/
Автор: Сутоцкий С.Б.
Теги: детская литература коммунизм художественная литература коммунистическая партия
Год: 1971
Текст
СЕРГЕИ
СУТОЦКИЙ
СЛОВО-ПОЛКОВОДЕЦ
§
ш ГГ
V— Г)
а У
ш >
о о
\\ . • ,'ЧЯЛ
V ‘ , •' /У ■•/ -•
\ • ; • 7 * '
. V / .4' А» >
СЕРГЕЙ
СУТОЦКИЙ
СЛОВО-ПОЛКОВОДЕЦ
издательство
“ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
^Москва
1971
зк
С 90
Портрет В. И. Ленина на переплете
работы худ. Н. Жукова
Оформление Б. Кыштымова
7—6—3
— Мы имеем в своем распоряжении ТОЛЬКО
СЛОВО.
Так Владимир Ильич Ленин говорил о главном
оружии большевиков в старой, царской России — о
большевистской печати.
Большевистская печать помогала поднимать ра¬
бочих и крестьян — трудовой народ страны — на ре¬
волюционную борьбу за свободу, сплачивала их вокруг
партии...
— И этого слова нас хотят лишить... — про¬
должал Владимир Ильич, подчеркивая, сколь грозным,
опасным для всех врагов революции является ору¬
жие большевистской печати.
Книга ,,Слово — полководец" — своеобразная био¬
графия литературных произведений Владимира Иль¬
ича Ленина — большевистского идейного оружия глав¬
ного калибра. Это — повествование о ленинском пе¬
чатном слове: листовках и книгах Владимира Ильича,
о газетах, которые он издавал в подполье, за
границей.
— Минуло 29 лет с тех пор, как я был аре¬
стован в России, — вспоминал Владимир Ильич в
самом конце 1916 года. — В продолжение этих
29 лет я не переставал бросать в массы револю¬
ционные призывы. Я делал это из моей тюрьмы,
из Сибири, а позднее — из-за границы.
Читатель книги „Слово — полководец" узнает, в
какой исторической обстановке появлялись ленинские
работы, с каким трудом большевикам удавалось их
печатать и распространять, как эти работы Ленина
готовили и подготовили победу Великой Октябрьской
социалистической революции...
Когда думаешь о книгах Ленина, о статьях его
и листовках — обо всем созданном его гением, — на
память невольно приходят строки стихов поэта:
СЛОВО -
ПОЛКОВОДЕЦ
ЧЕЛОВЕЧЬЕЙ СИЛЫ...
Ленинское слово — слово-полноводец!
Автор
ВЛАДИМИР УЛЬЯНОВ ПРИНИМАЕТ ЭСТАФЕТУ
1
Спешно!»
«Секретно!!»
«Совершенно секретно!!!»
«Когда выбыл?»
«Куда прибыл?»
«Учредите негласный надзор...»
Депеши, письма, скрепленные сургучными печатями, шли из одной
канцелярии в другую. Из департамента в департамент. Из города
в город.
А почему, собственно, такой переполох?
Казалось бы, ничего не случилось особенного: молодой человек,
недавно сдавший экзамены за юридический факультет университета
и зачисленный помощником присяжного поверенного, решил пере¬
менить место жительства.
Сколько других людей — молодых и не очень молодых — посту¬
пали точно так же. И это никого не беспокоило. Тем более, не ста¬
новилось причиной волнений властей государственных.
Но в данном случае...
В данном случае многие учреждения Российской империи, словно
муравейник, на который кто-то наступил ногой, зашевелились. В пер¬
вую очередь полицейские сферы Санкт-Петербурга, Москвы и неко¬
торых других городов пришли в движение.
5
“С
Завязалась оживленная переписка: посыпались вопросы и ответы,
сообщения и разъяснения. Потом начались поиски человека, который
и не думал пропадать. И началось такое, когда в народе говорят: у
страха глаза велики...
Да, так вот, стало быть: жил молодой человек в одном городе на
Волге. Был в этом городе некто Агатицкий, полицмейстер, начальник
местной полиции. И стоило молодому человеку отправиться на вок¬
зал, купить билет, сесть в вагон поезда, как господин Агатицкий вспо¬
лошился и 27 августа 1893 года направил московскому обер-полиц¬
мейстеру, старшему начальнику, совершенно секретную бумагу за
номером 208:
«Состоящий под негласным надзором полиции бывший студент
Владимир Ильин Ульянов выбыл из г. Самары в Москву.
О чем имею честь донести вашему превосходительству и покор¬
нейше просить распоряжения об учреждении за Ульяновым неглас¬
ного надзора полиции».
И в самом деле, в конце августа 1893 года Владимир Ульянов вы¬
был из Самары и вскоре прибыл в Москву. Он прожил здесь недолго —
знакомился с людьми, взгляды которых на жизнь совпадали с его
взглядами, занимался в читальном зале библиотеки Румянцевского
музея, что, кстати, и было им собственноручно отмечено в тамошней
регистрационной книге:
«26 августа. Владимир Ульянов, помощник присяжного поверенно¬
го, Б. Бронная, д. Иванова, кв. 3».
Не исключено, что московские полицейские, получив донесение
своих самарских коллег, обнаружили в Румянцевском музее этот ад¬
рес и стремглав ринулись на Большую Бронную улицу, в дом Иванова,
в квартиру № 3.
Тогда-то все и могло начаться. Потому что — увы! — на Большой
Бронной улице Владимира Ульянова не оказалось: ни в одном из до¬
мов, ни в одной из квартир. По той простой причине не оказалось,
что он там никогда не жил. Что же касается адреса, написанного им
собственноручно в регистрационной книге, то Владимир Ильич при¬
думал его в целях конспирации.
6
Короче говоря, не смогла московская полиция выполнить просьбу
самарского полицмейстера господина Агатицкого. Ни гласного, ни не¬
гласного надзора за Ульяновым полиции установить не удалось. Вот
тогда-то начались поиски человека, который и не думал пропадать.
Просто этот человек — Владимир Ульянов — жил совсем в другом
месте: в доме № 6 по Большому Палашевскому переулку, у своей
старшей сестры Анны Ильиничны и ее мужа Марка Тимофеевича
Елизарова.
Однако полиция — надо воздать ей должное — не опустила рук.
Полиция продолжала действовать. Энергично. Настойчиво. Вновь и
вновь требовательно запрашивала московский адресный стол: разы¬
щите, наконец, где, на какой улице, площади или в каком переулке
города проживает В. И. Ульянов!
Но не везло московским полицейским. Долго не везло. Только
1 декабря 1893 года повезло наконец.
В тот день пристав 2-го участка Яузской части города Москвы до¬
нес охранному отделению: так, мол, и так — дознано! И не как-ни¬
будь, а «негласным путем дознано, что бывший студент Владимир
Ильин Ульянов проживает в Петербурге, где состоит на службе, но
по какому ведомству, неизвестно».
И чтобы хоть чем-то, хоть как-то загладить свою нерасторопность
в поиске самого Ульянова, московские жандармы решили блеснуть
осведомленностью по части его родственников. И не только родствен¬
ников, но и некоторых предметов, принадлежащих родственникам.
Предметов загадочных и безусловно крамольных. О чем московские
жандармы и составили подробное донесение в столицу.
Во-первых, говорилось в донесении, семья Ульяновых, оказывает¬
ся, «живет скрытно, получает ежедневно громадное количество пи¬
сем...». А это о чем говорит? О, это говорит о многом! Письма, как из¬
вестно, состоят из слов. А слова, в свою очередь, бывают разные.
В том числе бывают слова, призывающие к потрясению основ царст¬
вующего в империи дома. Родственники Ульянова — жандармы в этом
не сомневались — пользуются именно такими словами. В чем, кстати
сказать, их, жандармов, убеждает факт, о котором говорится ниже.
Во-вторых, говорилось в том же донесении от 1 декабря 1893 го¬
да, в квартире родственников Ульянова «почти нет мебели, но заме¬
чено присутствие какого-то аппарата вроде электрической батареи,
но большого формата».
7
Мы, правда, не знаем точно, как реагировали петербургские поли¬
цейские на это сообщение из Москвы: в архивах не сохранилось, к
сожалению, следов обсуждения депеши за номером шестьдесят три.
Но, судя по некоторым другим аналогичным случаям, известным исто¬
рии, мы вправе предположить, что оно, обсуждение, проходило, бес¬
спорно, в обстановке весьма напряженной. Нервы обсуждающих бы¬
ли, наверное, натянуты до предела.
И в том нет ничего удивительного. Судите сами. Ведь Владимир
Ульянов — родной брат Ульянова Александра, члена революционной
организации «Народная воля», казненного 8 мая 1887 года за участие
в подготовке покушения на царя.
Ну, а кроме того, самим «фараонам» — как исстари звали поли¬
цейских на Руси — ничего не стоило, например, самую обыкновенную
швейную машину известной в свое время фирмы «Братья Зингер и
компания» принять за что угодно. Особенно если машина ножная
и, следовательно, «большого формата»...
Не исключено поэтому, что кто-то из чинов петербургской поли¬
ции, присутствовавших при чтении донесения насчет обнаруженного
на квартире Ульяновых таинственного «аппарата большого формата»,
мог сгоряча заявить:
— Полагаю, он не электрическая батарея... А она... станок... для
изготовления... бомб...
На что другой чин, с опаской оглядевшись вокруг, мог заметить:
— Не намереваюсь вас пугать, господа, однако и скрыть не могу
от вас глубочайшего убеждения своего:машина эта — пе-чат-ная...
Гек-то-граф, если не запамятовал, называется... Ею пользуются для
размножения разных слов и мыслей, книг и листовок, каковые, как
известно, иногда не отличишь от бомб. Недаром опальный пиит
Александр Пушкин дерзкие печатные слова именовал типографиче¬
скими снарядами всеразрушительного действия, противу коих, как он
говорил, власть царя устоять не может...
После подобных заявлений — тоже не исключено — среди блюсти¬
телей порядка мог произойти форменный переполох. Ведь печатные
машины и все, что благодаря им появляется на свет, никогда не поль¬
зовалось почетом у полиции...
Да что о полиции говорить — мелкая сошка. Слуги царские повыше
рангом при одной мысли о печатных машинах и печатном слове го¬
ловы теряли.
8
Смелая книга Радищева распространялась не только в типографском исполнении,
но и переписанная от руки.
2
Эстафета борьбы против царизма с помощью печатного слова —
снарядов типографических — не прерывалась. Начатая давно, еще до
восшествия на престол Николая I, она продолжалась и при всех ца¬
рях, после него восседавших на троне...
... Летом года 1790 в петербургском Гостином дворе, в лавке купца
Герасима Зотова, книга появилась необычная. И сразу слухи о ней по¬
ползли по городу. Многие люди всякого звания, встречаясь друг с
дружкой, передавали из уст в уста:
— Мятежная книга...
— Путешествием, вишь, называется. Из Петербурга будто бы в
Москву...
Сама императрица российская Екатерина II, читая книгу, свидетель¬
ствовала в расстройстве:
«Намерение сей книги на каждом листе видно; сочинитель оной...
ищет всячески и выищивает все возможное к умалению почтения к
власти и властям, к приведению народа в негодование противу на¬
чальников и начальства... Клонится к возмущению крестьян противу
помещиков, войск противу начальства... Уговаривает помещиков осво¬
бодить крестьян... Вылазка на знатных вельмож и придворных...»
А вскоре совсем разъярилась Екатерина:
«Тут царям достается крупно... Сочинитель не любит царей и, где
может к ним убавить любовь и почтение, тут жадно прицепляется с
редкой смелостию... Судит царей... Царям грозится плахою...»
Дальше — больше.
— Он бунтовщик!— кричала Екатерина, когда известно стало, что
автором книги «Путешествие из Петербурга в Москву» является Алек¬
сандр Николаевич Радищев. И, в страхе зажмурив глаза, добавляла:—
Он хуже Пугачева!
По указу Екатерины дело о сочинителе Радищеве поручено было
вести начальнику тайной государевой канцелярии Шешковскому. Тому
самому палачу-кнутобойцу, который полтора десятилетия назад Пу¬
гачева Емельяна пытал.
Радищева, не очень могучего здоровьем, Екатерина после следст¬
вия сослала в Сибирь, в далекий Илимский острог...
10
Он был первым, Радищев — рабства враг. По его стопам на поле
брани с оружием печатного слова в руках выходили другие верные
сыны отчизны.
Пушкин с гордостью восклицал о себе:
И долго буду тем любезен я народу,
Что звуки новые для песен я обрел,
Что вслед Радищеву восславил я Свободу
И милосердие воспел.
Декабристы продолжали дело Радищева в листовках и брошюрах,
которые они сочиняли и выпускали для рядовых солдат, низших чинов
армии, для крепостных крестьян и людей, трудившихся на только-
только возникавших в России фабриках, угольных и железных разра¬
ботках. В этих листовках, брошюрах огнем горело гневное слово
обличения царской власти и самоуправства крепостников, слово при¬
зыва к неповиновению царю и вельможам, помещикам и купцам.
В ту пору народ был неграмотен в массе своей. Поэтому офице¬
ры — участники революционной организации, будущие декабристы,—
эти листовки и брошюры тайно читали вслух крестьянам, фабричным
людям, солдатам.
— Для чего же русский народ и русское воинство несчастно?—
задавал вопрос офицер, читая брошюру, изданную его товарищами.
И ответ из брошюры читал:
— От того, что цари похитили у них свободу.
— Что ж делать надо русскому народу?
— Ополчиться всем вместе против тиранства...
После разгрома восстания на Сенатской площади Петербурга царь
Николай I лично допрашивал декабристов. А допрашивая, не мог из¬
бавиться от мысли, будто здесь, во дворце, незримо присутствует ав¬
тор книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Во всяком случае,
имя Радищева, название его сочинения, а то и отдельные мысли писа¬
теля нередко звучали в зале.
— Когда и где обвиняемым воспринят свободный образ мыслей?
Бестужев-младший, Петр, отвечал:
— Мысли свободные заронились во мне уже по выходе из кор-
11
пуса, около 1822 года, от чтения различных рукописей... Также «Путе¬
шествие» Радищева из Петербурга в Москву...
Вильгельм Кюхельбекер — Кюхля — говорил о себе и своем окру¬
жении:
— Крайнее стеснение, которое российская словесность претерпе¬
вала в последнее время, породило рукописную словесность... «Путе¬
шествие» Радищева переписывают с жадностью и дорожат каждым
дерзким словцом, которое находят...
Царь жестоко разделался с декабристами. И даже много позднее
того, как пятеро славных были повешены, а остальные отправлены
на каторгу, в Сибирь, царские агенты не переставали рыскать по
стране: изымали из книжных лавок, из библиотек и бросали в огонь
все написанное и напечатанное декабристами и о декабристах...
Но голос героев Сенатской площади с новой силой зазвучал в
набатных призывах «Колокола» — вольной русской революционной
«Вторым пришествием Пугачева» называли современники появление в России
«Колокола»
газеты, организованной Александром Герценом и Николаем Огаре¬
вым за границей в 1857 году:
«Зовем живых на похороны всего дряхлого, отжившего, безобраз¬
ного, рабского, невежественного в России!»
«Освобождение слова от цензуры!»
«Освобождение крестьян от помещиков!»
Влияние газеты в России было очень велико. Современники за¬
писывали в дневниках: «Герцен теперь властитель наших дум, предмет
разговоров... «Колокол» прячут, но читают все... Его боятся и им вос¬
хищаются...»
Явные недруги издателей газеты вынуждены были признавать:
«Вы — сила, вы — власть в русском государстве...»
А в самой России родилось и, от руки размноженное, широко рас¬
пространялось письмо Белинского к Н. В. Гоголю по поводу его
«3
Ленин глубоко уважал и ценил
Н. Г. Чернышевского.
«Выбранных мест из переписки с друзьями». Прямо, нелицеприятно
оценивая заблуждения писателя, Неистовый Виссарион подвергал
критике самодержавно-крепостнический строй, возглашал необходи¬
мость решительного преобразования жизни общества российского:
«Самые живые, современные национальные вопросы в России те¬
перь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказа¬
ния, введение, по возможности, строгого выполнения хотя тех законов,
которые уже есть...»
Порывы свежего ветра врывались в жизнь со страниц «Современ¬
ника» — журнала Некрасова и Белинского, Чернышевского и Добро¬
любова.
Великий русский демократ Николай Чернышевский в листовке «Бар¬
ским крестьянам от их доброжелателей поклон» писал о царской ка¬
марилье, о царе:
«Сам-то он кто такой, коли не тот же помещик?.. Вот у помещиков
крепостные, а помещики у царя слуги, он над ними помещик. Значит,
что он, что они — все одно. А сами знаете, собака собаку не ест. Ну,
царь и держит барскую сторону...»
3
Эстафета борьбы против царизма оружием печатного слова пере¬
ходила от поколения к поколению российских революционеров.
И конечно, от десятилетия к десятилетию у властей все больше было
оснований опасаться всеразрушительных действий типографических
снарядов.
Потому власти возмущались, нервничали так сильно и в тот авгу¬
стовский день 1893 года, когда господин Агатицкий прислал совер¬
шенно секретную бумагу за № 208 о выезде Владимира Ильича Уль¬
янова из Самары в Москву; а особенно когда пристав 2-го участка
Яузской части города Москвы обнаружил в квартире родственников
Ульянова таинственный аппарат большого формата...
Кто, скажите, мог дать властям гарантию, что эстафету борьбы
с царизмом не примет теперь именно он, Владимир Ульянов? Никто
такую гарантию властям не давал и дать не мог. А сами власти
14
Владимир Ульянов — один из деятельных участников студенческого выступления
в Казанском университете.
достаточно хорошо помнили события последнего месяца 1887 года
в императорском Казанском университете, о которых известно стало
даже в Санкт-Петербурге.
Студенты-бунтари устроили тогда в актовом зале университета
бурную сходку. Владимир Ульянов, студент первого курса юридиче¬
ского факультета, являлся ее деятельнейшим участником. «Находился
в первых рядах собравшихся, был очень возбужден, чуть ли не со
сжатыми кулаками»,— отмечало местное начальство.
Но, кроме сжатых кулаков, у студентов в руках, оказывается, было
и... оружие. Да, да: оружие слова. Они составили и вручили ректору
листовку-петицию весьма недвусмысленного содержания. Они возму¬
щались порядками, царящими не только в университетских стенах, но
во всей России. «Собрало нас сюда,— заявляли студенты в листовке,—
не что иное, как сознание невозможности всех условий, в которые
поставлена русская жизнь вообще...» О порядках не только универ¬
ситетских пеклись Ульянов и его товарищи. Листовка призывала «об¬
ратить внимание общества на общеполитические условия в России».
Разве это не было продолжением эстафеты, начатой еще Радище¬
вым, декабристами, Герценом, Белинским, Чернышевским?! Потому
власти и действовали так строго, так решительно. В ночь с 4 на 5 де¬
кабря 1887 года за спиной Владимира Ульянова впервые захлопнулась
тяжелая дверь тюремной камеры. После тюрьмы — ссылка, почти
годичное пребывание в деревне Кокушкино, Казанской губернии, под
негласным надзором полиции. А потом...
К счастью, власти не сразу узнали, что делал Владимир Ульянов
потом.
К НОВЫМ ГОРИЗОНТАМ
1
Осенью 1888 года Ульянову разрешили возвратиться из деревни
Кокушкино в Казань, однако без права поступления в универси¬
тет. «Отнюдь не следует принимать» — гласило указание петер¬
бургского начальства.
И все же именно эта осень ознаменовалась для Владимира началом
прохождения курса науки самой большой, самой важной. В этой науке
он нашел ответ на вопрос, который с особой остротой встал перед ним
в месяцы кокушкинской высылки.
«Кажется, никогда потом в моей жизни, даже в тюрьме в Петер¬
бурге и в Сибири, я не читал столько, как в год после моей высылки
в деревню из Казани,— вспоминал Владимир Ильич.— Это было
чтение запоем с раннего утра до позднего часа».
В чтении перед мысленным взором Ульянова вновь оживали кар¬
тины революционного прошлого родной страны...
— Декабристы... Герцен... Узок круг этих революционеров. Страш¬
но далеки они от народа. Но их дело не пропало... беззаветная пре¬
данность революции и обращение с революционной проповедью к
народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют
посев от жатвы,— говорил Владимир Ильич.—...Декабристы разбуди¬
ли Герцена. Герцен создал вольную русскую прессу за границей—в
этом его великая заслуга... «Колокол» встал горой за освобождение
крестьян. Рабье молчание было нарушено. Революционную агитацию
2 Слово — полководец
17
Герцена подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-
разночинцы, начиная с Чернышевского... Шире стал круг борцов, бли¬
же их связь с народом...
Владимиру Ильичу нравилось, как Герцен называл этих людей:
«Молодые штурманы будущей бури!»
О них, о литературных образах, созданных ими, Ульянов думал
теперь все время. Когда, бывало, среди друзей, среди родных
заходила речь о героях прочитанных книг, Владимир Ильич говорил,
что особенно ценит тех из них, кто обладает твердостью и непоко¬
лебимостью характера. И называл имя Рахметова — героя романа
«Что делать?».
Несколько раз Ульянов перечитывал этот роман и признавался
потом:
— Меня всего глубоко перепахал Чернышевский!
Восхищала Ульянова смелость публицистики Николая Добролюбова.
Из разбора романа Гончарова «Обломов», говорил Владимир Ильич,
Добролюбов сделал клич, призыв к воле, активности, революционной
борьбе, а из анализа тургеневской повести «Накануне» — настоящую
революционную прокламацию.
— Вот как нужно писать! — восклицал Ульянов.
Пример штурманов будущей бури привлекал к себе Владимира
Ильича. Но он понимал: это не была еще сама буря... И упорно искал
ответ на вопрос, занимавший его: что можно сделать, что нужно сде¬
лать, чтобы буря над Россией разразилась как можно быстрее, чтобы
обновила она всю жизнь в стране...
Осенью 1888 года, вернувшись из деревни Кокушкино, Владимир
Ильич вступает в кружок казанских марксистов. Здесь, в Кокушкине,
Ульянов начинает изучать первый том главного труда Карла Маркса
«Капитал».
Еще будучи гимназистом, в 1885 году, он впервые узнал об этой
книге из рассказов старшего брата Александра, студента Петербург¬
ского университета, приезжавшего в Симбирск на каникулы. А теперь
и сам часами просиживает над страницами «Капитала», вникая в каж¬
дую строку, в каждое слово сочинения, захватившего все его мысли,
все думы его.
Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Они были единомышленниками в научном твор¬
честве, соратниками в революционной борьбе.
27 марта 1872 года в номере восемьдесят пятом «С.-Петербург¬
ских ведомостей» напечатано было скромное объявление:
В книжном магазине Черкесова (Невский пр., 54)
ПОСТУПИЛА В ПРОДАЖУ НОВАЯ ННИГА:
„КАПИТАЛ.
КРИТИКА ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ"
Соч. Карла Маркса, перев. с немецкого, т. /.
ПРОЦЕСС ПРОИЗВОДСТВА КАПИТАЛА.
СПБ. 1872, изд. Н. П. Полякова. Цена 2 р. 50 к.
Уж такое было тогда время — жестокое, несправедливое: имена
людей, подаривших России первый русский перевод гениального тру¬
да, по конспиративным соображениям не могли быть названы на ти¬
тульном листе книги. Но память истории сохранила эти имена: Герман
Лопатин, Николай Даниельсон (псевдоним: Николай — он), Николай
Любавин... Они являлись членами кружка революционно настроенной
молодежи, принадлежали к числу людей, по словам современника,
«честных, способных и у которых сердце было на настоящем месте».
И хотя последующую свою деятельность они, не найдя правильного
пути, не посвятили претворению идей марксизма в жизнь, выполнен¬
ная ими работа по переводу и изданию в России первого тома «Капи¬
тала» стяжала им благодарную память потомства.
Впервые на немецком языке «Капитал» был издан в Германии, в
Гамбурге, в 1867 году. А спустя всего пять лет он вышел в Петербурге.
День, когда в Лондоне получили известие о появлении русского
перевода «Капитала», в семье автора книги отмечен был как подлин¬
ный праздник. Маркс торжествовал:
— Первый перевод моего труда на иностранный язык вышел в
России! Факт знаменательный...
Показывая письмо, однажды полученное им от ближайшего това¬
рища и соратника Фридриха Энгельса, Маркс говорил друзьям:
20
Русский язык — первый иностранный язык, на который был переведен
труд Карла Маркса.
— Фред абсолютно прав: «Русская история идет очень хорошо!»
И русский «Капитал» — новое тому подтверждение.
Потом пришло еще одно сообщение от друзей из Петербурга: ти¬
раж русского перевода — три тысячи экземпляров.
— Ого! — восхищался Маркс.— Это ведь ровно в три раза больше
тиража нашего гамбургского издания. Молодцы русские!
С тех пор судьба «Капитала» в России живо интересовала семью
Маркса. Так, в июне 1872 года дочь его Женни в одном из писем со¬
общала с радостью: «Что касается русского перевода, который пре¬
восходен, то тысяча экземпляров его уже продана».
Лишь некоторое время спустя «Капитал» увидел свет в других
странах, вышел на французском, польском, датском, испанском, италь¬
янском, английском языках...
До появления книги Маркса трубадуры — прислужники капитали¬
стического общественного строя — пели об этом строе на все лады,
стараясь убедить людей труда, убедить народы:
«О как чудесно! Роскошно! Изящно!.. Смотрите, как он богат, ка¬
питализм... Он, видимо, добр и благороден — какие на нем красивые
наряды!.. К тому же он силен. Даже всесилен. Уважайте, любите ка¬
питализм! И не вздумайте противоречить ему...»
А когда вышел в свет «Капитал» Карла Маркса, люди не на стра¬
ницах знаменитой сказки Андерсена — в самой жизни увидели воочию:
король-то, оказывается, голый! Ни доброты, ни благородства...
Наоборот! Впервые в истории Карл Маркс показал всё, что тру¬
бадуры капитализма хотели вымышленными разноцветными наряда¬
ми скрыть от людей: уродства капиталистического строя и мерзость
уловок, к которым он то и дело прибегает в большом и малом, чтобы
укреплять свое господство, власть свою над людьми и странами, над
всем миром, над всем человечеством.
Карл Маркс показал и доказал: капиталисты наживаются за счет
безудержной эксплуатации рабочих, выматывая из них все силы. Чем
больше, бесчеловечнее эксплуатируется пролетарий, тем больше при¬
были получает капиталист. Таков непреложный закон общества, где
господствует частная собственность на орудия и средства производ¬
ства. Таково «благородство» капиталистов и капитализма...
22
Но, может быть, капитализм в самом деле так прочен, что господ¬
ству его не будет конца? Может быть, борьба против капитализма
не по плечу пролетариату, рабочим людям?
Нет! — говорит в своей книге Маркс. Капитализм действительно
силен, но отнюдь не всесилен. Буржуазные производственные отноше¬
ния являются последней формой общественного процесса, основан¬
ного на антагонистических, то есть враждебных друг другу, отношениях
двух противоположных классов: буржуазии и пролетариата.
В чем же причина антагонизма, непримиримой враждебности этих
классов? В том, что буржуазия своим трудом ничего не производит,
но зато присваивает себе все. А пролетариат — творец всего сущего
на земле — получает за это при капитализме лишь нищенскую опла¬
ту — такую нищенскую, какая дает рабочему единственную возмож¬
ность: не умереть с голоду и в погоне за куском хлеба продолжать
еще больше обогащать капиталиста.
Однако, независимо от своих намерений и вопреки им, капитализм
своей природой, всеми своими действиями сам неизбежно подгото¬
вляет свою собственную погибель. Угнетая пролетариев, он одновре¬
менно ожесточает их, учит непокорности, возбуждает в них желание
борьбы, жажду победы. Постоянно укрупняя свои предприятия, капи¬
талист собирает на них все большее число пролетариев. И ему
начинают противостоять уже не взводы и роты — полки и дивизии ре¬
волюционных борцов, тесно сплоченных в одних боевых порядках.
В ответ на враждебные действия капиталистов-эксплуататоров проле¬
тариат теснее смыкает свои ряды, создает свои классовые политиче¬
ские организации.
Капитализм должен погибнуть, уступив место новому, социалисти¬
ческому общественному строю. Это будет, говорит Маркс, союз, со¬
дружество свободных людей, людей труда, работающих общими
средствами производства; союз, содружество, где общество гаранти¬
рует развитие каждого человека.
«Бьет час капиталистической частной собственности!» — провозгла¬
сил Маркс на страницах «Капитала». Он предвидел, что наступит по¬
ра, когда пролетариат, победив в социалистической революции, заста¬
вит грабителей-капиталистов и помещиков вернуть трудовому народу
все награбленные, экспроприированные у него ценности, все творения
рабочих рук:
Экспроприаторов экспроприируют!
23
Но как могло случиться, что книгу столь «опасную» пропустила
царская цензура?
Во-первых, цензорский чиновник не понял того, что читал. В чем
он, между прочим, и расписался, прямо заявив, что политико-эконо¬
мическая аргументация, составляющая содержание книги Маркса,
представляется ему... «темной».
Во-вторых, чиновнику показалось, будто все люди на свете ему
подобны, и посему заявил самоуверенно: «Можно утвердительно
сказать, что книгу немногие прочтут в России, а еще менее поймут ее».
А в-третьих, чиновник полагал, что исследование Маркса к России
отношения не имеет, поскольку «относится исключительно к загранич¬
ным порядкам фабричной промышленности».
Не будем, однако, вступать сегодня в спор с незадачливым цензо¬
ром. Жизнь достаточно опровергла его.
Лучше запомним, что Карл Маркс говорил о «Капитале»:
«Это, бесспорно, самый страшный снаряд, который когда-либо
был пущен в голову буржуа (в том числе и земельных собствен¬
ников)».
И настанет пора — благодаря русским революционерам во главе
с Владимиром Ульяновым этот снаряд пробьет первую огромную
брешь в крепости, всегда казавшейся неприступной и неуязвимой...
Но это произойдет несколько лет спустя. А пока шла подготовка к
штурму крепостных стен...
Анна Ильинична Ульянова-Елизарова наблюдала, как брат изу¬
чал «Капитал», как обдумывал содержание книги в связи с условия¬
ми российской действительности. Об этом Владимир говорил с нею
по вечерам — с жаром и увлечением излагал основы теории Маркса,
радуясь, какие новые горизонты открылись теперь перед ним. От Вла¬
димира так и веяло бодрой верой в светлое будущее.
С тех пор, беседуя с друзьями, которым верил крепко, Владимир
Ильич частенько сводил разговор к книге немецкого ученого:
— Ведь если Карл Маркс в своем «Капитале» утверждает, что бьет
час капиталистической частной собственности, значит, он, этот час,
должен пробить и у нас, в России, не так ли?
Ульянов спрашивал, но в голосе его отчетливо слышалось утвер¬
ждение: да, да, непременно будет так! Час пробьет!
24
2
По собственному опыту Владимир Ильич знал, как много значит,
как много может сделать печатное слово. И, думая над книгами, вол¬
новавшими его ум, не раз повторял мысль Герцена: «Книга — это ду¬
ховное завещание одного поколения другому, совет умирающего
старца юноше, начинающему жить; приказ, передаваемый часовым,
отправляющимся на отдых, часовому, заступающему его место».
Много книг К. Маркса и Ф. Энгельса прочитал Владимир Ульянов.
Именно как духовное завещание Маркса воспринимал Владимир
Ильич «Капитал» и другие книги великого основоположника научного
социализма. Однако в то время участники революционных кружков
в России были плохо вооружены марксистской литературой.
— Даже «Коммунистического Манифеста» в глаза не видали,—
говорила Надежда Константиновна Крупская, работавшая в Петер¬
бурге.
Правда, на русский язык «Манифест» начали переводить давно, еще
в 70-е годы. Однако печатались переводы, как правило, далеко-дале¬
ко от России — за границей. Издавались они незначительными тиража¬
ми, а в Россию попадали совсем уж в мизерных количествах... Легко
поэтому понять радость самарских подпольщиков-марксистов, когда
их новый товарищ Владимир Ульянов на собраниях кружка читал
вдохновенные строки:
«Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы ста¬
рой Европы объединились для священной травли этого призрака...
Коммунизм признается уже силой всеми европейскими силами.
Пора уже коммунистам перед всем миром открыто изложить свои
взгляды, свои цели, свои стремления и сказкам о призраке комму¬
низма противопоставить манифест самой партии».
Так начинается «Манифест Коммунистической партии», написанный
Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом и впервые увидавший свет
в Лондоне в 1848 году. Со страниц «Манифеста» встает вся история
развития человеческого общества. В книге дана изумительная по глу¬
бине теория борьбы классов, выясняется подлинно революционная
роль пролетариата в этой борьбе:
«Из всех классов, которые противостоят теперь буржуазии, только
пролетариат представляет собою действительно революционный
класс... Пролетарское движение есть самостоятельное движение
огромного большинства в интересах огромного большинства».
Хотя Владимир Ульянов совсем недавно, лишь поздней осенью
1889 года, переехал в Самару, участники здешних подпольных круж¬
ков, организованных молодым, но опытным революционером Алексе¬
ем Скляренко, успели достаточно хорошо познакомиться с новым то¬
варищем. И сразу же полюбили его, высоко оценили его познания в
марксистской литературе, его убежденность в правоте учения Маркса.
26
Иосиф Христофорович Лалаянц, активный участник самарского под¬
полья и тоже, как и Скляренко, сверстник Ульянова, восторженно
отзывался о Владимире Ильиче. Говорил о нем как о человеке, в ко¬
тором удивительнейшим образом сочетались простота и чуткость,
жизнерадостность и задор — с одной стороны и глубина знаний, логи¬
ческая последовательность, ясность и четкость суждений и определе¬
ний — с другой.
Поэтому никто из кружковцев не удивился, когда они узнали, что
«Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса Владимир
Ульянов читал в своем переводе. По общему мнению, перевод был
прекрасным. Выполненный в единственном экземпляре, он долго пере¬
давался из рук в руки участниками подполья в Самаре, возбуждая
умы людей, их волю. И многие, читая тетрадь с ульяновским перево¬
дом «Манифеста», как клятву на верность пролетариату, делу рево¬
люции произносили заключительные строки великого труда:
«Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды
и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достиг¬
нуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существую¬
щего общественного строя. Пусть господствующие классы содрога¬
ются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней
терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Самарские марксисты-подпольщики не скрывали радости, что у
них есть свой перевод «Манифеста». Они давали его читать социал-
демократам соседних городов Поволжья.
Так тетрадка с рукописью Владимира Ильича попала и в город
Сызрань. Здесь ее взял для прочтения один из местных учителей,
человек, по мнению начальства, неблагонадежный.
И надо же было случиться, чтобы именно в эти дни в Сызрань из
округа последовал вызов: учителю немедленно явиться к директору
народных училищ. Зачем? По какому поводу? Никто не знал. В полном
неведении отбыл учитель из Сызрани. А его родственники, опасаясь,
что в дом, чего доброго, нагрянет с обыском полиция, сожгли тет¬
радь...
3
На смену штурманам будущей бури вставали штурманы бури уже
наступавшей...
Чем больше Владимир Ильич постигал мудрость трудов Маркса и
Энгельса, смысл их суждений и выводов, тем яснее ему становилось:
буря — это движение самих масс трудящихся, трудового народа. Про¬
летариат, единственный до конца революционный класс, поднимется
во главе их и поднимет к открытой революционной борьбе миллионы
крестьян. В учении Маркса и Энгельса Ульянов видел путеводную
звезду для всех, кто искренне желает России добра, кто готов бо¬
роться за свободу ее народа.
Владимира Ильича неудержимо влекло делиться с людьми богат¬
ством знаний, обретенных при чтении книг великих учителей. Он хо¬
тел, чтобы революционное слово учило людей революционному делу,
помогало им выбрать единственно правильный путь борьбы и никогда
с него не сходить. Русские революционеры должны дать соотечест¬
венникам и свои книги и брошюры, свои статьи, должны показать, как
можно и нужно, пользуясь учением марксизма, взорвать все неспра¬
ведливые устои общественной жизни в России.
Весной 1893 года Владимир Ильич написал статью «Новые хозяйст¬
венные движения в крестьянской жизни». Это была первая из дошед¬
ших до нашего времени работ Владимира Ильича — первый марксист¬
ский труд о положении российской деревни.
Попытка напечатать эту статью в журнале «Русская мысль» не
увенчалась успехом. Не удалось в ту пору и выпустить статью отдель¬
ным изданием.
Целых три десятилетия пролежала эта статья замурованная, спря¬
танная в царских архивах. Только в 1923 году рукопись обнаружили в
делах бывшей Московской судебной палаты, и тогда же она впервые
увидела свет — была напечатана. С тех пор статья «Новые хозяйствен¬
ные движения в крестьянской жизни» открывает первый том каждого
издания Сочинений В. И. Ленина.
Еще более долгим оказался путь к печатному станку другой ран¬
ней работы Ульянова. Она не публиковалась ни в первом, ни во вто¬
ром, ни в третьем изданиях Сочинений. Там печаталась лишь крат¬
кая справка — в перечне неразысканных произведений Владимира
Ильича.
28
К 1893 году относится работа «О рынках...», говорилось в справке.
Питерские социал-демократы рассказывали, что с Волги приехал
знающий марксист Ульянов, ему и принадлежит эта тетрадка: «О рын¬
ках». И показывали тетрадку, порядком-таки зачитанную... Вопрос о
рынках приезжим марксистом ставился конкретно, связывался с инте¬
ресами масс,— чувствовался во всем подходе именно действенный
марксизм, берущий явления в их конкретной обстановке и в их разви¬
тии. Тетрадка, о которой идет речь, сообщала справка, не сохрани¬
лась...
Однако в 1937 году тетрадка, к счастью, нашлась. И спустя четыре
с лишним десятилетия после написания труд Владимира Ильича «По
поводу так называемого вопроса о рынках» стал достоянием широких
кругов читателей.
4
Сравнительно недолго пробыл Ульянов в Самаре. Но и за корот¬
кий срок многое сделал.
В этом городе Ульянов напряженно работал, продолжал изучать
труды Маркса и Энгельса, много писал. И, думая о судьбах России,
предвидел, как будут складываться они в грядущие годы и десяти¬
летия.
Люди, которым тогда доводилось встречаться с Ульяновым,
впоследствии говорили:
«Владимир Ильич, как настоящий стратег, с большим вниманием и
интересом относился к каждому новому человеку, расценивая его как
солдата, с точки зрения пригодности для будущего боя, и в своей
оценке редко ошибался».
Это слова Марии Петровны Голубевой, человека, не просто наблю¬
давшего Ульянова со стороны. Она была старше Владимира Ильича
почти на десять лет. И в революционном движении участвовала с
конца 70-х годов. В 1891 году Голубева подверглась аресту, а затем
высылке под надзор полиции в Самару. И здесь, прежде чем у нее
сложилось такое мнение о Владимире Ильиче, Голубева сама пыта¬
лась, что называется, в свою веру обратить Ульянова: внушить ему
свои взгляды на жизнь общества, убедить в правильности исповедуе¬
29
мых ею народнических воззрений. «Попробовала за это приняться,—
рассказывала Мария Петровна,— но скоро убедилась, что это более
чем трудно». А потом выяснилось: и совсем невозможно марксиста
Ульянова в иную веру обратить.
«Помню, сгородила я какую-то ужасную нелепость насчет научного
социализма и никак не хотела отказываться от своего мнения, а Вла¬
димир Ильич спокойно и уверенно развивал свою точку зрения, чуть-
чуть насмешливо, но нисколько не обидно опровергал меня и сразу
же дал мне маленький, но хороший урок».
Урок преподан был в буквальном смысле. Ульянов сначала снабдил
Голубеву книгами для чтения, потом же, беседуя, давал устные пояс¬
нения: усиленно поддерживал взгляды, выраженные в одних произ¬
ведениях, и резко оспаривал мысли авторов других книг.
Завязывались споры, весьма горячие подчас. Собеседница Влади¬
мира Ульянова отстаивала свои взгляды: дескать, ее единомышленни¬
ки— народники — бросят клич, поднимут и поведут за собой весь на¬
род, сбросят царя и захватят власть в России...
Голубева поражалась — Владимир Ильич не оспаривал ни жела¬
тельности, ни возможности захвата власти революционерами, однако
он никак не мог понять: на какой такой «весь народ» думают опирать¬
ся единомышленники Голубевой? И начинал терпеливо разъяснять
Марии Петровне, что не существует-де «народа вообще», что народ
не есть нечто единое целое — он состоит из различных социальных
слоев, классов с различными интересами и стремлениями...
По всей вероятности, Голубева познакомилась тогда и с рукописью
работы Ульянова «Новые хозяйственные движения в крестьянской
жизни»: ведь Мария Петровна и ее товарищи главное внимание обра¬
щали именно на крестьянство, а Владимир Ильич в своей статье как
раз о крестьянстве и говорил. На основе глубокого анализа много¬
численных статистических данных он убедительно доказывал, что в
современной российской деревне, как и в городе, развивается капи¬
тализм, и никакого там «народа вообще» нет да и быть не может.
В городах возникает класс промышленных пролетариев. В деревнях
происходит расслоение крестьянства на бедняков, середняков и ку¬
лаков. Этот вывод имел важное практическое значение для россий¬
ских революционеров: они получали точный научный ориентир, так
необходимый им для работы среди большинства населения России,
страны преимущественно аграрной, крестьянской...
30
Пользуясь этим ориентиром, революционеры могли лучше опре¬
делять, чьи интересы в деревне они должны поддерживать, против
кого вести борьбу...
Что же случилось дальше? Кто кого в свою веру обратил?
Спустя несколько лет Владимир Ильич из-за границы писал Марии
Петровне Голубевой в Россию: «Дорогой товарищ! Чрезвычайно рад
я был узнать от наших общих знакомых... что Вы живы и заняли со¬
лидарную с нами политическую позицию...»
Между прочим, заняв эту солидарную с Владимиром Ильичем по¬
литическую позицию, Голубева первым долгом занялась трудным
делом транспортировки социал-демократической марксистской лите¬
ратуры. Той литературы, обаятельную силу и научную убедитель¬
ность которой Мария Петровна благодаря Ульянову испытала на себе...
Этот успех Владимира Ильича в распространении марксистского
мировоззрения среди российских революционеров был, по сути дела,
своеобразной разведкой боем — главные, решающие сражения только
еще предстояли. Ульянов готовился к ним — оттачивал оружие, кото¬
рое он использует в предстоящих сражениях.
Кстати, кроме статьи о новом в жизни деревни, вспоминала
М. П. Голубева, Владимир Ильич читал ей в Самаре какие-то свои
заметки.
Заметки?
Вероятно, это были записи в тех трех тетрадях, о которых госпо¬
дин Агатицкий, полицмейстер самарский, ничего не сообщал обер-
полицмейстеру московскому в известной нам совершенно секретной
бумаге от 27 августа 1893 года за № 208...
Нет, нет, разумеется, мы не хотим сказать, что самарский блюсти¬
тель порядка что-то скрыл, утаил от властей вышестоящих. Отнюдь!
Просто-напросто он сам, по-видимому, не знал ничего о трех тетрадях.
А тетради эти были у Владимира Ильича в Самаре, и он увез их с со¬
бой сначала в Москву, а потом в Петербург.
На страницах этих трех тетрадей начинала жить, чтобы вскоре вклю¬
читься в борьбу, книга, которой суждено будет играть важную роль
в последующем развитии истории...
ВЕРНЫЙ КОМПАС
1
Просматривая почту, директор департамента полиции господин
Сабуров мельком взглянул на письмо, полученное из Москвы.
Начальник Московского губернского жандармского управления
в очередном донесении от 20 марта 1895 года сообщал результаты
обыска, произведенного у лекаря Сергея Ивановича Мицкевича.
«Ну и что? — устало подумал господин Сабуров.— Ну, обыск — еще
один обыск еще у одного революционера. Теперь подобное бывает
часто...»
Директор обмакнул перо в чернила, намереваясь наложить резо¬
люцию на донесении — отправить бумагу в архив. Однако в этот мо¬
мент взгляд директора задержался на перечне вещественных доказа¬
тельств, отобранных при аресте, на пункте, помеченном порядковым
номером девять:
«9) гектографированная тетрадь, под заглавием: «Выпуск III. «Что
такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».
Сентябрь 1894 г. Издание провинциальной группы социал-демократов».
Сабуров не стал накладывать резолюцию — ручку бросил на мра¬
морную доску письменного прибора. «Новое что-то... Насколько
помню, раньше не встречал сочинений под таким названием»,— на¬
хмурился директор.
И вслух прочитал, потом перечитал ту часть донесения, где гово¬
рилось о содержании гектографированной тетради, отобранной у
арестованного:
32
Выпускъ III,
ЧТО ТАКОЕ „ДРУЗЬЯ НАРОДА"
и
КАКЪ ОНИ ВОЮЮТЪ ПРОТИВ!»
С О Ц I АЛ - ДЕМО КР АТО ВЪ .
Сентябрь 1894.
Иэдаи1е
провннщальной группы
соцДал-демократов*.
Первое увидавшее свет произведение Владимира Ильича.
«Статья эта проповедует классовую борьбу как средство ниспро¬
вергнуть капитализм и взывает к коммунистической революции».
Директор вздохнул и, словно вспомнив что-то, перечитал доне¬
сение.
«Так и есть! «Что такое «друзья народа» и как они воюют против
социал-демократов?», выпуск третий... Это значит, что были еще вы¬
пуски... По меньшей мере, два — первый и второй... Где они, спраши¬
вается?..»
Директор департамента нервничал. Несколько раз выходил из-за
стола. Из себя выходил. Все его злило.
Нервничая все больше, господин Сабуров намеревался пригла¬
сить в кабинет своих ближайших помощников. Хотел сделать им вы¬
говор: зачем допустили появление на свет сочинения, столь крамоль¬
ного? Но передумал. Не вызвал. Да и что помощники могут сказать?
Ведь и раньше не только помощников — самого директора департа¬
мента полиции господина Сабурова никто не спрашивал, выпускать
или не выпускать крамольные сочинения. Просто выпускали, и вся не¬
долга. Вот и теперь эта брошюра, о которой доносят из Москвы...
Подумать только: призыв к коммунистической революции! К классо¬
вой борьбе!
Ну, дела...
Господин Сабуров продолжал беседовать сам с собой. Слово за
слово — внезапно повеселел господин. В донесении-то, оказывается,
прямо говорится, что на обложке крамольной брошюры напечата¬
но: «Издание провинциальной группы социал-демократов». Директор
крякнул от удовольствия: «Не в Петербурге, следовательно, издана...
И не в Москве... В провинции где-то...»
Но через секунду чело директора вновь омрачилось: еще раз
глянув на донесение, только теперь директор обратил внимание на
дату появления брошюры «Что такое «друзья народа» и как они
воюют против социал-демократов?»: 1894 год.
«Так я и думал.— Директор цветным карандашом жирно подчерк¬
нул год: 1894.— Это, конечно, совпадение, не иначе, но... Но не очень
ли оно знаменательное...— Директор поежился.— В самом деле: но¬
вый царь — Николай Второй в том, 1894 году на престол вступил, а ре¬
волюционеры, извольте видеть, тут как тут: выпустили сочинение...
Да не простое: с призывом к классовой борьбе, к коммунистической
революции... Такого у нас еще не бывало...»
34
Сделав серьезное лицо, подобающее важности момента, господин
Сабуров посмотрел на портрет нового императора, стараясь вспом¬
нить что-то. И вспомнил: Николай II, вступив на престол, в одной из
первых речей грозился покончить со всякими «бессмысленными меч¬
таниями», как он назвал даже самые робкие намеки на малейшие
реформы, усовершенствования в жизни государства. Грозился «охра¬
нять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял
его незабвенный покойный родитель...».
«Хорошо, конечно...— порадовался директор департамента. Но гла¬
за опять задержались на бумаге, в которой говорилось об изданной
в 1894 году крамольной тетради-брошюре, и директор перестал ра¬
доваться: — Это нехорошо, конечно, подобное совпадение. Не к доб¬
ру, полагаю... Досмотреть надобно. И прекратить...»
2
Поздно, однако, господин директор департамента полиции досмот¬
реть решил и прекратить вознамерился. Ждал, пока из Москвы ему
о крамоле сообщат. А ведь самое-то главное произошло, оказывается,
под носом департамента полиции и его начальника. В городе Санкт-
Петербурге самое главное произошло.
Владимир Ульянов еще осенью 1893 года прибыл в Петербург и,
разумеется, был взят под надзор полиции. Но что она поначалу уста¬
новила, столичная полиция? В ведомости № 177 от 1 июля 1894 года
сообщалось, где до того числа жил, чем занимался и как вел себя
Ульянов. И выходило:
«В доме № 7 по Казачьему переулку занимал комнату в квартире
мещанина Фердинанда Боде, занимался адвокатурой, но у себя ни¬
кого не принимал, дома бывал мало, ежедневно куда-то уходя, но вел
себя хорошо и в предосудительных поступках не замечался».
Не замечался!
