Автор: Латаврин Г.Г.
Теги: всеобщая история средние века (v – xv вв) история средних веков статьи история греции история византии издательство наука византийский временник
ISBN: 5-02-009586-9
Год: 1994
л * • •’ “
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ Византийский временник BYZANTINA XPONIKA Том 55 (80) Часть 2 Ответственный редактор академик Г. Г. ЛИТАВРИН К столетию выхода в свет первого тома 1894 - 1994 О ИЗДАТЕЛЬСТВО“НАУКА” МОСКВА 1998
УДК 94/99 ББК 63.3(0)4 В 42 Редакционная коллегия: академик Г.Г. ЛИТАВРИН (отв. редактор), доктор исторических наук Р.М. БАРТИКЯН, кандидат исторических наук О.Р. БОРОДИН, доктор исторических наук В.П. ДАРКЕВИЧ, доктор исторических наук С.П. КАРПОВ, доктор исторических наук Н.Ю. ЛОМОУРИ, доктор исторических наук Г.Л. КУРБАТОВ, доктор исторических наук И.П. МЕДВЕДЕВ, кандидат искусствоведения О.С. ПОПОВА, доктор исторических наук М.А. ПОЛЯКОВСКАЯ, кандидат исторических наук З.Г. САМОДУРОВА, доктор исторических наук Б.Л. ФОНКИЧ, доктор исторических наук К.В. ХВОСТОВА (зам. отв. редактора), кандидат исторических наук А.А. ЧЕКАЛОВА (отв. секретарь), доктор исторических наук И.С. ЧИЧУРОВ, член-корреспондент РАН Я.Н. ЩАПОВ Рецензенты: доктор исторических наук Л.Е. СЕМЕНОВА, кандидат исторических наук В.Н. ТОКМАКОВ Ежегодник основан академиком Василием Григорьевичем ВАСИЛЬЕВСКИМ в 1894 году ISBN 5-02-009586-9 © Коллектив авторов, 1998 © Издательство "Наука”, художественное оформление, 1998 © Российская академия наук, 1998
СОДЕРЖАНИЕ Статьи к в Хвостова (Москва) Византинизм "оправдание жизни" (проблемы византийской цивилизации) 5 р Schreiner (KiHn) Aspekte der wirtschaftlichen Beziehungen zwischen Byzanz und den^Turkvaken^. 15 10 Я Вии (Москва) ПроблемI» социальной структуры сельской общины в поздней Византии (XIII-XV вв.) 21 L. Mavrommatis (Athfcnes) Note sur la vie rurale dans les Balkans i la fin du Moyen-Age 26 D. Jakoby (Jerusalem) The Jewish community of Constantinople from the Comnenan to the Palaedogan period 31 В Г Ченцова (Москва) 0 значениях термина travnyuptc в византийских документальных источниках 41 К.-Р. Matschke (Berlin) Gesellschaft und Krankheit: Bewohner und Besucher Konstantinopels Wtihrend und nach der Pest von 1436.... 48 I.N.Tpuiavo? (’AOnvat) _ Ta vauayta, n veapa 64 Aioviot тор 1офои oat to keijjevo twv BaotAtKWv 54 S. Vryonis, Jr. The Maritime Statutes of Dubrovnik and the Rhodian Sea Law (Byzantium) 61 H. Saradi (Washington) The Alienation of the Dowry in the Acts of Byzantine Notaries 72 R.L. Vann (Maryland) Some observations on Byzantine Harbors in Isauria 78 ХЛ.МаХтеаои (’AOtivat) Л1Йо0оЛюц6<; ord КоОцра 86 П.И. Жаворонков (Москва) Представления Георгия Акрополита о знатности и структуре никейской знати 93 Т.С. Lounghis (Athfenes) f Sur les premisses thdoriques de la Reconquista byzantine dans la pdninsule Ibdrique au VI s 99 T. Olajos (Szeged) Quelques remarques sur une peuplade Slave en Hellade 106 N. Oikonomides (Atenes) L'archonte Slave de 1'Hellade au VIIIе sifccle 111 V. Tapkova-Zaimova, G. Bakalov (Sofia) Le moddle politique de la Bulgarie mddidvale 119 W. Seibt (Wien) Neue Aspekte der Slawenpolitik Justinians II: Zur Person des Nebulos und der Problematik der Andrapoda- Siegel 126 P.A. Yannopoulos (Louvain) Le r6le des Bulgaresdans la guerre arabo-byzantinede717/718 133 H.3. Вачнадзе. K.K. Куция (Тбилиси) Политические аспекты эпистолы императрицы Феодоры 154 Е.А. Мельникова (Москва) Варяги, варанги. вэринги: скандинавы на Руси и в Византии 159 J. Karayannopoulos (Thessalonique) L'attaque de Samuel contre "Andrinople" 165 G. Pistarino (Genova) Cinquantacinque giomi a Pera-Galata nel tempo dell' assedio di Costantinopoli (1453) 171 А.И. Романчук. A.H Щеглов (Екатеринбург) Проблема культурного слоя в византийской археологии 178 М.А. Робинсон (Москва) Записка академика Ф.И. Успенского о его беседе с императором Николаем II 184 S.A. Ivanov (Moscow) From "Secret Servants of God” to "Fools for Christ's Sake” in Byzantine Hagiography 188
К. Avenarius (Bmo) Beginnings of Russian Monasticism: the Problems of Byzantine and non-Byzantine Influence...... 195 A. Dzurova (Sofia) L'evangdliaire Cod. Dujdev 157 = Olim. Kos. 9 du XI stecle ................................... 199 M.A. Поляковская (Екатеринбург) Фракийский дневник молодого интеллектуала (август-сентябрь 1346 г.)........................... 206 G.P. Majeska (College Park) Notes on the Skeuophylakion of St Sophia..........................................:........... 212 O.C. Попова (Москва) Византийская духовность и стиль византийской живописи VI и XI вв. (Равенна и Киев).......... 216 Е. Piltz (Uppsala) A Portrait of a Palaiologan Emperor........................................................... 222 B.H. Залесская (С.-Петербург) Два образка-энколпия палеологовского времени (Из новых поступлений византийского отделения Эрмитажа)........................................................................... 227 N. Teteriatnikov (Washington) A Group of Early Churches in Cappadocia: Evidence for Dating.................................. 232 Рецензии и аннотации А.Я. Каковкин (С.-Петербург) Р. Bichler. Antike koptische Textilien aus Osterreichischen^ Privatbesitz. Schallaburg, 1989. 86 S. 238 А.Я. Каковкин (С.-Петербург) A. Lidov. The mural paintings of Akhtala. Moscow: Nauka, 1991. 138 p............................... 239 A.A. Чекалова (Москва) Г.Л. Курбатов. Ранневизантийские портреты: к истории общественно-политической мысли. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1991. 272 с.................................................... 240 М.В. Бибиков (Москва) А.Е. Laiou. Gender, society and economic life in Byzantium. Hampshire, Brookfield:Variorum, 1992. 339 p. 244 'Ю.Я. Вин (Москва) К.В. Хвостова. Социально-экономические процессы в Византии и их понимание византийцами- современниками (XIV-XV вв.). М.-. Наука, 1992.191 с................................................ 247 А.В. Ратобыльская (Москва) F. Makk. The Arpdds and the Comneni. Political relations between Hungary and Byzantium in the 12th century. Budapest: Akad. kiado, 1989............................................................... 249 Д.А. Коробейников (Москва) E.A. Zaxaptdbov.'laropia ка! OpvAot twv xaAatuv aovArdvwv. 1300-1400.’AOnvat, 1991. 234 oeA............................................................................................ 251 Хроника B.H. Залесская (С.-Петербург) Иерусалим и Святая земля: христианское искусство Сирии и Палестины IV - начала XX века. 254 Н.П. Чеснокова (Москва) Указатель статей ежегодника "Византийский временник" за 1970-1993 гт. (тома 31-54)..... 255 Указатель авторов...................................................................... 283
Византийский временник, т. 55 К.В. Хвостова ВИЗАНТИНИЗМ 'ОПРАВДАНИЕ ЖИЗНИ" (проблемы византийской цивилизации) Под византинизмами я подразумеваю те проявления византийской циви- лизации, которые оказали влияние на культуру других православных наро- дов, включая Русь. Как видно, византинизмы в известном смысле относятся к Поствизантии. Проблемы византинизмов на сегодняшний день достаточно актуальны. Дело в том, что восточнохристианская проблематика слабо представлена в рамках сравнительного анализа цивилизаций. Она слабо учитывается в исследованиях по философии, в монографиях и статьях даже при решении вопросов религии и религиозного сознания. Существенный интерес представляет и другая сторона проблемы. Интерес к византинизмам приобрел общественное звучание в связи с обсуждением русской идеи, русской религиозной философии. При этом про- блема византинизмов решается зачастую в современной публицистической и философской литературе без учета уровня и достижений современного визан- тиноведения. В этой связи анализ соответствующей проблематики является акту- альным именно в рамках византиноведения. Понятие византинизм “оправдание жизни” является сугубо условным и относится в нашем понимании отнюдь не только к явлениям богословия, гносеологии, космо- гонии. Данный византинизм, как мы постараемся показать, отражает характерные черты византийской цивилизации в целом. Однако истоки интересующего нас явле- ния — в духовной жизни православия, в частности исихазма. Под византинизмом “оправдание жизни” мы подразумеваем восприятие визан- тийцами всего жизненного коллективного и индивидуального опыта людей как единой истины, отражающей божественный дар. А именно, в отличие от поздней схоластики на Западе, в частности от Фомы Аквинского, византийцы в соответ- ствии с представлениями мистического богословия отказывали разуму в приори- тетах в понимании высших конечных причин бытия. Метафизика как проблема гносеологии практически отсутствовала, она рассматривалась как онтологичес- кая проблема. Что же касается всех видов познавательной деятельности человека, интел- лектуально-рассудочной, эмоционально-психологической, всех форм отноше- ния человека к космосу, природе, обществу, другим людям, то все они трактова- лись как некая целостность. Соответственно, и сама жизнь, являвшаяся объектом восприятия со стороны человека — едина. Дело в том, что, как пишет В. Н. Лосский, “божественные свой- © К.В. Хвостова, 1998 * Текст зачитан в качестве доклада на Ученом совете Института всеобщей истории РАН в ноябре 1992 г. Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проект 93-06-10557 5
ства (атрибуты) относятся к общей природе: разум, воля, любовь, мир свойствен- ны всем трем ипостасям и не могут определить их различия”1. По мнению Гри- гория Паламы, жизнь — это внешнее благо, и отсутствует различие между муд- ростью и жизнью2. Природа, космос, люди даны нашему восприятию в логосе посредством божественных энергий. Именно божественные энергии соединяют различные уровни бытия и создают их единство. Многие русские философы (П.А. Флоренский, В.Ф. Эрн) восприняли визан- тийскую гносеологическую концепцию единого знания, признающего равно- ценность рациональности и эмоций, интуиции и анализа. В рамках религиозной философии такое понимание называется философией всеединства. Соответствен- но многие русские философы, как известно, отрицательно относились к запад- ному рационализму с его резким противопоставлением интеллектуальных и эмо- ционально-психологических картин мира Западный рационализм, заметный уже у Фомы Аквинского, позднее явился основой для различения сфер религии и науки с ее логицизмами, автономной научной и практической истиной, подлежащей верификации. Западная идея3, ярко выраженная в творчестве Р. Декарта, И. Канта, в новейшее время достигла своего наивысшего развития в логическом позитивизме. Сказанное, естественно, не означает отсутствия в западной средневековой философско-богословской мысли мистицизма как доминирующей идеи4. Одновременно в Византии в рамках гуманизма развивалась достаточно сильная рационалистическая тенденция, состоявшая в признании возможностей разума в приближении к абсолютной истине. Идеи эти выражены у Иоанна Итала, Михаила Пселла, Варлаама, Никифора Григоры, Димитрия Кидо- ниса и др.5 Но в данной статье акцентируются те идеи византийцев, с учетом кото- рых традиционно в богословии и истории философии проводилась граница между западным и восточным христианством. Как отмечал уже В.Н. Лосский, а затем Х.-Г. Бек, названные различия носили прежде всего типологический, а не региональный характер6. Иными словами, эти различия составляют содержание научной идеализации, модели. По сравнению с этой моделью, реальная жизнь обнаруживала множество отклонений и являла собой разнообразие. Однако использование данной модели плодотворно, так как позволяет осуществить классификацию сложнейших мировоззренческих процессов. «Целостное отношение к жизни и ее познанию нашло свое выражение, напри- мер, у Григория Паламы в произведении “Главы по Теологии, Физике, Морали, Практике”. Палама пишет: “Мир имеет начало. Природа учит, история утвер- ждает. Изобретение искусств и создание законов, а также государственные ин- ституты явно обнаруживают это”7. Далее следует ссылка на библейский текст, а именно на слова Моисея о начале мира. Очевидно, перед нами специфическая 1 Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви: Догматическое богословие. М., 1991. С. 215. 2 Gregorii Palamae Physica, Theologica, Moralia tt Practice Capita CI // PG. V. 150. Col. 1441.34. 3 ГройсБ. Поиск русской национальной идентичности // ВФ. 1992. № 1. С. 52. 4 Gilson Е. La philosophic au Moyen Age des origines patristiques i la fin XIV sidcle. P„ 1947. 5 Медведев Н.П. Византийский гуманизм XIV—XV вв. Л., 1976. 6 ЛосскийВ.Н. Паламитский синтез // Богословские труды. 1972. T. 8. С. 196. BeckH.-G. Humanismus und Palamismus И XIIе Congrfcs international des Etudes byzantines: Rapports. Bdograd; Ochrid, 1961. S. 67. 7 Greg. Palam. Col. 1121.1. 6
форма характерного для эпохи физико-теологического обоснования творе- ния, предполагающего восхождение мысли от следствия к причине. Специфика состоит в том, что это обоснование содержит формулу, обнаруживающую представление о гармоничном сочетании природы и результатов духовной и общественной деятельности людей как элементов их целостного чувст- венного и практического опыта, их цельной жизни при подчинении этого опыта библейской идее о начале мира. Иными словами, преодолевается ан- тичная противоположность между природой (фисл?) и результатом деятель- ности людей (TEXvn)- Ведущая мировоззренческая идея христианства о конечности мира обосно- вывается, как видно, и ссылкой на авторитет Писания, и методом эмпирической индукции, т. е. путем перечисления природных и общественных явлений. В извест- ном смысле представляет интерес сопоставление данного обоснования с первой антиномией чистого разума Канта, также выражающей идею конечности мира, но рассматривающей ее логические антиномии8, а не общую гармонию. Строго го- воря, данное сравнение не является в силу различия сопоставляемых эпох предельно корректным. И все же, именно И. Кант с предельной ясностью выразил идею западного рационализма, а Григорий Палама — идею византинизма “оправ- дание жизни”, как представления о совокупном жизненном опыте, подчиненном идее мистического постижения бога. Применение эмпирической индукции Паламой свидетельствует о том, что он находит аргументы в той сфере мыслительной деятельности человека, которая принадлежит не столько разуму, сколько рассудку, т. е. связана с представле- ниями об известном, традиционном, “готовом” знании, коммуникациях чело- века. Рассудочная часть души, соответствующая рассудочному знанию (AoyiKr) yvwatc) по Паламе, связана, как он пишет, с многообразным опытом наук и искусств, опытом обработки земли и строительства дома9. Впрочем, характерно и целостное понимание мира на уровне разума. Однако, как пишет Палама: “все, что мы знаем о небе, и законы природы, и искусство и всякое знание, состоящее из отдельных частей, которое мы строим с помощью разума из ощущений и благодаря воображению, лишено само по себе духов- ности”10. В этих словах заключается не только идея необходимости синтеза веры (духовности) и разума, но и механизм этого синтеза. Высшая истина духовна и постигается в вере, в акте мистического единения с богом. Синтез разума и веры также очень важен и для Фомы Аквинского. Именно так трактуют идеи Фомы представители современного католицизма11 и томизма. Наряду с этим Фома придавал большое значение рассудку. Однако в метафизике Фомы разуму отводи- лась значительная роль. Именно так интерпретирует соответствующие идеи Фомы М. Хейдеггер. Фома противопоставляет чувственное разрозненное знание и интеллигибельное, т. е. познание, “которое направлено на то, что свойственно всему сущему, универсально, без всякого исключения”12. * 1 2 8 Канти. Критика чистого разума: Пер. Н. Лосского. СПб.. 1907. С. 266—270. ’ Greg. Palam. Col. 1165. 63. ° Greg. Palam. Col. 1133. 20. 1 Движение к экуменическому сознанию / Интервью католического священника о. Романо Скальфи Для "Вопросов философии* // ВФ. 1989. N* 9. С. 150. 2 Хейдеггер М. Основные понятия метафизики // ВФ. 1989. N> 9. С. 150. 7
Иными словами, имеется в виду познание, которое позднее в гносеологии науки получило название категориального13. Целостное восприятие различных сторон жизненного опыта человека в под- чинении его религиозной мистической идее, мистическому единению с богом, нашло своеобразное отражение в византийском правосознании. В частности, оно обнаруживается в правовой терминологии. Именно связь византийской целостной картины мира с правосознанием и пра- вовой терминологией, отражающими как бы инструменталистский характер кар- тины мира, основанной на богословии, побуждает назвать ее “оправданием жизни”. Как мы постараемся показать, понятия богословия использовались для наименования, а соответственно оправдания некоторых явлений повседневной жизни, не имевших непосредственной правовой защиты. Дело в том, что византийский правопорядок, равно как ведущие правовые политические и мировоззренческие доктрины, отличались на протяжении сто- летий значительной неподвижностью, инвариантностью14. В Византии, начиная с X в., по существу отсутствовало правотворчество. Поэтому очень остро стоял вопрос формирования реального правопорядка. Прежде всего возникает вопрос, каким образом византийцы воспринимали те виды развивающихся отношений, которые не нашли своего адекватного отражения в праве? Одной из форм такого восприятия и было использование для обозначения названных отношений повсе- дневности терминологии, заимствованной из области богословской, философской или политико-правовой доктрин15. Например, такие “приземленные” отношения как пожалование со стороны императора чиновнику за службу денежной суммы от налоговых поступлений назывались “прония”. Но прония в богословии — это ведущая категория, означавшая божественное провидение, в политико-правовой доктрине прония — это попечительство императора в отношении подданных. Далее, такое “приземленное” явление как крестьяне с наличием или отсутствием надельной земли обозначались в Византии иногда терминами энипостати и ан- типостати16. Эти термины в богословии означают наличие или отсутствие сущности. С помощью подобных высоких наименований отношения, не нашедшие адекватного отношения в праве, как бы освящались, получая правовую защиту. Правовые прецеденты превращались в правопорядок. В плане рассмотрения византинизма “оправдание жизни” характерно также понимание в Византии отношений земельной собственности. На протяжении всей истории империи в правовом отношении доминировала полная безусловная собственность на землю, восходившая к постклассическому римскому и ранне- византийскому праву и. отличавшаяся от иерархической собственности на Западе17. Понятия римского права, выражающие идеи полной безусловной собствен- ности, находились в противоречии с христианскими концепциями общей соб- ственности, нестяжательства. Но в византийском государстве в условиях 13 Там же. С. 150. 14 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth: Eastern Europe 500—1453. L., P. 294. 15 Хвостова K.B. Социально-экономические процессы в Византии и их понимание византийцами-сов- ременниками (XIV—XV вв.). М., 1992. С. 145. 16 Там же. С. 87. 17 Однако нельзя забывать, что в социальном плане собственность отнюдь не являлась полной и безусловной, но подлежала различным ограничениям со стороны императора. Но указанный со- циологический аспект собственности в данном случае находится вне сферы нашего интереса. 8
симбиоза церкви и государства обожествлялась не только императорская власть, но и распоряжения конкретных императоров рассматривались как божест- венные. Соответственно императорские пожалования, содержащие передачу част- ному лицу или монастырю прав собственности, трактовались как божественные и святые законы18 . Если Фома Аквинский считал, что собственность — это резуль- тат права народов19, то византийское правосознание воспринимало ее как божественный институт, связанный с деятельностью обожествляемой власти императора. Подобная трактовка также возвращает нас к идее инструменталист- ской функции категорий богословия, роли наименований, креативной функции языка, к концепциям целостного восприятия жизни. Жизнь оправдывается не в силу тех или иных деяний людей, а благодаря приобщению к божественному дару. Генетически рассмотренные выше проявления византийского правосознания восходят к концепции христианства об идеальном прообразе в Логосе мира вещей и явлений, к иерархической идее Псевдо-Дионисия Ареопагита, к теории Григория Нисского об именах и понятиях, свойственных естественным языкам. Согласно этой теории, имена предполагают “умысел, предумышление”, свя- занные с разумной частью души, произошедшей от бога и взирающей на мир. При создании наименования происходит целесообразное действие, учитывающее общую идею имен20. Хотя эти идеи в конечном счете имеют своим источником концепции Платона о мире идей как неизменных сущностях и изменчивом мире вещей, они, а также их рассмотренный выше инструменталистский характер обнаруживают то важнейшее отличие восточного богословия от западного, о котором писал еще В. Н. Лосский. А именно, если, согласно Августину и Фоме Аквинскому, высшие идеи, данные в Логосе, отражают божественную сущность, к которой тварные вещи стремятся как к образцу, то согласно восточным авторам, идеи отождествляются с волей, сопряженной с энергией, соответственно допу- скающей различные способы, “по которым тварное причащается творческим энергиям”21. В рамках этой динамической концепции, как известно, большее, чем на Западе, значение придавалось свободе воли человека. Соответственно и осуществлялось создание правопорядка путем присвоения выше охарактеризован- ным явлениям повседневности наименований, одно из значений которых было богословской категорией. При изучении византинизма “оправдание жизни” мне представляется целесо- образным выбрать аспект и методику, не использованные в византиноведении. Я пытаюсь рассмотреть произведения как тексты, обладающие определенной формальной структурой. Иными словами, я делаю акцент не на интерпретации как единственном способе постижения смысла, точнее, не столько на интерпре- тации, сколько на анализе структуры рассуждения, особенностей аргументации. Внимание к структуре рассуждения, аргументации, ее не только содержатель- ным, но и формальным проявлениям, естественно, вовсе не означает пренебрежение смысловой, содержательной интерпретацией. Это невозможно, поскольку установление смысла — цель всякого гуманитарного анализа и явля- 18 Хвостова К.В. Социально-экономические процессы в Византии... С. 22. 19 К^рявцев О.Ф. Схоласты о собственности И СВ. 1990. T. 53. С. 159. 20 Флоровский ГВ. Восточные отцы IV века. Париж, 1931. Репр. М„ 1992. С. 141. 21 Лосский В.Н. Очерк ... С. 72. 73. 9
ется конечной целью исторической текстологии. Речь идет об углублении такой интерпретации. На наш взгляд, она должна быть дополнена формальным анализом аргументации. Этот анализ должен приблизить к пониманию ряда специфических черт восточнохристианской апологетики, риторики в их взаимо- связях с античностью и христианством. Кстати, подобный взгляд на текстоло- гический анализ вполне соответствует позиции современной философской герме- невтики. Согласно этому учению интерпретация рассматривается как основной метод гуманитарного знания, однако интерпретация подразумевает комплек- сный подход к тексту, включая использование структурных и формальных методов, а также компьютера22. Теоретическим обоснованием такого подхода к произведениям Паламы, в центре которого находится анализ аргументации, ее структуры, является современная философия речи23. О философии как выговаривании писал Хейдеггер24. При таком подходе философское рассуждение выражено в дискур- сивных терминах, некоторые из которых восходят к патристике. Например, философское понятие вечности, означающее сущность, лишенную временных характеристик, рассматривается как объект апофатики: умолча- ния, отрицания. Я полагаю, что рассмотрение концепции Паламы как текста удобно по следую- щим причинам. У Паламы строгая структура рассуждения и аргументации. Например, названный выше трактат, ’’Главы по Физике, Теологии, Морали, Прак- тике”, само название которого уже отражает идею оправдания совокупного жизненного опыта человека как единого целого, имеет четкую схему изложения материала. Трактат содержит тезис — утверждение некой идеи: богословской, космогонической, нравственной и т. д. После тезиса следует его обоснование. Оно, как уже отмечалось, содержит ссылку на Писание и индукцию через пере- числение. Мир имеет начало — это тезис. Природа учит, история говорит, искус- ства и государственные установления показывают — таково обоснование тезиса, содержащее эмпирическую индукцию через перечисление данных от рассудка. Затем" следует антитезис, содержащий утверждение древних о веч- ности мира и показ его абсурдности с помощью апелляции к здравому смы- слу, рассудку, а именно привычным временным представлениям человека25. И наконец, в тексте Паламы содержится вывод — синтез, т. е. повтор тезиса, избыточная информация, называемая в терминах философии речи псевдоречью. Особенно важно то, что в самом сочинении Паламы содержится сравнение иерархической идеи творения со структурой речи или текста. Для него мир — это текст, указанный в Логосе. Палама пишет: “Человек — цель творения и за- ключение космической системы. Он допущен к существованию после других точно так, как мы завершаем текст эпилогом”26. Интерпретация аргументации Паламы в дискурсивных терминах речи под- водит к необходимости специального рассмотрения синтеза, т. е. псевдоречи, 22 Thaller М. Zur Formalisierbarkeit hermeneutischen Verstehens in der Historia. Mentalitaten und Lebensverhaltnisse: Beispiele aus der Sozialgeschichte der Neuezeit // Rudolf Vierhaus zum 60. Geburtstag. Gottingen, 1982. 23 Визгни В. П. Философия как речь (историко-философская концепция Александра Кожева) // ВФ. 1989. № 12 24 Хейдеггер М. Основные понятия метафизики. С. 119. 25 Greg. Palam. Col. 1121. 1. 26 Meyendorff j. introduction A 1’dtude de Grdgoire Palamas.P., 1959. P. 176. 10
содержащей повторы. Роль повторов в трактате Паламы огромна27. В частности, постоянно повторяются доводы от рассудка при обосновании тезиса. В тезисе о конечности мира повторяется перечень: природа, история, искусство, государ- ственные институты28. Повторы, если их характеризовать в терминах информати- ки должны быть определены как избыточная информация. Ее избыточность пре- восходит ту, которая могла бы быть при полном изложении посылок и вывода в аподидактическом и риторическом силлогизмах, которыми пользуется Палама. Специальный анализ повторов показывает, что избыточная информация содержит основные аргументы. Соответственно, идея “оправдания жизни”, входящая в избыточную информацию и состоящая из доводов от рассудка, — основная сущностная идея в системе рассуждения Паламы. Именно присутствие этой идеи в избыточной информации — свидетельство ее значимости в системе аргументации. Итак, посредством анализа избыточной информации в тексте Паламы приходим к выводу о роли идеи “оправдания жизни” в аргументации и в воззрениях Паламы. Целостное восприятие жизненного опыта в его подчинении мистической идее сочеталось в православии, как отмечалось, с идеей свободы воли человека, его власти. Человек получил от создателя самостоятельность, автексусию. Изначально человеку пожалованы добродетели, но он способен по своей воле отпасть от бога, равно как и приблизиться к богу. Благодаря тому, что человек может самостоятельно совершать добродетельный или недобродетельный поступок, исход его деяния можно в известном смысле предвидеть. Признание такой возможности связано с идеей цикличности времени, признаваемого в рамках единого линейного телеологического времени. Время движется по кругу и то, что было внизу, перемещается вверх, — считали ви- зантийцы29. Античная идея циклического времени по отношению к жизни человека в Византии неотделима от понимания цикличности физического времени30, связанного с природными циклами. Это единство в понимании при- родного и общественного, исторического времени при наличии идеи подчине- ния их ритма линейному библейскому времени также отражает целостное восприятие жизни, ее оправдание в рамках библейских идей и веры, как доминанты жизни и понимания жизненного пути. Действительно, цикличность общественного и исторического времени и его восприятие как этического времени, связанного с реализацией или нереализа- цией добродетелей, божественным даром или возмездием, неизменно присутст- вует в исторических сочинениях византийцев31 на уровне прагматики, полити- ческого сознания. Эти идеи свидетельствуют о христианской интерпретации античной концепции циклического времени, интерпретации, придающей времени темп, ритм в зависимости от трактовки добродетелей. Этическое циклическое время, понимаемое византийцами на уровне прагмати- ки, связано со специфически византийской футурологией или прогностикой, по Повторы характерны для восточнохристианской богословской традиции. Они восходят к Псевдо- Дионисию Ареопагиту и Проклу. См.: Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли // Культура Византии: IV — первая половина VII в. M., 1984. С. 76. " Greg. Palam. Col. 1121. 1. Actes de Docheiariou / Ed. N. Oikonomid^s. P., 1984. N 7. P. 99. Хвостова K.B. Социально-экономические процессы. С. 129. 31 Там же. С. 129. 11
форме также восходящей к античности. Речь идет об идее возможности пред- видения будущего на основе понимания явлений настоящего. Такого рода прогностика существовала в рамках идей христианского провиденциализма. По мнению византийцев, социальные ситуации, определяемые реализацией или нереализацией добродетелей со стороны отдельных людей, повторялись, и это создавало возможности ориентации в обществе32. Византийская прогностика, хотя и являлась топосом, античным клише, требует специального рассмотрения. Ее наличие в рамках провиденциализма, восточного мис- тического христианства заставляет нас обратиться к идее протестантского теолога Р. Бультмана, который рассматривает подобное явление как “своеволие”33, как фило- софскую интерпретацию христианского бытия без Христа. По мнению Р. Бультмана, подобные топосы говорят о том, что человек рассматривается вне самоотдачи богу, вне покорности34. Имеет место его обмирщение. Можно ли считать, что и византийс- кая мистическая картина мира была пронизана философствованием, несущим в себе обмирщение, которое на Западе возникло лишь в эпоху Просвещения? Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. В рамках византийской картины мира речь идет не о понимании прошлого и настоящего, что, по мнению византийцев, недоступно человеку, а об угадывании, о поиске, о попытке приоб- щиться путем добродетельных деяний к божественному плану. Соответственно в данном топосе используется глагол aro/dCopai, означающий “угадывать, дога- дываться, предполагать”. Социальной философии в рамках византийского бого- словия отводилась, таким образом, функция регулятора социального пове- дения. А рассказу о прошлом, т. е. истории, отводилась дидактическая роль. В то же время некоторые ситуации, регламентируемые случаем (тихи) (тоже античный топос), по мнению византийцев, — нельзя предвидеть. Их роль в жизни человека, как считают византийцы, можно сравнить с результатом бросания иг- ральной кости35. Этот образ (метафора, восходящая к античности, но и не чуждая христиан- ству. ведь апостол Матфей был избран по жребию36) показывает, что византийцы интуитивно рассматривали выбор человеком линии поведения как вероятност- ное, статистическое событие в цепи стохастического процесса. Ведь результат бросания игральной кости — это классический пример равномерного распре- деления вероятностей в современной статистике. Таковы существенные компоненты и проявления византинизма “оправдание жизни”. В этой статье я акцентировала его социально-философские аспекты, оставив в стороне те, которые относятся непосредственно к мистицизму, христо- логии и эклезиологии, поскольку они подробно изучены такими учеными как В.Н. Лосский, архим. Киприан, Б. Кривошеин, И. Мейендорф, Х.-Г. Бек, Г. Подскальски37 *. Идея данного византинизма восходит к Евангелию от Иоанна: 32 Там же. С. 137. 33 Бультман Р. Новый Завет и мифология: Проблема демифологизации новозаветного провозвестия // ВФ. 1992. № 11. С. 104. 34 Там же. С. 103. 35 Хвостова К.В. Указ. соч. С. 137. 36 Деяния апостолов. 1. 15—26. 37 Кривошеин В. Аскетическое и богословское учение св. Григория Паламы // Seminarium Kondakovianum. Prague, 1936. VIII.; Киприан (архим.). Антропология св. Григория Паламы. Париж, 1956-, Лосский В.Н Очерк..., Meyendorff J. Op. cit.; Beck H.-G. Humanismus und Palamismus...; Podskalsky G. Theologie und Philosophic in Byzanz. Miinchen, 1977. 12
«Иисус сказал ему: “Я есть путь и истина, и жизнь. Никто не приходит к Отцу, как только через меня”» (Иоанн 14.6). Большое значение имеет оценка исторического влияния византийской цивилизации и византинизмов. В этом плане, на мой взгляд, весьма важна проблема, которая по существу до сих пор не ставилась в византиноведении. Нельзя забывать, что византийская цивилизация осталась незавершенной в связи с гибелью византийской государственности. Поэтому приобретает большое значение проблема потенций цивилизации. Кроме того, следует учи- тывать, что многие идеи византинизмов, как всякая классика, многогранны, что обусловливает их многократное прочтение и разное акцентирование в различные временные периоды. В частности, с точки зрения современной когнитивной психологии идеи целостного восприятия жизненного опыта человека отражают возможности развития комплексного психологического анализа личности. В этом византинизме заложены многие идеи, близкие к пони- манию экзистенции как комплексного явления жизненного опыта. Оценивая византинизм “оправдание жизни”, целесообразно учесть мнение В. Соловьева, сравнившего цельное восприятие жизни в Византии с теорией мировой воли А. Шопенгауэра38. В качестве предположения о потенциях византинизма, проявлявшегося в цель- ном восприятии жизненного опыта человека, византинизма, условно наз- ванного “оправданием жизни”, оправданием, достигаемым благодаря приоб- щению к богу с помощью божественной энергии, выскажем следующее весьма предварительное суждение, отнюдь не претендующее на результат обстоятель- ного анализа. Если признание необходимого созданного богом порядка вещей, мыслимого западными богословами, явилось в известной мере предпосылкой классической механики XVII в., то восточно-христианское мировоззрение, развивающее идеи сложных сочетаний волений, энергий и синергий, признание в духе Аристотеля вероятностного характера социальной ориентации человека, могло бы (если бы не политическая гибель Византии) составить отдаленную мировоззренческую предпосылку для вероятностного анализа явлений природы и общественного поведения человека. Если же пытаться дать сегодняшнюю оценку византинизма, то, на мой взгляд, необходимо принять во внимание следующее. Традиционные западные идеи рационализма и логисцизмов, достигшие апогея в логическом позитивизме, западная идея, которая часто противопоставляется русской и византинизмам, в настоящее время претерпевает развитие и известные мета- морфозы. В эпоху постпозитивизма, постмодернизма усиливается влияние философской метафизики, возникает стремление отойти от абсолютизации разума и знания, приблизиться к их рассмотрению в контексте культуры, мировоззрения, религии, социума. Некоторые постмодернисты считают необходимым преодолеть декартовский рационализм, дуализм разума и трансценденции и обращаются в поисках аналогий к восточным теософским и философским системам39. Современные томисты ищут истоки соответ- 39 ^>ОЯс Б- Поиск русской национальной идентичности. С. 57. Рормозер Г. Ситуация христианства в эпоху "постмодерна" глазами христианского публициста И ВФ. 1991. № 5. С. 79. 13
ствующего синтеза в акцентировании ряда воззрений Фомы Аквинского. Несомненно, восточнохристианский мировоззренческий опыт в этой связи обнаруживает свое историческое значение. Византинизмы с их мистическими представлениями о единстве мира, идеи единства рациональной концепции и мира чувств, деяний и представлений приобретают особый интерес. В заключение хочу повторить, что византинизмы являются и должны являть- ся объектами изучения профессионального византиноведения, а не только лите- ратурной и философской эссеистики.
Византийский временник, т. 55 R Schreiner ASPEKTE DER WIRTSCHAFTUCHEN BEZIEHUNGEN ZWISCHEN BYZANZ UND DEN TURKVOLKERN In der immensen Literatur, die iiber die gegenseitigen Beziehungen zwischen Byzanz und den Turkvolkern existiert, nehmen Wirtschaft und Handel nur einen ganz bescheidenen Platz ein und sind im Gesamtiiberblick iiberhaupt nie behandelt worden1. Diese Lucke kann natiirlich der vorliegende Beitrag in keiner Weise ausfiillen. Er sollte vielmehr eine Anregung geben, in dieser Richtung vertieft zu arbeiten, und will gleichzeitig die vielfaltigen Probleme im Hinblick auf Einzelanalyse und groBen Uberblick beleuchten. Wie immer im Bereich der Wirtschaftsgeschichte, stehen an erster Stelle die Zufalligkeit und Seltenheit der Quellenaussagen. Hinzu kommt im speziellen Fall, daB, wenigstens bis ins 12. Jhd., die meisten Turkvolker keine Schrift besaBen oder keine schriftlichen Quellen hinterlieBen. Unsere Aussagen beruhen also allein auf den byzantinischen Angaben, und hier wiederum in erster Linie auf den Historikern, von denen bekannt ist, daB sie auf Fragen von Wirtschaft und Gesellschaft nur ganz vereinzelt eingehen. Es ist auch notig, grundsatzlich auf die For men des Handels hinzuweisen. In nahezu alien Fallen geht es um den lokalen und regionalen Handel in den Grenzgebieten. Vertrage uber den Fern- und Transithandel (wie wir ihn mit Arabern und vor allem den westlichen Nationen ken- nen) scheinen iiberhaupt nicht existiert zu haben und waren vom Warenangebot her wohl auch gar nicht interessant. Erst der verstarkte Bedarf Westeuropas an bestimmten Produkten (Fische, Tierhaute, Honig) hat, weitgehend an Byzanz vorbei, auch diese Formen des Handels im beson- deren seit dem 13. Jhd. aktiviert2. Dieser Beitrag soli aber ganz auf die Interessen des byzanti- nischen Staates im Handel beschrankt bleiben. Das friiheste Zeugnis iiber Handelsvereinbarungen zwischen Byzanz und einem Turkvolk bringt der im Exzerptenwerk des Konstantin Porphyrogennetos iiberlieferte Gesandtschafts- bericht des Priskos aus dem Jahr 434. Hierbei sollten “Rhomaer und Hunnen auf offendichen Markten gleiche Rechte und gleichen Schutz genieBen”3. Auch auf die Frage, was die Hunnen auf diesen Markten anzubieten hatten, gibt Priskos wenigstens einige indirekte Hinweise. Er berichtet namlich auch iiber das Essen, das er wahrend der Reise im Hunnenland angeboten bekam: Die Hunnen lieferten der Gesandtschaft Schafe, Rinder und FluBfische4, und diese Produkte fand man sicher auch auf den genannten Markten. Unter den Getreidearten sind nur Hirse und Gerste erwahnt. Letztere diente vor allem zur Bereitung ernes als “Kamon” bezeich- neten berauschenden Getrankes5. Es bleibt weitgehend offen, was die Byzantiner auf den Markten feilboten. An einer Stelle weist Priskos auf Gastgeschenke fur Bewohner eines Dorfes © P. Schreiner, 1998 Zusammenfassende Literatur bis zum Jahre 1957 bei G. Moravcsik, Byzpntmoturcica. Bd. 1. Die byzantimschen Quellen der (^chichle der Turh/olker. (Berlin, 1958). Es ware dringend an der Zeit, daB die Ergebnisse der letzten 30 Jahre zusam- 2 *penfassend zuganglich gemacht wiirden. з г>Де w'c*lt’gste in diesem Zusammenhang spielte Genua, vgl. M. Balard, La Romame Gmais. 2 Bde. (Genua 1978). 4 n™kos> fragment 1, bei C. Muller, Fragmenta Historicanm Graecorum. Bd. 4. (Paris, 1851), 72 (Spalte 2, lin. 1-2). 5 n?^°S’ Fragment 8, bei Muller (vorausg. Anm) S. 78 und S. 80 (rechte Spalte). Priskos, Fragment 8, bei Muller (wie A. 3) S. 83 (rechte Spalte).
hin. Darunter befanden sich, wie es wortlich heiBt, “indischer Pfeffer, Datteln aus Phoenizien und verschiedene Naschereien, die bei den Barbaren so gut wie unbekannt und daher begehrt sind”6. Es scheint aber fraglich, ob solche Luxusprodukte auch auf den Markten verkauft wur- den. Solche geregelten Handelsbeziehungen waren jedoch keine standige Institution. Sie waren, wie sich dies auch bis heute kaum geandert hat, ein Indikator der politischen Beziehungen. Kaiser Leon I. lehnt 468 die Bitte der Hunnen nach Abhaltung eines Marktes ab. Die Stelle, das Fragm. 36 bei Priskos, ist zusatzlich von Interesse, weil sie die Donaugrenze als Ort der Markte benennt7 8. Erst ein Jahrhundert spater finden sich wieder Zeugnisse iiber den Handel mit Turkvolkern. Sie stehen in Zusammenhang mit den Sasaniden- und Awarenkriegen. Ein an den nordlichen Grenzen des sasanidischen Reiches ansassiges Turkvolk (unter dem Khagan Istami) war von Byzantinern wie Persern gleichermaBen umworbenf). Die Tiirken hatten als wichtigsten Handelsgegenstand Seide anzubieten, fur die sie offensichtlich Zwischenhandler waren9. Wir erfahren nicht, ob sie mit diesem Produkt im Jahre 568 noch Erfolg hatten, da in Byzanz inzwi- schen das Geheimnis der Seidenherstellung bekannt war10. Es konnte allerdings denkbar sein, daB die chinesische (oder mittelasiatische) Seide von besserer Qualitat als die einheimische war. Bei der diplomatisch iiblichen Gegengesandtschaft wird den Byzantinern in Sogdien Eisen ange- boten. Der Autor des Berichtes, Menander, auBert allerdings Zweifel, ob die Eisenvorkommen ausreichend fiir einen Handel sind, und seine Schilderung gibt auch keinen Hinweis, ob ein Handelsvertrag tatsachlich zustande kam11. Immerhin lag hier wenigstens der Versuch vor, ein Fernhandelsabkommen zu schlieBen, bei dem von tiirkischer Seite Eisen und Seide angeboten wurden. Zur gleichen Zeit fiihrten die byzantinischen Kaiser auch immer wieder Friedensver- handlungen mit den Awaren. Dabei ist allerdings stets nur von hohen Tributzahlungen in Goldnomismata die Rede. Es ist nicht gerechtfertigt zu vermuten, daB dieses Geld in die Hand der Awaren als gauzes kam, die dafur Waren im Byzantinischen Reich gekauft hatten. Weit eher bleibt es am Hof des Awarenkhagans und wurde allenfalls zu Gegenstanden ver- arbeitet12. Nur in Ausnahmefallen wurden auch fiir die Hofgesellschaft bestimmte Waren eingekauft. Dariiber berichtet eine Stelle bei Menander aus der Zeit um 580: Targitios, der Gesandte des Khagan, kehrte mit Waren, die er gekauft hatte, und dem Goldtribut des byzan- tinischen Kaisers, an den Awarenhof zuriick13. Ein anderer Autor aus derselben Zeit, Theophylaktos Simokates, weiB auch fiber Waren zu berichten, die am Hof des Khagan gefragt waren. Wahrend einer Hungersnot im byzantinischen Heer (im Jahr 597) bietet der Chagan Verpflegung im Tausch gegen Luxusprodukte, namlich indische Gewiirze, an14. Es 6 Priskos, Fragment 8, bei Muller (wie A. 3) S. 84 (linke Spalte). 7 Priskos, Fragment 36, bei Muller (wie A. 3) S. 107. 8 Von diesen Tiirken (Alttiirken, Koktiirken) riihrt der Name des gesamten Stammes her (Moravcsik, Byzantinoturcica. Bd. I, 76-77). 9 Menander Protector, Fragment 18, bei Muller (wie A.3) S. 226. 10 H. Wada, “Serinda. Ein Abschnitt aus der byzantinischen Seidenkultur:” Orient 14 (Tokyo, 1978), 53-69. 11 Menander Protector, Fragment 20, bei Muller (wie A. 3) S. 227 (linke Spalte). M. Lombard, Les mitaux dans I’ancien monde du k* au Xf siecle. (Paris, 1974) ist diese Stelle unbekannt geblieben; auf Karie 20 (S. 169) zeichnet er aber (in anderen Quellen belegte) Eisenminen nordlich des Syr Darya (Jaxartes) ein, die im Gebiet dieses Tiirkvolkes lagen. AuBerdem kam in diese Region auch Eisen aus Zentralasien (Lombard, 171). Die “Eisenarmut” ist vielleicht doch ctwas iibertrieben. 12 W. Pohl, Du Awaren. Ein Steppemolk in Mitteleuropa 567-822 n. Chr. (Miinchen, 1988), 178-185, 204-215. 13 Menander Protector, Fragment 25, bei Miiller (wie A. 3) S. 231 (linke Spalte). 14 Theophylaktos Simokates VII, 13 (ed. C. de Boor, [Leipzig, 1887], 267, 22-268, 2). Erlauterung der Stelle bei P. Schreiner (Ubers.), Theophylaktos Simokates. Geschichte. (Stuttgart, 1985), 193 (mit Anm. auf S. 318-319). 16
ware aber sicher falsch anzunehmen, daB diese Gegenstande auch im alltaglichen Handel eine groBe Rolle gespielt hatten. Die bisher genannten Turkvolker hatten im Rahmen der byzantinischen Politik nur eine voriibergehende Bedeutung. Anders war die Rolle der Bulgaren, die 681 zu fest ansassigen Nachbarn der Byzantiner geworden waren. Die Handelsbeziehungen zum ersten Bulgarischen Reich, das als iiberwiegend turkbulgarischer Staat in diesem Beitrag allein interessiert, sind schon mehrfach Gegenstand von Untersuchungen gewesen* 7 * * * * * * * 15. Aber trotz der konstanten Nahe zum byzantinischen Reich sind konkrete Hinweise selten. Von einem ersten Vertrag mit Handelsklauseln hdren wir aus der Zeit zwischen 715 und 71716. Im Rahmen dieses Frieden- sschlusses erhalt der bulgarische Khan Kleidungsstiicke (€O0f]T€s) und rot gefarbte Lederstucke (kokkivo Йерцата) im Wert bis zu 30 Goldpfund. Auch hier handelt es sich um Luxusgegenstande fiir den bulgarischen Hof, die nicht als Beispiele fiir den gewohnlichen Handel zwischen den beiden Landern herangezogen werden konnen. Allerdings ist in diesem Vertrag auch allgemein von epiropeuopevot, also Handlern, die Rede, welche gegenseitig im Besitz von einer Art Passen sein miissen (der Text spricht von atyfXXta und афрауСйе?), andernfalls die Waren beschlagnahmt werden. Trotz des Schweigens der Quellen scheinen rege und finanziell eintragliche Handelsverbindungen bestanden zu haben. Dies konnen wir aus dem bekannten Bruch der Vereinbarungen auf byzantinischer Seite im Jahr 893 schlieBen, der zu einem richtiggehenden Handelskrieg fuhrte17. Der Bulgarienhandel (oder ein Teil dessen) wurde namlich von Konstantinopel nach Saloniki verlegt und auBerdem zwei Kaufleuten aus dem Thema Hellas iibertragen. Dies hatte vermutlich finanzielle Verschlechterungen fiir die Bulgaren zur Folge, welche das kriegerische Eingreifen des bulgari- schen Zaren auslosten. Doch bleibt der Grund der Verlegung des Handels weiterhin unklar, zumal der Schwerpunkt des bulgarischen Reiches mit der Hauptstadt Preslav doch in Thrakien und im Schwarzmeerraum lag18. Der Geschichtsschreiber Johannes Kameniates hebt die Bedeutung des Handels mit den Bulgaren hervor, ohne einzelne Produkte zu erwah- nen19, und betont dabei besonders, daB die durch die Christianisierung (863) entstandene pax bulgarica den wirtschaftlichen Verbindungen der Stadt besonders zugute gekommen sei20. Da der Bericht des Kameniates die Situation unmittelbar vor dem Araberangriff 904 schildert, 15 J. Ferluga, “Der byzantinischc Handel nach dem Norden im 9. und 10. Jahrhundcrt:” Abhandlungen der Akademie der Wissenschaflen in Gottingen. Philol. - Hist. KI. drittc Folge, 156. (Gottingen, 1987), 616-642, bes. 619-624. 1,1 1 hcophancs, Ghronographia, cd. C. de Boor. Bd. 1. Ixjipzig 1883, 497, 16-26. Die Bedingungen dieses Vertrages, der untcr Kaiser Theodosios III. (715-717) geschlosscn wurde, solltcn 812/13 von Kaiser Michael I. erneuert werden und sind nur an dicser Stelle im Gcschichtswcrk des Theophanes inscricrt (cf. E Dolger, Regesten der Kaiserurkunden des byzantinischen Reiches. Bd. 1. |Munchen, 1924|, Nr. 276). 7 J. Karayannopulos, “Oi Bu^avTivo-BovXyaptKes ovyKpovaets em. Xupeoiv”: Hyzantiaka 11 (1991), 23-46, der die bis 1990 erschicncnc Litcratur zur Thematik analysicrt. In der Folge erschienen noch weitere Abhandlungen: P. Magdalino, “Saint Demetrios and I .co VI.”: Ifyzantinoslairica 51 (1990), 198-201, und N. Oikonomides, “Le Kommcrkion d’Abydos, Thessaloniquc ct le commerce bulgarc au IXе siecle,”: Homrnes et richesses dans Г Empire byzan- bn, Bd. II (VI1IC-XVC siecles), hrsg V Kravari.J. Ixifort, C. Morrisson. (Paris, 1991), 241-260. Magdalino (wie vorausg Anm.) sicht als Grund der Verlagcrung cine “Forderung” des Dcmetrioskultes durch Kaiser I .co VI. Oikonomides vermutet m. E. zurccht, daB der bulg. Schwarzmeerhandel von der MaBnahme nicht betroITen war. loannis Gamimatae de expugnatioiu Thessalonicae, rec. G. Bohlig. (Berlin, 1973), 8, lin. 84-95. Kameniates erwahnt den Reichtum an FluBlischcn, und die Moglichkcit, auf den Fliissen (wohl vor allem dem Vardar) in das I.andesinnere zu kommcn. An spaterer Stelle, aber immer noch in Verbindung mit dem Hinterland (S. 11, 83-85), erwahnt er die Fiille an Mctallen, die nach Thcssalonike gebracht werden. Dies spricht fiir Handel mit den unter bulgarischer Herrschaft slehcndcn Gebietcn der Balkanregion (vgl. dazu C. Jirc/ck, Staat und Gesellschaft im mitlelallerlicken Serbien. Teil II. Wien 1912, 44-46). Zur Interpretation dicser Stelle siehc auch den Kommentar von R. A. Nasledova, zu Иоанн камениата. Взятие Фессалоники, in: Две византийские хроники X века (Moskau, 1959), 220-222. loannis Camenialae (wie vorausg. Anm.) 10, lin. 57-11, lin. 66. Diese Stelle ist gleichzeitig ein bemerkenswertes, aber unbcachtet geblicbcncs Beispicl fur den EinlluB der Christianisierung auf den Handel. 17
waren die MaBnahmen Symeons bis zu diesem Jahr kaum besonders wirksam, vielmehr haben erst die arabische Eroberung und die Feldziige Symeons in den zwei Dezennien danach Thessalonike als wirtschaftlichen Mittelpunkt entscheidend geschwacht21. Ein eigenes Quartier, wie den Russen, war den Bulgaren in Konstantinopel nie zugestanden worden. Im Eparchenbuch sind sie nur beilaufig erwahnt als Handler von Leinenprodukten und H'onig, die im Tausch gegen andere Waren abgegeben werden22. In diesen Gegenstanden diirfte auch der Haupthandel mit den Bulgaren auf unterer und mittlerer Ebene bestanden haben. Im Laufe des 10. Jhd. verliert die turkbulgarische (protobulgarische) Oberschicht zunehmend an Bedeutung und die slavische Bevolkerungsschicht tritt mehr und mehr an ihre Stelle, so daB die Bulgaren nun nicht mehr als Turkvolk bezeichnet werden kdnnen und daher in der Folge in diesem Beitrag auBer Betracht bleiben. Im 10. Jhd. tritt ein anderes Turkvolk, die Petschenegen, in den handelspolitischen Interessenkreis der Byzantiner. Konstantinos Porphyrogennetos erwahnt sie in “de adminis- trando imperio” nur beim Handel mit den Griechen der Krim (Cherson). Sie waren also, wie auch kaum anders zu erwarten, allein im lokalen Handel tatig. Aus der Kombination mehrerer Stellen im Werk des Kaisers ergibt sich ein einigermaBen geschlossenes Bild. Es gibt keinen Handelsvertrag auf staatlicher Basis, sondern nur Einzelvertrage zwischen den jeweiligen petschenegischen und griechischen Kaufleuten23. Die Griechen liefern, wenigstens den Angaben des Kaisers zufolge, Gegenstande, die dem Bereich des Luxus zuzuordnen sind, namlich Goldbrokat, verschiedene Stoffsorten, Pfeffer und in besonderer Weise verarbeitetes Leder (Sep' цата dXt)0ivd TTapOtKa)24. Es ist bemerkenswert, daB Waren dieser Art schon im Handel mit Hunnen, Awaren und Bulgaren genannt waren. Die Gegenleistung der Petschenegen ist weitaus bescheidener: Felle und Wachs. Konstantin bemerkt in diesem Zusammenhang: sie (die Bewohner der Chersones) konnen davon nicht leben und treiben deshalb Handel mit der Romania25. Die Chersones lieferte bekanntlich fur Konstantinopel Weizen, der wiederum fur die nomadisierenden Petschenegen unbedeutend war. Mit Wachs und Fellen waren die chersonitis- chen Griechen ihrerseits Zwischenhandler nach Konstantinopel. Das Wachs besaBen die Petschenegen sicherlich aus dem Handel mit den Slaven im waldreichen Norden26. Konstantinos Porphyrogennetos bemerkt an anderer Stelle ausdriicklich, daB die Petschenegen an die Russen (' Pws) Rinder, Pferde und Schafe verkauften27. Mit dem 11. Jhd. und der Okkupierung des Bulgarischen Staates waren die Petschenegen und die ihnen nahe stehenden Kumanen nun unmittelbare Nachbarn der Byzantiner, die hau- fig die Donau iiberschritten und zu gefahrlichen Feinden wurden. Sie waren aber auch als Soldner im Heer begehrt und deshalb ist in den Quellen nun ausschlieBlich von ihrer kriegerischen, nicht kommerziellen Rolle die Rede. An der bekannten Stelle im Timarion28 uber denjahrmarkt von Thessalonike im 12. Jhd. anlaBlich des Demetrios-Festes fehlen unter den vielen erwahnten Volkern, die Handel treiben, ganzlich die Tiirken. Auf die Existenz 21 Vgl. Oikonomidcs (wie Anm. 17) 247-248. 22 Das Eparchenbuch Lems des Weisen. Einfiihrung, Edition, Ubersetzung und Indices von J. Koder. (Wien, 1991), cap. 9,6 (S. 108, 439-440). 2! Constantine Porphyrogenitus De administrando imperio, hrsg. G. Moravcsik. (Washington, 1967), cap. 6: KaOios av ёкаато? XepaovtTris ёкаатои Пат£и’акгтт|1' treiar] аицфыиши r) netoOr). 24 Ibid. 25 Ibid., cap. 53, lin. 530-532. 2,1 Ch. Warnke, “Der Handel mit Wachs zwischen Ost-und Westeuropa im friihen und hohen Mittelalter,”: Abhandlungen der Akademie der IVissenschaften in Gottingen. Phil. - Hist. Klassc. Dritte Folge. 156 (1987), 545-569. 27 Ibid. cap. 2, lin. 6-8. Knappe zusammenfassende Darstellung zum petschenegischen Handel und weitere Literatur bei Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г.Г. Литаврина и А.П. Ново- сельцева. (Moskau 1989), 283-284. 2il Pscudo-Luciano, Timarione, а сига di R. Romano. (Neapel, 1974), 53 lin. 114-123. 18
kumanischer Kaufleute in Cherson weist dagegen Anna Kommene im Zusammenhang mit dem Thronpratendenten Diogenes hin29 30. Sie fehlten aber im 12. Jhd auch nicht in Konstan- tinopel. Dies zeigt eine Stelle im Epilog der Theogonie des Johannes Tzetzes, der sich ob sein- er Sprachkenntnisse briistet und jene Volker aufzahlt, die er in Konstantinopel zu begriiBen in der Lage ist. Neben Italienern, Alanen, Arabern, Russen, Juden und Seldschuken werden auch die Kumanen aufgefuhrt, die er nach klassischer Tradition als Skythen bezeichnet: Kai 2KU0r|V асита^орсио? оитсо ттроста-уорейы- каХт] fjpepa crou, avGevTpia рои, каХт] npepa aou, auGevTa pov. стаХараХек аХтр - стаХараХёк аХтоОуетт. Der gelehrte Autor schrieb dariiber zwischen die Zeilen: Kopauop — Kumanisch311. Sofern sie nicht als Zwischenhandler tatig waren, verkauften sie sicher die mit Viehzucht, ihrer Haupttatigkeit, in Verbindung ste- henden Produkte31. Wenn an dieser Stelle die Seldschuken unerwahnt bleiben, so hat dies verschiedene Griinde. Im Gegensatz zu den bisher behandelten Turkvolkern sind sie auf byzantinischem Kerngebiet sellhaft geworden und haben, wenngleich unter muslimischen Recht, byzantinische Handelsfor- men und - traditionen weitergefuhrt. Sicherlich lag darin einer der Griinde, weswegen die Byzantiner auf friedliche Verbindungen so groBen Wert legten und die Kreuzfahrer gerade diese Kontakte erheblich stbrten. Auf der anderen Seite bedurften, trotz Vbrarbeiten von Claude Cahen, gerade die wirtschaftlichen Beziehungen zwischen Byzanz und den Seldschuken, noch weiterer Untersuchungen, die in ihrer Komplexitat Gegenstand eines gesonderten Beitrages sein muBten32. Mit Beginn des 13. Jhd. andern sich die Verhaltnisse grundlegend. Das Seldschukenreich zer- fallt, und es treten verschiedene Turkemirate an seine Stelle, wahrend im Norden politisch und wirtschaftlich die Tataren die Ftihrung iibernommen ,haben. Doch kommen mit diesen die Byzantiner nicht mehr in unmittelbare Verbindung, sondern nur mittels der Seemachte Venedig und Genua. Dieser Bereich braucht daher in unserem Zusammenhang nicht behandelt zu wer- den. Die tiirkischen Emirate in Kleinasien standen mit westlichen Nationen und Trapezunt in wirtschaftlichem Kontakt33. Eine Sonderrolle kommt wegen ihrer politischen Beziehungen mit Byzanz seit der 2. H. des 13. Jhd. den Mamluken in Agypten zu, doch sind auch hier konkrete Hinweise auf die Handelskontakte bis jetzt kaum herausgearbeitet worden34. Daneben aber bleibt ohne Zweifel ein Handel auf lokaler Ebene mit Byzanz. Er findet in den offiziellen (oder besser: offendichen) 29 Comncnc, Alexiade X, 2,3, cd. B. Lcib. Bd. 2, (Paris, 1967). 30 H. Hunger, “Zum Epilog der Theogonie des Johannes Tselzcs.” fi^46. (1953), S. 46, v. 302-307, bcs. 304. 31 Zur Bcdcutung der Weidewirtschaft bei den Kumanen siche P. Diaconu, Les Coumans au Bas - Danube aux Xf el XIf sti- fle. (Bukarcst, 1978), 12-13. 12 Cl. Cahen, Pre-OtDman Turkey. (London, 1968), 155-173 (Economic Life, mit Erganzung 444-445). Es linden sich hier Hinweise auf Produkte und Waren, aber nicht auf den eigentlichen Handelsaustausch. Sp. Vryonis, The Decline of Medieval Hellenism in Asia Xlinor. (Berkeley, 1971) laBt Fragcn der wirtschaftlichen Kontakte ganzlich beiseite. Einige Hinweise auf Handelsbeziehungen im Nikanischen Reich (Getreideexport zu den Seldschuken) bei M. Angold, A 33 ^zan^ne Government in Exile. Government and Society under the Laskarids of Xicea (1204-1261). (Oxford, 1975), 103. Ein Einzelbeispiel, wie Turkemirate unter (weitgehender) Auslassung von Byzanz, mit Venedig Handel treiben, zeigen die Vertrage des Menteje und Aydin; vgl. E. A. Zachariadou, Trade and Crusade. Venetian Crete and the Emirates of Menleshe and Aydin (1300-1415). (Venedig, 1983). Zu Trapezunt siehe S. P. Karpov, L’impero di Trebisonda, Venezia, Genova e Roma 1204-1461. Rapporti polittii, diplomattii e commercial!. (Rom, 1986), 29-69, bes. 29-40; vgl. auch B. Spuler, Die Goldene Horde. Die Mongolen in Ruf land 1223-1502. (Leipzig, 1943), 399-400. Weitere, vorwiegend bibliographische Hinweise bet P. M. Strassle, Der Internationale Schwargmeerhandel und Konstantinopel 1261-1484 im Spiegel der sowjetischen Forschung. (Bern, 1990), 51-55. К Dolgcr, “Der Vertrag des Sultans Qalaun von Agypten mit dem Kaiser Michael VIII. Palaiologos (1281):” Serta Monacensia. (Leiden, 1952), 60-79; P. Schreiner, “Byzanz und die Mamluken in der 2. Halfte des 15. Jahrhunderts,”: Der Islam 56 (1979), 296-304; Ders, “Byzantinische Orientreisende im 14. Jahrhundert”: feitschnft der deutschen Morgenlandischen Gesellschaft. Suppl. VI. (Wiesbaden, 1985), 141-149, Allg. s. S. Y. Labib, Handelsgeschichte Agyptens im Spatmittelalter (1171-1571). (Wiesbaden, 1965). 19
Quellen keinen nennenswerten Niederschlag, vielleicht auch nur, weil uns Vertrage zwischen Emiraten (vorab naturlich mit den Osmanen) im vollem Wortlaut nicht erhalten sind. Auch in privaten Aufzeichnungen wirtschaftlicher Natur ist (von Ausnahmen abgesehen) erstaunlich wenig von Kontakten mit Tiirken zu erkennen, selbst in einer Zeit, zu der sie schon groBe Teile Thrakiens und Mazedoniens in Besitz hatten35. Eine dieser Ausnahmen soil an dieser Stelle naher behandelt werden, da sie exemplarisch fiir den Lokalhandel in Grenzgebieten zu sein scheint36. Ein GroBkaufmann aus der Zeit urn 1360, von dem zu vermuten ist, daB er im pon- tischen Herakleia ansassig war, verkaufte an 10 Personen, die musulmanische Namen tragen, Waren. Es handelt sich jeweils um Seife, eine oder mehrere Kisten. Da in dieser Zeit das Hinterland von Pontherakleia zum tiirkischen Emirat der Isfendiyaroglu gehorte, gaben die Kleinhandler ihre Waren auch dorthin weiter, sofern wir nicht annehmen wollen, daB tiirkischen Handler bereits einen festen Platz in der griechischen Stadt selbst hatten. Es ist aber nicht unwichtig zu vermerken, daB diese tiirkischen Handler zu den Stammkunden gehorten, da man ihnen Kredit gewahrte, der auf einer Schuldenliste auftaucht, welche unsere einzige Quelle fiir diese Vorgange ist. Es ist vielleicht mehr als gewagt, auf Grund generell recht fragmentarischer Kenntnisse und so weniger Beispiele zusammenfassende SchluBfolgerungen zu ziehen. Wenn die wenigen hier vor- getragenen Ergebnisse als einigermaBen reprasentativ angesehen werden konnen, so laBt sich sagen, daB den Turkvolkern keine bedeutende Rolle im byzantinischen Handel zukam. Alienfalls hat die in den jeweiligen Grenzregionen lebende Bevolkerung vom Austausch profitiert. In der Gesamthandelsbilanz spielen die Turkvolker eine wenig bedeutende Rolle. Dies mag sich auch darin zeigen, daB aus den Turksprachen (bis zum Vordringen des Osmanischen nach dem Fall Konstantinopels) kein einziger Ausdruck aus dem Bereich des Handels oder die Bezeichnung fiir ein Produkt in griechischen Quellen tiberiiefert is.37. Es bedeutet nicht, daB die Turksprachen dafiir keinen Wortschatz besessen haben, wie die Beispiele im Codex Cumanicus zeigen38. Ein wesentlicher Grund fiir die geringe Bedeutung liegt sicher in der nomadischen oder halbno- madischen Lebensweise der meisten Turkvolker, die sich mit den geregelten Handelsnormen der Byzantiner schwer in Einklang bringen lieB. Das Beispiel der Bulgaren, der Seldschuken und der Turkemirate im 14. Jhd. zeigt, daB mit der Staatenbildung auch die Handelsbedeutung wachst. Im 14. und 15. Jhd. war allerdings Byzanz weitgehend kein interessanter Partner mehr, und die Emirate, voran die Osmanen, standen eher mit westlichen Staaten in Verbindung. Doch selbst fiir diesen Bereich fehlen vielfach noch weiterreichende allgemeine Untersuchungen, die, im Gegensatz zu Byzanz, dank der Archivbestande in Genua und Venedig eher moglich sind39. Aber auch ftir Byzanz kann eine geduldige Durchsicht der Quellen sicher noch viele erganzende und korrigierende Resultate erbringen. 35 “Das Notizbuch eines Beamten der Metropolis in Thessalonike aus dem Anfang des XV Jahrhunderts/’.ediert und erlautert von S. Kugeas,: B<^23 (1914-1919), 143-163 kennt nur einen einzigen Hinweis auf einen Tiirken (beim Kauf einer Sklavin). Auch tiirkische Wahrungen und MaBe linden kaum Eingang in das byzantinische System, vgl. P. Schreiner, Texte zur spdlbyzantimschen Fisumz- und Wirtsdiaftsgesdticktc in Handschriflen da Bibliotheca Vatuann. (Citta del Vaticano, 1991), 351, 428-429. 36 P. Schreiner, Texte, 417-418. 37 Diese Feststellung ist naturlich mit aller Vorsicht aufzunehmen. Byzantinische Quellen tendieren generell danach, Ausdriicke genuin griechisch wiederzugeben; wie Kaufleute untereinander sprachen, bleibt uns unbekannt und die Beispiele der lingua franca aus postbyzantinischer Zeit konnen nicht ohne Bedenken zuriickprojeziert werden. In ver- schiedenen Fallen ist auch die genaue Provenienz sprachwissenschaftlich umstritten: so halt etwa Moravcsik, Byzmtinoturcica (wie A. 1) Bd. 2, 89 PepTCiiaov (Fischart) fur ein bulgarisches Wort, wahrend es Georgacas (Ichthyological Terms for the Sturgeon......[Athen, 1978], S. 125) mit ostslav. “beluga” in Verbindung bringt, und auch das vielbehandelte xaPtapiv ist nach dem selben Autor (S. 189-237) nicht tiirkischer Provenienz. 38 D. Driill, Da Codex Cumanicus. Entslehung und Bedeutung. (Stuttgart, 1980). 39 Vgl. jedoch E. Ashlar, Levant in the Later Middle Ages. (Princeton, 1983).
Византийский временник, т. 55 Ю.Я. ВИН ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ СЕЛЬСКОЙ ОБЩИНЫ В ПОЗДНЕЙ ВИЗАНТИИ (XIII — XV вв.) Воззрения ученых на природу сельской общины столь же многообразны, сколь неодинаковы известные нам ее формы. Это утверждение прежде всего относится к средневековой сельской общине. Ее изучение на современном этапе развития исторической науки* 1 позволяет видеть в сельской общине организацию жителей деревни, объединяющую их на основе родства, свойства и соседства для регули- рования социально-экономических (включая производственные и податные связи), культурно-бытовых и идейно-духовных отношений своих членов бла- годаря формированию психологической общности между ними. Именно такую фабулу, по нашему мнению, должен принимать вопрос и о сельской общине в Византии. Следует, однако, подчеркнуть, что наибольшие трудности вызывает изучение сельской общины поздневизантийского периода, представляющее в прямом смысле слова сложную и спорную проблему. Успешность ее дальнейшего исследования во многом зависит от ответа на ключевой вопрос аграрного строя поздней Византии — о социальной структуре ее сельского населения. Этот вопрос сам по себе рассматривается автором лишь в той мере, которая позволяет раскрыть существо поставленной в названии статьи задачи изучения социальной структуры поздневизантийской сельской общины. Большинство византинистов — отечест- венных и зарубежных — видели социальный базис сельской общины в свободном крестьянстве2. Поиски принципиального решения этого вопроса вылились в дискуссию о сохранении свободного крестьянства в поздней Византии3. В первую очередь, внимание исследователей было обращено к крестьянству. Но сельское население поздневизантийской деревни включало различные социальные группы. Несомненно, основная масса крестьянства поздней Византии находилась в парической зависимости4. Как показала К В. Хвостова, природа парикии по мере © Ю.Я. Вин, 1998 1 См.: Вин Ю.Я. Концепция средневековой сельской общины в отечественной историографии середины 60 — 80-х годов: (Постановка проблемы) // Основные тенденции исторического процесса под воздействием научно-технической революции. М., 1992. С. 64—90. Идея свободной сельской общины, сохранившейся в Византии вплоть до XIII—XIV вв. и позднее, провозглашена Ф.И. Успенским и поддержана его учениками и последователями. См.: Вия Ю.Я. Развитие теории византийской общины в трудах русских ученых: (70-е годы — конец XIX в.) // Проблемы социальной истории и культуры средних веков. Л., 1986 С. 97—116; Он же. Развитие теории византийской общины в трудах русских византинистов: (Первые десятилетия XX в.) // Социальные Движения и развитие общественной мысли. М., 1981. С. 168—188. К аналогичным выводам пришли Ж. Руйар, ДА. Закитинос и П. Харанис. См.: Он же. Поздневизантийская сельская община в освещении современной западной историографии // Критика концепций современной буржуазной историогра- 3 фии. Д„ 1987. С. 195—196. См.: Karayannopulos J. Ein Ptoblem der spatbyzantinischen Agrargeschichte // JOB.1981. Bd. 30. S. 207. Основ- ную библиографию см: Weiss G. Formen von Unfreiheit in Byzanz im 14. Jahrhundert II Actes du XIVе Congrfes 4 international des Etudes byzantines. Bucurejti, 1975. Vol. II. S. 292 u.a. Ostrogorskij G. Pour 1’histoire de la ftodalitd byzantine. Bruxelles, 1954. P. 180; Angelov D. Zur Frage des Feudalismus auf dem Balkan im Х1П. bis zum XIV. Jahrhundert // Etudes Historiques. Sofia, 1960. N 1. P. 114—115. 04
возрастания социально-экономической аренды обновлялась3 * 5. В XIII—XV вв. сущность парикии оказалась уже неадекватной характеру зависимости преды- дущих столетий. В этот период понятие "парик" охватывало различные виды зави- симости и прилагалось к абсолютному большинству рядовых обитателей села6. Ведущая тенденция социального развития поздневизантийской деревни состоя- ла в нивелировке социально-экономического положения и укреплении зависи- мости крестьянства7. В то же самое время в поздневизантийской деревне происходило форми- рование прослойки земельных собственников, занимавших промежуточное положение между основной массой крестьян и мелкофеодальными вотчин- никами. Формирование этой прослойки являлось двусторонним процессом: с одной стороны, некоторой незначительной части крестьян удавалось сохранить и даже усилить свои экономические позиции, с другой — наблюда- ется распыление владений мелких вотчинников и их последующее окресть- янивание8. Сходство имущественного благосостояния и идентичных приемов хозяйствования зажиточных крестьян и мелких вотчинников скрывало принадлежность к названной прослойке. Скажем, ее представители могли подразумеваться под понятием "гоникарии". Но оно само по себе обозначало наследственных владельцев земли и прилагалось к различным группам жителей византийского села9. Помимо высоких экономических показателей, членам выявляемой прослойки присуща уплата налогов непосредственно государству и свобода передвижения, использование в хозяйствах труда обедневших односельчан, а также сословных атрибутов, например, обращения "кир", при отсутствии сословных привилегий10. Во многих провинциях поздней Византии зажиточных обитателей деревни с давних пор называли "лучшими" и "икодеспотами" — "домоправителями"11. Они образовывали прослойку крестьян, примыкавших по своему статусу к мелким феодальным землевладельцам. Однако от них представителей этой группы отли- 3 Хвостова К.В. Количественный подход в средневековой социально-экономической истории. М., 1980. С. 101, 128—129, 188—192; Она же. Социально-экономические процессы в Византии и их понимание византийцами-современниками (XIV—XV вв ). М., 1992. С. 56, 62 и др. 6 См.: Weiss G. Formen... S. 292 u.a.; Ahrweiler H. L’Histoire et la Geographic de la Region de Smyme entre les deux occupations tucques (1081—1317) // TM. 1965.Vol. I. P. 40; Angold M. A Byzantine Government in Exile. L., 1975. P. 133—134; Werner E. Geburt einer Grossmacht — Die Osmanen (300—1481). B., 1978. S. 55; Laiou- Thomadakis A.E. Peasant Society in the late Byzantine Empire. Princenton, 1977. P. 245; Karayannopulos J. Em Problem... S. 235—236; Ducellier A. Les Byzantins. P., 1988. P. 163—164; Idem et al. Byzance et le Monde Orthodoxe. P„ 1986. P. 352—353. Основную библиографию см.: Сметанин В.А. О статусе некоторых кате- горий париков в поздей Византии // ВВ. 1972. Т. 33. С. 7—8, примеч.1. 7 Ср.: Сметанин В.А. Византийское законодательство (по Арменопулу) и отражение его в актах // УЗ Пермского ун-та. Свердловск, 1966. Вып. 143. С. 102; Хвостова К.В. Миграционные процессы в среде поздневизантийских крестьян // ВВ. 1987. Т. 48. С. 21—22; Она же. Социально-экономические процессы... С. 64—65; Matschke К.-Р. Fortschritt und Reaktion in Byzanz im 14. Jahrhundert. B., 1971. S. 241, 255; Ducellier A. Les Byzantins... P. 164. 8 См.: Сметанин В.А. Категории свободного крестьянства в поздней Византии // ВО.М., 1971.С. 84—85. 9 Среди точек зрения на природу "гоникариев” выделяется мнение П. Хараниса. См.: Charanis Р. The Monastic Properties and the State in the Byzantine Empire // DOP. 1948. Vol. 4. P. 90; Idem. On the Social Structure and Economic Organization of the Byzantine Empire in the Thirteenth Century and Later// BS. 1951. XII. P. 121,142. 10 В отечественной медиевистике основные принципы исследования описанной прослойки разра- ботал А.И. Неусыхин. См.: Неусыхин А.И. Возникновение зависимого крестьянства в Западной Европе VI—VIII веков М , 1956 С. 21—22, 66—67, 392; Он же. Судьбы свободного крестьянства в Германии в VIII—XII ВВ. М., 1964. С. 34—37. 11 ММ. IV. 128—129, 147; VI. 153, 187; Zogr. N VII. 50. 22
чало социальное положение и происхождение12. "Лучшие" и "домоправители" играли заметную роль в жизни села, органах его самоуправления13. Важным фактором расслоения жителей поздневизантийской деревни служила принадлежность к духовенству14. Его статус способствовал усилению общественных позиций отдельных обитателей села15. В большинстве своем происходившие из крестьян лица духовного звания оставались в пари- ческой зависимости16. Вместе с тем, благодаря своему званию и образователь- ному цензу они приобретали авторитет среди односельчан17. Среди сельских приходских священников можно найти нотария, на них возлагались админист- ративные полномочия, скажем — сакеллария или экзарха хориона18. Многочисленную группу жителей поздневизантийского села составляли воины-стратиоты. Они не образовывали однородного слоя. Обширный разряд стратиотов формировали прониары19. Костяк сословия военных состоял из средних и мелких землевладельцев. По занимаемому общественному положению они приближались к низшим слоям господствующего класса20. Незащищенность их владений иммунитетом ослабляла их социальные позиции. Выходцы из этой группы легко лишались своих привилегий, что благоприят- ствовало стиранию граней между ними и остальной массой мелких землевла- дельцев21. 12Ср.: Charanis Р. On the Social Structure... P. 122—123; Ostrogorsky G. La commune rurale й Byzance// Byz. 1962. Vol. 32, fasc I. P. 161—162; Ahrweiler H. L’Histoire... P. 40; Oikonomides N. Contribution al’etude de la pronoia au XIIIе siecle: une formule d’attribution de pariques a un pronoiaire // REB. 1964. Vol. 22. P. 166—167; Мутафчиев П. Войнишки земи и войници в Византия през XIII—XIV вв. // Списание БАН. София, 1923. Кн. XXVII, № 15. С. 523. 13 См.: Вин Ю.Я. Эволюция органов самоуправления сельской общины и формирование вотчинной администрации в поздней Византии // ВВ. 1982. Т.43. С. 204—207, 208—210. 14 О сельских священнослужителях см.: Фер/анчиБ Б. Оглед о парохи1ском свештенству у no3Hoj Византии // ЗРВИ. 1983. Т. 22. С. 59—117. Многие крестьяне являлись членами приходского прич- та — дьяконами, анагностами, девтерами и другими. Например, см.: Lavra II. N 104. 133; N 109. 348; Хёг. N 18. В-5, 15; ММ. IV. 138, 196; V. 66, 67; VI. 228; Esph. N 14. 23—24; Iber. А. 303; К. 40; V. 29—30; Chil. N 19. 85—86; A then. В2. 23, 343. 15 Так, зять иеромонаха Модена, священник Михаил Воркин сумел освободиться от уз парикии. См.. Chil. N 14, N 15. Подробнее см.: Laiou Thomakidis А.Е. Peasant Society... Р. 150; PLP/Erst.von E.Trap u.a. Wien, 1977. Bd. 2. N 2994. 16 См : Успенский Ф.И. Социальная эволюция и феодализация Византии // Анналы. Пг., 1922. Т. 2. С. 100; Ангелов Д За зависимого население в Македония през XIV в. // ИП. София, 1957.Т. XIII, № 1. С. 39—40; Фер}анчиЬ Б. Оглед... С. 87 и дал.; 105. 17 Священники и монахи нередко являлись составителями актов. См.; BA. N 33, 38, 79, 81 sqq.; ММ. IV. 166; VI. 149—150, 196 sqq.; Zogr. N XIX. 22—23, 59; Lavra II. N 87. 24; Hiera. N 13. 19—10. В компетенции сельских иереев и старцев находилось также решение вопросов об обителях, построенных жителями сел. См.: Pant. N. 6. 3—12. 18 Esph. N 8.44; Iber.V. 29—30 (См.: Ibid. S. 19); Chom. N 94. 409—410. 19 Ostrogorskij G. Pour Г histoiure... P. 93 sqq. ’Ahrweiler (Glykatzi) H. La politique agraire des empereurs de Nicee // Byz. 1959. Vol. 28, fasc. 1. P. 58—59; Eadem. L Experience niceenne/7 DOP. 1975. Vol. 21. P. 32; Максимович Л. Прони)ари у Трапезундском царству // Споменица Г. Острогорског. Београд, 1974. Т.1. С. 397—398; Angold М. A Byzantine Government... Р. 125— 1-6; Bryer A. The Estates of the Empire of Trebizond // АП. 1979. T. 35. P. 421; Laiou-Thomadakis A.E. Peasant Society... P. 11, 142—143. CP: Ангелов Д. Принос към поземлените отношения във Византия през XIII век // Годишник на Софийския университет. Филос.-ист. фак-т. София, 1952. Т. 47, кн. 2. С. 62; Тивчев П. За войнишкото население във Византия през XII в. // Изследования в чест на Марин С. Дринов. София, 1960. с 572—576; Мутафчиев П. Пронията в Византия и отношението към военната служба // Известия на исторического дружество в София. София, 1924. Кн. 6. С. 4—5. 23
В поздневизантийскую эпоху, как и в предшествующие столетия, к сторожевой и воинской службе привлекались также рядовые крестьяне22. Так, в середине XIV в. власти рекрутировали париков хориона Завладий, зачислив их в ряды стратио- тов23. Как правило, социальный статус подобных париков-стратиотов оставался неизменным24. Но, возможно, выполнению воинских обязанностей сопутствовали некоторые перемены реального общественного положения25. Предполагается, что радикальные изменения статуса рядовых обитателей села в поздневизантийском обществе были маловероятны. Их сдерживало ясно выраженное ограничение социальной динамики26. Тем не менее, от столетия к столетию, социально-экономический облик села усложнялся. Глубокая поляризация его жителей воплотилась в сохранившихся актах. Они проти- вопоставляют "меньшим" и "малым" "больших"27. Упоминание последних, без сомнения, относится к зажиточным крестьянам, мелким вотчинникам, влия- тельным священнослужителям, "лучшим" и икодеспотам, равно и мелким стра- тиотам. Социально-экономические процессы затрагивали положение членов каждой крестьянской семьи, внося изменения в статус отдельных ее членов. Например, члены семьи Гунаропулов на протяжении нескольких десятилетий с конца XII в. шаг за шагом теряли свою свободу и оказались под ярмом парикии28. Даже в семействах стратиотов, таких как Планиты, некоторые сородичи опуска- лись до состояния паричской зависимости29. Иначе говоря, каждый житель села обладал собственным социальным статусом. А совокупность обитателей каждого села представляла собой по социальному составу сложное образо- вание с присущими его членам состояниями зависимости, полузависимости и полусвободы и свободы30. В то же самое время население деревни не являлось простым конгломератом, механически объединявшим жителей села по месту расположения их жилищ и земельных владений. Значительную часть односельчан связывали родство и свойство, различного рода производственные отношения и проистекавшие из них отношения зависимости, круговая порука с податными обязательствами перед государством и господином, подчинение государственным и вотчинным органам управления, принадлежность к местному приходу. Словом большинство жителей села — в первую очередь, крестьяне различных категорий и мелкие земельные 22 См.: Oikonomides N. A propos des armdes des premiers Paldoloques et des compagnies de soldats H TM. 1981. Vol. 8. P. 356—357, 364; Ferjancic B. Quelques significations du mot stratiote dans les chartes de Basse Byzance // ЗРВИ. 1982. T. 21. C. 95—102. 23 Грчке пов. № 21. 5—7, 18—24, 34—39. 24 См.: Zogr. N XVI. 20—25, 35—41; Lavra II. N 109. 157—158. Паричский статус стратиота допускался зако- нодательством рассматриваемого времени. См.: Армен. 1. 16—9. 25 См.: Острсгорский Г. Византийские писцовые книги И BS. 1948. Vol. IX. N 2. С. 287—292; Idem. Pour 1’his- toire...P. 112—122; Sevcenko I. On the Preface to a Praktikon by Alyates // JOB. 1968. Bd. 17. P. 65—67. 26 Сметанин В. А. О тенденциях идеологической и социальной динамики поздневизантийского общест- ва в период перманентной войны И АДСВ. Свердловск, 1975. Вып 11. С. 104—105. 27 Ср.: Lavra 1. N. 14.10; ММ. V. 280; VI. 47, 189; Chil. N 128. 20—21, 44-^45; Awpavirric. £. 198.11. 28 ММ. IV. 13, 191 sqq. См.: PLP. Bd. 2. N 4383—4386; Guillou A. Economia е Societa И La civiltA bizantina dal XII al XV secolo. Roma, 1982. P. 459—461; Сметанин В.А. Поздневизантийские проскафимены // Аграрная история эпохи феодализма. Ижевск, 1982. С. 11; Zuckerman С. The Dishonest Soldier Constantin Planites and Neighbours // Byz. 1986. Vol. 56. P. 324—325. 29 См.: ММ. IV. 70, 71. Cp.: Ibid. 66—69, 73, 79—80, 89. Также см.; Charanis P. On the Social Structure... P. 124—125; Ostrogorskij G. Pour Г histoire...P. 80; Zuckerman C. The Dishonest Soldier...P. 314—319. 30 Ср.: Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. С. 185 и др.; Bryer A. The Estates... Р. 414; Idem. Rural Society...?. 154. 24
собственники вплоть до мелкофеодальных вотчинников, скрепленное с ними тесными узами белое и черное духовенство, равно и лишенные привилегий стратиоты — потенциально составляли единое целое — сельскую общину. Примерами могут служить сельские общины морейских хорионов Кипула и Полемита. Их состав известен благодаря настенным надписям возведенных в второй половине XIII в. по инициативе и на средства местных жителей церквей Св. Бессеребренников и Св. Михаила31. Односельчане формировали приходы. Во главе прихожан хориона Кипула находилось сельское духовенство, включая иерея Иораса и его сына — анагноста и номика Илью. Согласно перечню пожерт- вователей с их супругами и детьми, община Кипула насчитывала до 27 человек32. Аналогичная картина предстает и в хорионе Полемита. Число членов его общины превышало 30 человек. Наряду с приходом односельчан объединяли производ- ственные и родственные отношения. О них косвенно свидетельствуют неод- нократное совпадение родовых имен, прямые указания и упоминания о "брат- ских" имуществах — земельных наделах и маслинах, пожертвованных церкви33. Таким образом, социальная неоднородность сельского населения в поздней Византии очевидна. Основной фигурой поздневизантийского села был парик. Парикия охватывала различные по своему содежанию виды подчинения государству и феодалу. Судьбы сельских жителей подтверждают возможность изменения ими своего социального статуса. Важное значение, с точки зрения оценки социальной структуры населения, имело образование прослойки зажи- точных крестьян и мелких собственников, занимавших по своему положению место между рядовыми жителями села и феодальными землевладельцами. Эта прослойка формировалась из так называемых "икодеспотов" и "лучших", низовых рядов сельского духовенства, мелких вотчинников и стратиотов. Представителей характеризуемой прослойки отличало отсутствие сословных привилегий и двойственность общественного положения, что благоприятствовало сращиванию выходцев из указанных групп населения с остальной массой обитателей села. Их объединяли родство и свойство, соседские связи — производственные отношения, податные обязанности, местожительство и приход. Сложившаяся в поздневизантийской деревне система общественных отношений, несмотря на существенные различия социальных позиций односельчан, предопределяла вза- имосвязанность большинства из них. Все выше названное позволяет утверж- дать — община, постольку, поскольку признается сохранение этой организации сельских жителей в поздневизантийский период, обладала сложной социальной структурой. См.: Freissel-Philippidis-Braat. Inventaires. N 55. 2—12; N 57. 3—10, 13—25; Kalopissi-Verti S. Dedicatory 32 Ascriptions and Donor Portraits in Thirteenth Century - Churches of Greece. Wien, 1992. P. 35—36 etc., N 19, N 21a. Число донаторов (без членов их семей) — 11 человек. См.: Kalopissi-Verti S. Dedicatory... Р. 69. Ср.: Ibid. Р. 73 — 74.
Византийский временник, т. 55 L. Mavrommatis NOTE SUR LA VIE RURALE DANS LES BALKANS A LA FIN DU MOYEN-AGE Pour parler de la vie rurale dans les Balkans periode qui nous preoccupe ici, sur le mode et le train de vie des gens, il serait indispensable que 1’on jete un regard sur ce qui se passe dans les villes. C’est bien dans ces centres urbains ou ont lieu les grands evenements et d’ ou prennent le chemin de la campagne les nouvelles, 1’ information. Il est, pour autant, necessaire de soumettre, d’ emblee, une question clef: parler de la vie sociale, signifie parler, crois-je, des limites de la tolerance ou des limites de Г interdiction-repres- sion. Toute societe a son code concernant le comportement des hommes qu’ elle a elle-meme forge ayant comme fin de maintenir 1’ ordre, a savoir 1’ equilibre social entre dominants et dom- ines et la cohesion de 1’ ensemble aussi bien dans le reel que dans Г imaginaire. Dans les grands centres urbains (p. e. Constantinople, Thessalonique, Raguse) les habitants se croisent quotidiennement avec des commenjants, des marins, des soldats, des voyageurs et des vagabonds. Premier lieu de rencontre et de promiscuite le marche, les auberges, les boutiques. Les autorites tolerent plus ou moins ces activites: des biens et des sommes d’ argent changent des mains et les preposes aux finances trouvent leur compte. L’ Eglise, le mecanisme par excellence de 1’ Etat, regarde ailleurs pudiquement. Les nobles - la famille imperiale comprise - participent plus ou moins dans cette vie. Dans les places et dans les rues des saltibanques, des prestidigita- teurs, des jongleurs exhibent leurs talents. La haute noblesse n’ hesite pas de chercher profit et divertissement dans les quartiers frequentes par les occidentaux* 1. Il en va autrement pour les petits bourgs, pour les communautes rurales et surtout pour celles qui se trouvent sur le haut-pays. Portons notre attention sur ces derniers, tel est le contraste de cette periode. Cette modeste contribution aspire a toucher quelques aspects d’ ordre economique, social et politique concernant la Montagne dans les Balkans a la fin du Moyen Age. Nous nous limiterons a 1’ information contenue dans les sources ecrites, pour la plupart hellenophones. Il nous semble opportun de presenter d’ ernblee quelques observations ayant trait au materiel dont nous dis- posons. Les ecrivains du Moyen Age absorbes dans la tache d’ enregistrer faits et gestes n’ ont porte qu’ occasionnellement leur attention a la montagne et ceci surtout dans le but de raconter des faits de guerre. Les actes de la pratique, je songe en particulier aux archives du Mont-Athos, sources theoriquement ideales pour la vie materielle et pour Г organisation sociale, repondent a la finalite qu’ ils servent (fiscalite, transactions, ordres du pouvoir seculier et ecclesiastique etc.) et non pas a notre curiosite scientifique. En outre, le nombre des documents etant limite, sans regularity dans le temps et dans 1’ espace et concernant les bas pays, donnent avec avarice des bribes de renseignements pour tout ce qui est de la montagne. Cette derniere constatation con- stitue du coup une premiere information: 1’ interet economique etait surtout attire par la plaine © L. Mavrommatis, 1998 1 Cl*, a Litre indicaLil* 'H Kaify}ifpiyq Zojrj uro BvCaimo. Kai crnV' eXArjintrnfa) Kai ращеикт] ттара&хтт]. (Alhenes, 1989). Pour une approche globalc du sujel v. P Dubuis, “Ials hommes et le milieu montagnard dans Г hisloire europdenne.” Ninth International faonomic History Congress, (Bern, 1986), p. 3-19. 26
avec son sol fertile et ses centres urbains lies inextricablement entre eux quant a la production, le transport et la consommation des biens. Le profile socio-economique des pays balkaniques de cette periode se caracterise par une for- mation feodale particuliere pour chaque pays avec ses traits originaux qui la differencient des feo- dalites de la Chretiente occidentale. Le debat sur la feodalite dans les Balkans, a commencer par celle de Г Etat byzantin, est loin d’ etre clos* 1 2. Mais, pour ce qui est de notre sujet, nous pouvons retenir deux elements fondamentaux. a) Les moyens de production se concentrent dans les mains de la noblesse terrienne. b) Les liens de dependance d’ homme a homme se cristallisent a la relation desormais etroite entre le paysan et le grand proprietaire qui acquiert, au detriment de 1’ Etat, une grande part du pouvoir economique et politique. On sait que la transformation de 1’ institution byzantine de la pronoia a ete la base pour le declenchement de ce processus irreversible dont le parachevement a eu lieu au XIV et au XV siecles. Nous n’ avons aucune raison de craindre que les elements enonces plus haut qui embrassent toutes les expressions de la vie economique, sociale et politique dans les Balkans, ne soient pas presents a la montagne, a cette difference pres que nous pouvons les cerner d’ une fagon souvent indirecte ou en procedant par deduction. Se referant au XI s. et aux siecles suivants E. Le Roy Ladurie a fait une observation percu- tante: “A la colonisation abbatiale et seigneuriale des plaines s’ opposait, cote montagne, une pousse demographique, plus individualiste et democratique”3. Mais, sommes-nous en mesure de prendre a notre compte cette consideration pour les Balkans? Nos connaissances en la matiere ne nous 1’ autorisent pas. Pourtant, il est legitime de supposer quelles hauts pays, ne serait-ce que pour des raisons ecologiques, aient su entretenir des liens plus faibles avec le pouvoir central et ses representants que les bas pays en conservant un certain degre d’ autonomie. Mais, il ne faut pas oublier que le sort de la montagne est inextricablement lie avec 1’ essor ou le declin des bas pays et des centres urbains qui s’ у trouvent. La commune rurale montagnarde avec son systeme economique agro-pastorale et dans plusieurs cas a dominante pastorale4 ne peut pas survivre sans commercer avec la plaine: la suffisance en matieres premieres a ses limites. Les temoignages des sources montrent clairement a quel point etaient difiiciles d’ acces les villages et les bourgs montagnards5 * * * * Io, fait qui les rendaient des lieux privilegies de refuge tant 4 Cf. a litre d* exemple G. Ostrogorsky, Pour Г hisloire de lafeodalile byzantine, Bruxelles, 1954, D. A. Zakythinos, “Processus de fcodalisation,” L’ Hellinisme Contemporain, 2е serie, 2е annee, fasc. 1, 1948, p.499-514, N. Svoronos, “Le serment de 1 idelitc а Г empereur byzantin et sa signification constitutionneUe.” Etudes sur I’ organisation interieure, Za Sociiti et I’ Economie de I’ Empire byzantin. Variorum Reprints, (London, 1973), p.136. H. Antoniadis-Bibicou, “Byzance et le mode de pro- duction asiatique,” La Pensee, 76, 1966. A. Laiou-Thomadakis, Peasant Society in the Late Byzantine Empire, (Princeton, 1977). L. Mavrommatis, Oi прытей. ПаЛаюХб-yoi. HpopXtjpaTa поХткгк пракп.ктк Kai iBeoXoyias. (Athenes, 1983), p.12-15. I-. lx.' Roy Ladurie, Les paysans de languedoc, (Paris, 1969)2, p. 16. Nicela Choniatae, Historia (ed. I. A. Van. Dieten), C.S.H.B., XI/1, (Berlin, 1975), p. 90. Manuel Comnene attaque les Scrbes cn haut pays et “...niovvog BovkoXio podv q aiydv Keipas awrqpaTa Kai noXXag pev ovyKnyretg trvpt napaSovg...”. G. Acropolitae, Opera (ed. A. Heisenberg), (Leipzig, 1903), p. 18, Isaak Ange prepare le manage avec la fille du roi de Hongrie: “...evrevftev el; andoqs Tqs ' Pwpaiwv enapxiag проката те Kai xoipoi Kai s оммлуомто. Enei 8e nXeico тым аХХшм f| тым BovXyaptov трёфеь тайта, Kai nXeito пара Tairrqs “?PT0yVTO”- G. Pachymeris, DeMichaele et Andronico Paleologis (ed. Imm. Bekker), C.S.H.B., (Bonn, 1935), II, p. 106-107. Io Se ye BXaxtKOV ... eOvog Svaxwptaig xaipov Kai PoaKfjpaat npoaavexbv ... Z6a yap eKeiva Kai кттутьд Паоа та pev eixova npovKetvTO Tots noXXoig та 8ё Kai той топом аХХа£амта Katpou xcip^vog Kai тоте памтеХыд бгефОеСромто”. Cl. a titre indicatif, A. Comnene, Alexiade (ed. B. Leib), (Paris, 1967), IX, p. 157. Nicetae Choniatae, Historia, p. 90, 368, 502. Georgii Acropolitae, Opera p. 38-39. Nicephori Gregorae, Byzantina Historia (ed. L. Schopen), C.S.H.B., (Bonn, P' 374’380- Au point de vue de geographic historique cf. J. Lefort, Paysages de Macedoine, Trarnux et Memoires 3, s™’ '986)- G. Asdracha, La region des Rhodopes au XIIIе el au XVе siides, (Athenes, 1976). Sur la Thrace a la fin du Moyen Age cf. K. Gagova, “La Thrace du Nord des la fin du XIIе jusqu’ a la fin du XIVе s.” Byzantinobulearica VIII 1986, p. 190-205. ’ 27
pour les dominants que pour les domines. Il s’ agissait, en premier lieu des nobles byzantins, serbes et bulgares qui’ ayant decide de se passer du pouvoir central pour des raisons economiques et politiques, parviennent de s’ assurer le controle d’ une region entiere6. Tot ou tard ces personnages, de gre ou de force, devaient choisir Г autorite a laquelle ils se soumet- traient. Nous nous limiterons igi a quatre cas de nobles qui, chacun pour ses propres raisons, deciderent de garder une certaine autonomie: tous plus ou moms jeterent leur devolu sur des regions dont le “centre” fut toujours un bourg montagnard, bien fortifie et difficile d’ acces. Le despote (Alexis) Slav (S0Xdpos), cousin de 1’ empereur bulgare, gendre de Г empereur frangais de Constantinople occupa le bourg fortifie de Melenikon (Melnik) et devint entierement autonome (аитократт)д); il passait des alliances conjoncturelles avec les Latins, les Bulgares et enfm les Byzantins mais, comme ecrit Acropolites, il ne se soumit jamais a personne et n’ a jamais prete un vrai serment de fidelite7. En 1327/1328, Г antagonisme entre les empereurs Andronic II et Andronic III Paleologue permit a 1’ ётгСтротто? de Melenikon Nicephore Basilikos d’ attendre 1’ issue de la guerre pour decider a quel empereur il se soumettrait8. La meme attitude observa Michel Asen, membre de la noblesse byzantine et par consequent implique plus directement a 1’antagonisme des Adronic. Il est possible qu’ il s’ agisse du meme Michel que Jean VI Cantacuzene rencontra a Prosoikon (Prosek) en 1342. Si cette identifica- tion est valable, signifie que Michel, apres avoir fait un jeu politique entre deux kraljevi serbes et deux empereurs byzantins, avait su garder son independance dans la region montagnarde de Prosoikon pendant au moin treize ans. En outre, en 1328, il avait litteralement evince les “habitants”, sans doute pour abriter ses compagnons et sa milice personnelle et instaurer son propre pouvoir de seigneur de la region9. Vient, enfin, le cas de Hrelja, la personne la plus en vue de la cour serbe a 1’ epoque du kralj Decanski. Hrelja a pu s’ emparer d’ une vaste region, creant, si 1’ on peut dire, une principaute dont le centre paraft: etre a nouveau la ville de Melenikon. Brouille avec Dusan, il se mela a la guerre entre Jean Cantacuzene et Anne de Savoie et puis il se reconcilia avec Dusan. La region qu’ il occupait fut un des points le plus epineux des tractations byzantinoserbes en 134210. Le XIV siecle connait une pauperisation considerable de la paysannerie due a la feodalite et a la stagnation financiere et economique. Les actes de la pratique accusent un grand morcelle- ment de la terre; les grands proprietaires deviennent progressivement les vrais seigneurs et les regulateurs de Г existence socio-economique de la commune rurale. Le paysan est desormais attache a la glebe mais en raison de la pauvrete, des guerres et des epidemics, on peut constater une mobilite geographique comme en temoignent la chronographie et les actes de la pratique. Dans les chartes imperiales octroyant des privileges (fiscaux) on prend soin de stipuler que les beneficiaires sont fibres d’installer sur leurs terres tous les cXeuOcpot, les tttwxoi et les qu’ 6 7 8 9 10 6 Pour les antagonismes dans les Balkans de cette pcriode V L. Maksimovic, I. Djuric, B. Ferjancic, N. Radosevic, Vizantijski Izvori za Isloriju Ffarodajugoskurije, (Beograd, 1986), VI. I. Djuric, Sumrak Vizantge, (Beograd, 1984). V. Tapkova Zaimova, “Les problemes du pouvoir dans les relations bulgaro-byzantines (jusqu’ au XIIе s.),” Byzantinobulgirica, VIII, 1986, p. 124-130. Z. Pliakov, “Les relations bulgaro-byzantines a la fin du XIIIе s.,” Byzantinobulgarica, VIII, 1986, p. 267-286. 7 Georgii Acropolitae, Opera, p. 39 “...Kai qv оибёпоте nvt опте vtroTaaaopeuos out' cis аХт]0г) mcmv Kai бцофроайигц’ awexopevos” Sur ce personnage cf. I. Bozilov, Familijala na Asemxi (1186-1460), (Sofia, 1985), Nil, p. 95-98. B. Ferjancic, Despot! и Vizantiji i Juznostovenskim Zemljama, (Beograd, 1960), p. 33-34. 8 N. Gregorae, Byzonftna Histaria., p. 413-414.1. Gantacuzeni, (Ed L. Schopen), C.S.H.B., (Bonn, 1829), I, p. 285. Cf- L. Mavrommatis, Прйтгл HaXaioXoyoi., p. 73. 9 N. Gregorae, Byzantina Historic, I, 413. “ О 8ё ’Aoav MixaijX enrevaaj eicrijXOev ts то той Проасакои troXixvtov ка1 tous oiKtjTopas ёкеХОеи ёкРерХркы? cis ёаитой тойто aioTtjptov eixev аафаХюарероз”. Cf. I. Cantacuzeni, Hisloriae., I, p. 285 et II, 257-258.1. Bozilov, op. cit., N 4, p. 259-267. 10 Sur Hrelja cf. Lj. Maksimovic, I. Djuric, S. Circovic, N. Radosevic, Izvozi, p. 204-205, 213, 225, 228-230. 244, 245, 320-321, 326-327, 330, 352, 356-358, 364-372, 384-385, 402, 404-406, 421-422, 425, 428 (sources, bibliographic et commentaires). 28
il se presenteraient11. Cette procedure connue depuis deja le XI s., parrait avoir pris des pra- wns considerables. Deux exemples empruntes 1’ un a Jean Cantacuzene et 1’ autre a Nicephore Gregoras suffisent pour mettre en relief la situation prevalante en Thrace et en Macedoine. Selon le premier, les impots de 1321/1322 n’ avaient pas etc perfus en raison de la e et surtout parce que les agriculteurs qui etaient, ecrit-il, les fournisseurs des impots par excellence, avaient abandonne leurs villages12. Le second, relate qu’ en raison de la guerre entre Jean Cantacuzene et Anne de Savoie, la terre resta inculte (acnropos, ayetopyqTO?), les biens de consommation completement disparu, les pauvres (irevT)Tes) ne trouvaient ni emploi ni argent, les nobles (apxoVTes) ne trouvaient qui grever et, enfin, 1’ on voyait les villes se vider, les uns par- tant pour 1’ dAXoSamj et les autres restant en desespoir13. En ce qui concerne les paysans nous avons affaire, parait-il, avec des groupes ou des individus qui deguerpissaient14; ils partaient a la recherche d’ un seigneur et d’ un milieu moins exigeant et moins accablant. Nous ne disposons pas d’ indice d’ un flux particulier vers la montagne mais il est raisonable d’ admettre qu’ il у en aurait sans doute un, etant donne que les hauts pays avaient un avantage sur la plaine: la Secu- rite' les fuyards seraient plus aisement a 1’ abri de la poursuite de 1’ agent du fisc ou de leur ex- grand proprietaire. П convient d’ ajouter un dernier facteur, peu etudie pour les Balkans, la peste et les maladies pestilentielles qui obligeaient les gens de quitter la region atteinte dans 1’ espoir de trouver une terre saine. Il est a nouveau legitime de penser que les hauts pays representaient dans Г imagination des hommes des endroits plus surs. Nous avons jusqu’ ici essaye d’ esquisser les traits d’ un flux vers la montagne. Si pour 1’ Europe Occidentale le phenomene d’ un reflux vers les bas pays est connu, la question reste ouverte pour notre aire. En tout cas, un document du Mont Athos (fin du X s.) atteste une deser- tion des villages montagnards. Des paysans (xwpiTai) se sont installes en Chalcidique. Ils declarerent qu’ils avaient quitte leurs villages montagnards (opea x<opia)en raison des incursions bulgares15. Il nous semble suggestif, pour terminer cette approche de la Montagne, de nous arreter sur quelques passages de la relation d’ ambassade qu’ ecrivit Nicephone Gregoras. En route vers Skopje, il dut celebrer Pacques a Stroumitsa. Avant d’ у arriver, lui et ses compagnons se perdirent dans les maquis et les forets tres denses d’ une region montagnarde. L’ endroit etait deserte par ses habitants en raison du brigandage permanent qui у sevissait. En outre, ils ont etc interpelles par les gens qui les guettaient armes d’ une maniere entierement primitive. Ces paysans rustres ont declare aux ambassadeurs qu’ ils etaient des gardiens des chemins pour se 11 Cf. a titre d’ exemple, A. Guillou, Les archives de Saint-Jean-Prodrome sur le mont Мёпёсёе, (Paris, 1955), p. 52. ...ectv тгроокаО^оакп ev айтт] Kai. Ttve$ ^evot Kat eXeuOepot, eipiaKcovrai avcvoxXryrot Kai dStdaeiaroi ano той pepovs той Sqpoaiov... ou encore p. 45 ... ттроака&г^рёиоид птыхоо? KaL aKTqpovas, et, enfin, p. 117 “...Tarn- ov ... ev <J npoaKd0T)VTai Kai Ttves rmoxoi, fevot Kai eXeu0epot...”. Cf. A. Laiou-Thomadaki, Peasant Society, Р- 15, 34, 120, 130, 160 et note 39. Cf. aussi N. Oikonomides, -H “rreipa” rrcpi тгароёкыр, ’Аф1ерыра utov N. SPopiM'o, vol. I. (Rethymno, 1986), p. 232-242. 12 I- Cantacuzeni, Histmae, I, p. 137. N. Gregorae, Byzantina Historia, II, p. 751-752. Cf. L. Mavrommatis, Прйтос ПаХаюХдуос, p. 114-115. Le mot ’aX- XoSanq, emprunte a 1’ antiquite et transport/ au XIVе s. pour exprimer d’ autres realites, il faudrait, me semble-t-il, le prendre dans un double sens: pays ou terre etrangere mais aussi lointaine. Il est interessant de voir a ce propos un arti- cle du code de Dusan; Zakonik Cara Stefana Dusana, ed. S.A.N.U., (Beograd, 1975), p. 189, art. 110: “H ko je cije- ga coveka prirnio iz tunce zemlje, a on povegao od svoga gospodara od suda, ako da pismo milosno, carevo, da se ovo ne posiniti. Ako li ne milosno pismo, da se vrati onome ciji bude. Outre le fait que Г articile ne laisse aucune equiv- oque sur Г esprit du redacteur, le mot zemlja (pays, terre) correspond parfaitement a Г ’aXXoSanq, de Gregoras. 4 Cf A. Laiou-Thomadaki, Peasant Society, p. 130, 255-258, 264, 266. G. Ostrogorsky, Feodalite, p. 331-333. Un acte du monastere de Saint-Georges-Gorgos pres de Skopje, se refere, peut etre a un cas de deguerpi. M. Grujic, “Tri hilan- darske povelje,” Jbormk za htoriju Juz'ne Srbye i susednih oblash, 1, 1936, p. 13: en 1300/1301 le kralj Milutin accorde la terre (mesto) d’ un certain Veriha au monastere; cet homme s’ etait enfui chez un grand proprietaire; le monastere et kralj savaient ой se trouvait Veriha mais il n’ etait pas possible de 1’ obliger a rentrer. 15 J- Lefort, N. Oikonomides, D. Papachryssanthou, Actes d’ hiiron, I. Archives de Г Athos, XIV, Paris, 1985, p.170. 29
defendre contre tons ceux qui pourraient attaquer leur region16. Ge systeme de milice locale quj exprimait la solidarity des paysans et une notion d’ une responsabilite collective etait-il repandu dans les hauts pays des Balkans a la fin de Moyen Age? Nous serions enclins de le croire. Aux yeux d’ un intellectuel raffine de Constantinople, maitre au maniement de la plume Stroumitsa fut pour lui une decouverte. Les habitants etaient entierement incultes, leur fafon de psalmodier dans leur langue barbare etait celle de patres montagnards et des nomades quand ils chantaient en conduisant leurs troupaux. La description du bourd est abstraite dans un langage litteraire cher aux ecrivains de la capitale. 16 N. Cregorae, Bjzjmtina Historiae, p. 374-380.
