Текст
Издание Комиссии по улучшению жизни детей при ВЦИК
и Кооперативного издательства „ЖИЗНЬ и ЗНАНИЕ“.
Москва, Никольская ул., д. 5. Тел. 1-25-13.
Влад. Бонч-Бруевич.
Покушенне на В. И. Леаива
В МОСКВЕ
30-го августа 1918 года.
(По личным воспоминаниям).
Москва—1924 г.
Кооперативное издательство „ЖИЗНЬ и ЗНАНИЕ“.
МОСКВА, Никольская ул., д. № 5. Тел. 1-25-13.
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА.
I. Новиков-Прибой. Морские рассназы.
Содержание: Но темному.—Подарок,—Между жизнью и
смертью.—Поб1Жденные.—Рассказ боцманманта.—Словесность.
—Попался.—Бонья.—Одобренная крамо;а.—Злая весть.
№ 2, Павел Визовой. Том первый. Язычники. Повесть.
№ 3. Павел Низовой. Том второй. Тени.
Содержание: Пахом<*вка.—Новь.—Смена,—На промыслы.
—Шестеро,—Фиалки.—Весеннее томление.—Скука.—В вагоне.
—Паутина.—Панна Бета.—На новом месте.—На станции.—
Крыло птицы.—Грех.—Тени.
№ 4. Альберт Пинкевич. ' (Адам Вельский). Венок.
Очерки и рассказы.
Содержание: Венок. — Михаил. — Этапом. — Мертвые
цветы.— В лесных ключах, —Один из вечеров Антона.—Вор.—
Верочкин день.—Мечта.—На родину.—Дитя.—Старики Дынь-
ковы. — Пленная мысль. — Письмо. — Жестокость. — Роза.—
У костра.
JSß 5. Александр Неверов. Том первый. На земле. Рас¬
сказы.
Содероюание: На земле.—Пропавшая страна,—От неиз¬
вестных причин. — Последнее средство. — Преступники. — Без
цвеюв.-Егорка родился.— Отслужившие.— В плену.— Баба.—
Иван.—Витуль.—Музыка.—Коль->ик табель.—Дети.—Среди уми¬
рающих.—Дома.—Гадость,—В глухих местах. (Очерки».
№ 6. Александр Неверов. Том второй. Лицо жизни. Рас¬
сказы.
Содероюание: Лицо жизни.—Новый дом.—Я хочу жить.—
Страшные вести. —Каря га.—Шайтан. —Мария-большевичка.—
Кровать, —Веселые ребята,—Стишок.—Хлеб наш насущный.—
Поросецок.—Что из этого вышло.—Земля и небо.—Колька,—
За хлебом.—Страдание.—Об Ивановой душе.
' № lu Александр Неверов. Том третий. Гуси-лебеди. Роман.
№ 8а В. Перова (В. М. Бонч-Бруевич-Величкина).
Перед рассветом. Сборник революционных песен и стихотво¬
рений. С предисловием и примечаниями Влад. Бонч-Бруевича~
Издание 3-ье.
№ 9, К. Гандурин. Минувшее. Сцены в 5 ти действиях.
J4Ts (О. К. Гандурин. Янов Певцов. Драма в 5-ти действиях.
№ Ida К. Гандурин. Очарованная кузница. Представле-
ние-шарж в 4-х картинах.
№ 12. Ф. К. Сборник революционных и трудовых стихо¬
творений. Составленный для сольной и коллективной декламации.
№ 13. Демьян Бедный. А все-тани! С 105 рисунками
художника Ф. Кригера.
Издание Комиссии по улучшению жизни детей при ВЦИК
и кооперативнаго издательства „ЖИЗНЬ и ЗНАНИЕ“.
Москва, Никольская ул., д. 5. Тел. 1-25.-13.
БИБЛИОТЕКА ДОКУМЕНТОВ, ЗАПИСОК и ВОСПОМИНАНИЙ. Кн. 3-1.
Влад. Бонч-Бруевич.
Покушение на В. И. Ленина
В МОСКВЕ
30-го августа 1918 года.
(По личным воспоминаниям).
Москва—1923 г.
Глявлит № 1610l/*^’ ■ЭгЛУ Тираж 10.000 экз.
Мосполиграф. 27 тип. „Красная Печать.“ Москва, Остоженка, 10.
Покушение на В. И. Ленина в Москве
30-го августа 1918 г. *).
(По личным воспоминаниям).
I.
Писать о том, что чуть было не лишило весь
угнетенный мир, все обездоленное, эксплоати¬
руемое человечество своего лучшего друга,
защитника и вождя, неустанного, несмолкаемого
борца, зовущего всех порабощенных к восстанию
против своих жестокосердых угнетателей, палачей
трудящихся и обремененных,— писать не только
трудно, но ужасно... Воспоминания этих скорб¬
ных событий, которые еще не ощущены по дол¬
жному всем миром, нельзя сказать — волнуют,
а угнетают душу, и пятилетний флер вселеча¬
щего времени является слишком тонким, дабы
дать безболезненно прикоснуться к этой смер¬
тельной ране страдающего человечества... Но тот,
кто осветил мир новой действительностью, кто,
несмотря на бесконечный, казалось, непреодоли¬
мый ряд препятствий, зажег всемирное восстание
всех угнетенных, принадлежит уже истории, ибо
сам он — редчайшая и ценнейшая глава истории
*) Впервые эти мои воспоминания были напечатаны в
журнале „Молодая Гвардия“, ноябрь-декабрь, 1923 г.
— 4 —
тысячелетий. Все те, кто имели несравненное
счастье общаться с ним, как я думаю, не только
имеют право, но обязаны записать все, что пом¬
нят, что знают о нем, ибо наступит время, когда
жизнь его будут изучать не год за годом, а день
за днем, и каждое слово, исходившее из его уст,
каждое свидетельство о его жизни, делах и со¬
бытиях, связанных с ним, будут важны и нужны
для человечества, как важен и нужен свет, исхо¬
дящий от солнца.
Там, далеко от нас, среди народов африкан¬
ского побережья, где свищет кнут просвещенных
англичан, французов и иных узурпаторов обездо¬
ленных народов, среди полей, обагренных кровью
мучеников несчастных племен, порабощенных
европейцами, там, где угнетение человека чело¬
веком достигло высших непереносимых пределов,
где чернокожий уничтожен, почти вырван из
жизни человечества,— там родилась прекрасная,
живая, творческая легенда о новом избавителе
мира, поведанная мне в годы ожесточенной гра¬
жданской борьбы и интервенции англичанином-
путешественником, приехавшем в Москву, Дабы
пойти и поклониться тому, кто озарил мир но¬
вым светом, лучи которого уже достигли даль¬
них высот и равнин средней Африки.
Далеко, далеко, на север, где горы, поля и
долины почти всегда белы от ниспадающего снега,
где холод сковывает моря и реки и останавли¬
вает жизнь, опустошая леса и луга, заставляя
поющих птиц улетать в далекие края, а зверей
убегать на юг, там, где человек не тушит свой
очаг ни днем, ни ночью, дабы спасти себя от
леденящего дыхания ветра, где люди гибли от
работы, труда и насилия,— родился новый чело¬
век. Душа его скорбела целую жизнь о горе и
несчастий не только его народа, но всех людей,
которых всех одинаково он считал за братьев.
Всю жизнь положил он на то, чтобы разгадать
причину горя людей, и, наконец, все стало ему
ясно, и он поднял скорбное лицо свое к солнцу
и солнце улыбнулось ему... И он пошел... Пошел
во весь мир, в глубину народов, с севера на
юг, и там, где идет он, все одухотворяется новой
жизнью: зима сменяется весной, ледяные покровы
тают снег орошает землю, и под его ногами
вырастают и расцветают прекрасные благоуханные
цветы и путь его обрамляется цветущими широ¬
колистными лилиями... Все поверженные, все
измученные, все обреченные на смерть, все обез¬
доленные, все угнетенные поднимаются за ним,
ощущая новое дыхание новой наступающей ра¬
достной жизни, чувствуя новую свободу, неуто¬
лимую жажду к новой борьбе со всеми, кто угне¬
тает человека...
И измученные народы Востока и далекого
Юга ждут пришествия нового избавителя в их
родные страны из страны дальнего Севера, откуда
уже дошел до них луч надежды, растопивший
их трепещущие сердца.
