельсовет. Она с уважением посмотрела на него и похвалила.
Эта похвала очень ободрила его, и он впервые почувствовал себя не хуже других детей.
(Н.Л . Багрецова).
151
Мы с Пановыми жили рядом, с их сыновьями Виталькой и
Шуркой иногда вместе играли.*
В одном классе со мной училось много мальчишек. Больше
всех я сошёлся с Петром Анисимовым и Василием Назаровым. В
нашем классе учились два Ивана Баева, оба были Егоровичи.
Второй Баев в 70-х годах был зам. председателя Курганского
горисполкома. Но больше всех я уважал Княгинкина Кузьму,
доверял ему, играл и общался с ним, хотя он был старше меня и
учился уже в 5-м классе. Под его влиянием я стал увереннее стоять
за себя.
Однажды он высказал мне с укоризной: «Эх, Ваня, если бы я
имел столько силы, сколько ты, я бы никогда не стал терпеть
обиды, как ты. Я бы на твоём месте отлупил всех обидчиков, а ты
терпишь!» Эта критика запала мне в голову, и вот что однажды
получилось.
Зимой мы постоянно находились в библиотеке, где был
небольшой читальный зал. В библиотеке мы играли в шахматы.
Она была пристроена к клубу, стоило пройти маленький коридор, и
мы оказывались в клубе. Там мы обычно устраивали борьбу.
Большинство ребят ко мне относились неплохо, но для двоих я всё
ещё был чужаком. Это были Пашка Моисеев из моего класса и
Ефимка Кочеров – из второго. Они всегда были настроены против
меня и всегда стремились причинить мне неприятности. Но в
одиночку у них не хватало силы, чтобы справиться со мной, это их
злило, и они всегда подбивали ребят, кучей нападали на меня и
валили, чтобы посильней намять мне бока. Но мне стоило только
уцепиться за кого-нибудь из них руками, и я подминал его под себя
и всё равно оказывался не на самом низу. Вся «куча мала»
___ ___ ___ ___ ___ _
*Видимо, к этой семье относится смешная «легенда», которую Ваня и Марина
Дмитриевна нередко со смехом вспоминали. Сам Панов тоже был из интеллигенции (или
учитель, или зав. клубом). И вот они надумали купить корову. Купили. Корова оказалась
ужасно неспокойной и никак не давалась доиться. Перепробовали всё: путали ей ноги,
Панов держал корову за рога и пр. Наконец обнаружили, что корова стоит
спокойно, когда рядом играет патефон. С тех пор корову доили с патефоном.
И ещё. Ваня нигде не говорит об этом, но видно, что его хождения по миру
прекратились. Видимо, легче стало с работой, изменилось к ним отношение, возможно,
это было только местным явлением, Больше-Приютинским.
Не знаю, в какой деревне это было, но он рассказывал мне, как однажды на него
набросились в одном дворе собаки и начали трепать, к счастью, мужик успел выбежать
из избы и отогнать их. (Н.Л . Багрецова).
152
наваливалась, и больше всех доставалось тому, кто оказывался на
деревянном полу.
Ефимка Кочеров шёл на всякие ухищрения. Однажды, видя,
что я стою недалеко от клубной сцены, он залез на сцену и оттуда
решил нанести сокрушительный удар. Он со сцены прыгнул на
меня, чтобы подмять меня под себя резким броском и весом своего
тела. Я еле устоял, почувствовал боль в пояснице. Но я успел
обхватить его обеими руками, удержал на весу, а потом резким
движением опрокинулся всем телом на него. Ефимка сильно, с
большим стуком, ударился затылком о деревянный пол. Он в
судорогах задёргался по полу, потом заревел, поднялся, и его
начало рвать. С тех пор Ефимка Кочеров не нападал на меня.
Лишившись поддержки Ефимки, не стал нападать и Пашка
Моисеев. Этот случай изменил отношение ко мне больше-
приютинских ребят. На меня перестали нападать даже кучами.
Мне сильно запомнился вечер 31 декабря 1936 года, вечер
встречи нового, 1937 года. Новогодняя ёлка была установлена в
клубе. Мы все, школьники, пришли на ёлку. Дедом Морозом был
Леонид Васильевич Панов – учитель труда. Он был одет в белый
халат с большим количеством ваты. На ёлке горели свечи –
открытым огнём. Леонид Васильевич попятился к ёлке,
коснулся ватой до горящей свечки и сам вспыхнул. В одно
мгновение образовался огненный шар. Пока с него срывали
костюм, у него сильно обгорели лицо и руки. Он долго лечился в
больнице. Новогоднее празднество было испорчено этим
трагическим случаем. Нам быстро раздали подарки и отправили по
домам. Пока я буду находиться в здравом рассудке, мне этого
случая не забыть.
Весной 1937 года отец заключил договор с Теплодубровским
маслозаводом, что он нарубит заводу 200 кубометров дров. После
окончания школьных занятий вся наша семья откочевала в лес, в
деляну-лесосеку. Деляна была за деревней Богданы, км в 15 от
Больше-Приютного. В лесу мы сделали большой шалаш и в нём
жили. Печёный хлеб мы получали по договору в Больше-
Приютном, а крупу и другие продукты нам выдали сухим пайком,
из них мама варила приварок.
Мы пилили уже около месяца или даже больше, напилили 150
кубометров дров. Обязанности были чётко распределены. С корня
пилили отец с мамой или с Николаем, распиливали на
153
полуметровые поленья мама с Николаем, отец колол дрова, а я
обрубал сучья и стаскивал чащу в кучу.
Однажды у нас кончился печёный хлеб, и я был отправлен в
Больше-Приютное за хлебом. Отец стал обрубать сучья и таскать
их в кучи вместо меня. Видимо, надсадился, это стало толчком,
поводом к обострению его болезни.
Когда на другой день я пришёл из Больше-Приютного, отец
уже лежал больной в постели. Вечером мама пошла в Больше-
Приютное за подводой, чтобы увезти отца в Петухово в больницу,
и только к вечеру мать приехала на какой-то кляче. В ночь они
поехали в Петухово, потом его отправили в с. Пашково
Петуховского района, потом вновь перевезли в Петухово. Отец
лежал в больницах больше месяца. Мы, т. е . мама, Николай и я
продолжали пилить дрова, чтобы выполнить договор. Договор был
выполнен, и мама получила расчёт.
8.11. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНОЕ СЕЛО
После этого семья настроилась вернуться на родину, т.е. в
Скоблино. Мы забрали в Больше-Приютном свои вещи и поехали в
Петухово. Подождали, когда из больницы выпишут отца, и в июле
1937 года вернулись в Скоблино. На станции Петухово я последний
раз увидел любимую учительницу Екатерину Фёдоровну Чащину.
Она тоже куда-то уезжала.*
Отца и мать приняли в колхоз «Красное знамя» в Скоблино.
Отцу предложили пасти скот, принадлежащий колхозникам улицы
Логоушка. Мы приехали около Ильина дня и поселились у тётки
Авдотьи Савельевны.
Позже мы переселились в Логоушку, жили на квартире у
старушки Офимьи Ивановны Махниной. Старуха жила вместе с
нами, она была добрая, но страдала эпилепсией, и её часто били
приступы. Жили мы у неё остаток 1937 года и до
апреля 1938 года, а потом купили избу у Константина Ивановича
Багрецова за 220 рублей. Договор о покупке избы у меня хранится
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
*В записках нет никаких объяснений, почему они решили возвращаться домой раньше
определённого им срока, почему в Скоблино тоже никто не возражал, и даже сразу
приняли их в колхоз. Возможно, тут сыграла роль принятая в конце 1936 года новая
Конституция? (Н.Л. Багрецова).
154
и сейчас в папке документов семейного архива. Как мы были рады
тому, что обрели собственную избу для постоянного места
жительства! Изба была построена из толстых сосновых брёвен не
менее, чем 150 лет назад, крытая тесовой крышей. К избе были
пристроены сени из берёзовых брёвен. Половина сеней была
отведена под кладовку, где хранились зерно и другие вещи. На
дворе была саманница с вывалившейся задней стеной. Около избы
был огород около 7 соток, в огороде колодец с обвалившимся
срубом. Вот и всё.
Весной 1938 года отец снова нанялся пасти скот логоушенских
колхозников. Мы с Николаем и в прошлом году помогали ему, и
теперь, приходя из школы, высвобождали мать и отца, чтобы они
посадили овощи в огороде и делали другие хозяйственные дела по
дому.
Живя у Офимьи, мы купили в Куртамыше тёлку-годовушку за
200 рублей. Как мы её лелеяли! Всё время подкармливали её
кусками хлеба. Постоянно чесали ей шерсть, она была ручная и
ходила за нами по пятам. Надеялись, что она будет спокойной
коровой, но надежды наши не оправдались. Когда она отелилась и
пришла пора её доить, она сильно билась и лягалась. Её связывали,
но она всё равно билась до того, что, бывало, упадёт. Мучались с
ней около года, и всё же отвели на базар в Куртамыш и продали с
грехом пополам. Купили другую корову, белой масти с красными
ушами, по кличке Аганька. Это была довольно крупная, спокойная
корова, молока давала мало, литров 8 в сутки, но зато очень
сильная. Когда отец её обучил ходить в упряжи, она возила сено,
солому, картошку, как лошадь, что во время войны было
исключительно ценно. Мы возили на ней и дрова, и другие грузы.
Продавший её хозяин был из деревни Птичье Шумихинского
района, а в какую деревню купили нашу неспокойную корову, я не
знаю, но думаю, что нас долго поминали недобрым словом.
Отец, оставаясь дома, построил стайку для коровы из жердей с
засыпными стенами. Засыпал стены всяким мусором и землёй. В
мусоре оказались и стебли табака – два или три, веника, которые
отец засыпал в стену. Через три года, в 1941 году, когда не стало
табака, он вспомнил про эти засыпанные стебли табака, разобрал
стену стайки, достал стебли и искурил их. Стену, конечно, заделал.
Отец ремонтировал изгородь в огороде и палисаднике. Короче
говоря, усадьбу приводил в порядок. Мама днём ходила на
155
колхозную работу. Ей, как колхознице, надо было выработать
минимум трудодней. Сколько? Не знаю, но думаю, не меньше, чем
300 трудодней. Приведу пример. На вязке снопов пшеницы
вручную надо было в день навязать 20 куч, в куче 20 снопов, значит
всего 400 снопов. За это начисляли 1,5 трудодня. Снопы вязали из
пшеницы, скошенной лобогрейкой. Снопы надо было не только
связать, но и стаскать в кучи. Чтобы выработать минимум
трудодней, надо было напряжённо и добросовестно работать 280–
290 дней в году. В 1938 году мы обзавелись утками, завели кур и
поросёнка, короче, у нас появилось хозяйство, и, следовательно, на
нас распространились законы о выплате налогов по обязательному
обложению на каждый колхозный двор: 40 кг мяса, 365 л молока,
1,5 овчины, 200 кг картофеля, свиную шкуру, 100 штук яиц, 2,5 кг
табака (махорки) в сухом виде, плюс денежные налоги: страховки,
самообложение, подоходный налог и т. д . Получал колхозник
только трудодни, на трудодни получал натуральную оплату хлебом.
Размер натуроплаты зависел от экономики колхоза, от его доходов,
урожайности зерновых и продуктивности скота. Поэтому обычно
после подведения годовых итогов на заработанный трудодень
выплачивали, в основном, только хлеб. Денег и других продуктов
не давали, даже в самые урожайные 1937 и 1938 годы.
В 1937 году колхоз «Красное знамя» получил урожай зерновых
20 центнеров с гектара. Колхозникам выдали по 8 кг на трудодень:
по1кгржи,ипо7кгпшеницы.
В 1938 году наша семья получила 15 центнеров пшеницы.
Хлеб был в этом году по следующим ценам: рожь – 1 или 2 рубля
за пуд, а пшеница – 8 рублей за пуд.
Деньги колхозник мог выручить только от продажи зерна,
картофеля, скота, мяса. Поэтому денег у селян было мало. Деньги
колхозник тратил на уплату денежных налогов и на покупку обуви
и одежды, сахара, керосина и мануфактуры. В сельские магазины
мануфактуру привозили редко. Очереди за мануфактурой
устанавливались за день раньше привоза её в магазин. Скоблинцы
стояли в очереди и день, и ночь. При открытии магазина была такая
давка, что слабые падали, и их затаптывали ногами. Наши отец и
мать из-за недостатка денег обычно не стояли в очередях, стояли
мы с Николаем, а отец и мать приходили тогда, когда люди уже
зашли в магазин. Т .к . мы не занимали очередь в числе первых, нам
очень редко доставалась мануфактура на рубашки и на бельё.
156
Поэтому бельё мы носили холстяное, редко когда удавалось купить
коленкоровую рубашку. Верхние рубашки были из дешёвенького
ситчика самой непривлекательной расцветки. Хлопчатобумажные
пиджаки и брюки были у нас не первой молодости и с большим
числом заплат. Обувь: ботинки фабрики «Скороход» на резиновой
подмётке, чаще без каблуков. Подошва долго не терпела и
отставала, поэтому ботинки промокали даже при маленьком дожде.
Верхняя одежда, стежёная ватой, была тоже весьма ветхая и
холодная.
За керосином были большие очереди. Покупать керосин
входило в мои обязанности. Когда мы приехали в Логовушку, я
вначале сошёлся со сверстником Федькой Махниным (Фёдором
Лукичом), который учился на класс старше меня. Вначале мы часто
ходили друг к другу, но дружба наша нарушилась на почве покупки
керосина. Однажды мы узнали, что завтра привезут керосин. Мы
договорились с Федькой, что пойдём за керосином. В 3 часа ночи
Федька пришёл ко мне. Я быстро собрался, взял двухлитровый
глиняный кувшин с длинным узким горлышком, и мы пошли. На
горлышке кувшина была привязана верёвочная петелька, я надел её
на руку. У Федьки же был стеклянный пузырь в виде шара с
длинным горлышком литра на три.
К магазину мы пришли первыми, никого не было. Дело было
зимой, стоять приходилось на улице около магазина, мы стали
замерзать. И вот Федька начал толкаться. Я выставил руки вперёд
для защиты. А так как мой кувшин глиняный был на верёвочке,
одетой на руку, кувшин качнулся и ударил по стеклянному шару
Федьки. Федькин кувшин треснул. Ночь была лунная, я посмотрел
на луну через кувшин – не просвечивает. Надул ртом воздуху в
кувшин – не продувается, значит цел. А на Федькином кувшине
сразу стала видна при лунном свете трещина, и воздух продувался.
Федька тут же обиделся на меня, разъярился и полез драться. Я
свалил его на снег и начал мять ему бока, нас разняли подошедшие
в очередь женщины. Федька заревел и начал дразнить меня: «Жиря,
вот погоди, я тебе ещё задам!» Но на меня больше не полез драться.
Взял свой стеклянный кувшин и пошёл домой за другой посудой.
Так расстроилась наша дружба с Федькой. Между нами возникла
неприязнь, которая сохранилась до сего дня. Жили мы друг от
друга через дом, постоянно встречались. Бывали и противоречия,
которые Федька иногда пытался обратить в драку, но я его быстро
157
усмирял. Вообще же Федька Махнин был задиристый, «скребок».
Учась в 5-ом классе в Песках, он задрался со своим
одноклассником Колькой Кокориным, «Шишляком» (кстати
говоря, двоюродным братом Стёпки Кокорина, у которого мы жили
на квартире в Верх-Тарке).
Так вот, этот «Шишляк», весьма нервный парень, ударил
Федьку в спину ножом-складешком. Правда, рана была небольшая.
Впоследствии Федька в возрасте 35 лет, имея жену, изнасиловал
старуху, за что получил срок заключения. Последний раз я видел
Федьку в 1949 году. Он служил на Тихоокеанском флоте и был в
отпуске, а я в то время учился в ОмСХИ, приехал на зимние
каникулы. Вот мы с Федькой и Сашкой Махниным (Руфининым по
матери), встретившись в Логоушке, от нечего делать, пошли
в улицу Пережогину, надеясь где-нибудь встретить девушек. Но
дело было днём, и мы никого не встретили, оказались около
плотнической мастерской и решили зайти туда погреться. Мастер-
подеревщик Василий Андреевич Пережогин ремонтировал колёса к
телеге. Вслед за нами в мастерскую вошёл председатель колхоза
«Искра» (после слияния скоблинского колхоза с камаганским,
колхоз стал называться «Искра») Капитон Егорович Кармацких.
Он поздоровался с нами, завязалась непринуждённая беседа.
Кармацких был умный человек, всегда приглядывался к людям,
хотел понять их внутренний мир: «Кто-чем дышит». Вот он и
решил нас ковырнуть, умеем ли мы мыслить и рассуждать. Он и
задаёт нам вопрос: «Скажите-ка, парни, почему раньше мужики
перед тем, как смолить колёса, в смолу клали соль?» Федька и
Сашка сразу сказали, что не знают. Тогда он обратился ко мне:
«Ну, а ты, будущий агроном, что скажешь?»
Учёностью меня не огорошить. Я сказал, что соль и смола в
химическую связь между собой не вступают, но образуют
механическую смесь нового качества, т. к . соль обладает большой
водоудерживающей способностью, она прочно держит вокруг
кристаллов и вокруг молекул плёнку воды. Вода смолу делает
вязкой, и смола крепче держит, склеивает части колеса, колесо
становится прочнее... Капитон Егорович посмотрел на меня и,
обращаясь к Василию Андреевичу, говорит: «Смотри-ка, дядя
Василий, у Василия Савельевича парень-то не дурак, молодец! Всё
верно сказал. Давай, учись, да приезжай к нам работать».
158
Вечером этого же дня мы пошли на вечёрки в Пережогину к
Любке «Шахоньке». Прозвище Любке досталось от её бабки,
которая была известна в деревне, как знахарка и колдунья. В этот
вечер девушки по каким-то причинам не пришли. Мы посидели
недолго, надеясь, что девушки ещё придут. Сашка вначале немного
попиликал на гармошке. Играл он плохо, брату своему Лёньке он,
как говорят, «в подмётки не годился». А потом он поставил
гармошку и начал издеваться над Любкой. Вначале он оскорблял
её словами, а потом начал ей кулаки подсовывать под бока. Я
возмутился и остановил его, сказав, что нельзя издеваться над
человеком.
Сашка на меня обиделся, что я не дал ему закончить его кураж.
Мы ушли из Пережогиной и разошлись по домам. Вот такова была
наша последняя встреча с Федькой и Сашкой. Впоследствии Сашка
совершил убийство.
Было это так. В деревню Петровку приехал парень из д.
Пермяковки (под Юргамышом). Парни спросили его, зачем он
приехал. Он отвечал, что сватать девушку. Тогда петровские парни
говорят: «Сейчас мы тебя женим. И начали его бить. Сашка
Махнин, случившийся здесь, вооружился ножничиной, т. е. одной
половиной ножниц для стрижки овец. Он ударил пермяковского
парня в сердце и заколол. Сашку Руфинина осудили, отправили в
Ачинск, и там, в Ачинских лагерях, его убили заключённые.
Федька же жив и поныне, живёт в Челябинске.
Но вернёмся к семейному повествованию, в 1938 год. Я учился
во втором классе. Нашему классу не повезло на учителей. Вначале
нас учила учительница Зайцева, она уехала, стала учить Данилова.
Данилова уехала, тогда из Юргамыша приехал учитель Калинин.
Он не обладал хорошей методикой по русскому и арифметике, но
очень доходчиво объяснял и особенно хорошо рисовал, привил нам
всем интерес и желание к рисованию. (Этот Калинин, как я
догадался, был отцом Калинина Валентина Владимировича,
учителя физики в «Сибиряке», тоже очень хорошо рисовавшего).
После того, как Калинин, проучив нас третью четверть, уехал, нас
стала учить Зиновьева Клавдия Антоновна, жена директора школы.
Это была опытная и властная учительница. Она взялась за наше
воспитание, но мы были уже сильно распущены. Я не относился к
числу учеников, которые не хотели учиться, но с дисциплиной и у
меня не всё было в порядке, т. к. я был подвижным человеком.
159
Клавдия Антоновна была не объективный, а предвзятый человек,
делила учащихся на любимчиков. Внешний вид для неё был
основным критерием. Я же был некрасивым, конопатым, может
быть, поэтому она меня невзлюбила. Однажды была
политинформация, Клавдия Антоновна стала спрашивать о
международных событиях. Те, кого она спрашивала, молчали, как в
рот воды набрали, а я поднимал руку и сгорал от нетерпения, желая
высказаться, говорил: «Я скажу! Я скажу!» Она подошла ко мне и
говорит: «Ты сиди, живая газета!»
Ученики, которые не любили меня, подхватили это, и к моему
прозвищу «Ваня-Жиря» добавилось ещё «Живая газета». Я,
конечно, к Клавдии Антоновне тоже стал относиться с недоверием,
и у меня потухло желание стараться в учёбе.
Клавдия Антоновна учила нас первую четверть в 3 классе, а
потом наш класс передали Анне Андреевне Головиной. Она была
менее опытной учительницей и ещё имела серьёзный изъян: она
была молодая, незамужняя и довольно лёгкого поведения.
В нашем классе было много переростков, например, Генка
Чудинов (1924 г.), Андрюшка Пережогин (1924 г.) и ещё много
ребят и девочек 1924 года рождения (я был 1926 года рождения и
уже считался переростком). И вот эти парни, узнав о любовных
делах Анны Андреевны, перестали абсолютно ей подчиняться.
Создалась совершенно нетерпимая обстановка. Она стала выгонять
их из класса, а они не выходят. Однажды она попыталась вытащить
из-за парты Генку Чудинова, и он воткнул ей в руку ручку со
стальным пером. С тех пор она, если надо было кого-то выгнать из
класса, стала приглашать пожарника Григория Яковлевича
Дубровина из находившейся рядом пожарки, он приходил и
выводил Генку из
класса. Геннадий был круглый сирота, родители его умерли в 1933
году. Он рос неврастеничным, психически неуравновешенным
сорванцом, не имел над собой никакого контроля. И только
Дубровин Г.Я . мог оказать на него некоторое влияние, т. к . с
родителями его жил когда-то рядом и находился с ними в
дружественных отношениях.
Мы, ученики, в ту пору, конечно, не понимали, что эта группа
переростков, ведущая систематическую междоусобицу с учителем,
нас жестоко и безжалостно обкрадывала. Они не учились сами и
нам не давали. Поэтому у нас в классе не создалось
160
высокосознательного ядра учеников, которые поддерживали бы
учителя и поставили бы ультиматум переросткам, чтобы их
обезвредить. Многие мальчишки из числа благополучных, тянулись
за переростками, пытались подражать им. Учёбы почти не было.
После разрыва с Федькой Махниным я подружился с
Александром Петровичем Багрецовым, он приходился мне очень
дальней роднёй, из ветви Дорониных, 1925 года рождения. Это
был настоящий, преданный друг. Мы с ним доверяли друг другу
множество тайн и сокровенных мыслей. Короче, жили душа в
душу. Но, увы – в 1943 году он был взят на фронт и там погиб. Я
очень переживал потерю друга. Но тогда, в 1939 году, мы были всё
время вместе.
Продолжаю о школе. Итак, мы мучались с Анной Андреевной
Головиной до третьей четверти 3-го класса. После ареста Рындина
(первого секретаря обкома партии в городе Челябинск), к нам в
Скоблино прибыла Чебыкина Людмила Васильевна – бывший
личный секретарь Рындина. Ей не было оказано доверия работать в
аппарате обкома партии. Она стала учить наш класс. Что сказать,
Людмила Васильевна и Анна Андреевна отличались друг от друга,
как небо от земли. Людмиле Васильевне было уже 35–40 лет. Это
была строгая, очень сдержанная, настойчивая и требовательная
женщина. Слов на ветер она не бросала. Это была женщина не
только с житейским, но и политическим опытом работы, обладала и
обаянием, и даром психологического понимания людей. С её
приходом сразу изменилась атмосфера в классе. Повысились
дисциплина и рабочий настрой учащихся. Даже переростки стали
походить на учеников.
Короче говоря, нам повезло, что Людмила Васильевна стала
нашим учителем. Она доучила нас до четвёртого класса. В 1939–40
учебном году Людмила Васильевна стала заведующей
Скоблинской начальной школы, а Волков Александр Петрович,
бывший заведующий, уехал в Юргамыш.
Табеля мои за начальную школу хранятся в семейном архиве.
Как меня оценивали учителя, из табелей можно узнать. Но всё же я
скажу, что учение давалось мне легко. И если бы нам повезло с
учителями, то я, наверняка, учился бы отлично. И знания были бы
более глубокими, да и в смысле воспитания порядочности, думаю,
было бы значительно лучше. Я благодарю судьбу и говорю
161
спасибо Людмиле Васильевне Чебыкиной, что она оказалась нашей
учительницей.
Окончив три класса в 1939 году, я сразу после школы стал
помогать отцу рубить сруб для колодца, т. к. колодец у нас в
огороде провалился и мы ходили по воду к Луке Евгеньевичу
Махнину (к Федьке). Сделав сруб, мы откопали с отцом колодец,
углубили, выбросили старый сруб и опустили новый. После того,
как вычерпали полностью колодец и вычистили его, вода
оказалась вполне пригодной для питья и даже лучше, чем у
Махниных. И в воде мы не стали иметь затруднения как для питья,
так и для водопоя скота и поливки огорода.
Лес доставать было очень трудно, однако отец решил срубить
ещё и баню. Он договорился произвести санитарную рубку в бору,
и на корове Аганьке мы вывозили подходящие сосновые бревёшки
и для колодца, и для бани. К сенокосу мы с ним управились. Но
надо учесть, что днём отец работал мастером-подеревщиком в
Логоушенской бригаде No1. Там он делал колёса, телеги, брички,
кормовики-мешенинники, роспуска, брички с дробинами. Делал
вилы, грабли, косовища к косам, носилки для возки копен – кстати
говоря, это было его собственное изобретение, которое очень
облегчало и ускоряло работу. Делал он также двери, рамы,
кадушки – словом, всё, что требовалось в колхозном хозяйстве. Его
работу люди высоко ценили. Если сделает Василий Савельевич, так
этим орудием работать легко и любо. Косу ли насадить, или топор
на топорище – всегда приходили к нему. Он никому не отказывал.
Делал не торопясь, но умело. Работать тупым или разболтанным
инструментом сроду не любил, поэтому инструменту, его точке и
правке уделял много внимания. Наточить пилу, сделать развод
зубьев – шли к Василию Савельевичу. Мужиков учил, а женщинам
делал сам.
Точить топоры и железки к рубанкам он привлекал и меня –
точило крутить. Точило было с водой, поэтому инструмент не
откаливался, затачивался очень остро, но зато процесс заточки был
очень длительным. Свой инструмент отец никому не давал, потому
что некоторые соседи по небрежности делали на инструменте
зубрины, а выточить зубрину требовало большого труда с
привлечением помощника для вращения точила. Зазубренным же
инструментом работать он просто не мог. Поэтому чистота
162
поверхности сделанных им изделий была высокого класса, имела
хороший, даже красивый вид. Хорошо заточенное орудие труда не
мозолило рук. Отец постоянно применял поговорку: «Не по делу
суди, а по отделке цени». Т . е . не осуждай в начале дела, а цени по
отделке, когда вещь закончена.
Отцу я много помогал и многому учился от него. По его
указаниям я «обтясывал бревёшки от корья» и даже делал пазы и
рубил в лапу угол для сруба колодца. «Обтясывал и пазил
бревёшки» для сруба бани. Ножовкой запиливал шип на бревне для
укладки в паз столба. Матки, конечно, укладывал отец. Много
помогал и Николай, если его отпускали из тракторного отряда.
Когда начался сенокос, я пошёл в колхоз возить копны верхом на
лошади и работал до конца сенокоса. И ещё успел набрать много
ягод костянки и наломать груздей. По ягоды я ходил в Заречье в
сторону озера Новображного к Пепелинской грани. А по грузди
ходил чаще всего в бору или по Слободской поскотине, или по
Флегошинскому реднику к Шестаковскому логу, или к Чудинову
болоту в Долгий колок.
В 1939–40 году я учился в 4 классе, нас учила Людмила
Васильева. Дисциплина в классе была нормальная, учёба шла
хорошо, но отличником я всё же не был. Летом 1940 года я вместе с
некоторыми своими товарищами сдал документы в Песчанскую
НСШ, в 5-ый класс. А летом я опять работал на возке копен в
колхозе, но в это лето я работал мало, т. к . в декабре 1939 года мама
заболела.
Она перебирала с женщинами картофель в колхозе.
Картофель был ссыпан в большие круглые ямы, накрытые
потолком. Ямы были за деревней, на берегу лога. Методику работы
они приняли такую: несколько женщин выбирают картофель в яме
в вёдра, набранные вёдра они подают наверх женщине. Эта
колхозница вёдра с картофелем брала и переносила метров за 30 в
другую порожнюю яму. В той порожней яме сидела тоже женщина,
которая ссыпала из вёдер картофель. День был ветреный и
морозный. Женщины, которые были наверху, работали по часу и
менялись, спускались в яму, где теплее. Мама вначале была в яме.
Картофель сильно изгнил, она промочила валенки, а потом по
очереди вышла наверх с мокрыми ногами. У неё застыли валенки и
замёрзли ноги. А ночью у неё заболел зуб на правой стороне
нижней челюсти. Дня два она перемогалась в надежде, что боль
163
пройдёт сама собой, но боль не проходила. Она поехала в
Песчанскую больницу, но врач Свинина Елизавета Васильевна из-
за опухоли десны зуб удалять не стала. Порекомендовала маме
греть щёку горячими отрубями или льняным семенем,
засыпанными в мешочки и распаренными кипятком. Когда мама
стала греть щёку, опухоль увеличилась, и появился гнойник. Мама
снова поехала в Песчанскую больницу, но Елизавета Васильевна
снова удалять зуб не стала и отправила маму домой. Мама пробыла
дома неделю и – снова в Пески. Только теперь, видя, что дело
плохо, Свинина направила маму в Юргамышскую районную
больницу. Там её положили, но зуб не удалили. В Юргамыше она
была десять дней. Отца вызвали в больницу: мать направляют в
Курганскую больницу, окружную. Отец с матерью заехали домой,
взяли денег и продуктов, поехали в Курган. Но там, видя, что
больная в тяжёлом состоянии, направили её в Челябинскую
областную больницу. Отец и мать поехали в Челябинск, по дороге
опять заезжали домой, ночевали. В Челябинский зубной диспансер
мама приехала в феврале 1940 года, месяца через полтора после
начала заболевания. Маму осмотрела врач Эсфирь Григорьевна
Заборова и сказала: «Ведите её на операционный стол». Как только
Заборова надрезала десну и медицинскими плоскогубцами
надломила челюсть, челюсть тут же лопнула до половины и,
начиная от челюстной связки и до первого резца, была удалена
вместе с зубами. Диагноз: остеомиелит нижней челюсти справа.
Врач Заборова сказала, что ещё несколько часов без медицинского
вмешательства – и больная погибла бы. Лечилась мама
стационарно в Челябинском зубном диспансере (на ЧТЗ) с
февраля 1940 г. до июля 1941 г. Все хозяйственные заботы и
сельскохозяйственные работы легли на плечи отца и мои. Николай
в эту зиму был на лесозаготовках от колхоза в Кособродске. У нас с
отцом были распределены обязанности. Пока мама была дома, я
жил в Песках на квартире у Ивана Павловича Мурдасова. Когда же
мама заболела, я стал каждый день ходить из школы домой, а утром
рано уходил в Пески 5 км пешком, поспевая к началу занятий к
восьми часам утра.
Только в ненастные дни, когда был буран или перенос дороги
снегом, я опаздывал на занятия, т.к . шёл медленнее обычного, а
один раз зимой сбился с дороги, далеко (около 2 км) забрал влево в
сторону, шёл по глубокому снегу. Пришёл только на второй урок.
164
И так я до конца учебного года ходил домой ежедневно, правда, в
самую распутицу, когда дорога стала совсем непроходимой, я жил
неделю в Песках на квартире у Мурдасова. Но как только дорога
стала проходимой, я вновь начал ходить домой. Подойдя к логу,
снимаешь обутки и носки и воду переходишь босиком. Перейдя
лог, обуваешься и дальше идёшь.
Обязанности между мной и отцом были распределены чётко.
Отец стряпал хлеб и доил корову. Я кормил свинью, управлялся
вечером со скотом, т. е . чистил в стайке, задавал корм корове и
овцам, кормил кур и уток, следил за утками, чтобы не сносили яйца
вне гнезда. Для этого приходилось пригонять их с прудка. И если
кто гонял уток с пруда, тот знает, что сделать это не так-то легко.
Приходилось много побегать и перекидать в них камней прежде,
чем они выйдут на берег. Я мыл пол и посуду, носил дрова в дом и
т. д.
Я уже писал, что Николай в эту зиму был на лесозаготовках в
Кособродске. К самой распутице он оказался в рваных,
изношенных за зиму валенках. Да и не он один, а все скоблинские
колхозники, бывшие в Кособродске. Правление колхоза не
побеспокоилось о том, чтобы увезти им кожаную обувь и другую
сменную одежду на период распутицы. Поэтому Николай, его
лучший друг Пережогин Иван Александрович и ещё несколько
парней из Кособродска пешком пришли в Скоблино за обувью и
одеждой в апреле 1940 года. Вымылись в бане, взяли всё
необходимое и на следующий день ушли обратно в Кособродск.
Таким образом, Николай не был на работе два дня. На него подали
в суд и судили по недавно вошедшему в силу указу. То, что на
время распутицы у него и других не было необходимой одежды, во
внимание принято не было, причина была признана
неуважительной. Николаю присудили год принудительных работ
по месту работы с вычетом 25 % зарплаты в пользу государства.
Судили его в июне 1940 года, отбывал наказание до июля 1941 г., и
его ещё долго не отпускали, не давая расчёт до сентября 1941 года.
А Пережогин Иван, пришедший вместе с Николаем на побывку в
Скоблино, вообще в Кособродск не возвратился. На суде его не
было, и он остался не судим. Так что Николай, поступивший более
честно, оказался осуждён. Спрашивается, где справедливость?
... Когда две утки вывели утят, работы мне ещё больше
добавилось, т. к. утят приходилось пасти и держать под
165
постоянным контролем. Все труды пропадут зря, если не
сохранишь утят до осени. Когда стало можно копать и садить в
огороде, мы с отцом посадили всё, что надо, в том числе и табак-
махорку. Также посадили 15 соток картошки. Когда кончились
занятия в школе, мне стало значительно легче, т. к. не надо было
каждый день ходить в школу. Я пропалывал овощи и окучивал
картофель, а чтобы махорка была крепче, на стеблях обрывал цветы
и стебли протыкал ножом: вдоль по стеблю делалась щель до 5 см
длиной.
Короче говоря, бегать, пинать погоду по деревне или играть в
казаки-разбойники в дневные часы мне было некогда. Из дома
отлучиться я мог только вечером. Поэтому в колхозе на
сенозаготовке я работал всего несколько дней.*
Мы с отцом заготавливали дрова и косили сено на скудных
наших покосах. Осенью мы с ним убрали овощи в огороде,
выкопали картофель. Вырастили около 25 утят, откормили и забили
на мясо свинью.
Мясо мы с отцом поехали продавать в Юргамыш. Ехали ночью
между Озерками и Юргамышевской МТС. Я сидел на возу, правил
лошадью, ехал шагом, а отец отстал, видимо, помочиться. Я
остановился подождать его, т. к. он худо ходил на ногах. И вот отец
до своего воза не дошёл шагов 20, как вдруг слышим: сзади сильно
стучит ходок, кто-то быстро едет на лошади, отца чуть не стоптали.
Мимо меня промчались, вижу – в ходке сидят трое, кто-то сильно
стонет. Проехав метров двести, остановились. Мы подъехали с
отцом. К нам обратились: «Помогите нам!» Отец подошёл к ним, а
мне сказали, чтобы я отъехал немного. Оказывается, свёкор и
свекровь везли сноху в родильный дом, торопились. Но не довезли,
она родила дорогой. Я слышу: плачет ребёнок. У свёкра и свекрови
нечем разрезать пуповину. Вот отец ножом разрезал пуповину и
_________________
*Вечерами, вероятно, как и все колхозные мальчишки, Ваня вертелся возле клуба. Кино в
то время уже прочно вошло в быт деревни, но чтобы демонстрировать картину, нужно
было, чтобы кто-нибудь крутил ручку движка. К этому, обычно, привлекались
мальчишки, получавшие за это право смотреть кино бесплатно. Покрутил ручку в
течение двух частей – проходи в зал, на твоё место заступает другой претендент.
Отец, вероятно, таким легкомысленным делом, как кино, не интересовался, а мать
точно не была в кино ни разу, и только где-то в начале 60-х годов, в «Сибиряке», когда
привезли картину «Поднятая целина», впервые решилась посмотреть фильм. А потом
уж она прямо шагнула в телевидение. (Н.Л . Багрецова).
166
и завязал пуп ребёнку, т. к . ни свёкор, ни свекровь сделать этого не
умели. Так что тятя оказался ещё и бабкой-повитухой.
Когда отец управился со всем этим, он сказал, чтобы с
роженицей ехали потихоньку, а сам пошёл к своему возу. Но они в
Юргамыш уже не поехали, а повернули назад в свою деревню.
Как мы в Юргамыше торговали мясом, я запомнил плохо.
Продажа мяса была необходимостью – нужны были деньги. А
колхозник мог нажить денег только от продажи мяса, хлеба. За то,
что сдавали государству по обязательным поставкам, платили
очень мало. А любой семье нужны были обувь и одежда.
Николай был уже парень взрослый. По-доброму, ему нужно
было иметь хороший выходной костюм, пальто, хорошую шапку,
сапоги, а ведь на всё это нужно было иметь деньги. Но этих затрат
не пришлось делать, так как он был в Кособродске и отбывал
принудиловку. Поэтому не пришлось ему красоваться перед
девушками и наряжаться! Да и на поездку в Челябинск к маме
нужны были деньги, а ведь колхозник зарплаты не получал. Чтобы
купить билет на поезд, надо было что-то продать. А что в деревне
без рынка продашь?
А как горожане смотрели на колхозника? Всё время
колхозником потыкались: «У, ты, задрыпанный колхозник!» Слово
«колхозник» превратилось в пренебрежительное. Хотя те горожане,
которые потыкались колхозником, в большинстве своём были сами
выходцами из крестьян. Города стали расти неимоверно быстро.
Прогресс горожан и их сравнительно высокая обеспеченность
осуществлялась за счёт того, что крестьянин недополучал за свой
труд, и это, как в прямой заработной плате, так и через
общественные фонды потребления шло на горожанина. А крестьяне
в ту пору составляли 80 % от всего населения страны. Значит, на
долю горожанина приходилось немало.
Тяга колхозника к «производству», т. е . к городской жизни
была большой, но в ту пору существовал закон, не разрешающий
отпускать людей из колхоза. Только молодёжь имела возможность
уйти из колхоза, поступая по разнорядкам, «спущенным» свыше, в
школы ФЗО и ремесленные училища или в средние и высшие
учебные заведения. Вот поэтому в ту пору и появилось выражение:
«Учись, человеком будешь». Эту поговорку я взял на вооружение и
поставил перед собой цель: учиться, чтобы стать человеком.
Пример Николая, который не стал учиться, попал на лесозаготовки
167
и заработал себе принудиловку, наглядно убеждал меня в
необходимости дальнейшего обучения.
В 1941–42 годах я учился в 6-ом классе Песчанской НСШ.
Опять ходил каждый день в Пески, а из Песков в Скоблино бегал
ежедневно пять километров. Сначала я бегал один, потом
подговорил Юрку Дудина, и мы с ним бегали вдвоём, это было уже
веселее. Необходимость побуждала меня к этому. В июле или
августе мама выписалась из больницы, но была ещё слабой. Мне
приходилось много помогать ей.
Мною упущен ещё один существенный факт из жизни мамы,
происшедший с ней в 1939 году, ещё до болезни челюсти. Мама
работала на полевых работах в колхозе, вязала снопы. На работу за
10-12 км ходили чаще всего пешком, но однажды она приехала с
поля на бричке-бестарке. Подвода остановилась около нашей
ограды. Я видел, как мать начала слезать с брички. Лошадь
дёрнулась и мама выпала из брички на землю, ударившись спиной.
Подвода уже ушла, прошло, минут десять, а мама всё ещё не
появлялась в ограде. Я побежал за ограду и вижу, что мама лежит
на спине и всё ещё не может подняться. Оказывается, она очень
сильно зашибла внутренности, вероятно, лёгкие и почки, и около
месяца лежала в постели. В Песчанскую больницу она, конечно,
ездила. Врач Свинина дала ей какие-то микстуры и освобождение
от работы. Обострения после этой болезни бывали у мамы в
продолжении многих лет...
После возвращения мамы из Челябинского диспансера мы
ездили ней в Кособродск проведать Николая, который всё ещё
находился там. А в сентябре он вернулся домой, немного пожил и в
октябре был призван в армию. Попал он в Особый лыжный
батальон No 218, формировавшийся в Кургане, дислоцировавшийся
на Увале. Пока он находился там, мама ездила к нему повидаться и
увезти кое-что из продуктов, т. к. солдаты жили голодно. После
подготовки на Увале Николай попал на Карельский фронт, там
принял боевое крещение и обстрел из пулемётов с самолётов.
Потом попал под Москву, пройдя по Москве – сразу на фронт.
Забегая вперёд, скажу: всё время он был на фронте, исключая
только время нахождения в госпиталях. Был и под Сталинградом.
После победы над Германией Николай попал на Дальневосточный
фронт, форсировал большой Хинган, был в Харбине, Мукдене.
Демобилизовался и приехал домой только 10 февраля 1946 года.
168
...Последний предвоенный год был годом мирного труда,
хорошего и весёлого настроя, светлых надежд на будущее всего
населения нашей страны.
Трудовая и духовная жизнь народа бурно кипела, все тянулись
к культуре. Молодёжь была активной и участвовала в
художественной самодеятельности. В клубе постоянно ставились
пьесы или концерты. С концертами ездили в другие деревни,
приезжали к нам из других сёл. Помню, были у нас песчанцы с
концертом, ведущим программы был Авдеев Александр
Гаврилович. Он был дядей Парасковьи Кирилловны Авдеевой,
будущей жены брата Николая. Среди молодёжи царил дух
высокого патриотизма и гражданственности. В целом можно
сказать, что 1940 год был годом хорошего мирного времени для
абсолютного большинства народа, если не считать личных невзгод,
недомоганий и болезней отдельных людей в отдельных семьях.
Нашей семье, видно, не повезло. На нас свалились и болезни, и
невзгоды. Я уже писал, что мама больше года провела в больнице в
Челябинске, Николай отбывал принудиловку в Кособродске, а отец
страдал от грыжи, однако всё равно он выполнял все домашние
работы.
Отец не мог себе позволить, чтобы у его семьи не было запаса
дров, запаса кормов для скота. Не терпел, чтобы что-нибудь
оставалось незавершённым и этим говорило бы о неряшливости
хозяина. Любые поделки, которые он начинал делать, он
заканчивал. Он говорил: «Я не люблю людей с открытым ртом,
которые ртом смотрят, так и знай, что это разиня». Таких людей он
называл просто «лёмзя», у таких «в руках ничего не родится». Он
знал, что все ценности создаются трудом, будь то хлеб, мясо,
молоко или необходимые предметы быта.
Землю отец считал основным богатством. Он любил землю и
умел её обрабатывать. Психологически он был крестьянин до
корней волос и до мозга костей, он не мог уйти от земли. Он
поэтому и вернулся на родину, хотя его с этой земли выгнали, но
тяга к родной земле вернула его обратно. Вернувшись, он не пошёл
в земледелие, потому что уже изменились условия. Он раньше
работал на лошадях, а теперь работали на тракторах. Трактора он
не знал. Да и сил уже прежних не было. Вот поэтому он и пошёл
работать в мастерскую, где ему было посильно.
169
Людей, которые причинили ему зло, он, конечно, ненавидел.
Многих из них уже не было в живых или не было на территории
Скоблино.
Главными своими врагами, которые своими
лжесвидетельствами сделали его безвинно обвинённым, он считал
Багрецова Якова Петровича, Букина Петра Степановича и
Шестакова Ивана Михайловича, по прозвищу «Бамбур». В 1940
году Я.П. Багрецова уже не было, а Букин П.С. и «Бамбур» хотя и
были в Скоблино, но судьба не сводила их один на один, и
откровенного разговора с ними у отца так и не состоялось.
Мучения, которые приняла наша семья во время странствий по
Сибири, проживание в курных банях в зимнюю стужу породило в
нас недоверие к окружающим. Особенно пагубно это сказалось на
наших с Николаем молодых душах. Обида не может выкуриться
всю жизнь.
В сильные морозы зимы 1941–42 года я вместе с остальными
скоблинскими учениками жил в общежитии, которое было
организовано в Песках в доме Пережогина Петра Архиповича,
уроженца деревни Скоблино. До войны Перфилий Архипович
Пережогин – внук моего деда Савелия Гавриловича от
незаконнорожденного сына Архипа (следовательно, мой
двоюродный брат), низкорослый и очень подвижный, как дед Сава,
работал комбайнером на сцепе двух комбайнов «Сталинец-1». Во
время войны он был взят на фронт, где и погиб. А семья его жила в
эту зиму в Скоблино, у бабки Матрёны Петровны Багрецовой. Она
была матерью жены Перфилия, Татьяны Николаевны. Всё это я
пишу в связи с тем, что удивляюсь, как переплетаются судьбы
людские и их взаимоотношения, какими разными гранями они
касаются друг друга.
В общежитии мы, скоблинские ученики, питались из общего
котла, т. к. сторожиха варила нам в чугунке щи из мяса,
привезённого нами из дома. Конечно, доля участия в снабжении
мясом у каждого была различной, т. к . родители имели разные
достатки. Похлёбка из общего чугунка была у всех одна, а хлеб у
каждого свой, кто какой имел.
В особые условия ставил себя Лёнька Махнин (Руфинин), т. к.
он считал, что привёз самое лучшее мясо, и требовал, чтобы ему
клали самый лучший кусок мяса без костей и болони. Что говорить,
мясо, привезённое Лёнькой, было действительно высшего
170
качества – задняя нога быка. Поэтому большинство с требованиями
Лёньки соглашались, но сам его требовательный тон нередко
вызывал недовольство.*
Но в основном мы жили дружно. Мы читали коллективно
различную художественную литературу.
Михаил и Степанида Еланцевы принесли научно-популярную
книжку Вайсермана «Что такое любовь и половое влечение». Эта
книга читалась нарасхват.
Прочитал эту книгу и я. Автор
книги в доходчивой форме
осветил многие вопросы
анатомического строения
органов, физиологии и
психологии человека.
Конечно, не обошёл автор
вопроса о венерических
заболеваниях. Вайсерман
усиленно проповедовал мысль о
необходимости полового
воздержания молодёжи,
мотивируя это общим состоянием
растущего организма.
Леонид Махнин. Приблизительно 1946 год.
___ ___ ___ ___ ___
*О семье Руфины Махниной мне не раз приходилось слышать в разговорах Вани и
свекрови. Руфина работала колхозным кладовщиком, была достаточно грамотна, чтобы
прятать концы. В то время, когда многие голодали, их семья жила прямо-таки
роскошно, были и хлеб, и мясо. Нередко она устраивала и гулянки, угощая нужное
начальство и своих приближённых людей. В деревне исстари был обычай собираться
под окнами дома и смотреть, как гуляют. Руфина не противилась этому и хвастливо
говорила: «Смотрите, картовнички, как хлебнички гуляют!», намекая этим, что все
сидят на картошке, а у неё – хлеб. Муж её не воевал, был простой колхозник, но детей
все звали не по отцу, а по матери: «Руфиничи». Она их баловала, сколько возможно,
покупала им гармони, хорошую одежду и т. д. (Н.Л . Багрецова).
171
Дескать, женский организм заканчивает своё развитие к 22-м годам,
а мужской к 25-26 годам, вот в этом возрасте и надо вступать в
половую связь по любви, воспитывая в себе силу воли,
постоянство, не допуская распущенности. Вступать в половую
связь только после создания семьи. И что же? Прочитав эту
книжку, каждый понял её по-своему. Некоторым, наверное,
назначенный автором срок показался непосильно долгим, и они
начали половую жизнь в 15–16 лет. Я же твёрдо решил, что
половую жизнь начну только в 25 лет и после вступления в брак.
Буду воспитывать силу воли, выдержку и порядочность.
Легкомыслие сверстников я активно, в глаза, осуждал. Из-за
этого со многими обострились отношения. Особенно строго я
подходил к девочкам. Крупный разговор произошёл у меня с
Шестаковой Л.К. и Чудиновой А.В., в ту пору им было по 15 лет.
Мир тесен, и тайное всегда становится явным. Народная молва
такие вести всегда разносит с величайшей быстротой. Стало
известно и мне об их тайнах, и я не удержался, чтобы не начать их
воспитывать. Они, конечно, на меня обиделись.
После окончания 6-го класса я пошёл работать в колхоз.*
___ ___ ___ ___ __
*Наверное, к этому периоду относится история, которую Ваня рассказал мне однажды,
но в воспоминаниях её нет. Итак, он пошёл работать в колхоз и поступил в
распоряжение бригадира «Куси Талабая». Кусей этого Кузю звали за то, что он не
выговаривал звонкие согласные. Это был человек придирчивый. Он запрещал бабам брать
в лесу ягоды и вываливал собранное из вёдер. В конце концов, обозленные мужики
«посадили, его на зад», т. е . подняли, и с силой бросили задом об землю, после чего он
стал чахнуть, болеть и вскоре умер.
Куся тоже принадлежал к числу недоброжелателей Василия Савельевича и всей
его семьи.
Когда Ваня пришёл на работу, он велел ему запрячь лошадь, съездить на полевой
ток и привезти оттуда веялку «Клейтон». Ваня поехал, не представляя всей
сложности задания. Приехал, на току никого нет, а веялка настолько велика и
тяжела, что ему, конечно, не поднять её на телегу.
Очевидно, Куся сделал своё распоряжение в насмешку, рассчитывая, что Ваня
его, конечно, не выполнит, и будет возможность укорять его этим и ущемлять в
дальнейшем, что вот, мол, простого задания не выполнил.
Однако Ваня недаром был сыном своего отца и не зря помогал ему в работе. Он
начал придумывать, как бы с помощью рычагов приподнять веялку поочерёдно, сперва
одним, потом другим боком затащить её на телегу. Т . к. телега была слишком высока,
он придумал снять её курка и в таком наклонном положении, действуя двумя слегами,
сумел приподнять веялку и передвинуть её на площадку телеги. Затем надо было снова
вставить курок. Опять-таки, пользуясь слегами, как подпорками, Ваня сумел
вернуть телегу в прежнее положение. Задача была выполнена, веялка была погружена
на телегу, силами одного 14-летнего парнишки. Куся Талабай был несказанно удивлён,
когда Ваня привёз веялку. (Н.Л . Багрецова).