Византийский временник, т. 55 D. Jacoby THE JEWISH COMMUNITY OF CONSTANTINOPLE FROM THE KOMNENAN TO THE PALAIOLOGAN PERIOD* * The Jewish traveller Benjamin of Tudela has left us a brief, yet invaluable account of the thriving Jewish community he encountered in Constantinople in the early 1160s1. Some forty years later, in 1203-1204, the Latin armies participating in the Fourth Crusade besieged and eventually captured the Byzantine capital, which suffered severe hardship. Large sections of the city were burned down, including the Jewish quarter, and the Latin conquest was followed by a massive exodus of the Greek population2. The fate of the Jews of Constantinople in the follow- ing decades has hitherto remained unknown. However, an overlooked testimony in an anti- Jewish work sheds some light on their presence in the city during the period of Latin rule, which lasted from 1204 to 1261. It is imperative to consider it within the context of Constantinople’s evolution from the Komnenan to the Palaiologan period. Jews resided in the Empire’s capital since the fifth century and, despite fragmentary evidence, appear to have continuously lived there up to the Fourth Crusade. At an unknown date before the eleventh century, the imperial authorities began to enforce upon them a policy of residential segregation motivated by religious considerations. About 1044 they tightened this policy by removing the Jews from their quarter, located within the city walls, to the suburb of Galata or Pera across the Golden Horn, where they still resided at the time of Benjamin of Tudela’s visit3. Pera had then a semi-rural character, which it still retained by the early fourteenth century4. Yet the Jewish quarter appears to have been densely covered with wooden houses, as implied by the swift spreading of the fire that destroyed it in 12035. The quarter extended on the slope of Pera facing Constantinople, in the vicinity of the tower on the shore to which the chain closing the Golden Horn was attached6. This location is indirectly confirmed by the activity of the Jewish tanners mentioned by Benjamin. Since they needed water for the exercise of their craft, they must have resided in the lower section of the suburb. Benjamin ascribed the animosity of the Greeks of Pera toward the Jews to these tanners, who by spilling into the streets the malodorous ©D. Jacoby, 1998 • I wish to thank the Alexander von Humboldt-Stiftung for a Forschungspreis enabling me to carry out research for this study, and my friend and colleague Peter Schreiner for inviting me to the Byzantine Department, University of Cologne. M. N. Adler (ed.), The Itinerary of Benjamin of Tudela, (London, 1907) [hereafter: ВТ], Hebrew text pp. 14-17; trans., pp. 1 -14. The dating of Benjamin’s travels within the Empire to the early 1160s will be discussed elsewhere. For details, see below. See D. Jacoby, “Les quartiers juifs de Constantinople a 1’epoque byzantine,” Byzantion, 37 (1967), pp. 168-189, repr. in idem, Societe et dimographie a Byzance et en Romann ladne, (London, 1975), no. 2. See G. I. Britianu, Recherches sur le commerce genois dans la mer Noire an XHIe siecle, (Paris, 1929), pp. 92-93; M. Balard, la Romaniegenoise (Xlle - dlbut du XVe siicle), (Rome, 1978), vol. l,pp. 184-185; Jacoby, “Les quartiers juifs,” p. 186; idem, Les Genois dans 1’Empire byzantin: citoyens, sujets et proteg£s (1261-1453),” La Storia dei Genovesi, 9 (1989) pp. 268 and 284, n. 120. On this fire, see Jacoby, “Les quartiers juifs,” pp. 176, 178, 188 and n. 4. An earlier fire, in 1077, had also inflicted heavy damage upon the Jewish quarter: ibid., p. 178. See Jacoby, “Les quartiers juifs,” pp. 175-178, 185-187, and the plan of Pera in Balard, LaRomanie genoise, vol. l,p. 189, on which the tower is marked as “chateau de Galata.” 31
liquids deriving from the processing of the hides incommodated their neighbors7 8. Benjamin also referred to other occupational groups within the Jewish community, namely Jewish silk workers and merchants, some of whom were wealthy. He singled out the Jewish physician of Manuel I Komnenos, Solomon the Egyptian, because of his privileged status and his interces- sions with the emperor on behalf of the Jews of the Empire. Several documents preserved in the Cairo Geniza or synagogue archive provide addition- al information about the Jewish community of Constantinople in the Komnenan period. A noteworthy feature of this community since the early eleventh century was the coexistence in its midst of two congregations. The Rabbanites belonged to the mainstream of Judaism, which relied on rabbinical tradition based on the Talmud, while the Karaites rejected this tradition and advocated the literal exegesis of the Hebrew Bible. The Karaite movement developed at first in the Muslim East, where its main congregations were located. Karaite immigrants apparently began to settle in Constantinople about the year 1000”. The existence of two distinct congregations in the city, each with its own institutions, is confirmed by a let- ter sent to both of them in the second decade of the twelfth century9. At the time of Benjamin’s visit, the Karaite group numbered some 500 individuals, compared to some 2,000 Rabbanites, and thus represented about one fifth of the total Jewish population of the city. The two congregations resided then side by side in Pera, a wall separating the residences of their respective members. The events leading to the building of this partition are appar- ently recorded in an undated eleventh-century Jewish letter, which provides a wealth of infor- mation on the Jewish community of Constantinople in the early Komnenan period10. The issues this letter raises warrant a close examination, since they offer an insight into the inter- nal development of the community, the latter’s connections with other Jewish communities, its insertion within the networks of long-distance trade and shipping and, finally, the imper- ial policy to which it was subjected. The author of the epistle, a recent immigrant from Egypt, belonged to the Rabbanite con- gregation. He sent his eyewitness account of the events from an unspecified location in the Empire to his brother, who had remained in Fustat or Old Cairo. In the past, a severe ongoing dispute between Rabbanites and Karaites about the Jewish festival calendar had repeatedly gen- erated severe tension between the two congregations. In the year preceding the writing of the let- ter, the Karaites had again relied on information received from Erets-Israel, the Land of Israel, to determine the date of the Passover festival. On the other hand, the Rabbanites maintained their.own stand on the strength of letters received from Egypt, and Jewish merchants from Russia 7 There is good reason to believe, however, that the Greek animosity was more deeply ingrained and of a more gener- al nature: see D. Jacoby, “Les Juifs de Byzance: une communaute marginalisee,” in 01 treptOtopiaKoi ото Bvfat'Tto, ed. Ch. A. Maltezou, (Athens, 1993), pp. 142-143, on the use of tanning as a simile for Judaism in anti-Jewish eccle- siastical polemics in the Empire. 8 Z. Ankori, Karaite in Byzantium. The Formative Tears, 970-1100, (New York, Jerusalem, 1959), remains the only compre- hensive study on the Karaites in the Empire, yet requires substantial emendations on several important issues. On Karaite immigration to Constantinople, see D. Jacoby, “The Jews of Constantinople and their Demographic Hinterland,” in C. Mango and G. Dagron (eds.), Constantinople and its Hinterland. Papers from the Twenty-seventh Spring Symposium of Byzantine Studies, Oxford, April 1993, (Aidershot, Hampshire, 1995), p. 225. 9 Ed. A. Neubauer, “Egyptian Fragments,” Jewish Quarterly Review, 9 (1896-1897), p. 32; partial trans, by J. Starr, The Jews in the Byzantine Empire, 641-1204 (Texte und Forschungen zur byzantinisch-neugriechische Philologie, 30), (Athens, 1939), pp. 214-215, no. 163. The letter was sent “to the holy congregations” of Constantinople; note the plural. For the dating after 1112, see S. D. Goitein, A Mediterranean Society. The Jewish Communities of the Arab World as Portrayed in the Documents of the Cairo Geniza, (Berkeley and Los Angeles, 1967-1993), vol. 2, p. 281. 10 Ed. J. Mann, Texts and Studies in Jewish History and literature, (Cincinnati, Philadelphia, 1931-1935), vol. 1, pp, 48-51, and see vol. 2, p. 1458; trans, and discussion in Starr, The Jews in the Byzantine Empire, pp. 182-184, no. 125; further discus- sion and new dating by Ankori, Karaites in Byzantium, pp. 148-150, 322-334, and A. Sharf, Byzantine Jewry from Justinian to the Fourth Crusade, (London, 1971), pp. 120-121. Yet see below, for a revised dating. 32
who happened to be at the site of the dispute concurred with them. The strain between the two congregations intensified to the extent that the Rabbanites assaulted the Karaites, who filed a charge against their opponents with the Byzantine authorities1 2These held the Rabbanite con- gregation responsible for the disturbances and imposed upon it a huge fine of about 1,000 “dinars hyperpyra”12. The feud within the Jewish community described in the letter has been located by some histo- rians in Thessalonike and by others in Constantinople. For several reasons, this last attribution appears definitely more plausible. First, the sheer size of the fine, discussed below, points to a large Jewish Rabbanite congregation, which would fit the one existing in Constantinople. According to Benjamin of Tudela, in the early 1160s the Rabbanite group in Constantinople consisted of some 2 000 individuals, whereas in Thessalonike the total number of Jews did not exceed the 500 mark. We may safely assume that the Rabbanite congregation in the capital had always been the laigest in the Empire. Secondly, the intensity of the feud described in the letter implies the existence of a sizeable Karaite congregation challenging its Rabbanite opponent. Since the beginning of their settlement in the Empire the Karaites were undoubtedly more numerous in Constantinople than in any other Byzantine city. Their congregation in Thessalonike is not mentioned by Benjamin, nor by other sources before the early thirteenth century13. In any event, it must have been rather small. The numerical strength of the Karaites in Constantinople, long before the 1160s, would have clearly warranted the construction of the partition in the midst of the Jewish quarter of Pera some time after the calendar feud described in the epistle14. The suggested dating of this dispute to the 1060s or 1070s must be revised15. We have already noted that the author of the letter mentions a fine of 1,ООО “dinars hyperpyra.” The hyperpy- ron was introduced by Alexios I Komnenos in 1092, in the framework of his monetary reform. To be sure, the name of this gold coin had occasionally been applied to the nomisma earlier in the eleventh century, yet the reference to it in connection with the fine implies that the imperial authorities had stated the amount to be paid in this denomination and that the hyperperon was already in circulation16. We may thus safely assume that the letter was written after 1092. The reference to the letters from the Land of Israel upon which the Karaites of Constantinople relied offers an additional clue for the dating of the calendar feud in this city. About 1078 the Karaite academy of learning in Jerusalem was transferred to Tyre, which harboured an important Karaite congregation. At that time there was also a significant Karaite group in Ascalon. Yet since neither of these cities was considered by Jews to be within the boundaries of the biblical Land of Israel, the Karaite letters dealing with the calendar must after all have been dispatched from Jerusalem. To be sure, the religious authority of the Karaites’ center in this city had been weakened by the removal of the academy to Tyre, yet Karaite scholarly activity is attested in the Holy City as late as 109517. The crusader conquest of Jerusalem in 1099 put an abrupt end to the existence of the city’s Jewish congregations18. In view of the severe disruption of communal I he language ol the letter points to a physical assault, and the building of a partition between the two groups, aimed । at preventing such clashes, supports this interpretation; on the partition, sec also below. I have checked the reading ol the word following “dinar,” which clearly is iperpir, or “hyperpyron,” and not ipemiir as in Mann, Tact and Studies, vol. I, p. 50, line 37. See below, pp. 8-9. 14 I,* t ’’ 15 ' urthcr arguments in favor of Constantinople are adduced below. |(> 1 correct here the dating adopted in Jacoby, “I.es quartiers juifs,” p. 178. ’ See M. E Hcndy, Coinage and Money in the liyzantine Empire, 1081-126/, (Washington, 1969), pp. 14, 34-37; idem, Studies 1 Ifyzantine Monetary Economy, c. 300-1450, (Cambridge, 1985), pp. 513-517. On the Karaite congregations of 'lyre and Ascalon since the capture of Jerusalem by the Seljuqs in 1071, see M. Gil, d History of Palestine, 634-1099, (Cambridge, 1992), pp. 416-418, 744-774, and on Jerusalem in 1095, ibid., pp. 417 802, 820. See J. Prawer, The History of the Jews in the Latin Kingdom of Jerusalem, (Oxford, 1988), pp. 19-34. 2 — 3818 33
life caused by this event, it is difficult to imagine that in the following years Karaite refugees from Jerusalem should have been in a position to advise their brethren in Constantinople on religious matters19. We may thus consider 1099 a terminus ad quem for the calendar feud described in the letter. An even more precise dating appears possible. Significantly, the writer of the letter fails to refer to the western contingents of the First Crusade arriving in Constantinople since the 1st of August 1096, nor does he record the messianic movement that this expedition generated in sev- eral Jewish communities of the Empire, including that of Thessalonike. Moreover, he fails to mention another instance, datable to September 1096, in which Rabbanites and Karaites in Constantinople differed as to the date of the Jewish New Year20. It follows that the events he reports must have occured between 1092 and August 1096, at the latest. This dating is further supported by the peculiar way in which he records the fine imposed by the imperial authorities upon the Rabbanite Jews. After mentioning gold dinars, with which his brother living in Egypt was acquainted, he refers to hyperpyra, the Byzantine gold coins in which the penalty was actu- ally stated. The brother was apparently not yet familiar with these coins, the circulation of which had begun only a short time earlier. This would explain why the author of the letter deemed it necessary to quote jointly the two denominations. The epistle of the Egyptian Jew contains yet another piece of information enhancing the loca- tion of the calendar feud in Constantinople and the dating of the events surrounding it to the years 1092-1096. The writer entrusted his letter to a Christian merchant from Amalfi who was about to sail from the Empire to Alexandria and with whom another Jew was acquainted21. Amalfi tans had traded in both Constantinople and Egypt since the tenth century. They are attested in the Byzantine capital in 944. An Amalfitan colony was established along the Golden Horn before 1053, and Amalfitan ergasteria are mentioned in the same urban area in the charter which Alexios I Komnenos issued in favor of Venice in 1082. Naval assistance provided in 969 to the Fatimid con- quest of Egypt ensured the Amalfitans of friendly relations and favorable trading conditions in this country in the following period22. By the mid-eleventh century they had extended the geographic range of their maritime trade in the eastern Mediterranean and were regularly sailing between Constantinople and Alexandria. About 1060 some Amalfitans brought three Jews captured by Byzantine pirates to the Jewish community of Alexandria and freed them in return for the sum they had paid as ransom23. Egyptian Jews appear to have entertained friendly relations with Amalfitan merchants and occasionally travelled on board Amalfitan ships. Our epistle implies that this was also the case in the 1090s24. Incidentally, the regular sailing of Amalfitan craft between Constantinople and Alexandria in the second half of the eleventh century goes far to explain the 19 On these refugees, see S. D. Goitein, “Geniza Sources for the Crusader Period; a Survey,” in B. Z. Kedar, H. E. Мауец R. C. Smail (eds.), Outremer. Studies in the History of the Crusading Kingdom of Jerusalem, Presented to Joshua Prauoer, (Jerusalem, 1982), pp. 311-314. 20 These events are reported in a letter and a Karaite treatise, respectively: ed. Neubauer, “Egyptian Fragments,” pp. 27-29, and Aaron ben Elijah, Gan 'Eden, ed. J. Savsakan, (Eupatoria, 1866), I. 8, p. 8d; trans, and discussion by Starr, The Jews in the Byzantine Empire, pp. 203-206, 208-209, nos. 153-154. The case reported in the treatise occured at the time the “Ashkenazim” or Latins participating in the First Crusade came to Constantinople, thus since early August 1096. On the meaning of “Ashkenazim,” see also Goitein, “Geniza Sources,” p. 312. 21 Mulfitiamn: this word is identified here for the first time. 22 See M. Balard, “Amalfi et Byzance (Xe-XIIe siecles),” Travaux et mimoires, 6 (1976), pp. 87-92, yet the presence of Amalfitans in Constantinople in 944 does not point to the existence of a colony; S. Borsari, Venezia e Bisanzio net XU secolo. I rapporti economici (Deputazione di storia patria per le Venezie, Miscellanea di studi e memorie, 26), (Venice, 1988), pp. 7-8; B. Figliuolo, “Amalfi e il Levante nel medioevo,” in G. Airaldi e B. Z. Kedar (eds.), 1 Comuni itahani net > Regno crociato di Gerusalemme (Collana storica di fonti e studi, diretta da Geo Pistarino, 48), (Genoa, 1986), pp. 582-588.: 23 See Goitein, A Mediterranean Society, vol. 1, p. 329. j 24 For an earlier period, see S. D. Goitein (trans.), Letters of Medieval Jewish Traders, (Princeton, NJ, 1973), pp. 42-45, no. 5: in the mid-eleventh century ajew travels on an Amalfitan ship from Alexandria to Amalfi. |
establishment of Amalfitan hospices in Antioch and Jerusalem, presumably in the 1070s, as well as Amalfitan pilgrimages to the Holy City before the First Crusade25. In our specific context, though, it is important to stress that there is no evidence for Amalfitan activity in Thessalonike, which pro- vides yet another argument against the location of the calendar feud in this city. As mentioned above, our episde includes an allusion to Jewish merchants from Russia. A Jewish Rabbanite congregation is documented in Kiev as early as the first half of the tenth cen- tur26. About the year 1000, a Jew from Russia, who spoke his native Russian tongue, yet knew neither Hebrew, Greek nor Arabic, arrived in Thessalonike, where he met his relative who had just returned from Jerusalem27. On the basis of this piece of evidence it has been suggested that Russian Jews came to Thessalonike to attend the annual fair of St. Demetrios and that, conse- quendy, the calendar feud should be located in this city rather than in Constantinople. One should note, however, that Timarion, a work composed about 1110 and thus reflecting later con- ditions, clearly stresses that while most commodities arrived directly at the fair of St. Demetrios, those of the Black Sea were first shipped to Constantinople and carried from there by land28. It would seem, then, that Russian merchants did not proceed beyond the Empire’s capital to attend the fair of St. Demetrios. In addition, it appears excluded that they should have travelled by land from a Black Sea port to Thessalonike and bypassed Constantinople, because of the long dis- tance involved in such a journey29. In any event, the temporary presence of the two Russian Jews in Thessalonike about the year 1000 does not imply that Russian merchants or Jews regularly vis- ited the city at that time30. We are on safer ground with respect to Russian trade with Constantinople, stimulated by the tenth-century treaties concluded between the princes of Kiev and the Empire31. Russian merchants continued to appear in Constantinople in the following centur32. This was apparently also the case with Jewish merchants from Russia. A Rabbinic 25 On Amalfitan trade in the Levant and pilgrimage to Jerusalem, see Figliuolo, “Amalfi e il Levante,” pp. 589-593, 609- 610, and on the hospices, R. Hiestand, “Die Anfange derjohanniter,” in J. Fleckenstein und M. Hellmann (eds.), Die geisllichen Ritterorden Europas (Voitrage und Forschungen, 26), (Sigmaringen, 1980), pp. 33-37. 26 See N. Golb and O. Pritsak, Khazarian-Hebrew Documents of the Tenth Century, (Ithaca, London, 1982), pp. 5-15, 20-32. 27 Ed. J. Mann, The Jews in Egypt and Palestine under the I'aUmid Caliphs, (London, 1920-1922), vol. 2, p. 192, and see vol. 1, pp. 165-166; trans, and discussion by Starr, The Jews in the Byzantine Empire, pp. 171-172,no. 119. 28 R. Romano (ed.), Pseudo-Luciano, Timanone. Testa critico, inlroduzione, traduzwne, commentaria e lessico, (Naples, 1974), pp. 54- 55, fines 147-157. Romano’s translation on pp. 96-97 is erroneous and misses the main point concerning the Black Sea merchants. Sound arguments for the re-dating of the text by E. Th. Tsolakes, Ttpapiov. Mia via Avdyvioor), in Mi'tjur] Хтаратг) Kaparfa (Thessalonike, 1990), pp. 109-117. This route has recently been suggested by N. Oikonomides, “Le marchand byzantin des provinces (IXe-XIe s.),” in Mercati e mercanti nell’ allo medieovo: I’area euroasiatica e I’area medilerranea (Settimane di studio del centre italiano sull’alto medioevo, 40), (Spoleto, 1993), p. 649. The author points to the absence of Gonstantinopolitan intermediaries in this context, yet it should be stressed that Timarion is concerned with the origin of the commodities arriving at the fair, and not with the merchants bringing them. Thus, for instance, there is a fair chance that the goods originating in Egypt and “Phoenicia,” i. e. the crusader Levant, were shipped to Thessalonike by Venetian merchants, who about that time conducted trade between the Empire and the Eastern Mediterranean lands: see Borsari, Venezia e Bisanzio nel XII secolo, p. 17. While Bulgarian merchants did so: see N. Oikonomides, “Le kommerkion d’Abydos, Thessalonique et le commerce bulgare au IXe siecle,” in V. Kravari, J. Lefort et C. Morrisson (eds.), Hommes et richesses dans I’Empire byzantin, (Paris, 31 ‘989-1991), vol. 2, pp. 244-248, esp. 247. See their recent analysis by M. Hellmann, “Die Handelsvertrage zwischen Kiev und Byzanz,” in Unlersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und friihgesdnchtlichen zjd in Mittel- und Nordeuropa, Ted IV, Der Handel der Karolinger- und ^Hngerzed, ed. KI. Diiwel et al. (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Gottingen, Philol.-histor. KI., Dritte Folge, 156), (Gottingen, 1987), pp. 644-666. See also J. Ferluga, “Der byzantinische Handel nach dem Norden ЧП 9. und lO.Jahrhundert,” in the same volume, pp. 629-642; G. G. Litavrin, “Die Kiever Rus' und Byzanz im 9. und 32 '°- Jahrhundert,” Byzantinische Forschungen, 18 (1992), pp. 43-59. For 1043, see G. Cedreni, Historiarum compendium, ed. B. G. Niebuhr, (Bonn 1839), vol. 2, p. 551, lines 1-7; Litavrin, Die Kiever Rus’ und Byzanz,” pp. 46-47. See also N. Oikonomides, Ptooot eprropoi Kai атратиЗте? ott|v EtuvaTavTivouTroXr], in Xihia xpovia EXhr}viapov - Pwaaias. Hellas-Russia. One Thousand Years of Bonds, (Athens, 994), pp. 41-51.
responsum dated to 1031-1040 refers to a Jew who arrived in Constantinople, presumably from Russia, after having been ransomed by a Byzantine or a Russian Jew33. Our epistle adds yet another testimony, this time for the 1090s34. One may wonder whether the Jewish merchants from Kievan Russia visiting Constantinople were subject to the same residential restrictions as the other Russian merchants35, or whether they were allowed to stay in the Jewish quarter of Pera for an unlimited period, like the local Jews. Our epistle of the 1090s reveals some aspects of the imperial policy applied to the Jews of the Empire. The authorities clearly considered each community a single body, regardless of its inter- nal division between Rabbanites and Karaites. This is illustrated by the removal of the entire Jewish population from Constantinople proper to Pera about 1044 and by the residential segre- gation imposed on both congregations in the same urban area, where they lived side by side36. In addition, in Constantinople the Eparch of the city either appointed a single Jewish official or confirmed him in his function as head of the entire community, a procedure applied in Thessalonike. A Greek satirical work composed in Constantinople shortly after 1158, thus approximately at the time of Benjamin of Tudela’s visit, refers to the and Tfjs away ayyqs 6 ttpwtkttos37. From Benjamin we may gather that he belonged to the Rabbanite con- gregation, because it was larger than its Karaite counterpart38. This official was surely entrusted with the levy of the collective taxes imposed upon the entire Jewish community and their order- ly delivery to the imperial treasury. The division of the fiscal burden between Rabbanites and Karaites was an internal Jewish matter, which obviously required some degree of cooperation between them, even in times of tension. Such collaboration was anyhow common in matters such as the ransoming of captives and the extension of financial support to the Jewish commu- nity of Jerusalem39. As a rule the Jewish communities of the Empire enjoyed a large degree of autonomy, and the authorities abstained from interfering in their internal life or in religious con- troversies. However, the serious disturbances generated by the calendar feud in Constantinople had clearly amounted to a breach of public law and order, which prompted the government to depart from its traditional policy in two ways. First, it imposed a fine on a section only of the local Jewish community. Secondly, since the tension between Rabbanites and Karaites ran high, it appears most unlikely that they should have reached by themselves an agreement about the construction of a wall separating their respective residences. Rather, it would seem that, excep- tionally, the imperial authorities intervened in the affairs of the community and imposed the building of the partition. This step conformed with their general policy, aimed at the preserva- tion of peace and tranquillity in the Empire’s capital. The concentration of all the Jews of Constantinople in Pera accounts for the magnitude of the catastrophe that befell them at the time of the Fourth Crusade. After capturing the tower 33 Trans, and discussion in Starr, The Jews in the Byzantine Empire, pp. 192-193, no. 136. 34 Russian merchants also visited Constantinople later, in the 1160s, according to Benjamin of Tudela: ВТ, Hebrew, p. 14; trans., p. 12. 35 On these restrictions in time, place and movement in the city, see above, n. 31. 36 See above, n. 3. 37 D. A. Chrestides (ed.), Mapiaavd аиекйота. ’Avdyapoi^ q 'Avavias. 2. 'ЕтатоХё; - XtyiXXio, (Thessalonike, 1984), p. 259, lines 938-939; for the dating, see pp. 45-47. 38 ВТ, Hebrew, pp. 13 and 16; trans, pp. 11 and 14. Benjamin had high regard for the pornos in Constantinople, which implies that the latter was indeed a Rabbanite. See also Jacoby, “Les quartiers juifs,” p. 184. Jewish taxation in Byzantium remains a vexed question; see the latest treatment by S. B. Bowman, The Jews of Byzonthan, 1204-1453, (University of Alabama, 1985), pp. 41-48. 39 Letter of 1028 from both congregations in Alexandria about captives from Byzantine Attaleia: ed. A. Cowley, “Bodleian Genizah Fragments, IV,” Jewish Quarterly Review, 19 (1906), pp. 251-254, and trans, by Starr, The Jews in the Ifyzantine Empire, pp. 190-191, no. 132; common campaign for Jerusalem: Goitein, A Mediterranean Society, vol. 2, pp. 96, 472.
of Pera in July 1203, the crusaders set fire to the suburb. The Jewish quarter was entirely destroyed40, and there is good reason to believe that the surviving Jews left the area and set- ded elsewhere41. Pera was still sparsely populated in the early 1260s, and this surely facilitat- ed its partial grant to Genoa by Emperor Michael VIII Palaeologos in 1267 and the settle- ment of the new Genoese quarter, which began shortly afterwards. In 1303 Andronikos II bestowed an additional section of Pera upon Genoa42. At the request of the Genoese, Michael VIII was supposed to remove to Constantinople all the Greeks residing in the territory he had allotted, yet some of them remained there43. There is no evidence of a similar removal of Jews from the site, nor are Jews attested in Pera up to the 1390s, although the Genoese quarter included the area in which the Jews had lived prior to the Fourth Crusade. It is impossible to determine since when a contrattajudeorum existed within the Genoese quarter. Yet its Jewish res- idents either were newcomers or the descendants of immigrants attracted by the intense eco- nomic activity of this quarter and wishing to enjoy the benefits deriving from settlement in it. As implied by their Greek names, some of these Jews, if not most of them, hailed from Byzantine or from former Byzantine territories such as Chios44. In short, there was no Jewish residential continuity in Pera from the early thirteenth to the late, or at any rate to the mid- fourteenth century45. One of the Western chroniclers recording the destruction of the Jewish quarter of Pera in 1203 claimed that the Jews had perished in the fire of 120346. This is clearly an overstatement. It is flatly contradicted by the overlooked testimony mentioned at the beginning of this paper, at present the only known one bearing on the Jews of Constantinople in the Latin period47. Soon after the Latin conquest of the city, Pope Innocent III sent Benedict Cardinal of Santa Susanna as his legate to conduct talks and reach an accomodation with the Greek Church. Benedict left Rome for Constantinople late in May or early in June 1205, and apparently returned there by the summer of 1207. His stay in Constantinople lasted from November 1205 to January 1207. Either on his journey to the city, on his return voyage, or on both occa- sions he stopped for some time at Athens, Thebes and Thessalonike, three cities in which he held disputations with Greek clerics and theologians. Benedict was accompanied by Nicholas of Otranto, who served as his interpreter and may already have been then a monk at the Greek monastery of Casole (Terra d’Otranto), subject to papal authority48. Nicholas became abbot of this monastery in 1219 or 122049. Some years later, between 1220 and 1223, he com- pleted a long polemical work entitled AtaXe^ts ката lovSaicou, or “Discourse against the 40 See above, n. 5. 41 This last point is discussed below. 42 On the quarter, see Balard, La Romanic gtnoise, vol. 1, pp. 50-51, 113-114, 181-198. 43 See Jacoby, “Les G£nois dans I’Empire byzantin,” p. 253. 44 See Balard, La Romanic genoise, vol. 1, pp. 277-279, 350, who lists Jewish men and women with Greek names; also Jacoby, “Les quartiers juifs,” pp. 215-216. On economic motivation to settlement in Constantinople, see Jacoby, “Les Genois dans I’Empire byzantin,” pp. 260-261, and 278, n. 73. 45 Contra Balard, La Romanic gfnoise, vol. 1, pp. 277-278; see also Jacoby, “Les Genois dans I’Empire byzantin,” p. 278, n. 72. Bowman, Пи Jews of Byzantium, p. 52, wrongly assumes the existence of a Genoese quarter in Pera at the time of the Fourth Crusade, when it was still located within the city proper see Balard, ibid., vol. 1, pp. 108-112. 46 L. de Mas Latrie( ed.), Chromqtu d’Ernoul et de Bernard le Trfsorier, (Paris, 1871), p. 366: there “the Jews lived, before they were burned” (lijuis manoient devanl qu’ilsJussent ass). In a previous study, I mistakenly assumed that no such source existed: see Jacoby, “Les quartiers juifs,” pp. 188-189. Bowman, The Jews of Byzantium, pp. 52, 60, has followed me in this respect, although he used the antijewish work in which the testimony appears in another context, without being aware of its important implications for the issue dis- cussed here: see ibid., pp. 32-33. 48 See J. M. Hoeck und R. J. Loenertz, Krkolaos-Jsektarios von Otranto Abt von Casole. Beitrdge zur Geschichte der ost-westlichen Beziehungen unter Imozenz III. und Friedrich IL, (Ettal, 1965), pp. 30-35, 52-54. 49 Ibid., p. 28.
Jews”50. In it he claims to have gained considerable knowledge about the Jews and their creed by conducting with them disputations, in which his knowledge of Hebrew served him well51. Nicholas reports that in Constantinople, Thessalonike and Thebes (fol. 22v, 85v) he debated theological questions with both parts of the Jewry, in other words with Rabbanites and Karaites: etSov Kav (sic) ev KovoTavTivouTroXei rd арфш pepov? SiaXeyopeva Kai ev GeacraAoviKT) Kai BouoTiq. At one point he asked a Jewish opponent whether he belonged to the “heresy” of the Rabbanites or that of the Karaites, twv paPPaviT(ii>v q twv Xeyopev wv KappavtTWV (sic). He illustrates the distinction between the two groups by some points of contention between them (fol. 22v). The information which Nicholas of Otranto incidentally offers about these groups in three major Byzantine cities is trustworthy. Indeed, the reference to the two congregations and the ten- sion between them recalls Benjamin of Tudela’s description of the Jewry of Constantinople52. The evidence supplied by Nicholas is also of particular importance because it reflects the exis- tence of a Jewish community in this city in the years 1205-1207, thus shortly after the destruc- tion of the Jewish quarter of Pera. It is hardly plausible that Byzantine Jews should have immi- grated to Constantinople from the provinces soon after the Latin conquest of 1204. They would have refrained from taking this step due to the widespread destruction in the city, its depopula- tion, and the severe economic contraction generated by the combination of these two factors. Moreover, the prospect that, as Jews, they would be subjected to harsher conditions under Latin rule than under Byzantine dominion must have also served as a deterrent. We may safely assume, therefore, that the Rabbanites and Karaites whom Nicholas encountered in Constantinople were not newcomers, but local Jews who had outlived the destruction of their quarter in 1203 and had decided to remain in the city53. The coexistence of the two congregations clearly perpetuated the situation existing in the Komnenan period. Yet the physical continuity of the Jewish com- munity and its two groups in Constantinople in the period of transition from Byzantine to Latin rule did not necessarily entail residential continuity. Unfortunately, Nicholas of Otranto does not reveal whether all the Jews of Constantinople were concentrated within a specific urban area, which seems likely, nor does he record where they lived at the time of his sojourn in the city from 1205 to 1207. Several factors, though, suggest that they had left Pera for Constantinople proper. The fire which destroyed the Jewish quarter of Pera must have also inflicted heavy damage upon Greek houses in the vicinity. It appears rather unlikely, though, that the suburb should have been rebuilt in the period of Latin rule54. In addition to Pera, Constantinople proper also suf- fered from depopulation, since the large Greek exodus that followed the city’s conquest in 1204 was not compensated by the rather limited influx of Latin immigrants55. Despite the heavy 50 Preserved in a fourteenth century copy: ms. Paris, Bibliotheque Nationale, gr. 1255. On elating and content, see Hoeck und Loenertz, Nikolaos-J'ieklarios von Otranto, pp. 82-88, and E. Patlagean, “La ‘Dispute avec les Juifs’ de Nicolas d’Otrante (vers 1220) et la question du Messie,” in M. G. Muzzarelli, G. Todeschini (eds.), La storia degli Ebrei nell’Italia meridionals: tra filologia e metodologia, IstUuto per i bent cultural! natural! della regime Emilia-Romagna, Documenti/29, (1990), pp. 19-27. 51 On which see Hoeck und Loenertz, Nikolaos-Neklanos von Otranto, pp. 23, 87; Patlagean, “La ‘Dispute avec les Juifs,’” p. 22. 52 Nicholas is the only source documenting the presence of Karaites in Thessalonike and Thebes, if the calendar feud examined above indeed occured in Constantinople, as I firmly believe. 53 On others who apparently left the city, see below, n. 59 54 This would also explain why it was sparsely inhabited in the 1260s: see above, p. 7. 55 Nicetas Choniates, Historia, ed. I. A. van Dieten, (Berlin 1975), pp. 593-594, on the bad reception given to refugees in Thrace. On those at Nicaea, in Paphlagonia and in the Turkish territories of Anatolia, see M. Angold, A Byzantine Government in Exile. Government and Society under the Laskarids of Jfaaea (1204-1261), (Oxford, 1975), pp. 10-11; idem, “The Establishment of the Latin Church in the Empire of Constantinople (1204-1227),” ibid., p. 46, on the flight of the Greek clergy. The last two studies are reproduced in B. Arbel, B. Hamilton and D. Jacoby (eds.), Latins and Greeks
destruction caused by the fires of 1203 and 120456, there were surely numerous abandoned houses in the city in which those who had lost their homes could resettle. The Jews appear to have adopted this solution, an assumption supported to some extent by the location of the Jewish quarter in the city proper in the early Palaiologan period. The Arab chronicler al-Jazari is the first to mention this new Jewish quarter. In 1293 he met in Damascus an Arab merchant who had lived in Constantinople for twelve years and reported the existence of ajewish and a Muslim quarter, each of which was enclosed by a wall57. The chronicler failed to specify, though, whether the Jewish quarter already existed in 1281, at the time of the merchant’s arrival in the city. In any event, from a letter written by the humanist Maximos Planoudes shortly after 1296 and other sources we may gather that it was situated at Vlanga, an area in the southern part of the city close to the harbor of Kontoskalion58. Planoudes explicitely refers to the Jewish tanners estab- lished in this quarter, who recall those whom Benjamin of Tudela had encountered in Pera in the early 1160s59. In the absence of reliable evidence, the date at which the Jews of Pera or their descendants settled in Vlanga remains a matter of speculation. This move may have already taken place spontaneously shortly after the events of 1203-1204. It appears more likely, though, that it was Michael VIII who established the Jewish tanners in this area. After recovering Constantinople in 1261, he allowed the Genoese, the Pisans and the Venetians to resettle in their old quarters and, in 1267, enforced the relocation of the Genoese in Pera60. It stands to reason, therefore, that he also resumed the traditional imperial policy of residential segregation imposed upon the Jews and the Muslims and assigned to each of these groups a specific quarter, which was later sur- rounded by a wall. It is a fair guess that ecological considerations determined his choice of Vlanga for the Jews. Because of the evil smell deriving from tanning, it was customary in the Middle Ages to remove the exercise of the craft beyond the city wall or, at any rate, to sparsely populated urban areas. Vlanga was an appropriate location in this respect, particularly since the neighboring harbor of Kontoskalion could serve as a sewer for the dirty waters which the tan- ners spilled61. The setdement of the Jewish tanners eventually determined the site at which all the Byzantine Jews of Constantinople would live in the Palaiologan period. Such an imperial ini- in the Eastern Mediterranean after 1204, (London, 1989), with identical pagination. On repopulation after 1261, see D. G. Geanakoplos, Emperor Michael Palaeoloffis and the West, 1258-1282. A Study in Byzantine-Latin Relations, (Cambridge, Mass., 1959), pp. 114, 122-123, 131-135; K.-P Matschke, “Grund- und Hauseigentum in und um Konstantinopel in spatbyzantinischer Zeit,” Jahrbuch fir Wirtschqftsgeschichte, 1984, vol. 4, pp. 106-109. The number of Latins settling in Constantinople after 1204 cannot be established, yet it must have remained small. In 1261 some 3,000 Latins fled the city, a figure that presumably included a majority of the settlers as well as travelling merchants who happened to be there at the time of the Byzantine reconquest. 56 On which see T. F. Madden, “The Fires of the Fourth Crusade in Constantinople, 1203-1204: a Damage Assessment,” Byzantinische Zeitschrift, 84/85 (1991/1992), pp. 72-93. 57 Trans, by M. Izzedin, “Un texte arabe inedit sur Constantinople byzantine,” Journal asiatique, 246 (1958), pp. 454-455. 58 P. A. M. Leone (ed.), Maximi monachi Planudis epistulae, (Amsterdam, 1991), p. 64, lines 10-18, no. 31, and see Jacoby, “Les quartiers juifs,” pp. 189-196. On the harbor, see R. Guilland, “Les ports de Byzance sur la Propontide,” Byzantion, 23 (1953), pp. 196-202, repr. in idem, Etudes de topographie de Constantinople byzantine, (Berlin, Amsterdam, 1969), vol. 2, pp. 88-91. 59 The presence of these craftsmen in Constantinople both in the Komnenan and the Palaiologan period does not nec- essarily point to a continuous Jewish presence in the city, since some of them may have arrived there after 1261: see below. It is noteworthy that, by contrast to the tanners, the Jewish silk workers mentioned by Benjamin of Tudela are not attested later. An explanation for their absence from the city is offered in D. Jacoby, “The Jews and the Silk Industry of Constantinople,” in A. Lambropoulou (ed.),' H 'EppdiKT] irapotxria otov eXXaStKO x<6po, 4o'_19o' aiwvas, (Athens, 1995) (in press). 60 See Geanakoplos, Emperor Michael Palaeologfts and the West, pp. 133-134. Venice resumed authority over its quarter only after the ratification of its treaty of 1268 with the Empire: see ibid., pp. 214-216. On the background of the Genoese relocation, see Balard, La Romastie genoise, vol. 1, pp. 49-51. 61 As suggested by Bowman, The Jews of Byzantium, p. 55. This harbor was restored by Emperor Michael VIII: see Guilland, as above, n. 58.
tiative would have also conformed with the emperor’s general demographic and economic poli- cy. Indeed, Michael VIII took various measures to repopulate the city and enhance its econom- ic activity. It is quite possible, therefore, that he also promoted Jewish migration from the provinces, in particular that of craftsmen62. In any event, a spontaneous migration of that type took place at a later period63. Our latest considerations further narrow the chronological gap between Nicholas of Otranto’s testimony and al-Jazari’s description, which at best hints at the existence of the Jewish quarter in 1281. We are still left with a period of several decades, from 1205-1207 to the 1260s, for which we lack both direct and indirect information about the Jews of Constantinople. We may nevertheless conclude that while the city’s Jewish community was severely affected by the Fourth Crusade, it survived through the years of Latin rule, and the same holds true of the Rabbanite and Karaite congregations in its midst. Yet the presence of Venice and Genoa in Constantinople in the Palaiologan period introduced an additional division of the Jewish popu- lation, along “national” lines. It generated the emergence of two more Jewish communities and residential areas, located in the respective quarters of these maritime powers64. 62 On rcpopulation, sec above, n. 55. On the economic aspect of this policy, see Jacoby, “The Jews of Constantinople and their Demographic Hinterland,” pp. 228-229. 63 Sec D. Jacoby, “I-es Vcniticns naturalises dans I’Empire byzantin: un aspect de 1’expansion de Venise en Romanic du XIlIc au milieu du XVe siecle,” Trtwaux el mhnoires, 8 (1981), pp. 227-228, 230-231, repr. in idem, Studies on the Crusader Slates and on Unetian Expansion, (Northampton, 1989), no. 9; also idem, “Les Genois dans I’Empire byzantin,” p. 260. 64 On this development, which is beyond the scope of the present study, see Jacoby, “The Jews of Constantinople and their Demographic Hinterland,” pp. 229-230.
Византийский временник, т. 55 В. Г. Ченцова О ЗНАЧЕНИЯХ ТЕРМИНА icavifrupic В ВИЗАНТИЙСКИХ ДОКУМЕНТАЛЬНЫХ ИСТОЧНИКАХ* Немногочисленность данных о местной торговле в Византии вынуждает исследователей с особым вниманием относиться к сообщениям источников о ярмарках — Travqyuptc;* 1. Термин "панигирис" употребляется в византийских текстах в разных значениях. Под ним могли подразумеваться церковный или светский праздн- ик, ярмарка, проводимая в праздничный день, или рынок2. Локализация ярмарок в Византии в XIII—XV вв. проводилась в первую очередь по упоминаниям в документах афонских монастырей о панигирах3. Сведения о них в актах очень кратки. Обычно сообщается о месте и дне проведения панигира, указана уплачиваемая за него монастырю сумма. Вопрос о фиксированных в грамотах афонских монастырей взносах за панигир вызывал наибольшие разно-гласия у исследователей. По пред- ©В.Г. Ченцова, 1998 * Автор глубоко признателен Ю. Я. Вину за ценные дополнения. 1 Ильинский Г. А. Грамоты болгарских царей И Древности: Тр. славян, комиссии имп. моек, археоло- гия. об-ва. М„ 1911. С. 125; Сакьзов Ив. Панаири в средневековна Македония // МП. 1927. Т. 4. С. 3—4; Каждая А. П. Деревня и город в Византии, IX—X вв. М., 1960. С. 254; Острогорски Г. Серска облает после Душанове смрти. Београд, 1965. С. 57; ПоляковскаяМ. А. Городские владения провинциальных монастырей в поздней Византии // ВВ. 1964. Т. 24. С. 207—208; Вин Ю. Я. Сельское ремесло и промыслы в поздней Византии (ХШ—XV вв.) // ВВ. 1987. Т. 48. С. 94; Хвостова К. В. Некоторые вопросы внутренней торговли и торговой политики в Византии XIV—XV вв. И ВВ. 1989. Т. 50. С. 40—41; Она же. Социально-экономические процессы в Византии и их понимание византийцами-современник- ами (XIV—XV вв ). М„ 1992. С. 103; Dieterich К. Zur Kulturgeographie und Kulturgeschichte des byzantinischen Balkanhandels I/ BZ. 1931. Bd. 31. Fasc. 1. S. 44, Anm. 1; KovkovAec Ф. BuCavnvwv pioc Kat jroAvnojio?. AOrjvat, 1949. T. 3 £. 270—283; Zakythinos D. Le despotat grec de Motde. Athdnes, 1953. T. 2. P. 117—120,241— 242,253; Asdracha C. La region des Rhodopes aux XIIIе et XIVе s. Athen, 1976. P. 221—222; Eadem. Les foires en Epire mddidvale: La fonction justicative de la mdmoire historique // JOB. 1982. Bd. 32/3. P. 437—446; Oikonomides N. Hommes d’affaires grecs et latins i Constantinople, XIIIе—XVе s. P.; Montreal, 1979. P. 89; Maksimovic Lj. Charakter der sozial-wirtschaftlichen Struktur der spatbyzantinischen Stadt (13.—15. Jh.) // JOB. 1981. Bd. 31/1. S. 172; Hrochova V. Zur wirtschaftlichen Rolle der byzantinischen Kloster im 13.—15. Jh. // JOB. 1982. Bd. 32/2. S. 89—91; AapnponovXov A. I. Oi Travriyvpeic arrjv IleXoxovvrioo ката тг| peaanoviKri ёлохп И H ка0г|- peptvq Cwq ото BuCavno. AOqva, 1989.1.291—310; LaiouA. E. Handler und Kaufleute auf dem Jahrmarkt//Fest und Alltag in Byzanz. Munchen, 1990. S. 62—63; Vryonis Sp. The Panegyris of the Byzantine Saint: A Study in the Nature of a Medieval Institution, its Origins and Fate //The Byzantine Saint. L.; Chester, 1981. P. 196—226; Harvey A. Economic Expansion in the Byzantine Empire, 900—1200. Cambridge, 1989. P. 235—236,260; Zivojinovuf M. The Trade of Mount Athos monasteries//ZRVI. 1991. T. 29-30. P. 112-113. 2 Vryonis Sp. Op.cit. P. 198—200; Laiou A.E. The Festival of “Agathe”; Comments on the Life of Constantinopolitan Women // Byzance: Hommage d Andid N.Stratos. Athdnes, 1986. Vol. 1. P. 115—116; Eadem. Fair // The Oxford Dictionary of Byzantium. N.Y.; Oxford, 1991. Vol. 2. P. 775—776. 3 Philoth. A. N III. 1.70—72; N V.P. 18.1.44—46; N IV. 1.77 (cp.: Kravari V. Nouveaux documents du monastdre de Philothdou // TM. 1987. T. 10. App.l. P. 336.1.20—21); Zogr. N XV1.P. 37.1.12—13; P .38.1.41—43; Lavra. П. N 104. 1.168; N 109.1.948; N 111. 1.29; Арр. VIII. P. 305—306.1.25; Xdropot. N 18 В. 1. 57. P. 149; Sechs. (Iber.). S. 103. 1.251; Typ.Kosm. N 69.1.14. P. 52; Esph. N 14.1.194, 210; N 6.1.45-^16; Арр. A. 1.43-46; N 16.1.80; Гои5а(М. BuCavnaKa Ёуурафа Tfj? ev ”A0u) iepdc Movrj<; той Ватотгебгои // EEBZ. 1927. T. 4. N 10. P.223. 1.38; Alexander P. J. Chrysobull of the Emperor Andronicus II Palaeologus in Favor of the See of Kanina in Albania //Byz. 1941. T. 15 (1940-1941). P. 179. (Cf.: 183-184, 187). См. также: Actes de PrStaton. Texte / Fd. par D. Papachryssanthou. P„ 1975. (Archives de Г Athos. T. 7) P. 116.
положению Ф. Дэльгера, подать за проведение панигира представляла собой налог с проходившего в праздничные дни рынка4. Ф. Кукулес, и впоследствии А. Лабропулу, считали, что в источниках приведены суммы, полученные от взимания на ярмарке 10% коммеркия, а размеры их соответствовали значению ярмарки5. В записях о выплатах за проведение панигиров названы, как правило, небольшие суммы, составляющие от 1 до 10 перперов, так что если это были суммы, получаемые от сбора 10% коммеркия, то весь товарооборот ярмарок составлял от 10 до 100 перперов. Но если бы речь шла о коммеркии, то его размер каждый раз мог меняться. Поэтому А. Лайу сделала вывод, что подать за небольшие сельские ярмарки была фиксированной, не зависящей от товарооборота, т.е. никак не свя- занной с 10% коммеркием, и потому она не позволяет установить объемы торговли6. Остается, однако, неясным, какова в этом случае была природа сборов с панигиров и имели ли они связь с доходом от взимавшихся на праздничной ярмарке пошлин. В Византии до 1204 г. даже в случаях передачи права на доходы от коммеркия именно представители государства обычно занимались взиманием пошлины в пользу получившего такое пожалование, так как торговые операции на террито- рии империи подвергались строгому контролю (с XIII в., впрочем, право на непо- средственный сбор доходов от торговли, как правило, с уточнением цели пожа- лования, стало предоставляться несколько чаще7). О взимании коммеркиев пред- ставителями государственной власти свидетельствуют данные об освобождении жителей Монемвасии от уплаты различных пошлин на ярмарках-панигирах, со- держащиеся в трех документах: простагме императора Андроника III монем- васийской колонии в Лигах 1328 г., опубликованной П. Шрайнером, поддельном хрисовуле в пользу Монемвасии (зависимость которого от простагмы этому исследователю удалось убедительно доказать8), включенном в хронику Псевдо- Сфрандзи (Макария Мелиссина), и аргировуле деспота Феодора I Палеолога9. 4 Dolger F. Aus den Schatzkammem des Heiligen Berges: Textband. Munchen, 1948. S.191; Idem. Sechs. S. 125; Вин Ю. Я. Указ. соч. С. 94. 5 KovkovAe( Ф. Op. cit. Е. 281—282; AapirpomvXov A J. Op. cit.E. 307. 6 Laiou A. Handler. S. 62—63. 7 Например, в сообщении Феофана об Эфесской ярмарке (795 г.) и пожаловании Константином VI в храм св.Иоанна Богослова доходов от коммеркия (то KoppepKtov той Travriyupiou) передаваемая сумма — 100 литр золота, как предполагала Э. Антониадис-Бибику, определена точно, так как представляла лишь часть, пожертвованную на нужды церкви, а не все, что было получено от торговых пошлин на ярмарке. См.: Theophanis Chronographia / Rec. С. De Boor. Lipsiae, 1883. Vol. 1. P. 469. 1.30— 470.1.1; Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanes it Byzance. P., 1963. P. 107—108, 145—153. 8 Schreiner P. Ein Prostagma Andronikos’ HI fur die Monembasioten in Pegai (1328) und das gefalschte Chrysobull Andronikos’ II fur die Monembasioten im Byzantiniscben Reich // J6B. 1978. Bd. 27. S. 203—228. Новая аргу- ментация в пользу аутентичности хрисовула 1316 г. приведена в кн.: Kalligas Н. A. Byzantine Monemvasia: The Sources. Monemvasia, 1990. P. 117-134. Подробнее см.: Ченцова В. Г. Замечания к дискус- сии о привилегиях жителям Монемвасии // ВО. М. 1996. С. 174—182. 9 О датировке аргировула см: Schreiner Р. I diritti della cittA di Malvasia nell' epoca tardo-bizantina // Miscellanea di Studi storici. Genova, 1983. Vol. 2. P. 93—94 (1392 г). В простагме Андроника III сообщается об освобождении монемвасийцев из Пиг от разнообразных податей, связанных с торговлей, в том числе и от коммеркия — на востоке, западе, островах, море, суше и ev Travpyupeoi (Idem. Ein Prostagma. S. 211). В хрисовуле далее сделана вставка, в которой специально упомянуто освобождение от податей и коммеркия на Пелопоннесе: "и также они (монемвасийцы. — В. Ч.) на панигирах, проходящих во всех пелопоннесских землях и крепостях моей царственности, должны быть свободны от всех обложений..." См.: Ibid. S. 222—223: en бе кал etc тас Tfjc ПеАолоууцаои алааас хшрас ка\ кастера тпс (JaotXeiac рои ytvopevac xavriyupeic... офелАсосп бютцpe'toBat pev ка! ало Ttov кефаЛашу jrdvrwv av- ытерол... Особое указание прав монемвасийцев на Пелопоннесе после более общей формулы освобождения, где панигиры уже были упомянуты, свидетельствует о том, что под руками соста- вителя документа мог иметься другой источник, согласно которому он сделал это дополнение. 42
Именно светская власть могла пожаловать право сбора коммеркия или сумму от него на нужды монастыря, церкви и т.п.10 Так, поступления от коммеркия зафик- сированы в составленном Георгием Стратигом и Николаем Феологитом практике владений и доходов Лавры св.Афанасия в хорионе Доксобус11. В тексте доку- мента названа общая сумма ( по определению Н.Звороноса) поступлений от тор- говли (50 перперов), включавшая и коммеркий12. Плата за проведение панигиров, 10 перперов, отделена в тексте от коммеркия и прочих обложений. Это позволяет заключить, что сумма, получаемая от проведения панигира, вероятно, не коммеркий. В группе платежей, которые Н.Зворонос определил как торговые сборы, объ- единены несколько видов обложений. Среди них названы некоторые виды нало- гов, несомненно, относящиеся к торговой деятельности: уодаркгпкоу — пошлина с товаров, упакованных в тюки13; катаущугой — обозначение пошлины, возможно, связанной с уплатой за стоянку или склад. Понимание же термина сщгшуюу как торговой или связанной с торговлей пошлины представляется сомнительным. А. Соловьев и В. Мошин определяли опсоний как поставку продуктов питания, в частности мяса и рыбы14. Ф. Дэльгер считал, что это налог с рыбных ловель, а в XI—XII вв. — снабжение продовольствием армии. П. Шрайнер подчеркивает, что этот вид обложения — снабжение продовольствием — указывался обычно в денежном выражении15. Таким образом, опсоний не вполне подходит под общее перечисление торговых пошлин. Но учитывая, что опсоний, как и торговые платежи, взимался государственными властями16, можно предположить, что в тексте документа имеется в виду просто пожалование твердой суммы от разных видов обложений. Именно поэтому в тексте указана фиксированная сумма, кото- рая иначе менялась бы в зависимости от объемов торговли. Упоминание о панигире содержится в хрисовуле Андроника П Палео лога янинской митрополии, где говорится о проходящем с 26 октября по 8 ноября в Янине панигире, приуроченном ко дню св.Михаила Архангела17. Указанный в тек- сте порядок распределения тех доходов, которые ранее исследователи связыв- али с доходами церкви от панигира-ярмарки, несомненно, касается всех доходов церкви Янины, половина которых должна идти на нужды церкви, а половина — клиру. Это подтверждается тем, что в хрисовуле говорится не только о денежных доходах (они могли поступать от праздничной торговли), но и нату- ральных (ало таитпс [ЁккАдспас] е’шобпцато?; ало тшу е’юобгщатюу ттк аитцс касающееся именно Пелопоннеса. Этим источником, возможно, послужил аргировул деспота Феодора I, в котором также говорится об освобождении жителей Монемвасии от всех податей "на ежегодно проходящих панигирах в этих крепостях и землях моей царственности", т.е. на Пелопоннесе См.: MM.V. N VII. Р. 171, 173: ...Kai twv aAXuv атгаггпаеыу Kai Sooewv twv yivopevwv ev Tai? kot’eto? ytvopEvat? travriyupEoiv el? та тоюйта каотра Kai [rad хыра? rfj? paatkeia? gov. Cp ev Tai? кат’ёто? ytvopEvat? TtavriyupEatv et? та тоюйта каотра Kai [та?] хыра? тг(? 0aotAEta? рои. Ср. хрисовул 1319 г. Янине: Ibid. Р. 80-81. 10Ср.: AajutrpotrovAov A. I. Op.cit. £. 298, опр- 34. 11 Lavra. N 104.1.168—169 (1317). 12 Svoronos N. Le domaine de Lavra sous les Pal6ologue // Lavra. IV. P. 159—160. 13 Antoniadis-Bibicou H. Op. cit. P. 137. 14 Соловьев А., Мошин В. Грчке повел>е српских владара. Београд, 1936. С. 476. См. также: № IX. С. 68, 1. 42-47; Zogr. XXXII. Р. 75.1.37. 15 Dolger F. Aus den Schatzkammem. S. 191; Schreiner P. Ein Prostagma. S. 208. 16 Cf.: ММ. V. N II. P. 85. 17 ММ. V. P. 85—86. Cf.: Asdracha C. Les foires. P. 437—^38; Laiou A. Handler. S. 63. 43
ауштсиж ёккЛпагас). В общий доход включены поступления от ситокритона — 300 модиев зерна, бочка вина, а также 50 перперов18. Видимо, упомянутый в хрисовуле ситокритон (натуральный налог зерном, введенный Андроником П)19, а также половина опсония, поступающая в пользу церкви, были государственными пожалованиями (как в практике Лавры с описанием владений в Доксобус). Таким образом, эти данные свидетельствуют о том, что природа сборов за проведение панигира и доходов от торговли, по-видимому, была различна. Выяснить вопрос о том, кто именно должен был платить за проведение пани- гира, а также уточнить значение термина лаулуирн; в афонских грамотах нам кажется возможным благодаря записям 1419—1421 гг., сделанным неким анони- мным служителем Фессалоникской митрополии20. Неизвестный сборщик фикси- ровал доходы казны митрополии, поступавшие в том числе и от панигиров. В некоторых случаях он прямо указывает, что уплата этих сумм производилась клиром городских церквей (сито twv Kavriyupewv twv кАлрыу в ноябре 1419 г. было получено 30 аспров; с клира церкви св.Димитрия — ало тои кАлрои той ayiov Длмлтрюи бихтлу лаулуиргу — 12 аспров; и т.д ). Слово "панигирис" употребляет- ся в этом документе в качестве синонима к Ёортл ("праздник") и к обозначениям продолжительности празднования (ало той кАлрои Tfj<; e^apepiac ка\ октацергас Twv’AowpaTwv и др.). Это позволяет заключить, что речь в данном случае идет о самих праздниках, а не о ярмарке. О возможности замены обозначения лаулуири; на Ёортп и в афонских грамотах свидетельствует акт Фессалоникского митрополита Иакова о передаче монасты- рю Зографу келлиона и церкви св.Власия со всеми их владениями, где ежегодно проходит праздник: ...ка! тле кат’Ётое Ёортлс В документе не говорится об обязательном денежном сборе в пользу монастыря-владельца келлиона, но сама форма упоминания о ” ежегодном празднике" соответствует сообщениям о про- ведении "ежегодного панигира"21. Подтверждение того, что в документах, упоминающих о податях за проведение панигира, речь идет также о празднике, а не ярмарке, можно найти в одном из актов Филофеева монастыря. В нем сообща- ется о принадлежащем монастырю храме Михаила Архангела в Неокастроне с проводившимся ежегодно 8 ноября панигиром — ovv ttj ётлспыс ёкеюе TEXoupEvq 6лцотеАе1 лауЛуирЕ!22. Выражение блцотеАл^ лаутууврк традиционно употреблялось для обозначения именно "общенародного" праздника в текстах и византийского, и античного времени23. По данным афонских документов взносы с панигиров были невелики — от 1 до 10 перперов (причем 10 перперов сразу за два панигира). В записях служителя 18 ММ. V. Р. 86. 19 Хвостова К. В. Особенности аграрно-правовых отношений в поздней Византии XIV—XV вв. M., 1968. С. 260. Д. Найкол писал, что здесь идет речь о выдаче натурой содержания клирикам (Nicol D. М. The Despotate of Epiros, 1267—1479. Cambridge, 1984. P. 225—226). 20 Kugeas S. Notizbuch eines Beamten der Metropolis in Thessalonike aus dem Anfang des XV. Jh. // BZ. 1914. Bd. 23. S. 144—154. 21 Zogr. N XIV. P. 34.1.21 (1299). 22 Philoth. NIV. P. 15. 1.79 (1287). Cf.: N V. P. 18.1.44—46 (1292). 23 loannis Skylitzae Synopsis historiarum. B.; N.Y., 1973. P. 346.1.51—52; Georgius Cedrenus. loannis Scylitzae Compendium historiarum. Bonnae, 1839. Vol. 2. P. 454.1.21—455.1.1—3; loannis Zonarae Epitomae historiarum. Bonnae, 1897. Vol. 3. P. 560. 1.3—7. Cf.: Asdracha C. Rhodopes. P. 221—222. Cf.: Liddell H. G„ Scott R. Greek- English Lexicon. Oxford, s.a. Vol. 1. P.387; Sophocles E. A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Periods. Leipzig; N. Y., 1904. Vol. 2. P. 836; Дддптракой A. tAiya. Xe^ikov oXrtc Trie eXXnviKfjC yXwoonc-’AOfjvai, 1964. T. 4. P. 1843. 44
Фессалоникской митрополии также фиксируются, как правило, небольшие пос- тупления за праздники от храмов. Крупные суммы (от 1 до 3 тыс. аспров) и их расходование были связаны с деятельностью некоего Алмириота. Автор заметок указывает, что сакелларий Алмириот удержал сумму (CnrouXtv — "долю") в 1 тыс. аспров с клира храма Небесных Сил Бесплотных и потратил 4 номисмы на украше- ние Евангелия, а часть средств на скамьи и "другие пустые нужды". В другом случае Алмириот, названный экономом, получил сумму коммеркия с судна, прибывшего яротпсЁортп?twv ayiwv ’AyygXwv Eicrrjv oKTa(jiEpiav) f) exei 6 KXfjpo? twv ayicov ’AyYeXwv — т.е. "перед праздником св. Ангелов в восьмидневный (празд- ник), который проводит клир (церкви) св. Ангелов"24. В данном случае празд- ничный сбор с церкви и получение коммеркия с судна непосредственно связаны. Однако говорится о коммеркии именно с одного судна, а далее в записи следующего года этот коммеркий обозначается как то KOvgEpKiv атго tojv naXaioXoywv25. Можно предположить, что и в предыдущий год право на сбор с судна коммеркия, чтобы сделать некоторые приобретения для митрополии, было пожаловано "Палеологами" — возможно, деспотом Андроником, в то время правителем Фессалоники, или же самим императором26. Эта запись свидетельст- вует о том, что клир церкви, проводившей праздник, не имел права на сбор коммеркия вообще: коммеркий предоставлялся в определенном объеме (с одного судна), а в другом случае составил сумму в 1400 аспров вместе с доходом от пани- гира (ало тп? Ё^ацЕрга? twv ayiwv ’AyyEXwv таита ка! то koujiepkiv ало twv naXaioXoytov), причем 600 аспров еще были у деспота27. О получении мит- рополией доходов из государственной казны свидетельствуют и записи, в кото- рых сообщается о том, что деспот должен выплатить "долю" (та CqTOuXta), кото- рая еще оставалась у него. Так, в одном случае от деспота в праздники Богороди- цы Ахиропиитос и Небесных Сил Бесплотных надлежало получить 900 аспров28, а в другом говорится, что от панигира св.Димитрия ничего не было получено, так как вся сумма осталась у деспота29. Возможно, речь здесь идет о задержках выплаты из казны сумм, предназначенных на церковные нужды, которые могли поступать и от коммеркиев, а сами выплаты приурочивались к праздникам. Подтверждением этого могут служить и данные постановления венециан- ского Сената 7.VII 1425 г. об ответах на запросы послов из Фессалоники, нахо- дившейся в то время под юрисдикцией Венеции. В постановлении говорилось, что ректоры Фессалоники могут тратить до 200 перперов в мирное и до 100 перперов в военное время по случаю праздника св.Димитрия30. Размер указанных сумм — 100—200 перперов — соответствует суммам, приводимым в записях служителя митрополии — 1400, 900 аспров (ок. 112 и 72 п.), — которые, видимо, предостав- лялись государством по случаю церковных праздников. Весьма вероятно, что получение от светских властей некоторой суммы по случаю празднования дня 24 Kugeas S. Op.cit. N 31, 87. 25 Ibid. N 87. S. 153—154. 26 Ibid. N 59—70. Cf. S. 158. Отметим, что и получаемые автором записей 10 номисм во время его пре- бывания в Константинополе выдавались из доходов от государственного имущества или коммер- кия (например, как указано, KoppepKiov oivov/ 27 Ibid. N 87. S. 153—154. 28 Ibid. N 32. 29 Ibid. N 42. S. 147. ^Thiriet F. Rdgestes des ddlibdrations du Sdnat de Venise concemant la Romanie. P.; La Haye, 1959. T. 2 N 1995. 45
святого покровителя города было одним из обычаев, который венецианские власти предпочли не нарушать. В среднем выплаты за проведение панигиров, зафиксированные в записях служителя Фессалоникской митрополии (без учета крупных сумм), составляли ок. 17,5 аспров (= ок. 1,4 п.)31. Размеры этих сумм соответствуют не только данным афонских документов о выплатах за проведение панигиров, но и ряду других источников. В описи доходов Хиландарского монастыря, "Практике всех метохов", упоминается о денежной уплате — "со збориф ихь всВхь светихь «в» пер- пере" — т е. за "сборище" в праздник Всех Святых уплачивалось 2 п.32. О подати за право проведения панигира сообщается в латинском тексте описи владений Никколо Аччайуоли на Пелопоннесе: за проведение панигиров в Аконе (Маконе) уплачивалось "долями" 4 перпера (Panegerii de Amachonu reddunt in porcione yperpera quatuor)33. Некоторые данные об уплате за проведение панигиров содержатся в османских описях 60 — 70-х годов XV в. Так, в опубликованных П. Нэстурелом и Н. Белдичеану описях, происходящих из Македонии, указанные суммы в 250, 350 (за два панигира) и 40 аспров при пересчете дают близкие к обычным выплатам за панигиры суммы: ок. 5,7 (по 3,5) и 0,8 п.34. Сообщение о панигире в Зихне включено в текст описи после сведений о выплатах церквами определенных взносов (суммы от 30 до 60 аспров), что соответствует данным записей служителя Фессалоникской митрополии о выплатах городскими церквами в казну мит- рополии. Указания примерно одинаковых небольших сумм за проведение пани- гиров позволяют предположить, что во всех случаях говорится об уплате одного и того же вида взносов, выплачиваемых церковью за право проведения праздн- ика-панигира35. Таким образом, эти документы свидетельствуют о том, что монастырь или мит- рополия получали доходы не от ярмарок, проходящих в праздничные дни, а от церквей или метохов за проведение ими престольных праздников. Разумеется, праздники даже в селах часто сопровождались праздничной ярмаркой36. Указания на это содержатся и в афонских документах, в которых зафиксирована взимаемая за проведение панигиров подать. Так, например, в практике Ивирского монастыря говорится о Travnyuptt; тле dyiac ПараокЕигк ouv тф кирюскофорц) — 311 п" = 12,5 a. (Kugeas S. Op.cit. S. 158—159). С учетом крупных сумм средняя составляет ок. 32 п. Средний взнос по 30 суммам, уплачивавшимся церквами по полугодиям — 2,4 п. 32 Chil. si. N 86. Р. 578.1.367 (XV в.). Cf.: Грчке повеле. N XLV. Р. 362. 1.91—92; 363. 1.80—82. 33 Longnon J., Topping Р. Documents sur le regime des terns dans la principautd de Могёе au XIV sidcle. P., 1969. P. 64.12 (N 3). Cf.: Ann. 26—27; Арр. 3. P. 274; AapttpotrovAov A J. Op.cit. P. 303. 34 Nasturel P, Beldiceanu N. Les dglises byzantines et la situation dconomique de Drama, Semis et Zichna aux XIVе et XVе ss. // JOB. 1978. Bd. 27. P. 282—284. По данным: Bertele T. Moneta veneziana e moneta bizantina (secoli XII—XV)//Venezia e il Levante lino al secolo XV. Firenze, 1973. Vol. 1 (1). P. 65—67; Beldiceanu N. Les actes des premiers sultans. P., 1960. T. 1. P. 175. По расчетам Н.Белдичеану и Р.Нэстурела, 1 флорин • 45 аспрам. 35 Ср. также пожалование столичным монастырям в хрисовуле императора Мануила I Комнина 1158 г. владения париками, прав на взимание разного рода податей и барщины, в том числе и та? TtavriYupei?: Zachariae a Lingenthal С. Е. Jus Graeco-Romanum. Leipzig., 1857. Р. 3. Р. 451. 1.10—И; Р. 452.1.20. 36 См., например: Gautier Р. Le typikon du sdbaste Grdgoire Pakourianos // REB. 1984. T. 42. P. 69.1.834—845; Типик Григория Пакуриана /Ввел., пер., коммент. В. А. Арутюновой-Фиданян Ереван, 1978. С. 91—92 (коммент. С. 180—181). Ср. также в двух документах 1274 г. монастыря Лемвиотиссы говорится о границах земельного владения монастыря, которые проходят по дороге к паниги- ру св. Пантелеймона (eiaepxovrat rqv тц? navqyupew? той ayiou TTavreXEqpovo? Хешфороу obov) и огибают с севера "площадь названного панигира" (тру тле бг)Хи>6е'юг|? Travqyupewc ayopav). См. ММ. IV. Р.107, ПО. 46
панигире св.Параскевы с праздничной торговлей37. Проводимые церковные пра- здники должны были приносить церкви определенный доход. Он мог поступать от пожертвований местных жителей или властей, церковной торговли и т.п. Не случайно в завещании Луки, игумена монастыря Иоанна Предтечи у Галеагры (1036 г), в котором говорилось о заботах монаха Симеона по поддержанию монас- тыря, помимо прочего указывается на проведение праздника св.Иоанна Предтечи (видимо, Рождества)38. Итак, значение понятия Travnyupt^ в документальных источниках не всегда одинаково, и необходимо различать те случаи, когда имеется в виду ярмарка, а когда — церковный праздник и уплачиваемая за него подать. Данные о пани- гирах и уплате взносов за его проведение, содержащиеся в афонских актах, не дают возможности для заключения о господстве монастырей на местном рынке, так как в них подразумевается проведение престольных праздников39. * * * В работе приняты следующие сокращения названий изданий документов и некоторых специаль- ных работ: Chil. si. — Actes de Chilandar. 2e partie. Actes slaves / Publ. par B. Korablev // Actes de Chilandar / Publ. par L. Petit, B. Korablev//BB. 1915. T. 19 (Прилож. 1) Esph. — Actes dEsphigmdnou I Publ. par J. Lefort. P„ 1973. (Archives de 1'Athos. T. 6) Ivir. — Actes d'lviron. T. 1. Des origines au milieu du Xie sifecle /fid. par J. Lefort, N. Oikonomides, D. Papachryssanthou avec la collab. de H.Mdtrdvdli. P., 1985. (Archives de 1'Athos. T. 14) Lavra — Actes de Lavra I Publ. par P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou avec la collab. de S. Cirkovid. P„ 1977-1982. T. 2-4. (Archives de 1'Athos. T .8,10,11) Philoth. — Actes de Philothde / Ed. W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // BB. 1913. T. 20 (Прилож. 1); Sechs. (Iber). — Diilger F. Sechs byzantinische Praktika des 14. Jahrhunderts fiir das Athoskloster Iberon. Munchen, 1949 Typ. Kosm. — Petit L. Le monastdre de Notre-Dame de Pitid // ИРАИК. 1900. T. 6 Хёго pot. — Actes de Xdropotamou / Publ. par. J. Bompaire. P., 1964. (Archives de 1’Athos. T. 3) Zogr. — Actes de Zographou / Publ. par W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev // BB. 1907. T. 13 (Прилож. 1) 37 Sechs. (Iber.) RK. S. 103. 1.251 (N 231/232) (1316). Ср. в славянских грамотах "панагир с торгом". См.: Ильинский Г. А. Указ. соч. № 2. С. 16.1.30—31: Chil. si. N 5. С. 386.1.57—61; НоваковиЬ Ст. Законски спо- меници српских држава средньега века. Београд, 1912. XV. № 1. С. 615 (XXXVI); № 10. С. 504 (16. II 1452). 38 Ivir. I. N 25.1.20. Р. 238. 19 Сообщения о непосредственной передаче доходов от торговли в пользу монастырей с правом их взимания фиксируются в славянских грамотах несколько чаще и имеют некоторые особенности. Прежде всего термин "панагир” в приводимых документах употребляется для обозначения ярмарки. См.: Chil. si. N 5. Р. 386.1.57—61; Ильинский Г. А. Указ соч. № 2. С. 16.1.30—31. В славянских документах непосредственно указывается, что сбор пошлин производился монастырем, а не пред- ставителями государственной власти. Например, в грамоте краля Стефана Уроша II монастырю св. Георгия говорится о праве игумена в течение 8 дней взимать торговые пошлины на ярмарке и сам игумен есть "кефалиш панагюроу" (НоваковиЬ Ст. Указ соч. С. 620 (LXXIII—LXXIV); см. также: N* XV (1). С. 611; N XVIII (2). С. 641 (XVII); N 60. С. 464—465; N XXVI. С. 698). Не случайно зафиксированное в грекоязычном акте право Лавры св.Афанасия на сбор коммеркия — коицеркт ei<; tov фброу, отгои av TQxt (Lavra. III. N 130. 1.25—26 (1350—1351?)) — относится ко времени, когда передаваемые земли были захвачены сербами. Донатор — Калаварис, — по предположению М. Живоинович и издателей, был одним из греков, сохранивших свое высокое положение после сербского завоевания (Ibid. Р. 43). Ср.: Laiou А. Е. In the Medieval Balkans: Economic Pressures and Conflicts in the XIVth c. // Byzantine Studies in Honor of M. V. Anastos. 1985. Vol. 4. P. 153.
Византийский временник, т 55 К.-Р. Matschke GESELLSCHAFT UND KRANKHEIT: BEWOHNER UND BESUCHER KONSTANTINOPELS WAHREND UND NACH DER PEST VON 1436* NaturgemaB informiert das beruhmte Kontenbuch des Giacomo Badoer in erster Linie uber die Geschafte des venezianischen Kaufmannes in der spatbyzatitinischen Hauptstadt, da fur die Menschen aus den oberitalienischen Handelsrepubliken im 15. Jh. aber schon fast alles berechenbar und abrechenbar geworden ist, enthalten Badoers Konten auch einige interessante Informationen uber sein Leben und seine Krankheiten. Der ruhrige Geschaftsmann halt sich etwa dreieinhalb Jahre in der Stadt am Bosporus auf, von Septembe 1436 bis Februar 1440* 1. Er mietet kurz nach seiner Ankunft von einem vornehmen und bekannten griechischen Einwohner ein groBes Haus mit Magazin und Stallung2, das er ohne Frau und Familie, dafur mit wechselnden Handelsgehilfen und Haussklavinnen bewohnt3. Wahrend seines Aufenthaltes ist er nachweisbar mindestens 5mal krank4. Einmal leidet er an einem Hautausschlag5, ein anderes Mai hat er Zahnprobleme6, uber weitere drei Krankheitsfalle macht er keine konkreten Angaben. Mit seinem Ausschlag hat er mindestens 15 Tage zu tun, eine nicht benannte Krankheit dauert 5 Tage7. Geht man von der Exaktheit seiner Buchfuhrung auch in Sachen Krankheit aus, dann machen ihm gesundheitliche Probleme vor allem in der ersten Phase seiner Tatigkeit in Konstantinopel zu schaffen. Krank ist er Anfang und Mitte 1437 und Mitte und Ende 1438, in die letzten eineinhalb Jahre fallt nur die Zahngeschichte. Moglicherweise hatte er zunachst einige Anpassungsschwierigkeiten, erfreute ich dann aber enter stabilen Gesundheit. Seine Krankheiten scheinen in keinem Fall besonders schwer und gefahrlich gewesen zu sem. Nur zweimal laBt er sich arztlich behandeln, die anderen Male behilft er sich augenscheinlich selbst mit Sirupen und verschiedenen anderen Medizinen8. Einer seiner Arzte ist nachweislich Gneche, der andere vermudich Lateiner. Der miedego, den er zur Behandlung seiner Hautkrankheit heranzieht, tragt im Kontenbuch den Namen Panardo bzw. Panarido9, und das © К -P Matschke, 1998 • Der Beitrag wurde auf dem 18 Intemationalen ByzantinistenkongreB in Moskau am 8 8 1991 im Kolloquium uber Krankheit und Gesellschaft unter Leitung von Prof A Hohlweg, Munchen, vorgelegt 1 Vgl R Morozzo della Rocca, T Bertele, “Giacomo (Jacopo) Badoer,” Digionarw bwgrafuo degli Itaham , Bd 5, (Rom, 1963), S 109-113 2 Vgl К -P Matschke, “Grund- und Hauseigentum in und um Konstantinopel in spatbyzatimscher Zeit,” Jahrbuchfin Wntschaflsgesclachte 1984/1V S 103-128, 122 f f Vgl M M Sitikov, “Венецианское купечество в первой половине XV в в его торговых сношениях с Византией,” Ученые записки Московского гос пед института им ВИЛенина, История средних веков, Moskau 1965, S 85-137, 93 Verhnden Ch , “La traite des esclaves et traitants italiens a Constantinople, Xllle-XVe siecles,” Le Moyen agefS, 1963, S 791-804, 799 f 4 II Libro del conti di Giacomo Badoer (Costantinopoli, 1436-1440), ed U Donm/T Bertele, (Rom, 1956), S 82, 280, 376, 762 5 Lbd , S 82 rogna b Ebd , S 762 curar i denti 7 Ebd , S 82, 376 fl Ebd , S 280, 376, 60 f 4 Ebd , S 82 48
durfte nach Lage* der Dinge kein anderer sem als der Schuler des bedeutenden Humanisten Johannes Argyropulos und Arzt im beruhmten Xenon des Kral, Johannes Panaretos10. Die Behandluhg erfolgt in Badoers Wohnung, die Arzte an dieser spatbyzantinischen Kranken- und Lehranstalt konnttn also augenscheinlich Spitaldienst mit Hausbesuchen verbinden11. Der zweite Arzt wird als maistro Lucha bezeichnet12, d.h. er tragt im Unterschied zu Panaretos wahrscheinlich den Magister-Grad einer westlichen Universitat. Er erhalt auBer seinem Salar von Badoer auch noch ein Stuck Tuch als Geschenk1 ’, ihm fuhlt er sich also offenbar zu beson- derem Dank verpflichtet. Seine Heilsafte und Arzneimittel bezieht der venezianische Kaufmann von verschiedenen griechischen Ladenmhabern, von den spiziers Stefano Argiro und Savastian Argiro (Ligero), die trotz Namensgleichheit vermutlich nichts miteinander zu tun haben, die aber beide den gehobenen Schichten der spatbyzantinischen Stadtgesellschaft angehoren, wie ihrer Bezeichnung als chir zu entnehmen ist14, und von einem gewissen Siropulo, der im Rechnungsbuch nicht so deutlich konturiert ist wie die beiden anderen Lieferanten, der aber ebenfalls zu den besseren Kreisen der Hauptstadt gehoren konnte15. Zum Kurieren seines Zahnleidens beschafft sich Badoer una ongieta d’ oro16, von wem, teilt er aber leider nicht mit und verweist nur auf eine genauere Eintragung in seinem Journal, das aber nicht erhalten ist. Der venezianische Kaufmann hat es aber nicht nur mit eigenen Krankheiten zu tun, son- dern auch mit Krankheit und Tod anderer. Besondere Aufmerksamkeit widmet er dem Gesundheitszustand von Skiaven, mit denen er handelt und die er besonders nach Spanien verkauft17. Mehrfach notiert er in den entsprechenden Konten, daB sie sana di ogni mal segon- do uxanza sind18. Um was es bei dieser Gewohnheit geht, macht die Notiz uber eine Sklavin deutlich, die vom Transporteur der Sklavenfracht wegen einer Krankheit auf Kreta zuruckge- lassen wird und deren Verkaufspreis deshalb vom Sklavenlieferanten restituiert werden muB19. Am Gesundheitszustand anderer Leute zeigt Badoer aber nicht nur geschaftliches, sondern auch personliches Interesse. Als einer seiner Geschaftspartner und Geschaftsvermittler, der zimador (Tuchscherer) und Sensale maistro Zorzi, krhnk ist, laBt ihm Badoer uber seinen Gehilfen 5 Hyperper zukommen20. Als sein erster Lehrling, Antonio Bragadin, kurz nach der Aufnahme seiner Geschaftstatigkeit in Konstantinopel stirbt, kummert sich Badoer um den Kranken und Toten. Er laBt ihm Medikamente besorgen21, bemuht sich um eine 10 Drosopographisches Lexikon da Ralaiologenzfll (im folg PLP), hrsg von E Trapp u a , (Wien, 1976) fl, 9 Fasz , Nr 21642, S 128, vgl К-P Matschke, Rez PLP 9, Deutsche Ijtaaturzetlung 11/12, 1990, Sp 872-875, 874 Zu seiner Wirkungsstatte s m Zivojmovic, “Bolnica kralja Milutina u Cangradu,” %bormk Radova Vizantolnskog Insbtuta 16, 1975, S 105-117, R Volk, Gesundhatswesen und Wohltahgkat m Spiegel da byzantimschen Klastatyfnka, (Munchen, 1983), S 19411 11 Badoer, S 82 Panando micdego che me vixito Zur Vcrbmdung von offentlicher und pnvater Tatigkeit byzantini- scher Arzte s A Hohlweg, ‘Johannes Aktuanos Leben - Bildung und Ausbildung - De methodo medendi,” llyzantmische Zatschnfi 76/2, 1983, S 302-321, 307 fl, Volk, Gesundhatswesen, S 171 12 Badoer, S 376 13 Ebd Es handelt sich um pano scarlato, also um scharlachfarbenes Tuch 14 Ebd S 280, 376, 60 f, 260f Vgl N Oikonomides, Hommes d’affaires grecs et latins a Constantinople (XIIIe-XVe siecles) (Montreal/Pans, 1979), S 123, Anm 289 15 Badoer, S 82 16 Badoer, S 762 17 Vgl Verlinden, La tratle, S 797 ff ' 18 Badoer, S 90 Interessanterweise findet sich diese Formel nur zu Begmn seines Handels mit Skiaven, als er wahrschein- lich noch neu im Geschaft war 19 Ebd , S 523 Der konkrete Fall zeigt, daB Badoer diesen Handel auch spater zu den gleichen Konditionen betreibt Als der spanische Reisende Pero Tafur Anfang 1438 in Kaffa verschiedene Skiaven kauft, verpflichtet sich der Verkaufer zur Ruckgabe des Kaufpreises, falls die menschhche Ware innerhalb von 60 Tagen nach AbschluB des Geschaftes pestkrank werden sollte, Pero Fafur, Andanfas e vuyespor dwersas partes del mundo avidos (1435-1439) (Madrid, 1874), S 161 f 20 Badoer, S 416,657 21 Ebd , S 52 zucharo siropo e manus Christi (eine aus Zucker hergestellte Masse, Paste) да
Krankenwartung22, zahlt das Honorar fiir einen Barbier, der kommt, um den Kranken zur Ader zu lassen23, und tragt schlieBlich die Kosten fiir sein Begrabnis24. Anstelle von Arzt und Priester wird fiir den Lehrling also nur ein Barbier bemtiht. Und seine Ausgaben kann Badoer begleichen, indem er den Inhalt der Geldborse des Verstorbenen an sich nimmt25, und einen schwarzen Mantel, der ihm gehort hatte, fiir 15 Hyperper losschlagt26. Auf diese Weise wird im Kontenbuch Badoers auch der Tod saldiert. Welcher Krankheit der junge Bragadin zum Opfer fiel, ist leider nicht vermerkt. Als Badoer im Friihherbst 1436 nach Konstantinopel kam, hatte die Stadt gerade eine groBe Pestwelle hinter sich. Ihr war am 21.7. dieses Jahres einer der Gesandten des Konzils von Basel, der Bakkalaureus der Theologie und Kanonikus von Orleans, Simon Freron, erlegen27, und kurz nach ihm hatten zwei weitere Mitglieder der Konzilsgesandtschaft, ein franzosischer Dominikaner und ein Angehoriger des Laienstandes, den gleichen Tod gefunden28. Der Leiter der Gesandtschaft, Johannes von Ragusa (Ivan Stojkovic), entging diesem Schicksal vielleicht dadurch, daB er sich, von Kaiser und Patriarch veranlaBt, auf die (Prinzen- ?) Inseln begab, um dort das Abklingen der Pest abzuwarten29. Es hat also ganz den Anschein, als wenn sich beim Ausbruch von Epidemien nicht nur der Kaiser mit seinem Hof nach Moglichkeit aus der Stadt entfernte, sondern daB er und seine Administration auch Personen evakuierten, an deren Wohlergehen und Uberleben sie ein beson- deres Interesse hatten. Ob umgekehrt bestimmte Personen und Personengruppen, wie Arzte, Priester, Richter und Aufsichtsbeamte iiber das stadtische Gewerbe und die stadtische Versorgung, gezwungen wurden, im Pestgebiet zu verbleiben, das kann nur fiir die lateinische Peripherie30, 22 Ebd. Die femena ch’el gardo erhalt 1 Hyperper, ihr (?) Mann fiir die gleiche Dienstleistung ein gleiches Entgelt. 23 Ebd.: el barbier che ando a signarlo. 24 Ebd. Es kostet 10 Hyperper. 25 Ebd., S. 53. In so borssa finden sich 2 Golddukaten, 2 Hyperper und 8 venezianische Soldi, die Badoer zu einer Gesamtsumme von 8 Hyperper und 15 Karati zusammenzieht. 26 Ebd. Abnehmer ist der schon erwahnte maistro Piero zimador. 27 Die Pestwelle wiitete schon im Herbst 1435 in Konstantinopel und Trapezunt, was die venezianische Regierung im Dezember dazu veranlaCte, ihrer romaniotischen Flotte das Einlaufen in des Krisengebiet zu untersagen und sie in Istrien abwartend vor Anker gehen zu lassen, F. Thiriet, Rigestes des deliberations du Senal de Venise concernant la Romanic, Bd. I-III, (Paris/Den Haag, 1958), bis 1961; III, Nr. 2402, S. 49 f. Die venezianischen Behorden in der Romania beobachteten genau das ortliche Pestgeschehen und gaben davon Bericht an die Zentrale, vgl. Ch. A. Maltezu, 'O бестрд? той ev Кыттаити'оошмс Bei/етои (HaiAoo (1268-1453), (Athen, 1970), S. 232 f. 28 Johannes von Ragusa, Brief an das Basler Konzil, vom 16.9.1436, Concilium Basiliense, Studien und Quellen zur Geschichte des Konzils von Basel, hrsg. von J. Haller, Bd. 1, Basel 1896, Nr. 43, S. 374; PLP 10, Nr. 25375, S. 242. Bei seiner Riickkehr nach Basel gibt Johannes auch Rechenschaft de bonis Symonis Freyron, college sui defuncti Constantinopoli und erhalt im Mai 1438 daflir eine Entlastungsquittung, Joannis de Segovia, presbyteri cardinalis tit. Sancti Calixti, Historia gestorum generalis synodi Basiliensis, ed. E. Birk, Monumenta Conciliorum generalium seculi decimi quinti, Concilium Basiliense, Scriptorum tom. tertis, pars 1, (Wien, 1886), S. 51. 2!) Johannes von Ragusa, Brief, S. 374: coactus per serenissimum imperatorem et per reverendissimum patriarcham ad insulas me transtuli. 30 Belege gibt es v.a. aus den venezianischen Kolonien in der Romania. Als 1348 die Pest erstmals auf Kreta wiitet, wird vom GroBen Rat der Insel beschlossen, die unbedingt gebrauchten Arzte festzuhalten; dem maistro Leonardo wird propter magnam mortalitatem untersagt, sich zur Regelung verschiedener Geschafte nach Venedig zu begeben, F. Thiriet, Deliberations des Assemblies venitiennes concernant la Romanie, Bd. I-II, (Paris/Den Haag, 1966), bis 1971; 1, Nr. 545, S. 214. Im Jahre 1350 wird einem Kleriker hohes Lob gezollt, weil er wahrend der Pest auf Kreta durch seine Predigten und seine Glaubensstarke viele Seelen zu Gott gefiihrt habe, ebd., Nr, 578, S. 223. In Koron/Modon ist es den Raten des venezianischen Rektors erlaubt, sich in Pestzeiten auBerhalb der beiden Orte aufzuhalten , wodurch die Wirksamkeit der Justiz ernsthaft behindert wird. Um eine gute Verwaltung der Kolonie auch in diesen Zeiten zu sichern, wird im Mai 1444 beschlossen, zwei neue consiliarii in die beiden Orte zu entsenden und ihre Beziige zu erhbhen und sie auch auf diese Weise zu standigem Aufenthalt zu veranlassen, Thiriet, Deliberations II, Nr. 1398, S. 321. In der gleichen Kolonie wird 1457 ein Mastro Vreto caleger als protomaestro el corame abgelost, weil er al tempo de la peste sein Amt verlassen hatte, C. N. Sathas, Documents inedits relatifs a I’histoire de la Grece au Mqyen-age, Bd. IV. (Paris/Venedig, 1883), S. 184. Im Jahre 1456 erhalt der Rektor von Rhethymnon auf Kreta fiir den Fall des erwarteten Pesteinbruches die Erlaubnis, die Stadt zu verlassen und sich im Distretto seines Verwaltungsgebietes aufzuhalten, wenn fiir diese Zeit sein Vater an seiner Stelle vor Ort bleibt, H. Noiret, Documents iniditspour servir a I’his- toire de la domination venitienne en Crete, (Paris, 1892), S. 454. 50
nicht aber fiir das byzantinische Zentrum mit Sicherheit gesagt werden. Bekannt ist dagegen, daB Schiffen, die aus Seuchengebieten kamen, das Einlaufen in die Hafen von Konstantinopel und Pera versagt wurde, dafi sie entweder weiterfahren oder an einem abgelegenen Ort fiir 60 Tage in Quarantane gehen muBten. So berichtet es wenigstens der spanische Gesandtschsftsreisende Pero Tafur, der Mitte 1438 auf einem genuesischen Schiff von Trapezunt aus Kurs auf Konstantinopel nimmt, dort aber wegen der im Schwarzmeerraum grassierenden Pest nicht landen darf31. Tafur gelingt es allerdings, vom byzantinischen Kaiser bzw. vom Despoten Konstantin, der fiir seinen in Italien weilenden Bruder Johannes VIII. Hauptstadt und Restreich verwaltet, eine Sondergenehmigung zu bekommen, die ihm die Tore Konstantinopels offnet32. Immerhin scheinen die von der byzantinischen Administration ergriffenen SchutzmaBnahmen erfolgreich gewesen zu sein, denn weder bei Badoer noch in anderen Zeitquellen finden sich fur dasjahr 1438 Hinweise auf eine erneute Pestwelle in der Hauptstadt. Mit der Ein- und Ausreisekontrolle kon- nten sich die Reaktionen der Staatsmacht und Stadtverwaltung auf Auftreten epidemischer Krankheiten schon erschopft haben, sicher ist das allerdings nicht. Johannes von Ragusa berichtet bei seiner Riickkehr in den Westen von den groBen Ehrungen, die ihm und seinen Gesandtschaftskollegen wahrend ihres Aufenthaltes in Konstantinopel zuteil wurden, und er nennt als besondere Gelegenheit das Begrabnis Frerons33. Es muB also trotz des Wiitens der Pest in der Stadt und des Pesttodes des Bakkalaureus ein groBes Begrabnis gewesen sein, unklar ist nur, ob der Berichterstatter auch auf die AuBergewohnlichkeit der Zeremonie zu diesem Zeitpunkt hinweisen wollte, ob es also auch in Konstantinopel Einschrankungen hinsichtlich des Sachaufwandes und der personlichen Beteiligung an Begrabnisfeierlichkeiten zu Pestzeiten gab wie in verschiedenen Stadten des Westens34. Schon bei seinem ersten Hauptstadtaufenthalt im Friihherbst 1437 hatte der byzantinische Kaiser dem kastilischen edelmann Tafur den Vbrschlag gemacht, in seine Dienste zu treten, nach den Worten des Reisenden deshalb, weil Konstantinopel nur schwach bevolkert war und ein besonders groBer Bedarf an guten Soldaten existierte35. Ob dieses Angebot sich in gezielte Bemuhungen zur Wiederbelebung und Wiederbesiedlung einer von der Pest heimgesuchten Stadt einordnet, wie sie z. B. fiir das venezianische Kreta bezeugt sind36, kann aber leider nicht gesagt werden. Fiir die Stadt Thessalonike sind kurz vor ihrer Ubernahme durch die Venezianer besondere Ausgaben des Despoten Andronikos im Zusammenhang mit dem Auftreten der Pest bezeugt, die die Staatakasse vollig leer machten und dem davon berichtenden Metropoliten Symeon gar nicht besonders willkommen gewesen zu sein scheinen37. Wozu diese Gelder konkret verwandt wurden, ist allerdings auch hier nicht zu erfahren. Schwere Schlage hatte die Pest von 1436 auch der einheimischen Bevolkerung von Konstantinopel gebracht. Der gelehrte Oberrichter und kaiserliche Sekretar Georgios Scholarios, der sich in einem Brief an einen Freund aus diesem Jahr ausfiihrlich mit dem Aufenthalt der 31 S. Tafur, 169. In welchen Orten des Schwarzmeerraumes zu diesem Zeitpunkt die Pest auftrat, ist mir allerdings nicht bekannt. Tafur selbst bezeugt, daB der Vorort Kaffa wahrend seines Aufenthaltes pestfrei war, ebd., S. 164: ё tanta es la multitud de gentes etan estranas, que alii concurren, que por maravilla esta la tierra Sana de pestilencia. 32 Ebd., S. 170; vgl. G. Makris, Studien zur spiilbyzantinischen Schiffahrt, (Genua, 1988), S. 260. Die Pestkranken und Pesttoten, die Tafur auf der Quarantanestation gesehen haben will, konnen nach dem oben Gesagten kaum von seinem Schiff gewesen sein, es miissen also auch noch andere Schiffe dort vor Anker gelegen haben. 33 J. de Segovia, Historia, S. 36. 34 Vgl. N. Bulst, “Der Schwarze Tod. Demographische, wirtschafts- und kulturgeschichtlische Aspekte der Pestkatastrophe von 1347-1352,” Saeculum 30, 1979, S. 45-67; 61, unter Hinweis auf bemerkenswerte DifTerenzierungen zwischen ver- schiedenen stadtischen Gruppen. 35 Tafur, S. 149. 36 Vgl. Thiriet, Rigestes 1, Nr. 214, S. 64; Nr. 253, S. 72; ders., Deliberations, 1, Nr. 547, S.214. 37 D. Balfour, Politico-Historical ff&rta of Symeon Archbishop of Thessalonica (1416/17 to 1429), (Wien, 1979), S. 56f, 160. Auf Kreta werden 1362 von den Behorden 300 Hyperper bereitgestel damit die von der Pest erfaBten armen Leute die notwendige Pfleg erhalten konnen, Thiriet, Dilibirations, I, Nr. 686, S.253.
Konzilsgesandtschaft in der byzantinischen Hauptstadt und mit den am Hof und unter der Bevolkerung gefiihrten Diskussionen uber das geplante Unionskonzil deschaftigt, kommt am Ende dieses Briefes auch darauf zu sprechen, daB to 8e той Xotpou 8etvdv das die ungliickliche Heimat betroffen hat, mit seinem Vernichtungswerk nicht aufhoren will, daB es auch seine eigene Familie betroffen hat, indem es zwei Kinder seiner Schwester, die besten ihrer vier Sohne, jammer voll dahingerafft hat, und dann heiBt es wortlich: “(Trotzdem) haben wir Gott gedankt denn wir glauben, daB sein Zorn berechtigt ist, da wir uns den (vermeintlich) notwendigeren und (das heiBt) vor allem den eigenen Dingen zuwenden, wahrend wir (doch) sehen, daB das Ubel kein Lebensalter verschont”38. Der glaubige Bizantiner, spatere Monch und Patriarch kann sich wohl einfach nicht damit abfinden, daB das Leben in der Stadt so weiter geht, als ware alles normal und sei nichts geschehen. Gott brauche man auch, wenn noch schlimmere Dinge eintreten sollten, und daB alles das voriibergehe, konne nur das Werk Gottes und des Gebetes der Freunde sein. Einiges spricht sogar dafur, daB Scholarios selbst von der Seuche erfafit wurde. In einem Brief an den Hieromonachos Makarios wahrscheinlich aus denjahren 1436 oder 143739 berichtet er davon, wie die schon lange erwartete bzw. befiirchtete Krankheit mit alien ihren Ubeln ihn und mit ihm offen- bar noch andere, denn er spricht im Plural, uberfallen hat, daB sie acht Tage fest liegen mufiten, in dieser Zeit nur Wasser zu sich nehmen konnten, das ihnen aber auch keine Erfrischuhg brachte, daB sie sich neben der Diat zu einem AderlaB entschlossen, um den Korper zu reinigen, daB sie sich, kaum in der Lage, ein Pferd zu besteigen, eilig ins Kloster begaben, die dortigen Monche alle gesund vorfanden und, wahrscheinlich durch den Monch Arsenios40, der kurz zuvor angekommen war, auch Nachricht erhielten, daB der Briefempfanger gesund sei. Er hatte sich wegen seines angegriffenen Zustandes bzw. als Rekonvaleszent einige Zeit zuvor auf nicht genannte Inseln begeben, offenbar aber nicht die Prinzeninseln, denn Scholarios, der ihm eigentlich folgen mochte, sieht sich wegen der eben iiberstandenen Krankheit und der von ihr zuriickgebliebenen Schwache auBerstande, die Miihen einer Seereise auf sich zu nehmen, und begniigt sich mit einem Aufenthalt auf dem Land, der ihm aber auch die zur weiteren Genesung benotigten Voraussetzungen zu bieten scheint. Und so drangt er umgekehrt den Freund, seine Untatigkeit aufzugeben und von den Inseln heimzukehren, auch viele wahrend seiner Abwesenheit gestorben sind41. Leider wird auf eine konkrete Krankheitsbezeichnung verzichtet42, und die Krankheitsbeschreibung ist zu ungenau, um eine eindeutige Aussage zu ermbglichen. Aderlasse wurden aber auch im Westen an Pestkranken vorgenommen43, und auch die Gesundung schlieBt den Pestcharakter seiner Erkrankung nicht aus, denn Johannes von Ragusa teilt mit, daB einige seiner familiares, die von der gleichen Pestwelle erfaBt wurden, de portis mortis Deo volente entkomrhen konnten44. Noch vor dem Ausbruch dieser Pestwelle hatte der Scholarios-Schiiler Johannes die byzanti- nische Hauptstadt verlassen, vielleicht um sich auf Lesbos, im Herrschaftsbereich der Gattilusi niederzulassen45. In einem Brief an ihn macht der gelehrte Schulmeister seinem Herzen Luft mit dem StoBseufzer, die Epidemic mbge nun endlich aufhoren, die Stadt- und Reichsbewohner zu qualen, und solle sich doch lieber zu den Feinden des Glaubens gebracht hinwenden46. 38 Oeuvres completes de Gennade Scholarios, ed. L. Petit/A. Siderides / M.,Jugie, Bd. IV, (Paris, 1935), S. 416. 39 PLP 7, Nr. I62I2.S. 21. 40 Scholarios IV, S. 424 f. 41 Ebd.: OiaSa 8e travTios boot veicpoi Kcivrat, aov ye апоито?. 42 Eine Scheu, die Krankheit beim Namen zu nennen, ist auch im Westen zu beobachten, vgl. Bulst, Der Schwarze Tod, S. 61 f. 43 Vgl. ebd., S. 58. 44 Johannes von Ragusa, Brief, S. 374. 45 Vgl. PLP 4, Nr. 8411, S. 142. 46 Scholarios IV, S. 412. 52
Unerschiitterlich ist er aber auch hier in seiner Uberzeugung, daB Gott selbst diese Krankheit und andere Ubel iiber die Glaubigen gebracht hat als Strafe fiir ihre Siinden und daB er sich auch gerade darin als menschenfreundlicher Richter zeigt. Vom Pestwiiten in Konstantinopel und vom Pesttod eigener Kinder berichtet auch der Patriarchatsbeamte Johannes Eugenikos in verschiedenen seiner Briefe47 48, aber ihre zeitliche Fixierung ist schwierig und ihre Bezugnahme auf die Pestwelle von 1436 unwahrscheinlich411. Kollektive Reaktionen auf Krankheit, social response speziell auf epidemisches Geschehen und existentielle Gefahr, sind bei alien diesen Berichten und Informationen nur in ganz allge- meiner Art auszumachen. Es gibt manche Indizien, aber kaum gesicherte Tatsachen, viele Vermutungen, aber keine GewiBheiten. Schuldige am Auftreten von Pestwellen und Massensterben in Gestalt von Einzelpersonen und besonderen Gruppen scheint die byzantini- sche Gesellschaft in dieser Zeit nicht gesucht zu haben49. AbwehrmaBnahmen, die iiber eine Zugangskontrolle zu den Ballungszentren hinausgingen hat es vermutlich nicht gegeben. Soziale Verhaltensweisen wurden nicht wesentlich beeinfluBt: Badoers Almosenleistungen wahrend seines Aufenthaltes in Konstantinopel kurz nach der Pest von 1436 halten sich in einem durchaus normalen Rahmen50. Bestimmte Solidaritaten sind durchauserkennbar: Fiir die Gesundheit von Freunden, Nachbarn, Mitbiirgern scheint man sich mehr zu interessieren als in gesundheitsfreu- ndlicheren Zeiten51. Die geistige Auseinandersetzung mit Krankheit bewegt sich in wesentlich orthodoxen Bahnen: Krankheit ist Strafe Gottes, allerdings wohl nicht so sehr individuelle als vielmehr kollektive Strafe, auch wenn zunachst und vor alien Dingen Individuen unter ihr zu lei- den haben. Ein Bemiihen um Haltung selbst bei schweren Schicksalsschlagen ist deutlich zu spiiren: Sogar Berichte iiber Tod durch die Pest wirken unterkiihlt und riicken meistens an das Ende der Darstellung, personliches Leid und Geschicke engster Angehoriger werden beinahe nebenbei erwahnt. Nur von Scholarios existiert das Fragment eines speziellen Beileidsschreibens, gerichtet an einen Bekannten, der seine Eltern durch die in der Stadt grassierende Pest verioren hat52, aber dieses Schreiben macht auf seine Herausgeber fast den Eindruck einer einfachen lit- erarischen Ubung53, und es ist in seinen Aussagen kaum weniger stereotyp als alles andere, was in spatbyzantinischer Zeit zu diesem Thema geschrieben wurde. Gestorben wurde sehr viel und friih in spatbyzantinischer Zeit, und der Tod durch Krankheit, auch der durch Pest, war nur einer der vielen Tode, mit denen die Menschen leben muBten. 47 S. Lampros, ПаХаюХоуееа Kai ПеХоттоиирашка Bd. II, (Athen/Leipzig, 1924), S. 162 fl'., S. 167 f. 48 Vgl. PLP 10, Nr. 25169, S. 219. 48 Das gilt besonders fur die byzantinischenJuden, vgl. Voordcckers, E., “LesJuifs et 1’empirc byzantin au XlVe siecle,” Actes du XlVe Congrls International des Eludes Byzantines, Bd. II, (Bukarest, 1975), S. 285-290; 287. Ein Fall der Beschuldigung von Juden am Auftreten einer epidemischen Krankheit ist aus mittelbyzantinLscher Zeit fiir die Stadt Sparta/Lakedaimon bekannt. Vita Niconis, ed. S. Lampros, Neo$' EMrjtnicioyiuoi' 3, 1906, S. 162 If.; vgl. M. Angold, “Archons and Dynasts: Local Aristocracies and the Cities of the Later Byzantine Empire." The Byzantine Aristocracy, IX to XIII Centimes, ed. M. Angold, (Oxford, 1984), S. 236-253; 236. Fiir die spatere Zeit bring! cine jiidische Quelle die Krankheit des Kaisers Johannes Vatatzes von 1253, die zu seinem Tod liihrt, in Zusammcnhang mil Judenverfolgungen, die im gleichenjahr beginnen.J. Mann, “Une source d'histoirc juivc au XIIlc siecle. lit leltre polemique de Jacob b. Elie a Pablo Christiani,” Revue des Etudes Juives 82, 1926, S. 363-377; 373. 50 Badoer, S. 82, 656. 51 Existentielle Furcht und oflenes Entsetzen angesichts des ersten Auftretens der Pest in Konstantinopel spricht aus einem Brief des Demetrios Kydones Ende 1347/Anfang 1348, Demetrius Cydones, Correspondance, ed. R.-J. Ixtencrtz, Bd. 1, (Vatikanstadt, 1956), Nr. 88, S. 121 f. Demetrios Kydones, Briefe, trad. F. Tinncfcld, Bd. 1 /1, (Stuttgart, 1981), Nr. 21, S. 177-181. 52 Scholarios IV, S. 295-300.
