В.Н.  КОМАРОВ

В.Н.  КОМАРОВ
 БЕСЕДЫ  СО  СТАРШЕКЛАССНИКАМИ
 МОСКВА  «ПЕДАГОГИКА»  1990

ББК  15.13
К63
 Рецензент
 кандидат
 физико-математических
 наук
 Е.  К♦  Страут
 Издание
 для  детей  и  юношества
 Комаров  Виктор  Ноевич
 ПУТЬ  К  ТАЙНЕ
 Зав.  редакцией
В.  Я,  Фарафонтов
 Редактор
М.  И,  Ежова
 Художник
 О.  Я.  Белозерский
 Художественный  редактор
Я.  Д.  Горбунова
 Технический  редактор
Л.  Л.  Зотова
 Корректор
Л.  Я.  Сорнева
 Оглавление
 От  автора 	3
 Глава  I 	9
 «Правило  перевода»  13
Глава  II 	29
 «Я  этого  не  знал» 	—
 Сказки 	41
 «Божий  суд» 	60
 Г  лава  III 	154
 «Адвокаты  дьявола»  —
Г  лава  IV 	167
 «Приговор» 	168
 ИБ  Л'а  1532
 Сдано  в  набор  15.11.89.Подписано  в
печать  20.02.90.  Формат  84ХЮ81/зз>
Бумага  тип.  №  2.  Печать  высокая.
Гарнитура  литературная.  Уел.  пэч.
л.  10,92.  Уч.-изд.  л.  11,85.  Уел.
кр.-отт.  11,34.  Тираж  100  000  зкз.
Заказ  №  '  560.  Цена  50  коп.
 Издательство  «Педагогика»  Академии
педагогических  наук  СССР  и  Госу¬
дарственного  комитета  СССР  по  пе¬
чати.  107847,  Москва,  Лефортов¬
ский  пер.,  8
 Набрано  в  ордена  Октябрьской  Рево¬
люции  и  ордена  Трудового  Красного
Знамени  МПО  «Первая  Образцовая
типография»  Государственного  коми¬
тета  СССР  по  печати.
 1  13054,  Москва,  Валовая,  28
 Отпечатано  во  Владимирской  типо¬
графии.  600000,  г.  Владимир,
Октябрьский  проспект,  7
 Комаров  В.  Н.  Путь  к  тайне:  Беседы  со  старше-
К63  классниками  о  научной  картине  мира.—  Мл  Педа¬
гогика,  1990.—  208  с.
 I5ВN  5-7155-0291-8
 В  занимательной  форме  автор  знакомит  школьников
с  особенностями  познания  человеком  окружающего  мира.
В  беседах  на  доступном  для  учащихся  уровне  затронуты
такие  вопросы,  как  диалектический  характер  научного
познания,  сложность  научного  исследования,  случайность
и  закономерность  в  природе  и  обществе;  рассказывается
об  интеллектуальных  машинах  и  их  роли  в  будущем.
 Для  учащихся.
 „  4306000000  (4802000000)—056  _  лл
К 	005  (01)—90 	87“~90
 ББК  15ЛЗ
 15ВЫ  5-7155-0291-8
 ©  Комаров  В.  Н.,  1990

и
 от
 АТ\
 ■  АВТОРА
‘  ТАЙШНтЙНЕ
 //1
 Завершающийся  XX  век  явился  эпохой  стремительного
развития  науки,  эрой  фундаментальных  открытий  и
научных  революций.  Начало  этим  бурным  событиям
было  положено  революцией  в  физике  на  рубеже  XIX  и
XX  столетий,  которая  привела  затем  к  революционным
открытиям  в  естествознании  вообще.
 Особенно  плодотворной  и  в  то  же  время  насыщенной
драматическими  событиями  оказалась  вторая  половина
века,  когда  выдающимся  основополагающим  достиже¬
ниям  фундаментальных  наук  сопутствовали  впечатляю¬
щие  технические  и  технологические  свершения  и  иссле¬
дователям  природы  не  раз  приходилось  пересматривать
устоявшиеся  представления,  отказываться  от  привыч¬
ного.
 Современникам  XX  века  не  раз  доводилось  быть
свидетелями  того,  как  под  напором  новых  фактов  руши¬
лись  концепции,  на  протяжении  длительного  времени
считавшиеся  чуть  ли  не  «окончательным  словом»  науки
в  тех  или  иных  областях,  а  на  смену  им  приходили  прин¬
ципиально  новые  идеи,  гипотезы  и  теории.  При  этом
«старое»  не  всегда  безропотно  отступало  и  сдавало  без
боя  свои  позиции.
 Если  бы  борьбу  старого  и  нового  вели  бесстрастные
компьютеры,  одни  из  которых  защищали  бы  уже  су¬
ществующие  концепции,  а  другие—концепции,  пре¬
тендующие  на  их  место,  опираясь  при  этом  на  практи¬
ческие  результаты,  то  смена  научных  представлений,
вероятно,  происходила  бы  почти  автоматически  и  со¬
вершенно  безболезненно.  Все  свелось  бы  к  столкнове¬
нию  фактов  и  их  истолкований,  сражению  гипотез,
борьбе  формул  —  и  только.  Победитель  в  таком  «бою»
определялся  бы  неумолимой  логикой  рассуждений  и  еще
более  неумолимой  логикой  фактов,  а  побежденный,
 з

удостоверившись  в  убедительности  аргументов  против¬
ной  стороны,  немедленно  признавал  свое  поражение
и  соответствующим  образом  изменял  вложенную  в  пего
программу.  Однако  в  жизни  все  происходит  иначе...
Ведь  наука  не  кунсткамера,  где  за  бесчисленными  стек¬
лянными  витринами  покоятся  различные  ее  диковинки,
не  музей,  а  живая  человеческая  деятельность.  За
каждой  формулой,  теоремой,  открытием  стоят  живые
люди,  с  их  стремлениями  и  разочарованиями,  проблема¬
ми  и  сомнениями.
 Сейчас  много  говорят  и  пишут  о  человеческом,  гу¬
манистическом  содержании  науки.  Но  это  человеческое
содержание  состоит  не  только  в  том,  что  науку  разви¬
вают  люди,  айв  том,  что  она,  в  свою  очередь,  должна
верой  и  правдой  служить  своим  созидателям  и  всем  оби¬
тателям  нашей  планеты.  И  служит!  Ведь  почти  все  то,
чем  пользуется  современный  человек,  создано  благодаря
научным  открытиям.  И  здания,  и  автомобили,  и  само¬
леты,  и  телевизоры,  и  компьютеры,  и  многое-многое  дру¬
гое.  Впрочем,  благодаря  науке  создано  и  ядерное  ору¬
жие,  угрожающее  самому  существованию  земной  циви¬
лизации,  и  многие  производственные  процессы,  способ¬
ные  разрушить  окружающую  нас  среду  обитания  и  сде¬
лать  Землю  непригодной  для  жизни  человека.  Но  на  то
человек  и  разумное  существо,  чтобы  вовремя  осознать
грозящие  ему  опасности,  понять  необходимость  нового
мышления,  реалистического  подхода  к  пониманию  дей¬
ствительности  и  так  построить  свою  дальнейшую  деятель¬
ность,  чтобы  отвратить  любые  возможные  угрозы...
Развитие  науки  нельзя  остановить,  но  оно  должно  быть
направлено  на  мирные  цели,  на  благо  человечества.
 Гуманистическое  содержание  науки  состоит  еще  и  в
том,  что  она  удовлетворяет  духовные  потребности  людей.
Да,  да,  не  только  литература,  музыка,  живопись,  другие
виды  искусства,  но  и  наука!  Человеку  во  все  времена
было  свойственно  стремиться  понять,  в  каком  мире  он
живет,  как  этот  мир  устроен,  какими  свойствами  он  об¬
ладает  и  какое  место  в  этом  мире  занимают  разумные
существа  —  люди.
 Наука  способна  реально  удовлетворить  и  еще  такую
духовную  потребность,  судя  по  всему,  заложенную  в
самой  природе  человека,  как  потребность  к  постижению
таинственного.  Великий  физик  Альберт  Эйнштейн  счи¬
тал,  например,  что  ощущение  таинственности,  которое
лежит  в  основе  всех  наиболее  глубоких  тенденций  в  нау¬
 4

ке,—  это  самое  прекрасное  и  глубокое  переживание,
выпадающее  на  долю  человека.  И  еще  одним  чрезвычайно
важным  свойством  обладает  наука  —  свойством,  способ¬
ным  вызывать  глубокий  отклик  в  человеке,  производить
на  него  сильное  впечатление,—  внутренней  красотой.
Она  проявляется  и  в  неожиданном  сплетении  рассужде¬
ний  и  доказательств,  и  в  постановке  остроумных  вопро¬
сов,  и,  разумеется,  в  конечных  результатах  —  в  тех
выводах  и  заключениях,  к  которым  эти  рассуждения
приводят.
 Надо  только  научиться  воспринимать  эту  необычную
красоту  —  отражающую  великую  гармонию  самой  при¬
роды,  оценивать  ее  по  достоинству...  Но  и  это  не  все.
Вспомним  еще  раз  о  том,  что  научные  открытия  совер¬
шают  люди.  И  поэтому  на  каждом  из  них  лежит  неиз-'
гладимый  отпечаток  человеческого.
 Познание  истины  —  это  процесс.  Сложный  и  противо¬
речивый  диалектический  процесс  проникновения  в  тай¬
ны  окружающего  нас  мира.  Процесс,  тесно  связанный  с
преодолением  всякого  рода  трудностей,  реальных  и
мнимых,  сомнений  и  колебаний,  процесс,  требующий
отказа  от  привычного.  И  успех  исследователя  зависит
как  от  его  личных  качеств,  таланта,  способностей,  строя
мышления,  так  и  от  множества  привходящих  обстоя¬
тельств  и  его  отношения  к  ним.  Именно  этой  человече¬
ской  стороне  процесса  научного  познания  мира  и  посвя¬
щена  прежде  всего  настоящая  книга.  Хотя,  разумеется,
нам  придется  коснуться  и  некоторых  других  вопросов,
связанных  с  условиями  и  обстоятельствами  исследова¬
тельской  деятельности  человека.  И  поскольку  речь  пой¬
дет  не  столько  о  тех  или  иных  конкретных  научных
результатах  в  той  или  иной  области  естествознания,
скажем  в  астрономии  или  физике,  а  именно  о  процессе  их
получения,  мы  воспользуемся  не  совсем  обычным  прие¬
мом  —  научной  фантастикой.  Способность  фантазиро¬
вать  —  неотъемлемое  свойство  человека  как  разумного
существа.  Свойство,  которое  находит  свое  выражение
буквально  во  всех  сферах  его  деятельности  и  без  которого
развитие  человеческого  общества,  несомненно,  проис¬
ходило  бы  значительно  медленнее,  потому  что  фантазия
играет  чрезвычайно  важную  роль  не  только  в  искусстве
и  не  только  в  повседневной  жизни  человека,  но  и  в  нау¬
ке.  Не  случайно  В.  И.  Ленин  называл  ее  качеством  ве¬
личайшей  ценности.
 Фантазию  можно  назвать  своеобразной  формой  знания
 5

о  незнании.  Она  позволяет  строить  модели  явлений,
свершений  и  ситуаций,  которые  либо  еще  не  существуют
в  реальной  действительности,  либо,  возможно,  сущест¬
вуют,  но  остаются  неизвестными.
 Научная  фантастика  как  род  художественной  лите¬
ратуры  появилась,  когда  люди  стали  понимать,  что  бу¬
дущее  человечества  неразрывно  связано  с  развитием  нау¬
ки  и  техники.  Научно-фантастические  произведения
той  эпохи  не  только  помогали  заглянуть  в  завтрашний
день  и  увидеть  научно-технические  свершения  ближай¬
шего  будущего,  но  и  приобщали  человечество  к  уже
существующей  науке  и  технике.  По  сути  дела,  многие  из
этих  произведений  в  значительной  степени  выполняли  ту
функцию,  которую  в  наше  время  выполняет  научно-
популярная  литература.  Фантастика  того  времени  под¬
готавливала  сознание  человека  к  встрече  с  новыми
достижениями  науки  и  техники,  тем  самым  в  какой-то
мере  приближая  их  наступление.  Наиболее  яркими
представителями  такой  научной  фантастики  были  Жюль
Верн,  Герберт  Уэллс  и  Александр  Беляев.  Но  по  мере
того  как  наука  и  техника  входили  в  жизнь  человека,  а
средства  массовой  информации  знакомили  все  более
широкие  круги  людей  с  новейшими  научными  представле¬
ниями  о  мире  и  достижениями  в  технической  области,
менялось  и  содержание  научно-фантастической  литера¬
туры.
 Бурный  прогресс  науки,  техники,  всеобщее  ожидание
новых  и  все  более  поразительных  научно-технических
свершений  привели  к  появлению  и  быстрому  развитию
особого  вида  научной  фантастики,  который  условно
можно  назвать  кнопочной  фантастикой.  Ее  страницы
были  заполнены  многочисленными  техническими  под¬
робностями,  пространными  описаниями  всевозможных
фантастических  приборов,  установок  и  агрегатов,  а  также
грандиозных  научно-технических  акций,  начиная  от
растапливания  арктических  льдов  и  кончая  полетами  в
мировое  пространство.  Пожалуй,  можно  сказать,  что
главными  героями  этих  произведений  были  наука  и  тех¬
ника,  человек  отходил  на  второй  план.  Однако  в  даль¬
нейшем  научная  фантастика  претерпела  весьма  сущест¬
венные  изменения.  История  показала,  что  развитие  нау¬
ки  не  только  расширяет  и  углубляет  наши  знания  о  мире,
открывает  новые  технические  и  производственные  воз¬
можности,  но  и  оказывает  существенное  влияние  на  стиль
мышления  эпохи,  на  отношение  человека  к  природе  и  ее
 6

познанию,  помогает  людям  лучше  осознать  свое  место  во
Вселенной.
 Вторая  половина  XX  века  стала  эпохой  научно-
технической  революции,  бурного  научно-технического
прогресса,  нередко  опережающего  самые  смелые  фанта¬
стические  идеи.  Разумеется,  что  столь  кардинальные
изменения  в  науке,  технике  не  могли  не  отразиться  и  на
научно-фантастической  литературе,  ее  содержании,  роли,
месте  в  общем  литературном  процессе.  Родилась  новая
фантастика,  увидевшая  свою  главную  задачу  в  том,  чтобы
осознать  психологию  человека  в  условиях  быстро  ме¬
няющегося  под  влиянием  научных  достижений  мира,  ис¬
следовать  взаимоотношения  и  поведение  людей,  а  также
особенности  их  мышления  в  необычных,  экстремальных
условиях,  с  которыми  человек  встречается  сегодня  и  мо-.
жет  встретиться  в  будущем.  Такой  подход  позволяет  на¬
учной  фантастике  поднимать  и  обсуждать  чрезвычайно
важные  научные  социальные  и  психологические  проб¬
лемы,  имеющие  огромное  общественное  значение.
 Научная  фантастика  —  это  прежде  всего  исследова¬
ние  человека,  но  не  в  обычных,  повседневных  обстоя¬
тельствах,  а  на  фоне  той  или  иной  научной  проблемы  или
в  условиях,  в  которых  человек  может  оказаться  в  ре¬
зультате  грядущих  открытий,  дальнейшего  развития
науки  и  техники.  Как  справедливо  заметил  один  извест¬
ный  советский  физик,  авторы  научно-фантастических
произведений  моделируют  не  только  научную,  но  соци¬
альную  и  психологическую  окрестности  определенной
научной  идеи.  В  любом  случае  центральной  фигурой  в
научной  фантастике  является  не  научная  идея,  не  при¬
бор,  не  техническое  устройство,  а  человек.  Научная
фантастика  хороша  именно  тем,  что  не  только  делает
отвлеченные  научные  идеи  более  зримыми  и  тем  самым
способствует  их  более  глубокому  осмыслению,  но  и
одушевляет  эти  идеи,  раскрывает  их  связь  с  человеком.
 При  этом,  хотя  научная  фантастика,  как  правило,
исследует  поведение  человека  в  необычных  ситуациях,
специально  смоделированных  автором,  исходя  из  состоя¬
ния  науки  и  тенденций  ее  развгггия,  она  не  может  не
затрагивать  и  общечеловеческие  проблемы,  которые
волнуют  людей  независимо  от  того,  имеют  ли  они  непо¬
средственное  отношение  к  процессу  научного  познания
или  нет.  С  другой  стороны,  в  наше  время  людям  очень
часто  приходится  делать  выбор  и  принимать  решения,
опираясь  на  те  или  иные  научные  данные.  В  этих  усло-
 7

внях  все  более  существенное  значение  приобретает
интеллектуальный  потенциал  личности.
 И  научная  фантастика  обладает  прекрасными  воз-
можностями  для  исследования,  воспитания  и  развития
человеческого  интеллекта.
 Эти  счастливые  особенности  научной  фантастики  и
побудили  автора  настоящей  книги,  посвященной  неко¬
торым  особенностям  процесса  познания  человеком  окру¬
жающего  мира  и  построения  его  научной  картины,  об¬
ратиться  к  ее  помощи.
 Не  следует  упускать  из  виду  и  то  обстоятельство,
что  научная  фантастика  —  это  один  из  полноправных
видов  литературы,  а  литература,  в  свою  очередь,  это
род  искусства,  который  представляет  собой  образное
познание  действительности,  в  первую  очередь  человека
и  всего  того,  что  с  ним  связано.  Иными  словами,  су¬
ществует  два  способа  познания  мира:  научный,  рацио¬
нальный  и  образный  —  средствами  искусства.  И  оба
эти  способа  дополняют  друг  друга.
 Таким  образом,  литература  вообще  и  научная  фан¬
тастика,  в  частности,  не  только  переводят  на  обще¬
доступный  язык  достижения  науки,  но  и  обладают
вполне  самостоятельной  познавательной  ценностью.
 И  все  же,  отдавая  искусству  приоритет  в  области
«воспитания  чувств»,  формирования  нравственности,
нельзя  забывать  о  том,  что  мы  живем  в  эпоху  научно-
технической  революции,  в  период  перехода  экономики,
всей  человеческой  деятельности  на  рельсы  интенсив¬
ного  развития.  Поэтому  сегодня  принятие  очень  мно¬
гих  существенно  важных  решений,  выбор  тех  или  иных
направлений  прежде  всего  определяется  научным  фак¬
тором:  с  одной  стороны,  новейшими  достижениями
научной  мысли,  а  с  другой  —  научным  анализом  скла¬
дывающейся  обстановки,  научным  прогнозом  дальней¬
шего  развития  событий.
 Наука  не  только  раскрывает  тайны  природы,  но  и
решающим  образом  определяет  характер  и  пути  раз¬
вития  земной  цивилизации,  завтрашний  день  челове¬
чества!

В  истории  естествознания  не  раз  возникали  ситуации,
когда  та  или  иная  его  область,  та  или  иная  наука  каза¬
лась  близкой  к  завершению.  Так  было,  например,  в
конце  XIX  столетия,  когда  классическая  механика,
заложенная  в  свое  время  трудами  Галилео  Галилея  и
Исаака  Ньютона,  достигла  величайшего  расцвета.  Успе¬
хи  этой  науки  были  столь  блистательны,  что,  казалось,
она  может  все.  Дайте  мне  положения  и  скорости  всех
частиц,  восклицал  французский  астроном,  механик  и
математик  Пьер  Лаплас,  и  я  вычислю  будущее  Вселенной
на  все  времена  и  предскажу  все  события,  которые  когда-
либо  должны  будут  произойти.  Складывалось  впечатле¬
ние,  что  все  без  исключения  явления  природы  разложены
по  полочкам,  что  с  помощью  основных  законов  механики
и  закона  всехмирного  тяготения  можно  объяснить  все
существующее  и  происходящее.  Даже  крупнейшие  уче¬
ные  того  времени  были  убеждены  в  том,  что  достигнуто
чуть  ли  не  окончательное  понимание  окружающего  ми¬
ра,  и  для  построения  всеобъемлющей  его  картины  недо¬
стает  всего  лишь  нескольких  мелких  деталей,  и  недалек
момент,  когда  науки  о  природе  достигнут  абсолютного
совершенства.  Так,  выдающийся  физик  П.  Милликен  ут¬
верждал,  например,  что  все  основополагающие  открытия
в  физике  уже  сделаны  и  удел  будущих  исследователей
не  открытие  качественно  новых  явлений,  а  только  более
точное  измерение  того,  что  уже  обнаружено.  Примерно  в
то  же  самое  время  Ф.  Жолли  —  учитель  будущего  осно¬
воположника  квантовой  механики  Макса  Планка  писал,
что  в  том  или  ином  уголке  еще  можно  заметить  или  уда¬
лить  какую-либо  пылинку,  но  система  как  целое  стоит
прочно  и  теоретическая  физика  приблизилась  к  высокой
степени  совершенства.  Что  произошло  дальше,  хорошо
известно.  Единая  механическая  картина  мира  оказалась
 9

несостоятельной,  и  очень  скоро  воздвигнутые  ею  бастио¬
ны  стали  рушиться  один  за  другим.  Был  сделан  целый
ряд  выдающихся  открытий,  безжалостно  сокрушивших
неограниченную  веру  в  универсальность  и  непогреши¬
мость  классической  картины  мира.  К  их  числу  относятся
открытие  английским  физиком  Дж.  Максвеллом  законов
поведения  электромагнитного  поля,  которые  не  сводятся
к  механике  Ньютона,  открытие  другим  английским  физи¬
ком  Дж.  Дж.  Томсоном  электрона  и  еще  одним  англий¬
ским  физиком  Э.  Резерфордом  атомного  ядра,  открытие
рентгеновских  лучей  и  радиоактивности.  Были  осуществ¬
лены  экспериментальное  исследование  явления  фотоэф¬
фекта  русским  ученым  А.  Г.  Столетовым,  измерение
величины  светового  давления  русским  физиком  П.  Н.  Ле¬
бедевым,  анализ  процесса  излучения  немецким  ученым
М.  Планком,  в  результате  которого  им  была  выдвинута
революционная  идея  об  элементарных  порциях  энергии—
квантах.  Огромное  значение  для  дальнейшего  развития
научных  представлений  о  природе  и  ее  законах  имел
результат  знаменитого  «опыта  Майкельсона»,  американ¬
ского  ученого,  который  вопреки  представлениям  клас¬
сической  физики  показал,  что  скорость  света  не  зависит
от  движения  источника  излучения.  Следующим  шагом
было  создание  немецким  физиком  А.  Эйнштейном  теории
относительности,  заставившей  по-новому  взглянуть  на
многие  фундаментальные  свойства  окружающего  нас
мира.
 Рождение  новой  физики  убедительно  показало  пол¬
ную  несостоятельность  претензий  классической  меха¬
ники  на  описание  и  объяснение  всех  явлений  природы.
И  дело  тут  не  в  каких-то  органических  пороках  именно
механики.  С  появлением  работ  Максвелла  и  развитием
основанной  им  электродинамики  стали  предприниматься
многочисленные  попытки  построить  взамен  механической
электромагнитную  картину  мира,  свести  причины  всех
явлений  к  действию  законов  электромагнитных  взаимо¬
действий.  Однако  и  эти  попытки  не  принесли  успеха,
так  как  выяснилось,  что  уравнения  движения  частиц  и
закон  гравитационного  взаимодействия  из  теории  элект¬
ромагнитного  поля  в  принципе  не  могут  быть  выведены.
 Постепенно  становится  все  яснее,  что  окружающий
нас  мир  бесконечно  разнообразен,  что  в  нем  происходит
бесчисленное  множество  явлений,  действует  бесчислен¬
ное  множество  причин  и  связей,  и  поэтому  на  любом  уров¬
не  знаний  неизбежно  будут  обнаруживаться  принципи¬
 10

ально  новые  факты,  вопросы  и  проблемы.  Прав  был  один
древний  мудрец,  утверждавший,  что  чем  шире  круг
наших  знаний,  тем  больше  и  линия  соприкосновения  с
неизвестным.  И  тем  не  менее  в  процессе  дальнейшего
развития  физической  науки  идея  возможного  ее  заверше¬
ния  возникала  еще  не  раз.  Например,  сравнительно
недавно  один  из  крупнейших  современных  физиков-
теоретиков,  американский  ученый  Ричард  Фейнман
утверждал,  будто  нам  необыкновенно  повезло,  так  как
мы  живем  в  эпоху  обнаружения  основных  законов  при¬
роды,  когда  еще  можно  делать  открытия.  А  затем,  по
его  мнению,  наступит  время  вырождения  идей,  когда  все
станет  известным  и  дальнейший  поиск  окажется  почти
бесперспективным...
 Однако  с  подобным  утверждением  трудно  согласиться.
Известный  советский  ученый  академик  В.  А.  Амбарцу¬
мян  сказал  в  одном  из  своих  выступлений,  что  было  бы
ошибочно  думать,  будто  мы  уже  все  знаем  об  окружаю¬
щем  мире.  Он  устроен  гораздо  сложнее,  чем  нам  кажется,
и  на  каждом  этапе  наши  знания  представляют  лишь  оче¬
редную  степень  приближения  к  истинной  его  картине.
Но  всякий  раз  новые  наблюдения  расширяют  эти  пред¬
ставления.  Так  было,  и  так  будет  всегда.
 Существенной  особенностью  научного  подхода  к  поз¬
нанию  природы  как  раз  и  является  отчетливое  понимание
того,  что  это  диалектический  процесс  движения  от  отно¬
сительных  истин  к  абсолютной.  Процесс,  в  ходе  которого
одни  научные  представления,  гипотезы  и  теории  могут
сменяться  другими,  все  более  точно  соответствующими
реальной  действительности,  а  существующие  научные
теории  становятся  предельными  случаями  новых  тео¬
рий,  более  общих,  чем  предыдущие.
 ^Человеческое  мышление  по  природе  своей  способно
давать  и  дает  нам  абсолютную  истину,  которая  склады¬
вается  из  суммы  относительных  истин.  Каждая  ступень
в  развитии  науки  прибавляет  новые  зерна  в  эту  сумму
абсолютной  истины,  но  пределы  истины  каждого  науч¬
ного  положения  относительны,  будучи  то  раздвигаемы,
то  суживаемы  дальнейшим  ростом  знания»  х.
 Развитие  науки  —  это  бесконечная  цепь  последова¬
тельных  приближений,  каждое  из  которых  исправляет  и
дополняет  предшествующие  представления.  В  ходе  науч¬
ного  познания  анализ  и  осмысление  фактов  ведут  к
 А  Ленин  Вш  Я.  Поли,  собр,  соч.  Т,  18.  С.  137,
 11

построению  гипотез  —  теоретических  конструкций,  приз¬
ванных  связать  все  известные  данные  в  единую  систему.
Но,  как  правило,  гипотеза  —  это  только  первое  при¬
ближение  к  действительности,  поскольку  обычно  она
базируется  на  ограниченном  числе  фактов.  Это,  скорее,
рабочий  инструмент,  позволяющий  упорядочить  изуче¬
ние  проблемы,  организовать  дальнейший  научный  поиск,
в  частности  определить  пути  выявления  новых  дополни¬
тельных  фактов,  способных  углубить  наше  знание  в
данной  области.  В  результате  последующих  исследова¬
ний,  а  иногда  благодаря  открытиям  и  в  смежных  обла¬
стях  естествознания  выявляются  новые,  неизвестные
ранее  факты.  Какая-то  их  часть  укладывается  в  сущест¬
вующую  гипотезу,  способствуя  ее  уточнению  и  углубле¬
нию,  но  некоторым  фактам  дать  удовлетворительное
объяснение  в  рамках  действующей  гипотезы  не  удается.
Могут  быть  также  обнаружены  и  факты,  вступающие  с
ней  в  прямое  противоречие.  Это  приводит  к  пересмотру
существующей  гипотезы,  ее  видоизменению  и  обобще¬
нию,  с  тем  чтобы  она"  охватывала  все  известные  факты  —
и  старые  и  новые.  В  отдельных  случаях  от  первоначаль¬
ной  гипотезы  приходится  отказываться  вовсе.  После  ряда
последовательных  усовершенствований  гипотеза  пре¬
вращается  в  теорию,  охватывающую,  на  основе  надежно
установленных  природных  закономерностей,  большое
число  фактов  и  способную  предсказывать  новые  факты,
еще  неизвестные.  Однако  и  на  этом  процесс  научного
исследования  не  заканчивается.  Открытие  явлений,
лежащих  за  пределами  применимости  той  или  иной
научной  теории,  приводит  к  построению  теории  более
общей,  способной  охватить  как  прежние  факты,  так  и
новые.  И  это  относится  не  только  к  природе  в  целом,  но
и  к  любой  ее  части,  любому  отдельному  объекту.  Любой
конечный  объект,  с  одной  стороны,  является  частью
бесконечно  разнообразного  мира,  а  с  другой  —  содержит
бесконечное  в  самом  себе,  наполнен  бесконечным.
 Природа  неисчерпаема!  На  любом  уровне  развития
цивилизации  наши  знания  являются  лишь  конечным  ост¬
ровком  в  бесконечном  океане  непознанного,  неизвест¬
ного,  неизведанного.  Всегда  будут  нерешенные  пробле¬
мы  и  неоткрытые  законы,  а  каждая  решенная  проблема
будет  вызывать  к  жизни  еще  одну  или  несколько  новых.
Путь  познания  —  это  дорога  без  финиша!
 п

«Правило  перевода»
 Гравитолет,  оставив  над  собой  сплошную  свинцовую
пелену  облаков,  медленно  снижался.  Ловко  манипули¬
руя  рычагами  ручного  управления,  Хелд  осторожно
направлял  послушную  машину  к  небольшой  площадке,
возле  которой  высилось  громадное  подковообразное  строе¬
ние,  окрашенное  в  ярко-желтый  цвет.  Гран  сон  и  Вель
прильнули  к  иллюминаторам.  Теперь  уже  не  оставалось
сомнений  —  перед  ними  сооружение,  воздвигнутое  ра¬
зумными  существами.  После  многих  десятилетий  упор¬
ных,  но,  увы,  бесплодных  поисков  инопланетных  циви¬
лизаций  наконец  пришел  успех.  Эльта  оказалась  оби¬
таемой.  Но  сейчас  там,  внизу  все  было  мертво  и  не¬
подвижно...
 Гравитолет  плавно  коснулся  твердой  поверхности  и
замер.  Хотя  поперечник  Эльты  в  пять  с  половиной  раз
уступал  поперечнику  Земли,  величина  силы  тяжести  на
ее  поверхности  была  почти  равна  земной.  Видимо,  в
недрах  этой  планеты  содержание  тяжелых  химических
элементов  во  много  раз  превосходило  их  содержание  в
недрах  Земли.  Благодаря  этому  эльтианская  атмосфера
имела  такую  же  плотность,  как  воздух  Земли,  к  тому
же  она  обладала  и  почти  таким  же  химическим  составом.
Все  это  делало  Эльту  объектом,  чрезвычайно  удобным
для  исследований...
 Звездолетчики  медленно  передвигались  вдоль  глухой
стены  здания,  внимательно  вглядываясь  в  окружающие
предметы.
 — 	Кажется,  мы  опоздали,—  разочарованно  произнес
Хелд.
 — 	Если  можно  считать  опозданием  задержку  на  ка¬
кие-нибудь  триста  —  четыреста  лет,—  усмехнулся  Вель.
 — 	Триста  —  четыреста?  Вы  так  считаете?  —  почти¬
тельно  спросил  Граисон.
 Вообще-то,  звездолетчики  всегда  обращались  друг  к
другу  на  «ты»  —  такова  была  давняя  традиция,  которой
неизменно  придерживались  все,  кому  приходилось  де¬
лить  трудности  и  опасности  межзвездных  перелетов.
Но  Вель  упорно  говорил  всем  «вы»  и  они  вынуждены
были  отвечать  ему  тем  же.  Возможно,  для  кого-нибудь
другого  никто  все  равно  не  стал  бы  делать  исключения.
Но  это  был  Вель  —  знаменитый  физик-теоретик,  о  кото¬
ром  ходили  легенды,  ученый,  с  авторитетом  которого
считались  самые  выдающиеся  исследователи  мира..

— 	Почему  же  триста?  —  повторил  Грансон,  посколь¬
ку  Ведь  в  этот  момент  внимательно  рассматривал  какие-
то  металлические  конструкции,  расположенные  вдоль
стены.
 — 	Взгляните  на  эти  детали,—  отозвался  физик.—  Ви¬
дите,  какая  коррозия?  Если  учесть,  что  окислительные
свойства  здешней  атмосферы  примерно  такие  же,  как  и  у
нашей  земной,  то  нетрудно  заключить,  что  разумные
существа  не  прикасались  к  этому  металлу  по  меньшей
мере  три-четыре  столетия.
 — 	Должно  быть,  вы  правы,—  согласился  Грансон.—
Но  что  заставило  обитателей  этой  планеты  покинуть  ее?
Ведь  она  как  будто  всем  хороша...
 — 	Это  с  нашей  точки  зрения.
 — 	Я  стараюсь  взглянуть  на  ситуацию  глазами  або¬
ригенов.
 Ведь  внимательно  посмотрел  на  своего  спут¬
ника:
 -*■  Вы  полагаете,  это  так  просто  сделать?
 — 	Нет  конечно...  Конечно,  они  могут  от  нас  очень
сильно  отличаться.  И  все  же...  Вселенная  ведь  везде
примерно  одинакова,  и  в  сходных  условиях  действуют
одни  и  те  же  законы.  Значит,  и  взгляд  на  окружающий
мир...
 Вель  с  сомнением  повел  плечами:
 — 	А  кто  вам  сказал,  что  условия  сходные?
 — 	Может  быть,  двинемся  дальше,—  предложил
Хелд.—  Надо  попытаться  проникнуть  внутрь.
 — 	Но  как?  Стена  совершенно  глухая,—  возразил
Грансон.
 — 	Но  какой-то  вход  должен  существовать.
 — 	Не  обязательно,—  усмехнулся  Вель.—  Они  могли
начинить  эту  коробку  автоматическими  устройствами  и
замуровать  ее  раз  и  навсегда.  Как  часы,  которые  не
подлежат  ремонту.
 — 	Но  мы  прошли  только  вдоль  небольшой  части  этой
стены,—  заметил  Хелд.—  Вместо  того  чтобы  строить
догадки,  лучше  обойдем  это  здание  вокруг,
 — 	Вы  совершенно  правы,—  согласился  Вель.—  Да
здравствует  эксперимент!
 — 	Но  здание  огромно,—  возразил  Грансон.—  Мы
потеряем  много  времени.
 — 	Думаю,  слишком  далеко  нам  идти  не  придется*—
успокоил  его  Вель.
 — 	Откуда  вы  знаете?  —  удивился  Грансон,
 и

— 	Просто  та  часть  стены,  возле  которой  мы  находим¬
ся,  расположена  примерно  на  одинаковых  расстояниях
от  площадок,  которые  могли  служить  стоянками  тран¬
спорта.
 Грансон  восхищенно  посмотрел  на  Веля:
 — 	Вы  словно...  Шерлок  Холмс.
 Они  снова  двинулись  дальше,  внимательно  пригля¬
дываясь  к  каждой  трещине,  к  каждой  неровности.  Хелд,
шедший  впереди,  скрылся  за  изгибом  стены.
 — 	Здесь!  —  донесся  его  торжествующий  возглас.
 Вель  и  Грансон  ускорили  шаг.  За  поворотом  в  глухой
 стене  перед  ними  открылось  отверстие  в  форме  арки
высотой  чуть  выше  человеческого  роста.
 — 	Войдем!  —  решительно  произнес  Хелд.
 — 	Двое  пойдут,  третьему  придется  остаться,—  рас¬
порядился  Вель.—  Вам,  Грансон.
 — 	Почему  именно  мне?
 — 	Это  сооружение  скорее  всего  связано  с  техникой.
А  вы  биолог.  Хелд,  как  инженер,  будет  там  полезнее.
 — 	Но  если  с  вами  там...  внутри...  что-то  случится?
 — 	Будем  держать  связь  по  радио.  Ну  а  в  самом  край¬
нем  случае  проведете  цикл  биологических  исследований  и
возвратитесь  на  Землю.  Автоматы  доведут  звездолет...
 — 	Не  надо  так  говорить!  —  воскликнул  впечатли¬
тельный  Грансон.
 — 	Почему-то  некоторые  люди  думают,—  улыбнулся
Вель,—  что  если  о  возможных  неприятностях  не  гово¬
рить,  то  они  и  не  произойдут...  Давайте  лучше  проверим
связь...  А  теперь  пошли!
 Вель  и  Хелд  включили  свои  фонари  и  осторожно  всту¬
пили  под  арку.  Пройдя  пару  шагов,  они  остановились.
Два  ярких  световых  пятна  медленно  двинулись  по  по¬
верхности  свода.  Стена  в  этом  месте  имела  около  трех  мет¬
ров  в  толщину.  По  ту  сторону  арки  зияло  второе  отвер¬
стие,  по-видимому,  открывавшее  вход  внутрь.  После
яркого  наружного  света  оно  казалось  совершенно  чер¬
ным.  Вель  еще  раз  осветил  метр  за  метром  поверхность
свода.  Она  была  гладкой,  нигде  никаких  отверстий  или
трещин.  Звездолетчики  переглянулись.
 — 	Что  ж,—  сказал  Вель.—  Пошли  дальше...
 Все  так  же  осторожно  ступая,  они  поровнялись  с
внутренним  отверстием  арки  и  вновь  остановились.
Им  открылся  огромный  зал,  тускло  освещенный  бледным
сероватым  светом,  струившимся  откуда-то  сверху.  Смут¬
но  вырисовывались  причудливые  очертания  каких-то
 15

конструкций.  Лучи  фонарей  поочередно  вырывали  из
серого  сумрака  что-то  похожее  на  машины  и  механизмы.
 — 	Ну,  что  там  у  вас?  —  прогремел  в  первозданной
тишине  зала  голос  Грансона,  усиленный  передающими
устройствами.
 От  неожиданности  звездолетчики  вздрогнули.
 — 	Тише,—  сказал  Вель.—  Потерпите,  Грансон.
 Они  прислушались...  Ни  звука,  ни  шороха.
 — 	Ну  что  ж,—  начал  Вель.
 Но  Хелд  удержал  его:
 — 	Сперва  я  сам!  —  Он  быстро  сделал  несколько  ша¬
гов  внутрь  зала,  словно  опасаясь,  что  Вель  может  его
опередить.
 Ничего  не  произошло...  Хелд  поманил  Веля:
 — 	Входите.
 Но  как  только  Вель  преодолел  расстояние,  отделяв¬
шее  его  от  Хелда,  за  его  спиной  часть  стены,  располо¬
женная  над  аркой,  опустилась  вниз,  наглухо  закрыв
входное  отверстие.
 — 	Что  случилось?  —  прозвучал  встревоженный  го¬
лос  Грансона.—  Вель!..  Хелд!..  Вы  меня  слышите?
 — 	Спокойно,  Грансон,  спокойно,—  быстро  отозвался
Вель.—  Сработала  какая-то  автоматика.
 — 	Но  как  вы  теперь  оттуда  выйдете?
 — 	Только  без  паники,  Грансон,—  как  можно  спо¬
койнее  сказал  Вель.—  Если  есть  устройство,  закры¬
вающее  вход,  то  должно  существовать  и  устройство,  его
открывающее.  Как  вы  считаете,  Хелд?
 — 	Существовать-то  оно,  возможно,  и  существует,—■
мрачно  заметил  Хелд.—  Но  будет  ли  оно  работать  —■
вот  вопрос.
 — 	А  почему  бы  и  нет?  —  вмешался  Грансон.—  Сра¬
ботало  же  оно  в  одном  направлении.
 -—  В  том-то  и  дело,—  невесело  отозвался  Хелд.—
В  одном  направлении  оно  сработало.  Но  в  каком?..
Плита,  закрывшая  вход,  опустилась  под  действием  соб¬
ственной  тяжести.  А  для  того  чтобы  ее  поднять,  нужна
энергия.
 — 	Хелд  прав,—  поддержал  Вель.—  Весь  вопрос  в
том,  сохранились  ли  здесь  какие-либо  действующие
источники  энергии...
 Тем  временем  глаза  звездолетчиков,  оказавшихся  в
ловушке,  немного  привыкли  к  сумрачному  освещению,
и  они  стали  отчетливее  различать  окружающие  предме¬
ты.
 16

— 	Смотрите,  какой-то  пульт,—  сообщил  Хелд.—  Мо¬
жет  быть,  управление  заслонкой,  закрывающей  вход?
 Вель  подошел,  осветил  поверхность  пульта  своим
фонарем.  В  самом  центре  был  расположен  маховичок  с
ручкой,  справа  и  слева  от  него  находились  две  кнопки,  а
чуть  повыше,  под  прозрачной  пластинкой  —  круглый
циферблат,  на  который  было  нанесено  целое  семейство
кривых  линий.  В  левом  верхнем  углу  в  луче  фонаря  поб¬
лескивал  глазок  —  нечто  вроде  контрольного  сигнала
или  индикатора.
 — 	Попытаемся?  —  Хелд  вопросительно  посмотрел  на
Веля.
 — 	Ни  в  коем  случае!  Ведь  мы  не  знаем,  для  чего  пред¬
назначен  этот  пульт.
 — 	Но  он  расположен  рядом  с  выходом.  И  логично
предположить...
 — 	Логично?..—  перебил  Вель.—  Вам  известна  их
логика?  Этот  пульт  может  управлять  всем,  чем  угодно.
Скажем,  аннигилирующим  устройством.  Перед  тем  как
покинуть  здание,  нажимаете  левую  кнопку...  или  пра¬
вую,  и  через  несколько  минут  все  это  сооружение  пре¬
вращается  в  элементарные  частицы.
 — 	Но  почему-то  аборигены  не  воспользовались  по¬
добной  возможностью,  когда  покидали  свою  планету,—
возразил  Хелд.
 — 	Это  говорит  только  о  том,  что  их  бегство  не  было
отступлением  перед  завоевателями,  которым  ничего  не
следует  оставлять  в  наследство.
 — 	А  что  вы  предлагаете?  —  спросил  Хелд.
 — 	Прежде  всего  внимательно  все  осмотреть.  Надо
уяснить  обстановку.  И  постараться  найти  другой  выход.
 — 	А  если  его  не  окажется?
 — 	Думать...
 Они  медленно  пошли  вдоль  внутренней  стороны  стены
и  довольно  скоро  возвратились  к  тому  же  месту.  Зал,  в
котором  они  очутились,  оказался  сравнительно  неболь¬
шим.  Видимо,  это  было  лишь  одно  из  внутренних  поме¬
щений,  почему-то  изолированное  от  соседних.
 — 	Что  там  у  вас?  —  нервно  осведомился  снаружи
Грансон,  вероятно,  обеспокоенный  тем,  что  на  некото¬
рое  время  Вель  и  Хелд  перестали  переговариваться  друг
с  другом.
 —  Пока  ничего,—  спокойно  ответил  Вель.—  При¬
ступаем  к  осмотру...
 Звездолетчики  прошли  в  среднюю  част*>  зала.  Здесь
 2  —560
 17

вдоль  нескольких  концентрических  окружностей  были
установлены  причудливые  агрегаты  непонятного  назна¬
чения.
 — 	Похоже  на  цех,—  предположил  Хелд.—  Часть
завода,  выпускавшего  какие-то  изделия.  Но  какие?
 — 	Гораздо  важнее  понять  принципы  устройства  этих
машин,—  заметил  Вель.—  И  выяснить,  что  приводило
их  в  действие.
 Хелд  открыл  сумку  с  инструментами  и  склонился  над
одним  из  агрегатов.  Вель,  стоя  рядом,  молча  наблюдал
за  его  манипуляциями.
 — 	Почему  вы  опять  замолчали?  —  тревожно  спро¬
сил  Грансон.
 — 	Подожди,  Грансон,—  откликнулся  Хелд.—  Здесь,
кажется,  есть  кое-что  интересное.
 Он  осторожно  отделил  заднюю  стенку  агрегата  и
осветил  фонарем  его  внутренность.  Потом  достал  из  сум¬
ки  тестер  и  стал  проверять  одну  за  другой  цепи  и  соеди¬
нения.  Вель  терпеливо  ждал.  Наконец  Хелд  выпрямился.
 — 	Странно,—  произнес  он  задумчиво,  потом  стреми¬
тельно  подошел  к  соседнему  агрегату.
 — 	Очень  странно,—  вновь  пробормотал  он.
 Осмотрев  еще  несколько  агрегатов,  Хелд  вернулся  к
 Велю,  Лицо  его  приняло  растерянное  выражение.
 — 	Странно,—  в  третий  раз  повторил  он.
 — 	Что  именно?  —  невозмутимо  спросил  Вель.
 — 	У  каждой  из  этих  установок  есть  и  силовое  устрой¬
ство,  и  система  управления,  которые,  судя  по  всему,  пи¬
таются  электрическим  током.  Обмотки,  проводники.
Но  нигде  ничего  похожего  на  линии,  по  которым  подво¬
дится  энергия.
 — 	Может  быть,  автономные  источники  тока?  —  пред¬
положил  Вель.—  Какие-нибудь  микробатареи?
 — 	Не  похоже.,.  И  тем  не  менее  эти  машины  работали—
выпускали  какую-то  продукцию...  Уму  непостижимо!
 — 	Но  почему  это  так  вас  удивляет?  —  спросил  Вель.
 — 	То  есть  как?  —  не  понял  Хелд.—  Что  же  они,  по-
вашему,  изобрели  вечный  двигатель?
 — 	Не  думаю...—  все  так  же  невозмутимо  протянул
Вель.—  Но  почему  вы  хотите,  чтобы  электрический  ток
здесь  обязательно  вырабатывался  на  централизованных
станциях,  как  у  нас  на  Земле?  И  подводился  к  рабочим
устройствам  по  проводам  или  кабелям?
 — 	В  самом  деле,  Хелд,—  вмешался  Грансон,—  разве
ты  забыл,  что  и  на  Земле  энергия  уже  давно  большей
 18

частью  передается  без  проводов.  Лазерными  лучами  или
высокочастотными  полями...
 —■  Высокочастотные  поля?  —  оживился  Хелд.—  Это
идея...
 Он  снова  полез  внутрь  одной  из  машин.
 — 	Не  исключено...—  донесся  его  голос.—  Вполне
возможно,  что  эти  проволочные  витки,  эти  катушки  и
есть  устройства  для  улавливания  высокочастотной  энер¬
гии.  Взгляните...
 Вель  подошел  к  Хелду  и  заглянул  через  его  плечо,
но  ничего  не  сказал.  Хелд  выпрямился.
 ’—  В  таком  случае  дело  плохо,—  произнес  он  мрачно.
 — 	Почему  же?
 — 	Когда  здесь  существовала  цивилизация,  высоко¬
частотная  энергия,  видимо,  передавалась  с  центральных
станций.  Но  сейчас-то  они,  конечно,  не  работают.
 Вель  промолчал.
 — 	Но  это  значит,—  продолжал  развивать  свою  мысль
Хелд,—  что  мы  не  сможем  привести  в  действие  устройст¬
во,  открывающее  выход.
 — 	Может  быть,  поискать  ближайшую  электростан¬
цию  на  гравитолете,—  предложил  снаружи  Грансон,
изнывавший  от  бездействия  и  невозможности  помочь
своим  товарищам.
 — 	Не  торопитесь,—  остановил  его  Вель.—  Сперва
надо  во  всем  разобраться.
 — 	Что  же  тут  разбираться?  —  пожал  плечами
Хелд.—  И  так  все  ясно...—  он  все  больше  разочаровы¬
вался  в  Веле,  о  способностях  которого  ходили  самые
невероятные  рассказы.  Люди  склонны  преувеличивать.—
Послушайте,  Вель,  ведь  надо  что-то  делать.  Может
быть,  попробуем  все  же  нажать  на  те  кнопки  на  пульте.
Поскольку  источников  энергии  нет,  мы  ничем  не
рискуем.
 — 	Когда  я  учился  в  колледже,—  сказал  Вель,—
у  меня  был  приятель,  который  мечтал  поставить  небы¬
валый  эксперимент:  смешать  все  реактивы,  хранившиеся
в  шкафу  химического  кабинета.  И  если  вы  меня  видите
сейчас  здесь,  то  только  потому,  что  этот  эксперимент,  к
счастью,  так  никогда  и  не  был  осуществлен.
 — 	Так  что  же  вы  предлагаете?
 — 	Прежде  всего,  присесть...—  Вель  поискал  гла¬
зами  что-нибудь  подходящее  и  примостился  на  неболь¬
шом  возвышении  вблизи  одного  из  агрегатов.
 — 	Садитесь,  садитесь,  Хелд,—  пригласил  он.—  В
 2*
 19

докосмическую  эпоху  была  популярна  поговорка:  в  но¬
гах  правды  нет...  Садитесь.
 Хелд  нехотя  опустился  рядом.
 — 	Разрешите  мне  все-таки  попробовать,—  сказал  он.
 — 	Вижу,  Хелд,  вы  не  оценили  смысла  той  мудрой
пословицы.  А  ведь  он  не  только  в  том,  чтобы  беречь  от
усталости  наши  ноги,  но  и  в  том,  чтобы  действовать  не
столько  ногами  или  руками,  сколько  головой.
 Хелд  пожал  плечами,  но  промолчал.
 — 	Скажите,  Хелд,—  неожиданно  спросил  Вель,—•
вы  когда-нибудь  задумывались  над  тем,  что  Вселенная
бесконечно  разнообразна?
 — 	Я  просто  принимаю  это  как  факт.
 — 	И  что  все  это  бесчисленное  множество  явлений,
условий  и  состояний  вряд  ли  возможно  свести  к  некото¬
рому  конечному  числу  фундаментальных  принципов,  из
которых  выводится  все  остальное?
 — 	И  что  же  из  этого?  —  неопределенно  протянул
Хелд,  явно  не  понимая,  куда  клонит  Вель.
 — 	Все  дело  в  том,  что,  познавая  мир,  разумные  су¬
щества  должны  с  чего-то  начинать.  С  открытия  каких-то
принципов.  А  каких  именно  —  зависит  от  условий,  в
которых  эти  существа  обитают,  и  тех  свойств,  которыми
они  сами  обладают.
 Хелд  вздохнул.  Он  слишком  уважал  Веля,  чтобы
открыто  ему  возражать,  но  нетрудно  было  заметить,  что
рассуждения  физика  представляются  ему  совершенно
бесполезными.
 — 	И  может  так  случиться,—  между  тем  продолжал
Вель,—  что  изучение  окружающего  мира  у  нас  на  Земле
и  здесь,  на  Эльте,  началось  с  «разных  концов»,  с  открытия
различных  исходных  принципов.
 /  —  И  как  это  поможет  нам  отсюда  выбраться?
 — 	Если  фундаментальных  принципов  сравнительно
немного,—  невозмутимо  продолжал  Вель,—  то  есть  на¬
дежда,  что  наши  знания  где-то  пересекутся  и  мы  сможем
понять  друг  друга.  А  если  число  принципов  бесконечно?
 — 	Но  ведь  мир-то  один,—  удивился  Грансон,—  и
с  какого  бока  его  ни  изучают...
 — 	Один  и  тот  же  мир  можно  воспринимать  по-раз¬
ному.  Например,  биологи  утверждают,  что  жаба  видит
только  такие  объекты,  которые  сравнительно  быстро  пе¬
ремещаются.  Значит,  жаба,  Грансон,  не  видит  звезд.
А  представьте  себе  разумные  существа,  которые  воспри¬
нимают  не  свет,  а,  скажем,  радиоволны...  Словом,  для
 20

того  чтобы  понять  науку  другой  космической  цивилиза¬
ции,  нужны  какие-то  «правила  перевода»,  как  при  пере¬
ходе  с  одного  языка  на  другой.
 — 	У  меня  есть  идея,—  сказал  Хелд.
 Вель  вопросительно  посмотрел  на  него.
 ■—  Что  если  попытаться  проделать  бластером  отвер¬
стие  в  этой  стене?
 Вель  разочарованно  вздохнул:
 — 	Ну  что  же,  попытайтесь.
 Хелд,  сидевший  все  время  как  на  иголках,  вскочил,
словно  его  подбросило  пружиной.
 ■—  Только,  пожалуйста,  подальше  от  входа,  чтобы
не  повредить  механизмы,  открывающие  заслонку!  —
бросил  Вель  ему  вслед.
 — 	Ладно,—  на  ходу  буркнул  Хелд,  вытаскивая  из
чехла,  пристегнутого  к  поясу,  крупнокалиберный  бла¬
стер.
 Выбрав  подходящий  участок  стены,  он  прицелился  и
нажал  спуск.  Ослепительная  зеленоватая  вспышка  осве¬
тила  зал.  Стремительная  молния,  выброшенная  бласте¬
ром,  врезалась  в  стену.  Хелд  нажал  на  спуск  еще  не¬
сколько  раз  подряд.  Участок,  подвергшийся  «обработке»,
окутался  облаком  сероватого  пара.  Когда  он  рассеялся,
звездолетчики  увидели,  что  стена  устояла.
 Хелд  собрался  было  повторить  свою  атаку,  но  Вель
положил  руку  ему  на  плечо:
 —  Оставьте,  Хелд,—  мягко  сказал  он.—  Вы  же  ви¬
дите,  что  это  бесполезно.  Да  и,  в  конце  концов,  разве
только  в  том  дело,  чтобы  выбраться  отсюда  наружу?
 — 	Во  всяком  случае...—  начал  Хелд,  но  обычно  пре¬
дельно  вежливый  Вель,  вопреки  своему  обыкновению,
перебил  его.
 — 	Мне  кажется,  вы  забыли,  Хелд,  зачем  мы  сюда
прибыли...  Мы  впервые  натолкнулись  на  остатки  другой
цивилизации.  И  прежде  всего  должны  попытаться  по¬
нять...
 — 	Что  понять?
 — 	Давайте-ка  лучше  продолжим  наши  размышле¬
ния,—  вместо  ответа  сказал  Вель.
 Он  вновь  возвратился  на  свое  прежнее  место  и,
терпеливо  дождавшись,  пока  Хелд  сделает  то  же  самое,
спросил:
 — 	Итак,  на  чем  мы  остановились?
 — 	Вы  обсуждали,  походила  ли  эльтианская  наука  на
земную,—  подал  голос  снаружи  Грансон.
 21

Хелд  угрюмо  молчал.
 — 	От  наблюдений  к  абстракциям,  Хелд,  а  от  абстрак¬
ций  —  к  практике.  Другого  пути  нет.  Разве  что  метод
проб  и  ошибок.  Но  он  может  и  не  привести  к  цели.
 — 	Не  такой  уж  плохой  метод,—  проворчал  Хелд.
 — 	Так  вот,—  продолжал  Вель,—  мы  должны  уяс¬
нить,  как  развивалась  наука  здесь,  на  Эльте.  Так  же,
как  на  Земле,  или  иначе?
 — 	Почему  бы  не  так  же?  —  предположил  Грансон.—
Условия  ведь  сходные  —  сила  тяжести,  состав  атмосфе¬
ры...
 — 	И  тем  не  менее,—  возразил  Вель,—  цивилизация
почему-то  покинула  Эльту...  Нет,  здесь  далеко  не  все
похоже  на  Землю.  Например,  сплошная  облачность.
 — 	Но  какое  значение  это  обстоятельство  могло  иметь
для  развития  науки?  —  удивился  Хелд.
 — 	Дело  в  том,  что  эльтиане  не  видели  ни  звезд,  ни
каких-либо  других  космических  объектов.
 — 	Они  могли  изучать  их  с  помощью  радиотелескопов,
приемников  нейтринного  или  гравитационного  из¬
лучения.
 — 	Вы  рассуждаете,  Хелд,  как  человек  своего  време¬
ни.  Но  вспомните,  как  все  происходило  на  Земле.  Сперва
небесные  светила  наблюдались  невооруженным  глазом.
И  только  потом  был  изобретен  телескоп.  А  уж  много  ве¬
ков  спустя  появились  радиотелескопы,  ракеты,  спутни¬
ки,  всеволновая  астрономия,  стали  регистрироваться
потоки  нейтрино  и  гравитационные  волны.  Эльтиане  же
должны  были  начинать  с  другого  конца  —  оптический
диапазон  для  них  был  закрыт.  А  ведь  оптические  наблю¬
дения  небесных  светил  сыграли  в  развитии  земных  наук
важнейшую  роль!
 — 	И  что  же  эльтиане?  —  поинтересовался  Грансон.
 — 	Не  знаю,—  сказал  Вель.—  К  чему  могло  привести
отсутствие  оптических  наблюдений  небесных  светил?
Трудно  сказать...  Быть  может,  к  отсутствию  привычных
для  нас  источников  энергии.  А  вы,  между  прочим,  обра¬
тили  внимание,  что  в  постройках  эльтиан  нет  ни  одной
прямой  линии?
 — 	А  вед^  в  в  самом  деле,—  удивился  Хелд.—  Но
почему?
 — 	А  я  вижу  прямые  линии,—  сообщил  Грансон.—
Остатки  чего-то  вроде  рельс.  И  они  были  уложены  совер¬
шенно  прямо.
 — 	Ошибаетесь,  Грансон,—  возразил  Вель.—  Воз¬
 22

можно,  они  и  в  самом  деле  находятся  в  параллельных
плоскостях.  Но  не  забывайте,  что  рельсы  уложены  по
поверхности  планеты.  А  кривизна  у  нее  значительно
больше,  чем  у  поверхности  Земли.  И  по-видимому,  имен¬
но  это  обстоятельство  объясняет  отсутствие  здесь  прямых
етиний  вообще.  Однако  главное  различие,  вероятно,  все
же  не  в  этом.
 — 	А  в  чем  же?,.
 — 	Ключ  ко  всему,—задумчиво  произнес  Вель,—
в  ответе  на  вопрос,  почему  эльтиане  покинули  свою  пла¬
нету.  Если  мы  поймем  это,  то  найдем  и  то  самое  «правило
перевода»,  которое  поможет  нам  разобраться  и  в  их
научных  достижениях,  и  во  всем  остальном.
 — 	И  даже  откроет  выход  из  этой  ловушки?  —  с  иро¬
нией  осведомился  Хелд.
 — 	И  откроет  выход  из  этой  ловушки,—  совершенно
серьезно  повторил  Вель.
 Наступившее  молчание  нарушил  Грансон:
 — 	Я  вот  о  чем  подумал...  Крупные  реки  на  этой
планете  отсутствуют.  Нет  лун,  и,  следовательно,  в  ее
морях  и  океанах  нет  приливов  и  отливов.  Солнце  закры¬
то  облаками.  Угля  и  нефти  мы  тоже  не  обнаружили.
Распадающихся  элементов  ничтожно  мало.  И  если  вы  не
ошиблись,  Хелд,  и  эльтиане  действительно  пользовались
электричеством,  то  какой  же  исходный  вид  энергии  они
преобразовывали  в  электрическую?
 — 	Вот  именно!  —  подхватил  Вель.—  В  этом  все  де¬
ло,  вся  суть!
 Он  вскочил  и  направился  к  пульту,  который  они
обнаружили  неподалеку  от  входа.  Пригляделся  к  стран¬
ному  циферблату  с  сеткой  кривых  линий.  Очень  медленно
и  осторожно  повернул  маховичок  в  центре  пульта  на
несколько  градусов  сначала  по  часовой  стрелке,  потом
против...  Ничего  не  произошло.  Тогда  Вель  все  так  же
медленно  и  осторожно  повернул  маховичок  на  несколько
больший  угол...
 Его  манипуляции  были  прерваны  раздавшимся  в  мик¬
родинамиках  удивленным  возгласом  Грансона  и  стран¬
ными  звуками,  напоминавшими  не  то  ржание  лошади,
не  то  рычание  льва.
 — 	Что  там  у  вас,  Грансон?  —  быстро  спросил  Вель.
 — 	Встреча  с  местной  фауной.  Какое-то  чудище  о
восьми  ногах.
 — 	А  это  не  может  быть  представитель  местного  ра¬
зума?
 23

— 	Вряд  ли...  Хотя  бы  уже  потому,  что  оно  не  проле¬
зет  в  то  входное  отверстие,  которым  воспользовались  вы.
 — 	И  как  оно  себя  ведет?
 — 	Судя  по  всему,  не  прочь  мною  позавтракать.
 —•  Не  рискуйте,  Грансон,—  приказал  Вель.—  Сейчас
нам  не  до  этого. 	♦
 — 	Оно  идет  в  атаку!  —  возбужденно  сообщил  Гран-
сон.
 — 	Стреляйте!  —  скомандовал  Вель.
 В  динамики  ворвался  оглушительный  треск,  вызван¬
ный  разрядом  бластера.
 — 	Готово,—  с  облегчением  сообщил  Грансон.--  Вы
меня  слышите,  Вель?
 Но  Вель  молчал.  Взгляд  его  был  прикован  к  пульту.
 — 	Что-нибудь  случилось?  —  поинтересовался  Хелд.
 — 	Вот  что,  Хелд,—  попросил  Вель.—  Достаньте,
пожалуйста,  свой  бластер  и  выпустите  еще  несколько
зарядов  в  ту  же  стену.
 Хелд  послушно  выполнил  распоряжение.
 — 	А  теперь  идите  сюда,—  попросил  Вель.
 Хелд  подошел.
 — 	Я,  кажется,  понял,  что  это  такое,—  Вель  постучал
костяшкой  согнутого  пальца  по  циферблату  загадочного
прибора  на  пульте.—  Это  своего  рода  магнитометр.
 — 	Почему  вы  так  решили?
 — 	Потому,  что  при  разряде  бластера  эти  линии  сме¬
щаются.  А  разряд  бластера,  как  вы  знаете,  создает  силь¬
ное  магнитное  поле.
 — 	Какое  же  поле  должен  измерять  этот  прибор?
 — 	Скорее  всего  магнитное  поле  Эльты.
 — 	Непонятно...—  возразил  Хелд.—  Ведь  мы  иссле¬
довали  магнитное  поле  Эльты  —  оно  в  высшей  степени
постоянно.  Что  же  может  измерять  этот  прибор?
 — 	Постоянно?  —  переспросил  Вель.—  А  это  идея!..
Пожалуйста,  Хелд,  попытайтесь  снять  у  этого  пульта
заднюю  стенку,  чтобы  мы  могли  заглянуть  внутрь.
 Хелд  снова  извлек  свои  инструменты  и  взялся  за
дело.  Теперь  у  него  уже  был  кое-какой  опыт,  и  крышка
поддалась  довольно  быстро.  Но  внутри  почти  ничего  не
было  —  вероятно,  основные  узлы  располагались  где-то
под  полом.  Во  всяком  случае,  именно  туда  тянулись  ка¬
бели  от  двух  кнопок  на  пульте.  Каждый  кабель  имел
сплошную  металлическую  оплетку.
 — 	Странно,—  заметил  Хелд.—  Они  заэкранированы,
словно  микрофонный  провод.
 24

Вель,  ке  отвечая,  протянул  руку  и  вновь  осторожно
покачал  маховичок,  одновременно  заглядывая  внутрь
пульта.
 — 	Смотрите,—  сказал  он  Хелду.
 Вместе  с  валом  маховичка  поворачивалась  и  насажен¬
ная  на  этот  вал  кольцеобразная  обмотка.  Концы  ее  тоже
уходили  под  пол.
 — 	Скажите,  Хелд,—  спросил  Вель,—•  вы  не  обратили
внимания,  из  какого  материала  изготовлены  основные
части  машин,  установленных  в  этом  зале?
 — 	Судя  по  всему,  какой-то  полимер.  Во  всяком  слу¬
чае,  это  не  металл.
 — 	А  ток  он  проводит?
 — 	Я  проверил  тестером.  Это  изолятор.
 — 	Так...—  Вель  снова  взялся  за  ручку  маховичка.—
Кажется,  что-то  начинает  проясняться...  Грансон,  по¬
чему  вы  молчите?  Как  там  у  вас  дела?
 — 	Пытаюсь  разобраться  в  том,  что  от  него  осталось.
А  что  у  вас?
 — 	Скоро  выйдем,—  уверенно  пообещал  Вель.
 С  этими  словами  он  резко  крутанул  маховик  на  целый
оборот.  И  тотчас  же  глазок  на  пульте  мигнул  слабым
зеленоватым  светом.
 — 	Видели?!
 Он  повернул  маховик  в  другую  сторону,  и  глазок
опять  отозвался  едва  заметным  мерцанием.
 — 	У  вас  есть  гипотеза?  —  с  интересом  спросил
Хелд.
 — 	Именно...  Я  думаю,  что  когда-то  эта  планета  обла¬
дала  быстроперёменным  магнитным  полем.  Может  быть,
вращающимся.  Это  и  служило  эльтианам  основным  источ¬
ником  энергии.
 — 	Ну  конечно!  —  воскликнул  Хелд.—  Электриче¬
ский  ток  генерировался  здесь  сам  собой  в  любом  провод¬
нике,  стоило  только  расположить  его  соответствующим
образом  по  отношению  к  линиям  поля.
 — 	Видимо,  так.
 — 	Так  вот  почему  нет  подводящих  кабелей,—  про¬
должал  Хелд.—  Электрический  ток  возникал  внутри
самих  машин.  Теперь  мы  знаем,  как  они  работали.
 — 	И  не  только  это...—  добавил  Вель.—  Мы  знаем  и
то,  почему  эльтиане  покинули  свою  планету.  Ее  магнит¬
ное  поле  по  какой-то  причине  сделалось  постоянным.
Тем  самым  иссяк  источник  энергии.
 — 	М-да,—  протянул  Хелд,—  но  в  таком  случае  плохо
 21

наше  дело.  Без  энергии  нам  не  поднять  плиту,  закрыв¬
шую  вход.
 — 	Зато  теперь  мы  знаем  «правило  перевода».
 — 	Что,  что?  —  не  понял  Хелд.
 — 	Знаем,  в  чем  состояло  главное  отличие  местной
науки  и  техники  от  земной.
 Хелд  скептически  усмехнулся:
 — 	Вы  думаете,  это  поможет  нам  выйти?  Из  абстрак¬
ции  электрического  тока  не  получить.  А  без  него...
 — 	Ошибаетесь,  Хелд,  ошибаетесь.  Абстракция  •—
кратчайший  путь  к  практическому  результату...  Итак,
для  того  чтобы  привести  в  действие  свои  машины,  эль-
тиане  соответствующим  образом  поворачивали  приемные
энергетические  катушки.  Для  этого,  должно  быть,  и
магнитометр  на  пульте.
 — 	Но  ведь  токи-то  должны  были  получаться  слиш¬
ком  слабые,—  усомнился  Хелд.
 — 	Видимо,  эльтиане  разработали  слаботочную  энер¬
гооберегающую  технику,  основанную  на  каких-то  зако¬
номерностях,  с  которыми  нам  еще  предстоит  познако¬
миться.
 — 	Похоже,  что  так,—  согласился  Хелд.—  И  все  же
не  понимаю,  как,  даже  зная  все  это,  нам  удастся  выбрать¬
ся  отсюда?
 — 	С  помощью  «правила  перевода»,—  усмехнулся
Вель.—  Вы  сможете  быстро,  очень  быстро  вращать  этот
маховик?
 — 	Вероятно...  На  нем  есть  ручка.  А  зачем?
 — 	Попробуем  «обернуть»  задачу.  В  те  времена,
когда  магнитное  поле  вращалось,  в  катушке  возникал
переменный  ток.  Теперь  поле  неподвижно  —  будем  вра¬
щать  катушку.
 Хелд  посмотрел  на  Веля  широко  раскрытыми  глазами.
Не  сказав  ни  слова,  он  взялся  за  ручку  и  стал  вращать
маховик  изо  всех  сил.  Глазок  на  пульте  засветился  сна¬
чала  слабо,  но  постепенно  стал  разгораться.
 — 	Быстрее!  —  попросил  Вель.
 Хелд,  стиснув  зубы,  прибавил...  Тогда  Вель  нажал
левую  кнопку.
 Сперва  ничего  не  произошло.  Хелд  продолжал  оже¬
сточенно  крутить  маховик,  как  в  старину  шофер  крутил
заводную  ручку  автомашины,  потеряв  надежду  завести
двигатель  стартером.
 И  вдруг  заслонкадрогнула  и  стала  медленно  приподни¬
маться.  Еще  несколько  мгновений  —и  путь  был  открыт.
 26

Когда  Вель  и  Хелд  вышли  наружу  и  стали  огляды¬
ваться  по  сторонам,  к  ним  подскочил  Грансон:
 — 	Наконец-то!
 Они  обнялись.
 — 	Как  вам  удалось?  —  спросил  Грансон.—  Я  так
занялся  своим  чудовищем,  что  не  слышал,  о  чем  вы  между
собой  говорили.  Так  как  же  вам  удалось?
 — 	Очень  просто,—  невозмутимо  сказал  Хелд.—
С  помощью  «правила  перевода».
 *  *  *
 Вопрос  о  неисчерпаемости  мира  и  относительности  наших
знаний  о  нем  возникал  в  науке  не  однажды.  И  нередко
с  весьма  неожиданной  стороны...
 Возник  подобный  вопрос  и  тогда,  когда  обсуждалась
проблема,  казалось  бы,  к  бесконечному  разнообразию
природы  непосредственного  отношения  не  имеющая,—
проблема  будущих  возможных  контактов  с  внеземными
цивилизациями.  Сумеем  ли  мы  понять  друг  друга,  обме¬
няться  информацией,  накопленным  опытом,  научными
данными?
 На  первых  порах  представлялось,  что  затруднения
при  практическом  решении  подобной  задачи  будут  но¬
сить,  скорее,  чисто  технический,  нежели  принципиальный
характер.  Правда,  «мы»  и  «они»  живем  в  разных  мирах,
говорим  на  разных  языках,  у  нас  нет  словарей  для  пере¬
вода  с  одного  языка  на  другой,  мы  разделены  огромными
космическими  расстояниями,  а  это  значит,  что  темп
обмена  сообщениями  будет  весьма  невелик.  Но  все  это
трудности,  так  сказать,  технического  порядка,  в  прин¬
ципе  преодолимые.
 Что  же  касается  взаимопонимания,  то,  казалось,
оно  вполне  достижимо.  Ведь  мы  живем  в  одном  и  том  же
объективном  мире  и,  познавая  его,  должны  прийти  к
эквивалентным  научным  картинам  этого  мира.  Они-то  и
должны  составить  ту  общую  для  нашей  и  внеземной
цивилизации  основу,  опираясь  на  которую  мы  можем
понять  друг  друга.  В  связи  с  этим  предлагалось  разра¬
ботать  некий  универсальный  математический  язык  или
язык  физических  соотношений,  которые  должны  быть
сходными  везде  во  Вселенной.  Однако  по  мере  дальней¬
шего  осмысления  проблемы  контактов  первоначальный
оптимизм  несколько  поубавился.  Мир,  в  котором  мы
живем,  действительно  один  и  тот  же.  Но  нельзя  забы¬
 27

вать,  что  этот  мир  бесконечно  разнообразен.  Поэтому  на
любом  уровне  развития  науки  картина  мира,  построен¬
ная  той  или  иной  космической  цивилизацией,  всегда  бу¬
дет  представлять  собой  только  конечный  срез  бесконеч¬
но  разнообразной  Вселенной.  А  это  значит,  что  научные
картины  мира  двух  разных  космических  цивилизаций
могут  не  только  не  совпадать,  но  даже  и  не  пересекаться.
Все  зависит  от  условий  обитания  цивилизаций,  биоло¬
гических  свойств  разумных  существ,  а  также  от  ряда
социальных  факторов,  исторического  пути  развития
и  т.  д.  и  т.  п.
 И  все  же  при  непосредственном  контакте  и  «мы»,  и
«они»,  вероятно,  несмотря  на  все  различия,  в  конце
концов  смогли  бы  достичь  взаимопонимания.  Возможно,
с  помощью  различных  изображений,  а  также  специаль¬
но  подобранных  экспериментов  и  демонстраций.
 Впрочем,  существует  еще  один  путь,  быть  может  наи¬
более  многообещающий.  Дело  в  том,  что  проблема  обще¬
ния  различных  космических  цивилизаций  —  это  про¬
блема  не  только  естественнонаучная,  но  прежде  всего,
как  сейчас  принято  говорить,  социокультурная.  Иными
словами,  задача  состоит  не  только  в  том,  чтобы  разо¬
браться  в  чисто  физических  обстоятельствах,  сопутство¬
вавших  ее  историческому  развитию,  но  и  в  том,  чтобы
сделать  из  этого  соответствующие  выводы,  подобно  тому
как  это  сделали  герои  только  что  прочитанного  вами  рас¬
сказа.  Необычайно  важно  познакомиться  и  с  духовной
культурой  внеземной  цивилизации,  постараться  понять
ее  социальную  структуру,  психологию,  моральные  прин¬
ципы.  Неоценимую  помощь  в  решении  подобной  задачи
может  оказать  изучение  произведений  искусства,  соз¬
данных  нашими  космическими  братьями  по  разуму.