А Ульянов — отменный конспиратор! — в это именно время сумел
установить связи с питерскими революционерами-марксистами:
Глебом Кржижановским, Германом Красиным, Анатолием Ванеевым,
35
Степаном Радченко, Петром Запорожцем, Михаилом Сильвиным, Ва¬
силием Старковым и другими. Он подружился и со многими наиболее
сознательными рабочими питерских фабрик и заводов: Иваном Бабуш¬
киным, Василием Шелгуновым, Борисом Зиновьевым... Активно рабо¬
тал в центральном марксистском кружке Петербурга, под именем Ни¬
колая Петровича или Федора Петровича занимался с участниками
марксистских рабочих кружков Петербургской стороны, на Васильев¬
ском острове. Часто выступал с рефератами по различным вопросам
общественной жизни...
Полиция — потом уже, в другой ведомости — продолжала сооб¬
щать результаты своих наблюдений за Ульяновым: «... в политической
неблагонадежности не замечен».
Не замечен!
А новые товарищи Владимира Ильича в беседах между собой
в один голос утверждали, что только с появлением волжанина на нев¬
ских берегах здесь началась настоящая революционная работа. Сту¬
дент-технолог Глеб Кржижановский, натура поэтическая, появление
Ульянова в Петербурге осенью 1893 года образно сравнивал с живо¬
творным по своим последствиям грозовым разрядом.
— Появился на наших северных равнинах необычайный человек,
который, как никто, отдает себе отчет в разящей силе оружия, выко¬
ванного гением Маркса,— говорил об Ульянове Глеб Кржижанов¬
ский.— Для него марксист — прежде всего революционер. Он ударя¬
ет в набат и сзывает к себе миллионы трудящихся, вооружая их
Марксовым оружием для борьбы с капитализмом и его слугами не
на жизнь, а на смерть.
Петербургских революционеров особенно привлекало к Владими¬
ру Ильичу его удивительное умение владеть оружием Маркса, пре¬
восходное, прямо-таки поразительное знание экономического положе¬
ния страны по статистическим сборникам...
Но полиция снова — теперь уже в третьей ведомости! — чуть ли не
умилялась поведением Ульянова: «В образе жизни ничего предосу¬
дительного не замечалось».
Не замечалось!
А Владимир Ильич в это время — весной и летом 1894 года — на¬
пряженно работал, писал книгу, которая станет компасом, указываю¬
щим российским революционерам путь — надежный, верный путь к
заветным берегам.
36
Книга пишется по материалам тех трех тетрадей, которые Влади¬
мир Ильич привез с собой из Самары. В них — плоды раздумий над
творениями Маркса и Энгельса, над книгами по отечественной и миро¬
вой истории и экономике, над писаниями народников. Теперь Ульянов
изучает литературу самых последних месяцев: книга должна быть
актуальной, злободневной, она должна сегодня вести борьбу во имя
завтрашнего дня.
Так рождалась книга, весть об отобрании которой у арестованного
Сергея Ивановича Мицкевича вызвала такой переполох в департамен¬
те полиции, лишила покоя директора департамента господина Сабу¬
рова.
Ульянов не забыл сходки московской молодежи в начале января
нынешнего, 1894 года. Не забыл, какой спор разгорелся тогда вокруг
вопроса о судьбах России, ее будущем. Народники — противники
распространения учения Маркса в России — пришли на сходку во главе
с одним из своих вожаков — Воронцовым, знаменитым «В. В.», как он
подписывал свои сочинения на политико-экономические темы. Веве,
как звали его одни почтительно, другие иронически. Народники не
сомневались: если кто и осмелится им возражать, победа в споре все
равно будет за ними. И окончательно в том уверились, когда господин
Веве парировал, отразил выступление пытавшегося возражать ему сту¬
дента Давыдова.
Но тут слово взял Петербуржец.
Кроме Анны Ильиничны и ее мужа Марка Тимофеевича Елизарова
да Марии Петровны Голубевой, вряд ли кто из участников собрания
знал тогда настоящую фамилию Петербуржца. Впрочем... Впрочем,
знал, конечно, еще один человек: пробравшийся на собрание тай¬
ный осведомитель — шпик. Это по его доносу Московское охранное
отделение 20 января 1894 года сообщало департаменту полиции:
«Присутствовавший на вечере известный обоснователь теории на¬
родничества писатель В. В. (врач Василий Павлов Воронцов) вынудил
своей аргументацией Давыдова замолчать, так что защиту взглядов
последнего принял на себя некто Ульянов (якобы брат повешенного),
который и провел эту защиту с полным знанием дела».
Веве, когда он почувствовал, что доводы Ульянова, нового его оп¬
понента, противника в споре, по существу опровергнуть никак нельзя,
37
просто-напросто принялся ругаться. Нервничал сильно — бородку соб¬
ственную дергал то и дело, очки то срывал, то вновь водворял на мес¬
то. «Я имею право на свои утверждения,— кричал,— я его заработал:
за меня говорят мои книги... А где ваши труды? Их нет!..»
Оставим на совести рассерженного Веве тон его заявления — гру¬
бого, без малейших признаков скромности. Что же касается книг,
способных вступить в бой с писаниями вевистов...
В 1893 году, когда журнал «Русское богатство» начал поход против
последователей марксизма в России — социал-демократов, литератур¬
ное вооружение последних было на самом деле довольно слабым.
«Позиция наша оказалась очень чувствительно обстреливаемой»,—
признавал один из старейших русских революционеров-марксистов
Николай Александрович Семашко, будущий первый советский нарком
здравоохранения. Он объяснял такое положение не только тем, что
марксистские издания проникали в Россию из-за границы в крайне
ограниченном количестве. Кроме того, эти издания не всегда давали
прямые ответы на вопросы, которые выдвигала русская действитель¬
ность...
Вот и получалось так, будто полемика, диалог между народниками
и марксистами ведется... в один голос: народники каждое свое слово
размножали и распространяли широко, а марксисты не имели своей
печати, не могли выпускать своих книг, журналов, сборников.
Теперь, однако, положение должно измениться в корне.
Владимир Ильич склонился над рукописью. Мысли всецело погло¬
щены будущей книгой. Лишь время от времени, в минуты короткого
отдыха, бывает, оживет в памяти гул сходки московской молодежи,
что состоялась в начале нынешнего января, крик разбушевавшегося
Веве — Воронцова.
Задорная улыбка появляется на лице Ульянова.
— Что ж, сердитый господин Веве, воевать так воевать. Отныне
пользоваться будем оружием одинаковым: книги против книг! Но уж
теперь, коли что, не взыщите, почтеннейший, не обессудьте. Книги
против книг!
3
Среди народников в то время — в 90-е годы — величальные звания
были обычны. Главный лидер народников Н. К. Михайловский, напри¬
мер, ничуть не конфузился, когда его при нем же во всеуслышание
называли властителем дум. А все остальные народники тогда име¬
новали себя так: друзья народа.
И когда Владимир Ильич думал, как назвать свою книгу о либераль¬
ном народничестве и народниках-либералах, он использовал в загла¬
вии любимое ими наименование. Только... только взял это наименова¬
ние в кавычки. Ну, а какой смысл в данном случае кавычки придают
этим словам, мы понимаем отлично. Да и вся книга Владимира Ильича
«Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демокра¬
тов?» доказывает, что без кавычек здесь обойтись нельзя...
Либеральные народники изменили революционным идеям и делам.
Ульянов негодовал, что они только пачкают идеалы Герцена и Черны¬
шевского. Либеральные народники не имеют ничего общего с народ¬
никами революционными — героями «Народной воли», которые в ми¬
нувшие десятилетия сыграли громадную роль в истории России, про¬
славили себя самоотверженной борьбой с царизмом, своим умением
возмущать крестьян против крепостного права, против главного кре¬
постника — царя.
Куда там! Боевым доспехам подлинных революционных борцов
нынешние «друзья народа» предпочли застегнутые на все пуговицы
сюртуки дюжинных либералов, адвокатов буржуазии, ради ее инте¬
ресов благодушно взирающих на мерзости жизни в условиях цариз¬
ма. Учение Маркса и Энгельса не давало покоя «друзьям народа»:
они боялись этих смелых идей, все больше привлекавших к себе умы
и сердца...
Тогда-то со страниц «Русского богатства», толстого журнала либе¬
ральных народников, и раздался клич: «В поход! В поход!»
Со статьями против Маркса и марксистов выступили записные
лидеры «друзей народа»: Н. К. Михайловский, С. Н. Кривенко,
С. Н. Южаков, известный нам Веве... Возможность, что в России про¬
гремят ответные не то чтобы залпы — даже отдельные выстрелы,—
такую возможность «друзья» исключали. Кто, думали они, посмеет?
Ведь даже с разумными доводами книг живущего в эмиграции, за
границей, Плеханова против народничества «друзья» не считались.
39
Небольшие группы пропагандистов марксизма, действовавшие в Рос¬
сии, разгромлены царским правительством... Вряд ли теперь найдется
смельчак, который отважится выступить с открытым забралом...
Надежды «друзей народа», однако, не оправдались.
Владимир Ильич работает над рукописью книги напряженно. Торо¬
пится. Хочет как можно быстрее закончить свой труд. В нем он даст
ответ на статьи «Русского богатства» против марксистов.
Не в силах понять объективные, не зависящие от воли людей за¬
коны общественного развития, либеральные народники просто-напрос¬
то отрицают эти законы. Капитализм в России они считают явлением
случайным: развиваться здесь, говорили, капитализм не может и не
будет. Сами верят и других стараются уверить в некоей придуманной
ими общественно-экономической «самобытности» России: она-де, Рос¬
сия, на своем пути минует капиталистическую фазу. Не промышлен¬
ность, но крестьянское хозяйство — оно, и только оно! — всегда будет
сердцевиной, основой основ российской экономики. Следовательно,
утверждали «друзья», не пролетариат, а крестьянство определит бу¬
дущее страны. Отсюда проистекало и отрицание либеральными на¬
родниками значения для России учения революционного марксизма,
его способности объяснять действительность и указывать пути пре¬
ображения общественной жизни в интересах людей труда, трудового
народа.
— Что дальше в лес, то больше дров! — вздыхает Ульянов, делая
выписки из статей Михайловского и его соратников.
И новые страницы рукописи убедительно свидетельствуют, что
«друзья народа» с легкостью необычайной договариваются до отрица¬
ния бесспорного факта эксплуатации массы народа России кучкой ка¬
питалистов и помещиков; закрывают глаза на разорение громадного
большинства населения и обогащение горстки лиц; не видят классо¬
вого расслоения российской деревни... И говорят, будто в России нет
«внутренних противоречий»!
Предвиденное Марксом возникновение пролетариата народники
презрительно называли чуть ли не болезнью общественной жизни —
«язвой пролетариатства»...
— «В России нет пролетариата!!» — произносит Владимир Ильич,
выписывая из журнала «Русское богатство» это утверждение главного
40
«друга народа». И саркастически замечает:— Я думаю, что господину
Михайловскому следовало бы живому поставить памятник за эти
классические слова!
Но что предлагают сами либералы-народники? Есть ли у них самих
какая-либо программа, программа действий?
О конечно, у них есть программа! Только не употребляйте, пожа¬
луйста, слово такое: действие... Не нравится оно «друзьям народа», ухо
им режет. Уж больно созвучно это слово «действие» некоторым дру¬
гим словам, таким, например, как, скажем, «борьба».
Зачем борьба? Это марксисты говорят о необходимости борьбы,
отчаянной борьбы самих трудящихся за свое освобождение.
«Друзья народа» решительно против того, чтобы бороться с цар¬
ским правительством. Стоит ли?
Народники, пишет Ульянов, «просто думают, что если попросить
хорошенько да поласковее у этого правительства, то оно может все
хорошо устроить».
Реформы, только реформы! Да и те, предупреждают «друзья»,
только с позволения правительства, не иначе. Что же касается социа¬
лизма и коммунизма — это, в крайнем случае, когда-нибудь потом,
рассуждали народники, в будущем, в отдаленном будущем. К социа¬
лизму следует идти постепенно, не спеша и уж тем более не борясь
за него. Даже и о нем, быть может, правительство надо будет попро¬
сить, да повежливее, да поласковее... Потом. Когда-нибудь.
А пока... Пока, пишет Ульянов, вместо того чтобы поднять крестьян¬
ство на социалистическую революцию, либеральные народники наме¬
реваются только «заштопать», «улучшить» положение крестьянства
при сохранении основ современного общества.
Мудрено ли, что статьи «друзей народа» приветствовались царской
цензурой. Буржуазная печать тоже приветствовала эти статьи. В пер¬
вую очередь газета «Чего изволите?», как в прогрессивных кругах
русского общества прозвали «Новое время» за лакейство перед власть
имущими, за подхалимство перед царским правительством. Господин
Буренин, один из самых ретивых сотрудников этой продажной газеты,
не просто похвалил Михайловского. Он, как пишет Владимир Ильич,
погладил «друга» сего по головке. Ну, а тот и рад стараться — кувыр¬
каться продолжал на потеху и удовольствие господина Буренина, но¬
вые сальто-мортале выкидывать стал, новые статьи против социал-
демократов сочинять принялся.
41
Словом, поскребите «народного друга», указывал Владимир Ильич,
и вы найдете буржуа...
Отрицая борьбу классов, лидеры либеральных народников охотно
рассуждали на тему о «героях» и «толпе». При этом способность
активного участия в общественной деятельности признавали исключи¬
тельно за «героями», «критически мыслящими личностями» вроде
господ Михайловского, Южакова и подобных им. Стоит «героям» за¬
хотеть что-либо — и сразу все произойдет в жизни, как они того
пожелают. История может изменить направление своего развития.
А то, если «личность» пожелает, развитие жизни остановится совсем.
На то она, личность, и «критически мыслящая»...
Народ? Массы? Их удел, вещали либеральные народники, лишь
выполнять пожелания «личностей».
Владимир Ильич опроверг вконец этот вздорный взгляд. Он новы¬
ми данными, новыми убедительными выводами обогатил марксистское
положение о решающей роли во всех областях общественной жизни
народа — творца истории...
Владимир Ильич вчитывается в каждую строку каждого номера
журнала «Русское богатство»: неужто и впрямь народники считают,
что если закрыть глаза на безысходную нищету масс, наглую эксплуа¬
тацию трудящихся, нищета и эксплуатация исчезнут; если они, на¬
родники, наподобие страусов спрячут головы, чтобы не видеть гос¬-
под-эксплуататоров, эти самые господа перестанут существовать?..
Неужто они, народники, и впрямь полагают, что достаточно каких-то
усилий «культурного общества» и царского правительства, чтобы всю
жизнь в России направить на истинный путь...
— Нет и нет: борьба, только борьба! — Ульянов сжимает кулаки.—
Непримиримая классовая борьба — это единственный путь осуществ¬
ления цели, которую Маркс сформулировал в своем «Капитале»:
экспроприация экспроприаторов — насильственное лишение буржуа¬
зии всех ценностей, присвоенных, награбленных ею у трудящихся!
Не зная усталости, Ульянов и его товарищи работали, стремясь
обогатить арсенал идейного оружия трудящихся. А «друзья народа»,
не останавливаясь ни перед чем, намереваются повесить на дверях
этого арсенала тяжелейшие замки: чтобы трудящиеся не могли поль¬
зоваться оружием, уже созданным для них Марксом и Энгельсом.
42
«Человек будущего в России — рабочий...» — эту мысль Ульянов доказал в своей
работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».
Народники хотели отнять у рабочих книгу-снаряд — «Капитал»
Маркса.
Ульянов буквально за руку поймал Михайловского на этом бесчест¬
ном занятии. Сей «друг» утверждал, будто Карл Маркс, создавая свой
главный труд, и не думал, что «Капитал» читать будут рабочие.
— Совершенно неверно! — гневно восклицает Владимир Ильич.
И приводит слова автора «Капитала»: понимание, которое книга
быстро встретила в кругах рабочего класса, «есть лучшая награда за
мой труд». Ульянов специально, клеветам народников вопреки, при¬
вел и дальнейший текст цитаты, где Маркс говорил о присущих ра¬
бочему классу выдающихся способностях к теоретическому мышле¬
нию.
Именно эти способности пролетариев Владимир Ильич имел в виду,
убежденно выдвигая рабочего на передовую линию политической
борьбы, вверяя ему судьбу России, будущее ее народов.
43
Со страниц книги Ульянова «Что такое «друзья народа» и как они
воюют против социал-демократов?» Россия впервые услышит горячий
призыв к созданию марксистской рабочей партии, к установлению ре¬
волюционного союза рабочего класса и беднейшего крестьянства
во имя свержения царизма, власти помещиков и буржуазии, во имя
создания нового, справедливого коммунистического общества. Социал-
демократы марксисты, напишет Владимир Ильич, считают, что русские
экономические порядки представляются буржуазным обществом, из
которого может быть только один выход, необходимо вытекающий
из самой сущности буржуазного строя: классовая борьба пролетариа¬
та против буржуазии.
4
Где-то на исходе весны 1894 года Мария Александровна Ульянова
прислала в Петербург письмо: приглашала сына отдохнуть в Кузьмин¬
ках, под Москвой, где она собиралась летние месяцы провести вместе
с дочерью Анной, зятем Марком Тимофеевичем и младшим сыном
Митей. Владимир Ильич с радостью откликнулся на приглашение —
обещал непременно быть. Но и работу над книгой не отложил даже
на короткое время — взял рукопись с собой.
Так дом, расположенный на берегу Нижнего пруда в Кузьминках,
неподалеку от подмосковной станции Люблино, стал местом, где летом
1894 года Владимир Ильич приготовил к печати рукопись своей книги
«Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демо¬
кратов?».
Но легко сказать: подготовил к печати... А где печатать?
Народники, что ни говорите, находятся в положении куда более
благоприятном. Любые свои сочинения выпускают совершенно сво¬
бодно. Журналы свои регулярно издают. Этим в значительной степени
и объясняется влияние народников в обществе. Еще бы, печатное
слово — огромная сила. И «друзья народа» несказанно рады: они
могут безнаказанно что угодно о марксистах говорить и писать, иска¬
жать их взгляды как угодно...
Конечно, в Петербурге и в Москве немало издательств. Но раз¬
ве какое-нибудь из них возьмется печатать книгу Ульянова? Ни за что!
Как они могут печатать книгу, которая, камня на камне не оставляя
44
от народников и народничества, беспощадно критикует существую¬
щий в государстве Российском общественный строй. Даже содержит
призыв к ниспровержению этого строя при помощи коммунистической
революции... Кто такую книгу возьмется печатать в царской России!
О том, чтобы рукопись приспособить к требованиям царской цен¬
зуры, Владимир Ильич и думать не хотел. Он ведь и в этой своей
книге воздает должное цензуре: сравнивает ее с орудовавшим в
Древней Греции разбойником по имени Полипемон, по прозвищу
Прокруст. С тем самым, кто, по преданию, жертвы свои укладывал
на имевшееся у него ложе: кому ложе коротко — ноги обрубал, кому
длинно — насильно вытягивал ноги. Отсюда и пошло выражение: про¬
крустово ложе...
Владимир Ильич понимал, что значит уложить рукопись «Друзей
народа» в прокрустово ложе царской цензуры. Знал, что после подоб¬
ной операции от рукописи остаться могло: винтовка, у которой обруби¬
ли ствол, сняли приклад,— кого такое, с позволения сказать, «оружие»
может поразить?! А Владимир Ильич в книге видел оружие—книга
против книг! Оружие, способное обеспечить идейный разгром идей¬
ных противников — либеральных народников. Владимир Ильич хотел
своих единомышленников как следует вооружить для ведения даль¬
нейшей борьбы против царизма.
Следовательно, нужно было найти возможность печатать книгу
в пределах, не доступных для глаза самого зоркого цензора. А это
значило: надо поставить подпольную типографию.
Помогать Ульянову вызвался близкий к марксистам молодой инже¬
нер-технолог Алексей Александрович Ганшин. Вместе с ним за дело
взялись его двоюродные братья — студенты Александр и Владимир
Масленниковы.
В то время нелегкое это было дело — достать необходимый для
печати шрифт. Типографии, как правило, имели не ахти какое богатое
шрифтовое хозяйство,— исчезновение даже малой части шрифта вла¬
дельцы сразу бы заметили. И Ганшин, как он ни старался, как ни
бился, подпольной типографии поставить не смог.
В июне 1894 года Владимир Ильич приехал из Кузьминок в Москву
и здесь встретился с Ганшиным. Можно смело предположить, что
разговор между ними в тот день шел главным образом о будущей
книге: где и как ее напечатать? А главное — когда? И как сделать это
возможно быстрее.
45
Алексей Александрович сообщил о своем намерении отказаться
от дальнейших поисков шрифта. Однако книгу он все же напечатает
во что бы то ни стало: во Владимирскую губернию, где близ деревни
Горки находится имение отца Ганшина, уже отправлено оборудование
для размножения будущего издания.
В тот день Ульянов и передал Ганшину первую часть рукописи
о «друзьях народа».
И вновь началось томительное ожидание. И вновь — неудача: из-за
незнания всех премудростей литографии Ганшин не смог наладить
печатание и этим способом. Лишь некоторое время спустя, не без
труда достав в Москве кустарный множительный аппарат мимеограф,
Алексей Александрович приступил наконец к работе в Горках. По
тем временам, когда марксисты России еще не имели своей типогра¬
фии, это было, конечно, событие немалое. И не случайно Владимир
Ильич, интересуясь ходом нового важного дела, сначала посылал
к Ганшину доверенных людей, потом — в июле-августе, — строго
соблюдая требования конспирации, и сам приезжал в Горки, Влади¬
мирской губернии. Он пробыл здесь несколько дней — знакомился,
как идет печатание «Друзей народа».
Незадолго до этого, в июне, товарищам в Петербурге тоже уда¬
лось на гектографе напечатать первый выпуск книги. В конце августа
в Москве вышел второй и в сентябре в Петербурге — третий выпуск.
Тиражи изданий, выполненных на примитивных множительных аппа¬
ратах, были не очень велики. Около ста экземпляров первого выпуска
«Друзей народа» напечатал А. А. Ганшин в Горках. Осенью того же
года он продолжал свою издательскую деятельность в Москве на
выходивших во двор антресолях дома № 16 по Первой Мещанской
улице.
Пятьдесят экземпляров — таков был тираж вышедшего в сентябре
четвертого издания первого выпуска, осуществленного в Петербурге
Анатолием Ванеевым, товарищем Владимира Ильича по центральному
марксистскому кружку.
А «блюстители порядка» не знали о том, что товарищи Владимира
Ильича в это время печатали его книгу в Горках, Владимирской губер¬
нии, в Москве, в Петербурге...
И хорошо, что не знали!
46
5
Манифестом революционного марксизма в России называли со¬
временники книгу «Что такое «друзья народа» и как они воюют про¬
тив социал демократов?».
— Всех захватила эта книга,— рассказывала Надежда Константи¬
новна Крупская.— В ней с необыкновенной ясностью поставлена была
цель борьбы. «Желтенькие тетради», как называли книгу по цвету ее
обложки, ходили по рукам, и нет никакого сомнения, что они оказали
сильное влияние на тогдашнюю марксистскую молодежь.
Как ни затруднено было распространение книги, она проникала
во многие, в том числе далекие от центра, уголки России. «Что такое
«друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» читали
в Пензе и Вильно, во Владимире, Лиепае, Ростове-на-Дону, Томске...
Книга «Что такое «друзья народа»...» появилась и на украинской
земле. В Черниговской губернии ее размножили на гектографе в ста
экземплярах. Отсюда книга транспортировалась и в Чернигов и в Киев.
Даже в Петербург.
В Полтаве, где Крупская побывала в 1896 году, социал-демократы
восхищались «Друзьями народа».
Известно немало случаев, когда революционеры, чтобы иметь
книгу «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-
демократов?», перепечатывали ее на пишущей машинке. А то и пол¬
ностью переписывали от руки.
Читать книгу приходилось в глубокой тайне, соблюдая самую стро¬
гую конспирацию: недружеский глаз мог причинить большие неприят¬
ности. И даже в этих условиях, когда очередь доходила до последней,
пятьдесят восьмой страницы третьей тетрадки, читающий всякий раз
невольно повышал голос, стараясь как можно более отчетливо про¬
износить каждое слово.
Заключительные строки книги написаны с таким подъемом, про¬
низаны такой верой в светлое будущее России и ее народов, что серд¬
це каждого читающего их в ответ начинает биться сильнее. Эти строки,
даже прочитав лишь раз, нельзя не запомнить надолго.
Как гимн российскому рабочему классу звучат они:
«На класс рабочих и обращают социал-демократы все свое вни¬
мание и всю свою деятельность. Когда передовые представители его
усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русско-
47
го рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди
рабочих создадутся прочные организации, преобразующие тепереш¬
нюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную
классовую борьбу,— тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во гла¬
ве всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет
РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН)
прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ
КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ».
Книга «Что такое «друзья народа»...» явилась той тяжелой артил¬
лерией, которой мы подкрепляли в своих выступлениях наши еще
далеко не обоснованные позиции,— говорил социал-демократ моск¬
вич Владимир Бонч-Бруевич.
Однако даже под ударами такой тяжелой артиллерии противник
не сразу сдавал позиции. Не только лидеры — многие рядовые участ¬
ники народнического движения долго держали оборону. Упорство¬
вали.
Дело порой доходило до курьезов.
Спросили как-то одну даму из числа почитательниц «властителя
дум»: как она относится к «желтеньким тетрадкам»? Дама не могла
скрыть, что читала их с интересом, однако не преминула заметить:
— В них, в «желтеньких тетрадках», содержатся выражения недо¬
пустимые...
— А например? — просят даму уточнить.
— Например? Да вот: Михайловский сел в калошу... Фи!
— Не в калошу,— поправляют даму.— В «желтеньких тетрадках»
написано: Михайловский сел в лужу.
— Тем более,— не унимается дама.— Как можно, в самом деле,
писать о господине Михайловском, Николае Константиновиче, власти¬
теле наших дум и умов наших, что он... «сел в лужу»? А далее... Что
еще далее написано в «желтеньких тетрадках»? Вы только послушай¬
те: «Михайловский сел в лужу» и, видите ли, «прекрасно, по-види¬
мому, чувствует себя в этой, не особенно чистой, позиции: сидит
себе,— пишет о Михайловском автор «тетрадок»,— охорашивается и
брызжет кругом грязью»...
А иногда бывало не до смеха.
На естественном факультете Московского университета дело чуть
48
до драки не дошло: студенты, читатели книги о «друзьях народа»,
разделились на два враждебных лагеря: приверженцы народников
и сторонники марксистов. Спорили, спорили, а потом... Вместо того
чтобы прислушаться к советам автора книги, взяться за ум, привер¬
женцы народников пустили в ход кулаки. Ну, их идейные противники
уступать, разумеется, не собирались. И пошло...
С появлением книги «Что такое «друзья народа» и как они воюют
против социал-демократов?» марксисты в России заметно окрепли.
Русские ученики и последователи великого ученого и революционно¬
го борца Карла Маркса во главе с Владимиром Ульяновым перешли
в развернутое наступление. Начался решающий идейный разгром ли¬
берального народничества.
Десять лет назад знаменитая русская революционерка Вера Засу¬
лич получила письмо из Лондона. «То, что Вы мне сообщаете о рас¬
тущем интересе в России к изучению книг по теории социализма, до¬
ставило мне большое удовольствие, — писал Фридрих Энгельс.—
Теоретическая и критическая мысль, почти совершенно исчезнувшая
из наших немецких школ, по-видимому, в самом деле нашла себе убе¬
жище в России».
С тех пор прошло десять лет. Теперь уже не только об убежище
могла идти речь. Усилиями Владимира Ульянова и его соратников —
социал-демократов в России создавался боевой полигон, где будет
готовиться огневой штурм всевластия царя. Того самого российского
царя, которого Маркс и Энгельс в свое время заклеймили как главу
всей европейской реакции...
А почему в томе, открывающем Сочинения В. И. Ленина, и в отдель¬
ных изданиях его работы «Что такое «друзья народа» и как они воюют
против социал-демократов?» в наше время печатаются лишь выпуски
первый и третий?
Поверить трудно, однако и через пять лет после победы Великой
Октябрьской социалистической революции первая книга Владимира
Ильича вообще отсутствовала на полках библиотек и на прилавках
книжных магазинов. Старые революционеры-большевики, вспоминая
«желтенькие тетрадки», говорили с искренним сожалением: «Увы, тех
А Слово -
49
«тетрадок» никто не видел уже давно, на протяжении, пожалуй, трех
десятилетий...» Никто не брался с уверенностью утверждать, уцелели
они хотя бы в нескольких экземплярах...
Уцелели!
В начале 1923 года, после энергичных поисков, «тетрадки» с текстом
«Друзей народа» были почти одновременно обнаружены в Публич¬
ной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Петрограде и за грани¬
цей, в одном из архивов Берлина.
Правда, в Петрограде нашлись только две «тетрадки» — первый
и третий выпуски работы Ульянова. Но в берлинском архиве, как на¬
деялись, она представлена целиком. Об этом даже сообщалось в со¬
ветской печати в 1923 году. А о второй «тетрадке» говорилось прямо:
ее пока нет «под рукой». Пока! Так как «она еще не получена из Бер¬
лина».
«Еще не получена...» Значит, будет получена...
К великому сожалению, однако, надежды эти не оправдались: вто¬
рого выпуска не нашли и в Берлине...
Еще через тринадцать лет, в 1936 году, в Институт марксизма-
ленинизма поступило гектографированное издание «Друзей наро¬
да» — экземпляр, содержащий многочисленные редакционные по¬
правки, сделанные, очевидно, Владимиром Ильичем при подготовке
печатного издания, которое предполагалось выпустить за границей.
Все эти исправления были внесены в текст труда, напечатанного в пер¬
вом томе четвертого издания Сочинений Владимира Ильича.
А что же второй выпуск работы Ульянова?
До сих пор ни один экземпляр этой части книги не разыскан. Хотя
уже в советское время след обнаруживался и... снова терялся.
Поиск второго выпуска продолжается. Будем надеяться, настанет
час — он найдется. И тогда мы в полной мере ощутим пламень всех
строк, которые на исходе прошлого века вдохновляли и вели на борь¬
бу российских революционеров — читателей первой увидевшей свет
книги Владимира Ильича.
НАЧАВШИЕ БИТВУ
Как того требовали правила строгой конспирации, фамилия авто¬
ра на обложке книги о «друзьях народа» не была указана —
только название и год выпуска. А на одном издании, кроме того,
напечатано: «Издание провинциальной группы социал-демократов».
И, как мы уже знаем, эта хитрость оправдала себя. Помните, гос¬
подин директор департамента полиции торжествовал: «Не в Петербур¬
ге, говорил, издана крамольная книга. И не в Москве... В провинции
где-то... И то добро...» И крякал, довольный. Но ведь крякал и радо¬
вался господин Сабуров зря... Помимо Горок во Владимирской губер¬
нии, книга печаталась и в Петербурге, и в Москве.
Что же касается автора книги, то полиция так и не установила
точно, кто им является. В многочисленных документах фигурировал
чаще всего «анонимный автор». Ульянов? О нем в тех же документах
иногда говорилось, но только как об одном из «причастных» к выпуску
книги «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-
демократов?».
Однако многие участники революционного подполья — слушатели
рефератов Владимира Ильича, его выступлений на дискуссиях с народ¬
никами — почти не сомневались: автором книги о «друзьях народа»
наверняка является Ульянов. За это говорило присущее ему велико¬
лепное знание марксизма, которое чувствовалось буквально на каж¬
дой странице книги. Умение применять марксизм к условиям россий¬
ской действительности. Убежденность в порочности народнической
теории, в неминуемом крушении всех выводов, построенных на зыб¬
51
1
кой ее основе... А некоторые образные и очень точные характеристики
«друзей народа», не раз звучавшие в устных выступлениях Ульянова,
почти дословно совпадали с теми, что фигурировали и на страницах
новой книги.
Конечно, каждый из подпольщиков-читателей «желтеньких тетра¬
док», кто догадывался, кем они написаны, догадку свою в тайне хра¬
нил даже от товарищей: конспирация в ту пору соблюдалась строго.
И только росло уважение товарищей к Владимиру Ильичу, признание
его единственно достойным руководителем марксистов России.
На занятиях с рабочими в марксистских кружках или беседуя
с рабочими активистами Владимир Ильич помогал им правильно вы¬
бирать книги для чтения — чтобы каждая книга служила подспорьем
в революционной борьбе.
На одном из собраний кружка питерский рабочий Ф. П. Блеков
впервые увидел Ульянова. Как всегда, Владимир Ильич быстро позна¬
комился с присутствовавшими, быстро включился в их беседу. Между
прочим, поинтересовался:
— Ну, а чем вы занимаетесь сейчас?
— Мы разбирали Лассаля,— был ответ.
Диву дался Владимир Ильич. И в мыслях вновь недобро помянул
«друзей народа»: это они советовали рабочим читать книжки немец¬
кого мелкобуржуазного социалиста Фердинанда Лассаля. Лассаль
хотя и принимал когда-то участие в рабочем движении Германии, но
навязывал движению линию оппортунистическую, отступническую от
интересов трудящихся, от революции и приспособленческую к инте¬
ресам врагов пролетариата.
— Друзья, вы не дело делаете,— сказал Ульянов.— Читайте боль¬
ше Карла Маркса. Правда, это будет труднее, но к вам придут товари¬
щи и будут вам помогать...
Сам Владимир Ильич, читая рабочим «Капитал» Маркса, популярно
разъяснял важнейшие положения этого труда. Вторая часть занятия
обычно посвящалась беседе с рабочими об их житье-бытье,— конечно,
и эта беседа велась в связи с материалом, изложенным на только что
прочитанных страницах книги. Ульянов объяснял рабочим, почему они,
трудом своим создавая на заводах и фабриках ценности на сотни и ты¬
сячи рублей, сами получают буквально копейки, живут впроголодь...
52
И говорил, что нужно делать, чтобы жизнь рабочих по-иному пошла.
Особенно подчеркивал: рабочие, слушатели этого кружка, плохо жи¬
вут не потому, что работают на заводах, где плохие хозяева, злые
управляющие, грубые мастера... Всюду, по всей Руси великой, поло¬
жение рабочих не лучше: это порядок такой в государстве, как, впро¬
чем, и во всех других буржуазных государствах. Значит, рабочим
нужно бороться против буржуазного государства, бороться сообща,
иначе такого врага не одолеешь.
2
В тот день, 23 декабря 1894 года, в урочный час остановив станки,
инструмент в ящики уложив, рабочие Семянниковского, что за Нев¬
ской заставой в Петербурге, судостроительного и механического за¬
вода направились получать жалованье.
Но что это? Артельщиков-кассиров, которые выдают жалованье,
сегодня нет на месте.
Как же так, на праздники остаться без копейки? А ведь многие
собрались в деревню поехать — даром билет на «чугунку» кто даст?
Да и как к родным являться без гостинцев?..
Иван Васильевич Бабушкин, сам рабочий-семянниковец, подробно
рассказывал своим товарищам, членам марксистского кружка, обо
всем, что на заводе произошло в тот день, ни одной мелочи старался
не пропустить.
— Рабочие ждали артельщиков час, другой, третий,— рассказывал
Иван Васильевич.— Наступил вечер — артельщиков нет...
Только в семь вечера или около этого часа заводская администра¬
ция объявила: выдача жалованья будет производиться завтра, в 10 ча¬
сов утра. Значит, в самый канун праздника...
Скрепя сердце расходились семянниковцы с завода: что против
самовольства администрации сделаешь? Не впервой...
На следующий день — ни свет ни заря — снова вернулись рабочие
на завод. Снова ждут артельщиков. Снова время идет — час, другой,
третий...
Артельщиков-кассиров все нет и нет...
53
День клонился к вечеру, на улице зажглись фонари. Среди рабо¬
чих слышны были тревожные разговоры. Толпа переливалась то из
мастерских во двор и на улицу, то опять в мастерские...
Холодно. Голодно — люди давным-давно крошки во рту не имели.
Жены, ребятишки из бараков бегут на завод. Волнуются: что слу¬
чилось? Почему мужья, отцы не идут так долго, денег почему не
несут?
Заводская администрация, глумясь над рабочими, не однажды за¬
держивала выплату жалованья. Но сегодня терпение семянниковцев
иссякло. Не вынесли семянниковцы издевательства.
Все громче, все настойчивее требовали выдать деньги, нелегким
трудом заработанное жалованье.
Перетрусившие заводские управляющие и конторщики, все двери
позапирав, спрятались на втором этаже конторы. Ну, а городо¬
вые, околоточный надзиратель, известное дело, кулаки в ход пускают,
кутузкой рабочим грозятся.
И тогда толпа, запрудившая двор, двинулась к заводской проход¬
ной; к особняку, где живет управляющий; к заводской хозяйской лав¬
ке, в которой рабочих заставляют покупать третьесортные, «с душком»,
товары, а платить за них втридорога.
Шумом полнился двор. Толпа гудела.
Затрещали оконные рамы. Послышался звон разбитых стекол.
В воздухе, свистя, проносились камни, куски льда, комья от копоти
грязного, слипшегося снега, обрезки дюймового железа, клубки тол¬
стой проволоки...
— Керосину сюда! Скорей! — требовали люди, обступившие па¬
радное крыльцо особняка управляющего.
Кто-то, прищурив глаз, целился: как бы здоровенный кусок камен¬
ного угля половчее бросить в двуглавого орла, распластавшего крылья
над полукружием заводской вывески.
И вздрогнул коронованный хищник. Затрясся...
Пытаясь постращать рабочих, администрация вызвала сначала по¬
жарных.
Потом, вслед за пожарными, казаки на взмыленных конях примча¬
лись к заводу, взяли завод в кольцо.
Но не дрогнули семянниковцы. Настояли на своем, справедливом.
В конце концов заставили управляющего заплатить жалованье...
Дело, однако, на этом не кончилось.
54
— Когда рабочим начали выдавать одновременно во всех мас¬
терских деньги, в это время в главную контору завода понаехали раз¬
ные начальствующие лица, и там состоялось особое, чрезвычайное
совещание,— продолжал Иван Васильевич.— А в дни праздников в се¬
ле Смоленском, где проживают семянниковцы, были аресты, много
арестов...
3
Владимир Ильич с огромным вниманием слушал Бабушкина. Он
знал хорошо и глубоко уважал этого человека, с которым познако¬
мился еще в прошлом году на занятиях марксистского кружка. По¬
любил Ивана Васильевича за его природный ум, энергию, присущую
ему глубокую революционность, горячую преданность делу...
В тот день Владимир Ильич предложил начать выпуск от имени
петербургских марксистов — социал-демократов агитационных листо¬
вок-прокламаций, обращенных к рабочим, или от их имени к предпри¬
нимателям, властям. А первый такой листок составить и распростра¬
нить как можно быстрее — листок к рабочим Семянниковского завода.
Владимир Ильич объяснял товарищам, что в листках нужно гово¬
рить всю правду о причинах нищенской жизни рабочих, непомерно
тяжелом их труде и бесправном положении. Пусть знают хозяева:
рабочие не желают больше мириться с такой жизнью. И причины тя¬
желой жизни рабочих, и пути к облегчению ее нужно освещать социа¬
листическим учением Маркса. Это и будет соединением социализма
с рабочим движением — именно этого пролетариям России не хватает
сейчас...
Пусть рабочее гневное слово отныне будет не шепотком звучать
по укромным уголкам мастерских и цехов. Пусть оно отныне будет
греметь как набат, зовущий к борьбе. Тогда поймут угнетатели, не
могут не понять: сегодня пролетарии требуют прибавки жалованья,
ликвидации несправедливых штрафов, завтра они потребуют измене¬
ния управления всеми делами в стране. Потребуют наверняка!
...Как никогда, бурно прошло в тот день собрание петербургских
марксистов и рабочих активистов. Большинство присутствовавших под¬
держали Ульянова. Лишь один очень старый рабочий, все недоверчиво
оглядываясь вокруг, говорил:
55
— Боюсь я, хуже бы не было от листков этих самых. Плетью обуха
не перешибешь. А мы полагаем бумагами какими-то, словами бесте¬
лесными хозяйскую руку от шеи рабочей отвести... Да и наше ли это
рабочее дело, писания всякие? Образованные которые, тем спод¬
ручнее...
Владимир Ильич молчал. Он не хотел отвечать старому рабо¬
чему — ждал, как к его сомнениям отнесутся другие участники со¬
брания.
Шелгунов Василий Андреевич, с Обуховского завода, первым за¬
говорил:
— Выходит, только боги горшки обжигать могут. А я думаю: не
писали мы, рабочие, потому, что не умели. Не умели, так научимся...
— Верно говоришь, Василий Андреевич,— поддержал Шелгунова
Бабушкин.— Времена меняются, другие настают времена.
... Подумав, взвесив все, участники собрания согласились, что много
пользы рабочим может принести новое оружие — толковое, острое,
правдивое слово.
Написать первый листок — воззвание к рабочим Семянниковского
завода — вызвался Ульянов. А в помощники себе Владимир Ильич
пригласил Бабушкина.
— Осилишь, Иван? — прощаясь, спросил друга Василий Шелгунов.
И, крепко пожав руку Бабушкина, подтвердил: — Осилишь!
4
Проводив друзей, Ульянов остался с Бабушкиным. Далеко за пол¬
ночь сидели они при слабом свете притушенной керосиновой лампы.
Подробно обсуждали план будущей листовки: какие вопросы в ней
затронуть, какие выдвинуть требования к заводской администрации.
Владимир Ильич советовал быстрее начать собирать материал.
Как можно подробнее выяснить, чем недовольны рабочие и кто из
мастеров виновен, скажем, в обсчетах, в злоупотреблении наложе¬
нием штрафов. Надо хорошенько знать интересы семянниковцев, их
нужды — только тогда слово марксистов дойдет до сознания рабочих,
заденет их за живое.
56
— Все листовки наши, все издания, которые мы будем выпускать,
должны преследовать одну цель: будить пролетарское, классовое
самосознание в русских рабочих...
Через два дня Владимир Ильич снова встретился с Бабушкиным.
Внимательно знакомился со всеми материалами, собранными Иваном
Васильевичем, одобрил составленный им перечень главных требова¬
ний рабочих.
Потом писали листовку. Каждую фразу по нескольку раз пере¬
читывали вслух: достаточно ли ясно изложено — все ли будет понятно
рабочим? Ведь в первый раз рабочие читать такое будут — надо, чтобы
ни единое слово мимо не прошло, в каждом сердце свой след непре¬
менно оставило.
Из-за отсутствия печатной техники первый листок к семянников¬
ским рабочим, составленный Владимиром Ильичем, переписали от
руки печатными буквами в четырех экземплярах. Бабушкин распро¬
странил листовки по заводу.
Вскоре семянниковцы, встречаясь в заводских курилках, в разде¬
валках, по дороге на завод или возвращаясь с завода домой, негром¬
ко говорили между собой:
— Видал листовки?
— Еще бы! Все, как есть, правильно описали...
— Кто же это за нас постоять решил?
— Свет, говорят, не без добрых людей... Пусть не думают хозяева-
живоглоты, что рабочие как были, так и всегда будут рабами безро¬
потными...
Слова листовки, что птицы, не зная преград, разнеслись по всему
Петербургу.
Немного времени прошло — о событии на Семянниковском заво¬
де узнали рабочие других фабрик и заводов. И там о необычных
листках разговоры пошли:
— Да разве и у нас не такое же творится, как у семянниковцев?
Одна у всех рабочих горькая судьба, одна беда...
— И нам не худо бы свой голос подать, сказать свое слово: не
хотим, мол, мириться! Хватит!
57
И вслед за первой начали появляться все новые и новые листовки:
к путиловцам, к работницам табачной фабрики «Лаферм», к ткачам
Сампсониевской мануфактуры... Вслед за Бабушкиным и другие рабо¬
чие-активисты вызвались писать воззвания к своим товарищам и
братьям по труду или собирали материал для таких воззваний.
Владимир Ильич старался соединить усилия всех питерских рабо¬
чих, слить эти усилия в один удар. Он предложил готовить листовки,
обращенные не только к труженикам тех или других фабрик, заво¬
дов, но ко всем пролетариям города,— звать их совместно выступать
в борьбе за свои права, за лучшую жизнь. Одна из таких листовок,
подготовленная группой марксистов, так и была озаглавлена: «Ко
всем петербургским рабочим». В листовке говорилось:
«Нас везде норовят прижать — будемте повсюду давать отпор. Не
потому ли мы до сих пор так мало боролись со своими хозяевами,
что слишком еще мало столковались между собой, слишком еще
мало между нами единения, слишком мало веры в то, что сообща
сумеем добиться лучшей доли, что в соединении наша сила. При каж¬
дом новом набеге наших благодетелей на наши карманы будем сго¬
вариваться о том, как дать отпор, будем бороться единодушно, не
будем прекращать борьбы, пока не добьемся своего... Держитесь
дружно, товарищи. Не давайте себя в обиду, и пусть всякая новая
прижимка хозяев застигнет вас единодушными и готовыми к борьбе...»
Задумывались рабочие, читая листовки. Соглашались:
— И верно ведь: один в поле не воин. Нужно артелью действо¬
вать— один за всех, все за одного. Пожалуй, сподручнее так: боль¬
шего достигнем, если все миром выступать начнем...
Владимир Ильич не скрывал радости, когда впоследствии отмечал,
что первые литературные выступления русских марксистов непосред¬
ственно в России были предшественниками знаменитых петербургских
стачек 1896 года, поднимавшегося рабочего революционного движе¬
ния... Горячее слово марксистов учило рабочих борьбе за свободу...
5
Конец весны и почти все лето 1895 года Ульянов провел за гра¬
ницей. Целью поездки Владимир Ильич назвал желание отдохнуть,
необходимость лечения после перенесенного недавно воспаления
58
Листовка написана — каково мнение о ней рабочих-революционеров?
легких. Однако полиция, правда, уже после того как Владимиру
Ильичу был выдан заграничный паспорт, вдруг спохватилась: здесь
что-то не то — вряд ли здесь в лечении дело... И спешно департамент
шлет начальникам жандармских пограничных пунктов циркуляр: как
им поступить надлежит, когда Ульянов будет возвращаться из-за гра¬
ницы. В первую очередь, гласит циркуляр, следует провести «тща¬
тельный досмотр багажа...».
А в другом документе прямо говорилось, почему досмотр ба¬
гажа необходим:
«По имеющимся в департаменте полиции сведениям, цель поезд¬
ки Ульянова за границу заключается в приискании способов к водворе¬
нию в империи революционной литературы и устройства сношений
рабочих революционных кружков с заграничными эмигрантами».
Что же, сведения у департамента были правильные. Поездка Вла¬
димира Ильича преследует именно эти цели.
Еще в 1883 году за границей, в Женеве, возникла организация
эмигрировавших из России революционеров — группа «Освобожде¬
ние труда» во главе с Плехановым. Она посвятила себя переводу
на русский язык и распространению произведений Карла Маркса
и Фридриха Энгельса, освещению в собственных литературных ра¬
ботах проблем общественной жизни России с позиций научного
социализма.
Ульянов высоко ценит деятельность группы, книги Плеханова, в ко¬
торых он пропагандирует идеи марксизма, резкой критике подвергает
взгляды и работу народников. Владимир Ильич отправился за грани¬
цу, чтобы лично познакомиться с Плехановым и его товарищами,
установить связь с группой «Освобождение труда», договориться,
как лучше воспользоваться плодами ее издательской деятельности
в интересах марксистов России.
Правда, российские революционеры, работающие на родине,
теперь не только ожидают прибытия транспортов литературы из
других стран. Они и свой собственный арсенал боевого революцион¬
ного слова начали накапливать. И Владимир Ильич не с пустыми ру¬
ками ехал — вез за границу, Плеханову и его товарищам, российские
подарки: несколько листовок, «желтенькие тетрадки» — книгу «Что
такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?»,
60
Книга, которую арестовали еще в типографии.
напечатанный в России сборник «Материалы к характеристике наше¬
го хозяйственного развития».
В апреле 1895 года закончилось печатание двухтысячного тиража
этого сборника, выходящего в петербургском издательстве П. П. Сой¬
кина. Но в продажу книга не поступила: по распоряжению властей
тираж сборника арестован. (И лежал тираж в типографии, арестован¬
ный, почти целый год. Потом, по приговору тех же властей, подвергся
сожжению. Но пока власти судили да рядили, сто экземпляров сбор¬
ника, избежав костра, пошли тайно ходить по рукам — почти во всех
концах России побывала книга.)
В сборнике «Материалы к характеристике нашего хозяйственного
развития» — статья Ульянова, выступающего под псевдонимом
К. Тулин: «Экономическое содержание народничества и критика его
в книге г. Струве».
Цензуре не понравился весь сборник за его «вредное направление,
клонящееся к потрясению существующего порядка». Но статья Тули¬
на — Ульянова вызвала в цензурном ведомстве гнев особый: в ней
ведомство увидело «наиболее откровенную и полную программу
марксистов».
А кроме того, отметил цензор, в этой статье государство «выстав¬
лено пособником и союзником капитализма, угнетающего и эксплуа¬
тирующего народный труд».
Владимир Ильич в своей статье продолжил критику либеральных
народников, начатую в книге о «друзьях народа». Досталось в статье
как следует и так называемым «легальным марксистам», запевалой
которых был господин Струве.