Византийский временник, т. 55 2. N. TptouxvoC ТА NAYATIA, Н NEAP А 64 AE0NT02 ТОТ 20Ф0Т KAI ТО KEIMENO TON BA2IAIK0N Н peapd 64 той Лёорто? ST атгб тт) avXXoyq тыр 113 реарыр* 1 е/ес то акбХоийо ттерсехбреро: ’ЕкеТро 8ё Xiav 0аира£ш пш? 6 та ек ОаХаттСои ксрбйрои атокртиттбреро? тоаой- тор ё8о£ер арартеср Фате баратор ёттауеср айтф тт]р тосайтт]Р арартсар/'Отс рёр -yap арартсаи ой ретрсар тоХра, ёкемои? аттоатершр тшр сЗсшр ос? саш? кас ттар ’ёаитой ёттаркшр тс? el? ёХеор катаата? ойк ар геттер фёрооас 8cd тшр ёукатыр дбйррр кататтрайршр бфбесг) — ескд? yap тоХХт)Р ^rjpiav кас тфр ортшр ато|ЗоХг]Р йтторесрас — тойто тшр фасрорёршр ёатср/'Отс 8ё ХРЛ СсФ)? атгоатересабас той? каО ’сор г) ёкттХрф? ёхес трр х^Рар. тойто аирс8еср ойк ёхш. Тс yap тоаойтор афесХето, б уёрост’ ар саоатаасор фихл? fjs тт)Р eca-rrpaZjcp катакрсретас; Каксато? рёр ойр кас aXiTrjpto? 6 тосойтои кёр8ои? ёХаттшр, тойто 8ту то тгар’ёрсшр усрб- рерор, персаиХФр те0рг|кбта? ой prjp г) порцрса тосайтг)? d£ca 8скг)?. Ой yap бскасор арт! ттраурато? йХской кас рёорто? аиХор кас абаратор траура тт)р фих^р ХарРареср. Ei уар ттоХХакс? ой8ё ёр ттраурааср йХт)? тсршрёрр г] Опрса ттоХХт|Р трр йттер₽оХт)Р ёхес сра рр тФ йтгер|ЗаХХортс Фаттер тсра ттерсо8ор т] а8скса Хар- fJdpp, ттш? ойтш? аатабррто? £т|рса катаХа^ос той? аттокрофарёрои? та тшр раоауойртыр, ойк оиаг)? тг)? йттер|ЗоХт]? Хоуш рт]тт]? рр ттро? то а8скт]ра г] ’есаттра^с? аттофёретас; КеХейорер oup кас тойто рт)кётс ойтш? ейвйреабас, аХХ’ар- тс той ттаракатаахеОёрто? ес8ои? аттотсррй- еср тетратгХойр тор аттокрифарерор, кас тосайтт] 8скт] 6pi£ea0ac то арартг)ра2. "Отты? ттрокйтгтес аттд тг|Р трштт| фраат] той ттроосрсои тг|? реара?, рё айтт)р акоттт|0г)ке р тротготгост|аг| ёрб? рброи, 6 оттосо? аттесХойае рё тт]р ттосрг] той 0аратои баои? 8сартта£ар ттраурата тгроерхбрера аттд раиауг,рёра ттХоса. Nopo? орш? рё акрфы? тётосо ттерсехбреро 8ёр фасретас pa сахие ката тт)Р ёттохл той Лёорто?, ус ’айтд кас ёусрар дсафоре? йтто0ёаес? ш? ттрд? тт)Р ттс0арт] ттроёХеиат| тр? 8сата£еш? айтё|?, рё ара£т]тг]ат1 тт]? атд х^Р0 той ё0срской 8скасои3. Гса тт] 8серейрт)аг| той 0ё- рато? акбттсрт] есрас т] ётсакбтгг|ат] тшр оскесшр 8сата£ешр той рш рас кой кас той Ри£артсрой 8скасои. То 0ёра тт1? ей0йрг|? уса ттра^ес? ахетскё? рё раиауса кас есбскбтера уса rqp троароХт) тт)? кирсбтрта? ётп. ттрауратшр той ттроёрхортас ато айта, атотёХеае то артскесреро 8сатаТешр тбао той Пар8ёктт] бао кас той соиатсрсаресои Кш8ска. Oi ттерсаабтере? аттд тс? 8сата£ес? айтё? ттерсХт]ф0т)кар ттерс та тёХт] той 9оъ асшра © E.N. Tpwiapos-, 1998 1 Гш Т15 иеарё? той Acovtos yeviKois рХ. тг| ра<нкг| РьрХюурафСа пой паратСОетас апо top Sp. Troianos, “Die kirchenrcchllichcn Novcllcn Leons VI. und ihrc Qucllcn,” Sub\ecna Groningana 4 ( 1990 ) (= Novella constilulio. Studies in Honour оГ Nicolaas van der Wai) 233-247 (e8co 233 ar)p.2). 2 I? Noailles-Л. Dain, /zv .Nbvelks de I ton VI le Sage, (Paris, 1944), a.235 en. * P. Noailles-Л. Dain, о.п. a.234 атщ.З. 54
OTpv ксоЗскопосрар той Лёорто? аё 60 (ЗфХса, той арубтера ёХа(Зе то брора “ВаасХска”4. 2/гр аирёхеса паратсОертас ос ахетскё? бсата^ес? апо тс? парапары кшбскопос’ ртскё? аиХХоуё?. Есбска орш? Ф? про? та хыР4а ВаасХскФр прёпсс ра aqpet- ы0€с то e£q?. 01 перестаёте ре? апо тс? о(кесе? бсата^ес? тт)? соиатсрсаиеса? KcoScKonocqaew? есрас аиукеитрсорёре? ото РфХ(о 53 тстХо? 3 тфр ВаасХскФр пой ферес тг)Р ёпскефаХсба “перс раиаусои кас apnayf]? кас dno(3oXf)? кас аоресафора?”. ' ОХбкХг]ро? бры? 6 тстХо? айтб?, опт? кас оХо то РфХсо 53, есрас restitutus, Sep eye с SqXaSf] персасобес айтойосо? аё карёра хе1рбурафо кас q апокатаатааф той ёусре рё ёрреао трбпо. Гса то Хбуо айто бХос ос тстХос той (ЗфХсои 53 ёрфарфоир атрр теХеитаса крстскт) ёкбоат) кера5. 'Н тйхп ₽ог|0г|ае, Фате аркета апо та кера атбр тстХо 3 ра стирпХт]рсо9ойр Х“РЛ рса ттрбафатр аракаХифтр Дсапсатыбрке отс ста фйХХа 2-210 той Codex Sinaiticus graecus 1117 (482) Sep персехетас то eppqpevTCKO йтгбррт]ра той QeoSwpou ВаХаарыро? ато Морокарора аё 11 тстХои? кас атой? карбре?, опш? псатеибтар6, аХХа то ёруо ёрб? арфрирои каРОРоХбуои той 12ои асш- ра, пой ёх^с рёр Ф? pdap та ахбХса той ВаХаарыро? (персёхес айтойаса поХй реуаХа трррата той), х^рс? брш? кас ра таитс^етас рё айта, усатс персХаррарес кас прбаОета хорса тфр ттруыр, кас раХсата аё тётосо арресо, Фате то просор тт)? ёпе£еруааса? ра есрас поХХапХаасо аё оуко аё ахеар рё то прбтипб тои7. Ката то ахоХсааро той кефаХасои 9.27 той NopoKapopa (f. 32r-v) 6 каророХбуо? айто? аирпХррфрес рё поХХа хыР^а ВаасХскФр то йХско пой персёхес то ёруо той ВаХаарыро?.' Н параОеар Хоспор тфр x^pewv тФр ВаасХскФр усретас паракатш рё Заар трр теХеитаса крстскр ёк8оар, аирпХрршрёрр рё арёкбото йХско апо то кег реро той Codex Sinaiticus graecus 11177a. D. 47. 9. 1 pr., 5: Ulpianus libro quinquagensimo sexto ad edictum. Praetor ait:”In eum, qui ex incendio ruina naufragio rate nave expugnata quid rapuisse recepisse dolo malo damnive quid in his rebus dedisse dicetur: in quadruplum in anno, quo primum de eare experiundi potestas fuerit, post annum in simplum indicium dabo. Item in servum et in famil- iam iudicium dabo.” (...) Item ait praetor: “si quid ex naufragio”. Hie illud quaeritur, utrum, si quis eo tempore tulerit, quo naufragium fit, an vero et si alio tempore, hoc est post naufrag- iumque: ream res ex naufragio etiam hae dicuntur, quae in litore post naufra-gium iacent. Et magis est, ut de eo tempore. D. 47.9.2.: Gaius libro vicensimo primo ad edictum provinciate. Et loco. Та хересе айта апотёХеаар (ёр рёрес) трр прур уса 8йо кефаХаса тфр ВаасХскФр: 53.3.25 кас 60.20.1. Тб бейтеро Зёр ёхес аррааса уса трр паройаа ёреира, усатс ёхес 4 Гса тг] аиХХоуг) аитт] кас тт] ХророХбутутг! тг|? РХ. Л. Schminck, Studien zu mitlelbyzantinischen Rechtsbiichern. (Forschungen zur byzant. Rechtsgeschichte, 13.] (Frankfurt a. M., 1986), a.27 ётт. кас top cSco, “‘Frommigkeit ziere das Work’. Zur Datierung der 60 Bucher Leons VI.,” Subsecaa Groningana 3 (1989) (= Proceedings of the Symposium on che Occasion of the Completion of a New Edition of the Basilica, Groningen, 1-4 June, 1988), 79-114. ‘ liasilicorum libri LX. Series A volumen VII: Textus librorum l.II-LIX, ediderunt H.J. Scheltema-N. van der Wai, (Groningen etc., 1974), o. 2448 err. G ПрРХ. V Bencsevic, Catalogue codicum manuscriplorum graecorum qui in Monasterio Sanctae Calharinae in .Monte Sina asservantur, T.I, (St. Petersburg, 1911), апатия. (Hildesheim, 1965), a. 266-293. 7 BX. ахетскЛ? V.Tiftixoglu, “Zur Genese der Kommentare des Theodoras Balsamon. Mit einem Exkurs uber die unbekannten Kommentare des Sinaiticus gr. Ill 7”, To BvCavrio ката tov 12o аймга. KaieouiKo AtKaio, Kpa~ то? Kai Kot~i’u>via. ['Етасреса риСаитси&и кас цетаРи^аитспыи реХеталл Дстттйхып ПарафиХХа, 3.J (’ABqva, 1991), 483-532 (ё8ш 496 ёп.). 7а Аттд rf| стйита^г] тг)? паройаа? реХётг|? |1<=хрс тт|и ёктитгыаг| тт|? 6г|роасей0г|каи та ’аиёкбота хс,|рса тйи ВаасХскйп. BX. V. Tiftixoglu - Sp. Troianos, “Unbekannte Kaiserurkunden und Basilikentestimonia aus dem Sinaiticus 1117”, Fontes Minores IX. [Forschungen zur byzant. Rechtsgesch., 19.] (Frankfurt a. M., 1993), 137-179 (eSo 156 en.). 55
апаХесфбес q Ml яои SqXwpet то vavayio. 'Епорёиы? паратсОетас ц6ро то ттрыто кефаХасо. В. 53.3.25: 'О and pauaylou q nXoiov nop0q0fvTo? арпа£ыр fj ката 8оХор unoSexdpevo? q Cqptaip clow рёр ёрсаитой el? то тетрапХойр, рета 8ё тор ёстаитдр ei? то апХойи ёрёхетас. 'Аррб£ес 8ё q aycoyq кас ката ЗоиХои кас фарсХса? appoCet St кас ёукХгщатскг] ёпе^ёХеиос?. Хыра 8ё ты ибры, cap ката top аитдр xP°v0V Kai ср ты топы, ёр ы то раиаусор уёуорер, афёХг)та1. Катёхетас 6ё ты Зестскарсс? кас д Ха₽ыр and pauaylou. D. 47.9.3 рг., §8: Ulpianus libro quinquagensimo sexto ad edictum. Quo naufragium fit vel factum est, si quis rapuerit, incidisse in hoc edictum videatur. Qui autem rem in litore iacentem, postea quam naufragium factum est, abstulit, in ea condicione est, ut magis fur sit quam hoc edicto teneatur, quemadmodum is, qui quod de vehiculo excidit tulit. Nec rapere videtur, qui in litore iacentem tollit. (...) Senatus consultum Claudianis temporibus factum est, ut, si quis ex naufragio clavos vel unum ex his abstulerit, omnium rerum nomine teneatur. Item alio senatus consulto cavetur eos, quorum fraude aut consilio naufragi suppress! per vim fuissent, ne navi vel ibi periclitantibus opitulentur, legis Corneliae, quae de sicariis lata est, poenis adficiendos: eos autem,qui quid ex miserrima naufragorum fortuna rapuissent lucrative fuissent dolo malo, in quantum edicto praetoris actio daretur, tantum et fisco dare debere. Та парапары x^pla атго8д0г|кар ы? e?q? ста ВаосХска. В. 53.3.27: 'О та pauayqoaPTa кас ёкрсфёрта el? top alycaXdp ХарРарыр, ы? кХётттг)? popop el? то ЗспХойр ёрёхетас' аррб£ес 8ё q ауыуту В. 53.3.30:'О ката апатрр q (BouXqp pq оиухырыр [k>q0q0qpai той? раиауграрта? q то пХосор ты trept арЗрофбрыр рбры ёрёхетас. В. 53.3.31:'О арпа£ыр q ката ЗдХор керЗасрыр ёк pauaylou, el? остор йпбкестас ты £qpiio0€PTi, тостойтор кас ты Sqpoolw ЗсЗыстср. D. 47.9.5: Gaius libro vicensimo primo ad'edictum provinciale. Si quis ex naufragio vel ex incendio ruinave servatam rem et alio loco positam subtraxerit aut rapuerit, furti scilicet aut alias vi bonorum raptorum iudicio tenetur, maxime si non intellegebat ex naufragio vel incendio ruinave earn esse. Iacentem quoque rem ex naufragio, quae fluctibus expulsa sit, si quis abstu- lerit, plerique idem putant. Quod ita verum est, si aliquod tempus post naufragium intercesser- it: alioquin si in ipso naufragii tempore id acciderit, nihil interest, utrum ex ipso mari quisque rapiat an ex naufragiis an ex litore. De eo quoque, quod ex rate nave expugnata raptum sit, ean- dem interpretationem adhibere debemus. B. 53.3.35: 'О то ёкрсфёр апд pauaylou Харрарыр, el рёр tlpo? пареите0ёрто? хрд- pou, кХё-nrq? ёсттср' el 8ё ката тор той pauaylou касpop, аЗсафордр ёсттср, есте апо GaXaaaq? та той pauaylou q той асусаХой XaPq. Та айта кас перс тыр ХарРарорёр- ыр and KaTanoXepqSelaq? pqd? кас ayeSla?. Хтг] аирёхеса персёхетас опои Codex Sinaiticus graecus рё тт|Р euSec^q В. 53. 3. 41 то акоХоиОо кесреро: 'О апд раиаусои афеХбреро? праура q xe^P0V Ttocqoa? про? Tq and той popou nocpq то тетрапХастсор ессты ёрсаитой q то апХойр рета тайта ката|ЗаХХёты. Н ScaTa£q проёрхетас ссты? and тор TTapSeKTq, псОаРы? апд тд хыр1° 47.9.1 рг. (ВХ. псд пары). Парерферё? персехдреро exec q aKoXouOq 8caTa£q той КыЗска: С. 6.2.18: Idem АА. et СС. [scil. Diocletianus et Maximianus] Dionysodoro. In eum, qui ex naufragio vel incendio cepisse vel in his rebus damni quid dedisse dicitur, infra annum utilem ei cui res abest quadrupli, post in simplum actionem proditam praeter poenam olim statutam edic- ti forma perpetui declarat. S. iii k. Ian. Nicomediae CC. conss. [a. 294].
To napandpo) /wplo exei ёртахОес w? кефаХасо 48 otop ’I8co тстХо той [kpXcou 53 twp ВаосХскйр. B. 53.3.48: ’Eav тс? ano pauaylou афёХлтас ti л pecoioq, ёртб? ёрсаитой els to тетрапХойр катехетас, рета 8ё top ёрсаитбр el? to апХойр про? тт) т]8г) Фрюрёр^ TTOLvfi, f|v о тои poplpou 8lt|P€kt]s типо? аафлрс£ес. Me oxeSov броса 8сатипа)ол апарта q Зсатаёл айтт] (ёр рёрес) кас ото xaipco В. 60.6.35. ’Апо тс? 8сата£ес? пои паратё&лкар mo пара) прокиптес рё оафлреса бтс q apnayq, катаХг]фт] q кас ипо8охл прауратор пои проёрхортас апо vauayco q уерскбтера пХосо еирсокбреро аё kcpSupo (п.х- Хоуш арарса?), dnouSqnoTe кс ар те Хе обе с q npa£q, рёоа отт] баХаооа 8qXa8q л oTqp актту оирепауетас кирахтес? тбоо аотскё? (eu0upq апо а8скопра£са) боо кас посрскё?. Ос теХеитасе? ёпфаХХортас (tepacco?, ёфбоор сгиртрехоор ос проипобёоес? тор оскессор ёукХлратшр. Тб 8спХб аитб ouoTqpa корыаеыр pqTw? прорХёпетас отс? 8сата£ес? D. 47.9.1S1 (= В. 53.3.25). Tqp сбсастербтлта той аиотлрато? аитой (прокесрёрои уса оиукекрсрёра ёукХлрата) emoqpacpec 6 9еб8а>ро? ВаХсгаршр ото охбХсб той ото кефаХасо 9.27 той Морокарора8 - napaTqpqoq пой ёпараХаррарес кас 6 ойухрорб? тои арыриро? каРОРоХбуо? той осрастской ксобска: “Кас ёотс тойто 18скор ес? той? арпа£орта? апб ёрпрлорой, кас катаптшоесо? кас pauaylou ’ тсрыройртас уар кас ХРЛ' ратсксо?, кас ёукХлратскй?, опер ёпс тор аХХыр арартлратор ойк ёотс. (...)”. "Опы? рлто? брс£етас ото хшР^° D. 47.9.3S8 (= В. 53.3.30), q “ёукХлратскт] ёпе£- ёХеиос?” ката тор 8раотор тор пра^еыр пой персурафортас ёкес оирсотатас ottjp ёфарроул Tfj? lex Cornelia de sicariis et veneficis, 8qXa8q, опа)? апоЗсЗетас ата 6XXqpcKa, той KoppqXcou иброи перс арЗрофбрсор кас фарракшр. Ехетскт] есрас q 8сата£л О. 48.8.3 § 4: (...) et qui naufragium suppresserit: (...) ex senatus consulto poena legis Corneliae punitur. Srqp ёпбрерл параурафо, ttjp § 5, проо8сорс£ортас ос посрё? той рброи: Legis Corneliae de sicariis et veneficis poena insulae deportatio est et omnium bonorum ademptio. Sed solent hodie capite puniri, nisi honestiore loco positi fuerint, ut poenam legis sustineant: humil- iores enim solent vel bestiis subici, altiores vero deportantur in insulam. Паратлроире, бтс л nocpf| той Оаратои 8ёр апесХестас уерскы?, аХХа рброр ката тор “ейтеХшр” (humil- iores)9. Н бсата^л той Пар8ёктл 48.8.3 § 4 ёресре ё^ы апб ttjp кшбскопослол той Аёорто?. Паратлрл9лке. отс л параХесфл айтт) бфесХетас отт] реара 64 той айтократора ай’ той10, кас л паратлрлол айтт) проатёблке ота ёпсхесрлрата уса тт] отлрс^л ТЛ? йпоОёоеа)? бтс q ёк8оол тир реаршр л, тоиХахсотор, той реуаХйтерои рёрои? тои? пролулОлке тт)? оирта^еы? тор ВаосХскшр (ы? “(ЗаосХскЛр рсрХсшр”). Nopl£ii) бра)?, отс кас т) реара 78 той Аёорто? 0а ёпё8раое отт] оиукекрсрёрл персптазол, усатс рё тт] реара айтт) катаруойртас бсата^ес? проерхбрере? апб “оиукХлтска ббурата” (sen- atus consulta), 8о0ёрто? бтс, бпа)? е’18аре, кас л ёфарроул той КоррлХсои иброи ота парапара) ёукХлрата арауетас оё оиукХлтскт) апбфаол- 8 Г. РаХХт]5"М.ПотХг|5, Xvin'ayfia тыч веСыи ка! [ерши катти, т.А ', ( AWivai 1852 аиатйтт., 1966), а. 206 ат[х. 24-27. 1 ВХ. уерскыз R. Rilinger, Humiliores-honestiores. einer sozialen Dichotomie im Strafrecht der romischen Kaiserzeil, (Munchen, 1988), passim (I8iws 200 ёп.). 10 M. T. Fogen, “Legislation und Kodifikation des Kaisers Leon VI.”, Subsedva Groningana 3 (1989, o.rr. ong-4), 23-35 (48co 28 ar|p.21). 57
’Еибфес той oti oi xPT]HaTLK€s лосгё? yea ёукХлцата а/етька pie та vavayca elxav ’ fjSr] ка0орсатес cttls роцобетскё? снДХоуё? twp МакеЗбиыР айтократорыг, XWPL? ^TTl' Я фьХа^г, ёфарроут)? twv ScaTa^ecov ле pi аг0рылоктор(.а?и, irXavaTat то ёрыттща, усатс Я ярохырт|ое d Aewv ctttjv ёкбоог] tt|s veapa? 64.'Qs лрд? то ёрсотлрса айто цлорес Я va 8сатилы0ойг oi aKoXovSes сткёфес?. 'H катартктт) тыг 8йо иоройетскыр avXXoywv 1 стта xpopia T(^v Маке Sova) v айтократорсои, лрыта тт)? Есоауыул? ка1 атт) ошёхеса д tov TTpoxeipov No рои, 8ёр elxe ttjv evvoca ttjs катарулаеш? ttjs ioucmviaveias vopo- Qecrias, aXXa povo т% awTa^ews epos awTopov ка1 стафой? ₽от]0т]рато9. Айто ava- урафета1 рё оаф-qveta ото лроосцсо тт)? Есаауыул?, блои тоос£етас oti айтл elxe j ws лроорктро va eioayei top ефарросттт) той 8ска(ои ото лерьехбреро тт)? к<о8сколос- ( poecos сгё 40 ptpXta (той BaoiXeiou A')12. ’AvaXoyo лерсехбреро exec кас то лроосрсю ! той TTpoxeipov Nopov, ото блосо йлоураррССетар oti 6 ёлсреХл? аоауоФотл? той Keipepou exet тт}Р йлохрёыаг) va аиатрё^ес уса тг) аирлХт]рюар tt)S evppepokreojs tov ото “лХато? тир роршр”, 8т]Ха8г) атг]р кыбсколослал13. То с8со elxe laxvaei кас i ёрарют] aitopa лрытйтера ката тт, айртаСл тт)? ’ЕкХоул?, рё ttjp 6ло(а (Зе расы? 6 j Аёсор Г ' 8ёр алёрХеле атт]Р арт1катаатааг) той avvoXov тыр iowTiviavecwv pvOpiaewP14. 'Елоцёгы? ката тг] бсаркею тшр ёруаасФр трд кыЗсколослоеы? - аиртаааорас рё тт]Р алофл oti Г) Роро0ет1кт] 8расттлрсбтлта той Аёорто? ё£илт]ретойое ката кйрсо Хбуо тс? арауке? Tfjs кшбсколослстеы?15 - арт1ретылСа0Г)ке лрофары? то 0ёра тт)? (лерастёры) ioyvos тыр 8сата£ешр той Пар8ёктг|, атс? блосе? лро^Хелотар л ёлс(к>Хл twp лосрфр той Коррг]Х(ои popov уса той? фогес? (ара ка1 0avaTCKfj? лосрт)?, йлд ttjp evvoca лой ёктё0т]ке лсд лары) уса р(а лра^г] лой - блы? лерсурафбтар ото кесреро тыр бсата^еыр - 8ёр лерсёкХесе длыа8т|лоте ка1 ttjp тёХеат] ар0рылокторёа? (аре£- артг)та ало то £г|тт]ра той [3а0рой йластсотлта?). ITpaypaTi отд ке(реро той ПарЗёктт] xaPaKTTlpi£eTai- Л тра^т] ы? naufragium sup- рптеге16лой ar|paiP€i тт)Р (ларарорц) катакратт]ог|, алокрифт], йле^а(реат) f), yeptKios, то офетерсард раиаусои17. ’Елес8т) Хослдр рё ttjp ларалары 8сатйлыат] тё|? 8сата(у ews 0а ртар Svpott] т] ёлс(ЗоХт) Оаратскг)? лосрт)? уса тт)Р афасреат] лрауратыр лроер- Хорерыр алд раиаулрёро лХосо, крсрес д ророОётт]?, бтс т| ларалары 8сата£т] ёрхетас 11 В>. ДРаауыут] 40.28: “Ката той арттаоарто? траура апо ёрттртррой г) ката-птыаеы? ё vauayiou, Г| ката той vno8exoHevou ката 86Xov та тосайта праурата, еитод pev> ёиюитой eis то тетрапХааюи 8(8отас Г| dyojyri, ре та 8ё той eviavTov eis то апХойр” (I. каС П. Zenos, Jus graecoromanum, т.2, "(A&fjvai, 1931, аратйп. Aalen, 1962), а.361.'Н I8ia SiaTafi] exei nepiXiyt>9ei Kai otov Ilpoxeipo Nopo 39.25 (Zienoi, o.n. a.218) рё роит] бьафора ато Keipevo, oti г, теХеитаСа Хёф-] “апХойр” ёхеь аитькатаатабеХ рё “8ттХа‘ oiov”. ’Е8Л npenei va vnopvr|a0ei, oti ката tis TeXeirraies epevves T| oovtoJt] той Tlpoxeipou Nopou evai аркета ретауеиёатерт] Tfjs Eiaaywyrjs каС T<iv veapajv. BX. Schminck, Studien (o.n. ат]р.4) a.80 «Л- 12 “Kai npoiTov рёр та ev ттХатес twv naXaiolv vopiav Keipeva парта аракайараоа, tv теаааракорта (KflXoiS айбХытор ка1 avoOeuTov то пар x^pa той vopou o>s пора 9eiov upiv ёкёрааер ' (...) vflv 8ё (...) ёк то>Р е(рт)рёишр теаааракорта ptpXiov тыр прокекрсрёрыр cos 9eo8i8aKTojv vopiov ёкХе^арёпг) iv теаааракорта titXois iaapiOpojs Tats pifXois, iv xepai фёреср aijiTppLov ка1 фихыфеХг) vopov ка1 айрторор ка1 аафЛ Kai eiaayioyiKOv ёкеСрыр тыр ёр Tais теаааракорта pipXois ке1рёрыр upiv ёф1Хот1рт)аато” (Schminck, Studima.6 ат(х- 31-40). 13 “Ei 8ё Ti ёХХшё5 ё/oi то nap’ppojv урафбрерор (...) XPeGJP T°iS фсХопдрад ёукиптоиаср ёр ты пар т)рыр dpTicns аракекабаррёры той vopou пХате1 трр той £ртоирёрои у vital v dpueaOai” (Schminck, Sludii» a. 58 aTix- 59-62). 14 Пр₽Х. 2n. Tpojidvos, Oi mj/es той fiv^am-ipov SiKaiou, ('АОриа-Коротт]VT|', 1986), a.70. 15 ПррХ. Fogen, o.n. (ar|p. 10) a.31. 16 D. 47.9.3 S8 Kai 48.8.3 S4. I7BX .X. supprimere aTovs H. Heumann-E. Seckel, Handlexikon zu dm Quellm des romischm Rahls, 9r) ёкб., (Jena, 1907), a. 572 en. 58 |
ae dvrlOe^n ре то koivo nepi 8iKaiou а!о0г)ра.' Н аитсОеог) аитт) ёкот)Хыиста1 атт] стксфП, °TL e^vai апара&екто yia tt)v ттроатаспа vXikcov кас povov ayaOwv va афасрег тас dvOpwiTiVT] £gjt], лой ecvai ayaOo поХй йпёртерлд dl;iag. H i&ea айтт), пой yia прытт) фора StaTuncoveTai рт]тыд отт) veapa 64, 8ev eivai vea сто tolviko SiKaio той Bufavriou. Me 8te£o8iKf) avaXuor) той tltXou 17 Tfjg ЕкХоулд Twv’laaupwv пой nepiexei to notviKo 8tKaio айтт)д Tijg vopo0€TiKf)g ouX- Xoyrjs SianidTojvovpe pia ретаррибрютскт] npoanaOeia ото x^P° т°й notviKo6 StKaiou кас ото nXaioio Tfjg ретарри0р1оеыд auTfjg тт) бсарбрфыот) optopevwv koivcov KaT6u0vvTi3piojv ypappcov.'Oncog exeL Л&Л eniappavQei18, рё то Хепторерг) каборюрб Tf|S noivfjg yia ка0е ёукХт)ра - npdypa пой nepiopi£et ttjv auQaipeata той noiviKou 81каотл - axnpaTi£ovTai optapeveg катг|уор(ед npd£eiov ка! ётос бсеикоХйиетас rj ката оросорорфо тропо avTipeTionioTj tcov аииафсои f) ouyyevcov ёукХлратолл Паратт]ройре Xotnov oti ой8ёпоте про-рХепетас ott)v ’ ЕкХоут) r) notvf] той 0avaTou yia ёукХррата перюиосака. 2ё ёфарроуг) трд архл? той ё^аууесХе ото npootpio Tfjg veapag 64 брюе 6 Aecov, oti onotog napei ottjv катохл тои кас апокрифеi et8r] апо vauayio 0d тсрырестас рё хРЛРат1КЛ toivt) avepxopevT] ото тетрапХасло Tfjg a£iag tojv ei8<Lv auTcov. Xuveneia трд рибрсаеыд auTrjg, пой - опыд et8ape - unfjpxe rj8r| тбоо cttov Паи8ёктт) ooo кас cttov Кы8ска, rjTav oti параХе(ф0т)ке ottjv кыбскопострт) то xwpio D. 48.8.3 § 4, x^pig opcog va 0iyo6v та x^pio D. 47.9.1 pr. Kai S 5, 47.9.3 pr. Kai S 8, 47.9.5 Kai C. 6.2.18. 'О аитократыр 8ev 0ёХт)ае opcog va dnaXXa£et тойд 8раотед апо перастёры киры- oetg оё пер(птыот) oupporjg тт)д пра^рд тоид рё аХХа ёукХррата пой dvaфёpovтav ottjv аофаХею трд vauoinXotag. "Етстс ото хшР*-0 В. 53.3.25 пер1Хлф0т]ке Г| фраат] “dppoCet 8ё ка'с ёукХг)рат1кт] ёпе^ёХеиспд”, тг)д onoiag то neptexdpevo ё£е181кей0г)ке атт) бсата^т] В. 53.3.30. Её auTfjv (рХ. nid navw) др(а0т]ке, oti edOuvovrai ката тойд брюройд той “nepi dv8pcxf>dvcov” vopou ooot ёк проОёаесод ёpп68loav va 8o0ei рот|0еса оё nXoio пой KivSuveue т] оё vauayoug. Еирфаша 8ё рё Tig оскесед бюта^есд, 8ёv TjTav avayKaio va ex^i Л оирперсфора tcov unaiTicov cog апотёХеора Kai то 0avaTO ёvдg t] nepioooTepcov vauaycov, усат'с ката tov KopvTjXio vopo аркойое т] йпар^т) 86Xou, X<opig va апастеТтас Kai ёпёХеиот) той ёукХт)ратской апотеХёоратод. Ката то кефаХаю twv BaoiXiKiov 60.39.1 (= D. 48.8.1):’О OKonov ёохлксод той фoveйaal, Kav pf) фoveйoт) dXXd траират(от), фoveйg ёатс, Kai 6 pf) OeXpoag фoveйoal, ёdv фoveйaт), ойк eoTi фoveйg' (...)”. BePaicog pevei avotxTo то 0ёра трд evOuvcjg ano apeXeia, dXXd аитт) OTT]pi£eTai оё е181кёд 8iaTa£eig Kai oxi otov Kopvf|Xto vopo.19 Её 8uoappovia рё та napanavco TeXet f| теХеитаса фраот) той хшР^ои В- 53.3.25: “Катёхетас 8ё ты 8eoiKapiig каё 6 Xapcov апо vauayiou”.'H napovaia тт)д фраат)д auTfjg ото napanavcn xwPi° прорХт)рат(£е1 noXu, npcoTov yiaTi 8ёv пер1ёхета1 ото Keipevo той x^piou, опыд айто dvaypdф€тal ото ёруо той aviovupou той aivaiTiKou кыЗска, Kai 8euTepov yiaTi 8ev avTi-OToixei ото Xotiviko Keipevo той D. 47.9.1-2. Oi TeXeuTaiot ёк86тед tcov BaoiXiKaiv, 8о0ёитод oti - опыд прое1пы0т)ке - оХод 6 tit' tag 53.3 eipaL restitutus, OTT)pix0T)Kav ото Keipevo тт)д MeydXrjg Suvctyecog tcov BaoiXtKcov, oTotxeio А кефаХаю 64.11,2" dvёypaфav 8ё ыд пт)ут) тт)д фраот)д айтрд 11 * * * * 11 ПррЛ. В. Sinogowitz, Stadim zum Slrq/rechl der liktoge. |11раур.атесас Tfjs ’ АкаЗтцхсаг’AGrivuv, 21.| (AOfjvac, 1956), a.32 ей. Kai Sp.Troianos, “Beincrkungen zum Siral’rccht der Ecloga”, Аф^раща crrbv NIko Xflopujvo, T.A ](> (Pceupvo, |9B6), O.97-H2 (c&o Hl). 2(i 60-39.4 (= D. 4B.H.4) кас та axoXia атт) бсата^Л айп]. ZfTroi, о.тг. т.5 а. 102.
D. 47.9.3 S 8.’AXXa to Trept.exdp.evo аитой той апоотгастрато? тои Пар8ектр nepiX- рф0рке ота кефаХаю 27-31 той tltXou 53.3, pecroXafJei 8е то кефаХаю 26 ре проёХеистр (ката той? ёк86те?) D. 9.3.6 5 З.’Епеебр аферо? pev айтр р 81астпастр 8ёр elvai стиррйьстрёрр сттр 8opp той кеерёрои tuv BoctiXikwp ка1 афетёрои 8ev exovpe ттрбафатт] кретекр ёк8остр тр? MeydXp? Еипбфесо?, 0а 0еыройста тгоХй m0avd, otl р ётрахл фрастр проёрхетае and axdXio ото ттергйшрю evd? fj ттерюобтершй Хегроурафюр тт)? Хирофеы? (тгой аруотера тгареюёфроае ото ке(репо) ка1 8ev апркег стто аййерпкб Keipevo тр?. ’Аре^артрта opoj? and тр хесР°Урафр napd8ocrp тр? Хипофеш?, ётсте р dXXtaj?, р 0ёстр тр? фрастр? рёста стто Keipevo тыр ВастеXikcop eivai ё^аьретька арф(роХр.
Византийский временник, т. 55 S. Vryonis, Jr. THE MARITIME STATUTES OF DUBROVNIK AND THE RHODIAN SEA LAW (BYZANTIUM) I propose, in the limited space below, to examine certain aspects of mediaeval Ragusan mari- time law and society and then to compare them with their counterparts in the Byzantine mari- time tradition. Any further conclusions or extrapolations are rendered complex by a number of factors and so must remain guarded. An important source for the maritime laws and cus- toms of Dubrovnik is book seven of the Uber statutorum cwitatis Ragusii drawn up in 12721, but because my colleague, Prof. Barisa Krekic, has demonstrated amply the richness and signifi- cance of the Dubrovnik archival documentation2 I shall restrict myself to the Ragusan statutes of 1272. The exact relationship between the maritime law and society in the Ragusan statutes of 1272 and those in the Byzantine Rhodian Sea Law is difficult, at this point, to ascertain. First, the mar- itime practices of Dubrovnik are described for us in a document composed in 1272 whereas the Rhodian Sea Law has been dated, in its present form, to sometime between the sixth and the eighth century3. But it goes back to more ancient traditions, many of which are already incor- porated into the Digest of Justinian, the present text probably having been reshaped in order to constitute part of the legal code known as the Basilica in the reign of Leo VI (866-912). If this latter assumption is correct the Byzantine naval law of the tenth century consisted of the Basilican (book 53) excerpts from the Digest plus the Rhodian Sea Law. Thus there is a distance of over three and a half centuries between the Dubrovnik statutes and the Rhodian Sea Law, and indeed the maritime history and societies of the Mediterranean had evolved considerably over that time. On the other hand, scholarly studies dealing with the maritime laws and customs of this particular sea have concluded that there was a common Romano-Byzantine influence in this area down into the twelfth century4. From these few observations the difficulties of carrying out any comparative study between the Ragusan and Byzantine maritime systems are strikingly obvious. Still, it is of interest to compare the two codes and to proceed to some preliminary and tentative observations. By virtue of its strategic geographical location on the maritime route between Venice and Constantinople, because of its historical evolution (as a part of the Byzantine military/admini- strative theme of Dalmatia [867?-11th century]), and then as a commercial city developing within the Venetian-Constantinopolitan axis, the town and its citizens were in constant contact © S. Vryonis, Jr., 1998 tiba statelorum cwitahs Ragusii composites anno 1272, cd. V. Bogosic ct C. Jircfck (Zagreb, 1904) (hereafter referred to only by book and chapter number in Roman numerals). B. Krckif, Dubrovnik et le lavant au Magen Age (Paris, 1961); Also Dubrovnik in Ле FburteaUh and Fifteenth Centuries. A city between East and Weil (Norman, 1972). Nomos Rhodian Nautikas. The Rhadian Sea-law, edited from the Manuscripts by W. Ashburncr (Oxford, 1909) (hereafter cited by part and chapter, or simply, Ashburncr). G. Pelropoulos, Ffomika engrapha Siphnou les sylloges (1. Maridake (1684-1835) meta symvolon eis ten ereunan tou metavygantinou dikaiou (Athens, 1956), 219-222, who also refers to the following works unavailable to me: R. Zeno, Storia del diritto mari- time ttaliano net mediterraneo (Milan, 1946), 100 If; G. Bonolis, 11 diritto mariltimo mediaevale delTAdriatico (Pisa, 1921), 68; 1‘- Colasso, Medio evo del diiiUa, 1. laJbnti (Milano, 1954), 98, 436. 61
with the civilization, institutions, and economic life of the Byzantine Empire.5 Thus its history and geography certainly exposed the life of the town to Byzantine influence. On the other hand, its rise to commercial prominence along with the other Italian towns means that it shared in a larger socio-economic expansion which had been preceded by a strong Romano- Byzantine maritime influence or presence, with the result that if there is some trace of mari- time similarity with Byzantine maritime institutions and law, this similarity could have, at least theoretically, arisen from this later commercial development of Venice and other Italian cities, or it could have been inherited directly by the Ragusans from the long Byzantine administra- tive presence in parts of Dalmatia. Thus a closer study of the Greek terms in the Ragusan statutes would perhaps throw some light on this question. Such, for instance, are the Latin loan words based on the Greek word for ship vans: nauclerius, naulifare (to charter a ship), naulyates (those chartering the ship), and the word e v0t)kt| from which the Latin entege and derivatives are formed and which connote goods and / or cash handed over to the nauclerius to be traded according to special laws. First let us examine the various parties in the Ragusan maritime venture as they appear in the statutes. There is first the partonus navis or shipowner, who is occasionally represented by the suprapositus (defined as vicariuspatroni). In a separate category is the mercator or merchant who fre- quently travels on the boat and who at other times does not accompany the cargo. The cap- tain of the vessel is the nauclerius for whose election the statutes declare that a majority of the patroni is necessary6. Extremely important was the scribanus or scribe. Every ship of greater than 600 modii displacement was required to have on board a scribe. His duty was to record all sailors, both those travelling on shares and those sailing on salary, all boys, conducti, merchants and entege on the boat7. The sailor or marinarius was most frequently a sharer in the profits of the voyage, along with the nauclerius, although the statutes reveal that there were also sailors who sailed for salary rather than shares; the marinarii are ordered to be obedient to the naucle- rius8. Mentioned also are slaves who sail as sailors9 and the puer mercatorum, the lad of the mer- chants10. The naval society reflected in the Rhodian Sea Law is largely identical. There is the ship- owner or Ьестгбтг)^ tov ttXoiou11 sometimes also called the vavicXppos12. His representative is the npovauKXqpos,13 probably equivalent to the Ragusan suprapositus. The merchant, ртгоро?, corresponds to the mercator in Dubrovnik. The Sea Law is more detailed as to the personnel who run the ship and enumerates: vayKXqpos-captain ки^е p vf|TT)<j-steersman прозе us-captain’s mate vauTTqyds-carpenter карар[тг) s-boatswain TTapaox<ipLTTlS-cook 5 G. Ostrogorksy, History of the Byzantine State, revised ed. (New Brunswick, 1969), 236. J. Ferluga, Vizantiska иргаоа и Dalmacija (Belgrade, 1958). 6 VII, xviii: “Cum partoni alicujus navis vel ligni venerint ad elligendum, et faciendum nauclerium, sciendum est quod major pars patronorum debet vincere minorum partem patronorum et qualemcunque hominem major pars patrono- rum eligerit in nauclerium, ille debet esse nauclerius.” 7 VII, iii. 8 VII, xxxiv. 9 VII, xix. 10 VII, x. 11 III, 26. 12 Chapter 8 in Appendix F; Ashburner, cxxxiv, cxxxv. 13 III, 8. 62
The Byzantine Sea Law is thus more detailed as to the listing of the various participants in the maritime voyage as it mentions steersman, captain’s mate, carpenter, boatswain and cook, none of whom is mentioned in the Ragusan statutes. However, one is to assume that such exis- ted also on the Ragusan ships - simply they remain unmentioned. The silence of the statutes in this respect is curious for often these statutes are more comprehensive, more specific and more highly structured than the provisions of the Rhodian Sea Law. Thus the Byzantine and Ragusan participants in maritime enterprise and society are largely identical with one exception, the maritime scribe. As we saw above, chapter three of the statutes underlines the necessity and importance of the presence of a scribe on board ship, whereas such an individual is nowhere mentioned in the Rhodian Sea Law. In the Ragusan statutes we per- ceive that the scribe plays a crucial role not only in representing the interest of the comes and council of Dubrovnik, but also in representing certain legal authority on board. He is to reveal, in the presence both of merchants and shipowner, all merchandise which is loaded onto the ship. By the third day of the voyage he must present to every merchant a document recording his mer- chandise. And if the shipowner or captain makes any agreement with the merchants or sailors they shall come to him and he shall record it in his ledger14. He is required to report all disobe- dience of sailors to their captain, as well as to report other infractions to the comes and council of Dubrovnik15 16. He must record any division of profits which takes place while the ship is still at sealfi, the earnest moneys given and agreements made in the chartering of a ship17 18, and he must be careful to record all entegas (goods and cash) entrusted to the captain, as well as the persons to whom they belong111. Whereas the Rhodian Sea Law mentions no scribe on board, it reiterates the necessity of writ- ten contracts for the chartering of a ship19, for the taking of maritime loans20; in the case of con- tributions toward loss incurred by jettison the written contract of partnership is to be applied21. Large cash sums advanced to a ship for investment in maritime commerce are to be set down in writing22, a provision which seems to coincide with the Ragusan statute which requires the scribe to record entegas. The difference lies in the seeming absence of the scribe on board, in the Rhodian Sea Law. Chapter 17 of part three of the latter code seems to imply the absence of a scribe on board. For this passage speaks of a partnership contracted for a specific voyage in which A gives cash to B, who will invest it for the purposes of the voyage. The text reads: “The partnership is for a voyage, and he (A) writes down as it pleases him till when the partnership is to last”23. The Sea Law thus places the crucial writing down of the matter and sum before the voyage and it is the business of the two contracting parties themselves to draw up the contract. Though such a contract was undoubtedly essential also in Dubrovnik, the statute considers it crucial for the scribe to draw up a record within three days after departure and then to present it to the con- cerned parties. Thus the emphasis in this matter is placed, in the case of the Rhodian Sea Law, on the agreement drawn up on land, and in the case of the statutes on the second record drawn up by the scribe on board. In a recent study on post-Byzantine maritime custom and law in the 14 VII, Ixvii. 15 VII, ii, ix, xxxiv. 16 VII, xxviii. 17 VII, xxviii. 18 VII, xlv. 19 Ш, 20. 20 И, 17, 18. 21 Ш, 9 22 HI, 12. 23 HI, 7. 63
Aegean, I have noted that in this latter maritime society also there is no mention of a scribe on board, and it is the captain who is decisive on board ship, either keeping ledgers of his own or else carrying all these details in his head without written records24. Obviously crucial to the maritime society is the ship. In the matter of the vessel the Ragusan statutes25 exercise considerable constraint on the patronus (shipowner) to present his ship in the best operating condition and fully equipped, to the satisfaction of merchants. The opening chapter obliges the shipowner to present his ship in good condition, that it shall have the numbers of oarsmen agreed upon, that the expenses of caulking the boat will burden the society of rowers and the ship, whereas expenses of the rudders, too, will rest with the shipowner. Chapter three declares that the eight categories of ships (categorized according to volume of displacement) shall be provided with the appropriate ropes, cable, anchors, drag lines, rudders, sails and the like. The chapter is quite specific and detailed and provides that delinquent shipowners shall answer to the comes and council of Dubrovnik. In Ragusan mari- time law the burden of seaworthiness of the ship is, in effect, placed on the shipowner. In the Rhodian Sea Law this burden falls not on the shipowner but on the merchants and passen- gers: The merchants and the passengers arc not to load heavy and valuable cargoes on an old ship. If they load them, if while the ship is on its voyage it is damaged or destroyed, he who loaded an old ship has himself to thank for what has happened. When merchants arc hiring ships, let them make precise inquiry from the other merchants who sailed before them before putting on their cargoes, if the ship is completely prepared, with a strong sailyard, sails, skins, anchors, ropes of hemp of the first quality, boats in perfect order, suitable tillers, sailors fit for their work, good sea- men, brisk and smart, the ship’s sides staunch. In a word, let the merchants make inquiry into everything and then proceed to load2®. Whereas the provisions of the two maritime codes are in opposition as to the relative respon- sibility of shipowner and merchant in the matter of the ship’s soundness, it is quite otherwise in the evaluation of a ship’s worth for the purposes of levying a contribution on it to make up for damage or loss of whatever at sea. In chapter seven the Ragusan statutes ordain that in case of damage to the ship, brought on by God, as to masts, spars, sails, anchors, rudders, small boat or other equipment, contribution toward the damage is to be made by contributions of the com- munity of the ship and by the ship itself. The ship shall be evaluated and then one-third of its value shall be subtracted for the purpose of reckoning the contribution.27 The Rhodian Sea Law has an identical provision: “And in the valuation a deduction is made of one third and the ship is to come into contribution accordingly”28. But of crucial importance in this short comparative study is the series of complex relations within which the parties, the goods and cash come together in the carrying out of an overseas commercial enterprise29. Though the comparison of the two maritime codes has revealed a few similarities as to specifics, these in themselves are not sufficiently numerous to exhibit any close interrelation of the two codes. Both codes refer to sailors who sail ad partes (on shares of the pro- fit) and ad marinariciam30. Sailors who participated on the basis of shares seem to have constitu- ted the more usual type and the Ragusan statutes provide for “dispute over the number of shares 24 Speros Vryonis, Jr., “Local Institutions in the Greek Islands and Elements of Byzantine Continuity During Ottoman Rule,” Godishnik na Sofiiskiia Universitet Sv. Kliment Ohridski72 Nauchen Tsentyr. Slaviano-Vizantiiski Prouchvaniia Ivan Dujfev, vol. 83, 3, 1989 (1994), 85-144, passim. 25 VII, i, ii, viii. 28 III, 11. 27 VII, vii. 28 II, 16, the translation is Ashburner’s. 29 For a detailed analysis, with most of the relevant details, Ashburner, xxix. 38 VII, xxiii, xxiv. Sea Law, II, 2, 6. Ashburner, passim on prevalence of the sailors ad partes. 64
between the shipowner and the sailors”31. This was the dominant form also on Greek ships in the post-Byzantine era in the Ottoman-dominated Aegean32. Further, both the Ragusan and Rhodian codes agree that the portion of the captain is two share33. More significant, however, are certain general assumptions, of a broader nature, which are to be found in both codes. The first is the presupposition that maritime commerce, voyages and loans have greater risks, risks that are linked to the maritime nature of the undertaking. This is specifically stated in the Rhodian Sea Law where the code emphasizes the fundamental difference between land and sea loans. Captains and merchants and whosoever borrow money on the security of ship and freight and cargo are not to bor- row it as if it was a land loan...let them pay back the loan from the property on land with maritime interest34 *. And again: Л man borrows money and goes abroad. When the time agreed upon has expired, let them recover from his pro- perty on land according to law. If they cannot recover the debt, the capital of their loan shall be unconditionally repayable, but the interest shall be maritime interest for so long as he is abroad33. From earliest times, in Mediterranean commerce, naval loans were entitled to higher interest than were ordinary loans, precisely because of Tmv ката OdXaoaav KivSuvtov.36 The Ragusan maritime statutes do not discuss maritime interest, but they do mention the danger, pendulum, from the sea and the legal effects it has on maritime ventures37 38 39 40 *. Thus maritime risks, ’ек twv ОаХааа- &v KivSvvwv, not only affect the rate of interest in Byzantine law (where it is higher), but they affect the rights of all participating parties in the maritime venture. Acts of God such as storms, shipwrecks, fire, attacks by pirates and foreign enemies, are strongly contrasted with dangers occur- ring from the negligence of one or another of the contracting parties. In the former case, the investor had no certain guarantee for his profit, nor, necessarily, for his capital (though the latter could be guaranteed by real property as provided in the written contract). In such cases, the rem- nants of the ship, and cargo, and to a certain degree the cash and the property of the passengers, were pooled and the parties participating in the venture (shipowner, ship, merchants, captain, crew) shared in the remaining profits or losses according to their shares. The Rhodian Sea Law orders: If the merchant loads the ship and there is gold with him and the ship happens to suffer one of the maritime risks and the cargo is lost and the ship goes to pieces, let what is saved from the ship and the cargo come to contribution, but let the merchant take his gold with him on paying a tenth33. The Ragusan statutes read similarly: Regarding the ship which is wrecked. We assert that if some ship or boat which sets out with mtegas and suffers shipwreck, the ship itself or boat, must con- tribute from the profit which it itself should make and from the profit of the eniegas themselves, but not from their capi- tals33. This is further amplified by the Ragusan code: We resolve that all ships...which travel with eniegas...and lose cash which is in the form of eniegas, and similarly as much goods or indeed anything else that is in the form of entega, if they were entided to share in the profit, thus do we so desire that they should share in the restitution of the damage, as much the ships as the sailors43. 31 VII, xxvi. 32 Vryonis, as in note 24 above. 33 VII, xxx; Sea Law, II, 1. Ш, 16. The crucial phrase is “’ек тыи 'еХХаьши'atroSiSoTwaav ХРПР'3™1' ХРЛ°1Р vauriKdis.” Ill, 18:“ "сатае avrots та pev хРЛРата "eyyaia oi 8e tokoi uavriKoi navTos rov xpnvov "oaov’ano8r)pq_ act.” 36 HI, 16, 17. _ VII, i; xxxiii on cursarii; xlvii, on naufragium. 38 Ш, 30. See also, 31, 37, 40. 39 VII, xlvii. 40 VII, xlix. 3 — 3818 65
This parallels almost exactly the provisions of the Rhodian Sea Law in cases of partnerships: If there is an agreement for sharing in gain, after everything on board ship and the ship itself have been brought into contribution, let every man be liable for the loss which has occurred in proportion to his share of the gain41- These Latin and Greek provisions, which provide for the peculiarities of maritime loans both in terms of the higher interest rate and in terms of the principle that members of the ven- ture share in both profit and loss, open up the broader theme of the basic contractual forms which define these sea ventures. We see that those who share share not only in both profit and loss, but that they constitute a very peculiar type of society. The Byzantine term refers to a partnership for gain in which the boat, cargo and cash share in both profit and loss. We have already seen, from both the Ragusan and Byzantine maritime codes, that merchant, captain, sailor and shipowner in many instances are the parties which share in profit and loss, but in proportions that vary not only from one group to another, but also from one type of contract to another. The statutes of Dubrovnik speak of a maritime partnership termed the cologancta or collegan- tia, which is known more frequently in the documents of the Italian cities as commends (or some form thereof)42 43. This is essentially a partnership between merchants: If a Ragusan accepts from another Ragusan money or merchandise in collogancia (in partnership) for the purpose of sailing inside the Gulf, the money or goods themselves belong to the fortune of him to whom they belong...And con- cerning the profit that the owner of the money or merchandise shall have, he shall have two parts and the other shall have one-third; unless the owner himself has made a different agreement with him. It shall be known that the latter is not able to go outside the Gulf without the former’s permission, and if he should go out without the former’s permis- sion and something should happen to the money, the entire damage (fiericulum) remains on him and his property44. The text is clear. The collogancia is between two merchants, and does not involve the ship and its crew. Further, A gives all the money and goods, В handles them for the purpose of maritime commerce. The profit generally, and unless otherwise specified in writing, shall be 2/3 to A, and 1/3 to B. If В exceeds his instructions from A, В and his property are security for the losses. Otherwise he is not liable to losses consequent to maritime risks44. A more comprehensive type of partnership in the Ragusan statutes is the entega. Concerning money which goes with a ship. Money or wealth which goes with a ship or boat of a Ragusan or that goes through the Gulf with entegas, must trav- el in the fortune (luck) of the masters of the money itself, mans etgentis dare factam; And if the entire profit that the Lord shall thereafter give from the aforesaid money and also from the freight on going and returning, and from the other pro- fits that the ship or boat can have, the ship and sailors shall have two parts of the profit, and the money itself shall have l/345 46> Herein defined, the entega is a partnership between goods/money and ship, or between merchants, shipowner and crew. Merchants, shipowner, and crew contribute to the venture and so share in the profits: 1/3 of the profit goes to the money or merchant, and 2/3 to the ship (or shipowner) and sailors. The sixteenth century Ragusan lawyer, Gondola, in defining the entega (no longer practiced in Ragusa during his times, but still operative in Apulia) states that: The profit is divided into three parts of which one part went to the owner of the capital, a second part to the owner of the ship, and a third part to the sailors4®. 41 HI, 9, translation by Ashburner. 42 Ashburner, ccxxxvii, IT 43 VII, 1. 44 See Ashburner, ccxxxvii, If. 45 VII, xlii. 46 Liber statutorwn cwitatis Ragusii..., p. 420. 66
If the venture sailed outside the Gulf (Adriatic), the shares of the profit changed, the owner of the entega received 1/2, and the ship and crew 1/2.47 48 Money and merchandise which travel on board as entega have a common fortune. In case of damage or loss at sea the danger falls upon the merchants who own the entega.^ From a later chapter we see that this chapter means that all of the merchants participating in the venture must share the 1 /2 or 1/3 loss in common. It does not mean that the shipowner and sailors do not share in a part of the loss as we see in chapter 47: Concerning a ship which suffers shipwreck. We assert that if some ship or boat that voyages with entega suffers shipwreck, the ship or boat itself shall contribute from the profits which it itself shall make and from the profit of the entegas themselves, but not from their capital.”49 {this is identical to quote #39} Finally, chapter 49 repeats the principle of the joint liability of ship and sailors in case of loss at sea50. We assert that all ships...that voyage with entegas...and lose the moneys which are in entegas, and similarly both goods, or indeed whatever else might be in the form of entega, just as they share in the profit so do we desire that they bear resti- tution for the damage...both ship and sailors. Thus we see clearly that the entega is a partnership of ship and cargo in which the profits and risks are shared and in which the maritime risk serves as the common axis of discerning shares, profits, and losses. It would be well to pause to note two additional facts about this type of partnership. First, the scribanus is required to record all the entegas in the ship’s register51 and from whom they were received. Second, before the ship is allowed to depart Ragusa with its entegas, the nauclerius and sailors must reveal to the owners of the ship and also to the owners of the entegas what and how much is being carried. Thus the statutes of Dubrovnik in describing these two types of partnership, that is a part- nership of merchants and also a partnership of ship and cargo, provide us with material which lends itself to a comparison with similar associations in the Rhodian Sea Law52 53. Both types of partnership exist in the text of the latter code, though they are not described with anything like the precision that we see in the statutes of Dubrovnik. Thus it is more by implicit than by expli- cit evidence that we can detect their presence in earlier Byzantine nautical custom. Let us next glance momentarily at the relevant passages in the Rhodian Sea Law. A gives gold or silver for the service of a partnership. The partnership is for a voyage, and he writes down as it pleases him till when the partnership is to last. B, who takes the gold or the silver, does not return it to A when the time is fulfilled, and it comes to grief through fire or robbers or shipwreck. A is to be kept harmless and receive his own again. But if, before the time fixed by the contract is completed, a loss arises from the dangers of the sea, it seemed good that they should bear the loss according to their shares and to the contract as they would have shared in the gain55. This contractual arrangement bears a strong resemblance to the collegantia of Dubrovnik which we examined above. A provides the cash for the enterprise but remains at home, while his partner В boards ship and handles the cash for purposes of maritime commerce. Both share in the profit and loss, but unlike the Ragusan collegantia (which specifies how the two partners are to 47 Vn, xliii. 48 VII, xliv. 49 VII, xlvii. VII, xlix. F°r quaterno, Di&onario di marina medievale e moderno (Rome, 1937), 702. See the detailed and excellent observations in Ashbumer, ccxxxiv-ccl. 53 Ш, 17.
share—2/3 for A, 1/3 for B) there is no specification in the Rhodian Sea Law as to the respective shares. Nevertheless there is an essential similarity between the Ragusan collegantia and the Byzantine KepSoKotvtovia. The Rhodian Sea Law also implies the existence of the second type of partnership, of the type that we saw in the eniega of Dubrovnik. Though it does not describe this type of partnership explicitly and in detail, nevertheless in spelling out liabilities in case of mantime disaster we are able to detect in the Byzantine code where the liabilities fall and from this system of liabilities we can deduce the nature of the partnership54. In certain other contracts we see that the sailors have no connection with the merchant but rather receive their share of the profit from the shipow- ner and the profit of the ship. But if we examine chapters 9, 27 and 32 of part three of the Rhodian Sea Law we discern something quite different. All three of these chapters are con- cerned with setting the contributions which the concerned parties must make to cover the dama- ges from a maritime danger or disaster. It is the most detailed of such provisions providing for contributions in case of damage to be found in either of the two codes presently under discus- sion. If the captain is deliberating about jettison, let him ask the passengers who have goods on board; and let them take a vote what is to be done. Let there be brought into contribution the goods; the bedclothes and wearing appar- el and utensils are all to be valued; and, if jettison takes place, with the captain and passengers the valuation is not to exceed a litra, with the steersman and mate, it is not to exceed half a litre:, with a sailor, it is not to exceed three gram- maia. Slaves and anyone else on board who is not being carried for sale are to be valued at three minas; if any one is being carried for sale, he is to be valued at two minas. In the same way if goods are carried away by enemies or by robbers or...together with the belongings of sailors, these too are to come into the calculation and contribute to the same principle. If there is an agreement for sharing in gain, after everything on board ship and the ship itself have been brought into contribution, let every man be liable for the loss which has occurred in proportion to his share of the gain55. Two important principles emerge from this particular text: If there is a partnership contract for gain, (a) the ship and everything on board are brought into contribution, (b) the resulting loss, after the contributions have been allowed, is charged to each individual in proportion to the share of the gain between ship and cargo, (i.e. among the merchants, the shipowner and the crew). Therefore it is in essence the contract which in Dubrovnik was called mtega. Again, as in the contract between the merchants discussed above, there is no specification of the share which belonged to each of the three parties, but this is a detail and does not affect essentially the nature of the contract. Again in chapters 27 and 32 of part three of the Rhodian Sea Law both ship and cargo come into contribution so that we are dealing here also with an entega-type contract56 *. We conclude, therefore, that with certain differences only in detail, the Ragusan collegantia and entega are very clearly also present in the Rhodian Sea Law. Of particular interest in this respect is chapter 21 in part three of the Byzantine text for in speaking of a partnership it gives the hypo- thetical case of two merchants who concluded a maritime partnership “...rai то тёХо9..лгер1 ptas ’evfirjia]? CTeXeaapev.” “...and we paid the tax on...one entheke"^1. Now the Greek word entheke here means capital and/or cargo, the exact meaning which is conveyed by the Ragusan mtega. Further, mtega derives directly from the Greek’ei'Oqicq, both as to its specific and more generic meaning. 54 This is the methodological approach of Ashburner, ccxli-ccxlii. 55 III, 9. 56 Also, II, 35. S’ Also in III, 32. КЯ
Next we shall examine the provisions of the two codes as regards jettison. The Ragusan statutes use the verb problem, and the Rhodian Sea Law employs the terms’ е>фоХт|,’ атто[к>Хг| to refer to jettison. The appropriate Ragusan statute is entitled: Concerning those who jettison something from the ship into the sea. We assert that if someone should decide to jettison something from the ship or boat into the sea, (and should do so) without the desire of the naudmus and of the majority of those who are on board that ship, that one who jettisons shall be required to make good all of that which he jettisoned58. The chapter is clear, simple, specific. Jettison can only occur after the approval of the majo- rity of all those on board, plus the captain. There is a similar, though slightly different, provision in the Rhodian Sea Law: If the captain is deliberating about jettison, let him ask the passengers who have goods on board, and let them take a vote what is to be done59. There is a slight difference, however, in that the Rhodian Sea Law specifies that those who are to vote as to jettison are all those passengers with goods or cash (хрпцата) on board, whereas the Ragusan provision states that all those on board are to vote on jettison. The Rhodian Sea Law provides instances as to the manner in which jettison is to proceed60. If goods arc to be thrown into the sea, let the merchant be the first to throw and then let the sailors take a hand. Moreover none of the sailors is to steal. If anyone steals, let the robber make it good twofold and lose his whole gain6'. Both practices, i.e. the vote and the priority of the merchant in jettisoning the merchandise, go back to ancient Graeco-Roman practices and occur as well in the majority of the maritime codes of the mediaeval Italian cities62 *. Finally there is the matter of salvage, on which subject the Ragusan statutes have but one pro- vision: If a ship or boat should come upon goods at sea, or should capture some ship or a boat of enemies, everything that it has shall be divided into four parts; the ship or boat shall have one part, the second part shall belong to the cargo on the ship or boat, and the sailors and merchants shall have the other two parts among themselves equally65. In the Byzantine maritime tradition regarding jettison, the Justinianie Digest, reproduced in the later Basilica, established the general principles that were operative in this domain: 1. The original owners of goods lost in a storm still retained title. 2. Those who appropriated such goods are adjudged to be thieves. This applied not only to goods found on the high seas but for merchandise washed up on the shores as well. The Sea Law, however, underscores the right of the salvor to some share in the property thus found as a reward for and incentive to exertion in this direction64. Thus in the case of the law of salvage the materials in the maritime laws of Dubrovnik and Byzantium do not speak of fundamental similarities. Indeed the one passage that deals with the law of Salvage in Dubrovnik either indicates a system which is in complete opposition to that which pre- vailed in Byzantium, or else it does not cover all the possibilities in the disposition of salvaged goods and ships. It is highly probable that both these latter propositions are close to the truth. Conclusions It is appropriate at this point to attempt to make some observations, if not hard conclusions, as to the relation of the contents of and practices contained in the two maritime codes we have M VII, Iviii. 59 III, 9. ,i0 This is discussed in Part 111, 311 which begins by addressing a hypothetical case in which a ship is carrying grain. But then the language of the text changes and the passage seems to be talking about merchandise in general. 61 111,311. (>i Ashburncr, cclxviii, If, who cites Demosthenes and Juvenal. 1,3 VII, xxxv. All of this is spelled out in detail by Ashburncr, cclxxxviii-ccxciii. co
just compared. For reasons indicated at the beginning this is a very complex matter, the sup- porting materials are insufficient, and so we must not expect too much. Of the eleven items examined in both legal documents there are striking similarities or virtu- al identical practices in eight items. First, there is the use of identical technical terms in a limi- ted number of cases, but which terms are in themselves important: the words for captain, the noun for chartering a vessel, as well as the nouns for charterers and charter, and most impor- tandy the word indicating cargo and/or capital. Second, there is a virtual but not quite complete, identity of the various parties participating in overseas commercial ventures. Third, in the evalu- ation of a ship for purposes of contribution to damage suffered because of maritime dangers, both codes provide that after the evaluation, one third of the value of the ship shall be deduc- ted before they proceed to levy the contributions on the participants in the venture. Both codes assume that the sailors on a maritime venture, in the majority of the cases, participate in the shares of the profit and loss. The share of the captain of the ship is identical in both codes. Sixth, acts of God, the so-called maritime dangers or risks affect the commercial venture in regard to the contributions which each member shall make in order to make good some part or all of the loss. This is the principle that participants in the venture for gain must also participate in the ven- ture’s loss. Seventh, and perhaps most important of all, is the fact that two of the most impor- tant types of contracts for maritime commercial partnerships are, in essence, identical in both codes: The Ragusan entega and collegantia exist under the more generic name koinonia in the Rhodian Sea Law. Finally, the laws governing jettison are essentially predicated upon the same principle: the approval of the majority of those involved. Where there were basic differences observed in the two codes (that is within the limited num- ber of practices examined) we see clear indications of very different practices in the maritime life of the two states. Striking is the role of the scribanus on the Ragusan ship, whereas the Rhodian Sea Law seems to indicate that he did not exist on Byzantine ships. Similarly the two codes are in opposition as to the legal responsibility for the ship’s seaworthiness: The Ragusans place this on the shoulders of the shipowner, the Byzantines on the backs of the merchants. Whereas the Byzantine code gives considerable detail on the nature of the maritime loan, this is not the case in the Ragusan maritime statutes. Though the laws of jettison are identical in principle, the two codes make a fine distinction as to which members of the enterprise shall vote on the jettison proposed by the ship captain. In the case of the Ragusans, all persons on board the ship shall vote. In the Rhodian Sea Law, it is all those who participate in the fate of the capital and mer- chandise (i.e. all those who have shares in it). Thus if the sailors are sailing ad partes, then the pro- visions would be identical with the provisions of the Ragusan code on jettison. If they sail only for salary, then they would not participate in the deliberations and voting on jettison. Finally, on the law of salvage, the two codes would seem to present completely different usage. From this rapid summary of the similarities and dissimilarities I think that we can conclude that we are talking about two maritime societies which have very strong and important similarities and the question arises as to the origins of this similarity. Here, I find it difficult to come to any hard and fast conclusion. I have already referred to the political relations of Byzantium and Ragusa in the ninth, tenth, and eleventh centuries as one possible factor in this similarity. On the other hand, there is the established fact of a more general Byzantine influence in maritime law and practice in this part of the Mediterranean, and specifically among the maritime codes of the Italian cities. Finally, I should point to the ancient character of many of these practices, simply by quoting from a fragment of the work of the Greek comic poet Diphilus of Sinope, second half of the fourth cen- tury B.C. In the fragment of this comedy, The Painter, preserved in the writings of Athenaeus, he depicts the type of the arrogant chef who caters at the banquets of the affluent: 70
No, Draco, I won’t take you on for a job unless you are likely to spend the day as a table-maker with a lavish abun- dance of good materials. I'br I never go to a man until I lirst make sure who is giving the sacrificial least, or why the din- ner is given, or what people he has invited. 1 have a diagram of all classes, those to whom 1 should hire myself out and those of whom I must beware. Take lor example the class that belongs in the port. Л sea-captain offers sacrifice to pay a vow; he has lost the mast or rudder of his ship and completely wrecked it, or he has tossed the cargo overboard when he was full of water. 1 let that kind of man alone, because he never docs anything for pleasure, but only through custom. While the libations arc poured he is calculating how big a share of the loss he can levy on those sailing with him, recko- ning it all up and so each of them must eat his own vitals. But another man has sailed into port from Byzantium; only a two days’ voyage without a scratch; he has made money, and is overjoyed that he has made a profit of ten or twelve per- cent. He is full of talk about his fares, he belches forth his loans, celebrating a debauch with the help of tough panders. Up to him I sidle purring, the moment he disembarks; I put my hand in his, 1 remind him of Zeus the Saviour, 1 am all engrossed in the thought of serving him. That's my way...But where I am taking you now is to a brothel. There a cour- tesan is celebrating the Adonis festival sumptuously in company with other harlots. You will stuff yourself lavishly, and the (bids of your tunic as well...*’'’ This anonymous cook, whose cheeky and snobbish economic calculations have been immor- talized in Attic Middle comedy, inadvertandy but humorously reveals to us maritime practices and usages that prevailed among both Byzantines and Ragusans, and those underline the nature of a broader and more ancient maritime society. 65 Athenaeus, Dapmsop/nsUu, VII, 292. The translation is that of C. Gulick in the Loeb series.
Византийский временник, т. 55 Н. Saradi THE ALIENATION OF THE DOWRY IN THE ACTS OF BYZANTINE NOTARIES In post-Justinianic legislation and legal practice, a significant inconsistency can be discerned regarding the alienation of the dowry, since contradictory laws from earlier centuries were main- tained in the codifications and other collections of laws of the Middle Byzantine period. According to pre-Justinianic legislation, it was forbidden to sell unassessed dotal properties without the woman’s consent, while it was forbidden to put such properties in surety even with her consent. Justinian’s con- stitution of the year 530 (GJ 5,13,1,15) however, prohibited the alienation of the dowry by the hus- band even with the wife’s consent. Further, Novel 61, issued seven years later, stipulates that a se- cond consent of the wife was necessary two years after a transaction involving a dotal property. The alienation of the dowry in Byzantine law and practice has been discussed on the basis of the juridical and judicial sources. The acts of the notaries have been utilized in two studies of A. Christophilopoulos and V. Kravari, who approached the problem from different angles and con- sequendy reached opposing conclusions* 1. Christophilopoulos, studying the judicial decisions (the Peira, the decisions of Chomatianos and those of the patriarchal tribunal of the fourteenth cen- tury) together with the evidence of a few notarial documents, concluded that in Byzantium the application of the law regarding the alienation of the dowry was very flexible, and that the Justinianic constitution of the year 530 was not enforced in practice. Rather, it was the pre- Justinianic legislation that was applied, namely, the alienation of the dowry with the wife’s con- sent. He cites seven notarial documents from the thirteenth and the fourteenth centuries and seven from Byzantine Italy, in which the husband and the wife together proceed to the alienation of the dotal properties. Christophilopoulos notes that these transactions are presented as per- fecdy legal. He also demonstrates that post-Byzantine practice shows a remarkable continuity from the Byzantine centuries. He traces the origin of this practice back to the ancient Greek tra- dition, Recording to which the wife had the ownership of the dowry, while the husband had only the usufruct. In several Byzantine judicial decisions also, the wife is considered as the sole owner of the dowry. In contrast, according to Roman law, the husband was the owner of the dowry. Thus, Christophilopoulos concludes that the flexible application of the law regarding the alien- ation of the dowry in Byzantine practice may be interpreted as an influence of the Greek con- cept of the wife’s ownership of the dowry, or as a need to facilitate the transactions by avoiding the restrictions of the Justinianic legislation. V Kravari included the transactions of dotal properties in a more general study on the res famiHaris, and she reached a socio-economic interpretation. She points to some documents from the monastic archives of Athos in which the wife alone proceeds to the transaction, while the husband simply consents. In other documents, however, the vocabulary used suggests that actu- © H. Saradi, 1998 1 A. Christophilopoulos, *“H 6Kirotr|ois tw npotKaxov dKivqTwv ката то Pv^avTivov 8(каюр,” ’Apxeiov 'ISiwTiKov AiKaiov 6 (1939), 538-549=AiKaioi' Kai 'laropia. MiKpa MeXerrjpara (Athens, 1973), 186-196; V. Kravari, “Les actes prives des monasteres de 1’Athos et I’unite du patrimoine familial,” in D. Simon, ed., Ehmcht und Famitungul in Antikt und MiUtlalia (Munich, 1992), 77-88. 72
ally the husband was the sole administrator of the family’s property. Kravari discerns two factors which might have played a role in this discrepancy: 1. the legal formulation of the document, namely each notary’s legal competence; 2. a socio-economic factor, namely division of the hus- band’s and wife’s property, is applied only in the transactions of some aristocratic families - but not in all — while in the documents of families of the lower classes, the res familiaris appears as belonging to both the husband and the wife. Thus according to Kravari, the documents of trans- actions from the Athonite monasteries suggest that the members of aristocratic families had an interest in the husband and wife maintaining separate ownership of their property. This was pos- sible by using competent notaries. In these two studies the use of the notarial deeds was limited to only a small number of docu- ments. Inevitably, the limited information leads to dangerous generalizations. From the docu- ments of transactions from all the areas of the empire, a more complex picture emerges, while a comparison with the indications of the other legal sources could reveal the legal tradition which determined the contradictory approach to the alienation of the dowry in Byzantium. Apart from the documents in which the transferred property is identified as dotal, there are several other documents of transactions containing incidental references to dowr2. While in some deeds it is simply stated that the husband received the dowry3, in other documents the legal terminology suggests that the husband received the dowry in his wife’s name4. It is interesting to note that it is only in the will of Eustathios Boilas that it is specified by him, the father, that his daughter had the ScOTTOTeta of their dotal properties5. Other documents reveal that the dowry had been sold during the marriage without the advice of the wife6, or that a property was bought with dotal money7, or how the husband compensates his wife for her dowry8. Other documents illustrate cases of inheritance or claims of the wife’s heirs9. In one such document, a widow 2 Cf. for example: Actes de ^pgraphou, ed. W. Regel, E. Kurtz, B. Korablev, W13 (1907), Prilozenie 1, no. 28 11. 20-22, 58-61 (1330); Arkadios Batopedinos, Гргрубрю^ 6 ПаХара^З (1919), p. 338 11. 10-11; Actesde Chilandar. I. Actesgrecs, ed. L. Petit and B. Korablev, W17 (1911) Prilozenie 1 no. 21 11.9, 14(1304); no. 105 11. 19-20 (1325); no. 118 11. 35-39(1329). 3 Cf G. I. Theocharides, Mia SiaOtycr] ка1 pia 81кт] ’Анекдота ^arorreSiua ёуурафа той 1Д' аймю? crept rfjs poufj^ ITpoSpopov Bepoia? (Thessalonike, 1962): 20-21 (1. 64), rrapeSdOr] Ttpos pe 8ta yuvatKCtas trpotKOs; idem, “Eine Vermachtnisurkunde des Grossstratopedarchen Demetrios Tzamblakon,” Pofychronim, Festschr. E Dolger (Heidelberg 1966), 489-490 (11. 17-18);атша pot бёбшкеи о nevOepds рои; Actes de Chilandar no. 27 1. 43 (1314); Actes d’Esphigmenous ed.J. Lefort, (Paris, 1973) no. 9 1. 9 (1301): in this document, while it is clearly stated that the dotal property was given to the son-in-law, both he and his wife consent to her father’s sale of a property. With their signatures they might also renounce their pre-emption right as neighbours of the transferred property. 4 Actes d’lviron II. Du milieu du Xie siecle a 1204, ed.J. Lefort, N. Oikonomides, D. Papachryssanthou (Paris, 1990), no. 44 1.8 (et? ттрбаыттои aurfjs; 1090), no. 47 1.4 (napa\af3dvTi проаытты ёрф; 1098). 5 P. Lemerle, Cinq etudes sur le Xie siecle byzantin (Paris, 1977), p. 25 11. 170-4. Cf. also Actes de Lama III. De 1329 d 1500, ed. P. Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou (Paris, 1979), p. 137. 6 Actes Chilandar no. 27 11. 78-80, 82-83 (1314); 155 11. 24-36 (a father donated a dotal property to Chilandar and accor- ding to a patriarchal decision it was restored to his son; cf. also Basilica 29, 1, 30); D. Simon and Sp. Troianos, “Dreizehn Geschaftsformulare, ” Fontes Minores II (Frankfurt, 1977), p. 277 (no. 8 11. 8-9); G. Ferrari, “Formulari nota- rili inediti dell’ eta bizantina,” Bullettino dell’ Istituto storico italiano 33 (1912) = Scritti Giuridicil (Milan, 1953), p. 355 (no. 37 1.15). Fr. Miklosich, J. Miiller, Acta et diplomata graeca medii aevi sacra etprofana (Vienna, 1877-1898), 4, p. 161. 34. 8 Actes Chilandar no. 27 11. 80 IT. (1314); no. 97 1. 27 (1324); Actes de Xenophon, ed. D. Papachryssanthou (Paris, 1986) no. 24 1. 2 (on antichresis in this document cf. Harmenopoulos, ed. C. G. Pitsakes Г 3,113 n. 2); Theocharides, “Vermacht- nisurkunde,” 11. 22-23; Miklosich, Muller, 4, p. 126 11. 7-12. Cf. also Actes de Docheiariou, ed. N. Oikonomides (Paris, 1984), no. 41. 87(1117). 9 Miklosich, Miiller, 4, p. 14011. 17-20 (1291); Actes de Lama II. De 1204 it 1328, ed. P Lemerle, A. Guillou, N. Svoronos, D. Papachryssanthou (Paris, 1977), no. 98 11.3, 18-20 (1304): after his wife’s death the husband receives 1/3 of her dowry (cf. К. E. Zachariae von Lingenthal, Geschichte des griechisch-romischen Rechts, 3rd ed. (Berlin, 1892), 93 If.; R. Macrides, “Dowry and Inheritance in the Late Period: Some Cases from the Patriarchal Register,” in: Simon, op. cit., pp. 89-98; N. P. Matses, To oiKoyeveiaKov Шкаюч ката три uopoXoyi.au той Патрюрх&ои КшисгтаипиоигтбХеы? тйи ётыи 1315-1401, (Athens, 1962), 80 f; Actes Chilandar no. 27 11. 41-47 (1314); no. 59 (1321); Actes de X'eropotamou, ed. J. Bompaire (Paris, 1964), no. 26 11. 20-21,77 (1349).
donated her dowry to the monastery of Lembos. It is stated that she was the owner and thus she decided about this transaction with the consent (цета ка! povXfjs ка1 ovvaiueoews) of her children10. The document drawn on behalf of both the mother and her children is signed by all. In another document the donor binds his heirs not to claim the donated property as parental, for they had received the amount of dowry stipulated by law1 *. The known documents of transactions in which a dotal property was sold are the following: 1. Sale by Eudokia, wife of protospatharios Stephanos Rasopoles and daughter of patrikios Gregory Bourion, to the monastery of Docheiariou (1112. Thessalonike)12. 2. Sale by a couple with their children to the monastery of Theotokos Lembiotissa (sine anno. Smyrna)13. 3. Sale by Basil Gabalas and his wife, Kale Alethine, daughter of primmikerios George Prootas to the monastery of Saint John Theologos in Patmos (1216. Ephesos)14. 4. Sale by a couple to the monastery of Theotokos of Lembos (1232. Smyrna)15. 5. Sale by the doulas of the emperor, John Rabdokanakes, his wife and his mother-in-law to the monastery of Lembos (1236. Smyrna)16. 6. Sale by the sebastosjohn Amaseianos, his wife Eudokia and their children (1273)17. 7. Sale by Theodote (1327. Thessalonike)18. 8. Sale by a family to a monastery (1332. Hierissos)19. 9. Donation by Anna Tornikina in favour of the megas stratopedarches Alexios and the megas primmikerios John for the Pantocrator monastery (1358. Constantinople)20. 10. Sale by the megale domestikissa Anna Kantakouzene Palaiologina to the monastery of Docheiariou (1373.Thessalonike)21. 11. Donation by the couple Sanianoi in favour of the monastery of Hodegoi (1390. Constantinople)22. 12. Donation by John Tzakaropoulos in favour of the monastery of Vazelon (1440. Area of Trebizond)23. Incidental references in other sources show that in other documents of transactions the transferred property was dotal, but it is not mentioned as such. Thus for example, in a dona- tion by the doulas of the emperor, George Kaloeidas, signed also by his wife and her mother, the donated property is mentioned as owned by the couple (1234-9)24. But in a later imperial prostagma referring to this transaction, it is stated that the said property was part of her dowry (атго уиинкеСа? avTOti ttpotKO?)25. Another document of sale of a dotal property from the 10 Miklosich, Muller, 4, p. 169 11. 21-23. 11 Actes d’hiron, I. Des engines au milieu du Xie siede, ed.J. Lefort, N. Oikonomides, D. Papachryssanthou (Paris, 1985), no. 16 11. 38-39 (1010). Cf. also Macrides, 96. 12 Actes de Docheiariou no. 3. Cf. Kravari, pp. 79-80. 13 Miklosich, Miiller, 4, pp. 133-34. 14 Ibid., 6,pp. 174-76. 15 Ibid., 4, pp. 134-35. 16 Ibid., pp. 192-94. 17 Actes d’lviron III. De 1204 a 1328, ed.J. Lefort, N. Oikonomides, D. Papachryssanthou, V Kravari avec la collaboration d’Helene Metreveli (Paris, 1994), no. 61. 18 On this document from Vatopedi, not yet published, cf. ibid., p. 80. 19 Actes de Chilandar, no. 121. Cf. Kravari, p. 86. 20 Actes de Saint-Pantileanon, ed. P. Lemerle, G. Dagron, S. Cirkovic (Paris, 1982) no. 12. Cf. Kravari, pp,. 81-82. 21 Actes de Docheiariou, no. 42. Cf. Kravari, p. 83. 22 A. Failler, “Une donation des epoux Sanianoi au monastere des Hodegoi,” REB 34 (1976), 111-117. 23 Ф. Успенский, В. Бенешевич, Вазелонские акты. Материалы для истории крестьянского и монас- тырского землевладения в Византии 13-14 веков (Ленинград 1927) № 153. 24 Miklosich, Muller, 4, р. 32-33. 25 Ibid., р. 34. 74
archives of the same monastery, shows how uncertain the evidence from these sources is: since the document is signed only by the mother and her two sons, we may presume that she was a widow26. The use of some technical terms is equally uncertain. While in the legal sources the term tTpoi? is clearly distinguished from the ттро ydjiov Soipedv, in other sources it often de- signates the man’s marriage portion, thus irpoi£ was often given to a son27. One may also sug- gest that properties designated as yoviKOV in the documents of private transactions were even- tually dotal28. From the twelve documents in which dotal properties were alienated during the marriage, only in four of them do women appear as sole owners and proceed alone in the transactions (our nos. 1, 7, 9 and 10). These are all aristocratic women and the documents were drafted in Thessalonike and in Constantinople. Their husbands only consent with their signature. In the nos. 9 and 10, the children also consent. In the first of these transactions the husband of the ven- dor offers his warranty to the buyer in case his wife contests the sale, since the property was dotal, by placing his personal property as surety (11. 66-69). Transaction no. 10 reveals a significant inconsistency in the legal formulation of the ownership of the dowry: while the document is drafted in the name of the woman, and states that the property belonged to her from her ances- tors, the text also refers to the husband as co-owner of the dotal property (кате^хето trap' T)pwv...Kal аттокаОСотатае npos qp.ds q тоитои беснтотеСа ка1 KupioTqs: 11. 14-15,20- 21 ff.). The same document reveals that the negotiations with the monastery were handled by the husband; he later informed his wife of his initiative, and she consented to the sale of her pro- perty29. The same document refers to an earlier sale of a mill of a paroikos in the above dotal estate, which the husband sold to the monastery of Vatopedi. Anna Kantakouzene admits that although she had signed the deed of sale, she consented to the transaction because she had been ’ deceived, for she had not been taught (SiSa/Seloa), as in the present transaction (1. 53), the law which forbids the sale of the dowry30. AiSaoKaXia vopov, which actually offered a warranty to the party that benefited from the transaction that the woman would not contest it, is also men- tioned in the no. 9 (11.28-30) of our list. Only two of the transactions in our list justify the sale of the dotal property. According to no. 10, the estate was not productive any more and the couple had been unable to bring it back to its original shape (11. 22-23). No. 1 on our list, however, is unique in our sources. Due to the political circumstances of the time and the serious economic difficulties of the family, the vendor was forced to sell her dotal property to feed her children. But because the property was part of her dowry, she was unable to find anyone interested in buying it (11. 9-10, 32). Thus she addressed a request to the praitor and doux of Thessalonike. In her deesis she explains the financial difficulties of her family (11. 16-21). The civil authorities recognized the reasons she presented as perfectly legal (there is a re- ference to the law of the Basilica 28, 8, 20)31, that her husband had no income (dtropos ecrri. TeXeiios: 11. 29-30) and they granted her permission to sell her property (11. 13-30). This procedure, which remains unique in our sources, may be explained as a way devised to circumvent the law: in 26 Ibid., p. 135-6,(1281). 27 Cf. for example, Simon, Troianos, “Dreizehn Geschaftsformulare, ” p. 276 (no. VII U. 8-9). Cf. also Macrides, p. 94. 28 Cf. for example in: Actes de Docheiamu, no. 3, the property mentioned either as dotal, or simply as yoviKOV (11.41, 51), while further both terms are combined airo yovitcqs K\r)povopias Sta yaptKov (гирфсбуои (1. 52); Вазелон. no. 1531. 2: тои yovtKov рои to ywaixetov pou to npoiKeov pov; Actes de Chilandar, no. 2111. 9,14 (•yoviKonpoua- paiav). Cf. also the observation of J. Beaucamp, “L’Egypte byzantine: biens des parents, biens du couple?”, in Simon, Eherecht, p. 76 that in the transactions on Byzantine papyri there is very little reference to dotal property. 29 Similar conclusion by Beaucamp from the papyri: ibid., p. 75. 30 On the SiSaaxaXia vopou of women cf. H. Saradi-Mendelovici, “A Contribution to the Study of the Byzantine Notarial Formulas: The Infirmitas Sexus of Women and the Sc. Velleuaum," B£83 (1990), 81-82. 31 Cf. Actes de Docheusriou, pp. 61 and 64.
the warranty of the husband, which follows the deed of sale (11. 66-69), he places his personal prop- erty, explicidy referred to, as surety. Obviously the protospatharios Stephanos Rasopoles was not dttopos as was stated in the decision of the praitor and doux of Thessalonike. This perhaps explains why it was so difficult to find a buyer. An additional warranty to the buyer was offered by a second notary who had been invited by the couple to interpret the deed to them. In all the other documents of our list, except for no. 12, both husband and wife sign the deed and both proceed to the transaction, appearing thus as co-owners. Co-ownership of the dotal property is, however, explicit in nos. 3, 5, 6, 8)32. In two of our documents, although the couple proceeds together in the transaction, it is stated that the dotal property belongs to the wife: nos. 4 and 1133, while in our no. 2 the property is designated in both ways, first as belonging to the couple and secondly as owned by the wife34. It is only in one document, our no. 12, that the hus- band acts without the consent of his wife; he alone signs the document which is drafted in his name. He donates the dotal property for the salvation of his and his wife’s souls (11.6-7). The evidence of these documents of private transactions suggests that Byzantine notaries dealt with the alienation of the dowry inconsistently. In the majority of cases that we know of, dotal properties were alienated by the couple joint- ly. The transactions are presented as perfecdy legal. Only in the first document of our list is the alienation of the dotal property justified according to the law, while the 8i8aoKaXia Popov renouncing the woman’s right to cancel transactions involving her dowry, is applied only in two transactions (nos. 9 and 10). In none of our documents are the dowries involved specified as assessed or not at the time that the marriage contract was signed35. Regarding the ownership of the dowry, our documents show that only in the four deeds of aristocratic women from Thessalonike and Constantinople do women appear as sole owners of their properties. A socio-economic factor, as suggested by Kravari, cannot satisfactorily explain this phenomenon, since in other transactions of aristocratic women the couple proceeds jointly in the alienation of the woman’s dowry as co-owners (nos. 3, 5, 6, from Asia Minor and Macedonia). It seems to me that a local practice as described in a scholitm of Harmenopoulos (A, 13, 20)36 may explain this legal formulation in deeds involving dotal properties from Thessalonike and Constantinople: outos eOovs ттоХстеиетас той ydpou стиреотшто? ear ywij ттсоХрот) TTpoiKipaiop avrf)s Krfjpa oupatPofiTos Kat той avbpdg aurfjs кас рет' айтт)р протастсторто?, fj St' йтгоурафт)? т) 8ta асуроурафСа? ... Kai npopfj pep то crop- PoXaiov €к ттрооытгоъ таитт)? ovvaivo&ros ка! той avSpos...37 38 This practice, however, was far from being generalized, since it is not found in our nos. 6 and 11 from the same areas of the empire. Particularly document no. 11, which was drawn in Constantinople at the time when the patriarchal tribunal was very sensitive to questions related to the alienation of the dowry and imposed the SiSaotcaXia pdpou on women311. 32 Miklosich, Muller 6, p. 1741.31-2: Kai ets npotKav rjpiv TreptcX0oixrr|S rrapd twv уоиёыи г|рыи (no. 3); 4, p. 192 II. 21-23: and rrpoiKds nepieXOovTa r)piu Tots opoCvyoiS ё£ ayopas ncpieXOdirra tovs aiiSevras Kai yoveis Лрыи, ёрой 8ё той' Рарбокаиакг; ттеийерой; 193 1.2: enpoiKiaOrjaav Tjpiv; II. 26-27: f]pets oi 6pd£vyoi anepiKomos ка! ёисрбреОа a»s беопотас айтйм (no. 5); Actes d’lmnm: хырафюСа pas yf) ... т]Р ка! iv ты rrpotKoaupfloXaiip т;рыи ёуурафы катёхорси (Kravari, р. 84); Actes de Chilandar, no. 121 1.16: то ёк npotKds Г)рыи Хырафкги (no. 8). 33 Miklosich, Muller 4, p. 134 11.31-32: та тгсрсеХвбита p<* ёк npoiKOS рои (no. 4); I’aillcr, p. 117 11. 19-20: та irpoiKos x“Ptp nepieXOoirra ёро! тт) Xawiavivn (no. 11). 34 Miklosich, Muller, 4, p. 1331. 33: та ёХа!ка т)рйи 8ёи8ра, апер ёх1** ёк rrpotKos-рои. 35 The only known document in which the dowry is dclincd as non-asscssed is a marriage contract: Simon-Troianos, “Drcizchn Geschaftsformularc,” p. 292 (no. XII11. 9-12). 36 Ed. Pitsakes, p. 79. 37 Cf. Zachariac, p. 100 and n. 272; Chrislophilopoulos, pp. 190-91. 38 Cf. H. Saradi-Mcndclovici, p. 82. 76
There is also another factor to be considered. Such legal formulations, justifying the alienation of the dowry according to the law and having aristocratic women responsible for the transaction, aimed at securing the buyer from possible contests. It is also likely that such contests had good chances to succeed, since the relatives of aristocratic women could influence the outcome of judicial decisions in their favour. This could explain why, particularly in transactions of aristo- cratic women, the legal formulation of the transaction offered additional warranty to the buyer. One final observation should be added. The cases in which the couple sells a dotal property jointly evoke a historical reality, namely that the husband was the administrator of his wife’s per- sonal property39, recognized also by legislation40 41. Thus the dowry is part of the resfamiliar^ du- ring the marriage, particularly protected by the law due to women’s insecure financial situation. 39 Cf. Beaucamp, p. 75, Kravari, pp. 79 and 85. 40 Basilica 29, 1,3; 29, 1,52. 41 On the resjamiliaris from the papyri cf. the observations of Beaucamp and particularly A. Christophilopoulos, Xytaeis yovtGiv koi tckvwv ката то flufavrivov 8tKaiov (Athens, 1946), 140-156 = “'H auftryiKT) KotvoK-n)poawp ката то 8tKatov tov TtamjpGjv ка! oi llepaai Tqs envyovf)s,” MtKpa МеХетпрата, pp. 94-105.
Византийский временник, т. 55 R. L. Vann SOME OBSERVATIONS ON BYZANTINE HARBORS IN ISAURIA Introduction The south coast of what is now Turkey was one of the busiest sea lanes in the ancient world. As early as the Bronze Age it was a principal highway from Egypt and the Levant to the Aegean. During the past thirty years, underwater archaeologists have uncovered the remains of numerous shipwrecks from the mid-second millennium B.C. until the Ottoman period, clearly demonstrating the continuity of maritime activity within this region* 1. This paper con- cerns the harbor facilities along part of that coast, the rugged and difficult territory of Isauria, from the fourth to the tenth centuries A.D. The nature of ships and shipping, the balance of Byzantine and Arab naval power, and the continuity or discontinuity of economic prosperity in the region will be considered in an evaluation of the existing remains surveyed this past May and June2. There is little information about these cities and their harbors3. Literary evidence, both Greek and Arabic, records centuries of warfare in tjiis region, especially contesting the strate- gic plains of Cilicia Pedias and the passes through both the Taurus and Amanus ranges which connect Anatolia to Syria.4 The references describe naval engagements but tell us litde of the supporting bases. Several documents called periploi, or “coastal pilots,” list towns and their har- bors with distances between and practical information including watering stations, anchorages, and local landmarks. One of these, the Stadiasmus Maris Magni (fourth century A.D.) is useful © R.L. Vann, 1998 1 Cape Gelidonya: G. Bass, et al, “Cape Gelidonya: A Bronze Age Shipwreck,” Trans. Phil. Soc. 57.8 (1967); Ulu Burun: G. Bass, D. Frey, C. Pulak, “A Late Bronze Age Shipwreck at Kaj, Turkey,” International Journal of Nautical Archaeology 13.4 (1984) 271-79; fourth-century Yassi Ada: G. Bass and F. van Doorninck, “A Fourth Century Shipwreck at Yassi Ada,”> American Journal of Archaeology 75 (1971) 27-37. Seventh-century Yassi Ada: G. F. Bass, “A Byzantine Trading Venture,” Scientific American 224.2 (1971) 221Г. For additional surveys by the Institute of Nautical Archaeology see: G. Bass and R. Ferneld, “Underwater Archaeological Exploration in Turkey,” National Geographical Society Research Reports 1965. (1971) 5-22; G. Bass, “Underwater Survey,” Turk Ark. Dergisi 32.2 (1975) 33-38; and J. Rosloff, “INA’s 1980 Turkish Underwater Survey,” International Journal of Nautical Archaeology 10.4 (1981) 277-86. 2 For background material of the period see H. Ahrweiler, “Les ports byzantines (Vlle-IXe siecles),” La naoigazione mediterranea nell’alto medioeoo. Spoleto. vol. 1, pp. 259-83; F. Van Doorninck, “Byzantium, mistress of the sea: 330-641,” in George Bass, ed., A History of Sefaring based on Underwater Archaeology, (London, 1974); A. R. Lewis, Naval Power and Trade in the Mediterranean, A.D. 500-1000. (Princeton, 1951). 3 The major survey of Greek and Roman harbors continues to be K.Lehmann-Hartelben’s monumental work, Die antiken Hafenanlagen des Mittelmeeres. Klio, Beiheft 14. Leipzig. Reprinted 1963, Aalen. A useful summary is found in L. Casson, Ships and Seamanship in the Ancient World, (Princeton, 1971). More recent studies include: J. W. Shaw, “Greek and Roman Harbourworks,” in G. Bass, ed., The History of Seifaring based on Underwater Archaeology, (London, 1972); P F. de Coetlogon Williams, “Roman Harbours,” International Journal of Nautical Archaeology 5.1 (1976) 73-79; D. J. Blackman, “Ancient Harbours in the Mediterranean,” International Journal of Nautical Archaeology 11.2(1982) 79-104 and 11.3:185-211; J. P. Oleson, “The Technology of Roman Harbours,” International Journal of Nautical Archaeology 17.2 (1988) 147-57; and G. E. Rickman, “The Archaeology and History of Roman Ports,” International Journal of Nautical Archaeology 17.3 (1988), 257-67. 4 E. W. Brooks, “The Arabs in Asia Minor (641-750), from Arabic Sources,” Journal of Hellenic Studies 18 (1898), 182-208. 78
for this coast5. These were sailing directions but not charts drawn to scale; whether or not such coastal maps existed is unknown. Archaeological evidence is meagre, for few Cilician (later Isaurian) coastal sites have been excavated. A Canadian team has dug at Anemourion since 1965 but the information about its harbor is far from conclusive6. There have been other reports about harbors in Lycia and Pamphylia but these Eire outside the territory being considered and their focus is on earlier Roman phases7. Elsewhere a small Byzantine harbor has been excavated at Anthedon in central Greece and another report is soon to appear on the repairs of Anastasias in the harbor at Caesarea Maritima in Israel8. Historical Background The region considered during the first survey season is the Isaurian coast from Coraceseum (Antalya) in the west to Mersin in the east. This region, known to the Romans as Aspera (“the rugged”), extended from the Taurus Mountains on the north to the Mediterranean on the south9. In contrast, the broad river valleys to the east were called Campestris (“the plain”). Following several turbulent centuries under the control of Seleucid and Ptolemaic kings, or local highland dynasts with occasional independence exerted by coastal pirates, the territories were united and Cilicia became a Roman province in A.D. 72, with Tarsus as its capital. But soon after, during the reign of Hadrian, the two regions were once more given separate identities, Campestris was known as Cilicia and Aspera as Isauria, with respective capitals at Tarsus and Seleukeia on the Calycadnus. The prosperity of the south coast declined during the third century and by the year 260 the Persian Shapur, or at least a portion of his forces, crossed the south coast as far west as Selinos10. What effect the Persian invasion might have had on the cities of Cilicia remains unknown but according to his claims in Res Gestae Dim Saporis, he conquered Tarsus, Sebaste, Korykos, 5 For the text of the “Stadiasmus Maris Magni” see C. Muller, ed., Geographi Grata Minorcs, (Heidelberg, Georg Olrns, 1965), vol. 2, pp. 477-88. Periplm were of two types. First were the original notes taken by explorers on unknown coast- lines. Examples of this type are those of Hanno on the west African coast (c. 490 B.C.) and the extant Periplos of the Euxine Sea by Arrian, (A.D. 132). The second type was a compilation of various original texts to create a useful docu- ment for one specific area. Although the term periplos originally refered to “circumnavigation" and therefore implied a completed journey around the Black Sea or Mediterranean, later use was extended to open stretches of coast. For periploi see: E. H. Warmington, Orford Classical Dictionary, W. A. Heidel, The Frame of the Greek Maps, 47 If.; A. E. Nordenskioeld, Ptriplus, an essay on the early history of charts and sailing-directions. Trans. Fr. A. Bather, A. Delatte, Les Potulans grecs (Liege and Paris, 1947). A number of surviving mediaeval portolani are also useful: K. Kretschmer, Die iialienischen Portolane des Miltelalters, (Berlin, 1902). 6 Sources on Anemourion: E. Rosenbaum, G. Huber, and S. Onurkan, Survey of Coastal Cities in Western Cilicia, (Ankara, 1967), 1-27; J. Russell, “Anemurium: eine romische Kleinstadt in Kleinasien,” Ant. Well 7.4 (1976) 2-20; Idem, “Anemurium: The Changing Face of a Roman City,” Archaeology 33.5 (1980) 31-40; Turk Ark. Dergin 15.1 (1966) 1-12; 17.2 (1968) 177-84; 18.2 (1969) 37-58; 20.1 (1973) 201-19; 21.2 (1974) 153-65; 22.2 (1975) 121-39; 23.1 (1976) 93-96; 24.2 (1977) 109-23; 25.1 (263-90). 7 Side: H. Schlager, “Die Texte Vitruvs im Lichte der Untersuchungen am Hafcn von Side,” Bonner Jahrbiicher 171(1971) 150-61; Phaselis: H. Schlager, et al, Phaselis: Beitrdge zur Topographic und Geschichte der Stadt und ihrer Hafen. Istanbuler Mitteilungen, Beiheft 24. Tubingen, Ernst Wasmuth; Aperlae: R. S. Carter, “The Submerged Seaport of Aperlae, Turkey,” International Journal of Archaeology 7.3 (1978), 177-85. 8 H. Schlager, D. J. Blackman, and J. Schafer, “Der Hafen von Anthedon,” Arch-Angeiger 1968.1: 21-98. The repairs at Caesarea will appear in forthcoming volumes from British Archaeological Reports, International Series on the results of C.A.H.E.P., the Caesarea Ancient Harbour Excavation Project, J. P. Oleson, general editor. For a more detailed discussion of the territory see T. Mitford, “Roman Rough Cilicia,” Aufileig und Medergang der Riimischen Welt 11.7.2:1230-61. For broader discussion see D. Magie, Roman Rule in Asia Minor, 2 vols. (Princeton, 1950). 10 The inscription, discovered in 1936, was carved into the walls of the temple of Zoroaster near Naksh-i-Rustem. The most complete study of the Greek text is M. Sprengling, American Journal of Semitic Languages and Literatures 57 (1940) 197-228, 330-420. See also W. B. Henning, “The Great Inscription of Shapur I,” Bulletin of the Schools of Oriental and African Studies (1939) 835-41 and G. Downey, A History <f Antioch in Syria from Seleucus to theArab Conquest, (Princeton 587-
Византийский временник, т. 55 R. L. Vann SOME OBSERVATIONS ON BYZANTINE HARBORS IN ISAURIA Introduction The south coast of what is now Turkey was one of the busiest sea lanes in the ancient world. As early as the Bronze Age it was a principal highway from Egypt and the Levant to the Aegean. During the past thirty years, underwater archaeologists have uncovered the remains of numerous shipwrecks from the mid-second millennium B.C. until the Ottoman period, clearly demonstrating the continuity of maritime activity within this region* 1. This paper con- cerns the harbor facilities along part of that coast, the rugged and difficult territory of Isauria, from the fourth to the tenth centuries A.D. The nature of ships and shipping, the balance of Byzantine and Arab naval power, and the continuity or discontinuity of economic prosperity in the region will be considered in an evaluation of the existing remains surveyed this past May and June2. There is little information about these cities and their harbors3. Literary evidence, both Greek and Arabic, records centuries of warfare in tjiis region, especially contesting the strate- gic plains of Cilicia Pedias and the passes through both the Taurus and Amanus ranges which connect Anatolia to Syria.4 The references describe naval engagements but tell us litde of the supporting bases. Several documents called periploi, or “coastal pilots,” list towns and their har- bors with distances between and practical information including watering stations, anchorages, and local landmarks. One of these, the Stadiasmus Maris Magni (fourth century A.D.) is useful © R.L. Vann, 1998 1 Cape Gelidonya: G. Bass, el al, “Cape Gelidonya: A Bronze Age Shipwreck,” Trans. Phil. Soc. 57.8 (1967); Ulu Burun: G. Bass, D. Frey, C. Pulak, “A Late Bronze Age Shipwreck at Kaj, Turkey,” International Journal of Nautical Archaeology 13.4 (1984) 271-79; fourth-century Yassi Ada: G. Bass and F. van Doorninck, “A Fourth Century Shipwreck at Yassi Ada,” ''American Journal of Archaeology 75 (1971) 27-37. Seventh-century Yassi Ada: G. F. Bass, “A Byzantine Trading Venture,” Scientific American 224.2 (1971) 22ff. For additional surveys by the Institute of Nautical Archaeology see: G. Bass and R. Ferneld, “Underwater Archaeological Exploration in Turkey,” National Geographical Society Research Reports 1965. (1971) 5-22; G. Bass, “Underwater Survey,” Turk Ark. Dergisi 32.2 (1975) 33-38; and J. Rosloff, “INA’s 1980 Turkish Underwater Survey,” International Journal of Nautical Archaeology 10.4 (1981) 277-86. 2 For background material of the period see H. Ahrweiler, “Les ports byzantines (Vlle-IXe siecles),” La navigafione mediterranea nell’alto medioevo. Spoleto. vol. 1, pp. 259-83; F. Van Doorninck, “Byzantium, mistress of the sea: 330-641,” in George Bass, ed., A History of Secfaring based on Underwater Archaeology, (London, 1974); A. R. Lewis, Naval Power and Trade in the Mediterranean, A.D. 500-1000. (Princeton, 1951). 3 The major survey of Greek and Roman harbors continues to be K.Lehmann-Hartelben’s monumental work, Die antiken Hcfenanlagen des Mittelmeeres. Klio, Beiheft 14. Leipzig. Reprinted 1963, Aalen. A useful summary is found in L. Casson, Ships and Seamanship in the Ancient World, (Princeton, 1971). More recent studies include: J. W. Shaw, “Greek and Roman Harbourworks,” in G. Bass, ed., The History of Secfaring based on Underwater Archaeology, (London, 1972); P. F. de Coetlogon Williams, “Roman Harbours,” International Journal of Nautical Archaeology 5.1 (1976) 73-79; D. J. Blackman, “Ancient Harbours in the Mediterranean,” International Journal of Nautical Archaeology 11.2 (1982) 79-104 and 11.3:185-211; J. P. Oleson, “The Technology of Roman Harbours,” International Journal of Nautical Archaeology 17.2 (1988) 147-57; and G. E. Rickman, “The Archaeology and History of Roman Ports,” International Journal of Nautical Archaeology 17.3 (1988), 257-67. 4 E. W. Brooks, “The Arabs in Asia Minor (641-750), from Arabic Sources,” Journal of HeUemc Studies 18 (1898), 182-208. 78
for this coast5. These were sailing directions but not charts drawn to scale; whether or not such coastal maps existed is unknown. Archaeological evidence is meagre, for few Cilician (later Isaurian) coastal sites have been excavated. A Canadian team has dug at Anemourion since 1965 but the information about its harbor is far from conclusive6. There have been other reports about harbors in Lycia and Pamphylia but these are outside the territory being considered and their focus is on earlier Roman phases7. Elsewhere a small Byzantine harbor has been excavated at Anthedon in central Greece and another report is soon to appear on the repairs of Anastasias in the harbor at Caesarea Maritima in Israel8. Historical Background The region considered during the first survey season is the Isaurian coast from Coraceseum (Antalya) in the west to Mersin in the east. This region, known to the Romans as Aspera (“the rugged”), extended from the Taurus Mountains on the north to the Mediterranean on the south9. In contrast, the broad river valleys to the east were called Campestris (“the plain”). Following several turbulent centuries under the control of Seleucid and Ptolemaic kings, or local highland dynasts with occasional independence exerted by coastal pirates, the territories were united and Cilicia became a Roman province in A.D. 72, with Tarsus as its capital. But soon after, during the reign of Hadrian, the two regions were once more given separate identities, Campestris was known as Cilicia and Aspera as Isauria, with respective capitals at Tarsus and Seleukeia on the Calycadnus. The prosperity of the south coast declined during the third century and by the year 260 the Persian Shapur, or at least a portion of his forces, crossed the south coast as far west as Selinos10. What effect the Persian invasion might have had on the cities of Cilicia remains unknown but according to his claims in Res Gestae Dim. Saporis, he conquered Tarsus, Sebaste, Korykos, 5 For the text of the “Stadiasmus Maris Magni” see C. Miiller, ed., Geogyaphi Oraeci Minores, (Heidelberg, Georg Olrns, 1965), vol. 2, pp. 477-88. Periploi were of two types. First were the original notes taken by explorers on unknown coast- lines. Examples of this type are those of Hanno on the west African coast (c. 490 B.C.) and the extant Periplos of the Euxine Sea by Arrian, (A.D. 132). The second type was a compilation of various original texts to create a useful docu- ment for one specific area. Although the term periplos originally refered to “circumnavigation” and therefore implied a completed journey around the Black Sea or Mediterranean, later use was extended to open stretches of coast. For periploi see: E. H. Warmington, Oxford Classical Dictionary, W. A. Heidel, The Frame of the Greek Mops, 47 IT.; A. E. Nordenskioeld, Periplus, an essay on the early history of charts and sailing-directions. Trans. Fr. A. Bather, A. Delatte, Les Potulans grecs (Liege and Paris, 1947). A number of surviving mediaeval portolam are also useful: K. Kretschmer, Die itaUenischen Portolane des Mittelalters, (Berlin, 1902). 6 Sources on Anemourion: E. Rosenbaum, G. Huber, and S. Onurkan, Sumy of Coastal Cities in Western Cilicia, (Ankara, 1967), 1-27; J. Russell, “Anemurium: eine romische Kleinstadt in Kleinasien,” Ant. Well 7.4 (1976) 2-20; Idem, “Anemurium: The Changing Face of a Roman City,” Archaeology 33.5 (1980) 31-40; Turk Ark. Dergisi 15.1 (1966) 1-12; 17.2(1968) 177-84; 18.2 (1969) 37-58; 20.1 (1973) 201-19; 21.2 (1974) 153-65; 22.2 (1975) 121-39;23.1 (1976)93-96; 24.2 (1977) 109-23; 25.1 (263-90). 7 Side: H. Schlager, “Die Texte Vitruvs im Lichte der Untersuchungen am Hafcn von Side,” Bonner Jahrbiicher 171(1971) 150-61; Phaselis: H. Schlager, et al, Phaselis: Beitrdge zur Topographic und Geschichte der Stadt und ihrer Hdfen. Istanbuler Mitteilungen, Beiheft 24. Tubingen, Ernst Wasmuth; Aperlae: R. S. Carter, “The Submerged Seaport of Aperlae, Turkey,” international Journal of Archaeology 7.3 (1978), 177-85. 8 H. Schlager, D. J. Blackman, and J. Schafer, “Der Hafen von Anthedon,” ArchAnzeiger 1968.1: 21-98. The repairs at Caesarea will appear in forthcoming volumes from British Archaeological Reports, International Series on the results of C.A.H.E.P, the Caesarea Ancient Harbour Excavation Project, J. P. Oleson, general editor. For a more detailed discussion of the territory see T. Mitford, “Roman Rough Cilicia,” Aufsteig undMedergang der Romischen Welt 11.7.2:1230-61. For broader discussion see D. Magic, Roman Rule in Asia Minor, 2 vols. (Princeton, 1950). 10 The inscription, discovered in 1936, was carved into the walls of the temple of Zoroaster near Naksh-i-Rustem. The most complete study of the Greek text is M. Sprengling, American Journal of Semitic Languages and Literatures 57 (1940) 197-228, 330-420. See also W. B. Henning, “The Great Inscription of Shapur I,” Bulletin of the Schools of Oriental and African Studies {1939) 835-41 and G. Downey, A History of Antioch in SyriafromSeleucus to the Arab Conquest, (Princeton, 587-
Celenderis, Anemourion11, Selinos, and Scleukeia among others. A new era began with the Tetrarchy and Cilicia was further divided into Prima and Secunda with capitals at Tarsus and Anazarbus. Despite periodical incursions by highland Isaurians, numerous basilicas, churches, chapels, monasteries, and elaborate necropoli reflected a new prosperity of the region. But Isauria remained an unruly part of the Byzantine Empire and often witnessed the recurrence of piracy and revolution that marked the first century B.C. Zosimos (1.69Й) records an episode du- ring the reign of Probus (c. 278/9) when the brigand Lydius seized the inland Pisidian city of Cremna. These events led either Probus or Diocletian to create a separate province of Isauria administered by a governor combining both military and civil duties12. Another result of this campaign was the setdement of veterans in adjacent Pamphylian territory, creating a local limes acting as a buffer against the difficult territory. Ammianus described several rebellions during the fourth century, the first in some detail. After a number of their countrymen died in the amphitheater at Ikonion (Konya), Isaurians attacked the coastal site of Paleas, the depot for troops guarding the Isaurian border (14.2.13)13. Later, during that same campaign, they besieged Seleukeia even though the city was defended by a sizable force. Nebridius, the comes Orientis, came with reinforcements to break the siege and the Isaurians returned, unpunished, to their mountainous homeland14 *. After reading a description of the Isaurian character by Ammianus (14.2.1) one might think there is litde reason to study the harbors and maritime activity of this coast. He tells of wild tribesmen sweeping down from the mountains and hiding along the shore until mariners were asleep. They would then board the vessels, kill their crews, and steal the cargoes. He adds that most sailors preferred bypassing Isauria for Cypriot ports. But this region was of critical impor- tance to the Empire because of its position on the frontier with Arab territory and from here squadrons were poised to counteract the threat of incursions either from the plains to the east or Cyprus to the south. The Harbors There is a general lack of information concerning Isaurian harbors. The first reason is their location. Harbors, by necessity at the edge of land and water, suffer the depredations of both environments. Continuous winter storms batter the breakwaters and associated structures at the same time that basins and channels become clogged with silt. The south breakwater at Korykos that is thought to have once joined the mainland and the Sea Castle is gone and the harbor at Sebaste is now landlocked. Second is the nature of construction. Many breakwaters built of rub- ble are poorly preserved and while large portions of concrete breakwaters such as that at Pompeiopolis might remain, other harbor structures on land have disappeared because their building materials were convenient to reuse. Third, several of these harbors will be difficult to investigate in the future because they continue to be used as anchorages today. In some instances, such as at Antalya (Coraceseum) and Aydinictk (Celenderis), new breakwaters have been built 11 One of the few sites on the Isaurian coast to be excavated for an extended period of time is Anemourion, where Russell has been able to demonstrate that the city was most prosperous in the late second and early third centuries and that several ambitious building projects, including the large palaestra, appear to have been cut short by the Persian occu- pation. The results of excavations at Anemourion show a small community built within the walls of unfinished Roman buildings. The settlement disappeared by the mid-seventh century, probably due to the attacks of Arabs from nearby Cyprus. Some limited activity might have taken place as late as the eighth century but there was no major destruction dating from this period. For citations see above in note 7. 12 A. H. M. Jones, The Laier Roman Empire 284-602, (Oxford, 1964), 101. 13 The site of Paleas is between Coraceseum and Anemourion. G. Bean and T. Mitford, Journeys in Rough Cilicia in 1964- 1968. Denkschriften des Osteneidnsche Akademie der Wissensdiaften Wien, 102, (Vienna, 1970), 195. 14 Another rebellion in 359 was settled quickly by Lauricius (19.13.lfl). The final uprising described by Ammianus was in 368 (27.9.611), when the citizens of Germanicopolis (Mut) intervened and helped bring about the truce.
on or near the old ones. Finally, even where large excavations have been in the field, such as at Anemourion, an elusive harbor might be an expensive objective when so many other priorities exist. What were the physical requirements for ports in late antiquity? Byzantine maritime activity presented different demands from those of earlier Roman traffic. The traditional Alexandria to Rome grain trade was now diverted to Constantinople and huge freighters, some originally as large as 1200 tons, were no longer required for the easier voyage to the new capital. Merchant vessels like those described by the Palestinian monk John Moschos (d. 620) were only 300 tons and represent the largest of the period15. Swifter and more maneuverable vessels such as the dorkon, or gazelle, were necessary to escape the growing number of hostile vessels in what had once been a tranquil sea. Ownership of these vessels had passed from the wealthier navicularii, whose guilds had financed the larger merchant fleets, to the independent naukleroi. G.Bass exca- vated one of these smaller ships dating from the time of Herakleios and owned, in part, by a naukleros named Georgios16. It was a ship of 40 tons burden, characteristic of those seeking refuge in Byzantine harbors along the south coast of Turkey. Military craft were also smaller. Despite the strategic position of Constantinople controlling the waterways between the Aegean and Black Sea, the young Empire was slow to appreciate naval strategy and was without an effective sailing force until the fifth century, when a fleet became necessary to recapture lost territories in the western Mediterranean. After important naval batdes helped re-establish Byzantine control over the West during the time of Justinian, the Empire depended on its new fleet of smaller ships {dromon or “runner”). These squadrons were stationed in naval themes such as Kibyrrhaiotai and later Seleukeia, some at new harbors like those mentioned by Prokopios on the Bosphorus, or the recendy published example at Anthedon in Greece17. Seleukeia ad Calycadnum18 The city of Seleukeia, metropolis of Isauria, was several kilometers inland on the Calycadnus (Goksu) delta at the foot of a fortified hill which dominates the plain. The river was navigable as far as the city and it is assumed that the harbor is to be found in the delta between present-day Silifke and the sea. Other nearby harbors might have also been important to the coastal plains, notably that founded at Coraseum during the fourth century by Flavius Uranius. The city was originally within the large theme of Anatolikon. Its harbor would have been the port of arrival for pilgrims visiting the famous shrine of St. Thekla, one of the most celebrated saints of the early Christian world. Her stories were the foundation of the apocryphal Acts of Paul and Thekla (late second century) in which she came into direct contact with the aposde Paul at Ikonion and later escaped a variety of dangers, including serpents, wild beasts and death by fire. The pilgrimage was already popular by the fourth century, but the principal buildings on the site date from the fifth and sixth centuries. An example of a ship of this size is that found in the Pantano Longarini, a marshly coastal plain in southeastern Sicily. Remains of the vessel were uncovered in 1963 while digging a drainage channel. Gerhard Kapitan and Peter hrockmorton excavated the remainder of this 407m ship which had an estimated capacity of 300 tons burden. . Throckmorton, “The Roman Wreck at Pantano Longarini,” International Journal of .Nautical Archaeology 2 (1973) 243- 6 and P. Throckmorton and G. Kapitan, “An Ancient Shipwreck at Pantaro Longarini,” Archaeology 21 (1968), 182- 7. A second ship of similar capacity was the Marzameni Church Wreck which ran aground in the same general vici- nity. G. Kapitan, “Schiffsfrachten antiker Baugesteine und Architekturteile vor den Kiisten Ostsiziliens,” Klio 39 (1961), 290-302. 11 See Bass and von Doorninck above in note 2. 18 ^ro^°P‘os I-8.7-9 on the harbors built by Justinian at Anaplous and Eutropios on the Bosphorus. Basic sources on Seleukeia are gathered in R. W. Edwards, The Fortifications of Armenian Cilicia, (Washington; D. C., Dumbarton Oaks Research Library, 1987).