«Я  этого  не  знаш>
 Алексей  Борисович  Мешков,  главный  редактор  популяр¬
ного  математического  журнала,  с  наслаждением  потяги¬
вал  из  огромной  чашки  обжигающе  горячий  кофе.  В  пос¬
ледние  несколько  дней  в  редакции  готовилась  сдача  оче¬
редного  номера  —  сплошной  аврал,  нервотрепка,  нака¬
ленная  атмосфера,  то  и  дело  переделывался  макет,  что-то
срочно  выбрасывалось,  что-то  добавлялось,  приходи¬
лось  разбирать  споры  между  отделами  —  одним  словом,
было  не  до  кофе.  Накануне  номер  наконец  ушел  в  набор,
страсти  улеглись,  в  редакции  царила  мирная  тишина,
и  можно  было  позволить  себе  маленькое  удовольствие
в  разгар  рабочего  дня.
 За  окном  моросил  мелкий  осенний  дождик,  в  кабинете
было  пасмурно  и  сыровато,  и  Мешков  нежно  поглажи¬
вал  своими  тонкими  длинными  пальцами,  похожими  на
пальцы  музыканта,  поверхность  чашки  с  бодрящим
напитком,  ощущая,  как  от  этого  по  всему  телу  разли¬
вается  живительная  теплота...  Однако  столь  приятное
времяпрепровождение  было  неожиданно  нарушено  по¬
явлением  заведующего  отделом  Олега  Сергеевича  Рыба¬
кова.  Его  маленькая  юркая  фигурка  бесшумно  возникла
в  проеме  мягко  открывшейся  обитой  черным  пластиком
двери.  Олег  Сергеевич  мило  улыбался.  Но  Алексей  Бо¬
рисович  Мешков  был  убежденным  пессимистом.  Может
быть,  именно  это  свойство  характера  и  помогало  ему  на
протяжении  многих  лет  занимать  беспокойный  пост
главного  редактора.  Он  всегда  ждал  неприятностей.
И  когда  некоторые  из  них  действительно  возникали,
они  не  могли  застать  его  врасплох,  он  был  готов  к  встре¬
че  с  ними.  Вот  и  сейчас  милая  улыбка  Олега  Сергеевича
 29

Рыбакова  не  могла  ввести  его  в  заблуждение.  Разуме¬
ется,  надвигалась  очередная  неприятность.
 Чертыхнувшись  про  себя,  Главный  резко  отодвинул
чашку,  так  что  часть  драгоценного  напитка  выплесну¬
лась  на  безупречно  отполированную  поверхность  огром¬
ного  редакторского  стола,  и  уставился  на  вошедшего.
 — 	Ну,  что  там  у  вас?  —  осведомился  он  не  слишком
любезно.
 Рыбаков  неопределенно  передернул  плечами  и  сделал
несколько  осторожных  шагов  в  глубь  кабинета.  Такое
поведение  заведующего  отделом  окончательно  убедило
Мешкова  в  том,  что  ничего  хорошего  ожидать  не  прихо¬
дится.
 —  Сядьте,  пожалуйста,—  сказал  он,  покривив¬
шись.—  И  выкладывайте...  Ну  да,  выкладывайте  же!
 Рыбаков  мгновенно  подкатился  к  столу  и  опустился
на  краешек  кресла,  предназначенного  для  посетителей.
 — 	Вы,  конечно,  помните,  Алексей  Борисович,—
начал  он  осторожно,—  что  в  последнем  номере  в  разделе
«Попытайтесь  решить»  мы  поместили  одну  любопытную
задачку?
 — 	Это  с  алгебраическими  преобразованиями?
 — 	Вот-вот,—  подтвердил  Рыбаков.
 — 	И  что  же?
 Круглое  добродушное  лицо  Рыбакова  приобрело
грустное  выражение.  Он  сокрушенно  вздохнул:
 — 	Опечатка...
 — 	Опечатка?!  —  взвился  Главный.—  Но  вы  же  знае¬
те,  что  наш  журнал  всегда  отличался  именно  тем...
 — 	Знаю,  знаю,—  вновь  вздохнул  Рыбаков.—  Мате¬
матика  —  наука,  принципиально  не  терпящая  опечаток
и  вообще  любых  неточностей...  Но  позвольте  обратить
ваше  внимание  на  то  обстоятельство,  что  сама  же  мате¬
матика  указывает  на  неизбежность  их  возникновения.
 — 	Что  за  ерунду  вы  говорите?  —  огрызнулся  Глав¬
ный.
 Но  Рыбаков  по  опыту  знал,  что  в  подобных  ситуациях
самая  лучшая  тактика  —  постараться  перевести  разговор
в  отвлеченную,  абстрактно-теоретическую  плоскость.
 — 	Статистика,—  печально  развел  он  руками.—  Не¬
умолимая  статистика.  Она  утверждает,  что  рано  или  позд¬
но  ошибка  должна  появиться.  То  ли  по  вине  автора,  то
ли  редактора,  наборщика,  корректора...  А  если  даже
все  они  абсолютно  безупречны,  она  когда-нибудь  все
равно  возникнет  сама  собой.
 20

-—  Мистика...
 — 	Закон  больших  чисел.
 — 	Законы  вам  не  помогут...
 — 	Несколько  лет  назад,—  невозмутимо  продолжал
Рыбаков,  по  некоторым  признакам  почувствовав,  что  его
стратегия  начинает  приносить  желаемые  результаты,—
несколько  лет  назад  один  известный  математик  задался
целью  обнаружить  все  ошибки,  допущенные  в  математи¬
ческих  изданиях  за  истекшее  десятилетие.  В  результате
он  опубликовал  увесистый  том  страниц  в  пятьсот...-^
Рыбаков  испытующе  посмотрел  на  Главного.
 — 	И  что  же?  —■  протянул  тот.
 — 	А  то,  что  в  этом  томе  тоже  оказалось  около  тысячи
ошибок...
 Главный  сосредоточенно  пожевал  губами:
 — 	Покажите,—  коротко  распорядился  он  уже  дело¬
вым  тоном.
 Рыбаков  протянул  листок  с  текстом.
 — 	Здесь,—  указал  он  кончиком  шариковой  ручки.
 Главный  углубился  в  чтение,  подперев  подбородок
 ладонями  —  это  была  его  любимая  поза.  Глаза  его  мед¬
ленно  округлились:
 — 	Вы  понимаете,  что  у  вас  получилось?
 Рыбаков  покаянно  опустил  голову  и  скорбно  развел
 руками.
 — 	Это  же  черт  знает  что!  —  возмущенно  произнес
Главный.—  Вы  задали  нашим  читателям  задачу,  над
которой  вот  уже  более  пятидесяти  лет  трудятся  матема¬
тики,—  его  голос  постепенно  нарастал,  словно  кто-то
настойчиво  вращал  невидимый  микшер,  усиливая  звук.—
Задачу,  которая  считается  неразрешимой.
 — 	Да,  да,—  точно  эхо  повторил  Рыбаков,—  именно
неразрешимой.—  Он  виновато  улыбнулся.
 — 	Не  понимаю,  чему  вы  радуетесь?  —  загремел
Мешков.—  Хоть  это  теперь  и  не  принято,  придется
немедленно  вклеить  во  все  экземпляры  указание  на  опе¬
чатку.  Разумеется,  за  ваш  счет...
 — 	Увы,  тираж  уже  вывезен.
 — 	Так...—  протянул  Главный  тоном,  не  предвещав¬
шим  ничего  хорошего.—  Так.  Следовательно,  теперь  по
вашей  милости  тысячи  читателей  будут  зря  ломать  себе
головы  над  задачей,  которая  не  имеет  решения...  А  по
чьей  вине  допущена  опечатка?
 — 	Как  мне  удалось  выяснить,  она  появилась  уже
при  первой  перепечатке  текста  на  машинке.

— 	И  что  же,  никто  ее  так  и  не  заметил?  Хороши  ра¬
ботнички,  нечего  сказать.
 — 	Водопроводная  бомба...—  невозмутимо  отчеканил
Рыбаков,  немигающе  глядя  Мешкову  прямо  в  глаза.
 — 	Что?  —  ошеломленно  произнес  Главный.
 — 	Правдоподобная  опечатка.  В  свое  время  одна  ма¬
шинистка  отпечатала  в  одном  ответственном  документе
«водопроводная»  вместо  «водородная».  Не  обратили  вни¬
мания.  Пропустили.  Пошло  дальше.  По  инстанциям.
Что  за  неведомая  бомба?!  Волнения.  Телефонные  звонки.
Вызовы.  Разбирательства...  Пока  не  прояснилось.  Од¬
ним  словом,  правдоподобную  опечатку  трудно  выловить.
Так  вот  и  у  нас.  Если  бы  возникла  явная  ошибка  —  сразу
бы  заметили.  А  так...  Получилась-то  правильно  сформу¬
лированная  задача.
 — 	Но  ведь  совсем  другая  задача!
 Рыбаков  сокрушенно  развел  руками  и  огорченно
причмокнул  уголками  губ.
 Мешков  вдруг  замолчал,  загипкотизированно  глядя
на  заведующего  отделом.  Из  этого  зачарованного  состоя¬
ния  его  вывел  телефонный  звонок.
 Главный  медленно  протянул  руку  и  снял  трубку.  По
мере  того  как  он  слушал,  лицо  его  принимало  такое  вы¬
ражение,  будто  он  проглотил  ложку  горчицы.  Несколь¬
ко  раз  он  пытался  что-то  сказать,  но,  видимо,  собесед¬
ник  не  давал  ему  возможности  это  сделать.  Наконец
ему  все-таки  удалось  прорваться:
 — 	Что  вы  говорите,  не  может  быть...  Неужели?..
Как  же  вам  удалось  обнаружить?  Нет,  нет  —  вы  пер¬
вый...  Мы  безумно  вам  признательны...  Как  же,  как  же  —
немедленно  примем  меры.  До  свидания,  Модест  Дорми-
донтович,  до  свидания.  Всего  наилучшего.
 Мешков  опустил  трубку  на  рычаг  с  таким  видом,
словно  она  была  раскалена.
 — 	Академик  Червоненко?  —  понимающе  спросил  Ры¬
баков.
 Главный  мрачно  кивнул:
 ■—  Дотошный  старик...  Пришлось  сделать  вид,  будто
мы  ничего  не  знали  —  так  сказать,  польстить  старче¬
скому  самолюбию.
 — 	Специалист  по  вылавливанию  блох,—  кисло  улыб¬
нулся  Рыбаков.
 — 	Вот  и  надо  было  послать  ему  верстку  на  про¬
смотр,—  вновь  рассвирепел  Главный.—  Сколько  раз  я
вам  говорил!
 32

— 	Но  Червоненко  —  это  в  лучшем  случае  первая
половина  века,—  вяло  возразил  Рыбаков.
 — 	Первая  половина,  первая  половина,—  передраз¬
нил  Главный.—  А  вот  он  заметил,  а  вы  нет.
 — 	Я  тоже  заметил.
 — 	Дорого  яичко  к  Христову  дню...  Придет  сверка  —
вставите  в  нее  исправление  ошибки,  допущенной  в  пре¬
дыдущем  номере.—  Главный  злорадно  взглянул  на  своего
собеседника:  —  Разумеется,  за  ваш  счет...
 —■  Зачем  же  так?  —  запротестовал  Рыбаков.—  Опро¬
вержение,  извинения...  Зачем  это  самобичевание?  Ведь,
по  существу-то,  никакой  ошибки  нет.  Задача-то  сформу¬
лирована  верно.  Пусть  не  совсем  та,  которую  мы  хотели,
но  верно.
 — 	Скажите  лучше  —  совсем  не  та.
 — 	Не  лучше  ли  в  следующем  номере  просто  позна¬
комить  читателей  с  этой  задачей,  с  ее  историей,  расска¬
зать  о  том,  что  ее  до  сих  пор  никому  не  удалось  решить?
Тоже  ведь  поучительно.
 — 	Хотите  сделать  хорошую  мину  при  плохой  игре?
 — 	Просто  ищу  выход  из  положения,  который  устроил
бы  всех.  И  нас,  и  читателей...  И  между  прочим,  вас  тоже.
 Вновь  зазвонил  телефон.
 Главный  выразительно  кивнул  в  сторону  аппарата:
 — 	Теперь  начнется...  Расхлебывайте  сами.
 Рыбаков  с  подчеркнуто  невозмутимым  видом  снял
 трубку.
 — 	Да,  да,  добрый  день,  Василий  Сергеевич,  слушаю
вас...  Рыбаков...  Здравствуйте  еще  раз...
 Услышав,  кто  звонит,  Главный  энергичным  жестом
дал  понять  Рыбакову,  чтобы  тот  немедленно  передал  ему
трубку.  Но  Рыбаков  только  усмехнулся.
 — 	Нет,  Алексея  Борисовича  сейчас  нет...  Видимо,
не  скоро...  Чем  могу  служить?
 Мешков  устало  откинулся  на  высокую  спинку  мас¬
сивного  редакторского  кресла  и  прикрыл  ладонью  глаза.
 А  Рыбаков  долго-долго  молчал  —  должно  быть,  его
невидимый  собеседник  произносил  длинную  речь.  Нако¬
нец  заведующий  отделом  подал  голос:
 — 	Нет,  нет,  Василий  Сергеевич,  никакой  ошибки
тут  нет,  мы  поместили  эту  задачу  совершенно  сознатель¬
но.
 Главный  отнял  руку  от  лица  и  с  интересом  посмотрел
на  своего  сотрудника.  В  глазах  Рыбакова  блеснул  озор¬
ной  огонек.
 3—560
 33

Да,  да,  Василий  Сергеевич,—  продолжал  он,—
мы  решили  осуществить  любопытный  эксперимент.  Суть
в  том,  чтобы  предложить  нашим  читателям  в  качестве
обычной,  рядовой  задачу,  которую  еще  никому  не  уда¬
лось  решить...
 Мешков  протестующе  приподнялся  в  кресле,  но  Ры¬
баков  предупреждающе  поднял  руку.
 Не  слишком  ли  смело?  Зато  оригинально.,.  Зна¬
чит,  вы  одобряете?..  Обязательно  поставим  вас  в  изве¬
стность...
 Рыбаков  положил  трубку  и  бросил  на  Мешкова  побед¬
ный  взгляд.
 — 	Что  вы  такое  наплели?  —  возмущенно  сказал
Главный.—  Ведь  он  же  Председатель  редакционно-изда¬
тельского  совета.
 Рыбаков  безмятежно  улыбнулся:
 — 	А  знаете,  Алексей  Борисович,  мне  уже  начинает
казаться,  что  у  меня  с  самого  начала  была  именно  такая
идея.
 — 	Богатая  у  вас  фантазия,—  Мешков  ехидно  усмех¬
нулся.—  А  теперь  давайте  поговорим  серьезно.  Надеюсь,
вы  знаете,  что  одна  из  главных  задач  нашего  журнала  —
предостеречь  читателей  от  попыток  негодными  средст¬
вами  решать  мировые  проблемы.
 Рыбаков  пожал  плечами:
 — 	Во-первых,  в  данном  случае  речь  идет  не  о  миро¬
вой  проблеме,  а  о  совершенно  конкретной  задаче.  А  во-
вторых,  почему  же  негодными?  Большинство  наших
читателей  прекрасно  разбираются  в  математике.  Об
этом  убедительно  говорят  их  письма.
 — 	Но  вы-то  предложили  им  задачу,  заведомо  не
имеющую  решения!
 — 	Почему  вы  так  в  этом  уверены?  Ведь  строгого
доказательства  ее  неразрешимости  не  существует.
 — 	Таково  мнение  ряда  крупных  математиков.
 — 	Интуитивные  соображения  —  не  более.  А  вот
мне,  между  прочим,  кажется,  что  это  не  так.  Решение
должно  быть.  Вы  знаете  —  я  работал  в  близкой  области...
 — 	И  все  же...
 — 	И  потом,—  продолжал  Рыбаков,—  задача  эта  ма¬
лоизвестная.  Всерьез  ею  занимались  от  силы  пять-шесть
человек.  Большинство  математиков  о  ней  просто  не  знают.
 Мешков  сдвинул  брови,  так  что  они  соединились  на
переносице,  и  скептически  посмотрел  на  заведующего
отделом:
 34

—-  Вы  что  же,  всерьез  рассчитываете  решить  эту  за¬
дачу  с  помощью  эдакого».,  э-э...  массового  штурма?
 — 	А  что?  —  с  вызовом  сказал  Рыбаков.—*  Вы  просто
недооцениваете  возможностей  подобного  метода.  Ведь  в
этом  случае...
 — 	Знаю,  знаю,  что  вы  скажете,—  перебил  Мешков.—•
Статистика.  Теория  вероятности,..  Чем  больше  попы¬
ток  —  тем  больше  вероятность  успеха.  К  сожалению,
дорогой  Олег  Сергеевич,  к  науке  это  неприменимо.
Сто  тысяч  могут  не  найти  решения,  а  цели  достигнет  один,
 — 	Один  из  этих  ста  тысяч.  А  если  их  не  сто,  а  двести,
триста  тысяч?  Гениев  окажется  уже  двое,  трое.
 — 	Абстрактные  рассуждения.
 — 	Почему  же?  А  всевозможные  массовые  конкурсы
на  решение  различных  технических  проблем?  Разве  не
приносят  они  оригинальных,  необычных,  остроумней¬
ших  решений?  —  Рыбаков  постепенно  вдохновлялся.—
Нет,  что  ни  говорите,  а  в  талантах  недостатка  нет.
Надо  только  дать  им  подходящую  пищу,  направить  по
нужному  пути...—  Рыбаков  вдруг  замолчал,  словно  за¬
хваченный  неожиданной  мыслью.—  И  знаете,  что  я,
кажется,  начал  понимать?..
 — 	Ну-ну,—  иронически  подбодрил  Главный.
 — 	Что,  может  быть,  одна  из  главных,  если  не  самая
главная,  задача  нашего  журнала  как  раз  в  том  и  состоит,
чтобы  побуждать  читателей  к  самостоятельному  твор¬
честву.
 — 	Гм...—  меняя  тон,  произнес  Главный  —  он  был
неравнодушен  к  новым  идеям.—  А  что?  В  этом  что-то
есть...
 Энергичным  движением  руки  Мешков  подвинул  к  себе
лист  с  условиями  задачи,  принесенный  Рыбаковым,  и  не
торопясь  прочитал  текст.  Потом  еще  раз,  и  еще.
 — 	Но  у  вас  же  получилась  совершенно  необычная
формулировка,—  протянул  он  разочарованно.—  Абсо¬
лютно  нетрадиционная  постановка  вопроса.
 — 	Вот  это-то  и  вселяет  в  меня  надежду,—  бодро  воз¬
разил  Рыбаков.
 — 	Не  понимаю...
 — 	Разрешите  рассказать  вам  одну  историю.  Между
прочим,  абсолютная  быль.  Сам  свидетель.
 — 	Ну-ну,  валяйте,—  покровительственным  тоном
произнес  Главный,  явно  сменивший  гнев  на  милость.
 Как-то  группе  инженеров-механиков  на  курсах  по¬
вышения  квалификации  предложили  примерно  такую
 3*
 35

задачу...  На  высших  энергетических  уровнях  пяти  ато¬
мов  находилось  по  двадцать  четыре  электрона.  В  резуль¬
тате  энергетической  перестройки  системы  произошло
перераспределение.  Дальше  я  помню  не  совсем  точно  и
могу  допустить  какой-нибудь  физический  ляп,  но  суть
не  в  этом  —  одним  словом,  электроны,  о  которых  идет
речь,  перешли  на  более  низкие  уровни,  вмещающие
по  шесть  электронов.  Вопрос:  уровни  какого  числа
атомов  оказались  при  этом  занятыми?  И  знаете  что?
Все  инженеры  как  один  решать  задачу  отказались,  зая¬
вив,  что  не  являются  специалистами-физиками...—  Ры¬
баков  хитро  прищурился.—  А  вы  что  скажете,  Алексей
Борисович?
 — 	Я  тоже  не  физик,—  уклончиво  протянул  Мешков.
 — 	Тогда,—  продолжал  Рыбаков,—  инженерам  тут
же  предложили  еще  одну  задачу.  К  месту  отдыха  была
доставлена  группа  туристов  на  пяти  автобусах,  вмещав¬
ших  по  двадцать  четыре  человека  каждый.  Для  обратной
поездки  были  предоставлены  машины  вместимостью  по
шесть  человек.  Сколько  нужно  таких  машин,  чтобы
перевезти  всех  туристов?..  Улавливаете?
 Главный  весело  расхохотался:
 — 	Неплохо!..  Очень  даже  остроумно.
 — 	И  поучительно  —  не  правда  ли?
 Мешков  перестал  улыбаться.
 — 	Ну  ладно,  что  сделано,  то  сделано.  Попытаемся  в
самом  деле  извлечь  из  этого  что-нибудь  полезное...  Чем
черт  не  шутит,  а?  Одним  словом,  опровержения  пока
отменяются,  экономические  санкции,  следовательно,  то¬
же.  Но  письма  с  неверными  решениями  будете  прочиты¬
вать  сами,  лично.  И  отвечать  на  них  —  тоже.
 — 	Ас  верными?  —  вызывающе  улыбнулся  Рыбаков.
 Главный  молча  бросил  на  него  иронический  взгляд...
 #  *  *
 Мрачным  осенним  утром,  когда  в  свинцовом  воздухе
тяжело  падали  перемешанные  с  дождем  влажные  сне¬
жинки,  в  кабинет  главного  редактора  вошел  заведующий
отделом  Рыбаков  и  молча  положил  перед  ним  на  стол
распечатанное  письмо.
 Мешков  не  глядя  отодвинул  конверт.
 — 	Потом.  У  меня  верстка.
 Но  Рыбаков,  ни  слова  не  говоря,  вновь  пододвинул
письмо  поближе  к  Главкому.  Мешков  удивленно  взгля¬
нул  на  своего  сотрудника:
 з§

— 	Что  это?
 — 	Водопроводная  бомба...
 У  Главного  поползли  вверх  брови.
 — 	Что,  что?
 — 	Водопроводная  бомба,—  невозмутимо  повторил
Рыбаков.—  Или  вы  забыли  нашу  опечатку?..
 Главный  медленно  взял  письмо  в  руки:
 — 	Не  может  быть!..
 Рыбаков  торжествующе  улыбнулся:
 — 	Очень  даже  может...
 Мешков  бросил  на  Рыбакова  недоверчивый  взгляд  и
осторожно  вытащил  из  конверта  два  тетрадочных  листка
в  клетку,  исписанных  размашистым  неустоявшимся
почерком.
 Дважды  внимательно  прочитал  от  начала  до  конца.
Потом  положил  листки  перед  собой,  несколько  раз  ак¬
куратно  разгладил  их  тыльной  стороной  ладони,  затем
осторожно,  словно  реликвию,  засунул  под  стекло.
 Рыбаков,  добродушно  усмехаясь,  молча  наблюдал
за  этой  процедурой.
 — 	Грандиозно!  —  сказал  Мешков.—  И  кто  же  этот
гений?  Судя  по  грамматическим  ошибкам  —  не  академик
и  даже  не  доктор  наук...
 — 	Ученик  девятого  класса  школы,  представьте,
даже  не  математической,  Лебедев  Валерий  Николаевич.—
Рыбаков  заглянул  в  записную  книжку.—  Город  Южно-
горек,  Лесная  улица,  дом  шесть,  корпус  два,  квартира
четыре.  Прошу  любить  и  жаловать.
 На  лице  Мешкова  появилась  добродушная  улыбка:
 — 	Торжествуете?  Ваша  взяла?
 Рыбаков  хмыкнул.
 — 	Ну  и  правильно  торжествуете...  Ничего  не  ска¬
жешь,  здорово  получилось.  И  вообще..  А  теперь  давайте
этого  Лебедева  к  нам.  Заслужил.  И  придумайте  какой-
нибудь  подходящий  приз.  Или  лучше  всего  поручите  это
Сереже  Максимову.  Он  сообразит...
 ❖  ^  ❖
 -  Ну  как  там  у  вас,  все  готово?  —  осведомился  Глав¬
ный.
 — 	Максимов  поехал  за  ним  на  вокзал,—  сообщил
Рыбаков.
 — 	А  приз?
 — 	Купили.
 37

— 	И  что  же  вы  там  придумали,  интересно  знать?
 Рыбаков  развел  руками:
 ■—  Не  знаю,  Максимов  держит  в  секрете.  Вы  ведь
знаете  —  он  у  нас  со  странностями...  Он  звонил  в  Юж-
ногорск,  говорил  с  директором  школы...
 — 	Ну  ладно...  Только  смотрите,  чтобы  не  слишком
торжественно.  А  то  все-таки  мальчишка.  Еще  загордит¬
ся...
 — 	Все  будет  в  норме,—  заверил  Рыбаков.—  Да  вот,
кажется,  и  они.
 Максимов  широко  распахнул  дверь,  пропустив  впе¬
ред  ладно  скроенного,  коренастого,  широкоплечего  па¬
ренька  в  темных  джинсах  и  блестевшей  от  дождя  яркой
спортивной  куртке.
 — 	Прошу  знакомиться,—  объявил  он.—  Лебедев  Ва¬
лерий  Николаевич.
 — 	Здравствуйте,  здравствуйте,  Валерий  Николае¬
вич,—  приветливо  сказал  Главный.—  Рады  вас  видеть.
 — 	Валера  я,—  смущенно  сказал  паренек.
 — 	Вот  что,  Валера,—  вмешался  Рыбаков,—  ты  луч¬
ше  нам  расскажи,  как  тебе  удалось  решить  нашу  задачу?
 — 	Да  я  и  до  этого  почти  все  задачки  из  вашего  жур¬
нала  решал...
 — 	Увлекаешься  математикой?  —  спросил  Главный.
 — 	С  седьмого  класса.  Особенно  алгеброй.  Учебники
университетские  все  прочитал.  Да  и  другие  книги,
какие  у  нас  в  библиотеке  есть.
 — 	Дайте  же  человеку  раздеться,—  подал  голос  Мак¬
симов.
 Валера  стянул  с  себя  мокрую  куртку  и  осторожно
пристроил  ее  на  гвоздик  возле  двери,  так,  чтобы  не  на¬
мочить  висевшие  рядом  пальто.
 Рыбаков  подошел  к  гостю  и  похлопал  его  по  плечу.
 — 	Спортом  занимаешься,  да?
 Паренек  расцвел:
 — 	В  хоккей...  Центром  нападения.
 Рыбаков  еще  раз  окинул  взглядом  плотную  Валерки¬
ну  фигуру  и  подумал  о  том,  как  не  похож  этот  парень  на
некоторых  математиков  —  вундеркиндов  сравнительно
недавнего  прошлого,  хиленьких,  тщедушных,  с  какими-
то  развинченными  движениями,  почему-то  обязательно
в  очках...  Наверное,  это  знамение  времени:  сама  мате¬
матика,  как,  впрочем,  и  вся  наука,  становится  все  более
действенной,  активной,  непосредственно  вовлеченной
в  бурное  кипение  жизни.  Невольно  пришла  на  ум  чисто
 да

хоккейная  аналогия:  меняется  характер  игры  —  нужны
игроки  нового  типа...  Новая  волна.  И  еще  Рыбаков  поду¬
мал  о  том,  что  этот  коренастый  центрфорвард  решил
задачу  по-хоккейному  —  силовым  приемом,  просто  рас¬
толкал  в  стороны  все  трудности,  словно  нападающий,
неудержимо  рвущийся  к  воротам  противника  сквозь
мощные  защитные  редуты.  Да,  сказал  себе  Рыбаков,  вот
что  сейчас  нужно:  привлекать  в  науку  вот  таких  реши¬
тельных,  крепких,  настойчивых,  умных  ребят...
 — 	Редакция  нашего  журнала,—  объявил  между  тем
главный  редактор,—  решила  присудить  тебе,  Валерий,
специальный  приз...
 Максимов  торжественно  внес  в  комнату  «нечто»  —
длинное,  узкое,  тщательно  завернутое  в  бумагу.  Поло¬
жив  сверток  на  стол,  он  начал  медленно  его  разворачи¬
вать.  Все  с  интересом  следили  за  этой  операцией  —
засекреченный  приз  всех  заинтриговал.
 Наконец  последняя  обертка  была  снята  и  глазам  при¬
сутствующих  предстала...  хоккейная  клюшка.  Мак¬
симов  поднял  ее  двумя  руками  и  торжественно  преподнес
юному  математику.
 — 	На  этой  клюшке  автографы  хоккеистов  нашей  сбор¬
ной,—  объяснил  он.—  Специально  для  тебя.—  Он  вру¬
чил  клюшку  Валерию.
 Главный  с  сомнением  повел  плечами.  Но  паренек
расцвел  так,  словно  ему  по  меньшей  мере  преподнесли
ордер  на  бесплатное  получение  «Жигулей»,  Он  бережно
взял  в  руки  клюшку  и  наклонился  над  ней.  Губы  его
беззвучно  шевелились,  повторяя  имена  знаменитых
спортсменов.
 Главный  не  выдержал.
 — 	Скажите,  Валерий,—  спросил  он,—  когда  вы  ре¬
шали  нашу  задачу,  вы  знали  о  том,  что  математики  счи¬
тают  ее  неразрешимой?
 Лицо  юного  центрфорварда  приобрело  растерянное
выражение.  Он  зачем-то  прижал  к  груди  клюшку  и  ви¬
новатым  голосом  произнес:
 — 	Нет,  я  этого  не  знал...
 Рыбаков  заразительно  рассмеялся  и  с  размаху  хлоп¬
нул  виновника  торжества  по  плечу...
 *
 *
 Рассказ,  который  вы  только  что  прочитали  —  рассказ-
шутка.  Да,  да,  и  в  научной  фантастике,  как  и  в  обычной

художественной  литературе,  бывают  произведения  шу¬
точного  или,  точнее  сказать,  иронического  характера.
 Но,  как  говорится,  во  всякой  шутке  есть  доля  прав¬
ды.  В  данном  случае  речь  идет  о  своеобразной  притче,
довольно  популярной  в  научных  кругах:  «Существовала
некая  проблема,  которую  все  специалисты  считали
неразрешимой;  но  однажды  явился  человек,  который
этого  не  знал  и  потому  ее  решил...»
 Разумеется,  в  действительности  все  обстоит  намного
сложнее.  Чтобы  успешно  работать  в  некоторой  области
науки,  необходимо  прежде  всего  глубоко  разобраться  в
том,  что  уже  достигнуто,  проникнуться  основными
идеями,  способствовавшими  ее  предшествующему  разви¬
тию.  Без  этого  практически  невозможно  двигаться  даль¬
ше.  Но  знание  существующего  положения  вещей  нередко
и  мешает,  становится  весьма  серьезным  препятствием  на
пути  к  новым  результатам.  Гипноз  существующих,  став¬
ших  привычными  представлений  преодолеть  далеко  те
так  просто,  как  может  показаться  на  первый  взгляд.
 Да,  надо  много  знать.  Но  это  вовсе  не  значит  превра¬
щаться  в  ходячую  энциклопедию.  Еще  великий  мысли¬
тель  Древней  Греции  Гераклит  утверждал,  что  «многозна-
ние  не  научает  уму».  Он  считал,  что  важнее  познание,
т.  е.  умение  проникать  в  скрытую  сущность  вещей.
Подобной  же  точки  зрения  придерживался  и  древнегре¬
ческий  поэт  и  драматург  Эсхил,  считавший,  что  мудр
тот,  кто  знает  нужное,  а  не  многое.
 Весьма  поучительный  разговор  относительно  пользы
фактических  знаний  состоялся  однажды  между  знамени¬
тым  американским  изобретателем  Эдисоном  и  Альбертом
Эйнштейном.  Эдисон  пожаловался  великому  физику,
что  никак  не  может  подобрать  себе  достойного  помощ¬
ника.  В  желающих  недостатка  нет,  пояснил  он,  но,  к
сожалению,  ни  один  из  них  мне  не  подходит.
 — 	А  как  вы  определяете  их  пригодность,  если  не  сек¬
рет?  —  поинтересовался  Эйнштейн.
 — 	Я  выберу  того,—  пояснил  Эдисон,—  кто  прави¬
льно  ответит  на  эти  вопросы.—  Он  протянул  своему  собе¬
седнику  листок  бумаги.
 Эйнштейн  взял  листок  и  прочел  вслух  первый  вопрос:
 — 	Сколько  миль  от  Нью-Йорка  до  Чикаго?
 И  не  задерживаясь  ни  на  секунду,  ответил:
 — 	Надо  посмотреть  в  железнодорожном  справоч¬
нике.
 Потом  он  прочитал  следующий  вопрос:
 40

— 	Из  чего  делают  нержавеющую  сталь?
 И  вновь  ответил  в  том  же  духе:
 — 	Об  этом  можно  узнать  в  справочнике  по  металло¬
ведению...
 Дальше  Эйнштейн  читать  не  стал,  лишь  пробежал
оставшиеся  вопросы  глазами.  И  возвращая  листок  Эди¬
сону,  улыбнувшись  сказал:
 — 	Не  дожидаясь  отказа,  свою  кандидатуру  снимаю
сам...
 Для  исследователя  природы  существующие  знания
должны  быть  исходным  пунктом,  трамплином  для  прыж¬
ка  в  неизведанное,  но  никак  не  барьером,  преграждаю¬
щим  путь  к  дальнейшему  познанию  мировых  тайн.
 Для  того  чтобы  успешно  противостоять  завораживаю¬
щему  действию  привычного,  необходима  прежде  всего
непредвзятость.  И  не  просто  терпимое  отношение  к
новому  и  необычному,  а  стремление  активно  его  утвер¬
дить.  Но  было  бы  большой  ошибкой  думать,  что  непредв¬
зятость  порождается  незнанием.  Подобная  непредвзя¬
тость  абсолютно  бесплодна.  Непредвзятость  должна
органически  сочетаться  с  соответствующим  знанием  и
обеспечиваться  всем  строем  мышления,  подходом  к  по¬
ниманию  и  освоению  окружающей  действительности.
Такую  непредвзятость  необходимо  формировать,  вос¬
питывать.  Немалую  лепту  в  этот  процесс  могут  внести
научная  фантастика  и,  как  не  покажется  на  первый  взгляд
неожиданным,  народная  сказка.
 Сиаз&сн
 —  Лина,  долго  я  буду  тебя  ждать?  Завтрак  уже  остыл.
 — 	Сейчас,  мамочка,—  отозвалась  со  двора  девочка.
Она  разложила  под  кустом  жасмина  игрушки  и
 что-то  говорила  им,  то  и  дело  грозя  пальчиком.
 — 	Лина!  —  рассерженно  повторила  мать,  высовы¬
ваясь  в  окно.
 Взяв  в  руки  одну  из  кукол,  девочка  нехотя  поплелась
в  дом.
 — 	Вечно  ты  заставляешь  себя  ждать,—  недовольно
пробурчала  мать,  в  поисках  поддержки  бросив  взгляд
на  сидевшего  за  столом  отца.
 Но  тот  уткнул  свое  круглое  обрюзгшее  лицо  в  пос¬
леднюю  страницу  утренней  газеты  и  далее  не  пошевель¬
нулся.
 41

— 	Я  совсем  не  виновата,—  пожала  плечами  девоч¬
ка,—  это  он  меня  задержал.
 — 	Кто  задержал?  —  переспросила  мать.
 — 	Кот  в  сапогах...  Он  просил,  чтобы  я  не  уходила.
 — 	О,  господи,  что  ты  такое  болтаешь,—  в  голосе
матери  вновь  прозвучало  раздражение.—  Ну  разве  кук¬
лы  могут  говорить?
 — 	Конечно,  могут,  мамочка.
 — 	Сейчас  же  перестань  нести  этот  вздор!..  Хоть  бы
ты  сказал  ей,  Матье.
 Отец  грузно  заворочался  в  своем  кресле  и  со  вздохом
отложил  газету.
 — 	Ты  уже  большая  девочка,—  произнес  он  нази¬
дательно,—  и  должна  сама  понимать,  что  есть,  а  чего
быть  не  может.  Только  люди  могут  говорить...  А  куклы  —
всего  лишь  куклы.
 — 	А  как  же  в  сказках?  —  возразила  девочка.—
И  в  мультфильмах?
 — 	О,  господи,—  снова  не  выдержала  мать.—  Ну
что  мне  с  тобой  делать?..  Выдумываешь  всякую
ерунду.
 — 	Это  не  ерунда,—  упрямо  сказала  девочка.
 — 	Не  смей  спорить  с  матерью,—  постучал  пальцем
по  столу  Матье,  применив  тот  самый  аргумент,  который
обычно  пускают  в  ход,  когда  исчерпываются  логические
доводы.
 Лина  обиженно  поджала  губы.
 Дверь  отворилась,  без  стука  вошел  сосед  Фальк  —
высокий  худой  парень  в  ярко  разрисованном  мотоцик¬
летном  шлеме.
 — 	Еду  в  город,—  сообщил  он.—  Не  нужно  ли  чего?
 Воспользовавшись  тем,  что  взрослые  занялись  свои¬
ми  делами,  девочка  неслышно  скользнула  в  соседнюю
комнату.
 Через  минуту  оттуда  донесся  ее  взволнованный  голо¬
сок:
 — 	Помогите,  пожалуйста...  Она  упала...
 Фальк  вопросительно  взглянул  на  Матье.  Тот  досад¬
ливо  махнул  рукой.
 — 	Не  обращай  внимания.  Все-то  она  сочиняет.
 Лина  появилась  в  дверях.
 — 	Ая  упала  за  сервант.  Она  там  плачет.
 — 	О,  господи,—  простонала  мать.
 — 	Кто  это  —  Ая?  —  поинтересовался  Фальк.
 — 	Это  моя  самая-самая  любимая  кукла;—  объясни¬
 42

ла  девочка.—  Пожалуйста,  помогите  ее  достать.  Она
полезла  на  шкаф  и  упала.  Такая  шалунья...
 Фальк  последовал  за  девочкой  и  попытался  просу¬
нуть  руку  за  шкаф.
 — 	Нет,  не  могу,—  огорчился  он.—  Слишком  далеко
лежит.
 Он  поискал  глазами  и  увидел  в  углу  зонтик.
 — 	Сейчас  я  подцеплю  ее  зонтиком...
 — 	Нет!  —  вскрикнула  девочка.—  Ей  будет  больно!
Лучше  я  сама...
 — 	Тебе  и  вовсе  не  достать,—  пожал  плечами
Фальк.
 Но  девочка  опустилась  на  колени  и,  вытянув  ручон¬
ку,  прижалась  всем  тельцем  к  боковой  стенке  шкафа.
Она  вся  напряглась,  словно  сама  хотела  протиснуться  в
узкое  пространство  между  шкафом  и  стеной.  И  вдруг  ее
личико  озарилось  улыбкой.
 Торжествующе  она  извлекла  куклу  из-за  шкафа  и
нежно  прижала  к  себе.
 — 	Как  же.  ты  смогла?  —  удивился  Фальк.
 — 	Она  увидела  меня,—  хитро  ухмыльнулась  Ли¬
на,—  и  подвинулась...
 — 	Лина!  —  послышался  голос  матери.—  Где  же  ты,
в  конце  концов?  Все  остыло...
 — 	А  почему  ты  ей  придумала  такое  странное  имя?  —
спросил  Фальк,  когда  они  вернулись  в  столовую.
 — 	Я  не  придумала,—  покачала  головой  девочка.—
Она  мне  сама  сказала.
 — 	Да  не  слушай  ее,—  заметил  Матье.—  Фантазерка
она  у  нас.
 — 	Ну  разумеется,  Лина,—  солидно  сказал  Фальк,—
куклы  не  могут  разговаривать.
 Лина  презрительно  шмыгнула  носом.
 — 	Вы  все  просто  не  умеете  слушать.  А  со  мной  они
говорят.  И  куклы,  и  мои  звери...
 — 	Отец,—  обеспокоенно  заметила  мать,—  ее  надо
показать  врачу.
 — 	Они  говорят,  говорят,  говорят!  —  упрямо  повто¬
рила  девочка.
 — 	Садись  за  стол!  —  прикрикнула  на  нее  мать.—
Надоело  слушать  твои  глупости.
 — 	Большая  девочка,—  поддакнул  отец,—  а  ни  кап¬
ли  здравого  смысла...
 Проводив  Фалька,  Матье  извлек  из  кладовки  удочки
и  отправился  посидеть  часок-другой  на  свое  любимое
 43

место  к  излучине  реки.  А  мать,  вооружившись  хозяйст¬
венной  сумкой,  пошла  в  лавку  за  продуктами.
 Лина  осталась  дома  одна  со  своими  куклами...
 Утро  было  жаркое  и  душное.  Ночью  прошел  корот¬
кий  ливень,  но,  когда  взошло  солнце,  в  небе  уже  не  было
ни  облачка,  и  под  горячими  лучами  влажная  земля
заструилась  туманными  клубами  теплого  тяжелого  пара.
 День  был  воскресный,  и  ничто  не  нарушало  безмя¬
тежного  спокойствия  природы.  Лишь  изредка  по  широ¬
кому  бетонированному  шоссе,  чуть  слышно  шелестя  ши¬
нами,  проскальзывала  одинокая  машина.  Поэтому  острый
свистящий  звук,  иглой  вонзившийся  в  раскаленную
тишину,  показался  Матье  чем-то  инородным  —  он  не
вписывался  в  картину  всеобщей  умиротворенности.
Однако  Матье  был  не  из  тех,  кто  любит  глазеть  по  сторо¬
нам.  К  тому  же  сейчас  его  больше  всего  на  свете  интересо¬
вали  поплавки.  И  лишь  когда  что-то  на  мгновение  пе¬
рекрыло  солнечный  свет,  он  поднял  голову  и  посмотрел
вверх.  Но  небо  было  так  же  чисто  и  спокойно,  как  и  преж¬
де.  Да  и  беспокоящий  звук  уже  погас.
 Матье  снова  занялся  своими  удочками  и  тотчас
позабыл  о  странном  происшествии.  Возможно,  кого-то
другого  оно  и  заинтересовало  бы  своей  необычностью,
но  Матье  был  исключительно  трезвым  реалистом  и  без
колебаний  отбрасывал  все,  что  выходило  за  рамки  при¬
вычного.  А  между  тем  Матье  оказался  единственным,  кто
в  это  горячее  июльское  утро  мог  стать  свидетелем  необык¬
новенного  события  —  прилета  космического  корабля,
построенного  инопланетными  разумными  существами.
Других  людей  в  этот  момент  поблизости  не  было,  и  ни¬
кто  не  видел,  как  корабль  плавно  опустился  на  неболь¬
шую  ровную  площадку,  со  всех  сторон  окруженную
высокими  деревьями.
 Корабль  представлял  собой  большой,  несколько
сплющенный  ,по  бокам  многогранник.  Его  синеватая  по¬
верхность  тускло  поблескивала  в  лучах  солнца.  Он  опу¬
стился  медленно  и  плавно,  и,  когда  коснулся  почвы
восемью  тяжелыми  распорками,  трава  под  его  днищем
даже  не  шелохнулась...
 Открылся  люк  —  на  одной  из  многочисленных  гра¬
ней  верхней  части  корабля  возникло  шестиугольное  от¬
верстие.  Вслед  за  этим,  так  же  мгновенно,  до  самой  земли
протянулся  узкий  металлический  трап  с  невысокими
перилами.
 Прошло  еще  несколько  минут.  Потом  в  черном  проеме
 44

люка  появились  и  осторожно,  один  за  другим,  спусти¬
лись  по  трапу  три  существа.  Одно  из  них  напоминало
большую  собаку.  Другое,  несколько  выше  ростм,  похо¬
дило  на  медведя.  А  третье  было  точной  копией  ангор¬
ского  кота,  только  невиданных  на  Земле  размеров.
Все  трое  свободно  шагали  ша  задних  конечностях  и
были  одеты  в  яркие  одежды,  словно  предназначенные
для  циркового  выступления.  Три  представителя  трех
основных  форм  разумной  жизни,  развившейся  на  одной
из  планет,  обращающихся  вокруг  звезды  Барнарда,—
на  планете,  которую  ее  обитатели  называли  Атвеной.
 К  посещению  Земли  они  готовились  давно  и  тщатель¬
но.  И  постарались  узнать  о  землянах  все,  что  можно
было  узнать  с  помощью  автоматических  зондов,  которые
регулярно  направлялись  в  Солнечную  систему.  Они
изучали  земные  языки,  познакомились  с  образом  жизни
людей,  определили  уровень  развития  земной  науки.
Им  удалось  перехватить  несколько  радиопередач,  из
которых  они  узнали,  что  на  Земле  всерьез  обсуждается
проблема  ,контактов  с  инопланетными  цивилизациями.
И  поскольку  эти  передачи  предназначались  для  самой
широкой  публики,  ученые  Атвены  пришли  к  выводу,  что
жители  Земли  в  достаточной  мере  подготовлены  к  пред¬
стоящей  встрече.
 Сейчас  наступил  самый  ответственный  момент.  Пос¬
ланцы  Атвены  прекрасно  понимали,  что  очень  многое
зависит  от  первых  контактов  с  представителями  земной
цивилизации.  Различные  варианты  этих  контактов  мно¬
гократно  проигрывались  на  вычислительных  машинах,  и
для  каждого  из  них  вырабатывались  оптимальные,  с
точки  зрения  атвенских  ученых,  решения.
 Посланцы  Атвены  шли  и  внимательно  оглядывались
по  сторонам,  с  волнением  ожидая  встречи  с  первым
человеком.
 Посадка  не  случайно  была  совершена  в  стороне  от
большого  города  —  атвенцы  опасались,  что  неожидан¬
ное  появление  инопланетного  корабля  в  густонаселен¬
ном  месте  вызовет  нежелательную  сенсацию  и  ажио¬
таж,  вредные  для  успешного  развития  контактов.
 —  Там...—  сказал  наконец  тот  из  них,  что  походил
на  кота.  Он  был  командиром  группы.
 Все  трое  остановились,  вглядываясь  в  одинокую
человеческую  фигуру,  неподвижно  сидевшую  на  берегу
небольшой  речки.  Рядом  с  крутого  берега  свешивались
многочисленные  удочки.
 45

— 	Вариант  третий,—  объявил  командир.—  Случай
седьмой...
 Этот  вариант  предусматривал  установление  контак¬
тов  на  основе  обращения  к  представителю  землян  за
помощью.  Согласно  рекомендациям  случая  седьмого,
вперед  двинулся  один  командир.  Было  решено,  что  сразу
три  невиданных  разумных  существа  могут  привести
одинокого  сельского  жителя  в  опасное  смятение.  Ко¬
мандир  Кот  неслышными  шагами  приблизился  к  рыбо¬
лову  и  доброжелательно  произнес:
 — 	Доброе  утро...
 Как  раз  в  этот  момент  клюнула  рыба,  и  один  из  по¬
плавков  ушел  под  воду.  Матье  схватился  за  удилище,
резким  движением  рванул  леску  вверх.  В  воздух  взвил¬
ся  пустой  крючок.
 Матье  чертыхнулся.  Он  не  любил,  чтобы  кто-нибудь
стоял  у  него  за  спиной  во  время  рыбалки.
 — 	Доброе  утро,—  все  так  же  вежливо  повторил  Кот.
 Только  теперь  обернувшись,  Матье  с  удивлением
 уставился  на  странную  фигуру  инопланетянина.
 — 	Доброе  утро,—  в  третий  раз  повторил  Кот.
 Глаза  Матье  расширились,  словно  собирались  выско¬
чить  из  орбит,  а  нижняя  челюсть  отвисла,  придав  лицу
нелепое  выражение.  Он  так  и  продолжал  сидеть  с  откры¬
тым  ртом.
 Но  это  не  смутило  пришельца:  подобная  реакция  была
предусмотрена».
 — 	Мы  прилетели  с  другой  планеты,—  продолжал
он,—  но  наш  корабль  потерпел  аварию.  Мы  нуждаемся
в  вашей  помощи.
 Глубоко  сидящие  маленькие  глазки  Матье  беспокойно
забегали  в  поисках  более  правдоподобного  источника
звуков,  но  Кот  поспешил  рассеять  последние  сомне¬
ния.
 — 	Не  удивляйтесь,—  сказал  он,—  что  я  не  похож
на  вас.  Ведь  я  живу  на  другой  планете.  Но  я  так  же  ра¬
зумен,  как  и  вы,..
 Теперь,  когда  стало  ясно,  что  говорит  именно  Кот,
Матье  оцепенело  уставился  на  пришельца.  Оба  молча
глядели  друг  на  друга.
 Атвенские  специалисты  предусмотрели  и  это.  Теперь,
по  их  прогнозу,  землянин,  преодолев  удивление,  выз¬
ванное  неожиданной  встречей,  должен  был  протянуть
инопланетянину  руку  и  предложить  всю  возможную
помощь.  Но  дальнейшие  события  развивались  совсем
 4&

не  по  прогнозу.  Матье  схватил  увесистый  булыжник  и,
вскочив,  замахнулся  на  Кота.
 — 	Это  еще  что  за  шутки!  —  завопил  он.—  Я  не  поз¬
волю  над  собой  издеваться!  А  ну  проваливай,  да  побыст¬
рее!.,
 — 	Но  позвольте,—  вежливо  возразил  Кот.—  Какие
же  могут  быть  шутки?  Разве  на  Земле  есть  говорящие
Коты?
 — 	Знать  ничего  не  желаю!яростно  выкрикнул
Матье.—  Кот  или  не  кот  —  мне  все  одно...  Говорю,
убирайся!
 Пришелец  стоял  в  нерешительности,  лихорадочно
перебирая  в  уме  предусмотренные  варианты  и  не  находя
ничего  подходящего.
 — 	Но  я  прошу  вас  только  о  помощи,—  все  же  попы¬
тался  он  наладить  отношения.
 Ни  слова  не  говоря,  Матье  швырнул  камень.  Кот  едва
увернулся  и,  посчитав  за  лучшее  прекратить  неудавшие-
ся  переговоры,  вприпрыжку  побежал  к  рощице.  А  Матье
еще  долго  грозился  и  кричал  ему  вслед,  обещая  примерно
рассчитаться  с  этими  шутниками,  которые  не  дают  спо¬
койно  жить  честному  человеку.  Потом  он  остервенело
спДюнул,  собрал  удочки  и  угрюмо  поплелся  к  дому.
 На  опушке  за  кустами  началось  срочное  оперативное
совещание.
 — 	Неудача,—  разочарованно  сказал  Кот.—  Что-то
мы  не  учли.
 — 	Ничего  страшного,—  оптимистически  заметил  Мед¬
ведь.—  Сработала  обычная  вероятность.  Естественно
предположить,  что  не  все  обитатели  Земли  способны  к
межпланетным  контактам.  Нам  не  повезло  —  мы  сразу
натолкнулись  на  исключение.
 — 	Но  исключения,—  возразил  Пес,—  отражают  об¬
щие  закономерности.
 — 	Я  предполагаю,—  сказал  Кот,—  все  дело  в  том,
что  мы  попытались  вступить  в  контакт  с  человеком,
который  в  этот  момент  был  чем-то  занят.  Видимо,  зем¬
ляне  не  любят,  чтобы  их  отвлекали  от  занятий...  Предла¬
гаю  принять  этот  вывод  в  качестве  рабочей  гипотезы.
 Они  пересекли  рощицу  и,  наткнувшись  на  хорошо
протоптанную  тропинку,  остановились  в  ожидании.
Через  некоторое  время  из-за  поворота  показалась  жен¬
щина.  Она  медленно  шла  по  тропинке^  неся  в  руках
тяжелую  хозяйственную  сумку.
 47

— 	Вариант  шестой,—  объявил  Кот,—  случай  пер¬
вый.
 В  ту  же  секунду  Пес  выскочил  на  тропинку  и  напра¬
вился  навстречу  женщине.
 — 	Разрешите  вам  помочь,—  галантно  предложил
он.—  У  вас  тяжелая  сумка.
 Женщина  —  это  была  мать  Лины  —  прошла  мимо,
даже  не  взглянув  на  Пса.
 Тогда  Пес  вновь  забежал  вперед  и  слово  в  слово
повторил  то  же  самое.
 — 	Отстаньте!  —  грубо  сказала  женщина,  не  проявив
ни  малейшего  удивления.—  У  меня  без  вас  хлопот  полон
рот.
 Ничего  подобного  предусмотрено  не  было,  и  Пес
сразу  был  выбит  из  колеи.
 — 	Но  мы  прилетели  с  другой  планеты,—  пробормо¬
тал  он  растерянно.
 — 	Сказала  —  отстаньте!  —  еще  резче  повторила  жен¬
щина.—  У  меня  только  и  дел,  что  шутки  шутить!
 И  зашагала  по  тропинке,  ни  разу  даже  не  оглянув¬
шись.  Обескураженный  Пес  остался  стоять  в  одиночестве.
Кот  и  Медведь  приблизились  к  нему.
 — 	И  вторая  попытка  неудачна,—  констатировал
Кот.—  В  чем  же  мы  ошиблись  на  этот1  раз?
 — 	Должно  быть,  нам  опять  просто  не  повезло,—
сказал  Медведь.—*У  нее  тоже  были  свои  дела.  Она  ведь
сама  об  этом  сказала.
 — 	Даже  два  раза,—  уточнил  Пес.—  Не  нравится,
друзья,  мне  все  это.  Ну  пусть  даже  дела.  Но  ведь  не  каж¬
дый  день  прилетают  на  Землю  разумные  существа  из
других  миров.
 — 	Ты  прав,—  согласился  Кот.—  Причина,  видимо,
глубже...  Людям  очень  трудно  поверить  в  то,  что  мы
инопланетяне.
 — 	Неужели  им  легче  допустить,  что  могут  быть  гово¬
рящие  кошки  и  собаки?  —  возразил  Медведь.
 — 	В  том-то  все  и  дело,—  заметил  Пес.—  В  том-то  и
беда,  что  мы  похожи  на  земных  собак  и  кошек.  А  это
привычные  человеку  домашние  животные.  Животные!..
Легко  ли  поверить,  что  могут  существовать  разумные
коты  и  собаки?  Да  еще  прилетевшие  с  другой  пла¬
неты?
 — 	Да,  наши  ученые  просчитались,—  задумчиво  ска¬
зал  Кот.—  Они  рассматривали  сходство  атвенцев  с  зем¬
ными  животными  как  положительный  фактор.  Думали,
 48

что  это  поможет  землянам  легче  нас  воспринять  и  быст¬
рее  к  нам  привыкнуть.  А  вышло  наоборот...
 — 	Я  не  понимаю  одного,—  сказал  Медведь.—  Как
можно  не  считаться  с  фактами?  Если  факты  противоречат
привычке,  как  можно  продолжать  следовать  этой  при¬
вычке?
 — 	Да,  и  меня  это  тоже  поражает,—  поддержал  его
Кот.—  Если  бы  я  был  на  месте  землянина  и  встретил
говорящую  собаку  или  кошку,  которые  человеческим
языком  заявили  бы  мне,  что  прилетели  с  другой  планеты,
то  путем  несложных  логических  рассуждений  я  пришел
бы  к  выводу,  что  так  оно  и  есть.  Каким  бы  невероятным
мне  это  ни  казалось.
 — 	Видимо,  у  землян  иное  соотношение  между  фак¬
тами  и  привычками,—  рассудительно  предположил  Пес.
 — 	А  не  лучше  ли  нам  отказаться  от  всех  предвари¬
тельных  разработок,—  предложил  Медведь,—  отправить¬
ся  в  город  и  представиться  непосредственно  ученым?
 — 	Это  рискованно,—  возразил  Пес.—  Если  мы  на¬
толкнемся  на  ученого,  который  считает,  что  прилет
инопланетян  на  Землю  невозможен...  Да  ведь  он  будет
отстаивать  свою  гипотезу  еще  упорнее,  чем  рядовой
землянин  свои  привычки!
 — 	Но  ведь  есть  же  ученые,  которые  придерживаются
иной  точки  зрения,—  не  сдавался  Медведь.
 — 	И  все  же  я  считаю,  что  контакт  с  учеными  —  это
второй  этап,—  твердо  заявил  Кот.—  Прежде  мы  долж¬
ны  найти  хотя  бы  одного  землянина,  который  воспримет
нас  такими,  какие  мы  есть  в  действительности,  и  приз¬
нает  в  нас  своих  полноправных  братьев  по  разуму.  Если
же  таких  людей  на  Земле  нет,  то  контакт  атвенской  и
земной  цивилизаций  бесперспективен.
 — 	Ты  прав,—  согласился  Пес,—  надо  следовать
программе.  Ведь  не  зря  же  мы  столько  лет  собирали  и
анализировали  данные.
 Они  пересекли  тропинку  и,  пройдя  через  луг,  вышли
к  асфальтовой  ленте  местного  шоссе.  Здесь  они  спрята¬
лись  за  рекламным  щитом  и  стали  наблюдать  за  дорогой.
Но  в  этот  час  шоссе  все  еще  было  пустынным.
 Прошло  около  сорока  минут...  Наконец  в  отдалении
послышался  треск  мотоциклетного  двигателя,  и  вскоре
из-за  холма  на  дорогу  вырвался  мощный  мотоцикл  с
коляской,  доверху  загруженный  пакетами  и  свертками.
Невдалеке  от  рекламного  щита  он  остановился  и  съехал
па  обочину.  Седок  заглушил  двигатель,  спрыгнул  на
 А9
 А  —560

землю  и  огляделся.  Солнце  уже  поднялось  довольно  вы¬
соко,  было  душно,  слабый  ветерок  едва  шевелил  листву,
а  тишина  после  трескотни  мотоциклетного  двигателя
казалась  особенно  глубокой...
 Фальк  перепрыгнул  через  придорожную  канаву  и,
сняв  шлем,  с  наслаждением  растянулся  на  траве  в  тени
развесистого  дерева.  Он  лежал  на  спине,  подложив  под
голову  руки,  и,  щурясь,  смотрел  в  ослепительную  синеву
неба.  Потом  вполголоса  стал  напевать  какую-то  мело¬
дию.
 Пришельцы  внимательно  следили  за  ним  из  своего
укрытия.
 — 	Кажется,  это  то,  что  нам  нужно,—  сказал  Кот.
 — 	Вариант  номер  пять?  —  предположил  Пес.
 •—  Да...  Пошли.
 На  этот  раз  они  приблизились  к  человеку  вдвоем  —
Кот  и  Пес.
 .  —•  Простите  за  беспокойство,—  сказал  Пес.—  Нам
хотелось  бы  с  вами  поговорить.
 Фальк  приподнялся  на  локте  и  с  интересом  уставился
на  странные  фигуры.
 — 	Вот  это  да!  Говорящая  собака!..
 •—  Я  не  собака,—  вежливо  сообщил  Пес.—  Мы  —
жители  далекой  планеты  Атвены.  И  прилетели  к  вам  на
Землю,  чтобы  установить  контакт  между  нашими  циви¬
лизациями.
 — 	Вы,  должно  быть,  убежали  из  цирка,—  догадал¬
ся  Фальк.—  Потрясающий  номер  —  говорящие  живот¬
ные...
 — 	Почему  вы  нам  не  верите?  —  вступил  в  беседу
Кот.—  Разве  обычные  земные  собаки  и  кошки  могут
разговаривать?
 — 	А  что?  —  пожал  плечами  Фальк.—  В  позапрош¬
лом  году  я  сам  видел  в  цирке.  Говорящий  волк...  Колос¬
сально!  Правда,  за  него  незаметно  разговаривал  дрес¬
сировщик.  Животом...
 — 	Но  ведь  рядом  с  нами  нет  сейчас  никакого  дресси¬
ровщика,—  заметил  Пес.
 — 	А...—  махнул  рукой  Фальк.—Сейчас  техника  и
наука  все  могут.
 — 	Но  если  так,—  подхватил  Пес,—  то  почему  вы
не  хотите  допустить  возможность  межзвездного  перелета?
 — 	Да  вы  шутники!'—  расхохотался  Фальк,  подни¬
маясь  на  ноги.—  Пожалуй,  надо  вас  вернуть  в  цирк.
Думаю,  за  это  неплохо  заплатят.
 50

Кот  и  Пес  быстро  переглянулись.
 — 	Подождите,—  сказал  Кот.—  Смотрите.,.
 В  его  руке  блеснула  тонкая  металлическая  палочка.
Он  направил  ее  на  одинокий  дуб,  возвышавшийся  непо¬
далеку,  и  огромное  дерево  в  то  же  мгновение  исчезло,
словно  растаяло.
 — 	Колоссально!  —  восхитился  Фальк.
 — 	Теперь  вы  нам  верите?  —  спросил  Кот.
 — 	Ну  вот  что,—  сказал  Фальк.—  Давайте-ка  ко
мне  на  мотоцикл  —  я  отвезу  вас  в  город.
 — 	Куда  —  в  город?  —  осведомился  Пес.
 — 	Разумеется,  в  цирк.  А  что?..  Куда  же  вы?!
 Но  Кот  и  Пес  были  уже  далеко...
 Фальк  машинально  завел  двигатель,  медленно  уселся
в  седло,  напялил  на  голову  шлем,  привычным  движением
руки  сдвинул  его  на  затылок  и  долго  смотрел  туда,  где
исчезли  две  фигурки.  Казалось,  им  овладели  какие-то
сомнения...  Потом  он  нерешительно  тронул  с  места,
поминутно  притормаживая  и  оглядываясь  в  ту  сторону.,,
 А  три  пришельца  продблжали  свои  поиски.
 Они  снова  прошли  через  рощу  и  вновь  оказались  у
того  же  шоссе,  которое  как  раз  в  этом  месте  делало  пово¬
рот,  поднимаясь  на  небольшую  возвышенность,  где  вид¬
нелись  аккуратные  домики,  увитые  диким  виноградом.
У  самого  поворота  на  пеньке  сидела  девочка.  В  руках
она  держала  большого  пластмассового  кота,  одетого  в
высокие  зеленые  сапоги  и  ярко-красную  шапочку.  За
спиной  у  него  развевался  красный  плащ.
 Мощные  звукоулавливатели  донесли  до  пришельцев
нежный  детский  голосок:
 — 	Видишь,  Усатик,  как  здесь  хорошо...  А  ты  не
хотел  со  мной  идти,  глупенький.  Ведь  хорошо  же,  хо¬
рошо,  правда?
 Инопланетяне  переглянулись,  в  их  взорах  мелькнула
надежда.
 — 	А  теперь  засыпай,—  продолжала  Лина.—  Днем
все  дети  должны  спать.
 Пришельцы  разом  выступили  из-за  деревьев  и  все
втроем  приблизились  к  Лине.
 — 	Здравствуй,  девочка!  —  сказали  они  хором.
 — 	Ой,  здравствуйте,—  воскликнула  Лина.—  Уса¬
тик,  Усатик,  смотри,  кто  к  нам  пришел!..  Вы...  из  сказ¬
ки?
 — 	Мы...—  начал  было  Медведь,  но  Пес  перебил  его:
4*
 У1

— 	Ну  конечно,  девочка,  конечно,  мы  из  сказки!
 — 	Как  интересно!  —  восхитилась  Лина.—  А  как  она
называется?
 —■  Ммм...—  замялся  Пес.—Она  называется...  «Пу¬
тешествие  на  Землю».
 — 	Я  никогда  не  слышала  такую  сказку...  Это  новая,
да?
 —•  Да,—  сказал  Кот.—  Это  совсем-совсем  новая  сказ¬
ка.  Такой  еще  никогда  не  было.
 — 	А  кто  вы?  —  спросила  девочка,  внимательно  при¬
глядываясь  к  пришельцам  и  замечая  то,  на  что  до  нее
никто  из  землян  не  обратил  внимания.—  Почему  у  вас
нет  хвостов?  И  почему  вы  ходите  на  задних  лапках?  И  по¬
чему  у  вас  пальцы,  а  не  когти?..  Кто  вы?
 — 	Мы...—  замялся  Кот,  но  Лина  вдруг  захлопала  в
ладоши.
 — 	Знаю,  знаю!  Вас  заколдовал  злой  волшебник.
Правда?
 — 	Ты  угадала,  девочка,—  подхватил  Пес.—  Мы  жи¬
ли  там,—  он  показал  на  небо.—  Возле  далекой-далекой
звезды.  Но  злой  волшебник  превратил  нас  в  кошку,
собаку  и  медведя...  Ты  хочешь  нам  помочь?
 — 	Ну  конечно  же!  Непременно...  Видите  тот  малень¬
кий  домик  с  зеленой  крышей?  Там  живет  профессор  из
города.  Мы  с  ним  давно-давно  знакомы,  уже  два  года.
Он  такие  сказки  знает...  Он  вас  расколдует.  Я  отведу
вас  к  нему,  и  он  обязательно  придумает.  Обязательно!
 Пришельцы  переглянулись.
 — 	Вы  не  волнуйтесь,—  ласково  сказала  Лина.—
Профессор  хороший,  он  поможет...
 И  они  пошли  по  тропинке,  поднимавшейся  к  поселку,
к  домику  с  зеленой  крышей.  Впереди  Лина  с  пластмас¬
совым  котом  на  руках.  А  за  ней  посланцы  иноземной
цивилизации,  похожие  на  собаку,  кошку  и  медведя.
 Они  шли  следом  за  девочкой  и  думали  о  тм,  что  те¬
перь  им,  пожалуй,  удастся  выполнить  задачу,  ради  ко¬
торой  они  пересекли  нескончаемые  просторы  мирового
пространства.
 *  *  *
 Да,  сказка  смело  разрушала  привычное,  противопостав¬
ляла  обыденному  здравому  смыслу  неожиданные  реше¬
ния,  дерзко  выводила  за  границы  возможного.  Она  буди¬
ла  человеческую  мысль,  освобождала  ее  от  канонов,  гю-
 52

буждала  преодолевать,  порой  совершенно  неожидан¬
ным,  оригинальным  образом,  казалось,  непреодолимые
препятствия  и  тем  самым  выводила  человека  на  путь
будущих  великих  свершений...
 К  великому  сожалению,  сказки  для  большинства
людей  остаются  в  детстве,  с  возрастом  человек,  умуд¬
ренный  жизненным  опытом,  зачастую  превращается  в
рационалиста,  поминутно  сверяющего  свою  точку  зрения
относительно  той  или  иной  научной  проблемы  с  устояв¬
шимися  представлениями,  с  мнением  авторитетов.
 Пожалуй,  особенно  отчетливо  сформулировал  тормо¬
зящий  эффект  привычного  знания  известный  современный
писатель-фантаст  и  ученый  Артур  Кларк.  Шестерни
воображения,  замечает'  он,  могут  увязнуть  в  избыточном
бремени  знаний.  Когда  выдающийся,  но  уже  пожилой
ученый  заявляет,  что  какая-либо  идея  неосуществима,
он,  вероятнее  всего,  ошибается.
 Именно  этим  обстоятельством,  быть  может,  и  объяс¬
няется  определенный  консерватизм  некоторых  ученых,
скептически  относящихся  ко  всему  тому,  что  идет  враз¬
рез  с  устоявшимися  представлениями.  По-человечески
этих  людей  можно  понять.  Человек  всю  жизнь  трудился,
развивал  какое-то  направление,  достиг  на  этом  пути  не¬
малых  успехов,  завоевал  положение  и  научный  автори¬
тет,  и  вдруг  возникают  совершенно  новые  факты,  появ¬
ляются  совершенно  новые  идеи,  вступающие  со  всем
этим  выстраданным  и  привычным  в  явное  противоречие.
 В  подобной  ситуации  неизбежно  возникает  проблема
выбора:  или  —  или.  Или  продолжать  отстаивать  во  что  бы
то  ни  стало  прежние,  однажды  завоеванные  позиции,  или,
как  говорится,  «наступить  на  горло  собственной  песне»,
«сжечь  все  то,  чему  поклонялся»  и  устремиться  в  неиз¬
веданное,  фактически  отрекаясь  от  всего  того,  что  до¬
быто  с  большим  трудом,  ценой  немалых  усилий,  быть
может,  отдела  всей  предшествующей  жизни,  устремиться
без  гарантии  на  успех  и  к  тому  же  рискуя  вызвать  косые
взгляды  и  неудовольствие  своих  прежних  единомышлен¬
ников,  которые  предпочли  синицу  в  руках  журавлю  в
небе.
 При  этом  ревнители  привычного  обычно  не  просто
упрямо  упорствуют.  Они  подводят  под  свои  действия
определенный  теоретический  фундамент.  Жил  в  далеком
XIV  столетии  английский  философ,  логик  и  церковно¬
политический  деятель  Уильям  Оккам,  сформулировав¬
ший  некое  методологическое  правило  или  принцип,
 53

вошедший  в  историю  науки  под  несколько  претенциоз¬
ным  названием:  «бритва  Оккама».  Формулируется  этот
принцип  так:  «Не  следует  умножать  сущностей!».
 В  переводе  на  современный  научный  язык  это  прави¬
ло  можно  сформулировать  примерно  следующим  обра¬
зом:  «При  решении  той  или  иной  научной  проблемы
прибегать  к  принципиально  новым  идеям  не  следует
до  тех  пор,  пока  не  исчерпаны  все  возможности,  основан¬
ные  на  уже  существующем  знании».  Вроде  бы  все  совер¬
шенно  правильно.  Зачем,  в  самом  деле,  что-то  изобретать,
если  непонятное  явление  или  комплекс  явлений  можно
объяснить  в  рамках  уже  имеющихся  теорий,  надежно
проверенных  практикой?  Поступать  подобным  образом  —
значит  понапрасну  тратить  силы  и  время,  запутывать
проблему  и  отвлекать  внимание  от  того  направления,
на  котором  только  и  может  быть  получено  искомое  реше¬
ние.
 Да,  все  было  бы  абсолютно  справедливо,  если  бы  в
распоряжении  ученых  был  способ,  который  позволял  бы
с  математической  точностью  определять  наступление  того
критического  момента,  когда  попытки  традиционных
объяснений  действительно  полностью  исчерпаны  и  мож¬
но  с  легким  сердцем  приниматься  за  выдвижение  прин¬
ципиально  новых  идей.  Но,  увы,  такого  способа  не
существует.  И  может  случиться  так,  что  новые  идеи
отвергают,  а  усилия,  предпринимаемые  в  привычных
направлениях,  не  приносят  и  не  приносят  успеха.  В  ре¬
зультате  неизбежно  возникает  застой.  Но  если  тем  вре¬
менем  кто-либо  все  же  рискнул  и  пошел  неизведанным
путем  и  добился  успеха,  то  он,  те,  кто  с  ним,  обычно
совершают  грандиозный  рывок,  оставляя  скептиков  и
сомневающихся  далеко  позади.
 А  в  тех  случаях,  когда  скептики  и  традиционалисты
определяют  погоду  в  той  или  иной  области  науки  целого
государства,  то  подобное  отставание  может  иметь  далеко
идущие  печальные  последствия.  К  великому  сожалению,
в  годы,  которые  сейчас  принято  называть  годами  культа
и  застоя,  нечто  подобное  не  раз  происходило  и  в  нашей
стране.  Достаточно  вспомнить,  как  отвергались  у  нас
генетика  и  кибернетика,  как  встречались  в  штыки  многие
необычные  идеи  в  физике  и  астрофизике.  Мне  пришлось
быть  свидетелем  того,  как  на  весьма  представительной
конференции  в  Дубне  —  она  состоялась  уже  после
XXVII  съезда  КПСС,  когда  люди  стали  задумываться
над  причинами  негативных  явлений  в  нашем  обществе  и
 54