Да, «легальные марксисты» хотя и выступали тогда против народ¬
ничества, однако делали это по-своему. Знамя революционного марк¬
сизма «легальные» даже не думали развертывать. Народников они
критиковали с позиций... буржуа-либералов, всячески восхваляя капи¬
тализм. Используя иногда марксистскую фразеологию, популяризуя
отдельные положения экономической теории Маркса, господин Струве
и его друзья, однако, извращали при этом саму революционную
сущность марксизма. Ульянов показал, до чего договаривается гос¬
подин Струве, считая капитализм вершиной развития человеческого
общества. «Россия из бедной капиталистической страны должна стать
богатой капиталистической же страной... Признаем нашу некультур¬
ность и пойдем на выучку к капитализму!..» — зовет Струве.
62
И нет ничего удивительного, что подобные «марксисты» легко по¬
лучали возможность публиковать свои писания в легальной, подцен¬
зурной печати. За это подобных писателей и назвали «легальными
марксистами»...
Будучи в Женеве, Владимир Ильич много беседовал с Плехано¬
вым по важным вопросам общественной жизни, революционной
борьбы. Много общего нашли Ульянов и Георгий Валентинович во
взглядах на реакционную идеологию Михайловского и других «друзей
народа» 1.
Плеханов был рад знакомству с Ульяновым. Человек, избалован¬
ный вниманием своих коллег и не всегда отмечавший сильные сторо¬
ны, присущие другим людям, он не мог на сей раз скрыть, что поражен
выдающимися способностями прибывшего из России молодого рево¬
люционера. И, впервые изменив своему правилу, заявил об этом во
всеуслышание. Товарищи вспоминали: рассказывая о встрече с Влади¬
миром Ильичем, Плеханов говорил, что ни с кем из бывавших у него
русских революционеров он не связывал столько надежд, как с моло¬
дым Ульяновым. Он отмечал удивительную эрудицию Владимира
Ильича, целостность его мировоззрения, энергию его, бьющую
ключом.
«Приехал сюда молодой товарищ, очень умный, образованный
и даром слова одаренный»,— писал об Ульянове Плеханов в одном из
писем той поры. И в конце письма восторженно: «Какое счастье, что
в нашем революционном движении имеются такие молодые люди».
Обрадовался встречам с Ульяновым, книжному подарку, приве¬
зенному из России, и П. Б. Аксельрод, единомышленник и соратник
Плеханова по группе «Освобождение труда». Буквально за одну ночь
прочитал Аксельрод сборник «Материалы к характеристике нашего
1 Активному участнику московских марксистских кружков Сергею Ивановичу
Мицкевичу, отбывавшему в 1896 году заключение, удалось раздобыть и прочитать
в тюрьме вышедшие уже в 1895 и 1896 годах книги Н. Бельтова и А. Волгина, со¬
державшие основательную критику народничества. «Я был, по правде сказать,
в полной уверенности, что автор обеих этих книг В. И. Ульянов: до того много
общего нашел я в них с тем, что я читал два года назад, летом 1894 года, в статьях
«Друзья народа»,— рассказывал С. И. Мицкевич.— И только в 1897 году я узнал
от товарищей, что псевдонимы Бельтова и Волгина принадлежат Плеханову».
63
хозяйственного развития». А утром следующего дня сообщил Улья¬
нову:
— Должен сказать, получил большое удовольствие. Наконец-то
пробудилась в России настоящая революционная социал-демократи¬
ческая мысль! Особенно хорошее впечатление произвела на меня
статья Тулина...
И потом Аксельрод говорил А. В. Луначарскому о статье Влади¬
мира Ильича, напечатанной в сборнике:
— Тулин — это уже плод русского рабочего движения, это уже
страница из истории русской революции.
Однако уже тогда дали знать о себе и некоторые ошибочные
взгляды Плеханова, впоследствии послужившие причиной отхода его
от революционной социал-демократии. Плеханов переоценивал чрез¬
мерно политическую роль либеральной, революционной на словах,
буржуазии в общественном движении. Он и Ульянову рассерженно
заметил в связи с его статьей в привезенном сборнике: «Вы повора¬
чиваетесь к либералам спиной, а мы — лицом...»
Тяжелая болезнь Фридриха Энгельса не позволила Владимиру
Ильичу осуществить свое самое большое желание — повидаться, по¬
беседовать с другом и соратником Карла Маркса. Но Ульянов встре¬
чался с людьми, которые были близки с основоположниками научно¬
го коммунизма, под их руководством вели революционную работу.
В Берлине произошла встреча с одним из старейшин германской
социал-демократии, одним из наиболее активных пропагандистов ре¬
волюционных идей I Интернационала — Вильгельмом Либкнехтом.
Ульянов вспоминал этого замечательного человека в своей книге «Что
такое «друзья народа»...». Говоря о стоящей перед социал-демокра¬
тами России задаче — слить воедино теоретическую и практическую
деятельность, — Владимир Ильич писал, что такую именно работу
Вильгельм Либкнехт метко охарактеризовал словами: изучать, пропа¬
гандировать, организовывать...
В Париже — встреча с Полем Лафаргом, видным деятелем фран¬
цузского и международного рабочего движения, мужем дочери Марк¬
са — Лауры.
64
С большим интересом слушал Лафарг рассказы Владимира Ильи¬
ча о деятельности марксистов в России. О том, что наиболее способ¬
ные и подготовленные из рабочих изучают книги великого социалиста.
— И они читают Маркса? — спросил Лафарг, радуясь.
— Читают!
— И понимают?
— Понимают! — ответил Ульянов не без гордости за рабочих
России.
6
Шифрованная телеграмма сообщала: Ульянов прибывает с бер¬
линским поездом 7 сего сентября.
Начальник Вержболовского пограничного отделения Петер¬
бургско-Варшавского жандармского полицейского управления желез¬
ных дорог ротмистр Шпейер отдал необходимые распоряжения и, рас¬
хаживая по кабинету, ждал.
Наконец дверь распахнулась широко, на пороге показались двое:
господин средних лет с чемоданом в руке и жандарм, встретивший
господина на перроне. Протянув ротмистру паспорт прибывшего, жан¬
дарм доложил:
— Ульянов. Доставлен согласно вашему распоряжению.
Шпейер обратился к Владимиру Ильичу с холодной полицейской
учтивостью:
— Согласно циркуляру департамента полиции за N2 4254, должен
произвести тщательный досмотр багажа. Имею в виду чемодан...
— Пожалуйста,— как ни в чем не бывало ответил Ульянов.
Ротмистр распорядился, чтобы жандарм взял чемодан, а сам,
усевшись поудобнее в кресло, небрежным движением руки указал
Ульянову на деревянную скамью.
Владимир Ильич столь же небрежным кивком головы ответил рот¬
мистру, но не воспользовался его приглашением. Отошел к противо¬
положной стене, сделал вид, что читает висящее здесь расписание
движения поездов. В стекле отражался жандарм, склонившийся над
чемоданом, Шпейер, всем телом устремленный к жандарму.
Жандарм открыл чемодан и долго, тщательно рассматривал все,
что в нем находилось. Потом ротмистр положил чемодан к себе на
Слово — полководец
65
колени и принялся выстукивать его стенки. Нажал несколько раз на
дно, на верхнюю крышку нажал. По углам постучал кулаком...
Вздохнул тяжело, присвистнув, будто произнес с досадой: нет
ничего!
Поставив чемодан, несколько секунд смотрел на него. На Улья¬
нова бросил взгляд, на жандарма...
Проводив Ульянова из кабинета, ротмистр принялся писать рапорт
начальству:
«Сего 7 сентября 1895 года прибыл из-за границы... Владимир
Ильин Ульянов и направился, судя по купленному билету, в гор.
Вильно. По самому тщательному досмотру его багажа ничего предо¬
судительного не обнаружено. О чем доношу...»
В департаменте полиции недоумевали. Во-первых, почему ротмистр
Шпейер ничего не нашел в чемодане Ульянова? А во-вторых, насчет
города Вильно он тоже что-то напутал. Вот ведь начальник Виленского
губернского жандармского управления господин полковник Черкасов
в своем рапорте от 16 сентября сообщает совершенно определенно:
«Пребывания означенного Ульянова в г. Вильно до настоящего време¬
ни не обнаружено».
Странно, где же Ульянов?
А Ульянов на самом деле был в Вильно. Как же он мог не побы¬
вать в этом городе?! Ведь виленские товарищи — социал-демократы
специально приезжали в Берлин, взяли у Владимира Ильича и тайно
переправили через границу чемодан, туго набитый марксистской ли¬
тературой, изданиями группы «Освобождение труда». Теперь Влади¬
мир Ильич получил этот чемодан в Вильно и отправился в Москву,
побывал в Орехово-Зуеве. Встречался здесь с членами местных соци¬
ал-демократических организаций. Снабдил их привезенными из-за
границы книжными новинками.
Потом Ульянов возвратился в Петербург. И сразу же принялся за
подготовку материалов для сборников «Работник», издавать которые,
по его предложению, согласилась группа «Освобождение труда».
Вскоре Владимир Ильич отправил в Женеву свою статью-некролог
«Фридрих Энгельс», статьи и корреспонденции товарищей по Петер¬
бургскому «Союзу борьбы» — А. А. Ванеева и М. А. Сильвина, рево¬
люционера из Иваново-Вознесенска Сергея Шестернина...
66
Правы были товарищи, сравнив начало деятельности Владимира
Ильича в Петербурге с животворным по своим последствиям грозо¬
вым разрядом. Благодаря усилиям Ульянова и его друзей менялась
жизнь российского революционного подполья...
«Совсем новые люди кругом — бодрые, энергичные, с горящими
глазами и горящими сердцами»,— рассказывал русский писатель Ви¬
кентий Викентьевич Вересаев.
Он говорил: теперь позабыта еще десять лет назад находившая
среди молодежи поклонников проповедь самопожертвования как са¬
моцели, самопожертвования, которое не приносит никаких результа¬
тов. Это была проповедь, именовавшаяся «счастье в жертве». Теперь
эта проповедь, говорил Вересаев, показалась бы новым людям дикою
и непонятною.
«Счастье было теперь в борьбе — в борьбе за то, во что верилось
крепко, чему не были страшны никакие «сомнения» и «раздумья»...
Счастье в борьбе!
Революционеры-марксисты, передовые пролетарии Питера, объ¬
единившиеся вокруг Ульянова, свою социал-демократическую органи¬
зацию назвали именем гордым, боевым: «Союз борьбы за освобож¬
дение рабочего класса».
В рядах «Союза борьбы» слились до того существовавшие в горо¬
де раздельно марксистские кружки и группы. Вслед за столицей
«Союзы» начали возникать в Москве, Иваново-Вознесенске, Нижнем
Новгороде, других городах России. И листовки, брошюры Ульянова,
зовущие к борьбе, повсюду становились первым проявлением рево¬
люционной нови того времени.
Владимир Ильич радовался рождению организации. Он видел в
ней зачаток будущей революционной марксистской партии, которая
вносит идеи социализма в стихийное рабочее движение, руководит
классовой борьбой пролетариата против царизма, против капитала.
Именно о такой партии он мечтал и писал в своей книге «Что такое
«друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?».
— Вы увидите,— говорил Владимир Ильич друзьям,— мы скоро
вырастем в настоящую революционную партию!
ПЕРВЫЕ ТРОФЕИ
1
Начиналось невиданное ранее...
Управляющий Тульским латунным заводом предложил бастую¬
щим рабочим выбрать и прислать к нему своих делегатов.
— Для переговоров,— буркнул нехотя. И добавил с явным неудо¬
вольствием в голосе: — В связи с вашей прокламацией...
Да, ранее не приходилось рабочим слыхивать такие слова.
Но что же, то было вчера. А это происходит сегодня...
Делегаты чин чином явились. Смотрят, на письменном столе
управляющего знакомая бумага лежит: листовка, выпущенная Туль¬
ским комитетом социал-демократов,— требования рабочих к админи¬
страции латунного завода.
«Дошло, стало быть, слово,— думают рабочие.— Что-то дальше бу¬
дет...»
Управляющий взял листовку, зачитал изложенные в ней претензии
рабочих к администрации. Спросил:
— Настаивать будете?
— Будем! — решительно ответило несколько голосов.
Рабочие на своем стояли. Управляющий — на своем. Немало вре¬
мени прошло, пока управляющий малость мягче стал.
В конце концов требования рабочих были удовлетворены.
Делегаты обрадовались, осмелели. Стали здесь же, за столом, и
другие претензии писать на отдельной бумаге. Требовали удовлетво¬
рить и их.
68
Управляющий выслушал делегатов, заявил:
— Нет, эти претензии я не принимаю.
— Почему? — спрашивают делегаты.
Управляющий объяснил, что претензии, изложенные в листовке, на¬
печатаны и скреплены подписью Тульского комитета социал-демокра¬
тов. Новые же претензии приписаны от руки, карандашом и исходят
не от комитета, а от отдельных рабочих...
— Вот в чем дело,— закончил беседу управляющий.— То, что тре¬
бует комитет, я удовлетворил, а частные заявления во внимание
принимать не обязан...
Делегаты переглянулись между собой. Сначала хотели спорить с
управляющим, но потом только улыбнулись понимающе: вот что зна¬
чит сила печатного слова, сила рабочей организации!
2
А знаете, кто такие «Петухи»? Вернее, что такое...
«Петухи» — так питерские марксисты назвали написанный Влади¬
миром Ильичем листок-воззвание к рабочим фабрики Торнтона. «Пе¬
тухи» — провозвестники скорого утра. Далеко вокруг слышится их
предрассветный, будящий крик...
Хозяева фабрики шерстяных изделий «Товарищество Торнтон» объ¬
явили о новом снижении расценок за работу и о повышении вдвое
платы за жилье в бараках и казармах. Владимир Ульянов, возвратив¬
шийся из-за границы, написал листовку-обращение «К рабочим и ра¬
ботницам фабрики Торнтона».
Листовка получилась гневная. Она раскрыла рабочим глаза на хит¬
рую механику ухищрений хозяев, которые рассуждают таким обра¬
зом: «Теперь время заминки в сбыте товаров, так что при прежних
условиях работы на фабрике не получить нам нашего прежнего ба¬
рыша... А на меньший мы не согласны... Стало быть, надо будет по-
налечь на рабочую братию, пусть-ка они своими боками поотдува-
ются за плохие цены на рынке... Только дельце это надо обстроить не
кое-как, а с уменьем, чтобы рабочий по своей простоте и не понял,
какую закуску мы ему подготовляем... Затронь всех сразу,— сразу все
69
и поднимутся, ничего с ними не поделаешь, а вот мы сначала объего¬
рим бедняков-ткачишек, тогда и прочие не увернутся... Стесняться с
этими людишками мы не привыкли, да и к чему?»
«Товарищи,— говорилось в листовке,— не будьте слепы, не по¬
падайтесь в хозяйскую ловушку, крепче стойте друг за друга, иначе
всем нам плохо придется в эту зиму. Самым зорким образом должны
мы все следить за маневрами наших хозяев по части понижения рас¬
ценок и сопротивляться всеми силами этому гибельному для нас
стремлению... Будьте глухи ко всем их отговоркам о плохих делах:
для них это только меньшая прибыль на их капитал, для нас — это
голодные страдания наших семей, лишение последнего куска черст¬
вого хлеба, а разве можно положить то и другое на одни и те же
весы?..
...будем помнить, что улучшить свое положение мы можем только
общими дружными усилиями».
Дальше в листовке перечислялось, чего должны добиваться рабо¬
чие-торнтоновцы:
«повышения ткацких расценок...
чтобы за квартиру с нас брали столько, сколько брали до 1891 г.,
то есть по 1 р. с человека в месяц, потому что платить 2 рубля при
нашем заработке положительно не из чего, да и за что?.. За эту гряз¬
ную, вонючую, тесную и опасную в пожарном отношении конуру?»
Листовка пришлась по душе торнтоновцам. Ясными стали для них
причины прижимистости хозяев. И права рабочих стали яснее.
Решили рабочие:
— Будем, как прокламация предлагает, стойко и неуклонно вести
свою линию до конца. Будем действовать дружно, сообща, всем
миром.
Листовка, обращенная к торнтоновцам, много пользы принесла.
Она послужила сигналом для пролетариев других фабрик и заводов
Петербурга. Рабочие обувной фабрики «Скороход», прочитав листовку
торнтоновцев, решили и своим хозяевам требования предъявить: по¬
кончить с незаконными удержаниями из жалованья, не допускать, чтобы
мастера при браковке товар принимали за низший сорт, а в продажу
пускали как высший. В подкрепление требований, изложенных в ли¬
стовке, скороходовцы забастовали. Вся фабрика остановилась — ни
70
одна пара обуви не поступила на склад. Хозяева жались, жались, но
в конце концов уступили: согласились требования рабочих-обувщиков
удовлетворить.
«На полчаса раньше обычного работу начинать да на четверть часа
сократить продолжительность обеденного перерыва»,— приказало
начальство порта Нового Адмиралтейства. А в ответ на приказ адми¬
нистрации появилась листовка: «Чего следует добиваться портовым
рабочим?» Почитай, три тысячи человек забастовали в ответ на при¬
зыв листовки.
Но начальство свою линию гнуло. День гнуло, два, три, четыре...
Спустя неделю начальство пошло на попятную: отменило распоря¬
жение о более раннем начале работы и о сокращении обеденного
перерыва.
Хорошее настроение было у рабочих, когда они читали новую ли¬
стовку «Союза борьбы»:
«Капиталисты наши так привыкли к молчанию и смирению рабочих,
что первое их выступление на защиту своих интересов нагоняет на
хозяев страх и заставляет молчаливо идти на уступки... В последние
же дни гг. Торнтоны, испугавшись продолжающегося волнения рабо¬
чих и особенно того, что рабочие с радостью встретили листки, при¬
зывавшие их на новую борьбу, стали «добровольно» отдавать рабо¬
чим то, чего требовали эти листки. Так, уже объявлено, что
плата за квартиру будет понижена с 2 руб. до 1 руб.
в месяц, как требовалось в листках... Нас боятся, товарищи. Боятся
настолько, что когда торнтоновские рабочие потребовали освобож¬
дения арестованных, то полиция поспешила сделать это...»
Правительственные чиновники, очень важные в том числе, вдруг
начали обсуждать революционные листовки. Те самые, от которых еще
вчера отмахивались, а то и не замечали их. Теперь чиновники читали
внимательно те листовки. Даже официальную переписку по поводу
листовок завели.
Министр внутренних дел господин Горемыкин вступил в переписку
с морским министром господином Чихачевым.
Переписка началась вскоре после того, как в порту и на судострои¬
тельном заводе Новое Адмиралтейство были обнаружены первые ли¬
стовки, составленные группой петербургских социал-демократов. С тех
71
пор, по мере распространения новых прокламаций, папка переписки
между двумя министрами все пухла, пухла...
Никогда раньше ни тот министр, ни другой не желали признавать,
что творит над рабочими в порту вице-адмирал Верховский. А после
появления листовок признали. Горемыкин писал Чихачеву:
«В настоящее время вновь получены достоверные сведения, что
среди рабочих опять замечается сильное неудовольствие против ви¬
це-адмирала Верховского, который, по мнению рабочих, продолжает
допускать при расчетах с ними разного рода неправильности».
В другом письме, после появления других листовок, Горемыкин
опять напоминает Чихачеву: нежелательно давать повод для «какого-
либо брожения и недовольства в среде рабочих».
Первое время министр внутренних дел решил не указывать прямо,
что эти письма он пишет под нажимом листовок, воззваний,— о них
он даже не упоминал. Но спустя некоторое время в очередном пись¬
ме прямо говорит: были воззвания! И предлагает морскому минист¬
ру: «...войти в рассмотрение указываемых в воззвании обстоятельств,
и если по проверке жалобы рабочих окажутся справедливыми, то не
оставить таковые без должного внимания».
Уж больно опасно это было для правительства — чтобы взбунтова¬
лись рабочие, от которых зависят и армия и транспорт: судостроите¬
ли, портовики. Потому Горемыкин, в страхе перед листовками, так
нажимал на своего коллегу Чихачева.
И о портовой потребительской лавке, о непорядках в расчетах за
товары писалось в одной из листовок: «Лавка устроена якобы для
того, чтобы давать припасы в кредит. А что же выходит на самом
деле? Выдают, например, книжку рублей на 8—9 и, хотя бы ты ничего
еще не забрал на какой-нибудь целковый, при первой же получке
вычитывают все 8—9 рублей: потом, мол, доберешь. Кто же тут кому
кредит оказывает: лавка нам или мы лавке? Выходит ведь, что у нас
еще начальство в долг берет; мало ему, бедненькому, своих денег...»
Этот непорядок, отмеченный листовкой, Чихачев поспешил устра¬
нить, даже не дожидаясь нажима со стороны Горемыкина. Приказал
начальнику порта Верховскому: впредь удерживать с рабочих, как то¬
го листовка требует, лишь сумму, на которую ими действительно за¬
брано припасов ко дню расчета.
3
Как-то на собрании петербургских социал-демократов присутство¬
вал товарищ из Москвы. Между прочим, он рассказал такую любо¬
пытную историю.
Один из владельцев фабрики «Трехгорная мануфактура», капита¬
лист Сергей Прохоров, взволнованный сильно, прибежал в контору
фабричного инспектора. До того был взволнован хозяин, что не об¬
ратил внимания на присутствовавших в конторе людей — прервал их
беседу, начал говорить возбужденно.
— Сладу с рабочими нет,— горячился Прохоров.— И раньше не
легко было, а теперь совсем беда... Рабочие стали собираться в куч¬
ки, а при подходе кого-либо из администрации быстро рассыпаются,
пряча какие-то листки. Подумать только, листки!.. Прокламации!.. До¬
шли, кроме того, до меня слухи, что промеж рабочих в последнее вре¬
мя ходит по рукам какая-то брошюра про стачки. Подумать только,
брошюра!.. Про стачки!.. А еще есть сведения, среди рабочих обра¬
зовался кружок. Собирают рабочие по двадцать копеек, выписывают
откуда-то книжки, которые и читают потом. Подумать только, книж¬
ки!.. Читают!..
Рабочие, конечно, понимали теперь: листовки не простые бумаж¬
ки — сила, и сила не малая. На фабриках и заводах все чаще можно
слышать разговоры рабочих о хозяевах и мастерах:
— Погодите, злыдни, вот хлестанем вас листовкой, тогда узнаете,
как рабочего человека обижать...
— Спасибо тем, кто такие листки догадался составлять...
— Верно говоришь. Будто в один голос сильный соединили слабые
наши голоса...
Другими становились и сами рабочие. Владимир Ильич об этом не¬
редко говорил товарищам:
— Как только рабочие увидали, что кружки социал-демократов
хотят и могут доставлять им нового рода листовки, говорящие всю
правду о нищенской жизни, непомерно тяжелом труде и бесправном
положении их,— они стали, можно сказать, засыпать корреспонден¬
циями с фабрик и заводов. Эта «обличительная литература» произво¬
дила громадную сенсацию не только на той фабрике, порядки кото¬
73
рой бичевал данный листок, но и на всех фабриках, где что-нибудь
слышали о разоблаченных фактах. А так как нужды и бедствия рабо¬
чих разных заведений и разных профессий имеют много общего, то
«правда про рабочую жизнь» восхищала всех...
Добрым словом Владимир Ильич вспоминал рабочего-браковщи¬
ка Кроликова, который помогал ему собирать материал для листовки
к рабочим фабрики Торнтона. О Бабушкине Иване Васильевиче отзы¬
вался очень тепло.
Страсть печататься, бороться за свои права оружием слова, кото¬
рая развилась среди рабочих, Владимир Ильич называл благородной
страстью. Отмечал, что листки в громадном большинстве случаев —
это действительно объявление войны общественному порядку, пост¬
роенному на грабеже и угнетении людей труда.
«Сами фабриканты в конце концов до такой степени должны были
признать значение этих листков, как объявления войны, что сплошь
да рядом не хотели и дожидаться самой войны,— говорил Владимир
Ильич.— ...Случалось не раз, что одного появления листка оказыва¬
лось достаточно для удовлетворения всех или части требований».
От фабрикантов не отставали жандармы. Московский полицмей¬
стер Трепов, например, подчиненным своим при случае объяснял:
— Такая агитация вполне понятна рабочему: стоит пустить прокла¬
мацию в нескольких экземплярах среди недовольных, как фабрика
или завод останавливаются. Успех в борьбе приносит с собой рабочим
веру в свои силы, научает их практическим приемам борьбы, подго¬
товляет и выдвигает из толпы способных инициаторов, убеждает рабо¬
чего в возможности и полезности коллективных действий, развивает
сознание необходимости классовой борьбы и так далее...
Слыхали?
Ай да Трепов! Ничего не скажешь, разбирается полицмейстер. По¬
нимает, что к чему. И какое особое значение имеют листовки, выпус¬
каемые социал-демократами, друзьями Владимира Ульянова, пони¬
мает.
Да, именно: листовки, социал-демократические листовки.
Вот бумага с официальным штампом департамента полиции. В бу¬
маге написано:
«Из имеющихся в департаменте полиции сведений усматривается,
что за последнее время революционная пропаганда социал-демокра¬
тического характера находит для своего распространения благоприят-
74
ную почву в среде фабричных рабочих, начинает приобретать внутри
империи серьезное значение и по своей силе едва ли не превышает
пропаганду всех остальных революционных фракций».
Теперь за выступления против хозяев и властей с оружием слова—
особая кара, наказание по законам высшей строгости.
Некоторые царские учреждения вдруг принялись обсуждать и ре¬
шать вопросы, которые давным-давно ими уже были обсуждены и ре¬
шены. Ни много ни мало — ровно двадцать три года назад. А теперь
опять. С чего бы это?
Действительно, в 1872 году, как мы помним, царская цензура рас¬
сматривала вопрос о книге Карла Маркса «Капитал». Рассмотрела и
пришла к выводу: никто в России не станет читать марксистскую лите¬
ратуру, а если кто и станет, не поймет ее. Потому книга тогда не встре¬
тила преград на пути в Россию и по России.
Но теперь...
Теперь, в 1895 году, органы цензуры снова принялись думать му¬
чительно: как же все-таки поступить с книгой Карла Маркса «Ка¬
питал»?
И 29 мая 1895 года Главное управление по делам печати твердо
решило: «...Все три тома сочинения Карла Маркса «Капитал» ввиду
наблюдающегося распространения марксистской идеологии в русском
обществе не должны быть дозволены к ввозу в империю и обращению
среди русской публики».
Обратите, пожалуйста, внимание, что свидетельствует учреждение,
которому, в данном случае, не верить нельзя: в русском обществе
наблюдается распространение марксистской идеологии!
Марксистскую литературу все чаще находят теперь при аресте чле¬
нов революционных кружков — не только у студентов, но и у рабочих.
Теперь это книги и брошюры Карла Маркса, Фридриха Энгельса,
Владимира Ульянова.
У студеного Белого моря отбывал ссылку революционер Алексей
Павлович Скляренко, товарищ Ульянова по Самаре. И в одном из пи¬
сем на волю, сообщая, что ему удалось прочитать сборник «Материа¬
лы к характеристике нашего хозяйственного развития», Скляренко от¬
мечал: главное впечатление — «прекрасная статья Тулина»! Она «объ¬
ехала уже несколько городов Архангельской губернии, и у меня,—
75
писал Скляренко,— по поводу нее затеялась довольно содержатель¬
ная переписка с одним «сомневающимся вевистом», сторонником на¬
родника Воронцова, Веве...
В том же письме Алексей Павлович Скляренко спрашивал, как по¬
живает «путешественник» — Владимир Ульянов, просил поклон ему
передать...
А в Сольвычегодске в ссылке находился Николай Евграфович Фе¬
досеев, революционер-марксист, работавший в Казани, когда там в
одном из организованных им марксистских кружков занимался Вла¬
димир Ильич...
Теперь, в июне 1896 года, в письме к близкому другу Федосеев
писал:
«Очень бы хотелось мне прочитать сборник «Материалы к харак¬
теристике нашего хозяйственного развития». Если будет можно,
пришли на самый короткий срок».
К сожалению, желание Николая Евграфовича не осуществилось,
о чем он с досадой писал в другом, более позднем письме. Между
прочим, в этом письме он называет уже не сборник в целом, но толь¬
ко имя — псевдоним — автора одной статьи, интересовавшей его в пер¬
вую очередь:
«Из Киева денег не получил, не получил и Тулина... Говорят, это
лучшая статья во всем сборнике».
Этот сборник познакомил с Владимиром Ильичем и Максима Горь¬
кого, когда тот приехал из Нижнего Новгорода в Самару. Правда, зна¬
комство было пока заочным.
Жил в Самаре некто Юрин, нотариус, служащий конторы, где обыч¬
но оформляются разные юридические дела граждан. Юрин мог знать
Владимира Ильича лично, мог встречаться с ним у своего коллеги —
самарского адвоката А. Н. Хардина. А к тому, как тогда говорили,
Ульянов был «приписан» в качестве помощника присяжного поверен¬
ного. От Юрина Алексей Максимович и услышал восторженный отзыв
о произведении Тулина. Скорее всего, речь шла именно о статье Вла¬
димира Ильича «Экономическое содержание народничества...». Она,
наверное, и явилась основанием для Максима Горького заявить, что
на грани веков подлинную революционность он ощутил именно в ста¬
тьях Владимира Ильича...
76
Ульянов в своих брошюрах рассматривал вопросы, более всего волновавшие
рабочих людей.
Упорно, настойчиво претворял Владимир Ильич в жизнь свое самое
большое желание: всеми силами будить в рабочих стремление к ре¬
волюции, к классовой борьбе.
В конце 1895 года появилась в России невиданная брошюра: «Объ¬
яснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заво¬
дах».
Написал брошюру Ульянов, издали ее в Петербурге, хотя на об¬
ложке указано было: «Херсон». Печаталась брошюра в подпольной
типографии, находившейся в дачном поселке под Петербургом, хотя
на обложке обозначен был опять же херсонский адрес: «Издание
книжного магазина А. Е. Васильева. Херсон, типография К. Н. Суббо¬
тина. Екатерин, ул., д. Калинина, 1895». И даже «официальный» текст
на обороте титульного листа брошюры — «Дозволено цензурою.
Херсон, 14 ноября 1895 года» — составлен был товарищами Владими¬
ра Ильича социал-демократами.
Рабочие жадно читали брошюру о штрафах. Они находили в ней
ясные ответы на все вопросы, возникавшие в их среде.
Еще больше убеждались рабочие: положение их зависит не от
мастеров, не от хозяев даже — в первую голову от устройства го¬
сударства Российского, от того, кто им правит, кто законы в нем пи¬
шет и утверждает...
Брошюра о штрафах распространилась широко. Ее отбирали при
арестах революционеров далеко на Урале и в Сибири, на Украине—
в Киеве и других городах.
Новое сочинение Владимира Ильича долго находилось на воору¬
жении революционеров-марксистов. Они активно работали с брошю¬
рой, несли ее в самую гущу пролетариев.
Весной 1897 года в Петербургском губернском жандармском управ¬
лении допрашивали арестованного революционера Николая Баумана.
И одним из главных обвинений ему было предъявлено такое: якобы
он на тайном свидании с рабочими передавал завернутые в газетную
бумагу десять экземпляров брошюры «Объяснение закона о штра¬
фах...».
Напечатанная первоначально трехтысячным тиражом, эта брошюра
Владимира Ильича в 1897 году переиздавалась за границей, в Женеве,
и оттуда транспортировалась в Россию. И даже много лет спустя,
ее встречали и в больших городах, и в затерявшихся где-то во глу¬
бине России маленьких сельских поселениях...
78
Однажды Владимир Бонч-Бруевич, оказавшись по делам в поме¬
щении московского издательства «Посредник», встретил там Льва Ни¬
колаевича Толстого. Когда писателю представили молодого человека,
сказав по секрету, что он имеет отношение к организации революцио¬
неров — социал-демократов, Лев Николаевич, тоже по секрету, ти¬
хонько спросил своего нового знакомца:
— А революционеры печатают сейчас что-либо? Есть книжки?
И, узнав, что в Москве ходит по рукам много нелегальных книг,
Толстой поинтересовался:
— А что именно?
— Брошюра о штрафах, например,— ответил Бонч-Бруевич.
— Это очень нужно,— сказал Лев Николаевич, оживляясь.— Рабо¬
чих задушили штрафами, просто обирают их...
Борьба рабочих, социал-демократов против хозяев и властей ору¬
жием слова приносила трудящимся все более ощутимые трофеи.
И росла злоба врагов трудящихся людей.
«ВАШ ТОВАРИЩ РАБОЧИЙ»
1
Зима 1895 года. Директор департамента полиции докладывает
министру внутренних дел:
— Есть основания полагать, что после появления известного
листка к семянниковцам и брошюры о штрафах рабочие повсеместно
прониклись уважением к силе печатного слова. И, как установлено
нашим наблюдением, сами стали помогать распространению указан¬
ного слова.
— Интересно, что установило ваше наблюдение?..
Директор департамента извлек из портфеля лист бумаги:
— Смею доложить, рабочие Путиловского завода Зиновьев Борис
и Карамышев Петр предоставили свои квартиры для склада революци¬
онных сочинений; по агентурным сведениям, предполагали заняться
воспроизведением революционных сочинений, с каковою целью и за¬
готовили печатный станок; для обсуждения вопроса о способах рас¬
пространения этих сочинений были устроены особые сходки... Рабо¬
чий Кейзер Иван приобрел на средства кружка пишущую машину,
литографский камень и другие принадлежности тиснения и стал пе¬
чатать...
Министру не нравился доклад директора департамента полиции.
— Все? — спросил министр строго.
— Увы...
— Что еще?
— Социал-демократы в своем центральном кружке создали спе¬
циальную литературную группу и особый Рабочий комитет. Что ка¬
80
сается последнего, то назначение его заключается в сборе сведений
о положении рабочих на фабриках и сообщении таковых Литератур¬
ной группе, в состав которой, как нами установлено, входят известные
вашему сиятельству Ульянов, Старков, Кржижановский...
— И далось социал-демократам это обращение к рабочим с печат¬
ным словом... А об Ульянове еще что известно?
— Наши агенты ежедневно следят за каждым его шагом: когда
и куда ходит, где и с кем встречается... Вот, например, 30 сентября
означенный Ульянов посетил дом № 139 по Невскому проспекту, иск¬
лючительно населенный рабочими... 1 октября отправился в дом
№ 8/86 по 7-й линии Васильевского острова, где также проживают ра¬
бочие... А 7 ноября Ульянов и Старков зашли вечером к рабочему
Александровского сталелитейного завода Никите Меркулову. 12 нояб¬
ря доставили последнему большое количество тех именно воззваний,
которые и были впоследствии разбросаны на фабрике...
Министр на директора департамента смотрел зло, будто тот про¬
тивоправительственные листовки распространял...
В первые дни декабря директор департамента полиции подписал
бумагу на имя начальника Петербургского губернского жандармского
управления:
«Ввиду усиления пропаганды и распространения революционных
изданий департамент полиции признал своевременным приступить к
немедленной ликвидации с.-петербургской социал-демократической
группы...»
А еще через несколько дней, во время очередного доклада госу¬
дарю, министр внутренних дел Горемыкин сообщил:
— В ночь с восьмого на девятое сего декабря подвергнуты аресту
двадцать девять человек. В числе арестованных — Владимир Ульянов...
Видя, что настроение у государя хорошее, министр докладывал,
как никогда, долго:
— В ту же ночь, ваше величество, обыскивая комнату члена пре¬
ступного сообщества, именуемого «Союзом борьбы», Анатолия Ване¬
ева, наши люди обнаружили папку — какие-то бумаги в ней, рукописи.
Оказалось, это подготовленные Ульяновым к печати статьи для новой
газеты под названием «Рабочее дело», выпуск коей он предполагал
нелегально осуществить в самое ближайшее время. Передовую статью
6 Слово — полководец
81
«К русским рабочим» написал сам Ульянов. В ней говорится, позволь¬
те доложить, об исторических задачах пролетариев России, а главной
из них выдвигалась необходимость завоевания рабочим классом по¬
литической свободы. Понимаете, что замышляют, ваше величество?!
И еще две статьи написал для газеты Ульянов. Все они в наших руках...
Похвалив министра за усердие, Николай перед расставанием
спросил:
— Теперь, надеюсь, все? Надеюсь, мы покончили с социалистами,
с их прокламациями?
Министр заверил царя:
— Теперь все! Кто же осмелится?
Весьма довольные друг другом, расстались в тот день царь и ми¬
нистр.
А через час Горемыкин за усердие хвалил директора департамента
полиции. И тоже спросил:
— Теперь, надеюсь, все? Надеюсь, мы покончили с социалистами,
с их прокламациями?
— Покончили! — Директор заверил министра, и они, весьма до¬
вольные, расстались, поздравив друг друга с наступающим Новым
годом...
Едва наступил этот новый, 1896 год, в четвертый день января ди¬
ректор департамента полиции, пока по секрету от министра внутрен¬
них дел, написал письмо начальнику Петербургского жандармского
управления:
«После арестов, произведенных в С.-Петербурге в ночь на девятое
декабря минувшего года, были получены агентурные указания на то,
что в ближайшем будущем среди рабочих столичных фабрик и заво¬
дов должны появиться новые преступные воззвания. Действительно,
18 того же декабря на Путиловском заводе обнаружены были прокла¬
мации... Вслед за тем на Александровском механическом заводе по¬
явились новые воззвания, обращенные уже ко всем петербургским
рабочим... 2 сего января на фабрике Лебедева 2 участка Выборгской
части обнаружены новые воззвания, изданные «Союзом борьбы за
освобождение рабочего класса»... Наконец, 3 января на снегу у моста
на Галерном островке найдены 58 экземпляров двух воззваний «Сою¬
за борьбы за освобождение рабочего класса», из коих одно начинает¬
82
ся словами: «Товарищи рабочие, стачки последнего времени привели
в необычайное смущение наших капиталистов хозяев...»
Начальник жандармского управления не мог до конца дочитать
письмо. Нервы расходились. Потому что он и сам намеревался докла¬
дывать о делах, весьма сходных с теми, что послужили причиной вол¬
нения директора департамента...
2
Тяжело переживал арест Ульянова Иван Васильевич Бабушкин.
И каждый раз, когда встречался с Надеждой Константиновной Круп¬
ской, больше всего говорил с нею о Владимире Ильиче. Вспоминал,
на что тот советовал обращать особое внимание, чему главные силы
отдавать.
Во время одной из таких встреч Иван Васильевич рассказал Круп¬
ской о настроениях среди рабочих после ареста группы марксистов
в ночь с восьмого на девятое декабря.
— Вкривь и вкось толкуют о «социлистах»,— говорил Бабушкин.—
Многие рабочие не понимают, что произошло, всяким небылицам го¬
товы поверить. А хозяева, мастера, те, известное дело, арестованных
наших товарищей иначе не называют, как государственными преступ¬
никами... Вот я и предлагаю: выпустить листок. И не только о штрафах
и прибавках к жалованью, но также о социализме, о борьбе рабочих
за политическую свободу. О том нашим товарищам рабочим сказать,
чему нас самих Владимир Ильич учил...
С последними словами Иван Васильевич достал из кармана бума¬
гу, на которой был написан текст листовки, и передал бумагу Надежде
Константиновне.
Вскоре платные шпионы, которых на всех петербургских фабриках
и заводах развелось видимо-невидимо, донесли властям: размножен¬
ная при помощи особого аппарата — мимеографа большим тиражом,
широко распространяется новая листовка «Что такое социалист и по¬
литический преступник?».
Крепко, очень крепко досталось в листовке всем тем, кто клевещет
на марксистов-социалистов, на Ульянова и его друзей.
83
«Эти люди,— говорится в листовке, обращенной к рабочим,— ... от¬
дают свою жизнь для нашей же пользы. Вы сами, товарищи, знаете,
что нас грабит хозяин фабрикант или заводчик, сторону которого дер¬
жит правительство. Социалисты — это те люди, которые стремятся к
освобождению угнетенного рабочего народа из-под ярма капиталис¬
тов-хозяев. Называют же их политическими или государственными
преступниками потому, что они идут против целей нашего варварского
правительства, которое защищает интересы фабрикантов и заводчи¬
ков и желает удержать бедняка рабочего в своих руках, чтобы спо¬
койно отымать от него на роскошь и животные прихоти чиновников
последние кровные гроши...»
Листовка призывала рабочих:
«Не будем же, братья товарищи, поддаваться обманным речам тех,
кто нас держит во тьме невежества, будем стараться выяснить себе
истину, чтобы идти к освобождению от теперешнего рабского со¬
стояния».
Словно голос самого Ульянова, мысль, многократно высказанная
им, звучали последние строки листовки:
«Силы наши велики, ничто не устоит перед нами, если мы будем
идти рука об руку все вместе».
И в конце — подпись, совсем необычная:
«Ваш товарищ рабочий»...
Об этом случае начальник жандармского управления и намеревал¬
ся писать директору департамента полиции. А теперь оба они — ди¬
ректор и начальник,— все другие дела в сторону отложив, направи¬
лись к господину Горемыкину, министру внутренних дел.
Министр, вспомнив заверения, данные им недавно царю, глазам
своим не поверил. Все тревожило министра в этой листовке: и сме¬
лая защита марксистов-социалистов, и призыв пролетариев к единст¬
ву, и, конечно, совсем необычная подпись. Сильно волнуясь, допыты¬
вался у директора департамента и начальника управления:
— Может, просто так листовку подписали: «Ваш товарищ рабо¬
чий»? А на самом деле, может, листовку все же интеллигент какой-ни¬
будь писал, в крайнем случае студент, быть может?
— Нет! — сказал директор твердо.
А начальник пояснил:
84
«Ваш товарищ рабочий» — та¬
кой псевдоним выбрал
И. В. Бабушкин.
— Есть сведения, что все именно так и обстоит на самом деле:
автор листовки — рабочий-революционер с Семянниковского завода,
Иван Васильев Бабушкин...
— Рабочий? — переспросил министр.— Выходит, не только небла¬
гонадежные интеллигенты, но сами рабочие политикой заниматься на¬
чинают... Прокламации пишут... О социализме рассуждают... Дожили,
нечего сказать...
Бабушкина арестовали. Судили. Выслали из Петербурга.
Министр внутренних дел опасался лишний раз во дворце показать¬
ся. Ничем царя не мог порадовать министр.
А наедине с самим собой досадовал:
— Не зря у меня и фамилия такая — Горемыкин...
85
СКВОЗЬ ТОЛЩУ СТЕН..
1
— Наконец-то! — Начальник Санкт-Петербургского дома предва¬
рительного заключения платком протирал очки, торопясь про¬
читать письмо заключенного из сто девяносто третьей каме¬
ры.— Ну, что же, посмотрим... Почитаем, о чем Ульянов написал в
первом своем письме на волю... А почему он так долго не писал —
больше двадцати дней ведь прошло после заключения его под стра¬
жу? Странно... Но что гадать — почитаем первое письмо, узнаем, что
думает этот Ульянов...
Сколько писем заключенных прочитал на своем веку начальник
Дома предварительного заключения — не сосчитать. Ведь ни одно сло¬
во отсюда не выходило без разрешения начальника. Ни одно слово!
Но...
Но первое письмо заключенного в камере № 193, представленное
сегодня начальнику на просмотр, было, между нами говоря, уже... не
первым письмом Ульянова. Да, представьте себе: вторым было это
письмо. А то, которое на самом деле первое, он сумел переправить
на волю как-то так, что тюремное начальство об этом даже и знать
ничего не знало. Это было шифрованное письмо участнице Петер¬
бургского «Союза борьбы»— Надежде Крупской. Владимир Ильич
сообщал, какие показания он давал на допросе после ареста, чтобы,
в случае чего, товарищи были в курсе дела...
Но что там говорить о первом письме: начальник «предварилки»
его не то чтобы читать — в глаза не видел. Зато письмо, теперь
86
Тюремную камеру № 193 Владимир Ульянов превратил в свой рабочий
кабинет.
принесенное на просмотр, начальник рассматривает долго, каждую
строчку в отдельности. И только руками разводит:
— Уму непостижимо...
Поскольку пребывание в тюрьме, в одиночной камере Санкт-Пе¬
тербургского дома предварительного заключения, стало фактом, Улья¬
нов решил позаботиться, чтобы новую обстановку подчинить своим
интересам. Он продолжал готовить оружие для революционеров Рос¬
сии — оружие слова: книги, листовки, брошюры...
Спокойно, по-деловому начиналось письмо Ульянова на волю, да¬
тированное 2 января 1896 года,— первое письмо, попавшее в руки на¬
чальника «предварилки».
«У меня есть план, который меня сильно занимает со времени мо¬
его ареста и чем дальше, тем сильнее,— пишет Ульянов.— Я давно
уже занимался одним экономическим вопросом (о сбыте товаров об¬
рабатывающей промышленности внутри страны), подобрал некоторую
литературу, составил план его обработки, кое-что даже написал, пред¬
полагая издать свою работу отдельной книгой, если она превзойдет
размеры журнальной статьи. Бросить эту работу очень бы не хотелось,
а теперь, по-видимому, предстоит альтернатива: либо написать ее
здесь, либо отказаться вовсе.
Я хорошо понимаю, что план написать ее здесь встречает много
серьезных препятствий. Может быть, однако, следует попробовать?»
Ульянов решает твердо: работать, писать книгу! Вся дальнейшая
часть письма — подробнейшая инструкция родным: где доставать
нужную литературу, как ее доставлять в тюрьму. «Это уж не то, что
принести пару-другую книжек: необходимо периодически, в течение
продолжительного времени, собирать их из библиотек, приносить и
относить,— пишет Ульянов.— ...Список я прилагаю длинный, потому что
намечаю его на широкие рамки работы».
— Не письмо — какая-то задача, непонятная мне! — признается на¬
чальник. И снова руками разводит:— Уму непостижимо!
Спустя несколько дней после ареста Владимир Ильич, по всем пра¬
вилам тюремного распорядка, испросил у начальства разрешение
писать книгу — научный труд под названием «Развитие капитализма
88
Это лишь одна страница подсчетов, проведенных Владимиром Ильичем в процессе
работы над рукописью книги о развитии капитализма в России...
в России». Разрешение было получено. Но где хранить литературу, не¬
обходимую для работы? 16 января 1896 года — радостные строки в
письме Ульянова сестре Анне: «...относительно книг наводил справки:
небольшой ящик можно будет поставить здесь в цейхгауз...» И в том
же письме просьба: «Надо будет достать II том «Капитала».
Трудность работы над книгой тем более возрастала, что Владимир
Ильич намеревался издавать ее легально. Поэтому нужно было каж¬
дую фразу продумать особенно тщательно: ни на йоту не уступить в
смысле идейной точности и вместе с тем не вызвать гнева цензора, не
заставить его прибегнуть к красному карандашу, а то и к ножницам.
И название труда не должно выдавать действительное содержание
сочинения. Владимир Ильич говорил: «Заглавие более скромное и бо¬
лее тяжеловесное удобно в видах цензурных».
Думы — только о книге. В одном из писем Ульянов сообщал род¬
ным: «Сплю я часов по девять в сутки и вижу во сне различные главы
будущей своей книги».
Работал Владимир Ильич над книгой, как мы знаем, с разрешения
тюремного начальства. Но наряду с этим занимался в тюрьме и неко¬
торыми другими важными делами, на что разрешения ему никто не
давал. Да он и не просил. На свой страх и риск действовал. И действо¬
вал успешно.
Анна Ильинична, старшая сестра, приходя на свидания, высказы¬
вала опасения: не повредят ли брату еще больше занятия революци¬
онными делами во время пребывания в тюрьме? Владимир Ильич от¬
вечал с юмором:
— Нет, не повредят. Я в лучшем положении, чем другие граждане
Российской империи,— меня теперь арестовать не могут...
2
Уже не первый месяц Ульянов и его товарищи находятся в заклю¬
чении, а Россия продолжает бушевать...
Бастуют теперь уже не десятки, даже не сотни — тысячи, многие
тысячи рабочих. По нескольку фабрик и заводов сразу. Бастуют тру¬
женики Петербурга, Москвы, Костромы, Риги, Нижнего Новгорода...
90
Еще недавно царское правительство строго-настрого запрещало
огласку данных о фабричных беспорядках. Запрещало газетам писать
о стачках или печатать отчеты фабричных инспекторов. Дела зачин¬
щиков стачек не разбирались в обыкновенных судах, открытых для
публики. Короче говоря, правительство делало вид, будто в среде рос¬
сийских пролетариев вновь воцарились тишина и покой. Будто рабо¬
чие, довольные своими хозяевами, только и знают, что хвалят их,
славят.
И вдруг...
В «Правительственном вестнике» за июль 1896 года нежданно-не¬
гаданно появилось официальное сообщение царского правительства
о... стачках последних месяцев.
Почему правительство решилось вдруг на подобный шаг?
«Оттого, что на этот раз на помощь рабочим пришли социалис¬
ты...— заявила новая листовка «Союза борьбы», выпущенная в ответ
на сообщение, напечатанное в «Правительственном вестнике».— Лист¬
ки социалистов потребовали правительство к ответу, и правительство
явилось и дало ответ... Таким образом, рабочие отучили правительст¬
во от гнусной полицейской лжи: они заставили его признать правду,
когда поднялись массой, когда воспользовались листками для огла¬
шения дела».
