первые
ВИТЕБСКАЯ ОБЛАСТНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
БЕЛОРУССКОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ ВЕТЕРАНОВ
ВИТЕБСК: ПЕРВЫЕ ДНИ ВОЙНЫ
Хроника событий
Витебск
Витебская областная типография
2011
УДК 94(476.5-25)”1941”(093)
ББК 63.3(4Беи)622
В54
Составитель А. М. Подлипский
В оформлении обложки использованы работы фотографов Ивана
Шагина, Евгения Халдея
Витебск: первые дни войны: хроника событий /<хкх. А. М. Под-
В54 липский. — Витебск: Витеб. обл. тип., 2011. — 96 с.
ISBN 978-985-534-029-5.
Книга представляет собой сборник воспоминаний, архивных документов,
публикаций в СМИ и в других изданиях, рассказывающих о том, что происходило
в Витебске в первые 20 дней Великой Отечественной войны, до оккупации
города немецко-фашистскими войсками.
Она рассчитана на всех, кто интересуется историческим прошлым Витебска,
историков, ветеранов Великой Отечественной войны, краеведов, студентов и
школьников.
ISBN 978-985-534-029-5
УДК 94(476.5-25)”1941”(093)
ББК 63.3(4Беи)622
© Витебская областная организация
Белорусского общественного объеди-
нения ветеранов, 2011
© Оформление. УПП «Витебская
областная типография», 2011
Вторая мировая война — едва ли не самое значительное событие
XX века. Несмотря на то, что после ее окончания уже прошло более 65 лет,
эта тема по-прежнему привлекает к себе интерес и исследователей, и ме-
муаристов. Казалось бы, уже не осталось того, о чем бы не было написа-
но и рассказано. Тем не менее в Великой Отечественной войне есть стра-
ница, о которой не очень любят вспоминать отечественные историки и
ее участники: это первые месяцы военных действий, прошедших, как из-
вестно, и на территории Беларуси. Эта нелюбовь вполне понятна: мало
радостного и приятного было в первые месяцы войны. Хотя героическо-
го можно насчитать нисколько не меньше, чем в последующий период.
Но само развитие событий, ход больших и малых сражений, отступление,
смерти и неразбериха первых месяцев войны мало способствовали тому,
чтобы именно этой теме отдавали предпочтение историки и мемуарис-
ты. Правильные слова по этому поводу сказал известный российский пи-
сатель, участник войны Даниил Гранин: «В 41-м году мы сперва драпали,
потом отступали (это разница) и, наконец, немцев сдерживали».
Непосредственно в Витебск война пришла на четвертый день войны —
25 июня 1941 года. В этот день состоялся первый налет вражеской авиа-
ции, первая бомбежка и появились первые жертвы среди мирного населе-
ния. Впереди было еще две недели, прежде чем первые части вермахта
подошли к границам города. Все эти дни витебляне прожили в тревоге и
волнении. Они, как и большинство населения восточных районов Белару-
си, не сразу поняли всю трагичность происходящих событий. Все были
убеждены, что Красная Армия сильна и непобедима, что если враг напа-
дет, то получит достойный отпор и воевать мы будем на его территории.
Однако прошло несколько дней после того, как Германия напала на СССР.
И вместо того, чтобы оказаться на чужой территории, части Красной Ар-
мии по всему фронту отступали на восток. Все довоенные планы, расчеты
и учения в мгновение ока оказались ненужными бумажками и играми. На
деле все оказалось совсем по-другому.
Первые части вермахта подошли к Витебску вечером 9 июля 1941 года —
на 18-й день войны. Их попытки захватить город не удались: немногочис-
ленные ополченцы и отдельные группы армейских частей дали отпор.
Весь следующий день защитники Витебска с трудом отбивали атаки вра-
га. Только 11 июля немцам наконец удалось окончательно захватить го-
род. От начала Великой Отечественной войны прошло 20 дней. О каждом
из них эта книга. Она состоит из воспоминаний, документов и газетных
публикаций. Иногда они кое в чем себе противоречат. Это понятно и
объяснимо: у каждого человека было свое видение и оценка событий,
свидетелем которых он стал. Это не страшно. Хуже то, что из-за идеоло-
гических догм многое осталось вне этих воспоминаний и публикаций.
3
Обо всем, что было невыгодно для существовавшей десятилетиями кон-
цепции, что представляло в незавидном свете руководство страны и
республики, партийное руководство — от самых низших звеньев до
высших, — не было сказано ни слова. И только в последние десяти-
летия появилась возможность говорить и писать о том, что было на
самом деле. Однако время уже сделало свое: ветеранов войны оста-
лось совсем мало. И, наверное, каждый из тех, кого уже нет в жи-
вых, многое не рассказал, о чем бы мог и хотел рассказать.
Более 1400 дней и ночей длилась Великая Отечественная война—
самая кровавая война, самая жестокая, принесшая миллионы жертв.
Перед вами хроника первых двадцати ее дней. Это только то, что про-
исходило в Витебске. Без глянца и идеологических догм, без приукра-
шивания и неправды...
Аркадий Подлипский
4
22 июня 1941 года. Первый день войны
По тревоге меня подняли где-то в пять часов. Звонил помощник пер-
вого секретаря обкома партии И. А. Стулова [1].
Все собрались дружно. Молчим. Одна мысль: в чем же дело? Никогда
не было, чтобы в такое раннее время собирали всех членов бюро обкома
партии. У каждого на лице озабоченность и тревога.
Иван Андреевич Стулов, с волнением произнося каждое слово, ска-
зал: «Товарищи, война... Сообщили только что из Минска, из Централь-
ного комитета, что на нашу страну напали фашистские войска. Вскоре
будет по радио официальное сообщение из Москвы. Идут ожесточенные
бои по всей западной границе, бомбят наши города».
Стулов призывал к спокойствию и бдительности, предлагал направить-
ся в трудовые коллективы <...>. У каждого тогда было одно убеждение:
мы непобедимые, Гитлера быстро разобьем, немецких захватчиков унич-
тожим на наших оборонительных рубежах. И войне конец.
В. Лузгин, бывший первый секретарь Витебского обкома комсомола.
(Память. Витебск. Кн. 1. — Мн., 2002. — С. 419-420)
Примечание.
1. Стулов Иван Андреевич (1904-1964) — один из организаторов и руково-
дителей патриотического подполья и партизанского движения на террито-
рии Витебской области в годы Великой Отечественной войны. Закончил
Иркутский финансово-экономический институт (1931). С1920 г. В Красной
Армии, с 1925 г. на комсомольской и педагогической работе, с 1938 г. 1-й секре-
тарь Витебского обкома КП(б)Б. В годы Великой Отечественной войны был
на партийной работе в Красноярском крае, а 8 марта 1942 г. назначен 1-м сек-
ретарем Витебского подпольного обкома КП(б)Б, членом Военного совета
4-й ударной армии С октября 1944 г. заместитель секретаря ЦК КП(б)Б по
промышленности, заведующий промышленным отделом ЦК КП(б)Б. С сен-
тября 1945 г. на советской и педагогической работе в Москве.
* * *
Война ворвалась в наш дом внезапно, как говорится, среди бела дня. День сто-
ял яркий, солнечный. Окна были раскрыты. Как всегда в воскресенье, откуда-то
доносилась музыка: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось...». Мама
пекла оладьи, а я торопила ее: мне предстоял культпоход в театр с классом.
Вдруг в комнату вбежала Песя Яхнина. (Милая подружка, где томят-
ся твои обугленные косточки?)
— Сейчас по радио передали, что будет важное сообщение!
— Опять кто-нибудь умер, — охнула мама.
— Нет, объявляли, что будет выступать Молотов.
5
— Молотов?!
Мы бросились в столовую Яхниных, забыв, что мы и у себя могли бы
включить радио. Объявление молниеносно разнеслось по двору. Все при-
никли к репродукторам. И — вот: «Сегодня в четыре часа утра... без объяв-
ления войны... вероломно напали... бомбили Киев, Львов, Одессу...».
И все. В этот день уже ничего другого не было: ни оладьев, ни театра,
ни нежного прощального солнца с морем... Теперь была только война.
Слезы. Боль. И застывший на губах вопрос: «Что же будет?».
Недавно была финская война. Но тогда, «чтобы защитить колыбель
революции Ленинград», мы вошли в Финляндию и воевали там. Теперь
немцы уже на нашей земле, и «по всему фронту от Баренцева до Черного
моря идут кровопролитные бои»...
Возможно, эти бои будут длиться недолго, и наша славная Красная
Армия отбросит зарвавшихся фашистов за пределы нашей страны? Раз-
ве не об этом говорил красный маршал Клим Ворошилов: «Наш ответ
будет «и могуч, и суров», и если враг развяжет войну, то воевать мы бу-
дем на его же территории»...
Почему же немцы — на нашей?
Днем была объявлена всеобщая мобилизация. Но многие уже «отмо-
билизовали» себя сами, не ожидая повестки из военкомата. Сами шли к
нему. Это был небывалый взлет патриотизма! Хотя таких громких слов
никто не говорил. Я сама видела запруженную народом площадь у военко-
мата. Я видела добровольцев, требующих, чтоб их послали в пекло войны.
О себе никто не думал. Надо скорее остановить врага, медлить нельзя. Ник-
то еще тогда не знал, что это за враг и чего стоит его остановить. В ушах
звучали слова: «Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Кто мог подумать тогда, что для этой победы потребуются четыре
года «кровопролитных боев»?
Прошла напряженная ночь. Ну что там? Отогнали? Но из черной та-
релки репродуктора раздавались неутешительные сведения: тяжелые бои
идут по всей линии фронта. Потери с обеих сторон. Иногда прорывалось:
«... удалось потеснить», — но это не нам удалось, им.
Что же это такое? А что же наши?
Ц. Сегаль.
(Утерянные ключи. — Самара, 1999. — С. 67-69)
* * *
22 июня наша студенческая легкоатлетическая команда должна была
ехать на соревнования в Минск. С утра мы собрались на стадионе, что-
бы провести последнюю тренировку. Позанимались до полудня, а по-
том все гурьбой пошли по домам. На улицах господствовало какое-то
6
необычайное оживление: масса народа, играют гармошки, некоторые жен-
щины плачут. Нам сказали, что началась война. Наши мальчики идут на фронт.
Быстро побежала к маме на почту (она там работала), оттуда в инсти-
тут. Здесь уже полным ходом переоборудовали аудитории и кабинеты
под госпитальные палаты. В работу включилась и я. Работали до изнемо-
жения. Институт наш тогда был напротив центрального универмага. Ве-
чером город будто вымер — ни огонька, ни людей не видно.
Экзамены перенесли на некоторое время, не до этого было. Студенты
и преподаватели расставляли больничную мебель, а нас отправили на
Марковщину. Там в помещении 18-й средней школы готовили еще один
госпиталь. Попросились, чтобы взяли медсестрами, но нам отказали. По-
шли в военкомат, на улицу Суворова, а здесь много людей. На фронт нас
не взяли. И все же санитарками в госпиталь некоторые наши девчата
попали. До 3 июля в наш госпиталь не поступило ни одного раненого,
видимо, не успевали довезти. Поэтому его быстро свернули, а все имуще-
ство погрузили в товарные вагоны. Повскакивали в вагоны и мы, когда
уже паровоз тронулся.
Г. Марченко, бывшая студентка пединститута.
(Память. Витебск. Кн. 1. — Мн., 2002. — С. 424-425)
23 июня 1941 года. Второй день войны
Утром 23 июня была объявлена всеобщая мобилизация. К призывным
пунктам, открытым в облисполкоме и в 6-й средней школе, в казармах по
улице Буденного, в клубе металлистов и в других зданиях, шли резервисты
и добровольцы. Уцелевшие журналы регистрации прибывших сохранили
имена тех, кто в первые часы войны ушел на фронт. На крышах наиболее
высоких домов были установлены старенькие пулеметы, и там круглосу-
точно дежурили бойцы. Зенитные батареи уже находились на боевых точ-
ках вокруг города и готовы были его прикрыть от вражеской авиации. Над
городом пролетели немецкие самолеты. Была объявлена первая — уже не
учебная — воздушная тревога. Раздались залпы зенитных орудий.
Люди отправились рыть окопы у аэродрома Витебского авиаполка, на
Юрьевой горке, в районе поселка Тулово, у парка Мазурино и в других
районах города. Но никто не знал, с какой стороны следует копать, и око-
пы делали вкруговую <...>. Поползли тревожные слухи о диверсантах, про-
бравшихся в город. Кто-то говорил, что они прячутся на Юрьевой горке,
другие уверяли, что видели, как в Духовском овраге задержали лазутчи-
ков. Действительно, в нескольких местах города в небо взлетали сигналь-
ные ракеты. По улицам стали ходить бойцы батальона и проверять доку-
менты у всех, кто казался им подозрительным. Под эту категорию попада-
ли и мужчины в шляпах, и женщины в туфлях на высоких каблуках.
7
23 июня был обнародован принятый накануне Указ Президиума Вер-
ховного Совета СССР «О военных трибуналах». «Положение» давало
право военным трибуналам, состоящим из трех постоянных членов, рас-
сматривать дела в течение 24 часов после предъявления обвинительного
заключения.
Рывкин М., Шульман А.
(Хроника страшных дней. — Вт., 2004. — С. 7,9)
* * *
В первые дни войны вражеские самолеты не появлялись над городом.
Но ужасный отголосок ее мы почувствовали сразу, глядя на людей, кото-
рые двигались из Западной Беларуси, Литвы и Латвии через Витебск на
восток. А нам не верилось: может ли так быть, чтобы немецкие летчики
бросали бомбы в людскую толпу, гонялись за гражданскими лицами, рас-
стреливали с воздуха женщин и детей и действовали безнаказанно...
Тогда же на первом военном заседании бюро обкома была поставле-
на задача: отмобилизовать и направить в армию военнообязанных. Всех
трудоспособных, не занятых на производстве, направить на оборонитель-
ные работы — копать окопы, противотанковые рвы, помогать делать за-
пасные посадочные площадки для самолетов. А на случай оккупации —
готовить подполье.
В. Лузгин, бывший первый секретарь Витебского обкома комсомола.
(Память. Витебск. Кн. 1. — Мн., 2002. — С. 419-420)
* * *
Перед войной я работал председателем горкома Союза работников
начальной и средней школы и секретарем парторганизации Октябрьско-
го района г. Витебска. В первый же день войны подал в военкомат заяв-
ление о желании вернуться в строй (я был армейским политработником
в запасе). Два дня по заданию райкома занимался организацией оборони-
тельных работ, к которым привлекалось население. Помню, рыли щели
и окопы в сквере между улицами Ленина и Володарского, рядом с Домом
учителя, по берегу Западной Двины и в других местах.
25 июня 1941 г. райком партии и горвоенкомат назначили меня комис-
саром ополченческой роты, через день — комиссаром истребительного
батальона Осоавиахима, в который была реорганизована рота. Коман-
диром батальона сначала назначили одного полковника, но его тут же
отозвали в кадровые войска. Комбатом стал старший лейтенант Клей-
нов, начальником штаба — старший лейтенант Лопатенко. Обоим было
по тридцать, энергичные, смелые, распорядительные командиры. Штаб
и личный состав размещались в клубе трикотажной фабрики имени Кла-
8
ры Цеткин в центре города, над Витьбой. Туда к нам каждый день партий-
ные органы и военкомат присылали пополнение из оставшихся в городе не-
призванной еще в армию рабочей молодежи и студентов, почти сплошь ком-
сомольцев. Лишь отдельные из них высказывали желание уехать куда-ни-
будь подальше от войны и продолжать учебу. Подавляющее же большин-
ство было патриотично настроено, хотело поскорее попасть в действующую
армию, чтобы не задерживаться «в этом местном батальоне».
Мы формировали из ополченцев взводы, роты. Командирами их на-
значали бывших в армии товарищей, призывавшихся военкоматом из за-
пасников. Политруками и парторгами рот становились коммунисты и быв-
шие политработники из местного актива, поступавшие через горком и
райком партии. Они тут же брали на учет коммунистов и комсомольцев.
Помню, один из политруков до войны работал зав. гособесом, другой уже
имел воинское звание «старший политрук».
Командный состав накоротке обучал воинов армейскому порядку, зна-
комил с оружием, а из оружия у нас первоначально только и были ста-
рые учебные винтовки и малокалиберное оружие, у некоторых команди-
ров — наганы. Смешно и горько было, но мы из этого оружия пострели-
вали по немецким самолетам, пролетавшим над нами. По вопросу о во-
оружении батальона мы каждый день надоедали коменданту гарнизона
и военкому. Но оно появилось позже.
В те первые дни войны нам стали известны постановления ЦК КПСС и
ЦК Компартии Белоруссии, в которых ставилась задача отмобилизовать всех
военнообязанных, создать истребительные отряды и батальоны, строить обо-
ронительные сооружения, организовывать охрану предприятий и учрежде-
ний, бороться с диверсантами и шпионами. Все это мы старались выполнять и в
этом духе инспектировали и воспитывали командиров, политработников и весь
личный состав батальона. Наш батальон наряду с другими подобными форми-
рованиями стал одним из центров района и города, который волей руководив-
ших нами городских и областных партийных и советских органов и благодаря
нашим стараниям включал в себя молодежь призывного возраста и лиц по-
старше, не успевших еще попасть в армию, и готовил их к защите Родины.
Г. Усатенко, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 6-7)
24 июня 1941 года. Третий день войны
Уже 24 июня кимовцы, среди которых были добровольцы, стали ухо-
дить на фронт. Их заменяли оставшиеся, увеличив вдвое, втрое свою на-
грузку. Так, мастера и помощники мастеров чулочного цеха стали обслу-
живать по две, три зоны. Квалифицированные работницы стали поммас-
терами. Лозунг «Все для фронта, все для победы!» стал действенным лич-
9
ным обязательством каждого и обязательством всего коллектива. Люди
работали, не считаясь с силами и временем, а в свободное от работы вре-
мя рыли окопы, ставили заграждения с.. .>. Уходя на фронт, кимовцы кля-
лись беспощадно бить врага. Так, поммастера вязального цеха тов. Буд-
ницкий написал: «Уходя в армию, я обещаю коллективу вязального цеха
с честью выполнить возложенную на меня задачу — бить врага, пока огол-
телый германский фашизм не будет стерт с лица земли. Я уверен, что мы
будем бить врага на его собственной территории!». Коммунист Антон
Петрович Огрызко <...> заявил: «Сегодня по зову партии и правитель- ]
ства я вступаю в ряды доблестной Красной Армии и обязуюсь с честью
выполнить возложенную на меня задачу — бить врага до полной победы
над ним». Аналогичные обещания-письма оставили, уходя в армию, това-
рищи Троян, Бычков, Дук, Лысюк, Бабер, Харцукович, Марченко и дру-
гие. А стахановка мотальщица т. Маринина 24 июня 1941 года пишет в
газету «Кимовец»: «Мы знаем, что войну нам навязали не трудящиеся
Германии, а оголтелые фашисты. Если понадобится, мы, как и мужчины,
вместе с нашими братьями, мужьями с винтовкой в руках пойдем защи-
щать нашу Родину».
И. Голынчик, Р. Туркина, Э. Езерский.
(История фабрики им. КИМ. — Вт., 1967 — С. 46-47 Рукопись)
* * *
Номер областной газеты «Вщебсю рабочы» за 22 июня 1941 г. ни сло-
вом не обмолвился, естественно, о начале войны (он готовился заранее, а
отпечатан был еще за несколько часов до нападения Германии на СССР).
Но уже 24 июня в газете были опубликованы передовая статья «За Ро-
дину, за честь, за свободу!» и несколько откликов на эти события. От-
ныне они регулярно появлялись во всех военных номерах газеты.
Производственный подъем.
С исключительной организованностью работает коллектив швейной
фабрики «Профинтерн». Производственными победами отмечают эти дни
рабочие и работницы. Начальником ленты № 12 вместо ушедшего на
фронт т. Залецкого стала лучшая стахановка т. Лахина. Лента не сдала
темпы и 22 и 23 июня выполнила свой план на 103,8 проц. Лента № 13,
начальником которой является т. Скулин, выполнила свой план на ПО проц.,
значительно перевыполнила производственный план и лента № 19, кото-
рой руководит т. Брук Рахиля.
Рабочие и работницы увеличивают производительность труда, добива-
ются новых успехов в работе. Знатная стахановка-орденоносец т. Нирман
ежедневно выполняет план на 160 проц., стахановка т. Шустна — на 180 проц.,
стахановки тт. Журова и Жаркова выполнили план на 145 проц.
10
В цехах среди рабочих и работниц в обеденный перерыв производят-
ся беседы и читки выступления по радио заместителя Председателя Сов-
наркома СССР и народного комиссара по зарубежным делам т. Молото-
ва и других материалов.
* * *
Наглое нападение звереподобного врага всего человечества — Гитле-
ра — на нашу страну, страну мира и свободного счастливого труда, вызва-
ло невыражаемую ненависть к Гитлеру и возглавляемому им нечелове-
ческому фашизму. Каждый из нас будет оборонять с несокрушительным
упорством непреодолимую мощь и непобедимость нашей Родины. Каж-
дый из нас, проникнутый любовью к Советской власти, к великой Комму-
нистической партии и родному товарищу Сталину, готов отдать все свои
силы вплоть до последней капли крови, если это потребуется, за счастье
нашей Родины, за счастье и свободу многомиллионного народа нашей со-
ветской социалистической страны. Авантюра наглого Гитлера будет его
гибелью и началом свободной жизни трудового германского народа, как и
всех народов, угнетенных им.
Мы победим потому, что за нами правда, потому, что нашу страну за-
щищает наша славная Красная Армия, потому, что нами руководит Ком-
мунистическая партия и любимый вождь великий Сталин.
Прошу военкомат не принимать во внимание мой возраст, считать меня
мобилизованным и послать туда, где я смогу быть наиболее полезным
социалистической Родине.
В. Морзов, профессор, орденоносец,
заслуженный деятель науки БССР,
25 июня 1941 года. Четвертый день войны
По ночам над городом пролетали неме цкие бомбардировщики. Они
летели в глубь страны, тяжело нагруженные. Казалось, смертоносный
груз войны тяжко ворочается в их паучьем чреве, и от того они гудят
неровно, часто переводя дыхание, с короткими, как бы для вдоха, пауза-
ми. Низко, на разные голоса гудели заводские гудки, противно завывали
сирены. От их истошного воя в груди все тоскливо сжималось. Мама с
младшей сестрой уходили на ночь в костел. Его прочные своды многим
казались надежной защитой и собирали под свой кров сотни людей. Окна
домов крест-накрест заклеены полосками бумаги, будто непосредствен-
ный школьник на скучном уроке зачертил клеточки пустых страниц ги-
гантской тетради по арифметике.
Днем через город проходили войска.
11
Однажды несколько часов двигалась моторизованная дивизия, веро-
ятно, одна из первых. Ехали мотоциклисты, на каждой коляске пулемет,
расчет. Это было внушительно. На перекрестках стояли группы людей,
говорили: «Теперь остановят, отбросят!».
Не остановили, не отбросили...
Пополнения уходили на фронт и бесследно исчезали. Было непонят-
но и страшно. Только что на первомайском параде прошла такая армия!
Колонны демонстрантов несли лозунги: «Бить врага на его территории!».
И вот — отступают...
Появились беженцы из приграничных районов. Их можно было
узнать издали. Наспех и во что попало одетые, в дорожной пыли, многие
с детьми. Неразговорчивые, они казались людьми из другого мира, знав-
шими нечто такое, что нам еще предстоит узнать. На их лицах застыло
выражение скорби, испуганные дети зябко жались к матерям. Беженцев
кормили на продпунктах и отправляли дальше, на восток. Это еще боль-
ше тревожило.
В помещении педагогического института, в котором я учился, развер-
нули госпиталь. Несколько дней назад здесь сдавали экзамены, шумели и
спорили в комитете комсомола, пылко влюблялись — каждый раз на всю
жизнь. Теперь к главному входу подъезжали автобусы, грузовики, сани-
тарные двуколки, крестьянские повозки. Раненые, кто мог, ковыляли сами,
поддерживаемые сестрами, подымались по ступенькам, некоторых несли
на носилках. Вот сняли носилки и поставили в сторону, на лицо натянули
шинель. Не довезли... Женщины смотрят сквозь ограду: нет ли своих,
близких, знакомых. Многие плакали.
Был мир. Стала война.
По городу ходили вооруженные патрули из гражданского населения.
Истребительные батальоны несли охрану, искали немецких парашютис-
тов. В горкоме комсомола записывали в партизаны, в подпольщики. И
стар и млад ловили шпионов. Шпионы, как на подбор, были в темных
очках и кожаных регланах...
Подойдя к очередной группе, поинтересовался: «Что случилось?». В
центре группы мужчина с нашей улицы, двое парней крепко держали его
за руки, третий обыскивал, проверяя документы. Толпа настороженно
следит за их действиями и угрожающе гудит. Увидев меня, мужчина об-
радовался. Я засвидетельствовал — свой, сосед, и мужчину нехотя отпус-
тили. «Никак домой не доберусь, — жаловался он. — В седьмой раз задер-
живают». На ногах у него были накладные кожаные голенища-краги —
«шпион». Но были и настоящие.
Е.Гольбрайх.
(Войны разрозненные строки. — Душанбе, 1984)
12
* * *
На фронт еду вместе с сыном.
Отбывая на фронт, я уезжаю с сознанием того, что за свою великую
Родину, за Коммунистическую партию и великого Сталина я готов сра-
жаться до победного конца. Горжусь тем, что мой сын, выполняя свой
священный долг перед Родиной, идет вместе со мной на фронт. Я, как и
все патриоты Советской страны, убежден, что победа будет за нами.
Врач Л. Гинзбург.
(Газета «Вщебсга рабочы», 25 июня 1941 г.)
* * *
Приказ войскам гарнизона, предприятиям, организациям и всему на-
селению города Витебска.
25 июля 1941 г.	гор. Витебск.
В выполнение Указа Председателя Верховного Совета СССР
от 22 июня 1941 года приказываю:
§1
Руководителям всех учреждений, предприятий и организаций гор. Ви-
тебска в интересах обороны и обеспечения общественного порядка и го-
сударственной безопасности обеспечить бесперебойную и четкую рабо-
ту предприятий, организаций и учреждений, приняв все необходимые меры
к обеспечению выполнения производственных планов и заданий.
§2
В целях обеспечения общего порядка с 26 июня с. г. движение пешехо-
дов и автогужевого транспорта по гор. Витебску разрешить с 5-00 до 23-00.
После установленного времени разрешено движение только трамваем
специального обслуживания рабочих и служащих, которые едут на смен-
ную работу, автогужевого транспорта горпродторга, транспорта торг-
преда, военного торга, промторга, треста столовых и ресторанов по спе-
циальным пропускам указанных торгов.
§3
Зрелищные предприятия: кино и театры, сады, площадки и т. д. закан-
чивают свою работу в 22-00, торгующая сеть, столовые, рестораны и кафе
прекращают свою работу в 22-30.
Примечание. Машины скорой помощи и дежурные аптеки работают
круглосуточно.
§4
С этого времени запрещается въезд в город и выезд из города, за ис-
ключением лиц, которые следуют по служебным командировкам, колхо-
зам, колхозникам и единоличникам прилегающих районов, которые при-
бывают для продажи своих продуктов на колхозные рынки.
13
§5
Всем директорам предприятий, руководителям учреждений, руково-
дителям домов и частным владельцам домов и помещений обеспечить на
протяжении 24 часов все противопожарные мероприятия. Контроль за
выполнением этого параграфа возлагаю на начальника пожарной охра-
ны города и городского отделения милиции.
§6
Категорически запрещаю всякое движение по городу пешеходов и
транспорта во время воздушной тревоги, за исключением лиц, имеющих
специальные для этого пропуска, и бойцов ОСОАВИАХИМа, МПВО и
особого состава истребительных батальонов.
§7
За невыполнение и нарушение этого приказа виновные будут привле-
каться к строгой ответственности по закону военного времени, согласно
Указу Председателя Верховного Совета СССР «О военном положении».
§8
В целях обеспечения государственной безопасности и еще большего
укрепления нашей Родины призываю всех граждан и гражданок города
Витебска честно и добросовестно выполнять свой долг перед нашей со-
циалистической Родиной, поддерживая революционный порядок, строго
и безоговорочно исполнять приказы и постановления органов Совет-
ской власти, проявляя настоящую большевистскую бдительность.
Начальник гарнизона, полковник Редченков.
Комендант гарнизона, капитан Мироненко.
(Газета «Вщебсю рабочы», 28 июня 1941 г.)
26 июня 1941 года. Пятый день войны
Взобрались на ходу в вагон (пассажирский) и сравнительно благопо-
лучно часам к шести вечера приехали в Витебск. На вокзале и привокзаль-
ной площади было очень шумно, часто ревела сирена, по радио объявили о
воздушной тревоге, но ее быстро отменили. Мы с Ильей Семеновичем
Липкиным стали спрашивать, как найти школу № 27 (там базировался наш
госпиталь № 547). Прохожие с подозрением смотрели на Липкина, на его
черноватые усики и кашне. Женщины несколько раз подводили к нему
милиционеров и офицеров с требованием проверить наши документы.
Наконец мы пришли в школу. Она стояла на пригорке. Была заполнена
кроватями, оборудованием. После оформления документов познакомились
с начальником госпиталя Вязьменским и комиссаром Раппопортом.
Доктор Вязьменский — седой, лысоватый, полный, ниже среднего ро-
ста мужчина. Умный добрый взгляд, хорошая улыбка, озабоченность (но
не растерянность) отличали этого человека. В разговоре немногословен.
14
Сразу же видны жизненный опыт, вдумчивость, врачебный гуманизм. До
госпиталя он был главным врачом Витебского тубдиспансера. Раппопорт —
худой, маленького роста, привлекает людей доброжелательностью и не
вмешивается в решение медицинских вопросов, в которых некомпетен-
тен. До войны работал портным.