The city was the principal military base on the southeast coast and home of the Count of Isauria. During the Persian invasions of the early seventh century, coins were struck in Seleukeia, although until that time it does not appear to have been the location of a mint. C. Foss has sug- gested that coins were probably issued for troop payrolls while the city continued to serve as a center of military activity19. The mint appears to have closed about the same time that Arab naval forces staged their attack on nearby Cyprus. Later in the seventh century, the city received an arms factory and mint for which some of the officals’ names have survived20. By 732 the city was incorporated into the coastal theme of Kibyrrhaiotai and in 930 administered its own theme of Seleukeia. The city’s continued impor- tance is mentioned later by Anna Komnene (451), when it was refortified against Crusader threats21. Korykos22 This city, considered an important harbor in the Roman period, appears to have been most prosperous in late antiquity and the mediaeval period, when it was the major fortification between Seleukeia and Tarsus. The twin fortresses, the Land Castle and Sea Castle, provide its popular name of Kiz Kalesi. The city was one of the major centers of the naval theme in the seventh century. The Byzantine city walls extend for more than a kilometer along the shore east of the Land Castle, enclosing the remains of several earlier Roman structures and the principal harbor, a shallow bay now partially silted. Outside the walls are numerous tombs and four large churches, including one of the later Armenian period characterized by its second series of apses behind the choir23. How long did a harbor function at Korykos? Was it a Greek port in the eighth and ninth cen- turies or was it abandoned because of the threat of neighboring Arabs in the plains beyond Tarsus and on Cyprus? If one follows the dating of Foss and Winfield (1986:21-22) for the Land Castle, that appears to be the case24. The authors suggest three phases of construction, beginning with the “concentric castle” of the fifth or sixth century, perhaps built in response to Persian threats. A ninth-century Arab threat led to a re-fortification and the addition of prow-shaped towers. Finally, Foss and Winfield associate the rough-cut masonry of small blocks with repairs mentioned by Anna Komnene25. Edwards disagrees, prefering a twelfth century date on the basis of contemporary Arab geographers who were careful to identify fortified sites near the frontiers26. 19 C. Foss, “The Persians in Asia Minor and the End of Antiquity,” The English Historical Review 90, (1975), 729-30. 29 G. Zakos and A. Veglery, Byzantine Lead Seals, vol. 1, pp. 2-3, (Basel, 1972), 727, 1074-76, 1157, 1335-37, 1419, 1433, 1684, 1773 and Zakos, vol. 2, (Bern, 1984), 144, 336, 338, 344. 21 Constantine VII Porphyrogenitos, De thematibus, ed. and comm. A. Pertusi, Studie Testi 160 (Vatican City, 1952), 61, 77, 147. The city remained in Byzantine control in the spring of 1137 when the emperor John Komnenos arrived. S. Goitein, “A Letter from Seleucia (Cilicia) Dated 21 July 1137,” Speculum 39 (1964), 298-303. By 1140 the city and its port appear to have fallen into the hands of the Crusaders, when Raymond of Poitiers granted trading priviledges to the Venetians. Urkunden zur alteren Handels-und Staatsgesdtichle der Republik Venedig, G. Tafel and G. Thomas, eds., (Vienna, 1856), vol. 1, p. 102. 22 Basic bibliography on Korykos is found in Edwards, Armenian Fortifications, 161-67. 23 For a discussion of the churches see E. Herzfeld et al. Meriamlik und Korykos, MAMA II, (Manchester, 1930), 90-189. The nearby necropoli have been published by A. Machatschek, Die Kekropolen und Grabmdler im Gebeil von Elaiussa Sebaste und Korykos, DenkschrWien, Phil.-Hist. KI. 96.2, (Vienna, 1967), and inscriptions recorded by J. Keil and A. Wilhelm Denkmdler aus dem Rauhen Kilikien, MAMA III, (Manchester, 1931), 118-219. 24 C. Foss and D. Winfield, Byz/mtine Fortifications, An Introduction, (Pretoria, 1986), 21-22. 25 See below, note 29. 26 Edwards (1987: 161-67) suggests a twelfth-century date for the original construction of both the Land Castle and Sea Castle. In 864 Ibn Hurdadbih reported several ruined cities beyond Tarsus but QurqOs (Korykos) was not among them. Kitab al-masalik wa’l-mamalik, ed. and trans. M. J. de Goeje, liber Viarum et regnorum, BSA (Bibliotheca geographorum arabicorum) VI, (Leiden, 1889), 117, lines 12-14. By 1154 al-Idrisi refers to Qurqiis as a fortress on the sea. Ki&b nuzhat al-mus&q, IV5.8, ed. L. Veccia Vaglieri, Opus Geographicum VI, (Naples and Leiden, 1976), 646, lines 3fF. Я2
A concrete breakwater, about 50 m long, extending from the southern corner of the Land Casde, might be part of a much larger harbor west of the city. It is built of mortared rubble that has some squared stone scattered about which could have originally been the facing material. Was this a single pier or was there another breakwater to enclose a protected basin? There is a local tradition that the Sea Castle, several hundred meters to the south, was once joined to land. Nautical charts clearly show a ridge of higher seabed leading from a nearby promontory to the island, but whether or not this was ever part of an early harbor works is unknown. Had there been a south breakwater at this point it would have created a vast harbor that would have been much better protected from the southwest seas and violent winds described at the site by Choniates27. The continued importance of the site is revealed in a passage from Anna Komnene (451), when she states that the city had been in ruins but was being rebuilt28. Sebaste Sebaste is situated on the coast 21 km northeast of Silifke and 26 km southwest of Erdemli. The remains of the city stand on the lower slopes of hills around what was in antiquity a shal- low bay that has subsequently silted in, thus joining a former island to the mainland29. The har- bor was in the flat alluvial plain where the highway now traverses the site. On the mainland side are large vaulted rooms of what appears to be a bath building, other structures (possibly ware- houses), and nearby the theater that originally faced the inner harbor. Two churches have been located, one on the island and the other rebuilt into cdla of a pagan temple on the western acrop- olis. A number of fragmentary buildings are scattered along the highway in the area of an aque- duct which led across to the island. This area should be recorded more carefully in order to ascer- tain whether or not any of the late antique structures might have been built on the silted harbor. In other words, what was the history of this harbor’s closing and the island becoming land- locked? Was the sand first deposited in the lee of the island creating an isthmus between main- land and island? Considering the direction of coastal currents from east to west, the most likely location for this would be the narrows south of the theater, in exactly the location where the aqueduct crosses to the island. Aphrodisias Aphrodisias is on the Zephyrion peninsula along a remote stretch of mountainous coastline between Anamur and Silifke. The site is a classic example of a city with double anchorages on either side of an isthmus. The western harbor is exposed to any high seas from the southwest but might still be used in calmer weather. Remains of a structure, perhaps a loading platform, can be seen in the water. The recently excavated church of St. Pantaleon stands just above the eas- tern anchorage, the principal harbor and is one of the best along the coast30. Haliliman A small cove four km northwest of Gazipaja is known locally as Haliliman. Above the high- way are the remains of a small church, whose apse retains a moulded cornice, and fragments of a mosaic which once included an inscription. A second structure, also of late date to judge by its masonry, suggests a small setdement might have stood about this tiny cove in late antiquity. 27 Nicetas Choniates, Hulona, cd. J. van Dictcn, Cl'HB (Corpus fontium histonae byzantiruu) II. 1, (Berlin, 1975), 463. I he emperor Alexios commanded that both Korykos and Seleukeia be rebuilt and that garrisons be left there to pre- vent their being seized by Bohemond. The royal eunuch Eustathios was sent as admiral to direct the task. I he island was the location of the palace of Archelaos mentioned by Strabo (14.2.7). 30 E. Buddc, St. Pantaleon von Aphrodisias in Kilikien. Beitrdtfi zur Kunst des christluhen Ostens, Band 9. Recklinghausen, Bongers, 1987. 83
lotape The site is located nine km northwest of Gazipaja a and 14 km southeast of Demirtaj, on a small promontory and tiny cove with a wider open bay to the east. The city was founded by Antiochus IV Commagene and is mentioned in the lists of cities by Ptolemy and Hierokles and the Notitiae. A low saddle crossed by the modern highway connects a rocky peninsula with the mainland. The promontory is steep on three sides with cliffs more than 40 m high along the western edge. There have been no excavations at lotape but a survey by Rosenbaum identifies two buildings near the Roman baths as Christian chapels. The tiny harbor, about 50 m square, is formed between the promontory and another small headland to the east. There appear to be no ancient breakwaters but the location, in the lee of the headland, is ideal protection from the prevailing southwest storms experienced in the region. Open bays with broad beaches flank the city to the northwest and southeast and during calm weather ships might have been brought close enough to shore to unload. However, these activities would have been curtailed if there were high seas. Pompeiopolis Ancient Soloi, later called Pompeiopolis, is 11 km southwest of Mersin and 26 km north- east of Erdemli. The city, destroyed by Tigranes of Armenia, was resettled by Pompey after his victories over the pirates. Remains of the city were poorly preserved when first described by Beaufort in the early nineteenth century and there is far less to see today31. The theater and city walls have practically disappeared. No Christian architecture was reported at the site, although pottery found within the harbor indicates it remained active into the Byzantine peri- od. According to Boyce (1958), the city’s port dates to the mid-second century and was dedicated as part of the bicentennial celebration (counting from its new era date)32. Although the basic lines of the harbor are recognizable, its central basin is badly silted and filled with beach rock that has formed since antiquity. The harbor is enclosed by two parallel breakwaters more than 200 m apart which define a rectangular anchorage almost 300 m long The basin was expanded by two large semicircular ends, that to the northwest partially excavated into the land and the other, to the southeast, open on its central axis to serve as an entrance. Its total length is almost 500 m. Conclusions Tht coastal cities of Isauria recovered following the Persian invasions of the third century, despite the continued raids by their highland neighbors described by Ammianus. Pisidia, Pamphylia, and Cilicia — even Seleukeia and Calycadnum, the metropolis of Isauria — all suf- 31 F. Beaufort, Karamama, (London, 1818), 252. 32 Л. A. Boyce, “The Harbor of Pompeiopolis: A Study in Roman Imperial Ports and Dated Coins,” American Journal of Archaeology 68, (1958), 67-78, pls. 10-15. See by the same author, “The Foundation Year of Pompeiopolis in Cilicia: The Statement of a Problem,” pp. 87-102 in Hommages a M. Renard, vol. 3, Collection Latomus, 103, (Brussels, 1969). “Street and Harbor: The Urban Axis of Soli-Pompeiopolis (Rough Cilicia),” American Journal of Archaeology 97:341-42 (1993). “Cilician Harbor Survey: 1993 Survey of Soli-Pompeiopolis,” in R. P. Woodward and C. D. Moor, eds., Underwater Archaeology Proceedings from the Society for Historical Archaeology Conference (Uniontown, PA: Society for Historical Archaeology, 1994) 68-73, with S. Sachs, “Cilician Harbor Survey: 1993 Season at Soli-Pompeiopolis,” American Journal of Archaeology 98:320-21. “A Survey of Harbors in Rough Cilicia: the 1991 Preliminary Survey,” X. Arastirma Sonuflan ToplanUji, T. C. Kultur Bakanhgi Amtlar ve Miizeler Genel Miiduriiigu (Ankara, Ankara Universitesi Basimevi, 1993) 29-40. “A Survey of Classical Harbors in Cilicia,” American Journal of Archaeology 96.2:337. “Ancient Harbors in Cilicia (Turkey),” in D. H. Keith and T. L. Carrell, eds., Underwater Archaeology: Proceedings from the Society far Historical Archaeology Kingston, Jamaica 1992. (Uniontown, PA: Society for Historical Archaeology) 75-79. 84
fered the fourth-century incursions by mountain brigands. Yet, judging from the amount and quality of ecclesiastical architecture during the fifth and sixth centuries in coastal Isauria, the region prospered. It was during these years that the buildings at St. Thekla, the most important pilgrimage site in the area, were constructed. From the seventh century until 964, when Nikephoros Phocas recaptured Cilicia, Muslims occupied the eastern plains. During this period most, if not all, of the coastal Isaurian sites were abandoned for the greater safety of the Taurus mountains.
Византийский временник, т. 55 X. А. МаХтеаои AieOBOAEMOS ЭТА KT0HPA* * 1. Хкт|рскб прсото Totos: Кй0т]ра, opos Tfjs' Aycas’EX6aas Xpovos: 1л AvyowTOV той €tous 375 'Н’ЕХёоа, тонна] ayca тыр Kv0qpwp, катаубтар атгдтри тгерсфт^рои ПеХоттошраос’. Корт) той пХойасои "EXXqpa архорта' EXXaScou кас Tfjs XPiaTiavH? Euyepcas, elxe Раптсатес XpiaTtavij ano top сере а Хыфрбрсо той катоскойае крифа ата рёрг) Tqs. Мета тор 0сг рато Tfjs р^тёрад tt)s, 6'EXXa8cos трр параксройае ра партреитес, dXXa f] peapfj’ЕХёаа аррсбтар, encOupcoPTas Ра афсершОес атбр 0еб. Мё Tijp ейкасрса капосои та£с8сой той патёра Tqs, f) ауса, аттофааюрёрг| pa popdaec, каХеае апо то Xcpdpc ёрар райтт] кас той CqTqae pa Tijp перааес крифа рё то пХосо тои ата КйОрра той fjTap totos ёргцю$ кас appoSios 8ia аакраси, Sion 8ev есхер а^вршттои?, aXXa Orjpia кас офы? p6uoi>"OTav 6 тотёра5 Tqs, ёпсатрёфортад, тгХт)рофорт]0т]ке nws f) корт] тои есхе фйуес, Оиршрёрод, ёапеиае ра Ррес тор райтг] той трр есхе ретафёрес ато pqai кас рё то с8со пХосо nfjye кс айто5 екес, рё акопб pd ttjp песаес ра ётгарёХбес атбр тбто Tqs- 'Opws, аирартфр- Tas тг|Р appqaq Tqs, ttJp артосе 6pycap6pos ато та раХХса кс архсае ра трр ктипа. Мпроатб ато аретабето Tqs ypwpqs Tqs, Tqp крёраае ато та раХХса аё кератобертро кас Tfjp ”е8есре. 'Н 'ЕХёаа 8ёр арте£е ата paaapcaTqpca, ё£ёпреше, dXXd аё Хсуо араатг|0г]ке ато 0аира.'E^aypcwpepos пса o'EXXa8cos nfjpe ата X^PLa тои пётре5 yia ра тр ХсОааес. Гса ра уХитшаес top Xc0o[k>Xcap6, f]’ЕХёаа РаХ0г]ке ра трёхес кас тоте 8ейтеро 0айра ёусре, ахсатт^ке pia пётра реуаХг) той fiowov кас пёраае f] ауса ато аХХо рёро5. Gripcdyvaipos- 6'EXXa8cos Tijp киррурае, Tijp ктйптре рё Xc0o ато рётсопо кас атт) ашёхеса трр апокефаХсае. 5Нтар f) 1т) Аиуойатои той ctous 375. Euaepecs XPLCTTLav°L аирёрреар апо тоте ата Кй0г|ра, уса ра проакиррасор то рар- тирск® Хесфаро кс ётас асуачяуа рё rq fkrf|0eca Tfjs aycas катоскг|0г|ке то pqac апо nA^dos Хаой той аиукертршОрке апо тоЙ5 ттХртохыроу^ tottovs-1. 2. Skt]pcko 8ейтеро Totos: Кй0г)ра Xpopos: anpoaScopcaTos (naPTajs рета top ётосксарб той pqacou той прёпес ра акоХой0т)ае Tijp брактгрг] Tfjs Kpf|Tqs апо тор ЬГисрфбро Фшка). Геррг)рёро5 атт|Р Kopwpq otcs TeXeuTaces псОарбтата 8екаетсе5 той 9ои асшра, 6 aycos 0e68wpos ёфтаае апб тё| МорерРааса ата Кй0г]ра, рё тор акопб ра аакт)тёфес. Тб pqac fjTap ерг)ро ка( аоскг/то. Kapecs 8ёр тоХройае ра катоскё|аес ёкес, усатс ос Характрос Tfjs KpqTqs то xP9CTLlJL0TT0L06aap a>s oppqTijpco, прау ©X.A. МаХтеаои, 1998 * Тб кесцесо тгароиа(аатт)ке аё ттр68роцт| рорфт] avaKoivcoor| ато Е ' Хицпбаю ' laTopcas кас Тё/иг|9 (Moveppaaia, 1992). 1 Suvafdpi Tfjs' Ayias ’ ЕХёааз: К. X. Доикакг), Мё-уа$ Swafapia-njs' тгаутшу Tuv'Afiuv, тыи кав'атташ-а той Avyoixrrov ёорта^оцёш^, ’(Afhiva, 1894), аа. 8 24. Я®
цатопоссорта? ёшбеаес? evavriov тсор пХоссор той 8сёрхоитар тр баХаааю neptoxp. "О dyio? ©ебЗсоро? ejieipe ата Кйбрра "ерЗека црре?, катосксорта? атбр раб тсор ayicop Херу tov кас Бакуои. 'Н Ссор той ртар акХррр. Трефбтар рё xaP°i)1Tt®, neivovae, криыре ка1 проаеахбтар avpex<o? У1® v® ё^сХе собес. Мета апб noXvppepp аррсоатею, пёбаре бХоцорахо?, фроитс^орта? пр[р ато тор баратб tov ра урафес оё оатрако тоте есхе аррсоатраес, кас тоте elxe anoSpppaei атбр Кирю. Aiyov? црре? арубтера, ol раите? ёрб? поХецской ррркар ё£со ато трр ёккХраса абскто то ХеСфарб той. MopepPaaicoTe? Kvppyot той рХбар ата Кйбрра рета ато трСа xpdvta, отар eiSap oti to акррсоца тои ayiov ртар акбцр атгеСракто, то проакйрраар ка( то ёбафар ото ё осоте pi ко тои раой. ’Ато тоте то Хеёфаро тои ayiov ттроататеие тои? катоскои? tov рраюй, бер- апейорта? тои? аррсоотои? ki ёрфих<орорта? той? татой?. Тбоо тоХй tov? ттроататеие, соате 8ёр хР^са^ортар пса тр реаоХаРрар атратой yia va арпретсоттг £ovp тс? ётпЗрорё? тсор ататсор. Харт] атр Рорбею той ayiov ртар аё бёар ра катаЗссокоир pdvoi tov? tov? ёхброй?, ХсбоРоХфрта? tov? ki аторакрирорта? tov? pe top трбто айто ато то vpai fttflot? Kai (vXoig катаЗрарбите? SimkoiktlP. 3. Skt|pik6 TpiTO Toto?: Кйбрра, nepioxp Ayiov Tecopyiov тр? KoXoKvQta? Хрбро?: тёХт) шбарбтата той 12ov aicopa Мета Tpv аторакрррат] тсор Харакррсор тр? Крртр?, то ёрт]рсорёро со? тоте рхкрб ppai тсор Кибррсор архюе £ava ра ёто1к1£ета1. 01 ттрсотос ёпоскос tov ёукатаатабркар ёкес eixav еХбес ото рт]а( тр?’ Афро8стр?, aXXot yia p’anaXXayovp атгб трр катапсеар тсор TOTTiKcop архбртсор ki aXXoi, фтсоуоС ка1 кататреурерос, yia ра avaCpTpaovv каХи- 'терт] тухл-’Орео?, рё тор каерб ёра? ато айтой? арабеехбрке топархр? ка1 Це тр aeipa tov apxiae v tov? кататё£е1.'H катаатасл] elxe фтааес ато апрохсоррто ki oaoi есхар ёукатаХесфес ti? eerrie? tov?, yia pa yXvnoaovp ато трр TvpavpiKp Зсакррёрррар тсор tottlkcop архбртсор, Зёр ртар 81атебе1рёро1 ра трр vropetpovp. ’ Атгофааюар, Хошор, ра Сртраоир рорбею атгб top Signore di Sparta, al quale per antique attioni doveoa viver quest' isola soggetta. Tpei? ano airrov? та£с8ефар атрр ПеХоттбрррао, ттароиаг аатркар атбр SignoreDespota ках. той ё^ёбеаар та тграурата.’Еке1 ро?, афой tov? акоиае, avTi ра tov? dTraprpaei, той? каХеае va Seiirppaovp ра£с tov. "Отар TeXeicoaap то фауртб, ol тре1? £epoi, хшР1®те? кабсо? ртар ка1 aSe^ioi, атабркар opOioi рё та акоифю атб x^pi teal aiioTrpXoi rrepipepap трр aSeia yia pd фиуоир.'О о1коЗеапбтл? арксоблке ато то тратгёС1, тгрре Tpet? ттётре?, efiaXe атгб pla атб атрбо? tov? ki афой той? eine oti айтр ртар р ₽op6eia пой той? eSipe, той? афрае pd апохсорр- aovp. ’Ешатрёфорта? атб ppal, Sipyp6pKap та аиррарта атой? аиртопсте? tov? ка1 oXoi ра£[ катеибйрбркар про? тор топархр. MoXi? тор аирартраар, npcoTot ol трее? той epi^ap атб атрбо? т1? пётре?, параюрсорта? той? vnoXoinov? pd npa^ovp то 1810."Apna^av тоте 6 кабёра? апо pla пётра ki архюар ра тор ХсбоРоХойр рёхр1 баратои. Мета то абХю тёХо? той TvpappiaKov, 6 архорта? тр? Хпартр? eaTeiXe со? бюскртр (gastaldd)Tov ppaiov тор Гесорую Пахй апб тр Морецрааса, тор опою ЗюЗё- Хбрке Xlyo арубтера атрр архр ёра апб та цёХр тр? оскоуёрею? тсор Ev8aip.ovoyidpvp8cop2 3. 2 Bios той ayiov бео&орои KvOqpcov: ёк8. N. A. OiKovoiiiSci. “ О pios той ayiov eeo&jpov KvGripoiv (10os al.) (12 Matov - BHG^, dp. 2430)”, Пракпка Tpirov hamonov Xui^eSpiou, 23'29 HeirreiiPpiov 1965, т. 1, ('А0ф>а, 1967), aa. 281-291. 3 [.'antique memorie dell'isola di Crngp ndolle in questi scritti, ёк8. К. N. XdOa, Mieqpeta 'EXXnn.Kfjs 'laropias. T.6, (ITapiai- ’AOqva, 1884), a. 301. Я7
Та ёпе1стб8ш пой ауафёр0тркау npoepxovTai апо т(? тре!? ууысттё? ураптё? птруё? nov 81а0ёторе yia ттру iaropia twv peCTaiaiviKwv KuGippwv npiv ano ттр XaTiviKij катакттрсттр. 01 koivol Tonoi nov eniCTippaivovTai eivai а) то топю Tfjs ёртррысттр? той ргрстюй, ₽) fp охёсттр pie tls пеХопоуктрстюкё? noXeis, ка( у) fp npd£rp Tfjs катаХеисттр?, 8г)Х. той XiQopoXiapov. "As 8ойре tls птруё?: Ta oxcTiKa рё то рартйрю ттр? ayias’EXeaas napa8t8ovrai ото avva^api ттр?, Keipevo пой pa£i pie top 0рйХо ттр? eivai vedfrepa paXXov катасткеоастрата.'H ayia 8ev ptapTvpeiTai сттой? [3v£avTivoGs XP®VOU? Ka^ пакта)? eivai перюр1стрёуг|? акте vopoXtas4 *- To avva^api, распстрёко стё пара8осттр etTe ётхыр1а£оиста е!те феррёктр and парактьа пбХтр Tfjs voTias TTeXonovvijCTOv, pas ретафёре! ото прыто pepos Tfjs бпрутрсттр? стё eva 0oX6 napeXGov, отак то ктрст( тртак акато(ктрто, уерато Qripia кас 4>i8ia. Тб фактаатекб enineSo акт1ка0рефт[£е1 pta праурат1кбттрта сттб тёХо? povo рё ттр pveta той ётои? 375, ката то бпоТо хро^оХоуестаи то 0айра Tfjs торт)? той Ppaxov пой eyive yia va yXvTakrei f| ’ЕХёста апо ток е18юХоХатртр патёра ттр?- MoXovotl ws poTifBo то 0айра айтой той тйпои апотеХей kolvo тбпо стттр ХаРкр пар- аЗосттр, 8ёк elvai vopi£w Tvxdio oti стш8ёета1 рё tov iaxvpo fj рё той? tayvpovs стесстрой? пой ёпХтр£ак tov 4°ai. pa£i рё aXXes перюхё? Tfjv Кртрттр ка( Tfjv ПеХопбуктрсто. Хйрфшка рё ток Кебртркб, стта xpdvia Tfjs PaaiXeia? той Гратюкой (пой акёХаре Tijv архл то 375) стектрб? сттрреноОтрке CTTijv ’ AXe£dv8peia, Кртрттр, ’Axaia, BoiioTia, "Hneipo ка( SiKeXta, evai стйрфыка рё tov Zwaipo, рета tov 0ava- to той OuaXevTiviavod (375) есгеса&р Зе кас г] Крртт] афоЗротерор кас г/ ПеХоттджцсго? рета тт}? aXXrj? 'ЕХХаЗо? „А ШОакбтата то avva£api va 8iaCT<o£ei ттру а>хрл ауарутрсттр уеа)рорфоХоу1каш aXXayiov пой 0a eixe прокаХёаес 'о аеюрб? сттб voTto Alyaio, ара ка( стта Кй0трраф П10акбтата naXi б ауксостто? стоуурафёа?, актХФкта? апо афтрутррат1кё? пт)уё? el8fjaeis yia tov стектрб, va ёстпеосте va ctvctxc- Ttaei та перютат1ка. To vt|ctl фа(кета1 акатоСктрто ттрк ёпохл айттр капоюс акттбао Ta£ji8td)Tes 0а ёфтакак стта кийтрраРка napaXia, onws pnopei va crvpnepavei Kavei? апб tov ev~ тотстрб сттб Kaorpi уор(страто? той KcovcrravTiov той В'. Дёк апокХе(ета1 va пту yaivav ёкес епссткёпте? yia va Gavpaaovv tov vao Tfjs ’ АфроЗСттр? л ка( фарабе? yia va стиХХё£оик апб ту 0аХастста Tfjs “Порфиройста$”, опа)? 6vopa£ovTav naXia та КйОтрра, та поХйтсра кохйХ1а апб та onoia парасткеьа£бтак f) порфйра6.'Н пеХо- novviqCTiaKfj пбХтр апб Tfjv onoia катаубтак л’ЕХёста Ki апб Tfjv onoia пёрасте стта Кй0трра 8ёу прост8юр[£ета1 сттб CTwa£api. "Av 6 стиктактт|5 Зёк ретафёр€1 ттрк ат- рбстфа1ра pias пбХтр? ретауекёсттертр? nepi68ou, тбте апб т(? ev8e(£eis Tfjs бпрутрстт)? ака8йета1 f) eiKova evo? пеХопокутрстюкой Xipavtofi рё ёрпористр ка( vau* 4 'Н акоХоаОСа tt|s тит60Г|ке yia ттроггт] фора стг)1<' АОтриа то 1874 (L. Petit, Bibliographic des Acoloulhus (trecques, [Bpa^eXXes, 1926], a. 73). BX. ouyK€VTpW|i€vr| yia то 9ёра ^фХюурафСа: Nea 'laropia ’Авёавг) Kvdripdov, eiaaycoyn Kai empeXeia А. ПоХ[тт], (’Afhpva, 1983), aa. Xs - X^ атщ. 26. 3 rXwpyiou KeSpTjaov, Хитфст iaTopiwir, ёк8. I. Bekker, т. 1, (Bovin;, 1838), aa. 550-551, Zwaipov, 'Icrropia Nda, ёк8. L. Mendelssohn, (Anjiia, 1887), aa. 172-173. Tia tovs aeiapovs avrovs Kai nj xP*-)V0^<,YTl<,1i tovs, i8iaiTepa yia Tip xpovoXcyrjar; той aeiapov ano tov Zoiaipo пой eivai ипоптт;, pX. Ей. Хриаой, “XvpPoXrj aTqv iaTopia Tfjs ’Hneipou”, 'HneipuTim XpoviKa 23 (1981), aa. 85-87, Kai ФХыреппаз ЕйаууеХатои - NoTapa, "... ка1 та noXXa tt;s FleXonovinpaov ... аеюцой yeyovaaiv napavdXiopa”, Практиса r'Aiedmvs' Evvetspiov ПеХоттоюгртакйл/ Ёпои&м', т. 2, САбтруа, 1987’1988), aa. 429, 430’431. Пара tt|v ёХХекрт) ато- ixeicov, ата Кй0т;ра npenei va ar;peidivovTav ката Kaipods iaxupes aeiapiKes Sovfjaeis (PX. axeTiKa I. E.neTpoxeiXov, Ta Kv&ripa drrd Trjr TrpdiaropiKij drroxTj d>s ttj ршраюкратСа, Ucoavviva, 1984), a.35 Kai аг|ц. 4). 6 BX. G. L. Huxley, “Small Finds from Deposits,” Kythera. Excavations and Studies ..., ёкб. J. N. Coldstream - G. L. Huxley, (AovSivo, 1972), a. 215’ nppX. J. Herrin, “Byzantine Kythera,” Kythera, 6.П., a. 43. 88
тскт| KCPqaq.'O патера? тг|?’ЕХёаа? т,тар профарсо? ёрпоро?, афои рартирестас й? та^сбеитг)? кас раХсата аё тбпои? ракрсрой?. ’ Апб Tqp aXXq рерса, отар т)’ЕХёаа OeXqae pd раиХсоаес пХосо уса Tq рета|3ааг| Tq? ато pqac, бёр aupaPTqae карса биакоХса кс отар б патёра? Tq? брусарёро? nqye ра акотсбаес тор раитт), пои бёх- 0рке ра ёктеХёаес то та^сбс, ёке'сро? той dnapTqae бтс ар бёр то ёпратте 6 сбсо? капою? аХХо? 0а Ррсакбтар бсаОёасро?, проке с рё рои ра парес то райХо. Та атос-' Хеса айта йпобт]ХФроир Tqp акра£оиаа катаатаат] той Хсрарюй кас артспаратс0ер_ тас ата ёрт^рирёра K60qpa. 'Q? про? тт|Р npa£q тФра той Хс0оРоХсарой, айтт) ёртаааетас атт|Р еиритеprj браба tojp посроЗр пой ёпсраХХортар атг|Р архасбтт|та аё атора пой ётсОеито ёктб? рброи, Хбуы пробоаса?, апоатааса? q 0рг|акеитской параптфрато?.' О Хс0аарб? Ф? тсрсорса тугар сбсастера бсабеборёро? атой?' Еррасои? кс ёфарро£бтар кирссо? атс? персптф- аес? рХаафлрса? ката той 0еой q апоатааса? апо Tqp 6p0q псатт] атбр 0еб той ’lapaqX. Хйрфсора раХсата рё то Деитерорбрсо, q nocpq ёпсРаХХбтар кас атс? уираске?7. Кс ёрхорас атг| бейтерт] ката аесра nqyq, атбр Рсо той аусои веобфрои. Хиуурафёа? той, бпсо? бг)Хфретас атбр тстХо, есрас ера? Лёсор, катоско? Ku0qp<op, б бпосо? бсаакейаае рса рсоурафса той аакг]ТГ|, ураррёрг) апб МорерРаасФтр пой el хе урсорсаес проасопска тор ©еббсоро q есхе аиукертрФаес апб трстои? ахетскё? рё тор аусо пХг)рофорсе?. Stop бсаакеиаарёро рсо ёхес проате0ес ёуксорсаатскб? ёпсХоуо? пой арафёретас ата 0айрата той аусои, уеуорб? пой бесхрес бтс то pqac есхе кас паХс ёпосксатес”. ’ Апб уерскбтерт] саторскт] апофг] ос ec6qaec? пой персёхортас атбр Рсо ахетска рё тс? пбХес? Tq? TleXonoppqaou ата тёХт, той 9ои кас тс? архё? той 10ой ассора есрас сЦрбХоуе?. ПХтрофороираате бтс атг)Р Kopinpiy уерётесра той аусои, Хестоируойае ахоХесо, опои nqye б ©еббсоро?, айрфсора рё Tq Pu£aPTCpq aupqOeca, аё qXcKca пёрте ётфр9. ’Encaq?, бтс ос пбХес? той "Аруои? кас той NaunXcou арг]кар атс? архё? той 10ov ас. атт] бскасобоаса ёрб? ёпсакбпои, той "Аруои?, кас бтс б теХеитасо? аакойае Tqp ё^оиаса той атб NaunXco рё ёрар прсотопапа. ’О прштопа’ па? айто? той ’EuavnAcov nf|pe тор аррХско Оеббюро рета тор 0арато тыр уорсыр той атб Na6nXco кс ёкес тор ара0рефе кас тор апойбаае10. Гса тг| МорерРааса, тёХо?, б рсо? pd? ypwpc£ec бтс т|тар ат)рартскб Хсрарс кс бтс xP’WM-eue w? paaq ёпс~ Xecpqaewp той айтократорской атбХои. ’Арафёрес акбрт] Tqp йпар£г] раФр, тт]? ©еотбкои тё|? Дсакорса?, той Пробрброи, ка0со? кас тт)? ©еотбкои атб х^рсб Тасреа11. ’О бсаакеиаатт]? той рсои, б Лёшр, бёр есрас уршатб? апб аХХе? пруё?, бпсо? бёр есрас уршатб? б хР«ро? ката тор опосор ёурафе тт) бсаакеиту Хсорс?, Хёес б сбсо?, ра параХесфес q ра проа0ёаес тспота атг|Р архскт] Рсоурафса, Tq бсаакейаае аё корф- отеро йфо?, проаОёторта? атб тёХо? ёуксорсо атбр dyco. Stop ёуксорсаатскб айтбр епсХоуо aqpeccopeTac бтс то Хесфаро той аусои Оерапеие апб аррсоатес?, проататеие той? Ku0qpcou? кас той? ёбсие 6uuapq pd 6c<oxpoup той? ёхОрой? Хс0ороХсорта? той?. Joao Хоспбр та 0айрата бао кас ос ёпсОёаес? рё пётре? аирёрасрар отар то pqac тугар пса катос^рёро12. Карёра атосхесо бёр ра? encpdXXec ра топо0етг|аоре Tq аиу ВЛ. yeviKti атг| Ог^кеипкг] кш 'Hdiicq 'EyKVKXonaiSeia, т.8, ('ЛЭг|иа, 1966), X. XieofioX.icry.6g. " BX. OiKovopiiftT], о.тг., аа. 265’266. '' "О.п., а. 268. 111 "О.тт., аа. 268-270. 11 О.п., а. 271. Oi oaoi Tfjs беотокои тт)? Aiaicovias кас тт)? Оеотбкои атб х<орс<> Тасреа ёх<>оо таитса- тй апб тг| Xdpi A. KaXXiya, Hyzantine Monemvasia. The Sources, (MouepPaaia, 1990), aa. 62"63. 12 OiKovopLSr], o.n., aa. 265 266, 279. 89
урафр тр? бюсткеир? стта прФта xP°via той ёпснкшрой той ггроюй, 8pX. ста XP0Vla пой акоХойбрстап три апактрстр тр? Крртр? апб тон Кекрфбро Фика13. Дёп атгокг Хеёетае ётсте 6 беастксиасттр? па таитё£ета1 рё tov цбнон Ф? тфра упысттб Лёонта twv кпбрраёкып пруФн, топ Крртекб уёронта Лёонта Касте ратр, пои сттё? архе? той 14°v ai.ojva eixan сттееХее oi Венеёррбе? Ф? споеко стта Кйбрра, х°РбуФнта? сттрп оёко- •yeveid тои пропорю14.'H катасттастр пой ёпекратойае тбте ото прстё 8с п ртап ?ёнр про? айтрп пой переурафстас ото ёукФрео. Oi Хеуосттое катоекое той прстеой ёепё феран oxi рбноп апб сХХеефр сятррФн, aXXd ki апб коирстарекё? спеЗрорё?. Oi 18101 раХюта oi Венеёррбе? elxav ёпебео^се nd апаХХауойп апб три ктрстр тои?, протее понта? сттр Вепетёа па три ауорасте115."Осто yia тё? ре Хе бои? ёпебёстес? тФп нтбпеып ёпаптёоп тФп ётброрёып, айтё? Ф? ейррра прытбуоно 8ёп e\ow ёбФ пара топ хаРактт1Ра тр? арина?. 'Н тр(тр каё теХеитаёа прур einai ёпа 0епет1кб xPoviko пой nepiexei три ёстторёа тФп Кибррып апб три ёпохр той пеХопонпрстеакой поХёрои Ф? та тёХр перепои той 16оь аёФпа.'О анФииро? хРороУрафо? el пае Хбую?, £ее стта КйОрра ка( ант Хей три пХррофбррстр тоо тбсто апб топ Ооикибёбр осто каё апб та Реиепка архсеа тр? Крртр? каё тФп КоОрршн16. Та сттоехеТа пои рнрропейее ёХёухонтае уепекФ? акрфр, рё ёпбеафёроисте? Фсттбсто ё£аерёстее? стё о,те афора три ёстторёа той прстеой ката тр Ри^антеир nepioSo. Етрп псреурафр себекотера той реоо той ayioo ОеобФроо oi kuv pyoi пой eixan еХбее стта КйОрра каё elxav Эре! каё Оафее то аОекто Хеёфапо Зён рартиройптае Ф? МонерРастеФте?, аХХа Ф? апбрыпое тр? айХр? той Signor Despota тр? Епбртр?, 6 бпо'ео?, панта стйрфына рё то хРор1кб, ртап ёкейно? пой ее хе бсостее ар- убтера ёптоХр на ктюте! ёккХрстёа сттр рнррр той асткртр17. 'Н Хпартр рё аХХа Хб~ уеа антекатёсттрсте тр Моперрастёа.'Н ’ёЗю стйухостр апареста сттё? 8йо пбХее? фаёпе- тае на ёстхйсе каё сттрп перёптыстр той хшР^ои 710,7 бпаферетае сттр ретаРастр тын КоОррёшн сттр Хпартр каё сттбп ХебоРоХестрб той топархр.”АХХыстте ке 6 ’ё8ео? б стоп- тактр? той кеерёпои Зеатрреё ёпефоХа^ее? Ф? про? три пХррофорёа пой Зёнее, стррег Фпопта? хаР°ктрресттрка per quanto si pud credere'8. Хтрп ипбОестр oti oi ТстереуФте? прёпее nd апсоОйпОркап сттбп топекб архонта тр? МоперРастёа? каё oxi ст ’айтбп тр? Епартр? бЗруёё р рпеёа, naXi стто хрошкб, oti рета топ Оапато той топархр тФп KvOppwn б архонта? тр? Епартр? ёсттсеХс стто прстё Ф? Зеоекртр тон ГеФрую Пахй апб тр Моперрастеа19. Einai профане? oti р апоатоХр ёнб? МонерРастеФтр Зюскртр стта КйОрра Зёп рпорее па ртап пара ёруо тын архФп тр? МоперРастёа? каё oxi тр? 13 "Олт., а. 279. 14 L’anlv/ue memorieолт., а. 302. Тб проморло di essmtione personate х°Рт1УЛ®Л,се otov Лёонта Кааецатт) кае tous anoyovovs тои то 1316. Тб 1585, 6 86ут|? TT|S Веиетеа?, Pasqual Cicogna, рета апб аетт|ар той ПайХои Касецатг], апауныреае ттф ттронореакт] Оеат] тт); оёкоуёнееа?, onus трп её хе efdXXou dnayveopr оее каё 6 Giacomo Foscarini, TeviKos Пронот]тг|9 Крт]ТГ|$. To Sovkiko ёуурафо, аингщрёио аё аётт|ат] про? Т19 реиетекё? dpxes тып КиОпрып той Т£ырт£т] Кааецатт] той ётои? 1706, оео^етае катахшртщеио ото катаатехо той Проиот)тг| KeeOripoiv Nicolo Boldii ClaropiKo’Apxeto KvOfjpair', катаатгхо dp. 9, фф. 79 кё.). Хйцфеопа рё тлф аетт)от|, 6 1У<брт^т|$ еТх£ Оттгрее vd avarafiei апб рёХт] rrjs oeKoyeveeds tov пои avip- Xovtov аё 52 una compagnia d'esentipriviteggiati ('laropiKO'Apxeio Kv6rjpa>u, б.п., фф. 79-80). 15 BX. 7 Ubn Commemoriah della Republtea di Venezia, Regesti, ёк8. R. Predelli, T. 2, Венетёа 1878, a. 29 ap. 166, Fr. I hiriet, Deliberations des Assemblies Vimttennes concernant la Romame, r. 1, Парёае - Xdyrj 1966 a. 160 dp. 334, той l&lou, “A propos de la Seigneurie des Venier sur Cerigo,” Studi Veneziani 12 (1970), aa. 203 204. 16 BX. L’antique memorieб.п., aa. 299, 302, 307. 17 O.n., a. 300. A9 aqpeiioOee oti аицфыиа рё то хро^кб г| рета0аат] той ауёои ата KvOqpa хропоХоуег тае di/TL атб 8еаатг)ра тт)9 dpxos той Рыраиой А Лакаптрюй ата xpovia тт)9 paaeXeias той NiKiypipov Фока (пррх. Оёкоиорёбт], б.п., аа. 277-278). 18 L’antique memorie..., б.п., а. 301. 19 "О.п. 90
Епартт]?. ’Апб тг) МогерРастса ё^аХХои проерхбтаг кас б 8са8охо? тои, 6 Ей8асрогоусаги]?, б биос о? рё рбат] то Регетскб кесрего ёрфагс£етас ’еафаХрёга га е^ес KL айтб? стхёстт] рё тг| Епартт], афой то гт]стс тои el Xе napax<opi]0ei per gratia par- ticolare о per meriti suoi... dal predetto Signore20. 'H стйухистт] агареста <rrq МогерРастса кас тт] Епартг) 8ёг есгас астфаХсо? тихаса. ’ Exope rd кагоре рё pea пара8остг) пои ёпсРаогес стта Кй0т]ра ёттё ассоге?, т) биоса парапёрпес стё era ракрсгб пареХббг, бтаг то гт]ст[ апб рёста той 6ои п.Х aicora уса peydXo xPOVLKo SiaoTqpa агг)ке стто Коего тт)? Епартт]?. 'OI Ku0i]pcoc co? персоскос Лакебасрогсос, г|таг noXi те? той кратои? тсог AaKedacporicor. ’ A rd ре ста стта 8ioiKT)TiKd рётра той elxar XdfBei тбте oi Епартсате? т)таг т] ёукатасттастт] рбгсрт]? фроира? бпХстсог стто гт^стС кас г] каОсёрсостт] той Оестрой той ки0г|ро81к1], ёпсфортсстрё- vov профагсб? рё 8соскг)тскё? арро8сбтг)те?, б бпосо? атосттеХбтаг кабе хроро ото тт] Епартт] стта KvOqpa21. Тб Регетскб XPOVLKO фасгете псо? апт]хес та сстторска айта CTTOixela. 'Н агаргг)стг] тт)? стпартсатскт]? кирсархса? бсаст<о£етас сттт]г гтбпса пар- абостг], атотеХе1 сттаОерб стт]ресо 1стторекг)? агафора? той пареХ06гто? как Хестопруес, уса га ёррт|гейстес pia асттатг) кас брёраст] ретауегёсттерт] прауратскбтрта. "Етсте, б Гесорусо? Пахй? той ёрхетас апб тт| МогерРастса уса га 8соскг|сте1 то грстс тог 12° aiwra стиухёетас рё тог кибрробскт] тт]? брхасбтт]та? кас стигбёетас ката стигётгеса рё тт] Епартт]. "Аг г) итовестт] айтт] есгас стшсттт], тбте атгокХестас га апеи0йг0т]каг ос Ки0т]рсос сттс? dpxe? тг)? Епартт]? уса га Рройг то 8сксо тои?. ’ Агтс0ета, г] МогерРастса ртаг псб когтсгр кас та ёрпорска тт]? тгХоса той 8сёстхс£аг тог 12° асшга та ттеХотоггт]стсака параХса стсуоира 0а ёфтагаг ы? тс? ки0т]раскё? акте?22. ЕйкоХа, ётторёгю?, ос Кг0т]рсос рторойстаг га тт]г ттростеуусстогг. Тб ттерссттатскб тт]? стигагтт]стт]? тои? рё тбг Хттартсатт] архогта той персурафетас стто Регетскб Хрогскб ёрттерсёхб1 астфаХЛ? фагтасттска сттосхеса той ртоХсасттт]каг рё тт]г ттаро- 8о той хророи error архскб 'сстторскб пирога. Вёрасог ттагтат? есгас отс ос МогеррастсЛте? 8ёг рторойстаг, ёпсстт]ра тоиХахссттог, га ёттёрРоиг сттрг катаст- тастг) пой el хе 8сарорфы0ес стто гт]стс кс бтс f) рбгт] Хйстг) пой апёреге сттой? катоскоо? т)таг f) айто8скса. 'Н ©агатскт] ёктёХестт] рё Хс0ороХсстрб ы? ёкфрастг) Хаскт]? opyfj? кас брабскт]? агтекбе- кт]стт]? есгас пагархасг] стигт]0еса.'Н косготгр та 8сатг)рестас аХХт]Хёууит] кас апотрёпетас ётсте г] ёпептатстт] тт)? ёк8скг)стг)? тыг 0ешг стё рерогатрёго аторо23. ’Апб тг|г ё^ётастт] тсог кесрёгсог 8сапссттшгетас отс кас ос тре~с? пт]уё? 8ёг elrac стйухроге? тсог уеуогбтсог пой персурафоиг.' Н а^сопссттса состтбсто тсог сттосхесыг пой простфёроиг уса тс? персб8ои? ёрт]рсостт]? той гг)стсой rj уса тс? стхёстес? тои рё тс? пеХопоггг)стсакё? пбХес? реРассогетас апб тт] стистхётсстт) рё тт]г пароистса т] апогстса архасоХоускшг текрт]рссог кас апб тт] 8састтайр<остт] рартирссог пой афоройг тбг ейрйтеро пеХопоггг)стсакб х<йро. ’ Ерсотт]рата прокаХойгтас апб тт] ргеса кас сттс? трее? пт]уё? той Хс0ороХсстрой. Етт|г персптсостт] тг)?' Ауса? ’ ЕХёста? та праурата фасгогтас апХа. Н ёк8г)Х(остт] тт]? рагса? той патёра тт]? рё Хс0ороХсстрб ёкХарРагетас со? поегт] ёгаг- тсог айтой пой бсапраттес 0рт|сткеитск6 параптсора.' АпХт) 0есорестае акбрт] кас т] 20 “О.тт. 21 ПетрбхесХои, о.тт., ао. 116'117. 22 BX. Xpuaas А. МаХтё£ои, “Le I'amiglie degli Eudaimonoiannis c Venicr a Ccrigo dal XII al XIV sccolo. Problem! di cronologia e prosopografia,” Rwista di Sludi Bizanlini e Slani 2(1982), a. 207 (^Вежпкп rrapovaia ата KvOr/pa. ’ApxetaKes, fiaprypies, “p- H [ AO^va, 1991]). 23 BX. Pauly\ nalencydopddu dor classischm Altartumswissmschaft, bd III, A, 2, (Movaxo, 1972), X. Steinigun& 91
пертптыар Tfjs dvTipeTojniap? Ttov emSpopewv рё XiOov?. Oi kotoikoi eivat Xiyoi Kai aorrXoi. П016 ottXo, Xoinov, 0a pTav проафорбтеро yia Tpv avTipeTtoniap twv ex®P^v атгб ti? пётре?, otov раХюта 6 тбпо? eivai yvcoaTo? <6? Xipa>8r]$ те Kai ттетры8г]$ каС &1фФ<5>)?24; Диаерррреьтр, avTiOeTa, napapevei p nepimnoap тр? QavaTtoap? ре XtOoPoXiapo той топархр ата тёХр tov 12ои aitova. Гюте, av 8ev проке стат Kai ё8й yia ХРПСТТ1 Хоуш ёХХесфесо? aXXov бпХои, тоте oi pi£e? той <|xiivopevov npenet va avaCpTpGofiv aXXov.” A? appeiwOet oti p noivp той XiOoPoXiapofi Ф? iovSalKo eQipo Sev avvpOi^eTai ата pv£avnva xpovia Kai oti паХаштера p ёпфоХр тр? Tipwpia? elx6 апотропаёкб характера. Eivai хаРактррют1кб то irapaSeiypa Ttov катоСкыр twv Kappwv тр? Меаопотарла? пой XiOoPoXpaav tov аууеХюфбро пой той? ёфере та vea той OavaTou той ’ lovXiavou, акепа£орта? то тгтшра тои рё ашрб XiGcov25. Na пара~ ттёртт€1 арауе р тотпкр айтр napdSoap атб eneia68io тр? Tipiopia? той PaaiXta twv ’ ApKaSwv, ’ Арютократр, пой tov el^xav aKOTtoaei oi аортгатриоте? tov рё XtGopoXia- po, yiaTi etx6 rrpoSwaet атой? SnapTiaTe? то ахёбю eniGeap? ёvavт^ov тр? Етгартр?26 р va йпокрйпте! капою pvOoXoyiKO фХою ахет1кб рё тр XaTpeia тр? поХещкр?’Афро8£тр? ттой то ауаХра тр? тбао ата Кйбрра оао Kai атр Хпартр Tpv napiaTave evonXp27 28; Дёv eivai хшр(.$ appaaia то yeyovo? oti 6 апбрхо? тр? apxaia? XaTpeia?, пара Tpv тapaypёvp iaTopiKp 8ia8popp той vpaiov, SiaTppeiTai £covTavd? ата xpovia тр? Kvpiapxia? twv BeveTtov, oi onoloi фpovт^£ovv va аарттХёкош то ovopa tcov Bevi6pp8<ov (Venter, Verier) рё то ovopa тр?’Афро8ггр? (Venere)w. ПоХй арубтера, ата vewTepa ma xpovia, tov атгбрхо айто1> 0a tov [Зройре ат1? фavтaaтlкё? emvopaei? twv TTepipypTwv ttov dva£pTouv ата apxaioXoyiKa катаХопта той vpaioft та ёре1тпа той avaKTopov той MeveXaov29. "Опш? ki av exovv та тграурата, ат£? трее? айтё? пруё? пой р avayvioap tov? ттрёттее va апокабареТ атгб та атрфрата twv aTOixeiwi', та бтгоТа 8ёv avpKovv aTpv ёттохр ной •пeplypdфovv, 6фе1Хоре т1? Х1уоатё? ра? yvoSaei? yia т£? тйхе? той vpaiov тр? ’Афро81тр? пой акоХойОрае атр peaanoviKp nepio8o Tpv Tpoxia тр? пеХо~ novvpaiaKp? 1атор£а?. Ета ретёпе1та xpovia, otov рё Tpv пер1пётею тр? тётартр? атаорофорса? ёука018рйета1 атб Aiyaio р [kveTiKp Kvpiapxia, р 1атор£а тр? vpai- wTiKp? кошбтрта? аарпорейета1 рё a6Tpv тр? yeiToviKfj? Крртр? Kai та кпОрраГка Spiopeva anopaKp6vovTai атабюка апб тр афа£ра ётррор? тр? neXonovvpaov. ’ АХХа yia тр фаар айтр тр? KvOppaiKp? iaTopia? oi yvwaei? pa? noXXanXaaid£ovTai х^РЛ otov пХойто tiov peveTiKwv apxeiwv, апотёХеара той урафеюкрат1кой naOov? tiov BeveTiov. 24 BX. Xpiicas А. МаХтё£ои, “ AyvaxiToi eiSrjceis (1539-1540) nepi Mi)Tpo<t>dvovs Movt|ipaaias ёк той dp- Xeiov той 8оика Tfjs Kpf)TT]s”, е^ааирСацата 5 (1968), a. 43. 25 Zwaipos, o.tt., a. 156. nppX. R. Hirzel, Die Strafe dtr Slemigung, (Darmstadt, 1967), a. 233. 26 Haucraviou EXXaSos rrepirjyrim^, Меасгг)и.ака Kai 'НХюка, eio., ретафр., атщ. N. Д. Паттахат<т), ’Екботиа) (’AOrivtSv, 1979), сто. 76-77, 449. 27 BX. ПетрбхегХои, б. тт., а. 52, J. Richcpin, 'ЕХХгрлкг) pvftoXoyia, ётц. ёХХ. ретафрааг)? 2лт. MaptudTou, т. 1, ’AOfjva, Р' ёк8., Х-Х-, U 304. 28 BX. Thiriet, “A propos de la Seigneurie des Venier”, o.n., o. 201. 29 TleTpdxetXov, o.n., o. 23 кё.
Византийский временник, т. 55 П. И. Жаворонков ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ГЕОРГИЯ АКРОПОЛИТА О ЗНАТНОСТИ И СТРУКТУРЕ НИКЕЙСКОЙ ЗНАТИ Понимание современниками знатности и их взгляды на структуру общества являются изначально важными и необходимыми при изучении господствующего класса этого общества. В исследовании социальной структуры и состава знати Никейской империи не обойтись без рассмотрения взглядов одного из круп- нейших историков XIII в. Георгия Акрополита* 1. Прежде всего нас интересует его понимание знатности как определенного атрибута положения человека в общест- ве, трансформация этого понятия в новых условиях по сравнению с предшест- вующим периодом истории Византии. Не менее важными являются и его представ- ления о структуре никейской знати. Для обозначения знатности человека Георгий Акрополит использует раз- личные определения2. Однако знать не была однородной, и историк хорошо это понимал, когда давал то или другое определение знатности человека. Что же, по мнению историка, делало человека не только знатным, но определяло степень этой знатности? На первое место он ставит родовитость, знатность рода. По сло- вам Акрополита, именно "знатное происхождение" (то euyEvec — 97.9; 136.26), "знатность рода... и родство со знатнейшими лицами" (то тои yevouc 7TEpi<txxvE? ... Kai то тгрос; тои? ЦЕуаХоис yvi)oiov тоитои — 100.17—18) позволили Михаилу Палеологу претендовать на первое место среди знати и на императорский престол. Родовитыми cyEvvdioi, yevouc KEputxxvEC, euyevec), по определению историка, семьями были, помимо Палеологов, Петралифы (58.20), Стратигопулы, Торники, Филы, Загороматиссы, Алиаты (154.25—155.9), Ангелы (60.4), Раули, Тарханиоты, Синадины, Кондостефаны (66.14—22), Карианиты (159.19; 160.11), Цирифоны, Ла- скари (79.26). Это была не только родовитая знать, к которой относил себя и Акрополит3, ведущая свое начало с XI — первой половины XII в.4, но и состав- ляющая высший слой знати, о чем прямо говорит историк5 . Именно их и еще не- сколько столь же родовитых семей именует Акрополит как Ёукрггси, Ёлгатщог, ЦЕуаХгк ЁтпфаУЕ'и avSpE? ( см. сн. 2). Представители знати в первом поколении, выдвинувшиеся при никейских императорах и занимающие низшие дворцовые должности, удостаиваются © П И. Жаворонков, 1998 1 Georgii Acropolitae Opera. Lipsiae, 1903. Vol. 1. (Далее в тексте и сносках даются страница и строчка). 2 nEpufwviK (10.14; 11.7; 43.19; 100.17), «пфаудс (36.24; 66.23; 76.5; 156.22), о Хоуас (42.14; 128.20), ёукрггос (43.16; 66.14; 159.19), jrpOKpiTOC (160.13; 188.14), хРДОТрОС (155.10), yvwpipoc (156.12), xgpiuvupoc (160.4), ovopaaro? (151.10), реуас (160.4), evnpo? (77.21), «подрос (79.26), Kpeirrwv (77.19; 151.4), euyevpq (97.9; 136.26; 154.25), yevvatoc (58.20; 160.11). 3 Император Иоанн III Ватац (1222—1254). принимая Акрополита в Никее и определяя его на учебу к ритору Экзаптериту. сказал, что делает это "вследствие знатности его рода" (5id toi to top yevooc xtpi<|>avec — 49.18—19; см. также 46.19). 4 См.: Каждая А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI—ХП вв. M., 1974. С. 116-118. 5 ’Avbpec, evyevetc ка) где крытде Tvyxevovrec та&шс — 154.25—26. 93
определения ovopaoToi Kai yvwpipoi (таковы Кампан, Спартен, Ятропул и Куцулат — участники заговора в Фессалонике в 1246 г. против деспота Димитрия — 79.24—25 6, кравчий Исаак Нестонг, Константин Хаварон и др. — 139.12; 151.9—12), либо крЕггтои? (в основном это относится к низшим военачальникам: татий двор- ца Феодор Калампак, великий этериарх Мануил Раматан, скутерий Ксилей — 139.10—11; 151.4). Но чаще низшая знать упоминается Акрополитом вообще без всякого определения: грамматик Иоанн Макрот, Иоанн Макрин, великий архонт Константин Маргарита и многие другие (139.10; 91.4; 90.6; 84.15; 123.7—18). Большая часть названных Акрополитом семей родовитой знати принадлежала к никейской элите, занимала высокие должности и стояла на верхних ступенях иерархической лестницы7. Однако и титул и должность сами по себе не имели решающего значения для Акрополита при определении знатности того или иного должностного лица. Характерный пример с возвы- шением Музалонов при Феодоре II Ласкарисе (1254—1258). Хотя Георгий Музалон был протовестиарием (те. имел четвертый по значимости титул в империи), а его брат Андроник — великим доместиком (пятый по значимости титул), Акрополит не считал их принадлежащими к высшей знати, несмотря на то, что "они были более других отличаемы покойным императором и поставл- ены выше других по достоинству" (160.13—14). И дело здесь не в том, что они были приближенными Феодора II, которого вся родовая знать, в том числе и Акрополит, ненавидели за антиаристократическую политику. Ведь среди приближенных Феодора II были протостратор Иоанн Ангел и протовестиарит Карианит, которых император любил больше всех после Музалонов. И хотя после прихода к власти Михаила Палеолога их постигла та же участь, что и Музалонов, однако Акрополит признает их благородными (yEvvaioi — 160.11), так как Иоанн Ангел был одним ало twv jjEyaAwv ка\ TtEpiwvvptov (160.4), а Карианит — ало twv ... cyicpmov Bokovvtcov Eivai кат pEyioraviov (159.19—20). Действительно, роды их были древними и славными. Неприятие и "непринятие" Георгием Акрополитом Музалонов (хотя четыре представителя этой семьи известны в XI—XII вв.)8 в ряды высшей знати заключа- лись в его аристократическом понимании знатности. Тем более становятся понятными его язвительные насмешки над такими новыми членами низшей воен- ной знати, как скутерий Ксилей (по мнению историка, он действительно оправ- дал свою фамилию, т е. дерево, чурбан — 139.7—9) или великий архонт Константин Маргарита, "мужик и происходивший из мужиков, который умел только кричать” (123.7—9). "Остальные же людишки (avOpama) не заслуживают долгого разговора, а поэтому мы оставляем их без внимания, как людей презираемых (кататгефроУгщЕУоО" (160.14—15), — замечает Акрополит, говоря о приближенных Феодора II Даскариса. Но титул и должность имели для Акрополита значение, если речь шла о пред- ставителях знатных фамилий. Поэтому, вероятно, не последнюю роль в опреде- лении Иоанна Ангела и Карианита "благородными" сыграли и их довольно высокие должности. В то же время, возможно, по этой причине, но уже из-за низ- кого титула, историк отказывает в знатности грамматикам Иосифу Месопотамиту 6 Акрополит поясняет, что из действительно знатных (oi бе nov етпотщыу) в заговоре принимали учас- тие только Михаил Ласкарис и Цирифон — 79.25—26. 7 См.: Жаворонков П. И. Состав и эволюция высшей знати Никейской империи: Элита // ВО. 1991. С. 83—90. 8 Каждая А П. Указ. соч. С. 97. 151, 178. 203, 206. 94
и Никифору Алиату, чьи семьи известны с XI в., называя их "безвестными” (avwvupoi? — 91.2—4), а Кампана (титул неизвестен), одного из руководителей заговора в Фессалонике против деспота Димитрия, не причисляет к родовитой знати (79.24—26), хотя представители этого рода занимали при Ангелах высокие посты. Помимо благородного происхождения, соединенного с чиновностью, кото- рое, несомненно, для Акрополита было основополагающим элементом принад- лежности к знати, существовали и, так сказать, второстепенные признаки. Было ли это богатство, которое еще с римского времени многими интеллектуалами в отдельные периоды Византийской империи (из ближайшего к рассматриваемому, например в XI в.) признавалось за отличительный элемент знатности? В сочине- ниях Георгия Акрополита почти ничего не говорится о богатствах знати. Исключение составляет упоминание историком наличия у него земельного вла- дения (151.20—21). Однако из других источников, прежде всего документальных, известно, что большая часть высшей никейской знати обладала крупными зе- мельными владениями в Малой Азии9. Поэтому богатство, конечно, входило как необходимый элемент в понятие знатности. Но оно, как и чиновность, само по себе, по мнению Акрополита, не делало человека знатным. Благородное происхождение в представлении Акрополита должно сочетаться с моральными достоинствами и способностями человека, прежде всего с талан- тами военачальника, личным мужеством, ученостью и умом. Так, Никифор Тарханиот, представитель древного рода и принадлежащий к никейской элите, вызывает у него уважение своим мужеством и способностями при защите Цирульской крепости в 1237 г. (56.2—5), равно как и другой защитник этой крепости через 2 года "благородный муж" (avrjp yEvvaio?) Иоанн Петралифа, человек храбрый и с детства упражнявшийся в воинских искусствах (58.18—21). Николай Котерц заслужил в битвах такую славу, "что все говорили, что не было и не будет такого человека" (51.22—26). Акрополит неоднократно подчеркивает личное мужество и полководческие способности императоров Феодора I Ласкари- са, Иоанна Ш Ватаца, Михаила УШ Палеолога, его братьев и других предста- вителей высшей знати10, не забывая отметить эти качества и у некоторых лиц низшей знати11, что, однако, не давало им никаких шансов возвыситься в глазах Акрополита. Вторым моральным достоинством знатного человека, условием его полез- ности и ценности были, по мнению Акрополита, образование и ум. Образованный человек вызывает у него уважение. С гордостью он передает слова императора Ватаца, полностью присоединяясь к этому мнению: "самые знаменитые из всех людей — император и философ" (49.21). Говоря о представителях никейской элиты после смерти императора Феодора П, он сообщает, что положение дел в империи тревожило людей умных (тои? ЁхЁфроуас —157.20). Напротив, бездарный и глупый вызывает у Акрополита злую иронию, которая адресуется в основном лицам, выдвинувшимся из низов в царствование Иоанна Ш и Феодора П, а также духовенству, прежде всего патриархам. Только о Михаиле IV Авториане и Гер- 9Angold М. Byzantine Government in Exile: Government and Society under the Laskarids of Nicaea (1204—1261). L., 1975. P. 121—146. ,0См.: Жаворонков П. И. Некоторые аспекты мировоззрения Георгия Акрополита // ВВ. 1986. Вып. 47. С 129—130. 11 Ксилей был человеком, опытным в военном деле (141.14—18), Константин Хаварон — отличным воином (164.18—19). 95
мане II он отзывается как об образованных и знающих свое дело высших духов- ных пастырях (11.15—18 ; 71.22—23)12. Таким образом, знатный человек в понимании Георгия Акрополита, одного из идеологов и представителей родовой знати13, это, прежде всего, принадлежа- щий к древнему и славному роду, прославленному предками в истории, зани- мающий довольно высокую должность, т е. имеющий властные функции, владею- щий недвижимостью, образованный и обладающий воинскими способностями, столь необходимыми в Никейской империи, беспрерывно ведущей борьбу за вос- становление Византии. Если сравнить взгляды Акрополита о знатности с представлениями визан- тийских интеллектуалов XI—XII вв., то довольно четко заметно сходство его взгл- ядов с мышлением большинства писателей комниновской эпохи, когда родо-вит- ость, благородное происхождение, соединенные с чиновностью и мораль-ными достоинствами, составляли основу знатности14. Его взгляды были, в известном смысле, новой аристократизацией понятия знатности, сменившей традиционное как для XI в., так и для времени Ангелов понимание знатности прежде всего как богатства, служебного положения и личных достоинств15. Разумеется, такое пон- имание знатности не отражало в целом общественного сознания как всего никейского общества, так и его выдающихся представителей. Несколько иных взглядов придерживались Феодор П Ласкарис и Никифор Влеммид, но это уже выходит за рамки данной работы. Обратимся теперь к другому аспекту поставленного в статье вопроса: какой представлял Акрополит структуру знати в империи. Историк в своих произве- дениях не дает четкой классификации, но анализ его определений, разбросан- ных в разных местах "Хроники", позволяет считать, что знать, по его мнению, по своему положению и рангу делилась на мегистанов, родственников императора и архонтов. Мегистаны16 — высшая знать в империи, в основном элита. Их роды были знат- ными и родовитыми или, по выражению Акрополита, "evyevei? кой тгк лрсоттк — Ttx&wc” (154.25—26). Число их было невелико. Из 12 родов элиты17 к мегистанам относились вне всякого сомнения 9 (если не считать царствующей семьи Ласкарей, Ватацев и Палеологов), а также Карианиты, Загороматы, Алиаты, Кавалларии, Нестонги, Камицы, Филантропины, Кантакузины, Петралифы, Враны, Априны18 и, возможно, еще несколько родов. Все они были тесно связаны между собой брачными союзами, породнены с царствующими фамилиями. Мегистаны всегда сопровождали императоров в важных встречах (70.5), возглавляли де- легации к императору (77.17), посольства к иностранным государям (30.4), по- скольку на них "лежала, — по выражению Акрополита, — забота об общественных делах" (159.12). Историк особо выделяет немногочисленную группу высшей знати, которую 12 Подробнее см.: Жаворонков П. И. Некоторые аспекты... С. 132. 13 Стратигопулов, Торников, Раулей, т.е. элиту родовой знати, он называет npouxovrec; twv qpetEpwv (188.30). 14 Каждая А. П. Указ. соч. С. 34, 38, 42 и др. 15 Там же. С. 32—33, 53. 16 MeyioTave? — 159.20. Однако Акрополит в отличие от Георгия Пахимера, в основном, употребляет вместо этого слова термин oi irpouxovret — 7.12 ; 30.4; 70.5; 77.17; 158.6; 159.11; 188.30. 17 Жаворонков П. И. Состав и эволюция... С. 83—88. 18 154.25—155.9; Georges Pachymeres. Relations historiques / Ed. A.Failler. P., 1984. T. 1. Livres 1—III. P. 12-14. 96
составляли члены императорской семьи19 , облеченные самыми высокими титу- лами (деспот, севастократор, кесарь) и должностями. Их влияние особенно проявилось в правления Феодора I Ласкариса и Михаила VIII Палеолога20. При Ватаце лишь Исаак Дука носил традиционный для брата императора титул севас- тократора (101.7—9). Значительная часть средней и низшей знати определяется Акрополитом как архонты (oi dpxovTE? — 184.14). Архонты не были однородны по своему социаль- ному и общественному положению. Наиболее знатные и выдающиеся (oi тгрокрггоО занимали должности логофетов, глав фемной администрации и т.д. Они входили в свиту императора. Так, Георгий Акрополит отмечает, что Михаила VIII при вступлении в Константинополь в 1261 г. сопровождали не только высшие гражданские лица, но и избранные архонты21. Были они и среди провинциальных землевладельцев, занимающих различные должности в местном самоуправлении, так называемые фемные архонты22. Следовательно, к архонтам Акрополит относил большую социальную группу знати, от различных логофетов (одним из таких был Агиофеодорит, логофет стад — 53.15), императорских секретарей (Месопотамит, Валсамон)23 до скромных землевладельцев. По своим общественным функциям никейскую знать Георгий Акрополит раз- делял на три большие группы. Первой и главной по своему весу была военная знать, включавшая все 12 семей элиты, а также полководцев (oi атратг|уо1 twv OTpanwTwv — 99.14; 109.8—9), командиров и военачальников отдельных отрядов (oi twv отрапшпкшу тауцатшу — 156.19; тшу отратеицатшу креитоис; — 189.14). Во главе военной знати на протяжении длительного времени (до 1247 г.) стоял ве- ликий доместик Андроник Палеолог (45.20—23; 66.15—18; 83.17—22). Вторую группу составляла гражданская знать (oi twv ev teAei — 7.12; 42.14; 99.14; 109.8; 156.19; 159.13; 188.13), от великого логофета, дуки фемы и эпарха до прокатемена и судьи. Во главе ее стоял на протяжении более 30 лет вплоть до своей смерти в 1247 г. месадзон Димитрий Торник24. Третья группа включала высших церковных иерархов (oi Аоуабес; rfjt; ЁккАг|о1а? — 11.8; oi тои is рос катаАбуои — 156.21) и провинциальную церковную знать (6 is рос; катаАоуос; — 158.22). Самые знатные представители каждой социально-общественной группы знати, занимающие высшие должности, составляли, как неоднократно указывает Акрополит, императорский совет, или синклит (сенат). Правда, сам термин синклит он употребляет лишь дважды. Один раз в "Хронике", причем в староаттической форме (twv тгк ^иукАибо? — 99.15), а второй раз в "Надгробном слове императору Ватацу"25. Однако в "Хронике" историк неоднократно под- черкивает, что при решении важнейших вопросов государства вместе с импера- тором или без него собирались представители высших слоев всех групп знати (93 1—4; 99.3—11, 100.16—21, 109.9—11, 154.25—26, 155.10). Так, после смерти и npoayEvei? (42.13), TTpooHKovnov т<р ytvei (43.15). За весь период Никейской империи их было 15 человек по мужской линии 2 ,1 Жаворонков П. И. Состав и эволюция... С. 84—86. 21 Tdjv ev teXei ttcIvtec ка\ apxovTicv лрбкргпл — 188.13—14. 22 Angold M. A Byzantine Government... P. 71; Idem. Archons and Dynasts: Local Aristocracy and the Cities of the Later Byzantine Empire // The Byzantine Aristocracy. Oxford, 1984. P. 236—253. 23 91.2—5; Theodori Ducae Lascaris Epistulae CCXV1I / Ed. N. Festa. Firenze, 1898. P. 159—161. 24 Angold M. A Byzantine Government... P. 155—159. 25 П YEpovoia — Georgii Acropolitae Opera / Ed. A. Heisenberg. Lipsiae, 1903. T. 2. P. 14.1. 4 — 3818 97
Феодора II и убийства братьев Музалонов "первые лица ромейского народа, ко- торые состояли из высших гражданских лиц, командиров войск вместе с глав- ными лицами священного чина, — с ними был патриарх и некоторые знатные архиереи, — собрали совещание о положении дел в обществе" (156.19—23). Это был своего рода синклит (сенат), с особенностями, присущими ему в Никее26 . Структура никейской знати, данная Георгием Акрополитом, в целом подтвер- ждается для начального периода империи сведениями патриарха Михаила Авториана27, а для конца государства свидетельствами Георгия Пахимера28. Представления никейского историка о структуре знати дают современному ис- следователю основу для более тонкого анализа разрядов знати, более четкой их градации, количественного и качественного их состава. 26Подробнее о синклите в Никее и его роли см.: Rayband L.P. Le gouvemement et Fadministration centrale de 1’Empire byzantine sous les premiers Paleologues (1258—1354). P., 1968. P. 52—53; Tsirpaniis C. Byzantine Parliaments and Representative Assemblies from 1081 to 1357 // KXqpovopia. 1973. 5. P. 66—67; Angold M. Byzantine Government... P.73—74; Жаворонков ПИ. Избрание и коронация никейских императоров // ВВ. 1988. Вып. 49. С. 55—56. 27Патриарх в синодальном послании от 1208 г. сообщает, что все члены императорской семьи, мегис- таны, архонты, все гражданские и военные дали клятву верности Феодору I и его сыну Николаю. См.: Oikonomides N. Cinq actes inedits du patriarche Michael Autoreianos // REB. 1967. 25. P. 123.8—11. 28 Знать в Никее, по определению Пахимера, делилась на сиклитиков (сенаторов), членов император- ской семьи, архонтов и военных (ooov qv то Tfjc уероиoiас ка! ooov той 0aotXeiou yevou те raiv apxovTwv кал ooov тпс агратеыпкпс та£еыс — Georg. Pachym. Р. 65.14—15). Перечисляя несколько ниже вновь разряды знати, Пахимер к уже названным добавляет гражданскую (служилую) знать (ooov qv twv ev TeXet — Ibid. P. 189.8). Следует отметить, что ни Авториан, ни Пахимер не упоминают церковную знать.
Византийский временник, т. 55 Т. С. Lounghis SUR LES PREMISSES THtiORIQUES DE LA RECONQUISTA BYZANTINE DANS LA P£NINSULE IB£RIQUE AU Vie SlfcCLE Etant donne que la conquete partielle de la peninsule iberique sous Justinien ler a ete racontee plus d’une fois* 1, mon but essentiel consiste ici a essayer de trailer la cause ou les causes, pour laque- lle ou lesquelles la Reconquista iberique resta partielle et inachevee2. Je ne vais pas du tout repro- duire les raisons “realistes” avancees par les chercheurs contemporains3 qui menent a des conclusions abstraites, comme quoi une reconquete totale de la peninsule iberique se situait au-dela des possi- bilites byzantines, vu que Constantinople se trouvait tres loin de ce theatre d’operations. Je pense que tout ceci devrait etre bien connu, voire calcule par une administration si efficace, comme celle de Justinien. De meme, je n’ai jamais pu croire que les distances geographiques a I’echelle mediter- raneenne aient pu conditionner d’une fa$on quelconque les projets oecumeniques d’unJustinien, qui declare ses visees tres clairement dans sa Novelle no 30,11,2 (ed. Schoell-Kroll, p. 234): usque ad utriusque oceanifines: pcxP1 про? екатерои toiceavdv opicov. D’ailleurs, si Constantinople et les partes Orientis en general se trouvaient loin de la peninsule iberique, la conquete de 1’Espagne debuta apres la campagne de Narses en Italie, done apres 551/552, lorsque la conquete de 1’Italie semblait assuree, ou presque. En plus, le commandant en-chef de I’expedition espagnole fut le patrice bien connu Petrus Marcellinus Felix Liberius (465-554)4 et tout porte a croire que I’expedition espagnole eut comme point de depart 1’Italie5. On ne saurait done attribuer aux distances plus d’importance qu’elles ne meritent en realite. Ainsi, si les sources byzantines, dans le sens etroit du terme, ne mentionnent point cette recon- quete lointaine et inachevee par surcroit, ceci s’explique par la mention tardive (Xе siecle) de 1’empereur Constantin Porphyrogenete (945-959) qui, ayant a gouverner un empire oriental, © T.C. Lounghis, 1998 1 F. Gorres, “Die byzantinischen Besitzungen an den Kiisten des spanisch-westgotischen Reiches (554-624)”, BZ 16 (1907), 515-538. P. Goubert, “Byzance et 1’Espagne wisigothique”, Etudes byzantines 2 (1944), 5-78. Du meme, “L’administration de 1’Espagne byzantine. I: Les gouverneurs de 1’Espagne byzantine”, Etudes byzantines 3 (1945), 127- 142. Du meme, “L’Espagne byzantine. Administration de 1’Espagne byzantine (suite). Influences byzantines religieuses et politiques sur 1’Espagne wisigothique”, Etudes byzantines 4 (1946), 71-134. A. P. Корсунский. К вопросу о ви- зантийских завоеваниях в Испании. Виз. Врем. 12 (1957), 31-45. 2 J’ai deja essayc de formuler cette hypothese sans rentrer dans les details; cf. T. C. Lounghis, “'0 trpioTOS аитократор Pwpaitov каС 6 преото?'Paipaitov dtrdvTwv.’H dvoXoKXqpamr]” Recqmquista SvppeiKTa KBE/EIE5 (1983), 217- 247. Du meme," ’H ’ louaTivtdvcia Meaoyetos Kai tcXos Tqs ₽v£avTtvqs oiKOupeviKfis iSeoXoyiag”, BvCairriieos Adpo? 2 (1988), 75-88. 3 A. P. Корсунский. Готская Испания. Очерки социально-экономической и политической истории, (Москва, 1969). R. Menendez-Pidal, Historia de Espana. Ill: EspaOa visigoda, (Madrid 1940). E. A. Thompson, The Goths in Spain, (Oxford, 1969). D. Claude, Geschichte der Westgolen, Stuttgart et al., 1970. 4 Cf. The Prvsopqgraphy of the Later Roman Empire, by J. R. Martindale, vol. II, 395-527, (Cambridge, 1980), 677-681. 5 La mention de 1’envoi de Liberius en Espagne se trouve dansjordanes, Getica 303 (MGH AA, 5, 1, 136):... ubi et Liberius patricius cum exerdtu dcstmatur. Cf. aussi Goubert, “Espagne”, Etudes byzantines 2 (1944), 8. D’aprds I’ordre chronologique des evenements de la vie du senateur (PLRE II, 680), il semble que Liberius se trouvait en Sicile a la tete d’une armee navale en 550, d’ou il a du partir pour Constantinople, remplace a son poste par Artabanes, et a Constantinople il a dfl etre nommc commandant en chef de I’expedition espagnole. Etant donne que 1’expddition occupa aussi les Baleares, et vu que la Sicile entretenait une flotte jusqu’a sa prise par les Arabes, je pense que I’expedition espagnole ne pourrait avoir en 552, lorsque les Francs trainaient encore en Italie, un point de depart plus sur que la Sicile. 4*
declare solennellement, que les affaires espagnoles n’ont pas etc traitees par nos historiens (trapd tols Г)ретеро19 ioTopiKOts ou -уёуратттас), depuis que Rome a cte conquise par les Goths en 410 (DAI, 21, 31, p.86, ed. Moravcsik-Jenkins). Cela veut dire, que les theoriciens de 1’em- pire d’Orient ne sont pas censes de traiter les affaires d’un pays comme 1’Espagne, qui est recon- nu occidental dans le sens administratif remain6. Pourtant, il existe un seul historien byzantin du Vie siecle, done un contemporain de la Reconquista iberique, qui mentionne la presence de troupes byzantines en Espagne, bien que d’une facon accidentelle; se plaignant de la grande dispersion de Farmee romaine sous Justinien, Agathias de Myrina, un veritable apologete de la Reconquista dans son ensemble7, remarque avec raison que des contingents byzantins peu nombreux trafnaient en Espagne, comme en Italic, en Afrique, au Caucase, en Egypte et a la frontiere perse (Histoire, V, 13, 8, ed. К e у d e 11, p. 180). Aussitot apres cette mention breve et tendancieuse en meme temps, Agathias est empresse de nous affirmer que Justinien n’avait conquis dans son entite (£ирлтасгаи), que 1’Italie et 1’Afrique (V 14, 1, ibidem), ce qui nous mene ineluctablement a la conclusion, que notre auteur eprouve un certain malaise du fait que les troupes imperiales n’ont pas conquis entiere- ment 1’Espagne, comme le firent a propos de 1’Italie et de 1’Afrique, bien que I’expedition espag- nole eut lieu precisement dans les cadres chronologiques 552-558, qui servent comme termes dans son histoire. Lorsqu’un oecumeniste declare se plaint, meme implicitement, du fait que la reconquete en Espagne soit restee inachevee sans 1’avoir decrite du tout, on est en plein droit d’essayer de discerner ce qui se cache derriere ses demi-aveux. Et, en effet, il у a tres longtemps deja que, dans une etude penetrante8, Leon Levillain avait soutenu que, depuis 507/8, les Francs resolvent 1’acquiescement de Constantinople a tout attentat de campagne contre les Wisigoths d’Espagne et que, depuis lors, on peut parler d’une entente franco-byzantine. De mon cote, j’ai essaye de donner a cette alliance un contenu poli- tique et religieux en meme temps9 10, de sorte que 1’on puisse parler au Vie siecle de profectu catholico- rumlu, comme 1’affirmera le roi rnerovirigien Theodebert ler (534-548) a Justinien et d’une ortho- doxie qui rend cette guerre commune contre I’heresie arienne (86£а те 6p0f| Ttotei ттоХецои тби8е Kotvov, diroociopci/q Tqv’Apetai'aiv' •yudip.qv ..., Procope, BG I, 5, 8-10, ed. Haury- Wirth, II, 26). C’est en ces derniers termes que Justinien pose le probleme aux rois francs dans une de ses lettres, oil il annonce a ses allies catholiques sa decision de combattre les Ostrogoths d’Italie; d’ailleurs, expliquent ses ambassadeurs aux rois merovingiens, 1’empereur n’aurait jamais commence cette guerre de reconquete sans que les Francs — genereusement recompen- ses d’avance pour leur alliance — se soient formellement engages a prendre part a la lutte anti- h Ainsi, dans De administrando imperio, les deux chapitres 23 et 24 qui sont dedies a la peninsule iberique ne contien- nent, a juste propos, que des renseignements d’ordre “encyclopedique”, dirait-on (cf.J. P. Arrignon - J. F. Duneau, “La frontiere chez les auteurs byzantins Procope de Cesaree et Constantin VII Porphyrogenete”, in Helene Ahrweiler (ed.), Geographica Byzantina, (Paris, 1981), 17-30, dont les conclusions ne semblent pas convaincantes. 7 Sur Agathias, cf. Averil Cameron, Agathias, (Oxford, 1970). O.Veh, “Der Geschichtsschreiber Agathias von Myrine”, Wissenschaftliche Beilage zum Jahresbericht 1952/1953 des Humanistischen Gymnasiums Fiirth im Bayreuth, 1953. J. Irmscher, “Zur Weltanschauung des Agathias”, Wissenschaftliche Jeitschrijt der Friedrich-SchiUer-Unwersiiat Jena, Gesellschafts-und Sprachwissenschaft, Reihe 13, 1964, Sonderheft. Tagung fiir allgemeine Religionsgeschichte, 47-53. Du meme, “Uber die Weltanschauung des Agathias. Methodische Vorfragen”, Studia Patristua 9: Texte und Untersuchungen zur Geschichte der aluhristlichen Literatur 94 (1966), 63-68. ЗВ. Удальцова, “Мировоззрение византийского историка Vl-ro в. Агафия Миринейского”, Виз. Врем. 29 (1968), 153-169. 8 L. Levillain, “La crise des annecs 507-508 et les rivalites d’influence en Gaule de 508 a 514”. Melanges Fl. Jorga, (Paris, 1933), 537-567. 9 T. C. Lounghis. “Обращение в христианство господствующего класса Восточной римской империи во второй половине пятого века”. Proceedings of the Byzantinological Symposium in the 16th International Eirene conference, Academia, (Prague, 1985), 69-73. 10 Ce qui a etc remarque aussi par G. Scheibelreiter, “Vester est populus meus. Byzantinische Reichsideologie und ger- manisches Selbstverstandnis”, in: Das Reich und die Barbaren, (Wien, 1989), 203-220. 1ПП
arienne (Procope, BG IV, 24, 13, ibidem II, 619). La haine commune des Goths, invoquee dans la lettre de Justinien avec la foi commune, est confirmee par les faits et n’a ete jusqu’aujourd’hui contestee par personne1 En meme temps que 1’empereur invite a la lutte commune ses allies catholiques, chez les Goths regne encore 1’Arianisme; en Espagne wisigothique ou regne 1’ostrogoth Theudis (531-548), envoye jadis par Theodoric le Grand d’Italie (493-526), Гоп craint a juste titre une attaque franque contre ce souverain, pilier de 1’alliance entre ariens (...pr] oi ттоХерои ттрб? 8ouXov tov airrov 8ia<j>€povTt oi Фраууоц <i>S to cIkos, dTravrqoovai), selon le temoignage explicite de Procope de Cesaree (BG I, 12, 52, ibidem II, 70). Il ne peut subsister le moindre doute, a mon avis, que la haine commune des Coths qu’eprouvent Francs et Byzantins a comme objet non seulement les Ostrogoths d’Italie, contre lesquels est dirige 1’effort principal de la Reconquista, mais aussi les Wisigoths d’Espagne, qui vivent sous la menace perpetuelle d’une invasion franque depuis 50711 l2. Il suffit de rappeler sous ce rapport que le catholicisme (orthodoxie) et la haine con- tre les Goths sont attribues en 507 a Clovis (481-511) d’une fatjon bien nette par Gregoire de Tours, II, 37: “C’est avec beaucoup de peine que je supporte que ces Ariens occupent une partie des Gaules. Marchons avec 1’aide de Dieu et quand ils auront ete vaincus nous soumettrons leur terre a notre domination”. En 548 selon toute vraisemblance, le petit-fils de Clovis Theodebert ler pretendra que parmi les nations (gentes) qui lui sont soumises, les Wisigoths d’Espagne occu- pent une place bien meritee (colla subdentibus edictis, ideoque, deo propitio, Wisigotis ..., Epistula Austrasica no 20:MGH, Epp.III, 133), et tout ceci au nom du progres des puissances catholiques (de profectu catholicorum}, ce qui doit satisfaire aussi 1’empereur Justinien, comme le temoignent ses lettres (sicut etiam litterae vestrae testantur, ibidem), malheureusement perdues aujourd’hui13. Il est legitime done de se demander, ce qu’il en fut de cette alliance, si ardemment clairon- nee de part et d’autre, jusqu’a la mort de Theodebert ler ou presque14. A dire vrai, on ne s’en apenjoit pas pendant les annees cinquante du Vie siecle, lorsque fut entreprise la conquete partielle de la peninsule iberique. La raison nous en est narree dans le discours du senateur Leonce, ambassadeur byzantin accredits aupres du roi merovingien Theodebald ler (548-555) en 551/552: le pere de Theodebald Theodebert avait conquis entre autres des territoires ital- iens qu’il n’etait pas autorise par les traites anterieurs d’occuper (Procope, BG IV, 24, 11-15, ibidem II, 618-619)15. Lorsque Narses se met en marche avec son armee contre 1’Italie en 551/552 egalement, il trouve une garnison franque dans les Veneties (Procope, BG IV, 26, 18, ibidem II, 632-633); en 552, le roi ostrogoth Totila (541-552) espere pouvoir attirer dans une alliance les Francs (BG IV, 33, 7: II, 662); son successeur Teia (552-553) decouvre que les re- doutables Francs sont refractaires a toute sorte d’alliance et qu’ils tachent d’annexer eux- memes 1’Italie (BG ГЦ 34, 18:11, 669). Ainsi, on peut deduire qu’a 1’heure ou commence 1’ex- 11 II est quelque peu regrettable que M. Me Cormick, Eternal Victory. Triumphal Rulership in Late Antiquity, Byzantium and Early Medieval West, (Cambridge-Paris, 1986), 335 et s. ne sache pas disting<uer entre victoires remportees sur heretiques et celles remportees dans les luttes intestines franques. A mon avis, il doit у avoir une difference. 12 Ceci est la conclusion principale de N. Aeberg, “Die Franken und Westgoten in der Volkerwanderungszeit”, (Upsalla, 1922). Cf. aussi F. Lot, “La Vita Viviani et la domination visigothique en Aquitaine”, Melanges R Fournier, (Paris, 1929), 467-477. 13 A. Gasquet, L’empire byzantin et la monarchie franque, (Paris, 1888). W. Gundlach. “Die Sammlung der Epistulae Austrasicae”, Neues Archit) der Gesellschaftjur altere deutsche Geschichtskunde 13 (1888), 365-387. 14 Le chroniqueur Marius d’Avenches (Marius Aventicensis) appelle Theodebert ler Theodebertus, rex magnus Francorum (MGH AA, XI, 236), manifestement a cause de ses conquetes, faites en accord avec l’empire. 15 Sur 1’ambassadeur byzantin Lconcc, cf. T. C. Lounghis, “Mia ауиаютг) oiKO-yeveia Bviamviov npeapeuTwv rqu етгоут) tov ’ Iovotivtavov”, Паргатгд? 17 (1975), 556-561. Il est remarquable qu’une ambassade ostrogothique aupres de Theodebald ler mentionnee par Agathias, (1,5, 1-8, p. 16) pretend que les Goths occupent 1’Italie depuis Theodoric le Grand avec 1’accord et 1’autorisation de 1’empereur Zenon (474-475 et 476-491), ce qui est vrai dans 1’ensemble.
perdition espagnole, moment qui coincide, pour ainsi dire, avec le debut de 1’histoire d’Agathias, 1’alliance catholique contre les Goths ne doit pas avoir etc active16. Pourtant, 1’of- fensive contre le royaume wisigoth est dedenchee uniquement du cote byzantin qui profile de la guerre civile entre Agila (549-554) et Athanagild (554-567) pour pouvoir mettre pied au lit- toral mediterraneen de la peninsule iberique dans les annees 552-554, selon toute vraisem- blance17. D’apres Ferdinand Lot18, le pretendant Athanagild devrait etre secret catholique; si cela est vrai, ce seul fait suffirait pour expliquer I’ensemble de 1’entreprise, aussi bien que le rem- placement de 1’alliance franque par la revolte d’Athanagild du cote byzantin. 11 faut avouer toutefois que les pauvres donnees des sources dont on dispose ne laissent point meme sous- entendre une pareille eventuality. Ce point de vue est quelque peu soutenu par la juste remar- que de Rafael Altamira19, comme quoi Г element local n’a pas du s’opposer au debarquement byzantin, etant donne que la major!te de la population etait catholique et que, par con- sequent, 1’occupation a du etre relativement facile. Ceci fut aussi le point de vue de J. A. Kulakovsky20, bien que seul 1’appui de f element indigene ne suffit pas pour expliquer 1’envoi d’un contingent peu nombreux selon toutes les indications qui, d’apres Gregoire de Tours, IV, 8, “penetra dans les Espagnes et envahit plusieurs cites”. Quant a 1’historien local qu’est St. Isidore de Seville, son point de vue est simple: Athanagild qui aspirait a une tyrannide (cela veut dire qu’Athanagild n’est pas considere au debut de son entreprise comme un souverain legitime), demanda a Justinien des renforts militaires (militum auxilia... poposcerat), qu’il ne put ensuite chasser hors des frontieres de son royaume (quosposted submovere a finibus regni molitus non potuit..., Chron. 47: MGH AA, XI, 286)21. D’apres E. Stein22, Farmee imperiale ne saurait avoir ete nombreuse, puisqu’a ce moment le plus grand effort militaire etait fait pour la con- quete de 1’Italie, mais ne devrait-on pas rappeler a cet egard que farmee qui avait debarque quelques vingt ans auparavant en Sicile sous Belisaire etait presqu’aussi peu nombreuse que celle que Justinien confia a Liberius23, pour la conquete de la peninsule iberique? Bien qu’en Sicile les imperiaux ne s’attendissent a un soulevement pareil a ceiui d’Athanagild, j’ai 1’im- pression que, dans les deux cas, Justinien avait en vue la conquete partielle de 1’Italie et de 1’Espagne, ce qui est insinue maintes fois par les historiens Procope et Agathias pour ce qui est de 1’Italie24, pendant que le reste de la conquete, c’est-a dire les regions septentrionales de 1’Italie et de 1’Espagne, etait confie aux troupes catholiques alliees. Il reste a voir quel peut etre le fondement d’une pareille hypothese. Ib Le danger de voir 1’Italie devenir franque est signale aussi par Agathias, 1, 7, 8, ibidem, p. 19: ...ioovto (AevOapts Kai BovTiXtvos) anaaav три'iTaXiav oiKeiou avTots eaeOat ктрца Kai про XiKeAiav KaSegetv. II s’agit done d’une lutte entre Byzantins et Francs pour la possession de 1’Italie; cf. aussi 1,20,2, ibidem, p. 35: ...Фрауу<>1...архои' Tas те ai>Tots ётатраоисл. Фраууои;. Narses de son cote cherche a ganger ses troupes a 1’opinion que ...avOts eaouTat troXegot Фрау-yiKoi (Agathias, II, 11, 4, ibidem, p. 55). 17 Cf. Gregorii Magni, Registrant Epistolarum, ed. P. Ewald-L.Hartmann: MGH Epp. 1, 2, 225-226: ... utpiissimo imper- atori scriberem. quatenus pacta in cartofilacio requireret, quae dudum inter piae memoriae Justinianum principem el jura regni vestrifuer- ant emissa, ut ex his colligeret quid vobis servari debuisset... 18 F. Lot. La fin du monde antique et le debut du Mqyen-Age, (Paris, 1964), 290. 19 R. Altamira. “Spain under the Wisigoths”, in The Cambridge Medieval History, vol. II, (Cambridge, 1967)6, 162-163. 20 Ю.А.Кулаковский, История Византии, T.ll,( Kiev, 1912), 174-175. 21 De cette volte-face d’Athanagild, on pourrait tres bien deduire qu’il n’etait pas catholique secret, mais qu’il se servit tout simplement des troupes byzantines tant qu’il etait simple pretendant. Pour le reste, il se comporta en roi wisigoth typique. 22 E. Stein, Histoire du Bas-Empire, vol. II, (Paris-Bruxelles-Amsterdam, 1949), 562-564. 21 Cf. B. Lavagnini, “Belisario in Italia. Storia di un anno di guerra (535-536)”, Atti dell’Accademia di Science e Arti di Palermo, Serie IV, 8 (1947-1948). A. Pertusi. “Ordinamenti militari, guerre in Occidente e teorie di guerra dei Bizantini (secc. VI-X)”, Seltimane di studio del Centro Italiano di studi sull’Alto Medioevo 15(1968), 631-700. 24 Cf. Lounghis, article cite plus haut, n. 2., p. 236. 238-239. 102
Evidemment, il n’est point necessaire d’evoquer ici une fois de plus la parente entre Ostrogoths et Wisigoths, mise a jour par tant d’auteurs contemporains25. Ce qui peut etre considere comme important dans le cas precis c’est que cette parente entre Goths s’oppose constamment au catholicisme de 1’alliance francobyzantine chez Procope. Ainsi, chaque fois que les Wisigoths se sentent menaces par I’agressivite des allies catholiques, les Ostrogoths leur pretent main forte26. D’apres le meme Procope (BG I, 12, 45-47, ibidem II, 69), Theodoric d’Italie parvient pendant la guerre de 507/508 a sauvegarder par les armes quelques terri- toires wisigothiques en Gaule menaces par la rapacite franque et arrive au point de maintenir en Espagne toute une armee ostrogothique sous Theudis, craignant une guerre de la part des Francs. L’attaque attendue est declenchee par I’allie de Justinien Theodebert ler et mene a la perte de tous les territoires gaulois restes grace a Theodoric le Grand sous controle wisigoth- ique jusqu’alors; les survivants se refugient chez Theudis en Espagne (Procope, BG I, 13, 11- 13, ibidem II, 72: ...GevSipepTos... eXa|3e Kai FaXXlas dtrooov OvitnyoTQot Xa/ovTes eiX°v тсор Se qoaqpevwu ol тгерсорте? ёк FaXXtag £i>v ywai(l те ка1 Traialv avacr TavTes тгара QevSiv es'lairaidav ... ёхырграи). On remarquera avec raison que, d’apres ce passage de Procope, Theodebert ler acquiert le droit de declarer avoir soumis les Wisigoths, comme le fait dans sa lettre a Justinien, meme lorsqu’il ajoute que sa domination s’etend jusqu’au littoral de I’Ocean, avec 1’aide de Dieu (usque in oceanis litoribus custodimte deo dominatio nostra porrigetur... Epist. Austr. 20, ibidem). Mis a part le fait evident que Theodebert conquiert justement les regions septentrionales du royaume wisigothique, ce qui est en parfait accord avec I’hypothese qu’on vient de formuler, il s’agit ici ni plus ni moins de 1’accomplissement du programme annonce par Justinien dans la Novelle no 3O27, oil il emploie presqu’ exacte- ment les memes termes (usque ad utriusque oceani fines'), du programme que Justinien n’aurait jamais mis en execution sans le concours militaire franc. On voit done que cette derniere affir- mation n’etait pas une politesse diplomatique, destinee a flatter celui dont on demande 1’al- liance, mais- une realite strategique. Mais, comme il est evident que 1’alliance franque a du rester inactive sous Theodebald ler28, les Francs n’ont pas secouru I’intervention byzantine en Espagne dans les annees cinquante du Vie siecle. Il n’est done pas etonnant que la conquete byzantine se soit bornee a assurer 1’occupation du littoral mediterraneen de la peninsule iberique, de la meme fagon que la conquete byzantine d’Italie dans les annees trente devait s’arreter au Sud du Po29. 25 L. Musset. Les invasions. Les vogues germaniques, (Paris, 1965). D. Claude. Geschichte der Weslgoten, (Stuttgart et al., 1970). H. Wolfram. Geschidite der Goten, (Miinchen, 1980), 17-18, 111, 123. 26 II est digne d’attention que la narration dejordanes (Getica, 302-303: MGH AA, VI, 135-136) sur les evenements d’Espagne debute avec la victoire ostrogothique sur les Francs en 508 et demontre a quel point les Wisigoths avaient a craindre les Francs: Francorum fiaudibus inretitus Amalarims regnum. cum vita amisil. post quern Thiudis tutor eodem regno ipse invadens, Francorum insidiosam calumniam de Spaniis pepulit, et usque dum viveret, Vesegothas contenuit. Apres le regne de Theudis, ce gardien de la parente entre les Goths, les choses se deteriorerent jusqu’a I’intervention byzantine: contra quern (Agilanem) Athanagddus insurgens Romani regni concitat vires, ubi el Liberius patricius cum exercitu destinatur. Dans cette mention de Jordanes on peut distinguer que 1’initiative de 1’expedition byzantine en Espagne pouvait emaner de Constantinople a 1’occasion du soulevement local. Les sources byzantines ont tendance a situer la peninsule iberique au littoral de I’ocean Atlantique; cf. p. ex. Agathias, II, 17, 3, ibidem, p. 63: ...et; tov KavraPapqviov Tqv xaipav арф’аита; 8q trov та? тои’QKeavov qtova;... tandis que la Gaule est plutot considcree comme un prolongement geographique de 1’Italie; cf. les passages signiftcat- ifs de Procope, BG 1, 15, 29, ibidem II, 83: та Se про; eonepav FdXXoc те ка! рет"ёкесиои;'lanavoi... BG I, 12, 3, ibidem, p.63: ка! ydspa pc v q nptJTq арф! те tov wKeavov кас биопта qXtov ecmv' I ana via tovo~ PaaTat, axpt e;"AXnet; та; ev opec ™ Iltipqvaiip ovoa;... to Sc ev0ev8e pexpt t6v Atyovpia; opioiv FaXXia 6KXq9q ... Finalement, Procope ne perd pas 1’occasion de mentionner 1’Espagne comme ancien pays des 28 R°ma’ns: Л fporq eortv ef шкеасои x<apa Tq;' Pucpaicov apxq; (BV I, 3, 2, ibidem I, 317). Selon F. Lot, La Jin, ibidem, Theodebald ler etait un devergonde. CC A. Carile. “Il “Bellum Gothicum” dall’Isonzo a Ravenna”, Antichila Altoadriatiche 13 (1978), 147-193. E. Chrysos. Zur Reichsideologie und Westpolitik Justinians. Der Friedensplan desjahres 540”, Proceedings of the ByzantinologfcaL Symposium in the 16th International Eirene Corference, Academia, (Prague, 1985), 41-48.
Mais c’est alors que la revolte d’Athanagild contre Agila remplaga pour les Byzantins le eon- cours militaire qu’ils avaient le droit d’attendre de la part des Francs, autrement il eut etc inimag- inable qu’un contingent byzantin ait pu se maintenir sur la cote mediterraneenne ayant contre lui 1’ensemble des forces militaires des Wisigoths, malgrc le bien-fonde des hypotheses d’Altamira et de Kulakovsky. En effet, tout prete a croire que les populations des villes conquises par les imperiaux n’etaient pas opposees a un retablissement officiel de la foi catholique dans le royaume wisigoth, ce qui fut prouve par la suite (conversion et soulevement d’Hermenegild, conversion de Recarede)30. A mon avis, 1’intervention militaire byzantine en faveur d’Athanagild contribua a aprofondir la breche qui existait deja dans 1’alliance francobyzantine, puisque les incursions fran- ques en peninsule iberique ont tendance a cesser deja sous le roi catholique Recarede (586-601), se bornant desormais a ravager la Septimanie et, ce qui est d’autant plus significatif, perdant definitivement les traits de croisade contre les heretiques31, traits manifestes depuis la conversion de Clovis32. C’est de cette fagon schematique que je m’imagine la partie “iberique” de la Reconquista de 1’ancien Orbis Romanus au Vie siecle. Je dois avouer franchement que, pour le moment du moins, je ne dispose de preuve directe a 1’appui de la these de 1’alliance francobyzantine qui me parait pourtant plausible, du seul fait qu’elle est conforme aux principes de la diplomatie byzantine etablis apres la chute de 1’empire occidental en 47633, mais aussi bien qu’a une realite constatee en Italie; si, en effet, en Italie Narses fut amcne a battre la grande armee de Leuthari et de Butilin34 *, il ne faut pas perdre de vue que ceci s’effectua apres la rupture des negociations avec Theodebald ler, ce qui comportait I’eventualite de la perte definitive de 1’Italie pour 1’empire et de son annexion a la Gaule franque. Par consequent, les Francs devraient etre ramenes a la rai- 30 E. Л. Thompson. “The Conversion of the Visigoths to Catholicism”. Nottingham Medieval Studies 4 (1960), 4-35. 31 Cf. le temoignage de 1’historien “national” franc Gregoire de Tours, en ce qui concernc les relations entre Francs et Wisigoths depuis Clovis: III, (preface, traduction de R. Latouchc, I, 141): “Arius done qui a etc le premier et le mal- faisant inventeur de cette secte malfaisante, est precipite dans les feux de I’enfer apres avoir vide ses entrailles dans un privc. Au contraire, Hilaire le bienheureux, delenseur de I’indivisiblc Trinite, qui a cause d’clle a etc voue a I’cxil, est rendu a sa patrie et au paradis. Le roi Clovis qui 1’a confesse a ecrase lesdits herctiques avec son aide et ctendu son royaume a travers toutes les Gaules; Alaric qui 1’a renic est prive de son royaume, de son pcuple cl, ce qui plus est, de la vie cternellc. Ainsi le Seigneur restitue a ccux qui croicnt vraiment en lui leurs biens au centuple meme si par suite des embuches de 1’ennemi ils en perdent quelques uns; au contraire, les heretiques n’en acquierent pas davantage, mais ce qu’ils possedent leur est enleve”. Il s’agit ici d’une apologie doctrinaire de la guerre pcrpctuelle des Francs catholiques contre les Wisigoths ariens. 32 Cf. laderniere etude de M. Me Cormick. “Clovis at Tours. Byzantine Public Ritual and the Origins of Medieval Ruler Symbolism”, in: Das Reich und die Barbaren, (Vienne, 1989), 155-180, ou on peut trouver toute la bibliographic sur ce sujet. Je pense cependant que le probleme devrait se poser aux termes suivants: la recompense de Clovis et son inte- gration dans la hierarchic administrative romaine doit etre un resultat de sa conversion au Chistianismc catholique, en vertu de quoi a ete effectuee la campagne de 507 contre les Wisigoths et la victoire de Vouille. Ainsi on devrait con- siderer Гап 506 comme date de la conversion de Clovis, comme 1’a soutenu G. van de Vyver, “La victoire contre les Alamans et la conversion de Clovis”, Revue Beige de Philologie et d’Histoire 15 (1936), 859-914, Revue Beige de Philologie et d’Hisloire 16 (1937), 35-94 et Le Moyen-Age 53 (1947), 177-196, ce qui est aussi accepts par Stein, Bas-Empire, II, 109, n.2. Contre ce point de vue, cf. F. Lot. “La victoire contre les Alamans et la conversion de Clovis”, Revue Beige de Philologie el d’Hisloire 17 (1938), 63-69. La date de 506 est avancee par T. C. Lounghis. “Le programme politique des ‘Romains orientaux’ apres 476. Une repetition generale?”, in: Atti del IISeminario Internationale di studi slorici "Da Roma alia Terza Roma”, (Napoli, 1985), 369-375. De 1’abondante bibliographic citee par Me Cormick, “Clovis at Tours”, 174, n.16, il faudrait preferer, a mon avis, 1’etude de H. Gunter, “Der Patriziat Chlodowichs”, Historisches Jahrbuch 54 (1934), 468-475, accepter aussi par Stein, Bas-Empire, II, 150, n. 3, contre celle de W. Ensslin. “Nochmals zu der Ehrung Chlodowechs durch Kaiser Anaslasius”, Historisches Jahrbuch 56 (1936), 499-507, preferee par Me Cormick, ibidem. 33 Cf. T. C. Lounghis. “Ambassadors, Embassies and Administrative Changes in the Eastern Roman Empire Prior to the Reconquista”, in: Das Reich und die Barbaren, (Wien, 1989), 143-153. 34 Narses abandonne forcement 1’ancienne conception imperiale, selon laquelle 1’Italie devrait etre conquise jusqu’au P6 et tache de conquerir toute 1’Italie jusqu’aux Alpes contre les Francs. Cf. Agathias, I, 17, 6, ibidem, p. 32: ...Napafis... Ta cvtos Ttiiv’'AXrrc<i>v dtraizra napaarqaoiTO. 1П4
son, ou plutot, a 1’ancienne alliance35; on comprend tres bien le soulagement d’Agathias, lorsqu’il annonce la mort de Theodebald ler et la concentration de tout le pouvoir dans les regna Francorum entre les seules mains de Clothaire ler (511-561)36; faits par lesquels il clot sa narration sur les Francs, sans s’occuper des questions espagnoles. Pourtant, la reminiscence de 1’implantation du catholicisme dans la peninsule iberique sous Justinien subsista, meme sans le concours militaire franc. Nous en temoignent quelques vers du poete Venance Fortunat qui, vers 570 dediait un poeme aux empereurs Justin II et Sophie, exal- tant leur gloire catholique et oecumenique: Reddite vota Deo, quoniam nova purpura quidquid Concilium statuit Chalcedonense tenet. Axe sub occiduo audivit Gallaecia factum Vascone vicino Cantabur ista refert37. Un poete italien installe en Gaule considere que le catholicisme est revenu dans la peninsule iberique avant le roi Recarede; on ne peut qu’etre en plein accord avec lui. 45 l-c point de vue imperial est d’apres Procope (BG IV, 24, IB: 11, 619), que Thcodebald ler doit remplir Engagement de son pcrc (rqv tov патрон opoXoyiav). 311 Agathias, II, 14,IJ-IO, ibidem, p. 58-59. 37 Vcnantius 1'ortunalus, Ad Justinum cl Sophiam Augustos, 25 sqq,: MGH АЛ, IV, 276 sqq.
