ГОРСКИЙ ГОСУДАРСТВ1?ННЫЙ АГРАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
фонд «Фыдаты хдзнхтм - наследие»
ВЛАДИКАВКАЗ
**-3* 20О2

87.774(2Р-60се)
Х-29
Рекомендовано к печати редакционно-издательским
центром Горского государственного аграрного университета.
Хачирти А.
X—29 Об осетинском этикете—Владикавказ: «Иристон»,
2002—238 с.
Книга рассказывает о нравственных устоях, человеческом
долге, чести, мужестве, порядочности, а также упущениях в
сфере нравственной жизни осетинского народа.
4702500201 — 14 .« л
Без обьявл. 87.774(2Р—бОсе)
1Я9(03) — 2002
©Хачиров А. К., 2002

Посвящается светлой памяти безвременно ушедшего из жизни
АМИРАНА ДЕДЕГКАЕВА
АМИРАН
Своим рождением ты
внес в наши сердца
желанную радость. Я
дал тебе имя бессмер-
тного и благородного
титана: Амиран — Про-
метей. И ты стремился
оправдать это великое
имя: окончил блестяще среднюю школу, затем два фа-
культета одновременно; и тем показал, как активно на-
строился жить. В свои двадцать семь лет ты уже был яр-
кой личностью с разносторонне богатым внутренним ми-
ром: ясный аналитический ум, определенно тяготеющий
к науке, непростой интерес к искусству живописи. А глав-
ное — это доброе сердце, светлое лицо с радостным ощу-
щением жизни. Гражданская зрелость, доброта и отзыв-
чивость снискали тебе уважение и любовь твоего окруже-
ния.
И вдруг небеса разверзлись, и в чистом небе раз-
дался зловещий гром, гром непоправимого несчастья...
Ты навечно ушел, оставил любящих тебя в незаживаю-
щей печали, тяжесть которой неизмерима. Пусть будет
светлым для тебя мир, куда ты так необъяснимо быстро
поспешил.
Имя твое, Амиран, лучезарная твоя улыбка всегда
будут с теми, кто тебя очень любил...

Самое высокое предназначение
человека - быть человеком!
ОТ АВТОРА
Смысл происходящего в жизни народа, а также процессов меж-
дународного общения, четко просматривается в нормах и прави-
лах нравственного кодекса, этических нормах поведения любого
народа, в том числе, естественно, и осетинского.
Здесь много поучительного для всех нас и в особенности для
молодых поколений, которые в наш бурный век технического
мышления за производственными, потребительскими новинка-
ми и ошеломляющим человеческое сознание так называемым
новым искусством, перестали видеть многое в нравственном
опыте, этикете, менталитете своего народа и настолько духовно
обеднели.
Бездуховность — болезнь современности - бьет, прежде всего,
по душам, внутренним устоям молодых людей, и здесь исключи-
тельно важны нравственные установления человечности, благород-
ства, воспевание труда и здоровой деловитости, взаимопомощи и
другие нужные здоровой жизни принципы.
Люди всегда состязались, состязались и народы. Но нужно, что-
бы люди и народы соревновались в благородстве, в утверждении
подлинно человеческого, а не в том, кто кого поосновательнее уни-
зит, кто толковее займет место другого под солнцем.
Нравственная школа народа, очищенная от мерзостей, нако-
пившихся в прошлом и настоящем, не должна меркнуть ни под ка-
кими новшествами и новоявленными программами. Светлое буду-
щее не требует таких жертв, и если подобное случается, значит,
что-то не так делается обществом, и народ шагает кривыми путя-
ми, безрассудно петляет в своей истории, временами топча нера-
зумными шагами веками создаваемые разумные начала челове-
ческой жизни.
Без веры в будущее, и вообще без веры в добрые человечес-
кие начала, человек звереет. Но человеческое будущее могут стро-
ить только нравственно зрелые, духовно чистые люди. Поэтому нет
цены порою простым, но великим нравственным устоям народной
жизни. Вот почему я взялся за разговор о народном этикете, нор-
мах и представлениях нравственного поведения. Если даже повто-
4

рюсь, а это неизбежно, ибо не я первый, нет беды, а урок может
быть полезным.
Желание написать эту книгу родилось у меня после прочтения
книги рассказов абхазского писателя Михаила Лакербая "Аламыс"
- (совесть, совестливость, порядочность). Врезался в память сю-
жет, изображенный писателем.
Старик на коне подъехал к бурно разлившейся горной реке и
застал на берегу реки подростка, которому нужно было перейти на
тот берег. Старый человек естественно не мог оставить его сто-
ящим там. Он говорит ему:
- Оставить тебя я не могу, это будет некрасиво. Двоих нас пере-
нести лошадь не сможет. Река полноводная, загубим и лошадь и
самих себя. Если я перейду раньше, лошадь к тебе не вернется.
Есть один единственный выход: ты переедешь раньше, а затем
пустишь ко мне коня - ко мне он вернется. Так и порешили.
Парень сел на коня, переехал бурный поток, и он не нашел дру-
гого решения, как пришпорить коня и поскакать прочь. Старик крик-
нул через реку:
- Я не исключал такой исход, видать, кровь у тебя такая, и в
твоем роду не ты первый так поступаешь. А я по-другому не мог
поступить!
Слова долетели до ушей скакавшего на чужой лошади. Вдруг
лошадь "спотыкнулась": всадник остановил ее, повернул назад и
пустил к хозяину через реку...
Пока мы не потеряли связи времен и поколений, пока в нас жи-
вет зов крови предков, мы еще люди... Живой человек в свой адрес
может вынести и оскорбления, потому что он живой, и он может
ответить или защититься сегодня или завтра. Мертвые сами уже
не могут отвечать на упреки; они подарили нам жизнь, кровь и свое
внимание когда-то и ждут от нас, что мы защитим их имя, честь
добрыми делами, высокой нравственностью, не потеряв стыд, со-
весть, достоинство, человечность и тем самым их память останет-
ся не посрамленной, что их будут вспоминать добрым словом за
наши человеческие поступки.
Нужно ли все это мироощущение в современном мире, в мире,
возьмем его высшую точку - гражданское общество, когда цивили-
зация упрощает межличностные отношения и потребительство за-
няло главное место в жизни общества и поколений; узы связываю-
щие людей все более ослабевают между родителями и детьми,
старшими и младшими, в семейных отношениях и т.д. Каков выбор
в этой ситуации, особенно у нас, где традиционность еще дает о
себе знать в значительной мере, и мы не можем не считаться с
5

нею. Цивилизация зовет к себе, ибо там несравненно больше за-
манчивых явлений, личной свободы, здесь все можно, лишь бы
были деньги.
Стоит ли нам не считаться с нашим культурным опытом, оправ-
дано ли то цивилизаторское мышление, которое, кидается за ев-
ропейскими, американскими образцами, бестолково размывая наш
образ жизни и действий, в которых, повторяю, сильны наши тради-
ции, а сама традиция, во многом еще отвечает интересам форми-
рования полноценной личности на нашем уровне исторического и
культурного бытия. Стоит ли нам отвергать тот зов предков, крови,
который служит еще интересам человека и человеческой (чело-
вечной) культуры. И бросая все это, кидаться за западными образ-
цами?
Думаю, мы должны отвечать на зов общественного развития и
стараться быть открытыми для современных веяний, быть совре-
менными людьми, понимающими происходящее вокруг, но не за
счет механического отказа от своего лица и культурного прошлого,
от собственной крови и менталитета, действующих, работающих
еще сегодня, делающих нас оригинальными и интересными для
себя и для других. Тот культурный фонд, особенно нравственный,
который является нашим богатством и нашей сокровищницей, дол-
жен быть сохранен и вписан в современность, о чем пытается ска-
зать свое слово и настоящая книга.
В книге использованы материалы устной информации, а также
публикаций в журналах "Мах дуг", "Ираф", газете "Растдзинад" и
др. Материалы даются или в авторском изложении, иногда цели-
ком, а то используются лишь мотивы. Автор с благодарностью на-
зывает имена этих интересных рассказчиков: А.Бадзиев, Б.Баса-
ев, С.Бокоев, А.Болатов, Б.Бтемиров, С.Бутаев, А.Быдтаев, В.Га-
беев, А.Гецаев, Г.Дзагурова, Т.Дадианова, С.Елеев, А.Золоев, В.Ка-
иров, Б.Касабиев, З.Касабиев, Б.Кастуев, Л.Кочиев, Б.Кудзоев,
Т.Малиев, Т.Тезиев, К.Хадонов, З.Хасцаев, Ю.Хачиров, Ц.Хекила-
ев, Г.Хугаев, К.Цогоев.
Автор благодарит Б.Басаева, Б. Басиева, О.Легоева, М.Губае-
ву, за оказанную помощь в появлении в печати настоящей книги.

{§}53©{§л^

{даадаэдаэдаэфдаш©
СКАЗАНИЕ О ФАРНАГЕ
(Слово о благополучии нартов)
Фарнаг и его близнец Уан родились от второго бра-
ка Дзерассы с Уархагом - отцом первого ее мужа
Ахсартага; это Оразмаг и Хамиц женили своего деда
на своей матери - Дзерассе. Случилось так, что когда
рождался один из братьев -близнецов, другой не дож-
дался, пока тот покинет утробу матери и вылез из-
под лопатки матери. Первого мальчика нарекли име-
нем Фарнаг, а того, что родился из лопаток - Уан,
что значит лопатка.
Фарнаг стал символом Нартовского Фарна1, он был
почитаем как Бог и молились на него как на Бога.
Однажды он объявил о вселенском пиршестве.
Пригласил Курдалагона, Уацилла, Аларди, Афсати,
Тутыра, Донбеттыров, Галагона, Сафа2. Были к сто-
лу приглашены гумиры3, уайуги4 и даже далимоны5.
Были гости из Чинтов6.
Фарнаг сам сидел старшим. Рядом, с одной сторо-
ны - Уасгерги, а с другой - Донбеттыр.
Первый тост Фарнага:
— Хуцау7, табу тебе, Великий Хуцау! Хуцау, всех
1 Ф а р н - мир и благодать.
2 Небожители в осетинских мифах.
3 Г у м и р ы - великаны, грубые и сильные идолы, обитаю-
щие в пещерах.
'Уайуги -великаны, одноглазые циклопы.
5Далимон- подземный дух, бес, черт.
6 Ч и н т а - соседи нартов.
7 X у ц а у - Бог великий (Верховный).
8

ты создаешь — и людей и скотину, и хлеба и воды —
все ты создал. Всех ты опекаешь, всех ты направляешь
по пути жизни. Если ты кому-либо оказал содействие
от доброго сердца, оставь это и для Нартов. Чтобы твое
доброе отношение Нартам было, как алутон8 и они бла-
гословляли тебя.
— Оммен! - сказали со всех сторон.
Второй тост Фарнага:
— Хуцау, тебе табу, Великий Хуцау! Все от тебя
исходит, от тебя строится. Если два народа находят-
ся во вражде, направь их ум к правде, чтобы они
поняли друг друга, радовались друг другу, и радость
и горе у них стали общими. Создатель наш, одари
нас таким благодеянием.
— Оммен, Оммен! — сказали опять приглашен-
ные.
Третий тост Фарнага:
— Хуцау, табу тебе, великий боже! Все дела стро-
ишь ты, и тем, кто к Нартам с открытым сердцем,
дай им жизнь по чести и согласию. Чтобы их имя
было вечным, честь была высокой, отвагой и силой
надели их, чтобы они были спаяны, любили друг
друга.
— Оммен, Оммен, Оммен! — сказали опять сидев-
шие гости.
Фарнаг сел. Тогда встал Уасгерги взмолился:
— Ты надежда Нартов, Фарнаг. Именем твоим они
будут благословлять твое добро, имя твое пусть оста-
нется им после тебя. И в пути и в домах своих, всю
жизнь во все дни пусть славят твоим именем друг
друга. Чтобы ты им был подмогой всегда, твоей си-
лой пусть будут они одарены.
С того времени имя Фарнага осталось у осетин ве-
ликим символом, и потому мы говорим:
— Пусть Фарн будет в твоих трудах, будь одарен
Фарном!
н А л у т о н — осетинское пиво особого приготовления, когда в пиве
варят тушу барана до жидкого состояния. Считался "нартовским" на-
питком.
9

О КРАСОТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
(Джигитовка Оразмага и испытание
нартовских авторитетов)
Пляшут могучие нарты у подножия Уаза, ждут
появления Акула, на небесной колеснице. Тем вре-
менем подъезжает к ним, джигитуя на своем бога-
тырском Арфане, нарт Оразмаг. Это, пожалуй, един-
ственный случай, когда Оразмаг - в такой прыти -
обычно прямодушный, степенный, тяжелый, безраз-
личный к личным опасностям, он вдруг стал гарцевать
на коне и такое непривычное поведение, которое го-
ворит о том, что раз в жизни и незаряженное ружье
стреляет.
— Из-за чего, подняли шум на весь свет? - спра-
шивает Оразмаг.
Объясняют нарты свое поведение:
— Из-за Акула - красавицы, известной всему миру,
которая живет между Кара-морем и Ак -морем и каж-
дый день она делает три оборота вокруг неба, и что-
бы она обратила внимание на нас.
Оразмаг встрепенулся на активные действия и го-
ворит:
— О собачьи нарты! Что вы мне дадите, если я вам
покажу Акула -красавицу сейчас же?
И все готовы выложить свои ценные реликвии. Все
готовы на все, "если бы старик Оразмаг оказался та-
ким мужем, который бы заманил красавицу Акула
сюда".
Многие хитрости придумал Оразмаг, чтобы по-
пасть на глаза Акула , которая жила в Таманской
степи в медном дворце; когда она его заметила,
пригласила во дворец, он наплел доверчивой де-
вушке:
— Арган-Аурген (Агез-Биаурген) (иди разберись,
что это), он собирает войска к берегу Кара-моря и
завтра будет здесь...
Акула-красавица, замороченная Оразмагом, про-
сит его о помощи. Оразмаг, конечно, соглашается.
И тогда Акула велела запрячь шестерку коней в
коляску, посадила рядом Оразмага и так предста-
10

ли они перед пляшущими нартами. Именитые нар-
ты пошли представляться своенравной красавице. Они
по чину знатности стали подкатываться с высоко под-
нятыми плечами, и само собой и головами, предла-
гая себя. Но у Акула свое представление об этикете,
женском счастье и роли в нем мужчины — мужа.
Нетерпеливый Сослан не сдержал себя, повел пле-
чами и говорит:
— Мы столько дней здесь танцуем из-за тебя, а
теперь прошу, спляши со мной!9.
— Хороший ты человек, сплясала бы с тобой, но
ты горец, и если я вовремя не приготовлю мягкую
траву для твоих кожаных чувяков, то ты, нетерпели-
вый, погубишь меня!
А после него старик Оразмаг расправил свои плечи:
— Выходи, выходи, девушка, спляши со мной!
— Не спляшу я с тобой: подобно весенней траве,
белое и черное у тебя в волосах перемешались!
А потом Саууай, сын Кандза, обратился к ней:
— Тогда выходи, и спляши со мной!
— С тобой я сплясала бы, но опасаюсь, если из
сильных людей кто-нибудь сожмет твою руку, при-
няв ее за мою, то расплющит ее!
После всех говорит маленький Батраз:
— Тогда спляши со мной, девушка!
— Ас тобой я спляшу: среди нартов только ты
один без недостатков!
Но гордая, своенравная и требовательная девушка
была еще и сердобольной женщиной. Она говорит Бат-
разу:
— Крылатый семиглавый уайуг унес твоего деда
У она за горы и сделал его табунщиком; шуба из жере-
бячьей кожи на нем вся покрылась вшами и гнидами
- в солнечный день она стягивается, а в дождь растя-
гивается. Если ты освободишь его, только тогда "мне
и плясать с тобой",— сказала Акула-красавица и зак-
рыла за собой окно в своей коляске.
— О собачьи нарты! Да пропадут ваши головы, если
вы прекратите свой симд, и невесту мою обидите ка-
ким-нибудь обидным словом!
9 Приглашение на танец звучит здесь как сватовство.
II

И Батраз пустился в путь. Надо было проскочить
две горы, которые дрались как два барана, то расхо-
дились, то вновь сталкивались. "Как только эти горы
разойдутся, - научил Батраза его конь, - ты меня ударь
плетью так, чтобы с боков моих отлетела кожа на
кожаные чувяки, а с твоих ладоней - на подошвы,
тогда мы проскочим". Так и сделал Батраз, и они
проскочили.
В жилище Уайуга - у его ног дочь Солнца, а у
семи голов - дочь Луны, сам же он спит, изо рта его
вылетают горящие угли. Девушки плачут; хозяин из
их пяток высасывает кровь и этим живет. Он может
погибнуть от меча, который хранится в железном сун-
дуке и который могут поднять сто буйволов: ни нож
его не режет, ни стрела не берет.
Подошел Батраз к сундуку и обратился к нему по-
хатиагски10. Дверь сундука открылась. Достал меч,
поточил и ударил по головам спящего великана. От
шеи Уайуга отскочили шесть голов, и сказал Уайуг:
— Сын Хамыца Батраз! Недостойно тебе нападать
на спящего человека. А теперь прошу тебя, ударь
меня второй раз для того, чтобы я скорее умер.
— Подобно Елиа, наношу удар один раз, не буду
второй раз ударять. А во время сна напал на тебя
потому, что долго держал моего деда в большом бес-
честье, и в гневе от того не смог сдержаться; созна-
юсь, не следовало мне этого делать!
Уайуг испустил дух, а Батраз взял богатства, до-
черей Солнца и Луны, заодно в молочном озере иску-
пал У она и он омолодился, потом в том же молоке
искупал Хамыца. Акула-красавица сшила одежду для
Батраза, сидя в своей коляске, а нарты продолжали
свой симд под горой Уаза.
Три свадьбы были сыграны: Батраза и Акула-кра-
савицы, Уана женили на дочери Солнца Хорческе,
Хамыца - на дочери Луны Мисирхан. Никто кроме
Батраза не женился с дедом и отцом одновременно.
А вся эта красота родилась благодаря умной Аку-
ла-красавице, мудрой распорядительности женщины.
10 X а т и а г с к и - особый язык, доступный героям Нартой
12

КОЩУНСТВО
или как Бората хотели убить Оразмага
Бората - символ богатства, но не молитвенной ду-
ховности в Нартах. Потому и задумали святотатство
со старейшиной нартовского общества Оразмагом,
которого посадили старшим своего стола и стали на-
сильно спаивать так, чтобы он испустил дух. Сказа-
ние не сообщает мотивов такого поведения Бората,
но сам замысел был противен традиции бережного
отношения к старшему. Хотя Нарты позволяли и так
обращаться со старшими.
Оразмаг, разгадав замысел хозяев, спасался как мог,
сливал бокал за бокалом в тростниковую трубку и на-
питок исчезал в шерстяных тюфяках, на которых он
сидел. Этикет здесь старшим нарушался, но нарушал-
ся в ответ кощунственному замыслу Бораевых, а во
имя спасения живота, на что не пойдешь! Сирдон знал
о проделках Оразмага и выдал его Бората:
— Э-э-э, чтобы пропали вы! Богатство подобно по-
носу! Зря тратите свои напитки; они уходят в трубку
и затем в шерстяные тюфяки.
И тогда Бората подняли Оразмага на ноги (это ста-
рейшину. - А.Х):
— Ну а теперь выпьем чашу всадника.
И пришлось Оразмагу пить чашу за чашей стоя. Он
считал для себя позорным отказываться от подаваемых
бокалов и поэтому пил, стал уже качаться, но пил...
Сатана знала обо всем и посылает Сослана, еще
мальчишку, спасать Оразмага. Она еще велела ска-
зать насильникам за столом:
— Ножом, стрелой есть обычай убивать, почему
же вы убиваете человека выпивкой? А Оразмагу ска-
жи, - наставляла Сатана: - иИ ты хорош,- чтобы ис-
пить тебе кровь твоих покойников. Даэ мжрдты туг
баназ! - Почему выпил столько?"
(Можно услышать этот мудрый голос, звучащий, зо-
вущий из далеких времен? Можно!.. Но... не слышим!?)
Конечно, Бората нарушали этикет, поступая так
со старшим, нарушали этикет и тем, что насильнича-
ли за столом. Но Оразмаг не использовал права стар-
13

шего за столом: старшего никто не имеет заставлять
пить; он пользуется статусом неприкосновенности и
сам определяет, пить ему или не пить, пить мало или
много. Но всегда он должен быть корректным во всем.
Но роман "Как Бората хотели убить Оразмага" ска-
зителем составлен таким образом, что здесь очень
много вопросов, касающихся осетинского менталите-
та-этикета, вопросов и нарушений.
Только голос Сатаны слышен, и надо его слышать
и современникам нашим. В этом смысл сказания.
МУДРОСТЬ ДЗЕРАССЫ
Нартовская мать Дзерасса - мать Оразмага и
Хамыца, дети от Ахсартага, — в противоборстве с
похотливым Уасгерги одержала нравственную побе-
ду. Когда Ахсар и Ахсартаг, убили друг друга, по-
хоронить их было некому. Дзерасса, убитая горем,
не знала что делать, и тут появился Уасгерги на
своем белом коне и предложил свои услуги, потре-
бовав за это близости с убитой горем женщиной.
Она вынуждена была сказать "Да".
После похорон на домогания Уасгерги она гово-
рит:
— Да, да, но... Я только помою руки, они у меня
в крови, - и пошла к морю.
Дочь Донбеттыров, она бросилась в море и уплыла
к родным пенатам в глубинах водной стихии... А
Уасгерги пригрозил:
— При жизни твоей не получилось, после твоей
смерти, женщина, я все равно достану тебя.
Так в чем же мудрость Дзерассы? Можно ли ее
винить за обман похотливого Уасгерги? "Нет" гово-
рит нравственность, ибо безнравственен был сам Уас-
герги. И никакие мифологические объяснения этой
ситуации не выводят нас на рассуждения о порядоч-
ности Уасгерги, женщина спасала свою честь доступ-
ными средствами.
Тогда в чем мудрость ее, ее женская воля и нрав-
ственная красота? А в том, что Дзерасса не сломи-
14

лась в сложной ситуации, нашла выход, чтобы пре-
дать земле мужа и его брата. Она при этом не сломи-
лась и перед грозным Уасгерги - этим нартовским
Зевсом, который демографические проблемы в нема-
лой степени решал собственным участием в деторож-
дении. Она не сдалась на милость Уасгерги при жиз-
ни, когда действовала ее воля, ни ему, ни кому-то дру-
гому, потому что исходила из верности женской чес-
ти, святых оснований семейной жизни, философия ее:
"Быть женщиной и мужниной женой", как когда-то
потом, скажет Белла Ахмадулина.
ЯВЛЕНИЕ ДЗЕРАССЫ НАРТАМ
Дзерасса в отчем доме в мире Донбеттыров. Во чреве
"мужниной жены" зрел плод. Она обратилась к матери:
— Что мне делать, авна цаера11, на сносях я.
— Иди к Нартам. Кто-то от них остался; они сво-
им не признают того, кто у них не рождается.
Отправилась Дзерасса в селение Нартов. Остано-
вилась у окраины села и думает: "Ну, пришла, а те-
перь, где я должна быть, ведь я ничего и никого не
знаю. Пойду, решила она, мимо ныхаса12, может кто-
то и спросит, и тогда разыщу кров мужа". Прошла.
Сидящие здесь мужчины встали, и "положили на нее
глаза". Спрашивают друг друга с удивлением:
— Кто будет эта женщина? Из наших вроде нико-
го за пределами нет.
Старшие мужчины обращаются к младшим:
— Позовите женщин, пусть они спросят, кто она.
Младшие говорят женщинам:
— Одна молодая женщина прошла через ныхас.
Старшие послали за вами, чтобы вы спросили ее, кто
она такая.
Старшие женщины послали младших невесток, и
они окружили ее. Спрашивают ее:
— Чья невеста ты? Куда идешь?
Дзерасса говорит:
11 Жна—мама, мать. Жна цаэра -чтобы была здорова мама, мать.
12 Н ы х а с - место собрания мужчин.
15

— Что вы все вместе спрашиваете меня?
Тогда одна из молодых невесток отозвала ее в сто-
рону и ей сказала Дзерасса:
— Покажи мне сначала дом, где жил Ахсартаг.
Молодая невестка отвела ее туда, где жил Ахсар-
таг. Огромная башня. Покои заросли бурьяном, не
видно было ни жилья, ни входов в покои. Дзерасса
говорит молодой невестке.
— Я жена Ахсартага и скоро увидите своих.
Эта весть через старших женщин и молодых ребят
достигла сидящих на ныхасе. Старшие сказали:
— Она наша благодетельница. Спросите ее, скоро
придут Ахсар и Ахсартаг?
Дзерасса дала понять о случившемся. Старшие
сказали:
— Хорошо, хоть род не прервется.
Дзерасса вошла в башню, все вычистила, все вы-
мыла. После этого у нее родились два сына - Оразмаг
и Хамыц, хоть и близнецы, но очень разные и выда-
ющиеся нарты.
В этом фрагменте - полный расклад нартовского
этикета.
Понятны переживания молодой, беременной жен-
щины, проходящей через ныхас... Но ныхас на высо-
те положения; они, сидящие там мужчины встают
перед незнакомой женщиной, отдали мужской свой
долг, увидели, заметили, отметили ее и пришли в
крайнее удивление, а удивление перешло в заинтере-
сованность: "Кто она, почему она здесь в нартовском
селе, ныхасе?".
Прямо обратиться к ней? Не положено мужчине,
тем более мужчинам, задавать вопросы, интересовать-
ся ею - это табу, запрещено обычаем.
И рождается вся достаточно замысловатая, скажут,
иные, ситуация и цепочка поступков, действий нар-
товского общества на волне очень высокого участия
всего общества в делах одинокой и обиженной судь-
бой Дзерассы. Но специалист по народному праву,
юрист, может все это признать вполне "легитимным",
ибо совершается по закону, выработанному народом,
и является основанием стабильности общественной,
а стало быть и личной, человеческой жизни. Мать и
16

здесь выступает той силой, которая обеспечивает ус-
тойчивость и неразрывность бытия поколений и в
формах поведения, которые выработал сам народ.
ВЕЛИКИЙ ФАРН УСТАМИ СОЗРИКО
Созрико пригласил Нартов на кувд. Сидят Нарты.
Старшим - Оразмаг.
Созрико Оразмагу:
— Оразмаг, все тосты, которые ты знаешь, все про-
возгласи!
Сидят нарты, пьют нартовский ронг. Подошел Со-
зрико к старшим застолья. Позвал прислуживающе-
го. Достал из кармана золотой бокал, наполнил его и
попросил слово. Произнес такой тост:
— Чтобы ваши болезни принял Созрико, кто се-
годня оставил дом свой благодатный и пришел отве-
дать мои хлеб и соль. Но вот этот бокал я посвящаю
тому дому - семье, которая воспитала доброго молод-
ца, сильного и благородного. Пусть хозяин этого дома
возьмет его, а сосуд золотой станет его собственнос-
тью как подарок от меня.
Второй золотой бокал достал из кармана Созрико
и говорит:
— А этим бокалом я отмечаю тот дом, где есть
славная хозяйка.
Третьим золотым бокалом Созрико отметил тот
очаг, который славен хлебом-солью, рачительностью
и гостеприимством....
И все три золотых бокала унес из пиршества старый
Уалхаг: "И славный сын, и славная хозяйка, и щедрая
рачительница имеется в доме моего сына!"— сказал он.
Никто не возражал, потому что никто не видел и
не знал у Уалхага ни сына, ни невестки, ни их, тем
более, дома.
Прошло время, много лет, а сын Уалхага не появ-
лялся. Созрико забеспокоился: "Пропали мои золо-
тые бокалы - сокрушался он, - обманул меня хитрый
Уалхаг". И приступил к Уалхагу:
— Почему же ты не показываешь своего доблест-
ного отпрыска4^ ~~
17

Уалхаг вывел Созрико за околицу села и говорит:
— Поезжай, Созрико, и не возвращайся, пока тебе
путник не встретится. Первый, кто тебе встретится,
и будет моим сыном. Тогда-то и доблесть, и силу его
испытаешь, а также увидишь и все остальное.
Созрико ехал много дней и много ночей и прибыл
в Нокарскую равнину. И сказал в сердцах: " Чтобы
некому было умереть в твоем доме, чтобы не испытал
больше никакой святости, осел Уалхаг! Мало ему
было, что он три мои золотых бокала упрятал за па-
зуху, а еще меня самого на погибельный путь напра-
вил".
Хотел повернуть назад и в это время увидел, как
у края Черного моря показалось что-то черное вели-
чиной с птицу, и помчался навстречу. Встреча была
бурной, черный всадник накатился на Созрико, и
только глаза Созрико спасли его. Разгневанный сын
Уалхага увидел его глаза, признал в нем нарта. Тог-
да он соскакивает с коня, снимает Созрико с его же
коня, сажает на своего, а коня Созрико за собой ве-
дет: как старшему нарту, сын Уалхага оказывает
почет, и не позволяет себе при нем сесть на коня и
ехать с ним как равный.
Долго шли. Наконец и дом сына Уалхага. На-
встречу выбегает жена - сестра Авдиуага13, берет
коней за уздцы, привязывает к коновязи, затем
вводит мужчин в дом, раздевает их, купает, моет
Арыкским мылом. Семь смен новой одежды выно-
сит, переодевает их, затем усаживает, приносит
Самобраный фынг и все, что Бог создал пищей,
ставит на фынг перед ними. И угощает целую не-
делю, не давая передышки, сама им прислужива-
ет.
Отпустили Созрико только тогда, когда он ска-
зал, что нарты должно быть уже обеспокоены его
долгим отсутствием. Созрико дарят одежду в семь
смен, снабдили пищей на дорогу. Ухоженный и
счастливый он возвращается домой. Созрико по-
благодарил Уалхага за такого сына, а нартам ска-
зал:
13Авдиуаг- небожитель.
18

— Когда Уалхаг приходит к вам на ныхас, каж-
дый из вас должен снимать шапку и класть ему под
ноги, такие у Уалхага доблестный сын, невестка и
славный дом у его младших.
СОСЛАНОВО БЛАГОДЕЯНИЕ
/По мотивам сказания
"Названые мать и отец Сослана"/
В семи днях пути от Нартов жила пожилая бездет-
ная семья: он - Саркиз, она - Заухан. Они обладали
несметными стадами скота, но никто не притеснял
их. Нарты же подобное не терпели, и на Ныхасе у
них всегда звучал вопрос: нет ли где "^нжхаерд бжстж.
Нетронутые богатые места?"
Пришла на нартовскую землю тяжелая година, и
стал здешний народ голодать. И тогда они совсем воз-
роптали: как это понимать - почти рядом такие бо-
гатства, а они голодают?
Снарядили поход. Оразмаг, Хамиц и Борафарнуг
отправились искать "справедливость". Вослед им от-
правился и Сослан. Старейшины нартов подъехали к
владениям Саркиза и Заухан, видят: скота видимо-
невидимо. А спрашивают:
— Чьи эти стада?
Пастухи отвечают:
—Саркиза и Заухан.
— Они дома?
— Дома.
Нарты отправились дальше, разбираться с Сарки-
зом и Заухан и, естественно, с их скотом. Подъехали
к дому Саркиза, постучали в дверь. Вышла Заухан и
пригласила их зайти, отведать хлеба - соли...
...К пастухам подъехал Сослан.
— Пусть умножатся ваши стада, - приветствует
пастухов Сослан.
— Да умножит твою жизнь Бог, - отвечают по чину
пастухи, - чтобы ты был вестником помощи.
— Какая еще вам нужна помощь, ведь каждый из
вас лучше лучшего, молодец к молодцу.
19