открыто  об  этом  говорить,—  один  известный  физик  в
своем  выступлении  поставил  вопрос:  почему  почти  все
фундаментальные  открытия  в  области  теоретической
физики  совершаются  за  рубежом?  Ведь  талантливые
ученые  есть  и  у  нас...
 Одну  из  причин  выступавший  как  раз  и  видел  в  скеп¬
тическом,  настороженном  отношении  к  новым  идеям.
Легко  проходят  только  работы  расчетного  характера,
которые  выполняются  в  развитие  уже  осуществленных
фундаментальных  исследований.  Такие  работы,  как  он
образно  выразился,  идут  «со  свистом».  Когда  же  выдви¬
гается  принципиально  новая  идея,  она,  как  правило,
наталкивается  на  сопротивление,  ее  не  принимают,  не
одобряют,  не  поддерживают,  заранее  обвиняют  в  несо¬
стоятельности.  Естественно,  подобное  положение  вещей
отбивает  у  талантливых  ученых,  особенно  у  молодых,
всякую  охоту  заниматься  эвристической  деятельностью.
Соответственно  и  результаты...
 Еще  один  довольно  грустный  пример  подобного  рода—
история  открытия  сверхпроводимости  при  температуре
около  100  Кельвинов.  Открытие  это,  сделанное  в  1987  го¬
ду,—  блестящий  пример  сокрушения  общепринятых
взглядов.  Ведь  до  этого,  согласно  существовавшим  тео¬
ретическим  представлениям,  считалось,  что  переход
проводника  в  сверхпроводящее  состояние  возможен
лишь  при  температуре,  не  превышающей  30—40  Кель¬
винов.  Однако  еще  за  несколько  лет  до  этого,  в  конце
70-х  годов  некоторые  советские  ученые  публиковали
научные  сообщения  и  статьи,  в  которых  приводились
теоретические  соображения  и  экспериментальные  до¬
воды  о  принципиальной  возможности  существования
высокотемпературной  сверхпроводимости  у  полупро¬
водников  и  диэлектриков.
 Тогда  же  в  нашей  стране  были  синтезированы  те
самые  керамические  материалы,  которые  несколько  лет
спустя  принесли  сотрудникам  цюрихского  отделения
транснациональной  фирмы  «ВМ»  Алексу  Мюллеру  и
Георгу  Беднарцу  Нобелевскую  премию.
 Таким  образом,  открытие  высокотемпературной  сверх¬
проводимости  вполне  могло  быть  сделано  на  несколько
лет  раньше  в  нашей  стране.  Но,  к  сожалению,  ничего
подобного  не  произошло.  Не  произошло  из-за  того,  что
смелые  предположения  отдельных  исследователей  были
оставлены  без  внимания.  Восторжествовали  скептицизм,
неповоротливость  мысли,  боязнь  риска..,
 5  5

Стоит  в  связи  с  этой  историей  вспомнить  хорошо  из¬
вестную  в  научных  кругах  ироническую  притчу...  Прин¬
ципиально  новые  идеи  большинство  ученых  обычно
встречают  скептически:
 — 	Чепуха...  Это  же  абсолютно  невозможно.
 Но  проходит  некоторое  время,  и  благодаря  усилиям
тех,  кто  думал  иначе  и  прилагал  соответствующие  уси¬
лия,  «невозможное»  начинает  пробивать  себе  дорогу.
Тогда  первоначальный  скепсис  сменяется  покровитель¬
ственным:
 — 	Любопытно...
 Когда  же  новое  окончательно  утверждается  в  науке,
те,  кто  сперва  отмел  его  с  порога,  небрежно  говорят  о
нем,  как  о  чем-то  не  заслуживающем  особого  внима¬
ния:
 — 	Так  это  же  само  собой  разумеется...
 Любопытно,  что  теперь,  когда  открытие  высокотем¬
пературной  сверхпроводимости  уже  сделано,  никто  из
специалистов  не  отрицает  даже  и  возможности  существо¬
вания  сверхпроводимости  при  комнатных  температурах.
Как  сказал  один  из  первооткрывателей  высокотемпера¬
турной  сверхпроводимости,  мы  научились  никогда  не
говорить  «нет».
 Опыт  развития  науки  поучителен!  К  сожалению,  не
всем  и  не  всегда  это  идет  на  пользу.  Иначе  подобные  ситу¬
ации  в  развитии  естествознания  не  повторялись  бы...
А  история  с  открытием  сверхпроводимости  для  совет¬
ской  науки  —  ситуация  далеко  не  единичная.
 В  чем  же  причина  негативного  отношения  определен¬
ной  части  нашего  научного  сообщества  к  новому  и  не¬
обычному?  В  известной  мере  здесь  виноваты  допущенные
в  свое  время  просчеты  в  организации  советской  науки,  о
чем  в  последние  годы  немало  говорится  и  пишется.  Но
весьма  существенную  роль  играет  и  личный  подход  того
или  иного  ученого  к  познанию  природы,  непонимание
диалектического  характера  процесса  научного  исследо¬
вания  окружающего  нас  мира.  Необходимо  ясно  созна¬
вать,  что  любые,  даже  самые  впечатляющие  научные
результаты  не  есть  истина  в  последней  инстанции,  а
значит,  и  быть  готовым  к  тому,  что  представления,  свя¬
занные  с  этими  результатами,  рано  или  поздно  должны
будут  измениться.  Необходимо  принимать  это  как  долж¬
ное,  более  того  —  самому  активно  участвовать  в  поисках
нового.  Научные  представления  нельзя  превращать  в
фетиш,  в  объект  слепого  поклонения.
 66

Конечно,  в  любых  научных  теориях  содержатся  и
нечто  непреходящее,  вечное,  те  элементы  абсолютной
истины,  справедливость  которых  надежно  подтверждена
практикой  и  которые  в  границах  своей  применимости
всегда  останутся  справедливыми.  Так,  например,  клас¬
сическая  физика  оказалась  несостоятельной  в  своих  пре¬
тензиях  объяснить  все  существующее,  все  без  исключения
явления  и  процессы  окружающего  нас  мира.  Однако  в
границах  своей  применимости  (а  они  охватывают  великое
множество  «обычных»,  макроскопических  явлений)  клас¬
сическая  механика  сохранила  свое  значение.
 Другое  дело,  что  для  любой  научной  теории,  как  об
этом  уже  было  упомянуто  выше,  каким  бы  всеобщим
характером  такая  теория  ни  обладала  и  как  бы  велико  пи
было  множество  охватываемых  этой  теорией  явлений,
всегда  существует  в  природе  та  черта,  за  которой  она  не
в  силах  верно  описать  течение  событий.  Для  этого  необ¬
ходимы  еще  более  общие  теории,  а  прежние  становятся
их  частными  или  предельными  случаями  при  определен¬
ных  условиях.  Та  же  классическая  механика,  например,
оказалась  предельным  случаем  общей  теории  относитель¬
ности  при  не  слишком  больших  скоростях  и  обычных
полях  тяготения.  А  с  другой  стороны  —  предельным
случаем  квантовой  механики  при  обычных  пространст¬
венно-временных  масштабах.  При  этом  необычайно  важ¬
но,  что  при  построении  более  общих  теорий  прежнее
знание  отнюдь  не  отбрасывается  целиком.  Отбрасы¬
ваются  только  «заблуждения»;  существовавшие  же  ранее
теоретические  представления,  подтвержденные  опытом,
в  границах  своей  применимости  сохраняются.  Но  эти
границы  определяются  четче.  А  сами  прежние  теории,
как  уже  было  сказано,  включаются  в  новые,  более
общие  теории  в  качестве  частных  или  предельных  слу¬
чаев.  Это  положение,  получившее  название  принципа
соответствия,  представляет  собой  один  из  краеугольных
камней  методологии  научного  познания.  Что  же  каса¬
ется  выявленных  «заблуждений»,  то  и  они  играют  важ¬
ную  роль  в  развитии  научного  познания,  отсекая  лож¬
ные,  бесперспективные  пути.
 И  все  же  столбовая  дорога  развития  науки  —  поиск
нового,  еще  неизвестного.  Мы  стараемся  как  можно  ско¬
рее  опровергать  самих  себя,  утверждает  Ричард  Фейн¬
ман,  ибо  это  единственный  путь  прогресса.  И  это  тот
самый  Фейнман,  который  опасается  исчерпания  откры¬
тий  в  физике!  А  может  быть,  именно  потому  и  опасается,
 51

что  его  как  исследователя  прежде  всего  привлекает  поиск
нового.
 Сомнение  —  необходимая  составная  часть  прогресси¬
рующей  науки,  развивает  Фейнман  свою  мысль,  одна  из
предпосылок  научного  знания.  Либо  мы  оставим  откры¬
той  дверь  нашему  сомнению,  либо  никакого  прогресса
не  будет.  Нет  познания  без  вопроса,  нет  вопроса  без
сомнения...
 Необходимо,  однако,  особо  подчеркнуть,  что  ни  к  чему
хорошему  не  может  привести  и  огульное  отрицание  су¬
ществующего  знания,  не  имеющее  под  собой  серьезных
оснований.  Увы,  едва  ли  не  ежедневно  в  научно-исследо¬
вательские  учреждения,  планетарии,  редакции  научных
и  научно-популярных  изданий  приходят  люди,  заявляю¬
щие,  что  ими  опровергнута  ни  много  ни  мало  теория
относительности,  или  квантовая  механика,  или  теория
расширяющейся  Вселенной.  При  этом,  как  правило,  на
поверку  выясняется,  что  они  как  следует  не  представ¬
ляют  себе  то,  что  опровергают.
 Однажды  Нильс  Бор,  выражая  свое  отношение  к  пред¬
ложенной  кем-то  новой  теории,  произнес  сакраменталь¬
ную  фразу:  эта  теория  недостаточно  безумна,  чтобы
быть  истинной...  К  сожалению,  эта  безусловно  ценная
мысль  Бора  стала  своего  рода  знаменем  всевозможных
научных  прожектеров  и  ниспровергателей,  предлагаю¬
щих  действительно  безумные  теории  взамен  существую¬
щих.
 Но  эти  люди  не  учитывают  одного  чрезвычайно  важ¬
ного  обстоятельства.  Новая  оригинальная  научная  тео¬
рия  в  самом  деле  с  точки  зрения  привычных  представ¬
лений  может  выглядеть  безумной.  Но  это  отнюдь  не  оз¬
начает,  что  всякая  безумная  теория  является  правильной.
Среди  всех  безумных  теорий  в  некоторой  области  науки
лишь  одна  может  быть  истинной.
 В  последние  годы  социологи  и  социальные  психологи
много  занимаются  проблемами  научного  творчества,  в
частности  изучением  тех  характерных  признаков,  по
которым  можно  выявить  творческую  личность.  И  хотя  в
полной  мере  подобная  задача  пока  не  решена,  тем  не
менее  некоторые  любопытные  выводы  и  заключения  уда¬
лось  сделать.  Например,  выяснилось,  что  формирование
людей  с  творческими  наклонностями  и  способностями
зависит  от  очень  многих  факторов.  Это  и  наследствен¬
ность,  и  социальная  среда,  и  характер  полученного  об¬
разования,  и  профессиональная  подготовка,  и  особен¬
 58

ности  сочетания  этих  факторов.  В  то  же  время,  по-види¬
мому,  каждый  из  них  в  отдельности  решающей  роли  не
играет.  Если  человек  не  расположен  к  творческому  мыш¬
лению,  то  никакое,  даже  самое  блестящее  образование
не  превратит  его  в  научного  новатора.
 Несомненно,  однако,  и  то,  что  формальное  образова¬
ние  способно  погасить  творческий  огонек  даже  у  самого
талантливого  человека,  убить  в  нем  творческую  жилку.
Увы,  в  большинстве  наших  школьных  учебников  по  есте¬
ственным  дисциплинам  ни  живой  диалектики,  ни  жи¬
вого  дыхания  науки  при  всем  желании  не  почерпнешь.
Чаще  всего  они  излагают  некий  итог  развития  исследо¬
ваний,  составлены  по  принципу  «так,  а  не  иначе».  Проб¬
лемный,  а  тем  более  дискуссионный  характер  многих
научных  задач,  возможные  пути  их  решения  остаются
«за  кадром».  Убежден,  что  над  этим  полезно  задуматься
не  только  тем,  кто  учит,  но  и  тем,  кто  учится.
 Еще  одна  отличительная  черта  творческой  личности—
высокая  степень  интеллектуальной  независимости,  поз¬
воляющая  мыслить  без  оглядки  на  сложившиеся  стерео¬
типы  и  признанные  авторитеты.  Подмечено  также,  что
характерной  чертой  творческой  личности  является  острая
любознательность.  Вот  что  думает  об  этом  швейцарский
ученый  Георг  Беднарц,  о  котором  рассказывалось  выше:
«Основная  предпосылка  успеха  такова:  исследователь
должен  быть  любопытным.  Он  должен  жадно  учиться  и
стремиться  все  понять.  Это  основа,  это  движущая  сила
фундаментальных  научных  исследований»  ^
 В  свое  время  Галилей  отмечал,  что  в  науке  мнение
одного  может  оказаться  справедливее,  чем  мнение  ты¬
сячи.  Но,  для  того  чтобы  поднять  руку  на  привычные,
устоявшиеся  и  совсем  неплохо  зарекомендовавшие  себя
представления  и  совершить  серьезные  фундаментальные
открытия,  необходимы  не  только  непредвзятости,  науч¬
ная  дерзость  и  смелость  мысли.  Для  этого  требуется  очень
глубокое  понимание  состояния  данной  области  науки,
назревших  в  ней  противоречий,  умение  сопоставить
проблемы,  о  которых  идет  речь,  с  общим  процессом  раз¬
вития  естествознания  и  в  особенности  смежных  его  об¬
ластей.  Но  и  этого  еще  недостаточно.  Необходим  соот¬
ветствующий  психологический  настрой,  как  говорят
психологи,  соответствующая  психологическая  установ¬
ка.  В  частности,  убежденность  в  том,  что  сложная  задача
принципиально  разрешима...
 1  Химия  и  жизнь.  1988.  №  6.  С.  65.
 59

«Божий  суд»
 Проблема.  Как  обычно,  в  девять  часов  вечера  Кристи¬
ан  Девиде  закончил  свой  ужин,  неизменно  состоявший
из  стакана  молока  и  двух  бутербродов  с  сыром,  и  опу¬
стился  в  кресло  возле  раскрытого  окна.  Над  городом
быстро  сгущался  синеватый  сумрак,  и  в  темнеющее  небо
уже  устремились  бесчисленные  пляшущие  огни  свето¬
вых  реклам.  Вечерами  Девиде  любил  смотреть  на  них.
В  былые  времена  это  способствовало  рождению  всяких
любопытных  идей.  Теперь,  когда  Девидсу  было  под
шестьдесят,  новые  идеи  посещали  его  редко,  а  причудли¬
вая  музыка  рекламных  огней  просто  успокаивала,,  сни¬
мала  напряжение,  уводя  в  какой-то  иной,  сверкающий,
завораживающий  мир,  где,  казалось,  замирал  и  останав¬
ливался  неумолимый  бег  времени.
 Когда-то  Девиде  торопил  часы  и  дни,  чего-то  все  вре¬
мя  ожидал...  Недели  и  месяцы  незаметно  убегали  в  прош¬
лое,  приближая  из  будущего,  а  затем  удаляя  в  прошлое
те  события,  мелкие  и  крупные,  которые  и  составляли
смысл  его  жизни.  А  сама  жизнь  казалась  бесконечной,
уходящей  куда-то  в  нескончаемое  грядущее.  Но  в  послед¬
ние  годы  Девиде  вдруг  осознал,  что  время,  отмеренное
ему  природой,  не  беспредельно  и  конец  пути  не  так  уж
далек.  Он  как-то  сразу,  вдруг  ощутил  безвозвратность
времени  и  осознал  его  ни  с  чем  не  сравнимую  цену.
И  теперь  он  уже  не  подгонял  время,  а  берег,  словно  ску¬
пец,  стремясь  продлить  и  как  можно  полнее  ощутить
каждое  уходящее  мгновение.
 Вообще-то,  Кристиан  Девиде  всегда  отличался  само¬
дисциплиной,  но  теперь  он  сделался  настоящим  и  даже
убежденным  педантом:  каждая  минута  была  у  него  на
учете,  от  каждой  он  стремился  получить  предельное
наслаждение.  Впрочем,  основное  удовольствие  он  черпал
в  нерушимости  привычек  и  постоянстве  своего  быта.
Достичь  этого  было  не  так  уж  трудно,  ибо  Девиде  давно
уже  жил  один.  Жена  ушла  от  него  еще  тогда,  когда  ему
было  чуть  больше  тридцати,  так  и  не  сумев  примириться
с  его  своеобразным  характером.  Девиде  никогда  никому
не  желал  зла  и  всегда  старался  никого  не  обидеть,  но  в
домашней  жизни  он  был  тяжелым  человеком:  всегда  по¬
ступая  в  соответствии  со  своим  собственным  пониманием
справедливости  и  целесообразности,  он  не  поддавался
никаким  переубеждениям  и  уговорам.
 60

Зазвонил  телефон,  и  Девиде,  недовольно  поморщив¬
шись,  не  сходя  с  места,  снял  трубку.
 Послышался  хрипловатый  голос  Хэксли:
 — 	Девиде,  вы  дома?
 Так  как  Хэксли  лучше,  чем  кто-либо  другой,  знал,
что  Девиде  в  этот  час  всегда  дома,  звонок  означал,  что
он  собирается  зайти.
 — 	Могу  ли  я  заехать  к  вам,  Кристиан?  —  в  самом
деле  спросил  Хэксли.
 — 	О  чем  вы  спрашиваете,  шеф?  —  с  кислым  выра¬
жением  лица,  но  нарочито  приветливым  голосом  отве¬
тил  Девиде.
 Хэксли  содержал  частное  физико-теоретическое  бюро,
и  Девиде  вот  уже  около  двадцати  лет  числился  у  него
главным  теоретиком.  Когда-то  в  молодости  ему  по¬
счастливилось  решить  одну  модную  физическую  за¬
гадку,  и  это  принесло  ему  всемирную  известность.  Вот
тогда-то  Хэксли  и  пришла  мысль  организовать  теоре¬
тическое  бюро,  а  Девидса  использовать  в  качестве
приманки.  В  свое  время  они  вместе  окончили  физиче¬
ский  факультет,  но  затем  пути  их  разошлись.  Хэксли
занялся  околонаучным  бизнесом,  а  Девиде  засел  за
расчеты,  лелея,  как,  впрочем,  и  все  молодые  физики,
мечту  создать  что-нибудь  не  менее  грандиозное,  чем
теория  относительности.  Однако  годы  шли,  а  новая
теория  не  появлялась  и  оставалось  все  меньше  надежд,
что  она  вообще  когда-либо  родится  из-под  пера  Де¬
видса.  И  все-таки  однажды  в  жизни  ему  повезло.  Слу¬
чайно  натолкнувшись  на  удачную  аналогию,  он  решил
сложную  задачу,  над  которой  бились  в  те  годы  многие
теоретики.  Очутившись  в  бюро  Хэксли,  Девиде  попы¬
тался  поддержать  свой  престиж  новыми  успехами,  но
ничего  не  получилось  и  очень  скоро  он  смирился.  Что
же  касается  Хэксли,  то  он,  разумеется,  давно  все  понял,
однако  не  подавал  виду  и  всячески  старался  поддержать
престиж  своего  главного  теоретика.  Имя  Девидса  все
еще  привлекало  заказчика.
 Впрочем,  Девиде  получал  свое  жалованье  не  за  одно
только  имя.  У  него  было  удивительное  чутье  на  ошибки.
Стоило  ему  хотя  бы  бегло  просмотреть  какую-либо
работу,  зашедшую  в  тупик,  и  он  тотчас  же  указывал
место,  где  допущена  ошибка.  Возможно,  это  чутье  ос¬
новывалось  на  его  поразительной  памяти,  которая,
подобно  компьютеру,  вбирала  в  себя  результаты  ве¬
ликого  множества  исследований.  Девиде  почти  никогда
 61

не  давал  советов,  как  исправить  замеченную  ошибку,
и  не  предлагал  никаких  идей,  но  при  отыскании  чужих
оплошностей  его  интуиция  срабатывала  почти  безо¬
шибочно.
 Когда  могучая,  хотя  уже  несколько  грузная  фигура
Хэксли  показалась  в  дверях,  Девиде  начал  медленно
подниматься  ему  навстречу.
 — 	Сидите,  сидите,  Девиде,—  быстро  сказал  хорошо
изучивший  привычки  своего  сотрудника  Хэксли,  сам
присаживаясь  на  тахту.
 — 	Вы  уж  извините,  но  я  к  вам  по  делу,  Кристиан.
 Девиде  промолчал,  по  вечерам  он  не  любил  зани¬
маться  делами.
 — 	Вы,  конечно,  помните  ту  задачу,  которую  я
сформулировал  в  конце  прошлого  года?
 — 	Вы  имеете  в  виду  управляемую  материализацию
физического  вакуума?  Овеществление,  так  сказать,
пустоты?  —  усмехнулся  Девиде.—  Фантастика!
 — 	Но  почему  фантастика,  Кристиан,  почему?  Если
бог  мог  совершить  это  один  раз,  создав  из  вакуума  тот
первичный  илем,  из  которого  образовалась  наша  Все¬
ленная,  то  почему  бы  не  допустить  возможность  по¬
вторения  подобного  явления  в  малых  масштабах?..
 Девиде  снова  едва  заметно  поморщился.  Он  не  лю¬
бил,  когда  Хэксли  заговаривал  о  боге.  Сам  он  не  верил,
хотя,  с  другой  стороны,  не  мог  считать  себя  и  убежден¬
ным  атеистом.  Вопрос  представлялся  Девидсу  в  доста¬
точной  степени  туманным,  а  по  своему  обыкновению
он  предпочитал  для  собственного  спокойствия  над  по¬
добными  вопросами  не  задумываться.  К  религиозным
убеждениям  других  людей  он  относился  вполне  терпимо,
но  откровенно  утилитарное  отношение  Хэксли  к  богу
ему  претило.  Получалось  так,  будто  богу  только  и  дел,
что  заботиться  о  благе  Хэксли.  Это  раздражало  Де-
видса.
 Поэтому  он  не  удержался  и  с  откровенной  иронией
спросил:
 — 	Допустить  повторение,  но  без  его  непосредствен¬
ного  участия?  Это  вы  имеете  в  виду?
 — 	Напрасно  вы  иронизируете,  Кристиан,—миро¬
любиво  откликнулся  Хэксли.—  Вы  ведь  прекрасно
знаете,  что  речь  идет  совсем  не  о  том  боге,  который
изображен  на  иконах.  Я  имею  в  виду  некий  высший
разум,  незримо  управляющий  нами.
 — 	Сверхцивилизацию,  что  ли?
 62

— 	Не  смейтесь,  Кристиан.  Вот  именно,  сверхци¬
вилизацию...  Но  если  вам  так  удобнее,  то  будем  назы¬
вать  этот  высший  разум  природой.  Однако  вернемся
лучше  к  нашей  проблеме  материализации  вакуума.
 — 	Вы  же  знаете,  шеф,  подобные  задачи  не  по  мне..,.
А  мальчики,  насколько  я  знаю,  только  об  этом  и  ду¬
мают.
 Мальчиками  он  называл  молодых  теоретиков,  со¬
трудничавших  в  бюро.
 — 	Они  вам  что-нибудь  показывали?  —  быстро  спро¬
сил  Хэксли.
 — 	Только  самые  предварительные  расчеты.  В  об¬
щем,  ничего  определенного.
 — 	Вы  же  знаете,  Кристи,  я  до  сих  пор  никогда  ни
о  чем  вас  раньше  времени  не  спрашивал,—  произнес
Хэксли,  как  бы  оправдываясь.—  Я  никогда  вас  не  то¬
ропил.  Но  на  этот  раз...
 Он  многозначительно  взглянул  на  Девидса,  как  бы
ожидая  вопроса,  но  Девиде  промолчал.
 Хэксли  в  упор  посмотрел  на  него  из-под  нависших
бровей,  сходившихся  на  переносице.
 — 	Я  хочу  знать  ваше  мнение,  Кристи.  Что  думаете
об  этой  задаче  вы?  Вы  сами...  Только  откровенно.
 — 	Я  ведь  сказал  уже,  что  эта  задача  не  по  мне.
 — 	И  все-таки.  Должно  же  у  вас  быть  какое-то  соб¬
ственное  отношение  к  проблеме,—  настаивал  Хэкс¬
ли.
 — 	Ну,  если  хотите,—  выдавил  Девиде.—  Лично  я
думаю,  что...  В  общем,  на  мой  взгляд,  эта  задача  не¬
разрешима.  По  крайней  мере,  при  современном  состоя¬
нии  теоретической  физики.
 — 	Но  ведь  физически  процесс  возможен.
 — 	В  принципе...  может  быть.
 — 	А  если  так,—  убежденно  сказал  Хэксли,—  про¬
цессом  можно  овладеть.  Надо  только  раскрыть  соот¬
ветствующие  закономерности.
 Девиде  пожал  плечами.
 — 	А  как  по-вашему,—  продолжал  Хэксли,—  маль¬
чики  могут  справиться?
 — 	Они  талантливы,—  неопределенно  сказал  Девиде.
 Хэксли  вновь  посмотрел  на  него  в  упор.
 — 	Слушайте  меня,  Кристи,—  сказал  он  глухо.—
Я  верю  в  вас.  Эту  задачу  решите  вы.
 — 	Я?—Девиде  был  искренне  изумлен.—  Это  не¬
возможно...  Вы  же  знаете...
 63

— 	Но  ведь  одну,  казалось  бы,  неразрешимую  за¬
дачу  вы  уже  решили.
 — 	Это  было  давно.  И...  случайно.
 — 	Вот  именно,—  подхватил  Хзксли.—  Это  меня  и
обнадеживает.
 Лицо  Девидса  покрылось  румянцем.  Никогда  до
сих  пор  Хэксли  не  высказывал  своего  мнения  о  его
былом  открытии  столь  откровенно.
 — 	Я  вас  не  понимаю,—  глухо  сказал  Девиде.
 — 	Если  природа  однажды  отметила  вас  своей  ми¬
лостью...—  произнес  Хэксли  голосом  пророка.—  Это
должно  произойти  еще  раз.  Слышите,  Девиде?
 Девиде  вздрогнул.  Вообще-то,  он  не  был  суеверным,
но  убежденный  мистицизм  Хэксли  невольно  произвел
на  него  сильное  впечатление.
 Он  попытался  взять  себя  в  руки.
 — 	У  каждого  исследователя  в  жизни  бывает  лишь
одно  крупное  открытие.  Я  свое  уже  сделал.  Нет,  Хэксли,
не  надейтесь.  Я  не  смогу,  не  те  годы.
 — 	Нет,  сможете!  —  Хэксли  сверлил  Девидса
взглядом.
 — 	Послушайте,  Хэксли,—Девиде  старался  гово¬
рить  как  можно  проникновеннее.—  Почему  вы  так
убеждены,  что  господь  бог  обязательно  должен  пойти
вам  навстречу?  Насколько  мне  известно,  священное
писание  утверждает,  что  человек  есть  раб.
 — 	Я  не  разделяю  этой  точки  зрения,—  твердо  за¬
явил  Хэксли.—  Бог  затем  и  создал  человека,  чтобы  он
осуществлял  его  творческие  планы.
 — 	Возможно,—  устало  согласился  Девиде.—  Но  от¬
куда  вы  знаете,  что  в  его  творческие  планы  входит,
чтобы  именно  я  решил  вашу  задачу?
 — 	Он  дал  знак,—  серьезно  сказал  Хэксли.—  То
ваше  случайное  открытие.
 Девиде  отвернулся  к  окну.
 — 	Так  что  же  вы  хотите?  —  спросил  он,  не  глядя
на  Хэксли.
 — 	Я  хочу,—  медленно  заговорил  Хэксли,—  я  хочу,
чтобы  вы  собрали  все  силы  своей  души.  Сейчас  же.
Этим  вечером...  Напрягите  свой  мозг...  И  решение
придет.
 Он  словно  гипнотизировал  Девидса.
 — 	Нет,  мне  это  не  по  плечу,—  прошептал  Девиде.
 — 	Вам  будет  откровение,—  пророчески  произнес
Хэксли.

— 	Господи,—  простонал  Девиде,—  Но  почему  вам
понадобился  именно  я?  Я  уже  стар,  Хэксли.  Пусть
кто-нибудь  из  молодых.  Если  вы  убеждены  в  том,  что
бог  так  уж  к  вам  благоволит,  то  он  с  тем  же  успехом
может  ниспослать  свое  откровение  кому-нибудь  из  на¬
ших  мальчиков.  Ну  киньте,  в  конце  концов,  жребий,
как  делали  в  старину.
 — 	Жребий?  —  удивленно  переспросил  Хэксли.
 — 	Да,  жребий.  И  постарайтесь  убедить  того,  на
кого  он  выпадет,  что  проблема  разрешима...  с  божьей
помощью.
 В  комнате  наступило  молчание  —  казалось,  Хэксли
всерьез  взвешивает  предложение  Девидса.
 — 	Жребий?  —  повторил  он  задумчиво.
 Но  потом  встал  и  сказал  совсем  другим,  безапелля¬
ционным  тоном:
 — 	Надеюсь,  вы  поняли  мое  задание,  Девиде...  По¬
старайтесь.  Я  прошу  вас,  Кристи...  Это  моя  личная
просьба.  От  этого  сейчас  зависит  все.  Не  буду  скры¬
вать—  мое  финансовое  положение...  Одним  словом,
только  это  может  меня  спасти.  И  потому  я  вас  очень
прошу,  Кристи.
 Не  прощаясь,  он  быстро  вышел  из  комнаты.
 Девиде  долго  растерянно  смотрел  ему  вслед.  Хэксли
еще  никогда  не  был  столь  откровенен.  Да  и  что  ни
говори,  он,  Девиде,  многим  ему  обязан.  Очень  многим.
Если  бы  не  это  его  бюро,  что  бы  он  делал?  Он,  исчер¬
павший  себя  теоретик?  Кому  он  был  нужен?  Счастливо
заработанная  известность  очень  быстро  бы  испарилась,
и,  оказавшись  без  единого  кларка  в  кармане,  он,  скорее
всего,  давно  закончил  бы  свой  путь  в  каком-нибудь
ужасном  приюте  для  бездомных.  Хэксли  спас  его.
 Девиде  тяжело  поднялся  со  своего  уютного  привыч¬
ного  кресла,  достал  из  маленького  секретера,  который
много  лет  не  открывал,  стопку  чистых  листов  бумаги,
снял  с  полки  несколько  книг  и  справочников  и,  вздох¬
нув,  уселся  за  письменный  стол.
 Четверо  уходят  на  службу.  Это  была  уже  третья  под¬
ряд  суббота,  когда  они  должны  были,  как  и  в  обычные
дни,  отправляться  на  службу".
 — 	Ну,  пошел  отдыхать,—  иронически  сообщил  Сойк,
худощавый  молодой  человек  с  острыми  чертами  продол¬
говатого  лица  и  насмешливым  взглядом,  поправляя
перед  зеркалом  свой  ядовито-синий  галстук.—  Спасибо
 5  —560
 65

шефу,  он  так  заботится  о  нашем  здоровье,  что  решил
по  субботам  избавить  нас  от  домашних  дел.
 — 	Но  как  знать,  может  быть,  именно  в  субботу
ты  и  решишь  свою  великую  проблему,—  в  тон  ему  от¬
ветила  Люси.
 Она  только  что  поднялась  с  постели,  накинув  на
себя  яркий  утренний  халатик,  и,  стоя  возле  стола,
аппетитно  потягивала  горячий  кофе.
 — 	Это  по  плечу  разве  что  господу  богу,—  бодро
ответил  Сойк.
 — 	А  ты  постарайся.
 — 	Пусть  старается  моя  голова,—  усмехнулся  Сойк,—
если  уж  ей  так  захочется.  А  я  лучше  почитаю  вот  этот
детективчик.
 Он  помахал  рукой  и  исчез  в  дверях.
 Люси  тепло  улыбнулась  ему  вслед.
 В  этот  утренний  час  разговор  на  ту  же  тему  про¬
исходил  еще  в  одной  квартире.
 Грехем,  веснушчатый  юноша  с  пышной  рыжеватой
шевелюрой  и  маленькой  бородкой  клинышком,  тороп¬
ливо  одевался  прямо  на  кухне  под  неумолчное  ворчание
жены.  Он  почти  всю  ночь  провел  за  преферансом,  с
трудом  поднялся  и  теперь  спешил,  завтракая  на
ходу.
 — 	Господи...  хотя  бы  в  субботу  дал  поспать,—  глухо
причитала  Дорин.—  Не  понимаю,  зачем  тебе  понадоби¬
лось  это  идиотское  бюро.  Шел  бы  работать  в  колледж,
как  все  приличные  люди.  И  денег  больше,  чем  у  этого
вашего  Хэксли,  и  уважение...
 — 	Но  я  же  говорил  тебе,—  промычал  Грехем,  ста¬
раясь  справиться  с  куском  зачерствевшего  пирога.—
У  меня  способности  к  теории.  Именно  здесь  я  могу  до¬
биться  чего-то  значительного.
 — 	Ну-ну,—  скептически  произнесла  Дорин.—  Но¬
вый  Эйнштейн...  Но  я-то,  кажется,  уже  устала  ждать.
 Она  повернулась  и  демонстративно  удалилась  в
спальню.
 Грехем  что-то  пробормотал  про  себя,  давясь,  про¬
глотил  непрожеванный  кусок  и,  напялив  шляпу,  вы¬
бежал  за  дверь.
 В  третьей  квартире  события  приняли  более  мрачный
оборот.  Кэтрин,  молодая,  но  рано  увядшая  от  семейных
забот  женщина,  уперев  руки  в  боки,  истерически  кри¬
чала  на  своего  мужа,  молча  надевавшего  темный  тви¬
довый  пиджак  с  локтями,  обшитыми  кожей.  Он  спешил,
 66

торопясь  скорее  уйти  из  дому  и  избавиться  от  очередной
семейной  сцены.
 — 	Опять  ты  уходишь,  Сигрен.  Все  взваливаешь  на
меня.  Всю  черную  работу.  Нашел  себе  бесплатную
прислугу?!
 — 	Но,  Кэт,—  робко  возразил  Сигрен,—  ведь  я  ухожу
не  гулять,  я  иду  на  службу.
 — 	А  мне  что  до  этого?  —  еще  громче  закричала  Кэт.—
Подумаешь,  служба!  Приносишь  какие-то  гроши,  на
которые  я  едва  свожу  концы  с  концами.  Лучше  бы  за¬
нялся  каким-нибудь  мужским  делом.
 Сигрен  стремительно  выскочил  на  площадку  и  в
сердцах  хотел  было  хлопнуть  дверью,  но  в  последний
момент  все-таки  сдержался  и  тихонько  прикрыл  ее,
неслышно  щелкнув  замком.
 Вздохнув,  он  стал  спускаться  по  лестнице...
 Четвертый  «мальчик»  —  Ленгли,  коренастый  парень
невысокого  роста,  чем-то  напоминающий  профессио¬
нального  боксера,  бодро,  без  помощи  будильника,
вскочил  точно  в  намеченное  время,-  с  удовольствием
сделал  зарядку,  выпил  стакан  крепкого  кофе  с  бутер¬
бродами  и,  весело  насвистывая,  вышел  на  улицу  в  пре¬
красном  настроении.
 Он  был  еще  не  женат.
 Помни,  помни  день  субботний.  В  субботу,  за  пятнад¬
цать  минут  до  конца  рабочего  дня,  Хэксли  собрал  со¬
трудников  теоретического  отдела.
 — 	Я  хочу  еще  раз  вернуться  к  задаче,  которую  пе¬
ред  вами  поставил,—  начал  он,  поглядывая  исподлобья
своими  глубоко  посаженными  глазами  на  четырех  мо¬
лодых  людей,  довольно  свободно  расположившихся
перед  ним  в  глубоких  удобных  креслах.—  Хочу  наде¬
яться,  что  вы  достаточно  отчетливо  представляете,  как
важно  ее  решение  для  нас  с  вами,  ну  и,  разумеется,
для  науки.
 Хэксли,  как  обычно,  начал  совсем  тихо,  но  затем
голос  его  окреп.
 — 	Еще  никто  и  никогда  не  осмеливался  ставить
перед  собой  столь  трудную  проблему.
 — 	Но  мы  работаем  как  звери,—  отозвался  Сойк.
 — 	Мы  все  это  знаем  не  хуже  вас,  шеф,—  заметил,
поправляя  огромные  очки  в  роговой  оправе,  Грехем.—
Материализация  вакуума...  виртуальные  частицы...  из¬
влечение  химических  элементов...  Да  мне  это  все  уже
по  ночам  снится.
 **
 67

— 	В  те  ночи,  которые  свободны  от  преферанса,—
с  добродушной  усмешкой  вставил  Сойк.
 — 	И  вообще,  шеф,  вы  играете  не  по  правилам,—
сказал  Ленгли,  подхватывая  шутливый  тон  Сойка  и
стремясь  тем  самым  облечь  неприятный  разговор,  на¬
чатый  Хэксли,  в  более  легкомысленную  форму.—  Разве
это  гуманно  —  говорить  такие  вещи  в  субботу?  Мы  и
так  согласились  работать  шесть  дней  в  неделю.  Воск¬
ресенье  —  единственный  оставшийся  день,  когда  мы
можем  забыть  об  этих  проклятых  позитронах,  дырках,
сингулярностях,  поляризации  и  прочей  чертовщине...
Нет,  у  меня  на  воскресенье  свои  планы...
 — 	Боюсь,  это  воскресенье  будет  не  совсем  таким,
как  вы  ожидаете,—  странно  произнес  Хэксли.
 — 	Что  касается  меня,—  с  мрачным  видом  заметил
Сигрен,—  что  касается  меня,  я  совершенно  убежден  —
мы  вообще  бесполезно  убиваем  время.  Проблема  абсо¬
лютно  неразрешима.  Абсолютно.
 — 	Вы  так  думаете?  —  прищурившись,  спросил  Хэке-
ли  и,  выдержав  многозначительную  паузу,  медленно
обвел  взглядом  присутствующих.—  А  что  бы  вы  ска¬
зали...  что  бы  вы  сказали,  если  бы  узнали,  что  Девиде
все-таки  решил  эту,  как  вы  утверждаете,  неразрешимую
проблему?
 — 	Ну  что  ж,—  заметил  Ленгли,  беззаботно  пожимая
плечами,—  Девидсу  и  карты  в  руки.—  И  добавил,
ехидно  ухмыльнувшись:  —  Ведь  он  же  главный  теоре¬
тик,  и  вообще...
 Сойк  поглядел  на  часы.
 — 	Между  прочим,  до  конца  рабочего  дня  осталось
четыре  минуты,—  сообщил  он.—  Двести  сорок  секунд.
Нет,  уже  двести  двадцать  пять.
 — 	Так  вот,—  продолжал  Хэксли,  не  обращая  вни¬
мания  на  выпад  Сойка,—  Девиде  в  самом  деле  нашел
решение.
 — 	Это  серьезно?  —  заинтересовался  Сойк.
 — 	Как  нельзя  более.  Девиде  действительно  решил
задачу.  И  сделал  это,  как  всегда,  блестяще.
 — 	Как  всегда?  —  неопределенно  протянул  Сойк.
 — 	Значит,  фортуна  все-таки  улыбнулась  старине
Девидсу  еще  раз?  —  заметил  Ленгли.—  Признаться,
не  ожидал.  Но  что  с  нее  взять.
 — 	А  как  он  это  сделал?  —  привстал  со  своего  места
Грехем.—  Как  выглядит  решение?  Вы  можете  сказать?
 — 	Не  все  ли  тебе  равно,—  перебил  Сойк.—  Глав¬
 ка

ное,  решение  получено,  и  нам  не  нужно  больше  над
всем  этим  мучиться.  Господи,  наконец-то  я  засну  спо¬
койно...
 — 	Что-то  мне  не  верится,—  покачал  головой  Сиг-
рен.—  Во  всяком  случае,  пока  не  увижу  собственными
глазами...  И  потом,  вот  что  странно,—  он  почему-то
посмотрел  на  сидевшего  рядом  Ленгли,—  я  совсем  не¬
давно  видел  Девидса,  но  он  мне  ничего  не  сказал.
 — 	Очень  интересно,—  встрепенулся  Хэксли.—  Вы
видели  Девидса?  В  котором  часу  это  было?
 — 	Около  часу  дня.
 — 	А  что  в  этом  особенного?  —  удивился  Ленгли.—
Я  тоже  заходил  к  нему  примерно  в  то  же  время.
 — 	И  я,—  сказал  Грехем.
 — 	И  вы  тоже?  —  спросил  Хэксли,  обращаясь  к
Сойку.
 — 	Нет,—  сказал  Сойк,  секунду  помедлив  и  почему-то
отведя  глаза  в  сторону.—  Нет,  сегодня  я  Девидса  во¬
обще  не  видел.
 — 	А  в  чем,  собственно,  дело,  шеф?  —  поинтересо¬
вался  Ленгли.
 Однако  Хэксли  не  обратил  внимания  на  вопрос.
Хэксли  никогда  не  реагировал  на  высказывания  своих
служащих,  если  не  считал  это  необходимым.  Внима¬
тельно  выслушав  вопрос  или  возражение,  он  как  ни
в  чем  не  бывало  продолжал  свои  рассуждения  с  того
самого  слова,  на  котором  его  прервали.
 — 	Сегодня  днем  —  это  было  около  половины  пер¬
вого  —  Девиде  пригласил  меня  к  себе  и  сообщил,  что
ему  наконец  удалось  решить  задачу.  Он  показал  мне
несколько  листков,  исписанных  формулами,  и  принялся
объяснять  суть  дела.  Ему  удалось  найти  совместное
решение  уравнений  гиперполя  и  виртуальных  про¬
цессов.
 — 	Но  как  же  это?  —  подал  голос  Грехем.—  Это
же  явно  тупиковый  путь.  Мы  не  раз  обсуждали  подоб¬
ный  вариант,  но...
 — 	Подожди,—  остановил  его  Сойк.—  Возможно,  Де¬
виде  нашел  что-то  неожиданное.  Не  так  ли,  шеф?
 — 	Возможно,—  сухо  согласился  Хэксли.—  Но,  к
сожалению,  мне  это  неизвестно.
 — 	Как,  Девиде  вам  ничего  не  объяснил?  —  вскочил
Сойк.—  Ну  тогда  я  пойду  и  притащу  его  сюда.
 — 	Подождите,  Сойк,—  поморщился  Хэксли.—  Так
вот,  когда  Девиде  начал  свои  объяснения,  я  как  раз
 69

вспомнил,  что  должен  звонить  по  важному  делу,  и  вы¬
нужден  был  на  время  прервать  наш  разговор.  Потом
набежали  всякие  другие  дела...  Только  без  пяти  минут
три  я  вернулся.  Но  Девиде...—  Хэксли  на  мгновение
замолчал  и  обвел  тяжелым  взглядом  своих  собеседни¬
ков.—  Он  был  мертв.
 — 	Мертв?  —  воскликнул  Ленгли.—  Ничего  себе!  Но
почему  же  вы  нам  сразу  не  сообщили?  Не  позвали  нас?
 — 	Ему  уже  все  равно  нельзя  было  помочь.
 — 	От  чего  же  он  умер?  —  глухо  спросил  Сигрен.
 — 	Сердце,—  сообщил  Хэксли.—  Во  всяком  случае,
таково  заключение  врача.
 — 	Почему  же  все-таки  вы  нам  сразу  об  этом  не  ска¬
зали?  —  настойчиво  повторил  Сойк.
 — 	Когда  я  застал  Девидса  мертвым,—  резко  про¬
изнес  Хэксли,  игнорируя  вопрос  Сойка,—  я,  естест¬
венно,  стал  искать  листки  с  формулами.  Но  я  их  не
нашел.
 — 	То  есть  как?  —  не  понял  Сойк.
 — 	Куда  же  они  могли  исчезнуть?  —  удивился  Гре¬
хем.
 — 	Вот  и  я  спрашиваю:  куда?  —  холодно  сказал
Хэксли.
 — 	Это  вы  нас  спрашиваете?  —  протестующе  вос¬
кликнул  Ленгли.
 — 	Кроме  меня,—  продолжал  Хэксли  все  тем  же
ледяным  тоном,—  в  кабинет  Дэвидса  мог  зайти  только
кто-то  из  вас,  из  вас  четверых.
 — 	Вы  хотите  сказать?..—  возмутился  Ленгли.—  В  та¬
ком  случае  я  ухожу.
 — 	Ия,—  поддержал  его  Сойк.
 — 	Не  торопитесь,—  мрачно  произнес  Хэксли.—  Все
равно  вы  отсюда  не  выйдете.  Все  двери  заперты.
 — 	Вот  как?  —  изумился  Сойк.
 — 	Однако...  Вы  не  имеете  права  —  начал  было
Грехем,  резким  движением  сдернув  очки,  что  означало
у  него  высшую  степень  возбуждения.
 Но  Хэксли  довольно  бесцеремонно  прервал  его:
 — 	Мне  кажется,  молодые  люди,  вы  не  совсем  ясно
представляете  серьезность  положения.  Совершена  кра¬
жа,  да,  да,  кража,  будем  называть  вещи  своими  име¬
нами.  Похищен  ценнейший  документ,  который,  вы  это
знаете  не  хуже  меня,  дороже  золота.  И  это  мог  сде¬
лать,—  Хэксли  запрокинул  голову  и  уставился  куда-то
в  пространство,—  это  мог  сделать...  только  один  из  вас.
 70

— 	Тогда  уж  —  один  из  нас,—  поправил  Сойк,—
Вы  тоже  были  в  кабинете  у  Девидса,  шеф,  и,  кстати,
первый  обнаружили,  что  он  умер.
 Хэксли  натянуто  улыбнулся.
 — 	Я  надеюсь,  вы  понимаете,  что  подобное  предпо¬
ложение  просто  нелепо.  Зачем  я  стану  похищать  до¬
кументы,  которые  и  без  того  мне  принадлежат?  Ведь
все  вы  работаете  на  меня.  Не  так  ли?
 В  кабинете  наступила  тягостная,  тишина.
 — 	Так  вот,—  жестко  сказал  Хэксли.—  Листки  долж¬
ны  быть  возвращены.  И  пока  это  не  будет  сделано,  ни¬
кто  из  вас  отсюда  не  выйдет.
 — 	Боюсь,  шеф,  все  это  вам  дороже  обойдется,—
съязвил  Сойк.—  Придется  кормить  нас  до  самой  ста¬
рости.
 — 	Не  волнуйтесь,  Сойк,—  спокойно  возразил  Хэкс¬
ли.—  Так  долго  это  не  протянется.  Если  до  утра  по¬
недельника  бумаги  не  будут  возвращены,  мне  придется
сообщить  обо  всем  полиции.
 — 	Неужели  вы  нас  всерьез  подозреваете?  —  уди¬
вился  Сойк.
 — 	Я  не  верю  в  привидения,  Сойк,—  резко  возразил
Хэксли.—  И  не  вижу,  как  бы  вы  все  смогли  передо
мной  оправдаться.  Разве  что  принесли  бы  мне  свое
собственное  решение.  Тогда  бы  я  поверил,  что  вам
незачем  было...  похищать  его  у  Девидса.  Но  боюсь,
что  вам  не  по  плечу...  Подумайте  над  тем,  что  я  сказал...
А  пока  желаю  вам  приятно  провести  воскресенье...
И  не  беспокойтесь,  я  сообщу  все,  что  нужно,  вашим
женам.
 *  *  #
 Здесь  самое  время  ненадолго  остановиться  и  взглянуть
на  фантастическую  проблему  «материализации  ваку¬
ума»  с  позиций  современной  физики.  В  свое  время  счи¬
талось,  что  вакуум  —  это  просто  пустота,  ничто,  про¬
странство,  полностью  лишенное  материи,  своеобразная
арена,  на  которой  разыгрываются  все  происходящие
в  природе  вещественные  процессы.  Пустое  мировое
пространство,  заполненное  различными  объектами,  со¬
стоящими  из  вещества,—  звездами,  планетами,  туман¬
ностями,  такова  была  картина  мира,  построенная  клас¬
сической  физикой.  Но  этим,  на  первый  взгляд  естест¬
венным  представлениям  суждено  было  со  временем
 п

претерпеть  весьма  существенные  изменения.  Сперва
выяснилось,  что  полной  пустоты  в  природе  нет,  нет
даже  там,  где  совершенно  отсутствует  какое-либо  ве¬
щество.  Уже  в  XIX  столетии  М.  Фарадей  утверждал,
что  материя  присутствует  везде  и  нет  промежутков
пространства,  не  занятых  ею.  Любая  область  простран¬
ства  всегда  заполнена,  если  не  веществом,  то  какими-то
другими  видами  материи  —  различными  излучениями
и  физическими  полями,  например  электрическими,  маг¬
нитными,  гравитационными.  Но  даже  с  этими  поправ¬
ками  пространство  все  еще  оставалось  вместилищем,
содержащим  бесчисленное  количество  материальных  объ¬
ектов.  Однако  со  временем  обнаружился  удивительный
факт:  если  бы  нам  каким-то  способом  удалось  совер¬
шенно  опустошить  некоторую  область  пространства,
изгнать  из  нее  все  частицы,  излучения  и  поля,  то  нечто
все  равно  осталось  бы!
 Физический  вакуум  —  это  весьма  своеобразная  скры¬
тая  форма  существования  материи.  Считается,  что  в
каждой  точке  пространства  существуют  «нерожденные»
частицы  всех  возможных  видов.  Но  их  энергия  недо¬
статочна  для  того,  чтобы  они  могли  появиться  в  виде
реальных  частиц.  Однако,  согласно  представлениям
современной  квантовой  физики,  в  пустоте  на  очень
короткое  время  может  появляться  определенная  энер¬
гия,  которая  вызывает  рождение  пар  «частица  —  ан¬
тичастица».  Разлететься  и  продолжить  свое  сущест¬
вование  как  реальные  частицы  они  не  могут,  так  как
подобное  образование  вещественных  частиц  из  ничего
противоречило  бы  закону  сохранения  энергии.  Поэтому
родившиеся,  частицы  и  античастицы  тут  же  сливаются
и  исчезают.  Такие  частицы,  возникающие  лишь  на
короткие  промежутки  времени,  получили  название  вир¬
туальных  частиц.  Они  постоянно  образуются  и  уни¬
чтожаются  в  вакууме.  Это  своеобразное  «кипение»
пустоты  физики  назвали  «нулевыми  колебаниями»  ва¬
куума.  Вакуум  —  эго  сложнейшая  система  «кипящих»
виртуальных  частиц  всевозможных  сортов.
 Все  это  не  просто  впечатляющая  физико-теоретиче¬
ская  конструкция  —  при  определенных  условиях  ну¬
левые  колебания  вакуума  могут  проявлять  себя  различ¬
ными  физическими  эффектами.  Некоторые  из  них  уда¬
лось  экспериментально  зарегистрировать.
 Но,  может  быть,  самое  поразительное  состоит  в  том,
что  прд  воздействием  внешних  сил,  например  достаточно

мощных  электромагнитных  полей  или  полей  тяготения,
возникшие  в  вакууме  виртуальные  частицы  могут  пре¬
вращаться  в  частицы  вполне  реальные!  Более  того,  в
настоящее  время  интенсивно  разрабатывается  теория,
согласно  которой  вся  наша  Вселенная  возникла  вслед¬
ствие  своеобразного  «всплеска»  физического  вакуума,
в  результате  которого  в  конечном  счете  образовалось
огромное  количество  реального  вещества,  послужив¬
шего  материалом  для  формирования  различных  косми¬
ческих  объектов.
 Сейчас  трудно  судить  о  том,  получит  ли  эта  теоре¬
тическая  возможность  когда-нибудь  практические  при¬
ложения,  научится  ли  человечество  извлекать  вещество
из  вакуума.  Но  это  уже  совсем  другой  вопрос...
 Вернемся  к  нашему  повествованию.
 *  *  *
 Напряженный  разговор
 — 	Нет,  как  вам  это  нравится?  —  воскликнул  Ленг¬
ли,  когда  за  Хэксли  захлопнулась  дверь.—  Этот  старый
хрыч  всерьез  нас  подозревает.
 — 	Ноги  моей  здесь  больше  не  будет,—  сказал
Сойк.
 — 	Но  кто  другой  станет  нам  столько  платить?  —
робко  возразил  Сигрен.
 — 	Пусть  подавится  своими  кларками,—  разгоря¬
чился  Ленгли.—  Я  продал  ему  только  свой  мозг,  а
вовсе  не  право  на  оскорбления.
 — 	Легко  тебе  говорить,—  грустно  заметил  Сиг¬
рен,—  ты  человек  вольный,  а  у  меня  семья.
 — 	Мне  кажется,—  подал  голос  Грехем,—  каждый
из  нас  вправе  распоряжаться  собой  сам.
 — 	К  тому  же  я  вовсе  не  хочу  страдать  из-за  кого-
то,—  добавил  Сигрен.
 — 	Что  ты  хочешь  этим  сказать?  —  резко  повернулся
к  нему  Ленгли.
 Сигрен  пожал  плечами:
 — 	Но  ведь  и  в  самом  деле  в  кабинет  Девйдса,  кроме
нас  четверых,  войти  никто  не  мог.
 — 	На  что  это  ты  намекаешь?  —  возмущенно  спро¬
сил  Ленгли,  угрожающе  наступая  на  Сигрена.—  Да
за  такие  слова  тебе  следовало  бы  просто  набить  рожу.
Скажи  спасибо,  что  ты  отец  троих  детей.
 п

— 	Подождите  ссориться,—  примирительно  сказал
Сойк,—  кажется,  мы  и  в  самом  деле  влипли  в  прене¬
приятную  историю.  Надо  спокойно  во  всем  разобраться.
 — 	Как  же  ты  думаешь  это  сделать?  —  скептически
осведомился  Ленгли.
 —  Нас  всего  четверо,—  вмешался  Грехем.—  И  разве
мы  первый  день  знаем  друг  друга?  Мы  должны  поста¬
раться  общими  усилиями  восстановить  все  события
сегодняшнего  дня.
 — 	Он  прав,—  сказал  Сойк.—  Пусть  каждый  вспом¬
нит  все,  что  произошло  с  ним  сегодня.
 — 	Хорошо,—  зловеще  произнес  Сигрен  из  своего
угла,  куда  его  загнал  Ленгли.—  Я  не  хотел  вмеши¬
ваться  в  это  дело.  Не  хотел...  Но  раз  ты  сам  пожелал...
 — 	Ну...  Что  же  ты  замолчал?  —  все  еще  с  угрозой
осведомился  Ленгли.—  Говори!
 Сигрен  весь  сжался  и,  уставившись  куда-то  в  пол,
тихо  произнес:
 — 	Зачем  ты  сказал,  что  не  заходил  к  Девидсу,  Сойк?
 — 	Ноя  действительно  к  нему  не  заходил,—  передер¬
нул  плечами  Сойк.
 — 	Не  знаю,  зачем  это  тебе  понадобилось?  —  все
так  же  тихо  произнес  Сигрен,  продолжая  упорно  рас¬
сматривать  носки  своих  туфель.—  Но  я  сам  видел,  как
ты  выходил  из  его  кабинета.
 Ленгли  присвистнул:
 — 	Вот  как?  Любопытно.
 Теперь  все  трое  смотрели  на  Сойка.
 — 	Да  что  вы  так  на  меня  уставились?  —  огрыз¬
нулся  Сойк.—  Ну  хорошо,  хорошо.  Я  действительно
заходил  к  Девидсу.  А  почему  не  сказал?  Почувство¬
вал  —  наш  шеф  что-то  затевает.  Не  хотел  впутываться...
 — 	Ты  что-то  крутишь,  Сойк,—  прищурился  Ленг¬
ли.—  Ох,  что-то  ты  крутишь.  Хитришь,  как  всегда?
 — 	Зачем  же  мне  хитрить?  —  Сойк  обвел  всех  на¬
смешливым  взглядом.—  Мне-то  нечего  опасаться.  Я  ведь
заходил  к  Девидсу  сразу  после  того,  как  оттуда  вышел
Хэксли.  Как  раз  в  тот  самый  момент,  когда,  по  его
словам,  он  пошел  к  себе  в  кабинет  звонить  по  телефону.
Значит,  все  вы  были  там  уже  после  меня.  Не  правда  ли,
Сигрен?
 Сигрен  промолчал.  Он  окончательно  сник.
 — 	Вот  так,—  у  Сойка  был  вид  победителя.—  А  рас¬
четы,  естественно,  мог  забрать  у  Девидса  только  гот,
кто  заходил  последним.  Когда  Девиде  был  уже  мертв.
 74

Так  кто  же  из  вас  был  у  него  последним?  А?  Может
быть,  ты,  Сигрен?
 — 	Нет.  Нет...  нет,—  от  волнения  Сигрен  начал
ваикаться.—  О-о-он  б-был  жив...
 — 	А  чем  ты  можешь  это  доказать?  —  спросил  Ленгли.
 Сигрен  молча  опустил  голову.
 — 	Неужели  ты  решился  на  такое  дело,  Сигрен?  —
удивленно  произнес  Грехем.
 — 	Нет!  —  с  ужасом  выкрикнул  Сигрен.—  Это  не  я.
 — 	А  доказательства?  —  повторил  Ленгли.
 Неожиданно  на  помощь  Сигрену  пришел  Сойк.
 — 	А  почему,  собственно,  Сигрен  должен  убеждать
нас  в  том,  что  не  он  взял  расчеты?  У  нас  здесь  пока  еще
не  суд,  и  никто  ни  в  чем  не  обязан  оправдываться.
Мы  просто  хотим  выяснить,  кто  заходил  к  Девидсу
последним.
 — 	Мне  кажется,  Сойк  прав,—заметил  Грехем,—
И  вообще  мы  делаем  что-то  не  то.  Мы  не  должны  подо¬
зревать  друг  друга...
 — 	Сойк,  ты  помнишь,  я  сегодня  показывал  тебе
уравнение  с  дельта-оператором?  —  вдруг  как-то  нев¬
попад  спросил  Сигрен.
 — 	Да,  было  дело,—  подтвердил  Сойк.
 — 	Вот  с  этим-то  уравнением  я  и  ходил  к  Девидсу.
И  он  мне  кое-что  посоветовал.  Смотрите,  здесь  его
пометки.
 Сигрен  протянул  листок,  исписанный  формулами.
Ленгли,  стоявший  ближе  всех  к  Сигрену,  взял  листок
и  стал  внимательно  его  рассматривать.
 — 	Да,  это  рука  Девидса,—  подтвердил  он  нако¬
нец.—  Точно.
 — 	Значит,  Сигрен  видел  Девидса  живым,—  резю¬
мировал  Сойк.
 — 	Ничего  это  не  значит,—  возразил  Ленгли.—  Твоя
бумажка,  Сигрен,  с  пометками  Девидса  еще  ни  о  чем
не  говорит.
 — 	Ну,  знаешь!  —  вспыхнул  Сигрен.—  Что  же,  он
мертвый,  что  ли,  писал?
 — 	Писал-то  он  не  мертвый.  Но  потом  вполне  мог
умереть,  пока  ты  еще  не  успел  выйти  из  кабинета.
 — 	Значит,  я  бросил  его  мертвого  и  никому  ничего
не  сказал?
 — 	Не  знаю  Я  ведь  ничего  не  утверждаю,  а  только
исследую,  так  сказать,  возможные  теоретические  ва¬
рианты.

— 	Неужели  ты  всерьез  думаешь,  Ленгли,—  печаль¬
но  спросил  Сигрен,—  что  я  мог...  это  сделать?  Бог  бы
меня  наказал.
 — 	А,  ну  да,—  с  насмешливой  улыбкой  протянул
Грехем,—  об  этом  я  совсем  забыл.
 — 	В  самом  деле,  что  ты  к  нему  привязался,  Ленг¬
ли,—  вмешался  Сойк.—  Мы  прошли  только  половину
пути.  Остаетесь  еще  ты  и  Грехем.  Кто  же  из  вас  был
последним?
 Некоторое  время  все  молчали,  потом  Грехем  нехотя
сказал:
 — 	Мы  заходили  к  Девидсу...  вместе.
 — 	Как,  вдвоем?  —  удивился  Сойк.
 — 	Да.
 — 	Что  же  ты  раньше  не  сказал?
 — 	Я  не  знал,  что  это  понадобится.  Не  знал,  что  мы
были  там  после  всех.
 — 	Любопытно  получается,—  Сойк  прошелся  взад
и  вперед  по  комнате,  присел  к  столу.—  Выходит,  по¬
следних  не  было.  Все  видели  Девидса  живым.  Странно.
Ты  что-то  хочешь  сказать,  Грехем?
 —  Ну,  уж  если,—  выдавил  из  себя  Грехем.—  Ну
хорошо,  будем  играть  в  открытую.  Мы  действительно
заходили  к  Девидсу  вдвоем.  Но  я  пробыл  там  недолго,
не  больше  пяти  минут.  Затем  я  ушел,  а  Ленгли  остался.
Ты  уж  извини  меня,  Ленгли.
 Ленгли  насупился,  но  промолчал.
 — 	Зачем  же  ты  старался  всех  убедить,  что  послед¬
ним  был  я?  —  с  упреком  спросил  Сигрен.—  Ты-то  знал,
что  это  не  так.
 — 	Я  и  сейчас  этого  не  знаю,—  зло  сказал  Ленгли.—
Да,  я  оставался  у  Девидса  после  того,  как  Грехем  ушел.
Но  это  еще  ровным  счетом  ничего  не  значит.
 — 	То  есть  как?  —  не  понял  Сигрен.
 — 	А  так...  Мы  исходим  из  неправильной  предпо¬
сылки,  будто  каждый  из  нас  мог  заходить  к  Девидсу
только  один-единственный  раз.  Пусть  я  и  в  самом  деле
был  четвертым.  Но  ведь  мог  быть  и  пятый,  и  шестой,
и  седьмой.
 — 	А  ведь  верно,—  согласился  Грехем,—  мы  должны
искать  не  четвертого,  а  последнего.
 — 	Совершенно  справедливо,—  поддержал  его  Ленг¬
ли.—  Иначе  мы  вообще  ничего  не  выясним.
 — 	Может,  кто-нибудь  предложит  способ,  как  об¬
наружить  этого  последнего?  —  вызывающе  спросил  Сойк.
 76

— 	Я  могу,—  тихо  сказал  Сигрен.—  Скажите...  я
ни  на  кого  не  указываю,  но  если  бы  какой-то  человек
взял  у  мертвого  Девидса  документы,  стал  бы  он  призна¬
ваться,  что  заходил  к  нему?  Я  спрашиваю  вас.
 — 	М-да,—  протянул  Ленгли,  глядя  на  Сойка.—
Кажется,  только  один  ты,  Сойк,  пытался  скрыть,  что
видел  Девидса.
 Сойк  поежился.
 — 	Не  думал,  что  придется  обучать  вас  формальной
логике.  Согласен,  человек,  укравший  документы,  по¬
жалуй,  не  стал  бы  заявлять  во  всеуслышание,  что  видел
Девидса.  Но  из  этого  вовсе  не  следует,  что  верно  и
обратное.  Тот,  кто  скрыл  свое  посещение  Девидса,  не
обязательно  должен  быть  вором.
 — 	Не  обязательно,—  согласился  Грехем.—  И  во¬
обще,  друзья,  все  это  мне  очень  не  нравится.  Жаль,
что  Хэксли  так  легко  удалось  посеять  между  нами
недоверие.
 — 	Это  действительно  неприятно,  Грехем,—  отозвал¬
ся  Сойк.—  Но,  к  сожалению,  условия  задачи  таковы,
что  один  из  нас  четверых  обязательно  должен  фигури¬
ровать  в  ответе.
 — 	А  мне,—  возразил  Грехем,—  эта  игра  в  четвер¬
того  лишнего  порядком  надоела.
 — 	Да,  веселую  шутку  сыграл  с  нами  Девиде  на¬
последок,—  заметил  Ленгли.—  Ничего  не  скажешь.
 — 	А  может  быть,  Хэксли...—  как-то  неопределенно
начал  Грехем.
 Сойк  внимательно  посмотрел  на  него.
 — 	Хэксли?  Но  причем  тут  Хэксли?  Быть  может,
он  и  поступил  чересчур  прямолинейно,  но...  Хэксли
нужно  решение  —  и  только.  Ведь  без  этого  он  навер¬
няка  вылетит  в  трубу  со  всей  своей  лавочкой.  И  я  даже
готов  ему  поверить  —  если  бы  сейчас  кто-то  из  нас
принес  ему  свое  решение,  он  мгновенно  забыл  бы  всю
эту  историю  с  Девидсом...  А  ты  говоришь  —  Хэксли.
Или,  может  быть,  ты  что-то  знаешь?  А,  Грехем?
 Грехем  пожал  плечами:
 — 	Я  знаю  ровно  столько  же,  сколько  и  вы.  А  знаем
мы  немного.  Вот  именно  поэтому  и  надо  исследовать
все  варианты,  даже  абсолютно  невероятные.
 — 	В  самом  деле,—  оживился  Ленгли.—  Мы  же,  в
конце  концов,  физики-теоретики,  черт  побери!  Так
неужели  нам  не  под  силу  решить  задачу  всего  лишь
с  какими-то  четырьмя  неизвестными.
 77

— 	Если  бы  только  с  четырьмя,—  задумчиво  сказал
Грехем.
 — 	Подождите,—  вдруг  подал  голосСигрен.—  Я  вспом¬
нил  одну  вещь...  Это  было  за  полчаса  до  того,  как  нас
собрал  Хэксли.  Ленгли,  я  предложил  тебе  билет  на
концерт  Боровского.  Помнишь?
 — 	Да,  ну  и  что  из  этого?
 — 	Но  ведь  ты  не  захотел  им  воспользоваться.  От¬
дал  этот  билет  Грехему.  Ведь  ты  очень  любишь  музыку,
Ленгли.  Это  всем  известно.  Почему  же  сегодня  ты  отка¬
зался?  Может  быть,  ты  уже  тогда  знал,  что  вечером
не  сможешь  пойти,  что  тебе  что-то  должно  помешать?
 — 	Какая  ерунда,—  рассвирепел  Ленгли.—  А  кстати,
как  этот  билет  попал  к  тебе?
 — 	Мне  его  дала  Мери.  Сказала,  что  это  у  нее  лишний.
 — 	Почему  же  ты  сам  не  пошел  в  таком  случае?
 — 	Я-то  пошел  бы,  но  вспомнил,  что  обещал  жене
провести  вечер  дома.  Вы  же  знаете...  А  почему  отка¬
зался  ты?
 — 	Удивительный  ты  все-таки  человек,  Сигрен.  Со¬
вершенно  не  замечаешь,  что  творится  возле  твоего  носа.
Думаешь,  Мери  в  самом  деле  мечтала  пойти  в  концерт
с  тобой...  или  со  мной?
 — 	У  нее  просто  оказался  лишний  билет,—  пробор¬
мотал  Сигрен.
 — 	Лишний,  лишний,—  передразнил  Ленгли.—С  Гре¬
хемом  она  хотела  пойти,  вот  что.
 — 	С  Грехемом?  Тогда  почему  же  она  не  отдала
билет  ему?  Не  понимаю.
 — 	Ты  многого  не  понимаешь,  Сигрен.  Мери  рассчи¬
тывала  на  твою  сообразительность.
 — 	Значит,  ты  решил  сделать  приятное  Мери  и  Гре¬
хему,  Ленгли?  —  усмехнулся  Сойк.—  А  между  прочим,
Грехем  предложил  этот  билет  мне.
 — 	Ты  отказался,  Грехем?  —  искренне  удивился
Ленгли.—  Не  захотел  пойти  с  Мери?  Вот  это  дейст¬
вительно  странно.  Может  быть,  объяснишь?
 Грехем  опустил  голову:
 — 	У  меня  были  свои  причины.
 — 	Согласись,  что  это  довольно  подозрительно,—
настаивал  Ленгли.
 — 	Ну  хорошо...  если  уж  вы  так  настаиваете,—  не¬
хотя  согласился  Грехем.—  Мери  изумительная  девушка.
И  я...  А,  да  что  говорить...  Но  я  с  детства  почему-то
не  переношу  скрипку.  Как  только  услышу  скрипичную
 78

музыку,  со  мной  бог  знает  что  начинает  твориться...
Вроде  аллергии.  Да  ты  должен  помнить,  Сойк.  Мы
тогда  с  тобой  на  три  дня  ездили  к  морю.
 — 	Да,  да,—  подтвердил  Оэйк.—  Он  прямо-таки  со¬
знание  теряет.
 — 	Любопытно,—  ни  к  кому  не  обращаясь,  задум¬
чиво  произнес  Сигрен.—  Одна  и  та  же  музыка  так  по-
разному  действует  на  разных  людей.  Что  до  меня,  то
я  скрипку  просто  не  понимаю.  Хотя  Боровского,  ко¬
нечно,  послушал  бы  охотно.  А  вот  Хэксли,  например,
за  скрипку  все  отдаст.
 — 	Хэксли?  —  удивился  Сойк.—  Наш  Хэксли?  Кто
бы  мог  подумать!
 — 	Да,  наш  Хэксли.
 — 	А  ты  откуда  знаешь?
 — 	Как-то  он  со  мной  разоткровенничался.  Рас¬
сказал,  что...
 — 	Черт  с  ним,  с  Хэксли,—  перебил  Ленгли.—  Мы,
кажется,  отвлеклись  от  дела.  Так  ты  сказал,  Сойк,  что
Грехем  предложил  билет  тебе?
 — 	Да  что  вы  так  привязались  к  этому  билету?  Тем
более  что  теперь  он  все  равно  бесполезен,—  сказал
Грехем,  вытащив  из  кармана  какую-то  бумажку  и
помахав  ею  в  воздухе.
 — 	Как?  —  встрепенулся  Ленгли.—  А  разве  Сойк
тоже  не  взял  билета?
 — 	Нет,  не  взял.
 — 	Ну,  а  ты  что  скажешь,  Сойк?
 — 	Да  ничего,—  тряхнул  головой  Сойк.—  Ничего
не  скажу.  Зато  могу  показать.
 И  он  тоже  извлек  из  кармана  две  голубые  бумажки.
 — 	Почему  же  ты  мне  сразу  не  сказал?  —  спросил
Грехем.
 — 	А  ты  что  мне,  жена  или  теща,—  разозлился
Сойк,—  чтобы  перед  тобой  отчитываться?
 На  несколько  минут  в  комнаре  воцарилась  тишина.
Молодые  люди  сидели  в  разных  углах,  не  глядя  друг
на  друга,  словно  исчерпав  в  этом  словесном  сражении
все  запасы  энергии.
 Первым  нарушил  молчание  Грехем.
 — 	Нам  надо  подумать,—  сказал  он.—  Не  ссориться,
а  лучше  подумать.  Мы  попали  в  беду  и  должны  дер¬
жаться  вместе,  а  не  топить  один  другого.
 Он  поднялся.
 — 	А  сейчас  самое  лучшее  —  разойтись.  Что  ж,
 79

придется  провести  сегодняшнюю  ночь  в  своих  кабине¬
тах.
 — 	Это  не  самый  лучший  вариант,—  заметил  Ленгли.
 — 	А  что  нам  еще  остается?  —  грустно  улыбнулся
Сойк.
 Они  молча  кивнули  друг  другу  и  разошлись  по  ком¬
натам.
 ...  Хэксли  остановил  магнитофон  и  перемотал  пленку.
Нажал  кнопку  воспроизведения  и  внимательно  про¬
слушал  весь  разговор  от  начала  до  конца.
 Потом  еще  раз.  И  еще.
 Надолго  задумался.  Затем  достал  из  ящика  стола
ножницы  и  снова  включил  магнитофон.
 Субботний  вечер.  Теоретики  молча  разошлись  по  сво¬
им  комнатам.  Однако  вскоре  в  гостиную  вернулся
Ленгли.  Быстрым  шагом  он  подошел  к  двери,  ведущей
в  кабинет  Хэксли,  но  она  оказалась  заперта.
 Ленгли  постучал,  за  дверью  было  тихо.  Он  постучал
еще  раз,  сильнее,  и  почти  сразу  же,  не  дожидаясь,  при¬
нялся  дубасить  в  дверь  кулаком.
 Дверь  резко  отворилась,  на  пороге  стоял  Хэксли.
 — 	В  чем  дело?  —  спросил  он  сухо.
 — 	Вы  и  в  самом  деле  заперли  нас,  как  провинив¬
шихся 	мальчишек,—  сдерживая 	ярость,  произнес
 Ленгли.
 — 	Вы  принесли  мне  пропавшее  решение?  —  ледя¬
ным  тоном  осведомился  Хэксли.
 — 	В  этом  случае  я,  вероятно,  предпочел  бы  не
поднимать  столько  шума,—  усмехнулся  теоретик.
 — 	Что  же  вы  хотите?
 — 	Вы  обещали  сообщить  женам  моих  товарищей.
Но  у  меня,-  как  вы  понимаете,  иная  ситуация.  Словом,
я  хочу  позвонить  одной  моей  знакомой.
 — 	Нет!  —  отрезал  Хэксли.
 — 	Но  чего  вы  боитесь,  шеф?  —  искренне  удивился
Ленгли.—  Не  могу  же  я  по  телефону  передать  эти
бумажки,  даже  если  бы  они  и  были  у  меня.  Чего  же  вы
боитесь?
 — 	Всего.
 — 	Ну  тогда  позвоните  ей  сами.  Скажите,  что  завтра
я  не  смогу  с  ней  встретиться.  Она  хорошая  девушка,
и  мне  не  хотелось  бы  поссориться  с  ней  из-за  вашего
Девидса.
 — 	Он  умер,—  сухо  напомнил  Хэксли.
 Ленгли  смутился.
 80