Византийский временник, т. SS Т. Olajos QUELQUES REMARQUES SUR UNE PEUPLADE SLAVE EN HELLADE Les ecrits de Theophylacte, archeveque d’Ochrida (Theophylactus Achridensis)* 1 jusqu’ici ont servi a la science moderne en premier lieu comme source portant sur sa propre epoque (soit des annees autour de 1100) et specialement sur 1’histoire des Bulgares danubiens. Ses remarques eparses relatives aux temps anterieurs a la conquete bulgare ont peu preoccupe les chercheurs. Ce qui a fait que dans les informations du pontife sur les Avars2 un seul element, d’ordre lin- guistique, a suffisemment retenu leur attention, a savoir que dans le texte grec rapportant 1’his- toire des quinze martyrs de Tiberiopolis, 1’auteur emploie le nom d’ethnie’ OpPpoi (Obri) qui est une variante slave d’ “Avars”3. Par contre, on n’a pas releve - du moins dans la litterature a laque- lle je pouvais acceder - une circonstance non moins interessante. П s’agit de 1’affirmation que les Avars etaient les fils d’un peuple paien venant de la direction du Sud (ёк тои pecrqpPpivov кХг paTO$j4 pour mettre a sac la ville de Tiberiopolis en Macedoine, aujourd’hui Stroumitsa5, avec les autres villes environnantes, et enfouir sous les ruines des eglises detruites les reliques de ceux qui avaient subi le martyre sous I’empereur Julien. Cette information - a moins de faire violence a I’interpretation des textes6 - ne saurait etre rattachee aux Avars dont le quartier permanent se trouvait dans la region du Danube et de © T. Olajos, 1998 1 Sur I’heophylacte d’Ochrida et son activite litteraire voir p. ex. J. Karayannopoulos-G. Weiss, Quellenkunde zur Geschichte von Byzanz (324-1453). (Wiesbaden, 1982), 446-447; W Buchwald-A. Hohlweg-O. Printz, Tusculum-Lexicon, (Miinchen- Ziirich, 1982), 791-792; Theophylacte d’Ochrida, Discours, Traites, Poesies, Introduction, texte, traduction et notes par P. Gautier, Corpus Fontium Historiae Byzantinae, 16/1-2. Series Thessalonicensis (Thessalonike, 1980, 1986); H. Hunger, Du hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner (Miinchen, 1978). Bd. I. pp. 161, 224-231, Bd. II. 171, 288-290; H.-G. Beck, Kirche und theologische Literatur im byzantinischen Reich (Munchen, 1977), 649-651; St. Maslev, Fontes Graeci Historwe Bulgaricaet. IX/1 (Sofia, 1974); Gy. Moravcsik, Byzantinoturcica 1.1, (Berlin, 1958), 537-539. - Hisloria martyrii XV martyrum Tiberwpolitenorum, PG t. 126, (Paris, 1864), cc. 189 B, 200 D; cf. St. Maslev, Fontes Graeci Historiae Bulgaricae t. IX/1, (Sofia, 1974), 165, 168. Voir encore F. Halkin, Bibliotheca Hagiographica Graeca t. II, (Bruxelles, 1957), 96; Novum Auctarium Bibliothecae Hagiographicae Graecae, (Bruxelles, 1984), 143. 3 Voir p. ex. Gy. Moravcsik, Byzantinoturcua t. II, (Berlin, 1958), 217; H. Драгова, “Старобългарските извори на житието за петнадесет Тибериополски мученици от Феофилакт Охридски”, Studia Balcanua, (Sofia, 1970), 105-131. 4 PG\.. 126 c. 189В:’Етге1 Se рета ттоХХйи kvkXovs ёи.аитыи, eOvos те pdpflapov ’OpPpot Xeyopevot, ёк той pearipPpivou кХСцато? ёттеХОоите? Tfjg Ti|3epLOvtr6Xea>s pepeotv, dXXag те TtoXeig troXXas Kai тайтри rjpijpGxre, tous pev tSv oiicpToptov £i<|>ei катаиаХо'хгаите^, той? Se ка! duSpatroSpaapevoi. Dans son excel- lent livre qui utilise d’ailleurs d’une maniere exhaustive les sources ecrites, Walter Pohl (Die Awaren. Ein Stepperaolk in Milteleuropa 567-822, Munchen 1988) ne fait pas reference ni dans la liste des sources, ni dans 1’index, aux noms de “Theophylactus Achridensis”, de “Tiberiupolis” et de “Strumica”. Dans son article initule “Strumica” (Lexicon Antiquitalum Slavicarum V (Wratislaviae, 1975), 440-441), W Swoboda ne dit pas un mot sur le sac de la ville, commis par les Avars. Et les rcdactcurs erudits des Fontes Byzantini historiam populorum jugoslatiiae spectantes (M. Rajkovic I. Belgrade 1955, pp. 297-302; R. Katicic: III., Belgrade 1966, pp. 257-360) passent egalement sous silence 1’ouvrage de I hcophylacte d’Ochrida, ecrit sur les martyrs de Tiberiopolis alors que cette ville est situee dans la “Grande Yougoslavie” d’autrefois (en Macedoine actuelle). De meme, dans la plus recente recapitulation des sources concer- nant 1’installation des Slaves sur 1c sol grec, J. Karayannopoulos ne mentionne pas 1’histoire des quinze martyrs de Tibcriopolis, fur Frage der Slavenansiedlung im greichischen Raum (Athenes, 1995), 3-23. 5 Noliliae episcopatuum ecclesiae Constantinopohtanae. Texte critique, introduction et notes par J. Darrouzes (Paris, 1981), 372. Voir encore M. Пандевски-Г. Стоев-Трнката, Струмица и Струмичко низ историята (Strumica, 1969), 35-36. 11 Voir р. ех. К. Jirecek: Sitzungsberichte der philosophisch-historiche Classe der k. Akademie der Wissenschaften Wien. Bd. 136, (Wien, 1897), XI 67. 106
Tisza. Encore moins pourrait-on la mettre en rapport avec I’ethnie caucasienne designee comme des Avars. Il existe cependant un certain nombre de sources qui semblent confirmer 1’informa- tion attestant la presence d’Avars dans les zones situees au sud de Stroumitsa. Mais d’aprts mes connaissances, precisement ces textes n’ont pas encore ete mis en rapport avec le recit de I’archeveque d’Ochrida. En effet des donnees nous sont fournies sur les Avars vivant au sud de Stroumitsa par le texte connu sous le nom de Chromcon Monembasiae, qui a ete conserve dans des manuscrits medievaux sans nom d’auteur, mais attribue par Johannes Koder, avec une certaine vraisem- blance, a Arethas7. On у apprend que des Avars faisant des incursions ont reussi a prendre pied fermement dans la partie occidentale du Peloponnese dans la sixieme annee du regne de Maurice (587-588) pour у rester et vivre independamment de 1’administration de 1’Empire pendant 218 ans8. Le gouvernement byzantin n’est parvenu a retablir son pouvoir en ce ter- ritoire que dans la quatrieme annee du regne de Nicephore ler (805-806). Les Avars du Peloponnese sont mentionnes aussi dans une lettre officielle de Nicolas III, patriarche de Constantinople9. C’est cette peuplade paienne avare, qui s’est maintenue pendant plus de deux siecles dans la moitie ouest de la Grece du Sud, qui, en conformite parfaite avec le recit de I’archeveque d’Ochrida, a pu lancer du cote sud son attaque devastatrice contre la ville macedonienne de Tiberiopolis. On peut, cependant, relever une autre source encore qui est susceptible de prouver la presence des Avars en un territoire au sud de Stroumitsa, plus proche que le Peloponnese. П s’ag- it de la biographic romancee du martyr Pancrace, evangelisateur et premier eveque, ordonne par I’apotre Pierre lui-meme, de la ville de Tauromenion en Sicile (aujourd’hui Taormina), ouvrage dont 1’auteur se fait passer pour un disciple de Pancrace, nomme Evagre. En realite, c’est un homme d’Eglise s’etant retire en Sicile (ou en Italie du Sud) pendant les temps orageux de 1’i- conoclasme, qui a pu ecrire, probablement dans la premiere moitie du Ville siecle10, cet ecrit hagiographique publie jusqu’ici seulement en extraits11. D’un anachronisme naif, 1’auteur attribue les conditions propres a son epoque au premier siecle de notre ere. C’est, de toute evi- dence, egalement a une situation contemporaine ou peu anterieure que renvoie le passage qui raconte que le general chretien Boniface traverse 1’Adriatique avec son armee, se bat, dans la region entre Dyrrachium (Durazzo) et Athenes, avec des Avars, les defait et ramene ses prison- 7 J. Koder, “Arethas von Kaisareia und die sogenannte Chronik von Monembasia,” Jahrbuch der Oslerreichischen Byzantmistik 25 (1976), 75-80. Voir encore O. Kresten, “Das acyiXXtov des Kaisers Nikephoros I. fiir Patras”. Romische Historische Mitteilungen, 19. Heft (Rom-Wien, 1977), 15-78. 8 Cronaca di Monemvasia. Introduzione, testo critico, traduzione e note a cura di I. DujCev (Palermo, 1976), 86-97, 110- 121, 131-140. 9 Nicolaus III patriarcha, Epistola Synodalis: Migne PGt. 119, (Paris, 1864), cc. 877 D, 880 A. 10 Sur la question de la datation de 1’ceuvre voir A. H. Веселовский, Из истории романа и повести. I. Материалы и исследования. [Сборник отделения русского языка и словесности императорской Академии наук, т. XL. № 2] (СПб., 1886), 67-68. Се que I’interet des chercheurs s’intensifie dernierement aux questions concemant Saint Pancrace, les ouvrages tout recemment parus demontrent nettement: C. J. Stallman-Pacitti, “The Encomium of S. Pancratius of Taormina by Gregory the Pagite,” Byzantwn 60 (1990), 334-365; A. A. Longo, “Siracusa e Taormina nell’agiografla italogreca,” Rivista di Studi Bizantini e Neoellemd n. s. 27 (1990), 33-54; M. van Esbroeck, “Le contexte politique de la Vie de Pancrace de Tauromenium: Sicilia e Italia suburbicaria tra IV e VIII secolo,” Atti del Convegno di Studi, Catania, 24-27 ottobre 1989 (Catania, 1991),185-196; C. Ruggini, “Roma alia confluenza di due tradizioni agiografiche: Pancrazio martite ‘urbano’ e Pancrazio vescovo-martire di Taormina,” Rivista di staria e letter- atura religiosa 28 (1992), 35-52. 11 A.H. Веселовский, Указ, соч., 95-108; cf. 65-95, 108-128. Le texte de deux details etendus de Г oeuvre hagiographique a ete etabli a partir du manuscrit de Vienne, Codex Vindobonensis Graecus Historicus 3, par E. Farago dans son ouvrage de dipldme: Nouveautis lexicologujues dans la biographic midite, bcrite en grec de Saint Pancrace (en hongrois) (Szeged, 1983). Sur les manuscrits voir G. Schird, Per 1’esumazione di alcuni testi agiografici siculo-italo greci: Istituto Siciliano di Studi Bizantini e Neoellenici. Quaderni 2. Bizantino-Sicula (Palermo, 1966), 93. 107
niers de guerre en Sicile12. Ces paiens, qui ne parlent ni le grec, ni le latin, seront interroges a 1’aide d’un interprete, puis baptises par Pancrace13, avant d’etre disperses avec les unites de Far- mee dans differentes provinces (apparamment pour servir ensuite de main-d’oeuvre)14. A la lec- ture de ce texte on ne saurait guere douter que, dans les decennies autour de 700, des Avars pou- vaient vivre en Grece Centrale et de temps en temps se battre, 1’arme a la main, avec les Byzantins. C’est surtout a ces Avars qu’on pourrait penser, etant donne leur proximite geographique, comme ceux qui ont ravage Tiberiopolis (Stroumitsa) avant la conquete bulgare de 681. Il est vrai d’autre part, que la cooperation de ces Avars vivant entre Dyrrachium et Athenes avec ceux du Peloponnese est facilement concevable. Cette supposition est etayee encore si 1’on interprete les phrases de la Chronique dite de Monemvasie relatives a 1’envahissement des provinces de la Grece du Nord et Centrale (par ex. 1’Attique) et des regions peloponnesiennes (par ex. les environs de Patrai)15 - phrases qui s’enchainent etroitement entre elles dans le texte — comme I’echo de la meme entreprise conquerante, lancee par une seule armee avare. Dans ce cas, en effet, nous avons tout droit de supposer la presence de populations avares issues de la meme souche entre Athenes et Dyrrachium d’une part, et dans le Peloponnese occidentale de 1’autre. Et rien de plus naturel que d’imaginer des attaques concertees de ces peuplades d’origine si rapprochee contre Tiberiopolis et les villes environnantes. Et la difference qu’on releve entre le destin ulterieur de ces Avars de la Grece meridionale et celui reserve a leurs parents installes plus au Nord, s’explique par le fait que la direction militaire de Byzance etait plus empressee de reduire ces derniers qui representaient un danger plus direct menagant le coeur de 1’Empire (par ex. en organisant des raids du genre de celui de Boniface) que les occu- pants avars du Peloponnese occidental suffisamment eloignes de la ville imperiale; a la mise au pas de ces Avars meridionaux le gouvernement byzantin, se battant presque toujours sur plusieurs fronts en meme temps, n’a pu affecter pendant longtemps (jusqu’a 806) des forces armees suffisantes. Voila ce que disent nos sources au sujet de I’etablissement et de la presence proIongee des Avars dans les regions au sud de Tiberiopolis. Outre la preuve qu’elle fournit dans ce sens, la Vita sancti Pancratii merite notre attention aussi par un de ses passages ou les prisonniers de guerre avars font allusion a quelques traits essentiels de leur religion paienne16. L’une des affirmations de ce passage n’est certes pas plus qu’un cliche caracteristique, propre aux ouvrages chretiens: se 12 Codex \tndobonensis Graecus Historian 3 f. 340v (cf. Codex Mosquensis Graecus 15 an. 1023 f. I85r c. 2): “...Trdvre<;"A|3apol eiaiv cOvos naw ptapov fir|66Xios тт}; тгатр1ктр yX<oaar|S npoaeyyifovra, wapaKeiTat 8c Tais tov Aopaxiov rai’A0T|VG)i' evapxiais."...“f|nei9’ApaptKov eOvos eapev...”-Cf. Cod.Vindob. Grace. Hist. 3. IT 326r-329v, 338v-342vet A. H. Веселовский, Указ, соч., 86-90. 13 Codex Vindobonensis Graecus Historian 3 IT. 340v-342v; Codex Mosquensis 15 f. 185r c. 2- 185v c. 1; A. H. Веселовский, Указ, соч., 90. 14 Les toponymes Abasia (figurant dans un diplome de concession de terre datant de Гап 1053) et Abarines (тепйоппё dans le brebion de la metropole de Rhegion, dresse vers 1050) semblent egalement temoigner de la presence des Avars en Italie du Sud, en Calabrie; sur les documents cites voir A. Guillou, “La Theotokos de Hagia-Agathe” (Oppido). Corpus des Actes Grecs d’Italie du Sud et de Sicile. Recherches d’hntoire et de geographic 3 (Citta del Vaticano, 1972), 113, cf. Ill; idem, Le brebion de la Metropole byzantine de Region vers 1050. Corpus des Actes Grecs d’Italie du Sud et de Sicile. Recherches d’histoin et de geographies, (Citta del Vaticano, 1974), 27, 168. A. Guillou, (Regionalisme et indepen- dence dans 1’Empire byzantin au VIIе siecle [Rome, 1969], p. 100) parle d’un virus Avarorum dans la region sud d’Ancone (cf. pp. 98-102). 15 Chronicon Monembasiae o. 86-97, 116-121, 131-135. Sur le probleme slave dans le Peloponnese voir p. ex. P Yannopoulos, “La penetration slave en Argolide, Bulletin de Correspondence HelUnique. Supplement VI. Etudes Argiennes. (Paris, 1980), 323-371; idem, “Metropoles du Peloponnese mesobyzantin: un souvenir des invasions avaro-slaves,” Bygantion 63 (1993), 388-400. 16 Cod. Vindob. Gr. Hist. 3J. 341r cf. A. H. Веселовский, Указ, соч., 90: f||ieis ’ AflapiKdv eOvos eopcv Kai. aeflopcv Oeovs бщырата navToiwv тетратгббым, irvp ка1 ибыр ка! таз paxaipas f)p<uv. 108
trouvant en face des armes brillants de feu de farmee chretienne representant la foi juste, les idoles paiennes s’affaiblissent comme la cire amollie. Toutefois, le passage en question contient encore une phrase qui correspond etonnamment aux donnees de Menandre le Protecteur, infor- mateur digne de confience, decrivant certains traits des croyances des Avars; cette phrase est done susceptible de nous renseigner faiblement sur les caracteristiques reelles de la religion des Avars installes au Sud. D’apres le recit de Menandre le Protecteur17, le khagan avar prete en 579 un serment sollennel affirmant qu’il ne nourrirait aucun noir dessein contre Byzance, serment au cours duquel il demande la punition par Г epee, le feu celeste et 1’eau des fleuves contre sa pro- pre personne et son peuple au cas ou il le trahirait. Or, les paroles des prisonniers de guerre avars que nous lisons dans la biographie de Pancrace, renvoient a des cultuelles analogues: “...nous offrons des sacrifices au feu, a feau et a nos epees”18. Ce serait un autre probleme d’examiner - tache que je ne pourrais entreprendre ici - si Гоп ne devrait faire des rapprochements entre les information de cette source sur la veneration vouee par les Avars aux images d’animaux19 d’une part et d’autre part les objets de 1’epoque avare provenant des fouilles archeolqgiques et portant des representations d’animaux, tels que les boucles de ceinture aux griffons ou eventuellement (?) les figures d’animaux du tresor en or de Nagyszentmiklos20. Celles de nos sources qui, comme 1’histoire des martyrs de Tiberiopolis ou la biographie de Saint Pancrace, ne parlent des Barbares etablis dans les territoires sud de la Peninsule balkanique que pour les designer comme des ennemis armes des Byzantins, emploient toujours 1’ethno- nyme ‘Avars”21. C’est egalement en tant qu’Avars ou bien peuple du khagan, chef des Avars, que la Chronique dite de Monemvasie mentionne les paiens en question dans ses passages con- sacres a la conquete par ceux-ci des territoires de 1’Empire d’Orient et a la soustraction de ceux- ci a 1’administration imperiale22. La pourtant ou la reconquete byzantine passe au premier plan, les habitants du territoire ramene a f autorite de 1’Empire au temps de 1’empereur Nicephore Ier sont nommes Sklavins, 2кХаит)РО1, SOXaptvdv eOvos, SQXaPtavot e’est-a-dire Slaves tant par la Chronique dite de Monemvasie que par le scholion d’Arethas se trouvant dans un manuscrit grec de Moscou23. Seul le patriarche Nicolas III emploie, meme dans ce contexte, 1’ethnonyme Avars24, mais ayant redige son ecrit pres de trois cents ans apres les evenements en question, son temoignage pese moins que ceux des autres auteurs. Cette variation insolite des termes, e’est-a- dire la designation d’un peuple, qui ne change pratiquement pas, d’abord par le nom d’Avars, ensuite par le nom de Slaves pourrait etre expliquee avec une assez grande probability de la maniere suivante. C’etait des Avars nomades appartenant au groupe linguistique altaique qui avaient organise et dirige les incursions en Grece et I’etablissement en son territoire. Ainsi, au moment de la conquete et de la soustraction de ces regions a 1’administration imperiale, les Byzantins remarquaient sourtout les agissements d’une couche superieure d’origine nomade. Mais par la suite, tout comme cela est arrive aussi aux Bulgares ayant une langue turque, les Avars se sont assimiles peu a peu a leurs peuples auxiliaires qui etaient numeriquement fort 17 Menandr. Prot. fr. 63: Excerpta de legationibus ed. C. de Boor (Berlin, 1903), 472, 35-473, 25. 19 Gk Яй/. 3/341 r:...ae₽op€v... пир ка'е u&op kcu. rd; paxaipas гцши... 20 Vbidob. Gr. Hist. 3y 341r: aePopev... Oeovs бросшрата nauToiwv тетраиббсор... Voir par ex. Gy. Laszlo, “Etudes archcologiques sur I’histoire de la societe des Avars,” Archaeologia Hungarica s. n. XXXIX (Budapest, 1955), passim; I. Erdelyi, Die Kunst der Awaren (Budapest, 1966), 34-35; Gy. Laszlo-I. Racz, The Treasure of .Nagyszentmiklos (Budapest, 1984). 1 Historia martyrii XV martyrum Tiberiopolitanorum: PG 126 ее. 189 B, 200 D; Vita Sancti Pancratii = Cod. Vindob. Gr. Hist. 3 ff. 340v-341r; A. N. Veselovskij, op. cit., 90. j2 Chron. Monemb. ms 61, 65, 134-135. 3 Chron. Monemb. ms 141-142, 149-152, 171-177; Scholion Arelhae (ad NUcephon patriarchae chronograpldam) = L. G. Westerink, Marginalia by Arethas in Moscow Greek Ms 231, Byzantion 42 (1972), 241. 24 PG 119 cc. 877 D, 880 A. 109
superieurs. Si bien que le gouvernement imperial avait deja a faire plier sous son pouvoir une population slave linguistiquement plus ou moins homogene qui, remise au pas et convertie au christianisme, ne ressemblait plus guere au “Avars” paiens et recalcitrants. Il est done com- prehensible que pour designer ce peuple on n’employait plus tellement a Byzance 1’ethnonyme d’Avars, evoquant un statut legal different, mais on preferait le nom Slaves. Les Slaves avaient mene, des avant I’arrivee des Avars, des incursions sur les territoires de I’Empire d’Orient25. Mais a leur installation massive dans les Balkans la voie n’a ete ouverte que par les assauts irresistibles des cavaliers nomades avars reduisant a rien la protection des fron- tieres des Byzantins sur le Danube et la Save. De cette maniere, pratiquement toutes les popula- tions slaves qui s’etaient etablies dans les Balkans jusqu’au milieu du regne d’Heraclius ont pu nouer des contacts plus ou moins pousses (allant parfois jusqu’a Faction concertee) avec les Avars26. Une collaboration aussi etroite des deux ethnies, qui, a 1’instar des Bulgaro-turcs et des Slaves, a abouti a 1’assimilation totale, n’est indiquee par les sources ecrites que dans la partie sud de la Grece. C’est ici que - comme on 1’a vu - I’ensemble d’une population slave en sa majorite, etait designee par 1’ethnonyme Avars done celui du peuple nomade qui 1’avait organisee et con- duite contre I’Empire byzantin. C’est un autre probleme que les Slaves organises par les Bulgares ont su conserver leur langue jusqu’a nos jours, tandis que les Slaves etant sous I’autorite des Avars n’ont laisse d’autre memoire que des toponymes dans la partie sud de 1’Hellade27. Meme s’ils n’ont pas survecu jusqu’aux siecles plus recents, les “Avars” parlant une langue slave devaient exister encore de toute probabilite sur le territoire de I’Empire au temps de Constantin Porphyrogenete, ce qui pourrait expliquer le fait que le savant empereur eut pris pour des Slaves meme les Avars vivant dans leur pays situe sur le Moyen-Danube28, alors que ce noyau central des populations avares est toujours nettement distingue des Slaves par les sources contempo- raines. 25 Voir par ex. L. Waldmiiller, “Die ersten Begegnungen der Slawen mit dem Christentum und den christlichen Volkern vom VI. bis Vlll.Jahrhundert.” Die Slawen ziL-ischen Byzanz und Abendkind (Amsterdam, 1976), 31-59. 26 Voir p. ex. W. H. Fritze, “Zur Bedeutung der Awaren fur die slawische Ausdehnungsbewegung im friihen Mittelalter,” Zeilschriftjur Ostfbrschung. Lander und Volker im ostlichen Mitteleuropa 28 (1979), 498-545. 27 Ph. Malingoudis, Studien zu den slavischen Orlsnamen Griechenlands. I. Slairische Flussnamen aus der messenischen Mani [=Akademie der Wissenschaften und der Literatur Mainz. Abhandlungen der Geistes-und Sozialwissenschaftlichen Klasse Jahrgang 1981. Nr. 3], (Wiesbaden, 1981); M. Vasmer, Die Slaven in Griechenland. (Berlin, 1941). Repr. Leipzig 1970. 28 Constantinus Porphyrogemtus De administrando imperia c. 29, 17-18; 32-33; 36-37 (= Constantine Porphyrogenitus De administrando imperio. Greek text edited by Gy. Moravcsik. English Translation by R. J- H. Jenkins [Dumbarton Oaks, 1967], 122): ”E[0vr| ЕкХарригка... ати'а Kai”Apapoi ёкаХоипто; ХкХарог, oi ка1 "Apapoi KaXoupevoi; oi ZxXdpot, oi<K<xi> ”A₽apot... cf. c. 30, 31,32, 33, 35, 36, (pp. 138-164).
Византийский временник, т. 55 N. Oikonomides L’ARCHONTE SLAVE DE L’HELLADE AU VIIIе SltCLE Le theme de 1’Hellade est pour la premiere fois atteste a I’extreme fin du Vile s. Le chroniqueur Theophane en parle vers la fin de 695: dans un climat de mecontentement general, du a la politique fiscale de 1’empereur Justinien II, le stratege des Anatoliques Leontios fut mute au poste de stratege de 1’Hellade* 1. On avait meme mis a sa disposition trois bateaux pour lui per- mettre de rejoindre son nouveau commandement. Mais une revolte eclata sous la conduite du deme des Bleus qui renversa Justinien et porta ce meme Leontios au trone imperial. Ceci est un terminus ante quem. П n’y a pas moyen de dire avec precision quand le poste de stratege de 1’Hellade a ete сгёё. Il а ё1ё soutenu, avec quelque vraisemblance, que la creation de ce theme aurait ё1ё I’oeuvre de Justinien II a la suite de cette campagne difficile de 688, qui 1’avait атепё a Thessalonique2. En tout cas, I’exerdtus de 1’Hellade n’apparait pas avec ceux des autres tfremes dans la fameuse iussio de 687: done on pourrait placer la creation du Лёте entre 687 et 695. Ceci a d’ailleurs peu d’importance pour nous. Ce qui est certain, et qui nous interesse, c’est qu’a la suite de 695, pen- dant le Ville s., le theme (ou la stratёgis) de 1’Hellade est mentionne de temps a autre dans les sources. Et c^tait bien une province, un theme, et pas seulement une агтёе. Car ce meme terme, 1’Hellade, est ийНзё pour dёlimiter gёographiquement les pouvoirs de kommerkiarioi et de kommerkia sur des sceaux datёs des annees 698/99, 736/37, 738/39, 740-741, 748/493. Plus particulierement une piece ayant appartenu aux “kommerkia йпрёпаих de la stratёgie de 1’Hellade” en 738/394, montre clairement qu’il s’agissait bien d’une province gouverMe par un stratege - done ce que nous appelons aujourd’hui un theme au sens militaire et administratif du terme. Cf. le sceau analogue d’un kommerkiarios de la stratёgie des ТЬгасёз1епз en 741/425. L’“Hellade” est done avant tout un territoire. La question de son ёtendue fait 1’objet de dis- cussions. Pour le dёflnir, on peut se tourner vers la tradition tardo-romaine et penser a la province romaine d’Achaia, qui est aussi арре1ёе Hellas dans le Synekdemos d’Hiёroclёs (Vie s.), et qui comprenait alors, grosso modo, le Рё1ороппёзе, 1’ЕиЬёе, les Des Cyclades et la Grece рётши!ап-е orientale jusqu’aux Thermopyles6. Ce sont ces frontieres qu’au Xe s. Constantin Porphyrogenete reprend d’Hiёroclёs en laissant dehors, bien entendu, le Peloponnese, qui avait entre temps forme un theme a part. Il est vrai que plus tard, au Xe s., la Thessalie fera partie du theme de 1’Hellade, dont le © N. Oikonomides, 1998 1 Theophane, ed. De Boor 1, 368; cf. Nicephore Patriarche, ed. De Boor, 37 et suiv. 2 J. Koder-F. Hild, Hellas und Thessalia (TIB 1), (Vienne, 1976), 57. 3 G. Zacos-A. Veglery, Byzantine Lead Seals, (Basel, 1972), p. 174. Zacos-Veglery, no 254 (plusieurs editions anterieures). 5 Zacos-Veglery, no. 261. Definition deja donnee par P Charanis, avec la difference que ce savant excluait de 1’Hellade le Peloponnese, qu’il considerait comme faisant partie des Carabisiens. Mais nous verrons ci-dessous que 1’Hellade (en non point le Peloponnese) etait bien la base principale des Carabisiens. Voir P Charanis, Hellas in the Greek Sources of the Sixth, Seventh and Eighth Centuries, Late Classical and Medieval Studies in Honour of AM.Friend. Princeton, 1955, 161-176. Cf. meme auteur dans Balkan Studies, 11 (1970) 1-34.
stratege siegera meme a Larissa. Mais pendant le Ville s., que nous etudions, j’aurais tendance a laisser hors de 1’Hellade la Thessalie, qui etait alors fortement colonisee par des Slaves et prob- ablement echappait au controle de Constantinople. L’auteur anonyme du deuxieme livre des miracles de Saint Demetrius distingue bien la Thessalie de 1’Hellade7. Aussi, dans les miracles de Saint Demetrius, 1’Hellade apparait comme voisine mais non point contigiie avec Thessalonique: des les dernieres decennies du Vie s., nous constatons que les Helladiques doivent prendre le bateau pour s’y rendre8; 1’Hellade sert de base a la flotte imperi- ale qui ira aider la ville du saint assiegee par les Slsves9; elle se mettra a la tete d’une revolte mar- itime avortee en 727l0; mais nulle part il n’est question d’une armee de terre qui viendrait de Grece a Thessalonique, ou vice versa. L’Hellade avait souffert des invasions slaves11, et subissait plus tard, dans la deuxieme moitie du Vile s., des raids de Slaves; ils faisaient meme des prison- niers sur la cote, mais ils les transportaient par la suite dans “leur propre pays” qui semble etre situe quelque part entre 1’Hellade et Thessalonique12. L’Hellade avait un certain caractere maritime. Le sceau d’un drongaire de 1’Hellade, datant certainement du Ville s., laisse aussi supposer qu’elle avait depuis cette epoque une escadre de guerre non negligeable, comme ce sera aussi le cas plus tard13. Done 1’Hellade semble etre une province separee de la capitale par des territoires non con- troles par 1’empire. Mais cela n’empeche que le controle imperial en Hellade soit ferme. Ce point de vue est appuye par la sigillographie. Dans la collection de Dumbarton Oaks nous avons deux sceaux de dioiketai (done percepteurs fiscaux) de 1’Hellade datant du Vll/VIIIe et du Ville s.14 Puis nous connaissons quelques tourmarchai de 1’Hellade du Ville ou du debut du IXe s.: Epiphanios15, Theognios16, et Leon17; une tourmarchissa de 1’Hellade, femme tres distinguee et parente d’une patrikia, apparait dans une lettre de Theodore Studite, (qui vivait aussi avant et apres 1’an 800): elle avait perdu un fils a la guerre18. Strateges, tourmarchai, dioiketai, kommerkiarioi de 1’Hellade: tout un personnel regulier de 1’administration thematique. D’ou on s’etonne de rencontrer aussi des archontes du Ville s. qui definissent leur juridiction par le terme Hellas. Il s’agit de deux sceaux de plomb, dont le plus recent, conserve au musee numismatique d’Athenes, est public depuis longtemps par Schlumberger (avec lecture erronnee) et par Konstantopoulos19. Sur Pavers, on trouve le monogramme cruciforme habituel avec invocation a la Vierge (le type V de la classification Laurent), cantonne des quatre syllabes habituelies. Sur le revers, une inscription de quatre lignes. Le tout se lit comme suit: Оеотбке BorjOet тш сто SouXw, Даруаок<Х>а|Зои (ou ДаруакХ(а)рои) apxwvT(os) 'EXXaS(os). La date, Ville s., ne saurait d’aucune fajon etre rnise en doute. Il s’agit d’un chef barbare qui s’intitule archonte de 1’Hellade. Son nom montre ses origines. Avec 1’aide d’un grand slavisant, le regrette Michel Laskaris, j’ai pu reconnaitre dans ce nom la 7 I? I .crncrlc, Im plus anciens recueiLs des miracles de Saini Demetrius I (Paris, 1979), 175, 1.7, 8. 8 Lcmcrlc, loc. cit., 144, I. 17-18. 9 I x-mcrlc, loc. cit., 231, I. 7. 10 Thcophanc, 405. 11 I x-rnerlc, loc. cit., 175, 1.8. 12 Ix-rncrlc, Joe. cit., 237, 1.8, J1. 1 f Zacos-Vcglcry, no. 3084 = Catalogue of Byzantine Seals al Dumbarton Oaks and in the 1'ogg Museum of Art (Washington D. C., 1994), no. 2.8.10 (dorenavant: DOScals). 14 DOScals 2.8.8 ct 2.8.9. 15 Zacos-Vcglcry, no 1876=DOScals 2.8.61. IG G. Schlumberger, Milanges d’arMologu byzantine (Paris, 1885), 200, no. 3. 17 N. I.ihaicv, Молибдовуллы греческого Востока [Научное наследство 19|, (Moscou, 1991), 52, no. 1.IX, 6. 18 PG 99, 1453-1457 = cd. J'aluros, по. 498. 19 Schlumberger, Mtlanges, 201; К. Konstantopoulos, BvCavnaKa pokuflSoPoukXa, (Athcncs, 1917), no. 49. 112
racine Darg/Drag dans sa forme anterieure a la metathese des liquides dans la phonetique slave (accomplie autour de Pan 800). La deuxieme partie du nom est aussi typique: il faudra у reconnaitre la racine slav, qui s’ecrivait habituellement en grec comme окХар. Ainsi, le nom, a ce qu’il me semble, doit etre compris comme une forme archaisante de Dragoslav ou de quelque chose de semblable. L’appartenance ethnique du proprietaire ne pourrait done pas etre mieux etablie. Le sceau d’un chef slave du Ville s. qui vivait en Hellade... Son nom ne permet pas de dire s’il etait christianise. La presence du monogramme cruciforme avec invocation de la Vierge sur Pavers du sceau n’est pas un indice sur pour dire que son proprietaire avait embrasse le chris- tianisme, car cette decoration pourrait aussi bien avoir etc adoptee pour se conformer a une cer- taine mode constantinopolitaine20. En effet, la piece est gravee aves le meme soin que les bulles des plus hauts dignitaires byzantins du Ville s., sans doute par un graveur constantinopolitain; le proprietaire voulait certainement donner de lui-meme Pimage d’un byzantin a part entiere. Il у a encore un sceau d’un archonte de 1’Hellade, qui est conserve actuellement a Dumbarton Oaks et a etc publie par Zacos-Veglery21. Sur Pavers, il comporte le meme monogramme cruci- forme avec invocation a la Vierge, cantonne des syllabes ты SovXw стой. Au revers, il у a une inscription de cinq lignes: ©еотокс 0oq9ei ты боиХы стой Петры иттаты ка! архоип EXXdSos. La piece date de Pextreme fin du Vile ou du debut Ville s., comme ceci fut propose avec raison par V Sandrovskaja et I. Sokolova22. Le proprietaire de la piece etait certainement chretien, comme le montre son nom, Pierre. En tant qu’ archonte de 1’Hellade, il exercait la meme fonction que Dargasklavos sur la meme region geographique que lui. On peut done se demander s’il n’etait pas lui aussi un slave. Ceci n’est pas certain, mais me parait fort probable. Mais Pierre portait en plus le titre de consul, qui au Vlle/VIIIe s. etait encore important dans la hierarchic palatine de Constantinople. Le consulat, dignite supreme, commenfa a perdre son eclat avec la suppression du consulat ordinaire et la multiplication des consuls honoraires, et ce des le Vie s. П semble cependant que le consulat fut place a une position subalterne au patriciat seulement vers la fin du Vile ou dans les premieres decennies du Ville s:23 au concile de 680, le consulat est mentionne avant le patri- ciat, et le titre est porte par plusieurs fonctionnaires du plus haut echelon: le questeur, le logothete du stratiotikon, le topoteretes des exkoubitoi, le curateur du palais d’Hormisdas, le domestique de la Table imperiale, le magister officiorum, le dioiketes des eparchies d’Orient, le comte de 1’Opsikion et hypostratege de Thrace, et plusieurs autres parmi lesquels un Pierre, qui pourrait difficilement etre identique au proprietaire de notre sceau24. Par contre, dans 1’introduction de 1’Eclogue des Isauriens, qui daterait de 726 ou de 741, le patriciat est mentionne avant le con- sulat25 et cette situation prevaudra par la suite. Mais encore pendant tout le Ville s., le titre de consul etait attribue a des personnages fort en vue, tel Petronas, patrice et comte de 1’Opsikion en 78726 ou Saint Philarete d’Amnia, le beau-pere de Constantin VI en 78827. Le titre de consul restera superieur a celui de protospathaire pendant tout le VIHe s.28 20 Les memes problemes ont ele souleves par le sceau du khan bulgare Tervel: N. Oikonomides, A Collection of Dated Byzantine Lead Seals (Washington, 1986), no. 26. 21 Zacos-Veglery, no. 2300; DOSeals, 2.8.2. 22 I'. Winkelmann. Byzantinische Rang- und Amterstruktur im 8. und 9.Jh., (Berlin, 1985), 93. 23 Winkelmann, Amterstruktur, 31-33. Des conclusions quelque peu difFerentes dans J. Haldon, Byzantium in the Seventh Century (Cambridge, 1991), 393-394. 24 I. D. Mansi, Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio XI, 209, 217, 221,229, etc. 21 Ed. Burgmann, 162. 26 Mansi XII, 999, 1051, 1114. 27 Byzantion 9 (1934) 151. 28 Winkelmann, Amterstruktur, 32-33.
Le proprietaire du sceau de Dumbarton Oaks etait done un personnage tres haut place dans la societe. Il faut essayer de voir ce que la charge de 1’archonte de 1’Hellade pouvait bien signifier. Le terme “archonte,” le chef au sens le plus generique du terme, a ete utilise avec plusieurs accep- tions techniques a travers les siecles. Une de ces significations, fort habituelle, designe le chef d’une peuplade. Le terme est couramment utilise pour designer, par exemple, les souverains Bulgares, Armeniens, Georgiens, etc., aussi bien que les chefs des Valaques ou d’autres peuplades installees dans 1’empire29. Mais dans notre cas, la juridiction de 1’archonte est definie par un terme geographique-et non point national. Il a ete propose que cet archonte se trouvait a la tete de tous les Slaves du theme de 1’Hellade30. Mais ceci presupposerait que ces tribus avaient сгёё une sorte de federation ou con- federation, une forme de gouvernement developpee, qui n’est point attestee et qui est peu vraisemblable, compte tenu de ce que nous savons des Slaves au Vile et Ville s. Une autre pos- sibilite serait de penser a un groupe specifique, certainement de Slaves, qui etaient appeles "de 1’Hellade", parce que residant a un endroit appele ainsi. En effet, ceci conduirait a une autre interpretation, qui me semble plus vraisemblable. Depuis I’Antiquite, Hellade etait aussi le nom d’une region particuliere de la Grece, la vallee du fleuve Spercheios, la patrie d’Achille. Strabon connaissait encore le nom31. Constantin Porphyrogenete, se referant a Homere, declare qu’Hellade etait le nom de la ville d’Achille en Phthia32, de meme qu’Eustathe de Thessalonique, qui considere qu’Hellas etait jadis un ville de Phthia33. Il semble done clair que pour les savants du Xe et du Xlle s., 1’Hellade du Spercheios etait une region con- nue, mais appartenait au passe lointain. Cependant le nom n’avait pas disparu. Il semble avoir survecu localement. Dans certaines sources latines des XHIe et XlVe siecles, documents Venitiens ou Catalans, aussi bien que la ver- sion frangaise de la chronique de Moree, le nom Hellas est utilise pour designer la vallee du Spercheios: Elade, portus Lade, la riviere de la Elade, flumare de la Elade; il est question des Albanais qui habitent le terme de la Allada, done Thermopyles; les noms du fleuve Lade et Eaylada sont aussi attestes sous la domination turque34; et le nom Ellada pour le Spercheios a survecu dans la tradition locale jusqu’a nos jours. La reapparition du nom, qui est un fait indeniable, a ete vue avec scepticisme. Il ete soutenu qu’il faudrait penser “moins a une reminiscence de la signification initiale (ville/region de 1’Hellas a Phthia), et plus au fait que pour celui qui venait de la Thessalie, autrement dit la Blachia, 1’Hellacje commenfait au Spercheios”35. Cette hypothese, qui est completement gratuite, presup- pose une coincidence extraordinaire, la reinvention du meme nom pour le meme endroit quelques milliers d’annees plus tard; aussi, elle presuppose que 1’image du theme de 1’Hellade fut modifiee au Xllle s. pour exclure la Thessalie, ce qui ne peut naturellement pas etre explique par des changements de geographic politique: au Xllle s., la Thessalie appartenait au despotat d’Epire, alors que la Grece du sud etait divisee en plusieurs etats feodaux latins; enfin, si ce nom etait un nom invente au Xllle s. de facon occasionnelle par ceux qui venaient de la Thessalie vers la Grece du sud, on comprend mal comment il aurait pu survivre pendant des siecles et jusqu’a nos jours, alors que les notions d’Hellade et de Thessalie avaient disparu dans le contexte ottoman. 29 H. Ahrweiler, Byzance et la Mer (Paris, 1966), 55-56. 30 W. Seibt, dans Byzantimslavica 36 (1975) 211. 31 Pauly-Wissowa-Kroll, Realenzyklopaedie der klassischen Altertumswissenschqft 8, 158. 32 C. Porfirogenito, De Thematibus, ed. Pertusi, ch. 5, 1.8. 33 Ph. Koukoules, веасгаАоикт}? Euaradiov Та Лаоурафиса II (Athenes, 1950), 311. 34 References reunies par Koder-Hild, 261 -262. 35 Koder-Hild, 39. 114
Je crois qu’il n’en est rien. Je crois que le nom a survecu a travers les siecles comme nom pop- ulate et local du fleuve Spercheios. Il est revenu a la surface lorsque les Latins sont venus sur les licux et ont recherche la toponymie chez 1’habitant plutot que chez les erudits de Constantinople ou de Thessalonique. Mais ce nom est aussi atteste dans quelques rares sources grecques anterieures au Xllle s. Un village (xwpiov) appele' EXd6a, avec un monastere des Saints Constantin et Helene, est atteste dans un colophon ecrit entre 1180 et 118336; et dans la Chronique de Cambridge, il est question d’une defaite de la flotte arabe survenue en 879/80 a un endroit appele Allada (texte arabe), ei? to' EXXaStv (texte grec) - ce qui semble etre un endroit precis plutot que le nom d’une province37. Les sceaux dont nous parions montrent, me semble-t-il, que ce meme nom de 1’Hellade du Spercheios etait aussi utilise aux Vile-Ville s. Les Slaves qui у etaient installes, et qui etaient en partie au moins christianises38, auraient bien pu etre appeles, au moins en ce qui concerne 1’ad- ministration byzantine, les Slaves de 1’Hellade. Ce qui fait penser directement aux sceaux des archontes QqpiTwv Kai' EXXdSos39 ou, avec moins de vraisemblance, BqxL™v' EXXdSo?40. Les Thebitai du premier sceau pourraient bien etre les habitants de Thebes de Phthia=Nea Anchialos, la region ou vivaient en effet les Slaves Belegezitai, a une cinquantaine de kilometres du Spercheios. Selon certains savants, dans cette meme Thessalie du sud vivaient aussi les Slaves Berzitai41. Quoi qu’il en soit, au moment de la grande attaque generale des Slaves contre Thessalonique vers 675, les Belegezitai de la Thessalie, au sud, ne participent point aux opera- tions, mais au contraire, vendent leurs produits agricoles aux representants de la ville bloquee et affamee qui se sont rendus chex eux par voie de mer42. Autrement dit, les Belegezitai donnent 1’impression de Slaves definitivement sedentarises et, d’une certaine fagon, “apprivoises,” si j’ose dire, qui s’occupent de leurs affaires sans s’interesser plus aux actions violentes des Slaves de la Macedoine. Ainsi rien n’empeche qu’une de ces tribus de la Thessalie (ou une de leurs branches) soit celle qui fut aussi appelee par les Byzantins “les Slaves de 1’Hellade.” Tout ceci me semble probable mais ne cesse point d’etre hypothetique. Ce qui est certain, c’est qu’un groupe de Slaves fut appele d’apres l’“Hellade” et fut commands par un archonte nomme par le gouvernement de Constantinople, ou par son representant sur place, le stratege et/ou le tourmarches. En effet, des documents plus tardifs que nos sceaux montrent que c’etait le stratege du theme qui nommait normalement les archontes des populations slaves en signe de leur soumission a 1’administration imperiale. Tel etait le cas des Melingoi et Ezeritai du Peloponnese.43 J’aurais tendance a imaginer une procedure analogue pour les archontes de 1’Hellade, a moins que ceux-ci ne soient nommes directement par 1’empereur - j’avance cette hypothese a cause du titre tres eleve de consul que porte 1’un de nos archontes. 36 K. et L. Lake, Dated Greek Manuscripts to the year 1200N\, 15. 37 A. Vasiliev-M. Canard, Byzance et les Arabes II/2 (Bruxelles, 1950), 100. 38 Une autre piece a verser peut-etre dans ce dossier, est le sceau de Gabriel archevcque de 1’Hellade, public par G. Schlumberger, Stgdlographie de 1’empire byzantin, (Paris, 1884), 183=V. Laurent, Le Corpus des sceaux de 1’empire byzantin V/l (Paris, 1963), no. 555; a mon avis la piece daterait du Ville s., puisqu’elle semble comporter au sommet du revers la croisette accostce de deux fleurons, decoration typique du Ville s. (Zacos-Veglery, p. 971-972). Le terme “Hellade” a jusqu’ici ete compris comme indiquant le siege metropolitan! de Corinthe; mais ceci est tout aussi arbitraire qu’hy- pothctique. Or nous avons vu que 1’archontie de 1’Hellade etait, en partie au moins, chretienne. 39 Cf. N. Bees, dans W 21 /III (1914-15) 201 -203. 40 Plusieures exemplaires connus; voir en dernier lieu N. Lihacev, Молибдовуллы, 70-71 (avec la bibliographic anterieure). Une autre piece est publiee dans DOSeals 2.10.1 (Fogg 2606). Mais sur ces sceaux 1’appellation semble concerner une peuplade (Slave?) installee a 1’interieur du theme de 1’Hellade. 41 Koder-Hild, 90. 42 Lemerle, loc. cit., 90, 121 et suiv. 43 Constantine Porphyrogenitus, De Administrando Imperia, ed. Moravcsik-Jenkins, ch. 50, 1.31. 115
La creation de 1’archontia, plus ou moins contemporaine de celle du theme, joua, me sem- ble-t-il, un role primordial pour attirer les nouveaux venus a l’empire. Le processus d’assimi- lation etait entame, a commencer, comme d’habitude, par les elites. C’etait un processus assez generalise dans les Balkans du sud: il suffit de rappeler le cas du roi des Rynchinoi Preboundos qui, avant de completer contre 1’empereur, vivait a I’interieur de Thessalonique, s’habillait comme un Grec et parlait le Grec44, mais gardait ses sentiments antiimperiaux car il restait paien. Aussi, le fameux patrice Mauros, archonte des Sermesianoi et des Bulgares, qui, bien que partiellement hellenise, restait un ennemi de l’empire45 46. Les proprietaires de nos sceaux sont cependant differents. Les deux font partie de 1’administration imperiale et ce depuis une date assez haute, proche de 1’an 700. Le plus ancien des deux, le chretien Petros, porte aussi la dignite elevee de consul, ce qui montre qu’il a ete completement assimile dans le monde Byzantin. Ceci ne veut naturellement pas dire que tous les Slaves de 1’Hellade etaient des lors convertis au christianisme. L’archonte Dargasklavos, un peu plus tard, garde son nom slave et est depourvu de dignite - ce qui nous fait penser que malgre le monogramme crucifome sur son sceau, il n’e- tait pas necessairement chretien. Mais il etait un homme de 1’empereur ou de son stratege. Et 1’on peut imaginer qu’il prenait ses distances vis-a vis des autres Slaves qui restaient independants sinon hostiles a I’egard des Byzantins. L’archontie slave de 1’Hellade n’est pas attestee sur d’autres documents. Elie a disparu ou change de nom. Elie a pu etre victime soit d’une nouvelle avance slave, soit des grandes opera- tions qui ont fini par reunifier Constantinople avec Thessalonique et 1’Hellade aux dernieres decennies du Ville s. Ce changement interviendra avec la grande campagne du logothete Staurakios contre les Slaves en 783. Ce haut fonctionnaire, un eunuque fidele a I’imperatrice Irene, conduisit une importante armee le long de la via Egnatia, arriva a Thessalonique et en Grece, et soumit tous les Slaves a 1’empereur et leur imposa des tribute; il entra dans le Peloponnese et rappota beau- coup de prisonniers et de butin. A son retour, il fut autorise a triompher dans 1’hippodrome: ce triomphe eut lieu en janvier 7844fi. Il est evident que l’empire accordait une grande importance a cette campagne. Et les savants modernes en parlent souvent comme d’un evenement d’une importance toute autre, apres lequel tout etait possible pour l’empire dans les Balkans. Sans vouloir minimiser 1’importance du retab- lissement des communications terrestres, je pense que la reussite essentielle de cette campagne, fut de.permettre a I’autorite imperiale a s’etendre vers I’interieur, aux regions qui auparavant echappaient au controle du stratege. Cette operation semble avoir ete relativement facile en Grece continentale, plus difficile dans le Peloponnese47. La campagne a dure plus que la saison habituelie, si bien que le triomphe eut lieu au beau milieu de 1’hiver. On peut imaginer que les operations byzantines dans le Peloponnese en 783 ont suivi une procedure semblable a celle qui est attestee pour des operations contre les Slaves Peloponnesiens au Xe s.: destruction des recoltes, pillage des villages Slaves, puis attente dans la plaine pour que la famine et le froid oblig- ent les recalcitrants, refugies a la montagne, a traiter. Nous savons que cette strategic eut des resultats excellents en 92148; faut-il penser qu’il en fut ainsi en 783? Il est probable que les Slaves de 1’Hellade ont du souffrir pendant ces operations; il est pos- 44 Lemerle, loc. cit., II, 113-4. 45 Zacos-Veglery, no. 934; cf. Dated Seals, no. 25. 46 Theophane, 456-457. 47 P. Lemerle, La chronique improprement dite de Monembasie: le contexte historique et legendaire, Revue des Etudes Byzantines 21 (1963), 28; Koder-Hild, 59. 48 De Adm. Imp., ch. 50, 1. 42-46. 116
sible qu’a ce moment 1’archontia separee de 1’Hellade ait disparu, a moins qu’elle ne soit identique a une autre archonteia de la region, connue aussi par son nom slave, et qui faisait partie du theme de 1’Hellade. Je pense au recit de Theophane se rapportant a 1’an 799: 1’ar- chonte des Slaves de Belziteia, Akamiros, pousse par les Helladikoi, essaya d’elever au trone de Constantinople un des fils de Constantin VI49. Il n’en reste pas moins cependant que ce fut la une operation menee sur terre (au moins on peut affirmer qu’il n’y a pas mention de flotte dans les sources) et que le tout s’est passe dans des cadres tout a fait Byzantins. A la fin du Ville s. les Slaves de Belziteia, sans doute identiques aux Belegezitai, tant a cause du nom que de leur voisinage avec 1’Hellade, agissaient comme des vrais Byzantins, minoritaires, plus belliqueux que les autres, mais qui s’interessaient a 1’empereur de Constantinople, loin de tout reve d’independance ou de separation. Avec le temps, les choses avaient beaucoup change pour les Belegezitai: au moment de leur migration, vers 615, ils s’etaient comportes comme envahisseurs et pillards; vers 675, ils etaient dcja installes le long du Golfe Pagasitikos et commerjaient avec Thessalonique sans se preoccu- per des attaques slaves contre la ville; en 799, ils se melaient directement a la politique byzan- tine. Le processus de leur byzantinisation etait pratiquement accompli, ce qui explique peut etre leur disparition des sources. On peut done dire que la reaction byzantine a la migration slave fut immediate et subtile. Elie s’est manifestee tout de suite, a commencer par la peripheric, les regions menacees qui restaient sous le controle ferme de Constantinople, comme 1’Hellade. En jouant du prestige de l’empire, des ses titres retentissants, des avantages financiers qui les accompagnaient, de 1’attrait de la vie citadine, de 1’influence de la religion chretienne, le basileus sut diviser les envahisseurs, s’en attir- er quelques uns, les incorporer d’une facon ou de 1’autre a sa machine administrative, les utilis- er enfin contre les recalcitrants. L’assimilation administrative precedait inevitablement toute autre forme d’assimilation. Ce n’est pas un hasard si un des plus anciens exemples de ce proces- sus soit atteste justement en Hellade: le processus de byzantinisation dans ce cas avanja du sud vers le nord, de la peripheric vers le centre. L’intervention de Constantinople ne vint que plus tard, lorsqu’il a fallu unifier et consolider par les armes les acquis de 1’administration provinciate et de son influence sur les nouveaux venus. Ce processus est mal connu; on deduit son existence de ses resultats, mais les sources nar- ratives n’en parlent pratiquement pas. Seule la documentation secondaire, telle la sigillogra- phie, montre que ce processus avait ete declenche tres vite. Pour 1’Hellade nous pouvons dire qu’un archonte des Slaves etait en place des les environs de 1’an 700. Il n’est done pas un hasard si, peu apres, nous rencontrons le premier representant d’une grande famille d’origine slave, les Rendakioi, qui est au service de confiance de 1’empereur byzantin. Le patrice Sisinnios Rendakios fut envoye en 718 comme ambassadeur aux Bulgares; d’autre part, nous le voyons, en cette meme annee, participer activement a la politique interne de Byzance en appuyant 1’ex- empereur Anastase contre Leon III. Il etait un patrice, dont 1’origine slave est manifeste a cause de son nom, mais qui se comportait comme un Byzantin authentique. A propos d’un autre membre de la meme famille, nous apprenons qu’il etait Helladikos:50 d’ou nous pouvons con- clure que tres probablement les Rendakioi etaient originaires de 1’Hellade, de la province done, ou 1’enregimentation des Slaves dans les cadres d’une archontia est attestee des une date assez haute. Je ne connais pas d’autres exemples aussi parlants. Mais 1’introduction de I’element slave dans 4J Theophane, 473-474. Cf. H. Ditten, Prominence Slawen und Bulgaren in byzantinischen Diensten, Studien zur S. und 9 Jh. in Hyzunz, ed. H. Kbpstein and F. Winkelmann, (Berlin, 1983), 110-111. 50 Cf. Ditten, loc. cit., 95-119; Ph. Malingoudis, EXdfJot arq MeaaitoviKf| EXXaSa, (Thessalonique, 1988). 117
la societe byzantine est de plus en plus manifeste. Pendant les annees 775-780, le trone patriar- cal etait occupe par un patriarche iconoclaste, Nicetas, un Slave d’origine qui avait reussi de devenir pretre titulaire de I’eglise des Saints Apotres de Constantinople avant d’etre eleve au sommet de I’Eglise. Les sources lui sont hostiles, parce qu’il etait iconoclaste. Mais ses origines, point oubliees, ne Font pas empeche de monter tres haut dans une institution, ou la bonne con- naissance du Grec etait indispensable. Nicetas, bien que d’origine slave, etait aussi byzantin que n’importe quel autre habitant de Constantinople. Tout ceci se passe avant la campagne de Staurakios de 783, une campagne dont 1’importance a, me semble-t-il, ete surestimee par les Byzantinistes. L’autorite imperiale avait ete retablie en Hellade bien avant cette demonstration armee a grande ёсЬеЛе. Les autorites locales avaient deja canalise les mouvements de fond et avaient fait 1’essentiel pour que les habitants de la province, les Byzantins et les Neobyzantins, s’integrent en vue de servir 1’empire.
Византийский временник, т. 55 V. Tapkova-Zaimova, G. Bakalov LE MODULE POLITIQUE DE LA BULGARIE MEDlfcVALE Les recherches sur le modele politique s’inscrivent dans le cadre des structures etatiques et sociales et de leur evolution dans 1’aire balkanique ou Byzance joue immuablement un role primordial. Ces recherches font partie intcgrante de I’ensemble d’idees et de doctrines poli- tiques et etatiques qu’il est convenu d’appeler “le modele byzantin culturel”. Mais il importe de definir des le debut qu’un modele est sujet a des changements divers et periodiques, ce qui signifie qu’il doit etre etudie de maniere non statique, mais dans la dynamique de son evolu- tion. 1. Nous abordons done, aux fins d’une etude comparative, les realisations pragmatiques du modele dans le domaine du pouvoir imperial et de son interpretation symbolique dans la titula- ture, 1’antinomie Etat-Eglise, ainsi que I’idee de Г “economic” (oi.KOVop.ia) et de 1’ “ordre” (Ta£is) qui trouvent leur realisation dans Г Empire byzantin1. Il importe de prender prealablement en consideration encore un point, a savoir que, parmi tous les facteurs qui conditionnent la constitution des Etats en general, I’idee monarchique a etc vivante dans la zone mediterraneenne depuis la periode hellenistique ou meme auparavant2. Or, ceci n’est point denue d’importance pour le developpement du modele politique, tel qu’il sera adopte par les societcs balkaniques medievales, et en premier lieu par la Bulgarie. Ceci revient a dire que dans les processus naturels et reguliers au sein d’une societe en pleine evolution, les impulsions venant de I’exterieur, et surtout 1’exemple d’un modele etatique prestigieux, ont accclere la cristallisation de I’idee etatique. Dans I’idee de “legitimite”, sanctifiee par la tradition, la doctrine politique de Byzance remonte aux premiers temps de la formation de I’Eglise de Constantinople, lorsque les contem- porains du Grand Constantin consideraient 1’appartion simultanee de I’Eglise et de 1’Etat comme une manifestation de la providence divine. Car un des cotes de la mission de I’Eglise de Constantinople consistait en “devoir” vis-a-vis des peuples inclus dans 1’oekoumene chretienne ou restes en dehors de cette oekoumene, mais destines a s’y rallier sous I’egide du souverain dont le pouvoir est ёк ©eou. D’apres Eusebe, Constantin avait re^u de I’Eglise le titre d’ шаттоегто’ Xos non pas parce qu’il etait egal aux apotres, mais a cause de 1’importance spirituelle de son activite et de I’ampleur et 1’universalite de sa mission. Aussi, en tant qu’institution politique, le pouvoir imperial eat-il une illustration sans egal des liens qui unissaient I’etatisme romain a la religion chretienne3. V lapkova-Zairnova, G. Bakalov, 1998 H. Ahrweilcr, I.’idMqgie politique de 1’empire byzantin (Paris, 1975), 129 sq; I. E. KapaytawoTTouXos, H TToXintaj вешреа 2 top (etaaaXoviiai, 1988), 7-12; 25-30. J- Innschcr, “Die Monarchic im Gcschichtsbild der byzantinischen Chronographic”, Naukowe Uniwerstilelu Jagellonskiego, Prace Historicznc, z. 62, CXXXVI (1980), p. 145 sq.; Sur les dillcrcnces theoriques entre “monarchic” ct polyarchic”, v. T. Tcoteoi, “(/opposition entre les notions de ‘monarchic’ cl ‘polyarchic’ a Byzance (IXC-XHIC sic- 3 vics)”. Ktudes byzantines etposlbyzantines, II (Bucarcst, 1991), 91-103. H. Ahrweilcr, op. cit., p. II; v. la discussion sur les riles paiens cl chrcliens qui presidaient a la londalion de Constantinople el, par la , a I’empire chretien, chcz: E. Iblliere, “I^a fondazionc di Gosianlinopoli. Rili pagani c cris- liani”. /)а Roma alia lerza Roma, I (Roma, Gostantinopoli, Mosca), (Neapoli - Roma, 1983), 229-231. 119
Il ne fait pas de doute qu’a la haute epoque et meme plus tard, le systeme byzantin de gou- 1 vernement dans toute sa complexite n’a pas fait 1’objet d’une imitation totale de la part des Etats 1 qu’il est convenu d’appeler “barbares”. C’est surtout 1’institution imperiale dans ses manifesto- 1 tions exterieures, les insignes du pouvoir, les ceremonies ofTicielles, etc. qui ont fait 1’objet d’une imitation plus ou moins constante4. Et la Bulgarie pourrait etre rangee dans le premier groupe de ces rapports plus que compliques, comme nous le verrons dans la suite. 2. La Bulgarie danubienne constitue un phenomene etatique qu’il ne faut pas comparer globalement ni a ces Etats dits “barbares”, ni aux “empires des steppes”, c’est-a-dire aux ( grandes formations nomadiques, tel le Khaganat avare. En effet, les traditions etatiques de la “Grande Bulgarie” des steppes de la Volga etaient vivantes, mais elles s’etaient forcement transformees dans les conditions specifiques au sud du Danube5. Cette specificite consistait en premier lieu dans le fait que les nomades etaient a meme de participer a des operations d’agriculture6: comme 1’indiquent les fouilles archeologiques, c’est precisement ce qui s’etait produit dans les territoires de 1’actuelle Bulgarie du Nord et en Dobrudza. Ceci sans entamer . pour autant le grand role d’organisation militaire et administrative qui est essentiellement lie a 1’element protobulgare. Le pouvoir “absolu” des khans paiens etait en realite limite par la presence des Slavinies qui gardaient une certaine autonomie locale7 (d’ou quelques grands conflits au sein de cette duality ethnique pendant les deux premiers siecles de 1’existence de 1’Etat bulgare) et, egalement, par 1’aristocratie protobulgare manquant de cohesion et parfois rebelle au pouvoir central, toujours au cours de cette meme periode, lorsque la grande lutte avec Byzance etait loin de temperer les dissidents a 1’interieur du pays. La centralisation devient plus evidente au debut du IXе siecle: a partir du gouvernement de Krum une seule dynastie regne sur la Bulgarie pendant pres de deux siecles. Le regne d’Omurtag est marque par une stabilisation plus qu’evidente du pouvoir central. Nous en avons un temoignage palpable dans les inscriptions protobulgares, ecrites en grec. La titula- ture de I’epoque Kava? iPqyq 6 ёк 0eov ctpx<ov indique: a. la consolidation etatique et b. la superiorite evidente du detenteur du pouvoir central sur les clans de 1’aristocratie bulgare. Le sens de la formule 6 ёк 0eoO apx<uv a provoque de nombreuses discussions qui portent sur la question de savoir si elle reflete une vieille tradition protobulgare ou si elle a ete emprun- tee a Byzance”. Qu’il nous suffise de dire que les dernieres recherches ont montre de maniere convaincante que nous avons la une correspondance directe avec les idees politiques d’un monde : turk asiatique. L’influence byzantine est apparente et ceci dans 1’expression grecque ёк 0€OV et aussi dans cette manifestation exterieure qu’affecte le souverain bulgare qui, quoique pa'ien, se veut semblable au basileus, ayant recu la benediction divine. C’est deja cette position bien car- acteristique de I’epoque ой 1’on discerne 1’opposition au pouvoir de Constantinople, la negation des pretentions byzantines sur les territoires deja bulgares. Cette meme position trouve egalement son expression dans la “Liste des khans bulgares” ой, i ------------- fl : 4 W. R. Jones, “Le mythc du Bardarc a travers 1’histoirc”. Cultures, IV, 2, 1977, p. 113 sq.; L. Halphcn, “!.cs Barbarcs , । Cull. 1‘euples et civilisation, V (Paris, 1940), p. 135 sq. .ед ’ V. I apkova-Zaimova, “Gencse des peuples balkaniqucs ct formation de leurs Etats ([.’experience bulgare)”. V. 1 apkova-Zaimova, Variorum Reprints (London, 1979), № XX, 1-15. . Я 6 Д. Д. Димитров, Прабългарите по северного и западного Черноморие (Варна, 1987), с. 207 сл.; v. аи^Д quelques observations exprimees par Г. Г. Литаврин: “О проблеме становления болгарского государств* -'Я - Советское славяноведение, 4, 1981, с 42 сл je 7 Д Ангелов, “Въпросът за политическите емигранти между Византия и средновековна Бьлгария”. Античная древность и Средние века 10, 1973, с 112 11 Г Бакалов, Средновековният български владетел Титулатура и инсигнии. Sofia, 1985, 85-86; Г.Г. таврин, “Византийская система власти и болгарская государственность (VII в.)”. - В: Sludia НакеюЯ^Ш 20, 1991, р. 22 sq. (bibl.). 120
Pon fait remonter la tradition etatique bulgare a I’epoque d’Attila, ou les premiers souverains sont dotes d’une longevity et d’un pouvoir presque surnaturels, toujours dans le cadre des vieilles traditions protobulgares qui s’opposent a la tradition chretienne et byzantine. Le modele chretien est encore rejete avec une morgue qu’a Byzance on traitait, a juste titre, de “barbare”, parce qu’elle eloignait consi-derablement la Bulgarie paienne de I’ideal mystique d’une filiation entre Etats et souverains chretiens, ranges dans une vassalite spirituelle et politique par rapport au basileus9. 3. De tout autre maniere se presentent les relations avec la Bulgarie chretienne. П ne nous appartient pas d’analyser ici les raisons qui ont pousse Boris d’imposer la conversion et de se faire accepter dans “la famille des nations” ou en d’autres termes, d’admettre la souverainete politique de Constantinople. De par son essence, la conversion etait un acte politique de grande portee: c’est pourquoi le prince bulgare s’etait heurte a la rebellion d’une grande partie de 1’aristocratie protobulgare, mecontente de ce qu’il avait transgresse “la loi des aieux”10. Cette fois-ci nous avons un veritable document officiel, faisant voir ce qu’a Constantinople on entendait par “modele politique”. Il s’agit de 1’Epitre de Photios adressee au prince Boris-Michel oil le patriarche expose ses conception sur 1’Ars gubernandi dans le domaine des qualites morales requises - d’apres les principes byzantins - pour un prince chretien. Bien plus, il expose ces principes de maniere concrete pour un prince de la Bulgarie voisine et nouvellement convertie - c’est-a-dire un pays qui etait destine a etre inclus dans la communaute orthodoxe, done dans le systeme complique du monde byzantin11. Il nous reste a preciser dans quelle mesure ces principes ont ete adoptes. A I’epoque de Boris, d’apres le Continuateur de Theophane, il у avait “serenite” dans les rela- tions entre les deux pays, le modele propose par Byzance semblait accepte: la Bulgarie chreti- enne se trouvait solidement rattachee a la sphere de Byzance, ce qui favorisait la diffusion des conceptions byzantines de l'“organisation du monde”. Neanmoins, a I’interieur du pays grandissait en prestige le pouvoir central et 1’Eglise qui, une decennie apres I’etablissement d’un archeveche autocephale, faisait partie integrante du systeme monarchique. Trente ans environ apres la conversion, le patriarche Nicolas le Mystique s’efforcait d’appli- quer a son tour les principes fixes par Photios en indiquant a Simeon la voie suivie par son pere Boris. Mais les choses avaient change. Simeon etait trop bon connaisseur des subtilites de la “fi- liation spirituelle” et trop sur dans sa politique agressive pour accepter le modele qu’on lui pro- posait. D’ou les longues tirades dans la correspondance du souverain bulgare avec Nicolas le Mystique et avec Romain Lecapene, d’ou 1’accusation du cote du patriarche qu’il aurait cherche a ravir le pouvoir du basileus” et de s’emparer “d’un pouvoir qui a jete les peuples a ses pieds”. Ceci en 913, mais, meme apres 917, Nicolas le Mystique repond aux pretentions de Simeon que les fils spirituels” ne peuvent pretendre de gouverner leurs “peres spirituels” et accuse le prince bulgare de s’orienter vers la tyrannic12. Le programme de Simeon consiste a adopter le modele byzantin d’apres un systeme d’oppo- sition systematique pour en arriver a une egalisation dans ce meme modele. En d’autres termes, V 1 apkova-Zaimova, “L’idce byzantine de 1’unite du monde et 1’Etat bulgare”. Variorum Reprints (London, 1979) 289 29." ''298’ Tapkova-Zaimova, “L’idee imperiale a Byzance et la tradition etatique bulgare”. Ibid. № XIX, , j H- Hunger, Reich der neuen Mitle (Graz-Wien-Koln, 1965), p. 96. Л. Симеонова-Антонова, “Византийската концепция за изкуството да се управлява според отиевото послание до княз Борис 1”. Проблемы на културата, 1988, 4, 91-104; М С. Чичуров, Политическая идеология средневековья (Москва 1990), с. 32 сл. (L’article de L. Simeonova n’a pas ete pris 12 ' n consideration par cet auteur). v- Dujeev, Mediae va byzantinoslavo. 4 II (Roma, 1965), p. 189. 121
il у a tendance de formuler un modele bulgare particulier - modele qui repose en partie sur les anciennes conceptions de I’epoque paienne et sur cet autre modele que 1’on cherche a imiter et a evincer. Il ne fait pas de doute que du cote byzantin on ne pouvait accepter ce programme de Simeon. Mais meme dans le conflit politique et dans 1’opposition qui durait deja des decennies, ce que la politique de Simeon reussit a imposer, se fut le patriarcat bulgare13. 4. Un acte de compromis, au nom d’une paix quelque peu durable, ce fut la reconnaissais- sance du cote byzantin du titre utcapb=“basileus” (naturellement sans twv ' Pwpatojv) au fils de Simeon, Pierre, apres le manage de celui-ci avec la petite-fille de Romain Lecapene. Ce qui con- firme que c’etait bien un compromis des deux cotes, ce sont les quelques lignes que Constantin Porphyrogenete consacre a Romain Lecapene dans son “De administrando”, en 1’accusant d’avoir ete ISioiTq? Kat aypappaTOS avOpwrros (“un homme simple et peu instruit”). C’est aussi vice-versa - le mecontentement des freres de Pierre, mecontentement qui s’exprime de dif- ferentes manieres. Neanmoins, ce nouveau titre conferait a la Bulgarie une place superieure a I’Allemagne ottonienne: temoin Liutprand, I’eveque de Cremone, et la lettre qu’il adressait en 968 a son souverain14. П semble bien que la “filiation” demeurait pour la Bulgarie seulement dans la sphere religieuse. Un autre cote, tres important, dans la politique balkanique de la fin du IXе siecle et du Xе sie- cle, c’est la tendance du cote bulgare de conserver une sorte de suzerainete sur la Serbie et la Croatie, qui est de neuveau un modele etabli par Byzance dans le systeme de vassalite politique sur les Etats voisins de la Peninsule ou, en general, sur ceux qui se mouvaient dans sa sphere d’in- fluence politique. C’est la une situation toujours difficilement reconnue par le regime constanti- nopolitain. Le Porphyrogenete assure que, pour la Bulgarie, il ne s’agissait pas de пакта recus du cote serbe ou croate, mais seulement de ^cvfai15. Les choses n’en restaient pas moins nette- ment etablies, pour I’epoque de Simeon, au moins. Ainsi done, jusqu’au debut du XIе siecle, le modele politique, propose par Byzance, a eu un role important dans la formation de la Bulgarie en tant qu’Etat balkanique, sans que, pour autant, ce modele ait etc totalement adopte dans sa variante byzantine. En Bulgarie s’etait constitue un systeme de gouverment centralise qui fut a son apogee vers le milieu du Xе sie- cle - systeme qui reposait seulement en partie sur le modele byzantin, parce qu’il conservait aussi des traditions protobulgares. La monarchic bulgare etait une monarchic fermee en soi. La-dessus, les differences etaient considerables avec Byzance ou il n’existait pas un heritier officiel du trone. Or, dans la conception politique du pouvoir bulgare le globalisme etait absent (la politique de Simeon constitue une exception dans ce sens). La tendance durable de faire une entaille dans 1’universalisme byzantin confere a I’ideologie etatique bulgare un car- actere d’independance plutot que les manifestations d’une ligne suivie pour s’approprier I’heritage byzantin. 5. Apres les luttes epiques de la fin du Xе et le debut du XIе siecle Byzance reprenait ses droits sur la Peninsule. Il у a done une interruption naturelie dans 1’approche, du cote bulgare, du mo- dele politique presente par Byzance. Cependant la tradition etatique etait deja solidement etablie et il etait improbable qu’elle s’efface meme dans les conditions peu favorables qui se presentaient pour une periode d’un siecle et demi. C’est alors qu’apparait cette litterature historico-apoca- lyptique, destinee a un cercle de lecteurs d’un niveau intellectuel moyen, mais refletant d’une maniere plus ou moins legendaire les traditions officielles de 1’Etat bulgare. Dans les “Livres 13 Г. Бакалов, Op. cit., 119 sq. 14 Liutprandi Rclatio de legatione Constantinopolitana. UnUs Latini Historiae Bulgarian, II (1960), 326-327. 15 V. TSpkova-Zaimova, “Genese op. cit., p. 11. 122
sibyllins”, le “Razumnik-Ukaz”, les “Visions de Daniel” et “d’Isaie”, etc., il у a autant de tra- ductions et d’adaptations de textes grecs ou se melangent les reminiscences bibliques et orien- tales avec les principes elabores a Byzance. Dans ces textes bulgares reviennent souvent les qua- tre royaumes terrestres ou le “royaume bulgare” suit immediatement “le royaume grec”, c’est-a- dire 1’Empire byzantin, ou bien “le royaume bulgare” vient en troisieme lieu, apres “le royaume iberien”, “le royaume allemand” etc. toujours dans cette suite des royaumes benis de Dieu16. 6. A la fin du ХПе siecle, lors de la restauration de la Bulgarie par les Assenides, les choses ont deja beaucoup change. Elies ont change parce que les relations de Byzance avec le monde occi- dental sont plus intenses, encore que loin d’etre toujours pacifiques. EUes ont change surtout apres la quatrieme croisade et le morcellement de l’empire a la suite de la prise de Constantinople par les croises. Si, a priori, on peut affirmer que la Bulgarie des Assenides est, dans la formation de ses institutions, presque une copie de l’empire des Comnenes, c’est parce que le modele byzantin a considerablement evolue dans sa caracteristique globale. D est vrai que, d’une part, I’idee d’empire a Byzance demeure immuable et que theorique- ment les rapports de “paternite et de filiation” n’ont pas ete supprimes dans la politique de 1’em- pire. Mais, d’autre part, 1’existence meme - quoique temporaire - de trois Etats byzantins, est une preuve indubitable de la grande faille. Dans Nicee ou, apres le naufrage, Constantinople a trouve un port (1’expression est de Michel Choniates), les Lascarides reussissent, malgre les diffi- cultes avec le clerge grec demeure a Constantinople, a se faire un empire qui se presente comme une continuation de l’empire de Constantinople. Et en 1237 Vatatzes repond au pape Gregoire IX qui s’adresse a lui comme a un “nobilis vif qu’il est le descendant de tous les basileis qui ont gouverne depuis Constantin le Grand et que les Doukas et les Comnenes sont ses aieux, tous ces empereurs ayant etc reconnus par 1’Eglise romaine comme autocrates des Romees. Plus loin il parle du transfert du pouvoir a Nicee, en expliquant qu’un pouvoir ne s’exerce pas sur des pier- res et des arbres, mais sur le peuple. Telle est 1’explication qui correspond aux exigences de I’epoque. Ceci n’empeche pas Theodore Doukas Comnene de demander un titre imperial a I’archeveque d’Ochrida, d’ou le refroidissement dans les relations avec Nicee. Ceci n’empeche pas non plus les Comnenes de Trebizonde de porter egalement le titre de basileus (quoique sans Tibv'Pwpaiwv)17. 7. La Bulgarie se trouve dans une situation semblable. Dans 1’oeuvre de reconstruction et de reconstitution, les Assenides s’en rapportent a la vieille tradition bulgare, done au modele tel qui avait ete elabore dans la periode avant le XIе siecle. Mais ils se rapprochent toujours d’a- vantage du nouveau modele byzantin qui est beaucoup plus souple. La cheirotonie de Basile, le patriarche de Tarnovo, n’a pas eu la reconnaissance meme de Demetrios Chomatianos. Neanmoins, la Bulgarie se proclamait цЪсарство. Bien plus: dans le Synodikon de Tarnovo, dans la Vie que Chomatinos ecrivit sur Clement d’Ochrida, on attribuait retrospectivement le titre de “tzar” a Boris-Michel. Les souverains du XIIIе et du XIVе siecle portent la titulature de великъ цксарь превеликий и богохранимый et Jean Assen surtout, dont les ambi- tions se rapprochent quelque peu de celles de Simeon, prend le titre de “tzar des Bulgares et des Grecs” — un titre qui n’a plus un sens ethnique, mais qui rappelle les pretentions de suzerainete politique de la Bulgarie du Xе siecle18. Cette suzerainete, Jean Assen 1'evoque dans son inscription de 1’eglise des “Quarante martyrs” par rapport a la Serbie, a 1’Albanie et par rapport a Theodore Comnene. 16 V Tapkova-Zaimova, “Die eschatologische Literatur und die byzantinisch-bulgarischen Beziehungen”. - Bu£avnaKa, 12 (0eaaaXoviKT|, 1992), 105. 17 V. en general la synthese de A. baupi8ov-Za<j>pdKa, Niraia Kai "Hrreipos tov 13a auiiva. 'ISeoAoyiiaj avrvrrapaOccTT] arrjv jrpoamiteia tovs va avaicnjaovv ttjv айтократорСа (ОеаааХойкг), 1990) (bibl.). 18 Г. Бакалов, Средневековният български владетел (София, 1985), с. 85 сл. 123
8. A I’epoque du Grand Assen, telle etait la position de la Bulgarie face au modele byzantin, si avant lui Kalojean dans ses negociations avec Rome faisait une sorte de deviation sur ce plan, en gardant cependant de maniere curieuse le modele byzantin (il assurait le pape que le basileus Alexis III et le patriarche de Constantinople lui auraient dit: “Veni ad nos, coronabimus te imperatorem et faciemus tibi patriarcham, quia imperium sine patriarcha non staret”). Mais le morcellement politique commence a se faire voir de maniere evidente en Bulgarie dans la deux- ieme moitie du XIIIе siecle et surtout lors de la grande crise politique de cette periode. Ceci aboutit a une sorte de devaluation du titre imperial19. Qu’il nous suffise de rappeler le cas de Jacob Svetoslav qui s’intitule “imperator” et independamment du fait que, peut-etre, les regards de ce seigneur se tournait vers les realites de 1’Europe centrale plutot que vers Byzance. Mais c’est la une situation qui aurait ete intolerable, meme pour le Moyen Danube deux siecles auparavant. Dans sa charte de Chilendar, Etienne Nemanja assurait que Dieu a assigne sa place a chaque peuple, instituant les Grecs comme “basilei”, les Hongrois comme “rois” (крале) et qu’il “a divise les souverains d’apres sa loi generale”20. 9. Cette situation d’incertitude, ou plutot de diversite dans la maniere dont se presentent les formes qu’adoptent les souverains balkaniques est encore plus evidente vers le milieu de XIVе siecle, suivant toujours le modele byzantin. Nous avons dit “les souverains balkaniques”, parce qu’a cette epoque, lors du morcellement politique surtout dans les regions occidentales de la Peninsule, les particularites s’estompent de plus en plus. C’est ainsi que Nicephore Gregoras affirme qu’Etienne Dusan et son fils Uros s’etaient partage les territoires de 1’Etat serbe de maniere que ce dernier gouvernait les terres entre le Danube et 1’Adriatique “a la maniere serbe” et Dusan - les villes jusqu’aux defiles de Christopolis “d’apres la maniere des Romees”. La “Romanie”, comme il apparait d’apres les recherches recentes, n’a pas un sens ethnique, mais plutot administratif. Neanmoins, malgre les changements intervenus, on continue de parler de modele byzantin. Il en est de meme en Bulgarie, lorsqu' a I’epoque de Jean Alexandre il у a cet echelonnement dans la titulature des tzars oil le modele byzantin, par exemple du “mikros basileus” est adopte lors du morcellement de la Bulgarie en Etat de Tarnovo et en Etat de Vidin. Dans la deuxieme moitie du XIVе siecle il у a un dernier effort, celui de Dusan, de former un Etat centralise, s’etendant sur “La Serbie et la Romanie”, avec un patriarche qui regoit la benediction de Tarnovo21. Mais ce n’est pas non plus tout a fait 1’imitation du modele byzantin. 10. Si 1’on considere la formation de 1’Etat de Vidin comme un apanage du fils aine de Jean Alexandre, on ne peut plus chercher un veritable modele byzantin. Dans ces nouvelles structures et cet echelonnement politique, ce que 1’on constate en dernier lieu, c’est ce separatisme politique dans I’aire balkanique22 qui est plutot un phenomene balkanique general qu’une imitation des Etat byzantins tardifs “neobyzantins”, comme les appelle Zakythinos23. Ce qui nous reste a dire en dernier lieu, c’est qu’en Bulgarie il existait un Etat centralise, qui s’etait forme et developpe seulement partiellement sur le modele byzantin. Ce qui caracterise cet Etat dans les realisations pragmatiques du modele-pouvoir souverain et son interpretation sym- bolique dans la titulature, ainsi que 1’antinomie Etat — Eglise, il apparait que, a I’epoque 19 В. Тъпкова-Заимова, “Владетельская идеология на Балканах (Опыт сравнительного изучения)”. Stadia Balcanica,20 (1991), 17-18. 20 R. Mihalcic, “L’Etat serbe et 1’universalisme de la seconde Rome”. Da Roma alia lerza Roma (Roma, Constantinopoli, Mosca), I (Napoli - Roma, 1983), 377. 21 Историо}а Срба, I (Београд, 1981), c. 541 сл.; ДиниЬ, M. “Душанова царска титула у очима савреме- ника”. Зборник у част шесте Стогодишгьице цара Душана, 1 (Београд, 1951). 55 sq. 22 Хр. Матанов, Югозападните български земи през XIV век (София, 1986), с. 157 сл. 23 D. Zakythinos, Byzance: Etat-Societe-Economic. Variorum Reprints (London, 1973), 5 sq. 124
des IXе - Xе siecles, dans la periode done des contestations politiques avec Byzance sur ses droits “sacres” dans la Peninsule, en Bulgarie on avait reussi a former un modele propre qui a etc imite, a son tour, dans les regions occidentales des Balkans oil se forment, environ deux siecles apres 1’Etat bulgare, les Etats des autres Slaves du Sud. П en est ainsi parce que ce modele a ete une nccessite pour le monde chretien et pour les pays qui gravitatient dans la sphere de Byzance, mais en second lieu aussi dans celle de la Bulgarie qui avait deja evolue de maniere spccifique dans le monde chretien.
Византийский временник, т. 55 W. Seibt NEUE ASPEKTE DER SLAWENPOLITIK JUSTINIANS II. ZUR PERSON DES NEBULOS UND DER PROBLEMATIK DER ANDRAPODA-SIEGEL Ausgangspunkt dieser Untersuchung war ein goldener Monogrammring. Da er positiv geschnitten ist, handelt es sich nicht um einen Siegelring, sondern ein Schmuckstiick. Das exqui- site kleine Kunstwerk wurde 1966 fur das Virginia Museum of Fine Arts in Richmond, Virginia, erworben. Der Durchmesser des Ringes betragt 23 mm, der der Monogrammplatte 13 mm, die Dicke der letzteren erreicht 3 mm. Der Ring ist 12,4 g schwer* 1. Das Monogramm weist, in alphabetischer Reihenfolge, die Buchstabenelemente BEANOV auf, wobei die Ligatur O-V am Scheitel und Aauf der Sohle des Monogramms erscheinen, В links und die Ligatur N-E rechts auBen. Es handelt sich um ein Kreuzmonogramm, wie sie ab dem 2. Viertel des 6. Jh. in Byzanz in Mode kamen. Bei Ringen verbergen sich hinter solchen Monogrammen entweder nur ein Name oder ein Name in Verbindung mit Rangtitel oder Amt. Zumeist ist der Genetiv zu erwarten. Das Monogramm ist hochst wahrscheinlich mit Ne(JovXov aufzulosen. In den Geschichtsquellen wird ein einziger Trager dieses sehr ausgefallenen Namens erwahnt, und der gerade fiir eine Zeit, die sehr gut fiir die Datierung des Ringes paBt, namlich fiir das ausgehende 7. Jahrhundert. In der Geschichte der Slawen im Byzantinischen Reich wahrend der ersten Regierungsperiode Justinians II. spielte dieser Nebulos eine zentrale Rolle, der jedoch oft nicht die notige historische Objektivitat entgegengebracht wird2. Jedenfalls lebten die Slaven innerhalb der byzantinischen Grenzen im 7. Jahrhundert in nicht allzu groBen Stammesverbanden, ihre Freiheitsliebe verhinderte sowohl die Griindung eines eigenen Staates als auch zu groBe EinfluBnahme seitens des byzantinischen Reiches, obwohl man sich gut vorstellen kann, daB zumindest einige Stamme bzw. kleinere Verbande mit Byzanz eine Art weiterentwickeltes Foderaten-Verhaltnis eingingen. Ferner darf vorausgesetzt werden, daB im 7. Jh. neben den slawischen Zuwanderern ein groBer Teil der alteingesessenen Bevolkerung weiter existierte, und zwar nicht nur in den Stadten sondern zumindest teilweise auch auf dem Lande. Als sich die Bulgaren Asparuchs nach der byzantinischen Niederlage von 680/81 siidlich der © W. Seibt, 1998 1 Auf diesen Ring wies mich vor vielen Jahren Joachim Werner. Fiir die Ubersendung von Photos und Dias sowie alle naheren Auskiinfte bin ich den damaligen Kuratoren Pinkey Near and Carol Moon zu Dank verpflichtet. Der Ring wurde in der Zwischenzeit publiziert: A. GONSOVA - CH. KONDOLEON, Art of Late Rome and Byzantium in the Virginia Museum of Fine Arts. Richmond, Va 1994, 52f. - allerdings mit unglucklicher Deutung des Monogrammes. 2 Zur Hypothese, daB von den Slawen, die ab dem spateren 6. Jahrhundert auch auf heute griechischen Boden vor- drangen, nur eine geringe Zahl im Lande blieb, daB sie numerisch den mehr oder weniger “echten Byzantinern” gegenuber von untergeordneter Bedeutung gewesen sind und daB die Verbindung von Konstantinopel nach Thessaloniki auch auf dem Landweg nie ernstlich gefahrdet war, vgl. J. KARAYANNOPOULOS, Les Slaves en Macedoine. La pretendue interruption des communications entre Constantinople et Thessalonique du 7eme au 9eme siecle (Comite national Grec des etudes du sud-est europeen, Centre d’etudes du sud-est europeen 25). Athen 1989. 126
unteren Donau niederlieBen und einige benachbarte Slawenstamme unter ihre BotmaBigkeit brach- ten, wurde die byzantinische Position auf dem Balkan schwer erschiittert, selbst wenn man die alte These von Evangelos Chrysos, die er in der Zwischenzeit allerdings abschwachte, gelten lassen wollte, daB die Bulgaren formaliter durch den Vertrag, den der Kaiser mit ihnen schloB, ebenfalls zu foederati des Reiches wurden3; realiter waren sie natiirlich unabhangig und kassierten ansehnliche Summen, um nichtsdestotrotz weiterhin eine echte Bedrohung des Reiches darzustellen. Die neuen Machtverhaltnisse zwangen Byzanz, seine Beziehungen zu den Slawenstammen, die nicht bzw. noch nicht unter bulgarische BotmaBigkeit gekommen waren, besser zu regeln und auf eine neue Grundlage zu stellen. Solange man damit rechnen konnte, daB die eingewanderten sla- wischen Gruppen - die einen schneller, die anderen langsamer - assimiliert wurden und so auf wei- tere Sicht eine Bereicherung der byzantinischen Untertanenschaft brachten, konnte man Nachsicht iiben, wenn die einen oder anderen Sippenoberhaupter eine antibyzantinische Politik verfolgten. Nun erschien es aber angezeigt, barter durchzugreifen, um zu verhindern, daB sich die eher byzanzfeindlichen Stamme mit den Bulgaren verbiindeten und somit die Bedrohung der Hauptstadt noch gewachsen ware. So besehen war der beriihmte Feldzug Justinians II. nicht eine dumme Marotte, auch nicht jugendlicher Leichtsinn, wie uns im besonderen Theophanes weis- machen will, sondern ein politisch-strategisches Gebot der Stunde. Hatten jene Wissenschaftler Recht, die da meinen, es hatte nur ein paar verstreute slawische Familien gegeben, ware wohl eine “begrenzte Polizeiaktion” ausreichend gewesen, um “die Situation zu bereinigen”. Nun wissen wir aber, daB Justinian das Gros der byzantinischen Armee nach Thrakien beorderte, та каРаХХарека Оецата4 bzw. тптпка атратеирата5. Der Kaiser zog also mit einem gewaltigen Truppenaufgebot durch das Gebiet der Sklavinien bis nach Thessaloniki; manche Stammesvertreter “krochen zu Kreuz” und zeigten dem Kaiser unverziiglich ihre BotmaBigkeit an, gegen die iibrigen wurde aber ein regelrechter Krieg gefiihrt, wofiir unsere bei- den Hauptquellen immerhin den Terminus ттбХс po? verwenden6! Es gibt dann ja auch die beriihmte, leider in der Zwischenzeit verschollene Inschrift, mit der Justinian nach seiner siegreichen Ankunft in Thessaloniki der Kirche des hl. Demetrios die Einkiinfte aus den Salinen iiberantwortete. Wahrend die Chronologic des Theophanes gerade fiir diesen Abschnitt nicht geniigend verlaBlich ist, haben wir hier eine sichere Datierungsbasis: Justinian spricht in der Inschrift von ёиеатшат]? SevTepas chivc pipe tog7 *, also von der “laufen- den 2. Indiktion”; das bedeutet 688/89, bzw., da der Feldzug wohl in der besseren Jahreszeit durchgefiihrt wurde, doch wohl 689. Theophanes spricht vom 3. Regierungsjahr Justinians, was eher 688 gewesen ware. In dieser wichtigen epigraphischen Primarquelle ist ferner die Rede von Siegen, von der Hilfe des hl. Demetrios in Kriegen (Plural!) gegen die gemeinsamen Feinde usw. Das alles konnte sich natiirlich auch auf andere Erfolge beziehen, wie etwa im Osten, aber in erster Linie doch wohl primar auf den eben abgeschlossenen Feldzug. Solche Formulierungen waren gera- dezu lacherlich gewesen, hatte es die geballte militarische Kraft des Reiches nur mit kleinen, unor- ganisierten Gruppen zu tun gehabt. Es waren also sehr wohl auch groBere slawische Verbande mit einer gar nicht so unbedeutenden Kampfkraft, die niedergerungen wurden - abgesehen von den Stammen, die sich mehr oder weniger freiwillig unterwarfen. Was den Weg des byzantinischen Heeres betrifft’1, mochte ich doch annehmen, daB der 3 I- K. Chrysos, Zur Griindung des ersten bulgarischen Slaales. (jriUomelhodianum 2 (1972 73) 7 13; dcrs., Die Nordgrenze des byzantinischen Reiches im 6. bis 8. Jahrhundert. Sudoslnrmpa Jahrbuck 17 (1987) 38C. 4 Theoph. 364, 8, z.J. 6179. 5 Nikephoros Patriarch 36, 17 DE BOOR = 92, c. 38,1. 6 MANGO. '' Theoph. 364, 14; Nikephoros Patriarch 36, 20 DE BOOR = 92, c. 38,1. 9 MANGO. 7 Vgl. J.-M. SPIESER, Invenlaires en vue d’un rccueil des inscriptions historiques de Byzance. I. Les inscriptions de Thessalonique. 74/5(1973) 157,1. 10. 127
Kaiser selbst vor allem die alte via Egnatia beniitzte, soweit sie noch halbwegs in Ordnung war, und nach Bedarf jeweils Detachements seiner Armee in verschiedene Richtungen aussandte. Theophanes und Nikephoros behaupten, der Krieg hatte sich gegen Slawen und Bulgaren gerichtet, m. E. kann das nur in relativierter Form zutreffen; indirekt zielte die gesamte Aktion natiir- lich auch gegen die Bulgaren, eben um eine Ausweitung ihrer EinfluBsphare zu verhinderri, aber zu direkten Kampfhandlungen kam es hochstens mit einzelnen bulgarischen Abgesandten, die bereits Kontakte zu weiteren slawischen Nachbarn aufnehmen wollten oder sogar schon aufgenommen hat- ten; das den Bulgaren vertraglich “zugewiesene” Land wurde damals sicher nicht von byzantinischen Truppen betreten. Auch der Angabe des Theophanes, daB es beim Riickmarsch ev тф атсгф ТГ)9 кХбЮойра? zu einem fur den Kaiser sehr verlustreichen Kampf mit den Bulgaren gekommen ware9, halte ich in dieser Form fur wenig glaubwiirdig. DaB irgendein Armeeteil im Zuge des Riickmarsches oder auch eine zumindest zeitweilig zuriickgelassene Besatzungseinheit - damals oder etwas spater! - in neue Kampfhandlungen verwickelt wurde, ja daB sogar im Extremfall ein paar bulgarische “Militarberater” - um einen modernen Terminus zu verwenden - eine Rolle spielten, ist denkbar, aber ein offener Krieg mit den Bulgaren kann m. E. mit Sicherheit ausgeschlossen werden. Eine echte Niederlage gegen die Bulgaren hatte - gerade unter den spezifischen Bedingungen dieser Zeit - unweigerlich systematische Feldziige gegen das neue bulgarische Herrschaftsgebiet zur Folge gehabt, was aber nicht eintrat10. Vielmehr wurde der Kaiser sehr bald danach wieder im Osten aktiv. Unsere Quellen berichten in unmittelbarem zeitlichen Zusammenhang mit dem Krieg in Thrakien und Makedonien von der groBangelegten Deportation Tausender Slawenfamilien in das Gebiet des Themas Opsikion, und zwar uber den Hafen Abydos. An den Deportationen ist nicht zu zweifeln, aber ob sie sofort als Riesenaktion durchgefuhrt wurden oder doch Jahre dauerten bzw. nach kleineren Anfangen erst spater gewaltige AusmaBe annahmen, sollte lieber offen bleiben. Theophanes berichtet ja auch sonst mehrfach inhaltlich Zusammengehdriges, das sich iiber mehrere Jahre erstreckte, unter einer einzigen summarischen Eintragung. Theophanes will Justinian - in uniiberse- hbarer Antipathic - als uniiberlegten Tyrannen darstellen, der seinen grausamen Veranlagungen freien Lauf lieB und Fehlentscheidung an Fehlentscheidung reihte; aber wenn diese Umsiedlungen nach einem groBen Plan systematisch durchgefuhrt wurden und nicht uberstiirzt bzw. unvorbereitet, dann lagen sie - bei aller Harte fur die Betroffenen - durchaus im Interesse des Reiches. Aus den unterworfenen Slawen wurde Truppen ausgehoben, einerseits um den Widerstand weiter zu schwachen und andererseits um fur neue Aktivitaten im Osten die Themata zu ver- starkgn. Diese neuen Truppen werden Xads treptowios genannt11, was N. Oikonomides - in Anlehnung an den Sprachgebrauch der Bibel - mit “the Chosen People” (also “ausgewahltes/auserwahltes Volk”) iibersetzte12, m. E. nicht voll zutreffend; vielleicht sollte damit eher zum Ausdruck gebracht werden, daB der Kaiser sie als sein persbnliches Eigentum ansah. Hochstwahrscheinlich wurden sie auch geringer als die alten Kavallerieregimenter, eben die Themata, eingestuft und hatten demgemaB auch weniger Privilegien als diese13. Der Kommandant dieser neuen slawischen Hilfstruppe wurde obiger Nebulos, den Vgl. MARTHA GREGORIU-IOANNIDU, H екстратеСа той ’ loixmviavov В' ката twv BouXyapuiv Kai XXafkov. BvCavnaKd 2 (1982) 111 124. 4 Thcoph. 364, 15-18. 10 Vielleicht steht die Nachricht in de thematibus (c. 3), daBJustinian mit SkvOol eine KXetaovpa Strymon einrichtete, in einem ursachlichen Zusammenhang mit obigen Ereignissen. 11 Thcoph. 366, 2; Nikeph. 36, 23 DE BOOR = 92, c. 38,1. 12 MANGO. 12 N. OIKONOMIDES, Silk Trade and Production in Byzantium from the Sixth to the Ninth Century: The Seals of Kommerkiarioi. DOP 40 (1986) 53. 13 Wenig iiberzeugend T. C. LOUNGHIS, A Deo conservandum imperiale obsequium. Some notes concerning Byzantine field troops during the Dark Ages. BjzSl 52 (1991) 56f. 128
Nikephoros als ёк twv evyevtOTcpwv (sc. twv SKkafh^Vtov) bezeichnet14. Es gibt keinen AnlaB, Uber eine eventuelle protobulgarische Abstammung des Nebulos nachzudenken, er war sicher einer der slawischen Stammesfiihrer. DemgemaB ist nicht nach einer bulgarischen15 sondern einer slawischen Etymologic fur den Namen zu suchen. Und hier hat Phaidon Malingudis den rechten Ansatz gewiesen: Es handelt sich um einen “Negativnamen”, “ne byl”, wobei Malingudis das zweite died mit eivai, urrdpxeiv in Verbindung brachte, im Sinne von “er war nicht”, es sich also gewissermaBen um einen Namensvetter des Odysseus, der sich dem ungastlichen Polyphem gegeniiber als Herr 0i>8ei2 ausgab, handelte16. Wir wollen eine andere Hypothese zur Diskussion stellen: O. Kronsteiner erklart den alpenslawisch belegten Personennamen BYLA als Kurzform zu Pribyla, was etymologisch von pribyti/pribyla, “ver- mehrt” abhangt, also der Bedeutung nach “Augustus” in etwa nahekommt17. Uber die schon bisher bekannten literarischen Quellen und den oben erwahnten Ring hinaus konnten wir kiirzlich auf einem vor Jahrzehnten aufgenommenen Photo eines Athener Bleisiegels auf dem Avers dasselbe Monogramm wie auf letzterem Ring entdecken. Das urspriinglich nicht entzifferbare Monogramm der Riickseite ist nun - nach der Restaurierung - ctKpiPtoVOS zu lesen18. Das ist eine sehr wichtige neue Information. Skribones waren dann in mittelbyzantinischer Zeit Offiziere im Tagma der Exkubiten. Ob sie im spaten 7. Jh., zur Zeit des Siegels, eine eigene Abteilung im Bereich der Garden bzw. der kaisertlichen Leibwachen bildeten, ist offen; man kann allerdings davon ausgehen, daB dieser Dienst eine gewisse Nahe zum Kaiser bieten konnte, weshalb manche dieser Manner nicht nur zu Sonderauftragen herangezogen wurden, sondern von hier aus Karriere machten19. Es ist also davon auszugehen, daB Nebulos schon eine militarische Karriere im Dienste des Kaisers hinter sich hatte, als er als Vertrauter des Kaisers an die Spitze der neugebildeten'slawischen Regimenter gestellt wurde. Vielleicht hatte er zuvor bereits beim Feldzug nach Thessaloniki eine wichtige Rolle gespielt. Nebulos bekam offenbar nicht den Titel Stratege, sondern er muBte sich mit dem viel far- bloseren dpyojv zufriedengeben. DaB er anlaBlich seiner Ernennung vom Kaiser einen golde- nen Zierring erhalten hat, ware gut vorstellbar - die hohe Qualitat des Ranges konnte durchaus einer kaiserlichen Werkstatt entsprechen. Die Frage, wann diese slawische Armee aufgestellt und Nebulos zu ihrem Kommandanten ernannt wurde, ist nicht genau zu beantworten. Ich halte dafiir, daB das schon sehr bald der Fall war, ca. 690. Die Starke dieser Armee wird von Theophanes mit 30.000 angegeben, was iiber- trieben sein diirfte, aber 10.000 - 15.000 mag in etwa hinkommen - fur byzantinische Verhaltnisse also eine respektable Truppe, die wahrscheinlich sehr bald an die Ostgrenze verlegt wurde. Im Orient fand Justinian II. langere Zeit eine sehr giinstige Situation vor. Der neue Marwaniden- Kalif Abd al-Malik b. Marwan, der im April/Mai 685 die Herrschaft antrat, wurde zunachst nur in Syrien anerkannt, und fand anfangs selbst dort Probleme vor. In Kirkesion hatte sich Zufar b. Harith 14 Nikeph. 36, 24 DE BOOR = 92, c. 38,1. 13 MANGO. 15 Man vgl. dazu G. MORAVCSIK, Byzantinoturcica II. Berlin ^1983, 210; H. DITTEN, Slawen im byzantinischen Heer von Justinian I. bis Justinian II. In: H. KOPSTEIN - F. WINKELMANN, Studien zum 7. Jahrhundert in Byzanz - Probleme der Herausbildung des Feudalismus (BBA 47). Berlin 1976, 87f. 16 PH. MALINGUDIS, Относно никои славяно-български лични имена VII—IX в. In: Втори международ- ен конгрес по българистика, Доклади 6. София 1987, 684—686; DERS., Friihe apotropaische Personennamenbildungen im Slavischen. f Balkanologie23/i (1987) 28f. 17 O. KRONSTEINER, Die alpenslawischen Personennamen {Osterreidiischejvamenforschung, Sondemihe 2). Wien 1981,27. Konnten auch die altrussischen Helden “Bylinen” diesem Wortstamm angehoren? 18 Vgl. auch W. SEIBT, Siegel als Quelle far Slawenarchonten in Griechenland. Studies in Byz. SigiUography 6 (1998) (in Druck). Die genaue Nummer bei Konstantopulos konnte nicht eruiert werden, da er in jenen Abschnitten des Supplements oft nur unzureichende “Beschreibungen” bietet: Av. Monogramm, Rv. Monogramm - ohne weitere Angaben bzw. Umzeichnungen. Fur Gipsabdriicke nach der Reinigung danke ich Vasso Pennas. 19 Es sei nur an die ehemalihen Skribones Komentiolos oder Bonosos erinnert. 5 - 3818 129
ein unabhangiges Herrschaftsgebiet aufgebaut, das er bis 690/91 halten konnte, und der Irak sowie die ostlichen Provinzen waren bis 691 in der Hand des Mu.s’ab b. al-Zubayr20. Der Kalif schloB sowohl am Beginn seiner Herrschaft (685) als auch 688/89 mit Byzanz Friedensvertrage, um freiere Hand gegen die inneren Feinde zu haben. Letzterer Vertrag war wohl fiir Justinian der AnlaB gewesen, einen groBen Teil seiner Armee nach Thrakien zu schaf- fen, um sie dort gegen die Slawen einzusetzen. Auch wenn die chronologischen Angaben der armenischen und arabischen Historiker nicht ganz iibereinstimmen, ist es doch sicher, daB Byzanz in der zweiten Halfte der 80erJahre, jedenfalls nach dem ersten und wahrscheinlich auch noch nach dem zweiten Friedensvertrag, mit groBer Truppenmacht in Armenien aktiv wurde, unter dem Kommando des Leontios, des spateren Kaisers. Was zunachst wie ein Vertragsbruch aussieht, konnte sehr wohl mit Billigung des Kalifs geschehen sein, denn Armenien und Iberien lag ja im EinfluBbereich seiner innenpolitischen Gegner21. Die kaiserlichen Truppen waren sehr erfolgreich, fuhrten sich aber nicht gerade als Befreier auf sondern sollen schon damals Tausende in die Gefangenschaft gefuhrt haben (mehrheitlich wohl Armenier, aber sicher auch Araber). Ja Justinian war 689/90 sogar in der Position, den armenischen Katholikos nach Konstantinopel zu beordern und hier eine Kirchenunion zu erzwingen22. Als 689 der armeni- sche Heerfuhrer Asot Bagratuni bei einem arabischen Einfall (wohl aus dem Irak) verwundet wurde und bald danach starb, setzten die Byzantiner als Herren der Lage in Armenien Nerseh Kamsarakan und in Albanien Varazdat als regierende Fiirsten bzw. Heerfuhrer ein. Im Jahre 692, als das arabische Reich noch keineswegs voll befriedet war, aber der Kalif seine wichtigsten Feinde bereits ausgeschaltet hatte, kam es erneut zum Krieg mit den Byzantinern. Wer ihn vom Zaun brach, ist nicht so sicher, aber offenbar steuerten beide Seiten darauf zu. Auf byzanti- nischer Seite kamen neben den Themata naturlich auch die neuen slawischen Hilfstruppen zum Einsatz. Die arabische Armee wurde von MuhflFDammad, einem Bruder des Kalifen, gefuhrt, der immerhin Sebasteia (Siwas) einnehmen konnte. Als es nach elnigen byzantinischen Erfolgen den Arabern gelang, Nebulos und etwa zwei Drittel der slawischen Truppen zum Uberlaufen zu bewegen, erlitten die byzantinischen Themata, die verstandlicherweise auch den anderen slawischen Soldaten nicht mehr voll vertrauten, zwischen Sebasteia und Sebastopolis (Sulusaray) in Nordkappadokien eine Niederlage23. Diese diirfte nicht verheerend gewesen sein, aber weitere byzantinische MiBerfolge in den Jahren darauf, z. B. bei Germanikeia, bewirkten immerhin den Abfall der Armenier unter Smbat Bagratuni (griech. SaPPaTlos), die dem neuerlichen arabischen Einmarsch unter dem erwahnten MuhflFDammad kaum Widerstand entgegensetzten. Die iibergelaufenen slawischen Truppen wurden iibrigens bei Antiochien und Kyrrhos ange- siedelt24 und hier als “rub” organisiert25. Verstandlicherweise beteiligten sie sich an den folgenden arabischen Razzien auf byzantinisches Gebiet mit groBem Erfolg, wohl auch unter besseren Bedingungen als zuvor unter byzantinischem Kommando. Es kam ihnen dabei zugute, daB sie das Terrain kannten und iiber die byzantinischen Stellungen bzw. die Kampfkraft der verschiedenen Einheiten gut Bescheid wuBten. DaB Justinian an den Angehorigen der Fahnenfliichtigen, speziell der Kommandanten, blutige Rache nahm, ist irgendwie verstandlich; in Леикатг]? bzw. am Кар Леикт] Актр, bei der Halbinsel Yelenkaya Burnu am Golf von Nikomedeia, wurden sie umge- 20 Vgl. El I 78f. 21 Vgl. R.J. LILIE, Die byzantinische Reaktion auf die Ausbreitung der Araber. Studien zur Strukturwandlung des byzantinischen Staates im 7. und 8. Jhd. (Miscellanea Byz- Monacensia 22). Milnchen 1976, 99ff. 22 Narrate de rebus Armeniae 144-150, S. 46f. GARITTE (CSCO 132 = Subsidia 4); vgl. S. 350-356. 23 Vgl. F. HILD - M. RESTLE, Kappadokien (TIB 2). Wien 1981, 274. 24 Die Zahl 7000, die in diesem Zusammenhang iiberliefert wird, scheint mir vertrauenswiirdig; vgl. Michael d. Syrer II 470 (CHABOT) u. Bar Hebraeus 103f. (BUDGE). 25 Vgl. P. CRONE, Slaves on Horses. The Evolution of the Islamic Polity. Cambridge 1980, 38u. 230, A. 274. 130
bracht26. Andererseits wurde durch diesen Akt die Kampfeswut der Mannen um Nebulos doppelt gesteigert, die Spirale der Gewalt drehte sich. In diesem Zusammenhang sind naturlich auch die viel diskutierten dv6pa7ro6a-Siegel zu erwahnen. Den bisherigen Forschungsstand hat N. Oikonomides zusammengefaBt27. Das ihm bekannte Material stammt ausschlieBlich aus dem Jahr 694/95 und umfaBt die beiden Kappadokien, Asien, Karien, Lykien, Galatia salutaris, Phrygia salutaris und Bithynia. Nur in Bithynien ist eindeutig von slawischen Skiaven die Rede. Uberall erscheint Georgios атгд U7tdrwv, ein gut belegter Kommerkiarier dieser Zeit, als Generalmanager dieses “gigantischen Sklavenmarktes”, wie Oikonomides pragnant formulierte. G. Zacos und A. Veglery, deren wichtigstes sigillographisches Verdienst in der systematischen Neuordnung und Klassifizierung der Kommerkiariersiegel liegt, haben eine Tabelle mit all den Erwahnungen dieses Georgios aufgestellt, die eine imponierende Lange aufweist und von 690/91 bis 695/96, also bis in den Beginn der Regierung des Leontios, reicht. Nach Aussage der Siegel war Georg in demselben Jahr, aus dem obige Andrapoda-Siegel stammen, auch Kommerkiarier in Helenopontos, Armenia IV28 und Asia, Karia, Lykia, Rhodos und Ghersonesos29. Dazu kommt aber nun ein neues Andrapoda-Siegel, das in der deutschen Privatsammlung Dr. Zarnitz liegt30. Es ist ein Jahr alter, stammt also aus 693/94, und nennt als Provinz Isauria und Kilikia. Eben tauchte in einer Auktion ein Mischtypus auf, wieder fiir 694/695, wo die Legende lautet: ГесоруСои drrd uttotcov dno9f)KT)s 'laaupias Kai auSpairoStov31. Das bringt neues Licht in den ganzen Zusammenhang, denn daraus folgt, daB nach den byzantinischen Niederlagen und dem Riickzug aus Armenien und anderen EinfluBzonen im Laufe der arabischen Wiedererstarkung eine Unmenge von Gefangenen gemacht wurde — im Menschenraub waren die Militars tiichtiger als bei den eigentlichen Schlachten —, die dann zunachst im kilikischen Grenzgebiet auf den staatlich dirigierten Sklavenmarkt kamen, nicht zuletzt, um die Bevolkerungsdefizite dieser Regionen auszugleichen. Das offenbar gute Ergebnis dieser Aktion fiihrte im Folgejahr zu einer Neuauflage in noch viel groBerem AusmaB, unter Leitung des bewahrten Georgios. In erster Linie kamen wohl weiterhin “Kriegsgefangene” aus den erneut verlorenen Ostgebieten auf den Sklavenmarkt, im Westen Anatoliens dagegen, also speziell in Bithynien, aber auch Slawen aus dem Balkangebiet, wie ein Siegeltypus, der immerhin durch zwei Bullen belegt ist, verbiirgt32; vielleicht hatte es in den unterworfenen Sklavinien Unruhen im Zusammenhang mit den Racheakten gegen die Verwandten der Uberlaufer gegeben, vielleicht setzten die Deportationen iiberhaupt erst zu diesem Zeitpunkt in groBerem AusmaB ein. 26 Vgl. Theoph. 366, 20-23. - Die Uberreste der slawischen Armee wurden entwaflhet und als Heeresverband aufgelost, vielleicht wurden manche Manner sogar in den Sklavenstand versetzt, aber eine systematische Ermordung ist doch wohl auszuschlieBen, auch wenn die Quellen in diese Richtung gehen. 27 N. OIKONOMIDES, A Giant Sale of Slaves in 694/95 (Appendix 2 to: Silk Trade and Production in Byzantium from the sixth to the ninth century. The Seals of Kommerkiarioi). DOP 40 (1986) 51-53. Vgl. auch M. NYSTA- ZOPOULOU-PELEKIDOU, Les Slaves dans 1’empire byzantin. In: The 17th Intern. Byz. Congress - Major Papers. New Rochelle, N. Y. 1986, 357f. 28 Bei Zacos - Veglery noch die unrichtige Lesung Armeniakon! Vgl. W. SEIBT, ByzSl 36 (1975) 209. 29 G. ZACOS - A. VEGLERY, Byzantine Lead Seals I/1. Basel 1972, S. 152-154, Table 8. 30 Vgl. M. L. ZARNITZ, Drei Siegel aus dem Bereich der kommerkia. Studies in Byz- Sigillography 4 (1995) 182f. und 184f., Nr. 2; das in A. 13 (S. 183) erwahnte, von S. Bendall publizierte Siegel hat sich in der Zwischenzeit als Parallelstiick des oben erwahnten herausgestellt, die Lesung ist entsprechend zu korrigieren. Auktion MUnz Zentrum 93, 8.-9. 1. 1998, Nr. 577. Auch wenn die Bezeichnung “Kommerkiarios” nicht ausdrtick- lich aufscheint, war Georgios sicher in diesem Jahr Kommerkiarier von Isaurien und Verantwordicher fur die Andrapoda - fiir letztcre aber nicht nur in obiger Provinz. 32 Da dieser Typus als erster bekannt wurde, rankt sich um ihn eine umfangreiche Literatur mit der unrichugen Verallgemeinerung, daB man alle Andrapoda fiir Slawen hielc Zur Problemadk zuletzt auch G. LITAVRIN, К вопросу о вифинских славянах. Palaeobulgarica 18/4 (1994) 40-47. 5*
Slawen sind auch spater in Bithynien belegt, es kann daher an der Ansiedlung von Slawen - sei es nun als freie Bauern oder als Unfreie - nicht gezweifelt werden. Andererseits entzieht jedoch das neue Siegel der Hypothese, bei den Andrapoda aller genannten Provinzen hatte es sich um Slawen aus dem Balkan gehandelt, die Basis. Fassen wir zusammen: Der Feldzug Justinians versetzte dem zuvor bedeutenden Slawentum in Thrakien und Makedonien einen schweren Schlag und fuhrte zu einer beschleunigten Assimilierung und Grazisierung eines beachdichen Prozentsatzes der hier ansassig gewordenen Slawen, deren Zahl nicht unterschatzt werden sollte. Nebulos, der Anfuhrer der neu aufgestell- ten slawischen Kontingente, war sicher slawischer und nicht bulgarischer Herkunft, und er hatte dem Kaiser schon friiher als Skribon gedient, wobei es ihm wohl gelungen war, ein gewisses per- sonliches Vertrauensverhaltnis zu Justinian aufzubauen. Von den Zwangsumsiedlungen waren Tausende von antibyzantinischen Slawenfamilien betroffen, die zwar die Bevolkerungsstruktur einiger Provinzen, besonders Bithyniens, etwas veranderten, aber nicht stark genug waren, eine Slawisierung dieser Landstriche herbeizufuhren; die Neuankommlinge gingen vielmehr mit der Zeit in der byzantinischen Reichsbevolkerung auf. Die groBen Sklavenmarkte schlieBlich, die gegen Ende der ersten Regierungsperiode Justinians II. in vielen Provinzen Kleinasiens orga- nisiert wurden (und in Kilikien und Isaurien ihren Anfang nahmen), haben nur zum Teil Slawen aus der Balkanhalbinsel betroffen.