— Нет, солнышко мое, не все стоящие на двух
ногах мужчинами считаются.
—Что с вами, отчего растерялись?
К дорогому нашему хозяину Саркизу пошли трое
насильников, боимся, может случится несчастье.
Сослан поскакал дальше и достиг дома Саркиза,
привязал коня в укромном месте, а сам подошел к
дверям, за которыми слышен был разговор. Бора-
фарнуг говорит:
— Хорошо нас принимаете, но мы здесь по друго-
му поводу.
—По какому поводу бы вы ни были, гость всегда по-
четен, и надо ему оказывать почести, - отвечает Саркиз.
— За это спасибо, но мы пришли угнать твой скот.
Саркиз и Заухан поняли "гостей" и Саркиз говорит:
— Птица без крыльев летать не может. Мы вдвоем,
как бескрылые птицы, тихо уходим из жизни без зав-
трашнего дня, без наследников и некому за нас посто-
ять. Но все-таки, когда направились в нашу сторону,
о чем вы думали, - о грабеже или благородстве?
— Думали угнать скот, - отрезал Хамиц. - У тебя
столько скота, что и половины половины этого нет
даже у трех Нартов.
Саркиз говорит:
— Для жизни средства нужны, я это понимаю. Но
я понимаю и другое: чтобы иметь эти средства нужно
не на ныхасе годами сидеть и за столом длинные то-
сты говорить, а соображать, стараться, работать надо!
И как же думаете исполнять свои помыслы? - спра-
шивает Саркиз.
— Мы должны угнать твои стада. Вот тебе все наши
помыслы!
— Не делайте этого. Насильник - достояние носи-
лок, добродетель - память сердца. Договоримся по-
хорошему.
— О чем нам договариваться с вами, - вдруг изре-
кает мудрый Оразмаг. - Ты с женой каждый день
праздник празднуешь, а ночью - свадьбу. А мы в
день желудки водой наполняем, а ночью думаем, что
нас ожидает назавтра...
— Хорошо, солнышки мои. Дайте еще мне воз-
можность сказать.
20

Наполнил два турьих рога и сказал:
— Мой обычай таков, я должен помолиться, чтобы
свершились два события. Первое мое желание, - когда я
уМру и кто меня не предаст земле, пусть тот проживет
паршивым ослом всю свою жизнь, а когда умрет, чтобы
он снимал мою обувь и мыл мои ноги на том свете. Вто-
рое, — если же смерть моя еще не наступит, но меня
оставят без моего добра, то кто меня живым похоронит,
чтобы его живым посвятили мне после моей смерти!
Выпил он оба рога. Наполнил турьи рога снова и
подал Оразмагу. Оразмаг говорит:
— Убивать тебя не в нашем обычае. Но угнать скот
это наш обычай, и в крови это у нас. Мы попотчуем
себя и хлебом-солью противника, а потом и с ним
самим тоже разбираемся.
Снова наполняет рога Саркиз, передает их теперь
Хамицу и тот говорит:
-- Если не придет твоя смерть, я похороню тебя
живым.
— Если же умрешь, я тебя похороню, чтобы ты не
смердил, - сказал Оразмаг.
— Ох, ох! - воскликнул Саркиз. — Слова ваши
оольнее, чем раны от острого ножа, глубже, чем уда-
ры кинжала. Но никогда я не думал, что Нарты мо-
гут так вести себя, насильничать и издеваться над
хозяином, у которого они в гостях!
— Мы пропадаем, гибнем, - говорит Борафарнуг, -
и угоним твои стада.
— Воля ваша. Я вам перечить не буду и в погоню
"о тревоге не побегу за вами. Но что вы силой забере-
те, тоже посмотрим. Не жалуйтесь потом!
Нарты покинули гостеприимный дом Саркиза, сели
!|а лошадей и направились к его стадам. Саркиз взял
( апрель в руки и хотел подать сигнал, но в это время
Постучал Сослан. Заухан пригласила и его в дом.
— Пусть фарн будет в вашем доме, - приветство-
вал хозяев Сослан.
— Да чтобы ты всегда был с фарном и был здрав-
ствующим. Откуда твой путь, свет мой?
— Из страны Нартов.
— Как это, из Нартов трое только покинули нас, а
п>1 четвертый?
21

Сослан говорит:
— Отец мой, мать моя! Я слышал все, что здесь
говорилось. Они сотворили черное дело, и вместо вас
я отвечу им.
— Да чтобы отец твой прожил долгие годы, а мать
твоя была благодарна тебе, ты обратился к нам со
словами "отец" и "мать", и мы, совсем бездетные,
тебя усыновляем, если сочтешь это за честь, и ты
целую неделю должен гостить у нас.
— Согласен я, но должен предупредить нартов, что-
бы они не навредили и себе, и вам.
А нартовские витязи тем временем рыскали по
кривым дорогам. Они заспорили, из какого ущелья
должны угнать скот: с Верхнего, Среднего или же
Нижнего. Сами же на ногах с трудом держались;
пойманные овцы их с собой таскали туда-сюда.
Подъехал Сослан к пастухам. На его вопрос: «Где
эти трое?» — они говорят Сослану:
— А вон, как свиньи в бурьяне дерутся и спорят
между собой.
Кривая дорога когда-то выпрямляется. Сослан об-
разумил именитых нартов и все вернулись к пирше-
ственному столу: Саркиз и Заухан забили быка в честь
Сослана, теперь уже их названого сына. Тягостный
стол с насильниками-нартами превратился в радост-
ное застолье. И Саркиз с турьим рогом в руке провоз-
гласил тост:
— Великий Бог, тебе табу! Боже, ты создатель мира
и жизни в этом мире. Под тобой живут люди. На-
сильника подави силой. Кто строит жизнь, дай ему
жизнь. Разбойника предай разбою. Миротворцу не
пожалей доброй жизни. Кому неймется, посели его в
тревоге, кто мирит людей, посели его в мире. Правед-
ный Уасгерги, ты ищешь правду, справедливость, ты,
равный Богу, насильника удерживай от насилия, зло-
дея по ногам бей, одари радостью добротворца, дорогу
его к дому своему освящай. Боже и Уасгерги! Вы ода-
риваете счастьем, наделите добрых людей счастьем...
Нарты попытались было оправдать свои действия
перед Сосланом:
— Нарты с голоду помирают и должны руки под-
мышками держать, так что ли, Сослан?
22

— Нет, но насилие не решение дела. Лучше лад,
нежели противостояние. И на самом деле, Саркиз по-
дарил Нартам столько скота, о чем они и не мечтали.
— Кто пойдет за Дзуарка-вожаком, отдайте им эту
часть овец, - распорядился Саркиз.
И за любимым вожаком Дзуаркой потянулось столько
скота, что вокруг кроме скота ничего не было видно.
Так был побежден разбойный дух: "У тебя есть, а у
меня нет, - значит, это несправедливо!" Дух, который
всегда служил основой притеснениям, кровопролитию
и бедности целых народов, а то и континентов. У тебя
есть, но и я хочу иметь. Хотеть иметь неплохо, но как
мудрый Саркиз сказал: "Надо создавать средства для
жизни работой, трудом, а не зариться на соседа и его
богатства: погублю и заимею!" Казалось бы, все просто:
работай, старайся и имей! Живи богато, но своим тру-
дом! Именно это справедливо всегда, на все времена!
О ТОМ, КАК ОРАЗМАГ ЖЕНИЛСЯ
НА СЕСТРЕ САТАНЕ...
/И что из этого получилось/
Глубокие знатоки мифа могут мне возразить и при
том, возможно, приведут и аргументы об обоснованно-
сти подобного акта, хотя кто знает... Я же рассуждаю
на уровне культуры, на уровне проблемы жизнестой-
кости человека, устойчивости семьи, социума и здесь
у меня имеются рассуждения, которые не могут оп-
равдать подобное деяние.
...Сатана, женщина необыкновенная, решила же-
нить на себе своего единоутробного брата Оразмага;
сын и дочь Дзерассы по этому проекту должны были
соединиться брачными узами.
— И не зарекайся больше об этом, перед людьми
стыдно - сказал Оразмаг Сатане, когда она открыла
и...свое черное лицо", как сама признавалась самой
себе, а по-другому "черное лицо" означает "бессове-
стность", и объявила Оразмагу: "Мне никого друго-
го не надо, только ты можешь быть моим мужем".
23

У Оразмага лишь такие аргументы: "Перед людьми
стыдно", "Ох, но ведь я женат, как буду с двумя жена-
ми?" Такая аргументация называется сомнительной, а
противодействие, если это признать противодействи-
ем, то слабым сопротивлением. И Сатане, этой могучей
женщине, с кипучей энергией и напористостью оно не
составляло препятствия в достижении поставленной
цели. Потому она придумывает практические занятия
Оразмагу по преодолению всенародного осуждения пред-
полагаемого брака между братом и сестрой.
Это известное упражнение Оразмага с ослом, ког-
да по предложению Сатаны он, Оразмаг, садится на
осла задом наперед и три раза дефилирует туда-сюда
перед нартовским Нихасом.
Первый раз при виде такой необычной картины
на Нихасе, все показывают на Оразмага и хохочут.
Когда проехал второй раз "одни смеялись, другие
уже нет". Третий раз - уже никто и не взглянул.
Так был открыт путь для грубого инцеста, крово-
смешения, невиданного во всем нартовском обще-
стве событии - женитьбы брата на сестре.
Народ громко смеялся, затем меньше, а затем и
вовсе перестал смеяться- такая последовательность и
состояние эмоций тоже о чем-то говорит. Но то, что
народ перестал смеяться - это не свидетельство того,
что смысл и значение события перестали существо-
вать: нарушение порядка жизни, образа миропони-
мания и в известном смысле и народного ментали-
тета - этикета. Здесь проблема глубже, лежит осно-
вательнее, и если есть нарушение жизненного ук-
лада, то последствия неизбежны. Люди могут
посмеяться точно так же, как не будут смеяться, но
одно точно и неукоснительно: они ничего не забыва-
ют, и вот так походя, бесследно в их жизни ничего
не проходит; вердикт с их стороны неизбежен, от-
крыто или подспудно. Таково требование историчес-
кой необходимости. Привыкнуть, адаптироваться
даже к более экстремальному люди могут. Мирить-
ся? Отрекаться? Тут дело сложнее. Потому нередки
напоминания Сатане о ее проделках и порою с упот-
реблением очень резких ругательств. А самое глав-
ное - в социуме, нартовском обществе в целом или в
24

каких-то его составных, тлеет память, сознание того,
что происходит и произошло и никто не запретит, и
не сможет остановить то подспудное осознание про-
исходящего и выработку соответствующих устано-
вок и это живое ощущение живет в поколениях и
правит делами, оценивает содеянное любого каче-
ства — плохого или хорошего; эту рефлексию сти-
хийного или осознанного в народном сознании ни-
кому не остановить, пока есть народ и он может сво-
бодно ощущать свои жизненные процессы.
Не проходит бесследно и содеянный инцест Ораз-
магом и Сатаной. Народное сознание, непререкаемые
законы менталитета и этикета заблокировали семью
этой четы; они были высшим авторитетом нартовско-
го общества, но инцест не был прощен и не было в
доме Оразмага крика ребенка, рожденного Сатаной от
Оразмага, не воспитала Сатана собственного ребенка,
не дали ей свершить подобное воля и сознание народа
- создателя эпоса. Один раз мир попытался решить
этот вопрос: у нарта Оразмага родился сын Амзор, весть
дошла до Сайнаг алдара и тут же он появляется в доме
Оразмага и забирает мальчика на воспитание!? Пора-
зительно: всемогущий мир не находит менталитетно-
го решения пребыванию сына Оразмага в его доме! И
речь идет в сказаниях о безымянном сыне Оразмага,
то Сатана прячет у Донбеттыров золотоволосого маль-
чика, как оказалось сына Оразмага, о существовании
которого он и не знал, о сыне Оразмага от дочери Крым-
ского хана и т.д. Всего 17 или 19 сыновей?!
В то же время в доме Сатаны воспитываются дети,
которых она сама же, называла "Менжнийаргае. Не мною
рожденные" сыновья Сослан и Батраз. И она была по
закону их матерью. Сказано же: " Мать не та, что роди-
ла, но не вскормила, а та, кто вскормила". Сатана была
для этих нартовских героев подлинной матерью, вскор-
мила и уберегла их от всяких напастей, часто пренеб-
регая правилами игры, как всякая любящая мать, для
которой во спасение детей не существует преград. Та-
кова нравственная установка Нартов - создателей эпо-
са, представляющих идеологию североиранцев.
Однако в южном иранстве инцест был явлением
обыденным. Так персидские цари допускали в дина-
25

стических целях брачные связи с кровными родствен-
никами: царь Дарий I был женат на своей сестре
Атоссе.
В североиранском, скифо-сармато-алано-асском
мире это было запрещено, и по сей день ближе семи
колен родства, браки не рекомендуются. После семи
колен кровь в потомках обновляется и кровосмеше-
ние исключается. И в этом огромный жизненный
смысл, а традиция, этикет не могут не следовать
соблюдению этого жизненного расчета. И это оправ-
дано.
КАК НАРТЫ САМИ СЕБЕ СОЗДАЛИ
БОЖЕСТВО
(Не сотвори себе кумира)
Все боги - создания человека. И это обстоятель-
ство имеет большое общественное значение: божества
- предел, который переступать нельзя. Человек реф-
лективно чувствовал, что без такой непереходимой
грани человечество не сможет образоваться как устой-
чивая организация. Возмездие за содеянное поручено
самим человеком этим высшим силам, и по законам
социума боги призваны охранять и человека и обще-
ство в относительно стабильном состоянии.
Когда же человек, даже всесильный, замахивает-
ся на божественный предел, получаются сплошные
невзгоды.
Нарты возвели Батраза в ранг божества за вели-
кие заслуги перед нартовским обществом, когда он
еще был совсем молодым. И тогда он стал насиль-
ничать и никто ему уже не мог противопоставить
какую-то земную силу. И его бесчинства не знали
границ: Батраз потребовал плату за пастьбу, поги-
бающего от бескормицы скота Нартов на чужих зем-
лях (это только он мог спасти их скот), бурку, сва-
лянную из бород нартовских старших. Затем стал
издеваться над семьей Борафарнуга с невиданной же-
26

стокостью (когда мстил за смерть Хамыца, получив-
шего по заслугам за блуд), затем он поднимает руку
на самих небожителей. И только остался Хуцау,
именно он, Хуцау, во многом способствовал тому,
чтобы Батраз, которого очень любил, стал зловещей
силой с неудержимым характером: "И солнце в стру-
ях лучей своих купало Батраза и он закалился как
сталь". Тем не менее, он умертвляет его.
Пример с Батразом свидетельствует о том, что не
надо выпускать джина из бутылки. Признавая силу и
заслуги, не надо создавать кумира, неподконтрольного
обществу. Даже мифологическое сознание, несмотря на
свои неограниченные просторы и принцип: "Человек
все может", не позволяет переступать грань недозво-
ленного и в этом смысл божественного начала, смысл
утверждения Высокой Справедливости. На этом стро-
ится человеческое начало, фундамент социума и слава
этой силе, что она есть, ибо это — основание всей
земной экзистенции, всего человеческого существо-
вания.
— Не сотвори себе кумира, который потом тебя за-
топчет. Жизнь есть лад, жизнь есть соразмерность.
Но когда из бород старших валяют бурки - это уже
не человеческая жизнь; даже боги не позволяют себе
этого.
ПРОДЕЛКИ САТАНЫ
И БОРАГАНОВСКАЯ ДЕВИЦА
Осетинские нартовские сказания, - какое чудо! -
это настоящие философские новеллы, полные мудро-
сти и изящества мысли.
Вдруг Сатане захотелось поиграться и она приня-
ла "свой старушечий облик", вышла к Оразмагу и в
сердцах увещевает его:
— Не гожусь я тебе больше в жены, и пока я жива,
позаботься о новой жене.
Но Оразмаг уперся и никак не поддается, как и
полагается в таких ситуациях:
27

— Сатана, пока ты жива, я в дом свой не приведу
новую жену.
Сатана не отступает, Оразмаг сопротивляется. Но
Сатана есть Сатана; она знает, чем это кончится и,
естественно, добивается своего. Оразмаг приводит в
дом новую жену - девицу из рода Борагановых. После
свадьбы Трех Нартов "от одного дня недели до дру-
гого такого же дня" в доме Оразмага, а до того, та-
кой же продолжительности свадьбы в доме Борафар-
нуга Бораганова,- так велел этикет тех времен—
Оразмаг, после того как гости разошлись, настроил-
ся на новую брачную ночь.
И тут Сатана прекращает свою интригу, прини-
мает свой девичий облик и все расстраивается; Ораз-
маг не пошел к невесте своей. Об этом весть раз-
неслась по Нартам. Сын Уалхага сказал на ныхасе:
— Я на ночь останусь в доме Оразмага и завтра
ждите вестей.
Так и сделал юноша. Оразмаг хорошо принял его.
Доколе сидели, дотоле беседовали. Потом постелили
сыну Уалхага в одном углу большой комнаты, а Бо-
рагановской девице - в другом углу. Ночью Борага-
новская девица подходит к постели юноши и дергает
его одеяло. Юноша:
— Брысь! Чья ты, тому будь не впрок, дай мне
спать!
Девушка вернулась, недовольно бормоча под нос.
Но ведь... И она идет снова к нему и — за одеяло. И
опять "брысь!"
Третий раз подошла Борагановская девица и боль-
ше "брысь" не прозвучало, но последовали другие
события, и Борагановская девица своего добилась в
доме Оразмага...
Вещая Сатана, естественно, узнала об этом и ут-
ром продолжила игры:
— Гость ли это будет или хозяин, да пропадет тот,
кто не расскажет, сон, который он видел!
Оразмаг никакого сна не видел. Сатана рассказала
свой сон:
—Вчера наша кобылица свою привязь порвала, к
нашим нижним хозяевам спустилась и там с жереб-
цом сошлась.
28

— Ну а ты, сын Уалхага, какой сон видел?
Тот рассказал:
— Вчера во сне пошел я на охоту по одному хребту,
и передо мной очутилась лань. Только собрался в нее
выстрелить, кричат мне со второго хребта: "Не стреляй
в нее, она стрелой Оразмага ранена!14 Поспал я немного
и пошел теперь по второму хребту и опять передо мной
та же лань, собрался выстрелить, с третьего хребта мне
кричат: "Не стреляй в нее, она стрелой Оразмага ране-
на!" Я ее оставил. Заснул снова. Немного поспал и по-
шел теперь по третьему хребту, и передо мной эта же
лань. Больше я не стал прислушиваться ни к крикам,
ни к чему другому и выстрелил в нее.
— Ну а ты, Борагановская девица, какой сон ви-
дела? - спрашивает Сатана.
— А я заквасила кадки с ронгом. Никак он у меня
не бродил, и тогда я спустилась к нашим нижним
хозяевам и принесла оттуда закваску. Едва этой зак-
васки подмешала, так сразу ронг забродил15.
В этом рассказе все началось с проделок Сатаны,
которые далеки от народного этикета. Сатана могла себе
позволить свободные действия - демонстрацию силы
женщины-чародейки. Она подшутила, прежде всего,
над Оразмагом. С ним же она позволяла себе стиль:
"Нае заеронд. Наш старик": «Гъе, нае заеронд, фавуыр-
дыг сты дае азтае аемае дав де'зноны бон даер ферох. Гей,
старый наш, твои годы пошли на убыль к закату, и ты
забыл даже свой вчерашний день" (стал забывать все).
Все это слог в разговоре с мужем, со старшим муж-
чиной, если тем более ты его любишь, чтишь, не под-
ходящий?..
14 Здесь иносказательно звучит мотив этикета - табу: Борага-
новская девица- невеста Оразмага- пользовалась неприкосновен-
ностью, тем более в его доме, хотя "ранена" Оразмагом она не
была.
15 Намек на проделки девицы Сатаны с женой Оразмага Алди.
Алди приготовила ронг для большого кувда, но ронг, заговорен-
ный Сатаной, не бродил, за что ей - Алди грозило наказание.
Сатана пообещала Алди снять заговор, но взамен отдать Оразма-
га на одну ночь Сатане. За это время Сатана стала женой своего
брата. Алди же лопнула от переживаний.
29

Но иносказательный стиль разговора и вообще по-
ведение наших героев — это свидетельство доста-
точной культуры и изобретательности мысли и шире,
в человеческих действиях в нарисованной выше си-
туации. Это интересный аспект сказаний, который
их роднит не просто с литературой, но как ни уди-
вительно, со светским иносказательным этикетом.

/д^^й^ч уру^уд\ у^у^у^ урц^^у^зу у^ру^у^у^у^з/деч

©3© ©ёКэ/ ^0» люяпла/ {1ХЗ©^ЖЗи^
ПАМЯТЬ СЕРДЦА
Морга - живописная котловина севернее с.Зада-
леск в Дигорском ущелье. Здесь покоится Мать алан
- Задалески Нана. Кладбище, где, конечно, предпо-
ложительно, она и умершие ее дети похоронены, на-
ходится в двадцати пяти-тридцати метрах от Морги
лагат (грота), прямо на восток у старой дороги. Об
этом свидетельствует обнаруженный мною свалив-
шийся памятник у самой дороги осенью 1998 года
перед самым открытием восстановленного нами Свя-
тилища Задалески Нана. Об этом говорит и тот гор-
шочек, который выскочил из под вывороченной сте-
лы - признак ритуального захоронения, и, который
ныне хранится в Святилище Нана.
Когда мы поднимали памятник, нам мешали ко-
ровы, быки, пасущиеся здесь в Морга; они в сильном
возбуждении с изогнутыми шеями, глазами на вы-
кат, пытались подойти к месту погребения.
Памятник является грубо обработанной стелой со
стесанными плечами и с фигурой беременной жен-
щины. И что непонятно - и с этим камнем тоже "сра-
жаются" животные.
Южнее этого памятника стоят три каменные стелы
(Хъабжгътав). Легенда гласит, что они установлены в па-
мять сестер Сидановых, чья родовая башня стоит и по сей
день (правда уже разрушенная) - высоко на востоке под
горой на сопке в очень труднодоступном месте. Та же
легенда гласит, как персидские завоеватели окружили
укрепления Сидановых, как не стало у них воды и
32

осажденные послали молодых сестер за водой в надежде
на то, что их не тронут: женщины ведь. Но девушки
были схвачены и замучены. За это злодеяние насильни-
ков настигла кара: сорвалась часть горного кряжа и по-
хоронила становище врага. Это обвальное место и сегод-
ня носит название "Каелаентае" - место, где свершился
обвал.
Один из этих девичьих памятников тоже свалил-
ся. Мы со студентами пришли сюда с поминальными
пирогами, помолились за упокой сестер и установи-
ли на место повалившийся памятник.
Теперь памятники стоят, как прежде — в едином
порыве они, три сестры склонились к востоку, к вос-
ходу солнца, а скорее к отцовскому очагу, к недося-
гаемой уже родовой башне, что высится вдали на
высоте птичьего полета, где они родились и которая
для них была такой желанной, когда там тлел огонь
и был там уют, и откуда они по чести могли уйти в
лоно своего женского счастья...
Теперь они стоят веками, превратившись в гра-
нит, милые, самоотверженные горянки со склонен-
ными, как будто в поклоне, фигурками. И, вполне
возможно, чувствуют тепло, когда приходящие люди
прикладывают руки к их холодным телам и говорят,
про себя или чуть слышно, добрые слова живого че-
ловеческого участия.
Светлой памяти Тасо Газдановой
СЕРДЦЕ МАТЕРИ
(ОБЕЛИСКИ... ОБЕЛИСКИ...)
Из чего ты создано, сердце матери, из какой мате-
рии?
Ты и трепетно переживаешь любое движение ре-
бенка, не знаешь покоя ни ночью, ни днем, когда
ребенку плохо, и о себе никогда не думаешь, когда
ребенку нужно внимание.
Но и крепко сердце твое, как сталь, Мать, когда
приходит беда, иначе как можно выдержать гибель
2 кжл N9 476
33

Б. Н. Калманов. Мать. 1973

столь любимого создания как сын или дочь. А когда
погибают несколько - два, три, пять, семь, девять.
Боже, как это сердце выдерживает такое?..
...Стоит, прижимаясь, к каменному обелиску Мать
и шепчет про себя, постоянно зовет: "Где вы, мои
мальчики?". А мальчики-воины в яростной битве
отдавали свои жизни за жизнь на Земле, за свя-
тость своих очагов, за любовь к матери. А кто ви-
дел, может, кто-то из них вспоминал мать и звал
ее, когда смерть вцепилась в его душу и уносила
его из бытия. Теперь мальчики-воины волей ваяте-
ля взлетели белыми журавлями в голубые небеса и
хотят вволю налетаться, уйти навечно от боли и
забот.
Матери Осетии! Сколько слез пролито вами? Безвре-
менно погибших на полях сражений ваших сыновей
хоронили в братских могилах. Они, залитые кровью,
немытые , неухоженные, заваливались землей; они вда-
ли от материнских рук и сердец, были отданы земле на
съедение. Где только они не лежат, кого только не спа-
сали, а теперь иные народы, которым они принесли
свободу ценой своей жизни, с презрением относятся к
могилам своих спасителей, а многие воины так и оста-
лись не похороненные и зверье, кровожадные птицы
растаскали их в разные стороны.
Хорошо, что это не видели матери!
Видеть семь раз подобное и ты, материнское серд-
це, не выдержало бы...Не видела мать мертвым ни
одного из них, а когда глаза не видят , то сердце не
верит, и только это спасает мать. Не потому ли при-
жавшаяся к обелиску- камню мать днем и ночью,
ночью и днем , не переставая шепчет:
— Где вы, мои мальчики, разве я вас больше не
увижу?..
35

Светлой памяти
Барийне Гокоевой-Темировой
ПОДВИГ МАТЕРИ
Была семья с удиви-
тельной судьбой. Ска-
зать трагической, язык
не поворачивается. И
радужной ее не назо-
вешь, но страницы ге-
роического здесь не-
пременно имеются.
Семья эта Давкуя
Темирова, состоявшая
из его собственных де-
тей: Умати, Хушин, Тазе, а также детей умершего
брата: Амурхан, Бути, Агубе, Китабат, оставшие-
ся на его попечении, когда холера унесла его жену
и жену его покойного брата.
Что было делать одинокому мужчине с семью деть-
ми и он женился на Барийне Гокоевой. От Барийны
у Давкуя родились Рахимат, Ехья, Иса, Рамазан,
Махамат, Гасан. Сам Давкуй умер в 1929 году и
тринадцать детей остались на попечении одной ма-
тери. Дети взрослели, а то как же, выходили за-
муж, женились и у них также появлялись дети.
Началась Отечественная война. Самая кровопро-
литная война принесла невиданные страдания и се-
мье Барийны: на фронтах погибли Умати, Хушин,
Тазе, Ехья, Иса, Рамазан. Их дети остались в доме
Барийны. От Умати - Махамат, Роза, Кудзи, Казбек,
от Хушина - Ибрагим, Афсати, Ермак, от Тазе - Вик-
тор, от Ехья - Роза, от Рамазана - Владимир. Но
остались еще сироты: от Рахимат - Надежда, Алик;
от Махамат - Лариса, Таиса, Руслан, Алан; от Гаса-
на - Маирбек, Алла.
Прожив 90 лет Барийна воспитала тридцать детей,
как одного ребенка, без упреков и жалоб на судьбу.
36

Она была мудрой, сильной и знала, что ей надо де-
лать, когда и как делать. Кто-то мог и помочь, но у
нее самой хватило силы, благодаря которой взрас-
тила тридцать детских душ, наставила на достой-
ный жизненный путь. И как она смогла осилить
такую ношу и совершить подобный подвиг?! Кто
объяснит это? И что может быть выше этого дея-
ния матери?
ЧУДО-МАТЬ —ЛЕГЕНДА
(Счастье большой и дружной семьи велико)
Афако Цопанов - житель аула Камунта в Дигорс-
ком ущелье — родился в 1857 году. Его жена Быха
Кибизова на четыре года моложе его, свадьбу сыгра-
ли в 1875 году.
Пятнадцать лет у них не было детей. Любящие
друг друга муж и жена взывали к Богу, Мады-
майрам, прося о потомстве. Пятнадцать лет шли
их молитвы к адресатам, и, наконец, были услы-
шаны, но как услышаны: двадцать два ребенка и
впридачу армянский мальчишка — на воспита-
ние.
Первенец — сын Осепп — свет увидел в 1895
году. А дальше сложилась удивительная законо-
мерность: у Афако и Быха через один год, один
месяц и три дня рождался ребенок. Так появи-
лись восемь дочерей и четырнадцать мальчиков.
Старший Осепп (Иосиф) будучи на русско-турец-
ком фронте нашел сироту - армянского мальчиш-
ку по имени Аршот, погибавшего от голода и вер-
хом на лошади доставил его в Синдзикау, где в
это время уже жила семья Афако. Кибизон выра-
стила его как родного: она больше всех своих де-
тей любила его. Так что Афако и Быха вырастили
двадцать три ребенка: Осепп, Фарда, Инал, Иван,
Аврам, Леуан, Лезинка, Лаврен, Сасинка, Лади,
Вера, Георгий, Салимат, Аким, Сандыр, Верка, Ма-
37

харбек, Будзи, Варварка, Василиса,'Сардо, Тайму-
раз, Аршот16.
Когда родился первый ребенок, Осепп, Афако было
тридцать восемь лет, Быха - тридцать четыре. Млад-
ший из детей Тайму раз родился в 1919 году - Афако
было шестьдесят два года, а Быха — пятьдесят во-
семь лет.
Поражало здоровье и жизнеощущение матери
стольких детей! Из двадцати двух детей в домашних
условиях она родила только пятерых. Остальных:
одного - на Хивонском перевале, когда она шла на
похороны; другого - во время пашни, когда она была
погонщицей быков; двух (близнецов) - в поле во вре-
мя уборки картофеля; другого - на току во время
молотьбы ячменя; троих - во время уборки пшеницы
в поле; одного - в мельнице, когда молола солод; двоих
- во время сбора сена; одного - по дороге в мельницу
с мешком на плече; одного - при окучивании карто-
феля; двоих (близнецов) - во время прополки; одного
- на склоне горы Худжджер во время сбора брусни-
ки. А младшего сына Тайму раза родила в пути из
плоскости в горы; она везла кукурузу, соскочила с
арбы ниже Фаснала, зашла в укрытие под Камнями
Великанов. Не прошло и получаса и оттуда в своем
подоле вынесла мальчика, села в арбу, ребенка за-
вернула в бурку, взмахнула хворостиной и погнала
быков в сторону Камунта.
В жизни никто никогда не видел Кибизона в зат-
руднительном положении. Движение - огонь, сооб-
разительность чудесная, веселого нрава, всегда выг-
лядела значительно моложе своих лет. Она родила
двадцать два ребенка и силы ее не то что убавились,
она стала красивее, сильнее, моложе. До самой смер-
ти ни одного белого волоса на голове. Сама продевала
нитку в иголку. А смех ее звенел в окружавших аул
16 После революции родители Аршота в Армении обнаружи-
лись. Его забрали на родину. Фамилия его - Манукянц - верну-
лась к нему. Женился, но через три года жизни в Армении, он
тайком, вместе с женой, вернулся к семье, которая воспитала
его. У него хорошие дети, сыновья ученые и по-прежнему Цопа-
новы и Манукянц всегда вместе в радости и в горести.
38