— 	Простите.  Я  просто  еще  не  свыкся  с  этой  мыслью.
 — 	Хорошо,  запишите  телефон.
 Ленгли  чиркнул  несколько  слов  на  листке,  вырван¬
ном  из  записной  книжки,  и  протянул  его  Хэксли.  Тот
взял  листок  и  подозрительно  посмотрел  на  теоретика.
 — 	А  почему  вы  так  уверены  в  том,  что  завтра  не
сможете  с  ней  встретиться?  Ведь  если  решение  будет
возвращено,  я  тут  же  отпущу  вас  на  все  четыре  стороны.
 — 	Не  пытайтесь  поймать  меня  столь  грубым  спо¬
собом,—  пренебрежительно  усмехнулся  Ленгли.—  Я  не
знаю,  кто  и  когда  возвратит  вам  это  проклятое  решение.
И  именно  поэтому  предпочитаю  предупредить  заранее.
А  если  завтра  я  окажусь  на  свободе,  я  ее  уж  как-нибудь
разыщу,  будьте  спокойны.
 — 	На  этот  счет  я  совершенно  спокоен,-—  без  всякого
выражения  сказал  Хэксли  и,  отступив  на  шаг,  закрыл
за  собой  дверь.  Слышно  было,  как  в  замке  повернулся
ключ...
 Вернувшись  в  свою  комнату,  Ленгли  открыл  стенной
шкаф  и  достал  из  его  глубин  маленький  транзисторный
телевизор.  Поставив  его  на  письменный  стол,  он  по¬
крутил  переключатель  программ  и,  отыскав  нужную
передачу,  погрузился  в  перипетии  очередного  футболь¬
ного  матча.
 Некоторое  время  гостиная  была  пуста,  потом  из
комнаты,  соседней  с  комнатой  Ленгли,  вышел  Сигреи.
Неслышными  шагами  он  подошел  к  одной  из  дверей  и
тихо  постучал.  На  пороге  появился  Грехем.
 — 	Это  ты,  Сигрен?  —  сказал  он,  не  проявляя  осо¬
бого  удивления.—  Заходи.
 Сигрен  присел  на  краешек  дивана.
 — 	Извини,  Грехем.  Я  просто  не  мог  оставаться
один.  С  Ленгли  мы  как-то  далеки...  А  Сойк...  Ты  же
знаешь  —  я  постоянный  объект  его  шуточек.
 — 	На  Сойка  не  следует  обижаться,—  примиряюще
сказал  Грехем.—  Он  хороший  парень.  Правда,  он  любит
подтрунивать  над  другими,  но  поверь,  это  не  со  зла.
Просто  сам  ни  на  кого  никогда  не  обижается  и  ему  в
голову  не  приходит,  что  могут  обидеться  другие.
 — 	Да,  у  него  счастливый  характер,—  с  завистью
отозвался  Сигрен.
 И  надолго  замолчал.
 Грехем  тоже  сидел  молча,  не  пытаясь  завязать
разговор.
 — 	Послушай,  Грехем,—  наконец  нерешительно  про¬
 6—560
 81

изнес  Сигрен.—  Я  могу  задать  тебе  один  вопрос?  Это
для  меня  очень  важно.
 — 	Ну  разумеется.
 Сигрен  помялся  еще  несколько  секунд,  словно  со¬
бираясь  с  духом.
 — 	Грехем,—  спросил  он  глухо,—  только,  пожалуй¬
ста,  не  удивляйся,  ты  веришь  в  бога?
 — 	А  почему  ты  спрашиваешь  об  этом  именно  меня?  —
все-таки  удивился  Грехем.
 — 	Ну,  Ленгли  поклоняется  иным  богам,  а  у  Сойка
слишком  критический  ум.
 — 	Не  понимаю,  почему  это  вдруг  тебя  заинтересо¬
вало?—  Грехем  встал  и  прошелся  по  комнате.—  Впро¬
чем,  не  вижу  причин  скрывать  свои  убеждения.  Да,  я
верю.  Но  не  в  того  бога,  который  изображен  на  иконах
и  который  занимается  судьбами  и  деятельностью  лю¬
дей,  а  в  некий  рациональный  мировой  порядок.
 — 	Мировая  гармония?  —  пробормотал  Сигрен.—  Ну
что  ж,  в  конце  концов  это  ничего  не  меняет.—  Он  под¬
нял  глаза  и  пристально  посмотрел  на  Грехема.—  По¬
слушай,  Грехем,  а  в  судьбу  ты,  значит,  не  веришь?
В  предопределение?
 Грехем  пожал  плечами:
 — 	Но  ведь  ты  лучше,  чем  кто-нибудь  другой,  должен
знать,  что  никакого  предопределения  нет  и  быть  не
может.  Коль  скоро  поведение  микрочастиц  подчиняется
не  законам  классической  механики,  а  принципу  неоп¬
ределенности...  Если  последующие  состояния  не  яв¬
ляются  однозначными  следствиями  предшествующих,
то  о  какой  же  судьбе  может  идти  речь,  а  ведь  мы  тоже
состоим  из  микрочастиц.
 — 	Но  и  полного  произвола  тоже  нет,—  возразил
Сигрен.—  Существуют  ведь  статистические  закономер¬
ности.
 — 	Что  ты  хочешь  этим  сказать?
 — 	А  то,  что  осуществляются  все-таки  наиболее
вероятные  состояния.  Значит,  то,  что  должно  произойти,
произойдет.  Что  суждено,  то  и  исполнится.  И  мы  сейчас
ничего  не  можем  сделать.  Только  ждать.  Вот  это  и  не
дает  мне  покоя.
 — 	Вот  ты  о  чем,—  Грехем  сочувственно  посмотрел
на  Сигрена.—  Но  ты  не  прав,  Сигрен.  Вероятность  пла¬
стична.  И  она  открывает  для  каждого  из  нас  множество
возможных  вариантов.  И  от  нас  зависит,  какой  именно
избрать.
 82

— 	Не  знаю...  не  знаю,—  задумчиво  бормотал  Сиг-
рен.—  Послушай,  Грехем,  а  если  кто-нибудь  из  нас
что-то  совершит,  это  ведь  будет  сделано  в  конечном
счете  по  воле  судьбы.  Да?
 Грехем  подозрительно  посмотрел  на  Сигрена,  но
промолчал.  Сигрен  же,  казалось,  ничего  не  заметил.
 — 	А  как  ты  думаешь,  Грехем,—  продолжал  он,  не¬
ожиданно  меняя  тему,—  каким  путем  мог  идти  Девиде
в  своем  решении?
 — 	Девиде?  Признаться  я  не  думал  над  этим,—  Гре¬
хем  явно  уклонялся  от  ответа.
 На  этот  раз  настала  очередь  Сигрена  с  подозрением
взглянуть  на  Грехема.
 Разговор  иссяк.  В  полумраке  комнаты  повисло  на¬
пряженное  молчание.  Первым  не  выдержал  Сигрен.
Он  тяжело  поднялся  и,  молча  кивнув  Грехему,  вышел
за  дверь.
 А  в  это  время  Сойк,  лежа  на  диване,  заканчивал
чтение  детективного  романа.  С  сожалением  он  пере¬
вернул  последнюю  страницу,  полежал  еще  некоторое
время,  устремив  взгляд  в  потолок,  словно  вновь  пере¬
живая  прочитанное,  потом  медленно  протянул  руку
и  выключил  настольную  лампу.
 Явление  второе.  Было  уже  за  полночь,  когда  Хэксли
вышел  из  своего  кабинета  и,  пройдя  через  гостиную,
заглянул  в  комнаты  теоретиков.  Трое  мирно  спали  на
диванах,  прикрывшись  пиджаками.  Дверь  в  комнату
Сойка  была  заперта.  Хэксли  тихо  постучал,  но  Сойк
не  отозвался.  Тогда  Хэксли  постучал  настойчивее.
В  комнате  послышались  шуршание,  звук  отодвига¬
емого  стула,  шаги,  но  дверь  не  открывалась.
 Потеряв  терпение,  Хэксли  сильно  надавил  на  нее
плечом  и  едва  не  упал,  так  как  в  это  время  Сойк  как
раз  отпер  замок  и  дверь  неожиданно  поддалась.  Чтобы
сохранить  равновесие,  Хэксли  пришлось  сделать  не¬
сколько  замысловатых  взмахов  руками.  Он  представил
себе,  как  это,  должно  быть,  смешно  и  глупо  выглядит
со  стороны,  и  зло  посмотрел  на  Сойка.  А  тот  как  ни
в  чем  не  бывало  стоял  прямо  против  двери,  широко
расставив  ноги  и  заложив  руки  в  карманы,  и  с  веселой
усмешкой  наблюдал  за  тем,  как  Хэксли  балансирует,
стараясь  восстановить  устойчивое  положение.  Можно
было  подумать,  что  он  все  подстроил  специально.
 — 	Пожалуйста,  разбудите  своих  друзей,  Сойк,—
холодно  сказал  Хэксли,  перестав  наконец  раскачи¬
 6*
 63

ваться.—  Мне  нужно  немедленно  поговорить  с  ва¬
ми.
 — 	Будет  сделано,  шеф,—  Сойк  был  невозмутим,
словно  ночные  совещания  в  лаборатории  являлись
самым  обычным  делом.
 Через  несколько  минут  заспанные  теоретики,  ежась
и  позевывая,  вновь  сошлись  в  гостиной.
 Подождав,  когда  они  рассядутся  в  креслах,  Хэксли
сказал  ледяным  голосом:
 — 	Мне  кажется,  молодые  люди,  вы  отнеслись  к
моему  сообщению,  мягко  сказать,  несколько  легкомыс¬
ленно.
 — 	Но  мы  уже  все  обсудили,  шеф,—  демонстративно
зевнув,  нарочито  беззаботным  тоном  сообщил  Сойк.
 — 	И  что  же?
 — 	Мы  пришли  к  выводу,  что  действительно  подо¬
зревать  в  хищении  документов  можно  в  абсолютно  рав¬
ной  степени  каждого  из  нас,—  пояснил  Сойк  с  обеску¬
раживающей  улыбкой.
 — 	Сейчас  не  время  для  шуток,  Сойк,—  резко  обо¬
рвал  его  Хэксли.
 — 	Да,  время  действительно  позднее,  шеф,—  все
так  же  спокойно  отозвался  Сойк.
 — 	Видимо,  вы  плохо  представляете  себе  всю  серь¬
езность  положения,—  Хэксли  явно  нервничал.—  Что
же  касается  подозрений,  то  я  не  хуже  вас  знаю,  кого
следует  подозревать.  Но  мне  нужны  не  подозрения,
а  похищенные  бумаги.
 — 	Но,  шеф,  вы  не  дали  мне  договорить.  А  я  как
раз  собирался  сообщить  о  бумагах.
 Хэксли,  прищуриваясь,  посмотрел  на  Сойка.
 — 	И  что  же?
 — 	Мы  пришли  к  выводу,  шеф,  что  эти  бумаги  ни¬
кто  из  нас  в  глаза  не  видел.
 — 	Ну  вот  что,—  Хэксли  стукнул  кулаком  по  сто¬
лу.—  Я  старался  отнестись  с  уважением  к  вашему
человеческому  достоинству.  Не  зная,  кто  из  вас  вино¬
вен,  я  не  хотел  оскорблять  подозрением  остальных.
Но  я  вижу  —  вы  сговорились.  Это  что  же,  круговая
порука?
 — 	Как  вам  будет  угодно,  шеф,—  вежливо  заметил
Ленгли.
 — 	Хорошо,—  медленно  произнес  Хэксли  и  обвел
молодых  ученых  недобрым  взглядом.—  Хорошо  же.
Тогда  я  вам  скажу  все,  что  думаю.
 84

Он  на  секунду  умолк,  а  потом  заговорил,  отчека¬
нивая  каждое  слово:
 — 	Я  вправе  подозревать  любого  из  вас.  Любого.
В  сравнении  с  Девидсом  все  вы  —  простые  ремеслен¬
ники.  Вы  все  завидовали  ему.  Да,  вы  неплохо  счита¬
ете,  но  стоило  поставить  перед  вами  действительно
сложную  теоретическую  задачу,  как  вы  не  смогли
даже  с  места  сдвинуться.  Разумеется,  я  сам  виноват:
я  просто  в  вас  ошибся.  Ну  что  можно  ожидать,  напри¬
мер,  от  вас,  Сигрен?  Это  нетрудно  понять,  когда  видишь,
с  какой  тоской  вы  смотрите  на  свои  уравнения.  Или
от  вас,  Ленгли?  Ведь  у  вас  на  уме  только  женщины.
Я  уже  не  говорю  о  вас,  Сойк.  Вы,  конечно,  человек
не  глупый,  но.  к  сожалению,  рождены  не  для  теорети¬
ческой  физики...  Грехем?  Еще  в  детстве  бабушка  не
раз  предупреждала  меня,  чтобы  я  остерегался  ры¬
жих.
 — 	Шеф!  —  возмутился  Ленгли.—  Вы  переходите  гра¬
ницы.
 — 	Оставь,—  равнодушно  произнес  Грехем.
 — 	Границы?  —  насмешливо  переспросил  Хэксли.—
О  каких  еще  границах  вы  можете  говорить?  Один  из
вас  —  преступник.
 — 	Но  вы  оскорбляете  нас  всех.
 — 	Перед  остальными  я  впоследствии  извинюсь,—
бесстрастно  заметил  Хэксли,—  а  пока  советую  меня  не
перебивать.  Так  вот.  Мне  бы  и  в  голову  не  пришло  вас
подозревать,  если  бы  вы  сами  были  хоть  на  что-нибудь
способны.
 — 	Хорошо,  пусть  мы  бездарны,—  заметил  Сойк.—
Но  от  бездарности  до  преступления...
 — 	Не  так  уж  далеко,—  перебил  Хэксли.—  Как
говорится,  всего  один  шаг.  И  кто-то  из  вас  его  сделал.
Я  бы  очень  хотел,  чтобы  это  было  не  так,  но  факты...
Одним  словом,  я  передумал.  Я  не  хочу  ждать  до  поне¬
дельника.  Бумаги  должны  быть  возвращены  сегодня
утром.
 Хэксли  помолчал.
 — 	Пожалуй,  я  даже  соглашусь,  чтобы  тот,  кто  взял
бумаги,  просто  положил  их  на  стол  в  этой  комнате.
Для  меня,  в  конце  концов,  не  имеет  значения,  кто
именно  их  взял.  Я  хочу  получить  бумаги.  И  все.  Но
если  утром  их  не  будет,  я  сообщу  в  полицию.
 И  круто  повернувшись,  он  направился  к  себе  в
кабинет.
 85

— 	Напрасно  вы  нас  пугаете,—  бросил  ему  вдогонку
Ленгли.
 Но  Хэксли  даже  не  оглянулся.
 Утром  в  воскресенье.  В  воскресенье  в  восемь  утра
Хэксли,  который  тоже  коротал  эту  ночь  в  своем  каби¬
нете,  разбудил  Грехема.
 — 	Ну  как?  Что  вы  надумали?
 — 	Вы  меня  имеете  в  виду?  —  переспросил  теоретик,
поеживаясь  и  методично  массируя  руку,  затекшую  от
лежания  на  жестком  диване.
 — 	Всех.
 — 	На  этот  счет  мне  ничего  неизвестно,—  пожал  пле¬
чами  Грехем,—  лично  я,  как  вы  сами  видели,  спал.
 — 	Но  на  столе  в  гостиной  бумаг  нет.
 — 	Нет?  Тем  лучше,—  загадочно  сказал  Грехем.—
Значит,  вам  известно  об  этом  больше,  чем  мне.
 — 	Взгляните  сами,—  предложил  Хэксли.
 — 	Зачем?  Разве  от  этого  они  могут  появиться?
 — 	Но  я  хочу  все  же,  чтобы  вы  посмотрели,—  на¬
стаивал  Хэксли.
 — 	А  почему  именно  я?  —  настороженно  спросил
Грехем.—  Тогда  уж  будите  всех.
 — 	Достаточно  и  кого-нибудь  одного.  А  то,  что  я
обратился  именно  к  вам,  чистая  случайность.  Можете
не  волноваться.
 — 	Ну  хорошо,—  снова  пожал  плечами  Грехем.—
Если  уж  вам  так  хочется...
 Они  вместе  вышли  в  гостиную  —  впереди,  твердым
шагом,—  Хэксли,  за  ним,  все  еще  поеживаясь,—  Гре¬
хем  в  пиджаке,  наброшенном  на  плечи.  Постояли  возле
пустого  стола.  Хэксли  зачем-то  спросил:
 — 	Итак,  вы  видите  —  бумаги  не  возвращены?
 — 	Во  всяком  случае,  на  столе  их  действительно
нет,—  уточнил  Грехем,  недоумевая,  зачем  Хэксли  по¬
надобилась  эта  процедура.
 — 	Можете  сообщить  своим  товарищам  —  я  передаю
дело  в  полицию.
 — 	Как  вам  будет  угодно,—  отозвался  Грехем.—
Но  только  на  вашем  месте  я  не  стал  бы  этого  делать.
 — 	А  почему,  собственно?  Разве  я  не  предоставил
вам  возможность  выпутаться  из  этой  истории  если  и
не  с  честью,  то  по  крайней  мере,  без  особых  потерь?
 — 	Следует  больше  доверять  людям,  шеф.
 — 	Бросьте,—  отрезал  Хэксли,—  оставьте  эти  ваши
интеллигентские  рулады.  Я  человек  простой,  верю

только  своим  глазам,  фактам.  И  вам  советую.  А  факты
говорят,  что  это  мог  сделать  только  один  из  вас.  Другой
вариант  невозможен.
 — 	Невозможен?  —  усмехнувшись,  переспросил  Гре¬
хем.—  Невозможность  —  понятие  довольно  неопределен¬
ное,  шеф.  Вот  мы,  скажем,  считали,  что  решить  эту
вашу  задачу  совершенно  невозможно.  А  Девиде  взял
да  и  решил.
 Хэксли  как-то  странно  посмотрел  на  Грехема.  Ка¬
залось,  он  хочет  что-то  сказать,  но  колеблется.  Однако
так  ничего  и  не  сказав,  он  круто  повернулся  и  вышел
из  комнаты.
 Вернувшись  в  кабинет,  Хэксли  полистал  записную
книжку,  нашел  нужный  номер  и  снял  трубку.  Это  был
номер  домашнего  телефона  комиссара  полиции  Бэрда.
 — 	Господин  Бэрд?  Здравствуйте.  Говорит  Хэксли
из  теоретической  лаборатории.  Мы  с  вами  однажды
встречались  в  связи  с  институтом  Бентсона,  помните?
А  сейчас  я  хочу  попросить  вас  заняться  одним  делом.
Нет,  нет,  лично  вас.  Почему  не  в  полицию?  В  этом  нет
необходимости:  дело  носит,  так  сказать,  частный  ха¬
рактер.  Женщина?  Нет,  нет,  к  прекрасному  полу  это
не  имеет  никакого  отношения.  Ровно  через  час?  Хорошо.
Я  вас  жду.
 *  #  *
 Здесь  уместно  еще  раз  сделать  небольшое  отступление,
чтобы  взглянуть  с  научных  позиций  на  проблему  воз¬
можного  и  невозможного.  Как  мы  уже  знаем,  законы
природы,  а  также  отражающие  их  научные  теории  имеют
определенные  границы  применимости.  И  явления,  не¬
возможные  с  точки  зрения  надежно  установленных
фундаментальных  законов  природы,  в  границах  их
применимости  принципиально  неосуществимы.  Но  то,
что  невозможно  в  одних  условиях,  может  оказаться
возможным  и  осуществимым  в  других.  Так,  в  рамках
геометрической  оптики  представлялось  абсолютно  не¬
осуществимым  создание  устройства  типа  знаменитого
гиперболоида  инженера  Гарина,  способного  концент¬
рировать  и  передавать  по  световому  лучу  значительную
энергию.  Однако  с  развитием  квантовой  оптики  откры¬
лась  возможность  реализации  подобных  устройств  —
появились  хорошо  известные  теперь  лазеры,  квантовые
генераторы,  нашедшие  множество  разнообразнейших
практических  применений  в  науке,  технике  и  медицине.
 87

Поэтому  ситуации  невозможности,  возникающие  в
науке,  те  физические  запреты,  на  почве  которых  они
произрастают,  всякий  раз  требуют  самого  тщательного
анализа.  По  мере  дальнейшего  развития  знаний  «не¬
возможности»  могут  оказаться  относительными.  Вместе
с  тем  необходимо  подчеркнуть,  что  такое  положение
вещей  ни  в  коем  случае  не  должно  служить  побуждаю¬
щим  мотивом  к  разработке  и  реализации  абсолютно
неосуществимых  проектов,  вступающих  в  явное  проти¬
воречие  с  фундаментальными  законами  природы,  про¬
ектов,  подобных  созданию  вечного  двигателя...  Об
этом  полезно  помнить  всегда!
 *  *  *
 Хэксли  и  Бэрд.  Когда  Бэрд  вышел  из  кабины  лифта  на
37-м  этаже  небоскреба  «Волизанс  Сайн»,  где  помещалась
теоретическая  лаборатория,  Хэксли  уже  ожидал  его
на  площадке.  Он  молча  провел  комиссара  в  свой  кабинет
и  пододвинул  ему  кресло.
 — 	Прошу  вас,  присаживайтесь...  Сигару?
 — 	Предпочитаю  сигареты,  если  разрешите,—  веж¬
ливо  отказался  Бэрд,  доставая  из  кармана  массивный
серебряный  портсигар  с  замысловатой  монограммой.—
Я,  знаете  ли,  вообще  не  люблю  крайностей,  мне  больше
по  душе  полутона.
 — 	Ну,  в  вашей-то  работе,—  улыбнулся  Хэксли,—
насколько  я  понимаю,  чаще  всего  приходится  иметь
дело  именно  с  крайностями.
 — 	Тем  более,—  заметил  Бэрд.—  Тем  более.  Пото¬
му-то  я  и  стараюсь  обходиться  без  них,  когда  это  воз¬
можно.
 Он  щелкнул  зажигалкой  и  глубоко  затянулся.  При¬
ближался  тот  всегда  волновавший  его  момент,  с  кото¬
рого,  собственно,  и  начинается  любое  расследование.
Сейчас  Бэрд  как  бы  готовился  открыть  новую  книгу
и  погрузиться  в  таинственный  водоворот  событий  и
судеб,  в  котором  ему  предстояло  разобраться.
 Он  поудобнее  уселся  в  кресло  и  тихо  сказал:
 — 	Я  слушаю,  господин  Хэксли.
 — 	Да,  да,—  Хэксли  сразу  сделался  серьезным.—
Но  я  хочу  вас  предупредить.  Дело,  ради  которого  я
вас  пригласил,  чрезвычайно  тонкое,  и  я  не  хотел  бы,
чтобы  оно  вышло  за  стены  моей  лаборатории...
 83

Он  вопросительно  взглянул  на  Бэрда,  но  тот  про¬
молчал.
 — 	Я  хочу  также,  чтобы  вы  знали,  комиссар:  я  не
случайно  обратился  именно  к  вам,—  продолжал  Хэкс-
ли.—  То,  что  здесь  произошло,  непосредственно  свя¬
зано  с  наукой,  с  научными  исследованиями.  А  насколько
мне  известно,  вы  с  успехом  провели  уже  ряд  подоб¬
ных  дел.
 — 	Вы  мне  льстите,  господин  Хэксли,—  вежливо
улыбнулся  Бэрд.—  Но  физика  не  моя  стихия.
 Бэрд  скромничал.  В  свое  время  он  прошел  три  курса
физического  факультета  и  только  после  этого,  окон¬
чательно  убедившись,  что  его  призвание  в  другом,  пере¬
менил  профессию.  Впрочем,  о  своем  знании  основ  фи¬
зики  он  умалчивал  также  из  чисто  тактических  сооб¬
ражений.  Это  давало  ему  в  процессе  расследования
преимущество,  какое  дает  человеку  знание  иностран¬
ного  языка,  когда  об  этом  не  подозревают  объясняю¬
щиеся  на  этом  языке  окружающие.
 — 	Так  что,  может  быть,—  продолжал  Бэрд,—  вам
лучше  обратться  к  кому-нибудь  другому?
 — 	О,  нет.  Вам  не  придется  решать  уравнений.
Ваша  задача  —  найти  того,  кто  их  украл.  Не  столько
физика,  сколько  психология...
 Бэрд  внимательно  выслушал  рассказ  Хэксли,  мед¬
ленно  раскурил  новую  сигарету  и,  несколько  раз  затя¬
нувшись,  с  силой  придавил  ее  о  край  пепельницы:
 — 	Могу  я  задать  вам  несколько  вопросов?
 — 	Разумеется.
 — 	Кто,  кроме  вас  и  Девидса,  находился  вчера  в
лаборатории?
 — 	Только  четверо  теоретиков,  о  которых  я  вам  уже
говорил,  и  моя  секретарша  Мери.
 — 	А  не  мог  ли  войти  в  кабинет  к  Девидсу  кто-либо
посторонний?
 — 	Это  исключено.  Мой  кабинет  расположен  между
комнатой  секретарши  и  всеми  остальными  помещениями.
 — 	Следовательно,—  уточнил  Бэрд,—  для  того  чтобы
попасть  в  комнаты,  где  работают  теоретики,  необхо¬
димо  пройти  через  ваш  кабинет?
 — 	Да,  другого  пути  нет.
 — 	Но  это  значит,  что  ваши  сотрудники  беспокоят
вас  по  меньшей  мере  два  раза  в  день  —  утром  и  вече¬
ром,—  удивился  Бэрд.
 — 	Да,  но  это  себя  окупает.
 89

— 	Возможно,—  согласился  Бэрд.—  Я  бы  хотел  еще
кое-что  уточнить.  Значит,  одна  дверь  вашего  кабинета
выходит  в  комнату  секретарши,  а  другая?
 — 	Другая  —  в  промежуточную  комнату.  Мы  между
собой  называем  ее  гостиной.
 — 	И  туда  же  выходят  двери  кабинетов  ваших  слу¬
жащих?
 — 	Да,  вся  внутренняя  планировка  сделана  по  моим
эскизам.
 — 	А  между  собой  кабинеты  сообщаются?
 — 	Я  всегда  был  убежден,  что  самый  лучший  по¬
мощник  исследователя  —  полное  уединение.
 — 	Что  же,  ваши  сотрудники  вовсе  не  общаются
друг  с  другом  в  течение  всего  дня?
 — 	Разумеется,  общаются.  Обмен  мнений  необхо¬
дим.  Но  в  разумных  дозах.
 — 	Понятно.  Итак,  если  я  вас  правильно  понимаю,
в  кабинет  к  Девидсу  с  того  момента,  как  вы  оттуда
ушли,  и  до  того  момента,  как  вы  обнаружили  Девидса
мертвым,  могли  входить  только  ваши  сотрудники.  Кто-то
из  четверых?
 — 	Да,  никто  другой  к  Девидсу  войти  не  мог.
 — 	А  через  ваш  кабинет  за  это  время  не  проходил
никто?
 — 	Исключено.  Я  все  время  находился  здесь  и,  ко¬
нечно,  заметил  бы.
 — 	А  нет  ли  какой-нибудь  другой  возможности  про¬
никнуть  в  кабинет  к  Девидсу?  Скажем,  через  окно?
 — 	Разве  что  с  вертолета,—  рассмеялся  Хэксли.—
Мы  ведь  на  37-м  этаже.
 — 	О,  вы  даже  представить  себе  не  можете,  какую
ловкость  проявляют  современные  преступники.
 — 	Верю  вам,  комиссар,  но  в  данном  случае  это
абсолютно  исключено.  В  нашей  лаборатории  ни  одно
окно  не  открывается.  Мы  пользуемся  кондиционерами.
А  так  как  все  стены  целы...—  Хэксли  поднялся.—  Впро¬
чем,  вы  можете  сами  в  этом  убедиться.
 — 	Нет,  нет,—  остановил  его  Бэрд.—  Осмотр  я  про¬
веду  позже.  Прежде  я  хочу  познакомиться  со  всеми
обстоятельствами  дела.
 — 	Как  вам  угодно,—  Хэксли  снова  опустился  в
кресло.—  Что  еще  вас  интересует?
 — 	Расскажите,  пожалуйста,  господин  Хэксли,  если
это,  разумеется,  не  секрет,  чем  занимается  ваша  лабора¬
тория?
 $о

— 	Над  какими  проблемами  мы  работаем?
 — 	О,  нет,  так  далеко  или,  вернее,  глубоко  мое
любопытство  не  простирается.  Я  хотел  бы  только  знать,
откуда  берутся  те  задачи,  которые  вы  решаете?  Этр
чьи-нибудь  заказы  или  вы,  так  сказать,  жрецы  чистой
науки?
 — 	Да,  мы  получаем  заказы  от  различных  фирм  и
институтов.  Но  время  от  времени  я  ставлю  перед  сво¬
ими  сотрудниками  и  чисто  научные  проблемы.
 — 	И  задача,  о  которой  идет  речь...
 — 	Это  была  именно  такая  проблема.
 — 	Важная?
 — 	Ее  решение  позволило  бы  добывать  любые  веще¬
ства  из  вакуума  —  из  пустоты!  Судите  сами.  Это  про¬
извело  бы  полный  переворот  и  в  науке,  и  в  технике,—
помолчав,  добавил  Хэксли.
 — 	И  вы  уверены,  что  Девиде  действительно  решил
эту  задачу?
 — 	Ни  минуты  в  этом  не  сомневаюсь.
 — 	Но  вы  сами  говорите,  что  видели  только  начало
решения.
 — 	Девиде  не  мог  ошибиться,—  убежденно  сказал
Хэксли.—  Я  знаю  его  много  лет.  Он  всегда  видел  ошибку
за  тысячу  километров.  И  потом,  это  особый  вопрос.
Ваша  задача  —  найти  бумаги.  Их-то  я,  во  всяком  слу¬
чае,  видел.
 Бэрд  снова  раскурил  сигарету.
 — 	Мне  придется  задать  вам  еще  один  вопрос.  Из
чего  складываются  ваши  доходы  и  как  они  распреде¬
ляются?
 — 	Работу  лаборатории  оплачивают  заказчики.  Что
же  касается  распределения,  то  мы  существуем  на  правах
акционерного  общества.
 — 	И  вы,  господин  Хэксли,  разумеется,  владеете
контрольным  пакетом?
 — 	Да,  у  меня  что-то  около  шестидесяти  процентов.
Но  каждый  из  сотрудников  также  является  полноправ¬
ным  пайщиком,  имеет  свою,  хотя  и  небольшую,  долю.
Кроме  того,  я  плачу  им  достаточно  высокое  постоянное
жалованье.
 — 	Ну  а  в  тех  случаях,  когда  работа  не  заказная?
 — 	Если  сделано  открытие,  мы  можем  получить
на  него  патент,  а  это  —  те  же  кларки.
 — 	Хорошо.  Допустим,  кто-то  из  ваших  сотрудников
действительно  взял  бумаги.  Как  он  мог  бы  ими  вос¬
 91

пользоваться?  Может  он  выдать  открытие  Девидса  за
свое?
 — 	Да,  конечно.
 — 	И  получить  от  этого  какую-нибудь  выгоду?
 Хэксли  помедлил  с  ответом.
 — 	Как  вам  сказать...  Это  было  бы  довольно  трудно
осуществить.  Дело  в  том,  что,  согласно  контракту,
в  течение  всего  времени  его  действия  любое  открытие,
сделанное  нашим  сотрудником,  является  собственностью
лаборатории  —  независимо  от  того,  сделал  он  его  в
рабочее  время  или  где-нибудь  дома.
 — 	Но  автором  открытия,  так  сказать  для  истории,
все  же  считается  тот,  кто  его  сделал?
 — 	О,  разумеется.  Личное  авторство  сохраняется.
И  соответственно  —  слава.
 — 	Значит,  не  исключено,  что  похищение  докумен¬
тов  могло  быть  совершено  в  погоне  за  славой?
 Хэксли  снова  помедлил:
 — 	Я  допускаю  подобную  возможность.
 Бэрд  тоже  помолчал.
 — 	Однако  если  открытие  все  равно  остается  собст¬
венностью  лаборатории,  то  почему  же  вы  сочли  необхо¬
димым  задержать  сотрудников  на  воскресенье?  Или
вам  не  безразлично,  кто  из  них  будет  считаться  автором
открытия?
 — 	Я  за  справедливость.  Но  дело  не  только  в  этом.
Открытие  могут  запатентовать  на  подставное  лицо.
И  тогда  ничего  нельзя  будет  доказать.
 — 	Но  в  таком  случае  и  вся  слава  тоже  достанется
подставному  лицу.
 — 	Слава  —  да,  но  кларки...
 — 	Понимаю.  И  наконец,  последнее.  Не  могли  бы
вы,  господин  Хэксли,  охарактеризовать  ваших  сотруд¬
ников,  ну  хотя  бы,  в  нескольких  словах?
 Хэксли  задумался:
 — 	Вероятно,  прежде  всего  вас  интересует  Девиде?
 — 	И  он.
 — 	Девиде  —  исключительный  ученый...  Был.  Такие
рождаются  один  раз  в  столетие.  Он  обладал  удивитель¬
ным  мозгом.  Не  мозг,  а  быстродействующая  вычисли¬
тельная  машина.  И  у  него  была  феноменальная  память  —
он  знал  все  на  свете.
 — 	Так.  А  остальные?
 — 	Грехем.  Типичный  исследователь.  Классически
рассеян.  Немного  замкнут.  Главное  для  него  —  наука.
 92

Отсюда  семейные  неурядицы.  Мне  кажется,  он  соби¬
рается  расстаться  со  своей  супругой.  Ленгли.  Довольно
способный  ученый.  Этот  отнюдь  не  затворник.  Ог  ра¬
достей  жизни  не  отказывается.  Резок  на  язык  и  вспыль¬
чив,  хотя  и  не  злопамятен.  Сигрен.  Пессимист,  мрачно¬
ватый  человек.  Наукой  занимается,  можно  сказать,
по  обязанности,  но  одарен.  Обидчив.  Совершенно  не
понимает  шуток.  И  если  можно  так  выразиться,  прин¬
ципиальный  неудачник.
 — 	Кажется,  есть  еще  один?
 — 	Да,  Сойк,—  по  лицу  Хэксли  скользнула  прене¬
брежительная  гримаса.—  О  нем  можно  сказать  в  двух
словах:  несерьезный  человек.  К  тому  же  честолюбив
и  весьма  высокого  о  себе  мнения.  Не  прочь  пустить
пыль  в  глаза.
 — 	Зачем  же  вы  его  держите?
 — 	Видите  ли,  при  всех  своих  недостатках  Сойк
неплохой  вычислит  ель.  Если  точно  поставить  расчет¬
ное  задание,  можно  быть  спокойным:  он  выполнит  его
быстро  и  безошибочно.
 — 	Ну  что  же,  благодарю  вас.  Теперь  я  получил
хотя  бы  некоторое  представление  об  этих  людях.  Кстати,
а  как  они  работали  над  этой  вашей  «вакуумной»  про¬
блемой?
 — 	Что  значит  —  как?  —  не  понял  Хэксли.
 — 	Все  вместе,  так  сказать,  объединенными  усилия¬
ми,  или  поодиночке?
 — 	Разумеется,  каждый  в  отдельности.  В  этом  весь
смысл.  Как  можно  меньше  влиять  друг  на  друга,  искать
свои,  оригинальные  подходы  ж  задаче.  Только  с  Девид-
сом  они  иногда  советовались.
 — 	Пожалуй,  для  начала  достаточно,—  сказал  Бэрд,
поднимаясь.—  Теперь,  если  вы  не  возражаете,  осмотрим
кабинет  Девидса.
 — 	Минуту,—  остановил  его  Хэксли.—  Вчера,  после
того  как  я  сообщил  своим  сотрудникам  о  пропаже,  они
довольно  долго  обсуждали  друг  с  другом  ситуацию.
Без  меня,  разумеется.  Но  этот  разговор  я  записал  на
магнитную  пленку.  Не  хотите  ли  послушать?
 Бэрд  поморщился:
 — 	Обычно  я  предпочитаю  не  пользоваться  подоб¬
ными  средствами.
 — 	Я  не  собираюсь  вмешиваться  в  вашу  работу,  ко¬
миссар,—  подчеркнуто  вежливо  произнес  Хэксли.—  Но
думаю,  вам  придется  говорить  с  каждым  из  них.  Ведь
 53

ваша  задача  состоит  даже  не  столько  в  том,  чтобы  найти
похитителя,  сколько  в  том,  чтобы  повлиять.  Вы  пони¬
маете  меня?  Мне  не  так  важно  знать  —  кто.  Я  только
хочу  вернуть  бумаги.  Но  для  этого  тот,  кто  виновен,
должен  почувствовать  неотвратимость  разоблачения.
И  пленка  может  вам  помочь.  Надеюсь,  господь  нас
простит.
 — 	Хорошо,  пусть  так,—  согласился  Бэрд.—  В  конце
концов,  это  ваше  дело.
 Хэксли  откинул  крышку  стола,  скрывавшую  не¬
большой  магнитофон,  и  нажал  кнопку.  Медленно  за¬
вертелись  прозрачные  бобины.
 Бэрд  молча,  с  бесстрастным  выражением  лица  про¬
слушал  запись.  Попросил  повторить  еще  раз.
 Потом  Хэксли  воспроизвел  еще  две  записи:  своего
второго  вечернего  разговора  с  теоретиками  и  утренней
воскресной  беседы  с  Грехемом.
 — 	Надеюсь,  это  вам  пригодится,—  заметил  Хэксли,
останавливая  магнитофон.
 — 	Возможно,—  отозвался  Бэрд  рассеянно.—  Воз¬
можно,  я  этим  воспользуюсь.  Кстати,  не  могли  бы  бы
дать  мне  эти  пленки  на  некоторое  время?
 Хэксли  внимательно  посмотрел  на  Бэрда,  но  тот,
казалось,  был  всецело  поглощен  разглядыванием  порт¬
ретов  великих  физиков,  украшавших  стены  кабинета.
 — 	Ну  что  же,—  протянул  Хэксли,  словно  колеб¬
лясь.—  Возьмите,  если  это  может  принести  пользу.
 И  сняв  с  магнитофона  катушку  с  пленкой,  протянул
ее  Бэрду  вместе  с  двумя  другими.  Комиссар  небрежно
сунул  катушки  в  портфель  и  встал:
 — 	Займемся  осмотром?
 — 	Як  вашим  услугам.
 Записная  книжка.  В  кабинете  Девидса  было  полутем¬
но.  Хэксли  подошел  к  окну  и,  потянув  за  шнурок,  под¬
нял  плотную,  непрозрачную  штору.
 — 	Девиде  любил  работать  при  электрическом  све¬
те,—  пояснил  он.
 Бэрд  огляделся.  Ничего  особенного  —  обычный  ка¬
бинет.  Минимум  обстановки.  У  одной  из  стен  низкий
письменный  столик  на  тоненьких  ножках.  На  его  ма¬
товой  поверхности  —  лампа  с  допотопным  зеленым  аба¬
журом,  авторучка,  воткнутая  в  причудливую  подстав¬
ку,  пустой  стакан.  Рядом  со  столом  —  кресло  с  мягкой
высокой  спинкой.  Тут  же  простая  полка,  на  которой
в  беспорядке  валялись  несколько  потрепанных  книг.
 94

В  противоположном  углу  —  застекленный  шкаф,  до¬
верху  заполненный  аккуратными  книжными  рядами.
Стены  увешаны  портретами  известных  ученых  с  разма¬
шистыми  автографами.  Кроме  того,  в  комнате  стояли
еще  два  стула  без  спинок  да  на  полу  лежал  пестрый
синтетический  коврик.
 — 	Скажите,  господин  Хэксли,—  спросил  Бэрд,—
что  произошло  после  того,  как  вы  обнаружили  Девидса
мертвым?
 — 	Я  немедленно  пригласил  врача  из  мэрии.  Он
осмотрел  Девидса  и,  удостоверив  смерть,  вызвал  сани¬
таров.  Девидса  увезли.  Вот  свидетельство,—  Хэксли
полез  в  карман.
 — 	Нет,  нет,  не  нужно,—  остановил  его  Бэрд.—
Скажите,  приезжал  врач,  вносили  носилки,  выносили
труп  —  и  никто  из  ваших  сотрудников  ничего  этого  не
заметил?
 — 	Мери  видела,  разумеется.  А  что  касается  тео¬
ретиков,  они  в  это  время  находились  в  своих  комнатах
и  ничего  не  слышали.  У  нас  хорошая  звукоизоляция.
 Бэрд  несколько  раз  прошелся  по  кабинету.  Остано¬
вился  возле  письменного  стола  Девидса.
 — 	А  вам  не  приходило  в  голову,  господин  Хэксли,
что  Девиде  после  разговора  с  вами  мог  просто  положить
бумаги  в  карман?  Скажем,  по  рассеянности.
 — 	Перед  тем  как  отправить  тело  в  морг,  мы  с  врачом
проверили  карманы,—  сказал  Хэксли.—  Видите  ли,  у
Девидса  нет  родственников,  и  поэтому...  одним  словом,
бумаг  мы  не  нашли.
 — 	А  что-нибудь  было?
 — 	Только  карандаш  и  записная  книжка,  в  которой
лежали  шесть  кларков.  И  еще  несколько  лемов  в  кар¬
манах.
 — 	Так.  А  скажите,  эти  пропавшие  бумаги,  что  они
собой  представляли?  Какие-нибудь  листки,  или  блок¬
нот,  или...
 — 	Это  была  пара  обыкновенных  листов  для  пишущей
машинки.
 — 	Два  листа?  —  удивился  Бэрд.
 Хэксли  усмехнулся:
 — 	Иногда  величайшие  открытия  умещаются  в  не¬
сколько  строчек.
 — 	Спасибо,  господин  Хэксли.  Я  узнал  все,  что  было
нужно.  А  теперь,  прежде  чем  встретиться  с  вашими
сотрудниками,  я  хотел  бы  кое-что  обдумать...
 95

— 	Понимаю.  Мой  кабинет  к  вашим  услугам,  ко¬
миссар  .
 — 	Я  предпочел  бы  остаться  здесь,  господин  Хэксли,
если  вы  не  возражаете.—  Бэрд  виновато  развел  рука¬
ми.—  Такой  уж  у  меня  метод:  пытаюсь  вжиться  в  об¬
становку.
 Хэксли  испытующе  посмотрел  на  комиссара,  но
Бэрд  спокойно  выдержал  его  взгляд.
 — 	Как  вам  будет  угодно,  комиссар,—  Хэксли  на¬
правился  к  двери.—  Если  я  вам  понадоблюсь,  вы  най¬
дете  меня  в  моем  кабинете.  Желаю  успеха.  И  да  по¬
может  вам  бог.
 Бэрд  подождал  ровно  столько,  сколько  нужно  было,
чтобы  Хэксли  добрался  до  своего  кабинета,  потом  вы¬
глянул  в  гостиную  и,  убедившись,  что  там  никого  нет,
плотно  притворил  дверь.  Он  подошел  к  окну  и  внима¬
тельно  осмотрел  стекло  и  раму.  Даже  беглого  взгляда
было  достаточно,  чтобы  убедиться:  с  этой  стороны  про¬
никнуть  в  кабинет  невозможно.
 Бэрд  медленно  прошелся  вдоль  стен.  Прочитал  две-
три  надписи  на  портретах  —  обычные  дежурные  слова:
«Дорогому  Девидсу  на  добрую  память»,  «В  знак  ува¬
жения»,  «Дорогому  коллеге».
 Затем  заглянул  в  шкаф  и  довольно  долго  изучал
названия  на  корешках  книг.  Покончив  с  этим,  он  на¬
правился  к  письменному  столу.  Потрогал  подставку
с  автоматической  ручкой,  включил  лампу.  Вытащил
из  кармана  носовой  платок  и,  с  профессиональной  ос¬
торожностью  взяв  за  краешек  стакан,  долго  вертел  на
свету.  Потом  аккуратно  собрал  несколько  валявшихся
на  столе  хлебных  крошек,  завернул  их  в  бумажку  и
спрятал  в  карман.
 Завершив  эти  операции,  Бэрд  опустился  в  кресло
и  принялся  изучать  записную  книжку  Девидса.  Это
был  обыкновенный  карманный  календарик  на  каждый
день.  Но  записей  не  было,  лишь  кое-где  попадались
ничего  не  значащие  карандашные  пометки.  Только  под
14  августа  четкими  каллиграфическими  буквами  было
выведено:  «Ленгли.  10  лемов.  Булочка».
 Бэрд  некоторое  время  задумчиво  смотрел  на  непо¬
нятную  запись,  потом  медленно  долистал  книжку  до
конца.  Остальные  странички  были  чистыми.
 С  выработанной  годами  службы  методичностью  ко¬
миссар  взялся  за  обложку.  В  задней  крышке  он  не  об¬
наружил  ничего  интересного.  Но  взглянув  на  переднюю,
 96

сразу  заметил,  что  с  ее  внутренней  стороны  подкладка
отстала,  образовав  нечто  вроде  небольшого  карман¬
чика.  Бэрд  осторожно  засунул  туда  палец  и  бережно
извлек  наружу  сложенный  вдвое  синий  прямоугольни¬
чек.  Развернул  его.  Это  был  билет  в  филармонию  на
вечерний  концерт  14  августа,  концерт  Боровского.
 Бэрд  спрятал  билет  на  прежнее  место  и,  заложив
ногу  за  ногу,  откинулся  на  спинку  кресла.
 «Ничего  не  скажешь,  довольно  необычная  история»,—
подумал  он.  Потом  закрыл  глаза  и  на  некоторое  время
отключился.  Он  всегда  поступал  так,  когда  заканчивал
знакомство  с  обстоятельствами  дела  и  готовился  при¬
ступить  к  расследованию.  Этот  прием  неизменно  при¬
носил  хорошие  результаты.  В  наступавшем  вскоре
прояснении  факты  оценивались,  сопоставлялись  и  все
вставало  на  свои  места.
 Просидев  неподвижно  около  получаса,  Бэрд  открыл
глаза  и,  как  после  долгого  сна,  сладко  потянулся,
уселся  в  кресле  попрямее  и,  снова  положив  ногу  на
ногу,  произнес  вслух:
 —  Ну  хорошо...
 Это  был  как  бы  условный  сигнал,  по  которому  опять
начинало  работать  сознание.
 «Хорошо,—  еще  раз  повторил  Бэрд,  теперь  уже
про  себя.—  Что  мы  имеем?  Исчез  важный  документ.
Исчез  сразу  после  того,  как  человек  неожиданно  умер.
Дело,  в  общем-то,  обычное  —  кто-то  мог  воспользо¬
ваться  вдруг  подвернувшимся  удобным  случаем.  Но
Девиде  умер  сразу  же  после  того,  как  сделал  чрезвы¬
чайно  важное  открытие.  Это  уже  совпадение,  а  в  любом
совпадении  всегда  есть  нечто  настораживающее.  Впро¬
чем,  вполне  возможно,  что  оба  эти  события  —  открытие
и  смерть  —  каким-то  образом  связаны  друг  с  другом:
смерть  могла  явиться  результатом  перенапряжения
или,  наоборот,  нервного  спада,  наступившего  после
того,  как  задача  была  решена.  Так.  Но  куда  могли  ис¬
чезнуть  записи?»
 Бэрд  пододвинулся  к  столу,  оперся  на  него  локтями.
 «Быть  может,  их  зачем-то  спрятал  перед  смертью
сам  Девиде?  В  таком  случае,  куда?  В  этот  книжный
шкаф?»
 Бэрд  легко  вскочил,  подошел  к  шкафу,  внимательно
осмотрел  его  со  всех  сторон.  Дверцы  были  заперты  на
ключ,  и  по  довольно  толстому  слою  пыли,  скопившейся
на  краях  замочной  скважины,  можно  было  определить,
 7—560
 97

что  их  не  открывали  уже  много  дней.  Убедившись
в  этом,  Бэрд  на  всякий  случай  приподнял  лежавший  на
полу  коврик.  Но  под  ним  тоже  ничего  не  было.  Он
прошелся  вдоль  стен  и  заглянул  за  каждую  фотографию.
Тоже  ничего.  Больше  ни  одного  подходящего  места  для
тайника  в  кабинете  не  было.
 Оставалась  еще  гостиная.  Бэрд  открыл  дверь  —  там
стояли  только  простой  голый  стол  и  несколько  обитых
пластиком  стульев.
 Закончив  осмотр,  Бэрд  вернулся  в  кабинет  и  вновь
опустился  в  кресло.
 «Да  и  зачем  бы  Девидсу  вдруг  понадобилось  прятать
бумаги,—  продолжал  рассуждать  комиссар,—  если  он
только  что  уже  показал  их  Хэксли  и  начал  знакомить
его  со  своим  открытием?  Маловероятно.  Следовательно,
бумаги  кто-то  взял!  Кто?  Мери  отпадает,  поскольку
она  в  этот  промежуток  времени  к  Девидсу  не  заходила.
Это  подтверждает  сам  Хэксли.  Остаются  четверо  тео¬
ретиков  и...  Хэксли;  Хэксли,  видимо,  тоже  отпадает,
иначе  зачем  бы  он  стал  обращаться  к  комиссару  поли¬
ции.  Значит,  кто-либо  из  ученых».
 Бэрд  зябко  передернул  плечами.  Конечно,  преступ¬
ление  не  должно  оставаться  безнаказанным.  Но  в  самом
его  раскрытии  всегда  есть  нечто  отталкивающее,  разо¬
чаровывающее.  Вдруг  выясняется,  что  тот  или  иной
человек  совсем  не  такой,  каким  казался,  что  у  него
есть  обратная,  никому  не  известная  сторона...
 «Да,  как  это  ни  грустно  —  один  из  четверых».
 Правда,  существовало  одно  довольно  любопытное
обстоятельство.  Еще  тогда,  когда  Бэрд  прослушивал
магнитофонные  записи,  ему  показалось,  что  запись
первой  беседы  как-то  слишком  резко  обрывается.  По
смыслу  разговор  был  явно  не  окончен.  Конечно,  могло
случиться,  что  просто  не  хватило  пленки.  Хотя  обры¬
валась  запись  не  на  полуслове,  как  можно  было  бы  ожи¬
дать  при  случайном  окончании  пленки,  а  на  закончен¬
ной  фразе.  Впрочем,  все  это  могло  быть  следствием
самых  обычных  совпадений.
 Все  же  Бэрд  не  случайно  взял  пленки  у  Хэксли.Он
хотел  кое-что  проверить.
 «Ну  ладно,—  снова  начал  размышлять  комиссар.—
Допустим,  что  пленка  действительно  стерта  или  отрезана
уже  после  того,  как  произведена  запись.  Что  из  этого
следует?  Видимо,  Хэксли  изъял  что-то  такое,  чего  я
не  должен  услышать.  Что?  И  почему  он  все  же  рискнул
 98

прокрутить  мне  эту  пленку?  И  разве  слова,  сказанные
однажды,  не  могут  быть  кем-то  повторены  еще  раз  в
беседе  со  мной?  Это  либо  очень  серьезно,  либо,  наоборот,
пустяк,  не  стоящий  внимания.  Но  сейчас  не  имеет
смысла  гадать.  Подумаем  лучше  о  предстоящих  встре¬
чах  с  этими  учеными.  Они  предупреждены  и,  несомненно,
тоже  готовятся.  Это  и  хорошо  и  плохо...  Хорошо  по¬
тому,  что  напряженное  ожидание  выбивает  человека
из  колеи,  способствует-ошибкам.  Плохо  —  так  как  они
будут  настороже.  Значит,  лучше  всего  говорить  с  ними
на  отвлеченные  темы.  И  во  всяком  случае,  с  каждым
по-разному.  А  Сойка,  как  самого  подозрительного,  по
словам  Хэксли,  пожалуй,  оставим  напоследок.
 Сигрен.  Когда  Бэрд  вошел  в  комнату,  Сигрен  сидел
на  диване,  сгорбившись  и  сжав  голову  руками.  Увидев
комиссара,  он  стремительно  поднялся.  Вид  у  него  был
подавленный,  под  глазами  пролегли  темно-синие  дуги.
 — 	Наконец-то.  Вы  из  полиции?  —  произнес  Сигрен
с  каким-то  облегчением.
 Бэрд  заметил  это,  но  не  стал  задумываться,  решив
прежде  всего  попытаться  снять  напряжение.
 — 	Возможно,—  улыбнулся  он.—  А  как  вы  догада¬
лись,  если  не  секрет?
 Но  Сигрен  не  обратил  на  тон,  каким  были  сказаны
эти  слова,  ни  малейшего  внимания.
 — 	Слава  богу,—  произнес  он  каким-то  вибрирующим
голосом,—  слава  богу.
 — 	Приятно  слышать  такое,—  сказал  Бэрд,  все  еще
стараясь  перевести  разговор  в  русло  более  отвлеченных
рассуждений.—  Люди  не  так  уж  часто  радуются  нашему
появлению.
 Но  Сигрен  и  на  этот  раз  не  принял  «приглашения».
 — 	Вы  даже  не  можете  представить  себе,  что  я  пере¬
жил  за  эту  ночь,—  произнес  он,  нервно  поглаживая
рукой  подбородок,—  что  я  пережил...
 Он  пристально  посмотрел  на  Бэрда:
 — 	Вы  будете  вести  следствие?  Да,  господин  инспек¬
тор...  или  комиссар?
 — 	Комиссар,—  вздохнул  Бэрд.—  Может  быть,  при¬
сядем?
 — 	Да,  да...
 Сигрен  тяжело  опустился  на  тахту.
 «Вряд  ли  преступник  встретил  бы  меня  так,—  поду¬
мал  Бэрд,  присаживаясь  на  единственный  стул,  стояв¬
ший  возле  письменного  стола.—  Впрочем,  слова  есть
 7*
 99

только  слова.  А  я  обязан  подозревать  каждого  из  них.
Посмотрим,  как  он  поведет  себя  дальше».
 Сигрен  то  и  дело  нервно  поглядывал  на  комиссара.
Бэрд  молчал.  Наконец  Сигрен  не  выдержал:
 — 	Я  должен  что-нибудь  рассказать?
 — 	Нет,  мне  уже  все  известно,—  спокойно  сказал
Бэрд.—  Вам  придется  лишь  ответить  на  несколько
вопросов.
 Он  помолчал  еще  немного.  Отчасти,  чтобы  помучить
Сигрена  (при  такой  ситуации  это  всегда  полезно),  но
больше  для  того,  чтобы  найти  какой-нибудь  неожидан¬
ный  вопрос.
 — 	Давно  вы  занимаетесь  наукой?  —  спросил  нако¬
нец  Бэрд,  прекрасно  сознавая  убийственную  тривиаль¬
ность  этого  вопроса,  но  так  и  не  сумев  придумать  ни¬
чего  другого.
 Сигрен,  напряженный  словно  спусковая  пружина,
ответил  мгновенно:
 — 	Седьмой  год.  В  сентябре  как  раз  будет  ровно
семь  лет.
 — 	И  все  это  время  вы  провели  здесь,  в  лаборатории
Хэксли?
 Вопрос  был  не  лучше  первого,  но  надо  же  было
как-то  продолжать.
 — 	Нет,  после  окончания  института  —  я  окончил
Мертский  технологический,—  после  окончания  я  ра¬
ботал  на  морской  испытательной  станции.  Потом  по¬
знакомился  с  Девидсом,  и  вот...
 — 	Значит,  это  Девиде  взял  вас  сюда?  —  быстро
спросил  Бэрд,  почуяв  если  не  ниточку,  то,  во  всяком
случае,  что-то  такое,  вокруг  чего  можно  было  вести
дальнейший  разговор.
 — 	Да,  Девиде  рекомендовал  меня  господину  Хэкс¬
ли,—без  всякого  энтузиазма  ответил  Сигрен.
 — 	Вы  этим  недовольны?
 Сигрен  пожал  плечами.
 — 	Нет,  почему  же?  Здесь  неплохо  платят.
 — 	А  чем  знаменит  Девиде?  —  поинтересовался
Бэрд,—  Вы  уж  извините  меня,  но  в  этой  области  я
довольно  слабо  осведомлен.
 — 	О,  Девиде  был  выдающимся  физиком,—  явно
думая  о  чем-то  другом,  произнес  Сигрен.—  Он  доказал
знаменитую  теорему  о  слабом  изоморфизме  локальных
структур.  Вы,  вероятно,  слышали?
 — 	Хоть  я  немного  в  физике  и  разбираюсь,—  улыб-
 100

нулся  комиссар,—  но  если  и  понял  из  этого  хоть  что-
нибудь,  то  разве  что  слово  «теорема».
 Сигрен  промолчал.
 «Странно  все-таки,—  подумал  Бэрд,—  почему  этот
еще  совсем  молодой  ученый  так  говорит  о  науке  —  без
энтузиазма?»
 — 	А  вы  любите  свою  работу?  —  поинтересовался  он.
 — 	Работу?  —  переспросил  Сигрен.—  Работа  как  ра¬
бота.  Это  моя  профессия.
 Он  говорил  безразлично,  даже  обреченно.
 Комиссар  внимательно  посмотрел  на  Сигрена.  Он
вдруг  ощутил,  как  из-за  стены  скучных  анкетных  све¬
дений  об  этом  человеке  начинает  проступать  что-то
живое.
 — 	Я  вижу,  вы  не  слишком  удовлетворены?  —  сочув¬
ственно  спросил  он.
 Сигрен  поднял  глаза.
 — 	Это  совсем  не  то,  о  чем  я  мечтал,  когда  поступал
в  институт,—  произнес  он  тихо.—  В  колледже  я  все
время  был  первым  по  математике.  Учителя  предсказы¬
вали  блестящее  будущее.  Да  дело  не  в  них.  Я  сам  ощу¬
щал,  как  легко  пульсируют  мысли  в  моем  сознании.
Чувствовал,  что  могу  решить  любую  задачу.  Впрочем,
вероятно,  все  это  не  имеет  отношения  к  делу?
 — 	Нет,  нет,—  быстро  сказал  Бэрд,—  продолжай¬
те.—  Я  слушаю  вас  с  большим  вниманием.
 — 	Возможно,  все  и  было  бы  хорошо,  но  после  кол¬
леджа  меня  призвали  в  армию.  Два  года  муштры,  не¬
лепых  приказаний.  Из  меня  упорно  пытались  сделать
некое  автоматическое  устройство.  Я  вытерпел,  прошел
через  все  это.  Поступил  наконец  в  институт.  И  вдруг
с  ужасом  почувствовал,  что  голова  уже  не  та.  Что-то
все-таки  они  из  меня  вытряхнули.  Я  по-прежнему
хорошо  запоминал,  но  думать  стало  тяжело.  Былая
ясность  исчезла.  Решение  любой  задачи,  даже  сравни¬
тельно  простой,  стало  для  меня  мучением.  Надо  было
бы,  конечно,  все  бросить,  заняться  чем-то  другим  —
я  не  решился.  Потом  жена,  дети.
 — 	Но  ведь  это  же  чистейшая  психология,—  заметил
Бэрд.—  Ваш  мозг  остался  прежним.  Вы  просто  поте¬
ряли  веру  в  свои  силы.  Уж  поверьте  моему  опыту.
 — 	Я  сам  старался  убедить  себя  в  этом.  Но,  увы,
безуспешно.  Я  стал  бездарным  тугодумом.—  Сигрен  в
упор  посмотрел  на  комиссара.—  Вы  первый,  кому  я
в  этом  признался.  От  них,—  он  мотнул  головой  в  сто¬
 ки

рону  двери,—  от  них,  разумеется,  я  все  скрываю.  Не
знаю,  почему  я  вам  рассказал.
 «Странное  все-таки  существо  человек,—  думал  Бэрд,
с  интересом  глядя  на  Сигрена.—  Странное  и  загадоч¬
ное.  Нельзя  же,  в  самом  деле,  стать  тупее  за  два  года.
Можно  кое-что  позабыть,  потерять  навык,  но  утратить
талант,  способности...  Просто  происходит  нечто  вроде
короткого  замыкания.  В  мозгу  просто  что-то  переклю¬
чается.  Просто?  —  Бэрд  усмехнулся.—  Попробуй  пере¬
ключить  это  «что-то»  обратно...  Как?  Каким  образом?»
 В  памяти  комиссара  невольно  всплыла  недавняя
история  с  Понти  Дауэном.  Понти,  хороший  знакомый
Бэрда,  известный  легкоатлет,  чемпион  страны,  легко  п
уверенно  прыгал  в  высоту  за  два  тридцать.  Но  года
полтора  назад  во  время  соревнований  Дауэн  неудачно
приземлился  и  повредил  руку.  Травма  была  не  очень
серьезна,  но  несколько  месяцев  Дауэн  не  смог  ни  вьг
ступать,  ни  тренироваться.  Вылечившись,  Понти  во¬
зобновил  тренировки  и  стал  быстро  набирать  форму.
Казалось,  все  идет  отлично.  Но  вдруг  обнаружилось
странное  препятствие.  Странное  и  непонятное.  Понти,
даже  с  еще  большей  легкостью,  чем  прежде,  брал  два
метра.  Но  стоило  только  поднять  планку  хотя  бы  на
сантиметр  выше,  как  он  неизменно  сбивал  ее.  То  самое
«короткое  замыкание».  Понти  был  в  отчаянии.  И  не¬
известно,  чем  бы  все  кончилось,  если  бы  не  случай.
Однажды  судьи,  устанавливая  планку  на  двухметровой
высоте,  ошиблись.  После  того  как  Понти  четко  взял
два  метра,  высоту  проверили.  И  оказалось,  что  она
была  на  пять  сантиметров  выше.  Узнав  об  этом,  Дауэн
словно  преобразился.  Он  тут  же  легко  взял  два  десять
и  два  тридцать  и  даже  сделал  попытку  побить  мировой
рекорд.  Переключение  произошло.  Но  кто  может  под¬
сказать,  каким  способом  произвести  его  в  других  слу¬
чаях?
 — 	Дело  в  том,—  вновь  заговорил  Сигреи,—  что  я...
неудачник.  За  какое  бы  дело  ни  взялся,  никогда  не
могу  добиться  чего-нибудь  стоящего.  И  вообще,  со  мной
все  время  что-нибудь  случается.  Какие-то  неприятности.
 — 	Напрасно  вы  обобщаете,—  возразил  Бэрд.—  Не¬
приятности  бывают  у  каждого.  И  пожалуй,  нет  такого
человека,  у  которого  в  жизни  не  было  бы  целых  перио¬
дов  сплошных  неудач.
 — 	Нет,—  мрачно  сказал  Сигрен.—  Это  свыше.  Та¬
кова  уж  моя  судьба.  И  тут  ничего  нельзя  поделать.
 102

Это  было  сказано  с  такой  зловещей  убежденностью,
что  Бэрд  содрогнулся.
 — 	Глупости!  —  сказал  он  резко.—  Глупости.  Уж
поверьте  мне,  я  многое  повидал  в  жизни  и  убедился:
все  зависит  от  самого  человека.  Все  в  наших  собствен¬
ных  руках  —  и  успехи,  и  неудачи.
 — 	Возможно,  у  вас  и  есть  основания  так  думать,—
печально  сказал  Сигрен.—  А  мне  так  написано  на  роду.
Это  я  знаю  совершенно  точно.
 — 	Но  как  вы  можете  это  знать?  —  воскликнул
Бэрд.—  Откуда?
 — 	Видите  ли,  я  об  этом  никогда  никому  не  говорил.
Даже  жена  не  знает...  Мне  гадалка  предсказала.  Еще
до  того,  как  я  поступил  в  институт.
 —  Странно,—  удивился 	Бэрд.—  Гадалки 	обычно
 предпочитают  предсказывать  что-либо  приятное.  Иначе
они  рискуют  потерять  клиентуру.
 — 	Это  шарлатаны.  А  то  была  настоящая  гадалка.
Колдунья.
 — 	Неужели  вы  всерьез  верите  в  это?  —  спросил
Бэрд,  глядя  Сигрену  в  глаза.
 — 	Все,  что  она  предсказала,  исполнилось.  К  сожа¬
лению.
 — 	А  не  кажется  ли  вам,  что  вы  просто  поддались
внушению  и  это  парализовало  вашу  волю?
 Сигрен  безнадежно  махнул  рукой  и  ничего  не  от¬
ветил.
 Все  же  Бэрд  решил  не  оставлять  затронутой  темы.
Он  не  впервые  имел  дело  с  учеными  и  успел  убедиться,
что  поступки  этих  людей,  в  особенности  физиков,  не¬
редко  определяются  самыми  отвлеченными  соображе¬
ниями  чисто  научного  и  философского  характера.  По¬
этому,  встречаясь  с  учеными,  комиссар  никогда  не
упускал  случая  по  возможности  выяснить  их  жизнен¬
ную  философию.  Это  на  многое  проливало  свет  и  нередко
помогало  понять  подлинные  причины  тех  или  иных
событий.  Сейчас  как  раз  представлялся  удобный  слу¬
чай.  К  тому  же,  судя  по  высказываниям  Сигрена,  этот
молодой  физик  был  религиозным  человеком.  Комиссар
хорошо  знал,  что  если  есть  труп,  то  до  тех  пор,  пока
дело  не  расследовано  до  конца,  никогда  нельзя  полно¬
стью  сбрасывать  со  счета  возможность  убийства.  Даже
в  тех  случаях,  когда  подобная  версия  представляется
маловероятной.  А  раз  так,  немаловажную  роль  могли
играть  и  религиозные  мотивы.  За  свою  долгую  прак¬
 103

тику  Бэрду  пришлось  повидать  немало  жертв  религиоз¬
ного  фанатизма.
 — 	Простите,—  начал  Бэрд,—  это  несколько  абст¬
рактный  вопрос,  но  уж  поскольку  у  нас  зашел  такой
разговор.  У  меня  сложилось  впечатление,—  комиссар
тщательно  подбирал  слова,—  что  вы  допускаете  сущест¬
вование  бога?
 Однако  Сшрен  не  удивился.
 — 	Допускаю,—  сказал  он.—  Более  того,  я  глубоко
верю  в  его  существование.
 — 	Но  как  же?  —  замялся  Бэрд.
 — 	Вы,  должно  быть,  хотите  спросить,  как  это  сов¬
местимо  с  физикой?  Именно  в  физике  можно  прочитать
буква  за  буквой  всю  картину  божественного  творе¬
ния.
 — 	Значит,  вы  всерьез  допускаете,—  переспросил
Бэрд,—  что  все  законы  нашего  мира  сотворены  некой
божественной  силой?
 — 	Да,—  подтвердил  Сигрен.—  Они  определены  бо¬
гом.  Его  творческой  силой.  И  не  только  законы,  но  и
все  события.
 «Интересно,—  отметил  про  себя  комиссар.—  Подоб¬
ная  философия  может  далеко  завести.  Ведь  она,  по
существу,  освобождает  человека  от  моральной  ответ¬
ственности  за  свои  поступки».
 Бэрд  с  любопытством  взглянул  на  Сигрена.  Сам-то
он  всегда  думал,  что  именно  современная  физика  пря¬
мым  путем  ведет  к  безбожию.  В  действительности  же
все  обстояло,  видимо,  гораздо  сложнее.  Однако  сейчас
комиссар  решил  на  время  оставить  эту  тему,  чтобы  при
случае  к  ней  вернуться.
 — 	Скажите,  господин  Сигрен,—  мягко  спросил  он,—
за  эти  семь  лет  вам  приходилось  решать  какие-либо
сложные  задачи?  Может  быть,  делать  открытия?
 Сигрен  несколько  помедлил  с  ответом:
 — 	Браться  за  трудные  задачи  я  просто  не  решался.
А  открытия?  Ну  какие  же  могут  быть  открытия,  если
я  просто  вычислял  то,  что  мне  поручали  Хэксли  или
Девиде?
 — 	А  мне  Хэксли  говорил,—  возразил  Бэрд,—  что
подобные  вычисления  здесь  выполняет  главным  образом
Сойк.
 Сигрен  пожал  плечами.
 — 	Разве  вы  этого  не  знали?  —  в  свою  очередь  уди¬
вился  комиссар.
 104

— 	Я  никогда  особенно  не  интересовался,  чем  за¬
нимаются  другие  сотрудники.
 Бзрд  почувствовал,  что  разговор  грозит  иссякнуть.
 — 	И  у  хорошо,—  сказал  он.—  А  проблема,  из-за
которой  я  оказался  здесь,—  ее-то  вы,  вероятно,  пытались
решать?
 — 	Кое-что  прикидывал.  Но  только  для  того,  чтобы
разобраться  в  вопросе.  Составить  представление.  За¬
ниматься  же  этим  всерьез  я  считал  совершенно  беспо¬
лезным.  Во  всяком  случае,  мне  эта  проблема  не  по
зубам.
 — 	А  Девиде?
 — 	Что  —  Девиде?
 — 	Как  относился  к  этой  задаче  Девиде?
 — 	Девиде  тоже  был  настроен  скептически.  ;
 — 	А  не  кажется  ли  вам,  господин  Сигрен,—  мед¬
ленно  произнес  Бэрд,  интуитивно  ощутив,  что  они
приблизились  к  чему-то  заслуживающему  внимания.—
Не  кажется  ли  вам  несколько  странным,  что  при  этом
своем  скепсисе  Девиде  взял  да  и  решил  задачу?
 — 	Не  знаю,—  растерянно  произнес  Сигрен.—  Я  как-
то  об  этом  не  думал.  Вероятно,  ему  пришла  счастливая
мысль.  Так  бывает.  А  может  быть,  и  откровение  свыше.
 — 	Давно  ли  вы  в  последний  раз  говорили  с  Девид-
сом  на  эту  тему?  —  спросил  Бэрд,  припомнив  кое-что
из  магнитофонной  записи  и  решив,  что  не  грех  проверить
Сигрена,  расставив  ему  небольшую  ловушку.
 —  Не  помню,—  неуверенно  сказал  Сигрен.—  Ка¬
жется,  это  было  с  месяц  назад.
 — 	С  месяц?  —  переспросил  комиссар,  глядя  Сиг-
рену  прямо  в  глаза.
 Сигрен  медленно  отвел  глаза.
 — 	А  как  же  уравнение,  уравнение  с  дельта-опера¬
тором?  —  неторопливо  продолжал  Бэрд.—  Разве  оно
не  имеет  отношения  к  этой  задаче?
 — 	Уравнение?  —  Сигрен  с  явным  беспокойством  по¬
смотрел  на  комиссара.—Была  у  меня  одна...  одна
идея...—  Он  осторожно  подбирал  слова,  словно  опа¬
сался  сказать  что-нибудь  лишнее.—  И  я  действительно
советовался  с  Девидсом.
 Сигрен  замолчал  и  выжидательно  поднял  глаза.
 — 	Тот  листок  с  пометками  Девидса,—  жестко  ска¬
зал  Бэрд,—  где  он?  Я  хотел  бы  на  него  взглянуть.
 — 	Он  на  столе,—  пробормотал  Сигрен,  окончательно
смешавшись.
 105

«Почему  он  хотел  от  меня  скрыть,  что  заходил  с  этим
к  Девидсу  вчера?»  —  подумал  комиссар,  пробегая  гла¬
зами  листок,  испещренный  математическими  значками.
 В  верхней  части  страницы  было  несколько  строчек,
неровно  и  размашисто  написанных  синими  чернилами.
Ниже  следовали  карандашные  пометки  мелкими,  кал¬
лиграфически  написанными  буквами.  Потом  —  опять
чернила  и  в  самом  низу  снова  две  строчки  каранда¬
шом.
 — 	Карандашом  писал  Девиде?  —  спросил  Бэрд,
вспомнив  о  карандаше,  найденном  в  кармане  умершего.
 Сигрен  молча  кивнул.
 Комиссар  еще  раз  внимательно  проглядел  листок.
Взгляд  его  задержался  на  второй  записи  чернилами.
В  ней  было  очень  много  помарок.  Сигрен  зачеркивал,
начинал  писать  что-то  новое,  потом  опять  зачеркивал
и  возвращался  к  написанному  раньше.  Даже  не  обладая
математическими  познаниями,  можно  было  сказать,
что  автор  напряженно  и  мучительно  размышлял  над
этими  строчками.  Но  размышления  требуют  времени...
 «А  что,  если...»  —  мелькнула  у  Бэрда  неожиданная
мысль.
 Он  украдкой  посмотрел  на  Сигрена.  Тот  сидел  не¬
подвижно,  сцепив  руки,  и  без  всякого  выражения
смотрел  куда-то  в  пространство.
 — 	Вы  заходили  вчера  к  Девидсу  второй  раз?  —
скорее  утвердительно,  нежели  вопросительно  произнес
комиссар.
 Сигрен  побледнел.
 — 	Зачем?  —  настойчиво  спросил  Бэрд,  теперь  уже
совершенно  уверенный,  что  попал  в  точку.
 — 	Я  хотел...  хотел  еще  раз  посоветоваться.  Что  в
этом  особенного?
 — 	Почему  же  в  таком  случае  вы  скрыли  это  от
своих  товарищей  и  от  меня?
 Сигрен  опустил  голову.
 — 	Боялись,  как  бы  они  не  подумали,  что  вы  были
там  последним?
 — 	Да.
 — 	А  вы  не  были  последним?
 — 	Не  знаю.
 Теперь  взгляд  комиссара  был  прикован  к  двум  по¬
следним  карандашным  строчкам.
 — 	Значит,  когда  вы  уходили  во  второй  раз,  Девиде
был  еще  жив?
 106