172
Вначале я пахал пары на лошади конным плугом
«Колющенко». Во время сенокоса я уже не возил копны, а был
поставлен к скирду метать сено на скирд. Женщины, с которыми я
работал на сеномётке, на меня не обижались, т. к . я метал сено не
хуже их. В августе я помогал косить сено отцу с матерью. Косили
мы на гумне около картофеля по берегу озера, где была
возможность покосить. А также косили на участке, выделенном
колхозом. Но сена со всех участков мы накашивали мало, 15–20
центнеров, но и это считалось в ту пору большим достижением.
Скот кормили зимой в основном соломой, которую выдавали по
трудодням с веса. Ставили 4 высоких столба, их связывали балками
по периметру. На эти балки делали настил. На настил ставили весы
и делали подвесную платформу. На платформу заезжали с возом
соломы и взвешивали его. Учёт был очень строгий. Тогда
колхозники друг за другом очень следили, незамеченным привезти
солому или даже своё сено никому не удавалось. Тягловая сила
была вся в распоряжении бригадира, взять коня или быка можно
было только с его разрешения и обязательно нужно было
объяснить, что собираешься возить, откуда и куда. Дав тягло,
бригадир обязательно проверял, где ты его использовал, когда
уехал, когда приехал, куда поставил или отпустил быка или коня.
Использование тракторов в ту пору категорически запрещалось. За
все тракторные работы колхоз должен был платить натуральную
оплату МТС зерном. Каждый килограмм горючего мог быть
использован только на крайне необходимые полевые работы.
Любой холостой пробег трактора в 500 метров нужно было
объяснить необходимостью, на что составлялся акт. Так что за
каждым следили. Каждый клочок земли был под контролем, и все
знали, кто и где тяпнул литовкой. Всё обсуждалось в среде
колхозников и докладывалось по начальству, и всякое
самовольство пресекалось в корне в самом его начале. И если
начальство не брало тебя под защиту – плохи твои дела. Однако
сильные группы людей, держащих негласную власть, делали
всякий шахер-махер, и им это сходило с рук, т. к . за ними
утвердилась сила и вседозволенность, было и такое. Абсолютное
«нельзя» распространялось на слабых и на тех, кто не пользовался
никакой поддержкой ни начальников, ни сильных группировок или
личностей. Таким было трудно, даже очень трудно.
173
Добиться тягла было сложно, и нашей семье корова Аганька,
обученная возить на телеге груз, очень помогала. Копёшку сена,
картошку – всё возила Аганька.
Если человек брал лошадь для перевозки груза, и лошадь
пришла потной, значит, в следующий раз этот человек коня не
получит. Мой отец не умел класть мало груза, особенно если поедет
за дровами в лес. Лошади приходили припотевшими, за что ему
постоянно выговаривали конюхи и бригадир. Колхозные лошади по
силе ни в какое сравнение не шли с бывшими отцовскими
лошадьми.
8.12. УЧЁБА В СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОМ
ТЕХНИКУМЕ И В ОМСКОЙ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ
АКАДЕМИИ
Осень и зиму 1942-43 годов я учился в седьмом классе. Во
втором классе Скоблинской начальной школы в 1937 году училось
со мной 37 учеников, а в 7-ой класс, кроме меня, пошли всего двое
скоблинцев: Махнин Иван и Чудинова Александра. Многие
окончили всего 4 класса и дальше учиться не пошли. Многие
оставались на второй год и отстали, некоторые побросали школу
после пятого-шестого класса. Среди них было много таких, у кого
материальное положение было гораздо лучше моего и в одежде, и в
обуви, и в питании. Просто они не захотели учиться.
Класс был немногочисленный, было несколько эвакуированных
из Москвы и Киева, среди них запомнился москвич Алексей
Чертов, живший вместе с нами в общежитии. В другой комнате
общежития жили девочки, среди них была моя двоюродная сестра
Ольга Ефимовна Меркурьева. В 1943 году закончили школу трое
скоблинцев и после нас через год ещё трое. Из них Дудин Юрий,
Еланцева Степанида и я закончили Куртамышский
сельхозтехникум, Чудинова Александра – Куртамышское
педучилище, Иван Махнин – курсы электриков, Еланцев Михаил –
школу ФЗО в Челябинске. Всех своих бывших одноклассников я,
конечно, не знаю, но выдающихся личностей я не встречал ни
одной, не слыхал ни о ком. Все оказались средними,
174
обыкновенными смертными людьми.*
После окончания 7-го класса я отправил документы в
Куртамышский сельскохозяйственный техникум, а сам снова
пошёл работать в колхоз.
Пётр Чудинов, друг
Ивана Багрецова. Село
Скоблино.
Прибл. 1943 год.
Опять сначала пахал
пары на лошадях, а в
сенокос метал сено. В
конце августа мне
пришёл вызов. Помню,
что в Куртамыш мы
пошли пешком большой
группой, а наши вещи
повезли на лошади. Мы –
это будущие студенты
сельхозтехникума и
педучилища, курсанты
Куртамышской школы
шофёров. Шли мы в
тёплый солнечный
августовский денёк за
конным возом с нашими вещами, шли налегке, балагуря. Петька
Чудинов и Гришка Благинин усиленно агитировали меня поступать
вместе с ними на курсы шофёров. Быстрота получения
специальности меня прельщала, мысль моя раздвоилась,
_ ___ ___ ___ ___ ___
*Редакция книги «Живая летопись села Скоблино» не согласна с Иваном Васильевичем
Багрецовым, так как удивительный материал о родном селе Скоблино был составлен
его жителями: Еланцевым Григорием Петровичем и Багрецовым Иваном Васильевичем.
О соседнем селе Таловском писали свои воспоминания Максим Петрович Горбунов и
Иван Дмитриевич Меркурьев. Ведь только на сто деревень найдется один летописец, а
в сёлах Скоблино и Таловское их четверо! А о скольких летописцах мы ещё ничего не
знаем...
175
однако я всё же пошёл в техникум.
Недели через две на квартиру, где жили Чудинов Пётр и
Благинин, приехали наши колхозники, с ними мне из дома выслали
мешок картошки. Я пошёл за картофелем. Там вновь возник
разговор о моём переходе на курсы шофёров. Чудинов и Благинин
усиленно расхваливали школу шофёров, мастерство
преподавателей в ведении уроков. Я опять заколебался.
Дело в том, что у нас в техникуме занятия фактически ещё не
начинались, мы копали большую яму под овощехранилище, и
раздумья о будущем не покидали меня. Но тут в разговор
вмешалась эвакуированная женщина-еврейка, жившая на этой
квартире, лет 45-50. Она очень чётко изложила свои соображения
по этому вопросу. Она сказала: «Вы не сбивайте парня с толку,
шофёрские курсы кратковременны и таких знаний, какие он может
получить за три года в техникуме, он на шофёрских курсах не
получит. А окончив техникум, он получит большие знания и при
желании всегда сможет стать шофёром».
Слова этой женщины подействовали на меня отрезвляюще. Я
окончательно решил учиться в техникуме. Числа 16 сентября
начались занятия. В техникуме было вначале два отделения:
агрономическое и плодоовощное, а потом уже открыли
зоотехническое. Я, конечно, поступил на агрономическое
отделение. В нашей группе было около 40 человек, в основном
мальчишки из Юргамышского и Куртамышского районов. А на
плодоовощном было много девушек из Челябинской области.*
***
28 сентября 1943 г. После сдачи экзаменов занятия не начались по
случаю неуправки с уборкой. Мы копали овощехранилище во дворе
техникума. Какие чудеса устраивали там! Дело в том, что весь
Куртамыш стоит на старых кладбищах. Место овощехранилища
тоже попало на старое кладбище.
Мы вырыли около 20 скелетов с различными крестами и
иконами. Одному удалось найти золотой нательный крест. А что
творили в комнатах общежития! Натаскали несколько черепов и
костей и особенно разыгрывали Ивана Суханова, инвалида
Отечественной войны, устраивая из его ног и скелетов различные
___ ___ ___ ___ ___ _
*Т. к . воспоминания делаются всё короче и торопливее, в них совершенно опущено
описание условий учёбы в техникуме. Поэтому я вставляю сюда отрывки из
сохранившегося дневника Вани. (Н.Л. Багрецова).
176
пирамиды. Особенно отличался Женька Попов, считавшийся
«атаманом» общежития. Все его боялись, как огня. Царило
низкопоклонство перед этим атаманом и его шайкой. Кроме
мордобития он занимался и воровством. Имел наган и ещё больше
нагонял страху на студентов, особенно 1 курса (он был на втором).
В техникуме были такие порядки, что права первокурсников
ущемлялись старшекурсниками на каждом шагу. И новичков всегда
как-нибудь и чем-нибудь «обновляли», т. е . прощупывали дух этого
новичка. Перейдя в общежитие, я сразу заметил такое положение.
Сам я не трус от природы, хотя и никогда не лезу на рожон, но не
любил и не люблю, чтобы мной командовали. С первой встречи
я не понравился Попову. Будучи физически слабее меня, он не
решался выйти против меня один на один, но стремился натравить
на меня всю свою компанию. Однажды мы пришли к столовой до
её открытия и ждали у дверей.
Попов со своей компанией пришёл позже нас и стал
пробираться к двери, отталкивая первых. Я подошёл и оттолкнул
его. «Атаман» почувствовал себя униженным и сунул мне в нос
(кровь не пошла). Представился случай «обновить» меня, и его
орава ринулась играть в «кота», т. е., встав в кружок, они начали
меня переталкивать, передавать от одного к другому. Первым начал
Алёшка Чадаев, начинающий блатовать. Но передавать меня им
пришлось недолго. Я был не по возрасту сильным, уже в то время
легко выкидывал 2-х пудовую гирю правой рукой, а теперь не
могу... Я вышиб из круга Алёшку Чадаева. Подошёл к Попову,
отвесил и ему. Чем бы это кончилось – не знаю, но как раз подошёл
директор техникума Соловьёв Иван Петрович, он-то и не дал нам
драться. Пригрозил исключить из техникума и отдать под суд.
Столовую открыли. Пока ели, смотрели друг на друга косо.
Когда встречались – не здоровались, но драки больше не было. А
затем Женьку вскоре арестовали за кражу в пошивочной
мастерской при техникуме и засудили. С Алёшкой вскоре
подружились, а затем его взяли в армию. Но авторитет мой среди
студентов сразу поднялся. Как это вдруг «первач», тихий на вид
малый, подрался с грозой студентов, которого боялись даже те, кто
был сильнее его. Но я не стремился быть «атаманом».
Начались занятия. Вскоре нас перевели в другое общежитие.
Наше прежнее отдали девушкам, их оказалось больше. А нас
поместили в бывшую кладовую, прорубив в ней два окна. Это была
177
огромная комната, в концах её было по печке и в концах же были
сделаны нары в 4 яруса (я спал на 4-м). Условий для занятий –
никаких. Дров не было, приходилось ходить на охоту за заборами
граждан, обломали все коновязи у Райкома, Райсовета и других
организаций. Но натопить как следует так и не могли. На столе
застывали чернила, приготовленные из сажи. Всю зиму совершенно
не раздевались. Света не было. На такую комнату, где жило нас 41
человек, давали 1/4 литра керосина на полмесяца. Правда, вначале,
около полумесяца, работала электростанция (генератор приводился
в движение двигателем трактора СХТЗ, стоявшим здесь же во дворе
техникума). Но затем керосин вышел, и настала такая катавасия!
Бумаги не было, писали на газетах и книгах.
Хлеба до декабря давали только по 200 граммов на день.
Обеды в столовой были плохие. Доставить продукты из дома было
трудно, подвод для того, чтобы привезти картошки, не давали. Нас,
скоблинцев, училось в Куртамыше в техникуме и педучилище
14 человек. Иногда давали подводу кому-нибудь на рынок, тогда и
привозили что-нибудь нам. Да и что наши родители могли
передать? Не больше, чем ведро картофеля 1 раз в месяц. А часто
бывало так, что мои родные мне ничего не высылали. Только с
января месяца стали давать по 500 граммов хлеба, но без
продуктовой карточки. Я сильно тогда подорвал своё здоровье.
Болела у меня грудная клетка, и была общая слабость. Но
Куртамышские врачи не могли дать мне никакого дельного совета.
На приёме мне приходилось быть у фельдшера Антона
Князева, который сидя спал. Начнёт писать рецепт и уснёт.
Однажды он писал мне рецепт и уснул, а перо приложил к клочку
бумаги, на котором писал и посадил такую кляксу, что невозможно
было прочесть, что написано. Я долго ждал, когда он проснётся, но
он не просыпался, и я вынужден был разбудить его.
В общежитии было воровство, воровали хлеб. Вечерами
азартно играли в карты и пили. Хоть я и не увлекался всем этим, но
выучил все новые карточные игры и иногда поддавался общей
лени.
Время от времени ходил пешком домой (30 км), привозил на
санках или в мешке за плечами картошки и каких-нибудь шанег –
178
брюквенных или морковных. Дома с хлебом было тоже плохо.*
Материальное обеспечение плохое. Одежда дрянная. Костюма
нет, ботинок нет. Хожу, в чём попало. В питании наблюдается
улучшение, но далеко не удовлетворительное. Кишка на уроках
сосёт. С 3 апреля стали давать по 400 граммов хлеба вместо 250,
кроме того поддержка картошкой, изредка привозимой из дома.
12 июня 1944 года я прошёл приписку. Приписная комиссия
признала годным к строевой службе. Получил приписное
свидетельство. Обнаружил следующие показатели физического
развития: рост – 157 см, объём груди – 87 см, вес – 55 кг. Развитие
силы задержалось. Причина? – Недостаток питания.
Зачислен в училище, не знаю в какое. Степень умственного
развития: мало разбираюсь в вопросах политики. Определённой
цели не имею. Характер несформировавшийся. По наследству я
унаследовал слабый характер матери. И добродушие, как от матери,
так и от отца. Не хочу никого обидеть. Но стремлюсь и
Иван Багрецов (справа) с
Михаилом
Девятериковым.
1945 год.
Куртамыш.
воспитываю в себе
стойкий, настойчивый и
решительный характер. Задавал себе много вопросов о будущей
жизни. Поставить себе цель в жизни и найти правильный путь – эти
вопросы мучили меня. Как говорит Островский в «Как закалялась
сталь» – «я живу чувствами». Так же чувствами живу и я. Я
ревниво слежу за собой, выявляю и исправляю свои недостатки. И
договорились с Девятериковым Мишей подсказывать и помогать
друг другу устранять эти недостатки.
___ ___ ___ ___ ___ ___
*В дневнике целых 4 страницы посвящены подробнейшему описанию драки между
парнями происшедшей во время побывки дома. Я её пропускаю. Встречаются в дневнике
записи новых слов с объяснениями, например, «гуманный», «эгоист» и т.д. Постоянно
отмечается состояние погоды. Или такая запись: «5 апреля. Был на общем
собрании студентов СХТ, где принимал малую активность – учесть, поправиться». (Н.Л .
Багрецова).
179
Больше всего меня привлекают вопросы политического
порядка. По мере своих сил я критически подхожу к их
разрешению. Мерилом служит запрос требований народа и
текущий ход военных действий. Меня возмущают проделки и ложь
местных властей, – мелких жалких людишек, как говорит Горький,
добившихся руководства. Но, не имея умственных способностей,
чтобы пробить эту стену лжи и блата, я не могу ничего сделать для
облегчения положения простых людей, и остаётся только злоба и
ненависть. Особенно этот блат завязывается там, где еда, хлеб и
продовольствие. Несмотря на войну с Германией, успехи были не
только на фронте, но и в хозяйственной деятельности страны. Дух
народа повысился. Судя по расходам войны, страна должна стоять
перед крахом существования, но в 1944 году дух народа повысился,
страна имеет единство фронта и тыла, дружбу народов, блестящие
победы на фронте и в хозяйственной жизни. Лозунг «Всё для
фронта, всё для победы!» – обеспечит победу. Я уверен, что победа
будет наша!*
Из нашей группы я больше всего сошёлся с Девятериковым
Михаилом Алексеевичем 1927 года рождения, который мне стал
самым лучшим другом в техникуме, с которым мы делились
самым сокровенным. Доверяли друг другу все свои тайны. После
окончания техникума мы с ним разъехались, но часто встречались в
городе Кургане. И лишь когда он уехал в Казахстан в 1956 году,
наши встречи прекратились, и мы друг друга больше не встречали,
но дружеские чувства к нему у меня сохранилось до сего дня. В
1986 году мы стали вновь переписываться.
Вторым в нашей группе, кого я уважал, но с кем не был так
близок, как с Девятериковым, был Хохлов Григорий Тимофеевич.
Миша Девятериков его недолюбливал, поэтому и я не шёл на
большее сближение. Хохлов в силу прямоты своего характера и
неумения держать тайну мог разболтать то, что ему доверили, как
бы, в порядке критики недостатков. Но в общем, Хохлов был очень
хорошим парнем. И Хохлов, и Девятериков были оба из Косулино,
___ ___ ___ ___ __
*... Вот такие мысли роились в голове у голодного и оборванного студента
сельхозтехникума в годы войны. На этом я пока оставляю дневники, перехожу к
запискам Вани. (Н.Л . Багрецова).
180
Хохлов жил в общежитии, а Девятериков на квартире у своей
тётки.*
На первом Курсе
Куртамышского
сельскохоз. техникума. Иван
Багрецов сидит
крайний слева. Куртамыш.
1945 год.
На втором курсе
техникума меня избрали
председателем профкома, коим я был до половины третьего курса.
Вероятно, тогда у меня появилась потребность знать людей по
фамилии, имени, отчеству. Эта привычка запоминать всё
закрепилась у меня на дальнейшую жизнь. А вот с
математическим абстрактным мышлением по алгебре у меня было
не всё хорошо. Вероятно, это оттого, что математику в 7-ом классе
вела Айзенберг Софья Ефимовна, эвакуированная еврейка,
дисциплина у неё была очень плохая на уроках, поэтому я алгебру
усвоил плохо и плохо понимал её в техникуме. Все остальные
дисциплины понимал отлично и отлично учился.
Техникум я окончил с отличием и в счёт пяти процентов
отличников мои документы направили в Тимирязевскую
___ ___ ___ ___ ___
*Про Хохлова Ваня рассказывал такую историю. В техникуме не было тетрадей. И вот
представилась возможность достать довольно большое количество тетрадей, но для
этого надо было ехать в Свердловск и привезти их оттуда. Кому ехать? Вызвался
Хохлов. Задача была непростая, не так сложно было получить тетради по
документам, как трудно доставить их в Куртамыш. Поездка заняла несколько дней,
может, и неделю. В Свердловске Хохлов оказался, конечно, без хлеба, без питания. Что
делать? Изворотливый ум подсказал ему продать некоторое количество тетрадей и
таким образом подкрепиться и добраться до дома. Ваня восхищался его пробойностью
и говорил, что сам он ни за что бы не решился на такой поступок.
... В 1970 году Григорий Хохлов был директором совхоза в Шумихинском районе.
(Н.Л . Багрецова).
181
Выпуск СХТ в 1946 году, Куртамыш. Иван Багрецов крайний
справа во втором ряду сверху.
Омская с/х академия.
СибАКА.
1946 год.
182
академию. Но там набор был перевыполнен, мест в общежитии не
было, и из Тимирязевской академии документы мои отправили в
Омский сельскохозяйственный институт (или СибАКА – сибирская
академия).
10 сентября 1946 года состоялся выпускной вечер, а 11-го я
пришёл домой в Скоблино. Ночевал две ночи и все эти двое суток у
нас шли усиленные дебаты: ехать мне или не ехать? Учиться в
институте или поступать на работу?
Отец мой усиленно отговаривал меня от учёбы, мотивируя тем,
что он болеет и скоро умрёт. Мать останется одна. Помогать
материально она мне не сможет, наоборот, ей нужна моя помощь. Я
же настаивал, что хочу учиться. Надо отдать должное
рассуждениям отца, по-своему он был прав.
1946 год был очень дождливым. Хлеба вымокли на корню,
многое не убрали.
Картофель сгнил от фитофторы. Над страной навис голод. В
колхозе работала одна мама, отец болел целый год. Хлеба получили
очень мало.
Денег не было совершенно. Николай сам ещё был на распутье,
не знал, где будет работать и жить. Поэтому отец и отговаривал
меня: «Ванюшка, не езди!» Но я упорствовал. Мать была не так
тверда и хотя говорила, чтоб я «не дурил собачьим дуром», но всё
же собирала мои вещи в фанерный дорожный чемодан. Она хотела,
чтобы я поехал учиться, и не против была, если бы я стал работать.
Утром 13 сентября я погрузил свой чемодан (в Юргамыш везли
хлеб на быках), а сам ещё задержался дома, чтобы уговорить отца
не препятствовать мне. Но отец был непреклонен. Он сказал мне:
«Я и умирать буду и скажу, что Ванюшка меня не послушал».
Наконец, я попрощался со всеми и пошёл. Я вышел из избы и не
слышал, как отец крикнул мне: «Ванюшка, вернись!» Это мне
рассказывали потом мама и Николай, когда я в феврале 1947 года
приехал на каникулы. Я же не услышал и ушёл. А с отцом
случился приступ, у него потекла кровь ртом и носом. После этого
случая отец окончательно слёг в постель, ему становилось всё хуже
и хуже. Я же 13 сентября ушёл пешком в Юргамыш, сел на поезд и
183
14 сентября был в Омске.*
Тамара Пушкарёва –
Куртамышская любовь Ивана
Васильевича Багрецова. Прибл.
1945 год.
В Омске предстояло жить на
одну стипендию. Я стал
расспрашивать старых студентов,
возможно ли это, и получал ответ,
что очень трудно, что они хоть по
100 рублей помощи из дома, но
получают. Но я твёрдо решил учиться и не просить помощи от
родителей, как бы ни было трудно. Завёл книгу расходов, куда
записывал всё до копейки. Питался равномерно, без всяких рывков
и колебаний, и каждый день был голоден. Уже на второй лекции
хотелось есть, а третью лекцию досиживал с потемнением в глазах.
В сельскохозяйственной
академии города Омска.
Слева направо: Николай
Майборода и Иван
Багрецов. 1947 год.
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
*Не знаю, почему, но, описывая
свою учёбу в техникуме, Ваня ни единым словом не
упоминает про свою первую дружбу – любовь с Тамарой. А между тем на третьем
курсе она цвела пышным цветом. Тамара, видимо, ждала предложения, но Ваня,
возбуждённый открывшейся перспективой поступления в Тимирязевскую академию,
предложил ей ждать его 4 года. Она обещала, но ждать не стала.
Последние годы она с Ваней переписывалась и даже после его смерти продолжает
слать письма. Замужем. (Н.Л . Багрецова).
184
При очередном взвешивании вес мой составил уже всего 52,5
кг, а рост увеличился. Я постоянно чувствовал слабость, шум в
голове, в желудке спазмы, быстро уставал. Начался фурункулёз. Я
обращался к врачам, но они прописывали микстуры, которые не
помогали. Просто надо было лучше питаться.
Но так или иначе, я проучился первый семестр. Сдав экзамены,
в феврале поехал домой на каникулы. Приехал в Юргамыш и зашёл
на колхозный заезжий двор узнать, нет ли кого из скоблинских на
лошадях.
Зашёл, поздоровался, а Татьяна Сергеевна говорит: «А, Ваня
приехал! А Василий-то Савельевич уехал». Я спрашиваю: «Куда?»
Подумал, что в Челябинск или в Курган в больницу. А она говорит:
«Уехал на вечное поселение». Эти слова меня ударили как обухом
по лбу. Я спросил: «Когда это случилось?» Мне ответили, что в
январе.
Я не стал больше расспрашивать и сразу пошёл пешком домой
в Скоблино. Все, кто были на лошадях, уже уехали раньше. Солнце
было на закате.
16 февраля 1949 года на кафедре энтомологии и фитопатологии в
Омской сельскохозяйственной академии. Иван Багрецов сидит за
второй партой, рядом стоит преподавательница.
185
Мороз крепчал. Была позёмка с резким пронизывающим
ветром. Я был в японских ботинках, отданных мне Николаем. Они
промокали от таявшего на них снега. И фуфайку подарил мне
Николай. Выйдя на Озёрскую степь, я сильно замёрз, замёрзли и
тело, и ноги. Но я шёл, как оглушённый известием. В моём мозгу
была одна мысль, что я виновник смерти отца, не послушал его.
И слова отца: «Умирать буду и скажу, что Ванюшка не
послушал», – сверлили мой мозг горячим укором моей чёрствости и
жестокосердия.
Идти было тяжело, т. к. позёмка заметала дорогу снегом. Я
замёрз в своём лёгком одеянии, и было голодно, но я говорил себе,
что так мне и надо. Короче говоря, я простить этого себе не мог.
Пришёл домой ночью. Меня встретила мама. Она рассказала мне о
последних минутах жизни отца.
Отец умер 4 января 1947 г. и похоронен 7 января на
Скоблинском кладбище рядом с его отцом Савелием Гавриловичем
и его сыном Николаем на православном кладбище. Мама
рассказала мне, как у отца случился приступ кровотечения 13
сентября. Отец тосковал по мне. В душе он понял, что я пошёл не
на плохое, а на доброе дело. Вероятно, в душе он простил меня, но
тогда сгоряча он простить не мог. Я и до сих пор сам себя простить
не могу, что я поторопился уйти из дома. Задержись я хотя бы на
день, улеглись бы страсти, и приступа кровотечения у отца могло
не быть. Да и отец мог бы понять правоту моего дела, и у меня не
осталось бы этого осадка вины перед отцом на всю мою жизнь. Но
беда наша в том, что мы торопимся, думая, что потеряв день, мы
теряем очень многое, в данном случае я дня не потерял, но потерял
в другом. Меня всё время грызёт совесть, что я с отцом поступил
жестоко, не поняв его душевного состояния в то время, когда он
лежал почти уже на смертном одре. Он прекрасно понимал, что
видит меня в последний раз и, конечно же, хотел наглядеться на
меня, т. к . я бывал дома редко.
Летом, с самой весны до 25 августа, я был на
производственной практике в деревне Маслово Куртамышского
района, домой приходил редко, кажется, два раза в течение лета.
После сдачи государственных экзаменов в техникуме я появился,
как млад месяц, объявил о своём решении ехать в Омск в
сельхозинститут и на второй же день после возвращения домой
собрался и уехал. Торопился, не хотел терять время.
186
Эта дурацкая моя спешка расстроила больного отца, да и я до
сих пор не нахожу душевного покоя. За то, что так не понял душу
отца, так обидел его... Да, надо сказать, что при моих хороших
теоретических знаниях, агрономическая карьера мне не удалась,
хотя я техникум закончил на отлично и в институте учился хорошо.
Вероятно, Бог наказывает меня за мою жестокость...
Когда я приехал зимой 1947 года на каникулы, мать уже не
настаивала на том, чтобы я бросил учёбу. С Николаем мы
договорились, что пока я учусь, помогать матери будет он, а когда я
выучусь, тогда и он возьмётся за учёбу. Ему надо было устраивать
свою семейную жизнь.
Ещё при жизни отца он женился первый раз, но молодая жена
прожила не больше трёх дней и ушла. Похоже, что замужество
понадобилось ей только для того, чтобы выйти из колхоза. Со
второй женой он прожил месяц, пока, наконец, не женился на
Парасковье Кирилловне Авдеевой из Песков, с которой и прожил
всю свою жизнь, накопив пятерых детей. С большим трудом
Николаю удалось выйти из колхоза и устроиться работать
заготовителем. Хотя летом я жил дома и помогал матери по
хозяйству, Николай, конечно, помогал больше, чем я: заготовил и
вывез дрова, сено, солому, сделал необходимый ремонт.
К 1 сентября я уехал в Омск. Нас, студентов, направили на
уборку. Я договорился с деканом факультета Зезиным И.В ., чтобы
мне разрешили работать в колхозе «Искра» Юргамышского района
Курганской области. Мне разрешили. Я приехал в Скоблино и
работал на разных работах. В день 13 или 14 сентября, сейчас точно
не помню, я, вначале, работал ездовым на жатке-самосброске, а с
обеда меня послали разгружать комбайны. Я работал на лошади –
вороной рабочий жеребец, запряжённый в бричку-бестарку, на
нём я и возил зерно от комбайна на полевой зерноток. После
работы где-то около 2-х часов ночи, я привёз трёх комбайнёров в
контору правления колхоза, где ещё были председатель колхоза
Кармацких и бригадиры полеводческих бригад. Тут же во дворе
конторы был конный двор. Я распряг коня и повёл его в пригон.
Ночь была исключительно тёмная, небо заволокло густыми тучами.
За тесовыми воротами ничего не было видно. Я открыл ворота и
ввёл коня. Я не видел, что прямо у ворот стояла другая лошадь,
которую мой конь укусил. Она лягнула не коня, а меня прямо в
лицо. Разбила мне челюсть, сколола зубы, свернула набок нос и
187
чуть не выбила глаз. Затылком же я стукнулся о толстый воротний
столб и получил вторичный удар по голове. Когда конюх Дарья
Шестакова подошла с фонарём «летучая мышь», она увидела, что я
лежу, не шевелюсь и не дышу. Она побежала в контору, сказала
председателю и бывшим там мужикам, что Ваньку Багрецова
лошадь убила. Мужики пошли, взяли два потника из-под сёдел и
стали откачивать меня, катая на потниках. Я, видимо, задышал,
застонал, и меня начало рвать, что свидетельствует о сотрясении
мозга, но в сознание я не пришёл. На том же коне, на котором я
приехал, мой брат Николай повёз меня в Песчанскую больницу. По
рассказу Николая, пришла врач Свинина Е.В .,* осмотрела, сшила
мне разорванную верхнюю губу справа.
До октября я лежал в больнице в Песках, а потом уехал в Омск
и в Омске ещё лежал месяц в областной больнице. Потом ещё
лежал в Омской психиатрической больнице, потому что у меня
очень сильно болела голова.
И пока я жил в Омске, я почти ежедневно ходил в больницу,
лечил голову амбулаторно. Несмотря на сильные головные боли,
институт я не бросил, продолжал учиться. Конечно, моё голодное
существование ещё более усугубляло моё плохое состояние.
Справляться с недугом мне помогала воля. Однако, лошадка унесла
моего здоровья немало. От этого я страдал всю жизнь.
Конечно, к этому были хорошие добавки, о которых скажу
ниже...
___ ___ ___ ___ ___ _
*Свинина Елизавета Васильевна – работала в Песчанской участковой больнице с 1939
по 1964 годы с перерывом призыва в военный госпиталь в годы войны, депутат
Верховного Совета СССР 4-го созыва 1954 года, награждена орденами «Знак почёта» и
«Красного Знамени», знаком «Отличник здравоохранения», пятью медалями. (С.В .
Плотников).
188
8.13. ЗАПИСИ
И.В. БАГРЕЦОВА,
ВОССТАНОВЛЕННЫЕ ЕГО ЖЕНОЙ
НАТАЛЬЕЙ ЛЬВОВНОЙ БАГРЕЦОВОЙ
На этом Ванины записки обрываются. Тяжёлое состояние,
постоянные сильные боли не позволяли ему писать даже лёжа.
Сидеть он уже давно не мог.
Наркотики, которыми его пичкали для обезболивания,
затемняли его разум.
Дальше повествование идёт уже от моего лица с
использованием Ваниных дневников, писем и моих воспоминаний.
Да, со здоровьем у Вани всегда было неважно. Сначала, в первые
год-полтора нашей совместной жизни, у него был фурункулёз. У
него постоянно болела голова, трудно было собираться с мыслями.
Потом начались припадки: от неожиданной и резкой боли он
терял сознание и падал.
Потом он приспособился: при неожиданной боли начинал
быстро бегать, шевелиться, и это помогало избежать припадка.
Конечно, он не раз обращался к врачам и лежал в больницах на
обследовании.
Читая его дневники, я натолкнулась на запись, сделанную
где-то на третьем курсе техникума. Они с товарищами
дурачились в общежитии, боролись, кто-то, шутя, завернул ему
руку за спину, и вдруг он почувствовал резкую боль в локте и
потерял сознание. Привожу дословно его запись: «Я почувствовал
резкую боль в локте, и сразу же кольнуло сердце. Я встал со стула,
у меня закружилась голова, по телу забегали мурашки, потемнело
в глазах, и я рухнул на пол вперёд лицом. Это продолжалось не
больше 5–10 секунд, но в этот миг в виде сна пролетело
множество снов и видений, и то, что я видел давным-давно, и то,
что я видел в последние секунды. Я пришёл в себя, голову
разламывало, в области лба было очень высокое давление, в ушах
трещало».
Кроме того, Ваня был несчастливый. Поехал в лес рубить
дрова – его ударило отскочившим комлем. В поле задело сеялкой и
чуть не утащило под бороны. Трактором прижало ногу и порвало
мениск – и так без конца. Может быть, потому, что он никогда
не чурался чёрной работы и постоянно находился в поле.
189
В общем, учёба в институте продолжалась. Материально ему
было очень трудно.
Из писем того времени из Омска в Скоблино и обратно, видно,
как бились в нужде и там, и здесь. В письмах Николая сообщалось,
что налоги ещё не платили и не знают, где брать, надо покупать
хлеба, а не на что, косить ещё не давали и т. д . Иногда
продавалась какая-нибудь скотина, тогда уплачивались налоги и, в
лучшем случае, высылалось Ване 100 рублей. Но в зиму семья
оставалась без мяса, надеялись только на молоко, к счастью,
новая корова была хорошая. Ваня, конечно, тоже не сидел без дела.
Студенты организовывались в группы и нанимались разгружать
баржи с дровами. Один раз копали траншею в каком-то ОРСе,
там им кроме денег дали ещё постного масла и крупы. Бывали
выдачи промтоваров через профком.
Однако ни та, ни другая сторона семьи не помышляла о том,
что Ване надо бросить учёбу и начать работать. Нет, Ванина
учёба теперь для всех и для него самого была гордостью,
светочем, высокой целью. Их несправедливо обвинили, унизили,
лишили имущества и доброго имени. Они прошли все муки ада,
голодали, мёрзли, скитались, надсажались на тяжёлой работе.
Ваня ходил по миру, его едва собаки не разорвали, и вот теперь
этот Ваня, единственный не только из Скоблино, но и из всех
окрестных деревень, получит высшее образование, выйдет в люди,
станет большим начальником, будет получать хорошую зарплату,
а не палочки на трудодни, поможет всем остальным членам семьи
встать на ноги! Этой мечтой жила вся семья.
Николаю с великим трудом удалось уйти из колхоза и
устроиться заготовителем кожсырья. В его участок входило 8
деревень, а в качестве транспорта ему был выделен бык.
Заготовлять корм на зиму он должен был сам, правда, выделяли
участок для сенокоса, где они с женой накашивали не только быку,
но и частично на корову. Бык оказался выносливым и даже
довольно быстрым. Заготовлял Николай шерсть овчины, бычьи
кожи и т. д . Со сдатчиками рассчитывался сапожным товаром
(верха, голенища, подмётки), краской, химическими карандашами,
иногда выделанными овчинами. Работа заготовителя была не
очень удобная – постоянно в разъездах. Опасная – могли
ограбить, но кое-что эта должность всё же давала. Николай
справил всем новые сапоги, сшил всем овчинные шубы.
190
Багрецовы все ещё были разуты-раздеты после войны, и эти
обновы имели большую ценность. Мешок с кожтоваром хранился у
матери, мне тоже потом сшили сапоги. А Ваня свои хромовые
надевал редко, так берёг, так берёг, что они совсем вышли из
моды, много лет пролежали без употребления и пережили его.
Итак, учёба продолжалась. Крупным событием тогдашней
идеологической жизни был разгром менделистов-морганистов и
учения о наследственности, учинённый Лысенко и его
последователями. Естественно, что в сельскохозяйственных вузах
это событие отразилось особенно громко и подчас трагически.
Так было и в ОМСХИ. Некоторые профессора твёрдо
стояли на своих позициях и оспаривали лысенковщину. За это они
поплатились своими должностями, партийностью, а один
(может, даже не один!) покончил жизнь самоубийством.
Студенты не осмеливались выступать против признанной
Сталиным теории Лысенко, но сомнений было множество,
трагизм и острота происходящего волновали многих до глубины
души. Мы, филологи, весьма равнодушно отнеслись к критике
теории языкознания Марра, потому что она действительно была
неубедительна и ни на чём не основывалась, часто даже мешала
нам.
У биологов дело обстояло совершенно иначе. К сожалению, ни
в дневниках, ни в записках Ваня не упоминает о событиях того
времени в институте, я пишу только то, что помню по его
рассказам. Видно было, что вопрос этот его волновал, разум
отказывался соглашаться с явными несообразностями, но
авторитет Сталина тоже был настолько высок, что нельзя было
позволить себе с ним не согласиться. Оставалось думать, что сам
ещё слишком неразвит, чтобы понять, где истина. Кстати, сам
Ваня в это время пытался размножить семена ветвистой
пшеницы, но она почему-то каждый год перерождалась в
обыкновенную.
После 4-го курса Ваня должен был проходить практику. Он
усиленно добивался направления в Челябинскую область, почему-
то она привлекала его, и, наконец, добился. Его направили на
практику в Троицкий совхоз Троицкого района Челябинской
области.
Я работала в Троицком районе учителем. Там мы и
познакомились с Ваней. А было это так...
191
Весной школьники натянули сетку и начали играть в волейбол.
Я тоже играла с ними и почему-то очень увлеклась, хотя в
студенческие годы никогда не появлялась на волейбольной
площадке возле общежития. Здесь же меня не смущало даже то,
что игроки были исключительно парни и семейные мужчины, я
была единственной представительницей женского пола. Игроки,
случалось, матерились, и я воевала с ними из-за этого . Особенно
отличался некий Павличенко, брат бухгалтера. Он откровенно
считал, что материться – его мужское право, и где мужчины,
там женщине не место.
Я не сдавалась и, в конце концов, победила: он перестал ходить
на площадку, а остальные держались в рамках. Среди этих
остальных был незнакомый парень в невзрачном сером потёртом
костюмчике, наподобие лыжного, сильно конопатый. Играл он не
хуже и не лучше других, но если упускал мяч, ему кричали с
насмешкой: «Агроном! Зерно просыпал!» и тому подобное. За
пределами площадки мы с ним здоровались, но и только. Он не раз
бывал свидетелем моих стычек с Павличенко, но никогда не
вмешивался.
Однажды мы столкнулись с ним нос к носу у буфета в
столовой и вместе пообедали. Тут и произошло наше официальное
знакомство. Он представился полным именем: «Иван Васильевич
Багрецов». Сообщил, что в деревне у него осталась «матушка», а
брат – «был человек, да женился». Я узнала, что он практикант.
После этого мы стали встречаться уже не только на
волейбольной площадке. Он заходил ко мне в комнату, вечерами мы
гуляли по каменистому крутому берегу быстрого Уя. Однажды
приезжали железнодорожники с концертом, мы сидели рядом, а
после концерта долго гуляли в саду – искусственно созданном
зеленом островке в плоской степи, где находился Троицкий совхоз.
Однако дружба наша оборвалась.
Я уехала в отпуск, а Ваня – на курсы апробаторов. Осенью мы
встретились вновь, хотя и находились очень далеко друг от друга.
Он работал агрономом на 4-ом отделении, километров за 60–80
от центральной усадьбы, в другом районе. Однако встретились, и
дружба наша возобновилась. Что мне нравилось в нём? Его
идейная убеждённость, честность, серьёзность, полное
отсутствие легкомыслия, наглости, поисков каких-то кривых
путей. Конечно, я видела и недостатки в нём, но они не
192
казались существенными и их можно было изжить. Например,
заметно было, что он мало читал, но, тем не менее, был высокого
о себе мнения и с уверенностью рассчитывал, что через несколько
лет станет директором совхоза, а там, глядишь, и ещё выше. Это
самомнение было вполне естественным, если учесть, какой был
голод на высокообразованные кадры в послевоенное время, и каких
трудов стоило Ване подняться с самого дна на такую высоту!
Последнюю неделю, когда писал отчёт о практике, Ваня жил у
меня. Расстались мы с ним благородно, дав друг другу полную
свободу устраивать свою личную жизнь, как заблагорассудится,
однако свободой этой не воспользовались. Уезжал он с порядочной
по тем временам суммой денег –1600 рублей. Купил матери хлеба,
уплатил налоги. Кроме того, он заехал в Челябинск, где
познакомился с моей матерью и отдал ей по моей просьбе 100
рублей. Кроме Малыгиных, был у него ещё в Челябинске племянник
Шурка, которого следовало проконтролировать и тоже немного
поддержать деньгами.
Остановлюсь на судьбе Шурки, т. к . в Ванином повествовании
эта страница совсем пропущена. Вероятно, потому, что Ваня
много лет дома почти не находился. А Шурка жил у них в семье
почти всю войну.
Старший брат Вани Дмитрий, как уже говорилось, вынужден
был жениться на Матрёне, которая была старше его и которую
он не очень-то любил. Отец отделил их, и они жили своим
хозяйством. Матрёна любила Дмитрия исступлённо, угождала
ему, следила, чтоб он всегда был чисто одет, но страшно
ревновала его, бегала за ним, никуда не отпускала из дому одного.
Ванина мать Марина Дмитриевна говорила, что Дмитрий
был в молодости красавчиком. Я видела его в 40 лет и, признаться,
этому не поверила. Когда в феврале 1933 года Василий Савельевич
был изгнан из Скоблина, Марина Дмитриевна, бывшая тогда в
колхозе бригадиром, могла бы и не ехать вслед за ним, но чувство
долга заставило её это сделать.
Дмитрий с Матрёной оставались дома в селе. Но в
дальнейшем в 1933 году начался голод, народ стал разбегаться из
колхоза. Кто устремился в города или на стройки, кто по старой
памяти двинулся в Сибирь. К тому времени у них уже было три
девочки: Парасковья, Анастасия и третью не знаю. Дмитрий и
193
Матрёна тоже снялись с места и направились в сибирскую
сторону. Ехали в переполненном вагоне, полуголодные. И тут у
родителей созрел предательский план. Они собрали свои узлы,
взяли на руки младшую, грудную дочь, а старшим наказали:
«Сидите смирно, не плачьте, мы купим на станции хлеба и вам
принесём». Ушли и не вернулись. Поезд ушёл, увозя
их детей. Было это не то в Петропавловске, не то за
Петропавловском...
Больше они никогда дочерей не видали... В семье этот факт
был запретной темой. Почему они так сделали? Видимо, Дмитрий
был ещё слишком молод, дети не вызывали в нём никаких
отцовских чувств, а Матрёна не осмеливалась ему
противоречить, боясь его потерять. Он был для неё дороже
детей.
Василий Савельевич был человеком исключительно
правдивым, даже себе в ущерб, человеком долга. Этому учил и
своих младших сыновей, Николая и Ваню. Он учил их не только
своему ремеслу, но всей жизнью своей давал им уроки трудолюбия
и честности. Почему Дмитрий был воспитан не так? Может,
причина в том, что он рос без матери, что его больше жалели и
баловали, что мачеха боялась к нему приступаться, что он жил в
более лёгкие годы и привык думать только о себе?
Года через 3-4 Дмитрий с Матрёной вернулись в Скоблино.
Девочка, которая оставалась у них, умерла, но родился в 1936 году
сын Александр, которого они и привезли с собой. Это и был
племянник Шурка.
Матрёна была совсем больная. У неё развился туберкулёз, она
слабела с каждым днём.
Дмитрий старался не бывать дома: днём на работе, ночью у
сударки. Шурку отвёл к деду – Василию Савельевичу. Наконец,
Матрёна умерла. Дмитрий привёл новую жену, Юлию. Ей было
едва 16 лет, а может, и не было. Она ничего ещё толком не умела
по хозяйству, семья была бедная, некому было научить. Василий
Савельевич не одобрил новый выбор сына:
–
Второй раз выбираешь и не умеешь в лесу добрую берёзу
выбрать!
Дмитрий пришёл за сыном, и увёл его домой:
–
Пойдём домой, у нас там кто-то есть. . .
194
Юлия стряпала оладьи, что Шурке очень понравилось. Так он
стал жить с отцом и мачехой. О бесхозяйственности Юлии
сохранился семейный анекдот.
Шурку угостили солёным огурцом. Он похвалился: «У нас мама
тоже огурцов насолила!» – «Ну и много она насолила?» –
«Кринку!»
Когда началась война, Дмитрия взяли в армию, а Юлия, забрав
дочку, ушла жить к матери, нимало не озаботившись судьбой
Шурки, попросту оставила его и ушла. Через пару дней он,
конечно, снова прибился к дедушке с бабушкой и жил у них около
трёх лет, пока не вернулся с фронта отец в конце 1943 года. Руки
и ноги были у него целы, но он был признан негодным к строевой
из-за болезни сердца. Т. к . остро не хватало мужчин на
руководящие должности, его сделали председателем Сельсовета.
Шурка рос заброшенным, в школе учился плохо, в каком-то классе
сидел три года, и выражение «пять классов, шестой коридор»
имело к нему прямое отношение. Семилетку он не закончил и был
определён в ремесленное училище в Челябинске. Вот там-то его и
навещал Ваня.
В 1950 году Шурке было 14 лет. Дмитрий умер рано, в 1955
году. Кроме Шурки у него осталось ещё шестеро детей от Юлии:
Галя, Лёня, Люба, Толя, Коля, Юра.
Лёня учился в ремесленном училище на сантехника и во время
практики погиб: его завалило землёй в траншее.
Нечего и говорить, как тяжело было Юлии одной поднимать
детей. Она считала за счастье, что не была колхозницей,
работала техничкой в школе. Её дети закончили или ремесленные
училища, или какие-нибудь краткосрочные курсы. Судьба не у всех
сложилась удачно. Лучше всех обстоят дела у Анатолия.
Некоторое время он работал шофёром-дальнобойщиком, затем в
Челябинске – водителем автобуса. Стал уже дедом.
Александр отслужил в армии и, вернувшись, вскоре женился.
Жена его, Валентина Фёдоровна, была бойка, деятельна, быстро
приспособлялась к любой обстановке и взяла семейное руководство
в свои руки. Они много ездили, пока не остановились в Тобольске.
Дети их: Наташа и Сергей.
Тобольские Багрецовы приезжали к нам всей семьёй в гости.
Александр был молчалив, много помогал Ване в его строительстве
195
и возне с мотороллером. Потом Сашка с Валентиной развелись.
Ване он сказал: «С ней я всегда знал, что она человек, а я –
никто. А теперь я сам человек».
Работает он шофёром. Известно, что растёт у него новая
дочь, а теперь, может, и ещё кто-нибудь есть.
... Весной Ваня окончил институт и получил назначение
старшим агрономом в Яланский мясо-молочный совхоз
Альменевского района Курганской области.
Центральная усадьба находилась в башкирской деревне
Юламан, км 70 от железной дороги, от станции Щучье. В апреле
он приехал ко мне, мы отправились пешком в Н. -Санарку, где был
сельсовет, там и расписались. Было это 19 апреля, день был
жаркий, совершенно летний, и прогулка доставила нам большое
удовольствие.
Потом он уехал, я же осталась дорабатывать до конца года.
А Ване предстояло перевезти мать и хозяйство из Скоблино. Ему
дали машину, на неё погрузили весь скарб, а корову повели за
телегой.
Где-то в июле прибыла в Юламан и я. В те времена ещё не
мечтали о рейсовых автобусах, ездили на попутных машинах в
кузове, на чём придётся: на досках, и на дровах, и на тюках с
шерстью. Лучше всего было ездить на зерне: мягко, удобно сидеть
и не страшно. У меня был деревянный чемодан, тюк с книгами и
мешок.
Квартира была в новом доме: комната и кухня. Полы, оконные
рамы, двери – всё было некрашеное. Мы со свекровью мыли полы
песком, скребли веником-голичком, делать это надо было
«взаправди и оберучь» – тщательно и двумя руками, как
выражалась Марина Дмитриевна. Вообще, в её языке было много
выражений, мне вовсе незнакомых, и я даже начала их
записывать.
Главное богатство было: корова с тёлкой и ларь с зерном.
Четыре курицы. У матери был сундук, путешествовавший с
Багрецовыми по Сибири, а в нём приданая плюшевая жакетка
(«маринатка»), две юбки и ботинки со шнуровкой.
Наконец, было три подушки и новое ватное одеяло, которое
она сама стежила. Одеяло было из синей жёсткой бумажной
диагонали, я называла его железным, оно почти не гнулось и не
грело. Не было ни простыней, ни пододеяльников, ни белья, ни
196
даже занавесок на окнах. На полу – никаких половиков. Ваня ходил
на работу всё в том же сером костюмчике, в котором играл
когда-то в волейбол. Мать спала на казённой железной койке, а мы
с Ваней на полу. Короче, мы были чудовищно бедны!
Совхоз был большой – 5 ферм, из них только одна была близко,
а все остальные километров за 20–25. У Вани, как и у других
специалистов, была закреплённая лошадь. На машине ездил только
директор. Земля была неважная – солонцы, озёра, болота.
Севообороты в совхозе были запущены, поля засорены, работы
было много. Ваня всё время был в разъездах. Мне нашлась работа в
семилетней школе. Кроме того, я усиленно занималась шитьём.
Занавески сшила на руках сама, а кальсоны не умела, да и без
машины плохо было. Я ходила через дорогу шить к еврейке,
высланной из Молдавии, за что отдавала ей сколько-то сметаны.
Вообще, национальный состав Юламана был очень пёстрый.
Коренное население – башкиры, совхозные рабочие и служащие –
русские, а в последние годы здесь оказалось много высланных из
Молдавии местных жителей и евреев. Отцы семейств,
замешанные в бандеровщине или изменнических действиях во время
войны, находились в лагерях, а их семьи, а также различная мелкая
буржуазия были высланы в разные области Сибири. Был
специальный комендант, надзиравший за ними, отношение к
молдаванам было настороженное, как к врагам. Когда одна
молодая учительница вышла замуж за молдаванина, был ужасный
скандал, и её отстранили от преподавания.
Жили очень скученно, тесно. Но рабочих хватало. Директором
совхоза был Александр Николаевич Востоков. Марина Дмитриевна
называла его «седой король». Он действительно выглядел весьма
величественно, старый кадр начала 30-х годов, заслуженный,
уважаемый.
Под стать ему был и главный зоотехник Петровский, тоже
интеллигент старого типа. Как я теперь понимаю, требования
тогда были намного меньше, чем сейчас, рабочих же было намного
больше, и специалисты работали без особого напряжения. В одном
доме с нами в таких же квартирах, как у нас, жили главный
бухгалтер Гирс, тоже пожилой, и парторг Черняков, этот
был помоложе и весьма малообразован. Мне трудно объяснить,
почему, но хотя Ваня обладал безусловными агрономическими
197
знаниями, а дело у него не заладилось. Возможно, он
недостаточно уверенно держался.
... Хуже всего было дело с семенами. Поля были засорены
овсюгом. Очистить семена овса от овсюга очень трудно,
сортировки были примитивные. Ваня пытался сконструировать
что-то сам, но ничего не получилось. Он доказывал, что семена
подлежат обмену, но от него требовали: «Сортируй!» Был лёгкий
и простой путь: образцы семян, сдававшиеся в контрольно-
семенную лабораторию, вручную очистить от овсюга, чтобы их
признали кондиционными. Но это значило обмануть государство
и самих себя и сеять сорными семенами. На это он пойти не мог.