горах. Была сердечной и гостеприимной, искусной
хозяйкой, умелой кулинаршей.
И дети, подстать ей, как росли, так и помогали и,
отправляясь по большой дороге, прославляли свою
большую и красивую семью. А Кибизон имела вели-
кую благость деторождения и теплоту детских сер-
дец в отношении своих родителей; семья ее и Афако
была полным воплощением Фарна - человеческого
благополучия и счастья.
СУРОВЫЕ СУДЬБЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ...
Житель аула Моска в Дигорском ущелье Кули Га-
беев был человек стойкий и своенравный. Прослы-
шал, что в ауле Науагкау есть достойная девушка в
роду Тетцоевых. А у него - сын Баде, не менее дос-
тойный и решил: быть свадьбе; Тетцоон должна стать
женой его сына и, стало быть, его невесткой. Так было
решено, так было и сделано. Сыграли свадьбу, а через
год у них родился сын, нарекли его именем Инал.
Это событие имело другое последствие. Дело было
в том, что девушку, теперь уже жену Баде Габеева,
любил названый брат Баде - Гути Гобеев. После того,
что произошло, Гути исчез, пропал. Баде встревожил-
ся и начал искать его. Поиски друга-брата продолжа-
лись долго, но однажды он его обнаружил на высо-
когорных пастбищах Харес в далеком коше. Произо-
шел разговор. Но Гути не раскрывал причину своего
исчезновения. Когда же Баде прямо спросил его: свя-
зан ли его уход из аула с женитьбой Баде, Гути ниче-
го не оставалось как признаться во всем.
Тогда Баде начал с такого поворота разговор:
— Гути, допустим, я умер, женился бы ты на Тет-
цоон?
— Глупости не говори, мне такое счастье не нуж-
но, я не хочу твоей смерти, о чем ты говоришь, ты и
в мыслях не должен допускать свою смерть, - развол-
новался Гути, который долгое время не мог говорить
от переживаемого горя.
— Но все-таки, чего не бывает, меня не стало, же-
нился бы ты на ней?
39

На этот вопрос Гути не отвечал и сказал, что даже
если этот разговор о смерти Баде самый праздный,
он не станет на него отвечать, потому что он чувству-
ет опасность для его жизни.
Баде расстроился, вышел из равновесия и поста-
вил теперь вопрос более жестко:
— Хорошо! Ты знаешь меня, знаешь, что я свое
счастье не стану строить на твоем несчастье. Между
нами встала женщина, женщина прекрасная, сама
ничего не зная и не ведая, она может стать источни-
ком нашего несчастья. Это несчастье, естественно, и
на ней отразится. Зачем нам это надо? Я этого не
хочу и не позволю себе строить свою жизнь подоб-
ным образом. И ты, это зная, как последний трус,
молчал, когда мой отец разворачивал все от начала
до конца. Если я отступлюсь от Тетцоон, ты простишь
и меня и ее, и сможешь создать достойную семью в
таком браке.
Гути замолчал надолго, но после настойчивых на-
жимок со стороны Баде он сказал свое "Да".
И получилась замечательная многодетная семья от
этого союза Гути и Тетцоон.
А судьба продолжала трепать жизнь Баде Габее-
ва...
Он однажды с двумя приятелями оказался на свадь-
бе в Верхней Балкарии в Безенги у Казаховых, выда-
вавших дочь. Стур Дигора с Верхней Балкарией свя-
зи поддерживала через перевал Штулу... Надо же
было, Баде понравилась не кто-нибудь из балкарских
девушек, а невеста - Казахон, и он говорит прияте-
лям:
— Нельзя допустить, чтобы эта девушка ушла от
меня.
— А ты тут с какой стороны? Девушка уже под
венцом, тут два рода и не слабых вроде, целая ватага
вооруженных сватов, ты о чем подумал, Баде, очнись,
- сказал один из приятелей.
— Невиданное преступление может произойти, это
война без конца и с таким кровопролитием, что страш-
но и подумать, - сказал другой. - Какое тут может
быть счастье?
— От вас нужно только одно, - пропустил мимо
40

ушей слова приятелей Баде,-отвлеките погоню, ос-
тальное вас не касается.
— Нельзя и думать об этом, - в один голос говорят
ему приятели, - ничего мы не видим такого, чтобы
оправдало такое безумие!
— Что, боитесь?! - резко поставил вопрос уже по-
терявший терпение Баде.
Этот вопрос был оскорбительным для людей, ко-
торые ничего не боялись, для которых жизнь в
опасности, в смертельной опасности, была обыден-
ным делом, и Баде прибег к нему как к последне-
му, хотя и не очень честному средству в данной
обстановке.
— Прошу меня простить, но я один могу не ре-
шить то, что я задумал и что должен решить, а если
не сделаю этого, я потеряю интерес к жизни, поэто-
му сознаюсь, действую по отношению к вам запре-
щенным приемом. Итак? - спрашивает Баде.- Или
вы мне помогаете, или я рискую и своей и девичьей
жизнями.
Ребята согласились на предложение; ничего дру-
гого они не могли предпринять. Неукротимый Баде
не слушался голоса разума, друзья не могли оста-
вить его одного с его, непонятным им, замыслом,
потому лишь, что опасность жизни Баде и девушки,
без участия друзей Баде, возрастала непомерно вы-
соко.
Как подобрался Баде к невесте, как происходило
похищение ее, ничего не ведавшей, трудно предста-
вить. Известно одно: Баде с невестой ускакал на коне
в сторону перевала Штулу. Друзья отвлекли погоню
на перевал Сукан. Погоня убила одного из друзей
Баде, другому удалось уйти. Ушел и Баде с Казахон;
они перешли в Харес.
Два рода, род Казаховых и род жениха Казахон
потеряли покой; им был нанесен невиданный позор -
увели невесту из-под носа лучших людей двух фами-
лий. Но нигде не могли обнаружить беглецов. Они
провалились сквозь землю.
И тогда стали действовать скрытно, тихой развед-
кой, спокойными неназойливыми расспросами. И это
дало результат. Их обнаружили в Харесе, в потайном
41

месте, куда незамеченным нельзя было подойти. Зна-
чительной группой подошли к шалашу и обнаружи-
ли там только Казахон. Баде не показывался пресле-
дователям.
— Где тот разбойник, который лишил нас интере-
са к жизни? - спросили Казахон.
— Не знаю, где точно, но где-то здесь. Он был здесь,
но когда увидел вас, он оставил меня, а сам ушел.
— А что тебя не взял он, ты, очевидно, ему уже не
нужна, и трусит за свою жизнь? - язвили ее род-
ственники и родственники несостоявшегося мужа.
— Это не так, и не надо терять времени на пустые
разговоры.
— Тогда собирайся, мы должны уехать отсюда и
поскорее.
Казахон говорит окружившим ее родственникам и
не родственникам:
— Прошу вас, не ошибитесь. Дело не такое про-
стое как кажется. Право уходить с вами или не ухо-
дить Баде предоставил мне самой.
— Ну и хорошо, решай сама, и уходи с нами, ведь
тебя он увел силой, это мы хорошо помним...
— Но я не хочу уходить от него...
— Как это, что это такое, видано ли это? - разда-
лись голоса вокруг.
— Конечно, она не хочет, - съязвил несостоявшийся
муж Казахон, - ведь похититель парень сильный,
мужчина хоть куда...
— Вы несправедливы к нему, - сказала она, - Это
достойный человек и достоин уважения. Это мужчина...
— Мы в этом не сомневаемся, — не дал ей доска-
зать свою мысль незнакомый Казахон мужчина.
— Говори, - обратился к ней двоюродный брат Та-
солтан.
— Достойный мужчина, который пробыв со мною
три месяца под одной крышей, в одном единственном
и тесном помещении, в этой лесной чаще, в этом ди-
ком месте, этот человек пальцем не тронул меня...
— Как можно, что она говорит, кто ей поверит? -
опять разноголосица... - Этого не может быть!
— Да, именно так! Могу поклясться как угодно.
Это человек вообще суровых, но достойных правил!
42

— Тем лучше для нас, — приосанился некогда ее
жених. - Все начнем сначала.
— Ничего не начнем, ни сначала, ни потом, - твер-
до пообещала Казахон. - Я тоже что-то стала пони-
мать, у меня было время подумать и разобраться в
происходящем. Я не хочу от него уходить, а силой
вы меня не увезете.
— Еще как увезем! - сделали шаги в ее сторону.
— Прошу вас ни одного шага больше, останови-
тесь! - она подняла предупреждающе руки. — В про-
тивном случае ни один из вас отсюда живым не уй-
дет. Произойдет страшное кровопролитие. А тогда
зачем мне моя жизнь. Я этого не стою и вот этим
ножом я тут же покончу с собой, - в ее руках блес-
нул небольшой охотничий нож; он выскользнул из
рукава девушки.
Мужчины испуганно попятились, отошли подаль-
ше от нее: они умирать не хотели, и мертвая девуш-
ка тоже им не нужна была. Все до единого показали,
что не хотят ее трогать; дошло до них и то, что в этой
дикой местности они не одни и силой они ничего не
решат. Посовещались.
И один за другим охотничьим строем, без слов,
ушли в сторону перевала, на Большую Балкарию.
Казахон стояла и две струи слез то ли от пережи-
того страха, то ли от счастья текли по ее красивому
лицу. Потом была тихая разведка... Примирение. И
стали жить Баде и Казахон удивительно красивой
семьей и наградой им были семеро сыновей и две до-
чери, а от них потомства не счесть. От Баде в пятом
поколении по асфальту г.Владикавказа ходит Вале-
рий Васильевич Габеев, рассказавший мне сухую ис-
торию вышеобозначенных событий, я же добавил к
ней не так уж и много.
ИСПЫТАНИЕ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ
...1904 год. Русско-японская война. Сухая сводка
о военных событиях. В одной из них сводка гласила
бы: Кавказская сотня в конной атаке вошла в сопри-
косновение с противником. В отчаянной схватке про-
43

тивнику был нанесен зна-
чительный урон, но и сот-
ня понесла большие поте-
ри. Среди не вернувшихся
с поля боя и командир сот-
ни Азнауров.
В сотне служил и жи-
тель горного Цмити Те-
миркан Басаев. Из боя он
вышел без единой царапи-
ны и в душе возблагодарил
Святого Уастырджи, что
он не остался лежать на этом
непонятном его горской
душе бескрайнем просторе. Но когда обнаружил какое
несчастье случилось с командиром, он потерял покой.
— Мы покроемся позором! Кто видел в последний
раз командира? Почему не вынесли его даже уби-
тым?
Никто не видел, как оказалось, а может и видели,
но никто не признался.
— Надо идти на поиски князя Азнаурова - коман-
дира нашего. Нельзя оставлять! — Охотников не было...
Тогда Темиркан обратился к поручику и настой-
чиво попросил разрешить ему пойти на поиски тела
командира сотни. Тот не разрешил. Но рядовой Баса-
ев закинул на плечо винтовку и вид его показывал,
что горец-воин может ослушаться. Тогда поручик
принял другое решение.
— Ты не кипятись, Басаев. Если ты готов на все,
то я тебя не буду удерживать. Но пойдешь один!
— Хорошо! - сказал Темиркан и повернулся, что-
бы идти.
— Постой, постой, Басаев, - остановил поручик сол-
дата. - Куда ты с этой винтовкой?..
— Без винтовки нельзя, - не дал ему договорить
Темиркан.
— Понимаю, что нельзя, но как ты, если найдешь
Азнаурова, будешь выносить его, да еще винтовка.
— Справлюсь, командир-
Поручик больше ничего не сказал. Он развязал
ремень с наганом и отдал все это Темиркану.
44

— Это тебе больше подойдет, бери.
Темиркан опоясался и с наганом на боку исчез в
гаоляновом поле.
Это было под вечер. Но всю ночь Темиркана не
было. Только на рассвете он вышел точно к своему
воинскому лагерю, таща на себе тяжело раненного
Азнаурова.
Георгиевский Крест был наградой за этот подвиг
Темиркана Басаева из аула Цмити.
...Шел 1914 год. В один из летних дней в Курта-
тинском ущелье можно было увидеть кавалькаду всад-
ников на великолепных кабардинских конях. Их было
двенадцать человек. Это были полковник князь Аз-
науров, его сын майор Азнауров, бывший командир
кавказской сотни на русско-японской войне, и десять
сопровождающих их всадников.
Долго готовился и терпел князь Азнауров, но не
выдержал больше и решил нанести визит в Цмити и
поблагодарить Темиркана Басаева за спасение его
сына, единственного наследника.
Подъехали в середине дня. Такой визит не привел
в растерянность Темиркана и он распорядился по-
звать соседей. Те прибежали и стали ловить ягнят,
чтобы быстрее подготовить застолье. Сам же попро-
сил быстро приготовить три пирога, и пока это дела-
лось, он из близлежащего загона привел собственно-
ручно белого бычка. Принесли пироги и с ними хо-
лодное пиво в турьем роге. Темиркан поднял рог и по
обычаю произнес:
— Князь, гость в доме - посланец Великого Бога.
Мои предки чествовали уважаемых гостей жертвен-
ными белыми бычками. Пусть Бог примет в вашу
честь эту жертву и слава Святому Уастырджи, по-
кровителю мужчин, что в добром здравии и с хоро-
шим настроением привел столько людей, замечатель-
ных мужчин, в мой дом. Я знаю, что вы другой веры,
поэтому прошу Вас, князь, распорядитесь, чтобы кто-
то из твоих младших зарезал ягнят, а бычка — про-
шу моего самого дорогого гостя, в знак особого ува-
жения, - и отдает ему большой остро поточенный нож.
Князь взял нож и сказал:
— Благодарю тебя, Темиркан, за то, что ты сде-
45

лал для нас раньше, сохранив мой род. И нет у
меня столько сил, чтобы оценить это твое благодея-
ние. Ты принимаешь нас теперь с таким настроени-
ем, что я даже растерялся. Я еще надеюсь поблаго-
дарить тебя за все. А резать я уже не могу. И по-
зволь, Темиркан, я это дело поручу кому-то из моих
младших.
— Каншауби,— обратился князь к рядом стояще-
му мужчине, - исполни Темиркана и мою просьбу, -
и подал ему нож.
После молитвы Темиркана над жертвенным быч-
ком, выпили пиво, отведали пирогов. Гости наблюда-
ли, как подносили бычку щепотку соли. Тот испуган-
но отвернул голову, но соль облизал. Каншауби раз-
вернул животное в сторону мусульманских святынь,
ему помогли уложить на землю бычка, и, попробовав
острие ножа, нагнулся, сказал "бисмилля" и резкими
движениями перерезал горло животного. Держа голо-
ву бычка, он дал стечь крови, а затем дорезал горло.
Все остальное должны были сделать младшие, гость
исполнил почетное поручение.
Гостили целую неделю. Попытки гостей уехать
раньше решительно пресекались хозяевами. Князь
одарил Темиркана ценными и боевыми символами:
кинжал, отделанный золотом, сабля с золотыми на-
сечками и газыри с золотыми головками, ценности,
которые потом стали жертвой голодных лет; Торгсин
обменивал золото на хлеб.
Князь пригласил Темиркана в свое имение, кото-
рое располагалось под горой Бештау. Темиркан обе-
щал приехать.
Проводы были трогательными. Горская сдержан-
ность не выдержала больше испытания, и князь с
Темирканом на прощание обнялись, оба мяли друг
друга без слов. Уложили в хурджины припасы на
дорогу и отряд, в сопровождении провожающих всад-
ников двинулся в путь. Проехали ровные места, и
когда подошли к горловине ущелья, князь попро-
сил своих спутников развернуться и посмотреть на
панораму горной местности и сказал, по-видимому,
сокровенную мысль, которая не оставляла его в по-
кое все время пребывания в гостях. Чувство благо-
46

дарности к спасителю его единственного сына было
безмерно, и настолько наполняло всю душу, что он
это чувство не мог соответственно высказать и как
ни пытался что-то сказать, он не был доволен ска-
занным. Но сейчас он сказал:
— Посмотрите на эту красоту! Могли ли в этой
красоте, вырасти некрасивые люди? Нет, никогда,—
ответил сам себе князь. — Достаток, полученный
тяжелым трудом, но какие красивые души, какое
благородство. Ни одного лишнего слова, ни одного
бессмысленного движения. И кругом открытые, доб-
рые лица. Поняли вы, что мы одной крови. И это
не случайное явление: предки наши тысячелетия
жили рядом и жили мирно. Поправьте меня, но я
не знаю, чтобы адыги, скифы, сарматы и аланы
когда-нибудь воевали друг с другом. Поэтому они,
наши предки, выработали одну меру жизни, и не
могло не быть между ними братских отношений.
Прошу простить меня за личное воспоминание, но
здесь мне свободно говорить. И прошу вас подумать
над тем, почему во всей кавказской сотне нашелся
один Темиркан Басаев, который бросился спасать
вовсе не родного брата, даже не кровного родствен-
ника. Почему хотя бы кто-то не увязался за ним, ну
ради приличия, ведь там были все кавказцы?
Человек живет и не может не думать, не пережи-
вать. Новые обстоятельства заставляют человека думать
по-другому. И меня, - продолжил свой монолог пожи-
лой князь, - не оставляет мысль о том, что мой народ
не все сделал, когда аланы-ассы попали в тяжкие ис-
пытания, когда наши общие враги особенно решили
наказать алан. И нам досталось немало, но аланов они
хотели свести с лица земли. И когда остатки народа
спасались в горных расщелинах, мы не всегда оказыва-
лись на высоте человечности по отношению к ним.
—Что и говорить! - с досадой сказал князь. - Се-
годня другие времена и надо нам быть всегда вместе
и с таким соседом мы будем значительно сильнее,
мудрее и благороднее.
Провожающие ничего не понимали в словах кня-
зя, он говорил по-кабардински, но почувствовали, что
речь произносится в их адрес, и стояли, и слушали,
47

как будто все сказанное было им очень понятно.
Князь Азнауров снова развернул свою команду, и
под веселый перезвон резвых подкованных коней все
они, и гости и провожающие, направились по дороге
к кабардино-осетинской границе.
...Прошло время и Темиркан решил ответить на
приглашение князя.
Отчаянный был человек Темиркан Басаев. Это вид-
но не только в его действиях по спасению своего коман-
дира в те дни еще, когда шла война на востоке. Отчаян-
ность его сказалась и в другом. В один из дней он сажа-
ет в одноконную арбу свою на сносях жену Ахполон и
объявляет ей о далеком походе под Бештау.
—Ты меня хочешь опозорить, в таком состоянии
куда ты меня везешь, - сопротивлялась беременная
женщина, но это не подействовало на мужа.
— Посмотри, какое мягкое ложе я тебе пригото-
вил, - говорил видавший виды кавалерист.
А это мягкое - это сено в кузове арбы и постель.
Вопрос не подлежал обсуждению и они отправи-
лись в путешествие. Сколько и как ехали никто
кроме них не знал. Но через сутки-полторы ближе
к вечеру, Басаевы добрались до имения князя Аз-
наурова.
Князь увидел экипаж Темиркана и обратился к
сыну:
— Теперь мне ясно, кто твой спаситель. Только
такой человек мог решиться искать тебя в чужих,
незнакомых степях, найти и вынести на себе. Только
такой! Слава Аллаху!
И спохватившись, повысил голос:
— Что, живых в этом доме нет? Скорее на помощь
женщине!
И все пришло в движение в доме Азнауровых.
Ахполон учинили царственный прием, необходимые
в ее положении заботу и помощь оказали сполна.
Две недели гостили Басаевы у Азнауровых. При-
чина задержки была исключительной: за это время
Басаевых стало трое — у Ахполон родился сын.
Князь Азнауров никому не позволил возиться с
выбором имени мальчику; он произнес это имя сам -
Бештау!
48

А рассказал мне эту историю Барисби Басаев -
сын Бештауа, родившегося под горой Бештау, и при-
нятый на красивый белый свет заботливыми руками
кабардинских женщин и под неусыпной заботой кня-
зя Азнаурова.
Посвящается Саламджери Кокаеву
МУЖЕСТВО
ЕСТЬ КРАСОТА
Получится ли это Слово
о Саламджери Кокаеве у
меня? Я не уверен. Но не
сказать это Слово тоже не
могу...
Герой войны за Отечество
С. Кокаев горел в танке. За-
тем его латали в госпиталях,
собирали по частям и таким
образом врачи снова соору-
дили человека. Конечно,
многого из того, что он
вынес из материнской ут-
робы при рождении, врачи
не смогли восстановить.
Обгоревшее лицо покорежено, нет одного глаза,
другой, слава Богу, смотрит доброжелательно, довер-
чиво на мир и на людей. Рук нет. Одна от плеча,
кисть другой тоже потеряна, но врачи разрезали ос-
тавшуюся конечность выше кисти и создали два боль-
ших "пальца", и теперь Саламджери подает правую
"руку" - эти огромные "пальцы", — и ты рукой при-
кладываешься к этой невиданной деснице как будто
к священной руке самого господа Бога, и с величай-
шим почтением, душевной теплотой к этому челове-
ку.
Он натренировал эту раздвоенную правую конеч-
ность, и она работает как рука, берет все доступное,
вилку, хлеб и прочее. Он в любых ситуациях наста-
49

ивает на самостоятельности действий и сам себя об-
служивает. Конечно, он пользуется вниманием за-
ботливых окружающих и он всегда ухоженный, чи-
стый.
Зачем все это я пишу?. Вот как на этот вопрос мне
легко ответить, так труднее объяснить то, как это по-
лучается у Саламджери. Пишу об этом человеке пото-
му лишь, что он у меня, и не только у меня, вызывает
неподдельное восхищение своим жизнелюбием и упор-
ством достойно жить.
Саламджери всегда и везде с людьми, и в радости
и в горести, не пропускает ни одно значимое в обще-
стве событие. Такой образ жизни для него - неукос-
нительное жизненное правило. Жизнь для всех лю-
дей - постоянное преодоление обстоятельств, а для
Саламджери трудными испытаниями становятся не
только сложные, но бесконечное множество простей-
ших ситуаций, которые мы просто не замечаем; он
в постоянном напряжении и именно в этом прояв-
ляются его необыкновенные сила и красота.
Это видят люди!
Его представили к званию Героя Советского Союза
и, уже многие годы спустя после Отечественной войны,
присвоили звание Героя Социалистического Труда. Хо-
рошо хоть приняли такое решение! Он Герой, муже-
ственный человек, и в этом мужестве, непреклонности,
в постоянном стремлении быть на стремнине жизни, в
гуще людских дел и забот, он весь - Саламджери Кокаев!
На приемах, если там встречаемся, мы сидим ря-
дом. Я люблю ухаживать за Саламджери. Мне это
доставляет удовольствие, какое-то глубокое нравствен-
ное удовлетворение, а ему тоже, по-моему, при этом
хорошо, ибо он знает: внимание ему я, здоровый че-
ловек, оказываю не от сожаления, не от жалости,
этого Саламджери - могучий титан - не заслужива-
ет, и он это знает, а от уважения и почитания силь-
ной натуры. И нам обоим, а мне кажется и другим
вокруг, от этого бывает хорошо!
А ведь хорошо, когда людям хорошо. И жить,
поверьте радостней, когда рядом Саламджери Кока-
ев, своей жизнью утверждающий дорогу впередиду-
щим!
50

Светлой памяти Гриша Плиева
"ХВАТЬ ИРОНСКОЙ
ГОЛОВЕ"
— Читал ты стихотво-
рение Гриша Плиева "Ста-
рый Ир"?- спросил Саба
Кудайната.
— Читал, и не только
стихотворение, но и то, как
поддали ему наши ребята-
писатели в своем "Откры-
том письме". Как сам Гриш
говорит: "Так чудно сложил-
ся бой: "Как взмахнет ирон
мечом и хвать иронской голове. Кард баврзонд фавхавссы
ирон авмав ирон савравн дзавхст!" - не надо оскорблять
собственный народ!
— А ты здорово разобрался в том, что Гриш оскор-
бляет свой народ или нет? - спрашивает Саба. Так
просто, так легко было поэту самому говорить об этом.
Посмотри, чем заканчивается его стихотворение:
Сагъяес, хъ&лдзеег, мает зевзаргее
Иреей ахеем хъеертяе цыд
Жм&, ниугее кодтой - заргее,
Уымеен бамбареен нее уыд.
Дума, смех, испытанья,
Крики слышались из Ира
И выли они или пели,
Было это не понять...
(Подетр. пер. автора)
— И ты тоже послушай вот эти строки: "Зачем
понадобилось/это Плиеву/ ворошить гнилые остатки
истории нашего народа, вырвавшегося из вековой
темноты к вершинам социалистической цивилизации,
выдавать наших бедных, но героических предков в
51

целом как наемников, за деньги идущих друг против
друга, под корень рубящих друг друга?
На самом деле почему. Можно порассуждать вок-
руг этого вопроса?
— Можно. Только без крика и спокойным рассуж-
дением. Пойдем-ка, - Саба потянул за рукав Кудай-
ната, - я знаю тихий уголок в парке, там и скамейка
есть, там нам никто не будет мешать и я тебе обещаю
хоть немного прочистить мозги твои.
— Пойдем, пойдем и потом посмотрим, кто чьи
мозги прочистит лучше, - следуя за Саба, заключил
Кудайнат.
Нашли в парке уголок Саба. Присели. И Саба на-
чал свой разговор:
— Гриш пишет о состоянии нашего народа, кото-
рая в истории обозначено как время "Военной демок-
ратии".
— Учеными разговорами ты меня не проведешь, -
сразу среагировал Кудайнат. - Ну к чему вот эта "Во-
енная демократия" в нашем разговоре?
— А как же? Собака зарыта именно в этом. Време-
на "Военной демократии" испытали все народы: и
русские (славяне), и наш народ во времена скифов,
сарматов, алан. Главное здесь то, что народы жили
как дружина, война была источником жизни, эконо-
мическим условием существования целых народов.
Кто побеждал, тот забирал богатства побежденных и
этим жил. И скифы, сарматы, аланы будучи одним
этносом, не щадили и друг друга, как и другие наро-
ды. Не слышал, как колотили веками друг друга рус-
ские княжества, и: "взмахнет ирон мечом и хвать
иронской голове!" Это было в те времена, и в чем
вина Гриша, если он заметил эту очевидность исто-
рической истины?
— Да, это было тогда, но если ты не глупый и не
слепой, то как ты не понимаешь, что Гриш неспроста
этот разговор затеял, он пишет о сегодняшней Осе-
тии и оскверняет сегодняшнюю родину, - пытается
Кудайнат держать свою линию.
— Ну и что? - резко ставит вопрос Саба. - А сегод-
ня наша Осетия чем так особенно по-другому пока-
зывает себя. Сегодня у нас мало мозгоблудов, во имя
52

собственного амбициозного утверждения разрываю-
щих единство народа? Что по-твоему означает: "ирон",
"дыгурон", "туаллаг", "кудайраг"! На одной ладони
уместимся мы, все осетины, а сколько определений в
устах дураков. Это же взрывное устройство! И глав-
ное - это немалым числом людей, очень часто влия-
тельными, смакуется и принимается как руководство
к действию. "Уый та маенаей цаемаей лаегдаер у? А он
чем лучше меня?" - эта мерзостная философия сколь-
ко вреда приносит. Не слишком ли много для ма-
ленькой Осетии вредных установок, мешающих нам
и ведущих нас к преждевременному исчезновению
как народа. Гриш - поэтическая душа - это видел,
переживал сердцем эту болезнь и в прошлом и в на-
стоящем, и с сердечной болью писал об этом. А ведь
это поведение подлинного патриота своего народа, от-
крыто, откровенно указывающего на ошибки и упу-
щения. А вот ты и те, кто подписал "Открытое пись-
мо", витаете в облаках с бездумными головами, а
проблемы народной жизни все более осложняются,
потому что нет даже попытки поставить их, не то,
чтобы решать. А крупноплановый "баер-баер" не яв-
ляется свидетельством ни ума, ни элементарной спо-
собности отстаивать доброе имя своего народа в исто-
рическом соревновании народов!
И вы забываете о том, что голова создана не для
того, чтобы нести ее в сваренном виде к застолью, а
для того, чтобы ею думать, - нанес рассердившийся
Саба последний удар Кудайнату, глаза которого ме-
тали гром и молнии, возражать было трудно доводам
Саба. Ведь Кудайнат тоже мыслящим человеком был...
ШКОЛА
— Я был еще мальчишкой, - начал свой рассказ
Морат Ваниев, уже сам дедушка. - Первое сентября.
Я иду первый раз в школу! С веселым гиком, одетый
по случаю и с ранцем первоклассника за плечами
выскочил в калитку нашего дома и побежал по ули-
це в сторону школы.
53

Баба Царагти - почти столетний дед, сидевший на
лавочке напротив нашего дома, там он жил, - вдруг
встал и стоя проводил меня. Я оглянулся. Вокруг
никого, кроме нас двоих.
Так каждое утро в хорошую погоду, когда сидел
на лавочке, он вставал при моем появлении и всегда
провожал меня в школу стоя. В этом не было ника-
кого сомнения: он вставал мне. Я очень смущался,
но ничего не мог ему сказать, ибо никогда с ним не
заговаривал.
И только когда начал ходить в четвертый класс, я
однажды осмелился и спросил его:
— Баба, зачем ты встаешь мне?
— Не тебе встаю, детка, а самому себе, - ответил
он мне.
— Уважение человека, да кровь достоинства, вни-
мание, сочувствие и к маленькому мальчику, и к
взрослому - какая жизненная школа!
—Знаешь, - признался Морат, - старик так глубо-
ко внушил моему сознанию почтение к входящим в
дом, что меня сами ноги подбрасывают при появле-
нии не то что взрослого человека, но даже самого
малого ребенка; стоит ему появится на пороге и я
спешу оказать всяческое внимание.
ДЕДУШКА-ПЛЕМЯННИК
Пришел я как-то в дом племянника моего рода
Бекмарза Ваниева. Ему было лет 75, мне — 16-17.
— О-о-о,- обрадовался старый человек, - дядя мой
пришел. Как ты догадался, какое ты доброе дело сде-
лал, какую честь оказал племяннику своему.
Вот радостно засуетился старый человек, взял меня
за руку и повел в верхний угол большой комнаты, к
широкому креслу, где он сам обычно сидел. Я расте-
рялся, вспотел, отговариваю, ссылаюсь на приличия,
на разницу в возрасте.
— Что ты, о чем говоришь, - удивлялся он. - Только
так. Как же иначе может быть. По крови ты старше.
Ведь моя мать, сестра твоя, покойная, и она все видит,
54