В госпитале чисто. Инструментов мало, нет бестеневых ламп. Меди-
цинские сестры хорошие, почти все из Белоруссии. Врачи на семьдесят
процентов из Москвы, Украины и даже Грузии. Остальные белорусы. Рас-
считан госпиталь на пятьсот коек, но может принять, как показала даль-
нейшая работа, три с половиной тысячи раненых.
Утром поехали в клиники мединститута. Они свернули свою работу, гото-
вятся к эвакуации. Быстро забрали нужные инструменты, шовные материалы,
операционные столы, бестеневые лампы и привезли к себе. Сами их и перета-
щили на этажи. Через три часа операционные блестели оборудованием.
В три часа дня начали поступать раненые. Город горел, бомбежка про-
должалась. Начался артобстрел.
Мне, более опытному, воевавшему на финском фронте, пришлось
успокаивать тех, кто нервничал. Одна из сестер, потерявшая во время
бомбежки в Молодечно всю свою семью и чудом оставшаяся в живых,
как только начинался обстрел, в диком страхе убегала и пряталась в углу.
Раненых поступало много. Они нервничали и просили скорее их эва-
куировать.
Вывозили раненых без промедления. Врачи старались удобнее устроить
наших в теплушках санпоездов. Той дело взлетали столбы пламени от взры-
вов фугасок и авиабомб, неустанно работали бригады по ремонту путей. В
дороге налетали «юнкерсы» и разбивали санпоезд, несмотря на красные
кресты на белых крышах вагонов (потом эти кресты уже не рисовали).
Какие же у меня остались впечатления от Витебска? Города почти не
помню. На площади толпа: поймали диверсанта в милицейской форме.
Подошел начальник милиции. Вдруг сзади раздался выстрел — началь-
ник был убит наповал. Все побежали, но двое рабочих, державших дивер-
санта, не растерялись, не выпустили его.
Воздушная тревога объявлялась чуть ли не каждые пять минут. Че-
рез две недели [1] приказ об эвакуации. Забрали оборудование, добытое
в мединституте, погрузили раненых, имущество, персонал, и ночью поезд
тронулся по направлению к Москве.
Академик Б. Петровский.
(Военный госпиталь. Год 1941 // Наука и жизнь. — 1975. — № 5. — С. 45)
Примечание.
1. Автор, по-видимому, ошибается: едва ли приказ мог быть отдан
через две недели. Речь идет максимум о десяти-одиннадцати днях.
15
* * *
Боевые подруги
Трудящиеся Витебска, как и весь многомиллионный советский народ,
готовы выполнить свой долг в Великой Отечественной войне. Вместе со
своими мужьями, братьями и сыновьями и советские женщины горят же-
ланием раздавить фашистскую гадину.
В областной комитет Красного Креста ежедневно из районов облас-
ти поступают многочисленные заявления от работниц, служащих и уча-
щихся с просьбой зачислить в санитарные команды и отправить неотлож-
но на фронт. Группа жен военнослужащих тт. Мельникова, Кравцова, По-
пова и др. в своих заявлениях пишут: «Наши мужья вот уже несколько
дней с воздуха, на суше и в море громят подлых поджигателей войны.
Нам, боевым подругам, не привыкать бить врага. Просим отправить на
фронт.
В филиал института переливания крови пришла группа девчат с
предприятий и организаций Витебска. Дежурному работнику они зая-
вили:
— Просим проверить состояние нашего здоровья. Хотим отдать нашу
кровь, она потребуется раненым бойцам и командирам нашей доблест-
ной Красной Армии.
(Газета «Вщебсю рабочы», 26 июня 1941 г.)
27 июня 1941 года. Шестой день войны
Из Ленинграда ехали в Витебск ночью. На рассвете долго стояли в
поле неподалеку от города. Со стороны Витебска доносились глухие взры-
вы. Приехав, мы узнали, что фашистские самолеты пробовали бомбить
железнодорожную станцию, но неудачно для себя. Только одна бомба
попала в водокачку, и та, на счастье, не разорвалась.
Город притих, как притихает природа перед большой грозой. Воздуш-
ные тревоги идут одна за другой. Вражеские самолеты летают над горо-
дом и днем и ночью. Каждый день прибывают беженцы. Они приносят
тревожные вести. Горят Минск и другие города Белоруссии. Фашист-
ские захватчики подходят все ближе и ближе.
Об открытии <театрального> сезона нечего и думать, да и имущество
наше, наверное, погибло. Бригадами обслуживаем госпитали, несем дежур-
ство по охране города. Как депутат, организовываю жителей своего района
на возведение укреплений. Работы хватает. А тревожные вести все ширят-
ся и ширятся. Красная Армия ведет тяжелые оборонительные бои и шаг за
шагом отступает.
Т. Сергейчик, актер 2-го БГТ.
(Нататю акцёра. — Мн., 1966. — С. 156-157)
16
* * *
Четко отправляем поезда
Когда я узнал о наглом бандитском нападении фашистских варва-
ров на мирные советские города, мое сердце наполнилось гневом и не-
навистью. Я дал себе слово сделать все, что смогу, чтобы помочь нашей
родной Красной Армии. Коллектив станции горит желанием дружно
помочь славным воинам Советского Союза, работать так, чтобы обес-
печить все нужды армии, флота, авиации. Для этого каждый из нас ста-
рается прежде всего работать четко, самоотверженно, быть примером
дисциплины и организованности. Взять хотя бы 25 июля. Подчиненные
мне составительные бригады самоотверженно сражались и сражаются
за своевременное формирование поездов. Составитель т. Жевлаков
отлично справился с порученным ему заданием. Он сформировал два
поезда скоростным методом и выполнил почти две нормы. Исключи-
тельно слаженно поработал составитель Поташков, обеспечив четкое
выполнение задания. Младший стрелочник Иванов, башмачник Россий-
цев своим отличным трудом помогли составителям быстро формиро-
вать поезда. Работники нашей станции — диспетчеры, заведующие ма-
неврами, составители, башмачники, сцепщики, стрелочники — считают
для себя священным обязательством обеспечить четкое бесперебойное
отправление поездов, перевезти все необходимое для нашей славной
Красной Армии. Мы убеждены в нашей победе. Гитлеровские бандиты
будут уничтожены. Красная Армия, ее родной брат — железнодорож-
ный транспорт, весь советский народ обеспечат победу над врагом.
С. Калатовский, заведующий маневрами ст. Витебск.
(Газета «Вщебсю рабочы», 27 июня 1941 г.)
s|c sjc
Подъезжаем к большому красивому городу на горах. Смоленск? Нет,
Витебск. Почему? Витебск — первый организованный город. Самолеты
здесь отбиваются, и продукты есть.
Из дневниковых записей писателя Янки Мавра.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. — Мн., 2006. — С. 116)
* * *
До Великой Отечественной войны я работал полировщиком в шлифо-
вальном цехе на очковой фабрике (после войны на ее площадях был от-
крыт завод электроизмерительных приборов). Выходной день у нас был
скользящий, поэтому в воскресенье 22 июня мне пришлось идти на работу.
Пришел. Все было как обычно, работали молча, стараясь выполнять нор-
му выработки. Где-то в середине дня раздалась сирена. Выключили станки
17
и пошли слушать радио. Молотов сказал о нападении на СССР фашист-
ской Германии. Конечно, все были возбуждены. А вскоре возник митинг.
Выступали рабочие, говорили о том, что мы дадим достойный отпор врагу.
Но каждый понимал, что жить уже по-старому будет невозможно.
Назавтра я вышел на работу, как обычно. Но, как говорится, в воздухе
витало сообщение Молотова. Вскоре в здании клуба металлистов, кото-
рый находится на берегу Западной Двины, стали приходить мужчины при-
зывного возраста. Мне было только 17 лет, и в армию меня не взяли. Тем
более, что вскоре наше заводское начальство поставило важную задачу:
подготовить предприятие к эвакуации. Все кто только мог стали станки и
другое оборудование извлекать из бетонных полов, на руках мы перетас-
кивали его в машины, а затем везли на вокзал, где предприятию были пре-
доставлены открытые платформы. На них все выгружали совсем другие
бригады рабочих, а машины вновь ехали на предприятие за новой партией,
благо, что завод наш находился совсем рядом с железнодорожным узлом.
Подготовкой оборудования для эвакуации мы занимались несколько
суток, не выходя из цехов. Даже ночевали в них, отдавая сну только по
несколько часов. Кто-то нам привозил еду, кормил. Быстрый обед — и
вновь готовим предприятие к эвакуации.
Спустя несколько дней после начала войны всех рабочих, ИТР и служа-
щих рассчитали, то есть выплатили зарплату за проработанное время. И ког-
да эшелон с заводским оборудованием уже был готов к отправке, всем жела-
ющим предложили эвакуироваться вместе с предприятием. Мама решила, что
ехать нам неизвестно куда не стоит, так что я остался с ней. Вскоре к нам
пришла мамы двоюродная сестра и спросила: «Что вы ждете?». Тогда решили
идти на родину мамы — в Лиозненский район. В пяти километрах от шоссе
Витебск — Смоленск и на таком же расстоянии от станции Крынки находи-
лась довольно большая деревня Хотимлево. Туда и направились мы с мамой.
Когда уже вышли из города по Смоленскому шоссе, увидели, как несколько
фашистских самолетов стали бомбить Витебск. Я стал их считать, насчитал
около 27 Они бомбили в основном военный аэродром, который располагался
на южной окраине города. Как я узнал позднее, эта бомбежка не только по-
вредила взлетное поле, но и немало близлежащих улиц Были и жертвы.
И. Сорокин, ветеран Великой Отечественной войны.
28 июня 1941 года. Седьмой день войны
Папа за три дня до начала войны уехал с какой-то инспекторской про-
веркой в пограничный город Лепель. Вестей от него не было. Мы, правда
не очень волновались, потому что не представляли, что там происходит.
Вернулся отец буквально почерневший. Они с мамой ушли в другук
комнату, и за закрытыми дверями папа рассказывал шепотом о творящемсз
18
там ужасе. Говорить об этом громко нельзя было. Уже был оглашен гроз-
ный приказ Сталина: не сеять панику, паникеров расстреливать на месте...
В этот же день и мы почувствовали, что война не ТАМ, а уже ЗДЕСЬ,
рядом: в небе над Витебском появились немецкие самолеты.
Я стояла на подоконнике и узкими полосками бумаги крест-накрест за-
клеивала оконные стекла. Делали это потому, что таков был приказ город-
ского штаба обороны, ничуть не думая, что это может так быстро пригодиться.
День был ясный, небо голубое. На речку бы в такой день! Внезапно в
небе послышался гул самолетов. Я бы не обратила на него внимания: са-
молеты тогда летали низко, и к их гулу мы привыкли. Но это был какой-
то особенный гул: прерывистый, нудный, заставивший меня взглянуть
вверх. В это время луч солнца скользнул по крыльям самолета, и я увиде-
ла вместо звезд — кресты! Соскочив с окна, я истошно закричала: «Нем-
цы!». Сбежался весь дом. Но это был еще только разведывательный по-
лет. Бомбежки начались вечером.
Ц. Сегаль.
(Утерянные ключи. — Самара, 1999. — С. 69-70.)
* * *
К началу Великой Отечественной войны я жила в Витебске одна с
тремя маленькими детьми на руках: старшему сыну было десять лет, вто-
рому - семь, дочери - четыре года. Моего мужа арестовали в два часа
ночи одним июльским днем 1938 года. Прощаясь со мной, он сказал, что
ни в чем не виноват, и выразил уверенность, что все выясниться и его
отпустят домой. Но мы его так больше и не увидели. Как я уже узнала
много лет спустя, муж был бездоказательно обвинен в шпионаже, приго-
ворен к высшей мере наказания и расстрелян.
Я работала старшей медицинской сестрой в доме младенца. После аре-
ста мужа жили только на мою небольшую зарплату, и чтобы побольше
заработать (мы еле сводили концы с концами), я трудилась почти без вы-
ходных, часто даже брала ночные дежурства.
В первые дни войны, получив повестку, я явилась с военным билетом
в военкомат. Учитывая профессию, меня отправили в один из госпита-
лей, который был развернут тут же, в Витебске. В нем собирали ране-
ных, которым надо было оказать первую медицинскую помощь. Правда,
были здесь и тяжело раненные. Как-то, помню, мы только за два часа
приняли 236 человек. Поскольку детей некуда было девать, я младшую
из них, дочь Майю, поместила в мой же дом младенца, благо заведующая
из уважения ко мне согласилась на это. Сыновья почти все время были
со мной в госпитале, там чем могли помогали старшим: кормили ране-
ных, приносили им еду, выполняли мелкие поручения. Когда немцы по-
19
дошли близко к городу, госпиталь решили эвакуировать, и всех раненых
перевезли на открытые платформы. Несколько дней они там находились,
пока железнодорожники не нашли возможным отправить эшелон. По-
нимая мое положение, начальник госпиталя перед эвакуацией выдал мне
мою зарплату (помню, было 10 рублей) и документы, сказав, что я могу
делать, что желаю. За те три дня, что я круглосуточно была в госпитале,
дом ребенка эвакуировали в Калининскую область. Так я потеряла связь
с дочерью. В горздраве мне сказали, что по радио передали, что на эше-
лон, в котором были дети из нашего дома младенца, напали фашистские
стервятники и разбили его. Можно себе представить, что чувствовала все
время, пока не узнала, что среди чудом выживших в той бомбежке оказа-
лась и моя дочь.
Витебск вовсю бомбили. Горели многие дома, аэродром, пламя на ко-
тором было видно со всех окраин. Дома я схватила своих мальчишек и
вместе с отцом пошла за город, чтобы там где-нибудь спрятаться от бомб,
Числа 10-11 июля среди прятавшихся в окопах прошел слух, что немцы
скоро подойдут к Витебску, и все стали срочно покидать это место. Отег
предложил пойти в наши родные места, Усвятчину. Поэтому мы пешком
и направились в сторону Суража.
Р. Теппер, медицинский работник
* * *
Постановление Совета Народных Комиссаров БССР и ЦК КП(б)Б.
Враждебные Советской власти и нашему народу элементы, агенты
фашизма в стремлении посеять растерянность и вызвать панику у насе-
ления наших городов и деревень распространяют всякого рода провока-
ционные слухи, враки и небылицы.
В целях пресечения подрывной деятельности врагов советского наро
да Совет Народных Комиссаров Белорусской ССР и Центральный Ко
митет Коммунистической партии (б) Белоруссии постановляет:
1.	Обязать прокурора Белорусской ССР тов. Ветрова, областных и рай
онных прокуроров немедленно арестовать и предать суду военного три
бунала лиц, распространяющих разного рода провокационные слухи.
2.	Самовольно покинувших свои посты с. ..> арестовать и предать суд
военного трибунала как трусов и дезертиров.
3.	Обязать все обкомы, райкомы, горкомы КПБ, исполкомы областны
Советов трудящихся провести широкую политико-массовую разъяснитель
ную работу, обеспечить выпуск газет, организовать издание листовок, плг
катов, разъясняющих и формулирующих задачи населению в военных ус
ловиях.
28 июня 1941 г.	г. Минсь
20
29 июня 1941 года. Восьмой день войны
В аппарате обкома комсомола тогда было 27 человек — секретари,
заведующие отделами, инструкторы... Через неделю нас осталось двое:
я, первый секретарь, и Варвара Васильевна Дроздова, секретарь по шко-
лам. Она не призывалась в армию по состоянию здоровья. Все наши муж-
чины пошли на фронт. Мне приказали пока что здесь заниматься оборо-
нительными делами. Секретарями райкомов и горкома комсомола Ви-
тебска остались только женщины. В горкоме — Самуйлова, в Октябрь-
ском райкоме — Зильберборт, в Первомайском — Кротова, в Железно-
дорожном — Иванов. Его оставили и руководителем подпольной органи-
зации на случай оккупации. Доводилось задание: объединять юных пат-
риотов в боевые ячейки, группировать вокруг активистов всю молодежь.
Вооружаться, чтобы наносить как можно больший урон врагу всеми воз-
можными средствами борьбы, вести разведку, выявлять и уничтожать пре-
дателей, поднимать патриотический дух людей, помогать всячески нашей
армии в ее тяжелой борьбе с немецко-фашистскими оккупантами.
В. Лузгин, бывший первый секретарь Витебского обкома комсомола.
(Память. Витебск. Кн. 1. — Мн., 2002. — С. 419-420)
* * *
Бить фашистов беспощадно
«Пламя гнева и уверенность в победе» — вот эти слова пел горьковский
буревестник. Эти слова и эти чувства переживает каждый советский человек в
эти исторические дни. Мы все, работники науки и искусства, горим пламенным
гневом и уверены, что этот народный гнев испепелит фашистских мерзавцев
во главе с обер-палачом — Гитлером. Нам, старым людям, пришлось пережить
и русско-японскую и первую империалистическую войны. Тогда у нас были
совсем другие чувства. Теперь мы ведем последний и решающий бой за честь и
свободу нашей советской Родины, за честь и свободу других народов, угнетен-
ных фашистскими собаками. Наша уверенность в победе над врагом ничем не-
поколебима: Гитлера бьет самый большой народ, его бьет самая большая в мире
армия, его бьет самый большой в мире стратег — Сталин.
Л. Брандт, лектор музыкального училища
(Газета «Вщебск! рабочы», 29 июня 1941 г.)
* * *
Мой отец — Николай Яковлевич Козловский — с 1930-х годов работал
оперуполномоченным в Первомайском отделе милиции в городе Витебске.
Сам он был уроженцем Бешенковичского района, в 16 лет был избран пред-
седателем колхоза. В те годы он и познакомился со Львом Доватором, впо-
следствии активным участником обороны Москвы, Г сроем Советского Союза.
21
С первых же дней Великой Отечественной войны все витебские ми-
лиционеры были переведены на особый режим работы. Отец тогда не
делился с нами, членами своей семьи, никакими новостями или служеб-
ными делами. И все, о чем я рассказываю сейчас, он поведал мне уже в
послевоенное время.
В конце июня 1941 года его ввели в какую-то специальную группу из
25 человек, которая состояла, по-видимому, только из работников мили-
ции. Она имела номер 25-бис. Как оказалось впоследствии, этих людей
готовили к тому, чтобы, если Витебск будет захвачен фашистами, они
накануне этого события взорвали наиболее значимые в промышленном
и военно-стратегическом отношении объекты. Так в действии осуществ-
лялся призыв Сталина ничего не оставлять врагу. Конкретный план был
создан, но подробности его отец не рассказывал. Он утверждал, что в
начале июля всех их инструктировал лично бывший тогда первым сек-
ретарем ЦК КПБ П. Пономаренко. И они готовы были выполнить этот
приказ, хотя испытывали понятное неудобство: ведь строили все эти
объекты на протяжении многих лет, отказывали себе во многом, лишь
бы предприятия размещались в красивых и удобных зданиях. Многие из
этих предприятий были гордостью витеблян. И еще такой примечатель-
ный факт: все документы у участников этой группы забрали и сказали:
«Если что-нибудь потребуется, то назовите номер группы, свою фами-
лию и имя». Так, кстати, впоследствии и оказалась...
Насколько я знаю, эта группа взорвала в Витебске только один объект —
цех льнопрядильной фабрики «Двина». Отец рассказывал, что наступление
фашистов оказалось столь стремительным, что никто не ожидал их появле-
ния в Витебске уже в конце первой декады июля. А поскольку немцы уже
9 июля оказались на окраинах Витебска, то последовал приказ отступить на
Велиж. Красную Армию Николай Яковлевич догнал вместе с однополчана-
ми только в Вязьме. Из группы в 25 человек их осталось только пятеро, все
остальные погибли. После демобилизации отец вместе со своими однопол-
чанами попал в полк правительственной связи, в котором прослужил до окон-
чания войны. Приходилось ему не очень сладко, особенно под Ленинградом.
С двумя из этих пятерых, он продолжал дружить и после войны. Фамилии их
были Хохлов и Соловьев. Причем последний работал некоторое время сек-
ретарем одного из райкомов партии в Ленинграде.
За годы войны отец был награжден орденом Красного Знамени, дву-
мя орденами Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды, мно-
гочисленными медалями. После войны он служил в системе внутренних
войск, а после демобилизации в 1959 году переехал в Витебск. Умер в
1996 году в возрасте 87 лет.
А. Козловский, пенсионер.
22
30 июня 1941 года. Девятый день войны
В конце июня все роты батальона — три стрелковые и пулеметная —
были полностью укомплектованы. Но в это время по указанию обкома
партии и военных органов от нас забрали сначала одну роту, потом еще
две (всего до 500 человек), причем они комплектовались преимуществен-
но за счет местных жителей, белорусов. Мы понимали так, что их на-
правляют в тыл противника, в партизанские отряды и диверсионные груп-
пы. Это придавало нашей работе уже не местный, а общегосударствен-
ный характер. Мы гордились этим и тем, что наш батальон и там, куда
послали его роты, будет воевать против врагов Родины. Тепло напутствуя
товарищей, желали им боевых успехов.
Взамен выбывших подразделений мы создавали другие и тоже гото-
вили их к выполнению боевых заданий. Всего за две недели оборонитель-
ных действий в городе через наш батальон прошло более тысячи бойцов
и командиров. С молодыми воинами-ополченцами проводились не толь-
ко военные занятия, но и политическая подготовка. Этого требовала слож-
ная обстановка, нарастание грозной опасности, нависшей над Родиной.
Необходимо было держать людей в курсе событий на фронте и в тылу, в
постоянной готовности и бдительности. Используя газеты и радио, пока
была такая возможность, политработники и командиры проводили бесе-
ды, политинформации.
Надо было заботиться и о питании ополченцев. Некоторое время на-
шим «пищевым блоком» служила столовая возле кинотеатра «Париж-
ская коммуна» на улице Вокзальной, куда все приходили строем. Позже,
когда железнодорожную сторону города захватили немцы, штаб изыс-
кивал другие источники продовольствия.
2 июля, когда батальон вновь был укомплектован, мы получили ору-
жие: винтовки, станковые и ручные пулеметы, патроны, бутылки с горю-
чей смесью для борьбы с фашистскими танками. Днями позже в каждую
роту прислали медицинскую сестру, видимо, из студентов мединститута
или общества Красного Креста. Мы совсем стали похожи на воинскую
часть, и боевые возможности наши возросли.
Г. Усатенко, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 7-8)
* * *
На <игольном> заводе осталось только 10 человек. Вскоре нас при-
гласили в Октябрьский райком партии, он находился в Бибкином переул-
ке. Говорил с нами второй секретарь райкома М. Т. Любимцев. С его слов
было понятно, что мы должны быть готовы ко всему: участвовать в обо-
роне города и, если понадобится, создать партизанский отряд. При необ-
23
ходимости должны быть готовы покинуть город и любыми способами
добраться до Подольска, куда был эвакуирован наш завод. Из его сум-
бурного выступления мы поняли, что никакого конкретного плана дей-
ствий у партийного руководства города нет. Единственное, что он пред-
лагал конкретно; каждому пойти в 6-ю школу на улице Ленина и там по-
лучить оружие.
Из райкома мы сразу же направились в школу. Там на лестничной клет-
ке стоял большой ящик с винтовками. К нашему удивлению, они были
американские, калибра 9 мм. Каждому под расписку выдали винтовку и
четыре патрона. А город все время бомбили.
М. Пескин, бывший мастер игольного завода.
(Рывкин М., Шульман А. Хроника страшных дней. — Вт., 2004. — С. 26-27)
1 июля 1941 года. Десятый день войны
Я сидел в своем служебном кабинете и с тревогой думал. Шла вторая
неделя войны. Что такое война, я представлял себе лишь по сводкам.
На дворе стояла хорошая летняя погода. На безоблачном небе свети-
ло утреннее солнце, теплом согревая все живое на земле. Здесь войны
еще не было.
На улицах царило обычное оживление. Люди ходили со своими забота-
ми, магазины были открыты. Но за всем внешним спокойствием сквозила
озабоченность, тревога. Сотрудники музея заходили в кабинет по разным
текущим вопросам, пристально вглядывались в мои глаза с немым вопро-
сом; что будет дальше? Я ответить не мог, потому что сам не знал.
Раздался телефонный звонок. Звонили из обкома партии, сказали не-
медленно прийти на совещание. В обкоме встретил много знакомых. Здесь
были директора и парторги заводов, фабрик, других предприятий. У всех
был один вопрос: «Зачем вызвали?». Но мы понимали, что что-то долж-
но быть важное. На совещании выступил первый секретарь обкома
т. Стулов, в своем выступлении был краток: советские воинские части на
границе ведут тяжелые кровопролитные бои, защищая каждую пядь зем-
ли. Но фашистские полчища продвигаются в глубь нашей страны. Нуж-
но быть в готовности ко всяким неожиданностям, сохраняя полное спо-
койствие. Предстояло привести в боевую готовность все противопожар-
ные защитные средства, обеспечить охрану всех предприятий и не допус-
кать самостоятельной эвакуации семей. Возникли вопросы к Стулову:
— Задержат ли немцев?
— Сдадут ли Витебск?
— Что делать с оборудованием в случае, если немцы подойдут к городу?
На эти вопросы секретарь обкома ответа не дал. Но видно было, что
наше руководство этими вопросами всерьез занимается. Значит, нужно и
24
нам, руководителям предприятий и учреждений, тоже подумывать. Было
ясно, что счет времени теперь пошел на дни и часы.
Вернувшись в музей, я собрал сотрудников на совещание, сообщил о
тревожной обстановке, что жизнь и работа переходят на положение воен-
ного времени, что музей должен быть открытым для посещения, но с посе-
тителями нужно проводить и работу по гражданской обороне. В кинозале
лектория стали демонстрировать фильмы по противовоздушной обороне.
Отдельный разговор у меня состоялся с завхозом музея Мартыном
Петровичем Лабохо, моим заместителем по научной работе Иваном Иг-
натьевичем Василевичем [1] и бухгалтером Виктором Сергеевичем Дов-
гялло. М. П. Лабохо я предложил немедленно на всех площадках лест-
ничных клеток и в залах музея установить бочки с водой и ящики с пес-
ком, оборудовать подвал под бомбоубежище, организовать круглосуточ-
ное дежурство и охрану музея. Последнее усугублялось еще и тем, что
половину помещения на третьем этаже занимала телефонная станция.
И. И. Василевича я попросил продумать, как можно в сжатые сроки подго-
товить все документы и экспонаты музея к упаковке для эвакуации.
В. С. Довгялло должен был оперативно осуществить все, что требова-
лось по финансовой части.
Было три часа дня. Я решил пойти на вокзал, посмотреть обстановку.
На железнодорожном вокзале толпы не было. Около касс были группы
пассажиров. Видимо, более дальновидные жители города стремились вы-
ехать заблаговременно.
В то время по совместительству я имел небольшое количество учеб-
ных часов в железнодорожном ФЗУ, которое располагалось в одноэтаж-
ном деревянном здании рядом с паровозным депо Риго-Орловской же-
лезной дороги. Зашел туда. Занятий не было. Встретил машиниста-на-
ставника Ивана Марковича Ковалева. Коротко поговорили.
— Иван Маркович, что слышно на железнодорожном фронте?
— Пока ничего особенного. Часто проходят воинские эшелоны. Ре-
зервный паровозный парк готовят в сцепке к отправке в тыл.
Подошли два инструктора, работавшие в ФЗУ, — Заботин и Полесов.
— Сегодня ночью, под утро, немецкий самолет под Рудней бомбил пас-
сажирский поезд на Москву. Поезд уцелел, но паники наделал большой.
Есть раненые.
В. Зейлерт, бывший директор областного краеведческого музея.
(ГАВО,ф. 391, on. 1, д. 3)
Примечание.
1. Василевич Иван Игнатьевич (1890-?) — музейный и архивный ра-
ботник. С1929 г. работал в витебских архивах, затем в краеведческом
музее. Во время немецко-фашистской оккупации исполнял обязаннос-
25
ти заведующего архивным отделом директора исторического музея.
Сотрудничал с оккупационными властями. После войны был осужден
на 25 лет лишения свободы.
2 июля 1941 года. Одиннадцатый день войны
2 июля в г. Витебске проведено инструктивное совещание команди-
ров истребительных батальонов, на котором присутствовали: три коман-
дира городских истребительных батальонов, 6 командиров районных ис-
требительных батальонов (Витебский, Городокский, Лиозненский, Ме-
ховский, Суражский, Сиротинский).
Сообщение УНКВД БССР по Витебской области в НКВД и НКГБ
БССР о состоянии истребительных батальонов.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. — Мн.,
2006. - С. 125)
* * *
Рано утром, как только взошло солнце, я проснулся от поющего звука
мотора «мессера», летевшего низко, над крышами домов, по направле-
нию к вагонному депо, которое было почти рядом, за линией железной
дороги. Послышались винтовочные выстрелы по самолету, и тут же про-
грохотали два взрыва. Бомбы разорвались поблизости от депо. Было уже
не до сна.
Я пошел в музей. Идти далеко, но ноги были молодые, привычные,
т. к. нередко приходилось добираться на работу пешком. Автобусы на
Марковщину тогда не ходили, только трамвай.
В музее был дежурный. Желая оценить обстановку, пошел по улице
Суворова к зданию Художественного техникума [1]. Около входа в тех-
никум прохаживались наши ученицы Последович [2] и Жолток [3] с про-
тивогазами через плечо <...>. Никого, кроме них, не было.
Решил зайти к родителям, которые жили на втором этаже в угловом
доме на перекрестке Советской улицы и улицы Суворова. Там в комму-
нальной квартире они имели комнату. Проходя по улице Суворова, слева
я увидел, что около обкомовского дома стоят две грузовые машины и в
них грузят домашние вещи. Я понял, что это эвакуация. <...>
Пришел в музей. Все сотрудники были в сборе. Сказал, что официаль-
ного распоряжения об эвакуации нет, но семьи обкомовских работников
эвакуируются. Значит, и нам надо будет начать подготовку. Для эвакуа-
ции необходимы были транспортная тара, упаковочный материал и же-
лезнодорожный вагон. В качестве упаковочного материала остановилиа
на стружках, потому что их проще было достать. На вагон нужно былс
соответствующее распоряжение. Договорились с И. И. Василевичем, что'
26
бы он начал подбирать экспонаты из экспозиции и из фондов соразмер-
но их ценности, составить описи, чтобы облегчить упаковку в тару с вло-
жением вторых экземпляров. И. И. Василевич приступил без паники всем
штатом музея к этой работе, одновременно продолжили работу с посе-
тителями по противовоздушной обороне.