Не знаю, как и чем они сеяли, обменяли ли им хоть часть семян, но
когда посевная закончилась, вдруг пришёл приказ из области:
освободить Багрецова И.В . от обязанностей старшего агронома,
как не справившегося с работой.
Конечно, Ваня был не виноват, что до него поля
обрабатывались плохо и были так засорены. И Востоков знал это
прекрасно и виноват был гораздо больше Вани, т. к.
попустительствовал этому. Но когда пришлось отчитываться,
он не захотел подставлять свою голову и подставил Ванину.
Эта первая неудача сильно убавила у Вани уверенности в своих
силах, которой ему и так не хватало. Ему и в голову не пришло
«потерять» трудовую книжку с роковой записью и начать жизнь
сначала. Нет, он честно предъявлял её и, конечно, сразу много
терял в глазах вышестоящих.
Гирс советовал Ване не уезжать из совхоза, поработать
агрономом фермы, но обида застилала глаза, и Ваня поехал за
новым назначением. В июле 1952 года мы выехали из Юламана в
Звериноголовский район на 2-ую ферму Алабугского совхоза
(овцеводческого), куда Ваня был назначен агрономом.
У меня на руках была двухмесячная дочка Маша. Нас поселили
в бараке. Одна комната. Никакого огорода. Стайки далеко,
метров за 60-80 от барака. Плохо с водой, 1-2 колодца на всю
деревню, очень глубокие. Правда, обещали скоро достроить нам
дом, очень славный пятистенник.
Ваня включился сразу в работу. Хвалил земли, хвалил народ –
очень работящий был! В нашей половине барака все четыре
комнаты были заняты учителями. Школа тоже была в бараке, и
клуб, и больница.
198
У нашего барака была большая крытая терраса, на которой
часто собирались учителя и просто ближайшие соседки с
грудными детьми, спасались от жары.
Марина Дмитриевна косила сено, рассчитывать, что
привезут готовое, как в Юламане, не приходилось.
Ваня старался изо всех сил.
Но на ферме было много мордвы, сам Волков был мордвин.
Многие были связаны родственными узами. До Вани агрономом-
полеводом был некто Кошкодёров, без образования, друг и дальний
родственник Волкова. Они жили душа в душу, а главное – у них
была отработана система хищения хлеба. Кладовщик, учётчик,
бригадир – все были свои. Когда хлеб сгружали в амбары, очень
много хлеба проходило мимо весов, потом этим «лишним» хлебом
пользовались все участники аферы, награждались за молчание и
рядовые рабочие. Появление Вани всем ужасно мешало, т. к . скоро
стало понятно, что он на покрытие воровства не пойдёт. И
Волков начал всеми способами выживать Ваню, чтобы вернуть
назад Кошкодёрова.
Скоро работать стало тяжело. Домик не достроили. Когда
осталось только застеклить окна, оказалось, что привезённое
стекло слиплось. Никто не беспокоился о том, чтобы привезти
другое. Стайку мы купили полуразрушенную, к счастью, приехал
брат Вани Николай и помог её отремонтировать. Картошки у нас
не было, год был засушливый.
Купленного поросёнка пришлось заколоть совсем маленьким,
двух купленных в Юламане ярок тоже закололи – они не ягнились.
Ване удалось купить на базаре в Зверинке около пуда пшена, вот
это пшено мы и ели всю зиму. Вдобавок комната оказалась очень
холодная, когда ветер дул в наши огромные окна, мы со свекровкой
и Машей забирались на печку и там спасались. Дров из школы
дали непиленых, толстущих брёвен, мы с Ваней немало
помучились, распиливая их, притом они были сырые и плохо грели.
Там, на 2-й ферме, пережили мы событие, казавшееся в ту
пору непоправимым: умер Сталин. Мы с Ваней совершенно
искренне горевали и не представляли, как теперь пойдёт жизнь. И
не мы одни. На траурном митинге многие плакали. Только не
плакала и не горевала Марина Дмитриевна. Когда мы начинали
нашу семейную жизнь, ей было 54 года. Она была бодрая,
199
сильная, далеко ещё не старуха, хотя и любила жаловаться на
нездоровье и лечиться.
Она была страшная ругательница. Запросто материлась и
отвыкла от этого только тогда, когда подросли дочери, и мы
стали её оговаривать. Сталина она очень не любила, считала его
виновником коллективизации и всех несправедливостей, выпавших
на их долю. Она заменяла в его фамилии одну букву на другую, и
получалось очень неприлично. Я ужасалась её нахальству и
бесстрашию.
Между тем, война между Ваней и Волковым неожиданно
приняла благоприятный для нас оборот. Освободилось место
семеновода, и Ваню перевели на эту должность. Центральная
контора Алабугского совхоза была в райцентре, в селе
Звериноголовское (казачья станица). Ваня стал жить в Зверинке,
изредка наезжая к нам. Там совхоз держал «экспедицию», т. е.
специальную квартиру для приезжающих, чтобы они могли
ночевать. Это была одна комната с несколькими койками, тут
же жила и содержательница экспедиции старуха Федосеевна с
внучкой-школьницей.
Алабугский совхоз был ещё больше Яланского, фермы были
ещё более разбросаны. Одна ферма была в Давыдовке Глядянского
района, км 80 от Зверинки. Главный агроном Жильцов был
пожилой, уважаемый в Зверинке человек. Ему тяжело было
ездить по фермам, вот он и нашёл себе замену в лице молодого и
безотказного семеновода. Ваня ездил и ездил по фермам, а
Жильцов сидел в центральной конторе и за всё отвечал, а на Ване
большой ответственности не было. Обоих это устраивало, хотя
Жильцов и высказывал Ване в лицо: «Спрятался за широкую спину,
надо самостоятельности искать». Но в целом он относился к
Ване хорошо.
Федосеевна помогла найти свободную совхозную квартиру, и
среди лета мы переехали. Напоследок рассчитались с Волковым:
на конференции членов-пайщиков я выступила и раскритиковала
его за то, что пока он не просмотрит и не выберет себе лучшее из
привезённого товара, он не разрешает продавцу открывать
магазин. Волков в свою очередь «уличил» меня, что я в последний
привоз взяла себе в магазине ситцу и шаль. Таковы были нравы
тогда! Тот, кто оказывался в числе первых и успевал купить что-
200
нибудь ходовое, ценное, делался в глазах остальных чуть ли не
преступником.
Домишко наш был ветхий, низкий, на краю оврага. Ни ограды,
ни огорода не было, вокруг – сыпучий песок. Марина Дмитриевна с
коровой осталась пока на 2-ой ферме, косила сено, а мне
достались гуси. Я мучилась с ними, гуси то и дело попадали в
чужие огороды, лепившиеся по оврагу, а держать их дома
взаперти было невозможно – не было корма. Маша связывала
меня по рукам и ногам, она ещё не ходила, а надо было и в магазин,
и на базар, и с гусями успеть! Я нанимала соседскую девочку
смотреть за Машей.
Постепенно всё утряслось. Приехала свекровь, меня послали в
Курган на месячные курсы завучей, теперь мучилась она. В начале
сентября нам удалось вселиться в другую квартиру. Это был дом
на берегу Тобола, с хорошим огородом. Две комнаты и кухня!
Роскошь. Достаточно тепло, железная круглая печь, русская печь
с подтопком. Вообще эту зиму мы жили наиболее благополучно. Я
работала завучем в средней школе и получала хорошую зарплату.
Ваня тоже получал неплохо, отношения между нами были
хорошие. Из школы дали кубометров 15 сухих, колотых дров.
Звериноголовские магазины хорошо снабжались товаром, был
хороший базар, можно было купить и мясо, и масло, и рыбу,
притом, недорого.
В школе даже был буфет, там можно было побаловаться
халвой, не говоря уже о конфетах и пряниках. Мы начали кое-что
приобретать, купили пружинный матрац на свою кровать,
самовар, детскую кроватку Маше, сшили себе зимние пальто,
одеяла, Ване новый суконный костюм – глухой китель и брюки
галифе – не могли ещё отказаться от моды военного времени.
Нравилась нам и близость Тобола. Конечно, таскать воду для
поливки на крутой берег было нелегко, но как хорошо было
купаться, нежиться на чистом песке! Один раз Маша у нас
убежала, а мы не сразу хватились, бросились искать, а она ходит
одна по берегу у самой быстрины...
В Зверинке мы ждали второго ребёнка и были уверены, что
будет сын. Заказывали качалку для Васьки, однако родилась снова
дочь, назвали Таней.
201
Недолго продолжалась хорошая жизнь. Должность
семеновода неожиданно сократили. Пришлось ехать в Курган и
снова просить места.
Это была очень неприятная процедура, т. к. Ваня всегда
соглашался только на такие места, где была хотя бы семилетняя
школа. Это злило трестовских начальников, они прямо ему
говорили: «Мы для тебя подбираем работу или для твоей жены?
Что ты за юбку жены держишься?»
Сейчас, оглядываясь на события с точки зрения современных
понятий и представлений, думаю, что можно было бы мне
поступиться своей работой, посидеть пару лет дома или
поработать не по специальности. Я уверена, что справилась бы с
работой счетовода или кладовщика. А Ваня поработал бы главным
агрономом в каком-нибудь небольшом совхозе, набрался бы опыта
и уверенности в своих силах. Но тогда это было совершенно
немыслимо. Дома сидеть нельзя было, мы едва выбивались из
нищеты. Да и как быть домашней хозяйкой? Разве мне для этого
дали высшее образование, диплом с отличием?
Дела у меня шли неплохо, я была завучем в районной средней
школе и с работой справлялась. Даже старые учителя были мной
довольны. Когда мы слышали, что в Москве некоторые студенты
не едут по назначению, а устраиваются дворниками, чтобы
только остаться в Москве, мы негодовали. Меня возмущала сама
мысль, что муж – главный, а жена должна лишь как-то
подстраиваться к нему, обеспечивать ему возможность
работать в полную силу. Вот так я рассуждала в те годы.
Летом 1954 года мы переехали в Сафакулевский совхоз. Ваня
стал агрономом 1-го отделения, я учителем средней школы, где
открывался 8-ой класс. Квартира – комната и кухня, огорода
почти никакого, стайка в аварийном состоянии. Ко всему этому
мы начинали уже привыкать. Но зато отношение к Ване было
неплохое. Жёны у большинства специалистов были учителями,
поэтому образовался довольно дружный коллектив.
202
Паня и Николай Багрецовы с сыном
Сашей. 1950 год.
Много было, конечно, и молдаван.
Они помаленьку приживались на
Курганской земле, понастроили себе
аккуратных мазанок с камышовыми
крышами, многие жили уже довольно
зажиточно, ведь работать они умели.
Нам понравилось в Сафакулевском
совхозе, и мы стали агитировать
Николая с семьёй переезжать сюда же.
Он в это время находился в Сибири, в
Балахте, но им не нравилось там, они
искали, куда перебраться. Вскоре они приехали. Николай нанялся
заготовлять лес для совхоза, Паня устроилась в интернат
техничкой. Им дали комнату в бараке. Казалось бы, живи и
радуйся, обрастай на месте достатком, помогай друг другу.
Однако судьба опять распорядилась иначе. Вначале зашевелился
Николай. В совхозе не было для него подходящей работы.
Плотничать он тогда ещё как следует не умел, на шофёра не смог
сдать из-за глухоты после фронта, на тракториста тоже не
выучился. Несколько лет работы заготовителем невольно толкали
его на тот же путь, хотя он и сильно обжёгся, когда попытался
поработать кладовщиком в сельпо. Он уволился и отправился
искать места. Комнату в бараке пришлось освободить, и семья
Николая тоже перешла к нам. У них было два мальчика: Саша и
Миша. Миша отличался большой капризностью, а говорил плохо, и
иногда по полчаса ревел, пока, наконец, удавалось понять, что ему
надо. Весной все ребятишки заболели корью, болели довольно
тяжело. У нас был настоящий лазарет. Особенно долго болел
Саша, не могли определить, что с ним, повезли в Сафакулево,
оттуда на самолёте в Курган, и только там обнаружили, что
кроме кори, он перенёс ещё и скарлатину. Из остальных
ребятишек никто не заболел.
Потом сократили должность агронома на 1-м отделении.
Ване предлагали остаться на должности бригадира-полевода,
собственно, выполнять ту же работу, но это показалось ему
203
обидным. Опять начались поиски места. Тем временем на свет
появилась наша третья дочь Наташа.
Трудным было лето 1955 года. Засуха. Травы не было, косить
нечего. В тресте ничего подходящего не предлагали. В райкоме
предлагали пойти агрономом в колхоз им. Орджоникидзе, в 15 км
от нас. Это означало перейти из системы совхозов в систему
МТС, Ване этого не хотелось.
Вдобавок в том году начали усиленно внедрять идею, чтобы
специалисты колхозов становились членами колхозов и таким
образом были бы материально заинтересованы в успешном
ведении хозяйства. Получалось, что кое-как выбравшись из
колхоза, он снова должен добровольно вступать туда же. Мама
была категорически против, чтобы «влезать в эту петлю».
Дебаты между членами нашей семьи шли с утра до вечера. С
одной стороны, колхоз был близко, можно было обеспечить
скотину кормом. С другой стороны, в колхозе не было квартиры и
работы для меня. В конце концов, Ваня уехал в Петровку (12-15
км), а мы остались в Сафакулевском. Тяжёлое было время. Хлеб
взошёл редкий и выколосился рано. Когда в августе пошли дожди,
взошли и зазеленели отставшие зёрна, образовался «подгон», т. е.
зелёный хлеб вперемежку со спелым. Уборка шла тяжело, хлеб
портился. Только кукуруза, которую тогда впервые посеяли в
наших краях (сколько было шуму вокруг квадратно-гнездового
метода!), выросла на диво. Это была заслуга моего мужа!
В Петровке Ваня жил на квартире у Ануфриевых. Старик, его
дочь и две внучки ютились в одной комнате, Ваня спал чуть ли не
под порогом на полу. В Сафакулевском начали хлеб давать по
норме только на работающих, получала я одна. К счастью,
приехал на короткое время Николай и създил на мельницу, смолол
муки. Потом он опять уехал, на этот раз далеко, в Сибирь. На
Октябрьские праздники разразился страшный и неожиданный
буран, продолжавшийся три дня. Было немало человеческих
жертв, в колхозах и совхозах погибло порядочно скота, который
всё ещё пасся на поле. В Ванином колхозе всё обошлось
благополучно, и он сам приехал в разгар бури невредимый.
Председателем колхоза был там некто Бочаров из Усть-
Катава, посланный по партийной линии поднимать отстающие
колхозы. Это был человек, честно относившийся к своему
204
партийному долгу, довольно хваткий в хозяйстве,
добросовестный. С Ваней у него противоречий не возникало.
Тем временем у Парасковьи родилась дочь Надежда, и у нас в
той же квартире стало уже шестеро ребятишек. Надя и моя
Наташа спали в одной качалке, достаточно широкой для двоих.
По ночам прислушивались к голосу: чья ревёт? Не моя – значит,
можно спать дальше. Потом заболел Миша. Сразу не заметили,
что он куксится, потому что он и всегда-то был капризный, а
тут ещё мать померила ему сшитые к празднику штаны, да и
сняла. Он до вечера ныл: «Ны! Ны!», т. е . требовал штаны. А на
утро у него сделался жар, и он не мог встать на ноги. Потом жар
прошёл, а одна ножка так и не работала, Миша стал хромать.
Врач в Сафакулевском был молодой и неопытный (не мог
распознать у какой-то девочки аппендицит, и она умерла)... Не
посылал их на обследование. Да Паня и не могла ехать с грудным
ребёнком. Так Миша и остался на всю жизнь хромым, хотя потом
его и лечили в различных сибирских больницах.
На следующее лето Ваня привёз меня на огромное болото –
Безводку, находившееся на пути в Петровку, километрах в восьми
от Сафакулевского. Там я косила отличный пырей в полном
одиночестве. Иногда подъезжал Ваня и помогал мне, отбивал
литовки и уезжал. Паня работала на ремонте школы, а бабушка
билась дома с шестерыми внуками, из которых старшему было 7
лет.
Контора колхоза находилась в Петровке, кроме того, в колхоз
входили ещё деревни Соколово, Бурматово. В Соколово была
семилетняя школа. И вот в РайОНО мне сказали, что в эту школу
нужен директор. Я сомневалась в своих силах, но, в конце концов,
дала согласие. Колхоз начал строить в Соколово домик для нас. Но
строительство подвигалось медленно, материалы доставались с
трудом, а первое сентября было уже на носу. Школа тоже была
не готова к новому учебному году, не было дров. Я и ещё одна
учительница Помигалова Е.Г . были без квартир. Занятия начались,
Помигалова ночевала в учительской на печке (с сыном), а я тут же
на раскладушке, иногда с Ваней. Пока была хорошая погода, я
ездила на велосипеде домой, копали с Паней картошку. Иногда
Ваня отдавал мне свою лошадь, и я привозила на ней несколько
мешков накопанной картошки, ночью ссыпала в погреб нового
дома, уводила лошадь на конный двор.
205
Наконец, уже в октябре, приехал Николай и увёз свою семью.
На следующий день Марина Дмитриевна предъявила нам
ультиматум: больше она ни одного дня не остаётся одна в
Сафакулевском. Накануне её напугали пьяные из
прикомандированных на уборку. Мы погрузили на телегу самое
необходимое, посадили детей, привязали сзади корову, овцы пошли
за коровой. В Сафакулевском остался телёнок, картошка и все
вещи. Приехали и вселились в недостроенный дом, где ещё печки не
было. Ночью было уже холодно, мы улеглись все на полу, свалили на
себя и детей всё что было. Ночью Наташка заплакала, я стала ее
успокаивать и сама заревела вместе с ней. Холод, темнота, нет
ни лампы, ни свечки... Ребёнок, может быть, заболел... Мне
кажется, это, был самый тяжёлый момент во всей нашей
цыганской жизни.
Но жизнь шла. Из необожжённого кирпича сложили печь
(перекладывали два раза). Стены не оштукатурили, только
промазали пазы. Однако печь настолько плохо грела, что пришлось
приобрести железную печку, и она у нас топилась с утра до
вечера. Дров не было. Топили сырыми, из лесу – прямо в печь. Как-
то Ваня заболел, а дров нет, пришлось мне просить соседа Егора
Антоновича, мы с ним поехали, он мне преподал первые уроки
пиления дров с корня. Стайку из берёзовых жердей нам помогли
построить помочью, причём даже без водки, т. к. её в это время в
районе не было.
Кое-как скоротали зиму. А весной 1957 года опять событие:
слабые отстающие колхозы стали вливать в совхозы. Наш колхоз
вошёл в состав совхоза «Сибиряк». Директором совхоза стал
Гутров, когда-то работавший в Альменевском районе по
соседству с Востоковым, так же, как и Востоков, уже в годах,
авторитетный, старого закала. Так Ваня опять оказался в
совхозе.
При переходе в совхоз, колхоз рассчитался со всеми своими
членами, кто-то был должен, кому-то были должны. Ваня получил
порядочно денег и хлеба, кроме того, один колхозник отдал нам
свинью в счёт своего долга колхозу. Так что материально мы
неплохо обеспечились. Дрова я заготовляла на этот раз сама и для
школы, и для учителей. К дому пристроили сени, маломальскую
ограду, утеплили потолок, собрали помочь и поштукатурили.
Кроме того, я, как директор школы, занималась строительством
206
интерната, для чего купили дёшево жердяную избёнку рядом с
нами, а потом к ней пристраивали. В избёнке этой жила одинокая
женщина Потапова, у неё зимой от железной печки сгорела
девочка.
Соколово была небольшая, но весёлая деревенька, там всегда
что-нибудь случалось. К нам относились хорошо, уважали.
Колхозники стали получать деньги и первым делом напокупали
радиоприёмников на батарейках, и теперь из всех окошек звучали
песни. У нас начали оставаться деньги (их некуда было
истратить), и мы впервые завели сберкнижку. Это помогло нам
впоследствии купить дом. Конечно, Соколово была отсталой
деревушкой, в ней не было ни электричества, ни радио. Учителей
было 5 человек, но коллектив был дружный, мы устраивали со
школьниками постановки, ёлки, вечера вопросов и ответов,
участвовали в районных смотрах самодеятельности. Короче,
жили, как могли, полной жизнью.
Но Ване стало жить хуже. Бочаров уехал, а вместо него
управляющим стал некто Яценко, малограмотный и нечестный
человек. Хотя особых трений не было, но не было и согласия. Ваня
разоблачил факт воровства хлеба, а Яценко склонен был этот
факт замолчать.
Погода была ненадёжная, Ваня предлагал убирать напрямую,
но тогда только что была введена раздельная уборка, и Гутров не
разрешал убирать напрямую, в результате, когда пошли дожди,
много хлеба пропало в валках. Вероятно, Ваня высказывался обо
всём этом. В общем, Ваня опять был в унынии и ломал голову над
тем, куда податься. Или опять искать новое место, или
переходить на какую-то другую работу, где бы ты меньше зависел
от неожиданностей погоды и начальства? И вот тогда родилась
у нас мысль: а не пойти ли ему в учителя? Я невольно сравнивала
Ваню с соколовским учителем истории и географии Цаплиным. Он
был гораздо менее Вани образован, звёзд с неба не хватал, но
работал добросовестно и получал неплохо. Неужели Ваня будет
хуже его? Ваня долго колебался. Да и чем учитель хуже
агронома? И, в конце концов, он съездил в РайОНО и оставил там
заявление. Сложность была в том, что нужны были часы нам
обоим. Но мы решили соглашаться на первое попавшееся место,
лишь бы зацепиться.
207
И вот, где-то уже в декабре 1958 года, из РайОНО звонят:
нужен учитель в Сарт-Абдрашевскую семилетку, там совсем не
ведётся биология. Мне тоже обещали часов 15. Ваню уволили без
труда, Гутров за него не держался. Мы переехали зимой с дочками
(их уже было четыре), Маша ещё не ходила в школу, Анютке было
8 месяцев. Бабушка со скотиной осталась пока в Соколово и
чтобы не страшно было, пустила на квартиру учениц. Нам дали
квартирку – комната с кухней – ещё не оштукатуренную, сырую.
Стайки, конечно, не было, электричество тоже не было
проведено, хотя в остальной деревне было. Сарт-Абдрашево
являлось центральной усадьбой вновь созданного совхоза
«Сибиряк», который делал свои первые шаги.
В дальнейшем «Сибиряк» успешно рос и развивался, крохотная,
наполовину башкирская школа, превратилась в большую среднюю
школу с числом учащихся свыше 800. Коллектив учителей доходил
до 40 человек, отличный, спаянный, целеустремлённый. Мы купили
дом, перестроили его, развели сад. Теперь мы оба были летом в
отпуске, косили вместе сено, ездили по путёвке в Ленинград,
затем в гости в Тбилиси.
Там родился у нас, наконец, сын. Всего мы прожили в
«Сибиряке» 15 лет. Жизнь не была, конечно, безоблачной,
омрачалась Ваниными болезнями, неладами с бабушкой, которой,
конечно, тоже немало досталось. Не шутка ведь вынянчить
пятерых внуков! Под конец она стала богомольной, читала со
старухами божественные книги да ходила по поминкам. Может
быть, и дожили бы в «Сибиряке» до старости, если бы не
последние горе-директора школы, озабоченные лишь собственной
карьерой и разогнавшие неподатливый коллектив. Приходилось
воевать, а война никогда даром не обходится. Особенно тяжело
приходилось Ване с его слабой нервной системой. В конце концов,
он вернулся к агрономии, я вышла на пенсию, и мы уехали из
«Сибиряка».
Город ЧЕЛЯБИНСК. 2008 год.
208
1983 год. Проводы Василия Багрецова в армию. Слева направо:
Татьяна, Василий, Света, Наталья Львовна, Иван Васильевич
Багрецов. Село Гладышево Мишкинского района Курганской
области (совхоз Бутырский).
Иван Васильевич
Багрецов с внуком
Серёжей. 1985 год.
209
9. План села Скоблино 1930-х годов, составленный
И.В. Багрецовым, рисунок Н.Л. Багрецовой.
210
10. Родословная Меркурьевых, составленная
Иваном Васильевичем Багрецовым, рисунок Н.Л. Багрецовой.
211
Родословная Багрецовых, составленная
Иваном Васильевичем Багрецовым, рисунок Н.Л. Багрецовой.
212
\
213
Дорогие мои потомки! Мы с мужем, собрав воедино историю
нашего рода, сделали для Вас всё, что смогли. Надеемся, что и Вы
нас не забудете и сможете продолжить наше генеалогическое
древо, оформив его так, как пожелаете. Способов существует
множество. Даже любимых кошек и собак не забывают добрые
хозяева, тем более о людях забывать не будем! (Н.Л. Багрецова).
Фотографии с
сайта:http://images.yandex.ru/
214
11. Приложения к рукописи И.В. Багрецова:
11.1. ПОВЕСТЬ О ВОЗНИКНОВЕНИИ
СЕЛА ТАЛОВКИ
ЮРГАМЫШСКОГО РАЙОНА
КУРГАНСКОЙ ОБЛАСТИ
Иван Дмитриевич Меркурьев
В начале XVIII столетия император Пётр Великий начал
строить в России фабрики и заводы, в особенности на Урале. Народ
приписывался по Указам к заводам целыми волостями. Крестьяне
должны были работать на заводах в невыносимо трудных условиях
за ничтожную плату, подвергаясь всяким издевательствам, побоям,
наказаниям со стороны нарядчиков, приказчиков, смотрителей,
управляющих и прочего начальства. Также приписной к заводам
народ должен был доставлять продовольствие, как-то: хлеб, крупу,
фураж, сено, овёс за ничтожную цену.
И вот в 1727 году несколько таких семейств с Уральских
заводов и бежавших от помещиков на волю крепостных крестьян,
прибыли на вольные места и построили себе избёнки, где стоит
теперь село Таловка, название дали по речке, которая выпадает
километрах в 25-ти из болота близ села Коровьего. Местность
была покрыта сплошным тальником, хвойным и лиственным
лесом, достаточно было и степных мест, пригодных для пахоты. По
степям много древних курганов земляных, которые сохранились до
сего времени. Когда-то, как видно, здесь жили какие-то народные
племена. На юг от села было непролазное болото,* где тонул скот,
впоследствии по болоту была прорыта канавка, которую в первое
весеннее половодье размыло до 10 сажен, – теперь русло речки
Таловки. Южнее болота сохранились до сего времени так
называемые «кибитки», четырёхугольчатые углубления около 50 см
в ряд по 30-40 ям, квадратные около 2,5 – 3 -х метров, в каждой яме
посередине находятся зола, угли, камни.
___ ___ ___ ___ _
*Непролазное болото – считаю мнение Ивана Дмитриевича ошибочным, т. к . в речку
Таловку за 25 км до села впадает много притоков, во время паводка речка полноводная и
перед селом всегда имела русло. (С.В . Плотников).
214
К первой половине XVIII столетия в Таловке и окрестностях
народу понаехало порядочно, и была построена деревянная
церковь, которая в августе месяце 1818 г. сгорела от молнии.
Колокольня была отдельно от церкви, и она уцелела от пожара. К
I827 году церковь была выстроена новая, кирпичная. Колокола
были подняты на новую церковь, а из колокольни были выстроены
на площади торговые лавки, лавки после революции были
перенесены в колхоз деревни Камаган.
Во время пугачёвщины в 1773-74 годы никаких волнений не
было, так как жили тут государственные крестьяне, а не
помещичьи, но всё же разведка пугачёвская была.
В отношении воинской повинности существовала хаповщина:
из Окружного Военного Присутствия требовали рекрутов. Тогда
избирались люди, назывались сдатчики, и эти сдатчики ездили по
сёлам, набирали молодых людей, нередко хватали в поле молодых
парней, сажали под стражу, от этого и название «хаповщина».
Когда набирали нужное количество людей, отправляли их в
Окружное Военное Присутствие в город Уфу. Нередко непокорных
приковывали к телегам на цепи и везли, тут не разбирали. У
зажиточных 5-6 сынов оставались, а у бедных вдов брали
последних, единственных сынов. Так, в 1820 году сын крестьянина
села Таловки Гоглева Родиона Никифор рубил дрова в лесу в одной
версте от дома. Сдатчики поймали его, приковали к телеге и
увезли, а родителям сказали уже после увоза соседи. В другой раз
сдатчики хотели схватить сына вдовы с. Таловки Акима Шутанова,
который вместе с матерью лепил горшки в избе. Двери были на
запоре. Один из сдатчиков выставил брюшину, которые раньше
вставляли в окна, так как стекольных рам тогда и не знали. Парень
был здоровый, взял твёрдый ком глины, ударил сдатчика в голову,
расшиб до крови. Сдатчики ушли, тем парень спасся, они его
оставили, схватили другого. Люди от военной службы, срок
которой тогда был ещё 25 лет, спасались всякими правдами и
неправдами.
Притом, тогда было сильное взяточничество, волостной писарь
тогда был Царь и Бог, он брал с кого сколько мог и кого хотел
сдавал в солдаты. Ему помогал ещё и поп. Волостной писарь Н.И.
Кудрин и поп К.С . Протасов вершили в волости все дела. Поп
освободил от военной службы в сороковых годах из деревни
Скоблиной парня Пережогина Степана с условием, чтобы он жил у
215
него в работниках такой срок, какой будут служить в солдатах его
одногодки.
К 1840 году Таловская волость занимала громадную
территорию (впоследствии из неё образовалось 12 волостей).*
Народ умножался, заселялись новые деревни, но
общественного ничего не было. В то время были неурожаи
несколько лет. Правительством было дано распоряжение, чтобы в
каждом сельском обществе строить хлебозапасные амбары,
засыпать хлеб на случай неурожая. Хлебные амбары предлагалось
строить в селе, где находится волостное правление. Предлагалось
садить и разводить картофель, для хранения картови
рекомендовалось копать подвалы и при нехватке хлеба давать
жителям картофель. Как всякое новшество, это указание
прививалось в народе не сразу, тем более что народ тогда был
совершенно неграмотный, распоряжения правительства
объяснялись зачастую неправильно, искажались, во всём царила
темнота, невежество, ложь и обман. Народ ко всему относился с
недоверием, и распространялись всякие лживые слухи.
И вот начал распространяться слух по некоторым волостям, в
том числе и по Таловской волости, что постройка общественных
амбаров, хлебозапасных магазинов, засыпка хлеба и разведение
картофеля – это значит, что правительство хочет отдать вольных
крестьян в крепостничество, помещикам, а картофель этот едят
только «немцы и хранцузы».
Таким наговорам нелепым народ поддавался, и в некоторых
волостях начались восстания, так называемые «картофельные
бунты».
В 1843 году был послан для усмирения восстания воинский
отряд, который состоял из сотни казаков и батальона пехоты. Эта
команда подходила к Таловке с юга. Толпой восставших мужиков
(их тогда считали бунтовщиками), руководил мужик деревни
Пепельной** (Пепелиной) Кулага, совершенно неграмотный. Он
___ ___ ___ ___ ___ ___
*Впоследствии из неё образовалось 12 волостей – правильнее: из Таловской волости
образовано несколько волостей и часть деревень вошла в состав соседних волостей.
(С.В. Плотников).
**Деревня Пепелина – ныне Куртамышского района Курганской области. Кулага –
крестьянин деревни Пепелиной. (С.В. Плотников).
216
приказывал мужикам вооружаться, кто чем сможет и выехать в д.
Гагарье, 15 вёрст от Таловки, там дать отпор воинской команде. И
поехали мужики, понаделали пик, с топорами, с вилами, а
некоторые понасадили долотья на палки.
В конце апреля 1843 года собралось в д. Гагарье мужиков
около 500 человек, вооружённых кто чем мог, дожидаясь воинский
отряд. Часам к 10 утра подошла и воинская команда, которая шла
по дороге из Куртамыша. Командир части выехал к мужикам и
начал говорить: «Мужики, укажите мне своих людей, которые вас
смущают на восстание и сопротивление правительству, ваше дело
заниматься честным трудом и проч. и расходитесь по домам!» Но
мужики нестройной толпой закричали: «Не пугайте нас, мы вас не
боимся!» Тогда командир приказал выпалить из пушки, и когда
услышали пушечный выстрел, которого многие не слыхали отроду,
пустились бежать кто куда. Но куда убежишь?
Казаки враз отрезали отступление мужикам, и толпой их
погнали в д. Гагарье. Там их разместили по конюшням и амбарам, и
тут же их начали наказывать плетями, кто сколько мог вынести, а
затем отправляли в Челябу в тюрьму, многие умирали по дороге,
многие умирали в тюрьме, а некоторые подолгу сидели в тюрьме.
Когда началось это смятение, руководитель восстания Кулага
вызвался следить за действиями волостного правления: чтобы без
него волостной писарь Кудрин* не вскрывал и не читал бы никаких
распоряжений начальства.
Вскоре писарь Кудрин скрылся. Также уехал домой в деревню
Пестову и волостной голова Гридин, Кулага остался совершенно
один, совершенно неграмотный, помощник писаря тоже ушёл. И
Кулага все поступающие в волость распоряжения складывал в
ящик, а писарь Кудрин скрывался в своём селе у крестьянина
Третьякова Андрея, а для отведения глаз на дорoгe по направлению
в Курган была брошена калоша с литером Н. Кудрина. Потом
поехали за волостным головой в д. Пестову за 25 вёрст.
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
*Волостной писарь Николай Николаевич Кудрин – крестьянин села Таловского. (С.В.
Плотников).
217
Голова Гридин * заперся в горнице, приехавшие его вздумали
взять силой, двери выломать не смогли, раскрыли потолок, полезли
к нему, он ранил одного мужика из ружья дробью, но всё же его
взяли, вытащили силой, привязали на верёвку и привезли «по
грязе» во время распутицы в волость. У здания волости обливали
холодной водой, бросали грязью в лицо, требовали поступившие
от правительства бумаги. Не добившись ничего, его заковали в
конское железное путо с замком, привязали к пёстрому верстовому
столбу, стоящему у волостного правления, и так держали некоторое
время.
Когда в Таловке узнали о разгоне в д. Гагарье толпы, которую
окружила воинская команда и наказывают плетьми и отправляют в
тюрьму, то совершенно растерялись, и кто-то из приехавших
голову Гридина от столба отвязал, но путо железное не сняли, да он
и сам не допустил и, закованный в железо, он отправился навстречу
воинской команде, которая шла из д. Гагарье в Таловку. В 2-x
верстах от Таловки голова Гридин встретил воинскую команду во
главе с её начальником, который расспросил Гридина: «Кто он
такой, почему в кандалах, как начался бунт, кто руководил этим
восстанием?» Голова объяснил, как всё происходило.
Это было в мае месяце 1843 года. Отряд разместился в Таловке
по квартирам, и жил около трёх месяцев, пока всё успокоилось. С
приходом отряда голова Гридин и писарь Кудрин приступили к
своей работе. Покуда отряд жил в Таловке, из окрестных деревень
волости возили муку, мясо, овёс и что было нужно.
Руководителя Кулагу запонужали плетями. Долго помнили
люди эту расправу над головой Гридиным и людьми.
Однажды несколько молодых парней (по 18-19 лет), поймали
на степи у озера барана большого рогатого в табуне пасшихся овец,
сели на него верхом, мучили, а потом, как голову Гридина,
подтащили к воде, начали его головой погружать в воду,
приговаривать: «А ну, голова, сказывай, где у тебя дела, по
которым хошь отдать народ помещикам в крепостники?» И до тех
пор мучили барана, что он сдох. Хозяин барана узнал это, парней в
суд, суд присудил за барана с парней 3 рубля и каждому влепили по
25 ударов розгами.
_________________
*Волостной голова Гридин – крестьянин деревни Пестовой. Деревня Пестова –
ныне Мишкинского района, стоит вблизи села Введенского, в 20 км от села Таловского.
(С.В. Плотников).
218
В отношении землепользования было так: кто где вздумает,
тот там и пахал. Например, скоблинцы ездили за таловцев, таловцы
за глубожан и т.д .
Также и в сенокошении, и в пользовании лесом. У каждой
деревни лесу было рядом много, но ездили как бы наперекор «одне
другим». В 1854–56 годах были проведены грани между селеньями,
и каждое селенье получило по числу имеющихся мужских душ все
угодья. Землю, лес и прочее с оценкой качества земель было
отдано крестьянам на выкуп. Излишняя земля оставалась за казной,
была свободной. Впоследствии на эту свободную землю после
освобождения крестьян от крепостной зависимости были поселены
люди (так появились деревни Лебяжье, Никольское, Алексеевка,*
Кондаковка).
Когда производили нарезку земли и прочих угодий для
Таловского общества, старший производитель работ Линдер был
зятем Таловского волостного писаря Н. Кудрина, а также за взятку
Таловскому обществу была отведена земля и угодья вокруг села не
далее 8–9 вёрст, а другим обществам, например, скоблинскому
обществу, которые не дали взятки (производитель просил 500
рублей), то им отвели на восток от деревни за 15, а на запад 22
версты.
И ещё произошла злая шутка. Во время работы после обеда час
отдыха – и играли в мяч, проигравшая сторона возила на спинах
выигравшую сторону. В эту игру встрял землемер-топограф,
проводивший нарезку земли, и как раз на нём и проехали, он это
невзлюбил, и оно всё случилось одно к одному, и вот благодаря
таким действиям, случилось так, что скоблинцы ездили на поля за
15 и 22 версты.
Такова история села Таловки.
_________________
*Деревня Никольская Куртамышского района исключена из административных списков
решением Курганского облисполкома No 123 от 16.03.1977. Стояла она в 5 км южнее д.
Камаган. Деревня Алексеевка Юргамышского района исключена из административных
списков решением Курганского облисполкома No 77 от 29.07.1970. Деревня Кандаковка
Юргамышского района в 1981 году исключена из административных списков, но после
1991 года там поселились арендаторы, бывшие жители деревни, но всё ещё не могут
добиться официального признания статуса деревни. (С.В. Плотников).
219
Повесть эта написана жителем села Таловки
МЕРКУРЬЕВЫМ ИВАНОМ ДМИТРИЕВИЧЕМ,
родившимся 11 января 1875 г., умершим в 1975 г,
не дожившем шесть дней до 100 лет. Он окончил
одноклассное министерское училище, работал
некоторое время помощником писаря в Таловском
волостном правлении, а затем и писарем. Было
это в 1890-х годах. В первые годы советской
власти И.Д . Меркурьев работал секретарём в
Скоблинском Сельском совете. Данная запись
сделана им собственноручно в 1954 г., в возрасте
80 лет.
Иван Дмитриевич Меркурьев (второй справа) с братом Ефимом
Дмитриевичем, его женой и со своей дочерью Анной Ивановной
Найдановой (крайняя слева). Село Таловское. Прибл. 1975 год.
220
Надежда Дмитриевна
Меркурьева со своим
вторым мужем Малковым.
Прибл. 1930-40 гг. Село
Таловское.
221
11.2. ПИСЬМО ИВАНА ДМИТРИЕВИЧА
МЕРКУРЬЕВА ПЛЕМЯННИКУ
ИВАНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ БАГРЕЦОВУ
Здравствуйте, дорогое семейство: сестра Марина, племянник
Иван Васильевич и племянница Наталья Львовна!
Шлёт привет с пожеланием всего хорошего дядя Иван и тётя
Елена. Письмо ваше получил 4 февраля. Ну, Ваня, скажу
откровенно, что таких любознательных, как ты (я теперь по своему
возрасту и упадку сил и памяти позволяю делать отступления в
обхождении с людьми, кому, может, покажется грубо, но для меня
всё одно Ты – Вы), пареньков встречается редко, а знать охота, как
и что было, как попадали люди в отдалённые от центра России
края, ведь Челябинск когда-то был окраиной, и эта местность
была населена кочующими племенами и первоначально были
населены Ирбитский, Камышловский и Шадринский уезды, т. к .
они были ближе к уральским заводам, к Екатеринбургу, к Тагилу и
др. Люди этих уездов тогда приписывались к заводам, выполняли
работы всевозможные, какие требовались заводам, и доставляли
продовольствие. Требования были непосильные для народа, многие
уезжали, кто куда мог. Последний населённый посёлок был Маяк,
теперь Юргамышского района, а дальше по направлению к нам уже
начиналась местность, населяемая ордой. Вот и теперь там есть по
дороге из Скоблино в Таловку, в Табаковку кибитки, их там много,
спроси мать, она знает. Квадратные ямы, они теперь от времени
засорились, а покопай в средине каждой ямы, там сохранились
угли, камни и я даже находил железки, наконечники стрел,
тогдашнего оружия. Это мне передавали прадеды с материной
стороны. При тогдашних тяжёлых условиях и непосильной работе
заводские люди и приписные к заводам, на которых налагались
непосильные налоги, уезжали и убегали кто как мог на эти вольные,
никем не заселённые места. Многие убегали от помещиков, ехали
куда глаза глядят, лишь бы быть на воле.
Нелегко первоначально жилось этим новосёлам, деревни их
были по 10–12 дворов, нападали на них киргизы и уводили в
полон молодых женщин и девушек и молодых парней, уводили
далеко в степь, в Азию. Там парней женили на киргизках, а женщин
брали киргизы замуж. Некоторым из них удавалось убегать из
плена, но таких людей был небольшой процент.
222
Таловка была основана в 1726 году, это я знал точно, но
документов этих ты, Ваня, не найдёшь нигде, оне хранились в
архиве волостного правления, т. к. в Таловке была волость. К 1750
годам в Таловке уже была Волостная Управа, в Челябе – Уездная
Управа и Таловка принадлежала тогда Уфимской губернии. К
этому же времени были построены церкви: в Таловке – для
государственных крестьян, а в Петровском – для крепостных
помещичьих людей. Барин их переселил из Калужской губернии, и
сразу была построена деревянная церковь.
Я в 1920 году заведовал Таловским ЗАГСом, все церковные
метрические книги сдавал в РАЙЗАГС, а в 1923 (или 1929!) году
мне пришлось сдавать в Курганский ОКРЗАГС Таловской,
Петровской, Кипельской, Кислянской, Карасинской и Введенской
церквей все метрические книги. Попадали книги 1749, 1750 до 1850
года.
У нас в Таловке первые поселенцы тоже сооружали церковь
деревянную, но она сгорела от молнии в августе месяце 1818 рода,
а к 1827 г. была построена церковь, которая и теперь стоит.
На твой вопрос, Ваня, где хранятся документы о первом заселении
Таловки и Скоблино и вообще тех мест. Отвечаю: в старое время
все, какие бы не были документы о переселении или перечислении
из одной губернии в другую, хранились в волостных правлениях в
архивах и хранились столетиями.
Порядок был таков: например, хотя бы Курганский мужик
вздумал поселиться в Скоблиной, берёт в своём обществе
увольнительный приговор (прежде заручится согласием
скоблинцев о приёме его в Скоблинское общество), которые
проверяются волостным правлением (старшиной), а затем
представляют в губернское правление. Губернская казённая палата
делает постановление о перечислении такого-то крестьянина из
такого-то общества в другое, и эти распоряжения хранились в
волостных правлениях.
Так же было и у нас, но с переворотом в 1917 году все эти
документы были уничтожены. Приходили кто мог в волостное
правление и брали книги, дела и курили и умазывали ими окна.
Никто не следил, не наблюдал за этим, поселенные списки, где
были записаны все родословия, – всё уничтожено.
223
Если можешь что добиться, то только в Челябинске в архивах,
да и там едва ли что есть. Тоже и там были управители, как Яша
Шумков (Афанасьевич), пьяница, для них всё было ничто нипочём.
Спрашиваешь о Меркурьевых и Багрецовых, кто первый
поселился? О Багрецовых не знаю, кроме дедушки Савы, а о своих
мне прадед передавал так.
Во время пугачёвщины в 1760 – 1770 годах прибился в
Таловку с Уральских заводов парень, звали Никита, и сперва
остановился на квартире у бездетного старика Меркурья со
старухой. А тогда в новонаселяющихся посёлках да в такой глуши
не требовалось паспортов, живёт и живёт человек. Потом уж, когда
начали составлять списки о наличии народонаселения, вызывают
всех в съезжую избу, там писарь спрашивает имя, отчество,
фамилию, лета, семейное положение. Вызывают и этого парня, а он
у старика живёт – уже как сын, уже женат. Ну, спрашивают, что
следует. Звать, говорит, Никита, а фамилию или скрыл свою, или не
знал, говорит: «Меркурьев», и вот с той поры и появилась у него
фамилия Меркурьев. Около 1780 года у Никиты родился сын Иван
Никитич, а около 1800 у Ивана Никитича родился сын Михаил
Иванович, у Михаила Ивановича родилось, как сказывал дед, 5
сынов и 3 дочери.
Сыновья были Пётр, Степан, Николай (служил 27 годов
военной службы), Максим и Фёдор. У Фёдора было 6 сынов:
Никита, Григорий, Андрей, Василий, Иван, Дмитрий – мой отец и
твой дед.
Таловская область была последней в Тобольской губернии, была
пространством около 100 вёрст. Селились кто где хотел, пахали
пашни тоже по желанию. Скоблинцы занимала земли до Кипели,
таловцы – к Петровскому. Глубокое и Таловка было одно общество.
В 1856 году были сделаны грани между селеньями, на каждую
душу мужского пола была дадена земля, где по 8, по 10, до 15
десятин, и был определён выкуп на 49 лет с рассрочкой. Были
остатки свободной земли, на них после освобождения крестьян от
крепостной зависимости в 1861 году из российских малоземельных
губерний наехали лебяженцы, никольцы, алексеевцы.
Многое, Ваня, мне сказывали старики о старом образе жизни,
их деятельности, культуре, о суевериях, о быте.
Женили ребят, достигших только 14 годов, жён брали 15–20
лет. Мне бабушка часто рассказывала, что отец её женился 14 лет, а
224
жену взял 20 лет. Был маленький, острижен, на голове болячки.
Приехали к тестю, и его давай девчонки теребить, он начал плакать
и собираться домой. Потом тёща увидела, прогнала от него
девчонок, а его уговорила, и он остался. Много бы можно
рассказать, но всего не перескажешь.
Только ты, Ваня, интересуешься прошлым Таловки, Скоблиной
и родословиями, я таких люблю и любил. Я пока мог читать, у
меня было книг много, и я по целым дням читал. Засяду куда-
нибудь, чтоб не мешали, и перестану только вечером. Нет, мои
хлопцы не такие, не могу похвалиться, чтобы они интересовались
прошлым. Кроме меня никто в Таловке не расскажет столько, как я.
Ну, будет, Ваня, чур, пиши, как получишь это послание.
Дядя И. Меркурьев.
08 февраля 1952 г.
11.2.1. Комментарии С.В.
Плотникова:
Письмо И.Д. Меркурьева племяннику И.В. Багрецову
*Деревня Маяк ныне Юргамышского района.
*Кибитки или Таловская деревня – археологический памятник, не
датирован.
* «Я даже находил наконечники стрел...» – если это поселение
конца XVII – начала XVIII веков, то наконечников стрел там быть
не могло, если их точно находили, то следует датировать это
поселение на много веков ранее.
*К сожалению, Иван Дмитриевич не назвал документ, в котором
он видел год основания Таловки.
*Во всех деревнях и сёлах Таловской волости в 1856 году нарезали
на мужскую душу по 15 десятин земли.
225
11.2.2.
ФОТОГРАФИИ
СЕЛА
ТАЛОВСКОГО.
Церковь в селе
Таловском.
Прибл. 1960-е гг.
Село
Таловское
Юрга-
мышского
района,
226
Никольская церковь. 2007 год.
Село Таловское Юргамышского района Курганской области,
2007 год.
227
11.3. МАКСИМ ПЕТРОВИЧ ГОРБУНОВ
О том, как граф Цукато таловских крестьян
избивал. Из Таловской летописи.
(О событиях 1843 года).
«После каменского поражения (у села Каминского ныне
Куртамышского района – С .В . Плотников), – читаем в рассказе Н.
Середы, – у бунтовщиков оставалась одна надежда на успех шайки,
собравшейся в деревне Гагарьей Таловской волости под
начальством крестьянина Саввы Храмцова, человека с
непреклонным характером и железной волей, пьянчужки
отставного гвардии унтер-офицера Еланцева, кавалера, во всю
грудь увешанного всевозможными отличиями в этом звании.
Шайке этой предстояло генеральное сражение с графом Цукато,
шедшим из станицы Звериноголовской для уничтожения
гагарьевского скопища.
Наконец, решительный час наступил. Граф стоял под деревней
Гагарьей и, поражённый густыми толпами народа, вооружённого
чем попало и высыпавшего перед деревней, вступил с
бунтовщиками в переговоры. Наказной атаман, оставив свой отряд,
подъехал верхом к мятежникам и спросил их:
–
Что это за собрание?
–
Мы люди государевы и всегда были ему верны, а теперь
вдруг узнали, что наше начальство продало нас барину Кульневу, –
единодушно отвечали ему крестьяне.
–
Лучше головы и животы положить, чем нам барскими быть! –
докончил Савва Храмцов.
Граф начал разуверять мятежных в ложности подобных слухов:
–
Верьте мне, – говорил он, – что ничего подобного нет. Всё это
выдумал Варушкин, теперь забитый в кандалы; вы же оставьте
ваши смуты, покоритесь мне, падайте на колени и будете
счастливы!
Мужики упорствовали. Два раза отъезжал граф к своей
«армии», – говорит гагарьевская летопись – и снова возвращался к
228
бунтующим со словами увещевания, но никто не внимал ему.
Наконец, военноначальник приехал в третий раз и умолял народ
покориться, обещая помилование. Многие начали было колебаться,
но в это время выступил вперёд гвардии унтер-офицер
Еланцев и закричал толпе:
–
Что вы его слушаете разиня рот; ведь этот прелестник
подослан барином! Не верьте ему, он всё врёт!
Энергичная фраза Еланцева магически подействовала на
крестьян. Напрасно генерал тратил слова, волнение не
уменьшалось, и даже слышны стали угрозы, касающиеся прямо
графа. «Тогда, – рассказывает летопись, – граф Сукатов (Цукато)
сплакнув слёзно, приехал к армии и приказал сделать выстрел из
пушки, коя была заряжена ядрами, но хорунжие Лебедев и
Черкасов упросили графа выкатить ядра и сделать выстрел
холостым зарядом». Воскресенская же летопись говорит, что
пушки заряжены были картечью, которою и сделан был выстрел.
Потом казаки бросились в атаку, «били народ пиками и конями
топтали», а народ, видя, что он не в состоянии выдержать напор
регулярных войск, кинулся на «стаю» (род навеса), но, к несчастью,
крыша у стаи обломилась, и люди, стоявшие на ней, провалились и,
таким образом достались живьём в руки казаков, которые тотчас же
перевязали их и заперли в ограду.
Затем началась экзекуция. Граф Цукато, «слёзно плакавший и
жалевший народ», был более жесток, чем генерал Обручев. По его
приказанию казаки своими нагайками с шеи до ног отпластывали
кожу с мясом у несчастных бунтовщиков. «Драли многое
множество», конечно, первый удар нанесён был предводителям,
которые оба были схвачены. Унтер-офицер Еланцев после
экзекуции, которую он только что вынес, по распоряжению графа
Цукато был привязан к публичному столбу, причём граф, сорвавши
с груди предводителя знаки отличия, бил ими до тех пор, пока лицо
несчастного не превратилось в кровавое пятно.