и что она подумает, если я не окажу тебе внимания,
тебе, ее брату? Она мне этого никогда не простит.
От кресла я смог отвертеться. Но на почетное мес-
то, выше деда-племянника, все- таки он меня уса-
дил. Сделать другой выбор мне просто не позволи-
ли...
ЭТЮД
Тропинка в сквере, что на углу улиц Тельмана и
Пожарского, была пробита, как подсказывала фанта-
зия пешеходов и петляла как хотела. По ней мне
навстречу шел мужчина, мелькая то справа, то слева
меж деревьями. Ниже среднего роста, лет семидеся-
ти пяти, коренастый, еще крепкий. Весеннее солнце
припекало, а он еще в зимнем. Полушубок нараспаш-
ку, каракулевая шапка набекрень, чудом держится
на лысой голове. Идем, друг друга разглядываем.
Совершенно незнакомое мне лицо. И я для него неиз-
вестен, видно по нему. Думаю напряженно: привет-
ствовать, не приветствовать. Не сомневаюсь, его одо-
левал тот же вопрос.
Время быстротечно, долгих раздумий в простых
вещах оно не терпит: мы разминулись, а что еще могло
быть, движущиеся навстречу друг другу тела рано
или поздно расходятся.
Я сразу же подумал, что сделал что-то не так, по-
чувствовал неудобство и оглянулся. Он стоял и смот-
рел мне вслед. Я повернулся и быстро-быстро заша-
гал к нему.
— Мы с тобой не осетины, - сказал он и протянул
мне руку.
— Прошу извинить меня, что не поздоровался пер-
вым, - ответил я. - Я младше, намного, я...
— Нет, - решительно сказал он, - я старший, я
должен подавать пример. Если старший не сделает
то, что необходимо сделать, то как младший догада-
ется, как что надо делать?
— Мои старшие учили меня никогда не ждать и
делать добро первым.
— Хорошему учили тебя твои старшие. Это золо-
55

той обычай— человек от рождения добр и он и в ма-
лом и в большом должен стараться первым показы-
вать человечность общения, сделать добрый жест.
Понятно, когда по городской улице идут, спешат
люди, каждому ты не будешь кланяться. Но когда
позволяет обстановка, время, что, друг на друга дол-
жны смотреть как чужие? Мы же люди, человеки! -
он протянул мне руку, крепко пожал мою и, видать,
успокоившись, не спеша пошел своей дорогой.
Мы даже не познакомились. Поразительно то, что об
этом никто из нас даже не подумал. Почему? Не знаю.
Может быть потому, что в этой обстановке нас ин-
тересовали другие, более значимые ценности?!
ЖАЖДА ЖИЗНИ
Мой дядя Габий Хачиров прожил 126 лет. Когда ему
было за 90 лет, умерла его жена Черкес. Сам Габий по
характеру и внешности был полной противоположнос-
тью супруге, с которой прожил в полном согласии много
лет. Он, высокий, суховатый с несколько легким отно-
шением к жизни, предприимчивый, с солидным достат-
ком в семье, мог сильно преувеличить, если не соврать.
56

Черкес — невысокая, но статная, с тяжелым мужским
умом. Бог так распорядился - служила якорем , основа-
нием семейного благополучия и незыблемости очага.
Когда она умерла, пришел, как бывает в Осетии,
люд многочисленный. Мы, родственники с соседями,
стояли во дворе, а многие на улице.
Габий ходит по двору туда- сюда и о чем-то вслух
рассуждает. Я прислушался и поймал фразу, кото-
рую он повторял в одной и той же редакции:
— Хуцау маенжн даер Леуанти Батаврбеги амонд
ку раттидав. Дал бы и мне Бог счастья, которым он
одарил Батырбека Леванова.
Я спросил Науруза Хачирова:
— О чем он говорит? Что это за счастье у этого
Батырбека Леванова?
— Я не знаю, - ответил он.
Спрашиваю кого-то еще. Тот тоже не знает. И тог-
да я спросил соседа его. Он улыбнулся и говорит:
— Батырбек Леванов - это его приятель, пример-
но такого же возраста. У него недавно умерла жена и
он удачно женился второй раз...
— Ну и ну, надо же, - вслух сказал я, - Черкес с
которой прожил он столько лет, еще лежит на смер-
тном одре, а он... Не то с удивлением, не то с досадой
обращаюсь я к окружающим: — О чем он думает?
А Габий продолжает двигаться туда-сюда и только
с этой фразой...
Прошло время, и он действительно женился на
женщине почти наполовину моложе его, очень спо-
койной, мудрой женщине Лизе Тавасиевой из с. Чи-
кола. Очень любила и любит, по сей день, всех нас,
она - женщина в высшей степени корректная. У
Габий снова была хорошая семейная обстановка.
Прошло время, меня долго не было в селе. Потом я
уехал в Москву в аспирантуру. И однажды в Ле-
нинской библиотеке я беру газету "Раэстдзинад"-
нашу республиканскую, на осетинском языке. Рас-
крываю ее и вижу большую статью о Габий Хачи-
рове и о том, как у старого Габий родились две
девочки...
Не скрою, плохое мне сразу пришло на ум, за что
потом я был наказан.
57

... Ехал как-то я из Лескена во Владикавказ (тогда
Орджоникидзе). На подъеме у с. Толдзгун наш авто-
бус полз как улитка. Было скучно, и я разглядывал
пассажиров. Вижу девочку не то14, не то1б лет очень
похожую на сына Габий Мухадина. Но я знал, что у
него не было тогда дочери в таком возрасте. Я подо-
звал и спросил ее:
— Ты чья дочь?
— Габий Хачирова!
И я растерялся. Потом пришел в себя, предста-
вился. И подумал о человеке, который никогда не
унывал, человеке, любившем жизнь, человеке, кото-
рый потерял и сыновей и дочерей, но всегда смотрел
вперед. И Бог награждал его хорошими женами. Вто-
рая его жена Тауасон, родила нашей фамилии двух
милых девочек - с семьями живут и поныне в с. Чи-
кола, всегда и всюду во всех делах нашего большого
рода она принимает участие. Есть фотография сто-
летнего отца и маленьких девочек, фото, говорящее
о великой силе жизни, если ты очень хочешь жить.
А Габий это доказал своим отношением к жизни.
НЕ ПОСРАМИ СЕБЯ
НЕСДЕРЖАННЫМ СЛОВОМ
Барисби Тохарти, мужчина, как говорят, на пути
от пятидесяти к шестидесяти лет, уже с седой шеве-
люрой и пополневший, рассказал мне историю, кото-
рую привожу ниже.
...Габо Фазети, мужчина в солидном возрасте, ему
за восемьдесят лет, но еще крепкий, с моложавым
видом, жил отдельным хуторком с женой Зарада в
заоблачной выси, на уровне альпийских лугов в Кур-
татинском ущелье. Хозяйство крепкое, несколько сот
овец, имелся и крупный рогатый скот. Раньше было
трудно вести хозяйство, дороги не было, когда же
колхоз пробил дорогу к альпийским просторам, ста-
ло легче. Хотя содержать такое количество скота в
горах семье было очень и очень трудно.
Было у него двое сыновей, но они не вернулись с
58

большой войны, была дочь, и она умерла. Жили вдво-
ем: пожилые муж и жена, только и знают тяжкий
повседневный труд. Зарада устала от большого хо-
зяйства, сил не стало. Полное ведро воды и то, не
может поднять, носила половину ведра из родника,
что поодаль от дома. А сколько ведер надо в доме,
когда несколько дойных коров; то сыр, то масло, то
другое. Устала. А выхода не видно из этой печали и
изнурения. И бросить не бросишь: и привыкли, и
жить-то тоже надо. Бросишь и куда пойдешь с про-
тянутой рукой: не видели это непонятное завтра и
батрачили на самих себя.
И тогда Зарада надоумилась: женю-ка я Габо на
женщине помоложе. И дети еще могут быть, а глав-
ное - подмога мне. И приступила к осаде мужа. Дол-
го длилась осада, муж не сдавался; он не хотел оби-
жать жену, благодарность к которой у него была сверх
всякой меры, да и непривычное в этих краях было
дело: двоеженство. Да и возраст. В таком возрасте
жениться, да еще на женщине помоложе, решиться
не так просто.
Зарада была непреклонна; она сказала в после-
дний раз ему о том, что ее предложение не каприз с
ее стороны, что это единственный выход и самый
лучший, чтобы и семья была. Другого решения про-
сто нет. Если Габо не послушается ее совета, то он
потеряет и ее, так как она уже не может так жить и
долго уже не выдержит; жизнь для нее превратилась
в проклятие, в одну сплошную муку.
Габо призадумался: высокий, статный, он даже
согнулся, потерял живость. Да и Зарада не отступала
и вынудила мужа принять решение. Габо уехал на
равнинные села искать себе вторую жену. Его не было
несколько недель. Наконец он объявился, но с жен-
щиной средних лет, сильной и привлекательной вне-
шности. Стали жить и поживать. Зарада не могла
нарадоваться. Фатима, так звали вторую жену Габо,
оказалось доброй и работящей. Зарада помогала ей
во всех делах, где не требовалась большая физичес-
кая сила, а таких работ тоже, дай Бог, немало в кре-
стьянском хозяйстве. Но что это было по сравнению
с тем, что она исполняла раньше; она радостно пока-
59

зывала свои ладони, уже мягкие и очень ласковые.
Шло время, и Фатима родила сына, еще некоторое
время спустя и второго сына. Весть об этих событиях
разнеслась по ущелью. Все, услышавшие эту весть
радовались. Эти новости дошли и до врачебного пун-
кта, и красавица Кошерхан, здешний доктор, позво-
лила себе непристойное слово:
— Кто-то помогает Габо?!
Слова эти быстрее радио молва на гребне быстрого
горного ветра донесла до ушей почтенного Габо. Со-
лидный мужчина, промолчал. Но прошло время и
Габо заболел.
Сообщили Кошерхан, и она пришла в поднебесье,
к больному. Габо лежал на кровати и стонал. Доктор
прослушал легкие и ничего не обнаружил, сердце,
давление и ничего ровным счетом. Спросила Габо,
где болит. Он показал в паховую часть тела, на муж-
ское "достоинство".
Там у меня болит.
Врач пощупал это "достоинство" и в руках краса-
вицы сие "достоинство" резко преобразилось, "креп-
ления" его натянулись.
— Здесь вроде бы тоже все в порядке, - сказала
Кошерхан.
И тут же в голове у нее зароились непонятно тре-
вожные мысли. Не успела она в них разобраться, как
услышала голос Габо:
— Вся загвоздка, красавица Кошерхан, именно в
этом и заключается. Как же иначе могут рождаться
мальчишки, если там уже не все в порядке.
Он сел в кровати и продолжил:
— Даю тебе слово, Салацати раесугъд (красавица
Салацева), я готов на что угодно поспорить с тобой,
давай побудем вместе, я не скажу два, три, но одного
ребенка ровно через девять месяцев... если не рань-
ше, и так ведь случается, ты это лучше знаешь, ты
ведь доктор. Как? Идет? Внакладе не останешься,
даю тебе мужское слово, и вижу, ты сама этому уже
веришь. Хочешь поддержать такой вот спор или нет?
Я ведь сейчас же удалю людей и жен своих; они уй-
дут с удовольствием, чтобы создать все условия, что-
бы я, как мужчина, разобрался с тобой, как с жен-
60

щиной, уйдут потому что твой скверный язык боль-
ше их оскорбил. Но боюсь, что ты на это не пойдешь.
Только хочу тебе сказать, что некрасиво, недостойно
насмехаться над людьми, тем более старшими, к кото-
рым судьба была не очень благосклонна... И только на
закате их жизни им вдруг блеснул луч счастья. Мы
бедные люди: я, Зарада и мать моих маленьких сыно-
вей. Зачем тебе испускать зло, там, где оно должно
быть исключено - в устах доктора, врачевателя, когда
ты не знаешь, о чем говоришь, и позволяешь себе,
после стольких испытаний, выпавших на долю моей
семьи, так топтать сердца наши шальными подозре-
ниями.
Кошерхан вылетела из дома Габо - в этот момент
она не хотела жить. Она бежала с горы вниз и моли-
ла Бога, чтобы он лишил ее дыхания, но ничего этого
не происходило. Она - сильная, красивая - блуждала
по дороге, и стыд сжигал всю ее...
— Э-э-э,- заключил рассказчик, - не так просты были
наши предки, когда говорили: "Пока несли нож, язык
перерезал горло". Нет ничего хуже скверного языка,
а он у любого может оказаться скверным, едва только
оставишь его без присмотра, хотя бы на секунду...
АМУЛЕТ
Молла Афил, высокий, как жердь, сухой старик,
одетый в шубу, на седой голове - низкая каракуле-
вая шапка, сидел в самодельном кресле на южной
террасе своего дома и блаженно дремал под лучами
весеннего солнца. Ни о чем не хотелось думать. И
дела никакие не беспокоили. "Ля-илляха-илля-ляха",
- произнес он вполголоса и сладко зевнул...Хорошо-
то как, слава тебе Всевышний...
Постучали в ворота. Молла и бровью не повел.
Постучали еще раз, но уже нетерпеливо и требова-
тельно. Молла поднял суковатую палку и постучал в
окно. Выглянула жена.
— Оглохли, что-ли, - высказал он свое недоволь-
ство за нарушенный покой. - Кто-то стучит в ворота.
— Два шага не может сделать и открыть двери, -
61

ворчит старая Зурмахан себе под нос, да так чтобы
муж не слышал.
Пошла открывать калитку. Во двор вошла моло-
дая женщина, закутанная в легкую шаль. Такая теп-
лынь, — подумал молла,— и шаль».
Выяснилось все, когда вошедшая сняла шаль и
осталась в легком платке. Красивая молодая кресть-
янка, но как в трауре. Пригляделся, лицо и шея в
синяках, вся дергается.
Женщина бросилась на колени и взмолилась: "Свя-
той молла, спаси меня и мою семью, малых детей, от
злой напасти, от чумы, которая ворвалась несчасть-
ем в наш дом и губит нас".
— Так нельзя убиваться, мае хор17, все в руках
Аллаха, встань, дочь моя.
Зурмахан помогла подняться вконец расстроен-
ной женщине.
— Расскажи, что случилось, - просит молла.
— Муж пьет и избивает меня каждый вечер, дети
на грани нервного расстройства. Покончила бы с со-
бой, да детей жалко. Люди надоумили обратиться к
тебе. Сочини амулет, скрути его чудовищные руки.
Ты, говорят, это умеешь делать.
— Ты, детка, подробнее расскажи...
— Как подробнее, как он меня избивает, и что за
кошмар при этом наступает? - не выдерживает по-
чтительности тона женщина.
— Да не то, - с досадой говорит священнослужи-
тель. — Ну что он, - не сдержался в свою очередь
молла и повысил свой голос, - приходит домой и сра-
зу же кидается на тебя, избивает?
— Сразу он не кидается. Приходит пьяный, по-
черневший. А вспомнить его в прошлом - каким хо-
рошим, опрятным, подтянутым, внимательным ко
всем нам он был. Скажешь в сердцах обо всем - и в
плач, причитания. Вот он и бесится, учиняет погром.
Совесть, видать, сдвинулась у него. И это каждый
божий вечер. С ума можно сойти.
— Да, дочь моя, дело не простое. Надо подумать, посо-
ветоваться. Приходи через неделю, - заключил молла.
7 Солнышко мое.
62

— Отец, - женщина опять взмолилась. - Неделю я
уже не выдержу. Или он убьет меня, или я сама ре-
шусь.
— Ладно, приходи послезавтра, мне ведь тоже надо
поразмыслить, - сдался молла.
Женщина ушла. Через день рано утром она была
тут как тут. Амулет из черного сафьяна тоже был
готов. Молла приступил к инструкциям:
— Амулет всегда держи при себе. Как только пья-
ный муж переступит порог, ты амулет - под язык.
Как валидол кладут, знаешь?
— Как не знать, - упавшим голосом говорит женщи-
на, - на нем и держусь. Но что это даст? Если все оста-
нется, как сейчас, то валидол уже не понадобится.
Настроение ее все падало, рецепт священника,
видать, не вдохнул в нее ни сил, ни уверенности. Не
могла она взять в толк и то, почему амулет должна
класть себе под язык она, ведь источник зла муж, и
амулет должен иметь непосредственное к нему отно-
шение.
— Все во власти Аллаха, детка. Делай так, как я
сказал, - настоял на своем молла. - Ровно через ме-
сяц мы встретимся, если до этого ничего особо тре-
вожного не произойдет, — добавил он вслед уходя-
щей с печальным видом женщине.
Молла стал забывать эту историю, мало ли забот у
священнослужителя. Дней через двадцать, придя
домой, он застает целое столпотворение. В празднич-
но разодетой женщине молла с трудом узнает свою
пациентку. Никаких следов побоев, свежая, краси-
вая, слово не дает сказать Зурмахан. На столе три
огромных пирога, индюк. Где она только раздобыла
таких громадных размеров птицу, разные подарки
молле и его жене?
— Ну, как наши дела? - спрашивает священник.
— Чудо, великое чудо свершилось, святой отец. С
амулетом. Первый же вечер ни жива, ни мертва, жду
прихода этого супостата. Заявился, угрюмый, потем-
невший, зыркает глазами. Я незаметно кладу амулет
под язык, как меня научил ты, отец. Такое неудоб-
ство испытывала. Злость рвется из меня отовсюду,
хочется ругаться, но амулет под языком ни одного
63

слова не дает сказать, язык будто заклинило. Муж
смотрит зверем, а в доме - тишина. Кинулся в один
угол, кинулся в другой, а кругом тишина. Непри-
вычно человеку. С размаху - ногой табуретку. Ви-
дать, сильно ушибся. Так тебе - на сердце какая-то
сладость разливается. Покружился, покружился и в
постель. Глазам не поверила, а амулет боюсь вынуть.
Он уже храпит, а я дрожу. Подошла, потолкала его,
а он уже на самом деле спит.
Так каждый вечер. Он только войдет - я амулет
под язык. Мечется, не находит себе места и, видать,
и занятия не находит и сразу в постель. Чудится мне,
чтобы не сглазить, последние дни он стал меньше пить,
и возвращается к семье; даже зарплату один раз при-
нес, правда, уполовиненную. Я не вытерпела. От ра-
дости кошмарные сны стала видеть. До уговора о встре-
че еще десять дней, извини, раньше пришла.
— Это ничего, успокоил молла. Обращайся с аму-
летом так же и все будет хорошо.
С тем и ушла, показалось молле или нет, но тихо
про себя напевая.
Прошло два дня. Опять женщина в шали, изби-
тая. Священник ахнул, видя такие разрушения так
удачно сотворенного им былого счастья.
— Что же это такое? - заикаться стал молла.
— Потеряла амулет и все адовы муки вернулись
на мою голову.
— Детка, ты очень осложнила дело, но будем про-
биваться, раз так удачно начали. Для этого теперь,
видимо, одной ночи достаточно.
На следующий день она приходит. Молла выносит
новый амулет, она достает старый.... Нашелся.
Плачет она: что теперь будет. Молла, в свою оче-
редь, озадачен. Зашагал вокруг, не скрывая, что он,
действительно, попал в трудное положение: два аму-
лета вроде бы исключали друг друга. Но вдруг его
осенило, и он радостно поднял длинный и худой ука-
зательный палец.
— Надо класть оба, - решительно объявил молла.
Что оставалось делать женщине. Она взяла второй
амулет и ушла. С тех пор пациентка канула в неизве-
стность.
64

...Как-то молла Афил шел на похороны по главной
улице села, повернул на боковую улицу и у ворот
Афцагатовых видит свою знакомую, беседующую с
хозяйкой дома. Он поприветствовал ее. Ответом явил-
ся низкий поклон.
"Все в порядке, - подумал священник, - амулеты
работают исправно. Вот моя красавица и цветет".
А еще через миг его осенило: "Что бы стало с бо-
жьей верой, если бы не умные ее служители". И хотя
молла Афила его крамольная мысль не обеспокоила,
тем не менее он оглянулся, как будто его кто-то мог
услышать. " Ну и ладно, сочтемся", - сказал он вслух.
Закинул палку на поясницу, прижал ее к себе двумя
согнутыми локтями (по-стариковски) и зашагал даль-
ше по улице.
ПАЧКА СИГАРЕТ
Я шел на банкет в честь 80-летия Б.Е. Кабалоева.
На перекрестке улиц Пожарского и Николаева стал
ждать трамвай. Выше, на улице Пожарского стоял
известный мне пожилой мужчина, слепой инвалид
Отечественной войны, гармонист, и что-то выкрики-
вал. Мне показалось, что он хочет перейти оживлен-
ную улицу. Я подошел и спросил:
— Вам в чем-то помочь?
— Нет, - сказал он, - я продаю сигареты.
И тут я обнаружил, что он держит в руке три пач-
ки сигарет. Я решил поддержать бизнес, хотя не курю.
— Сколько стоит одна пачка? - я взял у него одну
из пачек.
Он угадал какую и сказал:
— Три тысячи.
— А у вас есть подороже?
— Есть вот "Мальборо", - и подал мне, действи-
тельно, пачку "Мальборо". - Это пять тысяч.
— Вот вам десять тысяч.
Я взял пачку, повертел ее в руке, не зная, что де-
лать с ней. Вернуть, не вернуть? Вдруг обидится. Поло-
жил в карман и почувствовал, как она мне мешает.
Вернувшись к остановке трамвая, вдруг ясно услышал:
3 Заказ К» 476
65

— Кому сигареты, кому сигареты....
Сердце мое сжалось. Я вспомнил, как этот слепой
мужчина, баянист, раньше, до великих перемен, ча-
сто садился в автобус или трамвай в сопровождении
женщины; он где-то играл и музыкой зарабатывал
себе дополнительно на жизнь.
Теперь его музыкой никто не интересуется, и он
стоит на перекрестке, просительно, выкрикивая:
"Кому сигареты, кому сигареты?" И ищет спасения,
у окружающих, хотя он их и не видит.
Жизнь во тьме тоже жизнь, но во сто крат слож-
нее, чем у зрячих, и он боролся за себя, спасал свою
жизнь доступными средствами.
До чего же дойдем еще, кто это знает?
ДОБРЫЙ МОЛЛА
Хаджи-Блади Цокойти был молла и отличался осо-
бенной добротой. Люди это знали, и, когда он прибы-
вал в село, то множество народа приходили посмот-
реть на него и получить его благословение. А оста-
навливался он у самых бедных в населенном пункте.
Люди приносили сюда все: и еду и птицу, приводили
и мелкий скот, не говоря уж об одежде, белье и день-
гах - все от открытой души, чтобы приласкать люби-
мого священнослужителя.
Хаджи-Блади беседовал почти всю ночь, спал мало,
утром выпивал стакан чаю и отправлялся дальше.
Принесенное в его честь он освящал и часть дарил
семье, у которой он ночевал, а часть раздавал другим
нуждающимся!
НА ТРИЗНЕ
Габо сидел старшим за поминальным столом, у
верхнего конца стола с левой стороны. Напротив у
правого конца сидел второй старший. Умер молодой
человек тридцати лет - Ботроцаев Омарби. Умер нео-
жиданно. Собралось много народа. Тяжелую миссию
Габо исполнял с переживаниями еще потому, что он
66

решил поломать правило долгого сидения за траур-
ным столом, которое стало подлинным издеватель-
ством над осетинскими традициями.
— Люди добрые, - обратился он громко, чтобы
его слышало как можно больше из людей, сидящих
за четырьмя длинными столами. - Мы сегодня по-
хоронили молодого человека, прожившего очень
мало, даже семью не успел создать. И я позволю
себе провести этот траурный стол очень коротко и
прошу это иметь в виду. Нам не пристало проводить
долгие сидения за этой траурной трапезой. Первый
тост я поднимаю за Хуцау, который и создает нас и
отбирает наши жизни. И в несчастье и в добрых де-
лах мы участвуем с его именем и да будем правед-
ными.
Произнес это он, сел и обратился к сидящим слева
и выпил.
Второй тост за умершего.
— Омарби был добрым нашим младшим. Мы жда-
ли от него большой жизни, много добрых дел, но бо-
лезнь оказалась сильней и забрала его жизнь. Пусть
он будет на том свете с лучшими, светлым будет мес-
то его пребывания. Рухсаг уаед. Мы никогда не забу-
дем его благородный образ. Этим тостом я хочу помя-
нуть и тех кто умер раньше: его отец Астемир, бра-
тья, сестры; в роду Ботроцаевых было много достой-
ных людей, которых тоже в живых нет, добрая память
им тоже. Дальше я хочу помянуть и всех тех, кто
раньше ушел из жизни, из каждой из тех семей,
которые мы здесь представляем. Многие молодые и
не молодые люди отдали за народ свои жизни в вой-
нах, вечная слава и память народа им. Прошу всех
встать и почтить память умерших.
Все встали, затем сели и выпили поминальный
бокал.
Третий тост Габо поднял за семью умершего, за
тех, кто остался после него, пожелал здравия и ис-
полнения ими того, что не успел совершить умер-
ший.
— Тост за здравие я хочу дополнить благодарствен-
ными словами за тех, кто сегодня пришел сюда и
выразил соболезнование, оказал поддержку постра-
67

давшей семье и фамилии. Пусть в ваших домах не
будет переживаний и дай Бог вам большого благосос-
тояния. Вы знайте о том, что такое большое горе,
такое пришествие народа нельзя принять без помо-
щи соседей и близких пострадавшей семьи. Мы бла-
годарим всех их за оказанную поддержку. Да будет
мир и благополучие в их домах.
Четвертый тост Габо поднял за баркад. И под-
нял сидевших за траурным столом людей; они си-
дели около одного часа. Никто ничего открыто не
сказал. Только Мирзо Кудахти не выдержал, подо-
шел к Габо:
— Ты почему так поступил, Габо?
— Как? - спросил Габо.
— Быстро закончил стол, всего-навсего четыре тоста.
— А что, мы сюда пришли столоваться, тостовать?
Это же траурный стол.
— Ты не умеешь вести стол, Габо, ты это знай, - с
гневными глазами выговаривал Мирзо.
— А ты, Мирзо, не умеешь вести себя, ты тоже
знай это, полезно тебе будет.
— Посмотри, сколько добра осталось на столах,
все же пропадет! - в сердцах и с обидой воскликнул
Мирзо.
— Ничего не пропадет, найдутся другие, кто съест
их. Да в конце концов, пусть и пропадет. Один раз
пропадет, другой раз, а потом научимся накрывать
поминальный стол, чтобы ничего не пропадало. И
лучше, и красивее. Но и тогда за столом будут оста-
ваться и пища, и напитки, не одни же Мирзо будут
сидеть за этими столами, чтобы все, что там поста-
вят, съедалось и выпивалось. И эту оставшуюся пищу,
и напитки будут употреблять другие люди. Не слы-
шал никогда о том, что насколько большее число
людей отведает поминального хлеба и соли, настоль-
ко угоднее памяти покойника. Или наши отцы оши-
бались, говоря это?
До Мирзо все это не доходило. Он так и кипел от
негодования, но говорить уже не мог, потерял дар
речи.
«Да, - подумал Габо, - когда управляет желудок,
человека уже нет».
68

НАРУШАТЬ ОБЫЧАЙ НЕ БУДЕМ...
Асламурза Есиев был командиром иррегулярного
осетинского конного дивизиона. Разрешение на это
получил от самого императора, когда Есиев, узнав о
начале русско-турецкой войны, обратился к нему с
просьбой разрешить ему набрать добровольцев и с
ними направиться на фронт.
Получив высочайшее соизволение, он в короткий
срок сформировал дивизион из добровольцев с их же
конями, снаряжением, оружием. 26 января 1876 года
он был назначен командиром Осетинского дивизиона
Терско-Горского иррегулярного полка.
В ходе боев Асламурза не раз принимал самостоя-
тельные решения и успешно воевал. В дивизионе были
свои порядки, что вызывало нарекания со стороны
высшего командования. Асламурза был хоть и рус-
ским кадровым офицером и службу закончил в чине
подполковника, но в дивизионе установил осетин-
ский этикет: молодые офицеры прислуживали стар-
шим по возрасту рядовым. Начальство требовало со-
блюдения субординации, полного чинопочитания,
другое считалось ими нарушением уставных требо-
ваний.
— Ваши порядки дурно влияют на остальных, -
пытались урезонить Есиева.
Асламурза выслушал начальство и напомнил, что
сотня, которой он командует, иррегулярная, что орга-
низована она на добровольных началах и действуют
там горские порядки. "Я сам был в отставке, и никто
меня не принуждал к военной службе, - подчеркнул
он, - организовал дивизион по своей воле, с разреше-
ния Государя. Службу несем исправно, но нарушать
свои обычаи не будем. Если мы здесь мешаем и де-
зорганизуем что-то, то я скомандую "по коням" и мы
своим ходом вернемся домой".
Такое заявление было встречено резко отрицатель-
но командованием, но самостоятельно судить не мог-
ли: Государь был замешан. И тогда они послали зап-
рос в ставку Императора. Император ответил: "Оста-
вить все как есть, и осетин не раздражать".
69

этюд
Дзуххо, высокий, крупнокостный, красивый, лет
70-ти мужчина. Брови его нависли, как массивные
дуги, на серые, светящиеся умом глаза; смотрят на
людей испуская тепло и уважение.
Сегодня в его доме радостное событие: женит сына.
Пригласил своих друзей - очень солидных людей,
тоже радуются радостью своего старого и надежного
друга. Пришло время, и позвали всех к столу: помо-
литься в коротком застолье и отправиться за невес-
той. И вот те, кому ехать за невестой, пошли к ма-
шинам, стали рассаживаться. Смотрит Дзуххо: его
почетные и знатные приглашенные стоят перегова-
риваются между собой.
— Что вы тут делаете? — сердито спрашивает их
Дзуххо.
— А нам никто не говорит, что мы должны де-
лать, - оправдываются почетные гости.
Вежливый Дзуххо подошел к одной машине, заг-
лянул в нее: сидят девушки. Он не стал их беспоко-
ить. Подошел ко второй: сидят молодые Парни. И их
оставил. К третьей подошел - мужчины, его дяди по
матери. Их-то высадил из машины. В следующей
машине тоже сидели его родственники, тоже попро-
сил выйти из машины. Так он высадил десятка пол-
тора своих родственников. Те выражают недоволь-
ство особенно резко - после выпитого, доказывают
его неправоту. А он позвал почетных приглашенных
им мужчин и рассадил по машинам.
— Как это надо понимать, а мы не мужчины, не
годимся для такой миссии? - выговаривают Дзуххо.
— Как не годитесь? Годитесь, солнышки мои. Но
вы родственники, а ведете себя, как чужие; никто ведь
из вас не сообразил посадить в машину тех почетных
людей, которых я пригласил для этой цели, а они ведь
пришли не только ко мне, но и к вам. Родственник
должен об этом думать, а самое главное, вы должны
навсегда запомнить: серьезное дело надо поручать не
родственникам, а достойным этой чести людям. Вы
этого не понимаете, так вот, идите к столам: пейте и
кушайте. Это у вас значительно лучше получается...
70