Многое вынуждено было признать царское правительство. Но оно
пыталось при этом, что называется, и тень навести на ясный день. По¬
пыталось все свести только к отдельным непорядкам, которые якобы
вызваны лишь «особенностями бумагопрядильного и ниточного произ¬
водства», а не положением пролетариата в России вообще. Попыталось
отрицать, что усилия социалистов-марксистов встретили одобрение ра¬
бочих, получили их горячую поддержку.
«Отчего же, добрые гг. министры,— спрашивала в ответ на это лис¬
товка «Союза борьбы»,—рабочие читали нарасхват и требовали
листков, в которых говорилось совсем не о бумаге и нитках, а о бес¬
правии русских граждан и о диком произволе правительства, прислу¬
живающегося к капиталистам?..»
Под нажимом событий, раскрыв, наконец, рот, правительство на¬
деялось уверить всех, будто стачки совсем не носят политического
характера, будто рабочим чужда политика и занимаются ею одни толь¬
ко социалисты-интеллигенты. Это была ложь.
Почти за год, минувший после декабря 1895 года, к судебной от¬
91
ветственности по делу «Союза борьбы» в Петербурге был привлечен
251 человек, в том числе 170 рабочих. За что же их арестовывали,
судили за что? Ясно за что: «Союз борьбы» — организация политиче¬
ская.
Недолго пожила на свете ложь, пущенная царским правительст¬
вом. Листовка «Союза борьбы» на убедительных примерах доказала:
«Стачки 1895—1896 годов не прошли даром. Они сослужили гро¬
мадную службу русским рабочим, они показали, как им следует вести
борьбу за свои интересы. Они научили их понимать политическое по¬
ложение и политические нужды рабочего класса».
Откуда же взялась и быстро облетела фабрики и заводы Петербур¬
га и других городов России эта новая листовка «Союза борьбы», на¬
званная вызывающе-дерзко: «Царскому правительству».
Кто написал листовку?
Охранники прямо с ног сбились, повсюду рыская в поисках автора
листовки. Многих подозревали, допрашивали строго — автора так и не
нашли. Весь Петербург, все пригороды облазили — безрезультатно.
Да и как найти, если человек, который написал дерзкую листовку
«Царскому правительству», находится в... царской тюрьме: сидит, спря¬
танный за плотными стенами «предварилки». Отсюда, из одиночной
камеры № 193, текст листовки тайно переправлен был на волю, пере¬
дан оставшимся на свободе товарищам из «Союза борьбы». И теперь,
отпечатанная во множестве экземпляров, листовка эта распростра¬
няется по Петербургу, по всей России.
Не знает преград слово Ульянова!
Текст листовки «Царскому правительству» Ульянов писал между
строк научной книги, которую ему разрешили доставить с воли в тюрь¬
му, а потом через родственников на волю передать. Однако каждую
такую книгу тюремщики рассматривали тщательно — по страничкам
листали. Обнаружь они хотя бы слово, написанное чернилами или ка¬
рандашом,— задержали бы книгу немедленно. Ульянова, конечно, взя¬
ли бы под еще более строгий надзор, запретили бы ему писать, вко¬
нец лишили бы возможности помогать «Союзу борьбы».
Как же быть? Как хитрых тюремщиков снова перехитрить?
92
Ульянов перехитрил.
По состоянию здоровья тюремные врачи разрешили Владимиру
Ильичу покупать в лавочке «предварилки» молоко. Вот он и использо¬
вал молоко вместо... чернил.
Да, да: молоко вместо чернил! Окуная в молоко обычное перо,
Ульянов писал то, о чем не должна знать тюремная администрация.
Писал между печатными строками книг. Потом давал написанному
просохнуть, а тогда уже никакая администрация даже при самом стро¬
гом просмотре не могла ничего обнаружить. Книга как книга, обыч¬
ная книга.
Для чернил нужны чернильницы? А как же иначе! Владимир Ильич
искусно лепил их из мякиша хлеба — отличные получались маленькие
чернильницы. В них он наливал молоко — и писал, писал...
Иногда при свидании с родными жаловался, полушутя-полусерьез¬
но говорил:
— Вчера не вполне удачный был день, работалось с трудом. Целых
шесть чернильниц пришлось съесть...
Это означало: любопытный надзиратель дежурил накануне в тюрь¬
ме. Все ходил да ходил по коридору, каждый раз заглядывая в «гла¬
зок» — щелку, специально прорезанную в дверях для наблюдения за
обитателями камер. И Владимир Ильич, едва заслышав шаги дежур¬
ного возле двери своей камеры, во избежание недоразумений хлеб¬
ную чернильницу, наполненную молоком, быстро отправлял в рот.
Потом, когда надзиратель следовал дальше, Ульянов новую чер¬
нильницу лепил. Снова наливал в нее молоко. Снова писать прини¬
мался...
Получив от Владимира Ильича из тюрьмы книги с условными отмет¬
ками, Анна Ильинична, Мария Ильинична и Надежда Константиновна
Крупская осторожно грели нужные страницы над керосиновой
лампой.
Написанное молоком между книжных строк проявлялось, как
изображение на фотографической пластинке. Открывался невидимый
до того знакомый мелкий почерк, билась, как пульс, воплощенная в
слова и фразы трепетная мысль не знающего покоя борца... Прояв¬
ленный «молочный» текст переписывали обычными чернилами в обыч¬
ную тетрадь, которая передавалась «Союзу борьбы» для печати, для
распространения.
Так и появилась в Питере и широко разошлась в рабочей среде
93
пламенная листовка, названная вызывающе-дерзко: «Царскому пра¬
вительству».
Потом Владимир Ильич умудрился написать в тюрьме и переслать
на волю целую брошюру «О стачках».
Напечатана брошюра «О стачках», однако, не была. Рукопись бро¬
шюры погибла во время налета жандармов на нелегальную типо¬
графию...
Каждый день, каждый час мысли узника камеры № 193 всецело
заняты завтрашним днем родной страны, судьбами рабочего класса.
Он все больше убеждается: чтобы избавить трудящихся от гнета, нуж¬
но создавать революционную марксистскую партию.
Ульянов написал в тюрьме «Проект и объяснение программы со¬
циал-демократической партии». Большой путь открывала она перед ра¬
бочим классом России: свержение царского самодержавия и завоева¬
ние политической свободы, ликвидация власти капиталистов и помещи¬
ков и установление власти пролетариата, построение в России
социалистического общества.
ЧЕРЕЗ ТЫСЯЧИ ВЕРСТ
1
Четырнадцать с лишним месяцев пробыл Владимир Ильич в тюрь¬
ме. А когда последовал приговор о высылке его на три года
в Восточную Сибирь, Ульянов шутя говорил близким:
— Жаль, рано выпустили, надо бы здесь еще кое-что успеть. В Си¬
бири-то с литературой куда как труднее будет...
Отъезд в далекую ссылку, естественно, вызвал множество хлопот:
и то нужно сделать, и это. И то не забыть, и об этом позаботиться.
На первом плане были, конечно, книги. «Транспорт моих книг,
я думаю, можно отправить тотчас...» — просил Владимир Ильич мать
в письме, написанном вскоре после вынесения приговора.
Транспорт... Иначе, пожалуй, и не назовешь ту уйму книг, которые
Владимир Ильич, невзирая ни на какие трудности, решил везти
в ссылку.
17 февраля 1897 года Ульянов выехал из Петербурга. Несколько
дней пробыл в Москве, у матери, а потом — в далекую Сибирь. В Шу¬
шенское прибыл поздним вечером 8 мая. Без малого три месяца
в пути!
В Петербурге, Москве да и вообще в Центральной России вряд ли
кто и слыхивал в то время о существовании такого села — Шушенское...
А уж какое оно, это село, отдаленное почти семью тысячами верст
от столицы,— того и подавно никто не знал.
95
Одно слово — глухомань... Но именно на это и надеялись царские
власти. Полагали: в такой глуши Ульянов ничего не сможет делать, ни¬
чем не сможет отсюда помочь своим единомышленникам — россий¬
ским революционерам.
Однако Владимир Ильич — великий жизнелюб — даже в Шушен¬
ском не унывал. Это поистине гиблое место в письмах к родным, к
товарищам называл нежно, ласково: «Шуша... Шу-шу-шу...»
Владимир Ильич прибыл в Шушенское с твердым намерением:
продолжать борьбу, как и прежде, вести огонь по врагу, разить врага
оружием слова.
— Я ничего так не желал бы, ни о чем так много не мечтал, как
о возможности писать для рабочих,— говорил Ульянов вскоре после
прибытия к месту ссылки, в Шушенское.— Но как это сделать от¬
сюда? Очень и очень трудно, но не невозможно, по-моему.
Не невозможно!
Домик в Шушенском, где поселился Ульянов, стал подлинной штаб-
квартирой, откуда теперь исходили разработанные по всем правилам
революционной стратегии и тактики планы новых наступательных опе¬
раций российского пролетариата и правофланговых его — революци¬
онных социал-демократов. Отсюда эта армия получала вдохновляю¬
щие боевые задания, получала оружие — слово. Отсюда на протяже¬
нии почти трех лет велся обстрел царского самодержавия — точный,
прицельный, беспощадный обстрел.
Изо дня в день многие часы Владимир Ильич проводил в своей
комнате в простой крестьянской избе, за полюбившейся ему немудре¬
ной дощатой конторкой: работал над рукописями книг и брошюр,
писал письма товарищам, оставшимся на воле, давал советы, подбад¬
ривал падавших духом. Увлекаясь работой, часто трудился за пол¬
ночь. А бывало, даже не замечал, когда наступал рассвет... Летом для
отдыха выходил на крыльцо — минуту-другую стоял, вдыхая бодрящий
свежий воздух, и вновь возвращался к рукописям, к письмам. Зимой,
отрываясь от работы, в раздумье прохаживался по избе. И снова вста¬
вал за конторку, снова писал...
Даже здесь, в сибирской глуши, Владимир Ильич старался знать по
возможности обо всем, что происходит в России. В том числе старался
быть хорошо осведомленным о выходящих новых книгах: чтобы вы-
96
Перед отбытием в сибирскую ссылку Ульянов встретился с группой членов
Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», сфотографиро¬
вался с ними.
брать из них лучшие и использовать в борьбе; чтобы своевременно
подвергнуть критике наиболее опасные в идейном отношении произ¬
ведения...
Вскоре после прибытия в Шушенское писал старшей сестре: «По¬
сылай мне побольше всяких каталогов от букинистов и т. п. (библио¬
тек, книжных магазинов)». В следующем письме — вновь: «Присылай
мне побольше всяких «проявлений литературы»: для начала хоть ка¬
талогов, проспектов и т. п. Надо написать об них в разные концы, что¬
бы собрать побольше».
В новых письмах — новые просьбы: купить и прислать «Програм¬
мы домашнего чтения»; подписаться на библиографический журнал
*7 Слово — полководец
97
«Известия книжных магазинов товарищества М. О. Вольф»... «Вооб¬
ще,— сетует,— у меня нет ничего для библиографических справок и
для ознакомления с новыми книгами».
Многие письма Владимира Ильича сестрам, матери очень часто по¬
ходили на библиографические перечни: огромные списки книг, необхо¬
димых для работы, любопытных в том или ином отношении...
24 января 1899 года. Письмо в столицу Бельгии — город Брюссель,
где тогда находилась младшая сестра:
«Получил, Маняша, от тебя каталоги. Большое тега за них. В них
есть кое-что интересное». И далее: «Собираюсь прислать тебе списо¬
чек книг, которые желал бы приобрести». Интересуясь, ознакомилась
ли Мария Ильинична с Брюсселем вообще, уточняет: «с книжным и
книгопродавческим делом в частности». И далее: «Интересно бы почи¬
тать стенографические отчеты о некоторых интересных прениях в пар¬
ламентах... Где ты достала английские каталоги? есть ли в Брюсселе
книжные английские магазины, или ты выписала из Лондона?.. Если
попадется у букинистов литература по экономии сельского хозяйства
во Франции, Англии и т. п.... или по истории форм промышленности...
то приобрети, буде цены умеренные».
Не без чувства зависти в письмах спрашивал знакомых: «Ведь по
книжной части Вы, вероятно, недурно обеспечены: выписываете глав¬
ные новинки?» А спустя некоторое время не без гордости сообщал
о себе: «Я начал заводить привычку выписывать книги».
2
Как полководец, Ульянов в ходе боев проверяет тщательно: хоро¬
шо ли закреплены рубежи, вчера отбитые у противника; намечает, что
нужно сделать завтра...
Здесь, в Шушенском, в конце 1897 года Владимир Ильич пишет
брошюру «Задачи русских социал-демократов».
В этой брошюре Ульянов обосновал передовую роль пролетариа¬
та в революционном движении, идею гегемонии — руководящей ро¬
ли— рабочего класса в грядущей российской революции. Под руковод¬
ством рабочего класса, сплотившись вокруг него, пойдут в революцию
трудовые крестьянские массы, враждебные царизму. «Только один
пролетариат может быть передовым борцом за политическую свобо-
98
В этой избе жил Ульянов в Шушенском.
ду и за демократические учреждения, ибо, во 1-х, на пролетариате
политический гнет отражается всего сильнее... А во 2-х, только проле¬
тариат способен до конца довести демократизацию политического и
общественного строя, ибо такая демократизация отдала бы этот
строй в руки рабочих».
Владимир Ильич учил революционных социал-демократов партий¬
ной, идейной принципиальности, самостоятельности взглядов, четкости
позиции.
Задача задач социал-демократии в России — создание единой по¬
литической партии пролетариата. И по-прежнему одним из важней¬
ших условий наилучшего решения этой задачи является издание и рас¬
пространение произведений бесцензурной революционной печати —
листовок, брошюр:
«Нужны корреспонденты со всех фабрик и заводов, доставляющие
сведения о всех происшествиях... Нужны люди для передачи литера-
99
туры... Нужны люди для устройства разных способов механического
воспроизведения всякой литературы...»
Рукопись брошюры «Задачи русских социал-демократов» в конце
1897 года была переправлена Владимиром Ильичем (сугубо конспира¬
тивно, конечно) из Шушенского в Женеву. Здесь в 1898 году группа
«Освобождение труда», выполняя договоренность, достигнутую в быт¬
ность Ульянова за границей, напечатала брошюру. А департаменту по¬
лиции оставалось только зафиксировать появление ее в Петербурге и
Москве, в Смоленске и Орле и в других российских городах... Почти
во всех городах, не исключая, скажем, и совсем далекого Якутска,
где жандармы находили брошюру у ссыльных социал-демократов.
Рушились, одна за другой рушились надежды царских властей на
сибирскую глухомань, которая должна была сделать голос Ульянова,
слово Ульянова неслышными в России...
3
Уже не один листок сменился на календаре после приезда Надеж¬
ды Константиновны Крупской в Шушенское. Это было 7 мая 1898 года,
неделю назад. А Владимир Ильич не устает задавать ей всё новые во¬
просы о жизни в Питере. И не устает слушать ее рассказы.
Несколько раз перечитывал выдержку из секретного документа,
которую Надежде Константиновне перед отъездом в Сибирь удалось
достать через верных людей. В этом документе царские власти вновь
говорили о стачках, проведенных под руководством «Союза борьбы».
Власти признавали, что эти стачки отличаются «невиданною для наших
фабричных рабочих стойкостью и выдержкой, дисциплиной, благопри¬
стойным, с внешней стороны, поведением и ясной формулировкой
единодушного требования сокращения рабочего дня — признаками,
говорящими, что нынешние фабричные рабочие далеко уже не те,
какими они были 10—12 лет тому назад».
— Что же, не согласиться с чиновниками Николая Второго нель¬
зя,— смеялся Владимир Ильич.— Выросли, очень выросли товарищи
рабочие! А то-то будет еще через десять—двадцать лет... Любопыт¬
но, что скажут царские власти тогда... Впрочем, если, конечно, они
уцелеют до того времени. Ты как думаешь, Надюша, уцелеют или
нет?
100
Эта работа Владимира Ильича, написанная в Шушенском, не раз издавалась
переиздавалась за границей.
— Думаю, нет.
— И я думаю: не уцелеют!
Ульянов очень интересовался товарищами, с которыми работал
в Питере, спрашивал о каждом: как живет, что делает?
Лицо Владимира Ильича сияло радостью, когда Надежда Констан¬
тиновна рассказывала об Иване Васильевиче Бабушкине, излагала со¬
держание написанной им листовки «Что такое социалист и политиче¬
ский преступник?».
Несколько раз Ульянов переспрашивал:
— Так Бабушкин и подписал листовку: «Ваш товарищ рабочий»?
Молодец, какой молодец Иван Васильевич! Это хорошо, это очень
важно — рабочие должны понять, что им, единственным творцам исто¬
рии, все по плечу... Все! И царя свалить, и самим встать у кормила
власти.— Владимир Ильич восхищался Бабушкиным: — Герой, настоя¬
щий герой! Без таких людей русский народ остался бы навсегда наро¬
дом рабов, народом холопов. С такими людьми русский народ завою¬
ет себе полное освобождение от всякой эксплуатации.
Надежда Константиновна с большим интересом знакомилась со
всем, что делал Владимир Ильич в Шушенском. Набросилась жадно
на рукопись книги «Развитие капитализма в России», работу над кото¬
рой Ульянов начал еще в Петербурге, в Доме предварительного за¬
ключения.
Беседуя с товарищами, Крупская делилась мыслями о будущем
произведении своего мужа:
— Карл Маркс, как известно, на русский язык переведен был еще
в шестидесятых годах. Но надо еще Маркса перевести на язык фак¬
тов российской жизни. Эту задачу Владимир Ильич, по моему мнению,
и решает в своем труде...
Как в тюрьме, бывало, Владимиру Ильичу снились главы из его
книги, так и теперь только о ней он мог разговаривать и переписы¬
ваться даже с родными. Мария Александровна в то время в письмах
часто сетовала на сына, работавшего над «Рынками», как в корреспон¬
денциях членов семьи Ульяновых именовалось «Развитие капитализма
в России». Сердилась незлобиво: «Если Володя пишет, то только
о «Рынках» с разными примечаниями, замечаниями и прочее, прочее,
а о себе — ничего».
102
Напряженно работали в Шушенском Владимир Ильич и Надежда Константиновна.
Даже сосланного в Сибирь, царские власти боялись Ульянова.
А особые опасения вызывала у них возможность появления новых
книг и брошюр Владимира Ильича. Ведь вышел же в Петербурге в кон¬
це 1898 года сборник его произведений «Экономические этюды и ста¬
тьи» под псевдонимом «Владимир Ильин». Книга солидная — целых
двести девяносто страниц.
А не замышляет ли Ульянов новые издания? Тем более, что на¬
чальник Петербургского охранного отделения Пирамидов 9 января
1899 года доносил директору департамента полиции: некоторые люди
в Петербурге «образовывают самостоятельную редакционную комис¬
сию для составления, издания и распространения книг и брошюр,
имеющих своею задачею и вообще могущих способствовать форми¬
рованию из фабричных рабочих сознательных и убежденных социали¬
стов». Но самое главное, ужасается начальник охранки, в работе ко¬
миссии якобы согласился принять участие «проживающий вне Петер¬
бурга известный Ульянов (он же Тулин, он же Владимир Ильин)».
103
4
Высокие власти местным блюстителям порядка давали указания
о тщательном наблюдении за домом в Шушенском, где проживает
Ульянов. А уж о местных властях и говорить не приходится — они зор¬
ко следили за каждым шагом своего подопечного. И перво-наперво
интересовались: что это он все пишет и пишет? О чем? Зачем?
— Эх, распознать бы да поймать на месте преступления,— преда¬
вались мечтаниям блюстители порядка.
— Сейчас бы и рапорт по начальству: так, мол, и так, обнаружили
крамолу...
— До Петербурга дошло бы, сам государь император мог отбла¬
годарить...
И решили жандармы нагрянуть к Ульянову с обыском. Понятого с
собой привели — сельского старосту, шушенского богатея.
Пришли, и сразу — куда же еще!— к книжной полке.
— Обыскать! — приказал старшой жандарм, кивком головы указав
подчиненному на книги. На хозяина книг посмотрел исподлобья —
зверь зверем.
А Владимир Ильич и вида не подает, что встревожен обыском. Вро¬
де даже наоборот. Взял от обеденного стола венский стул, поставил
возле полки. Сказал жандарму, которому старшой приказал обыски¬
вать книжную полку:
— Вот, пожалуйста. Со стула, полагаю, удобнее будет до верхних
полок добираться...
Жандарм с опаской на стул поглядел. Потом на Ульянова — тоже
с опаской. На старшого посмотрел вопросительно.
— Залезай! — распорядился старшой.— Снимай книги по одной,
смотри внимательно. Докладай мне. И толково чтобы!
Начался обыск. Книгу за книгой доставал жандарм с полки и читал
написанное на переплетах:
— «Материалы для статистики паровых двигателей в Российской
империи»... «Сборник статистических сведений о горнозаводской про¬
мышленности в России в 1890 заводском году»... «Статистический вре¬
менник Российской империи»...
Старшой слушал, слушал, потом прорычал:
104
— Хватит про статистику! Другие книги об чем?
— Нет других,— виноватым тоном ответил жандарм.— Все такие...
Старшой строго посмотрел на Владимира Ильича, стоявшего по¬
одаль рядом с Надеждой Константиновной. Спросил жандарма:
— А что там, внутри, в этих книгах написано? Читай внимательно,
ни одной буквы смотри не пропусти. Живо!
Мусоля пальцы, жандарм листает страницы книг, с трудом чита¬
ет — сначала тихо, неуверенно, потом громче, громче, на всю ком¬
нату:
— 120 пуд... 30 чел... 4 руб. 3 коп... пуд... чел... руб... коп... Плуги —
5... Бороны — 24... Веялки... Цепы... Сена — 20 пуд... Вики... Клеве¬
ра... Пуд... пуд... пуд... Руб... чел...
Старшой дремал. Понятой, явно превозмогая дремоту, переми¬
наясь с ноги на ногу, разглядывал потолок.
Владимир Ильич смотрел на Надежду Константиновну, еле замет¬
но улыбаясь.
Познакомившись в конце концов с содержимым самой верхней
полки, жандарм принялся за следующую. Продолжал читать по скла¬
дам, задыхаясь, глотая буквы, невесть как коверкая слова...
Где-то на середине третьей или самом начале четвертой сверху
полки жандарм вконец умаялся, голос совсем потерял. Несколько се¬
кунд тишина стояла в комнате. Старшой, очнувшись, спросил строго:
— Все статистика? Цифирь?
— Она самая,— промолвил жандарм.— Цифирь, будь ей неладно,
ваше благородие...
Старшой опять строгий взгляд метнул на Владимира Ильича, жан¬
дарму рукой показал на полку:
— А ну-ка вон ту книгу возьми, справа которая стоит, толстая. Ви¬
дишь? Так, правильно... Об чем она? Читай внятно!
Жандарм уткнулся носом в книгу, сопел и молчал. Долго молчал.
— Живо! — прикрикнул старшой.— Читай!..
— Не по нашему писана...
Старшой вскочил со стула, вырвал книгу из рук жандарма. После
долгой паузы произнес:
— Иностранное произведение... По-русски оно называется...— И, не
сказав, как называется книга по-русски, обратился к хозяевам ком¬
наты: — Еще какие книги есть на других полках?
— Там моя библиотека,— ответила Надежда Константиновна.— Как
105
вам должно быть известно, я — учительница, собираю литературу по
вопросам педагогики.
— Педагогика вроде статистики? — спросил старшой и, не дожи¬
даясь ответа, распорядился отставить дальнейший просмотр книг.
Но уходить старшой не собирался. Не обнаружив ничего крамоль¬
ного в книгах, он все надежды возлагал теперь на тетради, густо испи¬
санные бисерным почерком.
— Что такое? — спросил, взяв с конторки и раскрыв первую из тет¬
радей.— Кто пишет? Об чем?
— Мой литературный труд,— ответил Владимир Ильич спокойно.—
Пытаюсь осмыслить данные, содержащиеся в просмотренных вами
статистических сборниках.
Старшой понимающе кашлянул:
— Тоже, стало быть, статистика.
— В основном, да,— серьезно подтвердил Ульянов.
— А тему какую трактуете? Об чем пишете? Не противозакон¬
ное что?
Искорки иронии блеснули в глазах Владимира Ильича:
— «Развитие капитализма в России» — так думаю назвать свой
труд.— Развитие капитализма? — Старшой широко раскрытыми глаза¬
ми посмотрел на Ульянова.— Развитие... капитализма... Это хорошо!
А если о вашем труде точнее выразиться? И понятнее чтобы...
— Точнее? Понятнее? — Владимир Ильич продолжал донимать обес¬
кураженного жандарма.— Если точнее и понятнее выразиться, то это
как раз и указано мною в подзаголовке к названию книги. Потрудитесь
прочитать: «Процесс образования внутреннего рынка для крупной про¬
мышленности».
Сбитый с толку, старшой стоял, не зная, как продолжить разговор,
а откровенно сказать, как закончить его скорее. Вертел в руках стра¬
нички рукописи — ничего не скажешь, на страничках написаны пра¬
вильные слова, не крамольные: капитализм, развитие, крупная про¬
мышленность... Бранных слов по адресу царской особы нигде не вид¬
но. А в одном месте так прямо сказано, черным по белому рукою
самого Ульянова написано: с развитием капитализма «Россия сохи и
цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро пре¬
106
вращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового
ткацкого станка».
Совсем растерялся старшой, вроде все правильно пишет Ульянов:
развивается в России капитализм — больше в России становится мель¬
ниц паровых и опять же паровых ткацких станков... А вообще непо¬
нятно: государственный преступник, родной брат казненного за поку¬
шение на особу царя — и вдруг статистика, педагогика, цифирь...
5
Так и покинули квартиру Ульянова жандармы и понятой — сельский
староста, шушенский богатей. Ушли, как говорится, не солоно хле¬
бавши.
А Владимир Ильич с Надеждой Константиновной, проводив непро¬
шеных гостей, озорно смеялись над ними.
— Это ты, Володя, ловко придумал со стулом. Жандарм все за
вежливость принял и в ум не взял, что ты заставил его начать с верхних
полок, где одна статистика собрана. Заметил ты, как умаялись гости
от цифр и статистических выкладок? По-моему, вспотели даже, аки
кони, тяжелый воз в гору везущие. Чуть ли не пар от них шел... Ниж¬
ние полки даже не тронули — терпения не хватило. А ведь там, ты зна¬
ешь, не только моя педагогика — нелегальщина на этих полках спря¬
тана, переписка, всякая химия для тайнописи хранится...
Владимир Ильич не мог без смеха вспоминать разговор со старшим
по поводу рукописи. Приводя в порядок развороченные жандармом
ряды книг на полке, передразнивал своего недавного собеседника:
— «Развитие капитализма... Это хорошо...»
Потом отошел от стены и, став лицом к стулу, на котором недав¬
но дремал старшой, заговорил серьезно, будто и в самом деле вел
с ним беседу:
— Известно ли вам, господин жандарм, к чему я клоню в своей бу¬
дущей книге?
— Никак нет-с, неизвестно-с, — включившись в игру, басом, за
старшого, ответила Надежда Константиновна.— Мне известно, что раз¬
витие капитализма — это хорошо, очень даже хорошо! Пользительно...
— Хорошо? — Владимир Ильич сунул руки в карманы брюк, голо¬
ву чуть наклонил.— Тогда позволю себе сообщить вам, милостивый
107
государь, что развитие капитализма в России мною рассматривается в
свете выводов, сделанных в свое время великими революционерами-
социалистами — Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. Вам изве¬
стны эти выводы?
— Нет-с, не известны-с,— с трудом сдерживая смех, отвечала На¬
дежда Константиновна.
— Не известны? В таком случае извольте слушать. Маркс и Энгельс
в написанной ими книге — «Манифест Коммунистической партии» —
доказали, что с развитием капитализма в любой стране возникает и
растет класс могильщиков капиталистов — класс пролетариев... Ну, а
кто такие могильщики, вам, я надеюсь, известно...
— Знамо дело,— еще больше понизив голос, проговорила Надеж¬
да Константиновна.— Могильщики — которые могилы роют...
— Совершенно верно! — подтвердил Владимир Ильич.— Таким об¬
разом, вам должно быть ясно теперь, высокоуважаемый господин,
что своей книгой я хочу, в конечном счете, доказать: в России разви¬
вается капитализм, в России растет и крепнет пролетариат; другими
словами: российский капитализм сам порождает своего могильщика,
который в результате классовой борьбы победит и похоронит его.
Владимир Ильич остановился посредине комнаты и выразительно
показал, как заколачивают гроб, в котором покоится капитализм, как
его в могилу закапывают. Потом погрозил пальцем в ту сторону, куда
недавно ушли незадачливые представители власти:
— Будьте уверены, господа, русский рабочий класс создаст свою
политическую партию и под ее руководством похоронит российский
капитализм. По первому разряду похоронит. Не извольте сомне¬
ваться!
И потом в доме Ульяновых еще не раз вспоминали этот день,
обыск, закончившийся так удачно для владельцев крамольных книг.
И старшого, который не выдержал единоборства с книгами, со ста¬
тистикой, педагогикой и цифирью...
6
Благодаря связям с товарищами на воле Владимир Ильич постоян¬
но был в курсе всего, что происходило в Петербурге, Москве, других
городах страны. И там рабочие всегда слышали его голос, вдохновля¬
лись его словом.
108
В Женеве печатались книги, написанные Ульяновым в Шушенском, и оттуда
доставлялись в Россию.
В 1897 году в России произошло событие, весьма примечательное:
правительством был издан новый фабричный закон. О чем? Поверить
трудно: о сокращении продолжительности рабочего дня на фабриках
и заводах.
Царские чиновники, едва вышел закон, подняли шум неописуемый:
«Вот,— шумели,— какое у нас правительство хорошее! Как любит ба¬
тюшка-царь своих подданных— рабочих, как печется о них: по собст¬
венной своей воле такой распрекрасный закон даровать изволил!
Теперь будет рай в России! Возлюбите, рабочие, царя и фабрикантов
с заводчиками!»
А Ульянов, как только весть о новом законе дошла до Шушенско¬
го, немедленно откликнулся на «милость» царя и его правительства.
Владимир Ильич написал брошюру «Новый фабричный закон» — су¬
ровую отповедь расшумевшимся царским чиновникам, предупрежде¬
ние рабочим: не верьте хитрой механике царевых «забот»!
Добровольно, по собственной милости, от избытка любви к рабо¬
чим царь издал этот закон? Как бы не так!
Рабочие по инициативе социал-демократов в листовках давно тре¬
бовали сокращения рабочего дня на фабриках и заводах. Царские
власти, капиталисты решительно отвергали это требование. Так было
на протяжении многих лет. Почему же вдруг рабочий голос был услы¬
шан? Какая сила толкнула теперь царских чиновников, встряхнула их
как следует, поборола нежелание их идти навстречу желаниям рабо¬
чих?
Владимир Ильич в своей брошюре разъяснял:
«Этой силой были петербургские рабочие и те громадные стачки,
которые устроены были ими в 1895—1896 годах и которые сопровож¬
дались, благодаря помощи рабочим со стороны социал-демократов
(в виде «Союза борьбы»), предъявлением определенных требований
к правительству и распространением среди рабочих социалистиче¬
ских прокламаций и листков».
Что же получилось?
«Правительство поняло, что никакая полицейская травля не сломит
рабочих масс, сознавших свои интересы, объединившихся для борь¬
бы и руководимых партией социал-демократов, защищающих рабочее
дело. Правительство вынуждено было пойти на уступки. Новый фаб¬
ричный закон точно так же вынужден рабочими у правительства, точ¬
но так же отвоеван рабочими у их злейшего врага...»
110
Ну, а что же означает сам закон, какова его действительная сущ¬
ность?
Пункт за пунктом, статью за статьей разбирая закон, Владимир
Ильич показал, что вынужденное пойти на уступки правительство сде¬
лало все для того, чтобы ненароком не обидеть «бедных» капитали¬
стов.
Раньше рабочий день в России вообще не был ограничен никакими
рамками. Теперь, по новому закону, он ограничивался... одиннадцатью
с половиной часами.
Но царским министрам предоставлялось право самим толковать
новый закон по собственному разумению. А пролетарию тут же пред¬
писывалось «право» беспрекословно подчиняться хозяину, если тот
сочтет нужным «по техническим условиям» продлить рабочий день
сверх одиннадцати с половиной еще на несколько часов.
Вот уж поистине, как говорится в стародавней русской народной
пословице о царских законах и законниках: «Законы — миротворцы,
да законники крючкотворцы»!
Эти слова часто повторяли рабочие на фабриках и заводах, когда
брошюра Владимира Ильича, отпечатанная за границей, получила ши¬
рокое распространение в России. Ее читали тайно, бережно храня от
рыскавших повсюду шпиков.
А в далеком сибирском селе, склонившись над полюбившейся ему
немудреной деревянной конторкой, Владимир Ульянов продолжал
работать, чтобы приблизить день, когда царизм вынужден будет, на¬
конец, отступить по всему фронту.
Весной 1899 года Владимиру Ильичу удалось под псевдонимом
«Владимир Ильин» выпустить в Петербурге книгу «Развитие капитализ¬
ма в России». 2400 экземпляров — таков был тираж труда Ульянова,
тираж не малый по тому времени. Особенно если учесть большой —
480 страниц — объем книги. Несмотря на довольно внушительную це¬
ну— 2 рубля 50 копеек,— тираж разошелся быстро.
«От книги Ильина я в полном восторге,— писал один революцио¬
нер, заключенный в тюрьму.— Прочел не отрываясь и, жаль, не успел
в другой раз прочесть — торопился вернуть».
Люди, осужденные на каторжные работы или ссылаемые далеко,
«куда Макар телят не гонял», естественно, брали с собой только са¬
111
мое необходимое, без чего уж совсем обойтись нельзя. Но, просмат¬
ривая ограниченный багаж людей, отправлявшихся по этапу, жандар¬
мы, случалось, обнаруживали в багаже и книги, брошюры Владимира
Ильича. Вот, скажем, в описи вещей, которые омский социал-демок¬
рат Иван Гусев взял с собой в ссылку, под порядковым номером со¬
рок четыре — книга: «Ильин В. «Развитие капитализма в России».
Владимир Ильич из Шушенского обращается к своим единомыш¬
ленникам, к соратникам по борьбе:
«Итак, за работу же, товарищи! Не будем терять дорогого време¬
ни! Русским социал-демократам предстоит масса дела по удовлетво¬
рению запросов пробуждающегося пролетариата, по организации ра¬
бочего движения, по укреплению революционных групп и их взаимной
связи, по снабжению рабочих пропагандистской и агитационной лите¬
ратурой, по объединению разбросанных по всем концам России ра¬
бочих кружков и социал-демократических групп в единую социал-де¬
мократическую рабочую партию!»
А главным средством подготовки к созданию партии Владимир
Ильич по-прежнему считает печатное слово. Успехи в издании и рас¬
пространении нелегальных листовок рассматривает как первый, но
очень важный шаг на этом пути.
— Местная социал-демократическая работа достигла у нас уже
довольно высокого развития,— говорит Ульянов.— Семена социал-де¬
мократических идей заброшены уже повсюду в России; рабочие ли¬
стки— эта первая форма социал-демократической литературы — зна¬
комы уже всем русским рабочим, от Петербурга до Красноярска и от
Кавказа до Урала. Нам недостает теперь именно сплочения всей этой
местной работы в работу одной партии... Мы уже достаточно зрелы,
чтобы перейти к общей работе, к выработке общей программы пар¬
тии, к совместному обсуждению нашей партийной тактики и организа¬
ции. Для этого нам нужна газета — правильно выходящая, тесно свя¬
занная со всеми местными группами революционеров — социал-де¬
мократов.
Встречаясь с друзьями, отбывавшими ссылку вблизи Шушенского,
переписываясь с товарищами в России и за границей, Ульянов не пе¬
реставал подчеркивать эту мысль:
— Нужно поставить общерусскую политическую газету.
112
В ссылке Ульянов закончил этот свой научный труд.
7
Давно уже Владимир Ильич не чувствовал себя так хорошо, как се¬
годня. И потому, наверное, так отчетливо вспоминалось, как встречал
он 1896 и 1897 годы: в одиночной камере петербургской тюрьмы. То¬
скливо и тягостно: один-одинешенек, без родных, без друзей. Потом
два Новых года встречал в ссылке — 1898-й и 1899-й. Были тогда близ¬
кие друзья, но оставалось еще много времени до конца определен¬
ного царем срока изгнания.
Зато сегодня...
— Дважды да здравствует! — провозгласил Владимир Ильич ра¬
достно, когда стрелки настенных часов-ходиков сомкнулись на верши¬
не циферблата. Улыбкой ответив на недоуменные взгляды сидевших
за столом друзей, озадаченных необычным тостом, оживился еще
больше:— Конечно же, сегодня можно так сказать: встречаю Новый,
тысяча девятисотый год и теперь уже близкое окончание срока
ссылки...
О многом горячо беседовали друзья. Вспоминали прошлое, меч¬
тали о будущем...
Незаметно прошла долгая зимняя ночь. Рассвет начинал занимать¬
ся, наступил первый день 1900 года. А в доме, где жили Ульяновы,
друзья все еще продолжали беседу.
Друг другу обещали: непременно быть вместе, когда у всех срок
ссылки пройдет. Владимиру Ильичу от души желали счастливого пути
на волю, всяческих успехов в предстоящих делах.
Ровно через двадцать девять дней Владимир Ильич покидал Шу¬
шенское, прощался с Сибирью. Накануне долго бродил с Кржижанов¬
ским по берегу Енисея, любуясь красотой величавой русской реки,
освещенными лунным светом бело-голубыми просторами бескрайних
снежных полей.
Владимир Ильич рассказывал, как часто, находясь в ссылке, он ду¬
мал о декабристах, вспоминал послание Пушкина героям 1825 года,
томившимся «во глубине сибирских руд», вспоминал ответ декабри¬
стов великому поэту.
— Это ведь наши славные предтечи, Глеб Максимилианович, не
правда ли? И в знак безграничного уважения к борцам прошлых по¬
114
колений, в знак преемственности свободолюбивых идей и дел, я ду¬
маю, мы назовем нашу будущую газету «Искрой». А рядом с заголов¬
ком, как эпиграф, как призыв, поместим слова из стихотворения
декабриста Одоевского,— помните?
И в тишине морозной сибирской ночи как гордая песня, как клят¬
ва священная звучали стихи:
Наш скорбный труд не пропадет:
Из искры возгорится пламя
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя...
Какое-то время Ульянов и Кржижановский шли молча, наверное
думая о времени, предсказанном поэтом. Потом Владимир Ильич про¬
изнес решительно:
— Да, именно эти слова напишем мы в заголовке газеты — нашу
цель, наше торжественное обещание победить:
ИЗ ИСКРЫ ВОЗГОРИТСЯ ПЛАМЯ!
«УЧИ, КАК В БОЮ ВОЕВАТЬ...»
Двадцать девятого января 1900 года окончился срок ссылки
Ульянова. В тот же день утром Владимир Ильич покинул Шу¬
шенское.
Но разве даже по отбытии срока ссылки Ульянов мог считать
себя свободным? Он был лишен права проживать там, где хотел. Цар¬
ские власти не разрешили ему жительство в Петербурге и Москве,
во многих других городах и губерниях — пожалуй, четыре пятых тер¬
ритории российской оказались запретными для него.
А главное, нигде в России Владимир Ильич не мог легально нести
благородную службу народу, которой он себя посвятил. В этих усло¬
виях единственно правильным было решение о выезде за границу,
чтобы там, как это ни сложно, работать во имя трудовой России,
там готовить оружие слова для армии революционных борцов род¬
ной страны.
Но прежде чем отправиться за границу, Владимир Ильич объездил
многие районы России: был в Уфе, где Надежда Константиновна обос¬
новалась, чтобы еще в течение года отбывать положенный ей срок
ссылки. Потом, вопреки запрету властей, нелегально посетил Москву
и Петербург, ездил в Ригу, несколько месяцев — уже легально — жил
и работал в Пскове, был в Подольске, Нижнем Новгороде... И всюду
устанавливал связи с местными социал-демократами, вместе с ними
обсуждал планы издания газеты, вербовал для нее корреспондентов,
агентов — распространителей «Искры»...
116
1
В Пскове с помощью верных товарищей — ссыльных революцио¬
неров — Владимир Ильич организовал надежный пункт связи редак¬
ции будущей газеты с центром России — Петербургом. В Пскове был
выработан окончательный текст заявления редакции «Искры», подго¬
товленный Ульяновым. Газета не станет простым складом разнообраз¬
ных воззрений, говорилось в этом документе. Она будет вестись
«в духе строго определенного направления. Это направление может
быть выражено словом: марксизм, и нам вряд ли есть надобность до¬
бавлять, что мы стоим за последовательное развитие идей Маркса
и Энгельса».
Особенно обрадовала Владимира Ильича встреча с давним дру¬
гом — рабочим-революционером Иваном Васильевичем Бабушкиным.
Они беседовали на конспиративной квартире в Смоленске. Как и пред¬
полагал Ульянов, сразу же нашли общий язык в оценке событий,
происходящих в России, в определении задач, которые рабочим нуж¬
но решать как можно быстрее. Владимир Ильич подробно рассказал
о намерении создать за границей марксистскую общерусскую газету
«Искра»: она должна объединить социал-демократические организа¬
ции в рядах единой марксистской партии.
— Вы, Иван Васильевич, конечно, не раз наблюдали, как много
значат строительные леса, которые сооружаются вокруг возводимого
здания,— говорил Ульянов.— Они намечают контуры будущей по¬
стройки, облегчают сношения между строителями, помогают им рас¬
пределять работу и обозревать результаты общего труда... Вот так
и будущая наша газета, наша «Искра». При ее помощи и под ее на¬
чалом все строители — рабочие-революционеры, все мы, марксисты
всей России, будем по единому плану воздвигать здание общероссий¬
ской организации, которая займется общими делами всех пролетариев
страны... Роль газеты не ограничивается одним распространением
идей. Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный
агитатор, но также и коллективный организатор...
Ульянов и Бабушкин подробно обсуждали задачи газеты, гово¬
рили, как лучше организовать распространение «Искры» в России.
Владимир Ильич остался доволен, что его идея встретила самую го¬
рячую поддержку Бабушкина.
— Что нужно делать, Николай Петрович, лично мне? — спросил
Бабушкин, назвав Ульянова старым подпольным именем времен пер¬
вых питерских кружков.
117
Владимир Ильич, памятуя успешную работу Бабушкина с листов¬
ками в пору «Союза борьбы», предложил ему теперь быть агентом
«Искры», корреспондентом газеты.
— Вы и ваши товарищи, — говорил Бабушкину Ульянов, — будете
связывать редакцию «Искры» с рабочими российских фабрик и за¬
водов, городов и целых районов страны. Через своих агентов газета
станет систематически получать необходимый ей материал — письма
рабочих, статьи, заметки... Нужно создать рабочие кружки для чтения
нелегальной литературы.
А распространение «Искры» в России? Разноска, распространение
нелегальной литературы — одна из самых важных задач революцио¬
неров, будущих искровских организаций. Работу эту нужно поставить
так, чтобы у социал-демократов была своя, настоящая социалистичес¬
кая почта... Распространяя газету, книги и брошюры, которые редак¬
ция «Искры» начнет издавать, агенты «Искры» явятся костяком пар¬
тии пролетариата. Вокруг них сплотятся тысячи и тысячи передовых
рабочих — все, чьи ум и воля дают России право называться великой
страной, — и со временем еще больше возвеличат ее.
— Мы, Иван Васильевич, готовимся вести войну — войну против
царского самодержавия. А коль война, так все должно быть по-
военному. Каждый завод должен быть крепостью. И наша цель —
гарнизоны таких крепостей, товарищей рабочих оснащать оружием,
оружием слова.
— Если гожусь для этой работы, буду горд выполнять ее! — про¬
изнес Бабушкин.
В те дни в поездках по стране, в беседах с рабочими, социал-де¬
мократами Владимир Ильич договаривался с товарищами о совместной
работе, чтобы готовить оружие печатного слова для грядущих классо¬
вых битв.
2
Выехав в июле 1900 года из России, Владимир Ильич побывал сна¬
чала в Цюрихе и Женеве, где встречался с руководителями группы
«Освобождение труда». Затем в Мюнхене он снял две небольшие
скромные комнаты в доме на Кайзерштрассе.
118
Со страниц первого номера «Искры» Владимир Ильич призывал: объединить все
силы революционного пролетариата, создать марксистскую партию и взять неприя¬
тельскую крепость — свергнуть царизм!
Не так-то легко жилось Ульянову и за границей. Покинув Россию
с легальным паспортом, однако из конспиративных соображений он
вынужден был скрываться под чужой фамилией, жить тайком от та¬
мошних властей.
Много трудностей пришлось преодолеть Владимиру Ильичу, преж¬
де чем первый номер «Искры» увидел свет. Нелегко было достать
типографский русский шрифт, найти средства на оплату бумаги и ти¬
пографии. С трудом пришлось налаживать сложную систему транспор¬
тировки газеты в Россию, чтобы попадала она не в лапы полиции, а на
фабрики и заводы — к рабочим.
Но едва ли не самым сложным, самым трудным делом оказались
переговоры с членами группы «Освобождение труда» об их участии
в издании газеты. Отдавая должное Плеханову, его таланту револю¬
ционера-литератора, пропагандиста марксистских идей, Владимир
Ильич сделал все для того, чтобы привлечь Георгия Валентиновича
к работе в «Искре». Однако из этого отнюдь не следовало, что Улья¬
нов и его товарищи по «Союзу борьбы за освобождение рабочего
класса» хотя бы на шаг отступят от избранного ими пути революци¬
онного утверждения идей марксизма в России. «Мы представляем из
себя самостоятельную литературную группу,— писал Владимир Ильич
незадолго до выхода первого номера «Искры».— Мы хотим остаться
самостоятельными. Мы не считаем возможным вести дело без таких
сил, как Плеханов и группа «Освобождение труда», но отсюда никто
не вправе заключать, что мы теряем хоть частичку нашей самостоя¬
тельности».
Оторванные от российской действительности, Плеханов и его кол¬
леги плохо представляли себе насущные потребности современного
пролетарского движения. И сами они того не скрывали.
Получив однажды предложение написать для «Искры» статью
о Парижской коммуне, Г. В. Плеханов в письме к Владимиру Ильичу
признавался: «...о Коммуне написать можно, только Коммуна — ведь
это древняя история. Хочется мне написать о текущих событиях, а для
этого надо бы проникнуться Вашим духом и Вашими новостями».
И П. Б. Аксельрод, эмигрировавший из России еще в 1874 году,
в том же духе писал Ульянову в дни подготовки первого номера
«Искры»: «Наши задачи» (Ваша передовица) подействовали на меня
120
В этом доме в городе Лейпциге печатался первый номер г I «Искра».
как живительная струя свежей воды... Насколько она резко отличается
от других статей газеты и явится ли она среди них диссонансом, это
Вы гораздо лучше меня можете судить. Да и вообще я-то, в сущности,
руководствуюсь довольно смутным представлением о наших читате¬
лях, скорее воспоминанием о впечатлениях из моего давнего опыта».
Однако несмотря на это, Плеханов и его коллеги были, как отме¬
чал Владимир Ильич, «крайне нетерпимы» к взглядам, убеждениям
людей, знающих российскую действительность, тесно связанных с ра¬
бочими-революционерами России. Кроме того, Владимиру Ильичу со¬
вершенно ясно было и то, что они не смогут аккуратно вести черную
и тяжелую редакторскую работу...
Каково было Ульянову с такими соредакторами вести газету,
устремленную в будущее, призванную готовить это будущее?!
На плечи Владимира Ильича легла вся тяжесть работы в редакции,
«штат» которой к тому же состоял, кроме него, всего лишь из... одного
человека — секретаря редакции; эту обязанность самоотверженно
выполняла Крупская. Но Надежда Константиновна приедет за границу
только в середине апреля 1901 года — после окончания срока ссылки...
121
Владимиру Ильичу приходилось вести едва ли не каждодневную
переписку с соредакторами — почти по каждому материалу. Да еще
при условии, что взаимопонимание «с полуслова» достигалось далеко
не всегда. То и дело давала знать о себе разница во взглядах по ряду
самых существенных вопросов. Ульянов и теперь не раз вспоминал
замечание, которое он слышал от Плеханова в свой первый приезд за
границу: «Вы поворачиваетесь к либералам спиной, а мы — лицом».
И все же «Искра» не потухла! Волей, настойчивостью Ульянова все
преграды, стоявшие на пути издания газеты, были в конце концов
успешно преодолены. И благодаря этому трудовая Россия начинала
все явственнее ощущать плоды деятельности своего Высокого по¬
сольства. Как несколько лет назад в рабочих кружках за Невской за¬
ставой Питера, так и теперь на сходках рабочих-революционеров, на
собраниях социал-демократов — по всей России голос Владимира
Ильича призывно звучал со страниц «Искры»:
«Мы должны помнить, что борьба с правительством за отдельные
требования, отвоевание отдельных уступок, это — только мелкие
стычки с неприятелем, это — небольшие схватки на форпостах, а ре¬
шительная схватка еще впереди. Перед нами стоит во всей своей силе
неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль,
уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость, и мы возь¬
мем ее, если все силы пробуждающегося пролетариата соединим со
всеми силами русских революционеров в одну партию, к которой по¬
тянется всё, что есть в России живого и честного».