По окончании экзекуции виновные были отправлены на
подводах в село Таловское за строгим конвоем, а отряд двинулся
через село Таловское на соединение с генералом Обручевым в
Окунёвском, ознаменовывая свой путь нещадным драньем
нагайками. Казаки были озлоблены против крестьян тем,
что поход их был совершён внезапно и отнял у домовитых казаков
дорогое время посевов».
229
(Из рукописи М.П. Горбунова «Летопись о
давно минувшем». Кирово, 1960–1970.
Рукопись хранится в Мишкинском историко-
краеведческом музее).
11.3.1. Комментарии С.В. Плотникова:
О том, как граф Цукато таловских крестьян избивал
*Граф Цукато – генерал, командовал южной группой войск, в этой
группе насчитывалось 20 офицеров, более 68 урядников и унтер-
офицеров, 1337 казаков.
*Савва Храмцов – крестьянин деревни Гагарьей, только в ней
Храмцовы – коренные жители.
*Отставной гвардии унтер-офицер Еланцев – житель деревни
Скоблиной.
*Барин Кульнев – данных не нашёл. (С.В . Плотников).
*Андрей Варушкин – крестьянин Воскресенской слободы (ныне
село
Кирово Мишкинского района), писал и распространял листовки. В
Кислянской волости листовки писал отставной солдат Афиноген
Седачев. Переписанные в деревне Щучьей десятью крестьянами,
эти листовки распространялись по всем слободам.
*Генерал-лейтенант В.А. Обручев – губернатор Оренбургской
губернии.
*Окунёвск – Окунёвское село ныне Каргапольского района.
230
11. 4. ЗАГАДКИ ЗАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОЙ ЧАСТИ
ЮРГАМЫШСКОГО РАЙОНА
С.В. Плотников
Точно известно, что южная часть Юргамышского района
заселена после 1747 года, т. е. после основания Таловской слободы.
Но в беседе со мной Владимир Иванович Дюсюбаев, учитель
истории Кипельской средней школы и краевед, высказал не
предположение, а утверждение, что русские поселенцы начали
заселять земли на берегах речки Юргамыш значительно ранее, и
что первыми здесь поселились раскольники, бежавшие от
административного гнёта. Сейчас я поясню это предположение.
В «Хрестоматии Курганской области» (Курган, 1995. С . 16–20)
опубликована «Наказная память о заведении Утятской слободы
(1680 год). В «Наказной памяти» сказано, что Утяцкую слободу
заводил Игношка Репин «в прошлых де годах». В 1672 году
«государеву Утяцкую слободу высшие воровские Калмыцкие люди
разорили без остатку и с того разорения остались небольшие
люди». Сын Игношки Репина, Тимошка Репин, совместно с
крестьянином Антонком Ивановым Менщиковым обратились с
просьбой вновь построить Утяцкую слободу. Им и выдана
«Наказная память о заведении Утяцкой слободы» в 1680 году. В
ней указаны границы слободы. Для нас интересно сообщение о том,
что разрешалось селить крестьян по реке Тоболу и в том числе по
речке Юргамыш, но «в длину на десять вёрст, а поперег тож число
и сверх тех десяти на никакие чужие земли и угодья селиться не
велено».
В этой же книге имеется «Отписка Тобольского воеводы князя
Алексея Голицына Тюменскому воеводе Тимофею Ртищеву о
появившихся в Утяцкой слободе раскольниках» (С. 20–22).
Слободчик Тимошка Невежин сообщает: «В нынешнем де во 190
году Утяцкие слободы от Федьки Иноземцева обвели объезжую
231
дорогу мимо Царева-Городища, и объезжают всякие люди; и
сбираются к нему старцы и белцы с женами и с детьми с Тюмени, с
Кетского острогу, из Мехонской слободы, расколшики и
раздоршики, и ко светей Божии церкви и ко отцу духовному не
ходят, и всякие богохульные речи испущают, и в домы свои отцев
духовных не пущают». Слободчик Утяцкой слободы Федька
Иноземцев за укрывательство старообрядцев был арестован.
Поселились раскольники «вверх по Тоболу и на Берёзовой речке».
Уральский археолог К.В . Сальников исследовал
археологические памятники в Юргамышском районе и описал
четыре поселения предположительно конца XVII – начале XVIII
века; одно из них «Кокарево жилище» находится в 0,7 км
ВСВ (восточнее – северо-восточнее) деревни Ерохиной, в излучине
речки Юргамыш, там 40 жилищных впадин диаметром 4–8 метров
и глубиной 0,1–1 м; второе селище находится в 1 км западнее села
Кипели, на левом берегу речки Юргамыш, на поверхности видны
15 жилищных впадин (о разорении этого поселения записал
легенду А.У. Астафьев); третье поселение – «Чудская деревня» у
села Таловского; четвертое – Скоблинское поселение на южном
берегу пруда у села Скоблино.
К сожалению, только о Кепелиной деревне имеется
упоминание в указе императрицы Елизаветы Петровны от 1748
года. Возможно, интересующие нас поселения были заселены
раскольниками, но вскоре были разрушены кочевниками. Не
потомки ли Тимофея Репина сейчас живут в селе Скоблино?
Таким образом, первые поселения русских появились на
берегах речки Юргамыш ещё в конце XVII века, населены были
старообрядцами, но уничтожены, и только после 1747 года южная
часть Юргамышского района была заселена и освоена.
07 января 2008 года.
232
11.5. Коллективизация и раскулачивание
в Зауралье и в селе Скоблино
Н.А. Лазуко, О.А. Щеткова
Деревня никогда не принимала политику партии
большевиков, за это партия недолюбливала, мягко говоря,
крестьянство. В деревни посылались рабочие из городов. В 1924
году по Челябинскому уезду из города в деревню было послано
600 человек агитаторов, коммунистически подкованных и верных
партии большевиков.
1
В каждой деревне открывались избы-читальни,
распространялась партийная литература, газеты-журналы
политического характера.
В 1925 году партия провозгласила свой знаменитый лозунг
«Лицом к деревне». И масса рабочих-шефов двинулась учить
крестьян уму-разуму. Крестьянина-труженика, кормильца,
следовало поставить на последние роли в государстве, обвинить в
косности, темноте, раскулачить, запугать.
Особенно за годы революции пострадали лица духовного
звания, они расстреливались без суда и следствия. Священники с
середины XIX века исполняли в деревнях роль просветителей,
были грамотны, служили в школах, обучали детей чтению,
арифметике, письму и Закону Божьему. Поэтому молодое
советское правительство направило свой главный удар на
дворянство и духовенство, потом добило крестьянство.
Необходимо было отбить людям память. Запуганный крестьянин,
не имеющий право на свободу мысли, был дезориентирован и
сломлен.
Весь 1929 год зауральская деревня находилась практически в
условиях борьбы с государством.
233
При проверке Мишкинского районного суда оказалось, что за
период с 1 января по 1 октября 1929 года проходило 119 дел по
статье 107 УК. Более тысячи осуждённых только по одной статье!
Народный судья и секретарь работали последние 2 месяца без
отдыха с 8-9 часов утра до 2-3 -х часов ночи. Во время заседаний
язык у нарсудьи заплетался, а граждане в зале засыпали. И всё же,
остаток дел на 1 января 1930 года в Мишкинском нарсуде составил
215, то есть полуторамесячную норму.
Государство объявило войну не кулачеству, а собственному
народу.
В начале революции 1917 года кулаком называли бесчестного
сельского переторговщика, не живущего своим трудом и
наживающегося на сельской бедноте. Но к 1930 году кулаками
стали называть вообще всех крепких крестьян, ведущих разумно
свое хозяйство.
2
Такой крестьянин, естественно, не собирался
вступать в колхоз, где было объединено беднейшее население,
зачастую не самое трудолюбивое.
12 лет прошло с того самого Декрета о земле, без которого
революция не могла бы победить. Доверчивое крестьянство было
попросту одурачено предприимчивыми революционерами-
террористами. Со второй половины 1929 года начались аресты
так называемых кулаков. Кулаки – это в большинстве своем
трудолюбивая и упорная часть крестьян-мужиков, чей хлеб Россия
ела до 1928 года. В каждом селении имелись свои местные
неудачники, недовольные достатком соседей, а также
революционно настроенные приезжие. Именно они бросились
искоренять кулачество, как класс. Были и доносы, и наветы.
Процветание наушничества и клеветы – особенность того времени.
Всё самое плохое, что было в человеке, стало проявляться в 30-х
годах ХХ столетия особенно ярко. Это стало порождением
советской власти. Лучших хлеборобов стали хватать вместе с
семьями и безо всякого имущества, почти голыми выбрасывать в
северное безлюдье, в тундру и тайгу.
Требовалось освободить деревню и от тех крестьян, кто не
хотел идти в колхоз, отстаивал свое мнение на собраниях и
говорил о несправедливостях открыто, тем самым обличая
руководство в его недостатках.
Для построения социализма требовалось наглухо выбить у
крестьянина частный интерес. Сделать это было непросто, так как
234
многовековой уклад хозяина собственной земли и пахаря-
труженика сидел в крестьянах крепко.
В 1931 году вышло постановление правительства СССР о
реализации хлебного вина через магазины, особенно в деревне.
После 1931 года вводилось в практику поощрение продавцов
алкогольной продукцией особыми премиями за перевыполнение
планов продаж винно-водочных изделий. Деревенское пьянство
сопутствовало всем начинаниям большевиков.
В 1928-29 гг. в деревнях начался настоящий шабаш. Часть
деревенских жителей сделали невольными палачами своих
земляков. «Объявим бойкот кулаку!» Зажиточным кулакам не
давали покупать товары в сельских магазинах, не допускали их до
обмолота зерна на мельницах, конфискованных у самих же
кулаков. В деревенские комиссии по работе с кулачеством
избирались безответные деревенские коммунисты и комсомольцы.
Выборы в эту комиссию длились долго, иногда сутками.
Осторожные крестьяне говорили между собой: «Кому же охота
быть сволочью?»
3
Вновь выбранные активисты к кулачеству обращались так:
«Мы тебя будем бойкотировать, так что для тебя скоро могилой
запахнет!»
4
Это говорилось людьми, которые до 1917 года мирно
соседствовали между собой и совместно обрабатывали землю.
Бедные крестьяне всегда обращались к зажиточным и земляки
почти всегда помогали друг другу, но революция круто изменила
мирный ход истории, расколов и поссорив между собой
крестьянство. Через разрушение нравственных устоев общества,
изменив ориентиры людей, создавался СССР. При экономическом
бойкоте у зажиточных крестьян забирались покосы, им отказывали
в приёме скота в общественное стадо. Бойкотируемых переселяли
на худшие земли. Экономический бойкот нашёл своё широкое
применение по всему Уралу.
Мужика обирали под корень. Брали всё, что хоть в какой-то
мере удовлетворяло ненасытный государственный рот. Никто не
прокомментировал драмы, разворачивающейся в каждом дворе.
Озлобленные выселенные хозяева не только словом, но и делом
оскорбляли активистов-большевиков. Очень часто оказывалось
прямое сопротивление, которое жестоко подавлялось Советами.
235
Политическая статья 58-10 карала за контрреволюционную
пропаганду, гарантировала срок заключения не ниже 6
месяцев.
Выстроилась новая социалистическая форма правления.
Основательный грабёж деревни начался «демократическим»
налогом самообложения и займами, выпущенными по «требованию
рабочего класса и трудового крестьянства».
Апофеозом предколхозной жестокости советского
правительства явилось применение внесудебных репрессий ОГПУ.
Из секретного циркуляра НАРКОМЮСТА No 22/СС от 5
октября1929 года: «Усилить меры репрессии в отношении кулаков
и других контрреволюционных элементов, ведущих борьбу против
мероприятий Советской власти вплоть до расстрела».
Дело было поставлено по-сталински основательно и секретно.
«Какая нужда у правительства, – подозрительно засомневался
зауральский крестьянин, – гнать мужика в колхоз. Дать бы лучше
возможность объединиться свободно мужикам человек по пять.
Снабдили бы машинами и тогда бы мужики обрабатывали землю
лучше, чем колхозы».
Раскулачивание крестьянства – жуткая страница нашей
истории. При раскулачивании зажиточных крестьян растаскивали
имущество не только рядовые колхозники, но и члены сельсоветов,
члены ВЛКСМ.
5
И наконец, правительством СССР, был принят документ,
известный мировой общественности, как «Закон о пяти колосках».
Заглянем в его рафинированную жуть:
«ЦИК и СНК СССР считают, что общественная
собственность (государственная, колхозная, кооперативная)
является основой советского строя, она священна и
неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную
собственность, должны быть рассматриваемы, как враги народа...
Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение,
воровство колхозного и кооперативного имущества высшую меру
социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества и
с заменой при смягчающих обстоятельствах, лишением свободы на
срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества.
Не применять амнистии к преступникам, осуждённым по
делам о хищении колхозного и кооперативного имущества.
Калинин, Молотов, Енукидзе».
236
Булыжник вновь был адресован деревне. Надо было сделать
невозможной деревенскую жизнь вне колхозов. Дожимали
крестьян терпеливо и методично. Государство организовало так
свою работу, что люди вынуждены были доносить друг на друга.
6
Истины ради, стоит заметить, что стукачество не ремесло, а
благоприобретённая черта характера русского человека.
Одной из первых жертв советской власти была деревня, а в
ней крестьянская старость. В 1932 году страна катилась в бездну.
Колхозников ещё как-то авансировали, а весь несоциалистический
элемент просто списали со счетов бытия. Старики, в силу
необходимости, стали красть. В деревне Скоблиной
Юргамышского района на колхозном поле орудовала «Кулацкая
банда».
Поймали одного из преступников – Петра Махнина. При нём
было ведро проса. От него вышли на остальных. На скамью
подсудимых сели: Дудина Вера 45-ти лет, Репнина Татьяна 56-ти
лет, Дудина Прасковья 70-ти лет, Дудин Леонтий 77 лет и Петр
Махнин 80-ти лет. 12 декабря 1932 года «преступницы» были
подвергнуты лишению свободы на 10 лет каждая с конфискацией
имущества. Мужики умерли до суда в камере Курганского
исправдома.
7
Вот так, расстрелами да социалистическими концлагерями
вбивали в нас чувство общенародной собственности...
Короткая память... Сиволапая жизнь. Природа, и та забывает
про годы лихие. И только вблизи, когда притронешься к
полусгнившим и тёплым срубам развалин на родном пепелище,
осознаешь – это было почти вчера. Жуть прошлого перестаёт быть
абстрактным историческим фактом и в душе поднимается
обыкновенная человеческая боль.
Удивляет отношение русских к своим же землякам,
соотечественникам, соседям. Равнодушие и жестокость стало
нормой...
И всё же, мы внуки и правнуки России и это вселяет надежду.
В нас гены великого народа, живая, не выпадающая из памяти связь
поколений.
Даже в глубокой старости следует торопиться оживить древо
собственного рода. Иначе – бездуховность, заросшие могилы
предков, неприбранные с войны останки отцов, и как результат –
развязные наши дети.
237
Трагедию тридцатых годов мы пережили... Что дальше?
11.6. Использованная литература
1.
Челябинская область. Сборник документов и материалов. 1917-
1945 гг. Челябинск. 1999 г. Стр. 100. (ЦДНИЧО).
2.
А.И . Солженицын. Архипелаг ГУЛаг.
3.
А.А . Базаров. Дурелом или господа колхозники, г. Курган. 1997
год.
4.
Там же.
5.
Там же.
6.
Там же.
7.
Там же.
238
12. «Карта, представляющая от Оренбурга большую Московскую
дорогу до Пичуйского Фельшанца и всю Занамаскую линию и от
Отогорев вниз по реке Яик до Яицкого Казачьего городка и по
Самре до города Самары новопостроенные крепости и
Ставропольским ведомством и смешанными местами. 1755 год».
(Ф. Р-627. Оп. 1 . Д. 62. ГУ ОГАЧО. «Оренбургская губерния с
прилегающими к ней местами по «ландкартам» Красильникова,
типографии П.И. Рычкова, 1755 г. Фонд Краеведческого музея г.
Челябинска). Фрагмент. Часть «Исецкой провинции».
В 1755 году на этой карте нет села Таловского, но по архивным
данным оно уже существовало.
239
240
12.1. Карта Слободы Таловской за 1802 год. (С сайта по истории
семьи Капишниковых. http://kapishnikov.narod.ru/news/n_2007.02.05.html ).
13. Карта Курганской области за 2007 год.
(Карта с сайта http://yurgamysh.ru/).
241
14. Сказки про Ванзей.
М.И. Голубицкая (Багрецова)
Эти сказки записаны по памяти, их рассказывал когда-то мой отец
Багрецов Иван Васильевич (родился 26 ноября 1926 года в селе Скоблино
Юргамышского района Курганской области).
Долгое время ванзи казались мне сказочным народом, которого
никогда не было, однако впоследствии я узнала, что ванзи существовали, а
может быть, и сейчас существуют в Карелии, что подтверждается названием
станции Ванзозеро (с фотографии в книге «Исторические чтения», 9
выпуск) вблизи города Медвежьегорска. Появление шута Балакирева я
отношу к тому, что сказки, скорее всего, складывались во времена Петра I
или вскоре после того, как он со своими приближёнными появился у Белого
моря. Очевидно, Балакирев произвел большое впечатление на сказителя в
противоположность тёмным ванзям.*
__ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
*
У меня также имеется дополнение к сказкам про Ванзей. Ванзи – манси, по-моему, есть что-то
общее в созвучии. Как этнос манси сложились в результате слияния местных племен уральской
неолитической культуры и угорских племен, двигавшихся во втором-первом тысячелетии до н.э. с
юга через степи и лесостепи Западной Сибири и Северного Казахстана.
Первоначально манси жили на Урале и его западных склонах, но с появлением в тех местах коми и
русских, в XI-XIV вв. переселились в Зауралье. Наиболее ранние контакты с русскими, в первую
очередь с новгородцами, относятся к XI в. С присоединением Сибири к Российскому
государству в конце XVI в. русская колонизация усилилась и уже в конце XVII в. численность
русских превысила численность коренного населения. Манси постепенно переселились на север
и восток, частично ассимилировались, в XVIII в. формально были обращены в христианство.
(С сайта ХМАО – Ханты-мансийский Автономный округ. О.А . Щеткова).
242
КАК ВАНЗИ ЕЗДИЛИ НА ЯРМАРКУ
Жили в одной деревне ванзи, и были они все глупые-преглупые. Вот
поехали они на ярмарку на нескольких телегах, проезжают по большому
селу, там стоит церковь с колокольней. Смотрят ванзи на колокольню и
дивуются: «Какая она высокая!» Спрашивают один другого:
–
Как эта деревня называется?
–
Сквороцина.
–
Сквороцина-то Сквороцина, да как штырьц-то заколоцена?
(Это он про крест на колокольне спрашивает).
–
А они взяли, эту высоку избу нагнули, штырьц-то воткнули да и
пустили, она и встала.
–
А-а!
Едут дальше. А ехать надо было с ночевой. Вот остановились они в
поле ночевать и говорят:
–
А как мы узнаем утром, куда ехать надо?
–
А мы телеги поставим оглоблями в ту сторону, куда надо, а утром
встанем, запряжём лошадей да и поедем.
Так и сделали. Уснули все, а мимо проходил шут Балакирев. Увидел он
ванзей и решил над ними подшутить, повернул все телеги оглоблями в
другую сторону. Ванзи утром встали, запрягли лошадей и поехали. «Вот как
хорошо мы сделали, что оглобли повернули, куда надо ехать», – говорят.
Ехали, ехали, смотрят – опять деревня с церковью.
–
Это опять Сквороцина?
–
Нет, Скворцина сзади осталась, это только похожа на неё.
Едут дальше, приехали к своей деревне.
–
Смотри, деревня-то, как наша!
–
Да нет, не наша, только похожа на нашу.
–
А изба-то, вроде, совсем, как моя?
–
Да нет, не может быть.
–
Изба-то, как моя, так ведь и баба-то моя!
КАК ПАРЕНЬ УМНЫХ ЛЮДЕЙ ИСКАЛ
Жили ванзи старик со старухой и были они совсем глупые. Старик
посуху на санях ездил, а баба решетом воду носила. Был у них один сын на
возрасте, он поумней их был. Надоело ему с дураками жить, он и говорит:
–
Уйду я от вас, пойду искать, где умные живут.
–
Ох, сыночек, кто же нас на старости будет кормить?
243
–
Если не найду людей умнее вас, то вернусь к вам!
Пошёл парень, приходит в какую-то деревню и видит: мужики
собрались кучей возле бани, обвязали корове рога верёвкой и тащат её на
баню. Корова-то лягается, а они ее тянут!
–
Что вы делаете, добрые люди?
–
Да видишь ты, на бане-то трава выросла, так мы хотим, чтоб корова-
то её съела!
–
Ну и дураки же вы! – говорит парень.
Залез на баню, сорвал траву и сбросил вниз, корова стала есть.
–
Вот спасибо, добрый человек, что научил нас! Оставайся с нами
жить.
–
Нет, я дальше пойду.
Через какое-то время он приходит ещё в одну деревню. Зашёл в избу и
просится переночевать. Его пустили. Хозяева сели щи хлебать и его зовут:
–
Поешь с нами.
–
Спасибо.
Хозяин и говорит:
–
Баба, а принеси-ка ты в щи сметаны.
–
Да она у меня в голбце.
–
Ну так слазь!
Баба полезла в голбец и принесла ложку сметаны. Хозяин сказал, что
мало. Баба полезла снова и принесла ещё ложку сметаны. «Мало!» – говорит
хозяин. Баба полезла опять. Парень-то и говорит:
–
А в чём у тебя сметана-то?
–
В горшке.
–
Так тащи весь горшок, что ты с каждой ложкой лазишь.
–
Ой, спасибо тебе! А мне и невдомёк!
–
Живи у нас, – говорит хозяин. – Я вижу, ты парень умный.
–
Нет, я домой пойду, я думал, только мои родители такие глупые, а
дураков-то везде хватает. Лучше я своим буду помогать!
И пошёл парень обратно к родителям.
КАК ВАНЗИ КАШУ ВАРИЛИ
Поехали раз ванзи просо продавать, у них в тот год просо уродило.
Поехали ватагой на нескольких санях. Ехали долго, пора и отдохнуть да
поесть. Вот видят они озеро, а озеро замёрзло по краям, а в середине
свободное место, и вода там кипмя кипит. Там на дне-то ключи бьют, а
ванзи не догадались. Говорят:
244
–
Вот где кашу-то варить, вода сама кипит.
Развязали мешок и стали просо сыпать. Сыплют да смотрят: не хватит
ли? А просо в озеро уходит без следа.
–
Наверно, мало, – думают ванзи, – надо еще!
Стали ещё сыпать. Да так всё просо и ухнули в воду.
–
Ну, зато наедимся!
Сидят и ждут, когда каша сварится. А как узнать? Послали одного:
–
Полезай в воду, посмотри, готова ли каша?
Тот нырнул, да и с концом. Сидят ванзи и переговариваются:
–
Что это он так долго?
А мимо проходил шут Балакирев. Спрашивает:
–
Что вы тут сидите?
Вот так и так, пошёл парень посмотреть, готова ли каша, да назад не
ворочается.
–
Эх вы, дураки, ведь он там один всю кашу-то съест!
Вот ванзи и давай в воду прыгать, чтоб парень кашу не съел. А шут
Балакирев забрал их лошадей и пошёл, посмеиваясь.
НАРОДНАЯ ПЕСЕНКА
Записана 07.01.1967 года у бабушки
Багрецовой Марины Дмитриевны
(родилась 28 февраля 1898 года в
деревне Таловка, ныне Юргамышского
района Курганской области).
Ехал Ванька по воду,
Нашёл кринку солоду,
Изладил кулажку
Про тётушку Наташку.
–
Тётушка Наташка,
Сладка ли кулажка?
–
Сладка медовая,
В печи не бывала, *
Жару не видала.
Пришёл дьякон,
Всю кулагу смякал,
Полез на полати
С девками играти.
Девки-те татарки
245
Сбегали по палке.
Свиньи-то умны
–
Побежали в гумны,
Пиво варили,
Борова кормили.
Боров-то в кафтане,
Свиньи в сарафане,
Утка в юбке,
Селезень в сапожках
На коротеньких ножках.**
__ ___ ___ ___ ___ ___ ___ __
*Солод делается из пророщенного ржаного зерна; кулага,
кулажка – довольно сладкое блюдо из солода, долго парится в печи, так что
здесь неточность в тексте. Бабушка пела её как колыбельную.
**Биографическая справка: Голубицкая (урождённая Багрецова)
Мария Ивановна, родилась в деревне Юламан Альменевского района
Курганской области 01.05.1952 года. С 1971 года живёт в Челябинске,
работала на ЧТЗ и других предприятиях. В настоящее время на пенсии.
246
15. Краткие воспоминания о моей жизни
М.И. ГОЛУБИЦКАЯ (Багрецова)
Мои родители познакомились в Троицком зерносовхозе Челябинской
области, где мама работала в школе учителем русского языка и литературы,
а папа проходил учебно-производственную практику, он в то время ещё
учился в Омском сельхозинституте. Они поженились в 1951 году. Папа в
это время закончил институт, и они поехали по распределению в
Альменевский район Курганской области.
Мария и Татьяна Багрецовы в 1954 году в
с. Камышном Курганской области.
Папа подробно описал своё неудачное
начало агрономической деятельности в
воспоминаниях, поэтому повторяться не
буду, скажу только, что эта неудача очень
сильно подорвала его веру в свои силы,
мешала ему налаживать отношения в
коллективе и в какой-то степени делала его
жертвой конфликтов. Поэтому мои
родители несколько раз переезжали с места
на место, а их дети родились в разных деревнях и районах.
Я родилась в 1952 году в Альменевском районе в селе Юламан. В
переводе на русский язык это значит – «плохая дорога». Какова же она была
на фоне общего российского бездорожья? Этого я не знаю. Я помню уже
только два переезда: из Камышного в Соколово, когда мне было четыре
года, и во времена переезда из Соколово в Сарт-Абдраш, мне было уже
почти семь.
Соколово запомнилась мне особенно ярко, как образ счастливого
детства. Ведь я и мои сестры были в то время ещё маленькими и не замечали
бедности. Нет, я помнила, что в Камышном было электричество, а в
Соколове его не было, но меня это не расстраивало, я ведь не проверяла
247
тетрадей и не вязала носков из черной шерсти в полутёмной комнате. Но
сейчас, оглядываясь назад, я поражаюсь – как мы жили?! Деревня была
совсем маленькой, колхоз – бедный. Ни электричества, ни радио. Кино, если
привозят, показывают в школе одним аппаратом по частям. Зрители ходили
смотреть фильмы со своими табуретками. Магазин крошечный, и в нём
только самые простые товары: соль, спички, мыло и, как мне кажется,
керосин тоже продавали. Иногда приезжала автолавка – простая грузовая
машина. Выбор товаров был небольшим. Мама покупала нам ботинки. Как-
то раз была куплена железная кровать с панцирной сеткой... Причём, наша
семья жила лучше других, ведь и мама, и папа как специалисты получали
зарплату, а колхозники денег не имели. Нашим подружкам Соколовым их
отец, дядя Ваня, сам шил тапочки из брезента, подмётки делал из старых
приводных ремней... А, впрочем, мы все больше бегали босиком.
С нами жила бабушка, папина мать, Марина Дмитриевна. Она-то за нами
и присматривала. В то время нас было три сестры: я, Таня и Наташа. Потом
родилась и Анюта. Жили в основном натуральным хозяйством: корова,
овцы. Картошка и все овощи были свои, ягоды-грибы, соленья-варенья.
Сахару было мало, но понемножку варили варенье. Хлеб бабушка пекла
сама в русской печке.
Я помню, отец всегда задавался вопросом: «Откуда пришли
Багрецовы?» А ему старики отвечали: «Говорят, из Хлынова, парень!»
Город Хлынов – это по-старому. До войны 1941 года – это была Вятка,
потом – Киров. Но всё-таки, судя по
выражениям, которые употребляли
в нашей семье, Багрецовы пришли с
Белого моря.
У папиной бабушки Марины
Дмитриевны было такое выражение:
«Что ты стоишь посередь
Терского?»
Марина Дмитриевна Багрецова
после операции на челюсть. 1951
год. Село Скоблино.
248
Это значит: «Не мешай, не стой на дороге». Я всегда думала: «Что это
за Терский такой таинственный?» Но неожиданно мне попалась на глаза
подробная карта Белого моря и на ней был указан берег Терский. Причём,
если стоять на этом Терском берегу, то всё видно: можно контролировать
всё Белое море!
На родине моего отца в Скоблино у нас сейчас никого нет. Много лет
назад мы в последний раз съездили в Скоблино, останавливались у
Пережогиных, наших родственников. Посетили и Таловку. Таловская наша
родня переехала под Курган, мой брат Василий с ними поддерживает
отношения. Из родных хранит память о старине Меркурьев Василий
Ефимович.
Марина Дмитриевна
(вторая слева) на чьих-то
похоронах, возможно,
Авдотьи Букиной, её убило
громом. 1948 или 1949 год.
Село Скоблино.
... Тем временем, у папы
снова не сложились
отношения не только с
руководством, но и с работой. Он решил вообще переменить профессию.
Очевидно, по маминому совету, отец обратился в РайОНО, ему предложили
место учителя биологии в Сарт-Абдрашевской школе, он согласился.
И вот мы снова переехали. Там было электричество, радио, больница,
клуб, МТМ и своя стройчасть. В Сарт-Абдраше только что образовался
совхоз, построили двухэтажную контору – первое двухэтажное здание,
которое я видела в своей жизни, – строили квартиры для совхозников и
новую школу. Там было три магазина! Продуктовый, промтоварный и
хозяйственный! В продуктовом продавали хлеб, потому что пекарня в
совхозе тоже была своя.
249
Здесь я пошла в школу, и пока я училась, школа из семилетней стала
восьмилетней, а потом и десятилетней. За эти десять лет жизнь в совхозе и
вообще по всей стране очень сильно переменилась, прямо на глазах. В
Сарт-Абдраше было очень много татарского и башкирского населения.
Когда я начала учиться, в школе ещё были татарские классы, но с каждым
годом родители всё больше стремились учить детей по-русски, и через три
года татарских классов не осталось. Со временем и школу перевели из
старого тесного помещения в новое, просторное, но и оно скоро стало
тесным! Совхоз был на
подъёме, люди ехали сюда,
прибывали и рабочие, и
ученики. В это время
совхозное руководство
решило переименовать Сарт-
Абдраш в «Сибиряк», по
Слева направо семья
Багрецовых: Таня, Наталья
Львовна, Аня, Наташа, Иван
Васильевич, Маша и Марина
Дмитриевна. Сарт-Абдраш,
совхоз «Сибиряк», 1962 год.
имени совхоза, прежнее
название казалось
неблагозвучным, трудным.
Подъём был всеобщий. Да и жизнь, казалось, становится всё лучше.
Когда мы приехали в Сибиряк, там было всего два телевизора, если не
ошибаюсь. Один в школе, и показывал он плохо. Другой у одной из
учительниц – её муж был какой-то совхозный специалист; этот телевизор
показывал хорошо, и люди ходили смотреть к хозяевам передачи. Это было
в 1959 году, а уже через два-три года в деревне появились десятки
телевизоров. Я помню паровые утюги и примусы, и вдруг все накупили
электроплиток и электроутюгов. Одну из первых стиральных машин в
«Сибиряке» привезла наша мама из Тбилиси, она ездила в гости к своей
250
сестре и матери (нашей бабушке Елена Николаевне). Вся улица приходила
посмотреть на это чудо, даже дед Малышко, который никогда у нас не
бывал. Мама показала ему, как работает машина, куда воду наливают, как
центрифуга крутится и как работают валики, которыми выжимают бельё.
«Значит, вот сюда бельё толкают, а отсюда оно выходит?» – спросил дед и
сунул пальцы между валиков. А так как мама в это время крутила
Девочки Багрецовы: Таня, Наташа, Аня, Маша. Сарт-Абдраш, 1963 год.
ручку, то пальцы ему ощутимо прижало. Я думаю, он убедился, что эта
штука действительно выжимает! А через два-три года стиральных машин в
деревне было уже много.
А между тем, в эти же два-три года Соколово совсем запустело. Люди
стали переезжать в совхозы, где платили зарплаты, где были школы для
детей и всякие заманчивые вещи для родителей. Летом после третьего класса
я поехала в лагерь. Автобус собирал детей из нескольких деревень и проехал
через Соколово. На месте многих знакомых домов зияли дыры. Прошло ещё
немного времени, и деревня Соколово исчезла насовсем.
251
Тогда же, помню, прошла кампания по уничтожению личных хозяйств
у сельских жителей. Можно было держать корову, а телёнка надо было сдать
государству. Да и корова считалась пережитком прошлого. Ограничивали
сенокосы, чтобы людям невыгодно было держать коров. У нас в совхозе
произошло небывалое событие: построили карусель! Только эта карусель
была не для того, чтобы катать детей, а для того, чтобы катать коров. Коров
загоняли на огромный движущийся круг, надевали аппараты для машинного
доения, и пока корова проезжает по кругу, её выдаивали операторы
машинного доения. Всё бы хорошо, но почему-то это огромное здание
сильно заглубили в землю, и его стало затоплять водой, техника постоянно
ломалась, а чинить её было некому. При открытии карусели много было
шума на весь Советский Союз, а как она закрылась – никто не слыхал. Я так
и не знаю, сколько лет она проработала и что с ней потом стало.
А в магазинах, между тем, не продавали ни молока, ни мяса, ни колбасы:
однажды привезли сыр – очередь была! Потом и с хлебом стали перебои, за
какой-нибудь ячневой крупой стояли по три часа. Люди ругали Никиту
Хрущёва, рассказывали анекдоты про его любовь к кукурузе.
Когда Генеральным секретарём стал Брежнев, личные хозяйства уже не
запрещали, жизнь опять вошла в колею и стала снова улучшаться. Это
действительно так. Люди получали хорошие квартиры, покупали не только
телевизоры, а уже и мотоциклы, машины, стали хорошо одеваться. Помню,
идём с мамой по улице, а впереди идёт молодая башкирская девушка в
туфлях на каблучках, в модном платье. Мама сказала: «Ещё лет пять назад
на неё надели бы красный татарский платок, камзол с деньгами и считали
бы, что она очень хорошо одета». В то время башкирки носили так
называемые камзолы, а точнее жилеты, обшитые серебряными монетками.
Но времена изменились, после реформы 1961 года серебряные деньги стали
слишком дороги, чтобы можно было их запросто продырявить и пришить на
камзол. Так что теперь камзолы оставались только у старушек и
символизировали уже не богатство, а верность обычаям.
Надо сказать, что наши родители во времена такого повышения
благосостояния отнюдь не стремились так же, как и все, украсить свой дом,
покупать дорогую, тем более модную одежду. Мебель в нашем доме была
старая, одежда – только необходимая, и ничего сверх, для удовольствия,
чтобы покрасоваться. Дело в том, что мои родители – уникальные люди.
Честные, убеждённые, идейные, трудолюбивые. Они жили для того, чтобы
служить обществу. Поэтому они много работали, папу мы видели редко, а
маму ещё реже. Она уходила утром к восьми часам, когда начиналась первая
смена, а приходила уже вечером, когда заканчивалась вечерняя школа. А
252
если не школа, так общественная работа отнимала её время. Наши родители
всегда очень высоко поднимали планку. Следовать их заветам было не
всегда легко. Например, на просьбу купить босоножки, папа говорил:
«Зачем тебе дырявая обувь! У нас Демид Иванович тридцать лет ходил в
одних ботинках. В церковь идёт босиком, на крыльце обуется, а кончится
служба – опять ботинки снимает». И всё это совершенно всерьёз.
Зато в нашем доме было много книг, и родители никогда не упускали
возможности свозить нас к историческим памятникам, отправить в поездку
по путёвке, чтобы расширить наш кругозор. О духовном нашем воспитании
заботились лучше, чем о нарядах. Но справедливости ради должна сказать,
что рассказы о прошлом, о наших корнях, в нашем доме велись нечасто. Во-
первых, папины изыскания были далеко ещё не закончены, а он не любил
говорить о незаконченном деле. Во-вторых, когда папа с бабушкой начинали
говорить о прошлом, они ужасно спорили. Оба считали, что другой ничего
не помнит, а только путает, а так как мы не знали тех, о ком идёт речь, то не
очень-то и прислушивались. И наконец, о многом они просто остерегались
говорить. Хотя бабушка часто упоминала в разговоре о том, как они
скитались «по сибирям» и какие муки они там претерпевали. А вот почему
они скитались «по сибирям», что заставляло их претерпевать эти муки,
оставалось неясным. Я однажды прямо спросила, папа ответил: «Вот в том-
то и дело – зачем! В этом-то всё и дело – зачем!» О раскулачивании он
сказать не решился. Точно так же не упоминали у нас о том, что мамин дядя
и родной брат были репрессированы. Не думаю, что родители чего-то
стыдились, – просто не хотели, чтобы мы по недомыслию болтали об этом
при людях.
Мои родители считали, что после разоблачения культа личности
Сталина и исправлений перегибов Хрущёва, советским людям не в чем
упрекнуть коммунистическую партию.
Когда я закончила школу, поехала в Курган поступать в пединститут.
Однако в тот год был необычно большой конкурс четыре человека на место,
говорили, что это в первый раз. Мне не хватило всего только одного балла,
чтобы пройти. Я вернулась домой. В Сафакулевском районе не хватало
дипломированных учителей, принимали на работу бывших
десятиклассников. Обычно им доверяли начальные классы или не самые
важные предметы, мне предложили ставку учителя биологии и химии в
Преображеновской восьмилетней школе. Я согласилась, так как
Преображенка была третьим отделением совхоза «Сибиряк», и таким
253
1989 год. Стоят слева направо: Голубицкий Л.В . с дочерью Ириной,
Светлана Багрецова, Наталья Селичкина (Багрецова), Женя и Василий
Багрецовы.
Сидят:Мария Голубицкая (Багрецова), Сергей Осадчук, Наталья Львовна,
Анна с дочерью Вероникой.
образом, я почти не отрывалась от дома. Я проработала там год и решила,
что школа – это не моё, и уж больше в пединститут поступать не стала.
В 1971 году я переехала в Челябинск, стала работать на ЧТЗ и жить в
заводском общежитии. Я по-прежнему искала своё место в жизни. За
двадцать три года работы на ЧТЗ, я несколько раз переходила из цеха в цех,
поработала копировщицей чертежей (сейчас это делает ксерокс),
контролёром, обрезчицей деталей в резино-паранитовом цехе.
Почти сразу же после прихода на ЧТЗ я узнала, что на заводе есть
литературное объединение, которым руководил Ефим Григорьевич Ховив. Я
стала там заниматься. Стихи я писала еще в школе и продолжаю писать
до сих пор. Я закончила заочно Московский Литературный институт имени
Горького. Многие ошибочно считают, что там готовят журналистов, другие
наивно полагают, что там «учат на писателей». Мой учитель В.Г . Ховив
всегда говорил: «Мы не можем научить тебя, как нужно писать, но мы
можем объяснить тебе, как не нужно писать». Литературный институт
действует по тем же заветам: он даёт пишущему человеку филологическое
образование, развивает вкус. Шесть лет студенты занимаются на семинарах
с профессиональными писателями, ну а дальше каждый поступает так, как
254
считает нужным. Я не стремилась работать в газете или на радио, для меня
обязательная необходимость писать к сроку на тему, которая мне не близка
или непонятна, – совершенно не приемлема. Особенно мне чужда политика,
а журналистика ведь кормится от политики.
Тем временем наступила перестройка, развал Советского Союза,
инфляция. У меня в то время были уже две дочери, в довершение бед
оказалось, что муж болен раком. В 1993 году он умер, я осталась выживать
с двумя детьми. Было трудно, иногда очень трудно, но я бралась за любую
работу, и постепенно мы как-то выбирались из трудностей.
Мне вспоминается последний разговор с моим отцом. Он был болен
раком и знал это, и то, что этот разговор последний, тоже знал. Он
находился в мишкинской больнице, а я в Челябинске, и не могла ездить к
нему часто. Он сказал мне: «Я всю жизнь стремился к тому, чтобы быть
вместе с теми, кто хочет изменить жизнь к лучшему. Я верил, что жизнь
можно изменить, сделать её более справедливой. Но сейчас я прихожу к
выводу, что над человеческими усилиями есть другие силы, которые мы
побороть не можем. И чего я достиг тем, что всю жизнь боролся? И жизнь
лучше не стала, и я ничего не добился: ни карьеры, ни денег». При этом мне
не показалось, что под другими силами он подразумевал Бога. Мне
показалось, что он думал о каких-то законах развития общества, которые
действительно в одиночку не осилить. Чтобы его утешить, я сказала: «Зато
ты жил честно».
–
А много ли в этом достоинства, что я честно жил? – ответил он с
горечью.
Я возразила.
Он больше не спорил. Мне же кажется, что единственный смысл в
жизни в том, чтобы не дать себе потерять уважение людей, в том, чтобы
сохранить человеческий облик и научить этому своих детей. И при этом не
важно, занимаешь ты высокий пост или маленький, участвуешь в
коммунистической стройке века или просто зарабатываешь на хлеб для
семьи, ведь каждому трудно идти по его пути, каждый сам его выбирает и
сам за всё расплачивается.
Отец умер 2 марта 1987 года в Гладышево Мишкинского района, там он
и похоронен. Его дети разъехались в разные концы страны. Таня живёт в
Полтаве, Наташа жила с мужем в Калуге, сейчас, к сожалению, тоже уже
умерла. Анюта живёт в Норильске, у неё двое взрослых детей – Сергей и
Вероника. Брат Василий живёт в деревне Падеринка под Курганом. У него
два сына-призывника: Евгений и Дмитрий. Я живу в Челябинске с 1971 года,
здесь же живёт и моя мама, ей 83 года. Она очень деятельна и активна,
255
сохраняет и ясный ум, и интерес к событиям в стране. У меня две дочери:
Светлана работает водителем троллейбуса, и Ирина – студентка ЧГПУ. Ещё
у меня есть внучка Ксения, ей десятъ лет, в настоящее время это самая
младшая представительница рода Багрецовых.
2003 год. Челябинск. Слева направо: Мария Ивановна, Наталья
Львовна и Татьяна Ивановна.
256
16. Биографическая справка о семье
краеведов Багрецовых
Я, НАТАЛЬЯ ЛЬВОВНА БАГРЕЦОВА, родилась в 1924 году
в Эстонии, в городе Таллине. Отец – Лев Константинович Штюрмер,
радиоинженер. Мать – Елена Николаевна, в девичестве Крестинская,
домохозяйка, лишь после смерти мужа стала работать счетоводом, а
затем библиотекарем в детской библиотеке на ЧТЗ. Училась на
Бестужевских курсах, но не окончила их.
В Эстонии оказались больше по случайности, а не из-за
враждебности к советской власти. В 1940 году, после присоединения
Эстонии к Советскому Союзу, брат, сестра и я вступили в комсомол,
вся семья была настроена просоветски.
Когда началась война, семью разбросало в разные стороны.
Брат ушёл добровольцем в армию и погиб. Сестра стала фронтовой
медсестрой. Мать с двумя младшими (я и брат) эвакуировалась в
Челябинскую область. Отца мобилизовали и отправили на
лесозаготовки в Свердловскую область. На какое-то время нам
удалось в 1942 году собраться вместе в Челябинске. Но в 1943 году
отец умер от воспаления лёгких, сестра снова уехала на фронт, а мы
с матерью и братом вели тяжёлую борьбу за существование. Я
училась в ремесленном училище, получила специальность механика
телеграфных станций и с 1943 года уже работала на телеграфе. Мать
устроилась в бухгалтерию номерного завода, а потом в детскую
библиотеку. Разумеется, торговали на базаре – мелкие операции типа
«купи-продай»: покупали по дешёвке старые вязаные вещи,
превращали их в носки и варежки и продавали. Сажали картошку.
Так и выживали, как и весь народ в то время.
Слева направо:
Багрецова Наталья,
Маша и её бабушка
Елена Николаевна в
городе Челябинске в
1954 году.
257
После войны я без отрыва от производства окончила среднюю
школу, а затем и литфак пединститута. В 1949 году уехала в деревню
по распределению. Младший брат поступил в Ленинградский
политехнический институт. Сестра обосновалась в Грузии, в
Тбилиси, и вызвала к себе мать. Так мы снова все расстались.
Я попала в Троицкий
район Челябинской
области. Там я вышла
замуж за агронома
Ивана Васильевича
Багрецова,
окончившего Омскую
сельхозакадемию. С
ним мы объехали чуть
не половину
Курганской области, откуда он был родом. Он всегда интересовался
прошлым, судьбами своих дальних предков. Его дядя по
материнской линии Меркурьев Иван Дмитриевич много знал о
старине. В молодости он был волостным писарем в деревне Таловка
Юргамышского р-на Курганской обл. Они переписывались с мужем,
при встречах разговаривали о прошлом. Иван Васильевич пытался
кое-что записывать, но не всегда это удавалось. Многое забыл.
Так же, как и я, мой муж учился в тяжёлое время, когда страна
ещё не оправилась после войны. Пешком ходил за 30 км в
Куртамыш, где находился его с/х техникум, возил на санях картошку
да какие-нибудь шаньги с брюквой или морковкой, испечённые
матерью, подрабатывал, голодал, но это была
единственная надежда
выйти в люди и помочь
семье. Тем более, что
его, как
Багрецовы: Иван Васильевич и Наталья
Львовна в 1960 году. Совхоз «Сибиряк».
258
отличника, рекомендовали в Тимирязевскую Академию!
Отец лежал уже на смертном одре, но после техникума Иван
Васильевич всё же отправился в Омск. Пришлось не только себя
обеспечивать, но и помогать матери платить денежные налоги, ведь
денег колхозники не получали. Студенты нанимались разгружать
баржи с дровами или с другими грузами, копать траншеи. Мы
познакомились, когда Иван Васильевич приезжал на практику в
Троицкий зерносовхоз, где я работала в школе.
Как и муж, я интересовалась прошлым сел, где мы жили,
местным фольклором. В институте участвовала в двух фольклорно-
диалектологических экспедициях и описала их. Эти описания были
напечатаны в челябинской газете «Хроника» в 1994-95 годах.
Сотрудничала с районной газетой Мишкинского района Курганской
области «Искра». По их просьбе работала в Челябинске в
ГОСАРХИВЕ с подшивками дореволюционной газеты «Голос
Притоболья» за 1909-1912 гг., выискивала в них интересные факты
из тогдашней жизни Мишкинского района. Эти заметки, а также
интересный рассказ местного сторожила Данилы Максимовича
Крикунова о деревне Бутырка были опубликованы в районной газете
«Искра».
Между прочим, отец мой, Лев Константинович Штюрмер,
тоже причастен к бытописательству. Стремление описывать
окружающую жизнь было в нём неистребимо. Вечерами,
промёрзший в деляне, полуголодный после жалкого обеда, при свете
тусклой лампочки он писал. У него была крохотная записная кни-
жечка. В ней мельчайшим почерком в каждой клеточке он
записывал самое существенное в его жизни: что поел, досталось ли
каши и скоро ли их пошлют с лесозаготовок на фронт. Этот
дневничок я расшифровала, перепечатала, и он был опубликован в 9-
ом томе серии «Истории жизни людей» под редакцией челябинского
писателя Рустама Валеева.
Но кроме записной книжечки был у отца и сокровенный
«золотой запас» – целая чистая «общая» тетрадь в клеточку. Её он
берёг, чтобы написать самое главное: о своих родителях (отец – врач,
а мать – дочь рыбака), о раннем сиротстве, об учёбе в военном
Инженерном училище, о первых шагах новой техники (радио!), об
участии в первой Мировой войне и выходе из окружения... И
написал! Эта интереснейшая повесть ждёт публикации.
259
Мои воспоминания о военных и послевоенных годах в
Челябинске «Челябинск. Сороковые» опубликованы в культурно-
историческом сборнике «Исторические чтения» No 6, под редакцией
В.С. Боже и в серии «История жизни людей» No 1 под редакцией Р.
Валеева.
Много материалов ещё не опубликовано.
Н.Л. Багрецова – краевед, пенсионер.
Январь 2008 года.
260
17. Источники родословия
Зауральское генеалогическое
общество им. П. А. Свищева
города Курган
Ознакомившись с рукописью книги «Живая летопись села
Скоблино», мы благодарим краеведов города Челябинска О. А.
Щеткову и Н. А. Лазуко за проявленный интерес к селу Скоблино
Курганской области, за их инициативу, энергию, которые они
проявили в подборе материала для данной книги. Мы уверены, что
этот сборник будет востребован в Челябинской и Курганской
областях.
Книга основана на семейных архивах, воспоминаниях жителей
села Скоблино. Семейный архив, это то, с чего надо составлять
свое родословие. Он обычно охватывает четыре-пять поколений.
Чем особенно интересен дневник Ивана Васильевича Багрецова? –
Это история семьи, передаваемая устно из поколения в поколение.
Из дневника видно, что И.В . Багрецов не пользовался архивными
материалами и воссоздал родословную своей семьи практически за
двести лет.
Приведем цитату из его дневника: «Все опрошенные мною
старожилы и знатоки своего рода называют имена Ивана и
Поликарпа Багрецовых, но в каком родстве они состояли, кто
старше – на этот вопрос никто толком ответить не мог. Из их
потомков известны Овдоким, Дорофей, (положивший начало
Багрецовым-Дорониным) и Назар».*
На сегодняшний день мы готовы ответить Ивану Васильевичу,
жаль, он нас не услышит. Зато услышат его многочисленные
потомки: Иван и Поликарп – это сын и отец соответственно. Мы
пока не знаем, откуда приехал Поликарп Багрецов в деревню
Таловскую (Скоблино), но знаем, что он приехал сюда с двумя
сыновьями Иваном (1738 года рождения) и Петром (1740 года
рождения). Мы не знаем дату, когда умер Поликарп Багрецов, но
знаем, что в Скоблино в 1795 году жили с семьями два брата
Багрецовых, и других Багрецовых там не было. И были Тихон,
Назар, Евдоким, Иван – это дети Ивана Поликарповича, а у Петра
Поликарповича – Артамон, Емельян, Стефан.
___ ___ ___ ___ ___ __
5
*Впервые в переписях в 1540 году в Твери есть упоминание о Багрецове Андрее
Андрееве. (П.В. Варлаков).
Наиболее полные и точные сведения содержат материалы
церковного и гражданского учета населения. Метрические книги до
1918 года были единой формой записи актов гражданского
состояния. Они состояли из трех разделов: записи о рождении,
бракосочетании и смерти прихожан данной церкви. Сведения из
метрических книг отличаются наибольшей степенью точности.