КРАСИВЫЕ ПЛОДЫ ДОБРОДЕЯНИЯ
Муж и жена Езеевы жр1ли в ауле Галиат, что в
Дигорском ущелье Северной Осетии. Бездетные. Аб-
рек Атизаев из Куртатинского ущелья занимался
хищением, в том числе не гнушался и таким мерз-
ким делом, как хищением людей и их продажей. В
районе Чми в Дударовском селе (по Военно-Грузинс-
кой дороге) под деревом играли мальчик и девочка.
Он схватил их и продал бездетным Езеевым. Девочка
была постарше - не выдержала потрясения и умерла,
а мальчик - Махамат - вырос любимым сыном Езее-
вых.
В возрасте восемнадцати лет его решили женить
на девушке из семьи Сикоевых.
В это время Дударовы, не перестававшие поиск
детей, вышли на след пропавших и ворвались в Га-
лиат, приступили к Езеевым. Но здесь выступил Ма-
хамат и сказал:
— Меня воспитали Езеевы, в этой семье я не по-
чувствовал отсутствие матери и отца. Вырастили как
любимого собственного ребенка и обидеть их я не
смогу, и вас предостерегаю от этого. И от вас, Дуда-
ровы, чьей кровью я являюсь, как могу отказаться?!
Мать, родившая парня, была еще жива и сын при-
ехал к ней. Прошло время. Езеевы очень пережива-
ли, боялись, что Махамат больше к ним не вернется,
его там приласкали, мать все-таки... Но Махамат вер-
нулся к вскормившим его отцу и матери. Создал се-
мью, родились семеро сыновей трое дочерей. И се-
годня можно услышать такой оборот:
— Как фамилия?
— Езеев.
— А какой Езеев: Магометовский или Езеевский?
РАССКАЗ О ДРУЗЬЯХ
Было это где-то в сентябре 1961 года. Рано утром
решил раза два пройтись по проспекту Мира - вверх
и вниз. Чудесное утро. Горы, особенно, Столпили горл
со всеми рельефами, четко вписывалась в п. ; . ">и <и\

неба. Дышалось легко. Я разошелся, но не смотрел
по сторонам, и легким шагом продвигался в сторону
гор.
— Битдзеу! - остановил меня голос позади меня.
Я остановился, оглянулся. На скамейке напротив
ресторана "Интурист" сидел Гадзо Васильевич Каз-
беков. Я поздоровался. Он не стал отвечать на при-
ветствие, но сказал:
— Как ты ведешь себя?
— Как? - не понял я.
— Но ты понннимаешь, что ты идешь не в лесу и
не в поле где-то там, в окрестностях своего Лескена.
Это же проспект. Тут, понннимаешь (это слово он про-
износил по-особому - понниммаэшь, при этом губы
вытягивались в линию), люди сидят вокруг, а ты та-
ранишь пространство и никого не видишь, как будто
никого, никого тут, кроме тебя, нет, - с обидой вер-
нулся к мысли, с которой он начал разговор.
72

— Прошу пардону, Гадзо Васильевич, я это делал
нарочно, иначе и двух приличных шагов не сдела-
ешь по проспекту, а я хотел, извините, прошвыр-
нуться в темпе, видишь, как вокруг все красиво.
— Но люди этого не замечают и обще, обще... кон-
чай и садись, - и он показал на место рядом.
Я сел рядом.
— Не стало приличных людей. Эти двое ни к чер-
ту. Вечером еще как-то тянут, а на следующий день
не годятся уже ни к черту, - с досадой повторил он
имя нечистой силы.
"Двое", как могли догадаться многие, были Миха-
ил Сосланбекович Тотоев и Борис Александрович Цу-
циев, его закадычные друзья и всеми уважаемые люди.
Гадзо, будучи младшим, любовно опекал их. Ходили
очень часто вместе. Знакомясь, он опережал их, пред-
ставлялся: "Знакомьтесь, два профессора и один чел-
ловек!" При этом, Михаил Сосланбекович с улыбкой
изрекал: "Один баламут". Борис Александрович тихо
смеялся - кир-кир-кир. Широкое доброе лицо расплы-
валось в улыбке, а глаза светились умом и хитростью.
— Ладно, есть еще время и я тебе расскажу, как
спас этих двоих от позора однажды в Тбилиси.
— От позора?
— Да, может быть и не от позора, а от очень не-
удобного положения - поправил он себя. — Слушай!
— приказал Гадзо.
— Слушаю, - доложил я, поняв, что прогулка пла-
кала и свобода потеряна, по крайней мере, на бли-
жайшее время.
—Значит так, — начал Гадзо. — Оказались мы
втроем как-то в Тбилиси. Утром пошли завтракать.
Видим - полуподвальное кафе на проспекте Руставе-
ли, куда мужчины привычно "ныряли" и исчезали в
открытых дверях. Мы - туда же. Заняли столик. Си-
дим... никакого внимания. Буфетчик обслуживал сво-
их, привычно. Приветствия... Восклицания, а нас
просто не видят.
— Это из-за вас, - говорю своим аксакалам, — вы
почему-то здесь не котируетесь, не производите впе-
чатления. Это вам не Владикавказ, где за вами, как
не знаю...
73

— А вы котируетесь? - тихо вставил свой вопрос
Борис Александрович. - Что-то и на тебя не обраща-
ют внимания.
— Дорогой профессор, да будет тебе известно, что
я к этому охламону сижу спиной; он меня просто не
может оценить.
— Ну повернись лицом, красавец, - с нажимом на
"красавец" упредил Бориса Александровича Михаил
Сосланбекович. — Ты замечаешь, — обратил мое вни-
мание, с намеком на мою внешность.
— Ну и что,—не удержался теперь я, - что твоя вне-
шность - мужская красота высокого класса, я думаю.
— Ну ты хватил,— говорит Гадзо. — На счет муж-
ской красоты еще можно поспорить, а "высокого клас-
са" - лучше не учись льстить, ты еще молодой, а пор-
титься уже стал.
— Ну и что дальше, — вернул я его к разговору.
— А дальше - я пересел так, чтобы буфетчик мог
меня лицезреть. И то ли в это время некого было
обслуживать, скорее всего было именно так, то ли
совесть заговорила, буфетчик подошел к нам и не-
брежно кинул: "Чего хотите?"
Первоначальный вариант: отчитать его, я отложил
на будущее. И говорю:
— Молодой человек, дайте нам бутылочку армян-
ского коньяка и полкурицы.
О-о-о! Что было. Буфетчик подскочил, покраснел,
зажестикулировал, дыхание его перехватило, выдох-
нул наконец: "Армянских коньяков здесь нет, и не
бывает, не бывает, слышишь, батоно!
— Ах так, - говорю я спокойно, - тогда дайте бу-
тылку грузинского и полкурицы.
Он повернулся, быстро прошел к стойке, взял ку-
рочку, огромным ножом со всего размаха, ударил вдоль
тушки. Где он мог попасть точно и отхватил кое-как
третью часть курицы с ножкой, крылышком принес,
не положил, кинул на стол. Две трети курицы оста-
лись на стойке в качестве второй половины курицы.
Мне нравилась ситуация, и я спросил спокойно:
— Это половина курицы?
— Да, не видишь, что ли? - ответил буфетчик.
— А где другая половина?
74

— Там, где я ее оставил.
— Тогда эту половину отнесите и оставьте себе, а
ту половину принесите сюда, нам.
Буфетчик задохнулся от возмущения, потерял дар
речи, но видно было, как лихорадочно работал его
мозг. Потом взорвался хохотом, засуетился, повер-
нулся и затем быстро пошел к буфету. Не прошло и
десяти минут: он пришел к нам с подносом уставлен-
ным - и чего там только не было.
— Это вам от меня!
Сел с нами и началось настоящее застолье.
К нему обращались его посетители, знакомые, дру-
зья, он называл их по именам, извинялся, отмахи-
вался:
— Не видите, что я завтракаю с мужчинами. Сами
берите, что хотите.
Так мы завтракали до обеда. Буфетчик только и
приговаривал: "Какие люди, какой болван!" Такая
вот была история. Понимаешь, он и денег не взял,
как мы не старались.
— И хватит, ресторан уже открыли. Пошли!
— Так рано?
— Не разговаривай, надо немножко для равнове-
сия, а одному как можно, в горло не полезет, не тра-
диция. Извини, пошли, составь компанию.
Зашли в малый зал ресторана "Интурист". При-
несли немного водочки, маринованные огурцы, дру-
гие закуски. Гадзо Васильевич разрезал огурец вдоль,
затем поперек, выпил рюмочку, зацепил кусочек огур-
ца вилочкой и с хрустом, аппетитно разжевал его. Этот
хруст до сих пор у меня в ушах, как и многое из того,
что всегда с охотой и нескрываемым интересом даже
на лекциях, рассказывал этот великий жизнелюб.
ЦЕЛИТЕЛЬНЫЙ КОНСИЛИУМ
Жене очень почетного человека по имени Тате
понравилось болеть. Раз она слегла, действительно за-
немогла, и вся родня окружила ее таким вниманием,
что вовсе потеряла ответственность: три месяца, а она
75

и не думала поправляться! Тате понял свою жену, но
благородный человек не мог указать на недостойное
поведение. Он решил действовать по-другому.
В один из дней он попросил родственников приго-
товить стол: "Я хочу посоветоваться с друзьями по
очень важному делу", - сказал он. Стол попросил на-
крыть в смежной комнате: "Пусть больная тоже по-
слушает, а то болезнь, да болезнь, постель больной
надоела надо полагать. Красавице нашей будет ин-
тересен наш разговор".
Когда собрались его сверстники и сели за стол,
подняли несколько тостов, Тате обратился к собран-
ному им обществу с таким монологом:
— Высокочтимые мои, я собрал вас сегодня по очень
важному делу. Вы видите, в каком положении моя
молодая жена; она уже много месяцев болеет, в доме
ни детей, ни женской руки, сам я тоже не ухожен,
родственники мои на последнем вздохе, не могут уже
бегать туда сюда, у них немало своих дел, а должны
заниматься еще моим домом. Должен сознаться, - про-
должал он, - я люблю свою жену и не намерен, осо-
бенно в таком болезненном состоянии, оскорбить ее и
развестись с нею. Об этом не может быть и речи...
— Но тогда, что ты хочешь совершить, если не раз-
водиться, - прервал его Батырбек, друг детства Тате.—
Ничего не понимаю! Какое еще есть решение?
— Действительно! Что ты хочешь? - вступили дру-
гие в разговор.
— Не спешите и дайте довести разговор до конца.
Вы ведь знаете меня не один год и знаете, что я не
способен на низкий поступок, но дом мой пропадет
без женских рук, и я что-то должен делать.
— Но что? Что ты решил? Скажи прямо, - пристал
опять Батырбек, а другие поддержали его.
— Я хочу привести новую жену. На это решение я
иду с болью в сердце, но другого выхода не вижу, знаю,
что меня будут осуждать, но что мне делать? Новая
жена будет ухаживать и за больной и, естественно, за
мною и таким образом поправлю свои семейные дела.
В большой комнате воцарилась тишина, лишь в
углу другой комнаты, над кроватью больной жужжа-
ла попавшая в паутину паука муха и больная, затих-
76

шая, уставилась в нее и даже не видно было дышала
она или совсем перестала дышать.
— Ну и даешь, — нарушил тишину Така, — как
ты это представляешь, отдаешь себе отчет?
Другие тоже выразили свои сомнения.
— Я понимаю, что вы это сразу и не одобрите, но
это шаг отчаяния и лучший выход из создавшегося
положения. Ну не могу же я больную женщину от-
править в отцовский дом, я ее люблю и хочу сделать
возможно лучшее и для нее, и для меня также.
— Но я не думаю, чтобы женщины встали к тебе в
очередь, чтобы стать второй женой, ты не думал об
этом Тате? - сказал опять Батырбек.
— В очередь, конечно, не встанут, я знаю об этом,
но надо знать и то, что я сам еще тоже ничего, и
затем второй женой будет больная жена, ее участь
известна, и она должна с этим смириться, а та, кото-
рую приведу, будет первой женой, надеюсь и детей
заиметь от нее, а то как без наследников мне оста-
ваться? - повысил голос Тате
— И есть на примере кто-то? - тихо задал вопрос,
молчавший до сих пор Варфоломей.
— Есть одна, но имени пока не скажу, - твердо
пообещал Тате. Но скоро кто-то из вас пойдет с мис-
сией сватов в ее дом, это я вам обещаю.
Сидевшие за столом все расстроились и хотели
покинуть застолье, но хозяин воспротивился: "Надо
стол довести до конца". И люди подчинились. Без
особого энтузиазма говорили тосты, сказали и за здо-
ровье жены Тате; жена повернулась к стене, и не
реагировала на происходящее вокруг, а муха, запе-
ленатая нитями паука, висела недвижимо над ее кро-
ватью. Кругом было грустно.
Потом разошлись все. В доме Тате все легли спать.
Рассветало только, и Тате был разбужен грохотом,
как будто дом переносился с одного места на другое:
все было в движении.
Тате вскочил и, приоткрыв дверь, видит: жена в
переднике, рукава закатаны, лицо в поту, румянец
выступил на щеках, производит генеральную уборку.
"Консилиум сработал" - весело подумал Тате, за-
тем вышел и в тревоге:
77

— Ты с ума сошла, такие тяжести таскаешь, надор-
вешься ду..., - в сердцах не довел слово до конца, -
опять по врачам бегать, ты понимаешь, что делаешь?
— Ты никого сюда не приведешь, вторую жену за-
хотел...
— Не вторую, а первую, - поправил ее Тате.— Надо
же понимать что к чему?...
— Я здорова и все! - оборвала мужа прекрасная,
но ленивая Хадизат.
— Ну-ну и ну, - сказал Тате. И пошел из дому,
весело посвистывая.
ИЗГНАНИЕ
КУЛЬТУРТРЕГЕРА
Моя тетя Лаухан копо-
шилась в саду. Время
было тревожное, шла вой-
на немцы окопались в
селе. Но жить-то надо.
Земля требовала внима-
ния, огромный фрукто-
вый сад тоже не ждал, и
хотя ничего не было изве-
стно, что свершится завт-
ра, крестьянские руки ис-
кали дело. Была осень,
нужно было окапывать де-
ревья, убирать яблоки,
фасоль, работы много...
Внимание женщины
стали отвлекать какие-то
непонятные звуки, и она
стала оглядываться, ис-
кать источник шумных выхлопов. Недолго пришлось
искать, у плетня на виду у всех сидел на корточках
Ганс - немецкий капрал — и вовсю раскручивал
европейскую культуру.
7Х

Тетя остолбенела. Затем задохнулась от ярости:
мужчина позволял такое скотство в присутствии жен-
щины; горянка не могла понять и снести такого по-
зора.
— Скотина, что ты себе позволяешь?! — срываю-
щимся от возмущения голосом крикнула она во весь
голос. Ганс встрепенулся.
— Йа, йа, - забормотал он.
— Чтобы ты, поганец, провалился в подземелье,
чтобытебя не родила мать, уродина.
— Йа, йа...Доннер веттер, - заскулил немец.
— Я тебе покажу "йа", "йа", - она поискала и выта-
щила поувесистей длинный кол от фасоли и пошла
на оккупанта.
— Хальт! - привычно крикнул вояка. Но кровь
амазонки разыгралась, и она воинственно продолжа-
ла движение в боевом порядке.
— Доннер веттер! — Ганс натянул брюки, где тут
еще наводить туалет, схватил рядом стоявшую, лопату
вонзил ее рядом с собственным произведением и пере-
вернул.
— Култура, култура, карашо.
Манипуляции нечестивца не убедили тетю, и она
продолжала двигаться, держа кол, как ружье со шты-
ком, по направлению европейского цивилизатора.
Нервы Ганса не выдержали, и он отступил, повер-
нулся спиной и быстро-быстро зашагал прочь на не-
гнущихся почему-то ногах, то ли испугался, то ли
испытывал неудобство оттого, что ему не дали довес-
ти туалет.
Женщина догадалась о причине неудобств завоева-
теля и сказала только - "Фагуси рагъ. Куча навоз-
ная".
НЕ СМЕРТИ БОЯЛСЯ...
Тего, мужчина лет шестидесяти, запылился в пути
и когда пришел домой не мог искупаться: не было теп-
лой воды. Утром он увидел несвежее белье, но в спеш-
ке ушел на работу. К обеду с ним случился сердечный
удар. Сотрудники схватились за телефон, хотели выз-
79

вать скорую помощь. Тего взмолился: «Не вызывай-
те! Отвезите меня домой!» Просил так истерично, что
сотрудники перепугались, положили его в машину и
отвезли его домой. Дома он попросил чистого белья,
переоделся лег в кровать и успокоился, как будто, он
никаких болей не испытывал. Вызвали скорую по-
мощь. Врачи поставили диагноз: обширный инфаркт.
Узнав, что больного перевозили с работы на автома-
шине, и что он сам прошагал в какой-то непонятной
спешке по лестницам, доктор покачал головой и ска-
зал:
— Вы его могли убить. Но и сейчас он в большой
опасности!
Сотрудники в один голос заговорили, и рассказа-
ли как было. Жена Тего, стоявшая тут же, поблаго-
дарила всех и сказала:
— Не смерти он боялся, а несвежего белья, в кото-
ром его могли увидеть живым или мертвым.
ПРОСТО УМА ПАЛАТА
Враг обрушился на нижнюю часть села. В тревоге
жильцы этой части села послали к верхней части за
помощью. Те глубокомысленно ответили:
— Если до нас дойдет враг, мы ему покажем, что
он заслуживает.
Враг разгромил нижнюю часть, а затем и верхней
показали, чего она заслуживала; неумение быть вме-
сте, стремление глазеть в разные стороны, — когда
это приводило к победе?!
Поэтому воз несогласных быков остается в пути...
ВОСПОМИНАНИЕ
(Рассказ тети Лаухан)
Князь Серебряков-Даутоков со своим отрядом сто-
ял в нижней части с. Лескен. Там было больше его
сторонников. И в верхней части села были противни-
ки социалистической революции, но в нижней части
80

их было больше, больше было и глаз и ушей, кото-
рые служили князю в его противореволюционной
борьбе, в которой князь отличался чрезвычайной же-
стокостью.
Принимали князя почетно. После застолья по-
шли танцы, а напоследок — танец с плеткой или
"сирдунта", который заключался в том, что девуш-
ка и парень делали один круг кругового танца. За-
тем девушка садилась на стул, который ставился в
центре танцевальной площадки, выставив руки для
удара плеткой или ремнем, если она вовремя не
уберет их.
Это был танец-игра: сидящий — или девушка или
парень — выставлял руки ладонями вверх, а сто-
ящий и танцующий делал круги, затем подкатывал-
ся к сидящему или сидящей и пытался ударить по
рукам. Не попал, тогда новые круги танца и новая
попытка попасть плеткой или ремнем по выставлен-
ным рукам.
Бывали случаи, когда больно били по рукам, но
когда их убирали, то и по чреслам, да так, что у де-
вушек на глазах от боли выступали слезы. Когда же
танцевала любящая друг друга пара, то это станови-
лось и зрелищем любовных чар, и жестокого наказа-
ния друг друга из-за любви.
На танец сирдунта вышли князь Серебряков-Да-
утоков и моя тетя Хураират Караева. Станцевали,
Хураират села, и князь не стал показывать особых
достоинств, чинно прокрутился, не стал ударять по
рукам девушки и занял место на стуле, который
уступила ему девушка. Хураират начала танец с
вызовом, то ли ей не понравился "ленивый" танец
князя, то ли она была зла на князя, который был
известен своими кровавыми делами. Разозлилась
она и на то, что князь ловко убирал руки и де-
вушка не могла их ударить. Долго кружилась и
нет да нет: не попадала по рукам. И тогда она
размахнулась плеткой и хлестнула князя по спи-
не. Народ ахнул! И приготовился к чему-то нео-
жиданному.
Князь улыбнулся, встал, отряхнул френч, рука
его потянулась к накладному карману на груди и
81

вытащила золотой червонец и изящно протянула де-
вушке.
Сначала побледневшая от дерзости своей, а затем
зардевшаяся, моя тетя теперь уже постеснялась от-
казаться и в большом смущении приняла подарок.
Классовая борьба классовой борьбой, а благородство
крови, этикет сидели в этих князьях непременно.
НЕ ОТСТУПИ ОТ КРОВИ СВОЕЙ
Старый Борнаф прогуливался по берегу Терека.
Был погожий день, солнце умеренно грело, легкий
ветерок, налетавший изредка от Терека, ласкал душу
старого человека. Ему было очень уютно жить в эту
весеннюю теплую пору.
Вдруг его стареющие уши поймали какую-то зву-
ковую сумятицу:
— Пазалыстаэн, внучко, ма хыл каэн!
Борнаф нашел глазами источник этой фразы: ста-
рая женщина обращается к пацану.
Это выражение на современном осетинском языке
внесло сумятицу в душу Борнафа, так хорошо распо-
ложившегося под теплыми лучами весеннего солнца.
Такое вмешательство в его состояние Борнаф не
мог стерпеть:
— Ну кто тебя просит с твоим "пазалыстаен" и
"внучко", старая утка! Почему не обращаешься к ре-
бенку на родном языке!
— А его отец и мать разрешают мне это делать?
Ты это знаешь? Ты понимаешь мое положение? - трой-
ным вопросом и очень сердито, не по чину, отвечает
Борнафу пожилая бабушка.
— Ты, как тебя зовут? - Пасахан? Так вот, Паса-
хан, я тебя прошу, передай мои слова своим млад-
шим, отцу и матери внука своего. Передай им точь-в-
точь как тебе я скажу, поняла?
— Поняла, - пообещала женщина.
— Передай им, что они ничтожества безголовые и
пусть поменяют национальность свою. Они не пони-
мают, что родной язык—кровь нравственности, род-
82

Чудеса Царцнати!
Эти большие ученые столько
говорят о судьбах осетинского
языка и ни одного слова
Иметь такой язык и не уметь ска
зать двух слов на родном языке.
Рис. х\л. А. Ьудаева

ной культуры во всех ее сферах, это и мысль, это все
для народа. И если они этого не понимают, их ис-
кренне жаль...
Прошло время и опять та же обстановка: Борнаф
на прогулке по берегу Терека, вспомнил ту встречу
и хотя природа та же, настроение его испортилось.
Но что это? Пасахан идет с внуком за руку и раз-
говаривает с ним на родном языке. Внук останавливает
бабушку и машет головой: не понимаю, мол. Но Паса-
хан объясняет, объясняет долго, и внук теперь качает
головой согласно: идет урок осетинского языка.
— Заиграло сердце старика и когда они поравня-
лись, он ее поприветствовал подчеркнуто уважительно:
— Как я вижу, ты проявила характер и установи-
ла свой порядок, сестра моя!
— Как же, как же, - сказала она, - и я стала жить
нормальной жизнью, я ведь откуда знаю русский, и
мучилась страшно.
— Так, так, моя белая лебедь, - внуки твои долж-
ны умножать достоинства своего народа. А то как?
СТАРШИЙ
Махамат, высокий кря-
жистый мужчина, с откры-
тым мужественным лицом,
широкой окладистой боро-
дой, обнимает тебя, шелко-
вистая борода мягко ласка-
ет твое лицо, создавая осо-
бое настроение. Глаза про-
низывающие, а на их
изгибах опустилась добро-
та со строгостью в обним-
ку, видать надолго.
Мы у него в гостях, скорее, у его сына, Харума, но
при нем сына не видно, хотя и он с нами в кругу.
Сам по себе сын — тоже фигура, под стать отцу, но
здесь он сидит в особом режиме и участвует в разго-
воре тоже по чину...
84

Стали накрывать на стол. Махамат ушел, но когда
стол был сервирован, он вернулся, скорее всего, уходил
совершать омовение. Сел старшим, и начал застолье.
Сказал за Бога, за Уастырджи, затем за гостей, то есть
за нас, пожелал хорошего застолья, извинился и встал.
— Я свое дело сделал, теперь посидите сами. Вы
молодые люди и у вас свои дела, интересы, разговоры...
Мы выразили сожаление, оно было искренним, но
это обычай, и возражать нет смысла. Когда он ушел,
место старшего за столом занял его сын, наш ровесник,
может , чуть младше, или чуть старше, кого-то из нас.
Не успел Харум сказать и полслова, Махамат, по-
видимому, он знал слабость сына, резким шагом во-
шел в комнату и:
— Ты зачем сел за старшего, здесь, в собственном
доме?
Тучный Харум стрелой вылетел с головы стола.
— Это место должен занять или Солтан или вот
он, и указал на меня. Нас он знал, знал наших отцов,
других знал хуже и потому он не предоставлял им
право возглавлять застолье, хотя они были и старше
нас с Солтаном...
ЧТО ОЗНАЧАЕТ ПУБЛИЧНАЯ ПОРКА?
Рассказывает Николай Ходов
Мой дед Бибо Ходов с приятелем купили молотил-
ку. Были оговорены и условия эксплуатации: один
день работает Бибо, другой день - его приятель.
Прошло время и приятель моего деда начал плуто-
вать и молотилка перестала бывать у Ходовых.
В один из дней плут проезжал верхом мимо дома
Бибо. Бибо остановил его и спросил:
— Мы же договорились пользоваться молотилкой
по очереди, почему нарушается договоренность?
Разгорелся спор вокруг ясного дела, но что спор,—
виновный размахнулся и закатил моему деду оплеу-
ху, притом довольно увесистую. Бибо резко повер-
нулся и ушел домой. Вошел в дом и попросил жену:
85

— Быстро мою парадную черкеску!
Оделся взял револьвер, патроны, кинжал на мес-
те, но взял и кнут. И пришел на нихас.
— Попросите моего приятеля, чтобы пришел сюда
на нихас, пожалуйста.
Сидящие на нихасе исполнили его просьбу. И тот
пришел. Бибо одним ударом свалил его наземь и стал
беспощадно избивать кнутом. Люди вырвали избива-
емого с упреками в адрес Бибо.
— За что ты убиваешь человека, что он такого сде-
лал?
— Он ударил меня по щеке, когда я пытался ему
указать на его недостойное поведение с молотилкой,
которую он перестал мне давать, хотя она принадле-
жит нам обоим.
— Но почему ты его там на месте не побил, когда
он нанес тебе такое оскорбление.
Бибо посмотрел на людей на нихасе и сказал:
— Тогда бы вы сказали, что Бибо и вот этот негод-
ник, показал он концом кнутовища на лежащего,
подрались из-за молотилки. А мне этого не надо: я
его наказал на виду всех вас как нестоящего ничего,
чтобы и вы все знали его таким.
КАК ТЫ СМЕЕШЬ
БЕСПОКОИТЬ СТАРШЕГО...
Батако - военное поселение с обязанностями охра-
нять дорогу от внешних вмешательств. И мужчины
всегда при оружии и верхом... Было так когда-то.
...Сидят за праздничным столом мужчины Бата-
ко. Старшим— Дулла Фидаров, в конце стола его
младший брат Кола Фидаров. Фидаровы несколько
братьев, работали по найму в Кабарде. Условия най-
ма: хорошее питание и оплата не деньгами, а жере-
бятами. Быстро отработал и целый табун кабардинс-
ких лошадей и вернулись домой...
Вдруг тревога:
— Фидаровы, угоняют ваш табун.
В это время старший Дулла произносил тост. Ког-
86

да на тревожный призыв все выскочили из-за стола,
Дулла успокоил их словами.
—Тост идет, тост, или вы уже ничего не сообража-
ете?!
— Но тревога!?
— Ничего, тост старше, а потом и с тревогой раз-
беремся.
Когда тост дошел до конца, люди опять повскаки-
вали. Дулла их остановил.
— Все продолжают застолье, мы с Кола займемся
лошадьми и теми, кто осмелился напасть на нас.
Все исполнили волю старшего, а Фидаровы, Дул-
ла и Кола, сели на коней своих, что были привязаны
тут же к плетню, и поскакали отбивать свой табун.
Перерезали путь угонщикам, и произошла вооружен-
ная стычка. Табун отбили в кукурузном поле. Зло-
умышленники ретировались, оставив несколько че-
ловек убитыми. Был ранен и Кола.
—Дулла,— обратился он к старшему брату, —я ранен.
— Рана одна?
— Да, одна.
— И как ты из-за одной раны беспокоишь старшего?..
БЕСКОРЫСТИЕ -
ВЕЛИКИЙ ДАР ЧЕЛОВЕКУ
Богатых много,
болеющих мало...
Бескорыстие - самое яркое проявление человечности.
Благое деяние без расчета, без ожидания вознаг-
раждения... что может встать рядом с этим челове-
ческим проявлением?
В истории и современности каждого народа есть
бескорыстие, бескорыстные люди...
Данилбек Цаликов, генерал-майор царской армии,
в свой первый приезд в родные места в Ногкау и Дал-
лагкау, увидел в каком убожестве живут его земля-
ки. И говорит сельчанам:
— Государь пожаловал мне имение в Житомир-
87

ской губернии, там дворец и вокруг фруктовые сады.
Нас три брата и четырнадцать душ детей. Конечно,
на доходы от этого имения вся наша большая семья
может жить очень вольготно. Но нам такое счастье
не нужно, когда вокруг и в Ногкау и Даллагкау та-
кая бедность и темнота. Я запишу имение на вас, и
на доходы от него вы построите школу и решите дру-
гие неотложные свои дела.
Летом 1897 года на станции Даргкох встречали
генерала, приехавшего в отпуск. Данилбека посадили
в новенький фаэтон, запряженный великолепной па-
рой отменных лошадей, и покатили в Ногкау. В Ног-
кау генерал прежде всего заметил блестящий купол
88

мечети, а затем и новую школу, построенную на его день-
ги. Третьим приобретением был фаэтон с парой лошадей,
на котором он прикатил из Даргкоха до родных мест.
В 1899 году Данилбек вышел в отставку и поселил-
ся в Ногкау. А перед смертью он приехал во Влади-
кавказ и составил завещание, в котором он оставил
своим землякам, жителям Ногкау и Даллагкау, две
тысячи рублей золотом.
Другие крупные военачальники-осетины, каждый
по-своему, поддерживал не только морально, но и ма-
териально свой очень нуждающийся народ. Это Ас-
ланбек Туганов, Михаил Баев, Исай Гайтов, БейБу-
лат Датиев, Инус Датиев, Асланбек Тебиев, Созрыко
Хоранов, Исса Плиев...
...Когда работы по восстановлению и реконструкции
святилища Задалески Нана были завершены и это свя-
тое место во славу Матери обрело новую жизнь, я дол-
жен был как-то поощрить студентов, чьими руками были
проделаны основные и самые тяжелые работы. А сред-
ства были истрачены не только на восстановительные
работы, но и на благоустройство села вокруг святилища.
Я пришел к Хасанбию Албегонову.
—Надо оказать внимание ребятам; они совершили
трудовой и не только трудовой, но и высокий нрав-
ственный подвиг, в очень не простых для них усло-
виях работы, - сказал я ему.
Хасанби думал недолго.
— Я перечислю тебе де-
вять миллионов рублей.
Хватит? - спросил он.
На такую щедрость я не
рассчитывал, но не стал
осложнять ситуацию.
— Конечно, хватит!
— Так вот, я тебе завт-
ра же переведу девять мил-
лионов, а кому хочешь их
раздать, это твое дело.
Он тут же вызвал глав-
ного бухгалтера и сделал
соответствующее распоря-
жение.
89

— Кстати,—добавил он
к разговору с главным бух-
галтером, не забудь пере-
вести три миллиона ему са-
мому, Анзору Хачирову, в
администрацию Ирафско-
го района, там с ним и раз-
берутся. Это ему от нас
премия за его труды.
... Когда мне в типогра-
фии сказали о том, что для
издания моей книги "Ала-
ника - культурная тради-
ция" нужна сумма в 175 тысяч рублей, я растерялся.
Поделился своими заботами с Сосланом Куловым -
генеральным директором владикавказского техноло-
гического центра "Баспик", и он сказал:
— Мне нравится, что и как вы пишете. Я переведу
вам эту сумму!
Есть сегодня в Осетии люди, которые имеют и де-
лятся с теми, кто нуждается; они помогают театрам,
музеям, больницам, детским домам, ветеранам, мно-
годетным семьям.
Это Атарбек Дзагуров, Братья Лазарь и Леонид
Колиевы, Таймураз Боллоев, Эльбрус Бокоев, братья
Георгий и Аркадий Кцоевы и многие другие.
Бескорыстие - состояние открытого сердца, оно, ко-
нечно, есть у нас, но как его еще мало, мало еще болею-
щих за людей, за народное дело, когда богатых все-таки,
значительно больше, чем тех, кто обнаруживает щед-
рость души и проявляет ее без оглядки и полной мерой.
СВЯЩЕННИК
Цопанов Николай, сын Едза, родившийся в 1881
году в сел.Камунта, в горной Дигории, избрал сан
священника. Едва ли это произошло по заранее со-
ставленному плану. Просто мальчик начал школь-
ное образование в церковноприходской школе в род-
ном селе... После ее окончания, способного учени-
90

ка определяют в ближай-
шее учебное заведение,
хорошо котировавшееся в
Осетии - Ардонскую ду-
ховную семинарию.
Когда педагоги семина-
рия обнаружили талант к
учебе, человеческие каче-
ства, то порекомендовали
парню учиться дальше в
Казанской духовной акаде-
мии на отделении право-
славия. Академию Нико-
лай закончил с золотой ме-
далью. Совет академии
наградил его почетным ти-
тулом "Черный священ-
ник", который считался очень почетным, но лишал
права жениться, а Николая ждала дома красавица из
рода Марзаевых. Он отказался также от лестных пред-
ложений работать в лучших храмах Москвы или Санкт-
Петербурга и уехал к себе в горы, сначала на один год
в Алагир, а затем к себе в Камунта. Он прожил 81
год, создал красивую многодетную семью. И дети
выросли красивыми и полезными людьми и еще се-
годня они, Венера, Борис, Нина, Тамара, добром слу-
жат людям.
Николай Цопанов был не просто служителем цер-
кви, он являлся священником, сеявшим только доб-
ро и благость в людях, постоянно утверждавшим лад
между ними, и люди любили его без оглядки, благо-
дарная память о нем живет и сегодня. Он был извес-
тен и обласкан уже в те времена. В 1916 году свя-
щенник награжден Патриархом Всея Руси золотой
медалью "Святого Владимира". Император наградил
его золотыми часами с монограммой "От Его Импера-
торского Величества Святейшего Синода". И то с по-
дачи Архимандрита Терской области Гедеона, кото-
рый нашел церковь и паству в Камунта лучшими в
Терской епархии. Сам Гедеон пожаловал священни-
ку 500 рублей, которые он истратил на благоустрой-
ство церкви и помощь нуждающимся.
9!

