Jan Willem Veluwenkamp
ARCHANGEL
NEDERLANDSE ONDERNEMERS IN RUSLAND 1550-1785
UITGEVERIJ BALANS
2000
Ян Виллем Велувенкамп
АРХАНГЕЛЬСК
НИДЕРЛАНДСКИЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ В РОССИИ 1550-1785
Москва РОССПЭН 2006
ББК 63.3(0)5
В 27
Перевод с голландского Н. Микаэлян
Научный редактор русского издания В. Захаров
This book was originally published under the title Archangel. Nederlandse ondernemers in Rusland 1550-1785 by Balans Publishers, Amsterdam, in 2000.
Велувенкамп Ян Виллем
В 27 Архангельск. Нидерландские предприниматели в России. 1550-1785. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. - 312 с., ил.
Монография посвящена деятельности нидерландских предпринимателей в России с середины XVI до середины XVIII в., в период наибольшей активности Нидерландов на европейском и мировом рынке в эпоху ранней новой истории. Основное внимание уделено голландским торговым фамилиям и компаниям, находившимся в Москве и на Русском Севере, их роли в российской внешней торговле, создании первых промышленных предприятий в стране, в налаживании связей России со странами Западной Европы.
ISBN 5-8243-1780-6
© Jan Willem Veluwenkamp, 2000 (оригинал)
© Велувенкамп Я.В., 2006
© «Российская политическая энциклопе-
дия», 2006
Предисловие к русскому изданию
Эта книга была первоначально издана на голландском языке и предназначалась для голландского читателя. В ней исследуется деятельность голландских предпринимателей в России в XVI, XVII и XVIII вв. До последнего времени голландской историографией не уделялось значительного внимания этой теме, и лишь малая часть российской историографии по данной проблематике была известна в Нидерландах.
В книге мной предпринята попытка интегрировать российское знание в голландскую историографическую традицию. Потому я пользовался не только голландской и в целом западноевропейской, но также и российской литературой и источниками. Последнее не меняет, однако, того факта, что в книге предложена именно голландская интерпретация фактов и событий, с которой, как хочется надеяться, российскому читателю будет небезынтересно познакомиться. Русский перевод практически без изменений воспроизводит текст голландского оригинала. Лишь в отдельных местах внесены незначительные разъяснения для российского читателя, который подчас может чувствовать себя несколько непривычно в «голландской перспективе» исследования, особенно если не обладает специальными знаниями голландского контекста. И напротив, тот же читатель может терять терпение в тех местах текста, где столь очевидному для него российскому контексту голландский автор уделяет дополнительное внимание. Хочется надеяться, что определенным утешением такому читателю послужит возможность взглянуть на историю своего Отечества глазами голландцев.
С момента первой публикации книги в свет вышли и другие работы по исследованной теме. Важнейшими из них являются две: Е.Н. Wijnroks, Handel tussen Rusland en de Nederlanden 1560-1640 (Hilversum, 2003) и J.T. Kotilaine, Russia's foreign trade and
6
Архангельск
economic expansion in the seventeenth century. Windows on the world (Leiden; Boston, 2005).
В тексте имеется довольно много голландских собственных имен. При выборе русской транскрипции я сознательно придерживался написания, максимально близкого голландскому фонетическому варианту. При этом неизбежными оказались отдельные отклонения от устоявшейся формы. Так, для написания своей фамилии на русском языке я остановился на варианте, уже неоднократно использованном в российских публикациях моих работ. Фонетически более точный и потому, возможно, более корректный вариант ее читатель найдет в конце предисловия. Большинство голландцев раннего периода Нового времени носили лишь имя и отчество. Обладателями фамилий являлись почти исключительно члены знатных семейств. Так, голландец из незнатного рода мог именоваться Ян Хендриксзоон (то есть Ян, сын Хендрика); при этом отчество, как правило, сокращалось до Хендриксз, Хендрикс или их вариантов. Его сын Пит звался Пит Янез. Аналогичным образом женщин звали, например, Йоханна Хендриксдохтер (Йоханна, дочь Хендрика), причем имя отца обычно сокращалось до Хендриксдр или Хендрикс. Выходцы из более знатных сословий добавляли к имени и отчеству фамилию, одинаково звучавшую как для мужчин, так и для женщин: Леонард Петерс(з) Марселис, Елизабет Петерс (др) Марселис. Отчество при этом, как правило, отбрасывалось. Определенную трудность представляет то, что некоторые фамилии фактически являлись и являются формой отчества; в Нидерландах и по сей день весьма распространены такие фамилии, как Янсен или Питерс.
Для российского читателя может оказаться проблематичным использование и написание префиксов, предваряющих некоторые голландские фамилии: де, ван, ван де, ван дер и т.п. В данной работе префиксы полностью сохранены. Так, имя Jacob (Isaacs) van de Water, встречающееся в русских источниках в написании Яков (Исааков) Фандеватор, в данном переводе звучит как Якоб ван де Ватер.
Голландские имена собственные и нарицательные, а также иностранные имена и названия, оставленные в русском издании без перевода оригинальным латинским шрифтом, выделены курсивом: Eastland Merchants.
Предисловие к русскому изданию
Русский вариант книги является плодом совместной работы. С голландского языка текст перевела Нина Микаэлян. Виктор Захаров осуществлял научное редактирование, я же принимал посильное участие в устранении неточностей и разночтений. Я благодарен Нине и Виктору за их дружеское участие и за те усилия, которые они приложили для выхода в свет книги на русском языке.
Гронинген, ноябрь 2005 г.
Ян Виллем Велюэнкамп
Новая Земля
ШВЕЦИЯ
Тверь
\ X
'Вильно
ЛИТВА
ПОЛЬША
J
Казань
Крым
Астрахань
Черное море
Каспийское море
Вычегда
I__ Ревел* £«н™₽од
Балтийское Рига	• Новгород
море ----; Псков
прусдия
200 кФ
Рис. 1. Россия около 1550 г.
Белое море
Вологда Тоть
Сольвыч еликий Устюг
j GV
Ярославль
Ростов -------------
Переславль-Залесский
Москва Нижний ^Смоленск Новгород
Предисловие
Эта книга повествует о нидерландских предпринимателях, занимавшихся в период между 1585 и 1785 гг. торговой деятельностью в северорусском порту Архангельска. Они были купцами, и им принадлежала центральная роль в нидерландской торговле с Россией. Для того чтобы понять их судьбы, важно рассмотреть контекст их деятельности: российское общество, в котором они жили и работали; нидерландское общество, бывшее для них тылом, с которым они постоянно поддерживали контакт; структуру нидерландской торговли того времени, частью которой являлась и архангельская торговля.
Эта книга - о предпринимателях, о руководивших ими мотивах, о преследуемых ими целях и применявшихся стратегиях. В ней говорится о том, как усилиями предпринимателей была создана та процветающая система нидерландской торговли, которая доминировала в международных экономических отношениях на протяжении XVII в. Эта система не представляла собой лишь заданные рамки, в которых работали предприниматели; она одновременно явилась и продуктом их деятельности, продуктом их творческого духа. Она была результатом реакции предпринимателей на крупномасштабные демографические, социальные, экономические, политические и технические изменения, на которые они не в состоянии были воздействовать поодиночке, однако каждый из них учитывал и использовал их. Коллективная деятельность предпринимателей являлась, в свою очередь, важным фактором, который эти изменения направлял.
Эта книга и о том, как нидерландские предприниматели XVIII в. способствовали распаду старой системы торговли. В период, когда обстоятельства радикально изменились и сочетание спроса и предложения на международном рынке товаров сместилось настолько, что доходы от традиционных видов промышленности снизились, предприниматели сделали соответствующие
10
Архангельск
выводы; они начали вкладывать свой капитал в другие отрасли. Они торговали не менее энергично и интенсивно, чем их предшественники. Однако старая система торговли Нидерландов распалась. Начался новый - менее славный - период истории нидерландской экономики.
При написании этой книги мне оказали поддержку друзья и коллеги. Лоуренс Хакеборд учил меня всматриваться в пространство прошлого. В 1991 г. мы вместе впервые побывали в Архангельске, где были представлены Александром Давыдовым кругу архангельских коллег. Атмосфера этой встречи незабываема. Виктор Брызгалов сопровождал меня и год спустя поддерживал в моих поисках российских первоисточников в государственных архивах Архангельска. Людмила Попова открыла для меня двери архангельской старины. Виктор Захаров проехал со мной в августе 1998 г. по старинному торговому пути из Москвы в Архангельск и делился со мной своими необъятными знаниями по российской истории. Олег Овсянников щедро предоставил в мое распоряжение полезнейшие иллюстрации. Аренд Хууссен и Мария ван Тилбург читали предпоследние варианты монографии и делились своими благотворными для качества книги соображениями. Коллеги Государственного архива Архангельской области и Архива мэрии Амстердама были неизменно гостеприимны и готовы прийти на помощь. Всем им я выражаю свою сердечную благодарность.
Гронинген, март 2000 г.	Ян Виллем Велюэнкамп
ГЛАВА 1
Окна в Европу, 1550-1613
Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море.
А.С. Пушкин. Медный всадник
Рис. 2. Российский Север около 1560 г.
Нарва
В первой половине XVI в. Россия еще далеко не достигла размеров, свойственных ей сегодня. Однако уже тогда она являлась крупнейшим государством Европы. Политический и экономический центр страны с Москвой во главе равнялся по площади приблизительно двум нынешним Франциям. Отсюда страна простиралась далеко на север, в области, достигавшие Северного Ледовитого океана и по занимаемой территории равные еще трем Франциям. Западная граница России приблизительно совпадала с сегодняшней. Здесь соседями России были Швеция, Ливония и Литва. Швеция, в то время восходящая держава, включала в себя также и нынешнюю Финляндию. Ливонский орден, небольшое и слабое государство, располагалась примерно на месте нынешних Эстонии и Латвии. Литва являлась могущественным княжеством, простиравшимся от Балтийского моря почти до Черного. С 1386 г. Литва входит в личную унию с Королевством Польским. В результате Люблинской унии 1569 г. Литва и Польша объединились, возникло государство Речь Посполита, в котором ведущая роль принадлежала полякам. Южная граница России в противоположность ее нынешним очертаниям на расстоянии нескольких сотен километров севернее Черного моря резко изгибалась в северо-восточном направлении и тянулась от Казани довольно прямой линией до Урала и далее. На юге и востоке Россия граничила с Крымским ханством, а также с Астраханским, Казанским и Сибирским ханствами. На дальнем северо-востоке влияние Москвы простиралось до Оби. Ханства вели свое происхождение от некогда могущественной Золотой Орды - державы, образованной монголами в XIII в., но распавшейся уже в XV в.1
Князь московский был правителем всея Руси. С середины XVI в. он именовал себя царем. Используя этот титул, происходивший от латинского caesar, он давал понять, что полностью независим и не находится в подчинении ни у какого другого князя. Ядром управленческого и военного аппарата страны являлась знать. Все члены знатных родов обязаны были служить царю, быть ему преданными и покорными. Узкая московская элита поставляла царю военачальников, правителей высших рангов и советников, которых называли боярами. Некоторые из них служили на менее важных постах в Москве и провинции, в гвардии
14
Архангельск
или на ключевых постах в армии. Кроме бояр, представителей знатных аристократических фамилий, в России имелось многочисленное служилое дворянство. Многие дворяне проживали за пределами Москвы, иногда далеко от столицы. Они составляли дворянскую конницу, основное войско страны, и являлись на службу по призыву в случае военных действий2.
За свою службу дворяне получали от великого князя, впоследствии - от царя землю и, таким образом, могли существовать от доходов с земельных угодий. Как правило, они получали землю во временное пользование - так называемое поместье. У других, чаще всего это были бояре, земля была в наследственном владении - так называемая вотчина; однако на практике владение землей зависело от воли государя, который в случае неверности знатного боярина «ничтоже сумняшеся» отбирал владение. Великий князь, а впоследствии царь оставался крупнейшим землевладельцем, однако благодаря существовавшей системы поместий все больше земель переходило в руки дворян.
Россия была страной с низкой плотностью населения. К 1550 г. она насчитывала чуть более шести миллионов человек, большинство из которых проживало в Москве и центре страны. Северные области были самыми редконаселенными - там проживало, вероятно, в среднем не более двух человек на квадратный километр. В подавляющем большинстве русские были крестьянами. Они жили в небольших деревнях, рассеянных по колоссальным пространствам. Почти все потребляемое производилось в самих же хозяйствах; важнейшими исключениями были соль и металлические орудия. Крестьяне выращивали рожь и овес, содержали кое-какой домашний скот, бывший одновременно и тягловой силой, и источником молока и мяса в хозяйстве. Крестьянский рацион разнообразили озерная и речная рыба, а также грибы, лесные ягоды, мед и дичь. Все крестьяне платили царю подати деньгами либо продуктами. Кроме того, они могли привлекаться и для каких-либо работ. Для тех крестьян, которые жили на царских землях, так называемых «черносошных крестьян», дело тем и ограничивалось; однако большинство крестьян жило не на великокняжеской, впоследствии царской земле, а в поместьях или боярских и монастырских вотчинах. Эти крестьяне платили не только в казну, но и своему землевладельцу, опять-таки деньгами или продуктами, либо должны были выполнять для него различные работы. Деньги для уплаты податей в казну или своим землевладельцам они частично выручали от продажи доли произведенных ими продуктов русским торговцам3.
Окна в Европу, 1550-1613
15
Большинство дворян, служивших в дворянской коннице, имели небольшие участки земли во владении и по стилю повседневной жизни мало чем отличались от крестьянства. Однако некоторые из них, и тем более бояре, жили по тем временам в роскоши: носили дорогие одежды,украшали себя драгоценностями, имели комфортабельные усадьбы, ели безумно дорогие экзотические яства, пили заморские вина. Оплачивалось это за счет податей, которые платили им крестьяне, а также из прибыли от продажи российским торговцам уже самими землевладельцами тех продуктов, которые приносили им крестьяне в качестве оброка: мехов, шкур, кож, говяжьего сала. Торговцы, в свою очередь, перепродавали эти продукты в приграничных городах иностранным купцам, а те в обмен поставляли золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни, вино, перец и специи, а также ткани, преимущественно дорогих сортов, на одежду и обивку жилья. В конечном счете эти продукты покупались и потреблялись русскими власть имущими4.
Купцы Ганзы - союза нижненемецких или северогерманских городов - долгое время занимали ключевые позиции в торговле в районе Балтийского моря и далеко за его пределами, включая западноевропейскую торговлю с Россией. Уже в XIII в. они открыли собственную контору в Новгороде. Здесь они покупали богатства Севера, в первую очередь меха, рыбий и китовый жир, моржовый клык, а также лен, пеньку, кожи, сало, а иногда доставляемые по Волге товары, в частности шелковые ткани и специи. В обмен на это они поставляли русским западноевропейские товары: тонкотканое льняное полотно, металл, оружие, соленую сельдь, вино и иногда соль и зерно. В XVI в. члены Ганзейского Союза в России и в других местах столкнулись с жесткой конкуренцией нидерландских купцов из городов, не входящих в их Союз, а в течение XVI в. голландцы опередили ганзейцев в остзейской торговле5. В торговле с Россией ганзейцы, в частности купцы из Любека, издавна занимали прочные позиции, но и там голландцы становились все активнее.
Торговля с Россией XVI в. открывала для предприимчивых западноевропейских купцов большие возможности. Население Западной Европы росло, и потому рос спрос на продовольственные продукты, одежду, строительные материалы, инструменты и товары широкого потребления. Хотя большинство населения в Западной Европе, как и в России, составляли крестьяне, сами производившие все товары, нужные им и их непосредственному окружению, однако число богатых и зажиточных людей также
16
Архангельск
росло, прежде всего среди землевладельцев, связанных с рынком, купцов, представителей городского среднего класса. Как следствие возросшего именно среди этих социальных групп спроса, быстро развивалась международная торговля предметами потребления и сырьем. Ткани, продукты питания и сырье перевозились на большие расстояния. Пользовались спросом и российские продукты. Меха и кожи применялись при изготовлении одежды и мебели для богатых. Сало было важнейшим сырьем при производстве мыла и колесной мази. Конопля и лен были незаменимы в быстро развивавшемся кораблестроении. Кроме того, российские землевладельцы старались увеличить повинности своих крестьян, стимулировать продажу ими на рынке большего количества продуктов, чтобы получить от крестьян больше денег и приобрести на них больше заграничных товаров6.
Несмотря на эти благоприятные для предпринимателей обстоятельства, торговля в первой половине XVI в. для русских была затруднена тем, что Россия не имела собственных морских портов. Торговля России по морю была возможна исключительно через портовые города Ливонии, такие как Ревель (ныне Таллин) и Рига, управление которыми было в руках состоятельных купеческих семей. Эти города пытались насколько возможно затормозить российскую торговлю. Они не разрешали прямых торговых контактов между русскими и западноевропейцами, вынуждая иностранцев прибегать к их посредничеству. Большая часть торговли шла через Ревель, который контролировал вход в Финский залив, а значит, и самый прямой путь на российский рынок: ни одно судно не могло миновать этот город, не зайдя в его порт. Все товары, предназначенные для России, должны были выгружаться в Ревеле, и только после уплаты пошлины вновь разрешалась дальнейшая их транспортировка к ливонским городам Дерпту и Нарве. Важнейшими западноевропейскими торговыми партнерами Ревеля были купцы из ганзейского города Любека и из Нидерландов7. Тот факт, что, несмотря на посредничество ливонцев, лишь повышавшее цены на товар, они все же вели торговлю с Россией, говорит о масштабах спроса на российские продукты в Западной Европе и отличных возможностях для сбыта товара, поставляемого на русский рынок западноевропейскими купцами.
Препятствия, чинимые ливонскими городами торговле, мешали не только западноевропейским и российским купцам, но и царю. В то время царствовал Иван IV, которого позднее назовут Грозным, принадлежавший династии, которая издревле правила Москвой. В 1547 г., в шестнадцатилетнем возрасте, он вступил
Окна в Европу, 1550-1613
17
на престол и немедленно проявил себя в качестве амбициозного и решительного правителя. В 1552 г. он завоевал Казань, а в 1556 г. - Астрахань. Завоевание обоих ханств отдало ему в руки торговлю в нижнем течении Волги и, кроме того, открыло непосредственный доступ к Каспийскому морю и Ближнему Востоку. Также был открыт и путь в богатую пушниной Сибирь. Несмотря на эти успехи, Россия отставала от Западной Европы в техническом и военном отношениях, и для того, чтобы преодолеть отставание и еще далее распространить власть Москвы, Иван IV стремился ввозить современное оружие и обученных своему ремеслу умельцев из-за границы. Ливонский орден, Швеция и Польско-Литовское государство препятствовали, как могли, ввозу стратегических товаров в Россию, пытаясь воспрепятствовать и поездкам технических специалистов-европейцев в Россию. Иван Грозный понимал, что свободный доступ к Балтийскому морю устранитэти препятствия,поэтому форсированноеовладениеим стало в 50-е гг. важной целью политики России. Соблазн был тем более велик, что торговые города Восточной Прибалтики были богатыми, а почва там была плодородная и приносила обильные урожаи8.
В 1558 г. Иван IV приказал своим войскам вторгнуться в Ливонию. Уже в первый год войны он покорил Нарву, и, таким образом, Россия впервые получила доступ к остзейскому порту, который теперь стал ее собственным. До этого времени Нарва была небольшой, незаметной гаванью; теперь же заграничная торговля расцвела, а сам городок превратился в центр российской торговли с Западной Европой. В 60-е гг. в Нарвский порт прибывали ежегодно сотни судов. В торговле доминировали купцы из Любека, но значительная доля торговли приходилась на голландцев и французов. Россия вывозила через Нарву мех, воск, сало, кожи, лен и пеньку, ввозила золото и серебро, шерсть, льняное полотно, шелк и хлопковую ткань, металлические изделия, военные материалы, соль, сельдь, вино, пиво, специи, фрукты, сахар, лекарства, стекло, бумагу и красящие вещества9.
Среди нидерландских торговцев, ведущих торговлю с Нарвой, было немало брабантцев и фламандцев, в основном жителей Антверпена. Нидерланды, территория которых в то время примерно совпадала с территорией современного Бенилюкса, не были в политическом отношении едины, представляя собой группу графств и герцогств. Все они находились в подчинении австрийских Габсбургов и таким образом составляли личную унию. Карл V был
18
Архангельск
правителем Нидерландов с 1506 по 1555 г., а его сын Филипп II -с 1555 по 1598 г. Экономический центр Нидерландов располагался на западе, в основном во Фландрии и в Брабанте, но с течением времени все более перемещался в Голландию и Зеландию. На западе унии проживала большая часть населения, и там было наиболее развито предпринимательство. Кроме того, именно там располагались важнейшие центры международной торговли и судоходства, с Антверпеном во главе10.
Антверпен являлся не только крупнейшим торговым городом Нидерландов, но и важнейшим торговым центром Европы. Непосредственная торговля между странами, расположенными далеко друг от друга, была еще мало развита, и купцы со всей Европы приезжали в город на реке Шельде для совершения деловых операций. Поскольку здесь купцы разных стран непосредственно встречались друг с другом, шанс на то, что им удастся договориться о приемлемых ценах, был много выше, чем на региональных рынках. На местных же рынках купцы встречались с гораздо меньшим числом торговцев, и как спрос, так и предложение были гораздо менее интенсивными. Так, лондонские торговцы сукном привозили в Антверпен для продажи свои шерстяные ткани, купцы из Аугсбурга, Нюрнберга и Ульма - южногерманские медь и серебро, португальцы - специи и перец из Азии, итальянцы - специи и шелк, испанцы - шерсть, французы - соль, вино и парусину, ганзейцы и голландцы - зерно и другие продукты из Восточной Прибалтики. Каждый из них затем закупал в Антверпене товары для продажи на наиболее знакомых ему региональных рынках, отсылал их обратно и продавал. Таким образом, в Антверпен поступали, а затем распространялись по всей Европе самые разнообразные товары. Английское сукно отправлялось в остзейские области, Германию, Португалию, Италию и Левант; южногерманское серебро и медь - в Португалию; иберийская соль, французское вино, южные фрукты, масло, американское серебро - в остзейские области и Германию. Голландцы отправляли тонкие полотна, хлопчатобумажные и шелковые ткани, одежду, ковры, изделия из золота, серебра и прочих металлов в Испанию, Португалию, остзейские области, Англию, во Францию, в Германию, Италию и Левант11.
Во всех торговых делах, кроме иностранцев, заметную роль играли купцы самого Антверпена и других нидерландских городов, а с середины века их роль становится все более ведущей. Торговлю же с Северной Европой антверпенские купцы все чаще передавали в руки купцам амстердамским под проценты с обо
Окна в Европу, 1550-1613
19
рота. Кроме того, для перевозки товаров они часто нанимали голландских и зеландских судовладельцев: последние запрашивали низкие фрахтовые цены, отчего они доминировали в морской международной торговле при обеспечении перевозок крупных партий товаров в североевропейском регионе. Таким образом, антверпенские купцы получали зерно и другие сырьевые продукты из регионов Восточной Прибалтики и перевозили часть этих товаров далее через Антверпен в Италию и Испанию12.
Имена голландцев, ведущих дела с Нарвой в 60-е гг., частично известны, но сплошь и рядом не сохранилось сколько-нибудь точных данных об их фирмах. Это относится к братьям Жаку и Адаму ле Мэр из Доорника (Дурнэ), жителю Антверпена Жаку Хуфнагелу, Жаку ван Локэнбергу и Герарду Грамай - генеральному рентмейстеру Антверпена, финансисту и торговцу земельной недвижимостью; мидделбуржцу Максимиллиану Боону, Адриану де ла Барру, Жану де Хасе, Шарлю де Леклюсу и Лойсу Малапару. Более известно о торговых делах Яна делла Файе из Антверпена, тестя Лойса Малапара. Совместно со своим братом Якобом делла Файе он вел собственную торговлю: в основном с Севильей, но также с Руаном, Вероной и Венецией. После 1562 г. братья расширили дела до Лисабона, а в 1565 г. начали торговлю с Нарвой. В этом же году они послали в Нарву в качестве представителей (факторов) Адриана ван Афердена, уроженца Девентера, и сына Яна делла Файе - Карела. Однако уже в 1566 г. Ян и Якоб делла Файе поссорились и разорвали отношения. Ян делла Файе продолжал торговлю с Нарвой самостоятельно. Он посылал туда ткани, металлы, бразильскую древесину, квасцы и сахар, а оттуда получал сажу, кожи, лен, воск и сало. В 1571 г. Адриан ван Аферден умер в Нарве. Ян делла Файе продолжал торговые операции с Нарвой в 1571-1575 гг. уже без него, но в компании со своим сыном Маартеном, который участвовал в торговом деле по поручительству своей супруги Сибилии Стехер и ее брата Йориса Стехера, а также с мужем своей дочери Робрехтом ван Ээкереном и другим антверпенским купцом Яном Пелликорне. Их компания закупила в Нарве партию козьих шкур и отдала в Антверпене в обработку для достижения того качества, которое необходимо для изготовления «кордоани» (сорт дорогостоящей кожи) и замши. Полученные полуфабрикаты были проданы в Антверпене, Севилье и Лондоне. После этой операции Ян делла Файе прекратил торговлю с Нарвой13.
То, что не все купцы Антверпена в равной степени умело использовали преимущества нарвской торговли, явствует из спо
20
Архангельск
соба управления антверпенской компанией «Opter Nerve ende Zweden» («Компания по торговле с Нарвой и Швецией»). В декабре 1573 г. это товарищество послало Исидора Далтза своим представителем с двумя сундуками дорогих тканей и золота в «Остландию», где он торговал в Риге, Дерпте, Нарве, Пскове и Вильне. Из выручки за проданные товары он закупил кожи, сало, лен и воск. Впрочем, в Нарве его деловые операции были относительно незначительны; он продавал там бархат и сатин, но ничего не покупал. В январе 1576 г. Далтз вернулся в Антверпен14.
Расцвет российской торговли через Нарву был непродолжителен. Хотя царь изначально и одержал несколько крупных побед в Ливонской войне, впоследствии оказался в состоянии жесточайшей вражды с Польско-Литовским государством и Швецией. Обе соседние страны стремились предотвратить приобретение Россией собственного непосредственного выхода к Балтийскому морю. Кроме того, их конечной целью было заполучить побережье в свои руки, и не столько для того, чтобы блокировать торговлю, сколько для того, чтобы иметь возможность взимать пошлины. Реализуя часть своей военной стратегии, Швеция блокировала в 70-е гг. XVII в. Нарву, вследствие чего объем торговли города резко сократился. В 1581 г. Швеция завоевала Нарву, и Россия вновь оказалась отрезанной от Балтийского моря. В конечном счете, по договорам о мире, которые Россия заключила в 1582 г. с Польшей, а в 1583 г. со Швецией, царь отдавал все завоеванные им ранее земли обратно15.
Холмогоры
Внешняя торговля России потерпела в результате шведской блокады серьезный ущерб, однако к тому времени английские предприниматели уже обнаружили другой путь к российскому рынку; таким образом возникла альтернатива осажденному остзейскому порту. В 1553 г. большая группа лондонских предпринимателей финансировала экспедицию в целях поиска северо-восточного морского прохода в Южную Азию. Морской путь вокруг мыса Доброй Надежды уже полвека находился в руках португальцев, а англичане хотели иметь собственный доступ к богатствам Ост-Индии, не конфликтуя с португальцами. Помимо этого, важной целью английского консорциума был поиск новых рынков для экспорта английских товаров. Шерстяные ткани были издавна важнейшим экспортным продуктом Англии, далеко опережавшим все остальные по объемам. Однако после
Окна в Европу, 1550-1613
21
1550 г. европейский спрос на них начал стремительно падать. Обнаружение новых рынков сбыта являлось, таким образом, задачей величайшей важности16.
Поход 1533 г. уже вскоре закончился трагической неудачей. Проходя мимо Кольского полуострова, три судна экспедиции оказались в тяжелейшем положении из-за штормов. Члены экипажей двух судов попыталась перезимовать на берегу, но от холода и истощения погибли. Третье судно, с руководителем экспедицией Ричардом Чэнселлором на борту, было отнесено в Белое море и лишь по чистой случайности достигло дельты Северной Двины. Оттуда Чэнселлор отправился в Москву и был принят Иваном IV17. Царь слушал англичанина с пристальным вниманием. Случайно открытый Чэнселлором морской путь из Западной Европы через Нордкап и Белое море в Россию сулил российскому самодержцу возможность вести торговлю со странами Западной Европы без посредников. В то же время и Чэнселлор сознавал возможности, которые открывала организаторам экспедиции непосредственная торговля с Россией. Хотя изначально поставленная цель была не достигнута, экспедиция 1553 г. неожиданно открывала новые перспективы и возможности для коммерческого успеха.
Кратчайшее расстояние от Москвы до Белого моря тогда представлялось огромным. Напрямую оно примерно равно 1000 километрам. Тогдашний путь проходил в основном по рекам и составлял никак не менее 1500 километров. Две трети пути тянулись по далекому и малонаселенному Северу. Изначально англичанам эти места казались негостеприимной областью, но уже вскоре они с ними познакомились и научились ценить. Зимы здесь длинные, холодные, темные и снежные. С ноября по май суша и море замерзают на большую глубину и покрываются снегом, а в декабре, январе и феврале солнце лишь на несколько часов в день показывается над горизонтом. Но короткие лета совсем другие. Это - время белых ночей; солнце в этот период едва заходит, а длинные дни полны света. Дневная температура доходит до двадцати градусов. Снег и лед тают. Природа безудержно оживает. По низовьям, покрытым густым лесом, текут на север к Ледовитому океану широкие полноводные реки18.
В течение веков области по Северной Двине и берегам Белого моря были освоены русскими, но в XVI в. здесь жило еще не более нескольких тысяч человек. Однако жили в этих краях довольно зажиточно. Это происходило оттого, что здесь в отличие от Центральной России - территории, расположенной близ Москвы, - мало земли находилось во владении знати и дворян
22
Архангельск
ства и почти не было крепостной зависимости. Большинство поморов, как именовалось живущее здесь русское население, были фактически вольными крестьянами, так как проживали на государственных землях и платили подати в царскую казну. Через свои общины они могли достаточно свободно пользоваться предоставленной им землей, имели возможность активно заниматься различными промыслами19. Их подчинение царю выражалось прежде всего в том, что они платили подати.
Большинство людей жило в небольших селениях вдоль рек, в основном вдоль Северной Двины. Они занимались сельским хозяйством, а также рыболовством и охотой, а некоторые солеварением. На южном берегу Кольского полуострова и побережье Карелии проживали в основном рыбаки. Поморы занимались рыболовством и охотой на Белом море, а также вдоль Мурманского побережья, вокруг Шпицбергена, близ устья Печоры и южнее Новой Земли. Они ловили треску, палтуса, семгу, охотились на морских млекопитающих, в частности моржей - в основном из-за клыков, тюленей - из-за их сала и шкуры и китов - из-за сала. А также охота шла и на пушного зверя. В различных районах края, в основном в районе Северной Двины, вытапливали китовый жир20.
В середине XVI в. крестьяне, живущие вдоль нижнего течения Северной Двины, от устья Ваги и до моря, начали заниматься торговлей. Некоторые из них приобретали солеварни и начинали снабжать солью практически все отрасли северного морского рыбного промысла и охоты на морских млекопитающих. Кроме того, они посылали соль, соленую и копченую рыбу, тюлений жир, икру в Москву и близлежащие города. Связь с Центральной Россией была сравнительно налаженной. Летом «поморские товары» сначала загружались на многочисленные баржи и отправлялись на тысячу километров вверх по течению Северной Двины и реки Сухоны в Вологду, а уже оттуда - еще на 500 километров далее, в саму Москву. Зимой товары перевозились на санях, которые тянули лошади; таким способом преодолевался весь путь от Поморья до центра России. Возвращались сани, телеги и баржи по тому же пути, груженые предметами обихода, зерном, пенькой, другой сельскохозяйственной продукций, которая не производилась в суровых климатических условиях Севера21.
Центром этой торговли, а также административным центром Севера были Холмогоры, расположенные в нижнем течении Северной Двины, на расстоянии 75 километров от моря22. Но, по крайней мере, равным Холмогорам по известности стал
Окна в Европу, 1550-1613
23
Сольвычегодск, расположенный на реке Вычегда, недалеко от ее впадения в Северную Двину. Здесь родилась слава Строгановых. Около 1500 г. они еще были солеварами и торговцами рыбой и мехами. При Иване IV они уже принадлежали к числу гостей, то есть самых именитых и привилегированных купцов. А в XVIII и XIX вв. Строгановы были уже одной из известнейших аристократических фамилий России23.
Ричард Чэнселлор вернулся в 1554 г. в Англию с письмом от Ивана Грозного к английскому королю, в котором царь заявлял о своей готовности принимать английские суда и после дальнейших переговоров позволил английским купцам вести торговлю в России. Это письмо и обнадеживающий доклад Чэнселлора привели к тому, что общество, организовавшее в 1553 г. экспедицию, было преобразовано в 1555 г. в торговую компанию, и она по королевскому указу получила исключительное право на торговлю с Россией. Компания именовалась в указе «Marchants adventurers of England, for the discovery of lands, territories, iles, dominions, and seigniories unknowen, and not before that late adventure or enterprise by sea or navigation, commonly frequented» («Торговыми путешественниками Англии, открывателями земель, территорий, островов, доминионов и сеньоратов неизвестных и доселе нечасто посещаемых по морю или судами»), но на практике они с самого начала своего существования были известны под именем Russia Company (Российская компания), или Muscovy Company (Московская компания)24. Компания была организована как общество на паях - акционерное общество - и насчитывала на момент получения своих привилегий 201 акционера.
В 1555 г. Чэнселлор в сопровождении двух торговых агентов опять приехал в Москву и добился того, что Иван IV даровал Компании привилегию беспошлинной торговли для ее членов по всей России. Кроме того, царь даровал Компании дом, освобожденный от налогов, недалеко от Красной площади, рядом с церковью Св. Максима, а также право приобретать дома как в Вологде, так и в Холмогорах (рис. 8, с. 148). Членам Компании было пожаловано исключительное право быть судимыми лишь Посольским приказом, - что сравнимо по статусу с Министерством иностранных дел, - в Москве25.
Московская компания могла бы развернуть свою деятельность в Холмогорах, крупнейшем торговом и административном пункте Русского Севера. Но тем не менее этот город имел для англичан существенный недостаток. Из-за небольшой глубины отдельных участков Северной Двины их суда, некоторые из
24
Архангельск
которых были водоизмещением от 50 до 100 ластов - от 100 до 200 тонн, - не могли или едва могли дойти до самих Холмогор. Англичане решали эту проблему, становясь на якорь на рейде около Николо-Корельского монастыря, у побережья Белого моря близ Пудожемского, или Никольского, устья Северной Двины. Там они разгружали и загружали суда. Перевозка товара по реке в Холмогоры и обратно осуществлялась на плоскодонках. Якорную стоянку судов у Николо-Корельского монастыря называли Святым Николаем, по названию монастыря и имени самого большого острова в бухте. Англичане строили жилища и склады для товаров на близлежащем острове Ягры, который они называли Розовым островом из-за растущего там шиповника26.
Московская компания продавала в России главным образом английские шерстяные ткани. Кроме того, англичане поставляли хлопчатобумажные ткани, металлы (медь, свинец и олово), оружие и амуницию, вино, соль и лекарства. В России они закупали китовый и рыбий жир, пушнину, воск, корабельный лес, лен, пеньку, канаты, сало и шкуры. Канаты англичане производили в собственных канатных мастерских, которые сами же и строили в Вологде и Холмогорах27.
Торговля Московской компании по Двине шла не слишком бойко. До 1567 г. Компания посылала к Святому Николаю самое большее четыре судна в год, а позже, до 1581 г., - самое большее десять судов ежегодно. Причиной этому было покорение царем еще в 1558 г. Нарвы, что открывало для России свободный доступ к Балтийскому морю. Понятно, что царь считал гораздо более удобную с точки зрения подхода судов Нарву важнейшим торговым портом страны и потому не придавал устью Двины большого значения. Когда Иван Грозный в 1569 г. утвердил привилегированные права Московской компании, он предоставил ей также право беспошлинной торговли в Нарве и Дерпте, а также разрешил строить собственные склады. В то же время он не собирался предоставлять английской Московской компании эксклюзивные права на торговлю в России через Белое море, исключив таким образом всех других возможных участников как с английской, так и с какой-либо другой стороны28. Теперь, когда была доступна Нарва, на первый план выступили недостатки Беломорского маршрута. Этот путь был гораздо более протяженным, чем путь по Балтийскому морю; кроме того, из-за суровых и продолжительных северных зим Северная Двина была доступна для западноевропейских судов всего месяца четыре в год. Из-за штормов и пакового льда северные моря
Окна в Европу, 1550-1613
25
становились недоступными для судов с конца октября до мая, а нижнее течение Двины могло замерзнуть уже в октябре, а освобождалось ото льда лишь в конце апреля29.
Мурманское побережье
Вскорепослетого,какангличанеоткрылиторговлюнаСеверной Двине и Иван Грозный покорил Нарву, голландские предприниматели начали торговать с русскими вдоль Мурманского побережья, скалистого северного берега Кольского полуострова. Первый из них - Филипп Винтерконинг, молодой человек, уроженец местечка Оолтгенсплаат в провинции Зеландия. Искусству торговли он обучился у датчан. Около 1562 г. он состоял на службе у Эрика Мунка, губернатора городка Вардё, расположенного в устье Варангерфьорда на крайнем севере Норвегии. В то время Норвегия входила в состав Королевства Датского, и губернатор Вардё представлял интересы короля Дании в этой области. Недалеко от Вардё, на противоположной стороне Варангерфьорда, русский иеромонах Трифон построил, вероятно, уже в 1524 г. часовню и церковь. Отдаленная обитель выросла в небольшой монастырь, который был в 1532 г. освящен как монастырь Святой Троицы и стал известен под названием Печенгского. В начале 60-х гг. монахи из этого монастыря периодически приезжали в Вардё, чтобы продать датчанам рыбу, китовый жир и другие дары природы («Wildwahren»), а те перевозили эти товары дальше, в крупный норвежский порт Берген30.
Винтерконинг, будучи на датской службе, основательно познакомился с торговлей вокруг Варангерфьорда и, вероятно, для того, чтобы воспользоваться этими знаниями, в 1563 г. оставил датскую службу. Он приехал в Антверпен и там образовал компанию совместно с местными купцами Йоханом вон Рейде и Корнелисом де Мейером с целью ежегодно посылать одно судно в Берген и Вардё, вероятно, для закупки там рыбы. В 1564 г. Винтерконинг отправляется на судне из Антверпена в Вардё по делам компании. По его прибытии обнаруживается, что за прошедшее время на службу заступил новый губернатор, Якоб Хансен. Он был менее расположен к молодому энергичному человеку, чем его предшественник, и обвинил его в нарушении торговых привилегий городов Бергена и Тронхейма. Губернатор конфисковал судно и груз, а самого Винтерконинга, шкипера и штурмана судна посадил в тюрьму.
26
Архангельск
Винтерконинга спас удачный с точки зрения улова рыбы год. Именно в этот, 1564, год монахи Печенгского монастыря и местные крестьяне выловили столько рыбы, что в Вардё не нашлось достаточного количества транспортных средств, чтобы перевести весь улов. Потому губернатор подключил к перевозке рыбы Винтерконинга и команду его судна и приказал им отвезти рыбу и тресковый жир, закупленные для датского короля, в Берген. При этом они должны были поклясться никогда больше не приезжать в Вардё и не нарушать торговых привилегий Бергена и Тронхейма. По прибытии в Берген им даже заплатили за перевозку.
Винтерконинг отправился назад на родину, и страх, который на него нагнал Хансен, развеялся в североморском бризе. Перед отъездом из Вардё монахи Печенгского монастыря предложили ему приезжать прямо к ним для ведения торговли. Учитывая эту перспективу, Винтерконинг, вон Рейде и де Мейер пополнили в 1565 г. свою компанию, включив в нее новых членов: Йохана де Херре и Филиппа Дауси из Антверпена и Йохана Вестермана, бургомистра Энкхейзена, а также его сына Вилгельма Вестермана. Компания отныне называлась «Йохан вон Рейде, Корнел, де Мейер Симонсен, де Херре и Компания» (Johan von Reyde, Cornel, de Meyer Simonsen, de Herre und Companie).
Винтерконинг твердо решил завоевать себе место в торговле на Мурманском побережье и, более того, по всей России, то есть посягнуть на гегемонию англичан. В 1565 г. он ездил от имени компании в Мункефьорд, как называли датчане Печенгскую бухту, где находился Печенгский монастырь. Он загрузил там судно треской, китовым жиром и семгой и отправил корабль назад к своим компаньонам в Антверпен. Сам он вместе с тремя членами судовой команды остался на Севере и нанял русское судно с экипажем из 13 человек. Он загрузил корабль вывезенными из Голландии, но еще не распроданными товарами, в числе которых были полотно и вино, и направился с ними в Белое море, к причалу Святого Николая в устье Северной Двины, чтобы оттуда отправиться в Москву. Вскоре после своего отъезда, еще у Мурманского побережья, молодой зеландец встретился с русским судном. Выяснилось, что есть возможность обменяться товарами с находившимися на судне людьми, и Винтерконинг решил встать на якорь в непосредственной близости от берега и переночевать на месте. Русские, с которыми он только что вел деловые переговоры, оказались под большим впечатлением от дорогих голландских товаров и той же ночью тайком проникли на борт судна.
Окна в Европу, 1550-1613
27
Они напали на 3 слуг Винтерконинга и 13 членов команды судна, пока те спали, и перерезали им горло. Самому Винтерконингу удалось добраться до берега, где он был насмерть поражен стрелой. Разбойники перенесли груз с судна Винтерконинга на собственный корабль и поплыли с добычей дальше.
Еще до гибели Винтерконинг писал своим компаньонам, что посылает им новые товары, и в ответ на это Корнелис де Мейер прибыл с двумя судами осенью 1565 г. в Мункефьорд. Одно из них прямо оттуда ушло обратно в Антверпен, чтобы компаньоны узнали о гибели Винтерконинга, а на другом судне де Мейер отправился по совету монахов в поселение Колу, которое располагалось в глубокой бухте Мурманского побережья, чтобы там перезимовать. Жители Колы, - все поселение состояло из трех домов, - не привыкли к столь экзотическим посетителям. Завидев голландское судно, они бросились в лес и прятались там много дней, до тех пор, пока прибывший с голландцами монашек не убедил их в мирных намерениях неожиданных пришельцев.
Де Мейер не остался на Коле; он отбыл в Москву, чтобы подать прошение о начале расследования убийства Винтерконинга и его товарищей. До Москвы он не доехал, в Новгороде его отправили обратно. В качестве причины было указано, что в бумагах де Мейера не должным образом был указан титул Ивана Грозного. Но де Мейеру удалось разузнать, что и английская Московская компания, и сообщники убийц Винтерконинга подкупили власти Новгорода, чтобы те не позволили Мейеру следовать дальше. Московская компания опасалась соперничества со стороны голландских купцов, и покровители преступников стремились не допустить, чтобы царь прослышал про убийства.
Корнелис де Мейер, не завершив дела, вернулся в 1566 г. в Колу. Там он встретил Симона вон Салингена, бухгалтера компании, выходца из Фландрии. Его отправили компаньоны с двумя судами, груженными в числе прочего сукном, оловянными изделиями и перцем, в Мункефьорд для совершения торговых сделок, а также с целью вернуть назад награбленные у Винтерконинга товары. Ван Салинген прибыл осенью 1566 г. в Мункефьорд и затем привел туда же судно, которое де Мейер оставил в Колафьорде. В Коле товары для загрузки получить не удалось, но в Мункефьорде и на полуострове Рыбачий де Мейер загрузил три судна рыбой и китовым жиром и отослал их назад в Нидерланды. Затем он подрядил у монахов еще два русских судна и загрузил их еще не распродан
28
Архангельск
ным товаром. С этими судами он отбыл в Колу, планируя зимой совершить торговую поездку в глубь России.
После встречи вон Салингена и де Мейера в Коле они решили предпринять совместную попытку съездить в Москву. С помощью нанятых русских сопровождающих и переодевшись русскими, им удалось доехать до Москвы через Карельское побережье Белого моря, селения по реке Онега и город Каргополь. В столице им удалось разыскать гостя Степана Твердикова, которого они знали с тех пор, как он побывал в Антверпене по заданию царя. Но долго в Москве они не задержались. Город был в те времена опасным местом. Начиналось время казней, период, когда Иван IV устанавливал свой грозный порядок. Вон Салинген и де Мейер пребывали в Москве без соответствующего на то разрешения, тайно, переодетые русскими, тем самым подвергая себя большой опасности. Твердиков именно поэтому посоветовал им не добиваться аудиенции у царя. Оба иностранца покинули Москву и уехали в Новгород. Оттуда де Мейер отправился дальше в Нарву, но вон Салинген остался и начал торговлю жемчугом, украшениями и монетами, которые привез с собой. Он предложил местным купцам приехать в Суму, расположенную на Карельском побережье Белого моря, и Шую на Онежском озере для совершения там с ним деловых операций. Сам же он поспешил в Колу, чтобы забрать оттуда оставленный товар и вновь встретиться с новгородскими купцами в условленном месте31.
Таким образом, вон Салинген был в России не только в 1566 г. Он также предпринял поездки по стране в целях торговли, в 1567 и 1568 гг. был в Карелии и Лапландии, северной части Норвегии и России. И до начала 80-х гг. он регулярно приезжал в Колу и Карелию по торговым делам. Вероятно, в 1583 г. он оставил торговлю и поступил на датскую службу в качестве эксперта по лапландским делам32.
После первых поездок Винтерконинга и вон Салингена к Печенгскому монастырю каждый год приходило несколько голландских кораблей в целях товарообмена с властями монастыря и русскими торговыми людьми. Привлеченные присутствием голландцев русские купцы из Холмогор и Каргополя также начали приезжать туда со своим товаром. В 1566 г. игумен Трифон был принят Иваном IV в Москве, и монастырь получил в свое распоряжение район между Нейденом и Лицей, включая доходы с земли и подати с местных саамов. С тех пор монахи получили в свое распоряжение добычу семги в заливах между полуостровом Рыбачий и Варангерфьордом. В результате предприниматель
Окна в Европу, 1550-1613
29
ской деятельности монастырь сильно разросся. В 1565 г. он насчитывал примерно 20 монахов и 30 работников; в 1572 г. - 50 и 200 соответственно.
В конце 60-х гг. Кола, наряду с Печенгой, стала местом постоянной торговли голландцев. В 1567 г. сюда прибыл шкипер, который в 1566 г. находился на службе в Антверпенской компании вон Салингена, а теперь начал торговать самостоятельно. Двумя годами позже, в 1569 г., сюда же прибыли голландские купцы из Энкхейзена и еще один или два судна из Бергена-оп-Зоом. Эти купцы нанимали на свои корабли моряков из компании вон Салингена, поскольку те знали путь к Мурманскому побережью. В 1570 г. из Энкхейзена в Колу прибыли также суда с итальянскими ремесленниками и художниками на борту, которые отправились далее на Соловецкие острова и оттуда по реке Онеге в Москву.
Торговля голландцев на Мурманском побережье сначала была ограничена в основном рамками местного товарооборота. Они покупали там местные товары: сушеную и соленую треску, китовый жир, тюленьи шкуры, тресковый жир, семгу, меха и слюду и в небольшом количестве товары из северо-русских отдаленных провинций, такие как воск, лен и кожи. Они поставляли сюда товары, которые потреблялись в самом регионе: соль, применяемую в добыче рыбы на экспорт, сукно, оловянные изделия для ежедневного обихода, перец и вино. Но стечением времени голландские купцы использовали Печенгский монастырь и Колу также в качестве пунктов торговли с Центральной Россией. К1575 г. они уже закупали здесь множество товаров, поставляемых из российской глубинки: пушнину, воск, деготь, смолу, сало, шкуры, лен, пеньку, зерно и поташ. К этому времени они продавали здесь уже металлы и металлические изделия, специи, южные фрукты, сахар, химикалии, лекарства и, вероятно, также сукно, вина и благородные металлы33.
Торговля все более концентрировалась в Коле, которая в течение 70-х гг. быстро превратилась из неизвестного местечка в важнейший порт Мурманского побережья. В 1574 г. в Коле имелось 44 двора. Каждый двор включал жилой дом и хозяйственные постройки. Наравне с Нарвой и дельтой Северной Двины Кола стала одним из центров торговли между Центральной Россией и Западной Европой, где западноевропейские и русские купцы совершали торговые операции и сделки. Русские обосновались в Коле из-за удобства торговли, а летом сюда приезжали для ловли рыбы саамы и карелы из глубинки. Среди иностранцев преобладали голландцы. В середине 70-х гг. Мурманское побережье посетило от 10 до 15 голландских судов, причем Кола была, как прави
30
Архангельск
ло, главной целью их рейса. Торговля приобрела такой масштаб, что стала привлекать внимание англичан. В 1575 г. англичанин Джеймс Алдэй писал об этом в письме к Михаилу Локу, лондонскому агенту Московской компании. Он советовал своим соотечественникам обратить особое внимание на торговлю с русскими в Коле и попытаться вытеснить оттуда голландцев и брабантцев. А в 1578 г. неизвестный англичанин составил записку, в которой объяснял английским купцам, как те в два-три года могли бы вынудить голландцев оставить Кольскую торговлю. В том же году король Дании Фредерик II жаловался в письме Виллему Оранскому, что голландские купцы и шкиперы начали морскую торговлю на Малмусе (Коле) и что они там торгуют с русскими. Король заявлял, что Малмус лежит в пределах его королевства, что эта торговля не в его интересах, и запрещал судам впредь совершать торговые рейсы в Колу34. Однако голландцы не дали себя запугать и такими мерами.
А царь тем временем подсчитывал свою выгоду. В 1582 г. он впервые назначает в Колу воеводу, правителя на всем Мурманском побережье и Кольском полуострове. Последний построил там весовую и небольшой гостиный двор, где купцы могли складировать свои товары, и начал взимать пошлину35.
Голландская торговля на Северной Двине
Среди первых голландцев, которые в середине 60-х гг. начали торговать с русскими на Мурманском берегу, находился человек по имени Оливер Брюнель. Оливер, родившийся в 40-х гг. в Брюсселе, еще в 60-е гг. уехал из Колы в Холмогоры, чтобы учить там русский язык. Когда он приехал на Двину, англичане выдали его русским под предлогом обвинения в шпионаже. Те отослали молодого человека в Москву, где он был приговорен к заключению в тюрьме Переславля, расположенного недалеко от столицы, к северу от нее. Через несколько лет, вероятно около 1570 г., Брюнель был освобожден царем по просьбе Строгановых36.
У Строгановых,магнатов РусскогоСевера,имелась дляБрюнеля работа. Сначала они посылали его несколько раз с экспедициями на восток Северного Урала, в бассейн реки Оби. Так, он принимал участие в походе на суднах вниз по Печоре, а оттуда по морю на восток. В 1576 г., когда Строгановы в достаточной степени испытали Брюнеля, они послали его в качестве сопровождающего двух купцов из своей семьи с торговой миссией в Голландию и во Францию. Эта небольшая группа проехала с партией песцовых
Окна в Европу, 1550-1613
31
шкур и другими товарами в Колу, а оттуда на борту голландского судна - в Дордрехт. В Дордрехте они распродали часть своих товаров, а затем двинулись далее, в Антверпен и Париж, где распродали остальное37.
Таким образом, десять лет спустя Брюнель вновь оказался на родине. В Антверпене он познакомился с Гиллесом Хоофтманом из Эйхеленберга и братьями Жаком, Яном, Питером и Лукасом ван де Валле. Неизвестно, торговали ли эти люди уже к тому моменту с Россией, но они уже имели представление о возможностях, которые предлагал российский рынок. Во всяком случае, похоже, что Жак ван де Валле вращался в кругах нарвских торговцев. Вероятно, он был родственником Жака Хуфнагела, который около 1560 г. торговал с Нарвой. Сам он был женат на Мехтелт де Веселар, а Хуфнагел - на Элизабет де Веселар. Обе женщины приходились, вероятно, друг другу родственницами. Из-за шведской блокады Нарва стала труднодоступным портом, и для тех, кто в 1576 г. хотел вести торговлю с Россией, Кола и Холмогоры были альтернативными вариантами. Естественно, в антверпенских предпринимательских кругах было известно о рейсах голландцев к Мурманскому побережью и об английской торговле на Белом море. И естественно, было ясно, что вести торговлю с Центральной Россией через дельту Двины было гораздо удобнее, чем через Колу. Но лишь немногим голландцам была известна ситуация в Холмогорах. Брюнель был знатоком российского Севера, и Хоофтману и братьям ван де Валле предоставлялся шанс, который они решили использовать. Брюнель и Хоофтман образовали компанию по торговле с Северной Россией, которая впоследствии именовалась «Господа Гиллес Хоофтман и Жак ван ден Валле, компания Московии» («srs. Gilles Hooftman en de Jaeckes van den Walle, compagnie van Moscovia»), директором и бухгалтером которой был Гиллес Хоофтман. Один из братьев ван де Валле — Ян в 1577 г. ездил от имени и по делам компании вместе с Брюнелем и его русскими спутниками из семьи Строгановых обратно в Колу. Он привел туда два судна; шкипером одного был Ян Якобссен из Дордрехта, шкипером другого - Вильхельм Антониссен. Ян ван де Валле использовал возможность торговли в Коле, но конечной его целью было исследовать перспективы торговли с Двиной. Он отправился из Колы в устье Двины вместе с Брюнелем и оттуда - далее в глубь России, вероятно, в Холмогоры38.
Результаты исследования торговых возможностей, проведенного ван де Валле, были положительными: он вернулся в Антверпен с благоприятными новостями. Англичане уже более
32
Архангельск
двадцати лет вели торговлю с Холмогорами; учитывая то значение, которое российский царь придавал заграничной торговле, он принял бы с распростертыми объятиями и голландцев. Естественно, проблемой было то, что Холмогоры были недоступны для западноевропейских судов, но голландцы могли так же, как англичане, становиться на якорь на рейде в дельте, а для перевозки груза в Холмогоры использовать речные суда. Хоофтман и ван де Валле были теперь достаточно уверены в успехе, чтобы послать суда прямо на Двину. Уже в 1578 г. «Компания Московии» отправила Яна ван де Валле с четырьмя кораблями в устье Северной Двины - это были первые суда, посланные туда непосредственно голландскими предпринимателями39. Три из этих кораблей были, вероятно, торговыми судами и шли под командованием Бомменее ван Влиссингена, Сента Схейна и Адриана Крайта; четвертый был, как представляется, военным судном, по крайней мере, он шел под командованием «капитана» Эверта. Для навигации компания наняла Яна Якобсза метте Липпена из Алкмаара40. Возможно, это был тот же самый человек, что и Ян Якобссен из Дордрехта, шкипер одного из судов, с которыми ван де Валле прибыл в Колу в 1577 г.41 Этот лоцман провел четыре вышеупомянутых судна по прибытии их к дельте Двины к якорному причалу в Пудожемском устье реки, более 15 километров восточнее Святого Николая42.
Ягры (Розовый остров)
Михайло-Архангельский монастырь
у  Николо-Корельский монастырь Английская якорная стоянка (Святой Николай)
Рис. 3. Дельта Северной Двины около 1580 г.
Голландская якорная стоянка (?)
Соломбала



Окна в Европу, 1550-1613
33
Яну ван де Валле в 1578 г. было около 39 лет; в предыдущие годы судьба была к нему не слишком благосклонна. В 1564 г., примерно в двадцатипятилетием возрасте, он обанкротился в Антверпене, и с того времени он избегал бывать там и скитался по Англии, Франции и Италии. Теперь в России ему представилась возможность начать сначала, и он ухватился за эту возможность обеими руками.
В «порт Подесемско», где он поставил на якорь свои четыре судна в 1567 г., еще никогда не заходили англичане со своими судами. Теперь царь Иван IV позволил голландцам бросить там якорь. Кроме того, Ян ван де Валле получил право торговать в Коле и в Холмогорах, а также ездить в другие торговые города, вплоть до самой Москвы. Кроме того, он должен был платить всего половину пошлины. У якорного причала он выстроил себе дом и склады для компании Хоофтмана и в 1580 г. выменял за колокол «испанского литья» у игумена Антониево-Сийского монастыря, расположенного в 150 километрах к югу от Архангельска, дом в Холмогорах. Сделка была скреплена в Москве. Было очевидно, что царь приветствовал приход голландцев. Но и ван де Валле не упускал шанса продвинуть свое дело, неоднократно предоставляя царю ответные услуги за оказанную ему честь. Голландец поставлял внушающему ему уважение Ивану IV различные дорогостоящие украшения с драгоценными камнями по низким ценам43.
Гиллес Хоофтман скончался в 1581 г. После его смерти компания была ликвидирована, причем сын Хоофтмана, Гиллес Хоофтман-младший, Антонио Ансельмо и Жак ван де Валле выступали в качестве экзекуторов. Жак ван де Валле продолжил дело. Он координировал дела в Северо-Западной Европе, а его брат Ян вел дела в России44. За судами «Компании Московии» вскоре последовали суда других торговых компаний, однако из числа голландских предпринимателей, ведущих торговлю на новом направлении, ван де Валле и его компаньоны были крупнейшими дельцами. Из шести голландских судов, стоявших на якоре в Северной Двине в 1582 г., пять предназначались Яну ван де Валле и один - Йохану Эйлофу, царскому врачу. В том же году, по крайней мере, четыре других голландских судна, направлявшихся к устью Двины с Белого моря, были захвачены датчанами в Белом море, в том числе корабль Юрьева Мусина (Йериян Мун или Муне); корабль Симона вон Салингена; корабль, посланный Яну ван де Валле; корабль с товарами сына и зятя Йохана Эйлофа45.
34
Архангельск
Строительство Архангельска
Холмогоры не были подходящим местом для торговли западноевропейских купцов. Якорные причалы в дельте Двины находились довольно далеко от Холмогор, а кроме того, эти «порты» были открыты для нападений со стороны моря, и это обстоятельство стало совершенно очевидным уже вскоре после прихода голландцев. Король Дании Фредерик II, бывший одновременно и королем Норвегии, рассматривал новый морской путь вдоль мыса Нордкап как угрозу для судоходства по Балтийскому морю и, соответственно, для регулярно взимаемой Зундской пошлины за прохождение пролива между Данией и Швецией и в конце 70-х гг. запретил пользоваться новым морским путем вдоль Нордкапа. В начале 80-х гг. Фредерик II снял этот запрет, но вместо этого потребовал, чтобы суда, проходящие мимо мыса, имели на борту датский пропуск, каковой можно было приобрести у датской казны по чрезвычайно высокой цене. При этом король подкрепил намерения силой, расположив свои военные корабли таким образом, чтобы они перехватывали иностранные торговые суда вплоть до самой Северной Двины и даже в ее устьях. В 1582 г. потери были особенно велики; в тот год датчане перехватили на Белом море, по крайней мере, четыре голландских торговых судна46.
В том же году еще одно голландское торговое судно преследовалось несколькими датскими военными судами вплоть до якорной стоянки в Пудожемском устье. Шкипер торгового судна Клаас Янез из Хоорна хорошо знал эти воды; он завел судно на стоянку и бросил там якорь, но увидел, что датчане также намереваются зайти в порт и заняты поисками речного глубоководья. Опасаясь, что им это удастся, он начал подниматься вверх по реке, по неизвестным ему водам и подошел к Михайло-Архангельскому монастырю47. Иностранцы, которые привыкли плыть на русских судах к Холмогорам, не раз видели этот монастырь, расположенный на расстоянии 35 километров от моря, на высоком берегу, поросшем густым сосновым лесом, непосредственно рядом с тем местом, откуда река разветвляется на рукава дельты, посреди безбрежной и болотистой северной тайги. Монастырь был выстроен из дерева и состоял из келий для игумена и 13 монахов, а также двух церквей: Архангельской и Покровской. Это было укромное, безлюдное место, расположенное вдали от обжитого мира. Лишь в северо-восточном углу большого острова Соломбала,
Окна в Европу, 1550-1613
35
расположенного в дельте вниз по течению Северной Двины и отделенного от монастыря широким протоком, жили крестьяне, арендовавшие у монастыря сенокосные участки48.
Невольно загнанный датчанами в глубь побережья по речным притокам, шкипер Клаас Янез понял, насколько уязвимым и открытым для нападений со стороны моря был голландский якорный причал в Пудожемском рукаве. Фактически он оказался первым, обнаружившим, что западноевропейские суда могли бы проходить по дельте в глубь побережья гораздо дальше расположенных в непосредственной близи от моря якорных причалов. Значение этого факта было тем более велико, что река на высоте Архангельского монастыря была пригодна для размещения там порта, который, кроме того, был бы намного более безопасным, чем используемые до сих пор причалы, а с оборонной точки зрения столь хорошо защищен, что здесь можно было организовать и саму торговлю. Голландские купцы незамедлительно обратились к русскому правительству за разрешением перенести сюда к монастырю причал, склады и рынок. Российские власти отреагировали несколько настороженно, но весьма заинтересованно. Уже в 1582 г. к монастырю прибыли двое московских воевод, Петр Афанасьевич Нащокин и Алексей Никифорович Залешанин-Волохов. Они должны были изучить возможности строительства здесь укреплений. Вдвоем они составили план новой крепости, и 4 марта 1583 г. царь Иван Грозный дал формальное соизволение на ее строительство49.
Воеводы выстроили крепость из деревянных бревен, прямо на берегу реки, так что сам монастырь оказался внутри. Крепость была вооружена более чем сорока бронзовыми пушками. Уже летом 1584 г. Нащокин и Залешанин-Волохов закончили строительство комплекса. В том же году передали полномочия своему преемнику и отправились в столицу. Весной 1585 г. сюда был переведен первый гарнизон из 200 стрельцов и пушкарей из Холмогор. Они поселились к югу от крепости - так возникла Стрелецкая слобода, где вскоре выстроили церковь Рождества Христова. Стрельцы не только несли военную службу, но занялись ремеслами, строительством и торговлей50.
В 1584 г. вверх по течению реки, недалеко от крепости, была построена новая приходская церковь - Преображенская. Рядом с ней в 1585 г. гостиные дворы - там располагались русские и иностранные купцы со своим товаром. Однако уже вскоре выяснилось, что выбранное место не было удачным, поэтому в 1587 г. гостиные дворы переместили вниз по течению и расположили непосредст
36
Архангельск
венно на берегу рядом с крепостью. Русский гостиный двор располагался практически рядом с крепостью; гостиный двор иностранцев - чуть подальше.
Гостиные дворы можно было обнаружить в XVI в. практически в каждом русском городе. Они принадлежали казне и представляли собой комплексы построек, где купцы из других русских городов, а также иностранцы могли за определенную плату становиться на ночлег, обязаны были складировать свой товар и совершать сделки - таким образом, таможне было удобно наблюдать за торговлей и взимать пошлину. Гостиные дворы, как правило, состояли из деревянной или каменной стены вокруг обширного внутреннего двора, где располагались различные амбары и склады. Гостиный двор для иностранцев, рядом с новым поселением около Архангельского монастыря,был обнесен стеной, возведенной из бревен, которая ограждала территорию, где располагалось от 80 до 100 построек, в них иностранные купцы хранили свой товар51.
Царь Иван Грозный скончался в марте 1584 г. Престол унаследовал его сын Федор. В 1585 г. он повелел, что новое поселение у Архангельского монастыря, которое к тому моменту еще только строилось, отныне является единственным портом Русского Севера, где иностранные купцы могут покупать российские товары. Иностранцам надлежало покинуть причалы и фактории в дельте и впредь прибывать на своих судах к Архангельскому монастырю, где и совершать торговлю. Через поселения, расположенные вдоль Мурманского побережья, разрешалось вывозить отныне только товары, произведенные в той местности. Голландцы немедленно повиновались указу нового царя, и уже в 1585 г. голландские суда прибыли к Архангельскому монастырю. Англичане колебались и в 1586 г. получили-таки от царя Федора разрешение продолжать пользоваться своим причалом и двором у Пудожемского устья. Английская сдержанность была оправданной: обустройство местности у Архангельского монастыря так, чтобы там можно было вести торговлю, еще не было вполне завершено52.
Поскольку для торговли с иностранцами были необходимы русские купцы, российские власти приказали в 1587 г. 133 купцам из 26 торговых семей Холмогор и других поселений Двинской долины переселиться вместе со своими домочадцами к Архангельскому монастырю. Их дома образовали Жилецкую слободу, которая вытянулась вокруг самой крепости. К северу от крепости, рядом с купеческими дворами и между многочисленными магазинами, они построили Воскресенскую и Пятницкую церкви. Сначала новое поселение называлось Новохолмогорский
Окна в Европу, 1550-1613
37
Посад, но это название употребляли нечасто; довольно быстро возникло новое название - Город Архангельский, по названию самого монастыря53. С того времени голландцы и англичане называли его Архангелом.
В 1591 г. русское правительство вынудило англичан перебраться в Архангельск54. С тех пор львиная доля западноевропейского импорта в Россию проходила через новый порт. Часть товаров привозилась в страну через Новгород и Псков, но, поскольку Россия не граничила с Балтийским морем, западноевропейские купцы могли пользоваться этим маршрутом только при посредничестве остзейских торговцев, то есть шведских подданных. Поэтому купцы из стран Западной Европы предпочитали торговать с Россией непосредственно, то есть через Северную Двину55.
Торговля через «васисдас»
В пушкинском «Медном всаднике» царь Петр I, стоя на берегу Невы, готовится открыть здесь «окно в Европу» - основать город Санкт-Петербург. Пушкин отсылает нас к словам итальянского графа Алгаротти: «Petersbourg est la fenetre par laquelle la Russie regarde en Europe». При этом поэт отнюдь не утверждает, что Петербург был первым и тем более единственным окном в Европу или что Петр был первым российским царем, обратившим взоры в сторону Европы. А потому не будет противоречием словам великого поэта отметить, что еще за 150 лет до Петра Великого другой русский царь, Иван Грозный, проводил активную политику, направленную на установление непосредственных торговых контактов с Европой и - хотя так никогда и нигде не говорится - стремился тем самым распахнуть окна на европейский континент. Иван Грозный со всей сердечностью принял у себя английского путешественника и первооткрывателя Ричарда Чэнселлора, когда тот затерялся в Белом море и по счастливой случайности вывел судно в дельту Северной Двины. Именно Иван Грозный предоставил затем англичанам широкие торговые привилегии. Он завоевал ливонский город Нарву и добился того, что российские купцы на протяжении двух десятилетий имели возможность вести там оживленную торговлю с западноевропейскими партнерами. Царь весьма чутко отреагировал на то обстоятельство, что голландцы начали торговать с Мурманским побережьем. А когда Иван Грозный уступил Нарву шведам, он принял решение заложить новый порт для нужд иностранной торговли рядом с монастырем Архангела Михаила на Северной Двине.
38
Архангельск
Среди иностранцев, теснившихся во второй половине XVI в. под российскими окнами, было немало голландцев. Они приезжали сюда из страны, превратившей себя в центральную торговую площадь Европы. Им было известно все о спросе и предложении на важнейших региональных рынках континента, и они были твердо намерены выгодно использовать русский шанс. Некоторые из них пользовались возможностями уже известной Нарвы, другие искали и находили пути вдоль малознакомого тогда Мурманского побережья. Отсюда отдельные голландские торговцы проникали и дальше, до Северной Двины, где уже прочно обосновались англичане. В конечном счете Оливер Брюнель указал группе антверпенских предпринимателей путь к дельте Двины и сделал это в то время, когда шведы блокировали Нарву. Потому логично было бы предположить, что предприниматели Антверпена, последовавшие за Брюнелем, регулярно торговали с Нарвой и теперь искали возможность продолжать торговлю с Россией по Северной Двине. Однако нам не известен ни один купец, который бы торговал сначала с Нарвой, а затем с Холмогорами. Возможно, купцы Антверпена, торговавшие с Нарвой, были слишком солидными, а сулимые от торговли с Россией доходы слишком для них мизерными, чтобы подвигнуть их на поиск далекого обходного пути по неизвестному Русскому Северу. Тем не менее первые наиболее активные торговцы на Двине, братья ван де Валле, были, очевидно, в курсе возможностей торговли с Россией. Они принадлежали к семейству нарвского торговца, выходца из Антверпена Жака Хуфнагела. Предприниматель Ян ван де Валле оказался в достаточной степени авантюристом для того, чтобы последовать за Брюнелем.
В 1585 г. царь Федор, сын и преемник Ивана IV, повелел, чтобы Архангельск стал единственным северо-русским портом, через который западноевропейским торговцам отныне разрешалось вести торговлю в глубине России. Поскольку в России не было других портов, через которые могла бы осуществляться торговля с Европой, Архангельск стал с того момента и вплоть до основания Санкт-Петербурга единственным российским окном в Европу.
Таким образом, именно Архангельск, причем задолго до основания Санкт-Петербурга, стал тем самым российским «васисда-сом», через который уже вскоре повелась весьма бойкая торговля с Европой.
ГЛАВА 2
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613
Рис. 4. Схема расширения границ Амстердама в XVI и XVII вв.
Проблемы и успехи
Голландские купцы, торговавшие в устье Двины, пришли сюда на четверть века позже англичан, и тем не менее в 80-е гг. XVI в. они уже фрахтовали примерно такое же количество судов на Двину, что и Московская компания. В июле 1582 г. на Северной Двине находилось девять торговых судов Московской компании и шесть голландских, а еще по крайней мере четыре голландских корабля с грузом было перехвачено по пути датчанами. В 1589 г. в Архангельск прибыло в общей сложности 14 судов: 6 голландских и - что было весьма необычным - 4 из Дании и Норвегии1.
Несмотря на подобный успех, для голландских предпринимателей это было нелегкое время. Уже в 50-60 гг. XVI в. в Нидерландах поднимается серьезный протест против централистской политики габсбургского правителя Филиппа II, одновременно являвшегося и королем Испании. Частью политики Габсбургов был совершенно определенный курс в отношении религии. Около 1520 г. в Нидерланды вместе с идеями Мартина Лютера проникает Реформация, направленная на реформу церкви, на актуализацию и интериоризацию христианской веры. Еще Карл V, католический правитель, осудил эти вероотступнические настроения и практически незамедлительно перешел к преследованию протестантов. Его сын и наследник Филипп II лишь усилил взятый отцом курс, что привело к радикализации Реформации, в частности к тому, что примерно с 1560 г. ведущее место среди протестантов в Нидерландах заняли кальвинисты. В 1566 г. произошел взрыв социального недовольства. В Западной Фландрии группы протестовавших начали погромы статуй и изображений святых в соборах и монастырях. По Фландрии, Брабанту и Артуа прокатилась настоящая волна погромов, получивших название «штурма изображений» (Ьее1беп81огт),котораяулеглась, лишь докатившись до Голландии, Зеландии и Утрехта. Дабы покарать возмутителей спокойствия, Филипп II назначил в 1567 г. правителем Нидерландов герцога Альбу. Последний учредил новый суд «Совет смуты» («De Raad van Beroerten»), приступивший к расправам с величайшей жестокостью и вынесший множество приговоров о проведении сотен казней. Тогда недовольство населения стало обретать фор
42
Архангельск
мы вооруженного восстания. Его возглавил представитель знатнейшего рода принц Виллем Оранский. Сражения шли за овладение городами; в Голландии борьба велась за Хаарлем, Алкмаар и Лейден. Однако обеим враждующим сторонам не хватило денег, и в 1575 г. за неимением средств на военные действия последние были прекращены2.
В 1579 г. мятежные земли - Голландия, Зеландия, Утрехт и Гронинген - Оммеланден (провинция Гронинген без главного города, одноименного с названием провинции) - объединились в оборонительный союз - Утрехтскую унию. Через несколько лет к ним присоединились земли Гелдерланд, Фрисландия, Оверейссел и несколько отдельных городов. Фактически возникла Республика ОбъединенныхПровинций.Независимостьбылаофициальнопро-возглашена в 1581 г., когда Генеральные Штаты, издавна созывавшие представителей провинциальных собраний для проведения совещаний с правителем страны, решили сместить Филиппа II. Это решение они зафиксировали в так называемом «Послании о низложении» («Plakkaat van Verlatinge»). Вслед за тем южные провинции принесли присягу на верность французскому герцогу Анжуйскому, который отныне становился правителем. Однако на Севере высшая власть оставалась вакантной. В конечном счете в конце 80-х гг. коллегии Штатов северных провинций приняли решение о суверенном статусе каждой из них. Важнейшие дела, затрагивавшие интересы всех, а именно общую оборону, передава-лисьвведениеГенеральныхШтатов,которые отнынесоставлялись из представителей, делегированных каждой из союзных суверенных провинций. Генеральные Штаты не были более собранием для ведения бесед при верховном правителе; они становились высшим органом власти союза суверенных провинций. С 1593 г. заседания Генеральных Штатов проводились в Гааге ежедневно. Габсбургский правитель был представлен в провинциальных собраниях намест-ником-статхаудером. Должность статхаудера сохранялась, однако теперь статхаудер являлся чиновником суверенных провинций. Он же был генерал-капитаном - командующим провинциальными войсками. Его полномочия были, правда, пока ограниченными, но с течением времени формальная и неформальная власть стад-хаудера существенно возросла3.
Тем временем молодая Республика продолжала жестокую и тяжкую борьбу против Испании, но без особого успеха. Испанскому королю удалось справиться с финансовыми трудностями, и новый наместник, Александр Фарнезе, герцог Пармский, в 80-е гг. с успехом провел ряд наступательных военных опера
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 43
ций во Фландрии и в Брабанте. Однако в 1590 г. король решил использовать войска, стоящие в Нидерландах, в войне против Франции и вновь столкнулся с проблемой недостатка денег. Из-за этого герцог Пармский не смог продолжить наступление в Объединенных Провинциях, и в 90-х гг. стратегическая инициатива вновь перешла к Республике. Принц Мауритс, сын принца Виллема Оранского и статхаудер Голландии, Зеландии, Утрехта, Гелдерланда и Оверейссела, покорил города Бреду, Девентер, Зютфен, Неймеген, Стенвейк, Куворден, Гронинген, Ахтерхук и Твенте. Таким образом, территория Республики увеличилась вдвое, и она в кратчайшее время превратилась в одно из сильнейших государств Европы4.
В 1598 г. скончался Филипп II. В Испании его наследником стал сын Филипп III, в Нидерландах - дочь Изабелла и ее супруг Альберт Австрийский. В последующие годы ни верховный правитель, ни мятежная Республика не преуспели в ведении военных действий, и в обоих лагерях начали раздаваться голоса в пользу мира. До мира, правда, дело пока не дошло, однако в 1609 г. в Гааге было достигнуто соглашение о перемирии5.
Война имела далеко идущие последствия для экономики Южных Нидерландов в целом и для города Антверпена в частности. Уже с середины века отсюда начинается отток купцов как по религиозным, так и по экономическим причинам. Эмиграция лишь усиливается в правление герцога Альбы. В 1576 г. Антверпен был завоеван мятежными испанскими полками - этот исторический эпизод вошел в историю как «Испанская ярость». Тысячи мужчин, женщин и детей пали жертвами убийств, а сам город был столь основательно разграблен, что для вывоза добычи понадобилось целых три недели. В 1577 г., после ухода испанцев, Антверпен присоединился к Восстанию, экономика города довольно быстро восстановилась. Правда, многие богатые купцы вновь эмигрировали, но морская торговля начала развиваться, и 80-е гг. XVI в. были периодом относительного процветания. Очередной удар пришелся на 1585 г. В этот год герцог Пармский захватил Антверпен, причем повстанцы блокировали устье реки Шельды, отрезав таким образом непосредственный доступ к городу и из города, что привело к внезапному прекращению морской торговли. Испанская агрессия во Фландрии и в Брабанте и падение Антверпена вызвали гигантский поток беженцев. Более 100 тыс. человек покинули эти земли, и эмиграция из Антверпена достигла в этот период своей высшей точки. Положение обострилось и потому, что в 1586 и 1587 гг. город на Шельде поразил
44
Архангельск
невиданный голод, последствия которого были беспрецедентными по своей драматичности. Если в 60-е гг. Антверпен насчитывал почти 100 тыс. жителей, то теперь их число сократилось до 42 тыс. Несмотря на колоссальные бедствия, Антверпен продолжал оставаться значительным торговым городом. И все же позиции торговой метрополии были утрачены - Антверпен уже не был сердцем европейской коммерции6.
Большинство беженцев из Южных Нидерландов были малоимущими, но умелыми ремесленниками, селившимися большей частью в городах Голландии и Зеландии. В результате их прихода находившиеся там города начали стремительно разрастаться. Так, с 1570 по 1600 г. число жителей Мидделбурга увеличилось с 10 до 20 тыс., Лейдена - с 15 до 26 тыс., Хаарлема - с 16 до 30 тыс. Амстердам присоединился в 1578 г. к Восстанию последним из голландских городов и немедленно превратился в крупнейший центр притяжения множества иммигрантов: с 1570 по 1600 г. число его жителей выросло с 30 до 60 тыс. Для антверпенских купцов переезд в Голландию и Зеландию был также весьма удобной альтернативой. Они издавна совершали в этих землях деловые операции и активно пользовались услугами местных предпринимателей. Поэтому многие из них уже с началом упомянутых бедствий стали переселяться в зеландские и голландские города. Однако война продолжала тяжко напоминать о себе, к тому же Филипп II наложил в 1585 г. эмбарго на торговлю и судоходство Испании и Португалии с Голландией. Это еще более затруднило торговлю восставших провинций7. Потому купцы Антверпена стали расселяться в других городах и даже в других странах. Диаспора купцов - выходцев из Антверпена8 - охватывала Эмден, Бремен, Гамбург, Штаде, Кельн, Франкфурт, Лондон, Руан, Венецию, Геную, Лисабон, Севилью. В 90-е гг. диаспора включила в себя, наконец, и Северные Нидерланды. Произошло это в результате радикального улучшения условий торговли: в 1590 г. Филипп II снял запрет на торговлю, и таким образом голландские торговые связи с Пиренейским полуостровом вновь начали процветать. Кроме того, принц Мауритс принял меры для обеспечения безопасности страны, и военные действия в Северных Нидерландах были остановлены. Причин, сдерживающих переселение в Голландию, более не было. Напротив, молодая Республика открывала великолепные возможности для деятельности нового поколения предпринимателей, ориентированных на международный рынок. Почти повсюду в Европе интересы предпринимателей были подчинены интересам королевской власти или княжеской наследственной знати.
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 45
Но Республика Объединенных Нидерландов низложила короля, и политическая власть перешла большей частью в руки городской элиты, а последняя в большинстве случаев состояла из городских предпринимателей - купцов и промышленников. Интересы предпринимательского класса пользовались здесь высоким, неоспоримым приоритетом. Неудивительно поэтому, что предприниматели Антверпена, ранее покинувшие родной город, теперь потянулись в Голландию, в основном в Амстердам9.
Не в последнюю очередь благодаря приходу антверпенских предпринимателей Республика начала стремительно превращаться в центр международной торговли. Уже на протяжении всего XVI в. купцы из Северной Голландии занимали лидирующие позиции в области балтийской морской торговли товарами, перевозимыми в больших объемах (в России их именовли в старину «валовые товары», то есть нагружаемые «валом» на корабли. - Прим. ред.). Голландцы доставляли в порты Балтии соль, вино, сельдь и закупали там зерно и лес. В 90-е гг. XVI в. ассортимент привозимых товаров расширился, включив в большей, чем прежде, степени субтропические и колониальные товары: южные фрукты, оливковое масло, перец, специи и сахар. Это происходило благодаря тому, что голландская торговля на Балтийском море все более интегрировалась в торговлю Пиренейского полуострова и Средиземного моря. И здесь голландское торговое присутствие было ощутимым - голландцы предлагали на продажу лейденское сукно, хаарлемские льняные ткани, пчелиный воск, меха, кожи и икру из России, а также зерно из остзейских областей. Кроме того, именно в это время купцы из Республики начали торговлю с Западной Африкой, Южной Америкой и Карибским бассейном, где они продавали топоры, ножи, бусы и льняное полотно, а закупали золото, слоновую кость, каучук, а также соль, кожи, жемчуг и табак. Наконец, стала оживляться и голландская торговля в Юго-Восточной Азии. В 1597 г. оттуда вернулось первое голландское судно. Незамедлительно вслед за этим стали появляться многочисленные компании по торговле с Ост-Индией. Они возникали сразу и во множестве, как грибы после дождя. Уже в 1598 г. в эти отдаленные земли из Республики отбыло 22 судна, а в последующие годы в Ост-Индию снаряжались многочисленные корабли, привозившие из Азии пряности, которые затем с большой прибылью продавались в Европе. В 1602 г. различные компании, которые были созданы в целях торговли с Ост-Индией, объединились в известную Объединенную Ост-Индскую Компанию - VOC (Verenigde Oost-Indische Compagnie).
46
Архангельск
Все ветви европейской и мировой торговли были тесно связаны друг с другом. Товар, закупленный в одних частях мира, голландцы продавали, после дополнительной обработки в своей стране или без таковой, в других регионах. По всему миру они закупали товары, на которые был спрос в какой-либо другой части мира, располагая, таким образом, практически неисчерпаемым ассортиментом товаров. Став международными торговыми посредниками, они в самое короткое время завоевали невиданно сильные конкурентные позиции, заложив тем самым основу голландского торгового превосходства в международной торговле, которое оставалось незыблемым на протяжении всего XVII в. и пошатнулось лишь в XVIII в.10
В то время как в Северных Нидерландах царил оптимизм, вызванный стремительным развитием страны, торговавшие с Россией купцы столкнулись там с новыми проблемами. В 1598 г. скончался царь Федор. У него не было сына, и с его смертью закончилась московская династия. Несколько знатных семей, каждая со своими аргументами, претендовали на российский трон. В конечном счете покойному царю наследовал Борис Годунов. Он был братом вдовы Федора, и уже в годы правления своего шурина, по существу, управлял государством. Этот умный и способный правитель оказался, однако, не в состоянии предотвратить сползание России в водоворот бедствий. С его приходом в стране начался период, известный в российской истории как Смута. В 1601, 1602 и 1603 гг. Россию поразили голод, неурожаи, эпидемии и массовые смерти. Толпы отчаявшихся людей кочевали по стране, убивая и грабя. Годунова обвиняли во всех несчастьях. В 1591 г. в результате трагической случайности в возрасте девяти лет погиб брат царя Федора Дмитрий. Поползли слухи, что это - убийство, подготовленное самим Годуновым. Все бедствия, терзающие Россию, - Божья кара за этот грех. Однако уверяли также, что убит был на самом деле другой мальчик, а Дмитрий, сын Ивана Грозного и истинный наследник трона, еще появится, требуя законного наследия - власти. И действительно, в октябре 1604 г. в Россию из Польши вторгся во главе 1500 казаков и других авантюристов некто, вошедший в историю как Лжедмитрий I11.
Не исключено, что Лжедмитрия втайне поддерживали, а может быть, даже подослали знатные бояре с целью погубить Бориса Годунова. Успех пришел к ним внезапно. Весной 1605 г. Годунов неожиданно скончался, и на московский трон с триумфом взошел новый царь. Народ ликовал, власть имущие поддерживали Лжедмитрия, но не прошло и года, как группа именитых бояр ор
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 47
ганизовала убийство Лжедмитрия как обманщика. В1606 г. новым царем был провозглашен один из бояр Василий Шуйский12.
Царь Василий Шуйский возглавлял одну из боярских группировок. Законных оснований его правление имело мало, и он пользовался незначительной поддержкой среди населения. Уже вскоре Шуйский столкнулся с крупномасштабным вооруженным сопротивлением, явившимся результатом социальных бедствий, поразивших многие районы страны. Высокопоставленные вельможи и рядовые дворяне, а также местные власти отказывались подчиняться, в различных частях страны собирались армии повстанцев. Дважды царские войска отбивали нападения на Москву. Во главе мятежников объявился новый самозванец, известный как Лжедмитрий II. В отчаянии Шуйский обратился в феврале 1609 г. за помощью к правительству Швеции, которое в конечном счете направило военный отряд в 6 тыс. человек, поставив условием, в частности, вечный союз с Россией против Польши. Когда группа знатных лиц, поддерживавших ранее Лжедмитрия II, предложила российский трон молодому принцу Владиславу, сыну короля Сигизмунда III, то и у того нашлось достаточно оснований вмешаться в российскую Смуту. В начале лета 1610 г. польский главнокомандующий Станислав Жолкевский подошел с войсками к Москве. Ситуация становилась неуправляемой. В июле 1610 г. по решению собрания представителей духовенства, знати и дворянства Василий Шуйский был свергнут и сослан в монастырь. Управление страной взяло на себя временное правительство, известное в истории как Семибоярщина.
Московской элите предстояло избрать нового царя. В середине августа 1610 г. московская знать и духовенство договорились с польским коммандующим Жолкевским о приглашении на российский трон сына польского короля Сигизмунда III, принца Владислава, с тем, однако, условием, что он примет православие. Состоялась присяга на верность польскому принцу, и высокое посольство отбыло в Смоленск, в штаб-квартиру польского короля Сигизмунда III, а войска Жолкевского вошли в Москву. К удивлению послов, Сигизмунд отказался. Он возразил против принятия его сыном православия, однако в действительности сам надеялся царствовать, чувствуя себя достаточно сильным, чтобы достичь цели, не уступая русским. Ситуация становилась практически безнадежной. Бесчисленные банды грабили страну, Швеция объявила России войну после того, как та присягнула на верность Владиславу, поляки продолжали оккупировать Москву, а король
48
Архангельск
Сигизмунд уже собирался насильственным путем воссесть на российский трон.