Владимир Ильич на страницах «Искры» определил сущность ре¬
волюционной социал-демократии: это — соединение рабочего движе¬
ния с социализмом.
Без единой революционной партии, идущей во главе пролетариа¬
та, писал Ульянов, ему не удастся исполнить великую историческую
задачу: освободить себя и весь народ России от цепей политического
и экономического рабства.
Полиция российская всполошилась. Слово Ульянова все больше
пугало ее. В «Обзоре важнейших донесений» за 1901 год наиважней¬
шим событием по справедливости признавалось появление «Искры»,
в редакции которой — отмечалось особо — работает Владимир Улья¬
нов. «Газета «Искра» с первых же своих номеров стала проповедовать
122
Оборудование типографии, где печатался первый номер «Искры».
завоевание политической свободы и борьбу с русским самодержави¬
ем»,— сообщали составители «Обзора».
Очень правильно сообщали! Ничего не преувеличивали!
Но вот господин Рачковский силы и способности свои, скажем пря¬
мо, несколько переоценил.
Кто такой господин Рачковский? Главный царский шпик за грани¬
цей. Невероятно путаные дела отлично распутывал этот господин.
Совсем неясное для властей делал ясным...
Только то было раньше. Не теперь.
А теперь, 20 июля 1901 года, когда пять первых номеров «Искры»
уже вышли в свет и распространялись повсюду в России, господин
Рачковский только еще обещал департаменту полиции принять «со¬
ответствующие меры» к выяснению состава редакции газеты и место¬
пребывания ее. Он грозился и плакался одновременно: «Я найду сред¬
ство, действуя наверняка, ликвидировать эту крайне опасную органи¬
зацию и поставить ее в совершенную невозможность дальнейшего
печатания «Искры» при существующих конспиративных условиях,
в высшей степени затрудняющих борьбу с ней».
В дальнейшем, после этой угрозы господина Рачковского, события
развертывались следующим образом: редакция «Искры» продолжала
успешно работать, газета «Искра» продолжала выходить и доставлять¬
ся в Россию.
123
А из России все чаще приходили в редакцию «Искры» весточки от
рабочих — читателей «Искры».
Владимир Ильич внимательно — от первой до последней строки —
прочитывал эти письма.
«Я многим товарищам показывал «Искру», и весь номерок истре¬
пался, а он дорог,— сообщал один из корреспондентов.— Тут про на¬
ше дело, про все русское дело, которое копейками не оценишь и
часами не определишь; когда его читаешь, тогда понятно, почему
жандармы и полиция боятся нас, рабочих, и тех интеллигентов, за ко¬
торыми мы идем. Они, и правда, страшны и царю, и хозяевам, и всем,
а не только хозяйским карманам... Рабочий народ теперь легко может
загореться, уже все тлеет внизу, нужна только искра — и будет пожар.
Ах, как это верно сказано, что из искры возгорится пламень!.. Раньше
каждая стачка была событие, а теперь всякий видит, что одна стачка
ничего, теперь свободы нужно добиваться, грудью брать ее».
Особенно тронула Владимира Ильича та часть письма, в которой
содержался отзыв рабочих о статье Ульянова «С чего начать?», напе¬
чатанной в номере четвертом «Искры»:
«Я прошлое воскресенье собрал одиннадцать человек и читал
«С чего начать?», так мы до ночи не расходились. Как все верно ска¬
зано, как до всего дойдено... Хочется нам письмо в эту самую
«Искру» Вашу написать, чтобы она не только учила, как начать, а и
как жить и умереть. Вы небось смеетесь и скажете, что всего в газе¬
те не напишешь, это так, а все-таки в этот раз я прочитал то, что еще
нигде не было написано. Теперь просто учи, как в бой идти, как в бою
воевать».
Владимир Ильич и потом вспоминал и повторял часто эти слова —
наказ трудовой России своему Высокому посольству:
«Теперь учи, как в бой идти, как в бою воевать!»
3
Из Мюнхена Владимир Ильич писал матери: «Пометавшись после
шушенского сидения по России и по Европе, я теперь соскучился
опять по мирной книжной работе».
Конечно, «книжную работу» Владимира Ильича назвать «мирной»
можно только условно. Это — всегда борьба, настойчивая, непри-
124
миримая. И чтение — в целях борьбы. А тем более создание книг
и брошюр.
На обложке, под названием «Майские дни в Харькове», указаны
год и месяц, когда брошюра вышла в свет:
«Январь 1901».
Знаменательная дата — самое начало нового, XX века!
Любопытна история брошюры.
1 Мая 1900 года по призыву Харьковского комитета социал-демо¬
кратов почти десять тысяч рабочих покинули корпуса заводов и
фабрик. Около пяти тысяч человек высыпали на улицы города в ко¬
лоннах демонстрантов. Они шли с красными флагами, пели револю¬
ционные песни. На массовых митингах, возникавших то тут, то там,
ораторы — социал-демократы бросали в толпу лозунги: требования
политических свобод, 8-часового рабочего дня. И тысячи людей
единодушно подхватывали эти призывы...
Так в России рождалась новая форма пролетарской борьбы —
массовая политическая демонстрация.
Зашевелились власти — местные и не местные. В строго конфи¬
денциальных донесениях признавали: майские события в Харькове, их
массовость и организованность свидетельствуют о «существовании
некоторой организации, направляющей рабочих к определенным це¬
лям». А сообщают рабочим об этих «определенных целях» и учат
рабочих, как этих целей достичь, товарищи Ульянова — социал-демо¬
краты. Об этом можно судить, как писал господин харьковский
губернатор господину министру внутренних дел, «по воззваниям и
прокламациям, подготовлявшим события 1 мая».
А как рабочие встретили это слово, как откликались на него?
«Необходимо признать,— продолжал губернатор,— что сама ра¬
бочая среда, прежде менее доступная для посторонних влияний, в
настоящее время, по крайней мере в крупных центрах, представ¬
ляется в значительной степени уже подготовленной для восприятия
и сознательного применения разрушительных идей. В особенности
обращает на себя внимание быстрота, с какой происходит усвоение
рабочими социалистических идей...»
125
И еще одно обстоятельство вполне мог отметить губернатор.
Весьма немаловажное: растущее стремление рабочих самим созда¬
вать оружие слова. Явление, которое Владимир Ильич оценит очень
высоко. Скажет: возникшее среди рабочих России желание через пе¬
чать рассказывать о тяжелом своем житье-бытье, о своей борьбе,
настоящая страсть печататься — благородная страсть...
И рабочие — участники майских событий в Харькове, одержимые
этой благородной страстью, сами составили описание событий, а харь¬
ковские социал-демократы подготовили брошюру и отправили ее за
границу, в редакцию «Искры», Ульянову.
С большим вниманием отнесся Владимир Ильич к рукописи. Счи¬
тая революционный опыт харьковчан важным, достойным широкого
распространения, взялся редактировать брошюру, написал к ней
предисловие.
В январе 1901 года она вышла в свет, эта брошюра,— вестник
революционной нови XX века: «Майские дни в Харькове».
«Сказка о том, будто русские рабочие не доросли еще до поли¬
тической борьбы, будто их главное дело — чисто экономическая
борьба, лишь понемногу и потихоньку дополняемая частичной поли¬
тической агитацией за отдельные политические реформы, а не за
борьбу против всего политического строя России,— эта сказка реши¬
тельно опровергается харьковской маевкой»,— заявил в предисловии
к брошюре Владимир Ильич.
Ульянов напоминал: вскоре русские рабочие будут праздновать
1 Мая первого года нового, XX века. И призывал позаботиться,
чтобы предстоящее торжество охватило как можно больше центров,
было как можно внушительнее не только числом своих участников,
но и их организованностью, сознательностью, решимостью начать
бесповоротную борьбу за политическое освобождение русского на¬
рода, за социализм.
Брошюру «Майские дни в Харькове» долго, внимательно читали
министр внутренних дел Российской империи и директор департа¬
мента полиции. Оба решили: заблаговременно составить циркуляр
о подготовке полиции и жандармерии к рабочим первомайским вы¬
ступлениям 1901 года. И буквально в первых строках циркуляра за
№ 1200 предупредили своих подчиненных: наипаче бойтесь слова!
126
Владимир Ульянов редактировал эту брошюру, написал предисловие к ней.
Учтите, говорилось в циркуляре, в связи с предстоящим празднова¬
нием революционерами «подготовляется, по-видимому, масса воз¬
званий, предназначенных к широкому распространению среди рабо¬
чих, учащейся молодежи и лиц, сочувствующих революционному
движению».
Ни одна строчка брошюры не нравилась господам. Однако осо¬
бую неприязнь у обоих вызвало предисловие. А в предисловии —
рассказ об одном эпизоде, происшедшем в Харькове в Майские дни
1900 года.
По городу проезжал в пролетке некий господин. Заинтересовав¬
шись демонстрациями, спросил извозчика:
— Чего хотят рабочие?
И тот ответил:
— Требуют, вишь, восьми часов работы и своей газеты!
В предисловии к брошюре «Майские дни в Харькове» Владимир
Ильич писал: «Этот извозчик понял уже, что рабочие не удовлетво¬
рятся какими-нибудь подачками, что они хотят чувствовать себя сво¬
бодными людьми, хотят свободно и открыто заявлять о своих нуждах
и бороться за них».
— Вот, оказывается, о чем мечтают рабочие,— недовольно вор¬
чал министр внутренних дел.
— Своей газеты захотели!— в тон ему восклицал директор депар¬
тамента полиции, читая отчеркнутые кем-то заключительные строки
предисловия:— «Когда рабочие достигнут того, чтобы все городское
население и весь приходящий в города деревенский люд поняли, чего
хотят социалисты и за что борются рабочие, тогда от нас недалек уже
будет великий день освобождения народа от полицейского само¬
властия!»
Министр с директором переглянулись.
— Что же,— сказал один из них,— рабочие понемногу добиваются
своего. В прошлом году у них газеты не было, а теперь, извольте
видеть, газета у них есть: «Искра» значится в заголовке. А рядом
с заголовком — я сам читал!— еще написано: «Из искры возгорится
пламя!»
— И ничего удивительного: может возгореться. Смотрите, что
повсюду происходит... Ужас!
128
Министр внутренних дел и директор департамента полиции от¬
лично видели, что творится вокруг. И догадывались: пример харьков¬
ской, первой в России политической демонстрации, так высоко оце¬
ненной в брошюре социал-демократов, изданной «Искрой», не про¬
шел бесследно. После статей в «Искре», после появления книжки о
Майских днях девятисотого года события развивались все быстрее.
От Обуховской обороны в 1901 году, когда рабочие одного из петер¬
бургских заводов в Майский праздник дали вооруженный отпор
полиции, к стачке-демонстрации пролетариев целого города, как это
было в Ростове-на-Дону в 1902 году. А следующим летом вспыхнула
всеобщая стачка рабочих, охватившая огромный район страны — весь
юг России...
Повсюду чувствовалось: слово социал-демократов, их голос под¬
нимает рабочих людей, организует на борьбу, учит, как нужно дейст¬
вовать против врагов. И массы внимали голосу революционеров. Это
признавало начальство всех рангов, когда писало по поводу событий
на юге России.
На вопрос, в чем повинны социал-демократы Закавказья, мини¬
стерство юстиции отвечало прямо:
«Выпускали подпольные воззвания, подстрекавшие заводское на¬
селение к борьбе с капиталистами и правительством».
Одесское охранное отделение 8 июля 1903 года доносило в де¬
партамент полиции:
«С вечера 7 июля в порту стали разбрасываться в значительном
количестве воззвания Одесского комитета Социал-Демократической
Рабочей Партии, озаглавленные: «Что такое политическая свобода?».
Прокурор судебной палаты 24 июля доносил о положении в го¬
роде Николаеве:
«Революционная пропаганда среди рабочих усиливалась, организо¬
вались новые кружки социалистического направления, и в большом
количестве распространялась преступная литература как местного
издания, так и доставленная из других городов».
Прокурор Екатеринославского окружного суда — министру юс¬
тиции:
«Беспорядки в городе Екатеринославе были вызваны не столько
экономическими причинами, сколько политической преступной про¬
пагандой, выставленным в прокламации требованием 8-часового ра¬
бочего дня и увеличения заработной платы».
9 Слово — полководец
129
Просторный кабинет царского министра внутренних дел Россий¬
ской империи с некоторых пор стал тесным. Раньше здесь, в каби¬
нете, кроме письменного стола и кресел, стоял один-единственный
книжный шкаф, лишь наполовину заполненный образцами револю¬
ционной литературы, издаваемой за границей и тайно доставляемой
в пределы империи.
Потом шкафы с образцами крамольной литературы выстроились
во всю стену кабинета.
Затем и другую стену заняли шкафы.
А недавно министр приказал: где-нибудь присмотреть или срочно
заказать мастеру новые шкафы по ширине простенков между окнами
третьей стены — вот-вот и ее занимать придется.
Что делать! Новая революционная литература все выходит и вы¬
ходит. Особенно в последнее время. И за границей, где Ульянов
живет и работает. И в России, где у него помощников не счесть.
4
В почтовых конторах по всей России не так уж много было теперь
обычных почтальонов, занятых доставкой и отправкой корреспонден¬
ции. Они, кстати сказать, и жалованье получают не ахти какое.
Зато из месяца в месяц растет число мастеров перлюстрации
почты. Да и деньги каждый из них получает немалые.
«Перлюстрация» в переводе на русский язык значит: задержание
следуемых по почте частных писем и вскрытие их, чтение без ведома
отправителя и адресата. Чтение письма со всяческими придирками,
чтобы обязательно найти в нем что-либо такое, что можно выдать
за что-то предосудительное, и потом автора письма или адресата об¬
винить в чем-нибудь. Может быть, в тюрьму бросить за это. Или даже
на каторгу сослать...
В последнее время царские власти поставили перед специалиста¬
ми-перлюстраторами как особую, наиважнейшую, такую задачу:
найти, откуда, какими путями поступают во все концы России дерзкая
противоправительственная газета «Искра», книги и брошюры искров¬
ского направления? Где печатаются они и кем доставляются на рос-
130
«Изнываем без газеты!» — гласило шифрованное письмо революционеров, прислан¬
ное из глубины России в редакцию «Искры».
сийские фабрики и заводы? Кто пишет в газету? Книги, брошюры кто
сочиняет? И читает их кто?
Нелегкая задача, что и говорить. Хотя перлюстраторы и считаются
специалистами своего дела, однако авторы крамольной переписки,
судя по всему, являются отличными мастерами конспирации. Они
отнюдь не перестали писать о делах, интересующих полицию. На¬
оборот, пишут. Всё больше пишут. Но делают это так, что перлюстра¬
торы, даже читая буквы справа налево, через букву читая, через две,
иногда, как ни бьются, ничего понять не могут.
Сидит такой специалист-перлюстратор, корпит над письмом.
Письмо как письмо, слова невинные: какая-то Фекла настойчиво
просит какую-то Паулину сообщить, получила ли та подарок. В дру¬
гом письме опять об этом упоминается. Перлюстраторы головы
ломают: или эта Фекла — тетка такая настырная, въедливая, или по¬
дарок очень ценный, или... Ничего не понятно!
131
А для людей, посвященных в тайны конспирации, для революцио¬
неров, все ясно: «Фекла» — условное название редакции «Искры»,
«Паулина» — группа агентов «Искры», работающая в Полтаве, «пода¬
рок» — новый номер газеты, новые брошюры, отпечатанные в под¬
польной типографии, организованной соратниками Владимира Ильича
в России. Вот, выходит, почему Фекла так донимала своими вопро¬
сами Паулину...
А у бедного перлюстратора голова кругом идет! Пойди догадайся,
что Терентий — Тверская организация социал-демократов, Старуха —
Московский комитет. Что Каролина — Харьковский комитет. А мех —
сама «Искра».
Или еще такие были совсем мудреные псевдонимы: 7 ц. 6 ф. Или:
2а 36—р . Что это значит — не догадаешься...
Часто в подозрительной корреспонденции попадалась фамилия
какого-го господина Мейера. Странным казался этот человек пер¬
люстраторам: Мейер питал какое-то особое пристрастие к птицам и
животным — интересовался судьбой Грача, Лошадей и даже Грызу¬
нов. Правда, вдруг и о человеке вспоминал, да тоже как-то необычно:
работает ли, спрашивал, Нина у... Лошадей?
Не сразу дознались перлюстраторы, что Мейер — одна из мно¬
жества конспиративных кличек Владимира Ильича Ульянова. Когда
он в письмах спрашивал, все ли в порядке у Грача, это значило: как
идут дела у Николая Эрнестовича Баумана, агента «Искры» в Москве?
Если, волнуясь, Мейер интересовался, как живут Лошади, значит,
спрашивал: что делает группа искровцев, оборудовавшая в Баку
подпольную типографию, которая условно называлась «Нина». Давал
задания Грызунам — своим давним друзьям Глебу Максимилиановичу
и Зинаиде Павловне Кржижановским. Кстати, жили-то они тогда не
в Самаре, как обозначался этот город на всех географических картах
и во всех железнодорожных справочниках, а у Сони, как сообщалось
в конспиративных письмах...
Вот и все. Все ясно и понятно. Ничего, оказывается, загадочного
здесь нет. Для революционеров, разумеется.
Другое дело — перлюстраторы, полиция.
Беда с этими кличками искровцев, сущая беда для перлюстрато¬
ров. Поди догадайся, например, что Медвежонок — это Мария Ильи¬
нична Ульянова. Что Лапоть — главный организатор искровской под¬
польной группы в Пскове Пантелеймон Николаевич Лепешинский.
132
Астраханская искровка Лидия Михайловна Книпович, если судить по
часто попадавшейся в письмах ее кличке, совсем даже не женщина,
а мужчина: Дяденька...
Долго доискивались перлюстраторы, кто такая Гуща. А может
быть, кто такой? Пока доискивались, Гущи и след простыл. Перестала
она появляться в письмах. Зато некий Абсолют замелькал.
Снова начали доискиваться перлюстраторы: кто такой этот Абсо¬
лют? Не знали долго, что Абсолютом с некоторых пор стала та самая
Гуща, которая есть профессиональная революционерка-искровка
Елена Дмитриевна Стасова...
Очень трудно приходилось агентам «Искры» — организаторам до¬
ставки из-за границы и распространения в России транспортов неле¬
гальной литературы: газет, брошюр, книг.
Не всегда, к сожалению, все проходило благополучно. Бывало —
и нередко — драгоценный груз, с огромным трудом переправленный
через границу, оказывался в руках полиции. За распространение ре¬
волюционной литературы людей бросали в тюрьмы, угоняли на ка¬
торгу...
Всякое бывало. Не по гладкой, проторенной дороге шествовало
слово правды в пределы Российской империи. Тернистым был его
путь.
Однако и полицейским чинам, рыскавшим в погоне за транспор¬
тами «Искры», жилось не сладко. Бывало нередко, никак на след
напасть не могли, маялись в поисках путей, которыми транспорты
шли в Россию.
Вот, скажем, выяснили жандармы совершенно точно: центр транс¬
портировки находится в литовском городе Вильно, в переписке
именовавшемся Варей. Собирают жандармы в этом пункте и округе
большие силы. Ждут-пождут — транспортов не видно.
А тем временем из Одессы доносится тревожный полицейский
сигнал: что-то невероятное творится на Черноморском побережье —
есть сведения, будто газета «Искра» и крамольные книги поступают
в Россию через Египет, из города Александрии...
Очень трудно бороться с транспортами искровской литературы,
если следуют они то из Персии, то из Стокгольма, из Марселя или
Тулона...
133
Дело до того дошло, что в 1902 году в Петербурге состоялся
специальный съезд пограничных жандармов. Сам Зубатов, тогдашний
начальник особого отдела департамента полиции, руководил съездом.
Он допытывался у «делегатов», почему все большее число транспор¬
тов проникает в Россию? А «делегаты» молчали. Да если и не мол¬
чали — жаловались:
— Уж больно много у этой «Искры» доброхотов разных. Повсю¬
ду они, куда ни глянь...
В самом деле, кто только не помогал распространению искров¬
ских изданий! Лучшие сыны всех народов, населявших Российскую
империю, старались чем могли поддерживать Ульянова и его това¬
рищей.
Во Львове, например, на улице Чарнецкого, в доме № 26, поме¬
щался книжный магазин научного товарищества имени Тараса Шев¬
ченко. Членом правления товарищества был выдающийся украинский
писатель и общественный деятель Иван Франко. В этот магазин посту¬
пала, здесь хранилась и отсюда расходилась по украинским землям
искровская литература.
Однажды возникшие в подполье слухи о провале львовского пути
«Искры», к счастью, не подтвердились. Владимир Ильич с радостью
писал об этом, отмечая успех «держателя» пути — одного из орга¬
низаторов транспортировки нелегальных изданий, носившего кличку
Дементьев: «До сих пор все идет там отлично... Дементьев работает
чудесно...»
Из искры разгоралось пламя.
Номер за номером газета «Искра», искровская литература — бро¬
шюра за брошюрой — делали свое дело. В России начинала склады¬
ваться стройная основа будущей единой всероссийской партийной
организации. Местные кружки и группы социал-демократов, разбро¬
санные по всей стране и раньше между собой не связанные, теперь
по газете следили за работой друг друга. Из материалов «Искры»,
из брошюр все лучше, отчетливее понимали общие задачи. Стреми¬
лись перенять наиболее удачные формы деятельности, оправдавшие
себя в других кружках и группах других городов России. Свой опыт
другим передать стремились. Старались избежать ошибок, которые
осуждались «Искрой».
134
Мало-помалу редакция «Искры» становилась главным штабом
для местных социал-демократических групп страны. «Искра» и иск¬
ровцы направляли их работу. Советовали, куда в первую очередь
бросить силы, за что бороться. Намечали планы совместной деятель¬
ности.
Все более широкие круги революционеров начинали ощущать
себя членами единой общероссийской социал-демократической
семьи. Своим руководителем, прообразом Центрального Комитета
будущей партии, революционеры по общему согласию считали ре¬
дакцию «Искры», душой которой был Владимир Ильич.
ЛЕНИН!
О, будь подвластна российским полицейским перлюстраторам
почтовая корреспонденция всего мира! Они бы тогда узнали,
что в конце января 1901 года Г. В. Плеханов, проживающий в швей¬
царском городе Женеве, получил из германского города Мюнхена
письмо, подписанное фамилией, до того не встречавшейся им: ЛЕНИН.
Но российские полицейские перлюстраторы этого не знали.
А позднее, когда узнали кое-что, не сразу разобрались, что к чему...
В конце 1901 года имя Ленина впервые появилось и в печати:
крамольный журнал «Заря», издающийся газетой «Искра», напечатал
статью Ленина «Гг. «критики» в аграрном вопросе».
Российские перлюстраторы сделали вид, что не заметили ни этой
статьи, ни фамилии, какой статья подписана. Но заволновались, когда
появилась первая книга, на обложке которой стояла фамилия: Ленин.
В № 18 газеты «Искра», датированном 10 марта 1902 года, среди
хроники напечатано было следующее объявление:
ТОЛЬКО ЧТО ПОЯВИЛОСЬ В СВЕТ:
„ЧТО ДЕЛАТЬ?"
(Наболевшие вопросы нашего движения).
Н. ЛЕНИНА.
(Издательство Дитца, Штутгарт).
1
Первая книга Владимира Ильича, подписанная фамилией ЛЕНИН...
На сей раз полицейские Российской империи заволновались, но
поначалу снова напутали изрядно.
3 апреля в департаменте полиции было заведено новое «Дело»
под названием «Произведения нелегальной печати». На первом листе
указанного «Дела» полиция совершенно правильно отметила, что
появление книги «Что делать?» вызвало среди российской революци¬
онной эмиграции «большую сенсацию». А потом полицейские чины
оконфузились: автором книги «Что делать?» они объявили члена
редакции «Искры» Мартова. И только некоторое время спустя на
той же обложке против первой полицейской расшифровки псевдо¬
нима «Ленин», появилась новая запись: «Неверно, это псевдоним
Ульянова».
(С тех пор псевдоним Н. Ленин стал основным для литературных
работ Владимира Ильича, печатавшихся в предоктябрьское пятнадца¬
тилетие. И даже на обложках книг первого издания Собрания сочи¬
нений, выходившего уже в советские годы, значилось: Н. Ленин
(В. Ульянов)... А пока, в описываемое нами время, новый псевдоним
Ульянова вызвал волнения в некоторых сферах...)
— Значит, Владимир Ульянов — это Ленин,— рассуждал директор
департамента полиции.— Следовательно, газету «Искра», которая на¬
чала поступать в Россию буквально в первые дни первого года нового,
двадцатого века, редактирует, направляет Ленин. И книгу «Что де¬
лать?», которая вышла в свет во втором году того же века, написал
Ленин... Вот тебе, бабушка, и двадцатый век: Ленин, Ленин...
— Прозевали!— шумело начальство департамента полиции.
А начальники отделов, подотделов и просто столоначальники де¬
партамента торопились задним числом заявить о своей расторопности
и других в нерасторопности обвинить.
Начальник подотдела, ведающего перлюстрацией, явился к дирек¬
тору департамента с папкой.
— Вот!— сказал торжествующе.— Наш подотдел давно уже со¬
общал некоторые сведения, касающиеся, как теперь совершенно
очевидно, именно этой преступной книги «Что делать?». Осмелюсь
просить посмотреть копии писем, перлюстрированных нами еще
24 декабря 1901 года и 26 января 1902 года...
Действительно, в первом письме некая Катя зашифрованным
химическим текстом сообщала из Мюнхена в Одессу Софье Ни¬
колаевой: «Мейер накатал уже 3 печатных листа, но дошел лишь до
138
Владимир Ильич Ленин.
половины...» Она же, Катя, в другом письме информировала владель¬
ца книжного магазина «Образование» об издательской деятельности
«Искры»:
«Сейчас печатается несколько брошюр».
И отмечала особо:
«Одна (мы ей придаем большое значение), которая задается
целью выяснить точку зрения «Искры» на организационные воп¬
росы».
— Кто эта Катя — установлено?— спрашивает директор департа¬
мента.
— Установлено,— отвечает начальник подотдела.— Катя — Круп¬
ская, Надежда Константиновна, жена Мейера...
— А что за рукопись Мейера упоминается в письме Кати?
— Теперь нам все совершенно ясно: это книга Ленина «Что
делать?».
2
Работая над рукописью «Что делать?», Владимир Ильич часто вспо¬
минал полученное «Искрой» письмо рабочего из России — наказ
газете российских революционеров: «Учи, как в бой идти, как в бою
воевать!»
Мысли Владимира Ильича, пронизывающие каждую из ста сорока
страниц книги «Что делать?», по существу являются ответом на этот
наказ. Книга учит, как должен быть организован, как работать дол¬
жен штаб пролетарской армии — революционная марксистская пар¬
тия, чтобы осада и штурм неприятельской крепости — твердыни са¬
модержавия — увенчались победой трудящихся.
Еще будучи в ссылке в Шушенском, узнал Владимир Ильич о де¬
лах и писаниях Эдуарда Бернштейна. Этот деятель германской соци¬
ал-демократии решил — ни больше ни меньше — «обновить»
марксизм. А на деле он осуществлял откровенную ревизию великого
учения, выхолащивая начисто его живую душу — революционное со¬
держание. Бернштейн «отменял» в марксизме доказательство необ¬
ходимости классовой борьбы угнетенных против угнетателей; обосно¬
вание решающей роли в этой борьбе социалистической революции;
140
Надежда Константиновна Крупская.
справедливость главной роли революции: установления новой вла¬
сти в обществе — диктатуры пролетариата... Это и было типичным
оппортунизмом, отступничеством от революционных принципов,
попыткой приспособить рабочее движение к интересам буржуазии.
Последователями бернштейнианцев в России явились «экономис¬
ты». Воспользовавшись тем, что царское правительство в декабре
1895 года заключило в тюрьму, а потом надолго отправило в ссылку
Владимира Ульянова и других революционных марксистов, «эконо¬
мисты» со временем захватили руководство «Союзом борьбы за
освобождение рабочего класса», всю деятельность его стали пере¬
иначивать на собственный манер. А в первую очередь «экономисты»
решили любыми средствами мешать созданию пролетарской полити¬
ческой партии. И кое-что — немало даже — ревизионистам-«эконо¬
мистам» сделать удалось.
В ссылке, в Шушенском, Ульянов впервые дал бой «экономизму».
Тогда Владимиром Ильичем был написан, а товарищами-единомыш¬
ленниками поддержан горячо «Протест российских социал-демокра¬
тов» — воинствующий манифест революционных марксистов России.
Против «экономизма» и «экономистов» с первых номеров ополчилась
«Искра». А теперь решающий бой российским бернштейнам Ленин
дает на страницах «Что делать?».
Господа «экономисты», пишет Владимир Ильич, смеют утверждать,
будто рабочие не доросли до понимания большой политики, рево¬
люционной борьбы за свержение царского самодержавия. Это, дес¬
кать, дело интеллигентов-либералов. Удел рабочих — только просьбы
об экономических уступках. К тому же, заявляли «экономисты», идея
создания революционной пролетарской партии выше рабочей созна¬
тельности...
— Какая глупость, какая нелепая ерунда!— возмущается Ленин.—
Революционный пролетариат России доказал уже свою готовность не
только слушать и поддерживать призыв к политической борьбе, но и
смело бросаться на борьбу...
«Экономисты» отрицали необходимость организации рабочего
движения — пусть-де оно развертывается само по себе, стихийно.
Проповедь «экономистами» кустарничества, разобщенности социал-
демократических организаций принесла большой вред рабочему
движению. Разве не ясно, что царскому правительству, помещикам
и капиталистам не так уж страшны разобщенные, не связанные между
142
собой одной программой и организацией политические ячейки рабо¬
чих. Кулак царизму страшен, крепко сжатый кулак единой рабочей
организации!
Ленин писал, что история поставила перед рабочим классом Рос¬
сии ближайшую задачу, которая является наиболее революционной
из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было страны:
разрушение самого могучего оплота не только европейской, но так¬
же и азиатской реакции. Осуществление этой задачи сделает русский
пролетариат авангардом, передовым отрядом международного ре¬
волюционного пролетариата.
— И мы вправе рассчитывать, что добьемся этого почетного
звания!— восклицал Владимир Ильич.
В книге «Что делать?» Ленин разработал учение о политической
партии нового типа — подлинно революционной, боевой рабочей
партии, выражающей самые насущные интересы всего народа. Ленин
в «Что делать?» обосновал идеологию и теорию этой партии, основы
ее организации и практической деятельности. Партия — высшая фор¬
ма классовой организации пролетариата, писал Ленин, без нее рабо¬
чий класс не может завоевать и отстоять свою победу над классовы¬
ми врагами. Со страниц «Что делать?» прозвучали ленинские слова:
«Без революционной теории не может быть и революционного
движения... роль передового борца может выполнить только партия,
руководимая передовой теорией».
Этой передовой теорией является марксизм.
Владимир Ильич нарисовал образ солдата марксистской партии —
борца, народного трибуна, умеющего откликаться на все и всякие
проявления произвола и гнета в стране, стоять на страже интересов
трудящихся. Он должен уметь обобщать все эти проявления в одну
картину полицейского насилия и капиталистической эксплуатации. Он
должен уметь пользоваться каждой мелочью, чтобы излагать перед
всеми свои социалистические убеждения и демократические требо¬
вания, разъяснять всем и каждому всемирно-историческое значение
освободительной борьбы пролетариата.
«Тот не социал-демократ, кто забывает на деле о своей обязан¬
ности быть впереди всех в постановке, обострении и разрешении
всякого общедемократического вопроса... Наша задача — не защи¬
щать принижение революционера до кустаря, а поднимать кустарей
до революционеров».
143
...Заключительные страницы книги. Владимир Ильич размышляет
над недолгой, но весьма поучительной историей русской социал-де¬
мократии, задумывается над особенностями ее развития, настоящим
ее и будущим.
Первый период этой истории — 1884—1894 годы. Социал-демо¬
кратия в России тогда только еще возникала, с рабочим движением
она связана не была...
Второй период обнимает 1894—1898 годы. Социал-демократия
появляется как общественное движение, как подъем народных масс,
как политическая партия. Движение делает громадные успехи. Со¬
циал-демократы шли в рабочее движение...
Третий период выступает на смену второму периоду в 1898 году.
Это период разброда, распадания, шатания. Партии как единой орга¬
низации фактически не существовало. Но брели розно, плелись в
арьергарде — задних рядах — и шли назад только руководители
«экономистов». Само движение продолжало расти и делать громад¬
ные шаги вперед. Пролетарская борьба захватывала новые слои
рабочих и распространялась по всей России, влияя в то же время и на
оживление демократического духа в студенчестве и других слоях
населения...
Однако уже появились в общественной жизни явления, предве¬
щавшие наступление нового, четвертого периода истории российской
социал-демократии.
Владимир Ильич в заключительных строках своей книги «Что де¬
лать?» заявлял:
«...Мы твердо верим, что четвертый период поведет к упрочению
воинствующего марксизма, что из кризиса русская социал-демокра¬
тия выйдет окрепшей и возмужавшей, что «на смену» арьергарда
оппортунистов выступит действительный передовой отряд самого ре¬
волюционного класса».
И в смысле призыва к такой «смене», сводя вместе все сказан¬
ное в книге, писал Ленин, мы можем на вопрос: что делать?—дать
краткий ответ:
Ликвидировать третий период.
3
Не в бровь, а в глаз «экономистам» попала книга «Что делать?».
И каждый раз, когда о книге заходит речь, серчают очень «эконо¬
мисты»:
— Ленин, видите ли, настаивает, что экономические интересы про¬
летариата могут быть полностью удовлетворены только посредством
политической революции...
— Поэтому, пишет Ленин, пролетариату и нужна политическая
революционная организация, партия...
— Ленин — читайте!— в своей книге утверждает буквально сле¬
дующее: настал, пишет, такой исторический момент, когда социал-
демократы могут и должны, «видоизменяя известное изречение, ска¬
зать: дайте нам организацию революционеров — и мы перевернем
Россию!»
Тут уж рассерженные господа «экономисты» начинают совсем вы¬
ходить из себя.
— Ого!— кричат.— Это кто же, позвольте поинтересоваться, пе¬
ревернет Россию?
— Социал-демократы, пролетарии...
— Подумаешь, Архимеды в рабочих блузах!— не унимается «эко¬
номист».
Но его единомышленники понемногу начинают остывать, узнавая,
какое действие книга Ленина производит в среде революционеров,
в пролетарской, рабочей революционной среде.
Настоящий праздник у Владимира Ильича: он получил письмо от
Грызунов. Да какое письмо! Зинаида Павловна и Глеб Максимилиа¬
нович Кржижановские сообщают: на совещании большой группы
искровцев в Самаре обсуждался и принят предложенный Лениным
в книге «Что делать?» план объединения деятельности социал-демо¬
кратов в масштабе всей России, создано бюро российской органи¬
зации «Искры», намечен план работы.
Не теряя времени, Владимир Ильич подготовил ответное посла¬
ние друзьям.
Оно звучит особо торжественно: сегодня Владимир Ильич позво¬
лил себе отойти от привычного в переписке строго-делового тона.
1 О Слово — полководец
145
«Ваш почин нас страшно обрадовал,— писал Ленин.— Ура! Именно
так! Шире забирайте! И орудуйте самостоятельнее, инициативнее —
вы первые начали так широко, значит и продолжение будет успешно!»
Многие свои письма в Россию Владимир Ильич теперь заканчивает
такими словами:
«Меня лично особенно интересует..., как отнесутся рабочие к «Что
делать?»...»
Спрашивает товарищей:
«Достаточно ли было у вас «Что делать?»? Читали ли рабочие и
как они отнеслись?»
К сожалению, имевшихся экземпляров книги, как правило, почти
повсюду не хватало. Старый товарищ Ленина, агент «Искры» Михаил
Сильвин сообщал о распространении «Что делать?» в Воронеже и
Пскове, в Москве и Петербурге, в Смоленске, Иваново-Вознесенске,
Орле, Киеве, Полтаве, Харькове, Поволжье:
«Интерес к книге всюду был огромный, и мы не могли удовлетво¬
рить предъявлявшегося на нее спроса».
Другой агент рассказывал: на пользование «Что делать?» при¬
шлось устанавливать строгую очередность.
«Эту брошюру старались давать только нуждающимся действую¬
щим лицам, а в широкую сторону для чтения не хватило, и нужда
в ней велика...»
А в редакцию «Искры» все идут и идут письма — восторженные
отзывы о «Что делать?» и... жалобы на нехватку книги, настойчивые
требования прислать ее во что бы то ни стало:
«Что делать?» распространено на Севере повсеместно... Успех
колоссальный... На Юг сейчас посылаем 12 штук, его мало, пришлите
еще, если есть».
«Обсуждали «Что делать?» на все лады, зачитывали чуть ли не до
дыр»,— писали социал-демократы Ростова-на-Дону.
Книга Ленина подвергла атаке взгляды правого крыла социал-
демократии, выраженные не только в литературных произведениях
«экономистов». Она вела борьбу против взглядов, уже успевших
проникнуть сравнительно глубоко в жизнь, в практику довольно мно¬
гочисленных слоев общества. Потому тем более значительны и
победы, которые повсеместно одерживала книга Владимира Ильича.
146
Агент «Искры» писал Ленину: в Москве редеют ряды сторонников
«экономистов». Их просто с огнем не найдешь. «Ваши дела куда луч¬
ше, чем думаете вы сами, везде относятся с большим интересом,
ждут с громадным интересом вашей литературы, ждут, как вы отне¬
сетесь к такому-то и такому-то факту. Только вашей литературы и
ждут и только ее читают, только на нее и смотрят как на руко¬
водство...»
«Это следствие влияния «Что делать?»,— писали искровцы, когда
речь шла об оскудении рядов «экономистов».
«Что делать?» появилась в Невском районе, и «мы с жадностью
перехватывали ее друг у друга,— рассказывал питерский рабочий-
искровец.— Для меня как руководителя кружка книга явилась тогда
прямым откровением».
Куда только не проникала и как не проникала книга Ленина!
Летом 1902 года был арестован один из активных членов маркси¬
стской партийной организации Закавказья Авель Сафронович Ену¬
кидзе. Арестован с вещественными доказательствами: два чемодана,
набитые нелегальной литературой, стоят на полу. Жандармский рот¬
мистр спрашивает арестованного:
— Ваши?
Енукидзе не успевает ответить — ротмистр должен ненадолго по¬
кинуть комнату, где проходит допрос: его вызывает начальство.
Авель Сафронович быстро достал из чемодана экземпляр книги
«Что делать?», номер «Искры», в котором напечатан проект програм¬
мы партии.
— Разреши, земляк, мне их взять,— просит Енукидзе жандарма,
стоящего возле двери.
— Найдут — плохо будет,— шепчет жандарм.
— Не найдут, меня уже обыскивали...— Енукидзе улыбкой благо¬
дарит земляка и быстро прячет газету и книгу в карман.
Так даже политические заключенные Метехского замка в Тифлисе,
куда был препровожден Енукидзе, получили возможность познако¬
миться с книгой Ленина...
Социал-демократический союз горнозаводских рабочих юга Рос¬
сии сообщал: все члены комитета Союза, за исключением одного,
признали «Искру» руководящим органом партии, одобрили органи-
147
зационные планы, как они определены в «Что делать?». И в том же
письме — жалоба: ленинской брошюры получено «слишком мало
для столь огромного района, и запросы рабочих совершенно не удов¬
летворяются».
Из Орла сообщали: «Мы подчеркиваем свою солидарность с
«Искрой» и пользуемся случаем выразить нашу глубокую призна¬
тельность автору брошюры «Что делать?». Мы желаем работать в
рядах «Искры» и надеемся, что эти ряды будут фундаментом новой
партии».
Сибиряки: «Книга Ленина «Что делать?» производит сильное впе¬
чатление на действующих социал-демократов и завершает в отно¬
шении организационных и тактических вопросов победу взглядов
«Искры».
Профессиональные революционеры, годами работавшие в России,
поражались, до чего точно автор «Что делать?» чувствует настроения
в среде российского пролетариата, знает нужды и устремления самых
коренных слоев российской социал-демократии.
Однажды такой любопытный случай произошел: о нем рассказал
искровец Иван Иванович Радченко, носивший подпольную кличку
Аркадий
— Беседовал я,— говорил Аркадий,— с группой рабочих — соци¬
ал-демократов. О том о сем шел разговор. И мало-помалу пришел
я к твердому убеждению: высказываются товарищи если не букваль¬
но по тексту, то в духе «Что делать?». Ну, я, разумеется, обрадовался:
«Вот, думаю, что Ленин наделал. Ясно, что люди, говорящие со мною,
книгу его читали, поэтому и выкладывать свое резюме мне не для
чего». Указываю только на некоторые принципиальные места, изла¬
гаю план общерусской работы, какой рекомендует Ленин. Причем
говорю: «Вы вот читали «Что делать?»...
— Что такое?— спрашивают рабочие.— Мы такой брошюры не
читали.
Удивился Аркадий:
— Может быть, кто-нибудь из товарищей все же читал?
— Нет,— отвечают в один голос.
— Я был поражен,— продолжал Аркадий,— передо мной сидели
люди, о которых и писал Ленин. Люди, жаждущие профессии рево¬
148
люционной. Я был счастлив за Ленина, который за тридевять земель,
забаррикадированный штыками, пушками, границами, таможнями и
прочими атрибутами самодержавия, видит, кто у нас в мастерских
работает, чего им нужно и что с ними будет...»
Случалось товарищу Аркадию не раз воочию видеть книгу Вла¬
димира Ильича в действии. Она помогала выправлять линию жизни
людям, попавшим под влияние «экономистов», сбившимся с дороги,
но упорно не желавшим это признавать.
«Замечательную громадную эволюцию производит эта брошю¬
ра,— говорил Аркадий.— Мне лично приходилось наблюдать, как во
многих людях утихло землетрясение в умах, исчезла институтская
обидчивость и провозглашалось полнейшее признание своих заблуж¬
дений и брожения впотьмах...»
Это Аркадий — Иван Иванович Радченко образно охарактеризо¬
вал силу «Что делать?», сравнив книгу с плугом:
«Везде оперирую ленинским плугом, как самым лучшим, произ¬
водительным возделывателем почвы. Он прекрасно сдирает кору
рутины, разрыхляет почву, обещающую произвести злаки. Раз по¬
встречаются на пути плевелы, посеянные газетой «экономистов»—
«Рабочим делом», он всегда уничтожает их с корнем. Замечательно!»
В России происходили события важные. Сломанным оказался лед
«экономизма», который долгое время сковывал жизнь организации
столичных социал-демократов.
Петербургские «экономисты» намеревались распространить свое
влияние на социал-демократическое движение всей России. Но тогда
именно и проявилась притягательная сила идей «Искры» и «Что де¬
лать?». Рабочие — социал-демократы Питера не поддержали «эконо¬
мистов» в их претензиях на всероссийское руководство, не оказали
им доверия в своей организации, отвернулись от них.
Победа сопутствовала Ленину, искровцам. Летом 1902 года Пе¬
тербургский комитет РСДРП издал отдельной листовкой и опублико¬
вал в «Искре» воззвание: «Ко всем российским социал-демократи¬
ческим организациям». Заявляя о своей солидарности с теоретичес¬
кими, тактическими и организационными принципами «Искры», Пе¬
тербургский комитет пришел к убеждению, что надо завершить,
«выражаясь словами автора брошюры «Что делать?», ликвидацию
149
периода кустарничества, периода местной раздробленности, органи¬
зационного хаоса и программной разноголосицы».
Тогда же и Московский комитет РСДРП признал «Искру» своим
руководящим органом. И москвичи выразили благодарность автору
«Что делать?»— Ленину.
Как и предполагал Владимир Ильич, сеть агентов «Искры» со време¬
нем заметно выросла. Вокруг газеты, повседневно испытывая на себе
ее идейное воздействие, создавался крепкий организационный костяк
будущей пролетарской революционной партии. Среди агентов «Иск¬
ры» были выдающиеся ученики Ленина, политические деятели, имена
которых навсегда вошли в историю: Иван Васильевич Бабушкин,
Николай Эрнестович Бауман, Розалия Самойловна Землячка, Иосиф
Федорович Дубровинский, Иван Иванович Радченко, Михаил Ивано¬
вич Калинин, Леонид Борисович Красин, Глеб Максимилианович
Кржижановский, Елена Дмитриевна Стасова, Владимир Захарьевич
Кецховели, Пантелеймон Николаевич Лепешинский, Мария Ильинична
и Дмитрий Ильич Ульяновы и многие другие.
— Брошюра Ленина «Что делать?» попала в настроение, и люди
колебавшиеся все переходят к нам,— делилась своими впечатлениями
Надежда Константиновна.— Питер продолжает радовать...
Крупская, между прочим, рассказывала о таком случае.
Посылают питерские товарищи одну свою рукопись за границу,
в «Искру», для размножения. А в том месте рукописи, где речь идет
о строительстве партии, делают такое примечание: «См. прекрасную
книгу Ленина».
«Экономисты» — на дыбы:
— Немедленно и непременно вычеркивайте примечание, оно
означает, что вы и нашу и свою деятельность признаете вредной.
— Да, признаем книгу Ленина «Что делать?» прекрасной,— отве¬
тили товарищи из Петербургского комитета, ранее стоявшие на
позициях «экономистов».— Да, считаем свою предыдущую деятель¬
ность ошибочной и просим вас не мешать нам: мы заняты переорга¬
низацией всего комитета и вообще ликвидацией третьего периода...
— Из России пишут,— продолжала Надежда Константиновна,— что
теперь самый благоприятный момент для завоевания комитетов.
Везде, где появляется наша литература, «Искра» побеждает!
150
4
Владимир Ильич добивался боевого взаимодействия всех частей
великой армии трудового народа России. Видя в рабочем классе
главную силу грядущей социалистической революции, он считал, что
первым и самым надежным союзником городского пролетариата
в революционной борьбе должно стать трудящееся крестьянство.
Поэтому, готовясь к съезду, который создаст в России марксистскую
партию, предвидя неминуемый и скорый революционный подъем,
Владимир Ильич решил написать популярную брошюру специально
для крестьян.
Название брошюры — «К деревенской бедноте». Подзаголовок —
«Объяснение для крестьян, чего хотят социал-демократы».
По рассказам Надежды Константиновны, работа над брошюрой
«К деревенской бедноте» доставляла Владимиру Ильичу истинное
удовлетворение. Много времени уделил он собиранию материалов,
делал всяческие статистические расчеты и подсчеты. Много раз
перерабатывал, уточнял не только план брошюры в целом, но и
планы отдельных глав. А в первой половине марта 1903 года начал
писать брошюру. Работал с увлечением — изо дня в день, изо дня
в день.
«Я засел теперь за популярную брошюру для крестьян о нашей
аграрной программе,— писал Владимир Ильич в те дни Плеханову.—
Мне очень хочется разъяснить нашу идею о классовой борьбе в де¬
ревне на конкретных данных о четырех слоях деревенского населения
(помещики, крестьянская буржуазия, среднее крестьянство и полу¬
пролетарии вместе с пролетариями)...»
Много места в брошюре Ленин уделил характеристике эконо¬
мического и политического положения беднейшего крестьянства в
России, рассказал товарищам-крестьянам о борьбе рабочих социал-
демократов: чего они добиваются и какими средствами, почему про¬
грамма, повседневная деятельность революционных рабочих равно
отвечает всем самым сокровенным чаяниям трудового люда и горо¬
дов и деревень...
Русский народ, писал Владимир Ильич в своей брошюре, находится
в крепостной зависимости у чиновников. Без разрешения чиновников
народ не смеет ни сходки устроить, ни книжки или газеты напечатать!
Разве это не крепостная зависимость? Если нельзя свободной сходки
151
устроить, свободной книжки напечатать, то как же на чиновников и
на богачей управу найти? Разумеется, чиновники и запрещают всякую
правдивую книжку, запрещают всякое правдивое слово о нуждах
народных.
«Вот и эту книжку,— продолжал Владимир Ильич,— социал-демо¬
кратическая партия должна печатать тайно и распространять тайно:
всякого, у кого эту книжку найдут, пойдут по судам да по тюрьмам
таскать. Но рабочие социал-демократы не боятся этого: они все боль¬
ше печатают, все больше раздают читать народу правдивые книжки.
И никакие тюрьмы, никакие преследования не остановят борьбы за
народную свободу!»
Брошюра «К деревенской бедноте» много раз издавалась за гра¬
ницей и в России на русском и других языках народов империи.
Распространялась брошюра не только в деревнях, среди крестьян.
Среди солдат и матросов — вчерашних крестьян — распространялась
брошюра. Даже в Кронштадте, военно-морской крепости, закрытой-
перезакрытой со всех сторон, полиция обнаружила «К деревенской
бедноте» у минеров крепостной артиллерии. Брошюру находили в
приграничных деревнях и городках, в Петербурге и Москве, в Сибири
и Закавказье, в Прибалтике, в Причерноморье...
Брошюра Ленина «К деревенской бедноте» была своеобразной
политграмотой для тех, кто готовился к борьбе, к участию в назре¬
вавшей революции.
Брошюра многому учила и научила трудящихся людей деревни,
многих из них воспитала сильными и смелыми...