Тому, кто шествует кремнистым путем с угне¬
тенного Севера, поднимая в священном восстании
народы Востока и дальнего Юга, тому, чье скорб¬
ное чело обрамлено терниями, тому, чей взгляд
провидел тысячелетнее будущее, тому, кто жизнь
свою действительно положил за угнетенное чело¬
вечество,— с истинным благоговением посвящаю
я мою скорбную повесть о днях тягчайших испы¬
таний и потрясающих переживаний.
II.
— Что это значит,— сказала мне моя четыр¬
надцатилетняя дочь Леля, встретившая меня
в коридоре квартиры,— только-что звонила Анна
Петровна 2) и просила прислать бинт, говорит —
перевязать рану Владимиру Ильичу...
Я знал, что Владимир Ильич выехал на ми¬
тинг, что его нет в здании Совнаркома, откуда
я только несколько минут как вышел. Это было
часов в шесть вечера. Я только-что вернулся
домой от работы на маленький перерыв и не
успел подойти к телефону, чтобы справиться о
словах дочери, как вдруг раздался звонок пря¬
мого провода, за ним другой, третий... Тревожно,
тревожно...
Я бросился к телефонной трубке,
— Скорей! Скорей! Несчастье...— кричал кто-то
в телефон искаженным, рыдающим голосом.
— Ранен, убит?..
— Ранен, ранен...
— Владимир Ильич?..
— Да, — кричал мне товарищ Гиль, бес¬
2) Аyна Петровна Кизас, работающая в Управлении Делами
Совнаркома почти с первого дня захвата власти большеви¬
ками в Петрограде.
сменный шофер Владимира Ильича, — скорей!
скорей!..
Я бросил трубку. Оцепенелое спокойствие
осенило меня, как это не раз испытывал я в ми¬
нуты наиболее тяжкой опасности.
Схватил из домашней аптечки Веры Михай¬
ловны 3) иод, бинты и какое-то возбуждающее,
сказал домашним, что Владимир Ильич ранен
и чтобы скорей -звонили, — разыскивали Веру
Михайловну, я бросился опрометью из дома.
В мозгу горела, как свеча, одна мысль: что
с ним?
Выбежав на Дворцовую улицу, я подумал:
— Как бы не было нападения на Кремль!
Урицкий, Ильич...
Я спокойно вошел в комендатуру, вызвал
коменданта т. Малькова в отдельную комнату
и распорядился:
— Привести караулы Кремля и всех красно¬
армейцев в боевую готовность. Охрану усилить...
Беспрерывное дежурство у всех ворот, на стене,
у входов в Совнарком и ЦИК... Ильич ранен,—
добавил я ему...
— Что? — вскрикнул этот видавший виды
матрос и зашатался...
— Ранен... Действуйте... Живо...
Тов. Мальков овладел собой, и не успел я
выскочить из комендатуры, как уже зазвенели
телефоны, приводившие в движение весь гарни¬
зон Кремля...
8) В. М. Бонч-Бруевич (Величкина) — член коллегии Нар¬
комздрава, врач, умершая 30 сентября 1918 г.
Вбежав в маленькие комнаты квартиры Вла¬
димира Ильича, я прежде всего увидел Марию
Ильиничну, метавшуюся из комнаты в комнату
и в крайне нервном возбуждении повторявшую:
— Что же это такое? До каких же пор это
будут терпеть? Неужели и это пройдет им даром?
— Мужайтесь, Мария Ильинична, — сказал
я ей и, встретившись взглядом, понял все потря¬
сающее горе, написанное в ее сосредоточенных
глазах.— Спокойствие прежде всего... Отдадим все
наше внимание ему...
Тут же, прижавшись к стене, тихо рыдала
Анна Петровна. Я сурово сказал ей, что пла¬
кать нельзя, что это расстраивает. Она посмо¬
трела на меня своими жалостливыми, большими
глазами и тихонько, как маленькая девочка,
прошептала:
— Сейчас, не буду...— и зарыдала.
Минут через пятнадцать она была спокойна
и твердо выполняла все ей поручаемое...
Владимир Ильич лежал на правом боку на
второй постели, которая стояла в соседней ком¬
нате, ближе к окну, и тихо, тихо стонал... Лицо
его было бледно... Разорванная рубашка обнажала
грудь и левую руку, на которой виднелись две
ранки на плечевой кости. Сам он был полуодет,
без пиджака, в ботинках... По ту сторону Влади¬
мира Ильича, спиной к окну, стоял тов. А. Н. Виноку¬
ров, который раньше других пришел на заседание
Совнаркома, и когда узнали о несчастий с Вла¬
димиром Ильичем, он тотчас же явился в его
квартиру, расположенную близко от Совнаркома.
Я предложил немедленно смазать отверстие
ран иодом, дабы предохранить от внешнего зара¬
жения, что тов. Винокуров сейчас же и сделал.
Я стоял со стороны лица Владимира Ильича.
Он открыл глаза, скорбно посмотрел на меня
и сказал:
— Больно, сердце больно... Очень сердце
больно.
— Сердце ваше не затронуто... я вижу раны...
они в руке и только... это отражательная нервная
боль... — сказал я ему, усиливаясь быть спо¬
койным...
— Раны видны?.. В руке?..
— Да...
— А сердце?.. Далеко от сердца... Сердце не
может быть затронуто...
И он затих, закрыв глаза. Через минуту за¬
стонал тихонько, сдержанно, точно боясь кого-то
обеспокоить.
— И зачем мучают, убивали бы сразу...—
сказал он тихо и смолк, словно заснул. Лицо
стало еще бледней и на лбу появился желто¬
ватый восковой оттенок.
— Как бы не умер...— пронеслось у меня
в голове.
Я бросился в соседнюю комнату к телефону
и позвонил домой...
Оказалось, что Вера Михайловна только-что
вошла. Ей сказали, что Владимир Ильич ранен,
и она тотчас же, захватив что-то в аптечке, бро¬
силась бежать на квартиру Владимира Ильича.
Я почувствовал, что первая помощь будет
— 10 —
оказана, и позвонил в Московский Совет и по¬
просил дежурного члена и случайно бывших
там товарищей сейчас же ехать за врачами.
Выяснили по телефону: нужен немедленно Обух,
Вейсброд и еще хирург. У товарищей не было
машин, которые все были в разгоне по митингам.
Я двинул несколько машин из автобазы Сов¬
наркома к Московскому Совету. Три машины и
самокатчиков вытребовал на дежурство в Кремль
к подъезду Совнаркома. В это время позвонил
тов. Садовский. Я попросил его, на всякий случай,
немедленно привезти подушки с кислородом, ра¬
зыскав их в московских, аптеках. У нас в Кремле
еще не была организована медицинская помощь:
не было ни аптеки, ни больницы, и за всем надо
было посылать по городу. Затем позвонил Я. М.
Свердлов, которому только-что кто-то сообщил
смутные сведения о ранении Вл. Ил.— Я расска¬
зал ему, что предпринял, и стал просить найти
еще хирурга. Он ответил мне, что сейчас, же по¬
шлет за Минцом.
В это время прибежала Вера Михайловна
и когда я вошел с ней к Владимиру Ильичу
то заметил в нем сильную перемену к худшему
он был без сознания, лицо сделалось смертельно¬
бледным и подернулось каким-то матовым, зем¬
листым цветом.
Вера Михайловна сказала мне, что от страш¬
ной боли у него может быть коляпс, что необ¬
ходимо немедленно впрыснуть морфий. Я хотел
бежать за морфием и шприцем, но Вера Михай¬
ловна позвонила домой, вызвала к телефону нашу
— il —
дочь Лелю, рассказала ей, где взять ампулы с мор¬
фием и шприц в ее личной аптеке, и сказала
ей бежать как можно скорей на квартиру к Вла¬
димиру Ильичу. Через несколько минут Вера
Михайловна уже впрыскивала в ногу Владимиру
Ильичу морфий и выслушала пульс. Узнав, что
вызваны хирурги, она посоветовала не трогать
Владимира Ильича, лишь по возможности осве¬
жать его, снять ботинки и, поскольку возможно,
раздеть. Случилось так, что, передавая друг другу
порядочный пузырек с нашатырным спиртом, его
уронили и разбили. Комната быстро наполнилась
запахом нашатыря. Я стал подтирать разлитое
лекарство, подтекшее под кровать Владимира
Ильича, и он вдруг очнулся и сказал:
— Вот хорошо...— Вздохнул... и опять забылся.