Чрезвычайная ситуация придала обескровленной стране новые силы. Московский патриарх призвал к формированию ополчения и освобождению столицы, и действительно, в 1611 г. под Москвой появилась народная армия ополченцев, состоявшая из представителей различных сословий и регионов страны, а в самой столице жители восстали против оккупантов. Однако ополчение было рассеяно, поляки подавили восстание, вызвав при этом первый крупный пожар Москвы, разрушивший большую часть города. В начале 1612 г. Кузьма Минин, купец из Нижнего Новгорода, вновь созвал ополчение, командование которым принял на себя князь Дмитрий Пожарский. На этот раз народная армия имела успех. Ополченцы сломили сопротивление оборонявшихся в Москве поляков и в октябре взяли город. Вскоре победители созвали Земский собор для избрания нового царя. Земский собор можно сравнить с западноевропейским институтом Собрания Штатов; он включил в себя представителей различных сословий: знати, духовенства, горожан, крестьянства. В феврале 1613 г. Собор избрал на царствование шестнадцатилетнего отпрыска одного из старейших боярских родов - Михаила Федоровича Романова. Самые трудные годы остались позади. Царь Михаил правил страной до своей кончины в 1645 г., а династия, которой он положил начало, управляла Россией вплоть до Революции 1917 г.13
Проблемы, с которыми пришлось столкнуться иностранным купцам в России в период Смутного времени, не шли ни в какое сравнение с трудностями, испытанными бесконечным числом самих русских. И тем не менее многие из иностранных торговцев стали жертвами грабежей и разрушений, причинивших им колоссальный ущерб. Голландская торговля с Архангельском развивалась сравнительно успешно и, несмотря на все трудности - сначала в Голландии, а затем и в России, - говорит о ее большых возможностях, в том числе и с точки зрения извлечения прибыли. В течение 90-х гг. XVI в., когда экономика Республики процветала, а в России было еще сравнительно спокойно, голландцы стали главными партнерами русских по торговле в Архангельске. Таковыми они и оставались все время между 1600 и 1613 гг. В этот период в город на Двине ежегодно отправлялось от 15 до 20 голландских торговых судов, в то время как англичане по числу кораблей уступали едва ли не вдвое. Именно в период Смуты торговля голланд
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 49
цев на Севере России приобрела большие масштабы, чем за 20 лет до этого14.
То, что голландцы стали важнейшими торговыми партнерами России в первые годы XVII в., явствует из сохранившихся отрывочных данных об импорте в Архангельск. В 1604 г. в устье Северной Двины прибыло 29 торговых судов: 17 голландских, 9 английских, - причем 8 от Московской компании - и впервые 3 французских. Общая стоимость привезенных товаров составила 105 344 рубля, не считая благородного металла в монетах на сумму 43 505 рублей (таблица 1). То и другое приняли в Архангельске 14 голландских купцов, Московская компания, один самостоятельно торговавший с русскими англичанин-предприниматель и четыре французских купца15. На долю голландцев пришлось, таким образом, 55 % импорта, включая монеты; 40 % приходилось на англичан и 5 % - на долю французов.
Таблица 1. Состав импорта в Россию через Архангельск в 1604 г.
Импортеры	Монеты (благородный металл), руб.	Монеты (благородный металл), %	Товары, руб.	Товары, %	Итого, руб.	Итого, %
Нидерландцы	27 113	62	53 965	51	81 078	55
Англичане	10 998	25	49 106	47	60 104	40
Французы	5 394	12	2273	2	7667	5
Итого	43 505	100	105 344	100	148 849	100
Источник: Флоря, «Торговля» (1973), 114,146.
Примечательно то, что голландцы опередили англичан, и объясняется это тем, что английская Московская компания пользовалась важным преимуществом - она была освобождена от уплаты пошлины. Московская компания была изначально единственной иностранной организацией, получившей от царя разрешение пользоваться в целях торговли устьем Северной Двины. Она сохранила привилегию освобождения от пошлин, однако вскоре утратила исключительное право пользования устьем Двины. Уже Иван IV выдал голландцам разрешение использовать северный морской путь, а в 1586 г. царь Федор официально и окончательно отменил исключительное право Московской компании заходить со своими судами в устье Двины. Без сомнения, это решение было обусловлено тем, что русское правительство придавало исключительно важное значение торговле с иностранцами. Кроме
50
Архангельск
того, голландцы умело раздавали щедрые подарки влиятельным вельможам16.
Московская компания сохранила за собой право беспошлинной оптовой торговли по всей России и право хранения товаров на собственных складах и в торговых домах в Архангельске, Холмогорах, Вологде, Ярославле и Москве. Англичане - и на протяжении очень краткого периода, в 1603-1604 гг., купцы Любека - были единственными, получившими от царя подобные коллективные привилегии. Все остальные иностранцы, в их числе и голландцы, должны были вести переговоры с русскими властями о получении разрешений на торговлю в индивидуальном порядке. И действительно, царь выдал индивидуальные разрешения, так называемые жалованые грамоты, прежде всего тем, кто оказывал Российскому государству важные услуги. Эти грамоты предоставляли их владельцам право свободного въезда и выезда из страны, а также право торговать в Москве и других городах России, однако они были гораздо менее выгодными, чем грамота Московской компании, в частности потому, что не содержали освобождения от пошлин17.
Отставание голландцев от англичан в области формально-юридической возмещалось очевидным опережением в области практической коммерции. В сущности, иностранная торговля англичан состояла в экспорте английской же продукции, прежде всего шерстяных тканей, и в импорте товаров, назначенных к продаже в Англии. Голландцы же занимались международной посреднической торговлей, а потому могли поставлять все те товары, на которые имелся спрос, и покупать все те, которые предлагались. Это означало, что и в России они могли предложить гораздо более широкий ассортимент товаров, чем англичане. В первую очередь, голландцы намного лучше, чем Московская компания, могли удовлетворить спрос российского рынка на серебро. В России не было добычи драгоценных металлов, и для того, чтобы чеканить собственную монету, страна импортировала чеканное и нечеканное серебро, а также, в меньшем объеме, золото. В 1604 г. (год, в отношении которого имеются сведения) весь объем импорта в Архангельске на 29 % состоял из серебряных денег, при этом голландцы поставляли две трети серебряных монет, а англичане - всего четверть. Таким образом, голландский импорт в Архангельск состоял на треть из серебряных монет, а английский импорт - всего на одну пятую. Серебро происходило из испанских колоний в Южной Америке. Голландцы покупали его уже в Испании, рас-
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 51 полагая намного большим количеством серебра на продажу,чем англичане. Кроме того,в противоположность англичанам,стремившимся удержать у себя в стране как можно больше этого благородного металла, голландцы с удовольствием экспортировали серебро. Наконец, голландцы платили в России пошлину серебряными монетами, а англичане от уплаты пошлины были освобождены18.
Помимо серебра российскому царскому двору были необходимы предметы роскоши. И в этом отношении голландцы превосходили купцов прочих стран. В 1604 г. импорт в Архангельск более чем на 80 % состоял из текстиля, драгоценностей, металлов и металлических изделий (таблица 2). Почти весь импорт текстиля (96 %) приходился на шерстяные ткани, а импорт драгоценностей практически полностью (на 88 %) состоял из жемчуга. Голландцы поставляли на российский рынок практически все шерстяные ткани дорогих сортов, 91 % жемчуга, 93 % золотых и серебряных нитей и 70 % пряностей. Англичане же доставляли в Архангельск лишь малую долю этих товаров, придерживаясь в основном одностороннего набора товаров собственного производства, куда входили, в частности, дешевые сорта шерстяных тканей и цветные металлы, такие как медь и свинец, а также олово. С точки зрения импорта цветных металлов англичане были незаменимы. Англия была важным производителем цветных металлов и практически единственным поставщиком их на русский рынок19.
Таблица 2. Состав товаров (исключая благородные металлы), поставленных на российский рынок через Архангельск в 1604 г.
Наименование товара	Стоимость, руб.	Стоимость, %
Текстиль	40 240	38
Драгоценности	29 927	28
Металлы и металлоизделия	16 088	15
Бумага	6 381	6
Специи и перец	4 877	5
Вино	2 685	3
Фрукты	1 928	2
Прочие продукты питания	1 337	1
Разное	1 881	2
Итого	105 344	100
Источник: Флоря, «Торговля» (1973), 146.
52
Архангельск
Ассортимент товаров, закупаемых голландцами в Архангельске, был также обширнее того, что закупала Московская компания, и это также способствовало более выгодному положению голландцев на российском экспортном рынке по сравнению с англичанами. Московская компания закупала в России преимущественно веревки, лен, сало, кожи, меха и воск, а кроме того, ворвань, свиную щетину и слюду20. Голландские предприниматели приобретали в России те же товары, что и англичане, правда, исключая веревки, щетину и слюду. Однако, помимо этого, они закупали в Архангельске также пеньку, икру, поташ, добытую из древесной золы щелочную соль, которая использовалась, в частности, для отбеливания льняного полотна21. В последние два десятилетия XVI в. голландцы брали на борт торговых судов также персидский шелк-сырец и около 1600 г. - значительное количество зерна. Шелк-сырец доставлялся через Астрахань по Волге в Ярославль, а оттуда далее - в Архангельск. Подобный транзит для того времени был примечательным явлением, поскольку обычно в периоды мира между Персией и Османской империей выгоднее доставлять шелк-сырец в Западную Европу через Средиземное море и мыс Доброй Надежды. Закупки голландцами зерна в Архангельске в конце XVI в. и в начале XVII в. осуществлялись в связи с большим спросом на него в Италии. Груженные зерном голландские корабли в те времена шли прямо из Архангельска в Ливорно, Геную, Анкону, Горо и Венецию, а оттуда обратно в Амстердам22.
Братья де Мушерон
Братья Жак и Ян ван де Валле оставались на протяжении 80-х гг. XVI в. практически самыми значимыми голландскими купцами в России23, однако уже тогда на Северной Двине у них появился серьезный конкурент: фирма братьев де Мушерон -Балтазара и Мельхиора. Де Мушеронов, как некогда братьев ван де Валле, привел в дельту Двины все тот же Оливер Брюнель. После 1578 г. Брюнель оставался на службе у Строгановых, и в 1581 г. он вновь отправился по заданию своих хозяев в Антверпен. Строгановы хотели снарядить экспедицию по Ледовитому океану на восток, на поиски северо-восточного морского пути в Китай, и Брюнель получил задание подобрать для морской экспедиции соответствующий экипаж24. Однако, прибыв в Антверпен, он изменил свои планы. На этот раз он познакомился с Балтазаром де
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 53
Мушероном, которому было в то время около 29 лет. Двое мужчин составили план самостоятельного поиска северо-восточного морского пути в Индию, причем Брюнель должен был возглавлять экспедицию, а де Мушерон ее финансировать. Брюнель совершил свое путешествие в 1584 г. Он проделал путь от Энкхейзена до Колы, а оттуда - к Новой Земле. Там он должен был встретиться с Мельхиором де Мушероном, братом Балтазара, который ранее отплыл со своими судами из Флиссингена. Действительно, Брюнель достиг Новой Земли, но, когда он добирался на шлюпке от Новой Земли до материка, в устье реки Печоры произошел несчастный случай, в результате которого Брюнель погиб. Мельхиор де Мушерон и его команда решили перезимовать на Севере. Они прошли по Пудожемскому рукаву Северной Двины и бросили якорь у монастыря Архангела Михаила25.
Неясно, собирались ли изначально братья де Мушерон совместить экспедицию с освоением российского рынка. Брюнель, по всей вероятности, указывал им на эту возможность. Как бы то ни было, после того как Мельхиор посетил Архангельский монастырь, братья стали активно разворачивать торговую деятельность. Балтазар теперь вел дела в Нидерландах, а Мельхиор периодически приезжал в Россию на длительное время в качестве торгового представителя26.
После падения Антверпена в 1585 г. Балтазар де Мушерон переехал в Мидделбург. О том, что он в те годы имел торговые связи с Русским Севером, свидетельствует его ответ на обвинение представителя датского короля в 1588 г. в том, что Балтазар, не получив датского пропуска и не уплатив пошлины, якобы прошел на судне «за нашим государством Норвегией к Святому Никласу в Русландт». В ответ на это де Мушерон заявил, что в конце 1587 г. он «вышел из негоции Моско» и запросил датский пропуск для своего брата Мельхиора, чтобы пройти в Колу и к Святому Николаю. Затем Мельхиор де Мушерон нанял и загрузил товаром судно в Мидделбурге, которое, однако, почти три недели спустя все еще находилось в Амстердаме в тщетном ожидании пропуска. В конечном счете Мельхиор принял решение отправиться в путь без пропуска. Возможно, около 1588 г. Балтазар де Мушерон действительно предполагал устраниться от торговых дел с Россией. Если это так, то свое решение он осуществил лишь позднее, поскольку еще в июле 1591 г. он получил разрешение Адмиралтейства Зеландии послать Мельхиору де Мушерону в Россию бочку селитры и четыре бочонка серы27.
54
Архангельск
Мельхиор де Мушерон регулярно совершал поездки между Россией и Республикой Нидерландов28. В 1589 г. он вновь был в России. В тот год в Архангельск прибыло четыре голландских судна, из которых одно было предназначено «Мелентью Демосуру» -Мельхиору де Мушерону. В том же году он выстроил торговый двор в Москве29. В мае 1592 г. Мельхиор де Мушерон, «купец из сего города Мидделбурха», находился в Республике и получил от Адмиралтейства Зеландии разрешение на экспорт в Россию 3000 фунтов пороха, 12 бочонков серы и 3 бочонков селитры. В 1595 г. он вновь приехал в Россию, а в 1596 г. царь даровал ему жа-лованую грамоту. Содержание грамоты неизвестно, но логично предположить, что оно было идентично грамотам, которые царь жаловал братьям ван де Валле, а также другим аналогичным документам, обычно выдаваемым иностранным купцам в тот период, да и позже, в XVII в. Жалованые грамоты сулили их обладателям большие преимущества. Их владельцы имели право постоянно находиться в России и вести торговые дела как в Архангельске и приграничных городах, так и в глубине страны. Правда, они должны были иметь проезжую грамоту, выданную Посольским приказом, для поездок в глубь России, например в Москву, но запрашивать ее на каждую поездку было не нужно. Эти грамоты были действительны по маршруту Архангельск - Холмогоры - Великий Устюг -Тотьма - Вологда - Ярославль - Ростов - Переяславль-Залесский -Москва и по маршруту Псков - Новгород - Тверь - Москва. В любом случае, на этих торговых путях обладатели жалованой и проезжей грамот могли безвозбранно заключать торговые сделки с мелкими торговцами и ремесленниками, минуя, таким образом, русских оптовиков в Архангельске, и, соответственно, собственноручно получать прибыль от посреднической торговли30.
Мельхиор де Мушерон действовал в России не в одиночку. В 1591 г. ему помогал его племянник Франсуа де ла Дале и Бернард ван де Занде. Де ла Дале также участвовал в голландских экспедициях, которые в 1594 и 1595 гг. снаряжались на поиски северо-восточного морского пути в Индию и которые известны как первый и второй походы Виллема Баренца. В 1594 г. Франсуа де ла Дале находился в качестве представителя фирмы и переводчика на борту зеландского судна «де Зваан» («Лебедь»), а в 1595 г. в качестве главного торгового представителя принца Оранского и Штатов - на борту адмиральского суда «Гриффон». Без сомнения, участие де ла Дале в этих походах было связано с тем фактом, что его дядя, Балтазар де Мушерон, являлся одним из их инициаторов и организаторов. В 1599 г. Франсуа де ла Дале был
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 55
состоятельным бюргером. В этом году он вошел в Мидделбурге в число лиц, чье состояние насчитывало более 3 тыс. фунтов. Через несколько лет он окончательно поселился в России в качестве представителя или компаньона Мельхиора де Мушерона, вероятно, как раз к тому времени, когда последний навсегда уехал из России. В 1617 г. де Мушерон жил в Амстердаме, а Франсуа де ла Дале и его сыновья Питер и Ян заняли его место в России31.
Окончательное возвращение Мельхиора де Мушерона в Республику, возможно, было связано с тем фактом, что у его брата Балтазара возникли крупные финансовые проблемы. В 1598 г. Балтазар переехал из Мидделбурга в Веере. В 1603 г. он вновь уезжает из этого города внезапно, не в состоянии долее платить по счетам. В дальнейшем Штаты Зеландии лишили его вида на жительство в этой провинции. К тому времени Бальтазар де Мушерон уже вел переговоры с королем Франции о создании Французской Ост-Индской Компании. В 1609 г. он жил во Франции и разрабатывал все те же планы. О последующих годах его жизни известно немного. Скончался Балтазар де Мушерон около 1630 г.32
Франсуа де ла Дале в России оказался жертвой чрезвычайно неблагоприятных обстоятельств. В 1611 г., в Смутное время, когда Москва была разорена, он лишился своего имущества, а в 1612 г. при взятии Пожарским Москвы был захвачен поляками в плен. Он не смог вынести ударов судьбы и скончался вскоре после освобождения Москвы. Тем не менее его сыну Питеру удалось продолжить дело отца. Начиная примерно с 1611 г. и, по крайней мере, до 1642 г. он вел торговлю с Россией33.
Несмотря на отход Балтазара от дел, семья де Мушерон продолжала ориентироваться на Россию. Сын Мельхиора, родившийся около 1591 г. и которого звали так же, как его дядю, Бальтазаром, вероятно, рос в России в те годы, когда его отец активно занимался там торговыми делами. Во всяком случае, молодой Бальтазар говорил по-русски. В 1614 г. он был купцом в Амстердаме и закупал семгу из России, которую затем пересаливал в Амстердаме. Когда Генеральные Штаты, высший правительственный орган Республики, в 1614 г. пригласили в Гаагу российских послов Степана Ушакова и Семоя Заборовского, именно Балтазару было поручено доставить высоким гостям пригласительное письмо. Послы находились тогда в Гамбурге, возвращаясь в Россию из Вены, где они были у императора. Ушаков и Заборовский приняли приглашение Генеральных Штатов и приехали в Голландию в сопровождении молодого де Мушерона для встречи с принцем Мауритсом и Генеральными Штатами.
56
Архангельск
В 30-е гг. XVII в. Балтазар де Мушерон вновь жил в России. В 1632 г. он сопровождал уполномоченного герцога Фридриха III Голыптейнского, гамбургского купца Отто Брюггеманна, в Москву, а впоследствии привез в Москву из Архангельска подарок герцога - 12 бронзовых пушек. В 1639 г. он был торговым агентом Голыптейнского герцогства в Москве и скончался летом 1640 г.34
Двоюродный брат Балтазара де Мушерона, Космо де Мушерон, сын брата Мельхиора де Мушерона, Питера, также поселился в России. В 1624 г. он поступил на службу к царю и приехал в Россию в качестве архитектора для участия в строительстве оборонительных сооружений Астрахани35.
Братья ван де Валле
Как уже было сказано, братья Жак и Ян ван де Валле про-должали оставаться в 80-е гг. XVI в. крупнейшими голландскими купцами, ведущими дела с Россией. Ян действовал в самой России. После того как в 1585 г. по указу царя Федора иностранцам было повелено покинуть якорные стоянки и фактории в дельте Двины и в дальнейшем прибывать со своими судами для ведения торговых дел только в Архангельск, ван де Валле вынужден был перевести свой торговый склад из Пудожемского устья Северной Двины на новое место. Уже в 1585 г. у него имелся свой дом с обширным двором в Архангельске, а от царя он получил в распоряжение собственную пристань. В конце 80-х гг. XVI в. у него имелся также свой двор в Москве, в Китай-городе, на перекрестке Никольской улицы, возле Печатного двора, в непосредственной близости от Красной площади и Кремля (рис. 8, с. 148). О лидирующем положении, которое занимал ван де Валле по сравнению с другими иностранными предпринимателями в России, свидетельствует тот факт, что три из четырех голландских судов, которые в 1589 г. прибыли в Архангельск, были предназначены именно для него36.
Ян ван де Валле поставлял для царского двора и российской знати дорогие ткани, такие как тонкое льняное полотно - дамаст, драгоценные камни и ювелирные изделия, золотую и серебряную нити. В 1589 г. он привозил в Архангельск церковные колокола, а также сукно, изделия из стекла и однажды - четыре мушкета для Бориса Годунова. Известно, что из России он экспортировал мех, в частности соболиный; в 1581 г. он отправил судном в Антверпен не менее 2080 шкурок стоимостью более 5 тыс. рублей. Ван де Валле экспортировал также, вероятно, и шелк, и крупные партии
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 57 кож из России - в 1584 г. англичанин Ричард Рельф докладывал, что цены на кожи в Вологде начали падать, когда оттуда уехал «Джон де У алл»37. Около 1590 г. ван де Валле экспортировал по поручению российского правительства пчелиный воск. С 1588 г. воск принадлежал к так называемым «заповедным товарам», которые могли быть проданы иностранцам только через царскую казну. Из казны воск продавался лишь в обмен на военные материалы, такие как порох, селитра, сера и свинец. В результате в 1589 г. 550 пудов воска остались непроданными. Чтобы все-таки реализовать партию, воск был, по заданию Посольского приказа, передан Яну ван де Валле, вероятно, с тем, чтобы последний все же продал оставшийся воск за границей по поручению казны38.
Около 1590 г. братья ван де Валле столкнулись с финансовыми затруднениями, из-за чего пострадали и интересы царской казны. Ян ван де Валле попытался переложить вину на братьев Мельхиора и Бальтазара де Мушеронов в России. В июле 1591 г. он подал на них жалобу, обвинив Мельхиора де Мушерона в том, что тот отнял у него в Энкхейзене товары. Представитель Мельхиора де Мушерона Франсуа де ла Дале был арестован в Архангельске и посажен тюрьму в Москве, а груз судна, предназначенного для де ла Дале и Бернарда ван де Занде в Россию, был конфискован. Де Мушерону удалось добиться поддержки своего правительства, и в ноябре 1591 г. Генеральные Штаты послали письмо царю, извещая о начале следствия по делу о присвоенных товарах, причем разъяснялось, что де Мушерон невиновен. Господа Высокомочные, как именовали членов Генеральных Штатов, обращались к царю с просьбой об освобождении де ла Дале, возмещении убытков де Мушерону и разрешении ему безвозбранно заниматься своими делами. Действительно, де ла Дале был освобожден, а де Мушерон договорился с ван де Валле об урегулировании финансовых разногласий. Однако при реализации договоренностей ван де Валле не выполнил своих обязательств, и вновь Мельхиору де Мушерону удалось убедить Генеральные Штаты замолвить за себя слово. В марте 1595 г. Высокомочные принимают решение вновь написать письмо царю с просьбой проследить за тем, чтобы ван де Валле в конце концов возместил нанесенный де Мушерону ущерб39.
То, что Мельхиору де Мушерону, да и не только ему, удалось убедить Генеральные Штаты отстаивать собственные интересы, не должно вызывать удивления. Генеральные Штаты состояли из представителей Штатов - высших органов власти каждой из семи суверенных провинций. Собрания провинциальных Штатов со-
58
Архангельск
стояли, с одной стороны, из представителей рыцарства, то есть знати, и, с другой стороны, из представителей городов каждой из семи провинций. В городское самоуправление входило немалое число членов авторитетных предпринимательских семейств, делегировавшихся своими городами в провинциальные Штаты, а провинциальными Штатами - в Генеральные Штаты. Нетрудно представить, что эти делегаты были вполне в состоянии отстаивать как свои интересы, так и интересы своих близких знакомых на самом высоком властном уровне. Кстати, из этого факта отнюдь не делалось тайны. Можно с уверенностью утверждать, что сила голландской системы предпринимательства в большой степени покоилась именно на том факте, что интересы предпринимателей занимали, безусловно, самое высокое положение на шкале приоритетов всех уровней управления. К письменным просьбам купцов Генеральные Штаты относились с величайшим вниманием и чаще всего - именно по настоянию представителей провинции Голландия40.
В то время как в России Ян ван де Валле отравлял существование Мельхиору де Мушерону, его брат Жак ван де Валле в Амстердаме занимался решением ряда других вопросов со своими кредиторами. Именно для урегулирования одной из таких проблем купец Исаак ле Мэр передал в декабре 1593 г. кредиторам ван де Валле партию из 276 собольих шкурок. Ле Мэр приходился семейству ван де Валле родственником; после смерти первой жены Жак ван де Валле женился в 1581 г. на Сюзанне ле Мэр. Исаак ле Мэр поставлял соболий мех пяти различным партнерам: Маркусу де Вогелару, поверенному своей матери Маргрит де Веселар; своему зятю Му тио Буитио; Хансу Хунгеру, поверенному Каспера Традела; Артуру ван дер Воорту; Жаку Бернарду по заданию Михиля ле Форта и на деньги Франса Пиеренса, Антони л’Эмперьора и компании; а также Хармену Фензелю. И хотя долги возмещались за счет стоимости соболиных шкурок лишь отчасти, кредиторы, тем не менее, выразили свое удовлетворение, принимая во внимание положение, в котором оказался ван де Валле, а также в целях «пребывания последнего в спокойствии, дабы мог он собственные дела, а равно и дела других лиц вершить с тем, чтобы удовлетворить со временем своих кредиторов, как только Всемогущий вернет ему в делах его удачу и благословение, а ему самому тем самым - спокойную совесть и приличие»41.
Действительно, Жак ван де Валле продолжал свою деятельность в России, привлекая к делам новых партнеров. В июне 1591 г. он совместно с Мертеном Янссооном Мулом, бурго
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 59
мистром Гауды, братьями Хееном и Корнелисом Симонсом Пирбоомом, Геерардтом Говартсом Субурхом, Корстом Питерсом и Помпеусом Дириксом Окко основывает компанию «по торговле с Московией» («van den handel van Moscoviёn»). Однако этому сотрудничеству не суждено было стать плодотворным - уже вскоре дали о себе знать затруднения. Ван де Валле считал, что его компаньоны при ведении совместных дел нарушают соглашения, не привлекают его к принятию решений и не предоставляют финансовых отчетов. Стороны изложили свои проблемы арбитрам - так называемым «добрым людям», однако ван де Валле стало казаться, что его компаньоны оказывают недостаточное содействие разбирательству тяжбы. Все это привело к тому, что амстердамский нотариус Ливен Хейлинк прибыл 9 сентября 1593 г. по просьбе ван де Валле к дому Помпеуса Окко, расположенному на улице Ньюзайдс Форбургвал, и там зачитал Окко «просьбу, официальное сообщение, оно же протест». Ван де Валле настаивал на том, чтобы Окко и другие участники дела не саботировали арбитражное разбирательство. Однако разрыв между компаньонами оказался окончательным, и компания Мула и Окко продолжала торговлю в России без Жака ван де Валле42.
Изначально Мул, Окко и их деловые партнеры послали в Россию представителями компании сына Мула, Йохана, и его двоюродного брата, Корнелиса Эверса. Однако оба молодых человека скончались один за другим в Москве - Эверс в ноябре 1592 г., а Мул в июне 1593 г. После этого у компаньонов остался в России единственный представитель, молодой человек Эверт Сасс, родственник Мула, которого компаньоны считали своим торговым представителем в будущем, когда тот «войдет в возраст...». Возможно, этот молодой человек находился в обучении в Москве у какого-либо иностранца-предпринимателя. Временно на службу в качестве представителей компании были приняты амстердамцы Херман Биттер и Винсент Бёминк. Об этом говорится в рекомендательном письме, составленном Генеральными Штатами в сентябре 1583 г. для Мула, Окко и их деловых партнеров и предназначенном царю. Высокомочные подчеркивали в письме, что безвременно скончавшийся Йохан Мул вел торговлю в России только для компании, «...а некий Йохан ван ден Валле в Русландте, и ни его братья, либо еще кто иной из их общества ни в которой части, ни единым пеннингом к тому не причастны...». Основная часть письма содержала просьбу разрешить Биттеру и Бёминку перенять дела усопшего Йохана Мула «...и им же передать освобождение от уплаты пошлины, равно как и другие осо
60
Архангельск
бые права и свободы, кои усопший Йохан Мул, когда еще живой был, получил в государстве Вашего Величества и коими наслаждался в интересах вышеозначенных купцов». Сколь долго Биттер и Бёминк находились на службе у Мула, Окко и их компаньонов, неизвестно, однако в 1595 г. Бёминк все еще пребывал в Москве, выполняя поручения Окко43.
Тем временем Ян ван де Валле продолжал вести дела в России по крайней мере еще до 1604 г. В 1603 г. он выехал из Москвы на родину, но прибыл в Архангельск столь поздно, что уже не застал там судов. Местные власти, воевода Тимофей Лазарев и подьячий «Рахмашка» Воронов, пошли ему навстречу и предоставили ему ладью - небольшое судно, на котором поморы ходили по северным морям, для того чтобы он все же отбыл в Колу. Однако из-за встречного ветра и непогоды это плавание сорвалось, и ван де Валле пришлось вернуться в Архангельск, а оттуда в Холмогоры, где он вынужден был перезимовать. В июле 1604 г. он подал через Лазарева и Воронова письменное прошение на царское имя, в котором просил соизволения на поездку в Москву. В августе 1604 г. это прошение было отправлено в Москву. Собственно, это последний известный нам след жизнедеятельности самого Яна ван де Валле. О его брате Жаке известно лишь то, что он скончался около 1620 г.44
Исаак ле Мэр
Исаак ле Мэр, который в декабре 1593 г. выплатил часть долга Жака ван де Валле, предположительно в то же время взял на себя ведение торговых дел семейства ван де Валле с Россией. Это был довольно логичный шаг. Ван де Валле находился в то время в трудном финансовом положении, а ле Мэр был не только опытным купцом, но и родственником ван де Валле по линии жены. Кроме того, Исаака ле Мэра связывало с торговлей в России то, что он был сыном Жака ле Мэра, купца из Доорника (Турнэ), торговавшего с Нарвой45. Исаак ле Мэр родился в Доорнике около 1559 г., однако переехал в Антверпен после того, как герцог Пармский в 1581 г. отвоевал Доорник у повстанцев. В Антверпене он женился на Марии Валравен, с которой у них было 22 ребенка. В Антверпене Исаак ле Мэр был зеленщиком и совместно с Дирком ван Осом и Питером ван де Пулле занимался торговлей. Он был состоятельным бюргером, но не принадлежал в то время к числу первых богачей. Вскоре после падения Антверпена, в 1585 г., ле Мэр переселился в Амстердам ив 1601 г. официально получил статус
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 61
гражданина этого города. Дирк ван Ос и Питер ван де Пулле также переехали в Амстердам, и с тех пор они втроем поддерживали тесноесотрудничество.Ихторговая деятельность приобреталавсе больший размах. Ле Мэр и ван Ос совместно продавали в портах Балтийского моря соль, а в Южной Европе - зерно. В 90-е гг. XVI в. ле Мэр стал одним из крупных торговцев рыбой и занимался рыбной торговлей между портами Плимутом и Дартмутом в Англии и Аликанте в Испании. В 1606 и 1607 гг. он зафрахтовал около 40 судов для перевозки зерна и бобов из Гданьска и голландских портов в Италию. Ле Мэр вел дела и с третьими лицами. Так, совместно с Жаком Бернардом и Питером Сименсем из Хоорна он торговал с Испанией и Португалией, а вместе с Хансом де Стикером из Нюрнберга - с Франкфуртом46.
В1594 г. большое число купцов заявили в присутствии амстердамского нотариуса, что знают ле Мэра, ван Оса и ван де Пулле как купцов, отменно знающих свое дело, с доброй репутацией, честных и надежных, ведущих крупномасштабную торговлю с Испанией, Португалией, Францией, Италией, Англией, а также с Ост-Индией и Вест-Индией. О торговле с Россией здесь не упоминалось, возможно, данное заявление сделано именно тогда, когда ле Мэр только что принял дела от ван де Валле. В последующие годы ле Мэр, ван Ос и ван де Пулле вели торговлю с Россией из Амстердама и в значительных масштабах. В период между 1594 и 1600 гг. они совместно зафрахтовали 20 судов на Архангельск -ровно третью часть общего числа известного нам фрахта, предназначенного для северного порта. Следует упомянуть, что торговля с Россией была лишь одним звеном в общей системе их торговой деятельности в Европе. Так, из двух судов, которые эти три купца зафрахтовали в 1594 г. для Архангельска, одно имело конечным пунктом прибытия Амстердам, а другое - Венецию. В 1595 г. они также совместно загрузили товаром четыре судна для Архангельска, два из которых вернулись в Амстердам, одно проследовало из Архангельска далее в португальский порт Сетубал и еще одно - в Венецию47. В 1595 и 1596 гг. они фрахтовали суда для перевозки соли из Сетубала в Архангельск; в Архангельске эти суда принимали на борт обратный груз с назначением в Амстердам48.
После 1600 г. Исаак ле Мэр, во всей видимости, не продолжал торговлю ни с Россией, ни с другими странами Европы. В конце 90-х гг. он в числе многих других голландских предпринимателей оказался в плену Ост-Индской «золотой лихорадки». Совместно с Маркусом де Вогеларом, Жаком де Веларом, Герардом Рейнстом
62
Архангельск
и Хансом Хунгером он основал в 1599 г. «Новую Брабантскую Компанию». В том же году четыре судна этой компании, а в 1600 г. еще два отправились к Индийскому архипелагу, то есть к островам Индонезии,поскольку Голландская Ост-Индия - это прежде всего Индонезия. Эти рейсы принесли ле Мэру колоссальные прибыли. В1600 г. «Новая Брабантская Компания» объединилась со «старой Компанией» в «Первую Объединенную Ост-Индскую Компанию в Амстердаме». Спустя два года, в 1602 г., эта компания объединилась с другими так называемыми предшествующими компаниями (voorcompagnieen) в «Объединенную ост-индскую компанию» -VOC (Verenigde Oost-Indische Compagnie). Ле Мэр стал одним из управляющих Амстердамской палаты VOC. Он приобрел акции Компании на сумму в 97 тыс. гульденов, став тем самым одним из крупнейших ее акционеров49.
Получив пост управляющего VOC, ле Мэр практически немедленно оказался под подозрением в махинациях. В результате возник конфликт с коллегами, которые вынудили его сложить с себя полномочия управляющего и объявить, что он более никоим образом не будет причастен к организации рейсов вокруг мыса Доброй Надежды и по Магелланову проливу. Полный негодования от унижения, ле Мэр предпринимает ряд настойчивых попыток подорвать позиции VOC. И теперь почти все его внимание и энергия поглощаются этой горькой борьбой50.
Впервые шанс серьезно уязвить Ост-Индскую компанию ле Мэр усмотрел в тот момент, когда посол французского короля Генриха IV обратился к нему с просьбой оказать помощь в создании Французской Ост-Индской компании. В 1608 г. ле Мэр попытался убедить Генри Гудзона, английского путешественника, возглавить экспедицию, отправлявшуюся на поиски северного морского пути в Ост-Индию. В конечном счете Гудзон действительно отправился в 1609 г. на север, но не в интересах французов и не по просьбе ле Мэра, а по поручению самой «Объединенной Ост-Индской Компании». Вскоре вслед за этим ле Мэр также отправляет судно, снаряженное на деньги французской Короны, на поиски северного морского пути. В случае успеха судно должно было поднять французский флаг и на обратном пути следовать прямо во Францию. Хотя успех заставлял себя ждать, ле Мэр продолжал переговоры в Париже с французским представителем. Однако они окончились безрезультатно, поскольку весной 1610 г. король Генрих IV был убит.
Вероятность того, что курс акций голландской VOC сильно упадет в случае, если с ней начнет конкурировать Французская
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 63
Ост-Индская Компания, была велика. Скорее всего, именно на это и рассчитывал ле Мэр, когда в начале 1609 г. он совместно с восемью другими купцами основал на объединенные средства компанию по срочной торговле акциями «Объединенной Ост-Индской Компании». Девять компаньонов взяли на себя обязательства поставлять акции к определенному сроку, и вполне согласно с их замыслом курс акций VOC сильно упал в течение 1609 г. Ле Мэр и его друзья были далеко не единственными коммерсантами, игравшими на снижение курса акций, и сейчас не представляется возможным определить, насколько падение курса было связано с деятельностью подобных игроков («baissiers»), однако руководители «Объединенной Ост-Индской Компании» ставили падение курса в вину именно ле Мэру. Как бы то ни было, на протяжении 1610 г. курс акций компании вновь быстро пошел вверх, и так продолжалось, по крайней мере, до весны 1611 г. «Baissiers» оказались в затруднительном положении, поскольку им приходилось скупать дорогие акции, чтобы затем выпускать их на рынок по низкой цене. Без сомнения, сам ле Мэр также понес существенные финансовые потери, однако в отличие от некоторых других «baissiers» не разорился. Тем не менее совершенно ясно, что ему не довелось насладиться страданиями Ост-Индской Компании и уж тем более не удалось на этих страданиях разбогатеть51.
Своими проступками в качестве управляющего «Объединенной Ост-Индской Компании», а также своей поддержкой французского короля, направленной против нее, ле Мэр довольно быстро заставил отвернуться от себя многих голландских купцов. Тот факт, что в 1609 г. он уже не загружал товаром суда в Амстердаме, не может быть случайностью. В 1609 г. ведущая роль в амстердамской торговле была им уже сыграна. Впрочем, это отнюдь не означало, что он отказался от осуществления своей великой ост-индской мечты или что его стремление отомстить Ост-Индской Компании пошло с годами на убыль. В 1614 г. он создал совместно с рядом именитых граждан Хоорна «Австралийскую Компанию», которая в том же году получила полномочия от Генеральных Штатов на поиск морского пути в Восточную Индию вокруг Южной Америки, минуя Магелланов пролив, проход по которому являлся привилегией VOC. Если бы ле Мэру удалось найти новый путь в Ост-Индию, монопольное положение VOC оказалось бы подорванным. В 1615 г. «Австралийская Компания» отправила в путешествие два судна. На борту их находились сыновья ле Мэра - Якоб и Даниэль. Якоб был руководителем экспедиции, а Даниэль отправился в
64
Архангельск
путешествие как купец. Один из кораблей затонул, на другом путешественники прошли вокруг мыса, который был ими назван Мысом Хоорн (мыс Горн), и достигли рейда Джакарты у Явы. Там власти «Объединенной Ост-Индской Компании» арестовали их судно и отправили Якоба ле Мэра и его экипаж на судах Компании обратно в Республику. Руководитель экспедиции Якоб ле Мэр скончался в пути, однако его брат, Даниэль ле Мэр, в 1617 г. прибыл целым и невредимым на родину52.
Открытие ле Мэром нового морского пути в Ост-Индию, лежащего вне сферы привилегий «Объединенной Ост-Индской Компании», можно было бы назвать триумфальной победой. Однако до эксплуатации нового морского пути дело так и не дошло. В результате новых разногласий, на этот раз с одним из управляющих «Австралийской Компании», ле Мэр продал в 1622 г. последние собственные акции этого предприятия и занялся преимущественно возделыванием своих земель в Северной Голландии. В 1624 г. Исаак ле Мер скончался53.
Торговый дом де Вогеларов
Маркус де Вогелар, который в 1581 г. выступал одним из кредиторов Жака ван де Валле, требующих уплаты долга, уже, вероятно, в свои молодые годы познакомился с торговлей с Россией, поскольку так же, как и Исаак ле Мэр, приходился родственником ван де Валле и семейству торговца с Нарвой. Его мать была сестрой Элизабет де Веселар, жены Жака Хуфнагела, который в 60-е гг. XVI в. торговал с Нарвой. Несомненно, она же была родственницей Мехтелт де Веселар, которая до своей смерти в конце 70-х гг. XVI в. состояла в браке с Жаком ван де Валле. Маркус де Вогелар родился около 1564 г. в Антверпене. Вероятно, в 1585 г. он переехал из Антверпена в Амстердам. Там в возрасте 24 лет он женился на Маргарите ван Валкенбурх. Невеста была одной из дочерей Яна ван Валкенбурха, который так же, как и де Вогелар, был родом из Антверпена и около 1585 г. переехал в Амстердам. В Антверпене ван Валкенбурх составил себе состояние торговлей шелком, и в Амстердаме он продолжал заниматься закупкой шелковых тканей54.
Амстердам в тот период был исключительно динамичным, быстро растущим городом. С 1514 по 1562 г. количество домов в нем удвоилось, а число жителей выросло с 11 тыс. до 30 тыс.55 В середине 80-х гг. город наводнили выходцы с юга Нидерландов, бежавшие от войны и репрессий. Территория Амстердама не рас-
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 65
ширялась с начала XV в.; около 1425 г. она была обнесена стенами, и город почти разрывался от перенаселенности. Положение улучшилось, когда в 1585-1593 гг. были проведены новые градостроительные работы по замене старых оборонительных стен, ставших ненужными. В результате Амстердам вырос почти вдвое, новые стены окружали территорию, расположенную примерно по радиусу нынешних улиц Херенграхт, Регулирсдварсстраат, двух улиц Амстелстраат и Рапенбюргерстраат. Однако большая часть новой территории в восточной части города предназначалась для промышленности, и 60 тыс. амстердамцев - именно столько жителей насчитывал город около 1600 г. - продолжали жить весьма стесненно. Несмотря на «жилищный голод», Маркус де Вогелар и Маргарита ван Валкенбурх жили в довольно просторном доме. Он был расположен в переулке Барндестеег и назывался «Аист» («De Oyevaer»). Неизвестно, в каком году они въехали в этот дом. Возможно, он был приобретен уже к свадьбе. Как бы то ни было, они жили в нем до 1609 г. Это было просторное, приятное жилище, полное жизни, поскольку у супружеской четы было 12 детей. Дом представлял собой перестроенную часть бывшего Бетанийского монастыря, образовывавшего южную стену Барндестеег и, как все монастыри города, заброшенного после присоединения Амстердама в 1578 г. к восставшим провинциям. Переулок Барндестеег был узким, однако задняя сторона «Аиста» выходила на бывший монастырский двор. Возможно, и двор бывшего монастыря «Братьев меньших» (францисканцев) на другой стороне переулка также оставался какое-то время незастроенным. Выйдя из переулка, можно было попасть к старой черте города и городскому валу, нынешнему Кловенирсбургвал, который можно было пересечь через старые ворота Святого Антония - через несколько лет их перестроят в Амстердамскую Весовую. Пройдя через ворота, можно было попасть на территорию старого района Ластаже, где раньше находились судовые верфи, перемещенные на три новых острова, попавшие после расширения города в 1593 г. внутрь городской черты: Уйленбург, Валкенбург и Рапенбург56.
После свадьбы де Вогелар повел самостоятельную торговлю с Россией и Италией. Вероятно, уже в 1589 г. он начал фрахтовать суда, отправлявшиеся на Север России. Сначала он фрахтовал, как правило, одно судно в год, затем, в 1598-1610 гг., по два-три судна в год57. Суда, насколько можно судить по контрактам, обычно следовали тремя морскими маршрутами. Одна треть всех кораблей направлялась от Амстердама до Архангельска и обратно.
66
Архангельск
Одна четверть - от Амстердама до портов на Мурманском берегу - Колы, Лицы, Печенги - и далее до Архангельска, а затем обратно в Амстердам. Наконец, остальные суда де Вогелар отправлял из Амстердама до Архангельска, оттуда - в Италию и лишь затем обратно в Амстердам. В Италии суда должны были обыкновенно заходить в порты на севере Адриатического моря - Анкону, Горо, Венецию, а также в Ливорно на берегу Лигурийского моря. Естественно, все три морских маршрута совпадали с основными направлениями транспортировки товаров. Так, в Архангельск де Вогелар экспортировал сукно, закупленное им в Амстердаме у английский купцов. С Мурманского берега он вез, насколько известно, семгу и ворвань в Амстердам; из Архангельска - также семгу и ворвань, а кроме того, сало, лосиные шкуры, сухие говяжьи кожи («schevinken»), воск и икру58. В Италию де Вогелар, вне всякого сомнения, отгружал русскую икру59.
Неизвестно, каким образом де Вогелар вначале организовывал торговлю с Россией. Возможно, изначально он сам ежегодно ездил в Архангельск, но более вероятно, что он уже в первые годы действовал через своего представителя, Адриана Лукасза Сибрехта Фаса. Сибрехт Фас родился около 1569 г. и был, таким образом, лет на пять моложе де Вогелара. Он начал свою карьеру представителем компании ван де Валле в России60. Вероятно, де Вогелар и Сибрехт Фас объединились - точно неизвестно когда -в «Компанию по торговле с Московией, Италией и с прочими». В компании участвовали Дирк Хендриксз де Фет и Херман Янез ван дер Гус, каждый со своей двенадцатой долей, и, вероятно, также Дирк ван Ос, загрузивший вместе с де Вогеларом торговое судно, направившееся в 1599 г. к Печенге, Коле и Архангельску. Де Вогелар руководил делами компании в Амстердаме, Сибрехт Фас жил в России постоянно и вел торговлю оттуда, а Дирк Хендриксз де Фет был представителем де Вогелара в Коле61. Оба, де Вогелар и Сибрехт Фас, получили жалованые грамоты от царя Федора, позволявшие им вести торговлю в глубине России с уплатой лишь половины пошлины62.
В 1600 г. Херман Янез ван дер Гус и Дирк Хендриксз де Фет по собственному желанию продали свою долю участия в «Компании по торговле с Московией, Италией и прочими». Стороны достигли соглашения не без труда: в марте 1603 г. «достойные люди» определили сумму, которую де Вогелар должен был выплатить обоим компаньонам63. В марте 1604 г. де Фет скрепил своей подписью квитанцию, выданную Херманом Янезом от своего имени на имя де Вогелара, в которой фиксировалось получение денег
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 67
«в размере двенадцатой, приходившейся на Московию, доли в товариществе». Кроме того, де Фет подтверждал получение денежной компенсации за все «проданные и непроданные товары, все полученные и неполученные товары, продукты, долги, акции и права, каковые еще оставались на складах в Московии, Италии, Нидерландах и в иных местах, где Компания торговала и поставляла транспорт, включая дома и дворы в Московии, равно как и за все прочие дела»64.
Де Вогелар начал торговать с Мурманским побережьем вместе с Роббертом Энгелграффом, Сионом Люсом и позднее с Сименом Мертсеном. Насколько известно, в 1603 г. де Вогелар загрузил товаром совместно с Энгелграффом при участии Сиона Люса судно, отправившееся к северным берегам. В период между 1606 и 1609 гг. де Вогелар и Энгелграфф ежегодно фрахтовали одно судно на Колу, Йоканьгу и Архангельск, причем однажды в 1608 г. в загрузке корабля товаром участвовали Дирк Воутерсен и Ян ван Стрален. На судне, ушедшем в Россию в 1608 г., в качестве представителей компании находились также Энгелграфф и Симен Мертсен из Хоорна65.
Сибрехт Фас оставался представителем де Вогелара в Москве и Архангельске, но уже совместно с Херманом ван дер Гусом. Именно ван дер Гус обратился к царю Борису Годунову с просьбой о новой жалованой грамоте, предоставлявшей ему и Сибрехту Фасу право торговать в Москве. При этом ван дер Гус ссылался на жалованую грамоту, полученную ими прежде, имея в виду, очевидно, ту самую грамоту, которую де Вогелар и Сибрехт Фас получили ранее от царя Федора. Борис Годунов также удовлетворил просьбу ван дер Гуса и Сибрехта Фаса, выдав в марте 1600 г. жалованую грамоту, по которой им предоставлялось право торговать в России, выплачивая при этом торговые пошлины полностью, и с этой целью ездить в Колу, Архангельск, Холмогоры, Москву, Новгород, Псков, Ивангород и в другие места, а также беспрепятственно покидать Россию. Помимо того, Сибрехт Фас и ван дер Гус получали право строительства и обладания дворами в Архангельске и Холмогорах66.
Ван дер Гус и Сибрехт Фас продолжали интенсивно сотрудничать с Маркусом де Вогеларом. Они вели обширную торговлю в России. Так, летом 1604 г. из Амстердама в Архангельск прибыло четыре голландских судна, предназначенных для гостя Ондреяна Лукьянова - Адриана Лукасза Сибрехта Фаса. В тот год он ввез в Архангельск товаров и благородного металла на сумму 31 555 рублей, что составило 39 % стоимости товаров, по
68
Архангельск
лученных всеми голландцами. Тем самым Сибрехт Фас стал едва ли не самым крупным голландским импортером. Он не распродал весь груз в Архангельске и в октябре 1604 г. отправился вместе с оставшимся товаром и в сопровождении своих служащих в Москву. Херман Янез ван дер Гус также импортировал товары на значительные суммы. В июле 1604 г. он - известный в России как Еремей Иванов - прибыл на голландском судне из Амстердама в Архангельск, а на другом голландском судне были доставлены из Амстердама его же товары. Всего ван дер Гус ввез в Архангельск в 1604 г. товаров на сумму 5375 рублей, что составило 7% всего голландского импорта67. Очевидно, именно де Вогелар отправлял ван дер Гусу и Сибрехту Фасу часть этих крупных партий товаров. В 1604 г. де Вогелар загрузил товарами, по крайней мере, четыре судна для отправления в Архангельск. Товары, посланные им, по прибытии получали другие лица, поскольку его имя в числе получателей не встречается. Сибрехт Фас и ван дер Гус подходили для этой роли более других. В 1605 г. скончался царь Борис Годунов, а в 1606 г. на престол взошел Василий Шуйский. В том же году де Вогелару и Сибрехту Фасу удалось получить у нового царя жалованую грамоту, предоставлявшую им право платить лишь половину пошлины68. Вероятно, Сибрехт Фас, которому было уже под 40, вскоре после этого вернулся в Амстердам. Место представителя де Вогелара в России занял подававший большие надежды молодой человек Георг Эверхард Кленк.
Георг Эверхард Кленк родился в Дилленбурге в 1580 или в 1581 г. Он был, таким образом, на поколение моложе де Вогелара. Его отец, Йоханн вон Кленк, был тайным советником графа Нассау-Дилленбурга. Де Вогелар познакомился с Кленком, вероятно, через амстердамского купца Ханса Хунгера. Де Вогелар и Хунгер принадлежали в 1599 г. к основателям «Новой Брабантской Компании» по торговле с Ост-Индией, а в 1602 г. они оба были приняты в члены коллегии управляющих Амстердамской палаты «Объединенной Ост-Индской Компании». Вначале Кленк сотрудничал с Хунгером; по крайней мере, известно, что 2 мая 1607 г. он получил в Ла Рошели для Хунгера некоторое количество мешочков с монетами, реалами69.
В конце июня 1607 г. де Вогелар принял Георга Эверхарда Кленка к себе на службу в качестве торгового представителя сроком на четыре года в целях ведения торговли от своего имени в Московии, а также в других местах, за жалованье в 400 гульденов в год70. Дела в России были, таким образом, приведены в порядок. В 1608 г. де Вогелар и Кленк получили от царя Василия
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 69
Шуйского (1606-1610 гг.) жалованую грамоту, в которой торговые права де Вогелара и Сибрехта Фаса были, вероятно, переписаны на имена де Вогелара и Кленка. Новая жалованая грамота предоставляла им право беспрепятственного въезда в Россию и выезда из нее, право прибывать в Архангельск, Колу, Новгород, Псков, Ивангород, право вести торговлю, выплачивая лишь половину пошлин, а также право владения дворами в Архангельске и Коле. И действительно, де Вогелар и Кленк владели в то время торговыми домами в Архангельске и Холмогорах, а также в Вологде и Москве, в Китай-городе на Никольском крестце, рядом с Печатным двором. Возможно, дом в Москве они купили у Яна ван де Валле - известно, что в конце 80-х гг. и, вероятно, еще в 1594 г. Ян ван де Валле владел домом, расположенным там же71.
Маркус де Вогелар не боялся вести дела на широкую ногу. Он в достаточной степени доказал это своим участием в организации торговли с Ост-Индией. Относительно торговли с Россией у него также имелись совместно с 16 другими голландскими купцами далеко идущие планы. В 1608 г. эта группа купцов заключила предварительное соглашение о создании компании по торговле «с Севером», которая должна была получить соответствующие полномочия от Генеральных Штатов. Шестнадцатью остальными членами компании были следующие голландские купцы: Геррит Бикер, Питер Диркс Хасселар, Ян Поппе, Дирк ван Ос и Аренд тен Гротенхаузе из Амстердама; Сиверт Сем из Зандама, Балтазар де Мушерон из Мидделбурга, Виллем Янс ван Лоон и Фоп ван дер Мейден из Роттердама; Клаас Симс и Виллем Крап из Хоорна; Питер Лиорн из Эдама, Якоб Хинлопен и Ян ван Лозен из Энкхейзена и Геррит Акема и Лелле Якобс Темпелар из Харлингена. Члены компании, которую купцы собирались основать, намеревались вести дела совместно, с тем чтобы голландцы более не конкурировали между собой, торгуя с Россией. Однако этому замечательному плану не суждено было осуществиться. Генеральные Штаты не собирались передавать всю торговлю в России в руки группы избранных, и ожидаемые полномочия предоставлены не были72.
В октябре 1609 г. Маркус де Вогелар заболел. 30 октября он и его жена, Маргарита ван Валкенбурх, составили в своем доме на Барндестеег в Амстердаме в присутствии нотариуса Й.Ф. Брюйнинга завещание. Из 12 детей, которых они совместно нажили, в живых оставалось к тому моменту 10. Супружеская чета определяла, в частности, что в случае кончины их обоих доля наследства, полагающаяся малолетним и еще не вступившим в
70
Архангельск
брак детям, попадает под опекунство Каспара де Вогелара, брата Маркуса, его двоюродного брата Кристиана Хюгенса, секретаря Генеральных Штатов, и зятя Маргариты ван Валкенбурх, Якоба Катса, адвоката73.
Маркус де Вогелар скончался в июне 1610 г., и 21 июня его похоронили в Старой Церкви (Oude Kerk) Амстердама74. Маргарите ван Валкенбурх было тогда 45 лет. Она не только растила 10 детей, но также продолжала дела своего мужа. Она заменила его в качестве одного из управляющих «Объединенной Ост-Индской Компании» и продолжала вести торговлю с Россией и Италией. В1610-1612 гг. она отправила шесть судов с товаром в Архангельск и Венецию. Два суднаушли по маршруту Амстердам - Архангельск и обратно, два из Амстердама в Архангельск и затем в Венецию и еще два из Амстердама прямо в Венецию. Груз, предназначенный для Венеции, состоял, в частности, из высушенных говяжьих кож и юфти, без сомнения, российского происхождения. Вдова незамедлительно подключила к работе своей торговой фирмы старшего сына Маркуса, которому на момент смерти отца исполнился 21 год. Он пока не играл существенной роли в торговых делах, однако уже в 1610 г. был по заданию своей матери фрахтовщиком одного из судов по маршруту Амстердам - Венеция. Кроме того, совместно с Георгом Эверхардом Кленком он отвечал за размещение собственного небольшого торгового капитала. Его мать продолжала держать Кленка на службе для ведения торговли от ее имени в России, а в апреле 1611 г. продлила контракт с ним еще на два года. Его жалованье за первый год было определено в размере 100 рублей, а за второй год работы - в размере 100 рублей и 400 гульденов. Помимо этого, он имел право вкладывать в торговлю собственный капитал, но не более 300 рублей. Согласно тому же контракту вдова должна была удвоить эту сумму за счет средств, предназначенных для ее сына Маркуса, и с этим общим капиталом Кленк должен был вести торговлю от себя и от имени Маркуса. Маркус, по всей видимости, отвечал за администрацию и за сбыт товара в Амстердаме. В последующие годы торговля состояла преимущественно в том, что Кленк закупал в России семгу, посылал ее де Вогелару-младшему, а тот пересаливал ее в Амстердаме и затем перепродавал75.
Вдова де Вогелара более не занималась фрахтом судов на мурманском направлении; Маркус-младший продолжил эту торговлю лишь позднее, в 1616 г. Пока же руководство торговлей взял на себя деверь Маргариты, Каспар де Вогелар, младший брат ее мужа, которому в тот момент было за 3076. Каспар де Вогелар начал свою
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 71
карьеру купцом, торгуя с Испанией и Португалией. В конце 1599 г. он еще жил в Амстердаме, но вскоре отправился в Ост-Индию. В 1605 г. он вновь вернулся в Амстердам, где владел «Компанией на Московию», в которой также участвовал Дирк Хендриксз де Фет. В 1606-1609 гг. он зафрахтовал на собственные средства одно-два судна, предназначенных для Мурманского побережья и для Архангельска. Он взял к себе на службу Антонио Схорера и Хермана Янеза ван дер Гуса для наблюдения за ходом торговли в Архангельске. В числе товаров, посылаемых в Архангельск, были жемчуг, церковные колокола, французские и испанские вина и рейнвейн и, вероятно, также перец. Из Архангельска приходили юфть, высушенные говяжьи кожи, икра, куний и соболий меха, а также, вероятно, тюленьи шкуры. Говяжьи кожи и меха выгружались в Амстердаме, а икру отправляли из Архангельска в Италию. Так, в 1605 г. ван дер Гус перевез на двух голландских судах для себя и для Каспара де Вогелара и Компании соответственно 40 и 84 бочонка икры из Архангельска в Венецию77.
В 1606 г. Каспар де Вогелар купил у Хермана ван дер Гуса «амбар, то есть пакхаус, расположенный на Немецком гостином дворе в Архангельске, в России, включая жилую часть, стоящую особняком». Таким образом, он располагал теперь собственным торговым помещением на немецком гостином дворе. Позднее, в апреле 1613 г., де Вогелар продал пакхаус Адриану Сибрехту Фасу, а жилую часть помещения оставил за собой78.
После смерти своего брата Каспар де Вогелар продолжал работать так же, как и до того. С1610по1613г.он ежегодно фрахтовал судно для рейса к Мурманскому побережью и Архангельску, причем три раза совместно с Роббертом Энгелграффом и Яном ван Страленом, на равных паях, и один раз совместно в Роббертом Энгелграффом79.
Годы, последовавшие за смертью мужа, были для Маргариты ван Валкенбурх чрезвычайно трудными и в деловом отношении. Именно в это время, после 1610 г., иностранные предприниматели в России понесли крупные убытки в результате грабежей, сопровождавших российскую Смуту. Дом де Вогелара также понес большие потери. В 1606 г. российская казна конфисковала значительную часть принадлежавших фирме товаров и имущества, а в 1611 г. во время разорения Москвы вдова де Вогелар потеряла собственности на сумму более 4 тыс. рублей, когда польские войска ограбили и подожгли ее дом на Никольской. Правда, представитель фирмы укрыл часть товаров в Кремле, однако они были конфискованы в 1612 г. новыми властями после освобождения
72
Архангельск
столицы войсками князя Дмитрия Пожарского. Двор фирмы в Вологде также подвергся ограблению и был подожжен поляками, при этом было разграблено имущества на сумму в 3 тыс. рублей. В начале 1613 г. Георг Эверхард Кленк, состоящий на службе вдовы де Вогелар, также стал жертвой грабежа и насилия. Он находился в пути из Архангельска в Москву, когда его судно замерзло на реке Сухоне в районе Тотьмы. Кленк перезимовал в городе, но именно тогда город был взят и разграблен «литовскими людьми». Они пытали самого Кленка, взяли в плен троих его слуг, разграбили груз на сумму более 15 тыс. рублей и затем подожгли судно. В Архангельске фирма также подверглась разбойному нападению. В 1613 г. мародеры сжигали дотла гостиные дворы и склады с товаром, а в 1614 г., когда они вновь вторглись в Архангельск, воевода и посадские люди собственноручно подожгли лавки и склады с товаром. При этом фирма де Вогелар потеряла более 10 тыс. рублей товаром и сам архангельский склад, подвергшийся полному разорению80.
Специализация и сотрудничество
Стратегия, которой в целом следовали голландские предприниматели для удержания своих позиций на рынках, в значительной степени формировалась под влиянием их социального окружения: семьи, церкви, зажиточных слоев населения, прежде всего тех, кто принадлежал к той же сфере деятельности. Одним из сильнейших стимулов выступал долг сохранять и при возможности повышать общественное положение своей семьи. Неотъемлемыми элементами социального статуса были благосостояние, власть и престиж, а последние, в свою очередь, в большой степени зависели от уровня доходов и величины состояния и капитала, а значит, от масштаба и рентабельности фирмы. Потому предприниматели стремились всеми силами удерживать позиции своего предприятия на рынке, использовать все возможности, чтобы достичь лучших результатов в своей профессиональной деятельности81.
Для того чтобы обеспечить фирме рентабельность и преемственность, предприниматели вынуждены были постоянно повышать ее конкурентоспособность. В числе средств для достижения этой цели были поддержание постоянных контактов с определенным кругом заказчиков и поставщиков, специализация, а также сотрудничество, прежде всего с членами своего семейства82.
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 73
Постоянные отношения с заказчиками привносили элемент относительной уверенности там, где речь шла о величине оборотного капитала и об условиях сбыта товара. Постоянные отношения с поставщиками давали возможность предпринимателю оптимальным образом соотносить объем, качество и цену на закупаемый товар с ожидаемым сбытом. Кроме того, постоянство порождало уверенность, а тем самым и солидные рекомендации, гарантии и кредит. Эта уверенность была, очевидно, важнее, чем собственные возможности предприятия, важнейшей функцией которого было и остается по сей день порождение доверия и, таким образом, гарантии кредита.
Важным оружием в конкурентной борьбе было знание товаров и рынков. Предприниматели должны были представлять, какие товары, какого количества и качества, по каким ценам предлагались и требовались на различных рынках. Но знать досконально все товары на всех рынках было, естественно, невозможно. Необходимость владения соответствующими знаниями приводила к тому, что происходила определенная специализация в области какого-либо одного рынка сбыта либо закупок, как и специализация по определенному виду или по определенным видам товаров83.
Наиболее распространенным типом предприятия в голландской структуре торговли было семейное предприятие. Ядром его было так называемое единоличное предприятие. Однако вполне нормальным было положение, при котором один или два единоличных предпринимателя действовали сообща, постоянно или временно, объединяясь в этом случае в компании с совместным капиталом либо трудом либо тем и другим вместе. Такие компании могли быть не единственным предприятием, в котором участвовали компаньоны. Каждый из них мог либо отдельно от своего компаньона, либо совместно с ним инвестировать капитал в различные проекты. Это могло иметь место в случае совместных инвестиций в обычные торговые операции по закупке и продаже товаров, а также, например, во фрахтование судов, организацию торговых рейсов либо в приобретение привилегий84. Такое сотрудничество было выгодным, поскольку позволяло совместно использовать информацию и контакты партнеров, увеличивать оборотный капитал и прибыль, распределять риск. Зачастую сотрудничество подразумевало определенное разделение труда, не только желательное, но и необходимое в тех случаях, когда интересы предприятия должны были соблюдаться в различных, далеко друг от друга удаленных районах, а также в тех случаях, когда тре
74
Архангельск
бовались крупные вложения капитала и было желательным распределить сопряженный с подобными вложениями риск.
Таким образом, кооперация увеличивала жизнестойкость предприятия и радиус его действий, давая предпринимателям возможность улучшить результаты своей многогранной деятельности. Однако то же сотрудничество несло с собой дополнительный риск просчета и обмана, особенно в тех случаях, когда партнеры доверяли друг другу крупные суммы денег и ответственность за принятие тех или иных решений с далеко идущими последствиями. Для снижения, насколько возможно, такого рода рисков, предпринимателям приходилось выбирать себе деловых партнеров с величайшей тщательностью. Именно потому выбор прежде всего падал на членов семьи и родственников. Каждый из предпринимателей знал своих родственников лучше, чем возможных партнеров со стороны, и разделял с ними ответственность и заинтересованность в поддержании социального и материального статуса семейства, создавал в кругу своего семейства и родных контакты, основанные на взаимном расположении, почтении и постоянном общении. «Товарищи» из семейного круга были в конечном счете единственными людьми, которым предприниматель мог доверять85.
Нидерландские купцы, торгующие в России, не отличались с точки зрения выбора рыночной стратегии от остальных предпринимателей Нидерландов. Правда, пока еще в нашем распоряжении имеется недостаточно данных для того, чтобы определить, поддерживали ли они постоянные отношения со своими заказчиками и поставщиками, однако имеется достаточно оснований утверждать, что в их среде имела место специализация и сотрудничество с родственниками. Определенные черты, характерные для этого круга предпринимателей, становились очевидными лишь после того, как действовавшие с большим риском первопроходцы заложили основу голландской торговли на Северной Двине. Большинство предпринимателей вело себя, однако, в соответствии с обязательствами, накладываемыми на них семейным статусом и родственными узами. Они были готовы опробовать новые пути, но были весьма осторожны. Предпринимателей, готовых проводить разведку коммерческих возможностей северного российского рынка, было немного, но именно предприниматели этого редкого типа шли на риск, который другие считали завышенным и неоправданным. Насколько велик был риск, свидетельствует судьба Филиппа Винтерконинга и Оливера Брюнеля, истинных пионеров Русского Севера, оплативших честь первопроходства собственной жизнью.
Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613 75
Первые голландские торговцы на Двине были готовы к экспериментам, но они были далеко не самыми смелыми экспериментаторами. Ядро их круга состояло из братьев ван де Валле и братьев де Мушерон. Наибольшей смелостью и готовностью к риску отличались Ян ван де Валле и Мельхиор де Мушерон, но и они первоначально доверяли руководство собственными действиями Оливеру Брюнелю, человеку с опытом. Кроме того, братья ван де Валле начинали не с нуля - они имели некое представление о торговле в России, поскольку являлись родственниками Жака Хуфнагела. Братья ван де Валле и братья де Мушерон были первыми; за ними следовали другие члены их семейных кланов, которые узнавали о возможностях торговли с Россией через своих более опытных родственников. Исаак ле Мэр, вероятно принявший дела от Жака ван де Валле, когда тот оказался в затруднительном финансовом положении, являлся не только родственником последнего, но и сыном торговца с Нарвой. Маркус де Вогелар был также родственником братьев ван де Валле. За братьями де Мушерон последовали сын Мельхиора де Мушерона - Балтазар де Мушерон и его племянник Франсуа де ла Дале.
Склонность привлекать родственников к участию в торговом предприятии явствует из того, каким образом торговцы на Двине организовывали собственное дело. С одной стороны, они должны были вести дела в Республике, а с другой стороны, так или иначе присутствовать на иностранном рынке. Потому они объединялись в компании с другими предпринимателями и нанимали на службу представителей (уполномоченных) компании. Часто, хотя и не всегда, компаньоны приходились друг другу родственниками, а представители фирмы, находившиеся у нее на службе, были, как правило, посторонними лицами. Так, братья ван де Валле работали совместно друг с другом, братья де Мушерон - друг с другом и со своим племянником Франсуа де ла Дале. Де Вогелар, напротив, состоял в компании с посторонними лицами: Сибрехтом Фасом, де Фетом, ван дер Гусом и ван Осом. Члены компании и ее уполномоченные имели свои собственные функции. Так, купец, находящийся в Республике, вел торговлю на месте в Нидерландах, а также фрахтовал суда для перевозки товаров. Компаньоны и уполномоченные, находившиеся в России, вели торговые дела там, отвечая за загрузку и разгрузку судов в соответствующих портах. Все они были весьма мобильными людьми. Ездить приходилось из Архангельска в Москву и обратно, а кроме того, время от времени появляться на родине. Для
76
Архангельск
торговли вдоль Мурманского берега на борту судна часто присутствовал купец, поскольку торговые дела велись в различных портах нередко непосредственно с корабля.
Из-за скудности источников далеко не во всех случаях мы можем с уверенностью сказать, на каких товарах и рынках специализировались те или иные предприниматели. То же справедливо и для архангельских торговцев, которые работали в России около 1600 г. Ясно, однако, что в своей деятельности они так или иначе полностью ориентировались на торговлю с Россией. Относительно Маркуса де Вогелара данных имеется больше, чем по остальным купцам. Несмотря на то что он со временем завязал тесные контакты с организацией по торговле с Ост-Индией, прежде всего он вел дела в Нидерландах, России и Италии. В России де Вогелар продавал, в частности, английские шерстяные ткани, закупленные, вероятно, в Нидерландах. В России он закупал рыбу, сало, кожи, воск и икру и продавал эти товары в Республике и в Италии.
Пример де Вогелара показывает, что успех голландских предпринимателей определялся рядом факторов. К таковым принадлежали инициатива, специализация, кооперация и сотрудничество, а также организация фирмы. Еще одним важным фактором успеха является то, что голландцы не ограничивались экспортом производимых в Республике товаров и импортом лишь на голландский рынок, но широко участвовали в международной посреднической торговле. Кстати, именно поэтому они всегда были готовы закупать и продавать любой товар. Это означает, что торговля с Архангельском являлась для голландцев лишь звеном в исключительно обширном спектре торговых потоков. В России продавались продукты со всего мира: американское серебро, голландское сукно, французское вино, азиатские специи - эти товары закупались в Амстердаме и оттуда судами отправлялись в Архангельск. Российские же товары всегда можно было продать в Амстердаме, и многие суда из Архангельска возвращались с грузом прямо в Амстердам. Для многих русских товаров были открыты и рынки Южной Европы. Так, в Италии имелся стабильный спрос на меха, юфть, кожи, икру, так что многие суда ежегодно отправлялись из Архангельска в Италию. Это объясняет, почему голландцы, торгующие с Архангельском, не ограничивали свою деятельность Россией, но сотрудничали с купцами из Южной Европы, прежде всего с итальянцами. С другой стороны, естествен интерес, проявляемый голландскими торговцами с Архангельском к товарам, на которые имелся повышенный спрос в России. Возможно, именно
ГЛАВА 3
Новые перспективы, 1613-1650
Рис. 5. Архангельск в первой половине XVII в.
Рост торговли
Восшествие в 1613 г. на престол Михаила Романова означало конец эпохи Смутного времени. Теперь, после тяжких лет беспорядков и войн, открывалась, наконец, возможность восстановления центральной власти и спокойствия в стране. Иностранные предприниматели могли надеяться, что им впредь реже придется становиться жертвами грабежей и насилия; можно было ожидать укрепления законности и порядка. Имелись, таким образом, все предпосылки для оптимизма в отношении перспектив развития российского рынка.
В последующие десятилетия коммерческая мощь нидерландских предпринимателей в России достигла своего расцвета, а слабость английской торговой системы стала еще более очевидной. Число голландских судов, прибывавших в Архангельск, возросло с 20 в 1607 г. до не менее 30 судов ежегодно в период 1613-1650 гг., в то время как английских торговых кораблей в тот же период у берегов Северной Двины показывалось в среднем лишь по 5 в год. Большинство нидерландских судов направлялись из Амстердама в Архангельск и обратно. Некоторые из них по пути ненадолго бросали якорь у небольших причалов вдоль берегов Кольского полуострова, чтобы забрать на борт продукты тюленьей охоты и рыболовства. Большая часть архангельского экспорта, таким образом, поступала в Амстердам. Кроме того, небольшое число голландских судов направлялось каждый год прямо из Архангельска в итальянские порты Геную и Ливорно. Голландцы частично фрахтовали и некоторые гамбургские, бременские и датские суда, совершавшие регулярные рейсы в Архангельск. И наоборот, гамбургские купцы иногда фрахтовали суда голландцев, поскольку они активно сотрудничали с купцами из портовых городов Северной Германии. Это объяснялось тем, что многие предприниматели Северной Германии, так же как и многие амстердамцы, были родом из Антверпена1.
80
Архангельск
В результате роста голландской торговли резко возросли и масштабы российского экспорта, идущего через Архангельск. В 1604 г. экспорт в целом составил почти 149 тыс. рублей, или, по обменному курсу из расчета семь с половиной гульденов за рубль, примерно 1,1 млн гульденов. В 1642 г. объем экспорта возрос до 430 тыс. с лишком рублей, или, по курсу 5,25 гульдена за рубль, достиг почти 2,3 млн гульденов. Архангельск разросся, превратившись в один из важнейших торговых центров Северной Европы, на долю которого к середине века приходилось три четверти общего объема иностранной торговли России2.
До 40-х гг. XVII в. архангельский экспорт состоял почти наполовину из меха, в основном соболиного, и, кроме того, из юфти и говяжьего сала. Намного меньшее значение имел экспорт целого ряда других товаров: тюленьих шкур, ворвани, поташа, мачтового леса, смолы, рогожи, воска, меда, пеньки, льна, конопляного и льняного семени, канатов, шкур, соленого мяса, свиной щетины, мускуса, ревеня, москательных товаров, икры и персидского шелка. Персидский шелк-сырец обычно привозился в Нидерландскую Республику через Средиземное море или вокруг мыса Доброй Надежды, однако в 20-е гг. XVII в., так же как и в последние два десятилетия XVI в., серьезную альтернативу этим маршрутам стала представлять транспортировка шелка через Россию. Персидский шелк на западноевропейские рынки по-прежнему поставляли голландские «московские» купцы. Однако около 1630 г., когда положение в районе Каспийского моря стало небезопасным, эти поставки практически прекратились. В 30-е гг. импорт шелка в Нидерландскую Республику осуществляла преимущественно «Объединенная Ост-Индская Компания»3.
В отдельные годы Россия экспортировала крупные партии ржи, овса и ячменя, однако происходило это лишь в тех случаях, когда российское правительство давало на то свое разрешение, и цены в Западной Европе держались на уровне выше обычного. Так было, в частности, около 1630 г., во время Тридцати летней войны (1618-1648 гг.), когда Швеция блокировала вывоз зерна из Польши и цены на зерно подскочили до небывалых высот4.
Важнейшие российские товары, меха и юфть, могли, как правило, экспортироваться без ограничений. Однако экспорт многих других продуктов подвергался регламентации. Смола, поташ, ворвань, икра, шелк-сырец, ревень, пенька и зерно являлись так называемыми заповедными товарами и могли вывозиться лишь от имени царя либо по его специальному разрешению. Экспорт
Новые перспективы, 1613-1650
81
смолы был до 1635 г. полностью запрещен. Торговлю некоторыми из заповедных товаров царь отдавал на откуп. Откупщики, сплошь и рядом иностранцы, получали после уплаты откупной суммы монополию на экспорт соответствующего продукта на срок от пяти до десяти лет. Грань между заповедными товарами и товарами в свободном торговом обращении соблюдалась не слишком строго. Как представляется, определялась она в основном финансовыми потребностями царя и изменчивыми условиями торговли. Нередко царь объявлял продукты, поставленные натурой в казну в качестве налога, временной государственной монополией. В этих случаях никто не имел права поставлять данный товар или товары на рынок, пока казна не распродаст весь имевшийся у нее запас. Иногда царь повелевал скупить весь запас того или иного товара в какой-либо одной волости по им же назначенной цене, после чего этот товар продавался российским и иностранным купцам по новой цене5.
Иностранные суда покидали Архангельск, полностью загруженные российскими товарами, однако прибывали они в порт на Северной Двине большей частью с балластом, поскольку импортируемые в Россию продукты были хотя и дорогими, но, как правило, сравнительно малогабаритными. Импорт состоял из серебра, украшений, дорогих тканей, металлов, огнестрельного оружия, пороха, специй, вина, москательных товаров, краски, бумаги, зеркал, слоновой кости и коралла. Серебро доставлялось частично в виде слитков, однако также большими партиями серебряных райксдаалдеров, которые русские называли ефимками; в немецких землях такие монеты именовались рейхсталеры или талеры. Ассортимент тканей был весьма разнообразен и состоял, в частности, из сукон и шелковых материй, сатина, бархата, позументов, дамаста и шелка для обивки стен. В качестве украшений наиболее характерны были ювелирные изделия и драгоценные камни, жемчуг, золотые и серебряные нити. Из москательных товаров можно назвать мышьяк, камфару, ладан, квасцы и дубильные орешки, а среди красящих веществ - бразильское дерево, кармин и индиго. Среди всех этих товаров первое место занимало сукно. В 1613-1614 гг. важным товаром был жемчуг, однако к 1630 г. его доля в импорте существенно снизилась, уступив место золотым и серебряным нитям. Металлы, и прежде всего медь, оставались важными статьями импорта; в 1630 г. на их долю приходилось примерно от 15 до 20 % из всех товаров, привозимых в Архангельск6.
•Около 1630 г. постоянным товаром в составе российского импорта становится оружие. До этого времени об экспорте
82
Архангельск
оружия практически не было речи; царь без особых проблем оснащал свою армию оружием отечественного производства. Экипировка и вооружение российской армии были издавна предназначены в основном для отпора татарам в открытых пространствах степей. Российская армия должна была быть в высшей степени мобильной и потому состояла в основном из конницы, вооруженной саблями и колчанами со стрелами. Число пушкарей и вооруженных ручным огнестрельным оружием пехотинцев было сравнительно невелико, к тому же ружья и пищали пехотинцев были довольно невысокого качества. Контраст с армиями Западной Европы был велик. Вооруженные силы западноевропейских стран, напротив, в большинстве своем состояли из множества пехотинцев, оснащенных огнестрельным оружием улучшенного качества, в основном мушкетами. То же относилось к польско-литовской и шведской армиям. Во время Ливонской войны и Смуты армии этих двух стран оказались гораздо лучше вооружены и организованы, чем российские войска. Россия пыталась ввозить оружие из-за границы, однако тогда эти попытки почти не имели успеха. Лишь англичане поставляли России небольшие партии оружия во время Ливонской войны, а голландцы - в период Смуты7.
К тому времени, когда на престол взошел Михаил Романов, стало ясно, что главными военными противниками России являются не татары, но Швеция и Польско-Литовское государство, и России, чтобы успешно противостоять им, следует модернизировать свою армию и ее вооружение. Готовясь в конце 20-х гг. XVII в. к новой войне с Речью Посполитой, российское правительство, наконец, сделало соответствующие выводы. Россия была не в состоянии самостоятельно производить десятки тысяч штук огнестрельного оружия, необходимого для оснащения армии, и потому решено было приобретать за границей крупные партии мушкетов, карабинов и пистолетов. Россия продолжала закупать оружие за рубежом и после окончания войны с Польшей (1632-1634 гг.), поскольку правительство твердо решило создать боеспособную армию, подготовленную к войне и оснащенную по западноевропейским стандартам. Имели место попытки организовать отечественное производство ручного огнестрельного оружия, однако в целом без особых результатов. Впрочем, удалось наладить производство селитры настолько, чтобы полностью обеспечить армию порохом. Довольно успешно шло также производство пушек. Уже с конца XVI в. литые железные пушки производились в Англии. Такими орудиями желали бы обзавес
Новые перспективы, 1613-1650
83
тись правительства многих стран, поскольку по качеству оно было значительно лучше традиционных кованых пушек, к тому же оно было дешевле, чем литые бронзовые пушки. Российскому правительству удалось настолько продвинуть отечественное литье орудий, что Россия перестала нуждаться в импорте современных литых пушек. Для этого были необходимы соответствующие знания и специалисты, и Россия обрела их в лице небольшой группы голландских предпринимателей, первые из которых, братья Андриес и Абрахам Виниусы, а также Юлиус Виллекен, заключили в 1632 г. с царем контракт, по которому обязывались основать в России предприятие по производству железа, литых железных пушек, мушкетных стволов и пистолетов.
Архангельск
Большинство западноевропейских и российских купцов, торговавших друг с другом, встречались в Архангельске. Там они вели переговоры и заключали торговые сделки под наблюдением российских властей. Происходило это во время ежегодных ярмарок, проводимых тогда в августе. Каждый год десятки голландцев со своим товаром отправлялись из Республики в город на Двине, и ежегодно многие российские купцы съезжались на ярмарку со всех концов России. Число голландских купцов, торговавших с Россией, существенно увеличилось: в начале XVII в. их было, по приблизительным подсчетам, 35 человек, к началу второго десятилетия XVII в. - около 130 человек. Голландцы в большинстве своем не владели жаловаными грамотами и потому имели право торговать в России лишь в период ежегодных ярмарок в Архангельске. Вне этого времени возможностей вести торговлю в России имелось немного. Можно было, впрочем, ездить в глубь необъятной страны и торговать там, однако на каждую такую поездку приходилось запрашивать проезжую грамоту в Посольском приказе. Большинство голландцев не желало себя утруждать и приезжало в Россию лишь на ярмарки. Вероятно, единственной реальной их привилегией было лишь то, что они подпадали под юрисдикцию Посольского приказа и тем самым были дополнительно защищены от грабежей и разбоя8.
Голландцы совершали поездки в Архангельск пассажирами на борту торговых судов. Суда фрахтовались относительно небольшим числом крупных торговцев, которые сами организовывали собственный транспорт, поскольку перевозили крупные партии грузов. Большинство же торговцев поступало по-другому. Они
84
Архангельск
съезжались на ярмарку для закупки там у приезжих русских купцов небольших, хотя и дорогостоящих, партий мехов и юфти. Для отправки этих товаров в Амстердам нанималась часть трюмов на борту судов, фрахтуемых крупными купцами. Как правило, суда отправлялись в конце мая с голландского острова Тексел и примерно четырьмя неделями позже прибывали в Архангельск. Шкиперы стремились к тому, чтобы в начале сентября уже сняться с якоря в Архангельске и еще осенью быть в Голландии. Если они задерживались с отплытием из Архангельска - до второй половины сентября, октября или тем более до начала ноября, - им грозила опасность попасть после прохождения мыса Нордкап в полосу тяжких штормов; в таком случае приходилось во избежание крушения судна зимовать в норвежских фьордах. Случалось, что устье Северной Двины затягивало льдом уже в самом начале осени и судам приходилось пережидать зиму в Архангельске9.
Небольшое число иностранцев имели жалованые грамоты. Это давало им право постоянно проживать в России, ездить и торговать по всей стране. Когда на престол взошел Михаил Романов, владельцы жалованых грамот обратились к нему с прошением - как это обычно и бывало при восшествии на престол нового государя - подтвердить их привилегии, и царь внял их просьбе. В 1613 г. были обновлены жалованые грамоты английской компании, де Вогелара и Кленка, а в 1615 г. жалованую грамоту получил Херман ван дер Гус. Кроме того, царь выдал новые жалованые грамоты некоторым голландским купцам, прежде их не имевшим: в 1613 г. - Карелу дю Мулену, в 1619 г. -Герриту ван дер Хейдену, в 1629 г. - Жану Бернарду, Хендрику ван Рингену, Йохану Меерману и Арноуду ван Лиебергену, в 1631 г. - Андриесу Виниусу, а в 1633 г. - Тилману Аккеме (в русской литературе известен как Филимон Акема)10.
Воевода, другие представители власти в Архангельске располагались внутри крепости, имевшей трапециевидную форму и длинной стороной обращенной к реке. Крепость была хорошо защищена. Стены были сложены из бревен и обмазаны глиной. По углам возвышались башни, в середине трех стен из четырех имелись ворота. Ворота одной из стен выходили прямо на реку. С трех сторон крепость была защищена дополнительной стеной, отсутствовавшей только со стороны реки. Защитная стена также имела четыре угловые башни и двое ворот и, в свою очередь, была окружена рвом шириной более четырех метров (две сажени) и тыном. Весь комплекс имел общую протяженность около 850 метров (417 саженей). Внутри крепости располага
Новые перспективы, 1613-1650
85
лись монастырь Архангела Михаила, двор воеводы и съезжая изба - воеводская канцелярия, пороховой, или зелейный, двор, таможня, тюрьма, гостиный двор, склады. Здесь же располагались подворья Николо-Корельского и Антониево-Сийского монастырей, а также амбар Соловецкого монастыря11. Эти монастыри располагались далеко за пределами Архангельска. Николо-Корельский монастырь стоял на Белом море, сразу за устьем Пудожемского рукава Северной Двины, Антониево-Сийский монастырь - на 150 километров южнее города, на берегу небольшой речки Сии недалеко от того места, где она впадает в Северную Двину, а Соловецкий монастырь располагался на Соловецких островах Белого моря.
Центром архангельской ярмарки являлись гостиные дворы. Там российские и иностранные купцы могли и ночевать, и хранить свои товары. Однако торговля шла и за пределами гостиных дворов: на торговых улицах, в лавках и с самих складов (амбаров), расположенных вдоль берега реки. Гостиные дворы стояли несколько ниже по течению, рядом с крепостью. В первой половине 20-х rr.XVII в. русский гостиный двор насчитывал 84 «государевых» амбара с двумя этажами каждый; 32 лавки, 15 амбаров гостей и других торговых людей из Москвы и иных российских городов. На гостином дворе иностранцев располагались 86 «государевых» амбаров, также в 2 этажа каждый, и еще 31 амбар принадлежал иностранным купцам, из которых, по крайней мере, 25-22 голландцам.
Архангельск был небольшим городом. К середине века посад насчитывал 62 двора посадских людей - русских торговцев и ремесленников, плативших налог; 16 вдовьих дворов, 9 поповских и церковных дворов, 9 «немецких» (то есть иностранных) дворов, домик просвирни, 12 пустовавших дворов, двор патриаршего крестьянина, 3 монастырских двора, а также земский двор. Российские торговцы и ремесленники селились, как правило, к северо-востоку от крепости, в деревянных рубленых домах; там же находились их лавки и амбары. Три монастырских двора принадлежали, вероятнее всего, так же, как и монастырские дворы внутри крепости, Антониево-Сийскому монастырю, Николо-Корельскому монастырю и Соловецкому монастырю. Они представляли собой в основном склады для хранения соли, которую выпаривали во владениях монастырей и затем привозили на продажу в Архангельск. Стрелецкая слобода, к югу от крепости, в первой половине 20-х гг. еще насчитывала 205 стрелецких дворов. Однако многие из стрельцов становились со временем
86
Архангельск
ремесленниками, и в 1649 г. здесь осталось лишь 59 дворов военного люда.
Летом из-за наплыва иностранных купцов и моряков, российских торговцев, возчиков и лодочников население Архангельска резко увеличивалось по сравнению с зимним периодом. Голландская же община становилась во время летних ярмарок столь многочисленной, что нуждалась в собственном духовном пастыре. Вероятно, уже с 1622 г. в Архангельске более или менее постоянно находился протестантский пастор, голландец. По крайней мере, именно в этом году голландский предприниматель Давид Руте преподнес деньги в дар местной реформатской церкви. Как правило, пастор прибывал в Архангельск весной на борту одного из судов, вел службу во время ярмарки и затем отбывал обратно в Амстердам. Однако случалось, что пастор задерживался на зиму в России и проводил службу для торговцев и купцов, оставшихся на зимовье в Вологде или в Ярославле. В отдельные годы в Архангельске в летний период служил пастор нидерландской реформатской общины из Москвы, приезжавший на ярмарку вместе с купцами12.
Вероятно, большинство голландцев останавливалось на время летних ярмарок в гостиных дворах, однако у некоторых имелись в Архангельске и собственные дома. В первой половине 20-х гг. город насчитывал семь иностранных дворов. Как правило, на дворе располагался жилой дом и один или несколько амбаров. Два таких двора принадлежали «московским торговым иноземцам», два - Московской компании и три - голландцам Георгу Кленку и неким Ондреяну Володимерову и Хабияну Хабиянову13. Московские торговые иноземцы составляли особую категорию купцов и пользовались особым юридическим статусом. Она была учреждена специальным указом Бориса Годунова еще в 1599 г. в целях укрепления экономических и политических связей с землями Прибалтики. Первоначально группа состояла из 13 балтийских купцов, проживавших в России. Позднее к ней были причислены и торговцы из Западной Европы. Московские торговые иноземцы выполняли коммерческие и дипломатические задания российского правительства и в обмен за свои услуги получали жалованые грамоты и другие привилегии. Так, в противоположность прочим иностранцам они пользовались правом покупать кожи и вырабатывать из них юфть14.