Византийский временник, т. 55 Р.А. Yannopoulos LE R6LE DES BULGARES DANS LA GUERRE ARABO-BYZANTINE DE 717/718 1. L’etat de la question En 717, peu apres le couronnement de Leon III, les Arabes attaquerent Constantinople par mer et par terre. Le calife Sulayman ben Abd al-Malik nomma son frere consanguin Maslama ibn Abd al-Malik chef supreme des forces arabes. Malgre les forces considerables engagees par les Arabes, I’expedition fut un desastre pour eux; ils durent abandonner le siege au mois d’aout 718, sous les ordres du calife ‘Umar Abd al-Aziz* 1. Certaines sources indiquent une intervention bulgare dans cette guerre; d’autres sources n’en font pas etat, tandis que d’autres encore presentent les faits autrement2. Cette incerti- tude а сгёё une certaine confusion parmi les historiens, dont les uns pensent que les Bulgares ont заотё 1’empire byzantin de 1’expansionnisme arabe, tandis que d’autres minimisent la contribution bulgare a la victoire finale3. En outre, pour certains historiens, les Bulgares sont intervenus en application du 1гакё d’amitie et d’assistance mutuelle qui les liait avec 1’empire; pour d’autres, sont intervenus apres avoir retju une demande allant dans ce sens ётапаш de 1’empereur Leon III, tandis que pour d’autres encore ils se sont mobilises par crainte de voir une nation forte, celle des Arabes en 1’occurrence, s’installer a leurs frontieres4. Le probleme ©P.A. Yannopoulos, 1998 1 Au sujet de cette expedition, 1’article de R. Guilland, “L’expedition de Maslama contre Constantinople (717-718)”, dans Etudes byzantines (Paris, 1959), pp. 109-133, publie d’abord dans Al-Machriq, 1955, pp. 89-112, reste toujours le plus corn- plet et le plus objectif. En outre les etudes de E. W. Brooks, “The Campaign of 716-718 from Arabic Sources”, dans Journal of Hellenic Studies, 19 (1899), pp. 19-33 et de M. Canard, “Les expeditions des Arabes contre Constantinople dans 1’histoire et dans la legende”, dans Journal asialique, 208 (1926), pp. 61-121, exploitent les donnees des sources arabes. Le long article de V Gjuzelev, ’’Ucastieto na bulgarite v otbluskvaneto na arabskata na Carigrad prez 717-718 g.”, dans Istoriceski Pregled, 29 (1973), pp. 28-47, est guide par I’idee prealable que les Bulgares ont joue un role beaucoupplus impor- tant que celui qui leur est attribue par les sources byzantines, idee qui a ete critiquee par Ph. Malingoudis, “Прбофатед реХёте; BuCavTtvqs' krropias аё akafkKes yXwaaes”, dans Bvfaimi'a, 9 (1977), pp. 101-102. 2 Michel le Syrien, ed. et trad, frang. J.-B. Chabot, vol. II (Paris, 1904), p. 485, est le seul qui parle claircment d’une telle intervention. Theophane, ёd. Ch. De Boor (Leipzig, 1883), p. 397, 28-30, Georges Cedrenos, ed. I. Bekker, dans Corpus Scriplorum Historiae Byzantinae (Bonn, 1838-1839), vol. I, p. 790, 17-18, Jean Zonaras, ed. L. Dindorf (Leipzig, 1868- 1875), vol. Ill, p. 336, 23-25, Leon le Grammairien, ed. I. Bekker, dans Corpus Scriplorum Historiae Byzantinae (Bonn, 1842), p. 178,18-20, et Georges le Moine, ed. Ch. De Boor (Leipzig, 1904), vol. II, p. 745, 7-19, signalent sommaire- ment I’intervention arabe. Nicephore le Patriarche, ed. Ch. De Boor (Leipzig, 1880), se tait. 3 Cf. l’etat de la question dans E. K. Kyriakis, Bufavrio Kat Bovkyapot (= laTopiKes Movoypa<|>ies, 13, Athenes, 1993), pp. 78-79. Cf. aussi P. Yannopoulos, “XtrovSal pu^avTtvdiv ттроаытпкот^тыи-. Ztaaivvios PevSoKtg”, ’Enerr)pis тт)? Eraipeias’ BvCavrivdiv 2drovSdiu, 39-40 (1972-73), pp. 581-591, et idem, “Etudes de personnalites byzantines: Qui etait Sissinnios Rendakis?” dans Byzantinoslatica, 52 (1991), pp. 61-69. Une vision nationaliste de la question par V. Gjuzelev, “La participation des Bulgares a I’echec du siege arabe de Constantinople en 717-718”, Eludes historiques, 10(1980), pp. 91 -113, et par G. Cankova-Petkova, “Bulgarians and Byzantines during the First Decades after the Foundation of the Bulgarian State”, dans Byzantmoslavica, 24 (1963), pp. 41-53, dont les idees sont au moins origi- nales. 4 Guilland, “L’expedition”, p. 123: les Bulgares ont participe a la guerre par “crainte de voir s’installer a leurs frontieres un peuple puissant et toujours insatiable dans ses conquetes”. Kyriakis, Boutyapoi, pp. 77-78: les Bulgares ont par- ticipe aux operations car ils у etaient invites par Leon. Pour D. Angelov, “Einiges iiber die politisch - rechtlichen Beziehungen zwischen Bulgarien und Byzanz”, dans Byzantinische Fbrschungen, 3 (1968), pp. 46-48, les Bulgares sont intervenus en application du traite d’amitie qui les liait a 1’empire.
historique est evident. Il est imperatif de reprendre I’ensemble du dossier et une analyse approfondie des sources s’impose. Celle-ci permettra de reconsiderer le role de chacun des belligerents. L’etude objective du probleme s’avere necessaire pour une raison moins scientifique, mais non moins grave. La situation cteja peu claire a cause de la sobriete des sources, se complique d’avantage a cause de la partialite de certains historiens. Dans les Balkans, 1’Histoire revete aussi un caractere national et sert de tremplin aux revendications territoriales. La prise en considera- tion de toutes les donnees de la question est par consequent indispensable pour pouvoir cerner toutes les facettes du probleme. 2. Les relations arabo-byzantines avant 717 Les Arabes, depuis leur islamisation, n’ont jamais dissimule leur volonte de mettre fin a 1’empire byzantin en devenant maitres de sa capitale Constantinople5. Si la premiere tentative, sous Constantin IV, n’a pas donne les resultats escomptes, ils ne se sont pas decourages pour autant6. Vu I’agressivite des Arabes, leurs relations avec les Byzantins etaient fatalement mauvaises; des traites de paix etaient signes seulement dans le cas ou les Arabes le demandaient. Ainsi, apres la ctefaite arabe devant les murailles de Constantinople sous Constantin IV, les califes, confrontes a des problemes internes, demanderent un traite de paix nettement defavorable pour eux7 *. Un peu plus tard, ils demanderent meme le renouvellement des accords en acceptant des clauses encore plus lourdes11. Sous Justinien II, les Arabes, ayant surmonte leurs problemes, se livrerent a une serie de provocations afin d’obliger les Byzantins a rompre la paix, chose finalement faite en 6929. Cette guerre montra la fragilite de la defense byzantine, basee essentiellement sur les recrues Slaves10. Les Arabes toutefois ne pousserent pits leur offensive jusqu’a Constantinople, car ils n’etaient pas prepares pour une campagne longue et de grande envergure. Ils se mirent pourtant a organiser une telle operation; 1’instabilite politique qui regnait a Byzance a ce moment rendait leurs pre- paratifs encore plus aises. 5 Comme le note Guilland, “L’expcdition”, p. 109,1’existence meme de Constantinople rappclail aux Musulmans que le but final de la guerre sainle etait la soumission de tous les inlidelcs; ce but ne serait pas alleint tant que la capitate byzantine rcsterait chretiennc. Brooks, “ The Campaign”, pp. 20-21, signale encore que les lettres Arabes avaient prevu que le calil'c qui s’emparcrait de Constantinople, porterait le nom d’un prophete. Ccla montre que la prise de Constantinople etait devenue une idee lixe pour les Arabes. C’est ainsi qu’il I'aut comprcndre le passage de 1’auteur Abul-Earadj bar-Hebraeus, cd. et trad. angl. E. W. Budge (Oxford, 1932), p. 107, qui note que parmi les soldals Arabes qui ont asiege Constantinople en 717/718, il у avait “30.000 guerriers combattant pour leur complc et a leurs I'rais” el qqj portaient le nom de “Mulawa’an”, signiliant “cclui qui tient pour une obligation de combattrc les inlidelcs”. 6 Cette expedition est tres mal connue a cause de la confusion qui regne dans les sources byzantines, landis que les sources arabes ne sont pas dignes de Ibi. Cf. la mise au point la plus rcccnte et la plus complete par A. Stratos, To ВоСаиткя/ атоу Z ' aiMva, vol. V (Athc-ncs, 1974), pp. 35-45. 7 Le traite est rapportc par Theophane, p. 355,12 a p. 356, 8, Ccdrcnos, vol. I, p. 766, 1-10, Leon le Grammairien, p. 160, I I a p. 161,2, ctjean Zonaras, vol. Ill, p. 318, 14-30, mais chaquc auteur donne une version dilierente au sujet des clauses stipulccs par ce traite. 11 Ce traite fut ncgocie sous Constantin IV, mais signe- sousJustinien II. Cf. Theophane, p. 361, 10-13, cl p. 363, 6-20; Ccdrcnos, vol. I, p. 771, 4-17; IZon le Grammairien, p. 162, 10-15, cl p. 162, l7-2I;Jean Zonaras, vol. Ill, p. 321, 2-14. 9 I heophane, p. 365,8-11, mal dispose a I’egard deJustinien II, le rend rcsponsable du conllil. Or, les Arabes ont menu systcmaliquetncnl une guerre des nerls contre les Byzantins pour les obliger a rompre la paix, cf. a ce propos P Yannopoulos, “lx: changement de I’iconographic monclaire sous le premier regne dejustinien II (685-695)”, dans Actes du Xie (angres International de .Xumismalir/ue (I x>uvain-la-Neuvc, 1993), vol. Ill, pp. 35-40, avec une analyse des sources el une bibliographic appropricc. 111 Ixt guerre eclata en 692. Pendant six ans les belligerents ne rcmportcrent aucunc victoire decisive. II semble que les Byzantins, apres avoir stoppe I’attaquc arabe, ont pris I’initialive des operations. Justinien, selon Theophane, p. 364, 11 -15 et Nicephorc, p. 36,17-22, avait transfere dans la region d’Abydos des populations slaves cl il у recruta 30.000 homines (Theophane, p. 365, 30 a p. 366, 23, et Nicephore, p. 36, 22 a p. 37, 10). Ix:s Arabes ont pu attircr les 20.000 Slaves el remportcr la victoire. Ccla permit aux Arabes de prendre I’initialive des operations, tandis que les Byzantins defendaient dillicilemcnt leur territoire. 134
Anastase II comprit le danger arabe et essaya de battre ces forces en breche, mais il fut ren- verse par une revolte qui porta au pouvoir Theodose Ш11. En meme temps Sulayman, qui venait de prendre la succession de son frere Walid, accelerait les preparatifs: il reunit les troupes arabes dans la plaine de Dabiq, confia le haut commandement de ces troupes a son frere Maslama et donna 1’ordre de franchir la frontiere le 15 septembre 71512. En automne 716, la flotte arabe, sous la direction d’ ‘Umar, se mit aussi en route. C’est ainsi que debuta cette operation gigan- tesque, dont font etat les sources byzantines, chretiennes d’Orient et arabes et qui a laisse des traces dans les legendes arabes’3. 3. Les relations byzantino-bulgares avant 717 Sous Constantin IV les Bulgares apres avoir force la frontiere danubienne s’installerent dans le nord-est de la Bulgarie actuelle14. Un traite signe en 681 entre les Bulgares et 1’em- pire byzantin mit fin aux hostilites. Toutefois, ce traite est rapporte de maniere tellement som- maire par les sources qu’il est impossible de connaitre la nature du statut accorde aux Bulgares15. Ces derniers ne s’etaient pas a ce moment fixe pour objectif 1’abolition de 1’empire. Ils n’en etaient toutefois pas moins dangereux pour autant. Nation rude, dont les Byzantins redoutaient la puissance, les Bulgares respecterent le traite jusqu’en 687, quand Justinien II les attaqua; I’operation se termina par une defaite cuisante des Byzantins16. Puis, ils dis- paraissent de nouveau de la scene historique. Sous Tibere II, 1’ ex-empereur Justinien II, exile a Cherson, demanda et obtint 1’aide de Tervel, chef des Bulgares, pour reprendre le trone. Apres son retablissement en 705, il accorda des honneurs particuliers a Tervel et instaura de bonnes relations entre 1’empire et 1’Etat bulgare17. Ces relations semblent avoir 11 P Yannopoulos, “'H 6pydvtvar| tov Aiyaiou ката тт| McaopvfavTtvr] treptoSo”, dans Tlapvaaaos, 32 (1990), pp. 206-211: Anastase essaya, sans succes, d’enrayer les preparatifs arabes. Theophane, p. 385, 5-19, et Nicephore, p. 50, 13 a p. 51, 4, relatent la tentative que fit Anastase d’incendier la flotte arabe qui en 715 se trouvait en Lycie alin de s’approvisionner en bois pour la construction de nouveaux bateaux. Les soldats de 1’Opsikion, qui participaient a I’operation, se revolterent et finalement parvinrent a renverser 1’empereur. 12 La reunion des Arabes a Dabiq (non loin d’Alep) est rapportee par les sources arabes, dont les references dans Guilland, “L’expcdition”, p. 110-111. L’expedition, connue sous le nom de la “campagne d’Asie Mineure” est mal rapportee par les sources byzantines qui n’en parlent que dans le contexte de la biographic, parfois legendaire, de Leon III avant son arrivce au pouvoir. 13 Guilland, “L’cxpedition”, p. 130: la deformation de la verite historique par la litterature arabe. Canard, “Les expedi- tions”, pp. 80-102 et, Idem, “Delhemma, epopee arabe”, dans Byzantion, 10(1935), pp. 283-300, souligne ce detourne- mcnt de la reality par la tradition et la legende arabes. Cette litterature est indicatrice non seulement d’un certain esprit arabe, mais aussi de 1’opinion que 1’Islam se faisait de lui-meme en se permettant une diformation de la realite quand cette derniere n’etait pas conforme a ses aspirations. 14 Cf. Theophane, p. 356,18 a p. 359, 21, et Nicephore, p. 34, 20 a p. 35, 25, qui sont a la base de tous les autres histo- ricns byzantins. L’etat de la question dans Straws, But)dizrio, vol. V, pp. 94-115 et Kyriakis, BouXyapoi, pp. 50-62, avec une analyse detaillee de toutes les informations et un releve bibliographique systematique. 15 Ce traite est signe avant le 16 septembre 681, cf. V. Gjuzelev, “Chan Asparuch und die Griindung des bulgarischen Reiches”, dans Forschungn zur Geschichle Bulgarins im MittMter (Vienne, 1986), p. 19, et M. Vojnov, “Za parvija dopir na asparuchovite Balgari sas Slavjanite i za datata na osnovavaneto na balgarska darzava” dans Izvestya Instil. Bdlgar. Isler, 6 (1956), pp. 468-476. 1,1 Theophane, p. 364, 5-9; Nicephore, p. 36,16-17; Jean Zonaras, vol. Ill, p. 220,12-15. Cf. Kyriakis, BoMyapoi, pp. 63-72: cette guerre est mise par plusieurs historiens en relation avec I’afFaire de Kouver et son complot organise a 1 hessalonique. A ce propos, cf. 1’etude la plus recente de Martha Grigoriou-Ioannidou, “Une remarque sur le recit des miracles de Saint Demetrius”, dans Cntre d’itudes du Sud-est europin, 20 (1987), pp. 3-15, avec un releve bibli- ographique systematique. 17 Theophane, p. 374,1 ap. 375,1; Nicephore, p. 41,25 ap. 42, 25. Cf. Kyriakis, BovXyapoi, pp. 73-74, et pp. 174-180. Ce traite a fait couler beaucoup d’encre, car il est considere par certains historiens comme instaurant I’independance bulgare. V Zlatarski, Istorija na balgarskoia ddriaoa prez sredmte vehwe, vol. I (Sofia, 1918), p. 171, resume ce point de vue; une analyse plus critique dans Straws, Sufdv-по, vol. VI, pp. 125-133, et B. Primov, “Bulgaria in the Eighth Century. A General Oudine”, dans Byzantimbulgama, 5 (1978), pp. 10-11.
souffert en 707/708111; elles paraissent etre au beau fixe en 71118 19 et tres mauvaises en 71220. Theophane note qu’en 812, sous Michel ler, le chef de Bulgares Kroum demanda une mise a jour du traite “conclu entre Theodose 1’Adramytien et Germain le Patriarche d’un cote et Kormessios, maitre de la Bulgarie a cette epoque, de 1’autre cote”21. Cela suppose qu’un traite avait eu lieu en 716 entre Bulgares et Byzantins, pour des raisons inconnues22. Or, le meme Theophane mentionne Tervel comme chef des Bulgares sous Leon III au moment de 1’attaque arabe contre Constantinople23. Les historiens sont en desaccord a ce sujet. Certains disent que les Bulgares disposaient simultanement de deux chefs; en 716 Tervel et Kormessios assuraient collegialement le pouvoir24. D’autres proposent Kormessios comme successeur de Tervel25. Selon Theophane, Kroum en evoquant le traite en question, proposa aux Byzantins quatre clauses pour faire la paix, mais il ne dit pas s’il s’agissait de clauses nouvelles ou s’il demandait purement et simplement la reconduction de 1’ancien traite. Les Byzantins rejeterent deux de ces quatre clauses, a savoir le retour des refugies et le controle des commergants ayant le droit de franchir les frontieres des deux pays. Cela signifie que les Byzantins avaient accepte les deux autres clauses: la rectification de la ligne de demarcation entre les deux Etats et le versement aux Bulgares d’une quantite non precisee de vetements de luxe, de cuirs rouges et de 30 livres d’or. Plusieurs historiens considerent que les deux dernieres clauses etaient contenues dans le traite signe sous Theodose, tandis que les deux premieres etaient formulees par Kroum26. Alors le traite en question etait defavorable aux Byzantins. Dans quelles circonstances fut-il conclu et qui etaient vraiment les signataires? Voici encore une question qui complique davantage le probleme du role joue par les Bulgares pendant les evenements de 717/718. 4. La situation politique interne a Byzance avant 717 et lejeu des alliances La revolution de 695, qui mit fin au premier regne de Justinien II, introduisit de nouvelles moeurs dans la vie politique byzantine27. L’antagonisme entre 1’ancienne aristocratic et les nouvelles maisons nobles, la montee de 1’influence du clerge, 1’importance grandissante des chefs militaires sont quelques-uns des facteurs qui ont affaibli le pouvoir imperial et qui ont 18 Theophane, p. 376, 13-29; Nicephore, p. 43, 9-18. Stratos, Bu£disrio, vol. VI, pp. 164-166, met en doute 1’interrup- tion de la paix a cette date, tandis que tous les autres historiens sont d’accord avec les informations donnees par les deux auteurs byzantins. 19 Niaephore, p. 47, 2-4: Justinien avait signe un traite avec Tervel en 711, pour faire face a la revoke de Philippicus. Kyriakis, BovAyapoi, p. 181: il est impossible de connaltre le contenu de ce traite. Pourtant, comme le signale Nicephore, p. 47,18-19, les Bulgares abandonnerent Justinien et se rangerent avec Philippicus. 20 Theophane, p. 382,22-30; Nicephore, p. 48,15-24: en 712 les Bulgares firent une incursion tres meutriere en Thrace et jusqu’aux pottes de Constantinople. V. Besevliev, Die protobulgarischen Inschriftm (= Berliner Byzantinische Arbeiten, 23, Berlin, 1963), p. 197, pense que les Byzantins n’ont pas respecte les clause du traite de 711. 21 Theophane, p. 497,16-26. 22 Kyriakis, BoiAyapoi, pp. 183-190. 23 Theophane, p. 400,18-20. 24 V Besevliev, Dieprotobulgarische Periode der bulgarischen Geschirhle (Amsterdam, 1980), p. 198 25 Kyriakis, BovAyapoi, p. 77, et p. 189; Cankova-Petkova, “Bulgarians”, pp. 43-45; Primov, “Bulgaria”, pp. 20-21. 26 Cf. Kyriakis, BovXyapoi, p. 184, Besevliev, Inschriften,pp. 60-61, et Th. Korres, “lyeaeis Bv^avriov Kai BovXyapias OTqv TTepioSo rqs paaiXeia? tov MiyaqX A Pay каре”, dans Bu^airrim, 11 (1982), pp. 148-149, oil sont passees en revue toutes les opinions des historiens contemporains. 27 Depuis 610 etait adrnis a Byzance un certain droit de succession dynastique, dont font etat des sources comme Nicephore, p. 30, 12-26, et Theophane, p. 352, 12-23; ce droit etait generalement respecte, cf. P. Yannopoulos, “Le couronnement de 1’empereur a Byzance: rituelet fond institutionnel”, dans Byzantim, 61 (1991), pp. 71-72. Or, de 711 a 717 aucun empereur n’heritera du trone. Il est significatif que les revokes n’avaient plus le caractere spontane de la periode protobyzantine, sans qu’on puisse deja parler de revokes organisees dans le Palais, comme cela sera le cas plus tard. Ici, tout commen^ait dans les provinces au sein des forces artnees, pour aboutir A la prise de la capitale par les insurges, tandis que 1’ancien empereur etait oblige d’abdiquer. 1.4R
favorise Г instability au sommet de 1’Etat28. Les changements successifs de souverains, a la suite de revolutions desastreuses, ne permettaient pas la prise de mesures a long terme. L’exemple de Justinien II, qui a pu recuperet le trone grace a 1’aide bulgare, introduisit la variante des alliances avec les etrangers comme moyen de s’accaparer le pouvoir. D’ou 1’apparition d’une nouvelle pratique: celle des alliances entre un revolte et une puissance etrangere dans le but de la maltrise du pouvoir par le premier; I’allie etranger tirait lui aussi profit du changement dynastique. Dans ce contexte, un homme tres capable, Anastase П, ne sut pas reorganiser l’empire comme il le comptait, car il fut destitue par le stratege de 1’Opsikion qui, chose unique dans 1’histoire byzantine, ne voulut pas devenir empereur et poussa au sommet un incapable, Theodose Ш29. Anastase fut exile a Thessalonique30, mais son renversement fut la goutte qui fit deborder le vase. Leon dit 1’Isaurien, stratege des Anatoliques et Artavasde, stratege des Armeniaques, refuserent le nouvel empereur et se declarerent en revolte afin de restaurer Anastase31; selon une autre ver- sion, Leon n’avait aucune intention d’offrir le trone a Anastase: il convoitait le pouvoir et agis- sait pour son propre compte. La suite des evenements montre que cette seconde version etait la bonne. Ainsi commenga la guerre civile entre Byzantins, exactement au moment ou les forces arabes de Maslama franchissaient la frontiere. Leon jouait tres habilement un role de stratege, de revolte, de defenseur d’Anastase et de futur empereur. Theophane et les sources arabes parlent des ruses de Leon qui tantot negociait avec les chefs Arabes pour renverser Theodose, tantot essayait de proteger les villes byzantines de sa cir- conscription32. Il se comportait en general comme un empereur en exercice et passait avec les Arabes des accords allant dans ce sens. Les sources byzantines ne sont pas tres explicites au sujet de ces accords; elles laissent supposer que les Arabes s’abstenaient de piller les regions qui soute- naient Leon. Il semble meme que pendant 1’hiver de 716/717 ils resterent tranquilles en Asie Mineure, donnant ainsi la possibility a Leon de conduire ses hommes a Nicomedie ou il captura le fils de Theodose33. Emmenant le captif avec lui il poussa son armee a Chrysopolis, en face de la capitale. Le Patriarche Germain servit d’intermediaire entre Leon et le Palais; Theodose abdiqua et Leon entra dans la capitale par la Porte d’or le 25 mars 7 1 734. Vu du cote arabe, le recit n’est pas le meme. Les legendes arabes indiquent que Leon avait passe avec Maslama un accord ana- logue a celui que Justinien II avait passe avec Tervel35. Il est probable que Leon regut Maslama avec des honneurs, comme Justinien II 1’avait fait pour Tervel. Telle est peut-etre la base historique des legendes arabes selon lesquelles Maslama marcha triomphalement a cheval dans la capitale 28 Par ex. Leonce, Tibere et Leon III etaient des militaires d’origine modeste, tandis que Theodose fut impose par les militaires. Theophane, p. 386, 1-7, et Nicephore, p. 51, 11-25, parlant du renversement d’Anastase, indiquent 1’im- puissance de 1’empereur a faire face aux problemes provoques par le clivage social qui s’etait install dans la popula- tion de l’empire; les changements dynastiques constituaient pour plusieurs une occasion unique de ruiner 1’ancienne aristocratic en pillant ses biens et en tuant ses membres actifs. 29 Theophane, p. 385, 20-24, et Nicephore, p. 51, 5-10: Theodose n’avait aucune qualite justifiant son choix par les revokes. Par contre Anastase, toujours selon Theophane, p. 383, 26-30, et Nicephore, p. 49, 25-28, etait un homme tres capable. 30 Theophane, p. 386, 10-13, et Nicephore, p. 51, 28 a p. 52, 2: Anastase fut force de devenir moine. 31 C’est la version de Theophane, p. 386, 15-17. Pour Nicephore, p. 52, 3-26, Leon avait etc choisi comme empereur par les hauls administrateurs de l’empire et il fut meme force d’accepter le trdne. Nicephore reflete sans doute, ici les posi- tions du Palais, qui ne voulait pas presenter Leon comme quelqu’un qui n’a pas tenu parole. 32 1 heophane, p. 386, 29 a p. 390,15: les ncgociations entre les Arabes et Leon qui essayait d’eviter le stationnement de 1’armee arabe dans sa region. 33 Theophane, p. 390,15-20. 34 Nicephore, p. 52, 22-26. 35 Theophane, p. 386, 28 a p. 387, 9, est peu clair. Par contre Pseudo-Denys de Tell-Mahre, trad, franc;. J.-B. Chabot (Paris, 1895), p. 12, Agapios de Manbidj, Patrotogia Orimtalis, vol. VIII (Paris, 1912), p. 60, et Kitab al -Ugun, trad, par E. W. Brooks, “The Campaign”, pp. 20-22, notent clairement que Leon avait demande 1’aide arabe pour s’emparer du trone. 137
chretienne36. Mais, comme le dit Michel le Syrien, 1’empereur ne tint pas parole et n’honora pas ses engagements, raison pour laquelle les Arabes changerent d’attitude et attaquerent Constantinople37. La question est de savoir si Theodose III avait lui aussi fait appel a 1’aide exterieure en trai- tant avec les Bulgares. D’apres Theophane, quand Kroum fit valoir, en 812, le traite signe entre Theodose HI et les Bulgares38, personne ne contesta I’historicite de ce traite. Puisqu’il s’agit du regne de Michel ler, nous pouvons etre certains que Theophane ne se trompe pas: il s’agit de la periode dont il a une connaissance personnelle et immediate. Un tel traite existait done; il avait ete conclu grace au bons offices du Patriarche Germain39, qui apparait comme un negociateur tres habile, puisque c’est lui qui plus tard negocia Г abdication de Theodose 1П et la fin de la guerre civile40. Ce traite mettait alors fin aux hostilites entre Bulgares et Byzantins et fixait la ligne de demarcation entre I’Empire et la Bulgarie aux Mileones en Thrace, ce qui constitue une concession territoriale aux Bulgares, sans doute a la suite d’une occupation du terrain41. Et qui dit occupation du terrain pense a des hostilites qui ont tourne a 1’avantage des Bulgares, chose tres probable a ce moment de paralysie generale de Farmee byzantine. Mais la clause des cadeaux que les Byzantins devaient aux Bulgares montre que ces derniers etaient traites comme des allies de 1’empereur, car de tels cadeaux faisaient partie des alliance42. Il reste pourtant un doute: un traite de paix fut signe entre Leon et les Bulgares en automne 718, apres la fin de la guerre arabo-byzantine; 1’information est donnee par Nicephore43, tandis que Theophane n’en parle pas. Theophane ne se trompe-t-il pas et n’attribue-t-il pas a Theodose III un traite qui fut signe sous Leon III? D’ailleurs, Michel le Syrien dit qu’au moment de 1’at- taque arabe, les Bulgares etaient deja allies a Leon44. Que ce traite ne fut pas signe par Leon est manifeste par le recit de Nicephore qui dit que celui-ci, des son accession au pouvoir, envoya un emissaire aupres des Bulgares pour obtenir leur “alliance contre les Sarrasins”45. Michel le Syrien parle alors de 1’alliance conclue entre les Bulgares et Leon, mais apres le renversement de Theopdose III. Nous sommes done certains que ce traite a ete signe sous Theodose III, qui essayait ainsi de faire face a 1’alliance entre Leon et les Arabes et de sauver son trone. П est impos- sible de dire qui signa du cote bulgare et a quel titre. Theophane ne conteste pas la version selon laquelle Kroum declare Kormessios, “maitre de la Bulgarie” a cette epoque, comme signataire du traite. A 1’heure actuelle personne ne peut contester cette version. Il est vrai que Theophane 36 Cf. Canard, “Delhemma”, p. 285 ss. 37 Michel 4e Syrien , p. 485, reflete une tradition arabe rclatee par Kitab al-UgOn, p. 25, Mas’udi, Livre de I’avertissement et de la revision, trad. Irani;. Carra de Vaux (Paris, 1896), p. 226, mais aussi par un auteur aussi serieux que Tabari, trad, dans Brooks, “The Campaign”, p. 30, selon laquelle Leon, appliquant les accords qu’il avait passes avec Maslama, partit pour Constantinople afin de convaincre les habitants des bonnes intentions des Arabes. Or, dans la Ville, Leon tint un autre langage: il demanda aux habitants de 1’aider a combattre les Arabes. Retourne aupres de Maslama, il dit ne pas avoir pu convaincre les gens, car ils voyaient les provisions arabes, qui suggeraient un long siege; le seul moyen de les convaincre, disait-il, etait de briiler les provisions. Maslama accepta cette proposition et il fit bruler ses provi- sions. La naivete et I’absurdite de ce recit sont evidentes. 38 Cf. note 21. 39 Theophane, p. 497, 18-19. 40 Theophane, p. 390, 21-24. 41 Kyriakis, BovXyapoi, p. 186-187: il est pratiquement impossible de savoir par ой passait la ligne de demarcation, car sous le terme “Mileones” il ne faut pas comprendre une localite precise, mais une distance en milles. Cf. a ce propos G. Cankova-Petkova, “O territorii bolgarskogo gosudarstva v VII-IX w”, dans Vizmlyski Vrememdk, 17 (1960), pp. 132- 136. 42 Kyriakis, BovXfapoi, p. 188, pense meme que les Bulgares etaient consideres comme “federds”, parce qu’ils touchaient annuellement une somme d’argent. Cf. a ce propos E. Chrysos, “Zur GrUndung des ersten bulgarischen Staates”, dans Cyriltomethodianum, 2 (1972/73), pp. 7-13. 43 Nicephore, p. 55, 21-24. 44 Michel le Syrien, p. 485. 45 Nicephore, p. 55, 21-24. 138
presente Tervel comme chef des Bulgares sous Leon, mais ce passage, qui n’est confirme par aucune autre source, n’est pas un exemple de clarte: plusieurs elements semblent у etre tele- scopes46. Si le pouvoir chez les Bulgares primitifs n’etait pas assure collegialement par deux chefs, cette information semble etre erronee. 5. La situation generate au moment de I’attaque arabe Les Arabes au moment du couronnement de Leon III campaient en Asie Mineure47, tandis que leur flotte hibernait en Cilicie48. П est clair qu’ils attendaient la suite des evenements. Quand Maslama comprit que Leon 1’avait utilise a seule fin de s’emparer du pouvoir, il marcha sur Constantinople en prenant au passage Sardes, Pergame et d’autres localites49; il arriva ainsi a Abydos d’ou il fit passer en Thrace une armee nombreuse50. Ses forces firent leur apparition devant les murailles de Constantinople entre le 15 juillet et le 15 aout 71751. Cela signifie que Maslama ne fit pas une simple promenade; les Byzantins resisterent, mais ils ne purent stopper 1’avance arabe. La flotte arabe semble avoir rencontre une resistance encore plus grande et n’ar- riva pas en Propontide avant le ler septembre 7 1 752. Leon connaissait les projets des ses ex-allies. Il connaissait aussi leurs forces et leur tactique; il pouvait alors prevoir Involution de la situation et organiser au mieux sa defense. De ce point de vue il etait en meilleure position que ses adversaires. N’ayant pas une armee assez forte et n’etant pas entierement assure de sa couronne, il decida d’organiser la defense de la capitale, qui lui offrait la protection de remparts. П assura 1’approvisionnement de la Ville et essaya de rendre celui des Arabes aussi difficile que possible; les sources arabes en font echo en relatant a ce sujet des historiettes fantastiques53. L’ex-empereur Theodose III et son fils, consignee dans un monastere, etaient definitivement ecartes du pouvoir54. Leon ne courait aucun risque de ce cote. Anastase etait toujours exile a Thessalonique et n’avait jamais cache son intention de reprendre le trone. Les sources byzantines indiquent qu’il se mit en etat de rebellion ouverte a partir du moment ou il comprit que Leon n’avait aucunement 1’intention de lui rendre le pouvoir55. Il est hors de doute que les autorites de Thessalonique s’etaient rangees de son cote, sinon il serait inimaginable qu’Anastase ait pu organiser dans cette ville toute une armee, avec 46 Cf. note 23. D’ailleurs, Theophane ne dit pas clairement en quelle annee les faits se sont passes; il note seulement “cette meme annee” (p. 400,18). Il s’agit de l’annee de la naissance et du bapteme de Constantin V, a savoir de 1’an- nce 718. Puisque Theophane suit l’annee alexandrine qui commen^ait le 25 mars (cf. V Grumel, “L’annee du monde dans la Chronographic de Theophane”, dans Echos d’Orient, 33 [1934], p. 406; idem, “L’annee du monde dans Гёге byzantine”, dans Echos d’Orient, 34 [1935], p. 319; G. Ostrogorsky, “Die Chronologic des Theophanes im 7. und 8. Jahrhundert”, dans Ifyzflntinisch-Neugriechischejahrbucher, 7 [1930], p. 34), le recit doit meme etre р1асё apres le 25 mars 718. 47 Theophane, p. 389, 25, et p. 395, 13-15. 48 Theophane, p. 389, 24, et p. 390, 18-19. 49 Theophane, p. 390, 26 a p. 391, 2. 50 Theophane, p. 395,15-16; Nicephore, p. 53,10-11; Michel le Syrien, p. 485, pour ne citer que les auteurs les plus importants. 01 D’apres Theophane, p. 395,18-19, le siege commenga le 15 aoiit 717. Nicephore, p. 53, 14-15, note que le siege a dure 13 mois et puisqu’il a pris fin le 15 aout 718, comme 1’auteur le note p. 55,13-15, son commencement doit etre place le 15 juillet 717. Brooks, op. cit. p. 20, pense que les dates donnees par les sources byzantines sont dignes de fois. Il faut rejetter l’annee 715, proposee par J. Wellhausen, “Die Kampfe der Araber mit den Romaern in der Zeit der Umaijiden”, dans Nachrichten von derkonigl. Gesellschaft der Wissenschqflen zu Gottingen philologisch-historische Klasse, 4 (1901), p. 32, suivi par Canard, “Les expeditions”, p. 80. 52 Cf. Yannopoulos, “' H opyavtooq той Aiyaiov”, p. 212: cela explique la raison pour laquelle Maslama ccrivil a son calife d’envoyer une nouvelle flotte sous la direction de Sulayman; celle dirigee par Umar avait subi des pertes. 53 Cf. note 37. 54 Theophane, p. 390, 24-26. 5э Nicephore, p. 55, 19-21.
laquelle il tenta plus tard de revenir sur le trone56. Anastase avait egalement des partisans dans la capitale, qui avaient organise un reseau secret afin de faciliter son retour; les sources byzan- tines sont tres claires et tres explicites a ce propos, et les sources arabes s’en font I’echo57 58. Des personnes tres haut placees participaient a ce reseau. Leon 1’ignorait, mais il etait pleinement au courant de la situation a Thessalonique. Le danger arabe ne lui permettait toutefois d’en- treprendre aucune action contre les rebelles; le salut de la capitale constituait la grande pri- orite. Rien n’est connu au sujet de la situation regnant dans 1’Etat bulgare. Si le contenu du traite signe en 716 entre eux et l’empire est tel que rapporte par Theophane, il faut croire que les Bulgares etaient en train d’assurer leurs nouvelles frontieres. En se basant sur le meme traite les historiens admettent qu’ils etaient allies aux Byzantins50, mais rien ne permet de dire si ce traite les liait a 1’empereur ou a l’empire; dans le premier cas rien n’exclut qu’ils aient garde une posi- tion hostile envers Leon. Nous ignorons toutefois si Tervel tenait toujours les rennes du pouvoir, s’il avait ete ecarte ou s’il partageait le pouvoir avec Kormessios, selon un systeme de pouvoir col- legial. Leon a-t-il demands une participation bulgare a la guerre en vertu des bonnes relations qui existaient entre les deux Etats? Si oui, l’a-t-il obtenue? Michel le Syrien dit que Leon avait effec- tue cette demande et que les Bulgares у avaient repondu favorablement avant 1’attaque arabe59. Les sources byzantines ne sont pas unanimes. Nicephore, le plus proche chronologiquement des evenements, n’indique aucune participation bulgare a la guerre arabo-byzantine, mais une par- ticipation tres active a la rebellion d’Anastase contre Leon60. Theophane et les sources qui dependent de lui, a savoir Leon le Grammairien, Gedrenos, Georges le Moine et Zonaras sig- nalent que les Bulgares participerent un moment a la guerre arabo-byzantine en faveur de I’em- pire, mais sans у etre invites par Leon; dans la suite les Bulgares aiderent Anastase contre Leon61. Il est clair que les conclusions auxquelles nous pouvons arriver en partant separement de cha- cune de ces sources sont tres differentes et meme opposees les unes aux autres. Ce desaccord paralt toutefois moins net apres une analyse attentive des sources. 6. Le recit de Michel le Syrien Michel le Syrien, source principale d’informations au sujet de la guerre arabo-byzantine, est sans doute le plus eloigne des evenements non seulement du point de vue chronologique, mais aussi du point de la distance qui le separe de Constantinople. Son importance est toutefois grande car il puise dans des sources peu connues des ecrivains byzantins. D’apres lui, Leon avait fait un pacte avec Maslama en Asie Mineure: Leon aiderait Maslama a s’emparer de Constantinople et en contrepartie Maslama ferait de lui un empereur. Quand Leon fut devenu maitre de la capitale, Maslama “pensait qu’il lui liurerait la ville”, mais il comprit tres vite “que Leon I’avait trompe”. Maslama fit alors passer en Thrace une armee, dont il commandait personnelle- 56 Theophane, p. 400, 28-29, et Nicephore, p. 56,12-20, signalent la presence de I’archeveque de Thessalonique parmi les insurges. Cf. Yannopoulos, “Qui etait Sissinnios?”, pp. 62-63; Besevliev, “Die protobulgarische Periode”, pp. 201- 202; Gjuzelev, “La participation”, p.108. L’ hypothese de Cankova-Petkova, “Bulgarians” pp. 45-53, qui met en rela- tion la revolte d’Anastase avec 1’afTaire de Kouver est sans fondement. 57 Kitab al-Ugun, p. 25, relate que durant le siege, un Byzantin nomme ‘Thomme de quarante coudees” s’etait presen- te au camp arabe en tant que plenipotentiaire des habitants de la ville afin de negocier, a 1’insu de Leon, un retrait arabe. Quant aux sources byzantines, cf. note 106. 58 Cf. Kyriakis, BovXyapoi, p. 187-189. Cf. aussi note 42. 59 Michel le Syrien, p. 485. 60 Nicephore, p. 55,19 A p. 56, 27. 61 Theophane, p. 397, 28-30, p. 400,18 a p. 401, 3; Leon le Grammairien, p. 178,18-20; Cedrenos, vol. I, p. 790,17-18, et p. 792,14 a p. 793,2;Jean Zonaras, vol. Ill, p. 336, 23-25, et p. 338, 11-23; Georges le Moine, vol. II, p. 745, 17. 19. 140
ment I’arriere-garde de 4.000 hommes; au moment du debarquement, “les Bulgares que Leon avait engages arriverent sur lui (Maslama) et tuerent un grand nombre (des soldats)”. Maslama, a peine sauve, etablit son camp a 1’ouest de la capitale et “jitfaire un fosse autour du camp ... et (un autre) par derriere eux, contre les Bulgares” et “il envoya 20.000 hommes de troupe pour monter la garde entre le camp et les Bulgares”. Les Arabes n’etaient toutefois pas en securite, car ils “etaient attaques etpar les habitants de la mile, et par les Bulgares, et sur mer par les navires des Romains”. De plus ils etaient forces d’aller chercher des provisions jusqu’au jour ou “les Bulgares sortirent contre les Taiyage (= les Arabes) et les massacrerent”, raison pour laquelle les Arabes redoutaient “les Bulgares plus que les Romains a I’in- terieur”. Quand 1’hiver arriva, les Bulgares etaient toujours sur place, a 1’ouest du camp arabe, mais Michel ne dit plus rien a leur propos62. Le recit de Michel permet de deceler 1’existence d’un accord entre Leon et les Bulgares datant d’avant le mois d’aout 717 et en vertu duquel les Bulgares attaquerent les Arabes au moment de leur debarquement en Europe. Par la suite ils continuerent a harceler les Arabes et finalement apres avoir attaque le camp arabe, ils remporterent une grande victoire; cette attaque eut lieu avant I’arrivee de 1’hiver; elle semble etre le resultat d’une incursion arabe ayant comme objec- tif leur approvisionnement. Les Bulgares, malgre leur victoire, ne tenterent pas de liberer la ville assiegee. A la fin de 1’automne, les Bulgares campaient toujours a 1’ouest du camp arabe, mais ils ne participerent plus aux operations militaires. Ils disparaissent du recit de Michel comme s’ils n’avaient plus de role dans cette guerre. Ce recit provoque une serie de questions tantot par ses dires, tantot par ses silences. Nous pas- sons en revue ces questions dans le paragraphe 9, intitule: Origine et valeur des informations. 1. Le recit de Theophane et des sources qui dependent de lui Theophane, un siecle apres les evenements, signale que les forces byzantines, sans aucune aide exterieure, stopperent 1’attaque arabe; son recit permet meme de dire que cette attaque a ete stoppee avec une certaine facilite. Ensuite, les Byzantins se mirent a harceler les envahisseurs par des contre-attaques et des pieges. En outre, les defenseurs de la capitale menaient une guerre psy- chologique a laquelle les Arabes n’etaient pas prepares: connaissant parfaitement le terrain, ils les attaquaient a des endroits ou a des moments ou ces derniers ne les attendaient pas, creant ainsi la confusion dans les rangs ennemis. Les Byzantins maniaient aussi avec habilete 1’arme des Chretiens engages dans la flotte arabe: les defenseurs purent les convaincre de quitter les bateaux et de se rendre, provoquant un nouveau choc psychologique chez les attaquants63. Mais c’est surtout 1’arme de la famine qui joua le role decisif. La tactique arabe reposait sur cette arme qui, tres vite, se retourna contre eux-memes. Loin de leur pays, mal approvisionnes, dans un endroit dont ils ignoraient les particularites et le climat, les Arabes furent pris au piege et commencerent a manquer de 1’essentiel. L’hiver de 717/718, particulierement rude et long, fit le reste. L’armee arabe paralysee par le froid et la famine ne pouvait plus rien. Au printemps 718 1’espoir regagna le camp des assaillants, car les autorites arabes avaient envoye a Constantinople deux flottes africaines pleines de vivres et de troupes fraiches. Or, les Byzantins parvinrent a detruire ces flottes avant qu’elles ne puissent soulager les affames64. A ce moment de desespoir, une guerre 1,2 Michel le Syrien, p. 485. 1,3 Theophane, p. 396, 3-21, el Niccphorc, p. 53, 22-24: les Byzantins stopperent 1’oirensive de la flotte arabe. Theophane, p. 397, 5-9, et Niccphorc, p. 54, 12-14: les malclols de la llottc arabe, habituellement des Chretiens d’Egyptc, consti- tuaient une proic facile pour la propagande byzantine; ils quittcrcnt les bateaux pendant une nuit pour sc rendre au camp byzantin. fin outre, Theophane, p. 397,15-23, signale que les fantassins byzantins, ayant toujours 1’initiative des operations, attaquaient les Arabes a des endroits oil ils ne les attendaient pas. A part la confusion et les diets psy- chologiques, cela permettait aux Byzantins de s’approvisionncr normalcment, tandis qu’au meme moment les Arabes p6rissaienl de famine. 64 Theophane, p. 396, 24 a p. 398, 4. 141
eclata entre les Arabes et les Bulgares, ce qui tourna a un vrai desastre pour les Arabes. Selon Theophane, Cedrenos et Georges le Moine qui le copient, les Arabes perdirent 22.000 homines65. Leon le Grammairien parle plus prudemment de “plusieurs” morts66, tandis que Zonaras cite “plusieurs mUliers” de morts67 68. И faut toutefois noter que toutes les sources expriment un certain doute. Theophane, par ex., en citant le nombre des morts ajoute “comme le disent ceux qui savent exactement ce qui s’estpasse”66, tandis que Zonaras precise “ainsi que certains le notent”69. La tradition manuscrite du texte de Theophane revele les memes reticences. Certains manuscrits omettent le nombre des morts; d’autres donnent un nombre de morts moins eleve, quand il ne suppriment pas purement et simplement ce passage70. Il у a encore une difference entre les sources de ce groupe: Theophane ne dit pas qui attaqua en premier, mais il donne a penser que c’etaient les Arabes qui avaient provoque les Bulgares71. Par contre Georges le Moine ne laisse pas de doute: les Bulgares ont attaque les premiers apres avoir ete provoques par les Arabes72. Quel que soit le premier parti a avoir attaque, il est clair que ce groupe de sources, comme d’ailleurs Michel le Syrien, presente 1’intervention bulgare comme une forme de replique aux mouvements arabes. Les Arabes, eprouvant de grandes difficultes a s’approvisionner, empieterent sur un territoire defendu par les Bulgares, raison pour laquelle ces derniers les ont attaques. Ici, comme chez Michel le Syrien, il n’est pas precise si cette bataille a eu lieu aux abords de Constantinople ou loin de la ville assiegee. En outre, Г episode ne semble pas avoir eu de con- sequences sur le deroulement des operations arabo-byzantines, puisque les Bulgares, apres leur vic- toire, ne sont plus mentionnes. Dans le recit de Theophane, la victoire bulgare parait isolee du con- texte, comme s’il agissait d’un evenement qui coincide avec le siege de Constantinople; a part le ca- ractere de contemporaneite, aucune autre relation n’est indiquee73. Theophane et les sources qui dependent de lui mentionnent les Bulgares un peu plus loin, mais dans un contexte different. D’apres Theophane, le Maitre des offices du Palais, Nicetas Xylinites, contacta Anastase a Thessalonique et lui proposa de demander 1’aide bulgare afin de renverser Leon. Anastase quitta Thessalonique pour la Bulgarie ou il obtint 1’assistance de Tervel, chef des Bulgares. Avec une armee bulgare, Anastase marcha alors sur Constantinople. Mais les habitants de Constantinople n’accepterent pas Anastase. Les Bulgares, achetes par Leon, lui livrerent Anastase et ses collaborateurs, у compris I’archeveque de Thessalonique, et tuerent le nomme Sissinnios Rendakis qui se trouvait parmi eux74. Theophane place les evenements exposes ci-avant apres le printemps 718, sans aucune autre indication75. Ce recit resterait incomprehensible si Nicephore ne nous avait pas transmis cette affaire (Jans tous ses details. 65 Theophane, p. 397, 28-30; Cedrenos, vol. I, p. 790, 17-18; Georges le Moine, vol. II, p. 745, 17-19. 66 Leon le Grammairien, p. 178, 18-20. 67 Jean Zonaras, vol. Ill, p. 336, 23-25. 68 Theophane, p. 397,29: ы; фати oi dKpiPws ётпатареин. 69Jean Zonaras, vol. Ill, p. 336, 24-25: dis Tives амаурафоиот. 70 Theophane, p. 397, apparatus criticus: le “Codex Parisinus Reg 1710”, mentionne 12.000 morts, tandis que le “Vaticanus Palat. 395” et le “Coislinianus 133”, suppriment le passage. 71 La phrase de Theophane, p. 397, 28-29, avvrjipe 84 itpos avTovs troXepov ка1 to twv BovXydpwv eOvos, ne permet pas de savoir qui a attaque en premier. Jean Zonaras, vol. Ill, p. 336, 23-25, est encore moins precis: Kat BovXyapot 84 toutois etreXOovTC?. 72 Georges le Moine, vol. II, p. 745, 17-19, note au sujet des Arabes, ndXepov ev тт) вракт) рета BovXyaptov avvd4>avTes. 73 Guilland, “L’exp£dition”, p. 123, pense que les Arabes etaient deja en train de se replier quand les Bulgares les ont attaques. Pourtant Theophane, p. 397,28-30, ne permet pas une telle conclusion. L’auteur mentionne cette bataille dans la serie des rebours qui ont oblige les Arabes a lever le siege, mais il ne dit nulle part qu’ils etaient en train de se replier. 74 Theophane, p. 400,18 a p. 401, 3. 75 Cf. note 46. 142
8. Le recit de Nicephore Nicephore, le plus proche des evenements, note qu’apres le printemps 71876, Leon envoya un certain Sissinnios Rendakis en Bulgarie avec la mission de convaincre les Bulgares de participer a la guerre arabo-byzantine. Des son arrive en Bulgarie, Sissinnios regut une lettre d’Anastase lui demandant de quitter le camp de Leon et d’obtenir 1’aide bulgare en sa faveur; Sissinnios lui repondit favorablement. Alors, Anastase ecrivit a Nicetas Xylinites, Maftre des offices, au patrice Issoes, compte de 1’Opsikion, a Theoctiste, Premier secretaire du Palais et a Nicetas Anthrax, chef des gardes des murailles de Constantinople; il leur demanda de 1’assister dans sa tentative de reprendre le pouvoir avec 1’aide bulgare. Les services secrets du Palais avaient penetre le reseau et Leon fut mis au courant du complot. Il arreta les conspirateurs en prenant des mesures afin qu’Anastase et Sissinnios ne fussent pas informes du demantelement du reseau. Anastase et Sissinnios arriverent alors avec les Bulgares a Heraclee, ou ils apprirent le demantelement du reseau ainsi que la victoire des Byzantins dans la guerre contre les Arabes. Leon, les mains libres, parvint a acheter les Bulgares qui lui livrerent Anastase et ses complices, sauf Sissinnios qu’ils executerent77. Pour Nicephore, deux choses sont certaines. Apres le printemps 718, les Bulgares ne partici- paient plus aux operations militaires contre les Arabes; 1’auteur ne mentionne pas, mais il n’ex- clut pas non plus une telle participation avant le printemps 718. En outre, le nom de Tervel n’est pas mentionne, bien que Nicephore connaisse ce chef bulgare78. Devons-nous placer I’arrivee de Sissinnios en Bulgarie apres la mort de Tervel, qui dans ces conditions est survenue avant le printemps 71879 80, ou le silence de Nicephore cache-t-il une autre realite? Surtout, comment accorder ce recit, tout a fait articule et logique, avec le recit manifestement desarticule et morcele de Theophane qui dit pourtant que Sissinnios a ete envoye a Tervel? Comment accorder ces deux recits avec celui de Michel le Syrien qui mentionne un traite entre Leon et les Bulgares des avant I’ete 717? Dans le paragraphe suivant nous analysons ces informations, nous essayons de deceler leur origine et d’estimer leur valeur. 9. Origine et valeur des informations Parmi les auteurs de nos trois sources principales, a savoir Michel le Syrien, Theophane et Nicephore, le premier est le seul non seulement a se taire sur 1’origine de ses informations, mais a ignorer, semble-t-il, toute autre version que celle qu’il mentionne. Ecrivant a I’extreme fin du Xlle s.»°, il a utilise des sources ecrites, dont certaines etaient peut-etre d’origine byzan- tine, mais qui n’avaient etc consultees ni par Theophane ni par Nicephore81. Les sources de Michel attribuaient un role majeur aux Bulgares durant la guerre arabo-byzantine, meme plus important que celui des Byzantins et de Leon. Les Bulgares sont presentes comme des guer- riers hardis, courageux, combatifs, plus dangereux pour les Arabes que les Byzantins; le role de ces derniers est a peine apparent dans la Chronique de Michel le Syrien. Si cette Chronique avait constitue la source unique de nos connaissances, il aurait fallu conclure que 6 La date chez Nicephore, p. 55, 12-25, n’est pas evidente. L’auteur parle de cette affaire apres la retraite arabe, mais par la suite, il devient clair qu’il ne s’agit pas d’une succession dans le temps, car Sissinnios avait ete envoye en Bulgarie pour demander de 1’aide contre les Arabes. Le seul element certain c’est que 1’affaire a eu lieu apres le printemps 718. Nicephore, p. 55,19 a p. 56, 27. Nicephore, p. 41,26, mentionne Tervel comme chef des Bulgares; p. 42, 23, il le dit nomme cesar par Justinien II; p. ^7, 3, sollicite par Justinien II contre les revoltes de Philippicus. C’est la date proposee aussi par S. Runciman, A History of the First Bulgarian Empire (Londres, 1930), p. 33 et p. 277. 80 ^ historiographic actuelle ne propose pas non plus de date precise. Michel fut patriarche d’Antioche de 1166 a 1199. Cf. J. Karayannopoulos, Птгуси. rfjs Bifavrii'fjs 'laropias, (= Bifavrivd Keipeva Kai МеЛётас, 2, Thessalonique, 1970), p. 311. 81 Cf. Guilland, “L’expedition”, pp. 123-124. 143
les Bulgares avaient sauve Constantinople de 1’expansionnisme arabe, conclusion deja adop- tee par certains historiens82. Par contre, les sources de Michel le Syrien ne disaient rien au sujet de la participation bulgare a la revolte d’Anastase contre Leon III au moment ou Constantinople etait encore assiegee et directement menacee par les Arabes. De plus, ces sources presentaient Leon comme un homme ruse qui n’a pas honore sa parole donnee a Maslama. Ce dernier est presente comme un homme consequent et comme un bon chef. En un mot, la version de Michel le Syrien est la plus defavorable a Leon et aux Byzantins, la plus favorable aux Bulgares et la plus pro-arabe. Theophane signale qu’il a puise ses informations au sujet de la guerre arabo-byzantine dans les “dires” de personnes qui “connaissaient bien le deroulement des faits” 83. П laisse ainsi entendre qu’a son epoque d’autres versions rapportant autrement les memes faits circulaient a Byzance. Theophane ne fait nulle part ailleurs une telle remarque, ce qui donne un poids particulier a ce passage; 1’auteur souligne clairement sa distance par rapport aux autres versions. П utilise a ce propos le verbe Xeyotxn, comme si ces versions etaient orales ou comme si elles etaient encore relatees par des personnes vivantes. Par contre Zonaras, qui signale aussi 1’existence d’autres ver- sions, utilise le verbe урафоисл, comme si ses sources etaient ecrites84. Theophane a done fait un choix, sans expliquer les criteres sur lesquels il 1’a орёгё. Sa version parle de I’intervention bul- gare en faveur des Byzantins, sans lui attribuer de consёquence quelconque a 1’issue finale de la guerre. En outre ТЬёорЬапе reste peu clair et tres expёditif sur le role ]оиё par les Bulgares dans la revoke anastasienne85. Son discours a ce propos est 1ё1езсорё a tel point qu’aucune relation n’est saisissable entre le siege de Constantinople et les agissements bulgares. Si ТЬёорЬапе ё1ай la source unique de nos connaissances il faudrait admettre que les Bulgares ont gardё une posi- tion plutot hostile envers les Byzantins durant la guerre; leur victoire contre les Arabes avait des effets Ьёпёйциез pour les assiёgёs, mais les Bulgares ne cherchaient pas a aider Еёоп en attaquant les Arabes. La version de ТЬёорЬапе favorise Еёоп et les Byzantins, mais ne Mglige pas completement le role des Bulgares. Nicephore puise dans une source ignorant toute participation bulgare a la guerre arabo- byzantine. Cette source attribuait aux seuls Byzantins et particulierement а Еёоп le merite de la victoire. Elle mettait en outre, 1’accent sur la trahison de Sissinnios, les agissements d’Anastase et la participation bulgare a la tentative de renversement de Leon a un moment ou tout homme ё1ай precieux pour la dёfense de Constantinople86. Les Bulgares sont ргёзетёз comme cupides et sans scrupules, le sort de 1’empire n’ayant pour eux aucun йлёгёс Si Nkxphore ё1ай la seule source de nos connaissances, il faudrait admettre que dans cette guerre les Bulgares ont agis comme des ennemis de 1’empire. Cette version est par consёquent la plus favorable de toutes a Еёоп et aux Byzantins et la plus hostile envers les Bulgares, preserve comme des opportunistes esperant profiler du malheur de 1’empire. S’agit-il d’une des autres versions, dont ТЬёорЬапе dit qu’elles circulaient encore de son temps? Si tel est le cas, cette version а sunrecu tres longtemps, car certains copistes de ТЬёорЬапе semblent la connaitre; ils laissent alors tomber le passage de la Chronique qui parle de la bataille entre les Arabes et les Bulgares87. Vu le fait que d’autres 82 Surtout Gjuzelev, “La participation”, p. 91 ss. Cf. aussi note 1. 83 Theophane, p. 397, 29: ol aKpiffws ётатацеиос. 84 Jean Zonaras, vol. Ill, p. 336, 24-25. 85 Theophane, p. 400,17 a p. 401,3, consacre a cette affaire quelques lignes, dont la plus grande partie deceit les chati- ments reserves aux conspirateurs. Cedrenos, vol. I, p. 792,14 a p. 793, 2, suit Theophane, tandis quejean Zonaras, vol. Ill, p. 338, 11-23, est encore plus expeditif que les deux autres. 88 Nicephore, p. 55, 19 a p. 56, 27, livre une information parfaite: complete, logique et consequente. Il souligne inten- tionnellement la trahison des anastasiens au moment oii Leon luttait pour 1’existence de la Chretiente. On sent der- riere ces lignes 1’odeur de la propagande imperiale. 87 Cf. note 71. 144
Chroniques, qui dependent de Theophane, presentent des anomalies a cet endroit88, nous devons admettre que la version niant toute participation bulgare a la victoire finale des Byzantins contre les Arabes en 718, restait toujours vivante dans 1’historiographie byzantine. П у avait ainsi au moins trois versions differentes qui circulaient a Byzance au moment ou Theophane redigeait sa Chronique, c’est-a-dire au debut du IXe s. Theophane connaissait ces versions. Il pretend que son choix fut le resultat d’une appreciation de la valeur historique de ses sources. Peut-on lui attribuer une tentative de critique historique a cet endroit? Et dans 1’affir- mative, quelle peut etre la valeur historique de Michel le Syrien et de Nicephore? La justification de Theophane, qui dit avoir choisi la version rapportee par les personnes qui “connaissaient bien le deroulement des faits”, n’a aucune valeur scientifique car elle est subjective. C’est Theophane lui- meme qui a decide quelles etaient des personnes qui “connaissaient bien le deroulement des faits”. Ainsi non seulement sa version n’est-elle pas le resultat d’une analyse critique des ses informations, mais elle est egalement la plus subjective de toutes, puisque son auteur avoue 1’avoir preferee apres en avoir rejete d’autres qui ne lui convenaient pas. L’origine de ces versions est sans aucun doute byzantine. Il est impensable d’attribuer aux Bulgares du debut du Ville s. une litterature historique capable de franchir les frontieres de 1’Etat bulgare et de circuler dans la capitale byzantine. Il est de meme evident que la version de Nicephore emanait du Palais et de 1’entourage des empereurs isauriens. Nicephore se rat- tache d’ailleurs aux informations officielles du Palais, peut-etre par une habitude due a ses fonctions patriarcales ou bien par un respect profond des institutions. De plus, il tient une position favorable a Leon qu’il considere comme le sauveur de 1’empire et du Chris tianisme89. La version de Michel le Syrien a ete propagee par 1’opposition et sans doute 1’opposition anastasienne. C’est manifeste dans la comparaison de la situation de Maslama, dupe par Leon, et la situation d’Anastase, auquel Leon avait promis la restitution du trone. Elle visait directement Leon qui n’a fait que cueillir les fruits de ses ruses, tandis que les vrais vainqueurs etaient les Bulgares. П va de soi que cette version ne pouvait etre toleree a Constantinople a I’epoque de la dynastie isaurienne. Elle devait toutefois etre courante dans les pays arabes, ou vivait Michel le Syrien, car elle convenait a 1’orgueil arabe, durement eprouve en 717/71890. Cette version a connu une certaine diffusion dans 1’empire au moment de 1’iconoclasme, lance par Leon III. Le parti iconophile, dont Theophane fut plus tard un adepte fanatique, passa a 1’opposition et se mit a adopter, a inventer et a diffuser des histoires calomniatrices sur Leon. Theophane n’a pas hesite a adopter ces histoires parfois grossieres91. Quand il ecrivit sur la guerre arabo-byzantine de 717/718, il opta pour une version moins favorable a Leon que celle qui etait generalement admise et avait ete adoptee par Nicephore. Pour justi- fier son choix il inventa les personnes qui “connaissaient bien le deroulement des faits”. Ainsi pou- vait-il se mettre a 1’abri de la critique de ses contemporains qui connaissaient une autre ver- sion. Theophane cependant, malgre son parti pris et son fanatisme religieux, a toujours reconnu a Leon III le merite d’avoir sauve 1’empire du danger musulman; c’est peut-etre la raison pour laquelle il essayait d’attribuer 1’iconoclasme de Leon a un certain fatalisme, a un 88 Cf. notes 66, 67, 68: le nombre des victimes de la bataille diflere d’auteur a auteur; 1’existence de plusieurs versions est hors de doute. 89 Nicephore, p. 53, 23-24, et p. 54,15-16, attribue a Leon seul toutes les initiatives victorieuses de I’armee byzantine. 90 Guilland, “[.’expedition”, p. 130, note que “la litterature arabe transforma progressivement I’echec de Maslama en une victoire”. 91 Theophane, p. 396, 8, appelle d’abord Leon euoepqs. Mais a partir de la troisieme annee de son regne, il change de qualificatif et il 1’appelle 6vae₽qs (p. 399,28). 11 lui arrive de qualifier Leon de rrapavopos (p. 407,15), sans citer d’autres qualificatifs non moins graves (TVpawos, ттараиорытатод, aaePqs, Oeopaxos, ааракт|п6фра>п, KaOatperris, etc). 145
obscur dessein divin92. En outre, au moment ou Theophane redigeait sa Chronique, les Bulgares menagaient 1’existence meme de l’empire, comme les Arabes en 717/718; un autre Leon, Leon V essayait de le sauver93. Theophane ne pouvait done pas passer sous silence la trahison d’Anastase et 1’alliance des Bulgares avec les revoltes en 718. Toutefois, il n’insiste pas beaucoup sur 1’attitude bulgare pour ne pas trop faire pencher la balance du cote de Leon, premier empereur iconoclaste. Le choix de Theophane est alors un choix politique et non pas scientifique, comme il essaye de le faire accroire. L’auteur marche sur une corde raide; dans son effort pour ne pas trop honorer Leon, mais aussi pour ne pas presenter les Bulgares comme les sauveurs de l’empire, il compose un recit peu consistant, presque incom- prehensible. En disant que Theophane fait un choix subjectif, nous ne voulons pas dire que les autres ver- sions sont plus objectives. Chaque version mettait en valeur une partie de la verite en en dissim- ulant une autre partie. Les auteurs en optant pour 1’une ou pour 1’autre de ces versions faisaient, eux aussi, un choix politique. П у a done de la verite dans tous les recits. Les trois versions ne sont pas incompatibles entre elles, comme cela parait a premiere vue, mais se completent mutuelle- ment, permettant ainsi de savoir ce qui s’est reellement passe. Pour у arriver, il faut passer toutes ces informations au crible de la critique historique. 10. Compatibility et incompatibility entre les trois versions Rien ne s’oppose a I’historicite de 1’information donnee par Michel le Syrien selon laqu- elle un traite d’assistance mutuelle existait entre les Bulgares et Leon III et cela malgre le silence des sources byzantines94. Leon, des son accession au pouvoir, tenta de renforcer la defense de la capitale, car il connaissait 1’imminence de 1’attaque arabe. Il savait que I’armee byzantine etait faible et epuisee par la guerre civile et que 1’ex-empereur Anastase n’etait pas dispose a accepter son ecartement definitif. Mais le jeu politique dans les Balkans devait tenir compte, depuis a peu pres un demi-siecle, d’un troisieme partenaire: les Bulgares, avec lesquels l’empire avait traite plusieurs fois deja. Leon a du se tourner vers les Bulgares pour demander leur aide. Lors du debarquement arabe, les forces bulgares etaient sur place, comme le dit Michel le Syrien. Michel mentionne en realite deux batailles importantes et plusieurs escarmouches entre les Bulgares et les Arabes lors de la guerre de 717/718. Mais malgre le fait qu’il mentionne le nombre d’Arabes impliques dans les batailles, il ne dit rien quant au nombre de Bulgares. Toutefois, cet auteur semble confondre plusieurs evenements survenus a des moments differents; la confusion saute aux yeux des qu’on examine de plus pres ces informations. Michel dit que lors du debarquement arabe, les Bulgares ont attaque immediatement le detachement arabe qui comptait 4.000 hommes. Malgre le fait que les forces arabes venaient de quitter les bateaux et malgre 1’effet de surprise dont les Bulgares beneficiaient, ils n’ont pas pu venir a bout de 4.000 Arabes95. Nous devons admettre qu’au moment du debarquement, la force de frappe bulgare n’etait pas tres importante. La faiblesse de I’armee bulgare est manifeste aussi dans la suite des operations: les Bulgares sont sortis a 92 P. Yannopoulos, “Estudios de personalidades bizantinas: el patricio Vizir, Domestico de las Escuelas”, dans Bj>zantion Nea Hellas, 9-10 (1990), pp. 183-188: Theophane cherche des excuses a Leon en attribuant I’iconoclasme soit a la fata- lite, soit a une influence etrangere. 93 Theophane, p. 502, 1 a p. 503, 25, termine sa Chronique avec cette description pleine d’angoisse portant sur les jours difliciles que vivait Constantinople, quand Michel ler decida d’abdiquer en faveur de Leon V, en qui tout l’empire avait depose ses espoirs. 94 Pour Kyriakis, BovXyapm, pp. 77-78, ce traite est indubitable et c’est en vertu de celui-ci que les Bulgares ont attaque les Arabes; mais puisque cet auteur semble ignorer Michel le Syrien, sa conclusion n’a qu’une valeur partielle. 95 Michel le Syrien, p. 485, ne parle meme pas de morts. П note seulement que Maslama a, a un certain moment, risque sa vie, mais que finalement les Arabes ont pu s’en tirer sans grandes pertes. 14R
plusieurs reprises contre les Arabes, mais sans livrer bataille. Comment alors peut-on admet- tre que ces memes Bulgares ont, quelques jours plus tard, aneanti 20.000 Arabes retranches dans un camp fortifie? Une telle victoire paraft possible seulement dans les circonstances rap- portees par les sources byzantines, qui parlent aussi d’un nombre eleve de morts parmi les Arabes96, mais qui situent cette bataille en hiver 717/718. A ce moment, les Arabes affames, malades et terrasses par le froid ont essaye de s’approvisionner dans un territoire occupe par les Bulgares et sont devenus une proie facile pour ces derniers97. Michel le Syrien, apres avoir parle de cette bataille, ne signale plus la presence bulgare a 1’ouest du campement arabe. Faut-il croire qu’ils s’etaient retires apres leur victoire? Les textes byzantins disent pratiquement la meme chose mais autrement: ils laissent entendre que les Bulgares se sont retires du front puisque Leon a du envoyer Sissinnios pour demander leur aide98. Les deux Chroniqueurs byzantins les plus proches des evenements, Nicephore et Theophane, ne rapportent pas les evenements de la meme maniere. Que s’est-il passe? Theophane note qu’Anastase quitta Thessalonique et rencontra Tervel en Bulgarie afin de lui demander de 1’aide contre Leon99. Cela eut lieu, selon Theophane, apres le 25 mars 718. Ce passage indique que Tervel etait vivant au printemps 718. Or, le meme Theophane signale que le traite de 716 avait etc signe, du cote bulgare, par Kormessios100. Cette ques- tion reste encore sans reponse. Parmi les hypotheses avancees, celle qui admet que Tervel etait mort au printemps 718, nous parait la plus acceptable. Non seulement parce que le pas- sage de Theophane, qui parle de Tervel en 718, est perturbe101, mais aussi parce qu’il laisse croire que Tervel n’a pas regu Anastase et n’etait pas non plus a la tete du corps expedition- naire bulgare qui accompagnait ce dernier. Une lecture attentive du texte de Theophane per- met de dire que selon 1’auteur, Nicetas ecrivit a Anastase de quitter Thessalonique et d’aller a la rencontre de Tervel102, ce qui est probable, si Nicetas ignorait la mort de Tervel. Anastase arriva en Bulgarie ou “z’Zri’lui “ont donne”103 une armee et de 1’argent. Ce pluriel signale 1’ab- sence d’un chef chez les Bulgares a ce moment. Et plus loin, quant Leon fut parvenu a acheter les Bulgares, un chef n’est mentionne ni par Theophane ni par Nicephore104; pour- tant le chef des Bulgares se mettait toujours a la tete de son armee quand celle-ci quittait la Bulgarie. Quoi qu’il en soit, une chose est certaine: d’apres Theophane, au printemps 718 les relations entre Leon et les Bulagres etaient mauvaises. Les Bulgares s’etaient retires du front et s’etaient replies en Bulgarie. La raison du retournement de la situation nous echappe, mais le comportement des Bulgares, lors de la revolte d’Anastase, indique qu’ils etaient contre Leon. L’aide genereuse accordee a Anastase, en hommes et en fonds, laisse penser que Leon 96 Theophane, p. 397, 28-30, Cedrcnos, vol. I, p. 790, 17-18, et Georges le Moine, vol. II, p. 745,1 7-19, en parlant de 22.000 morts sont tres proche des 20.000 morts de Michel le Syrien. Leon le Grammairien, p. 178, 18-20 etjean Zonaras, vol. Ill, p. 336, 23-25, ne donnertt pas un nombre de morts precis, mais ils signalent qu’ils etaient tres nom- breux. 17 Les descriptions donnees par toutes les sources au sujet de la situation qui regnait dans le camp arabe sont terribles. Michel le Syrien, p. 485, dit que les Arabes mangeaient des souliers, des cadavres, des excrements, des ecorces, des racines, des feuilles d’arbres, meme des pierres tendres! Theophane, p. 397, 23-26, et Kitab al-Ugun, p. 29, donnent des descriptions similaires. Pseudo-Denys de Tell-Mahre, p. 13, ajoute que les Arabes s’attaquaient entre eux pour se nourrir des morts, de sorte que personne n’osait s’aventurer seul. Rien d’etonnant si dans cette situation ils ont cssaye de s’approvisionner a 1’ouest et si les Bulgares ont pu aussi facilement les maitriser. 98 Nicephore, p. 55, 23-24. 99 Theophane, p. 400, 18-21. 100 Theophane, p. 497, 16-26. |o Yannopoulos, “Qui etait Sissinnios?”, p. 62: “le recit de Theophane cree plus de problemes qu’il n’en resout”. Theophane, p. 400, 19:aneX9eiv avTov ттро? TepfleXiv. 103 Theophane, p. 400, 21: 8I8watv айты. 104 Theophane, p. 400, 23: oi BouXyapot tovtov ... irape&oKav; Nicephore, p. 56,15-16: урафес Se BouX-yapots 6 PaatXeus.
etait vise personnellement105. Deux hypotheses sont envisageables. Ou bien Leon a utilise une de ses ruses bien connues et avait essaye de rouler les Bulgares ou bien la propagande anastasienne les avait montes contre Leon. Nous avons des raisons tres valables d’admettre que la deuxieme hypothese est la bonne. Les sources byzantines signalent que les partisans d’Anastase a I’interieur de la ville assiegee n’avaient pas abandonne le projet de faire revenir cet empereur au pouvoir. Une source arabe permet de savoir qu’ils avaient etabli des contacts avec Maslama pour renverser Leon; les negociations ont etc menees par un certain Sarantapichos, inconnu autrement106. La plaque tournante du complot etait Nicetas Xylinites, Maitre des offices imperiaux depuis le regne d’Anastase. Sissinnios Rendakis, ancien stratege des Anatoliques, celui qui dans le passe avait enrole Leon dans Farmee, etait au courant du complot, tandis que Leon en etait dans 1’ignorance107. Les anastasiens dissi- mulaient leur activite subversive sous une apparence de fidelite a Leon, qui leur faisait confiance et les chargeait de missions importantes. Apres I’echec des negociations avec les Arabes, les anas- tasiens deciderent d’agir du cote bulgare. Nicetas put trouver le moyen de tourner les Bulgares contre Leon. Ainsi les Bulgares se retirerent du front. Ensuite, Nicetas ecrivit, selon le temoignage de Theophane, a Anastase a Thessalonique de quitter la ville et d’aller demander 1’aide des Bulgares. Ces derniers organiserent un corps arme qui partit contre Leon. Theophane non seulement parle de Tervel, mais surtout il ne dit ni pourquoi Sissinnios se trouvait en Bulgarie, ni depuis quand108. Nicephore explique clairement le role de Sissinnios dans cette affaire: il avait etc envoye en tant qu’emissaire de Leon pour demander aux Bulgares d’intervenir dans la guerre aux cotes des Byzantins. Mais Nicephore ne parle pas de Tervel. Ainsi certains historiens voient deux missions de Sissinnios en Bulgarie: une premiere du vivant de Tervel, et une autre, apres sa mortl09. Ni le texte de Theophane ni celui de Nicephore ne per- mettent une telle lecture. Comme nous 1’avons explique, Theophane dit qu’Anastase avait etc incite a se rendre aupres de Tervel; rien ne permet de conclure que Sissinnios ait etait envoye aupres de Tervel. Nicephore ne mentionne pas le voyage d’Anastase en Bulgarie. C’est normal car Nicephore commence son recit avec la mission de Sissinnios et passe sous silence les agissements d’Anastase, raison qui plaide pour la separation de ces deux evenements. En outre, Nicephore reflete, comme nous 1’avons note, le point de vue du Palais, etant donne le caractere officiel de ses informations. Le Palais ne voulait certainement pas donner 1’impression qu’Anastase a Thessalonique se com- portait comme un empereur en exercice qui defiait I’autorite de Leon. Toutefois, Nicephore sup- pose des contacts entre Anastase et les Bulgares, car il signale que quand Sissinnios se trouvait en Bulgarie, Anastase lui ecrivit pour lui demander de convaincre les Bulgares de se ranger de son cote110 Done les Bulgares, apres leur retraite du front, re^urent la visite d’Anastase, mais ils ne promirent rien, comme ils ne conclurent rien. Ils attendaient I’envoye de Leon et ses propo- sitions avant de decider a qui ils preteraient main forte. C’est la trahison de Sissinnios qui fit pencher la balance en faveur d’Anastase. Les Bulgares ne voulaient en tout cas pas que Leon fut 105 Niccphorc, p. 56, 12-13, parle seulement d’hommes, tandis que Theophane, p. 400, 21, parle d’hommes et de 5.000 livres d’or. 1IM| Kitab al-Ugiin, p. 25. Taul-il rapprochcr cet homme de la lamille d’lrenc, epouse de Leon IV, dont les membres sont mentionnes par Theophane, p. 474, 3-4? 107 Cl. Yannopoulos, “iaoaivvios PevSaias”, pp. 579-593, avec une analyse des sources; la reprise de la question dans Yannopoulos, “Qui etait Sissinnios?”, p. 66. I.’idec de H. Diltcnt, “Promincntc Slawen und Bulgarcn in byzanlinis- chcn Dicnslcn (Endc des 7. bis Anlang des 10. Jahrhunderts)”, dans Studim zum H. und 9. Jahrhundert in liyzanz (Berlin, 1983), pp. 101, contcste cette identification, mais sans s’appuyer sur les sources. ion Theophane, p. 400, 26-27, parle pour la premiere cl dernicrc Ibis de Sissinnios pour dire qu’il Tut execute par les Bulgares, sans meme expliquer la raison pour laquelle il se trouvait parmi les insurges d’Anastase. 1,19 Ph. Malingoudis, Ehdfltn <mj Метпыииа) EMaSa ( Thessalonique, 1988), p. 82. 110 Nicephore, p. 55, 21-24 148
mis au courant des negotiations qu’ils avaient menees avec son envoye et au moment du denouement de 1’affaire, ils executerent Sissinnios, alors qu’ils avaient livre vivants Anastase et ses complices. Il en resulte que finalement les trois sources principales, malgrc leur point de vue different, du a 1’origine de leurs informations et au parti pris de leurs auteurs, ne se contredisent pas; elles se competent. Michel le Syrien se refere surtout a la premiere phase de la guerre (etc 717 - debut de 1’hiver 718); Theophane telescope plusieurs evenements qui se referent surtout a la periods intermediate de la guerre (debut de 1’hiver 718 - printemps 718); Nicephore met 1’accent sur la phase finale de la guerre (printemps - etc 718). Nous tachons dans la suite de synthetiser les don- nees des sources afin d’approcher au maximum les faits historiques sans creer pour autant une version supplementaire. 11. Essai de synthese Le futur Leon III, encore stratege des Anatoliques, n’avait pas accepts le changement dynas- tique violent qui porta au pouvoir Theodose III. Durant la guerre civile, il passa des accords avec les Arabes, accords dont le contenu exact nous echappe. Il est toutefois possible que Leon recon- naissait une espece de souverainete arabe dans le cas oii il deviendrait empereur. Ces accords visaient le renversement de Theodose. En meme temps, Leon s’appuyait sur les partisans d’Anastase II qui, exile a Thessalonique, nourrissait 1’espoir d’etre retabli sur le trone par Leon; celui-ci n’a jamais dementi ces rumeurs. Leon, devenu maitre de la situation a Byzance, n’honora pas les accords avec les Arabes ou au moins les accords tels que les Arabes les interpretaient. П ne ceda pas non plus le pouvoir a Anastase. Peut-etre avait-il toujours eu ce projet en tete et le retablissement d’Anastase n’etait-il qu’un pretexte pour s’assurer de 1’aide des anastasiens. Il ne faut pourtant pas rejeter 1’informa- tion de Nicephore selon laquelle les notables de Constantinople ont demande a Leon d’accepter le trone111. Peut-etre ces “notables” avaient-ils leurs propres raisons, du fait d’avoir joue un role dans le renversement d’Anastase112. Peut-etre tous ces facteurs ont-ils pese de leur poids dans la decision de Leon de prendre le pouvoir pour lui seul. Le 25 mars 717, il se fait couronner empereur. Le nouvel empereur ne se faisait pas d’illusions. D savait que les Arabes etaient prets a atta- quer la capitate. Anastase ne reednnut pas le nouveau changement dynastique et se mit en etat de rebellion. Leon n’avait ni le temps ni les forces pour reprimer la revolte; les Arabes frappaient a la porte de Constantinople. En meme temps il devait faire face a un mouvement de mecon- tentement a I’interieur de la ville. Des hauts fonctionnaires nommes par Anastase creaient un reseau secret dans la capitale et s’etaient fixe pour objectif le retour d’Anastase. Leon sentait la menace et il fit appel a ses anciens compagnons auxquels il confiait les missions delicates. Sissinnios Rendakis en etait un. Un autre facteur dont Leon devait tenir compte etait I’element bulgare. Les Bulgares s’etaient illustres lors du retour de Justinien II au trone en 711 et en general ils jouerent un role non negligeable durant cette periode d’instabilite politique a Byzance. Leon avait toutes les raisons de se mefier d’un eventuel rapprochement entre Bulgares et Anastase; le fait que les Bulgares avaient combattu avec Theodose durant la guerre civile augmentait le risque de les avoir contre lui. П envoya des emissaires et conclut un accord d’amitie et d’assistance avec les Bulgares, mais nous ignorons a quel prix et contre quelles compensations. En vertu de ce traite, les Bulgares envoyerent un corps arme a Constantinople. Leon les fixa a 1’ouest de la ville, j11 Nicephore, p. 52, 15-22. Aussi bien Nicephore, p. 51,22-23, que Theophane, p. 386, 5-6, parlent d’un complot qui a facilite la prise du pou- voir par Theodose et cela, sans tenir compte des “notables” du theme de 1’Opsikion qui furent les acteurs principaux du renversement d’Anastase. 14Q
peut-etre a mi-distance entre les cotes de Propontide et celles de la Mer Noire.. Une telle position leurs permettrait d’intervenir en cas de debarquement arabe aussi bien au nord qu’au sud. En ete 717, les Arabes debarquerent en Europe sur les cotes de la Propontide. Les Bulgares se tournerent contre les envahisseurs, mais ne parvinrent pas a empecher le debarquement. Ils purent seulement attaquer le dernier peloton compose de 4.000 hommes, dont Maslama tenait personnellement le commandement. Peut-etre a cause de leur petit nombre, peut-etre pour d’autres raisons non revelees par les sources, les Bulgares ne purent pas non plus venir au bout de cette force. Les Arabes camperent non loin des murailles de Constantinople, tandis que les Bulgares regagnaient leur campement a 1’ouest du camp arabe. Le front s’etait ainsi stabilise pour un certain temps. Les Arabes, malgre leur superiorite numerique, ne prirent jamais 1’initiative des operations. Ils appliquerent leur vieille tactique du siege, esperant asphyxier la ville. Cette tactique pouvait donner des resultats lors des longs sieges des petites villes de province, qui ne pouvaient pas etre approvisionnees pas mer. Elle supposait en outre que la seule force armee etait celle qui defendait une ville assiegee. Dans ce cas-ci, les donnees etaient differentes. Les Arabes, attaques sans relache sur terre et sur mer, par les Byzantins et par les Bulgares, n’avaient pas un moment de repit. Sans pouvoir s’approcher de la ville et sans avoir livre bataille, ils perdaient hommes et betes, se fatiguaient et epuisaient leurs provisions. Les Bulgares se distinguerent durant cette guerre qui repondait parfaitement a leur temperament. Ils constituaient la pointe de lance de la machine militaire byzantino-bulgare. La situation commencjait a devenir difficile pour les Arabes. Le 8 septembre 717 mourut le calife Sulayman, qui selon les legendes arabes etait predestine a conquerir Constantinople. Maslama, craignant la demoralisation de I’armee, tenta de cacher la mort du calife. Les Byzantins, connaissant la credulite arabe, leur criaient du haut des rem- parts “ Votre roi est mort”. La nouvelle fit tomber le moral des Arabes, pour lesquels la situation commengait a devenir critique113. L’hiver 717/718 commenga tot et il fut particulierement rigoureux114. Les Arabes, n’etant pas habitues a des telles conditions climatiques, souffiaient encore plus du froid. Les provisions avaient ete epuisees et la famine frappait le corps expeditionnaire arabe. Les privations, les attaques combinees des Byzantins et des Bulgares, les maladies qui sevissaient dans le camp arabe firent tomber le moral des envahisseurs au niveau le plus bas. Selon toutes les sources, a ce moment la guerre n’etait qu’une preoccupation secondaire pour les Arabes; toute leur energie etait Consacree a la recherche de quelque chose de comestible, n’importe quoi qui puisse satis- faire ce besoin elementaire de manger115 116. Au debut du printemps, peut-etre vers la fin de mois de fevrier, des bateaux venant d’Afrique devaient apporter des renforts et des vivres aux Arabes; cet espoir leur donnait encore du courage. Les Byzantins reussirent a detruire completement la flotte arabe1,6. Les Arabes n’ayant plus rien a esperer, deciderent de se tourner vers 1’ouest afin de pouvoir se procurer des provi- 1,3 C’est Theophane, p. 369, 23-24, qui donne la date precise de la mort de Sulayman, mais c’est Michel le Syrien, p. 485, qui dit que Maslama n’avait pas revele aux soldats la mort du calife qui etait predestine a conquerir Constantinople; le meme auteur relate que les Byzantins annon^aient du haut des remparts la mort du calife aux Arabes. 114 Nicephore, p. 53, 27-29, s’etonne de la rigueur de cet hiver en ecrivant: аицрёррке хЕ11х(^|'а рёуиггои уеиёабас, Дате цг]&арй9 yfjv 64>9f]vai ёк nXqSuos- Tfjs катеиехбеСсгр yiouos axpts cis Tas ёкатои г;рёра5. 113 Theophane, p. 396, 24-27, pour cette periode note seulement que l’hiver etait tres rude et ne mentionne aucune operation entreprise par les forces arabes. Pour la situation qui regnait dans le camp arabe pendant l’hiver, cf. note 97. 116 Theophane, p. 396, 27 ap. 397, 15, et Nicephore, p. 54, 1-19, parlent de la destruction complete de la Holte africaine et du riche butin que les Byzantins firent en pillant les bateaux echoues. 150
sions. Mais ils ne purent dejouer la vigilance des Bulgares qui les intercepterent et aneantirent leur detachement. La victoire bulgare fut totale et les pertes arabes considerables, meme si les chiffres donnes par les Chroniqueurs exagerent. Pourtant, les Bulgares ne tenterent pas de libe- rer la ville assiegee, qui ne semble pas avoir ressenti les consequences de cette victoire. La vic- toire n’eut done aucun caractere decisif et la guerre continua comme avant. A I’interieur de la ville, les partisans d’Anastase apres avoir tente sans succes de negocier avec les Arabes, parvinrent a convaincre les Bulgares que Leon n’etait pas 1’homme qu’il fallait soutenir. Au prix de nous ne savons quelles machinations, ils obtinrent la retraite bulgare. Nicetas Xylinites, apres ce succes diplomatique, ecrivit a Anastase de partir pour la Bulgarie afin de negocier une aide bulgare. Ce dernier fit le voyage, mais n’ayant pas obtenu les resultats escomp- tes, retourna a Thessalonique. La situation autour de Constantinople s’ameliorait pour les Arabes. L’arrivee du beau temps et la disparition de la menace bulgare jouaient en leur faveur117. Par contre, 1’impact psy- chologique de la retraite bulgare sur les defenseurs de la Ville devait etre important. La nouvelle qu’Anastase n’avait pas obtenu 1’assistance bulgare arriva a Constantinople. Leon decida d’agir afin de convaincre les Bulgares de regagner leurs postes; pour cette mission il choisit Sissinnios Rendakis, a qui il faisait confiance absolue118. Par contre il commen^a a avoir des souptjons quant a la fidelite de Nicetas Xylinites et ordonna de le surveiller de pres. Anastase avait ete informe de la mission de Sissinnios. Pensant que e’etait sa derniere chance, il ecrivit a Sissinnios en Bulgarie, lui demandant de faire adherer les Bulgares a sa cause. En meme temps il ecrivit aux membres du reseau de Constantinople pour les mettre au courant de son initiative et pour leur demander de se trouver prets au moment opportun. Les membres du reseau etaient surveilles par les services secrets de Leon. Le courrier fut saisi et le reseau deman- tele. Des mesures furent prises pour faire croire a Anastase et a Sissinnios que tout etait en ordre119. Sissinnios ne semble pas avoir eu de mal a convaincre les Bulgares de preter leurs services a Anastase. Il reussit done la ou Anastase lui-meme avait echoue et il est legitime de s’inter- roger sur la raison de ce succes. Les Bulgares ne pretaient pas leurs services gratuitement, mais Anastase ne pouvait pas payer dans I’immediat. Sissinnios non plus ne pouvait pas payer immediatement. Il dut alors faire des promesses que nous ignorons, mais qui rencontraient les demandes bulgares, qui a cette epoque etait territoriales. Le contenu exacte de ces nego- ciations restera toutefois un secret, car les Bulgares, quand la revolte d’Anastase eut echoue, executerent Sissinnios. Le fait qu’ils reserverent ce traitement pour Sissinnios seulement sug- gere qu’ils voulaient garder hors de la connaissance de Leon III les clauses des accords passes. La mission de Sissinnios en Bulgarie doit etre placee vers le mois de mai. Le temps etait alors propice aux operations terrestres. Les Bulgares constituerent un corps expeditionnaire qui, sous le commandement de Sissinnios, arriva a Thessalonique, entierement controlee par les insurges d Anastase. L’empereur rebelle se mit a la tete de I’armee et marcha sur Constantinople. Mais 1 operation se deroulait tres lentement. Anastase avec ses Bulgares, qui transportaient en plus quelques barques”120, arriva a Heraclee apres le 15 aout 718. Cette flottille devait servir a un 17 La seule operation arabe mentionnee par les sources byzantines, une operation de diversion menee en Asie Mineure, I is eUl '*eu se'on Theophane, p. 397, 15-19, apres la fin de l’hiver. ® Nicephore, p. 55, 23-24. Nicephore, p. 56, 7-11: "Nicetas Xylinites et Theoctiste, Premier secretaire, furent mis a mort, vu leur role dans le complot, mais aussi 1’importance des postes qu’ils ddtenaient. Les autres membres du reseau furent punis severement, . mais ils eurent la vie sauve. Nicephore, p. 56, 12-15. 151
eventuel siege de Constantinople. Le fait que les Bulgares transportaient ces bateaux de Thessalonique a Heraclee par la voie terrestre prouve suffisamment qu’Anastase ne beneficiait pas de 1’appui de la flotte de Carabissiani, comme certains historiens Pont soutenu et que le stratege de Carabissiani, Sissinnios, n’avait rien en commun avec son homonyme Sissinnios Rendakis121. Entre-temps, les Arabes decimes par la guerre, la famine et les maladies avaient leve le siege de Constantinople122. Une violente tempete en mer avait seelie la destinee des derniers debris de cette grande armee arabe123 124. Anastase apprit la victoire byzantine dans la guerre arabe ainsi que le demantelement du reseau de ses amis a Constantinople apres son arrivee a Heraclee. Les deux nou- velles n’etaient pas de nature a faire monter le moral de ses troupes. Le plan d’action devait chan- ger completement. Alors, comme le signale Theophane, Anastase voulut sonder 1’opinion des Constantinopolitains a son egard; il envoya des emissaires prendre contact avec “la ville, laquelle ne Га pas accepte”™. Nous pensons que par cette phrase enigmatique, Theophane signale qu’Anastase avait compris que la situation lui etait defavorable; il tenta alors de nouer des relations avec certains citoyens influents qui, durant la revolte des troupes de 1’Opsikion en 715, avaient defendu la Ville pendant son absence de six mois125. Mais ces personnes n’etaient plus disposees a aider Anastase, soit parce que la nouvelle situation les arrangeait, soit parce qu’elles n’osaient pas prendre de risques. Apres ce refus categorique, le moral dans le camp d’Anastase tomba au plus bas. Leon, qui surveillait la situation de pres sans pourtant prendre le risque d’une confrontation militaire, comprit que le fruit etait mur et pret a etre cueilli. П contacta les chefs bulgares et leur proposa “des cadeaux” et un sauf-conduit s’ils acceptaient de livrer Anastase et ses compagnons byzantins126. Les Bulgares n’hesiterent pas un instant. Ils savaient maintenant qu’Anastase n’avait plus aucune chance; alors ils furent contents de pouvoir se tirer d’une telle situation avec profit. Us arreterent et livrerent a Leon tous les Byzantins, sauf Sissinnios Rendakis qu’ils avaient execute sur place avant d’envoyer sa tete a Leon127. Comme cela a deja etc dit, Sissinnios etait la seule personne qui connaissait les clauses exactes de 1’accord passe entre Anastase et Bulgares. Ces derniers n’avaient aucun interet a ce que Leon soit jamais mis au courant du contenu de ces clauses. Leon ne voulait pas non plus creer de problemes; 1’attaque arabe lui en avait laisse suf- fisamment. Il donna les cadeaux promis aux Bulgares qui quitterent la Thrace byzantine, vers la fin de Fete 718, et se retirerent en Bulgarie. 12. En guise de conclusion De cette analyse ressortent naturellement certaines constatations, dont la premiere rencontre deja les remarques faites dans 1’introduction, a savoir qu’il faut debarrasser la recherche his- tofique des sentiments nationalistes des peuples balkaniques d’aujourd’hui. 121 Opinion soutenue par Helene Ahrweiler, Byzance et la mer (Paris, 1966), pp. 27-30, et rejetee par plusieurs historiens. Cf. Yannopoulos, “Qui etait Sissinnios?” pp. 64-65. 122 Theophane, p. 399, 5-7, Nicephore, p. 55, 13-15: la retraite eut lieu le 15 aout 718. 123 Theophane, p. 399, 7-19, Nicephore, p. 55, 15-19: la mer etait pleine de debris pratiquement jusqu’a Chypre. Les Byzantins d’ailleurs rendirent la situation encore plus difficile en attaquant les bateaux qui fuyaient. Seuls cinq bateaux ont pu regagner la Syrie. 124 Theophane, p. 400, 22-23. 125 Cf. la description des evencments qui ont marque le changement dynastique de 715, faite par Theophane, p. 385, 5 a p. 386,13, et par Nicephore, p. 50,13 a p. 52, 2. 126 Theophane, p. 400, 23-24, parle de cadeaux et du sauf-conduit. Nicephore, p. 56,15-17, est plus explicite: Leon avait ecrit aux Bulgares d’opter pour la paix et de livrer les conspirateurs. Ce dernier point a fait que certains historiens Bulgares contemporains ont voulu voir (’application d’une clause du traite de 716, cf. Angelov, “Beziehungen”, pp. 47-48. Or, comme Kyriakis, BovXyapoi, p. 80, et p. 184,1’a prouve, le traite de 716 ne comptait pas de clause de ce genre. 127 Theophane, p. 400, 23-29; Nicephore, p. 56, 18-22. , 152
A la victoire finale des Byzantins lors de la guerre arabo-byzantine de 717/718 les Bulgares contribuerent aussi. Mais cette guerre fut gagnee surtout par les forces byzantines, grace a la resistance acharnee des habitants de la Ville et surtout grace au genie militaire de Leon III. Anastase essaya de profiler de la situation generale afin de pouvoir revenir sur le trone. Son attitude et ses agissements durant le siege de la capitale indiquent que le sort de l’empire n’etait pas sa preoccupation principale. Le comportement de cette personne en tant qu’ex-empereur est peu conforme a 1’image que les sources brossent de lui pour la periode ou il regna. Le com- portement de ses partisans et peut-etre des militaires de 1’Illyricum n’est pas meilleur. Ils com- plotaient au moment ou le sort de l’empire se jouait autour de la capitale. Ils tenterent meme d’entrer en contact avec les Arabes et cela malgre le fait que tous avaient ete maintenus a leurs postes par Leon Ш. Les sources, malgre les apparences, sont assez explicites au sujet du role des Bulgares dans cette guerre. Allies de Leon, deja au moment de 1’attaque arabe, ils contribuerent a I’arret de 1’of- fensive arabe. Ils aiderent considerablement les defenseurs de la ville pendant les premiers mois du siege en harcelant les armees arabes. Us remporterent une grande victoire au debut de 718, mais ne I’exploiterent pas et la situation autour de la ville resta inchangee. Influences par la pro- pagande anastasienne, ils se retirerent du front a la fin de 1’hiver 718, au moment ou les defenseurs avaient le plus besoin de leur aide. Les efforts de Leon pour les attirer de nouveau sur les lignes ne donnerent rien. Au contraire, convaincus par Sissinnios et sans doute attires par les concessions genereuses que ce dernier leur avait proposees, ils se rangerent aux cotes d’Anastase. A partir de ce moment, non seulement ils ne contribuerent pas a la victoire finale des Byzantins, mais encore oeuvrerent dans le sens oppose. S’ils n’attaquerent pas Constantinople, cela est du aux circonstances et a leur cupidite que Leon a judicieusement exploitees. Toute autre vision des faits ne repose pas sur les sources et peut etre qualifie non seulement d’erronee, mais aussi d’in- teressee et de subjective.
Византийский временник, т. 55 Н. 3. Вачнадзе, К. К. Куция ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ЭПИСТОЛЫ ИМПЕРАТРИЦЫ ФЕОДОРЫ Грузинский анонимный агиографический памятник IX в. "Житие и мученичес- тво святого мученика Костанти-грузина, который был замучен царем вавилонян Джафаром"* 1, сохранил уникальную эпистолу византийской императрицы Феодоры (842—856). Уникальную потому, что византинистике неизвестен другой подобный памятник, впрочем, как и изображение "богослуживой" императрицы. Такая же участь постигла всех василевсов IX столетия. Как сторонник религиозно-культурного единства Грузии с единоверными государствами, анонимный агиограф ратует за провизантийскую ориентацию своей страны. Не случайно соотносит он свою деятельность с царствованием византийских правителей Михаила 111 (842—867) и Феодоры (842—856), считая их укрепителями веры и могущества державы. Он недвусмысленно декларирует свою приверженность к ним: "...я, недостойный, возжелал уподобиться тем пер- вым [мужам] (отцам церкви. — Н. В., К. К.) и написал житие и мученичество свято- го и блаженного мученика Костанти, который жил в наши дни, в царствование богослуживой царицы Феодоры, царствовавшей в стране греков, доколе сын ее Михаил был малолетним. Сия блаженная очистила всю страну от безумия — иконоборчества, которое распространилось во дни супруга ее, и укрепила деяния греков, и возродила множество островов, которые были разорены агарянами". Приведенный пассаж обращает внимание не только общей религиозно- идеологической и политической направленностью анонима, но и точностью пере- дачи исторических фактов, что столь необычно для агиографических сочинений. Вполне исторично сообщение автора, что византийская царица "...очистила всю страну греков от безумия — иконоборчества". Известно, что сразу после смерти императора-иконоборца Феофила (829—842) начались гонения на последователей этого учения; на Соборе 843 г. от церковных дел был отстранен идеолог иконоборчества Иоанн Грамматик, а на патриарший престол возведен иконопочи- татель Мефодий. 11 марта того же года было восстановлено иконопочитание, чем декларировалось единство государства и церкви. Заслуживает пристального внимания сообщение о возрождении островов, ра- зоренных агарянами, т е. арабами. В нем отразился факт трудной многолетней виз- антийско-арабской борьбы за преобладание на Средиземном море. Победа тогда ост- алась за мусульманами. Поэтому утверждение автора о "возрождении", т е. возвраще- нии островов при императрице Феодоре, является плодом сознательного искажения © Н. 3. Вачнадзе, К. К. Куция. 1998 1 Житие и мученичество святого мученика Костанти-грузина, который был замучен царем вавилонян Джафаром И Пер. с древне груз., исслед. и коммент. Н. 3. Вачнадзе и К. К. Куция. Тбилиси, 1978. * 154
фактов. Чрезмерное преувеличение деятельности Феодоры — показатель провизант- ийских симпатий грузинского автора, который, по-видимому, видел в Византии оплот христианства и достойного противника Арабского халифата, против которого боролась Грузия. Самым значительным в историческом отношении фрагментом "Жития и муче- ничества Костанти-грузина", безусловно, следует считать эпистолу, которую Феодора после казни Костанти послала "детям и родичам дома его" (полный текст эпистолы см. в конце статьи). П. Пеетерс высказал сомнение по поводу подлин- ности эпистолы. Его скепсис основывался на том факте, что в эпистоле не упомянут поход Буги-тюрка в Грузию в 853 г., жертвой коего стала Картли2. Но поход совершенно не коснулся Византийской империи, и поэтому она едва ли должна была обязательно прореагировать на зверства арабов, учиненные в Гру- зии. Впрочем, вполне справедливо замечает К. Кекелидзе, что Византия с целью ослабления своего давнего противника, Аббасидского халифата, не гнушалась никакими средствами и в борьбе с ним умело использовала антиарабские настро- ения даже малых народов и стран, в том числе и Грузии3. Нельзя упускать из виду того обстоятельства, что, хотя страны Закавказья и входили в состав халифата, Византия никогда не отказывалась от притязаний на владение ими. Поэтому она не только поддерживала, но и стимулировала антихалифатские движения, имевшие место в закавказских странах. Например, император Феофил всемерно поддерживал движение хуррамитов под руковод- ством Бабека. Очень интересное сообщение сохранилось у Михаила Сирийца, относящееся к 833 г., когда хуррамиты понесли поражение у Хамадана. Он пишет: "Большая часть войска Бабека вместе с главнокомандующим Насром, доведенная до отчаянного положения войной персов (арабов. — 3. B.), отправилась искать ромейского царя и перешла в христианство"4. Аналогичные сведения о взаи- моотношениях Византии с хуррамитами сохранили Табари, Бар Эбрей5 и др. Бежавших в Византию хуррамитов император Феофил использовал в военных действиях против халифата. Следует подчеркнуть, что византийские кесари не ограничивались только поддержкой антихалифатских движений в Закавказье. Они предпринимали специальные военные экспедиции. Две из них в Западную Грузию упоминает Продолжатель Феофана. Один поход "против исмаильтян" имел место в 832 г.6, когда восставшие против арабов грузины обратились за помощью к Византии. В ответ на это Феофил послал в Западную Грузию войско под началом правит- еля Хорасана Феофоба и брата императрицы Феодоры — Варды. Но византийцы понесли такое страшное поражение, что "только немногие вернулись оттуда обратно"7. Второй поход (843—844 гг ), возглавляемый Феоктистом, также окончился разгромом византийцев. В противовес Ф. И. Успенскому и А. А. Васильеву, пола- 2 Peelers Р. De S.Constantino, martyre in Babilonia // Acta Sanctorum Novembris. 1925. T. IV. P. 541—554. Кекелидзе К. С. Мученичество и личность Костанти-Кахай: Этюды по истории древнегрузинской ли- тературы Тбилиси. 1957. Т. 1 С 139—140 4 Буниятов 3. Азербайджан в VII—IX вв. Баку. 1965. С. 254. Там же; Гусейнов Р. Сирийские источники XII—XIII вв. об Азербайджане. Баку, 1969. С 74. 6 Георгика. Сведения византийских писателей о Грузии. Т. IV. В. II / Греч, текст с груз. пер. издал и примеч. снабдил С. Г. Каухчишвили Тбилиси. 1952. С. 327. 7 Там же. 155
гающим, что этот поход имел целью покорение абазгов, С. Г. Каухчишвили совершенно справедливо считал, что экспедиция 843—844 гг. была связана с арабской опасностью8. Весь приведенный материал полностью подтверждает, что Византийская империя старалась укрепить свои позиции в Закавказье и направить антиарабскую борьбу его народов в русло своих политических инте- ресов. Анализ политической ситуации, характер грузино-византийско-арабских взаи- моотношений IX в., религиозно-идеологическая, если не общность, то во всяком случае близость Грузии со своей великой соседкой, считавшейся идеалом и оплотом христианского мира в раннем средневековье, — вот факторы, убеждающие в подлинности эпистолы Феодоры. Эту точку зрения поддержал и Г. Г. Литаврин, согласно которому, по своему стилистическому строю сохранив- шаяся в грузинском тексте эпистола — это чистейшей воды византийская эписто- ла, вполне сопоставимая, например, с аналогичными византийскими эписто- лярными памятниками X столетия9. Все сказанное позволяет нам выдвинуть предположение, что первоисточником грузинского текста эпистолы Феодоры, по-видимому, был ее греческий текст и что перевод был сделан в Картли, где греческий подлинник и остался. Сказанное, конечно, гипотеза, требующая доказательства. На деле же вопрос о подлинности текста эпистолы императрицы Феодоры, приведенного грузин- ским агиографом, на наш взгляд, не имеет решающего значения. Главное в ней — точное отражение византийских и арабских политических интересов в Грузии Антиарабская направленность эпистолы открыто и недвусмысленно декларируется в словах Феодоры, обращенных к детям и родичам Костанти: "...благодаря величию могущества Его (Христа) блещите мечами вашими над врагами (т. е. арабами) и никому из них не давайте обиталища среди вас, дабы заслужить благоволение наше и получить от Христа обещанную славу для творящих добро". В этих скупых словах дана целая программа византийской политики в Картли. Победа грузин над арабами и изгнание их из Картли естественно привели бы к упрочению византийско-грузинских политических связей. В другом месте эпистолы императрица пишет: "Непоколебимые, вы, уповая на Христа, поддержали друг друга против врагов креста (т е. арабов) и тотчас обрели мужество и покрыли их позором, и стало явью бегство воссоединившихся [исма- иль+ян], облеченных могуществом". Верность кресту, т.е. борьбу против арабских завоевателей, императрица Феодора увязывает с необходимостью подчинения Картли Византии. Она призывает: "Дабы вы надеялись на меня и укрылись бы под крылами царства моего, ибо верны вы закону веры". И далее: "Усердно внемлите и пред помазанниками Его головы ваши нагните и под ярмом нашим Христовым выи ваши склоните и легкое бремя наше возложить на плечи народа не избегайте". Эпистола, в сущности, обращена ко всему грузинскому народу. По настрою и духу своему это страстный призыв к борьбе против иноверцев-арабов. 8Там же. С. 329. 'Эта мысль была высказана проф. Г. Г. Литавриным в 1975 г., в Тбилиси, после того, как Н. 3. Вачнадзе прочитала доклад на означенную тему на всесоюзной конференции. Тез. выступ, см.: Вачнадзе Н. 3. Грузинско-византийские политические взаимоотношения в IX веке // Тез. докл. всесоюзн. конф, на тему "Античные, византийские и местные традиции в странах Восточного Черноморья”. Тбилиси 26—31. V. 1975 г 156
Вчитываясь в эпистолу, ясно видишь, что Феодора преследовала велико- державные цели. Призывая к борьбе с "врагами креста ", она предлагает Картли не полноправный союз двух сторон, а подчинение, вассальную зависимость от Византии. Но Феодора не была одинока в своих устремлениях. Скорее всего она выражала суть политической психологии всего византийского общества и его политического самосознания, на формирование которого огромное влияние ока- зали " династические традиции" царствующего дома10. Одним словом, невзирая на то, является ли эпистола подлинным посланием Феодоры или плодом глубокого проникновения агиографа в политическую атмо- сферу эпохи, она представляет собой документ, в котором нашли точное отражение политические интересы Византии и Картли, а также политические взаимоотношения трех государств: Византийской империи, Халифата и Картли, вернее — всей Грузии в первой половине IX столетия. Приводим наш перевод на русский язык отрывка древнегрузинского текста , содержащего эпистолу Феодоры. "И когда узнали вышеупомянутые святые цари о мученичестве святого Костанти, возрадовались радостью великою и написали эпистолу детям и родичам дома его, ибо весьма многочисленны были они, в которой было написано так:" Вначале дости- гали нашего слуха те слова, которые ради истины вами говорились и проповедова- лись. Ныне же [сами] дела, которые вы совершали, являются свидетелями вашими: сказанное вполне подтвердилось и вера ваша укоренена добром. И воистину: дело вашего усердия, которое утвердилось в сердцах ваших во имя веры, сделалось явным по малой той причине перед безбожниками. Подобно истинным христианам, вы, будучи единодушными, стали и единогласными, ибо пребывали в единой вере и Господа пред собою лицезрели постоянно. Непоколебимые, вы, уповая на Христа, поддержали друг друга против врагов креста и тотчас обрели мужество и покрыли их позором, и стало явью бегство воссоединившихся [исмаильтян], облеченных могуществом. И сие произошло благодаря всесилию Бога, — дело свершившееся и украшающее отцов ваших, и дабы усладить повествование для нас и для вас надлежит [рассказать] об этом блаженном мученике Костанти и о противостоянии доблести его против врагов незримых. Мы покажем вам, возлюбленным нашим, являющимся поистине сыновьями его и плотью от плоти его, что когда из страха Божьего он боролся с диаволами, он победил свою плоть — он не только часто не заботился о сих делах плотских, но [даже] луч солнца сего преходящего не казался ему сверкающим, а также и тепло преходящее солнечного диска не казалось ему сладостным. С негодованием взи- рал он на восходящее солнце, и свет его [казался ему] грядущей тучей. Во имя любви к Христу, с великим желанием, со стремлением сердца своего и мудрым умыслом своим против немилосердных, все услады жизни он выплюнул, будто кровь зубовную. Посему все величие мира сего счел он подобным сору, дабы обрести Христа, а поэтому ныне принадлежит ему и небо и земля и все, что на них, ибо, отвергнув все, он страдал ради Христа. Восславлен он Богом и ангелами Его и будет славен благодаря трудам своим во веки веков. Ныне не пристало нам утешать вас из-за него, так как сам он — [ваш] утешитель и заступник перед Христом. 1,1 Ронин Р. К. Франки. Вестготы, Лангобарды в VI — VII вв. Политические аспекты самосознания // Одиссей: Человек в истории. М., 1989. С. 73 157
Однако оставим ныне [Богом! не оставленного сего и обратимся словом к Вам, избранникам Божьим и нашим, и за верность дома Вашего пред нами [и] прошлого его величия мы поведаем Вам словом и делом, дабы вы надеялись на меня и укрылись под крылами царства моего, ибо верны вы закону веры, и всякий, кто восстанет против него, изгонит [тем самым] Христа, среди вас пребывающего. Усердно внемлите и пред помазанниками Его головы ваши нагните, под ярмом нашим Христовым выи ваши склоните и легкое бремя наше возложить на плечи народа не избегайте. Вы, истинно уповающие на Господа, уподобились горе Сионской и стали пред лицом врага как столп могущества. Вы делом доказали, что приобщились к стезе Господней и дивного средь людей благословенного Отца Вашего благодаря верности, гостеприимству, умиротворению дорог и призрению монахов и странников. Ныне же стойте на этом и довершите деяния того блаженного, чтобы сень царствия нашего простерлась над вами и твердыня вели- чия нашего Христова восстала против соблазна у вас. Трудитесь же ныне ради этого и сим ободритесь. Не только вам повелеваем мы это, но и всем грузинам, находящимся на нашей стороне и под нашей рукою, так как всех христолюбивых и [приверженцев] царс- тва нашего богоданного я приемлю, яко чад родных, вместе с вами. Восстаньте вновь и укрепитесь Господом. Благодаря величию могущества Его блещите мечами вашими над врагами и никому из них не давайте обиталища среди вас, дабы заслужить благоволение наше и получить от Христа обещанную славу для творящих добро."