«Мужик ворочается — такой вывод можно сделать, читая письма,
получаемые в последнее время из деревни,— писала газета «Ниже¬
городский листок» вскоре после появления «К деревенской бедно¬
те».— Крестьяне очень интересуются современными событиями, про¬
сят прислать газет, книг».
Из Белоруссии витебский губернатор доносил: в деревнях имеют
место случаи «обнаружения подпольных изданий, направленных к
тому, чтобы вызвать брожение и среди крестьян, относившихся до
последнего времени безучастно к антиправительственному дви¬
жению».
Дело принимало столь крутой оборот, что царь решил действовать
по методу: клин клином вышибать. Об этом главноуправляющий
землеустройством и земледелием писал министру внутренних дел:
152
Ленин звал в ряды революционной армии всех трудящихся: и пролетариев
города, и деревенскую бедноту.
Николай II высочайше соизволил отчислить сто тысяч рублей на из¬
дание книг и брошюр, разъясняющих сущность распоряжений прави¬
тельства в области аграрного вопроса...
Так книги и брошюры Владимира Ильича, газета «Искра», которую
он основал и вел, способствовали наступлению больших перемен в
общественной жизни России. Агенты «Искры» все чаще сообщали
теперь:
— Другими становятся рабочие люди, характер у них меняется.
— В себя поверили люди, в силы свои и способности.
— Раньше, бывало, внукам и правнукам не завидовали: и у тех
жизнь будет не лучше. А теперь и сами, кто помоложе, испытать
надеются хорошую судьбу...
— И тянутся люди к борьбе. О партии, «Искрой» и книгой «Что
делать?» обещанной, говорят: сообща действовать легче, дело спо¬
рится...
КАК МЫШИ КОТА ХОРОНИЛИ
Бывает иногда такое: возьмется кто-нибудь других людей стра¬
щать, и до того настращает, что сам в ужас приходит.
Александр Николаевич Потресов других стращал не шутя. Тре¬
бовал:
— Взрывать его, взрывать до конца, методически и планомерно!..
Что же касается Павла Борисовича Аксельрода, то его намерения
в данном вопросе шли, видимо, значительно дальше — настолько
дальше, что в письме к Александру Николаевичу он сам признавался:
«Мне пришла в голову дикая идея, которую даже боюсь выска¬
зать вам, дабы вы не почли меня рехнувшимся».
Борьба, начатая Владимиром Ильичем на страницах книги «Что
такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?»,
продолженная в «Искре» и «Что делать?», увенчалась победой. Слово
Ленина помогло возникновению в России штаба борьбы за интересы
трудового народа. 17(30) июля—10(23) августа 1903 года состоялся
II съезд РСДРП. Он создал в России политическую партию нового
типа — революционную марксистскую партию пролетариата, принял
ее Программу, подготовленную ленинской «Искрой».
В ожесточенной борьбе партия рождалась и набиралась сил.
Большевики во главе с Лениным олицетворяли подлинно революци¬
онную сердцевину партии. Меньшевики выражали оппортунистиче¬
скую линию, враждебную революционному марксизму и делу трудо¬
вого народа, линию приспособленчества к интересам буржуазии.
155
Теперь слово Ленина служило защите большевистской партии от
всех ее врагов, подготовке рабочего класса, трудящихся крестьян к
грядущей революции...
Едва ли не на следующий день после закрытия съезда оппортунис¬
ты-меньшевики принялись охаивать его решения, ополчились против
ленинцев-большевиков, против революционных лозунгов и дел осно¬
ванной съездом партии.
Большевики вели прицельный огонь по всем врагам трудового
народа. Меньшевики изо всех сил обстреливали большевистские по¬
зиции.
«Чего не делать» — так Плеханов назвал свою статью, напечатан¬
ную в пятьдесят втором номере «Искры», первом номере после
выхода Ленина из редакции газеты, ставшей рупором меньшевиков.
«Чего не делать» — так Плеханов, поспешно отступая в меньше¬
вистский стан, открыто объявил о своем отношении к идеям, прин¬
ципам, выдвинутым ленинской книгой «Что делать?».
«Чего не делать»... Плеханов предлагает: не ликвидировать третий
период в истории русской социал-демократии — период разброда и
шатаний. Но ликвидировать начавшийся четвертый период — препят¬
ствовать упрочению революционного марксизма в рабочем движе¬
нии...
Однако разве можно «отменить» уже наступивший сегодняшний
день и возвратить день вчерашний?!
Очень мешала меньшевикам книга Ленина «Что делать?». Выполнив
вместе со старой «Искрой» миссию основания революционной партии,
«Что делать?» продолжала оставаться идейным знаменем всех подлин¬
ных партийцев, сторонников воинствующего революционного марк¬
сизма в России.
Плеханов это достаточно хорошо понимал. Он выхватил шпагу из
ножен и ринулся против ненавистного ему сочинения:
— Я атакую центр ленинской позиции!
Не довольствуясь статьей «Чего не делать», Плеханов пишет другие
статьи, и все о том же: требует повернуть колесо истории вспять — от¬
менить день сегодняшний, восстановить вчерашний день. Выдает ин¬
дульгенции «экономизму» и «экономистам» — провозглашает отпуще¬
ние всех прегрешений их: прошлых, настоящих, будущих...
156
«...твердость и чистота партии — вот в чем суть»...
Владимир Ильич сделал эту запись во время заседаний II съезда РСДРП.
Правду о разногласиях на съезде и после съезда меньшевики ре¬
шили держать в тайне от членов партии, рабочих-революционеров, не
присутствовавших на съезде. А на всех перекрестках, не унимаясь, су¬
дачили: ничего политического в разногласиях нет — все это только
личные обиды да проявления дурных характеров некоторых людей,
Ленина прежде всего, большевиков.
Разоблачения своих ухищрений меньшевики не опасались. Сделали
все, чтобы собственный покой как следует сохранить.
— Оружием слова и словом-рупором теперь только мы владеем!—
бахвалились меньшевики. И для убедительности принялись загибать
157
пальцы на обеих руках: — В «Искре» теперь мы, меньшевики, едино¬
личные хозяева,— это раз. Партийное издательство, типография и экс¬
педиция в наших руках — это два, три и четыре! Только мы отныне
будем решать, какую литературу распространять в России,— пять.
Только нас слушать будет партия... И еще, кроме того... И еще... Де¬
вять?
А чтобы Ленина и большевиков вообще лишить слова, меньшевист¬
ские лидеры вдобавок к целому легиону царских цензоров, еще свое¬
го собственного цензора приставили, лично к Владимиру Ильичу:
пусть меньшевистский цензор теперь решает, что можно лидеру боль¬
шевиков, а что нельзя. По этому поводу меньшевиками был загнут
десятый палец...
Но пока меньшевики загибали пальцы, произошло кое-что, мень¬
шевиками не предусмотренное.
Прежде всего возмутились рабочие партийной типографии. Они
отказались набирать меньшевистские статьи, направленные против
большинства. Потом партийные организации в Петрограде, Москве,
Твери — почти во всех концах России — решительно выступили с осуж¬
дением линии меньшевиков и меньшевистской литературы. Северный
комитет РСДРП выразил «полное сочувствие и доверие деятельности
литературной группы, сорганизовавшейся около товарища Ленина», и
выразил «категорическое порицание совершенно непартийному и не¬
законному с точки зрения партийного устава и удивительному по своей
логической непоследовательности и принципиальной неустойчивости
отношению ЦК и Совета партии к литературной деятельности товарища
Ленина».
В конце концов предводителям меньшевиков пришлось загнутые
пальцы снова выпрямлять. Первый, второй... шестой... И так до деся¬
того. Включительно.
Атака ленинских позиций, предпринятая Плехановым и его едино¬
мышленниками, захлебнулась. Книгу «Что делать?» партийцы продол¬
жали считать своим знаменем.
Тут еще стало известно: Владимир Ильич новую книгу закончил.
Называется «Шаг вперед, два шага назад»: II съезд РСДРП сделал шаг
вперед по пути организации в России социал-демократической партии,
а меньшевики хотят, чтобы сделаны были теперь два шага назад —
к разброду, неорганизованности...
Уже названием своей книги Ленин заклеймил отступничество меньшевиков
от революционных принципов.
2
С большим трудом, не без помощи рабочих партийной типографии,
удалось начать печатание новой книги Владимира Ильича. Во избежа¬
ние всяких подвохов со стороны меньшевиков товарищи Ленина сна¬
чала организовали отправку в Россию пакетов с отдельными листами
книги.
Потом, чтобы ускорить выход книги, договорились сшивать листы
«на стороне», в другой женевской типографии. И дело пошло. «Ша¬
ги», как книгу стали называть в кругу большевиков, из экспедиции
рассылались по магазинам, в землячества и колонии российских рево¬
люционеров. Готовились «Шаги» и для нелегальной транспортировки
в Россию.
В это горячее время большевик Владимир Дмитриевич Бонч-Бруе¬
вич, наблюдавший за печатанием и рассылкой «Шагов», повстречал
в типографии Бориса Носкова, цензора, назначенного меньшевиками,
засевшими в ЦК.
— Когда выйдет книга Ленина? — с места в карьер спросил
Носков.
— Она уже вышла,— как ни в чем не бывало ответил Владимир
Дмитриевич и подал Носкову готовый экземпляр «Шагов».
— Как так? — растерялся цензор.— Ведь она только еще печата¬
лась...
— А теперь, как видите, уже сброшюрована.
— Чем это вы сейчас заняты? — допытывался Носков, указывая на
большую группу людей, собравшихся в типографии.
— Пакуем книги для рассылки...
— Нет, нет! Ни в коем случае! Книги рассылать нельзя! Я властью
ЦК запрещаю!
Товарищи, присутствовавшие при этой не совсем обычной сцене,
расхохотались.
Носков вскипел:
— Я запрещаю, запрещаю! Неподчинение ЦК! Мы исключим!
Но товарищи уже не слушают его — время дорого, нужно быстрее
запаковать и отправить как можно больше посылок.
А меньшевистский цензор судорожно листает книжку. Морщится.
Так и есть: Ленин спутал карты всех тех, кто назначил этого цен¬
зора! То, что они замышляли в строжайшей тайне хранить, благодаря
160
книге стало очевидным. Каждое слово книги основано на данных про¬
токолов партийного съезда, других документов партии послесъездов¬
ского времени. Взглядам меньшевиков дана политическая оценка.
Они вот часто кричат, меньшевики: мы — против бюрократизма
и формализма, мы — за свободу... А что это значит на самом деле?
Ленин в новой книге показал смысл всех этих заявлений меньшеви¬
ков. Строго выполнять решения партийных центров — это, по их мне¬
нию, бюрократизм и формализм. Подчинение меньшинства воле
большинства в каждой партийной организации — это, по их мнению,
подавление воли членов партии. А «единство партии» они трактуют
как возможность зазывать и принимать в партию с распростертыми
объятиями всех и вся — вплоть до «экономистов», либералов, просто
мелких буржуа, и прочая, и прочая...
Меньшевиками настежь распахиваются двери в святая святых про¬
летарской армии — в ее штаб. В подобных условиях партия, естествен¬
но, не может быть штабом, способным обеспечить победу своей ар¬
мии — добиться политического и экономического освобождения рабо¬
чего класса...
Носков читает книжку дальше. Морщится еще больше. Губы кусает
безжалостно.
Так и есть, продолжая линию «Что делать?», Ленин в «Шагах» раз¬
вивает марксистское учение о партии. Убедительно доказывает необ¬
ходимость такого организационного построения партии, чтобы она на
деле была передовым отрядом пролетариата — дисциплинированным,
принципиальным, до конца верным интересам своего класса, всех
трудящихся России. Это и будет штаб армии, способный привести ее
к победе.
— Что и говорить, новая книга Ленина может привлечь к больше¬
викам симпатии... — шепчет зло Носков.
И нервно отчеркивает последний абзац:
«У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме ор¬
ганизации. Разъединяемый господством анархической конкуренции в
буржуазном мире, придавленный подневольной работой на капитал,
отбрасываемый постоянно «на дно» полной нищеты, одичания и вырож¬
дения, пролетариат может стать и неизбежно станет непобедимой си¬
лой лишь благодаря тому, что идейное объединение его принципами
марксизма закрепляется материальным единством организации, спла¬
чивающей миллионы трудящихся в армию рабочего класса. Перед
11 Слово — полководец
161
этой армией не устоит ни одряхлевшая власть русского самодержавия,
ни дряхлеющая власть международного капитала».
«Вот куда замахиваются»,— думает меньшевистский цензор и за¬
являет категорически:
— Не позволю!
Но вокруг — никого. Разошлись, закончив работу, товарищи-боль¬
шевики, которым Носков собрался «не позволить». Он поднял голову,
посмотрел в окно,— сторож весело машет рукой вознице, провожая
за ворота фургон, доверху груженный пачками с книгами...
3
Как только стало известно о «Шагах», меньшевистские руководите¬
ли, друзья Плеханова — Павел Борисович Аксельрод и Александр Ни¬
колаевич Потресов — засели за ту самую переписку, отрывки из ко¬
торой вы прочитали в самом начале этой главы нашего повество¬
вания.
О многом говорит переписка. В первую очередь о том, что участ¬
ники ее очень испугались новой книги Ленина. И потому они требова¬
ли — ни больше ни меньше!— исключения Ленина из партии. Требовали
«взорвать» его. И другие «дикие идеи» приходили в голову мень¬
шевикам. Их письма пестрят выражениями и словами, не часто встре¬
чающимися в переписке политических деятелей...
А еще из писем явствует, что писавшие их не сомневались, убеж¬
дены были: для борьбы против автора книги «Шаг вперед, два шага
назад» у одних российских меньшевиков собственных силенок вряд ли
хватит. Надо кого-то еще на подмогу звать.
Тогда-то Аксельрод и Потресов зашуршали своими записными
книжками: искали, кого бы российским меньшевикам выставить как
заслон от правды ленинской книги, от ленинской критики? Тем более,
что Ленин, чего доброго, может и сдачи дать. Еще как!
«Как бить Ленина, вот вопрос,— писал Потресов.— Прежде всего,
мне думается, следует на него выпустить авторитетов...»
Пуще прежнего оба зашуршали записными книжками. На все бук¬
вы авторитетов искали: А... Б... В...
Долго шуршать не пришлось — в алфавите открылась буква имени
и фамилии наиболее вероятного помощника: Карл Каутский. Хорош
162
авторитет, ничего не скажешь! Некогда марксист, он со временем все
быстрее поворачивался спиной к марксизму, к революции. Российским
меньшевикам благоволит с первых их шагов. Аксельрод с Потресовым
помнят: существует письмо Каутского о событиях в РСДРП с выска¬
зываниями Карла в пользу меньшевиков. Что может быть лучше?
Особенно если учесть, что другого-то ничего нет...
Посыпались к автору письма челобитные: помогите, не препятст¬
вуйте публикации ваших высказываний в новой «Искре». А Каутский и
не думает препятствовать: спешит дать согласие на опубликование
письма.
Потресов с радостью сообщает об этом Аксельроду: «Итак, первая
бомба отлита и — с божьей помощью — Ленин взлетит на воздух».
Вторую «бомбу» отлил Мартов: решив подвергнуть экзекуции но¬
вую ленинскую книгу и политически похоронить ее автора, он сочинил
брошюру под названием «Вперед или назад?».
— Хорошо! — сам себя похвалил Мартов, а потом и подзаголовок
написал: «Вместо надгробного слова». И еще раз себя похвалил: —
Теперь я книжку о «Шагах» окончательно похороню!
В приложении к № 67 новой «Искры» появилась мартовская статья.
Длинная, нудная, она не вызвала особого отклика.
Впрочем...
Впрочем, вызвала. Конечно, вызвала! Да какой еще необычный
отклик...
4
В тот же день, когда статья Мартова была напечатана, в пригороде
Женевы, поселке Сешерон, где жили Ульяновы, собрались их друзья-
большевики на еженедельный товарищеский чай.
Пришел в Сешерон к «Ильичам» и Олин, Лапоть, Пскович — един
в трех лицах: Пантелеймон Николаевич Лепешинский. Пришел необыч¬
но веселый и сразу за стол. Взял карандаш, склонился над листом
бумаги...
Когда все гости собрались, кто-то из-за спины Лепешинского взгля¬
нул на только что законченный им рисунок. Засмеялся так громко,
что все, кто был в комнате, подошли к столу.
На листе бумаги — карикатура, навеянная чтением «надгробного
163
слова» — статьи Мартова против автора книги «Шаг вперед, два шага
назад».
В левом верхнем углу листа бумаги — название карикатуры:
«Как мыши кота хоронили (назидательная сказка. Сочинил не Жу¬
ковский. Посвящается партийным мышам)».
Три рисунка. Под каждым — текст: рассказ меньшевиков.
Первый рисунок.
Автор «Шагов» в образе кота повис, лапкой схватившись за пере¬
кладину. Вокруг снуют радостно взволнованные мыши с головами
Мартова, Троцкого, Аксельрода, Дана и прочих меньшевиков. А на
первом плане — премудрая крыса Онуфрий: Плеханов, выглядываю¬
щий из окна.
Текст: «Один наш лазутчик (коллега кота) нам донес, что Мурлыка
повешен. Взбесилося наше подполье. Вот вздумали мы Кота погребать,
и надгробное слово проворно состряпал в ЦО поэт наш придворный
Клим, по прозванию Бешеный Хвост. Сам Онуфрий, премудрая крыса,
на свет божий выполз из темной трущобы своей... и молвил он нам:
«Ах, глупые мыши. Вы, видно, забыли мое указание. Я старая крыса,
и кошачий нрав мне довольно известен. Смотрите: Мурлыка висит
без веревки, и мертвой петли вокруг шеи его я не вижу. Ох, чую, не
кончатся эти поминки добром!!!» Ну, мы посмеялись и начали лапы
кота от бревна отдирать, как вдруг — распустилися когти, и на пол
хлопнулся кот... Мы все по углам разбежались и с ужасом смотрим:
«что будет?..»
Второй рисунок.
Вокруг «трупа» Мурлыки — шумное ликование, оргия. Плеханов с
Троцким, обхвативши друг друга лапами, танец откалывают под звуки
дудки, на которой играет один из меньшевиков. Мартов читает свое
«Надгробное слово...».
Текст: «Мурлыка лежит и не дышит. Вот мы принялись, как шаль¬
ные, прыгать, скакать и кота тормошить. А премудрая крыса Онуф¬
рий от радости, знать, нализался хмельного питья, так что сразу забыл
и про когти Мурлыки... Облапив мышонка Троцкого, он в пляс с ним
пустился... Поэт же наш Клим начал читать нам надгробное слово, а
мы гомерически ну хохотать!..»
Третий рисунок — финал: Мурлыка ожил...
Текст: «Но только успел поэт промолвить: «Радуйся, наше под¬
полье!»— «покойник» очнулся. Мы брысь — врассыпную... Кто куда!
164
Пошла тут ужасная травля. Тот бойкий мышонок, что с крысою старой
откалывал танец, домой без хвоста воротился. Несчастная же крыса
Онуфрий, забыв о предательских дверцах, свой хвост в них прищемил
и повис... Его же закадычный приятель — друг с детства — успел про¬
шептать лишь: «Я это предвидел» — и тут же свой дух испустил.
А бедняга поэт, автор надгробного слова, достался Мурлыке на
завтрак. Так кончился пир наш бедою...»
Владимир Ильич, рассматривая произведение Лаптя, смеялся гром¬
ко. Товарищи нашли карикатуру настолько удачной, что требовали
от автора перерисовать ее литографическими чернилами, размножить
большим тиражом...
5
А полицейским перлюстраторам каково? Работы им снова приба¬
вилось. В письмах все время — «Шаги», «Шаги»... Жалобы на провал
транспортов или радость по поводу благополучной доставки «Шагов»...
Киевский комитет РСДРП в письме на имя Крупской просит присы¬
лать побольше брошюр Ленина, «Шаги» в первую очередь. И подчер¬
кивает: «Брошюры для нас имеют большое значение». Из Нижнего
Новгорода та же просьба: «Литература нужна...»
А сколько писем миновали полицейских перлюстраторов! Петер¬
бургский комитет РСДРП принял и послал в Женеву специальную ре¬
золюцию: «По организационным вопросам Петербургский комитет не
видит оснований отказаться от точки зрения, проводимой в «Что де¬
лать?» и в «Письме к товарищу...» т. Ленина; в оценке же настоящего
положения дела в партии Петербургский комитет солидарен со взгля¬
дами, изложенными т. Лениным в «Шаг вперед...»
С Украины, из Луганска, писали за границу: «Организация вся сей¬
час большевистская, лучшие рабочие довольно ясно представляют
себе разногласия. За этими рабочими вся масса. Меньшевики за
бортом».
В последнее время сотрудники департамента полиции установили:
слушая их доклады об отобрании и аресте книги Ленина «Шаг вперед,
два шага назад», господин директор не особенно радуется. А кое-кто
165
из сотрудников даже читал в директорских глазах явный укор: «Ну
ладно, ладно,— говорили директорские глаза подчиненным.— Вы пой¬
мали один экземпляр книги, а два экземпляра большевики от вас
утаили... Мы — десять, они — двадцать... И так далее... Чему, спраши¬
ваю, радоваться?»
Словно подменили директора департамента полиции!
Да и то сказать: легко ли ему живется?.. И его, наверное, началь¬
ство корит. Ведь есть за что. Какие случаи бывают с этими книгами...
Елена Дмитриевна Стасова — Абсолют, помните?— рассказывала
Владимиру Ильичу: она и другие профессиональные революционеры-
большевики одновременно сидели в московской Таганской тюрьме.
— У нас там была даже своя газета,— рассказывала Елена Дмит¬
риевна.— Конечно, рукописная...
— Очень интересно.— Владимир Ильич улыбнулся.
— Между прочим, Владимир Ильич, из этой именно газеты я
впервые узнала и о вашей работе «Шаг вперед, два шага назад».
— Каким образом?
— В газете была напечатана... вернее, написана специальная статья
о «Шагах»...
Владимир Ильич восхищался находчивостью заключенных боль¬
шевиков.
— Молодцы товарищи! Где наша ни пропадала... Я, помнится,
письмо от вас получил из Таганки...
— А как нас обрадовал ваш ответ, Владимир Ильич! До сих пор
помню ваши слова в письме: «настроение теперь у всех нас бодрое,
масса планов...»
Вот видите, у Ленина, у большевиков, настроение бодрое, они на
будущее строят планы... А властям каково?
Только смирились власти с существованием книги «Что делать?» —
новая появилась книга: «Шаги». Потом, не видя, как с этой ленинской
книгой совладать, снова смирились власти: «Ладно,— сказали,— пусть
уж книги, если большевики не могут не пользоваться словом. Зато
«Искра» — спасибо меньшевикам! — для нас теперь не опасна. Чего
опасаться? Она теперь стала ручной, новая «Искра»... Ленин в книге
166
На борьбу, к победе звала созданная Лениным газета большевиков.
«Шаг вперед, два шага назад» как раз об этом и пишет: «Старая
«Искра» учила истинам революционной борьбы. Новая «Искра» учит
житейской мудрости: уступчивости и уживчивости...» И вообще, то для
нас хорошо, что не большевики теперь «Искру» направляют, это очень
хорошо! А еще того лучше, что у Ленина, у большевиков вообще
газеты нет...»
Не успели власти порадоваться вдоволь после столь приятных раз¬
мышлений, пришло донесение заведующего заграничной агентурой от
24 ноября 1904 года — неутешительное донесение:
«Большинство» все-таки фактически сильнее «меньшинства», и к не¬
му примкнули новые теоретические силы,— доносит агентура.— Ленин
готовится к изданию новой газеты, выход первого номера которой
уже ожидается со дня на день...»
Вскоре Россия увидела большевистскую газету «Вперед», про¬
должавшую линию старой «Искры».
Предвидя развитие событий, газета в статье, принадлежавшей пе¬
ру Ленина, призывала большевиков, пролетарские массы готовиться
к прямой, открытой борьбе, к громадному народному движению:
«В революцию начинают верить самые неверующие. Всеобщая ве¬
ра в революцию есть уже начало революции».
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
1
В тот день на сцене театра давали «Дачников» — спектакль по но¬
вой пьесе знаменитого писателя Максима Горького.
Зрительный зал набит до отказа — одно яблоко, быть может,
и могло бы упасть, но уж двум никак не найти места... Конечно, при¬
сутствуют театральные завсегдатаи города Николаева — из местной
знати, из числа конторских служащих порта, многочисленных фабрик
и заводов. Но сегодня больше, чем обычно, и молодых рабочих. Они
прохаживаются по фойе, головы гордо подняв: знайте, мол, наших —
такой же, как мы, мастеровой, Пешков Алексей, сочинил пьесу «Дач¬
ники»!
Прозвучал первый звонок... Второй... Третий... Свет погас. Билетеры
закрыли двери в зрительный зал.
Зашуршав, распахнулся занавес.
Пьеса, игра артистов захватили зрителей. Тишина, совершенно не¬
обычная, стояла в театре. Будто гудела звонко тетива лука, натяну¬
тая до отказа, готовая вот-вот послать стрелу в цель.
И чья-то незримая рука послала стрелу...
Над зрительным залом стайками белокрылых птиц вспорхнули
кем-то брошенные легкие бумажные листки. Несколько секунд пари¬
ли они в воздухе, устремляясь ближе к сцене... Потом медленно опу¬
скаться начали — ниже, ниже... И ложились в проходе посредине зала,
между рядами кресел, на обтянутые бархатом барьеры лож, на ко¬
лени изумленных зрителей...
168
«Пусть сильнее грянет буря!» — звучал над Россией призыв Максима
Горького.
Взоры сидящих в зале теперь уже не были прикованы к сцене. Лю¬
ди вскакивали с мест. Руки, много рук тянулось, чтобы поймать лист¬
ки. Кто-то истово комкал их и бросал на пол. Кто-то, оглядываясь быст¬
ро по сторонам, прятал листовки в карманы.
В первом ряду солидный мужчина в паническом страхе всем телом
откинулся на спинку кресла. И уши заткнул, когда сидящий рядом
господин, близоруко щуря глаза, вслух прочитал название листовки,
крупным шрифтом напечатанное:
— «Начало революции в России».
Это написанная Лениным передовая статья из номера четвертого
большевистской газеты «Вперед». Она была выпущена отдельной
листовкой в Женеве и многими комитетами РСДРП в России. Вот и
сегодня, 13 февраля, социал-демократы — большевики города Нико¬
лаева — распространяют листовку, напечатанную двухтысячным тира¬
жом в местной подпольной типографии.
— Ничего себе представление! — бурчит, пробираясь к дверям, по¬
жилой военный в полковничьем мундире.— В театре, простите, как на
фабрике или в портовых мастерских: противоправительственные про¬
кламации, листовки... Нечего сказать...
— Ужас!— вскрикивает дама, повисая на руке полковника.—
И в пьесе какие-то возмутительные слова о детях рабочих. И эти про¬
кламации... Ужас!
Кто-то в первых рядах беззвучно читает отдельные фразы листов¬
ки. А в задних рядах и на галерке листовку читают вслух, громко.
— «Величайшие исторические события происходят в России. Про¬
летариат восстал против царизма... Тысячи убитых и раненых — таковы
итоги кровавого воскресенья 9 января в Петербурге...»
— «События развиваются с поразительной быстротой. Всеобщая
стачка в Петербурге растет. Вся промышленная, общественная и по¬
литическая жизнь парализована...»
— «Всеобщая стачка охватывает провинции. В Москве 10 000 чело¬
век уже бросило работу...»
— Безобразие! — шипят в первых рядах.
— Браво! — несется с галерки.
И снова громкое чтение листовки:
— «Вспыхнул мятеж в Риге. Манифестируют рабочие в Лодзи, го¬
товится восстание Варшавы...»
— Фараоны! — сигнализируют студенты из фойе.
170
Но пока полицейские, сопя и ругаясь, расталкивая бегущую им
навстречу, охваченную паникой публику, пробираются в зал, здесь
успевают прозвучать новые призывы листовки:
— «Только вооруженный народ может быть действительным оп¬
лотом народной свободы...»
— «Да здравствует революция!»
— «Да здравствует восставший пролетариат!»
2
Так в первые дни 1905 года многие вспомнили вновь ленинскую
книгу «Что делать?», пророческие строки ее:
«Представьте себе народное восстание. В настоящее время, веро¬
ятно, все согласятся, что мы должны думать о нем и готовиться к не¬
му... Начать со всех сторон и сейчас же готовиться к восстанию...»
Менее трех лет прошло, и сбылось ленинское предвидение. Над
Россией разразилась гроза первой народной революции.
Умный царедворец, ярый монархист граф С. Ю. Витте не стал бы
преувеличивать, сгущать краски. Не такой человек!
Но даже он, возвратившись в 1905 году в Россию после длительного
пребывания за границей, в ужас пришел. За голову граф схватился.
Записывал в сокровенной тетради-дневнике: «Россия в полном вол¬
нении... Революция из подполья начинает всюду вырываться наружу:
правительство потеряло силу действия, все или бездействуют, или идут
врозь, а авторитет действующего режима и его верховного носителя
совершенно затоптан... Революция все грознее и грознее выскаки¬
вает на улицу, она завлекает все классы населения...»
И сразу же после этих слов — суждение о причинах явлений столь
необычных. Печать — вот главная причина, свидетельствовал граф:
«Печать вышла из всякого надзора и законопочитания... Освободилась
печать от цензуры».
Граф не преувеличивал. Правда, кое-чего не договаривал. По при¬
чинам вполне понятным не называл, какая именно печать, печать ка¬
кой партии делала то, благодаря чему революция становилась «все
грознее» для самодержавия.
171
Но не будем строги к графу: сами понимаете, титул обязывает его
умалчивать кое о чем.
Ленин в своих трудах не только предвидел, не только предсказы¬
вал грозу революции. Каждая страница, каждая строка ленинских
книг, статьи Владимира Ильича в старой «Искре», в газете «Вперед»,
многочисленные его листовки учили правофланговых армии трудо¬
вого народа, рабочих-революционеров, как нужно готовиться к бою,
к революции.
Печать занимала самые передовые рубежи на линии фронта. Вла¬
димир Ильич писал в Россию, говорил товарищам:
— Проходят времена идейного руководства путем «шептанья» на
явках и свиданиях с агентами! Надо руководить политической литера¬
турой... Руководить партией при теперешнем гигантском, невероятном
росте движения можно только печатью... Нужны брошюры и лист¬
ки, нужны до зарезу.
Вместе со своими товарищами по оружию — оружию слова —
Владимир Ильич рвался на передовую линию огня. В сентябре 1905 го¬
да он писал из Женевы организаторам партийной работы в России:
«Идите смелее и шире к рабочим, жарьте листки, заказывайте их нам,
Шварцу, мне, Галерке...»
И люди труда, познав, какую пользу приносит им большевистское
слово, теперь, когда грянула гроза, тянулись к нему с особой силой.
Владимир Ильич восхищался смелостью большевиков, сумевших явоч¬
ным порядком покончить со многими преградами на пути больше¬
вистского слова. Радовался буквально каждому случаю революцион¬
ного вмешательства народа в дела печати.
В статье «Две тактики», предназначенной для февральского номе¬
ра газеты «Вперед», Ленин приводит полный текст прокламации, при¬
сланной товарищами из Петербурга. И считает необходимым сооб¬
щить читателям особо: эту смелую прокламацию удалось набрать, от¬
печатать и распространить более чем в десяти тысячах экземпляров
только потому, что питерские рабочие захватили одну из легальных
типографий. И чтобы подчеркнуть, что произошло это в самый пер¬
вый день революции, сразу после Кровавого воскресенья, дату захва¬
та рабочими типографии Ленин в своей статье обозначил не циф¬
рами, а словами:
172
Одна из первых большевистских листовок 1905 года. Экземпляр с пометками
Владимира Ильича.
«Десятого января».
Возможность широко использовать оружие слова в политической
борьбе Владимир Ильич считал одним из важнейших завоеваний на¬
рода в эпоху первой русской революции.
— И к этому одному из важнейших завоеваний мы должны отно¬
ситься особенно бережно,— говорил Ленин.
А много лет спустя, вспоминая первую революцию, снова отмечал
значение вольного слова большевиков:
«Была завоевана свобода печати. Цензура была просто устранена...
173
Впервые в русской истории свободно появились в Петербурге и дру¬
гих городах революционные газеты... Миллионы дешевых изданий на
политические темы читались народом, массой, толпой, «низами» так
жадно, как никогда еще дотоле не читали в России».
3
Пламя революции в России разгоралось все сильнее. И как воен¬
ный совет перед грядущими битвами, в апреле 1905 года собрался
очередной, Третий съезд РСДРП. На съезде одинаково горячо, заин¬
тересованно говорилось о подготовке вооруженного восстания и о
распространении социал-демократической литературы. Оружием сло¬
ва, печати большевики боролись за вооружение народа.
... Четырнадцатое заседание съезда — 20 апреля 1905 года. Высту¬
пает делегат Барсов — это партийный псевдоним видного грузинского
социал-демократа, члена Закавказского Союзного Комитета РСДРП
товарища Михи Цхакая.
Он говорит:
— Союзный Комитет, держась и в деревне своей тактики и поли¬
тических лозунгов — борьба с самодержавием за демократическую
республику,— издавал и распространял в деревнях такую же литерату¬
ру, как и в среде городских рабочих: издал специально для деревни
несколько брошюр, оригинальных и переводных (в том числе Ленина
«К деревенской бедноте»), листки, прокламации, причем помогал ор¬
ганизациям заводить и свою технику... Крестьяне Грузии уже не могут
жить без агитаторов, пропагандистов и без литературы...
И сразу же, как бывает в бою, когда врага бить приходится и пу¬
лей и штыком, оратор переходит к вопросу об оснащении рядов ре¬
волюционного крестьянства оружием в буквальном смысле — о под¬
готовке к вооруженному восстанию...
В большевистских арсеналах рядом хранились снаряды и винтовки,
книги и брошюры. 21 августа полиция Риги доносила: «При обыске в
квартире, где произошел взрыв во время приготовления разрывных
снарядов, было найдено 405 экземпляров нелегальных социал-демо¬
кратических брошюр и газет, среди которых сочинения Ленина:
174
Еще один сокрушительный удар нанесла меньшевикам новая книга Ленина.
«К деревенской бедноте», «Шаг вперед, два шага назад», «Письмо
товарищу о наших организационных задачах»...
В городе Перми при обыске в одном из домов обнаружены изго¬
товленные местной социал-демократической организацией снаряды и
социал-демократическая большевистская литература: сочинения Ле¬
нина «Шаг вперед, два шага назад», «Извещение о III съезде РСДРП»
и другие...
Прошло немного времени, и армия трудовой России узнала, что
решил III съезд РСДРП и как нужно дальше сражаться с врагом. Эту
задачу выполнила новая работа Ленина «Две тактики социал-демо¬
кратии в демократической революции», написанная Владимиром
Ильичем в июне — июле 1905 года и тогда же вышедшая отдельной
книгой.
Две тактики... Владимир Ильич анализирует революционные реше¬
ния III съезда РСДРП и новые проявления оппортунизма меньшевиков,
отказавшихся участвовать в его работе.
Две тактики — это преклонение меньшевиков перед либеральной
буржуазией и большевистская вера в рабочий класс, единственно спо¬
собный выполнить роль движущей силы революции. Не реформы, но
революционная борьба, ожесточенная, непримиримая,— настаивает
в своей книге Ленин.
Как гимн Революции звучат строки ленинской книги. Но именно
высокие цели борьбы, писал Владимир Ильич, ко многому обязывают
революционную партию.
«Революции — локомотивы истории — говорил Маркс. Револю¬
ции— праздник угнетенных и эксплуатируемых. Никогда масса народа
не способна выступать таким активным творцом новых обществен¬
ных порядков, как во время революции. В такие времена народ спо¬
собен на чудеса... Но надо, чтобы и руководители революционных
партий шире и смелее ставили свои задачи в такое время, чтобы их
лозунги шли всегда впереди революционной самодеятельности массы,
служа маяком для нее, показывая во всем его величии и во всей его
прелести наш демократический и социалистический идеал, показывая
самый близкий, самый прямой путь к полной, безусловной, реши¬
тельной победе».
Гордостью за партию большевиков, за революционный трудовой
народ дышат письма, отправленные Владимиром Ильичем в эти дни
из-за границы:
«Хорошая у нас в России революция, ей-богу! Надеемся скоро
вернуться — к этому идет дело с поразительной быстротой».
4
Две даты из летописи ленинской жизни и деятельности.
1905 год.
Ноябрь, 8 (21). Владимир Ильич приезжает из Женевы в Петер¬
бург.
Ноябрь, 9(22). Владимир Ильич руководит заседанием членов
редакции легальной большевистской газеты «Новая жизнь» вместе
с партийным активом. На заседании определяется состав редакции,
вырабатывается ближайшая программа газеты...
Это очень характерно для Владимира Ильича: всегда, на каждом
новом этапе истории работу начинать с приведения в боевую готов¬
ность орудийных расчетов, чтобы снаряды-слова ложились точно
в цель.
Самые важные проблемы общественного движения в эту бурную
революционную пору освещает Владимир Ильич в статьях, опубли¬
кованных на страницах «Новой жизни» сразу же по возвращении
в Россию.
И среди этих статей — «Партийная организация и партийная лите¬
ратура».
«Литературное дело должно непременно и обязательно стать не¬
разрывно связанной с остальными частями частью социал-демокра¬
тической партийной работы. Газеты должны стать органами разных
партийных организаций. Литераторы должны войти непременно в пар¬
тийные организации. Издательства и склады, магазины и читальни,
библиотеки и разные торговли книгами — все это должно стать пар¬
тийным, подотчетным. За всей этой работой должен следить органи¬
зованный социалистический пролетариат, всю ее контролировать, во
всю эту работу, без единого исключения, вносить живую струю жи¬
вого пролетарского дела...»
12 Слово — полководец
177
Когда в России разразилась революция, не новичками-новобран¬
цами предстали перед лицом народа большевики. И опыт создания и
издания революционной литературы, накопленный ими в труднейших
условиях подполья, пригодился теперь, хорошую службу сослужил на¬
роду. Только большевистские брошюры, листовки, газеты правдиво
разъясняли трудовому народу смысл событий, происходящих в стра¬
не, сущность программ и политики буржуазных и мелкобуржуазных
политических партий. Только большевистские издания говорили наро¬
ду, кто его друзья, кто — враги, учили народ стойкости в борьбе с са¬
модержавием.
В 1905—1906 годах непосредственно в России произведений Вла¬
димира Ильича было выпущено куда больше, нежели за все пред¬
шествующее десятилетие — с 1894 по 1904 год. Многие ленинские
книги, печатавшиеся ранее только за границей — «Две тактики», «К де¬
ревенской бедноте»,— выходили теперь одновременно в различных
российских издательствах. Появились и новые работы, написанные
Лениным уже после возвращения из эмиграции.
Вряд ли можно сомневаться, что именно большевистская литерату¬
ра, ленинские труды, в изобилии появившиеся в то время, сильнее все¬
го действовали царским властям на нервы.
Уже помянутый нами граф Витте сначала заявил, что его поражает
«необузданность прессы». Потом она, пресса, по мнению графа, стала
еще больше «разнуздываться». А в конце концов, сказал граф, пе¬
чать «совсем разнуздалась».
Очень образно выразился граф!
5
Вооруженное восстание в декабре 1905 года было вершиной
революции. Подавив его, царизм делал все для того, чтобы покончить
с революцией во всех ее проявлениях. Сразу же после разгрома
пресненских баррикад царизм ринулся на революционную печать.
Немногим более десяти лет прошло с тех пор, когда господин Го¬
ремыкин, едва ступив на пост министра внутренних дел, узнал впер¬
вые, какой силой обладает крамольная литература, листовки и книги
178
По всей стране издавались газеты большевиков.
Владимира Ульянова. Но тогда, в 1895 году, господин тешил царя
и себя заверениями, будто ему удалось покончить с противоправи¬
тельственной печатью.
Нет, оказывается!
И Горемыкин, едва ступив теперь на пост председателя совета
министров царской России, опять столкнулся с этой печатью, возму¬
жавшей намного, укрепившей свое влияние в обществе.
«Нет, нет, не зря у меня такая фамилия»,— вновь подумал Горе¬
мыкин, направляясь к царю на аудиенцию по поводу приведения дей¬
ствующих законов о печати в соответствие с необходимостью немед¬
ленно и окончательно побороть революционную печать.
— Сидеть только на законе нельзя! — глубокомысленно заявил
Николай II.
После этого Горемыкин посулил царю принять все меры «для
обуздания революционной печати».
И пошло.
Позабыв народную мудрость, власти принялись после драки раз¬
махивать кулаками. Начали читать и изучать печатные издания пятого
года, большевистскую литературу, произведения Ленина в первую оче¬
редь. В Санкт-Петербургском цензурном комитете, сообщала тогдаш¬
няя печать, заседания вместо двух раз в неделю происходят в настоя¬
щее время почти ежедневно. Цензорам вменено в обязанность
прочесть все книги и брошюры, вышедшие с октября месяца без
предварительной цензуры.
В 1906 году начались суды.
Они продолжались в 1907 году.
В 1908-м... В последующие годы...
Но и потерпев поражение, российский пролетариат, правофланго¬
вые его — большевики не были разбиты. Они не выпустили из рук ре¬
волюционное знамя.
Как и все соединения революционной армии, руководимой Лени¬
ным, большевиками, части, ведающие печатью, даже под натиском
обезумевшего врага отступали с боями, самоотверженно защищая
каждую позицию. А нередко, как и сама революция, переходили
в контрнаступление, наносили врагу ответные удары.
180
В 1907 году, когда реакция праздновала победу над революцией,
над большевиками, в одном из петербургских издательств шла подго¬
товка к выпуску полного Собрания сочинений Владимира Ильича
Ленина.
Несколькими годами раньше, когда впервые встал вопрос об из¬
дании ленинских работ, Владимир Ильич, как вспоминали товарищи,
счел это преждевременным. И теперь не сразу согласился. Говорил:
— Зачем же полное? Можно напечатать хотя бы избранное —
только то, что сейчас имело бы значение для теоретического освеще¬
ния целого ряда наших партийных вопросов...
Владимир Ильич даже не вспомнил о царских властях, праздновав¬
ших победу над революцией,— будто их и на свете не существует
вовсе, этих властей. Ленин думал лишь о большевистской партии, о
необходимости способствовать освещению стоящих перед нею задач.
Короче говоря, в 1907 году петербургское издательство «Зерно»,
во главе которого стоял большевик М. С. Кедров, предприняло вы¬
пуск Собрания сочинений В. И. Ленина. Первоначально предполагалось
осуществить это издание в трех томах, но потом запланирован был
и четвертый том — «Развитие капитализма в России».
Все шло, как положено в подобных случаях: объявили подписку на
издание. Владимир Ильич принялся за подготовку к печати рукописи
первого тома. Вскоре она поступила в издательство, в типографию.
Владимир Ильич сам держал корректуру — вычитывал, правил гранки
типографского набора, добиваясь, чтобы произведения, написанные и
несколько лет назад, как можно лучше выполняли задачу теоретиче¬
ского освещения современных и будущих задач партии, революцион¬
ного народа...
В ноябре 1907 года первая книга Собрания сочинений, помеченная
1908 годом, вышла из печати: Вл. Ильин. «За 12 лет». Книга так на¬
зывалась потому, что открывала ее работа Владимира Ильича «Эко¬
номическое содержание народничества», впервые увидевшая свет
двенадцать лет назад — в 1895 году. Кроме того, в томе напечатаны
были: «Задачи русских социал-демократов», «Что делать?», «Шаги»,
«Две тактики...» и другие произведения.
Поистине трудно переоценить богатство содержания книги «За
12 лет». Между прочим, это обстоятельство как раз и послужило при¬
чиной казуса, который случился с чиновниками царского ведомства,
специально ведавшего вопросами печати в тогдашней России.
181
Да, казус сей велик был...
В Санкт-Петербургском комитете по печати чтение сборника «За
12 лет» поручили сразу нескольким цензорам; торопились как можно
скорее узнать, что за книга этот сборник. Но и несколько цензоров
не с первого раза все установили. Прочитав, посовещались. Даже
поспорили. Никак не могли поверить, что такую книгу написал один
человек.
— Во-первых, объемистая очень — без малого пятьсот страниц. Во-
вторых, круг вопросов, разбираемых в книге, невероятно широк... Нет,
нет, не под силу это одному человеку...
— Ни в коем случае!
И после длительных споров цензоры пришли наконец к единому
мнению, каковое и было изложено в официальном документе, от¬
правленном из комитета по печати прокурору петербургской судебной
палаты. О книге Владимира Ильина «За 12 лет» в документе сказано
было совершенно определенно:
«Названная книга состоит из ряда статей разных авторов с крити¬
ческим их обзором составителя сборника Ильина и других лиц».
Судебная палата постановила: указанную книгу немедленно кон¬
фисковать и подвергнуть уничтожению...
Но пока полиция явилась в типографию, чтобы привести приговор
в исполнение, товарищи Владимира Ильича решили вновь повторить
то, что делывали и раньше: изловчились и часть тиража первого то¬
ма — книги «За 12 лет» — утаили, стали распространять подпольно.
А чтобы гусей в мундирах не особенно дразнить, большевики —
руководители издательства «Зерно» решили второму тому собрания
ленинских работ дать другое название: «Аграрный вопрос».
И, представьте, нехитрый маневр удался. В начале 1908 года под
названием «Аграрный вопрос» первая часть второго тома вышла
в свет...
Сотрудники комитета по печати и сотрудники судебной палаты,
глядя друг на друга, говорили зло:
— Вот, следовательно, как обстоят дела: публика имеет возмож¬
ность читать первую часть второго тома сочинений лидера больше¬
виков Ленина... Что-то невероятное!
— Особенно если учесть, что и первый том сочинений означенного
Ленина, книга «За 12 лет», в некотором количестве тоже доступен
публике...
182
Эта книга должна была открыть первое Собрание сочинений Владимира Ильича.
Теперь уже все внимание цензуры приковано было к работе типо¬
графии, где готовилась к печати вторая часть второго тома ленинских
сочинений. Руки наборщиков проворно брали металлические брусоч¬
ки с печатными литерами, в верстатках собирали из них слова, фразы,
строки будущей книги. А перепуганным цензорам казалось: это
большевики патронами заряжают ружья, снаряды загоняют в стволы
орудий...
— Конечно, это патроны, это снаряды, ружья, орудия, нацеленные
в царское самодержавие,— твердили цензоры.
И так торопились, что дело и до суда не дошло. Цензоры сами рас¬
правились с книгой, в которую входила недавно законченная Влади¬
миром Ильичем большая статья: «Аграрная программа социал-демо¬
кратии в первой русской революции 1905—1907 годов».
«Настоящая работа написана в конце 1907 года,— вспоминал впо¬
следствии Владимир Ильич.— В 1908 году она была напечатана в Пи¬
тере, но царская цензура захватила и уничтожила ее. Уцелел всего
один экземпляр, в котором недостает конца...»
Владимир Ильич очень точно характеризует работу цензуры, как
военные действия: «захват», «уничтожение»...
ПЕРЕД НОВЫМ НАСТУПЛЕНИЕМ
1
Царские власти никак не могли успокоиться: везде им мере¬
щились книги, брошюры Ленина, вышедшие в дни русской ре¬
волюции.
Чуть оправившись после событий 1905 года, власти набросились
на ленинские книги. «Уничтожить!»— гласил приговор Петербургской
судебной палаты от 22 декабря 1907 года. «Подлежит уничтоже¬
нию!»— петербургским судьям вторили судьи московские.
И еще позже власти требовали от прокурора Петербургской судеб¬
ной палаты:
— Немедленно привлеките к ответственности Ленина. Более двух
лет назад, в 1907 году, он редактировал выполненный его сестрой
Марией Ульяновой перевод книги «Письма Карла Маркса к Ку¬
гельману» и написал к той книге предисловие. Привлеките Ленина
к суду!
В Петербургской судебной палате отвечают, что сделать ничего
не могут: Ленин снова эмигрировал из России за границу. Да и книга,
как известно, разошлась давно — ни на складах, ни в магазинах не
осталось ни одного экземпляра.
— Вот то-то и оно! — настаивают чиновники комитета по печати.—
Нет, говорите, на складах? И в магазинах нет? А где же книга, по¬
звольте спросить? Значит, в домах людей хранится книга — оружие,
которое в любую минуту может быть употреблено против существу¬
ющего в империи строя...
185
Сотрудников комитета успокаивают:
— Напрасно вы пугаетесь, господа. В переписке Карла Маркса
с его другом Кугельманом, насколько известно, о России и речь не
идет...
— Как сказать,— не сдаются сотрудники.— Вы прочитайте внима¬
тельно, что Ленин пишет в своем предисловии к книге. Он прямо пи¬
шет, что ставит «своей задачей познакомить русскую публику ближе
с Марксом и марксизмом». Каково? Но этого мало. «Для русского со¬
циалиста,— продолжает Ленин,— это знакомство вдвойне...— он так
и пишет: вдвойне! — необходимо, ибо оно дает массу самых ценных
указаний на непосредственные задачи социалистов во всех и всяких
переживаемых его страной революциях. Россия именно теперь пере¬
живает «великий переворот», пишет Ленин. «Политика Маркса... очень
и очень часто должна служить прямым образцом для политики соци¬
ал-демократов в современной русской революции». Что скажете?