В 1646-1648 гг. число иностранных дворов в Архангельске выросло до девяти. Все они располагались в непосредственной близости от гостиных дворов. Пять из них принадлежали
Новые перспективы, 1613-1650
87
голландцам - де Вогелару и Кленку, Тилману Аккема, Томасу де Свану, Якову Онтонову, а также Херману Фензелю и Обраму Селу; еще один двор принадлежал Елисею Бурману, вероятно, выходцу из Гамбурга; один - иностранному переводчику и еще два - Московской компании. В 1649 г. иностранных дворов было восемь. Аккема, Онтонов и иностранный переводчик более в источниках не упомянуты, однако дворы Московской компании и Елисея Бурмана - теперь названного голландцем - еще значатся в документах, так же как и дворы голландцев Кленка, Фензеля и де Свана. Голландец Ондреянко Володимиров проживал к тому времени в доме Онтона Яковлева, вновь прибывшим был московский торговый иноземец Иван Елизаров, проживавший в доме другого голландца - Петра Володимерова. Некоторые иностранные дворы насчитывали большое число амбаров. Так, на дворе, принадлежавшем Московской компании, располагался 31 амбар15.
Все постройки в Архангельске были деревянными и, соответственно, чрезвычайно уязвимыми для огня. В 1613 г. гостиные дворы уничтожил пожар; в 1619 г. вновь выгорела большая часть города и посада. В том году голландские купцы понесли ощутимые потери. Большая часть их складов вместе с товаром оказалась уничтоженной; удалось спасти лишь половину имущества16. После каждого пожара разрушенные дома и гостиные дворы отстраивались заново на том же месте. Существенные изменения в планировке города произошли лишь после 1636 г. В тот год в Архангельске вновь бушевал сильнейший пожар, превративший в пепел полгорода, включая монастырь Михаила Архангела и большую часть крепости. Столь катастрофические последствия пожара объясняются тем, что монастырская территория была слишком тесно застроена. Потому при восстановлении города после пожара монастырь более не размещали внутри крепости, но выстроили на окраине Архангельска, на расстоянии почти одного километра к югу от стрелецкой слободы. Крепость была отстроена в том же 1636 г., а внутри ее, на том месте, где стоял монастырь, воздвигли храм «Происхождения Честного и Животворящего Креста»17.
Владельцы жалованых грамот
Владельцы жалованых грамот, как правило, редко приезжали в Россию. Многие из них какое-то время здесь жили, особенно в период обучения в молодые годы, когда они накапливали торговый опыт и знания. Становясь самостоятельными предпринима
88
Архангельск
телями, они обычно передавали ведение дел фирмы своим представителям, которые переселялись в Россию на длительный период. Представителями фирмы были, как правило, родственники ее владельца. Некоторые иностранные фирмы имели нескольких представителей; и наоборот, один иностранный торговец, поселившийся в России, мог представлять интересы одновременно более чем одной иностранной фирмы18.
Большинство голландских предпринимателей, приезжавших в Россию на длительное время, жили зимой в Москве. В 70-е гг. XVI в. к востоку от Москвы, за чертой города, но в непосредственной близости от него, на берегу Яузы имелось место, специально отведенное для расселения там исключительно иностранцев - Немецкая слобода. В начале XVII в., во времена Смуты, Немецкая слобода сгорела во время пожара. С того времени иностранцы селились в черте самого города, среди русских: в Огородной Слободе, на Покровке, на Мясницкой и у Поганых Прудов (рис. 8 на с. 148). Насколько приятной была их жизнь в этих районах, не вполне ясно. Так, Поганые Пруды получили свое название из-за того, что- расположенные в окрестностях бойни сбрасывали здесь свои отходы19. Голландская община Москвы во второй половине 20-х гг. XVII в. была уже достаточно велика для того, чтобы призвать на службу собственного духовного пастыря; ее первым пастором был Йоханнес Булеус20. В 1638 г. голландцы де Вогелар и Кленк, Давид Руте, Херман Фензель, Томас де Сван и гамбуржец Петер Марселис имели собственные дома в Москве; голландцы Андриес де ла Дале, Ян Симонс, Говерт ван дер Рак, а также Я. Госен и А. Дьюстерло, имена которых в источниках более не упоминаются, проживал и в домах, принадлежавших другим лицам21.
Каждый год голландцы, так же как и русские купцы, ездили с товаром из Москвы на архангельскую ярмарку. Путь из Москвы в Архангельск пролегал частично по суше и частично по реке. На первом этапе путь вел по суше из Москвы через Переяславль-Залесский, Ростов и Ярославль на Вологду. Летом перевозка товаров по этому маршруту обходилась дорого и была медленной, поскольку товар приходилось перевозить на телегах, зимой же ездили на санях, что было намного быстрее и дешевле. В Ярославле торговый путь из Москвы на Север пересекала Волга - великая водная магистраль, которая вела дальше, к важному торговому городу, Нижнему Новгороду, и затем еще дальше на юг, к Астрахани и Каспийскому морю22. Ярославль был не только важным транспортным узлом и крупным торговым городом, он являлся также
Новые перспективы, 1613-1650
89
центром ремесел, где, в частности, процветало искусство выделки юфти из кожи. Небольшое число голландцев имело здесь собственные дома. В 1638 г. собственными домами в Ярославле владели Карел дю Мулен, Юлиус Виллекен, А. Горково (Абрахам Георгин?) и Георг Эверхард Кленк23.
Второй, водный, этап торгового пути из Москвы в Архангельск начинался в городе Вологде. Сначала этот путь проходил по речке Вологде, на которой расположен сам город, далее - на северо-восток по полноводной реке Сухоне через Тотьму и Великий Устюг, затем - еще 600 верст по Северной Двине, жизненной артерии Российского Севера, к Холмогорам и Архангельску. Летом купеческий товар перевозился на речных судах, а зимой, когда реки замерзали и покрывались льдом, на санях - что было дороже. Речной транспорт для иностранных купцов обычно организовывали шкиперы и купцы из Вологды. Иностранцы пользовались и собственным транспортом, однако официальное разрешение на это получили лишь в 1652 г.24 В Великом Устюге на Сухоне делался длительный привал. Недалеко отсюда начинался великий путь вверх по реке Вычегде к Уралу, а далее через Уральские горы - в Сибирь, где он, все более дробясь, терялся в бесконечной тайге. Купцы Великого Устюга везли из Сибири меха, а обратно - зерно и соль. В сентябре и октябре в Великом Устюге разворачивались большие пушные торги, на которых сибирские меха скупали купцы, приезжавшие из Вологды и Москвы25.
Вологда была важнейшим перевалочным пунктом между сухопутной и водной частями торгового пути из Москвы в Архангельск. Весной и осенью дороги были непроходимыми из-за слякоти, а реки весной - из-за ледохода, так что и товары, и людей перевозить можно было лишь летом и зимой. Летом дороги были сухими, реки - судоходными. Зимой дороги покрывались снегом, а реки - льдом и снегом, что делало возможным проезд по санному пути. Перевозка людей в этом случае была, пожалуй, самой быстрой. При регулярной перемене лошадей путешественники зимой могли преодолеть все расстояние от Москвы до Архангельска в течение всего 14 дней. Перевозка товара проходила много медленнее. Если товар доставлялся в северном направлении на санях зимой, то в Вологде приходилось ждать, пока лед на реке растает и можно будет продолжить перевозку на речных судах. А когда товары из Архангельска прибывали летом, в Вологде ожидали, пока слой снега станет достаточным, чтобы можно было продолжать перевозку на санях26. Число речных судов и саней было необозримым. Так, Якоб
90
Архангельск
ван де Ватер в октябре 1634 г. перевозил партию товара для де Вогелара и Кленка через Вологду на юг. Партия товаров состояла из 26 бочек и 30 полубочек с «питьем заморским», 40 бочек пороха, 20 бочек «железа белого», 40 бочек «кафимского» изюма, 8 бочонков крошеного изюма, 5 сундуков купороса, 5 мешков имбиря, 10 кувшинов скипидарного масла, 2 кип синего и красного сандала, 3 бочек карт, 2 бочек «сахара головного», 10 бочек имбиря в патоке, 1 кипы сукон и 2 кип писчей бумаги. Эту партию товара доставили в Вологду на двух дощаниках, которыми правили 45 человек, а далее на юг от Вологды отправили обозом из 133 саней27.
Некоторые голландские купцы - де Вогелар и Кленк, Херман Фензель, Томас де Сван - имели собственные дома не только в Москве, но и в Архангельске и, таким образом, могли разместить у себя и своих людей. Другим голландским торговцам, приезжавшим из Москвы в Архангельск, так же как и большинству иностранцев, съезжавшимся из-за моря на ежегодные ярмарки, приходилось либо ночевать в гостиных дворах, либо размещаться у соотечественников. В Архангельске на зиму оставались немногие, поскольку после закрытия ярмарки, отплытия судов с товаром и разъезда русских купцов торговая жизнь в городе практически замирала28. Некоторые голландцы имели собственные дома не только в Москве, но еще и в Вологде либо Ярославле, среди которых выделялись владения де Вогеларов и Кленка. В 1638 г. помимо дворов в Москве и Архангельске они владели также дворами в Вологде и Ярославле. Давид Руте и Петер Марселис имели в 1638 г. дворы в Москве и в Вологде, но, видимо, не в Архангельске. Насколько известно, Карел дю Мулен и Юлиус Виллекен не имели своих дворов ни в Москве, ни в Архангельске, но владели ими в Вологде и Ярославле. Последние использовались для весьма комфортных остановок на пути между Москвой и Архангельском. Голландцы в Вологде занимались на своих дворах различными видами работ: засаливали мясо, очищали свиную щетину, коптили языки и окорока, вытапливали говяжье сало, вырабатывали пеньковую пряжу и перерабатывали тряпье29.
В Вологде иностранцы составляли незначительное меньшинство. В 1627 г. в городе было примерно 1100 домашних хозяйств, соответственно, население насчитывало, видимо, от 5500 до 6600 человек. В те годы дворами в Вологде владели из голландцев только де Вогелар и Кленк, Юлиус Виллекен, Карел дю Мулен и некто И. Мота, а также Московская компания и московские торговые иноземцы А. Бук (Хейнрих Бок; в русской ономастике
Новые перспективы, 1613-1650
91
имени Хейнрих соответствует Андрей) и И. Марсов. Голландцы И. Выдерус и К. Корнилев некогда имели в Вологде собственные дворы, однако они были конфискованы государством. Спустя девять лет, в 1638 г., Георг Кленк, Юлиус Виллекен, И. Марсов и Московская компания по-прежнему владели своими домами в Вологде; имена Карела дю Мулена, И. Мота и Хейнриха Бока более не упоминаются. В Вологде теперь были новые дворовладельцы: голландцы Тилман Аккема, Давид Руте, Питер де ла Дале и Ян Симонс, англичанин Джон Эборн и гамбуржец Петер Марселис. Дворы иностранцеврасполагались неподалеку от домов крупных русских купцов, в районе «Новинки» на востоке города, там, где путь, ведущий из Москвы, выходил к реке и где осуществлялась перевалка грузов30.
Возникновение голландской торговой колонии в России не было явлением исключительным. В последние десятилетия XVI в. и в первые десятилетия XVII в. голландские торговые общины возникли в целом ряде торговых и портовых городов Европы таких, как Ла Рошель, Нант и Бордо во Франции, Кадис и Малага в Испании, Ливорно в Италии, Алеппо и Смирна в Османской империи. Голландцы селились там, чтобы постоянно быть в курсе торговых дел и иметь максимально точные данные о качестве и количестве товаров, о ценах на местных рынках. Кроме того, голландские торговцы стремились устанавливать и развивать отношения с деловыми партнерами, быть в курсе политической и юридической ситуации, знать культурные особенности страны. Приходилось принимать во внимание множество практических деталей для того, чтобы дешево, быстро и тщательно проводить все деловые операции по сбыту товаров. Постоянное присутствие на месте способствовало лучшей организации дела, повышало конкурентоспособность, увеличивало шансы на успех31. Наиболее конкретным преимуществом поселения голландцев в России было обретение таким образом права торговли в глубине страны, где цены были более выгодными, чем в Архангельске. Часть товаров, импортируемых в Россию, владельцы жалованых грамот продавали в Холмогорах, Сольвычегодске, Великом Устюге, Тотьме, Вологде и Ярославле. Здесь же они закупали местные товары. Кроме того, голландские торговцы давали русским скупщикам щедрые кредиты для закупки товаров непосредственно от производителей, то есть по самым низким ценам32.
Упорство и вездесущность иностранных предпринимателей на российском внутреннем рынке раздражали русских купцов.
92
Архангельск
Русские считали, что иностранцы наносят им своей деятельностью ущерб. Поскольку без поддержки своего правительства россияне не могли успешно конкурировать с иностранцами, то с 1620 г. русские постоянно оказывали на правительство давление, стремясь заставить его изменить политику в отношении иностранных торговцев. Они подавали челобитные, в которых жаловались на иностранцев, злоупотреблявших выданными им грамотами на торговлю в глубине России. Иностранцы скупали товары непосредственно у производителей и затем торговали ими в розницу, что при лучшей организации дела и большем объеме капитала вело к нечестной конкуренции. Иностранцы использовали мелких русских торговцев в качестве подставных лиц и уходили таким образом от уплаты пошлины. При этом они препятствовали вывозу русскими их собственных товаров за границу. В беззакониях принимали участие и те иностранцы, у которых не имелось жа-лованых грамот; они подкупали правительственных чиновников и пользовались грамотами третьих лиц. Одна из жалоб касалась самовольной выработки иностранцами юфти. Юфть - говяжья шкура, путем переработки доведенная до кожи высокого качества, поставлялась в основном русскими купцами из Ярославля. В 1641 г. русские купцы подали правительству жалобу на иностранцев, скупавших в розницу кожи, которые затем перерабатывались ими в юфть. Такая переработка была запрещена всем иностранцам, за исключением московских торговых иноземцев, и являлась нарушением исконных прав российских предпринимателей. Российские купцы настаивали на том, чтобы царь лишил западноевропейских купцов их привилегий. Они требовали запретить иностранцам торговать в глубине страны, разрешив им торговлю лишь в приграничных и портовых зонах33.
Долгое время просьбы российского купечества оставались без ответа. Все же, по крайней мере, по одному поводу причин для недовольства не было. Иностранцы были крайне заинтересованы в получении от России разрешения на транзитную торговлю с Персией. Попытки получить это право предпринимали англичане, голландцы, датчане и французы. Однако российское правительство так и не позволило переубедить себя ни одному из западноевропейских правительств.
ГЛАВА 4
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650
Рис. 6. Центральная и Северная Россия в XVII в.
Де Вогелар и Кленк
Времена Смуты нанесли торговому дому де Вогеларов крупный ущерб, однако после 1613 г. торговля с Россией продолжалась, и весьма энергично. Важное юридическое условие торговли было соблюдено, поскольку Георгу Эверхарду Кленку, слуге вдовы де Вогелар, живущему в России, практически немедленно после восшествия на престол царя Михаила Романова удалось получить новую жалованую грамоту. Жизненные силы Кленка были поразительны. В начале 1613 г. он был ограблен «литовскими людьми» в Тотьме, однако без колебаний отправился в Ярославль, чтобы приветствовать там, в числе многих других подданных, нового царя, прибывшего в город весной 1613 г. Жалованые грамоты компании пропали во время разбойного нападения в Тотьме, и Кленк усмотрел в визите Михаила Федоровича в Ярославль подходящую возможность, чтобы испросить у царя новые привилегии. Молодой самодержец воспринял просьбу благосклонно, и уже в июне 1613 г. Кленк мог ехать в Москву для получения новой жалованой грамоты. Она была составлена на имя Георга Эверхарда Кленка, Маркуса Маркусза де Вогелара и их компаньона, без уточнения, кого именно. По этой грамоте компаньоны получали подтверждение уже имевшихся у них торговых прав, под которыми подразумевалось освобождение от уплаты половины пошлины и право владения собственными дворами, причем теперь разрешалось их иметь в Москве, Вологде, Холмогорах, Архангельске и Коле. Новым пунктом выданной жалованой грамоты было разрешение на охрану собственных дворов домашней стражей; кроме того, отныне и сами компаньоны, и их люди переходили под юрисдикцию Посольского приказа; местные власти имели право судить их лишь в случаях подозрения в совершении таких тяжких преступлений, как убийство, кража или разбой1.
96
Архангельск
Таким образом, компаньоны после воцарения Михаила Романова сохранили за собой право на уплату лишь половины пошлины, однако этим они не были полностью удовлетворены. В феврале 1614 г. Кленк подал прошение об увеличении доли освобождения от пошлины. При этом он засвидетельствовал царю свое почтение, поднеся ему в дар два золоченых серебряных кубка и солонку, куски бархата и камчатной ткани, два «индийских» полотна и «кельнское» полотно. Так или иначе, Маркус де Вогелар, Георг Эверхард Кленк и компания получили в марте 1614 г. новую жалованую грамоту, по которой освобождались от уплаты пошлины сроком на три года в качестве компенсации за ущерб, понесенный в Смутное время. По прошествии этого срока они вновь должны были платить половину пошлины2.
Расположение царя было чрезвычайно важным фактором иностранного предпринимательства в России. Потому де Вогелары и Кленк наравне с другими стремились оказывать услуги российскому правительству и неоднократно подносили царю в нужный момент дорогие подарки. Так, удобный случай представился, когда дворянин Г. Окинфеев и его секретарь Л. Владиславлев в 1614 г. прибыли в Ярославль для сбора налогов с иностранных купцов. Пользуясь случаем, Кленк и другие голландцы Карел дю Мулен и Андреян Володимеров ссудили казне по 300 рублей каждый, а Аврам Горький - 200 рублей. В 1617 г. Кленк ссудил в Устюжскую четверть 1500 рублей. А когда царь Михаил в 1626 г. взял в жены Евдокию Лукьяновну Стрешневу, Кленк подарил жениху хрустальную кружку в окладе из позолоченного серебра и кусок камчатной ткани, а невесте - кусок сатина и кусок дамаста3. Коммерческой сделкой и одновременно услугой русскому правительству была ссуда, которую в 1631 г. в Амстердаме Сел ио Марселис и его отец Габриэль Марселис, Карел дю Мулен, вдова де Вогелар и Георг Эверхард Кленк, а также Даниэль и Жан Бернард предоставили Александру Лесли, кавалерийскому генералу, служившему царю в войсках, составленных из иноземцев. Заем составлял 40 тыс. райксдаалдеров и предназначался для набора военных в русскую армию. Лесли перешел в 1630 г. со шведской службы на русскую и был незамедлительно направлен из Москвы в Северную Германию для набора там полка. Оттуда он проехал в Голландию для закупки оружия и транспорта для своих людей. В Амстердаме он заключил соглашение с Паулем де Виллемом и Яном ван Лиером о поставке военного снаряжения для набранной им команды, а именно: 2000 шпаг, 750 пар писто-
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 97 летов, 5000 мушкетов, 2000 солдатских доспехов, 100 000 фунтов фитилей, 500 карабинов, 200 протазанов и алебард4.
Фирма, называвшаяся в России «Георг Эверхард Кленк, Маркус Маркусз де Вогелар и Компания», не состояла, по крайней мере первоначально, из лиц, которые перечислялись в ее названии. Кленк в соответствии с принятым в Голландии порядком распределения деловых ролей оставался служащим вдовы де Вогелар, а Маркус де Вогелар-младший играл подчиненную роль в фирме своей матери. Примерно до 1620 г. вдова сама руководила торговлей с Архангельском, а ее деверь Каспар де Вогелар до 1617 г. отвечал за отправку судов к Мурманскому берегу. В 1614-1617 гг. он отправлял каждый год по одному судну к Мурманскому берегу и в Архангельск, один раз совместно с Дирком Хендриксзом де Фетом и один раз совместно с Дирком де Фетом и Роббертом Энгелграффом5. Сама вдова в период с 1614 по 1622 г. фрахтовала на Архангельск, как правило, одно или два судна в год, причем после 1616 г. портом назначения некоторых судов, помимо Архангельска, значился Мурманский берег6.
С 1616 г. руководство фирмой постепенно перешло в руки Маркуса де Вогелара-младшего. В 1616-1621 гг. он ежегодно направлял к Мурманскому берегу и в Архангельск по одному кораблю7. В 1623 г. передача руководства фирмой была завершена. С этого времени имя вдовы де Вогелар в числе фрахтовщиков более не встречается. В начале 1623 г. компания семейства де Вогелар - «Компания на Россию и Лапландию» - состояла из вдовы Маркуса де Вогелара, ее сыновей Маркуса и Яна де Вогеларов, Георга Эверхарда Кленка и Ханса Стегемана. Стегеман был родом из Леезе, расположенного к западу от Ганновера, на Везере. Как раз в то время он продал свою долю в товариществе за 2400 гульденов Маркусу и Яну де Вогеларам, а в 1623 или в 1624 г. от дел удалилась и вдова де Вогелар. В то же самое время третий из братьев де Вогелар, Даниэль, и Робберт Энгелграфф, оба - амстердамские купцы, а также проживавший в Хаарлеме Ян Якобсзоон ван Стрален присоединились к «Контракту и совместным действиям в Коле и расположенных там реках и местах». Однако ван Стрален уже в мае 1624 г. отказался от своей доли в товариществе, составлявшей четвертую часть. С этого момента компания состояла из братьев Маркуса, Яна и Даниэля де Вогелар, Георга Эверхарда Кленка и Робберта Энгелграффа8. В начале 1630 г. в товарищество вошли амстердамские купцы Исаак Бевелот и Жак Лоонес, однако уже в 1632 г. ни они, ни Энгелграфф в источниках более не упомина-
98
Архангельск
ются. С этого момента товарищество состоит из трех братьев де Вогелар и Кленка9. Лоонес же тем временем стал самостоятельно вести торговлю семгой на Лапландском побережье10.
Статус Георга Эверхарда Кленка изменился уже в 1619 г. или вскоре после того: из сотрудника он превратился в компаньона де Вогеларов. Вероятно, приблизительно тогда же он поселился в Амстердаме. С 1607 г. Кленк представлял фирму в России в трудные времена, и теперь пришло время передать эту миссию другому. Правда, Кленк и де Вогел ары, по крайней мере, до 1630 г. постоянно приезжали в Россию, однако с течением времени эти посещения становились более и более редкими. Они все чаще передавали право представительства своих интересов в России сотрудникам фирмы и подчиненным11.
Кленк, приблизительно в 1619 г., стал компаньоном товарищества и переехал в Амстердам, что, вероятно, было связано с его вступлением в брак, в том же году. В это время женился и Маркус де Вогелар. Маркус, которому в год свадьбы исполнилось 29 лет, женился 5 февраля 1619 г. на 17-летней Гертруде ван Коллен, дочери скончавшегося в 1615 г. амстердамского купца Каспара ван Коллена. У супружеской четы родился сын Маркус, однако уже в 1620 г. молодая мать скончалась. Де Вогелар вновь женился 6 июня 1623 г. на Катарине де Вел ар, дочери Жака де Велара, который так же, как и Маркус де Вогелар-старший в 1599 г., был одним из основателей Брабантской компании, а в 1602 г. стал членом коллегии директоров Амстердамской палаты Объединенной Ост-Индской компании. Маркус де Вогелар к моменту второй женитьбы все еще жил в материнском доме в переулке Барндестеег, однако, по всей вероятности, вскоре после свадьбы переехал со своей женой в дом неподалеку от родительского дома, расположенный на одном из важнейших каналов Амстердама раннего Средневековья - Оудезайдс Форбургвал. Там Маркус жил в 1631 г. Позднее, в 1662 г., он переехал на Синт-Антониесбрейстраат - также недалеко от Барндестеег, что на противоположной стороне Кловениерсбургвал, - в прошлом эта улица была дорогой, ведущей от ворот Синт-Антониес за пределы города. С 1593 г. дорога оказалась уже внутри городских стен и превратилась в престижную улицу с жилыми домами. О благосостоянии де Вогеларов можно судить по объему их капитала, подлежащего налогообложению, так называемому налогу на двухсотый пеннинг за 1631 г. Состояние госпожи де Вогелар оценивалось в 300 тыс. гульденов, ее сына Маркуса - в 40 тыс. гульденов. В 1631 г. вдова все еще жила в Барндестееге12.
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 99
Георг Эверхард Кленк женился 28 мая 1619 г. - ему тогда было около 40 лет - на 25-летней Гертруде Фензель. Невеста выросла в непосредственном окружении де Вогеларов. Ее отцом был амстердамский купец Хармен Фензель. После его смерти в 1594 г. Херман, брат Гертруды, как, вероятно, и она сама, был отдан в опеку братьям Маркусу де Вогелару-старшему и Каспару де Вогелару. Кленк также жил к моменту своей свадьбы в Барндестееге, несомненно, в доме матери де Вогелар, называемом «Аист». В выборе своего собственного дома он оказался еще более амбициозен, чем его друг Маркус. В 1631 г. Кленк жил на Кайзерсграхт, а в 1643 г. купил за 18 тыс. гульденов дом на Херенграхт. Вдоль Кайзерсграхт и Херенграхт располагались, по словам современника, «привлекательнейшие и прекраснейшие» дома города, с вместительными чердаками и погребами, предназначавшимися для хранения товара. Здесь жили «богатейшие и виднейшие» купцы. Оба канала были прорыты, так же как и Принсенграхт, после 1613 г. В том же году было положено начало расширению города, охватившему не только так называемое кольцо каналов между Броуэрсграхт и Лейдсеграхт, но также и новый ремесленный район Йордан и искусственно насыпанные по реке Ай новые острова: Принсенайланд, Бикерсайланд и Реаленайланд. Дом Кленка на Херенграхт стоит и сегодня под номером 96, между Херенстраат и Лелиграхт. Он был построен за 25 лет до того, как его купил Кленк13.
Три брата де Вогелар продолжали дело своих родителей и своего дяди Каспара де Вогелара. Они занимались совместно с Кленком торговлей на Мурманском побережье, в Архангельске и в Италии14. Основу торговли составляли «поморские товары» -продукты морского побережья Русского Севера. Компаньоны везли с Мурманского побережья в Амстердам семгу, вяленую треску и ворвань, а из Архангельска - тюленьи шкуры и ворвань. Помимо поморских товаров они привозили из Архангельска также говяжье сало, заменяющее ворвань, лосиные и козьи шкуры, рогожи, которые обычно использовались для упаковки и укрытия погруженного на судно товара, а также несколько раз - шелк-сырец15. Их дела скоро приобрели широкий размах, после того как им удалось получить на несколько лет от царя на откуп экспорт заповедных товаров - икры и смолы, а также около 1630 г. - разрешение на участие в экспорте крупных партий зерна сроком на несколько лет. Часть российских товаров была предназначена для сбыта в Италии. Во всяком случае, компань
100
Архангельск
оны посылали семгу в Ливорно; икра также, видимо, в основном предназначалась для итальянского рынка16.
В России де Вогелары и Кленк продавали многие товары: дорогие ткани, сандаловое дерево, военное снаряжение, купорос, жесть, пищевые продукты, скипидарное масло, игральные карты, писчую бумагу и бутыли и несколько раз, когда в России недоставало зерна, - рожь17. Для перевозки всех этих товаров они фрахтовали в 1622-1650 гг., как правило, одно судно в год на Архангельск и еще одно или два судна в год для плавания к Мурманскому побережью, во время которого эти корабли почти всегда заходили и в Архангельск. Как правило, суда должны были возвращаться в Амстердам, однако несколько раз во фрахтовых контрактах в качестве портов назначения упоминаются Гамбург, Бремен, Ливорно и Венеция. До 1626 г. Маркус де Вогелар, Ян де Вогелар и Георг Эверхард Кленк, «купцы из Амстердама», как они именуются в контрактах, выступают совместно в качестве фрахтовщиков. В половине случаев, а именно практически всегда, когда портом назначения значилось Мурманское побережье, они действовали совместно с Роббертом Энгелграффом18. После 1626 г. Кленк и де Вогелары фрахтовали совместно несколько судов в период между 1631 и 1633 гг., но далее их имена в источниках в качестве софрахтоватовщиков не встречаются. В 1629 г. во фрахтовых контрактах начал упоминаться Даниэль де Вогелар с братьями19, а с 1634 г. практически все фрахтовые контракты подписывались исключительно Яном20.
Маркус де Вогелар непосредственно и активно занимался торговлей в районе Средиземного моря и, кроме того, был известен в предпринимательских кругах Амстердама в качестве уважаемого и почетного гражданина. Об этом свидетельствует тот факт, что он был членом «Дирекции левантийской торговли и навигации на Средиземном море». Эта коллегия была образована в 1625 г. городскими властями Амстердама с согласия Генеральных Штатов в качестве организации, представлявшей интересы купцов, торгующих на Средиземном море. Задачей Директоров являлось обеспечение безопасности средиземноморской торговли и мореплавания, в частности обеспечение конвоя и поддержание сети голландских представительств в районе Средиземноморья. Кроме того, де Вогелар был управляющим и «финансовым контролером» Вест-Индской компании (WIC). Эта компания была основана в 1621 г. указом Генеральных Штатов для торговли с Западной Африкой и Новым Светом и каперских рейдов против испанцев21. В 1621 г. истек срок двенадцатилетнего перемирия,
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 101
после чего Голландия и Испания возобновили войну, продолжавшуюся до 1648 г.
Братья де Вогелары и Кленк укрепляли свои позиции на Мурманском побережье, заключая с местными производителями долгосрочные контракты на поставку рыбы. Первые соглашения датируются самое позднее началом 20-х гг. В 1622 г. Маркус де Вогелар и Георг Эверхард Кленк скупили в Коле весь улов семги на три года вперед и, кроме того, 100 тыс. рыб сушеной трески22. Кроме того, около 1623 г. они взяли у местных лопарей откуп на ловлю рыбы на Кольском полуострове в реках Поной и Йоканьга. Откуп на рыбную ловлю все время продлевался, даже тогда, когда в 40-х гг. право ловить рыбу в Поное и Йоканьге перешло к Антониево-Сийскому монастырю. В конечном счете, в 1655 г. фирма получила откуп на рыбную ловлю сроком на десять лет от следующего его владельца, главы Русской православной церкви патриарха Никона. С начала своей деятельности де Вогелар и Кленк занимались транспортировкой зерна, которое лопари покупали на Двине. Контракт с Никоном также включал в себя пункт, по которому компаньоны ежегодно обязывались покупать зерно на сумму в 100 рублей. Это зерно они должны были доставлять лопарям на своих собственных судах от Вологды до реки Поной. Другая часть договора с патриархом состояла в том, что компаньоны обязывались поставлять ему ежегодно 100 пудов семги23. Компаньоны еще более укрепили свое положение на Мурманском побережье, перекупив в 1630 г. за 756,60 гульдена у купца из Хоорна Симона Артсена Салма контракт, который тот заключил, как об этом сообщает голландский источник, «с Кольским монастырем в Лапландии» на поставку семги, ворвани и сушеной трески24.
Торговлю с Мурманским побережьем на месте компаньоны поручили своим представителям. Во второй половине 20-х гг. Робберт Энгелграфф ежегодно совершал по их поручению деловые поездки на борту фрахтуемого ими судна к Мурманскому побережью и Архангельску. В начале 30-х гг. к компаньонам поступили на службу Симон Артсен Салм, купец из Хоорна, и Ян Янез Чэдли. Салм, у которого компаньоны в 1630 г. купили контракт с вышеупомянутым «Кольским монастырем», обязался в марте 1632 г. работать для компаньонов в Коле и представлять там их интересы. Одновременно и Чэдли заключил соглашение с компаньонами, по которому обязывался ездить ежегодно в Колу и там закупать для компаньонов рыбу за вознаграждение в 350 гульденов в год. Чэдли и Салм должны были сотрудни
102
Архангельск
чать друг с другом на равных, и в случае, если работа Чэдли окажется удовлетворительной, он мог остаться на службе у компаньонов при условии, что он войдет в товарищество, внеся свою долю капитала в сумме 1200 гульденов. В 1643 г. представителем Георга Эверхарда Кленка на судне, направлявшемся в Россию и Лапландию, выступал Виллем Адрианссен. Кленк дал Адрианссену полномочия вести от его имени торговлю в России и Лапландии25.
Шкиперы, ходившие по заданию де Вогеларов и Кленка к Мурманскому берегу «за рыбным уловом», обычно брали с собой несколько бочаров, чтобы сразу на месте укладывать в бочки закупленную рыбу26. Бочары нанимались фрахтовщиками. Так, Ян де Вогелар заключил контракт от имени товарищества в мае 1629 г. с 18-летним бочарных дел мастером Волкертом Люббертсом на поездки, в течение трех лет вместе с судами, направлявшимися на «рыбную ловлю в Лапландию», и возвращение в Амстердам по осени за годовое жалованье от 34 до 48 гульденов27.
Существенный шаг вперед в развитии своего предпринимательства в России де Вогелары и Кленк совершили в 1624 г., когда они занимались икорным откупом. Фабиян Нейсер заключил в тот год для них контракт с гостем Надеей Светешниковым, выступавшим представителем казны в покупке икры, которую Российское государство закупало у армян в Астрахани. Контракт был заключен сроком на шесть лет, с 1625 по 1630 г. За год фирма обязывалась покупать от казны максимально 30 тыс. пудов икры и платить за нее ефимками. Практически немедленно возникло затруднение. Международный спрос на икру упал, и компаньоны расторгли контракт в попытке уйти от своих финансовых обязанностей. В связи с этим Кленк, находясь в 1625 г. в Архангельске, был изгнан из своего дома вооруженными солдатами и принужден к возвращению в Амстердам. То, что дело закончилось благоприятно для компаньонов, следует приписать вмешательству Фредерика Хендрика, принца Оранского, который сменил своего сводного брата Маурица в 1625 г. на посту стадхаудера. Из этого следует заключить, что у Кленка имелись прекрасные контакты, в том числе и на самом высоком уровне. Кленк был все же вынужден заплатить, но, с другой стороны, икорный откуп был восстановлен и даже продлен, поскольку в 1633 г. компания обязывалась по контракту купить у казны минимум 30 тыс. и максимум 35 тыс. пудов икры. Впоследствии, однако, царь отдал икорный откуп дру-
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 103 гим лицам. С 1634 по 1637 г. его владельцами были голландцы Питер ван Кёйлен и Жан Пелликорне28.
Де Вогелары и Кленк пользовались икорным откупом не более 10 лет. Хотя экспорт икры шел не слишком бойко, все же представляется, что в конечном счете это была вполне выгодная торговля. Уже в 1629 г. один из их конкурентов - голландец Исаак Масса жаловался в письме к царю на Кленка, что тот «своим хозяевам таковые скандально высокие счета представил и столь разбогател на икре и ущербе, тем чинимым, что стал в Амстердаме богаче своих хозяев»29. Об отношениях между де Вогеларами и Кленком Масса был не вполне в курсе, но относительно богатства Кленка не ошибался. В период между 1619 и 1631 гг. Кленк переехал из Барнестеега на Кайзерграхт.
Следующий успешный шаг в торговле был сделан Кленком около 1630 г., когда российское правительство дало разрешение на экспорт крупных партий зерна из России. Всего в тот период было вывезено несколько сот тысяч четвертей зерна30. Кленк принадлежал, так же как голландцы Карел дю Мулен, Юлиус Виллекен, Питер де ла Дале, Давид Руте, гамбуржец Габриэль Марселис и некий англичанин Т. Бойч, к числу торговцев, обладавших правом на закупку и экспорт зерна. В 1629 г. Кленк получил разрешение закупить 20 тыс. четвертей (то есть примерно 2 тыс. ластов) зерна31. В том году он зафрахтовал в Амстердаме, по крайней мере, четыре судна для перевозки из Архангельска ржи и для равномерной загрузки судна пенькой. Зерно следовало поставить в Амстердам; в отдельных случаях портами назначения в контракте указывались «Амстердам или Бремен». В 1630 г. только один Кленк зафрахтовал, по крайней мере, 10 судов для того же груза и с Амстердамом в качестве порта назначения, а в 1634 г. - еще одно судно32. Как представляется, делал он это не от имени компании, то есть совместно с братьями де Вогелар; торговлю рожью Кленк вел, видимо, самостоятельно. Со своей стороны, Ян и Даниэль де Вогелары также посылали в 1630 и 1633 гг. несколько судов из Амстердама в Архангельск за рожью, которую следовало доставить в Амстердам или в германские порты на Эмсе, Везере или Эльбе33.
Совместно с шурином Кленка Херманом Фензелем де Вогеларам и Кленку удалось получить на откуп российскую смоляную торговлю. По соглашению, которое Херман Фензель заключил с вдовой де Вогелар, он находился изначально на службе у Кленка, однако в середине 30-х гг. был им уволен за неявку в Амстердам для финансового отчета34. В 1636 и 1637 гг.
104
Архангельск
он ездил в Москву с письмами, в которых Генеральные Штаты запрашивали разрешение на закупку в России селитры и ржи. Именно в 1636 г. Петер Марселис, один из наиболее известных предпринимателей России, женился на Доротее Барнсли, дочери поселившегося в Москве известного англичанина Джона Барнсли и молодой лифляндской аристократки фон Дукер. Возможно, Фензель присутствовал на их свадьбе. Во всяком случае, сам он женился на одной из сестер невесты, и таким образом стал свояком Петера Марселиса, уже будучи шурином Георга Эверхарда Кленка, чем снискал себе еще более высокий социальный статус. В 1637 или в 1638 г. он обратился к российскому правительству с просьбой разрешить ему строительство собственных домов в российских городах, а в 1638 г. имел собственный «двор на Поганом Пруде» в Москве35.
Итак, примерно в 1640 г. Фензель совместно с де Вогел арами и Кленком, которые помогали ему, держась при этом в тени, предложил царю отдать ему на откуп смоляную торговлю сроком на пять лет за сумму в 4 тыс. рублей. Царь согласился, и Фензель со своими компаньонами де Вогеларом и Кленком получили разрешение покупать смолу с 1641 по 1645 г. у русских смолокуров, а также самим выкуривать смолу на огромной территории вдоль рек Сухоны и Двины между Вологдой и Архангельском. Фензелю пришлось, однако, заплатить откупную сумму много большую, чем изначально предложил он сам, - 6 тыс. рублей. В 1641 г. Фензель уже отгрузил на экспорт 2127 бочек смолы. При этом он жаловался, что англичане, которые все еще имели право скупать смолу для производства своих канатов, мешают ему вести дела, нарушая его монополию36.
По истечении срока контракта Фензель его больше не возобновлял. Между 1646 и 1648 гг. желающих на приобретение смоляного откупа вообще не находилось, и русские гости, которые по заданию царя занимались сбором таможенной пошлины, получили от правительства приказ самим начинать смоляную торговлю37. Сам же Фензель уже пытал счастья в другой области. Около 1646 г. он совместно со свояком Петером Марселисом был владельцем весьма прибыльного, по уверению многих, откупа -торговли ворванью вдоль берега Белого и Баренцева морей38.
В то время как компаньоны во втором десятилетии XVII в. передали осуществление торговли вдоль Мурманского побережья своим доверенным лицам Энгелграффу, Салму и Чэдли, их интересы в Архангельске и Москве представлял Питер де ла Дале. После 1633 г. компаньоны все чаще вели дела через
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 105
своего уполномоченного Якоба ван де Ватера. В апреле того же года последний заключил четырехлетнее соглашение с Яном де Вогеларом, по которому ван де Ватер обязывался за определенное жалованье и возмещение накладных расходов представлять интересы де Вогелара в Архангельске, а также по скупке рыбы на Коле и Поное. Ван де Ватер должен был ежегодно, прибыв с первыми же судами на Север, незамедлительно приступать к закупке рыбы и, если необходимо, оставаться зимовать в Архангельске. В 1633-1636 гг. он регулярно ездил с товарами компании через Вологду, Тотьму и Великий Устюг как в направлении Архангельска, так и в направлении Москвы. В 1635 г. ван де Ватер потребовал у местных властей от имени фирмы де Вогелара и Кленка возмещения ущерба, который те понесли из-за кражи товаров местным населением с судна, затонувшего в том году недалеко от Архангельска39. Когда в июне 1634 г. три брата де Вогелары и Георг Эверхард Кленк возобновили сотрудничество в компании, они договорились, что Якоб ван де Ватер останется у них на службе и со временем станет их компаньоном со своей долей в 10 %. В июне 1639 г. ван де Ватер стал членом товарищества40.
В дальнейшем интересы компаньонов в Москве и Архангельске представлял проживавший в России Робберт Энгелграфф. В августе 1639 г. Энгелграфф-младший арендовал в Архангельске трюмо-вое помещение на трех голландских судах, в тот момент стоявших на якоре на Двине, для перевозки товаров де Вогелара и Кленка в Амстердам. Но это был не тот Робберт Энгелграфф, который с начала века до конца 20-х гг. сотрудничал с де Вогеларами; возможно, в источниках имеется в виду родившийся в 1609 г. Робберт Энгелграфф-младший,сын или племянник РоббертаЭнгелграффа-старшего. В 1640 г. представителем де Вогеларов и Кленка в России был некто Ян Кемат, в 40-е гг. их интересы представлял Питер де ла Дале, а в 1649 г. - его брат Андриес де ла Дале41.
Без сомнения, все представители товарищества жили в домах, которыми компаньоны владели в Москве, Ярославле, Вологде, Холмогорах, Архангельске и Коле. Дом в Архангельске был расположен на реке и назывался «Кленкенхоф». В 1613 г. он был разграблен и сожжен дотла в период, о котором говорилось выше, когда грабители сжигали архангельские гостиные дворы и склады. Компаньоны получили разрешение на постройку нового дома на прежнем участке, а также на использование собственной речной пристани, расположенной как раз напротив. После завершения строительства подворье включило в себя жилой дом,
106
Архангельск
четыре склада и два амбара, один из которых располагался между жилым домом и берегом Двины. В 1630 г. в Кленкенхофе останавливались на ночлег голландские послы Альберт Кунраадсз Бурх и Йоган Велтдрил, когда они проезжали через Архангельск по дороге в Москву. В дальнейшем дом и подворье находились под надзором различных домоуправителей-охранников42.
Де Вогелары и Кленк оставались владельцами московского дома в Китай-городе, который в начале века принадлежал Маркусу де Вогелару-старшему. В 1630 г. в нем также останавливались голландские посланники Бурх и Велтдрил43.
Начиная примерно с 1620 г. русские купцы требовали ужесточения правительственного курса в отношении иностранныхтор-говцев, казавшегося слишком мягким. В конце концов под их давлением царь в 1640 г. лишил де Вогеларов и Кленка права уплаты половины пошлины, которым они издавна пользовались. С этого времени компаньоны обязаны были платить полную пошлину. Гость Григорий Никитников, возглавлявший борьбу русских купцов против привилегий иностранцев, поставил, кроме того, вопрос о закономерности владения компанией домом в Китай-городе в Москве. Обеспокоенные компаньоны вновь поспешили заручиться поддержкой стадхаудера Фредерика Хендрика. Последний просил царя в письме от 1641 г. восстановить привилегии компаньонов, разрешить уплату половины пошлины и сохранить их право на упомянутое подворье. Однако царь подтвердил свое решение об уплате компаньонами пошлины в полном объеме. При этом он заметил, что Маркус де Вогелар и Георг Кленк редко сами приезжают в Россию и что по их жалованой грамоте в стране появляются различные голландцы, которые выдают себя за их представителей. В отношении дома царь оказался сговорчивее. Он запретил отнимать дом у компаньонов до того, как будет полностью закончено расследование по данному вопросу. Купчие бумаги на дом пропали в 1613 г., когда Кленк оказался в плену у «литовских людей» в Тотьме, однако жалованые грамоты 1613-1614 гг. подтверждали права компании на владение домами. В число этих владений входил также и дом в Москве, хотя в жалованых грамотах не сообщалось, что речь шла именно о Китайгородском доме. В 1642 г. стадхаудер дал знать царю, что компаньоны стали слишком стары и слабы для поездок в Россию. В течение длительного времени, объяснял стадхаудер, они не могли найти подходящего компаньона, способного представлять их интересы в Москве, однако не так давно у них появился новый
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 107
сотрудник, Питер де ла Дале, который отныне и будет вести дела их фирмы в России44.
Возможно, под влиянием стадхаудера, а возможно, и вследствие подкупа чиновников московской канцелярии за компаньонами не только было закреплено их право на владение домом, но в 1642 г. также восстановлена привилегия уплаты лишь половинной пошлины. Тем не менее успех оказался временным. В 1645 г. царь Михаил скончался. Ему наследовал шестнадцатилетний сын Алексей. Когда Алексей женился в 1648 г. на Марии Ильиничне Милославской, де Вогелары и Кленк преподнесли ему в дар два позолоченных серебряных кубка, два зеркала, сукно, объяри, бархат, камчатную ткань и ученую канарейку в клетке. Однако это не помогло: с 1650 г. компаньоны платили, так же как и все остальные иностранцы, полную пошлину. А в 1652 г. у них отобрали и дом в Китай-городе45.
Георг Эверхард Кленк не дожил до этого. Он скончался между 1643 и 1646 гг.46
Консорциум Андриеса Виниуса по торговле железом и оружием
К 1630 г., когда российское правительство приступило к модернизации армии и ее оснащения, русские мастера уже издавна выплавляли бронзовые пушки на царском Пушечном дворе в Москве. Однако огнестрельного оружия, производимого на Пушечном дворе, было недостаточно для снабжения всей армии. Для того чтобы изменить положение, царь заключил контракт с валлонцем Юлиусом Койэтом (Жиллем Койе). С 1614 г. Койэт занимал должность управляющего денежным делом Швеции, однако оказался готов бросить вызов судьбе. В марте 1630 г. он прибыл в Москву для работы на Пушечном дворе и уже в 1631 г. вызвал в Россию из Швеции трех из своих пятерых сыновей. Койэт сразу попросил у царя разрешения организовать заодно и работу стеклодувной мастерской. В 1632 г. он привез в Россию стеклодува Пауля Кункеля, а на следующий год отправил его обратно в Швецию еще за 20 стеклодувами, согласными работать по контракту в России. В мае 1634 г. Койэт получил жалованую грамоту, позволявшую ему параллельно с работой на Пушечном дворе построить стекольный завод в Духанино, в 40 верстах от Москвы. Этот завод должен был стать первым в России предприятием, производившим стекло крупными партиями. Однако
108
Архангельск
в июле 1634 г., еще до того, как строительство было завершено, Койэт скончался47.
Койэту не удалось увеличить российское производство пушек, однако правительство не сдавалось и заключило контракт с Хансом Фалком, назначив его преемником Койэта по работе на Пушечном дворе. Фалк, происходивший из окрестностей Нюрнберга, был отличным специалистом. С 1616 г., находясь на службе в провинции Фрисландия, он занимался литьем колоколов и пушек. По приезде в Россию он дал о себе знать в Москве и вскоре уже приступил к работе. Однако, несмотря на весь опыт и усилия Фалка, ему также не удалось увеличить производство бронзовых пушек настолько, чтобы удовлетворить потребности российской армии48.
Три сына Койэта, приехавшие вместе со своим отцом в Россию, унаследовали его стекольный завод. Старший сын, Отто Койэт, взял на себя руководство предприятием. С 1637 г. он работал вместе с Хансом Фалком. Койэт-младший съездил за границу и привез оттуда в 1638 г. пятерых стеклодувов. В 1639 г. стеклодувное дело уже шло полным ходом, а в 1643 г. Койэт и Фалк получили новую жалованую грамоту49.
И все же для того, чтобы придать пушечному производству в России нужный правительству масштаб,были необходимы предприниматели иного калибра. Такими людьми оказались Андриес Виниус и Юлиус Виллекен. Они вовремя и верно оценили те возможности, которые открывала потребность России в военных материалах и вооружении. Оба уже довольное долгое время занимались торговлей с Россией. Виниус родился в 1605 г. и в марте того же года был крещен в Новой Церкви в Амстердаме. В 1627 г. он начал торговать с Россией, а в 1628 г. женился на Гертруде ван Райн. У супружеской четы Виниусов было трое детей: Андреас, Мария и Маттиас. К 1630 г. Виниус развернул прибыльную торговлю зерном. Уже в 1629 г. он купил у российского правительства зерно, и его звезда в России начала быстро восходить, когда в январе 1631 г. он вновь купил 100 тыс. четвертей ржи по цене много выше рыночной. Этот маневр вызвал возмущение со стороны его соотечественников и в то же время обусловил теплое отношение со стороны российской Короны. Сразу после этой сделки Виниус попросил российское правительство выдать ему жалованую грамоту, не забыв упомянуть в челобитной о своем добродетельном поступке, и уже 26 января 1631 г. получил просимое. Жалованая грамота предоставляла Виниусу обычные в
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 109 этих случаях торговые права, но без освобождения от уплаты пошлины50.
Возможно, именно тогда Виниус познакомился со своим соотечественником Юлиусом Виллекеном, и именно тот навел его на мысль заняться железным делом. Виллекен был родом из Амстердама и с 1614 по 1621 г., то есть с 16 до 23 лет, жил в России, состоя на службе у Карела дю Мулена51. Затем он, вероятно, начал торговать в России самостоятельно и около 1627 г. уже имел собственный дом в Вологде. Виллекен был также одним из тех иностранных торговцев, которые к 1630 г. получили право на экспорт зерна из России. А в 1630 г. он совместно с голландцами Хендриком Граве (Андрей Грави) и Павлом Кашпировым, а также гамбуржцем Иваном Таисиным (Жан Андреа Тензини?) ввез в Россию партию железа на сумму в 374 рубля52.
Андриес Виниус, его брат Абрахам Виниус и Юлиус Виллекен попросили у царя разрешение производить пушки и другие орудия и в конце февраля 1632 г. получили соответствующую жалованую грамоту. Тем самым они оказались обладателями монополии на строительство и эксплуатацию железных заводов в районе Оки к югу от Москвы, между Серпуховым и Тулой (рис. 6, с. 94). Там они должны были производить прутовое и листовое железо, пушки, пушечные ядра, мушкетные стволы и котлы и поставлять данную продукцию в течение четырех лет и по твердым ценам российской Короне. В случае если производство превышало нужды государства, избыток продукции разрешалось продавать на внутреннем российском рынке и вывозить в Нидерланды. Кроме того, голландцы обязывались обучать русских мастеров железному делу. Для реализации полученных привилегий, строительства и обустройства железных заводов братья Виниус и Юлиус Виллекен заключили в июле 1632 г. соглашение о сотрудничестве с Петером Марселисом и Томасом де Сваном. Компаньоны сложили свои капиталы для частичного покрытия инвестиций, казна также внесла вклад в размере 3 тыс. рублей и взяла на себя обязательство субсидировать компаньонов в течение еще 10 лет на сумму в 3000 рублей ежегодно и, кроме того, не взимать налоги53.
Привлекая Марселиса и де Свана к работе своих предприятий, трое владельцев жалованой грамоты обеспечивали дело участием в нем двух предпринимателей с прекрасными связями и отменным знанием дела. Голландец Томас де Сван уже занимался в Москве торговлей оружием. В 1630 г. он закупал оружие в Голландии. В 1631 г. обязался импортировать в Россию для по-
по
Архангельск
ставки в казну 50 тыс. мушкетов и партию протазанов, алебард, пистолетов и других видов оружия и военного снаряжения. Он выступал представителем Элиаса Трипа, крупного амстердамского торговца железом и оружием. Петер Марселис происходил из семьи, у которой имелся и опыт торговли, в частности с Россией, и опыт торговли военными товарами. Он родился в 1602 г. в Роттердаме. Его родители, Габриэль Марселис и Анна л’Эрмит, в 1602 или 1603 г. переехали из Роттердама в Гамбург, где Габриэль продолжил свое дело. Марселис-старший торговал зерном и сначала занимался преимущественно торговлей с Голландией и, кроме того, с Польшей и Россией. Он работал вместе с Исааком Алином, который с 1613 г. имел свое дело в Москве и был владельцем жалованой грамоты. Так же как Виниус и Виллекен, Габриэль Марселис участвовал в торговле зерном около 1630 г. В ноябре 1626 г. король Дании направил царю письмо с просьбой разрешить купцам Габриэлю Марселису и его молодому партнеру Альберту Балтзару Бернсу закупить через их московского представителя Давида Рутса 10 полностью загруженных судов -с 30 тыс. четвертей зерна - для отправки из России. Царь получил письмо в марте 1627 г. и немедленно выдал испрашиваемое разрешение. Поскольку погрузить все зерно в 1627 г. не удалось, царь разрешил вывезти оставшееся в следующем 1628 г. В апреле 1629 г. Марселис и Бернс получили грамоту на закупку еще 4 тыс. четвертей зерна, а в 1630 г. Руте заключил от имени короля Дании, но, по всей вероятности, вновь на деньги Марселиса и Бернса на период 1630-1632 гг. контракт на закупку более 75 тыс. четвертей зерна в России. Помимо зерна, Габриэль Марселис и Альберт Балтазар Бернс торговали еще и оружием. В 1628 г. они поставляли провиант и оружие датскому городу-крепости Глюкштадт в устье Эльбы54.
Сын Габриэля Марселиса Петер Марселис обосновался в Москве в 1629 г., когда ему исполнилось 27 лет, как раз в то время его отец осуществлял крупномасштабные операции с зерном. При этом он пользовался жалованой грамотой Исаака Алина, давнего партнера своего отца. В том же году интересы Габриэля Марселиса и Альберта Балтазара Бернса еще более переплелись, поскольку Бернс в Гамбурге женился на дочери Марселиса Элизабет Марселис. Когда Габриэль Марселис скончался в Гамбурге в 1643 г., его сын Леонард Марселис и зять Альберт Балтазар Бернс продолжили его дело55.
Местом для размещения железного и оружейного завода братья Виниусы и Виллекен выбрали реку Тулицу, рядом с Тулой.
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 111
Этот завод стал первым железоделательным предприятием, работающим на энергии воды. Завод состоял из трех парных комплексов железоплавильни и дробильни, каждый комплекс имел собственную запруду для поддержания силы падающей воды на водяных мельницах. Комплексы располагались на расстоянии полутора километров друг от друга; у средней пары была выстроена доменная печь. Для строительства комплексов, производства железа и затем производства из него оружия компаньоны выписали из-за границы мастеров железного дела. Соответствующие контракты были заключены с валлонскими, шведскими и несколькими немецкими специалистами в Амстердаме и Швеции. Андриес Виниус лично приехал в 1632 г. в Голландию и набрал там, как минимум, 25 иностранных специалистов для работы на своем предприятии. Кроме того, он продал тогда в Амстердаме восьмую долю в компании работодателю Томаса де Свана Элиасу Трипу, который немедленно передал ее своему племяннику Питеру Халевайну. В 1635 г. отец Виниуса Дионис Виниус заключал с мастерами из Амстердама контракты на работу в России. Незадолго перед этим, в 1634 г., Виниус продал свой дом в Амстердаме и вместе со своей семьей переехал в Москву56.
Весь комплекс железных и оружейных заводов на реке Тулице в литературе принято обозначать Тульскими заводами. В марте 1636 г. Виниус поставил царю первую партию в 101 пуд прутового железа и 42 пуда листового железа, и уже вскоре заводы перешли к производству пушек. Тем не менее производство было запущено на полную мощность лишь к 1638 г. В том году правительство приписало компаньонам дворцовую Соломенскую волость, расположенную в 30 километрах к северу от заводов. Около 350 жителей деревень Соломенской волости должны были выполнять неквалифицированную работу на заводах, подвозить руду и дрова.
Неясно, насколько интенсивно в то время участвовал в работе Тульских заводов Петер Марселис. В конце 1634 г. или в начале 1635 г. он отослал 30 мушкетов из Архангельска через Вологду в Москву. Так же как и его отец, он занимался торговлей зерном. В 1633 г. он приехал в Амстердам и пробыл там май и июнь. Петер Марселис получил в Москве разрешение на вывоз зерна и вместе со своим братом Селио Марселисом зафрахтовал восемь судов для вывоза его из Архангельска. Селио родился в 1600 г. в Роттердаме, как и его брат Петер, и был на несколько лет старше последнего. Как и его брат, он еще ребенком переехал с родителями в Гамбург. Около 1629 г. он переехал в Амстердам, где зани-
112
Архангельск
мялся в основном торговлей зерном, покупая его в Курляндии и продавая в Португалии57.
В1634 г. дом Петера Марселиса в Москве пострадал от пожара, в котором сгорела жалованая грамота Исаака Алина. Марселис запросил новую грамоту, которая была ему выдана в марте 1638 г. Новые привилегии практически повторяли прежнюю грамоту, уничтоженную пожаром: предоставляли обычные в таких случаях торговые права, однако не освобождали от уплаты пошлины. К тому времени Марселис уже женился в 1636 г. в Москве на Доротее Барнсли. Из всех детей, родившихся у супругов, четверо достигли зрелого возраста: Габриэль, Леонард, Элизабет и Петер. Леонард родился в 1638 г. в Гамбурге и был крещен в реформатской церкви; в феврале 1638 г. Марселис со своей семьей приехал в Гамбург, а в декабре того же года семейство вернулось в Москву. Когда были выстроены Тульские заводы, четвертый компаньон, Томас де Сван, активно занимался импортом оружия в Россию. Во время Смоленской войны с Речью Посполитой (1632-1634 гг.) он был одним из крупнейших поставщиков оружия казне. В 1633 г. де Сван от имени Элиаса Трипа заключил соглашение с царем на поставку 12 бронзовых пушек, 10 тыс. пудов пороха, 15 тыс. пудов железных пуль и 3 тыс. сабельных полос. Затем он приехал в Голландию для закупки этого и другого оружия. В 1634 г. он ввез в Россию 12 бронзовых пушек и 58 300 железных пуль, 141 протазан и 301 алебарду, в конце 1634 г. либо в начале 1635 г. доставил из Архангельска через Вологду в Москву 2 пушки, а также кавалерийские доспехи и пули. Весной 1636 г. его комиссионер Захариас Захариасз прибыл из Голландии в Москву со следующей партией пушек. Они составляли, вероятно, часть той партии в 72 бронзовые пушки, которые де Сван в качестве представителя Элиаса Трипа по заключенному в 1634 г. контракту обязывался поставить царю. В 1636 г. 30 пушек из общего числа оставались еще недопоставленными58.
Неясно, как казна расплачивалась с де Сваном за оружие, видимо, частично оплата шла юфтью и кожами. По крайней мере, в 1636 г. И. Поладин, житель Ярославля, поставил де Свану юфть. А когда в 1636 г. в Холмогорах скончался представитель де Свана И. Еремеев, среди его вещей был обнаружен запас кож крупного рогатого скота59.
Около 1638 г. состав компании по производству железа братьев Виниуса и Виллекена изменился. Имя Абрахама Виниуса упоминалось в последний раз в 1637 г., а после 1638 г. ни де Сван, ни Виллекен в связи с железным производством более не упомина
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 113
ются. Возможно, уход от дел де Свана был связан с тем, что его патрон Элиас Трип скончался в январе 1636 г. Весной 1638 г. де Сван прибыл в Москву с письмами Генеральных Штатов, в которых те просили российское правительство рассчитаться с де Сваном по долговым обязательствам казны скончавшемуся компаньону Свана, Трипу. После этого де Сван упоминается в качестве торговца оружием всего несколько раз; в 1643 г. он заключил еще один контракт на поставку казне 4 тыс. шпаг с ножнами и эфесами60.
Вероятно, Виллекен потерял интерес к Тульским заводам в связи с тем, что усмотрел более перспективные возможности в области смоляного дела. До 1635 г. экспорт смолы из России был запрещен. Единственная иностранная компания, закупавшая этот продукт в то время в России, была английская Московская компания, которая использовала смолу на месте, в России же, для производства канатов. В 1635 г. Виллекен предложил правительству передать ему смоляной откуп сроком на 15 лет, то есть добивался исключительного права покупать у крестьян, варить и экспортировать смолу без уплаты пошлин. Цена откупа должна была составить 15 копеек за бочку смолы, каковую сумму надлежало уплачивать в казну в Архангельске. Единственным исключением из этого монопольного права были англичане, которые могли покупать смолу для собственного производства канатов, однако экспортировать смолу им не разрешалось. Царь дал согласие на предложение голландца, поскольку откуп смоляного дела сулил большие прибыли. В 1636 г. Виллекен - он же Елисей Ульянов - получил смоляной откуп сроком на пять лет, с 1636 по 1640 г., вдоль рек Сухоны и Двины. За сумму в 2750 рублей он стал обладателем права скупать у русских смолокуров смолу, а также самостоятельно варить смолу вдоль упомянутых рек от Вологды до Архангельска61.
Виллекен взялся за смоляное дело и практически немедленно начал жаловаться на Московскую компанию. Англичане нарушали его монополию тем, что покупали у русских смолокуров больше смолы, чем необходимо было для изготовления канатов, а излишки ее тайком продавали на экспорт с огромной прибылью, частично же перепродавали в самом Архангельске другим иностранцам. Англичане, разумеется, все отрицали. Несмотря на жалобы, Виллекен, видимо, весьма успешно пользовался своими правами единоличного откупа смоляного дела. Он вывозил смолу с 1637 по 1640 г. включительно. В 1640 г., насколько известно, он скупал смолу также и у крестьян вдоль реки Ваги62.
114
Архангельск
По окончании срока контракта царь передал аренду смоляного дела Херману Фензелю и его компаньонам Маркусу де Вогелару и Георгу Эверхарду Кленку. О дальнейшей судьбе Виллекена не имеется точных данных. По некоторым источникам, его убили между 1640 и 1641 гг. грабители, однако существуют указания и на то, что еще в 1649 г. он поставлял юфть голландцу Давиду Рутсу63.
После того как Абрахам Виниус, Юлиус Виллекен и Томас де Сван ушли из товарищества, Андриес Виниус и Петер Марселис взяли в 1639 г. себе в компаньоны голландца Тил мана Аккему. Жалованая грамота от 1632 г. была переписана уже на имена их троих. Тилман Аккема к тому моменту уже давно и активно вел дела в России. В июне 1633 г. он получил жалованую грамоту с обычными в этом случае правами и без освобождения от уплаты пошлины. Аккема владел в 1634 г., по крайней мере, одним амбаром в Архангельске, а в 1638 г. имел собственный дом в Вологде. О его делах в тот период известно немногое. В 1634 г. он посылал ладан в Москву, а в конце 1634 г. или в начале 1635 г. отправил из Архангельска в Москву через Вологду партию бумаги. В 1635 и 1636 гг. Аккема ездил из Москвы в Архангельск на ежегодную ярмарку64.
Виниус, Марселис и Аккема совместно вели железное и оружейное дело с 1639 по 1647 г. Производительность их завода, как и прежде, зависела от квалификации иностранных мастеров, которых они привозили на работу в Россию. В 1641 г. Аккема был в Амстердаме и заключил контракт с двумя углежогами и тремя кричными мастерами для работы на Тульских заводах. В 1647 г. там работал 21 иностранец: плавильщики, формовщики, литейщики, кузнецы и углежоги. Компаньоны не полностью выполняли свои обязанности по поставкам государству, но экспортировали большое количество пушек в Голландию: в 1646 г. более 600, в первые месяцы 1647 г. - около 360 штук.
Виниус осуществлял, по крайней мере, в 1647 г. ежедневное руководство заводами, в то время как его компаньоны держали на заводах своего иностранного представителя Кристофа Буйса, или Христофора Иванова Бьюса. Аккема и Марселис занимались торговлей оружием и помимо Тульских заводов. Аккема поставил в 1640 г. в казну 5 тыс. шпаг в ножнах с эфесами, а в 1641 г. 6 тыс. мушкетных стволов голландского производства. В 1640 г. Марселис стал датским представителем в Москве и уговорил царя ссудить датскому королю 3 тыс. пудов селитры. Он послал Геррита ван дер Хейдена и других представителей в Польшу для
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 115
закупки там селитры как для царя, так и для датского короля. В 1641 г. Марселис отправил из Дании в Архангельск 10 тыс. мушкетов. Из Архангельска в Москву их перевез зять Марселиса и его представитель Уильям Барнсли.
В декабре 1642 г. Марселис получил задание от царя Михаила стать посредником в переговорах о свадьбе между старшей дочерью царя Ириной Михайловной и сыном короля Дании Христиана IV принцем Вальдемаром Христианом. В 1643 г. Марселис дважды ездил в Копенгаген и с успехом выполнил задание. Вероятно, за заслуги в этих переговорах Христиан IV пожаловал ему в сентябре того же года дворянский титул. Принц Вальдемар Христиан отправился в сопровождении обширной свиты из Дании в Москву и в январе 1644 г. торжественно въехал в столицу. Впрочем, свадьба в конечном счете не состоялась, поскольку принц-лютеранин отказался перейти в православие. В августе 1644 г. он отбыл обратно в Данию65.
В 1643 г. царь поручил Марселису закупить в Голландии 1,5 тыс. панцирей и 6 тыс. шпажных клинков. Исполнение этого задания он поручил своим деловым партнерам в Голландии66. В 1644 г. Марселис обязался поставить царю панцири и шпаги с ножнами и эфесами немецкого производства, причем оружие должно было соответствовать образцам, указанным Московской Оружейной палатой67.
Постепенно между компаньонами накапливались проблемы, Аккема и Марселис начали оттеснять Виниуса от дел. Ссора стала очевидной, когда Аккема и Марселис в апреле 1644 г. получили новую, отдельную, жалованую грамоту сроком на 20 лет, предоставлявшую им двоим исключительное право строить железоделательные и оружейные заводы и эксплуатировать их на реках Ваге, Костроме и Шексне. Аккема и Марселис имели право нанимать для работы на заводах иностранных мастеров и русских людей. Российская казна обязывалась покупать продукцию этих заводов - пушки и другое оружие, а также железо, в том числе листовое, по твердым ценам. В случае, если заводы производили больше, чем требовалось казне, излишек разрешалось продавать как за границей, так и на внутреннем российском рынке. Изначально компаньоны имели право производить оружие без уплаты налогов, но по прошествии оговоренных 20 лет они обязывались выплачивать казне по 100 рублей в год за каждую доменную печь. На основании этой жалованой грамоты Марселис основал железоделательный завод на реке Ваге при Шенкурске, для чего привлек тульских оружейных мастеров68.
116
Архангельск
Виниус в грамоте 1644 г. не упоминался. Это обстоятельство заставило его прервать всякие отношения с компаньонами и весной 1646 г. написать только что вступившему на трон царю Алексею челобитную, в которой Марселис и Аккема осуждались в весьма резких выражениях, что привело к серьезному конфликту между Виниусом и его компаньонами и к дальнейшему расследованию дела российским правительством. В результате российский царь принял «соломоново решение». В марте 1647 г. правительство конфисковало Тульские заводы и передало их боярину Григорию Гавриловичу Пушкину, жившему в Москве; ежедневное руководство заводами осуществлял Юрий Телепнев. Марселис и Аккема пытались убедить царя вернуть им заводы, Виниус, в свою очередь, пытался отстаивать свои интересы. Аккема обратился за помощью к Генеральным Штатам, стремясь заручиться их поддержкой через амстердамского купца Исаака Бернарда, представлявшего его интересы в высокой ассамблее. И действительно, Генеральные Штаты и стадхаудер направили царю письмо, в котором просили его вернуть предприятие Аккеме. Марселис, со своей стороны, обратился за поддержкой к королю Дании, который письменно ходатайствовал за него перед русским царем. Царю же Марселис пообещал более дешевые поставки в том случае, если заводы будут присуждены ему. Виниус также сделал царю подобное предложение69.
В конце концов Марселис и Аккема одержали верх. По жалованой грамоте от сентября 1648 г. привилегии от 1644 г. были восстановлены и Тульские заводы, включая Соломенскую волость, были отданы Марселису и Аккеме сроком на 20 лет и на тот же срок освобождались от налогов. Кроме того, Марселис и Аккема получали право строить новые заводы и расширять производство. Они обязались поставлять пушки, пушечные ядра, листовое железо и железные «связи» для укрепления стен. В мае 1649 г. было объявлено, что Марселис и Аккема освобождаются от уплаты пошлины с экспорта продукции своих железных заводов.
Между тем Марселис и Аккема, - причем, что удивительно, совместно с Виниусом, - выстроили рядом с Вологдой еще один завод для литья пушечных ядер. Однако после того, как Виниус проиграл битву за Тульские заводы, он навсегда удалился от дел, связанных с производством железа и оружия. Он попросил царя в качестве признания его заслуг за доходы, принесенные казне Тульскими заводами, передать ему сроком на шесть лет, с 1649 по 1654 г., смоляной откуп на условии освобождения от уплаты откупной суммы. Между 1646 и 1648 гг. желающих на смоляную тор
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 117
говлю не находилось, и царь удовлетворил просьбу Виниуса. Так же как Виллекен и Фензель, которые один за другим пользовались смоляным откупом в период с 1636 по 1645 г., Виниус получил право покупать смолу у смолокуров и даже самому добывать ее вдоль Сухоны и Двины между Вологдой и Архангельском. Однако в отличие от своих предшественников Виниус получил от царя дополнительное преимущество: царь обязал англичан закупать смолу только и исключительно у него70.
Давид Руте и его окружение
Давид Руте, представлявший в 1626 г. и в последующие годы интересы Габриэля Марселиса и Альберта Балтзара Бернса в Москве и экспортировавший для них зерно из России, родился, вероятно, в Кельне. Он был старшим сыном кельнского торговца шелковыми тканями Николаса Рутса и Корнелии Рансон. Его отец и мачеха, Анна ван Аперло, а также остальные члены многочисленного семейства переехали сначала из Кельна в Мюлльхайм, а вскоре после этого, около 1616 г., в Амстердам, где поселились в доме «Де Барт» («Борода») по улице Вармус71. Как раз в то время по Вармусстраат освобождались величественные старые дома. В XVI в. здесь жило немало семейств, принадлежащих к управленческой и деловой элите Амстердама, ведущих здесь же дела. Однако постепенно их внимание начала привлекать другая улица - Херенграхт. А для состоятельных иммигрантов, таких как Руте, дома по Вармусстраат с их вместительными и высокими жилыми и складскими помещениями, обратной стороной выходящими прямо на канал Дамрак, оказались весьма подходящими. Именно в тот период Вармусстраат превратилась в улицу с самыми шикарными и дорогими магазинами в городе, где продавались предметы роскоши и драгоценные изделия, шелковые ткани и изысканные шляпы. На этой улице известный голландский поэт Йоост ван ден Вондел держал свой магазин шелковых чулок72.
Уже через несколько лет Давид Руте и его отец оказались ак-тивнововлеченнымивторговлюсАрхангельском.В1622 г.Рутс-старший, насколько известно, впервые зафрахтовал судно в Амстердаме для рейса в Вардё и, по возможности, в Архангельск, а его сын Давид преподнес подарок протестантской церкви в Архангельске. В это же время Давид Руте поселился в России, вероятно, уже в качестве представителя Марселиса и Бернса с соответствующими полномочиями, полученными по жалова-ной грамоте Исаака Алина, партнера Марселиса. В 1627 г. Давид
118
Архангельск
Руте женился в Москве на Марии де Мушерон, дочери придворного архитектора Космо де Мушерона. У них родилось шестеро детей73.
Сотрудничество Рутса с домом Марселиса длилось недолго. После того как Петер Марселис прибыл в 1629 г. в Россию, Руте нашел другого патрона - голландского предпринимателя Карела дю Мулена74. Совместно с дю Муленом он в 1630-1632 гг. поставлял российскому правительству крупные партии шведского железа и селитры. В те годы, когда Россия вооружалась для войны с Польшей, именно Руте и Карел дю Мулен были основными поставщиками этих важных для оснащения армии товаров75.
Голландец Карел Янез дю Мулен и его не названные поименно в источниках компаньоны были в числе первых купцов, уже в декабре 1613 г. получивших от царя Михаила жалованые грамоты. В челобитной к царю о предоставлении им торговых привилегий они указывали, что часто приезжают с товаром в Архангельск, ежегодно уплачивают от 500 до 600 рублей, а иногда и более пошлины, но не имеют жалованой грамоты «с красной печатью» и потому не могут ехать с товаром далее Архангельска в Москву и другие российские города. Оттого они испытывают большие неудобства и находятся в положении много худшем, чем прочие иностранные торговцы, у которых таковая грамота имеется. С выданной по высочайшему изволению жалованой грамотой дю Мулен и его компаньоны получали обычное в таких случаях право торговать внутри России с обязанностью платить пошлину76.
Во втором десятилетии XVII в. дю Мулен регулярно покупал рыбу в Кирилло-Белозерском монастыре. Монастырь находился на озере Белом, к северо-западу от Вологды, но рыбу монастырские крестьяне ловили в реке Умбе, на юго-западном берегу Кольского полуострова. Дю Мулен снабжал монастырских крестьян зерном, однако местные власти запретили ему использовать для этого те суда, на которые он грузил рыбный улов. Вместо них он должен был привозить зерно на судах российских. Поскольку с последними постоянно что-то случалось, дю Мулен нес ущерб, а потому он попросил в 1616 г. у царя разрешения ежегодно перевозить от 300 до 500 четвертей зерна на Умбу на том же судне, которое он посылал туда за рыбным уловом. В апреле 1616 г. он получил на то высочайшее разрешение77.
В 20-е гг. у дю Мулена был завод в Холмогорах, производивший более тысячи пудов канатов ежегодно. Дю Мулен имел разрешение закупать ежегодно до 200 бочек смолы для выделки канатов. Он продавал канаты шкиперам иностранных торговых
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 119
судов, приходивших в Архангельск, для замены пришедшего в негодность такелажа78.
Дю Мулен участвовал также в российском зерновом буме, который начался в конце 20-х гг. XVII в. Так, в 1628 и 1629 гг. он купил вместе с Питером де ла Дале в России 36 тыс. четвертей зерна для шведского короля. А в 1631 г. он закупил еще 80 тыс. четвертей зерна79.
В 1630-1631 гг. дю Мулен вместе с Давидом Рутсом продавал российскому правительству шведское железо; в тот же период он самостоятельно поставлял крупные партии стратегических товаров: медь, шведское железо, селитру и 3 тыс. доставленных из Республики Нидерланды мушкетов80, причем на этот раз Руте в сделках не упоминался. Дю Мулен также был одним из предпринимателей, которые в 1631 г. предоставили Александру Лесли, кавалерийскому генералу полков иноземного строя, заем размером в 40 тыс. райксдаалдеров для вербовки солдат в царские войска81.
В 1630 г. Карел дю Мулен обратился к царю с просьбой о предоставлении ему поташного откупа в районах Тотьмы и Великого Устюга, вдоль рек Сухоны, Двины и Юг. Он планировал начать собственное поташное производство и в связи с этим просил освободить его от уплаты откупной суммы и экспортной пошлины сроком на три года. Дю Мулен получил поташную монополию в желаемом районе на период с 1630 по 1639 г., но в освобождении от уплаты откупной суммы и пошлины ему было отказано. Кроме того, он был обязан принимать к себе на работу русских людей. Местные власти должны были оказывать ему поддержку, но в то же время и контролировать количество произведенного поташа82.
Дю Мулен развернул свое поташное производство на берегу реки Сухоны, в отдаленной лесной зоне, на расстоянии 20 верст от Тотьмы. Завод тянулся примерно на полверсты вдоль реки и состоял из двух жилых домов, амбара и сарая, где хранилась зола, а также «поварни», где она нагревалась до нужной температуры. Хотя рабочие сжигали на золу 60 штабелей дров, а та, в свою очередь, перерабатывалась в поташ с мая по октябрь, годовой объем продукции был весьма незначительным. По мнению дю Мулена, происходило это потому, что местная древесина была непригодна для производства поташа, ив 1631 г. он попросил разрешения на поиск подходящей древесины вдоль Волги до Самары, на Вятке и в районе Нижнего Новгорода, при этом не изменяя условий изначального договора по откупу. Он получил разрешение на все, о чем просил, к тому же срок его откупа был продлен до конца
120
Архангельск
1640 г. В 1633 г. дю Мулен сообщил, что нашел подходящее место на реке Суре, к востоку от Нижнего Новгорода. Действительно, эти угодья были переданы в его распоряжение, но успеха он не снискал и там. По крайней мере, дю Мулен жаловался, что производство не приносит ему прибыли83.
В 1640 г. дю Мулен и его компаньон Давид Руте вновь обратились к царю с просьбой предоставить им поташный откуп на имеющися условиях, но в новом районе, в лесах к юго-востоку от Нижнего Новгорода, сроком на 10 лет. Однако в этот раз им было отказано, поскольку дю Мулен пользовался откупом в течение оговоренного периода, не принося казне доходов. После непродолжительных переговоров поташный откуп был пожалован в 1642 г. Саймону Дигби, агенту английской Московской компании. Он получил откуп в уже традиционном районе вдоль Сухоны, Двины, Юга и Ваги. Дю Мулен к тому времени уже вернулся на родину. В 1636 г. он занимался воспитанием сына Андрея Келдермана, Ивана, которого отец послал из России в Голландию обучаться иностранным языкам.
Есть все основания считать, что после отъезда дю Мулена Давид Руте навсегда остался в России и продолжал вести там дела на основании выданной дю Мулену жалованой грамоты. Уже в 20-е гг. его отец, Николас Руте, и его брат, Каспар Руте, ежегодно фрахтовали одно-два судна на Архангельск, причем шкипер судна докладывал о прибытии в Архангельск Давиду Рутсу или его представителю. Без сомнения, Рутс-отец и оба брата вели совместную торговлю, при этом Давид вел дела в России, а его отец и брат занимались торговыми делами в Амстердаме, включая транспортировку товаров по морю. После смерти Рутса-отца в 1638 г. в Амстердаме фрахтом судов занимался Каспар Руте, а в 1653 г. после смерти Каспара его дело продолжил младший брат, Исаак Руте. Последний некоторое время жил в России. В возрасте 30 лет, в 1637 г., он даже переехал в Россию, однако в 1646 г. уже вновь жил в Амстердаме84.
О делах Давида Рутса в 40-50-е гг. известно мало. В 1649 г. он экспортировал юфть, а в 1650 г. поташ. В тот же период он импортировал тафту, шелковую одежду и кружева. В 1650 г. он выступал в качестве поручителя Джона Эборна, представителя английской Московской компании в Москве, который владел откупом на экспорт икры. Поручительская сумма предназначалась для уплаты 14 тыс. ефимков за икру, и действительно, Рутсу пришлось в качестве поручителя уплатить 9 тыс. ефимков из указанной суммы. В 1651 г. Эборн рассчитался с Рутсом за уп-
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 121 лаченную сумму сотней бочонков икры, при этом дав последнему письменное разрешение на их экспорт. Руте отослал икру на британском судне в Венецию. За счет икорного откупа Эборна Давид Руте и его компаньоны, гамбуржцы Захариас Белкенс и Филипс Верпоортен, купили в 1654 г. в Архангельске непосредственно в казне 11 419 пудов черной армянской икры. Икра была доставлена в августе-сентябре 1654 г. в Архангельск Рутсу и его компаньонам таможенным головой Иваном Мельцовым по цене 26 408 ефимков за всю партию. Руте немедленно уплатил большую часть суммы и обещал в следующем году уплатить оставшиеся 1908 ефимков. Поручителями при этом выступали голландцы братья Свелленгребел, Эрдман и Хендрик, и Йохан ван Сведен, а также гамбуржец Ян Хендриксз ван Сом85. Хендрик Свелленгребел приходился Рутсу зятем, ван Сведен также был его зятем либо должен был в скором времени им стать. Давид Руте скончался в 1659 г.86
Отцы и дети
Голландские предприниматели стремились специализироваться на определенном виде занятий, поддерживать постоянные контакты с поставщиками и скупщиками и сотрудничать друг с другом. Так они поступали для завоевания и сохранения выгодных конкурентных позиций, что обеспечивало их фирмам доход в течение длительного периода. Дополнительным, но чрезвычайно действенным средством, по крайней мере, временного улучшения собственных позиций на рынке было получение монопольных прав, которые правительство предоставляло предпринимателям на производство или торговлю тем или иным продуктом. В Европе XVII в. подобные монополии выдавались носителями монаршей власти, поскольку приносили непосредственный доход казне, а также потому, что, как предполагалось, расширяли производство при снижении конкуренции. Последнее соображение заставляло иногда предоставлять грамоты в сочетании с дополнительными привилегиями, такими как освобождение от налогов, субсидии, премии и гарантии сбыта. Российский царь, так же как и, в частности, король Англии и король Швеции, принадлежал к числу монархов, регулярно предоставлявших подобные монопольные права87. Мы видели, что голландские предприниматели вновь и вновь брали и продлевали икорный, поташный и смоляной откупа, предоставляемые царем на определенное число лет. Как мы увидим,
122
Архангельск
царь предоставлял торговые откупа частным предпринимателям и позднее, во второй половине XVII в.
Для предпринимателей наиболее ценным видом монополии был тот, по которому откупное право на торговлю тем или иным продуктом предоставлялось правительством той единственной страны, в которой данный продукт производился. Это относилось, в частности, к русской икре. Как только предприниматель получал откуп, он получал тем самым монопольное право на данный продукт в международном масштабе и мог, таким образом, диктовать на него наиболее высокую цену. Однако подобная ситуация возникала достаточно редко, поскольку продукт, на который выдавалась монополия, как правило, производился и в других местах и привозился на рынок и другими поставщиками88. Так, поташ и смола производились не только в России, но и в Швеции. И тем не менее, монополии укрепляли конкурентоспособность их владельца. Действительно, обладатель того или иного вида откупа был единственным, имеющим законное право скупать «свой» продукт на внутреннем рынке, что позволяло диктовать низкие закупочные цены и гарантировало доход при сбыте. Более того, владелец подобной монополии был единственным поставщиком местной разновидности определенного товара и на международном рынке, что также позволяло запрашивать более высокую продажную цену.
Голландские предприниматели стремились не только максимально укрепить собственные позиции на рынке - они, как правило, передавали дело от отца к сыну. То же относилось к предпринимателям, ведущим свои дела в России или с Россией. Далеко не во всех случаях известно, каким образом зарабатывал на хлеб отец того или иного предпринимателя, но в тех случаях, когда мы располагаем соответствующими данными, ясно, что речь идет об определенной закономерности. Так, явная преемственность прослеживается в случае торгового дома де Вогеларов. Фирма Маркуса де Вогелара перешла после его смерти к вдове де Вогелар, затем к сыновьям Маркусу, Яну и Даниэлю, продолжившим отцовское дело. Своим компаньоном они сделали Георга Эверхарда Кленка, который на протяжении многих лет весьма удачно вел дела их отца в России. Братья де Вогелары, так же как и их родители, поставляли из России в основном ворвань, рыбу, кожи и икру. Часть этих товаров предназначалась для сбыта в Италии. Новым было то, что они закупали в России при случае и зерно и совместно с зятем Кленка Херманом Фензелем смолу.
Подобно тому как в 1607 г. Георг Эверхард Кленк начинал свою карьеру предпринимателя служащим Маркуса де Вогелара, Давид
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650 123
Руте начал свою карьеру около 1622 г. представителем Марселиса и Бернса, для которых он экспортировал, в частности, зерно из России. Всю свою дальнейшую жизнь он оставался предпринимателем и жил в России. Неясно, в какой степени его деловые интересы являлись продолжением дела его отца, Николаса Рутса. Рутс-старший поселился в Амстердаме, переехав туда из Германии, торговал шелком и так же, как его сын, активно вел торговлю с Архангельском в начале 20-х гг. XVII в. Возможно, эта деятельность была связана с торговлей тканями. Впрочем, шелк был дорогой тканью, на которую в России был большой спрос.
Петер Марселис, который считается выходцем из Гамбурга, но фактически входивший в группу предпринимателей по большей части голландского происхождения, так же, как и братья де Вогелары, пошел по стопам своего отца, в отличие от последних не стал непосредственным продолжателем его дела. Это сделал в 1643 г. его младший брат Леонард Марселис и его зять Альберт Балтзар Бернс. Задолго до этого, еще в 1629 г., Петер Марселис поселился в Москве, где, по всей вероятности, продолжил вести дела Давида Рутса, в период своего проживания в столице сотрудничавшего с Марселисом-старшим. Петер Марселис, как и его отец, торговал зерном и оружием, что и обусловило в дальнейшем его участие в производстве железа и оружия на заводах Виниуса и Виллекена.
Стремление передавать от отца к сыну участие в определенной области деятельности не было чем-то уникальным, присущим лишь предпринимателям, имевшим дело с Россией и в России. Это явление было широко распространено среди голландцев во всех областях производства и торговли. Дело в том, что фамильным долгом считалось сохранение и укрепление социального положения семьи путем передачи его по наследству следующему поколению. Поскольку общественное положение в большой степени определялось деловыми доходами, на практике это означало передачу фирмы сыновьям к тому времени, когда отцы старились настолько, что не могли более сами возглавлять фирму. Если передача дела одному сыну была по той или иной причине невозможна, тогда дело фирмы переходило в руки зятьев89. Фирмы финансировались на две трети и более из семейного капитала, а также за счет кредита поставщиков. Капитал торговых фирм размещался в товарных запасах и в долговых обязательствах других фирм. Вероятно, аналогичным образом обстояло дело и с производственными предприятиями, особенно в тех случаях, когда продукция являлась собст
124
Архангельск
венностью самой компании. Капитал, размещенный в зданиях, оборудовании и судах, составлял в балансе фирм меньшую долю. Когда сын брал дело отца в свои руки, он получал денежные средства, запас товаров, а также задолженности фирме. Не менее важным достоянием было знание рынков и контакты с поставщиками и скупщиками. Знание и контакты нельзя было непосредственно включить в качестве актива в баланс предприятия, но в сочетании с финансовыми возможностями они в большой степени определяли доходы предпринимателя и, соответственно, общественное положение его семейства90. Таким образом, практически все, чем владело семейство, размещалось непосредственно в фирме, и преемственность в ее деятельности имела величайшее значение. В качестве достойной альтернативы продолжению семейного дела могли рассматриваться лишь еще более престижные и прибыльные области деятельности, в первую очередь такие, как важные политические или управленческие функции, открывавшие путь к еще более высоким ступеням социальной лестницы.
ГЛАВА 5
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700
Рис. 7. Архангельск во второй половине XVII в.