Византийский временник, т. 55 Е. А. Мельникова ВАРЯГИ, ВАРАНГИ, ВЭРИНГИ: СКАНДИНАВЫ НА РУСИ И В ВИЗАНТИИ Понимание летописного слова “варяги” как обозначения скандинавов мало у кого ныне вызывает сомнения* 1. Можно уточнить, что его основное содержание было сугубо этническим: это было как собирательное название всех сканди- навских народов, так и каждого отдельного их представителя безотноситель- но к тому, находился ли он на Руси или дома. Появление термина мы связыва- ли с возникшим в конце IX — начале X в. противопоставлением скандинавов, занявших в середине IX в. в соответствии с договором-рядом положение князя и великокняжеской дружины, т е. собственно “руси”, вновь прибывающим скандинавам, выступающим в основном в качестве наемников в княжеских дружинах2. Близкое соответствие этнониму “варяг” в древнескандинавских языках — vaeringi (мн. ч. vaeringjar) — считается его исходной формой, причем недавно объяснение фонетически уязвимых мест (в частности, соотношения др. сканд. -ае- др. рус. -а- в корне слова, а также суффиксальных гласных -ing и -яг) позволило Г. Шрамму обосновать раннюю дату заимствования, не позднее середины IX в.3 Однако кроме фонетических сложностей надо отметить и содержательный парадокс в соотношении “варяг / vaeringi”. Во-первых, это слово не встречается в древнескандинавских текстах до середины XI в., т е. в ранних скальдических стихах и в рунических надписях4. Во-вторых, с момента своего появления и далее оно обозначает не тех воинов и купцов, которые бывали на Руси, а исклю- чительно скандинавских наемников в Византии. Но “варяжский корпус” в Константинополе формируется лишь в конце IX — начале X в.5: отправным момен- том его создания традиционно считается 980 г., когда, согласно “Повести времен- ных лет”, Владимир отправил часть непокорных варягов в Константинополь. Возникновение же императорской гвардии — отряда варангов (Pdpayyot), служивших императорскими телохранителями, относится к началу XI в. Таким образом, время появления слова в древнескандинавской литературе и его значе- © Е.А. Мельникова, 1998 1 Обзор существующих точек зрения см.: Schramm G. Die Warager: Osteuropaische Schiksale einer nordgerma- nischen Gruppenbezeichnung // Die Welt der Slawen.1983. Bd. 28. S. 38—67. 2 Мельникова E. А., Петрухин В. Я. Скандинавы на Руси и в Византии в X—XI вв.: к истории названия "варяг" // Славяноведение. 1994. № 3. 3 Schramm G. Op. cit. 4 Лишь в двух надписях встречено имя собственное, которое может быть идентифицировано как vaeringr: uirikR (Og.ll 1) и uerekR (Og.68), причем вероятно, что в обоих надписях речь идет об одном и том же человеке. Однако отождествление этого имени со словом vieringi сомнительно, поскольку существовало и было распространено личное имя Verikr, имеющее то же самое написание в руни- ческом письме. 5 Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в Костантинополе XI и XII вв. // Васильевский В. Г. Труды. СПб., 1908; Blondal S. Vaeringjasaga. Reykjavik, 1954. 159
ние соответствуют его употреблению в византийских источниках, но никак не согласуются с его хронологией и семантикой на русской почве. Эти несоответствия заставляют вновь обратиться к функционированию всех трех вариантов слова (его общее происхождение от др.сканд. var, “обет, клятва”, не вызывает сомнений) в русской, византийской и скандинавской традициях. Датировка Г. Шраммом возникновения слова “варяг”, как и его деривация, вряд ли убедительны и с лингвистической, и с исторической точек зрения. Традиционная и принятая им исходная форма русского слова — vsringi требует, в первую очередь, объяснения корневого вокализма: по мнению Г. Шрамма, заимствование состоялось до наступления в древнескандинавских языках палатальной перегласовки (-а- > -ае-), которую он, вслед за А. Коком относит ко времени до 850 г. Однако ныне считается, что это явление происходило в VI—VIII вв., и это подтверждается материалом руни- ческих надписей первой половины VII в. (из Стентофтена, Бьёркеторпа и др ), и тогда время заимствования придется отодвинуть еще по меньшей мере на 100 лет назад, что по историческим причинам невероятно. Думается поэтому, что наиболее распространенная этимология “варяг” < vaeringi либо требует уточнений, либо должна быть пересмотрена. Такой пере- смотр был осуществлен Г. Якобссоном, и результаты его представляются убеди- тельными. Шведский славист считает исходным для слова “варяг” производное от того же корня var, но с суффиксом -ang: *warangr6, при котором корневой гла- сный изменениям не подвергался. Хотя это слово не засвидетельствовано дре- внескандинавскими письменными источниками, его существование подтвержда- ется названием Varangerfjdrdr и его отражением в арабских источниках “варанк”. Этимология Г. Якобссона не несет, таким образом, внутренних противоречий и соответствует данным разноязычных источников Более того, она отвечает и усло- виям бытования слова на Руси, в Скандинавии и в Византии. Первым скандинавом, служившим в Византии, исландская традиция считает исландца Болли: “Мы не слышали рассказов, чтобы какой-нибудь норманн пошел на службу конунга Гарды (византийского императора — Е.М.) раньше, чем Болли, сын Болли”7. Возвращение Болли из Византии после многих лет пребывания там условно датируется временем около 1030 г. Но на самом деле Болли был далеко не первым. Действительно первые по вре- мени викинги в Византии упомянуты в “Саге о Хравнкеле годи Фрейра”: в ней рас- сказывается, во-первых, о поездке в Константинополь Торкеля Светлая Прядь, сына Тьоста, который в течении 7 лет “ходил под рукой конунга Гарды”, во- вторых, о пребывании в Миклагарде мореплавателя-купца (farmaSr) Эйвинда Бьярнарсона, который “снискал там большое расположение греческого конунга и был там в дружине”8. Поездка Торкеля датируется 937—944 гг., Эйвинда — време- нем до 950 г.9 До Болли в Константинополе побывали и другие исландцы: Финнбоги Силь- ный, ставший дружинником императора Иона — Иоанна I Цимисхия (969—976 гг.), Грис Сэмингссон (ок. 970—980 гг.), который снискал “большой почет”, Кольскегг (вскоре после 989 г), Гест Торхалльссон и Торстейн Стюрссон (ок. 1011 г), Барди (между 1022 и 1025 гг.). Вскоре после 1016 г. побывал в Константинополе датча- 6 Jacobsson G. La forme originelle du nom des varegues // Scando-Slavica. 1954. Vol. I. P. 36—43. 7 Laxdcela saga. Cap. 73. 8 Hrafnkels saga FreysgoSi. Cap. 9, 3. 9 BlondalS. Op. cit. S. 310. 160
ПИ! W. Seibt. Table. 1 Monogrammring A. Dzurova. Tabl. 1-4 Tabl. 1. f. 352r. Cod. DujCev 157 = Kos. 9 Tabl. 2. f. 218v. Cod. DujCev 157 = Kos. 9
Tabl. 3. f. 50v. Cod. DujCev 157 = Kos. 9
Ao YK *-Ы: ZtJTttJ 1 МЛ -0-б-р о I <T -ГМ P ou Twp tTa_u_LLA OUnitUUAlOpH lUUAlOU-ijpf Tb/J Tabl. 4. f. 315r. Cod. DujCev 157 = Kos. 9 6’
К статье О.С. Поповой. Рис. 1-2 Рис. 1. Христос. Мозаика на арке пресбитерия в Сан Витале в Равенне 40-е годы VI в.
Рис. 2. Христос Пантократор. Мозаика в куполе св. Софии Киевской После 1037 г.
E. Piltz. Fig. 1-4 Fig. 1. Grand Sakkos of Metropolitan Photius. Oruzhejnaja Palata, Kreml, Moscow, about 1415
Fig. 2. Portrait of John VIII Palaeologus. Ivoire A 53, Louvre, frontispiece illumination, about 1407 Fig. 3. Portrait of John VIII Palaeologus. Codex a.S.5.5, fol. 294, Bibliotecs Estense, Modena, 15th century Fig. 4. Portrait of John VIII Palaeologus. MS Grec 1783, fol. 2v, Bibliotheque Nationale, Paris, 15th century
К статье B.H. Залесской. Рис. 1а-3б Рис. 1а. Образок с Христом Эммануилом. Лицевая сторона Государственный Эрмитаж Рис. 16. Образок с Христом Эммануилом. Оборотная сторона Государственный Эрмитаж
тлфя 1эе ц/ S £ ЛП * т К - а evtai ес Е vT А © с Е т + ©с * »Мт*Т£аз] i^Js гД |Л| (э”ХЦ^) о и> н - с/Г\ Т» £о i moi rj Л1А1ф 1Н££0РФ1 HI41л\кП ........... nil ... |н- »h[covs] VF6| - Vr[i]6l[Aj Рис. 2. Надписи на образке с Христом Эммануилом Рис. За. Образок с Христом Пантократором. Рис. 36. Образок с Христом Пантократором. Лицевая сторона Оборотная сторона
J. Karayannopoulos. Carte geographique ...Route de 1’attaque supposee de Samuel contre Andrinople (Thrace). »» Route de 1’attaque de Samuel contre Andrinople (Dryinople)
N. Teteriatnikov. Fig. 1-11 Fig. 1. Balkan Dere, Domed Hall, Interior Fig. 2. Domed Hall, Ceiling and Dome
Fig. 3. Soganli, Akkilise, North Wall, Cornice Fie. 4. Domed hall. East Wall
Fig. 5. Culu Dere, Chapel 3, View toward East Fig. 6. Cavusin, St. John, View toward East
Fig. 7. St. John, South Aisle, East Wall
Fig. 8. Chapel 3, Apse Conch, Medallion
Fig. 10. Zelve, Chapel 1, North Wall Fig. 11. Domed hall, North Wall
нин Эйлив Торгильссон, брат ярла Ульва10. Начиная с этого времени, сообщения о службе скандинавов в Византии насчитываются десятками: только в шведских рунических надписях XI в. их более 2011. Таким образом, сообщение автора “Саги о людях из Лаксдаля” ошибочно и, возможно, связано с общим “романтическим” характером этой саги. Деятельность скандинавов в Византии до поездки Кольскегга (т е., условно го- воря, до 980-х годов) определяется в сагах разнообразными терминами, связан- ными с военной службой и вассальным подчинением, но только не словом “вэрин- ги”. Торкель (дословно)“ходит под рукой” византийского императора, Эйвинд служит “в дружине” и т.д. Кольскегг был первым, кто не только “пошел на службу”, но и стал “предводителем войска вэрингов” (varhpf3ingi fyrir vasringjarliS). “Служит в числе вэрингов” (ganga a mala теб vasringjum) Гест и следующие за ним десятки скандинавов. Начиная с этого времени, названия vasringi и производное vffiringjarli6 (“войско вэрингов”) будут постоянно встречаться в описаниях по- ездок норманнов в Византию. Вместе с тем название “вэринги” приложимо в сагах далеко не ко всем, кто побывал в Византии: общее обозначение для купцов, паломников, а также части воинов — Grikklandsfari — “ездивший в Грецию”. Называя кого-либо “вэрингом”, авторы саг нередко добавляют, что этот человек либо служил в “войске вэрин- гов”, либо был дружинником (Ыгбтабг ), охранником (уагбатабг), либо просто был “мужем” (табг) византийского императора. Причем эта отнесенность их деятель- ности к императору подчеркивается особо. Одновременно составители саг противопоставляют “вэрингов” и “норманнов” (обычное обозначение скандинавов). Так, уже в истории Геста и Торстейна гово- рится: “И таков был обычай вэрингов и норманнов, чтобы днем быть на состяза- ниях и заниматься борьбой”12. Термины “вэринги” и “норманны” соотносятся, с одной стороны, как частное и общее (вэринги — это отдельная группа среди норманнов), как, например, в “Саге о битве на Хейде”: Барди “был там среди вэрин- гов, и все норманны ценили его”. С другой, — как в истории Геста и Торстейна (а также и ряде других), и вэринги, и норманны бесспорно служат в византийском войске и совместно участвуют в некоторых церемониях, но они различаются и подчас противопоставляются и ими самими, и на основании информации, получен- ной от них, авторами саг. Сходная дифференциация содержится и в византийских источниках. С одной стороны, параллельное византийское название рарау?01 (очевидно, заимствов- анное либо из др.рус. “варяг”, либо др. сканд. *warangR) относится к не очень многочисленному и привилегированному контингенту скандинавов на визан- тийской службе — отряду телохранителей императора, императорской гвардии. С другой — в византийском войске служили и другие, более многочисленные (насчитывавшие подчас тысячи) отряды скандинавов, которые тоже именова- лись варангами. Видимо, различение тех и других нашло отражение в противо- 0 Дабы согласовать хронологию поездок Геста, Барди и Кольскегга с сообщением "Саги о людях из Лаксдаля" о Болли как первом дружиннике в Константинополе, В.Г.Васильевский предложил пере- датировать их 1020-ми годами. См : Васильевский В. Г. Указ соч. С. 181 — 191. Однако ни контекст этих известий, ни хронология соответствующих саг не дают оснований для этого. См.: Blondal S. Op. cit S. 312, 315, 317 11 Мельникова E. А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977. № 98—120 и др. 12 Hei6arv(ga saga. Cap. 243. 2 - 3818 1«1
поставлении “дворцовых” и “внешних” варангов (oi ev те xoXet 0dpayyoi и oi ёСш ттк ябЛешс 0dpayyoi), участвовавших в восстании в царствование Никифора Вотаниата (1078 — 1081 гг.)13. Различает два контингента варангов и Пселл: пер-; вый он определяет как “ту часть наемническую, которая обыкновенно прини-; мает участие в царских выходах”, второй — как союзнический корпус14. Можно предполагать, что противопоставление вэрингов норманнам в сагах* зиждется на той же самой основе: вэринги — это соответствующая “двор- цовым” варангам Скилицы особая, пользующаяся привилегиями и находящаяся в особой близости к императору часть скандинавских наемников. Не случайно так часты упоминания византийских василевсов в сагах, называемых в общей форме или по имени в связи с вэрингами (достаточно сказать, что саги знают едва ли не большее число византийских императоров, нежели древнерусских князей). Норманны же — это “внешние” варанги, союзнические отряды в составу i полевой армии. i Строгая отнесенность термина “вэринги” в скандинавских источниках к отря-j ду императорских телохранителей объясняет, почему скандинавы, служившие ц византийском войске и принимавшие участие в различных военных действия: Византии до конца X в., не называются этим термином — лишь после создани: “варяжского корпуса” как императорской гвардии, заменившего армянски: телохранителей, видимо, где-то около 980 г. (что перекликается с отправление) отряда варягов к византийскому императору Владимиром), появляется спе- циальное обозначение этой части скандинавов, которое проникает затем в Скандинавию вместе с возвращающимися варангами. Лишь в двух случаях вэринги упоминаются применительно к Руси, но эти слу- чаи не могут поставить под сомнение однозначность понимания этого слова в Скандинавии. В одном из чудес св. Олава, действие которого происходит в Новгороде, его героем является “некий варинг на Руси” (varingus quidam Ruscia)15. Есть достаточно оснований полагать, что эта новелла сложилась в Нов-*’ городе в среде прихожан и клира церкви св. Олава и испытала влияние местногС| новгородского словоупотребления16 17. Поэтому слово varingus, отражающее скорее древнерусское “варяг”, нежели древнескандинавское vaeringi, использован^ здесь, вероятно, в том значении которое оно имело на русской почве. Возможней несоответствие со скандинавским словоупотреблением и заставило автор новеллы специально оговорить пребывание вэринга на Руси. В другом случа герой вступает на службу на Руси и находится там “вместе с вэрингами”1’ Примечательно, однако, что далее сообщается, что “все норманны ценили его’ т. е. вэринги и норманны противопоставлены друг другу. Если бы слово “вэринги обозначало всех скандинавов на русской службе, то основы для этого против» поставления не существовало бы. Приезд Барди на Русь датируется 1020-n годами, те. тем временем, когда “варяжская гвардия” уже существовал Основным путем в Византию для скандинавов была Восточная Европа, путь " варяг в греки”, причем нередко на пути в Византию или обратно скандина задерживались на Руси в дружинах русских князей. Не этих ли скандинавов, у: 13 Blondal S. Op. cit. S. 92. 14 Васильевский В. Г. Указ.соч. С. 217. 15 Monumenta historiae Norwegiae Udg. G. Storm. Kristiania, 1888. S. 143. 16 Мельникова E А. Культ св. Олава на Руси и в Византии // ВВ. 1996. Т. 56. С. 92—106. 17 HeiOarvfga saga. Cap. 40. 162
побывавших в императорской гвардии в Константинополе, называет здесь сага вэрингами — в полном соответствии с традицией — в противоположность всем остальным норманнам, находившимся в тот момент на русской службе? Таким образом, представляется, что в скандинавской письменности термин “вэринги” однозначно приложим только к скандинавским наемникам, слу- жившим в “варяжском корпусе” в Византии — привилегированном отряде императорских телохранителей, — и первоначально не распространялся на другие группы скандинавов в византийском войске или на Руси. Узкая специали- зация термина и его однозначность позволяют предположить, что он вошел в употребление в Скандинавии лишь после создания “варяжского корпуса” и одновремено с появлением византийского названия того же института — “варан- ги”. Инородность и позднее происхождение древнескандинавского названия нашли косвенное отражение в одной из редакций “Саги о Харальде Суровом Правителе” (по рукописи Flateyjarbdk), где говорится о положении в Константинополе перед приездом Харальда. “И было там множество норманнов, которых они (византийцы. — Е. М.) называют вэрингами”18. Подобное противопос- тавление двух наименований, местного и заимствованного, широко распро- странено в древнескандинавской литературе. Позднее формирование терминов варанг/вэринг в Византии и Скандинавии ука- зывает на то, что он возник не в самой Скандинавии и не в Византии, а на Руси, причем в скандинавской среде, т е. той, где говорили на древнескандинавском языке19. Обстоятельства (но не время) его возникновения восстанавливаются на основе рассказа летописи: князь Игорь, не рассчитывая на силы только что разгромленной греками Руси, призывает в 944 г. из-за моря скандинавов. Заключение договора с наемниками, определявшего условия их службы20, могло вызвать к жизни их название *warangr от var — “верность, обет, клятва”. В собственно русской средневековой традиции этот термин закрепился как обозначение скандинавов, отличных от руси — княжеской дружины, призванной по ряду: это различение руси и варягов прослеживается уже в описании призвания князей в “Повести временных лет” и перерастает в дальнейшем в противопостав- ление тех и других21. В отличие от ряда, который был заключен между русью и славянской знатью при Рюрике и закреплен в Киеве “уставом” Олега, договорные (клятвенные) отношения руси и варягов не были столь актуальны для славянско- го окружения: варяги остаются чужаками, выходцами из-за моря, идущими по пути “из варяг в греки” и частично оседающими на Руси. Поэтому термин “варяг”, воспринятый славянами от скандинавов, лишился в славянской традиции социального смысла и стал обозначать просто выходцев из скандинавских стран, приобрел значение собирательного этнонима. В древнескандинавских языках, напротив, специальное обозначение сканди- навов, служивших на Руси в соответствии с договором, не было актуальным. Положение варягов было важным лишь во время их пребывания на Руси. Но эта [* Hateyjarbdk / Ed. S. Nordal. Akranes, 1945. В. IV. S. 60. Мельникова E. А. Древнерусские лексические заимствования в шведском языке // Древнейшие государства на территории СССР. 1982 год. М., 1984. С. 65—68. Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. "Ряд" легенды о призвании варягов в контексте раннесредневе- ковой дипломатии // Древнейшие государства на территориии СССР. 1990 год. М., 1991. С. 219—229. Мельникова Е.А.. Петрухин В.Я. Скандинавы на Руси и в Византии в X—XI вв.: к истории названия варяг// Славяноведение, 1994. №2. 7»
группа не обладала какими-либо специальными отличиями или привилегиями, принадлежность к ней не влияла на социальный статус или престиж возвра- щавшегося из Руси скандинава. Статус варяга ничем не отличался в глазах сканди- навского общества от статуса норманна, побывавшего на службе в Англии или Франции. Их общим обозначением внутри общества было “викинг”. Рунические надписи и саги отмечают лишь такие “факты биографии” викингов, как высокий социальный статус в войске (“Он пал в битве на востоке в Гардах, вождь войска”), который, видимо, соответствовал положению этого человека на родине, приобретенное богатство (он “нажил богатство на востоке в Гардах”), особые почести, оказываемые при дворе князя22. Различение тех, кто заслужил эти преи- мущества, состоя на службе по договору, и тех, кто действовал на свой страх и риск, было для скандинавского общества несущественным. Поэтому специальный термин, узколокальный, если и достиг Скандинавии, не закрепился в языке и не нашел отражения в письменных памятниках. Иным оказалось положение той части скандинавов, которая составила импе- раторскую гвардию, причем именно гвардию, а не входила в состав регулярного войска в Византии. Служба в ней сама по себе являлась высоко престижной, позволяла накопить большое богатство, т. е. существенно влияла на социальный статус возвращавшегося с этой службы норманна. В этих условиях название *warangR>“eapnr” воспринимается византийцами в форме pdpayyoi как обозна- чение скандинавских телохранителей императора и затем распространяется и на “внешних” варангов, скандинавов в византийском регулярном войске. Оно акту- ализируется и в самом скандинавском обществе благодаря социальному значе- нию информации, приносимой возвращающимися из Византии варангами, и получает отражение в письменных источниках. При этом скандинавская форма слова трансформируется: архаичный и мало употребительный суффикс -ang заменяется продуктивным и близким по смыслу суффиксом -ing, что закономерно вызывает палатальную перегласовку корневого гласного и приводит к возникновению засвидетельствованной сагами и другими письменными текстами формы vaeringi. Таким образом, предложенная реконструкция истории слова *warangr — варяг — pdpayyoi — vaeringi объясняет существующие несоответствия в его употре- блении в различных историко-культурных традициях — древнерусской, византий- ской, древнескандинавской. Более того, на Руси, в Византии и в Скандинавии этот, казалось бы, один термин имеет разные значения, отражая различные явле- ния и изменения социально-исторических условий деятельности скандинавов в каждом из трех регионов. 22 Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. № 48, 63.
Византийский временник, т. 55 J. Karayannopoulos L’ATTAQUE DE SAMUEL CONTRE “ANDRINOPLE” Au commencement de 1’onzieme siecle la guerre byzantino-bulgare qui durait deja plus que vingt cinq annees* 1 donnait Pair de pencher de la cote byzantine. Basile II avait reussi a ecraser la resistance bulgare dans la Bulgarie centrale et orientale (1002)2 et se tournait maintenant con- tre la Bulgarie occidentale, la base et le refuge de Samuel. L’annee 1003 done Basile II attaqua de nouveau les positions de Samuel a la Macedoine Sud- Ouest. Son plan etait de s’enfoncer entre la Macedoine et la Thessalie, d’isoler la derniere et de la reconquerir. Basile II marcha contre Beroea, Servia et Vodena et parvint a les conquerir interrompant ainsi les voies de communication entre Thessalie et Macedoine Nord-Ouest, le noyau de I’etat de Samuel. Ensuite il retourna a Constantinople pour permettre a son armee de se reposer3. Le danger pour les Bulgares etait grand. Pour renverser les plans de son adversaire, Samuel attaqua Servia. Il esperait qu’en reconquerant cette ville fortifiee il aurait mis les defenseurs de Beroea et de Vodena entre deux feux et il les aurait contraint d’abandonner ces villes. Par ce mouvement il aurait retabli les communications entre Macedoine Nord-Ouest et la Thessalie4. Le peril provenant de 1’attaque de Samuel etait tres grave. Basil le comprit et marcha aussitot au secours de la ville menacee. Il arriva a temps et parvint a defaire les Bulgares et a sauver Servia5. Mais cette fois ne voulut pas laisser les choses inachevees. Il se dirigea aussitot vers la Thessalie, ou il restera un ou deux mois, reconquit les forteresses occupees encore par les Bulgares et rebatit celles, qui etaient ruinees pendant les operations precedentes6. En plus, il transfera les Bulgares faits prisonniers avec leurs families a Vbleron, a 1’emboushure de Nestos, loin de la scene de guerre7. Apres ces operations 1’Etat de Samuel etait restreint a une zone s’etendant de Kastoria a Vidin et de Dyrrachion a Pernik. Basil ne voulut pas laisser a son adversaire le temps de prendre haleine. Au debut de l’annee suivante 1004, continuant son plan de frapper son adversaire de toutes les cotes, se dirigea par la route imperiale, Constantinople - Andrinople - Philippoupolis - Serdica, vers Vidin, qu’il com- menga a sieger (ete 1004)8. La siege de Vidin a cause de la resistance acharnee de la garde bul- gare qu’elle put aussi se defendre d’une maniere originale contre 1’ “arme secret” des Byzantins ©J- Karayannopoulos, 1998 I .a revolution bulgare eclata en 976 immediatement apres la mort de I’empereur Jean Tzimiskes. Voir en dernier lieu: J. Karayannopulos, laTOpta Pv^avTtvov кратои?. (Thessalonique, 1981), T, 2. p. 434. 3 J- Karayannopulos op. cit., T. 2. p. 454 suiv. Io. Skylitzes 344.89 suiv. date ces faits a Pan 1001. Mais d’apres G. Schlumberger, H flugavTivr] etrorroua II. BamXeio; B’o BovXyapoKrovos (eXXr|V. цет.) (Athenes 1905), 205, 280 se basant sur Phistorien Arabejahjah, il faut qu’on les date a Fan 1003; cf. S. Runciman, A History of the First Bulgarian Empire, (London, 1930), 234 note 3; J. Karayannopoulos, op. cit. II. 456. Io. Skylitzes 344. 10 suiv.; S. Runciman, op. cit. 236. 5 Io. Skylitzes 344. 12 suiv. 6 Io. Skylitzes 344. 16 suiv.; S. Runciman, op. cit., 236. 7 Io. Skylitzes 344. 19; S. Runciman, op. cit., 236. 8 Io. Skylitzes 346. 44 suiv. 1RA
le “feu gregeois”9 dura huit mois et c’est seulement au commencement de 1’automne 1004 que Vidin succomba aux attaques byzantines10. C’est exactement pendant la siege de Vidin qu’il у a eut lieu le fait dont nous allons nous occu- per dans les pages suivantes. loannes Skylitzes raconte “ev ы Tq ттоХсоркСа (sc. de Vidin) TTpoofiSpcucv (BaotX ID, 6 Sap.our]X euCwvw xPTlCTC1fLevo5 dSottropiq ётптСОетас ёфобои Tq ’ASpiaizoutroXet кат ’ аитдр три рцёраи тт)? Koippoew? тт)? uuepayia? Осотокои кас три ттаируирси, рте? eiwOec ётрасыд теХесстбас брцотеХр?, at pci ё^асфир? ёттстгестсби. Кас Хесаи тоХХри TrepcTrocpadpeuos иттёсттрефеи ес? та cSca11. (“durant la siege de Vidin par Basil, Samuel par de marches forcees parvint a attaquer brusquement Andrinople, au jour meme de la Dormition de la Tres sainte Theotokos, et marauda par son attaque inattendue la foire qui de coutume s’y tenait chaque annee avec la participation d’une grande foule. Et ramassant un grand butin regagna sa capitale”). loannis Zonaras de son cote dit: “ёи осты 8ё таитри (sc. Vidin) ётгоХсоркес 6 Расте Хей? (sc. Basile П), ёттссстси d SapoupX тр ’ASptauoimdXec dGpoou кас travqyvpew? ёкто? теХоицёир? та? те ёцтгорса? Хесаи ттетоерто кас асхцаХсбтыи тгХрОо? ХарФи йттеиоатрсгеи”12. La dependance de Zonaras du recit de Skylitzes est connue. Mais il est aussi connu que Zonaras ne regoit pas aveuglement le recit de ses sources mais ou bien il le reproduit comme il 1’a compris ou bien il у ajoute quelques informations prises a d’autres sources13. Dans notre cas, Zonaras fait clair que 1’attaque soudaine de Samuel se dirigea contre la foire tenue en dehors de la ville d’Andrinople; Samuel saisit la plupart des biens apportes pour у etre vendus, fit un grand nombre des prisonniers et retourna a sa base amenant tout ce butin avec lui. Malgre 1’expression nuancee du recit de Zonaras par rapport a celui de Skylitzes, la chose importante est que les deux auteurs parlent d’une attaque de Samuel contre la foire tenue devant Andrinople, la ville connue de Thrace. C’est un fait que tous les savants accepterent sans difficult^ et sans hesitation. C’est ainsi que Paparrhegopoulos ecrit: “Samuel durant la siege (sc. de Vidin), attaqua le jour du 15 d’aoflt, Andrinople, saccagea la foire laquelle se tenait chaque annee au jour de la Dormition de la Theotokos et ayant ramasse beaucoup de butin il revint a sa base”14. La meme chose repete K. Amantos: “Entretemps (= durant la siege de Vidin) Samuel entre- prit une diversion temeraire contre Andrinople, peut-etre pour contraindre Basil de se reculer. Son incursion avait un caractere de brigandage pur”15. Presque la meme chose dit aussi D. Zakythinos: Pour faire diversion (a Basile) Samuel attaque Andrinople, ou il se tenait la fete de la Dormition de Theotokos (15 du mois d’aoflt), la saccagea brusquement et “prenant beaucoup de butin rentra a sa capitale”16. A. Christophilopoulou, enfin, parle d’une diversion qu’enterprit Samuel avec son attaque soudaine contre Andrinople le 15 d’aoflt, profitant de la foire a 1’honneur de Panaghia”17. 9 Voir J. Karayannopoulos, “Хиццеиста II, 2: Tpono? apvvas,” BvfavTiaicd 10 (1990), 252 suiv. 10 Io. Skylitzes 346. 45 suiv.; S. Runciman, op. cit., 237. 11 Io. Skylitzes 346. 49 suiv. 12 Io. Zonaras III 560. 3 suiv. 13 Voir K. Krumbacher, Geschidite der byzjantimschm LiUeratur? <Miinchen, 1897), 371; H. Hunger, Die hochsprachliche profane Litteratur der Byzantiner lt (Munchen, 1978), 417 suiv; cf G. Moravcik, ifyzantinoturciar I, (Berlin, 1958), 345; J. Karayannopoulos - G. Weiss, Qellenkunde zur Geschidite von Byzanz, (Wiesbaden, 1982), no. 382. 14 K. Paparrhegopoulos, laTopia tov еХХтцлкой eOvovs (Athenes, 1925), T. IV. 1, S. 191. 15 K. Amantos, ierropia tov fiv^airrivov кратону. (Athenes, 1957), Т.Н S. 159. 16 D. Zakythinos, BuCavTtvq tOTopia (323-1071). (Athdnes, 1972), S. 432. 17 A. Christophilopoulou, Bu^aizrurj ierropia //.(Athenes, 1988), 167. 1RR
Sauf A. Christophilopoulou qui s’exprime d’une fa$on generate, les trois historiens grecs que nous avons mentionnes considerent que I’operation de Samuel a eu comme resultat la dissolu- tion de la foire de Panaghia Theotokos qui se tenait devant Andrinople le 15 aout de chaque annee, la maraude des biens que les marchands у avaient apportes et le massacre de beaucoup de gens qui у etaient venus. Mais d’autres historiens considerent que [’operation de Samuel se dirigea contre la ville d’Andrinople meme. C’est ainsi que KJirecek ecrit: Adrianople wurde am 15 August 1002 [plus justement: 1004] von Samuel am Tage der Himmelfahrt Mariens iiberfallen und ausgepliindert, wahrend Basilios II. Bdyn (Vidin) und wahrscheinlich auch Nisch einnahm”18. G. Schlumberger ecrit aussi dans son “Epopee byzantine”, que le tsar Samuel a la tete d’un detachement leger de son armee, par marches forcees a travers de defiles montagneux, evitant evidemment les passages connus, bien gardes sans doute par les Byzantins, parvint a arriver soudainement devant Andrinople. La grande ville fut prise sans resistance par Samuel le 15 aout, le jour meme ou chaque annee se tenait d’habitude un grand foire a 1’honneur de Vierge. G. Schlumberger finit son recit disant que Samuel se retira de la ville en apportant avec lui un grand butin et de centaine, peut-etre de milliers de gens faits prisonniers19. S. Runciman a son tour ecrit: “Against these well-organised and carefully led expeditions (sc. de Basile П) Samuel could do nothing... but now he attempted a diversion that almost succeed- ed in forcing the Emperor to raise the siege. On August 15, when the citizens of Adrianople were on holiday, celebrating the Feast of the Assumption of the Virgin, the Bulgarians suddenly fell upon the city. Adrianople was utterly taken by surprise; no one had expected Samuel to advance so far from his center. He massacred and destroyed without hindrance, and then retired as sud- denly as he had come, with a long train of prisoners and booty”20. Ch. Diehl s’exprimant en termes generaux s’associe a 1’opinion que le tzar bulgare a attaque Andrinople: “brusquement,” ecrit-il, “Samuel se degagea et vint saccager Andrinople”21. L. Brehier aussi en s’occupant de la question de I’operation de Samuel ecrit: “(Basile complete la conquete de la Bulgarie) malgre la diversion de Samuel qui paraft brusquement devant Andrinople dont il massacre les habitants.” Et Brehier continue: “Mais Samuel due evacuer Andrinople lorsqu’il apprit que Basile ...marchait vers le sud”22. Enfin G, Ostrogorsky, dans sa “Geschichte des byzantinischen Staates,” parle de la diversion temeraire de Samuel - la prise et la maraude de 1’Andrinople23. Nous nous trouvons done devant deux interpretations opposees, des memes passages de nos sources. Quatre historiens congoivent que ces passages se referent a une attaque contre la foire et ses visiteurs, six autres croient qu’il s’agit de la conquete d’Andrinople et du massacre de ses habitants. Quelle interpretation est la plus juste? Or une lecture attentive de nos sources est suffisante pour nous convaincre, que dans les passages mentionnes il n’y a rien qui parle d’une prise d’Andrinople, d’un massacre de ses habitants et de I’evacuation de la ville. Mais la revelation de la faute commise par la groupe des auteurs qui degagent du recit de Skylitzes et de Zonara une (insoutenable) prise d’Andrinople, n’epuise pas les problemes l8K.Jirecek, Die Heeresstrasse von Belgrad nach Constantinopel und die Balkanpdsse. Eine historisch-geographische Studie. (Prag., 1877, reimpr. Amsterdam, 1967), S. 81. 19 G. Schlumberger, op. cit. S. 280 suiv. 20 S. Runciman, op. cit. (London, 1930), 237. 21 Ch. Diehl (G. Mar^ais), Le Monde oriental de 395 a 1081 (Paris, 1944): “Brusquement Samuel se degagea et vint saccager Andrinople”. 22 L. Brthier, Vie et mort de Bygance (Paris, 1947), 230. 23 G. Ostrogorsky, Geschidite des byzantinischen Staates (Munchen, 1963), 256.
emanants des passages deja mentionnes. Indifferement de [’interpretation des nos sources une question essentielle se pose: “est-il possible que 1’Andrinople que nos sources mentionnent, soit la ville connue de Thrace?” RefUechissons-nous sur 1’information donnee par Skylitzes et Zonaras. Qu’est ce que racontent les deux auteurs byzantins? Que Samuel alia de sa capitale (Ochrida)24 a Andrinople. Et cette information fut acceptee par tous les chercheurs, comme nous 1’avons vu, sans aucune objection. Mais on a vraiment pense que signifie d’entreprendre une operation militaire a une distance de plus de 300 km (a vol d’oiseau) et menee dans des regions qui etaient au moins partiellement entre les mains de 1’ennemi? La distance d’environ 300 km entre Ochrida et Andrinople egale a peu pres celle de Thessalonique a Singidunum (Belgrad) sur le Danube. Constantin Porphyrogenete nous informe qu’on pourrait traverser cette distance apres 8 jours de voyage non force25. Mais la distance que pourrait parcourir en 8 jours un voyageur, serait a peine possible d’etre parcourue par un detachement militaire, encore si ce detachement faisait des marches forcces26. Pouvons-nous done penser que Samuel aurait quitte sa capitale, aurait abandonne aussi Skopje, la ville peut-etre principale de son Etat, situee a une distance peu plus 130 km. de Vidin, ou se trouvait son adversaire, pour aller a Andrinople situee a une distance de 600 km. (aller-retour) au moins, loin de sa capitale? Mais pour faire quoi a Andrinople? La conquerir et ensuite menacer Constantinople? Mais avec quelles forces? Parce que les forces d’un detachement militaire leger, qui seul pourait se mouvoir a marches forcees etaient sans doute inefficaces pour entreprendre des operations militaires a grande echelle. De 1’autre cote, est-il logique de penser que Samuel marcha vers Andrinople avec une arms lourde, amenant des machines de guerre, munitions et tout 1’armement lourd neces- saire pour une entreprise militaire de grand format? Mais dans ce cas il aurait besoin de beaucoup plus le temps pour son expedition, chose qui aurait comme consequence la manque des forces qui etaient plus que nccessaires pour la defense de son propre Etat, etant donne que Basile se trouvait a la region de Vidin, et pourait a tout instant menacer Skopje. Mais meme si I’operation de Samuel etait une diversion programmed, Basile ne pourrait pas pour cela quitter Vidin (comme d’ailleurs il ne 1’a pas quitte) de la tres simple raison, parce qu’il n’aurait pas le temps a secourir Andrinople. Compte tenu de tout sus-dit nous sommes obliges de conclure que le mouvement de Samuel indifferement des raisons qu’elles 1’avaient provoquees etait une action destince, a cause meme des circonstances, a rappeler seulement a 1’ennemi que la resistance bulgare existait toujours. Cette operation ne pouvait pas et elle n’a pas pu d’ailleurs aboutir a un resultat militaire sub- stantiel et en tout cas elle n’aurait pas des raisons et ne pouvait pas etre dirigee contre la celebre ville de Thrace. Mais si I’expedition de Samuel ne pouvait pas avoir comme but Andrinople, pour des raisons deja mentionnees, qu’est ce qui se cache sous 1’information de Skylitzes et de Zonaras? C’est evident que sous le nom d’ ’ASpLavoinroXis il faut chercher pas la capitale de Thrace mais une autre ville beaucoup plus proche a Ochrida, laquelle Samuel pouvait attaquer sans peur qu’il denudait a cause de cette operation sa capitale de ses forces militaires. Et cette ville devait aussi etre appellee ’ASpiavovttoXis. 24 Depuis 1002 Ochrida etait devenue la “capitale” de 1’Etat de Samuel. Voir V. N. Zlatarsky, История на Българската държава през средните векове. Т. 1-2. (Sofia, 1918, 1929), I, 2. 702 suiv.; S. Runciman, op. cit. 220. 25 Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio. ed. Gy. Moravcsik, tr. R. Jenkins, (Washington, 1967), 42.15. 26 Voir Io. Skylitzes, 346. 49: 6 XapovrjX evftovip хроояцепог oSoirropia.
Or, une autre ’ASpiafouTToXt? nous est connue. Situee au district d’ Argyrocastro (aujour- d’hui Gyrokastro) a une distance de 80 km environ sud-ouest de 1’Ochrida. Elle se trouvait pres du village ’ Етсткот) (aujourd’hui Ano Gorantse). Elle est mentionnee au moyen age soit comme “Adrianoupolis”, soit comme “Dryinoupolis”27. Battue ou renovee, selon la legende par 1’empereur Adrien, dont elle prit le nom28. Elle est mentionee sous ce nom au 4e s.29 Au 5e s. son eveque Hypatios signe un “synodicon gramma” adresse a 1’empereur Leon ler30. Au commencement du 6e s. dans les actes et les let- tres du pape Hormisdas (514-523) nous trouvons parmi d’autres, le nom d I’eveque de “Hadrianopolis,” Constantin31. Au 6e s. toujours, Hierocles fait mention de la “ ’ AdpiavotrrroXis” parmi les douze villes de la “TlaXaia "Нтгесро?”32. Le fameux empereur byzantin du 6e s. Justinien ler dans le cadre de son programme de 1’organisation militaire defen- sive de la Peninsule balkanique a restaure et fortifie cette ville d’Adrianoupolis, qu’a denome en meme temps a loustinianoupolis33. Neanmoins la nouvelle denomination ne s’avera pas viable. De 1’autre cote les noms ApvvotnroXis et “ ’ ASpiavotntoXis” pour cette ville d’Epire existent toujours. C’est ainsi que nous rencontrons parmi les eveques qui ont partcipe a la synode de 870 a Constantinople I’eveque d’ “ ’ ASpiavou-rroXts'” Kosmas34. Au 9e s. encore on rencontre sous les souffragant de Nikopolis I’eveque d’ ’ A8p(i)avouiroXts35. Au lOe s. on retrouve cette denomination de la ville dans une Notitia ou I’eveque d’ ’ ASpiavouTToXts est souffrageant de la metropole Naupactos-Nicopolis36. Comme “ ’ ASpiai/ouTroXts” est attestee notre ville dans une Notitia du 10e-12e s.37 tandis que dans un autre Notitia de la meme date elle apparait avec la double denomination de ’ ASpiavounoXts et de ApwoutroXts38. Cette denomination instable, parfois ’ ASptavovtroXis parfois AptivowoXls se maintient dans les siecles suivants. C’est ainsi que Io. Skylitzes fait men- tion de la ville comme “ApuvovnoXis”39 tandis que 1’anonyme “Histoire de la premiere croisade” (fin du Iles, commencement du 12e s.) la mentionne comme “Adrinoupolis”40 ainsi que, un peu plus tard, le geographe- historien arabe Idrisi41. 27 P. Aravantinos, Пергурафг| тгр- ’ Hnetpov el? pepq Tpia. (’Jwamva, 1984), (арат), Т.2 2). 45, 221. D. Zakythinos, МеХётах wept Tqs btoiKqTiKq; Statpeaeuis ev ты Bv£avTivib кратер 33 EEBX. T. 17. 1941. X. 221 suiv. 28 R-E. s.v. ’ ASpiavounoXts. 29 Tabula Peutingeriana. 570; Hadrianopoli (Itineraria romana, ed. K. Miller). 30 Mansi VII. 619: cf. E Dvornik, Les Slaves, Byzance et Rome au 9e s. (Paris, 1926), 87.; P. Aravantinos op. cit. II 102.- D. Zakythinos, “МеХётац” 221. 31 Mansi VIII. 402, 405; cf. F. Dvornik, op. cit. 87. 32 SvveKSqpos... (p. 19): sous: ПаХакСНттееро?: no 8: ’ASpiavourroXts; D. Zakythinos, “МеХётаГ’ 221. 33 Procope, De aed. IV. 1, 36: ка! toXij аиты neTTotqTat ’ lovaTivtavoinroXts, q тгротерог ’ ASpiavounoXt? KaXovpevq;” cf. P. Aravantinos, Персурафр 45. 34 Mansi XVI. 194; F. Dvornik, op. cit. 88. 35 Not. 3 (9e s; cf.J. Darrouzes, Notitiae episcopatuum ecclesiae constantinopolitanae. (Paris, 1981), 32, ch. 12, no. 295. 36 Not. 7 (debut. lOe s.; Darrouzes, op. cit. 78) ch. 35, no. 582, oh feveque d’A8ptavovTtoXts est souffragant du metro- polite de Naupactos-Nicopolis (mais cf J. Darrouzes, op. cit. p. 284 note 575: “mais ce ne doit pas etre Nicopolis d’Epire, qui avait disparu comme nom de ville”). 37 Not. 9 (10e-12e s.; Darrouzes, op. cit. 94) ch. 35 no. 453: ’ ASptavovtroXis, eveche souffragant de Naupactos- Nicopolis. 8 Not. 10 (10e-12e s.; Darrouzes, op. cit. 117) ch. 35 no. 539: ApwoutroXis (recensio a), ’ASpiavoutroXts (recensiob). L’eveche de Drynopolis/Adrianopolis souffragant de Naupactos-Nicopolis. 39 Io. Skylitzes 368.50 suiv.: “avros 8ё (=Basile II) та тои Auppaxtov Kat Tqs KoXwvelas Kat ApwourroXetos, ois те eSoKei аиты KaTaorqaapevos...”. 40 Histoire Anonyme de la Premiere Croisade 20, “Deinde descedentes in vallem de Andrinopoli expectaverunt gentem suam”. 41 Apud G. 1. Fr. Tafel-G. M. Thomas, Urkunden zur dlteren Handels- u. SlaatsgesMzhte der Repubbk Venedig, I-III (=Fontes Revum Austriacarum Abt II, Bde. 12-14), (Wien 1856-57) I. 259 note 1: “Adernopolis.” IRQ
Mais au meme 12c s. la ville est connue comme ApVivoutroXts42. A la fin du 12e s. dans le traite byzantino-ragousain de 1192 on trouve un “ducato d’Adrianopoli”43 tandis que dans le traite byzantino-venitien du 1198 apparait 1’expression “provincia Drynoupoleos”44. Avant que je finisse ce rapport je voudrais ajouter deux mots en dehors des limites temporels de mon sujet. Pendant le temps de 1’occupation ottomane nous rencontrons la ville sous le nom de AptvouiroXts45. Sous la forme de ApotroXi^, elle est ensuite mentionnee assez souvent dans les sources epigraphiques et documentaires fiendant toute cette epoque46. C’est alors cette “ASpiavovrroXis” contre laquelle se dirigea le temeraire tzar bulgare pour chatier ses adversaires et donner encore un coup au terrible empereur Basilie, dont la volonte et energie de fer lui arrachaient chaque jour morceau par morceau de nouvelles etendues de ce qu’il restait encore de 1’Etat bulgare et aneantissaient ainsi les fruits des combats et des efforts des 30 longues annees. 42 Not. 13 (12c s.: Darrouzcs, op. cit.), ch. .36 (.37) no. 5119: Drunouvpoli (dans S: ApviavoutroXtg). 41 la: texte original n’est pas conserve. Nous en avons une traduction postcricure en langue ilalienne; v. Reg. 1611. 44 J- G. R.: Goll. IV. Nov. 94 -a 1198 (Zepos 1. 475 “Provincia Drynupolcos”),: Reg. 1647; W. Heyd, HisUirie du commerce du levant I-II, (Leipzig, 1923) (= trad. ir. de la “Geschichte des Iatvantcnhandels im Mittclalter”, (Stuttgart, 1877), I. 227 suiv. 45 Notitia 21, (de I’epoque Ottomane: cl’. J. Darrouzcs, op. cit. p. 197 suiv., 419 note), no. 166. 4<l Voir R Poulitsas, “’ЕтурафаС Kat evSupqaets ёк Trjs Bopeiov 'Hneipou, EEBX”. 5 (1928) 54-66; Id., “Xw<x|>ts той Ki66tK<>9 tt]s ' EtritTKonqs ApuivoumiXetus Kat’Аруирокаатрои”, Hrretp. XpovtKa 4 (1930) 76-113; cf. D. Zakythinos, MeXcTat 221-22.
Византийский временник, т. 55 G. Pistarino CINQUANTACINQUE GIORNIA PERA-GALATA NEL TEMPO DELL’ASSEDIO DI COSTANTINOPOLI (1453) Alla fine di luglio del 1452 Maometto II dichiard guerra all’Impero di Gostantinopoli* 1. Era la risposta all’arresto dei turchi, resident! nella capitale greca, ordinato da Costantino XII per ritor- sione alle depredazioni ottomane ed al massacre dei greci di Epibatos, con distruzioni e sac- cheggi. Il sultano richiese 1’invio di contingent! militari agli Stati vassalli о soggetti a tributo, sotto pretesto di una spedizione contre Ibrahim Beg, signore di Qaraman, ed accelero i lavori di costruzione nella fortezza di Boghaz-kesen (detta anche Laemocopia) nella regione di Sosthenion presso Phoneus, con 1’intento di garantire a se e vietare agli awersari il passaggio nel Bosforo e di avere una base di presidio per 1’attacco contre la capitale greca. L’imperatore greco chiuse le porte della sua citta; usd un atteggiamento molto benevolo verso i genovesi resident! in loco; si mise in disposizione favorevole verso il Cardinale Isidoro di Kiev, legato papale, inviato dalla Sede Apostolica per dichiarare ufficialmenmte 1’unione delle due Chiese, proclamata dal Concilio di Firenze e condizione basilare per 1’invio di aiuti occidental! all’Impero bizantino. Il governo di Genova delibero la leva sugli abitanti della Riviera di Ponente per 1’imbarco, anche forzoso, sulle navi e convoco Giovanni Giustiniani Longo, in merito alia richiesta papale dell’invio di due navi armate a Gostantinopoli con un carico di grano. П Longo esercitava azioni di corsarismo e pirateria nel Mediterraneo, come fece proprio in quel volgere di tempo, ordi- nando il fermo ad un “gripo” di Tunisi, saraceno, e molestando una nave di suoi compatriot! che trasportava mercanzie, per conto di saraceni, da Alessandria, a Ohio: chiara affermazione del principio che la bandiera non copre il carico. Ai primi di gennaio del 1453 Mehmed inizid la mobilitazione delle sue truppe ad Adrianopoli, ed assistette alia prova, risultata positiva, della grande bombarda, costruita da Urban, un sassone od ungherese, fonditore di cannoni, di grande maestria, che nell’autunno del 1452, la-sciando il servizio presso i bizantini, era venuto ad Adrianopoli, accolto a braccia aperte, per porsi al seguito del sultano. Questa sua bombarda piu grossa pesava 16, 92 tonnellate se- condo Khodja Sa’d ed-Din, 48, 9 tonnellate secondo Critobulo. Era lunga m. 7,36 secondo Critobulo, m.4,68 secondo Samile. Sparava proiettili del peso da 392 kg, a 456, a 493 kg. Per spostarla occorrevano un traino di 70 coppie di buoi e 2.000 uomini secondo Chalcocondyles; di 30 carri tirati da 60 buoi e 200 uomini secondo Ducas; di 20 traini e 500 uomini secondo Quirini; di 150 coppie di buoi secondo Leonardo di Ohio. La piu grossa bombarda dei bizanti- ni lanciava proiettili da kg. 48,9 secondo Chalcocondyles. Anche se noi non conosciamo il numero delle bocche da fuoco in possesso dei bizantini, c’era comunque una grave loro con- dizione d’inferiorita rispetto ai turchi, che schierarono da 2 a 12 bombarde grosse, a seconda delle diverse stime delle fonti, 500 piccole secondo Samile, 1000 bocche da fuoco in tutto, com- presi gli archibugi, secondo Isidoro di Kiev. Inoltre, mentre le bocche da fuoco ottomane erano piazzate sulla nuda terra, senza problem! per le scosse di contraccolpo ad ogni spare, viceversa © G. Pistarino, 1998 1 Per la cronologia delle vicende dell’assedio di Gostantinopoli ci siamo attenuti a Agostino Pertusi. La caduta di Gostantinopoli. Le testimonianze dei contemporanei (Verona, 1976), pp. LIX - XCI. 171
1’artiglieria bizantina, per quanto fosse debole in confronto con quella ottomana, si riveld trop- po forte per le mura sulle quali essa era collocata: ogni volta che si faceva fuoco, esse venivano scosse nelle fondamenta2. Da Gostantinopoli e Pera si potevano vedere in lontananza e comunque si conoscevano i preparativi di guerra di Mehmed, tanto piu che fu distrutta la vegetazione che poteva ostaco- lare la visuale tra le parti. Una malcelata atmosfera di apprensione e di nervosismo si diffuse in Pera-Galata. Questa ё 1’impressione che si ricava dalla tipologia degli atti notarili che ven- gono rogati con maggiore frequenza e che denotano la tendenza a cercare di sistemare i pro- pri affari al moglio possibile, come sempre awiene nei gravi momenti di crisi sto-rica о di peri- colo3. Il 26 gennaio 1453 i capitani veneziani delle navi nel porto costantinopolitano furono autorizzati dall’imperatore a caricare le merci di loro proprieta, ma con divieto di lasciare il porto senza il permesso imperiale. In quel medesimo giorno arrivarono a Gostantinopoli due navi genovesi sotto il comando di Giovanni Giustiniani Longo con settecento (o quattrocento) armati ed un carico di armi. Gli armati erano mercenari di Chio. Il Giustiniani Longo venne quasi subito nominate protostrator (strategds autokrator, dux militiae) della difesa terrestre di Gostantinopoli. In Pera sono al lavoro i notai. I quali sono piu di uno, anche se tutti gli atti pervenutici per questo periodo appartengono a Lorenzo di Calvi (quindi un probabile oriundo di Corsica), gia in loco nel 1450. Il 24 gennaio Giovanni di Benedetto, figlio di Raffaele e fratello del defunto Antonio, dichiara di avere ricevuto da Gregorio Magnono una cassa contenente vesti e cose varie del predetto Antonio, che questo ha lasciato a Gregorio in pegno della somma di 75 perperi. L’atto si svolge nella casa di Nicola di Casale, alia presenza dello speziale Cosma de Elianis di Ovada e di Giorgio Granello fu Giovanni4. Il giorno successive il mercator Gerolamo de Francis lulla del о dominus Pietro, residente tempo- raneamente a Pera, rilascia procura per i suoi negozi, per la riscossione dei crediti e per le liti a Giacomo de Francis de Viali del fu dominus Benedetto, con atto che si svolge nella loggia perota, presso la stanza della curia, quindi nel luogo ufficiale delle contrattazioni, alia presenza dei does genovesi Gerolamo di Zoagli e Giano de Fornanis5. Appare quanto mai evidente che Gerolamo, il quale gia frequenta Gostantinopoli in affari con alcuni anconitani nel 14426 e che ritroviamo presente a Pera, ormai turca, nell’agosto del 1453, mentre ё a Chio nel decembre successive e nel corso del 14547, vuole sistemare al meglio i suoi affari costantinopolitani-peroti, prima di la- sciare definitivamente la “piazza” sul Corno d’Oro. Entrano in azione taluni Gattilusio, i quali sono parenti in vario grado dei signori di Lesbo e di Enos e si ritrovano, tutti, a Chio, presto о tardi8, con qualche presenza a Mitilene9. Qui, a 2 F. Babinger, Mamnetto il Conquistatore e il suo tempo, traduz. italiana di Evelina Polacco (Torino, 1957, 1967), p. 93 3 Per questa documentazione cfr.Ausilia Roccatagliata, FoUu genovesi in Oltremare. Atti rogati a Pera e Mitilene, I,Pera, 1408- 1490, Collana storica di fond e studi diretta da G. Pistarino, 34.1, (Genova, 1982); Ead., Fotai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Chio (1453-1454, 1470-1471), Collana storica di fond e studi diretta da G. Pistarino, 35, (Genova, 1982). 4 A. Roccatagliata, Pera, doc. 21. 5 A. Roccatagliata, Pera, doc. 22. 6 Sulla presenza e 1’atdvita degli anconitani a Bisanzio nel 1442 cfr. A. Roccatagliata, Pera, docc. 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10. 7 A. Roccatagliata, Pera, doc. 57: Ead., Chio, docc. 51, 68, 88, 97, 115. 8 Cfr. Ph. P. Argend, The occupation of Chios by the Genoese and their administration of the island, 1346-1566, vol. II e III, pas- sim (Cambridge, 1958); A. Roccatagliata, Chio, passim. 9 A. Roccatagliata, Fatal genovesi in Oltremare. Atti rogati a Pera e Mitilene, II, Mitilene, 1454-1460, Collana storica di fond e studi diretta da Geo Pistarino, 34.2, (Genova, 1982), passim. Sui Gattilusio, signori di Mitilene e di Enosa, cfr. Geo Pistarino, Genovesi d’Orienle, Civico Isdtuto Colombiano, Studi e Testi, Serie Storica a cura di G. Pistarino, 14, (Genova, 1990), cap. VI. Guistine Olgiati, I Gattilusio, in “Dibattito su Famiglie Nobili del Mondo Coloniale Genovese nel Levante. Atti del Convegno, Montoggio, 23 ottobre 1993,” (Genova, 1994), 85-99; G. Pistarino, Una nota sui Gattilusio, in “Rivista di storia arte archeologia per le province di Alessandria a Asd,” (IV, 1995, pp. 19-33). 172
Pera, essi vogliono sistemare question! ereditarie, rimaste pendenti dopo la morte di Giovanni Gattilusio, che ha lasciato un liglio, Antonio, con il quale ё ora in lite lo zio Nicola. Il 29 gen- naio, in una cameretta della casa di Nicola, alia presenza di due personaggi, che si ritrovano poi a Chio dopo la caduta di Pera, Angelo di Langasco e Giovanni Bartolomeo de Podio (il primo dei due compare anche in Pera turca), Nicola Gattilusio olim de Porta nomina procuratore il figlio Percivalle, per giungere ad un accordo con il rispettivo nipote e cugino Antonio. Nicola e Percivalle godono di un salvacondotto da parte della Dominatu) lanue e del podesta di Pera, evi- dentemente per la situazione di pericolo che si sta profilando. Pertanto un compromesso tra le due parti ё gia raggiunto il 30 gennaio, seppure con validita soltanto sino al successivo 15 marzo. Sono testimoni il gia noto Angelo di Langasco, Carlo de Durante, che risulta essere patrono di nave ed opera ancora a Pera nell’agosto successivo sotto governo turco, e Gaspare Spinola, che com- pare a Pera nel mese di aprile, a Chio nel mese di giugno10. Cercano di sistemare le loro situazioni non soltanto i latini, in particolare i genovesi, ma anche i greci e gli uomini di altra nazionalita, al centre dei quali sta pero quasi sempre un grosso per- sonaggio genovese, che in diversi casi ё Inofio Pinelli, membre сюё di una grossa famiglia, che avra larghi agganci in tutta 1’area del Mediterraneo, sino alia Spagna di Cristoforo Colombo ed all’Inghilterra. Inofio si trova a Costantinopole il 30 gennaio, quando sono ancora facili le comu- nicazioni per via mare tra 1’una e 1’altra sponda del Corno d’Oro, e viene nominate procuratore per questioni vertenti tra i greci Giovanni Vasilico e Tommaso Piroplo, da una parte, ed il valac- co Georgici Inpono, dall’altra. Il fatto che 1’incontro si tenga nella loggia dei Catalan! (pero alia presenza di Giacomo de Alpa e Carlo di Bozolo, che provengono da Pera) ё significative dell’in- tenzione genovese di mostrare apertamente, quanto piu possibile, la propria estraneita nelle cose costantinopolitane. Anche qui un accordo ё raggiunto rapidamente. Nello spazio di tempo che intercorre tra il vespro ed il dopovespro, le parti si trasferiscono a Pera, nella sede della Masseria Vecchia del Comune, per stipulate un compromesso valido per 40 giorni e nominate arbitri nella questione Fabrizio Cornero, Nicola Polio e Bernardo Strolao. Ed ё notevole il fatto, quanto mai sintomatico, che 1’eventuale multa di 500 perperi sulla parte inadempiente venga destinata all’opera delle mura della citta di Gostantinopoli: patria di Giovanni Vasilico11. Inofio Pinelli ё ancora parte in causa in altre due situazioni, il 31 gennaio di quel medesimo anno 1453: quando Maria, figlia di Manoli Sevasto e vedova de Giorgio Giordanino, lo nomina suo procuratore per la cura dei suoi interessi, la riscossione dei crediti e le liti; e quando egli stes- so dichiara di avere ricevuto da Angelo di Langasco la somma di 100 perperi, che s’impegna a restituire entre sei mesi, potendo pero riscuoterla, in tutto о in parte, sui beni del defunto Giorgio Giordanino, a cui si ё or ora accennato, e che era suo debitore. П primo atto si tiene nella casa del Giordanino, nel sobborgo perota di Agerio, presenti i burgensi peroti Martineto Boto e Lodisio di Samastri; il secondo si svolge, forse per maggiore garanzia, nella sede dell’Q^cii»n Provisionis Рете, essendo testimoni Antonio Drago, burgense di Pera, che ritroviamo in Pera turca nel giugno 1454 e che risulta essere notaio, e Giovanneto Sisno, figlio di Assalonne, burgense di Pera, che potrebbe essere ebreo e che risiede in Pera turca ancora nel luglio 145312. 10 Л. Roccatagliata, Pera, docc. 23, 24, 30; Ead., Chio, docc. 6, 39, 77, 110. Su Angelo di Langasco: A. Roccatagliata, Pera, docc. 23, 24, 28, 38, 58; Ead., Chio, docc. 6,8. Su Carlo de Durante: A. Roccatagliata, Pera, docc. 24, 59; Ead., Chio, doc. 71. 11 A. Roccatagliata, Pera, docc. 26, 27. Il compromesso sui periodo di 40 giorni ё poi prorogate, il 14 marzo sino alia fine del mese: A. Roccatagliata, Pera, doc. 34. Sono presenti all’atto, nella piazza di San Michele, presso la prima colonna della loggia dalla parte del banco di Antonio e Giovanni Garra, un certo Nicolo di Pisa ed il grcco Dimitri Comba. A. Roccatagliata, Pera, docc. 25, 26, 27, 28, 31, 34, 105; Ead., Chio, docc. 71, 85, 95, 107. Su Antonio Drago: A. Roccatagliata, Pera, docc., 28, 63; Ead., Chio, doc. 119. Su Giovanni о Giovanneto Sisno: A. Roccatagliata, Pera, docc. 28, 32, 48. 173
Frattanto Mehmed conduce avanti i preparativi di guerra. Tra gennaio e febbraio la grande bombarda, costruita da Urban, viene trainata da Adrianopoli a Costantinopoli per il percorso di cinque miglia e mezza, con grandi impieghi di mezzi, e Qaragia Beg, per ordine del sultano, compie razzie ed attacchi alle posizioni bizantine lungo la costa ancora in mano dell’Impero. Cade Mesembria; solo Selimbria resiste. Constantino XII invia un’ambasceria a Mehmed per chiedere la pace con 1’offerta di un tributo. Il sultano esige la consegna della capitale: di fronte al rifiuto bizantino, fa saccheggiare la regione circostante. П timore si trasforma in panico tra le forze alleate antimusulmane. Ne e prova la fuga di Piero Davanzo, capitano veneziano, il quale, il 26 febbraio, nonostante il giuramento prestato, fugge con la sua nave da Costantinopoli. Fuggono anche sei navi di Candia, con un carico di 600 persone: tutte insieme le sette navi rag- giungono 1’isola di Tenedo: le navi candiote si dirigono poi sulla loro isola, mentre Piero Davanzo fa rotta per Venezia. A Pera tutte queste vicende non possono trascorrere inosservate. Si muovono ancora piu i per- sonaggi di rilievo, che sono quelli che hanno piu da temere. Il 9 febbraio 1453 Giuliano Fieschi fu Raffaele nomina suo procuratore Luciano de Galena,- che poi ritroveremo a Pera ancora dopo un anno,- per la cura dei suoi negozi, la riscossione dei suoi cre-diti, le liti. L’atto viene stilato nella sede della Masseria Vecchia di Pera, in presenza di Tommaso Marchiono e di Leonardo di Langasco, dei quali non abbiamo ulteriore notizia13. Una ventina di giorni piu tardi, esattamente il 22 febbraio, rivediamo Inofio Pinelli, al quale Giacomo di Chiavari riconosce di dovere 1’importo di 29 perperi per la fornitura di una partita di caviale, promettendo di saldare il debito a rate di 2 perperi al mese offrendo opportune fideius- sioni. Il rogito si tiene tra la porta di Sant’Antonio e la sede deWOfficium Provisionis, piu precisa- mente nel sito entro la porta in cui si effettuano i pagamenti delle truppe mercenarie. Sono pre- sent! Pietro di Langasco, Antonio Gombeta ed Egidio de Carmadino: il primo risulta a Pera gia nel 1444; il secondo ё ancora a Pera nel maggio-giugno 1464; il terzo ricompare invece a Chio tra il novembre 1453 ed il febbraio 145414. Il 27 febbraio 1453 compare in Pera anche Baldassarre Gattilusio olim de Porta, il quale nom- ina procuratore Giacomo Grimaldi olim de Oliva, civis genovese, per la riscossione dei crediti e le questioni vertenti con Antonio del Carretto. Giacomo Grimaldi ё un notevole personaggio: nel giugno 1454 verra inviato a Caffa da Antonio Gonela, insieme con Giovanni Gonela, perche essi presentino al console ed al Consiglio di Caffa una lettera del protogero e dei consiglieri di Pera: lettera intesa ad ottenere il pagamento di 231 perperi di Pera quale proven to di due loca (“aziqni”), registrate sotto il nome della defunta Orietta di Santa Croce. Durante quello od un successive viaggio di ritorno da Caffa nell’ottobre del 1469, Giacomo visse 1’awentura d’una travagliata na-vigazione nel Mar Nero. Antonio del Carretto ё uno dei membri della grossa famiglia nobiliare della Riviera Ligure di Ponente, che vide uno dei suoi membri, Giovanni, tra i difensori di Costantinopoli nel 1453. L’atto di procura del 27 febbraio 1453 si svolge nella sede della Masseria Vecchia di Pera, alia presenza di Bartolomeo Portonario fu Lodisio, burgense di Pera, e di Sisno di Assalonne15. Dopo i Grimaldi, gli Spinola. Tommaso Spinola ё banchiere in Pera. Dopo il trapasso del borgo in mano turca si trasferira a Chio, dove figura in attivita ancora nel marzo del 1454. Ora, a Pera, il 2 marzo 1453 egli ё procuratore di Giovanni leragi, cittadino di Rodi; perd, molto probabilmente nel timore degli eventi futuri per la colonia ре-rota di Genova, trasferisce il 13 A. Roccatagliata, Pera, doc. 29. Su Luciano de Gakno: A. Roccatagliata, Pera, doc. 29; Ead., Chio, doc. 107. 14 Su Pietro di Langasco: A. Roccatagliata, Pera, docc. 16, 21. Su Antonio Gombeta: A. Roccatagliata, Pera, docc. 31, 61, 64. Su Egidio de Carmadino: A. Roccatagliata, Pera, doc. 31; Ead., Chio, docc. 39, 85, 95, 107, 116, 117. 15 A. Roccatagliata,. Pera, docc. 32, 38. Su Giacomo Grimaldi: A. Roccatagliata, Pera, docc. 32, 63, 74. Su Orietta di Santa Croce: A. Roccatagliata, Pera, doc. 63. 174
mandate di procura sul mercator Simone di Levanto, civis di Genova, abitante a Caffa, dove evi- dentemente la situazione appare piu stabile. П rogito ё redatto nel banco dello stesso Tommaso Spinola, alia presenza di Giacomo Cauti, burgense perota, e di Gregorio Rosso (Rubens), che risulta ancora in Pera, turca, nel mese di agosto 1453 e poi nel febbraio 1454, quando da Pera e Costantinopoli agisce in giudizio contro Adornino de Elianis di Ovada, anch’egli gia residente a Pera nel marzo del 1453, dove esercita il mestiere dello speziale16. A Costantinopoli cominciano in marzo i lavori di rafforzamento delle mure nella zona dell’Hebdomon, tra la Xyloporta e la torre di Anemas, e di approfondimento del fossato, soprat- tutto nell’area del porto: vi attendono gli equipaggi delle navi veneziane di Alvise Diedo e di Gabriele Trevisan. Inoltre le navi, che si trovano all’ancora davanti a Pera, nella zona di Perama, vengono spostate nei pressi della porta di Kynegon. Pera sta entrando dunque nel complesso dei movimenti delle operazioni militari marittime, anche se non ё ancora investita direttamente da atti di guerra. E tuttavia un riflesso di tutto questo si coglie nell’interno del borgo. Pud essere un puro caso; comunque colpisce il fatto che i rogiti del nostro notaio, Lorenzo di Calvi, cominciano a diradarsi; limitandosi a riconoscimenti di debito ed a testamenti, сюё ad atti, per cosi dire, strettamente essenziali dell’agire umano. Il 13 marzo, sulla scala che porta alia sede dell’ Officium Provisionis Romanie, di fronte ad un civis genovese, Carlo di Novara, e ad un burgense di Pera, Filippo de Calligrano, altrimenti ignoti, Nicola di Casale riconosce di dovere a Geronimo Bellogio un importo di 231 perperi e 18 carati, che gli restituira a richiesta, dopo averne dedotte le somme ricavabili dalla vendita di sue tre vesti da uomo, depositate presso il creditore. Anche il creditore ed il debitore sono altrimenti ignoti: sappiamo soltanto che Geronimo Bellogio aveva due fratel- li, a Pera: Giovanni e Leonardo17. Alcuni giorni dopo, il 16 marzo, nella sede della Masseria Vecchia di Pera, alia presenza di Gregorio Magnono e di Nicola Giudice di Papallo, lo speziale ovadese Adornino de Elianis riconosce un suo de-bito, verso Lorenzo Spinola fu Damiano, deU’importo di 294 perperi e 10 carati per la fornitura d’una partita di cere e per altre pendenze: promette di pagare 80 perperi al mese, sotto la fideiussione del proprio padre e del proprio fratello: Antonio e Cosma de Elianis. Adornino tiene in Pera casa e bottega di proprieta di Giovanni Bartolomeo de Podw, il quale infat- ti il 18 giugno 1453 incarica il suo procuratore, Lorenzo de Podio, con atto notarile redatto in Chio, di recarsi, evidentemente, in Pera, appena passata sotto amministrazione turca, a riscuotere le somme di cui ё creditore. Ma tanto Adornino quanto il fratello Cosma risultano trasferiti in Chio nel febbraio 1454, dove probabilmente hanno rimesso in attivita la loro azien- da18. I due schieramenti, che si affrontavano a Costantinopoli, sotto gli occhi dei peroti, mostra- vano una grande disparita di forze, non soltanto nel volume del fuoco, ma anche nella con- sistenza delle milizie di terra e delle forze di mare. Le truppe, di cui poteva disporre 1’imper- atore Costantino, ammontavano complessivamente - secondo lo storico Sfrantzes, che era stato incaricato dall’imperatore stesso di procedere al computo - a 4.973 indigeni ed a circa 2.000 stranieri. Si aggiunsero gli equipaggi delle navi, che si trovavano nel Corno d’Oro, “cosii che si potevano contare sotto le armi circa seimila greci e tremila stranieri, per lo piu 16 A. Roccatagliata, Pera, docc. 13, 33, 57; Ead., Chio, docc. 5, 31, 33, 64, 76, 79, 84, 85, 91, 95, 101, 102, 103, 104, 105, 106, 107, 109, 120, 128. Su Gregorio Rosso: A. Roccatagliata, Pera, docc. 26, 33, 57; Ead., Chio, doc. 117. Su Adornino de Elianis di Ovada e la sua famiglia cfr. Laura Balletto, Piemontesi del Quattrocento nel Vicino Oriente, in “Rivista di storia arte archeologia per le province di Alessandria e Asti,” XCIX, 1990, Alessandria, 1991, passim. 17 A. Roccatagliata, Pera, docc. 21,35, 60. lft A. Roccatagliata, Pera, docc. 21, 36; Ead., Chio, docc. 12, 33, 101, 104, 109, 116, 117. Gregorio Magnono si trova gia a Chio il 12 giugno 1453 e vi resta almeno sino al maggio del 1454: A. Roccatagliata, Chio, docc. 12, 49, 104, 116,126, 132, 133. Lorenzo Spinola fu Damiano e a Chio nel febbraio del 1454, di nuovo a Pera, ora turca, nel luglio del 1479: A. Roccatagliata, Chio, doc. 103; End., Pera, doc. 108.
genovesi e veneziani. Ducas in un punto parla di circa 4.000-4.500 combattenti; in un altro, di circa 8.000. Jacopo Tedaldi afferma che in totale erano 6.000-7.000; Leonardo di Chio accenna a 6.000 greci e 3.000 latini; Antonio Ivani, a 6.000 combattenti greci, 6.000 auxil- iares (mercenari?) e 5.000 uomini di una forza mobile (cavalieri?): in totale 17.000 difensori. Queste cifre possono mettersi a rafFronto con le perdite nella resa della citta: 2.000 morti sec- ondo Ducas; 3.000 secondo Girolamo da Firenze; 4.000 per Critobulo; 17.000 per il Dotti; 18.000 per Nicola da Foligno; 40.000 e piu per il Della Tuccia. Appare senz’altro evidente la sproporzione delle ultime tre cifre, in rapporto al numero dei combattenti, anche se tra i morti dovettero certo annoverarsi non pochi non combattenti (donne, giovani, anziani, reli- giosi e religiose), come tra i combattenti devono calcolarsi anche gli uomini di Pera-Galata che, come riferisce il podesta Angelo Giovanni Lomellino, si recavano nascostamente a com- battere nella capitale. Si pud anche operare un raffronto con il numero dei prigionieri, cat- turati dai vincitori. Sono certamente esagerate la cifra di 60.000, riferita da Leonardo di Chio, e quella di 50.000, data da Critobulo. Sembra probabile quella di non piu che 20.000- 25.000, supposta dal Pertusi, proporzionabile con quella della popolazione della citta, che gia nel 1437 non contava piu che circa 40.000 abitanti, mentre appare troppo alta la consuelta stima di 65.000-70.000 persone. Per quanto riguarda 1’entita delle truppe della parte opposta, “una valutazione della potenza militare ottomana, nel suo insieme, ё impossibile. Le cifre, date a questo proposito dai vari cronisti, differiscono molto le une dalle altre. Esse oscillano tra 400.000 uomini (Chalcocondyles), 265.000 (Ducas) tra cui 15.000 giannizzeri, 258.000 (Sfrantzes), 165.000 (Nicolo Barbara). Ma anche quest’ultima cifra ё forse esagerata. Data 1’estensione che aveva allora 1’Impero ottomano, 250.000 soldati esercitati costituiscono una cosa impossibile. Se il loro numero viene indicate come superiore agli 80.000 uomini, vi sono senza dubbio comp- rese quelle masse di volontari che solevano presentarsi ogni qual volta venisse annunciata una guerra contra gl’infedeli”. Anche per la flotta le stime sono molto divergent! tra i vari autori. Si va, per gli ottomani, dalle 92-118 navi di varia specie, a cui accenna Jacopo Tedaldi; a 145 (Barbara), 170 (Pusculo), 200 (Samile), 220 (Isidoro di Kiev), 230 (Chalcocondyles), 250 (Leonardo di Chio), 300 (Ducas), 350 (Critobulo), 400 (Sfrantzes, Nesri, Qyvami, Ibn Kemal)19. Per la parte bizantina, il comandante di tutte le forze di mare nel porto era il capitano veneto della flotta mercantile di Tana, Alvise Diedo. “L’imperatore non disponeva di navi proprie, ma fece sequestrare subito tutti i bastimenti che per caso si ancoravano о approda- vano. Il 2 aprile fece chiudere 1’ingresso al porto con una forte catena di ferro, incastrata in grossi blocchi rotondi di legno, che, partendo da Galata, arrivavano fin sotto le mura della fortezza. C’erano in tutto ventisei navi, di cui cinque genovesi, cinque veneziane, tre cretesi, una di Ancona, una proveniente dalla Spagna e una francese; le altre erano navi imperial?’20. Il 4 aprile, о meglio tra il 4 ed il 7 aprile, comincid il vero e proprio assedio di Costantinopoli- Il 12 arrivo nel Bosforo la flotta del sultano, e tra il 12 ed il 18 ebboro inizio i bombardamenti turchi che proseguirono ininterrottamente di giorno e di notte. Il 20, tre navi genovesi, proveni- enti da Chio, ed una bizantina, in arrivo dalla Sicilia, riuscirono a forzare il blocco ottomano e sottrarsi alia cattura, in una grande battaglia davanti alia capitale. E mentre al di la del Corno d’Oro s’intensifica 1’assedio, a Pera si porta avanti ancora qualche affare. Aaron Maiavello, cit- tadino genovese e grosso mercante, proprietario di una nave insieme con Giovanni Caneta, 19 A. Pertusi cit., pp. LXXVI, LXXXVII. 20 Fr. Babinger cit., pp. 89-91,94. 176
Michele Natano e Francesco Forcherio, prepara un carico di pesce salato per esportaziona: ma i bombardamenti su Costantinopolo colpiscono il porto di Pera ed affondano la nave di Barnaba Centurione, carica di sete e di cera, si che occorre cercare di prowedere alia salvezza delle navi cristiane. Tuttavia ancora in maggio Michele Natono ed il savonese Raffaele Vegerio combinano un baratto di una veste femminile di velluto celeste con sette botti di vino: continua una certa attivita commerciale, seppure ridotta (non abbiamo piu document! del nostro notaio Lorenzo di Galvi)21. Alla caduta di Costantinopoli, il 29 maggio, a Pera si diffuse il panico. Molti da Costantinopoli cercarono scampo in Pera, ma in Pera stessa non pochi abitanti corsero al porto per tentare la salvezza sulle navi occidental!: alcuni caddero in ajqua, sltri vennero catturati dalle fuste turche, mentre Saghan Pascia, ministro di Maometto II, incitava i Peroti a non fuggire, ricordando che essi non correvano nessun pericolo, dati i buoni rapporti esistenti tra Genova e la Sublime Porta. Finalmente il podesta perota, Angelo Giovanni Lomellino, riusci a ristabilire un certo ordine, riportando nella citta i fuggiaschi. E tre delegati del borgo, uno dei quali in fun- z.ione di interprete, si recarono alia presenza del sultano, per fare atto di dedizione della loro comunita. Pera-Galata entro cost a fare parte dell’Impero ottomano non per conquista armata da parte di quest’ultimo ne per cessione della Repubblica di Genova (il podesta Lomellino non faceva parte della delegazione), ma come area territoriale indipendente da Costantinopoli ed entita giuridica in se sovrana, che disponeva del suo destino per volonta dei suoi abitanti. ('• Pislarino, Genovesi d’Orienle, 298-310.
Византийский временник, т. 55 А. И. Романчук, А. Н. Щеглов ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНОГО СЛОЯ В ВИЗАНТИЙСКОЙ АРХЕОЛОГИИ Использование археологических материалов для изучения отдельных аспек- тов истории Византии является давней традицией отечественного византи- новедения. В значительной мере способствовало этому создание русского Археологического института в Константинополе. Одним из блестящих примеров привлечения данных раскопок стали в те годы работы К. Шкорпила в Плиске* 1. Многие византийские города унаследовали территорию античных, поэтому инте- рес к античным памятникам, более ранний по сравнению со становлением визан- тийской археологии, неминуемо приводил к выявлению средневековых построек, в большинстве случаев скрывавших под собой античные комплексы. Это обсто- ятельство имело некоторые отрицательные последствия, на что обратил внимание Хр. Бурас, подводя итоги исследования византийских памятников на Балканском полуострове и в Малой Азии. Он отметил, что "рвение археологов- античников достичь более важных для них нижних слоев уничтожило средне- вековые уровни"2. Существует и другая причина, которая в известной мере сдерживала развитие византийской археологии. То обстоятельство, что руины некоторых общественных построек, например, оборонительных стен и храмов являются обозримыми и в наши дни, приводит к описанию их без должного историко- археологического исследования. Некоторые же церковные комплексы, будучи возведенными византийскую эпоху, использовались по назначению вплоть до нового времени. Это делало возможным архитектурно-искусствоведческий анализ такой постройки, но не ее планомерное археологическое изучение. Таким образом, впервые достаточно крупные работы по византийской археологии были посвящены фортификационным сооружениям или культовой архитектуре, реже другим видам городских построек, что не позволяло получить должного представления о развитии застройки территории византий- ских городов, сдерживало возможности по выявлению особенностей мате- риальной культуры различных общественных групп населения Византийского государства. Другими словами, длительное время в стороне от внимания иссле- дователей оставались городские и сельские усадьбы, структура и планировка поселений. Вместе с тем имеются достаточно ранние примеры комплексного подхода к изучению особенностей архитектурного облика городов и их исто- рии. Это раскопки в Мистре и исследование комплекса Большого дворца в Константинополе. Однако такие примеры не многочисленны, а полученные в процессе раскопок чрезвычайно интересные археологические материалы не © А.И. Романчук, АН. Щеглов, 1998 1 См.: ИРАИК. 1905. Т. 10. 2 Bouras Ch. City and Village: Urban Design and Architecture // JOB. 1981. Bd. 31/2. P. 613. 17Я
являются характерными для рядовых византийских городов. Как показатель малочисленности отдельных групп археологических источников для изучения истории византийского города можно привести фундаментальную работу К. Манго, в которой практически отсутствуют разделы, посвященные топографии поселений, описанию типичных городских домов3. Только в последние годы положение в накоплении массовых археологических источников стало постепен- но изменяться благодаря раскопкам византийских центров, расположенных на Малоазийском побережье. Это обстоятельство не могло не привести к поиску собственной стратегии и методики археологами-византинистами, обсуждению вопросов интерпретационного подхода к археологическому источ- нику4. В данной связи прежде всего необходимо отметить, что в античной и ви- зантийской археологии одной из важнейших проблем является теория культу- рного слоя. Без ее разработки невозможно объяснение и интерпретация археологических материалов как полноценного источника для реконструкции особенностей исторических процессов в древности. Между тем работы, специально посвященные этой теме, практически отсутствуют. Как правило, в исследованиях по античности и византиноведению, особенно обобщающих, археологические материалы используются не как особый класс источников, а в качестве иллюстративного, подчиненного объяснению выводов, основанных на нарративных источниках. В качестве примера непонимания особенностей и возможностей археологического источника может послужить представленная в русском переводе статья А. М. Снодграсса5. Вместе с тем автор ее совершенно справедливо отметил необходимость содружества тех, кто работает прежде всего с материальными памятниками, с теми, кто приближается к пониманию реалий действительности через призму анализа информации, заложенной в письменных источниках. Однако, с одной стороны, историки достаточно часто используют данные раскопок как иллюстрацию к своим заключениям, с другой стороны, археологи, как правило, не имея точных дат, пытаются объяснить то или иное археологическое явление политическими событиями, оставившими свой след в письменной традиции. Можно проследить влияние письменных источников на интерпретацию археологического материала для многих византийских центров. Рассмотрим это на примере Херсонеса. Во время раскопок северного района городища были выявлены слои разрушения с материалами X—XI вв., образование которых на основании данных письменных источников было объяснено следующим образом: "Длительная осада Херсонеса, по существу русско-византийская война, не могли, конечно, пройти бесследно для города. Как показали раскопки, в конце X в. или на рубеже X и XI вв. город горел. Слой пожарища очень ясно датируется множеством монет IX и X вв. и массовой керамикой "6. В слое пожара были также встречены монеты Василия II (976—1025). Находки их объяснялись следующим образом: "Монеты резко обрываются на времени Василия II. Однако вынести дату пожарища за пределы X в. невозможно, ибо для следующего столетия мы не знаем ни одного сколько-нибудь крупного события, с которым такое пожарище можно было бы связать"7. 3 Mango С. Byzantinische Architektur. Stuttgart, 1975. 4 Roser J. H. A. Reserch Strategy for Byzantine Archaeology // BSt. 1979. T. 6. P. 152—166. 5 Снодграсс A. M. История Греции в свете археологии // ВДИ. 1992. № 2. С. 32—40. 6 Якобсон А. Л. Раннесредневековый Херсонес // МИА. 1959. № 63. С. 65. 7 Якобсон А. Л. Средневековый Херсонес: XII—IV вв. // МИА. 1950. № 17. С. 14. 179
На подобном интерпретационном подходе сказывается стремление "увязать" показания двух, существенно отличающихся друг от друга видов источников, в процессе такой "увязки" не учитывается то, что археологические источники не дают представления о ходе и о конкретном времени каких-либо событий, они отражают только их результат. Безусловно, для любого исследователя, рабо- тающего с археологическим материалом, является желательным связать данные раскопок со свидетельствами письменных источников. Однако в таком случае возникает опасность создания порочного круга, в котором теория, "начавшаяся как предположение, приобретает статус исторического факта, наделенная ложным авторитетом эта теория служит для того, чтобы объяснить какие-то археологические явления"8. Итак, одной из центральных проблем в использовании археологических мате- риалов в исторических штудиях является вопрос их интерпретации, что связа- но с выявлением причин и особенностей формирования культурного слоя. Относясь к совершенно особому классу источников, археологические данные в то же время требуют источникового анализа, в процессе которого следует уделять внимание такому аспекту, как причина обилия археологического мате- риала либо его малочисленность или отсутствие для какого-либо периода исто- рии поселенческих структур. Иными словами, следует решать вопрос о причине "умолчания источника". Однако в исторических штудиях последний аспект практически не обсуждается, а из факта малочисленности или отсутствия находок чаще всего делается вывод о кризисе или упадке, а в некоторых случаях даже перерывах в жизнедеятельности на поселении. Особенно последовательно "факт умолчания источника" используется для объяснения особенностей развития византийского города в переходный период — в период "темных веков". В час- тности, говоря о Херсонесе ранневизантийского времени, А. Л. Якобсон отмечает: " о резком упадке города в VIII — первой половине IX в. косвенно свидетельствует и то, что ярко выраженный культурный слой этого времени на городище, по- видимому, вообще отсутствует, по крайней мере до сих пор выявить его не удава- лось"9. Другой существенной причиной малочисленности археологических данных является последовательное разрушение более ранних комплексов в последую- щие -хронологические периоды. В данном плане чрезвычайно показательны замечания в отчетах о раскопках в Херсонесе. Так, публикуя итоги раскопок северного района, исследователи неоднократно отмечали, что "полная картина стратиграфии средневековых слоев редко наблюдается из-за разрушений"10, что раннесредневековые остатки малочисленны, так как "они подвергались разру- шению при строительных работах последующего времени”11. Все это привело к тому, что "находки ранневизантийской керамики крайне слабо изучены. Это обстоятельство являлось тормозом для выявления ранневизантийского слоя Херсонесского городища "12. 8 Russell J. Transformations of Archaeological Evidence // The 17th International Byzantine Congress (Major Papers). Washington, 1986. P. 140. 9 Якобсон А. Л. Раннесредневековый Херсонес. С. 35. '"Белов Г Д.. Стржелецкий С.Ф., Якобсон А Л. Квартал XVIII; раскопки 1941, 1947, 1948 гг. // МИА. 1953. № 34. С.204. 11 Белов Г. Д, Стржелецкий С.Ф., Якобсон А Л. Кварталы XV и XVL раскопки 1937 г. // МИА. 1953 № 34. С. 90 12 Белов Г. Д., Стржелецкий С. Ф., Якобсон А. Л. Квартал XVII!... С. 213. 180
Субъективной причиной малочисленности археологических источников для некоторых византийских городов является выбор объектов раскопок, прежде всего наиболее представительных архитектурных комплексов — оборонитель- ных стен, культовых построек. Однако наиболее существенное влияние на интер- претационный подход к археологическому материалу оказывает то, что вне поля зрения остаются особенности формирования культурного слоя. В археологической практике мы всегда имеем дело либо с мощным куль- турным слоем, в котором содержатся представительные строительные остатки с огромным количеством разнородного материала, определенным образом датируемого, либо с полным отсутствием слоя для длительного времени, либо с маломощными слоями с невыразительным материалом и отсутствием в нем строительных комплексов. Логика исследователя естественным образом подска- зывает, что если нет культурного слоя или же встречаются только единичные находки (а не статистически массовый материал), то, как правило, должен следовать вывод о стагнации или, более того, о прекращении жизнедеятельности на данном поселении (подобный пример из истории Херсона уже приводился выше). Обращение к теории культурного слоя, разработанной для античной археологии, показывает, что культурные напластования образуются в тече- ние сравнительно короткого срока, когда разрушались постройки. Немногим больший отрезок времени отражает накопление материала как результата нового строительства. Быстрая смена культурных напластований является результатом быстрого обветшания и разрушения небрежно сооруженных жилых построек. Достаточно яркую картину этого дали раскопки на северо- восточном склоне горы Митридат, где в течение кратковременного периода — середина VI — начало V в. до н.э. — отложилось восемь пластов, возникших в результате ремонта непрочных по конструкции небольших построек13. Таким образом, наличие быстро сменявших «друг друга слоев является показателем огрубления технических приемов строительства, вероятно, связанных со значительной экономической депрессией, иногда даже с "увяданием" данного населенного пункта”»14. Для античного города выявлены три причины формирования слоя: а) соору- жение постройки, б) бытование ее, в) разрушение. В ходе археологических раско- пок, как правило, выявляются слои, образовавшиеся в процессе строительства или гибели постройки, но не те, которые возникли в процессе ее функционирова- ния15. Подтверждает ли археологическая ситуация, стратиграфия Херсонесского городища выводы В. Д. Блаватского о специфике образования культурного слоя? В данном случае нет необходимости останавливаться на том, что пред- ставлял Херсон в тот или иной период развития, однако, чрезвычайно важными являются свидетельства нарративных источников о жизнедеятель- ности данного центра, сколько бы ни мала была заложенная в источнике ин- формация. 13Блаватский В. Д. Об имущественном положении боспорцев в VI—II вв. до н.э.// Античная археология и история. М., 1985. С. 60. 14 Блаватский В. Д. Античная полевая археология // МИА. 1967. № 146. С. 196. 15 Там же. С. 43—44. 1Я1
Для ранневизантийского времени мы знаем о ссылке в Херсон папы Мартина (середина VII в.)16, конец VII — начало VIII в. отражены в письменной традиции, как период ссылки Юстиниана II и его борьбы с херсонитами. В 775 г. после неудачного заговора против Льва IV отправлены в изгнание в Херсон его братья Никифор и Христофор. Существует нелицеприятная характеристика жителей го- рода как народа, тугого на "истинную веру", монаха Епифания для конца VIII — начала IX в. Далее, история Херсона начала IX в. отражена в сочинениях Константина Багрянородного в связи с образованием фемы, который рисует также картину торговых связей города с варварским миром и центрами Южного Причерноморья для X в. Как пограничный город назван Херсон в письме Анастасия Библиотекаря, написанного в связи с открытием здесь мощей Климента Константином Философом. Для конца IX в. известно восстание жите- лей Херсона, умертвивших стратига Симеона (892 г). В X в. Херсон упоминается в письмах Николая Мистика, русских летописях, отражающих русско-визан- тийские отношения, в частности связанные с Корсунским походом князя Владимира. Для XI—XIV вв. свидетельства источников немногочисленны, но они также позволяют судить о значительной роли Херсона в истории Восточной Европы и Византии. Прежде всего это восстание Георгия Цулы в 1016 г. Под 1065 г. помещают источники сообщение об отравлении херсонским катепаном тмутара- канского князя Ростислава. Анна Комнина писала о ссылке в Херсон Лже- Диогена в 1092 г. В "Аланском послании" епископа Феодора говорится о восста- нии херсонитов в 1240 г. Для XIV в. некоторые стороны херсонской истории освещены в Актах патриархата и у Никифора Григоры. Этот список, безусловно, можно сделать полнее, но и в таком виде он свиде- тельствует о том, что на протяжении всего средневекового периода Херсон являлся одним из центров византийской политики, использовался правительством как место ссылки, в некоторые годы имел достаточно существенный торговый потенциал. Как же отразилась история Херсонеса в стратиграфии городища? Подтвержда- ет ли археологическая ситуация, отраженная в отчетах и раскопках, выводы В. Д. Блаватского о специфике образования культурного слоя? В отчете за 1935 г. для периода V—X вв. выделено: строительство базилики в VI в >и слой ее разрушения, датированный X в. Следующий период представлен часовней (сооруженной в центральном нефе храма), которая относится к XII—XIII вв. Для VII—IX вв. выделены только отдельные находки, в том числе и визан- тийские монеты VII—VIII вв., присутствовавшие в слое разрушения, перекрывшем руины базилики17. В 1936 г. исследовался участок к востоку от базилики 1935 г. Открытая здесь ситуация близка к описанной выше. Так, в VI в. был засыпан колодец, как полагает автор отчета, перед строительством базилики. Концом X в. или рубежом X—XI вв. датируется слой разрушений, к XII в. относится строительство жилых комплек- сов. В ходе этого строительства материалы более ранних зданий были выбраны и использованы для новых сооружений18. 16 Приводимые ниже события из истории Херсона неоднократно упоминались в литературе и хорошо известны, поэтому в данном случае нет необходимости отсылать читателя к источникам и уве- личивать библиографию настоящей работы. 17 Белов Г. Д. Отчет о раскопках в Херсоне за 1935—36 гг. Симферополь, 1938. С. 80, 113, 124, 130—131. 18 Там же. С. 272, 285—286.
Можно взять и более поздние отчеты раскопок северного района городища. Например, отчет за 1940 г. о квартале XVII, где отмечено, что остатки построек VI—X вв. были выбраны в процессе более позднего строительства или использова- ны в качестве фундаментов зданий XIII в.19 Для VI—IX вв. прослежено только два уровня полов помещения, план которого выявить не удалось. Авторы отчета отмечали, что "оба пола выражены прослойками угля и золы, образовавшимися, вероятно, от пожара построек, и скоплением керамики". Верхний пол датирует- ся керамикой IX—X вв., лежащий ниже образовался в результате нивелировки, произведенной перед строительством, для него характерен более ранний мате- риал20. Подобные примеры можно было бы продолжить, используя данные рукопис- ных отчетов Г. Д. Белова, производившего в течение почти сорока лет раскопки в северном районе Херсонесского городища. Близкую картину дают раскопки в портовом районе, для которого наиболее четко отразилась картина разрушений поздневизантийского времени21. Итак, насколько сочетаются данные письменных источников, которые в той или иной степени свидетельствуют о непрерывности жизни в Херсоне, с мате- риалами археологических раскопок? Если учитывать только последние, не принимая во внимание времени функционирования той или иной постройки, в частности базилик с VI до IX—XII вв., если считать, что массовый археологический материал является свидетельством активной жизнедеятельности на поселе- нии, то оказывается, что представление о таковой мы получаем в основном из слоев разрушения, реже — из слоев строительства. Правда, необходимо учиты- вать, что находки в слоях разрушения следует датировать как временем образова- ния этого слоя, так и некоторым периодом до попадания их в слой. Это, безуслов- но, не может дать полной картины развития поселенческих структур. Таким образом, если не выявлены последовательно сменявшие друг друга, хронологически близкие слои разрушений и строительства, то мы имеем дело со значительными лакунами, которые только отчасти заполняются отдельными находками, случайно попавшими в нивелировочную засыпь или же пережившими постройку и оказавшимися в слое разрушения, который датируется более поздним временем. Стратиграфия Херсонесского городища, которая открыта раскопками, произ- водившимися здесь на протяжении более 150 лет, в целом подтверждает выводы В. д. Блаватского для византийской археологии и свидетельствует о том, что обычная жизнедеятельность на поселенческих структурах, существовавших в древности в Черноморско-Средиземноморском бассейне, не отражена в их страти- графии, а отсутствие или малочисленность археологических источников для какого-то периода не могут быть однозначно восприняты как показатель упадка или кризиса поселения... Привлечение данных археологии, как и письменных источ- ников, должно покоиться на источниковом анализе, одним из аспектов которого является выявление причин появления источника и его классификационных особенностей. 19 Белов Г. Д., Якобсон А. Л. Квартал XVII: раскопки 1940 г. // МИЛ. 1953. № 34. С. 123. 20 Там же. С. 124. 21 Сводный отчет о раскопках в Херсонесе Объединенной экспедиции в 1963—1964 гг. // АДСВ. 1971. Вып. 7. С. 7—52.
Византийский временник, т. 55 М. А. Робинсон ЗАПИСКА АКАДЕМИКА Ф. И. УСПЕНСКОГО О ЕГО БЕСЕДЕ С ИМПЕРАТОРОМ НИКОЛАЕМ II Предлагаемый читателю документ относится к первому этапу деятельности академика Ф.И. Успенского в качестве директора Русского археологического института в Константинополе. Вклад Института в изучение истории и культуры Византии и южного славянства огромен и получил заслуженное признание в науке1. Деятельность Института предполагала не только сугубо научные исследо- вания, но и должна была способствовать усилению “культурного влияния России” на Ближнем Востоке. Двойная, научно-политическая цель создания данного учреждения была сформулирована в самом начале разработки идеи о необходимости подобного Института. Еще в ноябре 1887 г. российский посол при Оттоманской Порте А. И. Нелидов так сформулировал будущие направления дея- тельности Института в письме к В. И. Ламанскому. “В связи с стремлением к упро- чению нашего нравственного влияния на Востоке в императорском правительстве возникла мысль об основании в Константинополе русского ученого учреждения, посвященного собиранию и разработке научного материала на всем протяжении христианского и мусульманского Востока в этнографическом, историческом, археологическом, художественном и богословском отношениях. Считаю излиш- ним распространяться в настоящем письме о пользе, которой можно ожидать от трудов подобного учреждения для нашей политической работы (...) Я не сомневаюсь в Вашем сочувствии делу, которое имело бы серьезное значение для нашей собственной науки, помимо упомянутой политической цели...”2. Явная заинтересованность правительства России в научном проекте дала возможность некоторым историкам, касавшимся этой темы, “разоблачать” поли- тику “царизма”. Так, в докладе с претенциозным названием “Славяноведение на службе самодержавия (из деятельности академика В.И.Ламанского”, прочи- танном 28 декабря 1933 года в Институте славяноведения, В.Н. Кораблев утверждал, что организовать Институт в Константинополе предполагалось “в целях исключительно политических, лишь завуалированных научными задачами”3, тем не менее, если вынести за скобки априорно отрицательное отношение докладчика к контактам ученых с “правительством”, его оценки факти- © М.А. Робинсон, 1998 'См , например: naxovAidqi К. То Ршсяко’АрхаюЛоунсд’Котггоито KuivaravrivoviroXeux;. SeaaaAoviKO. 1987; Августин (Никитин) архимандрит. Руският археологически институт в Цариград (1895—1914) И Духовна култура. 1988. № 10. С. 1—6. За указание на названные работы благодарю Г. Г. Литаврина. См. также: Славяноведение в дореволюционной России: Изучение южных и западных славян. М., 1988. С. 345—349 (параграф написан Л. П. Лаптевой, там же дана краткая библиография). 2 Цит. по: Кораблев В. Н. Славяноведение на службе самодержавия (из деятельности академика В. И. Ламан- СКОГО) // ПФ АРАН Ф.827.ОП.5. Д. 74. Л. 15. 16. 3Там же. Л. 15. 184
ческого участия В.И. Ламанского и особенно Ф.И. Успенского в успешном осуществлении проекта можно считать достаточно объективными. В Н. Кораблев на основе архивных изысканий отмечал, что В.И. Ламанский "в деталях раз- работал программу научной и политической деятельности Института и, на- конец, выдвинул на пост его руководителя — своего раннего ученика Ф.И. Успенского", тот же, в свою очередь, "всецело оправдал возложенное на него и его учителем и правительством доверие: глубокий и разносторонний ученый и тонкий дипломат, академик Ф.И. Успенский за двадцать лет существования Русского Археологического Института в Константинополе, несомненно оказал российскому правительству неоценимые услуги, дав в то же время Институту возможность [оставить] видный след и в науке"4. О внимании, которое уделяли работе Института высшие круги Российского государства, свидетельствует запись дневникового характера, сделанная Ф.И. Успенским после аудиенции, данной ему императором Николаем II 26 декаб- ря 1897 г Кроме основного вопроса, интересовавшего Ф. И. Успенского, о поисках дополнительных средств, необходимых для успешной работы Института, в разг- оворе были затронуты и другие темы, в частности о покупке в деревне Сармисахлы, близ Кесарии в Малой Азии, рукописи греческого Четвероевангелия VI в. Приобретение его можно отнести к одному из первых успешных достижений Института. Достаточно подробно история покупки была изложена в специальной брошюре, опубликованной в 1896 г., здесь же дано первоначальное описание руко- писи5. Представляется небезынтересным привести некоторые подробности этого непростого дела. Еще в первой половине XIX в. в науке на основании отдельных листов, найден- ных в хранилищах Вены, Рима, Лондона и о. Патмос, было сделано пред- положение о существовании рукописи, получившей наименование "пурпуро- вого кодекса N". В начале 80-х годов XIX в. ученым впервые удалось увидеть этот кодекс, обнаруженный в деревне Сармисахлы, и опубликовать о нем сообщение в прессе. Четыре года английские и американские ученые вели переговоры о возможности его покупки, предлагавшаяся ими цена с 400 фунтов поднялась до 1200. Установив особую ценность рукописи, Институт также стал хлопотать о ее приобретении, продававшие кодекс крестьяне оценивали его не меньше, чем в 1000 турецких лир (100000 пиастров). Чтобы нагляднее представить величину данной суммы, можно отметить, что она превышала ежегодные субсидии Институту от министерства народного просвещения в 7500 рублей6. Институт просил нашего посла в Константинополе А.И. Нелидова поддержать его ини- циативу, тот "и принял на себя самую важную и наиболее деликатную часть задачи, именно — изыскание способов и средств к получению рукописи"7. А. И. Нелидов в свою очередь обратился к Президенту Академии наук, великому князю Константину Константиновичу (К. Р.), "которому угодно было довести дело До высочайшего сведения. Государь император изволил даровать потребную сумму на приобретение рукописи"8. Как указывали авторы брошюры, жители 4 Там же. Л. 16. 17. 5 Вновь найденный пурпуровый кодекс Евангелия (С двумя таблицами). Одесса, 1896. 35 с. 6 Славяноведение в дореволюционной России... С. 345. 7 Вновь найденный пурпуровый кодекс... С. 34. s Там же. 185
Сармисахлы священную для них рукопись "решились уступить только единоверной России"9. В мае 1896 г., месяце коронации Николая П, Евангелие вместе с его описанием, сделанным Институтом, было представлено царю. Затем рукопись была передана в Петербургскую Публичную библиотеку, где хранится и по сей день10. "Нужно считать особенно счастливым обстоятельством, — отме- чалось в описании, — что вновь найденная рукопись — может быть, единствен- ная в своем роде — переходит в Россию, где вместе с другими драгоценными памятниками христианской старины будет свидетельствовать о неослабевающей любви к святыням православного Востока. Тот факт, что пурпуровое Евангелие приобретено государем императором, является выражением вековой традиции, в силу которой русские цари, начиная с XV века, не щадили средств на приобретение книг и священных предметов, притекавших из оскудевшего греческого царства"11. Отмечая необычайную ценность приобретения, составители описания специ- ально подчеркивали, что многие отдельные листы рукописи, хранившиеся в ряде европейских библиотек, уже опубликованы, причем Ватиканская библио- тека посвятила свой труд юбилею папы Льва XIII "и издала их с царской рос- кошью"12. Они также были уверены, что "пурпуровый кодекс потребует издания и издания роскошного, как издана Синайская библия или Остромирово еван- гелие"13. Скоро исполнится сто лет как "Сармисахлийское евангелие" — Codex N”, “Codex purpureus Petropolitanus”, пурпурный пергамен которого писан серебром и золотом, — "пурпурный костер Сармисахлы", как писал о нем в неопубликованном стихот- ворении М Л. Лозинский14, ждет своего издания. Текст записки публикуется по рукописи, хранящейся в Санкт-Петербургском филиале архива РАН, фонд 116 (Ф. И. Успенский), опись 1, дело 269, листы 1—2 оборот. Записка невелика по объему, в ней Ф. И. Успенский стремился как можно точнее и подробнее передать все нюансы беседы с царем, точно воспроизвести даже особенности его речи. Восстанавливаемый при публикации текст переда- ется в угловых скобках, прямая речь взята в кавычки, в остальном сохраняется правописание оригинала. 26 дек[абря] 97 г. Государь: "Три года назад Вы были у меня перед отправлением в К[онстантино]поль". Я: "Три года назад В[аше] В[еличество] изволили напутствовать меня пожеланиями успеха в трудной задаче, кото- рая на меня б(ыла] возложена. В настоящее время имею счастье засвидетельствовать, что Чэта задача] ®на ВЕостоке] может считаться вполне удавшейся и что наши трехлетние труды принесли добрые плоды". — Когда я произносил последние слова, Государь прервал меня: "Да, да, вполне уда- лась. До меня доходили прекрасные известия о Вашей деятельности. Нелидов много раз мне говорил про Вас и не находил слов нахвалиться Вами". — Я склоняю голову и говорю: "Институт во многом обязан милостивому вниманию Blamero] Величества и я считаю долгом принести В[ашему] Величес- тву]» благодарность за дарованные средства на приобретение Евангелия из деревни Сармисахлы. Покупка этого замечательного кодекса произвела громадный эффект на всем Востоке". — Государь: 9 Там же. С. 2. 10 ГраястремЕ Э. Каталог греческих рукописей ленинградских хранилищ // ВВ. 1959. Т. 16. С. 216—243. За указание на эту работу благодарю А.И.Рогова. 11 Вновь найденный пурпуровый кодекс . С. 33. 12 Там же. С. 34. 13 Там же. С. 35. 14 Цит. по: Гранстрем Е. Э. Каталог греческих рукописей... С. 223. 8 В оригинале отсутствует. 186
"Да, да. Помню". — Я: "Осмеливаюсь выразить перед В[ашим| В[еличеством] мнение. Институт должен стать орудием культурного влияния России на Шостоке), между славянами и греками". Государь: "Конечно, конечно. Это весьма желательно". — Я: "Но Ваше В[еличество1, чтобы с достоинством исполнять это назначение, он нуждается в поддержке со стороны правительства. На те скромные средства, которые отпущены на его содержание, он не в состоянии исполнять той великой роли, к которой призван". Государь, улыбаясь: "Знаю, знаю. Ведь Вам дается небольшая сумма, сколько?" — Я ответил. "(Знаете]г Напишите мне небольшую записку об этом, так на листке бумаги, памятку, и подайте мне чрез министра Двора". — Я кланяюсь и говорю:" Примите глубокую благоданость, В[аше] Величес- тво), за милостивое внимание". — Государь: "Вы не благодарите пока, подайте памятку, а там я посмотрю"," Я спрашиваю-. "Министра Двора? — "Ну, да или подайте чрез Министра] Иностр(анных) Дел или Народн[ого) Просвещения]' при сем Государь наклонением головы дает понять об окончании аудиенции. Кланяясь Государю, я сказал: ж "В(аше] Величество! В виду трудной деятельности в К[онс- тантино]поле и важных задач, позвольте3 Осмеливаюсь просить В[аше] В(еличество) не забывать Институт Высочайшим вниманием на будущее время". — Государь: "Не беспокойтесь, не забуду, не забуду". ' Далее слово неразборчиво. г Зачеркнуто. д~'Зачеркнуто. ж~3 Зачеркнуто.