Сигрен  вскочил,  словно  подброшенный  неожиданно
распрямившейся  пружиной.
 — 	Вы  тоже  допускаете,  что  он  мог  умереть  при  мне?
 — 	Пока  это  только  гипотеза,—  спокойно  сказал
Бэрд.—  А  что  такое  гипотеза,  вы  должны  знать  не  хуже
меня.  Но  не  скрою,  у  этой  гипотезы  есть  известные
основания.  Вот  взгляните.
 Он  протянул  Сигрену  листок  с  формулами.
 — 	Обратите  внимание  на  последнюю  карандашную
строчку.  Вам  не  кажется,  что  она  как-то  странно  обры¬
вается?
 Сигрен  дико  посмотрел  на  Бэрда:
 — 	Просто  Девиде  вдруг  положил  карандаш  и  ска¬
зал:  «Впрочем,  скорее  всего  все  это  чепуха».  Я  очень
хорошо  помню.
 — 	Это  ваша  версия,—  все  так  же  спокойно  произ¬
нес  комиссар.—  Если  разрешите,  я  оставлю  этот  листок
у  себя.
 Он  аккуратно  сложил  бумагу  вдвое,  потом  еще  раз
и  спрятал  в  карман.
 — 	А  вы  не  помните,  в  котором  часу  ушли  от  Девидса?
 — 	Очень  хорошо  помню,—  с  готовностью  сообщил
Сигрен.—  Было  пятнадцать  минут  третьего.
 — 	Пятнадцать  минут  третьего,—  повторил  комис¬
сар,  на  всякий  случай  отметив  про  себя,  что,  по  словам
Хэксли,  он  нашел  Девидса  мертвым  без  пяти  минут  три.
 — 	И  вовсе  не  обязательно,  что  именно  я  последним
видел  Девидса,—  торопливо  добавил  Сигрен,  словно
испугавшись,  что  комиссар  уйдет.—  Ведь  оставалось
еще  четверть  часа.
 — 	Четверть  часа?  —  заинтересовался  Бэрд.—  До
чего?
 — 	Видите  ли,  господин  комиссар,  каждый  день  с
половины  третьего  до  трех  у  нас  небольшой  перерыв  —
мы  пьем  чай.  Девиде  любил  делать  это  в  одиночестве.
Стакан  чаю  и  сдобная  булочка.  И  в  эти  минуты  его
обычно  никто  не  беспокоил.
 — 	Хорошо,—  сказал  Бэрд.—  Благодарю  вас,  гос¬
подин  Сигрен.  Извините,  что  потревожил.
 — 	Как,  вы  уже  уходите?  —  волнуясь,  спросил
Сигрен.
 Комиссар  развел  руками.
 — 	Но  ведь  за  эти  пятнадцать  минут,—  робко  на¬
помнил  Сигрен,—  к  Девидсу  мог  зайти  кто-нибудь  еще.
 — 	Мог,—  согласился  Бэрд.—  Но  мог  и  не  зайти.
 т

— 	Что  же  мне  делать?  —  окончательно  сникнув,
тихо  спросил  Сигрен.—  Вы,  должно  быть,  подозрева¬
ете  меня?  Ну,  конечно  же  —  этим  и  должно  было  кон¬
читься,—  добавил  он  обреченно.
 — 	Я  советую  вам  хорошенько  все  обдумать,  госпо¬
дин  Сигрен,—  официальным  тоном  произнес  комис¬
сар.—  Хочу  вам  напомнить,  что  если  бумаги  будут
возвращены,  ваш  шеф  согласен  замять  дело.  Можно
даже  все  так  устроить,  что  и  ваши  товарищи  ничего  не
будут  знать.  У  вас  есть  сутки.  Завтра  утром  мы  встре¬
тимся  еще  раз.
 Десять  лемов  и  булочка.  Прежде  чем  открыть  дверь
в  следующую  комнату,  где  находился  рабочий  кабинет
Ленгли,  Бэрд  на  несколько  минут  задержался  в  го¬
стиной.  Он  извлек  из  кармана  записную  книжку  Де¬
виде  а  и  раскрыл  ее  на  той  самой  странице,  где  14  ав¬
густа  была  сделана  заинтересовавшая  его  запись  о
десяти  лемах  и  булочке.
 «Что  бы  это  могло  означать?  —  думал  он,  вгляды¬
ваясь  в  аккуратно  выписанные  карандашные  буквы.—
Ленгли,  десять  лемов  и  булочка?  И  Девиде?  Какая
тут  связь?..  Может  быть,  Девиде  дал  Ленгли  эти  деньги
в  долг?  Но  тогда  причем  здесь  булочка?  Когда  ссужа¬
ешь  кого-нибудь  деньгами,  стоит  ли  запоминать,  для
чего  они  ему  понадобились?  Да  и  судя  по  прослушанным
разговорам,  Ленгли  не  из  тех,  у  кого  не  найдется  в
кармане  десяти  лемов.  Но  и  Девидсу  вряд  ли  нужно
было  одалживать  их  у  Ленгли.  Ведь  у  него  в  записной
книжке  лежали  и  более  крупные  деньги.  Но  как  бы
там  ни  было,  запись  о  булочке  наводила  на  кое-какие
предположения.  По  словам  Сигрена,  он  ушел  от  Девидса
в  четверть  третьего.  А  чаепитием  Девиде  занимался,
начиная  с  половины  третьего.  Это  могло  означать,  что
Ленгли  зачем-то  заходил  к  Девидсу  после  Сигрена».
 Бэрд  спрятал  записную  книжку  в  карман  и  открыл
дверь  в  комнату  Ленгли.
 Теоретик  небрежно  развалился  на  диване.  Он  ле¬
жал  на  спине,  забросив  ноги  в  модных  коракотовых
туфлях  на  спинку  стула,  и,  глядя  в  потолок,  лениво
высвистывал  какую-то  мелодию.
 Когда  вошел  Бэрд,  он  даже  не  переменил  позы,
только  на  мгновение  перевел  на  него  взгляд.
 Комиссар,  не  обращая  внимания  на  эту  демонст¬
рацию,  плотно  прикрыл  за  собой  дверь  и  прошел  прямо
к  письменному  столу.
 103

— 	Очень  сожалею,—  произнес  он  официальным  то¬
ном,—  но  вынужден  вас  потревожить.  Вам  придется
ответить  на  несколько  вопросов.
 Ленгли  убрал  ноги  со  стула  и  носком  туфли  ловко
подтолкнул  его  по  направлению  к  Бэрду.
 — 	Могли  бы  и  не  представляться,—  пробурчал
он.—  И  так  за  милю  видно,  что  вы  из  полиции.
 Бэрд  сел.
 — 	Начнем?
 — 	Вы,  разумеется,  потребуете,—  издевательским  то¬
ном  произнес  Ленгли,—  чтобы  я  отвечал  вам  сидя?
Или,  может  быть,  стоя?
 «Мальчишка,—  подумал  Бэрд,—  самый  настоящий
мальчишка.  Вполне  мог  выкинуть  любой  номер...  Ну
что  же,  с  таким  только  легче  будет  справиться».
 — 	Нет,  почему  же,—  произнес  он  невозмутимо,—
можете  лежать.  Это  никак  не  повлияет  на  характер
допроса.
 При  слове  «допрос»  Ленгли  поморщился,  но  все  же
спустил  ноги  на  пол  и  принял  сидячее  положение.
 Его  надо  было  ошеломить  чем-то  неожиданным,  и
Бэрд  уже  знал,  как  это  сделать.
 — 	Вы  не  ели  со  вчерашнего  дня?  —  спросил  он
резко.
 Ленгли  удивленно  поднял  брови:
 — 	Я,  кажется,  пока  еще  не  на  вашем  попечении,
господин  сыщик,  чтобы  вы  проявляли  заботу  о  моем
питании?
 — 	Возможно,  у  вас  нет  при  себе  денег?  —  все  так
же  невозмутимо  продолжал  Бэрд.—  Я  мог  бы  вам
одолжить.
 — 	Послушайте,  вы!  —  возмутился  Ленгли.—  Зада¬
вайте  свои  вопросы  и  катитесь!  Я  не  позволю  над  собой
издеваться.
 — 	Это  и  есть  мой  первый  вопрос,—  серьезно  сказал
Бэрд.—  Вы  нуждаетесь  в  деньгах?
 — 	Ах,  вот  оно  что,—  расхохотался  Ленгли.—  Вы
думаете,  я  увел  у  старика  Девидса  эти  бумажонки,
чтобы  на  них  хорошенько  подзаработать.  Должен  ра¬
зочаровать  вас,  господин  сыщик,  я  обеспечен  вполне
прилично.  Можете  справиться  в  банке  «На  черный
день».
 — 	Вы  меня  не  поняли.  Я  интересовался:  есть  ли
у  вас  деньги  при  себе?
 Ленгли  был  явно  озадачен.
 109

— 	Есть  немного.  А  какое  это  имеет...
 — 	Так  вы  что-нибудь  ели  со  вчерашнего  дня?  —
прервал  его  Бэрд.
 — 	У  меня  всегда  есть  кое-какой  запас,—  послушно
сообщил  Ленгли,  невольно  уступая  напору  комисса¬
ра.—  Можете  полюбоваться.—  Он  пружинисто  вскочил
с  места  и  распахнул  дверцу  стоявшего  в  углу  шкаф¬
чика.  Взору  Бэрда  открылся  небольшой  продуктовый
склад:  две  коробки  дорогих  шоколадных  конфет,  не¬
сколько  пачек  печенья  и  горка  сдобных  булочек.  Бу¬
лочек  ценой  по  10  лемов!
 Ленгли  заметно  смутился.
 — 	Люблю  во  время  работы  что-нибудь  пожевать,—
пояснил  он.—  Такая  уж  слабость.
 Однако  Бэрд  не  слушал  его.  Вот  оно  что!  Значит,
Ленгли  одолжил  Девидсу  не  десять  лемов,  а  булочку.
Тогда  запись  в  книжке  становится,  по  крайней  мере,
логичной.  Но  вряд  ли  Девиде  стал  бы  беспокоиться  о
булочке  с  утра.  Скорее  всего  она  понадобилась  ему  не¬
посредственно  в  момент  чаепития.  Значит...
 — 	Значит,  вы  были  у  Девидса  после  половины
третьего?  —  жестко  спросил  Бэрд.
 Ленгли  вздрогнул  и  уставился  на  комиссара.  В  его
глазах  мелькнуло  удивление,  но  оно  тотчас  же  смени¬
лось  довольно  неожиданным  для  Бэрда  выражением
явного  восхищения.
 — 	Здорово!  —  воскликнул  физик.—  Здорово  вы  ме¬
ня  зацепили!  Но  как  вам  удалось?
 Бэрд  молча  протянул  ему  раскрытую  записную
книжку  Девидса.
 — 	Вот  оно  что!  Значит,  этот  старый  педант...  на¬
деюсь,  господь  меня  простит,—  Ленгли  усмехнулся,—
что  я  так  отзываюсь  о  покойном,  этот  педант  сам  дал
вам  ключ.  Но  все  равно  —  отличная  работа.  Ваша  ло¬
гическая  машинка  действует  превосходно.
 — 	Возможно,—  комиссар  не  позволил  себе  улыб¬
нуться.—  Надеюсь,  вы  понимаете,  что  теперь  при¬
дется  рассказать  все?
 Бэрд  был  достаточно  опытным  следователем.  И  он
отлично  знал,  что  пока  в  деле  не  поставлена  последняя
точка,  никогда  не  следует  обольщать  себя  преждевре¬
менными  надеждами.  «Есть  только  то,  что  есть»,—  любил
повторять  его  первый  учитель  Альфред  Дав-Куппер.
Предположения  могут  оказаться  всего  лишь  предполо¬
жениями,  а  вполне  очевидное  —  не  имеющим  никакого
 110

отношения  к  действительности.  Но  сейчас  комиссару
очень  хотелось  услышать  от  Ленгли  слова  признания.
С  каждым  часом  расследование  становилось  для  него
все  более  и  более  неприятным.  Бэрд  сам  еще  не  мог
понять  почему.  Но  было  в  этом  деле  что-то  такое,  против
чего  протестовало  его  внутреннее  «я».  Впрочем,  Бэрд
был  в  достаточной  степени  профессионалом,  чтобы  эти
ощущения  помешали  ему  довести  расследование  до
конца.  Просто  ему  сейчас  хотелось,  чтобы  этот  конец
наступил  как  можно  скорее.
 Однако  он  не  наступил.  То,  что  сообщил  Ленгли,
не  приблизило  Бэрда  к  финишу.  Да,  Ленгли  признал¬
ся  —  он  действительно  заходил  к  Девидсу  приблизи¬
тельно  около  двадцати  пяти  минут  третьего.  Зачем?
Какой-то  пустяк.  Что-то  надо  было  спросить  по  текущей
работе.  Что  было  потом?  Потом  наступила  половина
третьего,  и  Девиде  вспомнил,  что  утром  забыл  купить
булочку.  Да,  да,  это  он  —  Ленгли  принес  ему  булочку.
И  Девиде  тут  же  хотел  расплатиться,  хотя  Ленгли
сказал,  что  это  пустяки.  Девиде  долго  шарил  в  кар¬
манах  и  заявил,  что  у  него  нет  мелочи  и  он  отдаст  деньги
в  понедельник.  Он  вообще  почему-то  не  любил  распла¬
чиваться  сразу.
 — 	Скажите,  а  где  Девиде  брал  чай?  —  спросил
Бэрд.
 Он  задал  вопрос  без  какой-то  прямой  цели,  просто
так,  на  всякий  случай.  Это  тоже  входило  в  его  меюд:
при  особо  сложных  расследованиях  выяснять  как  можно
больше  связей  между  различными  событиями  —  пусть
побочными,  второстепенными,  пусть  даже  не  имеющими
прямого  отношения  к  делу.  Это  был  не  очень-то  легкий
путь.  Он  требовал  не  только  терпения  и  настойчивости,
но  и  высокого  аналитического  искусства  —  не  так-то
просто  было  разобраться  в  причудливой  паутине  фак¬
тов  и  отношений  между  ними.  Но  Бэрд  терпеливо  плел
свою  сеть.  И  в  большинстве  случаев  дичь,  за  которой
он  охотился,  в  конце  концов  в  нее  попадалась.
 — 	Где  Девиде  брал  чай?  —  переспросил  Ленгли.—
В  гостиной.  Если  вы  обратили  внимание,  там  стоит
портативный  электрический  кипятильник.  Раз  в  неделю
один  из  нас  выполняет  обязанности  дежурного  —  раз¬
ливает  чай  по  стаканам,  кладет  на  блюдечки  сахар.
А  потом  каждый  приходит  и  забирает  свой  стакан.
 — 	Вы  не  знаете,—  поинтересовался  Бэрд,—  в  этот
день  Девиде  сам  ходил  за  чаем?
 111

— 	Нет.  Он  сказал,  что  неважно  себя  чувствует,  и,
воспользовавшись  тем,  что  я  зашел  к  нему,  попросил
сделать  это  меня.
 — 	И  вы?..
 — 	Я  принес  ему  чай.
 — 	Как  вы  думаете,  господин  Ленгли,  он  в  самом
деле  плохо  себя  чувствовал?
 — 	Кто  его  знает?  Может  быть.  Но  вообще-то  Де¬
виде  не  упускал  случая  предоставить  другим  возмож¬
ность  оказывать  себе  мелкие  услуги.
 Тут  Бэрду  показалось,  что  Ленгли  хотел  сказать
что-то  еще,  но  как  будто  спохватился  и  промолчал.
Впрочем,  комиссар  мог  и  ошибиться.
 — 	Когда  же  вы  ушли  от  Девидса?  —  спросил  он.
 — 	На  часы  я,  честно  говоря,  не  смотрел,  но  что-
нибудь  без  двадцати  пяти  три...
 Да,  до  конца  было  еще  довольно  далеко.  И  все  же
разговор  с  Ленгли  еще  на  двадцать  минут  продвинул
Бэрда  к  тем  четырнадцати  часам  пятидесяти  пяти  ми¬
нутам,  к  тому  моменту,  когда,  по  словам  Хэксли,  он,
войдя  в  кабинет,  нашел  Девидса  мертвым.  Теперь  не¬
известными  оставались  всего  двадцать  минут.  Но  именно
в  эту  треть  часа  совершилось  похищение.  Заходил  ли
к  Девидсу  в  этот  промежуток  времени  кто-нибудь  еще?
Или  последним  все  же  был  Ленгли?
 Комиссар  испытующе  посмотрел  на  молодого  фи¬
зика.  Но  тот  спокойно  выдержал  его  взгляд.
 — 	Вы  как  будто  не  очень  высокого  мнения  о  Де-
видсе?  —  осведомился  Бэрд.—  Или  мне  показалось?
 — 	Нет,  не  показалось,—  сразу  отозвался  Ленгли.—
Он  давным-давно  себя  исчерпал.  В  молодости  ему  по¬
везло:  удалось  доказать  важную  теорему,  да  и  то  слу¬
чайно.  А  потом  всю  жизнь  он  из  кожи  лез,  чтобы  под¬
держать  марку.  Но  уже  ничего  не  мог...  Временами
мне  его  было  просто  жаль.
 — 	Как  же  в  таком  случае  вы  объясните,  что  именно
Девидсу  удалось  решить  ту  невероятно  сложную  за¬
дачу,  с  которой  никто  из  вас  не  мог  справиться?
 Ленгли  неопределенно  пожал  плечами.
 — 	Скорее  всего  еще  один  счастливый  случай.  В  жиз¬
ни  так  бывает,  что  кому-то  везет  и  везет  не  по  заслугам.
 Комиссар  подумал,  что  заводить  с  Ленгли  разговор
на  философские  темы,  пожалуй,  не  имеет  смысла.  Судя
по  всему,  этот  молодой  человек  жил  сегодняшним  днем.
И  абстрактные  размышления  его  не  слишком  занимали.
 112

— 	Благодарю  вас,—  произнес  Бэрд,  поднимаясь.—
Вы  хотите  мне  еще  что-то  сказать?
 — 	Присядьте  на  минуту,—■  на  этот  раз  весьма  веж¬
ливо  попросил  Ленгли.—  Вот  вы  подозревали,  да  и
сейчас  еще,  вероятно,  продолжаете  подозревать,  что  я
выкрал  у  Девидса  это  злополучное  решение.  Я  на  вас
не  в  претензии  —  как  бы  там  ни  было,  по  крайней
мере,  двадцать  пять  процентов  подозрений  приходится
и  на  мою  долю.
 Он  полувыжидательно-полувопросительно  взглянул
на  комиссара,  но  тот  промолчал.
 — 	Я,  видите  ли,  спортсмен.  Дело  не  в  том,  что  я
занимаюсь  спортом  в  свободное  время,—  я  спортсмен
в  душе,—  продолжал  Ленгли.—  Хочу,  чтобы  вы  это
поняли.  Знаете  ли  вы,  что  такое  настоящий  спортсмен?
Это  человек,  для  которого  главное  —  борьба.  Не  на¬
града,  не  очки,  не  слава  даже,  а  сам  процесс  борьбы.
А  передергивать  карты  —  это  не  по  моей  части.  Может
обеспечить  победу,  но  не  доставляет  удовольствия.  Я  и
к  физике  так  отношусь.  Как  к  большой  игре...
 — 	Приму  к  сведению,—  заметил  Бэрд.»-*  Но  на
прощание  все  же  вынужден  предупредить.  Если  бу¬
маги  у  вас,  верните  их  не  позже  завтрашнего  утра.  Эта
партия  проигрышная.
 Хлебная  крошка.  Почему-то  Бэрд  был  совершенно
убежден  в  том,  что  ни  у  Сигрена,  ни  у  Ленгли  записей
Девидса  нет.  Но  если  так,  то  оставались  Грехем  и  Сойк.
Какую  же  зацепку  найти  к  Грехему?  Какой  ключ  по¬
добрать?  Может  быть?..
 Комиссар  вновь  вытащил  из  кармана  записную
книжку  Девидса,  осторожно  извлек  из-под  обложки
билет  на  вчерашний  концерт  и  стал  задумчиво  его  раз¬
глядывать.  Потом  достал  лупу,  с  которой  никогда  не
расставался,—  свадебный  подарок  старого  приятеля,—
и  принялся  внимательно  изучать  синюю  бумажку.
 И  сразу  же  ему  попалось  на  глаза  то  самое,  чего
он  если  и  не  ожидал,  то  во  всяком  случае  очень  хотел
обнаружить:  маленькая  хлебная  крошка.  Она  прилипла
к  ворсинкам  бумаги.  Разумеется,  крошка  могла  при¬
стать  к  билету  и  где-нибудь  в  другом  месте.  Но  она
могла  также  означать,  что  Грехем  заходил  к  Девидсу
после  Ленгли.
 К  тому  же  нижний  край  билета  по  сравнению  с
верхним  был  заметно  неровным.  Это  наводило  на  мысль,
что  его  оторвали  от  соседнего  уже  после  получения  в

кассе.  А  ведь  именно  так  должен  был  выглядеть  билет,
который  Мери  отдала  Сигрену.  Судя  по  магнитофон¬
ной  записи,  именно  этот  билет  и  дошел  как  раз  до  Гре¬
хема,  а  затем...  Впрочем,  его  дальнейшая  судьба  ос¬
тавалась  для  Бэрда  неизвестной.  Но  рискнуть  все  же
стоило.
 Грехем  встретил  комиссара  с  предупредительной
любезностью.  Он  пододвинул  ему  стул,  а  сам  остался
стоять  у  окна.
 — 	Очень  рад,  что  вы  займетесь  расследованием  этой
нелепой  истории.  Должен  сознаться,  я  провел  весьма
неприятную  ночь.
 Бэрд  отметил  про  себя,  что  Грехем  встретил  его
почти  теми  же  словами,  что  и  Сигрен.  Но  произнесены
они  были  совершенно  иначе.  Абсолютно  спокойно,
без  тени  истерии,  с  явной  доброжелательностью.  Что
это?  Хитрая  уловка  или  подлинная  искренность?
 Сперва  комиссар  хотел  попросить  Грехема,  чтобы
он  постарался  отыскать  свой  билет  в  филармонию,  но
сейчас  решил  действовать  прямо.
 — 	Вам  знаком  этот  билет?  —  спросил  он,  вытащив
из  записной  книжки  Девидса  синий  прямоугольничек
и  протягивая  его  Грехему.  Грехем  взял  бумажку  в
руки  и,  близоруко  сощурясь,  поднес  ее  к  глазам.
 — 	Да,  это  мой  билет,—  произнес  он  невозмутимо,—
то  есть  тот  самый  билет,  который  мне  отдал  Ленгли.  А  я
в  свою  очередь  уступил  его  Девидсу.
 — 	В  котором  часу  вы  заходили  к  Девидсу,  чтобы
отдать  ему  билет?  —  быстро  спросил  Бэрд.
 Грехем  на  мгновение  замялся.  Он  внимательно  по¬
смотрел  на  комиссара,  как  бы  желая  определить,  что
ему  известно.  Потом,  видимо,  на  что-то  решившись,
мотнул  головой  и  произнес  все  тем  же  спокойным  го¬
лосом:
 — 	Я  могу  вам  сказать  это  совершенно  точно.  Когда
я  вошел  к  Девидсу,  было  четырнадцать  часов  двадцать
восемь  минут.
 —-  Что  же  произошло  дальше?
 — 	Ничего  особенного.  Я  предложил  Девидсу  би¬
лет,  он  взял  его  и  отдал  мне  десять  кларков.  Вот  и  все.
 — 	А  потом?
 — 	Потом  я  ушел.
 — 	И  долго  вы  были  у  него  в  кабинете?
 — 	Не  больше  минуты.
 — 	Так...—  протянул  Бэрд,  мысленно  отметив,  что
 114

беседа  с  Грехемом  продвинула  его  к  цели  всего  лишь
на  какую-то  пару  минут.
 — 	Хорошо,—  продолжил  комиссар,  решив  и  дальше
вести  разговор  в  том  же  откровенном  тоне,  в  каком  он
начался.—  Почему  же  вы  не  рассказали  об  этом  своим
товарищам?  Если  не  ошибаюсь,  вы  даже  пытались  сде¬
лать  вид,  что  билет  все  еще  находится  у  вас?
 Грехем  покраснел.  Но  ответил  не  задумываясь:
 — 	Не  то  чтобы  я  испугался,  нет.  Просто  мне  было
очень  не  по  душе  все  это  разбирательство,  эти  взаимные
подозрения.
 «И  поэтому  вы  предпочли  свалить  все  на  Ленгли»,—
хотел  сказать  Бэрд,  но  удержался.  В  конце  концов
он  только  следователь,  а  не  воспитатель.  К  тому  же
не  один  Грехем,  а  каждый  из  этих  молодых  людей  по¬
кривил  душой.  Но  если  покривил  один  раз...  Ведь  не
святой  же  дух  унес  это  проклятое  решение?
 — 	Ну  хорошо,—  повторил  Бэрд.—  А  что  вы  сами
обо  всем  этом  думаете?
 — 	Мне  было  бы  очень  тяжело,  очень  неприятно
узнать,  что  кто-то  из  моих  товарищей...  Хуже  всего
разочаровываться  в  людях.
 Это  прозвучало  вполне  искренне,  и  комиссар  с
невольным  сочувствием  взглянул  на  Грехема.  Это  было
как  раз  то  отвратительное  ощущение,  которое  испытывал
он  сам  всякий  раз,  когда  уличал  преступника.  Все
же  он  сказал:
 — 	Однако  получается,  что  именно  вы  заходили  к
Девидсу  последним.
 Грехем  пожал  плечами.
 — 	Понимаю.  Вы  хотите  сказать,  что  на  меня  падает
подозрение.  Мне  нечего  опасаться.
 — 	Значит,  вы  тоже  думаете,  что  это  сделал  Сойк?  —
неожиданно  спросил  Бэрд.
 — 	Сойк?  —  удивился  Грехем.—  Почему  Сойк?  Разве
я  говорил  что-нибудь  подобное?
 — 	Нет.  Но  так  считает  ваш  шеф.
 — 	Хэксли?  Если  хотите  знать  мое  мнение,  то  менее
всего  вероятно,  чтобы  это  сделал  Сойк.
 Он  замолчал  и  задумался.  Взгляд  его  погас  и  сде¬
лался  отсутствующим.  У  Бэрда  невольно  возникло
ощущение,  что  Грехем  мгновенно  переместился  в  ка¬
кой-то  иной  мир.  Однако  он  терпеливо  ждал.  Наконец
Грехем  возвратился  к  разговору.
 — 	Если  здесь  кто-нибудь  из  нас  действительно  на¬
 8*
 115

стоящий  ученый,  так  это  именно  Сойк.  Для  меня  наука
тоже  многое  значит.  И  кое-что  у  меня  тоже  получается,
и,  смею  сказать,  неплохо.  Но  Сойк!  Ему  все  дается  уди-
вильно  легко.  Понимаете,  самые  трудные  задачи  он  ре¬
шает  просто  играючи.  Это  прирожденный  теоретик.  Нет,
Сойк  не  мог...—  Грехем  некоторое  время  подбирал  под¬
ходящее  слово,—  похитить  решение.
 «Странно,—  подумал  Бэрд.—  Хэксли  говорил  мне
о  Сойке  совсем  иное...»
 Потом  спросил  вслух:
 — 	Скажите,  а  что  делал  Девиде,  когда  вы  были
у  него?
 — 	По-моему,  пил  чай.
 — 	А  вы  не  заметили  —  на  столе  у  Девидса  лежали
 какие-нибудь  бумаги?
 —  О,  вы  не  знаете  Девидса.  Он  был,  что  называется,
аккуратист.  Девиде  не  стал  бы  пить  чай,  не  спрятав
всех  своих  бумаг.
 Бэрд  узнал  все,  что  хотел,  но  не  спешил  уходить.
Грехем  произвел  на  него  впечатление  думающего  чело¬
века.  И  довольно  искреннего.  С  ним  стоило  поговорить
на  отвлеченные  темы.  В  частности,  он  мог  бы  помочь
комиссару  лучше  понять  Сигрена.
 Но  Бэрд  медлил,  обдумывая,  как  лучше  подступить
к  Грехему.  Когда  он  слушал  магнитофонные  записи,  у
него  сложилось  впечатление,  что  у  Грехема  сильнее,  чем
у  других  теоретиков,  развито  чувство  товарищества.
Об  этом  говорил  и  тот  энтузиазм,  с  которым  он  только
что  выступал  в  защиту  Сойка.  И  Бэрд  решил  сыграть
именно  на  этом.  Правда,  Хэксли  обрисовал  Грехема
мрачным,  нелюдимым  затворником.  Но  это  могло  быть
его  субъективное  мнение  —  во  всяком  случае,  личное
знакомство  ничего  такого  не  обнаружило.
 — 	Вы  могли  бы  мне  помочь,  господин  Грехем?  —
приступил  к  делу  комиссар.—  Не  скрою,  что  речь  идет
о  вашем  сослуживце  —  Сигрене.  И  от  этого  многое  за¬
висит.
 — 	Я  сделаю  все,  что  смогу,—  сказал  Грехем,  хотя
в  его  голосе  и  прозвучала  некоторая  настороженность.
 — 	Видите  ли,  насколько  я  понял,  господин  Сигрен  —
человек  весьма  религиозный.  И  я  хочу  разобраться
в  том,  каким  образом  это  может  совмещаться  с  физикой.
 — 	Ах  вот  что,—  Грехем  произнес  это  с  заметным
облегчением.—  Ну  что  ж.  Скажу  вам,  что  и  сам  вполне
допускаю  существование  бога,  ну,  разумеется,  не  в  виде
 116

всемогущего  старца  с  сиянием  вокруг  головы,  а  как
некую  высшую  силу,  организующую  материю.
 — 	А  разве  материя  не  организует  себя  сама?—  спро¬
сил  Берд,  припоминая  кое-что  из  того,  над  чем  он  заду¬
мывался  в  молодости.
 — 	Видите  ли,  в  прошлом  веке,  когда  господствовала
так  называемая  классическая  физика  и  считалось,  что
все  сводится  к  чисто  механическому  движению,  в  при¬
роде  просто  не  оставалось  места  для  бога.
 — 	Кое-что  об  этом  я  в  свое  время  читал,—  заметил
комиссар»
 — 	Но  как  вы,  должно  быть,  знаете,  классическая
физика  оказалась  несостоятельной.  Мир  далеко  не  так
прост.  А  это  значит...
 — 	Понимаю,—  сказал  Бэрд.—  Вы  хотите  сказать,
что  новейшая  физика,  отвергнув  классическую,  тем
самым  поставила  под  сомнение  и  ее  атеизм?
 — 	Да,  в  общем,  так.  Если  не  вдаваться  в  подроб¬
ности.
 «Хотя  именно  в  них,—  подумал  Бэрд,—  и  заключена,
видимо,  суть  дела».  Но  комиссар  не  чувствовал  себя
достаточно  подготовленным,  чтобы  окунуться  в  этот
водоворот.  Поэтому  он  сказал:
 — 	Следовательно,  вы  не  видите  ничего  противоесте¬
ственного  в  том,  что  Человек,  занимающийся  физичес¬
кими  исследованиями,  верит  в  бога?
 — 	Видите  ли,—медленно  произнес  Грехем,—дол¬
жен  же  быть  у  человека  в  наше  время  хотя  бы  какой-то
идеал.  Иначе  к  чему  все  то,  что  мы  делаем?
 — 	Спасибо,—  сказал  Бэрд,  подумав  про  себя,  что
эта  часть  разговора  для  понимания  сложившейся  ситуа¬
ции,  пожалуй,  ничего  не  прибавила.—  Я  узнал  все,  что
хотел.  Против  вас  у  меня  нет  никаких  улик.  И  все  же
вы  были  последним  у  Девидса.  Если  решение  находится
у  вас,  я  прошу  вернуть  его  не  позже  завтрашнего  утра.
 Грехем  как-то  странно  взглянул  на  комиссара.  Ка¬
залось,  он  хотел  что-то  сказать,  но  промолчал.
 К  загадочному  Сойку  у  Бэрда  никаких  видшмых
подходов  не  было  —  в  предстоящем  разговоре  комиссару
приходилось  полагаться  на  собственную  интуицию.  По¬
ложение,  однако,  сложилось  довольно  странное.  Та  же
интуиция  подсказывала  Бэрду,  что  ни  Сигрен,  ни  Ленгли,
ни  Грехем  в  похищении  замешаны  не  были.  Следова¬
тельно,  оставался  Сойк.  Требовалось  только  устано¬
вить,  что  он  заходил  к  Девидсу  вслед  за  Грехемом.
 117

С  другой  стороны,  простая  логика  говорила,  что  и  это
еще  ничего  не  докажет  окончательно.  Если  Сойк  дейст¬
вительно  был  у  Девидса  после  Грехема,  то  за  оставшиеся
несколько  минут  кто-то  мог  зайти  к  нему  еще  раз.
И  тогда  все  придется  начинать  сначала...  Но  пока  об
этом  рано  было  думать.  Многое  зависело  от  разговора
с  Сойком.  Когда  комиссар  вошел  в  его  комнату,  Сойк
торопливо  спрятал  в  ящик  какие-то  листки  и  быстро  под¬
нялся  навстречу  комиссару.  На  его  губах  промелькнула
загадочная  улыбка.  Бэрд  огляделся,  думая,  с  чего  бы
ему  начать,  но  Сойк  опередил  его.
 — 	Присаживайтесь,  господин  комиссар.  Вы,  долж¬
но  быть,  не  знаете,  как  приступить  к  допросу?  Я  по¬
могу  вам.  Всегда  следует  помогать  ближнему.  Ваша  за¬
дача  —  узнать,  кто  взял  у  Девидса  решение,  не  так  ли?
Ну  так  вот,  решение  взял  я,
 Сойк  заговорщически  улыбнулся  и,  склонив  голову
набок,  посмотрел  на  комиссара  кристально  невинным
взглядом.
 От  неожиданности  Бэрд  даже  несколько  растерялся.
Странное  признание.  Но  молчать  было  нельзя.  И  ко¬
миссар  спросил  первое,  что  пришло  в  голову:
 — 	Зачем  вы  это  сделали?
 Сойк  усмехнулся:
 — 	Ясно  зачем.  Чтобы  выдать  открытие  Девидса  за
свое  и  прославиться.
 — 	Но  за  преступлением  может  последовать  возмез¬
дие.  И  тогда  вместо  славы...
 — 	Чтобы  утверждать,  надо  доказать,—  отпариро¬
вал  Сойк.
 — 	Для  чего  же  в  таком  случае  вы  сказали  мне  о
краже?
 — 	Во-первых,  я  сказал  вам  далеко  не  все.  А  во-вто¬
рых,  насколько  мне  известно,  признание  даже  в  суде
еще  не  имеет  решающего  значения.  Нужны  улики.
 Да,  этот  Сойк  далеко  не  прост.  Он  явно  ведет  какую-
то  игру.  Но  какую?  Надо  быть  настороже.  Для  начала
Бэрд  решил  прикинуться  этаким  простачком,  верящим
каждому  слову.
 — 	Поскольку  вы  признались,—  произнес  он  нази¬
дательным  тоном  завзятого  судейского  чиновника,—
найти  улики  будет  не  так  уж  трудно.  Для  этого  доста¬
точно  произвести  у  вас  обыск.  Ведь  похищенную  бу¬
магу  вы  еще  не  могли  передать  никому.
 Сойк  весело  рассмеялся.
 118

— 	Зачем  же  мне  хранить  такую  бумагу?  Я  ведь  мог
ее  давным-давно  уничтожить.  Об  этом  вы  не  поду¬
мали?
 Об  этом  Бэрд  действительно  как-то  не  подумал.
А  ведь  специалисту  и  в  самом  деле  не  обязательно
сохранять  оригинал  решения.  Достаточно  понять  его
суть,  разобраться  в  идее.  Да,  инициатива  была  явно
на  стороне  Сойка.  Следовало  что-то  предпринять.
И  немедленно.
 Бэрд  поменял  тактику.
 — 	Я  выслушал  вас  с  большим  интересом,—  сказал
он,  улыбнувшись  не  менее  загадочно,  чем  Сойк.—  Уве¬
ряю  вас,  я  способен  оценить  хорошую  шутку.  Но  пого¬
ворим  серьезно.  Я  попробую  доказать,  что  похититель
не  вы.
 — 	Попробуйте,—  ухмыльнулся  Сойк.
 — 	Вы  ведь  относились  к  Девидсу  и  к  его  научным
возможностям  довольно  скептически?  Не  правда  ли?
Если  называть  вещи  своими  именами,  вы  презирали  его
как  ученого?
 Сойк  сощурился.
 — 	Зачем  же  так  грубо?  —  хмыкнул  он.
 — 	Кстати,—  сказал  Бэрд,—  так  ли  уж  в  самом  деле
бездарен  был  этот  Девиде?  Я  слышал,  что  у  него  была
поразительная  память,  память  хорошего  компьютера.
И  он  очень  много  знал.
 — 	Мой  книжный  шкаф  знает  гораздо  больше  меня,—
усмехнулся  Сойк.—  Но  физик  все-таки  я,  а  не  он.  Еще
Эсхил  утверждал,  что  мудр  тот,  кто  знает  нужное,  а  не
многое.
 — 	Хорошо,  продолжим,—  сказал  Бэрд.—  Итак,  к
возможностям  Девидса-ученого  вы  относитесь  скепти¬
чески,  в  оценке  же  своих  собственных  способностей  вы
не  отличаетесь  излишней  скромностью.
 — 	Во-первых,  я  самый  умный,  а  во-вторых,  самый
скромный,—  рассмеялся  Сойк.—  Ну  и  что?
 — 	Не  кажется  ли  вам,  что  это  вступает  в  явное  про¬
тиворечие  с  вашей  версией  о  похищении  документа?
Я  не  верю,  что  вы  могли  бы  воспользоваться  работой
Девидса.
 — 	В  ваших  рассуждениях  что-то  есть,—  Сойк  с  яв¬
ным  интересом  посмотрел  на  комиссара.—  Разумеется,
я  бы  никогда  не  воспользовался  работой  Девидса.  И  тем
не  менее,  с  вашей  точки  зрения,  похитителем  должен
быть  именно  я.
 119

На  этот  раз  настала  очередь  Бэрда  с  любопытством
посмотреть  на  Сойка.
 — 	Дело  в  том,—  пояснил  Сойк,—  что  примерно  без
четверти  три  я  заходил  к  Девидсу,  чтобы  предложить
ему  билет  на  концерт.  Ради  этого  я  нарушил  обычную
традицию  —  не  беспокоить  Девидса  во  время  дневного
чая.  Но  у  него  уже  был  билет  и  он  отказался.  Мы  пере¬
кинулись  парой  ничего  не  значащих  фраз,  и  я  ушел.
Но  уже  закрывая  дверь  своей  комнаты,  я  видел,  как
в  кабинет  Девидса  прошел  Хэксли.
 — 	Вы  хотите  сказать,  что  были  последним?
 — 	Именно.  А  если  учесть,  что,  по  словам  Хэксли,
он  застал  Девидса  мертвым,  то...
 — 	А  вы  уверены,  что  Хэксли  действительно  прошел
к  Девидсу?
 — 	Абсолютно.  Я  видел,  как  за  ним  закрылась  дверь.
 Круг  замкнулся!  Но  яснее  от  этого  не  стало.
 — 	И  когда  вы  уходили,—  поинтересовался  Бэрд,—
Девиде  был  еще  жив  и  здоров?
 — 	Вполне.
 — 	А  вы  не  видели,  он  уже  выпил  свой  чай?  —  сам
не  зная  почему,  спросил  комиссар.
 Сойк  задумался:
 ■—  Нет,  на  это  я  не  обратил  внимания.
 — 	И  сколько  же  было  времени,  когда  Хэксли  во¬
шел  к  Девидсу?
 — 	Не  больше,  чем  без  двенадцати  минут  три,
 — 	Странно,—  пробормотал  Бэрд.™  Очень  странно.
 — 	Ну,  что  вы  теперь  скажете?  —  вызывающе  спро¬
сил  Сойк.
 — 	Действительно,  все  улики  против  вас,—  заметил
Бэрд.—  И  все  же  я  склонен  полагать,  что  загадка,  с  ко¬
торой  мы  столкнулись,  имеет  далеко  не  такое  простое
решение,  какое  предлагаете  вы.
 — 	Почему  вы  так  думаете?
 — 	Хотя  бы  потому,  что  у  вас  слишком  беспечное
настроение  для  человека,  уличенного,  мягко  говоря,
в  неблаговидном  поступке.
 — 	Для  этого  у  меня  есть  свои  основания,—  заметил
Сойк.
 — 	Надеюсь,  вы  не  откажетесь  поделиться  ими  со
мной?
 — 	Поделюсь,  но  не  сейчас.
 — 	Хорошо,—  сказал  Бэрд.—  В  таком  случае  мы
расстаемся  до  завтрашнего  утра.  Впрочем,—  он  секунду

поколебался,  хотя  уже  понял,  что  с  этим  человеком
лучше  всего  вести  себя  совершенно  откровенно,—  я
хочу,  чтобы  вы  кое-что  мне  разъяснили.
 —•  Консультация?  —  Сойк  стал  подчеркнуто  серье¬
зен.—  Что  ж,  я  готов.  Спрашивайте.
 — 	Я  никак  не  могу  понять,  каким  образом  совре¬
менная  физика,  которая  помогла  решить  такие  гранди¬
ознейшие  задачи,  как  овладение  энергией  атома  и  по¬
леты  в  космос,  может  приводить  человека  к  релш  ноз-
ным  выводам?
 — 	А,  вы  уже  побывали  у  Сигрена  и  Грехема,—  по¬
скучнел  Сойк.
 Нет,  видимо,  от  этого  человека  решительно  ничто  не
могло  укрыться.
 — 	Скажем,  этот  вопрос  интересует  лично  меня.
 — 	Допустим,—  кивнул  Сойк.  Итак,  вы  хотели  бы
знать,  в  чем  состоят  отношения  современной  физики  с  бо¬
гом?  По  существу,  вопрос  сводится  к  тому,  способна  ли
физическая  наука  объяснить  все  явления  природы  ес¬
тественными  закономерностями.  Или  она  должна  при¬
бегнуть  для  этого  к  каким-либо  сверхъестественным  си¬
лам?  Так  вот,  могу  вас  заверить,  что  мы  вполне  обхо¬
димся  без  них.
 — 	Но  есть  же  проблемы,  еще  не  решенные.  И  все¬
возможные  загадки.
 — 	Да,  конечно.  Наука  то  и  дело  с  ними  сталкивает¬
ся.  Но  оценка  подобных  фактов  во  многом  зависит  от
убеждений.  Человек,  мыслящий  реалистически,  пони¬
мает,  что  невозможность  объяснить  те  или  иные  явле¬
ния  —  дело  временное.  Тот  же,  кто  настроен  религи¬
озно,  видит  в  этом  принципиальную  ограниченность
возможностей  науки,  ее  неспособность  проникнуть
в  самое  сокровенное,  в  то,  что,  с  его  точки  зрения,
есть  бог.
 — 	И  таких  ученых  много?
 — 	Они  есть.  Но  чаще  всего  это  скорее  дань  тради¬
ции.—Сойк  подошел  к  книжной  полке  и,  приглядев¬
шись,  взял  одну  из  книг.—  Вот  послушайте,  что  пишет
об  этом  Вернер  Гейзенберг,  один  из  создателей  совре¬
менной  физики.
 Он  полистал  книгу.
 — 	Вот:  «Весь  образ  нашего  мышления  формируется
в  нашей  юности  благодаря  тем  идеям,  с  которыми  мы
в  это  время  сталкиваемся».  И  еще:  «Мы  входим  в  состав
общества.  Это  общество  связывают...  общие  идеи...
 ш

Эти  идеи  могут  поддерживаться  авторитетом  церкви
или  государства,  и...  очень  трудно  отойти  от  общепри¬
нятых  идей,  не  противопоставляя  себя  обществу».
 — 	Понятно,—  сказал  Бэрд.—  Значит,  физика  здесь
ни  при  чем.
 — 	Во  всяком  случае,  с  каким  бы  явлением  мы  не
встретились,  она  рано  или  поздно  неизменно  находила
ему  естественное  объяснение.  Так  было  до  сих  пор,
и  у  меня  нет  причин  сомневаться,  что  так  будет  и  впредь.
 — 	Благодарю  вас,—  улыбнулся  Бэрд.—  А  то,  при¬
знаюсь,  я  уже  стал  опасаться  за  свои  убеждения.
 И  он  ушел,  на  этот  раз  не  решившись  повторить  свое
предупреждение.  Не  решившись,  хотя  логика  все  же
свидетельствовала  больше  всего  именно  против  Сойка.
 Бэрд  наедине  с  Бэрдом.  Перед  тем  как  уйти  из  лабо¬
ратории,  Бэрд  еще  раз  зашел  в  кабинет  Девидса.  Надо
было  по  горячим  следам  все  подытожить  и  взвесить.
Комиссар  уселся  на  свое  прежнее  место  у  письменного
стола  и  задумался.  Итак,  круг  замкнулся.  Замкнулся,
хотя  все  оставалось,  пожалуй,  даже  еще  более  неясным,
чем  в  самом  начале  расследования.  Четыре  человека
один  за  другим  заходили  к  Девидсу  и  видели  его  живым
и  здоровым.  Хотя,  может  быть,  и  не  совсем  здоровым.
А  когда  сразу  же  вслед  за  Сойком  в  кабинет  вошел
Хэксли,  Девиде  был  уже  мертв,  а  бумага  с  решением
бесследно  исчезла.  Умереть  можно  и  в  течение  одной
секунды.  Кто-кто,  а  комиссар  полиции  Бэрд  это  отлич¬
но  знал.  Но  решение?  Не  могли  же  его  похитить  на  гла¬
зах  у  Девидса?  Кто  же  и  —  главное  —  когда  это  можно
было  сделать?
 Бэрд  вспомнил:  «Если  не  могло  произойти  ничего
другого,  кроме  невозможного,  следовательно,  произо¬
шло  невозможное».  Это  был  один  из  любых  афоризмов
его  знаменитого  учителя.
 Невозможное  в-  данном  случае  —  это  Сойк.  Ведь
именно  Сойк  заходил  к  Девидсу  последним...  Значит,
все-таки  Сойк?  А  почему  бы  и  нет?  И  все  же  Бэрд  не
торопился  с  окончательным  выводом.  Нельзя  считать
расследование  законченным,  пока  в  деле  остаются
хотя  бы  мелкие  неясности.  А  в  этом  странном  деле  не¬
ясностей,  к  сожалению,  оставалось  еще  немало.  Напри¬
мер,  почему  Хэксли  сказал,  что  вошел  к  Девидсу  без
пяти  минут  три,  в  то  время  как,  по  словам  Сойка,  это
произошло  почти  на  десять  минут  раньше?  Почему
Хэксли  изъял  часть  магнитной  записи?  Правда,  это
 122

цадо  еще  проверить.  Наконец,  почему  он  так  старался
направить  подозрение  Бэрда  именно  против  Сойка?
И  почему  обрисовал  Сойка  явно  не  таким,  каким  он  был
в  действительности?  Почему,  наконец,  все  тот  же  Хэксли
не  нашел  в  записной  книжке  Девидса  билета  на  концерт
Боровского?  Ведь  если  бы  он  искал  бумажку  с  реше¬
нием,  он  должен  был  бы  натолкнуться  на  карманчик
в  обложке.
 Одним  словом,  «почему»  было  еще  много.  Даже
слишком  много.  И  как  ни  странно,  все  они  были  так
или  иначе  связаны  с  Хэксли.  И  наконец,  этот  чай...
Ёзгляд  Бэрда  остановился  на  пустом  стакане.  Почему-то
его  мысли  сами  собой  упорно  возвращались  к  пустому
стакану,  стоявшему  на  столе  Девидса.  Он  снова  осто¬
рожно  взял  его  носовым  платком  и  заглянул  внутрь.
На  донышке  оставалось  несколько  капель  коричневатой
жидкости,  в  которой  плавали  две-три  чаинки.  Бэрд
поднес  стакан  к  настольной  лампе.  Странно.  Его  внеш¬
няя  поверхность  была  совершенно  чиста.  Как  будто
его  никто  никогда  не  брал  в  руки.  Никаких  отпечатков.
А  ведь  не  так  давно  из  этого  стакана  Девиде  пил  чай.
Не  мог  же  он  пить  чай  в  перчатках?  Очень  странно.
Могло  быть  только  одно  объяснение  —  стакан  подме¬
нили.  Взять  его  на  экспертизу?  Впрочем,  что  это  даст?
Если  стакан  подменили,  то  остатки  чая  на  его  дне,  ра¬
зумеется,  абсолютно  безобидны.  Комиссар  еще  раз  тща¬
тельно  осмотрел  стеклянную  поверхность.
 Но  если  этот  стакан  специально  принесли  сюда  уже
после  того,  как  Девиде  умер,  значит,  в  том,  другом  ста¬
кане...  Дело  принимало  совершенно  неожиданный  обо¬
рот.  Не  только  похищение,  но  и  вероятное  убийство.
Отравление.  Вернувшись  домой,  Бэрд  первым  делом
достал  магнитофон  и,  вставив  в  него  бобину,  получен¬
ную  от  Хэксли,  еще  раз  прослушал  запись.
 Экспертиза.  Несмотря  на  воскресный  день,  Бэрд  вы¬
звал  машину  и  поехал  в  полицейское  управление.  Выяс¬
нить,  где  находится  труп  Девидса,  не  представляло
особого  труда.  Покойный  был  одинок,  и  поэтому  тело
отправили  в  морг.  Прежде  чем  позвонить  эксперту  и
попросить  его  произвести  вскрытие,  комиссар  на  се¬
кунду  задумался.  До  сих  пор  его  расследование  носило
частный  характер  —  он  просто  выполнял  поручение
Хэксли.  И  если  бы  злополучная  бумага  с  решением
была  найдена,  на  том  бы  все  и  кончилось.  Хэксли  по¬
лучил  бы  потерянное,  а  Бэрд  —свой  гонорар.  В  этом
 123

случае  «приговор»  виновному  был  бы  личным  делом
самого  Хзксли.  Но  приглашение  эксперта  и  вскрытие
сразу  придавали  делу  официальный  характер.  Конечно,
если  Девиде  действительно  был  отравлен,  это  все  оправ¬
дано.  А  если  нет?  Если  похищение  листка  с  решением  —
всего  лишь  мальчишеская  выходка?  Виновнику  придется
теперь  отвечать  уже  не  только  перед  Хэксли,  но  и  перед
законом.  Комиссар  подумал  об  этом  с  искренним  сожа¬
лением,  потому  что  все  четверо  молодых  физиков,  с  ко¬
торыми  он  познакомился  в  это  утро,  произвели  на  него
в  высшей  степени  приятное  впечатление.  Однако  другого
выхода  не  было.  С  того  самого  момента,  как  у  него
возникло  подозрение  в  убийстве,  Бэрд  из  частного  де¬
тектива,  выполняющего  волю  «заказчика»,  автомати¬
чески  превратился  в  представителя  закона,  обязанного
довести  расследование  до  конца.  Комиссар  снял  теле¬
фонную  трубку  и  набрал  номер  эксперта.
 — 	Очень  прошу  вас  с  особой  тщательностью  про¬
вести  эту  экспертизу,—  сказал  он.—Покойный  был
известным  физиком,  и  не  исключена  возможность,  что
мы  имеем  дело  с  преступлением.
 Результата  экспертизы  Бэрд  остался  ждать  в  своем
кабинете.  Воскресный  отдых  все  равно  погиб  безвозврат¬
но.  И  чтобы  скоротать  время,  он  решил  оформить  только
что  оконченное  расследование.  Через  несколько  часов
за  этим  занятием  его  и  застал  эксперт.  Это  был  человек
огромного  роста  и  могучего  телосложения.  Инспектора
между  собой  называли  его  «потрошителем  трупов».  Но
тем  не  менее  он  был  самым  опытным  и  вдумчивым  экспер¬
том  во  всем  управлении  и  Бэрд  не  случайно  обратился
именно  к  нему.
 Эксперт  с  размаха  опустился  в  кресло,  которое  жа¬
лобно  застонало  под  таким  грузом.
 —  Все  чисто,—  сообщил  он  коротко.—  Следов  на¬
силия  никаких.  А  что  вы  подозреваете?
 — 	Отравление,—  сказал  Бэрд,
 Эксперт  хмыкнул.
 — 	У  него  классический  инфаркт.  Студентов  можно
учить.
 — 	И  тем  не  менее,—  многозначительно  сказал
Бэрд.—  А  может  быть,  и  тем  более.  Вы  понимаете,  о  чем
я  говорю.
 Комиссар  имел  в  виду  препарат,  не  так  давно  синте¬
зированный  в  одном  из  местных  институтов.  По  идее,
это  было  лекарство.  В  микродозах  оно  помогало  при
 ш

гипертонии.  Но  в  увеличенных  дозах  препарат  превра¬
щался  в  страшный  яд,  убивавший  в  течение  нескольких
минут.  Человек  умирал  как  бы  от  инфаркта.  К  сожале¬
нию,  комиссару  уже  несколько  раз  пришлось  встре¬
титься  именно  с  таким  применением  лекарства.
 — 	Вы  говорите  о  тектолоне?  Но  ведь  вы  не  хуже
меня  знаете:  тектолон  не  оставляет  следов.
 — 	Поэтому-то  я  и  пригласил  именно  вас.
 Эксперт  пожал  плечами,  как  бы  говоря,  что  и  для
 него  существуют  пределы  возможного.  Однако  Бэрд
достаточно  хорошо  знал  этого  человека  и  терпеливо
ждал.  И  не  ошибся.
 — 	Есть  у  меня  кое-какие  наблюдения,—  наконец,
словно  нехотя,  процедил  великан.—  Но  от  них  мало
толку.  И  их  не  предъявишь  в  качестве  улики  присяж¬
ным.
 — 	Пока  это  и  не  нужно,—  быстро  сказал  Бэрд.—
Но  ваши  наблюдения  в  сочетании  с  тем,  что  известно
мне,  уже  кое-что.  Итак,  что  же?
 — 	Вы,  конечно,  помните  те  четыре  случая,  когда
в  отравлении  тектолоном  не  приходилось  сомневаться?
 Бэрд  кивнул.
 — 	Так  вот,  у  всех  умершил  я  обнаружил  не  совсем
обычное  явление.  Ногти  на  руках  и  ногах  приобрели
у  них  желтоватый  оттенок.
 — 	Вы  уверены,  что  это  от  тектолона?
 — 	В  том-то  и  дело,  что  нет.  Это  могло  быть  простым
совпадением.  Тут  нужно  было  бы  поставить  специальные
эксперименты.  И  все-таки  во  всех  четырех  случаях...
 — 	Так,  понимаю.  И  что  же,  у  Девидса  тоже?
 Эксперт  молча  кивнул.
 — 	Почему  же  вы  об  этом  мне  сразу  не  сообщили?
 — 	Я  ведь  сказал  вам,  что  связь  между  тектолоном
и  пожелтением  ногтей  пока  только  предположение.
 — 	И  тем  не  менее  спасибо.—  Бэрд  встал.—  Я-то
теперь  не  сомневаюсь  в  том,  что  это  убийство.
 Картина  прояснилась.  Итак,  Девиде  убит,  отравлен
тектолоном.  Убит,  очевидно,  для  того,  чтобы  похитить
и  присвоить  полученное  им  решение.  С  точки  зрения
ведения  следствия  —  это  даже  упрощает  дело:  разыс¬
кать  убийцу  неизмеримо  легче,  чем  случайного  похи¬
тителя  двух  листков  бумаги.  Но  по-человечески  уста¬
новление  факта  убийства  было  Бэрду  глубоко  неприятно.
Значит,  один  из  этих  симпатичных  молодых  людей  все-
таки  убийца.  Правда,  и  здесь  возникали  неясности.
 ш

Ведь  убийца  должен  был  знать,  что  Девиде  нашел  ре¬
шение  проблемы.  Но  судя  по  всему,  Девиде  никому  об
этом  не  рассказывал.  А  может  быть,  рассказывал?  Не¬
ясно  было  и  другое.  Ведь  к  такому  убийству  надо  было
подготовиться.  Ну  хотя  бы  достать  тектолон.  Ведь  не
носил  же  его  в  самом  деле  убийца  в  кармане  пиджака
на  всякий  случай.  И  вообще  все  говорит  о  том,  что
убийство  Девидса  отнюдь  не  было  экспромтом.  Да,  не¬
ясности  еще  были.  И  в  них  Бэрду  предстояло  разо¬
браться.  А  пока  что  ясно  было  одно:  убийца  —  ловкий
и  изобретательный  человек.  Самым  сообразительным  из
четверых  молодых  физиков  комиссару  показался  Сойк.
Поэтому,  приступая  ко  второму  туру  своих  бесед  с  по¬
дозреваемыми  теоретиками,  Бэрд  решил  изменить  по¬
рядок  и  начать  именно  с  Сойка.
 Открытие.  Сойк  был  так  же  бодр,  как  и  накануне,
но  глаза  его  смотрели  еще  насмешливее,  а  в  движениях
ощущалась  какая-то  беззаботная  легкость.  Усевшись
на  стул,  Бэрд  выжидательно  взглянул  на  Сойка.  Гово¬
рить  ничего  не  требовалось  —  все  и  так  было  ясно.  Но
Сойк  не  торопился.  Казалось,  он  специально,  словно
опытный  актер,  затягивает  паузу,  нагнетая  напряжение.
Судя  по  всему,  это  доставляло  ему  удовольствие.  Бэрд
терпеливо  ждал.  Сойк  несколько  раз  прошелся  по  ком¬
нате.  Потом  резко  свернул  к  столу,  порывистым  движе¬
нием  выдернул  один  из  ящиков,  достал  исписанный  лист
белой  бумаги  и  молча  протянул  его  комиссару.  Бэрд
взял  лист  и  поднес  его  к  глазам.  Он  был  на  три  четверти
испещрен  малопонятными  комиссару  математическими
значками  и  формулами.
 — 	Что  это?  —  спросил  Бэрд.
 Сойк  усмехнулся:
 — 	Как  раз  то,  что  вы  ищете.  Я  возвращаю  вам  ре¬
шение,  похищенное  у  Девидса.
 — 	Но  это  не  его  почерк,—  возразил  Бэрд,  хорошо
запомнивший  каллиграфически  выписанные  карандаш¬
ные  значки  Девидса.
 Сойк  рассмеялся:
 — 	Ну  разумеется.  Я  же  говорил  вам,  что  «те»  бу¬
маги  я  уничтожил,  а  теперь  просто  восстановил  по  па¬
мяти  ход  решения.
 — 	Что  же  вас  заставило  решиться  на  такое?—»  поин¬
тересовался  Бэрд.
 — 	Ошибка  молодости,  знаете  ли.  Но,  как  видите,
вовремя  спохватился.
 126

Однако  это  было  сказано  слишком  легкомысленным
тоном,  чтобы  можно  было  поверить.  Но  Бэрд  не  успел
осмыслить  противоречие  между  содержанием  и  тоном
произнесенной  фразы,  потому  что  Сойк  тут  же  доба¬
вил:
 — 	Разумеется,  я  шучу.—  Он  сразу  сделался  серьез¬
ным.—  Возможно,  Хэксли  говорил  вам,  что  суть  откры¬
тия,  сделанного  Девидсом,  состояла  в  том,  что  ему  уда¬
лось  найти  совместное  решение  уравнений  гиперполя  и
виртуальных  процессов?
 Что-то  в  этом  роде  Бэрд  действительно  слышал  в
магнитофонной  записи.  Но  так  как  Сойк  не  должен
был  знать  о  существовании  пленки,  комиссар  счел  за
лучшее  неопределенно  промолчать.
 — 	Не  знаю,  в  какой  степени  вы  разбираетесь  в  ма¬
тематике  и  физике,—  продолжал  Сойк,—  но  любой  спе¬
циалист  подтвердит,  что  решение,  которое  вы  сейчас
держите  в  руках,  получено  совершенно  иным  путем.
 — 	Уж  не  хотите  ли  вы  сказать?..—  изумился  Бэрд.
 — 	Вот  именно.  Я  достиг  той  же  цели,  преобразуя
сконструированную  мной  специальную  функцию.
 — 	И  эго  все?  Все  решение  на  половине  странички?  —
поинтересовался  Бэрд,  впрочем,  тут  же  вспомнив,  что
уже  задавал  точно  такой  же  вопрос  вчера  Хэксли.
 — 	Это  запись  в  окончательном  виде,—  объяснил
Сойк.—  При  помощи  сокращенных  обозначений.  Сами  же
выкладки  заняли  гораздо  больше  места.  И  времени...—
он  кивнул  на  стоявший  рядом  с  письменным  столом
персональный  компьютер.—  Впрочем,  и  они  оказались
не  слишком  уж  длинными.  Главное  было  —  придумать
функцию.
 — 	Значит,  вы  уже  вчера...—  догадался  Бэрд,  вспом¬
нив,  как  поспешно  спрятал  Сойк  при  его  появлении
какие-то  бумаги.
 — 	Да,—  подтвердил  Сойк,—  принципиальное  ре¬
шение  я  получил  еще  вчера  ночью.  Но  нужно  было  тща¬
тельно  все  проверить  и  привести  в  систему.
 Так  вот  почему  этот  ехидно  улыбающйся  молодой
человек  держал  себя  вчера  с  такой  беспечной  независи¬
мостью.  Ему-то  в  самом  деле  нечего  было  опасаться.
Еще  бы:  у  него  в  кармане  лежало  самое  убедительное
алиби.  Зачем  красть  у  другого  то,  что  ты  можешь  сде¬
лать  сам.  Да  еще  убивать  этого  другого.  И  все-таки
странно.  Еще  недавно  тот  же  Сойк  считал  задачу  не¬
разрешимой.  А  теперь,  в  течение  каких-то  двух-трех
 127

дней  получены  сразу  два  решения,  и  притом  совершенно
различными  способами.
 — 	Ничего  удивительного,—  пояснил  Сойк,  когда
комиссар  поделился  с  ним  своими  сомнениями.—  Раньше
я  этим  просто  по-настоящему  не  занимался,  был  убеж¬
ден,  что  дело  безнадежное.  А  когда  узнал,  что  Девиде
нашел  решение,  меня  просто  зло  взяло.,  Вот  и  все.
 «Возможно,  и  так,—  согласился  про  себя  Бэрд.
И  с  сожалением  подумал,  что  если  бы  не  убийство,  то
теперь,  когда  решение  задачи  имеется,  это  автоматически
прекратило  бы  расследование.  Увы...»
 — 	Вы  разрешите  познакомить  с  вашими  расчетами
господина  Хэксли?  —  осведомился  комиссар.
 — 	Да,  пожалуйста,  разумеется,—  рассеянно  произ¬
нес  Сойк.  Его  мысли,  видимо,  уже  переключились  на
что-то  другое.
 Теперь  надо  было  бы  встать  и  отправиться  дальше,
но  что-то  удерживало  Бэрда.  Он  еще  сам  не  мог  опреде¬
лить,  что  именно.
 — 	Но,  если  хотите  знать,  дело  не  только  в  этом,—
вдруг  сказал  Сойк.
 Сказал,  не  столько  обращаясь  к  Бэрду,  сколько  от¬
вечая  каким-то  собственным  мыслям.  Комиссар  даже  не
сразу  уловил,  о  чем  идет  речь.  К  тому  же  его  мозг  был
занят  лихорадочными  поисками:  неизвестное  «что-то»
вертелось  где-то  совсем  рядом,  упрямо  ускользая,  как
вертится  на  кончике  языка  забытое  слово.  Ощущение
было  мучительным,  и,  чтобы  как-нибудь  отделаться  от
наваждения,  Бэрд  снова  заговорил:
 — 	До  сих  пор  я  был  убежден,  что  отрицательные  эмо¬
ции  отнюдь  не  способствуют  творческим  успехам.  А  вы
под  угрозой  обвинения  в  краже  решили  сложнейшую
задачу.
 — 	Кому  что  помогает,—  улыбнулся  Сойк.—  Пуан¬
каре  помогал  черный  кофе,  а  Шиллеру  —  запах  гнилых
яблок.  Но  главное,  я  просто  не  мог  допустить,  чтобы
такое  выдающееся  открытие  пропало  для  человечест¬
ва,—  съязвил  Сойк  и  тут  же  поправился.—  Во  всяком
случае,  отодвинулось  на  неопределенное  время.
 — 	Да,  это  очень  интересно,—  вежливо  пробормо¬
тал  Бэрд,  хотя  в  данный  момент  его  интересовало  совсем
другое.  Впрочем,  комиссар  с  сожалением  отметил  про
себя,  что  то,  о  чем  он  сейчас  думал,  вообще  не  должно
ею  интересовать,  поскольку  речь  идет  о  мотивах  поло¬
жительного  поступка,  а  он  обязан  заниматься  лишь
 ш

расследованием  убийства.  Но  он  с  большим  вниманием
слушал  Сойка.
 — 	Скажите,  комиссар,  вы  когда-нибудь  задумыва¬
лись  над  тем,  для  чего  вы,  собственно  говоря,  живете?  —
неожиданно  спросил  Сойк.
 Для  чего  он  живет?  К  сожалению,  для  столь  отвле¬
ченных  рассуждений,  непосредственно  не  связанных
с  работой,  у  Бэрда  почти  не  оставалось  ни  свободного
времени,  ни  душевных  сил.  Правда,  несколько  раз  он
пытался  размышлять  на  эту  тему.  Но,  увы,  всякий  раз
приходил  к  одному  и  тому  же  выводу:  о  подобных  ве¬
щах  лучше  всего  не  думать  вообще.  Во  всяком  случае,
при  той  реальной  действительности,  которая  существо¬
вала  в  той  стране,  где  родителям  вздумалось  произвести
его  на  свет.  Нет,  комиссар  просто  предпочитал  честно
выполнять  свой  долг.  Хотя  что  это  такое  —  долг?  Долг
перед  кем?  Своим  вопросом  Сойк  невольно  растревожил
Бэрда.  Но  Бэрд  не  хотел  обсуждать  подобные  проблемы
с  незнакомым  человеком.
 — 	Простите,—  сухо  сказал  он.—  Я  не  вмешиваюсь
в  политику.
 Сойк  удивленно  посмотрел  на  него.  Потом,  видимо,
догадался,  в  чем  дело,  и  весело  рассмеялся.
 — 	О,  нет.  Я  совсем  о  другом.  Я  говорю  о  назначении
человека.  Человека  вообще.  Как  разумного  существа.
О  его  месте  в  природе.
 — 	А,  философия!  Но  я  не  совсем  понимаю,—  все  еще
настороженно  произнес  комиссар,—  какое  отношение
она  имеет  к  тому,  чем  мы  сейчас  занимаемся.
 — 	Самое  прямое.  Как,  по-вашему,  мог  бы  этот  дом,
в  котором  мы  сейчас  находимся,  или,  скажем,  эти  стол,
стул,  шкаф,  все  окружающие  нас  вещи,  могли  бы  они
возникнуть  сами  собой,  в  результате  случайного  соеди¬
нения  атомов,  молекул,  элементарных  частиц?  Как  вы
думаете?
 — 	Должно  быть,  нет,—  осторожно  произнес  Бэрд,
решив  наконец,  что  беседа  с  Сойком  может  оказаться
полезной:  ведь  похититель  все  еще  так  и  не  най¬
ден.
 — 	Конечно,—  подхватил  Сойк,—  вероятность  такого
события  ничтожна.  А  природа  не  любит  маловероятных
состояний.  Она  не  столько  созидает,  сколько  разрушает.
Остывают  звезды,  распыляется  материя,  рассеивается
энергия.  И  только  человек  способен  создавать  малове¬
роятные  состояния.  В  этом  я  вижу  его  назначение.
 9—560
 129

— 	Любопытно,—  вполне  искренне  заметил  Бэрд,  ко¬
торого  эта  необычная  беседа  стала  интересовать  уже  сама
по  себе.—  Любопытно,  и  все  же  пока  не  вижу  связи.
 — 	Минуту.  А  для  того  чтобы  создавать,  надо  знать.
Располагать  информацией.  Информация  против  хаоса.
Вот  назначение  человека.  Оставить  после  себя  потомкам
новую  информацию.  Информация  —  самое  ценное  из
всего,  что  существует  в  мире.
 — 	Ах,  вот  что.  Вы  спасали  информацию?
 — 	Вот  именно.
 — 	Что  же,  могу  вам  только  позавидовать,—  с  неко¬
торой  грустью  произнес  Бэрд.—  Вы  добываете  новую
информацию.  А  мы,  простые  смертные,  как  быть  нам?
Вот  я  всю  свою  жизнь  ловлю  преступников.  Где  уж  тут
новая  информация?
 — 	Ошибаетесь,—  серьезно  сказал  Сой  к.—  Новая  ин¬
формация  —  это  не  только  формулы  и  теоремы.  Это  все
оригинальное.  Все  новое,  что  делает  человек;  новая
книга,  новый  метод  рассуждения,  все,  что  совершается
в  первый  раз.  Да  и  в  материальных  предметах,  которые
создают  люди,—  тоже  новая  информация.  Ну,  вот  хотя
бы...—  Сойк  поискал  глазами,—  вот  хотя  бы  эта  банка
консервов,  эта  бутылка  молока.
 Вот  оно!  Бэрд  испытал  такое  ощущение,  как  будто
в  его  мозгу  сразу  что-то  переключилось  и  картина,  до
этого  бесформенная  и  расплывчатая,  вдруг  сфокусиро¬
валась  и  стала  предельно  четкой  и  ясной.
 Комиссар  уже  не  слушал  Сойка,  который  по  инерции
все  еще  продолжал  что-то  говорить.  Его  мысли  потекли
в  совершенно  ином  направлении.
 — 	Простите,—  остановил  он  увлекшегося  физика.—
Вы  вчера  ужинали?
 Вопрос  был  слишком  неожиданным  и  чересчур  зем-
ньш  в  сравнении  со  всем  тем,  о  чем  только  что  шла  речь.
Сойк  замолчал  и  удивленно  уставился  на  комиссара.
 — 	Ну  да,—  сказал  он  растерянно.—  Приходила  Ме¬
ри  и  снабдила  нас  кое-какой  снедью.
 — 	Вы  не  знаете:  это  произошло  с  ведома  Хэксли?
 — 	Да,  шеф  сам  вызвал  ее  по  телефону.  Ведь  вчера
было  воскресенье.
 — 	Благодарю  вас,—  Бэрд  прошелся  по  комнате.—
Скажите,  господин  Сойк,  почему,  решая  задачу,  вы
избрали  свой  путь,  а  не  тот,  которым  шел  Девиде?
 — 	У  меня  не  было  никакого  желания  повторять  Де-
видса.  У  каждого  свои  идеи.
 130

— 	И  только?  А  может  быть,  дело  еще  и  в  том,  что  вы
подсознательно  не  доверяли  Девидсу?
 Сойк  наморщил  лоб.
 — 	Что  вы  хотите  сказать?
 — 	Как  вы  думаете,  а  не  мог  ли  Девиде  ошибиться?
 — 	Вы  предполагаете,  что  Девиде  вообще  не  решил
проблему?  Что  ему  это  только  показалось?  Это  мысль.
 Сойк  явно  заволновался.
 «Ну  и  дельце,—  подумал  Бэрд.—  Вот  и  решение  этой
проклятой  задачи  уже  есть,  а  ясности  ни  на  лем.  Скорее
наоборот».
 И  еще  он  подумал,  что  теперь  особенно  важное  зна¬
чение  приобретает  отрезанный  Хэксли  кусок  пленки.
Что  на  нем  было?  Конечно,  можно  просто  прокрутить
пленку  каждому  из  физиков  и  попросить  их  вспомнить.
Но  Бэрд  не  хотел,  чтобы  они  знали  о  записи.  Надо  поста¬
раться  незаметно  навести  Сойка  на  субботний  разговор
с  Хэксли.
 Однако  Сойк  уже  примостился  возле  письменного
стола  и  лихорадочно  что-то  набрасывал  на  листке  бу¬
маги.  Когда  комиссар  обратился  к  нему,  он  только  до¬
садливо  мотнул  головой.
 Бэрд  тихо  вышел  из  комнаты  и  осторожно  прикрыл
за  собой  дверь.
 *  *  *
 Сделаем  еще  одно  отступление  и  коснемся  вопроса,  о  ко¬
тором  упоминалось  в  предыдущем  отрывке  и  который
волновал  людей  с  незапамятных  времен  и  продолжает
оставаться  актуальным  и  в  нашу  эпоху:  какое  место  за¬
нимает  человек  во  Вселенной,  какую  роль  играют  ра¬
зумные  существа  в  общем  процессе  самодвижения  ма¬
терии?
 Одним  из  самых  знаменательных  открытий  второй  по¬
ловины  XX  столетия  явилось  открытие  так  называемого
антропного  принципа,  установившего  весьма  тесную
связь  между  существованием  человека  и  человечества
и  физическими  свойствами  нашей  Вселенной.  Убедитель¬
но  доказано,  что  во  Вселенной,  обладающей  иными  свой¬
ствами,  ни  человек,  ни  живые  организмы  вообще  не  мог¬
ли  бы  появиться.  Правда,  из  антропного  принципа  еще
не  следует,  что  жизнь  и  разум  в  нашей  Вселенной  долж¬
ны  были  появиться  с  необходимостью,  обязательно.
В  связи  с  этим  возникает  еще  один  вопрос:  случайно  ли
 9*
 131