Очевидно, нашатырь его освежил, а морфий
несколько утолил боль.
В это время приехали Обух и Вейсброд. Вейс¬
брод быстро сбросил пиджак и стал готовиться
к осмотру Владимира Ильича. Но тут вошел
профессор Минц. Он, не здороваясь ни с кем, не
теряя ни одной секунды, как власть имущий,
прямо подошел со стороны спины к Владимиру
Ильичу, мимоходом взглянув в лицо, и отрыви¬
сто сказал:
— Морфий...
— Впрыснут...— ответила Вера Михайловна.
Минц был уже одет в медицинский белый халат,
он примерил как-то руками, соразмеряя в воз¬
духе обоими указательными пальцами расстояние
ранок на руке Владимира Ильича, на минуту
— 12 —
задумался и быстрыми гибкими пальцами стал
ощупывать Владимира Ильичами на лице его чи¬
талось недоумение. В комнате стояла мертвая
тишина. Все, как приговоренные к смерти,
ожидали последнего слова ужасного приговора.
Иногда только были слышны слова профессора
Минца:
— Одна в руке...
— Где другая?..
— Цела, цела.
— Крупные сосуды не тронуты...
— Другой нет...
— Где другая?..
Вдруг его лицо что-то озарило, и он сам,
отшатнувшись и страшно побледнев, бросился всеми
своими тонкими, быстрыми пальцами вокруг шеи
Владимира Ильича.
— Вот она...— указывал он на противопо¬
ложную, правую сторону шеи. И все стихло...
Доктора переглянулись и смутились... Воцарилось
ужасное, томящее, изнывающее молчание... Все
без слов понимали, что случилось что-то страш¬
ное, может быть, непоправимое... Минц первый,
через минуту, показавшуюся вечностью, очнулся.
— Руку на картон... Нет ли картона?..
Я притащил нетолстый бумажный переплет
конторской книги и лист картона, случайно
бывшего в Управлении Делами Совнаркома.
Минц быстро вырезал подстилку под руку
и положил на нее раненую руку.
— Так будет легче... Упор руке... Ловчей...
Боль меньше...
— 13 —
И когда он поднял эту обессилевшую руку,
показавшую явный излом свой, а Владимир
Ильич тихонько застонал,—так было ужасно больно
чувствовать то, что случилось...
Садовский привез подушки с кислородом,
которые мы положили здесь же в углу, побли¬
зости от кровати. Приехал Свердлов, стали схо¬
диться товарищи. В Совнаркоме наступила тишина.
Члены его сидели за столом, каждый- в своем
уже привычном кресле, получали сведения из
комнат Владимира Ильича и по телефону из
города, и все были крайне смущены, подавлены,
убиты Почти не говорили между собой.
Владимира Ильича раздели окончательно и
стали готовить к перевязкам.
Вера Михайловна вышла в соседнюю комнату.
Я знал, что ей пришлось видеть на поле битв
и жестоких сражений тысячи ранений, и не
только видеть, но как врачу полевого госпиталя
войны 1914 г., стоявшего у самых позиций в
линии огня, непосредственно делать перевязки
и операции тут же в поле,— я знал, что она
верно скажет мне о положении вещей.
— Ранение безусловно крайне опасное, даже
смертельное, если та пуля, которая засела под
челюстью, задела бы пищевод или позвоночный
столб, но, видимо, этого нет. Ближайшие часы
все определят. Но я уверена,— сказала она мне
и товарищам,— что пуля проскользнула, ничего
не задев, несколько поранив легкие, иначе была
бы кровяная рвота, а этого нет, хотя прошло
уже почти три часа после ранения. Он будет
— 14 —
жив,— твердо шепнула она мне,—и я до такой
степени уверовал в ее слова, которые она ни¬
когда в таких случаях не бросала на ветер,
что совершенно убедился, что „он будет жив..."
и именно так стал уверенно говорить товарищам...
Худенькое обнаженное тело Владимира Ильича,
беспомощно распластавшееся на кровати, он
лежал навзничь, чуть прикрытый,— склоненная
немного на бок голова, смертельно-бледное, скорб¬
ное лицо, капли крупного пота, выступившие Еа
лбу,— вдруг напомнили мне какую-то знамени¬
тую европейскую картину снятия с креста
Иисуса, распятого попами, первосвященниками
и богачами.
— Удивительное дело, второй раз одно и
то же невольное сравнение,— подумал я.— Когда
Владимира Ильича разыскивали республиканские
власти после выступления пролетариата Петро¬
града 3-го июля, когда все эти Даны, Церетелли,
Керенские, Чхеидзе и пр. только искали случая,
как бы зацепить его и захватить в тюрьму, был
момент, когда сам Владимир Ильич хотел отдаться
в руки этого „правосудия“, чтобы своим судеб¬
ным выступлением доказать всю наглость вранья
этих людей. Он скрывался на квартире депутата
Государственной Думы рабочего Н. Г. Полетаева
и там в одиночестве решал этот вопрос.
Демьян Бедный зашел туда и он рассказывал
мне:
— Прощаясь, мы расцеловались. Владимир
Ильич был в каком-то восхищенном состоянии.
Глаза его горели. Лицо его было одухотворено
— 15 —
как никогда, и мне бросилось в глаза,— сказал
мне Демьян Бедный,— что он удивительно похож
на Христа, как его рисуют лучшие художники,
в тот момент, когда шел он на распятие, отда¬
ваясь в руки врагов своих.
Мгновенно пронеслось у меня это воспоми¬
нание, и я невольно подумал:
— Тот неизвестный, был ли он когда-либо
на свете или нет, или кто-то вместо него, какой-
то неведомый друг самого беднейшего класса
того времени, герой тысячелетней народной ле¬
генды,— он жил в воспоминаниях и верованиях
человечества века веков.
Но являемся ли и мы счастливыми совре¬
менниками нового явления народу того, кого так
долго ожидало исстрадавшееся человечество,
когда, одухотворенный жизнью и творчеством
сотен миллионных масс, проникший в дух
и саму сущую жизнь исстрадавшихся народов, по¬
нявший, ощутивший и воплотивший в себе са¬
мое дыхание жизни пролетариата всех народов
всего мира, всех обездоленных и угнетенных
крестьян и рабочих, он, как величайший гений
века нашего, ведет за собой уже значительную
часть человечества и поведет за собой еще бòль-
шую, все народы, все языки, ибо здесь и есть
прибежище и сила всех ныне порабощенных и
угнетенных.
В мировой истории совершается перелом:
классы, угнетенные поднимаются за свое господ¬
ство, чтобы через свое первенство совершенно
уничтожить классы и перейти от общества борь¬
— 16 —
бы и взаимного истребления к обществу всеоб¬
щего дружеского сотрудничества и радостного
труда во благо единого целого.
Человечеству и в этой многотрудной борьбе
нужен вождь, нужен тот, кто, претворив в себе
в своем гениальном мышлении все порывы, все
стремления, все основы многовековой классовой
борьбы, своим даром предвидения осветил бы
бойцам человечества, этим несметным ратям угне¬
тенных и порабощенных, их долгий, скорбный,
но радостный путь непрестанной борьбы за
лучшее настоящее для прекрасного будущего.
И этот вождь,, вождь человечества, вот
здесь, перед нами, сраженный предательской пу¬
лей, распятый на современный лад на новой Гол¬
гофе,— в сердце России, в многострадальной Мо¬
скве, и мы, его- сотрудники и единомышленники
имевшие несравненное счастье быть возле него
слышать его, ощущать его, стоим здесь, перед
ним, поверженным, безмерно, безропотно, тик
страдающим в стенах древнего Кремля.
— Он не может, не должен умереть,— по
думал я,— он нужен, ужасно нужен человечеству
и он будет жив...
А он, немощный и обнаженный, лежал тихо
спокойно, и из его уст не выходило ни одного
звука, хотя всем было ясно, сколь тяжки и ужас¬
ны его страдания. Только иногда открывались
веки, и его ясный, светлый взор, подернутый те¬
перь поволокой, встречаясь с нами, говорил нам о
том, сколь тяжки, сколь непомерны его мучения.
Дыхание становилось тяжелым, прерывистым...
— 17 —
— Левая плевра наполнилась кровью... —
сказал кто-то из докторов.
Он чуть-чуть кашлянул, и алая кровь тихой
струйкой залила его лицо и шею...
Почти безжизненное тело его прикрыли бе¬
лой простыней...
И мне стало страшно.