Исповедальные росписи обычно заполнялись во время
Великого поста. Формуляр исповедальных росписей таков: в
первой графе обозначался порядковый номер домов (дворов), во
второй – число в них людей, раздельно мужчин и женщин, фамилия
(чаще всего один раз для всех членов семьи). Далее: полных лет на
данный год каждого члена семьи.
Брачные обыски включали следующие сведения о вступающих
в брак лицах: фамилия, имя, отчество, возраст, сословие, чин,
семейное положение. В Государственном Архиве Курганской
Области (ГАКО) сохранился довольно большой материал по
Никольской церкви села Таловского, в приход которой входила
деревня Скоблино:
1. Духовные (исповедальные) росписи: фонд 105, опись 1 –
начиная с 1817 года.
2. Брачные обыски: фонд 105, опись 1.
3. Метрические книги: фонд 244, опись 1, начиная с 1870 года.
Так составляя поколенную роспись Кармацких, были
использованы частично все вышеперечисленные документы. В
исповедальных росписях мы столкнулись с неточностью в возрасте:
в росписях за 1817 год есть запись: «Карматских Назар Иванов
вдов 76 лет. Сын Максим 52 лет жена Дарья Михеева 46 лет дети:
Карп 30 лет, Афанасий 22 лет. У Карпа жена Марфа Кирилова 27
лет, дети: Мирон 8 л., Семион 3 лет...», в росписях за 1834 год
разница в возрасте детей Назара Кармацкого составляет от двух до
семи лет относительно 1817 года.
Россия была страной исключительно аграрной,
земледельческой. Главная подать, на которой строилось всё
финансовое состояние государства – земельная, которая ложилась в
основном на плечи крестьян. Крестьяне делились на две категории:
черные или государевы люди, – они жили на чёрной
(государственной, иначе волостной) земле, и владельческие,– они
жили на землях помещичьих, вотчинных, монастырских. Те и
другие одинаково обложены были тяглом (податью), и власти
6
достаточно регулярно проводили учёт землепашцев. Обычно
поселяясь на участке земли, крестьянин вступал в договор с
землевладельцем, от государства получал ссуды в виде денег,
скота, хлеба, зерна для посева, орудий производства. На первое
время землевладелец освобождал крестьянина от уплаты
государственного тягла, внося его сам.
Посошная подать: «Размер подати с тяглого населения
(крестьян, сидевших на самой земле, и посадских, владевших
пахотной землей) определялся так называемым сошным письмом.
Соха, определенное количество обработанной и, значит,
приносящей доход земли. Обыкновенно размер «сохи» был в 400
десятин (или 800 четвертей) «доброй» земли в одном поле, или
1200 десятин (2400 четв.) в трёх полях. Если земля была качеством
ниже, то единицей служила «соха» в 500 десятин (1000 четв.)
«средней» земли, а если она была «худая», то цифра десятин
повышалась до 600 (1200 четв.) в одном поле. Эти цифры относятся
к помещичьим и вотчинским землям. Размер монастырской сохи
был несколько выше: в 500, 700, 800 десятин доброй, средней и
худой земли. Это значит, что помещичий и вотчинный крестьянин
платили всех больше (так как оклад подати везде был одинаков)».
(1) Всё это крестьянин по истечении определенного срока должен
был оплатить с процентами. Неуплата долга в назначенный срок
вела его к потере личной свободы, вынуждая оставаться на земле
бессрочно. Выходов из данного положения было два: покинуть
землю, бежать, не расплатившись по своим обязательствам, но это
означало перейти на положение бездомного, вести бродячую жизнь
или перейти на землю другого землевладельца. Рабочие руки в ту
пору были дороги, их высоко ценили, за ними гонялись, их искали.
Помещики, вотчинники, монастыри, крестьянские общины
перетаскивали крестьян друг у друга и принимали оплату их
долгов.
Завоевание Казанского и Астраханского царств открыло
возможность освоения свободных земель по рекам Волге и Каме.
Население хлынуло туда как по собственному почину, так и по
призыву землевладельцев на вновь отведенных землях, которые
нуждались в рабочей силе. Начали пустеть деревни и села
центральных уездов России. В ноябре 1597 года был обнародован
указ, по которому беглые люди за шесть и более лет, чьи бы они ни
были, остаются в своих убежищах. А беглых бежавших ранее 1592
года было решено насильно не возвращать на старые места. Указ
7
был придуман не для Сибири, но он способствовал переселению за
Урал. Разнообразные способы, к каким прибегало крестьянство,
чтобы уклониться от земельного тягла, способствовали по замене
посошной подати на подворную. Это означало, что в уплате тягла
показателем стало не количество вспаханной земли, а число
крестьянских дворов и в переписных книгах внимание уделялось
уже не на землю, угодья и промыслы, а на личный состав двора,
семейное и возрастное положение там живущих.
«За время Шведской войны армия количественно выросла.
Кормить ее за счет завоеванных областей, как практиковалось
раньше, становилось невозможным, и чем ближе война подходила к
концу, тем настоятельнее выступала необходимость озаботиться
расквартированием и содержанием войск, а так как средств на это в
казне не имелось, то вся тяжесть расходов была возложена на
тягловое население. Произведена была перепись податного
населения («первая ревизия»), составлены «сказки», высчитан
расход по содержанию армии и разложен по душам. Переписи
подлежали крестьяне всех категорий (помещичьи, вотчинные,
черносошенные на государственной земле, дворцовые,
монастырские), холопы и так называемые «гулящие» люди до сих
пор не платившие никаких податей и повинностей, жившие за
чужим «хребтом» («захребетники», «подсуседники») или просто
бродившие с места на место. Под страхом наказания (ссылка на
галеры) «гулящие» были обязаны записаться в Ревизские сказки и
превратиться в солдат или крепостных. Содержание каждого
пехотинца было высчитано в 28 рублей с копейками, конного
солдата 40 руб.; перепись же населения, вследствие
несовершенства способов исчисления, а главное, утайки числа душ,
выяснила наличный состав податных не сразу и дала цифры,
колебавшиеся от 5 до 6 миллионов, вследствие чего и размер
подушной подати колебался: сперва 95 копеек с души (1721 год),
потом 80 копеек с души (1722 год) и 74 копейки (1724 год). (2)
Ревизий всего было десять: 1-я
–
1719, 2-я – 1743, 3-я –
1762, 4-я – 1782, 5-я – 1795, 6-я – 1811, 7-я
–
1815, 8-я
–
1834, 9-я
–
1850, 10-я – 1858 гг. Формуляр 1-ой ревизии вырабатывался в
ходе ее самой. Окончательные данные были приравнены к 1722
году. От этого года и идет отчёт возрастов последующих
поколений.
Поскольку оказалось, что до четверти населения так или иначе
не внесено в ревизские сказки, между 1 и 2 ревизиями проводились
8
дополнительные переписи, так называемые «обыски». На Урале
они проводились в 1732 и 1738 гг. Состав сведений Ревизских
сказок мало изменялся на протяжении 140 лет: имя, отчество и
фамилия главы семьи, его лета по предыдущей и настоящей
ревизиям, имя, отчество каждого члена семьи с указанием возраста
и отношения к главе семьи. Причем, лица женского пола писались
на отдельной странице параллельно. Отсутствием учета женщин
страдают 1, 2, 6 ревизии. (3)
В конце книги публикуется 6-я ревизия, которая проводилась в
1811 году непосредственно по деревне Таловская, она же
Скоблино. Материалы ревизий, начиная с 4-ой, должны были
храниться в губернских городах, т. е. по данной территории – это
Оренбург, но в настоящий момент мы не владеем информацией о
фондах Оренбургского архива. Таловская волость входила в состав
Оренбургской губернии и относилась к Уфимскому
наместничеству. И в ЦГИА РБ (Центральный государственный
исторический архив Республики Башкорстан) города Уфы есть ряд
документов, касающихся юго-западной части современной
Курганской области (Челябинский уезд), в том числе и ревизские
сказки (6 – 9 ревизии) по отдельным волостям. Они находятся и
хранятся в фонде Оренбургской казенной палаты (фонд И-138, в
архивной описи No 2).
В данном фонде есть и ревизские сказки по отставным военным
за 1817 год. Отставные военные фиксировались отдельно, так в
деревне Скоблина числится всего один человек – унтер офицер
Игнатий Иванов Двинин в возрасте 63 лет: «По пачпорту ...
пехотного полка полковника и кавалера Бестужева Рюмина мая 13
го
ж 1816 года значится, отставлен из того полка».
ЛИТЕРАТУРА
1. Е . Ф . Шмурло. «История России IХ – ХХ вв.». Москва. «Вече».
Стр. 192.
2. Е . Ф . Шмурло. «История России IХ – ХХ вв.». Москва. «Вече».
Стр. 240.
3. Е . Калистратова. «Основы науки о родстве». Екатеринбург.
2002 г.
(П. В. Варлаков и М. В. Суханов)
9
18. Дневник жительницы села Скоблино
Сухановой (Карматских) Анны Ивановны
Я, Суханова Анна Ивановна, урождённая Карматских, родилась в
1927 году в селе Скоблино. Скоблино является родиной моего отца и
матери, здесь также жили их родители, жили через дорогу, считались
соседями. Мой отец Карматских Иван Егорович в 13 лет остался
сиротой, мать его Мавра Егоровна умерла довольно рано. И Егор
Семёнович оставался вдовцом, так и до самой смерти не женился.
Насколько я помню, была у него еще дочь, Лукерья Егоровна, которую
он выдал замуж в деревню Маслово Куртамышского района. А
старший сын Константин Егорович со своей семьей жил вместе с
Егором Семеновичем.
Родители моей мамы Василисы Ивановны – Дудин Иван
Емельянович и его супруга Федосья Степановна, как я уже сказала,
жили через дорогу. Семья у них была большая: сын Дудин Михаил
Иванович и пять дочерей. Но дочери есть дочери. Анна Ивановна –
вышла замуж за Кокорина Ефстафея Яковлевича и переехала жить в
село Пески. Екатерина Ивановна проживала в селе Скоблино с мужем
Василием Михеевичем, а затем они уехали в город. Сестра Клавдия
Ивановна умерла после родов, остался мальчик в селе Скоблино, его
фамилию, к сожалению не помню. В Скоблино оставалась только
Наталья Ивановна с супругом Василием Чудиновым да моя мама
Василиса Ивановна.
В Скоблино Дудины относились к числу самых
распространенных фамилий, и многие были родственниками. У деда
моего Дудина Ивана Емельяновича было пять братьев: Максим,
Николай, Степан, Дмитрий, Афанасий – и все они жили с Скоблино.
Кармацких Егор Семёнович женил сына на моей маме Василисе
Ивановне, и остались молодожены жить в семье свёкра, Кармацких
Егора Семёновича, вместе с его старшим сыном Константином
Егоровичем и супругой его Анисьей Константиновной. Так как у моей
мамы не было свекрови, то ей её заменяла сноха Анисья, которая была
намного старше. Жили они все одной семьёй, у мамы первое время
детей не было. А у деверя Константина Егоровича и его жены Анисьи
Константиновны было семеро детей: Пётр, Иван, Александр, Андрей,
Капитон, Константин и дочь Анна.
Началась война, отец мой – Кармацких Иван Егорович пошёл на
службу, служил на Дальнем Востоке. Мама солдатела пять лет, жить
10
продолжала в семье Константина Егоровича и Анисьи Константиновны.
Вскоре Константин Егорович ещё и сына Андрея женил, в невесты ему
взяли мамы сродную сестру Дудину Полину Дмитриевну. Свёкор
мамы, Карматских Егор Семёнович, был хороший столяр, портной:
шил всё, и полушубки, в том числе, он и маму мою Василису
Ивановну шить научил. Для нас, детей, мама всё шила сама. Ещё
она ткала ковры, половики, вязала скатерти – филейки, у меня до
сих пор некоторые из ее скатертей сохранились. И сколько я помню,
пока была жива мама, у нас в доме стояли кросна.
Когда пришёл отец из солдат, а служил он пять лет, у моей мамы
Василисы Ивановны Карматских тоже пошли дети. Первые два
мальчика младенцами умерли, а вскоре опять началась Мировая
война, и моему отцу Ивану Егоровичу пришлось идти воевать. Когда
он пришёл с войны, стали два брата отцовский дом делить.
Поделили братья Константин Егорович и Иван Егорович его на две
половины. Свёкор Егор Семёнович жить пошёл с младшим сыном, с
моим отцом Карматских Иваном Егоровичем. Здесь же, в Скоблино,
родились Евгений в 1916 году, Татьяна в 1919, Екатерина в 1921,
Леонид в 1924 (умер пяти лет), и я – Анна Ивановна в 1927 году.
Рассказывали про меня моя крёстная Татьяна и мой брат,
крёстный Евгений Иванович: «Родилась ты до Николы Зимнего за
две недели в селе Скоблино, в престольный праздник. На дворе
холод, будут гости, а девочка не крещена. Нужно обязательно
окрестить. Бабушка, Дудина Федосья Степановна, настояла на этом.
Нагрели большой сосуд горячей воды, завернули тебя, закинули в
полы бабушкиной шубы (борчатки), посадили нас с Евгением и
поехали в церковь. В церкви было холодно, мы тебя окрестили.
Приезжаем домой, с радостью маме кричим: «У нас Аннушка-
Снегурочка появилась!» А Евгений, брат твой крестный, такую
колыбель выточил подвесную! Покрыл лаком, сделал подвесную
пружину. Его дед Егор Семёнович этому ремеслу научил».
Рядом со Скоблино обосновывалась деревня Бельковка, многие
стали туда выезжать: Махнин Данил, Белоусов Павел, Мальцев Егор,
Мальцев Константин, Репин Фёдор, Репин Степан, Уткин, братья
Пережогины: Николай, Степан, Василий, Алексей, Григорий. Стал
и отец маму уговаривать на переезд, дескать, поля наши ближе, а от
Скоблино – далеко. В то время мы жили единоличным хозяйствам и
поля наши были у Бельковки. Их называли «запас». Сеяли пшеницу,
лён, горох – всего помаленьку. Упиралась мама с переездом из-за
того, что там нет школы, а детей учить надо. Уговорил её отец: «Всё
организуем, будет и школа!» Сбил маму с толку, отрезал от брата
11
Константина Егоровича три стены родительского дома и вывез в
Бельковку. И Дудин Михаил Иванович, брат моей мамы со своей
супругой Матрёной Тарасовной, также родительский дом вывезли в
Бельковку. Построились через дом с нами, он маму свою, Дудину
Федосью Степановну, сговорил переехать в Бельковку. Поставили ей
малушку на нашем дворе, русскую печь сложили. У всех нас детей
много было. Решили, что в малухе ей было бы спокойнее. Бабушка
Федосья Степановна там и жила, к нам ходила, да и сын рядом –
Миша. В Бельковке родилась у мамы девочка Мария.
Запомнилась мне Бельковка тем, что на улице между нашим
домом и домом Мальцева Егора стояла круглая «качель»: такой
высокий толстый столб, вверху – большое колесо, а по краям кругом
висели верёвки. Мы на этой качели постоянно качались. А ещё у нас в
Бельковке болото было. Меня брат крёстный Евгений на лодке катал,
мы тянули с ним камыши – шилышки.
Ещё вспоминается Бельковка... Утрами выйдешь во двор – слышно,
как в Таловке благовестят. У нас был слышен перезвон колоколов. В
Бельковке ещё школу для взрослых открыли, называли «ликбез». Отец
мой, Иван Егорович, учил неграмотных. Мать была безграмотна, она
тоже училась – расписываться только и научилась.
Неподалёку, в километрах трёх-четырёх, также на высоком холме,
построена была деревня – «Новая деревня» называлась. Там хорошие,
добротные дома стояли, но их было немного. А за Новой деревней
находилась деревня Дудиновка. Там все больше по фамилии Дудины
жили: Иван Филиппович, Прохор Кузьмич, Семён Яковлевич,
Николай Афанасьевич, Ефантий. У моего дяди в Бельковке дом был
мал, он стал строиться в Дудиновке. Дескать, дети взрослеть стали:
сыновья Лазарь и Александр и дочери Анна и Клавдия. Мал им
оказался родительский пятистен, и они со своей супругой Матрёной
Тарасовной решили переехать в Дудиновку. Но не сумели
перебраться – их раскулачили, из дому высадили в Бельковку, в тот
же родительский пятистен обратно. Остались они совершенно
голыми; Михаилу Ивановичу было спокойнее не видеть дома своего,
и он скрылся, уехал, крадучись, вместе со своей семьёй под Уфу. А
маму свою, Федосью Степановну, оставил в Бельковке в малушке.
Сказал: «Мама, обживусь на новом месте и приеду за тобой через
год», но бабушка наколола ногу и скоропостижно скончалась. Через
год приехал он за мамой (моей бабушкой), а её уже не было в живых.
Отец мой, Карматских Иван Егорович, горю никогда не давался, был
человеком весёлым, хорошим гармонистом, его веселила гармонь.
12
Играл кадрили, любую песнь на гармошке споёт и сыграет. Мой отец
даже на съезд самодеятельности съездил со своими певцами. Мама
интересовалась: «Какие успехи привезли?» Отвечал: «Провалили,
запрещённую песнь спели...» А какие же золотые руки у него были! Он
и сына Евгения этому делу научил. Брат мой тоже хорошим был
гармонистом, и гармонь была его постоянным спутником, даже когда его
призывали на военные сборы, на Дальний Восток, он ее брал с собой.
В Бельковке у брата Евгения Ивановича был друг Мальцев Алексей
Константинович. Они были хорошими друзьями, постоянно вместе.
Жили они в Бельковке у моего брата Евгения Ивановича. На гармони и
ремни, и ленты были цветами нашитые. А мы с сестрёнкой Машей
гладили их и любовались такой красотой. А мой крёстный, как пойти на
гулянье, кричит: «Крестница, идите, пляшите!» Сам заиграет, пойдёт
вместе с нами в пляс и засвистит. «Вот я и уважил вас, сейчас пойду
девушек веселить!» А мы с Марусей, с сестрёнкой, его хватаем, не
пускаем: «Крёстный, ещё поиграй!» Вскочим на лавку, вслед
провожаем его в окно.
Сёстры Кармацкие. Слева
направо: Анна, Мария.
Фото 1938 года.
Отец наш зимами мало
находился с нами. Его
приглашали на ревизию в
Скоблино, в Лебяжье. А
последнее время работал в
Юргамыше в «Заготзерне»,
там у него жил племянник
Карматских Иван
Константинович. Жил
племянник в Ильинке, у него
была жена Мария и сыновья
Вениамин и Александр. У
них и квартировался отец.
13
Женился брат наш Евгений Иванович молодым в Бельковке. Отец в
последнюю зиму и маму взял в Юргамыш работать в «Заготзерне», а нас
оставили с братом. Екатерина училась в Лебяжье, на квартире стояла.
Приехали родители по весне домой, мы спрашиваем маму: «Как
поработала?» – «Работа тяжёлой была. По трапу носила мешки с зерном...
Отец свою работу сделает, приходит и мне помогает». Мой брат Евгений
Иванович говорит: «Отец, я подал заявление в колхоз «Крестьянку», и мы
уезжаем в Дудиновку, нам с женой дали квартиру». Вскоре и отец наш
вынужден был тоже в колхоз вступить со своей семьёй, и тоже в
«Крестьянку». Продал отец свою избу в Пески – Васильевку, а сам купил
дом в Дудиновке и в 1934 году тоже переехал в колхоз. Уехал и друг
Евгения Мальцев Алексей в «Сталинку», и постепенно стала распадаться
деревня Бельковка. Кто обратно в село Скоблино поехал, кто в Дудиновку,
кто в Лебяжье.
Мама стала работать на разных работах: в яслях няней и ещё
стряпухой, вместе с Дудиной Федосьей Андреевной. Пекарни у нас не
было, стряпали на дому. Не было школы и магазинов. Всё это находилось
в ближайшем селе Лебяжье. Сёстры: Татьяна Ивановна стала работать
поваром в тракторной бригаде, а потом помощницей комбайнёра, а
Екатерина Ивановна пошла учиться в среднюю школу в Коровье. Я пошла
учиться в первый класс в Лебяжье.
После переезда в первую зиму отца и Евгения Ивановича отправили с
лошадью на лесозаготовку на Урал. Когда отец приехал с лесозаготовок,
по весне, его поставили работать заведующим на ферму и ещё поручили
колхозную кассу, а Евгения Ивановича поставили на склады кладовщиком.
В колхозе праздники отмечали обычно зимой, праздники делали общие,
веселые: стряпали пельмени, все кушали из общего котла, вина и водки не
было, но хмельнуху варили. Даже такая частушка существовала:
Колхозники, реможники,
Пойдёмте пировать!
Единоличников-
тряпичников –
Не будем приглашать!
В Дудиновке был и сад в колхозе, были и пчёлы в саду. Стояли ульи,
получали мёд колхозники на трудодни. Помню, к нам на степь в Лебяжье
прилетал самолёт – катал колхозников-ударников. Весной пшеницу сеяли
старички вручную из лукошек, и мой отец тоже участвовал в севе.
А в 1937 году начались аресты. Были арестованы: бригадир
полеводческой бригады Дудин Николай Афанасьевич,
1
остались 7 детей,
в том числе двойня по 8 месяцев;
14
Дудин Иван Филиппович,
2
Дудин Ефантий – счетовод, двое детей;
Сорокин Пётр и Пережогин Александр Матвеевич, шестеро детей.
Пережогин работал в конторе председателем ревизионной комиссии.
3
Брат Евгений Иванович в армии не был, но когда начались военные
действия на Дальнем Востоке, его призвали в армию. Вернувшись в
Дудиновку после прохождения службы, он работал председателем
колхоза, бригадиром на строительстве дорог в деревню Хохлы.
В 1941 году, когда началась война, Евгений Иванович в первые же
дни ушёл на фронт, служил на Дальнем Востоке. Пропал без вести в 1942
году.
Кармацких Евгений
Иванович, фото
1941 года.
Татьяна,
старшая сестра,
работала летом
комбайнером в
колхозах
«Васильевка» и
«Сосновка». А зимой
работала в
радиаторной, в селе
Коровье. Там и было
ее основное место
жительства.
15
Я с февраля 1942 года
находилась в ФЗО города
Коркино. Вернулась, в связи
со смертью отца 10. 07.1943 г.
и осталась работать на
тракторе - колеснике в
колхозах «Крестьянка»,
«Сталинка». Екатерина
Ивановна закончила в 1942
году Мишкинское
педучилище. Была
направлена по назначению в
Половинский район, ст.
Лебяжье. Затем два года
работала учителем в
Дудиновке и в 1944 году
была переведена учителем в
Сосновскую школу. В
Сосновку она перевезла и
маму Василису Ивановну,
купив домик у Чувашова
Данилы, бывший дом Суханова Василия Михайловича (отца будущего
моего мужа), а
вскоре туда переехала и старшая
Коротовских Татьяна Ивановна,
фото 1939 года.
сестра Татьяна Ивановна. Сестра Мария Ивановна уехала в Копейск
работать на шахту. Мне дали трактор-универсал, работала одна, без
помощника. Летом на полевых работах, а по зиме возила на санях барабан и
молотила горох по колхозам: «Сосново», «Лягушино», «Шумиловка»,
«Коровье», «Активист», «Тимошенко», «Тельман». В войну, да и после
войны, был режим строгий. Мы сдали трактора с подругой Беляевой
Клавдией Васильевной, и не явились на ремонт в МТС. За это нас
отправили в леспромхоз в Белозерском районе на лесозаготовки, а весной
вновь стала работать на тракторе - колеснике, на котором я и проработала
до 1951 года.
16
В 1951 году вернулся в Логоушку из армии мой будущий муж,
Суханов Владимир Васильевич. Я его ранее и не знала, хотя мы с ним
ровесники, он также с 1927 года рождения, на фронт он ушел в 1944 году
добровольцем в 17 лет, да и жили мы в то время далековато – в Дудиновке,
а Логоушка рядом: километр-полтора через «согру» – и ты в Сосновке.
Познакомились, сошлись, Владимиру Васильевичу предложение было
работать на железной дороге, так мы и переехали на станцию Сладкое.
Родила сына Михаила, прожили мы на станции около года и переехали
в село Коровье, а в 1958 году в село Краснознаменское (совхоз «2
я
Пятилетка»), где и по сей день проживаем. Сын, Суханов Михаил
Владимирович, живет в городе Кургане, женат, работают вместе с женой
на «Курганмашзаводе» инженерами. У них с женой Ниной Георгиевной
два сына и дочка, да и внуков уже трое. Но это уже другая фамилия и
другая история.
Мама моя умерла 05.01.1977 года, не стало и сестер, я осталась
последняя из тех, кто носили фамилию Карматских, из небольшой
веточки огромного дерева семейства Кармацких, выходцев из села
Скоблино.
Прошу не путать моего родного брата Кармацких Евгения
Ивановича со сродным братом Кармацких Капитоном
Константиновичем. Они оба были председателями колхозов: мой родной
брат Евгений Иванович – в Дудиновке, а Капитон Константинович
Кармацких работал в Лебяжье, до войны был депутатом Верховного
Совета СССР. В 1938 году он овдовел. Его женой была Дудина Зинаида
Степановна. После её смерти остался мальчик Саша двух с половиной
годочков. Тестем его был Дудин Степан Степанович. Тёща – Дудина
Мария Захаровна... Моя мама, Карматских Василиса Ивановна, была
сродной сестрой его тестю. Капитон Константинович уехал в село
Скоблино к своим родителям, там и женился на дочери Петра Петровича
Еланцева Марии Петровне. После войны мы с родными потеряли все
связи. Нас никто не известил о смерти Капитона Константиновича,
когда он погиб...
17
Фото 197г. Село Краснознаменское.
Слева направо, (сидят): Коротовских Тихон Николаевич, Суханов
Владимир Васильевич, Зайцев Борис Александрович. Второй ряд:
Коротовских
(Кармацких) Татьяна Ивановна,
Земскова
(Кармацких) Мария Ивановна, Земскова Любовь Николаевна,
Суханов Михаил Владимирович, Коротовских Николай Тихонович,
Суханова (Карматских) Анна Ивановна, Кармацких Екатерина
Ивановна.
Страница из
дневника Сухановой
Анны Ивановны.
18
18.1. КОММЕНТАРИИ СУХАНОВА
МИХАИЛА ВЛАДИМИРОВИЧА,
СЫНА АННЫ ИВАНОВНЫ
1. Дудин Николай Афанасьевич родился в 1900 году в с.
Скоблино Юргамышского района. Русский, беспартийный.
Бригадир колхоза «Крестьянка» в д. Дудиновка Мишкинского
района. Арестован 03.10.1937 г. по обвинению в
антисоветской агитации. Тройкой УНКВД по Челябинской
области приговорен 15.11.1937 г. по статье 58 – 10,11 к 10
годам лишения свободы. Реабилитирован Курганским
областным судом 17. 11. 1959 г.
«Осуждены по 58 –й ...», том 4, стр. 25, г. Курган, 2005 г.
2. Дудин Иван Филиппович родился в 1887 году в с. Скоблино
Юргамышского района. Русский, беспартийный. Член
колхоза «Крестьянка» в д. Дудиновка Мишкинского района.
Арестован 02.09.1937 г. по обвинению в антисоветской
агитации. Челябинским областным судом приговорен по
статье 58 – 10 к 7 годам лишения свободы. Реабилитирован
Курганской областной прокуратурой 21.02.1992 г.
«Осуждены по 58 –й ...», том 4, стр. 25, г. Курган, 2005 г.
3. Пережогин Александр Матвеевич родился в 1900 году в с.
Скоблино Юргамышского района. Председатель ревизионной
комиссии колхоза «Крестьянка» в д. Дудиновка Мишкинского
района. Арестован 01.10.1937 г. по обвинению в
антисоветской агитации. Тройкой УНКВД по Челябинской
области 15.11.1937 г. приговорен по статье 58 – 10,11 к 10
годам лишения свободы. Реабилитирован Курганским
областным судом 17. 01. 1959 г.
«Осуждены по 58 –й ...», том 4, стр. 63, г. Курган, 2005 г.
19
18.2. Фотографии из архива
Е. Н. Дубровиной (Еланцевой)
Евгения Петровна Дубровина (Еланцева), бывший житель
села Скоблино, любезно предоставила ниже помещенные
фотографии. Она является родной сестрой второй жены
Кармацких Капитона Константиновича и проживает в городе
Кургане. Капитон Константинович был, по всей вероятности,
интересный человек. Немного мы знаем депутатов Верховного
совета СССР, тем более до войны.
Одна из дочерей живет в совхозе «2-я Пятилетка» (там,
где проживает моя мать), я с ней общался, но она младшая и
практически ничего не помнит. Одна из старших дочерей
живет в Мишкино, раньше работала библиотекарем.
(Суханов М.В.)
Фото 14 июля 1950 года село Скоблино. Общее собрание
колхозников по объединению трех колхозов.
20
14 июля 1950
года.
Президиум
собрания в селе
Скоблино.
Второй слева
направо:
Мальцев Иван
Ксенофонтович, Кармацких Капитон
Константинович,
Дубровин Илья
Кузьмич.
21
2 мая 1950 г., Скоблино.
Слева направо: Ивина Екатерина Семеновна, Дубровин Иван
Денисович, Дубровина Евгения Петровна (жена), Еланцева Зинаида
Борисовна (ребенок), Валентина Капитоновна Кармацких
(ребенок), Мария Петровна Кармацких, Кармацких Капитон
Константинович, Еланцев Тимофей Петрович, Еланцева Анна
Григорьевна (жена Тимофея) с дочерью Любовью. Стоят:
Белоусов Александр Иванович, Ивин Семен Степанович, Смирнов
Павел Константинович.
Скоблино. 1946г. Слева направо: Елена (дочь Анны
Константиновны Кармацких), Репина Евгения Антоновна, Репина
Матрена Антоновна, Ивина Евгения Семеновна, Чудинова Клавдия
Васильевна, Шумкова Мария Яковлевна.
22
19. Поколенная роспись семьи Кармацких.
Деревня Скоблино.
I
1. Кармацких Назар Иванович 1745 г. рождения.
II
2.1 Кармацких Савва Назарович 1764 г. рождения.
Жена Мавра Петровна 1757 г. рождения.
3.1 Кармацких Арефий Назарович 1771 г. рождения.
Жена Ксения Яковлевна 1767 г. рождения.
4.1 Кармацких Максим Назарович 1766 г. рождения.
Жена Дарья Михевна 1763 г. рождения.
III
5.2 Кармацких Максим Савич 1803 г. рождения.
6.2 Кармацких Иван Савич 1808 г. рождения.
7.3 Кармацких Петр Арефьевич 1794 г. рождения.
Жена Параскева Михайловна 1789 г. рождения.
8.3 Кармацких Никита Арефьевич 1803 г. рождения.
Жена Мария Павловна 1799 г.
9.3 Кармацких Наталья Арефьевна 1787 г. рождения.
10.3 Кармацких Анастасия Арефьевна 1786 г. рождения.
11.4 Кармацких Карп Максимович 1789 г. рождения.
Жена Марфа Кирьяновна (Кирилова) 1797 г. рождения.
12.4 Кармацких Тихон Максимович 1794 г. рождения.
13.4 Кармацких Афанасий Максимович 1807 г. рождения.
IV
14.6 Кармацких Терентий Иванович 1832 г. рождения.
Жена Мария Ивановна 1824 г. рождения.
15.8 Кармацких Федор Никитич 1822 г. рождения.
Жена Параскева Федоровна 1823 г. рождения.
16.8 Кармацких Параскева Никитична 1820 г. рождения.
17.11 Кармацких Мирон Карпович 1810 г. рождения.
Жена Феврония Семеновна 1809 г. рождения.
18.11 Кармацких Семион Карпович 1814 (1803) г. рождения.
Жена Екатерина Кузьмовна 1806 – 1.04.1893 гг.
19.11
Кармацких Василий Карпович 1811 г. рождения.
V
20.14
Кармацких Мария Терентьевна 1869 г. рождения.
23
21.14 Голощапова (Кармацких) Агафья Терентьевна 1860 г. р.
Муж д. Глубокой Голощапов Мирон Иванович 1863 г.
рождения.
Бракосочетание 25.09.1881 г. (ГАКО, ф.105, оп. 1, д. 67).
22.14
Махнина (Кармацких) Евдокия Терентьевна 03.03 .1858
г. рождения.
Муж д. Скоблино Махнин Артемий Макарович 13.10.1853 г.
рождения.
Бракосочетание 12.02.1878 г. (ГАКО, ф.105, оп. 1, д. 67).
23.14
Кармацких Палагия Терентьевна 1869 г. рождения.
24.15 Кармацких Игнатий Федорович 1857 г. рождения.
Жена Надежда Паладиевна (Павловна) 1859 г. рождения.
25.15
Кармацких Матрона Федоровна 1858 г. рождения.
26.15
Кармацких Василий Федорович 24.12 .1860 г. рождения.
Жена д. Гагарьей Пайвина Александра Андреевна
16.04.1864 г. рождения.
Бракосочетание 24.01.1882 г. (ГАКО, ф.105, оп. 1, д. 67).
27.15
Кармацких Параскева Федоровна 1863 г. рождения.
28.15 Кармацких Анастасия Федоровна 1872 г. рождения.
29.15 Кармацких Татьяна Федоровна 1867 г. рождения.
30.17 Кармацких Козьма Миронович 1841 г. рождения.
Жена Анна Перфирьевна 1837 г. рождения.
31.17
Кармацких Милодора Мироновна 1824 г. рождения.
32.17
Кармацких Тарас Миронович 1833 г. рождения.
33.17
Кармацких Фекла Мироновна 1826 г. рождения.
34.17
Кармацких Матрена Мироновна 1841 г. рождения.
35.18 Кармацких Палладий Семионович 1836 г. рождения.
Жена Мариамна Алексеевна 1835 г. рождения.
36.18
Кармацких Егор Семионович 1846 г. рождения.
Жена Мавра Егоровна 1846 г.
37.18
Кармацких Георгий Семионович 1847 г. рождения.
38.18
Кармацких Анна Семионовна 1849 г. рождения.
39.18
Кармацких Марина Семионовна 1856 г. рождения.
VI
40.24 Махнина (Кармацких) Анна Игнатьевна 14.02.1880 г. р.
Муж Махнин Александр Ефимович 20.11.1881 г. рождения.
Бракосочетание 27.01.1902 г. (ГАКО, ф.105, оп. 1, д. 97).
41.24 Кармацких Андрей Игнатьевич 1880 г. рождения.
Жена Махнина Анфиса Петровна 1882 г. рождения.
24
Бракосочетание 19.02.1900 г. (ГАКО, ф.105, оп. 1, д. 97).
42.24
Кармацких Елена Игнатьевна 1878 г. рождения.
43.24
Кармацких Таисий Игнатьевич 08.10.1893 г. рождения.
44.24
Кармацких Евдокия Игнатьевна 14.021880 г. рождения.
45.26
Кармацких Михаил Васильевич 01.11.1895 г. рождения.
46.30
Кармацких Семион Кузьмич 01.02.1862 г. рождения.
Жена Сумарокова Матрона Гурьяновна рождение 04.11 .1860 г.
Бракосочетание 06.02.1881 г. невеста из д. Гагарье (ГАКО, ф.105,
оп. 1, д. 67).
47.30 Кармацких Евдокия Кузьмовна 1863 г. рождения.
48.35 Кармацких Александр Паладьевич 1868 г. рождения.
49.35 Кармацких Иоанн Паладьевич 29.03 1880 г. рождения.
50.35 Кармацких Георгий Паладьевич 28.10. 1855 г. рождения.
Жена Пайвина Матрона Терентьевна 01.11.1860 г. рождения.
Бракосочетание 09.01.1879 г. (ГАКО, ф.105, оп. 1, д. 67).
51.35 Кармацких Василий Паладьевич 1856 г. рождения.
Жена Матрона Гордеевна 1857 г. рождения.
52.35 Кармацких Михаил Паладьевич 1879 г. рождения.
53.36 Дудина (Кармацких) Гликерия Егоровна 1883 г. рождения.
Муж Дудин Ефимий Андреевич 1885 г. рождения.
Бракосочетание 09.01.1909 г. (ГАКО, ф. 105, оп. 1, д. 97).
54.36 Кармацких Лукерия Егоровна
55.36 Кармацких Надежда Егоровна 09.09.1880 г. рождения.
56.36 Кармацких Ксения Егоровна 1868 г. рождения.
57.36 Кармацких Евдокия Егоровна 1879 г. рождения.
58.36 Кармацких Константин Егорович 1873 г. рождения.
Жена Анисья Константиновна.
59.36 Кармацких Иван Егорович 1890 – 10.07.1943 гг.
Жена Дудина Василиса Ивановна 1893 – 05.01.1977 гг.
VII
60.46 Кармацких Григорий Семенович.
Жена Пайвина Палагия Капитоновна.
61.46 Кармацких Гавриил Семенович 24.03.1893 г. рождения.
62.46 Кармацких Иоанн Семенович 26.06.1895 г. рождения.
63.58 Кармацких Капитон Константинович 1912 г. рождения.
Жена Дудина Зинаида Степановна 1913 – 02.08 .1940 гг.
Жена Еланцева Мария Петровна 1921 г. рождения.
64.58 Кармацких Яков Константинович, погиб на финской войне.
65.58 Кармацких Александр Константинович.
25
Жена Парасковья Васильевна.
66.58 Кармацких Андрей Константинович.
Жена Палагия Дмитриевна.
67.58 Кармацких Иван Константинович.
Жена Мария.
68.58 Кармацких Петр Константинович.
69.58 Кармацких Анна Константиновна.
Муж Дудин Нефед Тимофеевич.
70.59 Кармацких Евгений Иванович 1916 – 1942 гг.
Жена Чертова Елена Александровна 1913 г. рождения.
71.59 Кармацких Екатерина Ивановна 01.12.1921-25.01.1991 гг.
Муж Зайцев Борис Александрович.
72.59 Кармацких Татьяна Ивановна 02.01.1919 – 05.08.1989 гг.
Муж Коротовских Тихон Николаевич.
73.59 Кармацких Леонид Иванович 1924 – 1929 гг.
74.59 Кармацких Анна Ивановна 07.12 .1927 г. рождения.
Муж Суханов Владимир Васильевич
27.12.1927 г. рождения.
75.59 Кармацких Мария Ивановна 03.07.1930 – 30.07.2000 гг.
Муж Земсков Николай Иванович 1928 – 25.10. ? гг.
VIII
76.60 Кармацких Иван Григорьевич 1913 -1941 гг. погиб под
Смоленском.
Жена Пережогина Степанида Семеновна 20(12).11 .1908 –
07.09 .1995 гг.
77.60 Кармацких Александр Григорьевич 19.04.1923 г. рождения.
78.60 Кармацких Евгений Григорьевич.
79.60 Кармацких Семен Григорьевич.
80.60 Кармацких Василий Григорьевич ? - 2005 гг.
81.60 Кармацких Ольга Григорьевна 1904 – 2002 гг.
82.74 Суханов Михаил Владимирович 02.05.1952 г.р.
Жена Симакова Нина Георгиевна 26.11.1954 г.р .
83.72 Коротовских Николай Тихонович 24.04.1956 г.р.
Жена Рычагова Надежда Григорьевна 10.03 .1956 г.р .
84.75 Земскова Любовь Николаевна 07.08.1952 г. р .
Муж Суворов Виталий.
85.63 Кармацких Александр Капитонович 1935 г.р.
86.63 Кармацких Зинаида Капитоновна 12.09.1948 г.р.
87.63 Кармацких Анна Капитоновна 16.02.1942 г.р .
26
88.63 Кармацких Валентина Капитоновна 25.08.1946 г.р.
89.63 Кармацких Анатолий Капитонович 12.09.1952 г.р .
90.63 Кармацких Людмила Капитоновна 07.12.1955 г.р.
91.65 Кармацких Александр Александрович1942 г.р.
92.65 Кармацких Мария Александровна 08.03.1927 г.р .
93.65 Кармацких Галина Александровна 1932 г.р .
94.65 Кармацких Зоя Александровна.
95.65 Кармацких Леонид Александрович.
96.65 Кармацких Михаил Александрович.
97.65 Кармацких Анна Александровна.
98.66 Кармацких Мария Андреевна 1930 г.р .
99.66 Кармацких Зоя Андреевна 1926 г.р .
100.66 Кармацких Александра Андреевна 1928 г.р.
101.66 Кармацких Леонид Андреевич.
102.67 Кармацких Мария Ивановна.
103.67 Кармацких Вениамин Иванович 1929 г.р.
104.67 Кармацких Александр Иванович 1932 г.р.
105.67 Кармацких Валентина Ивановна.
106.69 Дудин Михаил Нефёдович 1922 г.р.
107.69 Дудина Елена Нефёдовна 1929 – 1970 гг.
108.69 Дудин Тимофей Нефёдович 1926 – 1970 гг.
109.69 Дудин Вениамин Нефёдович погиб на фронте.
IХ
110.76 Кармацких Нина Ивановна 02.1935 г.р . – 06 .2005 г.
111.76 Кармацких Леонид Иванович 22.10.1936 г.р. - 02.06 .1999 г.
Жена Тишкова Валентина Дмитриевна 06 (26).09 .1932 г.р .
112.76 Кармацких Николай Иванович 07.09 .1937 г.р.
Жена Смирнягина Зоя Федоровна.
113.82 Суханов Евгений Михайлович 24.02.1977 г.р.
Жена Пашнина Наталья Александровна.
114.82 Суханов Александр Михайлович.
Жена Стадухина Людмила Владимировна 31.07.87 г.р.
115.82 Суханова Анна Михайловна 03.09.1986 г.р.
Муж Михайлов Денис Леонидович 03.09.1983 г.р.
116.83 Коротовских Андрей Николаевич 11.05.1997 г.р .
Жена Кардакова Ольга Александровна 05.06.1984 г.р .
117.83 Коротовских Алена Николаевна 23.08 .1983 г.р.
Муж Падерин Андрей Анатольевич 17.02.1980 г.р.
118.84 Суворов Сергей Витальевич 23.06.1975 г. р .
27
119.84 Суворов Дмитрий Витальевич 15.09.1978 – 04.02 2008 гг.
X
120.111 Кармацких Ольга Леонидовна 29.04.1966 г.р .
Муж Кузнецов Павел Эрикович 22.02.1959 г.р
121.111 Кармацких Наталья Леонидовна 29.07.1967 г.р .
122.112 Кармацких Андрей Николаевич.
Жена Людмила.
123.112 Кармацких Татьяна Николаевна.
Муж Мокин Андрей.
124.113 Суханов Дмитрий Евгеньевич 16.06.1994 г.р .
125.114 Суханова Владислава Александровна 10.07.2005 г.р.
126.115 Михайлова Дарина Денисовна 30.03.2006 г.р .
127.116 Коротовских Ангелина Андреевна 21.06.2007 г.р.
128.117 Падерин Анатолий Андреевич 31.10.2003 г.р.
129.117 Падерина Полина Андреевна 18.10.2007 г.р.
XI
130.120 Кузнецов Алексей Павлович 12.03 .1990 г.р .
131.122 Кармацких Елена Андреевна.
Муж Василий.
132.122 Кармацких Николай Андреевич.
133.123 Мокин Дмитрий Андреевич.
Примечание: Год рождения без месяца и числа может быть не
точен, т. к . в основном взят из духовных росписей, которые
записывались со слов прихожан. Метрическими книгами и
брачными обысками пользовались частично.
Для составления росписи использовались:
1. Духовные росписи фонд 105, опись 1.
2. Брачные обыски фонд 105, опись 1.
3. Метрические книги фонд 244, опись 1.
4. Ревизские сказки ЦГИА РБ. Оренбургская казенная
палата, фонд И-138, опись 2.
Составители: П. Варлаков и М. Суханов
г. Курган
28
20. О происхождении фамилии
Кармацких
Русские фамилии обычно образуются от личных имен, то есть от
имен, данных тому или иному лицу при крещении, как и прозвища,
даваемые человеку по его профессии, месту проживания или
каким-либо другим признакам. Откуда же произошла фамилия
Кармацких? Просматривая переписи ХVII – ХVIII веков,
встретилось имя Кормашко: «Двор. А в нем живет крестьянин
Кормашка Прокопьев. Детей у него сын Максимко 6 лет, Еремка 6
ж лет, да братья у него Герасимко 25 лет. У Герасимка сын Трошко
6 лет» (1). Но это очень и очень редкое имя и вряд ли могло
послужить основой фамилии, да и фамилия довольно редкая. В
Курганской области встречается, в основном, у выходцев из села
Скоблино.
Моя мать рассказывала, что в молодости, когда она бывала в
европейской части России, ее принимали за полячку. А летом 2007
г. в Уфе я познакомился с Кармацких Вячеславом Ивановичем, и,
по его словам, родом из Тюменской области. Он интересуется
происхождением данной фамилии и также упоминал о польском ее
происхождении. Возможно, и есть какое-то созвучие в
произношении, но вероятнее другое.
Если посмотреть на карту Зауралья, мы видим левые притоки р.
Пышма Кармак и Малый Кармак. Со словом «кармак», «калмак»
связано довольно много географических названий в Зауралье.
«Несклоняемые фамилии на –их / –ых представляют собой
застывшую форму прилагательных родительного падежа
множественного числа. Среди фамилий, восходящих к
географическим названиям, они не очень многочисленны. Только
те из них, которые образованы от прилагательных на –ский,
связаны с географическим именами собственными, например:
Донских – Дон, Русских – русский... Фамилии, образованные от
прилагательных на – ый, обычно связаны с ограниченным
топографическим местонахождением, например: Горных – гора,
Бережных – берег...» (2).
«У атамана Катайских беломестных казаков Андрея Липнина
уже в 1661 г. имелась «на Колмацком броду деревня и роспаши
большие» (3).
29
«В 1687 году русские обосновали Бродо-Калмакский острог, на
перехвате одного из путей калмыков в Приисетье» (4).
В 1640 году казак Федор «с товарищи» по приказу тюменской
администрации построил на р. Мостовке два сторожевых поста в
районе Кармацкого брода (около современной деревни Шатровой);
по данным Р.Г. Игнатьева, аналогичная застава находилась и в
районе озера Скрибинского в 3 верстах от села Усть - Суерского.
Если учесть, что именно в район Царева Городища, Белого озера и
озера Скрибинского параллельно течению р. Тобол проходила
известная с древности стратегически важная дорога из Средней
Азии к Тобольску и Тюмени, удобная как для прохода караванов
купцов, так и для отрядов кочевников, то становится боле
понятной роль застав здесь, прикрывавших путь на периферии
русских владений Зауралья, подобно тому, как заставы на р.
Ирюме и на Кармацкой дороге контролировали западное
ответвление пути на Тюмень» (5).
«Катайского острогу драгуны служат с пашни. Во дворе Ивашко
Васильев сын Кырчиков. Сказался: родился де он Тюменского
уезду на Кармаках, жил в бобыльском тягле. А в Катайском остроге
живет в драгунах со 187 – году ...» (6).
Село Кармацкое (4-е благочиние Ишимского Уезда); церковь в
селе деревянная, на каменном фундаменте, построена прихожанами
в 1890 году на собственные средства. В церкви один престол во имя
св. апостолов Петра и Павла. В деревне Бобровке находится
деревянная часовня во имя св. ап. Евангелиста Иоанна Богослова.
В приходе деревни: Бобровка (7 в.), Вагина (1 в.), Степаньчева (6
в.), Заваруева (3 в.), Пенькова (3 в.), Смородиновка (6 в.). Всего 391
двор, прихожан: муж. пола 1566, жен. пола 1561 (7).
Село Кармакское (1 Благочиние Тюменского уезда); церковь в
селе каменная, построенная прихожанами в 1878 г., обнесена
железной решеткой с мраморными столбиками. Имеется один
престол во имя Успения Божией Матери. Имеется одна приписная
церковь в селе Кармакском, деревянная во имя св. Николая.
Построенная в 1898 г. и две часовни: в дер. Гилевой, деревянная во
имя св. апостолов Петра и Павла, и в дер. Зырянской во имя Флора
и Лавра. В приходе деревни: Зырянская (6 в.), Мальцева (6 в.),
Мостовщикова (12в.), Кошкарова (7 в.), Гилева (8 в.), Скородум (9
в.), Рябова (10 в.), Верховина (12 в.). Всего 455 дворов, прихожан:
муж. пола 1823, жен. пола 1848 (8).
30
«Деревня Комарская на речке Кирге. Во дворе Овдокимко
Осипов сын Кармацких. Сказал: родился де он в Чюбаровской
слободе. У него дети: Парфенко, Таршко 12 лет, Оска 10 лет...» (9).
«Во дворе Офонька Семенов сын Кармацких. Сказался: родился
де он Тюменского уезду Кармацкого погосту в деревне
Скородуме, жил в оброчных крестьянах. И тот оброк сдал
гулящему человеку Спирьке Иванову. А в Терсюцкой слободе
живет со 187-го году. У него сын Пронька. У Проньки дети: Васька
7 лет, Самсонко 4 лет» (10).
Из вышеуказанного мы видим, что еще до появления села
Скоблино, населенные пункты, а также жители, носящие фамилию
Кармацких, в основном концентрировались в Тюменском уезде. В
переписях других регионов, относящихся к периоду заселения
Сибири ХVII – ХVIII, и просмотренных нами на сегодняшний день
данная фамилия не встретилась. И уже в период заселения
Таловской слободы Кармацкие переезжают в Скоблино на вновь
осваиваемые земли. «И по другим волостям тюменского уезда
нередко отмечалось, что у отдельных крестьян не хватало земли.
Крестьяне Андрей Турлаков и Степан Нужин на 18 душ имели 16
десятин пахотной и сенокосной земли, а у крестьянина Козьмы
Уткина на 13 душ было 22 десятины. В то же время указывалось,
что у крестьянина Ивана Кормацкого имелось «пашни в трех
местах 36 десятин», а у его брата Льва Кормацкого «пахотной
земли 24 десятины и сенных покосов в двух местах на 250 копен»
(11). На данном примере мы видим, что фамилия Кармацких
пишется через «о».
И последний пример можно привести уже из нашего времени.
Читая воспоминания Сухановой (Карматских), Вы, наверное, уже
заметили написание фамилии. Это не описка: так работают наши
чиновники, когда оба родителя носят фамилию Кармацких, а дети
появляются уж под фамилией Карматских.
Сибирь, в том числе и Зауралье, заселялась выходцами почти со
всей России, и многие фамилии носят название тех мест, откуда
они пришли. Те же, которые желали скрыть место родины, свою
фамилию по каким-либо обстоятельствам, как мне кажется,
приняли фамилии по названию местных рек, городов и т.д. Во
время колонизации Урала и Сибири при большой текучести
населения необходимо было фиксировать вновь прибывающие
семьи, а большинство податного населения не имело фамилий или
31
скрывало их. В связи с этим зачастую к имени и даже к фамилии
добавлялось указание местности, откуда он прибыл. Так возникли
фамилии Кунгурцев, Двинин, Устюжанин, возможно, так появилась
и фамилия Кармацких.
Родоначальником данной фамилии в селе Скоблино был Иван
Кармацких.
Свидетельство о рождении Карматских Е.И., родители её были
Кармацких. С такими описками часто встречались носители
этой фамилии.