наше  существование  во  Вселенной  или  самодвижение
материи  породило  живые  системы,  в  том  числе  и  разум¬
ные,  с  определенной  необходимостью?
 Одним  из  важнейших  законов  природы  является  так
называемое  второе  начало  термодинамики,  согласно  ко¬
торому  в  любой  замкнутой,  изолированной  материаль¬
ной  системе  все  виды  энергии  постепенно  превращаются
в  тепло,  а  тепло  равномерно  распределяется  между  всеми
телами  этой  системы.  Иными  словами,  в  любой  замкну¬
той  физической  системе  процессы  всегда  развиваются  от
порядка  к  хаосу,  к  беспорядку.  Или  иначе:  в  таких  сис¬
темах  накапливается  энтропия  —  мера  рассеяния  энер¬
гии..*  С  другой  стороны,  логично  предположить,  что
в  природе  должны  существовать  и  какие-то  процессы,
противостоящие  накоплению  энтропии  и  умножению
хаоса.  К  такому  выводу  нас  подводят  законы  диалектики,
в  частности  закон  единства  и  борьбы  противоположно¬
стей.  Во  всяком  случае,  одним  из  подобных  процессов
является  деятельность  живых,  и  в  особенности  разум¬
ных,  существ.  Второе  начало  термодинамики  можно
сформулировать  и  так:  любая  изолированная  физическая
система,  предоставленная  самой  себе,  переходит  от  со¬
стояний  менее  вероятных  к  более  вероятным.  А  человек
как  раз  способен  создавать  весьма  маловероятные  со¬
стояния  —  машины,  самолеты,  автомобили,  станки
и  т.  д.  и  т.  п.,  т.  е.  состояния,  которые  не  могли  бы  воз¬
никнуть  сами  собой  в  результате  случайного  сцепления
атомов  и  молекул.  Возникает  предположение:  не  для
того  ли  природа  и  создала  человека,  а  быть  может,  и
других  разумных  обитателей  Вселенной,  чтобы  они  своей
деятельностью  противостояли  накоплению  энтропии?  Ра¬
зумеется,  это  вовсе  не  означает,  что  природа  действовала
сознательно,  с  определенной  целью.  Ставить  перед  собой
сознательные  цели  и  сознательно  добиваться  их  осуще¬
ствления  способен  только  человек.
 Однако  не  исключено,  что  в  мире  действуют  еще  не¬
известные  нам  законы  эволюции,  которые  с  необходи¬
мостью  направляют  движение  материи  к  формированию
живых  структур,  способных  бороться  с  хаосом  и  тем
самым  компенсировать  разрушающее  действие  второго
начала  термодинамики.  Правда,  уменьшение  энтропии
в  некоторой  области  может  быть  достигнуто  лишь  за
счет  ее  увеличения  в  области  более  широкой.  Однако
последовательно  расширяя  границы  своих  антиэнтро-
пийных  усилий  и  охватывая  своей  практической  дея¬
 132

тельностью  все  большие  по  размерам  области  Вселен¬
ной,  человечество  в  принципе  может  придать  своим  анти-
энтропийным  усилиям  космические  масштабы.
 *
 %
 Скрипичный  ключ.  У  Грехема  Бэрда  ожидал  еще  один
сюрприз.  Не  успел  комиссар  войти  в  комнату,  как  мо¬
лодой  физик  протянул  ему  довольно  толстую  тетрадь
в  нитроленовой  обложке.
 — 	Вот,  возьмите.  Это  решение.  Мне  самому  удалось
его  найти,—  пояснил  он.—  Теперь,  я  надеюсь,  удастся
прекратить  это  позорное  дело  и  не  надо  будет  выяснять,
кто  именно  похитил  проклятую  бумагу  у  старика  Де-
видса.  Во  всяком  случае,  я  бы  не  хотел  это  знать'.
 Бэрд  растерянно  перелистал  тетрадку.  Она  была  ис¬
писана  почти  до  последней  страницы.
 — 	Такое  длинное?  —  только  и  произнес  он.
 — 	Да  уж  как  получилось.  Хорошо,  что  хоть  так.
Проблема  очень  сложна,  и,  признаюсь,  я  еле-еле  вы¬
брался  из  чащи.  Очень  трудное  вычисление.  А  если  го¬
ворить  честно,  то  это  даже  еще  не  решение,  а  только
программа,  ну,  схема  для  расчета  на  вычислительной
машине.
 — 	А  как  же  у  Девидса?
 — 	Я  не  мог  пойти  его  путем.  В  той  области  я  не
силен.
 Комиссар  молча  протянул  Грехему  листок  с  решением
Сойка.  Физик,  близоруко  сощурившись,  быстро  пробе¬
жал  его  глазами.
 — 	Сой  к?  Великолепно!  Я  же  говорил  вам,  помните.
Боже  мой,  как  это,  оказывается,  гениально  просто.  По¬
жалуйста,  верните  мою  тетрадь,  я  сейчас  же  уничтожу
свою  стряпню.
 — 	Нет,  нет,—  возразил  Бэрд.—  Разрешите  мне  пока
оставить  ее  у  себя.
 Грехем  пожал  плечами,  но  промолчал.
 — 	Скажите,  господин  Грехем,—  поинтересовался
Бэрд,—  а  почему  вам  не  удавалось  найти  решение  рань¬
ше?  Мне  просто  интересно  знать.
 — 	Видите  ли,—несколько  смущенно  объяснил  Гре¬
хем.—  Я  все  время  искал,  так  сказать,  классическое  ре¬
шение.  Я  сторонник,  если  можно  так  выразиться,  ло¬
гичной  науки,  шагающей  со  ступеньки  на  ступеньку.
 ш

Методы  Сойка:  возьмем  с  потолка  некоторую  немысли¬
мую  функцию,  пожонглируем  ею  —  и,  пожалуйста,  вот
вам  решение,—  эти  фокусы  не  по  мне.  Но,  увы,  класси¬
ческий  путь  не  привел  к  цели.  И  ради  такого  случая  мне
пришлось  несколько  поступиться  своими  принципами.
Но  только  ради  такого  случая/
 Слушая  рассуждения  Грехема,  комиссар  напряженно
думал  о  другом:  «Как  узнать  у  него  о  конце  записанного
на  пленку  разговора?  Как  заставить  высказаться  этого
человека,  который  не  хочет,  чтобы  расследование  было
доведено  до  конца?  Заставить  теперь,  когда  от  себя  он,
во  всяком  случае,  отвел  какое  бы  то  ни  было  подозрение.
Конечно,  можно  было  бы  сказать,  что  произошло  убий¬
ство.  Но  Бэрд  решил  до  поры  до  времени  держать  это
обстоятельство  в  секрете.  Пожалуй,  лучше  сказать,  что
теперь  расследование  интересует  его,  Бэрда,  чисто  тео¬
ретически,  что  ему  просто  хочется  свести  концы  с  кон¬
цами,  разобраться,  согласовать  противоречия.  Такое
объяснение  Грехем  должен  понять  —  ему  тоже  случает¬
ся  биться  над  трудными  задачами.
 Бэрд  избрал  верный  путь.  Грехем  согласился  помочь
и  стал  терпеливо  восстанавливать  в  памяти  разговор,  ин¬
тересовавший  комиссара.  Но  увы,  все,  что  он  сообщил,
Бэрду  было  уже  известно.  Ничего  нового.  Во  всяком
случае,  ничего,  стоящего  внимания.  Загадки  продолжа¬
ли  оставаться  загадками.
 Итак  —  Ленгли  или  Сигрен...
 Когда  Ленгли  протянул  Бэрду  тонкую  пачку  листков
с  формулами,  комиссар  почти  не  удивился.  Разумеется,
это  было  еще  одно  решение.  По  размерам  —  нечто  сред¬
нее  между  трудами  Сойка  и  Грехема.  К  сожалению,
комиссар  мог  оценивать  эти  исследования  только  по  та¬
кому  признаку.  Ленгли  держал  себя  иронически  и  сни¬
сходительно.
 Каким  образом  ему  удалось?  Раньше  он  почти  этим
не  занимался.  Не  верил  в  возможность  решения  и  не
мог  себя  заставить  работать,  как  ему  казалось,  впустую.
Очень  хотелось  выручить  товарищей,  снять  со  всех  это
идиотское  подозрение.  Почему  избрал  другой  путь,  не
тот,  что  у  Девидса?  Просто  был  совершенно  уверен,  что
этот  старый  чудак  вряд  ли  мог  придумать  что-либо
путное.
 Итак,  и  Ленгли  невиновен.  Хотя  на  него  падали  серь¬
езные  подозрения.  Ведь  именно  он  относил  чай  Де-
 видсу...
 134

Значит  —  Сигрен.  Вот  уж  от  кого  менее  всего  можно
было  ожидать.
 Перед  тем  как  уйти,  комиссар  попытался  выяснить
у  Ленгли  что-нибудь  новое  относительно  разговора,  за¬
писанного  на  пленку.  Но  увы,  и  Ленгли  не  сумел  сооб¬
щить  Бэрду  ничего  интересного.
 Бэрд  вздохнул  и  отправился  к  четвертому  физику.
 Сигрена  он  застал  за  письменным  столом,  склонив¬
шегося  над  какими-то  расчетами.  Теоретик  был  так  по¬
глощен  этим  занятием,  что  даже  не  заметил  появления
Бэрда.  Комиссар  несколько  минут  стоял  за  его  спиной,
молча  наблюдая,  как  нервно  бегает  по  бумаге  шариковая
ручка.  Она  то  перечеркивала  прежние  записи,  то  неожи¬
данно  останавливалась,  не  дописав  до  конца  очередную
формулу,  то  снова  возвращалась  назад  и  восстанавли¬
вала  зачеркнутое.  Комиссар  подождал,  пока  рука  в  раз¬
думье  повисла  над  бумагой,  и  тихо  спросил:
 — 	Вам  уже  удалось  решить  проблему?
 Сигрен  вздрогнул,  резко  повернулся  и  испуганно
уставился  на  комиссара.  Придя  в  себя  от  неожиданности,
он  печально  покачал  головой:
 — 	Нет,  эта  задача  мне  не  по  плечу.
 — 	Не  получается?—  сочувственно  спросил  Бэрд.
 — 	И  не  может  получиться.  Я  же  говорил:  надо  мною
тяготеет  злой  рок.
 — 	Чепуха!  —  нарочито  резко  сказал  Бэрд.
 — 	Нет,  не  чепуха,—  серьезно  возразил  Сигрен.—■
Я  чувствую  это  на  каждом  шагу.  Вот  и  теперь.  Кажется,
нащупал  путь.  И  вот-вот  отыщу  это  злосчастное  решение.
И  уже  как  будто  остается  всего  один  шаг,  последний.
Но  я-то  знаю,  что  этот  шаг  мне  так  и  не  удастся  сделать.
Не  судьба.  Так  оно  и  происходит  —  в  самый  последний
момент  я  натыкаюсь  на  непредвиденное  и  непреодолимое
препятствие.  Так  всегда.  И  вообще,  у  меня  такое  ощу¬
щение,  что  я  приблизился  к  какой-то  черте,  за  которой
находится  нечто  запретное.
 В  глубине  души  Бэрд  был  чужд  каких-либо  суеве¬
рий.  Но  он  не  любил  вступать  в  дискуссии  на  эти  темы.
Он  отчетливо  сознавал,  что  в  такого  рода  спорах  логи¬
ческие  аргументы,  к  сожалению,  малоэффективны.  К  то¬
му  же  —  что  поделать  —  он  вынужден  был  считаться
с  тем,  что  диспуты  о  судьбе  и  божьем  промысле  могли
серьезно  повредить  его  служебной  репутации.
 Однако  в  сложившейся  ситуации  комиссар  решил  от¬
ступить  от  своего  обычного  правила.
 135

— 	Послушайте,  Сигрен,—  сказал  он,—  вы  же  физик.
И  я  думаю,  лучше,  чем  кто-нибудь  другой,  должны  по¬
нимать,  что  следствие  в  иных  случаях  в  действительно¬
сти  может  оказаться  причиной.
 — 	Не  совсем  понимаю,—  удивленно  поднял  голову
Сигрен.—  Что  вы  имеете  в  виду?
 — 	Вы  убеждены,  что  все  ваши  неудачи  объясняются
тем,  что  такова  ваша  судьба.  А  не  приходило  ли  вам
в  голову,  что  все  ваши  неудачи  в  действительности  связа¬
ны  с  тем,  что  вы  убеждены,  будто  они  вам  на  роду  напи¬
саны?  Я,  кажется,  не  очень  четко  все  это  сформулировал,
но  надеюсь,  идея  до  вас  дошла?
 — 	Вы  хотите  сказать...—  растерянно  посмотрел  на
него  Сигрен.—  Если  бы  все  было  так  просто.  Какое  зна¬
чение  имеет  моя...  вера  в  судьбу  —  скажем  так,—  если
я  никак  не  могу  найти  решение,  которое  ищу?  Просто
я  недостаточно  талантлив.
 — 	Не  знаю,—  пожал  плечами  Бэрд.—  Но  насколько
я  понял,  вы  не  можете  сделать  лишь  самый  последний
шаг.  Может  быть,  понимая,  что  от  этого  слишком  многое
зависит.  Но  в  то  же  время  вы  подсознательно  убеждены,
что  вам  не  удастся  избежать  грозящих  в  случае  неудачи
неприятностей.  И  это  висит  над  вами,  словно  дамоклов
меч,  туманит  ваши  мысли  и  мешает  довести  дело  до  конца*
 Сигрен  долго  молчал,  глядя  куда-то  в  пространство,
мимо  комиссара.  Бэрд  терпеливо  ждал.
 — 	Знаете,  комиссар,—  наконец  произнес  Сигрен,—
в  том,  что  вы  только  что  сказали,  что-то  есть.  Я  сейчас
старался  припомнить  свои  прежние  беды  и,  пожалуй...
возможно,  вы  правы,  я  сам  во  всем  виноват.  И  сейчас.
Ведь  я  сознательно  избрал  не  тот  путь,  которым  шел
Девиде.  Я  знал,  что  если  получу  такое  же  решение,  как
и  он,  то  это  обернется  против  меня  же.  Скажут,  что  оно
и  есть  украденное  решение,  что  я  просто  списал  с  про¬
павшего  листка  Девидса.  При  моем-то  везении.  Таким
образом,  я  сам  себя  обрек  на  неудачу.  Ведь  проблема
сложна  необычайно.  И  уж  если  вообще  оказалось  воз¬
можным  ее  разрешить,  то  вряд  ли  такое  решение  может
быть  получено  разными  путями.
 — 	Вы  говорите  —  один  путь,—  задумчиво  произнес
Бэрд.—  Взгляните,  пожалуйста,  вот  на  это.
 И  он  положил  перед  Сигреном  три  решения.
 Пока  Сигрен  с  раздражающей  медлительностью  про¬
сматривал  записи,  Бэрд  думал  о  том,  какими  все-таки
удивительно  разнообразными  могут  быть  причины,  спо¬
 136

собные  побудить  человека  ко  всякого  рода  выдающимся
свершениям.  Чувство  товарищества,  как  у  Ленгли  и
Грехема,  хотя  понимаемое  ими  по-разному,  своего  рода
спортивная  злость,  как  у  Сойка,  а-может  быть,  просто
страх...  Хотя,  казалось  бы,  отрицательные  эмоции  не
должны  приводить  к  положительным  результатам.  Да,
необъятны  скрытые  резервы  человеческой  психики.  Как
найти  к  ним  путь?
 — 	Значит,  это  все-таки  возможно?  —  пробормотал
Сигрен.
 Он  отложил  в  сторону  листки,  принесенные  Бэрдом,
и  стал  торопливо  просматривать  собственные  записи.
В  его  глазах  вспыхнул  лихорадочный  блеск.  Он  с  тор¬
жествующим  видом  поднял  голову:
 — 	Верно!  У  меня  все  верно,  абсолютно  верно;  я  ос¬
тановился  буквально  перед  самой  последней  формулой.
А  все  остальное  совершенно  верно!  Вы  понимаете?
 —  Вот  видите,—  мягко  сказал  Бэрд.—  Оказывается,
и  через  эту  границу  можно  перешагнуть.  Поздравляю
вас.  От  всей  души.  Ваше  имя  войдет  теперь  в  учебники
физики.'
 — 	Вы  совсем  не  так  меня  поняли,—  энергично  воз¬
разил  Сигрен.—  Разве  в  этом  дело  —  мне  не  слава  нуж¬
на.  Я  ведь  никогда  не  думал,  что  способен  на  такое.  Это
главное.
 Он  умолк  и,  словно  зачарованный,  стал  перебирать
свои  листки.  Но  вдруг  его  глаза  погасли,  лоб  сморщился,
лицо  приобрело  растерянное  выражение.
 — 	Но  ведь  это  ужасно,—  произнес  он  потухшим
голосом,  кивнув  в  сторону  все  еще  лежавших  на  столе
решений  своих  коллег.
 — 	Что  ужасно?  —  не  понял  комиссар.
 — 	То,  что  они  тоже  решили.
 Бэрд  непонимающе  взглянул  на  Сигрена:
 — 	Но  ведь  вы  только  что  говорили...
 — 	Нет,  нет,—  торопливо  перебил  Сигрен,  как  бы
прочитав  мысли  комиссара.—  Вы  опять  меня  не  так  по¬
няли.  Ведь  я  бился  над  этой  задачей  для  того,  чтобы  до¬
казать,  что  решение  у  Девидса  похитил  не  я.  А  теперь...
 — 	Что  теперь?  —  переспросил  Бэрд,  с  беспокойным
ожиданием  глядя  на  Сигрена  и  все  еще  не  понимая.
 — 	Теперь,  когда  задачу  решили  все,  мы  снова  ока¬
зались  в  равном  положении.  Каждый  из  нас  может  быть
похитителем.  Ведь  кто-то  же  взял  эти  злополучные  бу¬
мажки  у  Девидса.
 137

«Ах,  черт!  —  выругался  про  себя  Бэрд.—  Ведь  он
прав.  Найти  свое  оригинальное  решение  мог  ведь  и  тот,
кто  убил,—  для  того,  чтобы  оправдаться».
 Комиссар  испытал  томящее  ощущение  из  далекого
детства.  Он  вспомнил  игру,  которая  состояла  в  том,  что
нужно  было  первым  взобраться  на  высокую  гору,  нари¬
сованную  на  листке  картона.  Играющие  бросали  кости
с  очками  и  передвигали  свои  фишки  с  клетки  на  клетку.
Но  где-то  перед  самой  вершиной  каждого  подстерегала
коварная  клетка.  Стоило  попасть  на  нее,  и  фишка  сбра¬
сывалась  вниз  —  к  самому  подножью  горы,  и  надо  было
все  начинать  с  нуля.  Неужели  и  сейчас  он  отброшен  к
самому  началу?
 Теперь  оставались  только  два  пути  —  магнитофон¬
ная  пленка  и  чай.
 — 	Вот  кто  будет  рад  до  смерти,  так  это  Хэксли,—
задумчиво  продолжал  Сигрен.—  Можно  сказать  —  та¬
кой  сюрприз.  И  на  самом  краю  пропасти.
 — 	На  краю  пропасти?  —  заинтересовался  Бэрд.
 — 	Ну  да.  В  последнее  время  дела  нашей  конторы
шли  все  хуже  и  хуже.  Настолько  плохо,  что  Хэксли  был
на  грани  банкротства.  Под  эту  задачу  он  взял  большой
заем.  Представляете,  каким  ударом  явилось  для  него
исчезновение  листка  с  решением  Девидса.  Ведь  уже  в  ру¬
ках  держал,  и  вдруг...
 «Кто  же  мог  подсыпать  яд  в  стакан  чая?  —  напряжен¬
но  размышлял  Бэрд.—  Один  из  пятерых.  Если  не  эти
четверо,  то  Девиде.  Но  Девиде  отпадает  —  странно  было
бы  совершить  самоубийство  в  момент  великого  откры¬
тия.  А  почему,  собственно,  пять?  Ленгли  сказал  —  каж¬
дый  дежурил  один  раз  в  неделю.  Но  ведь  убийство  про¬
изошло  в  субботу.  Значит,  был  шестой.  Кто  же?»
 — 	Скажите,  пожалуйста,—  обратился  Бэрд  к  Сигре-
ну.—  Вы  не  помните,  кто  в  тот  день  разливал  чай?
 — 	Суббота?  Если  приходилось  работать  в  суббо¬
ту  —  дежурил  сам  шеф.
 «Хэксли?  Вот  это  любопытно».
 — 	Еще  один  вопрос.  У  каждого  из  вас  свой  постоян¬
ный  стакан?
 — 	Нет,  зачем  же,—  ответил  Сигрен,  с  недоумением
глядя  на  комиссара.—  Каждый  берет  первый  попавший¬
ся.  Разве  не  все  равно?
 — 	Да,  да,  разумеется,—  согласился  Бэрд.—  А  вы
не  помните,  господин  Сигрен,  когда  вы  в  тот  день  брали
свой  чай,  сколько  еще  стаканов  оставалось  на  столе?
 138

В  глазах  Сигрена  мелькнуло  беспокойство,  но  он  от¬
ветил  с  готовностью:
 — 	Чай  мы  как  раз  взяли  почти  одновременно  все
четверо.  И  разошлись  по  своим  комнатам.
 — 	И  после  этого  на  столе  оставалось  только  два  ста¬
кана?
 — 	Да,  Девидса  и  шефа.
 — 	Благодарю  вас.
 Так,  значит,  всыпать  тектолон  в  стакан  Девидса  мог
либо  Ленгли  в  тот  момент,  когда  относил  ему  чай,  либо
Хэксли.  Но  когда  мог  сделать  это  Хэксли?  Либо  тогда,
когда  разливал  чай  по  стаканам,  но  это  явно  нелепо,
так  как  стакан  с  ядом  мог  достаться  любому,  в  том  числе
и  самому  Хэксли,  либо  перед  тем,  как  Ленгли  пришел
за  чаем  для  Девидса.  Но  ведь  и  тогда  на  столе  оставались
не  один,  а  два  стакана.  И  любой  из  них  мог  достаться
Хэксли,  в  том  числе  и  с  ядом.  Впрочем,  для  верности  он
мог  всыпать  яд  в  оба  стакана,  а  свой  просто  выпить.
 — 	А  вы  случайно  не  знаете,—  снова  обратился  Бэрд
к  Сигрену,—  Хэксли  забрал  свой  стакан?
 — 	Случайно  знаю.  Я  как  раз  вышел  в  гостиную,  что¬
бы  налить  себе  второй  стакан.  И  я  видел,  как  Хэксли
взял  свой  стакан.
 — 	Это  был  последний  стакан?  —  перебил  Бэрд.
 — 	Да,  последний.  Он  взял  стакан  и  выпил  залпом,
словно  его  мучила  жажда.
 Вот  и  еще  одна  загадка  —  следовательно,  Хэксли  не
мог  всыпать  его  и  в  один  из  двух  оставшихся  —  ведь
тогда  отравленный  чай  мог  бы  достаться  ему  самому.
Впрочем,  он  мог  знать,  в  каком  именно  стакане  яд.  Но
это  слишком  опасно:  стаканы  могли  переставить,  сдви¬
нуть  с  места.  Нет,  вряд  ли  Хэксли  пошел  бы  на  такой
риск.  Да  и  зачем  в  этом  случае  ему  вообще  было  пить
свой  чай?  Никто  ведь  его  не  заставлял  и  не  проверял.
Нет,  тут  что-то  не  то.  И  потом,  самое  главное:  зачем
убивать  Девидса?  Если  каждый  из  четырех  теоретиков
мог  извлечь  из  смерти  Девидса  совершенно  очевидную,
прямую  пользу,  присвоив  себе  его  решение,  то  никакой
видимой  причины,  которая  могла  бы  заставить  Хэксли
пойти  на  убийство  своего  старшего  теоретика,  как  будто
не  было.
 С  другой  стороны,  в  то  время,  когда  на  подносе  в  гос¬
тиной  оставались  два  стакана,  не  только  Хэксли,  но  и
любой  из  четырех  теоретиков  мог  всыпать  яд.  Впрочем,
Ленгли  стоило,  видимо,  исключить.  Ведь  он  сам  сооб¬
 139

щил  о  том,  что  относил  чай  Девидсу.  Если  бы  отравите¬
лем  был  Ленгли,  он,  конечно,  умолчал  бы  об  этом.  Тем
более  что  его  никто  не  видел.
 Нет,  и  стаканы  с  чаем  не  приводили  к  цели.  Остава¬
лось  последнее  —  отрезанный  Хэксли  кусок  пленки.
А  в  том,  что  он  отрезан,  Бэрд  теперь  почти  не  сомневал¬
ся.  Эксперт,  которому  комиссар  показал  накануне
пленку,  подтвердил,  что  ракорд  в  конце  прицлеен  уже
после  того,  как  сделана  последняя  запись.
 Отворилась  дверь,  и  в  комнату  вошел  Сойк.  Вид  у
него  был  взволнованный.
 — 	Два  слова,  комиссар,—  сказал  он,  подходя  к
Бэрду.—  Мне  только  что  удалось  доказать  весьма  любо¬
пытную  штуку.  Оказывается,  тем  путем,  которым,  по
словам  Хэксли,  шел  Девиде,  эту  задачу  решить  вообще
 невозможно.
 — 	Это  точно?  —  сразу  заинтересовался  Бэрд.
 — 	Как  в  обычной  арифметике  дважды  два  —  че¬
тыре.
 — 	Выходит,  что  Девиде  просто  ошибся?  Ему  только
показалось,  что  он  нашел  решение?
 — 	Сомневаюсь,  вряд  ли  Девиде  мог  так  ошибиться.
Что-что,  а  на  ошибки  у  старика  был  особый  нюх.
 — 	Но  если  так...
 •—  Вы  совершенно  правы,—  подхватил  Сойк,  как
обычно  налету  улавливая  мысль.—  Я  думаю,  что  ни¬
какого  решения  вообще  не  существовало.
 — 	Что  ты  говоришь,  Сойк?  —  возмутился  Сигрен.—
Выходит,  Хэксли  обманул  нас?
 — 	Очень  может  быть.
 — 	Но  Хэксли...
 — 	Хэксли,  Хэксли.  А  что  Хэксли?  Из  того,  что  он
вежлив,  корректен  и  даже  любит  скрипку,  вовсе  еще
не  следует,  что  он  не  может  быть  обманщиком.
 — 	Скрипку?  —  заинтересовался  Бэрд,  следуя  своей
обычной  системе,  требовавшей  устанавливать  как  мож¬
но  больше  связей  между  событиями.—  Откуда  вы  знаете,
что  Хэксли  любит  скрипку?
 — 	Со  слов  Сигрена.  Помнишь,  Сигрен,  ты  же  сам
говорил  об  этом  позавчера,  когда  мы  вчетвером  обсуж¬
дали  всю  эту  дурацкую  историю.
 — 	Вы  действительно  говорили  об  этом,  господин  Сиг¬
рен?  —  переспросил  Бэрд.
 —>  Ты  еще  говорил,  что  Хэксли  за  скрипку  все  от¬
даст  и  что,  по  его  словам,  когда  он  слушает  игру  таких
 т

выдающихся  скрипачей,  как  Боровский,  у  него  даже
давление  приходит  в  норму.
 — 	Да,  как  будто  говорил.  Но  какое  это  может  иметь
значение?  Причем  тут  скрипка?
 Бэрд  помолчал.  Сейчас  он  и  сам  не  знал  причем.
Но  одно  он  знал  точно:  именно  эту  часть  позавчерашнего
разговора  Хэксли  вырезал.  Почему?  Скрипка  могла
оказаться  ключом  ко  всему.
 «Скрипичный  ключ»,—  подумал  комиссар  и  усмех¬
нулся.
 — 	А  ты  знаешь,—  сказал  Сигрен,  обращаясь  к  Сой¬
ку,—  ведь  мы  все  решили  эту  задачу.  Хотя  и  различ¬
ными  способами.
 — 	Ну  что  ж,—  отозвался  Сойк,  не  выражая  ни  осо¬
бенного  удивления,  ни  особенной  радости.—  Так  и  долж¬
но  было  случиться.  Еще  Нильс  Бор  говорил,  что  самый
глубокий  фундамент  науки  —  это  уверенность  в  том,
что  при  одинаковых  условиях  в  природе  наступают  оди¬
наковые  явления.
 — 	Как  вы  сказали?  —  переспросил  Бэрд.—  Оди¬
наковые  явления  при  одинаковых  условиях?
 — 	Другими  словами  —  в  равных  условиях  действу¬
ют  одни  я  те  же  закономерности,—  подтвердил  Сойк.
 — 	Так...—  задумчиво  сказал  Бэрд.
 У  него  возникло  ощущение,  что  этот  принцип  тоже
может  ему  пригодиться.  Хотя  он  еще  и  не  знал,  как
именно.
 — 	И  все  же  то,  что  здесь  произошло,  представляется
мне  в  высшей  степени  парадоксальным,—  сказал  он,  по¬
думав,  что  за  всю  свою  богатейшую  практику  ему  ни
разу  не  приходилось  видеть,  чтобы  подозрение  в  краже
служило  стимулом,  возбуждающим  творческую  мысль
подозреваемых.
 — 	Не  удивляйтесь,—  успокоил  его  Сойк.—  Весь  мир
соткан  из  парадоксов.  Можете  мне  поверить...  У  фран¬
цузов  есть  пословица:  «Ищите  женщину».  А  я  говорю:
«Ищите  парадокс».
 Бэрд  против  Хэксли.  Интуиция  опытного  детектива
подсказывала  Бэрду,  что  единственным  человеком,  кото¬
рый  осведомлен  относительно  подлинной  сущности  тра¬
гического  события,  происшедшего  в  теоретическом  бю¬
ро,  является  сам  его  шеф.  Комиссар  теперь  ясно  видел,
что  расследование  на  завершающем  этапе  неизбежно
превратится  в  поединок  с  Хэксли.  И  все  зависит  от  того,
кто  в  этом  поединке  возьмет  верх.  Но  чтобы  быть  уве-
 141

ранным  в  победе,  Бэрд  еще  не  располагал  достаточными
сведениями.
 Что  он,  собственно,  знал?  Что  Хэксли  зачем-то  ра¬
зыграл  всю  комедию  с  пропажей  документа,  которого,
скорее  всего,  вообще  не  существовало.  Хотя,  разумеет¬
ся,  Девиде  мог  ошибиться,  а  Хэксли,  не  успевший  до¬
смотреть  его  записи  до  конца,  мог  предполагать,  что
решение  и  в  самом  деле  получено.  Но  тогда  документ
после  смерти  Девидса  должен  был,  судя  по  всему,  ока¬
заться  у  Хэксли.  С  какой  же  целью  он  объявил  его  по¬
хищенным?
 Что  касается  подозрения  в  убийстве,  то,  во-первых,
оно  основывалось  на  весьма  предположительных  данных
экспертизы,  а  во-вторых,  комиссару  так  и  не  удалось
установить  момент,  когда  тектолон  мог  быть  всыпан  в
стакан  Девидса.  Существовало  еще  и  «в-третьих»,  пожа¬
луй,  самое  главное:  оставалось  неясным,  зачем  Хэксли
понадобилось  убивать  Девидса.
 «Ищите  парадокс»,—  вспомнил  комиссар  слова  Сой¬
ка.  Но  здесь  тот  случай,  когда  и  искать  не  надо  —  пара¬
доксы  сами  выплывают  со  всех  сторон.  И  чтобы  в  этом
бурном  море  найти  верный  путь,  нужен  какой-то  маяк.
Но  какой?  Как  это  говорил  Бор:  одинаковые  условия
вызывают  в  природе  одинаковые  следствия?  Кажется,
так?  Но  почему  только  в  природе?  А  у  людей?  Разве
поступки  и  поведение  человека  не  должны  подчиняться
такому  же  правилу?  Здесь,  конечно,  сложнее,  но  все-
таки.  В  большинстве  случаев  людей  просто  так  не  уби¬
вают.  Всегда  есть  какие-то  мотивы.  Попробуем  принять
эту  версию.  Допустим,  что  у  Хэксли  была  какая-то
причина,  чтобы  устранить  Девидса.  И  очевидно,  доста¬
точно  серьезная,  чтобы  пойти  на  преступление.
 «Господь  нас  простит»,—  вдруг  пришли  на  память
Бэрду  слова  Хэксли,  сказанные  мимоходом  при  их  пер¬
вой  встрече.  Беспорядочно  блуждавшие  мысли  неожи¬
данно  соединили  в  одну  цепочку  сигреновскую  веру  в
злой  рок  и  эту  фразу,  произнесенную  Хэксли.  Кто  знает,
быть  может,  вера  в  нечто,  стоящее  выше  человека  и  уп¬
равляющее  миром,  вера,  вполне  безобидная  у  Грехема
и  стоявшая  непреодолимой  стеной  на  пути  Сигрена,  эта
вера  для  Хэксли  сыграла  какую-то  роль  в  преступлении.
Но  какую?  И  еще  Бэрд  припомнил:  перед  тем  как  уйти
из  кабинета  Девидса,  Хэксли  сказал:  «Да  поможет  нам
бог».  Именно  не  «вам»,  а  «нам».  Случайно  ли  это?  Но
пока  это  только  самые  туманные  предположения  и  один
 142

реальный  путь:  развивать  «скрипичную»  тему.  Прежде
всего  он  решил  проследить  историю  билетов  на  концерт
Боровского.  Здесь  факты  явно  не  увязывались.  Теоре¬
тики  передавали  друг  другу  билет,  полученный  от  Мери,
и,  казалось  бы,  к  Хэксли  это  не  имеет  никакого  отноше¬
ния.  Но  Хэксли  почему-то  вырезает  из  записи  именно
эту  часть  разговора.  Бэрд  чувствовал,  что  здесь  скрыта
разгадка.
 Итак,  какова  же  история  билетов?  Один  из  них  за¬
кончил  свой  путь  в  потайном  карманчике  записной
книжки  Девидса.
 Другой,  очевидно,  так  и  остался  у  Мери.  А  как  би¬
леты  попали  к  Мери?  Узнать  это  можно  было  самым  про¬
стым  способом  —  спросить  у  Мери.
 — 	Билеты?  —  переспросила  она,  наморщив  лобик.—
Мне  их  предложил  шеф.
 — 	Господин  Хэксли?  —  напрягся  Бэрд,  почуяв
след.—  Вы  не  помните,  когда  это  было?
 — 	Утром  в  субботу.
 — 	И  еще  вопрос.  Вы  приносили  вашим  сотрудникам
еду?
 — 	Да,  конечно.  Я  сама  готовила  им  бутерброды.
И  сама  разнесла  по  комнатам.
 •—  Так,—  удовлетворенно  сказал  Бэрд.—  Благодарю
вас,  мисс  Мери.
 — 	И  это  все?  —  разочарованно  протянула  девушка.
 Бэрд  развел  руками.
 «Теперь,—  с  удовлетворением  подытожил  комиссар,—
наконец  становится  ясно,  почему  Хэксли  вырезал  имен¬
но  эту  часть  записи.  Билеты  выдают  его  с  головой.  Он
уже  с  утра  знал,  что  вечером  не  сможет  пойти  на  кон¬
церт.  И  отдал  ненужные  билеты  Мери.  А  так  как  Хэксли
обожает  скрипку,  то  он  мог  отказаться  от  билетов  на
Боровского  лишь  при  чрезвычайных  обстоятельствах.
Так  как  о  предстоящей  скоропостижной  кончине  Девидса
Хэксли,  разумеется,  заранее  знать  не  мог,  точно  так  же
как  и  о  краже  уникального  решения,  оставалось  пред¬
положить,  что  он  знал  о  предстоящем  убийстве.  Странно
.было  лишь  то,  что  Хэксли  допустил  такую  элементарную
ошибку.  Впрочем,  нередко  сложная  конструкция,  воз¬
двигаемая  преступниками,  чтобы  замести  следы,  рушит¬
ся  из-за  какой-нибудь  мелочи.  Но  Хэксли  совершил
и  вторую,  не  менее  грубую  ошибку  —  отрезал  часть
пленки.  Испугался,  как  бы  Бэрд  не  сопоставил  его  лю¬
бовь  к  скрипке  с  отказом  от  билетов,  и  только  навел  ко¬
 143

миссара  на  ту  часть  разговора,  на  которую  он,  возмож¬
но,  вообще  не  обратил  бы  внимания.  Ну  что  ж,  к  счастью,
и  преступникам  свойственно  ошибаться.  Во  всяком  слу¬
чае,  теперь  Бэрд  располагал  вполне  достаточным  коли¬
чеством  фактов,  чтобы  попытаться  припереть  Хэксли
к  стене.
 Кровяное  давление.  Хэксли  встретил  Бэрда  привет¬
ливой  улыбкой.  Он  легко  поднял  свое  массивное  тело
из-за  письменного  стола  и  протянул  комиссару  руку.
 — 	Здравствуйте,  комиссар.  Очень  хорошо,  что  вы
наконец  пришли,—  произнес  он  непринужденно,  словно
вел  светскую  беседу.—  Я  не  торопил  вас,  но  прошло
уже  достаточно  времени  и  мне  хотелось  бы...
 — 	Вот  то,  что  вы  хотели  получить.
 В  глазах  Хэксли  мелькнуло  что-то  похожее  на  ра¬
дость,  но  это  выражение  тут  же  сменилось  недоверием.
Он  медленно  взял  листок,  медленно  его  развернул,  до¬
стал  очки,  слишком  неторопливо,  чтобы  это  было  ес¬
тественно,  протер  стекла  кусочком  замши  и,  откинув¬
шись  на  спинку  кресла,  стал  тщательно  просматривать
написанное.  Покончив  с  этим  занятием,  он  с  бесстраст¬
ным  выражением  лица  аккуратно  сложил  листок  и  спря¬
тал  его  в  ящик  стола.
 — 	Разве  вас  не  удивляет,—  спросил  Бэрд,—  что  ре¬
шение,  с  которым  вы  только  что  познакомились,  отли¬
чается  от  того,  которое,  по  вашим  словам,  получил
Девиде?
 — 	Нет,  это  меня  не  удивляет,—  совершенно  невоз¬
мутимо  ответил  Хэксли.
 Тогда  комиссар  одно  за  другим  выложил  на  стол  еще
три  решения.
 На  этот  раз  в  глазах  Хэксли  мелькнуло  что-то  похо¬
жее  на  удивление.  Но  внешне  он  этого  ничем  не  проявил.
Все  так  же  невозмутимо,  может  быть,  только  чуточку
быстрее,  он  подвинул  к  себе  бумаги,  принесенные  Бэр¬
дом,  и  принялся  читать.  Это  продолжалось  довольно
долго,  так  как  Хэксли  внимательно  вчитывался  в  каж¬
дую  строку.  Комиссар  терпеливо  ждал.  Наконец  Хэксли
просмотрел  последний  листок.
 — 	Благодарю  вас,  комиссар,  вы  вполне  оправдали
мои  надежды.  Признаться,  я  не  ожидал,  что  все  они...
 С  этими  словами  Хэксли  вытащил  из  кармана  чеко¬
вую  книжку  и  заполнил  чек.  Поставив  подпись,  он  про¬
тянул  его  Бэрду.  Хэксли  не  поскупился:  чек  был  выпи¬
сан  на  две  тысячи  кларков.
 144

Спасибо,—  сказал  Бэрд,—  но  мне  кажется,  что
я  не  смогу  принять  этот  гонорар.  Не  заслужил.
 Хэксли  удивленно  приподнял  брови.
 — 	Я  не  сумел  выполнить  то,  ради  чего  вы  меня  при*
гласили.  Я  не  знаю,  кто  из  ваших  сотрудников  взял
бумагу  с  решением  Девидса.
 — 	Теперь  это  не  имеет  значения,—  усмехнулся  Хэк*
ели.—  Я  потерял  решение  Девидса,  но  зато  приобрел
четыре  других.  А  с  меня  достаточно  было  бы  и  одного.
 — 	Значит,  вы  считаете,  что  я  могу  взять  эти  две
тысячи  кларков  со  спокойной  совестью?
 — 	Повторяю,  вы  их  вполне  заслужили,—  покрови¬
тельственно  произнес  Хэксли.
 — 	Прекрасно,—  сказал  Бэрд,  пряча  чек  в  бумаж¬
ник.—  Они  мне  пригодятся.  Итак,  мы  можем  считать,
господин  Хэксли,  что  дело,  для  расследования  которого
вы  пригласили  меня  частным  образом,  закончено?
 Хэксли  исподлобья  внимательно  посмотрел  на  ко¬
миссара:
 — 	Ну  разумеется.  Я  ведь  сказал...
 — 	Прекрасно,—  еще  раз  повторил  Бэрд.—  А  те¬
перь,  господин  Хэксли,  продолжим  наш  разговор.  Но
уж,  простите,  на  этот  раз  мне  придется  выступить  в  дру¬
гой  роли  —  полицейского  комиссара.
 Хэксли  просверлил  Бэрда  взглядом,  но  ничего  не
сказал,  только  откинулся  на  спинку  кресла.
 — 	Мне  придется  задать  вам  несколько  вопросов.
 — 	Спрашивайте,—  устало  проворчал  Хэксли.—  Ну
спрашивайте  же!
 — 	Что  вы  обнаружили  в  карманах  Девидса?
 — 	Если  мне  не  изменяет  память,  я  уже  говорил  вам.
Но  пожалуйста,  могу  повторить.  Записную  книжку,
карандаш...
 — 	Так  вот,  господин  Хэксли,  это  не  все,  что  там
было.
 — 	Любопытно.
 — 	В  записной  книжке  Девидса  был  потайной  кар¬
ман.  И  в  нем  лежал  билет  на  концерт  Боровского.
 — 	И  что  же  из  этого?
 — 	А  то,  что,  если  бы  вы,  господин  Хэксли,  действи¬
тельно  искали  пропавшее  решение,  которое  было  вам
так  необходимо,  вы,  конечно,  обнаружили  бы  этот  тай-
Щик.
 — 	Ах  вот  вы  о  чем,—  с  видимым  облегчением  улыб¬
нулся  Хэксли.—  Ну  что  же,  комиссар,  ваша  логика
 ?1С  —560
 145

безукоризненна.  Это  делает  вам  честь.  Вы  не  ошиблись  —
никакого  решения  у  Девидса  действительно  не  было.
 — 	Я  знал,—  заметил  Бэрд.—  Но  мне  хотелось,  что¬
бы  вы  сами  сказали  это.
 Хэксли  пожал  плечами  и  рассмеялся.
 — 	Не  вижу  причин  скрывать.  Тем  более  теперь,  ког¬
да  налицо  целых  четыре  решения.  Но  позвольте  вас
спросить:  каким  образом  вы  догадались,  что  «решение
Девидса»  всего  лишь  моя  выдумка?
 — 	Мы  к  этому  еще  вернемся.  Обязательно.  А  сейчас
я  хотел  бы  выяснить  кое-что  связанное  с  билетами  на
Боровского.  Билет,  оказавшийся  в  записной  книжке
Девидса,—  это  один  из  двух  билетов,  которые  вы  утром
в  субботу  отдали  Мери.  Ведь  это  было?
 — 	Да,  было.  Ну  и  что  же?
 — 	Но  вы  безумно  любите  скрипку?  Не  так  ли?  И  уж
если  вы  решились  пожертвовать  билетами  на  Боровско¬
го...  Одним  словом,  создается  впечатление,  будто  вы
заранее  знали  о  том,  что  должно  произойти  в  этот  день
и  в  этот  вечер.
 — 	Хм.  Дальше.
 — 	Я  был  бы  еще  готов  посчитать  историю  с  билетами
и  смерть  Девидса  случайным  совпадением,  если  бы  вы,
господин  Хэксли,  не  перестарались.  Вы  отрезали  от
магнитофонной  записи  именно  ту  часть,  где  говорилось
о  вашей  любви  к  скрипичной  музыке.  Согласитесь  сами,
что  все  это  вместе  взятое...
 Хэксли  неожиданно  рассмеялся:
 — 	Ах  вот  что!  Понимаю.  Но  на  этот  раз,  комиссар,
должен  вас  разочаровать:  ваша  непогрешимая  логика
дала  трещину.
 С  этими  словами  он  полез  в  карман  и,  вытащив  от¬
туда  какую-то  бумажку,  протянул  ее  Бэрду.
 Бэрд  развернул:  это  были  два  билета  на  концерт  Бо¬
ровского.
 — 	Как  видите,  они  пропали,—  добавил  Хэксли.—
Пропали,  несмотря  на  мою  любовь  к  скрипке.  Я  думаю,
нет  надобности  специально  пояснять,  что  Мери  я  отдал
лишние  билеты.
 Бэрд  растерянно  вертел  в  руках  билеты.  Здание,  вы¬
строенное  с  таким  трудом,  рушилось.
 — 	Что  же  касается  пленки,—  счел  нужным  пояснить
Хэксли,—  то,  признаюсь  честно,  тут  я  просто  смалодуш¬
ничал.  Испугался,  как  бы  эта  часть  беседы  не  навела  на
меня  необоснованные  подозрения.
 т

«Нет,  тут  что-то  не  то,—  с  мучительным  напряжением
соображал  Бэрд,  пытаясь  ухватиться  за  ускользающую
ниточку.—  Вырезал  —  потому  что  испугался.  А  чего,
собственно  говоря,  было  ему  бояться,  если  у  него  оста¬
валось  еще  два  билета?  Подозрений?  Но  в  чем?  Если  бы
Девиде  умер  своей  смертью,  то  никакие  подозрения  во¬
обще  не  могли  возникнуть.  Тут  что-то  другое.  Почему
Хэксли  вырезал  именно  эту  часть  пленки?»  Бэрд  еще
раз  повторил  про  себя  то,  что  ему  сообщил  Сойк:  «Готов
за  скрипку  все  отдать...  Безумно  любит  скрипичную
музыку...  От  скрипки  даже  давление  снижается...»  Стоп!
Черт  с  ними,  с  билетами  —  это,  кажется,  поважнее.
Не  в  этом  ли  все  дело?!
 Ослепительная  догадка  мелькнула  в  голове  Бэр¬
да:
 — 	У  вас  гипертония?  —  спросил  он  быстро  и  рез¬
ко.—  Какой  степени?
 — 	Второй,—  машинально  ответил  Хэксли,  изменив¬
шись  в  лице.
 — 	Вы  лечитесь  тектолоном?  —  снова  спросил  Бэрд,
не  давая  Хэксли  опомниться.
 — 	Да...  то  есть...  мне  советовали...
 — 	Я  хочу  получить  от  вас  ответ  только  на  один  во¬
прос,—  Бэрд  посмотрел  Хэксли  прямо  в  глаза.—  Когда
именно  вы  всыпали  тектолон  в  стакан  чая,  предназна¬
чавшегося  Девидсу?
 — 	Комиссар!  —  возмутился  Хэксли.—  Вы  забывае¬
тесь.  Это  целепое,  чудовищное  подозрение,  и  вы  за  него
ответите.  Берегитесь,  комиссар!
 — 	Вы  ошибаетесь,  господин  Хэксли,—  невозмутимо
сказал  Бэрд.—  Это  не  подозрения.  Я  могу  доказать,  что
вы  —  убийца,  с  такой  же  точностью,  с  какой  ваши  со¬
трудники  доказывают  свои  теоремы.
 — 	Это  во  всяком  случае  любопытно,—  процедил
Хэксли.
 — 	Так  вот.  Когда  вы  шли  к  Девидсу,  чтобы  осущест¬
вить  свой  замысел,  вы  увидели,  что  от  него  только  что
вышел  Сойк.  И  вы,  опасаясь,  что  Сойк  может  сообщить,
в  котором  часу  он  вышел  от  Девидса,  заявили  мне,  что
нашли  Девидса  мертвым  минут  на  пятнадцать  позже,  чем
это  было  на  самом  деле.  Вы  хотели  отвести  от  себя  подо¬
зрение.  Ведь  согласно  вашей  же  версии,  вы,  вернувшись
в  кабинет  Девидса,  нашли  его  уже  мертвым.
 — 	Просто  мои  часы  несколько  спешили.
 — 	Возможно.  Но,  к  сожалению,  Сойк  видел  вас.  Он
 10*
 147

видел,  как  вы  вошли  в  кабинет  Девидеа  и  закрыли  за  со¬
бой  дверь.
 — 	Не  вижу  логики.  Чтобы  умереть  от  сердечного
приступа,  достаточно  и  нескольких  секунд.
 — 	Да.  Но  для  того,  чтобы  съесть  полбулочки,  тре¬
буется  значительно  больше  времени.
 — 	Какие  полбулочки?  —  настороженно  спросил  Хэк-
сли.
 — 	Когда  Сойк  уходил  от  Девидеа,  у  него  на  столе
лежала  половина  булочки.  Но  около  мертвого  Девидеа
ее  почему-то  не  оказалось.  Возникает  естественный
вопрос:  когда  же  он  успел  ее  съесть?
 — 	Но  тут  вы  противоречите  сами  себе.  Отсутствие
этой  булочки  лишь  подтверждает,  что  я  вошел  к  Девидсу
не  сразу  после  Сойка,  а  несколько  минут  спустя.  А  в  об¬
щем,  я  не  знаю,  куда  исчезла  эта  булочка.  Может  быть,
ее  забрал  врач.
 — 	И  он  же,  очевидно,  подменил  стакан,—  медленно
произнес  Бэрд,  глядя  прямо  на  Хэксли.
 Хэксли  побледнел.
 — 	Довольно,  господин  Хэксли,—  комиссар  был  ре¬
зок.—  Довольно  нам  играть  в  кошки-мышки.  Вы  отра¬
вили  Девидеа  —  запираться  бесполезно.  Но  может  быть,
вы  объясните,  зачем  вы  это  сделали?
 —  Нет,  нет,—  сорвался  на  крик  Хэксли,—  я  не
убивал  его,  нет,  нет!  Это  был  божий  суд!
 — 	Божий  суд?  —  искренне  изумился  Бэрд.—  Как
это  понять?
 — 	Что  ж,  я  объясню,—  устало  произнес  Хэксли.—
Но  сперва  должен  вас  разочаровать,  господин  Бэрд,—
голос  Хэксли  вновь  зазвучал  твердо  и  уверенно.—  Вам
не  удастся  отправить  меня  на  электрический  стул.  Хотя
бы  потому,  что  ваши  улики  не  убедят  ни  одного  присяж¬
ного.  Но  есть  и  другие  причины.  А  теперь  вернемся  к  то¬
му,  о  чем  мы  уже  говорили.  Так  называемого  решения
Девидеа  не  существовало.  Кстати,  вы  сказали,  комис¬
сар,  что  догадывались  об  этом.
 — 	Не  догадывался,—  поправил  Бэрд,—  а  знал.  Это
разные  вещи.
 — 	Я  бы  хотел...
 — 	Хорошо,  я  скажу,—  начал  комиссар,  решив,  что
таким  путем  можно  оказать  на  Хэксли  необходимое
психологическое  воздействие.  Пусть  знает,  что  логика
Бэрда  способна  восстановить  все  детали  случившегося.—
Признаюсь,  разобраться  было  не  так  просто.  Очень  уж
 148

правдоподобно  вы  все  разыграли.  Впервые  я  подумал
о  возможности  инсценировки  тогда,  когда  Сойк  навел
меня  на  мысль,  что  ваша  акция  с  оставлением  сотрудни¬
ков  в  лаборатории  на  субботний  вечер  и  воскресенье  в
случае  действительного  похищения  рещения  у  Девидса
не  имела  бы  никакого  смысла.  Ведь  листки  с  расчетами
можно  без  труда  уничтожить,  предварительно  разобрав¬
шись  в  их  содержании.  Впрочем,  я  допускал,  что  вы
могли  поступить  так  и  потому,  что  надо  было  как-то
действовать,  а  эта  акция  была  первым,  что  пришло
вам  в  голову.
 Хэксли  неопределенно  хмыкнул.
 — 	Но  потом  я  узнал,  что  в  воскресенье  вы  разрешили
Мери  прийти  в  лабораторию  и  накормить  ваших  сотруд¬
ников.  Это  было  по  меньшей  мере  нелогично.  Ведь  если
бы  решение  Девидса  действительно  существовало,  то
похититель  вполне  мог  с  помощью  Мери  переправить
его  в  город.
 — 	Но  все  это  лишь  догадки,—  заметил  Хэксли.—
Так  сказать,  психологические  этюды.
 — 	Верно.  Но  несколько  позже  я  получил  и  вполне
строгое  доказательство.  Сообщая  своим  сотрудникам
о  пути,  которым  будто  бы  шел  Девиде,  вы  ведь  выбрали
заведомо  ложное  направление,  не  так  ли?
 — 	Верно.  Я  избрал  путь,  который,  на  мой  взгляд,  не
должен  был  привести  к  цели.  Но  только  на  мой  взгляд.
Я  мог  и  ошибиться.  Не  исключена  возможность,  что  ре¬
шение  может  быть  получено  и  таким  путем.  Кто  знает.
 — 	Я  знаю,—  сказал  Бэрд.—  Знаю,  что  это  абсолют¬
но  невозможно.
 И  он  положил  на  стол  пе  ред  Хэксли  доказательство
Сойка.  Хэксли  прочел  и  усмехнулся:
 — 	Сойк?  Остроумно,  ничего  не  скажешь.
 — 	Итак,—  сказал  Бэрд,—  вернемся,  как  говорится,
к  нашим  баранам.  Итак,  вы  придумали  историю  с  не¬
существующим  решением  и  ради  этого  убили  Девидса.
Но  зачем?  Признаюсь,  это  единственное,  в  чем  я  до  сих
пор  не  могу  разобраться.
 — 	Как?  —  тоном  снисходительного  превосходства
проговорил  Хэксли.—  Вы  до  сих  пор  этого  не  поняли?
 Он  откинулся  на  спинку  кресла,  снял  очки,  при¬
щурился  и  начал  говорить  —  спокойно,  даже  с  неко¬
торой  долей  любования  собой,  словно  над  ним  не
тяготело  обвинение  в  убийстве.
 Да,  он,  Хэксли,  поставил  перед  своими  сотрудни-
 Ш

нами  небывалую,  невиданную  задачу.  Но  у  него  не
оставалось  другого  выхода.  Он  находился  на  грани
банкротства.  Еще  какой-нибудь  месяц,  и  ему  пришлось
бы  объявлять  себя  несостоятельным  должником.  И  конец
всему.  Только  решение  вакуумной  задачи  могло  его  спа¬
сти.  Он  верил  в  способности  своих  сотрудников,  по  край¬
ней  мере  некоторых  из  них,  верил  в  то,  что  задача  им  по
силам.  Но  большинство  современных  физиков  считали
проблему  неразрешимой.  Да  и  его  теоретики  думали
так  же.  Гипноз  невозможности.  Непреодолимый  пси¬
хологический  барьер.  Как  его  разрешить,  развеять  ил¬
люзию  неразрешимости?  Он  долго  размышлял  об  этом.
Пока  наконец  у  него  не  созрела  гениальная  идея.  И  под¬
сказал  ее  —  вот  где  ирония  судьбы!  —  сам  Девиде,
предложив  воспользоваться  жребием.  А  потом  он  вспом¬
нил  о  тектолоне.  Но,  нет,  нет,  пусть  комиссар  не  ду¬
мает—  он  не  убивал  Девидса,  то  есть  он  не  хотел  убить
именно  Девидса  —  это  была  честная  игра.  И  выбор  в  ней
был  предоставлен  богу.  Да,  да,  пусть  комиссар  не  удив¬
ляется  —  он,  Хэксли,  совершенно  искренне  верит  в  бога.
И  физика  ему  совсем  не  мешает.
 —  Да,  я  решил  положиться  на  волю  божью,  по¬
скольку  все  находится  в  его  руках,—  продолжал  Хэк¬
сли.—  Если  бы  умер  я,  все  было  бы  кончено  само  собой...
А  если  провидение  избрало  бы  кого-то  другого,  я  полу¬
чал  возможность  этим  воспользоваться.  И  в  субботу,
разливая  чай,  я  всыпал  в  один  из  стаканов  смертельную
дозу  тектолона.  Но  заметьте  —  стаканов  было  шесть,
в  том  числе  и  мой,  и  я  не  знал,  кому  достанется  «тот»
стакан.  Я  нарочно  повернул  поднос  и  несколько  раз
поменял  местами  стаканы,  чтобы  самому  не  знать,  в  ка¬
ком  из  них  яд.  Из  своего  кабинета  я  наблюдал,  что
произойдет.  Четверо  взяли  стаканы  почти  одновременно.
Я  ждал,  что  будет.  При  той  дозе  тектолона,  какую  я
применил,  смерть  должна  была  наступить  через  пять—
семь  минут.  Но  вот  одного  за  другим  я  увидел  всех  че¬
тырех  теоретиков.  Они  были  живы,  а  прошло  уже  боль¬
ше  десяти  минут.  На  подносе  оставалось  всего  два  ста¬
кана,  и  один  из  них  предназначался  мне.  В  одном  из  них
была  смерть.  Потом  я  увидел,  как  Ленгли  отнес  пятый
стакан  Девидсу.  На  столе  остался  только  мой  стакан.
Я  собрался  с  духом,  вышел  в  гостиную  и,  не  раздумывая,
залпом  выпил  уже  остывший  чай.  Итак,  я  мысленно
приготовился  к  смерти  и  вверил  себя  воле  божьей.  Я  или
Девиде?..  Один  из  нас  должен  был  умереть.  Эти  послед¬
 150

ние  решающие  минуты  я  хотел  провести  вместе  с  ним.
Когда  я  вошел,  Девиде  пил  чай.  Оставалось  еще  пол-
стакана.  И  для  меня  это  были  мучительные  мгновения.
Девиде  жил  —  и  это  могло  означать,  что  яд  достался
мне.  Но  потом  все  совершилось  почти  мгновенно.  Де¬
виде  схватился  за  сердце  и  упал,  даже  не  вскрикнув.
Это  была  легкая  смерть.  Бог  избрал  его  и  тем  самым
одобрил  мой  план.
 — 	Бог?  —  не  сдержался  Бэрд.
 — 	Разумеется.  Это  был  божий  суд.  И  следовательно,
суд  справедливый.
 Бэрд  слушал  потрясенный,  тщетно  пытаясь  собраться
с  мыслями.
 — 	Да,  комиссар,  это  был  суд  справедливый,—  про¬
должал  между  тем  Хэксли.—  Девиде  все  равно  ничего
уже  не  мог.  Он  выдохся  совершенно.  Итак,  Девиде  умер.
Ну  а  остальное  вы  знаете.  У  моих  сотрудников  был
единственный  выход  доказать  свою  непричастность  к  по¬
хищению  —  представить  свое  собственное  решение,  не
похожее  на  решение  Девидса.
 «Так  вот  почему,—  подумал  Бэрд,—  Хэксли  заве¬
домо  неправильно  охарактеризовал  творческие  возмож¬
ности  своих  сотрудников.  Он  сделал  это  намеренно  —
чтобы  я  наибольшее  давление  оказал  на  Сойка,  самого
талантливого  из  всех  и,  следовательно,  способного  ско¬
рее  других  решить  задачу».
 — 	Но  главное  даже  не  в  этом,—  продолжал  Хэк¬
сли.—  Я  знал,  что  отрицательные  эмоции  —  плохой
союзник  в  научных  исследованиях.  Главное  было  в  том,
чтобы  мои  теоретики  поверили:  решение  проблемы  в
принципе  существует.  И  я  надеялся,  что  хоть  одному
из  них  удастся  найти  его.  Но  благодаря  вам,  комиссар,
они  сделали  это  все  четверо.  Поздравляю  вас,  комис¬
сар,—  вы  стали  непосредственным  участником  великого
открытия.  Я,  пожалуй,  думаю  даже,—  Хэксли  испытую¬
ще  посмотрел  на  Бэрда,—  что  было  бы  справедливо  уве¬
личить  ваш  гонорар.  Скажем,  вдвое  или  втрое.  Теперь,
к  счастью,  я  могу  себе  это  позволить.
 — 	Увы,—  сказал  Бэрд,—  жаль,  что  эта  мысль  не
пришла  вам  в  голову  несколько  раньше.  А  сейчас  я  мог
€ы  подумать,  что  вы  предлагаете  мне  взятку,  господин
Хэксли.
 — 	Напрасно,  комиссар,  напрасно.—  Хэксли  уже
пришел  в  себя  и  держался  подчеркнуто  нагло.—  Ведь
каков  баланс:  минус  —  Девиде,  бывший  ученый,  не
 151

представлявший  уже,  никакой  ценности  для  человечест¬
ва,  а  плюс  —  величайшее  открытие!  Бизнес  есть  бизнес.
Тем  более,  не  забывайте,  я  предоставил  все  богу,  так  что
все  это  решено  на  небесах.  Все  это  —  свыше!  Нет,  ко¬
миссар,  игра  стоила  свеч!
 — 	Да,—  подавленно  сказал  Бэрд,—  есть  много  спо¬
собов  заставить  людей  работать.  Китайцы,  говорят,  даже
запирали  своих  мудрецов  до  тех  пор,  пока  они  не  решат
поставленную  задачу.  Но  вы  изобрели  нечто  совершенно
оригинальное.  Что  касается  убийства,  то  как  раз  это
дело  у  нас  довольно  обычное.  Убивают  друг  друга,  по¬
литических  деятелей,  конкурентов,  даже  президентов.
Тоже  способ  решения  задач.  Но  совершать  с  помощью
убийства  научные  открытия  —  нет,  господин  Хэксли,
вы  далеко  опередили  всех.  Я,  как  и  многие  другие,
думал,  что  гений  и  злодейство  несовместимы.  Но  ока¬
зывается,  возможно  гениальное  злодейство.
 — 	О,  комиссар,—  ядовито  усмехнулся  Хэксли,—  вы
слишком  высоко  оцениваете  мои  скромные  заслуги.  Но
все  это  философия,  а  я  занимаюсь  делом.  И  как  видите,
достаточно  успешно.  Я  профессионал,  комиссар,  а  ос¬
тальное  меня  не  интересует.
 — 	Что  ж,—  ответил  ему  не  менее  ядовитой  улыбкой
Бэрд.—  Как  профессионал  вы,  быть  может,  даже  за¬
служиваете  Нобелевской  премии.  И  все-таки  не  могу
понять,  как  все  это  согласуется  с  вашим  христианским
мир  оощущением?
 — 	Повторяю,  все  в  руках  божьих.
 — 	Да,  несомненно,  это  очень  удобная  формула.
В  свое  время  она  позволила  отправить  на  костер  мил¬
лионы  людей.  Что  уж  тут  один  Девиде!
 — 	Вы  снова  забываете,  что  себя  я  поставил  в  равные
условия  со  всеми  остальными.  Выбор  мог  пасть  на  меня,
но  господь  решил  иначе.
 — 	Но  таким  путем,—  возмущенно  сказал  Бэрд,—
можно  оправдать  вообще  любое  убийство.  Если  все,  что
совершается,  происходит  по  воле  божьей,  то  она,  эта
воля,  направляет  и  руку  каждого  убийцы.
 — 	Это  казуистика.
 — 	Нет,  это  простая  логика...  Но  пойдем  дальше:
в  таком  случае  за  все  должен  нести  ответственность  бог,
а  не  тот  или  иной  человек.
 — 	Вот  это  совершенно  справедливо,—  усмехнулся
Хэксли.—  Но  вы  делаете  ошибку,  господин  Бэрд,  при¬
равнивая  то,  что  произошло  в  моей  лаборатории,  с  ка¬
 па

кими-то  рядовыми  преступлениями.  Должно  быть,  вы
не  очень  хорошо  представляете,  что  значит  наше  откры¬
тие  практически.  Теперь  любые  вещества  можно  добы¬
вать  из  вакуума,  из  пустоты.  Я  уж  не  говорю  о  золоте.
Вы  понимаете,  что  это  значите  Золото!  В  неограничен¬
ном  количестве.  Сталь,  нефть,  уран.  Нет,  не  надейтесь,
дорогой  комиссар,  что  все  это  дойдет  до  суда  и  принесет
вам  славу.  Мне  нечего  опасаться.
 «Иными  словами,  для  решения  великих  научных
проблем  хороши  любые  средства?!  —  хотел  возмутиться
Бэрд,  но  сдержался.—  Ведь  он  прав,—  мрачно  подумал
комиссар.—  Таких,  как  Хэксли,  у  нас  не  судят.  И  эту
чудовищную  историю,  конечно,  замнут,  так  уже  бы¬
вало,  когда  дело  касалось  людей,  за  которыми  стояли
кларки...»
 Комиссар  медленно  поднялся,  достал  из  кармана  чек,
выписанный  Хэксли,  молча  положил  его  на  стол  и  так
же  молча  вышел  из  комнаты.
 У  него  было  такое  ощущение,  словно  не  он  раскрыл
преступление  и  уличил  преступника,  а  его  самого  в
стальных  наручниках  ведут  по  узкой  дорожке,  с  которой
нельзя  сойти  ни  вправо,  ни  влево.  И  путь  этот,  ко  всему
прочему,  еще  и  осенен  крестом...
 *  *  *
 Конечно,  ситуация,  изображенная  в  повести  «Божий
суд»,  как  и  сочетание  всех  сопутствующих  обстоятельств,
специально  сконструирована  автором  в  соответствии
с  законами  -психологического  детектива.
 Совершить  выдающиеся  открытия  героям  повести
помогли  два  обстоятельства.  Во-первых,  полная  уве¬
ренность  в  том,  что  решение  задачи,  над  которой  они
трудились,  в  принципе  существует.  И  во-вторых,  ясное
понимание  того,  что,  только  добившись  успеха,  они  мо¬
гут  доказать  свою  непричастность  к  совершенному  прес¬
туплению.  Но  аналогичные  ситуации  нередко  склады¬
ваются  и  в  реальной  жизни.  Например,  ученые,  которым
пришлось  в  годы  Великой  Отечественной  войны  зани¬
маться  исследованием  научных  проблем,  необходимых
для  фронта,  вспоминают,  что  слово  «надо»,  понимание
того,  сколь  необходима  их  успешная  работа  для  при¬
ближения  победы,  служили  сильнейшим  стимулом,  по¬
могавшим  в  короткие  сроки  решать  сложнейшие  задачи.
Разумеется,  желательно,  чтобы  не  война  способствовала
прогрессу.
 ш

«Адвокаты  дьявола»
 Меан  сидел  в  своем  кабинете  и  анализировал  текущую
астрономическую  сводку,  когда  в  помещение  ворвался
Креот,  Меан  медленно  оторвал  глаза  от  бумаг.
 — 	Внеочередное  сообщение!  —  взволнованно  произ¬
нес  Креот,  с  трудом  переводя  дыхание.
 Меан  нехотя  протянул  руку  и,  взяв  у  Креота  бланк
с  сообщением,  положил  его  перед  собой.  Пока  он  не¬
торопливо  пробегал  глазами  несколько  строчек,  напе¬
чатанных  крупным  шрифтом,  лицо  его  ничего  не  выра¬
жало.  Затем  на  нем  отразилось  крайнее  возмущение:
 — 	Опять?!
 Креот  беспомощно  развел  руками.
 — 	Я  ведь  приказал  не  передавать  мне  подобных  со¬
общений,—  продолжал  Меан  недовольным  тоном.
 — 	Меня  не  интересует,  что  думали  вы...
 — 	Но  если  сопоставить  это,—  Креот  кивнул  на
бланк,  лежащий  перед  Меаном,—  с  многочисленными
сообщениями  о  неопознанных  летающих  объектах...
 Меан  с  интересом  посмотрел  на  Креота:
 — 	Вы  всерьез  верите  в  эту  чепуху?
 — 	Но  ведь  столько  очевидцев...  Не  сумасшедшие  же
они  все  в  конце  концов?
 — 	Скажите,  Креот,—  Меан  ядовито  усмехнулся,—
а  в  существование  ведьм  вы  тоже  верите?
 —  Ведьм?  —  переспросил 	Креот.—  Причем 	тут
 ведьмы?
 — 	Между  прочим,  людей,  которые  видели  ведьм,
гораздо  больше,  чем  видавших  ваши  таинственные  ле¬
тающие  объекты.
 — 	Но,—  робко  возразил  Креот,—  сегодняшнее  сооб¬
щение...  Это  ведь  данные  планетных  радиолокаторов.
 154

— 	Ха!  —  язвительно  воскликнул  Меан.—  Разве  вам
не  известно,  дорогой  Креот,  что  существует  тысяча  и  од¬
на  причина,  по  которым  локаторы  могут  давать  неверные
показания?
 — 	А  я  ничего  такого  и  не  утверждаю.  Просто,  на  мой
взгляд,  это  сообщение  заслуживает  специальной  про¬
верки.,.  Хотя  бы  для  того,—  добавил  он,  отводя  глаза
в  сторону,—  чтобы  обнаружить  тысяча  вторую  причину
радиолокационных  ошибок.
 Меан  добродушно  улыбнулся  с  видом  неоспоримого
превосходства.
 — 	Хорошо,—  он  взял  со  стола  бланк  с  сообщением
и  медленно  прочитал  вслух:  «Сегодня  с  нуля  часов  пяти¬
десяти  шести  минут  по  планетному  времени  зарегистри¬
рован  пролет  неизвестного  космического  тела.  Тело
двигалось  с  северо-запада  на  юго-восток  со  скоростью
примерно  шесть-семь  километров  в  секунду  по  параболи¬
ческой  траектории.  Минимальное  расстояние  от  поверх¬
ности  планеты  около  тысячи  километров».
 Креот  молчал.
 — 	Так  вот...—  Меан  швырнул  бланк  на  стол.—
В  этом  сообщении  нет  ничего  такого,  что  могло  бы  по¬
служить  основанием  для  научной  проверки.  Вы  со  мной
согласны?
 — 	Видите  ли,—  осторожно  начал  Креот.—  Лаэр  про¬
извел  некоторые  предварительные  расчеты...  У  него
получилось...  Одним  словом,  не  исключено,  что  неиз¬
вестное  тело  запущено  с  третьей  планеты.
 — 	Вот  как?  —  удивился  Меан.—  Значит,  и  Лаэр
тоже...
 — 	Утверждать  не  берусь,—  торопливо  произнес  Кре¬
от,—  видимо,  возможность  в  принципе  не  исключена,
вот  и  все.  Как  говорится,  без  оценки  достоверно¬
сти.
 — 	А  другие  возможности  есть?
 Креот  пожал  плечами.
 — 	Астероид.
 Меан  задумался.  Вероятно,  решал,  стоит  ли  что-ни¬
будь  предпринять  на  всякий  случай.  В  этот  момент  в
комнату  вошел  Лаэр.
 — 	Дополнительное  сообщение,—  бесстрастно  объя¬
вил  он.—  Более  точный  анализ  показал,  что  на  одном  из
участков  пути  неизвестный  объект  изменил  направление
движения.
 155