Торговый оборот
Примерно с 1620-х гг. российские купцы неоднократно предпринимали попытки убедить свое правительство раздавать иностранным купцам поменьше привилегий и подвергать их более строгим штрафам за злоупотребление своими преимуществами. Однако достичь желаемого, и то лишь отчасти и постепенно, им удалось лишь после 1645 г. В тот год скончался царь Михаил и трон унаследовал его сын Алексей. Правительство нового царя стремилось к повышению государственных доходов, а потому обратило внимание на освобождение от пошлин, которым пользовались некоторые иностранцы в России. В 1646 г. был издан указ о неукоснительной уплате пошлины всеми иностранными купцами. Наиболее пострадавшей при этом оказалась английская Московская компания, утратившая тем самым свою важнейшую привилегию1.
В 1649 г. Московскую компанию постиг еще более тяжкий удар. В 1642 г. в Англии разразилась гражданская война, в которой король Карл I потерпел поражение, и в 1649 г. он был казнен. Это «убийство короля» потрясло российское правительство настолько, что царь издал указ о запрете с 1 июня 1649 г. всем английским купцам вести торговлю на территории России. Они вынуждены были распродать свои дома в Москве, Ярославле и Вологде и впредь ограничить свою деятельность оптовой торговлей в Архангельске. Москва оставалась единственным городом на всем российском пространстве, где еще допускалось присутствие небольшой английской колонии2. Этой мерой царь Алексей шел навстречу требованиям российских купцов принять меры против иностранцев. Однако голландские и немецкие коммерсанты, владевшие жаловаными грамотами, сохранили свои права, а потому и русские купцы продолжали борьбу против привилегий, предоставленных иностранцам. В своих челобитных они жаловались на пагубные последствия деятельности голландских
128
Архангельск
и гамбургских купцов и требовали проведения против них тех же мер, которые были приняты против Московской компании. Иногда они получали поддержку от неожиданных союзников. Так, одно из прошений, поданных в 1649-1667 гг. на царское имя, содержало просьбу запретить голландским и гамбургским торговцам привозить свои товары в глубь России и было подано как от имени российских купцов, так и от имени голландцев и гам-буржцев, не владевших жаловаными грамотами и потому торговавших лишь в Архангельске3.
В 1667 г. царь сделал еще один шаг навстречу российским купцам. В том же году он издал Новоторговый устав, согласно которому торговля иностранцев в России подвергалась строгой регламентации, и эти положения сохранялись неизменными вплоть до 1724 г. Согласно новому Уставу торговля должна была по преимуществу осуществляться в приграничных городах и в Архангельске, а иностранным купцам предписывалось предъявлять все товары на таможне под угрозой конфискации в случае неповиновения. Для проезда в Москву и другие российские города требовалась специальная проезжая грамота, да и там иностранцы имели право продавать свои товары русским лишь оптом и по оптовым же ценам. Иностранцы не имели права вести торговлю друг с другом нигде, кроме Архангельска, и при этом торговать разрешалось только российскими товарами. Торговать в розницу иностранным купцам запрещалось4.
Все перечисленные меры были действительно строгими, но не они определяли дух Новоторгового устава. Они еще раз подтверждали издавна существующие предписания. Действительно новой и весьма чувствительной мерой было повышение пошлины. Впредь иностранцы в Архангельске и приграничных городах обязывались платить пошлину в размере 5 % с оборота товаров, продаваемых на вес, и 4 % - с оборота прочих товаров. Те иноземцы, которые имели разрешение на торговлю на внутренних рынках России, платили дополнительно транзитную пошлину в размере 10 % со стоимости товаров, поставляемых ими в Москву и другие города; еще 6 % взималось при продаже товаров в российских городах. Всего, таким образом, иностранцы платили теперь более 20 % пошлины, то есть в три-четыре раза больше той суммы, которую платили российские купцы и московские торговые иноземцы (на последних регламентация торговли иностранцев не распространялась). Тот факт, что столь высокими оказались именно внутрироссийские тарифы, доказывает, что предназначались они для защиты интересов именно россиян. По
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700	129
словам главы архангельской таможни, гостя Аверкия Кириллова, иностранцы, торгующие в глубине России, оказались недовольны новым положением, в то время как иностранцы, ведущие дела исключительно в пределах Архангельска, практически не высказывали возражений5.
Около 1650 г. объем экспорта товаров, идущих через Архангельск, удвоился в самое короткое время. На протяжении всей второй половины века вывоз товаров оставался на уровне 800 тыс. рублей или 4 млн гульденов в год6. Новоторговый устав не внес в это положение ничего нового, а возможно, лишь воспрепятствовал дальнейшему увеличению объемов архангельской торговли. Рост торговли в основном происходил за счет деятельности голландцев, и те же голландцы, как никогда ранее, доминировали в западноевропейской торговле России того периода. Количество судов, прибывавших в Архангельск, сильно колебалось во второй половине XVII в.: от 20 до 80 в год; из этого числа от 13 до 62 судов принадлежали Нидерландской Республике7. Большинство этих судов доставляли грузы из России в Амстердам. Однако довольно обычным оставался и маршрут в пределах торгового треугольника Амстердам - Архангельск - Италия8.
В то время как голландская торговля с Архангельском процветала, английская пребывала в спящем состоянии. Число английских судов, прибывавших в Архангельск, оставалось неизменно незначительным, колеблясь между одним и десятью, а к 1675 г. английская торговля с Архангельском пришла в полный упадок. Положение англичан осложнялось тем, что в 1649 г. царь ограничил свободу их передвижения по России, сведя ее практически к нулю. Число английских купцов в России резко снизилось со 124 в 40-е гг. до 60 в 50-е гг. и далее примерно до 20 в последние 40 лет XVII столетия9. Настроение, господствовавшее в то время среди англичан, выразил английский врач Самуэль Коллинс после своего возвращения из России на родину. В 1667 г. он писал, что преуспевающие голландцы прыгают по России, подобно полчищам саранчи, выхватывая последний кусок хлеба изо рта англичан. Голландцы же представляли англичан - и изустно, и в изображениях - поверженной нацией, львом с тремя перевернутыми коронами и без хвоста либо собакой на цепи с отрезанными ушами и хвостом10.
В попытке вдохнуть новую жизнь в английскую торговлю с Архангельском Московская компания была преобразована в 1669 г. из акционерного общества в так называемую регуляр
130
Архангельск
ную компанию. До сего времени Компания являлась единственным в Англии субъектом торговой деятельности, получившим от английской Короны разрешение вести торговлю с Россией. Акционеры делили между собой доходы и потери. После реорганизации члены Компании уже не являлись более акционерами, но оказывались держателями права вести торговлю с Россией в качестве самостоятельных торговцев. Однако надежды на то, что английская торговля с Россией получит таким образом новый импульс, оказались тщетными. Компанию парализовало собственное бессилие; в 1681 г. она насчитывала лишь 31 члена, в 1698 г. всего 20 членов, а в конечном счете их осталось всего 12. Члены этого все более сужающегося общества цеплялись за свою монополию и чинили препятствия каждому, кто пытался ступить на их территорию. Однако сами они торговлей уже практически не занимались11.
Так же как и англичане, купцы из Гамбурга и Бремена занимались торговлей с Архангельском в очень ограниченном масштабе. Число гамбургских и бременских кораблей, направлявшихся в северный порт, оставалось чрезвычайно малым: соответственно от одного до десяти и от одного до трех судов в год. При этом следует учитывать, что часть этих судов, вполне возможно, фрахтовалась голландскими купцами и что голландские торговцы пользовались гамбургскими судами, особенно во время войн. Это обстоятельство могло бы объяснить появление 24 судов, прибывших в Архангельск из Гамбурга в 1665 г. - первом году Второй морской войны между Нидерландской Республикой и Англией. Во второй половине XVII в. и в начале XVIII в. гамбургские суда шли в основном из Архангельска в Италию, большей частью в Ливорно и Геную, после чего они либо возвращались на Эльбу, либо направлялись к остзейским берегам12.
Рост экспорта Архангельска начиная примерно с 1650 г. сопровождался радикальным изменением в составе товаров при увеличении количества основных товаров по сравнению с предыдущим периодом. Так, доля мехов в архангельском экспорте упала с почти 50 до примерно 10 %. Вместо пушнины начала преобладать юфть: ее доля увеличилась с 29 % в 1653 г. до 47 % в 1674 г. Доля говяжьего сала в 1653 г. составляла 11 % - больше, чем десятилетие назад, но к 1674 г. снизилась примерно до 2 %. Помимо экспорта мехов, юфти и говяжьего сала существенное место в торговом обороте занимали теперь поташ и пенька. Доля поташа возросла с весьма незначительного уровня в 1640 г. до 10 % в 1653 г. и 14 % в 1674 г. Доля пеньки, составляв
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700	131
шая около 1640 г. немногим более 3 %, в 1674 г. превысила 7 %. Так же как и в первой половине века, зерно вывозилось исключительно крупными партиями в периоды сравнительно высоких цен на зерно в Амстердаме и в тех случаях, когда царь давал разрешение на экспорт. Вывоз смолы и мачтового леса достиг существенных объемов лишь к концу века. Лен, икра, воск, мед, соленое мясо, свиная щетина, москательные товары и ткани в структуре экспорта были представлены по-прежнему слабо13.
Рост и изменение состава экспорта через Архангельск были непосредственно связаны с изменением положения Голландии на международном рынке. В начале XVII в. голландские торговцы выполняли в основном функцию международного посредника. Однако в течение века начала развиваться торговля непосредственно между производителями и потребителями, и международная торговля оказалась в меньшей степени зависимой от голландского посредничества. Такое развитие рынка представляло собой угрозу голландской торговле, негативные тенденции до определенного момента нейтрализовались тем, что почти одновременно с ними происходил расцвет голландского предпринимательства вобласти экспортной промышленности.В результате центр тяжести в голландской торговле XVII в. постепенно переместился в область доставки и сбыта товаров для нужд промышленности, работавшей на внутренний рынок самой Голландии14. Этот процесс нашел свое отражение и в изменении состава товаров, закупаемых голландцами в России. Российско-голландская торговля пушниной оказалась ослабленной тем, что на европейский рынок во все большем количестве начали поступать североамериканские меха, прежде всего бобровый и лисий. Растущие объемы сырьевых товаров, закупаемых голландцами в России, перерабатывались большей частью голландской экспортной промышленностью15.
Во второй половине XVII в. важнейшим товаром в импорте Архангельска оставались шерстяные ткани. Помимо этого, голландцы поставляли и другие виды дорогостоящих тканей, а также различные краски, огнестрельное оружие, металлы, пищевые продукты, писчую бумагу, стекло, жемчуг, драгоценные камни, «нюрнбергские товары» (то есть железные изделия из Германии. -Прим, ред.) и благородные металлы - последние в форме монет и слитков. Из тканей, кроме шерстяных, ввозились шелк, тонкое льняное полотно, бархат, пряжа и тесьма, золотая и серебряная нити (пряденое золото), золотое и серебряное кружево и позументы. Важнейшими пищевыми продуктами были пряности, са
132
Архангельск
хар, патока, вино, брандвайн, растительное масло, уксус, сельдь и соль. Из металлов ввозились медь, бронза, свинец, олово, железная проволока и листовое железо16. В оснащении армии ручным огнестрельным оружием Россия оставалась по-прежнему зависимой от западноевропейского импорта. После 1660 г. армия в основном состояла из новых формирований, организованных по современному западноевропейскому стандарту и обученных, а также частично возглавляемых иностранными офицерами. Российские предприятия были все еще не в состоянии производить огнестрельное оружие в достаточном количестве, и в годы войны с Польшей за Украину (1654-1667 гг.) имела место новая волна поставок оружия западноевропейскими купцами. После окончания войны импорт оружия сократился, однако с 80-х гг. XVII в. закупки оружия Российским государством вновь значительно возросли17.
Владельцы жалованых грамот
Новоторговый устав не препятствовал владельцам жалованых грамот вести торговлю в глубине России. Не препятствовал он и тому, что в 80-е и 90-е гг. XVII в. российское правительство по-прежнему выдавало жалованые грамоты отдельным голландским купцам. Кроме того, иностранцам, не имевшим таких грамот, архангельские власти выдавали после 1667 г. проезжие грамоты для проезда внутрь России, с разрешением продавать там свои товары18. Последней возможностью пользовались в основном голландцы19.
Большинство иностранцев продолжало жить в Москве. В первой половине века они селились в основном в черте города, в районе Поганых Прудов. Однако Соборное уложение 1649 г. ограничило продажу московских домов иностранцам, а в 1652 г. царь вновь повелел иностранцам селиться за пределами города. Он указал и место расселения - там, где в конце XVI в. располагалась Немецкая слобода, - к востоку от города, сразу за городской чертой на берегу реки Яузы. Иностранное поселение, вновь возникшее на этом месте, называлось Новая Немецкая слобода, но, как правило, именовалось Немецкой слободой. В 60-е гг. там уже вновь было выстроено более 200 дворов. Подавляющее большинство их принадлежало иностранным военным, служившим в российской армии, однако владельцами 24 дворов были западноевропейские торговцы. В источниках из
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700
133
них упоминаются «московские торговые иноземцы» Яков Брант, Яков Вестов (Якоб Вестхоф) и А. Англер (Ангелар); голландцы Юриан Гаарланд, Адольф Хоутман, Е. Фантроин, Т. Фантроин (Ван Тройн?), X. Гофман (Хофман), стряпчий (в данном случае, очевидно, делопроизводитель, представитель в суде) Г. Николаев, Франс Тиммерман, Г. Фармер (Вермеер?) и Г. Фарвов; англичане Т. Брейн (Бриан?) и И. Домбел; гамбуржцы П. Гасениус, Г. Горцен (Гортцен?) и П. Энгельс, Максим Глюк, М. Люс и П. Плюс20.
Несмотря на царский запрет,иностранцы продолжали проживать и в самой Москве. В 1665 г. в городе имелось еще примерно 20 домов, принадлежавших крупным иностранным купцам, придворным врачам и придворным аптекарям. В 1667 г. голландцам Якобу ван дерХулстуиПитеруде лаДалеигамбуржцамИ. Плюсу и И. Сиверсу (Сиеверсу) принадлежал собственный дом в приходе церкви Св. Николая в Столпах; голландцам Хендрику (то есть Андрею) Свелленгребелу и Ю. Белеусу принадлежал дом в старом районе на улице Покровка, рядом с бойнями, голландцы Хармен ван дер Гатен, Хендрик (то есть Андрей) Свелленгребел и Я. Фанкелен (Ван Кёйлен?), гамбуржцы Мартен Бихлин и Е. Фоглер также имели собственные дома в районе Поганых Прудов, а голландец Ф. Сарелс владел домом у Никитских Ворот, в приходе Никольской церкви в Гнездниках (рис. 8, с. 148)21.
Лет 15-20 спустя, уже в 80-е гг., голландские купцы Адольф Хоутман, Г. Фармер, Е. Фантроин и гамбуржец П. Гасениус все еще владели домом в Немецкой слободе, а голландцы Якоб ван дер Хулст и Питер де ла Дале по-прежнему имели дома в самом городе, а де ла Дале к тому же еще и дом в Немецкой слободе. К тому времени собственными домами в Москве уже владели и некоторые другие иностранные купцы: Даниэль Хартман, Кунрат Каннегитер, Елисей (Гиллес) Клук, Вернер Муллер, Николас Ромсвинкель, Эгидиус Табберт, Ян Веркёйлен, Стефен Эллоут, Андрис Кенкель, а также гамбуржцы Хейнрих Бутенант и К. Нордерман и Ф. Прал. Большинство из них имели дома в Немецкой слободе, а дома Хартмана, Каннегитера и Бутенанта располагались в черте города22. Возможно, что некоторые из новых иностранных домовладельцев и прежде проживали в Москве, однако это не упоминалось в более ранних источниках.
Иностранцы по-прежнему владели домами и в Вологде, бывшей воротами Русского Севера. В 1685 г. среди вологодских домовладельцев упоминаются голландцы К. Дебуш, И. Плескин, И. Гутман (Хоутман) и А. Римснидер (Римснайдер) и гамбуржец Хейнрих Бутенант. Кроме того, в 1686 г. 20 иностранных
134
Архангельск
торговцев имели свои дома в Холмогорах, в которых помимо хозяев проживало еще в общей сложности 9 русских сторожей, 6 охранников и 17 работников мужского и женского пола, многие из них со своими семьями23.
Число иностранных дворов в Архангельске росло необычайно быстро. В 1649 г. их насчитывалось в городе всего 8, в 1664 г. уже 18, а во второй половине 70-х гг. - 25. Можно предположить, что владельцы большинства из этих дворов были выходцами из Нидерландской Республики. Однако точная их идентификация не представляется возможной; имена, упоминаемые источниками, подверглись слишком сильной русификации. Так, упоминаются Елизарь Родионов, Андрей Бутман, вдова Мара Володимеровская жена Иванова, Ана Андреевская жена Николаева, Родион Онаньин, Яков Романов, Елизарь Романов, Яков Иванов сын Анкин, Данил Артман, Андрей Буш, Аврам Кларик, вдова Варвара Андреевская жена Груниха, Роман Никулаев, Адольф Алфеев, Григорь Григорьев сын Фальдебелк, Иван Адольфов, Елизарь Эйдер, Вахромей Иванов сын Балдаклок, пастор, Иван Иванов сын Эльман, Андрей Динант, Логин Микулов, Иван Логинов, Иван Петров и Иван Петров Твит24. Некоторые голландские имена представляется возможным идентифицировать с достаточной степенью точности: Родион Онаньин - Райнхоуд Дикенсон, Данил Артман - Даниэль Хартман, Андрей Буш - Хендрик Бос, Адольф Алфеев - Адольф Хоутман, Иван Адольфов - Ян Хоутман и Иван Петров Твит - Ян Твиск.
Быстрый рост числа иностранных дворов в Архангельске отчасти объяснялся тем, что с 1663 г. срок проведения летних ярмарок был продлен; теперь они проводились в общей сложности три месяца. До сего времени ярмарка исстари ограничивалась формально единственным месяцем - августом. Для того чтобы вовремя доставить товары на ярмарку, голландские суда отправлялись из Нидерландской Республики уже в июне и в июле. Июньская флотилия насчитывала обычно 5-6 судов, июльская же, как правило, около 30. Путешествие длилось, как правило, около 4 недель. Иногда рейсы были короче, от 16 до 20 дней. Суда прибывали в июле и августе к Архангельску, но иногда опаздывали и приходили лишь в сентябре. Загрузка судов продолжалась еще долго после того, как ярмарка уже разъезжалась. С 1652 г. торговая флотилия обычно отправлялась из Архангельска лишь в октябре, четвертого или шестого числа, а некоторые суда отбывали еще позже25.
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700	135
С середины XVII в. голландские купцы все чаще выражали недовольство слишком краткими сроками проведения ярмарки: месяца явно не хватало, возможно, потому, что торговля становилась все более интенсивной. Голландцы обратились к российскому правительству с просьбой о продлении срока ярмарки. Эта просьба была удовлетворена. С 1663 г. ярмарка начиналась 1 июня и заканчивалась 1 сентября. Затем и российские купцы настаивали на дополнительном продлении. В 1671 г. несколько российских гостей, в частности Василий Шорин, обратились к правительству с ходатайством о продлении сроков архангельской ярмарки после 1 сентября. Они ссылались на то, что русские купцы привозят товары в Архангельск в мае и июне, а западноевропейские суда прибывают лишь в августе, при этом иностранцы сперва договариваются между собой, а с русскими начинают торговать только в последние дни августа. В результате, по словам Шорина и его товарищей, русские купцы не имеют возможности хорошенько рассмотреть заграничный товар и вынуждены в спешке, в течение одной недели, совершать сделки - только так можно предотвратить ситуацию, при которой российский товар останется лежать нераспроданным до следующей ярмарки. Кроме того, русские в спешке платят слишком высокую цену за западноевропейский товар, получая за свой цену слишком низкую, что ведет к большим убыткам26.
Западноевропейские купцы были против продления ярмарочных торгов после 1 сентября и требовали соблюдения существующих сроков. Хотя, что бы ни писал Шорин в своей челобитной, фактически торговля продолжалась и после формального закрытия ярмарки, то есть на протяжении всего сентября, что было обычной практикой. Однако, если бы такие сроки были официально узаконены, западноевропейским судам пришлось бы отправляться из Архангельска позже, что было сопряжено с опасностями на обратном пути27. Не следует забывать, что суда еще нужно было загрузить товаром после того, как ярмарка разъезжалась.
В спорах по поводу даты окончания ярмарки иноземцам нужно было непременно учитывать, что иностранные суда вынуждены торопиться, поскольку отправляться из Архангельска позднее октября значило подвергать себя и свои суда опасностям осеннего ненастья на пути домой. Довольно часто западноевропейским судам приходилось зимовать у берегов Архангельска из-за плохой погоды. В таких случаях купцы отправлялись обратно в Западную Европу по суше, через Новгород и Псков. Все торговые
136
Архангельск
люди знали о существовании опасностей, сопряженных с затянувшимся отплытием домой, и чрезвычайно волновались к концу ярмарки. В 1674 г. среди купечества вновь вспыхнуло необычайное волнение по поводу сроков окончания торговли. Глава архангельской таможни - гость Алексей Суханов обратился с письмом в Посольский приказ, уверяя, что иностранные купцы и русские заключали торговые сделки друг с другом еще в конце сентября, однако иноземцы договорились между собой не покупать у русских юфть после 1 октября. По просьбе российских купцов местные власти настояли на том, чтобы иностранцы пересмотрели эти договоренности. Голландские же и гамбургские купцы уверяли, что никаких соглашений между собой они не заключали, а торговали весь сентябрь. Напротив, жаловались они в свою очередь, это сами русские договорились между собой не продавать юфть иностранцам в сентябре. Иноземцы даже хотели докупить некоторое количество юфти у русских, но, когда они 30 сентября пожелали зарегистрировать соответствующую сделку, Суханов отказался это сделать и даже запер таможенную избу. Вследствие чего, уверяли голландцы и гамбуржцы, и оказалось невозможным продолжать торговлю после 1 октября - суда спешили с отплытием обратно в Европу до того, как погода переменится и плавание станет слишком опасным. Российское правительство поддерживало в этом вопросе западноевропейских купцов. И в 1674 г. Посольский приказ подтвердил свое решение о том, что ярмарка в Архангельске не может продолжаться долее 1 сентября, а нераспроданный товар не облагается пошлиной. Очевидно, российское правительство не хотело ссоры с иностранцами, желая сохранить привлекательность российского рынка28. На практике, однако, дата окончания торгов - 1 сентября - все равно не соблюдалась. В 1679 г. Генеральные Штаты обратились к царю с просьбой об обязательном закрытии ярмарки с 1 сентября. Царь удовлетворил эту просьбу и, кроме того, позволил купцам размещать нераспроданный товар на хранение в Архангельске до следующих ярмарочных торгов. Впрочем, и в 1679 г. торговцам было разрешено продолжать торговлю после 1 сентября29.
Поскольку сроки ярмарки каждый год так или иначе продлевались, для все большего числа голландцев и других иностранных купцов становилось выгодным иметь собственный дом в Архангельске. Быстрый рост числа домов, принадлежавших иностранцам, имел и другую причину. Дело в том, что голландцы изменили способ ведения торговли с Россией. Во второй половине
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700	137
XVII в. многие из них по-прежнему прибывали в Архангельск на торговых судах, а осенью отправлялись на тех же судах обратно. За 30-40 рублей в год они снимали место для хранения товаров на складах гостиных дворов, где и жили сами в период проведения ярмарки, если не удавалось устроиться на временный постой к соотечественникам. Однако количество подобных «челноков» быстро уменьшалось. Число голландцев, торговавших в России, возросло в 60-е гг. XVII в. примерно до 180, но в 90-е гг. вновь снизилось примерно до 80 человек30. Такое стремительное сокращение было следствием роста комиссионной торговли: все более распространенным становилось положение, когда голландские купцы, уже осевшие в России, вели здесь торговлю от имени своих партнеров за рубежом за определенные проценты - комиссию. Вместо того чтобы постоянно совершать морские путешествия из Республики в Архангельск, все больше голландцев предпочитало передавать полномочия своим представителям в России, как правило, тоже голландцам. Это не только значительно экономило время, которое не тратилось теперь на длительные поездки, но было выгодно и потому, что постоянные представители могли открывать торговлю с российскими купцами еще до прибытия судов с товаром в Архангельск и завершать сделки уже после отбытия кораблей. Таким образом, число торговцев-«челноков» сокращалось, количество же голландских торговых представителей возрастало. Некоторые из торговых представителей имели жалованые грамоты и могли проводить зимние месяцы либо в самой Москве, либо в других городах России. Несмотря на это, иметь собственный дом в Архангельске было удобнее, поскольку оставаться в городе приходилось на длительное время, особенно в летние месяцы. У других таких грамот не имелось, а потому и не было права находиться в России вне портового города. Они так или иначе были вынуждены жить в Архангельске круглый год, и обладание собственным домом с удобствами было для них вопросом первостепенной важности.
Архангельск
Некоторые иностранцы покупали себе дома в Архангельске у русских домовладельцев, другие строили сами. Практически все без исключения иностранные дворы располагались вдоль того участка речного берега, что примыкал к северной стене Немецкого гостиного двора, на довольно узкой полосе земли,
138
Архангельск
граничившей со стороны суши с заболоченным лесом. Участки, на которых иностранцы строили свои дома, были существенно больше русских. Дома русских располагались беспорядочно, вплотную друг к другу, и имели относительно небольшие дворы площадью примерно 13x25 метров, а кроме того, практически у всех домовладельцев жилые, рабочие и складские помещения располагались под одной крышей. Напротив, иностранцы жили в домах с большими огороженными дворами, площадь которых колебалась от 60x200 до 80x73 метров. Столь крупные дворы иностранцы образовывали, скупая граничащие друг с другом участки и затем соединяя их друг с другом. Их дома были просторными и насчитывали от шести до восьми жилых комнат, спален и гостиных - много больше, чем дома русских. Сами дома были окружены различными вспомогательными постройками: кухнями, банями, пивоварнями, складами и погребами31.
Хотя дворов, принадлежавших иностранцам, было сравнительно немного, из-за своей величины они быстро начали теснить дома русских, стоящие к северу от гостиных дворов. Около 1670 г. посадские люди Архангельска, облагаемые налогом русские купцы и мелкие торговцы, а также ремесленники жаловались царю, что иностранцы поставили свои дома на их земле, отчего прежняя дорога, по которой посадские люди гнали свой скот, оказалась перегороженной. Кроме того, иностранцы снесли небольшой мост. К 1672 г. иностранные дворы по соседству с церковью Воздвижения Честного Креста, существовавшей всего 10 лет, разрослись настолько, что церковь лишилась части своего прихода и была снесена, а на ее месте русские прихожане установили крест, для того чтобы этого места «никакая скверна не касалась». Позднее на месте креста была выстроена православная часовня, а в 1686 г. - деревянная лютеранская церковь32.
Таким образом, в Архангельске, так же как в Москве и Вологде, быстро возникло поселение, где жили одни иностранцы. В Москве и Вологде такие поселения именовались немецкими слободами, а во второй половине XVII в. это название прижилось и в Архангельске33.
Не все голландцы, даже имевшие собственные дома в Архангельске, зимовали в городе, однако с течением времени голландских купцов, постоянно проживавших в собственных домах, становилось все больше, и вскоре в северном порту возникла более или менее постоянная голландская торговая община. Это нашло свое отражение в постепенном формировании местного прихода голландской реформатской церкви. Уже начи
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700	139
ная с 30-х гг. XVII в. в Архангельск регулярно приезжал, по крайней мере на период ярмарки, реформатский пастор. В середине века эта практика продолжалась. Церковный совет прихожан в Москве и классис - общий совет реформатских общин - в Амстердаме ежегодно назначали на период проведения архангельской ярмарки пастора для обслуживания духовных нужд пребывавших там голландцев; тот же пастор вел службу и в Вологде и в Ярославле для зимовавших там купцов34. Так, Говерт ван дер Рак в июне 1651 г. сообщал от имени «объединенных негоциантов» Московии в классис Амстердама, что члены последнего договорились с пастором Якобусом Ветом ван дер Бургтом о его отъезде в Архангельск на одном из уже готовых к отходу судов. Во время путешествия туда и обратно и во время пребывания купцов в Архангельске пастор должен был провозглашать им Слово Божье и совершать обряды и таинства. Помимо того, он отмечал, что Бет ван дер Бургт планировал после возвращения из Архангельска отправиться далее в Ост-Индию. Классис выразил согласие и принял решение направить пастора на лето в Архангельск для совершения там богослужения. Действительно, Бет ван дер Бургт отбыл в Архангельск с «московскими кораблями» и вел службу для купцов в течение всей ярмарки. В начале 1652 г., по прибытии обратно в Амстердам, он доложил о своем возвращении классису; ему было обещано, что он еще в том же году сможет отправиться в Ост-Индию35.
Во второй половине 50-х гг. XVII в. «объединенные общины» Архангельска, Холмогор, Вологды и Ярославля получили постоянного пастора, который летом во время проведения ярмарки вел службу в Архангельске, зимой же служил в Холмогорах, Вологде и Ярославле. Такое положение продолжалось до 1689 г. В том году в Вологду и Ярославль был назначен отдельный пастор, поскольку священник, ведший службу в то время, Йоханнес Равенсберг, был слишком слаб физически для постоянных поездок по всем четырем приходам, где следовало вести церковную службу. Группа голландцев, постоянно проживавших в Архангельске, была к тому времени уже достаточно многочисленной для того, чтобы иметь возможность содержать за свой счет собственного духовного пастыря, и Равенсберг стал в 1689 г. постоянным пастором архангельского реформатского прихода36. С этого времени у общины был собственный пастор, постоянно проживавший в Архангельске и весь год проводивший там службу.
Неизвестно, с какого времени реформатская община Архангельска располагала собственной церковью, вероятно, еще
140
Архангельск
до 1667 г., но, по всей видимости, в том же году церковь сгорела. В 1674 г. в Немецкой слободе была выстроена новая деревянная церковь37.
В 1667,1668 и 1670 гг. в Архангельске бушевали колоссальные пожары38. Особенно разрушительным был пожар в мае 1667 г. Большую часть города, в том числе гостиные дворы, поглотил огонь. В первые же недели после пожара Петер Марселис предложил московским властям отстроить новые гостиные дворы, и уже в июне 1667 г. он получил от царя задание отправиться совместно с шотландским архитектором Вильямом Шарпом и пятью московскими умельцами-каменщиками в Архангельск для подготовки там строительных работ. Марселис и Шарп пришли к выводу, что место, где располагались уничтоженные пожаром деревянные гостиные дворы, было наиболее подходящим и для нового строительства. Они подготовили строительные чертежи и в августе отправили их царю в Москву. Уже в сентябре чертежи получили высочайшее одобрение, и незамедлительно вслед за тем началось строительство. Одновременно на незастроенных участках города было сооружено 150 временных складов под товары, таким образом, торговля могла не прерываться. Строительство новых гостиных дворов, которое продолжалось с 1667 по 1684 г., возглавлял рижский инженер Маттиас Анзинг (Матис Анцын), но в 1672 г. он скончался, и строительство было завершено под руководством русских мастеров39.
Новые гостиные дворы отличались внушительными размерами. Весь комплекс был обнесен стеной из белого камня и кирпича, частично привезенного из Голландии. Гостиные дворы располагались на более или менее прямоугольной территории, длиной более 400 метров вдоль реки и глубиной в 170 метров. На этом пространстве помещались в общей сложности три больших двора. В центре располагалась крепость, к северу от нее - немецкий гостиный двор, к югу - русский гостиный двор. У каждого гостиного двора имелась собственная центральная площадь (рис. 10, с. 216). В крепости, помимо прочих построек, находились православная церковь, съезжая изба, двор воеводы и пороховой погреб. За воротами крепости располагалась таможня. Оба гостиных двора состояли из складов, выстроенных в два этажа. С внутренней стороны по периметру дворов тянулись галереи просторных аркад. Внутрь двора выходили двери складов и верхних этажей. На верхний этаж вели каменные лестницы, под которыми располагались сторожевые помещения. На немецком гостином дворе имелось 60 складов, каждый с верхним и нижним этажом.
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700	141
Комплекс насчитывал 6 башен: круглую башню на каждом углу, четырехугольную башню с въездными воротами точно в центре той стороны комплекса, что была обращена к реке, и круглую башню с въездными воротами с противоположной стороны, в середине той стены, что отделяла территорию комплекса от города. Четырехугольная башня была сорокаметровой высоты со стенами шириной в 4 метра. Помимо двух башен с воротами в комплексе имелось еще двое ворот. Они располагались со стороны реки и вели внутрь обоих гостиных дворов. Новый комплекс использовался не только в качестве склада, но имел и военные функции. Наружные стены были снабжены амбразурами, расположенными по верхнему этажу, а в угловых башнях хранились пушки. Таким образом, новые гостиные дворы заменили собой не только сгоревшие складские помещения, но одновременно и уцелевшую деревянную крепость, которая теперь утратила свое значение40.
В 1675 г., когда строительство новых гостиных дворов еще только начиналось,голландский посол Кунрат Кленк - сын Георга Эверхарда Кленка - предпринял путешествие из Нидерландской Республики в Архангельск, а оттуда - в Москву. В 1676 г. он тем же путем отбыл на родину. Один из членов его свиты, Балтазар Койэт, опубликовал в 1677 г. описание этого «вояжа»41. Койэт, которому в то время было около 20 лет, был, вероятно, сыном Фредерика Койэта и, соответственно, племянником московского предпринимателя Отто Койэта, занимавшегося стекольным делом,скончавшегося около 1660 г.42 В своем описании Балтазар Койэт сообщает о своих впечатлениях от гостиных дворов: «Далее, поскольку немного времени тому назад крепость от великого огня пострадала, построен весьма прекрасный четырехугольный Двор из камня, с башнями, где хранится оружие. Здание это весьма велико, в три свода друг над другом; а все окна и двери из двойного железа. Двор этот называется немецким Гостиным Двором. Недалеко от него стоит еще один Двор, не столь великий, где хранят свои товары русские, еще не целиком отстроен, однако работы там спорятся. Все товары, кои спускаются сверху по реке, либо те, которые по морю на кораблях привозят, должны туда заносить, так, чтобы снаружи не оставалось ничего, кроме одного образца. Каждый купец, который в Архангельске или на Архангельск торговлю ведет, имеет там свою сводчатую палату, за съем которой он в год весьма мало денег платит»43.
142
Архангельск
25 лет спустя, в конце 1701 г., голландский путешественник, художник и публицист Корнелий де Бруин пробыл более трех месяцев в Архангельске. В опубликованном им описании путешествия находим также описание гостиных дворов: «Наиглавнейшее здание, кое здесь найти можно, именуется Палат, то есть Двор. Он полностью каменный, разделен на три части, в первой из коих, если смотреть с реки, то по левую руку, все заморские или иностранные купцы свои товары хранят, а некоторые и как жилье используют; те, кои вместе каждый год из Москвы приезжают в них и стоят, пока последние корабли не уйдут на родину. То же делают и купцы, кои каждый год из Отечества сюда приезжают. Вскоре после того, как уйдут последние корабли, кои обычно в октябре отсюда отбывают, переходят они в другие жилища, пока не придет время в Москву возвращаться, а происходит это в месяцах ноябре и декабре, когда дороги пригодны для саней, а мороз сильный и реки, кои пересекать придется, заморозил.
В тот самый Палат вступают через большие ворота, после чего оказываются на большой квадратной площади. По правую и левую стороны ворот, когда в них въедешь, находятся склады для товаров, на уровне земли. Над ними проходит длинная галерея, на которую вступают с обеих сторон по двум различным лестницам. Здесь по галерее тянутся покои, где, как говорилось, у каждого есть свое жилье. Войдя во вторую часть гостиных дворов через такие же ворота, вновь видишь такой же Палат, в конце коего располагается Ратуша, коя состоит из нескольких покоев. Чтобы в Ратушу пройти, подниматься надо по нескольким ступеням, после чего оказываешься на длинной галерее. С левой стороны галереи располагается Суд, или Судебный Двор; под ним ворота, через кои проходят люди в город <...>. В том Дворе все товары, кои принадлежат Его Величеству, хранятся, для чего деревянные, а также некоторые каменные склады выстроены были: теми складами пользуются при случае и купцы. Когда проедешь в третьи ворота - опять покажется тебе такой же Палат, где товары свои русские купцы хранят, без тех, однако, удобств, каковыми наши купцы пользуются. Путь к тому Палату весьма широк и простирается до реки. К началу лета, когда суда почти уж подошли, выстраиваются два больших бревенчатых моста, кои в реку уходят на большое расстояние, для того, чтобы легче было выгружать и загружать товары; а товары грузятся множеством разных судов, важнейшее из коих есть паус, или плот из струганных бревен. Что же касается зерна, то оно в основном доставляется на корабли на больших барках»44.
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700
143
В сентябре 1670 г., во время строительства новых гостиных дворов, Архангельск вновь оказался охвачен крупным пожаром. Крепость, которая была спасена при пожаре 1667 г., на этот раз стала добычей огня. В 1671-1672 гг. на прежнем месте была выстроена новая деревянная крепость. Так же как и старая крепость, новая была четырехугольная, с деревянными угловыми башнями, но вместо двойной стены обнесена была лишь частоколом и имела не три, а всего два входа. Восьмиугольные башни, выстроенные из бревен, были в три уровня, каждый - с орудиями и амбразурами. Внутри стен располагался двор воеводы и «съезжая изба»45. Балтазар Койэт дает описание и этой крепости: «...Замок, или крепость, выстроенная из бревен, и называемая русскими Город. Да и немцы, говоря об этом месте, называют его тем же словом. Внутри той крепости расположено большинство лавок и магазинов со всевозможными товарами; выстроенная из дерева церковь, обширная тюрьма из больших тяжелых бревен, кои весьма высоки и поставлены стоймя, и близко друг к другу расположены, с небольшим входом шириной в два-три бревна, столь низким, что в него приходится проползать. Между некоторыми бревнами можно видеть малый проем, такой, что и руку с трудом просунуть можно, чтобы у прохожих выпросить чего-нибудь. Там, однако, множество людей заточено, с цепями на обеих ногах, кои одна к другой прикованы, и с деревянными колодками на плечах, которые им носить приходится. Иные, - их я видел на улице, - скованы парами, с железными ошейниками, и цепями прикованы друг к другу, да еще и колодку несут, которая между двумя колодниками помещена, и чаще всего, чтобы не смогли убежать, идут в сопровождении пристава, или охранника, который идет позади них с большой палкой или дубиной. Так они часто ходят просить милостыню, парами, а кою пищу получают, складывают в большой мешок, какой у каждого из них за плечами.
В той же крепости находится губернаторский двор, довольно большой, но, однако, из дерева и не очень тщательно выстроенный, в нем губернатор не пребывает во время иное, кроме как на ярмарках, или если немецкие и русские купцы приезжают, - по тем временам получает он большой доход. И все же как ярмарка закончится, он вместе со своим семейством переезжает выше по реке, в Колмогру -маленький городок в двенадцати милях выше Архангельска, расположенный в уезде Колмогра, а оттуда можно верхом по уезду Ваги в Москву проехать: потому он, когда в Колмогре бывает, имеет в Архангельске своего заместителя. Напротив двора губернатора по
144
Архангельск
ставлен Приказ, или Ратуша, где губернатор и дьяк, или канцлер, вместе с остальными советниками сидят, для того чтобы разбирать то, что разбирательству подлежит.
Замок, или сама Крепость, расположенная на одном берегу реки, окружена сухим рвом и деревянными валами, с башенками, в коих солдаты вахту несут и цветными флажками на башенках хвастаются. Здесь находится двое ворот, друг против друга, так, чтобы можно было с обеих сторон выйти в город, и у каждых ворот по две или три металлические пушечки стоят, при коих постоянно можно видеть солдат на вахте. На воротах находятся различные картины святых, и под ними монахи или монашки сидят и милостыню получают»46.
Краткое описание крепости, данное Корнелием де Бруином, дополняет описание Койэта: «...Замок, в котором живет губернатор, довольно большой, имеется в нем множество магазинов, в коих русские, приезжающие сюда на ярмарку, продают различные товары. Он окружен деревянной стеной, одной стороной подходящей к реке»47.
Койэт дает и краткое описание остальной части Архангельска: «Что касается самого города, то он расположен в основном в длину, точно как перевернутый полумесяц, и не велик в ширину. Начиная от ям с ворванью и до самого мясного ряда тянется длинная улица, состоящая из домов в два ряда которые тянутся до Английского двора (определенное место, где у англичан имеются свои склады). Далее расположен Немецкий двор, до крепости; здесь можно видеть множество складов, расположенных на двух полностью застроенных деревянными зданиями улицах. Город весьма болотистый со стороны суши, там зимою иногда встречаются волки и медведи. На другой стороне крепости город пошире; там имеются прекрасные церковь и монастырь. При них имеется башня, а в ней часы работы голландского мастера и как немецкими, так и русскими литерами время показывают, а, однако, время-то на них русское: потому как русские день свой начинают считать от восхода солнца, а заканчивают его с заходом оного; потому и часы бьют «раз» через час после восхода солнца и опять же «раз» через час после захода. Здесь расположены различные дома тех немцев, которые в этих местах постоянное жилье имеют, и дом своего пастора, а равно и небольшая церковь, в которой, пока идет торговля, собирается много слушателей»48. Перевернутый месяц, о котором пишет Койэт, был образован застройкой города потому, что город возник на сравнительно небольшой полосе твердой земли, тянущейся вдоль речного из
Господствующие и несгибаемые, 1650-1700
145
гиба. Эта полоса переходила в болото, где строительство вести было трудно49. Монастырь, о котором упоминает Койэт, это монастырь Архангела Михаила, находившийся с южной стороны города на некотором расстоянии от остальной застройки, между просторами полей и речными далями. В монастыре имелись две кельи игумена, восемь келий монахов, а также хлебная и квасная кельи, кухня, кузница, зерновые и соляные амбары, амбары для хранения рыбы. При монастыре имелись конюшня и коровник, а на берегу реки - пристань. В те времена монастырь являлся крупным землевладельцем, владеющим лугами и полями на Соломбале и многочисленными дворами в деревнях на противоположной стороне реки. Прибыльным делом для монастыря было содержание дворов и амбаров в крепости Архангельска, которые за небольшую сумму сдавались купцам50.
Город на Северной Двине с момента своего основания являлся центральным звеном в торговле между Россией и Западной Европой. Большая часть российского бюджета формировалась из доходов от экспорта казенных товаров через Архангельск и взимаемых там же пошлин с торговых сделок купцов. Оружие и прочие стратегические товары, необходимые России для ведения войн в целях защиты и расширения своих территорий, по большей части доставлялись через Архангельск. Однако царь в этом городе никогда не бывал. Лишь в 1693 г. положение изменилось - летом этого года северный порт посетил царь Петр51.
Петр был сыном царя Алексея от второго брака и родился в 1672 г. Когда Алексей скончался в 1676 г., ему наследовал Федор, сын от первого брака, однако после смерти Федора в 1682 г. на царство были призваны и молодой Петр, и его единокровный брат Иван. Некоторое время регентство осуществляла сестра Петра, Софья, дочь от первого брака царя Алексея, однако в результате дворцовых интриг в 1689 г. она была вынуждена удалиться в Новодевичий монастырь, расположенный за пределами Москвы того времени. Но и после этого Петр практически не занимался государственными делами. Из двух самодержцев формальное правление и представительские функции осуществлял Иван V вплоть до своей смерти в 1696 г.; реальная власть принадлежала клану Нарышкиных. Царь же Петр предавался другим увлечениям. В 90-е гг. он постоянно посещал иностранцев в Немецкой слободе Москвы. Кроме того, он начал обучаться военному искусству, судостроению и вождению судов под парусами. Сначала он учился управлять парусными судами на Плещеевом озере рядом с Переславлем-Залесским, на расстоя
146	Архангельск
нии 150 километров к северо-востоку от Москвы. А в 1693 г., в возрасте 21 года, он приехал в сопровождении свиты в более чем 100 человек в Архангельск52.
Царь Петр провел два летних месяца 1693 г. в городе на Двине. За это время он выстроил на острове Соломбала судоверфь и отдал приказ построить судно по западноевропейским чертежам, причем завершить строительство той же зимой. В 1694 г. царь вновь посетил Архангельск. Судно действительно было выстроено, и Петр собственноручно спустил его на воду - это было первое судно, выстроенное в России по западноевропейскому образцу. Судоверфь в Соломбале быстро разрасталась. Вскоре она уже включала кузницу, канатную мастерскую, рабочие депо, пакгаузы и две казармы для судовых плотников и моряков. Офицеры адмиралтейства не жили на Соломбале. Они селились в самом Архангельске53.
ГЛАВА 6
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
Рис. 8. Москва в XVII в.
Де Вогелар и Кленк
Георг Эверхард Кленк скончался в середине 40-х гг. в возрасте примерно 65 лет. У него и его супруги Гертруды Фензель родилось восемь детей, семь из которых были мальчики. Старший, Йоханнес Кленк, стал профессором известного Atheneum Illustre, учебного заведения, основанного в 1632 г. и ставшего предшественником Амстердамского университета. Следующий сын, Герман Кленк ван Одесса - имя, по-голландски звучащее столь же странно, что и по-русски, - сделал карьеру в правлении Объединенной Ост-Индской компании в Азии и был адвокат-фискалом (общественным обвинителем) в Батавии, а в начале 60-х гг. недолгое время состоял губернатором Формозы, нынешнего Тайваня1. По крайней мере, три брата - Кунрат, Маркус и Маттеус - стали, как и их отец, купцами и вели торговлю с Россией.
Кунрат Кленк родился в апреле 1628 г. и был крещен в старой Церкви в Амстердаме2. Очевидно, его воспитывали как будущего торговца с Россией: в 1652 г. в возрасте 24 лет он в достаточной степени владел русским языком для того, чтобы заверить правильность голландско-русского перевода. О знании Кунратом Кленком ситуации в России в целом говорит тот факт, что посол и уполномоченный царя Джон Хебдон в том же 1652 г. предоставил ему полномочия на преследование, поимку и отправку в Москву самозванца (речь идет о Т. Анкундинове), выдававшего себя за сына Василия Шуйского, правившего Россией с 1606 по 1610 г.3
Итак, Кунрат Кленк продолжал дело своего отца и стал компаньоном трех братьев де Вогеларов. Точно неизвестно, с какого времени он продолжил родительское дело, однако уже в 1652 г. Кленк обосновался в Амстердаме и повел торговлю с Россией, а в 1654 г. он уже определенно являлся компаньоном де Вогеларов. Де Вогелары и Кленк продолжали торговлю с Северной Россией и неизменно привозили рыбу с Мурманского побережья, а из
150
Архангельск
Архангельска - говяжье сало и несколько раз зерно. Однако в то же время они изменили ассортимент товаров, вывозимых из Архангельска: прекратили вывоз ворвани, кож и икры и начали экспортировать, хотя и не вполне регулярно, поташ, пеньку, шелк и меха. Импорт товаров в Россию состоял, как минимум, из серебряных ефимков, предметов роскоши, оружия и соли4.
В 50-е и 60-е гг. XVII в. компаньоны продолжали фрахтовать одно-два судна в год для перевозки товаров в Архангельск, а также одно-два судна в год для рейса к Мурманскому побережью, при этом, как правило, суда останавливались и в Архангельском порту. Портом возвращения теперь всегда значился Амстердам. Фрахтовщиком судов к Мурманскому побережью теперь всегда выступал Ян де Вогелар, иногда совместно со своим братом Маркусом. Сначала он фрахтовал и те суда, которые направлялись прямо в Архангельск, но с 1657 г. заботу об этом частично взял на себя Кунрат Кленк. А после смерти Яна де Вогелара около 1662 г. Кленк начал фрахтовать и суда, идущие к Мурманскому побережью5.
Компаньоны делали все от них зависящее, чтобы поддерживать установившиеся уже добрые отношения с царем. В 1653 г. Андриес Виниус и московский торговый иноземец Иван Еремеев Марсов прибыли в Республику Нидерландов по заданию царя для продажи поташа и зерна, на вырученные деньги они должны были закупить оружие и сукно для обмундирования армии, а также нанять офицеров на службу в Россию. Совместно с Яковом Антоновым, Даниэлем и Жаном Бернардами и компанией Маркус де Вогелар выдал Виниусу и Марсову для этих целей ссуду в размере 2 тыс. ефимков. В 1654 г. таможенный голова Иван Мельцов выплатил эти деньги Кунрату Кленку в Архангельске для возмещения долга. В качестве другого жеста уважения де Вогелар и Кленк подарили царю в 1657 г. несколько пар богато инкрустированных пистолетов6.
С 1650 г. компаньоны платили, как и все остальные иностранцы, пошлину полностью, однако в 1658 г. они предприняли попытку вернуть себе утраченные привилегии. Они подали царю челобитную, в которой просили его возобновить выданные некогда их отцам жалованые грамоты, по которым они платили бы всего половину пошлины. В июле 1661 г. компаньоны получили новую жалованую грамоту. Действительно, на период с 1662 по 1667 г. они получили освобождение от половины пошлины, но по истечении срока вновь должны были платить в полном объеме. В качестве причины доброго расположения царя указывалось,
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
151
что компаньоны ссудили Джона Хебдона деньгами, когда тот находился в Республике в качестве царского торгового представителя. Английский предприниматель Джон Хебдон был в 1647 г. переводчиком Московской компании в Москве и таким образом оказался принят при московском дворе. В 50-е и 60-е гг. он несколько раз ездил в Западную Европу для закупки по поручению царя оружия, сукна и различных предметов роскоши и в целях найма мастеров и ремесленников на службу в Россию. Расходы на это он оплачивал из средств, вырученных от продажи крупных партий зерна, а также пеньки и шелка, поставляемых на зарубежный рынок российским правительством. Однако в 1660 г. ему не хватило средств: он обратился к де Вогелару и Кленку и получил от них недостающую сумму7.
Компаньоны не только предоставили Хебдону ссуду, но и заключили с ним несколько крупных контрактов на продажу российских товаров. В июне 1658 г. они входили в группу амстердамских купцов, которые купили у царя через Хебдона 80 тыс. четвертей - 4 тыс. ластов - русской ржи по цене 34,5 райксдаалдера за ласт, оплатив товар 2 тыс. пудов медной проволоки и дукатами. Помимо де Вогеларов и Кленка в группу входили Йоан Андреа Тензини и Оттавио Тензини, Люкас и Хендрик Схолтены, Николас Богарт и Питер ван Лютсен. Рожь следовало поставить в Архангельск, и, поскольку время шло к концу торгового сезона, стороны договорились, что часть товара будет поставлена в 1658 г., а оставшаяся часть - в 1659 г. Консорциум амстердамских купцов еще летом 1658 г. послал в Архангельск семь судов, зафрахтованных Кунратом Кленком и компаньонами, и примерно 900 ластов ржи прибыло в Амстердам. Рожь была плохого качества, и потому группа купцов поставила Хебдона в известность о своей неготовности принять оставшуюся партию ржи. Затем Хебдон договорился с братьями де Вогеларами и Кунратом Кленком о том, что от 46 тыс. до 50 тыс. четвертей - от 2300 до 2500 ластов - царской ржи, которая еще оставалась в Архангельске, будет куплено за слишком низкую цену - 42 райксдаалдера за ласт, при этом 2/3 суммы они заплатят в голландских дукатах и райксдаалдерах, а остальное - медной проволокой. Вероятно, де Вогелары и Кленк заключили данный контракт также и от имени Люкаса и Хендрика Схолтена, Николаса Богарта, Питера ван Лютсена и Хендрика и Леейдерта Якобса Попта. Летом 1659 г. Кунрат Кленк с компаньонами зафрахтовал по крайней мере три судна для перевозки ржи из Архангельска в Амстердам8.
152
Архангельск
В январе 1659 г. братья де Вогелары и Кунрат Кленк участвовали и в другом контракте с Джоном Хебдоном. Группа амстердамских купцов договорилась с англичанином - при условии согласия царя - о том, что они купят весь персидский шелк, который будет поставлен казной в том году в Архангельск. Эта группа состояла из братьев де Вогелар и Кунрата Кленка, Даниэля и Жана Бернарда, Джоана Вебстера, Гойкена Элберса, Питера ван Лютсе-на, Николаса Богарта и Хендрика и Леендерта Попта. Речь шла примерно о 1200 пудах шелка, и цена должна была составлять 70 райксдаалдеров за пуд. В оплату за товар были, очевидно, поставлены в 1660 и 1661 гг. сукна различных цветов. Де Вогелар и Кленк оплатили 2/9 всей суммы сделки9.
В декабре 1660 г. последовал контракт на пеньку с Хебдоном. При этом Хебдон продал по поручению царя 100 тыс. пудов-10 тыс. шиффунтов - литовской пеньки Маркусу, Яну и Даниэлю де Вогелару и Кунрату Кленку, Жану и Даниэлю Бернарду, а также Питеру ван Лютсену на сумму в 180 тыс. райксдаалдеров. Пеньку следовало поставить в казенные амбары и взвесить в Архангельске летом 1661 г. Пенька, поставленная по этому контракту в 1661 г. в Амстердам, была, как выяснилось, плохого качества. Хотя еще осенью часть этой пеньки была по заданию братьев де Вогеларов, Кленка и ван Лютсена распродана маклером Паулусом Янсеном различным покупателям, однако по просьбе самих владельцев товара пенька была проверена на качество амстердамскими маклерами Яном Якобсзом Гелдером и Якобом Эймерсоном. В июне 1662 г. они заявили, что большая часть пеньки оказалось низкого качества, сгнившей и грязной, к тому же плохо упакованной. Поскольку все голландские участники пенькового контракта понесли значительные убытки, они обратились к Йохану Мюнтеру, Томасу де Свану и Говерту ван де Раку, чтобы те выступили в качестве посредников при определении ущерба, нанесенного Джоном Хебдоном10.
Братья Кленк были на поколение моложе братьев де Вогелар. К 1660 г. Маркусу и Маттеусу, младшим братьям Кунрата Кленка, было уже за 20, то есть они были достаточно взрослыми для работы в Компании в Москве и Архангельске. Вскоре, около 1662 г., Ян де Вогелар скончался, а вслед за ним скончался и его брат Маркус. Их место в Компании занял Маркус Кленк: с 1 мая 1664 г. Кунрат Кленк, Даниэль де Вогелар и Маркус Кленк заключили соглашение по торговле с Россией на четыре года с долевым участием в 50, 25 и 25 % соответственно. 14 июля 1665 г. данное соглашение было заверено нотариальным актом.
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	153
При этом было установлено, что компаньоны не будут участвовать в торговых операциях с Россией с третьими лицами вне деятельности Компании11. К тому времени Маркус Кленк вступил в брак с Хестер де Вогелар, дочерью Даниэля де Вогелара. Бракосочетание состоялось 15 июля 1664 г.12 Вероятно, незадолго до этой даты Маркус Кленк вернулся из России в Амстердам, и его место представителя Компании в Москве занял Юриан Еаарланд. Гаарланд занимал этот пост недолго, поскольку через несколько лет после смерти старших братьев де Вогеларов скончался и Даниэль де Вогелар, а в ноябре 1669 г. Кунрат Кленк и Маркус Кленк выдали от своего имени и от имени наследников своего усопшего компаньона Даниэля де Вогелара Мартену Вихлину Якобсзу, живущему в Москве, полномочия востребовать от Юриана Гаарланда в Москве все имущество, которое тот получил от них за время своего управления делами Компании, -недвижимость, товары, облигации, контракты и долги13.
Таким образом, около 1670 г. начался новый этап истории Компании. Братья де Вогелар скончались, и дела продолжали вести Кунрат и Маркус Кленки. В 1671 г. на передний план в делах Компании выдвинулся новый компаньон - Рейнир де Сван. Братья Кленк и Рейнир де Сван прекратили торговлю с Мурманским побережьем, а также торговлю рыбой и говяжьим салом, однако продолжали интенсивно торговать с Архангельском, прежде всего закупая там в основном рожь, поташ и пеньку.
Имя Рейнира де Свана впервые встречается в источниках в связи с заключением им в июле 1671 г. вместе с Кунратом Кленком в Амстердаме трех контрактов с Томасом Келдерманом и Владимиром Ворониным на закупку поташа. Келдерман и москвич Воронин были в 1670 г. посланы российским правительством в Нидерланды с образцами российских товаров - пеньки, поташа, дегтя, юфти и пушнины для продажи их от казны14. По первому контракту Воронин продал 160 бочонков поташа Кленку и де Свану. Поташ должен был в том же году быть поставлен в казенную весовую в Архангельске, по прибытии за него следовало расплатиться в дукатах. По второму контракту Келдерман и Воронин продали Кленку и де Свану 1342 бочки поташа. Этот товар должен был быть поставлен Вернеру Муллеру и Хендрику ван де Ватеру, комиссионерам покупателей в Архангельске, и после доставки следовало произвести расчет. По третьему контракту Келдерман продал Кленку и де Свану 400-500 бочек поташа. Этот товар должен был быть поставлен перед отбытием судов и оплачен в течение 1671 и 1672 гг. в три срока. 25 июля 1671 г.
154
Архангельск
Кленк и де Сван зафрахтовали судно для рейса в Архангельск, без сомнения, для того, чтобы забрать поташ15.
К тому времени звезда Кунрата Кленка взошла и на политическом небосклоне. В 1660 г. он в качестве регента благотворительного приюта для бедных, расположенного в старой части Амстердама на правом берегу реки Амстел, - «Оудезайдс Хёусзиттенхёус» (Oudezijds Huiszittenhuis) - отвечал за раздачу помощи. Приют «Оудезайдс Хёусзиттенхёус» занимал большой красивый дом на канале Прокаженных (Лепрозенграхт), где ныне площадь Ватерлоо. Функция управления делами вспомоществования бедным может быть названа достаточно скромной, однако в 1672 г. Кленк оказался практически на вершине социальной лестницы, когда стадхаудер Виллем III назначил его членом магистрата (vroedschap) Амстердама, центрального органа управления города, который назначал из числа своих членов бургомистра и служил своего рода советом при нем. Кленк состоял в этой должности до своей смерти в 1691 г. и в то же время занимал и другие официальные посты в Амстердаме. В 1672 г. он был капитаном стрелков - вооруженной гражданской охраны, охранявшей и защищавшей город. Ее привлекали также к охране порядка и законности. В 1674 и 1689 гг. он состоял членом коллегии девяти судей, составлявших высший суд города по гражданским и уголовным делам. В период с 1677 по 1681 г. он был одним из пяти Комиссаров морских дел - амстердамской коллегии по вынесению судебных определений в спорах по вопросам морского дела, возникавшим между купцами, судовладельцами, лоцманскими агентствами, шкиперами и матросами16.
В апреле 1675 г. Кленк отправился в Москву в качестве чрезвычайного посла Генеральных Штатов к царю Алексею, чтобы попытаться уговорить его напасть на Швецию и таким образом присоединиться к коалиции против Франции, которая в 1672 г. начала войну против Нидерландской Республики. Король Швеции выступил против Курфюршества Бранденбургского, важного союзника Нидерландской Республики, и поэтому курфюрст не имел возможности оказать Нидерландам существенную помощь в войне с Францией. Если бы Россия напала на Швецию, курфюрст мог бы начать борьбу против Франции17. 8 мая Кленка утвердили в качестве полномочного посла Генеральных Штатов, и 31 июля он отправился на борту военного судна с острова Тексел на севере Голландии в Россию. Его сопровождала свита числом в 53 человека, в составе которой был обер-гофмейстер, специально для этого случая временно возведенный в ранг мар
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
155
шала, различные аристократы, секретари, пастор, «врачеватель» и «старший лекарь ран», пажи, трубачи, лакеи, алебардщики и конюхи. Последние оказались необходимы, поскольку на отдельном судне были отправлены 26 лошадей - каждая «со своим гамаком, в котором можно было бы переносить сильный шторм». Большинство этих лошадей следовало запрячь в две кареты, которые также везли с собой, и три верховые лошади для посла. Кроме того, в Россию отправили восемь лошадей, также запрягаемых в кареты, они предназначались в подарок царю. На третье судно был загружен багаж членов высокой миссии18.
6 сентября Кленк и его свита прибыли в Архангельск19. Балтазар Койэт, состоявший членом свиты, описывает приближение судна посла к городу и схождение делегации на берег: «Уже издалека мы увидели большую толпу солдат, со многими красивейшими знаменами, стоящих на большом мосту, называемом Немецким.
Когда мы прибыли на Архангельский мост, возник вновь крупный конфликт по вопросу о том, кто будет ехать по более высокой части берега после схождения на него. Каковая честь была отдана Его Превосходительству послу. У моста мы увидели двух командующих солдатами, которые получили задание в честь нашего прибытия появиться перед нами в полном вооружении, с сотнями стрельцов и знаменами. Наши барабанщики и трубачи вскочили на своих лошадей, мы же пошли пешком, поскольку больше лошадей не имелось, кроме того красивого белого жеребца, предназначенного для Его Превосходительства посла, с дорогим седлом и упряжью, а также каштаново-каурой лошади пристава. Затем, когда процессия должна была тронуться, мы, аристократы, двинулись парами впереди, а пажи и лакеи, также попарно, шли позади процессии. Два алебардщика шли по обе стороны от Его Превосходительства, который ехал верхом и, проехав несколько шагов, чуть не лишился жизни в результате несчастного случая, поскольку лошадь Его Превосходительства застряла копытом между досками, лежащими небрежно и в беспорядке. Лошадь упала на бок, а одна нога Его Превосходительства попала под лошадь и оказалась защемленной, что могло стать причиной большой неприятности, если бы Господу Богу не было угодно несчастье сие отвести. Его Превосходительство вновь подняли на ноги вместе с лошадью, перенесли выше по мосту, где место было получше. Кроме того, один из наших трубачей, поскольку доска под ним подло
156
Архангельск
милась, провалился вместе со своей лошадью по ее брюхо, но и он был спасен»20.
21 сентября посольство отбыло на юг и через три с лишним месяца, в январе 1676 гг., прибыло в Москву. Койэт дает подробное описание этого путешествия, из которого явствует, почему оно оказалось столь длительным. Первую часть пути преодолели на восьми речных судах. При благоприятном ветре суда шли под парусами, но при штиле и при встречном ветре приходилось прибегать к помощи сотен бурлаков, которые тащили суда на канатах вдоль берега реки. Бурлаки были наняты из местного населения русскими, сопровождавшими голландских послов в их путешествии, и шли с посольством по всему маршруту. Путешествие проходило с задержками, поскольку суда часто застревали на мелях и их приходилось вытягивать вручную. Небольшая флотилия продвигалась исключительно медленно, а потому путешественники имели возможность сходить на сушу, знакомиться с окрестностями и охотиться, а также закупать провиант в местных деревнях. По прошествии трех с половиной недель 16 октября путешественники достигли Великого Устюга. Здесь голландцам предложили ночлег, и они оставались здесь еще семь недель в ожидании, пока зимний путь станет пригодным для дальнейшего путешествия. Уже в конце сентября ночью сильно морозило, и река из-за льда становилась плохо проходимой для судов. Реку вдоль берегов уже сковало льдом и уже в первый день по прибытии в Великий Устюг голландцы и русские катались на коньках. Койэт дает краткое, но красочное описание поселения: «Этот город расположен весьма ровно и удобно на берегу реки Сухоны и напоминает формой месяц. В нем имеется пять или шесть превосходных церквей, выстроенных из камня, и великолепный просторный монастырь, из того же материала выстроенный, со многими местами под сводчатыми потолками, где купцы и торговцы обычно хранят свои товары и продукты, чтобы защитить их на случай огня». Во время семинедельного пребывания в Устюге как Кленк, так и местный воевода несколько раз организовывали приемы. Во время продолжительных банкетов они обменивались многочисленными подарками. 14 ноября праздновали двадцатипятилетие стадхаудера, принца Виллема III Оранского, при этом сверкал фейерверк и был организован роскошный обед в доме, где останавливался посол: «Еду подавали превосходную, каждый раз на семи блюдах, в том числе пироги, сделанные весьма искусно, из одного из коих вылетели живые воробушки». 19 ноября при
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	157
шло известие, что можно продолжать путешествие по санному пути, и 5 декабря посольство в полном составе, на примерно 200 санях, влекомых лошадьми, выехало в Вологду. Этот участок пути преодолевали по замерзшей реке, при этом постоянно меняли лошадей, и таким образом расстояние до Вологды было преодолено всего лишь за неделю. 11 декабря процессия прибыла в Вологду и также была размещена по домам. В этом городе задержались на три недели, при этом много времени было проведено с голландскими купцами и членами их семей. Несколько раз совместно посещали церковь. 28 декабря в семье голландского купца по фамилии Бос родился сын, и посол на следующий день крестил новорожденного, которого нарекли Кунратом. 30 декабря продолжили санный путь в Москву, и, проследовав через Ярославль, вся процессия прибыла 7 января в небольшое село Никольское, где пришлось ждать еще две недели, пока при дворе готовились к приему знатных гостей. Въезд в столицу произошел в конце концов 21 января 1676 г.21
Кленк оставался месяцев пять в Москве, но ему не удалось убедить русское правительство начать военные действия против Швеции. 21 июня 1676 г. он отправился из Москвы в Архангельск, а оттуда 9 сентября он выехал по морю обратно в Республику Нидерланды, куда благополучно прибыл 23 октября. Еще в том же месяце он в Гааге сделал устный доклад Генеральным Штатам, а в январе 1677 г. представил и письменный отчет22.
Два судна, на которых находился багаж и лошади посла и его свиты, совместно с еще двумя другими судами были зафрахтованы Кунратом Кленком и Рейниром де Сваном. В соответствующих контрактах было указано, что шкиперы загрузят корабли рожью в Архангельске и привезут ее в Амстердам23. В феврале 1675 г. стадхаудер и Генеральные Штаты обратились к царю с просьбой разрешить голландским купцам закупить в России до 60 тыс. четвертей ржи с тем, чтобы вывезти ее в Голландию, и царь Алексей выдал соответствующее разрешение на 1675 и 1676 гг. Кленк был одним из купцов, воспользовавшихся этой возможностью24. В 1676 г. Рейнир де Сван, от своего имени и от имени Кунрата Кленка, бывшего в то время послом в России, зафрахтовал еще семь судов для экспорта ржи в Голландию из Архангельска, дополнив груз пенькой и прочими товарами. На одном из судов следовало отправить обратно в Амстердам багаж и лошадей посла и его свиты. В 1677 г. Кунрат Кленк и Рейнир де Сван зафрахтовали еще три судна за рожью в Архангельск25.
158
Архангельск
О де Сване не имеется более никаких сведений, о Кленке же известно лишь, что он скончался в возрасте 63 лет, 27 октября 1691 г., а похоронен 1 ноября в церкви Вестеркерк26.
Виниус, Марселис и Аккема
После разрыва с Петером Марселисом и Тилманом Аккемой Андриес Виниус решил поставить на российскую карту все, что у него имелось. В 1648 г. Виниус обратился к царю с просьбой принять его в подданные Его Величества, поскольку, по его словам, он не может долее рассчитывать на поддержку Генеральных Штатов. Царь удовлетворил просьбу. В 1652 г. Виниус вместе с Гертрудой Мейер, с которой он вступил в 1648 г. в брак в Москве после кончины первой супруги, принял православие и российское подданство. Одновременно ему было пожаловано дворянство27. К тому времени он уже не занимался более производством железа и оружия, получив в 1649 г. смоляной откуп сроком на шесть лет.
В 1653 г. Виниус и Марсов, как уже говорилось, прибыли по заданию российского правительства в Республику Нидерландов для закупки там оружия для российской Короны и набора офицеров в русскую армию. Виниус подал Генеральным Штатам прошение, пояснив, что российское правительство желает закупить через него для российской армии крупную партию военных товаров: от 5 тыс. до 6 тыс. панцирей, от 300 тыс. до 400 тыс. фунтов свинца, от 3 тыс. до 4 тыс. пистолетов, от 3 тыс. до 4 тыс. карабинов и от 200 тыс. до 300 тыс. фунтов пороха. Генеральные Штаты рассмотрели прошение в июне 1653 г. и дали положительный ответ. Виниус и Марсов закупили для Российского государства большое количество оружия, а также аптекарские принадлежности, лекарства и фруктовые деревья. В 1654 г. Виниус зафрахтовал, по крайней мере, два голландских судна и отправил на них товары в Архангельск28. В том же году он вернулся в Москву29.
Андриес Виниус скончался в 1662 г.30
В 1648 г. российское правительство передало Тульские заводы Петеру Марселису и Тилману Аккема, поскольку русской администрации не удалось наладить производство. В течение полутора лет ее руководства склады опустели, и почти все иностранные рабочие выехали из России домой. Вернувшись к заводским делам, Марселис и Аккема вдохнули в производство новую жизнь. По их заданию Исаак Вернард заключил с мастерами в Амстердаме но
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	159
вые контракты на работу в России, и в 1652 г. на заводы прибыла группа иностранцев-ремесленников с семьями31.
При передаче заводов в 1648 г. Марселису и Аккеме им было предоставлено право строить новые цеха и расширять производство. Действительно, предприниматели выстроили четвертый цех на реке Тулице, который стал вторым цехом, имевшим домну. Кроме того, за период с 1653 по 1663 г. они создали четыре новых предприятия на реке Скниге, притоке Оки, примерно на расстоянии 60 километров к северу от Тульских заводов. В литературе эти заводы известны как Каширские, по имени расположенной неподалеку Каширы. В то же время компаньоны получили от российской Короны эксклюзивное право на эксплуатацию железорудных месторождений в районе Дедилово на расстоянии 35 километров к югу от Тулы. При этом они закрыли в 1655 г. два из четырех Тульских заводов, один из которых - с домной. Четыре Каширских завода не имели собственных доменных печей, и с того времени на единственной теперь домне на Тулице плавили железную руду как оставшихся Тульских, так и новых Каширских заводов. Оба комплекса производили пушки, ручное огнестрельное оружие, холодное ударное и колющее оружие, а также различные инструменты, станки, металлические предметы повседневного быта и железные стройматериалы.
Около 1650 г. скончалась в Москве жена Петера Марселиса, Доротея Барнсли. Через несколько лет Марселис женился вновь на Анне Аккема, дочери своего компаньона. У четы родились дочь и сын. Сына нарекли Петером, так же, как одного из его сводных братьев. В дальнейшем обоих братьев часто именовали Петером Марселисом-старшим и Петером Марселисом-младшим.
Марселис и Аккема продолжали расширять свою империю по добыче железной руды и производству оружия, получив в феврале 1656 г. на откуп сроком на 15 лет железоплавильный завод тестя царя, боярина Ильи Даниловича Милославского. Завод был расположен на реке Протве, на расстоянии примерно 50 километров к северо-западу от Каширских заводов. В печах этого завода перерабатывалась руда, которую добывали непосредственно рядом с заводом. Недалеко отсюда, на реке Угодке, компаньоны выстроили в 1659 г. еще один завод. Для обеспечения бесперебойной работы обоих заводов промышленникам была передана близлежащая Вышегородская волость, вместе с проживавшими там крестьянами, а также сотня пустошей в соседнем Малоярославецком уезде.
160
Архангельск
Марселис и Аккема жили в Москве. Руководство железоделательными и оружейными заводами они передали иностранным управляющим. В 1662-1663 гг. управляющим Тульскими заводами был зять Аккемы, муж его сестры, шотландец Томас Эндрюс. Двумя заводами на Скниге управлял племянник Аккемы, сын его брата Гиллиса, Тилман Аккема, а двумя другими заводами - голландец Вихман Врай. Управляющим предприятиями на Протве и Угодке был голландец Ян Врай или (здесь имеется некоторая неясность) Павел Иванов32.
В то время в России были введены в обращение медные деньги. Российское правительство оценивало номинальную стоимость медных монет много выше их реальной стоимости. А потому для некоторых лиц, имевших в Москве отношение к литью монет, было весьма соблазнительным изготавливать медные монеты нелегально, для себя. В 1662 г. Петер Марселис поддался уговорам начальника денежного дела и за вознаграждение в 3 тыс. рублей согласился похитить на монетном дворе медных денег на сумму 15 тыс. рублей. Дело обнаружилось, и Марселиса обвинили в краже. Его допрашивал сам царь; Марселис немедленно во всем признался. Дело едва не закончилось для Марселиса полной катастрофой: он был приговорен к конфискации всего имущества и выдворению из России. На его дома и склады был наложен арест, а доля в железоплавильных заводах конфискована. Так неожиданно пришел конец сотрудничеству Марселиса и Аккема, которые с того времени никогда более не работали вместе33.
Железоделательные и оружейные заводы были неделимой собственностью Марселиса и Аккемы. Их эксплуатация была в первое время продолжена самим Аккема и Российским государством, которое представлял российский дворянин Афанасий Фонвизин. Однако в 1663 г. по просьбе Аккема был произведен раздел собственности. Тульские и Каширские заводы и приписанная к ним Соломенская область, бывшие самыми ценными и призводившими наибольшее количество оружия, отошли к государству. Заводы на Протве и Угодке с приписанной к ним Вышегородской волостью отошли к Аккеме. После этого раздела обе части некогда единого дела более не объединялись.
Тилман Аккема продолжал руководить своим предприятием совместно со своими племянниками Тилманом Гиллесзом Аккемой и Ричардом Эндрюсом, сыном Томаса Эндрюса. По жалованой грамоте 1665 г. царь передавал Аккеме и его компаньонам в собственность заводы на Протве и Угодке. Владельцы заводов освобождались на период первых 20 лет от уплаты налогов, но обязывались
Царь Иван IV Грозный (1547-1584). Национальный музей Дании
Английский двор в Москве, август 1998 г. Фото автора
Гиллис Хоофтман (1521-1581) и его супруга Маргарета ван Ниспен.
Мартен де Вос, 1570 г. Государственный музей, Амстердам
Пьер де Мушерон (1508-1567), его супруга Исабо де Гербиер, их 18 детей, их зять Аллард де ла Дале и их первый внук. Антверпенская школа (ранее приписывалась С. де Зееу), 1563. Государственный музей, Амстердам.
В левом нижнем углу картины изображены три младших сына. Рядом со средним, в светлой одежде, указан возраст - 7 лет. Это Мельхиор де Мушерон, родившийся в 1557 г. Рядом с ним, с белым плюмажем на шляпе, его старший брат Балтазар, примерно 11 лет, родившийся в 1552 г.
Царь Михаил (1613-1645). A. Olearius, Voyages tres-curieux & tres-renommezfaits en Moscovie, Tartarie et Perse (Amsterdam 1727). Между столбцами 272 и 273. Библиотека Государственного университета Гронингена. Фото: Центр графики Государственного университета Гронингена
Вид на Архангельск с Северной Двины. Ситуация до 1636 г. В центре -крепость с монастырем внутри нее. Карта России, составленная Класом Янезом Виссером и Николасом Виссером, Амстердам, 1651 г. Фрагмент. Музей мореплавания Нидерландов, Амстердам, инв. номер А.3845 (048)
Херенграхт 94, 96, 98 (справа налево). Номер 96, с тимпаном на фасаде, - дом Георга Эверхарда Кленка. Caspar Philips Jakobsz., Alle de huizen en gebouwen op de Heeren-en Keizersgrachten der stad Amsterdam [etc.] te Amsterdam, by J.B. Elwe {...} [1767].
Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
D. H . ANDREAS DEONYSZOON 1TINIUS,
Андриес Д. Виниус (1605-1662). К. Виссер (1628/9-1658). Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
Николас Руте (1573-1638). А. Делфос, по картине Рембрандта, 1799.
Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
Царь Алексей (1645-1676). Портрет XVII века. Государственный исторический музей, Москва
Кунрат (ван) Кленк (1628-1691). Николас Маас. Фото: Бюро иконографии, Гаага
«Отъезд Его Превосходительства Кунрата ван Кленка из Архангельска». Ромейн де Хооге. [Coyet, В.,] Historisch verhael (1677), между стр. 20 и 21. Библиотека Университета Лейдена
Вид на Великий Устюг с противоположной стороны реки Сухоны, август 1998 г. Фото автора
«Ереслав», вид на Ярославль с Волги. De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711), стр. 244. Библиотека Государственного университета Гронингена. Фото: Центр графики Государственного университета Гронингена
«Архангел», вид с Северной Двины. De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711), между стр. 14 и 15. Библиотека Государственного университета Гронингена. Фото: Центр графики Государственного университета Гронингена
«Строительство кораблей, или верфь, за Архангелом», вид с северной стороны города, через рукав реки Кузнечихи. Слева - небольшой кусок мыса Моисеева острова. De Bruin, Cornelis de Bruins reizen (1711), между стр. 8 и 9. Библиотека Государственного университета Гронингена. Фото: Центр графики Государственного университета Гронингена
«Вологда». Вид на Вологду, вероятно, «Новинки», на восточной стороне города, слева - река Вологда, справа - сухопутная дорога на Москву. De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711), стр. 245. Библиотека Государственного университета Гронингена. Фото: Центр графики Государственного университета Гронингена
«Замок Нове Двинко» в дельте Северной Двины. De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711), стр. 469. Библиотека Государственного университета Гронингена. Фото: Центр графики Государственного университета Гронингена
Кристоффель Бранте (1664-1732). М. Вулфрат по картине
А. Боонена. Регенты музея «Русский дворик ван Брантса». Фото: Кор ван Ванрой
Загородная усадьба Петерсбург Христоффеля Брантса на реке Вехт. Д. Стоопендал. In De Zegenpraalende Vecht [etc.] (Амстердам 1719). Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
Херенграхт 134,136,138 (справа налево). Высокое здание в центре -дом номер 136, «Кейзеррайк», дом Яна Люпса. Caspar Philips Jacobsz., Alle de huizen en gebouwen op de Heeren-en Keizersgrachten der stad Amsterdam [etc.] te Amsterdam, by J.B. Elwe [...] [1767]. Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
Царь Петр I (1682-1725). Русская школа (?) Первая половина XVIII в. Государственный музей, Амстердам
Давид Лееу (1682-1755). Я.М. Куинкхард, 1729. Государственный музей, Амстердам
Херенграхт 108-110-112 (справа налево). Номер ПО - дом Давида Лееу. Caspar Philips Jacobsz., Alle de huizen en gebouwen op de Heeren-en Keizersgrachten der stad Amsterdam [etc.] te Amsterdam, by J.B. Elwe [...] [1767]. Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
Херенграхт 50, 52, 54 (справа налево). Номер 52 - дом Волкерта ван Йевера. Caspar Philips Jacobsz., Alle de huizen en gebouwen op de Heeren-en Keizersgrachten der stad Amsterdam [etc.] te Amsterdam, by J.B. Elwe [...] [1767]. Государственный кабинет гравюр, Государственный музей, Амстердам
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
161
ежегодно поставлять короне железо по твердой цене. В случае, если заводы производили больше, чем нужно было государству, излишки разрешалось продавать на внутреннем рынке и экспортировать. Владельцы заводов имели также право строить новые предприятия. После 1665 г. Ричард Эндрюс более в источниках не упоминается; очевидно, он оставался совладельцем недолгое время. Дядя же и племянник Аккема продолжали вести дело. Их заводы производили исключительно ковкое железо, которое поставлялось в прутах (прутовое железо), или из него изготавливали двери, ставни и якоря для речных судов. Продукцию заводов поставляли как государству, так и различным покупателям на внутреннем рынке. В 1673 г. завод на Протве был закрыт. Из года в год он не выпускал продукцию в должном объеме, поскольку каждую весну его заливало в половодье. Вместо этого убыточного предприятия на Угодском заводе была выстроена плавильная печь, и с того времени все производство велось исключительно здесь.
В сентябре 1675 г. жалованая грамота Аккема была продлена, однако в 1676 г. друг за другом скоропостижно скончались и он сам, и его племянник. Вдова последнего, Анна Декроо, и ее малолетний сын, Йохан Аккема, унаследовали заводы вместе с Вышегородской волостью. В 1677 г. или в начале 1678 г. Анна Декроо вновь вышла замуж за богатого голландского купца Вернера П. Муллера, вдовца, женатого ранее на Марии Бахарахт. Управление своими заводами она временно передала своему новому супругу34.
В 1662 г. Петер Марселис был приговорен к выдворению из России. Этот приговор не был исполнен, но Марселиса посадили в тюрьму. По просьбе его брата, Габриэля Марселиса, в 1663 и 1664 гг. король Дании трижды направлял письма российскому царю с просьбами о помиловании заключенного, и через несколько лет (точно неизвестно когда) Петер Марселис вновь оказался на свободе35.
Царю он мог еще пригодиться. С 1654 г. Россия находилась в состоянии войны с Польшей за Украину и уже давно нуждалась в мире. В 1665 г. Петер Марселис совместно с московским торговым иноземцем Дитрихом Ангеларом отправился по заданию царя к курфюрсту бранденбургскому, германскому императору и королю Дании с просьбой принять участие в мирных переговорах в качестве посредников. Марселис успешно справился с заданием и в 1666 г. вернулся в Москву. В 1667 г. Россия и Польша заключили, наконец, мир. Затем царь поручил Марселису разработку Новоторгового устава. Марселис разработал принципи
162
Архангельск
альные положения устава и представил их главе Посольского приказа Ордину-Нащокину. Тот составил окончательный текст, после чего Новоторговый устав был обнародован уже в 1667 г. Третье важное задание Петер Марселис получил в июне 1667 г. Оно касалось подготовки строительства новых гостиных дворов в Архангельске, поскольку, как говорилось выше, прежние гостиные дворы в том году сгорели36.
Таким образом, Марселису удалось себя реабилитировать, и в мае 1667 г. царь принял решение вернуть ему Тульские и Каширские заводы вместе с Соломенской волостью. В 1668 г. Марселис получил соответствующую жалованую грамоту. Согласно полученным по грамоте привилегиям он обязывался поставлять Короне пушки, ядра и гранаты, а также железо и различные железные изделия, в том числе засовы, железные листы для облицовки ворот и устройства кровли, ступки и гвозди. Кроме того, в 1668 г. Марселис основал новое производство на берегу реки Вепрейки, неподалеку от Каширских заводов. Он исправно поставлял государству то, что требовалось в соответствии с жалованой грамотой. Так, в 1668 г. он поставил 20 тыс. пудов прутового железа, 5 тыс. железных листов, 6 тыс. ядер и 20 пушек, большое количество строительного железа, прутового железа и железных решеток и, кроме того, кованые листы на облицовку дверей и окон для строительства новых гостиных дворов в Архангельске37.
В то время как Петер Марселис посвятил себя металлургическому производству, его сын Леонард занялся обеспечением правительства необходимой зарубежной информацией. В первой половине 60-х гг., в возрасте чуть более 20 лет, он был направлен по заданию царя в Ригу для сбора политических сведений. Леонард провел там несколько лет, после чего его тайная миссия была разоблачена и сам он арестован. Однако ему удалось подкупить своих охранников и бежать в Данию38. К 1666 г. он вернулся в Россию и предпринял поездку на реку Печору, на крайний север европейской части России, в поисках минералов и руд. На Цильме, притоке Печоры, он обнаружил медь. Вернувшись в Москву, Леонард Марселис обратился к царю с просьбой разрешить разработку найденного месторождения, однако получил отказ. В 1669 г. Петер Марселис, отец Леонарда, повторил попытку получить подобное разрешение. При этом он включил в свое челобитье и район Олонца, местность между Ладожским и Онежским озерами, где правительство раньше уже предпринимало попытки выстроить медеплавильные заводы. На этот раз
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	163
просьба была удовлетворена. Петер Марселис получил искомую жалованую грамоту сроком на 30 лет39. В то же время, в мае 1668 г., царь поручил Леонарду Марселису наладить почтовую связь с Западной Европой. В предыдущие годы это уже пытался сделать Йохан ван Сведен, однако его усилия не увенчались успехом. Леонард Марселис вполне справился с поручением. Ему удалось наладить доставку почты, как государственной, так и частной, по двум регулярным линиям: между Москвой и Ригой, через Новгород и Псков, и между Москвой и Вильно, через Смоленск, и далее на Кенигсберг, Берлин и Гамбург. Впервые почта из Риги была доставлена в Москву уже в 1668 г., а почта с Виленского направления пришла уже в следующем 1669 г. Для перевозки почты в пределах России Леонард Марселис использовал ямскую гоньбу - царскую транспортную организацию с многовековой историей. Для сообщения между Ригой и Псковом он заключил соглашение с почтмейстером Риги. До Риги почта доходила дней за десять, а в Гамбург шла три-четыре недели. В Москву почта приходила раз в неделю и раз же в неделю отправлялась из Москвы в Западную Европу. Вся приходящая почта сдавалась в Посольском приказе. Там ее вскрывали и читали, дабы никто не оказался в курсе внутренних и международных новостей раньше, чем царский двор, но самое главное затем, чтобы исключить доставку корреспонденции, могущей представлять опасность для государства40.
Леонард Марселис скончался в 1670 г. в Москве, а в 1672 г. в своем московском доме умер и его отец Петер Марселис. Сначала Тульские и Каширские заводы, а также строящийся завод на Вепрейке были отданы сыновьям Марселиса-отца: Петеру-старшему,Габриэлю и Петеру-младшему. В марте 1674 г. трое братьев получили жалованую грамоту, которая подтверждала их права на уже имевшиеся привилегии. Однако о совместном продолжении отцовского дела не могло быть и речи: купцом среди братьев был лишь старший, Петер; Габриэль был офицером, а Петер-младший был еще слишком юн. Потому в июне 1674 г. братья согласились все предприятие передать Петеру Марселису-старшему. В августе того же года жалованая грамота была переписана на его имя, включая право эксплуатации рудных месторождений на Русском Севере, вдоль Цильмы и вокруг Олонца41.
Петер Марселис-старший получил образование частично в Гамбурге, куда отец отправил его в 1647 г. специально с этой целью. В 1673 г. он женился на Маргарете Бёккер фон Делден.
164
Архангельск
Их единственный ребенок, Христиан Марселис, родился в марте 1674 г. Его крестным отцом был король Дании, представленный во время церемонии крещения датским резидентом Гьоэ42. Руководя металлургическими предприятиями, доставшимися в наследство от отца, Петер Марселис-старший нередко прибегал к услугам Хармена ван дер Гатена, родственника, который в 1671 г. служил у его отца управляющим. Как и его отец, Марселис поставлял в казну пушки, гранаты, приспособления для военно-инженерного дела, мушкеты и железо для строительства церквей, Грановитой палаты Кремля и для новых гостиных дворов Архангельска. Казна расплачивалась с ним деньгами и поташем. Кроме того, в 1675 г. Марселис экспортировал через Архангельск крупные партии пушек и другого оружия, прутового и листового железа.