Я пошел в облоно, к заведующему т. Алексейчику, за указаниями. Алек-
сейчик сказал, что вагонами не распоряжается, и по этому вопросу надо идти
в обком партии. В отношении пункта назначения решили, что безопаснее пе-
ревезти ценности музея в Саратов и сдать на хранение в музей им. Радищева.
Поскольку я имел призывную повестку в армию, то решено было вре-
менно исполняющим обязанности директора музея назначить заведую-
щую отделом соцстроительства Анну Ефимовну Соломонник. Тут же по
телефону Алексейчик созвонился с начальником второго отдела облво-
енкомата с просьбой дать мне отсрочку до 7 июля в связи с эвакуацией
музея. Просьба была удовлетворена. <...>
На площади Свободы было много народа. В толпе встретил заведующе-
го областным отделом культпросвета Соломонника [4]. Он был в комсоста-
вовской форме, с тремя «кубарями» [5] на петлицах. Спросил, чем он занят.
— Только что закончил вывозку кинолент с базы кинопроката за го-
род, где их закопали. Ведь это же взрывной материал большой силы. А
сейчас тороплюсь к отправке на фронт. Прощайте!
И он побежал по Замковой улице к мосту через Двину.
Проходя около здания обкома партии, увидел два стоящих автобуса.
Номера машин были прибалтийские. Эти автобусы были из последних,
прорвавшихся из окружения, с членами латвийского правительства. Муж-
чины были легко одеты, с ними были женщины и дети. Багажа с собой
они не имели никакого [6].
Я зашел в вестибюль обкома. Приехавшие сразу были проведены в
кабинет Стулова для беседы. Им выдали ордера на базу для получения
экипировки и в гостиницу — до окончательного решения вопроса с их
местом жительства. Выйдя на площадь, наполненную людьми, услышал
поющий звук пролетающего на большой высоте «мессера». От самолета
отделились сверкающие точки. Среди людей, наблюдающих за самоле-
том, раздались крики «Фосфор бросают!». В панике бросились под укры-
тие подъездов и Николаевского собора. Но крик оказался провокацион-
ным. Самолет сбросил листовки: немецко-фашистское командование при-
зывало население сдать город. Площадь и прилегающие улицы были усе-
яны белыми листовками. Люди стали их подбирать и, разобравшись, что
в них написано, с яростью рвали на клочки.
В. Зейлерт, бывший директор областного краеведческого музея.
(ГАВО, ф. 391, оп. 1,д. 3)
27
Примечания.
1.	С1939 г. художественный техникум был реорганизован в училище.
Но автор воспоминаний это учебное заведение называет по привычке
техникумом.
2.	Последович Александра Онуфриевна (1918-1988)— белорусский гра-
фик. В 1950 г. закончила Академию художеств в Ленинграде. Работала
в области станковой графики. В послевоенные годы жила в Минске.
3.	Жолток Валерьяна Константиновна (1919-2000) — белорусский жи-
вописец. Закончила Витебское художественное училище в 1939 г. ив предво-
енные годы работала художником-декоратором Театра оперы и балета
БССР в Минске. Автор мемуаров, по всей видимости, ошибается, указывая
на В. Жолток в качестве ученицы Художественного училища летом 1941 г.
4.	Соломонник Борис Владимирович (1905-1975) — работник куль-
туры. Начинал учеником киномеханика в витебском кинотеатре «Оде-
он», в 1928-1930 гг. работал администратором 2-го БГТ, в 1930-1932 гг.
уполномоченным управления зрелищных мероприятий и директором ки-
нотехникума, в 1932-1934 гг. на партийной работе в Сиротинском и
Дриссенском районах Витебской области. С1934 по 1937 гг. директор
клуба в Витебске, в предвоенные годы председатель городского Союза
работников госторговли и областного управления культуры. Участ-
ник Великой Отечественной войны.
5.	«Кубарями» в просторечии называли кубики — знаки различия, ко-
торые размещались на петлицах и на нарукавных шевронах военнослужа-
щих командного состава Красной Армии. Три куба имели старшие лейте-
нанты.
* * *
Партийные органы развернули работу по созданию партийного под-
полья в тылу врага. В первых числах июля в. Витебске побывали секре-
тари ЦК КП(б)Б Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, Владимир
Георгиевич Ванеев, Иосиф Иванович Рыжиков. Они выехали в районы
области и провели там инструктивные совещания партийного, совет-
ского и комсомольского актива [1]. И. И. Рыжиков в обкоме КП(б)Б
инструктировал каждого человека, рекомендованного для работы в под-
полье. Среди них были секретари Железнодорожного райкома партии
Б. К. Семенов и И. Г. Григорьев. Всего для подпольной работы в Витеб-
ске оставалось свыше 60 коммунистов. В большинстве своем это были
железнодорожники: машинист Н. В. Любченко, инженер Н. А. Купа-
лов, парторг угольного склада А. И. Колосовский, машинисты
Н. В. Пальчевский и И. И. Голдаевич, помощник машиниста В. Э. Трес-
тер и другие.
28
Горком комсомола оставлял для работы в городе внештатного секре-
таря Первомайского райкома ЛКСМБ Владимира Козловского, члена
бюро Октябрьского райкома комсомола, секретаря комсомольской
организации планового отдела облисполкома молодого коммуниста
Александра Белохвостикова, нескольких студентов пединститута. Кро-
ме того, в городе оказалось много коммунистов, в том числе чекистов,
отступавших вместе с частями Красной Армии из пограничных райо-
нов республики. Среди них были уроженцы Витебска, хорошо знав-
шие город. Они также были оставлены здесь для подпольной работы.
Это директор спиртзавода из Белостокской области И. К. Оскер, про-
курор Барановичской области С. Н. Михайлов, сотрудник органов
НКВД из Брестской области Н. А. Панков, а также В. А. Вербицкий и
С. П. Бурлаков. Для работы в подполье оставалось 12 работников ми-
лиции города.
Н. Пахомов, Н. Дорофеенко, Ник. Дорофеенко.
(Витебское подполье. — Мн., 1974. — С. 12)
* * *
21 июня 1941 года в нашей витебской СШ № 10 был выпускной ве-
чер. Позади десять лет чудесной школьной жизни. Наша школа была
одной из лучших в городе и несколько раз меняла свое местонахожде-
ние и нумерацию. Поступила я в школу № 11, затем ей дали № 13. А с
первого сентября 1937 года в строй вошло новое здание на Успенской
горке, куда перевели всех учителей и учеников, и школа стала носить
№ 10 (сейчас это дом № 3 на улице Путна).
К выпускному вечеру все тщательно готовились: выбирали лучшие
наряды (школьной формы тогда еще не было). Мне папа привез из Ле-
нинграда черное бархатное платье с цветком на левом плече. Девчонки
говорили: «Ты выбрала наряд Анны Карениной». Но это не главное, глав-
ное, что запомнился на всю жизнь выпускной вечер с подарками, шикар-
ным по тому времени столом, танцами и назидательными речами наших
учителей. А после выпускного мы всем классом отправились на лодоч-
ную станцию, где всю ночь катались на лодках.
22 июня 1941 года мы, выпускники СШ № 10, заранее договорились
встретиться, чтобы отправиться на прогулку на Лучесу или Витьбу. По
дороге услышали по радио, что в 12 часов будет важное сообщение. Ре-
шили вернуться и идти ко мне домой послушать радио. Выступил В. Мо-
лотов со страшным сообщением о начале Великой Отечественной вой-
ны. Радостное настроение сменилось переживаниями. Нарушались наме-
ченные планы, не сбывалась мечта поехать учиться в химико-технологи-
ческий институт в Ленинграде.
29
На вечер этого дня у меня и моего друга Бориса Гинзбурга (моего
будущего мужа) заранее были куплены билеты в театр. Из театра нас
встретил мой папа и передал, что к нам домой приходили из школы и что
нужно пойти туда. Не заходя домой, мы отправились в школу. Там уже
было много ребят, в основном выпускники. Мы узнали, что нашу школу
надо переоборудовать под госпиталь. И в течение двух дней мы выноси-
ли всю школьную мебель во двор, а в классах чистили и мыли полы. Мно-
гие подумывали о том, чтобы работать в госпитале сестрами милосер-
дия. При сигнале «Воздушная тревога» нужно было прибыть на сборный
пункт, т. е. в школу. Для этого нам выдали специальный пропуск ПВО,
который у меня был еще раньше, а затем продлен (этот пропуск у меня
сохранился). Но госпиталь в нашей школе так и не развернули, видимо,
просто не успели это сделать...
В первые дни войны мой отец Н. И. Бруссер, работавший на пивзаво-
де им. Бебеля, как и все работники, был уволен «ввиду закрытия пред-
приятия». Получив расчет, он принял мудрое решение купить билеты на
поезд, чтобы эвакуироваться в город Горький, где проживали его пле-
мянники. Мне и моей сестре не хотелось уезжать из родного города, где
мы родились и выросли. Мы, как и большинство витеблян, были увере-
ны, что война продлится недолго, что наша Красная Армия быстро даст
отпор агрессору и воевать мы будем на его территории.
Отправляясь на вокзал 2 или 3 июля, захватили с собой немного руч-
ной клади, сестра (она закончила 8 классов нашей школы) взяла с собой
фотографии, я — аттестат, комсомольский билет и кое-какие бумаги,
связанные со школой.
На вокзале долго ждали прибытия пассажирского поезда. Посадка ока-
залась непростой, вагон до отказа был набит людьми, несмотря на нали-
чие билетов, мы теснились вместе с теми, у кого их не было вообще. От-
правляясь в путь, мы даже не знали, куда нас повезут...
Мой брат работал на междугородной телефонной станции в должнос-
ти инженера и с первых дней войны был направлен на аэродром, разме-
щавшийся в Лучесе (сейчас на этом месте разместились микрорайоны
«Юг»), Здесь он поддерживал телефонную связь, и только 9 июля за ним
на велосипеде приехал его ученик по работе с сообщением о том, что
работники телефонной станции эвакуируются, и им нужно успеть погру-
зиться на уходящие машины. Витебск уже горел, враг был на подступах к
нему. Наша семья долго не знала о судьбе моего брата. Как-то в Сарато-
ве случайно встретили нашего однокашника, который и сообщил его ад-
рес: он оказался в Горьком и там работал на междугородной телефонной
станции.
И. Гинзбург, выпускница СШ № 10
30
* *
*
3 июля 1941 года. Двенадцатый день войны
К 3-5 июля руководящий партийный и сов(етский) состав были стяну-
ты в г. Витебск, где и были определены в Витебскую дивизию народного
ополчения, на работу по снабжению в городе и на партработу. В дальней-
шем парторганизация отступила вместе с Витебской парторганизацией
по тем же направлениям.
Из докладной записи секретаря Вилейского обкома КП(б)Б И. Климова
секретарю ЦК КП(б)Б Г. Эйдинову о положении в Вилейской области.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. — Мн., 2006. — С. 104)
В дом мы заходили в промежутках между учащавшимися бомбежка-
ми. Несмотря на летнюю погоду, на каждом из нас было надето три-че-
тыре платья на случай, если бомба попадет в дом. Все мягкие вещи в квар-
тире были увязаны в узлы, чтобы их удобнее было быстро выбросить из
окна. Помимо главных сведений «От Советского информбюро», слухи,
один тревожнее другого, разъясняли ситуацию. Один из них, очень быст-
ро подтвердившийся, заставил всех вздрогнуть: началась эвакуация. Мимо
нашего двора по дороге к вокзалу стали все чаще проезжать груженые
вещами телеги и тележки, «безлошадные» волокли большие чемоданы.
<...> Воздушные налеты продолжались. Немцы никак не могли разру-
шить мост через Двину. Сбоку от него находился Центральный универ-
маг, с другой стороны — наша 27-я школа. По пионерской цепочке нас
собирали в школьном дворе. Мы таскали песок для тушения зажигалок и
даже не обращали внимания на бомбежки. Когда я возвращалась домой,
мама со слезами встречала меня, но слова «не пущу» в те времена не было.
Я была пионерка и должна была «прежде думать о Родине, а потом о
себе». <...>
А эвакуация тем временем нарастала. Двинулись учреждения. Новый
слух: немецкие танки прорвались к Витебску, их отогнали, но... <„.> 3 июля
свершилось: по радио выступил Сталин. Его обращение слушали со сле-
зами на глазах. Трагизм его речи все сразу почувствовали, особенно это
молящее: «Братья и сестры!». Так он раньше никогда не говорил. Значит,
и ему плохо, и он ждет помощи от нас. Но вместе с тем пришла и уверен-
ность: будет все хорошо, раз Сталин на посту... Наивные мы были!
Ц. Сегаль.
(Утерянные ключи. — Самара, 1999. — С. 73,75,76)
* * *
3 июля был знаменательным днем. В этот день от имени партии и со-
ветского правительства с обращением ко всему народу по поводу напа-
31
дения фашистской Германии на СССР по радио выступил Председатель
Государственного) Комитета обороны И. В. Сталин. Мы прослушали его
коллективно. Все как-то стали выше и строже в своем осознании ответ-
ственности за судьбу Родины. Тут же, в зале клуба фабрики, провели ми-
тинг. Воины поклялись в верности Советской Родине и Коммунистиче-
ской партии, в готовности защитить социалистическое Отечество. Вече-
ром или утром следующего дня получили в райкоме и горкоме партии
листовки с текстом речи тов. Сталина, и они читались в ротах и взводах.
В этот день мы получили возможность «опробовать» оружие, полу-
ченное накануне: 3 июля пулеметчики во главе с начальником штаба Ло-
патенко обстреляли со ступенек штаба фашистский самолет. В другой
раз, следуя в Мазурино по улице Ленина, пулеметчики обстреляли вра-
жеский самолет прямо с автомашины. Упором для станкового пулемета
послужил верх кабины. Надо сказать, что подобные «встречи» были не-
ожиданностью для гитлеровских стервятников, так как город не имел
средств противовоздушной защиты.
Боевую деятельность батальона можно разделить на несколько этапов.
На первом, до подхода немецких оккупантов вплотную к городу, наши
подразделения несли караульную службу по охране важнейших город-
ских объектов. Помню мои докладные горкому и обкому партии о необ-
ходимости улучшать условия для такой охраны, звонки в местные орга-
ны власти об оставленных на произвол магазинах в торговой сети (на-
пример, на ул. Замковой).
Небольшими группами патрулировали по городским улицам, окраи-
нам и окрестностям города. Больше всего досаждали нам так называе-
мые «ракетчики». Как только темнело, в разных местах города взлетали
ракеты вражеских лазутчиков, указывавших воздушным фашистским
пиратам на те или иные объекты города. Могли здесь быть и проделки
политических хулиганов, рассчитывавших на деморализацию населения
и тем тоже помогавших вражеской агентуре. Мы мчались на грузовой
автомашине, а часто и «на своих двоих» к месту взлета ракеты, прочесы-
вали, задерживали подозрительных лиц и отправляли их либо в штаб во-
инской части на улице Володарского, либо в НКВД. Так, группе, кото-
рую я возглавлял, удалось поймать одного из «ракетчиков» в районе во-
докачки.
Группа 1-й роты, которую возглавлял ее политрук, поймала шпиона в
посевах за городом. Отобранный у него пистолет находился у меня до
конца войны. Органам НКВД мы передали диверсанта, пытавшегося под-
жечь здание клуба, в котором размещался наш штаб. Помню поимку бой-
цами немецкого парашютиста, спустившегося в центре города, когда уже
стемнело.
32
Личный состав батальона участвовал в тушении пожаров на аэродро-
ме, возникших в результате налетов фашистских бомбардировщиков.
Все эти, казалось бы, небольшие дела и события помогали сплочению
и поддержанию в постоянной бдительности и готовности воинов к ожи-
давшим их более серьезным операциям.
Гораздо большие испытания выпали нам на втором этапе, когда фа-
шистские войска подошли вплотную к городу и стали появляться на же-
лезнодорожной стороне, за рекой.
Г. Усатенко, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010.— С. 8-9)
* * *
3 июля рано утром я пошел в обком партии к секретарю по агитации и
пропаганде Гинзбургу. В кабинете Гинзбург сидел за столом, перед ним
стояли три товарища. Я прислушался: разговор шел о вагонах. Когда они
ушли, я сказал Гинзбургу: «Мне надо один крытый товарный вагон для
эвакуации ценностей музея». Гинзбург на служебном бланке написал: «На-
чальнику товарного двора. Выделить музею для эвакуации ценностей один
крытый товарный вагон». Все стало ясно. Надо эвакуироваться. Взяв за-
писку, я пошел в музей. В музее сотрудники были заняты предварительной
подготовкой к упаковке. Я пригласил Мартина Петровича, передал ему
записку, сказал, что надо ехать на товарный двор договориться с началь-
ником о вагоне и где он будет поставлен под загрузку. Затем ехать на лесо-
завод им. «Правды» в Марковщину, там достать какую будет возможно
тару и машину стружек. Все доставить в музей.
Стружки и около двух десятков ящиков Лабохо привез в середине дня.
Началась упаковка. Для тары использовали все, что только было воз-
можно: бочки из-под воды, ящики из-под песка, подставки под скульпту-
ры, диванчики из отделов и т. д. Возник вопрос о средствах транспорти-
ровки. О машине нельзя было даже думать, т. к. все машины реквизиро-
вались воинскими патрулями, а грузы сваливались на улицу. Нужен был
ломовик, т. е. извозчик. Нашли старичка-возницу. У него была щуплень-
кая лошаденка и большие дроги, на которые можно было положить
3-4 ящика. И начались челночные рейсы от музея до вагона и обратно.
Были частые тревоги, тогда дроги заворачивали в подворотни и там сто-
яли до отбоя. Были задержки охраной моста. Тогда приходилось упраши-
вать, уговаривать... Так шла упаковка, перевозка. То, что создавалось
десятилетиями, за двое суток покинуло свои постоянные места. Стена и
витрины опустели.
Встал вопрос об эвакуации сотрудников музея. Вопрос решался доб-
ровольно. Кто останется по тем или другим семейным причинам, кто эва-
33
куируется своими силами, кто поедет в вагоне с ценностями, должны были
решать все сами. Сопровождать ценности музея должна была А. Е. Соло-
монник и С. Г. Каган.
В. Зейлерт, бывший директор областного краеведческого музея.
(ГАВО, ф. 391, on. 1, д. 3)
* * *
Основная тяжесть подготовки к эвакуации легла на меня и еще не-
скольких сотрудников музея. Довоенный директор музея В. Зейлерт был
призван в армию, а меня назначили исполняющим обязанности директора.
Достали стружки и ящики, стали срочно все упаковывать в тару, что попа-
далась под руки. В ход шли не только ящики, бочки, подставки, но и обык-
новенные мешки. Все экспонаты, которые укладывались в тару, несмотря
на спешку, тщательно описывались. Потом это очень пригодилось, так как
музейщики Саратова, получив на временное хранение наши ценности, очень
хотели их присвоить. Отстаивать их мне приходилось постоянно. Сама я
жила в Аткарске, что неподалеку от Саратова, но часто приезжала в об-
ластной центр, чтобы убедиться, что ценности в порядке. Так же тщатель-
но я контролировала и возврат наших ценностей, когда они после осво-
бождения Витебска готовились к отправке.
А тогда, в июле 1941 года, каждый рейс с ценностями от ратуши на
железнодорожный вокзал давался нам с огромными трудностями. Лошадь
была тощая настолько, что едва тянула повозку. Нам постоянно прихо-
дилось ей помогать. А когда начиналась бомбежка, то лошадь от страха
не могла сдвинуться с места. Ее тянули, как упрямого осла... Сложности
были и при переезде по мосту. Он, как утверждали охранявшие его крас-
ноармейцы, был заминирован для взрыва, если враг подойдет к Витеб-
ску. Каждый раз, когда наша повозка появлялась у моста со стороны ле-
вобережья, на ту сторону Западной Двины солдаты не хотели нас пус-
кать. Как только мы ни упрашивали их, даже угощали, чем могли. У них
особенно тогда ценились папиросы или махорка. Но у нас, женщин, не
было ни того, ни другого. Мы кое-как все же достали махорку, она и спа-
сала нас. Когда мы везли уже последнюю подводу, пускать не хотели ни
за что: говорили, что вот-вот взорвут мост. Можете себе представить,
что испытывали мы в этот момент. В вагоне уже основная часть ценнос-
тей, наши семьи, а мы не можем к ним присоединиться. Пришлось приме-
нять правило «кнута и пряника». Когда по-хорошему договориться не уда-
лось, я стала грозить сообщением в партийные органы о том, что они
оставляют громадные ценности без ответственного за их доставку в тыл.
Может быть, именно это и подействовало. В конце концов нам все же
разрешили — в последний раз! — перебраться по мосту на левобереж-
34
ную часть города. Мы добрались, наконец, до нашего вагона, целиком
загруженного так, что в нем и стоять было негде. Но никто на такую
мелочь уже не смотрел. Кое-как все же разместились. И когда эшелон
двинулся на восток (а это произошло в ночь с 5 на 6 июля), мы услышали
звуки очередной бомбежки. Удача сопутствовала нам и в пути. Витеб-
ские музейные ценности, созданные на основании нескольких еще доре-
волюционных частных коллекций, были доставлены в Саратов и там хра-
нились до освобождения города от немецко-фашистских захватчиков.
А. Соломенник, бывший научный сотрудник областного
краеведческого музея.
* * *
За шесть суток рабочие, инженерно-технические работники и служащие
станкостроительного завода им. Коминтерна вывезли на станцию и погрузи-
ли в эшелоны станочный парк основных цехов, электрооборудование, неза-
вершенную продукцию, цветные и черные металлы и т. д. Руководство завода
и партийная организация приняли все меры к тому, чтобы закончить демон-
таж в предельно сжатые сроки. День и ночь работали в цехах такелажные
группы. По несколько суток не смыкали глаз кадровые рабочие Рогожин-
ский, Горлачев, Тарасов, Бугеда, Поташкевич, Колбека и многие другие. «Бы-
вало, подремлешь часок-другой в углу на старых газетах, — вспоминает один
из старейших рабочих завода И. Г. Лопунов, — а потом снова за лом или но-
силки. Кушали тут же, в цеху, на скорую руку, кому что принесут из дома».
Нехватка грузоподъемных средств приводила к огромной затрате
рабочей силы. Чтобы демонтировать тяжелый станок, требовалось
10-12 рабочих. Наиболее громоздкое оборудование, предварительно
освободив от оснастки, разбивали кувалдами, уродовали так, чтобы враг
не мог им воспользоваться. Приходилось разрушать то, что с такой лю-
бовью создавалось на протяжении многих лет. «Особенно тяжело было
смотреть в те дни на старых кадровых рабочих Концевого, Суворова, Нар-
цышко и других, вся жизнь которых была связана с родным заводом, —
рассказывает бывший мастер завода А. Л. Забежинский. — Каждый удар
по станку они воспринимали как личную боль».
Первый эшелон с заводским оборудованием и людьми вышел из Витеб-
ска 3 июля. Через четыре дня на восток был отправлен второй поезд —
60 вагонов. Оставшаяся на заводе группа продолжала погрузку материалов
до последнего дня. Параллельно с эвакуацией промышленного оборудова-
ния из города вывозилось имущество учреждений, театров, вузов, продук-
ция предприятий пищевой промышленности, мясо-молочных заводов и т. д.
Г. Олехнович.
(На новые базы И Эшелоны идут на восток. — М., 1966. — С. 92-93.)
35
4 июля 1941 года. Тринадцатый день войны
Принято решение Бюро ЦК КП(б)Б об организации в Витебске Про-
летарской дивизии. В гор. Витебск для оказания помощи Витебскому об-
кому направлены секретарь ЦК КП(б)Б тов. Вантеев, заведующий сель-
скохозяйственным отделом ЦК КП(б)Б с группой наркомов <...>. Дано
указание Витебскому обкому залить 2 миллиона бутылок бензина для
истребительных отрядов и народного ополчения.
Из дневника работы ЦК КП(б)Б с 22 июня по 19 августа 1941 г.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. — Мн., 2006. — С. 35)
* * *
4 июля заместители Председателя Совнаркома тт. Крупеня и Чер-
ных при выезде в Витебск получили информацию о ходе эвакуации пред-
приятий, учреждений, научно-исследовательских учреждений, детских уч-
реждений из г. Витебска и по совету Витебского обкома КП(б)Б выеха-
ли в Суражский район Витебской области.
Отчет о деятельности правительства республики с 22 июня 1941 г.
по 22 апреля 1942 г.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. — Мн., 2006. — С. 35)
* * *
Продолжалась эвакуация из Витебска и области материальных и куль-
турных ценностей. В Саратов ушел первый эшелон швейной фабрики
«Знамя индустриализации». Кроме материальных ценностей было выве-
зено 350 рабочих и 850 членов их семей.
(ГАВО, ф. 102, оп. 3, д. 2, л. 3)
* * *
С 24 июня фабрика «Знамя индустриализации» уже круглые сутки це-
ликом работала для армии. Однако полностью освоить ассортимент кол-
лектив не успел: 2 июля был получен приказ о неотложной эвакуации. В
последний день работы в Витебске предприятие удвоило выпуск продук-
ции для фронта в сравнении с 26 июня.
Показательно работал коллектив второго цеха. Он с первого дня стал
на график развертывания производства и уже на четвертый день войны
в полтора раза увеличил выпуск изделий.
Приближение линии фронта к городу потребовало неотложной и бы-
стрейшей эвакуации предприятия. Разработанный план эвакуации фаб-
рики потребовал максимальной мобилизации сил и средств. Каждому
участку был доведен календарно-почасовой график демонтажа, упаков-
ки оборудования и материалов. Строгий контроль за выполнением гра-
36
фиков дал возможность уже 4 июля отгрузить первый эшелон в сопро-
вождении первой группы рабочих с семьями. Исключительные примеры
трудового героизма показал в эти дни старший механик коммунист Ша-
рахаев. Не выходя с территории фабрики, он личным примером направ-
лял людей на выполнение поставленных задач.
Горячо трудился неутомимый начальник смены первого цеха И. В. Сла-
вин, который потом отдал жизнь за Родину.
Примеры героического труда показали кавалер ордена Красной Звез-
ды Вороньков, механик смены Шубин, слесарь Алексеев, заведующий ба-
зой Л. Б. Соломонов, которые вывезли 10 вагонов изготовленного об-
мундирования в глубокий тыл.
Десятки и сотни лучших людей фабрики работали не жалея сил, они
ни на минуту не покидали своих постов, выполняя самую трудную и от-
ветственную работу. За пять дней было эвакуировано четыре эшелона с
имуществом фабрики. Все технологическое и техническое оборудование
фабрики было вывезено. Паросиловое хозяйство, гараж и бензохрани-
лище были взорваны, ценные части и детали закопаны в землю.
Когда враг занял половину города, пришел приказ взорвать предпри-
ятие, чтобы ничего не досталось фашистам. В организации взрыва при-
нимали участие директор фабрики Н. И. Мачалов, секретарь партийной
организации И. П. Матвеев, шофер директора М. Г. Чуях, начальник штаба
ПВО Г. И. Ронина, батальон коммунистов и комсомольцев, в котором были
Е. С. Зенькова, Кушнярова, Р. Комленкова, Петровская, Шлыкова и дру-
гие члены народного ополчения. Эти люди под бомбами последними по-
кинули фабрику в ночь с 9 на 10 июля 1941 года.
Л. Москаленко.
(Газета «Сцяг шдустрьвинзацьп», 28 мая 1980 г.)
* * *
Крупнейшее в городе предприятие — швейная фабрика «Знамя индуст-
риализации» — получило задание эвакуироваться в Саратов в течение че-
тырех-пяти дней. Весь коллектив фабрики взялся за выполнение этого от-
ветственного дела. Были организованы специальные бригады по демонта-
жу и погрузке оборудования, в ночь с 30 июня на 1 июля начался демонтаж
агрегатов. Пять дней и ночей люди снимали оборудование, везли его на стан-
цию и грузили в эшелоны вместе с инструментами, сырьем и готовой про-
дукцией. Никто не уходил с территории фабрики. Все трудились напряжен-
но, без отдыха и сна.
За пять дней в четыре эшелона рабочие погрузили все оборудование
(свыше 1100 швейных машин, 40 электромоторов, сырье, незавершен-
ную продукцию). Из 5 тысяч работавших на фабрике организованно эва-
37
куировались 2 тысячи человек. Тяжело расставались люди с родным Ви-
тебском, со своей фабрикой. В памяти многих витеблян надолго оста-
лись эти тревожные и суровые дни.
А. Митрофанова.
(На новые базы // От Припяти — за Волгу. Эшелоны идут на восток. —
М., 1966. - С. 56-57)
* * *
4 июля мы еще утром были на территории фабрики «Знамя индустриа-
лизации», посмотрели на главный корпус, а на душе так досадно — он без
нас осиротел...
Немало было пролито слез рабочими при прощании с фабрикой, на
которой мы трудились во имя Родины...
В этот день в городе было все время тревожно. Воздушные налеты и
бои не прекращались. Народ бросился на вокзал, по улицам продвигаться
было трудно. Самолеты летали низко и из пулеметов обстреливали. По
улице Ленина стояли трамвайные вагоны: не было электроэнергии. Фронт
от Витебска всего в 80 км. С большими трудностями добрались до эше-
лона, с которым отправлялись в Саратов. На товарной станции стоял боль-
шой состав из товарных вагонов. С трудом забрались в один вагон, устро-
ились в уголке возле дверей. Вагон был переполнен женщинами, детьми,
стариками. Теснота страшная. День был очень жаркий.