— 	Что,  что?  —  встрепенулся  Меан.—  Что  такое?
 — 	Я  хочу  сказать,  что  неизвестный  объект  совершил
маневр,—  все  так  же  невозмутимо  пояснил  Лаэр.
 Меан  медленно  приподнялся  и,  словно  глыба,  навис
над  своим  огромным  столом:
 — 	Этому  можно  доверять?
 Лаэр  пожал  плечами:
 — 	С  той  же  степенью  вероятности,  как  и  любым  дру¬
гим  подобным  данным.
 — 	Я  вас  спрашиваю,—резко  повторил  Меан,—  до¬
статочно  ли  достоверно  ваше  сообщение?  Если  да,  то
необходимо  принимать  соответствующие  меры.
 — 	На  ваш  вопрос  я  могу  ответить  только  как  мате¬
матик.  Мы,  математики,  обычно  рассуждаем  так:  если
то  —  то  это...  Поэтому,  если  я  прав,  то  необходимо
принимать  соответствующие  меры!
 — 	К  черту  вероятность!—загремел  Меан.—  Необхо¬
димо  действовать,  и  немедленно!  Креот,  вызовите  ко  мне
всех  руководителей  секций  сию  же  минуту!
 Когда  приглашенные  собрались,  Меан,  не  тратя  ни
секунды  на  предисловия,  ознакомил  присутствующих  с
содержанием  обоих  сообщений  и,  выдержав  многозначи¬
тельную  паузу,  продолжил  тоном,  не  допускающим  воз¬
ражений:
 — 	Примем  в  качестве  рабочей  гипотезы,  что  объект,
о  котором  идет  речь,  действительно  послан  обитателями
третьей  планеты.  Если  он  занимался  фотографированием,
то  с  такого  расстояния  вряд  ли  что-нибудь  смог  обнару¬
жить:  наши  города  находятся  под  землей,  а  наружные
сооружения  немногочисленны  и  невелики  по  размерам.
Но  следует  ожидать,  что  в  дальнейшем  их  аппараты  бу¬
дут  подходить  ближе  и  даже  попытаются  произвести
посадку...  Мы  не  должны  дать  себя  обнаружить.  Кто
знает,  зачем  это  им  нужно?  Может  быть,  они  захотят
нас  поработить  или  уничтожить.
 В  кабинете  воцарилась  тишина.  Меан  оглядел  при¬
сутствующих.
 — 	Одним  словом,—  объявил  он,—  необходимо  сроч¬
но  принять  меры.  Первое  —  немедленно  закамуфлиро¬
вать  все  наземные  сооружения  под  мелкие  кратеры...
Второе.  Нашему  искусственному  спутнику  тоже  надо
придать  естественный  вид  —  неправильную  форму,  а  по¬
верхность  покрыть  макетами  мелких  кратеров...  Да,  да,
это  наиболее  целесообразное  решение...  Вопросы  есть?
 156

— 	Как  быть  с  зонами  растительности?  Ведь  с  близ¬
кого  расстояния  они  будут  легко  обнаружены.
 — 	Срочно  засыпать  мелкодисперсным  материалом,—•
ни  на  секунду  не  задумываясь,  ответил  Меан.—  И  доста¬
точно  толстым  слоем.
 — 	Есть  предложение!  —  объявил  Лаэр.
 — 	Слушаю...
 — 	В  случае  приближения  очередного  разведыватель¬
ного  аппарата  устроить  искусственную  пылевую  бурю.
В  качестве  завесы,  в  планетарном  масштабе.
 — 	Принимается,—  поразмыслив,  согласился  Меан.—
Что  еще?
 — 	А  как  быть,  если  объект  совершит  посадку?  —  по¬
интересовался  кто-то.
 — 	Немедленно  уничтожить!  Все  свободны...  А  вы
чему  улыбаетесь,  Креот?
 Креот  подождал,  пока  все  выйдут  из  каби¬
нета:
 — 	Я  подумал  о  том,  как  быстро  может  меняться  си¬
туация.
 — 	Напрасно  иронизируете,  Креот,—  мрачно  сказал
Меан.—  Напрасно...  Я  отлично  понимаю,  на  что  вы  на¬
мекаете.  На  ваши  неопознанные  летающие  объекты,  не
так  ли?
 — 	Хотя  бы.
 Меан  вскинул  голову:
 — 	Вот  тут-то  вы  как  раз  и  ошибаетесь,—  произнес  он
с  каким-то  оттенком  торжественности.—  Глубоко  оши¬
баетесь.  В  том-то  и  дело,  что  реальность  к  неопознанным
объектам  никакого  отношения  не  имеет.  Абсолютно  ни¬
какого!
 — 	Но...—  попробовал  возразить  Креот.
 — 	Будьте  же  в  конце  концов  объективны!  —  закри¬
чал  Меан.—  Хоть  раз  в  жизни.  Разве  вы  не  видите,  что
неопознанные  объекты  —  это  миф!  А  реальность,  хотя
она  и  куда  поразительнее,—  это  реальность.  И  ничего
общего  с  мифами  не  имеет.
 — 	Вот  так-то,  мой  друг,—  продолжал  Меан,  успо¬
каиваясь  и  переходя  на  нравоучительный  тон.—  В  науке
всегда  так.  Материал  для  своего  развития  она  черпает
только  из  фактов.  Мифы  же  мифами  и  остаются...
 — 	М-да,—  пробормотал  Креот.—  Действительность,
пожалуй,  в  самом  деле  удивительнее...
 — 	То-то,—  удовлетворенно  сказал  Меан.—  И  да  по¬
могут  нам  разум  и  сообразительность.  А  теперь  займи-
 ш

тесь  своим  делом.  И  пожалуйста,  забудьте  раз  и  навсегда
об  этих  идиотских  неопознанных  объектах.
 Все  мероприятия  по  дезинформации  обитателей  треть¬
ей  планеты  были  осуществлены  быстро  и  организованно.
И  когда  очередной  космический  разведчик  приблизился
к  планете,  стоявшие  наготове  специальные  установки
генерировали  столь  мощную  пылевую  бурю,  что  гигант¬
ские  тучи  песка  и  пыли,  поднятые  в  атмосферу,  совер¬
шенно  закрыли  поверхность  планеты.
 Меан  довольно  потирал  руки...
 Бурю  поддерживали  до  тех  пор,  пока  радиолокаторы
сообщали,  что  на  космическом  разведчике  продолжает
работать  бортовая  аппаратура.  Следующий  аппарат-раз¬
ведчик  аккуратно  опустился  на  поверхность  планеты,
совершив  мягкую  посадку.  Однако  специальная  команда
была  наготове.  Аппарат  едва  успел  выдвинуть  антенну,
как  тут  же  был  уничтожен.
 Когда  и  эта  операция  была  успешно  завершена,  Меан
вновь  собрал  своих  помощников.
 — 	Что  будем  делать  дальше?  —  спросил  он.—  Какие
есть  прогнозы?
 — 	Судя  по  всему,  они  на  этом  не  остановятся,—
высказался  Креот.
 — 	И  заметьте,—  добавил  Лаэр,—  их  разведыватель¬
ные  операции  с  каждым  разом  все  усложняются.
 — 	Что  вы  хотите  этим  сказать?  —  осведомился  Меан.
 — 	Что  они  тоже  не  дураки.
 — 	Непонятно...
 — 	Что  же  тут  непонятного?  Вы  посылаете  аппарат
к  другой  планете,  но,  как  только  он  к  ней  подлетает,
там  тотчас  же  начинается  необычайно  мощная  пылевая
буря.  Вы  посылаете  следующий  аппарат,  сажаете  его
на  поверхность,  но  он,  едва  передав  пару  сигналов,
умолкает...  Двойное  совпадение!  Ну  допустим,  его  еще
кое-как  можно  списать  на  простую  случайность...
 — 	Сложно  говорите,—  нетерпеливо  заметил  Меан.—
Яснее,  яснее.
 — 	Но  вы  на  этом,  естественно,  не  останавливаетесь,—
невозмутимо  продолжал  Лаэр.—  Тем  более  что  само  сов¬
падение,  о  котором  идет  речь,  побуждает  вас  к  дальней¬
шим  исследованиям.  Перед  вами  закономерно  и  неиз¬
бежно  встает  вопрос:  или—или?  Или  случайное  стече¬
ние  обстоятельств,  или  сознательные  действия  разумных
существ,  обитающих  на  интересующей  вас  пла¬
нете?
 153

— 	Никогда  еще  я  не  умнел  так  быстро,—  ехидно  за¬
метил  Меан.—  Не  вижу,  однако,  какое  отношение...
 Но  Лаэра  не  так-то  просто  было  сбить  с  толку.
 — 	Самое  непосредственное,—  откликнулся  он  без
тени  обиды.—  Итак,  вы  продолжаете  свои  исследования
и  посылаете  новый  аппарат-разведчик.  Предположим,
что  и  он,  подобно  своему  предшественнику,  прекращает
работу  сразу  после  посадки.  Снова  совпадение?  Но  с
каждым  разом  вероятность  повторения  и  случайного
стечения  обстоятельств,  как  вы  сами  понимаете,  резко
уменьшается...—  Лаэр  медленно  обвел  взглядом  при¬
сутствующих.—  Вот  именно  на  это  я  и  хотел  обратить
ваше  просвещенное  внимание.
 Все  обеспокоенно  переглянулись.
 — 	Да...—  Меан  задумчиво  поскреб  затылок.—  Ины¬
ми  словами,  если  мы  вновь  уничтожим  аппарат,  совер¬
шивший  посадку,  то  тем  самым  выдадим  себя.  Нечего
сказать,  хорошенькое  дело.
 — 	Так  может  быть,  на  этот  раз  не  будем  уничто¬
жать?  —  робко  предложил  кто-то.
 — 	То  есть  как?!—взвился  Меан.—  Тогда  мы  вы¬
дадим  себя  еще  быстрее.  "
 — 	Почему  же?  —  продолжал  тот  же  голос.—  Это
совсем  не  обязательно.  Аппарат  произведет  съемку  окру¬
жающей  местности,  но  при  этом  ничего  подозрительного
не  обнаружит:  ведь  мы  же  все  замаскировали.
 — 	Это  так,  если  бы  речь  шла  о  первой  посадке,—
возразил  Лаэр.—  Но  неожиданная  пылевая  буря,  воз¬
никшая  как  раз  при  подлете  космического  разведчика
к  нашей  планете,  заставила  его  создателей  сконструи¬
ровать  более  совершенный  аппарат,  осуществивший  по¬
садку.  Однако  аппарат  подозрительно  быстро  вышел  из
строя.  Предполагаю,  что  это  обстоятельство  должно
послужить  для  его  конструкторов  новым  стимулом  к
дальнейшему  совершенствованию...
 — 	Выходит,  что  мы  сами  во  всем  виноваты?!  —  вос¬
кликнул  Меан.
 — 	Да,  это  именно  так,—  хладнокровно  подтвердил
Лаэр.
 — 	Зачем  же,  черт  побери,—  взорвался  Меан,—  вы
посоветовали  нам  такую  тактику?
 — 	Я?  —  удивился  Лаэр.—  Я  никогда  не  советовал
ничего  подобного,  можете  просмотреть  протоколы.  Вы
сами  отдали  все  распоряжения.
 — 	Ну  хорошо,  хорошо,  сейчас  не  время  искать  ви-
 159

новного.—  Меан  попытался  захмять  неприятный  разго¬
вор.—  Дело  сделано.  Надо  искать  выход  из  создавше¬
гося  положения.
 — 	Но  если  бы  тогда  вы  спросили  меня,—  самокри¬
тично  сообщил  Лаэр,—  я  бы  посоветовал  то  же  самое.
В  тот  момент  подобную  тактику  я  тоже  считал  опти¬
мальной.
 Меан  отпустил  всех,  кроме  Лаэра.
 — 	Придумайте  же  что-нибудь.
 Лаэр  беспомощно  развел  руками.
 — 	Придумайте,—  повторил  Меан.—  Вы  же  гений...
 На  Лаэра  это  подействовало.
 — 	Ну  что  ж,  попробуем  поразмыслить.  У  обитателей
другой  планеты  может  быть  свое  видение  мира,  своя
психология.  Попытаемся  поставить  себя  на  их  место.
Мы  можем  сильно  ошибиться,  но  другого  выхода  нет.
 — 	Валяйте!  —  безнадежно  махнул  рукой  Меан.
 — 	Так  вот,  что  бы  я  предпринял  в  данной  ситуации,
находясь  на  их  месте?  —  начал  Лаэр,  постепенно  вдох¬
новляясь.—  Я,  пожалуй,  рассуждал  бы  так:  если  жизнь
на  интересующей  меня  планете  действительно  существу¬
ет,  она  должна  проявлять  себя  не  только  макроскопиче¬
ски,  но  и,  так  сказать,  микроскопически...
 Он  замолк,  но  Меан  ничем  не  выдал  своего  нетер¬
пения.
 — 	Если  макроскопический  уровень  от  меня  хотят
скрыть,—  рассуждал  Лаэр,—  я  должен  спуститься  на
уровень  микроскопический...  Одним  словом,  можно  ожи¬
дать,  что  очередной  разведчик  из  космоса,  наряду  с  фото¬
графированием  и  тому  подобными  акциями,  будет  осу¬
ществлять  также  исследования  с  целью  обнаружения
жизни  на  микроскопическом  уровне.
 — 	Искать  микробы  и  бактерии?  —  ужаснулся  Ме¬
ан.—  Час  от  часу  не  легче.  В  атмосфере?
 — 	В  грунте...  вероятность  обнаружения'  больше.
 — 	Как  же  нам  быть?  Нужна  идея...
 — 	Идея  —  штука  капризная  и  не  имеет  обыкновения
являться  по  первому  зову.
 — 	Так  вызовите  ее  несколько  раз,—  попытался  по¬
шутить  Меан.—  Призовите,  в  конце  концов,  еще  раз  на
помощь  вашу  логику.
 Лаэр  покачал  головой:
 — 	Тут  нужно  озарение,  парадокс...
 — 	Уж  поднатужьтесь,—  подбодрил  Меан.—  Ради
столь  исключительных  обстоятельств.
 160

Лаэр  в  упор  уставился  на  Меана.
 — 	А  что  бы  вы  стали  делать,  если  бы  мы  так  ничего
и  не  придумали?  —  спросил  он  сухо.
 Меан  поджал  губы:
 — 	Если  нет  оригинальных  идей,  приходится  быть
последовательными  —  космическую  станцию,  совершив¬
шую  посадку,  нужно  вновь  уничтожить.
 — 	Последовательными?  Значит,  если  сядет  еще  одна
станция  —  и  ее?  И  продолжать  в  том  же  духе?
 Меан  раздраженно  передернул  плечами:
 — 	Не  вижу  иного  решения.
 — 	Оно  должно  быть,—  задумчиво  сказал  Лаэр.—
Давайте  исследуем  противоположный  вариант.
 — 	То  есть?
 — 	Не  предпринимать  ничего.  Пусть  работает.
 — 	Обнаружит  микроорганизмы  в  грунте  —  и  делу
конец.
 — 	Значит,  не  годится...  Что  же  остается?  Пожалуй,
одно  —  подсунуть  станции  отрицательные  данные.
 — 	Что,  что?
 — 	Мы  с  вами  пришли  к  выводу,  что  станция  будет
брать  пробы  грунта.  Вот  я  и  предлагаю  соответствующим
образом  подготовить  эти  пробы  заранее.  И  в  нужный
момент  вложить  их  в  грунтозаборное  устройство.
 — 	Легко  сказать!  А  как  выполнить?
 — 	А  вот  это  уже  не  моя  забота,—  произнес  Лаэр.—
Мое  дело  —  подать  идею.  А  как  ее  осуществить...  У  вас
есть  целый  полк  специалистов.  Я  думаю,  операция  в
принципе  выполнима.  Можно  предполагать,  что  стан¬
ция  не  сразу  возьмет  грунт  на  анализ,  какое-то  время
уйдет  на  подготовку  к  работе  систем,  ориентирование,
передачу  панорам  и  другие  предварительные  операции.
Вот  этим-то  временем  и  надо  воспользоваться.
 Меан  задумчиво  постучал  пальцами  по  столу.
 — 	Ну  что  ж,  идея  мне  нравится...  Кажется,  это
единственный  реальный  выход.
 Две  недели  прошли  в  суете.  Меан  сутками  не  выхо¬
дил  из  своего  кабинета,  решая  мелкие  и  крупные  вопро¬
сы,  отдавая  распоряжения,  торопя,  ругая,  обсуждая
то  и  дело  возникающие  неожиданные  проблемы.  Когда
работы  были  закончены,  Меан  впервые  за  последние
дни  стал  просматривать  почту.  Но  не  успел  прочесть
и  нескольких  строчек,  как  дверь  отворилась  и  в  кабинет
без  стука  вошел  Лаэр.  Вид  у  теоретика  был  мрачный,  и
Меан  сразу  заподозрил  неладное.  Он  молча  уставился  на
 11  —560
 161

Лаэра.  Но  тот  не  торопился  начинать  разговор.  Ни  слова
не  говоря,  присел  к  столу  и  по  своему  обыкновению
устремил  взгляд  в  бесконечность.  Меан,  не  выносивший,
когда  собеседник  смотрел  сквозь  него,  не  выдержал:
 — 	Ну  что  у  вас  еще?
 Лаэр  вздохнул:
 — 	Кажется,  мы  с  вами  немного  просчитались...  Мне
пришла  в  голову  одна  мысль.
 — 	И  разумеется,  гениальная,—  объявил  Меан.
 — 	Пожалуй,  вы  правы,—  невозмутимо  отозвался
Лаэр.
 — 	Выкладывайте!
 — 	Итак,  если  мы  осуществим  то,  что  задумали,—
заговорил  Лаэр,—  то  они  получат  абсолютно  отрицатель¬
ный  результат.  Ведь  так?
 — 	Именно  на  это  я  и  рассчитываю,—  подтвердил
Меан.—  И  если  не  ошибаюсь,  именно  к  этому  сводилась
ваша  идея?
 — 	Да,  да,  сводилась...  Но  как  раз  в  этом-то  и  состоял
мой  просчет...
 — 	Просчет?  —  завопил  Меан.
 — 	Что  поделаешь,—  невозмутимо  откликнулся  Ла¬
эр.—  Всего  сразу  не  учтешь.
 — 	Не  тяните  из  меня  >килы,—  угрожающе  прошипел
Меан.
 — 	Так  ведь  я  и  пытаюсь  вам  объяснить.  Итак,  оби¬
татели  третьей  планеты,  направив  к  нам  вторую  и  третью
станции,  получили  довольно  странные  результаты  —
пылевую  бурю  и  слишком  быстрое  прекращение  работы
аппаратуры  после  посадки...
 — 	Все  это  я  уже  слышал,—  перебил  Меан.
 — 	Наберитесь  терпения,—  возмутился  Лаэр,—  и  не
сбивайте  меня  с  мысли...  Результаты,  о  которых  я  упо¬
мянул,  давали  основания  существам,  пославшим  кос¬
мические  аппараты,  предполагать,  что  их  разведчики
столкнулись  с  проявлениями  разумной  жизни.  К  тому
же  мы  не  знаем,  какие  данные  передал  им  самый  первый
разведывательный  аппарат.  Представьте  себе,  что  он  от¬
правил  своим  хозяевам  изображение  нашей  планеты,  а
может  быть,  и  искусственного  спутника...  После  этого
мы  стали  проводить  маскировочные  мероприятия...  Те¬
перь  мы  собираемся  вновь  подсунуть  абсолютно  отри¬
цательный  ответ  на  вопрос  о  существовании  жизни  на
нашей  планете.  А  что  такое  абсолютно  отрицательный  ре¬
зультат?  На  что  он  настраивает?
 ш

— 	Что  касается  меня,—  мрачно  скаламбурил  Ме¬
ан,—  то  отрицательный  результат  меня  не  настраивает,
а  расстраивает.
 — 	Это  потому,  что  вы  не  ученый,  а  администратор.
Между  тем  абсолютно  отрицательный  результат  всегда
вызывает  подозрения  и  побуждает  исследователя  к  новым
многократным  проверкам.
 — 	Так,  так.
 — 	Вот  я  и  подумал,—  продолжал  Лаэр,—  чем  такая
полная  и  подозрительная  определенность,  которую  мы
хотели  им  предложить,  лучше  некоторая  доля  неопреде¬
ленности.
 — 	Это  и  есть  ваша  гениальная  идея?  —  разочаро¬
ванно  осведомился  Меан.
 — 	Да,  тот  самый  парадокс,  который  мы  с  вами  иска¬
ли,  но  не  могли  найти...  Неопределенность  полученного
результата  неизбежно  вызовет  на  третьей  планете  ожес¬
точенные  споры,  тем  более  ожесточенные  и  тем  более
длительные,  чем  неопределеннее  и  противоречивее  будут
полученные  данные.  Появятся  сторонники  и  противники.
Одни  будут  настаивать  на  продолжении  исследований,
другие  начнут  доказывать  их  бесперспективность...
 Меан  как-то  странно  усмехнулся.
 — 	Допустим...—  произнес  он  бесцветным  голосом.—
А  потом?
 Лаэр  пожал  плечами:
 — 	Потом  они,  вероятно,  продолжат  исследования  и
пришлют  еще  более  совершенную  станцию,  а  может  быть,
и  сразу  несколько  станций.  Но  действуя  так,  как  я  пред¬
лагаю,  мы  все  же  выиграем  время.
 — 	Позвольте  спросить,  зачем?  —  Меан  уже  полно¬
стью  овладел  собой.—  Что  значат  несколько  месяцев  или
даже  лет  в  историческом  аспекте?
 — 	Вам  виднее,—  хмуро  произнес  Лаэр.—  Я  решал
чисто  теоретическую  задачу,  искал  оптимальное  реше¬
ние  в  сложившейся  ситуации.  И  полагаю,  такое  решение
я  нашел.
 — 	Оптимальное?
 — 	Да,  оптимальное...  Повторяю:  для  сложившейся
ситуации  лучшее  решение  вряд  ли  существует.
 — 	Очень  хорошо!  —  Меан  потер  руки.—  Отлично!
 — 	Чему  вь!  радуетесь?  —  удивился  Лаэр.
 — 	Определенности,  друг  мой,  определенности.
 Меан  нажал  кнопку  выхода.  В  дверях  появился
 Креот.
 п*
 163

— 	Немедленно  отмените  все  мероприятия  по  послед¬
нему  проекту,—  распорядился  Меан  ровным  голосом.—
И  ликвидируйте  маскировку...
 Лицо  у  Креота  вытянулось...  Но  дисциплина  взяла
свое.
 — 	Будет  исполнено!  —  отчеканил  он.
 — 	Ну,  что  вы  на  меня  так  смотрите?  —  повернулся
Меан  к  Лаэру,  продолжавшему  с  растерянным  видом
сидеть  возле  стола.—  Все  очень  просто  —  мы  зашли
в  тупик...  И  что  самое  главное,  не  могли  в  него  не  зайти.
 Лаэр  хотел  что-то  сказать,  но  в  этот  момент  раздался
резкий  звуковой  сигнал  и  экран  дисплея  погас.
 Макаров,  только  что  торопливо  вложивший  в  пишу¬
щую  машинку  очередной  чистый  лист  и  готовый  напеча¬
тать  очередную  строчку,  застыл  с  поднятой  рукой...
 Соломатин  перевел  рычажок,  выключающий  питание
и,  оттолкнувшись  от  края  пульта,  повернулся  на  своем
вращающемся  кресле  лицом  к  Макарову.  Из-за  другого
пульта  неторопливо  поднялась  долговязая  фигура  Гу¬
щина.
 — 	Ну  как?  —  поинтересовался  Соломатин.—  Не  жа¬
леете  о  потерянном  времени?
 — 	Что  вы!  —  искренне  удивился  Макаров.—  Это  был
интереснейший  спектакль  с  неизвестным  заранее  исхо¬
дом...  Знаете,  я  тут  даже  попытался  изобразить  вашу
операцию  в  лицах.
 — 	Разрешите  взглянуть?  —  попросил  Гущин.
 Журналист  протянул  ему  листки  с  текстом,  уже  из¬
вестным  читателю.  Гущин  пробежал  их  с  неимоверной
быстротой,  словно  считывающее  устройство  вычисли¬
тельной  машины,  и  передал  листки  Соломатину.
 Соломатин  читал  долго  и  внимательно,  словно  про¬
верял  студенческую  контрольную  работу.
 — 	Очень  любопытно...—  сказал  он,  закончив  чи¬
тать.—  А  вы  знаете,  только  прочитав  вот  это  литератур¬
ное  произведение,  я  сам  лучше  осознал  полученный  ре¬
зультат!
 — 	Весьма  польщен,—  сказал  Макаров.—  Мне  толь¬
ко  не  совсем  понятно...
 — 	Объясню,—  охотно  отозвался  Соломатин.—  Зна¬
ете,  как  нас  называют?  Адвокаты  дьявола...
 — 	Дьявола?  —  рассмеялся  Макаров.—  Почему  же?
 — 	Видите  ли,  при  астрономических  наблюдениях
может  в  принципе  сложиться  любопытная  ситуация.  Все
внешние  признаки  наблюдаемого  явления  совпадают  с
 ш

выводами  теории.  А  причина  совершенно  иная.  Вот  мы
и  должны  проверить  все  другие  возможные  варианты
объяснений.  Чтобы  их  можно  было  с  уверенностью  от»
бросить.  Как  отбрасывают  ложные  корни  при  решении
уравнения.
 — 	Или  не  отбросить,—  добавил  Гущин.
 — 	Космический  детектив,—  улыбнулся  Макаров.—
Увлекательнейшая  работа.  Но  что  касается  Марса...
Неужели  кто-нибудь  может  допустить  мысль  о  возмож¬
ности  подтасовки  данных  космических  аппаратов  разум¬
ными  обитателями  этой  планеты?
 — 	И  все  же  вероятность  подобной  ситуации,—  ска¬
зал  Гущин,—  в  принципе  не  равна  нулю.  А  значит,  ее
необходимо  было  исследовать.
 *  *  *
 Мы  познакомились  с  еще  одной  стороной  научных  иссле¬
дований.  Как  совершенно  справедливо  заметил  один  из
героев  рассказа,  в  ходе  научных  изысканий  —  и  не
только  астрономических  —  нередко  возникают  ситуа¬
ции,  отличающиеся  своей  неопределенностью.  Когда
нельзя  с  уверенностью  определить,  следствием  какой
причины  является  тот  или  иной  наблюдаемый  эффект.
Так,  современная  астрофизическая  теория  утверждает,
что  если  в  так  называемой  двойной  системе  пара  звезд
обращается  вокруг  общего  центра  масс  и  одним  из  ком¬
понентов  служит  черная  дыра,  то  такая  система  должна
обладать  определенными  параметрами  и  в  ней  должны
происходить  вполне  определенные  физические  процессы.
Как  известно,  черная  дыра  —  это  сильно  сжавшееся  под
действием  собственного  тяготения  вещество.  Согласно
теоретическим  расчетам,  подобная  гравитационная  ката¬
строфа  —  гравитационный  коллапс  может  происходить
на  заключительных  этапах  жизни  массивных  звезд,  мас¬
сы  которых  значительно  превосходят  массу  нашего
Солнца.
 Встречаются  двойные  системы,  где  один  компонент  —
обычная  звезда,  а  другой  —  темный.  И  если  масса  этого
компонента  —  а  ее  можно  определить  из  наблюдений  —
намного  больше  солнечной,  то  есть  основания  предпо¬
лагать,  что  это  звезда,  завершившая  свое  существование
в  стадии  черной  дыры.  Кроме  того,  в  такой  двойной  сис¬
теме  газ,  который  выбрасывает  светящаяся  звезда,  дол¬
жен  перетекать  на  черную  дыру,  обладающую  могучим
 165

притяжением.  Но  так  как  вся  система  вращается,  то
газовые  частицы  будут  постепенно  приближаться  к  чер¬
ной  дыре  по  спиралевидным  траекториям.  В  результате
вокруг  черной  дыры  образуется  газовый  диск,  где  за  счет
трения  газовых  частиц  развивается  температура  в  мил¬
лионы  кельвинов,  а  газ,  нагретый  до  такой  температуры,
начинает  излучать  в  рентгеновском  диапазоне.
 Таковы  выводы  теории.  А  вот  что  говорят  наблюде¬
ния.  В  созвездии  Лебедя  была  обнаружена  двойная  сис¬
тема,  в  которой  масса  темного  компонента  составляет  от
10  до  14  масс  Солнца.  И  из  этой  области  зарегистрирова¬
но  рентгеновское  излучение.  Одним  словом,  все  признаки
наличия  черной  дыры  в  двойной  системе  как  будто  бы
налицо.  Но  полной  определенности  нет,  поскольку  в
принципе  возможны  и  другие  объяснения  наблюдаемым
явлениям.  Возможны  и  иные  ситуации,  когда  одни  и  те
же  явления  и  факты  получают  различные,  а  иногда  и
взаимоисключающие  теоретические  истолкования.  В  этих
случаях  необходимы  столкновение  мнений,  честные  науч¬
ные  дискуссии,  в  которых  бы  противопоставлялись  дейст¬
вительно  научные  аргументы.
 Окончательный  же  выбор  между  альтернативными
научными  объяснениями  может  быть  осуществлен  только
на  основе  соответствующих  наблюдений,  экспериментов
и  проверки  практикой.
 Существует  и  еще  одно  обстоятельство,  настоятельно
требующее  независимой  проверки  многих  научных  вы¬
водов  и  заключений,—  возможность  столкнуться  с  ил¬
люзией.  Учитывать  подобную  возможность  особенно  важ¬
но'  в  астрономических  исследованиях,  ведь  астрономия
в  основном  дистанционная  наука;  если  речь  идет  об  объ¬
ектах,  расположенных  за  пределам^  Солнечной  системы,
то  их  исследование  можно  осуществлять  только  на  рас¬
стоянии,  анализируя  ту  информацию,  которая  содержит¬
ся  в  различных  космических  излучениях.  Поэтому  при
изучении  Вселенной  особенно  велика  опасность  принять
иллюзорное  за  действительное.  Хорошо  известно,  какую
роль  сыграла  в  развитии  представлений  о  мироздании
иллюзия  суточного  обращения  небесных  светил  вокруг
Земли.  Это  обращение,  принятое  нашими  предками  за
реальность,  привела  их  к  ошибочному  заключению  о
центральном  положении  Земли  в  мироздании.  И  вели¬
чайшая  заслуга  Коперника  состояла  в  том,  что,  тщатель¬
но  изучив  и  сопоставив  видимые  перемещения  небесных
светил,  он  пришел  к  заключению,  что  Земля  не  центр
 166

Вселенной,  а  планета,  которая  сама  движется  вокруг
Солнца.  Тем  самым  Коперник  утвердил  в  естествознании
важнейший  принцип:  мир  может  быть  не  таким,  каким
мы  его  непосредственно  наблюдаем.  И  задача  науки  со¬
стоит  в  том,  чтобы  отделить  видимое,  иллюзорное  от
действительного.  Кроме  того,  Коперник  наглядно  про¬
демонстрировал,  что  наука  способна  решать  подобные
задачи,  что  она  располагает  для  этого  достаточными  воз¬
можностями.  По  сути  дела,  именно  с  этого  времени  наука
и  стала  йаукой,  так  как  появилась  обоснованная  уве¬
ренность  в  том,  что  она  способна  давать  нам  достоверные
сведения  о  мире.
 Следующий  шаг  был  сделан  Галилеем,  который  ввел
в  естествознание  опыт.  И  в  дальнейшем  именно  опыт,
научный  эксперимент  стал  наиболее  эффективным  сред¬
ством  исследования  природы,  дающим  возможность  с
максимальной  степенью  надежности  отделять  иллюзор¬
ное  от  реального.  И  все  же  в  некоторых  ситуациях  по¬
добная  задача  оказывается  в  высшей  степени  сложной.
И  коренится  эта  сложность  нередко  даже  не  столько  в  от¬
сутствии  способов  проверки  различных  объяснений  того
или  иного  явления,  сколько  в  человеческой  психологии.
 Как  уже  было  отмечено  выше,  наука  —  это  одна  из  форм
человеческой  деятельности,  а  именно  деятельность  по
производству  знаний.  Однако  по  мере  проникновения
науки  во  все  более  сокровенные  тайны  мироздания,
процесс  познания  становится  все  более  сложным,  предъ¬
являющим  все  новые  и  все  более  жесткие  требования  к  ис¬
следователю.  Уже  в  довольно  давние  времена  люди
убедились  в  том,  что  тех  возможностей,  которыми  наде¬
 т

лила  их  природа,  явно  недостаточно  для  успешного  изу¬
чения  окружающей  действительности.  Стали  появляться
различные  устройства,  расширяющие  естественные  спо¬
собности  человека.
 Оптические  телескопы  неизмеримо  усилили  возмож¬
ности  человеческого  глаза.  Радиотелескопы,  а  затем  рент¬
геновские  и  гамма-телескопы  позволили  регистрировать
и  исследовать  электромагнитные  излучения,  недоступ¬
ные  нашим  органам  чувств.  Всевозможные  машины  и
механизмы  во  много  раз  увеличили  силу  наших  муску¬
лов.  И  наконец,  на  помощь  человеку  пришли  различные
кибернетические  устройства,  намного  раздвинувшие  гра¬
ницы  интеллектуальных  возможностей  человека.  В  наше
время  компьютер  стал  неотъемлемой  деталью  не  только
производственной,  но  и  почти  любой  другой  деятельности
человека.  А  на  подходе  новые  поколения  вычислитель¬
ных  машин,  которые  по  праву  можно  будет  назвать  мыс¬
лящими.
 Но  умные,  мыслящие  машины  в  содружестве  с  ум¬
ными,  мыслящими  людьми  —  своими  создателями  —  это
и  принципиально  новые  проблемы...
 с<Прмговор»
 Они  медленно  потягивали  из  небьющихся  стаканов  го¬
рячий  шоколад  и  время  от  времени  молча  бросали  друг
на  друга  быстрые  взгляды.  За.  большим  круглым  иллю¬
минатором,  возле  которого  был  привинчен  к  полу  их
столик,  чернела  непроглядная  пустота  гиперпростран¬
ства.  Гравитационный  звездолет  «Атлас»  летел  спец¬
рейсом  к  Лейтесу  —  4-й  планете  системы  эпсилон  Воз¬
ничего...  Они  были  единственными  пассажирами,  но  не
знали  друг  дру"га  и  каждый  из  них  даже  не  подозревал,
что  в  этом  полете  у  него  будет  спутник.  Сейчас  они
впервые  встретились  за  завтраком,  но  не  спешили  начи¬
нать  разговор.  Наконец  один  из  них,  плотный  человек
с  упругим  ежиком  тронутых  сединой  волос,  нарушил
молчание:
 — 	Простите...  Где-то  я  вас  видел.
 — 	Возможно,—  отозвался  уклончиво  второй.—  Но
будет  лучше,  если  ваши  туманные  воспоминания  оста¬
нутся  при  вас.
 — 	Они  не  настолько  туманны.  Вас  подняли  с  постели
в  четыре  часа  утра,  хотя  вы  только  вчера  вечером  при¬
 168

летели  с  Проксимы  Центавра  и  даже  не  успели  пови¬
даться  с  женой  и  дочерью...  Только  поговорили  с  ними
по  телефону...  Одним  словом,  вы  инспектор  Мартье  из
службы  надзора  Галактического  Совета.  И  летите  на
Лейтес  в  связи  с...
 — 	Тише,—  жестко  перебил  второй  пассажир,  резко
повернув  свое  продолговатое  лицо  с  острыми  скулами.—
Не  слишком  ли  много  вы  знаете?
 — 	Это  моя  специальность,—  усмехнулся  первый.
 — 	Подождите...—  на  лице  инспектора  появилось
смешанное  выражение  удивления  и  восхищения.—  Вы...
вы  комиссар  Бэрд?
 — 	К  вашим  услугам,—  шутливо  поклонился  ко¬
миссар.
 — 	Но  откуда  вы  узнали  все  то,  что?..
 — 	Я  мог  бы,  конечно,  придумать  что-нибудь  в  стиле
Шерлока  Холмса.  Но  не  хочу  морочить  вам  голову.
Просто  у  меня  есть  свои  источники  информации.
 И  так  как  лицо  Мартье  приняло  вновь  встревожен¬
ное  выражение,  Бэрд  добавил:
 — 	Знаю,  знаю  —  вы  призрак,  которого  никто  не
должен  знать  в  лицо  и  который  незримо  присутствует
там,  где  это  необходимо  Совету...  Но  не  лучше  ли  нам
в  данной  ситуации  действовать  сообща?  Ведь,  если  не
ошибаюсь,  мы  летим  сейчас  на  Лейтес  по  одному  и  тому
же  делу.
 — 	Хорошо,—  просто  сказал  Мартье.—  Принимаю
ваше  предложение.  Что  ж,  заключим  тайный  союз?
 Улыбнувшись,  он  протянул  комиссару  свою  узкую
руку  с  длинными  гибкими  пальцами.
 — 	И  может  быть,  для  начала,—  продолжал  Мартье,—
вы  введете  меня  в  курс  дела.  Мне  успели  только  сооб¬
щить,  что  убит  научный  администратор  Лейтеса  Паркинс.
 — 	Да,  Паркинс...  умер,—  осторожно  сказал  Бэрд.—
А  убийство  это  или  несчастный  случай  —  нам  с  вами  как
раз  и  предстоит  выяснить.
 — 	Так  что  же  там  все-таки  произошло?
 — 	Мне  известно  только  то,  что  его  нашли  мертвым
в  Зале  управления  главного  компьютера.  Судя  по  всему,
смерть  наступила  в  результате  поражения  лучевым  пис¬
толетом.
 — 	Есть  подозреваемые?
 — 	Непосредственно  с  Паркинсом  работали  двое  —
инженер  Майер  и  лаборантка  Пирсон.  Но  я  никогда  не
тороплюсь  выстраивать  какие-либо  версии  заранее...

А  теперь  ваша  очередь  —  расскажите  мне  о  Лей-
тесе...
 — 	Охотно...  Хотя  и  я  знаю  не  так  уж  много.  Никогда
специально  Лейтесом  не  интересовался.  В  общем,  ничем
не  примечательная  планета.  Физические  условия  сходны
с  земными.  Специализируется  на  электронике  и  радио¬
физике.  До  сих  пор  никаких  критических  ситуаций  не
возникало...
 — 	Ну  что  ж,—  сказал  Бэрд.—  Запасемся  терпением.
Еще  несколько  часов,  и  все  увидим  сами.
 — 	Но  для  местных  жителей  мы  с  вами  не  знакомы,—
напомнил  Мартье.
 — 	Разумеется.  Однако  будем  обмениваться  инфор¬
мацией.  Пожалуй,  удобнее  всего  каждый  вечер  встречать¬
ся  в  гостинице...
 Инженер  Майер  оказался  худощавым  молодым  чело¬
веком  с  редкими  светлыми  волосами  и  взглядом,  устрем¬
ленным  куда-то  вдаль.
 Типичный  ученый,  отметил  про  себя  Бэрд.
 — 	Итак,  пожалуйста,—  попросил  он  мягко,—  рас¬
скажите  все  с  самого  начала  и  по  возможности  подроб¬
нее.
 — 	Постараюсь,—  напряженно  сказал  Майер.—  Толь¬
ко  что  значит  с  самого  начала?
 — 	Будем  считать  началом  ваше  прибытие  на  Лейтес.
 — 	Хорошо.  Но  тогда  надо  вспомнить  и  то,  что  этому
предшествовало...
 Рассказ  инженера  Майера.  Все  началось  в  тот  ничем
не  примечательный  день,  когда  я  отнес  в  журнал  по
электронно-вычислительной  технике  статью  по  свобод-
ным  связям  у  компьютеров.  Я  служил  тогда  в  одной  ма¬
ленькой  фирме,  изготовлявшей  самые  обычные  электрон¬
ные  трубки.  Работал  сменным  инженером,  а  «свободными
связями»  занимался  по  вечерам,  просто  так  —  для  души.
На  статью  никто  не  обратил  внимания,  за  исключением
разве  двух-трех  самых  близких  друзей.  И  сам  я  тоже
вскоре  о  ней  забыл.  И  вдруг  почтальон  принес  странное
письмо.  Некто  Паркинс  приглашал  меня  встретиться
с  ним  в  ближайшую  субботу.  В  письме  говорилось:  для
деловой  беседы.  Сперва  я  подумал,  что  произошла  ошиб¬
ка.  Какие,  в  самом  деле,  могут  быть  у  меня  дела.  Ведь
я  не  бизнесмен...  Но  адрес  на  конверте,  фамилия,  имя  —
все  сходилось.  Я  решил  пойти...
 Паркинс  оказался  внешне  ничем  не  примечательным
человеком.  Словно  природа,  создавая  его,  произвела
 170

некое  усреднение.  Он  был  ни  худ,  ни  толст,  среднего
роста,  его  лицо  нельзя  было  назвать  ни  привлекатель¬
ным,  ни  отталкивающим.  Встретив  на  улице,  я  бы  не
обратил  на  него  внимания.  И  только  глубоко  запавшие
глаза  светились  каким-то  необычным  блеском.
 Признаться,  я  был  немало  удивлен,  узнав,  что  Пар¬
кинс  назначен  научным  администратором  Лейтеса  и  на¬
бирает  людей  для  работы  на  этой  планете.  До  этого  мне
не  приходилось  иметь  дело  с  людьми,  облеченными  столь
высокой  властью,  но  я  представлял  их  себе  совсем  иными.
 — 	Вы,  вероятно,  знаете,  что  Лейтес  —  головная  пла¬
нета  в  осуществлении  проекта  «Контакт»  по  установле¬
нию  связей  с  внеземными  цивилизациями?  —  начал
Паркинс.—  И  вы,  надеюсь,  согласитесь  со  мной,  что
при  решении  столь  ответственной  задачи  не  должно  быть
ошибок...  Они  могут  слишком  дорого  обойтись.
 Я  не  совсем  понимал,  к  чему  он  клонит.  Тем  време¬
нем  Паркинс  продолжал  развивать  свою  мысль.
 — 	Человек,  увы,  не  идеален  —  ему  свойственно
ошибаться.  И  рано  или  поздно,  ошибка  произойдет*
Ошибусь  я  или  кто-нибудь  другой  из  моих  сотрудников,
не  все  ли  равно,  и  кто  знает,  к  чему  это  может  привести.
Но  я  не  желаю  ждать,  когда  это  случится.  Я  хочу  ис¬
ключить  саму  возможность  ошибки.  А  для  этого  мне
нужен  советник,  такой  советник,  который  бы  все  знал,
все  учитывал,  взвешивал  и  вовремя  давал  самые  совер¬
шенные,  оптимальные  рекомендации.  Вы  понимаете  меня?
 — 	Вы  хотите  создать  специализированную  вычисли¬
тельную  машину?
 — 	Вы  правильно  меня  поняли.  Но  я  хочу,  чтобы  это
была  особая  машина.  Не  только  наполненная  необходи¬
мыми  сведениями.  Она  не  просто  должна  хранить  их  и
выдавать  по  требованию.  И  не  просто  работать  по  вло¬
женным  в  нее  программам.  Она  должна  сама  в  зависимо¬
сти  от  условий  изменять  программы,  разрабатывать  их
сама.  То  есть  мыслить,  и  притом  гораздо  лучше,  чем  мы
с  вами.  Вы  поняли  меня?  Нам  с  вами  предстоит  создать
идеальный  компьютер,  если  хотите,  самый  совершенный
мозг  на  свете...  Вот  тут-то  и  пригодятся  ваши  «свободные
связи»...
 Так  я  оказался  на  Лейтесе  и  стал  работать  у  Паркин¬
са.  Очень  скоро  я  понял,  что  человек  этот  незаурядный.
Не  знаю,  где  и  когда  он  учился,  и  ему  явно  недоставало
практических  знаний,  но  идеи  его  были  свежи  и  остро¬
умны,  а  иногда  прямо-таки  гениальны.  Неудачи  его  не
 171

смущали.  Для  машины  Паркинс  не  жалел  ничего.  Все
мои  заказы  выполнялись  вне  очереди,  все  требования
удовлетворялись  немедленно  —  без  расспросов  и  возра¬
жений.  Работа  увлекла  меня.  Сначала  нас  преследовали
неудачи,  без  них  трудно  обойтись  в  подобном  деле,  но  в
конце  концов  мы  нашли  правильный  путь.  Я  чувство¬
вал  —  в  нашей  лаборатории  рождается  нечто  невидан¬
ное,  небывалое...
 И  вот  наступил  день,  когда  я  вставил  в  гнездо  послед¬
ний  блок.  Теперь  предстояло  обучить  наше  детище.  Пер¬
вый  год  мы  вводили  в  машину  всевозможную  информа¬
цию,  обучали  ее  логическим  операциям.  И  в  то  же  время
продолжали  совершенствовать  электронику,  стараясь
с  помощью  «свободных  связей»  добиться  того,  чтобы  ма¬
шина  обрела  способность  делать  интуитивные  заключе¬
ния.  Мы  научили  ее  воспринимать  зрительные  образы,
понимать  человеческую  речь  и  излагать  свои  выводы  на
чистейшем  английском  языке.  Наконец  знания  и  спо¬
собности,  приобретенные  машиной,  показались  нам  впол¬
не  достаточными  для  того,  чтобы  обратиться  к  ней  за  со¬
ветом.  На  первых  порах  Паркинс  для  проверки  прокон¬
сультировался  с  электронным  шаром  относительно  не¬
скольких  сложных  ситуаций,  возникших  в  процессе
научных  исследований  на  Лейтесе.  Рекомендации  ока¬
зались  безукоризненными  и  блестяще  себя  оправдали.
И  с  этого  времени  электронный  советник  стал  постоян¬
ным  помощником  Паркинса.  Мой  шеф  ежедневно  проси¬
живал  у  пульта  по  нескольку  часов  подряд.  Сначала  я
тоже  присутствовал  при  этих  «беседах»,  но,  когда  взаимо¬
отношения  Паркинса  и  машины  в  достаточной  степени
наладились,  он  все  чаще  и  чаще  стал  оставаться  с  нею
наедине...
 Не  знаю,  какие  научные  секреты  и  административные
тайны  обсуждал  он  в  эти  часы,—  меня  это,  по  правде
говоря,  не  слишком  интересовало,  но  работы  по  проекту
«Контакт»  заметно  ускорились.  В  частности,  были  соз¬
даны  задуманные  Паркинсом  и  разработанные  с  помощью
машины  уникальные  установки  для  гиперпространствен¬
ной  космической  связи  на  практически  неограниченных
расстояниях...
 До  сих  пор  не  могу  понять,  почему  Паркинс  не  пере¬
вел  меня  на  другую  работу,  когда  машина  вступила  в
период  нормальной  эксплуатации.  Все  равно  она  жила
теперь  своей  собственной  самостоятельной  жизнью  и  я
уже  не  мог  влиять  на  нее.  Что  же  касается  замены  выхо¬
 172

дящих  из  строя  ячеек  и  блоков,  то  с  этой  работой  мог
успешно  справиться  любой  техник.  Возможно,  Паркинс
решил  сохранить  меня  на  всякий  случай.  А  может  быть,
он  испытывал  ко  мне  известную  привязанность.  Но  как
бы  там  ни  было,  он  никогда  не  заговаривал  на  эту  тему.
Вообще  наши  отношёния  с  Паркинсом  были  исключи¬
тельно  ровными.  И  только  один-единственный  раз  про¬
изошло  нечто  похожее  на  конфликт.  Это  случилось  в  те
дни,  когда  машина  работала  на  полную  мощность  и  дела
на  Лейтесе  шли  как  нельзя  лучше.  Вот  тогда-то  я  заик¬
нулся  о  том,  чтобы  опубликовать  некоторые  научные
результаты...
 Никогда  еще  не  видел  я  Паркинса  в  таком  бешенстве.
Он  весь  побагровел,  глаза  налились  кровью  —  я  думал,
он  бросится  на  меня.  Но  Паркинс  быстро  овладел  собой.
 —  Понимаю  вас,—  сказал  он  отрывисто,—  вам,  уче¬
ным,  трудно  сохранять  в  себе  свои  открытия...  Но  то,  что
вы  предлагаете,  преждевременно.  Поверьте  мне...
 И  больше  он  не  сказал  ни  слова..
 Однажды  Паркинс  разоткровенничался,  не  помню
уж,  по  какому  поводу.
 — 	Миром  управляют  разум  и  логика,—  рассуждал
он,  прохаживаясь  по  лаборатории.—  Надо  только  уметь
решать  любую  задачу  быстрее  и  раньше,  чем  ее  решат
другие...
 Признаться,  это  заявление  показалось  мне  несколько
странным:  я  не  мог  понять,  с  кем  Паркинс  собирается  со¬
перничать.  Может  быть,  он  имел  в  виду  пришельцев  из
других  миров,  если  они  в  самом  деле  появятся  и  поведут
себя  враждебно...  Такую  возможность  при  подготовке  к
будущим  контактам,  конечно,  тоже  следовало  преду¬
смотреть.  Я  совсем  не  стремился  обсуждать  с  Паркинсом
подобные  проблемы,  но,  так  как  он  выжидающе  смотрел
на  меня,  постарался  перевести  разговор  в  чисто  теорети¬
ческую  область.
 — 	А  что,  если  задача  вообще  не  имеет  такого  реше¬
ния,  какое  вас  устраивало  бы?  —  спросил  я.
 Паркинс  внимательно  взглянул  на  меня.
 — 	Что  вы  имеете  в  виду?
 Я  ничего  не  имел  в  виду.  Просто  рассуждения  Пар¬
кинса  с  некоторых  пор  стали  меня  почему-то  раздражать.
 — 	Нет,  я  говорю  абстрактно.  Характер  решения  мно¬
гих  задач  —  математических  или  логических  —  опре¬
деляется  начальными  условиями.
 Паркинс  наморщил  лоб:

— 	Да,  да,  пожалуй,  вы  правы,—  он  зашагал  по
комнате.—  Разумеется,  вы  правы.  Значит,  машина  долж¬
на  определить  такие  начальные  условия,  которые  были
бы  благоприятны  мне...
 Он  осекся  и  посмотрел  на  меня  испытующим  взгля¬
дом:
 — 	Надеюсь,  наша  беседа  останется  между  нами...
 А  на  следующий  день  в  лаборатории  появилась  Джен.
 — 	Вы  подсказали  мне  превосходную  идею,—  объяс¬
нил  Паркинс,  представляя  мне  худенькую  девушку  лет
двадцати  трех  с  очень  большими  серьезными  серыми  гла¬
зами.—  Начальные  условия...  Философия,  мораль,  об¬
щественная  жизнь  —  все  в  первоисточниках.  Вот  этим
и  займется  Джен.  Она  свободно  говорит  не  только  на
универсальном  космическом  языке,  но  и  по-французски,
по-немецки  и  даже  по-русски.
 .  —  Но  ведь  машина,—  удивился  я,—  сама  способна
воспринимать  тексты.  И  практически  мгновенно.
 — 	Я  хочу,  чтобы  она  получила  эту  информацию  не¬
посредственно  от  человека,—  объяснил  Паркинс.
 С  этого  дня  начался  новый  период  в  «жизни»  машины.
Каждое  утро  в  лаборатории  появлялась  Джен,  нагру¬
женная  всевозможными  книгами,  брошюрами  и  газета¬
ми.  Она  садилась  за  пульт,  включала  микрофон  и  своим
мелодичным  голоском  начинала  читать  очередную  статью
или  книгу.  И  так  почти  до  самого  вечера...  Ради  этих
««/роков»  Паркинс  даже  сократил  свои  ежедневные  «сове¬
щания»  с  машиной.
 Статьи  из  различных  газет  и  журналов,  философские
трактаты  и  бесчисленные  романы,  Лев  Толстой,  Горький,
Хемингуэй  и  даже  Александр  Дюма  —  все  это  погло¬
щалось  необыкновенной  памятью  машины.  Откровенно
говоря,  я  не  понимал,  зачем  это  нужно.  Что  задумал
Паркинс?  Но  докапываться  до  причин  у  меня  не  было  ни
желания,  ни  сил.  С  некоторых  пор  я  находился  в  каком-
то  странном  состоянии.  Не  мог  найти  себе  место.  Работы
в  лаборатории  для  меня,  по  существу,  не  было  никакой,
а  заняться  чем-либо  самому  для  души,  как  когда-то,
я  уже  не  мог.  Я  чувствовал,  что  самое  значительное
в  своей  жизни  я  уже  сделал.  И  это  как-то  опустошило
меня...  Бесцельно  слонялся  я  из  угла  в  угол,  испытывая
настоящее  облегчение,  когда  заканчивался  очередной
рабочий  день.
 И  вообще  у  меня  возникло  такое  ощущение,  как  будто
вот-вот  что-то  должно  произойти.  Собственно,  никаких
 174

реальных  симптомов  не  было,  но  нечто  тревожное  носи¬
лось  в  воздухе,  словно  перед  грозой...
 Как-то  в  конце  дня  у  меня  на  столе  зазвонил  телефон.
 В  трубке  —  знакомый  хриплый  голос:
 — 	Это  вы,  Робин?  Зайдите  в  лабораторию...
 Что  там  случилось?..  Шеф  давно  уже  не  приглашал
меня  на  свои  «совещания».  По  голосу  я  почувствовал  —
он  раздражен.
 Я  застал  Паркинса  в  аппаратной.  Он  стоял  за  столом
дежурного  электрика  и  с  недовольным  видом  листал
рабочую  схему.  Над  его  головой  на  контрольной  доске
светилась  красная  лампочка.  Увидев  меня,  Паркинс
швырнул  пачку  листов  на  стол  и  сказал  нахмурившись:
 — 	Четыре  отказа  подряд.  Проверьте  блоки.
 Я  прошел  вдоль  шкафов,  сменил  две-три  подозри¬
тельные  ячейки.  Потом  вернулся  к  пульту,  проверил
основные  линии.  Как  будто  все  было  в  порядке.  Я  сбро¬
сил  отказ  и  подозвал  Паркинса.
 — 	Попробуем  повторить  задание.  Какой  был  во¬
прос?
 Паркинс  поморщился:
 — 	Это  не  имеет  никакого  значения.  Тут  целый  круг
вопросов,—  сказал  он  с  видимой  неохотой.—  Список
закодирован  07-13.  Почему  отказ?
 Поскольку  я  сам  не  мог  понять,  в  чем  дело,  то  сказал
уклончиво:
 — 	Вы  ведь  знаете  конструкцию.  Машина  обладает
довольно  широкой  свободой  поведения.  Нам  неизвестно,
как  она  приходит  к  решениям.  Поэтому  трудно  предуга¬
дать  и  тем  более  объяснить  ее  «поступки».
 — 	Ха...  Что  же  вы  можете  посоветовать?
 — 	К  сожалению,  ничего  конкретного.  Продолжайте
ваши  вопросы,  может  быть,  что-нибудь  перевернется
там,  внутри.
 — 	М-да,—  неопределенно  протянул  Паркинс.—  Ну
что  же,  будем  пробовать,  если  так.
 И  он  снова  уселся  за  пульт...
 Прошло  еще  несколько  дней.  Паркинс  как-то  осу¬
нулся,  похудел,  стал  раздражителен  по  пустякам.  К  ма¬
шине  он  никого  не  подпускал.  Даже  сам  заменял  выхо¬
дящие  из  строя  ячейки.  И  все  же  как-то  снова  вызвал
меня  в  аппаратную.
 — 	В  последнее  время  одни  отказы,—  сказал  он  ус¬
тало.—  Просмотрите  все  как  следует...
 Я  принялся  за  работу.  Один  за  другим  проверил  все
 175

блоки.  Как  ни  странно,  они  были  исправны  и  никаких
видимых  причин  для  отказов  не  было.  Так  я  и  сообщил
шефу.  Паркинс  молча  пожал  плечами  и  отпустил  меня...
Но  на  следующий  день  вызвал  снова.
 — 	Вы  говорите,  исправна,—  пробурчал  он,—  а  вы»
дает  отказ  за  отказом.  Что  все  это  значит?
 Я  молча  набрал  код  на  клавиатуре.  Нажал  пуско¬
вую  кнопку,  и  вновь  над  пультом  вспыхнул  красный
сигнал.  Тогда  я  перевел  рычажок  на  звуковую  связь  и
осведомился:  в  чем  дело?
 — 	Разъяснений  не  будет,—  коротко  прогрохотал  ди¬
намик,  и  все  смолкло.
 Я  взглянул  на  Паркинса.  Он  сразу  позеленел.  Лицо
его  вытянулось,  а  руки  так  стиснули  спинку  кресла,  что
пальцы  побелели.  Я  думал,  что  он  швырнет  кресло  в
приборную  доску.
 Потом  Паркинс  взглянул  на  меня.  Что-то  хотел  ска¬
зать,  но  промолчал,  резко  повернулся  и  выбежал  из  ла¬
боратории.  Три  дня  спустя  Паркинс  остановил  меня  на
лестнице.  Он  улыбался.
 — 	Я  нашел  способ  справиться  с  нею,—  весело  сказал
он.—  Теперь  она  заговорит.  Посмотрим,  кто  кого...—
Он  на  секунду  задумался  и  добавил:  —  Пойдемте,  я
покажу  вам.
 Мы  спустились  в  лабораторию.  Паркинс,  довольно
потирая  руки,  подошел  к  главному  пульту  и  наклонился
над  ним.  Но  вдруг  неожиданно  резко  выпрямился  и
повернулся  ко  мне.  Выражение  его  лица  исказилось.
Сейчас  на  нем  лежала  печать  какой-то  фантастической
решимости.  Взгляд  был  отрешенным.  Мне  стало  не  по
себе.
 — 	Прошу  вас,  уйдите,—  напряженным  голосом  про¬
изнес  Паркинс,  ничего  не  объясняя.
 Я  не  стал  спорить...
 Выйдя  за  дверь,  я  на  секунду  остановился.  Идти  до¬
мой,  в  пустую  квартиру?  Нет...  Я  поднялся  наверх,  в
библиотеку.
 В  кресле  у  окна  сидела  Джен.  Она  листала  иллюстри¬
рованный  журнал,  но  глаза  ее  смотрели  куда-то  вдаль.
Я  обрадовался:  сейчас  мне  не  хотелось  оставаться  одно¬
му.  Я  хотел  заговорить  с  Джен,  но  в  этот  момент  погас
свет.  Сперва  я  не  обратил  на  это  внимания,  тем  более
что  в  комнате  все  равно  было  довольно  светло.  Вечерний
свет  проникал  снаружи  через  листву  деревьев,  а  причуд¬
ливые  тени  плясали  на  стенах,  на  лице  Джен.  Но  уже
 176

в  следующую  минуту  меня  охватила  смутная  тревога.
Я  не  мог  понять  почему.  Для  беспокойства  не  было  ни¬
каких  оснований:  свет  выключался  здесь  чуть  ли  не
каждый  день.  И  все-таки  тревога  росла.  Возможно,  были
виноваты  тени,  мотавшиеся  по  стенам.  Но  меня  посте¬
пенно  охватывало  ощущение  беды.  Вероятно,  то  же  са¬
мое  произошло  и  с  Джен  —  она  вскочила.  Не  сговари¬
ваясь,  мы  побежали  подлинному  коридору,  потом  вниз...
Джен  освещала  дорогу  фонариком.  Еще  один  коридор.
Вот  наконец  и  дверь  в  аппаратную.  Она  была  заперта
изнутри.  Мы  постучали.  В  ответ  —  ни  звука.  Вдруг
Джен  схватила  меня  за  руку  и  показала  на  дверь.  Из-
под  нее  выбивался  легкий  серый  дымок.  Я  разбежался
и  ударил  плечом.  Еще  раз...  Еще...  Мы  ворвались
внутрь.  Луч  фонаря  обежал  лабораторию  и  остановился...
Ничего  подобного  мне  не  приходилось  видеть.  Пульт
дымился,  словно  вулкан,  тлели  какие-то  провода.  В  двух
метрах  от  пульта  на  полу  лежал  Паркинс.  Вдоль  его
груди  наискось  тянулась  тонкая  черная  полоса...  Я  взял
у  перепуганной  Джен  фонарик  и  нагнулся  над  телом.
Паркинс  был  разрезан  надвое,  словно  по  нему  полосну¬
ли  лучом  мощного  бластера.  Но  кто  мог  это  сделать?
Кроме  нас  с  Джен,  в  эту  часть  здания  никто  никогда  не
заходил.  Разве  только  дежурный  техник.  Но  ведь  дверь
в  лабораторию  была  заперта  изнутри.  Я  выпрямился
и  еще  раз  направил  луч  фонарика  на  пульт,  потом  выше,
туда,  где  располагалось  выводное  устройство.  На  его
месте  зияло  большое  черное  отверстие  с  рваными  обуг¬
лившимися  краями.  Мы  с  Джен  подняли  тревогу.  Вот
и  все...
 Сорвав  печать  с  замка,  Бэрд  вместе  с  Майером  вошел
в  аппаратную.  Здесь  все  сохранилось  в  таком  же  виде,
как  и  в  день  смерти  Паркинса.  Только  тело  было  убрано,
а  на  том  месте,  где  оно  лежало,  белой  краской  был  очер¬
чен  его  контур  —  потрудилась  местная  полиция.  Ввоз-
духе  все  еще  держался  сильный  специфический  запах
горелой  пластмассы.  Комиссар  долго  молча  ходил  по
аппаратной.  Тщательно  осмотрел  дверь,  пульт,  на  не¬
сколько  минут  задержался  возле  обгоревшего  отверстия
на  выводном  тйбло,  с  помощью  лупы  внимательно  ис¬
следовал  обуглившиеся  края.  Потом  снова  подошел
к  Майеру,  застывшему  возле  входа.
 — 	У  вас  есть  какие-нибудь  предположения?  —  спро¬
сил  детектив.
 — 	Похоже  на  бластер,—  тихо  сказал  инженер.—
 —ББО
 12
 т

Луч'  полоснул  Паркинса  и  попал  в  выводное  устройст¬
во.—  Майер  глазами  показал  на  дыру  над  пультом.
 — 	Он  лежал  на  спине?  —  поинтересовался  Бэрд.
 — 	На  спине,  головой  к  пульту.
 — 	Хм,—  пробормотал  Бэрд.—  Странно...  Ну  хо¬
рошо,  я  еще  раз  посмотрю  фотографии  в  деле.  А  дверь?
 — 	Что  —  дверь?
 — 	Вы  сказали,  дверь  была  заперта  изнутри.  Почему
вы  пришли  к  такому  выводу?
 — 	На  двери,  как  видите,  два  замка  —  наружный
и  внутренний.  В  тот  момент  наружный  был  открыт.
 — 	А  внутренний  запирается  на  ключ?
 — 	Да...
 — 	И  закрыть  его  можно  только  изнутри?
 — 	Да.
 — 	И  это  не  кажется  вам  странным?  —  спросил
Бэрд.—  Выходит,  что  Паркинс  запер  дверь  уже  после
того,  как  убийца  удалился?
 — 	Мне  все  кажется  странным,—  мрачно  произнео
Майер.
 —  Классическая 	история,—  усмехнулся 	Бэрд.—
 Убийство  в  наглухо  закрытой  изнутри  комнате!..
 Майер  промолчал.
 — 	Ну  хорошо,—  медленно  сказал  сыщик.—  Оста¬
вим  пока  эту  загадку...  Кто  же,  по-вашему,  мог  убить
Паркинса?  Если,  разумеется,  это  сделали  не  вы.
 Инженер  вздрогнул  и  повел  плечами.
 — 	Не  знаю.  Надеюсь,  вы  лучше  меня  ответите  на
этот  вопрос.
 — 	Но  вы  же  сами  сказали,  что  кроме  Паркинса  сюда
имели  доступ  только  трое.  Техник  в  тот  момент  находил¬
ся  за  десяток  километров  отсюда  —  это  установлено  со¬
вершенно  точно.  Если  не  вы,  следозательно  —  Джен?
 — 	Джен?  —  растерянно  пробормотал  Майер.—  Но
почему  Джен?..
 Рассказывает  Джен.  Я  родилась  на  Лейтесе.  Матери
лишилась  в  раннем  детстве,  а  отец  —  он  был  космиче¬
ским  штурманом  —  не  вернулся  из  рейса,  когда  я  сда¬
вала  последний  экзамен  на  факультете  структурной
лингвистики...  Сперва  я  хотела  перебраться  на  Марс,
где  живет  моя  сестра  со  своим  мужем.  Но  как  раз  в  этот
момент  мне  предложили  работу  у  Паркинса.  Предложе¬
ние  показалось  заманчивым.  К  тому  же  я  привыкла  к
Лейтесу...  В  общем,  я  согласилась.  Паркинс  мне  по¬
нравился,  Он  показался  мне  человеком  талантливым,

одержимым  идеей.  Мысль  обучить  электронный  мозг
литературе,  истории  и  политике  увлекла  и  меня.  Пар¬
кинс  только  сформулировал  задачу  и  предоставил  мне
полную  свободу.  Я  сама  отобрала  все,  что  считала  луч¬
шим  в  литературе  за  все  времена,  и  показала  список
Паркинсу.  Он  проглядел  его  довольно  бегло  и  утвердил
без  каких  бы  то  ни  было  изменений.
 Сперва  я  думала,  что  мы  будем  вводить  в  машину  все
необходимые  сведения  с  помощью  читающего  устройст¬
ва  —  ведь  все  книги  записаны  на  информационные  кри¬
сталлы.  Но  Паркинс  попросил  меня  просто  читать  вслух.
Он  объяснил,  что  машина  эта  необычная  и  при  ее  обуче¬
нии  важна  не  только  информация  сама  по  себе,  но  также
и  эмоциональная  окраска.  И  вот  начались  занятия.
Дважды  в  день  я  регулярно  встречалась  с  машиной  и  чи¬
тала  ей  Пушкина  и  Байрона,  Горького  и  Льва  Толстого,
Драйзера  и  Мопассана,  Бальзака  и  Хемингуэя,  Платона
и  Карамзина...  А  также  наиболее  интересные  материалы
из  периодической  печати.  Я  очень  любила  эти  занятия.
Закончив  очередную  книгу,  мы  подолгу  беседовали  с  ма¬
шиной,  и  я  немало  поражалась  глубине  ее  вопросов  и
точности  оценок...  Паркинс  ни  во  что  не  вмешивался,
никогда  не  нарушал  моих  занятий,  но  ни  разу  не  сказал,
доволен  он  моей  работой  или  нет.  Вообще,  мы  общались
с  ним  редко.  Тем  не  менее  с  некоторых  пор  я  стала  заме¬
чать,  что  он  раздражен.  По-прежнему  он  не  делал  мне
никаких  замечаний,  но,  когда  я  однажды  принесла  ему
для  утверждения  очередной  список,  он,  ни  слова  не  го¬
воря,  вычеркнул  добрую  половину  книг.  И  ничего  при
этом  не  объяснил,  просто  взял  карандаш  и  вычеркнул.
А  еще  через  несколько  дней  он  впервые  отменил  очеред¬
ное  занятие.  Потом  это  стало  случаться  все  чаще.  И  в
конце  концов  наши  встречи  с  машиной  почти  прекрати¬
лись.  Я  целыми  днями  просиживала  в  библиотеке,  про¬
сматривая  материалы  в  ожидании,  что  Паркинс  наконец
вызовет  меня  и  разрешит  провести  очередное  занятие.
Как-то  он  пригласил  меня  в  свой  кабинет.  Но  долго
молчал,  словно  не  решаясь  начать  разговор.  Потом  взял
со  стола  какую-то  бумагу  и  протянул  ее  мне.
 — 	Я  хочу  обратиться  к  вам  с  маленькой  просьбой,
Джен,—  сказал  он,  глядя  куда-то  в  сторону  и  все  еще
не  выпуская  из  руки  листок.
 Я  молча  ждала.
 — 	Здесь  несколько  вопросов,—  продолжал  Паркинс,
почему-то  стараясь  не  встречаться  со  мной  взглядом.—
 12*
 179

Я  прошу  вас  задать  их  машине.  И  записать  на  пленку
ответы...  Если,  разумеется,  вы  ничего  не  имеете  про¬
тив.
 Я  пожала  плечами  и  взяла  листок.
 — 	Не  удивляйтесь,—  быстро  сказал  Паркинс,—  если
смысл  этих  вопросов  покажется  вам  странным.—  Речь
идет  о  ситуации,  которая  может  возникнуть  в  том  слу¬
чае,  если  инопланетная  цивилизация  окажется  агрессив¬
ной  и  откроет  против  нас  военные  действия...
 Я  быстро  пробежала  листок  глазами  и  в  самом  деле
мало  что  поняла.  Видимо,  вопросы  были  составлены  по
какой-то  особой  системе...  Но,  признаться,  меня  это  не
очень  смутило  и  я  не  видела  оснований  отказываться  от
выполнения  поручения  Паркинса.  Я  взяла  листок  и  от¬
правилась  в  лабораторию...
 И  все-таки  это  были  странные  вопросы:  лучевые  и
нейтронные  атаки,  гравитационные  взрывы,  гиперпро¬
странственная  аннигиляция  —  то,  о  чем  человечество
давным-давно  забыло...  Впрочем,  я  подумала,  что  Пар¬
кинс,  наверное,  прав.  На  случай  непредвиденных  кос¬
мических  ситуаций,  конечно,  следовало  заранее  принять
необходимые  меры  предосторожности...
 Я  набрала  первые  три  вопроса.  Но  тут...  произошло
нечто  странное.  Контрольный  глазок  начал  мигать.  Но
не  так,  как  обычно...  Возможно,  это  было  только  мое
воображение,  но  мне  показалось,  что  машина  смотрит
на  меня  с  упреком.  Мне  почудилось,  что  она  совсем
живая...  Страх  охватил  меня.  Я  бросила  на  стол  листок
с  вопросами  и  убежала.  А  еще  через  несколько  дней
случилось...  это.
 Бэрд  выключил  магнитофон  и  взглянул  на  Мартье.
Но  инспектор  не  торопился  высказывать  свое  мнение.
Он  молча  закурил  сигарету,  затянулся  несколько  раз
и  только  после  этого  спросил:
 — 	Джен  подтвердила,  что  свет  погас  уже  после  того,
как  Майер  появился  в  библиотеке?
 — 	Да,  подтвердила.
 — 	Но  в  таком  случае,  насколько  я  понимаю,  у  всех
троих,  у  тех,  кто  только  и  мог  убить  Паркинса,  неоспо¬
римые  алиби?  Очень  странно...
 — 	Увы,  это  не  единственная  странность  во  всей  этой
истории,—  усмехнулся  комиссар.—  Например,  экспер¬
тиза  установила,  что  Паркинс  поражен  лучом  тяжелого
бластера.  Но  подобное  оружие  есть  только  у  экипажей
разведывательных  звездолетов.
 180

— 	Значит,  девушка  во  всяком  случае  вне  подозре¬
ний,—  задумчиво  сказал  Мартье.
 — 	Именно,—  подтвердил  Бэрд.—  С  таким  лучевым
пистолетом  ей  просто  не  справиться.  Да  и  потом,  убий¬
ства  в  наше  время  если  уж  и  совершаются,  то  обычно
лишь  в  тех  случаях,  когда  у  преступника  есть  для  этого
достаточно  веские  основания.  Разумеется,  с  его  точки
зрения.  Что  же  касается  Джен...
 — 	Не  слишком  ли  вы  усложняете,  Бэрд?  Ведь  все
это  могло  быть  гораздо  проще  и  тривиальнее.  Скажем,
Паркинс  мог  добиваться  благосклонности  этой  девушки.
А  она...  Или,  может  быть,  Майер...
 — 	Судя  по  всему,  подобное  на  Паркинса  совершенно
не  похоже.
 — 	Людям  свойственно  совершать  поступки,  проти¬
воречащие  представлениям  окружающих,—  возразил
Мартье.
 — 	М-да,—  неопределенно  протянул  Бэрд.—  Я  скло¬
нен  думать,  что  действовали  причины  совсем  иного
порядка.
 — 	Ищете  необычное?—усмехнулся  инспектор.—
А  в  жизни,  как  правило,  все  удручающе  обычно.
 — 	Или  вот  еще  одна  странность,—  продолжал  ко¬
миссар,  не  обращая  внимания  на  слова  Мартье.—  Со¬
гласно  экспертизе,  луч  ударил  Паркинса  в  грудь.  Но
это  плохо  согласуется  с  положением  тела.  Смотрите,—
он  протянул  инспектору  фотоснимок.—  Пронзив  Пар¬
кинса,  луч  ударил  в  табло  над  пультом.  Значит,  стреляли
со  стороны  двери.  И  Паркинс  должен  был  упасть  либо
на  спину,  либо  вперед  на  грудь.  А  он  лежал  так,  словно
стоял  спиной  к  стрелявшему.
 — 	Но  он  мог  повернуться  уже  после  поражения,—
предположил  Мартье.—  Вообще  сделать  несколько  ша¬
гов.
 — 	После  такого  лучевого  удара,—  мрачно  усмех¬
нулся  Бэрд,—  никто  не  сделает  ни  одного  шага...
 — 	Значит,  Майер?..
 — 	Я  думаю,  тут  надо  искать  с  другого  конца,—  ук¬
лончиво  сказал  комиссар.—  Мотивы...  Известно  ли  вам,
чем  в  последнее  время  занимался  Паркинс?
 — 	Все  той  же  задачей.
 — 	Контакты  с  инопланетными  разумными  существа¬
ми?  А  почему  аннигиляторы,  взрывы,  лучевые  удары?
 — 	Ну,  как  один  из  возможных  вариантов.  Средства
защиты.
 №

— 	Почему  же,  в  таком  случае,  он  старался  окружить
эти  вопросы  непроницаемой  тайной?
 — 	Возможно,  он  опасался...
 — 	Тайных  лазутчиков  внеземных  цивилизаций?  —
с  усмешкой  перебил  комиссар.—  И  почему  именно  в  этот
период  машина  стала  выдавать  отказы?
 Мартье  развел  руками.
 — 	Вот  этим  я  и  займусь  с  вашего  разрешения,—  за¬
ключил  Бэрд.
 На  этот  раз  разговор  происходил  в  небольшой  ком¬
нате  теоретического  отдела,  которую  временно  выделили
в  распоряжение  Бэрда.
 Комиссар  устроился  на  тахте,  а  осунувшийся,  замет¬
но  побледневший  Майер  пристроился  напротив  в  глубо¬
ком  кресле.
 — 	Я  понимаю,  все  улики  против  меня,—  глухо  про¬
говорил  инженер.—  Но  поверьте,  я  не  убивал  Паркинса.
И  вообще...  если  хотите  знать,  я  никогда  не  держал  в
руках  бластера.
 — 	К  сожалению,  это  еще  ничего  не  доказывает,—
спокойно  заметил  Бэрд.—  Но  вас  пока  никто  и  не  обви¬
няет.  И  пожалуйста,  не  смотрите  на  этот  наш  разговор,
как  на  допрос.  Мне  очень  важно,  чтобы  сейчас  вы  были
самим  собой.
 — 	Не  понимаю...
 — 	Чтобы  вы  оставались  исследователем.  Попытаемся
вместе  провести  небольшое  научное  изыскание.
 Что  я  должен  делать?  —  пожал  плечами  Майер.
 — 	Всего  лишь  ответить  на  несколько  вопросов.  Но
не  так,  как  отвечает  подозреваемый  представителю  пра¬
восудия,  а  ответить,  как  ученый,  столкнувшийся  с  не¬
понятным  фактом.  Повторяю,  это  чрезвычайно  важно.
 Майер  еще  раз  пожал  плечами:
 — 	Попытаюсь...  Спрашивайте.
 — 	Вы  сказали,  что  незадолго  до  происшествия  с  Пар¬
кинсом  машина  стала  выдавать  отказы.  Если  это  было
связано  с  неисправностью,  то  почему  вы  ее  не  устранили?
Или  скажем  так:  не  смогли  устранить.
 — 	В  том-то  все  и  дело,—  медленно  сказал  Майер,—
что  мне  не  удалось  найти  никаких  повреждений.
 — 	Но  как  же  так?..
 — 	Видите  ли,  в  машине  был  специальный  блок,  в  ко¬
тором  могли  устанавливаться  свободные  связи.  Я  уже  го¬
ворил...  Собственно,  именно  наличием  этого  блока  она
и  отличалась  от  всех  других  вычислительных  машин.
 482

Между  собой  мы  в  шутку  называли  его  блоком  «характе¬
ра».  Мало  того,  свободные  связи  при  определенных  усло¬
виях  могли  устанавливаться  и  в  других  блоках,  и  между
ними.
 — 	И  эти  связи  нельзя  было  контролировать?
 — 	Вот  именно.  Мы  не  знали,  какими  путями  машина
решает  те  или  иные  задачи.  Одним  словом,  она  могла
выдать  отказ  и  в  совершенно  исправном  состоянии.
 — 	Вы  хотите  сказать,  что  машина  могла  не  захотеть
дать  ответ  на  определенный  вопрос?  —  удивленно  спро¬
сил  Бэрд.
 — 	Такая  возможность  не  исключена...
 — 	Так...—  медленно  произнес  комиссар.—  И  еще
один  вопрос.  Из  аппаратной  только  один  выход?
 — 	Да,  дверь,  которую  вы  видели.
 — 	И  она  была  в  тот  вечер  заперта  изнутри?
 — 	Да.
 — 	Каким  же  образом  вам  удалось  ее  открыть?
 — 	Сам  не  знаю...  Говорят,  опасность  удесятеряет
силы...  а  замок  был  закрыт  только  на  один  щелчок.
 — 	И  еще  вопрос,—  продолжал  Бэрд.—  Если  не  оши¬
баюсь,  вы  говорили,  что  после  катастрофы  обнаружили
в  машине  значительные  повреждения.  Разрушен  был  не
только  тот  блок,  куда  попал  лучевой  удар,  то  есть  выход¬
ное  устройство,  но  и  многие  другие.  Это  так?
 — 	Да,  сгорел  целый  ряд  блоков.
 — 	Так  вот,  могли  ли  все  эти  повреждения  явиться
следствием  разрушения  выходного  блока?  Подумайте,
Майер.  Это  чрезвычайно  важно.
 Инженер  удивленно  поднял  глаза.
 — 	Мне  это  как-то  не  приходило  в  голову...  В  самом
деле...  Минуточку...
 Он  достал  блокнот  и  стал  быстро  набрасывать  какие-
то  схемы  и  формулы.
 — 	Странно...—  пробормотал  он.—  Ничего  не  пони¬
маю...  Очень  странно.
 — 	Так  как  же?  —  напомнил  о  себе  Бэрд.
 — 	Я  уже  говорил  вам,—  медленно  произнес  инже¬
нер,—  что  нет  возможности  учесть  все  те  новые  связи,
которые  установились  в  машине.  Но  если  исходить  из
того,  что  мне  известно,  то  на  ваш  вопрос  следовало  бы
дать  отрицательный  ответ.  Скорее,  могло  произойти
обратное.
 — 	Как  вас  понимать?  —  насторожился  комис¬
сар.