32
20.1. Используемая литература:
1. ТГИАМЗ. КП 12692. Верхотурье, 1666 год, лист 87 об.
2. Б. О. Унбегаун. Русские фамилии. Москва. «Прогресс»,
1989г. Стр. 115.
3. А.А. Кондрашенков. Крестьяне Зауралья в 17 – 18 веках.
Челябинск. 1966г., том 1, стр. 30 – 31.
4. История Курганской области. Курган 2002 г. Том 7, стр. 99 .
5. История Курганской области. Курган 2002 г. Том 7, стр. 85,
86.
6. Переписная книга Тобольского у. Л. Поскочина 7189, 7190 и
7191 гг. РГАДА. Ф. 214. Оп 5. Д. 261. Л. 1253 об.
7. Справочная книга Тобольской епархии 1913 г., стр. 69.
8. Справочная книга Тобольской епархии 1913 г., стр.169.
9. Переписная книга Тобольского у. Л. Поскочина 7189, 7190 и
7191 гг. РГАДА. Ф. 214. Оп 5. Д. 261. Л. 512 об.
10. Переписная книга Тобольского у. Л. Поскочина 7189, 7190 и
7191 гг. РГАДА. Ф. 214. Оп 5. Д. 261. Л. 985.
11. А.А. Кондрашенков. Крестьяне Зауралья в 17 – 18 веках.
Челябинск. 1969 г., том 2, стр. 70.
Составители: П. Варлаков и М. Суханов
33
20.2. Фотографии из
архива Кармацких.
Слева направо: Кармацких
(Дудина) Василиса
Ивановна, Кармацких Егор
Семёнович, Дудина
Федосья Степановна.
Фото сделано до первой
Мировой войны около 1912
года. Село Скоблино.
Второй справа Кармацких
Иван Егорович. Фото
сделано до первой Мировой
войны около 1912 года.
Дальний Восток.
34
Слева направо: Карматских Екатерина Ивановна и Кармацких
(Коротовских) Татьяна Ивановна, фото 1939 года.
35
Фото 1937 года. Дальний Восток. Учебные сборы. Справа сидит
Кармацких Евгений Иванович (с гармонью).
36
Суханова Анна Ивановна.
Слева направо: Варлаков Павел Валерьевич, Плотников Сергей
Васильевич, Суханов Михаил Владимирович. Лето 2007 года.
Юргамыш Курганской области.
37
21. Из воспоминаний детства.
Николай Иванович Кармацких.
Родился 07.09 .1937 года.
Детство я запомнил, начиная с первого класса. Возможно,
потому, что очень хотелось учиться, и еще потому, что сохранилась
фотография первоклассников, где мы вместе со своей первой
учительницей Самсоновой Екатериной Дмитриевной.
В середине 50-х годов в Скоблино была начальная школа. Все,
кто хотел получить семилетнее образование, ходили в село Пески
за пять километров. В их числе были моя сестра Нина и брат Лёня.
Когда я закончил четыре класса, у нас в Скоблино была уже
семилетка, последние классы заканчивали брат с сестрой в нашей
семилетке. Все мы учились хорошо. Мама работала в это время
техничкой в школе, и ей говорили: «Твои дети старательные, всегда
чистые и опрятные». И это было для нее приятно и утешительно.
Мы всегда помогали маме в уборке школы, мыли полы, носили
дрова для топки печей, убирали снег. На большой перемене всех
школьников кормили: была варёная в мундирах картошка,
маленький кусочек хлеба, соль приносили свою. С первых тёплых
дней мы в школу ходили босиком, а у крыльца стояли тазики с
водой. Дежурные учителя и ученики следили, чтобы все мыли ноги
перед входом. Были случаи, когда в середине мая выпадал снег, и
мы бежали домой по снегу босиком – от проталины к проталине. А
ещё были санитары в каждом классе, они каждый день осматривали
учеников: ноги, уши, волосы и воротнички. Не зря говорили о тех
годах: детство было босоногим и голодным. И действительно,
питались мы скудно. Ели всё, что находили, а точнее всё, что
вырастало. Весной находили остатки прошлогодней картошки и
ели крахмал. В пищу употребляли камыш, пучки, солодку;
собирали яйца уток, сорок, голубей и пигалиц. Ну , а летом
появлялись грибы и ягоды, пенка с березовых стволов.
Именно потому, что в детские и юношеские годы мы питались
дарами природы, люди уже ушедшего и нашего поколения жили
продолжительно.
В нашей семье всегда держали подсобное хозяйство: куры,
овцы, корова. Почти половина продуктов сдавалась на налоги
государству: яйца, молоко, шерсть. Корова у нас была одна на две
38
семьи, совместно с маминой сестрой Анной Семёновной
Дубровиной. Молочных продуктов, конечно, нам доставалась самая
малость.
Заготовкой кормов и дров занимались с детства. Косить
разрешалось только в самых неудобных местах: на болотах, в
кустах. На всю жизнь запомнилась лабза на Камаганском болоте.
Удавалось заготовлять по 2-3 копны и экономить сено до растёла
коровы. Всю зиму вытрясали солому из навозных куч от
общественного скота и этой соломой подкармливали свою скотину.
Не припомню более тяжёлого труда, чем заготовка дров. На
семью давали по 5-6 кубометров, деляну выделяли за 3-5
километров от села. Ходили пешком с пилами и топорами. На обед
у нас была скудная еда и вода. Под палящим солнцем или
проливным дождём пилили деревья вручную, с корня, потом
крежевали, заготовляли все сучки. Возили на ручных тележках или
на собственных коровах. А как они бузовали, наши коровы,
спасаясь от овода! Бывало, забегут в речку вместе с телегой, и пока
не охладятся, – не вылезут.
В Скоблино был дом инвалидов. Вначале там жили только
инвалиды войны и труда, а позднее – одинокие престарелые люди.
Мама стала там работать, и мы, ребятишки, знали почти всех
жильцов поимённо. Они с пониманием относились к нам, нашим
нуждам. Мы старались сделать для них что-нибудь полезное:
приносили ягоды, грибы, а они давали сэкономленные кусочки
хлеба, конфеты или сахар.
Все подростки тогда работали в колхозе: собирали колоски,
возили копны и волокуши, садились на прицепы, сушили зерно на
токах. Подростки постарше отвозили зерно от комбайнов на
бричках, стояли на коннонакопителях, сидели на лобогрейках. Во
время сенозаготовок, как правило, ночевали на дальних полях.
Названия этих полей я не запомнил, знаю только, что находились
они в Бельковке.
Я хорошо помню, что когда возвращались домой с поля после
безмерного по времени и изнурительного трудового дня, как
правило, в темноте, – наши матери ... пели. В основном песни были
грустные и очень редко веселые.
На заработанные трудодни получали немного зерна, потом
мололи его на ручных жерновах, получалась дроблёнка и немного
муки.
39
Запомнил я и день смерти Сталина. Всё село собралось около
здания сельсовета. Был митинг. Слушали радио. Взрослые и дети
откровенно, не стесняясь, плакали...
А ещё мы все ждали возращения отцов с войны. В каждом
солдате, который приходил в село, мы хотели видеть своего отца.
Редко кто радовался, большинство оплакивало своих погибших
мужей и отцов. Дождалась своего мужа Илью тётка Анна, мамина
сестра. Помню, как мы все (две семьи) собрались в их избе,
помолились и сели за стол. Дядя Илья рассказывал о войне, а мы
слушали и восхищались.
После войны в школе учились в разновозрастных классах. Со
мной, например, в классе были ученики на три-пять лет старше
меня. После школы шли в ФЗО, ремесленные училища, и мало кто
продолжал учиться в средних школах или училищах.
По школе я помню друзей: Витя Багрецов, Юра Манаков, Саша
Пережогин. Друзей с улицы было больше: Гриша Шумков, два
Ивана Репиных, Гриша Мальцев и Гриша Репин, Толя Пережогин,
Володя и Толя Белоусовы, Миша и Лёня Дудины, Володя Дудин и
много еще друзей детства и юности...
Жили в Скоблино и эвакуированные семьи. Я хорошо помню
семью Лазаревых. Они приехали
из Москвы и жили у нас почти до
60-х годов, это была многодетная
семья. Отец, Лазарев Михаил, на
войне не был по какой-то
причине, мать звали Елена
(отчество, к сожалению, забыл).
Их дети: Иван, Никита, Евгений,
Леонид, Нина, Николай.
Кармацких Иван Григорьевич
1940 год. Мой отец.
В Скоблино жили только Леонид
и Николай, остальные оставались
в Москве.
Отец их работал на конюшне,
ему доверили выездных лошадей.
Он возил руководителя колхоза,
40
обслуживал праздники, выборы. А я дружил с Николаем Лазаревым
(тогда всех звали Колька, Лёнька, Витька). Николай учиться не
хотел, и ему часто доставалось от родителей, меня же они ставили в
пример своему сыну. Но зато мой друг Николай хорошо катался на
лыжах, ездил на лошадях, вообще отличался выносливостью и
силой. Впоследствии он женился на девчонке из Песков, служил в
армии, был кавалеристом. Уехал в Подмосковье, работал
милиционером в Одинцовском отделе Московской области. Мы
продолжали с ним дружить до самой его кончины. Он умер, к
сожалению, рано.
Детские годы запомнились ещё тем, что, несмотря на
постоянную занятость в школе, на колхозной и домашней
работе, мы находили время для игр и занятий по интересам. С
ранней весны на проталинах играли в лапту, в шаровки. Осенью и
зимой катались на коньках. Особенно любили катания по речке от
Скоблино до Камагана и на озёрах вокруг камышей. На лыжах, на
санках – вниз с сопок! В долгие зимние вечера собирались на
конюховке, слушали байки мужиков и стариков. Играли в карты: в
«Дурака» и в «Пьяницу». В юношеские годы, особенно в летнее
время, ходили в клуб не только своей деревни, но и в Пески, в
Таловку и даже в Тарасовку.
А еще у нас в деревне была маслобойка, где давили масло из
семечек подсолнуха. Мы с другом Гришкой Шумковым были
постоянными помощниками и, конечно, за свой труд получали по
кружке масла. Помню, как строили плотину и
гидроэлектростанцию, и каждый день мы стремились побывать на
стройке, чтобы быть в курсе всех дел.
Расскажу немного о себе. Мама, Кармацких Степанида
Семёновна, так и не дождалась своего мужа с фронта. Мой отец,
Иван Григорьевич, в мирное время был трактористом, а на фронте
–
танкистом. Погиб в 1941 году под Смоленском.
Мама одна вырастила и воспитала троих детей, и все мы стали
учителями. Нина работала сначала в Скоблинской средней школе
учителем биологии, потом заведующей детсадом, председателем
Сельского совета. Лёня – учителем истории и завучем Скоблинской
средней школы, секретарем парткома колхоза «Искра», а затем
снова учителем, но в школе города Кургана. Работал он и
методистом областного института усовершенствования учителей. Я
–
учителем физкультуры Юргамышской семилетней и средней
41
школ, организатором внеклассной и внешкольной работы, завроно,
работал в райисполкоме и райкоме КПСС на разных должностях,
вплоть до первого секретаря райкома. Ушёл на заслуженный отдых
с должности заместителя главы Администрации района. Сейчас
живу в городе Кургане, но в душе был и остаюсь юргамышанином.
42
21.1. Фотографии из альбома
Николая Ивановича Кармацких
Пережегина Матрёна Семёновна –
Григорий Семенович
моя бабушка.
Кармацких,
Скоблино, 1955 год.
г. Белово, 1963
год.
43
Кармацких Евгений Григорьевич,
Кармацких Евгений
учитель. Фото 1950 г.
Григорьевич – художник.
1950 г.
Слева направо:
Нина Ивановна
Мальцева
(Кармацких),
Василий
Григорьевич
Кармацких.
Второй ряд:
Мальцев Иван
Клементьевич,
Пережогин
Афанасий
Семенович.
Фото 1960 г.
Камаган.
44
22. Старообрядческий священник
Василий Шипулин
Н.А . Лазуко, О.А . Щеткова
Сто лет назад в Зауралье и во всём Челябинском уезде в
близлежащих деревнях проживали старообрядцы всех толков. Если
и посещали церковь, то только единоверческую, строго соблюдали
и чтили традиции предков. В литературных источниках того
времени шла непрерывная дискуссия о вере: чья правильнее. Не
обошла стороной эта борьба за души верующих и село Скоблино
Челябинского уезда (ныне Курганской области).
В начале ХХ века в этих местах служил священник Василий
Данилович Шипулин. История его такова:
«16 января 1911 года в соборном храме города Челябинска при
громадном стечении народа было торжественно совершено
присоединение к Православной церкви старообрядческого
«австрийского» священника Василия Даниловича Шипулина.
Чин присоединения совершил отец Дмитрий Александров.
Этому событию предшествовал следующий факт: 15 января
этого же года в Челябинск прибыл начётчик австрийского толка
(старообрядческий священник) В.Г . Усов, который отказался
беседовать с Шипулиным В.Д., хотя последний настаивал на этом
разговоре. После этого Василий Шипулин обратился к
православному священнику за помощью и разъяснениями своих
сомнений.
Священник Василий Шипулин за всё время служения в
Челябинске пользовался любовью и уважением среди своей паствы.
Его влияние на старообрядцев было велико: многие из
беспоповцев, как в Челябинске, так и в его окрестностях, под
влиянием его бесед приняли белокриницкое священство. Его
духовными детьми были прихожане в Челябинском, Троицком,
Верхнеуральском и др. уездах.
Шипулин В.Д. родился в 1866 году, был крещён в
православной церкви, но родителями был переведён в
старообрядчество. Ещё с молодых лет он обратил на себя внимание
старообрядческого «австрийского епископа» Антония Пермского и
Сибирского, которым в 1898 году Василий Шипулин был
рукоположен в сан священника в село Салбу Енисейской губернии.
45
Из Салбы Антоний вскоре перместил Шипулина Василия в
Амурскую область, Завитинскую волость, а в 1905 году – в
Челябинск.
Изучив старообрядческие старопечатные книги, отеческую
литературу, Василий Шипулин стал сомневаться в законности
раскола, был не согласен и с белокриницким священством. За
разъяснениями он обращался к своему епископу Антонию устно и
письменно, но ответа не получал.
Те мотивы, которые побудили Шипулина оставить раскол и
присоединиться к Православной церкви, он высказал своей пастве
во время проповеди в своём единоверческом храме. Перед
присоединением к Православной церкви он также обнародовал
собственные убеждения перед прихожанами челябинского
православного храма.
Отслужив 16-го января 1911 года в своём храме последнюю
литургию, Василий Шипулин во всеуслышание заявил своим
пасомым, что он больше им не пастырь, так как сан, носимый им,
он признаёт незаконным и поэтому оставляет его.
Старообрядцы были поражены заявлением своего любимого
священника. Особенно сильное впечатление произвело на них
заявление Шипулина о подложных мощах, выдаваемых за мощи
святых мучеников Дады, Гавведая, Гаргала и Коздои, которые
оказались, по его твёрдому убеждению, не мощами святых
мучеников, а черкесскими трупами. Причём, Василий Шипулин
прочитал своим пасомым письма старообрядческих епископов
Анастасия Измаильского и Антония Пермского.
Сдав в общину храм и утварь, Василий Шипулин мирно
простился с прихожанами, которые публично в храме своём
выразили ему благодарность за прежнюю службу.
В 2 часа пополудни Василий Шипулин прибыл в храм
православной церкви, где проводил беседу Епархиальный
миссионер отец Дмитрий Александров.
В связи с тем, что старообрядческий начётчик Усов не
выступал на собеседовании, пришлось слово взять отцу Шипулину.
Он заявил, что, как «старообрядческий» иерей, убедился в
незаконности австрийского священства и истину видит только в
Православной Греко-Российской церкви.
Вот слова из речи Василия Шипулина: «Я оставляю
белокриницкое священство... Тщательно рассмотрев историю
46
возникновения нашего священства, я увидел, что полнота нашей
иерархии и самоё существование нашей «церкви» пошло только с
1846 года, когда известные наши иноки Павел и Алимпий, сманив
безместного и запрещённого греческого митрополита Амвросия,
привезли его в Белую Криницу (в Австрии) в монастырь, где
Амвросий, которого предки наши считали еретиком, был принят,
как еретик, вторым чином через таинство миропомазания в наше
старообрядческое сообщество беглым иеромонахом Иеронимом.
Принятый к нам Амвросий стал уже нашим святителем и
рукоположил 6 января 1847 года некоего Киприана Тимофеева, с
именем Кирилла, в сан Епископа, затем был рукоположен другой
епископ, некто Аркадий. И вот таким образом организовалась
наша иерархия, которая от того времени и от тех лиц стала
существовать.
Но разве Христопреданное священство существует только с
1846 года? Нет. Оно ведёт свое начало от Христа и Святых
Апостолов.
У нас же до 1846 года не было главного чина, чина епископов,
не было священников. Приходили к нам от чужих священников
всякие ереси.
Так беззаконно возникло наше священство, беззаконно и
продолжает существовать!
Наш священник Стефан Загороднов отыскал останки
черкесских трупов на станице Алхан-Юрт на Кавказе и выдал их
нашему Московскому Архиепископу Антонию за святые мощи
Дады, Гавведая, Гаргала и Коздои.
О том, что это не мощи, а остатки черкесских трупов, писал
нам Епископ Анастасий нашему же Епископу Силуяну.
Я сам осматривал в октябре 1905 года частицы этих мнимых
мощей в присутствии наших священников: Пимена Огнева из
города Екатеринбурга, отца Иоанна из Нижнего Тагила, отца
Андрея Бердышева и дьякона Ивана Сготкина, тут же был и
Епископ Антоний. Последний, перекрестившись, поцеловал эти
кости и сказал: «Слава Богу! Теперь у меня есть мощи, а то какой я
был Епископ без мощей-то?...»
Что ж я увидал? – Тёмную кость внутри с кожицей, похожей
на червячка и с острым, тяжёлым запахом... Я пришёл в
смущение...»
47
После своей пламенной речи Василий Данилович Шипулин
был присоединён к православной церкви. Скорее всего, это
признание далось ему нелегко, ведь выступать против своей
веры – дело очень трудное.
Отрывок из письма
старообрядческого Епископа Анастасия
к Епископу Силуану Кавказскому о мощах.
(Письмо подлинное,
хранится в музее
Ставропольского
Епархиального
Церковно-
Археологического
общества на Кавказе).
...Нужно было отцу Стефану, этому отчаянному
священнику, сфабриковать таковое странное дело...
Прошу и умоляю Ваше Преосвященство, расследовать это
дело со тщанием.
Прося Ваших Святых молитв, искренно уважающий Вас
Анастасий, Епископ Измаила. 25августа.
Отрывок из письма
Василия Шипулина к Екатеринбургскому
Австрийскому протопопу Пимену Огневу.
... При осмотре мощей, помните ли? – Я заявил тут же Владыке,
что мощи были забальзамированы, а он мне ответил, что это
благодатью пахнет? Я ничего не стал более говорить... Я до сих
пор не осмеливался тебя спросить, как ты? Какого об этом
мнения?
Посоветуйте мне, что делать? Совесть моя повредилась...
Или уж всё забыть, выбросить из головы?
(24 декабря 1910 года, город Челябинск).
48
Отрывок из письма
старообрядческого Епископа Антония
к Василию Шипулину.
(Подлинник хранится у
Епархиального миссионера
о. Дмитрия Александрова –
город Оренбург).
4января 1910 года. Кунгур.у. Перм. г. дер. Шамары.
Честный отец Василей!
...Я получил сведение, что ты имеешь сумнение о мощах.
Не смущайся и не спеши судить...
...Приветствую ти по Бозе...
Старообрядческий Епископ Антоний».
***
Как видно, старообрядческий епископ Антоний был не в
состоянии доказать, что останки эти – истинные мощи святых
мучеников, а епископ Анастасий успокаивал Василия Шипулина
тем, что «от подлогов никто не застрахован. Святость веры
свидетельствуется не «неизвестными костями», а останками святых
мучеников, источающих чудеса».
Потом крестьянский сын священника Василия Шипулина
Еремия Васильевич Шипулин 20-ти лет, брат его Игнатий 15-ти
лет, и сёстры их Марфа 10-ти лет и Акилина 7-ми лет были
присоединены к православию из старообрядческой секты.
Присоединение совершено священником со станции Челябинск
Иоанном Евстратьевым. Помимо семейства Шипулиных к
православию были присоединены ещё 12 человек из разных мест
Челябинского уезда.
Авторитет старообрядческого священника Василия
Даниловича Шипулина среди народа был настолько велик, что
старообрядцы целыми семьями начали переходить в православие.
Благодаря своей искренней убеждённости в незыблемости основ
православия, Василий Шипулин с 1911 года многих жителей села
Скоблино сумел переубедить и обратить в православие.
В Оренбургских епархиальных ведомостях за 1912 год
писали: «Крестьянин деревни Васильевки Таловской волости
Спиридон Тельминов 32-х лет из поморской секты присоединён к
49
православию на правах единоверия священником села Введенского
Челябинского уезда Василием Шипулиным 13 августа сего года».
И таких записей находится множество как в журналах, так и в
метрических книгах Введенского единоверческого прихода, куда
священник Василий Шипулин был назначен 20 марта 1911 года.
В дальнейшем у Шипулина Еремии Васильевича не сложилась
судьба так, как об этом мечтал его отец Василий Данилович. И 27
апреля 1916 года он был освобождён от должности псаломщика
Казанско-Богородицкой единоверческой церкви села Красного Яра
Челябинского уезда по собственному прошению.* Это и понятно:
война, бедность, революционные настроения, переворот в мозгах –
гнали страну на край пропасти.
_________________
* «Оренбургские епархиальные ведомости» за 1916 год, стр. 151.
50
23. Выборка из
Оренбургских епархиальных
ведомостей за 1875-1916 гг.:
Н.А. Лазуко, О.А. Щеткова
***
Движение по епархиальной службе
Утверждены в должности благочинных по выборам:
...
По XVII благочинному округу священник К. Протасов от 2.06.1875
года.
...
(Стр. 446; О.Е .В. за 1875 год).
___ ___ ___ ___ ___ __
***
Список сельских церквей по округам Челябинского уезда
Оренбургской Епархии в 1890 году:
...
ХХIII-ий благочиннический округ:
Благочинный – священник Дмитрий Неаполитанов
(проживает в селе Косулино Челябинского уезда).
Церкви:
1) Петропавловская в слободе Куртамышской.
2) Воскресенская в слободе Куртамышской.
3) Свято-Троицкая в слободе Каминской.
4) Николаевская в слободе Таловской.
5) Михайло-Архангельская в селе Долговском.
6) Свято-Троицкая в селе Кипельском.
7) Свято-Троицкая в селе Косулино.
8) Христорождественская в селе Малобеловодском.
9) Благовещенская в селе Петровском.
10) Николаевская в селе Обанинском.
11) Вознесенская в селе Закамалдинском.
12) Св. Николая Чудотворца в деревне Рыбной.
13) Петропавловская в селе Бугровом.
(Стр. 238-243, О.Е .В . за 1890 год).
___ ___ ___ ___ ___ __
***
51
Заседание Челябинского окружного съезда.
АКТ
На должность окружного Челябинского мессионера Максим
Худоносов, священник села Костылева, получил 10 избирательных
шаров и 4 неизбирательных шара. Священник Дмитрий
Неаполитанов – 4 избирательных шара и 10 – неизбирательных. Но
комиссия сочла единственно возможным определить на место
мессионера Дмитрия Неаполитанова, так как он известен, как
яростный борец с расколом.
(Стр. 213 О.Е .В . за 1891 г.).
___ ___ ___ ___ ___ __
***Благочинный XXIII благочиннического округа священник
Дмитрий Неаполитанов от 12 августа сего года назначен
Челябинским окружным противораскольническим мессионером. На
его место назначен священник Александр Игумнов.
(О.Е .В. за 1891 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Празднование 25-летнего юбилея священника Николая
Малышева в городе Ново-Николаевске (Кустанае) 8 сентября сего
года. Отец Николай служил в лучшем приходе в селе Таловское.
Был борцом с расколом и благочинным XVII благочиннического
округа. Из села Таловского.
(Статью написал священник Н. Гордеев).
(Стр. 657-660. О.Е .В. за 1894 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Дьяконов Павел по окончании VI-го класса и в связи с
завершением полного курса увольняется из Оренбургской
Духовной семинарии в мае-июне 1910 года.
(Cтр. 189-190, О.Е .В. за 1910 год).
___ ___ ___ ___ ___ _
***
Священники и деревенская культура. (Сокращено).
Одной из характерных черт русского человека является его
разгильдяйство, распущенность, неумение взять себя в руки и
выполнить начатое дело до конца, систематически и строго.
Результатом чего является «переползание изо дня в день». Вместо
живой и красочной жизни – вечное откладывание дел в долгий
ящик.
Холера, война, чума застают нас, как всегда, врасплох.
52
Чем культурнее русский человек, тем несуразнее и медлительнее
идёт его жизнь.
Русский мужик перед лицом своего дела стоит, так сказать,
распоясанным. Он почти всегда ничего не ждёт, ни к чему не
готовится, а потому почти всему, разиня рот, удивляется и всегда
не успевает.
Мужик не успевает по утрам прийти вовремя на работу,
уступая своё место татарину, еврею, китайцу.
Опаздывает он и отвезти больного к врачу, пригласить священника
к умирающему. Не потому только, что в деревнях плохи пути
сообщения, а мужик физически подавлен работой – нет! Коренная
причина мужицкого разгильдяйства лежит и в мужицком
разгильдяйстве и в мужицкой некультурности.
В деревне единственным и главным воспитателем культурных
навыков и единственным искоренителем народного разгильдяйства
является священник...
К сожалению, деревенский священник в большинстве случаев
не любит подтягивать себя в своём деле и чаще склонен относиться
к нему с наибольшей простотой: по-домашнему, патриархально.
В деревне самое обычное явление, что к богослужению звонят уже
около часу, а батюшка только что начинает собираться в церковь.
Сборы его на службу значительно замедляются всякого рода
неожиданностями: то футляр от очков куда-то запропастился, то
шляпы нет, а народ ждёт-ждёт! Очень часто в зимнюю пору – ждёт
в холодной церкви, летом – в духоте и тесноте, при этом не теряет
терпения...
Многие из батюшек недостаточно аккуратны и в
письмоводстве. А летописи – это высококультурное создание
нашей церкви – страдают от небрежности летописца.
А ведь священник – это свеча, поставленная на высоком месте.
Все видят свечу, и если она светит – идут к ней. И отходят, если
она горит недостаточно ярко или совсем погасла...
Смысл строгого и систематического отношения к своему делу
не в том, чтобы любое дело «заморозить», а наоборот в том, чтобы
была жизнь наша достаточно стройна, упорядочена, легка и
красива.
(Перепечатка из Пензенских Епархиальных
ведомостей).
(Стр. 300 -302, О.Е.В. за 1910 год).
53
___ ___ ___ ___ ___ __
***17 ноября 1910 года священник церкви слободы Таловской
Челябинского уезда Николай Михайлов и псаломщик той же
церкви Иоанн Миролюбов, переведены к церкви деревни
Скоблиной Таловского прихода Челябинского уезда.
(Стр. 350, О.Е .В. за 1910 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Рукоположен Его Преосвященством, Преосвященнейшим
Феодосием, Епископом Оренбургским и Тургайским, крестьянин
Василий Шипулин в священника к единоверческой церкви
Челябинского уезда села Введенского от 20 марта 1911 года.
(Стр. 133, О.Е .В. за 1911 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
***(Выписка из Оренбургских Епархиальных
ведомостей за 1892 год, No 27).
Наставления для сельских жителей –
как уберечься от заболевания холерою:
1) Отказ от праздных разгулов.
2) Соблюдать в одежде и в избе чистоту.
3) Каждую субботу париться в бане.
4) Запрещается ложиться в рубахе на голую землю.
5) Не выходить на работу натощак и не переохлаждаться.
6) Пить кипячёную воду.
7) Квас пить умеренно, разбавляя его кипячёной водой.
8) Беречь животных от простуды.
9) Пить только топлёное молоко.
10) Ягоды употреблять только в пирогах.
11) В еде больше использовать лука и перца.
12) Грибы следует очень хорошо проваривать.
13) Если в семье достаток, хорошо бы пить чай с лимоном.
14) При малейшей боли в животе – обращаться к врачу.
(Стр. 203, О.Е .В. за 1911 год).
___ ___ ___ ___ ___
***ПРИСОЕДИНЕНЫ К ПРАВОСЛАВИЮ:
Иван Михайлов Сутягин с семейством в числе 4 душ из
австрийской секты – священником единоверческой церкви села
Введенское Челябинского уезда Василием Шипулиным.
(Стр. 283, О.Е.В . за 1911 год).
___ ___ ___ ___ ___ _
54
***
Маршрут
предполагаемой поездки Его Преосвященства,
Преосвященнейшего Феодосия, Епископа
Оренбургского и Тургайского в 1911 году.
...
С 15 мая 1911 года начинается ознакомление Епископа с
верующими Оренбургской губернии.
...
7-го июня, вторник – посещение сёл Скоблино и Коровинское. В
селе Коровинском предполагается ночлег.
8-го июня – в Мишкино.
...
14 июня, вторник – возвращение в Оренбург.
(Стр. 164, О.Е .В . за 1911 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Присоединены к православию:
крестьянская девица Зиновия Яковлева Терёхина 17-ти лет из
поморской секты – священником села Введенского Челябинского
уезда Василием Шипулиным 15 января сего года.
(Стр. 68, О.Е .В. за 1912 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
**Выданы ссуды духовенству, как наиболее пострадавшим от
неурожая (во 2-ю очередь):
...
с 4-х процентными рентами – священнику села Птичьего Павлу
Дьяконову – 75 рублей.
...
(в 3-ю очередь):
священнику села Птичьего Челябинского уезда Сергею Мохнину –
75 рублей.
(Стр. 151, 153, О.Е .В . за 1912 год).
___ ___ ___ ___ ___ __
***
Епархиальные передвижения:
Священник слободы Таловской Челябинского уезда Василий
Шаромазов перемещён в деревню Штанскую Челябинского уезда.
(Стр. 187, О.Е .В . за 1912 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
55
***К изучению Оренбургской старины.
В 1899 году Оренбургская Епархия отпраздновала своё столетие.
...Если род или одна фамилия, проходя из поколения в поколение,
имеют свою родословную, то тем более какой-нибудь посёлок или
деревня должны иметь свою церковно-приходскую летопись!
...
Священник И. Набивач.
(Стр. 423, О.Е.В . за 1912 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Присоединена к православию крестьянская девица Вера
Мануилова 21-го года из беспоповской секты священником села
Введенское Челябинского уезда Василием Шипулиным.
(Стр. 118-119, О.Е.В. за 1913 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Орденом Святой Анны III степени награждён Троицкой церкви
села Мало-Дюрягина Челябинского уезда священник Григорий
Евладов.
...
Указом святейшего синода за No 8851 заштатному псаломщику села
Скоблина Григорию Боброву назначена пенсия из казны
Челябинского казначейства по 33 рубля 33 копейки в год.
...
(Стр. 207, О.Е.В . за 1913 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
*** Новости из жизни староверцев.
Присоединение Челябинского старообрядческого священника
отца Василия Шипулина к святой православной церкви, как и
следовало ожидать, вызвало сильное волнение среди старообрядцев
города Челябинска и в его окрестностях. Были распространены
слухи, что о. Шипулин повесился. Старообрядцам-австрийцам
было обидно и больно, что их духовный учитель присоединился к
православию и начинает его защищать.
Совокупно с о. Василием Шипулиным 16 января 1911 года
присоединились к православию и два его сына Игнатий и Ермий, а
через 2 дня присоединились и жена его с двумя дочерями-
девочками.
Осталось у него ещё 2 сына. Старший сын Павел, который до
1913 года находился в Восточной Сибири, работал в экспедиции
56
около Охотского моря, а младший Еремей находился на военной
службе.
Занятый по горло работой, Павел Васильевич не думал, что
тоже может пойти, как и его семья, по пути православия.
Это дало повод австрийским старообрядцам позлословить на
счёт Василия Шипулина.
И вот, в начале 1913 года Павел Васильевич приехал к отцу и
после бесед с ним решил присоединиться к православию. Дело
было перед Святой Пасхой.
25 апреля в молитвенном доме Челябинского переселенческого
пункта был присоединён к Святой Православной Церкви на правах
единоверия через таинство святого миропомазания Павел
Васильевич Шипулин. Этот чин присоединения к православию
совершил священник-миссионер Василий Демидов.
Священник В. Демидов.
(Стр. 639, О.Е .В . за 1913 год).
___ ___ ___ ___ ___ __
***Василий Шипулин пишет письмо своей прихожанке о своей
вере и о своей преданности православию Елизавете Антоновне
Толстых.
Подпись: с. Введенское, 2 июня 1913 года.
(Стр. 864, О.Е.В . за 1913 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___
***Утвердить в должностях церковных старост на трехлетие с 1914
по 1916 гг. по Куртамышевскому благочинию:
.. . се ла Скоблина – Степан Дудин.....
(Стр. 34, О.Е .В. за 1914 год.)
___ ___ ___ ___ ___ _
*** Список священнослужителей, удостоенных
награждения ко Дню Святой Пасхи 1914 года.
.......
Набедренником:
........
No26. Дьяконов Павел. Село Скоблино Челябинского уезда
Оренбургской епархии.
.......
(Стр.114, О.Е .В. за 1914 год).
___ ___ ___ ___ ___ ___ __
***Епархиальные передвижения:
57
Псаломщик Казанско-Богородицкой единоверческой церкви села
Красного Яра Челябинского уезда Еремей Шипулин, согласно
прошению, отчислен от занимаемого им места от 27.04.1916 г.
(Стр. 151, О.Е.В . за 1916 г.).
___ ___ ___ ___ ___ ___ __
***За понесенные труды по обстоятельствам военного времени
объявлена благодарность ... села Введенского Челябинского уезда
священнику Василию Малышеву, священнику села Введенского
Челябинского уезда Василию Шипулину, села Скоблина
Челябинского уезда священнику Павлу Дьяконову...
(Стр. 402, О.Е.В . за 1916 год).
58
24. Описание быта крестьян Зауралья из
журналов «Оренбургских епархиальных
ведомостей» за 1875 год
(Выборочно)
Н.А. Лазуко, О.А. Щеткова
«...Материал строений, равно, как и устройство домов,
одинаковы с прочим челябинским людом: сосна для избы, берёза
для служб. В домах по старому устройству: во дворе всегда изба,
на улицу – горница с 1 или 2-мя окнами. У богатых обе комнаты
содержатся опрятно: лавки и стены выкрашены красной краской,
поверх нанесены цветы, у заоконников стены и потолок выбелены.
Горница – чистенькая, украшена дорогими полотенцами с
вышивкой. С непременною высокою кроватью с пологом из белого
редкого тканья или из ситца. На разноцветном шкапе со стёклами
красуется самовар с доброе ведро, впрочем, редко для
употребления хозяина, а больше для гостей. Самоваров в
настоящее время у крестьян 16-ть . (Речь идёт о селе Травянском,
ныне – Дубровном Мишкинского района Курганской области).
Мужик в будни неопрятен, грязен, в праздники щеголеват:
зимой в суконном тулупе или полушубке, в дорогой мерлушьей
шапке, летом в бумажном или суконном кафтане с полушёлковой
опояской, в плисовых шароварах, спускающихся на голенища
знатных кунгурских сапогов.
Женщины, особенно девицы, очень нарядны: шубки, крытые
драпом или сукном. Летом полушёлковые пальто с отделкой и
шёлковые сарафаны – не редкость. Вообще, девицы даже и в будни
не носят самодельщины, везде и всегда – в фабричном.
Для лакомств и на всякую потребу в селе есть мелочная
лавочка, где от пряников, конфет, сахару, орехов рябит в глазах.
От махорки до мелкого гвоздя – всё можно купить и селянину, и
проезжему.
Для веселия на самом видном месте, впрочем, далеко за
церковью, стоит кабак с надлежащею вывескою «На вынос» и
неизбежной ёлкой. Кабак всего один.... Из этого, впрочем, не
следует, что травянцы не падки на выпивку, содержат кабак из
подражания или так себе, ради проформы. Большинство любят
59
выпивать, хотя постоянных завсегдателей в заведении не очень-то
много.
Для поддержания общественного порядка существует от
волостного правления староста, от полиции – сотский, избираемые
из местных пьяниц, ибо трезвые, умные, честные мужики бегут от
этих должностей, лавируя болезнею или прямо откупаясь от
подведомого начальства.
Пожарами Бог миловал и милует. Но вот гасительные снаряды
находятся в самом плачевном состоянии. Пожарных труб уже и
одной не имеется. Уже девятую зиму собираются купить машину,
может статься, купят к весне – будем ждать, и это хоть сколько-
нибудь утешительно».
Из этого краткого очерка в «Оренбургских епархиальных
ведомостях» за 1875 год можно видеть, что село Травянское
«знакомо несколько с цивилизацией, даже и с комфортом.
Сто лет назад мужикам-переселенцам, забитым барщиной и
прежней каторжной обстановкой, место очень понравилось. Нашел
его первопоселенец – Гаврила Терентьевич Ветлугин.
Раньше, лет сто назад, о рамах и стёклах не было и помину. В
избах были отдушины, которые закреплялись пузырём. Крышу
достаточные крыли тёсом – это уж роскошь. Бедные же и большая
часть крестьян довольствовались драньём. И теперь в Травянском
существует такой дом, с которого взято описание.
Когда прошёл слух о Пугачёвском бунте, встрепенулись
мужики, общими силами устроили с трёх сторон частокол, вроде
рогаток, с дневным и ночным караулом. Слух оправдался – на
выселок однажды напала шайка башкир. Завидев разбойников,
пост у рогаток торопливо отступил в деревню. Всполошились все:
баб с ребятишками загнали в большую избу, кто мог, вооружился
топором, дубиной, косой, мотыком. Ветлугины и Бабиновы засели
на вышке с ружьями. С гиком прискакала беспорядочная толпа и
вдруг встала перед рогатками, сообщаясь, спешиться ли или искать
свободного проезда. В эту минуту грянул выстрел. Это выстрелил
из своего саженного ружья, называемого «турка», как говорили,
Ветлугин. Кроме произведённого эффекта, выстрел оказался
убийственным. Один башкир упал с лошади, товарищи подняли его
на седло и, взяв с собой, ускакали. У башкир были луки со
стрелами, но они, объятые страхом, ускакали. Убегая, они в
камышах на озере убили Павлушенку, прозываемого в селе,
60
неизвестно почему, Шумихиным. Забрали всех коней, которых он в
это время пас как на грех, и уехали.
В селе Травянском с самого начала жили староверы, которые со
временем стали переходить в православие на правах единоверия,
только относились они не к православной церкви села Травянского,
а к единоверческой церкви села Сладко-Карасинского.
Духовенство села Травянского примерно до 1865 года влачило
жалкое существование. Священник и дьячок местной церкви едва
сводили концы с концами. А с 1-го января 1865 года православную
церковь этого села стали относить к IV классу, причт стал получать
больше – 285 рублей.
Много было в селе Травянском священников, но такого
доброго и отзывчивого батюшки, как Лев Семёнов Емельянов, – не
было. Он начал в селе строительство храма, но были какие-то
недочёты, недоработки, может, и грубые, но их вполне можно было
исправить, однако благочинный округа, куда входило село
Травянское, Пётр Бирюков начал так отчитывать о. Льва, что тот от
расстройства, когда все уснули после обеда, вышел в закуток во
дворе и повесился. Прибежала матушка, жена священника
Емельянова, запричитала, но было уже поздно. Остались после него
семеро детей-сирот от 5 до 18 лет да матушка попадья. Старшие
двое сыновей учились в духовном училище. После смерти отца
Льва Емельянова этих детей перевели на казённое обучение –
пошли навстречу, зная об их горькой судьбе.
«...Жив ли кто из этой многочисленной семьи Емельяновых?
Вспоминают ли дети несчастного отца – игрушки жестокосердного
корыстолюбивого деспота?...»
Новым священником после священника Льва Емельянова был
Михаил Васильевич Левитский. На замечания благочинного он
реагировал легкомысленно и сами замечания не расстраивали его.
«Не всем, – говорит, – давиться-то!!!» Но дела в селе Травянском
пошли плохо, и при постройке деревни подрядчик, руководящий
этим строительством запил и, в конце концов, попал под суд.
1843 год памятен нашему крестьянину! В те времена
картофель считали «омерзительнее антихристовой скверны –
табаку. Курили только отставные солдаты, а старики в деревнях –
отплёвывались. Считалось, поешь картофеля – прослывёшь
поганью...» Но, по высочайшему указу от 30 апреля 1842 года
духовенство и волостные чины ради примера стали сажать
61
картофель, потчуя зачастую недоверчиво косившихся мужиков.
Крестьян стали гнать в поле для возделывания новых земельных
участков под картофель. Это спровоцировало всеобщее
крестьянское недовольство.
Много претерпели и чиновники, и служащие от крестьян. По
всему Уралу прокатилась волна картофельных бунтов. Чиновников
освежали весенней «Миасской ванной, нечиновных, вроде
Дмитрия Варуткина и сельских старших, потчивали оплеухами и
плевками, трепали бороду, оскорбляли всячески не только мужики,
но даже бабы и мальчишки...»
(Из церковно-приходских летописей
села Травянского Челябинского уезда
(ныне село Дубровное Мишкинского
района Курганской области).
Священник Пётр Виноградов.
1875 год.
О селе Алабуга Белоярской волости
Челябинского уезда.
«...Преимущественное же пьянство здесь бывает только в
храмовые праздники, по укоренившемуся здесь обычаю, как в
Челябинском уезде, так и в соседственных».
Священник. 1875 год. (О.Е.В . за 1875 год).
***
К большому сожалению, церковно-приходская летопись
села Скоблино не найдена...
Драгоценные знания о быте и жизни крестьян донесли до
нас обыкновенные сельские батюшки, зачастую
подписывающиеся под своими рассказами просто
«Священник». Не будем забывать о том, что поначалу только
они с 1850-х годов во всей Оренбургской губернии несли в
народ просвещение. Церковно-приходское образование
получали некоторые крестьяне из далёких деревушек в
ближайших к ним сёлах. Крестьяне не хотели учить детей, так
как считалось, что главное для сельских жителей – умение
грамотно вести хозяйство. Сколько нужно было разъяснять,
62
увещевать для того, чтобы убедить консервативно
настроенных к освоению грамоты крестьян!...
Почти все имена сельских батюшек незаслуженно забыты.
Очень важно восстановить память о них. Ведь именно
священники, а не коммунисты, являются основоположниками
образования в России.
63
24.1. Таловская церковь
(П. В. Варлаков и М. В. Суханов)
В слободе Таловской первоначально в 1752 году была
построена деревянная Никольская церковь, число прихожан
которой составляло: мужского пола 1045 и женского 1143.
Церковь была двухштатная. (1)
Из духовных росписей за 1817 год можно восстановить имена
священников, которые возглавляли приход этой церкви:
«Священник Алексей Григорьев Насонов, вдов 71 год и священник
Иван Прокопьев Ансыферов, 24
года, женат, жена Екатерина
Андреева, 24 года». (2)
В 1828 году в селе
Таловском была построена
каменная «с такой же
колокольнею церковь,
освещена в 1832 году». Один из
первых священников, уже
вновь построенной церкви был
протоирей Василий Иванов
Буров, «дьячков сын, вдов 47
лет. Его отец заштатный дьячок
Иван Федоров Буров 74 лет. У
него (у Василия Бурова, авт.)
дочь Татьяна 13 лет». (3)
Сын священника села
Долговского Семёна
Васильевича Протасова
Капитон Семенович Протасов, был назначен на священническую
должность в 1848 году в возрасте 22-х лет. Окончил курс
богословских наук в Оренбургской семинарии с аттестатом 2-го
разряда. 20 февраля 1847 года рукоположен епископом
Оренбургским и Уфимским к Таловской церкви на второе
священническое место. 28 июля 1848 года за обращение из раскола
и единоверия государственных крестьян в православие имеет
грамоту. Жена Татьяна Васильевна 18-ти лет, дочь умершего
протоиерея Василия Бурова. В 1848 году в деревне Скоблино
64
находилось 7 отставных солдат, государственных крестьян 372,
раскольников секты «Попорщинской» 70 человек. (4)
11 апреля 1848 года Капитон Протасов был определён
настоятелем Таловского училища, а 13 июня назначен помощником
благочинного. В октябре месяце этого же года за усердие и
назидание паствы и образование детей, ему объявлена
признательность.
В газетах за 1869 год имеется статья Николая Ивановича
Кудрина, в которой автор подробным образом изложил
информацию, по истории создания Таловского училища. Вот
отрывок из этой довольно большой статьи: «Из числа учеников
Таловского училища в настоящее время два: Александр и
Константин Кудрины, обучавшиеся потом в Гимназии и
Университете, состоят учителями Уездных училищ; Александр
Важенин и Алексей Федоров служат волостными писарями,
каковыми также были Степан Статных, Александр Андреев,
Василий Пеньковский, Василий Макаров, Артемий Коротовский;
много было (из бывших учеников, авт.) помощниками волостных
писарей, и сельскими писарями, а также писарями у других
чиновников.
С самого начала открытия Таловского училища преподавалось
здесь церковное пение, что продолжается и «до нынь». Таловское
училище всегда было на хорошем счету, особенно со времени
назначения наставником почтенного отца Протасова, что
подтверждают следующие отзывы, занесенные в книге замечаний:
10 Ноября 1850 года Штатный Смотритель Г. Прохоров, после
изложения испытания учеников, написал: «Наставник Капитон
Протасов обладает методой преподавания весьма хорошей, усерден
к возложенной на него обязанности и потому достоин особенного
внимания Высочайшего начальства. Мая 10 дня 1854 года г-н
Помощник Окружного Начальника Лузгин и Штатный Смотритель
Прохоров свидетельствуют, что наставник, священник Капитон
Протасов за ревность и усердие к должности заслуживает внимания
высшего начальства». Такой же отзыв повторен в книге при
обозрении училища Окружным Начальником Долженным и
Штатным Смотрителем Прохоровым 15 декабря 1854 года, 25 мая
1855 года и 15 мая 1856 года. Г -н Управляющий Палатою Бух
написал в книге замечаний: «1859 года Марта 10-го осмотрено
мною Училище Таловское, и я с удовольствием заметил, ученики
65
читают хорошо, молитвы и краткий Катехизис знают твердо и с
понятием, а из арифметики отвечали очень удовлетворительно.
Даже недавно поступившия девочки оказали весьма хорошие
успехи. Всё это я отношу к особенному усердию О. наставника,
которого от всей души благодарю за его постоянную заботливость
в деле воспитания крестьянского юношества. Прошу О. Капитона
продолжить свою полезную деятельность на этом поприще с тем
же рвением». 15 Декабря 1861 года Г. Управляющий Палатою Бух
написал в книге замечаний: «1861 Декабря 15-го Таловское
училище найдено мной в весьма удовлетворительном виде.
Мальчики и девочки отвечают на вопросы им сделанные с
понятием и видно, что почтенный наставник усердно занимается
порученным ему делом. Образованный из мальчиков хор певчих
весьма хорошо приучен к нотному пению. Мне весьма приятно
изъявить здесь Священнику Капитону Протасову мою душевную
благодарность». 4 Августа 1865 года Г. Управляющий Палатою
Тимашев написал в книге замечаний: «Августа 4 дня 1865 года
ученики по случаю вакационного времени были распущены.
Впрочем, наставник О. Капитон собрал из бывших налицо
учеников в селе Таловском хор, который под руководством
нанятого регента весьма удовлетворительно исполнил нотное
церковное пение. Воспользовавшись этим случаем, я испытывал
учеников в их знаниях Арифметики, Св. Истории, Катехизиса и
нашёл их весьма удовлетворительными. Приношу за это
почтенному наставнику искреннюю мою благодарность, и прошу
продолжать свои занятия по Училищу, вменяю себе в обязанность
заявить, что я постараюсь, чтобы полезные труды его в деле
народного образования не остались без поощрения». 2 Июня 1866
года Чиновник Особых поручений Палаты Г. Нечаев в ревизии
своей Училища пишет о том, что священник Капитон Протасов за
многолетний и вполне добросовестный труд заслуживает
особенного внимания со стороны высшего начальства. 26 апреля
1867 года Мировой Посредник Г. Березовский в книге замечаний
написал: «26 Апреля 1867 года проведено было мной испытание
крестьянским мальчикам, обучавшимся в Таловском Училище. Все
ученики прекрасно пишут под диктовку, делают четыре правила
Арифметики и знают Закон Божий отлично. Во всём заметно
старание заведующих Училищем наставника О. Протасова и
Попечителя Кудрина. За что от лица общества считаю долгом
66
высказать им глубокую благодарность. Приятной обязанностью
сочту обо всем найденном мною в Училище уведомить Г.
начальника Губернии». В 1864 году Палата Государственных
имуществ известила наставника Протасова, что она представила его
к награде 100 руб. серебром. А в 1865 году эта же Палата
представила к награде Капитона Протасова серебряной медалью за
усердие». (5)
17 февраля 1852 года Капитон Семёнович Протасов был
награждён набедренником. В 1858 году Протасову исполнилось 32
года, жене его Татьяне Васильевне 28, дочерям: Александре 3 года
и Елизавете 1 год. (6)
Таловский приход относился к XVII благочинническому
округу. В состав Таловского прихода входили деревни: Скоблина,
Камаганка, Алексеевка, Николка, Глубокая, Пески, Васильевка,
Гагарья, Норильная и Маслова. В этом приходе К.С . Протасов был
священником-настоятелем, помощники его: в должности
псаломщика дьякон П. Еланский и дьячок А. Костров,
сверхштатный псаломщик Н. Милицин. (7)
Умер Капитон Семенович Протасов 07.02.1878 года и на его
место был назначен Николай Малышев. Отец Николай служил в
лучшем в то время приходе в селе Таловском, боролся с расколом в
церкви, был также благочинным XVII-го благочиннического
округа, как когда-то Капитон Протасов. А в начале 1900-х годов
Николай Малышев был переведен в город Ново-Николаевск (ныне
Кустанай).
___ ___ ___ ___ ___ ___ ___
PS: Капитон Семенович Протасов не мог иметь какое-либо
отношение к бунту крестьян Таловской волости в 1843 году, т. к.
был назначен священником в село Таловское только лишь в 1847
году в возрасте 21 года.
67
24.2. Использованная литература:
1. Николай Чернавский, Оренбургская Епархия в прошлом и
настоящем, типография Оренбургской духовной консистории.
1900 г. Выпуск первый, стр. 274.
2. ГАКО, ф. 105, оп. 1, д. 4, духовные росписи 1817 г.
3. ГАКО, ф. 105, оп. 1, клировые ведомости за 1842 г.
4. ГАКО, ф. 105, оп. 1, клировые ведомости за 1848 г.
5. Оренбургские губернские ведомости No 21 от 24 мая 1869 года.
6. ГАКО, ф.105, оп. 1, клировые ведомости за 1858 г.
7. Оренбургские епархиальные ведомости за 1873 г.
68
25. О чём бы поведал пропавший клад?...