В 1674 г. Петер Марселис-старший выписал из Швеции ремесленников Йоханна Лёфкена и Хенриха Кастропа, вероятно, с целью реализовать, наконец, план строительства новых металлургических предприятий на Русском Севере. В августе 1675 г. Марселис и Хармен ван дер Гатен получили разрешение на поиск в Олонецком и Пустозерском (возможно, вдоль Цильмы) уездах руды и других полезных ископаемых, а также строительство и эксплуатацию железоделательных заводов. Однако из этих планов до поры до времени ничего не получалось. Летом 1675 г. Петер Марселис-старший тяжело заболел. В июле он продиктовал свою последнюю волю управляющему заводом Якобу Схаммеру, в соответствии с которой железоделательные и медные заводы отходили к его сыну Христиану, в то время полуторогодовалому ребенку, а Хармен ван дер Гатен и Хейнрих Бутенант назначались опекунами. Завещание было подписано, в частности, священником Балтазаром Фадемрехтом, тестем Петера полковником Вильгельмом Бёккером фон Делденом, полковником Георгом Литтелсоном, а также купцами Питером де ла Дале и Хейнрихом Мюнтером. Десять дней спустя, 7 августа 1675 г., через пять лет после кончины своего брата Леонарда и через три года после кончины своего отца, в возрасте примерно 35 лет Петер Марселис скончался. Христиан, которому было к тому времени всего полтора года унаследовал предприятия, заводы и права на их эксплуатацию, общей стоимостью в 27 тыс. рублей. Управление делами взяли на себя оба опекуна, ван дер Гатен и Бутенант.
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
165
Последователи: Муллер и Бутенант
Вернер Муллер, который в 1677 г. женился на Анне Декроо, вдове Тилмана Гиллесза Аккемы, был в Москве человеком известным. Уже в 50-е гг. он представлял в России амстердамскую фирму братьев Бернард, Даниэля и Яна. Начиная с того времени он импортировал в Россию ефимки, жемчуг, текстиль, красящие вещества, продукты питания, ладан и другие товары. Из России он экспортировал меха, юфть, деготь и смолу, зерно, поташ, мачтовый лес, а также, вероятно, доски и балки43.
Муллер экспортировал поташ в 1667-1671 гг. в больших количествах и на десятки тысяч рублей. Он покупал его в товариществе с голландцем Даниэлем Хартманом и гамбуржцем Хейнрихом Бутенантом. Иногда четвертым компаньоном выступал М. Ардинос. Продавцами поташа были как казна, так и представители придворной знати. При покупке поташа в 1671 г. Муллер выступал в качестве уполномоченного Кунрата Кленка и Рейнира де Свана44.
В 1669 г. Муллер обратился с просьбой к российскому правительству разрешить ему построить близ Архангельска ветряную «лесопильную» мельницу для изготовления досок и балок, используемых при строительстве домов. Он хотел получить разрешение на экспорт лесоматериалов без уплаты пошлин в течение трех лет и без уплаты стоимости откупа. В 1670 г. Муллер получил искомое разрешение, однако неизвестно, реализовал ли он свои планы45. Возможно, он отказался от этого в связи с получением в том же году более выгодной монополии.
В предыдущие годы некоторые иностранцы стремились получить на откуп торговлю русским мачтовым лесом. Так, голландские купцы Мартен Бихлин, Иеронимус Традел и Андрей Буколт просили российское правительство в 1665 г. разрешить им закупку мачтового леса сроком на 10 лет у крестьян Устюжского и Тотемского уездов, вдоль рек Сухоны и Юга, а также позволить его экспорт. Действительно, казна заключила с Мартеном Бихлином и его компаньонами в 1668 г. подобное соглашение, однако сделка не состоялась, поскольку голландцы решили выйти из дела. Почему они так поступили, не вполне ясно, однако в том же году откуп на торговлю мачтовым лесом получил Петер Марселис. По неизвестной причине он владел им лишь непродолжительное время. Уже в 1670 г. откуп на мачтовый лес был передан Вернеру Муллеру. Последний получил соответствующую жалованую грамоту, по которой ему пре
166
Архангельск
доставлялось исключительное право сроком на 10 лет закупать мачтовый лес у черносошных крестьян в Двинском, Важском, Тотемском, Устюжском и Вятском уездах, а также в любых иных местах, где это было бы возможно, включая право экспорта мачтового леса без уплаты пошлин. Муллер планировал вывозить ежегодно от 150 до 200 мачтовых деревьев. Он действовал совместно со своими прежними компаньонами по закупке и экспорту поташа Хейнрихом Бутенантом и Даниэлем Хартманом, однако уже в 1677 г. вышел из дела, и откупная грамота была составлена заново на имя двух его компаньонов. Возможно, это было связано с его женитьбой на Анне Декроо и с тем, что он стал управляющим ее металлургическими заводами на Протве и Угодке. О том, как Муллер управлял заводами, известно немногое, однако, по всей видимости, производство требовало пристального внимания. В 1680 г. он на собственные деньги выстроил железный завод на реке Истье, недалеко от Угодского завода. Здесь началось производство пушек и гранат. Угодский же завод, напротив, в 1684-1690 гг. не действовал46.
У Вернера Муллера и Анны Декроо родились два сына -Вернер и Петер и дочь Анна. Вернер-младший родился в 1680 г., разница же в возрасте между ним и его братом и сестрой была невелика. Семейство жило в Москве. В 1685 г. у Муллера был свой дом в Немецкой слободе. Примерно до 1696 г. Петер и Вернер-младший брали частные уроки у преподавателя, прибывшего из Западной Европы. Именно в эти годы с ними познакомился царь Петр, который был лет на десять старше братьев, и они на всю жизнь остались друзьями. В 1697 г. Вернер в качестве пажа входил в состав Великого посольства в Западную Европу47.
Вернер Муллер послал обоих своих сыновей в Галле для учебы в университете. Там они познакомились с ректором университета, Августом Херманом Франке, и многие годы поддерживали с ним тесный контакт. Франке был одним из духовных отцов пиетизма; под его влиянием Вернер и Петер Муллеры стали активными сторонниками этого религиозного направления, многое сделав для распространения пиетизма среди проживавших в России иностранцев48.
Вернер Муллер-старший никогда не упоминался в жалованых грамотах, подтверждавших в последующие годы привилегии фамилии Аккема, полученные в 1675 г. Однако имена его сыновей в них упоминаются. Так, жалованая грамота от июля 1678 г. была составлена на имя Анны Декроо и ее сына Йохана Аккема, а в 1683 г.вновьподтверждена,наэтотразсупоминаниемеемладших
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	167
сыновей Вернера и Петера Муллеров. В связи с кончиной Йохана Аккема привилегии были подтверждены еще раз в 1693 г., а после окончания срока их действия в 1695 г. Анна Муллер получила в мае 1695 г. новую жалованую грамоту сроком на пять лет. Так же как в предыдущих жалованых грамотах, фирма обязывалась поставлять короне 15 тыс. пудов железа ежегодно. Кроме того, семейству Муллеров предлагалось прилагать усилия к созданию новых предприятий49. В то время как Муллер с 1677 г. фактически унаследовал железоплавильные заводы Тилмана Аккемы, Хейнрих Бутенант после смерти Петера Марселиса-старшего в качестве опекуна его сына Христиана Марселиса также приобщился к железоплавильному делу и военной промышленности. Совместно со вторым опекуном Харменом ван дер Гатеном он взял на себя управление Тульскими и Каширскими заводами и предприятиями, а также строительством завода на Вепрейке50.
Бутенант родился примерно в 1643 г. Вначале он занимался преимущественно экспортом рыбы и поташа из России. В 1666 г. он совместно со своим зятем (или шурином) и компаньоном голландцем Иеронимусом Траделом договорился с Печенгским монастырем о том, что на протяжении ближайших 10 лет монастырь будет продавать им всю добываемую семгу, сушеную треску, а также рыбий жир. В 70-е и 80-е гг. XVII в. Бутенант и Традел продолжали покупать рыбу и рыбий жир в Коле. Большую часть они экспортировали, часть же поставляли царскому двору51. Как уже говорилось выше, около 1670 г. Бутенант, совместно с Вернером Муллером, Даниэлем Хартманом и М. Ардиносом, экспортировал крупные партии поташа из России.
Бутенант и ван дер Гатен в качестве исполняющих обязанности управляющих заводами Марселиса привлекли к деятельности в сфере металлургического производства Иеронимуса Традела. В 1676 г. ван дер Гатен послал Традела из Москвы на Онегу в целях разведки полезных ископаемых. Рудознатец Йоханн Пулманн и Херман Лёфкен, находившиеся с 1674 г. на русской службе и уже работавшие в этом районе, в мае 1676 г. присоединились к экспедиции Традела. В 1677 г. ван дер Гатен лично ездил в районы Олонца и Пустозерска на поиски полезных ископаемых.
Ван дер Гатен скончался, вероятно, в 1677 г., и Хейнрих Бутенант продолжал руководить металлургическими заводами один. В том же году он и его партнер Даниэль Хартман получили откуп мачтового леса, ранее принадлежавший Вернеру Муллеру, с правом закупать лес вдоль Двины и Ваги, а также в Тотьме, Великом Устюге, Вятке и их окрестностях. Бутенант энер
168
Архангельск
гично взялся за дело. Весной 1677 г. и в 1678 г. он закупал мачтовый лес в Великом Устюге. На реке Юг он брал в аренду участки девственного леса под вырубку мачтовых деревьев. В 1686, 1687 и 1688 гг. он вывез через Архангельск несколько сотен бревен, а также занялся распилкой леса. В 1691 г. за ним было утверждено право владения тремя лесопильными мельницами неподалеку от Архангельска, где он вел работы вместе с Василием Грудцыным и Осипом Важениным из Холмогор. Это были первые лесопильные мельницы, выстроенные по западноевропейскому образцу в России. Кроме того, он получил эксклюзивное право экспортировать распиленную на этих мельницах древесину.
В то время как Бутенант был вовлечен и без того во многие сферы предпринимательской деятельности, такие как торговля рыбой, закупка поташа, мачтового леса, железное дело, переработка древесины, российское правительство выдало ему в 1685 и 1686 гг. еще и разрешение на экспорт 20 тыс. четвертей ржи. При этом очевидно, что торговля рыбой, производство железа и оружия и откуп мачтового леса были отраслями, в которых Бутенант был задействован наиболее длительное время. Возникает вопрос, насколько он в действительности был занят всем этим. Очевидно, что рыбой занимался в основном Традел, а мачтовым лесом - Хартман. Впрочем, в 1680 г. в качестве откупщика корабельного и мачтового леса упоминается имя лишь Бутенанта, но в 1693 г. он - неизвестно, добровольно или нет, - отказывается от откупа мачтового леса, который передается Хартману52.
Управление металлургическими заводами Марселиса занимало у Бутенанта практически все время. В 1678 г. он произвел для российской Короны 3000 пудов железа, а в 1682 г. - 1600 аркебузных стволов. В 1680 г. он поставил в казну 2611 полных комплектов кавалерийского снаряжения, состоявшего из карабина с плечевым ремнем с крюком и пары пистолетов с кобурой. В 1685 г. он продал казне железные листы для крыши Посольского приказа. Казна обычно расплачивалась поташем, иногда же частично солью или русскими деньгами. С другой стороны, Бутенанту иногда самому приходилось доплачивать довольно существенные суммы в ефимках53. В конечном счете именно Бутенант воспользовался разрешением, полученным Петером Марселисом в 1669 г., на эксплуатацию рудных месторождений Русского Севера. В 1678 г. царь предложил выдать жалованую грамоту на имя Христиана Марселиса и Бутенанта на строительство завода на Онежском озере. Христиан Марселис в тот момент был еще
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	169
четырехлетним ребенком, и именно Бутенант выстроил вокруг Олонца медные и железоделательные заводы. Уже в 1676 г. он построил здесь плавильный цех для переработки добываемой в этой местности медной руды. Однако меди из местной руды получалось меньше, чем ожидалось, и в 1679 г. Бутенант начал здесь же строительство железного завода. В 1681 г. наладилось производство железа, и в 1683 г. Бутенант отправил 6449 пудов железа в Архангельск, из которых более половины продал на экспорт. Жалованой грамотой от 1685 г. срок, в течение которого Марселис и Бутенант пользовались правом владения предприятиями Олонца без уплаты налогов, был продлен до 20 лет. Кроме того, владельцы предприятий получили разрешение на продажу продукции, в которой не нуждалась российская Корона, и на внутреннем, и на внешнем рынках54. В 1686 г. Олонецкие заводы включали две доменные печи и пять кузниц. Они производили сырую медь и железо. Вскоре Бутенант построил рядом с уже работавшими предприятиями еще два цеха, где железо проходило дальнейшую переработку55.
В 1685 г. Христиан Марселис, которому исполнилось 11 лет, уехал в Данию для завершения образования. В сентябре 1689 г. он вернулся в Москву. Менее чем через полгода он скоропостижно скончался в возрасте 16 лет56. Тульские и Каширские заводы, сооружения на Вепрейке и Соломенская волость не отошли к дядьям Христиана - Габриэлю и Петеру Марселису-младшему, как предусматривалось в завещании отца Христиана, а были переданы российским правительством в собственность Льву Кирилловичу Нарышкину, главе Посольского приказа и дяде царя Петра. Олонецкие предприятия, напротив, были в 1692 г. переданы в собственность Бутенанту. Помимо этого, в 1694 г. к его заводам был приписан Кижский погост57.
Около 1700 г. Бутенант владел четырьмя металлургическими заводами на Олонце. В 1701 г. они работали на обеспечение военных потребностей России, и все три печи на предприятиях Бутенанта производили металл для пушек, ядер, гранат и якорей. Срок жалованой грамоты Бутенанта на эксплуатацию предприятий истекал в 1705 г., однако уже в 1701 г. предприятия были у него отняты и переданы в казну якобы потому, что ему не удавалось справляться с увеличивающимися военными заказами.
В 1693 г. Бутенант отказался от откупа мачтового леса, и монопольное право закупки и вывоза деревьев получил на пять лет Даниэль Хартман. Реализация полученных Хартманом привилегий не обошлась без трудностей. В 1696 г. он намеревался присту
170
Архангельск
пить к экспорту мачтового леса из Архангельска, но фрахтовые цены судов на Амстердам были слишком высоки. Запас мачтовых деревьев тем временем вырос до 300 штук. Хартман обратился к российскому правительству с просьбой написать письмо бургомистрам Амстердама о предоставлении ему судов. При этом он обещал, что на тех же судах отправит в Россию мушкеты, которые ему заказала Корона. И действительно, письмо было написано от имени царя Петра58.
В 1698 г. жалованая грамота Даниэлю Хартману на торговлю мачтовым лесом была продлена еще на 10 лет, но в 1704 г. Посольский приказ досрочно отнял ее у него59. Российское правительство передало откуп на экспорт мачтового леса Лауренсу Гаарланду и Арнольду Диксу60.
Новые партнеры: Тесинг и Бранте
Когда в 1668 г. Петер Марселис получил на откуп торговлю мачтовым лесом, он начал сотрудничать с рядом амстердамских коммерсантов. Мачты должны были быть доставлены в Амстердам и там проданы, а потому наиболее целесообразным было привлечь к сотрудничеству предпринимателей самой голландской метрополии. Марселис начал тесное сотрудничество с Питером Вербееком, Хендриком Лайнслагером, Хендриком Тесингом, Хансом Виллемом Элбингом и Якобом ван дер Меером, которые в том же 1668 г. заключили «Контракт по Московским мачтам». После Марселиса сотрудничать с участниками начали откупщики мачтового леса Муллер, Бутенант и Хартман. Управление текущими делами участники передали двум «директорам». В 70-е гг. ими были Хендрик Тесинг и Якоб ван дер Меер. Каждый год они фрахтовали, по крайней мере, два-три судна за мачтовым лесом в Архангельск. Кроме того, Тесинг занимался организацией сбыта мачт61.
Состав участников «Контракта по Московским мачтам» несколько раз менялся. Впервые это произошло в июне 1670 г., когда компаньоны Элбинга прервали с ним сотрудничество, поскольку он не внес свою долю в капитал Контракта, и был объявлен банкротом. Его место занял Энно Брант. Около 1680 г. в составе участников Контракта произошли существенные изменения. В течение нескольких лет скончались Лайнслагер, ван дер Меер, Тесинг и Вербеек, и, таким образом, из старого состава остался один Брант. Ведущая роль Хендрика Тесинга в Контракте перешла к его вдове62.
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
171
Хендрик Тесинг, занимавший столь важное положение в «Контракте по Московским мачтам», принадлежал к числу купцов, имевших дело с Московией, но не проживавших в России, а ведущих дела с нею из Республики. Неизвестно, почему Тесинг, родившийся в 1631 г. в Амстердаме, стал заниматься торговлей с Архангельском. Первое известное по источникам посещение им Архангельска приходится на 1657 г. Тогда он совершил морское путешествие в Архангельск и по окончании ярмарки также по морю вернулся в Амстердам. В феврале следующего года Тесинг в присутствии амстердамского нотариуса заявил, что судно, на котором он отбыл в Архангельск, имело течь, отчего загруженные товары отсырели. Это заявление он сделал по просьбе амстердамского купца Яна ван Гестела, каммелотера, то есть производителя шелковых тканей, с улицы Ниуэзайдс Ахтербургвал. Вероятно, часть товаров на борту судна принадлежала Яну ван Гестелу, и Тесинг продавал в Архангельске его ткани. С 1659 по 1670 г. Тесинг ежегодно фрахтовал по несколько судов на Архангельск, да и сам лично иногда ездил в этот город, чтобы закупить там товары и загрузить их на корабли. По окончании ярмарки он вновь возвращался в Амстердам, чтобы принять и распродать товар63.
В 1658 г. Хендрик Тесинг женился на Реймбрих Эгберте. У супружеской четы родилось трое сыновей: Ян, Эгберт и Фредерик. Все они дожили до зрелого возраста. Реймбрих Эгберте скончалась в 1667 г., и на следующий год после ее кончины Тесинг женился на Анне ван Гестел, дочери своего делового партнера Яна ван Гестела. В его коммерческой деятельности также наступил новый период. С одной стороны, сотрудничество с Яном ван Гестелом, ныне его тестем, было теперь более тесным; с другой стороны, в 1668 г. был заключен «Контракт по Московским мачтам», и Тесинг стал одним из его директоров. Дела у него шли успешно, что явствует из адресов тех домов, в которых один за другим он проживал. Ко времени первой женитьбы в 1658 г. он жил в скромном доме на Тёйнстраат в Йордане, ремесленном районе Амстердама, выстроенном после расширения города в 1613 г. Десять лет спустя, когда Тесинг женился во второй раз, он все еще жил в Йордане, однако уже в значительно лучшем доме, на канале Блумграхт. А ко времени своей кончины в 1680 г. Тесинг занимал дом на углу Блумграхт и канала Принсенграхт, рядом с Реестраат. Принсенграхт, который непосредственно граничит с Йорданом, не обладал статусом каналов Херенграхт и Кайзерграхт, но, несомненно, иметь там дом означало жить так, как и подобает купеческому сословию64.
172
Архангельск
Хендрик Тесинг готовил своих трех сыновей от первого брака для торговли с Архангельском. В мае 1680 г. он договорился с Мельхиором Хоффманом, что тот ежегодно в течение четырех лет будет ездить в Архангельск. Там в продолжении всей ярмарки он будет помогать сыновьям Тесинга, Яну и Эгберту, 21 и 19 лет соответственно, при обращении с товарами, которые они будут иметь на комиссии от отца или от третьих лиц, «инструктировать и протягивать руку помощи при продаже, торге и обмене». Кроме того, Хоффман должен был помогать молодым людям и инструктировать их при погрузке товаров для отца и других «корреспондентов» в Амстердаме. По окончании ярмарки Хоффману следовало возвращаться в Амстердам и в течение месяца оказывать Хендрику Тесингу помощь при получении и разгрузке товаров, в написании писем, при составлении и оплате счетов и прочем. В качестве вознаграждения он должен был получать 350 гульденов ежегодно с оплатой расходов на дорогу и проживание. При этом он имел право вести собственную торговлю, но не выступать торговым посредником либо торговым представителем третьих лиц65.
Самому молодому из трех братьев Тесингов от первого брака, Фредерику, в мае 1680 г. исполнилось 16 лет, и, видимо, он был еще слишком юным для обучения в Архангельске, но в начале XVIII в. уже жил в Вологде и активно торговал там пенькой66.
Хендрик Тесинг скончался в 1680 г. Его вдова, Анна ван Гес-тел, и его сыновья Ян и Эгберт продолжали фамильное дело, в основном занимаясь импортом мачтового леса из Архангельска и экспортом сукна в Архангельск. Вдова Тесинг заняла место своего супруга в «Контракте по Московским мачтам» и в 1681-1691 гг. фрахтовала от одного до трех судов ежегодно для перевозки мачтового леса67. Затем эта обязанность перешла к Эгберту Тесингу, которому иногда помогал его брат Ян. Участие обоих братьев в откупной торговле русским мачтовым лесом, которая с 1693 г. принадлежала Даниэлю Хартману, активизировалось с тех пор, как они и Гиллес Клук - неясно, с какого точно времени, - получили в ней долевое участие, которое они и сохраняли до 1704 г.68 В тот год российское правительство передало откупную торговлю мачтовым лесом Гаарланду и Диксу, а с начала 1704 г. Арнольд Дикс стал единственным, кто фрахтовал суда для вывоза мачтового леса из Архангельска69. Очевидно, в это время заканчивается история «Контракта по Московским мачтам». Однако вполне возможно, что Эгберт Тесинг в той или иной степени продолжал принимать участие
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	173
в торговле мачтовым лесом, поскольку его дела и дела Дикса в других областях тесно соприкасались. В течение ряда лет после 1680 г. Тесинги продолжали сотрудничество с семейством ван Гестелов. В 1683 г. Эгберт Тесинг продал в Архангельске товары «фабриканта шелковых тканей» Абрахама ван Гестела, брата его мачехи. Сам Эгберт Тесинг занялся, видимо, независимо от семейства ван Гестелов, торговлей сукном. Это следует из заявления, которое он сделал в 1709 г. в присутствии амстердамского нотариуса Геррита ван де Гру в связи с жалобами в его адрес на качество посланного им в Архангельск сукна70. Согласно этому заявлению он посылал сукно уже более 25 лет и в течение многих лет сотрудничал только с амстердамцами Хендирком Схрайвером, заготовителем сукна, и Арендом Констом, масте-ром-«отпаривателем» (то есть специалистом по выделке сукон с применением горячей воды и пара. - Прим. ред.)71.
Возможно, еще до того, как Эгберт Тесинг решил заняться торговлей сукном, он, совместно со своим братом, активно действовал в области производства и торговли пиломатериалами. В мае 1684 г. братья заключили контракт с живущим в России купцом Маттайсом Бартсом72. Они договорились о совместной работе по строительству и эксплуатации «водяной пильной мельницы» недалеко от Архангельска. Сотрудничество должно было продолжаться «начиная с первого года от сего числа», пока Барте будет иметь соответствующее разрешение в России. Барте и братья Тесинги должны были с первыми же судами отправлять в Россию необходимые для строительства мельницы древесину и железные изделия, а также послать двух специалистов для возможно более скорого производства работ. Барте должен был наблюдать за строительством в России и затем заниматься эксплуатацией мельницы, следить, чтобы древесина распиливалась ежедневно, для чего он должен был закупать необходимое сырье. Тесинги же должны были ежегодно фрахтовать в Амстердаме суда для вывоза произведенной на мельнице продукции и продавать ее в Голландии. В случае, если у Бартса в Архангельске не окажется готовых к отправке пиломатериалов или других товаров, он должен был сдавать зафрахтованные судна третьим лицам или загружать их дровами. Ни одна ни другая стороны не имели права без взаимного согласия заключать соглашения, касавшиеся работы лесопильной мельницы в России, с третьими лицами, а Барте не имел права поставлять пиломатериалы кому-либо еще. Доходы и убытки договорились ежегодно делить пополам. Для этого Тесинги обязывались ежегодно представлять Бартсу фи
174
Архангельск
нансовый отчет по доходам от продажи древесины, расходам на фрахт судов и прочие нужды, в то время как Барте должен был высылать счета на закупку древесины в России и на различные выплаты, которые были связаны с работой мельницы. Как долго продолжалось это сотрудничество, не известно.
В 1697 и 1698 гг. русские послы Франц Лефорт и Федор Головин в сопровождении свиты из 250 человек, в составе которой инкогнито находился и царь Петр, предприняли длительное путешествие по Европе. Официальной целью Великого посольства был поиск союзников в борьбе против турок, однако одновременно Петр I намеревался как можно лучше ознакомиться с западноевропейской техникой, прежде всего в области судоходства и судостроения. В марте 1697 г. Посольство выехало из Москвы и проехало по суше через Ригу, Кенигсберг, Берлин и Ганновер в Амстердам, где оно и пребывало с августа 1697 г. по январь 1698 г. Затем Посольство двинулось в Англию, а оттуда в мае проследовало вновь через Голландию в Дрезден и Вену. В августе 1698 г. царь вернулся в Москву73.
Во время многомесячного пребывания Посольства в Амстердаме голландские предприниматели Адольф Хоутман и Ян и Эгберт Тесинги помогали его участникам совершать всевозможные закупки, в том числе и для военных нужд74. Ян Тесинг воспользовался благоприятной возможностью и обратился в 1698 г. в Посольство с просьбой о разрешении ему ввозить в Россию географические карты и книги. Это желание было удовлетворено, и в 1700 г. Тесинг получил от Петра I монопольное право продавать в России «Европские и Азиатицкие и Америкацкие земные и морские картины и чертежи, и всякие печатные листы и персоны и о земных и морских ратных людех, математические, архитектурские и городостроительные и иные художественные книги на словенском и на галанском языке» сроком на 15 лет. Он должен был печатать книги и карты в Амстердаме и имел право ввозить их в Россию через Архангельск, а затем продавать по всей стране. Действительно, издательство Яна Тесинга успело выпустить несколько книг, однако он недолго пользовался своей привилегией, поскольку в июле 1701 г. скончался75.
Вероятно, тогда же, во время пребывания Великого посольства в Амстердаме, Ян Тесинг совместно с Кристоффелем Брантсом впервые договорились о поставках оружия российскому правительству. Оба предпринимателя, без сомнения, знали друг друга с юных лет, поскольку Кристоффель Бранте был сыном Энно Бранта, который так же, как и Тесинг-отец,
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
175
был участником «Контракта по Московским мачтам». В 1650 г. в возрасте 17 лет Энно Брант отправился из Виттмунда, что в Восточной Фрисландии, в Амстердам. В 1658 г. он жил на улице Ниуезайдс Ахтербургвал, занимаясь бочарным делом. Кристоффель Бранте (пышно звучащее по-голландски окончание «-с» он добавил к своей родовой фамилии «Брант» позднее) родился в Амстердаме в 1664 г.76 и принадлежал к тому же поколению, что и братья Тесинги. При получении образования его также готовили к торговле с Россией. С 1690 г. он проживал в России, где встречался с царем Петром, который всегда охотно обменивался мыслями с иностранными купцами и выпивал с ними77.
В апреле 1698 г. Бранте находился в Амстердаме и вместе с Яном Тесингом заключил там контракт с Йоаном Якоби из «Оорденбагха, что выше Дюсселдорпа в Бергсланте» (вероятно, имеется в виду городок в окрестностях Дюссельдорфа, в Бергланде. - Прим. ped.)7S. Якоби обязывался в период между 1 марта и серединой апреля 1699 г. поставить Тесингу и Брантсу в Амстердам 5 тыс. мушкетов, кремниевых ружей, по образцам тех, два экземпляра которых имелись у каждой из сторон, по цене 4,40 гульдена за штуку со скидкой в 1 % в случае «быстрой оплаты». Кроме того, Якоби обязывался поставить Тесингу и Брантсу еще партию в 5 тыс. таких же ружей, если они сделают заказ до 1 апреля 1699 г., но имел право выкупить обязательство этой поставки, уплатив Тесингу и Брантсу сумму в 625 гульденов. В качестве залога Якоби должен был поставить партию оружия Тесингу и Брантсу или их представителю в Гамбург «со скорейшей оказией», так, чтобы оно свободно могло быть погружено на борт «первого же судна, которое готово отправиться в Архангельск». Эта партия оружия должна была состоять примерно из 200 кремниевых ружей по 4,40 гульдена за штуку, 200 карабинов с ремнями и иными принадлежностями, 200 пар пистолетов с кобурой по цене 9,50 гульдена за карабин и двух пистолетов с кобурой и ремнями. Это оружие, предназначенное в качестве залога, лежало в Гамбурге, уже готовое к отправке, его следовало оплатить после поставки 5000 ружей. Очевидно, что оружие, поставленное в качестве залога, было отправлено в Архангельск. Не оставляет сомнения и то, что предназначалось оно для царя. Во всяком случае, Якоби поставил в 1699 г. большую часть из 5000 ружей79.
176
Архангельск
Койэт и Бахерахт
Отто Койэт, который после смерти своего отца Юлиуса Койэта в 30-е rr.XVII в. начал совместно с пушечных дел мастером Хансом Фалком производство стекла в Духанино под Москвой, скончался около 1660 г. Он оставил свою долю в стеклодувном производстве в наследство своему малолетнему сыну Петеру Койэту, родившемуся и выросшему в Москве. Вдова Отто Койэта, которую источники называют Марией Андреевной, или Шведской Марианной, самостоятельно вела дело до достижения ее сыном совершеннолетия, но при этом ей пришлось начать и выиграть процесс против Давида Бахерахта. Бахерахт был зятем компаньона Отто Койэта Ханса Фалка, который к тому времени также скончался. В качестве наследника Фалка он претендовал на свою долю в стекольном производстве80.
Давид Бахерахт был купцом из Глюкштадта и уже в 30-е гг. XVII в. вел торговлю с Архангельском. В 50-60-е гг. он поставлял Российскому государству в больших количествах порох, который производил на собственных мельницах под Москвой. Свою первую пороховую мельницу он построил около 1650 г. по западноевропейской модели недалеко от Москвы на реке Уче. В 1653 г. он получил разрешение на строительство новой каменной мельницы для производства пороха за городскими воротами Москвы, на реке Яузе, рядом с недавно основанной там Немецкой слободой. Когда в июне 1654 г. Давид Бахерахт заключил контракт об этом с российским правительством, поручителями за него выступили четыре видных жителя Немецкой слободы: Петер Марселис, Тилман Аккема, старший толмач Йохан Беккер фон Делден и Отто Койэт, компаньон его тестя. В 1655 г. мельница заработала81. Строительство мельниц Бахерахта было профинансировано голландцами Даниэлем и Жаном Бернардами, которые заплатили за строительство, оборудование и наем рабочих 13 тыс. рублей. Бахерахт нанимал мастеров в Голландии и Германии. Казна снабжала его селитрой для производства пороха и расплачивалась за готовый продукт дегтем, пенькой, говяжьим салом, юфтью, поташем и собольим мехом. Бахерахт поставлял эти товары для экспорта Вернеру Муллеру, представителю Даниэля и Жана Бернардов в России.
Давид Бахерахт скончался в 1671 г. После его смерти Российское государство конфисковало пороховую мельницу и передало ее в 1673 г. вдове ван Сведена. Вдова Бахерахта, Якомина Фалк, в качестве наследницы мужа сохраняла право на
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
177
долю в стекольном заводе в Духанино. Она заключила соглашение с вдовой Отто Койэта и ее сыном Петером Койэтом о разделе поровну доходов от производства и совершении сделок о продаже с третьими лицами только с согласия друг друга. Однако соглашение было нарушено, последовали новые процессы, которые Якомина Бахерахт в конце концов проиграла82.
Тем временем Петер Койэт с успехом руководил стеклодувным производством. В 1670 г. он поставил Аптекарскому приказу в Москве стеклянные изделия, изготовленные на его заводе. В 90-е гг. XVII в. шведский подданный купец Хейнрих Мюнтер - Андрей Н. Минтер - стал совладельцем производства. Ежедневное управление предприятием осуществляли иностранные мастера, которые менялись раз в два-четыре года и ко времени истечения своих контрактов уступали место новым лицам. В 1696-1709 гг. мастерами были члены одного и того же семейства стеклодувов Энглин из австрийского города Крейцбурга83.
Петер Койэт владел пятью языками: немецким, голландским, датским, шведским и русским. С 1701 по 1709 г. он состоял переводчиком Посольского приказа. Петер Койэт скончался около 1710 г. После его смерти стекольный завод в 1711 г. перешел его совладельцу Хейнриху Мюнтеру, который распоряжался им, по крайней мере, до 1721 г.84
Ван Сведен и Свелленгребел
Начиная с 20-х гг. XVII в. предприниматель Давид Руте вел дела в России. Сначала он был представителем Габриэля Марселиса и Альберта Балтзара Бернса. В 30-е гг. он действовал вместе с Карелом дю Муленом, в 40-е гг., по всей вероятности, самостоятельно, а в 50-е гг. в товариществе с Захариасом Белкенсом и Филипсом Верпоортеном. Руте скончался в 1659 г. Четыре его сына и две дочери, скорее всего, остались жить в России. Старший, Николаус Руте, в 1690 г. был управляющим двух Тульских заводов Марселиса. Про Исаака ничего неизвестно, о Георге известно лишь, что он в 1694 г. женился на вдове некоего Франка. Обе дочери вышли замуж за проживавших в России голландских предпринимателей: Мария, вероятно, в 50-е гг. стала супругой Йохана ван Сведена, Сюзанна Катарина в 1653 г. в возрасте 18 лет вышла замуж за Хендрика Свелленгребела, который был старше ее на восемь лет. Давид Рутс-младший, умевший писать и читать по-русски, вероятно, продолжил дело своего отца, к тому же, обладая привилегированным статусом московского иноземца, имел
178
Архангельск
право самостоятельно вести торговлю в глубине России. В 1680 г. он ездил в Голландию для сбора средств на голландскую кальвинистскую церковь в Москве. В 1702 г. он построил под Москвой в деревне Хохлуново пороховую мельницу. В 1711 г. он обанкротился, и его мельница и дом в Москве были конфискованы российской казной. С 1715 г. Руте был комиссаром и руководил Охтенскими государственными пороховыми заводами под Санкт-Петербургом, однако спустя уже два года был освобожден от должности по причине «старости и забывчивости» и заменен русским мастером Я. Батищевым85.
Зять Давида Рутса-старшего, Хендрик Свелленгребел, родился в 1626 г. в Штеттине. По следам своего гораздо более старшего брата Эрдмана Свелленгребела он отправился в российскую столицу и с 1643 г. обосновался в Москве и в Архангельске в качестве «голландского купца». Братья Свелленгребел, хотя и были уроженцами Штеттина, принадлежали к голландской купеческой общине России. Эрдман Свелленгребел уехал в Россию еще в 30-е гг. XVII в. В 1634 г. в возрасте 17 лет он поступил на восьмилетнюю службу к амстердамским купцам Даниэлю и Жану Бернардам. Вероятно, он работал в их конторе в Амстердаме, но ездил и в Россию и иногда оставался там на зиму для ведения торговых дел своих хозяев под руководством Хендрика Хаакса. Скорее всего, по истечении этого контракта он обосновался в Москве и стал торговать самостоятельно, вызвав к себе своего младшего брата Хендрика. Во всяком случае, в 1650 г. оба брата совместно вели дела в Архангельске. Хендрик Свелленгребел и Сюзанна Катарина Руте поженились, как было сказано, в 1653 г. У них родились две дочери: Анна и Регина Мария, однако их брак продолжался недолго; Сюзанна Катарина скончалась в 1657 г. в Москве. В 1659 г. Свелленгребел женился во второй раз на Элизабте Фадемрехт, дочери пастора Балтазара Фадемрехта, с начала 30-х гг. проповедовавшего в «старой» лютеранской общине в Москве. У них родилось трое детей: Балтазар, Хендрик и Йоханнес86.
Другой зять Давида Рутса, Йохан ван Сведен, приехал в Москву в 1646 г. к Рутсу в качестве купора, как называли специалистов по укупорке, проверке качества и продаже вин. В том же году он заключил в Амстердаме соответствующий контракт с братом Рутса Каспаром. В 1648 и 1649 гг. ван Сведен по заданию царя приехал в Астрахань для развития там виноделия и обучения ему русских. В то время он, по всей видимости, еще работал
Старые дома и новые друзья, 1650-1700	179
у Рутса, но через несколько лет, женившись на Марии Руте, несомненно, обзавелся собственным делом87.
Свелленгребел и ван Сведен, очевидно, хорошо знали друг друга: оба принадлежали к одному поколению, оба во второй половине 40-х гг. XVII в. приехали в Москву и взяли в жены сестер Руте. Хотя они преимущественно вели дела независимо друг от друга, обстоятельства сложились так, что они должны были объединить усилия для поставок царю оружия во время русско-польской войны за Украину 1654-1667 гг. Масштаб ввоза оружия был огромным, и в 1659-1662 гг. они превратились в крупнейших поставщиков оружия Российскому государству: в тот период оба предпринимателя поставили России не менее 75 тыс. мушкетов, 30 тыс. карабинов, 34 тыс. пар пистолетов, 1 тыс. шпаг и 1 тыс. панцирей88. Для закупки оружия ван Сведен в качестве представителя царя ездил в Гамбург и Голландию в 1659 и 1660 гг.89 Российское государство расплачивалось со Свелленгребелом и ван Сведеном пушниной, пенькой, поташем, смолой, говяжьим салом и юфтью. В 1662 г. свояки получили русских товаров на сумму более 100 тыс. рублей. Транспортировка их в Голландию проходила на 11 судах, которые амстердамские купцы Октавио Тензини и Говерт ван дер Рак зафрахтовали и послали согласно договоренности с ван Сведеном и Свелленгребелом в Архангельск; оба амстердамца обязывались также заниматься продажей товара. Поскольку в 1662 г. часть поставленной смолы оказалась старой и испорченной, Свелленгребел сначала отказался ее принимать. Он длительное время ссорился в Архангельске с купцами, поставившими ему негодную смолу, но в конечном счете ему пришлось принять большую часть товара. Вследствие затянувшегося конфликта два судна, нагруженные смолой, отправились из Архангельска с опозданием и затонули во время шторма90.
После совместных поставок военных товаров ван Сведен и Свелленгребел вновь занялись делами независимо друг от друга. О дальнейших делах Хендрика Свелленгребела известно немногое. В 60-е гг. он вывозил на экспорт соболиный мех и юфть. В 1668 г. он получил от российского правительства в награду за свои заслуги два сорока соболей стоимостью 140 рублей. К 1675 г. у Свелленгребела возникли крупные финансовые затруднения, которые, по его собственным словам, были вызваны в том числе потерями в результате пожара. В 1676 г. он был назначен дозорщиком кремлевской Оружейной палаты и оставался в этой должности до 1688 г. Свелленгребел получал годового
180
Архангельск
жалованья 30 рублей, 30 четвертей ржи и 30 четвертей овса91. Хендрик Свелленгребел скончался в Москве 12 марта 1699 г. в возрасте 73 лет92.
Йохан ван Сведен тщательно соблюдал свои интересы и интересы российского правительства. Он активно занимался развитием предпринимательского дела в тех отраслях, которые еще не были освоены или были недостаточно распространены в России. В мае 1665 г. ван Сведен договорился с российским правительством о поставке в Россию из-за рубежа газет, а также об организации почтовой связи с заграницей для нужд российского правительства, а также для иностранных купцов в России. Его служители каждые две недели доставляли почту из Риги в Москву. В качестве вознаграждения ван Сведен получил однажды в подарок 500 рублей и 500 соболей, кроме того, ему полагалось ежегодное жалованье в размере 1100 рублей. Сначала ван Сведену не удавалось реализовать свои планы, поскольку путь через Курляндию вследствие войны с Польшей был опасен. В 1667 г. Россия и Польша заключили мир, по которому была достигнута и договоренность о создании почтового сообщения. Однако ван Сведену не удалось воспользоваться этим, поскольку в мае 1668 г. царь отобрал у него почту и передал ее, как мы уже упоминали, Леонарду Марселису93.
К тому времени ван Сведен уже был занят новым проектом. В 1655 г. патриарх Никон выстроил на реке Пахре, рядом с Москвой, бумажную мельницу, которая обслуживала государственный Печатный двор. Мельница начала работать, однако, видимо, в 1666 г. была смыта вышедшей из берегов рекой. Ван Сведен взялся отстроить мельницу заново и наладить ее работу. Приказ Большого дворца передал ему мельницу еще в 1666 г., а кроме того, отдал на откуп до 1672 г. мукомольную мельницу, также расположенную на Пахре. Бумажная мельница должна была производить писчую бумагу лучшего заграничного качества. В связи с этим ван Сведен нанял еще в 1666 г. в немецком городе Эссене строителя мельниц и мастера-бумагодела. Ван Сведен приезжал и в Амстердам, где заключил контракты еще с пятью ремесленниками94.
Вероятно, в 1667 г. ван Сведен создал суконную фабрику в Москве - первую в своем роде, поскольку эта отрасль производства в России практически отсутствовала. По просьбе ван Сведена в 1668 г. ему была передана на откуп дворцовая Иваньковская волость в Каширском уезде. Ван Сведен имел право расходовать
Старые дома и новые друзья, 1650-1700
181
откупные деньги с крестьян на собственные нужды, но часть податей обязан был отдавать в казну.
В 1667 г. ван Сведен по просьбе царя вновь направил свой талант организатора на развитие совершенно нового предприятия в совершенно новой отрасли. 31 мая 1667 г. царь заключил торговое соглашение с Персией, и для защиты обусловленной по договору морской торговли на Каспии было решено построить несколько легких военных кораблей. В деревне Дединово на Оке казной была выстроена верфь, и царь отправил ван Сведена в Республику Нидерланды для заключения там контрактов с плотниками-судостроителями и моряками, а также для закупки необходимых инструментов. Еще в 1667 г. ван Сведен нанял для российского правительства четырех плотников-судостроителей, а в 1668 г. он же заключил контракт на работу в России с капитаном Давидом Бутлером и 14 матросами. Бутлер был сыном Агнеты Руте, сестры тестя ван Сведена. Плотники закончили в 1669 г. строительство первого российского военного судна «Орел». Его капитаном стал Давид Бутлер95. Однако деятельная натура ван Сведена не ограничилась и этим. В 1668 г. он начал производство венецианского стекла. В обмен на эту продукцию он получил право использовать для нужд мастеров своих бумажной мельницы и стеклодувной фабрики участки земли, расположенные вдоль берегов Пахры. Земля находилась в пользовании крестьян дворцового села Зеленая Слобода, но мастера ван Сведена получили право строить там дома и пасти скот96.
В ноябре 1669 г. Йохан ван Сведен скоропостижно скончался. Его вдова Мария Руте унаследовала его фабрики и мастерские. Бумажную мельницу она содержала в рабочем состоянии, по крайней мере, до 1674 г., а суконную фабрику - до 80-х гг. Еще в 1669 г. она попросила у казны кредит на сумму 3000 рублей для расширения производства сукна и для найма необходимых для того работников за границей. Но она получила всего 600 рублей. В 1675 г. царь прекратил действие откупной на Иваньковскую волость, которая обслуживала суконную фабрику, поскольку с 1668 г. вдова не выполняла свои обязательства по поставкам в Приказ Большого дворца денег, ржи, овса, проса, пеньки, овец, свинины, кур, зайцев97. В 1673 г. государство передало вдове ван Сведен пороховую мельницу скончавшегося в 1671 г. Давида Бахерахта. Мария Руте перестроила мельницу под производство бумаги. Очевидно, в тот момент нужда в бумаге была большей, нежели в порохе. Неизвестно, в каком году Мария Руте скончалась. Возможно, после ее смерти пороховую
182	Архангельск
мельницу, перестроенную под производство бумаги, получил на откуп ее зять Херман Лёфкен, который в том же году женился на ее единственной дочери Марии Ивановне - Марии ван Сведен. Он перестроил на государственные средства бумажную мельницу обратно в пороховую. Херман Лёфкен скончался в 1685 г., а после его смерти вдова Лёфкен продолжала вести его дело. В 1693 г. ее зять Рудольф Мейер - Родион Иванов, - женатый на ее дочери Катарине Лёфкен, был привлечен к откупу мельницы и самостоятельно распоряжался ею вплоть до 1722 г. В тот год мельница была уничтожена пожаром и более не отстраивалась98.
ГЛАВА 7
Изменчивая фортуна, 1700-1721
Рис. 9. Архангельск к концу XVII в.
Приход в Россию Eastland Merchants
В 1700 г. Петр I вступил в вооруженную борьбу со Швецией, началась Великая Северная война (1700-1721 гг.). Одной из целей, преследовавшихся царем, являлось завоевание прямого выхода России к Балтийскому морю. Действительно, Петру I удалось в ходе войны завоевать Ригу, Ревель, Нарву, Выборг и некоторые другие менее важные балтийские морские порты. Кроме того, на завоеванной территории Петр I выстроил Санкт-Петербург - укрепленный город для защиты устья реки Невы, столицу и новый порт для торговли со странами Западной Европы. В 1712 г. царь перенес правительство из Москвы в Санкт-Петербург, а в следующем году начал жесткую и столь же радикальную политику перемещения иностранной торговли из Архангельска к берегам Невы. В 1713 г. он распорядился, чтобы половина экспорта Архангельска отныне велась через Санкт-Петербург. В 1714 г. этот приказ был дополнен и уточнен: с этого момента пенька, юфть, икра, поташ и свиная щетина должны были экспортироваться исключительно через новый порт. В 1715 г. царь повелел перевести весь экспорт Архангельска в Петербург. Однако в 1718 г. запрет на архангельский экспорт был частично снят; с этого года через Архангельск должно было проходить не более трети внешнеторгового оборота; а по крайней мере, две трети - через Санкт-Петербург1.
Пока длилась Северная война, все вышеперечисленные запреты оставались напрасными. Действительно, в 1716 г. в Санкт-Петербург прибыло более 40 голландскихианглийскихторговых судов в сопровождении конвоя, а в 1720 г. в новый порт прибыло уже 75 судов. Однако военные действия представляли ощутимое препятствие для балтийской торговли, сильно мешая развитию судоходства по Неве. Царю пока не удавалось перевести архангельскую торговлю на новое место. Напротив, торговля на Белом море процветала как никогда прежде. Между 1693 и 1699 гг. в Архангельск приходило примерно 47 судов в год, а в первое военное десятилетие это число выросло до 135 судов в год, а в 1710-1718 гг. достигло 158 кораблей в среднем за год. Пик в этот период был достигнут в 1716 г., когда в северный порт прибыло 233 судна. Неизмеримо вырос и товарооборот. До войны экспорт
186
Архангельск
через Архангельск составлял около 800 тыс. рублей в год, в первые же три года XVIII в. он вырос примерно до 1,5 млн рублей. Эта сумма возросла в 1704 г. почти до 1,6 млн рублей и почти достигла 1,8 млн рублей в 1710 г. Подобный рост частично объяснялся уменьшением ценности рубля, однако в большой мере являлся реальным. В гульденах стоимость экспорта возросла с 4 млн до войны до 5,8 млн в 1710 г.2 Отставание роста товарооборота от увеличения числа судов объяснялось тем, что дополнительный груз состоял в основном из товаров, стоимость которых за один ласт была сравнительно небольшой, таких, в частности, как пенька. Рост происходил в основном за счет наращивания объемов и в меньшей степени - за счет возрастания совокупной ценности товаров.
Расцвет архангельской торговли был частично следствием того, что активно торговавшие на Балтике голландские купцы стремились теперь возместить потери, понесенные во время войны, на Российском Севере. Они часто поступали так на протяжении всего XVII в., в частности в периоды, когда импорт остзейского зерна был затруднен военными действиями. В XVII в. примерно 35 торговых судов в год отправлялись из Амстердама к Северной Двине, а во время Северной войны их число приближалось к 50. В значительной степени рост торгового судоходства в Архангельске происходил за счет англичан. Во второй половине XVII в. английская торговля с Архангельском практически замерла, однако с началом Северной войны число английских судов, шедших в беломорский порт, вновь выросло с менее 10 до 20-30 судов в год. В 1705 г. в Архангельск прибыло 68 английских судов, из которых 43 отправилось из Лондона, а остальные - из других портов восточного берега Англии, таких как Ньюкасл, Линн, Маргэйт и Рамсгэйт. Практически все товары на борту этих судов были предназначены для английских купцов в Архангельске. На долю англичан приходилась также и большая часть архангельского экспорта. В тот год на их долю пришлось 44 % экспорта товаров, в то время как доля голландцев составила 28, а доля гамбуржцев - 27%. Доля импорта в процентном соотношении мало отличалась от данных по экспорту: на долю англичан приходилось 42 %, на долю голландцев - 30, гамбуржцев - 28%3.
Подобный лавинообразный рост английской торговли был отчасти следствием того, что в 90-е гг. XVII в. российское правительство вновь разрешило англичанам вести торговлю в России4, но в еще большей степени произошло это оттого, что
Изменчивая фортуна, 1700-1721
187
Eastland Merchants удалось, наконец, получить доступ к архангельской торговле. Eastland Merchants - английские купцы, члены «Eastland Company», торговавшие с регионом Балтики и импортировавшие оттуда в Англию материалы для судостроения, такие как пенька, смольчуг и смола. Около 1675 г. товарооборот этой компании сильно вырос, достигнув в последней четверти XVII в. невиданного объема. Произошло это из-за быстрого увеличения спроса на судостроительные материалы в самой Англии вследствие чрезвычайного роста английского судостроения, что, в свою очередь, было связано с расширением английской внешней торговли в целом. Эксклюзивным же правом на ведение торговли с Россией владела Московская компания. Eastland Merchants никогда ранее не имели доступа к российскому рынку. Долгое время это их мало заботило, поскольку цены на судостроительные материалы в балтийских районах были низкими, а предложение вполне достаточным. Но, когда в 90-е гг. положение изменилось, Eastland Merchants требовали принятия в Московскую компанию. Их стремление объясня лось большими возможностями увеличения торгового оборота, открывавшимися в случае доступа к российскому рынку. Однако члены Московской компании упрямо цеплялись за свою монополию. Они по-прежнему отказывались принимать в свой круг новых предпринимателей, хотя сами торговали уже мало. Лишь путем трудных переговоров, после длительных и сложных политических дебатов Eastland Merchants удалось прорвать блокаду Московской компании. В 1699 г. английский парламент постановил, что каждый английский подданный имеет право стать, если пожелает, членом Московской компании, заплатив вступительный взнос в размере 5 фунтов стерлингов. В том же году этой возможностью воспользовались 87 предпринимателей, а в последующие годы их число ежегодно увеличивалось на 10-30 человек5. Новые члены Компании незамедлительно развернули крупномасштабную торговлю с Архангельском. Теперь стало очевидно, что своим преобладающим положением на российском рынке в последние десятилетия XVII в. голландцы были частично обязаны покровительству, пусть и непреднамеренному, голландским интересам со стороны косной Московской компании, не допускавшей новых лиц на российский рынок. Как только это препятствие на пути торговли с Россией исчезло, английский предпринимательский духпродемонстрировал свою истинную мощь и в России.
Наряду с присутствием английских купцов на ежегодных ярмарках в Архангельске во время Северной войны сильно ощу
188
Архангельск
щалось и присутствие гамбуржцев. В 1705 г. по численности они еще уступали голландцам. В тот год в Архангельск прибыло, в частности, 53 голландских судна, практически все из Амстердама, и 18 судов из Гамбурга, Бремена, Дании и Норвегии. Из них 27 су-довбылинагруженытоваром,предназначенным для гамбургских купцов в Архангельске,38 судов предназначалось для голландцев и 6 - для англичан6. В 1710 г. гамбуржцы обошли голландцев. И хотя из 153 судов, прибывших в том году в Архангельск, по крайней мере, 58 были голландскими и всего 12 - гамбургскими, однако объем товарооборота гамбуржцев был в том году примерно равен товарообороту голландских купцов. Без сомнения, как в 1705 г., так и в 1710 г. гамбуржцы грузили свой товар в основном на голландские суда7.
Приход англичан и в меньшей степени активизация деятельности гамбуржцев на российском рынке положили конец исключительному положению голландцев и их торговому превосходству. Тем не менее примерно 45 % архангельского экспорта по-прежнему направлялось в Республику Нидерландов, поскольку на голландские суда грузили свои товары и гамбуржцы, и подавляющее большинство этих судов прибывало в амстердамский порт. Эта доля - 45 % - гораздо более точно отражала реальное положение, занимаемое Республикой Нидерландов на международном торговом рынке, чем абсолютно доминирующее положение голландцев в архангельской торговле, сложившееся во второй половине XVII в.8
С точки зрения номенклатуры товаров архангельский экспорт был в годы войны более ограниченным, чем в предыдущее десятилетие. В 1710 г. около 80 % российского экспорта закупалось иностранными купцами на ярмарке в Архангельске. Он состоял в основном из юфти (38 %), пеньки (32 %) и говяжьего сала (11 %). Закупка пеньки резко увеличилась. Мех и поташ занимали теперь незначительное место и практически оставались в тени «большой тройки», так же как и лен, холсты, канаты, мед и воск, рогожи, льняное масло и поморские товары. Почти пятая часть экспорта не попадала на ярмарку и не регистрировалась в таможенных книгах. Примерно 5 % товаров продавалась государством небольшому числу иностранных купцов. Это касалось прежде всего заповедных товаров, на которые государство сохраняло монополию: икры, поташа, смольчуга, смолы. Остальное, то есть примерно 13 %, экспортировалось русскими купцами непосредственно, без участия иностранцев9.
Изменчивая фортуна, 1700-1721
189
В определенные годы большое значение приобретал экспорт зерна, что было характерно для торговли того времени. Царь давал иностранным купцам разрешение на его вывоз из России лишь в тех случаях, когда урожай был хорошим и цены на зерно в Москве были не выше рубля за четверть. Так было, в частности, в периоды с 1701 по 1704 г. и с 1713 по 1716 г. В 1713 г. иностранцы купили в Архангельске 21 тыс. четвертей ржи и пшеницы, в 1714 г. - 146 тыс. четвертей, в 1715 и 1716 гг. закупки зерна продолжали возрастать: было куплено 166 тыс. и 228 тыс. четвертей соответственно. Рынок тех лет был столь чувствительным, что в 1714 г. иностранцы погрузили зерно на суда и, хотя те были заполнены всего лишь наполовину, отдали приказ немедленно выходить в море, не ожидая других русских товаров. От торговли зерном получали доход более 40 иностранных купцов. Среди них преобладали голландцы: они закупали более 75 % зерна10.
Колоссальный рост экспорта пеньки почти на 2/3 приходился на долю англичан. Пенька составляла практически половину английского экспорта, юфть - почти четверть, за ними на почтительном расстоянии следовали холсты, лен-сырец, мед и воск. Англия превратилась в крупнейшую морскую державу, для строительства и оснащения английских военных и торговых кораблей все в большем и большем количестве требовалась пенька. Россия стала теперь важнейшим поставщиком этого сырья.
Экспорт юфти примерно поровну приходился на долю англичан, голландцев и гамбуржцев, однако говяжье сало экспортировалось практически исключительно голландцами и гамбуржца-ми. Состав товаров, экспортируемых голландцами и гамбуржца-ми, был весьма схожим. В нем преобладали юфть, пенька и говяжье сало. Для обеих групп на первом месте, как и встарь, была юфть - 42 % и 51 % соответственно.
Импорт, которому в 1710 г. противостоял экспорт почти на 1,8 млн рублей, складывался из различных потоков. Первый поток состоял из товаров, привозимых на ежегодную ярмарку, общей стоимостью более 1,2 млн рублей. Второй поток охватывал поставки иностранцев в казну, которые шли в обход ярмарки и не фиксировались в таможенных книгах, стоимостью примерно 200 тыс. рублей. Третий поток составлял импорт благородного металла, четвертый - импорт, осуществляемый непосредственно русскими купцами без иностранного посредничества.
В импорте через Архангельск преобладали ткани. Из товаров на сумму более чем 1,2 млн рублей, поставленных иностранцами в 1710 г. на ярмарку, на долю тканей, в частности сукна, приходилась
190
Архангельск
примерно половина. Помимо этого, иностранцы импортировали металлы (18 %), красящие и прочие химические вещества (7 %), вино (6 %) и галантерейные товары (5 %), и кроме того, фрукты, специи, сахар, бумагу, мебель и широкий ассортимент других товаров. Сукна поставлялись в первую очередь англичанами (43 %) и гамбуржцами (43 %). Из металлов англичане поставляли в основном свинец и олово, гамбуржцы - медь и латунь. Красители и другие химикалии поставлялись главным образом голландцами (44 %) и гамбуржцами (46 %), а вино - гамбуржцами (63 %) и в меньшем объеме голландцами (31 %)п.
Англичане продолжали поставлять в основном товары, произведенные в самой Англии, прежде всего сукно (71 %) и металлы (18 %), в то время как ассортимент товаров, поставляемых голландцами и гамбуржцами, был много шире. Голландцы продавали товары, производимые в Республике, а кроме того, торговали в больших количествах товарами со всего мира: шерстяными тканями (27 %),шелковымиихлопковымитканями(10 %), красителями и другими химическими веществами (11 %), металлами (8 %), галантерейными товарами (6 %), винами (6 %), фруктами и специями (5 %), сахаром (4 %), бумагой (4 %). Гамбуржцы поставляли схожий набор товаров, хотя в ином процентном соотношении, так что основные их группы были представлены по сравнению с голландцами менее равномерно: имелось большое количество металлов (27 %) и вин (14 %) и сравнительно немного шерстяных тканей (13 %)12.
Поставки Российскому государству, миновавшие ярмарку, относились в первую очередь к товарам стратегического назначения, поставляемым узким кругом иностранных купцов. Оружие государство приобретало исключительно таким способом, однако иные предметы военного назначения закупались российской казной и на самой ярмарке. Это относилось, в частности, к таким товарам, как сукно для пошива военной формы, медь, свинец и селитра для производства оружия и боеприпасов.
Северная война началась для Петра I катастрофически неудачно. В ноябре 1700 г. шведы нанесли его войскам сокрушительное поражение под Нарвой. С этого момента царь поставил себе целью создать совершенно новую армию, которая не уступала бы лучшим армиям Европы. Петр взялся за осуществление этой задачи со свойственным ему упорством. Он практически с нуля создал современную, боеспособную армию и военный флот. В начале реформы российская промышленность была еще не в состоянии производить достаточное количество
Изменчивая фортуна, 1700-1721
191
оружия нужного качества, а потому правительство закупило в 1705-1709 гг. за границей десятки тысяч ружей, пистолетов, шпаг и других видов оружия; в то время примерно половина вооружения российской армии была иностранного производства. В 1710 г. Россия еще продолжала импортировать оружие в большом количестве. В том году в поставки товаров - на сумму около 200 тыс. рублей, - закупленных помимо ярмарки, вошли в первую очередь товары военного назначения: 35 тыс. мушкетов и мушкетных стволов, а также примерно 150 тыс. аршинов сукна и 76 тыс. пудов меди13.
Стремясь стать независимой от импорта оружия, Россия прилагала чрезвычайные усилия для развития военной промышленности. Так, буквально на голом месте было создано суконное производство, способное обеспечивать армию обмундированием, а для строительства военного флота возводились судоверфи, строились цеха по пошиву парусов, лесопилки и канатные мастерские. К 1712 г. военные заводы Тулы и Олонца, а также Демидовские заводы на Урале начали производить оружие в таких количествах, что Россия перестала зависеть в вопросах оснащения армии от иностранного импорта. Потому импортная торговля оружием довольно резко сошла на нет. После 1711 г. иностранные купцы практически не поставляли более оружия царю14.
Голландцы в Архангельске
Русские и голландцы не вели торговлю друг с другом посредством переписки, то есть пересылки по почте заказов на товары и документов об оплате. Они встречались друг с другом на ежегодных ярмарках в Архангельске и на месте, с глазу на глаз, обсуждали дела и заключали сделки. И в XVIII в. голландские предприниматели продолжали ездить для этого из Нидерландов на архангельские ярмарки. Однако существенное развитие получила и посредническая - комиссионная - торговля: становилось более удобным вести дела посредством переписки с проживавшими в Архангельске голландскими или гамбуржскими купцами. Иностранцы-архангелогородцы принимали письменные заказы и задания на продажу товара, при этом характер отношений, которые они поддерживали с партнерами на родине, мог меняться в зависимости от той или иной деловой операции. Иногда они вели дела на собственные средства, иногда - на общий счет, иногда - на средства своих партнеров в Республике за некий посред
192
Архангельск
нический процент. Таким образом, голландцы в Архангельске поддерживали путем постоянной деловой переписки отношения со многими партнерами в Нидерландах, прежде всего в Амстердаме. Это означало, что в архангельской торговле фактически участвовало много большее число предпринимателей, чем количество тех, кто лично присутствовал непосредственно в Архангельске. Так, в 1710 г. в самом Архангельске действовало около 100 западноевропейских предпринимателей: 38 голландцев, 27 гамбуржцев, 11 купцов из других частей Германии, 14 англичан и 4 датчанина15. Неизвестно, интересы какого числа торговцев и предпринимателей Амстердама и других городов они при этом представляли, однако в 1703 и 1709 гг. товары из Архангельска импортировали соответственно 209 и 140 купцов Амстердама. Известны имена соответственно 186 и 105 купцов; причем 48 из них действовали и в 1703 г., и в 1709 г. Это означает, что в те годы в Амстердаме, по крайней мере, 243 импортера поддерживали торговые контакты с Архангельском16.
Объем деловых операций различных предпринимателей как в Амстердаме, так и в Архангельске сильно варьировался. Из 94 западноевропейских предпринимателей, торговавших в 1710 г. в Архангельске, 23 человека продали и купили в том году товара на ярмарке на сумму более 40 тыс. рублей каждый. Всего на их долю приходится 83 % общего объема товарооборота всех западноевропейских торговцев. 9 из 23 имели оборот свыше 100 тыс. рублей17. На долю большинства амстердамских торговцев приходилась лишь незначительная часть ввозимых товаров, поскольку в торговле преобладала небольшая группа крупных импортеров, каждый из которых участвовал в общем объеме импорта, по крайней мере, на 1 %. В 1703 г. эта избранная группа состояла из 23 купцов (12 % всех известных импортеров), причем вместе на их долю приходилось в стоимостном выражении 2/3 импортируемых товаров. В 1709 г. эта группа насчитывала 19 купцов (18 %) - на их долю приходилось 4/5 всего импорта18.
Согласно Новоторговому уставу 1667 г. русским купцам, за исключением москвичей и архангелогородцев, запрещалось вести в Архангельске торговлю с иностранцами, однако правило это не соблюдалось. Иностранные предприниматели вели в 1710 г. в Архангельске дела с 854 российскими торговцами. В это число входили известные российские купцы из Москвы, Ярославля и Нижнего Новгорода, а также торговцы из большого числа других городов и уездов, мелкие перекупщики и
Изменчивая фортуна, 1700-1721	193
торгующие крестьяне, в том числе с Поморья, Подвинья, - всего из 70 городов и более 20 сел. Преобладающее большинство торгующих не были москвичами, но доля их торговли в общем объеме была невелика. 16 % русских купцов из Москвы привозили на рынок примерно 40 % всех товаров. И все же объем их торговли на ежегодной ярмарке Архангельска был значительно меньше, чем у многих иностранных купцов. Всего три русских купца имели товарооборот более 40 тыс. рублей. Совместно на их долю приходилось 12 % товарооборота в денежном выражении19.
В результате роста торговли, развития судостроения и возведения новых оборонительных сооружений Архангельск во время войны сильно разросся, хотя и оставался довольно скромным по размерам. О росте значения Архангельска в тот период свидетельствует тот факт, что местопребывание воеводы в 1702 г. было переведено из Холмогор в Архангельск. А когда в 1708 г. Россия была поделена на губернии, Архангельск стал столицей одной из них, огромной по своей территории. Город оставался преимущественно деревянным, за исключением гостиных дворов. Лишь около 1710 г. Эверт Избрант Идее, представитель царя и комиссар военно-морского флота, выстроил себе единственный в то время каменный жилой дом20.
Для защиты от возможного нападения с моря осенью 1701 г., в начале Северной войны, по приказу царя приступили к строительству защитных укреплений в дельте Северной Двины на острове Линский Прилук. Позднее эта крепость получила название Новодвинской. В 1704 г. на острове Бревенник располагался гарнизон, однако из-за весенних разливов, постоянно заливавших остров, два полка, которые здесь находились, были срочно переброшены в Архангельск. Один полк был размещен в Стрелецкой слободе, которая со времени расформирования стрелецких полков именовалась Солдатской. Личный состав другого полка с семьями был размещен в деревне Кузнечиха, на северной стороне города, на берегу реки Кузнечихи, напротив острова Соломбала, где, таким образом, возникла еще одна Солдатская слобода. Между деревней Кузнечиха и Немецкой слободой возник ремесленный район с судоверфями, парусными цехами и сукновальнями, дубильнями и большим числом лесопилен. Здесь же размещались и дома тех, кто работал в этих мастерских и цехах. В 1705 г. сюда, на «берег Двины-реки, против Моисеева острова, меж деревней Кузнечихи и иноземца Елисея Клюкова двора», то есть двора Гиллеса Клука, был перенесен
194
Архангельск
расположенный в Соломбале завод по производству канатов для военных судов. Здание новой мануфактуры имело ширину 200 метров и тянулось вдоль реки примерно на 500 метров21.
Росла и Немецкая слобода. Со стороны суши, на противоположной стороне проезжей дороги, идущей параллельно реке, было осушено болото и выстроены новые дома22. Корнелий де Бруин подробно описал их архитектуру: «Что касается зданий, все дома из дерева, или, лучше сказать, из бревен, тяжелых и больших, положенных друг на друга; что по внешнему виду кажется зрителю довольно странным. И все-таки изнутри самые лучшие дома, особенно заморских купцов, имеют хорошие палаты, с гладкими и ровными стенами, и живописно отделаны тонкими планками, в то время как бревна наполовину встроены в стены здания. Насколько ровна всегда внутренняя сторона, настолько груба внешняя. Обычно в каждой комнате имеется собственный камин или печь, которую растапливают снаружи жилья. Большинство печей весьма велико и сделано так, что комнатам не мешает, напротив, их украшает, потому как сделаны они весьма искусно. К тем, которые заморской нации (здесь так говорят), причисляются все, кои из христианского царства прибывши, здесь поселились; и таково чисто и аккуратно хозяйство ведут, как лучшие в нашем отечестве, украшая свои дома картинами и прочими отличными домашними предметами»23.
Иностранцы имели в Немецкой слободе свои собственные церкви: «Одна для кальвинистской и одна для лютеранской службы. В обеих по воскресеньям дважды проводится служба. Они стоят близко друг к другу на берегу реки. При церкви живет пастор. Между его домом и церковью лежит кладбище, и там всех, кто умирает, хоронят по обычаям нашей страны. Зимой, в большие морозы, в церквях служба не проводится, а проводится в особом помещении, пристроенном к дому священника, и там топят, чтобы можно было выдержать». Лютеранская церковь появилась не так давно. Лишь в 1686 г. лютеране последовали примеру кальвинистов и выстроили собственную церковь24. Однако уже в 1710 г. лютеранская церковь пришла в такой упадок, что встал вопрос о строительстве новой церкви25.
Корнелий де Бруин изобразил на гравюре «строение судов, или верфь за Архангельском» Соломбальсую верфь на фоне судов на рейде у Соломбалы. Он поясняет гравюру следующим образом: «В получасе ходьбы от города Архангельска к северо-востоку имеет царь судостроительную верфь, которая приятно глазу открывается с общей дороги. Приходящие и от
Изменчивая фортуна, 1700-1721
195
ходящие суда проплывают мимо нее: когда я зарисовал на бумаге это изображение, там же стояли на якоре другие, ожидая остальных судов из Архангельска, чтобы потом одновременно плыть в отечество. <...> В крайнем углу можно видеть судно, стоящее на реке, большая часть его уже достроена, кроме верхней части. Деревенька, которая находится рядом, называется Страмбол...»26 В 1713 г. на военно-морской верфи Соломбалы работало более 600 человек27.
Таблица 3. Численность западноевропейских купцов в России, 1695-1726 гг.
Годы	Англичане	Голландцы	Гамбуржцы	Остальные немцы	Прочие	Итого
1695-1700	6	29	7	0	8	50
1701-1705	23	47	25	4	6	105
1706-1710	29	67	39	19	13	167
1711-1715	41	65	36	5	15	162
1716-1720	41	77	32	20	14	184
1721-1726	39	63	28	22	31	183
Источник: Захаров, «Торговля» (1985), 184.
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот
Рост российского экспорта во время Северной войны привел и кростуколичествазападноевропейских купцов,занимавшихся в России торговлей с другими странами. Сразу перед войной их число составляло примерно 50, из них 29 голландцев, а к концу войны более 180, из них 77 голландцев (таблица 3). Большинство торговало только в приграничных портах, в основном в Архангельске. Но и на внутренний рынок проникало иностранцев больше,чем до войны. В последние35 лет XVII в.число домов иностранных предпринимателей в Москве составляло примерно 30, теперь же оно возросло до 60, причем в Немецкой слободе их количество увеличилось с 26 до 50. Торговая деятельность в глубине России продолжала привлекать иностранцев, поскольку цены там были более выгодными, чем в Архангельске. Кроме того, политика российского правительства в отношении иностранных предпринимателей была существенно менее запретительной, чем прежде. В XVII в. царь выдавал жалованые грамоты
196
Архангельск
в порядке исключения и только лишь купцам, оказывавшим российскому правительству особые услуги. Однако в первые 10 лет нового века государство раздавало подобные грамоты в большом количестве: это был тяжелый начальный период Северной войны, для закупок оружия российское правительство отчаянно нуждалось в деньгах, которые иностранцы платили, получив определенные привилегии в торговле. За откупа платили ефимками, и, таким образом, эти контракты приносили серебряные деньги. Кроме того, постоянно взимались высокие внутренние пошлины, определенные Новоторговым уставом 1667 г.28 Новые жалованые грамоты выдавались в различных формах. Одни касались права на закупку товаров по всей России, другие - прав на закупку товаров в определенных частях страны. В основном грамоты выдавались на исключительное право закупки и экспорта товаров, монополизированных казной. Время действия грамот колебалось от 5 до 12 лет. Правительство выдавало грамоты, как правило, в качестве вознаграждения иностранцам, оказавшим особые услуги правительству, однако случалось и так, что монопольное право на тот или иной товар получал тот, кто предлагал за него самую высокую цену, - часто это был купец, постоянно проживавший в Москве29.
Откупная торговля монопольными товарами вела к тому, что ее оборот рано или поздно сокращался. Откупщики скупали товар непосредственно у мелких оптовиков-перекупщиков и у производителей на местных рынках, давая при этом столь низкие цены, что предложение падало. Тем не менее в первые 10 лет XVII в. торговля иностранных купцов в глубине страны существенно возросла в объеме. Однако произошло это благодаря закупкам пеньки и юфти - товаров, торговля которыми не была монополизирована государством.
Российские купцы продолжали жаловаться,что низкие цены, диктуемые иностранными монополистами, невыгодны множеству мелких торговцев. Во втором десятилетии XVIII в. правительство пошло навстречу этим жалобам. К тому времени оно уже не зависело от импорта оружия, период острейшей нужды в деньгах остался позади, и правительство прекратило отдавать на откуп заповедные товары. Лишь отдельным иностранцам удалось вести откупную торговлю в течение всего срока, определенного контрактом. Правительство теперь нечасто разрешало иностранцам закупать товары в глубине страны, так что иностранная торговля в российской глубинке резко сократилась. Только Павел Вестов-младший и некоторые другие московские
Изменчивая фортуна, 1700-1721
197
торговые иноземцы еще спешно закупали товар по России, но в начале 20-х гг. деятельность и этой категории купечества сошла на нет. Место иностранцев к тому времени полностью заняли крупные российские купцы, выступавшие посредниками между западноевропейскими купцами и внутренним рынком. Правительство создало еще большие трудности для иностранцев и тем, что во второй половине войны начало защищать российский рынок от импорта некоторых иностранных товаров. Так, в 1718 и 1719 гг. оно практически полностью запретило импорт сахара и шелковых тканей. В 1724 г. российское правительство ввело новый Таможенный тариф и Морской торговый устав. Тем самым утратили силу положения Новоторгового устава 1667 г., касающиеся регламентации торговли иноземцев в портах и взимания пошлин. Это означало переход к протекционистской модели, направленной на преимущественное развитие отечественной торговли и промышленности.
В то время как государство ограничивало деловую активность иностранцев, политика в отношении российской торговли и предпринимательства, напротив, открывала для тех же иноземцев новые возможности. Во время правления Петра I в российском предпринимательстве принимало участие больше иностранцев, чем когда-либо прежде. Некоторые из них были когда-то ремесленниками, большинство же - купцами, годами проживавшими и торговавшими в России. Около 1690 г. в Немецкой слободе Москвы жило всего четыре семейства промышленников-предпринимателей: голландцы Петер Койэт, Вернер Муллер, Рудольф Мейер и гамбуржец Хейнрих Бутенант. Однако число предпринимателей быстро росло. Иностранцы привозили и производили товары, в которых была заинтересована казна, поставляли эти товары в первую очередь государству, а на рынок - по свободной цене. Иностранные торговцы играли важную роль в развитии российской промышленности. Они внедряли новые отрасли и методы производства и новые виды продукции, привозили оборудование и станки из Западной Европы. На предприятиях иноземцев имелось небольшое число мастеров, также иностранного происхождения, они привлекали к работе и русских ремесленников, а предпринимателей - к своей деятельности, так что их опыт был востребован не только правительством, но и отдельными русскими людьми30.
Отношения собственности в промышленности и торговле принимали различные формы. Металлургические заводы, созданные иностранцами - Виллекеном, Виниусом, Марселисом,
198
Архангельск
Аккема, Муллером, Бутенантом - на их собственные средства в XVII в., не являлись их частной собственностью, но представляли собой концессии со сроком действия от 10 до 20 лет. Их заводы располагались на царских и церковных землях, а концессионеры располагали крестьянами, обязанными на них работать, а также имели в своем распоряжении угодья, где добывалось сырье и топливо. Эти предприятия не могли быть переданы другим лицам без ведома государства, но при составлении жалованых грамот учитывались завещания, составленные владельцами концессий. Те иноземцы, которые затем строили новые частные пороховые мельницы и текстильные предприятия, распоряжались ими на правах полной частной собственности: покупали или брали в аренду земли и здания для своего предприятия, нанимали мастеров и рабочих; имели право передавать право собственности на предприятие третьим лицам без специального разрешения правительства. В подтверждение своего права собственника они получали от царя грамоту на соответствующие права и привилегии, которая, впрочем, не всегда защищала их от произвола властей. Некоторые иностранные предприниматели брали предприятие на откуп у государства, как правило, сроком на 10 лет. Если они не соблюдали условий откупного договора, государство могло отобрать у них предприятие и передать его другому откупщику. И наконец, российское правительство привлекало на казенные предприятия опытных иностранных специалистов в качестве директоров. Дело в том, что в России недоставало знающих дело руководителей предприятий из числа самих русских; в первую очередь это касалось отраслей, где применялись новые технологии. Тогда и приходилось привлекать к управлению иностранцев. Так, например, российская дирекция фабрики по производству зеркал жаловалась на проблемы в общении с иностранными мастерами и предлагала передать предприятие и руководство им иностранцу, поскольку «иноземцу с иноземцем во всем способно поступать, а нам с ними истинно делать нечего, что дале подержимся, то болши убытки понесем»31.
Братья Муллеры
Как мы уже говорили, Анна Декроо передала в 1677 г. руководство металлургическими предприятиями на реках Протва и Угодка своему второму супругу, Вернеру Муллеру. Тот построил в 1680 г. еще один железный завод на реке Истье, недалеко от Угодского, и распоряжался предприятиями, вероятно, до начала
Изменчивая фортуна, 1700-1721
199
XVIII в., а затем либо удалился от дел, либо скончался. В 1712 г. скончалась и сама Анна Декроо; ее сыновья Вернер и Петер Муллеры взяли на себя руководство заводами, а в 1714 г. царь закрепил за ними право «впредь неотъемлемой» собственности на эти предприятия. Сын Анны Декроо от первого брака, Йохан Аккема, вероятно, имел преимущественное право собственности на предприятия, однако он скончался в юном возрасте и был похоронен в Москве в присутствии царя Петра32.
Братья Муллеры имели собственный дом в Москве. После 1719 г. они выстроили еще один дом в Санкт-Петербурге, сохранив при этом и московский дом. Что касается их деловой активности, то оба полностью посвятили себя работе своих металлургических заводов. В начале XVIII в. они выстроили в Меньшове еще одну плавильную печь. В первой четверти века они выплавляли на своих заводах железа больше, чем все остальные металлургические предприятия Центральной России. В 1715 г. Муллеры начали продавать железо за границу33.
Вернер Муллер-младший полностью посвятил себя руководству металлургическими заводами34. Его брат Петер, помимо заводов, с увлечением занимался изучением истории и культуры России. Он собирал русские предметы старины, рукописи, летописи и карты. Во втором десятилетии XVIII в. он посылал Августу Херману Франке русские книги и хроники, касающиеся периода правления царя Алексея. Тем самым он заложил основу «Российской библиотеки» университета Галле. Вероятно, сохранившиеся в Камер-коллегии в Санкт-Петербурге «Сибирские карты Питера Миллера» также принадлежали Петеру Муллеру. Он же был одним из первых в России коллекционеров и нумизматов. В 1735 г. он сделал на заседании Академии наук в Санкт-Петербурге доклад о русских и татарских монетах - первую лекцию в Академии наук, читавшуюся не по-латыни, а по-русски. Вероятно, он же являлся и составителем альбома, изданного на немецком и на русском языках «Рисование медалей и куриоз-ных монет, которые и деланы были для триумфов, радостей и печалей», переходившего в 30-х гг. XVIII в. в Москве и Санкт-Петербурге из рук в руки. Описание его коллекции имеется в нумизматическом каталоге графа А.И. Остермана от 1742 г.35
Петер Муллер скончался в 1748 г. в Москве, Вернер Муллер -в 1750 г.35 Хотя у Петера было три сына, а у Вернера оставались вдоваи двое дочерей, российское правительство еще в 1750 г. передало все металлургические заводы А. Рутгерсу. Для придания этому решению видимости справедливого Сенат проголосовал
200
Архангельск
за внесение изменений в грамоту 1714 г., которой царь закреплял за братьями Муллерами «впредь неотъемлемое» право собственности: из грамоты были выброшены слова «в вечное и потомственное владение»36.
Бранте и Люпс
Ян Люпс родился в 1667 г. в Менхенгладбахе. Когда ему исполнилось 18 лет, он покинул родной город. К 1690 г. Люпс появился в России как представитель Себастьяна Хоона, уроженца Бремена, обосновавшегося в Ярославле. После смерти Хоона в 1690 г. в Ярославле Люпс начал собственное дело в России и уже в 1694 г. стал одним из самых известных голландских купцов в Архангельске. Там у него был свой дом и собственный склад, именно он разместил у себя на ночлег царя Петра, когда тот прибыл в 1694 г. в северный порт. В Москве Люпс жил в Немецкой слободе. Там он женился в феврале 1698 г. на Сюзанне Хоон, дочери своего бывшего хозяина и его супруги Сюзанны ван дер Хулст. Его невесте, родившейся в январе 1682 г. в Ярославле, за две недели до свадьбы исполнилось 16 лет. У Яна Люпса и Сюзанны Хоон родилось четверо детей: Анна, Сюзанна София, Хендрик Госвин и Йоханна Катарина37.
В России Ян Люпс познакомился с Кристоффелем Брантсом. Оба они были примерно одного возраста и решили сотрудничать. В 1696 г. они купили у российской казны поташ. Без сомнения, именно они получали те ружья («фузеи»), которые Тесинг и Бранте в 1698 г. заказали в Амстердаме и затем прислали в Архангельск. Тем самым они заложили основу своей яркой предпринимательской карьеры в России. Вместе с Арнольдом Диксом они продолжали поставлять оружие царю, при этом Бранте и Люпс руководили делами в России, а право представлять их интересы в Амстердаме передали Эгберту Тесингу и Хендрику Эрмену, двоюродному брату Люпса, следившими за доставкой оружия на торговые корабли. Дикс часто уезжал в Россию, поскольку вел дела как там, так и в Амстердаме. В период между 1700 и 1705 гг. этот консорциум поставил царю по меньшей мере 4 тыс. ружей, 20 тыс. ружейных «замков», 15 тыс. ружейных стволов, 61 тыс. палашных «полос», 40 тыс. шпажных «полос», 5 тыс. палашных клинков, 30 тыс. шпажных клинков и драгунские седла38.
Благодаря хорошим отношениям с российским правительством Бранте и Люпс получили в 1699 г. двенадцатилетнюю моно
Изменчивая фортуна, 1700-1721
201
полию на закупку и экспорт овечьей шерсти. Однако российское правительство умело четко соблюдать приоритеты. Уже в 1703 г. привилегии были отозваны: шерсть оказалась необходима для суконной фабрики в Москве. Возможно, в качестве компенсации Бранте и Люпс получили в 1703 г. на откуп закупку и экспорт свиной щетины, который они и сохраняли до 1709 г. Помимо того, несколько раз в 1701-1704 гг. компаньоны отгружали зерно на суда для отправки его из России через Архангельск. Право на это они получили в качестве частичной оплаты за оружие, которое поставляли царю39.
Бранте жил в Архангельске во время ярмарки, а зимой - в Немецкой слободе в Москве, где он, вероятно, в 1703 или 1704 г. купил у вдовы Франса Тиммермана большой дом40. Когда путешественник и художник Корнелий де Бруин останавливался в 1701 г. в Архангельске, он несколько раз гостил у Брантса и Люпса: «То свободное время, которое у меня оставалось, я проводил в обществе господ Кристоффеля Брантса и Жана Люпа, которые старались всячески меня устроить с удобствами. Мы там играли, танцевали, ели и пили до поздней ночи, чтобы возбудить радость; чему господин Бранте немало способствовал, поскольку был знатоком и исполнителем музыки и искусно играл на клавесинах». Отношения Брантса с царем также оставались вполне сердечными. Когда 4 января 1702 г. по григорианскому календарю (по юлианскому календарю 24 декабря 1701 г.) после двухнедельного санного путешествия из Архангельска в Москву Бранте прибыл домой в Немецкую слободу, царь Петр со своей свитой на восьми санях приехал его навестить уже на следующий день. Двумя неделями позже начинались святки, называемые де Бруином «славы» («sla-waeien»), и ежегодные посещения царем его лучших московских и заграничных друзей в Москве и Немецкой слободе. Корнелий де Бруин был участником и свидетелем и этих визитов: «Сначала прибыли к господину Брантсу, куда двинулись с утра в девять часов примерно в числе 300 человек, часть на санях, часть же верхом. Здесь уже в полном порядке стояли накрытые столы и заранее заставлены были многими вкусностями и холодными закусками, которые вскоре сменились горячими блюдами. Люди были веселы и пили в свое удовольствие: до того момента, когда Его Величество в два часа, вновь в сопровождении свиты, отправились далее, к дому господина Люпса, и там прием был не менее хорош, а сами Величество еще весь вечер разъезжали, чтобы поприветствовать других господ»41.
202
Архангельск
В 1704 г. Бранте навсегда вернулся в Амстердам. В апреле 1705 г. он получил статус полноправного горожанина Амстердама и вскоре после того стал снимать за 1675 гульденов в год большой и красивый жилой дом с прилегавшей к дому каретной на пересечении Кайзерграхт и Волвенстраат, где ныне стоит дом номер 317. Месяцем позже его сестра Елена Бранте вышла замуж за брата Яна Люпса, Якоба Люпса. Кристоффель был шафером невесты. Как можно судить из объявления о предстоящем браке, невеста жила на Кайзерграхт. Возможно, она на короткое время переехала к брату. На Принсенграхт у Брантса имелось два склада: «Моско» и «Вологда». Он купил участок земли за городом на Вехте, напротив Нигтевехта, и около 1708 г. дал задание архитектору Симону Схайнфуту выстроить там усадьбу; свой загородный дом он назвал «Петербург». В 1712 г. Бранте выкупил за 36 тыс. гульденов и дом, который снимал на Кайзерграхт, став его полноправным хозяином42.
Люпс же остался жить в России. Вместе с Брантсом он продолжал поставлять крупные партии оружия царю, поддерживал в России контакты с российским правительством, заключал контракты, посылал своему другу в Амстердам почтой заказы с образцами оружия. Он же принимал в Архангельске отправляемое Брантсом оружие, доставлял его на место и рассчитывался за поставки. Бранте покупал заказанное оружие в Амстердаме и отправлял его в Россию. Ему помогал Дикс, который также время от времени наезжал в Россию43.
Сначала поставщиками оружия наряду с Брантсом, Люпсом и Диксом были и другие голландские торговцы, в частности Николас Ромсвинкель, Рудольф Мейер, Д. Каннегитер, Даниэль Хартман и Гиллес Клук. Однако после 1704 г. положение изменилось. С этого времени в импорте оружия чаще всего встречаются имена Брантса, Люпса и Дикса. В 1705-1709 гг., когда объемы импорта оружия достигли своего максимального объема, трое друзей являлись крупнейшими поставщиками оружия, действовавшими в России: на их долю приходилось примерно 80 % из 63 тыс. поставленных из-за рубежа ружей и ружейных стволов и 72 тыс. шпаг и шпажных клинков, а также примерно 70 % из 40 тыс. пистолетов. Они же были и крупными покупателями поташа, смолы, смольчуга и говяжьего сала в российской казне, нередко в обмен на поставки оружия44.
В 1708 г. между Брантсом и Люпсом начались разногласия. Бранте настаивал на том, чтобы он и его компаньон осуществляли поставки российскому правительству только на условиях
Изменчивая фортуна, 1700-1721
203
предоплаты, однако Люпс продолжал заключать все новые контракты, хотя расчеты за уже поставленные партии еще не были произведены в условленное время. В 1710 г. дело дошло до разрыва. Люпс считал, что Бранте сам должен заставить российских чиновников выплатить ему его денежную долю, и Бранте в своих письмах Петру I начал настраивать царя против Люпса45. И в январе 1720 г. в письме русскому адмиралу Апраксину он жаловался на Яна Люпса, «который был когда-то моим лучшим другом». Теперь Люпс оказался обманщиком, из-за которого он, Бранте, понес большие убытки, так как остались неоплаченными счета за ружья, которые они в 1704-1710 гг. посылали на общие деньги из Амстердама. Бранте просил Апраксина поговорить об этом деле с президентом Военной коллегии князем Меншиковым, чтобы тот «положил конец обманным действиям этого наглого Яна Люпса»46.