В городе появилось немало фашистских лазутчиков. Они ходили у ваго-
нов и вели разговоры о том, что, мол, напрасно уезжать, война кончается,
скоро будет заключен с Гитлером мир. Шли разговоры, что город окружен.
Некоторые верили, выходили из вагонов, оставались в городе.
Поезд стоял целый день. Вечером в 10 часов состав тронулся и взял
курс на Смоленск.
М. Фридман, бывший работник фабрики «Знамя индустриализации».
(На новые базы И Эшелоны идут на восток. — М., 1966. — С. 57)
* * *
С каждым днем бомбежки усиливались. Немецкие самолеты налета-
ли так внезапно, что зачастую воздушная тревога объявлялась вслед за
взрывом бомбы. Предлагалось уйти в укрытие. Но где можно укрыться,
никто не знал. Город не был готов к нападению.
Ища убежища, мы залезли в глубокий склеп под домом. Его с весны
забивали снегом и называли «ледником». Предназначенный для хране-
ния продуктов, он плохо, однако подходил для сохранения людей. В нем
было темно, холодно и сыро, как в могиле. Когда бомбы ложились близ-
ко, мы чувствовали, что дом «ходит» над нами. Даже при непрямом попа-
38
дании склеп мог стать для нас настоящей могилой. Пришлось покинуть
это негостеприимное убежище. Самым безопасным местом была опре-
делена середина двора, куда мы все сбивались. <...>
Наш район бомбили особенно часто, по несколько раз в день, пытаясь
разрушить очковую фабрику, которая производила «очки в том числе».
Мы видели, как вываливались из самолетов бомбы и ждали взрыва, га-
дая, где он произойдет. Иногда взрыв был так близко, что мы автомати-
чески закрывали руками головы, а потом снова следили за самолетами...
<...> Иногда мы видели, как вспыхивали в небе ракеты. Особенно были
они многочисленны во время ночных бомбежек. Все были уверены, что
это подают сигналы самолетам враги народа, недобитая «пятая колон-
на». Потом стало ясно, что сигнализировали выброшенные немцами де-
сантники. Переодетых парашютистов выловить было не так-то просто.
К выслеживанию подозрительных привлекали молодежь, в основном
старшеклассников. Они бдительно обходили улицы города, который раз-
били на участки, скрупулезно вглядывались в каждое лицо, зорким гла-
зом схватывали каждую сомнительную фигуру, оценивая ее чаще всего
«по одежке».
Ц. Сегаль.
(Утерянные ключи. — Самара, 1999. — С. 71-73)
* * *
Из города начали эвакуировать фабрики, заводы и государственные
учреждения. Театр также предупредили, чтобы был в любое время готов
для выезда.
Однажды поздним вечером нас, нескольких ведущих актеров и дирек-
тора, вызвали в облисполком. Там мы узнали, что фашистские танки про-
рвались где-то под Лепелем и Полоцком и что оставаться в Витебске опас-
но. Утром, пока не поздно, театр должен срочно эвакуироваться в Сара-
тов. Никакого имущества брать с собой не советовали, ибо, может быть,
доведется идти пешком. Вагоны для нас уже подготовлены. Сборы были
короткие. Взяв чемоданчик с едой и одеждой для дочки и бабушки, мы
пешком пошли на вокзал. Но никакого транспорта уже не было. Народа
много. Все спешили быстрей покинуть город. День был солнечный и го-
рячий. Ожидая паровоза, мы разместились в тени деревьев около вокза-
ла. Там просидели до полудня. Вместе с директором мы пошли к дежур-
ному по вокзалу узнать, когда нас отправят. Им оказался наш бывший
студиец. Он сказал, что боится отправить эшелон с людьми на Невель,
ибо там немцы все время бомбят станцию и эшелон не пройдет.
— Что же делать? — спрашиваем.
— Надо ехать через Смоленск.
39
— А там как?
— Также бомбят, но ночью можно проскочить.
— Давайте на Смоленск.
— Подождем немного, еще раз хорошо выясню все обстоятельства.
Ждем. Над городом в воздухе идет горячий бой между нашими и фа-
шистскими истребителями. Затаив дыхание, следим за ними, забыв про
все на свете. Фашисты не выдержали и начали убегать, наши погнались
за ними. Мы все, как один, неистово аплодируем и кричим «ура!».
Вскоре подошел дежурный по вокзалу и сообщил, что на Марковщи-
не нас ожидает эшелон, направляющийся на Смоленск. Надо идти туда.
Отведя меня в сторону, он посоветовал сделать все возможное, чтобы
приехать в Смоленск ночью и как можно быстрее оттуда выехать, иначе
нас разбомбят там. Я искренне поблагодарил его, и мы расстались, поже-
лав друг другу всего доброго.
Эшелон стоял далеко от города, в поле: восемьдесят шесть больших
вагонов для угля, без крыш. Театр разместился в четырех вагонах. Ехало
нас много, все с семьями. В скором времени вагоны были переполнены
до отказа жителями Витебска. Это были преимущественно женщины,
дети и старики.
Т. Сергейчик, актер 2-го БГТ.
(Нататга акцёра. — Мн., 1966. — С. 157-158)
* * *
Стали более дерзкими налеты самолета. Обычно это был один охот-
ник. Целями его были железнодорожное депо, баки с горючим на аэро-
дроме в Лучесе и мост через Двину.
4 июля была бомбежка городского моста через Двину. Бомбы были
сброшены не точно и попали в трехэтажный дом, стоявший на спуске к
Двине. Бомба пробила два перекрытия, где были жилые комнаты, пере-
крытие мануфактурного магазина и разорвалась в подвале, где храни-
лись тюки с мануфактурой и ватой. Взрывом вырвало куски наружной
стены, раскрыв, как в декорации, комнату с уцелевшей мебелью, а в под-
вале и магазине загорелась мануфактура, которую долго не удавалось
потушить, и она тлела и дымила.
В полдень этот «мессер» появился вновь над Витебском. Наперерез
ему поднялся с Лучесского аэродрома наш самолет, и над Двиной про-
изошел воздушный бой. Оба самолета, выполняя разные развороты и
петли, стремились зайти в хвост противнику, раздавались пулеметные
очереди, и в конце концов наш самолет, выйдя из петли над мостом, ока-
зался впереди, а немец сзади. Он открыл длинную пулеметную очередь...
Наш самолет по прямой нисходящей линии пошел к Юрьевой горке...
40
Остро стоял вопрос с диверсантами-ракетчиками. На Витебск не было
массовых налетов авиации, очевидно, потому что было мало объектов
для бомбежки. Поэтому о ракетчиках больших разговоров не было. А
вот диверсионную опасность они представляли большую. С одним из та-
ких мне пришлось столкнуться воочию. <...> Я сел в трамвай на останов-
ке «Улица Толстого» на заднюю площадку и увидел его. Он стоял спиной
к стенке вагона, прижатый тремя красноармейцами с винтовками. Ди-
версанта схватили при попытке совершить диверсионный акт. На его лице
была маска, не выражавшая никаких чувств.
К вечеру упаковка и перевозка музейных ценностей была закончена.
Мы рассчитались с сотрудниками музея и распрощались. Была выплаче-
на зарплата за месяц, полуторамесячная компенсация.
В. Зейлерт, бывший директор областного краеведческого музея.
(ГАВО, ф. 391, on. 1, д. 3)
* * *
Для задержания диверсантов и подозрительных личностей на выезд-
ных и въездных местах г. Витебска из состава городских истребитель-
ных батальонов ежегодно выставляется 7 пикетов, по 2-3 вооруженных
бойца, на улицах г. Витебска дежурят 25 парных вооруженных патрулей.
Сообщение УНКВД БССР по Витебской области в НКВД и НКГБ
БССР о состоянии истребительных батальонов.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. —
Мн., 2006. - С. 124-125)
5 июля 1941 года. Четырнадцатый день войны
В Витебске утром 5 июля 1941 г. мы соединились с основной группой
управления (НКВД — А. П.) во главе с А. И. Соколовым. Но почему-то в
помещение нас не пускали, и две ночи пришлось ночевать на улице у щелей,
которые были вырыты у памятника героям Отечественной войны 1812 года.
Интересный случай произошел с нами при въезде в Витебск по бывшему
Полоцкому шоссе (ныне ул. Титова). В роще на Юрьевой горке мы прямо
наткнулись на замаскированную воинскую танковую часть. Нас встретил ко-
миссар танковой дивизии, прибывшей из Сибири. Мы рассмотрели замаски-
рованные танки и другие машины. Комиссар и те, кто возле него находились,
были чисто одеты, подтянуты, готовы идти в бой. Наш вид значительно усту-
пал, некоторые из нас были одеты в гражданское, забрызганное грязью, мы
были голодны, небриты и выглядели плохо. Комиссар попросил доложить,
что там, указывая на запад. Что могли, мы рассказали. Но когда к комиссару
подошли еще военнослужащие и стали спрашивать, кто мы, комиссар махнул
рукой и сказал: «Отступающие», а нам разрешил ехать в город.
41
«•
В Витебске следов войны (сожженных и разбомбленных домов) не
увидели. Но было заметно, что по сравнению с 26-27 июня он опустел, не
было такого движения, в столовых и магазинах ничего из продуктов не
оказалось.
О. Дорошук, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. —Вт., 2010. — С. 52-53)
* * *
Докладная записка военного прокурора Витебского гарнизона воен-
юриста 3-го ранга Глинки о результатах проверки правовой и оборонной
деятельности в гарнизоне.
Совершенно секретно.
Военному прокурору Западного фронта диввоенюристу Румянцеву
Копия: главному военному прокурору Носову
Доношу, что по Вашему приказанию в г. Витебск прибыл в ночь на
1 июля и тут же связался с обкомом партии, облисполкомом, УНКВД.
Утром нашел последнее и приступил к работе. Связавшись с начальником
гарнизона, комендантом города и войсковыми частями, стал заниматься рас-
следованием дел о военнослужащих и военнообязанных <...>. Начальником
гарнизона является здесь тов. Редченков, красноармеец, имеет медаль
«XX лет» [1]. Как начальник гарнизона с работой не справляется. Он просто
не может, не умеет использовать всю полноту своей власти. Многого не ви-
дит, не замечает и, как это говорят, зашился. Аппарат у него также слабый и
не подготовлен для серьезной оперативно-боевой работы. Аппарат и сам
нач(альник) гарнизона в большинстве занимаются текучкой, приемом при-
бывающих лиц, пропусками, а не серьезной организационно-руководящей
работой. Хоз(яйственной) работы чрезвычайно много.
Работа по мобилизации и формированию запасных полков проходит
плохо. На мой взгляд, полки формируются неправильно, командный со-
став назначается из запасных, часто неподготовленных, неопытных, не
боевых командиров. В силу чего взаимоотношения внутри ненормаль-
ные, есть недовольство рядового состава, причем эти полки не обмунди-
ровываются, не вооружаются, питание ненормальное, (хотя) продоволь-
ственных запасов здесь много.
Гарнизон располагает большими складами продзапасов, и есть опас-
ность, что они могут пропасть, если не будут приняты меры к их своевре-
менной эвакуации для (последующего) направления по назначению.
Работой начальника гарнизона полковника Редченкова недовольны
местные обл(астные) органы, заявляя, что он работу не обеспечивает и
может провалить. Мое мнение, он просто не в состоянии охватить всей
42
огромной массы вопросов и, безусловно, нуждается в конкретной дело-
вой помощи. Я предложил секретарям обкома и его первому секретарю
тов. Стулову послать на помощь партработников, которых в Витебске
скопилось очень много, но все они ходят без дела. Это секретари обко-
мов и райкомов других областей, члены ЦК, аппарата ЦК (Компартии
Белоруссии) и т. п. Однако обком мое предложение не принял, заявив,
что он, начальник (гарнизона), может сам себе найти людей, мобилизо-
вать и т. д.
Я считаю такую постановку вопроса неверной, ибо обстановка тако-
ва, что требует немедленной конкретной помощи живыми людьми, опе-
ративными работниками, иначе будет поздно (хотя и так было много упу-
щено).
Областные органы, в том числе обком и облисполком (тов. Стулов,
тов. Рябцев), в этом деле также не приняли никаких мер, как и запоздали
со многими важнейшими мероприятиями, в результате сего в городе по-
явились среди населения тревожное настроение, паника, бегство, бестол-
ковщина и дезорганизация, т. е. появилось все то, от чего предостерегал
тов. Сталин в своей речи.
Военный комендант Мироненко также сейчас не может обеспечить и
не обеспечивает надлежащей работы комендатуры. С возлагаемыми зада-
чами он, безусловно, не справляется. Да и состав комендатуры всего
3-5 человек, такой же, как в мирное время. Сам Мироненко здесь работа-
ет давно, в нем много благодушия, но нет инициативы и решимости. Нет
революционного размаха. Об этом он также знает, но считает, что он не
может вмешиваться в работу военной части.
Начальник гарнизона, по-видимому, не считает нужным укреплять ра-
боту комендатуры. Хотя такие вопросы, как организация порядка в го-
роде, патрулирование, организация населения на дежурства в своих до-
мах, проверка состояния охраны заводов, складов, помещений и т. д., бес-
перебойная торговля, надлежащая работа города и его учреждений —
все это остается без внимания и на эту часть серьезной работы никто не
обращает внимания, в том числе обком, не говоря уже о начальнике гар-
низона.
Я считаю, и положение города сейчас этого требует, чтобы работа ко-
мендатуры была перестроена и в значительной степени укреплена и уси-
лена, и, пока еще не поздно, надо все это проделать. Хотя бы учесть все
заводы, склады, запасы, составить план эвакуации, если она потребуется.
Характерно, что из города выехали все больницы и госпитали, а ране-
ных бойцов некуда девать, и поступления есть. Сегодня, 5 июля, были
раненые на аэродроме, на улице и т. д. от разрыва снарядов и вражеских
самолетных пуль.
43
Надо назначить нового коменданта, а его (прежнего) оставить замес-
тителем. Соответствующего командира можно найти. Сегодня же буду
разговаривать с начальником гарнизона о назначении на работу комен-
дантом города майора Малофиева, члена ВПК(б), сильного и волевого
командира, ныне работающего пом(ощником) нач(альника) штаба
21-го стрелкового корпуса, который 20 июня ушел на учение, оторван-
ный от своей материальной базы, без арт(иллерийских) полков, боепри-
пасов и проч. Где он сейчас находится, никто не знает, а здесь, в Витебске,
остались от этого корпуса только остатки штаба во главе с заместите-
лем) нач(альника) штаба майором Ивановым.
Тревожное настроение в городе, паника, беспорядки, бестолковая и
ненужная эвакуация с каждым днем и часом все больше увеличиваются.
Это положение создалось в результате неправильных действий област-
ных органов и обкома, а в остальных случаях — бездействия этих орга-
нов и обкома. До сегодняшнего дня никаких действий никто не предпри-
нимал, все занимались сборами, разговорами и т. п., а не организатор-
ской) работой.
3 июля в обкоме и горкоме были собраны секретари р(айонных) ко-
митетов) и директора крупных предприятий и получили задание от сек-
ретарей обкома и горкома тт. Комиссарова, Иванова, Смирнова, Новико-
ва вывозить оборудование, приостановить работу фабрик и заводов и рас-
пустить рабочих.
Секретарям райкомов и директорам предприятий толкового разъяс-
нения никто не дал, а лишь заявили им, чтобы оповестили рабочие кол-
лективы, что заводы и фабрики закрываются на 5-7 дней. На некоторых
фабриках и заводах стали выдавать полный расчет и выходное пособие,
а на некоторых фабриках и заводах расчета и выходного пособия не вы-
давали. Тогда среди отдельных групп рабочих, возможно, отсталых, ста-
ли появляться вредные настроения и недостойные выкрики о том, что
бегут коммунисты, администрация и т. д. После чего и на этих предприя-
тиях стали выдавать расчет и выходное пособие.
Директиву обкома и горкома партии об эвакуации отдельных пред-
приятий мелкие предприятия, пошивочные, ремесленные и прочие мас-
терские, парикмахерские, бани, торговые сети, кино, фотографии и про-
чие восприняли как директиву об эвакуации города, и все стали произво-
дить расчет рабочих и закрывать свои предприятия и мастерские. В это
же время отдельные предприятия, вывозя на машинах станки, оборудо-
вание на ж.-д. станцию, стали грузить вместе с оборудованием и людской
состав, причем на станции создалась полная суматоха и неразбериха, каж-
дый из отъезжающих стремился поместить только свои вещи, а не гос-
имущество.
44
Все это создало среди населения тревожное настроение и панику, и
4 июля весь город перестал жить нормальной спокойной жизнью.
Тревога и паника усилились еще и тем, что в городе стало известно,
что ответственные работники облорганизации эвакуируют сами свои
семьи с имуществом, получив на ж.-д. станции самостоятельные вагоны.
Когда я об этом заявил в обкоме партии, мне сказали, что эвакуацию
семей ответственных работников якобы разрешил ЦК Белоруссии, при-
чем жены этих ответственных работников из НКВД, облисполкома, пар-
тийных) органов и другие стали самовольно уходить с работы, не дожи-
даясь выдачи им расчета и несмотря на запрещение руководителей уч-
реждений, где они работают. Так, например, ушли с телеграфа, с теле-
фонной сети, из больниц и других учреждений.
3, 4, 5 июля около облвоенкомата стояли толпы женщин за разреше-
нием и пропусками на выезд. Когда в пропусках им отказывали, то они
заявляли: почему коммунисты уехали, их жены с детьми и имуществом?
В общем, все это чрезвычайно отрицательно подействовало на населе-
ние города, и в особенности после того, когда закрылись торгующие орга-
низации.
Между прочим, в г. Витебске собрались все руководящие работники
республиканских органов из Минска и ответственные работники из дру-
гих областей, городов и районов. Обком партии не мог использовать весь
этот состав коммунистов для назначения на соответствующие работы
по организации порядка и в городе, для создания рабочих отрядов, воору-
жения дружин.
Обком партии не проверил состояние низовых парт(ийных) органи-
заций, которые в большинстве своем или разъехались, или разбежались
без ведома парт(ийных) органов. В то же время охрана внутри города
поставлена весьма плохо. Население не мобилизовано, а отдельные ру-
ководители, вроде как председатель горисполкома Азаренко, уже приго-
товили машины с бензином для выезда в Москву. Причем характерно, на
машину погрузили бочку пива для того, чтобы, очевидно, пьянствовать в
дороге, как он обыкновенно это делает в городе у себя на службе. Об
этом факте мне рассказывали начальник водоканала, Ковалев, Финкиль-
штейн и другие.
Горисполком во главе с председателем Азаренко бездействует и по
существу никакой оперативной и конкретной работы не ведет, за исклю-
чением наличия дежурств в горисполкоме.
Несколько дней тому назад я говорил в обкоме партии т. Стулову и
другим секретарям (Панову), что партийных работников и другой руко-
водящий состав, ныне находящийся в г. Витебске, нужно бросить на по-
мощь на отстающие участки для налаживания и организации упавшей
45
работы. Меня не послушались и в помощь (людей) не дали ни начальник
ку гарнизона, ни другим организациям, а сейчас эти лица разъехались.
Как работают низовые парт(ийные) организации и <какова> их мо-;
билизационная готовность, также неизвестно.	।
Только сегодня обком дал указание о сборе секретарей первичных пар-
тийных) организаций, когда многих секретарей уже самих нет на месте.
Обком партии сегодня, после роспуска на многих предприятиях рабочих,
принял постановление и огласил по радио, что организуется рабочая диви-
зия, и призвал рабочих вступать в ее состав. Это <... > нужно было сделать
5 дней тому назад, а не теперь, когда рабочие находятся не на предприятиях,
а у себя дома без работы. Вот стиль и порядок работы обкома партии.
Сегодня же горком комсомола <предложил> зайти <комсомольцам>
в горком и райкомы, в то время когда большинство комсомольцев из го-
рода уехало без чьего-либо разрешения.
Облисполком распустил свои отделы. Большинство работников со сво-
ими семьями уехали. Райсоветы также не работают и никакого порядка в
городе не наводят.
Сейчас в Витебске не найдется ни одного учреждения, которое бы ра-
ботало. Закрылись и самоликвидировались все, в том числе облсуд, нар-
суды, облпрокуратура, облздрав, профсоюзы и т. д. и т. п.
Тюрьма ликвидировалась. Милиция работает слабо, а НКВД также свора-
чивает свою работу. Все думают, как бы эвакуироваться самому, не обращая
внимания на работу своего учреждения. Почти во всех учреждениях настрое-
ние такое, что завтра придет в город неприятель, а поэтому сжигают все архи-
вы и текущие документы. В общем, работа и нормальная жизнь в городе па-
рализовались полностью. А еще до 3 июля все было нормально и хорошо.
Сегодня ночью обошли все адреса врачей и никого не застали. Бросили боль-
ницы, поликлиники, ясли и удрали. Горздрав мер не принимает и почти само-
ликвидировался, не приняв мер для оказания необходимой помощи раненым.
Мне известно, что вокруг города расположены несколько дивизий Че-
лябинского стрелкового корпуса, по дороге в Витебск в ночь на 1 июля
двинулся Саратовский танковый корпус. В городе имеются зенитные ба-
тареи. Работает авиация, правда, не хватает истребителей, в том числе и
для прикрытия бомбардировщиков, уходящих для оперативной работы.
Однако формирование новых частей проходит плохо. На Витебск еже-
дневно и ежечасно идут разрозненные части группами по 5-10 человек и в
одиночку, как с оружием, так и без оружия. Что делается с этими лицами и
куда они направляются, толкового разъяснения никто дать не может.
Прошу Вас по ознакомлению с этой запиской передать все, что Вы
находите нужным и необходимым, в Военсовет фронта тов. Мехлису для
принятия необходимых мер.
46
О том, что здесь создалось такое положение, знают только побывавшие
<в городе> т. Хромченко и Харченков, которые выехали дальше по Вашему
поручению. Для упорядочения и организации сильно ослабшей, а в иных слу-
чаях прекратившейся работы нужно принять срочные и решительные меры.
Примечание.
1. Полное название медали «XX лет РККА» (Рабоче-крестьянской
Красной Армии).
(Скрытая правда войны: 1941 год. — М., 1992. — С. 115-121. ЦАМО
РФ. Ф. 208, оп. 2524, д. 2, лл. 8-12)
* * *
Когда немецкие захватчики стали приближаться к Витебску, остав-
шиеся кимовцы начали демонтаж оборудования и подготовку его к эва-
куации. Под разрывами бомб и снарядов велась погрузка оборудования
в вагон. 5 июля первый эшелон, где находилось около 350 работников и
ИТР с семьями, а также часть оборудования последовали в гор. Улья-
новск. Второй и третий эшелоны были загружены 7 и 8 июля основным
оборудованием фабрики, но не успели уйти и были уничтожены.
И. Голынчик, Р. Туркина, Э. Езерский.
(История фабрики им. КИМ. — Вт., 1967. — С. 46-47. Рукопись)
* * *
С таким же горестным чувством отправлялись в тыл из родных цехов
вместе с оборудованием рабочие и работницы, инженеры и мастера ви-
тебской трикотажной фабрики «КИМ».
Эвакуация фабрики в Ульяновск началась 1 июля 1941 г. Первый
эшелон ушел с оборудованием и сырьем. Всего было примерно 45-50 ва-
гонов. Отправили эшелон в ночь с 4 на 5 июля. Вместе с оборудова-
нием уехала большая группа рабочих и специалистов, всего человек
300-400. В ней находился и главный инженер фабрики И. Н. Голын-
чик.
Эшелон ушел, оставшиеся принялись за дальнейшую работу. Ответ-
ственность за эвакуацию несли старший мастер котельного цеха Кашни-
ков, главный механик фабрики Баранов, начальник столярного цеха Са-
фонов, инженер по оборудованию Эрье. <...>
Эшелоны Витебской трикотажной фабрики «КИМ», которые удалось
отправить, попали под вражескую бомбежку; поэтому до места назначе-
ния дошло не более 10 процентов основного оборудования.
А. Митрофанова.
(На новые базы // Эшелоны идут на восток. — М., 1966. — С. 58-59)
47
* * *
Обстановка сложилась тяжелая: гитлеровцы на носу, город горит, бом-
бежка. Конечно, в городе была и растерянность: все старались уехать.
Мы ходили по поселку <фабрики>, собирали людей. Пришло человек
50 мастеров, те, кто был посознательнее. Очень помог нам в те дни сек-
ретарь обкома партии т.
реть, как идут дела. Прислали 200
Стулов, который приехал на фабрику посмот-
красноармейцев. Они
помогли
вести
погрузку. Отправить своевременно второй эшелон не удалось, так как не
подали паровоз. Не дожидаясь, стали грузить третий эшелон и возить ма-




шины с грузом для четвертого.
Работали сутками. В цехе спали. Особенно тяжело было уничто-
жать, что создавали сами. На рассвете 9 июля на город стали падать
снаряды. Как раз на железнодорожной линии стоял под парами пус-
той эшелон. Куда-то его должны были подать. Нам посоветовали
уехать с этим эшелоном. В 6 часов утра мы тронулись. Когда перееха-





ли мост, увидели: за нашим составом идут несколько паровозов под па-
рами, а эшелоны, нагруженные имуществом фабрики, остались сто-
ять на линии.
Е. Баранов, бывший работник фабрики им. КИМ.
(На новые базы // Эшелоны идут на восток. — М., 1966. — С. 59)
* * *
Эвакуированы ветеринарный институт, обувная фабрика «Прогресс»
(в Уфу) и ее 200 рабочих и служащих.


(ГАВО, ф. 102, оп. 3, д. 2, л. 3)
6 июля 1941 года. Пятнадцатый день войны
6 июля <...> часть руководящих работников Совнаркома была на-
правлена в г. Витебск для усиления дела эвакуации.
Отчет о деятельности правительства республики с 22 июня 1941 г.
по 22 апреля 1942 г.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. —
Мн., 2006. - С. 35)
* * *
В Витебске были скомплектованы группы в 23 человека работников
Кричевского района во главе с тт. Трескуновым (секретарь РК) и Дали-
довичем (председатель РИКа).
Из докладной записи секретаря Вилейского обкома КП(б)Б И. Климо-
ва секретарю ЦК КП(б)Б Г. Эйдинову о положении в Вилейской области.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. —
Мн., 2006. - С. 106)
48
Когда началась война, директор нашего сдрожжевогс» завода Герц-
кин, заботливый хозяин, был в отъезде, и мне довелось взять на себя за-
боты по эвакуации предприятия. Когда угроза захвата Витебска стала
очевидной, принялся активно действовать только что созданный штаб
эвакуации. Каждый директор старался получить больше вагонов и быст-
рее вывезти оборудование, чтобы установить его на новом месте, в тылу.
Помню, как наш сосед, директор очковой фабрики Михельсон, угрожаю-
ще махал кулаками, доводя: «У меня очки для летчиков. Кроме нас их
никто в Союзе не выпускает. А вы мне даете один вагон, а соседу два...».
А я свое: «Мои трубки из красной меди — стратегическое сырье, очень
необходимое сегодня фронту. Может быть, там как раз взрывных паке-
тов не хватает, меди».
Директор махорочной фабрики Школьник (он еще мальчиком начал
работать на фабрике) уже успел эвакуировать оборудование и людей и сам
покинул Витебск. Потом про витебскую махорку знали на всех фронтах.
Немцы приближались к городу. Зачастила вражеская авиация. Но па-
ники не было. Была работа до изнеможения, в запале, с руганью, но гру-
зили все строго по графику. Мы начали эвакуацию завода 5 июля, и че-
рез сутки были готовы в путь. Трубопроводы загрузили на открытые плат-
формы, электромоторы сложили в крытые вагоны. Надо было отпра-
вить в тыл рабочих и их семьи. Оставаться в городе никто не хотел. Же-
лающих покинуть Витебск было много, а мест в вагонах нет. Люди сами
искали выход: делали из досок нары, выискивали место между станками.
Руководили старый электромеханик Вебер, латыш, смышленый и старатель-
ный, и его ученик Алеха Мамойкин. Теперь он пенсионер, живет в Минске.
Утром 6 июля эшелон двинулся в Пензу. Я остался в Витебске испол-
нять обязанности механика без основной техники. Дело в том, что на за-
воде была электростанция, и на тот случай, если отключали БелГРЭС,
мы должны были обеспечить работу хлебозавода и водокачки. Свой пост
я не мог покинуть ни днем, ни ночью.
В. Филатов, бывший механик дрожжевого завода.
(Память. Витебск. Кн. 1. — Мн., 2002. — С. 421)
* * *
Перед началом Великой Отечественной войны я работал первым сек-
ретарем Поставского райкома КП(б)Б. До 3 июля 1941 г. я и другие со-
ветские и партийные работники находились в Поставах, а затем нам при-
шлось отойти. 5 июля мы уже были в Витебске, где находилось и руко-
водство Вилейского обкома КП(б)Б во главе с т. Климовым. В это вре-
мя в Витебске формировалась Витебская рабочая ополченческая диви-
зия. Меня с группой коммунистов Поставской парторганизации направи-
49
ли в Первомайский район для организации Первомайского рабочего ба-
тальона, формировавшегося из рабочих этого района. Командиром баталь-
она был назначен председатель Поставского райисполкома Ф. Н. Нагор-
ный, а комиссаром - я, А. А. Монахов. Фамилии начальника штаба не
помню. Штаб нашего батальона размещался в здании напротив завода
им. Кирова. 6-7 июля мы получили вооружение: винтовки, гранаты, бу-
тылки с горючей смесью, а 8 июля приняли первый бой. В этом бою нами
было уничтожено два немецких танка. 9-10 июля мы находились в райо-
не нового моста, около школы [1]. В 8-9 часов утра представителем шта-
ба дивизии был нам дан приказ отойти за Витебск по Смоленскому шос-
се. При встрече с командиром Московской Краснознаменной дивизии,
которая подходила к Витебску, нам было приказано очищать Витебск от
лазутчиков. После этого нас, группу партактива, направили в Бчацкий
райвоенкомат для вступления в ряды Красной Армии.