— Неужели это саван смерти?...
— Нет и нет... — отогнал я эту ужасную
мысль...— Он будет жив!.. Того хочет весь про¬
летариат, все исстрадавшееся человечество...
Страшная тишина водрузилась в комнате
Владимира Ильича, и мы все бесшумно вышли,
предоставив делать свое дело врачам.
В это время возвратилась с митинга Надеж¬
да Константиновна, предупрежденная у подъезда
о случившемся. Я встретил ее, в то время весьма
больную и мужественно исполнявшую свой пар¬
тийный долг сверх всяких сил, и сообщил
ей, что Владимир Ильич ранен, что рана в руку,
доктора делают перевязку, и что он,—сказал я
ей с той же уверенностью, — будет жив и здо¬
ров...
Она спокойно, точно всегда была готова к
тому, что случилось, так же твердо, как посыла¬
ла она сотни товарищей на самую ответственную
партийную работу,— вошла в спальню, взгля¬
нула на Владимира Ильича и тотчас же отошла
в проход к комнате.
— Еще взволнуется...— чуть слышно сказала
она и села на стул около самой входной двери
в комнату, откуда ей был виден Владимир
— 18 —
Ильич. И тут она просидела почти всю ночь,
изредка выходя к товарищам, не отводя глаз от
того, с кем провела она всю свою многотрудную
жизнь бессменного борца пролетарской рево¬
люции.
Перевязки были окончены и Владимир Ильич
уложен на высокие подушки. Прибыли сестры
милосердия. Дежурным врачом в комнате Влади¬
мира Ильича осталась на ночь Вера Михайловна.
С ее слов я знаю, что эта первая ночь, которая
должна была определить все, прошла в высоком
напряжении врачей, ночевавших в соседней ком¬
нате, которую мы взяли от канцелярии Совнар¬
кома. Ночью показалась вновь кровь в мокроте,
а потом отделился сгусток.
Мы тоже ночевали в Совнаркоме и чутко
следили за всем происходившим в комнате Вла¬
димира Ильича. Когда узнали о крови, все пере¬
полошились.
Вера Михайловна твердо сказала мне:
— Это, как и тот раз, из легких. Кровь
натекла туда от разрыва мелких сосудов. Оттого
у него и сердце болит. Давит кровь. Кровоизлия¬
ние, вероятно, значительное, но если бы был по¬
ранен пищевод— что самое опасное —то была бы
кровяная рвота, а тут кровь при кашле со
слюной совершенно алого цвета, а не бурого,
как из желудка.
Врачи решили на другой день утром созвать
консилиум и пригласить на него Мамонова и Ро¬
занова: Мамонова как специалиста по внутренним,
а Розанова как хирурга.
— 19 —
Температура поднялась. Владимир Ильич на¬
ходился в полузабытьи, иногда произносил от¬
дельные слова. Минц, уезжая, выразил мне свое
истинное и крайнее изумление перед стойкостью
и терпением Владимира Ильича, который не про¬
ронил ни звука, когда ему делали ужасно бо¬
лезненную перевязку. О состоянии Владимира
Ильича Минц не говорил ничего определенного,
сказав лишь, что это ранение принадлежит не¬
сомненно к разряду весьма тяжелых.
Мы, несколько человек, собрались на квар¬
тире Владимира Ильича, в комнате Марии Ильи¬
нишны, и чуть слышно перемолвились.
Я спросил у Вл, Ал. Обуха, как его мне¬
ние.
— Завтра увидим... Выживет...— шепнул он
мне.— Я в этом уверен...
— Почему?
— Сложилось такое определенное внутреннее
убеждение, я даже не знаю почему. Самые опас¬
ные часы прошли. Сердце у него здоровое и сам
он здоровый... — Да что тут говорить... Ильич
будет жив!.. — твердо и убежденно сказал он
мне...
Я знал, что Владимир Александрович поль¬
зует Владимира Ильича и хорошо присмотрелся
к его организму, уверен был и в опытности тов.
Обуха, и в лечении, и в диагнозах, но ясно
чувствовал, что здесь у него говорит не только
холодное чувство рассудка научного наблюдателя,
но и глубоко сердечное отношение к самому
больному и что он так же, как и все мы, жаждет
2*
— 20 —
одного и того же, хотя бы это было чудо... И
удивительное дело — это чувство уверенности, что
Владимир Ильич должен быть жив, что враже¬
ские пули эсерки не должны его выхватить из
рядов революционных бойцов пролетариата, все
более и более охватывало всех в эту же первую
самую тяжелую ночь за все время нашей рево¬
люции и, наконец, через несколько дней охва¬
тило весь пролетариат Москвы и России. Это на¬
строение выразилось в тысячах писем, телеграмм,
адресов и, наконец, было как бы подъитожено
лозунгом одного из номеров „Правды“.
И это коллективное настроение всех сдела¬
лось почти мистическим.
Поздно ночью пришел тов. Козловский, кото¬
рому, как члену Коллегии Комиссариата Юсти¬
ции, было поручено произвести первый допрос
эсерки Каплан, поднявшей руку на вождя все¬
мирного революционного пролетариата.
Козловский рассказал мне, что Каплан про¬
изводит крайне серое, ограниченное, нервно-
возбужденное, почти истерическое впечатление.
Держит себя растерянно, говорит несвязно и
находится в подавленном состоянии. Козлов¬
ский сказал, что несомненно это дело рук орга¬
низации эсеров, хотя Каплан и отрицает это,
что здесь ясна связь с петербургскими собы¬
тиями (убийство Володарского, Урицкого) и что,
конечно, можно ожидать и других выступлений.
Подробностей картины покушения Козловский еще
не знал, так как следственные власти только-что
собирали все материалы на месте преступления.
— 21 —
К глубокой ночи стала выявляться полити¬
ческая сторона всего этого события. Совершенно
ясно стало для всех, что на власть диктатуры
пролетариата ведется правильная атака со сто¬
роны всех контр-революционных элементов, кто бы
они ни были: здесь все были заодно — и бело¬
гвардейцы, и эсеры, и буржуазия, и предста¬
вители иностранных держав. Ясно, что был
провозглашен белый террор против представите¬
лей Рабоче-Крестьянской власти. На удар не¬
обходимо было ответить в сто раз сильнейшим
ударом. На белый террор красным террором.
Другого исхода не было и не могло быть.
Все то сдержанное отношение, которое до сего
времени проявляли представители советской
Рабоче-Крестьянской власти ко многим явным
противникам диктатуры пролетариата, повело лишь
к одному: классовые враги пролетариата и те,
кто плелся за ними якобы из за каких-то теоре¬
тических разногласий с большевиками, а на
самом деле по прямому сродству с элементами
реакции и контр-революции,— настолько обна¬
глели и так высоко стали поднимать голову,
что надо было сразу показать всем враждебным
элементам рабочего класса, что с ними шутить
не будут, и если они не хотят уняться сами, то
их уймут определенной силой принуждения.
Медлить было нельзя. Каждый день приносил
новые известия о раскрытых организациях бело¬
гвардейщины; всюду шныряли какие-то темные
личности, распространяя самые превратные, не
только ложные, но вполне клеветнические слухи.
— 22 —
Возмущенные наглым нападением на вождя
мировой революции, рабочие горели местью против
тех, кто хотел вырвать из рук пролетариата
власть, завоеванную столь длительной борьбой
и удерживаемую столь большими усилиями и
беспрерывными жертвами со стороны рабочего
класса.
И в ответ на кровавые выступления контр¬
революции был провозглашен красный террор по
всей стране.
Многие из оставленных в заложниках, аре¬
стованные за контр-революционные выступления,
члены раскрытых белогвардейских организаций
были расстреляны по приговорам особо-уполно¬
моченных троек В. Ч. К. и ее отделений.
Буржуазия и белогвардейщина не ожидали
такого крутого решения власти. Они, очевидно,
не предполагали, что власть диктатуры проле¬
тариата действительно настолько крепка, что, не
колеблясь ни минуты, примет на себя столь
ответственное решение. Стальная воля проле¬
тариата и тех, кого он избрал править
страной, перед всем миром выявила свою твер¬
дость и непоколебимость в самые трудные, в
самые ответственные минуты, когда все было
направлено, чтобы поколебать единую револю¬
ционную власть.