И еще годы прошли, а царские чиновники так и не избавились
от страха перед ленинскими брошюрами, изданными в пору ре¬
волюции.
...Письмоводитель судебной палаты подшивает в архивные папки
бумаги-приговоры за год 1913-й. Иногда, чтобы развеяться чуть, не¬
которые из бумаг читает: кого и за что судили, к чему кого пригово¬
рили.
В последнее время, заметил письмоводитель, много приговоров
вынесено не людям, а книгам.
«Знать, страшны они властям, те книги, если судят их по всей фор¬
ме»,— думает письмоводитель, просматривая один из приговоров Пе¬
тербургской судебной палаты:
«1913 года, июня 26 дня. По указу его императорского величества,
С.-Петербургская судебная палата... в открытом судебном заседании,
в котором присутствовали: Председательствующий... члены палаты...
товарищ прокурора... помощник секретаря...
Слушала: дело об уничтожении брошюры «Ленин. Услышишь
суд глупца... Из заметок социал-демократического публициста». Кни¬
гоиздательство «Новая дума», 1907 год...
...Рассмотрев настоящее дело... судебная палата, по выслушании
заключения товарища прокурора, определяет: брошюру «Ленин.
186
Услышишь суд глупца...» 1907 года издания... уничтожить вместе со
стереотипами и другими принадлежностями тиснения...»
А однажды, благо в канцелярии никого не было, письмоводитель
смеялся, прочитав отношение Главного управления по делам печати
на имя прокурора Петербургского окружного суда. На бумаге дата
стояла: 27 февраля 1913 года. Сообщалось в ней о расправе над
брошюрой, изданной семь лет назад — в 1906 году. Вот что говорилось
в бумаге:
«Вследствие отношения от 10 января с. г. за № 120, уведомляем
ваше превосходительство, что арестованные экземпляры брошюры
под названием «Ленин. Социал-демократия и избирательные согла¬
шения». Книгоиздательство «Вперед». 1906 год издания» уничтожены
посредством разрывания на мелкие части».
— Ишь ты, — хмыкнул письмоводитель.— Целых два графа бума¬
гу против книги подписали: и начальник Главного управления по делам
печати граф Татищев, и правитель дел граф Головин. Ловко! Теперь
они смелые, оба графа,— книга-то ведь уничтожена... Путем разры¬
вания... На мелкие части...
2
Первая русская революция потерпела поражение. Большевики вы¬
нуждены снова уйти в подполье. Ленин поставил задачу: во что бы
то ни стало сохранить и укрепить всячески нелегальную партию рабо¬
чего класса. Теснее связать партию с массами трудящихся, вооружить
ее критическим анализом опыта сильных и слабых сторон революции
1905—1907 годов. И готовить, настойчиво готовить новое наступление,
сделать все для того, чтобы оно увенчалось победой.
Для более успешного решения этих задач Ленин считал, нужно
в первую очередь восстановить издание печатного органа больше¬
виков— политической газеты. «Трудно его наладить, поставить, ожи¬
вить,— слов нет. Но это надо сделать, и это будет сделано»,— писал
Владимир Ильич. Он предлагал теснее соединить партийную работу и
литературную — от этого выиграют они обе. А главное — революци¬
онное слово выиграет: можно будет добиться, чтобы не «набеги» бы¬
ли, а сплошной натиск по всей линии — без остановки, без пробелов,
чтобы социал-демократы — большевики завоевывали все и вся...
187
Бороться словом, пером против контрреволюции значит, прежде
всего, больше всего разоблачать тех отвратительных лицемеров, ко¬
торые... воспевают политический застой, народное молчание, заби¬
тость превращенного в обывателя гражданина... Против этого надо
бороться словом, пером...
Владимир Ильич, его дела — воплощение непримиримости ко всем
отступникам от революционного учения. Отвергая назойливые пред¬
ложения о сотрудничестве в изданиях, пропагандирующих «раствор
марксизма», Ленин заявляет решительно:
— Я себя дам скорее четвертовать, чем соглашусь участвовать
в органе или в коллегии, подобные вещи проповедующей.
Даже теперь, когда наступающая реакция старается во что бы то
ни стало задушить все живое в общественной жизни России, каждое
слово Ленина исполнено неуемной энергии, веры в торжество заду¬
манного и начатого большевиками. Это бесит меньшевиков, и без того
давненько распустивших нюни.
В одном из номеров «Пролетария» — газеты, которую Владимир
Ильич начал издавать в августе 1906 года,— внимание меньшевиков
привлекают напечатанные на второй странице «Политические замет¬
ки». Хотя «Заметки» и не подписаны, узнать их автора не представля¬
ет труда: каждая строка статьи — бесспорно ленинская! А уж это
место — безусловно:
«Мы умели долгие годы работать перед революцией. Нас недаром
прозвали твердокаменными. Социал-демократы сложили пролетар¬
скую партию, которая не падет духом от неудачи первого военного
натиска, не потеряет головы, не увлечется авантюрами. Эта партия
идет к социализму, не связывая себя и своей судьбы с исходом того
или иного периода буржуазных революций. Именно поэтому она сво¬
бодна и от слабых сторон буржуазных революций. И эта пролетарская
партия идет к победе».
Как знать, эта или иная ленинская статья заставила Потресова сно¬
ва взяться за перо. И он, подвинув чернильницу, принялся писать
очередное письмо своему другу Аксельроду. Так и так, писал, мне
давно уже хотелось поделиться впечатлениями от нашего безвре¬
менья. «У нас полный распад и совершенная деморализация. Я не
думаю, чтобы этот распад и эта деморализация где-либо так ярко
188
Энциклопедией марксистской философии стала новая книга Владимира
Ильича Ленина.
заявила себя, как среди нас, меньшевиков. Нет не то что организации,
но даже и элементов для нее. И это небытие возводится еще в прин¬
цип нашими меньшевистскими цекистами и еще кое-кем на основании
какой-то изумительной оптимистической точки зрения, по которой
большевизм разваливается, а мы идем к процветанию. Благодаря то¬
му, что нет никакого литературного центра, наши одиночки мень¬
шевики рассыпались по легальной печати, по толстым журналам, по
бульварно-радикальной ежедневной прессе... Картина получается
удручающая, особенно если принять во внимание, что это становится
особенностью именно меньшевиков, а большевики блюдут свою чис¬
тоту».
Потресов уныло глядит на этажерку, где среди книг и брошюр
много произведений Ленина.
Вот вышедший недавно «Аграрный вопрос», второе издание «Раз¬
вития капитализма в России». Здесь же сборники «Текущая жизнь» и
«О веяниях времени», в которых напечатаны большие статьи Влади¬
мира Ильича...
Весной 1909 года Ленин выпустил свой философский труд «Мате¬
риализм и эмпириокритицизм». Камня на камне не оставила книга
от попыток ревизии, извращения материалистической марксистской
теории эмпириокритиками — носителями реакционных, идеалистиче¬
ских взглядов. Защитив революционные основы марксистской фило¬
софии, Владимир Ильич творчески развил марксизм применительно
к новым историческим условиям общественной жизни, обогатил его
опытом классовых сражений российского пролетариата. В свою оче¬
редь, книга «Материализм и эмпириокритицизм» явилась обоснова¬
нием теоретических основ пролетарской партии нового типа — маркс¬
истской, большевистской партии.
Подобно «Развитию капитализма в России», «Что делать?», «Шагам»
и другим трудам Ленина, книга «Материализм и эмпириокритицизм»
вызвала живейший отклик среди революционеров. Но больше всего
Владимир Ильич радовался, когда товарищи, приезжавшие из Питера,
Москвы и других российских городов, рассказывали, с каким инте¬
ресом читают и изучают книгу партийные активисты, передовые ра¬
бочие.
Ленин торжествовал:
— Вот и доказательство того, что рабочие в состоянии разобрать¬
ся в таком сложном вопросе!
190
Владимир Ильич Ленин.
А меньшевики все надеялись: авось издательская деятельность
большевиков прекратится когда-нибудь — не выдержат большевики
единоборства с черносотенной реакцией, с целым сонмом царских
цензоров: книги Ленина перестанут выходить, прекратится издание
газет, пропагандирующих ленинские взгляды.
Но на деле все случилось совсем не так. Во втором номере боль¬
шевистской «Рабочей газеты», за декабрь 1910 года, появилась статья
Ленина «Начало демонстраций». Владимир Ильич провозгласил в этой
статье:
«Полоса полного господства черносотенной реакции кончилась. На¬
чинается полоса нового подъема. Пролетариат, отступавший — хотя
и с большими перерывами — с 1905 по 1909 год, собирается с силами
и начинает переходить в наступление».
Ленин очень доволен, что рабочие, расширяя фронт наступления,
снова брались за старое, испытанное в боях оружие — печатное слово.
Так и кажется, что видишь радостью светящиеся глаза Владимира
Ильича, когда он в письме Максиму Горькому сообщает:
«А в России революционный подъем, не иной какой-либо, а имен¬
но революционный. И нам удалось-таки поставить ежедневную
«Правду»...»
Воскресенье, двадцать второе апреля — пятое мая 1912 года...
Весна сегодня с утра вызвала на улицы и проспекты всех живу¬
щих в Петербурге.
На рабочих окраинах города настроение у людей особенно припод¬
нятое, праздничное. Кое-кто уже дома, в кругу семьи и друзей чи¬
тает, а кто-то еще только спешит купить первый номер начавшей
сегодня выходить большевистской рабочей газеты «Правда».
И во дворах, в палисадниках перед фабричными общежитиями, на
лужайках, покрытых ковром молодой травы, группы первых читате¬
лей новой газеты — пожилые рабочие, молодежь. Начинают чтение,
конечно, с напечатанной на первой странице передовой статьи, оза¬
главленной «От редакции»:
192
3
Петербург, Ивановская улица, 14. В этом доме печатался первый номер
«Правда».
«Развивать свое классовое сознание, с пониманием относиться ко
всем явлениям общественной жизни и сплачиваться в одну пролетар¬
скую семью — вот задачи рабочего движения, и постоянное разъясне¬
ние этих задач является целью рабочей газеты «Правда». Вместе раз¬
бираться в уроках жизни и вместе действовать!»
— Правильно! — слышатся голоса.— Такая газета как раз и нужна
рабочему человеку...
13 Слово — полководец
193
Пролетарская Россия приветствовала «Правду». Со всех концов
страны в редакцию газеты шли рабочие письма и корреспонденции,
слова привета и пожелания газете успеха. На страницах «Правды» за
первые два года ее существования напечатано 17 тысяч писем и кор¬
респонденций, полученных с фабрик, заводов, из мастерских...
Владимир Ильич, вдохновивший издание «Правды», в эти Майские
дни 1912 года часто склоняется над географической картой. Подолгу
смотрит: далеко, очень далеко от Парижа, где он теперь живет, до
Петербурга, где делается газета...
Нет, нет, из Парижа нужно уезжать. Но куда? Где обосноваться,
чтобы быть как можно ближе к России, к Петербургу, к редакции
«Правды»?
В начале июня Ленин и Крупская переехали из Парижа в польский
город Краков. Здесь, оформляя документы на жительство, Владимир
Ильич сообщал о себе, о своей работе:
— Зовут меня Владимир Ульянов... По профессии литератор и жур¬
налист... Состою корреспондентом русской демократической газеты
«Правда», издаваемой в Петербурге, и русской газеты, издаваемой
в Париже под названием «Социал-демократ»...
Словно страницы новой ленинской книги раскрывала перед рабо¬
чими «Правда», опубликовав в 1912—1914 годах более двухсот вось¬
мидесяти статей и заметок Владимира Ильича.
С огромным трудом создавалась эта книга: в условиях тогдашней
«легальности» вполне свободно можно было только... молчать. А пи¬
сать? Легальная большевистская печать, говорил в то время Ленин,
дьявольски сдавлена, не смеет и пикнуть ни о республике, ни о нашей
партии, ни о восстании, ни о царской банде...
Но Владимир Ильич об этом именно почти ежедневно пишет на
страницах «Правды». В самом деле, ведь все его статьи, какой бы
вопрос в них ни разбирался, в конечном счете готовят партию боль¬
шевиков стать штабом восстания против царской банды. Эти статьи
учат рабочий класс, как нужно в новых условиях использовать опыт
и уроки 1905 года, что нужно делать, чтобы будущее восстание по¬
бедило...
194
Цензоры, которые поумнее, прекрасно понимают: тот, кто пишет
наиболее важные статьи, публикуемые в «Правде», их, цензоров,
водит за нос. И не потому, что подписывается то инициалами, исчер¬
пывающими почти всю азбуку, то псевдонимами самыми замыслова¬
тыми. Не в том дело! Дело вот в чем: автор этот в статьях своих
искусно обходит все и всякие, даже самые казуистические, цензурные
рогатки. Ни к одной статье этого автора цензоры, даже самые умные,
по букве закона придраться не могут. Ни под какой параграф цензур¬
ного уложения статьи подвести не в силах. А вот если взять газету
в целом... В первую очередь благодаря именно этим ленинским стать¬
ям «Правда» подрывает самые основы царской империи.
Трудным, тернистым был путь большевистской «Правды»...
Вполне легально, с разрешения властей, оформленного по всем
правилам царской формалистики, начала выходить «Правда». Это
было, как мы знаем, утром 5 мая 1912 года.
195
1912 год. Набирается газета «Правда»...
А вечером того же дня редакторы правительственных и частных
буржуазных газет, довольно потирая руки, отправляли в типографию
для набора короткую заметку — хронику. Текст заметки, присланный
из соответствующего царского департамента, гласил:
«Наложен арест на № 1 газеты «Правда». Редактор привлекается
к ответственности по пункту 1 статьи 129-й уголовного уложения».
И так с тех пор продолжалось почти всегда — от номера к номеру.
Около двухсот репрессивных актов было осуществлено властями про¬
тив «Правды» в 1912—1914 годах. Штрафы и конфискации, аресты
отдельных номеров и заключения в тюрьму редакторов газеты — под¬
ставных, разумеется, они так и назывались: редакторы для отсидки...
Восемь раз царизм прекращал издание «Правды».
Но неистребимая газета большевиков продолжала выходить под
новыми названиями. Причем редакция стремилась, чтобы и в новых
названиях обязательно присутствовало слово: правда. И это, как пра¬
вило, удавалось: «Рабочая правда», «Северная правда», «Правда
труда», «За правду», «Пролетарская правда», «Путь правды», «Трудо¬
вая правда»...
Живет «Правда»... Живет, борется! Благодаря ей слово Ленина, не
зная преград, проникает во все поры общественной жизни страны.
Всюду!
В июльские дни 1914 года трудовая Россия снова заявила о себе.
Заявила громко, властно, грозно: забастовками и демонстрациями,
требованиями 8-часового рабочего дня, конфискации всей земли
в пользу народа, установления в России демократической республики.
Кое-где улицы городов снова ощетинились баррикадами.
Надвигалась гроза посильнее, пожалуй, той, что потрясла Россию
в 1905 году. А подготовляла эту грозу каждым своим словом, каждой
строкой газета «Правда».
В июльские дни 1914 года в Петербург приехал Раймон Пуанкаре.
Французский президент явился на берега Невы с целью весьма дели¬
катной: завершить переговоры в связи с подготовлявшейся буржуями
мировой империалистической войной.
Конечно, переговоры велись в строжайшей тайне. Однако допо¬
длинно известно: сразу после бесед с президентом царизм повел от¬
чаянное наступление против революционного рабочего класса, против
196
Вышел в свет первый номер большевистской рабочей ежедневной газеты.
партии большевиков и ее печати. В первую голову разгромлены были
помещения редакции и типографии «Правды». Выпуск газеты прекра¬
тился...
4
Так за десять дней до начала мировой империалистической войны
большевики лишились своей массовой рабочей газеты. А едва нача¬
лась война, царские власти на сто замков позапирали все границы
России, невероятно затруднив и без того нелегкую транспортировку
большевистской литературы, которая печаталась в других странах.
Боялись Ленина, не иначе. Он страшен был всем зачинщикам гра¬
бительской войны — капиталистам российским и заморским.
Большевики, Ленин делали все возможное, чтобы помешать воз¬
никновению войны. Но коль скоро она началась, Владимир Ильич
выдвинул перед большевиками задачу: использовать создавшуюся
в ходе войны обстановку в интересах приближения победы пролетар¬
ской, социалистической революции.
И слово Ленина продолжало проникать в Россию — к рабочим,
крестьянам, солдатам. Через границы, запертые на сто замков. И вы¬
зывало оно, ленинское слово, такой отклик, поднимало людей на
такие дела, что власти терялись в догадках: «Уж не находится ли
Ленин в самой России? Быть может, здесь он пишет свои статьи...»
А жандармы даже не терялись в догадках — в июле 1915 года
они составили официальный документ, в котором было совершенно
определенно, без никаких «может быть», сказано: «В городе Петро¬
граде находится в настоящее время известный социал-демократ
Ленин (Ульянов Владимир Ильич), принимающий видное участие
в организации забастовки заводских рабочих».
Правда, Владимир Ильич в это время находился за границей. Но
ленинское слово, призывы Ленина достаточно громко звучали в пре¬
делах России.
В самом начале мировой войны, намечая планы предстоящей
работы большевиков в новых условиях, Ленин в письме, адресо¬
ванном профессиональному революционеру-большевику Вячеславу
198
Карпинскому, спрашивал о положении дел с типографиями в Же¬
неве:
«Есть ли русская? Можно ли теперь издать листок и т. п.? по-рус¬
ски? с особыми предосторожностями или как прежде (против войны,
конечно, и против националистов...). Очень обяжете, если ответите
поскорее на все эти вопросы».
Спустя некоторое время возобновился выход Центрального органа
партии большевиков — газеты «Социал-демократ». Со страниц пер¬
вого же военного, тридцать третьего по порядку, номера газеты
прозвучал манифест ЦК РСДРП «Война и российская социал-демо¬
кратия».
Ленин — автор этого документа — выдвинул задачу: добиться,
чтобы рабочие и крестьяне, получившие оружие для участия в неспра¬
ведливой войне на стороне капиталистов, использовали это оружие
для ведения гражданской войны против царя, капиталистов и по¬
мещиков.
«Превращение современной империалистской войны в граж¬
данскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг,—
говорилось в манифесте.— ...Как бы ни казались велики трудности
такого превращения в ту или иную минуту, социалисты никогда не
откажутся от систематической, настойчивой, неуклонной подготови¬
тельной работы в этом направлении, раз война стала фактом.
Только на этом пути пролетариат сможет вырваться из своей за¬
висимости от шовинистской буржуазии и, в той или иной форме,
более или менее быстро, сделать решительные шаги по пути к дейст¬
вительной свободе народов и по пути к социализму».
Это давно уже стало хорошей традицией: как мощные рупоры,
ленинский голос усиливали и во все уголки страны несли десятки
и сотни листовок, прокламаций. Их издавали большевики за границей,
нелегально выпускали подпольные большевистские организации в са¬
мой России. Эти листовки поведали правду о грабительской мировой
войне, пропагандировали ленинскую идею необходимости готовить
гражданскую войну против царского самодержавия. Листовки гото¬
вили стачки, забастовки, которые подрывали силы царизма. Этот рус¬
ский опыт борьбы против империалистической войны при помощи
оружия печатного слова Владимир Ильич ставил в пример социал-
199
демократам всего мира: «Нет сомнения, что за границей тоже могут
это делать...»
Потом рабочие, солдаты многих стран — и союзных с царской
Россией, и противников ее — все чаще задумываться начали о делах
российских большевиков. Это были дела совсем необычные, какие не
происходили больше нигде на свете.
Хотя и шепотом, все же рабочие и солдаты в разных странах все
чаще произносили имя Ленина, спрашивали друг у друга:
— Книжку под названием «Социализм и война» не удалось про¬
читать?
...Трудное положение сложилось во всех странах, расположенных
за российскими границами, когда началась мировая война. Лидеры
западноевропейских социал-демократических партий, изменив рево¬
люционным идеям марксизма, встали на сторону буржуазии и бур¬
жуазных правительств своих стран. И, конечно, вместе с ними про¬
возглашали:
— Да здравствует война! Война — до победного конца!
Но в мире все громче звучали и совсем иные слова. Ленин, боль¬
шевики призывали:
— Долой войну! Война империалистической войне!
— Превратим империалистическую войну в войну гражданскую —
свергнем правительства, ведущие войну!
Обо всем этом и говорится в брошюре «Социализм и война», на¬
писанной Лениным в июле — августе 1915 года. Вскоре она увидела
свет, впервые изданная в Женеве на русском и немецком языках. По¬
том брошюра распространялась в Германии. В Париже она нелегально
издана на французском языке. В городе Осло ее перевели на нор¬
вежский...
Великолепно зная боевую силу оружия печатного слова, Ленин во
время войны гордился тем, что на русский язык переведена большая
часть произведений Маркса, чем на какой-либо другой язык. Влади¬
мир Ильич писал: «...Нелегальная революционная работа нашей пар¬
тии все-таки продолжается. В Петрограде комитет нашей партии
выпускает нелегальную газету «Пролетарский голос». Статьи из
Центрального Органа «Социал-Демократ», издающегося за границей,
перепечатываются в Петрограде и рассылаются по провинции.
200
На многих языках издавались работы Ленина, направленные против мировой
империалистической войны.
Выходят нелегальные прокламации, которые распространяются и
в казармах».
Владимир Ильич торжествовал, узнав, как обмишурились однажды
члены царского суда, которому подверглись большевики — депутаты
Государственной думы. Знаете, что они сделали, члены царского
суда?
— На суде,— говорил Ленин,— были оглашены нелегальные воз¬
звания наших групп и комитетов против войны и за интернациональ¬
ную тактику...
Это совсем не плохо: судьи царевы читают большевистские лис¬
товки. Вслух!
Тысяча замков, повешенных царскими властями на границах, очень
затруднили транспортирование большевистской литературы. Тем бо¬
лее трогала Владимира Ильича поистине героическая инициатива
московских рабочих: стремясь увеличить количество экземпляров
брошюры «Социализм и война», они даже переписывали брошюру
от руки...
Царские власти могли, конечно, довольно точно подсчитать, сколь¬
ко им удалось перехватить на границах транспортов с большевистской
литературой. Но кто знает, сколько транспортов благополучно до¬
стигло своей цели? А главное — никто из властей не мог хотя бы
приблизительно определить, скольких людей каждая большевистская
книга, листовка сделали сильными и смелыми участниками народной
битвы против империалистической войны, против зачинщиков войны —
царя, капиталистов и помещиков!
Многие, очень многие стали активными участниками этой битвы.
Владимир Ильич предвидел победу народа. И ленинские книги
и брошюры, газетные и журнальные статьи Владимира Ильича всегда
были одним из важных средств подготовки этой победы.
Владимир Ильич никогда не прекращал борьбы с царизмом, с ка¬
питалистами и помещиками при помощи слова, печати. Он исполь¬
зовал силу книг, брошюр, газет для строительства единой револю¬
ционной партии, для сплочения в ее рядах миллионов трудящихся.
И теперь, на исходе 1916 года, он говорил:
202
— Минуло 29 лет с тех пор, как я был арестован в России. В про¬
должение этих 29 лет я не переставал бросать в массы революцион¬
ные призывы. Я делал это из моей тюрьмы, из Сибири, а позднее —
из-за границы...
И труды Владимира Ильича принесли благодатные плоды.
... Начался год 1917-й. Никто еще не знает, какое место этому году
предстоит занять в истории человечества...
В один из первых январских дней 1917 года юноши и девушки за¬
полнили зал народного дома в Цюрихе. Владимир Ильич Ленин вы¬
ступает перед молодыми швейцарскими товарищами с докладом
о русской революции 1905 года.
Хотя темой доклада были события более чем десятилетней дав¬
ности, каждый, кто слушал доклад, чувствовал, понимал: Ленин ни на
секунду не перестает думать о событиях, которые только еще должны
произойти. Владимир Ильич не верит сам и товарищей убеждает не
верить, будто грохот орудий на фронтах мировой войны, полицейский
разгул в тылах способны убить в трудовом народе все живое, сильное,
рвущееся к свету.
— Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина
в Европе,— произносит Ленин, заключая доклад.— Европа чревата ре¬
волюцией.
ЗАВТРА —ШТУРМ
«Европа чревата революцией...»
Владимир Ильич знал, был уверен: революция должна про¬
изойти, она произойдет вскоре! Годы и годы трудился Ленин
вместе с созданной им партией большевиков, подготовляя победу
народной социалистической революции в России...
И вот сделан большой шаг навстречу этой победе. В результате
Февральской революции в России рухнуло царское самодержавие.
Николай II удостоился титула: бывший император российский. К то¬
му же последний император...
Теперь цюрихские газеты, в которых публиковались телеграммы из
России, казались Владимиру Ильичу интересными, содержательными,
как никогда.
— Началось!— радовался он, не в силах оторваться от газет.
Владимир Ильич больше не мог оставаться в этом «проклятом да-
леке» от России, в этой вынужденной эмиграции.
— Нет, нет, больше ни дня, ни часа — как можно скорее, немед¬
ленно домой! Надо сейчас шире идти в массы, будить сознание масс,
указывать, что нельзя останавливаться на достигнутом в феврале,
надо бороться дальше...
Но не так-то легко и просто было вождю российских большевиков
осуществить свое желание возвратиться в Россию. Буржуазное Вре¬
менное правительство, правительства других государств чинили ему
204
1
всяческие препятствия. Догадывались: если Ленин лично возглавит
рабочий класс, солдат и крестьян России, не жди добра.
Ленин снова большое внимание уделял старому оружию боль¬
шевиков — слову. Оно хорошо зарекомендовало себя в классовых
битвах минувших годов, многим способствовало победе трудового
народа над царизмом, свержению самодержавия. Теперь на оче¬
реди новые, еще более сложные задачи — последний, решитель¬
ный бой.
Владимир Ильич еще и еще раз проверял оружие: достаточно ли
его, высока ли его боеспособность...
«Главное теперь — печать, организация рабочих в революционную
с.-д. партию»,— писал Владимир Ильич товарищам на следующий
день после получения вестей о свержении царского самодержавия.
И определял задачи большевиков в новых условиях:
— Сейчас на очереди — уширение работы, организация масс, про¬
буждение новых слоев... Разоблачение правительства буржуазии и
подготовка завоевания власти Советами рабочих депутатов...
Просил товарищей как можно лучше использовать оружие сло¬
ва: немедленно переиздать в России произведения большевистской
литературы; «телеграфно известить нас, можем ли мы помочь писа¬
нием отсюда...».
Владимир Ильич ликовал, узнав, что 5 марта 1917 года, после
почти трехлетнего перерыва, в Петрограде начала выходить «Правда».
Им теперь всецело владела мысль о возможности снова писать в га¬
зету.
— Ни на реферат, ни на митинг я теперь не поеду, ибо надо
писать ежедневно в «Правду» в Питер,— говорил Владимир Ильич
товарищам.
Как на главном командном пункте перед генеральным сражением
полководец сверяет с командирами соединений часы, уточняет на¬
правление ударов по врагу, Владимир Ильич договаривался со своими
соратниками-большевиками о единстве действий в этот ответствен¬
нейший момент истории.
«Послал Вам... копии двух своих статей в «Правду»,—писал Ленин
в те дни старому партийному товарищу Вячеславу Алексеевичу Кар¬
пинскому 24 марта 1917 года. И пояснял: «для осведомления, для
спевки».
Весть о возвращении в Россию.
Только 2 апреля на пограничной станции Торнео, после того как
английские офицеры подвергли его тщательному обыску, Владимир
Ильич мог сказать, обращаясь к одному из своих спутников — боль¬
шевику Михе Цхакая:
— Наши испытания, товарищ Миха, окончились. Мы на своей зем¬
ле, и мы покажем, что мы достойные хозяева будущего!
Перед самым отходом поезда из Торнео Владимир Ильич отправил
в Петроград, в адрес сестер — Марии Ильиничны и Анны Ильиничны,
телеграмму:
«Приезжаем понедельник, ночью, 11. Сообщите «Правде».
Ульянов».
206
В дороге — из Цюриха в Питер — Владимир Ильич снова и снова
размышляет над результатами Февральской буржуазно-демократиче¬
ской революции. Подолгу беседует с попутчиками-солдатами — ловит
каждое слово их рассказов о происходящем в Петрограде, Москве
и других городах России. И думает: «Народу нужен мир, народу ну¬
жен хлеб, народу нужна земля... А ему дают войну, голод, бес¬
хлебье... На земле оставляют помещика, на фабрике и заводе — ка¬
питалиста... Нужно бороться за социалистическую революцию, бо¬
роться до конца, до полной победы пролетариата...»
Что ожидает Россию в будущем? Пойдет ли она, движимая социа¬
листической революцией, вперед, к лучшей жизни? Или так и оста¬
нется вековать — полуправная, полунищая?
Вместе с группой российских революционеров в поезде находится
швейцарский социалист-интернационалист Фриц Платтен. Ленин
спросил Платтена, что он думает о роли русских большевиков в ре¬
волюции.
— Вы — гладиаторы Рима, которым угрожает опасность, что их
разорвут дикие звери.
— Кто кого!— громко рассмеялся Владимир Ильич. — Революция
является локомотивом развития истории, а локомотив ведем мы,
большевики...
2
Богат, щедро богат событиями необыкновенными год 1917-й. И все
же дни, отмеченные апрельской метой, по-особому знаменательны
и значительны.
Апрель 1917 года не просто продолжил счет времени, наступив¬
шего после осуществления буржуазно-демократической революции
в России. Апрель положил начало новому периоду истории, когда
партия большевиков, рабочий класс совершали переход от схватки
с царизмом к схватке с российским помещичьим и капиталистическим
империализмом.
Уклонившись над блокнотом, Владимир Ильич в поезде, по дороге
в Петроград, пишет свои тезисы «О задачах пролетариата в данной
207
революции». Голос Будущего звучит в каждой строке тезисов, кото¬
рые партия, народ назовут Апрельскими. Тезисы помогут, чтобы Бу¬
дущее, до сих пор жившее только в мечтах поколений, стало, наконец,
Настоящим миллионов и миллионов людей труда.
Как прожектор, Апрельские тезисы осветили создавшееся в стра¬
не положение и указали большевикам, рабочим, крестьянам, солда¬
там, что им следует делать дальше, каким идти путем.
«Своеобразие текущего момента в России,— писал Ленин,— со¬
стоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть бур¬
жуазии в силу недостаточной сознательности и организованности
пролетариата,— ко второму ее этапу, который должен дать власть
в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства».
Самым сокровенным чаяниям народа отвечают предложения
Ленина о немедленном выходе России из мировой империалистиче¬
ской войны, о проведении коренных социалистических преобразо¬
ваний в стране. На первый план выдвигались задачи уничтожения
помещичьего землевладения и перехода всей земли в руки народной
Советской власти; установление контроля Советов над общественным
производством и потреблением продуктов.
Голос Будущего, ленинский голос, разнесся по всей России.
Основные положения Тезисов прозвучали впервые в кратких выступ¬
лениях Владимира Ильича сразу же по его возвращении в Петроград,
поздно вечером 3 апреля 1917 года и в ночь на четвертое. На сле¬
дующий день Ленин дважды выступал в Таврическом дворце с
докладом «О задачах пролетариата в данной революции».
И снова, как тогда, в самый разгар событий 1905 года, Владимир
Ильич и теперь, едва вернувшись в Россию, немедленно отправился
в редакцию «Правды», приступил к выполнению обязанностей редак¬
тора Центрального органа партии большевиков. С тех пор адрес
редакции — Петроград, Мойка, 32,— Ленин называет как один из
основных своих адресов...
7 апреля тезисы Владимира Ильича «О задачах пролетариата
в данной революции» появились на страницах «Правды». Потом их
перепечатали другие большевистские газеты: украинские «Пролета¬
рий» в Харькове и екатеринославская «Звезда», газета латышских
большевиков «Циня» («Борьба»), «Кавказский рабочий» в Тифлисе и
«Бакинский рабочий», уфимская «Вперед» и другие партийные изда¬
ния, выходившие в национальных районах страны. Далеко-далеко
208
в сибирских краях, в «Красноярском рабочем», появились Тезисы. На
берегах Балтики — в газете Северо-Балтийского и Ревельского коми¬
тетов РСДРП(б) «Кийр» («Луч»). Газета большевиков Якутии «Социал-
демократ» рассказала о Тезисах на своих страницах...
Апрельские тезисы напечатаны в брошюре Ленина «Письма о так¬
тике», посвященной характеристике текущего момента: только в
1917 году эта брошюра выдержала несколько изданий в Петрограде,
Москве, на Украине. Разъяснению Тезисов посвящались статьи, с ко¬
торыми Владимир Ильич почти ежедневно выступал в партийной пе¬
чати. Шла энергичная работа прояснения сознания масс, освобожде¬
ния и защиты его от влияния буржуазии и меньшевиков.
Тезисы Владимира Ильича привлекли к себе внимание трудящихся
России в городах и деревнях, солдат и матросов в воинских частях
14 Слово — полководец
209
Рабочие собирались группами, читали Апрельские тезисы...
и на кораблях. Тезисы читали одинаково жадно и обсуждали горя¬
чо повсюду в стране — в прифронтовых районах и в глубоком тылу...
Рядовые армии революции говорили о Тезисах:
— Все это так живо, необыкновенно, свежо, захватывающе...
У нас как будто выросли крылья!
5 апреля на заседании большевистской фракции Всероссийского
совещания Советов Ленина слушал рабочий-шахтер одного из руд¬
ников, брошенных перепуганными хозяевами-иностранцами после
свержения царя.
— Все, что тут товарищ Ленин предлагает,— все это правильно,—
сказал рабочий.— Надо брать нам фабрики, заводы. Вот у нас хозяев
нет. На нашем руднике десять тысяч рабочих, и мы теперь работаем
сами, без хозяина. Поставили охрану рудника, весь порядок испол¬
няем... Когда собирается народ, требует, чтобы я, как я есть боль¬
шевик, объяснил им все... Товарищ Ленин во всем, что он говорил, во
всем прав!..
Поднимался, расправлял плечи пролетариат России. Слушая или
читая Ленина, силу его слов рабочие сравнивали с боевыми зарядами
орудий.
— Я побывал на собраниях в самом начале семнадцатого года,
слышал ораторов, большевиков, и меньшевиков, и каких угодно пар¬
тий, но такого оратора, как Ленин, я не слышал,— заявлял рабочий
бывшего Семянниковского завода Василий Емельянов.— Слова Лени¬
на соединяли людей и открывали путь, указывали, как и что делать
каждому рабочему. И конечно, три тысячи будущих бойцов ленин¬
скими словами-орудиями вооружились на том митинге. И, заряжен¬
ный Лениным, каждый из нас уже кипел желанием борьбы...
По письмам родных и знакомых, присланным из городов, из
окопов с фронта, о Тезисах узнавали крестьяне в самых отдаленных
российских деревнях.
Слово Ленина! Рабочие, крестьяне-бедняки воспринимали это сло¬
во как эхо собственных дум, чаяний, надежд. Петр Данилов с Пути¬
ловского завода хорошо сказал:
— Казалось, что все то, что было в рабочем, заговорило одним
голосом Ильича. Все то, что думал каждый, переживал про себя, но
не находил случая и слов полно и четко это товарищу изложить,— все
это вдруг оформилось и заговорило...
Так действовало ленинское слово, устное и печатное.
210
Снова на капитанском мостике — в редакции «Правды».
Каждый день приносил новые подтверждения согласия трудовой
России с призывами большевиков, прозвучавшими в ленинских Те¬
зисах. В городе Шуе, Владимирской губернии, собрание всех местных
фабрично-заводских комитетов постановило: ввести на фабриках и
заводах города 8-часовой рабочий день... В Рязанской губернии
крестьяне села Хламово всем миром засыпали глубокую канаву, от¬
делявшую их земли от угодий помещика Лихарева, сломали изгороди
и водрузили на меже красный флаг...
А что началось в России, когда Временное правительство обрати¬
лось к бывшим союзникам бывшего царя — правительствам Англии и
Франции — с угодническим изъявлением своей готовности продол¬
жать грабительскую войну! По призыву большевиков тысячи солдат
и рабочих вышли на массовые антивоенные демонстрации. Над ряда¬
ми демонстрирующих взвились знамена — призывы решить задачи,
выдвинутые в Апрельских тезисах: свергнуть правительство минист-
ров-капиталистов, передать всю власть Советам...
211
15 апреля в Петрограде на митинге солдат в Михайловском мане¬
же выступил Ленин. Речь автора Апрельских тезисов, сообщала
«Солдатская правда», «была сказана с такой силой, дышала такой
правдой, что собрание после ее окончания долго не могло успо¬
коиться, и солдаты подняли тов. Ленина на руки».
Все тоньше становилась гнилая нитка, на которой и без того еле
держалось Временное правительство. Часы Истории отсчитывали
последние минуты отведенного ему времени.
Надо прямо сказать: иные послы иностранные в российской дей¬
ствительности того времени разбирались куда лучше, нежели само¬
уверенные министры Временного правительства. И насчет большеви¬
ков, насчет слова большевистского послы понимали кое-что. Особенно
после того, как Ленин вернулся в Россию, как появились Апрельские
тезисы.
Вот французский посол в России Морис Жорж Палеолог. На оче¬
редной аудиенции он слушает многоречивого министра иностранных
дел Временного правительства П. Н. Милюкова. Но смотрит на ми¬
нистра посол как-то так, не очень чтобы серьезно.
А Милюков оптимизмом исходит. Уверяет посла, что авторитет
вождя большевиков в России падает с каждым днем.
Посол время от времени головой кивает машинально. За аудиен¬
цию министра благодарит. Но спустя несколько часов, вечером того
же дня, вместе с парадным мундиром скинув с себя бремя диплома¬
тической вежливости, Морис Жорж Палеолог далеко не лестно
отзывается о своем недавнем собеседнике. «Боюсь, что Милюков
лишний раз окажется жертвой своего оптимизма, своих оптимисти¬
ческих иллюзий»,— записывает посол в дневнике. И отзыву времен¬
ного министра о руководителе партии большевиков Морис Жорж
Палеолог не верит. Вспомнив все, что известно ему о том, как тру¬
довая Россия встречает каждое слово Ленина, посол не без досады
записал: «Авторитет Ленина, кажется, наоборот, очень возрос в по¬
следнее время; он уже теперь оказывается опасным вождем».
Ленин...
Посол вспомнил: кажется, о влиянии Ленина на армию недавно
доносил и один из секретных агентов... Порылся в папке, нашел бу¬
магу. Агент действительно доносил послу о докладе верховного
212
главнокомандующего генерала Брусилова Керенскому: в частях ар¬
мии Временного правительства «настроение крайне возбужденное,
а в некоторых полках открыто заявляют, что для них, кроме Ленина,
нет других авторитетов...». Вот и верь Милюкову!
Само собой разумеется, и другие послы своим правительствам
сообщили об Апрельских тезисах. В первую очередь, конечно, послы
сообщили о намерении большевиков добиться прекращения участия
России в мировой войне, установления в России власти Советов.
И правительства, вспомнив кое-что из более или менее отдален¬
ного прошлого, пришли к выводу: со словом большевиков шутки
шутить опасно. А то, чего доброго...
— Для Временного правительства наступила пора действовать!—
требовал английский посол Дж. Бьюкенен.— Россия никогда не вы¬
играет войны, если Ленину будет разрешено продолжать возбуждать
солдат к дезертирству, крестьян — к захвату земли...
Что касается американского правительства, то оно пыталось сло¬
ву большевиков противопоставить собственное слово: из Штатов
в Петроград срочно прислали статью президента США в отставке
Теодора Рузвельта. Столь же срочно в Петрограде статью напечатали
в номере тридцать шестом «Вестника Временного правительства».
Отставной президент поучал народы России: ни в коем случае не
слушаться «неуравновешенных крайних партий...».
Догадываетесь, какую партию имеет в виду бывший президент?
Конечно, партию большевиков! И он не ошибался: народ России
действительно прислушивается чутко к каждому слову большевиков,
Ленина...
Апрель не просто продолжил счет времени, наступившего после
свершения буржуазно-демократической революции. Апрель начал
отсчитывать время кануна штурма Временного правительства, время,
оставшееся до скорой победы социалистической революции в России.
Наступала пора, которую на протяжении веков человечество ве¬
личало своим Будущим.
И Ленин в эти знаменательные апрельские дни утверждал:
— Будущее за нами!
3
большевики могли быть довольны первыми результатами влияния
ленинских Тезисов на жизнь страны, на сознание народа. Большевики
радовались начавшейся мобилизации сил на социалистическую рево¬
люцию.
С тем большевики и пришли на заседания собравшегося в Петро¬
граде в июне 1917 года Первого съезда Советов рабочих и солдат¬
ских депутатов.
Четвертого числа на съезде выступал один из министров Времен¬
ного правительства, один из лидеров меньшевиков — Церетели. То¬
ном, не терпящим возражений, он уверял съезд, что политической
партии, которая согласилась бы одна взять в свои руки всю полноту
власти в стране, в России нет...
И в тот же миг съезд услыхал:
— Есть такая партия!
Это Владимир Ильич Ленин заявил: есть партия, готовая взять
в свои руки всю полноту власти в стране,— партия большевиков. Он
говорил о ней, о большевистской партии:
— Ей мы верим, в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи!
А за большевиками шли массы трудового народа. Это показала
и пятисоттысячная демонстрация рабочих и солдат, заполнившая
18 июня улицы столицы. Более полумиллиона приняли участие и в
демонстрации, которая состоялась в полдень 4 июля. На алых полот¬
нищах транспарантов в лозунгах звучали идеи ленинских Тезисов:
«Долой войну, да здравствует мир!»
«Вся власть Советам!»
Владимир Ильич в те дни говорил: партия большевиков имеет в
своем распоряжении единственное оружие — слово, и этого оружия
ее хотят лишить.
Временное правительство буквально с оружием в руках выступало
против большевистского слова.
5 июля по приказу командующего войсками округа генерала По¬
ловцева, действовавшего по указке Зимнего дворца, подверглось
разгрому помещение редакции «Правды». Погром был учинен и в ти¬
пографии, где печаталась газета. Однако на следующий день вышел
214
Пять статей Ленина напечатаны в этом «Листке «Правды».
Иван Воинов — рабочий-корреспондент,
поэт, распространитель «Правды».
«Листок «Правды» со статьями Владимира Ильича, с обращением
Центрального и Петроградского комитетов.
Контрреволюционеры бесились. На Шпалерной улице Петрогра¬
да от их рук смертью героя пал большевик, печатник и распространи¬
тель «Правды», ее рабкор и поэт, Иван Авксентьевич Воинов. Жан¬
дармы буквально охотились за газетчиками, продававшими «Листок
«Правды»...
Июльские события вызвали гневное возмущение трудящихся Рос¬
сии, революционных солдат и матросов. Газета «Рабочий и солдат»
писала в те дни, обращаясь к «Правде»:
«В буре и грозе родилась ты, первая рабочая газета. На обломках
самодержавия первым раздался твой мощный голос в защиту са¬
мого обездоленного класса... И голос твой рождал отклик. Вся Рос¬
сия покрылась твоими собратиями по оружию. Ты стала вождем
многочисленной армии. И наши злейшие враги — буржуазия и поме¬
щики — долго не забудут ударов, нанесенных им несокрушимым ору¬
жием — словом...
216
Росло число газет правдистского направления.
Ты будешь жить, наша рабочая «Правда»! Пока будет существо¬
вать пролетариат, нет силы, которая могла бы уничтожить его душу,
его мозг. То, что говорила ты, горит, как яркий уголь, в сердце каж¬
дого рабочего. Российский пролетариат не останется без своей
«Правды».
И «Правда» жила, «Правда» боролась.
23 июля вышла в свет большевистская правдистская газета «Ра¬
бочий и солдат».
Яков Михайлович Свердлов в тот день доставил газету на станцию
Разлив, под Петроградом, где Владимир Ильич, уйдя в подполье,
скрывался от Временного правительства, отдавшего приказ об аресте
и предании его суду.
А возвращаясь в Питер, Свердлов снова вспоминал свое пребыва¬
ние в Разливе: непременно надо рассказать товарищам, как Ильич,
просмотрев номер «Рабочего и солдата», прямо плясал от радости.
Говорил: выпуск газеты — крупная победа революционеров-больше¬
виков над контрреволюцией. Заложен, сказал Ильич, первый камень
в дело подготовки вооруженного восстания, свержения власти бур¬
жуазии...
Скрываясь в те дни сначала в самом Петрограде, потом в Разливе,
наконец, в Финляндии — в городах Ялкала, Гельсингфорс, Выборг,—
Владимир Ильич всегда оставался на передовой линии фронта. И ле¬
нинский голос, не умолкая, всегда раздавался со страниц большевист¬
ской печати.
Более шестидесяти пяти статей и писем написал Владимир Ильич
за сто десять дней этого подполья. Работы Ленина печатались в
«Правде», в журналах «Просвещение» и «Работница». Многие статьи,
кроме того, в виде брошюр выпускались центральными и местными
издательствами партии большевиков.
Однажды Серго Орджоникидзе тайно приехал в Разлив. Беседуя,
передал Ильичу, что товарищ один рассказывал: «В России социали¬
стическая революция скоро произойдет, у власти станет пролетариат,
а председателем нового правительства будет Ленин...»
Владимир Ильич, слушая Серго, заметил совершенно серьезно,
как о чем-то само собой разумеющемся:
— Да, это так будет...
И сразу же перешел, как говорится, к очередным делам: что
большевикам в самое ближайшее время сделать надлежит. Между
прочим, Орджоникидзе потом вспоминал: Владимир Ильич посовето¬
вал непременно и немедленно наладить подпольную типографию,
чтобы можно было наряду с легальным печатным органом выпускать
нелегальные листки,— в них «договаривать» то, что не всегда удастся
сказать в печати легальной...
Владимир Ильич абсолютно уверен в скорой победе рабочих и
крестьян России. Поэтому считает себя обязанным уже теперь зани¬
маться подготовкой книг, которые вооружат партию большевиков,
218
Книга Ленина провозгласила неминуемый крах мирового империализма.
пролетариат искусством руководства страной, всеми государствен¬
ными делами, экономикой и политикой, внутренней и внешней.
В это время в издательстве «Прибой» под редакцией и с преди¬
словием Ленина вышла брошюра «Материалы по пересмотру пар¬
тийной программы». Владимир Ильич продолжал работу над книгой,
посвященной учению марксизма о государстве, дописал утраченное
окончание конфискованного царской цензурой труда «Аграрная про¬
грамма социал-демократии в первой русской революции».
Волновали Владимира Ильича проволочки издательства «Парус»,
до сих пор не выпустившего его работу об империализме.
В январе — июне 1916 года была написана эта книга — «Империа¬
лизм, как высшая стадия капитализма». Ее объем — всего сто с лиш¬
ним страниц. А подготовительные материалы к ней, так называемые
«Тетради по империализму», и отдельные записи 1912—1916 годов,
написанные на русском, немецком, французском, английском и дру¬
гих языках, впервые изданные в советское время, составили том
в семьсот сорок страниц!
Книга Ленина — фактическое продолжение «Капитала»: в ней ге¬
ниально подытожено и всесторонне исследовано развитие мирового
капитализма за полвека, минувшие после выхода в свет главного
труда Карла Маркса. Книга Ленина — развитие марксистской теории
капитализма, учение о начавшейся на рубеже XIX—XX веков его
высшей и последней стадии — империализме. Противоречия, прису¬
щие капиталистической общественной формации, в этот период
обостряются до предела, до конца обнажается ее антинародная сущ¬
ность. Жизненно необходимой и реальной становится задача рево¬
люционного ниспровержения капитализма и замены его новым, про¬
грессивным общественным строем — социализмом, доказал в своей
книге Владимир Ильич. Империализм есть канун социалистической
революции.
Крайне важна была эта книга теперь для революционных борцов
не только России, но и всего мира. Прочитав рукопись труда Влади¬
мира Ильича, Максим Горький так отзывался о нем в одном из писем,
для конспирации именуя Ленина Ильинским: «Да, брошюра Ильинс¬
кого действительно превосходна... Нужда в серьезных книгах очень
велика... Какой прекрасный работник Ильинский, какая это умница,
как нужен этот чудесный человек здесь, дома!»
Однако издательство «Парус» затягивало выпуск книги Ленина.
220
А потом, в середине 1917 года, выпустило ее со своими «поправка¬
ми». И называлась книга в первом издании не «Империализм, как выс¬
шая стадия капитализма», а «Империализм, как новейший этап капи¬
тализма»; слово «высшая» тогдашними правителями России справед¬
ливо могло быть воспринято как «последняя», как конец...
Из подполья Ленин руководил работой нелегального VI съезда
партии большевиков, состоявшегося в августе 1917 года.
Всем делегатам съезда была роздана брошюра «К лозунгам», на¬
писанная Владимиром Ильичем в Разливе. Большевикам удалось
напечатать брошюру в одной из типографий Кронштадта, откуда ее
и доставили в Питер, на съезд.
Будто беседуя с Ильичем, внимая его словам, делегаты жадно
вникали в каждую строку брошюры «К лозунгам». На нее, на другие
ленинские статьи и документы участники съезда ссылались, вырабаты¬
вая резолюции, с ними сверяли важнейшие формулировки очеред¬
ных задач партии, всех трудящихся России.