А. Монахов, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 54-55)
* * *
Только что была закончена школа — знаменитая в Витебске сталинская
школа № 10. Все мои бывшие одноклассники рвались на фронт. Нас, роман-
тиков, воспитанных на довоенных фильмах и книгах, он манил к себе. Мы
боялись, что враг будет разбит без нашего участия. Из 16 мальчишек наше-
го класса воевали 14. Из них 7 погибли. Служили в армии и две девочки.
В городском военкомате было полно людей — вовсю шла мобилиза-
ция. В первую очередь брали тех, кто уже отслужил или подходил по
возрасту. 23 июня я вместе с отцом пошел в военкомат. Отца, военврача
2-го ранга запаса, сразу отправили на фронт. А нам, зеленым мальчиш-
кам, говорили: «Идите домой и ждите повестки». Я ждал вызова несколь-
ко дней, но его так и не последовало. На всякий случай сходил в горком
комсомола, чтобы попроситься на фронт. Но и там ответили, как в воен-
комате.
Витебск быстро перестроился на военный лад: окна в домах стали
оклеивать бумажными полосками, которые сохраняли стекла во время
бомбежек. Во дворах на всякий случай стали рыть глубокие траншеи. На
крышах некоторых многоэтажных домов установили пулеметы. В горо-
де неожиданно для всех оказалось немало вражеских лазутчиков и ди-
версантов. Они ракетами по ночам указывали самолетам врага на важ-
ные объекты. Лазутчиков и диверсантов пытались отлавливать: специ-
альные патрули задерживали всех подозрительных. Но чаще всего за-
держанными оказывались мирные горожане, которые были непривыч-
но одетыми: например, в шляпах, которые тогда были редкостью.
Наша добрая знакомая Адель Марковна Боровская имела очень не-
привычное для большинства жителей полупальто (куртку) из блестящей
черной кожи или кожзаменителя. Ее, конечно, в этом одеянии очень ско-
ро задержали, правда, затем отпустили, посоветовав одевать что-либо не
столь экстравагантное.
Вражеские самолеты летали над городом едва ли не с первых дней вой-
ны. Но сам город пока они еще не бомбили: видимо, их цели были гораздо
восточнее города. Однажды наши летчики принудили один вражеский са-
молет сделать вынужденную посадку. Его посадили на территории иппо-
дрома (ныне на этом месте, на улице «Правды», находятся здания...). Двух
пленных летчиков из этого самолета вели через весь город наши вооружен-
ные красноармейцы. Я был в числе тех, кто стал свидетелем этого необы-
чайного события. Оно только укрепило и без того господствующее среди
горожан мнение: скоро врага погоним и будем воевать на его территории.
Дальнейшие события оказались, к сожалению, не столь оптимистичными.
Мы с мамой уезжать из Витебска не хотели, хотя обстановка в городе
обострялась. И все-таки мамина племянница Люба Белова, жена кадро-
вого командира, работавшая на кирпичном заводе, уговорила нас эваку-
ироваться вместе с ней. 6 июля на открытой платформе мы уехали. В
последние дни пребывания в Витебске город уже неоднократно подвер-
гался бомбежкам — горела нефтебаза, бомба попала в здание универма-
га и клуба швейников (эти здания находились около нынешнего Киров-
ского моста), бомбили и другие объекты.
Б. Гинзбург, выпускник СШ № 10.
* * *
С наступлением июля стало ясно, что эвакуация Картинной галереи
им. Ю. Пэна неизбежна. Как только в городском штабе по эвакуации было
получено разрешение и названо место назначения, сотрудники галереи ста-
ли готовить ее к вывозу на восток страны. Директор Л. Эстрина и научный
сотрудник Е. Сумник вместе с другими работниками буквально в считанные
дни демонтировали экспозицию в обоих залах. Каждую картину осторожно
вынимали из рамы, а некоторые полотна пришлось срезать с подрамников и
осторожно сворачивать в рулоны, чтобы не повредить живописный слой.
Кроме работ из экспозиции к вывозу были подготовлены и наиболее цен-
ные картины Ю. Пэна, находившиеся в фондах галереи. Спасали и картины
с передвижной выставки, открывшейся 10 июня 1941 года. Эти работы, как
пишет на Интернет-сайте Национального художественного музея Респуб-
лики Беларусь его ведущий сотрудник В. Войцеховская,«.. .чудом уцелели и
слагают большую часть теперешней коллекции этих художников» [1]. Не-
мало усилий пришлось приложить к тому, чтобы подготовить плоские дере-
51
вянные ящики для упаковки картин и перевязать их, найти транспорт и до-
ставить экспонаты на станцию к месту погрузки. С этого дня Государствен-
ная картинная галерея им. Ю. Пэна перестала существовать.
«Вагон, в котором ехала наша семья, — рассказал автору этих строк
<сын Е. Сумник> 3. Валыпонок, — подцепили к эшелону, груженному
станками каких-то предприятий, и состав ночью, под проливным дождем,
отправился из Витебска».
М. Рывкин.
(Судьба картинной галереи им. Ю. Пэна на фоне документов эпохи И
Шагаловский международный ежегодник. 2005. — Вт., 2006. — С. 31)
Примечание.
1. Речь идет о выставке работ художников Я. Кругера, Л. Альперо-
вича и Ю. Пэна, открывшейся в помещении Картинной галереи им. Пэна
10 июня 1941 г.
7 июля 1941 года. Шестнадцатый день войны
Около рынка, с края на Полоцкой улице [1], стояла пушка, дулом по-
вернутая на выезд из города. Рядом в канаве и у стены дома сидели бой-
цы из расчета. Они безмятежно разговаривали, балагурили, покуривая. С
другой стороны рынка, на Городокской улице [2], стоял танк. Дуло его
орудия было повернуто на Тирасполь. <...>
Я пошел по Вокзальной улице [3]. Было пустынно. Редко попадались
отдельные пешеходы. Проходили по двое-трое военные патрули. Трам-
ваи не ходили. Вагоны брошены посреди улицы на путях. Они выглядели
железными игрушками и никому не были нужны.
Подошел к мосту. С правой стороны, над Лучесой, кружили два «мес-
сера», сбрасывали бомбы на аэродром. Горели постройки и цистерны с
горючим. Слышались взрывы, факелами взвивались вверх столбы чер-
ного дыма. Здесь же, на мосту, навстречу показалась знакомая фигура в
черном неряшливом костюме, при галстуке. Это был старый Брандт, ко-
торый иногда приходил в музей для консультаций. Нарочито дружелюб-
но и неуместно шумно он стал расспрашивать о новостях.
— Да какие теперь новости! Отправил в вагоне музейные ценности,
семью. А как вы собираетесь эвакуироваться?
Брандт замялся и ответил что-то невразумительное.
— Так вы едете или остаетесь?
— Иду к сыну, решим сообща. Всего вам хорошего... — и приподняв;
шляпу, заспешил на Рыночную улицу [4], где жил. Брандт остался слу- ;
жить у немцев. Пройдя мост около школы № 6 [5], последовала вторая j
встреча. Навстречу, к вокзалу, шел Сережа Селиханов. Это был ученик 5
третьего курса художественного техникума. Талантливый начинающий!
52
скульптор. Я его привлекал для работы в нашу музейную макетно-му-
ляжную мастерскую. И он сделал ряд скульптурных работ для макетов и
диорам. Селиханов был в гражданской одежде с вещевым мешком за спи-
ной. Встреча была короткая, на ходу:
— Мобилизовали. Иду на вокзал. Там стоит санитарный поезд. Еду
санитаром на фронт.
Я пожелал ему счастья и встречи после войны. Встреча состоялась, но
теперь он уже был известным скульптором. Сергей Иванович Селиханов —
один из авторов хатынского мемориала, лауреат Ленинской премии [6].
Слева, в здании бывшей Александровской гимназии, где помещался
педагогический институт [7], никаких признаков жизни не было. На Зам-
ковой улице двери и окна многих домов были настежь раскрыты. На мо-
стовой части улицы валялись вещи и обрывки бумаги. На площади Сво-
боды, в помещении обкома партии [8] уже никого не было. Все эвакуиро-
вались. Было видно, что в открытые окна в спешке выбрасывали второ-
степенные дела, которые растрепались, порвались и белым узором по-
крывали площадь [9]. <.. .> Магазины были закрыты, но там, внутри, были
большие запасы продуктов, одежды, обуви и других разных вещей.
Из городской тюрьмы были выпущены заключенные. Им выдали справ-
ки, в которых указывалось, что они были в заключении по таким-то статьям
и освобождены по эвакуации города. Группами они ходили по городу, шари-
ли по брошенным квартирам в поисках мелких ценных вещей, вламывались
в магазины, где брали водку, закуску, переодевались. Некоторых задержи-
вали патрули, препровождали в военную комендатуру. Но все это носило
эпизодический характер. На Больничной улице [10] находилась нервно-пси-
хиатрическая больница. Эвакуировать больных не представлялось возмож-
ным, и поэтому их просто оставили на произвол судьбы [11]. Они ходили по
городу в полосатых черно-белых брюках и пижамах и представляли боль-
шую опасность при встрече. Кроме того, находя запасы бутылок с зажига-
тельной смесью, подготовленные на случай уличных боев, они бросали их в
окна домов и витрины магазинов.
Населения на улицах было совсем мало. Встречались лишь отдель-
ные люди и маленькие группы, спешившие со скудным скарбом поки-
нуть угасающий город.
В. Зейлерт, бывший директор областного краеведческого музея.
(ГАВО, ф. 391, on. 1, д. 3)
Примечания.
1.	Полоцкая улица ныне носит имя Титова.
2.	Городокская улица ныне называется Ленинградской.
3.	Вокзальная улица ныне носит имя Кирова.
4.	Рыночная улица в конце 1927 г. переименована в улицу Дзержинского.
53
5.	Перестроенный после войны, этот мост сейчас называется Ок-
тябрьским, а в здании бывшей СШ№ 6 (ул. Ленина, 33) ныне размещает-
ся несколько организаций.
6.	Селиханов Сергей Иванович (1917-1976) — белорусский скульптор.
Народный художник БССР (1963). Закончил Витебский художествен-
ный техникум (1937). Участник Великой Отечественной войны. Автор
скульптуры «Непокоренный человек» на мемориальном комплексе «Ха-
тынь», за которую был удостоен Ленинской премии СССР (1970).
7.	Это здание построено в 1880 г., было снесено в 1973 г. во время
реконструкции улицы Замковой.
8.	Речь идет о здании бывшего окружного суда, в котором ныне рас-
полагается художественный музей.
9.	Автор воспоминаний отлично понимал, что второстепенных дел
среди документов обкома партии, конечно, не было. А что выбрасыва-
ли их, так только потому, что не спасать эти документы стреми-
лись, а скорее эвакуироваться. Поэтому сейчас в фонде бывшего партий-
ного архива отсутствуют многие важные документы.
10.	Больничная улица сейчас носит имя Героя Советского Союза
А. Горовца.
11.	По некоторым сведениям, фашисты в первые дни оккупации рас-
стреляли всех душевнобольных.
* * *
Пробыли мы в Витебске до 8 июля. Что я ел и когда, сейчас вспомнить
не могу. Большей частью пили только воду и случалось добыть кусочек
хлеба или сухарик. Примерно в 12-13 часов 8 июля 1941 г. в небе над Витеб-
ском появились два фашистских самолета <...>. В воздух поднялись несколь-
ко наших самолетов «И-16» и вступили с немцами в воздушный бой. Была
слышна стрельба, но бой продолжался недолго: немецкие самолеты ушли,
а наши самолеты пошли на свой аэродром, который находился за Смолен-
ским шоссе [1]. Только наши сели, сразу появилась большая группа фаши-
стских бомбардировщиков (число их определить не мог). Часть их пошла
бомбить аэродром, где возникли пожары, а другая часть стала бомбить
город. В поселке Чепино стали слышны орудийные выстрелы, но разры-
вов мне не приходилось наблюдать. В этой обстановке, в связи с тем, что
Витебское управление (НКВД — А. П.) нас не приняло, все Вилейское
управление выехало на машинах в сторону Смоленска.
О. Дорошук, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 53)
Примечание.
1. Бывшее Смоленское шоссе ныне называется Московским проспектом.
54
* * *
В середине июня 1941 года я со своим старшим братом приехал из Сен-
ненского района поступать в школу ФЗО (фабрично-заводского обуче-
ния), которая размещалась в нынешнем здании № 35 по улице Ленина.
Брата приняли, а я не подошел по возрасту (был на два года его младше).
Ехать домой не хотелось, где-то в глубине души надеялся, что меня все
же тоже примут на учебу.
Началась война. Школа ФЗО стала готовиться к эвакуации вместе с
каким-то заводом. К вывозу готовили станки и оборудование. С учеб-
ным заведением могли ехать, если хотели, и учащиеся. Мой брат был в
их числе. Всех учащихся срочно собрали, проинформировали об отъез-
де, а потом дали задание поджигать дома. Это было время, когда по при-
казу Сталина был брошен лозунг перед отступлением ничего не остав-
лять врагу. Помню, что всех ребят разбили на группы по 2-3 человека,
дали нечто похожее на серу, которую надо было наносить на кирпич-
ные здания, а потом это поджигать.
Несмотря на то, что я не был учащимся школы ФЗО, когда распре-
деляли всех по бригадам, меня посчитали тоже своим и отправили на
помощь брату. Нашей группе выделили только два объекта для поджо-
га: кинотеатр «Спартак» и тогдашнюю областную больницу на проспек-
те Фрунзе (сейчас в этом здании находится больница скорой медицин-
ской помощи). Мы отправились вдвоем на «свои» объекты, но времени
было в обрез: через несколько часов наш эшелон уходил из города. По-
этому надо было не опоздать. Мы быстро нанесли серу на здание и подо-
жгли. Пламя быстро охватило кирпич, и кинотеатр загорелся. Это не выз-
вало особого внимания прохожих: в те дни в городе уже горело много
объектов. Затем пешком отправились к больнице, все повторили и быст-
ро направились на вокзал. Эшелон стоял готовый к отправке. Меня в него
не взяли, пришлось возвращаться в свою деревню. Там я и увидел пер-
вых немцев. А брат благополучно уехал из города, потом был призван в
Красную Армию, воевал. Погиб на Украине, там же и похоронен.
А. Иванов [1].
Примечание.
1. Подлинная фамилия и имя автора изменены.
* * *
В Куйбышевскую область эвакуирована трикотажная фабрика
им. К. Цеткин (46 вагонов, 300 рабочих и служащих), в Ульяновскую об-
ласть — чулочно-трикотажная фабрика им. КИМ (оборудование, про-
дукция, 400 рабочих и служащих).
(ГАВО, ф. 102, оп. 3, д. 2, л. 2об-3)
55
8 июля 1941 года. Семнадцатый день войны
Проведено совещание секретарей РК КП(б)Б Витебской области по воп-
росам организации партийного подполья, партизанских отрядов и эвакуации.
Из дневника работы ЦК КП(б)Б с 22 июня по 19 августа 1941 г.
(Беларусь в первые месяцы Великой Отечественной войны. —
Мн., 2006. - С. 37)
* * *
Наконец, автомашина въехала в город Витебск.
Горожане, в большинстве своем женщины, увидев машину с необыч-
ным, еще непривычным грузом, проявляли максимум любопытства, за-
медляли шаг или останавливались на тротуарах и смотрели на раненых с
состраданием и беспокойством. Никто из них тогда еще не знал, что ров-
но через сутки их город будет сдан врагу [1]. Что раненые солдаты, кото-
рых они видят, попадут в неволю к немецко-фашистским захватчикам,
чтобы там испытать муки ада или найти смерть, что они сами окажутся в
оккупации.
В витебской больнице имени 11-го Белорусского съезда Советов нас
продержали менее суток, каждому раненому была оказана необходимая
медицинская помощь, в том числе введена противостолбнячная сыворот-
ка. Из моей руки хирург извлек покрытую зеленой краской и кровью
металлическую заклепку, которую взрывом вырвало из брони, и пока-
зал ее мне. Она была размером с крупный грецкий орех
А. Аксенов.
(Цена ошибок. — С.-Петербург, 2007. — С. 40)
Примечание.
1. Фашисты окончательно захватили Витебск только 11 июля.
Город эвакуировался. Перед отъездом хотелось сделать казавшиеся
неотложными по старому мирному времени дела: рассчитаться с долга-
ми, заплатить за квартиру, за электричество, сдать книги. В пустой, без-
людной библиотеке сидели две женщины и нехотя, с отрешенными лица-
ми, увязывали пачки книг. Было абсолютно ясно, что библиотеку эваку-
ировать не будут. С удивлением посмотрели на вошедшего, не сразу по-
няли, зачем пришел.
После войны, случайно встретив одну из этих женщин, я услышал: «Это
вы за день до немцев принесли сдавать библиотечные книги?». Запомнила.
В военкомате сказали: «О тебе не забыли, а семья может ехать».
На вокзале, куда пришел с матерью, братом и сестрой, царило стол-
потворение. Что-либо узнать было невозможно, никуда не подступить-
ся. В привокзальном сквере собрались женщины и дети — семьи коман-
56
диров Красной Армии. Сидели на узлах, корзинах — чемоданы еще толь-
ко входили в моду. Женщины тихо переговаривались, непривычно при-
тихли дети.
После томительного ожидания повели к поезду. Семьи красных коман-
диров были знакомы друг с другом, нас никто не знал, и рассчитывать нам
было не на что и не на кого. Тем более семье репрессированного «врага
народа». Неожиданно подошел немолодой военный, майор, ни о чем не спра-
шивая, подвел к вагону, помог матери, брату и сестре взобраться на пло-
щадку и предупредил: «Никуда не выходите!». Ему они обязаны жизнью.
Этот человек спас их от неминуемой смерти. В суматохе фамилию майора
никто не спросил. Мать молилась за него всю жизнь.
Е. Гольбрайх.
(Войны разрозненные строки. — Душанбе, 1991)
* * *
Ночь на 8 июля проходила в тревожном состоянии. С утра начался
обстрел города. Немцы обошли Витебск и основными силами направи-
лись в глубь нашей страны, а также отдельными частями, перекрыв до-
роги на Полоцк и Городок, обосновались в Тирасполе, откуда хорошо
был виден центр Витебска с ориентиром — каланчой на ратуше.
Начался обстрел. Снаряды, не достигая цели, ложились близко: на Ус-
пенской горке, на близлежащих улицах, напротив пединститута, на улице
Ленина, и один снаряд разорвался перед самой ратушей, на том месте, где
сейчас находится памятный пятиугольный гранитный камень. Этот взрыв
потряс фасад ратуши, зазвенели стекла. <...> От взрывов начались оча-
говые пожары, паническое беспокойство. По Ленинской улице проска-
кали три оседланные кавалерийские лошади. Видимо, седоки взрывом
были сброшены, и лошади, обезумев, умчались.
Снаряд упал в винный подвальчик и взрывом убил проходящую жен-
щину с девочкой. <...> Промчалась, тревожно звеня в колокол, красная
пожарная машина, где-то с опаской перебегали, прижимаясь к стенам до-
мов, красноармейцы с винтовками наперевес. Грохоча, промчалась на
Успенскую горку пушка, запряженная парой лошадей. Все это вселяло
тревожную неуверенность.
В. Зейлерт, бывший директор областного краеведческого музея.
(ГАВО, ф. 391, on. 1, д. 3)
* * *
Днем раньше начался пожар в Витебске. Город с его деревянными зда-
ниями горел, как большой костер. Пожар начался на окраинах, где были
размещены объекты войсковых частей, потом перекинулся на центр го-
57
рода. Жара была такая, что на людях, которые стояли рядом, тлела одеж-
да. Едкий душный дым разъедал глаза. Тяжело было дышать. Странное
впечатление от увиденного усиливала дикая какофония звуков, крики
людей, треск и грохот пылающих домов, лай собак, визг обожженных
свиней, мычание коров, вой ураганного ветра, который срывал крыши с
охваченных пламенем домов и сбрасывал их на землю, обжигая огнем
все живое. Особенно потерпели от пожаров деревянные здания. Говори-
ли, что дома зажиточных горожан поджигали негодяи специально, что-
бы во время пожара разжиться дармовыми ценностями.
После пожара в поднебесье долго были видны искры, которые уноси-
ли в небо несгоревшие куски тканей и бумаги. Витебск лежал в руинах.
Только печные трубы да обгоревшие деревья напоминали о том, что здесь
был город.
Жертвами пожаров стали не только люди, но и животные. Незадолго
до войны в Витебск привезли зверинец. Разместился он на одной из пло-
щадей города, которую люди назвали Сенной: в рыночные дни там все-
гда продавали сено. Когда начался пожар, кто-то выпустил зверей на волю.
Говорили, что крупных хищников вскоре убили. Только верблюд еще дол-
го гулял по городу, а крокодил убежал в Западную Двину. После этого
случая многие долгое время боялись купаться.
На другой день после пожара мы вместе с соседскими мальчишками
собрались около нашего дома, который всей семьей удалось спасти от
пожара. Мы не дали сгореть и двум соседним зданиям, которые, кстати, и
по сегодняшний день стоят в Витебске на 9-й Городокской улице. В мо-
мент опасности хозяева этих домов спрятались во рву около ручья. Вер-
нувшись, они плакали от счастья, когда увидели свой уцелевший дом.
Б. Павловский.
(Газета «Герой працы», 15 октября 2002 г.)
$

к
* * *
8 июля наши патрули сообщили, что какое-то отступающее подразде-
ление Красной Армии заняло мост, соединяющий улицы Замковую и Вок-
зальную, и готовится к его взрыву. Это нас обеспокоило, так как мы знали,
что на той стороне, на подступах к городу сражались советские войска,
сдерживая танковые части противника. Комбат, начальник штаба и я, по-
советовавшись, решили послать к мосту свою роту. Было это, насколько
помню, первая. С согласия комбата Клейнова я лично поставил перед ко-
мандиром роты (фамилии, к сожалению, не помню) задачу: войти в кон-
такт с воинским подразделением у моста, выяснить его цели и в после-
дующем оставаться там и действовать совместно, в общих интересах
обороны моста и города. Вскоре командир роты донес в штаб, что во-'
58
шел в контакт с командиром армейского подразделения и вместе с ним
включился в оборону моста. Слух о подготовке к взрыву моста не под-
твердился.
Оборона моста играла важную роль в защите города и задержке продви-
жения фашистских войск, особенно если учесть, что попытки их перепра-
виться через реку в других местах некоторое время также не имели успеха,
о чем я скажу дальше. В обороне моста кроме небольшой группы красноар-
мейцев активное участие принимали ополченцы города, в первую очередь
рота нашего батальона Осоавиахима. В подтверждение этому можно те-
перь сослаться на авторитетное свидетельство. В 1975 г. в журнале «Знамя»
и в 1976 г. отдельной книгой в детском издательстве вышла биографическая
повесть Бориса Полевого «Полководец». В ней рассказывается о маршале
Советского Союза И. С. Коневе. Вот отрывок из нее: «Читателям, вероятно,
будет интересно узнать, как провел Конев свой первый день на фронте. Труд-
но провел. Узнав, что обстановка в районе будущих действий его армии не-
ясна, он решил выехать в Витебск и оценить положение на месте.
На первых же километрах пути от Рудни к Витебску Конев понял, что
положение на этом участке крайне тяжелое. Воинские части, упорно обо-
роняясь, отходили на восток. В массе отступающих двигались обозы впе-
ремежку с артиллерией. Попадались и танки. <...>
Витебск был уже недалеко. Но обстановка в городе оставалась неяс-
ной. Встречные давали самые противоречивые свидетельства:
—... Давно у немцев.
—...Идут бои на окраинах.
—... Говорят, что немецкие танки уже за рекой и вот-вот здесь появятся.
Генерал принял решение. Он вышел из машины, снял плащ, чтобы
были видны знаки различия в петлицах, начал останавливать отступаю-
щих, обращаясь прежде всего к тем, кто выглядел как кадровый боец.
Говорить старался спокойно. Приказы отдавал вполголоса.
Этот строгий, уверенный тон генерала вселял уверенность. Люди даже
с радостью подчинялись его целеустремленной воле. К Витебску Конев
прибыл не один. За его вездеходом двигалось подкрепление пехотинцев.
Артиллерийская батарея. Три тяжелых танка «КВ».
С этими силами он вступил в город, оказавшийся пустым. Не было ни
наших, ни немцев. Город уже эвакуировался. В разных местах полыхали
пожары — последствия бомбежек.
На центральной площади у здания обкома партии Конев увидел ко-
мандира и нескольких бойцов, настороженно смотревших на него.
— Вы кто такие?
— Майор Рожков из 37-й стрелковой дивизии, — все еще держа руку у
кобуры с пистолетом, ответил командир.
59
37-я дивизия! Проходя службу в Белорусском военном округе в i
30-е годы, Конев командовал именно этой дивизией. В свою очередь он
отрекомендовался майору.
— Я вас помню, товарищ генерал.
— Много у вас людей?
— Утром было двадцать человек. От границы с боем отступали. Те-
перь больше. Здесь, в Витебске, принял под командование роту Осоавиа-
хима и рабочее ополчение. Отличные люди, но оружие у них старое,
учебное. И патронов мало. Сейчас вот кое-что подсобирал на поле боя.
Занял оборону по Западной Двине и принял на себя командование гар-
низоном.
С гордостью смотрел генерал на худого небритого командира с крас-
ными от усталости глазами. Хотелось обнять этого храброго, спокойно-
го человека. Но только пожал ему руку.
— Товарищ майор, ваши действия одобряю. Держитесь до утра. При-
дут подкрепления.
Он оставил в распоряжение майора Рожкова приведенных с собой пе-
хотинцев и танки «КВ», а сам пошел на батарею, которая уже обоснова-
лась у реки, на высотке, что господствовала над городом.
Как он и ожидал, немецкая авиация с рассвета возобновила атаки на
Витебск. Возникли новые пожары. А потом крупная вражеская часть на
мотоциклах в сопровождении танков ворвалась с запада и направилась
прямо к мосту, возле которого окопались Рожков и его солдаты. Красно-
армейцы забрасывали вражеские танки бутылками с горючей смесью.
Как ни сомнительным кажется теперь это оружие, однако в руках смело-
го человека оно становилось в те дни весьма опасным. Несколько танков
запылало. Артиллеристы со своей высотки поддержали Рожкова. Танки
повернули назад, а мотоциклы, те, что уцелели, их опередили. Первая
атака была отбита.
Через некоторое время противник подтянул самоходные пушки и из
них стал бить по батарее. Артиллеристы приняли бой, но на их позициях
уже рвались снаряды. Наблюдая обстрел, Конев понял: берут в вилку.
Приказал артиллерийскому расчету отойти в укрытие. Сам прилег в окоп-
чик метрах в пятидесяти. Командир батареи не успел выполнить его при-
каз, замешкался. Осколок настиг его и сразил.
Тогда командующий армией принял на себя управлением огнем. В эти
минуты боя в нем как бы жили два человека — командир батареи и пол-
ководец. Один из них давал цели, направлял огонь орудия, другой в то же
время подытоживал в уме увиденное в эти тяжкие сутки, то что узнал и
понял в этом первом соприкосновении с врагом, и в мыслях его уже зрел
план развертывания армии и первой ее операции.
60
Пока он с высотки вел бой, одна из дивизий его армии форсирован-
ным маршем уже приближалась к Витебску...
Много малых и больших сражений провел маршал Конев в дни Вели-
кой Отечественной войны. Но этот первый бой в Витебске он запомнил
особенно четко.
— Как говорится, лиха беда начало, — рассказывал он. — И простить
себе не могу. Потерял я тогда из виду того самого майора Рожкова. Фа-
милию его запомнил, а имени и отчества не знаю. Нет, затерялись его
следы. А жаль, очень жаль — достойный офицер».
Безусловно, что названная в повести рота Осоавиахима была из на-
шего батальона, а рабочее пополнение, очевидно, из другого района —
Железнодорожного или Первомайского. Спасибо маршалу за добрую па-
мять.
Встреча И. С. Конева с майором Рожковым по моим расчетам могла
состояться после полудня 8 июля. Именно в этот день, до встречи, часов в
9-10 утра я с площади отправил роту к мосту. И тут же узнал от началь-
ника штаба, что возникла опасность переправы немцев через реку в Ма-
зурино. Это в полутора-двух километрах от моста, за северной окраиной
города. Мы с Лопатенко и несколькими бойцами тут же поспешили на
рекогносцировку в Мазурино. Вот почему я не встретился с И. С. Коне-
вым на площади у здания обкома партии. Мы разошлись во времени.
Оценивая тогдашнюю обстановку в городе, мне не хочется соглашать-
ся с тем, что, как говорится в повести Б. Полевого, «город оказался пус-
тым. Не было ни наших, ни немцев». Предприятия и рабочие, связан-
ные с ними и не ушедшие в армию, эвакуировались или заканчивали
эвакуацию. Город горел, и людей на улицах встречалось мало. Все за-
таилось перед угрозой вторжения врага, и впечатление «пустого горо-
да» могло, конечно, создаться и у генерала Конева. Но город не был
брошен. В нем находились мы, защищавшие его ополченческие баталь-
оны и отряды.
Г. Усатенко, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 10-14)
* * *
8 июля 1941 года батальон во второй половине дня вышел на северо-
западную окраину г. Витебска. Мы с командиром батальона майором Сар-
кисовым сразу же пустились на поиски какого-нибудь штаба или части
действующей армии. Одновременно хотели установить связь с партий-
ными и советскими органами. Город горел, авиация противника методич-
но бомбила город. И что было характерно, мы очень мало встречали жи-
телей.