Эпоха красного террора положила предел
всяким сомнениям в том, что власть диктатуры
пролетариата может дрогнуть при каких бы то
ни было обстоятельствах, что она может расте¬
ряться хотя бы тогда, когда вождь коммунисти¬
— 23 —
ческой партии повержен, когда столь неожидан¬
ным и наглым нападением на главу центральной
власти вся страна потрясена.
Уже на утро 31 августа пролетариат и кре¬
стьянство России могли читать во всех газетах
твердое и мужественное заявление Правитель¬
ства, из которого всем было ясно видно, что
Правительство диктатуры пролетариата не запу¬
гаешь, что власть тверда и идет неуклонно по
пути, предуказанному ее вождем.
III.
В это время, после первого ошеломления,
советский правительственный аппарат стал рабо¬
тать особенно интенсивно. При первой возмож¬
ности я сообщил в Петроград по прямому
проводу все подробности ранения Владимира
Ильича, составив наскоро письменное описание
происшедшего и прочтя его товарищам, нахо¬
дившимся в то время в Совнаркоме. Эти же
сведения я послал во все московские и петро¬
градские газеты и сообщил Росте для передачи
по телеграфу по всей России. В Петрограде
было установлено дежурство в Совете, и мы
сообщали туда все новое почти каждый час.
В Совнарком беспрерывно звонили из всех
районов, где немедленно рабочие собрались и
все вооруженные силы московского пролетариата
взяты были на всякий случай под ружье. Мы еле
успевали сообщать всем новые сведения. Совер¬
шенно было ясно, что необходимо организовать
— 24 —
бюллетени, в которых бы извещалось о ходе
болезни Владимира Ильича. Эти бюллетени
Управление Делами Совнаркома рассылало всем
Наркомам, в Президиум В. Ц. И. К. и Москов¬
ского Совета для немедленного ознакомления
всех работающих там. Кроме того, те же бюл¬
летени расклеивались, в первое время дважды
в день, по городу и, конечно, печатались во
всех газетах. И надо было видеть, с каким тре¬
петом ожидало население рабочих кварталов
появления газетных извещений о здоровье Вла¬
димира Ильича. Повсюду на углах улиц все
касавшееся Владимира Ильича читалось вслух.
У заводов, у фабрик собирались митинги, обсу¬
ждавшие все новые сведения и общее полити¬
ческое положение красной столицы. Настроение
из подавленного быстро выросло в смелое, реши¬
тельное, и совершенно было ясно, что проле¬
тарские массы были готовы каждую минуту
ринуться в бой на защиту завоеваний нашей
социальной революции.
Как только первые вести о покушении на
Владимира Ильича докатились до городов, завод¬
ских районов и фабричных центров, так оттуда
посыпались сотни писем, телеграфных запросов,
стали приезжать делегации от рабочих. Негодо¬
ванию не было конца, и тут же совершенно
отчетливо выявлялась воля всего пролетариата
и революционного крестьянства, воля к борьбе,
к натиску на всю белогвардейщину, на всю контр¬
революцию, где бы она ни гнездилась, кто, так
или иначе, ни принадлежал бы к ее рядам.
В моменты величайшего горя чувствовалась
сильнейшая спайка между всеми бойцами проле¬
тариата. Сила и могущество класса, подняв¬
шего на свои плечи всю тяжесть власти, добытой
в огне революционной борьбы,— здесь выступали
особенно ярко и рельефно.
Так же точно в эти дни можно было видеть,
оценить и почувствовать ту действительно необъ¬
ятную и беспредельную любовь рабочих к сво¬
ему непоколебимому вождю, всю глубокую, трога¬
тельную привязанность, которую питали эти
тысячи людей, а через них и миллионы, посла¬
вших их в Москву, к Владимиру Ильичу. Все
хотели знать подробности и обстановку покуше¬
ния, и мне пришлось множество раз рассказы¬
вать в приемной Совнаркома рабочим депута¬
циям, чтò я успел собрать и узнать о самом
происшествии.
IV.
С Владимиром Ильичем всегда, еще с Петро¬
града, ездил очень опытный шофер товарищ
Степан Казимирович Гиль, работавший в авто¬
базе Совнаркома и которого я ценил как в выс¬
шей степени аккуратного, находчивого, исполни¬
тельного и быстро соображающего работника,
знающего машину и всю работу шофера безу¬
коризненно. Я отметил его, с несколькими дру¬
гими шоферами, еще в разгар Октябрьской
революции и именно его назначил, как только
потребовалось, к Владимиру Ильичу.
— 26 —
Тов. Гиль был почти единственным свидете¬
лем, несмотря на огромную толпу народа, на
глазах у которой стреляла во Владимира Ильича
сумасбродная эсерка, видевшим всю картину
покушения и все то, что было после него, почему
его рассказ особенно ценен и важен.
В роковой день 30 августа Владимир Ильич
выехал, как и каждую неделю, на митинги, в самую
гущу рабочей массы.
— Сначала,— рассказывал мне тов. Гиль,—
мы поехали на Хлебную биржу, где был митинг.
Здесь народу было много. Митинг прошел благо¬
получно 4), и мы уехали на завод бывший Михель¬
сона, на Серпуховскую улицу, где мы бывали и
раньше раза два. Въехали прямо во двор. Во дворе
было много народу. Охраны ни с нами в автомобиле,
ни во дворе не было никакой, и Владимира Иль¬
ича никто не встретил: ни завком, ни кто другой.
Он вышел совершенно один из машины и быстро
прошел в мастерские. Я развернул машину
и поставил ее к выезду со двора шагах в десяти
от входа в мастерские.
Спустя 10—15 минут ко мне подошла женщина
с портфелем,—после на следствии выяснилось,
что это и была убийца Каплан,— и спросила
меня: „что, товарищ Ленин, кажется, приехал?"
Я на это ответил: „Не знаю, кто приехал“
Она засмеялась и сказала: „Как же это? Вы
шофер и не знаете, кого везете“.
4) Следствие выяснило, что и здесь за Владимиром Ильи¬
чей следили эсеры, но им что-то помешало совершить заду¬
манное покушение.
— 27 —
— А я почем знаю? Какой-то оратор,— мало ли
их ездит, всех не узнаешь,— ответил я ей спокойно.
Она отошла от меня, и я видел, как она
вошла в помещение завода.
Я подумал: что это она ко мне привязалась?
Какая настойчивая... Но так как почти всегда
интересующихся, кто приехал, да кого привез,
было много, иногда даже обступали машину
и рассматривали его, то я на слова и этой
женщины не обратил внимания. У нас только
было одно строгое правило: никогда никому не
говорить, кто приехал, откуда приехал и куда
поедем дальше.
Спустя, думаю, с час из завода вышла первая
большая толпа народа,— все больше рабочие,—
и заполнила почти весь двор. Я понял, что
митинг кончился, и стал готовиться к отъезду
и сейчас же завел машину. Через несколько
минут из завода выкатилась другая большая
толпа народа, среди которой шел Владимир
Ильич. Я сидел на руле и машину поставил на
скорость. Владимир Ильич разговаривал с рабо¬
чими, которые задавали ему много вопросов.
Он очень медленно подвигался по направлению
к машине. Не доходя машины шага за три
Владимир Ильич остановился против дверцы
и намеревался сесть. Дверцы были кем-то из
толпы открыты. В это время он разговаривал
с двумя женщинами и объяснял им относительно
провоза продуктов, и я слышал слова Владимира
Ильича:
— Совершенно верно, есть много неправильных
— 28 —
действий у заградительных отрядов, но это все
безусловно устранится.
Разговор длился две — три минуты. По бокам
Владимира Ильича стояли еще две женщины,
немного выдвинувшись вперед перед ним. Он
был тесно стиснут толпой, и когда он хотел сде¬
лать последние шаги к мотору, вдруг раздался
выстрел. Я в это время смотрел на Владимира
Ильича в полуоборот назад. Я моментально по¬
вернул голову по направлению выстрела и вижу
женщину с левой стороны машины у переднего
крыла, целившую под. левую лопатку Владимиру
Ильичу. Раздались один за другим еще два вы¬
стрела. Я тотчас же застопорил машину и бро¬
сился к стрелявшей с наганом, целясь ей в го¬
лову. Она кинула браунинг ко мне под ноги,
быстро повернулась и бросилась в толпу по на¬
правлению к выходу. Кругом так было много
народа, что я не решился выстрелить ей вдо¬
гонку, так как чувствовал, что наверное убыо
кого-либо из рабочих. Я ринулся за ней и про¬
бежал несколько шагов, но мне тут вдруг всту¬
пило в голову:— „ведь Владимир Ильич один...