Византийский временник, т. 55 S. A. Ivanov FROM “SECRET SERVANTS OF GOD” TO “FOOLS FOR CHRIST’S SAKE” IN BYZANTINE HAGIOGRAPHY When Christianity became a state religion, hagiography was faced with a serious challenge. In early Christian times, to become a saint one had to be a martyr or a confessor; but who deserved the crown of sainthood under the changed conditions? In the West from the sixth cen- tury on, a common way for a monk to become a saint was to go on a mission to barbarians, in the hope of gaining martyrdom. It was this hope rather than the desire to save souls that moti- vated Latin missionaries, including the tenth-century Bruno of Querfurt* 1. There is no evidence of such voluntary martyrdom among the Greeks, however. To be can- onized in Byzantium one had to do more than convert non-Christian subjects of the Empire. The “passions” of certain Christians who found themselves under the authority of infidels or heretics provided some new material for Byzantine hagiography, but generally the life of Byzantine Orthodoxy was so uneventful that there was a danger of a hagiographic crisis. The genre of hagiography searched for “surrogate” martyrdom. This is what the author of an early vita writes about his character: “The saint had to create his own martyrdom for there were neither persecutions, nor a persecuting Emperor. He was his own persecutor, his own tyrant and fierce torturer, and at the same time a fighting martyr and a righteous confessor. So what [can be done]? Would you deny him the name of martyr? Never!”2 Under the new circumstances, when the saint had to play the role of his own tormentor, new, earlier unknown types of sainthood emerged, such as stylitism, wandering asceticism or trans- vestism. Another new type of saint was “God’s secret servant”. Most “beneficial tales” (a genre that was highly popular from the late fourth to the sixth cen- tury), recount essentially the same story, though they may vary in specific details. An ascetic (usu- ally an. anchorite) prays to God asking to be told whether there is a righteous man on Earth who equals him in feats. God invariably answers in the affirmative and each time God’s nomination sounds unexpected and astonishing. Historia monachorum in Aegypto contains a long story about a famous hermit, Paphnutios, who asks God this question three times. God first names a flute-player. A righteous elder visits him and asks about his feats, but the flute-player insists that he is “a sinner, an alcoholic and a lecher.” He admits, however, that once he saved a virgin from rape and once helped a dignified lady who fell into pover- ty. When Paphnutios asks again, God points to a village elder. The curious monk comes to visit him and learns that the elder enforces social justice in his village. The third attempt brings an Alexandrian merchant to the scene. He is incredibly rich, but gives away all his money to the poor3. © S.A. Ivanov, 1998 1 Cf. J. M. Howe, “Greek Influence on the Xi-Century Revival of Hermitism.” Ph. D thesis. (Los Angeles, 1979), pp. 185-187. 2 Vita Martiniani, Acta Sanctorum Februarii. (Paris, 1865), vol. 2, p. 670. 3 Historia monachorum in Aegypto, ed. A.-J. Festugiere. (Brussels, 1971), pp. 102-109; cf: M. Richard, “Les textes hagiographiques du Codex Philotheou,” Analecta Bollandiana (1975), vol. 93, p. 151. 188
It should be noted that although in all three cases Paphnutios admits that the laymen are real- ly righteous, he still feels somewhat superior to them and announces to all three that their chasti- ty will remain imperfect unless they leave the world and join him in the desert. We will see that later on this motif totally disappears. A curious hermit feels more and more inferior, and a “secret servant” more and more self-assured. In another story, an anchorite named Pyrrhus asks God the same question only to learn that a certain Sergios, who is in charge of Alexandria’s brothels, surpasses him in righteousness4. A third story is about the famous Saint Makarios. He turns out to enjoy the same divine glory as two lay sisters who persuaded their husbands to practice sexual abstinence5. In the vita of St. Antonios, the hermit learns that he is inferior to a leather-worker from Alexandria, whose only virtue is that every day he says to himself that all the Alexandrians will go to Paradise and he alone to Hell, because of his sins. Antonios admits that he has not yet reached such a level of virtue6. A detailed description of a “secret servant” case is found in the vita of St.Theodulos. The stylite asks the traditional question and learns that he is inferior to Kornelios, a bandore-player from Damascus. Hearing this, Theodulos begins to cry and says: ‘Woe is me - the unfortunate and forsaken! So, your slave, my Lord, is inferior to a bandore-player? I, who had toiled and suffered for so many years, I, my Lord, am lowlier than a bandore- player? Oh, what a worthless and contemptible end! What does this ignominy mean, my Lord, that You placed me below a bandore-player? I, who stands on a pillar, am worse than one who plays on a stage? I, fasting and wakeful, am worse than the devil’s bandore-player?!’7 * After this vehement and theomachistic speech, Theodulos can no longer stand on a pillar. He comes down and goes to Damascus to look for the bandore-player, Kornelios. In the city he asks a passer-by about Kornelios, and he answers: “Father, horse races are being held now; he spends his time there.” When the elder learns that the man whose trade is disgraceful also indulges in a disgraceful passion he begins to cry again, and the passer-by becomes concerned about him. When the race is over the bandore-player appears. “He is carrying his instrument under one arm and embracing a whore with the other.” When Theodulos asks Kornelios about his feats, “he stares at him and answers, ‘Oh, please, Father. Why do you mock me, a sinner? Why do you ask me, who lives among fornicatrices and jesters?’” The elder insists that the bandore-player remember. Kornelios thinks for a while and says that once he gave all his savings to a woman who was going out to sell her body to buy her husband out of jail. The bandore-player does not regard this act of his as a feat and begs for the elder not to suspect him of complacency. Theodulos, however, rejoices. In his eyes, justice has triumphed. He throws himself down at the bandore-player’s feet, and then leaves repeating to himself: “Indeed, the Lord knows His peo- ple”». Even in these stories it remains somewhat unclear why the laymen mentioned are given such high honors. But explanations offered in some other stories sound totally absurd. For example, an anchorite learns that he is no better than the city greengrocer who eats at night, gives away to the poor everything he does not need, and believes that he is worse than everybody else. This, however, fails to persuade the anchorite that the greengrocer surpasses him in righteousness. 4 J- VVortlcy, Les mils edifiants de Paul, evique de Monembasie, et d’autres auteurs. (Paris, 1987), pp. 128, 30-130, 170. Cf. BHG, 14+9. 1 “Apophthegmes sur saint Macaire,” Annates du Musee Guimet, (1894), vol. 25, pp. 228-230. 11 Vitae patrum, PL. (1860), vol. 73. Col. 1038. The list of such examples can be easily continued, cf. PG. (1858), vol. 65. Col. 84; 168-169. 7 Vila s. Theoduli Stylitae, Acta Sanctorum Maii. (/bris, 1866), vol. 5, p. 753. 11 Ibid., p. 754. Cf: H. Delehaye, Saints stylites. (Brussels, 1925), pp. CXVIII-CXIX.
Then he learns that the greengrocer is not annoyed by the sound of singing coming from the street. After that the anchorite admits his defeat9. In the still more detailed “tale of a sin-bearing father” (BHG, 1445) a hermit learns that the emperor Theodosios is more righteous than he is. When they meet, the emperor denies that he has committed any feats. When pressed by the elder, he discloses one after another his secret virtues: he visits hospitals at night and heals ulcers; he lives with his wife as if she were his sister; he wears chains under his porphyry. The hermit does not think that this is enough to outweigh his own feats. Then, finally, the emperor confesses: When, in accordance with the custom of our state, horse races arc held, I sit there, as it bciils my imperial duties, but when the race begins,... 1 do not raise my eyes but proceed with my regular tasks” ... Hearing this, the astonished elder... throws himself down at the feet of the emperor and says: ‘I ... have not yet achieved this degree of virtue’10. On the surface, the moral of all these stories is that monks should not feel superior to laymen, since the latter have their own ways of achieving sainthood11 12 13. But this is not all, since in other stories of the same kind (some of them will be discussed below) all characters are monks, and thus the relations between monks and laymen are irrelevant. The first story of a “secret servant” in a monastery is found in the vita of Euphrosynos. He was despised as a simpleton [iSuoTps] and entrusted only with kitchen chores. He performed many a secret deed [of virtue]. He appeared before people dirty after his cook’s work and wearing seedy clothes1^. Once the pious presbyter of the monastery saw Paradise in his dream and there, to his aston- ishment, he ran into Euphrosynos. He turned out to be working there cis a warden, while the presbyter had just arrived there for the first time after three years of indefatigable feats. Upon the presbyter’s request, Euphrosynos gave him three heavenly apples, which the presbyter found in his cell when he woke up. He rushed to the church and told the monks: ‘Pray... we have a precious pearl in our monastery - Euphrosynos. We despised him as an ignoramus |dypap.paTov| while he deserved the Lord’s grace more than any of us.’ As the presbyter began to tell his story, Euphrosynos the cook ... opened the back door, walked out of the church and never appeared again, thus escaping earthly fame* *. As we see, the reader learns less and less about the feats of the saint and more more and more about the intrigue of the disclosure. The tale of Euphrosynos seems to be one of the forms of the famous legend of Isidora, the Cinderella of Egyptian monasticism. Both Palladius and Ephraem Syrus recounted her story (BHG, 958-959). Once there lived a nun in the Tabennisi convent. Everyone believed she was mad, so they kept her in the kitchen and mocked her. One day the great righteous man Pitirum came to" this nunnery: an angel had told him that a woman lived there who was saintlier than he. Pitirum was to recognize her by the crown on her head. The righteous man was shown all the nuns but no one fit the description. Pitirum insisted that there must be somebody else in the con- vent. “They tell him: ‘We have a mad woman [caXq] in the kitchen’”14. Finally, the “mad woman” was brought out by force. Her head was covered with a dirty rag. Pitirum recognized the “crown” and prostrated himself before her. 9 J. Wortley, A Repertoire of Byzantine Beneficial Tales. A Draft, (Paris, 1991), p. 133, n. 538; BHG, 1438i. 10 Jean Rufus, “Plerophories,” Appendice, Patrologia Orientalis. (1912), vol. 8, pp.173-174; Cf.: Лопарев Xp. “Повесть об императоре Феодосии П”, Viz Vrem (1898), vol. 5, pp. 67-76. There are not sufficient grounds for Loparev’s opinion (pp. 88-89) that the tale was compiled in 12th-13th century. 11 J. Wortley. Repertoire... p. 10; Лопарев. Повесть... p. 65. 12 F. Nau, L. Clugnet, “Vies et recits d’anachoretes,” Revue d’Orient chretien, (1905), vol. 10, p. 42. The same story is retold in the 1 Oth-century-vita of Blasios Amoriensis, Acta Sanctorum Novembris (Brussels, 1925), vol. 3, pp. 658-659. 13 Ibid., p. 45. In another variant of the tale {BHG, 1440 md) the sainthood of a gardener (who remains unnamed) is revealed to an old man. Unlike the tale of Euphrosynos, the tricks played on the gardener for thirty years are listed with gusto. (To FepovTiKov. Xuvaywyr) ртщатыи Kai 8t6aaKaXu5v. [Constantinople, 1861]. vol. 1, p. 120; J. Wortley, Repertoire, pp. 158-159, n. 631). 14 The Lausiac History of Palladius, ed. C. Butler, (Cambridge, 1904), vol. 2, p. 98. s пл
ЛИ the nuns rushed to raise Pitirum and told him: Abbas, do not debase yourself for she is insane |aaXp Pitirum answered: ‘You are insane, and she is your amma and mine. |This is how spiritual mothers are called.] I pray to be worthy of her on the Judgment Day.’ Hearing this, the women threw themselves down at his feet and began confessing their sins. One said that she had slung mud at the aaXf|, another that she had pummeled her, a third that she had smeared her nose with mustard. All told about their misdeeds. The righteous woman, meanwhile, had run away from the convent15. Isidora is generally viewed as the first Orthodox fool for Christ’s sake16. In my opinion, this is only partially true. Other characters in the story think that she is mad and call her ааХт), while she does not seek to create this impression, and the word ааХб? at that time had not yet devel- oped the meaning of holy folly, as a special type of sainthood. Isidora merely allows others to think badly about her; she does not pretend anything, but only shows humility. She is always silent; in the first variant of the legend she does not even have a name. Secret virtue appears to be more significant in this story than aggression against the world, and therefore Isidora fails to meet the “classical” description of a holy fool. In other variants of this tale (which exist as separate vitae) the aggression gradually intensifies. “Abbas Daniel’s Tales” tell {BHG, 2101) about an old man and his disciple who came to a nunnery and asked to spend the night there. In the convent courtyard a nun was sleeping. Daniel was informed: “She is a drunk [цейисгтрса]. We do not know what to do with her: we are afraid to throw her out of the nunnery, and if we let her stay she will corrupt the other sisters”17. Some water was splashed over the “drunk,” but she barely opened her eyes. “She is always like this,” the Mother Superior said angrily. When night came and everyone in the nunnery was asleep, the elder and his disciple quietly got up and went out to take a look at the drunk. From their hiding place they saw her rise from the ground, raise her arms to the sky, and begin to pray fervently while shedding tears and bo- wing to the ground. When she heard one of the sisters come out to relieve herself, she immedi- ately threw herself on to the ground and began to snore. Daniel took the Mother Superior to show her this, and she cried and said, “Oh, how we have wronged her!” As soon as the “drunk” was exposed, she fled from the convent. She left a note saying: ‘Pray lor me and forgive me for sinning againsl you.’ lhe nuns began to cry and wail, and the elder said: ‘Il was because of her that I came here. Such drunks arc loved by God. |toioutco? yap реОиата? ауатта 6 веб?|.’ The sis- ters, their eyes filled with tears, confessed lo him lhe sins they had committed againsl her. In lheir cells lhey glorified lhe Lord who, alone, knew how many secret servants He had1». Unlike the nun of Tabennisi, who stays in the kitchen where nobody can see her, the “drunk” appears in the courtyard of a convent. If she were mad but quiet, she might be ignored and not mocked. Yet, her conduct is provocative. The “drunk” would not go unnoticed; she challenges those around her to make a choice about what to do with her. Thus appear the first signs of the holy fool’s aggression against the world. The tale of the Tabennisi nun, originally written in either Syrian or Greek, was soon trans- lated into Latin19. This translation is an accurate rendering of the Greek original except for one small difference: the holy fool has a name, Isidora, which she did not have in the Greek version. 15 /hid., p. 100. Ib W. Bousset, “Dcr verborgene Heilige,” Archivfur Retiffitnsunssenschafi, (1922), vol. 21; Gerieau M. de “Le silence de Г Absolu. 1'olles el Ibus de Dieu,” Recherche* de science religieuse, (1979), vol. 67; K. Vogt, “1л moniale toile du monastere des Tabennesiotes,” Symholae Osloenses, (1987), vol. 62. 17 Vie et rccils de I’abbe Daniel, Revue d'Orieni chrelien, (1905), vol. 5, p. 69. 1,1 /hid., p. 70. 19 Vila s. Isidorae, Acta Sanctorum Maii (Antwerp, 1680), vol. 1, pp. 49-50. 191
Originally neither the “drunk” nor the nun from Tabennisi had names. They acted as silent reproaches to the world, and the silence was broken as soon as they had acquired names. It is interesting that the name of Isidora did not stick: in the later variants of the story she is called Onesima {BHO, 814-816). Several later versions of this tale are available today: Syrian, Carshuni, Arabic, Ethiopian and Old Georgian20. Onesima was a tsarina who renounced her wealth, left her home, and stark naked ... reached a place where trash of all sorts was brought from the city. She picked up a few old rags, co- vered her nudity and said to herself, ‘I will not stay where people know me... I will pretend to be foolish and mad, so that people will jeer at me. I will suffer insults and beatings, and I will do it all of my own will’21. After staying forty years in the desert, Onesima decided to join a nunnery and said to herself: I will act strange. The sisters will despise me... and the Mother Superior will scourge me, and I will endure all this from those younger than me. And I will suffer this abuse for love of Christ... And when I am fasting, they will say, 'She is a glutton;’ I will abstain from wine, and they will say that I drink during the fast. I will work and they will say I am idle. She came to the cloister called Sedrarum in the Syrian version, and Bantasin in the Arabic and Georgian ones. She does not answer any questions; she even “refused to walk on her own and had to be forced”22. She was put in three chains, and she pretended to be insane... The sisters tried to wash her feet but she would not let them, and tore their clothes, livery day she kicked and screamed. Sometimes she would grab some dough and throw it on the ground feigning insa- nity. The sisters would beat her and drag her around, while she rejoiced inside ... Day after day she would come out car- rying a mug to give some water to the wanderers on the roadside, and day after day she would break the mug in the nun- nery courtyard as if possessed by a demon. The end of the tale is identical to that of the story of the Tabennisi convent: forty years later, a righteous man, the abbas of anchorites was sent there by God (the Ethiopian version calls him Daniel23 just as in the story of the “drunk”). The saintly woman refused to appear before the abbas and offered fierce resistance. The sisters beat her and brought her before the righteous man who recognized her by her “crown” and bowed down to her. This was followed by the familiar scene of the astonished and repentant nuns. Ten days later she fled from the cloiste.24. As the legend develops25 * the main character finally turns into a holy fool: not only does she pretend to be what she is not, but also manifests aggression towards those around her. However, the monastery walls were too confining and left out the audience. Holy folly needed more space to perform and found it in the vita of Theophilos and Mary, authored by John of Ephesus {BHO, 1184). When I stayed in Amida nine years ago, I often saw a young man dressed as a mime, and with him there was a young woman dressed as a prostitute. They usually wandered about the city, performing skits and buffoonadcs, constantly sho- wing up in churchyards and parodying clerics and everyone else, and being slapped by everyone... In the daytime they were surrounded by many people... who made jokes and played with them and boxed them on their ears, but nobody could discover where they spent their nights, although many men were consumed by passion for this woman2*’. Once, when several noblemen were about to rape the “prostitute,” the mime’s eyes filled with 20 Cf. Цакадзе H. П. Сирийская, арабская и грузинская версии “Жития св.Нисимы”. Автореф. дисс. ( Tbilisi, 1975). 21 Кекелидзе К. С. Эпизод из начальной истории египетского монашества Он же. Этюды по истории дре- внегрузинской литературы. (Tbilisi, 1961) vol.7, pp. 93-94. 22 Ibid., p. 95. 23 The Hook of the Sainis of the Ethiopian Church, ed. E. W. B. Budge. (Cambridge, 1928), vol. 3, p. 1177. 24 Кеклидзе. Эпизод, p. 96. CL: A. S. Lewis, Select Narratives of Holy Women. (London, 1900), 62-69. 23 In several later variants of the legend, Onesima disguises herself in men’s clothing after escaping from the monastery. 1 he relationship between holy lolly and transvestism will not be discussed in this paper. It should be noted, however, that two transvestites were also called “secret servants of God” in their vitae: St. Pelagia (Helagie la Pendente. Metamorphoses d’une legende. [Paris, 1981], vol. 1, p. 1211 and St. Apollinaria, IM, [ 1864], vol. 114. col. 382). 2l’John of Ephesus, “Lives of Eastern Saints,” Patrologia Orienlalis (1925), vol. 12, fasc. 2, pp. 166-167. 192
tears and he said that she was his wife. One day John secredy followed them as far as their hi- ding place and saw them both stand up and pray with their faces turned eastward and their arms raised to the sky... And they pro- strated themselves, and rose to their feet, and prostrated themselves again, and repeated this many times, and then sat down lo rest. After that I, in my turn, prostrated myself before them. They were agitated and vexed, and they said to me: ‘Who arc you, and what do you need? What do you want from the mimes?’ They would refuse to speak until 1 took a solemn oath: ‘I will not tell anybody about you as long as you stay in this city.’ They also asked that I never speak to them in the daytime when other people were around, that I do not do them honors, greet them, or refrain from boxing their ears as if they were mimes... And I promised. They came down to the churchyard and when day came one could see them “pantomiming before the crowd.” The next day, the false mimes told John that their names were Theophilos and Mary, that they came from aristocratic families in Antioch and were engaged to each other, and that a saintly man named Prokopios, who had run away from a rich family in Rome and lived in the stables as a beggar27, revealed to them the path of higher perfection and persuaded them to abandon their fathers’ homes disguised as brother and sister and “to go to foreign coun- tries hiding the great gift of perfection that you have been granted, lest it be snatched from you. John “dared not revile the mimes the way they wanted him to,” and they disappeared from the city. The legend ends in a familiar praise of the “Lord’s secret servants”28. In the story told by John, it is sinfulness rather than insanity that the characters feign (both miming and prostitution were regarded as shameful professions). Yet, they provoke other people “for real,” hence, their sin is real. While early “secret servants” look like ordinary laymen, later they turn into the worst of laymen. If the early “secret servants” do not suspect their own sainthood, in later tales they become aware of it. Moreover, they try as hard as they can to hide it from others. As the saints’ awareness of their status grows, the grounds for it appear more and more obscure to the reader. The tale of the cook Euphrosynos is the last one to mention secret good deeds (although they are not described). Theophilos and Mary never tell what the “great gift of per- fection” is about. This “gift” becomes more and more distant from its bearer and his or her personal qualities. On the other hand, the motif of asking God gradually disappears from hagiography. The righteous man asking who is more righteous than he is no longer the cen- tral figure. He becomes an auxiliary character and gradually turns into a saint’s confidant (like John of Ephesus) — a figure which is indispensable in a “classical” vita of a fool for Christ’s sake. The “democratic” character of the tale of “secret servants” (anyone can achieve sainthood) was gradually replaced by an “aristocratic” one (God’s chosen will remain chosen in spite of everything). Thus emerged the figure of the holy fool - a saint “in spite of” rather than a saint “due to.” Of course, “secret servants” were not automatically replaced by craXoi. The last appearance °f a “hidden” saint is attested in the vita of John the Merciful, written in the first half of the se- venth century, the heyday of Byzantine “folly for Christ’s sake.” In this vita a “classical” holy fool, Vitalios, appears side by side with a secret servant, a monk who pretends to have a wife but turns 27 The subject of “secret servants” thus merges with that of the “God’s man” (Alexios or John the Kalybites) who embodies the secret challenge to the world. The latter subject is not discussed in this paper for lack of space. 8 Ibid,p. 178.
out to be a eunuch. When his sham is disclosed, John the Merciful exclaims: “Oh, how many secret servants the Lord has - and we, the humble, do not even know them!”29 The same excla- mation is applied to St. Andrew the Fool in his vita30. The last “secret servant” of Byzantine hagiography is an unnamed Ethiopian, appearing in the vita of St. Niphon (and emerging side by side with holy fools)31. He was a poor wood-seller, whom people took to be insane, but when a drought happened, it was revealed to the bishop that only this Ethiopian’s prayer can help the trouble32. It cannot be ruled out that later on these stories influenced some vitae of Muslim saints. 29 Leontios de Neapolis, Vie de Jean de Chyfrre dil I’Aumonieer, ed. A. Festugiere (Paris, 1974), p. 375. 30 Vita s. Andreai Sali, PG. vol. 111. (1863), col. 712-713. 31 Матер1яли з icropii в)зате1йсько-слов'янсько1 лГгератури та мови. ed. А. В. Ристенко, (Odessa, 1928), р. 74, 164. 32 Ibid., рр. 72-74.
Византийский временник, т. 55 A. Avenarius BEGINNINGS OF RUSSIAN MONASTICISM: THE PROBLEMS OF BYZANTINE AND NON-BYZANTINE INFLUENCE The rather blurry image that we have of the beginnings of Russian monasticism in gene- ral and the genesis of the Kievan Monastery of the Caves in particular, is, undoubtedly, caused above all by the lack of relevant information on the given times. On the basis of the data avai- lable, the historical investigation usually stresses the varying political and religious factors: the political attitudes of both the protagonists of Kiev-Pechora monasticism. Antonij is characte- rized as a Graecophile, and even as a Byzantine creature, while Feodosij is characterized as an adherent of Western orientation1. It is evident that missing from this image is the first known Russian monk, liarion, and that this image does not give a satisfactory answer to the question of why the Graecophile Antonij was canonized later than the West-oriented Feodosij. Apart from the considerations about Feodosij’s Western orientation, often avoided is the well known fact that it was notably he who brought life in the Monastery of the Caves closer to the Byzantine model, by introducing into it the typicon of the Studite monastery2. The question of what were the character and the orientation of the monastery before Feodosij’s reform remains unanswered. In principle, the above problematic questions can be summed up into one basic problem stemming from the insufficient differentiation between Byzantine and non-Byzantine orientation in the monastic tradition of the Monastery of the Caves. Its basis does not lie in characterizing the political or religious-political attitudes of the main protagonists, but in revealing the different monastic ideals that existed within the beginnings of the monastery. It seems that in this context it is important to continue in line with the evaluations made by G. E Fedotov, who saw in Antonij and Feodosij the representatives of two different streams of Russian spiritual and monastic life that he characterized as ascetic-heroic and social-charitative3. The general but instructive diffe- rentiation made by G. P. Fedotov can be specified and made more concrete from the aspect of the cultural-geographic regions from which both impulses came. Certain indications in this direction are already provided by the life and literary work of the first Russian monk and later the first metropolitan of Russian origin, liarion. The chara- © A. Avenarius, 1998 Б Д. Греков, Киевская Русь. (Moscow, 1949), р. 408. В. Пархоменко, “В какой мере было тенденциозно несохранившееся древнее житие Антония Печерского.” Известия Отделения Русского языка и ли- тературы 19,1914, р. 238. М. Д. Приселков, Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси 10-12 вв, СПб., 1913, р. 248. А. С. Хорошев, Политическая история русской канонизации (10-16 в.), (Moscow, 1986), р. 36. Recent works with complete literature of the problem Podskalsky G., Christentum und theologische Literatur in der Kiewer Rus (988-1237). (Munich, 1982), p. 124 and G. Podskalsky, “Der Hl. Feodosij Pecjerskij historisch und literarisch betrachtet.” Proceedings of the International Congress Commemorating the Millennium of Christianity in Rus’Ukrauu. Harvard Ukranian Studies, 12-13, (1988-89), p.716. А. Ф. Замалеев, Философская мысль в средне- вековой Руси, (Leningrad, 1987), р. 44. Повесть временных лет, 1, ed. Д. С.Лихачев, (Moscow, 1950), р. 160. Патерик Киевского Печерского монастыря, ed. Д. И. Абрамович. СПб., 1911, р. 39. Д. С. Лихачев. “Устав студийский по списку 12 в. (фрагменты).” Источники по истории русского языка. (Moscow, 1976), р. 109, 114. Федотов Г. П., Святые Древней Руси (10-17 вв.) (New York, 1959), р. 32, 59. 8* ле
cters of liarion the monk and liarion the author of the Sermon on Law and Grace are con- nected only by one conspicuous feature: liarion’s monastic way of life, eremitical cave life, dif- fered from the then prevailing coenobitism. This way of life indicates certain Palestinian con- nections or impulses. Palestinian motives play an important role also in the later literary work of Ilarion and they have there an evident ideological function. On the one hand, liarion in principle unanimously respects the genetic relationship of Russian Christianity with the Byzantine one, on the other hand, however, his work also contains a contradictory tendency, the aim of which is to weaken the impression of the all-embracing and ever-present Byzantine influence and to stress the independently existing roots of Russian political power and the Russian Orthodox religion4. Among the motives in Ilarion’s work which support this tendency are the Old Testament bor- rowings and reminiscences. When Darion speaks about moving Christianity from Constantinople to Russia, he does not call the capital of Byzantium by its own name, nor by the name which was given to it by the Slavs, but he denotes it as New Jerusalem5. The name itself is in no way excep- tional and, in Byzantium, is rather common; nevertheless, in the given context, it has a more pro- found background and specific function. It allows, within the intentions of the whole conception of Darion, the understanding of Constantinople as one of the stops in the course of spreading and bringing to perfection the Christian religion. Constantinople, seen in a historical perspec- tive, is only one of the centers in which a reformation of the Old Testament tradition into a qua- litatively new stage occurred. Judaism as the religion of the Law and Christianity as a religion of Grace are not, in Darion’s Sermon, placed only in exclusive opposition; they are, at the same time, understood as two developmental stages of religion. This relativizing attitude of Darion to Constantinople as an exclusive source of Russian Christianity is still more evidendy shown in the comparison of Vladimir to Solomon and David, and of Saint Sofia of Kiev to the Jerusalem shrine6. Although Darion was thoroughly familiar with the Byzantine connections between the Russian Saint Sofia and the Constantinople Hagia Sofia, he looks for a model in Jerusalem, in the Old Testament, in a Palestinian environment. Hence, he intentionally disregards the Byzantine tradition in one of its most marked connections with the Russian development. Although the use of Old Testament nomenclature is inspired by Byzantine traditions, its content, in the context of the overall mood of Darion’s work, has a different importance and mission. The choice of terms in the East European cultural tradition is never an arbitrary one. A name does not have the character of a conventional sign; it is rather a symbol, gnoseologically very closely connected with its substance, implicating the relation or axiological evaluation of the described reality from the point of view of its user7. It is possible to meditate over whether these motives in Darion’s work have an “Old Testament” character, i.e. whether they have also a “Palestinian” character, and whether they are inspired and intentionally connected with a certain spiritual environment that is different from the standard Byzantine environment. They are very important also for a deeper understanding of Darion’s life before he entered the high religious and political sphere, and for understanding 4 A. H. Рогов, Б. H. Флоря, Развитие самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. (Moscow, 1982), р. 10. A. Avenarius, “Metropolitan Ilarion on the Origin of Christianity in Rus: The Problem of Transformation of Byzantine Influence.” Harvard Ukrainian Studies, 12-13, (1988-89), p. 689. 5 L. Muller, liarions Lobrede auf Vladimir der Heiligen und Glaubmbekennlniss. (Wiesbaden, 1962), p. 118, 102. 6 Ibid., 121. 7 P. Якобсон, “В поисках сущности языка.” Семиотика. (Moscow, 1983), р. 102 about the difference of symbol and sign. Cf more detailed A. Avenarius, “Der Geist der byzantinischen Ikonodulie und seine Tradition.” Jahrbuch det dsterreichischen Byzantinistik 42, 1992, p. 43. See in general E. Cassirer, “An Essay on Man,” (New Haven and London, 1944), passim. Ю. Лотман, Б. А.Успенский, “О семиоти ческом механизме культуры.” Семиотика, 5, Труды по знаковым системам. (Tartu, 1971), р. 154-155.
his monastic ideal, as it is possible, at least hypothetically, to presuppose that liarion’s inclination to the Palestinian forms of monasticism, which was manifested in his choice of the eremitical cave life, had the same function as the later utilization of Palestinian literary and ideological motives and it meant a conscious reaction to the prevailing influences stemming from the offi- cial, Constantinople environment. With regard to Antonij, the continuator of the work of Ilarion, this hypothesis seems to be documented also by a contemporary source. Antonij chose as his abode liarion’s cave, which in Nestor’s Chronicle is contrasted with the existence of the rich Kiev monasteries which were being founded by the prince’s court and, undoubtedly, supported also by the Byzantine environment in Kiev, concentrated around the Byzantine metropolitan8. These monasteries, as it stems from their description (the stressing of richness), were coeno- bitic. Certain Palestinian motives and elements in Ilarion’s and Antonij’s monastic image, ho- wever, need not directly stem from the territorially understood Palestinian environment. Eremitical features in general were preserved in Byzantium in the eleventh century, parallel with the prevailing coenobitism, and survived mostly in its marginal areas, i.e. on Athos. Antonij’s monastic course of life is, undoubtedly, connected with Athos, and at least two “Palestinian” features known from his monastic life can be related to this particular media- ting environment. First of these is the fact that Antonij arrived at eremitical life only after a certain period of his stay in a coenobitic monastery, or Laura, and that even after his withdrawal into seclusion he did not lose contact with his original monastic environment and kept interfering in its life9. In contrast to the Constantinople monastic ideal, which after the Studite reform nearly exclusively professed coenobitic forms of monasticism, there was preserved, above all on Athos, the eastern (Palestinian) tradition of hesychia as a more thorough and highly valued stage of monastic life. The same pro- cedure is also documented in the case of Athanasios the Great on Athos, and also in connection • with Michael Maleinos10. The procedure from coenobitism to eremitical life during which, ho- wever, the contact with the maternal monastery is not interrupted, is a typical feature stemming from Palestinian monastic traditions; it is documented also in the case of St. Sabas. Noteworthy in this connection is the analogy between Antonij and the tradition that arose in connection with the first Bulgarian Saint, Ivan of Rila, in the thirteenth century in Bulgaria. Although Ivan started as an eremite, very soon he came to the conviction that there existed a more thorough form of coenobitic monasticism which, similar to the contemporary tenth-century attitude of Byzantium, he preferred to the other forms of monastic life. This more original form, which had arisen already during the life or shortly after the death of Ivan of Rila, was reshaped later, in the twelfth century, at the time of the Byzantine domination over Bulgaria. In the anonymous Slavonic folk life story of the saint, Ivan is depicted as a thorough eremite who kept his ideal to the end of his days11. The later folk interpretation, differing from the more original tradition preserved also in the Byzantine life story of Ivan of Rila by J. Skylitza, could also indicate - as in the case of Antonij - that, closer to the Bulgarian environment, there was an ideal monastic life which was not based on the prevai- ling contemporary Byzantine models but on older or more marginal traditions. 8 Повесть временных лет 1, p. 107. 9 Ibid., 106. 10 J- Leroy, “La conversion de Saint Athanase 1’Athonite а Г ideal cenobitique et 1’influence studite.” La Milimam du Mont Athos 963-1963. fitudes et Melanges I. (Chevetogne, 1963), p. 106; P Dumont, “L’higoumene dans la regie de Saint Athanase 1’athonite.” Ibid.* p. 121. 11 Иванов Й. Житие на св. Иван Рилски. (Sofia, 1936), р. 38, 47.
The other fact binding Antonij to the non-Constantinople, i.e. Athonite, environment, and via it binding him with the eastern, Palestinian monastic traditions, were his fasting habits. The con- cretization of these habits (Antonij ate only bread, and only once in two days) is identical with the habits of St. Athanasios the Great. Similar fasting practices are not restricted only to Athos. Similar habits were also observed by the earlier mentioned Michael Maleinos, while their prac- tice is connected with the tradition of St. Sabas and Euthymios, and also by the Hungarian (Zoerardus) St. Svorad from the eleventh century; here the tradition of St. Zosimas and the old (i.e. eastern) fathers in general is being stressed12. Despite the fact that the introduction of the typikon of the Studite monastery by Feodosij resulted in acceptance of the Byzantine coenobitic form of monasticism prevailing at this time, the anchoritic tendency of Russian monasticism did not end entirely. Even in the Life of Feodosij we can trace the symbiosis of anchoritic and coeno- bitic features which determine both his monastic ideal and practice. It is remarkable that one of the important sources of the life of Feodosij is also the life of St. Sabas, the founder of Palestinian anchoritism. Like Sabas, Feodosij also abandoned his monastery at times, preferring to live in solitude. Summarizing the ideas presented so far, it is possible to express three generalizing presuppo- sitions and considerations: 1. The basic problem of the beginnings of Russian and Kiev-Pechora monasticism does not lie so much in differentiating the Byzantine and the Western attitudes of its first protagonists, but, above all, in differentiating the various impulses stemming from the varied cultural areas and tra- ditions of the Byzantine sphere. The identification of the Byzantine and non-Byzantine (Palestinian) features provides answers also to the problematic questions presented in the intro- duction: Antonij was canonized with hesitations and with a delay because of the fact that he was not an adherent of the Constantinople monastic ideal. Feodosij was not only politically oriented to the West, but religiously, he was linked with the Constantinople monastic ideal; that is why he was canonized earlier than Antonij. After all, the Monastery of the Caves in its beginnings pre- served the Palestinian-Athos type of monasticism. That is why a reform of it was necessary, and this brought it closer to the standard Byzantine models. This reform could not definitively sup- press the earlier tradition, despite the fact that this reform was no more than thirty or forty years old. 2. The rise of direct or indirect, or rather mediated, Palestinian influence is not entirely an isolated phenomenon. Palestinian/eastern habits or older traditions were more persistently pre- served in the marginal cultural centers of Byzantium, and these were the ones which, by their influence, radiated far more actively also outside the Byzantine territory. 3. The fact that the surrounding nations took over from Byzantium these older, more mar- ginal and non-standard features, is not restricted to the area of Russian or Slavonic monasticism. It ranks among such phenomena which are characterized by the typical avoiding of the most developed or older cultural impulses. In the Slavonic environment there exist several examples of this type of reception and of the acculturation of the Byzantine influence, starting with the influence of Constantine and Methodius, through the selection of literature for its translation into a Slavonic language, up to, e.g., the character of the decorations in the Church of St. Sofia of Kiev. This is a phenomenon which necessitates an adequate evaluation. 12 Патерик ed. Д. И Абрамович. p. 48. cf. E. Schwartz, Kynlbn von Skylhopotis, (1-cipzig, 1939), p. 906. Повесть вре- менных лет, 1, p. 105. J. laroy, 1л aimenion, p. 105; J. Millik, Saini Andrew ^oerardus. (Rome, 1966), p. 93.
Византийский временник, т. 55 A. Dzurova l’evang£liaire cod. DUjfcEV 157 = OLIM. KOS. 9 DU Xie SlfcCLE Des 650 manuscrits et fragments de manuscrits grecs, slaves et orientaux des IXe - XIXe sie- cles, conserves au Centre d’etudes slavo-byzantines “Ivan Dujcev”, la collection grecque est de loin la plus importante (450 manuscrits et fragments contre 200)* 1. © A. Dzurova, 1998 1 Pour plus d’information sur la collection de manuscrits du Centre Dujcev, у compris la bibliographic, voir: Джурова А., Станчев Kp., Каталог за изложба: Славянски, гръцки и ориенталски ръкописи от сбирката на Центъра за славяно-византийски проучвания “Иван Дуйчев”, София, Национален музей “Боянска църква”, септември-октомври 1988;'АтоаХо^, В. Та х^роурафа тр? 'tepas Movfjs Tfjs KoaiviTaa; (q Е1к<хпфо11>1ааа?) той Hayyaiov. (Драра, 1990). Diurova A., Velkovska Е., Manoscritos griegos datados de la collec- tion del centre de investigaziones eslavo-bizantinas Ivan Dujcev (siglos XII-XIV). - Simposio sobre el Tempo, (Madrid, 1990), 111-138; Кендерова Ст. Ориенталската ръкописно-документална сбирка на академик Иван Дуйчев. - Annuaire de 1’Universite de Sofia St. Kliment Ohridski, Centre de recherches slavo-byzantines Ivan Dujdev, tome 1, 1987, (Sofia, 1990), 329-334; Райков Б., “Неизвестен ръкопис на българския историограф Спиридон в архива на академик Иван Дуйчев.” Annuaire de I’Universite de Sofia St. Kliment Ohridski, Centre de recherches slavo-byzantines Ivan Dujdev Tome I, 1987, (Sofia, 1990), 335-345; Diurova A., Velkovska E., Manuscrits grecs dates provcnant de la collection du Centre de recherches slavo-byzantines Ivan Dujcev (XHe-XIVe s.). - Ex Oriente Lux. Melanges offerts en hommage au professeurjean Blankoff, a 1’occasion de ses soixante ans. Volume II. Litterature et lin- guistique. (Bruxelles, 1991), 95-110; Actes de la Table Ronde: “Principes et methodes du cataloguage des manuscrits grecs de la collection du Centre Dujcev, Sofia 21-23 aout 1990. (Thessalonique, 1992); Dzurova A., Les manuscrits grecs du Centre Ivan Dujdev. Notes preliminaires. - Erytheia, Revista de estudios bizantinos у neogriegos. No 13, 1992, 117-157; Diurova A., Evangeliaire Dujdev 272 (Olim Kos. 115) du Centre d’etudes slavo-byzantines Ivan Dujdev. - Bolletino della Baddia Grecadi Grottaferrata, nuova serie, vol, XLIV, 1990, Zugliodi-cembre, quiquo 1993, 185-200; voir aussi: Diurova A., L’Evangdliaire Cod. Dujdev 272 (Olim. Kos. 115) du Centre d’Etudes slavo-byzantines Ivan Dujdev (supplement), Bolletino della Baddia Greca di Grottaferrata (sous presse); Diurova A., La collection des manuscrits grecs du Centre de recherches slavo-byzantines Ivan Dujdev et la place que les manuscrits du monastere Kosinitza у occupent (notes prelim- inaircs), Fondation Goulandri-Horn, Athenes, (sous press); Diurova A., Atsalos V, Katsaros V. Stancev Kr., Checklist de la collection des manuscrits grecs conservee au Centre de recherches slavo-byzantines Ivan Dujcev aupres de I’Universite St. Clement d’Ohrid de Sofia, (Thessalonique, 1994), 30, 58,95; Getoff D., Katsaros V., Papastathis Ch., Description des manuscrits juridiques de la collection des manuscrits conservee au Centre de recherches slavo-byzantines Ivan Dujdev aupres de I’Universite St. Clement d’Ohrid de Sofia, (Thessalonique, 1994). Pour plus d’information sur 1’historie de la collection voir aussi: Richard M., Repertoire des bibliotheques et des catalogues de manuscrits grecs, (Paris, 1948); 2e ed. (Paris, 1958), pp. 87-88, 211, 217; les autres auteurs se referent surtout aux informations fournies par M. Richard; Pin- formation de J.-M.Olivier vient d’une source orale. Voir aussi: Olivier J.-M., Un manuscrit de Kosinitza retrouvd a Prague. - In: Byzantinoslavica, XXXV, 1974, 2, p. 188; А. ПоХстт;;. To РфХюурафгко кёитро ка! q рфХюбркт] Tijs povfjs IIpoSpopou Xepptov, i<rropiKtj ка! Хаоурафиа) ёта1р!а Херрйи - McXevtKou, (’Afhjvat, 1979), 31-55 е!к. 55. Ehrhard A., Uberiieferung und Bestand der hagiographischen und homiletischen Literatur der griechischen Kirche von den Anfangen bis zum Ende des 16. В. I (Leipzig, 1936), s. LIV; A. floXirq;. Та ёк Seppviv хароурафа ev тр 'EQvtKfj ВфХюОркт]. - 'ЕХХрика, DeaaaXoviicq, 4, 1931, 525-526; Guillou A., Les archives de Saint-Jean- Prodrome sur le mont Мёпёсёе. (Bibliotheque byzantine. Documents, 3), (Paris, 1955), pp. 187-189; Politis L., Das Skriptorium und die Bibliothek des Prodromes - Kloster bei Serres, im: Wandlungen. Studien zur Antiken und neueren Kunst, Sonderdruck, (Bayern, 1975), S. 278-295; А. ПоХ!тр5."Ек(ксп) ка! шгброрца yia та x- Xepptav 'ЕХХрика, 40, (0eaoaXoviKT|, 1989), 357-379; Un copiste eminent du XVIIe siecle: Matthieu metropolite de Myra. - In: Studia codicologica (Texte und Untersuchungen, 124), (Beriin, 1977), 375-394, tabl. 1-15; Clark K. W., A Descriptive Catalogue of Greek New Testament Manuscripts in America. (Chicago, 1927); Lemerle P., Philippe et la Macedoine Orientale a 1’cpoque chrdtienne et byzantine, Recherches d’Histoire et d’Archdologie, Texte et Album (Bibliotheque des licoles francaises d’Athenes et de Rome, 158), (Paris, 1945); Gregory C. R., Text-kritik des Neuen Testaments, I-III, (Leipzig, 1900, 1902, 1909); Aland K., Kurzgefasste Liste der griechischen Handschriften des Neuen Testaments, I, GesamtUbersicht, (Beriin, 1963); А. Патта&бттоиХо^-Керацебг ’Eidkicis паХаюурафгкДо 109
De ces 450 manuscrits et fragments, plus de 200 sont decores, alors que 13 sont illustres. L’Evangeliaire Dujcev 157 = Kos. 9 appartient aux manuscrits de grand luxe comme par exem- pt: Cod. D. 272 = Kos. 115 du IXe siecle, Cod. D. 177 du Xie siecle, Cod. D. 369 du Xlle sie- cle, Cod. 90 = Kod. 4 du Xlle siecle, Cod. 282 du XIe-XIIe siecle, Cod. D. 205 = Kos. 12 (?) du XIe siecle, Cod. D. 358 = Kos. 216 de 1125; Cod. D. 339 = Kos. 219 de 1285, Cod. D. 132= — Kos 218, premiere moitie du XlVe siecle, Cod. D. 212 de 1378, Cod. D. 64 du XVIIe siecle et autres. A la difference d’autres manuscrits de la collection grecque du Centre Dujcev, la cote sous laquelle Papadopoulos - Kerameus a classe notre manuscrit n’est pas conservee* 2. Les anciens numeros des manuscrits figurant dans le catalogue de Papadopoulos-Kerameus sont visibles pour certains d’entre eux, sur le plat superieur du premier feuillet du manuscrit, ecrit d’habitude a 1’encre noire. Dans son catalogue consacre aux manuscrits du monastere Kosinitza, le prof. V. Atsalos apparente notre manuscrit, du point de vue de contenu et de certaines donnees physiques, a celui qui a ete catalogue sous le No 9, par Papadopoulos - Kerameus en 1866. Il a avance comme argument a 1’appui d’une telle identification 1’indication “MK”, marquee a 1’en- cre rouge sur le plat inferieur du manuscrit et appartenant probablement a Vladimir Sis3. En realite, c’est la description de Papadopoulos - Kerameus qui correspond le plus exactement au manuscrit conserve au Centre Dujcev, a savoir: “...Ce manuscrit, compose de 399 feuillets en par- chemin epais, mesurant 0,35 x 0,26, couvert d’une ecriture minuscule, est difficile a manier a cause de son volume et de son poids qui, n’ayant pas du etre si grand au depart, a augments progressive- ment du fait que les deux couvertures en bois furent agrcmentes de deux plaques de cuivre sur lesquelles etaient gravees des scenes d’evangiles, aujourd’hui conservees a part dans la bibliotheque du monastere”4. La dimension du manuscrit et le nombre des feuilles est reste le meme, il ne manque que le revetement en cuivre qui deja a I’epoque etait conserve a part5. Il ne reste, pour 1’instant, de Kai 4>iXoXoyiKiov epevviov tv 0ракт] Kai MaKcSoviq ката то €тои$ 1885 8ia Tpv Маирбуорбатсюр Bi0Xio9t)kt|v ( ’ ApxaioXoyiKri етптроттт], Парарттща тои i£ ’ тбцои). KiovcrravTivouTToXis 1886, 3-64; О. - Hannick P. Th., Zwci ncucworbcnc gricchichc Handschrilien der Oslcrrcichischcn Nationalbibliothek. -JOB, Mazal 17, (1968), 189-192; Halkin 1*'., Un fragment palimpseste du manuscrit 23 de Kossinitza relrouvc a Bruxelles. - An. Bollandiana, 85 (1967), 457-459; Le ms. suppl. grec 189 de Vienne provient de Kosinitza. - An. Bolandiana, 91 (1973), 76; Un manuscrit grec de Kosinitza retrouve a Amsterdam? - An. Bollandiana, 91 (1973), 104; LcroyJ., Regards critiques sur un manuscrit des Pelites Catccheses de Theodore Studitc (Ex-Kosinitza 27). - ИН Г 9 (1979), 267-277; Sevfccnko I. Kosinitza 27, A Temporarily Lost Studitc Manuscript bound Again. - Studia Codicolodica (Texte und Untcrsuchungcn, 24), (Berlin, 1977), 433-443; Vikan G., Illuminated Greek Manuscripts from American Collections. An Exhibition in Honor of Kurt Wcitzmann, Princeton, 1973; Astruc Ch., Le parisinus Suppl., gr. 1386 (ex Kosinitza 27), recucil des Pelites Catccheses de 'Theodore Sludite. - Scriptorium, 38 (1984), 282-287; Nelson R., Theodore Hagiopctrites. A I>ate Byzantine Scribe and Illuminator. Osterrcichische Akadcmie der Wisscnschaflcn, Veroffentlichungen dcr kommission fur byzantinistik, IV, (Wien, 1990). J. 2. Charpc Ill, The Kenneth Willis Clark Collection of Greek Manuscripts, Duke Library Notes, No. 51-52, May 1985, 51-67. 2 Atsalos V, Les manuscrits grecs de la collection du Centre de recherches Ivan Dujcev de Sofia, in: Actes de la Table Ronde, pp. 57-76; Та хссроурафа Tqs'lepd? Movf|$ ... p. 34-35, у compris la bibliographic. 3 Vladimir Sis, d’origine tcheque, a travaillc en Bulgarie dans les annees 20 el 30 du XXc siecle; selon des informations non confirmees par des documents, il est decede en Tchecoslovaquie en 1958. 1л prieur du monastere de Kosinitza nous informe: “Vladimir Sis, Autrichien d’origine (plus exactement Tcheque d’AutricheHongrie, (A. Dzurova), citoyen bulgare, archeologuc, professeur a TUniversitc de Sofia - c’est ainsi qu’il s’est prcsenlc lui-mcme lors de son inscription a la bibliotheque du monastere - qui a fouille les anciens monuments a Philipi en hiver 1916-1917..." (In: Гpqyopio? о ПаХара$. - 2, 1918, No 19, p. 689). Le seul ouvrage de Vl.Sis, paru en Bulgarie a notre connaissancc, c’est: VI. Sis. Les manuscrits grecs a I’Academie de Bulgarie, (Sofia, 1916), p 20, en bulgare (description de 8 manu- scrits et fragments, d’une collection de manuscrits en cahiers et d’un livre). Au Centre Dujcev, nous avons un cata- logue des manuscrits, conserves avant, a I’Academie des Sciences. Le catalogue est redige a la main parVl. Sis et n’a pas ete publie jusqu’a present. 4 Papadopoulos - Kerameus, op. cit., p. 26; K. Zqaiov. ’ Epeuva ка( реХётг| тй ev MaKeSoviq xPiaTiaviK(^1' pi/qpeiiov, Пракпка тг)$’ApxaioXoyiKfjs’ETaipias, 1913, 192-193; Джурова - Станчев, Каталог за изложба, с. 14, No 37, илл. XX; V Atsalos, Op. cit. р. 34, 35. 5 Джурова - Станчев, Каталог за изложба, с. 14, ил. XX. 200
1’ancien revetement du manuscrit que les bordures en metal gravees de rainures tressees. Le bois de la couverture est enveloppe d’une toile grossiere (ce qui est le cas d’autres manuscrits de la collection qui etaient eux aussi revetus de cuivre), alors que sur le plat superieur du codex est conservee une partie de la reliure en peau sur laquelle on peut lire, en grosses lettres, ecrites a 1’encre noire: ЕТАГГЕ - Xtov (I) ? On decouvre egalement des fragments de fermoirs en cuivre. Au plat inferieur de la couver- ture sont conservces des traces d’une vieille reliure revetue de velours rouge et agrementee de fils de soie. Plusieurs autres manuscrits presentent une reliure semblable, a savoir les: Cod. D. 227 = =Kos. 213 du Xllle-XIVe siecle, Cod. D. 358 = Kos. 216 de 1125; Cod. D 338 = Kos. 217 du Xe-XIe siecle; Cod. D. 132 = Kos 218 de la premiere moitie du XlVe siecle. A certains endroits du manuscrit, surtout la ou commence le texte, (f.50 v, f. 132 r, f. 187 v, f. 231) nous retrouvons des carres d’ctoffe (rouge agrementee de soie et des quadrifolios verts, f. 132 ou bien de peau rouge ou verte - f. 151), dans la marge du feuillet. Dans la majorite des cas, le parchemin est de bonne qualite et bien conserve (sauf pour le f. 315) oil Гоп assiste a des tentatives de decouper a 1’aide d’un canif la miniature de Symeon Stylite, placee sous un en-tete carre, accompagne de 1’inscription d’usage. A certains endroits, nous con- statons que 1’ornement ou plus exactement 1’initiale ornee est incisee (f. 73 v, f. 301 v), et a d’autres, le plat inferieur du feuillet est decoupe (f. 158, 201, 283). Sur le feuillet 265 v, une correction tar- dive a ete apportee au texte - (au lieu d’Evangile selon Saint Jean on lit Evangile selon Saint Luc), alors qu’au recto du feuillet 313, une marge est laissee pour 1’en-tete. Dans plusieurs cas, la couleur de 1’ornement (en-tetes, vignettes, initiales, culs-de-lampe) se trouve imprimee sur la feuille voisine. Le parchemin dont I’epaisseur varie est jaune, sans trous, le texte est divise en deux colonnes (9 x 26), 22-23 lignes par colonne (sauf le cahier 11 (f. 81-88) ou les colonnes comportent 20 lignes (probablement a cause de la substitution du scribe). Le texte est ecrit en minuscule. Les lettres sont pendues a la ligne. La regleure est fait sur le cote poil au parchemin. La constitution des cahiers est semblable a celle que 1’on trouve habituellement dans les ma- nuscrits byzantins - des quaternions, dans lesquels est observee la regie de Gregory6. Le cote chair et le cote poil du parchemin se faisant vis-a-vis. Le cahier se presente a I’exterieur du cote chair. L’Evangcliaire compte actuellement 51 cahiers, presque tous des quaternions, a 1’excep- tion des cahiers 3,17, 30, 41, 50 et 51 qui presentent moins de 8 feuillets a la suite du decoupage de certains feuillets, ou bien souci de voir le texte se terminer logiquement. Les signature sont apposees a 1’angle inferieur interne du premier feuillet et a 1’angle inferieur externe du huitieme feuillet de chaque cahier. Les signatures originales sont d’une ecriture onciale, entouree de petits traits. On observe aussi des signatures plus recentes en minuscule sur la marge inferieure du dernier feuillet. En ce qui concerne la reglure - voir Laky 11 40 d7. Le contenu du premier cahier ou le premier et le dernier feuillet ont etc ajoutes plus tard, presente un interct particulier. Cela devient evident du changment d’ecriture malgre les tenta- tives d’imiter la partie originale du manuscrit et de suivre la meme reglure. Les f. 1 et 8 ne presen- tent pas les signes ekphonetiques originaux, de la meme couleur (brune) que le texte, mais plutot des signes ekphonetiques au cinabre, rajoutes plus tard, formant une seconde couche sur le ma- nuscrit. L’en-tete de type “IT’comportant des motifs de la palmette byzantine, differe sensiblement des emaux cloisonnes ou 1’or est largement utilise, caracteristiques pour le reste du manuscrit. *’ JrigoinJ., Pour une etude des centres de copie byzantins. Scriptoriums, 12, 1958, 222. 7 Lake K. and Lake S., Dated Greek Minuskul Manuscripts to the Year 1200, Manuscripts in Rome, (Boston MDCCCCXXXVIII), t. VIII, V, 11-11 40 d. 201
Signalons dans ce sens 1’initiale placee sous I’en-tete du feuillet 1 r qui s’insere dans la colonne, a la difference des autres initiates disposees en marge du texte. Le signe le plus evident d’une restaura- tion ulterieure des deux feuillets qui manquent au debut du premier quaternon consiste dans le fait que la derniere partie du texte du f. 1 v est reproduite textuellement sur le f. 2 r, probablement par le souci “esthetique” de remplir 1’espace vide de la colonne dans la marge inferieure. Le contenu du manuscrit est le suivant: ff. l-50v Tq A (=TtpwTT]) Киршкт) тои ГТао/а ’Ек тои ката’ Iwdvvqv. ff. 50v-104 ’Apxq tcov Ka0qpepcvcov evayyeXiojv тои МатОасоо. Tfj В (=AevT€paJ tov ayiov uvevpaTO?,..’Ek tov ката MaT0acov. ff. 104-131 ’Apxq twv Ka0qpepcvwv evayyeXcwv tov ката Маркой. ’Ек tov ката Марков. f. 131 des.: Xpq ycvwoKecv, oti to evayyeXcov tovto Tq? Xavavaca?. Sta то лоХХакс? avpPacvecv yiveaOac, та Пастха ё£ы wSe pev ov xwPe~L dvaycvwaKea0ac els та Хбрратокирсака tov MaT0aiov, oti ovScttotc aveyvwaOqaav c? карсакас avaycvwoKeTac Se el? tov Aovkov KvpcaKq ттро tov <j>apcaacov, ectrep apa Хесфес 6 AovKa? w? e<)>qv 8ca to pq KvveaOat (sic) to TTaaxa. Aeov ycvcoaKecv, oti apxeTat 6 Aovra? dvayivcoaxeoOai аттб Tq? Kvpr акт)? рета Tqv оф awe v тбте yap кас q iaqpepca yiveTai о каХестас veov ёто?. ff. 132-187v ’Apxq tojv KaOqpepivwv evayyeXcwv tov Aovko. Tq В (=AevTepa) Tq? A (=irpwTq?) ёр8ора8о? qToi tov veov erov?. ’Ek tov ката Aovkov. ff. 187v-229 Apxq tov MapKOV. Tq В (=AevTepa) Tq? IT ёр8ора8о?. ’Ek tov ката MapKov. ff. 229“-231 Kvpcaicq Tq? Tvpotfidyov. ’Ek tov ката MaT0aiov. ff. 231-272v EvayyeXcov ayiov то ката MapKov. XdppaTto А (=Прыты) twv Nqcrreiwv ка1 pvqpq tov ayiov peyaXopdpTvpo? GeoSwpov. ’Ek tov ката MapKov. ff. 272v-295 EvayyeXta twv aytwv traOaiv tov Kvpiov кас Qeov ка'с XwTqpo? qpwv’Iqaov XpcoTov. EvyyeXcov A (=TrpwTov) ’Ek tov ката’Iwavvqv. ff. 295-306 EvyyeXca twv wpwv Tq ayca кас peyaXq TTapaaKevq: uipa а.’Ек tov ката MaT0acov. ff. 306-308 Tai dycin ка'с peyaXw Еарраты ei? tov 6p0pov.’Ek tov ката MaTOacov. ff. 308-314 EvyyeXca ew0cva avaaTaacpa. 202
IIpoKeipievov dvaoTdaipov. ’Hyos a’. Inc. Nuv dvacrrf|aop.e (sic), Xeyet Kvptog... ff. 315-325v Debut du Menologe de toute l’annee - Septembre Mqvl ScTTTcpPpiw A = (ттрытр). ’ Apyq tt)s IvSiktuovos той veov етои? Kat pvqpq той ocnou тгатро? rjfuvv Svpieovo? той StvXitov ytveTat 8e Kai avva^ts Ttjs utrepayias ©cotokov ev toi? XaXKOTtpaTeiois into Mtaotvwv (sic) Kai ev pev ты форы кае eis Tqv XeiTovpyiav Tqs MeyaXqs еккХту atas dvayivGxjKeTai evayyeXtov. ff. 325v-332 ff. 332-337v ff. 337v-348 ff. 348-359v ff. 359v-364 ff. 364-367 ff. 367-369 ff. 369-373v ff. 373v-382 ff. 382-387v ff. 387v-399 Mois d’Octobre Mois de Novembre Mois de Decembre Mois de Janvier Mois de Fevrier Mois de Mars Mois d’Avril Mois de Mai Mois de Juin Mois de Juillet Mois d’Aout Cet Evangeliaire est richement decore d’en-tetes, de lignes decoratives, de vignettes, de culs- de-lampe, ainsi que d’initiales de style floral et zoomorphe. Le motif principal qui revient sans cesse c’est la palmette byzantine. Au-dessus des cadres ou a I’interieurs des initiales sont peints des oiseaux et des animaux. Les en-tetes et les initiales suivent le contenu du texte en le divisant en principales unites. Les gros en-tetes sont du type “П” (f. 1, 132 r) ou bien carres (f. 50 v, f. 231 r) et precedent les differents evangiles alors que les en-tetes de type bandeaux ou lignes decoratives divisent en mois la memoire des saints, pour chaque jour, dans le Menologe (du f. 315 r au f. 339 v). Nous pouvons signaler deux types d’initiales. Celles du premier type, qui sont preponderantes, sont executees dans un style colorie dit byzantin, avec une profusion de motifs vegetaux - sur- geons, bourgeons, noeuds - qui viennent enrichir la tige principale (la haste) d’une palette multi- colore comprenant aussi 1’or. Il convient d’y rapporter les initiales executees uniquement en or et ornees des motifes vegetaux (f. 151 r, 162 r, 17 3 v, etc.), ainsi que celles representant une main levee en signe de benediction (f. Ill v, 129 v, 149 v, 154 v, 158 r, 272 v etc.). Nous rapportons au deuxieme type les initiales dont la construction comporte des oiseaux (f. 11 r, 50 v), des serpents (60 r), des oiseaux et des animaux (f. 34 r, 132 r, etc.). On retrouve aussi des initiales gravees tout en or. Les titres, les rubriques, les indications liturgiques sont presque obligatoirement chryso- graphiees. On rencontre egalement des indications plus tardives executees au cinabre, de la meme couleur que la seconde couche de signes ekphonetiques. Pour les ornements, il faudrait souligner le fait suivant. L’ornementation est faite aves le plus grand soin. Quant а Г execution des en-tetes, notre manuscrit presente des similitudes avec le groupe de manuscrits sortis, pendant la seconde moitie du Xie siecle, des scriptoriums de Constantinople, a savoir: le Psautier de Londres Add. Ms. 19352, date de 1066, Cod. Barroci 230 du troisieme quart du Xie siecle, 1’Evangeliaire Auct. T inf. 2.7. (Misc. gr. 307) de la pre-
miere moitie du Xlle siecle, God.gr. Moscou 2280 de 1072, I’Evangeliaire du Vat. gr. 463 de 1062, Cod. 2645 de la Bibliotheque nationale d’Athenes - second moitie du Xie siecle8. Nous aimerions attirer 1’attention sur le fait que non seulement 1’ornement mais aussi le type d’ecriture, ainsi que I’inscription au-dessous de la miniature dont nous parlerons plus tard, nous font rapporter le manuscrit a la seconde moitie du Xie siecle. La proximite qu’il presente avec I’inscription du Psautier, Oxford, Bodleian (f. 254 v-256 v), executee entre 1077/78 et 1106/7 nous donnent des arguments a 1’appui d’une these semblable9. Examinons dans ce contexte 1’unique miniature de Symeon Stylite qui se trouve sur le f. 315 r, au debut du Menologe. Symeon Stylite est represent/ au milieu d’un en-tete rectangulaire, traitant le motif de la pal- mette. La miniature vient illustrer la fete du ler septembre et le debut des fetes fixes. Elle est fidele au schema iconographique typique ou le saint est represente en buste, alors qu’au pied de la colonne se tiennent un moine et une femme, nimbes tous les deux. A cote de Symeon Stylite se trouve I’inscription explicative' 0 " Aytos Svpedv. Bien que la miniature n’ait aucune relation directe avec le texte qui suit I’inscription (Saint Luc, IV, 16-22), on la retrouve frequemment dans les Evangiles (Cf. Paris gr. 27, f. 148 ou Vat. gr. 1156. f. 242)10. L’Evangile 157 de la collection du Centre Dujcev est tres proche par son enluminure du Dionyssiou 587 du Mont Athos et du Menologe du Lavra Cod 46 - tous les deux se rapportant au troisieme quart du Xie siecle, qu’on associe au monastere de Stoudion11. Notons la formule та eyvatvta тои vaou, ainsi que les differences par rapport au Typicon de la Grande Eglise, dans le Cod. Dionysiou 587 et le Cod. Dujcev 157. A ce propos, il convient de mentionner I’in- scription qui accompagne la miniature de notre manuscrit, illustrant la fete du ler septembre (debut de l’annee ecclesiastique)12. A ce sujet, R. Janin fait remarquer dans son etude: “Le ler septembre, on faisait memoire de la Theotocos des Miasenoi, icone de la Vierge jetee jadis dans le lac de Gazouros en Asie Mineure, a I’epoque des iconoclastes, retrouvee plus tard et conservee dans le monastere tojv Miacrqvwv”13. Nous aimerions egalement attirer 1’attention sur le texte que nous lisons dans le Typicon de la Grande Eglise, toujours au sujet du ler sep- tembre: “Saint Symeon Stylite, la synaxe de la Theotocos des Miasenoi, les 40 femmes martyres et ascetes et les saints martyrs Aithalas et Ammon. Le meme jour, memoire du grand incendie qui eut lieu dans cette ville royale (note 2 - Au temps de Leon le Grand (457-474). L’incendie eut lieu le ler septembre (461); note 3 - La Grande Eglise fait memoire de Saint Symeon au lucernaire, a la pannychis, a 1’orthros, et a la Liturgie. Pour la commemoration de l’incendie et de la Judication 1’on sort au Forum. Celle des la Theotocos des Miasenoi a lieu aux Chalcoprateia”. Les Chalcoprateia (= ateliers du bronze) formaient un quartier situe tout pres de la Grande 8 SpatharakisJ., Corpus of Dated Illuminated Greek Manuscripts to the Year 1453, Leiden, 1981,1, 26-27; II, t. 141- 142; I, No 80, II, t. 146; I, No 92, II, t. 166; Corpus der byzantinischen miniatiiren, I, Taf. 142-143; 173-178; 269- 273; Marava - Chatzinicolaou A., Chr. Toufexi-Pachou. Catalogue of the Illuminated Byzantine Manuscripts of the National Library of Greece, Athenes, I, 1978; Cod. 2645; voir aussi Vat. gr. 463 de 1062, If. 122 r, 319 r, 371 r, 428 r, etc.: Devresse R., Codices Vaticani graeci, II Codices 330-630, Vaticana, MCMXXXVII, 233-235. 9 Barbour R., Greek Literary Hands, Oxford, 1982, p. 3, tabl. 10. 10 Mijovic P., Menolog, Beograd, 1973, 2. 11 MasudaT.,'H е1коиоурафг|ог| тои х^роурафои aptO. 587 p. тг|$- Movfj; Aiovvaiov ото" Ayiov'Opos', £vpfk>Xr) art| peXeTq Ttov BvCavTtvcov EvayyeXtaTapitov, OeaaaXoviKT] 1990; A. MpToavri,'AOos - Aavpas Д.'Eva ”2tov8itik6" pqvoXoyto arro то трСто тётарто tov Пои aicova, AcXtiov тр? XpioTiavtKfis ’ApxatoXoytKfjs ETatpcias, trepioSos Д', торо? te' 1989’1990, 257’270. К. Хртртои, Xp. MavpoTrovXov’TatovpT], Хыт. N. KaSas, Aik. KaXapaptfq’KaTaapov. Oi Oqaavpoi tov'Ayiov”Opovs, Topos Д, fig 337, kod. 23, f. 22 (monastere de Zograph). 12 Janin R., La geographic ecclesiastique de I’Empire byzantin, premiere partie. Le siege de Constantinople et le patri- arcat oecum/nique, t. Ill, L’Eglise et les monasteres. Il edition, Paris 1969, p.240. 13 Janin R., op. cit. p.240. 204
Eglise. La sanctuaire de la Sainte Vierge se trouvait juste en face de la porte occidentale de Sainte-Sophie14. J’insiste sur ces faits bien connus uniquement dans le but d’indiquer le lieu de naissance eventuel du manuscrit. Or, tout nous porte a croire qu’il s’agit de Constantinople. Quant a 1’iconographie meme de la scene et a 1’identification des deux figures nimbees, nous pourrions noter le fait suivant. Dans les deux manuscrits (M.Dionysiou 587 et Dujcev 157), Saint Symeon Stylite est represents flanque d’une femme et d’un moine nimbes, ce qui n’est pas inhab- ituel pour ce genre de miniature (voir Par. gr. 27, Vat. gr. 1156). Ainsi, dans le Menologe de I’Esphigmenou 14, la sainte femme apparait dans deux scenes de la vie de Saint Symeon, alors que dans le Menologe metaphrastis d’Oxford, Bodl. Barroci 230, nous ne retrouvons que le moine. La sainte femme pourrait tres bien incarner la mere de Saint Symeon, Ste Marthe, dont la fete est celebree le ler septembre15. Quant au moine, il pourrait representer Saint Daniel Stylite (+ 493 - fete le 11 decembre), le successeur de Symeon que nous retrouvons dans le Cod. Esphigmenou 14 (seconde moitie du Xie siecle)16. Malgre les paralleles que nous avons etablis au sujet de notre manuscrit, qui permettent de le situer dans le temps et dans 1’espace (seconde moitie du Xie siecle, lieu d’origine Constantinople), une partie de ces manuscrits etant apparus au monastere de Stoudion, nous ne pourrions, a cette etape de nos recherches, affirmer avec certitude que le manuscrit ait vu le jour au monastere de Stoudion. Nous ne pouvons que le presumer, tenant compte du fait que la col- lection du monastere de Kosinitza comprenait des manuscrits de la meme origine que le notre, comme par exemple les Catecheses Kos. 27, redigees par I’higoumene du monastere de Studion, le 21 juin 107517. Cela est egalement valable pour I’Evangeliaire. D. 272 = Kos. 115 qui, a notre avis, provient du meme monastere18. A cette etape, il semble plus raisonnable d’admettre que I’Evangeliaire 157 de la collection grecque du Centre Dujcev, ait vu le jour dans quelque milieu de Constantinople, probablement pendant la seconde moitie de Xie siecle et qu’il appartient aux manuscrits remarquables par la finesse de leur execution, ce qui est caracteristique pour plusieurs codexs datant de cette periode dont nous avons mentionne une partie dans le present expose19. 4Juan Mateos S. I., Le Typicon de la Grande Eglise, t. 1, Le cycle des douze mois, Orientalia Christiana analecta, 165. . (Roma, 1962), p. 3 - ler septembre. 5 Булгаков С., Настольная книга священно-церковнослужителей (Харьков. 1900), 398-399. 6 Pelekanidis S. M. - P. C. Christou, Ch. Tsiumis - S. N. Kadas, The Treasures of Mount Athos, Illuminated Manuscripts, 2, Athenes, ill, 328, p.363. 17 Leroy J., Regards critiques, 267-277; Sevdenko I., Kosinitza 27, 433-443; Giannelli C., Un nuovo codice di prove- nienza Studita, Bullettino dell “Archivio paleografico italiano”, nuova serie, No II-III (1956-1957), parte 1, Roma, 347-359; N. ’ EXeotrouXov, op. cit., 1967, 7-115 (voir p. 61). Diurova A., F.vangcliaire Dujdev 272: voir aussi A. Diurova Supplement (sous presse), 185-200. ’ Diurova A., Quelques observations sur les manuscrits enlumines de 1’epoque des Paleologues (Cod. D. gr. 132 = Kos. 218 et Cod. D. 212 = Kos. sans cote), Actes du Symposium “L’art macedonien sous les Paleologues” organise a Thessalonique 14-20 dccembre 1992 (sous presse). Voir la rectification que j’apporte a 1’opinion exprimee dans la pub- lication de 1’Erytheia 1992 (note 1 de Particle en question) apropos du monastere de Kosinitza quijouait plutot le role d’un lieu de passage des manuscrits, crees a difierents endroits de I’Empire byzantin que d’un centre de copie actif, c’est-a-dire d’un scriptorium. Il importe aussi de noter a ce sujet 1’indication conservee dans le manuscrit 90 = Kos. 4, f. 1, qui nous apprend que le manuscrit a ete provient de monastere d’Oxeia de Constantinople, (voir plus en detail le catalogue des manuscrits qu’on prepare avec les collegues V. Atsalos, V Katsaros et Kr. Stancev).
Византийский временник, т. 55 М. А. Поляковская ФРАКИЙСКИЙ ДНЕВНИК МОЛОДОГО ИНТЕЛЛЕКТУАЛА (август — сентябрь 1346 г.) Византийское письмо имеет множество жанров — от энкомия, псогоса или полемического мини-трактата до заурядного риторического упражнения. Исследователи обычно выделяют особо письма, содержащие информацию о каких-либо важных событиях эпохи. Письма сугубо личного плана причисляют зачастую к третьеразрядным. Преимущественно это относится к письмам, дале- ким от конкретных событий. А поскольку информативность византийского письма предельно низка, эпистолярное наследие Византии в основной своей массе остается лишь иллюстрацией уровня развития высокой риторики. Среди жанров византийских эпистул можно выделить один, не привлекший еще достаточного внимания. Речь идет о письме-дневнике. Для характеристики развития общественных процессов этого рода письмо, окрашенное сиюминутным настроением автора, не имеет принципиального значения. Однако, эпоху пред- ставляют прежде всего люди, а их внутреннее состояние и поведение, перепле- таясь в тысячах судеб, составляет то, что мы называем духом эпохи. Письмо-дневник нельзя счесть распространенным жанром византийской эпис- толографии. Как известно, по канонам византийской риторики, автор письма, напротив, старался приблизиться к трафарету, позволяющему не называть вещи своими именами и несколько поэтизированно скрыть свое "я". Мастерство ри- тора ценилось по умению облечь предмет обсуждения в многослойные вуали иносказания. Откровения, высказываемые даже в отношении самого себя, не так уж часты в византийской эпистолографии. Четыре письма молодого Димитрия Кидониса, позднее известного как круп- ного-политического деятеля и ученого, написанные им в течение авгус- та-сентября 1346 г., связаны не только датой и местом отправления, но и на- строением автора* 1. Их можно счесть дневниковыми записями, получившими вид письма. Одно из этих писем (от 2.IX. 1346 г.) не имеет адреса, другие адресованы Иоанну Кантакузину, находившемуся, по всей вероятности, в Селимврии (№ 10), его сыну деспоту Мануилу в Веррию (№ 18), и монаху Исидору, будущему пат- риарху, в Константинополь (№ 43) 2. Димитрию Кидонису в момент написания названных писем было 22 года. Адресаты были для него довольно близкими людьми. Он вошел к этому времени в окружение Иоанна Кантакузина и имел возможность убедиться в его явной © М.А. Поляковская, 1998 1 Первым на это обратил внимание Ф. Тиннефельд, что дало ему возможность уточнить датировку писем № 10, 18, 43. См.: Demetrios Kydones. Briefe / Ubersetzt und erlautert von F. Tinnefeld. Stuttgart, 1981, 1982, 1991. T. 1. HBd. I. S. 144, 155, 163. 2 Demetrius Cydones. Correspondance / Publ. par R.J. Loenertz H Studi e Testi, 186, 208. Citti del Vaticano, 1956. 1—2. Здесь и далее ссылки на это издание писем будут даваться в тексте. 206
благосклонности. С Мануилом Димитрий поддерживал дружеские и вместе с тем почтительные отношения. Исидор был его прежним учителем. Четвертое письмо, судя по его тону, предназначалось очень близкому другу или, возможно, самому себе. Все четыре письма написаны в маленьком фракийском городке, названия ко- торого мы не знаем. Во Фракию из Веррии, резиденции Мануила Кантакузина, Димитрий Кидонис приехал еще зимой для встречи с Иоанном Кантакузином. В упомянутом же фракийском городке он оказался позднее и жил там, оторван- ный от коллег, друзей и семьи. Кидонис подчеркивал, что он оказался здесь "по необходимости", нам неизвестной (№ 10.25—26; № 18.1—7). Собственно дневником из четырех указанных писем может быть названо пись- мо без адреса (№ 5). Возможно, оно и замышлялось автором как письмо "для себя". Внешне письмо отличается от обычной эпистулы. Оно разделено на отдельные части (всего их четырнадцать). Объем письма превышает среднюю норму: оно имеет 172 строки. Словесное обрамление письма типично дневниковое. Описание прожитого дня Димитрий Кидонис начинает со своего пробуждения: "Вчера я поднялся с пос- тели до восхода солнца и начал с прогулки. Я привык постоянно вставать в это время и приводить тело в движение..." (№ 5.4—5). Далее он ведет читателя от события к событию, от встречи к встрече и заканчивает своим отхождением ко сну: "...когда я это обдумывал, был уже вечер, и пришел обычный приступ лихорадки. Я погрелся немного у огня и пошел спать, поскольку больше уже не мог писать: моя рука перестала действовать" (Там же. 169—171). Другие из названных писем настолько тесно связаны с письмом без адреса об- щими сюжетами, мыслями, состоянием духа, болезнью автора, что их в комп- лексе можно условно назвать "фракийским дневником” Димитрия Кидониса. Письма августа—сентября 1346 г. объединяет неприязненное отношение авто- ра к месту его пребывания. Этот городок "в глубине Фракии, в бездне" (№ 5.36—37) вызывает раздражение молодого Кидониса "убожеством местности и ее климата" (№ 10 16). Он сравнивает свое пребывание во Фракии с наказанием в аду (№ 43.17—18). Самое острое чувство, которым пронизаны фракийские письма Кидониса, это одиночество. Он страдает от разлуки с родной Фессалоникой, своей семьей и друзьями. Семье посвящено немало теплых слов в этих письмах (№ 5.34—35; 94—95; № 43.11 — 13). В письме к Исидору Димитрий написал: "Воспоминания о ма- тери, сестрах и брате я ношу в моем сердце, как тлеющий огонь" (№ 43.23—24). Вынужденно покинув родной город, Димитрий Кидонис особенно отчетливо осознал его место в своей жизни. Он написал в письме без адреса, что раньше он не верил тем, кто утверждал, "что только родной земли ему достаточно для счас- тья" (№ 5.11 — 12). Друзья, их участие в его судьбе, их признание и общение с ними вспоминаются пребывающим во фракийском "изгнании" Кидонисом постоянно. Он пишет: "За какую награду я променял бы свое сегодняшнее окружение на них!" (№ 5.32—33). Воспоминания об "ученой дружбе” заставляли его обратиться в мыслях к прежним литературным штудиям и общению с "друзьями прекрасного" (Там же. 34—35). Письма Иоанну Кантакузину, деспоту Мануилу и Исидору наполнены прось- бами о дружеском участии, которое, как лекарство, было необходимо ему в его 207
вынужденном одиночестве. Иоанна Кантакузина, находившегося в это время в пределах Фракии, он просит о приезде (№ 10.24), монаха Исидора — о молитве за него (№ 43.4—6; 32—33). В письме к Мануилу Кантакузину Димитрий вспоминает, как тот дружески отговаривал его ехать во Фракию: "Действительно, ты был Колхантом и знал, что здесь случится со мной, более точно, чем какой-нибудь предсказатель Я ведь еще помню ту ночь и твои предостережения, которыми ты пытался меня удержать..." (№ 18.4—6). Нуждаясь в сочувствии, Кидонис написал Мануилу: "Твой голос значит для меня больше, чем божественный напиток, больше, чем лотос Гомера. Поскольку он так далек от меня, сладкое мне не сладко, неприятности еще тяжелее. Так почему ты не посылаешь мне сладкую гармонию твоей речи...?" (Там же. 10—12). Разумеется, Кидонис понимал, что все его мольбы о дружеском письме или другом проявлении участия были не более, как обычным риторическим приемом, которым украшалось любое "письмо изда- лека", однако реальное содержание его посланий свидетельствует о том, что он действительно нуждался в поддержке. Когда Димитрий Кидонис сетует по поводу одиночества и изгнания, он имеет в виду не только осенние дни 1346 г. Дело в том, что ему пришлось покинуть родную Фессалонику, охваченную зилотским движением, еще весной 1346 г. В связи с этим контакты с родными были утрачены именно тогда. Фракийское одиночество выросло не просто из неуютного чувства пребывания в местечке, где нет знакомых, где плохой климат, унылый пейзаж, грязные глинистые неухоженные улицы. Оно тянулось от майских дней 1345 г. (№ 5.36—37). Письма фракийского цикла прямо сообщают об этом: "И вот уже второй год, как я, плача, тоскую по матери, и она, в слезах о случившемся, еще более оплакивает мое отсутствие — и еще живые, мы, кажется, переживаем судьбу мертвых. Наши се- стры и брат также не могут узнать, как у нас идут дела..." (№ 43.10—14; № 5.33—34). В дни, когда писались письма из Фракии, исполнялась печальная годовщина драматических для Кидониса, Фессалоники и империи событий — "августовской резни" 1345 г., бывшей пиком жестокости зилотского восстания. Эта дата делала боль за родной город еще острее. Димитрий Кидонис сообщает в письме без адреса, что у него ежедневно перед глазами враги, которые расправлялись с его родными (№ 5.95—96). Следя за раз- витием событий в Фессалонике, Кидонис пишет и о внешних врагах (сербах)3, осаждающих город, и о части горожан, ждущих их прихода (№ 43.15—17). Если обычно в византийской риторике общественные эксцессы приводят к ассоциативному литературному образу корабля в бурном море4, то во фракийс- ком цикле писем, напротив, трагедия семьи и родного города напоминают автору его недавнее морское путешествие. Кидонис сообщал о нем еще зимой 1346 г., т е. тогда, когда оно было совершено (№ 19). Кидонис описал деспоту Мануилу эту поездку из Веррии, где они распрощались, во Фракию. В письме он упоминает о морских волнах, стремившихся поглотить корабль, о нападении пиратов, о скалах, на которые его вместе со спутниками чуть было не выбросила волна (Там же 8—12). Захватывающие дух недавние впечатления от пережитого на море 1 См комментарий Ф. Тиннефельда по этому поводу: Demetrios Kydones. Briefe. S. 157. 4 Каждая А. П. "Корабль в бурном море": К вопросу о соотношении образной системы и исторических взглядов двух византийских писателей // Из истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976. С. 3—15. 208
вызывали обратную ассоциацию с отчим домом, пережившим трагедию во время восстания: "Тот счастливый дом, который многим оказывал гостеприимство и радушие, как корабль, погиб в высоких волнах в шторм" (№ 43.8—9). В этом же письме, адресованном монаху Исидору, Кидонис опять вспоминает о своем страшном морском путешествии с его рифами и пиратами, которых было не меньше, чем волн (Там же. 18—21). В ощущениях Кидониса его собственные беды слились с общей трагедией страны. Он обращается к своему прежнему учителю: "Объясни мне, откуда взялся этот потоп, который все затопил, и что могут сделать люди, чтобы восстать из этого" (Там же. 30—31). Примерно та же мысль звучит и в письме Мануилу: "...куда нужно пойти, чтобы пройти мимо сирен?" (№ 18.9—10). Отраженное в письмах тревожное состояние души отягощалось постоянно упоминаемой автором болезнью, которую он сравнивает с огнем, тлеющим внут- ри него (№ 5.15—17). Димитрий Кидонис написал Кантакузину об этой болезни, которая вспыхнула сразу же после того, как он с проскинезой попрощался с адресатом и отправился в путь: "...голова горела лихорадкой, гармония тела нарушилась, я вскрикивал от каждого прикосновения" (№ 10.10—15). Кидонис на- писал в письме без адреса о постоянном головокружении, внезапно наступающей слабости и страшных головных болях. Он заметил в письме-дневнике, что болезнь еще более усугубляла его несчастья (№ 5.40). Судя по контексту фракийских писем, создается впечатление, что болезнь Кидониса была производной от всех его бед. Описываемый Кидонисом в дневниковых записях день — 2 сентября 1346 г — был праздничным, новогодним. Димитрий вспоминал, что обычно в этот день открыты все храмы, возносятся молитвы: одни просят о счастье, другие — о свободе от угнетателей, третьи молятся о здоровье, другие — о благополучии в военных и мирных делах, о хорошей погоде, об урожае (№ 5.19—22). Воспоминания о прежних новогодних праздниках приводят Кидониса мыс- ленно в его родную Фессалонику: "Сейчас город стоит под знаком празднества и жертвенного служения богу; сейчас храмы полны молящихся; дома полны лю- дей, которые желают друг другу счастья и согласия. В курии вместе собираются сенаторы, в места муз — воспитатели. Наши соученики снова собираются вокруг учителей и радуются, видя друг друга" (№ 5.25—28). Первый день нового года издавна считался особым: в нем угадывались черты предстоящего года. Димитрий Кидонис написал в дневнике: "Вообще все считают этот день предзнаменованием будущего" (Там же. 23). Новогодние впечатления, пережитые Кидонисом во фракийском городке, составляют контраст к его радужным воспоминаниям о праздничной Фессалонике. Он подробно описывает свои случайные встречи с незнакомыми ему доселе людьми. Усмотрев в этих встречах печальные предзнаменования, Димитрий Кидонис посвящает каждой из них специальный раздел в своем описании. Девятый и десятый разделы дневника посвящены первой утренней встрече с нищим, почти нагим, который из-за болезни ног с трудом перед- вигался с помощью деревяшек. Он поведал Кидонису, сколь тяжелой была его жизнь, как его разорила болезнь и врачи, как он вынужден, чтобы прокормить семью, следующую за ним, брести в более теплые края. Кидонис написал в дне- внике: "это событие стало для меня словно прологом дня" (Там же. 31) 209
Следующее впечатление нового утра было не менее тягостным. Некий человек, переходящий вброд уличную грязь, был сбит телегой, влекомой быками, и почти насмерть раздавлен колесами. В описании Кидониса эта страшная уличная сцена сопровождалась страшными криками, заглушаемыми плачем жены пострадав- шего (№ 5, раздел 11). Кидонис написал: '...с этим я пережил второе несчастье в этот день" (Там же. 139). "Поздним утром я увидел, что какие-то люди с криком вторглись в один из до- мов", — пишет далее Кидонис (Там же. 140). Они схватили прятавшегося под кро- ватью человека, крича ему о процентах, просроченных за месяц и деньгах. При этом схваченный — красивый длиннобородый мужчина — просил об отсрочке, а его жена проклинала тех, кто с ним так груб. Должника уволокли к судье (Там же. раздел 12). После этого Кидонис спустился по улице вниз, к рынку, и увидел там рыдающую до иступления женщину, у которой какой-то варвар утащил в рабство ее мужа (Там же. 151 — 154). Следующее описанное Кидонисом ново- годнее впечатление — встреча с похоронной процессией: хоронили человека "в лучших годах”, убитые горем старики-родители следовали за гробом (Там же. 154—157). Димитрий Кидонис завершает это горестное новогоднее эссе описанием увиденной им полуразрушенной церкви, пострадавшей от пожара. Как пред-пол- агает автор записей, раньше эта церковь блистала своим великолепием, мно- гочисленными росписями, устремленными ввысь и богато украшенными колон- нами. Сейчас же сквозь разрушенную кровлю проникал свет извне (Там же. 158—162). Образ разрушенной церкви воспринимается как символ несчастий автора дневника, его современников и всей империи. Прожитые в одиночестве дни, когда мысль хранила только печальные образы, обратили Димитрия Кидониса к раздумьям о смысле человеческой жизни. Разде- лив земной путь человека на три этапа — детство, зрелые годы и старость, Кидо- нис заметил, что в нашем начале мы все хорошие люди. Однако, будучи еще ре- бенком, человек ограничен в своих поступках и настроениях строгостью роди- телей и педагогов. В зрелые годы приходит необходимость заботиться о карьере и о деньгах, т е. о том, что позднее покажется не более, чем мифом. В это время человек имеет много притязаний — он хочет появляться в хорошем окружении, в одежде стремится не быть похожим на толпу. Этот период жизни сопровожда- ется безрассудными эротическими желаниями, напоминающими вспышки, против которых позднее восстает разум (Там же, разделы 4—7). "Но однажды появляются седые волосы..., изменяется кожа, изменяется тело, вкрадывается дрожь и духовный упадок", — так описывает молодой Кидонис наступившую старость (Там же. 54—56). Сейчас, как и в детстве, человек во всем ограничен, а если он захочет о чем-то из прожитого поведать, то при этом рискует быть названным "старым болтуном" (Там же. 58—59). Такой видится Кидонису человеческая жизнь в преддверии его собственной зрелости. Страницы фракийского дневника Димитрия Кидониса позволяют понять рас- терянность перед жизнью молодого образованного человека из высших кругов, потерявшего отца, оставшегося без определенных доходов, пережившего трагедию репрессий во время восстания. Нестабильность политической жизни в стране, различного рода общественные катаклизмы, которыми были наполнены трудные 40-е годы, несложившиеся судьбы вчера еще благополучной семьи и 210
родного города были основанием для отразившихся в дневнике рефлексий. Пройдет всего лишь полгода, и автор добьется всего, что он называл в дневнике мифом и чего он в те дни боялся не добиться. Записи от 2 сентября 1346 г. и примыкающие к ним фракийские письма отли- чаются от других византийских писем (в том числе и писем Димитрия Кидониса) сюжетной целостностью и меньшей долей иносказательности. Четыре письма из Фракии, не неся какой-либо новой информации, позволяют исследователю рель- ефнее представить внутренний мир образованного византийца и его ощущение эпохи.
Византийский временник, т. 55 G. Р. Majeska NOTES ON THE SKEUOPHYLAKION OF ST. SOPHIA* The removal of the accumulated material that, in modern times, has filled the lower level of the round Byzantine structure at the northeast corner of the Church of St. Sophia in Istanbul* 1 should reanimate discussion of the uses of that building during the Byzantine era and allow sur- mises and assumptions to be checked against the physical evidence. Although the still impressive older theoretical studies of what is generally recognized as the сткбиофиХаксои, or treasury, of the Great Church remain fundamental to any understanding of the building’s architecture, his- tory and use2, in recent years considerable light has been thrown on the nature of this building by scholars considering its liturgical role. The monographic studies of Thomas Mathews and Robert Taft leave no doubt that, at least in the pre-iconoclastic period, and quite possibly also later, this building was not only used to store liturgical vessels and church plate but also served as the starting point of the “Great Entrance,” the procession that brought the eucharistic elements to the high altar of St. Sophia during the Divine Liturgy. Indeed, it has become clear that it was in the skeuophylakion of the Great Church that the bread and wine for the liturgy were prepared in a rite that came to be called the ттроакоррбт], or liturgy of preparation3. Although how late the tradition of perfor- ming the liturgy of preparation in the skeuophylakion continued is unclear, as late as A.D. 1200 a Russian traveler still describes the building as the “rrpoOecris” (малый олтарь) that is, the place where the eucharistic elements are prepared4. The building’s use for the liturgy of preparation means that it must have had a table on which the deacons prepared the bread and wine for the © G.P. Majeska, 1998 * I would like to thank Rowland Mainstone, Esq., and Dr. Alessandra Ricci for generously sharing with me their pho- tographs and archaeological expertise; Professors Cyril Mango and Robert Taft for reading an earlier version of this essay and making very useful comments; Professor Madeline Zilfi for translating the Turkish archeological report, and mahy colleagues who have listened patiently to my thoughts on this topic. 1 The only published report I know of is S. Turkoglu, “Ayasofya Skevophilakionu kazisi,” Ayasofya Miizesl Yilligi, vol. 9 (1983), pp. 25-35 and plan; English summary, Annual of cfyasofyia Museum Summaries, vol. 9 (1983), pp. 10-11. See also R. Mainstone Hagia Sophia. Architecture, Structure and Liturgy of Justinian’s Great Church (London, 1988), pp. 137-41. 2 See particularly E. Antoniades/Extljpaois Tfjs'Ayias Еоф(а?, vol. 2. (Athens, 1908), 146-53;J. Ebersolt, Sainte-Sophie de Constantinople. Etude de topographic d’apres les Ceremonies, (Paris, 1910), pp. 29-35, and E Dirimtekin, “Le Skevophylakion de Sainte-Sophie” REB, vol. 19 (1961), pp. 390-400 and pls. 3 T. Mathews, The Early Churches of Constantinople: Architecture and Liturgy, (University Park, PA and London, 1971), espe- cially pp. 154-62, and R. Taft, The Great Entrance: A History of the Transfer of the Gifts and other Pre-anaphoral Rites of the Liturgy of St.John Chrysostom, Orientalia Christiana Analecta, vol. 200 (Rome, 1975), especially pp. 185-203. N. Moran, “The Skeuophylakion of the Hagia Sophia,” Cahiers Archeologiques, vol. 34 (1986), pp. 29-32, argues against this idea. 4 Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония Архиепископа новгородского в 1200 году, ed. Hr. М. Loparev, ППС, vol. 51 (St. Petersburg, 1899), pp. 2-4. On малый олтарь-ттрбОеос? see I. Srcznevskij, Материалы для словаря древнерусского языка. (М., 1902), vol. 2, со]. 663. The use of this term for the skeuophylakion would suggest that even as late as 1200 the proscomedia ceremony was still performed there; Taft, The Great Entrance, pp. 202-3, n. 77, notes the persistence of the use of the word prothesis interchangeably with skeuo- phylakion. That Antony’s малый олтарь is in fact the skeuophylakion of the Great Church is confirmed by the Russian text noting the burial in that building of a certain “Anna” who had given to the church the land on which was built the skeuophylakion in return for the privilege of being buried there; see Книга Паломник, loc. cit. The same story is told of' the skeuophylakion by the Aifiyrjai? nept Tfj$ ’ Ayias ЕофСа?, Scriptores originum constantinopolitanarum, ed. Th. Preger (Leipzig, 1901), vol. 1, pp. 77 - 78, 212
eucharist celebrated in the adjoining sanctuary, and the table would have been a large one, given the size of the congregations that must have taken communion at the Church of Hagia Sophia. Inasmuch as the altar table is almost always at the east end of Christian buildings in the medi- aeval period, one might assume that this “proto-altar” would also have stood on the east side of the treasury building. Water would also be a necessity in the skeuophylakion: the clergy had to wash their hands before preparing the eucharistic elements, and water was also needed to dilute the wine and wash the sacred vessels. Indeed, a Russian source notes specifically that water was brought into the building by pipes5. It was also in the skeuophylakion that nard was prepared out of oil and spices to be consecrated as chrism by the patriarch on Holy Thursday6. There was here a stove (фоОргоз) on which to cook the fragrant chrism7; the stove was also used to burn icons on which one could no longer distinguish the sacred figures8 and to burn eucharistic ele- ments that had spoiled9. There must also have been some open space on the ground floor of the building, for thrones for the emperor and patriarch were erected there on Holy Saturday, when the two figures came into the treasury with members of their entourages to cense the sacred ves- sels stored there10. Storage of liturgical paraphernalia was, of course, the basic function of the skeuophylakion, a building devoted to protecting vessels, in the case at hand, the precious sacred vessels used in the Great Church. There is one extant inventory of the building’s contents, done in October, 1396. Here one finds a list of the contents of the building: gold and silver chalices, patens, gospel books and various liturgical veils for the vessels, many of which lacked a pearl here or a jewel there1 ’, a reminder of the hard times onto which the Palaeologan empire had fallen. It should be noted that the skeuophylakion served as a repository not only of church vessels but also of sacred relics12 and that, at least on occasion, visitors were allowed to enter the building to view and venerate these holy treasures as well as to wonder at the precious liturgical objects kept there13. Two of these visitors, in fact, have left us descriptions of the miraculous objects they saw and venerated in this building in the twelfth century, the Mercati Anonymus and Dobrinja Jadreikovic, later Archibishop Anthony of Novgorod. Most revered among these relics was the cross showing the height of Christ when he 5 Книга Паломник, p. 4. 6 Nicephorus Gregoras, Historiae byzanlinae (Bonn), vol. 3, pp. 247-48. The “nard” was a sweet balm used lo make holy chrism; like cinnamon, it was also used as a perfume; see J. Rciske, Commentary, Constantinus VII Porphyrogcnilus, De cerimoniis (Bonn), vol. 2, p. 887; Cf. Ebersolt. Sainte-Sophie, p. 29. 7 Georgius Pachymeres, De Michaele et Andronico Palaelogis (Bonn), vol. 2, pp. 79-80; G. Mercati, “11 santo fbrno,” Studi e lesti, vol. 56 (1931), pp. 295-96; A. Dmitrievskij,'0 dytos <t>ovpvo$, VizVrem, vol. 24 (1923-26), pp. 139-40 (which would connect this “furnace” with the prop used in the liturgical Play of the Three Holy Children performed in St. Sophia during the Advent season; see G. Majeska, Russian Travelers to Constantinople in the Fourteenth and Fifteenth Centuries, Dumbarton Oaks Studies XIX (Washington, 1984), pp. 233-34, on this mystery play. 8 So, at least, says Anthony of Novgorod {Книга Паломник, p. 9). 9 Pachymeres, loc. cit. The “holy stove” was treated as a sacred vessel. It was censed by the emperor on Holy Saturday along with the sacred vessels there, and also sometimes by the patriarch on Easter Monday after vespers, before he distributed nard to people in the skeuophylakion (Dmitrievskij, l'O aytos <f>ovpvos” p. 139, quoting an eleventh-cen- tury Typicon). 111 Constantine VII Porphyrogenitus, De Cerimoniis (Bonn), vol. 1., pp. 34, 181-83; Dmitrievskij “ 0 aytos фоирио?” p. 139. 1 AIM, vol. 2, pp. 566-70; the inventory also lists a number of relics (see below). The “list” of church vessels, lamps, censers, etc., preserved in the AtpypaLS rrepi тр;'Aytas ХофСаг, pp. 99-100 IT. is certainly fantasy; see G. Dagron, Constantinople imaginaire. Etudes sur le recueil des Patria (Paris, 1984), pp. 249-51 el al. 2 Antoniades,’EK<|)paois- Tijg-' Ayias Хофга?, vol. 2, pp. 148-52, emphasized the collection of relics in the skeuophy- lakton, but restricted his study almost exclusively to relics of the true cross. 3 Anthony of Novgorod, for example, describes a large decorated plate, supposedly contributed to St. Sophia by Princess Olga of Russia, that he saw in the skeuophylakion. It had an image of Christ on it; people took an impression of the image “for good luck”; see Книга Паломник, pp. 3-4.
walked the earth (it was decorated with silver, gold and precious stones)14. But other sacred relics are also specifically recorded, as being in the skeuophylakion of the Great Church in the twelfth century: blood from a stabbed icon of Christ, blood and the head of St. Panteleimon, the swaddling clothes from the nativity as well as gifts of the Magi15, a piece of the true cross, the stole and staff of St. Gregory the Wonderworker, the head of St. Anastasios, a chair of St. John16, the heads of Saints Quadratos, Hermylos and Stratonicos, the hand of St. Germanos, Patriarch of Constantinople, Christ’s plate from the last supper, the chariot of Constantine and Helen, and the icon sent by St. Germanos to Rome over the waters17 *. In the late fourteenth century, there were in the skeuophylakion of St. Sophia, besides a number of relics of the true cross, a reliquary of blood (which remains unidentified because the manu- script is defective), the heads of St. Stephen the Younger and St. Eustratios, the jawbone of St. Paul the Great and the beard of St. Procopios. They were all jumbled up with gospel books, stoles, chalices and communion spoons, possibly listed in the order in which they were kept in the chests16, the armoires (та dppapia), that the patriarch and chartularies opened so that the emperor could cense their contents on Holy Saturday19. For at least part of its term as a functioning treasury for the Great Church, the skeuophylakion had two entrances, to judge from the written sources. A Grottoferrata manuscript Euchologum of the Great Church, for example, describes how during the Holy Saturday baptismal service the patriarch descended from his throne in St. Sophia and went to the great Baptistery “through the skeuophylakion’’ (Stet той оке иофиХакгои)20 21. The great baptistery (no longer in existence) was on the north side of the church, west of the skeuophylakion'^. Anthony of Novgorod, who visited the Great Church in the year 1200, lists many of the relics kept in the skeuophylakion and then adds that “at the outside door” of the skeuophylakion there stood a cross the height of Christ during His life22. Specifying that this cross was at the outside door (в ней двери) implies that there was also an “inside” door of the skeuophylakion, doubtless the one through which the visitor had entered the treasury from the interior of St. Sophia and through which he must have left to return to the church near the narthex of the deaconesses23 24. The “outside door” of the skeuophylakion, where Anthony locates a cross that was the height of Christ, is doubtless the “ostium gazophilacii’ next to which stood the “mensura longiludinis corporis Christi,''’ according to the mid-tweifth-century Mercati Anonymus™. 14 Книга Паломник p. 4; Mercati Anonytnus, “Une Description de Constantinople traduite par un pelcrin anglais,” crl. K. N. Ciggar, RI.R. vol. 34 (1976), p. 246. The fact that both these other sources specifically locate this object in lhe skeuiphrlakinn serves to strengthen the identification of Anthony’s малый олтарь with the treasury; sec alмjvc, ri. 4. ! ’ Mcrcati Anonyiniis, cd. Ciggar, p. 246; Книга Паломник, pp. 2-4. 1,1 Mcrcali Anonyiniis, loc. cit. ’7 Книга Паломник, loc. cit. Holy relics were, of course, kept in other places in the Church of St. Sophia besides the skeuophylakion', see, for example, ibid., p. 16. IH Inventory of I 396, Л/Л/, vol. 2, pp. 566-70. 14 Dmitrievsky, “ 'O dyto$ фоОрио?,” p. 139. 20 l‘Aichologion vice Riluale (iraecorum., ed. J. Goar (Venice, 1730), p. 291 bis. 21 On die location of the baptisteries in St. Sophia see Mainslonc, Hagia Sophia, p. 124. 22 Книга Паломник, pp. 3-4: Mcrcali Anonyiniis, cd. Ciggar, p. 246. Книга Паломник, loc. cit. What the Russian source describes as the place “where the myrrh-bearing women sing” is doubtless the “narthex of the women’’ (6 yuvaiKLTr)^ vapOq^) at the northcast corner of the church; sec Antoniadcs, 'Екфр(Ю1$ Tf)s'Ayias Хоф[а$, vol. 2, pp. 156-157; vol. I,pl. I 7; Taft, The Great Entrance, pp. 199-200. Dirimlckin, /z Skevophylakion de Sainte-Sophie, pp. 396-97, and pl. 3, would expand the precincts of the narthex and expand il north ol the northeast ramp. Note that when the emperor went lo the skeuophylakion on Holy Saturday lo cense the sacred vessels and distribute nard anil cinnamon left over from the preparation of lhe chrism to the members of lhe impe- rial court he, loo, returned to St. Sophia through the narthex of the women; see Constantine VI Porphyrogenitos, De (.'erinioniis, vol. I, pp. 34, IB 1-83. 24 Mcrcati Anonymus, loc. cit. 214
The “outside door” at which stood the cross showing the height of the incarnate Christ was probably on the west side of the building, where there is a large, fdled-in opening described in the excavation report published by Tiirkoglou2’. The door here would have led towards the now disappeared Great Baptistery, where the patriarch was going when he went “through the skeuo- phylakiori' on Holy Saturday26. The location of the second doorway of the skeuophylakion,.the one through which the patriarch had entered the building, is less clear, but it was probably in the south wall, which stands a scant five meters from a door of the church which it served as a storage area. The seventeenth-century French traveler Guillaume Grelot writes as if the south door of the skeuophylakion were still visible in his time, albeit apparendy walled up like the nearby door in the east bay of the north aisle to which it was connected27. This south door of the skeuophylakion would have made the chalices, patens, etc., needed for the celebration of the liturgy in the church and stored in the skeuophylakion, readily available to the clergy performing the services in the church. Indeed, the fact that the ceremony of the тгрбЭестс?, wherein the bread and wine were prepared for the eucharist, was performed in the skeuophylakion argues strongly for a door leading from the treasury building direcdy into the east, i.e. sanctuary, end of the church where the bread and wine were needed for the liturgy. Bringing the eucharistic vessels and elements to and from the altar via the main, west door of the skeuophylakion would entail a very indirect route, either circling the skeuophylakion to the doors in the east bay of the north aisle of the church (onto which a door on the south side of the skeuophylakion would open) or going west from the skeuophylakion as far as the doors in the central bay of the north aisle, where one would enter the church only to turn east again to approach the altar. Not only would these routes be “the long way around,” but they would be particulary impractical in inclement weather28. In the now emptied skeuophylakion described by Tiirkoglu, we have an ideal building for protec- tion and storage of ecclesiastical valuables: a thick masonry tower reminiscent of a fortress with win- dows only at the highest level29, with two levels of niches for storage chests covering the walls, much like what one finds in ancient library buildings (which tire basically buildings devoted to preserving things while keeping them accessible)30. It is to be hoped that further archaeological study of the skeuophylakion will reveal details of the placement of the various fixtures and pieces of furniture which we know to have been within the structure and the exact nature of the physical connection with the church building it served. I iirkoglu, pp. 27-28 and plan. 3; see also Mainstone, Hagia Sophia, p. 137. ~fl I'Mchologfon, ed. Goar, p. 291 bis. G. J. Grelot, Relation nouvelte d’un voyage de Constantinople, (Paris, 1680), p. 125; note, however, that the south door of the skeuophylakion is not shown on the accompanying “Plan du Temple de Sainte Sophie,” although the door from the church which would have connected with it is shown. I he arcades thought lo surround the building (cf. Mathews, Early Churches, pp. 89-91) would provide some cover for those bringing the patens and chalices to the altar, but the clergy would still be following a less than practical path. routc of the procession sec ibid., pp. 161-62, and Taft, The Great Entrance, pp. 194-203. I he Life of St. Pancratius of Taormina describes a church treasury building as “tov rrvpyov той акеиофиХакСои;” see P. O’Connell, The Ecclesialogy of St. Nicephorus I, 758-828, Orientalia Christiana Analecta, vol. 194 (Rome, 1972) to P' l62’ On ancient library buildings, see C. Wendel, “Bibliotheki,” Realtexikonfur Antike und Christentum, vol. 2, (Stuttgart, 1954), cols. 261-67, and E. Makowiecka, The Origin and Evolution of the Architectural Form of the Roman Library, Studia Antiqua, vol. 1, (Warsaw, 1978).
Византийский временник, т. 55 О. С. Попова ВИЗАНТИЙСКАЯ ДУХОВНОСТЬ И СТИЛЬ ВИЗАНТИЙСКОЙ ЖИВОПИСИ VI И XI вв. (РАВЕННА И КИЕВ) Византийское искусство окончательно нашло свой особый художественный язык и свой особый тип образа в начале VI века. До этого в IV—V вв., шли трудные поиски способов выразить новые христианские идеалы, поиски весьма разные в западных (Италия) и восточных (Греция, М.Азия, Сирия, Павлестина, Египет) землях бывшей Римской империи. Искусство всего этого периода можно скорее назвать раннехристианским, чем собственно византийским. Только с начала VI в. четко выявляются черты того особого феномена, который представляет собой византийское искусство и, говоря шире, — византинизм. Первые и одновременно самые яркие его опыты — это мозаики Равенны. Перелом и осознание уже чисто византийского образа и стиля очевиден в циклах мозаик конца V в. в арианском баптистерии и Архиепископской капелле и уже с полной ясностью — в мозаиках Сант-Аполлинаре Нуово (первые десятилетия VI в., до 526 г.) Стены, занятые мозаиками, становятся совсем легкими, как бы лишенными ма- териальной вещественности. Обилие мозаик, способных блестеть и светиться, придает пространству храма праздничность и насыщает его дополнительным сиянием. Уже здесь, и далее — всегда, на протяжении веков, византийское искус- ство предстает как спокойное и торжественное, полное света. Ничто излишне динамическое, излишне эмоциональное и, тем более, теневое, негативное — не должно было быть в него допущено, чтобы не омрачить идеальный созерцатель- ный покой его образов. В базилике Сант-Аполлинаре Нуово на боковых ее стенах, представлены Хрис- тос и Богородица, Царь и Царица Небесные, восседающие на тронах в окружении ангелов. Они принимают поклонение святых мучеников и мучениц, поставленных в сиянии славы и с венцами славы в руках. Их земное страдание увенчивается, небесным торжеством. Их величественный шаг вторит размеренному ритму, длинных колоннад. Их образы, их жизненный и духовный путь являются идеаль- ным ориентиром для молящихся, стоящих внизу, между колоннадами. Четкость идейной программы достигает большой концентрации. Все чувст- венное, непосредственное, изменчивое исключено. Художественный стиль, даже по сравнению с предшествующими равеннскими мозаическими ансамблями конца V в. (Арианский баптистерий, Архиепископская капелла), становится еще болев; условным, насыщенным символикой, стремящимся отрешиться от привычки при- родных форм и жизненных ассоциаций © О С. Попова, 1998 216 ‘
В композициях нет конкретного пространства, всегда ограничивающего место действия. Вокруг изображений развертывается беспредельный золотой фон, что погружает каждое единичное существо в бесконечность. Все фигуры — во фрон- тальных позах или в застылых трехчетвертных поворотах, все они свя- щеннодействуют. Композиции отчетливы и торжественны, в них все пребывает в состоянии по- коя, не допуская ничего мелкого, суетного. Абстрактная симметричная расста- новленность фигур исключает их из сферы живых индивидуальных связей и намекает на их надмирное единство. Телесная моделировка фигур сводится к минимуму. Объемному живописному изображению предпочитают плоский силуэт, парение легких фигур, сохра- няющих правильную округлую форму, но лишенных реальной тяжести и привыч- ной телесности. Исчезает живописная нюансировка, ибо она могла бы напомнить о чувственной природе вещей, о земной красоте. Ее заменяют твердые и гладкие цветные поверхности, где сгущение цвета доведено до такой интенсивности, что как бы теряется его материальная природа. Цвет отстраняется от природной мягкости, становится символом. Благодаря контурной обозначенности силуэтов фигуры кажутся легкими, почти призрачными. Линейная очерченность форм дематериализует их, делает сухими, мало вещественными. Драпировки не облегают тела, а прячут их за сетью складок, переданные условными линиями, неорганичные, они делают фигуры нематериальными. Сами изображения, как и внепространственная и вневременная среда, в кото- рой они пребывают, будто лишены сил земного тяготения и озарены Божествен- ным Светом. Все индивидуальное, — будет ли это душевное состояние, жест, поза, — заменено типическим. Символичность и намеренная ирраци- ональность художественных средств неизбежно наводят на мысль, что насто- ящая жизнь всякого образа и всякой формы протекает по ту сторону видимого мира. Художественный язык теряет непосредственность и обретает многозначитель- ность. За каждой его чертой, за каждой индивидуальной формой и единичным образом скрывается понятие. Сис