61
Ни в обкоме партии, ни в горсовете мы, к нашему сожалению, нико- i
го не застали. Двери и окна раскрыты, кругом пусто, всюду бумаги. Все i
магазины были забиты товарами. На хлебозаводе мы пополнили свой
запасы продовольствия. При возвращении в батальон мы там застали
одного полковника-общевойсковика, который назвался начальником
обороны северного участка г. Витебска. О наличии какого-нибудь штаба
части в городе он не знал. Полковник (фамилию не помню) поставил
батальону задачу занять оборону на западной окраине города с це-
лью не допустить прорыва передовых частей противника с северо-
западного направления к центру города. Выполняя приказ, батальон
занял оборону, и была выслана разведка в направлении Шумилино.
У нас в то время в боевом составе батальона были: мотострелковая
рота (до 50 человек), батарея 76-миллиметровых орудий на автомобиль-
ной тяге (три орудия), рота танков «Т-37» и «Т-70» (8 танков) (коман-
дир роты старший лейтенант Федор Сучков) и рота тяжелых бронема-
шин с 45-миллиметровой пушкой (8 бронемашин). В последующие два
дня полковник, который нам ставил задачу, больше не появлялся. Ночь с
8 на 9 июля прошла сравнительно спокойно...
Наш батальон по-прежнему действовал самостоятельно, ни с каким
штабом не было связи. Но мы были готовы выполнить боевой приказ,
были готовы к встрече с противником.
С. Зиновьев, подполковник в отставке.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 44-45)
* * *
Когда мы пришли в Мазурино, то увидели бродячих лошадей и горя-
щие кучи сухарей в бумажных мешках. Все это оставили воинские час-
ти, спешно ушедшие на фронт. Маскируясь, мы подошли к высокому
берегу и стали наблюдать. Противоположный берег Зап. Двины в этом
месте тоже был крутым. Сверху заметили нескольких немцев. Один из
них наигрывал на губной гармошке и пританцовывал. У меня было ис-
кушение подстрелить его, я даже прицелился. Но тут мы заметили
другую группу немцев — внизу, у самой воды. Они возились с бревнами
и плотами, которых всегда было много на реке. Стало понятно: фашис-
ты готовились переправиться на плотах! Надо устроить засаду и поме-
шать этому. Оставив наблюдателей, мы с Лопатенко поспешили в штаб.
Но еще в лагере встретили человека в форме советского генерала. На-
сколько помню, он назвался Ивановым. Он одобрил план нашей оборо-
ны в Мазурино и пообещал артиллерийскую поддержку. Правда, мы ее
не получили, но обошлись и без нее, используя момент внезапности. Я и
сейчас не знаю толком, кто этот генерал: один из штаба И. С. Конева?
62
Сам И. С. Конев? Имя его мне было знакомо еще с довоенного времени
по службе в Белорусском военном округе, но в лицо не приходилось
видеть.
С комбатом Клейновым решили: чтобы не обнаруживать себя засвет-
ло и сохранить тайну засады, мы с Лопатенко взяли сначала небольшую
группу — до взвода, вооруженную станковым и ручным пулеметами и
винтовками. Отправились на двух грузовиках и, оставив их в укрытии,
выдвинулись на позицию. Остальные, наши «главные силы», пешим хо-
дом должны были сосредоточиться в роще в северо-восточной части ла-
геря. К берегу они подойдут, когда стемнеет.
У немцев на той стороне заметно передвижение. Они спускались вниз,
к воде. Видимо, сосредоточивались к плотам и тоже ждали темноты.
Стемнело. Мы волновались. Наших «главных сил» еще не было. Ошиб-
ка: роты не выслали связных, которые сразу привели бы их на место. Вме-
сте с Лопатенко мы прошли метров двести-триста навстречу батальону,
но не встретили никого, вернулись. Нас тянуло к берегу: не упустить бы
момент! И вовремя: немцы начали грузиться на плоты. Их уже несколь-
ко сот. Если тронутся, могут уйти водой, скрыться в темноте, наконец,
войти в непростреливаемое пространство.
— Начнем, — сказал Лопатенко, — сейчас они в куче. Используем вне-
запность, а наши услышат и поспешат.
Он лежал, прильнув к «максиму». Мы вглядывались в ту сторону. Вот
он, враг, фашист. И не отвлеченный, не далеко где-то, а совсем рядом. И
мы его сейчас должны разбить, отбросить. И наши пулеметы и винтовки
«заговорили». У моей винтовки (запомнил номер — 56564) была сильная
отдача. Но я слал пулю за пулей на ту сторону. И все мои товарищи, весь
взвод это делали. Я прислушивался к ровному стуку «максима» и любо-
вался нашим начальником штаба. Он был в каком-то упоении. Его нельзя
было бы сейчас оторвать от пулемета, он бил и бил в темную группу фа-
шистов. Там, на плотах и под кручей, они попали в ловушку, которую
заслужили. Слева от нас, ближе к мосту, где-то напротив пивзавода
им. Бебеля, беспрерывно строчил пулемет. Мы тогда считали, что там
занимали оборону витебские чекисты. И от моста, где действовала наша
рота, тоже доносилась стрельба.
После минутного гробового молчания немцы словно взорвались, за-
кричали, застонали, засуетились. Несколько минут от них ни одного вы-
стрела. Не ожидали, растерялись наглецы с гармошками и автоматами.
Потом к нам полетели светящиеся трассирующие пули. Фашисты искали
цели. Вот-вот заговорят пулеметы и минометы. В это время и появились
наши роты. Услышав стрельбу, они поспешили. Все успели, рассредото-
чились по берегу, заняли свое место и включились в бой.
63
4
Первая попытка гитлеровцев форсировать реку отбита. Вторая, рано
утром 9-го, тоже. За два дня — 8 и 9 июля — мы здесь уничтожили до
батальона войск противника.
Г. Усатенко, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 10-14)
* * *
Медленно пробираемся на «виллисе» по улицам города, объезжая за-
валы и горящие здания. Где-то в районе вокзала вдруг замечаю среди
битого кирпича ржавый почтовый ящик с полустершимся гербом СССР.
Крышка, пробитая осколками, болтается на одной петле. В ящике ворох
писем. Многие конверты отсырели, чернила на них расплылись. Но неко-
торые остались невредимыми. Интересная находка! Оказывается, почто-
вый ящик № 26 не вскрывался с июля 1941 года и в нем сохранились пись-
ма граждан города и красноармейцев, защищавших Витебск в первые дни
Великой Отечественной войны.
Каждое письмо — волнующий человеческий документ...
Анна Мамонтова писала в Ленинград Валентине Дмитриевне Зенько-
вич:
«8 июля 1941 года. Дорогие, родные! Как давно мы не писали друг дру-
гу... Сколько перемен за это время. Сегодня, 8 июля, с самого утра наши
зенитки обстреливают немецкие самолеты. Мы никуда не уехали, так как
нет сил ехать. Лялечка просыпается от залпов орудий и плачет. За эти
дни переживаешь годы. И все так мелко по сравнению с тем, что сверша-
ется! Сколько крови, сколько жертв! Проклятие Гитлеру, который по-
топляет мир в крови. А дни стоят прекрасные, солнечные — а людям нет
мира. Скорее бы все окончилось, скорее бы раздавить эту гадину! Целую
крепко. Аня». <...>
И еще одно письмо тех далеких первых дней войны. Сапер по имени
Дима писал с фронта в Москву родным:
«Здравствуйте, милые Леля и Элик! Привет Тиме и всем родным и зна-
комым. Я жив и здоров. Выполняем боевые задания по минированию мос-
тов и шоссе, взрываем переправочные средства, в общем устраиваем нем-
цам всевозможные препятствия, чтобы он не прошел и нес большие по-
тери в технике и живой силе. Наша часть имеет потери всего 2 человека
и 4 пропавших без вести. На нашем фронте немцу нанесено большое пора-
жение. Артиллерия уничтожила его прорвавшиеся танковые и мотоцик-
летные части. Но идти в атаку некому — нет пехоты. Это происходит по-
тому, что немцы гуляют в воздухе, как дома, а наших самолетов нет ни
одного, а они бомбят и расстреливают из пулеметов и не дают пехоте под-
няться, а если уж наша пехота имеет возможность подняться и идет в ата-
64
ку, то немцы бегут, не принимая боя. Как только будет подброшено доста-
точное количество самолетов, то немцев погоним до самого Берлина. Враг
не так силен, как он кажется, и он будет бит. Наш адрес: город Витебск,
БССР, областной военкомат, воинская часть № 169. До свидания, целую
вас крепко-крепко и желаю всего наилучшего. Ваш Дима».
Есть и другие письма, датированные 7-8 июля 1941 года, — красноар-
мейца Туровского из Саратова, зенитчика Якова Позняка, красноармейца
по имени Яков, писавшего в село Ровдино Архангельской области. Эти пись-
ма бойцов и командиров 1941 года проникнуты гневом, тревогой, напряже-
нием первых дней войны и верой в победу. Почти в каждом письме есть
эти слова — «верю в нашу победу». Мужество воинов сорок первого года,
их стойкость и самопожертвование были первым шагом к нашей победе.
Л. Ющенко.
(Стремительность И Полки идут на Запад. — М., 1964. — С. 157-159)
9 июля 1941 года. Восемнадцатый день войны
На Витебском отделении движения работу по эвакуации промышлен-
ных предприятий, материальных ценностей и населения, которая началась
по решению ЦК КПБ только 3 июля, необходимо было значительно уско-
рить, так как враг усилил темп продвижения войск на Москву. Начальник
отделения Николай Акимович Макаров [1] умело организовал эту работу,
сосредоточив места погрузки на окраинах города, приблизив их к предпри-
ятиям. Это давало возможность не прекращать погрузку даже при авиана-
летах на узел. Умело, творчески руководили этой работой дежурные по
станции Иван Александрович Матвеев и Борис Антонович Амбразевич.
Из Витебска за шесть дней на восток было отправлено оборудование
и имущество 37 крупных промышленных предприятий, в том числе льно-
прядильной фабрики «Двина», станкостроительных заводов им. Кирова
и им. Коминтерна, трикотажной фабрики им. Клары Цеткин, игольного
завода, щетинощеточного комбината, кожзавода им. Евстигнеева, фаб-
рик махорочной и очковой, «Знамя индустриализации», «Профинтерн»,
обувных — «Прогресс», «Красный Октябрь». Было вывезено свыше
1000 металлообрабатывающих станков, транспортное оборудование и все
наличие цветных металлов <...>.
Как вспоминает поездной диспетчер В. Н. Радкевич, ему пришлось всту-
пить последний раз на дежурство 8 июля в 8 часов утра <...>. Дежурить
В. Н. Радкевичу пришлось до 10 часов 9 июля, так как основная масса желез-
нодорожников, в том числе и поездных диспетчеров, уже была эвакуирована.
Последним из Витебска отправился поезд в составе паровоза и двух
вагонов на Смоленск в 11 часов 9 июля. В нем выехали остававшиеся до
последнего часа руководители отделения Николай Акимович Макаров,
65
Иван Степанович Сорокин и смена движенцев и локомотивщиков.
ВИ часов 30 минут отправился восстановительный поезд под руковод-
ством начальника Якова Васильевича Коренева. В это время уже шли
бои по защите города в районе Юрьевой горки, а по отправляющимся
поездам артиллерия врага открыла огонь.
(Витебское отделение Белорусской железной дороги. Этапы развития.
Исторический очерк. 1866-2001. — Вт., 2001. — С. 88-92)
Примечание.
1. Макаров Николай Акимович (1905-1975) — участник гражданской
войны. С1933 г. исполнял обязанности заместителя начальника стан-
ции Витебск, затем диспетчер, старший диспетчер, начальник отделе-
ния службы движения Витебского отделения Западной железной доро-
ги. В1941-1943 гг. — начальник паровозной колонны № 3 особого резерва
Наркомата путей сообщения. Принимал участие в военных перевозках
под Москвой, Сталинградом, Курском, Витебском и др. В 1940 г. впер-
вые удостоен звания Почетный железнодорожник, три года спустя —
второй раз. В 1943 г. удостоен еще и звания Героя Социалистического
Труда, в 1967 г. — почетного гражданина Витебска.
* * *
Как я узнал впоследствии, в тот роковой день, когда нас, раненых сол-
дат, вывезли на вокзал города Витебска, чтобы эвакуировать в тыл по
железной дороге, передовые части немецкой армии находились уже на
подступах к городу и вырвались далеко вперед на соседних с ним направ-
лениях. В ожидании поезда, ошарашенные таким ходом войны, обманывая
себя тем, что раненых бросить в беде не могут, мы с тревогой и волнением
смотрели то по направлению железнодорожного полотна, откуда мог по-
явиться поезд, то в сторону моста через Западную Двину в надежде увидеть
автотранспорт. Мы ждали помощи, как ее ждут мореплаватели, потерпев-
шие кораблекрушение. Но нас забыли. Помощь к нам не пришла.
В отсутствие командиров и людей, которым было поручено сопро-
вождение раненых солдат, находясь в полной изоляции от частей Крас-
ной Армии и в незнакомой боевой обстановке, мы, сбившись на платфор-
ме скопом, сникли и чувствовали себя никому не нужными, покинутыми,
подавленными, растерянными, неспособными принять какое-нибудь ра-
зумное решение людьми. <...> Немцы дали о себе знать, когда заговори-
ла их дальнобойная артиллерия. Снаряды с шелестом пролетали над нами
и с грохотом рвались на площади у церкви (занятой не то под склад ору-
жия, не то под хранение продуктов питания) и перед въездом на мост
через реку Западную Двину. Этот огненный барьер, где в грохоте и вих-
66
ре металась смерть, где в клочья рвалась земля, воздух и все живое и мерт-
вое, держал нас в напряжении и страхе, лишил способности думать и дви-
гаться, на какое-то время парализовал.
Среди грохота рвущихся снарядов, закрывших путь к отступлению,
вдруг раздались почти одновременно два взрыва огромной силы. Земля
содрогнулась. Гул взрывов эхом покатился по реке, окрестностям и там
затих. Это саперы отступающих частей Красной Армии, получив приказ
задержать врага, подорвали мосты: один через железную дорогу Орша —
Витебск — Ленинград, второй через реку Западную Двину.
Разрушив мосты, саперы преградили путь продвижению войск про-
тивника и разъединили город на две части — восточную, которую поки-
нули многие жители, и западную, где застряли раненые солдаты, кото-
рую методично через равные промежутки времени из дальнобойных ору-
дий обстреливал враг. Так вместе с рухнувшими мостами рухнула наша
надежда на помощь и спасение. Смутное предчувствие беды стало реаль-
ным и вскоре оправдалось. <„.>
В те минуты то ли от артиллерийского обстрела, а может быть, от
других причин, в разных местах западной части города начались пожары.
Дома загорались один за другим, и через четверть часа все было в огне и
дыму. Воздух быстро накалился, стал едким, затруднявшим дыхание и
видимость. Языки пламени вырывались из окон домов, лизали кирпич-
ные стены, поднимались к небу. Над крышами огонь гудел и бушевал с
какой-то осатанелой силой. Искры, подхваченные раскаленным возду-
хом, вместе с пеплом и дымом летели вверх и, не успев погаснуть, опуска-
лись на землю.
Город, покинутый людьми, погибал в огне, и никто был не в силах
остановить его гибель. <...> Как только прекратился обстрел, немецкие
мотоциклисты тут же ворвались в полыхающий огнем город и, не оста-
навливаясь, не замедляя скорости, промчались вперед. Сидевший в ко-
ляске головной машины унтер-офицер держал правую руку в нацист-
ском приветствии — вытянутой вперед — и блаженно улыбался. Следом
за мотоциклистами, соблюдая предосторожности, словно грабители, за-
лезшие в чужой дом, один за другим двигались (все как на подбор) рос-
лые, крепкие и толсторожие вражеские солдаты. Гитлеровцы, несшие
нашему народу смерть, слезы, насилие, разорение и рабство, шли молча,
медленно и налегке, готовые в любой момент открыть огонь из автома-
тов — оружия, которое еще не приходилось видеть у наших солдат-пехо-
тинцев. Воротники их зеленых френчей были расстегнуты. Рукава зака-
таны до локтей. На толстых, покрытых пылью и гарью шеях болтались
подвязанные в виде украшения шелковые цветные косыночки, украден-
ные в магазинах Белоруссии. Из их сапог с расширенными кверху голе-
67
нищами почти у каждого торчали гранаты с длинными деревянными ру. ,Ж
коятками. Их разбойничий наряд дополняли железные, отталкивающего W
и пугающего вида каски.	W
Так 9 июля 1941 года в опустевшую западную часть города Витебска 1
ворвались передовые части неприятельской армии. Такими мы увидели 1
врагов-гитлеровцев.	S
А. Аксенов. ?
(Цена ошибок. — С.-Петербург, 2007. — С. 45-48)
ж
* * *	ш
И вот настал день.	г,
Ранним рассветом 9 июля над городом загремел гром. Но небо было
безоблачно и пусто. <...> На Советской улице, возле штаба, лежали на
мостовой женщина и двое детей. Как, видно, бежали, так и застигла их
смерть: младший мальчик — поближе к матери, старший — поодаль. Во-
круг никого. Не слышно и голосов. Возле одноэтажного тяжелого зда-
ния штаба уже не расхаживал часовой, и только квадратный след над
входной дверью напоминал о вывеске «Штаб 27-й Омской Краснознамен-
ной дивизии имени итальянского пролетариата». <...> На другом берегу
Двины в город через виадук входили немецкие танки. Земля вздрогнула
и словно качнулась. Почти одновременно донесся сильный грохот. Взор-
вали мост. Зазвенели и посыпались стекла, осколки их повисли на полос-
ках бумаги и сиротливо позвякивали на ветру. Над городом задымались
пожары. В военкомате уже никого не было. Двери и окна раскрыты на-
стежь. В пустых кабинетах теплый ветерок тихо шелестел бумажками.
На стене неровно висела картина Сварога «Ворошилов и Горький в тире
ЦДКА». Ворошилов уже отстрелялся и довольно улыбается. У Горького
лицо смущенное... Это была очень популярная картина. Наряду с обяза-
тельными портретами Сталина она висела почти во всех госучреждениях,
учебных заведениях и общественных местах. У центрального фотоателье
на Замковой улице кто-то разбил окно витрины. Вынута одна-единствен-
ная карточка. Г од назад я сфотографировался здесь после окончания шко-
лы. Кто та девушка, фотографию которой в последние минуты перед ухо-
дом из города, когда кругом все рвалось и горело, кто-то забрал? Разбиты
витрины продовольственных магазинов. Внезапно в пустом и ничейном
пока городе разнесся и стал быстро приближаться перестук копыт по бу-
лыжной мостовой. На центральную улицу рысью въехал крестьянский обоз.
Лошадьми правили в основном женщины. Поразило общее для всех выра-
жение лица — смесь смущения и азарта, полуулыбка, полугримаса. Маро-
деры! Едут грабить опустевшие еврейские квартиры и государственные
магазины. Кто им судья? Не они, так другие...
68
Деревянные дома на окраине города горели по обе стороны улицы,
и от них было нестерпимо жарко. Из небольшого дома вышел неопре-
деленного возраста мужчина с бидоном, облил калитку керосином, под-
жег и быстро пошел, почти побежал, ни разу не оглянувшись. Никакой
обороны за окраиной Витебска не было. Войска ушли — «другое на-
правление», отошли «на заранее подготовленные позиции».Так будет
потом сказано. К этим формулировкам еще долго и трудно придется
привыкать. На тропинке, в которую переходила за городом улица, оди-
ноко стоял пулемет «максим». Возле него устроился в наспех вырытой
ячейке командир в ладно пригнанной форме — преподаватель военно-
го отдела пединститута Сухоцкий. Рядом с ним — молоденький красно-
армеец в еще старом обмундировании и обмотках. Вдвоем против тан-
ков, уже входивших в город!
— Ничего! Встретим! — спокойно сказал старший лейтенант. Моло-
денький красноармеец смотрел умоляющими глазами.
Проехал на велосипеде знакомый студент с физмата.
— Куда ты?
— К тетке в деревню.
— А немцы?
В ответ молча пожал плечами...
Накануне оставления города наш студенческий батальон был расфор-
мирован. Оружие приказали сдать, а самим... Никто ничего толком так и
не сумел нам сказать: «идите на восток». Я почему-то уверен, что оружие,
которое мы сдали, попало к полицаям.
Е. Гольбрайх.
(Войны разрозненные строки. — Душанбе, 1991)
* * *
9 июля самолеты врага бомбили мост и вокзал. Усилился обстрел жи-
лых кварталов. Город был охвачен дымом. Вокруг неразбериха. Стал ис-
кать связь с подразделениями противовоздушной обороны, чтобы полу-
чить разрешение покинуть завод. Никто не отвечал. Появилась мысль
взорвать завод, ибо он также был заминирован. Но я не имел на это пра-
ва. По мобилизационному плану взорвать любое предприятие в городе
могла и должна была специальная команда. И тут появился наш шофер,
Григорий Горанский. Все наши машины были мобилизованы, кроме спи-
санного «ЗИЛа». Григорий долго копался и отремонтировал машину.
Захватили мешок сухарей, ящик патронов, винтовки и утром 10 июля
выехали на Суражское шоссе.
В. Филатов, бывший механик дрожжевого завода.
(Память. Витебск. Кн. 1. — Мн., 2002. — С. 421)
69
* * *
Уже в начале июля Витебск попал в полосу наступления вражеских войск, ж
Приближение немцев к городу ощущалось по концентрации красноармейцев •
и военной техники. Все чаще бомбили город, особенно доставалось железной |
дороге. Жители нашего двора вырыли землянки, где прятались от бомбежек, ж
9 июля... Стихла бомбежка, но вокруг начались пожары. Все повыла- г
зили из землянок. Вдруг мы услышали рев моторов со стороны железно- |
дорожного моста, который хорошо видели от своих землянок. Темная туча »
мотоциклистов с моста летела прямо на нас. Это были немцы. День был J
очень горячий. Безжалостно пекло солнце. К солнечной жаре прибави- f
лась жара от пожарищ. Горела железная дорога, горели дома, земля, пла- ;
вился асфальт. Пылал город. И жара! Жара! Жара! Дышать было уже t
невозможно. Те жители, которые остались в городе, искали спасения от |
пожаров и жары на Юрьевой горке, или, как называли люди это место, в |
Сосоннике. На Юрьеву горку побежали спасаться от огня я с мамой и I
старшей сестрой и наши соседи. Сосонник словно поделился на две час- J
ти. На правой стороне рва стояла деревянная хата, а за ней Семеновское |
кладбище. На левой стороне — Юрьева горка. Когда-то там была дере- f
вянная церковь и кристально чистая криница, обнесенная досками. Вот в f
этом глубоком рву нашли убежище многие жители города. Нам доста- I
лось место в самом начале рва. Мы с сестрой, вдохнув свежего холодно- ’.
ватого воздуха, быстро заснули.
Проснулись от страшных взрывов, которые потрясали ров. Из глуби-
ны неслись крики, стоны, выползали раненые люди. Мы все были опрыс-
каны кровью. Мама схватила нас за руки, и мы побежали от этого жуткого
места выше на Юрьеву горку. Там в маленькой яме мы пролежали всю
ночь. Над нами гудели самолеты, всю ночь стреляли, рвались снаряды.
Когда затихла стрельба, мы спустились вниз, к нашим хатам. На месте
дымились головешки. К злопамятному рву мы пошли через несколько
дней, когда немного пришли в себя от страха, который довелось пере- .
жить. Его нельзя было узнать. Взрослые говорили, что в тот день ране-
ных (может, не всех) немцы отвезли в госпиталь. Под грунтом взорван-
ной земли нашли свои могилы несколько десятков, а может быть, и сотен
витеблян, жителей нашего города. Долгое время после дождя из рва сте-
кали кровавые ручейки...
М. Ардовская.
(Газета «Витьбичи», 16 мая 1995 г.)
* * *
На рассвете 9 июля наша разведка сообщила о выдвижении колонны
противника из Шумилине по дороге на Витебск. Личный состав занял
70
боевые позиции. Примерно к 7.00 9 июля противник, развернувшись в
боевой порядок, начал вести наступление силами до 10 танков и пехо-
ты. По нашему передовому краю начали вести огонь минометы и ар-
тиллерия, танки противника. Огонь был очень сильный. Появились по-
тери. Вступили в бой наша батарея 76-миллиметровых орудий и броне-
машины с 45-миллиметровыми пушками. У нас загорелись два танка
«Т-37». Пошла в атаку и немецкая пехота; солдаты шли, уперев автома-
ты в живот, ведя огонь на ходу непрерывно, не жалея патронов. Стрел-
ки нашей мотострелковой роты изо всех видов оружия открыли при-
цельный ураганный огонь. В рядах наступающих немцев сразу произош-
ло замешательство. Их движение замедлилось, на место убитых шли
все новые и новые цепи. Батальон начал нести большие потери в лич-
ном составе. Вышла из строя еще одна бронемашина, орудие 76-милли-
метровой батареи было разбито. Тогда принимаем решение пойти в
центр города за реку Западную Двину (на ее левый берег). Отход бата-
льон был вынужден делать под сильным артиллерийским огнем про-
тивника. Был подбит еще один танк и бронемашина. Убитых и раненых
наших солдат на поле боя не оставляли.
К концу дня 9 июля по нашему приказу был взорван саперами мост
через реку Западную Двину в районе фабрики им. КИМ. И опять ха-
рактерно то, что мимо не проходили никакие подразделения, за ис-
ключением отдельных солдат и машин, которые к нам примыкали.
Во второй половине дня 9 июля в расположение батальона прибыли
три генерала: генерал-майор, представитель штаба 19-й армии марша-
ла Конева (позднее), генерал-летчик и генерал мотострелковой диви-
зии. Представитель штаба 19-й армии (фамилию генерала не помню)
поставил задачу батальону оборонять город два дня - 9 и 10 июля, ибо,
по его словам, на подходе были части 19-й армии генерала Конева, а
дальше действовать по обстановке. И опять мы остались одни. Наши
разведчики упорно обороняли город: с запада в районе железнодорож-
ного моста через Западную Двину (там стоял танк «КВ», к нам при-
мкнувший), в центре города на восточном берегу реки Западной Дви-
ны, на улице Ленина и на северной окраине Витебска. Но силы были
слишком не равны. Мы несли потери. Город горел. 10 июля на северной
окраине города наши разведчики и мотострелковая рота при поддерж-
ке танковой роты и пяти бронемашин несколько раз ходили в контра-
таку против наступающих сил противника. В одной из контратак, нахо-
дясь в танке, храбро погиб комсорг батальона старшина Симанкин. А
остальные боевые действия наших танкистов и мотострелков правиль-
но описал в книге Андрющенко «Летом 1941 года» (стр. 134). В этой книге
(на стр. 134) рассказывается о том, что будто бы я, когда подразделе-
71
ния 50-й стрелковой дивизии оказались обойденными противником, по-
вел экипажи бронемашин в атаку и смял пехоту врага. Дело был не совсем
так. Лично я в атаку наши экипажи бронемашин не водил, а только органи-
зовал и руководил этой атакой. А в атаку непосредственно вел экипажи бро-
немашин заместитель начальника штаба батальона старший лейтенант Зве-
рев. Он был тяжело ранен в спину, отправлен в тыл, и вестей о нем больше
не было. Кроме нашей мотострелковой роты никаких других подразделе-
ний, других частей 50-й стрелковой дивизии в Витебске не было. Тут вкра-
лась ошибка. Одновременно мне хотелось бы отметить, что всеми действи-
ями по обороне г. Витебска руководил наш командир 106-го отдельного раз-
ведывательного батальона 50-й стрелковой дивизии Саркисов.
.. .Город продолжал гореть и подвергаться бомбардировке. Из ряда домов
шла стрельба. К концу третьих суток обороны города, поздно вечером
10 июля 1941 г., выполнив поставленную задачу, под сильным огневым воз-
действием противника мы оставили город и отошли в восточном направле-
нии. При выходе из города по дороге на Рудню, километра 3-4 восточнее горо-
да, нас встретил тот же генерал. Уточнив у нас обстановку, он приказал до
утра 11 июля вести разведку на восточной окраине Витебска. Одновременно
уточнил отличившихся разведчиков в бою. После отхода батальон вел бое-
вые действия в районе Духовщины в составе 19-й армии.
За героизм и упорство в бою, за выполнение боевого приказа, сме-
лость и храбрость в бою группа наших разведчиков в количестве 17 чело-
век Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 августа 1941 г. была
награждена орденами и медалями СССР. В том числе и майор Саркисов,
старшина Симанкин и автор этих строк. Бой по обороне Витебска, пер-
вый бой нашего батальона, будет помниться всю жизнь.
С. Зиновьев, подполковник в отставке.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 44—47)
* * *
В начале войны авиационное соединение из Витебска срочно перелете-
ло ближе к границе и оттуда начало свои боевые действия против немецких
захватчиков. Командовал в то время соединением опытный летчик полков-
ник Алодинский. Летчики нанесли несколько ударов по военно-промыш-
ленным объектам врага в Инсгерберге, Кенигсберге, Варшаве.
Под напором превосходящих сил противника наши части стали отхо-
Перелетело на тыловые
дить на восток.
аэродромы и соединение пол-
ковника Алодинского. Его штаб 12-й бомбардировочной дивизии вновь
оказался в Витебске, а полки около него — на оперативных аэродромах.
В первую неделю войны самолеты с боевых заданий возвращались
подбитыми и требовали ремонта. На Витебском аэродроме находилась
72
1
крупная авиаремонтная мастерская. День и ночь рабочие и механики за-
нимались ремонтом. Здесь же были и летчики, которые старались по-
мочь в ремонте.