Что с ним?“... Я остановился. О секунду была
страшная, мертвая тишина. Потом вдруг все за¬
кричали: убили... убили...— и разом вся толпа
шарахнулась бежать со двора — и мужчины, и жен¬
щины,— и образовалась сильная давка. Я обер¬
нулся и увидел Владимира Ильича упавшим на
землю, Я бросился к нему. За эти мгновения
битком набитый двор уже опустел, и стрелявшая
женщина скрылась с толпой.
— 29 —
Я подбежал к Владимиру Ильичу и, став
перед ним на колени, наклонился к нему. Со¬
знания он не потерял и спросил:
— Поймали его или нет?
Он, очевидно, думал, что в него стрелял
мужчина.
Я вижу, что спросил тяжело, изменившимся
голосом, с каким-то хрипом, и сказал ему:
— Молчите, не говорите, вам тяжело...
В эту минуту поднимаю голову и вижу, что
из мастерских бежит в матросской фуражке ка¬
кой-то странный мужчина, в страшно возбуж¬
денном состоянии, левой рукой размахивает, а
правую держит в кармане и бежит стремглав
прямо на Владимира Ильича.
Мне вся его фигура показалась крайне подо¬
зрительной, и я закрыл собой Владимира Ильича,
особенно голову его, почти лег на него и за¬
кричал изо всех сил:
— Стой!— и направил на него револьвер.
Он продолжал бежать и все приближался к
нам. Тогда я крикнул:
— Стой! Стреляю...
Он, не добежав несколько шагов до Владимира
Ильича, круто повернул налево и бросился бе¬
гом в ворота, не вынимая руки из кармана. В
это же время ко мне подбежала сзади какая-то
женщина с криком:
— Что вы делаете? Не стреляйте!...— оче¬
видно, предположив, что я хочу стрелять во Вла¬
димира Ильича. Я не успел еще ей ничего от¬
ветить, как в это время от мастерских раздался
— 80 —
крик какого-то мужчины: „это свой! свой!“, и я
увидел троих бегущих из мастерских с револь¬
верами в руках по направлению к Владимиру
Ильичу. Я опять закричал:
— Стойте! Кто вы? Стрелять буду...
Они тотчас же ответили:
Мы — заводский комитет, товарищ, свои...
Узнав одного из них, которого я видел
раньше, когда мы приезжали на завод, я подпустил
их к Владимиру Ильичу. Все это произошло
очень быстро, в несколько минут.
Кто-то из них настаивал, чтобы я вез Вла¬
димира Ильича в ближайшую больницу.
Я решительно ответил:
— Ни в какую больницу не повезу. Везу
домой.
Владимир Ильич, услышав наш. разговор,
сказал:
— Домой, домой...
И я вместе с товарищами из комитета,— а
один оказался из военного комиссариата,— по¬
могли Владимиру Ильичу подняться на ноги, и
он сам, с нашей помощью, прошел несколько
шагов до машины. Мы помогли ему подняться
на подножку мотора, и он сел на заднее сиденье
в купе автомобиля, на обыкновенное свое место.
Двое товарищей сели в машину — один со мной,
другой внутри автомобиля. Я поехал очень быс¬
тро, изо всех сил, как позволяла только дорога,
прямо в Кремль. Я несколько раз оглядывался
на Владимира Ильича. Он с половины дороги
откинулся всем туловищем на сиденье, полуле¬
— 31 —
жал, не стонал, и не издавал ни одного, звука.
Лицо его было бледно. Товарищ, сидевший вну¬
три, немного поддерживал его. В Троицких во¬
ротах я не остановился, а только крикнул ча¬
совым: „Ленин",— и проехал прямо к квартире
Владимира Ильича во двор. Здесь мы все трое
помогли выйти Владимиру Ильичу из автомобиля.
Он вышел тяжело, при нашей поддержке, видимо
страдая от боли, но не издал ни одного звука.
Мы сказали ему:
— Мы вас внесем...
Он наотрез отказался.
Мы стали просить и умолять его, чтобы он
разрешил нам внести его, но никакие уговоры
не помогли и он твердо сказал:
— Я пойду сам...— И, обращаясь ко мне, приба¬
вил: — Снимите пиджак, мне так будет легче итти.
Я осторожно снял с него пиджак, и он, опи¬
раясь на нас, пошел по крутой лестнице в тре¬
тий этаж. Поднимался он совершенно молча.
Придя к двери, мы позвонили, и нам открыли.
Я прямо провел его в спальню и положил на
кровать. Хотел снять рубашку, но этого сделать
было нельзя, и я разрезал ее. В этот момент
пришла Мария Ильинична. С криком „что слу¬
чилось?“ она бросилась сначала к нему, а потом
ко мне и сказала:
— Звоните скорей! скорей!...
Я тогда позвонил к Владимиру Дмитриевичу
Бонч-Бруевичу и все объяснил. В это время
вбежала Анна Петровна и сейчас же выбежала
— 32 —
в Совнарком, и с ней пришел тов. А. Н. Вино¬
куров.
После того, как я позвонил к Владимиру
Дмитриевичу, Мария Ильинична просила меня
предупредить Надежду Константиновну и меня
можно осторожней. Надежда Константиновна
была в Комиссариате. Когда я спускался во двор
меня кто-то догнал из Совнаркома, чтобы вместе идти
предупредить Надежду Константиновну. Мы стали
ждать ее во дворе. Спустя очень скорое время
она подъехала. Когда я стал к ней подходить, она
видимо, догадавшись по моему взволнованному
лицу, что что-то случилось, остановилась и
сказала, смотря в упор в мои глаза:
— Ничего не говорите, только скажите — жив
или убит...
— Даю честное слово,— ответил я ей,— Вла¬
димир Ильич легко ранен.
Она постояла с минуту и пошла наверх, и
мы молча пошли ее провожать. Вошли в квар¬
тиру. Я побыл здесь несколько минут и ушел
домой.
V
Оказалось, что женщина - убийца выбежала
вместе с толпой со двора завода. С толпой же
выбежала и та женщина, которая расспрашивала
Владимира Ильича о заградительных отрядах и
как оказалось после, была ранена третьей пулей. Она
сначала не почувствовала ранения, а потом упала
и была доставлена в больницу.
— 33 —
Толпа бежала, сначала не зная, где та или
тот, кто стрелял во Владимира Ильича.
Ребятишки, бывшие во дворе во время
покушения, гурьбой бежали за стрелявшей и
кричали:
— Вот она! Вот она!..
После первого переполоха, толпа стала искать
убийцу, и одному из товарищей рабочих с завода
б. Михельсона удалось ее задержать. Толпа хотела
растерзать ее и только с величайшим трудом ее
доставили в комиссариат, откуда ее сейчас же
переправили в В. Ч. К. Она оказалась членом
партии социалистов-революционеров Фани Каплан.
VI.
Второй и третий день после ранения были
крайне тревожные. Температура Владимира Ильича
поднялась. Потом стало несколько лучше. Решили
снять рентгеновский снимок с его грудной клетки.
Для этой цели был привезен переносный рентге¬
новский аппарат. Машины все были крайне тя¬
желые. Мне пришлось обратиться к товарищам
красноармейцам, стоявшим в Кремле, и просить
их выбрать из себя четырех самых сильных,
дабы в очень тесное и маленькое помещение,
где жил Владимир Ильич, бесшумно перенесть
эти тяжеленные сундуки и иные приспособления.
Товарищи на цыпочках вошли в комнату Влади¬
мира Ильича, неся все эти принадлежности на
мускулах, украдкой взглянули на своего любимца
п бесшумно вышли в коридор, где безмолвно
— 34 —
стояли, понурив головы, дожидаясь, пока доктор
делал снимок, дабы после также спокойно вынести
все эти тяжести.
В эти же дни, после первого консилиума, я
обратился к доктору Мамонову и просил сказать
мне его откровенное мнение по поводу положения
Владимира Ильича.
— Только отмеченные судьбой могут избе¬
жать смерти после такого ранения,— сказал он
мне полушопотом.
Я недоуменно смотрел на него.
— Он будет жив,— сказал мне Мамонов,—
смертельная опасность миновала, — как и почему
я не знаю. Здесь все крайне загадочно и непо¬
нятно... Ранение безусловно смертельное, таких
случаев я не видел и не слышал.
Сердце щемило. „А что вдруг да не мино¬
вала“ думалось невольно...