Газета «Советское Зауралье»,
22 октября 1993
История эта
началась более
двадцати лет
назад, когда
несколько
деревенских
ребят, учившихся
в начальной
школе,
наткнулись в селе
Скоблино
(Юргамышского
района) на
странный
предмет.
Фото котла П.В. Варлакова, 2008 год, город Курган.
Осыпался край откоса у речушки Таловки, и на небольшой глубине
показалась бронзовая стенка древнего котла. Когда же дети,
торопясь и волнуясь, раскопали огромный котёл, то внутри его их
ждал уникальный клад...
Внутри, перемешанные с землёй и травой, лежали
внушительные бронзовые наконечники копий, под ними –
великолепный доспех из костяных пластин, скреплённых хрупкими
красноватыми колечками, а в самом верху покоилась крупная
бронзовая пластина (10 на 15 см) с изображением невиданного
дракона с рыбьим хвостом, крыльями и шестью ногами.
Все эти бесценные находки были перенесены в село, в амбар к
отцу одного из ребят, а затем, наигравшись, дети... потеряли всё,
что было в кладе. Пропали бронзовые наконечники; костяная
кольчуга, которую могли даже примерить, несмотря на её
многовековой возраст, также исчезла; потерялась и загадочная
пластина.
69
Так лишний раз было доказано, что безжалостнее Времени могут
быть только люди.
Даже тысячелетия пощадили сокровища, а люди в короткий срок
растеряли безвозвратно всё. Уцелел лишь котёл, да и то потому, что
один из колхозников рассчитывал вложить его в каменку в своей
бане. И вложил бы, если б о редчайшем бронзовом котле не
услышал юргамышский краевед Сергей Васильевич Плотников.
Осознав уникальность древней находки, он приложил все усилия
для спасения котла и вскоре перевёз его на хранение в запасники
Юргамышского районного музея. Но и там котёл долго не
залежался. Районный музей быстро разрушается, оставленный без
внимания и поддержки районной администрации, экспонаты
гибнут, бесполезно пылясь в крохотной комнатке Дома пионеров.
И, опасаясь за дальнейшую судьбу бесценной находки, Сергей
Васильевич передал её в руки курганских археологов. В настоящее
время котёл – единственное, что уцелело от богатого клада, –
хранится в Курганском краеведческом музее (в постоянной
экспозиции).
Здесь интересная находка была тщательно изучена, датирована,
и ей найдены широкие аналоги в других регионах нашей страны.
Котёл очень крупный, на высоком полом поддоне с широким
яйцевидным туловом. Верхняя часть его украшена орнаментом в
виде двух линий ровной рельефной верёвочки. Котел снабжен
двумя полукруглыми ручками, которые древний мастер украсил
двумя шишечками, поместив между ними небольшой
гвоздеобразный отросток. Высота Юргамышского котла – 40 см, а
диаметр – 45 см.
Особого труда не составило узнать, что похожие котлы были
широко распространены у скифов. Они ценились очень дорого и
нередко использовались в ритуальных целях, связанных с культом
огня и варкой мяса жертвенных животных. Скифские котлы
сохранили свою форму и в последующее время, и на большой
территории – от Крыма до Сибири. Зауральские савроматы также
переняли оригинальную форму скифских котлов. Особенно часто
эти котлы, напоминавшие гигантскую рюмку, использовались в
савроматскую эпоху – I века до н.э . – I века н. э. Археологам они
попадаются чрезвычайно редко, в большинстве случаев только как
случайные находки, и курганским ученым приходится только
сожалеть о пропавшем содержимом юргамышского котла.
70
Особенно жаль исчезнувшую пластину. Вовсе не обязательно
быть археологом, чтобы понять, какую потерю понесла наука и
искусство. Пластина с драконом была выполнена в знаменитом
«зверином» стиле, который с VIII по III вв. до н.э. господствовал в
искусстве племен степной Евразии. Эти красивые изделия с
изображением хищных зверей и птиц, мифических драконов с
оскаленными мордами, грифонов с телом льва и головой, и
крыльями орла, змеевидных гидр и других ужасающих чудищ из
давно забытых легенд ушедших народов, украшали оружие,
конское снаряжение, ритуальные вещи и предметы быта скифов и
савроматов. Часто украшения носили магический смысл и
отражали социальный статус владельца. По-видимому, и
упоминаемую нами пластинку вложили в котел с чисто магической
целью – сохранить клад и отпугнуть грабителей. К тому же видно,
что вещи из клада принадлежали не простому кочевнику, а
богатому савроматскому вождю.
На это указывает и сокрытый в земле костяной доспех, который
мог принадлежать только тяжеловооруженному знатному коннику.
В эпоху поздней античности они получили название катафрактиев.
Они были защищены специальной курткой, обшитой пластинами
наподобие рыбьей чешуи. Пластины делались из железа или
бронзы, иногда они могли быть костяными (как, например, и было
в кладе). Куртка облегала тело воина-сармата и была достаточно
удобна, не стесняла свободу движений. На голову катафрактий
надевал высокий остроконечный шлем с забралом. Лошади также
были защищены чешуйчатым панцирем. Всем своим видом конный
катафрактий походил на живую огромную и непробиваемую
башню.
Оружие катафрактиев также было внушительно – длинный
тяжелый меч, носившийся, вероятно, или на левом боку, или за
спиной, и контос – длинное копьё, которое можно было пустить в
ход только двумя руками сразу. Копьё это было хотя и неудобным,
но достаточно грозным оружием. Наконечники копий, найденные
археологами на Кавказе, – тяжелые, в форме резного листа –
заставляют предположить, что контос был длиной от четырёх до
четырёх с половиной метров. Катафракты фиксировали копьё на
теле лошади при помощи привязей и особых ремней, так что в их
удар вкладывалась вся сила коня и всадника. Именно отряды таких
неуязвимых сарматских всадников с их грозным оружием быстро
71
смели легкую кавалерию легендарных скифов с их слабыми
луками.
До сих пор поражает конная эквилибристика катафрактия,
способного сражаться таким оружием и при этом сохранять
равновесие, не имея жёсткого седла, стремян и лишённого
возможности пользоваться поводьями. Шпор кочевники тоже не
использовали, и нередко катафрактии сидели на коне «по-женски»,
боком (как изображали на древних рисунках). Всякий, кто хоть раз
садился в седло, может понять, о чём я говорю. Несомненно, такое
искусство было результатом продолжительной и упорной
тренировки воина и его коня. Во время сражения конь подчинялся
только голосу и коленям катафрактия.
Воинственные сарматы, возможно, даже из наших родных
степей, донесли этот доспех до других народов, и первая, кто
заимствовала такую кавалерию, была сасанидская Персия,
сокрушившая бронированным кулаком катафрактиев победоносное
продвижение римских легионов. А ведь римские легионеры
считаются лучшими солдатами древности! Затем этот особый вид
конницы был заимствован в македонских и сирийских войсках.
Даже в римской армии он нашел широкое распространение. Эти
иноземные всадники, состоявшие на службе Рима, часто
назывались «клибанариями» (от латинского – «панцирь»).
История сохранила нам многочисленные изображения
катафрактиев: в Риме на колонне Марка Аврелия, столкнувшегося с
ними на Среднем Дунае во время Маркоманнских войн, на
надгробных рельефах и росписях стен погребальных склепов
Боспорского царства. Легионеры римской пограничной крепости
Дура-Еуропос на Евфрате выцарапывали рисунки катафрактиев на
стенах цитадели. Но вот сам целый доспех катафрактия почти
невозможно найти. В сарматских могилах находят лишь отдельные
части снаряжения катафрактиев – то нескольких пластин от
панциря, то почти разрушенную конскую катафракту, то истлевший
шлем.
И кто знает, может, судьба впервые давала нам возможность
найти защитное вооружение знатного сарматского воина, сделать
важное открытие в древнем оружеведении, восстановив костяной
доспех – эту предтечу средневековых рыцарских лат! Но, увы...
А сколько других древних находок не попадает в руки
исследователей, сколько тайн так и остаются не открытыми!
72
Создаётся впечатление, что люди начинают забывать о прошлом
родного края, словно оно и не существовало. Исчезает память о
своих истоках и нашей Истории, что непоправимо и приведет к
тому, что наши имена могут также кануть в безвестии прошлого.
С. Шилов,
сотрудник археологической лаборатории КГПИ.
***
На всей территории Урала находят интересные с научной точки
зрения захоронения. Вот некоторые выдержки из находок местных
краеведов:
...
«...Ну, я ребят убедил: любой курган – это историческая
ценность, нельзя трогать. Вот будет разрешение специалиста-
археолога, тогда – пожалуйста. Не стали копать, запрос
специалистам сделали. Но, увы, никто к нам не приехал. Так и
считается сейчас: холм «ханова могила». Ну, а на самом деле, что
это? Сама ли природа его создала? Или какой человек нашел в нем
последний приют? И если это так, кто он, когда умер, отчего? На
холме уже ельник молодой вырос, сосны большие. Но место, где
копали ребятишки, до сих пор не заросло...
Записали от учителя истории
М. Пескова, С. Степанова,
Е. Говорухина, С. Акишев,
О. Шарапова, В. Завьялов,
Д. Пескова, С. Кузьминых.
(Школа, с. Килачево, Ирбитский
район Свердловской области)».
Да не троньте ПРАХ ушедших!
...
«Старики слышали от своих дедов такой рассказ. Когда-то
давным-давно здесь жил неведомый народ чудь, или чудаки. Будто
бы они были одноногие, и для того, чтобы ходить или бегать, им
73
приходилось обниматься по двое. Сами они были чернокожие и
боялись всего белого. И когда в их стране стало расти белое дерево
береза, они решили, что скоро придут белые люди и завладеют ими.
От страха чудаки подрубили стойки у землянок, и те, рухнув,
погребли их под собой. Оттого образовались курганы. В других
курганах чудаки погребали своих покойников. Разрывать их
грешно и опасно: кто осмелится раскопать курган, тот умрет...
За сохранностью курганов зорко следит таинственная сила –
чудская княгиня Анна. Достаточно, чтоб кто-нибудь, польстившись
на чудские клады, начал рыть курган, как ночью во сне ему
являлось видение. Таинственная красивая женщина с ребенком на
руках. Из-под ног ее вылетала молния. Гневным голосом она
приказывала: «Я, княгиня чудская, повелеваю тебе не трогать прах
моего народа, иначе я тебя погублю, истреблю, искореню с лица
земли». И самые смелые не могли выдержать. На другой день шли
зарывать начатый курган. Такова легенда о происхождении
курганов».
(К.Сальников. "В глубине веков").
74
26. Сказания
летописных времён
Каждый народ, имеющий память о прошлом, отмечает
начало начал или время своего возникновения. Чаще всего дата
истории облекается в причудливые одежды легенды...
Лев Гумилёв.
26.1. ГЕРОДОТ, «ИСТОРИЯ»
На горах (Урала - авт.) живут люди с козлиными ногами, а
дальше за этими людьми живет другой народ, который спит в
течение шести месяцев. Я всему этому не верю. Напротив, в
точности известно, что земля к востоку населена исседонами...
Рассказывают, что у исседонов существуют следующие обычаи:
если у кого умрет отец, все родственники пригоняют к нему скот,
за сим убивают животных, разрезывают мясо на куски вместе с
покойным родителем хозяина, все мясо мешают вместе и
устраивают пиршество. Голову покойника обнажают от волос,
вычищают ее внутри и покрывают золотом, потом пользуются ею
как священным сосудом при совершении торжественных годичных
жертвоприношений. Празднество устраивает у них сын в честь
отца, как у эллинов праздник поминовения покойников. Вообще же
этот народ считается справедливым: женщины у него пользуются
одинаковым положением с мужчинами...
А выше его, по рассказам исседонов, живут одноглазые люди и
стерегущие золото грифы. Со слов исседонов повторяют это
скифы, а от скифов знаем и мы, почему и называем их по-скифски
аримаспами: словом арима скифы называют один, спу значит на
их языке глаз.
Вся страна отличается столь суровым климатом, что в течение
восьми месяцев здесь стоит нестерпимый холод, а пролитая в это
время вода не делает грязи, разве разведешь огонь...
75
26.2. Н. КАРАМЗИН. «ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА
РОССИЙСКОГО»
. ..Неизмеримое пространство Северной Азии, огражденное
Каменным Поясом, Ледовитым морем, Океаном Восточным,
цепию гор Алтайских и Саянских – отечество... племен
Монгольских, Татарских, Чудских... Там, на ГЛАВНОЙ
ВЫСОТЕ ЗЕМНОГО ШАРА, было, как угадывал великий
Линней, первобытное убежище Ноева семейства после гибельного
всемирного наводнения, там воображение геродотовых
современников искало ГРИФОВ, стерегующих золото.
***
По представлениям древних, житель современной территории
Приуралья был низкорослым, но, что называется, с широкой
костью, плотный, мускулистый, ноги несколько коротковаты, зато
руки длинноватые, ухватистые. Может, потому что ему часто
приходится прокрадываться по лесу, выслеживая добычу, или
настороженно вслушиваться в его шумы, остерегаясь
многочисленных врагов, привык при ходьбе пружинисто
сутулиться. Лицо этого человека, по их представлениям, носило
явные признаки обезьяньего родства: убегающий назад лоб,
приплюснутый нос, толстенные надбровья, нависавшие над
небольшими глазками... (О.Бадер, В.Оборин. «На заре истории
Прикамья»).
Некий новгородец Гюрята Рогович, человек знатный и
богатый, отправил своего отрока, то есть «дружинника»,
«служителя», в дальний путь – на Печору. Только через четыре
года посланец Гюряты вернулся в Новгород. Многое он
рассказал о жителях дальних стран... Кое-что попало и в
летопись. Есть в ней рассказ о каменных горах невообразимой
высоты – «как до неба», ...путь до них труден и опа сен –
«непроходим пропастьми, снегом и лесом». Это было первое
упоминание о Камне-Урале...
На островах Верх-Исетского пруда и прилегающих к ним
гористых возвышенностях находятся разновременные
археологические памятники.
76
Старики-уральцы со слов своих дедов и прадедов
рассказывали о народе, который они называли «чудь». По
дошедшим до нашего времени легендам, «чудь» занималась
добычей руды и выплавкой металла. Археологические раскопки
подтвердили многое, о чем сообщали легенды.
На горе Петрогрон (территория современного Среднего
Урала) найдено древнее металлургическое производство. Здесь
оказалось восемнадцать плавильных печей. Стены их
выкладывались из каменных плит высотой в полтора метра.
Воздух в печи подавался вручную. Вместе с рудой
закладывались мелко раздробленные кости животных.
Гора Петрогрон находится как бы в центре района, очень
богатого различными рудами. Тут были залежи меди, рядом с ней
серебро. Много здесь и железных руд.
Древние рудокопы, металлурги, кузнецы издавна обследовали
этот горный район и поселились здесь, чтобы добывать и
перерабатывать земные сокровища.
Они жили не только охотой и рыболовством. Это были
земледельцы и скотоводы, мужественные люди, мастера-
литейщики.
Археологи извлекли, раскапывая эти места, горн для плавки
металла, пест для дробления руды, обломки литейных тиглей и
много медных и бронзовых изделий: кожи, копья, топоры,
бронзовые зеркала.
26.3. СЕЛО СКОБЛИНО ТАЛОВСКОГО ПРИХОДА
ЧЕЛЯБИНСКОГО УЕЗДА ОРЕНБУРГСКОЙ
ГУБЕРНИИ В XVIII ВЕКЕ
Село Скоблино – одно из наиболее крупных старинных
поселений, где осели православные и старообрядцы. Здесь когда-
то была своя старообрядческая молельня.
Уже в XX веке Скоблино незаметно срослось с соседским
Камаганом. Раньше на месте этой деревни находилось стойбище
богатого казаха. Камаган в переводе с тюркского – «загон для
скота». Казахское слово «камаган» понравилось русским. Они
оставили его за своим селением. Так в народной памяти
закрепились отношения разных народов.
77
26.4. «ПРЕДАНЬЯ CTAPИHЫ ГЛУБОКОЙ...»
ДУХОВНЫЕ CTИXИ
В памяти наиболее старых жителей села Скоблина
сохранились духовные стихи, или божественные песни, как их
называют сами скоблинские исполнители. Духовные стихи –
песни религиозного содержания, которые возникли как
поэтическое освоение народом христианского вероучения. До
недавнего времени эта область народной поэзии была как бы вне
закона. Но в архиве кафедры литературы КГУ есть записи
духовных стихов. Евдокия Ивановна Еланцева запомнила стих
«О юном отшельнике»:
Жил юный отшельник.
Он, в келье молясь,
Священную книгу читал, углубясь.
В той книге прочёл он,
Что тысяча лет,
как день перед Богом,
Пройдет и мелькнет.
Не верит, в Священную
Книгу глядит и видит,
Что в келью вдруг
Птичка летит.
Вся блещет, сияет,
И пух, как алмаз.
Яхмонты пёрышки –
Прелесть для глаз.
Летать уж устала,
У дверей сидит.
Так радостно юный
Отшельник глядит.
Тихонько подходит,
Молчит, не вдохнет.
Лишь только б схватить,
А она упорхнет.
Птичка от него,
Отшельник за ней.
Вот он выходит из
Кельи своей.
78
А птичка та свищет,
Как будто зовет.
На дуба вершину
Присела она,
И пеньем чудесным
Вся роща полна.
И в воздухе скрылась,
Была и не была.
Далее следовал прозаический пересказ: «Он пошел обратно в
свой монастырь. Приходит, а тут уже ограда новая, все новое.
«Как это так? Я только что ушёл». Ему говорят: «Да ты триста
лет ходил».
26.5. О КОЛДУНЬЯХ
В Скоблине и Камагане бытуют легенды о некоей колдунье,
жившей раньше в Камагане. Клавдия Яковлевна Пережогина
(1920 года рождения) вспоминает: «У нас была Авдотья-
колдуньюшка. Мимо ее дома боялись все ходить. Говорили, что
она веревочку натянет, а по ней черти бегают».
По преданию, которое поведала нам Агафья Ивановна
Репина (1912 года рождения), умерла Дунюшка-колдуньюшка,
как и положено было умирать ведьмам: «Бросилась Авдотья
неожиданно под поезд, так как заставило колдовство. Потому что
ведь им не умереть своей смертью. А еще они должны перед
смертью передать кому-нибудь свое колдовство. А то им не
умереть. И Авдотья, стало быть, передала».
Рассказывали нам в Скоблино и Камагане и о том, как
разнообразные порчи нагонялись колдуньями на людей. Одну из
таких историй мы услышали от Марфы Николаевны
Пережогиной (1909 года рождения). «Слышала раньше, что
женщина какая-то решила соседа к себе привести, а на его жену
навела порчу. Старики говорили мужу: «Она заросла порчей, ей
только время в бане под полком сидеть, а в доме она ничего не
делает. У ней брюхо большое, ее надо лечить». Повезли ее к
болоту и давай молиться. Как стали Богу молиться, порча-то в
ней заорала: «Ты выпила в молоке порчу, выпила христовскую
заутреню, не помолясь». Когда она выходила, страшный ветер
поднялся, и изо рта вылезла кошка. Кошку убили. И заколотили в
79
землю осиновым колом. И женщина эта выздоровела. А что стало
с колдуньей – неизвестно».
26.6. ПРЕДСКАЗАТЕЛИ СУДЕБ
Марфа Николаевна Пережогина рассказала о местных
кудесниках – предсказателях человеческих судеб. «Вот у нас
случай в Камагане был. Стряпала баба лепешки, к ней прибежал
мужик и говорит, что у него жена рожает, просит помочь. Она
отвечает: «Сейчас достряпаю, руки даже мыть не буду, прибегу».
Она пошла, смотрит, у нее на лавочке возле избы сидит старик с
бородой и говорит: «Ты к родильнице пошла, так не забудь
посмотреть в нижнее окошко». Она посмотрела, но не затворила
его. Раньше же пакости не было. А надо было затворить. И
пошла. А старик остался сидеть на скамье. Родили девочку. Она
пришла обратно, а старичок сидит и говорит ей: «Скажи отцу и
матери этой девочки, что она в 12 лет в куте повесится». Она
поняла. А потом прошла в передний угол, и старик исчез, стала
достряпывать. Родителям сказала, а они забыли. А девочка, когда
ей исполнилось 12 лет, повесилась в куте».
26.7. ЗЛОЕ СЛОВО
О том, чем может обернуться случайно брошенное в адрес
своего ребенка проклятие, поведала Агафья Ивановна Репина
(1912 года рождения): «Мать прокляла ребенка. В 12 часов ночи
пришел к ней дьявол, в комнате поднялся вихрь. Он говорит
матери: «Ты его кляла, вот я и пришёл за ним». И забрал он
ребёнка. Стал мальчик с собакой бродяжничать. Три года с ней
ходил. Люди увидели, поймали его и собаку. Мать узнала его и
забрала к себе: «Давай, рассказывай, как всё было». Он рассказал,
а вечером, как пошел в баню, хлебнул воды – и всё, умер».
Эта легенда отражает поверье, существовавшее в народе:
нельзя в адрес ребёнка бросать даже в гневе чёрное слово. А еще
ничего нельзя рассказывать после контакта с потусторонним
миром об увиденном там.
Марфа Николаевна Пережогина сообщила, как неумение
помолчать обернулось бедой: «Отец снохи моего брата, когда
был маленький, еще в детстве обмер. Тело не было холодно, а он
80
не дышал. Лежит такой, как мёртвый. Надо было Богу
помолиться за свата Василия. Мать созвала стариков, и стали
Богу молиться. Помолились, и у него стали и руки, и веки
шевелиться. Они все дальше молились, а через некоторое время
он сел, стал разговаривать. А мать ему сказала: «Ни мне, ни жене
ни слова не говори».
А вот пастух был, тоже обмер. За него помолились, и он
ожил, а когда в чувство пришел, то всем рассказал. И когда пос-
леднее слово сказал, так сразу и умер. Не рассказывай.
81
27. Топонимы села Скоблино и
его жители*
В Горелке (край села Скоблино) жили Репины, Еланцевы,
Дудины, Шумковы. Старожилы считают, что этот край выгорал.
Мурашёвка находится южнее Горелки, там жили Репины,
Дудины, Шумковы, Еланцевы. На правом берегу Таловки, там где
сейчас машинно-тракторные мастерские, был край села,
называемый Заячьей Слободкой. В 1970-80 годы колхоз «Искра»
застроил степь между Скоблино и деревней Камаган.
Образовавшуюся улицу назвали Черёмушками, подражая в
названии московской новостройке. Край села на правом берегу
реки называют Пережогиным краем (в нем жили Пережогины и
Багрецовы). На левой стороне дороги в село Гагарье, на
южном берегу лога, стоит Логовушка. Напротив Логовушки, за
логом, был край Забегаловка. Логовушку иначе называют
Чудиновым краем.
В 1965 году исполком Скоблинского сельского Совета
переименовал улицы села: Пережогин край – улица Школьная,
Логовушка – улица Мира, Горелка – Советская, Мурашёвка –
Береговая, Черёмушки – улица Дружбы, задняя улица Пережогина
края названа Озёрной. Жители называют улицы по-старому.
О переименовании улиц в селе Скоблине рассказал Леонид
Иванович Савиных, который в 1964 году был председателем
Скоблинского сельсовета: «Секретарём Юргамышского
райисполкома в то время был Григорий Макарович Шелепов. Он и
был инициатором переименования скоблинских улиц, названных
нашими дедами. На каждом совещании он критиковал меня за то,
что сельсовет не переименовывает улицы, особенно Горелку,
Мурашёвку и Одину в Камагане».
–
Григорий Макарович, старики не соглашаются
переименовывать улицы, – возражал я.
–
Убеждай, настаивай, голова не для шапки, – следовал ответ.
Фамилии коренных жителей села: Багрецовы, Дудины,
Еланцевы, Ивины, Кармацкие, Махнины, Пережогины,
Репины, Чудиновы, Шестаковы.
Жителей зовут скоблинцами или скоблянами.
58
Прозвища жителей села: Пигалка, Кроты, Чеща, Матины,
Савиха, Талабаи, Горшки, Жиряк, Шахонька, Бамбур, Котенок,
Руфинин.
«Примерно до 1930 года сохранялось расселение семей с
определёнными фамилиями на определённых улицах. А в 1930-е
годы произошла ломка сложившихся устоев, понятий, взглядов,
всего уклада крестьянской жизни. Все было поломано, разрушено,
перемешано. Там, где жили одни, стали жить другие», – пишет
И.В . Багрецов.
В 1925 году из Скоблина и Гайной несколько семей выехали
на выселку Тарасовку, которую основали на западном берегу
озера Тарасова, в 8 км восточнее села. Там жили Чудиновы,
Пережогины, Букины, Шестаковы. К 1970 году жители вернулись
в село.
Решением облисполкома No 291 от 29.07.1970 г. деревня
Тарасовка исключена из административных списков. В том же
1925 году основана выселка Бельковка в 11 км западнее села, там
жили Белоусовы, Пережогины, Мальцевы. За ней в 2 км
построена Новая деревня, и ещё дальше, через три километра, –
выселка Дудиновка, в ней жили Багрецовы, Дудины,
Шумковы, Пережогины, Кармацкие. «Приневоливали, просили
переехать на выселку, там земля хорошая», – вспоминают
старожилы.
За Дудиновкой – Казаков прудок, там жила семья казахов.
Сведения о деревне Дудиновке и её топонимах сообщила
Александра Трифоновна Небогатова (урождённая Дудина), 1930
года рождения. Она родилась и выросла в Дудиновке, вышла
замуж в деревню Лебяжье, сейчас живет в Юргамыше.
Деревня Дудиновка (выселка) основана в 1920-е годы на
самых дальних западных землях села Скоблина, в 1,5 км
восточнее деревни Лебяжье, на правом берегу речки Таловки.
Таловка течет из Галкинских лесов, из села Коровьего, возле
Чечиной избушки. В деревне была одна прямая улица, на которой
стояло около 30 домов. В ней жили Багрецовы, Дудины (много
семей), Еланцевы, Пережогины, Шумковы. Жители выкопали у
своих домов 24 колодца, на реке соорудили пруд.
В 1953-54 годах жители разъехались, большая часть из них
вернулась в Скоблино, некоторые переехали в деревню Лебяжье.
59
Топонимы в окрестностях деревни: урочище Моленка,
пашня Зыковка на Песковской грани, Макарычев колодец и
Макарычев колок, Ефросиюшкин колодец, Фёклин колодчик.
В 1930-е годы в деревне образован колхоз «Крестьянка».
Умерших хоронили на кладбище деревни Лебяжье, которое
находилось в степи, в полукилометре западнее Дудиновки.
В полукилометре от деревни Дудиновки стояла деревня
Гришевка. В ней жили три Григория.
У южной окраины села Скоблина протекает лог с крутыми
берегами. Его перекрыли плотиной, и образовавшийся пруд
называют Скоблинским озерком, иногда Пережогинским озерком,
т.к. оно находится рядом с Пережогиным краем; называют и
Школьным озерком, т.к. вблизи него стоит здание Скоблинской
средней школы.
Гайновское озерко, стоявшее несколько лет без воды, вновь
наполняется. В 2 км западнее села в степи расположено небольшое
Ефимово озерко диаметром около 300 метров,
названо по имени крестьянина.
Самое большое озеро в нарезке этого села – Ионичье, оно
находится в 3 км севернее села Гагарье, рядом с ним озеро
Тарасово, в 1,5 км северо-западнее озера Тарасова находится озеро
Грошово; северо-восточнее озера Тарасова болото Слевны –
несколько низин, которые соединяются после таяния снега.
Болот в нарезке села много, и названы они, в основном, по
фамилиям и именам крестьян: Ульяново, Марово, Гришечье,
Екутаново, Чебычиха, Еланцево, Кармацкое, Маленькое Чудиново,
Белоусово; Травное, Кочковатое, Крутенькое – названия отражают
состояния болот; Согра Грошовская, Среднее – названия
отражают положения болот. Название Медвежьего болота,
возможно, перенесенное. Не ясны названия болот Обрядино и
Старый Лог.
Леса в досоветский период были поделены между крестьянами
села, и многие из них имеют названия: Маслов колок (лес
масловского крестьянина, переселившегося в Скоблино), Падерин
колок, Шаражков лес (по прозвищу), Константина Петровича
Тетрованова редник, Гришин колок, Пономарёвы редники,
Шумковых редники, Махнина редка, Кудрёвка – лес госфонда,
Андрея Васильевича редник, Петра Яковлевича Еланцева редник,
Белоусовские редники, Флегошинский редник (от имени), Михаила
60
Осиповича Дубровина редник, Осипа Васильевича Репина редник,
Петра Яковлевича редник, Багрецовы леса, Ульяновские колки,
Ивана Николаевича Багрецова редник, Долгий колок, Мелкушки,
колок Рапаки. Старожилы села рапаками называют кустарник, из
которого делают мётлы, подобный таволожкам. Сад восточнее села
называется Садок.
Названий полей сохранилось мало: Грошовская степь,
Травновская степь, Ульяново поле у Марова болота, Ефимовские
поля, Штаны, Кунда, поля у Чудинова болота, У Чебыкина болота,
У Кармацкого болота, У Соснового болота, У ракит, У Садка.
Лога в окрестностях села: Кобелев лог, Чудиновский лог,
Чебыкинский лог, Таловский лог, Воробьёв лог (назван, скорее
всего, по прозвищу).
Вокруг села были огорожены поскотины.
Восточнее села рядом с колхозным садом два кладбища,
разделённые изгородью: одно из них – старообрядческое, другое –
мирское.
Колодцы и избушки в лесах нарезки: Михаила Никитича
колодец, Шумковых колодец, Петра Михайловича Еланцева
колодец, и там же избушка (где зимовали со скотом), Ивана
Андреевича Пережогина колодец и избушка, Федора Павловича
Махнина колодец и избушка, Михаила Осиповича колодец и
избушка, Андрея Васильевича колодец и избушка, Петра
Яковлевича избушка, Степана Афанасьевича Дудина избушка,
Кобелева избушка, Харина избушка, Семена Афанасьевича
избушка, Багрецов пятистен (Матиных), Белоусовы избушки и
колодчик, Ивана Пайвина избушка у ракит, Ваньшина избушка,
Василия Афанасьевича Чудинова избушка, Гриши Батушкова
колодчик.
В период коллективизации в Горелке и Мурашёвке образована
коммуна «Страна Советов», в Логовушке – сельхозартель им.
Ворошилова, в Тарасовке – колхоз «Волна революции». Позднее
все хозяйства объединены в колхоз «Красное знамя». Сейчас в
селе расположена центральная усадьба ТОО «Искра».
___ ___ ___ ___ _
*С.В . Плотников, Знакомые потоки, Юргамыш, 2001 г.,
С. 135-139.
61
27.1. Численность населения в селе Скоблино
с 1891 по 2008 годы.
Населённый
пункт
Ед. изм.
Г
о
д
ы
1891
1900
2008*
Село Скоблино Душ/чел.
1570
1703
337*
*число
дворов
Ед.
?
302
143
*ветряных
мельниц
Ед.
31
19
-
*водяных
мельниц
Ед.
2
2
-
___________
*Следует принять во внимание то, что численность населения на 1 января 2008 года по
селу Скоблино – 502 человека, в том числе 165 человек – больные психоневрологического
диспансера, т.е. фактическая численность скоблинцев составила на 1 января 2008 года
337 человек.
Численность сельского населения падает, как и по многим сёлам и деревням России.
Это тревожный знак, ведь деревня – основа жизнеспособности страны.
62
27.2. Фотография жителей села Скоблино.
1900-е годы.
63
Фотографии из архива Н.Б. Павлова. На нём изображены:
Лавр Григорьевич Пережогин (сидит). Годы его жизни:
1850-1934. Рядом его дочери: Наталья (Статных) и Стефанида
(Бакланова). Фото сделано в 1900-е годы в селе Скоблино.
Немного о Пережогиных:
Л.Г . Пережогин родился в Скоблино, в бедной
многодетной крестьянской семье. В 1871 году был взят
рекрутом в Оренбургскую крепость, в линейный батальон.
Служил рядовым солдатом в составе Северной колонны
(группировки) под командованием генерал-майора
Н.А.Верёвкина, принимал участие в Туркестанском походе
1873 года, брал Хиву. После армии в 1878 году женился на
Анастасии Мелентьевне Останиной (1860-1919 гг.), которая
впоследствии умерла от тифа. Она была единственной
дочерью в богатой по тем временам семье Останиных в селе
Кипель. Там они и жили.
(Н.Б. Павлов, г. Курган).
64
29. Чудская деревня
С.В . Плотников
На археологическую карту Курганской области нанесено
Таловское селище, иначе «Чудская деревня». Этот археологический
памятник находится «в 1 км ЮЮВ с. Таловка, по дороге в с.
Скоблино, в урочище «Чудской» или «Ямный» бор. Р.Г. Игнатьев в
1860-е гг. обнаружил древнее поселение из расположенных в ряд
«115 подквадратных ям», из которых 30 им были раскопаны, при
этом были найдены очаги («каменки»), угли и «черепки битой
посуды».
В 1939 г. К.В . Сальников обследовал памятник и установил, что
впадины квадратной формы размерами 4 на 4 м, глубиной до 0,4 м
расположены «рядами и образуют прямоугольник». Им было
локализовано 50 впадин. Памятник не датирован».
Игнатьев Р.Г. описал памятник в 1870 году, Кастанье И.А. – в
1910 г., Сальников К.В . исследовал его в 1938 и 1948 годах.
...Однажды в Ильин день я привез К.В . Полынских в
Никольскую церковь села Таловка. Было много свободного
времени, день был солнечным и тёплым, и я решил поехать в
Чудскую деревню. Поехал через Табаковку. У последнего дома
Табаковки сидел дедушка, я спросил его, как найти древнюю
деревню.
–
Вам Кибитки надо посмотреть? – спросил он.
Оказывается, таловцы Чудскую деревню называют Кибитками.
Находятся Кибитки на нижней дорожке из Табаковки в бывшую
деревню Гайную. При въезде в бор видна песочная яма, а за ней по
обе стороны дорожки видны жилищные ямы Чудской деревни. На
местности видно, какие из них раскопал Р.Г . Игнатьев. В одной из
ям культурный слой нарушен и повсюду среди песка видны
угольки. Но ни одного предмета на поселении исследователи не
нашли, поэтому и не могут определить, когда здесь жили люди.
65
Об этом археологическом памятнике писал мне доцент
Курганского университета С.Н. Шилов. Его интересует, где же
находится могильник этой деревни. По предметам из захоронений
можно датировать памятник. Мне говорили в Таловке, что на
верхней дорожке из Табаковки, восточнее Чудской деревни, есть
кладбище. Мне найти его без проводника не удалось. Неизвестно,
чьё это кладбище.
Мне не удалось записать топоним Ямный бор. Рядом с бором
находится Ямское (но не Ямное) займище. После исследования
деревни Р.Г . Игнатьевым прошло 135 лет, и топоним Ямный бор
исчез из памяти жителей.
Владимир Иванович Дюсюбаев, талантливый учитель,
увлеченный краевед, сообщил мне, что в газете «Оренбургские
губернские ведомости» за 1868 год имеется статья о древностях
села Таловского. Мне удалось побывать в Челябинской областной
библиотеке, но «Оренбургских губернских ведомостей» там нет.
Прошло лет десять. Я приехал в Скоблинскую школу, директор
школы и заведующий музеем Зинаида Александровна Махнина
показала мне школьный краеведческий музей. И вдруг я вижу
статью «Памятники древности села Таловского» на стенде
краеведческого музея. Зинаида Александровна разрешила мне
скопировать её.
Предлагая читателю эту интересную статью, стоит отметить,
что в ней трудно понять направления сторон света, и какие берега
автор статьи называет левым и правым.
___ ___ ___ ___ _
Оренбургские губернские ведомости. Февраль 17, 1869 г., No7.*
Памятники древности при селе Таловском Челябинского уезда.
Статья Члена корреспондента Московского Археологического
общества Р.Г. Игнатьева.
Ни одна местность в пределах нынешней Оренбургской
губернии не сохранила столько памятников курганного периода,
как Челябинский уезд. Курганы все единообразной формы –
круглые, встречаются беспрестанно близ селений, дорог, лесов и
вод: народ их называет чудскими могилами, ямами, чудаками и
чужками, в смысле конечно, принадлежности их народу чуждому,
неизвестному, жившему в здешних местах. Курганы – могильные
памятники этого неизвестного, чуждого народа образуют целые
66
кладбища там, где они являются группами, одно из таких кладбищ
неизвестного народа, жившего в так называемый курганный период
истории, существует при селе Таловском Челябинского уезда.
В21/2
верстах от селения, при дороге в дер. Скоблино и
Камаган и близ речки Таловки, разбросано несколько курганов и
видны остатки земляного вала, идущего в разных направлениях. На
выезде из с. Таловского, на берегу речки Таловки, по правую
сторону дороги, разбросано всего 5 курганов: 2 по направлению на
СВ, а три на СЗ. Все эти курганы вышиной 11/2
до 3 аршин, в
окружности от 10 до 15 сажень, в диаметре от 3 до 6
1/4
саж., грунт
курганов черноземный и песчаный, все они поросли травою,
полевыми цветами и даже сорными травами. Затем, следуя
большою дорогою от с. Таловского в д. Скоблино по направлению
на ЮЗ к реке Таловка, направо от дороги, разбросаны курганы и
заметны остатки земляного вала, соединённого с курганами. Мимо
них, в 24 саж., идет дорога в дер. Камаган направляясь на СЗ; по
левую сторону этой дороги находится курган, за которым следует
вал, имеющий вид правильного треугольника; две стороны его
имеют по 23 саж. длины, а третья сторона в 40 саж. подходит к
кургану, соединяясь с ним; от самого кургана вал идет в дер.
Скоблино и оканчивается курганом; здесь, вблизи вала, ещё два
кургана, лицом на запад, где соединен с ними треугольник вала;
после промежутка, вероятно, образовавшегося от совершенной
осыпи от времени самого вала, за которым опять вал, идущий
несколько косвеннее на запад и соединяющийся с курганом; этот
последний вал в 33 саж.; от сего кургана в 8 саж. на СЗ находится
ещё курган. Все эти 8 курганов вышиною от 2 аршин до 2 саж., в
окружности от 10 до 14 саж., наверху насыпи имеют углубления на
1 и 2 аршина. Грунт курганов чернозёмный, с примесью песчаного
и суглинистого. На насыпях растут сорные травы. Что такое
знаменует этот вал, соединённый с могильными насыпями и
курганами? Уж, конечно, это не вал, устроенный с военной целью,
доказательством чего может служить следующие обстоятельства.
В мае минувшего 1867 года, по поручению Московского
Археологического общества и с разрешения Министерства
Внутренних дел мною произведена раскопка курганов при г. Уфе,
близ нынешнего магометанского кладбища. Здесь также земляной
вал, вышиною от
1/2
арш., соединял между собою курганы. Я
прокопал вал канавами поперек в разных местах, глубиною в 3
67
саж., и находил только много человеческих костей мужских,
женских и детских, перемешанных между собой, тогда как в
курганах находилось не более 2 или 3 костяков или скелетов.
Вероятно, вал означал могильный памятник над общим кладбищем,
а курганы составляли могилы людей именитых, почетных. В
курганах найдены были разные мелкие вещи и остатки гробов,
обитых серебряными вызолоченными скобочками; много этих
серебряных вызолоченных скобочек найдено при промывке
вынутой из курганов земли на ручных станках или вашгердак:
раскопка курганов делана была канавами, причем находимы были
остатки каменных склепов из белого плитняка, тут же близ
курганов добываемого; раскрытие же вала, точнее, так же и в Уфе,
как и здесь при селе Таловском, соединённого местами с
курганами, не найдено ни склепов, ни признаков гробов и никаких
вещей; сомнительно, чтобы эти уфимские курганы и вал возникли
вследствие битвы на этом месте, тем более, что оружия в них
найдено не было, а это кладбище давно исчезнувших жителей
здешнего места. Кроме курганов, соединённых валом в Уфе, точно
так же, как при с. Таловском в Челябинском уезде, есть несколько
курганов, отдельно стоящих и в расстоянии даже 100 саж. от вала,
соединенного с прочими курганами. Эти отдельные курганы
разбросаны в разных направлениях по возвышенности, образующей
мыс по р. Белой. Так между этими курганами при г. Уфе и при с.
Таловском Челябинского уезда нет никакой разницы; в с.
Таловском чуждому народу чуди и потому называют их чудскими.
(Окончание в следующем номере).
___ ___ ___ ___ __
«Оренбургские губернские ведомости». 24 февраля 1868 г. No 8
(продолжение).
Если бы при с. Таловском произведена была раскопка
наподобие Уфимской, то, конечно, всего лучше бы открылось
настоящее значение и здешних курганов и вала. По словам жителей
с. Таловского никаких с какою бы ни было целью раскопок
произведено не было. Мало того, жители говорят, что эти курганы
трогать не следует, что на курганах в самое светлое воскресенье,
как начинается благовест к заутрени, появляется свет..., что тех,
68
кто тронет эти курганы, того накажет чудская Княгиня Анна, и не
только того человека, но и весь его род искоренит с лица земли...
Прибыв в с. Таловское для исполнения поручения
Статистического комитета, я обратился с вопросом о древностях к
заменявшему в это время волостного старшину кандидату,
здешнему крестьянину Семену Максимовичу Махнину. Когда я
повторил свой вопрос и просьбу указать на здешние древности, на
лице почтенного кандидата в старшины выразился испуг, и он,
сделавши мне и сам со своей стороны вопрос для чего, для какой
цели мне это нужно, угрюмо мне отвечал, что никаких курганов
чудаков или чудских могил при с. Таловском нет. Затем опять
сделавши мне несколько вопросов и несколько раз прочитавши
мои документы и желания Статистического Комитета, предлагал
мне лучших лошадей, чтобы я только скорее уехал из Таловского,
что никаких древностей – хоть присягнуть готов – ей Богу нет... Не
могу умолчать об этом случае: в лице почтенного кандидата в
волостные старшины выразилось все верование народа в силу
преданий, при которых вырос и возмужал почтенный кандидат,
видевший перед собою человека незнакомого, приехавшего, по его
мнению, посягать на святыню народа.
Указанием на описываемые здесь мною древности я вполне
обязан Благочинному Челябинского уезда священнику с.
Таловского К.С . Протасову и преосвященному старожилу с.
Таловского Н.И. Кудрину.
Курганы и вал при селе Таловском расположены на равнине,
мимо которой, как мною объяснено, проходят от села дороги в дер.
Скоблино и Камаган, с С и В всю эту местность огибает речка
Таловка, с Ю и 3 идут бор и перелесок, называемые «Чудскими», к
бору и перелеску, с левой стороны дороги от с. Таловского в д.
Скоблину, идет пашня; место же нахождения курганов – луг. Я не
мог не обратить внимание на Чудской бор, он еще здесь в народе
называется иначе «Ямным бором» от признаков 115 ям одинаковой,
почти квадратной формы, с входом с восточной стороны. Здесь,
говорят таловские жители, была Чудская деревня, и эти ямы суть,
по мнению таловских жителей, основание домов, шалашей или
шатров, а может быть, просто, чудь жила в этих ямах. Величина ям,
по сделанному измерению, оказалась единообразною: 6 саж. в
длину и около 3 саж. ширины. Я решился на раскопку некоторых
ям, в чем уже не встретил никакого препятствия, это были не
69
курганы, на которых является свет на день Св. Пасхи; напротив, тот
же кандидат в волостные старшины очень обязательно и тотчас же
достал мне 5 чел. рабочих, волостной писарь сам вызвался и даже с
большей любезностью присутствовал при раскопке чудских ям
вместе с о. Благочинным Протасовым и Г. Кудриным.
Так раскопано было пять ям, и на глубине 1 саж. найдено было
основание очагов или, лучше сказать, каменок, состоящих из массы
глины и обратившихся от огня как бы в кирпич; на этих грудах
обожженной глины лежали обгорелые головни и груды печной
золы; по всему вероятно, дрова клались на груды сырой глины; эта
сырая глина, служившая вместо очага, печи или каменки, наконец,
обжигалась, обращаясь как бы в кирпич. Мы продолжали раскопку
ещё на 1 аршин глубины и дошли до материка, не найдя ни камней,
ни кирпичей, кроме такого же рода обожженной глины. Ясно, что
это были землянки, имевшие, может быть, крыши с отверстием для
дыма; все эти 115 землянок вытянуты в одну линию, составляя
именно селение когда-то бывшего здесь народа.
В перелеске перед Чудским или Ямным бором я не нашел
никаких следов жилья; он, вероятно, зовется Чудским только по
соседству с Чудским бором, Ямный или Чудской бор в с.
Таловском еще называют по поводу этих землянок «Чудскою
деревней». Точно также под именем Чудской деревни слывет в
Челябинском уезде одна местность, находящаяся по дороге из г.
Челябы в г. Шадринск Пермской губернии, между селом Ивановым
и слободою Воскресенскою или Митрополичьею. Я осматривал эту
местность близ с. Иванова, там находятся несколько курганов и
точно так же признаки землянок, как и в с. Таловском, жители с.
Ивановки говорят, что многие признаки этих землянок уничтожены
запашкою и что при этом находили также массы обожженной
глины, курганов же по уважению к ним страха ради чудской
княгини Анны они не трогали. Курганы более там расположены
при самой Шадринской дороге, нежели на пашне, примыкающей к
ней; пашня частию только захватила там места, где показывают
следы так называемой Чудской деревни.
(Окончание в следующем номере).
___ ___ ___ ___ ___ _
Оренбургские губернские ведомости. Марта 2 дня, 1868 г. No 9.
70
Будучи в Челябинском уезде, я тщательно везде справлялся о
народных преданиях по поводу чудских могил. На мой вопрос,
признают ли здешние крестьяне неведомый и чуждый народ
христианами, крестьяне отвечали, что они этого не знают. На
вопрос мой, как же они признают чудеса над курганами в ночь на
день Св. Пасхи и чудеса над теми, кто трогает курганы от Бога ли
или супротивной силы? «И этого не знаем», – отвечали мне, а
только всё это бывает и было над нашими дедами и прадедами.
.. . Кто же царица или княгиня Анна?
«Кто Анна, толковали мне, Анна, значит, здесь царствовала над
чудью, а вон там, в селе Островках Челябинского же уезда,
похоронен в кургане их чудский царь или князь, Золотой Стул. А
княгиня Анна весьма строгая, она является не во сне, а в «Явь»
женскому полу; на ней белое одеяние, сама простоволосая, на руках
младенец, должно быть, ея сын. Она велит женщинам, чтобы те
говорили отцам, мужьям и братьям отнюдь не трогать чудских
могил, это, говорит, мои подданные, и кто их тронет, того
искореню со всем родом и племенем... «Чудский народ в наших
местах, видно, был силён, – говорят Челябинские крестьяне – вона
сколько могил по себе оставил, а город у них был около дер.
Горохиной, где теперь виден земляной круглый вал с 2-мя входами
или воротами». Вал этот действительно здесь в Челябинском уезде
известен под именем «Чудского городка».
Русское население Челябинского уезда явилось здесь не более
2-х столетий; башкиры же, считающие себя древними жителями,
тоже в преданиях своих относят курганы и этот городок к
чудскому, т. е. неизвестному народу.
___ ___ ___ ___ ___ __
ГАЧО. Ф. 627, оп. 1, ед. хр. 44 .
Комментарий к статье Р. Г. Игнатьева.
Расстояние между Таловкой и Скоблино чуть более 4 км. На
расстоянии 2,5 км от Таловки, справа от дороги, на высоком месте,
сейчас распаханном, стояло 5 курганов, 2 из них по направлению
ЮЗ и 3 по направлению СЗ. При распашке курганов срыли только
наземный грунт, а захоронение обычно ниже поверхности земли,
поэтому погребения не тронуты, но только трудно сейчас отыскать
их. Древние хоронили умерших недалеко от селения, но обычно на
противоположном берегу речки. Поэтому селение необходимо
искать на правом берегу речки Таловки; там, на берегу, у кромки
71
бора, действительно открыт археологический памятник, названный
VI Таловское поселение. Почти напротив него, на левом берегу
речки Таловки, в 500 м ниже устья лога, находится V Таловское
поселение; его насельники могли погребать покойных в этих же
курганах, т. к. они находились за логом.
Справа от дороги Таловское-Скоблино Р.Г. Игнатьев отмечает
ещё восемь курганов, причем некоторые из них соединены валами.
Эти курганы вблизи Скоблино и находятся на левой стороне от
дороги в Камаган. Если дороги сохранились с тех пор, то эти
курганы и валы надо искать у развилки этих дорог. К сожалению,
они не сохранились. Курганы и валы могли быть могильником для
V и VI Таловских поселений.
___ ___ ___ ___ ___ ___ _
*(Орфографические ошибки этой статьи исправлены О.А .
Щетковой и выделены курсивом).
72
73
30. Комментарий учёного
(Т. Гуськова, кандидат исторических наук).
Облик Урала тех давних времен, сохранённый народной
памятью, привлекает яркостью, эмоциональностью.
Но вот можно ли считать картину, нарисованную летописцами
разных лет, полностью достоверной? В какой степени это
соответствует сегодняшним нашим представлениям о заселении
Урала? Кто они, уральские первопроходцы? Откуда пришли? Что
привело их сюда, на окраинные земли Русского государства?
Вообще-то, на эти вопросы уже довольно полно ответили
ураловеды: ученые-историки, географы, этнографы. История
заселения Урала подробно описана в их трудах.
Давайте посмотрим на карту Урала и познакомимся с
комментариями историка.
На многие километры строго по меридиану протянулся с севера
на юг Уральский хребет – Каменный пояс, как называли его
древние. По обе стороны от «пояса» расположился Уральский
регион, который по своим географическим характеристикам
делится на три части – Урал Северный, Средний и Южный. Каждая
из них отличается от других своей природной непохожестью.
Северный Урал – это тундра, тайга, неудобный высокогорный
рельеф, холодный климат.
Южный Урал – степи и лесостепи. Здесь жарко и сухо.
Средний Урал, делится на Восточное Зауралье и Западное
Приуралье. Природные условия и здесь очень неоднородны. Тут и
суровая северная тайга с ее малоплодородными почвами, Прикамье
с относительно мягким климатом и более богатыми, особенно в
местах, где в тайгу вклиниваются «языки» лесостепи, почвами.
Есть на Среднем Урале болота, встречаются и черноземные угодья.
Такое разнообразие природных условий уже изначально повлияло
на выбор людей, пришедших на Урал.
Заселяться уральская земля стала, по-видимому, с территории
Южного Урала. Уже в те времена Урал связывали со Средней
Азией и Китаем древние водные и сухопутные пути. По ним на
Южный Урал стали проникать кочевники-скотоводы. Обилие
кормовых трав на пойменных лугах рек Белой, Уфы, Урала не
могло не привлечь их внимания, а большая вода этих рек
послужила еще и хорошей транспортной артерией.
73
Сегодня благодаря раскопкам археологов и описаниям
этнографов мы можем хорошо представить себе образ жизни
уральских аборигенов, их обычаи, общественный строй, духовную
и материальную культуру.