Когда передовые подразделения фашистов подходили к северо-запад-
ной окраине Витебска, инженер дивизии доложил полковнику Алодин-
скому обстановку на аэродроме и попросил разрешения уничтожить ре-
монтируемые самолеты, потому что в рабочих мастерских нет оружия, а
охраняют аэродром только 9 человек. Инженер говорил, что поднять са-
молеты в воздух можно через 24 часа. Полковник приказал работать до
самого последнего момента, а летчикам занять место у пулеметов. Но это-
го было недостаточно, и Алодинский посылает на аэродром начальника
оперативного отделения майора А. Епанчина и начальника разведки май-
ора Н. Гюпенина. Майор Гюпенин из военнослужащих создал отряд, раз-
бил его на взводы и отделения и повел на охрану города. Там он возглавил
разведку и установил, что перед аэродромом находится до двух взводов
автоматчиков и минометчиков. Майор Епанчин направил к нему четырех
стрелков с пулеметами и нескольких рабочих, которые хорошо знали мес-
тность. Гюпенин решил окружить и уничтожить подобравшихся к аэро-
дрому фашистов. Гитлеровцы были захвачены неожиданным ударом с трех
сторон. Большинство их осталось на месте, пять сдались в плен. Трофей-
ное оружие раздали рабочим. Сводному отряду приказали занять оборону.
Один за другим отремонтированные самолеты приводились в боевую
готовность. Их тут же направляли на тыловые аэродромы. Через сутки
был отправлен последний отремонтированный самолет, на котором по-
летели майоры Епанчин и Гюпенин. Когда подошли вражеские танки,
большая часть оборудования мастерской была эвакуирована, а взлетное
поле взорвано.
Я. Кояндер, полковник в отставке,
член Военно-научного общества при ЦДСА.
(Газета «Вщебсю рабочы», 6 верасня 1977 г.)
* * *
В скверике на развилке дорог <на Ленинград и Полоцк> стоял памят-
ник В. И. Ленину. В полдень 9 июля 1941 года сюда со стороны Полоцка
прорвался немецкий танк. Он резко развернулся и направился на памят-
ник. В это мгновение со стороны Городокского шоссе навстречу брони-
рованному чудовищу стремительно двинулся советский танк «Т-34» и про-
таранил его у самого памятника. Вздыбившись в мертвой схватке, эти
танки так и стояли почти весь период оккупации, напоминая о мужестве
и героизме защитников Витебска, о патриотизме советских людей, их бес-
предельной любви к великому Ленину.
73
Под напором численно превосходящих сил врага защитники города вы-
нуждены были отойти на левый берег Западной Двины. Воздух потрясали
мощные взрывы. Специальные команды подрывников уничтожали в горо-
де наиболее важные объекты, чтобы ничего не досталось врагу. Вздрогнул
и с тяжелым вздохом рухнул на железнодорожные пути полоцкий виадук. I'
Такая же участь ожидала центральный мост через Западную Двину.
Враг в городе! Люди лавиной хлынули по раскаленной огнем Вокзаль-
ной улице к мосту. Дым душил легкие, разъедал глаза. Женщины срыва-
ли с себя платки и одежду, прикрывая детей от огня. В небе сновали фа-
шистские самолеты. Под их пулеметным огнем, среди моря пожаров ме-
тался и шумел людской муравейник, убегая от коричневой чумы. Таким
на всю жизнь запомнился день 9 июля 1941 года всем, кому довелось пе-
режить его в Витебске.
Н. Пахомов, Н. Дорофеенко, Ник. Дорофеенко.
(Витебское подполье. — Мн., 1974. — С. 14)
* * *
Прорвавшись из огненного кольца в районе Старого Села, Лепель-
ское артиллерийско-минометное училище с боями отходило на восток.
Поредевшие колонны курсантов шли молча. Глотая дорожную пыль, вды-
хая горьковатый дым от горевших сел и хлебных нив, курсанты в обо-
рванном обмундировании еле двигались. Было что-то трагическое и в то
же время величавое в их поступи. После утомляющего ночного марша
утром 9 июля 1941 года училище вошло в Витебск. Он утопал в зелени,
был притихший и настороженный.
Пока что ни одна бомба, ни один снаряд не разорвались на улицах го-
рода, не тронули его построек и языки пламени. В безоблачном июль-
ском небе часто возникали жестокие воздушные бои, особенно на вос-
точной окраине, где шла беспрерывная погрузка эшелонов для отправки
в глубь страны.
Несмотря на перевес немецкой авиации, наши летчики по-мастерски
и самоотверженно защищали город. Многие из них были ранены, но не
покидали арены боя.
Оставшиеся жители города встретили нас приветливо. С прибытием учи-
лища люди повеселели, они верили в нас. Но что могла сделать горсточка
обессилевших в кровопролитных боях курсантов, понесшая большие поте-
ри, против напирающей лавины танков и мотопехоты гитлеровцев?
Училищу было приказано оказать помощь в погрузке и отправке эше-
лонов и поддерживать строгий порядок. К концу дня стало известно, что
завтра нас эвакуируют на восток. Среди наших командиров шел разго-
вор о подходе к Витебску крупных сил Красной Армии.
74
Родилась надежда на изменение фронтовой обстановки. Настроение
улучшилось. Мы верили в быстрый разгром врага. Мы тогда и не дога-
дывались, что наш путь к победе будет долгим и тернистым. Не знали мы
и того, что 19-я армия генерала Конева и 20-я армия генерала Курочкина
действительно спешили к пограничным соединениям на помощь, но раз-
вернуться на заданных рубежах не успели.
В. Лаленков, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 26-27)
10 июля 1941 года. Девятнадцатый день войны
С утра 10 июля 220-я мотострелковая дивизия 23-го мех(анизирован-
ного) корпуса вела упорный и жестокий бой, захватив не только восточ-
ную часть г. Витебска (за исключением аэродрома), но и переправилась
двумя батальонами 653-го стрелкового полка на западный берег на под-
ручных средствах. К вечеру под напором превосходящих сил противника
батальоны отошли на восточный берег. В первый же день боя дивизия
понесла большие потери.
Из донесения командования 220-й дивизии.
(Газета «Вщебсга рабочы», 16 лшеня 1992 г.)
* * *
Под вечер 10 июля комбата и комиссара вызвали в штаб ополченческой
дивизии на улице Ленина. Да, в «Витебске формировалась дивизия народно-
го ополчения», — читаем мы теперь в «Советской военной энциклопедии»
(том 5, стр. 498). В основе ее лежали истребительные батальоны и отряды из
молодых ополченцев. Совещание, на которое нас вызывали, было, кажется,
первой официальной встречей командования ополченческих частей и под-
разделений, хотя частичные встречи, видимо, бывали и раньше. В зале со-
бралось около 20—30 человек. Перед нами выступил не то командир, не то
начальник штаба дивизии, работник НКВД. Он кратко ознакомил нас с об-
становкой и отдал приказ. Наш батальон должен был занять позицию рука
об руку с кадровыми частями. Это было в излучине Западной Двины север-
нее города. Военное командование пыталось, видимо, приостановить про-
движение переправившихся через реку и наступавших на город немцев.
Последний день обороны Витебска был самым тяжелым и неудачным
для ее участников. Когда мы с комбатом прибыли на новую позицию,
наши подразделения были уже там и заняли свои участки, размеченные
начальником штаба. Ночью не все можно было разглядеть. На рассвете
стало ясно, что позиция проходила по лесистой местности, хотя с редки-
ми деревьями, но густым высоким кустарником, так что впереди не было
75
никакого обзора. Мы не знали толком, какой силы противник был перед
нами, кто из наших слева, кто справа. Надеясь улучшить позиции, Клей-
нов продвинул роты вперед. И тут же столкнулся с немецкими автомат-
чиками. Пока атаковали и старались выбить их, заговорило более тяже-
лое немецкое оружие. Слышался шум танков. Мы несли потери. Наши
героические медсестры делали, что могли: перевязывали, эвакуировали
раненых, использовали и возможности воинских частей. Ранен и эвакуи-
рован комбат Клейнов, с которым мы как-то сразу разошлись в кустах.
В этом скоротечном лесном бою гитлеровские войска применили го-
раздо более мощные силы и оружие, чем имелись у советской стороны.
К тому же мы не успели провести никаких земляных оборонительных
работ. В один такой момент неустойчивости красноармейцы слева вдруг
стали отходить. На одной из полян командир с ромбами на петлицах,
очевидно, военкомбриг, раскинув руки, пытался остановить их, но они
обходили его мимо. Я подошел и представился военкомбригу. Он по-
просил нас постоять немного заслоном, пока его части отойдут и не-
много оправятся. Из-за этого я несколько задержался, а тем временем
основная масса ополченцев перемешалась с красноармейцами и отошла
вслед на ними.
Со мной из батальона оказались лишь старший лейтенант (помню
лишь инициалы — В. Ш.), младший лейтенант с ручным пулеметом, пу-
леметчик со станковым пулеметом и более двух десятков бойцов с вин-
товками. Я поручил командование этим взводом (или отрядом) старше-
му лейтенанту. Тем временем наш батальон уже куда-то сместился. В моем
сознании запечатлелось, что, несмотря на всю несоразмерность наших
сил с поставленной военкомбригом задачей, во взглядах воинов не было
видно растерянности. Все спокойно отнеслись к приказу и только насто-
роженно посматривали в сторону кустов, откуда ожидалось появление
немецких оккупантов. Те пока не появлялись и продолжали вести через
наши головы артиллерийский и минометный огонь.
Прошло больше часа. Наши из кустов больше не появлялись. Видимо,
мы были последними. Тут кто-то из местных жителей передал мне запис-
ку. В ней помощник начальника штаба сообщал, что батальон вместе с
войсками отходит в смоленском направлении. Они опередили нас уже часа
на два. За ними не угонишься. Витебск по-видимому уже в руках немцев.
Обидно и горько нам было, особенно мне как комиссару. Но делать нече-
го. Надо подумать о своем небольшом отряде.
Мы рассудили, что красноармейская часть порядком отошла, и нам не
следует далеко от нее отрываться. Не спеша стали отходить за своими
войсками вдоль реки, к Суражу, составляя как бы их арьергард или тыло-
вое охранение. И пока отходили, видели «над собой в небе облачка взры-
76
bob. Немцы вели стрельбу вслепую, по «квадратам», скорее с целью пси-
хического воздействия на отступающие советские войска.
Наш отряд еще не раз использовался встречавшимися частями для раз-
ведки или охранения. Один раз — вскоре после начала отступления, в
лесу, отходившей воинской частью. Второй раз — на переправе через
Западную Двину, когда нам придали противотанковое орудие и постави-
ли задачу предотвратить нападение немецких танков на тыл переправ-
ляющейся через реку красноармейской части. Помню, в это время к нам
подходили колхозники, спрашивали, что делать с общественным скотом.
И мы советовали, если есть возможность, угонять его в тыл, а если нет,
так прятать в лесу, раздавать на руки колхозникам, чтобы те сохранили.
Подходили к нам люди и иного порядка, одиночки, из старых женщин.
Одна, например, уговаривала не уходить, оставаться с немцами: они, мол,
хорошие. Мы пригрозили ей, и она быстро исчезла.
После переправы войск мы тоже форсировали Западную Двину и на
шоссе в сторону Суража встретились еще с одной отходившей частью, а,
возможно, той, переправу которой мы обеспечивали. Она при нас зарыва-
ла на обочине дороги излишнее снаряжение и обмундирование. Командир
части оказался знакомым мне по прежней службе в армии. Он обрадовал-
ся пополнению... «Будем двигаться вместе!» — сказал он. Нам дали грузо-
вую машину. По пути нас, как «местных жителей», использовали для раз-
ведки, бокового и тылового охранения. Приходилось вступать в перестрел-
ку с передовыми подразделениями наступавших гитлеровцев.
Мы двигались с воинской частью, работали на нее, но не сразу поняли,
что она готовится не к новому бою, а следует к месту переоформления и
пополнения. Когда я смотрю теперь карты-схемы боев Западного фрон-
та летом 1941 года, то мы двигались в районе действий нашей 19-й армии,
батальон же, отходивший к Смоленску, — в районе 20-й армии. Печаль-
ное для нас разъединение. И те и другие продолжали бить врагов. Через
много лет мы прочитали в книге Я. Жилянина и соавторов «Без линии
фронта» слова памяти, относящиеся к тому далекому времени: «В нерав-
ной схватке с противником под Журжевом почти целиком погибла
1-я рота батальона Осоавиахима. Бойцы не отступили ни на шаг, до кон-
ца выполнив свой воинский долг».
Г. Усатенко, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 16-19)
* * *
10 июля наступил тревожный рассвет. В небе, как на параде, летали
немецкие бомбардировщики. На западе отчетливо слышалась артилле-
рийская канонада. Мы подготовились к погрузке в вагоны. Но грузиться
77
не пришлось, поступил новый приказ: училищу срочно занять оборону на
западной окраине города.
Мы спешили до подхода противника окопаться, только при этом
условии могли задержать врага и выиграть бой. Орудия выставлялись на
прямую наводку на танкоопасных направлениях. Для прикрытия орудий-
ных расчетов шли роты курсантов старшего лейтенанта Искры и капи-
тана Страхова. Эти роты в боях успели показать мужество и стойкость.
Вслед двигались наши минометные батареи и роты. Вместе с нашим учи-
лищем на оборону города выставлялись подразделения какого-то соеди-
нения и часть танков «Т-34».
Тяжелая минометная батарея старшего лейтенанта Масленникова, в
которой я был курсантом, заняла огневые позиции в районе церкви. Стар-
ший сержант Костя Филиппов обустраивал запасной наблюдательный
пункт на звоннице. Это давало возможность корректировать огонь бата-
рей. Взвод под командованием младшего лейтенанта Павловского осед-
лал булыжное шоссе, которое шло по глубокой впадине за городом. Он
прикрывал наблюдательный пункт батареи Масленникова и обязан был
не пропустить в город танки фашистов. Нам выдали большое количе-
ство гранат и бутылок с бензином.
Отделение сержанта Василия Загривного, в котором находился я, со-
стояло из Николая Галузо из Витебской области, Николая Лепешкина,
Ивана Терехова, Ивана Исаченко из Могилевщины, Василия Лысякова из
Гомеля, Василия Винакова, Кости Чернова и Абрама Маневича, моих зем-
ляков со Смоленщины. Заняв оборонительный рубеж на крутом холме,
мы откопали в полный профиль окопы и старательно их замаскировали.
Солнце с утра безжалостно припекало, было очень жарко. Все устали,
но были довольны, что сели окопаться. В этом было наше спасение от
бомбежки, артиллерийско-минометного огня и танков противника. На-
ука, которую нам настойчиво прививал начальник училища генерал-майор
Б. Р. Терпиловский, потребовалась. Она многим из нас сохранила жизнь.
Стояла немая тишина, будто войны не было. Мы нервно курили, но рас-
терянности не было. Мы прошли через первые испытания войны и полу-
чили закалку в боях с опытным, хитрым и коварным врагом. В девятом
часу утра с запада приблизилось до полсотни немецких «юнкерсов» в со-
провождении девятки «мессеров». С надрывным гудением они пролетели
на восток. Около двух десятков бомбардировщиков отделились из строя,
создав сомкнутый круг, и начали бомбежку восточной окраины Витебска,
где шла эвакуация эшелонов. Десяток «юнкерсов» начали бомбить запад-
ную часть города и его окраины, где мы занимали оборону. Появились наши
истребители «И-16» и навязали гитлеровцам бой, но силы оказались не-
равными. Огненные трассы пулеметных очередей и орудий полосовали
78
небо, казалось, вверху стало тесно от огненных линий. То всплывает яр-
ким огнем наш истребитель, то густо задымит тяжело нагруженный «юн-
кере» и со смертельным грузом в крутом штопоре врежется в землю. В
городе начали возникать пожары, по улицам пополз горьковатый дым. До-
смотреть воздушный бой нам не удалось. Из окопа в окоп пронеслась ко-
манда:
— Подготовиться к бою!
Приближался и нарастал зловещий гул танковых моторов. От церкви
слышались приглушенные выстрелы наших тяжелых минометов. Мел-
кой скороговоркой застучали станковые и ручные пулеметы, по всему
фронту заговорила тяжелая артиллерия. Бой разгорался.
Танк противника неожиданно выскочил из-за дома и направился во
фланг 76-миллиметрового орудия, что стояло в саду. Расстояние катаст-
рофично сокращалось. Перекрывая все нормативы, курсанты повернули
орудие, и когда танк был уже в нескольких метрах, выстрелили. Раздался
скрежет металла, башня танка беспомощно съехала набок, из щелей
вырвался черно-бурый дым, но мотор продолжал работать. В предсмерт-
ной агонии танк сделал рывок и многотонным грузом подмял под себя
орудие. Затем пополз дальше, пробил стену дома. Раздался взрыв.
Фашистским танкам удалось прорваться и проскочить на булыжное
шоссе, которое вело в город, где наше отделение занимало оборону. Ког-
да они по впадине вклинились в нашу оборону и подставили нам свои чув-
ствительные бока, мы закидали их гранатами и бутылками с бензином.
Мне довелось подрывать главный танк. Помню, как после броска связки
гранат и двух бутылок с жидкостью танк рванулся и резко остановился.
Потом на предельных оборотах мотора развернулся на девяносто граду-
сов, одна его гусеница распласталась. Николай Галузо кинул связку гра-
нат под другую гусеницу, и машина застыла на месте. Вскоре танк пылал
ярким пламенем. Экипаж, отстреливаясь, пробовал убежать, но был унич-
тожен на месте. Танк взорвался и закупорил проход. Создалась пробка и
паника у фашистов. Крутые холмы не давали гитлеровцам развернуться.
Пока они опомнились, уже горело несколько машин. На задних скорос-
тях броневые страшилища начали отступать, пробуя выскочить из за-
падни. Мы продолжали закидывать их гранатами. В другой раз я припод-
нялся в окопе, чтобы кинуть бутылку с горючей смесью. Раздался взрыв,
чем-то тупым ударило меня в голову.
Когда пришел в себя, то не сразу понял, что со мной случилось. Как в
тумане увидел незнакомых людей, которые что-то говорили. Неужели
попал в плен? Услышал русскую речь и увидел суетившихся около меня
двух человек. Один из них был гражданский, второй военный в звании
старшего сержанта-пехотинца. Я лежал около бруствера своего окопа,
79
воротник гимнастерки был расстегнут, снят поясной ремень, неподалеку
находились моя винтовка «СВТ» и несколько связок гранат. Поняв, что
свои, приподнялся, сел, попросил пить. «Вода» почему-то оказалась горь-
кой и обжигающей. Мне подали кусок колбасы и хлеба. Я с жадностью
начал есть. По телу разлилась приятная теплота. Гражданский спросил:
— Товарищ командир, стало легче?
— Лучше, отец, — повеселел я, догадываясь, что пил водку, хотя до
этого не знал ее вкуса.
Я спросил, где курсанты. Пожилой гражданский человек, держась обе-
ими руками за створ берданки, сухим, надтреснутым голосом начал рас-
сказывать:
— Здесь, товарищ командир, утром был бой с немецкими танками.
Ваши артиллеристы дали им пару, они и откатились ни с чем. А потом
снялись, видимо, куда-нибудь на важное направление. Мы решили опол-
чение создать, как товарищ Сталин по радио приказал, вот и заняли здесь
оборону. Да вот беда, нет среди нас командира, что делать дальше, не
знаем; мосты через реку взорваны, где наши, где немцы — неизвестно.
Может, вы, товарищ командир, возьметесь нами командовать?
Нас слушали человек двадцать гражданских и несколько красноар-
мейцев. Почему они принимают меня за командира? Может, парадная
форма курсанта и обычные петлицы с артиллерийскими эмблемами вве-
ли ополченцев в обман?
— Вас, товарищ командир, мы вытянули из заваленного окопа, — про-
должал гражданский.
Все с заинтересованностью слушали, а гражданский, помолчав, про-
должал:
— Теперь долго жить будете! Так как же, товарищ командир, приме-
те над нами командование? Вы хоть молодой, зато опытный, обстрелян-
ный, от самой границы бой ведете.
Что я мог сказать? Стоять возле орудия до последнего снаряда, хо-
дить в штыковые контратаки, подрывать танки, не задумываясь, если
потребуется, умереть! К этому я был подготовлен. Но командовать опол-
чением? Уйти от них я имел полное право: был сильно контужен, да и
отыскать свою батарею надо было. Но и оставить их у меня не хватало
сил, это было бы трусостью.
Старшего сержанта я назначил своим заместителем. Он был подтяну-
тый, смышленый и смелый. Позднее я узнал, что сержант — кадровый
военный, их часть ввели в бой под Чашниками. Не имея боевого опыта,
она попала в окружение и понесла потери. С группой красноармейцев
ему удалось выйти к Витебску. Посоветовавшись с ним, мы решили двух
бойцов послать на восточную часть города, разведать обстановку, отыс-
80
кать командование и получить дальнейшие указания. Не теряя времени,
личный состав разбили на отделения. Назначили командиров, выслали
разведку в сторону противника, выставили часовых.
Время шло, а посланные в разведку красноармейцы не возвращались.
Пришлось вновь направить одного из местных ополченцев и кадрового
пограничника, который оказался среди нас, для выяснения обстановки.
Солнце клонилось к земле, было душно. В городе пылали пожары,
пахло едким дымом. На улицах не было ни души, пожаров никто не ту-
шил. Это было страшное зрелище. Сердце окаменело от боли: на твоих
глазах погибал еще вчера зеленый город.
Наконец вернулись разведчики. Им удалось найти полковника, который
назвался комендантом обороны Витебска. Он приказал нашей группе при-
быть на восточную окраину города. На лодках мы переправились через реку,
где на берегу занимали оборону витебские патриоты-ополченцы.
Командный пункт коменданта города размещался в районе неболь-
шой площади, окруженной трехэтажными домами, неподалеку от реки,
около подорванного моста. В закоулках стояли три замаскированных тан-
ка «Т-34» и один броневик. Мне казалось, что полковнику было лет шесть-
десят, он был стройный и подтянутый. Его лицо было будто высечено из
серого камня, суровый, с резко выступающими скулами, глубоко залега-
ющими морщинами. Глаза красные, запавшие, видимо, от долгого недо-
сыпания. Голос сухой и резкий. На голове была надета каска, на груди
висел новенький «ППД» — автомат, о котором мы только слышали, но
изучать не довелось Когда я доложил ему о прибытии, он только сухо
сказал: «Хорошо!». Я пытался узнать о своем училище, но он был не в
курсе дела. Чеканя каждое слово, полковник приказал:
— Вы, товарищ курсант, будете моим адъютантом. Неотложно про-
верьте состояние обороны вдоль реки. Расставьте ополченцев, они люди
неопытные. Подберите огневые позиции для танков. Все оставшиеся пла-
вучие средства перегоните с того берега, часть лодок захватите с учетом
быстрого их использования. — Полковник, понизив голос, тихо сказал: —
Завтра жду части Красной Армии, будем наступать, а теперь надо удер-
жать оборону наличными силами.
Он стал суровым, и жестким голосом произнес:
— Вам дается право паникеров и мародеров расстреливать на месте.
В этой критической обстановке так приказывает Родина!
Так я был наделен большими правами и полномочиями в то нелегкое
для Витебска время. Кто был он, тот волевой отважный полковник, я так
и не узнал. Обстановка для более близкого знакомства была не очень
подходящей. Моими близкими помощниками стали старший сержант и
группа милиционеров, которые обороняли город. Когда мы со старшим
81
сержантом обсудили план действий, ко мне подошел пограничник, кото-
рого я посылал на связь к полковнику. Он обратился с просьбой:
— Разрешите, товарищ командир, мне пойти, я несу донесение и доку-
менты от границы. В последние минуты жизни командир заставы прика-
зал мне доставить документы нашему командованию. Он так и сказал:
«Хоть до Москвы иди, но донесение и документы доставь по назначению».
Я не стал его задерживать. Пользуясь неразберихой, он мог бы пойти и
не спрашивая разрешения, но дисциплинированность пограничника оказа-
лась на высоте. Надо отметить, что пограничники у курсантов успели за-
воевать огромный авторитет, многие из них сражались с нами в составе
училища, проявив мужество и отвагу в то суровое лето сорок первого.
Когда мы со старшим сержантом начали проверять занятую ополчен-
цами оборону, картину увидели очень неприятную. Берег реки был кру-
той и обрывистый. Люди занимали оборону около самой воды, прячась
за штабелями дров и леса, не окопавшись. Было понятно, что такие
укрытия непригодные. Вызвал старших групп и приказал неотложно
выкопать окопчики и прикрыть их бревнами.
После обхода оборонных рубежей ополченцев я подошел к танкис-
там. Экипажи были из разных частей, неполные. Они успели побывать в
боях и понесли потери. Командирам танков я передал приказ полковни-
ка и предложил осмотреть подобранные огневые позиции. Один из них,
младший лейтенант, обратился ко мне:
—	Товарищ курсант, вы артиллерист, помогите наладить наше ору-
дие. В боях забилась башенная стрелка, орудие дало осечку и осталось
заряженным. Снарядов полный боевого комплект, а орудие бездействует.
Я залез в танк. Орудие было 76-миллиметрового калибра с клиновым
затвором. Как я ни старался, нажимая на все кнопки и рычаги, ничего не
выходило. Клиновый затвор я знал плохо, только перед войной в учили-
ще поступили 45-миллиметровые орудия с такими затворами, и мы не
успели как следует их освоить. Немного позднее, уже будучи на Волхов-
ском фронте, о своей неудаче я рассказал командиру танковой роты. Он,
смеясь, сказал:
—	Тебе просто везет на войне. Если бы произошел выстрел, а ты сто-
ял, как говоришь, сзади орудия, то при откате ствола казенником тебя
придушило б в башне танка.
Смеркалось. Небо осветилось кровавым заревом пожаров.
Однажды со стороны нашей обороны послышалась пулеметная и вин-
товочная стрельба. Мы со старшим сержантом и милиционером, которо-
му было лет под сорок и который хорошо знал город, поспешили к реке
узнать, в чем дело. Когда подошли к танку, в котором было неисправное
орудие, младший лейтенант объяснил, что на той стороне появляются
82
люди, пробующие осторожно спуститься к реке, видимо, немецкая раз-
ведка. Мы пристально наблюдали. В самом деле, в отблесках догорав-
ших домов появились темно-серые фигурки. Они, крадучись, пробовали
спуститься к реке, одна из них почти подошла к воде. Из танка дали не-
сколько очередей из пулемета, некоторые стреляли из винтовок, но про-
махнулись.
— Эй, вы, вояки! — с укором сказал я и взял винтовку. Стрелял я точ-
но еще с детства, охотясь на живность в смоленских лесах. В училище за
снайперскую стрельбу имел значок «Ворошиловский стрелок». Я вы-
стрелил, фигурка упала, сползая к реке. И тут я понял, что стрелял по
женщине. Она лежала около воды и махала платком. У меня защемило
сердце, что, возможно, подстрелил своего человека. Приказал немедлен-
но прекратить стрельбу. Мы со старшим сержантом и милиционером вско-
чили в лодку и поплыли на тот берег. На мое счастье, выстрел был не-
удачным. Женщина рассказала, что с ней много беженцев. Вскоре они
вновь заполнили весь берег.
Милиционера с женщиной я направил на тот берег, дал указание при-
гнать лодки для переправы людей. Мы со старшим сержантом разбили
людей на группы. В первую очередь начали переправлять женщин с деть-
ми и престарелых. Более трехсот человек стояли на берегу в некотором
оцепенении, молча исполняя наши распоряжения, и ждали своей очереди
на переправу. Все люди были перевезены. Помню, как сейчас, с последним
рейсом со мной в лодке плыла стройная чернявая женщина средних лет. С
ней была девочка лет шести. Она сидела у меня на коленях, прижавшись к
груди и сильно обхватив мою шею руками. В ее больших глазах застыл
страх. Когда мы переправились, я не мог разжать ее пальцы. И только ког-
да вместе с матерью мы успокоили девочку, она отпустила мою шею. На-
верное, это было самым сильным впечатлением той трагической ночи.
Я посоветовал беженцам немедленно выходить из города в направле-
нии Смоленска. До сих пор в моей памяти живут трагический вид пылаю-
щего города и та переправа.
От беженцев мы узнали, что гитлеровцев в городе нет. Нужно было в
этом убедиться самим. Мы со старшим сержантом и двумя бойцами пе-
реехали на другой берег. Красноармейцев оставили в лодке, сами пошли
в разведку. Крадучись, иной раз расходясь и прикрывая один другого, мы
медленно продвигались вперед по обугленному дымному городу. Каж-
дый предмет казался нам притаившимся противником. Часа два мы блуж-
дали по городу. Немцев нигде не выявили. Только с запада доносился глу-
хой рокот танковых моторов и автомашин.
В. Лаленков, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска 1941 года. — Вт., 2010. — С. 27-34)
83
* * *
Передо мной передовая статья газеты 19-й армии «К победе» за
15 июля 1941 года. В ней писалось: «Героически проявила себя в бою груп-
па танков и бронеавтомобилей под командованием тов. Ушакова. Коман-
диру было приказано организовать оборону населенного пункта Н. Про-
тив отважных воинов действовал моторизованный полк врага. Умело ма-
неврируя имеющимся в его распоряжении количеством машин, своевре-
менно оказывая помощь подразделениям пехоты, тов. Ушаков не дал
противнику организовать переправу через реку, расстреливал в упор,
заставлял бежать наступающих гадов. Кровожадному врагу, который ме-
рит достоинство русских воинов на свой куцый аршин, и в голову не мог-
ло прийти, что перед ним всего только небольшая группа храбрецов. То-
варищ Ушаков точно выполнил приказ. Подошедшими частями фашис-
ты были откинуты».
Населенный пункт Н. — это город Витебск. В газете рассказывается
о подвиге бойцов отряда подполковника Ушакова, где я был комисса-
ром. Группа состояла из шести танков «КВ», трех «БТ-7» и трех бронеав-
томобилей, саперной роты с несколькими минометными и пулеметными
расчетами. В личном составе отряда были разные подразделения погра-
ничников. Все они участвовали в боях с гитлеровцами.