— Нет, он будет жив...— тотчас же отгоняли
мы эту мысль.
Дело стало итти на поправку, Владимир Ильич
героически переносил все ужасно мучительные
перевязки раздробленной левой руки. Вдруг
Владимир Ильич, улучив минуту и, очевидно,
почувствовав прилив сил, встал с постели и сам
отправился за нуждой через коридор в отведен¬
ное помещение. Оттуда он еле вернулся, страшно
ослабев, и доктора боялись, что он очень сильно
повредил себе. Температура действительно вновь
поднялась, но вскоре упала. И в этом случае
выразилось все то же стремление Владимира
Ильича как можно меньше кого бы то ни было
— 35 —
беспокоить и занимать собой. За ним учинили
строгий надзор, дабы он еще не сделал себе
чего-либо во вред.
VII.
Наконец, наступило время, когда доктора
разрешили ему повидать друзей и поговорить о
политических новостях.
Как и всегда, он расспрашивал до мелочей
о всем его интересовавшем.
Еще несколько дней — и Владимир Ильич
оделся, и ему было разрешено перейти с постели
на диван, читать газеты и даже просматривать
особо важные бумаги и телеграммы.
Еще и еще протекли дни и, наконец, Вла¬
димир Ильич решительно заявил, что он не
желает больше болеть, а желает работать, что
ему скучно, что он та без дела хуже еще за¬
болеет, а что там в Совнаркоме „сам воздух“
его лечит... И вот было назначено заседание
Совнаркома под председательством Владимира
Ильича. Во время его болезни Совнарком засе¬
дал и решал свои дела, при чем председатель¬
ствовали по очереди то Алексей Иванович Рыков,
то Яков Михайлович Свердлов.
Для первого выхода, после болезни, было
решено всеми товарищами, чтобы заседание про¬
должалось не более получаса, но надо это было
сделать так, чтобы Владимир Ильич не заметил
искусственного сокращения повестки. Заседание
Совнаркома было на этот раз перенесено с восьми
— 36 —
часов вечера на шесть. Минуту в минуту Владимир
Ильич вошел в зал заседания и, как всегда
прошел торопливой, немного теперь замедленной
походкой к своему председательскому месту. Все
Народные Комиссары, их заместители и другие
товарищи, имевшие право на вход в Совнарком
были в сборе и находились на своих местах
Какой-то тихий трепет пронесся по зале; все
затаили дыхание и благоговейно взирали на того
кто был только недавно на краю смерти.
Владимир Ильич тихим, слабым голосом
огласил повестку.
Первым попросил слово А. И. Рыков и
присущим ему легким, тактичным и тонким
юмором сделал заявление, что В.С.Д.Х. просит
снять с повестки его доклад и перенести через
два заседания, когда все сведения будут собраны
и цифры будут стоять на всех нужных и при¬
сущих им местах.
Владимир Ильич укоризненно покачал голо
вой и поставил на голосование.
Совнарком охотно отложил доклад В.С.Н.Х
По второму вопросу не явился докладчики, на¬
конец, приступили к разбору третьего вопроса
продолжавшегося не более десяти минут; потом
заслушали что-то еще и очень искусно свели дело
к полному исчерпанию повестки и через 35 минут
это историческое первое заседание, когда Влади¬
мир Ильич вернулся от смерти к жизни, было
окончено. Владимира Ильича обступили товарищи.
Он, как всегда, обстоятельно и хорошо поговорил
сo всеми и тихонько ушел к себе.
— 37 —
С каждым днем ему становилось лучше и он
все более и более налегал на дела. Через неделю
Совнарком заработал по-старому, и Владимир
Ильич, похаживая у председательского стола,
после того как рука была совершенно снята с
перевязи, делал ею назначенную гимнастику,
стремясь достать левой рукой за спиной правую
лопатку.
VIII.
Так благополучно окончилась это потрясаю¬
щее событие в жизни революционной Рабоче-
Крестьянской России.
Пролетариат вздохнул свободней, встречая
своего неоцененного вождя таким неописуемым,
в мире не слыханным и не виданным восторгом,
который может изливаться только из чистых
сердец трудящихся и обремененных вековой
нуждой.
Предательская, гнусно-подлая партия так
называемых „социалистов-революционеров“ и
здесь, конечно, еще и еще раз сподличала: она
не нашла в себе мужества взять на свою ответ¬
ственность то, чем руководила и что выполнила,
по ее непосредственному предписанию, ее невра¬
стенический агент — Фани Каплан. Нет, она от
всякого участия в покушении на Владимира
Ильича отказалась, вопреки прямой очевидности
и непререкаемости улик. Теперь это общеизвест¬
ный исторический факт.
Пройдут года, десятилетия, века, придет вре¬
— 38 —
мя, когда знамя истинного коммунистического
социализма будет развеваться над всеми госу¬
дарствами Европы и Америки, и тогда, как и
теперь, как и всегда, с проклятьем на устах
будут вспоминать все трудящиеся ту партию,
которая послала своего сочлена посягнуть на са¬
мую драгоценную жизнь для всех борцов соци¬
альной революции во всем мире.
И это проклятие будет лежать, будет тяго¬
теть, из века в век над теми, кто сделался пре¬
дателями народа, предателями рабочих и крестьян
растерзанной царизмом и окровавленной мировым
империализмом России. Шлем и мы вечное,
вечное наше проклятье партии „социалистов-
революционеров“, ее заграничным сподвижникам,
этим безумным руководителям множества убийств,
этим участникам интервенций, исполосовавших
тело многострадальной России, мужественно от¬
стоявшей свою вольность, честь и достоинство
от всех посягательств врагов рабочих и крестьян,
врагов Советской власти и Коммунистической
Партии.
Владимир Бонч-Бруевич.
Москва, 7-го ноября 1923 г.
кооперативное издательство „Жизнь и Знание“.
Москва, Никольская ул., д. 5. Тел. 1-25-13.
ОБЩЕДОСТУПНАЯ БИБЛИОТЕКА,
№ 1. В. М. Бонч-Бруевич (Величкина). Песни
Революции, с нотами. Предисл. Влад. Бонч-Бруевича.
Издание 3-е.
№ 2. А в г. Бебель. Христианство и социализм.-Ответ свя¬
щеннику Гогофу. Перевод JI. Мандельштам (Кручини-
цой). С заметк. от редакц, В л Бон ч-Б р у е в и ч а. Изд. 3-е.
№ 3. В. М. Бонч-Бруевич (Величкина). О свя¬
щенных книгах. С предисловием и примечаниями Влад.
Бонч-Бруевича. Издание 2-е.
№ 4. JI. Б. Каменев. Суровые напевы (памяти Н. А.
Некрасова).
№5. В. М/Бонч-Бруевич (Величкина). Борец
за свободу. Вильгельм Вейтлинг. Биографический очерк.
Издание 4-ое.
№ 6. А. Форель. Спиртные напитки, как причина сумасше¬
ствия. (Алкоголь и душевные расстройства). Перевод с немец¬
кого В. М. Бонч-Бруевич (Величинной). Изд. 5-е.
№7. Демьян Бедный. Старым людям на послушанье,
молодым—на поученье Издание 2-е с 8 рисунками худож¬
ника В. В. Спасского.
№8. Демьян Бедный. Земля обетованная. Издание
2-ое. С 36 рисунками художника Аспида.
№9. Демьян Бедный. Проклятие С 22 рисунками
художников А. Комарова и В. В. Спасского. Об¬
ложка художника В. В. Спасского.
№ 10. Влад. Бонч-Бруевич. „Живая церновь“ и
пролетариат.
№ 11. В л. Бояч-Бруевич. Сохраняйте архивы. Из¬
дание 2 ое.
№12. Анатоль Франс. Уличный торговец. Перевод
с французского В. М. БончБруевич (Величкиной).
3-е изд: С -5 рис. художника И. Гурьева.
№ 13. Отто Рунк. Хирург. Перевод с немецкого
В. М. Бонч-Бруевич (Величкиной). С 3 рисунками
художника И. Гурьева.
№14 Б. М. Бонч-Бруевич (Величкиной). Друг
детей Рассказ о замечательном швейцарском учителе Ген¬
рихе Песталоцци. Издание 6-е. С 4 рисунками.
№ 15. Д. Б. Гуревич (Самойлова). Спартак, пред¬
водитель римских гладиаторов. С 20 рисунками художника
И. Гурьева. Изд. 3-е.