... 1919 год. Гражданская война в самом разгаре.
Из Алагирского ущелья через Згид, Хивонский пере-
вал в Уаллагком в один из осенних дней движется
карательный отряд белогвардейцев в 200 человек при
пулеметах и пушке. Впереди отряда на белых конях
два полковника: Александров и Хабалов. Навстречу
им из Камунта вышел священник Николай и предло-
жил им, чтобы свой штаб обустроили в его доме. Пол-
ковники согласились. Священник старался задобрить
незваных гостей: хороший стол, осетинское пиво и
общее внимание.
В один из дней пушкари отряда начали свое дело:
установили свою пушку на поляне Караджина и пус-
тили два снаряда вниз по ущелью. Взорвались они в
Вакаце, но жертв не было. Наблюдали за стрельбой
полковники. Тут и священник. Вдруг у ног Хабалова
в землю угодила пуля от винтовки Арсагова Торга.
— Кто стрелял в меня, жестко спросил Хабалов,
кто это мог быть? - спросил он священника.
Если он и знал стреляющего, священник не хотел
крови и рассудил:
— Кто бы ни был, но не хотел крови. Если бы он
хотел убить кого-то, согласитесь, он мог это сделать,
но он этого не хотел, потому послал пулю вот таким
образом, - воспользовался промахом Торга священ-
ник. И дальше сказал:
— Оставьте вашу пушку в покое, прошу вас. Вы
наделаете много бед и тогда и самих вас ожидают
немалые испытания. И уговорил их.
Белогвардейцы в Камунта, прямо у церковного
колокола установили пять виселиц, а арестованных
пока было двое: отец Арсагова Торга Бабу и младший
брат Торга. Их заперли в хлеву Тахоховых и приста-
вили охрану из казаков. Они были приговорены к
повешению.
Вечером за столом священник обратился к коман-
дирам карательного отряда со словами:
— Еще раз прошу вас, послушайтесь меня, не
оставляйте кровавого следа за собой. Будете воз-
вращаться, кровники вас так не выпустят, многих
из вас перестреляют в этом узком ущелье, и ничто
вас не спасет. Полковник Хабалов задумчиво, мол-
92

ча смотрел вниз на пол. Александров был другого
мнения:
— Мы карательный отряд и должны убивать и ве-
шать! Пока большевиков всех не отправим на тот свет,
до тех пор надо их убивать, убивать и убивать! - раз-
горячился он.
Священник заранее подготовил свою старую мать
и теперь она вышла к гостям с двумя почетными бо-
калами и поднесла их им. Она спросила Хабалова:
— Очаг мой, у тебя мать и отец живы?
— Живы, мать моя, живы. Я у них единственный
сын, - ответил полковник.
— И беспокоятся о тебе? - спросила снова Гавди-
нон.
— Как не беспокоятся... В империалистической вой-
не много я натерпелся. А теперь тут, в Осетии. Когда
я сюда направлялся, мать меня наставляла, не идти
против своего народа, не проливать родную кровь...
Но что мне делать? Я военный, а большевики мутят
народ. Идут против государя...
— И теперь там двоих хотите убить, а ведь и у них
же и семьи, и дети... Во имя чего их сиротами делае-
те? - тихим голосом увещевала военных пожилая жен-
щина.
Полковник Александров снова повысил голос:
— Хватит слушать женщину!
Гавдинон сняла платок с головы и опустила его
между офицерами.
Хабалов вскочил, резко вышел во двор и крикнул
караульным:
— Отпустите пленных, чтобы исчезли с глаз моих.
Александров снова прокричал:
— Полковник Хабалов, тебе нанесла поражение
старая осетинская женщина!
— Не старая осетинка победила меня, а честь осе-
тинской матери, достоинство и обычай моих пред-
ков направили меня к этому жесту! Можешь понять
это или нет? А если еще хоть раз позволите повы-
сить на меня голос, вы смотрите у меня! - ответил
Хабалов.
Священник успокоил их. Настоял, чтобы они вы-
пили почетные бокалы. И на этом каратели заверши-
93

ли свой поход в Дигорское ущелье; они ушли так,
как пришли.
Таким великим он остался до конца дней своих, свя-
щенник из рода Цопановых, настоятель церкви в с. Ка-
му нта, лучшей во всей Осетии по определению церков-
ных авторитетов Терской области. И не только по уб-
ранству, порядку в приходе, но и по нравственности,
что царила в сердцах прихожан. Священник служил идее
высокой праведности и чистоты отношений и помыслов!
Светлой памяти Мазана Надгериева
РЕТРОГРАД
— Нет, дальше этого
терпеть нельзя, — в серд-
цах бросил ручку на стол
и резко встал со стола сек-
ретарь партбюро городско-
го исполкома народных
депутатов товарищ Цыку-
раев; секретарь схватил
сигарету и нервно заходил
по кабинету.
— Что так разволновал-
ся? — спрашивает вошедший к нему председатель
горисполкома товарищ Вольнов.
— Уже десятое письмо, и все - Габоев.
— Габоев, Габоев... Терроризирует по-прежнему?
— Не то слово. И главное, никакой управы на него
нет. Сколько увещеваю, сколько бесед, объяснений -
толку никакого. Может на партийное собрание его
вытащить? На бюро обсуждали уже.
— Как персональное дело? Не знаю... не знаю, -
засомневался председатель. Дело необычное, как пер-
сональное дело вроде бы не звучит. Надо подумать
над формулировкой.
— Может быть, просто: "О коммунисте тов. Габое-
ве А.А.", - предложил секретарь.
94

- Здесь что-то есть. Попробуй. Проведем собрание
в субботу. Только придется тебе самому попредседа-
тельствовать. Будет организованнее, - сказал на про-
щание Вольнов и покинул помещение.
...Собрание шло напряженно. Сначала члены
партийной организации не могли понять, в чем
провинился Габоев. Вроде бы по работе ничего пре-
досудительного за ним не замечалось. Инспектор
по кадрам. И работа скромная, и он скромен, все-
гда с людьми. На лацкане его пиджака примос-
тился значок — 50 лет в партии. Никто не углуб-
лялся в его жизнь, жизнь старого коммуниста,
находившегося долгие годы на ответственной
партийной и советской работе. Но все видели, -
прост и скромен, доступен сотрудникам, общите-
лен.
Будучи председателем одного из городских райис-
полкомов, он с семьей из 5-ти человек делил с сосе-
дями небольшой неказистый домик, занимая в нем
две смежные комнаты, одна из которых служила кух-
ней. Туалет находился во дворе.
- Многие живут в еще худших условиях, - отве-
чал он домашним на просьбы улучшить их быт.
Он был и первым секретарем одного из сельских
райкомов партии. Однажды на обеде дома он обна-
ружил белый хлеб, а времена были военные; хоро-
шего хлеба не было. Он спросил: откуда такой
хлеб?
- Нам привезли мешок муки с Кизлярского колхо-
за.
И мука была отправлена в детский сад.
- Мы не можем иметь то, чего нет у других людей,
- объяснил он супруге, которая грустными глазами
смотрела на уплывающий мешок муки.
Это был тип старого коммуниста - идеалиста,
божественно преклоняющегося перед общественным
благом, не думая о личном.
... И вот Габоев - предмет обсуждения партийного
собрания. С чем же не справился он на посту инспек-
тора по кадрам горисполкома?
- Главное обвинение товарищу Габоеву - это то,
что помимо своей основной работы он занимается всем.
95

Городские предприятия, учреждения пишут на него
жалобы, телефонные звонки от них парализовали
работу исполкома, - запальчиво говорил секретарь
партбюро товарищ Цыкураев, - не хочу быть голос-
ловным и прочту вам несколько из них. Письмо за
подписью заведующего одной из городских боль-
ниц пришло вслед за Габоевым, который находил-
ся около месяца на лечении. Вот некоторые стро-
ки: "За время лечения товарищ Габоев своим пове-
дением возбуждал общественное мнение против
порядков в больнице. Почти ежедневно приходил
к зав. отделением и очень часто к главному врачу с
претензиями. Или от имени больных, или же от
собственного имени: плохо кормят, потому что по-
вара воруют мясо, масло, сахар. Такой-то врач бе-
рет деньги и подарки за операции. Няньки сбива-
ют рубли и трешки за услуги, а в туалетах полная
антисанитария...» и т.д. и т.п.
- В чем дело товарищ Габоев? - обратился доклад-
чик к Габоеву.
-В письме ясно сказано, в чем дело. Вам что, не
понятно? - в свою очередь поставил вопрос Габо-
ев.
- Но вы кто - работник горздравотдела, Минзд-
рава, народного контроля? Что вы на себя берете не
порученное вам дело? У нас целая система органов,
прямо призванных контролировать здравоохранение,
и им не надо мешать осуществлять их функции, -
продолжал докладчик.
- Почему же не контролируют, кто им мешает? -
опять ставит вопрос Габоев, но...
- Вот следующее письмо, скорее даже не письмо, а
вопль души. "Дорогие товарищи из горисполкома,
остановите этого партизана и ретрограда (это о Габо-
еве - уточнил докладчик). Он нас терроризирует, не
дает работать..." - вот до чего довели генерального
директора объединения "Робот".
- Да-а-а. Допек Володарского Габоев, если его не-
рвы не выдержали, я представляю, что с людьми де-
лает Габоев, - с места бросил Вольнов.
- Сколько пафоса, - в свою очередь высказался
Габоев, - собрал бы Володарский свой управленчес-
96

кий аппарат и за полчаса очистил двор и террито-
рию вокруг заводоуправления от амброзии... Всего-
то дел. Да нет, - пыжится чиновник. Письма ката-
ет...
- Товарищи, — обратился Цыкураев, - картина нам,
в общем, ясна. Такого рода писем и телефонных звон-
ков множество. Давайте заслушаем самого Габоева,
не будем нарушать партийную демократию, партий-
ную этику.
- А что мне выступать. В письмах все сказано.
- Но письма вас обвиняют, и вы должны ответить,
- ставит Габоева на место председатель собрания.
- Ответить, это громко сказано. Мне не за что отве-
чать. Личных выгод я не ищу, пекусь лишь об обще-
ственном благе. Вижу, что сегодня это уже не в моде.
Но, откровенно говоря, ничего с собой поделать не
могу. Вижу безобразие, и ноги меня дальше мимо не
несут, не тянут.
- Прямо-таки Ворошилов с пистолетом против тан-
ковой армады, - балагурил Балагуров.
- Смотрите, как здорово сказал товарищ Балагу-
ров, - засветилось лицо Габоева. Именно это и чув-
ствую, когда что-то пытаюсь сделать. Целые произ-
водственные коллективы, многотысячные, поражены
страшным недугом, имя которому "безразличие".
Неужели, вы это не видите?
-Вы ушли в сторону, товарищ Габоев. Надо отве-
чать по существу. Речь идет не о нас, а о вас, - наво-
дит председатель Цыкураев выступающего.
Но Габоева процедура не смущает, и он продол-
жал:
- Есть первичные партийные организации, райко-
мы, райисполкомы, горкомы, горисполкомы, обком,
Совет Министров республики и в них целая армия
людей, призванных доводить до исполнения законы,
решения, ими же принятые. Но ведь нигде не дела-
ется это. Амброзия. Сколько разговоров. Сколько
постановлений. Последнее горисполкомовское приня-
то четыре месяца тому назад. Но пальцем еще никто
не двинул. Если не считать то, что сегодня я с уча-
щимися убрал.
- Какие такие еще учащиеся? - теперь сам пре-
4 Заказ № 476
97

рвал выступающего Цыкураев и подозрительно уста-
вился на него.
— Двадцать пятой школы. Там около школы раз-
рослась целая плантация в пять соток. Сам измерял.
Вымахала амброзия в рост человека. Два здоровых
школьника не могли вырвать куст. Соток четыре ус-
пели вычистить. Если бы не это собрание, я бы за-
кончил все.
— Так что можно ожидать следующего письма? -
спросил Вольнов.
- Возможно. В субботний день руководство поче-
му-то отсутствовало. То ли похороны, то ли свадьба.
Упросил учителя труда. Три урока работали хорошо.
Оттуда прямо сюда на экстренное партийное собра-
ние. Домой не успел заехать...
- Пастух увещевал волка, чтобы не трогал овец...
«Хватит разговоров, - воскликнул волк, — вон, не
видишь - овца уходит», - продолжал балагурить Ба-
лагуров.
Габоев сел на место. Открыли обсуждение. Как ни
старался председатель, выступающих не было. Выс-
тупил Вольнов. Молодой, энергичный, словоохотли-
вый. Последнее послужило главной причиной его
быстрого выдвижения из комсомольских работников
в горком партии, а оттуда - руководителем гориспол-
кома.
- Товарищи, - начал Вольнов, - у нас, как в обще-
стве в целом, так и в городском хозяйстве, конечно,
имеются нерешенные проблемы, но наше общество -
организованное общество. Здесь все расписано. Каж-
дому его обязанности. Демократический централизм.
Понятно вам это, товарищ Габоев, или нет? Давайте
представим себе, что каждый коммунист, каждый
гражданин, вот так, как это делает наш Габоев, явоч-
ным путем, непосредственно сам по себе начнет вме-
шиваться в дела. Что же получится? Получится, из-
вините, кавардак.
— Взятки, няни, амброзия - какое ваше дело? -
взорвался выступающий, - кто вас уполномочил, по-
чему вы отвлекаете людей, ответственных работников?
Что же касается исполнения принятых решений, -
продолжал председатель горисполкома, - пройдет еще
98

полгода, и вот здесь все руководители хозяйств отчи-
таются, и худо будет тому, кто постановления не ис-
полняет, и, в частности, по амброзии сурово спро-
сим, призовем к партийной и должностной ответствен-
ности.
- А амброзия и не чешется от ваших постановле-
ний, она поразила весь город, катастрофически рас-
тет число больных от амброзиевой пыльцы. Ее выры-
вать с корнем надо, а не обсуждать, товарищ Воль-
нов.
- Посмотрите, действительно, на этого партизана.
Вы сильно отстали, товарищ Габоев. Не те нынче вре-
мена, и не те приемы, методы используете. Надо дать
спокойно работать кадрам, не дергать их, вот в чем
суть дела на современном этапе нашего развития, - и
сел на место.
- Я вас, Тотраз Ельзарикоевич, по-человечески
прошу, прошу как самого родного человека, не ходи-
те больше никуда. На колени перед вами встану. Итак,
бумаги завалили исполком, фантастика какая-то.
Задохнемся, - выпалил с места заведующий общим
отделом Сокаев.
Выступающих больше не было.
- Какие будут предложения по обсуждаемому воп-
росу? - обратился председатель.
Руку поднял Царгасов, старый коммунист, инва-
лид Отечественной войны. Он потерял зрение в го-
рящем танке. Ко всему еще страдал тяжелой фор-
мой астмы. На собрания ему было трудно ходить.
Когда ему позвонили и сообщили о сегодняшнем
собрании, он сослался на тяжелое состояние, но по-
весткой дня поинтересовался. Ему сказали. Он спро-
сил: а где Габоев проштрафился, чтобы его персо-
нально обсуждали. Долго объясняли. Он не пони-
мал. Тогда ему порекомендовали быть на собрании.
Там, мол, он все сам поймет.
Обеспокоенный положением товарища, он решил
ехать. Попросил машину. Прислали. С тяжелой одыш-
кой, постукивая палочкой, он поднялся на четвер-
тый этаж, нашел зал заседаний, и вот сидит на со-
брании, хватает ртом воздух, а ушами - обвинения
против Габоева.
99

- На выступление... у... меня... сил... не хватит, -
начал тихо старый коммунист, - но... помнится... мне...
Ленин говорил: "Труд на... благо... общества -... труд...
без вознаграждения"... Это в "Великом... почине". Вы
читали... наверняка... конспектировали... эту работу.
Вы же... с высшим... образованием. Но видно... конс-
пектировали... ради... зачета... экзамена. Душевно...
не приняли. Великий почин... Почин... понимаете это?
Нет, не понимаете. И... не способны... уже не... спо-
собны... и топчете... почин... настоящего коммуниста,
- выдохнул Царгасов, и устало откинулся на спинку
стула.
В напряженной тишине было слышно дыхание
страдающего человека, и: тик-так - часы отстукива-
ли секунды, приближая исход собрания.
Предложений было два: "выговор", его выдвинул
Цыкураев и "указать", его выкрикнул кто-то с мес-
та.
- Кто за выговор? Раз, два,... три. — Это подняли
руки Цыкураев, Вольнов, глядя на них - Балагуров.
- Та-а-а-к, - недовольно протянул Цыкураев. - Кто
за "указать"? Раз, два, три, четыре... двадцать. Про-
тив - раз, два, три... тоже двадцать. Почему не все
голосуют? Ах, да, воздержались - раз, два... пятнад-
цать человек.
Вдруг встает Балагуров и говорит: — Товарищ
председатель собрания, против "указать" проголо-
совал кандидат в члены КПСС товарищ Стародуб-
цев.
- Товарищ Стародубцев, - обратился Цыкураев, -
вы действуете не по уставу, у вас нет права голоса.
Поэтому, - обратился он к собранию, теперь с види-
мым облегчением, - по большинству голосов прохо-
дит партвзыскание "указать" товарищу Габоеву на
его неправомерные действия.
- Разрешите! - поднял руку Стародубцев и, не ожи-
дая разрешения, начал: — То, что вы здесь делаете,
товарищ Цыкураев и другие, к Уставу партии ника-
кого отношения не имеет. Я же прохожу кандидатс-
кий стаж вот по какому Уставу, - он вынул "кар-
манное" издание Устава КПСС, открыл страницу и
зачитал те пункты, где говорилось об обязанностях
100

коммуниста. - Эти обязанности товарищ Габоев Тот-
раз Ельзарикоевич честно выполнял всю свою жизнь,
и также честно выполняет сегодня. Я хочу быть та-
ким коммунистом, как он, и не хочу быть похожим
на вас - противников, так называемого, габоевского
ретроградства.
— Ты, Борис, играешь с огнем. Тебе еще надо нас
преодолеть, чтобы стать полноправным коммунистом.
— Очень плохо, что образовались такие преграды
и их надо преодолевать, но думаю, преодолею, труд-
но будет, но преодолею, можете не сомневаться в этом.
Иначе дело идет к гибели...
— Какое дело? - грозно спросил Цыкураев.
— Такое! - резко ответил Стародубцев, и сел на
свое место. Воцарилась напряженная тишина.
Часы - тик-так, тик-так - продолжали отсчиты-
вать время. Все обратили внимание на удрученное
состояние Габоева. На кончик его ресницы нака-
тилась слеза. Она наливалась, вытягиваясь вниз
под собственной тяжестью. Наконец, набухшая,
массивная слеза сорвалась и двинулась по его круп-
ному, благородному лицу, унося с собой амброзие-
вую грязь; он понимал, что слезой не поможешь
делу, которому он служил всю жизнь, но ничего
другого он, уставший человек, не мог придумать, и
сердечная боль стягивала, как обруч, все его суще-
ство.
ЕЩЕ О
БЕСКОРЫСТИИ...
Дружба немецкого барона Владимира (Вольде-
мара) Яковлевича (Якоба) Икскуля из Прибалти-
ки и Магомета Гадариевича Дадианова из селения
Гизель поражают особой теплотой и бескорысти-
ем. Оба были офицерами русской армии, встрети-
лись в Гизели, куда Икскуля пригласил Дадианов.
101

Магомет познакомил
обрусевшего немца с ис-
торией своего рода,
предками своими, обы-
чаями, рассказал замы-
сел пьесы,которую писал
он по преданиям.
В. Икскуль был пора-
жен всем увиденным и ус-
лышанным, особенно осе-
тинским гостеприим-
ством, особенностями
этикета,богатством чело-
веческих отношений. И
барон на пятом десятке
лет жизни был захвачен
желанием заняться лите-
ратурным трудом, и за
какие-то пять лет он со-
здал столько произведений, что стал модным писа-
телем, признанным в Европе и Америке как знаток
кавказской этнографии и эпических мотивов.
Секрет этого успеха, помимо таланта самого В.
Икскуля, скрывается в том, что рядом с ним ока-
зался такой талантливый литератор и знаток осе-
тинской (кавказской) культуры, как Магомет Дади-
анов. "Заслуга Икскуля в том, - пишет Тамара Да-
дианова - философ из Ярославля, - что он познако-
мил Западную Европу с Осетией. Дружба,
взаимоуважение, сотрудничество осетина и немца по-
чти девяносто лет привлекают и потрясают своей
искренностью, являлась образцом для подражания.
Магомет был на двадцать лет моложе барона, но
они не могли долго обходиться друг без друга. Осе-
тинский писатель консультировал, реферировал, да-
рил свои сюжеты. Некоторые произведения явля-
ются калькой, и неизвестно кто раньше написал
"Гадо", "Названых братьев", "Зелимхана". Некото-
рые критики считают, что М. Дадианов перевел
Икскуля на осетинский язык. Я лично полагаю, что
здесь два автора: Дадианов и Икскуль. На эту мысль
меня натолкнула родовая семейная легенда, кото-
102

рую барон услышал из уст Магомета и его отца
Гадари. Именно портрет этого старика-горца как
ценная реликвия украшал кабинет немецкого пи-
сателя".
Эта теплая, бескорыстная дружба, стала источ-
ником писательского успеха В. Икскуля, что при-
знавал с благодарностью и он сам. В своих воспо-
минаниях по случаю трагической гибели М. Да-
дианова 17 (27) августа 1914 года в бою под Люб-
лином (тогда Австро-Венгрия), посланных
Икскулем 9 апреля 1915 года Гаппо Баеву во Вла-
дикавказ, он писал: "Я обязан ему за знакомство
с Кавказом и его жителями и за впечатления,
благодаря которым я сделался писателем... Я мно-
гим обязан его рассказам. При его довольно час-
тых посещениях в Ревеле и Нейенгофе он все боль-
ше и больше знакомил меня с жизнью своих зем-
ляков. На прогулке по морскому берегу в Ревеле
он мне рассказывал историю Юнуса, которая по-
служила сюжетом для моей драмы... Он написал
мне другие драмы и познакомил меня с их содер-
жанием... Кроме этого он сочинил лирические сти-
хотворения на своем родном языке, и некоторые
из них - в моих руках... Летом 1914 года он при-
нимал оживленное участие в моих литературных
занятиях..."
Эти бескорыстные признания известного лите-
ратора украшают их автора, как и того осетинс-
кого офицера-писателя, который в культурном об-
щении уже не различал "мое", "твое" и тем стал
источником рождения ценностей, над которыми
время не властно. И мне представляется, что права
Дадиан из Ярославля, когда говорит "Видимо,
настало время издать совместное собрание сочи-
нений М. Дадианова и В. Икскуля, так как они
находятся в отношении взаимной дополнительно-
сти".
Предложение невероятное, но такое издание было
бы памятником человеческому бескорыстию, а это,
согласись читатель, не такое уж маловажное прояв-
ление человеческого менталитета-этикета, а одним
словом - культуры!
103

Доброй памяти сказочника Дзгердеега Тубети
МАРИАМ
(Баллада о матери)
Дзаврдавг Тубети - высокий кряжистый старик,
широкая окладистая борода из белого шелка, круп-
ные черты лица и всегда смеющиеся глаза, необык-
новенно добрый, как все физически сильные люди, -
сказочник из моего детства. Он, всегда в белом на-
гольном тулупе и зимой и летом, любил сидеть и
греться на солнышке на южной террасе нашего
дома.
Придет, обязательно позовет меня:
— Амзор, иди я тебе сказку расскажу.
Я залезу на его колени, усядусь на мягком салба-
ре18, и пошли сказки — начинен он был ими неве-
роятно.
Детская память цепкая, а у меня оказалась не
память, а решето - все она упустила. Остались ка-
кие-то жалкие осколки. Более или менее запом-
нил вот эту, скорее всего не сказку, а народную
балладу под названием "Мариам". Попробую ее
рассказать.
— Э-э-э, битдзеу19, - начал Дзаврдзвг, - рассказ мой
сегодня о любви и ненависти, человеческой жестоко-
сти, о тяжелой женской доле.
Посмотрел на меня внимательно, ждал реакции с
моей стороны, потому что обычного "Давным-давно"
сегодня не было. Но я молчал, как профессиональ-
ный слушатель его сказок и было видно, что он ос-
тался доволен уровнем аудитории.
— В некие времена жила семья, - потянул словес-
ную нить сказочник, - семья без отца и матери, но
семеро братьев - один в одного и единственная сест-
ра. Жили, ни в чем не нуждались, тяжким трудом
18Салбар- брюки из обработанной овчины (шальвар, шаро-
вары)
19 Битдзеу- мальчик (осет.)
104

добывали себе баеркад-бе-
рекет. Сестра - красавица,
Мариам ее звали. Все ее
лелеяли, а она была бра-
тьям и сестрой, и матерью.
Жизнь идет и фарн с
собой несет, - говорят
наши мудрецы-старики.
Это правда, истинная прав-
да, когда есть в жизни
мудрость, любовь людей
друг к другу. Когда же бог
отнимает разум у людей...
Ох-хо-хо - тогда наступа-
ют тяжкие испытания, и
какая тут благодать, фарн?
Полюбила Мариам, но
сказать об этом не могла
братьям.
— Почему? - не выдер-
жал я.
— Э-э-э, - не принято
было. Кто женщину в те
времена спрашивал о ее
чувствах?
Полюбила, а братья и
думать об этом не дума-
ли. Мариам была очень
красивой, значит, и сва-
тали ее тоже многие. Она всем отказ. Раз отказ,
два отказ...
И тогда братья позвали ее и спросили, почему она
ведет себя так. Ведь выходить замуж надо. Что си-
деть бесплодно в отцовском доме? Надо определять
очаг дальнейшей жизни. Молчит Мариам.
Позвали второй раз. Молчит. Третий раз. Мол-
чит. Любили братья сестру единственную. Но ви-
дят, что-то с ней неладно. И заставили ее признать-
ся.
— Что надо было людям, непонятно. Ну что нуж-
но было братьям, - согласись с выбором сестры, сыг-
рай свадьбу, - разволновался рассказчик.
105

Нет, сказали в один голос братья, такому не бы-
вать. Ты не должна была заниматься какими-то там
чувствами через наши головы и определять себе
мужа. Взяли и просватали ее первому же, кто при-
шел в дом свататься. Мариам даже не видела его
никогда.
Мариам открыто высказалась против решения бра-
тьев, на коленях просила не лишать ее счастья. Бра-
тья были непреклонны. Настаивали только на своем
решении.
Тогда Мариам собрала узелок вещей, ушла к лю-
бимому, и они скрылись из этих мест.
Потеряли братья покой. Бросили дела, ушли в раз-
ные стороны света искать беглецов. Искали год, ис-
кали два, искали три и ... О, аллах, схватили их. У
них уже двое мальчиков-близнецов, как два луча солн-
ца, жили счастливо, в любви и согласии.
— И что? - не выдержал я.
— Большое зло сотворили братья. Убили мужа Ма-
риам, а мальчиков отняли у матери и продали в чу-
жие страны.
— Как продали? Они же люди, маленькие, без
мамы, что ты говоришь, баба20? - уцепился я в ска-
зочника, - Что ты делаешь, ведь всем больно? - кри-
чу я в слезах.
— Не я делаю. Остервенели братья.
— А зачем? Что сделала им Мариам? Мальчи-
ки!?
— Э-э-э, солнышко мое, тебе трудно понять жесто-
кость тех времен, особенно по отношению к женщи-
не. Кто считался с ее умом и сердцем? Никто! "У
женщины волос длинен, а ум короток", - вот как ду-
мали тогда. Ее судьбу решали отец, брат, муж. А
Мариам решилась пойти против всего, и это ей даже
родные братья не простили. Жестокость их наказа-
ния была еще в том, что ее не лишили жизни, о чем
она просила братьев. Оставили одну с невыносимым
горем.
20 Баба - дед, дедушка
106

Но не покорилось в страшном горе материнское
сердце. Мариам пошла к кузнецу и говорит:
— Отец, прошу тебя, изготовь мне посох, на кото-
рый я могла бы опираться в пути, а острием его -
защищаться от зверей.
Исполнил кузнец просьбу, и Мариам с посохом
отправилась в путь искать детей своих.
— Что это были за страдания, - застонал старик, и
скупая слеза скатилась по белому шелку бороды. -
Не знала ведь куда ей идти, где находятся ее ненаг-
лядные. Ну, ничего она не знала! - разволновался
дедушка Дзаврдавг.
— Буду идти пока не найду их, - сказала она, и
пошла на восток. Шла долго, питалась чем попало,
посохом отбивалась от зверей. Шла, шла и очутилась
в пустыне - ни тени, ни воды. Идет день, два, еле
передвигает ноги, вся иссохла. От жажды помути-
лось в голове, сознание теряет. Но идет.
Идет, идет... Но, сколько могла идти, ведь есть
предел всему, тем более истерзанному горем мате-
ринскому сердцу. Упала она без сознания на горя-
чий песок, последние силы покидают ее разбитое
тело.
Из закрытого глаза Мариам выкатилась слеза, по-
висла на реснице, как бы прощаясь, и упала на горя-
чий песок необъятной пустыни.
И свершилось чудо, мальчик мой, великое чудо!
Из песка, куда упала слеза Мариам, забил родник, и
живительная влага ключевой воды оросила высох-
шее лицо женщины.
Мариам открыла глаза. Радоваться она не могла,
радости неоткуда было взяться. Но вода спасла ее,
она напилась, умылась и причесалась. И пошла те-
перь на запад, затем в другие концы света.
Детей нигде не было, но примириться с этим было
для нее больше, чем смерть. И она шла, падала и
снова шла: движение, поиск стали смыслом ее суще-
ствования, отними у нее это - она бы тут и испустила
дух. И она бесконечно шла.
Там, где она падала, ее слезы землей-матерью
обращались в родники. Потому, мальчик мой, они
107

повсюду и везде на земле; они родились от слез
страдающей матери - светлые, чистые - и дарят
жизнь, отдохновение идущим, - закончил печаль-
ную повесть Дзаврдаег Тубети - человек большого и
доброго сердца, мудрый Сказочник из моего дет-
ства.