— 	Если  бы,  скажем,  вдруг  вышли  из  строя  как  раз
те  блоки,  которые  оказались  поврежденными,  то,  вероят¬
но,  было  бы  повреждено  и  выходное  устройство.
 — 	Именно  эти  блоки?
 — 	Именно  эти...
 — 	И  наконец,  последнее.  Информация,  заложенная
в  память  машины,  сохранилась  после  случившегося?
 — 	Я  не  проверял.  Было  как-то  не  до  этого...  Но  ду¬
маю,  что  должна  была  сохраниться.  Во  всяком  случае,
блоки  памяти  не  повреждены.
 — 	И  можно  эту  информацию  извлечь?
 — 	Попытаюсь.  С  помощью  дублирующего  печатаю¬
щего  устройства.
 — 	Спасибо,  Майер,—  с  чувством  сказал  комиссар.—
Вы  сообщили  мне  весьма  ценные  сведения.  Жду  вашего
сообщения  о  содержании  памяти  машины...
 — 	Я  займусь  этим  немедленно...
 Через  полчаса  в  том  же  кресле  сидела  Джен.
 — 	Вы  говорили,—  начал  Бэрд,—  что  после  каждой
прочитанной  книги  машина  задавала  вам  вопросы?
 — 	Да,  и  это  были  не  просто  вопросы.  Мы  беседовали
с  ней...  как  с  человеком.
 — 	Скажите,  Джен,  вы  не  обращали  внимания,  в  ре¬
зультате  ваших  чтений  машина...  ну,  как  бы  это  ска¬
зать...  менялась?
 — 	Да,  и  это  было  очень  заметно.
 — 	Что  же  с  ней  происходило?
 — 	Сперва  она  задавала  чисто  логические  вопросы.
Потом  стала  интересоваться  поступками  людей.  А  в  по¬
следнее  время  высказывала  собственные  мнения,  а  ино¬
гда  даже  вступала  со  мной  в  спор.  Может  быть,  я  слиш¬
ком  пристрастна,  но  она  все  больше  походила  на  че¬
ловека.
 — 	И  какой  же  это  был  человек?
 Джен  удивленно  взглянула  на  комиссара.
 — 	Ну,  ведь  есть  разные  люди,  не  правда  ли?  —  пояс¬
нил  Бэрд.—  Злые  и  добрые,  сухие  и  отзывчивые,  эгоис¬
ты  и  альтруисты,  люди  гуманные  и  человеконенавист¬
ники.
 — 	Я  как-то  никогда  не  задумывалась  над  этим,—
медленно  произнесла  Джен.—  Но  пожалуй...  Пожалуй...
Нет,  мне  трудно  судить...  И  все  же  мне  показалось...
странно  об  этом  говорить...  мне  показалось,  что  она  хо¬
рошо  относится  к  людям,  понимает  их...  даже,  может
быть...  любит.  Если  можно  так  говорить  о  машине.
 184

— 	А  в  тот  раз,  когда  машина  отказалась  отвечать  на
вопросы,  переданные  вам  Паркинсом,  она  ничего  вам  не
сказала?  Вы  не  помните?  Или  просто  был  отказ?
 — 	Помню,—  еле  слышно  сказала  Джен.—  Она  про¬
кричала  несколько  раз  «нет»...  О,  это  было  страшно...
 Бэрд  встал.
 — 	Благодарю  вас,  Джен.  Возможно,  мы  вернемся
к  этому  вопросу.  А  сейчас  я  хочу  .еще  раз  осмотреть  ла¬
бораторию.
 А  еще  через  час  в  кабинет  комиссара  быстрыми  шагами
вошел  Майер  и  протянул  Бэрду  пачку  листков  с  напеча¬
танным  крупными  жирными  буквами  текстом.  Инженер
был  явно  взволнован.
 — 	Вот...  то,  что  вы  просили.
 Бэрд  внимательно  посмотрел  на  инженера,  но  ничего
не  сказал,  а,  взяв  листки,  стал  их  медленно  прогляды¬
вать.  Майер  терпеливо  ждал.  Наконец  комиссар  ото¬
рвался  от  текста.
 — 	Вы  знакомились  с  этим?
 По  лицу  инженера  пробежала  тень.  Он  опустил  голову
и  сказал  очень  тихо:
 — 	Простите,  комиссар.  Я  скрыл  от  вас  одно...  одно
обстоятельство.  Вы  знаете  о  законах  робототехники?
 — 	Трех  законах,  придуманных  когда-то  писателем
Азимовым?
 — 	Писателем  и  ученым.
 — 	Весьма  приблизительно,—  признался  комиссар.—
Мне  как-то  приходилось  с  этим  сталкиваться,  но  был  бы
вам  признателен...
 — 	Я  напомню...  Робот  не  может  причинить  вред  че¬
ловеку  или  своим  бездействием  допустить,  чтобы  такой
вред  был  причинен.  Это  первый  закон.  А  второй  сформу¬
лирован  так:  робот  должен  повиноваться  человеку,  если
его  команды  не  противоречат  первому  закону.  И  третий:
робот  должен  заботиться  о  своей  безопасности,  если  это
не  вступает  в  противоречие  с  первым  и  вторым  законами.
 — 	Спасибо,  вспомнил,—  сказал  Бэрд.—  И  что  же?
 — 	А  то,  что,  когда  началась  эта  история  с  отказами,
я,  на  всякий  случай,  тайком  от  Паркинса,  ввел  в  машину
еще  один  закон,  поставив  его  выше  тех  трех.  Робот  не
может  допустить,  чтобы  с  его  помощью  был  нанесен  вред
земной  цивилизации.
 Бэрд  еще  раз  молча  расправил  листки  с  текстом.
 —  Так...—  произнес 	он 	медленно.—  Благодарю
 вас...
 т

— 	Ну,  как  подвигается  ваше  расследование?  —  спро¬
сил  комиссара  Мартье,  когда  вечером  того  же  дня  они,
как  обычно,  встретились  в  гостинице.
 — 	Я  выяснил,  как  был  убит  Паркинс,—  сказал
Бэрд.
 — 	И  вы  так  спокойно  об  этом  говорите?  —  изумился
инспектор.—  Кто  же  этот  преступник?
 — 	Я  сказал,  что  выяснил,  как  был  убит  Паркинс,—
повторил  комиссар.
 — 	Не  совсем  вас  понимаю...  Или  вы  хотите  сказать,
что  преступления  не  было?
 — 	Я  хочу  пригласить  вас  на  место  происшествия,—
сказал  Бэрд.—  Надеюсь,  теперь,  когда  расследование
закончено,  вы  можете  появляться  в  моем  обществе?
 Мартье  молча  кивнул  и  последовал  за  комиссаром...
 — 	Помните,  я  говорил  вам  о  странном  положении
тела,—  напомнил  Бэрд,  когда  они  вошли  в  лаборато¬
рию.—  А  теперь  взгляните  сюда...
 Комиссар  подвел  инспектора  к  стене  за  пультом  и  ука¬
зал  на  выжженное  в  табло  выходного  устройства  отвер¬
стие.
 — 	Если  бы  в  Паркинса  действительно  стреляли  из
мощного  бластера,  то,  судя  по  всему,  луч,  ударив  в  стен¬
ку,  должен  был  причинить  значительно  более  глубокие
повреждения.  Не  правда  ли?
 Майер  заглянул  в  черную  дыру  и  посветил  фонариком.
 — 	М-да,—  пробормотал  он.—  А  экспертиза?
 — 	Подтверждает...  .
 — 	И  что  это  значит?
 — 	Только  то,  что  луч,  поразивший  Паркинса,  был
направлен  не  от  двери,  а  наоборот.
 — 	Вы  хотите  сказать,—  удивился  Майер,—  что  убий¬
ца  находится  внутри  машины?
 — 	В  некотором  роде,—  загадочно  сказал  Берд.
 — 	Послушайте,  Бэрд.  Учтите  —  я  не  любитель  де¬
тективных  романов.  Неясности  действуют  на  меня  угне¬
тающе.  Я  люблю  определенность.  Так  что  прошу  вас,  не
говорите  загадками.
 — 	Извольте,—  рассмеялся  Бэрд.—  Не  буду  больше
испытывать  ваше  терпение.  Паркинса  убила  машина.
 Мартье  широко  открыл  глаза.
 — 	Вы  хотите  сказать...—  Он  поперхнулся  и  умолк.—
То  есть  как  это?..
 — 	А  вот  так.  Путем  соответствующих  переключений
внутренней  схемы  совершенно  безобидное  выходное  уст¬
 136

ройство  было  превращено  в  мощную  лучевую  пушку,
И  она,  представьте  себе,  сработала.
 — 	Злой  умысел?
 — 	Если  он  возможен  у  компьютеров...
 — 	Что?!
 — 	Да,  Мартье,  представьте  себе,  это  сделала  маши¬
на...  по  собственной  инициативе.  Сама  перестроила  свою
схему  и  сама  нанесла  лучевой  удар.  И  между  прочим...
ценой  собственного  существования.  Если  перевести  на
человеческий.  язык  —  она  сознательно  пожертвовала  со¬
бой  ради...
 — 	Ради  преступления?
 Бэрд  опустился  в  одно  из  кресел.
 — 	Вот  вы  представитель  Галактического  совета,—
сказал  он  устало.—  А  знаете  ли  вы,  что  творилось  здесь,
на  Лейтесе?  Чем  здесь  занимался  Паркинс?
 — 	Работал  по  программе  контактов...—  начал  было
Мартье.
 — 	Это  официально.
 — 	То  есть...
 — 	Да,  да,  ваш  Паркинс,  прикрываясь  программой,
накапливал  всевозможные  средства  уничтожения.  А  на
самом  деле  он  мечтал  об  установлении  своего  господства
над  человечеством.
 — 	Чепуха,—  рассмеялся  инспектор.—  О  таком  люди
давно  уже  позабыли.
 — 	Вот  то-то  и  оно.  А  Паркинс  этим  и  воспользо¬
вался...
 — 	Это  что  —  догадки?  —  растерянно  спросил  Мар¬
тье.—  Есть  доказательства?
 Бэрд  протянул  инспектору  один  из  листков,  прине¬
сенных  ему  Майером:
 — 	Вот.  Расчеты  направлений  для  прицеливания
средств  дистанционного  уничтожения.
 — 	И  что  же?  Что  это  за  направления?
 — 	Это  направления  на  Землю  и  все  колонизирован¬
ные  планеты  нашей  цивилизации.  Вот  почему  машина
Едруг  перестала  отвечать  Паркинсу  на  вопросы.  И  пора¬
зила  его  лучом.
 — 	Но  как  же?..
 — 	Как  три  закона  робототехники.  Дело  в  том,  что
инженер  Майер  ввел  в  машину  еще  один  дополнительный
закон,  охраняющий  интересы  нашей  цивилизации  в  це¬
лом.  И  поставил  его  выше  тех  трех.
 187

Некоторое  время  оба  молчали.  Потом  Март  ье
сказал:
 — 	Непостижимо...  Чтобы  машина  определила  свое
отношение  к  конкретному  человеку...  до  такой  степени.
На  основе  чего?  Что  она  могла  знать  о  жизни,  о  людях?
Из  каких  источников?
 — 	А  книги?  Вы  забыли  о  книгах...  Культурное  нас¬
ледие  человечества.  Опыт  истории.
 — 	Любопытно,—  задумчиво  сказал  инспектор.—
Неужели  всего  этого  достаточно  для  победы  гуманисти¬
ческих  идеалов?
 — 	При  объективном  подходе.
 — 	А  Паркинс?
 — 	Опасный  маньяк...  Но  к  счастью,  положительный
опыт  человечества  оказался  сильнее.
 Мартье  подошел  вплотную  к  Бэрду  и  положил  ему
руку  на  плечо.
 — 	Значит,  это  было  не  убийство,  а  суд  истории,—
твердо  сказал  он.—  И  ее  приговор...
 *  *  *
 Сегодня  необходимость  всеобщей  компьютеризации  все
принимают  не  только  как  должное,  но  и  как  нечто  само
собой  разумеющееся.  И  хотя  все  еще  не  утихают  споры
о  том,  смогут  ли  когда-нибудь  электронные  машины
мыслить  и  появятся  ли  человекоподобные  роботы,
описанные  в  научной  фантастике,  большинство  людей  от¬
четливо  понимает,  что  с  каждым  новым  очередным  поко¬
лением  компьютеры  становятся  все  совершеннее,  а  их
возможности  неизмеримо  расширяются.  Под  впечатле¬
нием  этих  несомненных  достижений  у  некоторых  людей
сложилось  представление,  что  в  обозримом  будущем  нас
ожидает  своеобразный  компьютерный  рай.  Мир,  в  кото¬
ром  все  сколько-нибудь  сложные  работы  —  производ¬
ственные,  технологические,  исследовательские  —  будут
выполнять  компьютеры  и  роботы.  Они  будут  обслужи¬
вать  людей,  развлекать  их,  кормить,  перевозить  с  места
на  место,  делать  открытия,  разрабатывать  новые  науч¬
ные  теории.  На  долю  человека  останется  лишь  пользо¬
ваться  всеми  этими  услугами,  отдавать  соответствующие
распоряжения  и  наслаждаться  жизнью.
 Конечно,  умные  машины  смогут  взять  на  себя  многое.
И  их  применение  способно  серьезно  облегчить  нашу
жизнь.  Вспомним  для  примера  хотя  бы  покупку  железно¬
 183

дорожных  или  авиационных  билетов.  Сейчас  такую  опе¬
рацию  автоматизированная  система  выполняет  букваль¬
но  за  считанные  секунды,  в  то  время  как  у  обычного  кас¬
сира  на  это  уходило  довольно  значительное  время.
 Однако  при  всех  положительных  качествах  киберне¬
тических  устройств  иногда  как-то  забывается,  что  сам
по  себе  компьютер  —  это  всего  лишь  совокупность  раз¬
личных  деталей.  Работает  и  решает  те  или  иные  сложные
задачи  собственно  не  компьютер  сам  по  себе  —  работает
программа.  А  программу  —  своеобразное  руководство
к  действию  —  составляет  человек.  И  чем  сложнее  и  ответ¬
ственнее  будут  те  задачи,  которые  придется  решать  ком¬
пьютерам  и  роботам,  тем  более  сложные  и  трудные  проб¬
лемы  потребуется  решать  людям.  И  от  того,  насколько
успешно  они  станут  это  делать,  будут  зависеть  и  масшта¬
бы  той  реальной  помощи,  которую  получит  цивилизация
со  стороны  умных  машин.
 Конечно,  со  временем  вычислительные  машины  будут
совершенствоваться  и  не  исключено,  что  они  станут  само-
обучаться  в  весьма  широких  пределах,  ставить  перед  со¬
бой  различные  задачи  и  самостоятельно  находить  пути
к  их  решению.  И  все  же  можно  предположить,  что  решаю¬
щее  слово,  ведущее  творческое  начало  всегда  останется
за  человеком.  Но  для  этого  он  сам  должен  будет  постоян¬
но  совершенствоваться.  Так  что  можно  думать,  что  обще¬
ние  с  машинами  будет  служить  дальнейшему  развитию
человеческого  разума,  интеллектуальных  способностей
и  возможностей  людей,  а  не  превратит  их  в  сибаритов  и
лежебок.  Это  в  будущем.  Однако  уже  и  сегодня  обраще¬
ние  к  помощи  компьютеров  —  надежных,  но  в  то  же  вре¬
мя  бескомпромиссных  и  неподкупных  партнеров  —  тре¬
бует  от  человека  высокой  самодисциплины,  собранности,
точности  и,  конечно,  развитого  интеллекта.  Только  такое
содружество  человека  и  машины  может  принести  успех.

«Оставался  один  час»
 Динамик  на  стене  вдруг  ожил,  и  взволнованный  голос
сообщил:
 — 	Приборы  показывают  массовую  перестройку  на¬
пряжений!
 Воронов  прервал  свои  объяснения  и,  даже  не  изви¬
нившись,  стремительно  выбежал  из  комнаты.  Мареев  по¬
следовал  за  ним.  По  винтовой  лестнице  они  спустились
в  аппаратную.  У  пульта,  где  на  большом  табло  отража¬
лись  показания  приборов,  суммирующих  данные,  по¬
ступающие  от  многочисленных  датчиков,  размещенных
на  обширной  территории,  собрались  сотрудники  стан¬
ции,  свободные  от  дежурств.
 На  табло  одна  за  другой  вспыхивали  все  новые  и  но¬
вые  цифры,  а  линии  на  графиках,  отражавшие,  как  по¬
нял  Мареев  из  объяснений  Воронова,  состояние  горных
пород,  меняли  свою  форму  прямо  на  глазах.  Все  это  Ма¬
рееву  ничего  не  говорило,  но  по  тому  напряжению,  с  ко¬
торым  собравшиеся  в  аппаратной  следили  за  бегущими
цифрами,  он  понял:  происходит  нечто  из  ряда  вон  выхо¬
дящее.
 Бросив  беглый  взгляд  на  табло  и,  видимо,  сразу  оце¬
нив  серьезность  ситуации,  Воронов  отрывисто  спросил:
 — 	Прогноз  есть?
 — 	Затребован...—  так  же  кратко  отозвался  сотруд¬
ник,  сидевший  за  пультом.
 Прошло  несколько  томительных  мгновений.  Наконец
на  дисплее  вспыхнула  карта  района.  И  на  ней  тревожная
оранжевая  точка  —  эпицентр  надвигающегося  землетря¬
сения.  Все  переглянулись:  расположение  эпицентра
совпадало  с  тем  местом  на  карте,  где  находился  Сине-
горек  —  молодой  город  с  многотысячным  населением.
 190

Стремительно  бегавшие  по  экрану  буквы  складыва¬
лись  в  грозное  предупреждение:  «Предполагаемая  сила
землетрясения  —  11  баллов;  характеристика  —  верти¬
кальный  толчок  и  горизонтальные  колебания;  ожидаемый
момент  первого  толчка  —  21  час  47  минут».
 Собравшиеся  в  аппаратной  вновь  взволнованно  пере¬
глянулись  —  до  начала  катастрофы  оставался  ровно
час!
 Вертолет  долго  «прицеливался»,  зависнув  над  ма¬
ленькой  площадкой,  и  наконец  осторожно  коснулся  ка¬
менистой  поверхности.  Мощная  струя  воздуха  от  про¬
должавшего  вращаться  винта  пригнула  к  земле  низко¬
рослый  кустарник.  Из  открывшейся  дверцы  вышел
невысокий  плотный  человек  в  кожаной  куртке  и  серо¬
голубых  джинсах  со  спортивной  сумкой  в  руке.  Помахав
на  прощанье  пилотам,  он  направился  к  домикам  стан¬
ции...
 Целый  день  в  горах  было  душно.  Низкие  облака  при¬
жали  к  земле  теплый  влажный  воздух,  было  трудно  ды¬
шать.  Прямо-таки  физически  ощущалось,  что  атмосфера
наэлектризована  и  вот-вот  разразится  гроза.  Из-за  не¬
благоприятных  метеоусловий  Николай  Иванович  Маре¬
ев,  корреспондент  московского  научно-популярного  жур¬
нала,  сумел  добраться  до  сейсмической  станции  «Горная»
только  к  самому  вечеру.  И  доставивший  его  вертолет  тут
же  улетел  обратно,  так  как  летчикам  предстояло  до  на¬
ступления  полной  темноты  совершить  еще  один  рейс  на
астрономическую  обсерваторию,  расположенную  на
600  метров  выше.
 Мареев  давно  собирался  побывать  на  «Горной»,  но
командировка  все  как-то  откладывалась:  то  не  удавалось
вырваться  из  редакции,  то  набегали  неотложные  очеред¬
ные  дела,  то  приходилось  выезжать  на  всесоюзные  и
международные  научные  конференции,  на  которые  нель¬
зя  было  не  поехать.  К  тому  же  главный  редактор  к  рабо¬
там,  ведущимся  на  «Горной»,  относился  скептически.  Он
любил  повторять,  что  научно-популярный  журнал  дол¬
жен  освещать  только  общепризнанные,  надежно  прове¬
ренные  научные  результаты,  а  полуфантастическим  по¬
исковым  исследованиям  на  его  страницах  не  место.  При
этом,  произнося  слово  полуфантастическим,  он  ирониче¬
ски  улыбался.  К  числу  такого  рода  исследований  Глав¬
ный  относил  и  работы,  которые  в  течение  многих  лет  вел
на  станции  «Горная»  Михаил  Сергеевич  Воронов,  зани¬
мавшийся  проблемой  прогнозирования  землетрясений.
 19!

И  не  только  прогнозирования,  но  и  предотвращения.
Именно  это  направление  Главный  и  считал  полуфантас-
тическим.
 Кандидат  физико-математических  наук  Воронов  был
одним  из  тех  научных  работников,  которых  журналисты,
пишущие  о  науке,  называют  генераторами  идей.  Он  был
типичным  представителем  не  столь  уж  многочисленного
племени  ученых-романтиков,  готовых  увлеченно,  с  энту¬
зиазмом  трудиться  над  проблемами,  на  которые  иные
реалисты  не  потратили  бы  и  часа.
 Мареев  симпатизировал  романтикам,  симпатизировал
тем  более,  что  прекрасно  понимал:  судьба  таких  людей
в  науке  отнюдь  не  легка.  Лишь  немногим  из  них  удава¬
лось  достигнуть  вершин,  чаще  всего  они  уступали  свои
позиции  в  борьбе  с  более  солидными  и  обстоятельными
реалистами.  Романтики  же,  наряду  с  полезными  и  плодо¬
творными  гипотезами,  обычно  выдвигали  и  немало  оши¬
бочных.  Развитию  науки  это,  конечно,  способствовало,
а  престижу  самих  романтиков  вредило.  Каждая  неудача
сказывалась  на  их  научной  репутации,  вызывала  недо¬
верие  к  их  исследованиям  вообще.  Романтикам  можно
было  сочувствовать,  но  ничего  нельзя  было  изменить.
 Мареев  и  сам  не  раз  обжигался,  пробивая  на  страни¬
цы  журнала  материалы  о  работах,  которые  на  первый
взгляд  выглядели  весьма  заманчивыми  и  перспективны¬
ми,  даже  сенсационными,  а  затем  оказывались  несостоя¬
тельными.  Впрочем,  подобные  «проколы»  не  изменили
взглядов  Мареева,  и  он  всегда  стремился  поддержать  тех,
кто  дерзал,  кто  пытался  проложить  новые  пути  в  неиз¬
веданное.
 Воронов  интересовал  Мареева  особо:  это  была  фигура
своеобразная,  можно  даже  сказать,  загадочная.  О  нем
ходили  всевозможные  легенды,  а  достоверно  известно
было  мало.  Жил  он  на  своей  горной  станции  почти  без¬
выездно,  в  столичных  сферах  появлялся  редко,  печатался
мало,  и  только  в  специальных  научных  журналах.  А  так
как  зачастую  бывает,  что  популярность  ученого  во  мно¬
гом  зависит  от  того,  как  часто  его  имя  появляется  в  га¬
зетных  публикациях  и  на  страницах  научно-популярных
журналов,  то  о  Воронове  знали  только  специалисты.
А  специалисты  в  большинстве  относились  к  нему  скеп¬
тически.
 Марееву  помог  случай.  Главный  уехал  в  заграничную
командировку.  Заместитель  главного  болел.  И  Николаю
Ивановичу  удалось  уговорить  ответственного  секретаря
 192

временно  осуществлять  в  отсутствие  начальника  вер¬
ховную  власть  в  редакции.  Направляясь  к  администра¬
тивному  корпусу  станции,  Мареев  размышлял,  как  лучше
действовать  дальше.  На  «Горной»  Воронов  был  отнюдь
не  хозяином,  а  только  старшим  научным  сотрудником.
Заведовал  станцией  Сергей  Пантелеймонович  Слюсарен-
ко—личность  весьма  солидная,  доктор  наук,  человек,
судя  по  рассказам,  не  то  чтобы  вредный,  ко  в  высшей
степени  обстоятельный,  типичный  реалист,  любивший,
чтобы  все  совершалось  постепенно,  обоснованно,  шаг
за  шагом,  и,  по-видимому,  настороженно  относивший¬
ся  ко  всякого  рода  научным  завихрениям.  По  крайней
мере,  зто  слово  он  сам  употреблял  довольно  часто.
И  можно  было  предполагать,  что  идеи  Воронова  Слюса-
ренко  воспринимает  без  энтузиазма  и  особого  хода  им  ке
дает.  Все  же  как-то  они  уживались  и,  насколько  Мареев
знал,  обстановка  на  станции  была  довольно  мирной.
Во  всяком  случае,  каких-либо  сообщений  или  даже  слу¬
хов  о  стычках  или  трениях  между  ними  не  было.  Правда,
когда  Слюсаренко  наезжал  по  делам  в  столицу  и  его  пы¬
тались  расспросить  об  очередных  идеях  Воронова,  он
мрачнел  и  угрюмо  отмалчивался.
 Сейчас  Марееву  встречаться  со  Слюсаренко  не  счень-
то  хотелось,  предстоящий  с  ним  разговор  не  вызывал  по¬
ложительных  эмоций.  Но  и  обойти  начальника  стан¬
ции  было  невозможно,  тем  более  что  разрешение  на  бесе¬
ду  с  Вороновым  Мареев  получил  косвенным  путем,  через
Институт  сейсмологии,  которому  была  подчинена  «Гор¬
ная».  И  у  него  не  было  уверенности  в  том,  что  это  разре¬
шение  согласовано  со  Слюсаренко.  При  таких  обстоя¬
тельствах  действовать  через  его  голову  означало,  преж¬
де  всего,  навредить  Воронову.  Думая  об  этом,  Мареев
подошел  к  калитке  в  массивной  каменной  стене,  которой,
неизвестно  зачем,  со  всех  сторон  была  обнесена  стан¬
ция.  Его  ждали.  Вероятно,  о  предстоящем  посещении
«Горной»  московским  корреспондентом  из  института  все-
таки  сообщили,  да  и  прилет  вертолета  вряд  ли  мог  остать¬
ся  незамеченным.  Мареева  тут  же  провели  в  кабинет  на¬
чальника.  Вопреки  ожиданию  Слюсаренко  встретил  его
приветливо.
 —  Опять  Воронов,—  ворчливо,  но  без  тени  раздра¬
жения  сказал  он,  оценивающе  поглядывая  на  Мареева.—
«Генератор  идей»  —  так  вы,  кажется,  его  называете?
Вот  он  где  у  меня,  этот  ваш  генератор.—  Начальник  стан¬
ции  выразительно  рубанул  рукой  по  затылку.  Но  глаза
 13—560
 193

его  при  этом  добродушно  усмехались.—  Что  ж,  побесе¬
дуйте.  У  нас  тут  за  последнее  время  немало  интересного.
 Его  угрюмое  лицо  с  крупными  чертами,  словно  вы¬
рубленными  топором,  осветилось  неожиданно  мягкой
улыбкой,  и  Мареев  невольно  подумал  о  том,  как  опасно
судить  о  людях  и  взаимоотношениях  между  ними  на  рас¬
стоянии,  основываясь  на  отрывочных  суждениях  мало¬
знакомых  людей  и  собственных  отвлеченных  симпатиях
и  антипатиях.  Как  ни  странно,  сам  Воронов  встретил
Мареева  куда  менее  радушно.  Когда  журналист  появился
в  его  рабочем  кабинете,  он,  склонившись  над  столом,  что-
то  быстро  писал  и  на  приветствие  ответил  не  сразу.  По¬
том  он  все-таки  поднялся  из-за  стола  и  протянул  вошед¬
шему  руку,  но  весь  его  вид  выражал  явное  неудовольст¬
вие.  Мареев,  однако,  не  обиделся,  понимая,  что  отрывает
хозяина  кабинета  от  дела,  к  тому  же  от  любимого  дела.
 Сперва  беседа  складывалась  трудно:  Мареев  спра¬
шивал.  Воронов  отвечал  подчеркнуто  односложно,  как  бы
давая  понять  заезжему  корреспонденту,  что  их  встреча
не  вызывает  у  него  особого  энтузиазма.  Но  встретив
внимательного  и  понимающего  собеседника  —  Мареев
по  образованию  был  физиком,—  к  тому  же  доброжела¬
тельно  настроенного,  Воронов  постепенно  разговорился
и  даже  увлекся.  Мареев  именно  на  это  и  рассчитывал.
 — 	Как  вы,  вероятно,  знаете,—  говорил  Воронов,—
электрические  свойства  горных  пород  —  электропровод¬
ность  и  некоторые  другие  характеристики  —  зависят
от  распределения  напряжений.  Это  давно  было  замечено.
А  изменение  карты  распределения  напряжений  способно
дать  информацию  о  надвигающемся  землетрясении.  Вот
нам  и  удалось  в  последние  годы  эту  скрытую  информа¬
цию  расшифровать.  Мы  создали  обширную  сеть  датчи¬
ков  на  разных  глубинах,  все  сведения  сходятся  сюда,
на  станцию,  обработка  идет  по  специальной  программе  на
компьютере.
 — 	А  прогнозировать  подобным  методом  вы  пыта¬
лись?  —  поинтересовался  Мареев.
 — 	Да,  у  нас  тут  вполне  подходящий  естественный  по¬
лигон  —  землетрясения  происходят  довольно  часто,
правда,  в  последние  пятнадцать—двадцать  лет  не  очень
сильные.  И  наши  прогнозы  неплохо  оправдываются  —
процентов  на  восемьдесят.
 — 	Но  это  же  грандиозно!  —  восхитился  Мареев.—
Такое  пока  никому  не  удавалось.
 — 	Многое  еще  предстоит  проверить,—  возразил  Во¬
 194

ронов.—  К  тому  же  программа  для  вычислений  состав¬
лена  с  учетом  специфики  нашего  района.  В  общем  виде
мы  эту  задачу  решать  еще  не  научились.
 — 	Ну  а  что...  в  портфеле?  —  осторожно  поинтересо¬
вался  Мареев,  впрочем,  без  особой  надежды  на  сколько-
нибудь  определенный  ответ  —  он  не  забыл,  что  Воронов
не  любит  преждевременно  делиться  своими  идеями  с
журналистами.
 Но  Воронов  неожиданно  засмеялся  и  хмногозначитель-
но  постучал  себя  по  лбу:
 — 	В  этом?..  Есть  кое-что.—  Он  лукаво  взглянул  на
Мареева.—  Не  знаю  только,  стоит  ли  говорить?  Ведь  вы
об  этом  сейчас  же  напишете.
 — 	Обязательно,—  в  тон  ему  произнес  Мареев.—
Обязательно  напишу,  если,  разумеется,  идея  того  заслу¬
живает.
 — 	Заслуживает,  заслуживает,—  без  ложной  скром¬
ности  отозвался  Воронов.—  Но  идея  —  это  идея...
 — 	Что-нибудь  из  области  активного  воздействия  на
возможные  землетрясения?  —  предположил  Мареев.
 — 	Да,  есть  такая  вполне  реальная  возможность,—
заговорил  Воронов,  вновь  увлекаясь.—  И  я  убежден,
что  человек  в  силах  решить  эту  задачу.
 Он  вдруг  замолчал.
 — 	Так  в  чем  же  дело?  —  осторожно  спросил  Мареев,
когда  молчание  затянулось.
 — 	Мне  говорят:  нельзя  разбрасываться,  сперва  надо
закончить  с  прогнозированием,  а  уж  потом  заниматься
активными  методами.  Тем  более  они  весьма  проблема¬
тичны.  А  я  считаю,  что  вопрос  нужно  решать  комплекс¬
но,  прогнозирование  и  активное  воздействие  —  это  две
стороны  одной  и  той  же  геофизической  проблемы.
 Он  вопросительно  посмотрел  на  Мареева,  как  бы  при¬
глашая  его  высказать  свое  мнение.
 — 	Мне  трудно  судить,—  сказал  Мареев.—  Подход
как  будто  бы  верный,  диалектический.  Но  я  ведь  не
знаю,  о  чем  конкретно  идет  речь.
 — 	Конкретно?  Ну  хорошо,—  Воронов  вскочил  и
быстро  заходил  из  угла  в  угол.—  Это  два  противополож¬
ных  процесса:  напряжения  изменяют  электрические
свойства  горных  пород,  а  изменяя  электрические  свой¬
ства,  можно  вызывать  направленные  деформации  ве-.
щества  земной  коры.
 — 	Что-то  вроде  пьезоэлектрического  эффекта?
 — 	Именно.  Весь  фокус  в  том,  чтобы  в  определенных
 13*
 195

точках  приложить  к  горным  породам  некоторую  раз¬
ность  потенциалов,  соответствующую  сложившейся  кар¬
тине  напряжений.
 — 	И  эта  картина  изменится?
 — 	Да,  таким  путем  можно  снять  угрожающие  на¬
пряжения  и  тем  самым  разрядить  «сейсмическую  бомбу»,
подготовленную  природой  к  очередному  «взрыву».
 — 	Грандиозно!  —  вновь  не  выдержал  Мареев.—  Так
за  чем  же  дело  стало?
 Воронов  улыбнулся  —  снисходительно  и  в  то  же  вре¬
мя  немного  грустно.
 — 	К  сожалению,—  сказал  он,  усаживаясь  на  преж¬
нее  место,—  пока  что  все  это  в  основном  из  области  идей.
 — 	И  ничего  не  сделано?
 — 	Я  сказал:  можно  снять  напряжения...  Можно.
В  принципе.  Впрочем,  техническая  возможность  созда¬
ния  необходимых  разностей  потенциалов  у  нас  уже  есть.
Мы  заложили  на  довольно  обширном  полигоне  большое
число  электродов.  Подвели  кабели.  Смонтирована  систе¬
ма  управления  с  выходом  на  ЭВМ.  Но  нет  главного  —
программы  для  руководства  всем  этим  хозяйством.
 Воронов  надолго  замолчал.  Мареев  терпеливо  ждал,
когда  он  заговорит  снова,  чувствуя,  что  сказано  еще
не  все.
 И  действительно,  спустя  несколько  минут  хозяин  ка¬
бинета  снова  вскочил  и,  принявшись  быстро  ходить  по
комнате,  продолжил:
 — 	Понимаете,  система  очень  сложная,  с  множеством
обратных  связей...  Теоретические  принципы  как  будто  бы
ясны,  но,  так  сказать,  качественно.  Эти  принципы  еще  не
воплотились  в  точные  математические  формулы,  которые
можно  было  бы  заложить  в  машину.
 — 	Но  вы,  должно  быть,  проводили  какие-то  экспери¬
менты?
 — 	Кое-что...  Но  вот  тут-то  мы  и  подошли  к  главному
препятствию.
 — 	Нет  соответствующего  математического  обеспече¬
ния?  —  предположил  Мареев.—  Или  необходимой  вы¬
числительной  техники?
 '—  Да  нет,  препятствие  это  не  технического  и  не  вы¬
числительного  свойства...  а  скорее,  так  сказать,  фило¬
софского.
 Мареев  удивленно  посмотрел  на  Воронова.
 — 	Да,  да,  именно  так,—  подтвердил  сейсмолог.—
Дело  в  том,  что  в  основе  моей  работы  лежат  довольно
 т

общие  соображения,  которые  далеко  не  все  разделяют...
Мы  любим  повторять:  человек  —  часть  природы.  Но  при
этом  не  всегда  отдаем  себе  отчет  в  том,  что  это  значит.
 — 	Что  же  тут  неясного?  —  несколько  удивленно
переспросил  Мареев.—  Человек  —  часть  природы,  по-
моему,  этим  все  сказано.
 — 	Не  совсем!  —  возразил  Воронов.—  Не  просто
часть,  а  часть,  взаимосогласованная  с  целым!  С  природой.
Взаимосогласованная!..  Природа  породила  человека,
но  он  не  оторвался  от  нее.  Среда  и  организм  —  это  еди¬
ная  система.
 — 	Не  совсем  понимаю,—  сказал  Мареев,—  какое
отношение...
 — 	Имеет,—  перебил  Воронов.—  У  нас  нет  програм¬
мы,  которая  могла  бы,  учитывая  распределение  напря¬
жений,  управлять  подачей  электрических  потенциалов
к  горным  породам.  Но  есть  устройство,  способное  решать
подобную  задачу  без  программы.  Точнее,  по  программе,
вложенной  в  него  природой.  Это  человеческий  мозг.
 — 	Мозг?  —  удивился  Мареев.
 — 	Именно...  Именно  мозг.  Мозг  способен  восприни¬
мать  угрожающее  распределение  напряжений  как  нару¬
шение  того  естественного  равновесия,  которое  должно
существовать  между  средой  и  организмом.  Такова  моя
точка  зрения.  Но  с  ней  не  все  согласны.
 —  Что  ж,—  сказал  Мареев,  подумав,—  с  этим,  разу¬
меется,  можно  согласиться  или  не  согласиться,  но,  честно
говоря,  не  вижу,  как  эта  ваша  точка  зрения  может  быть
использована  практически.
 — 	Распределение  напряжений,  так  сказать  их  общая
картина,  с  помощью  соответствующих  электрических  сиг¬
налов  подводится  не  к  вычислительным  устройствам,  а
непосредственно  к  мозгу  оператора.  А  мозг  в  это  время
вырабатывает  необходимые  кохманды.
 — 	И  вы  пробовали?
 — 	На  тренажере.
 — 	А  на  местности?
 — 	Пока  нет.  Дело  в  том,  что  в  пределах  территории
нашего  полигона  находится  Синегорск.  И  мы  не  имеем
права  на  ошибки,  сами  понимаете.  Тут  надо  действовать
с  огромной  осторожностью  и  только  наверняка.
 — 	А  что,  может  случиться,  что,  разряжая  четырех¬
балльное  землетрясение,  вы  вызовете  девятибалльное?
 — 	Ну,  вероятно,  это  несколько  преувеличено,—  по¬
морщился  Воронов,—  но,  повторяю,  ошибаться  нельзя.
 !97

— 	Понимаю...  А  эти  ваши  эксперименты  на  тренаже¬
ре...  Что  вы  при  этом  ощущали?
 — 	Что  я  чувствовал?  Ничего  конкретного.  Как  бы
это  лучше  объяснить...  Какой-то,  что  ли,  дискомфорт.
Некое  общее  беспокойство,  тем  более  значительное,  чем
сильнее  распределение  напряжений  отклонялось  от
нормы.
 — 	И  каким  же  образом,  исходя  из  столь  расплывча¬
тых  ощущений,  вы  находили  нужные  команды?
 — 	Это  происходит  подсознательно.  Точнее,  я  усили¬
ем  воли  стараюсь  преодолеть,  погасить  это  беспокойство.
А  подсознание  само  анализирует  поступающую  инфор¬
мацию  и  выбирает  оптимальный  вариант.—  Он  помол¬
чал.—  Думаю,  имеет  значение  и  то  обстоятельство,  что
я  вырос  именно  в  этой  местности  и  составляю  с  ней,  так
сказать,  единое  целое.
 — 	Вы  говорите  об  этом  так,  будто  все  проще  простого.
 Сейсмолог  пожал  плечами.
 — 	А  ведь,  наверное,—  продолжал  Мареев,—  подоб¬
ные  действия  требуют  огромных  нервных  усилий,  колос¬
сального  напряжения?
 Воронов  мягко  улыбнулся  и  вновь  пожал  плечами,
но  ничего  не  сказал.
 — 	Слушая  вас,  невольно  вспоминаешь  арабские  сказ¬
ки  о  могущественных  джинах.  Или  легенды  о  волшебни¬
ках,  которые  силой  мысли  могли  управлять  явлениями
природы.  С  помощью  психической  энергии.
 — 	Психическая  энергия?  —  рассмеялся  Воронов.—
Скажем  лучше  —  сознание.  Увы,  сознание  не  способно
непосредственно  изменять  объективную  реальность.  Тем
более  в  больших  масштабах.  Только  с  помощью  тех¬
ники...
 В  этот  момент  динамик,  висевший  над  рабочим  столом
Воронова,  неожиданно  щелкнул  и  взволнованный  голос
сообщил:
 — 	Приборы  показывают  массовую  перестройку  на¬
пряжений!
 Воронов  на  мгновение  замер,  а  затем  стремительно
выбежал  из  комнаты.  Секунду  поколебавшись,  Мареев
последовал  за  ним.  По  винтовой  лестнице  они  спусти¬
лись  в  подземную  часть  станции,  в  аппаратную.  Здесь
уже  собралось  несколько  человек.  Они  обступили  пульт,
где  на  большом  табло  отражались  показания  приборов,
суммирующих  информацию,  поступающую  от  многочис¬
 193

ленных  датчиков.  По  выражению  лиц  Мареев  понял,  что
происходит  нечто  угрожающее.  И  словно  близким  взры¬
вом  сознание  опалило  предупреждение,  вспыхнувшее  на
экране:  сила  землетрясения  —  11  баллов,  момент  перво¬
го  толчка  —  21  час  47  минут.
 Мареев  бросил  взгляд  на  часы  —  до  начала  катастро¬
фы  оставался  ровно  час.  В  памяти  всплыли  сообщения
о  катастрофических  землетрясениях:  Ашхабад,  Скопле,
Марокко,  Армения...  Рушатся  до  основания  даже  самые
крепкие  здания,  грохот,  ужас,  крики  людей,  стоны  ране¬
ных,  хаос,  развалины.  И  все  это  за  какие-нибудь  несколь¬
ко  секунд.
 Не  может  быть,—  у  Мареева  мелькнула  надежда  —
ведь  Синегорск  —  молодой  город,  он  строился  совсем
недавно  и,  конечно,  с  учетом  сейсмической  опасности.
Журналист  тронул  за  локоть  сотрудника  станции,  стояв¬
шего  ближе  других:
 — 	А  Синегорск...—  начал  он.
 — 	Рассчитан  на  девять  баллов,—  мгновенно  ответил
тот,  даже  не  дослушав  Мареева  до  конца.
 Мареев  уже  не  раз  замечал,  что  в  моменты  высокого
напряжения  люди,  не  потерявшие  головы,  приобретают
удивительную  способность  понимать  друг  друга  с  полу¬
слова.
 — 	Здесь  сильнее  семи  баллов  никогда  не  бывало,—
добавил  сотрудник.
 Мареев  взглянул  на  Воронова.  Сейсмолог  стоял  возле
пульта  и,  сняв  трубку  телефонного  аппарата,  неторопли¬
во  постукивал  по  рычажку.
 В  аппаратную  вошел  Слюсаренко.
 — 	Что  вы  собираетесь  делать?  —  с  ходу  спросил  он  у
Воронова.
 — 	Передать  предупреждение  в  Синегорск!  —  не  по¬
ворачивая  головы  и  продолжая  терзать  телефонный  ап¬
парат,  резко  ответил  сейсмолог.
 — 	Паникуете?  —  глухо  произнес  начальник  стан¬
ции.—  Одиннадцати  баллов  здесь  не  бывает  —  ваша  сис¬
тема  что-то  напутала.  Это  же  очевидно.  А  вы  хотите  под¬
нять  панику.  В  городе  двести  тысяч  человек!..
 — 	Вот  именно  —  двести  тысяч!  —  горячась,  возра¬
зил  Воронов.—  Люди  успеют  выйти  на  открытые  мес¬
та...  А  что  касается  одиннадцати  баллов,  то  все  в  жизни
когда-нибудь  случается  в  первый  раз.
 — 	А  если  тревога  окажется  ложной?
 — 	Тем  лучше.,.  А  если  нет?  —  Воронов  еще  раз  ожес¬

точенно  постучал  по  рычажку  и  бросил  трубку.—  Сеязь
отсутствует.  Вы  понимаете,  что  это  значит?  Нарушен  ка¬
бель.  Видимо,  уже  начались  подвижки  пластов.
 — 	Ну  что  ж,—  согласился  Слюсаренко.—  Береже¬
ного  бог  бережет.—  Он  положил  руку  на  плечо  радиста
«Горной»:
 — 	Давай!  По  радио...
 — 	Мы  и  так  уже  потеряли  целых  четыре  минуты,—
добавил  Воронов.
 — 	Четыре  минуты?  —  удивился  Мареев  и,  не  веря,
бросил  быстрый  взгляд  на  часы.  В  самом  деле  —  только
четыре  минуты.  А  ему  показалось,  что  с  того  момента,
когда  на  дисплее  вспыхнуло  предупреждение  о  грозящем
землетрясении,  прошло  по  меньшей  мере  минут  двад¬
цать...
 В  аппаратной  стало  вдруг  неожиданно  тихо.  Каза¬
лось,  время  остановилось.  Ничего  не  менялось  и  на  экра¬
не  дисплея.  Тревожная  точка  рядом  с  Синегорском  про¬
должала  угрожающе  мерцать,  предвещая  надвигающую¬
ся  катастрофу.  Светились  и  две  единицы  на  табло,  скла¬
дываясь  в  одиннадцать  баллов.
 Вернулся  радист.
 — 	Связи  нет!..—сообщил  он,  волнуясь.—  Таких
сильных  помех  никогда  еще  не  было.
 — 	Видимо,  мощная  электризация  воздуха,—  заме¬
тил  кто-то  из  сотрудников.
 — 	Кстати,  тоже  один  из  возможных  предвестников
сильного  землетрясения,—  добавил  другой.
 Мареев  снова  взглянул  на  Воронова.  Сейсмолог  сто¬
ял  бледный,  схватившись  рукой  за  край  пульта,  словно
для  того,  чтобы  не  упасть.
 Слюсаренко,  наклонившись  к  Марееву,  шепнул:
 — 	У  него  в  Синегорске...
 — 	Жена?  —  отозвался  Мареев.
 — 	Будущая...  Лена.  Наш  врач.  Вчера  уехала  в  го¬
род  и  вернется  только  завтра.
 Мареев  содрогнулся.  Какие  простые  и  обыденные
слова:  уехала,  вернется  завтра...  Он  сказал  —  вернется.
Но  если  верить  приборам  —  скорее  всего  не  вернется.
Одиннадцать  баллов!  Никто  не  вернется!..  И  ничего  нель¬
зя  сделать  —  стихия.  Даже  предупредить  невозможно.
 Напряжение  в  аппаратной  достигло  предела.
 — 	Может  быть,  на  машине?  —  неуверенно  предло¬
жил  радист.
 Ему  тотчас  возразили:
 200

— 	Сто  восемьдесят  километров  горной  дороги!  Не
успеть!
 Словно  по  команде,  взгляды  всех,  кто  находился  в  ап-
паратной,  обратились  к  Слюсаренко.  Как  будто  началь¬
ник  станции  мог  что-то  сделать.  Но  он  угрюмо  молчал.
Вот  когда  пригодилось  бы  то,  о  чем  только  что  рассказы¬
вал  мне  Воронов,  подумал  Мареев.  И  словно  в  ответ  в
наступившей  тишине  прозвучал  голос  Воронова:
 — 	Готовьте  систему  активного  предупреждения!
 Слюсаренко  удивленно  поднял  свои  густые,  сросшие¬
ся  на  переносице  брови:
 — 	Но...
 — 	Это  единственный  выход.  К  тому  же  эксперимент
был  удачным.
 — 	На  тренажере.  И  в  течение  всего  лишь  одной  мину¬
ты.  А  потом  мы  целый  час  приводили  вас  в  сознание.
 Вот  как,  подумал  Мареев.  Вот  почему  он  не  ответил
на  мой  вопрос.
 — 	Повторяю  —  другого  выхода  нет,—  твердо  ска¬
зал  Воронов.
 — 	Но  это  же  верная  смерть!
 — 	Возможно...  Но  для  меня  одного...
 — 	Вы  даже  не  успеете  ничего  сделать.  У  вас  просто
не  хватит  времени.
 — 	Должно  хватить.  Должно!  —  Воронов  резко  по¬
вернулся  к  сотрудникам,  молча  ожидавшим,  чем  закон¬
чится  этот  спор.—  Готовьте!
 В  аппаратной  все  пришло  в  движение  —  одни,  заняв
места  за  пультами,  склонились  над  приборами,  вводя
аппаратуру  в  рабочий  режим,  другие  извлекли  из  стен¬
ного  шкафа  шлем  энцефалоскопа  с  многочисленными  про¬
водами  и  стали  подключать  его  к  системе  контроля  на¬
пряжений  и  системе  управления.  И  только  один  Воронов
продолжал  стоять  неподвижно  с  отсутствующим  взгля¬
дом.  Возможно,  он  уже  сейчас  проигрывал  в  уме  разно¬
образные  варианты  той  необычной  игры,  в  которую  ему
предстояло  включиться  через  несколько  минут.  Игры,
в  которой  его  противником  должна  была  выступить  сама
природа,  а  ставкой  была  жизнь  тысяч  людей.
 Слюсаренко  подошел  к  Воронову  и  с  неожиданной
мягкостью  положил  руку  ему  на  плечо:
 — 	Еще  не  поздно  отказаться...  Михаил,  никто  не
вправе  требовать  от  тебя  этого.  Тем  более  что  система
активного  воздействия  —  это  пока  скорее...  научная
фантастика.
 201

Воронов  никогда  не  был  в  фамильярных  отношениях
со  своим  шефом,  и,  вероятно,  именно  это  «ты»  на  мгнове¬
ние  вернуло  его  к  действительности.  И  он  ответил  в  том
же  духе:
 — 	А  ты  хотел  бы,  чтобы  я  мог  попытаться  и  не  попы¬
тался?  —  И  это  взаимное  «ты»  сблизило  их  теснее,  чем
долгие  годы  совместной  работы.  Слюсаренко  сильнее
сжал  плечо  своего  ближайшего  сотрудника:
 — 	Я  понимаю...  там  Лена.
 — 	Лена?..  Лена,—  отрешенно  повторил  Воронов.—
Там  люди.
 Слюсаренко  нервно  повел  плечами  и  как-то  странно
посмотрел  на  Мареева,  словно  обращаясь  к  нему  за  по¬
мощью.  Мареев  выразительно  развел  руками:  да  и  как
он,  совершенно  новый  здесь  человек,  мог  судить  о  том,
что  верно  и  что  неверно,  и  как  должны  поступить  эти  люди
в  столь  неожиданно  сложившейся  критической  ситуации.
Это  могли  решать  только  они,  они  сами.  Однако  Слюса¬
ренко  продолжал  почему-то  в  упор  смотреть  на  него.  И
чтобы  избавиться  от  этого  требовательного  взгляда,  Ма¬
реев  отвел  глаза  и  посмотрел  на  часы  —  из  отпущенных
природой  шестидесяти  минут  оставалось  только  пять¬
десят.
 — 	Вот  такая...  ситуация,—прозвучал  рядом  тихий
бас  Слюсаренко.
 Мареев  уже  понял,  что  сейчас  подлинным  начальни¬
ком  «Горной»  стал  не  Слюсаренко,  а  Воронов.  В  крити¬
ческие  моменты  бывает,  что  реальным  руководителем
оказывается  не  тот,  кто  облечен  официальной  властью,
а  тот,  кто  способен  найти  правильное  решение  и  повести
за  собой  людей.  Видимо,  почувствовал  это  и  сам  Слюса¬
ренко.  Именно  это,  должно  быть,  и  потянуло  его  к  Марее¬
ву  —  постороннему  человеку,  также  оказавшемуся  в
роли  наблюдателя...
 — 	Приступим!  —  распорядился  Воронов  и  опустился
во  вращающееся  кресло  перед  пультом.—  А  вы,—  обра¬
тился  он  к  радисту,—  идите  и  все  же  старайтесь  пробить¬
ся  и  передать  предупреждение.
 Двое  сотрудников  со  шлемом  энцефалоскопа  в  руках
уже  подключились  к  системам  оповещения  и  предупреж¬
дения,  приблизились  к  Воронову  и  по  его  знаку  стали
осторожно  прилаживать  шлем.
 В  этот  момент  в  аппаратную  стремительно  вошла  моло¬
дая  женщина.
 202

— 	Что  случилось?  —  тревожно  спросила  она,  види¬
мо,  сразу  уловив  напряженность  обстановки.
 Сотрудники,  колдовавшие  над  Вороновым,  застыли
со  шлемом  в  руках.  Сейсмолог  приподнялся  в  своем  крес¬
ле.  Лицо  его  преобразилось:
 — 	Ты...  Сегодня.
 «Лена»,—  понял  Мареев.
 — 	Так  что  тут  все-таки  происходит?  —  требовательно
повторила  девушка.
 Кто-то  молча  показал  на  экран  дисплея.  Должно
быть,  она  сразу  все  поняла,  так  как,  на  мгновение  оце¬
пенев,  ринулась  к  Воронову  и  схватила  его  руку:
 — 	Что  ты  хочешь  сделать?
 Он  виновато  улыбнулся.  Молча...
 — 	Нет!  Нет!  —  вскрикнула  она.—  Я  не  хочу...  Нет!
 Он  взял  ее  за  руку.
 — 	Лена...
 Их  глаза  встретились.
 И  больше  она  не  произнесла  ни  слова.  Только  от¬
ступила  на  шаг  и  застыла,  неподвижно  глядя  на  Воро¬
нова.
 Мареев  невольно  пригляделся  к  девушке.  Красивой
ее  нельзя  было  назвать,  но  было  в  ней  что-то  такое,  что
останавливало  взгляд.  Легкий  свитер  и  светлые  джинсы
плотно  облегали  ее  невысокую  фигурку.  Прямые  волосы
рассыпались  по  плечам.  Узкий  разрез  глаз  и  чуть  широ¬
кие  скулы  придавали  ее  окаменевшему  лицу  что-то  ази¬
атское.  Губы  были  плотно  сжаты...
 — 	Так  надо,  Лена,—  тихо  сказал  Воронов  и  еще  раз
улыбнулся,  но  уже  не  виновато,  а  ободряюще.
 И  она,  видимо,  уже  овладев  собой,  едва  заметно  кив¬
нула  ему  в  ответ.
 Воронов  снова  сделал  знак  своим  помощникам,  и  они
начали  закреплять  шлем  у  него  на  голове.  Теперь  он  вы¬
глядел  существом  из  какого-то  другого  мира.  Опутанный
проводами,  он  сидел  в  кресле,  отделенный  шлемом  энце¬
фалоскопа  от  всего  окружающего,—  человек,  ставший
решающим  звеном  в  сложной  электронной  системе  и  го¬
товый  слиться  с  окружающей  природой.  Но  видимо,  мыс¬
ли  его  все  еще  были  здесь,  в  аппаратной.  Он  медленно
повернул  голову  и  еще  раз  посмотрел  на  Лену.  Она  снова
кивнула  ему  и  выбежала  из  комнаты.  Секунду  помедлив,
Воронов  глубже  вдавился  в  кресло,  протянул  руку  и
резким  движением  нажал  одну  за  другой  две  большие
красные  кнопки..
 203

Мареев  машинально  перевел  взгляд  на  табло,  затем
на  экран  дисплея.  Словно  что-то  мгновенно  могло  изме¬
ниться.  Но  там  все  оставалось  по-прежнему.
 Прошла  минута.  Другая...  Ничего  не  происходило.
Если  что-то  и  совершалось,  то  оно  было  невидимо  и  не¬
ощутимо  даже  для  приборов.  И  от  этой  неощутимости
у  Мареева  возникло  странное  чувство  нереальности  про¬
исходящего.  Будто  он  перенесся  в  далекое  научно-фан¬
тастическое  будущее.  Или,  скорее,  во  времена  мистиче¬
ских  ритуалов  древних  инков  или  египетских  жрецов...
Заклинание  природы!  Человек  —  против  стихии!..  Но
человек  современный  —  во  всеоружии  научных  знаний
и  технических  возможностей...
 Воронов  продолжал  сидеть  неподвижно,  закрыв  гла¬
за,  казалось,  он  погружен  в  гипнотический  сон.  Лицо
его  побледнело,  нос  сразу  заострился.  Вернулась  вскоре
Лена,  в  белом  халате,  с  медицинским  чемоданчиком  в
руке,  и  остановилась  у  входа,  включившись  в  общее  ожи¬
дание...
 И  вдруг  в  аппаратной  что-то  изменилось.  Неуловимо,
но  изменилось.  Может  быть,  чуть  сильнее  Воронов  сжал
побелевшими  пальцами  подлокотники  кресла,  чуть  по¬
далась  вперед  Лена,  чуть-чуть  выше  поднялись  брови
Слюсаренко.  Мареев,  скорее,  не  увидел  все  это,  а  почув¬
ствовал.  И  сразу  быстрее  побежали  на  табло  цифры,  за-
змеились  линии  графиков.  И  даже  те,  кто  сидел  спиной  к
табло,  каким-то  шестым  чувством  уловили  это  и  повер¬
нули  головы...
 Стихия,  подумал  Мареев,  сама  по  себе  она  мертва.
Грозные  явления  природы...  Разве  были  они  грозными,
когда  на  Земле  еще  не  было  человека?  Ураганы,  наводне¬
ния,  землетрясения...  Только  с  появлением  человека  яв¬
ления  природы  обрели  определенный  смысл...  Мареев
отчетливо,  почти  зримо,  словно  перед  ним  на  экране
замелькали  кадры  мультипликационного  фильма,  пред¬
ставил  себе,  как  мощные  электрические  импульсы  бегут
по  многочисленным  кабелям  к  различным  пунктам  окру¬
жающей  местности,  как  они  заставляют  деформировать¬
ся  —  сжиматься  и  разжиматься  —  горные  породы  и  га¬
сят  вот-вот  готовое  вспыхнуть  пламя  сейсмической  ката¬
строфы.  И  тут  же  на  этом  внутреннем  киноэкране  возник
другой  кадр:  человеческий  мозг,  и  от  него  во  все  стороны
бегут  управляющие  импульсы,  а  к  нему  стекаются  све¬
дения  о  состоянии  горных  пород,  сигналы  обратной
связи...
 204

И  снова  в  аппаратной  что-то  изменилось.  Теперь  все
смотрели  на  экран  дисплея.  Там  медленно,  словно  сопро¬
тивляясь,  сменялись  цифры...  Вместо  одиннадцати  баллов
катастрофического  прогноза  значились  уже  девять...  По¬
том  девятка  уступила  место  восьмерке.  Дальше  переме¬
ны  стали  происходить  во  много  раз  быстрее.  Семь,  шесть*
пять,  четыре  балла.  На  этом  движение  цифр  прекрати¬
лось.
 Мареев  перевел  взгляд  на  Воронова,  продолжавшего
все  так  же  неподвижно  сидеть  в  своем  кресле.  Лицо  его
стало  еще  бледнее.  И  вдруг  руки,  сжимавшие  подлокот¬
ники  кресла,  напряглись,  сейсмолог  весь  сжался,  словно
совершая  последнее  усилие,  и  в  то  же  мгновение  все  ощу¬
тили  легкие  колебания  и  слабый  толчок.  Накопившиеся
в  земной  коре  напряжения  разрядились  безобидным  четы¬
рехбалльным  землетрясением.
 Пальцы  Воронова  разжались,  и  руки  бессильно  по¬
висли.  И  словно  после  стоп-кадра,  все  вдруг  пришло  в
движение.  Вскрикнув,  Лена  со  шприцем  наготове  броси¬
лась  к  Воронову.  Подняв  рукав  ковбойки,  сделала
укол.  Ассистенты,  торопясь,  расстегивали  ремни,  ста¬
раясь  как  можно  быстрее  снять  шлем.  Но  когда  это  было
сделано,  голова  Воронова  безжизненно  качнулась  и  от¬
кинулась  на  спинку  кресла.
 Лена,  почти  такая  же  бледная,  как  и  Воронов,  стояла
рядом  с  ним  на  коленях  и  пыталась  нащупать  пульс.
Потом  медленно  отпустила  его  руку  и  выпрямилась.
Лицо  ее  застыло.  Все  молча  окружили  кресло,  как  сол¬
даты  окружают  бойца,  павшего  в  бою  с  врагом.  Павшего,
но  одержавшего  победу.
 Мареев  почувствовал,  как  кто-то  сжал  его  руку.  Ря¬
дом  с  ним  стоял  Слюсаренко.
 — 	Признаться,  я  не  верил  в  это,—  сказал  он  тихо.—
И  помолчав,  добавил:  —  Он  спас  целый  город.  Вы  долж¬
ны  написать...
 Мареев  почувствовал,  как  спазм  перехватил  горло.
 —  Да,  да,—  произнес  он  с  усилием.—  Велика  сила
человеческого  разума...  И  духа...
 И  в  который  раз  за  этот  вечер  Мареев  посмотрел  на
часы.  Они  показывали  21  час  43  минуты.  Если  бы  не
Воронов,  то  до  начала  катастрофы,  грозившей  унести
тысячи  жизней,  оставалось  всего  четыре  минуты.
 205

❖  *  *
 Как  известно,  наука  —  общественный,  социальный  фе¬
номен.  Конечно,  в  известной  степени  научные  исследо¬
вания  развиваются  в  соответствии  со  своей  внутренней
логикой.  Но  в  целом,  если  оценить  движение  научной
мысли  с  исторических  позиций,  наука  всегда  обслужи¬
вала  потребности  общества.  И  решала  прежде  всего  те
задачи,  которые  поставило  на  повестку  дня  именно  раз¬
витие  общества.
 И  все  же  далеко  не  все  просто.  Ведь  это  наука  создала
в  середине  XX  столетия  такие  средства,  само  существо¬
вание  которых  стало  вполне  реально  угрожать  земной
цивилизации.  В  случае  возникновения  термоядерного
конфликта  или  продолжающегося  бездумного*«давления»
на  природу,  в  результате  экологически  неоправданного
развития  производства  наша  планета  может  оказаться
непригодной  для  дальнейшего  обитания.  Сложившаяся
ситуация  обязывает  приложить  максимальные  усилия
для  того,  чтобы  дальнейшее  развитие  науки  и  характер
применения  ее  достижений  носили  гуманистический  ха¬
рактер.
 Наука  —  щля  человека,  для  людей  —  это  должно
стать  девизом  как  научного  процесса  в  целом,  так  и  каж¬
дого  исследователя,  каждого  научного  работника.
 Опыт  истории  человечества  показывает,  что  уровень
развития  естествознания,  господствующие  в  данное  вре¬
мя  научные  идеи,  сам  подход  к  решению  актуальных
научных  проблем  не  только  определяют  глубину  и  ши¬
роту  знаний,  но  и  оказывают  весьма  существенное  влия-
 206

ние  как  на  стиль  мышления  человека,  так  и  на  его  отно¬
шение  к  окружающему  миру  и  понимание  своего  места
в  нем.  Это  обстоятельство  приобретает  особенно  важное
значение  в  современную  эпоху  научно-технической  ре¬
волюции  и  бурного  научно-технического  прогресса,  ре¬
волюционного  обновления  и  перестройки  нашего  социа¬
листического  общества,  когда  наука  становится  непо¬
средственной  производительной  силой  и  пронизывает
буквально  все  стороны  нашей  жизни.  При  этом,  имеет
значение  не  только  знание  само  по  себе,  т.  е.  совокуп¬
ность  различных  научных  положений,  формул,  законов,
гипотез  и  теорий,  но,  главным  образом,  соответствующий
достигнутому  уровню  знания  подход  к  решению  различ¬
ных  научных  проблем,  стиль  научного  мышления.
 Особенно  важную  роль  играют  фундаментальные  ис¬
следования.  Они  раскрывают  все  более  глубокие  и  слож¬
ные  закономерности  окружающего  нас  мира.  Поэтому
их  значение  выходит  далеко  за  рамки  собственно  естество¬
знания,  так  как  они  оказывают  существенное  влияние
на  интеллектуальный  потенциал  общества.  Каждая  эпо¬
ха  в  развитии  естествознания  характеризуется  своим
подходом  к  изучению  и  пониманию  явлений  окружаю¬
щего  нас  мира,  определенным  стилем  научного  мышле¬
ния.  Так,  в  эпоху  господства  классической  физики,  до¬
стигшей  наибольшего  расцвета  к  концу  XIX  в.,  этот  под¬
ход  характеризовался  прежде  всего  стремлением  свести
все  разнообразие  мировых  процессов  и  явлений  к  ме¬
ханическому  движению,  к  чисто  механическим  законо¬
мерностям.  Ученые  были  глубоко  убеждены  в  том,  что
в  принципе  может  быть  рассчитано  с  абсолютной  точ¬
ностью  не  только  любое  явление,  но  и  сколь  угодно  от¬
даленные  его  следствия.  Это  был  так  называемый  меха¬
нистический  детерминизм  —  представление  о  том,  что
все  будущие  события  однозначно  предопределены  усло¬
виями,  существующими  в  данный  момент.  Возможность
каких-либо  случайных  событий  полностью  отвергалась.
Считалось,  что  на  любой  вопрос,  заданный  природе,
может  быть  получен  однозначный,  утвердительный  или
отрицательный,  ответ.  Однако  все  дальнейшее  развитие
естествознания  убедительно  показало  неправомерность
подобных  представлений  и  способствовало  утвержде¬
нию  диалектико-материалистических  взглядов  на  мир.
 Чем  же  характеризуется  современный  научный  стиль
мышления,  каковы  его  основные  черты?  Одним  из  глав¬
ных  принципов,  которые  сформировались  в  процессе

развития  естествознания  в  XX  веке  и  составляют  ныне
фундамент  современной  науки,  является  уверенность  в
том,  что  результаты  исследовательской  деятельности  от¬
ражают  реальные  свойства  объективного  мира.  При  этом
критерием  истинности  научных  теорий  считается  их  со¬
ответствие  реальной  действительности,  соответствие,  про¬
веряемое  практикой.  Современный  научный  подход  к  по¬
ниманию  и  объяснению  окружающего  мира  характери¬
зуется  динамизмом,  отрицанием  слепой  веры  как  основы
для  каких-либо  выводов  и  заключений,  настойчивым
поиском  естественных  причин  и  естественных  закономер¬
ностей  любых  явлений,  отчетливым  пониманием  относи¬
тельного  характера  достигнутого  знания,  бесконечного
разнообразия  и  качественной  неисчерпаемости  реального
мира,  осмыслением  окружающего  с  позиций  диалектики,
твердой  убежденностью  в  принципиальной  познаваемости
всех  без  исключения  происходящих  в  мире  явлений.
 Роль  науки  особенно  возрастает  в  эпоху  революцион¬
ной  перестройки  нашего  общества,  охватившей  все  сто¬
роны  жизни  людей.  Ведь  одним  из  важнейших  ее  состав¬
ных  элементов  является  переход  от  экстенсивного  пути
развития,  которым  долгое  время  мы  следовали,  к  интен¬
сивному.  А  этот  путь  основан  на  все  более  глубоком
познании  объективных  закономерностей,  на  решении
актуальных  проблем  с  помощью  не  только  простого
умножения  усилий,  но  и  качественно  новых  средствами.
Теми  средствами,  которые  может  дать  только  наука.
 Наша  наука,  пожалуй,  ни  в  чем  сейчас  так  сильно
не  нуждается,  как  в  притоке  молодых,  свежих  сил.  Они
должны  принести  с  собой  то  неудержимое  стремление
к  новому,  ту  жажду  открытий,  тот  энтузиазм,  то  горе¬
ние,  без  которых  наука  не  может  существовать  и  успеш¬
но  развиваться.  И  за  эти  энтузиазм  ц  горение  наука  гото¬
ва  отплатить  сторицей,  ибо,  наверное,  не  существует  в
мире  более  высокого  удовлетворения,  чем  то,  которое
испытывают  первооткрыватели.  Но  и  это  еще  не  все.
Ведь  научные  исследования  осуществляются  не  только
ради  удовлетворения  естественной  человеческой  любо¬
знательности.  Наука  служит  людям.  И  не  только  в  ути¬
литарном  смысле.  Но  и  в  духовном.  Поэтому  истинное
служение  науке  наполнено  глубоким  гуманистическим
содержанием.
 У  прошлого  нет  вариантов.  Но  варианты  есть  у  бу¬
дущего.  И  лишь  от  нас  самих  зависит,  каким  оно  окажет¬
ся.  В  том  числе  и  будущее  нашей  науки,