№16. Демьян Бедный. В огненном кольце. С рисун¬
ками художника И. И* С м у к р о в и ч а.
№ 17. Вильгельм Либкнехг. Пауки и мухи. Изд. 3-е.
Кооперативное издательство „Жизнь н Знание“.
Москва, Никольская ул., д. 5. Тел. 1-25-13.
ОБЩЕДОСТУПНАЯ БИБЛИОТЕКА.
№ 18. Влад. Бонч-Бруевич. Кривое зеркало сентант-
ства. (Но поводу 1-го всероссийского съезда сектантских
сельско-хозяйственных и производственных объединений).
№ 19. А. И. Б алан дер и Е. П. Радин. На борьбу
с остро-заразными болезнями—злейшими врагами здоровья
детей. Изд. 2-ое.
№ 20. Е. П. Радин. Памятка первой помощи на фронте
и в тылу. С 10 рисунками в тексте. Изд. 2-ое.
№ 21. Черные пастыри. Сборник стихотворений Демьяна
Бедного, В. Жуковского, Д. Мережковского
и А. Хомякова. С рис. и обл. худ. И. И. Смукровача.
№ 22. Е в г. Радин. Здоровье в твоих руках через физиче¬
скую нультуру.
№ 23. С. И. Гусев-Оренбургский. Самоходка. Изд.
2-е. С 4 рисунками художника И. Гурьева.
ffe 24. С. И. Гусев-Оренбургский. По течению.
Издание 2-е. С рисунками художника И. Гурьева.
№ 25. С. И. Гусев-Оренбургский. Горная легенда.
С 3-мя рисунками художника И. Гурьева.
№ 26. С. И. Гусев-Оренбургский. Маленький Пав
люк. С 3-мя рисунками художника И. Гурьева.
Ne 27. С. И. Гусев-Оренбургский. На родину.
С 4-мя рисунками художника Ц. Гурьева. Изд. 2-е.
№ 28. С. И. Гусев-Оренбургский. Сквозь преграды.
С 3-мя рисунками художника И. Гурьева. Издание 2-е.
№ 29. О. И. Гусев-Оренбургский. Идеалист. С
3-мя рисунками художника И. Гурьева. Издание 2-е.
№ 30. С. И. Гусев-Оренбургский. Вдовец. С 3-мя
рисунками художника И. Гурьева. Издание 2-е.
№ 31. С. Т. Семенов. Внизу. С 3-мя рисунйами худож¬
ника И. Гурьева. Издание 2-е.
Ne 32. Герман Вагнер. Финиковая роща.—Сахарный
тростник—Хлебное дерево.—Перевод с немецкого В. М.
Бон ч-Б руевич (Величкиной). С рисунками. Изд. 3-е.
№ 33. Г е р м а н Вагнер. Бамбук.—Резина.—Хлопчатая
бумага. Перевод с немецкого В.'М. Бонч-Бруевич
(Величкиной). С рисунками. Издание 3-е.
№ 34. И. Г ауле. Как действуют спиртные напитки на чело¬
века Перевод с немецкого В. М. Бонч-Бруевич (Ве¬
личкиной). Издание 5-е.
№ 35. Влад. Бонч-Бруевич. В ожидании.—Сандвичи
и др. рассказы. С рисунками художников И. Гурьева,
В. В. Спасского и И. Смукровича.
№ 36. А. Врем. (В изложении М. И. Янишевского).
Обезьяны старого света. В двух частях. С 22 рисунками. Изд. 2-е.
Кооперативное издательство „ЖИЗНЬ и ЗНАНИЕ“.
МОСКВА, Никольская ул., д. 5. Тел. 1-25-13.
ОБЩЕДОСТУПНАЯ БИБЛИОТЕКА.
JV& 38. А. Врем. (В изложении М. R. Яттевского).
Обезьяны нового света. С рисунками. Издание 2-е.
№39. Н. Кхменьщиков. Звездные великаны. С 8-ю
рисунками. Издание 2-е.
№ 40. Я • к. Андреев. Человек и нечистая сила. Куль¬
турно-исторический очерк. С рисунками. Издание 2-е.
№ 41. Адлер, В. и Вурм, Э. Алкоголизм и рабочие.
Перевод с немецкого. Издание 3-е.
№ 42. Бодриллар. Приключения бутылки с вином,
рассказанные ею самой Перевела с французского В. М. Бот-
Бруевич (Вегичкина). Издание 2-е.
№ 43. Борис Гусман. С винтовкою в руках. Сборник
стихотворений пролетарских поэтов о Красной армии. С 10-ю
рисунками и обложкой художника Б. Владимирского.
Библиотека документов, записок и воспоминаний.
Кн. 1-ая. Лень воспоминаний о жиши и работе Веры
.Михайловны Бонч-Бруевич (Величкиной).
Кн 2-ая. Влад. Бонч-Бруевич. На славном посту.
Памяти В. В. Воровского. (По личным воспоминаниям). С
портретом тов. В. В. Воровского.
Кн. 3-ья. Влид. Бонч-Бруевич. Покушение на В И. Ле¬
нина в Москве 30 августа 19L8 года (по личным воспоминай.).
Библиотека физической культуры.
Кн. 1-ая. А. А. Зикмупд и А. И. Зикмунд. Схемати-
ческая программа физиче:кого воспитания и трудовых навыков,
в возрасте от 7 до 20 лет, на основах пролетарской физ¬
культуры.
Биологическая библиотека.
Кн. 1-ая. М. В. Вологдой. Поднятие жизненных сил
расы (Новый путь).
Кн. 2-ая. Я. Б. Левинсон Бактериологический метод
истребления вредных грызунов. (Санитарный очерк).
Кн 3-ья Антропометрические измерения детей. (Уни¬
фикация методики массовых исследований цетей и подростков).
Сборник под редакцией проф. А. С. Дурново.
• Кооперативное издательство „ЖИЗНЬ и ЗНАНИЕ“.
МОСКВА, Никольская ул., д. № 5. Тел. 1-25-13.
НОТЫ.
Слова Демьяна Бедного. Музыка В. Пергамента.
1. Когда же он проснется. Крестьянский сон. Мелодекла¬
мация. Изд. второе.
2. Советсний часовой. Мелодекламация.
3. Кларнет и рожок. Басня. Годна для инсценировки,
4. Богатырский бой. Мелодекламация.
БИБЛИОТЕКА „ТУБЕРКУЛЕЗ“,
Книга I-я. Гамбургер. Туберкулез в детском возрасте.
Перевод с немецкого под редакцией проф. А. А. Киселя.
Книга 2-я. ÏL. Науек. Практическое значение иммуни¬
тета для предсказания лечения туберкулеза. Перевод е немецкого
А. И. Тагуновой и Н. А. Любарского, с руководящей статьей
проф. В. А. Любарского— „Современное состояние вопроса об
иммунитете и иммунотепапии при туберкулезе“.
Книга 3-я. Р. Гайкович. Что такое чахотка и как убе¬
речь себя и других от нее.
Книга 4-я. Моссе. Туберкулез и социальное положение.
Перевод диктора Р. М. Якуб.
Книга 5-я. Шлоссмоп. Туберкулез у детей. Перевод с
немецкого, под редакцией проф. А. А. Киселя
Книга 6-я. Банделье и Pönke. Специфическая терапия
и диагностика тубернулеза. Перевод с немецкого.
Книга 7-я. Твнделоо. Патологическая анатомия туберку¬
леза. Перев д с немецкого.
Книга 8-я. Мух. Детский туберкулез. Перевод с не¬
мецкого.
Книга 9-я. Штернберг. Сборник клинических лекций,
читанных на курсах по туберкулезу в Нетрограле.
Книга ОО-я. Научный сборник „Туберкулез“ Ns 2, куда
войдут научные доклады, сделанные на Всероссийской конфе¬
ренции по туберкулезу в Петрограде в феврале 1922 г.
Книга ll-я. Сборник „Борьба с туберкулезом" № 3, куда
войдут доклады на той же конференции организационного
характера и по общественной борьбе с туберкулезом.
Книга 12-я. Бернгард. Солнцелечение в хирургии.
Книга 13-я. Диспансер.
Книга 14-я. Общественная борьба с туберкулезом на
Западе.
книга 15-я. Альманах. „Туберкулез—бич народов“.
Литературно-художественный сборник.
Мосполиграф. ^7-я типография „Красная Печать“. Остоженка, 10.