После 1704 г. Бранте, вероятно, в Россию так и не вернулся. В России он был женат на Петронелле Орловской, но их брак был по неизвестным причинам в 1711 г. с разрешения царя расторгнут47. В 1714 г. он продал свой дом в Немецкой слободе в Москве московскому купцу Хендрику Бодиско. Это не означало, что Бранте прервал свои связи с царем. Напротив, он продолжал пользоваться высочайшим расположением. В знак признания заслуг Брантса царь посвятил его в рыцари. Это произошло 1 сентября 1712 г. в Грайфсвальде в Померании. А когда Петр I в 1716 г. приехал в Республику Нидерланды во второй раз, Бранте ожидал его в Амерсфорте и проводил высокого гостя в свой дом на Кайзерграхт. Там было устроено большое празднество, на котором присутствовали и члены магистрата. В августе 1717 г. царь вместе со своей супругой и свитой регулярно наведывался в усадьбу Брантса «Петербург», на Вехте, а 17 августа пожаловал ему наследственный дворянский титул. Бранте получил теперь право именовать себя ван Бранте. Через четыре дня Петр I пожаловал ему чин надворного советника и назначил резидентом в Амстердаме48.
Когда Великая Северная война была закончена, Бранте организовал 9 и 10 декабря 1721 г. в Кловенирсдулен в Амстердаме большой праздник, чтобы отпраздновать радостное для России событие. Весь город вышел смотреть на вечерний фейерверк, устроенный им на Биннен-Амстел49.
После развода с Петронеллой Орловской Бранте больше не женился. Он умер бездетным в ноябре 1732 г. в Амстердаме и
204
Архангельск
был похоронен в лютеранской Круглой церкви. После него осталось состояние в 2 млн гульденов50.
После разрыва с Брантсом Люпс также продолжал оказывать услуги Российскому государству. Он поставлял российскому правительству крупные партии меди, а также западноевропейских золотых и серебряных монет, которые с прибылью переделывались в российские деньги. Помимо этого, Люпс переводил огромные суммы денег за границу по распоряжениям правительства, в частности для оплаты расходов российской армии за границей, и продолжал покупать у Российского государства крупные партии поташа, смолы, смольчуга, говяжьего сала51.
Люпсактивноучаствовалиторговленаярмаркев Архангельске. В 1710 г. он в основном продавал сукна и закупал пеньку. В тот год его ярмарочный товарооборот - закупки и продажа вместе -составил более 100 тыс. рублей. Из голландских купцов только Хендрик Бодиско вел торговлю в боле крупных масштабах: его товарооборот составил 125 тыс. рублей. Когда в 1713-1716 гг. российское правительство разрешило экспорт зерна, Люпс был готов сразу приступить к делу. Вместе со своим новым партнером Хендриком ван дер Хулстом он в те годы отправил за море ржи, пшеницы и ячменя на 116 тыс. рублей, в то время как другие иностранцы вывезли зерна в лучшем случае на сумму в 40 тыс. рублей. С ван дер Хулстом Люпс начал сотрудничать в России после разрыва с Брантсом52. Новый компаньон был, без сомнения, родственником жены Люпса, Сюзанны Хоон: фамилия ее матери также была ван дер Хулст.
В январе 1717 г. скончался бездетным брат Люпса, Якоб. В том же году Люпс вызвал из Везела в Москву Яна Люпса-младшего, своего крестника и тезку, второго сына своего старшего брата Петера, чтобы тот помогал ему и мог заменить дядю в случае его отсутствия. Его собственный сын, Хендрик Госвин, еще лежал в пеленках; вероятно, Люпс намеревался передать со временем дела Яну Люпсу-младшему, а самому взять на себя руководство делами в Амстердаме. Действительно, в 1718 г. он уехал из России в Республику, а Ян Люпс-младший взял на себя ведение дел в России53.
Люпс уехал из России втайне, покинув свою семью, и остался должен казне примерно 80 тыс. рублей. По этой причине его жена и дети не могли выехать из России. Сусанна Люпс уехала в Амстердам лишь в 1725 г., после смерти Петра!. В следующем году она послала императрице Екатерине письмо, в котором благодарила ее за возможность объединиться со своим мужем54.
Изменчивая фортуна, 1700-1721
205
В 1721 г. Ян Люпс купил дом «Империя» («het Keyserrijk») на Херенграхт в Амстердаме (ныне номер 136). В этом просторном доме он и жил до самой смерти, последовавшей в феврале 1738 г. Этот дом до конца века принадлежал различным представителям семейства Люпс55.
Давид Лееу
О том, каким образом голландцы Амстердама и Архангельска сотрудничали друг с другом, можно составить представление на примере амстердамского предпринимателя Давида Лееу. Он открыл свое дело в начале Великой Северной войны и торговал в основном тканями. Находясь в Амстердаме, он поддерживал деловые контакты в Англии и Германии, занимался, хотя и в меньшей степени, торговлей в Балтийском регионе, в самой Республике и в Южных Нидерландах. В 1712 г., в самый разгар войны, он начал операции и с Архангельском, но товарооборот оказался не слишком велик и к тому же был непостоянным, и двенадцатью годами позже,в 1724 г.,архангельскаяавантюраЛееузакончиласьдлянего полным разочарованием. Лееу не был «московским торговцем» в полном смысле слова. Однако, как представляется, он - единственный из голландских купцов, торговавших с Россией в XVII и XVIII вв., чей архив сохранился в неприкосновенности, что дает редкую возможность заглянуть на «кухню» голландского торгового предприятия того времени56.
Давид Лееу не случайно занялся торговлей с Архангельском, начав буквально с нуля. Он был знаком с данным направлением, поскольку на нем некогда работали и продолжали работать его близкие родственники. Его отец и его старший брат (обоих звали Якобами Лееу) умерли в 1704 и 1711 гг., соответственно, и оба торговали с Россией. Его младший брат Ян в 1712 г. жил в Архангельске. Кроме того, его двоюродный брат Жан Тамес, которого в русских источниках называют либо Иваном, либо - реже -Яном, являлся одним из самых влиятельных предпринимателей России иностранного происхождения.
Весной 1712 г. Жан Тамес находился в Республике и провел некоторое время с Давидом Лееу. Возможно, именно в связи с этим Давид Лееу и решил начать торговлю с Архангельском, продолжив тем самым дело своего покойного брата. Вместе со своим дядей Мейнхардом Тройеном он послал с летним флотом 1712 г. в Архангельск брату Яну и двоюродному брату Жану Тамесу партию товара на комиссию, которая состояла из ванили,
206
Архангельск
патоки, сахара и каламинки - шерстяной ткани, лощеной с одной стороны. Жан Тамес и Ян Лееу должны были вместе продать посланный товар.
В начале июля того же года Тамес отбыл из Голландии обратно в Архангельск и в августе уже объединился со своей семьей. Он энергично приступил к обязанностям представителя Лееу, стал вести дела от его имени. Уже в сентябре он купил на средства Лееу партию «серых зимних зайцев» и отправил ее на двух судах в Амстердам. Тем не менее сотрудничество, о котором они договорились с Яном Лееу, окончилось полным провалом. Последний отказался от выполнения заданий своего брата и своего дяди, объявив Тамесу, что не собирается ни поселяться на длительное время в Архангельске, ни объединяться с компаньонами. Кроме того, старый конфликт между ним и Тамесом вспыхнул с новой силой. Произошло это потому, что Ян Лееу вскрыл письмо, которое его брат Давид послал через него Тамесу. Ян разорвал письмо посередине, одну половину оставил себе, а другую отослал Тамесу. Впоследствии Тамес в письмах Давиду не раз давал волю гневу и горечи в связи с подобной наглостью. В одном из писем он напоминал Давиду Лееу, кроме всего прочего, о недавнем инциденте, о котором уже рассказывал ранее, будучи в Голландии: однажды Ян Лееу и Ян Твиск, оба «совершенно пьяные», постучали в половине одиннадцатого ночи в ворота дома Тамеса в Москве. Сам Тамес в тот момент отсутствовал, дома находилась его жена с несколькими близкими подругами. Оба мужчины стояли перед домом и кричали, колотя в ворота до тех пор, пока их, наконец, не впустили. Войдя внутрь, они через некоторое время начали бить стаканы и тарелки и оскорблять присутствующих. В конце концов госпоже Тамес удалось выставить их в половине четвертого утра на улицу. Ян Лееу повторял подобные выходки неоднократно, причем один раз в гостях у Яна Люпса.
Видимо, Давид Лееу уговаривал Тамеса во время пребывания того в Голландии дать брату Яну еще один шанс, однако после того, как Ян Лееу вскрыл адресованное Тамесу письмо и даже после этого продолжал досаждать и сплетничать за его спиной, Тамес окончательно потерял терпение. В ноябре 1712 г. Тамес написал Давиду Лееу, что не собирается долее сотрудничать с его братом и самостоятельно выполнит задание Лееу и Тройена. Действительно, он продолжал продавать товары Лееу, как и было договорено, но внезапно, еще до конца года, Давид Лееу прервал сотрудничество с Тамесом, приказав ему передать Яну Лееу либо его «приказчику», то есть его представителю, весь нераспродан
Изменчивая фортуна, 1700-1721
207
ный товар. В начале 1713 г. Ян Лееу распорядился, чтобы товары и счета от Тамеса принял бы Хендрик Свелленгребел. Непонятно, почему Давид Лееу прервал сотрудничество с Тамесом. Похоже, он надеялся, что его двоюродный брат окажет положительное влияние на поведение его брата. Когда же эти надежды оказались тщетными, он, возможно, попытался принудить брата к ответственности. По словам Тамеса, Ян Лееу заявил ему, что брат Давид считает себя его «педагогом», но он, Ян Лееу, докажет, что тот ошибается. Таким образом, надеждам Давида Лееу не суждено было осуществиться. Ян Лееу тем временем жаловался в Архангельске на одиночество и уже в 1713 г. вернулся из России в Голландию.
Хендрик Свелленгребел, представитель Яна Лееу, был вторым сыном Хендирка Свелленгребела и Элизабет Фадемрехт. Он родился в Москве в 1667 г., постоянно жил в России и, по его собственным словам, уже примерно с 1682 г. занимался торговлей. В 1698 г. он женился на Анне Гертруде Каннегитер, дочери голландского купца и владельца жалованой грамоты Кунрата Каннегитера, импортировавшего в 1710 г. через Архангельск большей частью металлы и шелковые ткани и вывозившего в основном юфть, а также конский волос, закупаемый им в российской глубинке. Некоторым лицам из придворной знати он поставлял предметы ежедневного обихода, дорогие ткани и вино. Тот факт, что Ян Лееу выбрал своим представителем именно Свелленгребела, возможно, объясняется тем, что он был старым другом их семьи. Свелленгребел сотрудничал еще с отцом и старшим братом Яна. Кроме того, около 1711 г. Ян Лееу, видимо, проживал в Москве в доме Свелленгребела57.
Свелленгребел был рад возможности восстановить связь с домом Лееу. В письме от февраля 1713 г., представив предварительный отчет о принятых от Тамеса товарах, он напоминал Давиду Лееу о деловых отношениях, которые когда-то поддерживал с его семейством, и предлагал возобновить прежние «знакомство, дружбу и сердечность». Свелленгребел предлагал Лееу свои услуги по продаже и закупке товаров в России, поясняя, что экспортировал российские товары на свои средства и готов поручать Лееу продавать их в Амстердаме. Лееу реагировал положительно. С 1713 до 1717 г. он отправлял различные ткани и красители, а также имбирь в патоке, соленые лимоны и сабли, которые Свелленгребел должен был продать для него в России. Кроме того, он послал в Россию сабельные клинки по заказу Свелленгребела. В 1714 г. Свелленгребел закупил для Лееу
208
Архангельск
бобровую струю, которую отослал обратным грузом с судном, следовавшим в Амстердам58.
Довольно быстро Лееу и Свелленгребел начали раздражать друг друга. Свелленгребел считал неделовым подходом со стороны Лееу ограничивать цены на товары, о закупке которых Свелленгребелу приходилось договариваться в России, - из-за этого Свелленгребел был не в состоянии должным образом обеспечить интересы делового партнера. Напротив, Лееу был недоволен ценами и условиями кредита, которые использовал Свелленгребел. В 1718 г. Лееу прекратил свое сотрудничество с ним и просил передать свои товары и счета проживавшему в Архангельске голландскому купцу Тобиасу Пёйтелингу.
С Пёйтелингом Лееу начал сотрудничать еще в 1716 г. Видимо, их свел друг с другом некто Веркёйлен, также голландец. Возможно, это был амстердамец Якоб Веркёйлен, дядя невесты Пёйтелинга Марии Веркёйлен, дочери Яна Веркёйлена, купца, торговавшего в Москве и Архангельске. Лееу начал деловые отношения с Пёйтелингом, отправив ему партию древесины «святого Мартина» (краситель из Вест-Индии) и индиго из Санто-Доминго с письменной просьбой продать эти товары на его счет. В том же году Пёйтелинг отправил Лееу юфть отдельными партиями на семи судах с поручением застраховать груз на время перевозки и продать его надежным купцам. Лееу и Пёйтелинг несколько лет достаточно тесно сотрудничали. Лееу посылал Пёйтелингу для последующей продажи на его счет ткани и красящие вещества, а также бобровые шкуры, чернослив, имбирь в патоке, вино, нюхательный табак и камфару. Пёйтелинг, в свою очередь, посылал Лееу юфть, рогожи и льняное семя для продажи на его счет, а также холсты и юфть для продажи на счет Лееу и, наконец, юфть - на общий счет и пеньку - на счет Семена Кирилова.
В 1718 г. Лееу вновь обратился к услугам Пёйтелинга и, как уже говорилось, уполномочил его в том году принять от Свелленгребела счета и товары. Примерно тогда же Лееу передал Пёйтелингу свои счета и товары, бывшие до того времени в ведении другого голландца, Виллема ван дер Плуга, с которым Лееу поддерживал деловые отношения до его скоропостижной кончины в феврале 1718 г. Переписка Лееу с ван дер Плугом началась так же, как и с Пёйтелингом, лишь в 1716 г. По крайней мере, этим годом датируется первое письмо ван дер Плуга, адресованное Лееу. Во время этого непродолжительного сотрудничества Лееу посылал ван дер Плугу для продажи на его счет ткани,
Изменчивая фортуна, 1700-1721
209
красящие вещества и имбирь в патоке, а ван дер Плуг отправлял Лееу говяжье сало для продажи на его счет.
Деловые отношения между Лееу и Пёйтелингом ограничивались в основном обменом товарами; лишь однажды Пёйтелинг зафрахтовал места под товары на судне, отправленном Лееу в Архангельск. В марте 1719 г. Пёйтелинг обратился с просьбой к Лееу зафрахтовать места для партии рогож на двух-трех судах, первыми отправлявшихся в том году в Архангельск. Вероятно, именно в связи с этой просьбой Лееу зафрахтовал в мае 1719 г. судно для рейса из Амстердама в Архангельск и обратно для загрузки своих собственных и заказанных Пёйтелингом товаров. Судно шло в Архангельск с балластным грузом - 50 тыс. штук кирпичей, а по его прибытии Пёйтелинг занялся закупкой товаров для обратного рейса судна и сдачей мест на нем третьим лицам.
Лееу и Пёйтелинг сотрудничали друг с другом всего несколько лет. Мария Веркёйлен, вышедшая в 1716 г. замуж за Пёйтелинга, сообщила в письме от 17 марта 1720 г. Лееу, что ее муж скончался 12 марта. Немногим позже, в июне, она дала знать Лееу, что собирается продолжить дело своего мужа. Действительно, тем же летом Лееу послал ей индиго, перец и сицилийское оливковое масло для продажи на его счет. В свою очередь, вдова Пёйтелинг послала Лееу, как ранее делал ее покойный муж, говяжье сало, пеньку и юфть для продажи на ее счет, а также скатертное и салфеточное полотно на его счет. Лееу продолжал вести и иные деловые операции, начатые им еще с Тобиасом Пёйтелингом. Так, он отправил Марии Пёйтелинг судно для сдачи под фрахт его трюмового помещения. Несмотря на это, почти сразу возникли разногласия о том, как вдова Пёйтелинг обходилась со счетами Лееу. Лееу полагал, что она слишком медлит с переводом ему денег и неправомерно отказывается платить проценты на его капитал. Вероятно, уже в начале 1721 г. он уполномочил своих новых компаньонов Бодиско и ван Дорта прекратить отношения с вдовой и позаботиться о передаче им товаров и счетов Пёйтелинга. В 1724 г. деловые отношения Лееу с вдовой Пёйтелинг были окончательно разорваны.
С находившимися в Архангельске голландцами Якобом Бодиско и Франсом ван Дортом Лееу сотрудничал с 1720 г. Он сам сделал первый шаг навстречу, отправив в июне того же года этим купцам письменное предложение послать им партию индиго, перца и оливкового масла для продажи на его счет. Неизвестно, почему Лееу так поступил. Он предпринял этот шаг вскоре после того, как Мария Веркёйлен сообщила ему о кончине супруга, но
210
Архангельск
еще до того, как изъявила желание продолжать сотрудничество в деле мужа. Возможно, Лееу хотел иметь гарантии того, что при любом повороте событий он сможет продолжать торговлю с Архангельском. Кроме того, когда вдова Пёйтелинг подтвердила, что она будет продолжать дело мужа, он, вероятно, решил, что не вполне разумно немедленно прерывать отношения с Бодиско и ван Дортом. Как бы то ни было, на протяжении нескольких последующих лет Лееу продолжал сотрудничать с новыми партнерами. В 1720 г. Бодиско и ван Дорт направили ему льняное семя на его счет, а в 1720 и 1723 гг. - рогожи, льняное семя и смолу для продажи на их счет. В 1720 г. они сдали в аренду помещения в трюмах судов, которые Лееу посылал в Архангельск, точно так же, как это делал сам Пёйтелинг и впоследствии его вдова.
В 1722 г. Лееу начал жаловаться на ведение дел Бодиско и ван Дортом. В январе 1723 г. они в письме Лееу выразили свое удивление тем, что ничто из сделанного ими для Лееу не было принято последним с удовлетворением. Когда они полгода спустя объявили, что «отныне отказываются от Архангельской негоции» и оставляют контору лишь в Санкт-Петербурге, Лееу распорядился, чтобы они отправили на судне в Амстердам имевшиеся у них его товары. Бодиско и ван Дорт предложили поддерживать «корреспонденцию», но Лееу ответил вежливым отказом. Он считал, что их сотрудничество связано со множеством издержек, а цены, по которым они продавали его товары, слишком низкие. При этом он не собирался хотя бы изучить возможности продолжения торговли через Санкт-Петербург; по крайней мере, его бухгалтерские книги не свидетельствуют о предпринятых в этом направлении попытках. Вероятно, он утратил веру в русский рынок. Разрыв с Бодиско и ван Дортом означал для Лееу одновременно и окончание его российского предприятия.
Очевидно, Давид Лееу не вполне преуспел в своей архангельской негоции. Это вызывает некоторое удивление, поскольку именно в тот период, когда на архангельском рынке появился Лееу, торговля там процветала. Вероятно, он делал что-то не так. Основной целью его торговли с Архангельском было продать товары, которые традиционно продавались в балтийском регионе и в России. Возможно, из-за трудностей в ведении торговли в период Северной войны и утраты балтийского рынка он стремился компенсировать потери торговлей с Архангельском. Основу ассортимента его товаров составляли дорогие ткани и сопутствующие товары, как, например, красящие вещества. Он не закупал в Архангельске большие партии товаров. Обстоятельства, сложив
Изменчивая фортуна, 1700-1721
211
шиеся на российском рынке, не были однозначно благоприятными. Расцвет архангельской торговли был частично вызван тем, что международный спрос на традиционные балтийские товары в результате Северной войны переместился в Архангельск. Значительно увеличился российский экспорт пеньки и в течение нескольких лет зерна. Поскольку эти продукты нельзя было в больших количествах закупить где-либо на других рынках, рост спроса привел к росту цен на архангельский экспорт, что, в свою очередь, сопровождалось ростом цен на амстердамской товарной бирже. Цены на рожь и пеньку были во время войны существенно выше, чем до и после войны. Рост российского экспорта шел параллельно с ростом импорта таких традиционных товаров, как вино, специи и дорогие сорта тканей, примерно то же самое продавал и сам Лееу. Предложение этих товаров в Архангельске должно было возрасти, поскольку Западной Европе необходимо было компенсировать утрату рынков в балтийском регионе и расплачиваться за дополнительные закупки в России. Таким образом, представляется весьма вероятным, что российский спрос на импортные товары отставал от роста их предложения и цены на них в России упали. Амстердамские же цены не снизились, вероятно, потому, что спрос на товары балтийского региона не был столь уж весомым фактором международного рынка. Таким образом, Лееу пришел на архангельский рынок в качестве импортера в момент, когда продажные цены на импортные товары в России упали по сравнению с закупочными ценами в Амстердаме. Прибыль не намного превышала вложения, что снижало шансы на торговый успех.
Конфликты, вновь и вновь возникавшие между Лееу и его корреспондентами и партнерами в Архангельске, создают впечатление, что он был не в состоянии приспособиться к манере ведения дел в России. Точнее, он был к ней, вероятно, не подготовлен. Для того чтобы гарантировать себе доход, Лееу вел дела в строгом финансовом режиме, проводя жесткую ценовую политику. Он устанавливал ценовые пороги, за пределы которых не имели права выходить его корреспонденты, и требовал проценты на свой текущий счет. Это постоянно ставило под вопрос прочность его отношений с архангельскими корреспондентами и заставляло его быстро и часто менять деловых партнеров: на протяжении 12 лет он сменил их шесть раз. И пусть даже в двух случаях из шести причиной являлась смерть партнера, четыре раза Лееу прервал отношения по собственной инициативе. Отсутствие преемственности в деловых отношениях, естественно, не приближало его к
212
Архангельск
цели. Таким образом, неудивительно, что Давид Лееу отвернулся от российского рынка, когда центр торговли со странами Западной Европы переместился из Архангельска в Санкт-Петербург.
Постоянство отношений и гибкость специализации
Голландские предприниматели повышали собственную конкурентоспособность посредством специализации, совместного сотрудничества и поддержания постоянных отношений со своими скупщиками и поставщиками. Специализация способствовала глубокому изучению рынков и товаров. Взаимное сотрудничество увеличивало объем и радиус действия каждого предприятия в отдельности. Постоянство отношений с заказчиками и поставщиками порождало относительную уверенность в сбыте товаров, улучшало условия их реализации, в результате возникала атмосфера личного и делового доверия. Не следует недооценивать важность знания рынка, наличия постоянных партнеров и сети отношений. Так же как и финансовое положение, размеры капитала, эти факторы являются результатом длительных усилий и весьма высоко ценятся. В сочетании с финансовыми возможностями предприятия они составляют его важнейшие основы.
В какой степени голландские предприниматели, торгующие с Россией, реально поддерживали постоянные отношения со своими поставщиками и скупщиками? Однозначно ответить на этот вопрос можно лишь на основе изучения делопроизводства предприятий, однако деловые бумаги практически всех голландских купцов, торговавших с Архангельском, с течением времени оказались утраченными. Как говорилось выше, Давид Лееу - единственный, вероятно, предприниматель, чей архив оказался не тронутым временем. Из сохранившейся документации явствует, что отношения Лееу с его корреспондентами в Архангельске все время, причем достаточно быстро, менялись, но во всех случаях стороны изначально надеялись на длительное сотрудничество. Хендрик Свелленгребел в течение долгого времени поддерживал деловые отношения с отцом Давида Лееу, а также с его братом и надеялся успешно продолжать дела и с самим Давидом. Неудачи были следствием того, что Лееу пришел на архангельский рынок в качестве импортера дорогостоящих товаров и предметов роскоши именно тогда, когда продажные цены на эти товары в России были низкими. Неблагоприятная рыночная конъюнктура постоянно приводила к напряженности в отношениях между ним и его
Изменчивая фортуна, 1700-1721
213
партнерами. Можно с уверенностью предположить, что в случае благоприятных рыночных обстоятельств деловые отношения в принципе сохранялись бы длительное время. Значение, придаваемое предпринимателями постоянству деловых контактов, видно из отдельных эпизодов торговых отношений между голландцами и русскими. Так, компания де Вогеларов и Кленков являлась откупщиками рыбной ловли в реках Поной и Йоканьга на Кольском полуострове с 1623 по 1665 г. Такое постоянство может, по крайней мере, частично объясняться тем, что оно обеспечивало надежность поставок. О том же свидетельствуют и многочисленные откупные договора (контракты) на закупку, производство и вывоз таких заповедных товаров, как икра, смола и поташ.
Выше были использованы такие понятия, как специализация, сфера и отрасль предпринимательства, достаточно произвольно, более или менее подразумевая их синонимичность. Как представляется, придерживаться в данном случае большей понятийной точности не имеет большого смысла. Следует ли торговлю с Россией определять как специализацию, или как отрасль, или как сферу предпринимательства? Как следует определять, например, рыбную торговлю? А экспорт рыбы из России? Различные сферы предпринимательской деятельности, специализации и отрасли сплетались друг с другом. Предприниматели охотно участвовали в смежных сферах деятельности: импортеры оружия в Россию могли экспортировать из России зерно и продавать его в Южной Европе, а когда предоставлялась возможность, могли участвовать и в производстве оружия. Все зависело от постоянно меняющейся конъюнктуры рынка и от умения предпринимателя приспособиться к этим переменчивым обстоятельствам, извлекая из них выгоду. Изменения, которые вносили в свою деятельность де Вогелары и Кленки, являются тому ярким примером. Их отраслью предпринимательства, или сферой деятельности, была торговля с Россией. В рамках своей отрасли они постоянно меняли торговую специализацию. Около 1600 г. Маркус де Вогелар старший покупал в России рыбу, животные жиры, кожи, воск и икру. Его последователи - трое его сыновей и Георг Эверхард Кленк - делали то же и при случае вывозили из России зерно, а также, в сотрудничестве с шурином Кленка Херманом Фензелем, смолу. После того как в начале 50-х гг. Кунрат Кленк был преемником отца в руководстве предприятием, компаньоны продолжали вывозить из России рыбу, говяжье сало и иногда зерно, но прекратили вывоз ворвани, кож и икры. В то же время они включили в состав
214
Архангельск
закупаемых в России товаров поташ и пеньку. После кончины братьев де Вогелар в 60-х гг. дело продолжил Кунрат Кленк и его брат Маркус. Они прекратили торговать рыбой и говяжьим салом и сосредоточились на вывозе из России поташа, пеньки и частично ржи. Таким образом, на протяжении двух-трех поколений константой оставалась торговля с Россией, специализация же постоянно менялась: рыба, животный жир, кожи, воск и икра, затем - поташ, пенька и иногда рожь.
Таким образом, специализация предпринимателей на определенном виде товаров не означала утрату торговой гибкости. Основой стабильности предприятия и гарантией прибыли была чувствительность к изменениям конъюнктуры спроса и предложения товаров и готовность в любой момент пойти новыми путями. Рыночная тактика предпринимателей определялась не только их специализацией, но и гибкостью.
ГЛАВА 8
На втором плане, 1721-1762
Рис. 10. Центр Архангельска с гостиными дворами во второй половине XVIII в.
Упадок торговли с Архангельском
30 августа 1721 г. Россия и Швеция заключили Ништадтский мир, положив тем самым конец Великой Северной войне1. Петр I совершил то, что полутора столетиями раньше не удалось Ивану Грозному: он получил выход к Балтике, имел здесь даже не один порт. Вековая мечта была почти достигнута: наконец-то Россия могла осуществлять морскую торговлю с Западной Европой наикратчайшим путем и без посредников. Российское правительство продолжало принимать активные меры, направленные на фактическое перемещение торговли и мореплавания из Архангельска в Санкт-Петербург. С 1721 г. через беломорский порт могли экспортироваться лишь товары, производившиеся в бассейне Северной Двины, причем экспорт зерна был полностью запрещен. Это ограничение было снято в 1727 г., после смерти в 1725 г. Петра I, и теперь все товары вновь могли экспортироваться через Архангельск. Однако существенным препятствием оставались пошлинные барьеры. Стандартный пошлинный тариф на внутреннем рынке взимался в размере 5 %; в случае транспортировки товара через Архангельск он увеличивался до 7 %; в случае же доставки товаров через Петербург снижался до 3 %. Такая политика приносила плоды. Сразу же после заключения Ништадтского мира торговля с Архангельском сильно сократилась и впоследствии оставалась гораздо менее интенсивной, чем до 1700 г. Поскольку теперь Балтийское море вновь становилось безопасным для мореплавания, а новые российские порты - полностью доступными для торгового флота, Архангельск после 140 лет верной службы перестал быть незаменимым. В 1724 г. в порт на Белом море прибыло всего лишь 22 судна, а 20 лет спустя, в 1745 г., не более 25 судов. В 1726 г. экспорт из Архангельска составлял немногим более 285 тыс. рублей, треть довоенного уровня, а в 1741 г. иностранцы экспортировали из Архангельска товаров в общей сложности на сумму 426 тыс. рублей, что составляло половину довоенного экспорта. Лишь около 1750 г. положение выправилось: в 1754 г. на Северной Двине бросили якорь 62 судна2.
То, что потерял Архангельск, приобрел Санкт-Петербург. В 20-е гг. в новый порт, открывшийся на европейском направле
218
Архангельск
нии, прибывало в среднем по 100 судов в год, в 30-е гг. - 143 судна, в 40-е гг. - 171 судно, а в 50-е гг. - 242 судна. Данные по товарообороту демонстрируют ту же тенденцию. В 1726 г. экспорт из Санкт-Петербурга составил 2,4 млн рублей - более чем в восемь раз больше, чем из Архангельска3.
Англичане были первыми из тех, кто без тени колебаний обменяли Архангельск на Санкт-Петербург. После 1721 г. они вели лишь незначительное число деловых операций со старым портом на севере России. Голландцы также переместили существенную часть своей торговой деятельности в город на Неве, однако они в гораздо большей степени, чем англичане, продолжали держаться Архангельска, и, таким образом, порт на Двине оставался важнейшим для голландских судов российским портом. Цифры по морским сообщениям, на первый взгляд, заставляют предположить обратное. В период с 1721 по 1740 г. число судов по маршруту Архангельск - Амстердам составляло примерно 20 в год, после чего в период с 1741 по 1760 г. последовало восстановление прежней интенсивности судоходства примерно до 30 кораблей в год. Число судов на маршруте Санкт-Петербург - Амстердам уже вскоре превысило архангельские показатели, составив в период с 1731 по 1760 г. примерно 40 кораблей в год. Однако суда, следовавшие в Архангельск, имели гораздо более вместительные трюмы, чем направлявшиеся в Санкт-Петербург, и перевозили они в общей сложности много больше товаров, чем последние. В 20-е и 50-е гг. из Архангельска в Амстердам было даже перевезено в два раза больше грузов, чем из Санкт-Петербурга в Амстердам4.
Результатом приверженности голландцев к Архангельску было то, что в послевоенный период они, как и встарь, продолжали доминировать в архангельской торговле. В 1725 и 1741 гг. на долю голландцев приходилось 3/4 архангельского экспорта, и ещев1754 г. 44 из62 кораблей,отправившихся из Архангельска, были оформлены на имя голландских купцов. Напротив, в торговле с Санкт-Петербургом первое место занимали британцы, хотя их перевес здесь был и менее значительным, чем превосходство голландцев в Архангельске. Из судов, которые совершали между 1720 и 1750 гг. рейсы из Санкт-Петербурга в Западную Европу, примерно половина направлялась ежегодно в Англию и Шотландию, в то время как примерно 3 из 10 судов шли в Голландию5. Таким образом, голландцы доминировали в торговле с Архангельском после заключения Ништадтского мира так же, как и раньше, до войны. Доля же голландцев в торговле с Россией, по крайней мере в торговле через Архангельск
На втором плане, 1721-1762
219
и Санкт-Петербург, при всех изменениях товарооборота, оставалась в конечном счете примерно на том уровне, до которого опустилась во время Северной войны, то есть примерно на уровне 45 %6.
Положение Архангельска было существенно подорвано в результате появления Санкт-Петербурга. Старый порт Севера утратил свое центральное значение в торговле России с Западной Европой. Импорт товаров, предназначенных для центральной части России, шел теперь в очень незначительной степени через Архангельск. В северный порт привозилось немного товаров из Центральной России, предназначенных на экспорт. Теперь иностранцы покупали там в основном товары из непосредственно прилегавших к Архангельску районов российской провинции. В 1725 г. это были, как правило, поморские товары и смола из районов, расположенных по течению Северной Двины, Онеги и Ваги. В 1741 г. на таможне Архангельска было задекларировано на экспорт в основном зерно (43 %), говяжье сало (28 %), льняное семя (17 %) из районов, находившихся в бассейнах Сухоны и Вятки. Помимо этого, в 1741 г., вероятно, в больших количествах экспортировалась смола, но это не нашло отражения в таможенных книгах, поскольку экспорт смолы был на откупе и вывозился из России, минуя таможню. Пенька и юфть уже в 1725 г. практически исчезли из ассортимента товаров, экспортируемых через Архангельск7.
Хотя доля голландцев в торговле с Россией все еще оставалась весьма значительной, структура торговли Голландии с Архангельском и Санкт-Петербургом становилась все более рыхлой. Происходило это параллельно с важными изменениями в структуре голландской внешней торговли в целом. Правительственный курс многих стран Европы был теперь направлен на развитие собственного производства. Правительства Англии и Франции начали проводить этот курс уже во второй половине XVII в., а примерно с 1720 г. за ними последовали Пруссия, Россия, Швеция, Дания, Австрия и Испания. Все эти страны ввели таможенные барьеры, чтобы сдержать экспорт сырья и ограничить импорт промышленных продуктов. Кроме того, они оказывали непосредственную поддержку собственной промышленности путем раздачи премий и поощрений. В целом подобный курс приносил успех, и промышленность развивалась в Европе повсюду. Голландская же промышленность, работавшая на экспорт, оказалась не в состоянии противостоять этой конкуренции и, потому большая ее доля сошла на нет. В своем падении
220
Архангельск
она увлекла за собой импорт сырья и экспорт промышленных товаров, и, таким образом, внешней торговле Республики был нанесен серьезный ущерб. Тот факт, что торговля с другими государствами все же оставалась на приемлемом уровне, объясняется расцветом двух других отраслей: торговли со странами, находившимися в глубине Европейского континента, в частности с Германией, и торговли колониальными товарами. Этот расцвет был, в свою очередь, следствием роста европейской экономики и расширением потребительского спроса. Товарооборот именно в этих областях торговли предотвратил в конечном счете абсолютное сокращение внешней торговли Республики.
Крах голландской экспортной промышленности, вероятно, нанес большой ущерб голландской торговле с Россией8. Без сомнения, объем сбыта промышленных продуктов и закупка сырья в России весьма существенно снизились. Сокращение голландского экспорта промышленных товаров в Архангельск еще, вероятно, в какой-то степени компенсировалось ростом объема реэкспорта колониальных товаров - перца, пряностей, чая и кофе - в Санкт-Петербург. Однако в структуре голландского импорта из России мало что пришло на смену традиционно вывозимым из Архангельска сырьевым товарам.
Голландская реформатская община Архангельска
Курс российского правительства привел не только к тому, что в Санкт-Петербург переместилась торговля Архангельска. Многие голландские и другие иностранные предприниматели продали свои архангельские дома и либо переехали в Санкт-Петербург, либо вернулись на родину. В 1725 г. количество иностранных торговых домов (фирм) в Архангельске снизилось до 36, из которых 17 принадлежало голландцам9. В 1741 г. в городе оставалось всего 22 иностранных торговых дома, 11 из которых могут считаться полностью голландскими и 5 - частично голландскими. В составе 22 торговых домов находилось 34 голландских купца. Они вместе с семьями составляли общину примерно в 100 человек. Голландцы продолжали оставаться крупнейшей группой иностранцев-предпринимателей в Архангельске10.
Большинство голландцев Архангельска были членами голландской кальвинистской церкви. Помимо удовлетворения духовных потребностей общины церковь также давала образование детям своих членов. Кроме того, церковный совет выступал
На втором плане, 1721-1762
221
в случае смерти одного из своих членов в качестве попечителя имущества усопшего. Общине принадлежали дом и двор священника, расположенные в непосредственной близости от церкви, школьное здание с жильем для учителя, который также исполнял обязанности регента церковного хора. Кроме церкви еще одной организационной структурой нидерландцев являлась «голландская община», основанная в 1708 г. в Архангельске для того, чтобы представлять «общий интерес», в частности в отношениях с российским правительством. В 1740 г. существовали договоренности между «нашей общиной» в Архангельске и их деловыми партнерами в Голландии о самообложении членов общины пошлиной в размере 1/8 % товарооборота, откуда в случае необходимости могли бы уплачиваться взятки губернским властям Архангельска или в правительственные коллегии, находившиеся в Санкт-Петербурге11.
В 20-е и 30-е гг. XVIII в. кальвинистская община Архангельска оказалась в затруднительном финансовом положении. Касса опустела, на содержание церкви и школы не хватало денег, и существовала опасность того, что община не в состоянии будет выплачивать жалованье пастору и школьному учителю - сумму, составлявшую 700 рублей в год вместе со всеми накладными расходами. По мнению церковного совета, проблемы были вызваны тем, что торговля с Архангельском пришла в упадок и город покинули многие семьи и деловые конторы. Доходы общины из-за этого сократились, немногие оставшиеся семьи были не в состоянии возмещать недостачу. К тому же не все члены общины исправно платили в общую казну. Большинство вносило различные суммы в зависимости от года, и, хотя некоторые делали общине щедрые подарки, были и такие, которые не платили взносов вовсе, пользуясь церковными услугами за счет других. Еще одной проблемой была уплата «корабельных», или «церковных», денег - суммы в 5 рублей, которую платили моряки голландских судов, совершавших рейсы на Архангельск. Шкиперы платили корабельные деньги конторам купцов, к которым они должны были прибыть по поручению фрахтовщиков или судовладельцев. Таким образом, деньги попадали не только в руки кальвинистов, но также и лютеран и католиков. Последние не отдавали деньги в кальвинистскую церковь, которая и здесь лишалась своих доходов. К тому же в действительности не все кальвинисты платили пошлину и не все шкиперы - морские деньги12.
Для решения финансовых проблем церковный совет обратился за помощью в «Дирекцию Московской торговли». Это была
222
Архангельск
организация в Амстердаме, представлявшая интересы голландских купцов, торгующих с Россией, основанная, вероятно, около 1690 г. главным образом в целях обеспечения безопасности голландцев, торговавших с Архангельском во времена войн. Дирекция договаривалась с голландским правительством о конвоировании торгового флота военными судами, она же извещала купцов о начале военных действий и информировала их о политической ситуации. Кроме того, Дирекция осуществляла политическое лоббирование в пользу интересов купцов, торгующих с Россией. В обращении, поданном в начале 30-х гг. XVIII в., церковный совет общины в Архангельске просил Дирекцию о том, чтобы шкипер каждого судна, шедшего под голландским флагом, платил бы диаконам кальвинистской церкви 5 рублей «ординарных церковных» денег. И действительно, в конце концов, был назначен специальный уполномоченный с правом собирать церковные деньги и передавать церковному совету прочие причитающиеся ему выплаты от прочих пошлин. Второе предложение церковного совета, поданное Дирекции, касалось организации денежного сбора среди купцов и торговых компаний в Республике. И на это предложение Дирекция отреагировала положительно - весной 1737 г., незадолго до отправления в Архангельск, пастор Фредерик Кристоффель Тиенен собирал в церквах Северной Голландии и по домам в Амстердаме деньги для кальвинистской общины в Архангельске. Общая сумма сборов составила 1460,85 гульдена. Из этой суммы Дирекция заплатила 800 гульденов пастору Тиенену - 750 гульденов в качестве 3/4 его годичного жалованья и 50 гульденов в возмещение тех затрат, которые он понес, занимаясь сбором средств вне Амстердама. В конечном счете в марте 1738 г., вероятно после вычета еще некоторых расходов, в руки церковного совета в Архангельске перешла сумма в 570,85 гульдена.
Несмотря на трудности, архангельская община продолжала выплачивать содержание пастору и школьному учителю. В 1736 г. церковный совет уже мог сообщить, что, благодаря дополнительным пожертвованиям и ежегодно откладывая некоторые суммы, общине удалось даже скопить небольшой капитал. Однако совет стремился думать и о будущем и заботился о том, чтобы в случае дальнейшего сокращения торговли оставшиеся в России члены общины не оказались лишенными Слова Божьего и церковных таинств. В начале 1737 г. церковный совет собирал в Архангельске пожертвования на содержание церкви и школы в собственной малоимущей общине, а также среди лютеран и «всех, кто внемлет
На втором плане, 1721-1762
223
Слову Божьему». В апреле 1737 г. сумма пожертвований и сборов составила 200 рублей, то есть более 500 гульденов. Таким образом, у общины оставался еще небольшой капитал в 400 рублей, о котором и упоминал церковный совет.
Церковный совет Архангельска призывал на помощь Дирекцию Московской Торговли и тогда, когда в случае отъезда на родину либо смерти пастора необходимо было найти ему преемника. Если при содействии Дирекции либо иных друзей общины отыскивался подходящий пастор, готовый приехать в Архангельск, он подвергался экзамену и утверждался классисом Амстердама, но оплачивался из средств самой общины. Срок службы пасторов варьировался от пяти до семи лет, а денежное довольствие составляло 1000 гульденов в год. Кроме того, пастор располагал общинным домом и двором при церкви; отопление, освещение и прислуга также оплачивались общиной, а также община оплачивала дорогу по морю из Республики в Архангельск, а по истечении срока контракта - дорогу домой. В пасторские обязанности в Архангельске входило проведение службы, крещений, свадеб, причащений, катехизация, посещение прихожан на дому, посещение больных прихожан, а также все, что входит обычно в обязанности священника13.
Ни один из кальвинистских пасторов не находился в Архангельске дольше, чем отец Тиенен. Его предшественник, Йохан Фредерик Хейдеггерс, вернулся летом 1735 г. со своей женой и детьми морским путем в Амстердам14. После обмена письмами с отечеством церковный совет Архангельска попросил Дирекцию Московской Торговли призвать для несения церковной службы Фредерика Кристоффеля Тиенена, проживавшего в Хамме. Директора удовлетворили эту просьбу, и в сентябре 1736 г. Тиенен дал знать из Хамма, что принимает приглашение из Архангельска и приедет в Амстердам настолько скоро, насколько это будет для него возможно. Дирекция Московской Торговли заключила с пастором контракт от имени Архангельской общины сроком на семь лет15.
Тиенен оставался в Нидерландах до августа 1737 г., собирая пожертвования для Архангельской общины. Он прервал свои занятия в июле - в письме, адресованном Дирекции, он просит извинения за свое отсутствие в течение нескольких дней «в связи с моей занятостью делами по собственной надобности». Несколькими днями позже директора получили следующее объяснение: «...Чтобы выразить одним словом, сватовство к одной персоне, живущей в Гааге, что и потребовало моего при ней присутствия.
224
Архангельск
Чтобы и мне самому могло достаться собственное счастье, себя самого тоже счастьем не обделить». Тиенен «из стыда» не поставил господ Директоров заранее в известность и не испросил на то разрешения. Вышеупомянутое сватовство не привело - по крайней мере, сразу - к свадьбе, поскольку уже 7 августа 1737 г. Тиенен отправился судном из Амстердама в Архангельск, куда он прибыл в сентябре того же года. В 1739 г. он женился на Элизабет Хоутман, уроженке Вологды. Она, без сомнения, была родственницей Хендрика Хоутмана из Вологды, члена семейства голландских торговцев Хоутманов, занимавших в торговле с Россией не последнее место.
Сразу после прибытия Тиенена в Архангельск его отношения с общиной испортились. Уже осенью 1737 г. он просит Дирекцию в письменной форме прощения за «неправильные действия», которые он совершил по отношению «прежде всего к нашей общине». Возможно, это были те «неправильные действия», которые заставили общину в начале 1740 г. сообщить классису в Амстердам, что она вынуждена в конечном счете принять «неприятные меры» в ответ на «поведение» Тиенена. В конце концов еще до начала лета по настоянию классиса разногласия были улажены. Тиенен потихоньку, sub rosa, еще высказывал недовольство: «Здесь каждый желает быть господином над священником» и «некоторые из здешних заняты только собственным величием и властью». В конечном счете мир был сохранен, однако сердечности в отношениях так и не получилось. В 1741 г. Тиенен вновь жаловался на то, что некоторые заставляют общинное правление плясать под свою дудку и это ведет к отстранению других членов общины от ее дел. Чтобы не усложнять ситуацию, Тиенен более не вмешивался в дела управления общиной, несмотря на то что он возглавлял общину и церковный совет.
Тиенену приходилось нелегко. Он сообщал, что пытался навести порядок в церкви, но «люди» в Архангельске этого не могли вынести. «Люди» здесь привыкли к беспорядку и жили безо всякого смысла, не желая и слушать про свои недостатки: «.. .Когдая проповедую исправление,то становлюсь ненавистным и презираемым в глазах их». По «их словам», Тиенен затягивал службу. Однако он вел службу короче, чем это принято в самой Голландии, а, кроме того, служба не мешала никому из прихожан исполнять их обязанности.
Некоторые из писем Тиенена, отправленные Дирекции Московской Торговли, проливают свет на жизнь его и его семьи. Летом 1741 г. он писал, что его супруга в октябре прошлого года
На втором плане, 1721-1762
225
разрешилась от бремени сыном и что мать и сын пребывают в добром здравии. В том же письме он сообщал, что продукты питания и ежедневного потребления в Архангельске быстро дорожают; цены выросли в четыре раза по сравнению с уровнем четырехлетней давности. Половину своего содержания Тиенен тратил на продукты, которые заказывал в Голландии, и на те предметы, которые невозможно было приобрести в Архангельске, но без которых невозможно было жить.
Несмотря на проблемы с общиной, Тиенен остался в Архангельске и после истечения срока своего первого контракта. В 1743 г. было заключено новое соглашение, хотя Тиенена, по его собственным словам, просили вернуться в отечество и занять место своего покойного отца. Условия, которые предложила община Архангельска, он не мог отклонить. В конечном счете Тиенен оставался пастором города на Двине на протяжении 20 лет, до своей смерти в 1756 г.
Обычно община приглашала из отечества также и школьного учителя. Единственный источник информации о качествах, которые община предъявляла к учителю и которых она не желала, находим в анкетах, составленных общиной в 1749 г., когда она занималась поисками подходящей кандидатуры. Церковный совет обратился с просьбой к Дирекции Московской Торговли и священникам «Кальвинистского Министериума» Амстердама подобрать регента церковного хора и одновременно школьного учителя. Это должен был быть способный и квалифицированный человек, а не «сапожник, невежа или какой-либо пустослов, предпочтительно человек, кое-чему обучившийся», умеющий писать, считать и петь, со знанием какого-либо иностранного языка, «способный обучать не крестьян, а в основном детей славного купечества». Присутствие такого профессионала в Архангельске было, по мнению церковного совета, важным, поскольку там отсутствовали любые другие иные средства воспитания общины и молодежи в духе христианских начал и всех прочих наук, важных при подготовке к торговле либо для дальнейшего образования.
Школьный учитель приглашался на службу на срок от трех до шести лет и получал жалованье в размере от 100 до 150 рублей в год. Он мог подрабатывать в Архангельске, особенно если владел французским, английским, латынью, или мог давать уроки музыки. Проживание в доме на школьном дворе было бесплатным, расходы на отопление, освещение и прислугу также оплачивались общиной. Кроме того, община оплачивала дорогу морем в Архангельск и по окончании срока службы - обратно на родину16.
226
Архангельск
В густозастроенных районах Архангельска опасность пожара оставалась чрезвычайно высокой. В 1724,1738 и 1753 гг. город поражали разрушительные пожары17. При пожаре 1753 г. большая часть Архангельска была уничтожена огнем, и при этом, вероятно, сгорела старая деревянная кальвинистская церковь в Немецкой слободе. Возможно, благодаря оживлению торговли община смогла выстроить новую церковь, причем из камня. Новая церковь была освящена в 1757 г. пастором Томасом Мензендайком18. Вероятно, церковь хорошо отапливалась, поскольку с того времени церковная служба велась и зимой19.
Хендрик ван Йевер
Вначалевечера21 октября 1728 г.сержантархангельскогополка Иван Пестриков стоял на вахте у дома губернатора Архангельска Ивана Михайловича Лихарева. Внезапно он услышал громкие звуки выстрелов и шум в Немецкой слободе. Оказалось, что шумят неподалеку от той части берега Двины, которая примыкает к дому голландца Хендрика ван Йевера. Прибыв на место, сержант Пестриков обнаружил там двух слуг ван Йевера, каковых и арестовал. После этого из дома вышел сам ван Йевер и принялся уверять, что его люди ни в чем не виноваты, - фейерверк запускали Джон Бакоффер и Джеймс Гарднер. В тот самый момент оба вышеупомянутых господина появились в дверном проеме и моментально были арестованы тем же сержантом Пестриковым заодно с их слугами, Филатом Лаврентьевым, сыном Шемякиным, и Семеном Васильевым, сыном Смирным, сопровождавшими своих господ. Пестриков привел обоих господ и четырех слуг на гауптвахту и запер их там. Господ выпустили еще перед рассветом, слуги продолжали оставаться под арестом20.
На следующий день и еще через день четырех задержанных слуг и их господ, Гарднера и Бакоффера, допрашивали в губернской канцелярии. Из их показаний выяснилось, что Бакоффер и Гарднер, а также и Христиан Багман в означенный вечер находились в гостях у Хендрика ван Йевера. Их жены в тот вечер отсутствовали. Госпожа ван Йевер находилась в сопровождении своего слуги Гаврилы Сергеева, сына Фролова, в гостях у вдовы Тиммерман, а госпожа Гарднер, также в сопровождении своего слуги Семена Васильева, сына Смирного, наносила визит вдове Романа Ананцына, дочери Исаевой, «а как ее зовут, того он (то есть допрашиваемый) не знает». Во время застолья в гостях господа выпили и захмелели; Гарднер и Бакоффер припомнили на
На втором плане, 1721-1762
227
допросе, что пили за здоровье императора и желали ему столь же блаженной памяти у потомков, как и та, что оставил по себе его дед. Бакоффер взял с собой из дома фейерверк и около семи часов вечера вышел со своим слугой из дома ван Йевера на берег реки. Трое остальных господ оставались дома и наблюдали за происходящим из окон. Снаружи дома Бакоффер приказал нескольким работникам запустить фейерверк. Одна огненная стрела взлетела высоко в воздух и затем упала в воду; три другие стрелы фейерверка с громким треском разорвались над рекой. После этого мужчины запустили еще девять фейерверков вдоль берега, неподалеку от воды.
После десяти часов вечера, когда все уже давно угомонились, Семен Васильев, сын Смирной, объявился у дома ван Йевера. Он привел госпожу Гарднер из гостей, из дома вдовы Романа Ананцына, домой и теперь вернулся за своим хозяином, господином Гарднером. Гарднер и Бакоффер собирались отправляться по домам со своими слугами, поскольку у тех были фонари. Все вместе вышли из дома ван Йевера и именно в этот момент были задержаны сержантом Пестриковым и препровождены им на гауптвахту.
Российские власти отнеслись к делу чрезвычайно серьезно: стрелятьизпушекиручногоогнестрельногооружияссудов,стоящих на якоре у города, было запрещено, и этот запрет - таково было общее мнение - касался и фейерверка. Гарднер и Бакоффер уверяли, что они этого не знали, но, без сомнения, осознавали, что в деревянном городе фейерверк запускать опасно. На допросе Бакоффер пытался защитить себя довольно слабым аргументом: он-де не опасался за последствия, поскольку ветер дул не в направлении жилых домов или каких-либо иных построек на берегу.
Неизвестно, чем закончилось это дело. В нашем распоряжении имеется лишь протокол допроса Архангельской губернской канцелярии, но приговора в деле нет, если таковой вообще был вынесен. Вероятно, дело закончилось тем же, что и фейерверк, который затух сам по себе.
Четверо развлекавшихся господ были иностранными предпринимателями, и, вероятнее всего, все четверо постоянно жили в Архангельске.Точно известно,что в городе проживал голландец ХристианБагман.Покрайнеймере,в 1733-1734 гг.и 1736-1738 гг. он был членом церковного совета общины голландской кальвинистской церкви и в 40-е гг. также проживал в Архангельске. Про англичан Джеймса Гарднера и Джона Бакоффера известно,
228
Архангельск
по крайней мере то, что в 1723-1726 гг. и 1711-1724 гг. соответственно, они находились и торговали в России21. То, что они действительно проживали в Архангельске, явствует из протокола, составленного в связи с фейерверком: в момент задержания эти господа собирались расходиться по своим домам. Хозяин вечеринки, Хендрик ван Йевер, был одним из наиболее видных голландских предпринимателей второй четверти XVIII в. Он был родом из семьи предпринимателей, не один десяток лет живущих в Архангельске. Его отец, Волкерт ван Йевер, был сыном слуги амстердамского мебельщика,уроженца Йевера (Восточная Фрисландия, ныне - на северо-западе Германии) Хендрика Волкертса, ставшего мебельщиком и купцом. Волкерт ван Йевер поселился в конце XVII в. в Москве и Архангельске. О его предприятии известно немного, однако торговля в России сделала его богатым человеком. Во всяком случае,он, как почти все иностранные предприниматели в России, поставлял серебряные деньги российскому правительству, а в 1704 г. также и медь. В 1710 г. он экспортировал пеньку из Архангельска и продавал в России в основном сукно, красящие вещества и бумагу. Волкерт ван Йевер женился в Архангельске на Эмерантии Пелл, дочери жившего в Архангельске голландского купца Пелла, потомка голландских предпринимателей Дикенсонов, торговавших в Архангельске. Двое их сыновей родились в Архангельске, Хендрик - в 1700 г., а Волкерт - в 1706 г. Волкерт ван Йевер-старший скончался в Архангельске в 1713 г., когда мальчикам было всего 13 и 7 лет. Вероятно, дела покойного мужа вела вдова, до того момента, пока ее старший сын не продолжил отцовское дело: в 1724 г. Хендрик ван Йевер снимал те же самые склады под товары в Гостиных дворах Архангельска, что и его отец в 1710 г.; эти помещения оставались в пользовании семьи после смерти ван Йевера-старше-го. Как бы то ни было, когда Хендрик повзрослел, он пошел по стопам своего отца и стал купцом в Архангельске.
Будучи продолжателем родительского дела, Хендрик ван Йевер, что само собой разумеется, женится на дочери одного из предпринимателей той же отрасли и принимает участие в делах своих новых родственников со стороны жены. Принимая во внимание его происхождение и богатство отца, можно предположить, что он был бы желанным зятем в любой семье голландских предпринимателей, находившихся России. Его женой стала в 1721 или 1722 г. Элизабет Мейер, дочь Рудольфа Мейера и Катарины Лёфкен. Вскоре после этого, в 1722 или 1723 г., брат его жены, Херман Мейер, женился на Анне Люпс,
На втором плане, 1721-1762
229
дочери Яна Люпса, проживавшего к тому времени в Амстердаме, но оставившего семью в России.
Рудольф Мейер, который с 1693 г. вместе со своей тещей, вдовой Лёфкен, а с 1696 г. самостоятельно владел государственной пороховой мельницей на реке Яузе в Немецкой слободе Москвы, стал к тому времени сказочно богатым человеком и к тому же одним из наиболее известных голландских предпринимателей в России. Эксплуатация пороховой мельницы была лишь частью его деловой активности. Он экспортировал зерно из России, однако в основном занимался импортом в Россию, в частности в начале Северной войны он импортировал оружие для армии Петра I. Российскому правительству Мейер поставлял бумагу, а царскому двору - заморские яства и вино. Статус Мейера становится понятным в свете его близких отношений с Петром I. Мейер жил со своей семьей в московской Немецкой слободе, а в 1690 г., когда царь начал постоянно посещать слободу, они свели знакомство. С течением времени Мейер различными способами сумел быть полезным царю, в частности поставками из-за границы различных инструментов и привлечением на работу иностранных специалистов. Случалось, что Мейер был в числе приглашенных на празднества и церемонии при дворе. В начале 20-х гг. царь, бывая в Москве, постоянно наведывался к Мейеру в гости. Петр был одним из гостей на свадьбе дочери Мейера с Хендирком ван Йевером, а также на свадьбе его сына с Анной Люпс. В первые годы XVIII в. Мейер был в Немецкой слободе векмейстером, то есть одним из тех, кто занимался устройством мостовых, которому доверяли мощение дорог. Много лет подряд он являлся старейшиной лютеранской церкви.
Через свой брак Хендрик ван Йевер оказался связан свойственными узами с людьми, обладавшими еще большим богатством, престижем, влиянием и знакомствами с сильными мира сего, и вскоре это принесло ему крупную финансовую выгоду. В то время ван Йевер импортировал сукно и экспортировал крупные партии поморских товаров. Однако уже вскоре он оказался привлеченным к делам своего шурина Хермана Мейера и Яна Люпса-младшего, племянника, крестника и полного тезки тестя Мейера. Мейер и Люпс получили в 1725 г. монополию на экспорт смолы из Архангельска, после того как этот товар с 1719 г. находился в свободной продаже. Мейер и Люпс-млад-ший жили в Москве и, хотя оба приобрели конторы и дома в Санкт-Петербурге, сохраняли верность старой столице22. Еще в 1725 г. они привлекли ван Йевера в качестве своего предста
230
Архангельск
вителя по откупным делам в Архангельске. Хендрик ван Йевер всю жизнь занимался экспортом смолы из Архангельска. Еще в 1724-1726 гг. он покупал небольшие партии этого продукта у крестьян Двинского и Каргопольского уездов, а в 1742 г. отправил груз смолы из Архангельска в Амстердам23.
С течением времени Хендрик ван Йевер расширил свое предприятие, сделав Каспара Бёкмана, бывшего в 1727 г. еще «в услужении» в конторе, компаньоном в своей фирме; в 1732 г. они действовали под именем «Ван Йевер и Бёкман». В 1734 г. документы фирмы начал подписывать Херман Адриан Болтенхаген, и, вероятно, с начала 1735 г. он также стал совладельцем фирмы, поскольку именно с этого года фирма носила название «Ван Йевер, Бёкман и Комп.» и с 1740 г. название «Ван Йевер, Бёкман и Болтенхаген».
Фирма ван Йевера имела самый большой торговый оборот из всех иностранных домов, вывозивших в 1741 г. товары из Архангельска. В том году ихторговый дом декларировал натамож-не вывезенных товаров на сумму в 132 тыс. рублей, что составляло 31 % общего объема всех экспортных деклараций. В экспорте каждого из трех важнейших продуктов - зерна, говяжьего сала и льняного семени - доля ван Йевера, Бёкмана и Болтенхагена составляла треть24. Без сомнения, доля фирмы в экспорте в целом была еще больше, чем показывают таможенные книги, - ван Йевер вывозил также и смолу, оборот которой в таможенных книгах не указывался, поскольку этот товар был на откупе и на таможне не регистрировался.
К тому времени младший брат Хендрика Волкерт ван Йевер переехал в Амстердам и стал оттуда торговать с Россией. Неизвестно, когда в точности состоялся переезд, но, вероятно, случилось это до 1731 г., поскольку в том году он женился в Хаарлеме на дочери алкмаарского судьи Квирине Катарине ван Сайпестейн. Он женился вне круга коммерсантов, торгующих с Россией, но мог принести эту «жертву», поскольку подобный брак связывал его узами свойства с голландским патрициатом. В нотариальных актах от 1733 г. он значится как «купец из Амстердама». В 1734 г. Голландские Штаты признали его урожденным голландцем, мотивировав это решение тем, что его родители хотя и жили в России, но никогда не запрашивали и не принимали российского подданства. В литературе Волкерт ван Йевер известен как один из богатейших купцов Голландии25.
Неизвестно, где жил Волкерт ван Йевер сразу после своего приезда в Амстердам, но примерно между 1742 и 1757 гг. он про
На втором плане, 1721-1762
231
живал на Херенграхт - там ныне стоит дом номер 52 - между Броуверсграхт и Херенстраат. Сначала он снимал этот дом у леди Кэтэрин Грей, вдовы Яна Виллема Трипа, затем - у его нового владельца Корнелиса Трипа, а после смерти последнего - у его вдовы Марии ле Сетр. Позднее, в 1766 г., ван Йевер жил в доме «Желтые кусачки» по адресу Кайзерстраат, 263, он же являлся и владельцем этого дома26.
Волкерт ван Йевер был самым важным деловым партнером своего брата Хендрика в Амстердаме. О тесном сотрудничестве братьев свидетельствует ряд контрактов, датируемых 1740-1741 гг., в которых Волкерт из Амстердама фигурирует в качестве фрахтовщика в общей сложности И судов, направлявшихся в Архангельск, чтобы оттуда доставить в Амстердам смолу, зерно, льняное семя и иногда говяжье сало, рогожи и щетину. Почти во всех случаях Волкерт давал шкиперам задание отметиться по прибытии в Архангельск у ван Йевера, Бёкмана и Болтенхагена. Отгрузка смолы, без сомнения, была связана с той ролью, которую Хендрик играл в откупе этого товара, предоставленном в свое время Яну Люпсу и Херману Мейеру27.
У нас не имеется других данных о сотрудничестве между Волкертом и Хендриком, кроме фрахтовых контрактов Волкерта, да и по ним немногое можно сказать с уверенностью. Похоже, однако, что Хендрик закупал в России товары и отсылал их своему брату в Амстердам на судах, зафрахтованных Волкертом. Мы можем только строить догадки относительно того, на чей счет совершались операции по закупке и продаже товара.
Фирма ван Йевера, Бёкмана и Болтенхагена действовала в Архангельске, по крайней мере, до 1742 г., однако где-то между 1742 и 1746 гг. ее операции прекратились. Название фирмы еще упоминается в опротестованном векселе от февраля 1744 г., но в июне 1746 г. Каспар Бёкман от имени своего «оставшегося компаньона» из фирмы ван Йевера, Бёкмана и Болтенхагена, «бывших купцов архангельских и московских», сообщает, что все дела фирмы передаются Волкерту ван Йеверу для завершения их в Амстердаме. Можно предположить, что деятельность фирмы прекратилась из-за смерти Хендрика ван Йевера, последовавшей, вероятно, в 1744 г. Его вдова вновь вышла замуж за Адольфа Болтенхагена, без сомнения, родственника Хермана Адриана Болтенхагена, компаньона ван Йевера.
Волкерт ван Йевер продолжал тем временем вести дела в России. За период 1745-1766 гг. известны его 17 амстердамских контрактов, в которых он фигурирует в качестве фрах
232
Архангельск
товщика судов для транспортировки товаров из Архангельска в Амстердам; корабли предназначались изначально Каспару Бёкману, позднее - Й. Пулу, Тамесу и Буку, а также С. де Йонгу и Компании. На протяжении, по крайней мере, части того же периода ван Йевер торговал также с Южной Европой, что, без сомнения, было связано с его торговыми отношениями в России. В 1742-1751 гг. известны 18 грузовых контрактов, в которых ван Йевер выступал фрахтовщиком судов, направлявшихся в Южную Европу: 11 - в Марсель, 3 - в Тулон, 3 - в Ливорно и 1 - на Мальту. Груз, предназначавшийся для этих судов, состоял из каменного угля и перца, ревеня, мачтового леса, зерна, смолы, смольчуга, говяжьего сала, пеньки, то есть большей частью из североевропейских - российских - товаров.
В 60-е гг. Волкерт ван Йевер занялся совершенно новым видом торговли. Нам известны три грузовых контракта, заключенных в это время, в которых он является одним из членов группы фрахтовщиков судов, главным образом по маршруту Амстердам - Суринам - Амстердам. В Суринам на этих судах перевозились кирпичи, черепица и плиты для покрытия полов, а обратный груз состоял из сахара и кофейных бобов с плантаций «Аврора» и «Бережливость».
К тому времени Волкерт ван Йевер уже вошел в состав голландского патрициата. Он познакомился с принцем Виллемом Карелом Хендриком Фрисо и подружился с ним. За неделю до того, как в мае 1747 г. принц был назначен Голландскими Штатами стадхаудером, ван Йевер предоставил ему возможность во время пребывания в Амстердаме останавливаться доме на Херенграхт. Вскоре после этого ван Йевер уже входил в число homines novi, которых принц причислил в 1748 г. к магистрату Амстердама, и сохранил эту должность вплоть до своей смерти в 1774 г.
Семейно-предпринимательские узы
Голландские предприниматели, как правило, специализировались по роду деятельности, старались продолжить деятельность в тех же отраслях, что и их отцы, и обычно тесно сотрудничали друг с другом. Кроме того, они предпочитали иметь дело с членами своих семей и родственниками, поскольку те считались самыми благонадежными партнерами. Речь при этом шла не только о кровнородственных узах, то есть отцах, братьях, сыновьях, дядьях, племянниках, но и о родственниках по линии жен и мужей: тестях и свекрах, а также зятьях, свояках и шуринах.
На втором плане, 1721-1762
233
Предпочтение сотрудничества с членами большой семьи приводило к тому, что многие предприниматели женились на дочерях или сестрах предпринимателей из «своей» же отрасли28. Некоторые из них начинали дело с родственниками своих жен, которые могли работать в той же отрасли, но могли заниматься и другим делом, расширяя и укрепляя свои контакты через других родственников. Нередко предприниматели женились на дочерях или вдовах своих коллег по определенной отрасли производства или торговли. В том случае, если новобрачный сотрудничал со своими новыми родственниками еще до брака, доверие к нему после свадьбы лишь укреплялось. Если же сотрудничество со своими будущими родственниками до свадьбы еще не началось, то брак способствовал установлению тесных отношений и тем самым создавал отличную основу для будущего делового партнерства.
Как следствие стремления продолжать дело отцов и по линии многочисленныхбраковмеждупредпринимательскимисемьями, предприниматели оказывались связанными друг с другом столь многочисленными родственными узами, что можно говорить о существовании семейно-производственных «сетей». Каждый брак создавал новые связи доверия и социального контроля. Семейные узы представляли собой как бы доверительную среду, вокруг которой формировались предпринимательские отношения. Семейные же узы увеличивали шансы на выживание семейства в обществе. Они были залогом безопасности в опасном мире.
Имеется достаточное количество документов, подтверждающих существование подобных родственно-производственных сетей в различных отраслях предпринимательства и торговли. Так, в первой половине XVII в. многие управляющие Палат «Северной Компании», занимавшейся китобойным промыслом, являлись родственниками друг друга. К тому же большинство из них были знакомы и по другим каналам, сотрудничая и в иных отраслях производства и торговли. В XVII и XVIII вв. община британских купцов Роттердама, ведущая обширную торговлю с Англией, была пронизана связями, возникшими в результате браков, родственных отношений и контактов на базе делового сотрудничества. В XVIII в. в Лейдене действовала группа богатых валлонских семейств текстильных предпринимателей, которые были в свойстве друг с другом. И в Швеции XVIII в. разветвленные брачные связи объединяли членов наиболее значи
234
Архангельск
тельных семейств в торговле между Стокгольмом и Голландской Республикой29.
Аналогичным образом в среде голландскихторговцев с Россией со всей очевидностью присутствуют подобные родственно-деловые связи30. В предыдущих главах можно найти тому многочисленные примеры, перечень которых можно без труда продолжить. Около 1570 г. Жак ван де Валле через свою первую жену, вероятно, стал свойственником нарвского торговца Жака Хуфнагела. Оба породнились с Маркусом де Вогеларом, мать которого была сестрой жены Хуфнагела. В 1581 г. ван де Валле женился во второй раз на Сюзанне ле Мэр. Невеста, без всякого сомнения, была из семейства Исаака ле Мэра, сына нарвского торговца Жака ле Мэра, который примерно в 1593 г. продолжил торговлю с Россией после ван де Валле.
Маркус де Вогелар-младший женился в 1619 г. на Гертруде ван Коллен. Ее сестра, Сюзанна ван Коллен, вышла в 1626 г. замуж за Жана Пелликорне, купца из Амстердама, работавшего в фирме Питера ван Кёйлена и Жана Пелликорне. Эта фирма с 1634 по 1637 г. владела российским икорным откупом. Отец Пелликорне, которого также звали Жаном Пелликорне, был, вероятно, тем самым Яном Пелликорне, который совместно с Яном делла Файе вел с 1571 по 1575 г. торговлю с Нарвой31.
Георг Эверхард Кленк женился на Гертруде Фензель в 1619 г., примерно в то время, когда он стал компаньоном фирмы де Вогеларов. Неизвестно, торговал ли с Россией отец невесты, Хармен Фензель, скончавшийся в 1594 г. Однако сама невеста выросла в непосредственном окружении де Вогеларов, в основном под опекунством братьев Маркуса де Вогелара-старшего и Каспара де Вогелара. В 1664 г. сын Георга Эверхарда Кленка и Гертруды Фензель, Маркус Кленк, женился на Хестер де Вогелар, дочери своего компаньона Даниэля де Вогелара.
Элизабет Марселис вышла замуж в 1629 г. в Гамбурге за Альберта Балтзара Бернса, партнера ее отца, Габриэля Марселиса. Ее брат, Петер Марселис, женился в 1636 г. на представительнице знатного рода Доротее Барнсли. Сестра невесты вышла затем замуж за Хермана Фензеля, шурина Георга Эверхарда Кленка. Около 1655 г. Петер Марселис женился во второй раз на Анне Аккема, дочери своего компаньона Тилмана Аккема. Сестра Аккема вышла замуж за Томаса Эндрюса, управляющего тульскими заводами Марселиса и Аккемы. Двумя железоделательными заводами на Скниге управлял племянник и полный тезка
На втором плане, 1721-1762
235
Тилмана Аккемы, женившийся на Анне Декроо. После смерти мужа Анна Декроо вышла замуж за Вернера Муллера.
Давид Руте, представлявший в 1626 г. и в последующие годы интересы Габриэля Марселиса и Альберта Балтзара Бернса в Москве, женился в 1627 г. на Марии де Мушерон, дочери Космо де Мушерона. Космо де Мушерон был царским архитектором и сыном Питера де Мушерона, который был братом Бальтазара и Мельхиора де Мушерона, торговавших на Северной Двине. Брат Давида Рутса, Исаак Руте, женился на Саре де Мушерон, которая, без сомнения, также являлась родственницей Балтазара и Мельхиора. Обе дочери Давида Рутса вышли замуж за живших в России голландских предпринимателей: Мария - за Йохана ван Сведена, приехавшего в Россию в качестве служащего ее отца, а Сюзанна Катарина - за Хендрика Свелленгребела.
У Йохана ван Сведена и Марии Руте было пятеро детей, в том числе Йоханн и Мария. Дочь Йоханна, Мария Элизабет ван Сведен, вышла замуж за Петера Муллера, одного из двух сыновей Вернера Муллера и Анны Декроо32. Мария ван Сведен, дочь Йохана ван Сведена и Марии Руте, вышла замуж за Хермана Лёфкена. Их дочь Катарина Лёфкен вышла замуж за Рудольфа Мейера. У них родилось двое детей, Элизабет и Херман. Элизабет Мейер вышла около 1720 г. замуж за Хендрика ван Йевера, а Херман Мейер женился на Анне Люпс.
У Хендрика Свелленгребела и Сюзанны Катарины Руте было две дочери, из которых одна, Регина Мария, дожила до совершеннолетия. Она вышла замуж за Йоханнеса Бахерахта33. Хендрик Свелленгребел женился в 1698 г. на Анне Гертруде Каннегитер, дочери Кунрата Каннегитера.
Таким образом, имеет место повторяющееся явление: каждое новое имя как бы раскрывает веер новых родственных отношений в кругу голландских и других иностранных предпринимателей, ведущих дела в России или с Россией. Отношения эти кажутся бесконечно разветвленными. И тем не менее предприниматели и их семьи образовывали в каждом поколении узкий закрытый круг, внутри которого все знали друг друга и в котором, таким образом, не имелось морального пространства для взаимного обмана. В этом узком кругу каждый зависел от другого в борьбе за сохранение позиций на рынке и в поддержании собственного общественного положения.
Стабильность деловых отношений, которую гарантировали родственные узы, не означала, однако, полной их замкнутости. Напротив, они характеризуются довольно высокой мобильно
236
Архангельск
стью. Среди вновь вступивших в круг имелось много подчиненных и служащих уже известных предпринимателей. Некоторые становились компаньонами своего патрона, подобно Георгу Эверхарду Кленку, ставшему компаньоном фирмы де Вогеларов. Другие женились на дочерях своих хозяев - так, Йохан ван Сведен женился на дочери Давида Рутса. Были и те, кто поднимался на самые высшие ступени общественной лестницы и становился членом патрицианского рода. Так, Кунрат Кленк постепенно удалился от дел после того, как в 1672 г. стал членом магистратуры Амстердама; возможно, он стал рантье. Волкерт ван Йевер женился в 1731 г. на дочери судьи из Алкмаара и в 1748 г. также стал членом магистрата Амстердама. Однако он продолжал вести торговлю с Архангельском.
Семейно-родственные связи не являлись гарантией успеха в области торговли и производства. Постоянно появлялись предприниматели, попадавшие в крупные и мелкие затруднения - либо в результате несчастливого стечения обстоятельств, либо из-за недостатка предпринимательских качеств. Так, братья ван де Валле оказались в трудном финансовом положении в конце XVI в. Хендрик Свелленгребел столкнулся с финансовыми проблемами в 1675 г. и должен был удовлетвориться должностью дозорщика Оружейной палаты Кремля. Давид Рутс-млад-ший обанкротился в 1711 г. Лееу совершил просчет, занявшись во время Северной войны торговлей с Архангельском, и после целого ряда разочарований был вынужден покинуть свое торговое поприще. Однако и предприниматели, обладавшие большим талантом и не столкнувшиеся с крупными превратностями судьбы, принуждены были зачастую смиряться, когда ситуация на рынке оборачивалась против них. Так произошло с архангельской торговлей после 1721 г. В этой ситуации предпринимателям не оставалось ничего иного, как покинуть сферу торговли и заняться чем-либо иным. Многие так и поступили.
ГЛАВА 9
Расставание
Рис. 11. Архангельск в 1768 г.
В 1762 г. император Петр III отменил те меры, которые 40 лет назад ввел его дед, Петр I, с целью ограничить торговлю через Архангельск. С этого момента архангельская торговля регламентировалась теми же правилами, что и торговля через Санкт-Петербург. Именно в то время наблюдался общий рост европейской торговли, а в результате сочетания благоприятной рыночной конъюнктуры и нового правительственного курса начался новый период расцвета Архангельска. Торговый оборот порта составил в 1761 г. 674 тыс. рублей и резко увеличился - до 2 млн рублей к 1772 г. Число судов, направлявшихся к Архангельску, составило в 50-е и 60-е гг. более 60 в год, в 70-е гг. - более 130, а в 90-е гг. - около 140 судов. В 1783 г. 39 % российского экспорта и 17 % российского импорта шло через Архангельск1.
Однако голландская торговля не являлась причиной этого роста. Если еще в 1754 г. голландские торговцы загружали 44 из 62 судов, отправлявшихся из Архангельска (более 70 %), то в 1769 г. эта доля снизилась до 26 судов из 64 (до 40 %), а в 1773 и 1782 гг. через голландцев проходило всего около четверти торгового оборота, включая импорт и экспорт. Купцы Гамбурга и других городов севера Германии, а также прибалтийские купцы грузили для отправки в Архангельск товары на суда, число которых стремительно возрастало: в 1754 г. их было всего 6 (10 %), а в 1769 г. - уже 25 (40 %). Между 1773 и 1782 гг. доля немцев в товарообороте вновь снизилась с 36 до 14 %. Теперь на передний план выдвинулись сами российские купцы; в 1773 г. их доля составила 25 % торгового оборота, а в 1782 г. равнялась уже 44 %2.
Снижение доли голландцев в торговле через Архангельск не было явлением изолированным. Внешняя торговля Республики Нидерланды в целом пребывала в стадии стагнации, отставая по темпам роста от торговли соседних стран. Помимо этого, основу голландского импорта и экспорта составляли колониальные товары и торговля во внутренних районах Германии3. В развитии этих отраслей внешней торговли экспортные и импортные операции,
240
Архангельск
осуществляемые голландскими купцами через Архангельск, более не имели существенного значения. Из архангельского порта экспортировалось теперь почти исключительно сырье с Российского Севера, однако и на него спрос в Голландии был практически исчерпан, поскольку голландская промышленность пребывала в состоянии глубокого кризиса. Весьма показательно, что в 70-е гг. голландские торговые дома в Архангельске отправляли подавляющее большинство судов с товарами не в Амстердам, а в английские, немецкие и другие иностранные порты. Кроме того, импорт, проходивший через Архангельск, по своим масштабам был намного меньше экспорта. Российский Север был редкозаселенным районом, и спрос на иностранные товары был здесь невысок. Колониальные товары, продажа которых являлась сильной стороной голландской торговли, пользовались здесь небольшим спросом. Колониальные товары, которые Республика экспортировала в Россию, прибывали главным образом в Санкт-Петербург, поскольку основной потребительский рынок этих товаров находился в столичном городе на Неве или в Москве. Соотношение между импортом и экспортом, идущим через Архангельск, было в 1773 г. 1 : 6; в 1782 и 1778 гг. - 1 : 3, а в 1792 г. оно составило 1 : 24.
Несмотря на слабость позиций Нидерландов с точки зрения структуры внешней торговли, голландские купцы в Архангельске продолжали играть немалую роль в торговле экспорте и импорте этого порта: на их долю приходилась четверть всего товарооборота. Впрочем, при ближайшем рассмотрении оказывается, что их позиции имели под собой весьма непрочный фундамент, поскольку практически весь торговый оборот приходился на долю двух-трех крупнейших голландских торговых домов. Так, на долю компаний Рутгера ван Бринена Сыновей и Стефена де Йонга & Йоханна Фюрста приходилось в 1773 г. соответственно 5 % и 21 % общего объема внешней торговли Архангельска, а в 1773 г. на долю Рутгера ван Бринена Сыновей и Тобиаса Пёйтелинга приходилось 13 и 12 % соответственно. Каждый из немецких торговых домов имел меньший товарооборот, однако по числу купцов немцы превосходили голландцев. Большинство голландских предпринимателей считало, что в Архангельске им делать больше нечего. Именно около 1770 г. из Архангельска целыми семьями уезжали многие голландские купцы. Число членов реформатской общины, в том числе голландцев, на протяжении XVIII в. неуклонно снижалось, не идя уже ни в какое сравнение с лютеранской общиной немцев с севера Германии5.
Расставание
241
Реформатская община сократилась, но до поры до времени продолжала существовать. Когда в ноябре 1776 г. скончался пастор Эгберт Холбоом, архангельский церковный совет обратился к Дирекции Московской Торговли с просьбой подыскать нового пастора. Новый священнослужитель должен был быть в состоянии вести богослужение не только на голландском, но также и один раз в три-четыре недели на английском языке. Это желание объяснялось тем, что некоторые английские купцы с семьями также посещали голландскую церковь, поскольку английская община была слишком мала для того, чтобы содержать собственного пастора. Церковный совет считал, что подобную кандидатуру можно будет подобрать в Роттердаме. По прошествии полугода нового пастора все еще не находилось. Потому в июле 1777 г. церковный совет взял назад свою просьбу об умении будущего пастора вести службу на английском: пусть служит на голландском языке, лишь бы был «человеком ученым и способным». Затем в начале 1778 г. Дирекции Московской Торговли было передано желание иметь пастора даже в том случае, если окажется, что его голландский несколько «хромает», или даже при том, что он будет вести службу на немецком, - лишь бы только был человеком способным и безупречного образа жизни. В конце концов, Дирекции удалось отыскать пастора из деревни в районе Велюэ, готового служить в архангельской общине, Бернардуса Мартиниуса. Его «посвящение в должность» класси-сом Амстердама состоялось в апреле 1779 г.6
К тому времени Мартиниус уже 15 лет начиная с 1763 г. был пастором местечка Элспеет, находившегося в ведении классиса Недервелюэ. В тот момент, когда Мартиниус решился занять место пастора в Архангельске, его жена была на последнем месяце беременности. В апреле 1779 г. у них родилась дочь, а в конце июня семейство отбыло на корабле из Амстердама в Архангельск и прибыло туда 9 августа того же года. Дирекция Московской Торговли позаботилась о дорожном провианте для пастора и его семьи. В него вошли вино, масло, сахар, чай, кофе, окорок, рис, масло, уксус, сыр, бисквиты, овощи, куры и куриный корм. По прибытии на место большая часть дорожного запаса оставалась нетронутой. По словам Мартиниуса, это «поможет нам пережить зиму». В течение последующих двух недель Мартиниус с женой и дочерью устраивались в своем архангельском доме. Пастор описывает его как чистое, просторное, удобное и аккуратное помещение. «Хозяйка моя, - пишет он в Амстердам, - нынешней обстановкой весьма и весьма довольна». Уже в августе Мартиниус
242
Архангельск
провел свою первую службу, на которой присутствовало немало членов и лютеранской общины, в том числе священник лютеранской церкви. Вышеупомянутое письмо, в котором Мартиниус описывает свой приезд, последнее, которым мы располагаем. Более о Мартиниусе и его жизни в Архангельске ничего не известно7.
Хотя пастор Мартиниус был доволен своим новым назначением, реформатская община тем не менее неуклонно сокращалась, к концу XVIII в. все более смешиваясь с общиной лютеран. Все более частыми становились смешанные браки между голландцами и немцами. В конце концов, кальвинистская и лютеранская общины слились в 1818 г. в объединенную евангельскую общину - единственную в России8. Голландская община Архангельска растворилась в немецкой.
На протяжении XVI, XVII и XVIII вв. голландская торговля выполняла одновременно четыре функции: международной посреднической торговли, закупок и сбыта для нужд внутренней промышленности и ремесла, транзитной торговли колониальными товарами, а также доставки и скупки товаров из внутренних регионах Европы, в частности вдоль рек Рейн и Маас. С течением времени значимость каждой из функций менялась. Сила голландской торговой системы во второй половине XVI в. и в первой половине XVII в. заключалась в том, что голландские предприниматели занимались в основном международной посреднической торговлей, так что они могли поставлять на все региональные рынки именно то, что пользовалось там спросом, и покупать то, что предлагал местный рынок. Торговля Архангельска являлась существенной частью этой торговой системы: голландцы поставляли на российский рынок товары из целого ряда стран Европы и неевропейских стран и покупали там то, в чем нуждался международный рынок.
Рост непосредственной торговли между районами производства товаров и районами их потребления, имевший место на протяжении XVII в., медленно, но неуклонно подтачивал традиционные позиции голландских купцов как посредников в международной торговле. До определенного времени эта угроза нейтрализовалась процветанием голландской экспортной промышленности и постепенным перемещением центра ее тяжести на доставку и сбыт товаров, необходимых для местных промышленности и ремесла. Эти перемены заметны и в структуре голландской торговли с Архангельском: существенную часть голландского импорта составляли растущие объемы сы
Расставание
243
рья, вывозимого голландцами из России и затем используемого в голландской промышленности.
На протяжении XVIII в. голландская промышленность и связанные с ней импорт и экспорт существенно сократились в результате иностранной конкуренции. Теперь центр тяжести торговли сместился на две новые, частично взаимосвязанные функции, ставшие в то же время и основными: торговлю во внутренних регионах Европы и торговлю колониальными товарами. Товарооборот, генерируемый за счет этих двух функций, предотвращал абсолютное падение объемов торговли, поскольку расширение связей с разными странами Европы и увеличение сбыта колониальных товаров были обусловлены ростом спроса в экономически динамично развивающихся странах континента9. Однако структура голландской торговли, в которой во второй половине XVIII в. доминировали две вышеуказанные тенденции, уже практически не оставляла места для Архангельска. Последний был обречен уступить свое место Санкт-Петербургу, ставшему теперь внешнеторговым портом для Центральной России. Из-за сравнительно небольшой численности жителей Архангельска, малой плотности населения прилегающих к нему областей Российский Север был способен потребить лишь весьма ограниченное количество колониальных товаров. С другой стороны, и в самом голландском производстве, пребывавшем в стадии упадка, практически отсутствовал спрос на сырье, поставщиком которого выступал Российский Север.
Несмотря на это, голландская торговая система обнаружила большую живучесть. Важным источником жизнеспособности были семейно-родственные узы внутри торгово-производственных связей. Эти узы защищали отдельных предпринимателей от слишком высоких рисков, потерь и обмана. Они укрепляли безопасность в опасном мире. Так было, когда голландцы вышли на новые рынки во время их экспансии и расцвета международной посреднической торговли. Так было, когда центр тяжести сместился на торговлю, ориентированную на внутреннее производство. Так было и тогда, когда голландские предприниматели занялись торговлей колониальными товарами и торговлей с отдаленными районами.
Семейно-родственные узы могли защитить отдельных предпринимателей, но были не в состоянии спасти целые отрасли - не спасли они и архангельскую торговлю. Интересно, что внутри семейно-родственных сетей приоритетными ока
244
Архангельск
зывались не отрасли предпринимательства, а именно семейства. Аналогично тому, как отдельные предприниматели гибко подходили к своей специализации на рынке и приспосабливались к изменениям, подобным же образом сети, образуемые родственными узами, не пребывали в жесткой и застывшей связи с определенными сферами деятельности. Когда шансы в той или иной отрасли производства и торговли ухудшались и предприниматели в соответствии с обстоятельствами меняли профиль собственной специализации, изменялась и рыночная ориентация всей сети: одна сфера деятельности сменяла другую. Характерным примером этого является и архангельская торговля. Подобно тому как приход в дельту Двины в последней четверти XVI в. энергичных голландцев был частью экспансии голландской торговой системы в целом, так и судьба голландской общины Архангельска двумя веками позже стала частью сокращения этой системы. Начиная с 1585 г. голландские предприниматели, ведущие торговлю с Архангельском и в Архангельске, постоянно приспосабливались к изменяющимся рыночным условиям. Но по мере того, как шансы на деловой успех на протяжении XVIII в. неуклонно уменьшались, они один за другим уходили из этой сферы торговли. Одни перевели дела в Санкт-Петербург, продолжив импортно-экспортную торговлю в России. Другие вернулись в Амстердам и продолжали торговлю с Россией оттуда. Были, вероятно, и такие, кто выбрал смежную отрасль деятельности, например торговлю пряностями, и те, кто совсем отошел от дел и превратился в рантье, как поступали на протяжении XVIII в. многие предприниматели10.