Съезд подвел итоги развития страны и деятельности партии после
появления ленинских Апрельских тезисов, наметил курс на вооружен¬
ное восстание пролетариата против буржуазного Временного пра¬
вительства.
«Работают подземные силы истории,— возвестил составленный по
поручению съезда Манифест партии большевиков ко всем трудя¬
щимся.— В самых глубинах народных масс назревает глухое недо¬
вольство. Крестьянам нужна земля, рабочим нужен хлеб, и тем и
другим нужен мир. По всему земному шару залетали уже буревест¬
ники... Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи! Стой¬
ко, мужественно и спокойно, не поддаваясь на провокацию, копите
силы, стройтесь в боевые колонны! Под знамя партии, пролетарии
и солдаты! Под наше знамя, угнетенные деревни!»
ПОБЕДА
1
урлила Россия, возбужденная новым оживлением революци¬
онной борьбы трудового народа после приезда Ленина из-за
границы. Появление Апрельских тезисов Владимира Ильича
серьезно подорвало веру господ буржуа и помещиков России в свои
силы. И тогда господа решили: любыми способами, даже самыми
жестокими, отвадить трудящихся от борьбы за свободу, за счастли¬
вую жизнь.
Истерзанная тяжелейшей мировой империалистической войной,
антинародной внутренней и внешней политикой Николая II и Керен¬
ского, Россия к лету 1917 года оказалась на грани неминуемой
национальной катастрофы. Вконец разваливалась и без того не очень
могущественная экономика. Десятки различных промышленных пред¬
приятий закрылись в последние месяцы. Сотни тысяч пролетариев
пополнили ряды тех, чьи семьи гибли, лишенные куска хлеба. Безра¬
ботица, голод терзали трудовой народ. Миллионы крестьян не имели
клочка земли. Хозяева Америки, Великобритании, Франции готови¬
лись окончательно похоронить государственную независимость Рос¬
сии, надеть на Россию колониальное ярмо.
Всеми этими обстоятельствами господа и решили воспользоваться
в своих интересах. И надеялись свои замыслы осуществить втихомол¬
ку. Уверены были: никто не в силах будет помешать свершиться
коварным планам.
Настолько были уверены господа, что готовились к торжествен¬
ному пиршеству. «Пусть это будет пир во время чумы, пусть!—
222
Толпы окружали грузовые автомобили, с которых продавались очередные номера
большевистской газеты.
рассуждали господа.— Но пир в честь победы над рабочими, над
крестьянами... Пусть столы для пиршества установлены будут на пе¬
пелище несбывшихся надежд народов России о свободе... Пусть!
Чем хуже народам, тем лучше нам»,— рассуждали господа.
Но и на сей раз Ленин был на посту...
И на сей раз слово Ленина предупредило о происках буржуазии,
позвало трудящихся на поле боя.
Гельсингфорс, 10 сентября.
В этот день Владимир Ильич начал писать брошюру «Грозящая
катастрофа и как с ней бороться». По-видимому, не только замысел
брошюры в целом, буквально каждая из глав отработаны Лениным
до деталей в раздумьях многих последних недель. Поэтому страница
за страницей брошюра пишется почти без помарок...
Каждая строка, каждая фраза начальных страниц ленинской ру¬
кописи — как тревожные телеграммы, предупреждающие о большой
беде:
«России грозит неминуемая катастрофа. Железнодорожный
транспорт расстроен неимоверно и расстраивается все больше. Же¬
лезные дороги встанут. Прекратится подвоз сырых материалов и угля
на фабрики. Прекратится подвоз хлеба. Капиталисты умышленно и
неуклонно саботируют (портят, останавливают, подрывают, тормо¬
зят) производство, надеясь, что неслыханная катастрофа будет кра¬
хом республики и демократизма, Советов и вообще пролетарских
и крестьянских союзов, облегчая возврат к монархии и восстановле¬
ние всевластия буржуазии и помещиков».
Неужели выхода нет? Неужели катастрофа неизбежна?
Есть выход! Еще не поздно предотвратить беду. Владимир Ильич
глубоко убежден — достаточно самого небольшого внимания и раз¬
мышления, чтобы понять: способы борьбы с катастрофой и голодом
имеются. Меры борьбы вполне ясны, просты, вполне осуществимы,
вполне доступны народным силам.
Но почему же эти меры не проводятся в жизнь? Почему?
Внимание каждого читающего ленинскую брошюру привлекают
гневные строки:
«Контроль, надзор, учет — вот первое слово в борьбе с катаст¬
рофой и с голодом. Вот что бесспорно и общепризнано. И вот чего
224
Книга Ленина посвящена вопросу, волновавшему всю трудовую
Россию.
как раз не делают из боязни посягнуть на всевластие помещиков
и капиталистов, на их безмерные, неслыханные, скандальные прибы¬
ли, прибыли, которые наживаются на дороговизне, на военных по¬
ставках (а на войну «работают» теперь, прямо или косвенно, чуть не
все), прибыли, которые все знают, все наблюдают, по поводу которых
все ахают и охают.
И ровно ничего для сколько-нибудь серьезного контроля, учета,
надзора со стороны государства не делается».
Теперь, прочитав брошюру Ленина, большевистские агитаторы во
всеоружии знаний шли на рабочие митинги, собрания. Они не только
предупреждали о грозящей опасности, но подробно разъясняли, как
следует бороться с нею. Многократно повторенные агитаторами, на
фабриках и заводах в эти дни часто звучали ленинские слова.
Никогда буржуа и помещики по доброй воле не откажутся от
своих безмерных, неслыханных, скандальных прибылей, писал Влади¬
мир Ильич. И чтобы эти прибыли сохранить, буржуи не будут мешать
приближению грозящей катастрофы. Наоборот, они всеми силами
способствуют тому, чтобы катастрофа разразилась быстрее и при¬
несла народу как можно больше бедствий. Ленин показал, что бур¬
жуазная демократия всегда— это власть вопреки интересам народа.
Вскоре брошюра Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней бо¬
роться» была напечатана в типографии Василеостровского Совета и
вышла в серии «Солдатская и крестьянская библиотека». Брошюра
тайное сделала явным. Читая брошюру, люди воочию убеждались,
на что способны господа-буржуи, в феврале захватившие власть в
России. Трудящиеся понимали, что общественный строй, основанный
на частной собственности на средства производства, никогда не по¬
зволит во всей полноте осуществить планирование экономики, исходя
из насущных, жизненных интересов всего народа, страны.
Продолжая развивать идеи Апрельских тезисов, воедино рассмат¬
ривая экономические и политические условия развития России и
международное положение ее, Владимир Ильич доказал, что необ¬
ходимо в самый короткий срок со всей беспощадностью смести все
старое и обновить, переродить Россию хозяйственно. А это, указывал
Ленин, возможно лишь при условии, если обратиться к революцион¬
ной инициативе трудящихся, воплотить ее в подлинно народную,
226
подлинно революционную власть. Это, и только это может привести
к спасению России от экономического краха, грозящего ей сейчас,
после захвата власти в стране буржуазией. Это, и только это создаст
условия, необходимые для того, чтобы подобная катастрофа впредь
никогда больше не угрожала стране. Именно это и предлагают боль¬
шевики, подготовляя народное вооруженное восстание против Вре¬
менного правительства...
— Погибнуть или на всех парах устремиться вперед. Так постав¬
лен вопрос историей,— звучат на фабриках и заводах голоса боль¬
шевиков, читающих ленинскую брошюру.
И сотни, тысячи отвечают большевикам, Ленину:
— Вперед!
Снова звучат призывные строки Владимира Ильича:
«Идти вперед, в России XX века, завоевавшей республику и демо¬
кратизм революционным путем, нельзя, не идя к социализму, не
делая шагов к нему...»
2
15 сентября Центральный Комитет партии большевиков обсуждал по¬
лученные из Финляндии письма Ленина: «Большевики должны взять
власть» и «Марксизм и восстание».
С возрастающей день ото дня силой рвется Владимир Ильич на
передовую линию фронта. Сетует, что Центральный Комитет партии,
опасаясь за жизнь Ленина, не разрешает ему возвратиться в Питер.
Зато как радовался Владимир Ильич, когда Центральный Комитет
17 сентября разрешил перебраться из Гельсингфорса в Выборг: как-
никак к Питеру ближе — только пять часов езды по железной дороге!
И квартирой, где он будет жить в Выборге, Владимир Ильич до¬
волен. Хозяин квартиры, Юкка Латукка, сотрудник финской рабочей
газеты «Тюэ» («Труд»), возвращаясь домой из редакции, наверняка
самые последние известия будет приносить... А кроме того, в ком¬
нате книжный шкаф и полка: много русской подпольной партийной
литературы.
227
— Значит, эту квартиру вы, товарищ, предоставляете мне?—
спросил Владимир Ильич хозяина, не спуская глаз с книжного шкафа
и полки. И, получив утвердительный ответ, пожал Латукке руку,
сказал, не скрывая удовольствия:— Здесь я смогу хорошо пора¬
ботать!
У Владимира Ильича в ту пору было любимое выражение:
«Надо по-новому переткать всю общественную «ткань» России».
А как именно это сделать — об этом Владимир Ильич говорил в
написанной им в Выборге брошюре «Удержат ли большевики госу¬
дарственную власть?».
Это только в названии присутствовал вопросительный знак. Сама
же брошюра, каждая из сорока ее страниц, отвечает на этот вопрос
утвердительно. Там не вопросительные знаки, но, скорее, восклица¬
тельные. Да, большевики удержат государственную власть! Во что
бы то ни стало удержат!
На первых страницах часто встречаются кавычки или отдельные
куски выделяются набором — другим шрифтом. Это — выписки из
различных буржуазных газет. Понимая, что подобный материал
особого удовольствия читателю не доставляет, Владимир Ильич
пишет:
«Мы извиняемся перед читателями за длинные выписки, но они
были безусловно необходимы. Необходимо было точно представить
позицию разных партий, враждебных большевикам. Необходимо бы¬
ло точно доказать крайне важное обстоятельство, что все эти партии
признали вопрос о взятии всей полноты государственной власти од¬
ними большевиками не только вопросом вполне реальным, но и
актуальным, злободневным».
Однако, как это с ними раньше не раз случалось, эти газеты и
партии, издающие их, понимая, что белое есть белое, принялись
вместе с тем утверждать: оно вовсе черным является. И, боясь, что
готовность большевиков взять в свои руки всю власть в стране при¬
влечет на их сторону симпатии еще более широких слоев трудового
народа, газеты и партии крупных и мелких буржуа принялись сеять
в народе страх и сомнение. Эти партии и газеты заявляли: если
большевики даже и возьмут власть, они не удержат ее на протяже¬
нии и самого короткого времени. И, будто заботясь о рабочих и
228
Каждая строка книги отвечает на этот вопрос: да, удержат!
крестьянах, господа и их партии «не советовали» раздувать пламя
социалистической революции в России. Стращали рабочих и крестьян:
взятие власти большевиками — «дело преждевременное», обстановка
в стране «исключительно сложная»...
Как только речь заходила о государственном аппарате, эти «раде¬
тели» рабочих и крестьян оживлялись.
— Вот именно, вот именно,— говорили «радетели».— Именно
здесь рабочих и крестьян ожидает непреодолимый барьер. Здесь —
конец. И, смотрите, меньшевики, которые себя называют тоже маркси¬
стами, в газете «Новая жизнь» неоднократно и авторитетно свиде¬
тельствовали: пролетариат не сумеет овладеть государственным ап¬
паратом и пустить его в ход... Не су-ме-ет!
А Ленин в своей брошюре именно эти рассуждения «Новой жиз¬
ни» характеризует как самое крайнее невежество, неумение считать¬
ся ни с фактами жизни, ни с соображениями, давно высказанными в
большевистской литературе. Ленин пишет: «...Маркс учил, на основа¬
нии опыта Парижской коммуны, что пролетариат не может просто
овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для
своих целей, что пролетариат должен разбить эту машину и заме¬
нить ее новой... Эта новая государственная машина была создана
Парижской коммуной, и того же типа «государственным аппаратом»
являются русские Советы рабочих, солдатских и крестьянских депу¬
татов».
И вот тогда-то, в бурные дни семнадцатого года, снова сказалось
поистине историческое значение работы, проделанной партией боль¬
шевиков десятилетие назад, в пору первой русской революции. Это
она, партия большевиков, вдохновила трудящихся России на создание
невиданной ранее формы государственной власти — Советов. Вождь
партии большевиков Ленин увидел и обосновал великое значение
этой прекрасной инициативы масс, в своих книгах, статьях воплотил
эту инициативу в стройное учение о подлинном народовластии.
Еще в Апрельских тезисах Ленин заявил определенно: власть про¬
летариата и беднейших слоев крестьянства — это не парламентарная
республика: возвращение к ней от Советов рабочих депутатов было
бы шагом назад. Только Республика Советов даст массам трудящихся
города и деревни безграничные и реальные возможности активного
участия в управлении государством, в использовании государства в
интересах народа.
230
И теперь в брошюре «Удержат ли большевики государственную
власть?» Владимир Ильич говорил: мы можем положительно отве¬
тить на вынесенный в заголовок вопрос, потому что народное твор¬
чество революционных классов в 1905 году создало Советы. Поэтому
пролетарская революция в России является делом вполне реальным,
осуществимым.
Газеты буржуазии и меньшевиков снова сошлись в мнении:
управлять государством могут только «особые» люди. Предположим,
твердили такие газеты, большевики сломают старый государственный
аппарат, а откуда они новый возьмут аппарат?
Им отвечали страницы ленинской брошюры:
«Не пугайте, господа, не запугаете... У нас есть «чудесное сред¬
ство» сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппа¬
рат, средство, которым ни одно капиталистическое государство ни¬
когда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело —
привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной ра¬
боте управления государством».
Ленин верил в неизбывную и всемогущую силу трудящихся.
Верил, что эта сила выпрямится во весь свой исполинский рост лишь
тогда, когда власть будет в руках пролетариата, когда десятки мил¬
лионов людей, раздавленные нуждой и капиталистическим рабством,
увидят на опыте, почувствуют, что власть в государстве досталась
угнетенным классам, что власть помогает бедноте бороться с поме¬
щиками и капиталистами, ломает их сопротивление. Только тогда мир
увидит, какие непочатые еще силы отпора капиталистам таятся
в народе.
Заключительные страницы брошюры. Ленин высмеивает тех, кто
социалистическую революцию готов признать лишь при условии, если
бы история подвела к ней так же мирно, спокойно, гладко и аккурат¬
но, как подходит к станции курьерский поезд. Чинный кондуктор от¬
крывает дверцы вагона и провозглашает: «Станция социальная
революция. Всем выходить!»
«О мудрецы!— восклицает Ленин.— Они готовы, пожалуй, поми¬
риться с революцией — только без «исключительно сложной обста¬
231
новки». Таких революций не бывает... Ибо революция, настоящая,
глубокая, «народная», по выражению Маркса, революция есть неве¬
роятно сложный и мучительный процесс умирания старого и рожде¬
ние нового общественного строя, уклада жизни десятков миллионов
людей».
Ленин дает отпор всем врагам трудового народа, всем, кто пугает
трудовой народ:
«Не пугайте, господа, не запугаете... Не найдется той силы на
земле, которая помешала бы большевикам, если они не дадут себя
запугатьи сумеют взять власть, удержать ее до победы всемирной
социалистической революции».
3
Приближалось время решающих схваток. 3 октября Центральный
Комитет партии большевиков принял решение: «Предложить Ильичу
перебраться в Питер, чтобы была возможной постоянная и тесная
связь».
И вот Владимир Ильич нелегально поселился в Петрограде, на
Выборгской стороне, в доме № 1/92 по Сердобольской улице, в квар¬
тире № 41, где живет верный товарищ — большевичка Маргарита
Васильевна Фофанова. Через Надежду Константиновну, которая ра¬
ботает в Выборгском комитете партии, Ленин держит связь со
Смольным, с Центральным Комитетом большевиков, с большевист¬
ским Военно-революционным комитетом по руководству вооружен¬
ным восстанием...
Придя на конспиративную квартиру, Владимир Ильич первым
делом сказал Фофановой:
— Мы воюем с врагом, Маргарита Васильевна, и врага должны
изучать. Как же не читать его газет?
И с тех пор каждый день, чуть свет, Маргарита Васильевна поку¬
пает на улицах — в киосках и у мальчишек-газетчиков — самые раз¬
ные газеты и журналы. И рано утром они, еще пахнущие типограф¬
ской краской, лежат на столе рядом со скромным завтраком,
232
В глубоком подполье за работой — для партии, для народа.
приготовленным для Владимира Ильича заботливой хозяйкой квар¬
тиры.
Чаще всего это так только говорится: Владимир Ильич завтрака¬
ет... Какой там завтрак!
Кубики сахара-рафинада, брошенные в чай, рассыпаются в при¬
чудливое нагромождение искрящихся кристаллов и тают, тают...
Дымка пара, витиеватым вензелем струящаяся над стаканом, угасает
понемногу и вскоре гаснет совсем.
Чай остывает. Но Владимир Ильич, углубившись в чтение газет, не
перестает энергично помешивать ложечкой в стакане. Время от вре¬
мени, не отрывая глаз от газетной страницы, Ленин чуть-чуть при¬
поднимает подстаканник.
Однако именно в этот момент в газете обнаруживается важная
заметка или статья, и Владимир Ильич, даже не сделав глотка, снова
ставит стакан.
Так часто бывает. Успевая внимательно, от строки до строки, про¬
читывать несколько газет, Владимир Ильич не притронется к завтраку.
Но, вставая из-за стола, обязательно скажет хозяйке квартиры:
— Спасибо за угощение, Маргарита Васильевна.
И вновь уходит в свою комнату. Вновь садится за письменный
стол. Читает, пишет...
Около пятисот газетных и журнальных статей и заметок, книг и
брошюр, писем, записок Владимира Ильича датированы временем,
минувшим после победы Февральской буржуазно-демократической
революции. Слово Ленина, работа, проведенная партией большеви¬
ков под руководством Владимира Ильича после свержения царя,
до предела накалили воздух общественной жизни России. Теперь
большевики, революционные рабочие трудятся энергично, чтобы в
жизнь претворить идеи, выдвинутые Владимиром Ильичем в Апрель¬
ских тезисах, в книгах «Грозящая катастрофа и как с ней бороться»,
«Удержат ли большевики государственную власть?».
В эти дни Владимир Ильич вновь подчеркивает значение оружия
большевистского слова. Он одинаково уделяет внимание и военной
подготовке вооруженного восстания, и подготовке идейной — изда¬
нию, транспортировке и распространению партийной литературы.
Большевистская литература звала трудящихся переходить от ис¬
пользования против врага оружия критики к критике врага силой
оружия.
234
Ленин пишет председателю областного комитета армии, флота
и рабочих Финляндии:
«Я думаю, Вам надо... все внимание отдать военной подготовке
финских войск + флота для предстоящего свержения Керенского...
Мы можем оказаться в смешных дураках, не сделав этого...» Но это
не все. «Далее,— указывает Ленин в том же письме,— ...организуйте
издание листовочек (выясните, что вы можете сделать технически
для этого и для их провоза в Россию)... Раз вы во главе «власти»
в Финляндии, на вас ложится еще одно важнейшее, хотя и скромное
по задаче, дело...»
Какое же это «важнейшее, хотя и скромное» дело? А вот какое:
«...наладить транспорт литературы из Швеции нелегально... Нала¬
дить это вполне можно»,— пишет Владимир Ильич. Он предлагал
воспользоваться тем, что сам успел сделать, будучи по дороге
в Гельсингфорс на станции Мальмё: отсюда Ленин устанавливал связь
со Швецией, где находилось заграничное бюро Центрального Коми¬
тета партии большевиков.
И минуты отдыха в квартире на Сердобольской Владимир Ильич
проводит чаще всего возле полки с книгами, которая стоит в столовой
в правом углу, рядом с небольшим письменным столом Фофановой.
У Маргариты Васильевны, агронома по образованию, неплохая
библиотечка сельскохозяйственной литературы. И Ленин, не пере¬
ставая думать о скорой победе социалистической революции,
с особым интересом знакомится теперь со многими из этих книг —
ищет в них ответы на вопрос: как лучше использовать для блага
народа природу.
Однажды Владимир Ильич сказал Фофановой:
— Я в вашей библиотеке откопал замечательную книжицу, про¬
сто замечательную,— и показал книгу А. Гарвуда «Новая земля».—
Вот как только возьмем власть, обязательно переиздадим эту книжку.
С нею должен ознакомиться каждый, работающий в сельском хо¬
зяйстве, в особенности должны уяснить ее мысли и доводы руково¬
дители деревни и ученые в сельском хозяйстве, в естествознании.
Подумайте, как много нам предстоит сделать, какие трудности нас
ждут впереди — перевернуть старое на новое будет не легко...
Большевики знали: приближается время, когда победой увен¬
чается грядущая Великая революция, и они поведут за собой отряды
армии строителей новой, социалистической жизни, творцов новой
экономики и культуры...
Однако сегодня это время пока еще не наступило. Сегодня на
первом плане — борьба с буржуазной властью, организация воору¬
женного восстания, завоевание победы.
День 24 октября 1917 года начался тревожно.
— У нас сегодня не все благополучно,— за завтраком сказала
Маргарита Васильевна.
Владимир Ильич вопросительно посмотрел на Фофанову.
— Не достала «Рабочий путь». Говорят, он сегодня совсем не
вышел,— продолжала Маргарита Васильевна.
— Да? Не вышел?— На лице Владимира Ильича появилась тре¬
вога.— Я напишу записку, Маргарита Васильевна, бегите скорей
в комитет...
С каждым часом становилось все яснее: российская буржуазия
решила во что бы то ни стало остаться у власти. Керенский вызвал
в Питер с фронтов новые воинские соединения. Верные правитель¬
ству части должны внезапно атаковать Смольный — большевистский
штаб вооруженного восстания, не дать социалистической революции
победить...
— Необходимо сорвать замысел Временного правительства.
Большевики должны взять власть и вручить ее трудовому народу.
Нельзя откладывать!—настаивал Ленин.
Поздно вечером чуть слышно звякнул звонок входной двери.
Фофановой дома не было, понесла записку Ленина — пятую за ны¬
нешний день!— товарищам из Центрального Комитета: не медлить
с началом восстания...
Снова звякнул звонок.
Владимир Ильич настороженно прислушался. Однако звонок ус¬
ловный — кто-то свой.
236
«Неужели Маргарита Васильевна вернулась? По времени судя, не
должно быть... Если только случилось что-либо... Шпики возле дома?»
Помедлив мгновение, Ленин вышел в прихожую. Не открывая
двери, спросил спокойным голосом:
— Кто?
Товарищ Эйно Рахья! Старый знакомый, рабочий-финн, активный
большевик... Сегодня товарищ Рахья, связной Центрального Коми¬
тета партии, прибыл оттуда, из Смольного, с поручением от больше¬
вистского Военно-революционного комитета.
Рахья подробно рассказывает о положении в городе, а Владимир
Ильич уже принял решение: немедленно в Смольный, к товарищам...
Но конспирация пока не отменена — еще нельзя открыто появ¬
ляться на улицах. И пока Владимир Ильич собирается, Рахья расска¬
зывает о событиях, которые произошли в городе сегодня. Прежде
всего ответил на вопрос Ленина — что случилось с «Рабочим путем»,
почему сегодня утром свежий номер газеты нельзя было купить
в киоске?
Не откинув бортов кузова машины, в спешке толкая друг друга,
на тротуар, на мостовую прыгают юнкера, прибывшие в автомобиле.
Офицер, возглавляющий отряд, первым вошел в помещение типо¬
графии на Кавалергардской улице, дом номер 40.
— Согласно распоряжению Временного правительства, типогра¬
фия закрывается. Издание газеты «Рабочий путь» запрещено.
Потрудитесь остановить печатные машины...
По приказу офицера группа юнкеров принялась молотками раз¬
бивать стереотипы — отливы печатных форм. Другие грузили в авто¬
мобиль пачки газет из отпечатанной части тиража — чтобы ни один
экземпляр «Рабочего пути» не попал в продажу.
— Живее!— нервничает офицер.— Поторапливайся!
Протесты рабочих типографии офицер не желает выслушивать.
Силой выдворив всех из помещения, на двери помимо замков по¬
весил строгие сургучные печати.
Выставив охрану возле помещения типографии, отряд юнкеров
убрался восвояси.
Это произошло в 5 часов 30 минут утра. А всего несколько минут
спустя о происшедшем уже знали в Смольном.
— Не новое дело,— сказали товарищи из Военно-революционно¬
го комитета.
И правда ведь: господа буржуа задолго до того, как взяли мини¬
стерские портфели, зубы точили на печать большевиков. А едва
обосновались в Зимнем дворце, такое повели на нее наступление...
Как при царе бывало... Даже похлеще.
Царские власти за два с лишним года — с мая 1912 по июль
1914 — восемь раз закрывали «Правду». Временное правительство
ухитрилось в усердии Николая II превзойти: всего лишь за четыре
месяца — с июля по октябрь 1917 года — «Правда» вынуждена была
четырежды менять свое имя!
Вот и сегодня... Но едва до Смольного дошла весть о набеге на
«Правду» новоявленных янычаров, Центральный Комитет партии
большевиков принял решение: немедленно же отправить в типогра¬
фию охрану и позаботиться о своевременном выпуске очередного
номера газеты.
В восьмом часу утра на Кавалергардскую, 40, прибыл отряд крас¬
ногвардейцев и революционных солдат Литовского полка и шестого
запасного саперного батальона. Товарищи довольно быстро и реши¬
тельно навели порядок: юнкеров отправили домой, с дверей типо¬
графии сорвали строгие сургучные печати...
Пока рабочие снова пускали в ход типографские машины, солдаты
собирали и отправляли в город — на фабрики и заводы, в воинские
части — оставшиеся после набега юнкеров экземпляры сегодняшнего
номера «Рабочего пути», передовая статья которого заканчивалась
призывом:
«Нужно нынешнее правительство помещиков и капиталистов за¬
менить новым правительством рабочих и крестьян».
"Правильно поступили товарищи!— воскликнул Владимир Иль¬
ич, выслушав рассказ Рахьи.— Совершенно правильно!.. Что же
касается необходимости свергнуть буржуазное Временное прави¬
тельство и создать правительство постоянное, рабоче-крестьянское...
Мы решили именно так поступить, товарищ Рахья! И, полагаю, сде¬
лаем это никак не позднее завтрашнего дня!
238
Первые строки, написанные Владимиром Ильичем в самые первые часы новой
эпохи: Великая Октябрьская социалистическая революция победила!
Ленин пришел в Смольный. Ленин — в штабе вооруженного вос¬
стания.
Под водительством Владимира Ильича восстание победило...
«25-го октября 1917 г., 10 ч. утра».
Эту дату, этот час Ленин поставил под написанным им обращением
Военно-революционного комитета:
239
Первая печатная листовка победившей революции.
Это было первое слово Владимира Ильича Ленина, обращенное
к народу после победы Великой Октябрьской социалистической
революции. Радостно волнуя сердца людей, звучало это слово со
страниц листовок, появившихся на улицах обновленного Петрограда,
со страниц большевистских газет.
Да здравствует Революционное Правительство Советов!
Этим приветствием, набранным крупным шрифтом во всю ширину
страницы, открывался первый номер «Правды», вышедший после
победы социалистической революции.
«Под старым знаменем» — так называлась напечатанная в этом но¬
мере редакционная статья:
«С сегодняшнего дня наша газета начинает выходить под своим
старым именем «Правды»... Два дня тому назад правительство Ке¬
ренского решило стереть с лица земли «Рабочий путь». Но теперь
с лица земли стерта власть Керенского, пролетарско-крестьянская
революция торжествует. Буржуазно-помещичья контрреволюция от¬
ступает в беспорядке.
Отныне мы будем продолжать борьбу под старым знаменем
«Правды», в которой трудовые массы давно привыкли видеть выра¬
жение своей революционной мысли и воли!»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ —ПЕРВАЯ ГЛАВА
1
Вечер. Поздний вечер конца ноября 1917 года. Идет пятая не¬
деля после победы Великой социалистической революции.
Часы пробили и девять, и десять раз.
Не так многолюдно и чуть тише стало в Смольном, где работает
правительство новой России — Совет Народных Комиссаров...
Набросив пальто на плечи, Владимир Ильич покидает свой рабо¬
чий кабинет — спускается с третьего этажа на второй. Здесь же, в
Смольном, в маленькой комнатке, перегороженной легкой стенкой,
не доходящей до потолка, Владимир Ильич и Надежда Константинов¬
на поселились вскоре после победы Октября.
Ленин приходит домой очень поздно. И почти всегда является с
папкой, туго набитой разными бумагами. Сняв пиджак, наскоро выпив
стакан чая, снова принимается за работу. Просматривает проекты
декретов, которые завтра будет обсуждать Совнарком. Читает пись¬
ма, с которыми рабочие, крестьяне, солдаты со всех концов страны
обращаются к своей, народной власти...
Сегодняшний вечер не был исключением: Владимир Ильич снова
принес домой толстенную папку. И Надежда Константиновна, с уко¬
ризной посмотрев на Ленина, сказала строго:
— Не резон, Володя. Всю жизнь человек ратовал за восьмича¬
совой рабочий день, а теперь — на тебе!—сам нарушает советские
законы...
242
«Синяя тетрадь».
Ленин улыбнулся загадочно:
— А ты, Надюша, даже не представляешь, что я принес сего¬
дня в этой папке... И не угадаешь ни за что!
Владимир Ильич принялся осторожно, даже как-то торжественно
развязывать папку. И через минуту на стол легла кипа гранок свежего
типографского набора.
— Неужели... «синяя тетрадь»?— с радостным удивлением спро¬
сила Надежда Константиновна.
... Право, за столетия, минувшие со времени, когда впервые нача¬
ли работать печатные станки Иосанна Гутенберга и Ивана Федорова,
ни одна книга в мире не имела судьбы, подобной той, что выпала на
долю этого ленинского труда...
2
Ленин всегда смотрит далеко вперед. Он предвидит грядущий
день истории и делает все для того, чтобы приблизить этот день.
Сегодня он учит людей труда, как им нужно действовать завтра...
Так было и летом 1916 года. Царь Николай II еще довольно
прочно держался на троне. Капиталисты и помещики прикидывали:
как буржуазное государство использовать половчее, чтобы народ
трудовой пуще прежнего поприжать, доходы свои увеличить.
А Владимир Ильич Ленин был уверен: нужно уже сейчас, не от¬
кладывая дела в долгий ящик, начинать готовить революционный
народ и его партию к строительству нового государства, рабоче-
крестьянского, к управлению этим государством, к преобразованию
всей жизни в стране на новой, социалистической основе.
Но как такую задачу на деле осуществить?
Каким должно быть государство в стране, где победит социали¬
стическая революция?
Окружающая действительность общественной жизни всего мира
в то время не знала и потому не могла дать ответа на этот вопрос,
не могла предложить российским революционерам-большевикам
пример для подражания.
И Ленин, как всегда в самые ответственные моменты истории,
244
решил и теперь «посоветоваться» с Карлом Марксом: вновь принялся
перечитывать книги его и Фридриха Энгельса — научные труды,
переписку...
Когда-то, в 1916 году, появилась у Ленина и заветная тетрадь —
сорок восемь страниц, заключенных в синюю обложку с надписью:
«Марксизм о государстве». На страницах тетради в бисере ленин¬
ских строк — выписки из работ Карла Маркса и Фридриха Энгельса,
мысли самого Владимира Ильича о первых Советах, возникших в
1905 году, о социализме и коммунизме... Владимир Ильич особенно
подчеркивал слова Маркса о том, что пролетариат не может просто
овладеть готовой государственной машиной и после социалистиче¬
ской революции использовать эту машину для достижения своих
целей: победивший пролетариат должен разбить старую государст¬
венную машину, заменить ее новой...
Ленин очень дорожил «синей тетрадью». И помнил о ней всегда.
Даже в самые опасные июльские дни 1917 года, когда от правитель¬
ства Керенского можно было всего ожидать, Владимир Ильич писал
в записке: «...если меня укокошат, я Вас прошу издать мою тетрадку:
«Марксизм о государстве» (застряла в Стокгольме). Синяя обложка,
переплетенная... Считаю важным, ибо не только Плеханов, но и Ка¬
утский напутали».
Еще как напутали! Изменив марксизму, они выступили против
социалистической революции, против замены революционным путем
государства буржуазного пролетарским государством. Договорились
до того, будто капитализм может... мирно «врасти» в социализм!
3
«Синюю тетрадь» из-за границы товарищи доставили Владимиру
Ильичу после июльских дней уже в Разлив. И здесь, невзирая на то
что вокруг — в двух шагах — рыскали посланные Керенским шпики,
полиция, пешая и конная, сновала вокруг, Ленин в своем кабинете-
шалаше работал над книгой о революции и государстве. Эту работу
Владимир Ильич продолжал и потом, когда, вынужденный покинуть
Разлив, поселился в Гельсингфорсе...
245
Это было совсем недавно: рабочий кабинет на чердаке сарая, неподалеку
от станции Разлив...
Много страниц рукописи своей новой книги Владимир Ильич по¬
святил выяснению действительной сущности буржуазного государства.
Почему это буржуазное государство именует себя всякими благо¬
звучными словами: демократия, парламентаризм, но умалчивает, что
в действительности оно является диктатурой буржуазии? Потому, от¬
вечает Ленин, что диктатура буржуазии всегда и повсюду одинаково
нацелена против рабочих, крестьян-бедняков, против всех трудящих¬
ся людей.
Демократия, парламент в условиях буржуазных государств? Вла¬
димир Ильич приглашает будущих читателей своего труда мысленно
посмотреть на любую буржуазную парламентскую страну — от Аме¬
рики до Швейцарии, от Франции до Англии, Норвегии и прочих. На¬
стоящую государственную работу делают здесь за кулисами, за сте¬
нами парламентов: ее выполняют не доступные для глаза народного,
246
для слуха народного всякие тайные департаменты, канцелярии,
штабы... В буржуазных парламентах — у всех на виду и во всеуслы¬
шание!— только болтают лихо о том о сем, и делают это со специ¬
альной целью: надувать «простонародье»...
Вот почему капиталисты опасаются свое государство называть
диктатурой буржуазии.
А Владимир Ильич, работая над рукописью, не скрывая гордости,
пишет, что в результате победы в России социалистической револю¬
ции— Ленин не сомневался: скорой победы!—здесь будет установ¬
лена диктатура пролетариата. Да, именно: новый тип государства,
который провозглашают большевики, будет, как писал Ленин, «по-
новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и
по-новому диктаторским (против буржуазии)».
Диктатуре пролетариата — государственной власти трудящихся,
возглавляемых рабочим классом и его большевистской партией,—
Ленин придавал решающее значение. В этом он видел залог успеш¬
ного развития родной страны, защиты ее самостоятельности, важ¬
нейшее условие победы социализма и коммунизма. Он предвидел,
что диктатура пролетариата обеспечит в дальнейшем невиданный
расцвет и совершенствование подлинно народной социалистической
демократии.
Поэтому Владимир Ильич так настойчиво подчеркивал: «Марксист
лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до призна¬
ния диктатуры пролетариата...»
Ощущая близость великих перемен в жизни России, Ленин радо¬
вался за партию большевиков: ведь благодаря ее усилиям эти пере¬
мены станут теперь реальностью. Как она много успела, большевист¬
ская партия! И как много ей сделать еще предстоит в наступающую
новую эпоху... Об этом Владимир Ильич пишет в рукописи своей
книги о государстве и революции:
«Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард
пролетариата, способный взять власть и вести весь народ к социа¬
лизму, направлять и организовывать новый строй, быть учителем,
руководителем, вождем всех трудящихся и эксплуатируемых в деле
устройства своей общественной жизни без буржуазии и против бур¬
жуазии».
247
4
В сентябре 1917 года, когда события развивались с быстротой,
нараставшей не по дням, а по часам, Владимир Ильич решил отпра¬
вить в издательство не вполне завершенный свой труд «Государство
и революция»: в рукописи не было заключительной, седьмой главы.
По плану книги, эта глава должна быть об опыте первой русской
революции и Февральской революции 1917 года, покончившей с
царским самодержавием в России и открывшей путь к победе рево¬
люции социалистической.
Ленин полагал, что ему удастся в самое ближайшее время, пока
в типографии наберут оригинал рукописи первых шести глав, напи¬
сать и отправить в издательство главу седьмую. Им уже был подроб¬
но разработан ее план.
«Новое «народное творчество» в русской революции: Советы»,—
записал Владимир Ильич в плане главы. И потом еще несколько раз
подчеркнул, как много значат эта инициатива, это государственное
творчество масс: «...Опыт революции 1917 г. Советы и их роль... Мас¬
совый подъем, Советы...»
Случилось, однако, так, что уйма других неотложных дел свали¬
лась на плечи Владимира Ильича именно в это время. А главное...
Главное в том, что трудовая Россия, разбуженная и наученная
словом Владимира Ильича, всей его предшествующей четвертьве¬
ковой деятельностью по руководству пролетариатом и партией боль¬
шевиков, хорошо использовала сложившуюся в стране экономическую
и политическую обстановку и обеспечила победу социалистической
революции.
Кто бы, в самом деле, всего лишь два месяца назад предвидеть
мог, как сложится судьба книги Ленина «Государство и революция»...
Тогда, в сентябре, руководители издательства «Жизнь и знание»—
свои же товарищи большевики — в строжайшей тайне хранили ото
всех имя автора будущей книги: никто не должен знать, где он на¬
ходится. Ни один из прежних литературных псевдонимов Владимира
Ильича нельзя было поставить на обложке: Временное правитель¬
ство немедленно арестует книгу. И Ленин предлагал новый, ни разу
еще не использованный псевдоним: Ф. Ф. Ивановский...
248
Но вот проходит всего два месяца, и надобность в этом псевдо¬
ниме отпадает: книга будет издаваться не только под известным
литературным именем Владимира Ильича — В. Ильин, но в скобках
будет указано: Ленин!
Пролетарская социалистическая революция, о явном нарастании
которой Владимир Ильич так уверенно писал в августе 1917 года в пре¬
дисловии к своей книге, уже более месяца назад победила в России.
И естественно, о местопребывании автора книги теперь не только
можно сообщать всем, но издательство делает это с чувством закон¬
ной гордости. В конце ноября, когда гранки набора книги «Государ¬
ство и революция» поступили из типографии, книгоиздательство
«Жизнь и знание» пакет с гранками отправило по адресу:
СМОЛЬНЫЙ
Председателю Совета Народных Комиссаров
товарищу УЛЬЯНОВУ-ЛЕНИНУ
ВЛАДИМИРУ ИЛЬИЧУ
I
5
Вечер. Поздний вечер конца ноября 1917 года. Часы уже пробили
и одиннадцать, и двенадцать раз...
Склонившись над маленьким письменным столом в комнатке на
втором этаже Смольного, Владимир Ильич вычитывает гранки набора
книги «Государство и революция». Иногда задумывается над той или
иной формулировкой. Или читает ту или иную фразу — проверяет на
слух.
Надежда Константиновна, сидя на диване, любовно наблюдает за
Владимиром Ильичем. Смотрит, как он, по временам отрываясь от
чтения, берет перо, намереваясь что-то править в наборе. Но снова
откладывает перо, размышляя вслух:
— Нет, нет, пусть останется, как было...
— Ты о чем, Володя?—интересуется Надежда Константиновна.
— Знаешь ли, весьма и весьма любопытно читать сегодня неко-
249
торые места этой книги,— отзывается Владимир Ильич.— Так и хочется
исправить кое-что... Не по существу, разумеется. Только будущее вре¬
мя заменить на прошедшее: вместо «будет» писать «было», «был»...
Вот, например...
Ленин листает гранки, находит нужный абзац, громко читает:
— «...весь сознательный пролетариат будет с нами в борьбе... за
свержение буржуазии, за разрушение буржуазного парламентаризма,
за демократическую республику типа Коммуны или республику Со¬
ветов рабочих и солдатских депутатов, за революционную диктатуру
пролетариата».
Не выпуская гранку из рук, Владимир Ильич некоторое время
смотрит в звездное небо, виднеющееся за окном. Потом говорит:
— Действительно, совсем недавно, в сентябре, писались эти стро¬
ки — всего два месяца назад. Но какие два месяца! Теперь мы уже
не надеемся, что это будет, но знаем, на основании опыта знаем,
что это было: весь сознательный пролетариат в октябре был с на¬
ми, с большевиками, в борьбе за свержение буржуазии, за демокра¬
тическую республику Советов, за революционную диктатуру проле¬
тариата. Потому мы и победили: свергли буржуазию, установили власть
Советов, революционную диктатуру пролетариата. Будущее, о кото¬
ром все мы мечтали еще так недавно, во многих отношениях уже
стало нашим настоящим, нашим сегодняшним днем...
Беседуя, Ленин и Крупская вспомнили афоризм Виссариона Гри¬
горьевича Белинского: «Книга есть жизнь нашего времени»...
А разве судьба «Государства и революции» не отразила самое
главное, самое важное в жизни нашего времени, в судьбе нашего
народа?!
Подумать только: Владимир Ильич писал эту книгу, отправлял в из¬
дательство рукопись, когда в России целиком и полностью господст¬
вовал капитализм. А набор пришел, и Ленин сегодня вычитывает
гранки книги, когда Россия — уже месяц с лишним!—вступила в об¬
щественную формацию совершенно иную — социалистическую.
Владимир Ильич и Надежда Константиновна беседуют долго —
вспоминают свершившееся, мечтают о грядущем...
Потом Владимир Ильич прошелся по комнате. Остановился возле
стола. Руку положил на кипу прочитанных гранок.
250
Первый научный труд Ленина, изданный в советское время.
— Нуте-с, а что все-таки делать будем с главой седьмой? Ждать
нельзя — издатели торопят...
Опыт 1905 года был достаточно изучен и осмыслен. Но 1917 год...
Теперь нельзя говорить только о работе партии большевиков в усло¬
виях, когда свергнут царизм. Вслед за царем, как и предвидели боль¬
шевики, в тартарары последовали российские капиталисты и поме¬
щики. Теперь уже имеются первые крупицы опыта народного твор¬
чества в строительстве совершенно нового государства, первые
практические результаты налаживания работы Советов...
А какие широкие, светлые горизонты созидательной деятельности
открылись перед людьми труда на будущие годы и десятилетия!
Ленин решил: не задерживать издания книги, выпустить ее в том
виде, как она набрана,— шесть глав. Пусть это будет первый выпуск
труда «Государство и революция»... Но его следует, конечно, снаб¬
дить специальным послесловием...
Владимир Ильич сел за стол. Взял перо, лист бумаги.
— Я, Надюша, в послесловии скажу, когда писалась эта книга,
скажу о намерении тогда же продолжить ее, но... Да, я так именно
и напишу в послесловии: «помешал» политический кризис, канун
октябрьской революции 1917 года».
«Такой «помехе» можно только радоваться,— писал Владимир
Ильич.— Но второй выпуск брошюры (посвященный «Опыту русских
революций 1905 и 1917 годов»), пожалуй, придется отложить надолго;
приятнее и полезнее «опыт революции» проделывать, чем о нем
писать».
Ленин перечитал послесловие, поставил подпись и дату:
«Автор.
Петроград.
30 ноября 1917 года».
В дверь постучали. Пришел Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич.
Осенью от имени книгоиздательства «Жизнь и знание» Бонч-
Бруевич через Надежду Константиновну заключил договор с Влади¬
миром Ильичем на издание его труда «Государство и революция».
Теперь Бонч-Бруевич — управляющий делами Совнаркома. Однако
связи с издательством не порывает. Тем более, когда речь идет
о книге Владимира Ильича...
252
И сегодня, несмотря на поздний час, пришел, чтобы взять гранки,
быстрее отправить их в типографию.
«Первая книга — теоретическая работа Ленина, выпускаемая в
советское время,— думал Бонч-Бруевич, читая послесловие.— Знаме¬
нательная, стало быть, книга...» И, встав из-за стола, сказал:
— А ведь я, Владимир Ильич, отлично помню то время, когда еще
только «Друзья народа» появились на свет — ваша первая книга.
Потом—«Развитие капитализма в России»... «Искра» и «Что делать?»,
«Шаги» и «Две тактики», «Правда», ваши работы в годы мировой вой¬
ны и накануне Октябрьской революции... Помнится, вы как-то писали:
слово тоже есть дело... И сегодня мы являемся свидетелями огром¬
ных дел, уже свершенных, во многом — с помощью оружия слова,
вашего слова...
Владимир Ильич очень не любит выслушивать похвальные речи
в свой адрес. Поэтому и сейчас прервал Бонч-Бруевича.
— Да, да, совершенно верно, достигнуто многое — это бесспор¬
но,— произнес Ленин скороговоркой.— Но коль скоро вы, Владимир
Дмитриевич, изволили прибегнуть к военной терминологии, слово
сравнив с оружием, разрешите и мне продолжить разговор в том же
духе и сказать: выиграв очень важное сражение, не теряя времени —
снова в бой! Теперь мы, на расчищенном от исторического хлама
пути, будем строить мощное, светлое здание социалистического об¬
щества. Создается новый, невиданный в истории, тип государственной
власти, волей революции призванной очистить землю от всякой экс¬
плуатации, насилия и рабства...
Ленин смотрит на гранки, которые Бонч-Бруевич укладывает в
портфель. Радостная улыбка появляется на лице Владимира Ильича:
— Что же касается седьмой главы книги о государстве и рево¬
люции... Собственно, ее, эту главу, уже пишут, в действительной
жизни пишут товарищи рабочие, товарищи крестьяне, вся наша пар¬
тия... И пусть она станет первой главой прекрасной книги о новой
эпохе, начавшейся в России и во всем мире двадцать пятого октября
тысяча девятьсот семнадцатого года...
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВЛАДИМИР УЛЬЯНОВ ПРИНИМАЕТ ЭСТАФЕТУ 5
К НОВЫМ ГОРИЗОНТАМ 17
ВЕРНЫЙ КОМПАС 32
НАЧАВШИЕ БИТВУ 51
ПЕРВЫЕ ТРОФЕИ 68
«ВАШ ТОВАРИЩ РАБОЧИЙ» 80
СКВОЗЬ ТОЛЩУ СТЕН 86
ЧЕРЕЗ ТЫСЯЧИ ВЕРСТ 95
«УЧИ, КАК В БОЮ ВОЕВАТЬ...» 116
ЛЕНИН! 136
КАК МЫШИ КОТА ХОРОНИЛИ 155
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ 168
ПЕРЕД НОВЫМ НАСТУПЛЕНИЕМ 185
ЗАВТРА — ШТУРМ 204
ПОБЕДА 222
ГЛАВА СЕДЬМАЯ —ПЕРВАЯ ГЛАВА 242
Книга иллюстрирована документальными фотографиями
и репродукциями с картин советских художников.
К ЧИТАТЕЛЯМ
Отзывы об этой книге
просим присылать по адресу:
Москва, А-47, ул. Горького, 43.
Дом детской книги.
Для старшего возраста
Сутоцний Сергей Борисович
СЛОВО — ПОЛКОВОДЕЦ
Ответственный редактор Т. Б. В ь ю к о в а. Художественный редактор М. Д. Су ховцева.
Технический редактор В. К. Егорова. Корректоры Э. Н. Сизова и 3. С. Ульянова.
Сдано в набор 29Л/1 1970 г Подписано к печати 12-Х1 1970 г. Формат 70 x 90 ,/|в. 16 печ. л.
18,72 уел. печ. л. (14,3 уч.-изд. л.). Тираж 50 ООО экз. ТП 1970 № 367 А10387 Цена 1 руб.
на бум. N0 1
Ордена Трудового Красного Знамени издательство ,.Детская литература11 Комитета по
печати при Совете Министров РСФСР. Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1.
Ордена Трудового Красного Знамени фабрика ,.Детская книга" N° 1 Росглавполиграфпрома
Комитета по печати при Совете Министров РСФСР Москва, Сущевский вал, 49. Зак. 870.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
выпустило в свет следующие книги о Ленине:
Н. К. Крупская
О ВЛАДИМИРЕ ИЛЬИЧЕ.
Ближайший соратник и друг Владимира Ильича Ленина, видный дея¬
тель Коммунистической партии и Советского государства в своих
работах о В. И. Ленине ярко и правдиво, задушевно и просто вос¬
создает незабываемый образ великого вождя и человека.
Б. Полевой и Н. Жуков
НАШ ЛЕНИН.
Книга о жизни и деятельности Владимира Ильича Ленина. Авторы —
писатель Б. Н. Полевой и художник Н. Н. Жуков — стремятся пока¬
зать Владимира Ильича таким, каким запомнили его соратники,
товарищи и друзья
М. Прилежаева
ЖИЗНЬ ЛЕНИНА.
Книга о жизни и деятельности Владимира Ильича Ленина. Иллюстра¬
ции заслуженного деятеля искусств РСФСР О. Г Верейского
3. Воскресенская
СКВОЗЬ ЛЕДЯНУЮ МГЛУ. ВСТРЕЧА. УТРО.
Книга повестей и рассказов о Владимире Ильиче Ленине.
Эти кнниги можно приобрести в магазинах Книготорга и
потребительской кооперации.
Цена 1 руб.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»