{Щ2>{Ш©<Ш1>{Ш!>{1ШНШ5>

ш&шзнш»«шшаи^^
ФАРН ИДЕТ
(Красота зависит от нас самих)
Афако, мужчина средних лет, собирал нехитрые
закуски на ужин себе, супруга его Меретхан вот уже
несколько дней находится в больнице, и он сам себя
обслуживал. Постучали в дверь. Афако не спеша по-
шел к двери, долго возился с щеколдой и, наконец,
открыл дверь.
Перед ним стоял его сверстник и сосед Камболат.
— Заходи, заходи, гостем будешь, - обрадовался
Афако.
Камболат робко переступил порог, и мужчины на-
правились не в комнату, а поддерживая друг друга
на кухню. Афако продолжил поиски и выложил все,
что нашел в доме привлекательного и накрыл стол.
Поставил и графин с аракой.
— Садись вот сюда, Камболат, - предложил гостю
место старшего Афако, - и давай помолимся Все-
вышнему. Давно уже вроде бы не сидели вместе, до-
рогой мой сосед и приятель.
— Нет, нет, - запротестовал Камболат, - ты и стар-
ше годами, правда, не намного, но все-таки, и вооб-
ще, ты в своем доме...
— Именно, Камболат, именно... В своем доме, ког-
да ты здесь я не должен сидеть старшим. Это нару-
шение обычая. Другое дело когда совсем молодые...
Но, давай, не будем спорить. Раз я старший, то стар-
шего надо слушаться. В доме гость старше.
Камболат сел старшим и пошел теплый сердеч-
ный разговор двух пожилых людей с воспоминания-
ми, веселыми байками. Камболат ждал и не говорил
по

о цели своего прихода, пока хозяин не побеспокоил
его вопросом:
— Ну, Камболат, скажи, какой Бог тебя надоумил
посетить меня, ведь не случайно ты здесь оказался
сегодня.
— Правду говоришь, Афако, я не просто прогули-
ваюсь. Я к тебе с поклоном и просьбой пришел. Не
откажи мне.
— Ну, ну, что за разговор, какой отказ, если что в
моих силах.
— В твоих силах, в твоих, я знаю. Дело в том, что
сына я женю и через три дня свадьбу сыграть хотим
и прошу тебя быть старшим за свадебным столом,
лучше тебя, знаю, никто это дело не проведет.
— Знаю я тебя давно, Камболат, и всегда у тебя
был лад и порядок и правильно делаешь, что дела
свадьбы не в день свадьбы решаешь, а загодя, буду,
дай Бог здоровья, и чтобы благодать божья дала нам
возможность, буду непременно, лишь бы ничего про-
тивного не случилось... Только, если ты меня в это
дело, пусть оно будет угодно Богу и всем святым,
привлекаешь, сделай еще одно дело.
— Какое? - спросил Камболат.
— Тех, кто поедет за невестой, надо послать рано,
не позже 12 часов, ну можно чуть позже, договорись
со своими будущими родственниками, чтобы и они
проводили невесту вовремя. Приглашенных людей
также надо посадить в 2-3 часа, как соберутся, что-
бы невесту застолье приняло, когда оно еще похоже
на свадебный стол, на красивое человеческое обще-
ние. И еще, извини Камболат, пригласи обязательно,
сделай это, ребят умеющих петь, невеста должна быть
с песней.
На том и порешили и Камболат очень довольный
ушел.
В день свадьбы Афако позвал к застолью группу,
что должна была поехать за невестой, произнес толь-
ко три тоста, и наставил шафера, чтобы он проявил
волю и организованность и не позднее 4 часов дня с
невестой были в доме жениха.
— Раньше можно, - добавил он.
Когда отправились за невестой, Афако с разреше-
111

ния хозяев пригласил людей к столу. Все расселись,
и застолье началось.
Мы не будем здесь описывать все действия за сва-
дебным столом, они известны. Осетинский стол - это
ритуал и основные пункты там расписаны и каждый
их знает.
Мы же хотим поведать о том, как Афако знаток
этого дела, повел это застолье.
Когда были произнесены основные тосты, Афако
запел старинную песню, о счастливой любви, но раз-
рушенной спесью и кознями людей-злодеев. Поли-
лась песня «О Хамице Хамицаеве», его человеческих
достоинствах, мужественных делах, добившегося руки
своей избранницы - дочери князя Тасолтанова - Фа-
тимы.
Хамицаты мингий Хамыц
Ж хъаурее сема ее зунди феерци,
Деелее Устур Тасолтанти реесугъд Фатъимеети
Устур Дигореемее ку еерхудта.
Малый, но удалой Хамиц Хамицати,
Отвагой и мудрой смекалкой,
Знатных Тасолтановых красавицу Фатиму
В Устур Дигорию просватал себе.
Песни за осетинским столом начинают старшие,
кто-то из трех старших. Затем младшие могут петь,
соблюдая такт. И героические, и застольные песни
должны исполняться к месту и по назначению.
Прошло какое-то время, и несколько младших по-
дошли с бокалом к старшим позволить им пойти на
танцы. Танцы все время гремели во дворе. Старшие
такое разрешение дали подошедшим и младшие опять
с бокалом и тремя пирогами и закусками пошли к
танцующей молодежи.
... В это время в доме невесты события развертыва-
лись полным ходом. Группа шафера, куда входили и
исполнители осетинских обрядовых песен, всего 5
человек, во главе с Юрием Баевым, с песней, из по-
мещения, где сидели старшие женщины, вывели не-
весту. С правой стороны невесту за руку держала де-
вушка-распорядительница, с левой - шафер.
112

Юрий во всю красоту своего голоса разливается в
песне
Ой, нана, дочь твоя, что по утрам очаг твой раз-
жигала,
Замуж выходит.
Ой, нана, дочь твоя, что по вечерам тебе постель
стелила,
Замуж выходит.
Уеей, нана, дее сееумон артгеенеег кизгее
Киндзи ку цееуй.
Уеей, нана, дее изеейрон уатгеенеег кизгее
Киндзи ку цееуй.
Торжественное шествие с тремя пирогами и туш-
кой индюшки в руках одного из младших, шафер-
ская группа останавливается во главе стола перед стар-
шими с правой стороны и получают благословение -
назидание старших...
Затем - опять с песней - ведут невесту к машине,
разукрашенной по случаю. Ровно в 4 часа свадебный
кортеж под протяжные праздничные гудки свадеб-
ных автомобилей въехал во двор жениха.
Афако был доволен. Стол, под его руководством и
благодаря выдержанности сидящих за столом, был
очень красив, буквально все трезвые, радостные, с
удовольствием соблюдают требования этикета.
Теперь невеста со своим сопровождением идет к
старшим. Группа Юрия Баева при исполнении дру-
гой песни:
Ой, фарн идет, фарн, счастье несет,
Ой, много жизни вам, люди молящиеся,
Добро и счастье просящие...
Уеей, фарнее фееццееуй, фарнее, амонд фееххеессуй.
Уеей, уее цеереенбонтее берее еербаонцее, ковеег адеем...
Афако и все сидящие за столом встали и стоя при-
ветствовали невесту со свитой. Затем старшие выска-
зали свои пожелания невесте и новой семье. Стол
отвечал дружеским "Оммен".
Процедура приема невесты закончилась и Юрий
запевает:
из

Фарн идет хозяюшки, счастье встречайте, счастье.
Фарнае фаеццаеуй, не'фсинттае, амонд фаеххаессуй,
и повели невесту в дом, где будет жить. А там ее
ждут старшие женщины.
Афако произнес заключительные обязательные
тосты. И здесь опять звучали песни об Уасгерги, что-
бы он помогал молодежи, чтобы царили мир и благо-
получие у людей. Тост за баркад был также сопро-
вожден песней. Тут отличился Марат Никкоти, блес-
тяще, красивым баритоном исполнивший песню о
пиве: «Сау баегаени ба ци хуарзаей. Как блистательно
темное пиво...» - проникновенно призывал к любви к
пиву Марат.
Афако завершил застолье, отметил красоту пове-
дения всех присутствующих, за столом не было ни
одного не в меру выпившего, все были готовы и да-
лее участвовать в торжестве подобающим образом.
Так надо, мои очень уважаемые младшие, именно
трезвостью отличалось застолье наших отцов, воздер-
жанностью во всем и потому сохранились такие краси-
вые обычаи. Теперь можно и посоревноваться в танце.
И они пошли к кругу, где гармонь призывала всех
к веселью.
ТОЛК ДОЛЖЕН БЫТЬ ВО ВСЕМ,
ТОЛК И КРАСОТА
Тедо ушел из жизни. Врачи определили: от старо-
сти. Прожил сто двадцать лет. Болел он два дня, по-
чувствовал, что уходит из жизни и позвал близких,
что жили недалеко. Даже правнуки его были в возра-
сте, заняты в различных государственных, обществен-
ных делах, в разных уголках страны, их собрать к
их старшему так быстро никто бы не смог.
Но даже тех, кто собрался на зов больного, тоже
оказалось немалое число.
Тедо начал свой разговор:
— Дети мои, я завершил свой жизненный путь...
Дети (многим было по восемьдесят, а кому чуть
меньше) подняли разноголосый разговор:
114

— О чем ты говоришь, баба, зачем что ты подни-
маешь руку на себя даже словами, кто знает, кому
когда умирать...
— Я знаю! - отрезал и тем самым прекратил шум-
ный гул своих младших Тедо, - ни слова лишнего
чтобы я больше не слышал, не для этого я вас со-
брал.
И продолжил спокойно и ласково:
— Когда-нибудь вы меня видели больным? Никог-
да. С детства по вчерашний день я не знал постели
больного. Так, иногда приятно чихнешь или от не-
ловкого движения получишь царапину. Ничего дру-
гого. Был здоров и счастлив. Счастлив вашим счасть-
ем. Эта кровавая война, что народ ранила в самое
сердце, и то обошла меня стороной: пятнадцать моих
младших воевали и все вернулись здоровыми домой.
Меньше семидесяти лет из моего потомства никто не
прожил, кроме Темира, он ушел из жизни давно, в
возрасте шестидесяти лет.
Сегодня я ухожу в мир иной и хочу сказать несколь-
ко последних слов, вам, моим младшим, - помолчал...
понял, что никто не прервет теперь его разговор. Че-
ловек рождается, живет и затем умирает. Тут удиви-
тельного ничего нет. Я тоже прошел свой жизнен-
ный путь, как и многие другие, в счастье, и в обыч-
ных жизненных заботах. Жизнь моя была с людьми;
своим трудом, общением всегда старался, чтобы вок-
руг меня людям было всегда лучше, красивее. Я вам
не оставляю больших богатств, но и никто вас не уп-
рекнет именем моим, тем, что вы моя кровь, мое по-
томство. Я вам завещаю, будьте всегда с людьми, не
стремитесь завладеть чужим добром, старайтесь быть
состоятельными собственным трудом. Легко вершить
зло, а творить добро намного сложнее, потому что
здесь больше надо работать, созидать.
Чтобы вы много раз отмеривали свои действия в
отношении недоброго дела, а добро творили, не раз-
думывая...
И... Тедо не стало.
Счастливая смерть... Так говорят в Осетии, что еще
может быть лучше на протяжении своей единствен-
ной человеческой жизни?
115

Оповестили людей, как бывает. Так и так, свет-
лым будет место его пребывания, умер Тедо Тепсари-
коевич Татартупов. Похороны тогда-то.
И в день похорон народ пришел в движение. Люди
и хорошее, и плохое не забывают, а Тедо был уважа-
емым человеком, потому все стремились отметить себя
перед образом умершего, и перед его родственника-
ми. Двор, улицы были полны народа. За домом в ого-
роде большие котлы, полные мяса, полным ходом
кипят, запах плова разносится повсюду, как это еще
бывает и поныне в Осетии.
Во двор вынесли тело умершего. В стороне, в вер-
хней части двора стоят двое мужчин и о чем-то тихо
разговаривают. Послушаем их.
— Уаллахи, что мы за народ. Сколько и как про-
жил Тедо, все равно измываются над самим собой,
смотри, сколько стараются плакать, из-за чего? - спра-
шивает низенький, с раздувшимся животом на кри-
вых ногах человек. В детстве его звали кавалеристом
из-за кривых ног, теперь носит имя Бурау.
Напротив, его собеседник на два - два с половиной
сантиметра выше, с четырехугольной фигурой, ниж-
няя челюсть примерно 4-5 килограммов весом с широ-
ким прямоугольным окончанием, видать, природа, ра-
ботая над ним, использовала только один единствен-
ный инструмент - топор. Звали его Гандиоз. Друг без
друга не могли жить, но и к согласию ни по одному
вопросу так и не могли никогда прийти. И сегодня они
тягали друг друга, споря о том, что происходит вокруг.
— Ты никогда ничего не понимал, и этот вопрос
тоже не сможешь понять, нет у тебя таких сил. Надо
признаться, ты в этом не виноват, Бог не дал тебе
ума, ум ведь не покупное дело. А как ты хочешь,
петь должны над покойником, что ли? - заключил
свой длинный разговор Гандиоз.
— Во двор входила группа мужчин и все в один
голос: Ха-ха-ха, и-и-и-йа-ха-ха, у-у-у-ха-ха-ха.
— Я тоже не говорю, что надо петь над покойни-
ком. Ты никогда не можешь схватить суть дела, пото-
му что нормально мыслить не можешь. Смотри: все
кричат, но заметь хоть одну слезинку у кого-нибудь из
них. Зачем кричать? Что, крик и плач одно и то же?
116

— Но если ты так хорошо видишь, то и уши долж-
ны быть у тебя. Послушай причитанье.
— Нет, нет, баба, - причитала Китабат, старшая
невестка Тедо, - не оплакав, мы тебя не отпустим в
страну мертвых. Пусть никто не подумает, что баба
прожил много и слезы тут неуместны. Умерший по-
четен слезами, и, солнышки мои, плачьте, плачьте.
— Йа-ха-ха, - заливаются дети, внуки, правнуки
и другие родственники Тедо.
— А ты что стал в позе соболезнующего Тазрет,
почему ты зашел к нам без плача, - упрекает в при-
читании Китабат высокого, ладно скроенного муж-
чину, ; или твое сердце не тронуло наше горе.
— Йа-ха-ха, - сразу же включился Тазрет, поднял
свои плечи высоко, подхватил платочек. Но слез нет,
и слов упрека тоже уже нет.
— И ты считаешь правильной вот эту традицию?
- спрашивает Бурау Гандиоза.
— Правильно, неправильно - все это разговоры.
Такова традиция народа. Эта традиция к нам при-
шла от наших далеких предков. И Геродот тоже пи-
сал об этом... Такой обычай был у скифов.
— Откуда ты еще выкопал Геродота? Я в жизни в
твоих руках книги не видел, - говорит Бурау. - Мо-
жет быть у скифов был такой обычай, плакали, хоро-
ня умерших. Это было очень давно и это оправдание
и на сегодня, когда другие времена и другие усло-
вия? Потом, если сердце болит, почему и не плакать?
Подойди к умершему, встань и слезы сами придут.
Но зачем кричать, заливаться в крике и особенно без
слез? - тихо увещевает Бурау.
— Смотри-ка, смотри, идет Басил, наш знакомый.
Что это? Басил, двух с половиной метра мужчина,
кричит "ах-ах-ах", лицо смеется, слез и в помине нет.
— Это у него лицо такое... — смеется и Гандиоз.
Но в это время через ворота прошел молодой гене-
рал с двумя подполковниками по его обе стороны.
— А это кто такой? - спрашивает Гандиоз Бурауа.
— А это, если спрашиваешь, внук Тедо. Это сын
того Темира, который прожил всего шестьдесят лет и
это было самым большим переживанием Тедо. Бек-
солтаном зовут генерала.
117

В это время военные встали по стойке "смирно",
отдали честь умершему и замерли. Затем генерал
опустился на колени перед Тедо, снял фуражку, го-
лову положил на грудь Тедо: слезы лились струей, и
их поглощало красивое покрывало, которым был на-
крыт покойник. Остальные офицеры стояли по стой-
ке "смирно".
Народ затих и наблюдал за невиданной здесь цере-
монией. Генерал, наконец, встал, повернулся к род-
ственникам, стали обниматься, репликами обмени-
ваться и какое-то время забыли о ситуации.
— Очень любили друг друга Тедо и Бексолтан, -
заметил Бурау, - мальчик остался сиротой и Тедо сер-
дечное тепло свое больше дарил ему. Сейчас он гене-
рал, но когда он еще был никем, Тедо свою неболь-
шую пенсию ему посылал. Даже и тогда, когда он
стал генералом.
— А это как? - спрашивает Гандиоз, - генерал
брал пенсию Тедо?
— Нет, солнце мое, проживи еще двести лет, ты
души людей не поймешь! Сколько ума нужно, чтобы
понять эту ситуацию. Генерал не нуждался в двадцати
рублях Тедо, это понять можно. Но это говорит о том,
как относились старший и младший друг к другу.
— Со старшим, с Тедо, все ясно, а как младший в
этой цепочке? - не оставляет свою язвительность Ган-
диоз.
— И с младшим все в порядке. Никогда не упрек-
нул дедушку Бексолтан за то, что он свою пенсию
посылал ему. Он собирал пенсию эту и потом добав-
лял сколько надо своих, посылал его в санаторий,
увозил его к себе, одевал с ног до головы и с солид-
ною суммой на дорогу отправлял домой.
— Очень любили друг друга, - сказал опять и не
сдержал слез Бурау.
Увидев это, язвительно хихикнул Гандиоз, высту-
пал, мол, против плача, а сам...
— Я не против плача, но пойми, я против того, вот
смотри, что происходит, я против этого...
— Во двор входила очень большая группа людей.
Кто-то сказал: городские идут.
Было это видно и по шляпам.
118

— Смотри внимательно, как низко опущены шля-
пы, почти на глаза, - говорит Бурау.
Действительно, шляпы у всех были надеты не как
обычно; все по команде наклонились вперед, глаз не
видно было стоявшим вокруг людям. Но ...
Йии-а-а-а-ха-ха - все кругом заполнилось криком
и восклицаниями.
Пришли из города... Родственники буквально по-
едают себя в крике и "уу-аа-ха-ха-ха". Генерал уста-
вился на эту сцену, даже усмехнулся.
— О чем говорят эти опущенные на глаза шляпы,
это-то хоть понимаешь? - спрашивал Бурау Гандиоза.
Гандиоз молчит, ни звука не издает. Эта картина
с такой массой людей без слез повергла его.
— Я тебе все-таки скажу - это позорно, невеже-
ственно, некультурно.
— Слушаю вас ребята, - раздался голос со сторо-
ны, это был младший друг Тедо, почти на тридцать
лет, - но знаменитый старший Уаниев Васо. — Осе-
тины наследовали много добрых традиций от предков
своих. Нет конца им, но есть и лишнее в них. Чей ты
сын, солнце мое? - меняя разговор, обратился к Бурау.
— Уахадагова Мистала.
— А ты? - спросил Гандиоза.
— Фасгомова Арткирана.
— Знаю ваших отцов. Хороших отцов вы сыно-
вья, живите в здравии и почете. Вы болеете за дела
людские, это хорошо. Но о чем я хочу сказать. От
предков осталось изречение: "Покойник красен сле-
зами". Кто как думает, не знаю, но это неверная
мысль. Понимаю, не дай Бог, чтобы у покойника тво-
его никто не встал, слезу не проронил, сердцем не
почувствовал утрату. Это в действительности несчас-
тье. Человек, мужчина должен жить так, чтобы люди
заметили его смерть, даже если он прожил много лет
и сказали: "Пришло несчастье, люди потеряли цен-
ного человека», - как сегодня говорят о Тедо. Чело-
век и живым, и умершим заметен своими добрыми
делами, тем, что он посеял. И на самом деле покой-
ник красен, если это слово здесь уместно, тем, как
остро переживают люди эту потерю, что всегда гово-
рит о значении умершего в жизни и для людей. Ник-
119

чемный человек останется таким, если ты даже от
слез сердце разрушишь. Поэтому и эту простую мысль
тоже забывать не надо. А бестолковое "уа-ха-ха" надо
оставить, некрасиво, недостойно это серьезных лю-
дей, ничего кроме отсталости там нет, надо пригля-
дываться и к другим народам вокруг, у которых нет
этой, так называемой традиции плакать хором над
покойником, стесняться надо их. Вот это вам мое
слово, солнышки мои.
Младшие стояли перед старшим в знак согласия.
ПУГОВИЧКИ
В один из дней я проходил по улицам "Осетинки",
что занимает южную окраину Владикавказа. Вижу,
собрались мужчины у одного дома, на месте обычно-
го Нихаса, хохочут, бока у них разрываются - это
они соревнуются, кто расскажет лучшую веселую
историю. Подошел ближе. Мои знакомые. Усадили
меня рядом. И в это время Пырсыф Кумаягов начал
рассказывать свою историю.
Как слышал, так и излагаю.
— Вы сами не хуже меня знаете, - начал Пыр-
сыф, - еще и поныне случаются в нашей Осетии не
один и не два, а очень часто, такие вот истории, о
которой я хочу вам рассказать.
Мои хорошие знакомые Пораевы: Неклоз и Буцу-
ка, двоюродные братья, на свадьбе Кораевых хорошень-
ко поддали, думали, очевидно, что араки этой больше
не будет, и напоследок постарались. С большим тру-
дом различали друг друга, и в таком состоянии сели в
машину Буцука. Он за рулем, Неклоз - рядом, на пос-
леднем сидении жена Буцука - Зималета.
Буцука включил "шестую" скорость и они полете-
ли по улицам старого Владикавказа, так что и муха
не могла бы сесть на них.
— Куда ты летишь, и что за улицы ты нашел.
Столько лет живу в этом городе, но таких улиц ни-
когда не видел, - вконец отяжелевшим языком спра-
шивает Неклоз.
120

— Ты, брат мой, хоть и старший, но много чего
еще не видел. Сиди на своем месте спокойно, ты си-
дишь в фаэтоне, и расположись удобно, а я, так и
быть, расширю твой кругозор, и покажу тебе кое-
что, чтобы ты лучше соображал, - так говорил Буцу-
ка и направил свою машину на перекресток 55 Про-
мышленной и Саратовской улиц.
А там целый день маялись инспекторы ГАИ стар-
шина Шахтер Кудимов и сержант Трумэн Бузаров.
От безделья они опухли, пришли в полное расстрой-
ство.
— Не кажется ли тебе наше состояние чудесным
несчастьем, - уже который раз спрашивает Трумэн
Шахтера, - сколько стоим и ни одного штрафа... Как
будто зайчики все стали пророками. Таким вот обра-
зом мы окончательно разоримся...
— Да-а-а, сегодня земля вертится не в ту сторону,
- смог оторвать от себя Шахтер слово и замолк надол-
го.
Сердце его окаменело, челюсти сомкнулись, нет,
склеились, срослись друг с другом. Жизнь для него
потеряла какой-либо смысл.
Время шло, а что ему делать, и несло с собой собы-
тия. Секунды прыгали, строили минуты: Буцука на
своих ножках-колесах, стремительно несся в злове-
щий капкан.
А там молились автоинспектора: "О Боже, о Уас-
тырджи, мы же вас никогда не забываем, почему вы
нас забыли!?" И вдруг: "Видишь!" - воскликнули
вместе два инспектора и попытались остановить ле-
тящую, как стрела, автомашину.
Но где там! Будто другой мысли не было в голове
Буцука, нужны ему очень в его состоянии автоинс-
пектора! Фыррыт! И его машина пронеслась мимо,
как уже говорилось, он ехал на шестой скорости, а
менять скорость он и не думал.
Автоинспекторы не ожидали такого и на какой-то
миг растерялись, но...
— Поллундра, Трумэн! - воскликнул Шахтер,
ноги в руки и летят в своей машине.
Буцука устроил кино. От страха голова сработала
и задал задачку инспекторам. Они попотели хорошень-
121

ко, но все равно на узкой , как в горном ауле, улице
Коммунаров им удалось поставить свою машину по-
перек улицы и экипаж Буцука понял: пришел конец
комедии, и началась трагедия.
Сердце Шахтера расслабилось, неимоверно смяг-
чилось, страдания за целый день показались ему
жалким недоразумением; он физически ощущал осо-
бое удовольствие и интерес к жизни.
Встал в сторонке и оттуда зовет:
— Водитель автомашины 14-40, подойдите ко мне!
— Клянусь Богом, не подойду. Хуыцауардыстжн!
По закону он должен ко мне подойти. Это не ппо
пправилам, - качает правду-справедливость Буцу-
ка.
— Идти тебе надо, брат мой, идти...из тачанки, он
не хуже тебя знает правила. К себе он зовет тебя тоже
поэтому, - тихо и ласково объясняет обстановку Не-
клоз Буцуке.
— Бубуцик, как ты будешь, мае арт (очаг мой), -
беспокоится Зималета.
Бубуцик еще долго трепыхался, капризничал, как
будто его руки и ноги были связаны и он должен был
освободиться от пут, но автоинспектор стоял, как
скала, и раз скала не шла к Буцуке, что становилось
все очевидней, ему нужно было идти к скале - авто-
инспектору.
—Саллют, Зиммалетта... - как перед атакой кри-
чат "ура", возвестил Буцука и начал процедуру вы-
лезания из автомашины...
Сколько пыхтел, сколько старался, несколько раз
он успел вспотеть, но в какое-то время ему удалось
встать у машины.
— Иди-ка, иди-ка сюда, - мягким голосом играю-
чи зовет автоинспектор. — Я тебе напомню грехи не
только твои, отца, но и деда твоего, лихач двадцатого
столетия! Чтобы ты забыл фамилию свою, чтобы ты и
внукам своим печатными буквами умные наставления
завещал... сильный... муж... поннимаешь, - одним зал-
пом выкинул эти слова Шахтер в пространство между
собой и Буцука, который видать было, не очень воспри-
нимал эмоциональный взрыв инспектора.
Буцука поднимает ногу, чтобы сделать шаг, но не
122

получается, машина не отпускает его, страшным об-
разом тянет к себе, ногу выталкивает вперед, но от-
пустить ее на землю не может, качается то туда, то
сюда и тогда снова возвращается нога на прежнее
место. В один момент его натруженную голову осени-
ла ясная мысль, как вспышка солнца, чудо царциат-
ское и только: «Как это удивительно - слышал я про
земное притяжение, но автомобильное притяжение?
Это что такое? Как меня приковала к себе, собака!
— Смотрит туда, сюда, вот если бы отсюда до автоин-
спектора два ряда опорных кольев - вот было бы, а
так без поддержки автомобиля он стоять не может,
не то, что идти.
— Невестка моя (мае чындз), как я вижу, дела наши
хуже некуда, - сказал Неклоз и начал попытки вы-
лезти из машины. Вылез. Поставил обе ноги на зем-
лю, встал, попытался идти. Механизмы его ног воз-
мутились. Они затрещали, как будто никогда не сма-
зывались, но в один момент ему все таки удалось
шагнуть. Один раз, второй и пошел тяжело, в рас-
качку, но пошел, как моряк на палубе корабля в
страшный шторм (мозг костей у него был все-таки
крепче).
— Гражданин, вы можете оставаться на месте, нам
нужен только водитель, - громко возвестил старши-
на.
Но Неклбз и трезвый законы понимал местами и
по-своему, а в выпившем состоянии «положено», «не
положено» путал невероятным образом. Даже бровь
у него не покривилась, идет, лицо его пошире, чем
полная луна и светлее, чем солнце во время вспы-
шек.
Шахтер пригляделся и крайнее удивление захва-
тило его. Лицо идущего к нему человека, его улыбка,
напоминали ему очень известный и всем доступный
по кинофильмам образ, убей не вспомнить. Сердится
на себя, это так очевидно. Постой, постой, это же
лицо Швейка, что он воскрес?
Пока он копался в памяти, получилась пауза, ко-
торая очень дорого стоила автоинспекторам. Неклоз
успел подойти к Шахтеру близко и задать вопрос:
— Парень хороший, ты чей сын?
123

— Почему здесь и сейчас должно определяться
чей я сын? - жестко и высокомерно поставил вопрос
ийспектор.
Но Неклоз ощутил, что он положил в карман одно
очко: Неклоз спрашивает, инспектор, хоть какой, но
дает ответ.
Это интересно, дай спросить себя в критической
ситуации и то, что называют инициативой, вылетит
прямо из твоих рук и не куда-нибудь, а прямо к про-
тивнику и твои силы значительно теряются.
Неклоз не был теоретиком логики, но кожей по-
чувствовал, что очко уже есть, но одного очка явно
недостаточно, он это ощутил и попытался расширить
свою площадочку плацдарма, которую ему удалось
захватить.
— Какой ты сердитый, парень. Почему не отве-
тишь на мой вопрос? Как-никак я старший, или это
уже никакой роли не играет? Последний оборот как
тяжелая гиря в осетинском менталитете; это хорошо
понимает натруженный мозг Неклоза, и он безжало-
стно бросил эту гирю на весы, несмотря на то, что
положение наших героев никакого отношения не
имело ни к осетинскому менталитету, ни к обычаям
осетин: пьяные старшие разве старшие?
И все равно Шахтер сломался:
— Ничего удивительного в том, чей я сын, нет. Я
сын Кудимова Бицка - Шахтер.
— Чей, чей, Кудимова Узбека сын?
— А откуда знаете Узбека?
— Я тоже Узбек, только Пораев. Вместе в Сред-
нюю Азию были сосланы и друг друга Узбеками на-
зывали. Кстати, как поживает Узбек, - кинул Неклоз
уже бодрее, и в этот момент поймал верхнюю пугови-
цу на кителе Шахтера.
— Что ему? - живет, здоров, - говорит он и пытается
освободиться, но пуговица осталась в руке Неклоза.
— А как Госама, - о бабушке, о матери отца Шах-
тера спрашивает Неклоз и поймал вторую пуговицу.
— Она тоже здорова, - с упавшим настроением от-
вечает инспектор и опять дергается, пытается отойти,
но вторая пуговица тоже оказалась в руке Неклоза.
— Шалунишка ты, Шахтер, - развеселился Неклоз,
124