Вот, например, башкиры – потомки тюрко-язычных племен,
смешавшиеся с местным населением. Они вели кочевую жизнь.
Селища древних башкир состояли из легких жилищ типа юрт и
были разбросаны по всей обширной территории Южного Урала.
Первоначально это был бассейн рек Уфы и Белой. Впоследствии,
продвигаясь на северо-восток в поисках пастбищ, башкиры
заселили Южное Приуралье – окрестности рек Миасса, Исети,
Сылвы и Сысерти.
Шло время. В XIII веке Зауралье и Южный Урал стали частью
Золотой Орды. Здесь появились первые татарские поселения. А
после того, как Золотая Орда распалась на ряд ханств – Сибирское,
Казанское, Ногайское – на территории Южного, а затем и Среднего
Урала образовались татарские деревни переселенцев из этих
ханств, не пожелавших войти в состав Московского государства.
Некоторые из этих деревень существуют и до сих пор.
Такова «карта» народонаселения Урала в I тысячелетии н.э .
Чем же занимались тогда племена, издавна жившие на территории
Уральского региона?
Манси и ханты до XVII века вели кочевой образ жизни. Их
основными занятиями были охота и рыболовство. Однако
небольшая часть их жила уже оседло в поселениях постоянного
типа.
Коми-пермяки и удмурты занимались земледелием и
скотоводством. Их жилища из деревянных срубов с глинобитными
полами напоминали русские избы. На хозяйственную деятельность,
материальную и духовную культуру этих народов заметное
влияние оказывало общение с соседями – русскими крестьянами на
западе и татарскими поселенцами на юго-востоке.
Башкиры, владея довольно большой территорией, не стали,
однако, земледельцами. Продолжая кочевой образ жизни,
пустующие земли они сдавали в аренду русским крестьянам,
которые уже с XVI века стали селиться на Южном Урале.
Но когда же началась русская колонизация Урала? И насколько
верен этот термин? Попробуем разобраться в этом?
74
Обычно понятие «колонизация» связывается с захватом чужой
страны, насильственным превращением ее в колонию – страну,
эксплуатируемую захватчиками. Колонии подчиняются стране-
колонизатору. Они лишены политической и экономической
самостоятельности.
Относится ли все это к русской колонизации Урала? Или у нее
были отличительные особенности? Какие? Как повлияла она на
судьбу коренных народов, как отразилась на жизни русских
первопроходцев? Конечно, любое историческое событие не
проходит для людей, т.е . для «действующих лиц» этого события,
бесследно. Тем более такое событие, как присоединение огромной
территории и заселение ее новыми для этого места народами,
которые принесли сюда свои обычаи и порядки.
Но известно, что в истории ничего не возникает «вдруг», на
пустом месте. Русская колонизация Урала и Сибири имеет свою
длительную предысторию, которая охватывает большой временной
период. Начавшись в конце XI века, наибольший размах она
получила в XVII-XVIII веках.
Нельзя забывать, что любая колонизация – очень сложный
исторический процесс. Освоение русскими восточных, уральских и
сибирских земель – многовековая историческая драма, в которой
участвовало множество действующих лиц: государство с его
административным и военным аппаратом, отдельные личности и
народные массы.
Организованные переселения чередовались со стихийными
потоками переселенцев. Проникать на восток русские люди стали
впервые, когда Московского государства еще не было. К XI веку в
мире закончились катаклизмы, связанные с первой волной так
называемого «Великого переселения народов».
Давайте вернемся ненадолго к началу I тысячелетия н.э ., в его
первый век, когда это переселение началось. Основной причиной,
которая заставила огромное количество людей разных говоров и
наречий, различных обычаев и общественных укладов двинуться в
путь, историки считают неудовлетворенность способом своего
существования. Кочевники, владельцы многочисленных стад
надеялись найти места, где бы в изобилии был корм для скота.
Земледельцам понадобились новые земли, более подходящие для
землепашества.
75
Кроме того, многие восточные кочевые племена в I
тысячелетии н.э. в процессе формирования их народностей
переживали стадию повышенной активности – пассионарности, как
говорят ученые. Это и дало толчок к началу их миграции на запад.
Оттесняя или поглощая попадавшиеся на их пути племена и
народы, они двинулись туда за лучшей долей. В VI - IX веках через
Урал прошли многие тюркоязычные народы: авары, хазары,
булгары, потеснившие аборигенов и частично слившиеся с ними.
Последним взлетом «Великого переселения» стало
монгольское нашествие, докатившееся от Восточной Монголии до
границ Австрии и Венгрии.
К концу XII века переселенческие «страсти» улеглись.
Пришедшие с востока кочевые народы успокоились, их жизнь на
новом месте стабилизировалась.
В переселенческом движении I тысячелетия участвовали и
славяне, жители русских княжеств, возникших на территории
бывшего Киевского государства. Но передвигались они не на запад,
как тюркоязычные кочевники, а с запада на восток. Так началась
русская колонизация Урала и Сибири.
Жажду освоения новых земель питало не только любопытство:
«А что там – за горами?» У русских людей появился целый ряд
причин попытаться на новых землях найти себе новую судьбу.
Восточно-европейские славянские земли были поделены на
княжества. Плотность населения была здесь довольно высокой, а
уровень жизни после нашествия монголов очень снизился.
Славянские земли были разграблены, многие поселения сожжены.
Бесхлебье заставило искать выход из затруднительного положения.
К тому же воображение людей подогревалось доходившими до них
мифами и легендами о несметных природных богатствах
восточных земель, о «белках, падающих прямо из облаков», о
«стерегущих золото грифах».
Сначала решили попытать счастья новгородцы. Они первыми
из европейцев еще в XII веке проникли за Урал: организовали
военный поход на север с целью добыть дорогую пушнину –
«рухлядь» – и собрать дань с «югры» – угро-финских племён.
Несколько раз предпринимали новгородцы походы «за Камень» и
позже – в XII, XIV веках.
Вслед за Новгородом в конце ХII - начале ХIII веков послали
свои дружины в «югру» ростово-суздальские князья. Не пожелали
76
отстать от них в территориальных притязаниях и князья
московские. Они упорно боролись с Новгородом за приуральские
земли.
На реке Пелым под Черданью состоялась битва, в которой
вогуличи и татары потерпели поражение. Сила была явно на
стороне московского царя. В 1484 году вогульские князья «били
челом» Ивану III о принятии их в подданство.
Вскоре, в конце XV века, после политического объединения
русских земель вокруг Москвы окончательно вошли в состав
Русского централизованного государства коми-пермяки из Перми
Вычегодской и Перми Великой, а также удмурты, жившие на
вятских землях.
Так было положено начало активной русской государственной
колонизации. Она продолжалась и дальше – в ХVI-ХVII веках.
С середины XVI века, в годы царствования Ивана IV, подданными
Русского государства стали западные башкиры, не пожелавшие
оставаться под властью Казанского и Ногайского ханств.
Несколькими годами позже к Русскому государству добровольно
присоединились прикамские удмурты.
А в конце XVII века, после разгрома остатков Орды,
территория всего Урала (кроме Южного) и даже Западной Сибири
фактически стала принадлежать Русскому государству.
Как же это отразилось на дальнейшем развитии такого
огромного и малообжитого региона, как Урал?
Двигаясь на восток, русские неизбежно должны были иметь на
пути населенные пункты, которые можно было бы считать
опорными.
С самого начала колонизации таким пунктом стал город Устюг
на Северной Двине. Затем на Западном Урале возникают первые
русские поселения – Анфалов городок, Вятка, Соликамск, Чердынь.
Появилась необходимость закрепить границы и на востоке. Там
выросли укрепленные города-крепости: Туринск, Тобольск,
Тюмень, Уфа, Тара, Нарым.
Эти города сразу сформировались как форпосты русской
государственной колонизации. Они стали защищать интересы
поселившегося здесь русского населения, выполняя военные,
административные и управленческие функции. Само же население
предпочитало на новых, слабозаселенных землях заниматься
земледелием. Ведь именно эта возможность привлекала на Урал
77
крестьян. Так, наряду с государственной постепенно приобрела все
больший размах стихийная крестьянская колонизация.
Русские первопроходцы из крестьян появились на Урале еще в
XII -ХIV веках. В ХV-ХVI веках двинулся за «Камень» широкими
потоками уже не только крестьянский люд, но и посадские –
городские, вольные и гулящие люди из северных поморских земель
и Верхнего Поволжья.
Что же заставило их преодолевать трудности дальнего пути и
устройства на новом месте, которое ещё предстояло освоить?
Таких причин несколько.
Во-первых, крестьянам, жившим на севере, стало не хватать
свободных, годных к обработке земель. А за «Камнем» таких
земель, пусть не всегда плодородных, было достаточно.
Кроме того, крестьяне из Поморья, переселяясь на Урал,
надеялись, что смогут заниматься здесь привычным промыслом:
охотой, рыболовством, лесоразработкой. На родине этому мешала
конкуренция, и к тому же их труд обесценивали огромные подати,
которые они должны были платить.
Переселенцам-первопроходцам были предоставлены некоторые
экномические льготы, т. к. государству вначале было выгодно
поддерживать личную инициативу в освоении новых земель.
Но не только материальное благополучие и желание обрести на
новом месте сытную жизнь звало людей в дальнюю дорогу. Не
последнюю роль сыграл своеобразный протест против усиления
крепостного гнета, а также религиозных преследований.
Устремлялись они в таежные глухие места еще и в поисках
свободы. Такими массовыми переселениями на Урал были
отмечены в XVI – начале XVII веков тяжелые годы опричнины и
Ливонской войны, а также бедствия Смутного времени.
В XVII веке сюда бежали скрывшиеся в северных и
поволжских лесах раскольники-кержаки, а также участники
крестьянского восстания, возглавленного Степаном Разиным.
Как же осуществлялось это переселение? Решившемуся
изменить свою судьбу человеку предстояла дальняя трудная
дорога. Важно было выбрать наиболее удобный путь.
В XVI веке на первый план выдвинулся южный камский
путь – по реке Каме и ее притокам. Им, как более простым, охотно
пользовались организованные переселенцы, имевшие охрану.
78
Камским путем по правым притокам Камы-Чусовой и
Серебрянке, затем по рекам Баранче, Тагилу, Туре и Тоболу шёл со
своей казачьей дружиной в 1581 году покоритель Сибири Ермак.
Вот как описывал народ поход Ермака:
И пошли вверх по Чусовой реке,
Где бы Ермаку зима зимовать.
И нашли они печеру каменну
На той Чусовой реке, на висячем большом каменю;
И зашли они сверх того каменю
Опущалися в ту печеру казаки,
Много не мало – двести человек;
И которые остались люди покужея,
На другой стороне в такую же они печеру убиралися.
И тут им было хорошо зима зимовать.
Та зима проходит, весна настает;
Где Ермаку путя искать?
Путя ему искать по Серебреной-реке.
Стал Ермак убиратися со своими товарищами;
По Серебреной пошли, до Жаровля дошли.
Оставили они тут лодки-коломенки;
На той Баранченской переволоке
Одну тащили, да надселися,
Так ее и покинули.
И в то время увидели Баранчу-реку, обрадовались.
Поделали боты сосновые. И лодки-набойницы.
Поплыли по той Баранче-реке.
И скоро они выплыли на Тагиль-реку;
У того Медведя-камня у Магницкого горы становилися.
А на другой стороне было у них плотбище;
Делали большие коломенки,
Чтоб можно им совсем убратися.
Жили они тут, казаки, с весны до Троицева дня.
И были у них промыслы рыбные,
Тем они и кормилися;
И как им путь надлежал,
Со всеми коломенками убралися,
И поплыли по Тагиль-реке;
А и выплыли на Туру-реку,
79
И поплыли на той Туре-реке в Епанчу-реку...
(«Ермак взял Сибирь», в кн. «Древние российские
стихотворения, собранные Киршею Даниловым»).
От Ермака вернёмся снова к русским мирным переселенцам.
Их путь был небезопасен. Он проходил по слабозаселенным
местам, в которых жили враждебно настроенные к русским
потомки угров – вогуличи. Поэтому стихийные переселенцы
пользовались им редко.
Наиболее ходовыми для простого, идущего на риск люда,
оказались другие варианты «каменного» пути. Один из них –
северный. Он начинался в среднем течении Камы у одного из
первых русских городов Урала – Соликамска, продолжался вверх
по Каме и ее притоку Вишере и далее переходил на правый приток
Тавды – реку Лозьву.
Опорным пунктом на этом пути был древний город Чердынь,
центр управления приуральскими землями в XVII веке. Этот путь
активно использовался вплоть до конца XVI века.
А в 1598 году «торговый человек» Артемий Бабинов проложил
новую, более короткую дорогу от Соликамска на Туру. Эта дорога
получила название государственного Верхотурского тракта. В
народе ее звали «государева дорога».
Важную роль в заселении Урала русскими играло южное
ответвление камского пути: вверх по притоку Камы – Чусовой и
дальше на восток к верховьям зауральских рек – Режу и Нейве. На
притоке Чусовой – Утке еще в 1579 году была построена Уткинская
слобода – форпост строгановских владений на востоке. Поблизости
от нее в XVII веке возникают Невьянская, Аятская и Аромашевская
слободы. А возле них – целый куст русских деревень с
многочисленным крестьянским населением, привлеченным сюда
плодородными землями, сравнительно мягким климатом, а главное
–
свободой от бдительного надзора правительственной
администрации (в отличие от Верхотурского тракта с его
многочисленными таможнями и заставами).
Конечно, и здесь, в Южном Зауралье, были свои минусы.
Рядом жили далеко не мирные соседи – башкиры. Приходилось
отражать их постоянные набеги. Впрочем, от них можно было
защититься. Крупные поселения – слободы, как правило, имели
укрепления в виде земляных валов и деревянных острогов. Сюда в
80
случае опасности собиралось население окрестных деревень.
Зауральские слободы были административными, экономическими и
религиозными центрами приписанных к ним деревень.
К концу XVII века это были крупные поселения,
насчитывающие десятки, а иногда и сотни дворов – там имелась
церковь или часовня. Слободчане занимались не только сельским
хозяйством, но также ремеслами и торговлей.
Однако наиболее распространенным типом русских поселений
на Урале были небольшие деревни в два-пять дворов, включавшие
наряду с жилыми и хозяйственными постройками
сельскохозяйственные угодья. Обычно они располагались на
высоком, чаще всего южном, берегу реки, хорошо защищенном
лесными массивами от северных ветров. Возникали деревни и в
междуречье – в водораздельной части Уральского хребта. Как
правило, они находились недалеко друг от друга.
Первые деревни основывались обычно большими
крестьянскими семьями. Поэтому их названия происходили от
личных имен или прозвищ первопоселенцев. Слово «деревня» было
однозначно слову «земля». Деревня Малыгина – земля Малыгина.
Деревня Шумкова – земля Шумкова и т.д . В названии было как бы
закреплено право крестьянина на земельную собственность, на
владение именно этим участком земли. Один крестьянский двор
уже мог быть «деревней»: деревней-однодворкой.
Первоначально отдельные дворы заселялись по принципу
родства: жившими там близкими родственниками – отцом с
сыновьями, родными братьями с сыновьями и племянниками.
Иногда вместе с ними жили бобыли – бессемейные люди.
Осваивать новые земли было удобно сообща. Пока
крестьянское хозяйство становилось на ноги, крестьяне жили
вместе большими семьями. И только потом, когда жизнь входила в
колею, общее хозяйство дробили на малые крестьянские хозяйства.
При этом нередко образовывались новые поселения – «починки»,
которые хоть и сохраняли родственные хозяйственные связи с
прежней семьей, но были вполне самостоятельны. Память о родных
местах переселенцы закрепляли в названиях новых поселений,
ближайших речек, гор, озер, нередко дублировавших старые
родовые названия.
81
К концу XVI века Урал делился на пять уездов. Уезд – это
административная территориальная единица, аналогичная
современному понятию «район».
К началу XVII века здесь уже прочно осело русское население,
численность которого быстро росла. На особом положении
находились вятские земли, где жили аборигены – удмурты и
переселенцы из татар и русских, а также Башкирия, которая еще не
была полностью покорена. Ее земли лишь частично входили в
состав Уфимского уезда.
Своего рода «государством в государстве» были обширные
владения купцов-промышленников Строгановых, пожалованные им
Иваном Грозным в 50-е годы XVI века. Они располагались в
южной части Приуралья и с самого начала пользовались
«иммунитетом», т.е. были неподсудны местным государственным
властям. Строгановские вотчины представляли собой крупный
крепостной промышленный комплекс, напоминавший
горнозаводские хозяйства, появившиеся на Урале в XVIII веке.
К концу XVI века у русского населения на Урале сложились
феодальные отношения. Но в роли помещика там выступало само
государство, в пользу которого крестьяне обязаны были пахать
особую «государеву» пашню или платить денежный оброк.
У большей же части коренных народов сохранялся по-
прежнему родоплеменной строй. И лишь у некоторых из них
(например, у башкир и удмуртов) частично наблюдались признаки
его разложения: появляется частная собственность, усиливается
имущественное расслоение.
Безусловно, русская колонизация не только усилила прежние
глубинные процессы, но и стала началом новых важных изменений
в жизни и судьбе народов Урала. Эти изменения могли быть
болезненными, порой даже драматическими. Тем не менее, сама
историческая ситуация – приход русских на почти необжитые
уральские пространства – исторически была прогрессивной.
Русское государство по общественному строю стояло на более
высоком уровне развития, чем местные племена. Его
производительные силы были готовы к тому, чтобы начать
освоение природных богатств Урала, поставить их на службу
историческому прогрессу.
82
Вхождение в состав могучего государства избавило народы
Урала и Сибири от набегов воинственных кочевых соседей и
ущерба, который эти набеги носили.
Русская администрация, решая споры и конфликты, которые
возникали у нее с местным населением, не чуралась применения
военной силы. Однако для нее не было целью в этом случае
доказывать свой силовой приоритет. Наоборот, в ХVII-ХVIII веках
правительство издает специальные законы об охране аборигенов от
«обид» и о наказании «обидчиков».
Русское правительство предоставляло коренным народам
возможность жить по своим нравственным и общественным
законам, не вмешивалось активно в их внутреннюю жизнь, хотя и
не отказывалось от попыток обращения их в христианство.
Потеснив коренные народы, представители государственной
власти на местах, а позже и частные предприниматели, всё же
стремились, в известной степени, компенсировать причинённый им
ущерб. Так, Демидовы, первые уральские заводчики, заключая
сделки на аренду земель с жившими в их владениях вогулами,
уплачивали за них государству подати (ясак). Правда, при этом
лишившиеся земли вогулы были вынуждены откочевывать на
другие места.
Особые, не имеющие аналогов, отношения сложились у
коренных уральских народов с русскими первопроходцами.
Простые люди пришли на Урал не завоёвывать, не подчинять себе
кого-то, а жить рядом в согласии и мире, хозяйствовать, растить
детей, улучшать свою долю. С самого начала появления русских
переселенцев на Урале они вступили в тесные взаимодействия с
аборигенами: хозяйственные, бытовые, культурные. Произошло
сближение и взаимопроникновение разных культур и цивилизаций.
Крестьяне, торговые люди, ремесленники, купцы, предприниматели
оказались готовы вложить энергию, сметку и просто силу в новое
дело.
Уральская земля была поднята к жизни их физической и
духовной энергией, полита их потом, застроена их руками. Это они
раскорчевывали непроходимые таёжные дебри, строили рудники,
заводы, шахты, города и слободы, прокладывали дороги. Заселение
и освоение Урала русскими – великий трудовой подвиг народных
масс России.
83
Урал не стал колонией, а превратился в неразрывную
составную часть Русского государства, его экономики и культуры.
Создались благоприятные условия для использования огромных
природных богатств этого региона, который превратился в
«опорный край державы», один из основных ее промышленных
районов.
84
31. История села Скоблино
С.В. Плотников. 2008 год.
Живые воспоминания Г. П. Еланцева, И.В. Багрецова, И.Д .
Меркурьева, М.П . Горбунова, священника П. Виноградова и других
жителей заслуживают особого внимания, т. к. они, возможно,
являются единственными источниками информации досоветской
истории села Скоблино и его окрестностей.
В книге «Очерки истории старообрядчества Урала и
сопредельных территорий» автор П.И. Мингилев пишет, что в 1832
году Стефана Кузьмича Тельминова преследуют за совращение в
раскол крестьянина Фёдора Еланцева с семейством». Тельминов
С.К . жил в деревне Гагарьей, а Ф. Еланцев – в Скоблиной. В 1950-х
годах С.К . Тельминов ездил вместе с Григорием Ивановичем
Репиным, настоятелем старообрядческой общины поморского
согласия деревни Скоблиной, в Златоуст, где они создали
старообрядческую Успенско-Никольскую общину поморского
согласия.
В XVIII веке деревня Скоблино и окружающие её территории
были центром старообрядчества.
Произносят название деревни «Скоблино» с ударением на
первое «о», встречается произношение с ударением на второе «о».
Жители считают, что первоначально была основана деревня
Гайная на южной кромке Скоблинского, иначе Гайновского бора,
на правом высоком берегу поймы реки Таловки.
Скоблинцы считают и называют Гайную Старой деревней.
Жители – стародеревенцы.
Гайная основана, возможно, вскоре после 1747 года. Её земли
расположены южнее, поэтому жители стали переселяться ближе к
своей земле и на более удобное место, на берега реки Таловки, в 2
км южнее Гайной.
Вновь основанную деревню назвали Таловской. Более века
земли деревень Гайной, Таловской и Таловской слободы были
общими, её раздел был произведен в 1856-1857 годах.
На карте Челябинского уезда начала XIX века деревня
Таловская отмечена на левом берегу реки Таловки, поэтому можно
предположить, что заселение её началось с краёв Горелки и
Мурашёвки. В 1833 году в деревню Таловскую прибыло 263 души
мужского пола. В 1868 году в деревне Скоблиной (уже новое
85
название деревни) было 212 дворов, 559 душ мужского пола и 622
души женского пола.
После приезда переселецев в 1833 году население деревни
увеличилось в два раза; в это время заселены Пережогин край,
Логовушка и Забегаловка.
«Река Таловка, протекая через Скоблино, имеет крутой поворот,
скобу, отсюда и название села», – считает краевед Курганской
области А.У. Астафьев. «Основал деревню «Скоблинушко» (так
называл Е.И. Букин), т.е. Скоблин по фамилии», – так считает
летописец села И.В. Багрецов. Таким образом, единой версии на
этот счёт нет.
В 1911 году между Логовушкой и Пережогиным краем
построена Флоро-Лаврская церковь. С этого времени Скоблино
называют селом. Церковь в селе Скоблино была построена на
средства прихожан. Строили её скоблинские крестьяне, их договор
с сельским обществом о строительстве церкви хранится в
Госархиве Курганской области (ГАКО). Церковь была деревянной.
Стояла на правом берегу речки Таловки, между краями сёл
Пережогино и Логовушкой. С этого же времени восточнее села
основано местное кладбище.
Первым священником был Александр Емельянов, но, как
рассказывают старожилы, он оказался непригоден для службы.
Первого августа 1913 года провел свою первую службу
священник Павел Дьяконов. Его помощником был псаломщик Д.
Бобров.
О семье о. Павла рассказала бышая жительница деревни
Камаган К.В . Полынских: «Матушка отца Павла – Анна
Михайловна. Откуда они, не знаю. Жили в селе Скоблино. Жила с
ними и мать о. Павла. Старший сын Александр жил в Тюмени.
Дочь Лиза [Елизавета Павловна, по мужу Потапова] работала
учительницей начальных классов в Куртамыше. А в детстве, после
всенощной или после обедни, Анна Александровна приводила нас с
Лизой домой. Я играла и ночевала у них. Ложились спать после
вечерней молитвы, никто не должен был говорить. Младшую дочь
о. Павла звали Таей. Тая была вся в отца, походила на него. Отец
Павел был смуглый, белые волосы и бородка. Проповеди читал со
слезами на глазах. Церковь закрыли, но он остался верен Богу. В
1934 году у нас родился Иванко. Отец Павел тайком берегом реки
86
пришел к нам и крестил его в большой бадье, крестил в подполе,
чтобы никто не видел».
Благодарные прихожане построили для о. Павла добротный
деревянный дом. Он выделялся по архитектуре среди соседних
домов. В нём сейчас живет школьный учитель. При советской
власти о. Павел купил пятистен в Горелке, он стоял на улице
крайним, напротив современного моста через речку Таловку.
Трагически окончилась его жизнь – арестовали и куда-то увезли,
возможно, в Челябинск. Домой он не вернулся. Невозможно
понять, почему о. Павел был арестован, но соответствующего дела
в архиве на него не сохранилось. После ареста семья священника
была раскулачена. Старожилы села рассказывали, что раскулачивал
Сёмка Кочкин (так называли они Семёна Александровича
Бабушкина, коммуниста, активного участника компании
раскулачивания в селе): «Подушки из створки выбрасывал –
только пух летел».
Таисия Павловна Дьяконова была Заслуженным учителем
школы РСФСР, пионервожатой Юргамышской средней школы.
Церковь при советской власти закрыли. Говорят, в 1931 году
председатель сельсовета Владимир Ефимович Фатеев (родом из
Падуна) сбросил с неё церковные колокола. После закрытия
хранили в ней государственное зерно, затем оборудовали машинно-
тракторную мастерскую колхоза «Искра», позднее построили из
неё дом в Пережогином краю.
Арестовали в одну ночь о. Павла и двоеданского попа Петра
Фёдоровича Репина. Посадили их на дрожки и увезли неизвестно
куда. После войны старожилы обнаружили заброшенный колодец,
в котором находился умерший человек, похожий на священника.
Бывшая учительница местной школы и старожил села
Скоблино Татьяна Ильинична Падерина рассказывала, что когда
вывели о. Павла из дома, то за ним вышла Анна Михайловна и все
дети, все они ревели. Где снесли голову о. Павлу – в застенках ли
НКВД в Челябинске, или в темном лесу вдали от села, – остаётся
тайной.
Жительница деревни Камаган Клавдия Васильевна
Полынских, пожалуй, единственная из односельчан вспоминает
своего духовного наставника раннего детства. В день Петра и
Павла – 12 июля – молится об упокоении о. Павла, невинно
87
убиенного, пострадавшего за веру Христову, о матушке Анне
Михайловне, детях их: Елизавете, Таисии и Александре.
Она обеспокоена тем, что не перенесены останки Отца Павла на
приходское кладбище, не погребены по обряду христианскому.
Материала о Павле Дьяконове в книге «Осуждены по 58-й ...» и
в «Оренбургских епархиальных ведомостях» за 1910-1913 гг.
ничтожно мало. Его осудили на 10 лет. Писем от него не было. А
дело Петра Фёдоровича Репина всё ещё не найдено....
Вот выписка из этой книги:
Дьяконов Павел Трофимович, род. 1886, Оренбургская область,
русский, беспартийный. Священник Скоблинской церкви
Юргамышского района. Арестован 18.09.1937 по обвинению в
антисоветской агитации. Тройкой УНКВД приговорён по ст.
58-10 к 10 годам лишения свободы. Реабилитирован
Курганской областной прокуратурой 29.09.1989.*
Ясно одно, после заключения под стражу домой он больше не
вернулся. В селе Скоблино говорили, что он умер в Челябинской
тюрьме...
___ ___ ___ ___ ___ ___
* Ещё один из скоблинцев, невинно пострадавший от советской
власти: Чудинов Афанасий Фокич, 1904 г. р.; русский; место
рождения: д.Скоблино Юргамышский р-н Челябинская обл.; место
работы: УВЗ Н-Тагил; кладовщик. Место проживания: г. Н. Тагил
СО. Арестован 21.10.37. Осуждён 16.11.37 Тройкой УНКВД
Свердловской области по ст. 58-10. Приговор: 10 л.
Реабилитирован 21.04.89 Указом ПВС СССР. Номер дела: 42024-П
Найдено на сайте:
http://www.memo.ru/memory/tagil/ta_14.htm Книга Памяти. Нижний
Тагил. (О.А. Щеткова).
88
33. Энергетика поколений.
Лидия Георгиевна Подкорытова из города
Кургана, – член Зауральского генеалогического
общества имени Павла Александровича Свищёва
так пишет о родоведении: «Поиск в метрических
книгах фактов жизни моих предков, казалось бы,
малого, частного, конкретного, неожиданно
обернулся для меня новым пониманием
родоведения.
Сотни человеческих судеб... Утраченные, скрытые временем,
когда-то прожитые жизни. По сути – это моя жизнь. Именно в этом
потоке человеческих жизней во времени и пространстве для меня
открылась моя вселенная, а в ней солнце моей жизни – энергетика
поколений. Солнце жизни – энергия, которую получает человек от
своих предков и несет в себе, передавая ее своим потомкам». (2. С .
42-44).
Лидия Георгиевна ввела в родоведении новые понятия, дала
им определения и графически изобразила их в схемах. Авторы
книги полностью разделяют её точку зрения в вопросах
энергообмена поколений: «Истинная суть бытия – движение
потока энергий как во Вселенной, так и в каждом из нас» (3. С. 42-
44).
Другая грань творчества Лидии Георгиевны – поэтическое
слово. В цикле «И о былом напевы» с чувством теплоты и любви к
своим предкам она пишет о первопоселенцах Зауралья (4. С . 92):
Как далече-далеченько, да еще того далее
Пролегала дороженька на восход солнца красного.
Пролегала дороженька за леса, за дремучие,
За те горы Уральские, да за степи раздольные.
Как по той по дороженьке покатились повозочки
В те края чужедальние, в те края незнакомые.
Покатились повозочки за наделами добрыми,
Покатились крестьянские за землей хлебородною.
За землей хлебородною, за великой заботою.
За великой заботою, за тяжелой работою.
И звучали в пути песни тихие, звонкие.
89
И звучали слова те прощальные, горькие:
–
Одолела нас долюшка безземельная, тяжкая,
Погнала горемычная в те края необжитые.
Ах, родное село, никогда нам не свидеться.
В добром сне, может, милое, ты и привидишься.
Так кричи нам во след, петушок, перо жаркое,
Маши крыльями, мельница, на высоком пригорочке.
Ты прости нас, прощай, родное Гладковское.
Ты прости нас, родная сторонушка Псковская.
Тяжёл труд хлебопашцев... Но большое, светлое чувство
любви не обходило и крестьянские семьи. В память об этом
поэтические строки (5. С .102):
Только сеять закончили пашенку,
Тёплый дождик на землю упал.
И весёлой серебряной нитью
Поле-полюшко прошивал.
А когда засмеялось солнце,
Голос птицы кого-то позвал,
И с улыбкой Георгий Дарье
В небе радугу показал.
Разгораясь, она венчала
Рощи дальние и поля.
И с лица, так любимого, Дарья
Нежно пряди волос отвела.
Он в глаза заглянул:
–
Как ты, Дарьюшка?
–
Срок идёт... Далеко до конца...
Под ладонью ласковой деда
Билась жизнь моего отца.
Родоведение... Известно пятнадцать поколений рода
Подкорытовых первопроходцев, хлебопашцев и воинов. В годы
войны 1941-45 гг. Подкорытовых погибло сто сорок три
человека...
Не утратив связь с землёй предков, сохранив их высокую
нравственность, человек твёрже стоит на ногах, знает для чего он
пришёл на эту землю, бережёт и защищает то, что с таким трудом
было создано многими поколениями!
Использованная литература:
90
1. Подкорытова Л.Г . Слово о прошлом «Зауральская генеалогия»:
Сборник научных трудов – Курган, 2000, – С. 88, 91-92, 94.
2. Подкорытова Л.Г . К вопросу о новых понятиях в родоведении
(шестые Тюменски родословные чтения. Материалы и тезисы
межрегиональной научно-практической конференции) –
Тюмень. 2006. – С. 42-44 .
3. То же.
4. Были. /Л. Подкорытова – Курган, 2006. – С . 92.
5.Тоже. – С.102.
6. Дали... /Л.Г . Подкорытова – Курган, 2007 г.
Мать Лидии Георгиевны –
Подкорытова Мария Созонтовна
(1912-1999) с правнуком
Максимом. 1996 г. Фотография
Л.Г . Подкорытовой.
91
35. Заключение
Слева направо: 1).Чувашов В.А, 2). Щеткова О.А, 3,4). Бывшие жители деревни
Суханово, 5).Чувашов М.В ., 6). Варлаков П.В., 7). Суханов М.В., 8). Лазуко Л.А., 9).
Лазуко Н.А ., 10). Иванова Л.Ю . Стоят: Иванов Н.А. и Щетков А.Д . 2007 год. На месте
ныне несуществующей деревни Суханово.
Почти все, кто изображён на этом снимке, являются
потомками жителей исчезнувшей деревни Суханово Мишкинского
района Курганской области и входят в состав редакции этой книги.
Мы относимся к своим соседям-скоблинцам с бесконечной
любовью, участием! Надеемся, что дело уральского краеведа
Николая Чернавского, связанное с составлением летописей по
городам, сёлам и деревням, будет продолжено.
Редакция книги от всей души благодарит компьютерного
гения из Юргамыша Евгения Лекомцева за созданный им сайт:
//www.uralgenealogy.ru/
92
Теперь у нас есть место, где можно размещать материалы о
сёлах и деревнях, генеалогические изыскания уральцев. С чем мы
Вас всех и поздравляем!!!
2008 год. Курган-Челябинск-Юргамыш.
36. Использованная литература:
1. Под ред. Нестерова В.В . и др. Летопись уральских
деревень. Человек пришёл на Урал. Выпуск 1, г.
Екатеринбург, 1997 г.
2. Оренбургские епархиальные ведомости 1872-1916 гг.
3. Воспоминания жителей села Скоблино, деревни Камаган.
(Архив авторов).
4. С.В. Плотников. Знакомые потоки. Юргамыш. 2001 г.
5. И.В . Багрецов. Рукопись. «История села Скоблино».
(Архив авторов).
6. Дневник Г.П. Еланцева. (Архив авторов).
7. Омский Государственный Университет. По редакцией Осипова
Б.И ., Солдатские воспоминания Н.Ф. Шульгина и Г.П.
Еланцева. Омск. 1999 год.
8. Челябинская область. Сборник документов и материалов. 1917-
1945 гг. Челябинск. 1999 г. Стр. 100. (ЦДНИЧО).
9. А.И. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг.
10. А.А. Базаров. Дурелом или господа колхозники, г. Курган. 1997
год.
93
94
Учебное издание по краеведению и родоведению.
Под редакцией Плотникова Сергея Васильевича.
ЖИВАЯ ЛЕТОПИСЬ СЕЛА СКОБЛИНО
Редактор О. Щеткова
Корректор Л. Богомолова
Компьютерная вёрстка
Компьютерный дизайн А. Ватутина,
Л. Лазуко, К. Щетков
Совместный труд краеведов
Зауральского Генеалогического общества
им. П.А. Свищёва в городе Кургане,
Южно-Уральского регионального отделения межрегиональной Ассоциации
генеалогов-любителей в городе Челябинске.
454091, г. Челябинск, пр. Ленина, 60, в здании
областной универсальной научной библиотеки.
Тел.: (351) 740 60 24, E-mail:Loo_Chetkova@mail.ru
37. Ревизская сказка
1811 года сентября 21 дня Оренбургской губернии Челябинского уезда Таловской волости
деревни Таловской а она ж и Скоблина состоящих мужска пола государственных крестьянах
г. Уфа. Госархив. Фонд И-138, опись 2, дело 126
Таблица No 1
По последней
ревизии состояли
(на 1795 год)
Из того числа
выбыло
Ныне на лицо с
прибылыми и
вновь
рожденными
Л
е
т
а
131
В деревне Таловской а она ж и Скоблина
крестьяне
Василий Григорьев сын Дубровин
Васильевы дети
Андрей
Андреевы дети
Кирилло
Никита
Кириллы Андреянова
Сын Василий
Никиты Андреянова
Сын Александр
Федор
Федоровы дети
Гаврило
Иван
Федор
Степан
Козьма
Андрей
Осип
близнецы
Василий
Ивана Федорова
Сын Гаврило
Федора Федорова
Сын Павел
Артамон
Артамоновы дети
Семен
Федор
Прокофий
Прокофиевы дети
Мирон
Терентий
1
1
55
40
18
11
Вновь рожденный
Вновь рожденный
37
19
7
3
1
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
28
Вновь рожденный
Вновь рожденный
26
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Умер 1809 года
-
Умер 1811 года
-
-
-
-
отдан в рекруты 1805 года
-
умер 1811 года
умер 1800 года
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
56
-
27
3
3
53
-
23
-
-
15
3
3
2 месяца
3
1 месяц
44
11
6
42
15
9
8
6
132
2
2
Иван Поликарпов сын Багрецов
Ивановы дети
Тихон
Назар
Евдоким
Иван
Тихона Иванова сына дети
Ефим
Никита
Терентий
Ефима Тиханова сын
Степан
Назара Иванова сына дети
Дорофей
Егор
Иван
Евдокима Иванова сына дети
Никифор
Иван
Ивана Иванова сына дети
Данило
Андрей
Ивана Поликарпова брат Петр
Петровы дети
Артамон
Емельян
Стефан
Артамона Петрова сына дети
Иван
Василий
Козьма
Ивана Артамонова сын
Иван
Стефана Петрова сын
57
33
28
26
23
2
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
55
331⁄2
30
27
6
4
2
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
умер 1809 года
умер 1809 года
-
-
-
-
73
49
44
42
39
18
14
2
11⁄2
10
4
2
14
2
7
1 неделя
71
49
-
-
22
28
18
2
133
3
4
Савелий
Семен Максимов сын Маслов
Семенов сын Федор
Федоровы дети
Иван
Андрей
Афанасий
Павел Сергеев сын Пережегин
Павловы дети
Иван 1
й
Алексей
Григорий
Иван 2
й
Ивана 1а сына дети
Василий
Павел
Василия Иванова сына дети
Григорий
Егор
Павла Иванова сын
Петр
Алексея Павлова сына дети
Иван
Семион
Ивана Алексеева сына
Максим
Степан
Григория Павлова сына дети
Александр
Егор
Федор
Ивана 2а Павлова сына дети
Вновь рожденный
69
38
Были пропущены
67
32
31
28
23
18
11
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
10
3
Вновь рожденный
Вновь рожденный
3
месяц
Вновь рожденный
-
умер 1810 года
Перечислены с увольнением
общества 1811 года Куртамы-
шской волости в деревню
Маслову по прежнему
местожительсту их в оной
Умер 1809 года
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
умер 1796 года
-
13
-
-
-
-
-
-
48
47
44
39
34
27
8
3
7
26
19
2
1⁄2
19
-
13
134
4
Иван
Афанасий
Павловы братья
Семен
Семеновы дети
Антон
Дорофей
Василий
Антона Семенова сына дети
Иван
Петр
Дмитрий
Петра Антонова сын
Иван
Дорофея Семенова сына дети
Иван
Федор
Дмитрий
Василия Семенова сын
Матфей
Петр
Петровы дети
Иоанн 1
й
Иоанн 2
й
Иоанна 1
а
сын
Кирило
3
Вновь рожденный
55
37
30
16
15
5
3
Вновь рожденный
6
3
Вновь рожденный
Вновь рожденный
50
141⁄2
3
Вновь рожденный
-
-
умер 1811 года
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
19
3
-
53
46
39
31
21
19
1⁄2
22
19
12
4
66
301⁄2
19
11⁄2
5
Игнатий Петров сын Гавриловских
Игнатиев сын Яков
50
14
Умер 1796 года
Умер 1804 года
-
-
6 Василий Родионов сын Развозжаев
62
Умер 1804 года
-
7
Ларион Григорьев сын Пережегин
Его племянники Осиповы дети
Кондратий
Леонтий
41
3
2
-
Отдан в рекруты 1807 года
Умер 1796 года
57
-
-
135
8
Василий Макаров сын Белоусов
Васильевы братья
Сысой
Трофим
Трофимовы дети
Сергей
Никита
Иоанн
Назар
46
39
32
1
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
62
55
48
17
14
10
7
9 Симан Петров сын Белоусов
Брат ево Максим
50
49
Умер 1802 года
-
-
65
10
Иван Патракиев сын Белоусов
Ивановы дети
Андрей
Ефим
Иванов брат Гаврило
Гавриловы дети
Федор
Василий
Тимофей
38
Вновь рожденный
Вновь рожденный
36
12
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
54
6
4
52
28
15
8
11 Улиан Никифоров сын Захаров
Сын ево Семион
.67
20
Умер 1806 года
Умер 1797 года
-
-
12
Карп Семенов сын Дудин
Карповы дети
Иван
Трофим
Василий
Егор
Карпов племянник
Василий Макаров сын
Васильев сын Алексей
42
22
14
9
5
20
2
С увольнением общества пере-
числены 1811 года в деревню
Камаганскую по прежнему
жительству их в оной
Умер 1796 года
Умер 1796 года
С увольнением общества пере-
числены 1811 года в деревню
Камаганскую по прежнему
жительству их в оной
-
-
-
-
-
-
-
Константин Федоров сын Мальцов
51
-
67
136
13
Сын ево Иван
Константиновы племянники Федоровы дети
Иван
Прокопий
Ивана Федорова сына дети
Аника
Яков
Яковлев сын Василий
Прокопия Федорова сына дети
Харитон
Михайло
Николай
Филипп
2
41
27
11
8
Вновь рожденный
4
2
1
Вновь рожденный
-
-
-
умер 1801 года
-
-
-
-
-
-
18
57
43
-
24
1⁄2
20
18
17
12
14
Кондратий Трофимов сын Тепляков
Кондратиевы дети
Иоанн
Максим
Петр
57
3
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Умер 1810 года
-
-
-
-
19
5
1
15
Максим Степанов сын Шумков
У него братья
Евдоким
Пахом
Максимовы дети
Михайло
Алексей
9
7
5
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
25
23
21
2
1⁄2
16
Петр Ларионов сын Дудин
Петровы дети
Антон
Матфей
Антоновы дети
Данило
Федот
Михайло
Матвиевы дети
57
23
14
1⁄2
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
73
39
30
161⁄2
14
11
137
Улиан
Иоанн
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
10
2
17
Зеновия Дудина дети
Максим
Иоанн
Максимовы дети
Михайло
Федор
Иванов сын
Филипп
27
20
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Умер 1807 года
-
-
-
-
-
36
14
10
14
18
Егор Ларионов сын Дудин
Егоровы дети
Иван
Федор
Ефим
Ивана Егорова сына дети
Сергей
Конон
Василий
Петр
Никифор
Федора Егорова сына сын
Захар
Ефима Егорова сына дети
Степан
Василий
48
29
21
19
2
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
64
39
37
35
18
14
10
4
3
14
12
3
19
Федор Прокофиев сын Чудинов
Федоровы дети
Потап
Данило
Прокофий
Потаповы дети
Иван
Дмитрий
64
43
39
34
15
12
Умер 1805 года
Умер 1804 года
Умер 1807 года
Умер 1795 года
-
-
-
-
-
-
31
28
138
Даниловы дети
Иван
Петр
Максим
Захар
Петра Данилова сына сын
Филипп
16
141⁄2
12
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
32
301⁄2
28
13
3
20
Иван Родионов сын Двинин
Ивановы дети
Никита
Василий
Федор
Герасим
Федора Иванова сына сын
Иван
Ивановы братья
Демид
Демидовы дети
Петр
Гурий
Петрова Демидова сына сын
Иоанн
Федот
Федотовы дети
Данило
Семион
491⁄2
13
8
6
2
Вновь рожденный
46
3
1
Вновь рожденный
42
21
16
Умер 1801 года
Отдан в рекруты 1802 года
-
Отдан в рекруты 1809 года
Отдан в рекруты 1810года
-
-
умер 1810 года
умер 1796 года
Увольнением жителей
перечислен 1811 года вовновь
заводимую деревню
Логоушинскую по случаю его
в оной жительства
Умер 1795 года
Увольнением жителей
перечислен 1811 года вовновь
заводимую деревню
Логоушинскую по случаю его
-
-
24
-
-
11⁄2
62
-
-
1⁄2
-
-
-
139
в оной жительства
21 Тарас Дианов сын Двинин
69
-
85
22
22
Назар Иванов сын Кармацких
Назаровы дети
Савин
Максим
Арефий
Савиновы дети
Максим
Иван
Максимовы дети
Карп
Тихон
Афанасий
Карпов сын Мирон
Арефиевы дети
Петр
Никита
50
31
29
24
Вновь рожденный
Вновь рожденный
6
1
Вновь рожденный
Вновь рожденный
1⁄2
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
66
47
45
40
8
4
22
17
4
1
16
8
23 Максим Иванов сын Махнин
Максимов сын Ермил
Ермиловы дети
Петр
Василий
Петровы дети
Иван
Максим
Васильев сын Николай
Мвксимовы братья
Федосей
Федосеев сын Нестор
Несторовы дети
Андрей
Федор
69
48
16
14
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
64
21
31⁄2
Вновь рожденный
Умер 1798 года
Умер 1799 года
-
-
-
-
-
умер 1805 года
-
-
-
-
-
32
30
10
6
1⁄2
-
37
191⁄2
10
140
Иван
Александр
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
8
4
24 Елисей Филиппов сын Русиновских
Елисеевы дети
Тимофей
Данило
Козьма
Тимофеев сын Андрей
Елисеев брат Емелиан
Емелиановы дети
Никлай
Петр
Мирон
36
10
7
Вновь рожденный
Вновь рожденный
29
5
2
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
-
-
52
26
23
9
1
45
21
18
10
25 Лаврентий Иванов Пайвин
Лаврентиевы дети
Мирон
Михаил
Иван
Мирона Лаврентиева сына дети
Григорий
Петр
Федор
Михаила Лаврентиева сына дети
Степан
Дмитрий
Федот
Федор
Егор
Степана Михайлова сын
Тимофей
Ивана Лаврентиева сына дети
Андрей
Петр
Лаврентиев внук Степан Архипов сын
67
32
28
23
9
6
Вновь рожденный
8
4
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
17
Умер 1797 года
-
-
-
-
отдан в рекруты 1806 года
-
-
-
-
-
-
-
-
-
умер 1801 года
-
48
44
39
25
-
11
24
20
11
9
11⁄2
1 месяц
15
13
-
141
Евож Лаврентиевы племянника Петровы дети
Климант
Дмитрий
Климантовы дети
Михайло 1
й
Михайло 2й
Иван
Лаврентиев брат Антон
Антонов сын Павел
Павловы дети
Александр
Терентий
34
19
2
Вновь рожденный
Вновь рожденный
53
17
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
выдан в рекруты 1802 года
-
-
-
умер 1798 года
-
-
-
50
-
18
10
7
-
33
9
3
26 Андрей Григорьев сын Шестаков
Андреевы дети
Иван 1
й
Кондратий
Иван 2
й
Улиан
Ивановы 1
го
Андреева сына дети
Афанасий
Иван
Тарас
Поликарп
Василий
Афанасия Иванова сына сын Кирилло
Кондратия Андреева сына сын
Трофим
Ивана 2го Андреева сына дети
Илья
Григорий
Семион 1
й
Семион 2
й
Улиана Андреева сына дети
Иван
56
30
27
18
16
10
8
4
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Умер 1803 года
-
-
-
-
-
-
Отдан в рекруты 1809 года
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
46
43
34
32
26
24
-
11
5
1
15
15
13
6
4
3
142
Захар
Андреевыж племянники Васильевы дети
Степан
Ефим
Степанов сын Егор
Ефимовы дети
Артемий
Андрей
Иван
Вновь рожденный
29
23
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
-
1⁄2
45
39
7
11
9
1
27 Алексей Иоаннов сын Слуднев
36
-
52
28 Федор Васильев сын Третьяков
Федоровы дети
Нифант
Федот
Нифантовы дети
Максим
Яков
Петр
Федот
Максима Нифантова сына дети
Дмитрий
Тимофей
Федора Васильева внучата Петровы дети
Андрей
Федот
64
44
37
14
12
9
месяц
Вновь рожденный
Вновь рожденный
13 и 2 месяца
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
взят в рекруты 1806 года
-
-
-
-
-
80
60
53
30
28
-
16 и месяц
8
4
29 и 2 месяца
15
29 Иван Козьмин сын Репин
Ивановы дети
Григорий
Никифор
Леонтий
Григорьевы дети
Степан
Борис
Никифоров сын
44
16
14
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
60
32
30
15
8
3
143
Иван
Иванов брат Сергей
Сергеевы дети
Петр
Яков
Алексей
Андрей
Вновь рожденный
32
2
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
-
1⁄2
48
18
15
11
7
30 Федор Макаров сын Букин
Федоровы дети
Тихон
Козьма
Тихановы дети
Данило
Петр
36
16
11
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
-
-
-
-
52
32
27
13
1
31 Иван Прохоров сын Яланцев
Ивановы дети
Иван
Федор
Афанасий
Ивана Иванова сына дети
Василий
Прокофий
Федора Иванова сына дети
Степан
Сергей
Андрей
Онисим
Иванов брат Никифор
Никифоровы дети
Дмитрий
Григорий
39
17
15
10
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
35
1
Вновь рожденный
-
умер 1803 года
-
отдан в рекруты 1805 года
-
-
-
-
-
-
умер 1805 года
-
-
55
-
31
-
12
11
13
9
5
3
-
17
5
32 Леонтий Борисов сын Табуев
Леонтьев сын Алексей
35
11
-
-
51
27
33 Стафей Кондратиев сын Дудин
Причислены
-
66
144
Стафеевы дети
Дмитрий
Иван
Дмитриевы дети
Василий
Иван
Евдоким
Оренбургской
казенной палатаю
с 1808 года
-
Вновь рожденный
Вновь рожденный
-
умер 1801 года
38
-
19
11
10
34 Лука Иванов сын Шестаков
У него братья
Алип
Иван
Лукин сын
Петр
Алипов сын Федор
Ивановы дети
Федор
Козьма
Матфей
Причислен из самой Куртамышской волости об
увольнении тамошних жителей
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный-
44
39
31
26
7
10
4
1
35 Артемий Максимов сын Махнин
Артемиев сын
Дмитрий
Дмитриев сын Алексей
Причислены из Таловской слободы с увольнении
тамошних жителей и по давнему их .... Деревне
жительству 1811 года
Вновь рожденный
47
24
1⁄2
36 Иван Афанасьев сын Белоусов
Иванов сын
Герасим
Причислен Куртамышевской волости из деревни
Пепелиной с увольнении жителей по данному
жительству его в сей деревне 1811 года
Вновь рожденный
37
3
37 Савастиан Иванов сын Понамарев
У него брат Иван
Савастиановы дети
Федор
Акинор
Ивановы дети
Леонтий
Семион
Причислены 1811 года Куртамышевской волости
из деревни Масловой С увольнением жителей по
давнему жительству их в сей деревне
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
Вновь рожденный
40
2
1
9
3
145
ИТОГО
292
В сей сказке вместо сказкоподателя деревни Таловской она же и Скоблина сельского выборного Артамона Багрецова по просьбе руку приложил
крестьянин Леонтий Витязев. Волостной писарь Семен Кудрин
(Орфография согласно подлинника. Набор выполнил М. В. Суханов. 2008 год. Курган).
146
Документы на книгу «Живая летопись села Скоблино», как на учебное издание.