Итак, голландские предприниматели ушли из Архангельска. Но, так как при ведении дел в дальнейшем им вновь приходилось сотрудничать с коллегами по отрасли они должны были доверять своим партнерам, они по-прежнему стремились устанавливать и скреплять взаимное доверие браками. Голландская торговля с Архангельском пришла в упадок, но старые, гибкие, вновь и вновь обновляющиеся родственные «сети» и основанные на них деловые отношения продолжали процветать.
Голландские предприниматели и молодой город Архангельск в конце XVI в. страстно приветствовали друг друга. На протяжении всего XVII в. их отношения оставались содержательными и тесными. Они нуждались друг в друге. Голландцы лидировали в западноевропейской торговле с Россией так же, как и в международной торговле в целом, и Архангельск являлся для них воротами в Россию. Архангельск же являлся центром рос
Расставание
245
сийской торговли со всей Западной Европой, и для русских голландцы представляли собой незаменимое звено, связующее их с международным рынком. В конце XVIII в. все это осталось в далеком прошлом. Голландские купцы оказались оттеснены на второстепенные рынки, не достигавшие малонаселенного и далекого Российского Севера. Архангельск сохранил за собой значение регионального порта, отдаленного от основных районов Центральной и Западной России с их многочисленным населением. Голландцы и Архангельск перестали нуждаться друг в друге. Пришло время расставаться.
Тот, кому сегодня случится прогуливаться в Архангельске по берегу Северной Двины, непроизвольно кинет взгляд на реку. Когда-то, в далеком прошлом, здесь, на этой реке, бросали якорь голландские торговые корабли. Отсюда отходили на юг, на Москву, целые флотилии речных судов. Теперь одинокий деревянный паром, стуча дизельным мотором, медленно приближается к пустынной пристани.
Горизонт застилает дым из труб целлюлозно-бумажного комбината. Четыре часа дня. Начинает смеркаться. Падает мокрый снег.
Примечания
Используемые сокращения
ГААО - Государственный архив Архангельской области.
DTB - Doop-trouw-en begrafenisboeken (Книги записей крещений, бракосочетаний и похорон)
GAA - Gemeente-archief Amsterdam (Муниципальный архив Амстердама)
GAACA - Archieven der classis Amsterdam van de Nederlandse hervomde kerk (Архивы классиса Амстердама нидерландской реформатской церкви)
GAANA	- NotariS Archieven (Нотариальные архивы)
GAAPA	- Частный архив.
GAAPA 6 - Архив Дирекции Московской торговли
GAAPA88 - Particulier Archief, Archief van de Directie van de Moscovische Handel, Archief Brants (Архив Брантса)
В Примечаниях сохранена система ссылок, принятая в голландском издании. В данной системе приводятся ссылки на архивные источники: фонд (например, GAACA) и дело, а также, если требуется, указываются лист и дата. Голландская система не включает описи. В качестве иллюстрации голландской системы можно привести примечание 34 к главе 2. Оно означает: фонд GAANA, дело 197, лист 747 оборот, датируемый 21 января 1614, составленный нотариусом Дж. Ф. Брюнингом. Иногда, как в примечании 56 к главе 2, перед ссылкой на GAANA дается слово «kaartsystem». Это слово означает картотеку, которая составлена в Муниципальном архиве Амстердама в отношении хранящихся там обширных нотариальных архивов. Карточки в этой картотеке содержат аннотации дел.
ГЛАВА 1
1	Riasanovsky, A history (1969) 73-74, 78,112,149,151.
2	Crummey, The formation (1993) 7-10,96,101.
3	Palmer, Colton, A history (1995) 115,125. Crummey, The formation (1993) 2,4-8,15,21. Dukes, A history (1974) 58,78. См. также примеч. 2.
4	Palmer, Colton, A history (1995) 125-126,210-211. Crummey, The formation (1993) 8,15-16,21. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 416-417. De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 140. Dukes, A history (1974) 58-59, 79. Kellenbenz,‘The economic significance (1973) 563, 568. Blum, Lord (1964) 219-246. Jeannin,‘L’ economic’ (1954) 32, 34, 39. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 355.
Примечания
247
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
Crummey, The formation (1993) 19. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 15-16. Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 416-417. Kaufman-Rochard, Origines (1969) 29. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 355. Palmer, Colton, A history (1995) 115,125-126,210-211. Wijnroks, ‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 416-417. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 140. Jeannin, ‘L’ economic’ (1954) 32, 34, 39. Dukes, A history (1974) 58-59, 78-79. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 563, 568. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 355.
Crummey, The formation (1993) 19,158. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 416-417. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 15-16,40. Grey, Ivan (1988) 161-162. Jeannin,‘L’ economic (1954) 32, 34, 39-40. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 355, 357-358.
Crummey, The formation (1993) 154,158. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 35,40. Grey, Ivan (1988) 159-161. Dukes, A history (1974) 49-50. Вейнрокс ‘Международная конкуренция’ (1999) 11-15. Schade, Die Niederlande (1992) 34. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 417-421, 428-432. Israel, Dutch primacy (1989) 45-46. Hart, Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 301-304. Jeannin,‘L’ economic (1954) 38-39. Hapke, Niederlandische Akten 2 (1913) 217-218.
Вейнрокс‘Международная конкуренция’ (1999) 13. Israel, The Dutch Republic (1995) 1196,1219. Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 3,6,14-20, 61,69.
De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 422. Israel, Dutch primacy (1989) 5, 7, 27, 34, 80,407-408. Israel,‘The economic contributions’ (1983) 506-511,513. Gaastra,‘De VOC’( 1980) 175. Van der Wee, ‘Handel’ (1979) 86, 89-94. Soly, Thys,‘Nijverheid’ (1979) 27-29,48. Pounds, An historical geography (1979) 283-284. Ball, Merchants (1977) 85-89. Van Houtte,‘De zestiende eeuw’ (1977) 65-66, 70-71. Van Houtte, Economische en sociale geschiedenis (1964) 106-107. Van Houtte, ‘Handel’(1952) 168-169.
Israel, Dutch primacy (1989) 5-6,17,18, 20, 27-28. Brulez,‘Scheepvaart’ (1979) 124-126. Van der Wee,‘Handel’ (1979) 93. Van Houtte,‘De zestiende eeuw’ (1977) 68-71. Brulez,‘De diaspora (1960) 279-280,287-288.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 47. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 418. Brulez, De firma (1959) xxiv, 23-25, 29, 50-51, 588, 591. Denuce, De Hanze (1938) xxii-xxiv. Hapke, Niederlandische Akten 2(1913) 217-218.
Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 419. Denuce, De Hanze (1938) xxviii-xxix, 12-34.
Schade, Die Niederlande (1992) 42. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 420,422,428-432. Riasanovsky, A history (1969) 162,167. Jeannin,‘L’ economic (1954) 42.
248
Архангельск
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry (1990) 420. Murphy, A history (1973) 200-204. Willan, The early history (1968) 1-3. Cp. Schade, Die Niederlande (1992) 42. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 421.
Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 421-422.
Veluwenkamp,‘Western European commercial expansion (1997) 56-57. Crummey, The formation (1993) 22,213. Носов, Становление (1969) 240-242,244-245.
Veluwenkamp,‘Western European commercial expansion (1979) 58-59. Довбыш,‘Соловецкий монастырь’ (1993) 15,25-26. Новожилов, ‘Беломорье’ (1990) 327. Овсянников,‘Север’ (1989) 8. Crummey, The formation (1993) 22,213. Pushkarev, Dictionary (1970) 47. Носов, Становление (1969) 240-242,244-245,279.
Crummey, The formation (1993) 213. Довбыш,‘Морские промыслы’(1993) 16-17. Довбыш,‘Соловецкий монастырь’(1993) 15, 25-26. Starkov,‘Early Russian-Dutch contacts’ (1993) 24. Новожилов, ‘Беломорье’ (1990) 324, 327, 330. Старков,‘Русское арктическое мореплавание’ (1990) 137-138. Овсянников,‘Север’ (1989) 8. Schrader, ‘Pomor trade’ (1988) 111. Ушаков, Дащинский,Кола (1983) 8.
Pushkarev, Dictionary (1970) 47. Носов, Становление (1969) 240-241, 279. Hakluyt, Voyages 1 (1967) 254.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 73; 2 (1994) 29. Bushkovitch, The merchants (1980) 29-30. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 75. Носов, Становление (1969) 241-242, 244-245. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 367.
Ильина, Грачев, Реки (1987) 50-51. Kaufman-Rochard, Origines (1969) 38. Amburger, Die van Brienen (1936) 11.
Введенский, Дом (1962).
Willan, The early history (1968) 5-8,21. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 422-423. Ср. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 43. Schade, Die Niederlande (1992) 43. Ball, Merchants (1977) 41.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 35,43. Schade, Die Niederlande (1992) 43. Bushkovitch, The merchants (1980) 34-36. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 38, 99,233. Willan, The early history (1956) 12-13. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 422-424. Шаляпин,‘Никольский причал’ (1990) 23-26. Bushkovitch, The merchants (1980) 26. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 543. Kaufman-Rochard Origines (1969) 38. Ahvenainen, Some contributions (1967) 16-17. Кордт, Отчет (1902) 1-li.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 35. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 426-427. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 544, 580. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 73. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 35. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 423,426. Bushkovitch, The merchants (1980) 34-36. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 580. Флоря,
Примечания
249
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
‘Торговля’ (1973) 140. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 38,99,233. Kulischer, Russische Wirtschafisgeschichte (1925) 424.
Veluwenkamp, ‘Familienetwerken’ (1993) 656. Bezemer, Een ge-schiedenis (1988) 40. Ильина, Грачев, Реки (1987) 51. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 70. Amburger, Die van Brienen (1936) 11,40. Ahvenainen, Some contributions (1967) 9-10,14. Von Salingen,‘Simon von Salingens Bericht’ (1914) 211-214. Кордт, Отчет (1902) xix-xxiv. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 44-45. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 546. Von Salingen,‘Simon von Salingens Bericht’ (1914) 216. Кордт, Отчет (1902) xix, xxiii-xxiv. См. также примеч. 30. Ahvenainen, Some contributions (1967) 9-10,14. Von Salingen,‘Simon von Salingens Bericht’ (1914) 216-220. Кордт, Отчет (1902) xix, xxiv-XXV, xxviii.
Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 423-424. Attman, The Russian and Polish markets (1973) 87. Ahvenainen, Some contributions (1967) 20-21. Громыко,‘Русско-нидерландская торговля’ (1960) 233, 245-246,248,250,254. Von Salingen,‘Simon von Salingens Bericht’ (1914) 214-216. См. также примеч. 32.
Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 423-425. Ушаков, Дащинский, Кола (1983) 13-14. Ahvenainen, Some contributions (1967) 11,14,30-31. Громыко,‘Русско-нидерландская торговля’ (1960) 242,244. Von Salingen,‘Simon von Salingens Bericht’ (1914) 222. Kernkamp, Verslag (1903) 262. Кордт, Отчет (1902) xxvi.
Ушаков, Дащинский, Кола (1983) 14. Ahvenainen, Some contributions (1967) 11. Von Salingen,‘Simon von Salingens Bericht’ (1914) 222. Ahvenainen, Some contributions (1967) 16. Кордт, Отчет (1902) xxx-xxxiii. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (ca. 1625) 93a.
Schade, Die Niederlande (1992) 49,285. Ahvenainen, Some contributions (1967) 16. Кордт, Отчет (1902) xxxiii, xxxvi.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46-47. Schade, Die Niederlande (1992) 16-17,49. Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 428. Ahvenainen, Some contributions (1967) 30-31. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 361. Kernkamp, Verslag (1903) 262-263. Кордт, Отчет (1902) xxxiii. Koenen, ‘De familie’ (1895) 170-171. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (ca. 1625) 93a. Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993). Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 428-432. Israel, Dutch primacy (1989) 45-46. Hart, ‘Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 301-304. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 546-547. Ahvenainen, Some contributions (1967) 16-17. L’Honore Naber, Reizen (1914) xliii-xliv. Кордт, Отчет (1902) xxxiii-xxxiv. Muller, Geschiedenis (1874) 27-28. De Jonge, De opkomst 1 (1862) 10. Scheltema, Rusland 1 (1817-1819) 41-42. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (1624) 90-90v.
A Wassenaer, Historisch verhael 8 (ca. 1624) 90-90v. Cp. Ahvenainen, Some contributions (1967) 16-17. Jansma,‘Olivier Brunel’ (1946) 346. Кордт, Отчет (1902) xxxiii-xxxvi. Muller, Geschiedenis (1874) 27-28. Schade, Die Niederlande (1992) 284.
250
Архангельск
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
Кордт, Отчет (1902) li. Ahvenainen, Some contributions (1967) 16-17. Lubimenko/The struggle (1924) 29-30. L’Honore Naber, Reizen (1914) xliii-xliv. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (1624) 90-90v.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46-47, 50. Schade, Die Niederlande (1992) 50-51, 285. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 429.
Ahvenainen, Some contributions (1967) 17. Флоря,‘Торговля’ (1973) 131. Кордт, Отчет (1902) li, lxiv-lxv. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (ca. 1624) 90-91.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46-47.
Schade, Die Niederlande (1992) 52, 288. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 430. Флоря,‘Торговля’ (1973) 132. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 361,364. De Jonge, De opkomst 1 (1862) 10.
Schade, Die Niederlande (1992) 47,52,288. Флоря,‘Торговля’ (1973) 132. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 361,364. Cp. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 430. Bushkovitch, The merchants (1980) 26. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 426.
De Jonge, De opkomst 1 (1862) 10. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (1624) 90,91.
Popova, Archangel’ (1995) 3-5. Попова, Архангельск (1994) 11. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 428-432. Israel, Dutch primacy (1989) 45-46. Bushkovitch, The merchants (1980) 26,41. Hart, Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 301-304. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 38. Ahvenainen, Some contributions (1967) 13. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 426.
Popova,‘Archangel’ (1995) 3-5. Попова, Архангельск (1994) 11. Schade, Die Niederlande (1992) 53-54. Bushkovitch, The merchants (1980) 26,41. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 38. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 426. Кордт, Отчет (1902) liv. De Jonge, De opkomst 1 (1862) 10. A Wassenaer, Historisch verhael 8 (1624) 90,91. Popova, Archangel’ (1995) 5,7-8,10. Попова, Архангельск (1994) 12-14,16,18. Sauvage,‘Memoire’ (1855) 13.
Popova, Archangel’ (1995) 7-8,10. Попова, Архангельск (1994) 15,18. Флоря,‘Торговля’ (1973) 134. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 47. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 358.
Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 115. Popova, Archangel’ (1995) 7. Schade, Die Niederlande (1992) 55, 293. Шаляпин, ‘Никольский причал’ (1990) 31. Bushkovitch, The merchants (1980) 26. Флоря,‘Торговля’ (1973) 134. Громыко,‘Русско-нидерландская торговля’ (1960) 225-258. Кордт, Отчет (1902) Ivi-lvii.
Popova, Archangel’ (1995) 7,10. Попова, Архангельск (1994) 18.
Шаляпин,‘Никольский причал’ (1990) 31. Флоря,‘Торговля’ (1973) 134. Носов, Становление (1969) 280-281.
Шаляпин,‘Никольский причал’ (1990) 31. Флоря,‘Торговля’ (1973) 134. Кордт, Отчет (1902) Ivii.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 37.
Примечания
251
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
ГЛАВА 2
Schade, Die Niederlande (1992) 52. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 430-431. Флоря,‘Торговля’ (1973) 132,137-138. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 547. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 361, 364.
Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 51-57,79-86. Enno van Gelder,‘De reactie’(1952) 14-15.
Israel, The Dutch Republic (1995) v, 201-202,209. De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 123. Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 64,89, 198,201-202.
Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 88-95. Israel, Dutch primacy (1989) 40. Israel, The Dutch Republic (1995) 254. Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 94-96.
Israel, The Dutch Republic (1995) 308-309. Mitchell,‘It will be easy’ (1995) 120-122. Israel, Dutch primacy (1989) 28-30,41-42. Pettegree, Foreign Protestant communities (1986) 215,259-261,299. Israel,‘The economic contributions’ (1983) 506,508. Brulez,‘Scheepvaart’ (1979) 128. Van der Wee,‘Handel’ (1979) 97. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 72. Brulez,‘De diaspora’ (1960) 280-281. Enno van Gelder,‘Van opstand’ (1952) 83-84. Van der Essen,‘De scheuring’ (1952) 171. Van Houtte,‘Het economisch verval’ (1952) 179,198.
Israel, The Dutch Republic (1995) 308-309,328-329. Israel, Dutch primacy (1989) 5-7,17-21, 27-35,41. Brulez,‘Scheepvaart’ (1979) 124-126. Van Houtte,‘De zestiende eeuw’ (1977) 68-71. Van den Hoek Ostende, ‘Historische inleiding’ (1971) 17. Brulez,‘De diaspora’ (1960) 281. Brulez,‘De diaspora’ (1960).
Klein, Veluwenkamp,‘The role’ (1993) 45. Israel, Dutch primacy (1989) 38-42. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 72.
De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 433. Veluwenkamp,‘De buitenlandse textielhandel’ (1994) 70,85. Klein, Veluwenkamp,‘The role’ (1993) 31-35. Israel, Dutch primacy (1989) 5-7,12,17-20,27-28,38, 40-44,48-54, 60-66, 80,407-408. Brulez,‘Scheepvaart’ (1979) 124-126. Gaastra,‘Het Aziatisch gebied’ (1977) 249. Van Houtte,‘De zestiende eeuw’ (1977) 68-71. Schoorl, Isaac le Maire (1969) 13. Engelbrecht, van Herwerden, De ontdekkingsreis 2 (1945) 2.
Crummey, The formation (1993) 206,211. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 50-53, 398. Riasanovsky, A history (1969) 171,177-178. Riasanovsky, A history (1969) 178-186.
Kochan, Keep, The making (1997) 52. Crummey, The formation (1993) 228-231. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 58-59. Dukes, A history (1974) 56. Riasanovsky, A history (1969) 186-18189,193. См. также примеч. 12. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 36, 58,71. Schade, Die Niederlande (1992) 68-69,89. Bushkovitch, The merchants (1980) 35-36,44-46. Hart,‘Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 269. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 73.
Флоря,‘Торговля’(1973) 142-144.
252
Архангельск
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 35. Bushkovitch, The merchants (1980) 34-36. Флоря,‘Торговля’ (1973) 140.
Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 38,99,233. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 424-425. Кордт, Отчет (1902) Ixiv.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 35,42-43. Bushkovitch, The merchants (1980) 35-36. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 357, 359,425.
De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 433. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 38. Klein, Veluwenkamp, ‘The role’ (1993) 31-35. Schade, Die Niederlande (1992) 73-76. Israel, Dutch primacy (1989) 7,44, 80,407-408. Bushkovitch, The merchants (1980) 35-36, 63. Флоря,‘Торговля’ (1973) 144-146. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 580. Murphy, A history (1973) 204. Hart, ‘De handelsbetrekkingen (1969) 73-74.
Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 551. Флоря,‘Торговля’ (1973) 146-150.
Willan, The early history (1956) 182.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 100; 2 (1994) 15. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 369-370.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 48-50. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 79.
Wijnroks,‘Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 430.
Кордт, Отчет (1902) xxxvi-xxxvii.
Schade, Die Niederlande (1992) 50-51. Hacquebord,‘A survey’ (1986) 12. Jansma,‘Olivier Brunel’ (1946) 351-352. Keuning, Petrus Plancius (1946) 109. L’ Honore Naber, Reizen (1914) 1, liv. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 21,28,31-32,62, Aantekeningen 10. De Jonge, De op-komst 1 (1862) 10-11. Scheltema, Rustand 1 (1817-1819) 44.
Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 547. Флоря,‘Торговля’ (1973) 136. De Jonge, De opkomst 1 (1862) 10-11. Scheltema, Rusland 1 (1817-1819) 44.
Ahvenainen, Some contributions (1967) 33-35,41. Kernkamp, Baltische archivalia (1909) 47-49. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 38, 117, Aantekeningen 35-36, 78-79.
Kernkamp, Baltische archivalia (1909) 48-49. Cp. Ahvenainen, Some contributions (1967) 34-35.
Флоря,‘Торговля’(1973) 136-137.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 43,57. Флоря, ‘Торговля’ (1973) 139. Amburger, Die Familie (1957) 141. L’ Honore Naber, Reizen (1914) Ixiii, 270. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 64, Aantekeningen 35-36.
Veldkamp, van Leunen,‘Op zoek’ (1996) 60,63,66-71. Schade, Die Niederlande (1992) 62,295. Hacquebord,‘A survey’ (1986) 12. Флоря, ‘Торговля’ (1973) 138-139. Amburger, Die Familie (1957) 81. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 60,63-65,69, Aantekeningen 29. De Jonge, De opkomst 1 (1862) 11.
Примечания
253
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
Ahvenainen, Some contributions (1967) 33-34,41. Кордт, Отчет (1902) xcix. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 38,117, Aantekeningen 27, 78-79. De Jonge, De opkomst 1 (1862) 112. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 58. Демкин, ‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 44. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 69.
Schade, Die Niederlande (1992) 120,122. Amburger, Die Familie (1957) 81,83-84. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 67-69. GAANA 197/747v, 21-1-1614, нотариус J.F. Bruyningh.
De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 69, Aantekeningen 24. Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 50. Schade, Die Niederlande (1992) 293. Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 429. Bushkovitch, The merchants (1980) 26. Флоря,‘Торговля’ (1973) 135-137. Кордт, Отчет (1902) Ivii, Ixxxv.
Wijnroks, Anglo-Dutch rivalry’ (1990) 429-430. Willan, The early history (1956) 193.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 52. Флоря,‘Торговля’ (1973) 137-138. Один пуд равен 16,38 килограмма.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 52. Schade, Die Niederlande (1992) 64-65. Флоря,‘Торговля’ (1973) 138-139. De Stoppelaar, Balthasar de Moucheron (1901) 63, Aantekeningen 29. De Jonge, De opkomst 1 (1862-1870) 11-12.
Israel, The Dutch Republic (1995) 341-344. Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 198-202. Schdffer,‘De Republiek’ (1977) 132,136-137. Fockema Andreae,‘Staats- en rechtsleven (1953) 63,68. Brugmans, Opkomst (1944) 162. Сообщено Г. Янссеном.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46, 52. GAANA 63/87-87v, 15-12-1593, нотариус J.F. Bruyningh.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 53. Ahvenainen, Some contributions (1967) 28. GAANA 45/3-3v, 9-9-1593, нотариус L. Heilinc.
Schade, Die Niederlande (1992) 59,62,65. Кордт, Отчет (1902) cccxv-cccxvi, прил. 4.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 53. Демкин, Западноевропейские купцы (1992) 9,12-13.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 47. Ahvenainen, Some contributions (1967) 41. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 111. Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 47. Hart, Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 301,305. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 70-71. Schoorl, Isaac le Maire (1969) 11-16. Ahvenainen, Some contributions (1967) 41-42. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 111.
Engelbrecht, van Herwerden, De ontdekkingsreis 2 (1945) 1. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 362-363.
Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 70-71. Ahvenainen, Some contributions (1967) 41-42. Brunner,‘De ontwikkeling’ (1926) 362-363.
Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 11.
254
Архангельск
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
Schoorl, Isaac le Maire (1969) 12-13. Ahvenainen, Some contributions (1967) 41. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 10, 52-53,110. Engelbrecht, van Herwerden, De ontdekkingsreis 2 (1945) 2-4. Schoorl, Isaac le Maire (1969) 13-17. Engelbrecht, van Herwerden, De ontdekkingsreis 2 (1945) 9-18, 23, 30, 32.
Engelbrecht, van Herwerden, De ontdekkingsreis 2 (1945) 24-25,29-30. Van Dillen,‘Isaac le Maire’ (1930) 24-25. См. также примеч. 50. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 70. Schoorl, Isaac le Maire (1969) 14-17,20-22. Engelbrecht, van Herwerden, De ontdekkingsreis 2 (1945) 32-34.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 47. Schoorl, Isaac le Maire (1969) 22-23,28. Ahvenainen, Some contributions (1967) 41.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46-47. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 70-71. Ahvenainen, Some contributions (1967) 42. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 110,190. Elias, De Vroedschap (1903-1905) 276. Koenen,‘De familie’ (1895) 170-171.
Israel, The Dutch Republic (1995) 307-308.
Van Eeghen,‘De historische ontwikkeling’ (1976) 109-111. Meijer jr, De bloeitijd [1974] 93. Van den Hoek Ostende,‘Amsterdams plattegrond’ (1971) 25-26. Van den Hoek Ostende,‘Historische inleiding’ (1971) 17. Wijnman, Historische gids (1971) 179-180,186. Koenen,‘De familie’ (1895) 169-171. De Roever, Uit onze oude Amstelstad (1891) 61-62. Kaartsysteem GA ANA 178/190v и 196/403v-405v, 30-10-1609, нотариус J.F. Bruyningh.
Ahvenainen, Some contributions (1967) 37-38,42. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 110. GAANA 51/123v, 16-6-1597; 53/37v, 26-2-1598; 53/101v, 1-5-1598; 53/144,15-6-1598, нотариус L.Heylinc (Cp. Kaartsysteem GAANA); 69/137v, 8-6-1595; 84/19, 2-4-1599; 84/21,3-4-1599; 86/175v, 15-5-1600; 87/72v, 26-6-1600, нотариус J.E Bruyningh. Kaartsysteem GAANA 91/215v, 21-5-1601; 89/118 v, 20-6-1601; 90/10, 5-7-1601; 92/20,18-2-1602; 92/176, 5-6-1602; 92/230v, 18-7-1602; 93/149,22-3-1603; 93/177, 3-5-1603; 97/10v, 23-4-1604; 97/39, 15-6-1604; 97/55, 30-6-1604; 97/57, 30-6-1604; 100/20 Iv, 12-5-1605; 103/22-23, 11-4-1606; 104/122v-124, 26-5-1606; 195/25, 12-6-1606; 106/156v-157v, 8-3-1607; 108/3-3v, 28-3-1607; 107/58-60, 8-6-1607; 110/207v-208v, 12-5-1608; 112/2-3,17-5-1608; 112/20-21, 2-7-1608; 114/141-141V, 28-3-1609; 115/80v-81v, 8-4-1609; 118/194v-195,1-4-1610, нотариус J.E Bruyningh; 260/118-120,12-6-1606, нотариус A.E Bruyningh.
Kaartsysteem GAANA 53/37v, 26-2-1598; 92/221v, 8-7-1602; 93/149, 22-3-1603; 69/137v, 8-6-1595, нотариус J.E Bruyningh.
Ср. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 18.
Демкин, Западноевропейские купцы (1992) 4-5. Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 49, 53. Kaartsysteem GAANA 197/747v, 21-1-1614, нотариус J.E Bruyningh.
Примечания
255
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
Флоря,‘Торговля’ (1973) 141. Kaartsysteem GAANA 34/464v, 12-4-1603, нотариус J. Gijsbertsz; 95/215v, 20-3-1604; 84/21, 3-4-1599, нотариус J.F. Bruyningh; 53/628v, 3-3-1600, нотариус L. Heylinc.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 47. Schade, Die Niederlande (1992) 63. Демкин,‘Нидерландские купеческие компании (1987) 42.
Kaartsysteem GAANA 34/464v, 12-4-1603, нотариус J. Gijsbertsz.
Kaartsysteem GAANA 95/215v, 20-3-1604, нотариус J.F. Bruyningh. Kaartsysteem GAANA 84/21, 3-4-1599; 93/149,22-3-1603; 103/22-23, 11-4-1606; 108/3-3v, 28-3-1607; 110/207v-208v, 12-5-1608; 111/190, 14-5-1608; 114/141-141v, 28-3-1609, нотариус J.F. Bruyningh.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 47. Флоря, ‘Торговля’ (1973) 141. Amburger, Die Familie (1957) 69. Кордт, Отчет (1902) Ixxv. Uhlenbeck, Verslag (1891) 13-15. Ср. Wijnroks,‘Jan van de Walle’(1993) 53.
Демкин, Западноевропейские купцы (1992) 16-18,23-24. Флоря, ‘Торговля’(1973) 143-144.
Schade, Die Niederlande (1992) 98. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 54-55. Bantysj-Kamenski,‘Overzicht’ (1930) 44.
Gaastra, De geschiedenis (1991) 30. Ahvenainen, Some contributions (1967) 42. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 10,52-53, 110. Raptschinsky,‘Uit de geschiedenis’ (1937) 66. Elias, De Vroedschap (1903-1905) 276, 565. [Ловягин,] Посольство (1900) xii. Kaartsysteem GAANA 107/51V-52,16-5-1607; 107/226v-228,22-10-1607,125/8v, 20-4-1611, нотариус J.F. Bruyningh.
Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 70. Kaartsysteem GAANA 125/8v, 20-4-1611, нотариус J.F. Bruyningh.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 36,47-49,58, ПО. Schade, Die Niederlande (1992) 98,293. Флоря,‘Торговля’ (1973) 135. Raptschinsky, ‘Uit de geschiedenis’ (1937) 69. Кордт, Отчет (1902) Ixxxv. Uhlenbeck, Verslag (1891) 16.
Schade, Die Niederlande (1992) 90-91. Cp. Amburger, Die Familie (1957) 101.
Koenen,‘De familie’ (1895) 169-171. Kaartsysteem GAANA 178/190v и 196/403v-405v, 30-10-1609, нотариус J.F. Bruyningh.
Kaartsysteem GAANA co ссылкой на: DTB 1043/86.
Kaartsysteem GAANA 122/40v-41,4-10-1610; 123/149v, 11-3-1611; 123/190-190v, 26-3-1611; 12 5/8v, 20-4-1611; 125/66v, 21-5-1611, 125/213,7-10-1611; 127/106v-107,11-4-1612; 127/146v-148, 26-5-1612; 132/7v-8v, 2-5-1613; 197/747v, 21-1-1614, нотариус J.F. Bruyningh.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46. Koenen,‘De familie’ (1895) 170. Kaartsysteem GAANA 53/578,17-12-1599, нотариус L. Heylinc; 13/239v, 5-12-1611, нотариус S. Henrix; 26/509,14-10-1605, нотариус J. Ghysberts; 75/212v, 7-12-1596; 80/194,8-8-1598; 81/176v, 18-10-1598; 103/41-43,1-5-1606; 108/2-3,17/23-3-1607; 107/52v-
256
Архангельск
78
79
80
81
82
83
84
85
1
2
3
4
53v, 23-5-1607; 110/207v-208v, 12-5-1608; 111/213v-214v, 6-6-1608; 114/141-141V, 28-3-1609; 120/61v-62, 24-5-1610; 197/532v, 10-4-1613; 197/533-533v, 11-4-1613; 197/538v, 26-4-1613; 197/547v, 21-5-1613; 197/723,26-12-1613; 198/38v-39, 28-4-1614, нотариус J.F. Bruyningh. Kaartsysteem GAANA 57/273,16-10-1606, нотариус L. Heylinc; 132/3, 30-4-1613, нотариус J.F. Bruyningh. Cp. Schade, Die Niederlande (1992) 93. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 75-76.
Kaartsysteem 121/10v-llv, 24-3-1610; 123/218v-219v, 11-4-1611; 127/97-97v, 26-3-1612; 130/210-21 Iv, 2-4-1613, нотариус J.F. Bruyningh.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 36,44,48-49,58, 109. Raptschinsky, ‘Uit de geschiedenis’ (1937) 66. Uhlenbeck, Verslag (1891) 16.
Muller, The merchant houses (1998) 24-27,276-277. Kooijmans,‘Risk’ (1995) 32-34. Veluwenkamp, ‘Familienetwerken (1993) 666. Kooijmans, ‘Vriendschap’ (1992) 53. Prak, Gezeten burgers (1985) 150.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 666-667.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 667. Veluwenkamp, Ondernemersgedrag (1981) 23-28,113,117-122. См. также примеч. 82. Muller, The merchant houses (1998) 31. Klein, Veluwenkamp,‘The role’ (1993) 36-37.
Muller, The merchant houses (1998) 31,246. Kooijmans,‘Andries & Daniel’ (1995) 24. Kooijmans,‘Risk’ (1995) 28.
ГЛАВА 3
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 71. De Buck, ‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 140. Bushkovitch, The merchants (1980) 27,44-48. Kellenbenz, ‘The economic significance’ (1973) 553-558, 563, 568, 580. Hart,‘De handelsbetrekkingen’(1969) 79.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 74-75. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. Bushkovitch, The merchants (1980) 44-56,69. Attman, The Russian and Polish markets (1973) 88, 91. Kellenbenz, ‘The economic significance’ (1973) 560.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 99,105-106. Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 50,54-57. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. Захаров,‘Торговля’ (1985) 195. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 552, 562-563, 568. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 79-80. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 442.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 107-108.
Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 55-57. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. Bushkovitch, The merchants (1980) 68. Kellenbenz, ‘The economic significance’ (1973) 548, 552, 560-563, 568. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 79. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 442.
Примечания
257
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 107-108; 2 (1994) 12-13,18,46-48. Amburger, Die Familie (1957) 141. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 347-349. Кордт, Отчет (1902) 180.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 72-73; 2 (1994) 36. Bushkovitch, The merchants (1980) 59-64,153-156. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 80. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 322.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30, 52; 2 (1994) 4,42-43. Schade, Die Niederlande (1992) 41-42, 74,101. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 41, 76-77, 94-95. Dukes, A history (1974) 57,75-78, 94-95. Esper,‘Military self-sufficiency’ (1969) 186,191-208. Amburger, Die Familie (1957) 94-95. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 390.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 26,41-43,57. Попова, Архангельск (1994) 17. Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 656. Bushkovitch, The merchants (1980) 26,29. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 48. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 321-322. См. также примеч. 7.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 62. Veluwenkamp, ‘Familienetwerken (1993) 656. De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 175. Bushkovitch, The merchants (1980) 26. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 70.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30, 36,44,48-52, 88; 2 (1994) 35. Amburger, Die Familie (1957) 69,78,97,101. Кордт, Отчет (1902) 180. Uhlenbeck, Verslag (1891) 17-22.
Ясински, Овсянников, Взгляд 2 (1998) 191-193, 202,207-208. Popova, ‘Archangel’ (1995) 6-8. Попова, Архангельск (1994) 14-17,22-23. Ср. Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 113.
Amburger, Die Familie (1957) 70. Amburger, Die van Brienen (1936) 14. Dalton, Geschichte (1865) 135. GAACA 4, Acta 1631-1646, fo.30,4-7-1633, fo.58,2-7-1635. GAACA: 238, Stukken betreffende kerkelijke zaken in Rusland, 1636-1684, nr.8; 163, Afschriften uit de acta van de classis, voor zover betrekking hebbend op de buitenlandse kerken, 1636-1648, fo. 11-12,19-20. См. также примеч. 11.
Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 112-113.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 18,55-56,63-64. Ясински, Овсянников, Взгляд 2 (1998) 207-208. Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 113,117-118. Popova, Archangel’ (1995) 9. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 109,115. Schade, Die Niederlande (1992) 236. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 76. Popova,‘Archangel’ (1995) 8-9. Попова, Архангельск (1994) 20.
Amburger, Die van Brienen (1936) 13-15.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 25,43.
Martens, Hamburger Kaufleute (1999) 36-37. Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 25-26. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 48. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 321, 360-361.
258
Архангельск
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
1
2
3
4
5
Huussen,‘The relations’ (1993) 138. Bushkovitch, The merchants (1980) 36. Gargon,‘Historisch berigt’ (1852) 34.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) ПО.
Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 550-551. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 72. Amburger, Die Familie (1957) 131. Elias, De vroedschap (1903-1905) 1006. Uhlenbeck, Verslag (1891) 26-27.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken’ (1993) 656. Bushkovitch, The merchants (1980) 30. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 48,104. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 321-324, 367.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) ПО.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 73; 2 (1994) 29.
Bushkovitch, The merchants (1980) 29-31. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 75. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 104.
Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 323-324.
Bushkovitch, The merchants (1980) 29-30. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 104. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 322, 367.
Демкин,‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 46.
Попова, Архангельск (1994) 21. Veluwenkamp, ‘Familienetwerken’ (1993) 656. Dalton, Geschichte (1865) 135.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 109-110; 2 (1994) 31. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 323. Ср. Elias, De vroedschap (1903-1905) 1006.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 109-110.
Bushkovitch, The merchants (1980) 30. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 104-106. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 360.
Veluwenkamp,‘Merchant colonies’ (1996) 141-144.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 203-205. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 323, 356.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 5, 37-39,63-64,98.
ГЛАВА 4
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 47-49; 2 (1994) 35.
Schade, Die Niederlande (1992) 111. Amburger, Die Familie (1957) 69. Raptschinsky,‘Uit de geschiedenis’ (1937) 66-69. Кордт, Отчет (1902) cii. Uhlenbeck, Verslag (1891) 16-18. См. также примеч. 33 к главе 3.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 36-37,48, 58; 2 (1994) 34-35. Amburger, Die Familie (1957) 69.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 35,54. Кордт, Отчет (1902) civ.
Amburger, Die Familie (1957) 74,96. Kaartsysteem GAANA 665,3de pak, 28,9-9-1631, нотариус J. Warnaertsz.
Kaartsysteem GAANA 136/27-28o6, 30-4-1614; 139/104o6-105o6, 30-4-1615; 144/33o6, 9-4-1616; 147/49o6, 28-2-1617, нотариус J.F. Bruyningh. Ср. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 48. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 70-71.
Примечания
259
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
Kaartsysteem GAANA 136/8v-9v, 3-4-1614; 141/6-7,22-4-1615; 140/78-79, 15-5-1615; 143/21 Iv, 2-6-1616; 147/137v, 12-4-1617; 148/81V, 3-5-1617; 149/20,28-6-1617; 152/15v, 8-2-1618; 152/95, 5-5-1618; 157/84,18-2-1619; 162/146, 5-6-1620, нотариус J.F. Bruyningh; 736/72,26-3-1622, нотариус H. Bruyningh.
Kaartsysteem GAANA 143/156v, 21-4-1616; 147/109v, 28-3-1617; 151/108v, 21-2-1618; 156/178v, 23-3-1619; 162/31,24-3-1620; 167/46 и 837A/121, 7-5-1621, нотариус J.F. Bruyningh.
Koenen,‘De familie (1895) 169-171. Kaartsysteem GAANA, 169/168v, 29-3-1623, нотариус J.F. Bruyningh; protocol 23/12/1623-12/8/1624, 8-5-1624, нотариус S. Cornelisz.
Kaartsysteem GAANA 552/61,21-2-1631, нотариус J. Westfrisius; 666/138,2-3-1632, нотариус J. Warnaertsz.
Kaartsysteem GAANA 694B, omslag 60,13-2-1633, нотариус J. Warnaertsz.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 48-49. Bushkovitch, The merchants (1980) 56-58. Kaartsysteem GAANA 162/189,15-7-1620, нотариус J.F. Bruyningh; 1679/76,21-6-1640, нотариус P. de Bary; 766/101v, 2-6-1628, нотариус J. Verheij.
Wijnman, Historische gids (1971) 199. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 110. Elias, De vroedschap (1903-1905) 276, 565, 644-645. Koenen,‘De familie (1895) 169-171.
Wijnman, Roosegaarde Bisschop,‘Beschrijving’ (1976) 428. Van den Hoek Ostende, Amsterdams plattegrond’ (1971) 26-27. Van Dillen, Het oudste aandeelhoudersregister (1958) 110. Elias, De vroedschap (1903-1905) 276, 565-566,645. Fokkens, Beschrijvinge (1662) 68-69. Kaartsysteem GAANA 139/132v-134v, 19-5-1615, нотариус J.F. Bruyningh.
Wijnroks,‘Jan van de Walle (1993) 55. Elias, De vroedschap (1903-1905) 645.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 18,46. Демкин, ‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 46. Bushkovitch, The merchants (1980) 154. Kaartsysteem GAANA 634/69v-70v, 30-4-1627, нотариус S. Cornelisz; 1568/453,10-12-1641, нотариус P. Capoen. Kaartsysteem GAANA 1557A/7, 5-1-1649, нотариус J.V Oli.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 83, 88; 2 (1994) 37. Демкин,‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 46-47. Кордт, Отчет (1902) 180.
Kaartsysteem GAANA 737/2v, 7-4-1622; 737/254,13-6-1623; 741/141V, 12-6-1624, нотариус Н. Bruyningh; 168/158v и 837А/67,24-3-1622; 169/155,1-3-1623; 169/169,29-3-1623; 169/183, 8-5-1623,170/82v, 6-3-1624; 170/99,6-4-1624, нотариус J.F. Bruyningh; 659B 3de рак, 28-4-1625; 660/178 2de рак, 19-3-1626; 664/51v 2de рак, 10-7-1630, нотариус J. Warnaertsz; 640/103v-104 en 206,28-6-1633, нотариус S. Cornelisz.
Kaartsysteem GAANA 637/219,26-6-1629; 640/206,28-6-1633, нотариус S. Cornelisz; 659B, 2de pak, 18-3-1625; 664/1 Iv, 22-1-1630;
260
Архангельск
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
664/51V, 2de рак, 10-7-1630; 667/154, le рак, 24-6-1632; 667/191v, 3de рак, 21-3-1633, нотариус J. Warnaertsz; 828/94v, 15-4-1631, нотариус J. Bruyningh.
Kaartsysteem GAANA 638/187, 27-5-1630; 639/36, 7-6-1631; 640/178, 31-5-1633; 641/62,14-6-1634; 641/248,16-4-1635; 642/157,20-3-1636; 642/187, 26-6-1636; 642/368, 30-4-1637; 642/403,29-6-1637, нотариус S. Cornelisz; 1497/75, 20-4-1638, нотариус J.V. Oli; 670/X5, map 34,19-5-1635; 678/351,1-7-1638; 682/103, 27-7-1639; 683,1-5-1640, нотариус J. Warnaertsz; 2187A/133,22-2-1648, нотариус A. Lock; 900, 13-4-1650; 900 и 876/6Iv -62,13-4-1650, нотариус J.van Zwieten. De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 447,464-465. Wijnroks, ‘Jan van de Walle’ (1993) 55. Israel, Dutch primacy (1989) 151. De Laet, laerlyck verhael (1931). 33 Kaartsysteem GAANA 694/50,6-3-1632, нотариус J. Warnaertsz; 1373/c-54,16-1-1648, нотариус H. Schaef. Демкин,‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 46.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 106; 2 (1994) 28-29. Kaartsysteem GAANA 552/61,21-2-1631, нотариус J. Westfrisius.
Kaartsysteem GAANA 634/69 v-70 v, 30-4-1627, нотариус S. Cornelisz; GAANA 397/497,2-10-1628, нотариус J. Jacobs; 552/61, 21-2-1631, нотариус J. Westfrisius; 659B, 3de pak, 17-4-1625; 666/138,2-3-1632; 666/146, 5-3-1632, нотариус J. Warnaertsz; 959/le pak, 27-4-1643, нотариус В. Baddel.
См. например: Kaartsysteem GAANA 660/178,2de pak, 19-3-1626, нотариус J. Warnaertsz.
Kaartsysteem GAANA 660/178,2de pak, 19-3-1626, нотариус J. Warnaertsz; 608,1-5-1629, нотариус L. Lambertie.
Wijnroks,‘Nationale’ en religieuze tegenstellingen (Amsterdam 1999) 295. Israel, The Dutch Republic (1995) 485-486,1201. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 18-19,46. Bushkovitch, The merchants (1980) 154. Amburger, Die Familie (1957) 141. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 348-349. Elias, De vroedschap (1903-1905) 645. Кордт, Отчет (1902) 180. Kaartsysteem GAANA 766/101v, 2-6-1628, нотариус J. Verheij.
Цит. no: Wijnroks,‘’Nationale’ en religieuze tegenstellingen (1999) 295-296. Голландский ласт, равный 2000 кг, содержит около десяти четвертей; таким образом, одна четверть равна, примерно, 200 кг.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 107. Bushkovitch, The merchants (1980) 56-58. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 548, 552. Amburger, Die Familie (1957) 73.
Kaartsysteem GAANA 663/16,2de pak, 22-6-1629; 663/223, le pak, 22-6-1629; 663/18,2de pak, 25-6-1629; 663/32v, 2de pak, 5-7-1629; 664 (17) f.163,15-5-1630; 664 (17) f.l75v, 22-5-1630; 664/188v, 27-5-1630; 664/201, le pak, 4-6-1630; 664/203v, le pak, 6-6-1630; 664/11,2de pak, 21-6-1630; 664/12,2de pak, 21-6-1630; 664/34v, 2de pak, 2-7-1630; 664/50,2de pak, 10-7-1630; 664/76,2de pak, 17-7-1630; 669, le pak, 1-6-1634, нотариус J. Warnaertsz.
Примечания
261
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
Kaartsysteem GAANA 664/51 об, 2de рак, 10-7-1630, нотариус J. Warnaertsz; 640/103o6-104 и 206,28-6-1633, нотариус S. Cornelisz. Kaartsysteem GAANA 416/414,12-12-1637, нотариус J. Jacobs.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 110. Amburger, Die Familie (1957) 20, 77-78,208. Uhlenbeck, Verslag (1891) 25-26.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 103; 2 (1994) 13-14. Demkin,‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 47. Amburger, Die Familie (1957) 100-131.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31; 2 (1994) 14. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 349.
Amburger, Die Familie (1957) 107,131.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 59,83. Демкин, ‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 43-46.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 48. Демкин, ‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 43-44. Kaartsysteem GAANA 640/92-93, 21-4-1633; 640, 22-6-1634; 640/184,22-6-1639, нотариус S. Cornelisz.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 48-50. Демкин, ‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 44. Cordt, ‘Beitrage’ (1891) 259. GAANA 696А/89,19-11-1639, нотариус J. Warnaertsz. Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 112-113,117. Popova, ‘Archangel’ (1995) 9. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 48-49,109-110. Hart,‘Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 309. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 76. Raptschinsky,‘Uit de geschiedenis’ (1937) 69. De Stoppelaar, Balthasar (1901) 69. Uhlenbeck, Verslag (1891) 24. Kaartsysteem GAANA 201/357v, 27-2-1621, нотариус J.F. Bruyningh; 630/67v-70, 2-12-1624; 638/3-5v, 15-8-1629, нотариус S. Cornelisz.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 49,110. Raptschinsky, ‘Uit de geschiedenis’ (1937) 66. Uhlenbeck, Verslag (1891) 16.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 38-39,48-50. Uhlenbeck, Verslag (1891) 27.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 39, 50; 2 (1994) 36. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 60.
Elias, De vroedschap (1903-1905) 565.
Amburger, Die Familie (1957) 94-95,200. [Ловягин] Посольство (1900) cxvi, cxviii. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 393. Amburger, Die Familie (1957) 94-95,200.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 209. Amburger, Die Familie (1957) 114,200-201. [Ловягин,] Посольство (1900) cxvi.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30, 52; 2 (1994) 48. Amburger, Die Familie (1957) 73,97,210. Elias, De vroedschap (1903-1905) 269, 273.
Kaartsysteem GAANA 201/357v, 27-2-1621, нотариус J.F. Bruijningh. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 107-109; 2 (1994) 42. Bushkovitch, The merchants (1980) 56-58 Kellenbenz,‘The economic
262
Архангельск
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
significance (1973) 548-552. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 72. Uhlenbeck, Verslag (1891) 22.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30, 52; 2 (1994)
4. Amburger, Die Familie (1957) 36,76,97-98. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 390.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31, 53,107. Klein, De Trippen (1965) 230. Amburger, Die Familie (1957) 27-29, 33, 70-72, 95-98, 206. Elias, De vroedschap (1903-1905) 871.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31, 53. Amburger, Die Familie (1957) 20, 35-36,43,207. Elias, De vroedschap (1903-1905) 871.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30, 52; 2 (1994) 4. Amburger, Die Familie (1957) 97-104. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 390. Elias, De vroedschap (1903-1905) 269. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31, 51-53, 82; 2 (1994) 8. Amburger, Die Familie (1957) 20,27, 36-37,40, 77-80,134, 206. См. также примеч. 56.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 82; 2 (1994) 43.
Dukes, A history (1974) 57. Klein, De Trippen ( 1965) 230. Amburger, Die Familie (1957) 95-98. Uhlenbeck, Verslag (1891) 23-25. См. также примеч. 57.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 98.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 4,43. Klein, De Trippen (1965) 29. Amburger, Die Familie (1957) 100. Uhlenbeck, Verslag (1891) 26.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 12-13. Amburger, Die Familie (1957) 100.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 103; 2 (1994) 13. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 98,117; 2 (1994) 14. Демкин,‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 47. Amburger, Die Familie (1957) 100,131.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30-31, 51-52,83, 92, ПО, 113; 2 (1994) 4,43. Amburger, Die Familie (1957) 37, 77-78, 100-101,103-105.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31, 53; 2 (1994) 51. Dukes, The making (1993) 13. Amburger, Die Familie (1957) 86-91. Amburger, Die Familie (1957) 80. См. также примеч. 64.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 43.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 4-5. Amburger, Die Familie (1957) 105. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 390-391.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 5-6. Amburger, Die Familie (1957) 106-109.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31; 2 (1994) 6-7,14. Amburger, Die Familie (1957) 109. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 349. Izjumov, Knigi (1913) 4.
Примечания
263
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
1
Janssen, De handelsactiviteiten [1999] 3-4. Amburger, Die Familie (1957) 213. Elias, De vroedschap (1903-1905) 1001-1002,1006.
Meijer, De bloeitijd ([1974]) 11. Wijnman, Historischegids (1971) 91,104, 107.
Janssen, De handelsactiviteiten [1999] 3. Демкин Западноевропейское купечество 2 (1994) 19. Amburger, Die Familie (1957) 70,81,213. Elias, De vroedschap (1903-1905) 1001-1002,1006.
Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 552.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 41-43. Amburger, Die Familie (1957) 95.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 48-51. Amburger, Die Familie (1957) 69. Uhlenbeck, Verslag (1891) 17-19.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 106. Тихомиров, Россия (1962) 228. Кордт, Отчет (1902) clxxi. Uhlenbeck, Verslag (1891) 20.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 51; 2 (1994) 10.
Демкин Западноевропейское купечество 1 (1994) 107. Демкин, ‘Нидерландские купеческие компании’ (1987) 44. Amburger, Die Familie (1957) 73.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 41-42. Amburger, Die Familie (1957) 95-96.
Kaartsysteem GAANA 665, 3de pak, 28,9-9-1631, нотариус
J. Warnaertsz.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 15-16. Uhlenbeck, Verslag (1891) 22.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 115; 2 (1994) 16-17. Janssen, De handelsactiviteiten [1999] 7-8. Amburger, Die Familie (1957) 213. Elias, De vroedschap (1903-1905) 1001. См. также примеч. 83.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 80,86,93,98,101;
2 (1994) 19-20. Bushkovitch, The merchants (1980) 155. Изюмов, Книги (1913) 5-12.
Amburger, Die Familie (1957) 213.
Veluwenkamp,‘Buitenlandse octrooien (1999).
Klein, Veluwenkamp,‘The role’ (1993) 39-43.
Muller, The merchant houses (1998) 25. Kooijmans,‘Risk’ (1995) 32-34. Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 666-667. Kooijmans, ‘Vriendschap’ (1992) 53.
Klein, Veluwenkamp,‘The role’ (1993) 38-39. Veluwenkamp, ‘Familienetwerken (1993) 667.
ГЛАВА 5
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 39,46; 2 (1994) 35. Ср.: Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 241. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 545.
264
Архангельск
2
3
4
5
6
7
8
9
10 И
12
13
14
15
16
17
Palmer, Colton, A history (1995) 173-174. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 39-40, ПО. Bushkovitch, The merchants (1980) 36. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 241. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 545, 564, 568.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 39-41.
Демкин, Западноевропейское купечество! (1994) 41,61-64. Захаров, ‘Торговля’ (1985) 190. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 241-242. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 41,62-64,67. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 74. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 442. Неопубликованные рукописи П. де Бука. Де Бук ссылается на: ‘Specificatie van Russe goedern soo door den banck jaarlijcx tot Archangel van d’uytlandsche coopliedens genegotiert en over zee gevoert worden ..’ от 1 июня 1674, Государственный архив Стокгольма, Kommerskollegii arkiv (старая серия), misc. Ср. Рухманова,‘Архангельская торговля’ (1980) 145-152, 155-156. Bushkovitch, The merchants (1980) 54-56. См. также примеч. 5. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 71-72. Захаров, ‘Торговля’ (1985) 184. Bushkovitch, The merchants (1980) 46-47. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 567-568, 572.
Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 79.
Демкин, Западноевропейское купечество! (1994) 27, 71-72, 75. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 565, 568. Cordt,‘Beitrage’ (1891) 263.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 184. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 564-565. Price, The tobacco adventure (1961) 37. Lubimenko, Les relations (1933) 263. Scott, The constitution (1910) 67-68.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 71-72. Bushkovitch, The merchants (1980) 44. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 569-570.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 98-108. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. Bushkovitch, The merchants (1980) 68. Рухманова,‘Архангельская торговля’ (1980) 147. Attman, The Russian and Polish markets (1973) 88,91-92. Kellenbenz, ‘The economic significance’ (1973) 562-563, 568. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 442.
De Vries, van der Woude, Nederland (1995) 395-396, 578. Veluwenkamp, ‘De buitenlandse textielhandel’ (1994) 85-86. Israel, Dutch primacy (1989) 115-117,410. Jansen, ‘Nijverheid’(1979) 105,112.
De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. Fisher, The Russian fur trade (1943) 208-209.
Bushkovitch, The merchants (1980) 59. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 563, 568.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 43,45. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 67-71, 76-77,94-95. Dukes, A history (1974) 75, 78, 94. Esper,‘Military self-sufficiency’ (1969) 186,197-208.
Примечания
265
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 41-42,64-65. Захаров,‘Торговля’ (1985) 190. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 241-242.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 656. Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 33.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 26-28,35-38. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 101,110-112; 2 (1994) 36, 50. Schade, Die Niederlande (1992) 305. Pushkarev, Dictionary (1970) 168. Van Eeghen, Inventaris (1959) 12. Amburger, Die Familie (1957) 136-137. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 361, 389. Elias, De vroedschap (1903-1905) 1036. Uhlenbeck, Verslag (1891) 43. Kaartsysteem GAANA 2231/761,15-11-1669, нотариус A. Lock. Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 25-28. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 111; 2 (1994) 15, 39. Паламарчук, Сорок сороков 2 (1994) 218. Amburger, Die Familie (1957) 159. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 361. Elias, De vroedschap (1903-1905) 645. Kaartsysteem GAANA 2231/761,15-11-1669, нотариус A. Lock.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 112; 2 (1994) 27. Демкин, Западноевропейские купцы (1992) 73,84. Van Eeghen, Inventaris (1959) 104 Amburger, Die Familie (1957) 128,183,199,214. Elias, De vroedschap (1903-1905) 803-804. Uhlenbeck, Verslag (1891) 48-50, 57.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 112,118. Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 113-114,117. Попова, Архангельск (1994) 44.
Bushkovitch, The merchants (1980) 26,29. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 568. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 322. Огородников,‘Очерк’ 10 (1889) 128. Kaartsysteem GAANA 1136/262,21-2-1661, нотариус J. v.d. Ven.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 62-63,68. Бакланова,‘Привозные товары’ (1928) 10. Огородников,‘Очерк’ 10 (1889) 128.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 59,62,70. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 322.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 70-71. См. также примеч. 27.
Bushkovitch, The merchants (1980) 26,29. Cordt,‘Beitrage’ (1891) 266. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 26, 59. Захаров, ‘Торговля’(1985) 192.
Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 116-123. Popova,‘Archangel’ (1995) 15-17. Попова, Архангельск (1994) 43. De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711) 15.
Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 115. Popova, Archangel’ (1995) 17. Amburger, Die van Brienen (1936) 14. Cp. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 361.
266
Архангельск
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 116,121. Захаров,‘Торговля’ (1985) 192. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 360.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken’ (1993) 656. Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 35-36. Dalton, Geschichte (1865) 135-136. Gargon,‘Historisch berigt’ (1852) 30-33, 38-46.
GAAPA 6/103: письмо Бернардуса Мартиниуса из Архангельска Директорам Московской торговли в Амстердам, август 1679. GAACA, 157, Acta 1639-1663, fo.271-272,19-6-1651. GAACA, 164, Выписки из актов классиса касательно иностранных церквей, 1648-1655, fo.108-109, 26-6-1651; fo. 124-125, 11-3-1652.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 35-36, 44. Amburger, Die Familie (1957) 122,193. Amburger, Die van Brienen (1936) 14. Dalton, Geschichte (1865) 135-136. Gargon,‘Historisch berigt’ (1852) 30-33, 38-46. GAAPA 6/103: письмо Бернардуса Мартиниуса из Архангельска Директорам Московской торговли в Амстердам, август 1679.
Dalton, Geschichte (1865) 136. Scheltema, Rusland 4 (1817-1819) 332. Amburger, Die van Brienen (1936) 13.
Овсянников, Ясински,‘Голландцы’ (1997) 115. Popova, Archangel’ (1995) 10-11 Попова, Архангельск (1994) 31, 34-36. Bushkovitch, The merchants (1980) 29. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 48. Amburger, Die Familie (1957) 146-148.
Popova, Archangel’ (1995) 10-11. Попова, Архангельск (1994) 31, 34-36,40-41. Захаров,‘Торговля’ (1985) 192. Bushkovitch, The merchants (1980) 29. Hart,‘De handelsbetrekkingen (1969) 76. Kaufmann-Rochard, Origines (1969) 48.
[Coyet], Historisch verhael (1677 и 1900).
Amburger, Die Familie (1957) 114, 200. [Ловягин,] Посольство (1900) cxv-cxvii.
[Coyet,] Historisch verhael (1900) 37-38.
De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711) 14*.
Popova, Archangel’ (1995) 12-13. Попова, Архангельск (1994) 31. [Coyet,] Historisch verhael (1900) 36-37.
De Bruin, Cornelis de Bruins reizen (1711) 14.
[Coyet,] Historisch verhael (1900) 38. Попова, Архангельск (1994) 67-68. Popova, Archangel’(1995) 18.
* Здесь и далее автор ссылается на голландское издание книги К. де Бруина, из этого же издания приводятся и цитаты в переводе Н.Микаэлян. Вместе с тем существует и русское издание книги К. де Бруина: Бруин К., де. Путешествие через Московию Корнилия де Бруина (Москва 1873). Отметим, что при ссылках и цитировании записок Б. Койэтта автор и переводчик используют также голландский текст, помещенный и в русском издании 1900 г., которое наряду с голландским отмечено в списке литературы и источников. (Прим. ред.).
Примечания
267
51
52
53
1
2
3
4
5
6
7
8
Massie, Peter the Great (1999) 124. Popova,‘Archangel’ (1995) 18.
Massie, Peter the Great (1999) 22,73-74,122-124. Dukes, The making (1993) 38. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 80-82.
Massie, Peter the Great (1999) 124-127. Popova,‘Archangel’ (1995) 18. Попова, Архангельск (1994) 48-49.
ГЛАВА 6
Van Goor, De Nederlandse ко1отёп [1993] 109-110. Wijnaendts van Resandt, De gezaghebbers (1944) 134. Colenbrander, Koloniale Geschiedenis 2 (1925) 202. Elias, De vroedschap (1903-1905) 564-566. [Ловягин,] Посольство (1900) xii, cxv.
Wijnaendts van Resandt, De gezaghebbers (1944) 134. Elias, De vroedschap (1903-1905) 564. [Ловягин,] Посольство (1900) xii.
Kaartsysteem GAANA 2193/381,11-10-1652; 2193/349,17-10-1652; 2193/310,21-10-1652, нотариус A. Lock.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 50,88,101; 2 (1994) 37,41,44,48. Демкин, Западноевропейские купцы (1992) 8. Amburger, Die Familie (1957) 118. Изюмов, Книги (1913) 12. Kaartsysteem GAANA 1535/262,29-5-1652; 1535/264,1-6-1652, нотариус J.V. Oli; 901,31-5-1652; 901,12-7-1652, нотариус J. van Swieten; 1113/242, 10-6-1655; 1114/404,16-9-1655, нотариус J. v.d. Ven; 2193/349, 17-10-1652; 2193/310,21-10-1652; 2206/21-25,4-1-1659, нотариус A. Lock; 1893/153,17-2-1654, нотариус F. Uijtenbogaert.
Kaartsysteem GAANA 901,18-3-1652; 904,25-5-1657; 904,25-5-1657; 904B, 6-5-1658; 905B/501,4-8-1660, нотариус J. van Swieten; 2709/1013,27-4-1657; 2711/1057,7-5-1658; 2711/1341,6-6-1658; 2713/209,17-4-1659; 2713/337, 5-6-1659; 2713/361,14-6-1659; 2714/401,8-7-1659; 2715/180,1-4-1660; 2715/1105,21-5-1660; 2715/1183,1-6-1660, нотариус V. Swanenburg; 2190/188,242,18-3-1651; 2190/301, 3-4-1651; 2190/741,20-6-1651; 2191/130,22-7-1651; 2192/527,20-4-1652; 2210/683, 31-3-1661; 2210/854,25-4-1661; 2212B/804,20-4-1662; 2212B/1261, 20-6-1662; 2213A/303,4-8-1662; 2214A/641,19-3-1663; 2214B/1227, 14-6-1663; 2215A/96,10-7-1663; 2216B/1244, 30-6-1664; 2220/699,9-4-1666; 2223/902,26-4-1667, нотариус A. Lock; 3186/63,27-9-1663, нотариус H. Outgers.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 29, 31; 2 (1994) 36, 43, 50, 54. Изюмов, Книги (1913) 13.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 50; 2 (1994) 39,41, 53, 55. Amburger, Die Anwerbung (1968) 37-38. Amburger, Die Familie (1957) 118. Uhlenbeck, Verslag (1891) 43-44. Kaartsysteem GAANA 2204/941,27-6-1658, нотариус A. Lock; 2205/786-787,26-11-1658, нотариус A. Lock; 2205/114,17-7-1658, нотариус A. Lock. Kaartsysteem GAANA 2712/9,1-7-1658; 2712/243,26-7-1658, нотариус V. Swanenburg; 2204/941,27-6-1658; 2205/43, 8-7-1658; 2205/59, 10-7-1658;; 2205/114,17-7-1658; 2205/139,22-7-1658; 2205/786-787, 26-11-1658; 2206/19-20, 3-1-1659; 2207/137,18-7-1659; 2207/139,
268
Архангельск
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
18-7-1659; 2207/141, 18-7-1659; 2207/628-629, 18-10-1659, нотариус A. Lock.
Kaartsysteem GAANA 2206/21-25,4-1-1659, нотариус A. Lock.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 53. Amburger, Die Familie (1957) 118. Kaartsysteem GAANA 2209/1102,27-12-1660; 2212В/1117,2-6-1662; 2212В/1118, 2-6-1662; 2213A/76, 9-7-1662; 2213A/204,19-7-1662, нотариус A. Lock.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 78,88. Elias, De vroedschap (1903-1905) 566. Kaartsysteem GAANA 2210/854,25-4-1661, нотариус A. Lock; 3186/60, 27-9-1663; 3186/63, 27-9-1663, нотариус H. Outgers; 1559B/1147-1148,14-7-1665, нотариус J.V. Oli.
Elias, De vroedschap (1903-1905) 566.
Kaartsysteem GAANA 2231/761,15-11-1669, нотариус A. Lock. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 29; 2 (1994) 51. Kaartsysteem GAANA 2236/743, 17-7-1671; 2236/745,17-7-1671; 2236/748,17-7-1671; 2236/818, 25-7-1671, нотариус A. Lock.
Brugmans, Geschiedenis 3 (1973) 277-278. Wijnman, Historische gids (1971) 205. Brugmans, Opkomst (1944) 160. Elias, De vroedschap (1903-1905) 564. [Ловягин,] Посольство (1900) xii-xiii. ‘Geslacht Klenck’ (1897) 67. Wagenaar, Amsterdam 3 (1767) 312, 343-344,453-457.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 50. Groenveld, Schutte, Delta 2 (1992) 234-235. Raptschinsky,‘Het gezantschap (1939) 149-150,152. Elias, De vroedschap (1903-1905) 564, 567. [Ловягин,] Посольство (1900) vi, viii.
[Ловягин,] Посольство (1900) xiii. [Coyet,] Historisch verhael (1900) 9-11,13,15.
Raptschinsky,‘Het gezantschap’ (1939) 158.
[Coyet,] Historisch verhael (1900) 24-25.
[Coyet,] Historisch verhael (1900) 35, 39-99.
Raptschinsky,‘Het gezantschap’ (1939) 153-165,194-195.
Kaartsysteem GAANA 2247/299,10-6-1675; 2247/302,10-6-1675; 2247/699,19-7-1675; 2247/738, 22-7-1675, нотариус A. Lock.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 107-108. [Ловягин,] Посольство (1900) xi. Ср. Raptschinsky,‘Het gezantschap’ (1939) 155,184.
Kaartsysteem GAANA 3865/696,10-7-1677, нотариус A. van Santen; 2249B/1125, 22-5-1676; 2249B/1165, 27-5-1676; 2249B/1174,27-5-1676; 2249B/1176, 27-5-1676; 2249B/1178,27-5-1676; 2249B/1181, 28-5-1676; 2249B/1185, 28-5-1676; 2252/613, 19-7-1677; 2252/615, 19-7-1677, нотариус A. Lock.
Elias, De vroedschap (1903-1905) 564. [Ловягин,] Посольство (1900) xii.
Wladimiroff, Andries Winius’ (1997) 7. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31. Amburger, Die Familie (1957) 97,210. Изюмов, Книги (1913) 4.
Примечания
269
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
Wladimiroff,‘Andries Winius’ (1997) 8 Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 29, 31; 2 (1994) 40,43, 50, 54. Демкин, Западноевропейское купечество, Демкин, Западноевропейские купцы (1992) 5. Amburger, Die Familie (1957) 117. Изюмов, Книги (1913) 4, 13.
Elias, De vroedschap (1903-1905) 269.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31; 2 (1994) 4,6-8. Amburger, Die Familie (1957) 111-112,114-116,119-120,134,208.
Amburger, Die Familie (1957) 120,211. Uhlenbeck, Verslag (1891) 51. Cm. также примеч. 31.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 7-9. Amburger, Die Familie (1957) 124-128,180,211.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30; 2 (1994) 9. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,209-210. Amburger, Die Familie (1957) 127-129,212. См. также примеч. 33. Amburger, Die Familie (1957) 135.
Popova,‘Archangel’ (1995) 10. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31,41; 2 (1994) 51. Amburger, Die Familie (1957) 136-139,144-146.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 53; 2 (1994) 8. Amburger, Die Familie (1957) 150,153. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 391.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31; 2 (1994) 51-52. Fuhrman, The origins (1972) 118-119. Amburger, Die Familie (1957) 175-177.
Amburger, Die Familie (1957) 155-157. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 367-368.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31-32, 53; 2 (1994) 8-9. Fuhrman, The origins (1972) 119. Amburger, Die Familie (1957) 159-162,175-177,208.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31-32,115; 2 (1994) 8-9,49. Amburger, Die Familie (1957) 159,162-164,177-178,208.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 67-68,78-79, 84, 86-88, 90, 92-93, 99,101,103,107-108; 2 (1994) 27, 38,47,49.
Amburger, Die Familie (1957) 128-129,177. Далее см. ниже. См. также примеч. 42.
См. стр. 153. См. также прим. 43.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 22.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 21-22.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 128. Amburger, Die Familie (1957) 128-129,177-178. Kaartsysteem GAANA 2231/761,15-11-1669, нотариус A. Lock. GAANA 2227/628,1668; 2227/667,1668; 2230/801, 15-7-1669, нотариус A. Lock.
270
Архангельск
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 112,115.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,206-207,209-210. Amburger, Die Familie (1957) 128,212.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,209-211. Amburger, Die Familie (1957) 128,130.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30; 2 (1994) 9. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,210. Amburger, Die Familie (1957) 128-129.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 9.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 32,106-107; 2 (1994) 8-9,22-24, 29. Amburger, Die Familie (1957) 177-178,181,183. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 108; 2 (1994) 22-23. Захаров,‘Торговля’ (1985) 206. Ср. Amburger, Die Familie (1957) 181. См. также примеч. 51.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 9,45,49.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 10. Fuhrman, The origins (1972) 119-121. Amburger, Die Familie (1957) 178-179.
Amburger, Die Familie (1957) 181.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31; 2 (1994) 9.
Amburger, Die Familie (1957) 166-167,208.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 31; 2 (1994) 9-10. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,198. Amburger, Die Familie (1957) 167-168,181-182.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 22-23. Захаров, ‘Торговля’ (1985) 206. Ср. Amburger, Die Familie (1957) 181. См. пакже примеч. 57.
Kloetstra, Christoffel Brants (1993) 17. Amburger, Die Familie (1957) 181. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 70. Захаров, ‘Торговля’ (1985) 206. Veluwenkamp, De Amsterdamse koopmansfamilie (1976) 30.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 128-129. Veluwenkamp, De Amsterdamse koopmansfamilie (1976) 44. GAANA 2230/801,15-7-1669; 2256/591,21-6-1679, нотариус A. Lock; 1994/6o6-7,2-6-1670, нотариус Jacob van Loosdrecht.
Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 259. Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 128-129.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 124-127. GAANA 2119A, 21-2-1658, нотариус J. Thielmans.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 124,135. Wijnman, Historische gids (Amsterdam) 435,469,479.
GAANA 2258/468,8-5-1680, нотариус A. Lock.
Vorsterman van Oyen, Stam- en wapenboek 3 (1885-1890). Scheltema, Rusland 2 (1817-1819) 222.
Veluwenkamp, De Amsterdamse koopmansfamilie (1976) 44.
Kloetstra, Christoffel Brants (1993) 17. Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 129.
Примечания
271
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
Захаров,‘Торговля’ (1985) 206. Veluwenkamp, De Amsterdamse koopmansfamilie (1976) 30.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 125,127. GAANA 5527B/235,13-7-1684, нотариус J. de Hue.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 127.
GAANA 5527A/145, 8-5-1684, нотариус J. de Hue.
Massie, Peter the Great (1999) 170,174-175,179. Dukes, The making (1993) 67-68. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 83. Wittram, Peter 11 (1964) 136,152,166.
Kloetstra, Christoffel Brants (1993) 34-36.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 124,133,138. GAA, Коллекция рукописей.
Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 259. Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 128. Barleben, Geschichte I (1937) Tafel B12.
Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 259-260.
GAANA 4181/324-329,24-4-1698, нотариус D. van der Groe.
Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 131-132.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 185. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191, 204-205,209,212. Amburger, Die Familie (1957) 75-76,114,200-201,214. [Ловягин,] Посольство (1900) cxvi-cxvii.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 26-27. Amburger, Die Familie (1957) 75-76,113-114,202.
Amburger, Die Familie (1957) 201-203. См. также примеч. 81.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 186. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 192,200. Amburger, Die Familie (1957) 201-202.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’(1994) 191-192, 212. Amburger, Die Familie (1957) 201.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 189. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 19. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 192-197,204-205. Amburger, Die Familie (1957) 171,213.‘Swellengrebel’ (1923) 384.
Amburger, Die Familie (1957) 163,214.‘Swellengrebel’ (1923) 384-385.
Kaartsysteem GAANA 728/173,9-4-1634, нотариус P. Carelsz; 1509/112,29-11-1650, нотариус J.V. Oli.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 30-31. Amburger, Die Familie (1957) 155.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 38,44,48. Amburger, Die Familie (1957) 118. Uhlenbeck, Verslag (1891) 43.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 48, 50. Locher, de Buck, Nicolaes Witsen 1 (1966-1967) xxxvi.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 99,105-106,116; 2 (1994) 52.
Amburger, Die Familie (1957) 214.‘Swellengrebel’ (1923) 384.
272
Архангельск
93
94
95
96
97
98
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
Amburger, Die Familie (1957) 155-156. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 367-368.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 11. Amburger, Die Familie (1957) 198,204. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 393, 399,401-402.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 52. Amburger, Die Familie (1957) 213. Cordt,‘Beitrage’ (1891) 265-266. См. также примеч. 94. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 11. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 393,402.
Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 11-12. Ковригина, ‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 209-210. Amburger, Die Familie (1957) 155,198. Kulischer, Russische Wirtschaftsgeschichte (1925) 393, 399,402.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’(1994) 191-192, 195,208, 210. Amburger, Die Familie (1957) 177-178,180, 202-204.
ГЛАВА 7
Veluwenkamp‘Dutch merchants’ (1995) 235-238.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 19,74. Рухманова, ‘Архангельская торговля’ (1980) 152. Hart, ‘Amsterdamse scheepvaart’ (1976) 313-314.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 656-658,660. De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 30. De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 131,137-142. Захаров,‘Торговля’ (1985) 187,194,197, 208. Massie, Peter the Great (1981) 293-294, 301, 323. Knoppers,‘De vaart’ (1977) 241,244,249. Knoppers, Dutch trade 1 (1976) 151,221-222. Kellenbenz, ‘The economic significance’ (1973) 566-567,570,581. Hart,‘De handelsbetrekkingen’ (1969) 66-67.
Ковригина Немецкая Слобода (1998) 39.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 184,187,204. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 566. Price, The tobacco adventure (1961) 37-47. Hinton, The Eastland trade (1959) 107-108,110-111.
Захаров,‘Торговля’(1985) 187-189,197. De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 142. Bruijn,‘De vaart’ (1977) 217. Knoppers,‘De vaart’ (1977) 241. См. также примеч. 7.
Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 99. Захаров, ‘Торговля’ (1985) 195-197,199. Козинцева,‘Внешнеторговый оборот’ (1964) 120,124-125.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 195-197,200.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 193-195,199. Bushkovitch, The merchants (1980) 59. См. также примеч. 10.
Захаров,‘Торговля’(1985) 193-195.
Zacharov, ‘Jan Lups’ (1997) 80. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 76-77, 86, 94-95. Захаров,‘Торговля’ (1985) 199, 207. Захаров, ‘Поставки’ (1982) 53, 55-58, 61. Dukes, A history (1974) 75, 78, 94.
Примечания
273
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
Esper,‘Military self-sufficiency’ (1969) 186, 198, 201-208. Wittram, Peter I 1 (1964) 235. 1 аршин равен 71 сантиметру.
Bezemer, Een geschiedenis (1988) 76-77,94-95. Захаров,‘Поставки’ (1982) 58. Dukes, A history (1974) 75, 78, 94. Esper,‘Military self-sufficiency’ (1969) 186,198,201-208. Amburger, Die Familie (1957) 187. Veluwenkamp,‘The Arkhangelsk business venture’ (1997) 92-102.
Veluwenkamp,‘Familienetwerken (1993) 656-658,660. Захаров, ‘Торговля’(1985) 193,198,208.
De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 144-147.
Захаров,‘Торговля’(1985) 193,198.
De Buck,‘De Russische uitvoer’ (1988) 144-147.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 198-199,208-209. Bushkovitch, The merchants (1980) 65.
Попова, Архангельск (1994) 68. Amburger, Die van Brienen (1936) 13-14.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 80. Попова, Архангельск (1994) 49, 55,68.
Брызгалов,‘Военно-морской флот’ (1992) 21. Uhlenbeck, Verslag (1891) 91.
Попова, Архангельск (1994) 57.
De Bruin, Cornells de Bruins reizen (1711) 14-15.
Amburger, Die van Brienen (1936) 14. См. также прим. 23.
Попова, Архангельск (1994) 66.
De Bruin, Cornelis de Bruins reizen (1711) 14-15.
Попова, Архангельск (1994) 68.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 39. Захаров,‘Торговля’ (1985) 183-185,193, 203, 205-209.
Захаров,‘Торговля’ (1985) 202, 206-209.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 185. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 30. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,193,199-201,204-205,210,213. Amburger, Die Familie (1957) 128. См. также примеч. 29.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’(1994) 193-199.
Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 185-186. Ковригина, ‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,199,206,210. Amburger, Die Familie (1957) 128.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’(1994) 191-192, 202-204,210.
Amburger, Die Familie (1957) 130.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 211.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’(1994) 198-199.
Amburger, Die Familie (1957) 130.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 79. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 74. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 208. Barleben, Geschichte 1 (1937) 122-124,140, Tafel А2, А4, В10. Elias, De vroedschap (1903-1905) 963.
274
Архангельск
38
39
40
41
42
43
44
46
47
48
49
50
51
53
54
55
56
57
58
1
2
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 78-79. Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 45,50. Kloetstra, Christoffel Brants (1993) 58, 60. Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants (1989) 259-260. Захаров, ‘Торговля’ (1985) 207. Захаров,‘Поставки’ (1982) 55-58,63-64. Veluwenkamp, “’n Huis op Archangel” (1977) 134.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 83. Kloetstra, Christoffel Brants (1993) 59. Захаров,‘Торговля’ (1985) 206-207. Uhlenbeck, Verslag (1891) 59, 77, 82-83.
Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 208.
Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 260. Amburger, Die Familie (1957) 199. GAANA 6625,8-11-1714, нотариус G.van der Groe.
De Bruin, Cornelis de Bruins reizen (1711) 17,21-22.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 78-79. Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 261. Brugmans, Geschiedenis 3 (1973) 275. Barleben, Geschichte 1 (1937) 124,134.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 78-80. Захаров,‘Поставки’ (1982) 55. Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 79-81,83. Захаров, Западноевропейские купцы (1996) 119,219,221,228-230,244. Ковригина,‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 203-204,206. Захаров,‘Торговля’ (1985) 203,207. Захаров,‘Поставки’ (1982) 55. Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 82. Bezemer, Een geschiedenis (1988) 444,466. Uhlenbeck, Verslag (1891) 214-215.
Barleben, Geschichte 1 (1937) Tafel B12.
Kloetstra, Christoffel Brants (1993) 86. Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 261-262.
Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 262.
Walstra, de Wilde,‘Christoffel Brants’ (1989) 261-262. Barleben, Geschichte 1 (1937) Tafel В12.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 83-84. Захаров,‘Торговля’ (1985) 198,200. Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 84. Захаров,‘Торговля’ (1985) 192. Barleben, Geschichte 1 (1937) 141, Tafel A2, A10; 2 (1937) 436.
Zacharov,‘Jan Lups’ (1997) 84. Захаров,‘Торговля’ (1985) 192.
Wijnman, Roosegaarde Bisschop,‘Beschrijving’ (1976) 442. Barleben, Geschichte 1 (1937) 145, Tafel A2.
Veluwenkamp,‘The Arkhangelsk business venture’ (1997) 93,95-97. Veluwenkamp,‘The Arkhangelsk business venture’ (1997) 97. Демкин, Западноевропейское купечество 1 (1994) 52-53. Захаров,‘Торговля’ (1985) 195,197,200,206.‘Swellengrebel’ (1923) 384-386. См. также примеч. 56.
Veluwenkamp,‘The Arkhangelsk business venture’ (1997) 97-101.
ГЛАВА 8
Riasanovsky, A history (1969) 249. См. также примеч. 58 к главе 7. Захаров,‘Иностранные купцы’ (1999) 361. Veluwenkamp,‘The purchase’ (1995) 90. Захаров,‘Торговля’ (1985) 201. Knoppers, Dutch trade 1 (1976) 151,153-155, 222, 224, 227,230; 3 (1976) 787. Kellenbenz,
Примечания
275
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
‘The economic significance’ (1973) 573-574, 579, 581. Busching, Nieuwe en volledige geographic (1790) 622.
Knoppers, Dutch trade 1 (1976) 151,153-155,222,224,227,230; 3 (1976) 787. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 573-574,579,581.
De Buck,‘De Amsterdamse handel’ (1990) 31. Захаров,‘Торговля’ (1985) 203. Knoppers, Dutch trade 1 (1976) 151,240-241. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 574, 581.
Захаров,‘Иностранные купцы’ (1999) 361-363. По мнению
В. Захарова, в 1754 г. 27 из 62 судов были зарегистрированы на имена голландцев. В. Захаров исходит из того, что ван Бринен был гамбуржцем. Veluwenkamp,‘The Archangel connection (1995) 32-33. Захаров,‘Торговля’ (1985) 201, 203. Knoppers, Dutch trade 1 (1976) 151-153,155. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973), 581.
Veluwenkamp,‘The Archangel connection (1995) 32-33.
Veluwenkamp,‘The purchase’ (1995) 90-91. Захаров,‘Торговля’ (1985) 201. См. также примеч. 6. См. также стр. 261.
De Vries, Van der Woude, Nederland (1995) 578-581. Veluwenkamp,‘De buitenlandse textielhandel’ (1994) 71, 86. Israel, Dutch primacy (1989) 383-387. De Vries, De economische achteruitgang (1968) 26,30-31,34-36, 38-40,98-99,104-105,167. Van der Kooy, Hollands stapelmarkt (1931) 37-38.
Veluwenkamp,‘The Archangel connection (1995) 32. Захаров,‘Торговля’ (1985) 192,201. Amburger, Die van Brienen (1936) 14-15.
Veluwenkamp.‘The purchase’ (1995) 89-90. Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 42. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 574. Busching, Nieuwe en volledige geographic (1790) 537.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 46,52, 63-64.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 36-37, 53-59.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 37, 45-46. См. также примеч. 12.
ГААО, фонд 1, опись 1, дело 1852, лист 29, 36, 39.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 43-44, 47-49.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 52. Cm. также примеч. 15.
Попова, Архангельск (1994) 66.
Amburger, Die van Brienen (1936) 14. Dalton, Geschichte (1865) 136,145. Gargon,‘Historisch berigt’ (1852) 41. Scheltema, Rusland (1817-1819) deel 4,332. Busching, Nieuwe en volledige geographic (1790) 622.
Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 45. Велувенкамп, ‘Потеха’ (1999) 341-343.
Велувенкамп,‘Потеха’ (1999) 343, 347-349, 352-354. См. также примеч. 20.
276
Архангельск
22	Ковригина, Немецкая Слобода (1998) 39. См. также примеч. 21.
23	Велувенкамп,‘Потеха’ (1999) 348-349, 354.
24	Veluwenkamp,‘The purchase’ (1995) 89-90,93,97. См. также примеч. 23.
25	Велувенкамп, ‘Потеха’ (1999) 348-349.
26	Wijnman, Roosegaarde Bisschop, ‘Beschrijving’ (1976) 412,488.
27	Велувенкамп, ‘Потеха’ (1999) 349-351, 355.
28	Veluwenkamp, ‘Familienetwerken’ (1993) 667-668. См. также примеч. 27.
29	Prak, Gezeten burgers (1985) 174. Hacquebord, Smeerenburg (1984) 63. Klein, “‘Little London’”(1984) 122,128,131-132. Lindblad, Sweden's trade (1982) 54.
30	Cp. Veluwenkamp, ‘Familienetwerken (1993) 660-664. De Buck, ‘De Russische uitvoer’ (1988) 174.
31	Демкин, Западноевропейское купечество 2 (1994) 18-19. Amburger, Die Familie (1957) 141. Elias, De vroedschap (1903-1905) 645.
32	Ковригина, ‘Иноземные купцы-предприниматели’ (1994) 191,195, 208,210. Amburger, Die Familie (1957) 180, 204,212-213.
33	Amburger, Die Familie (1957) 214. ‘Swellengrebel’ (1923) 384.
ГЛАВА 9
1	Захаров,‘Иностранные купцы’ (1999) 360-363. Knoppers, Dutch trade 1 (1976) 151-155, 222-224,227,230; 3 (1976) 787. Kellenbenz,‘The economic significance’ (1973) 573-574, 581. Amburger, Die van Brienen (1936) 14.
2	Захаров,‘Иностранные купцы’ (1999) 361-365, 382-383. (В. Захаров причисляет ван Бринена не к голландцам, а к гамбуржцам, соответственно и голландская доля получается меньше, а гамбуржская -больше).
3	De Vries, Van der Woude, Nederland (1995) 573, 580-582.
4	Захаров,‘Иностранные купцы’ (1999) 379-385.
5	Захаров, ‘Иностранные купцы’ (1999) 382-385. Veluwenkamp, ‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 39, 50. Veluwenkamp, ‘Familienetwerken’ (1993) 661. Amburger, Die van Brienen (1936) 14, 17,43. GAAPA 6/103, письмо пастора Тхиенена из Архангельска Директорам Московской Торговли в Амстердаме от 19/30 октября 1743 г. GAAPA 88/984, письмо Тобиаса Пёйтелинга из Архангельска Давиду Лееу в Амстердам от 25 октября/5 ноября 1716 г.; письмо Марии Веркёйлен, вдовы Тобиаса Пёйтелинга из Архангельска Давиду Лееу в Амстердам от 17 марта 1720 г.
6	Veluwenkamp,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 39, 50-51. Amburger, Die van Brienen (1936) 14,43. GAAPA 6/103: письмо церковного совета Архангельска Директорам Московской Торговли в Амстердаме от 20 января 1777 г.
7	Veluwenkamp, ‘De Nederlandse gereformeerde gemeente’ (1993) 50-51.
8	Amburger, Geschichte (1961) 129. Amburger, Die van Brienen (1936) 28,42.
9	Veluwenkamp,‘De buitenlandse textielhandel’ (1994) 86.
10	Faber,‘De achttiende eeuw’ (1977) 150.
Генеалогические таблицы
Семейство Аккема
Семейство Койэт
278
Архангельск
Семейство ван Йевер
Семейство Кленк
Генеалогические таблицы
279
Семейство Люпс / Бранте
Семейство Марселис
280
Архангельск
Семейство де Мушерон
Семейство Муллер
Генеалогические таблицы
281
Семейство Рутс/ван Сведен/Лёфкен/Мейер
282
Архангельск
Семейство Свелленгребел
Семейство де Вогелар
Генеалогические таблицы
283
ИСТОЧНИКИ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ПРИ СОСТАВЛЕНИИ ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИХ ТАБЛИЦ
Источники семейства Аккема: см. в тексте.
Источники семейства Койэт: см. в тексте. Далее: Amburger, Die Familie (1957) 114,200. [Ловягин,] Посольство (1900) cxv-cxvii.
Источники семейства ван Йевер: см. в тексте.
Источники семейства Кленк: см. в тексте. Далее: Wijnaendts van Resandt, De gezaghebbers (1944) 134. Elias, De Vroedschap (1903-1905) 564-566. [Ловягин] Посольство (1900) xii.
Источники семейства Лупс/Брантс: см. в тексте. Далее: Barleben, Geschichte I (1937) 124, Tafel A2, A4, Al 1, B12; 2 (1937) 436. Elias, De Vroedschap (1903-1905) 963.
Источники семейства Марселис: см. в тексте. Далее: Amburger, Die Familie (1957) 20,27,60,62,207. Elias, De Vroedschap (1903-1905) 871.
Источники семейства де Мушерон: см. в тексте. Далее: Balthasar de Moucheron (1901) 7,12,18-19, 21, 50-51,65.