Рассвет сменил короткую ночь. Сквозь туманную дымку за рекой было
видно, как противник подвозил переправочные средства. Фашисты нача-
ли работы по наведению переправы. Неожиданным огнем танковых пу-
шек и станковых пулеметов их попытка форсировать Западную Двину
была сорвана. Понеся большие потери, они отошли от берега, обрушив
на нас ураганный артиллерийский огонь и бомбовые удары авиации. Но
наши воины стояли насмерть и отбили все попытки врага перейти через
реку.
Так небольшой отряд удерживался в Витебске до прихода других частей.
На рассвете 10 июля 1941 года фашисты открыли сильный огонь по
железнодорожному мосту и ближайшим к нему кварталам домов. По-
том враги появились на мосту. Из засады на них рванул танк коммунис-
та Макарычева. Вместе с пулеметчиком саперной роты ему удалось вре-
менно задержать противника. Но, попав в башню машины, вражеский
снаряд вывел танк из строя. Фашистам удалось захватить мост. Тогда
командир отряда Ушаков приказал командирам танков «КВ» на выс-
ших скоростях ворваться на мост, огнем и гусеницами уничтожить про-
тивника, овладеть мостом и подавить огневые точки и артиллерию фа-
шистов на другом берегу.
По мосту уже двигалась большая колонна гитлеровцев. Вдруг группа
танков «КВ» под командованием лейтенанта Баринова помчалась к мос-
84
ту. Свыше ста вражеских солдат и офицеров раздавили они и уничтожи-
ли огнем. Танки «БТ-7» и бронеавтомобили вместе с саперами уничто-
жали гитлеровцев, которые прорвались через мост. В этом бою особен-
но отличились младшие лейтенанты Демченко и Бархачев, сержанты Ту-
чин, Леонов, Попов, красноармеец Симаков и др.
За мужество и отвагу, проявленные при обороне Витебска, подпол-
ковник Михаил Андреевич Ушаков был награжден орденом Боевого
Красного Знамени.
А. Белогуров, полковник запаса.
(Газета «Вщебск! рабочы», 3 лшеня 1969 г.)
* * *
Летом 41-го мне было 12 лет. 22 июня мы с другом Васей были в кино-
театре — там, где сейчас гостиница «Витебск». Выходим на улицу после
сеанса — и вдруг шум в толпе. Война началась!
Страшным был тот день, когда в город вошли немцы. У нас с мамой
билеты были на руках, чтобы уехать из Витебска. Мы и еще несколько
семей с улицы Крылова пришли на вокзал, а там тысячи людей. Но пани-
ки никакой не было. Дежурный в красной фуражке говорит: «Поездов
больше не будет ни с какой стороны! Уходите из города кто как может!».
И мы пошли обратно. Когда проходили Кировский мост [1], налетел не-
мецкий самолет и обстрелял нас. Все попадали навзничь, а мама меня сво-
им телом закрыла. Когда же поднялись, чтобы идти дальше, несколько
человек так и остались лежать на мосту.
Решили идти берегом в сторону Песковатика и дальше на Кашино.
Но вначале на Успенку [2] поднялись, где раньше собор стоял. Там крас-
ноармейцы залегли. Как сейчас помню: у каждого обмотки и винтовка
со штыком. Командир у них был высокий, худой, красивый, с двумя ку-
бами в петлицах. Мы зашли в блиндаж передохнуть. Посидели немного,
перекусили. Приходит этот командир и говорит: «Уходите отсюда ско-
рее, сейчас бой будет». Только мы отошли метров на сто от блиндажа, в
него как раз и угодил снаряд. Поднялась стрельба, и мы побежали. Я все
же обернулся напоследок. Командир, у которого два кубика в петлицах,
стоял на бруствере и кричал: «Коммунисты, за мной!»
Вернулись домой на следующий день или через два дня. На Успенке
увидели тех же красноармейцев. Все молодые, стриженые... Они лежали
навзничь, убитые, и по их распухшим лицам ползали мухи... Я до сих пор
не могу без слез об этом вспоминать...
П. Добролюбов.
(Газета «Витьбичи», 21 июня 2005 г.)
85
Примечания.
1. Автор называет Кировским дореволюционный мост, стоявший
примерно на том же месте, где сейчас находится Кировский мост, по-
строенный уже после войны.
2. Имеется в виду Успенская горка.
11 июля 1941 года. Двадцатый день войны
11 июля с утра противник начал контрнаступление. Дивизия могла воз-
действовать на противника только оружейным и пулеметным огнем (тан-
ков было всего 4). Из-за отсутствия средств связи артиллерия била на-
угад, были случаи, когда били по своим войскам.
Из донесения командования 220-й дивизии.
(Газета «Вщебсю рабочы», 16 лшеня 1992 г.)
* * *
Утром меня вызвал полковник. На КП находились не знакомые мне
командиры, один майор и три капитана. Все были в полевом новом об-
мундировании. Я понял, что прибыло ожидаемое подкрепление.
Полковник, обращаясь ко мне, сказал:
— Товарищ курсант. Вчера вы удачно организовали переправу насе-
ления, ходили в разведку, местность знаете хорошо. Приказываю ока-
зать помощь командирам в организации переправы через реку.
Когда с майором мы шли в его батальон, тишину прорезал крик на-
блюдателей: «Воздух!», «Над городом «рама»!». Бойцы продолжали спо-
койно ходить, не обращая внимания на сигнал тревоги.
Меня эта беззаботность вывела из себя, и я довольно резко сказал:
— Товарищ майор! Прикажите сохранять маскировку.
Майор удивленно посмотрел на меня, но дал приказ командирам рот о
сохранении маскировки.
Покружившись над городом, «рама» полетела, но по опыту я знал, что
оживленное движение, хотя и кратковременное, не выпадает из-под вни-
мания самолета-разведчика.
Мы вышли к реке, я показал размещение обороны ополченцев, места,
где затоплены лодки, районы высадки подразделений, посоветовал скрыт-
но сконцентрировать батальон на оборонных рубежах ополченцев, привес-
ти все огневые средства в боевую готовность. К переправе выслать развед-
ку, а потом усиленный взвод с пулеметами. Когда все будет хорошо, под при-
крытием огня начать поротно переправу. Подразделение было вооружено
винтовками, ручными и станковыми пулеметами. Артиллерии и минометов
не было. Это облегчило переправу. Честно говоря, на успех этого малочис-
ленного подразделения, не обстрелянного в бою, я не рассчитывал.
86
Подразделение счастливо переправилось.
Я доложил об этом полковнику и попросился в батальон. Он отказал.
Полковник был утомлен, встревожен и озабочен. Вскоре вновь появи-
лась немецкая «рама» и начала кружить, обследуя улицу за улицей. Ког-
да самолет-разведчик скрылся, над городом появилось около трех десят-
ков «юнкерсов». Они создали огромный круг, захватывая в него обе по-
ловины города, весь берег реки с нашими окопами. Казалось, всех нас
замкнуло плотным воздушным кольцом, из которого теперь невозмож-
но выбраться. Мы со старшим сержантом только спустились в окоп, как
началась бомбежка.
Сколько она продолжалась, не помню. Казалось, после нее должно
быть все стерто в порошок и развеяно в пыль. Потом наступила тишина,
и от этой тишины стало еще страшней. Мы выскочили из окопа и побе-
жали к обороне ополченцев. Мне казалось, что там никто не уцелел. Опол-
ченцы выползали из своих засыпанных укрытий, отрясаясь от земли, глядя
в небо и не веря своим глазам, что бомбардировка закончилась. Один из
ополченцев подошел ко мне и, кивая сивой головой, заикаясь, сказал:
— Спасибо, сынок, что заставил нас, старых, закопаться в землю, а то
остались бы от нас рожки да ножки.
Как ни странно, а потерь почти не было. Я доложил полковнику о
состоянии обороны и высказал предположение, что противник может по-
пробовать форсировать реку.
После бомбардировки связь с наступающими подразделениями при-
остановилась. Высланные нами связные назад не вернулись. Все попыт-
ки узнать что-либо о судьбе батальона были безрезультатными.
Сгустился полумрак. Город лежал перед нами весь израненный, обуг-
ленный, тучи пепла носились по улицам.
В нашем тылу на юго-востоке от Витебска нарастала орудийная ка-
нонада и слышались отзвуки бомбежки. Видимо, гитлеровцы обошли го-
род с юга, но встретили упорное сопротивление. А может, наши перешли
в контрнаступление? Настоящей обстановки никто толком не знал.
Полковник приказал мне возобновить связь с батальоном и отвести
его на восточный берег.
И вновь я на переправе. Двое ополченцев перевезли меня на другой берег
и остались ожидать в лодке. Объявил им пароль, намотал провод телефонно-
го полевого кабеля и пошел, пригибаясь и вглядываясь в полумрак. Чем даль-
ше я углублялся в руины города, тем больше становилось тревожно. А когда
из рук выскользнул оборванный провод, меня сковал страх: провод ока-
зался перерезанным. Может, немцы обрезали провод и организовали заса-
ду? Оглядываясь по сторонам, осторожно начал двигаться вперед, стре-
мясь найти другой конец провода. Неожиданно раздалась автоматная оче-
87
редь. Я кинулся в ближайшие руины дома. С обеих сторон улицы приближались
темные фигуры, они окружили меня. Страх пропал, я превратился совсем в дру-
гого человека, спокойно оценивал свои шансы, мысль работала четко.
Положение у меня оказалось удачным, оно было защищено каменными
глыбами и оградой. Лежащее впереди шоссе находилось в поле зрения. Со
сторон все ближе и ближе подступали гитлеровские солдаты, они выкрики-
вали: «Рус! Рус! Сдавайся!». За каменной стеной также слышались крики
фашистов. В ответ я бросил гранату. Раздался взрыв, послышались стоны.
С флангов по моему убежищу ударили автоматы и раздались выкрики:
— Рус! Рус! Сдавайся!
Удивляюсь, с каким спокойствием и рассудительностью я стрелял, ста-
рательно прицеливаясь, экономя каждый патрон. Моя автоматическая
винтовка работала безупречно, пока вместо выстрела не послышался
сухой щелчок затвора. Патроны кончились.
Забрасывая гранатами гитлеровцев, с последней гранатой в руке я вы-
скочил из убежища. В переулках мне удалось оторваться от преследова-
ния. Сколько я пробежал, прошел, прополз — неизвестно. В каком нахо-
жусь месте, сколько времени, также не знал. Я окончательно потерял ори-
ентировку. Обходя какие-то сараи, наткнулся на высокую ограду, через
которую мне удалось разглядеть впереди поле, заросшее кустарником, а
за ним виднелся лес. В лесу мое спасение.
Усталость дала о себе знать, я окончательно выбился из сил. По карто-
фельному полю долго полз, потом лег на спину, решил отдышаться. Вверху
сверкали бледные звезды, лениво проплывали облака. Жадно вдыхал свежий
воздух с запахом картофельной ботвы. Невольно вспомнилось мирное время.
После отдыха почувствовал прилив сил. Огляделся. По вспышкам ра-
кет определил размещение противника, в стороне леса ракет не было,
значит, там немцев нет. Подходя к кустарнику, я заметил качение верши-
ны дерева. И тут же услышал оклик:
— Пробирайся сюда!
Говорят, пуганая ворона и куста боится. Так и я, держа наготове кин-
жал, пошел на голос. В кустах сидел гражданский человек, в его руке
был револьвер.
— Я видел, как ты через поле полз, думал, что раненый.
— Я не раненый, я очень уставший, едва убежал от немцев.
— Вот и я смотрю, какой кавардак у них поднялся. Я уже начал беспо-
коиться за своих людей.
— Каких людей? — спросил я.
— Много будешь знать, быстро состаришься, — неуверенно ответил
незнакомый.
— Вы местность хорошо знаете? — спросил я в надежде, что он под-
скажет, как выбраться отсюда к своим.
88
— Я тут родился и вырос.
В это время неподалеку забухал филин, незнакомец приподнялся и
ответил совиным криком.
— Все в порядке, наши идут, — сказал он.
Через несколько минут послышались шаги, перед нами появилось трое
в гражданской одежде с револьверами в руках.
— Почему так долго? — спросил незнакомец.
— Пришлось идти в обход. На окраине города полно немцев, подошла
какая-то танковая часть, кругом патрули — мышь не проскочит, — отве-
чал один из пришедших.
Они отошли в сторону, начали беседовать. Я понял, что не всякая бе-
седа может вестись при мне. У меня мелькнула догадка: возможно, эти
люди специально оставлены для подполья и организации партизанского
отряда. Когда они подошли, я рассказал, для чего находился на западной
части города, надеясь у них узнать о судьбе батальона.
— Батальон теперь не найдешь, возможно, он погиб, — сказал мне
незнакомец. — А теперь пошли, время не терпит.
В. Лаленков, участник обороны Витебска.
(Оборона Витебска в 1941 году. — Вт., 2010. — С. 35-38)
* * *
На Западной Двине противник сражался с безнадежным ожесточе-
нием... Они воюют и стоят насмерть даже в тех случаях, когда их поло-
жение совершенно безнадежно... Витебск и Городок заняты, и тем са-
мым завершен прорыв глубины обороны Западной Двины. В самом
Витебске еще происходили ожесточенные уличные бои. Они мастера
вести уличные бои, находясь внутри города. Остались лишь руины там,
где несколько дней назад стоял город с населением до 250 тысяч [1].
А. Тшимке, военный корреспондент.
(697-я танковая рота пропаганды вермахта)
Примечание.
1. Неточность: до начала Великой Отечественной войны в Витеб-
ске проживало около 180 тысяч человек.
* * *
Сдан город Витебск. С вестью горькой
Шли мы вдоль его Двины.
Сдан Витебск. Мы его махорку
Еще курили до войны.
А. Кулешов, поэт.
(«Витебская махорка»)
89
БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Аксенов Алексей Иванович (1921—1995) — участник Великой Оте-
чественной войны. В послевоенные годы работал кассиром в Госбанке
города Зеленограда Ленинградской области, с 1995 г. до ухода на пен-
сию — ревизором районного отдела народного образования Сестро-
рецкого района г. Ленинграда. Автор воспоминаний о Великой Отече-
ственной войне.
Брандт Лев Георгиевич (1884 —1942) — педагог. Поселился в Витеб-
ске после того, как всю его семью в середине 1930-х гг. (после убийства
С. Кирова) выселили из Ленинграда. Преподавал в музыкальном учили-
ще. Когда фашисты оккупировали Витебск, добровольно пошел к ним на
службу, стал заместителем бургомистра (а его сын — редактором про-
фашистской газетенки «Новый путь»). Преданно служил оккупантам,
виновен в смерти тысяч горожан. Убит народными мстителями. О Бранд-
тах см.: Подлипский А. История одного предательства И Народнае слова. —
1999. — 13 красавца.
Гинзбург Борис Львович— врач, участник Великой Отечественной
войны. Закончил витебскую СШ № 10 и Витебский медицинский инсти-
тут (1951). С 1971 г. работал в Витебском районе сначала главным вра-
чом санитарной станции, а в 1955—1983 гг. заведующим отделом здра-
воохранения. Награжден орденами Славы 3-й степени, Отечественной
войны 1-й степени, Трудового Красного Знамени, многими медалями. Сын
Б. А. Гинзбурга, муж И. Н. Гинзбург. Живет в Витебске.
Гинзбург Ирина Наумовна — инженер-конструктор. Закончила витеб-
скую СШ № 10 и Горьковский индустриальный институт (1946). В 1947—
1959 гг. работала на витебском Заводе им. Кирова (конструктор, веду-
щий конструктор, руководитель группы), в 1959—1981 гг. в СКБ ЗШ и
ЗС (заведующая отделом). Жена Б. Л. Гинзбурга. Живет в Витебске.
Гинзбург Лев Арсентьевич (1892—1965)— врач,уроженец местечка Ба-
биновичи Лиозненского района. Закончил Юрьевский университет и слу-
жил в царской армии. В 1918 г. добровольно пошел в Красную Армию, в
которой служил до 1920 г., воевал в составе 15-й армии на Западном фрон-
те. В 1919—1924 гг. ординатор при начальнике эвакуационного госпиталя
№ 143. Демобилизовавшись, приехал в Витебск и работал врачом (1931 —
1941 гг.) в кожно-венерическом диспансере. Отец Б. Л. Гинзбурга.
Гольбрайх Ефим Абелевич — деятель культуры, писатель. Уроженец
Витебска, участник Великой Отечественной войны, прошел путь от ря-
дового до командира роты. Участвовал в обороне Москвы, Сталинграда,
освобождении Севастополя, Украины, Прибалтики. После войны замес-
титель директора Русского драматического театра им. Маяковского в Ста-
90
линобаде, заместитель директора Таджикского драматического театра
им. Лахути (Душанбе), директор-распорядительТаджикского театра опе-
ры и балета им. Айни. Автор нескольких книг, в том числе книг о Вели-
кой Отечественной войне. Член Союза писателей Израиля. Лауреат пре-
мии имени В. Некрасова (за выдающийся вклад в литературу о Второй
мировой войне). В некоторых книгах описывает довоенный Витебск.
Живет в Израиле.
Добролюбов Петр Терентьевич (1929—2009) — работник системы по-
требительской кооперации. С ноября 1947 г. работал в транспортной кон-
торе Витебского облпотребсоюза. На автомашине «ЗИС-150» с двумя при-
цепами изъездил всю страну, закупая сельскохозяйственные продукты.
В одном лице совмещал водителя, грузчика и экспедитора. В последние
годы перед уходом на пенсию работал на легковой машине. Награжден
медалями «За трудовую доблесть», «Ветеран труда», значками «Отлич-
ник советской торговли», «За работу без аварий» 1-й степени. Заслужен-
ный ветеран трудового коллектива.
Дорофеенко Николай Владимирович (1923-1991) — журналист. Зас-
луженный работник культуры БССР, участник Великой Отечественной
войны. С 1947 по 1950 г. работал литературным сотрудником и заведую-
щим отделом газеты «Вщебск! рабочы», а в 1970—1983 гг. возглавлял ее.
В 1960-е годы работал заместителем председателя и председателем об-
ластного комитета по телевидению и радиовещанию. Один из авторов
книги «Витебск. Историко-экономический очерк» (Мн., 1974).
Дорофеенко Нина Ивановна — историк и педагог. Кандидат истори-
ческих наук, доцент. Заслуженный работник высшей школы БССР (1978).
Участница партизанского движения на Витебщине. В 1962—1980 гг. ра-
ботала в Витебском пединституте. Крупнейший специалист по истории
витебского патриотического подполья в годы Великой Отечественной
войны. Пенсионерка. Живет в Витебске.
Дорошук Онуфрий Архипович (1916-?) — участник Великой Отече-
ственной войны. Закончил 1-й Киевский механический техникум, был на-
правлен на учебу в Батайскую авиашколу летчиков гражданской авиа-
ции. В 1938 г. переведен в Высшую школу НКВД. Работал в Ростове-на-
Дону, Минске, Поставах. Участник освобождения Западной Белоруссии
и Великой Отечественной войны. С октября 1943 г. по 1959 г. работал в
органах НКВД (с 1947 г. в Витебске). С 1959 г. работал в Витебском гос-
тиничном объединении.
Зейлерт Валентин Карлович (1908-1994) — музейный работник и
искусствовед. Отличник народного просвещения БССР (1968). В1920—
1922 гг. учился в Витебском народном художественном училище, в
1924—1928 гг. — Ленинградском художественно-промышленном тех-
91
никуме. В 1935—1941 гг. работал в Витебском областном историчес-
ком (краеведческом) музее: старший научный сотрудник, художник ма-
кетно-муляжной мастерской, директор. Один из тех, кто занимался эва-
куацией музея в начале Великой Отечественной войны. В послевоен-
ные годы сначала работал в Ирбите: автор тематического плана экспози-
ции местного краеведческого музея, ее оформитель. В 1954—1960 гг. —
преподаватель Витебского художественно-графического училища, в
1960—1974 гг. читал курс истории искусства на художественно-графи-
ческом факультете Витебского пединститута. Выйдя на пенсию, за-
нялся составлением фототеки витебских художников и общественных
деятелей. Автор неопубликованных мемуаров, которые хранятся в
ГАВО (фонд 391).
Зиновьев Сергей Иванович (1910—1992). Участник Великой Отече-
ственной войны, начальник 6-го отдела разведывательного батальона
50-й стрелковой дивизии. Участник оборонь! Москвы. С ноября 1941 г.
воевал в составе 5-й армии Западного фронта. С мая 1943 г. на Степном
фронте, был ранен во время боев на Курской дуге. С июля 1943 г. воевал
в составе 1-го Украинского фронта, вновь был ранен. После окончания
войны служил в Советской Армии на территории Австрии, Венгрии, ГДР.
С декабря 1955 г. в запасе. Награжден орденами Ленина, Красного Зна-
мени (двумя), Отечественной войны, Красной Звезды (двумя), Трудово-
го Красного Знамени.
Езерский Эдуард Станиславович (1929-2011) — журналист. Закончил
факультет журналистики БГУ в 1960 г. Затем более 20 лет работал ре-
дактором многотиражной газеты Витебской чулочно-трикотажной фаб-
рики (комбината) им. КИМ. Выйдя на пенсию, продолжал работать в га-
зетах «Народнае слова» и «Витебский курьер».
Козловский Аркадий Николаевич — инженер-электрик. Закончил ви-
тебскую СП! № 14 с золотой медалью (1956) и Ленинградский политехни-
ческий институт им. Калинина (1962). В 1962—1966 гг. работал в ленин-
градском тресте «Гидроэлектромонтаж», в 1966—2010 гг. в РУП «Витебск-
энерго», в котором прошел путь от старшего инженера до заместителя
генерального директора. Один из создателей музея истории энергетики
РУП «Витебскэнерго». Ныне пенсионер. Живет в Витебске.
Кулешов Аркадий Александрович (1914—1978) — поэт. Народный
поэт БССР (1968), заслуженный работник культуры УССР (1973), участ-
ник Великой Отечественной войны. Работал в газетах, на радио, на кино-
студии «Беларусьфильм». Автор многих поэтических сборников. Его имя
присвоено Могилевскому государственному университету и улице в Мин-
ске. В 1979 г. учреждена Литературная премия им. Кулешова Союза пи-
сателей Беларуси.
92
Лузгин Василий Иванович (1914—?) — один из организаторов и ру-
ководителей комсомольско-молодежного подполья и партизанского движе-
ния в Витебской области в годы Великой Отечественной войны. С1937 г. —
секретарь Чашникского райкома, Витебского обкома ЛКСМБ. С марта
1942 г. 1-й секретарь Витебского подпольного обкома ЛКСМБ, член
Витебского обкома КП(б)Б. В 1944—1946 гг. секретарь ЦК ЛКСМБ, с 1949 г.
инспектор ЦК КП(б)Б, 2-й секретарь Пинского обкома, 1-й секретарь Дроги-
чинского райкома КПБ. С 1959 г. заместитель министра, в 1973—1982 гг. —
министр социального обеспечения БССР.
Монахов Александр Андреевич (1909—?). Участник Великой Отече-
ственной войны. С октября 1941 г. политрук и комиссар воинских частей
в 43-й армии. Был ранен и контужен. В 1942 г. ЦК КП(б)Б был направлен
на оккупированную территорию в качестве второго секретаря Вилей-
ского обкома КП(б)Б и уполномоченного Белорусского штаба парти-
занского движения по Вилейской области. В 1944—1946 гг. слушатель
Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б), с 1946 г. —третий, затем вто-
рой секретарь Полесского обкома КП(б)Б. После ликвидации Полесской
области секретарь Мозырского райкома, затем горкома КП(б)Б. С1959 г.
начальник областного управления обслуживания населения и местной
промышленности. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Тру-
дового Красного Знамени.
Морзов Владимир Осипович (1881—1954) — врач-хирург, педагог.
Профессор (1935), заслуженный деятель науки БССР (1939), заслужен-
ный врач БССР (1948). В 1934—1941 гг. исполнял обязанности заведую-
щего кафедрой Витебского мединститута.
Москаленко Леонид Иванович — работник Витебской швейной фаб-
рики «Знамя индустриализации». Возглавлял учебный центр этого пред-
приятия и одновременно занимался изучением истории предприятия.
Автор неопубликованной истории фабрики «Знамя индустриализации»,
часть которой публиковалась в многотиражной газете предприятия. Пен-
сионер. Живет в Витебске.
Пахомов Николай Ильич (1919—?) — историк, участник Великой Оте-
чественной войны. Кандидат исторических наук (1954), профессор (1978).
Закончил БГУ. С 1954 г. редактор газеты «Вщебск! рабочы», с 1956 г.
секретарь Витебского обкома КПБ, с 1958 г. ректор Минской высшей
партийной школы.
Петровский Борис Васильевич (1908 —2004) — врач-хирург, академик
(1966). Герой Социалистического Труда (1968). Впервые в СССР приме-
нил протезы клапанов сердца, разработал и внедрил методы пересадки
почек, пластики бронхов и трахеи. Министр здравоохранения СССР в 1965—
1980 гг. Лауреат Ленинской (1960) и Государственной премий СССР (1971).
93
Рывкин Михаил Степанович (1931—2010) - историк-краевед, обще-
ственный деятель. Кандидат педагогических наук (1971), доцент ВГУ
(1975 —2001). Закончил Витебский пединститут (1953). Автор несколь-
ких десятков исследований по истории Витебска, а также книг и методи-
ческих пособий по методике преподавания истории в средней школе.
Сегаль Циля Наумовна (7—2010) — педагог, общественный деятель.
Уроженка Витебска. Закончила педагогический институт и преподавала
русский язык и литературу в школах Самары. Автор многочисленных
публикаций в местной прессе, а также книги воспоминаний «Утерянные
ключи» (Самара, 1999). Все послевоенные годы жила в Самаре, принима-
ла активное участие в общественной жизни города.
Сергейчик Тимофей Николаевич (1899—1977) — драматический ак-
тер. Народный артист БССР (1944). Закончил Белорусскую драматиче-
скую студию в Москве (1926). В 1926—1977 гг. актер Белорусского госу-
дарственного театра им. Я. Коласа. Лауреат Сталинской премии за роль
Самохвальского в спектакле «Несцерка» по пьесе В. Вольского (1946).
Почетный гражданин Витебска (1969). На доме, где жил Т. Сергейчик,
установлена мемориальная доска (1979). Автор воспоминаний «Нататю
акцёра» (Мн., 1966).
Соломенник Анна Ефимовна (1903—1981) - музейный и партийный
работник. Одна из первых пионерок г. Витебска. В довоенные годы ра-
ботала в областном историческом музее. Одна из руководителей эвакуа-
ции музея в тыл. После войны находилась на музейной и партийной рабо-
те в Витебске.
Теппер Рива Евсеевна (1903—1987) — медицинский работник. До Ве-
ликой Отечественной войны работала в витебском Доме ребенка, после
войны — медицинской сестрой в медицинской части ПО «Доломит».
Усатенко Григорий Степанович (1901—1990) — участник Великой Оте-
чественной войны. С 1939 г. заместитель заведующего Витебским город-
ским отделом народного образования, с 1940 г. председатель горкома Со-
юза работников народного образования. В августе-декабре 1941 г. воен-
ком 498-го морского батальона, затем заместитель начальника отдела
редакции газеты «Героический штурм» 34-й армии Северо-Западного
фронта, в 1942—1943 гг. военком, замполит курсов батальона 2-го Тю-
менского пехотного училища, в 1944—1946 гг. заместитель начальника
политотдела Белоцерковского пехотного училища, в 1946—1949 гг. на-
чальник гарнизонного Дома офицеров в Томске, в 1949—1952 гг. сотруд-
ник газеты «Патриот Родины» (Бийск), в 1952—1954 гг. редактор диви-
зионной газеты «Боевая подготовка» (Петропавловск-Камчатский). С1954 г.
в звании «подполковник» ушел в запас. Награжден орденами Ленина,
Красного Знамени (двумя), Отечественной войны.
94
Филатов Всеволод Федорович (1909—1991) — партийный и хозяй-
ственный работник, участник Великой Отечественной войны. Свою тру-
довую биографию начинал кочегаром и помощником машиниста паро-
воза. В 1931 — 1933 гг. учился в Гомельском лесотехническом институте.
В 1935—1941 гг. работал слесарем-механиком на дрожжевом заводе в Ви-
тебске. С августа 1941 г. по декабрь 1945 г. делопроизводитель арттехни-
ческого снабжения 252-го и 87-го полков на Западном, 1-м, 2-м и 3-м Бе-
лорусском фронтах. С1946 г. инструктор, затем заместитель заведующе-
го промышленным отделом Витебского обкома КПБ, в 1951—1954 гг. вто-
рой секретарь, а в 1954—1959 гг. первый секретарь Первомайского рай-
кома КПБ, в 1954—1962 гг. заместитель директора Витебского завода
электроизмерительных приборов, в 1962—1965 гг. директор Витебского
хлебокомбината.
Шульман Аркадий Львович — литератор и общественный деятель.
Закончил факультет журналистики БГУ. Руководитель культурного цен-
тра «Мишпоха». Автор нескольких книг, редактор альманаха «Мишпо-
ха». Живет в Витебске.
95
Литературно-художественное издание
ВИТЕБСК: ПЕРВЫЕ ДНИ ВОЙНЫ
Хроника событий
Составитель Подлипский Аркадий Михайлович
Редактор А. М. Подлипский
Технический редактор А. А. Раловец
Верстка С. А. Утиновой
Корректор 3. В. Цыганкова
Подписано в печать 12.07.2011. Формат 62x84 1/16.
Бумага офсетная. Ризография.
Усл. печ. л. 9,58. Уч.-изд. 7,87. Тираж 200 экз. Заказ 4783.
Издатель и полиграфическое исполнение:
унитарное полиграфическое предприятие
«Витебская областная типография».
ЛИ 02330/0494387 от 16.03.2009.
ЛП 02330/0494165 от 03.04.2009.
Ул. Щербакова-Набережная, 4, 210015, г. Витебск.
E-mail: vt@vitebsk.by