Источники семейства Муллер: см. в тексте.
Источники семейства Рутс/ван Сведен/Лёфкен/Мейер: см. в тексте. Далее: Janssen, De handelsactiviteiten [1999] bijlage 1. Amburger, Die Familie (1957) 213. ‘SwellengrebeF (1923) 384.
Источники семейства Свелленгребел: см. в тексте. Далее: Amburger, Die familie (1957) 214. ‘SwellengrebeF( 1923) 381, 384, 386.
Источники семейства де Вогелар: см. в тексте. Далее: Wijnroks,‘Jan van de Walle’ (1993) 46. Elias, De Vroedschap (1903-1905) 566. Koenen,‘De families 1895) 170-171. Картотека GAANA 1679/76,21-6-1640, нотариус P. de Bary.
Все схемы выполнены Х.Й. Ватерболком (Арктический Центр, Государственный университет в Гронингене).
Источники и литература
АРХИВНЫЕ ФОНДЫ
Муниципальный архив Амстердама (Gemeente-archief Amsterdam):
- Архивы классиса Амстердама нидерландской реформатской церкви (Archieven der classis Amsterdam van de Nederlandse Hervormde Kerk).
-	Нотариальные архивы (Но1апё1е archieven).
-	Частный архив 6. Архив Дирекции Московской Торговли (Particulier Archief 6. Archief van de Directie van de Moskovische Handel).
-	Частный архив 88. Архив Брантса (Particulier Archief 88. Archief Brants).
Государственный архив Архангельской области:
-	Фонд 1. Канцелярия архангельского гражданского губернатора. Документы Архангельской губернской канцелярии.
ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Бакланова, Н. А.,‘Привозные товары в Московском государстве во второй половине XVII века’ в: Очерки по истории торговой промышленности в России в 17 и 18 столетия Труды Государственного Исторического музея 4, Отдел исторический общий (Москва 1928) 5-118.
Брызгалов В.В.,‘Военно-морской флот на севере в Петровскую эпоху’ в: Всероссийская научная конференция «Когда Россия молодая мужала с гением Петра», посвященная 300-летнему юбилею отечественного флота. Переславль-Залесский, 30 июня - 2 июля 1992 г. Тезисы докладов (Переславль-Залесский 1992) 20-22.
Введенский, А.А., Дом Строгановых в XVI-XVII веках (Москва 1962).
Вейнрокс, Э.Х. ‘Международная конкуренция в торговле между Россией и Западной Европой: 1560-1640 гг? в: Ю.Н. Беспятых, ред., Русский Север и Западная Европа (Санкт-Петербург 1999) 9-41.
Велувенкамп, Я.В./Потеха в Немецкой слободе. Голландский архангелогородец Хендрик ван Эвер и его окружение в первой половине XVIII в? в: Ю.Н. Беспятых, ред., Русский Север и Западная Европа (Санкт-Петербург, 1999) 341-359.
Громыко, М.М.,‘Русско-нидерландская торговля на Мурманском берегу в XVI в?, Средние Века 17 (Москва, 1960) 225-258.
Демкин, А.В., ‘Нидерландские купеческие компании в России первой половины XVII века’ в: Торговля, промышленность и город в России XVII - нач. XIX в. Сборник статей (Москва 1987) 41-50.
Источники и литература
285
Демкин, А.В., Западноевропейские купцы и их приказчики в России в XVII в. (Москва 1992).
Демкин, А.В., Западноевропейское купечество в России в XVII в., 2 части (Москва 1994).
Довбыш, Т.Е., ‘Морские промыслы Соловецкого монастыря’ в: Россия, Север, Море. Соловецкий Форум. Тезисы докладов международной конференции, посвященной 300-летию первого приезда Петра Великого в Архангельск и основанию Соломбальской верфи (1693-1862 гг.) - колыбели Российского флота. Часть I. Север в истории России. Архангельск в современном мире, Экологические проблемы Европейского Севера (Архангельск 1993) 15-17.
Довбыш, Т.Е.,‘Соловецкий монастырь и черносошная крестьянская волость XV-XVI вв.’ в: М.Б. Свердлов, ред., Феодальная Россия. Новые исследования. Сборник научных статей (Санкт-Петербург 1993) 25-30.
Захаров, В.Н.,‘Поставки западноевропейскими купцами оружия и военного снаряжения в России в начале XVIII в.’ в: Проблемы истории СССР 12 (Москва 1982) 53-68.
Захаров, В.Н.,‘Торговля западноевропейских купцов в России в конце XVII - первой четверти XVIII в.’ в: Исторические записки 112 (Москва 1985) 177-214.
Захаров, В.Н., Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I (Москва 1996).
Захаров, В.Н.,‘Иностранные купцы в Архангельске во второй половине XVIII в.’ в: Ю.Н. Беспятых, ред., Русский Север и Западная Европа (Санкт-Петербург 1999) 360-387.
Ильина, Л.Л., Грачев А.Н., Реки Севера (Ленинград 1987).
Изюмов, А.Ф., Книги икряной и поташной отдачи в 1653-1654 (7162) гг. в гор. Архангельске (Москва 1913).
Кордт, В.А., ред., Отчет Альберта Бурха и Иогана фан Фелтдриля О посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. Сборник Императорского русского исторического общества 116 (Санкт-Петербург 1902).
Ковригина, В.А.,‘Иноземные купцы-предприниматели Москвы петровского времени’ в: Л.А.Тимошина, ред., Торговля и предпринимательство в феодальной России. К юбилею профессора русской истории Нины Борисовны Голиковой (Москва 1994) 190-213.
Ковригина, В. А., Немецкая слобода Москвы и ее жители в конце XVII -первой четверти XVIII в. (Москва 1998).
Козинцева, Р.И.,‘Внешнеторговый оборот Архангельской ярмарки и ее роль в развитии всероссийского рынка’ в: Исследования по истории феодально-крепостнической России. Сборник статей (Москва и Ленинград 1964) 116-163.
[Ловягин, А.М.], Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. Voyagie van den Heere Koenraad van Klenk, Extraordinaris Ambassadeur van haer Ho: Mo: aen Zyne Zaarsche Majesteyt van Moscovien (Санкт-Петербург 1900).
286
Архангельск
Носов, Н.Е., Становление сословно-представительских учреждений в России. Изыскания о земской реформе Ивана Грозного (Ленинград 1969).
Новожилов, Ю.К.,‘Беломорье - форпост освоения Европейской Арктики’ в: Боярский, П.В.,реЭ., Проблемы изучения историко-культурной среды Арктики. Сборник научных трудов (Москва 1990) 324-331.
Огородников, С.Ф.,‘Очерк истории города Архангельска’, Морской Сборник 10 (1889) 111-146.
Овсянников, О.В., ‘Север Кольского Полуострова. Контактная зона XVI в.’ в: В.Н. Булатов и Е.Ш. Галимова, ред., Исторические связи Русского Севера и Норвегии (Архангельск 1989) 8-32.
Овсянников, О.В.,‘К топонимике и топографии стариного Архангельска’ в: В.А. Любимов, ред., Вопросы топонимики Подвинья и Поморья. Сборник статей (Архангельск 1991) 55-80.
Овсянников, О.В., Ясински М.Э.,‘Голландцы. “Немецкая слобода” в Архангельске XVII-XVIII вв.’ в: Ю.Н. Беспятых, ред., Архангельск в XVIII веке (Санкт-Петербург 1997) 108-180.
Паламарчук, П., Сорок сороков. Краткая иллюстрированная история всех московских храмов 2 (Москва 1994).
Попова, Л.Д., Архангельск. Очерк истории строительства (конец XVI -начало XX в.) (Архангельск 1994).
Рухманова, Е.Д.,‘Архангельская торговля России (XVII в.)’ в: Вопросы истории Европейского Севера. Межвузовский сборник (Петрозаводск 1980) 137-156.
Старков, В.Ф., ‘Русское арктическое мореплавание в XVI в. и походы на Шпицберген’ в: П.В. Боярский ред., Проблемы изучения историко-культурной среды Арктики. Сборник научных трудов (Москва 1990) 136-149.
Тихомиров, М.Н., Россия в XVI столетии (Москва 1962).
Ушаков, И.Ф., Дащинский С.Н., Кола (Мурманск 1983).
Флоря, Б.Н.,‘Торговля России со странами Западной Европы в Архангельске (конец XVI - начало XVII в.)’, Средние Века 36 (Москва 1973) 129-151.
Шаляпин, С.,‘Никольский причал’ в: В.М. Тюрин, ред., Летописец Севера. Историко-краеведческий сборник (Архангельск 1990) 22-32.
Ясински, М.Э., Овсянников О.В., Взгляд на Европейскую Арктику. Архангельский Север: проблемы и источникиу 2 тома (Санкт-Петербург 1998).
Ahvenainen, J., Some Contributions to the Question of Dutch Traders in Lapland and Russia at the End of the Sixteenth Century. Acta Lapponica Fenniae 6 (Rovaniemi 1967).
Amburger, E., Die van Brienen und ihre Sippe in Archangel. Aus dem Leben einer Kolonie (Berlin 1936).
Источники и литература
287
Amburger, Е., Die Familie Marselis. Studien zur Russischen Wirtschaftsgeschichte (Giessen 1957).
Amburger, E., Geschichte des Protestantismus in Russland (Stuttgart 1961).
Amburger, E., Die Anwerbung auslandischer Fachkrafte fur die Wirtschaft Russlands vom 15. bis ins 19. Jahrhundert (Wiesbaden 1968).
Attman, A., The Russian and Polish Markets in International Trade 1500-1650 (Goteborg 1973).
Ball, J.N., Merchants and Merchandise. The Expansion of Trade in Europe 1500-1630 (New York 1977).
Bantysj-Kamenski, N.N.,‘Overzicht van de betrekkingen van Rusland tot Nederland tot aan het jaar 1800’, meegedeeld door K. Heeringa, Bijdragen en Mededeelingen Historisch Genootschap 51 (1930) 35-103.
Barleben, I., Geschichte der Familie Lups, 2 delen (Dusseldorf 1937).
Bezemer, J.W, Een geschiedenis van Rusland. Van Rurik tot Brezjnev (Amsterdam 1988).
Blum, J., Lord and Peasant in Russia from the Ninth to the Nineteenth Century (New York 1964).
Brunner, E.C.G.,‘De ontwikkeling van het handelsverkeer van Holland met Oost-Europa tot het einde der 16e eeuw’, Tijdschrift voor Geschiedenis 41 (1926) 353-371.
Brugmans, H., Opkomst en bloei van Amsterdam (Amsterdam 1944).
Brugmans, H., Geschiedenis van Amsterdam, 6 delen (2de druk; Utrecht, Antwerpen 1972-1973).
Bruijn, J.R.,‘De vaart in Europa in: Maritieme Geschiedenis der Nederlanden 2 (Bussum 1977) 200-241.
Bruin, C. de, Cornells de Bruins reizen over Moskovie, Persie en Indie... Verrijkt met driehondert konstplaten,... Alles door den auteur zelf met groote naeu-keurigheit na 7 leven afgetekent (Amsterdam 1711).
Brulez, W., De firma Della Faille en de internationale handel van Vlaamse fir-mas in de 16e eeuw (Brussel 1959).
Brulez, W.,‘De diaspora der Antwerpse kooplui op het einde van de 16e eeuw’ Bijdragen voor de Geschiedenis der Nederlanden (1960) 279-306.
Brulez, W., ‘Scheepvaart in de Zuidelijke Nederlanden, in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 6 (Bussum 1979) 123-128.
Buck, P., de, ‘De Russische uitvoer uit Archangel naar Amsterdam in het begin van de achttiende eeuw (1703 en 1709)’, Economisch- en sociaal-histo-risch jaarboek 51 (1988) 126-193.
Buck, P., de,‘De Amsterdamse handel op Archangel’ in: Amsterdam, haven in de 17de en 18de eeuw (Amsterdam 1990) 28-33.
Busching, A.F., Nieuwe en volledige geographic of aardryksbeschryving, deel I, stuk 2, Rusland, Pruissen, Polen, Hongaryen en Europisch Turkyen, naar den vierden druk uit het Hoogduits vertaald en met des schry-vers afzonderlyk schriftlyk medegedeelde vermeerderingen verrykt (Amsterdam 1790).
Bushkovitch, P, The Merchants of Moscow, 1580-1650 (Cambridge 1980).
Colenbrander, H.T., Koloniale Geschiedenis, 3 delen (Den Haag 1925-1926).
288
Архангельск
Cordt,B.,‘Beitrage zu einer Russisch-Niederlandischen Bibliographic in: C.C. Uhlenbeck, Verslag aangaande een onderzoek in de archieven van Rusland ten bate der Nederlandsche geschiedenis. Op last der regeering ingesteld (Den Haag 1891) 243-272.
[Coyet, B.,] Historisch verhael, of beschrijving van de voyagie, gedaen onder de suite van den Heere Koenraed van Klenck... (Amsterdam 1677).
[Coyet, B.,] Historisch verhael, of beschrijving van de voyagie, gedaen onder de suite van den heere Koenraad van Klenk, extraordinaris ambassadeur van haer Ho: Mog: de heeren Staeten Generael, en sijn hoogheyt de heere Prince van Orange: aan Zijne Zaarsche Majesteyt van Moscovien (etc) (Amsterdam 1677) in: [Ловягин, A.M.], Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу. Voyagie van den heere Koenraad van Klenk, extraordinaris ambassadeur van haer Ho: Mo: aen Zyne Zaarsche Majesteyt van Moscovien (St. Petersburg 1900) 1-264.
Crummey, R.O., The Formation of Muscovy 1304-1613 (London, New York 1993).
Dalton, H., Geschichte der reformierten Kirche in Russland. Kirchenhistorische Studie (Gotha 1865).
Denuce, J., De Hanze en de Antwerpsche handelscompagnieёn op de Oostzeelanden (Antwerpen 1938).
Dillen, J.G., van,‘Isaac le Maire en de handel in actien der Oost-Indische Compagnie’, Economisch-Historisch Jaarboek 16 (Den Haag 1930).
Dillen, J.G., van, Het oudste aandeelhoudersregister van de Kamer Amsterdam der Oost-Indische Compagnie (Den Haag 1958).
Dukes, P., A History of Russia. Medieval, Modern, Contemporary (London 1974).
Dukes, P, The Making of Russian Absolutism. 1613-1801 (2 ed.; London, New York 1993).
Eeghen, I.H., van, Inventaris van hetfamilie-archief Brants (Amsterdam 1959).
Eeghen, I.H., van,‘De historische ontwikkeling en het aanzien van de Herengracht’in: Vier eeuwen Herengracht (Amsterdam 1976) 105-143.
Elias, J.E., De vroedschap van Amsterdam, 2 delen (Haarlem 1903-1905).
Engelbrecht, W.A., Herwerden P.J., van De ontdekkingsreis van Jacob le Maire en Willem Cornelisz. Schouten in dejaren 1615-1617. Journalen, docu-menten en andere bescheiden 2 (Den Haag 1945). Werken uitgegeven door de Linschoten-vereeniging 49 (Den Haag 1945)
Enno van Gelder, H.A.,‘De reactie op de Beeldenstorm, 1567-1572’ in: Algemene Geschiedenis de Nederlanden 5 (Utrecht 1952) 1-29.
Enno van Gelder, H.A.,‘Van opstand via vrede naar oorlog, 1576-1578’ in: Algemene Geschiedenis de Nederlanden 5 (Utrecht 1952) 75-115.
Esper, T.,‘Military self-sufficiency and weapons technology in Muscovite Russia, Slavic Review 28 (1969) 185-208.
Essen, L., van der,‘De scheuring in de Nederlanden, 1579-1585’ in: Algemene Geschiedenis de Nederlanden 5 (Utrecht 1952) 140-173.
Источники и литература
289
Faber, J.A., ‘De achttiende eeuw’ in: J.H. van Stuijvenberg ed., De economi-sche geschiedenis van Nederland (Groningen 1977) 119-156.
Fisher, R.H., The Russian fur Trade. 1500-1700 (Berkeley, Los Angeles 1943).
Fockema Andreae, SJ., ‘Staats- en rechtsleven onder de Republiek’ in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 6 (Utrecht 1953) 61-88.
Fokkens, M., Beschrijvinge der wijdt-vermaarde koop-stadt Amstelredam (2de druk; Amsterdam 1662).
Fuhrman, J.T., The Origins of Capitalism in Russia. Industry and Progress in the Sixteenth and Seventeenth Centuries (Chicago 1972).
Gaastra, F.S., ‘Het Aziatisch gebied’ in: Maritieme Geschiedenis der Nederlanden 2 (Bussum 1977) 246-271.
Gaastra, F.S.,‘De VOC in Аг1ё tot 1680’ in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 7 (Bussum 1980) 174-219.
Gaastra, F.S., De geschiedenis van de VOC (Leiden, Zutphen 1991).
Gargon, J., ‘Historisch berigt aangaande de Hollandsche Gereformeerde ker-ken in Rusland [1778]. Uit het oorspronkelijk Handschrift medegedeeld door N.C. Kist’ in: N.C. Kist и HJ. Royaards ed., Nieuw archief voor kerke-lijke geschiedenis inzonderheid van Nederland 1 (1852) 1-83.
‘Geslacht Klenck’, De Wapenheraut 1 (1897) 67-68.
Goor, J., van, De Nederlandse kolonien. Geschiedenis van de Nederlandse ex-pansie, 1600-1975 ([Den Haag 1993])
Grey, L, Ivan der Schreckliche, 1530 bis 1584. Eine Biographic (Hamburg 1988; iibersetzt von Ivan the Terrible (London 1965)).
Groenveld, S., Schutte G.J., Delta 2. Nederlands verleden in vogelvlucht. De nieuwe tijd: 1500 tot 1813 (Leiden, Antwerpen 1992).
Hacquebord, L., Smeerenburg. Het verblijf van Nederlandse walvisvaarders op de westkust van Spitsbergen in de 17de eeuw (Amsterdam 1984).
Hacquebord, L., ‘A Survey of the Early Dutch Exploration and Exploitation of the Atlantic Arctic’, Circumpolar Journal 1,2 (1986) 10-35.
Hapke, R., Niederlandische Akten und Urkunden zur Geschichte der Hanse und zur deutschen Seegeschichte, 2 Bande (Munchen 1913).
Hakluyt, R., Voyages, 8 volumes (Londen, New York 1967).
Hart, S.,‘De handelsbetrekkingen van Amsterdam met Archangel en Lapland (Kola) in de 17e eeuw, Nederlands Archievenblad 73 (1969) 66-80.
Hart, S.,‘Amsterdamse scheepvaart en handel op Noord-Rusland in de zeven-tiende eeuw’ in: S. Hart, Geschrift en getal (Dordrecht 1976) 267-314.
Hinton, R.W.K., The Eastland Trade and the Common Weal in the Seventeenth Century (Cambridge 1959).
Hoek Ostende, J.H., van den,‘Historische inleiding’ in: H.F. Wijnman ed., Historische gids van Amsterdam (Amsterdam 1971) 13-22.
Hoek Ostende, J.H., van den, ‘Amsterdams plattegrond’ in: H.F. Wijnman ed., Historische gids van Amsterdam (Amsterdam 1971) 23-34.
Honore Naber, S.P., Ц ed., Reizen van Jan Huyghen van Linschoten naar het Noorden (1594-1595). Werken uitgegeven door de Linschoten-Vereeniging 8 (Den Haag 1914).
290
Архангельск
Houtte, J.A., van,‘Handel en verkeer’ in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 4 (Utrecht 1952) 152-201.
Houtte, J.A., van,‘Het economisch verval van het Zuiden in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 5 (Utrecht 1952) 174-209.
Houtte, J.A., van, Economische en sociale geschiedenis van de Lage Landen (Zeist 1964).
Houtte, J.A., van,‘De zestiende eeuw (ca. 1485 - ca. 1585)’ in: J.H. van Stuijvenberg ed., De economische geschiedenis van Nederland (Groningen 1977) 49-78.
Huusen, A.H. jr.,‘The Relations Between the Classis of the Reformed Church at Amsterdam and the Congregations in Muscovy during the 17th Century’ in: J. Braat, A.H. Huussen jr., B. Naarden и C.A.L.M. Willemsen, ed., Russians and Dutchmen. Proceedings of the Conference on the Relations between Russia and the Netherlands from the 16th to the 20th Century held at the Rijksmuseum Amsterdam, June 1989. Essays (Groningen 1993) 135-158.
Israel, J.I.,‘The Economic Contributions of Dutch Sephardi Jewry to Holland’s Golden Age, 1595-1713’, Tijdschrift voor Geschiedenis 96 (1983) 505-535.
Israel, J.I., Dutch Primacy in World Trade, 1585-1740 (Oxford 1989).
Israel, J., The Dutch Republic. Its Rise, Greatness, and Fall, 1477-1806 (Oxford 1995).
Jansen, P.C.,‘Nijverheid in de Noordelijke Nederlanden 1650-1780’ in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 8 (Bussum 1979) 102-123.
Jansma, T.S.,‘Olivier Brunel te Dordrecht: de Noordoostelijke doorvaart en het Westeuropeesch-Russisch contact in de zestiende eeuw’, Tijdschrift voor Geschiedenis 59 (1946) 337-362.
Janssen, G., De handelsactiviteiten van de familie Ruts (ca. 1600-1648). De functie van de ‘familie’ binnen de onderneming van Nicolaas Ruts en zijn zonen. Scriptie Nieuwe geschiedenis Rijksuniversiteit Groningen [Groningen 1999].
Jeannin, P.,‘L’ economic fran^aise du XVIe siecle et le marche russe’, Annales - Economies, societes, civilisations 9 (1954) 23-43.
Jonge, J.K.J., de, De opkomst van het Nederlandsch gezag in Oost-Indie, 5 de-len (Den Haag, Amsterdam 1862-1870).
Kaufmann-Rochard, J., Origines dune bourgeoisie russe, XVIe et XVIIe siecles: marchants de Moscovie (Paris 1969).
Kellenbenz, H.,‘The Economic Significance of the Archangel Route (From the Late 16th to the Late 18th century)’, The Journal of European Economic History 2,3 (1973) 541-581.
Kernkamp, G.W., Verslag van een onderzoek in Zweden, Noorwegen en Denemarken baar archivalia, belangrijk voor de geschiedenis van Nederland (Den Haag 1903).
Kernkamp, G.W., Baltische archivalia. Onderzoek naar archivalia, belangrijk voor de geschiedenis van Nederland, in Stockholm, Kopenhagen en de Duitse Oostzeesteden (Den Haag 1909).
Источники и литература
291
Keuning, J. Petrus Plancius, theoloog en geograaf: 1552-1622 (Amsterdam 1946).
Klein, P.W., De Trippen in de 17e eeuw. Een studie over het ondernemersgedrag op de Hollandse stapelmarkt (Assen 1965).
Klein, P.W.,‘’’Little London”: British Merchants in Rotterdam During the Seventeenth and Eighteenth Centuries’ in: D.C.Coleman и P.Mathias ed., Enterprise and history. Essays in honour of Charles Wilson (Cambridge 1984) 116-134.
Klein, P.W., Veluwenkamp, J.W.,‘The Role of the Entrepreneur in the Economic Expansion of the Dutch Republic’ in: K. Davids, L. Noordegraaf ed., The Dutch economy in the Golden Age (Amsterdam 1993) 27-53.
Kloetstra, A.A., Christoffel Brants en de handel in contrabande op Rusland. De Nederlands-Russische betrekkingen 1693-1709. Scriptie Rijksuniversiteit Groningen [Leeuwarden 1993].
Knoppers, J.V.Th., Dutch Trade with Russia from the Time of Peter I to Alexander I. A Quantitative Study in Eighteenth Century Shipping, 3 volumes (Montreal 1976).
Knoppers, J.V.Th.,‘De vaart in Europa in: Maritieme Geschiedenis de Nederlanden 3 (Bussum 1977) 226-261.
Kochan, L., Keep, J., The Making of Modern Russia. From Kiev Rus to the Collapse of the Soviet Union (3rd ed.; Londen 1997).
Koenen, H.J.,‘De familie van Jacob Cats’ vrouw’, Algemeen Nederlandsch Familieblad 12 (1895) 169-171.
Kooijmans, L., ‘Vriendschap, een 18e-eeuwse familiegeschiedenis’, Tijdschrift voor Sociale Geschiedenis 18 (1992) 48-65.
Kooijmans, L., Andries & Daniel. Vriendschap in de vroegmoderne Nederlanden, Groniek (october 1995) 8-25.
Kooijmans, L.,‘Risk and Reputation. On the Mentality of Merchants in the Early Modern Period’ in: C. Lesger, L. Noordegraaf ed., Entrepreneurs and Entrepreneurship in Early Modern Times. Merchants and Industrialists Within the Orbit of the Dutch Staple Market (Den Haag 1995) 25-34.
Kooy, T.P., van der, Hollands stapelmarkt en haar verval (Amsterdam 1931).
Kulischer, J., Russische Wirtschaftsgeschichte 1 (Munchen и Berlin 1929).
Laet, J., de, laerlyck verhael van de verrichtinghen der geoctroyeerde West-Indische Compagnie. Leiden 1644. S.P. L’Honore Naber ed., 1. Werken uit-gegeven door de Linschoten-Vereeniging 34 (Den Haag 1931).
Lindblad, J.Th., Sweden's Trade with the Dutch Republic, 1738-1795 (Assen 1982).
Locher, Th.J.G., Buck P., de Nicolaes Witsen, Moscovische Reijse 1664-1665. Journaal en aentekeningen, 3 delen. Werken uitgegeven door de Linschoten-vereeniging 66-68 (Den Haag 1966-1967).
Lubimenko, L, ‘The Struggle of the Dutch with the English for the Russian Market in the Seventeenth Century’, Transactions of the Royal Historical Society, 4th ser., 7 (1924) 27-51.
292
Архангельск
Lubimenko, I.» Les relations commerciales et politiques de I’Angleterre avec la Russie avant Pierre le Grand (Parijs 1933).
Martens, A., Hamburger Kaufleute im vorpetrinischen Moskau (Liineburg 1999).
Massie, R.K., Peter the Great. His Life and World (2nded.; London 1999).
Meijer jr., D.C., De bloeitijd van Amsterdam (Amsterdam [1974]).
Mitchell, D.M.,“It Will Be Easy to Make Money’. Merchant Strangers in London, 1580-1680’ in: C. Lesger, L. Noordegraaf ed., Entrepreneurs and Entrepreneurship in Early Modern Times. Merchants and Industrialists Within the Orbit of the Dutch Staple Market (Den Haag 1995) 119-145.
Muller, L., The Merchant Houses of Stockholm, c. 1640-1800. A Comparative Study of Early-Modern Entrepreneurial behaviour (Uppsala 1998).
Muller Fz., S., Geschiedenis der Noordsche Compagnie (Utrecht 1874). Murphy, B., A History of the British Economy 1086-1970 (London 1973).
Palmer, R.R., и J.Colton, A History of the Modern World (8th ed.; New York 1995).
Pettegree, A., Foreign Protestant Communities in Sixteenth-Century London (Oxford 1986).
Popova, L.D., Archangel in de eerste eeuw van zijn bestaan, Circumpolar Journal 10, 3-4 (1995) 3-22.
Pounds, N.J.G., An Historical Geography of Europe, 1500-1840 (Cambridge 1979).
Prak, M., Gezeten burgers. De elite in een Hollandse stad. Leiden 1700-1780 (Den Haag 1985).
Price, J. M., The Tobacco Adventure to Russia. Enterprise, Politics and Diplomacy in the Quest for a Northern Market for English Colonial Tobacco, 1676-1722 (Philadelphia 1961). Transactions of the American Philosophical Society, new series, 51,1.
Pushkarev, S.G., Dictionary of Russian Historical Terms from the Eleventh Century to 1917 (New Haven, London 1970).
Raptschinsky, B, ‘Uit de geschiedenis van den Amsterdamschen handel op Rusland in de XVIIe eeuw. Georg Everhard Klenck’, Jaarboek van het ge-nootschap Amstelodamum 34 (1937) 57-83.
Raptschinsky, B.,‘Het gezantschap van Koenraad van Klenck naar Moskou’, Amstelodamum 36 (1939) 148-199.
Riasanovsky, N., A History of Russia (2nd ed.; New York, London, Toronto 1969).
Roever, N., de, Uit onze oude Amstelstad. Schetsen en tafereelen betreffende de geschiedenis der veste, het leven en de zeden harer vroegere bewoners (Amsterdam 1891).
Salingen, S., von,‘Simon von Salingens Bericht, de Ao. 1591. Wegen der Landschaflt Lappia, wie die Anno 1562.63.64. und 65. ausz Niederlant ist besiegelt worden, und wie Simon von Salingen zu seiner Ankunft die Land gebawet, und in ihrer Gestalt gefunden, und folgendtsz mehr Segellatz, und bawunge, durch die Commercien erfolgt ist’ in: S.P. L‘Honore Naber, Reizen van Jan Huyghen van Linschoten naar het Noorden (1594-1595).
Источники и литература
293
Werken uitgegeven door de Linschoten-Vereeniging 8 (Den Haag 1914) 211-222.
Sauvage, J.,‘Memoire du voiage qua fait Jehan Sawage de Dieppe en Rvssie a Saint-Nicolas et Michel Archange, Гап 1586, au mois de juin in: L. Lacour ed., Memoire du voiage en Rvssie fait en 1586 par Jehan Savvage, svivi de Lexpedition de Fr.Drake en Amerique a la meme epoque (Paris 1855) 1-16.
Schade, H., Die Niederlande und Russland. Handel und Aufnahme diplomati-scher Kontakte zu Anfang des 17. Jahrhunderts (Frankfurt am Main 1992).
Scheltema, J., Rusland en de Nederlanden beschouwd in derzelver wederkeerige betrekkingen, 4 delen (Amsterdam 1817-1819).
Schoffer, I.,‘De Republiek der Verenigde Nederlanden, 1609-1702’ in: Winkler Prins Geschiedenis de Nederlanden 2 (Amsterdam и Brussel 1977).
Schoorl, H., Isaac le Maire. Koopman en bedijker (Haarlem 1969).
Schrader, T.A.,‘Pomor Trade with Norway’, Acta Borealia 5,1/2 (1988) 111-118.
Scott, W.R., The Constitution and Finance of English, Scottish and Irish Joint-Stock Companies to 1720,2, Companies for Foreign Trade, Colonization, Fishing and Mining (Cambridge 1910).
Soly, H., Thys A.K.L.,‘Nijverheid in de Zuidelijke Nederlanden in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 6 (Bussum 1979) 27-57.
Starkov, V.F.,‘Early Russian-Dutch Contacts in Arctic Regions’ in: J. Braat, A.H. Huussen jr., B. Naarden и C.A.L.M. Willemsen, ed., Russians and Dutchmen. Proceedings of the Conference on the Relations Between Russia and the Netherlands from the 16th to the 20th Century Held at the Rijksmuseum Amsterdam, June 1989. Essays (Groningen 1993) 21-25.
Stoppelaar, J.H., de, Balthasar de Moucheron. Een bladzijde uit de Nederlandsche handelsgeschiedenis tijdens den Tachtigjarigen Oorlog (Den Haag 1901).
‘Swellengrebel’, Nederlands Patriciaat 13 (1923) 372-395.
Uhlenbeck, C.C., Verslag aangaande een onderzoek in de archieven van Rusland ten bate der Nederlandsche geschiedenis (Den Haag 1891).
Veldkamp, A.J., Leunen P, van ‘Op zoek naar de Noordoost passage’ in: L. Hacquebord, P. van Leunen ed., 400 jaar Willem Barentsz (Harlingen 1996) 59-74.
Veluwenkamp, J.W., De Amsterdamse koopmansfamilie Thesingh, 1650-1725. Doctoraal-scriptie Rijksuniversiteit Leiden (Leiden 1976).
Veluwenkamp, J.W.,“’n Huis op Archangel”. De Amsterdamse koopmansfamilie Thesingh, 1650-1725’, Jaarboek Amstelodamum 69 (1977) 123-139.
Veluwenkamp. J.W., Ondernemersgedrag op de Hollandse stapelmarkt in de tijd van de Republiek. De Amsterdamse handelsfirma Jan Isaac de Neufville & Comp., 1730-1764 (Meppel 1981).
Veluwenkamp, J.W.,‘Familienetwerken binnen de Nederlandse kooplieden-gemeenschap van Archangel in de eerste helft van de achttiende eeuw’, Bijdragen en Mededelingen betreffende de Geschiedenis der Nederlanden 108,4(1993) 655-672.
294
Архангельск
Veluwenkamp, J. W.,‘De Nederlandse gereformeerde gemeente te Archangel in de achttiende eeuw’, Nederlands Archief voor Kerkgeschiedenis 73-1 (1993) 31-67.
Veluwenkamp, J.W./De buitenlandse textielhandel van de Republiek in de achttiende eeuw’, Textielhistorische Bijdragen 34 (1994) 70-88.
Veluwenkamp, J.W./The Archangel Connection. The Dutch Merchant Community at Archangel and the Dutch Trade System in the Seventeenth and Eighteenth Centuries’, Circumpolar Journal 10, 3-4 (1995) 23-39.
Veluwenkamp, J. W.,‘Dutch Merchants in St.Petersburg in the Eighteenth Century’, Tijdschrift voor Skandinavistiek 16, 2 (1995) 235-291.
Veluwenkamp, J.W.,‘The Purchase and Export of Russian Commodities in 1741 by Dutch Merchants Established at Archangel’ in: C. Lesger, L. Noordegraaf ed., Entrepreneurs and Entrepreneurship in Early Modern Times. Merchants and Industrialists Within the Orbit of the Dutch Staple Market (Den Haag 1995) 85-100.
Veluwenkamp, J.W.,‘Merchant Colonies in the Dutch Trade System (1550-1750)’ in: C.A. Davids, W. Fritschy, L.A. van der Valk ed., Kapitaal, on-dernemerschap en belcid. Studies over economic en politiek in Nederland, Europa en Аг1ё van 1500 tot heden. Afscheidsbundel voor prof dr. P.W. Klein (Amsterdam 1996) 141-164.
Veluwenkamp, J.W.,‘The Arkhangelsk Business Venture of the Amsterdam Merchant David Leeuw, 1712-1724’ in: C. Horstmeier ed., Around Peter the Great. Three Centuries of Russian-Dutch Relations (Groningen 1997) 92-102.
Veluwenkamp, J.W.,‘Western European Commercial Expansion and the Economy of the Russian Extreme North at the End of the Sixteenth Century’ in: Proceedings International Willem Barentsz Symposium 1997 (Harlingen 1997) 56-62.
Veluwenkamp, J.W.,‘Buitenlandse octrooien en hun betekenis voor de ontwikkeling van het Nederlandse handelsstelsel in de zeventiende eeuw’ in: C. Lesger, L. Noordegraaf ed., Ondernemers & bestuurders. Economie en politiek in de Noordelijke Nederlanden in de late middeleeuwen en de vroegmoderne tijd (Amsterdam 1999) 547 -556.
Vorsterman van Oyen, A.A., Stam-en wapenboek van aanzienlijke Nederlandsche/атШёп, 3 delen (Groningen 1885-1890).
Vries, J., de, A. Woude A., van der, Nederland 1500-1815. De eerste ronde van moderne economische groei (Amsterdam 1995).
Vries, J., de, De economische achteruitgang der Republiek in de achttiende eeuw (Leiden 1968).
Wagenaar, J., Amsterdam in zyne opkomst, aanwas, geschiedenissen, voor-regten, koophandel, gebouwen, kerkenstaat, schoolen, schutterye, gilden en regeeringe, 3 delen (Amsterdam 1760-1767; herdruk: Alphen а/d Rijn, Amsterdam 1971-1972).
Walstra, P, Wilde E, de ‘Christoffel Brants, zakenman en vriend van Peter de Grote’, Spiegel Historiael 24,6 (1989) 259-262.
Источники и литература
295
Wassenaer, NJ., a, Historisch verhael alter gedenckwaerdiger geschiedenissen [...] 8 (Amsterdam ca. 1625).
Wee, H, van der,‘Handel in de Zuidelijke Nederlanden in: Algemene Geschiedenis der Nederlanden 6 (Haarlem 1979) 75-97.
Wijnaendts van Resandt, W., De gezaghebbers der Oost-Indische Compagnie op hare buitencomptoiren in Azie (Amsterdam 1944).
Wijnman, H.F. ed., Historische gids van Amsterdam (Amsterdam 1971).
Wijnman, H.F., Roosegaarde Bisschop, G. ‘Beschrijving van elk pand aan de Herengracht met zijn eigenaars en bewoners in: Vier eeuwen Herengracht (Amsterdam 1976) 181-619.
Wijnroks, E.H., Anglo-Dutch Rivalry in Russian Trade in the Later Half of the 16th Century; a Historiographical Essay in: J.Ph.S. Lemmink, J.S.A.M. van Koningsbrugge, Baltic Affairs, Relations Between the Netherlands and North-Eastern Europe, 1500-1800, essays, Baltic studies I (Nijmegen 1990) 413-432.
Wijnroks, E.H./Jan van de Walle and the Dutch silk-trade with Russia, 1578-1635’ in: Braat, J., A.H. Huussen jr., B. Naarden и C.A.L.M. Willemsen, ed., Russians and Dutchmen. Proceedings of the Conference on the relations between Russia and the Netherlands from the 16th to the 20th century held at the Rijksmuseum Amsterdam, June 1989. Essays (Groningen 1993) 41-58.
Wijnroks, E.H., “Nationale’ en religieuze tegenstellingen in de Nederlandse Ruslandhandel, 1600-1630’ in: Ondernemerschap & bestuurders. Economic en politick in de Noordelijke Nederlanden in de late middeleeuwen en de vroegmoderne tijd (Amsterdam 1999) 621-632.
Willan, T.S., The Early History of the Russia Company, 1553-1603 (Manchester 1968).
Wittram, R., Peter I. Czar und Kaiser. Zur Geschichte Peters des Grossen in seiner Zeit, 2 delen (Gottingen 1964).
Wladimiroff, I., Andries Winius and Nicolaas Witsen, tear Peters Dutch Connection in: C. Horstmeier et al. (red.), Around Peter the Great. Three Centuries of Russian-Dutch Relations (Groningen 1997) 5-23.
Zacharov, V.,‘Jan Lups - Der Handelsagent Peters des Ersten in: C. Horstmeier et al. (red.), Around Peter the Great. Three Centuries of Russian-Dutch Relations (Groningen 1997) 78-85.
Источники картографических и топографических иллюстраций
Рис.1, стр. 8. A. Stiles, Sweden and the Baltic 1523-1721 (Londen, Sydney, Auckland 1992) 9; N. Davies, Gods Playground. A History of Poland in two volumes I (Oxford 1981) 409; Westermann Grosser Atlas zur Weltgeschichte (9th edition; Braunschweig 1976) 92-93; M. Gilbert and A. Banks, Russian history atlas (Londen 1972) 26.
Рис.З, стр. 32. Архангельск и окрестности. Карта. 1:200 000. Комитет геодезии и картографии СССР, (Москва 1991); Карта дельты р. Северной Двины. Управление Архангельского Торгового порта (Архангельск 1924).
Рис.4, стр. 40. В. Bakker, ‘De stadsuitleg van 1610 en het ideaal van de ‘volcomen stadt’. Meesterplan of mythe?’, Jaarboek Amstelodamum 87 (1995) 73, fig. 1.
Рис. 5,стр. 78. Л.Д. Попова, Архангельск (1994) 143-144. Архангельски окрестности. Карта. 1:200.000. Комитет геодезии и картографии СССР, (Москва 1991); План городу Архангельскому и Соломбальской верфи [...] 1768, Российский государственный архив Военно-Морского Флота, фонд 3, опись 23, дело 1030.
Рис. 6, стр. 94. Е. Amburger, Die Familie (1957) карты.
Рис. 7, стр. 126. Л.Д. Попова, Архангельск (1994) 143-144. Архангельск и окрестности. Карта. 1:200.000. Комитет геодезии и картографии СССР, (Москва 1991); План городу Архангельскому и Соломбальской верфи [...] 1768, Российский государственный архив Военно-Морского Флота, фонд 3, опись 23, дело 1030.
Рис. 8, стр. 148. Bushkovitch, The merchants (1980), 6-7. Пояснения В.Н. Захарова.
Рис. 9, стр. 184. Вероятно, рисунок того времени. См. Н.В. Калачев, ‘Два чертежа, относящиеся к г. Архангельску в конце XVII века (с приложением их снимков)’ в: Сборник Русского Археологического института 4 (Санкт-Петербург 1880). Ср. Ясински и Овсянников, Взгляд I (1998) 164, 280. С благодарностью Олегу Овсянникову.
Рис. 10, стр. 216. Российский государственный архив Военно-Морского Флота, фонд 3, опись 23, дело 951. С благодарностью Олегу Овсянникову.
Рис. 11, стр. 238. План городу Архангельскому и Соломбольской вер-фии [...] 1768, Российский государственный архив Военно-Морского Флота , фонд 3, опись 23, дело 1030. Архангельск и окрестности. Карта. 1:200.000. Комитет геодезии и картографии СССР, (Москва 1991).
Рисунки с 1 по 8 и 11 выполнены Х.Й. Ватерболком (Арктический Центр Государственный Университет Гронингена). Фрите Стеенхейсен (Арктический Центр Государственный Университет Гронингена) переработал карты для перевода на русский язык.
Указатель
личных имен, географических названий и компаний
Австралийская Компания - 63,64
Австрия - 219
Адольфов, Иван, см. Хоутман, Ян
Адрианссен, Виллем - 102
Адриатическое море - 66
Азия - 18,45,149
Акема, Филимон, см. Аккема Тилман
Аккема, Анна - Т11, 279
Аккема, Геррит - 69
Аккема, Гиллис - 160,277
Аккема, Йохан - 161,166,167,199,277
Аккема, Тилман - 84, 87, 91, 114, 158, 160, 167,176,234,235,277
Аккема, Тилман Гиллесз - 160,165
Алгаротти - 37
Алдэй, Джеймс - 30
Алексей Михайлович Романов, царь России (1645-1676) - 116, 127, 145, 154, 157,199
Алеппо - 91
Аликанте - 61
Алин, Исаак - 110,112,117
Алкмаар - 32,42,236
Алфеев, Адольф - 134
Альба -41,43,
Альберт Австрийский - 43
Амерсфорт - 203
Амстердам - 10, 18, 40, 44, 45, 52, 53, 55, 58-71, 76, 79, 84, 86, 96-100, 102, 103, 105, 108-111, 114, 116, 117, 120, 123, 129, 131, 139, 149-154, 157, 158, 165, 170-175, 178-180, 186, 188, 192, 200, 200-210, 211, 218, 222-225,228-232,234,236,240,241,244
Ананцын, дочь Исаева, вдова Романа Ананцына - 226,227
Ангелар, А. - 133
Ангелар, Дитрих - 161
Англер, А., см. Ангелар А.
Англия - 18, 20, 23, 33, 50, 51, 61, 82, 121, 125, 127, 130, 174, 186, 187, 189, 190, 205, 218,219,233
Андреевна, Мария («Шведская Марианна») вдова Отто Койэта Бевелот, Исаак - 97
Андреевская жена Николаева, Анна - 176, 277
Андреевская Варвара - 134
Анжуйский, герцог - 42
Анзинг, Маттиас - 140
Анкин, Яков Иванов сын - 134
Анкона - 52,66
Анкундинов, Т. - 149
Ансельмо, Антонио - 33
Антверпен - 17-20,25-28,31,33,38,43- 45, 52, 53, 56,60,64,79
Антониево-Сийский монастырь - 33, 85, 101
Антониссен, Вильхельм - 31
Антонов, Яков -150
Анцын, Матис, см. Анзинг, Матиас
Аперло, ван, Анна - 117,281
Апраксин - 203
Ардинос, М. - 165,167
Артман, Данил, см. Хартман, Даниэль
Артуа - 41
Архангельск - 9, 10, 33, 34, 37, 38, 39, 41, 48, 49, 50-54, 56, 57, 60, 61, 65-72, 75, 76, 78-81,83-91,95,97,99-106,111-115,117-121, 123, 126, 127-131, 134-146, 150-158, 162, 164, 165, 168-176, 178, 179, 184-189, 191-195, 200-202, 204-212, 216-232, 236, 238-245
Астрахань - 17, 52, 56,88,102,178
Аугсбург - 18
Аферден, ван, Адриан - 19
Ахтерхук - 43
Багман, Христиан - 226,227
Баженин, Осип - 168
Бакоффер, Джон - 226,227
Балдаклок, Вахромей Иванов сын - 134 Балтийское море - 13, 15, 17, 20, 24, 34, 37, 45,61,185,217
298
Архангельск
Балтика - 186,187,217
Баренц, Виллем - 54
Баренцево море - 104
Барнсли, Джон - 104
Барнсли, Доротея - 104,112,159,234, 279
Барнсли, Уильям - 115
Барр, де ла, Адриан - 19
Барте, Маттайс - 173, 174
Батавия - 149
Батищев, Я. - 161,280
Бахарахт, Мария -161,280
Бахерахт, Давид - 176,181
Бахерахт, Йоханнес - 235,282
Белеус, Ю. - 133
Белкенс, Захариас - 121,177
Белое море - 21,22,24,26,28, 31,33, 34, 37,
85,104,185,217
Белое озеро - 118
Бенилюкс - 17
Берген - 25,26,29
Берген-оп-Зоом - 29
Берлин - 163,174
Бернард, Даниэль - 150,152,165,176,178
Бернард, Жак - 58,61
Бернард, Жан - 84,96,150,152,176,178
Бернард, Исаак -116
Бернс, Альберт Балтазар - НО, 117, 123,
177,234,235,279
Бет ван дер Бургт, Якобус - 139
Бетанийский монастырь - 65
Бёккер фон Делден, Йохан - 176
Бёккер фон Делден, Вилхелм - 164
Бёккер фон Делден, Маргарета - 163
Бёкман, Каспар - 230-232
Бёминк, Винсент - 59
Бикер, Геррит - 69
Биттер, Херман - 59,60
Бихлин (Якобсз), Мартен - 133,165
Ближний Восток - 17
Богарт, Николас - 151,152
Бодиско, Хендрик - 203,204,
Бодиско, Якоб - 209,210
Бойч, Т. - 103
Бок, Хейнрих - 90,91
Болтенхаген, Адольф -231
Болтенхаген, Херман Адриан - 230,231
Боон, Максимилиан - 19
Бордо - 91
Бос, Кунрат - 157
Бос, Хендрик - 134
Брабант - 18,41,43
Брабантская Компания - 62,68,98
Брант, Энно - 170,174,175,279
Брант, Яков - 133
Бранте, Елена - 202,279
Бранте, Кристоффель - 174, 175, 200-204, 279
Братьев Меньших, монастырь - 65
Бревенник - 193
Бреда - 43
Брейн, Т., см. Бриан
Бремен - 44,100,103,130,188,200
Бриан - 133
Бринен, ван, Рутгер - 240
Бруин, де, Корнелий - 142,144,194,201
Брюггеманн, Отто - 55
Брюйнинг, Й.Ф. - 69
Брюнель, Оливер - 30, 38, 52,74,75
Брюссель - 30
Буитио, Мутио - 58
Буйе, Кристоф - 114
Бук - 223,255
Бук, А. - 90
Буколт, Андрей -165
Булеус, Йоханнес - 88
Бурман, Елисей - 87
Бурх, Альберт Кунраадсз - 106,285
Бутенант, Хейнрих - 133,164-167,197
Бутлер, Давид -181,281
Бутман, Андрей -134
Буш, Андрей, см. Хендрик Бос
Бьюс, Христофор Иванов, см. Буйе, Кристоф
Вага -22,113,115,120,143,167,219
Важский уезд - 166
Валкенбурх, ван, Маргарита - 64, 65, 69-71,282
Валкенбурх, ван, Ян - 64
Валле, ван де, Жак - 31, 33, 52, 56, 58, 59, 60,64,75,234
Валле, ван де, Лукас - 31
Указатель
299
Валле, ван де, Питер - 31,69,75,
Валле, ван де, Ян - 31-33, 38, 52, 56-58, 60, 69,75
Валравен, Мария - 60
Вальдемар Христиан, принц Датский -115
Варангерфьорд - 25,28
Вардё -25,26,117
Василий Шуйский, царь России (1606-1610)-47,68,149
Ватер, ван де, Хендрик - 149,153
Ватер, ван де, Якоб - 6,90,105
Вебстер, Джоан - 152
Веере - 55
Везель - 204
Везер - 97,103
Велар, де, Жак - 61,98
Велар, де, Катарина - 98
Великий Устюг - 54, 89, 91, 105, 119, 156, 167,168
Велтдрил, Йоган - 106
Велюэ - 241
Вена - 55,174
Венеция - 19,44,52, 61, 66,70, 71,100,121
Вепрейка - 162,163,167,169
Вербеек, Питер - 170
Веркёйлен, Мария - 208,209,210,276
Веркёйлен, Якоб - 208
Веркёйлен, Ян - 133
Вермеер - 133
Верона - 19
Верпоортен, Филипс - 121, 177
Веселар, де, Маргрит - 58,282
Веселар, де, Мехтелт - 31,64
Веселар, де, Элизабет - 31,64
Вестерман, Вилгельм - 26
Вестерман, Йохан - 26
Вест-Индия -61,208
Вест-Индская Компания - 100
Вестов, Павел -196
Вестов, Яков, см. Вестхоф, Якоб
Вестхоф, Якоб -133
Вехт -202,203
Воутерсен, Дирк - 67
Виллекен, Юлиус - 83, 89-91, 103, 108, 109, 113,114
Виллем UL, принц Оранский - 154,156
Виллем Карел Хендрик Фрисо, принц Оранский - 232
Виллем, принц Оранский - 30,42,43
Виллем, де, Паул - 96
Вильно - 163
Виниус, Абрахам - 83,109,112,114
Виниус, Андреас - 108
Виниус, Андриес - 84, 107-111, 114, 150, 158
Виниус, Дионис - 111
Виниус, Мария - 108
Виниус, Матиас - 108
Винтерконинг, Филипп - 25,26,74
Виттмунд - 175
Владислав, сын короля Польши Сигизмунда III - 47
Владиславлев, Л. - 96
Влиссинген, ван, Бомменее - 32
Вогелар, де, вдова, см. Валкенбурх, ван, Маргарита
Вогелар, де, Даниэль - 97,100,103,148,149, 274
Вогелар, де, Каспар - 70,71,97,99,234,282
Вогелар, де, Маркус (ок. 1564-1610) - 58,61, 64-70,75,76,98,99,106,122,213,234,282
Вогелар, де, Маркус (ок. 1620-) - 240
Вогелар, де, Маркус Маркусз (ок. 1589-1663/4) - 70, 95, 96, 97, 98, 100, 101, 106, 114,122,150,213,234,282
Вогелар, де, Хестер - 153,234,278,282
Вогелар, де, Ян - 97, 100, 102, 103, 105, 150, 152,282
Волга - 15,17,52,88,119
Волкерте, Хендрик - 228,278
Вологда - 22-24,50,54,57,69,72,86,88,89-91,95,101,104,105,109,111-114,116,117, 118,127,133,138,139,157,172,202,224
Володимеров, Ондреян, Андреян - 86,96
Володимеров, Ондреянко - 87
Володимеров, Петр - 87
Вондел, ван ден, Йоост - 117
Воорт, ван дер, Артур - 58
Воронин, Владимир - 153
Воронов, «Рахмашка» - 60
Восточная Индия - 63
300
Архангельск
Восточная Прибалтика - 17-19
Восточная Фрисландия - 175,228
Врай, Вихман -160,
Врай, Ян - 160
Выборг - 185
Выдерус, И. 91
Вычегда - 23,89
Вышегородская волость - 159,160,161
Вятка - 119,167,219
Вятский уезд - 166
Гаага -42,43,55,157,223
Гаарланд, Лауренс -170
Гаарланд, Юриан - 133,153
Габсбурги - 17,41
Галле - 166,199
Гамбург - 44, 55, 87, 100, 110-112, 123, 130, 163,175,179,188,234,239
Ганновер - 97,174
Гарднер, Джеймс - 226,227
Гасениус, П. - 133
Гатен, ван дер, Хармен - 133,164,167
Гауда - 59
Гданьск - 61
Гелдер, Ян Якобсз - 152
Гелдерланд - 42,43
Генрих IV, король Франции (1589-1610) -62
Георгин, Абрахам - 90
Гестел, ван, Абрахам -173
Германия - 18,79,96,123,131,176,192,205, 220,228,239
Гестел, ван, Анна - 171,172
Гестел, ван, Ян - 171
Глюк, Максим -133
Глюкштадт - ПО, 176
Годунов, Борис, царь России (1598-1605) -46, 56,67,68,86
Голландия - 18, 26, 30, 41-45, 48, 55, 58, 64, 84, 96, 97, 101, 109-112, 114, 115, 120, 131, 140,154,157,173,174,176
178,179,206,207,218,219,221,222,224,225, 230,240
Голландская Ост-Индия - 62
Головин, Федор - 174
Гольштейн - 56
Горково, А. - 89
Горо - 52,66
Гортцен - 133
Горцен, Г., см. Гортцен
Горький, Авраам - 96
Госен, Я. - 88
Гофман, X., см. Хофман
Граве, Хендрик -109
Грави, Андрей, см. Граве, Хендрик
Грайфсвальд - 203
Грамай, Герард - 19
Грей, леди Кэтэрин - 231
Гронинген - 7,10,42,43
Гротенхаузе, тен, Аренд - 69
Гру, ван де, Геррит - 173
Грудцын, Василий -168
Груниха, вдова Варвара Андреевская жена - 134
Гудзон, Генри - 62
Гус, ван дер, Херман Янез - 66-68, 71, 75, 84
Гутман, И., см. Хоутман
Гьоэ, датский резидент в Москве - 164
Дале, де ла, Андриес - 88,105
Дале, де ла, Питер - 91, 103-105, 107, 119, 133,164
Дале, де ла, Франсуа - 54, 55, 57,75
Дале, де ла, Ян - 88
Далтз, Исидор - 20
Дания -34,41,110,115,169,188,219
Дартмут - 61
Дауси, Филипп - 26
Двина, см. Северная Двина
Двинский уезд - 166,230
Дебуш, К. - 133
Девентер - 19,43
Дедилово - 159
Декроо, Анна - 161, 165, 166, 198, 199, 235, 277,280
Демосур, Мелентий, см. Мушерон, де, Мельхиор
Дерпт - 16,20,24
Джакарта - 64
Дигби, Саймон -120
Дикенсон - 228,
Указатель
301
Дикенсон, Райнхоуд - 134
Дикс, Арнольд - 170,172, 200, 202
Дилленбург - 68
Динант, Андрей - 134
Дмитрий, сын Ивана Грозного - 46
Доброй Надежды, мыс - 20, 52,62,80
Домбел, И. - 133
Доорник - 19,60
Дордрехт -31,32
Дорт, ван, Франс - 209, 210
Дрезден - 174
Дукер, вон - 104
Дурнэ - 19
Духанино - 107,176,177
Дьюстерло, А. - 88
Европа - 13,18,21,37,38,43-45,61,91,121, 136,145,174,190,213,217,219,242,243
Елизаров, Иван - 87
Еремеев, И. - 112,150
Жолкевский, Станислав - 47
Заборовский, Семой - 55
Залешанин-Волохов, Алексей Никифорович - 35
Зандам - 69
Занде, ван де, Бернард - 54,57
Западная Африка - 45,100
Западная Европа - 15-17, 21, 29, 37, 52, 80, 82,86,135,145,151,163,166,185,197,211, 212,217-219,244, 284,285
Западная Россия - 245
Западная Фландрия - 41
Захариасз, Захариас - 112
Зеландия - 18,25,41,42,43,44,53,54, 55
Зеленая Слобода - 181
Зютфен - 43
Иван IV, Грозный, царь России (1547-1584)- 16,17,23,28, 33,49
Иван V, царь России (1682-1696) - 145
Ивангород - 67,69
Иваньковская волость - 181
Иванов, Еремей, см. Гус, ван дер, Херман
Янез
Иванов, Павел -160
Иванов, Родион, см. Рудольф Мейер
Иванова, Мара Володимеровская жена, вдова - 134
Ивановна, Мария, см. Сведен, ван, Мария
Идее Эверт, Избрант -193
Изабелла Габсбургская - 42
Индийский Архипелаг - 62
Индия - 53,54
Индонезия (см. также Восточная Индия) -62
Ирина Михайловна - 115
Испания - 18, 19, 41, 42, 43, 44, 51, 61, 71, 91,101,219
Истья - 166,198
Италия - 18, 19, 33, 52, 61, 65, 66, 67, 70, 71, 76,91,99,122,129,130
Йевер - 228,229
Йевер, ван, Волкерт - 228,278
Йевер, ван, Волкерт, младший - 228, 230-
232,235,278
Йевер, ван, Хендрик - 226, 228-231, 235, 278,281
Йоканьга -67,101,213
Йонг, де, С. - 232
Йонг, де, Стефен - 240
Кадис - 91
Казань - 13,17
Каннегитер, Анна Гертруда - 207,282
Каннегитер, Д. - 202
Каннегитер, Кунрат - 133,207,235
Каргополь - 28
Карелия - 22,28
Карельское побережье - 28
Карибский бассейн - 45
Карл I, король Англии (1625-1649) - 127
Карл V, король Испании (1516-1556) - 17, 41
Каспийское море - 17,80,88
Кастроп, Хенрих -164
Кате, Якоб - 70
Кашира - 159
Каширский уезд - 180
Кашпиров, Павел - 109
302
Архангельск
Келдерман, Андрей -120
Келдерман, Иван - 120
Келдерман, Томас - 153
Кельн - 44,117
Кемат, Ян - 105
Кенигсберг - 163,174
Кенкель, Андрис -133
Кёйлен, ван -133
Кёйлен, ван, Питер - 234
Кижский погост - 169
Кириллов, Аверкий -129
Кирилло-Белозерский монастырь - 118
Кирилов, Семен - 208
Китай - 52
Кларик, Авраам -134
Кленк, Георг Эверхард - 68, 70, 72, 86, 89, 91,95-102,104-107,114,122,141,149,213, 234,236,278
Кленк, Йоханнес - 149,278
Кленк, Кунрат - 141,149-154,157,165,213, 214,236,278
Кленк, Маркус - 152,153,234,278,282
Кленк, Маттеус - 149,152,278
Кленк, ван Одесса, Герман - 149,278
Кленк, вон, Йохан - 68,278
Клук, Гиллес (Елисей) - 133,172,194,202
Клюков, Елисей, см. Клук, Гиллес
Койэт, Балтазар - 141,155,277
Койэт, Отто - 108,141,176,177,277
Койэт, Петер - 176,177,197,277
Койэт, Фредерик -141,277
Койэт, Юлиус - 107,176,277
Кола -29,31,248,249
Колафьорд - 27
Коллен, ван, Гертруда - 98,234,282
Коллен, ван, Каспар - 98,
Коллен, ван, Сюзанна - 234
Коллинс, Самуэль -129
Кольский полуостров - 21, 22, 25, 30, 79, 101,118,213
Компания Московии - 31,32,70
Компания на Московию - 71
Компания на Россию и Лапландию - 97
Компания по торговле с Московией - 59
Компания по торговле с Московией, Италией и с прочими - 66
Компания по торговле с Нарвой и Швецией - 20
Конст, Аренд -173
Контракт и совместные действия в Коле и расположенных там реках и местах -97
Контракт по Московским мачтам - 170— 172,175
Копенгаген - 115
Корнилев, К. - 91
Кострома - 115
Крайт, Адриан - 32
Крап, Виллем - 69
Крейцбург - 177
Крым - 13
Куворден - 43
Кузнечиха - 193
Кункель, Пауль - 107
Курляндия - 112,180
Л’Эмперьор, Антони - 58
Л’Эрмит, Анна - ПО
Ла Рошель -68,91
Ладожское озеро - 162
Лазарев, Тимофей - 60
Лайнслагер, Хендрик - 170
Лапландия - 28,97,101,102
Латвия - 13
Левант - 18
Леезе - 97
Лееу, Давид - 205,206,207,210
Лееу, Якоб, младший - 205
Лееу, Якоб, старший - 205
Лееу, Ян -206,207,212,276
Лейден - 42,44,233
Леклюс, де, Шарль - 19
Лесли, Александр - 96,119
Лёфкен, Йохан - 164
Лёфкен, Катарина - 182,228,235,281
Лёфкен, Херман - 167,182,235,281
Лефорт, Франц -174
Лжедмитрий 1-46
Лжедмитрий II - 47
Ливония - 13,16,17
Ливонский Орден - 13,17
Ливорно - 52,66,79,91,100, 130,232
Указатель
303
Лигурийское море - 66
Лиеберген, ван, Арноуд - 84
Лиер, ван, Ян - 96
Линн - 186
Линский Прилук - 193
Лиорн, Питер - 69
Лиссабон -19,44
Литва - 13
Литтелсон, Георг - 164
Лихарев, Иван Михайлович - 226
Лица - 28, 66
Логинов, Иван - 134
Лозен, ван, Ян - 69
Лок, Михаил - 30
Локэнберг, ван, Жак - 19
Лондон - 19,44,186
Лоон, ван, Виллем Янс - 69
Лоонес, Жак - 97,98
Лукьянов, Ондреян, см. Сибрехт Фас,
Адриан Лукасз
Люббертс, Волкерт - 102
Любек - 15-17,50
Люпс, Анна - 228,229,235,279,281
Люпс, Йоханна Катарина - 279
Люпс, Петер - 279
Люпс, Сюзанна, см. Хоон, Сюзанна
Люпс, Сюзанна София - 279
Люпс, Хендрик Госвин - 279
Люпс, Якоб - 202,204,279
Люпс, Ян - 200, 202, 203, 204, 205, 206, 229,
279
Люпс, Ян, младший -231,279
Люс, Симон - 67
Лютер, Мартин - 41
Лютсен, ван, Питер - 151,152
Маас - 242
Магелланов Пролив - 62,63
Малага - 91
Малапар, Лойе - 19
Малмус - 30
Малоярославецкий уезд -159
Мальта - 232
Маргэйт - 186
Марселис, Габриэль - 96, 103, ПО, 117,177,
234,235,279
Марселис, Габриэль Габриэльсз - 161,279
Марселис, Габриэль Петерсз - 112,163,279
Марселис, Леонард Габриэльсз - ПО, 123, 163,180,279
Марселис, Леонард Петерсз - 6,279
Марселис, Петер - 88, 90, 91, 104, 109, ПО, 111, 112, 114, 118, 123, 140, 158, 159, 160, 161, 162, 163, 164, 165, 167, 168, 169, 170, 176,234,277,279
Марселис, Петер, младший - 159, 163,169, 279
Марселис, Петер, старший - ПО, 123, 159, 163,164,279
Марселис, Селио - 96,111,279
Марселис, Христиан - 164, 167, 168, 169, 279
Марселис, Элизабет Габриэльсдр - 279
Марселис, Элизабет Петерсдр - 6,110,234, 279
Марсель - 232
Марсов, И. - 91
Марсов, Иван Еремеев - 150,158 Мартиниус, Бернардус - 241,242,266 Масса, Исаак - 103
Мауритс, принц Оранский - 43,44,55
Меер, ван дер, Якоб - 170
Меерман, Йохан - 84
Мейден, ван дер, Фоп - 69
Мейер, Гертруда - 158,
Мейер, Рудольф - 182, 197, 202, 228, 229, 235,281
Мейер, Херман - 228, 229, 231, 235, 279, 281
Мейер, Элизабет - 228,235,278,281
Мейер, де, Корнелис - 25,26,27
Мельцов, Иван - 121,150
Мензендайк, Томас - 226
Менхенгладбах - 200
Меншиков - 203
Меньшов© - 199
Мертсен, Симен - 67
Мидделбург - 44, 53,55,69
Микулов, Логин - 134
Милославская, Мария Ильинична - 107
Милославский, Илья Данилович - 159 Минин, Кузьма - 48
304
Архангельск
Минтер, Андрей Н., см. Мюнтер, Хейнрих Михаил Федорович, царь России (1613-1645) -48,95
Михайло-Архангельский монастырь - 34 Мосеев (Моисеев) остров - 193
Москва - 10,13, 14,16,17, 21-23,26-30, 33, 47, 48, 50, 54-56, 59, 60, 67-69, 71, 72,75, 85,86,88-91,95,96,104-118,120,123,127, 128, 132, 133, 137, 138-143, 145, 146, 148, 149, 151-154, 156-163, 165-167, 169, 174, 176, 177-180, 185, 189, 192, 193, 195-197, 199-201, 203, 204, 206, 208, 228, 229, 235, 240,245,284-286
Московия - 33, 59,66-68,71,139,171
Московская Компания, Английская - 23-24, 27, 30, 41, 49, 50, 52, 86, 87, 90, 91, 113, 120,127-129,151,187
Мота, И. 90,91
Му(н)с, Йериян - 33
Мул, Йохан - 59,60
Мул, Мертен Янссоон - 58
Мулен, дю, Карел Янез - 84, 89-91, 96,103, 109,118,119,120,177
Муллер, Анна - 167,280
Муллер, Вернер - 133, 153, 165-167, 176, 197-199,235,280
Муллер, Вернер П. - 161,280
Муллер, Петер - 166,167,199,235,280
Мунк, Эрик - 25
Мункефьорд - 26,27
Мурманский берег, Мурманское побережье - 25-27,29-31,36-37,67, 71,99-101, 104,149,150,153
Мусин, Юрьев, см. Йериян Му(н)с
Мушерон, де, Балтазар - 52-57,69,75,280 Мушерон, де, Космо - 56,118,280 Мушерон, де, Мария - 118,235,280 Мушерон, де, Мельхиор - 52-58, 75, 235, 280
Мушерон, де, Питер - 235,280
Мушерон, де, Сара - 235
Мэр, ле, Адам - 19
Мэр, ле, Даниэль - 63,64
Мэр, ле, Жак - 19,60,234
Мэр, ле, Исаак -58,60,61,75,234
Мэр, ле, Сюзанна - 58,234
Мэр, ле, Якоб - 63,64
Мюлльхайм - 117
Мюнтер, Йохан -152
Мюнтер, Хейнрих - 164,177
Нант - 91
Нарва -13,17,24,31
Нарышкин, Лев Кириллович -169
Нассау-Дилленбург - 68
Нащокин, Петр Афанасьевич - 35
Нева - 37,185,218,240
Нейден - 28
Неймеген - 43
Неймеген Нейсер, Фабиян - 102
Нигтевехт - 202
Нидерланды, (см. также Республика Объединенных провинции) - 5, 6, 10, 16, 17, 18, 27, 41, 43, 49, 53, 64, 67, 74, 75, 76, 109,153,157
Нижний Новгород - 48,88,119,120,192
Никитников, Григорий - 106
Николаев, Г. - 130
Николо-Корельский монастырь - 85
Никольское, село -153
Никольское устье Северной Двины - 24
Никон, патриарх русской православной церкви - 101,176
Никулаев, Роман -132
Новая Брабантская Компания - 61
Новая Земля - 53
Новгород - 15, 27, 28, 37, 54, 67, 69, 135, 163
Новодвинская крепость - 193
Новохолмогорский Посад - 36
Новый Свет - 100
Норвегия -25,28,34,41,53,188,286
Нордерман, К. - 133
Нордкап - 21, 34, 84
Ньюкасл - 186
Нюрнберг - 18,61,108
Объединенная Ост-Индская Компания -45, 62,63,64,68,70, 80,98,149
Объединенные Провинции, см. Республика Объединенных Провинций
Обь - 13,20,30
Указатель
305
Оверейссел - 42,43
Ока - 109,159,181
Окинфеев, Г. - 96
Окко, Помпеус Дирикс - 59,60
Олонец - 164
Онаньин, Родион, см. Дикенсон^ Райнхоуд
Онега -28,29,167,219
Онежское озеро - 28,162,168
Онтонов, Яков - 87
Оолтгенсплаат - 25
Ордин-Нащокин - 162
Орловская, Петронелла - 203,279
Ос, ван, Дирк -61,66
Османская Империя - 52, 91
Остерман, А.И. - 199
Ост-Индия - 20, 45, 61-64, 68, 69, 71, 76, 139
Ост-Индская Компания, Французская -55,62
Остландия - 20
Париж - 31,62
Пахра - 180,181
Пелл, Эмерантия - 228,278
Пелликорне, Жан (Ян), отец - 19,234
Пелликорне, Жан, сын - 103,234
Первая Объединенная Ост-Индская
Компания в Амстердаме - 62,68,98
Переславль-Залесский - 30,145
Персия - 52,92,181
Пестриков, Иван - 226,227
Петр I, Великий, царь, император России (1682-1725) - 37, 174, 185, 203, 217,239
Петр III, император России (1761-1762) -239
Петров, Иван -134
Печенга - 29,66
Печенгская бухта - 26
Печенгский монастырь - 26,28,29,167
Печора - 22, 30, 53,162
Пёйтелинг, Тобиас - 208,209,210,240,276
Пиеренс, Франс - 59
Пирбоом, Корнелис Симонс - 59
Пирбоом, Хеен Симонс - 59
Пиренейский полуостров - 44,45
Питерс, Корст - 6,59
Плескин, И. - 133
Плещеев© озеро - 145
Плимут - 61
Плуг, ван дер, Виллем - 208,209
Плюс, И. - 133
Плюс, П. - 133
Подвинье - 193,286
Пожарский, Дмитрий - 48,55,72
Поладин, И. 112
Польско-Литовское государство - 17, 20, 82
Польша - 13,20,46,47, 80,82,110,115,118,
132,161,180
Померания - 203
Поморье - 22,193,286
Поной - 101,105,213
Поппе, Ян - 69
Попта, Леендерт Якобс - 151,152
Попта, Хендрик - 151
Португалия - 18,44,61,71,112
Прал, Ф. - 133
Прибалтика - 17,18,19,86
Протва - 159,160,161,166,198
Пруссия - 219
Псков - 20,37,54,67,69,135,163
Пудожемское устье Северной Двины - 24, 32, 34, 35, 36, 53, 56,85
Пул, Й. - 232
Пулле, ван де, Питер - 60,61
Пулманн, Йохан - 167
Пустозерск - 164,167
Пустозерский уезд - 164
Пушкин, А. С. - 37
Пушкин, Григорий Гаврилович - 116
Равенсберг, Йоханнес - 139
Райн, ван, Гертруд - 108
Рак, ван дер, Говерт - 88,139,152,179
Рамсгэйт - 186
Рансон, Корнелия - 117,281
Ревель - 16,185
Рейде, вон, Йохан - 25,26
Рейн - 242
Рейнст, Герард - 61
Рельф, Ричард - 57
306
Архангельск
Республика Объединенных Провинций, Республика Объединенных Нидерландов, Республика Нидерландов - 45, 54, 80, 119, 129, 130, 134, 141, 150, 157, 158, 181,188,203,239
Речь Посполита - 13,82,112
Рига - 16,20,162,163,174,180,185
Римснайдер - 133
Римснидер, А., см. Римснайдер
Ринген, ван, Хендрик - 84
Родионов, Елизарь -134
Розовый Остров - 24
Романов, Елизарь -134
Романов, Яков - 134
Ромсвинкель, Николас - 133,202
Российская компания - 23
Россия - 5, 8, 9, 13-17, 20-24, 26, 28, 29, 31, 33, 37, 38, 45-61, 64-71, 74-76, 79-84, 86-88, 91, 92, 94-98, 100-114, 117-120, 122-123, 127-132, 136, 137, 145, 146, 149-155, 157, 158, 160-163, 165-171, 173-181, 185, 186, 187, 189, 191, 193, 195-205, 207, 208, 210-214, 217-220, 222, 224, 228, 229-232, 234,235,240,242-245,263,284-286
Ростов - 54,88
Роттердам - 69,110,111,233,241
Руан - 19,44
Русский Север, Российский Север - 12,23, 74, 89, 99, 133, 163, 164, 186, 240, 243, 245, 284-286
Русь - 13
Рутгерс, А. - 199
Руте, Агнета - 181,281
Руте, Георг -281
Руте, Давид - 86, 88, 90, 91, 103, ПО, 114, 117, 118, 119, 120, 121, 123, 177, 178, 235, 280,281
Руте, Давид, младший - 177,236,281
Руте, Исаак Давидсз - 120,177,281,
Руте, Исаак Николасз - 235,281
Руте, Каспар - 120,281,
Руте, Мария - 179,181,182,235,281
Руте, Николас - 117,120,281
Руте, Николаус - 281
Руте, Сюзанна Катарина - 178,235,281
Рыбачий, полуостров - 27,28
Сайпестейн, ван, Квирина Катарина - 230 Салинген, вон, Симон - 27-29,33 Салм, Симон Артсен - 101,104
Самара - 119
Санкт-Петербург - 37, 38, 178, 184, 185, 199, 210, 212, 217, 218, 219-221, 229, 239, 240,243,244,284,285,286
Сарелс, Ф. - 133
Сасс, Эверт - 59
Сван, де, Рейнир - 153,157,165
Сван, де, Томас - 87, 88, 90, 109, 111, 112, 114,152
Сведен, ван, Йохан - 121,163,177,178, 180, 181,235,236,281
Сведен, ван, Йохан, младший - 235,281
Сведен, ван, Мария - 235
Сведен, ван, Мария Элизабет - 235,280
Свелленгребел, А. (Андрей), см.
Свелленгребел, Хендрик
Свелленгребел, Анна - 282
Свелленгребел, Балтазар - 282
Свелленгребел, Йоханнес - 282
Свелленгребел, Регина Мария - 282
Свелленгребел, Хендрик - 121, 133, 177, 178,179,180,207,235,236,281,282
Свелленгребел, Хендрик Хендриксз - 207, 212,282
Свелленгребел, Эрдман - 121,178,282
Светешников, Надея -102
Святой Николай (монастырь Святого Николая) - 21,26,32, 53,133
Святой Троицы, монастырь, см. Троицкий монастырь
Северная Германия - 79,96,240
Северная Голландия - 45,64,154,222
Северная Двина - 21-26, 29-38, 41, 48, 49, 52, 53, 56, 74, 75, 79, 81, 83-85, 89, 101, 104-106, 113, 117, 119, 120, 145, 146, 166, 167, 186, 193, 217-219, 225, 226. 230, 235, 244,245
Северная Европа - 18
Северная Компания - 233
Северная Россия - 31,49,65,94,149,218
Северный Ледовитый океан - 13,21,52
Северо-Западная Европа - 33 Севилья -19,44
Указатель
307
Сел, Обрам - 87
Сем, Сиверт - 69
Серпухов - 109
Сетр, ле, Мария - 231
Сетубал - 61
Сибирь - 17,89,281,282
Сибрехт Фас, Адриан Лукасз - 66-69, 71, 75
Сиверс, И., см. Сиеверс
Сигизмунд III, король Польши (1587-1632) -47
Сиеверс - 133
Сименс, Питер - 61
Симонс, Ян -88,91
Симс, Клаас - 69
Сия - 85
Скнига - 159,160,234
Смирна - 91
Смирной, Семен Васильев - 226,227
Смоленск - 47,163
Соловецкие острова - 29,85
Соловецкий монастырь - 85,247,248,285
Соломбала - 34,145,146,193-195,285
Соломенская волость - 111, 116, 160, 162,
169
Сольвычегодск -23,91
Сом, ван, Ян Хендриксз - 121
Софья Алексеевна, царевна - 145
Средиземное море - 45,52,80,100
Старая Компания - 62
Стегеман, Ханс - 97
Стенвейк - 43
Стехер, Йорис - 19
Стехер, Сибилия -19
Стикер, де, Ханс - 61
Стокгольм - 234,264
Стрален, ван, Ян Якобсз - 67,71,97
Страмбол - 195
Стрешнева, Евдокия Лукьяновна - 96
Строганов - 23,30,31, 52,284
Субурх, Геерардт Говартс - 59
Сума - 28
Сура - 120
Суринам - 232
Суханов, Алексей - 136
Сухона - 22, 72, 89, 104, 113, 117, 119, 120, 165,219
Схайнфут, Симон - 202
Схаммер, Якоб - 164
Схейн, Сент - 32
Схолтен, Люкас - 151
Схолтен, Хендрик - 151
Схорер, Антонио - 71
Схрайвер, Хендирк -173
Табберт, Эгидиус - 133
Тайвань - 149
Таллин, см. Ревель
Тамес - 232
Тамес, Жан - 205-207
Тансин, Иван, см. Тензини, Жан Андреа
Твенте - 43
Твердиков, Степан - 28
Тверь - 54
Твиск, Ян - 134,206
Твит, Иван Петров, см. Твиск, Ян
Тексел - 84,154
Телепнев, Юрий -116
Темпелар, Лелле Якобс - 69
Тензини, Жан Андреа - 109,151
Тензини, Оттавио - 151,179
Тесинг, Фредерик - 171,172
Тесинг, Хендрик - 170-172
Тесинг, Эгберт - 172-174,200
Тесинг, Ян - 172,174,175
Тиенен, Фредерик Кристоффель - 222, 223-225
Тиммерман, вдова - 201,226
Тиммерман, Франс - 133
Тотемский уезд - 165,166
Тотьма - 54,72,89,91,95,105,106,119,167
Традел, Иеронимус - 165,167
Традел, Каспер - 58
Трип, Корнелис - 231
Трип, Элиас -110-113
Трип, Ян Виллем - 231
Трифон - 25,28
Троицкий монастырь - 25
Тройен, Мейнхард - 205,206
Тройн, Ван - 133
Тронхейм - 25,26
308
Архангельск
Тула - 109, ПО, 159,191
Тулица - ПО, 111,159
Тулон - 232
Турнэ - 60
Угодка - 159,160,166,198
Украина - 132,161,179
Ульм - 18
Ульянов, Елисей, см. Виллекен, Юлиус
Умба - 118
Урал - 13,30,89,191
Устюг Великий, см. Великий Устюг
Устюжский уезд - 165,166
Утрехт -41-43
Уча - 176
Ушаков, Степан - 55
Фадемрехт, Балтазар - 164,178
Фадемрехт, Элизабет - 178,207,282
Файе, делла, Карел -19
Файе, делла, Мартен -19
Файе, делла, Якоб - 19
Файе, делла, Ян -19,234
Фалк, Ханс - 108,176
Фалк, Якомина - 176
Фальдебелк, Григорий Григорьев Сын -134
Фанкелен, Я., см. Кёйлен, Ван
Фантроин, Е., см. Тройн, Ван
Фантроин, Т., см. Тройн, Ван
Фарвов, Г. - 133
Фармер, Г, см. Вермеер
Фарнезе, Александр, герцог Пармский -42
Федор Иоаннович, царь России (1584-1598) - 36,38,46,48,49,56,66,67,95,145
Фензель, Гертруда - 99,149,234,278
Фензель, Хармен - 99,234
Фензель, Херман - 88,90,103
Фет, де, Дирк Хендриксз - 66,67,71, 75,97
Филипп II, король Испании (1556-1598) -18,41,43,44
Финляндия - 13
Финский залив - 16
Фландрия - 18,27,41,43
Флиссинген - 53
Фоглер, Е. - 133
Фонвизин, Афанасий - 160
Формоза, см. Тайвань
Форт, ле, Михиль - 58
Франк - 162,173,
Франке, Август Херман - 166,199
Франкфурт - 44,61
Франция - 13, 18, 30, 33, 43, 55, 61, 62, 91, 154,219
Фредерик II, король Дании (1559-1588) -30, 34
Фредерик III, герцог Гольштейнский - 55
Фредерик Хендрик, принц Оранский -102,106
Фрисландия - 42,108,175,228
Фролов, Гаврил Сергеев сын - 226
Фюрст, Йохан - 240
Хааке, Хендрик - 178
Харлем - 42,44,97,222
Хабиянов, Хабиян - 86
Халевайн, Питер - 111
Хамм - 223
Хансен, Якоб - 25,26
Харлинген - 69
Хартман, Даниэль - 133, 134, 165-170, 172, 202
Хасе, де, Жан - 19
Хасселар, Питер Диркс - 69
Хебдон, Джон - 149,151,152
Хейдеггерс, Йохан Фредерик - 223
Хейден, ван дер, Геррит - 84,114
Хейлинк, Ливен - 59
Херре, де, Йохан - 26
Хинлопен, Якоб - 69
Холбоом, Эгберт -241
Холмогоры - 20,22,23,24,28,30-36,38,50, 54, 60, 67, 69, 89, 91, 95, 105, 112, 118, 134, 139,168,193
Хоон, Себастьян - 200
Хоон, Сюзанна - 200,204,279
Хорн - 34,61,63,67,69,101
Хоорн, мыс - 64
Хоофтман, Гиллес -31-33
Хоутман, Адольф - 133,134,174
Хоутман, Хендрик - 224
Хоутман, Элизабет - 227
Хоутман, Ян - 134
Указатель
309
Хофман - 133
Хоффман, Мельхиор - 172
Хохлуново - 178
Христиан IV, король Дании (1596-1648) -115
Хулст, ван дер, Сюзанна - 200
Хулст, ван дер, Хендрик - 204
Хулст, ван дер, Якоб - 133
Хунгер, Ханс - 58,62,68
Хуфнагел, Жак - 19, 31, 38,64, 75, 234
Хюгенс, Кристиан - 70
Центральная Россия - 21, 22, 29, 31, 94, 199,219,243,245
Цильма - 162-164
Черное море - 13
Чэдли, Ян Янез - 101,102,104
Чэнселлор, Ричард - 21,23, 37
Шарп, Вильям - 140
Швеция - 13, 17, 20, 34, 47, 80, 82, 107, 111, 121,122,154,157,164,185,217,219,233
Шексна - 115
Шельда - 18,43
Шемякин, Филат Лаврентьев - 226
Шенкурск - 115
Шорин, Василий -135
Шотландия - 218
Шпицберген - 22,286
Штаде - 44
Штеттин - 178
Шуйский, Василий, см. Василий Шуйский
Шуя -28
Эборн, Джон -91,120
Эверс, Корнелис - 59
Эверт - 32, 59,193
Эгберте, Реймбрих - 171
Эдам - 69
Эйдер, Елизарь -134
Эйлоф, Йохан - 33
Эймерсон, Якоб -152
Эйхеленберг - 31
Элберс, Гойкен -152
Элбинг, Ханс Виллем -170
Эллоут, Стефен -133
Элспеет - 241
Эльба - 103,110,130
Эльман, Иван Иванов сын - 134
Эмден - 44
Эмс - 103
Энгелграфф, Роберт - 67, 71, 97, 100, 101, 104,105
Энгельс, П. - 133
Энглин - 177
Эндрюс, Ричард - 160,161,277
Эндрюс, Томас - 160,234,277
Энкхейзен - 26,29, 53, 57,69
Эрмен, Хендрик - 200
Эссен - 180
Эстония - 13
Ээкерен, ван, Робрехт - 19
Юг, река - 119,120,165,168
Юго-Восточная Азия - 45
Южная Азия - 20
Южная Америка - 45, 50,63
Южная Европа -61,76,213,232
Южные Нидерланды - 43,44,205
Ява - 64
Ягры - 24
Якоби, Йоан - 175
Якобсз метте Липпен, Ян - 32
Якобссен, Ян -31,32
Яковлев, Онтон - 87
Янсен, Паулус - 152
Янез, Клаас - 34, 35
Ярославль - 50,52,54,86,88-92,95,96,105, 112,127,139,157,192,200
Яуза -88,132,176,229
Eastland Merchants - 6,185-187
Содержание
Предисловие к русскому изданию........................5
Предисловие...........................................9
Глава 1. Окна в Европу, 1550-1613....................11
Нарва..............................................13
Холмогоры..........................................20
Мурманское побережье...............................25
Голландская торговля на Северной Двине.............30
Строительство Архангельска.........................34
Торговля через «васисдас»..........................37
Глава 2. Первые нидерландские торговые дома в Архангельске, 1585-1613..........................................39
Проблемы и успехи..................................41
Братья де Мушерон..................................52
Братья ван де Валле................................56
Исаак ле Мэр.......................................60
Торговый дом де Вогеларов..........................64
Специализация и сотрудничество.....................72
Глава 3. Новые перспективы, 1613-1650 ...............77
Рост торговли......................................79
Архангельск........................................83
Владельцы жалованых грамот.........................87
Глава 4. Голландские купцы - владельцы жалованых грамот, 1613-1650..........................................93
Де Вогелар и Кленк.................................95
Консорциум Андриеса Виниуса по торговле железом и оружием.........................................107
Давид Руте и его окружение........................117
Отцы и дети.......................................121
Глава 5. Господствующие и несгибаемые, 1650-1700....125
Торговый оборот...................................127
Владельцы жалованых грамот........................132
Архангельск.......................................137
Содержание	311
Глава 6. Старые дома и новые друзья, 1650 -1700......147
Де Вогелар и Кленк................................149
Виниус, Марселис и Аккема.........................158
Последователи: Муллер и Бутенант .................165
Новые партнеры: Тесинг и Бранте...................170
Койэт и Бахерахт..................................176
Ван Сведен и Свелленгребел........................177
Глава 7. Изменчивая фортуна, 1700-1721 ..............183
Приход в Россию «Eastland Merchants»..............185
Голландцы в Архангельске..........................191
Голландские купцы - владельцы жалованых грамот....195
Братья Муллеры....................................198
Бранте и Люпс.....................................200
Давид Лееу........................................205
Постоянство отношений и гибкость специализации....212
Глава 8. На втором плане, 1721-1762 .................215
Упадок торговли с Архангельском...................217
Голландская реформатская община Архангельска......220
Хендрик ван Йевер.................................226
Семейно-предпринимательские узы...................232
Глава 9. Расставание.................................237
Примечания...........................................246
Генеалогические таблицы..............................277
Источники, использованные при составлении генеалогических таблиц............................283
Источники и литература...............................284
Источники картографических и топографических иллюстраций.....................296
Указатель личных имен, географических названий и компаний...............................297
Велувенкамп Ян Виллем
Архангельск.
Нидерландские предприниматели в России. 1550-1785
Редактор Е.В. Романова Художественный редактор А.К. Сорокин Художественное оформление Н.Н. Туляков Компьютерная верстка В.С. Минаков Корректоры О.Ч. Кохановская, Н.В. Филиппова
Лицензия РЛ № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 15.09.2006.
Формат 60x90 1/16. Бумага офсетная №1. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 19,5. Тираж 1000 экз. Заказ № 5355
Издательство «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН) 117393, Москва, ул. Профсоюзная, д. 82. Тел. 334-81-62 (дирекция).
Тел/факс 334-81-62 (отдел реализации).
Отпечатано в ОАО «ИПК «Ульяновский Дом печати»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14