укладывая вторую, как и первую пуговицу, в карман
и берясь за третью. - Я тебя маленьким помню. Од-
нажды мы были в Намангане и мороженое тебе ку-
пил. Не помнишь, что ли?
— Но я родился здесь, в Дзауджикауе, когда наша
семья из Средней Азии вернулась.
Неклоз похолодел и как будто споткнулся о неви-
димое препятствие, сразу мысль загуляла: "Кажет-
ся, пропал я", дыхание зачастилось, вспотел, еще
подумал: "Пропадает темп мой". Слова потерялись,
заикаться стал. Но в один момент выкрутился:
— А как Шамиль, золотой твой дедушка? - ноги
Неклоза снова нащупали почву.
— Его уже нету, умер он.
— Как умер?...
— Как все умирают, так и он умер.
— Но тут у него для маневра было очень много
пространства: прежде всего Неклоз разрыдался. Что
искать надо было слез? Его достаточно внушитель-
ные емкости были полны аракой, прямо до горла, и
Неклоз плакал от души и с удовольствием.
— Оставьте свои слезы, - окончательно расстроил-
ся Шахтер, - что расплакались, он давно умер!
— Как давно, а почему я не был извещен об этом,
совсем расстроился Неклоз.
В это время он ни на что не годился и вызывал к
себе неподдельное сострадание.
— Боже ты мой, что за несчастье на мою голову
свалилось, - Шахтер вырвался, оставив в руке Не-
клоза третью пуговицу, и добежав до автомашины с
опознавательным знакам "ГАИ", впрыгнул в нее.
— Удивително! - сказал Неклоз и теперь пошел в
направлении Трумэна, который стоял недалеко и пе-
чально наблюдал за спектаклем, который затеял Не-
клоз с Шахтером.
— Парень, а ты чей? - крикнул он сержанту.
— Ничей, нет у меня фамилии, отца, матери, ба-
бушки, дедушки, брата, сестры, никого, сирота я,
несчастный, - сердито ответил он и бросился вслед
Шахтеру к машине. Машина инспекторов резко на
скорости сорвалась с места, дым от покрышек по-
шел, и исчезла с места происшествия.
125

— Что это с ними? - удивленно спрашивает Не-
клоз, — как будто их кто-то укусил, что за шальные
прыжки делают.
Опустевшая улица не радовала. Он направился к
машине, около которой маячила фигура Буцука.
После долгих и сложных маневров Буцука занял
шоферское место, экипаж был готов к новым дости-
жениям. Зималета не выдержала и говорит в боль-
шом замешательстве.
— Нж йав бамбаврстон, чи каей зврцахста. Я так и
не поняла, кто кого задержал?
Неклоз улыбкой сопроводил свои слова и сказал:
— Невестка, ты моя красивая, ты разве не знала,
что твой муж так себе, как тебе лучше сказать, фу-
фу! Да, фу-фу! Ничего не стоит ... фаэтон... располо-
жись удобно. Расширю твой кругозор... фуфло несча-
стный, - выговаривает сердито Неклоз.
Затем вытащил пуговицы с кителя автоинспекто-
ра, взвесил их на ладони и мягко и по-доброму улыб-
нулся: Пуговички! Цавппозуртав! Ха-ха-хи.
Ш УШО УЕК1ТА8. ИСТИНА В ВИНЕ
Нехудожественная картинка
Парень пригласил девушку - предполагаемую невесту - в ре-
сторан с ее подружками.
— Ну что будем пить? - бодро спросил парень.
Пассия не менее бодро ответила: "Что касается меня, то я
лично предпочитаю водку..."
...И был долгий изучающий взгляд искателя счастья с опре-
деленным результатом: она, предпочитающая водку, не стала
невестой.
Водка и ее менее привлекательная сестра - арака
— лишают счастья, а то и выбрасывают за борт жиз-
ни сотен, тысяч, миллионов нормальных людей...
В 1996 году хор народной песни профессорско-
преподавательского состава Горского агроуниверси-
тета был приглашен в Южную Венгрию в г. Печ—
центр виноделия Венгерской республики на празд-
ник под названием "1п уто уегИаз. Истина в вине".
126

Этот район виноделия связан с Россией еще со вре-
мен Екатерины П. Русские цари здесь имели земли с
виноградниками и винным производством, к столу
двора подавали изысканное венгерское вино.
Нам показали гигантские подземные хранилища
вина с рядами тысячелитровых, а то и более емких,
бочек-цистерн из дуба. А главное - вина! Мы славно
подегустировали и коллекционные, и новоизготовлен-
ные вина. Нам демонстрировали свое мастерство час-
тные виноделы. Попробовали такие вина, которых
грешно было пить.
"1п у1по уегИаз. Истина в вине" - изречение древ-
них латинян. От этих слов могут согреться сердца
наших алкашей, представив себя самым возвышен-
ным племенем людей, только и делающих одно един-
ственное: толкают высокую истину со своими дефор-
мированными физиономиями и изменившимися ра-
совыми особенностями, ибо они или стали красноко-
жими, или же почернели почти как негры.
1п У1по уегИаз—изречение, которое требует видеть
в вине солнечное создание, чудесный нектар, особен-
но в красном или янтарном исполнении и излучаю-
щее только здоровье. Посмотрите на свет, на солнце
через чистое натуральное вино в изящном бокале, как
и в красном, так и в янтарном состоянии оно светит-
ся всеми цветами вселенной. Это целая гамма играю-
щих, переливающихся друг в друга тонов. И для ува-
жающего себя человека употребление этого напитка
одна жизнеспособность, радость, доброта помыслов,
а не потеря человеческого состояния. И смысл "1п
у1по уегИаз. Истина в вине" именно в этом утверж-
дении человечного и красивого человеческого состоя-
ния.
Потому на празднике виноделия и винопития мы
не видели ни одного, не то что пьяного, но и просто
выпившего человека. Все участники пили вино, пили
по- особенному: берут неполный бокал вина, покру-
тят его, поднесут к носу, вдохнут аромат напитка и
затем делают корректный глоток, не очень заметно
смакуют, а затем мелкими глотками выпивают. И
здесь главное - сам процесс употребления вина, а не
стремление "набраться", напиться - великая россий-
127

Что, мы уже не осетины? Налей полную.
Рис. худ. А. Будаева

екая "традиция" в Осетии может за себя постоять на
качающихся ногах.
В этом вся разница культуры и бескультурья, ис-
тины или извращения, смысла в винопитии: ведь
человеку, его организму надо не более двух - трех
бокалов, чтобы ему было хорошо и выпитое было бы
на пользу здоровью. И в этом и культура. А обратное
- напиться до горла! - культуры уже никакой, а ди-
кости сколько хочешь и дорога прямая к смерти.
И о таких людях, которые "живут в бутылке"
крепкой араки или водки, говорят: «Они родились
не для жизни, а для смерти».
Как мы далеки от этого "1п уию уегИаз. Истина в
вине". Как мы дурака валяем, когда для нас "Нар-
тон нозт. Напиток нартовский" - арака, которую уже
объявили осетинской национальной традицией узко-
лобые теоретики - застольные профессионалы. Я дол-
жен разочаровать этих теоретиков: арака вовсе не
наша традиция; она к нам пришла из арабского мира.
"Арак" на арабском означает "пот". И мало ли она
пота выжимает из пор ее любителей, и не только пота,
но и крови!
Наши предки, индоиранцы четко различали хмель-
ное и нехмельное и их разное предназначение. В «Аве-
сте» говорится о чудесном напитке "Хаоме" в ин-
дийском раскладе о "Соме". Считают, что скифы,
сарматы, аланы знали "Хаому". Заратустра считает
его божественным, он воодушевляет человека, укреп-
ляет его волю. Благодаря ему Заратустра побеждает
"вражду всех враждебных и дэвов и смертных". Этот
напиток выжимался из особого растения. И прино-
сил здоровье.
Нартон ронг подобен этому чудесному напитку и
тоже готовят из меда - божественного растительного
нектара, преображенного в мед рачительной пчелой,
но мы ронг потеряли, а арак приняли. А как это было
бы хорошо восстановить ронг.
Хмельной напиток, разрушительный алкоголь,
губит все. В древней Индии называли его "Сура", она
приносила вражду и неблагие дела. Арака, крепкие
напитки, для нас то же самое. И о каком этикете
можно говорить с человеком, до горла наполненным
^ Зак;п № 476
129

так называемым "нартовским" напитком в виде ара-
ки.
"1п у1по уегИаз" - очень красивый принцип не-
вредного употребления напитков и может стать ра-
зумным основанием высокой культуры осетинского
застолья, красивого этикета достойных людей.
В СВОЕМ ДОМЕ Я СТАРШИЙ
Не раз мы видели и слышали эти слова, когда бы-
вали в гостях в осетинских домах. Это явление не
имеет длинной истории. В старинных семьях хозяин
дома не садится старшим за столом, если, конечно,
нет старшего около него из гостей. Если все млад-
шие, то хозяин, старший из всех, садится старшим
застолья, произносит три тоста и затем оставляет за-
столье, определив старшего стола из присутствующих,
но опять-таки не из собственного потомства, а из го-
стей, может быть, из родственников, из соседей, если
таковые имеются за столом.
Предвижу возражения, потому обосную необосно-
ванность вышеприведенной установки "В своем доме
я старший", претендующей на правоту на все случаи
жизни. Доводом в пользу этой установки еще обычно
звучит: "Если не я сам, то другой на третьем тосте
закроет стол, скажет баркад и иди, сражайся потом".
Все это вместе взятое не относится к осетинской тра-
диции в рамках подлинных ее жизненно ценностных
установок и не имеет здравого смысла...
...Итак, мы находимся в гостях у почтенного Ха-
боса, человека средних лет, он встретился с Батако -
своим закадычным другом, живущим в соседнем се-
лении. Разговорились, и тут Хабос спохватился:
— Уаллахи, никчемный я человек, иначе такого
уважаемого человека я не держал бы на разговорах
на улице. Идем и никаких я возражений не приму,
не старайся, к нам в сию же минуту.
Батако и не собирался возражать, и они пошли
вместе.
Цаллагон, супруга Хабоса, как будто ждала гос-
130

тей, за двадцать минут накрыла на стол, позвала еще
кого-то из соседей, и мужчины принялись за застоль-
ные дела, но произошел такой разговор.
— Батако, извини, но старшим в своем доме, я
обычно сажусь сам, если не возражаешь.
— Хозяин есть хозяин, возражай или нет, от этого
никуда не денешься, - несколько уклончиво ответил
Батако и расселись: во главе стола сам Хабос, по пра-
вую руку - Батако, остальные дальше по чину и воз-
расту.
Прозвучали тосты за Бога, Уастырджи...
— Третий тост, - продолжает застолье Хабос, - я
поднимаю за гостей, здесь близкий мне человек - Ба-
тако, в кои времена он в моем доме, уважаемый че-
ловек, и такого гостя я считаю божьим подарком,
чтобы мой дом никогда не оставался без гостей...
Батако, старший по годам мужчина, попросил из-
винения у старшего за столом и сказал:
— Ты меня извини, Хабос, очень прошу, извини,
но я должен тебя поправить. Правила осетинского
застолья, старинные правила, может быть и слиш-
ком зафиксированные, но пока они есть, мы должны
их исполнять, иначе никакого порядка не станет, а
где нет порядка, там нет и красоты. Третий тост по-
лагался за Бынаты Хицау, за благополучие семьи, за
тех, кто принимает и гостей, но главное - за то, что
семья — основание человеческого существования, здесь
старшие и младшие, здесь все, чем располагает чело-
век. Здесь воспитание, сюда приходят невесты, отсюда
отправляют в невесты, здесь растут, здесь умирают.
Здесь все! Это должно быть третьим словом - и в радос-
тном и в горестном, когда люди сидят за столом и воз-
дают или трем, или двум пирогам. Это тебе мое слово!
— Я это понимаю, но как в своем доме все это я
могу сказать!?
— Вот теперь ты сам пришел, дружище Хабос, к
тому, что ты старший, понятно, в своем доме, и
место старшего за тремя пирогами должен зани-
мать тогда, когда ты один со своей семьей. Там ты
можешь сказать и о своей семье, и попросить Бога,
Уастырджи и других святых о благоволении к се-
мье своей. Но когда у тебя гости, дело меняется и
131

ты старшим за столом уже не можешь быть, потому
лишь, что гость старше тебя и за столом тоже он дол-
жен занимать положение старшего. Старшим еще
можешь быть ты на три тоста, когда гости моложе
тебя, а затем уйти, назначив старшим кого-то из гос-
тей. И тогда все становится на свои места. Конечно,
мы не выпьем за гостей раньше, чтобы не исполнить
обычай, и не поднять тост за Бынаты Хицау, за Бын-
дур этого дома, благополучие этой семьи. И я, благо-
даря тебе, нарушаю законы осетинского стола, заме-
няю старшего и провозглашаю тост за Бынаты Хи-
цау, сидя ниже тебя за столом, чтобы семья твоя про-
цветала, множилась и у вас всего было вдоволь: и
здоровье, благополучие, чтобы вы были большой се-
мьей, любили друг друга и тех, кто вас любит. Но
тем самым, я повторюсь, делаю то, что не полагает-
ся за нашим застольем; я подменяю старшего, виной
чему являешься ты сам.
— Понимаю тебя, Батако, но чего я обычно боюсь:
старший - гость, будучи старшим стола, может его
закрыть очень быстро, скажет баркад, а ты потом
разводи руками.
— Этого тоже не надо бояться, наши обычаи оп-
ределены, и любой старший должен их соблюдать.
И тянуть застолье, с другой стороны, тоже не обы-
чай... Меру надо знать во всем, в том числе и за
столом. Чрезвычайно некрасиво напиваться, наедать-
ся, это наши предки осуждали; они могли всю ночь
сидеть, а все бывали трезвые и сдержанные в еде.
— И еще об одном хочу сказать, - сказал Батако. -
Мнения такие тоже есть, что не надо возиться с эти-
ми старыми обычаями. Время, мол, другое, и надо
идти в ногу со временем, а наши обычаи устарели,
и с ними в двадцать первый век нечего лезть. А с
чем лезть в двадцать первый век? С разгульным
пьянством и наркотическим опьянителем? С чрево-
угодием, разгулом преступности и распущенностью?
Разговоры все это, разговоры людей не знающих,
что им надо. Народ свою культуру творил тысяче-
летиями и что-то новое тоже времени требует и надо,
чтобы это время народ проходил с понятной ему
культурой; ломать эту культуру могут недалекие
132

люди, сами ничего не могущие предложить. Вот так,
дорогой мой Хабос; не мы сотворили законы нашей
жизни и не надо их бестолково ломать, а новое долж-
но приходить естественным путем. И в духе времени, и
в непременной связи с нашей культурной традицией.
Я ПРИШЕЛ НА ПОХОРОНЫ
Цолак и Гавдын встретились на похоронах их об-
щего друга Цардага Цурукати и обрадовались встре-
че.
— Надо же было умереть Цардагу, чтобы мы встре-
тились после долгого времени, что мы не видели друг
друга, - сказал Цолак Гавдыну, пожимая и задержи-
вая руку Гавдына в своей руке.
— Да, да Цолак - мягко отвечает Гавдын. - У по-
койника тоже есть одно благое качество - собирает
людей и те встречаются, вот как мы с тобой... Тем
более Цардаг, который всю жизнь служил людям,
смертью своей свел нас.
— И вот, смотри сколько народу пришло в его пос-
ледний день - море, море людей, и ведь помимо горя
есть у них и радость общения.
Так разговаривали о значительном в жизни двое
пожилых мужчин.
Пришло время выносить покойника, и друзья умер-
шего даже прослезились. Пошли с процессией до ка-
тафалка. Родственники сели в катафалк, другие ста-
ли кучковаться и ждать...
— Люди добрые, - обратился ответственный за по-
хороны, - на кладбище поедет молодежь, а всех ос-
тальных просим к столу, отдать последний долг умер-
шему, принять участие в траурной трапезе.
И народ двинулся во двор обратным ходом.
— Пойдем, Гавдын, - сказал Цолак, - нас зовут.
И потянул его за рукав.
— Я пришел на похороны, Цолак, - сказал под-
черкнуто четко Гавдын, - а не сидеть за поминаль-
ным столом, тем более, когда еще умерший не пре-
дан в вечную его обитель.
133

От имени покойника тебе на
рубашку; больно красивые
тосты ты провозглашаешь!
Рис. худ. Л. Будаева
34

Нас в вытрезвитель нельзя, мы напились на поминках!
Рис. худ. А. Будаева
г
Пусть светлым будут место пре
бывания Бабила. Сам бьи ник-
чемный, а поминальное мясо
Ю очень вкусное/
Рис. худ. Р. Дзугутов-л
135

— Но, смотри, просят уважаемые люди, и народ
направился. А мы как?
— Как мы? Я тебе скажу как: пойдем проводим
нашего друга на кладбище! - и он потянул Цолака к
автобусу.
На кладбище они были одними из старших, кру-
гом молодежь и женщины.
Гавдын поправил могилу Цардага, красиво расста-
вил венки, цветы, открытыми ладонями провел по
могиле друга и на душе стало спокойнее.
Вернулись во двор. Там вовсю разыгралось засто-
лье: веселье, народ гуляет. Родственники благодарят
пришедших на похороны и пускают по кругу бокалы.
Старший во главе стола, с двумя своими помощника-
ми, как на пиру - обращается ко всем, чтобы они вы-
пили благодарственные бокалы - арфаейы нуазаентж.
— Как все это тебе нравится, Цолак? Смотри на
этого старшего, забывшего, где он и во имя чего. Ви-
дишь ли, почетными бокалами надо отмечать при-
шедших на похороны! Иначе как? Целое представле-
ние, а не поминальный стол.
В это время от стола оторвался их знакомый Азур-
мас и подошел к Гавдыну и Цолаку.
— Невмоготу уже, траурный стол превратили в
пирушку ...
— А почему ты на кладбище не поехал, если эта
пирушка тебе не по душе? - прервал его Гавдын.
— Но это уже как будто не принято ...
— Не принято у кого?
— Как у кого? - у всех у нас.
— А тогда тебе что не нравится? Как ведут себя
выпивающие и уже выпившие люди? Они ведут себя
как им положено в их состоянии. А тебе начало нра-
вится, когда вы сели и стали разливать, не подож-
дав, чтобы похоронили покойника, а конец - весе-
лый народ, забывший о покойнике, тебе не по
душе?
— Нельзя же бесконечно поднимать бокалы, то-
сты. Уже семь тостов, а еще несколько "на повест-
ке дня" у старшего. Уже полтора часа сидим. Что
это такое?
— Это пир во время несчастья или по поводу не-
136

счастья - удел людей, которые, уже не знают, где
право, а где лево, - сказал Гавдын.
— А ведь раньше было по-другому: похоронят по-
койника, вернутся в дом умершего на короткую тра-
пезу: два - четыре поминальных слова. На многие
столы крепкие напитки вообще не допускались, - до-
бавил теперь Цолак.
— Куда же мы теперь катимся? - сердито, с выдо-
хом и с погрустневшими глазами, заключил Гавдын.
ИСПЫТАНИЕ
Како был, как говорят, народным человеком. Лет
ему за шестьдесят, но крепкий, живой, подвижный.
Но главное, его можно видеть участником множества
общественных дел и в особенности — на похоронах.
Когда же к нему пришла беда - умер его брат, ко-
торый заменил ему и отца, умершего, когда Како было
всего 5 лет, - это оказалось для него слишком слож-
ным испытанием. Смерть брата принесла ему неимо-
верные страдания. Но поразило его другое. И это дру-
гое заслонило на время и тяжелую потерю: на клад-
бище он стоял один и рядом - только один-одине-
шенький тоненький его племянник. Никого из его
других ближайших родственников, друзей, прияте-
лей, знакомых. Только ребята, занимавшиеся захо-
ронением покойного брата. Народный человек был
без народа. Он был потрясен.
В тот момент он думал не о брате, а о тех потерях,
которые испытал его народ в своей духовности. Он
знал, что в последние годы на кладбище не пускали
приехавших издалека, чтобы они отведали с траур-
ного стола и засветло уехали. Порядок этот тихо-тихо
распространили и на всех остальных, принявших
участие в траурных делах. Основная масса людей на
кладбище перестала ходить. Только женщины и мо-
лодежь, а в мусульманских селах только молодые
ребята стали хоронить умерших.
Масса людей провожает покойника до катафалка,
потом возвращается во двор и садится за поминаль-
137

ное застолье. Даже друзья, близкие покойного, как
правило, спешат к столу и там с грустно-величествен-
ными лицами занимаются воздаяниями траурной тра-
пезе.
Како физически ощутил всю неприглядность дег-
радации, которую претерпел его народ, значитель-
ная часть которого, как выясняется идет на похоро-
ны из-за "посидеть". Как же иначе можно понять
такое вот безлюдье у могилы уважаемого человека и
множество столующихся в его доме, когда он, этот
уважаемый человек, еще не похоронен?..
А ЧЕМ НЕ ТРАДИЦИЯ?
Тото вспахал земельный участок, а бороны у него
не было. Но борона была у соседа его Саухала. И, как
бывает в таких случаях, пришел Тото к Саухалу.
— Что тебя беспокоит, мой хороший сосед? - спро-
сил Саухал.
— Бороны нет у меня, а у тебя есть, одолжи мне
ее.
— Есть у меня борона, вон она аккуратно почище-
на и, видишь, стоит прислоненная к сараю. Возьми
ее, используй, а затем так же почистишь, приведешь
в порядок и вернешь на то же место.
Тото больше ничего не сказал, повернулся и стал
уходить со двора. Саухал спрашивает Тото:
— Что с тобой, разве я что-нибудь обидного сказал
тебе?
—Ты нарушаешь традицию отцов, - проговорил
Тото. - Кто научил тебя таким невиданным вещам:
привести в порядок, вернуть, положить на место-
...Ты что, с Луны упал. Если делаешь мне одолже-
ние, то я возьму твою борону, использую ее и ос-
тавлю ее там, где моя работа закончится, а ты,
если тебе твоя борона нужна будет, возьмешь ее
оттуда и так же почистишь ее и так же присло-
нишь к сараю своему. Это называли наши предки
одолжением, а ты ... чудной, оказывается, а я это-
го не знал...
138

«Да-а-а, ничего себе традиция. И почему бездель-
ники так любят традиции, - успел подумать Саухал,
и еще помянул нечистую силу, сказав: "Черт знает,
что!"
ЭТЮД
В роскошном автомобиле ехали четверо. Старший
рядом с шофером - Како, сзади в салоне трое: Олаф,
Ахсар, Кокай. Едут, разговаривают, им всем вместе
хорошо... Едут уже порядочно. И Како говорит води-
телю:
— Где-то надо нам немного размяться и заодно от-
ведать хлеба-соли.
— Примерно в десяти километрах имеется непло-
хая закусочная под названием "Давайте побарахта-
емся", можно там.
— Очень интересное название - сказал Како, - не-
бось, придумали кооператоры?
— Точно, заведение кооперативное.
— Ну что же, остановимся там.
Подъехали. Вышли, походили немного, затем за-
казали стол. Пообедали. По требованию Како при-
несли счет. Все дотянулись в карманы и вытащили
деньги. Вижу, говорит Како, что каждый хочет рас-
платиться.
— Или всем надо расплатиться, но это невозмож-
но, - сказал он. — Официант может допустить не-
большую переплату, но четверную оплату не возьмет
- это будет слишком. От такой несправедливости он
ночами не будет спать, совесть замучает. Так ведь? -
спрашивает он у официанта.
Официант улыбается, не очень уверенно подтвер-
ждая слова Како.
— Тогда какой выход?
— Младший на то, чтобы в таких случаях выру-
чать старших, - подал голос Кокай.
— Так, допустим. Но мы едем далеко. Не раз еще
нам придется принимать хлеб- соль за единым сто-
лом. И мы будем за счет младшего это делать? Не-
139

плохо... Но для старших. А младший никогда не
вырастет до старшего, старшие обдерут его до лип-
ки, если он будет даже сыном Аристотеля Онаси-
са. Но вы хорошо знаете о том, что у него сына не
было.
Это не подход. Каждый за себя не может платить
по нашему обычаю. Это категорически не принято,
не идет здесь и приоритет младшего. Это еще хуже и
крайне несправедливо. Хороша готовность каждого
расплатиться. По-видимому, мы всегда будем хватать-
ся за кошельки и будем стараться раньше других
расплатиться. Но порядок я вижу в другом. Платить
должен тот, кто проявил инициативу, подал идею и
пригласил людей к столу. По этой формуле красиво
поступалю я и расплачиваюсь, остальные кладут свои
деньги обратно в карман.
— Но ведь и старший не может всегда это делать,
предложения исходят от него, и формула начнет ра-
ботать против бюджета старшего. Он также должен
быть хотя бы сыном Рокфеллера, чтобы выдержать
такие испытания и до поры до времени, - пытается
Ахсар разрушить построение Како.
— Абсолютного, раз навсегда данного, как во-
обще, так и в обычаях нет. Если старший и второй
раз заплатит, греха в этом не вижу. Это лучше и
справедливее, нежели выезжать за счет младшего,
потому что он младший. Инициативу же может
любой подать. Старший на то и есть, чтобы следить
за любым состоянием застолья. Когда мы хватаем-
ся за кошельки, он может регулировать дело та-
ким образом, чтобы красивый обычай соблюдался
и все по возможности несли равные расходы. Это и
справедливо и красиво.
Помолчал.
— Правда, есть и такие старшие, которые мастаки
подавать идеи, а при расплате изысканно возятся с
кошельком, в результате такой "задержки" платят
другие, младшие и не младшие. И такие есть сегод-
ня. Но это уже из другой оперы.
— Так что, - заключил старший, - будем платить,
начиная от старших, по очереди. Дойдя до младше-
го, круг снова начинается со старшего!
140

Я ЕГО ОСОБО ПОБЛАГОДАРЮ
Туган был старшим за столом. Вторым старшим
был от гостей - длинный Сулейман. Кравчием, идзаг-
дар, буквально - держащий полноту бокалов, был
немолодой мужчина, степенный, выдержанный, на-
отрез отказывавший попыткам поднести ему бокал,
что очень модно сегодня за осетинским застольем; он
не позволял унижать себя подношениями и четко
исполнял свою миссию, наполнителя, или наливаю-
щего в бокалы напитка, которым хозяева потчевали
гостей на их радостном, свадебном застолье.
Гость - один из старших - обратился к кравчию с
просьбой: "Не наливайте полные рюмки". Исполни-
тель этой функции не отреагировал на эту просьбу и
снова налил полную рюмку. Гость опять попросил
кравчия об этом же. Когда третий раз он повторил
свою просьбу и тоном своим показал недовольство, в
разговор вступил Туган - тамада - старшина стола:
— Зачем пристаете с разговорами к стоящему и при-
служивающему нам человеку? Вам делать нечего?!
— Но не хочу, чтобы он мне наливал полную рюмку.
— Но почему вы не хотите понять, что иначе не
может быть. Вы не знаете, что означает по-осетински
"идзагдар", ведь "идзаг"- это полное, наполненное,
"дар" - держать; его назначение наполнять бокалы.
Это непонятно? Или понятно?
— Но я не хочу пить полные бокалы, а он мне
наливает полные бокалы!
— А вы не пейте полные бокалы, никто не застав-
ляет пить полные.
— Но за осетинским столом принято...
— Это установки дураков и пьяниц, - прервал его
старший. - Пить за осетинским столом только пол-
ные - это наше несчастье. Это только самоубийцы
настроены так, а я не из тех. Хотите совсем не пить,
не пейте, никто вам слово не скажет и не должен
говорить! А к прислуживающему нам человеку не
приставайте, он свое дело исполняет и причем, ис-
правно, нам бы такого достоинства. И спасибо ему за
хорошую службу. Я его особо поблагодарю.
141

СЛОВО - ОСНОВА ЭТИКЕТА
Человек, говорят, словом человек. Это положение
по-разному можно толковать, но, по крайней мере, в
двух аспектах. Первый - онтологический, сказали бы
философы, это то, что человек родился, произошел
как человек, благодаря слову. Не об этом ли и в Биб-
лии? "В начале было слово!". То есть человек как
разумное существо свой разум, свою мысль впервые
объявил только через слово и тем обнаружился как
человек. Таким образом, можно сказать, что слово
обозначает, определяет происхождение человека, его
природу и предназначение. Это первое.
Второе. Человек со своим собратом или человеком
тоже общается через слово. Но когда возникают ус-
тойчивые нравственные отношения и когда еще люди
дорожат друг другом, слово приобретает и силу зако-
на. Право наших предков называлось "обычным пра-
вом" - из канонов нравственности и словесной клят-
вой. В те времена можно было услышать: "Уаелае арв,
маенае заенхае! аез дзурд заегъун аема' й ку фаессайон,
уаед маэбавл арв аема заенхи баеллах аерцавуаед. Вот небо,
а вот земля! Я даю слово, и если не исполню его,
пусть покарают меня и небо и земля". А это означа-
ло, что человек произнесший клятву, дающий слово,
призывал в свидетели карающие небесные силы, Бога
и земных обитателей, то есть людей вокруг, как силы,
карающие клятвопреступника.
Да и сегодня слово серьезных деловых и не дело-
вых людей звучит как закон. У политиков, диплома-
тов, у чиновников - проститутов - дело обстоит слож-
нее; можно услышать: "Тогда я сказал, теперь я
уже не говорю", и тем освобождает себя от данного
им же слова. Очень удобная позиция, и, главное,
очень часто сходит — время тоже ведь нынче безот-
ветственное!
Разве нельзя, дорогой читатель, поставить этот
вопрос, как злободневный, на повестку дня, хотя бы
для обсуждения. А при выборе не стоит ли смотреть:
а как сей, домогающийся внимания человек, насчет
слова?! По- моему стоит!
142

КЛЯТВА ВОЛКА
...Пастух пас свое стадо. Голодный волк приполз
на брюхе и сразу же залег в кустарнике, чтобы пой-
мать первую же овцу, которая подойдет к нему близ-
ко. Вдруг он слышит плач. Плакал пастух и плакал
беспрерывно. Волк забыл о еде и стал думать о пасту-
хе: почему он с такой болью в голосе, не переставая,
плачет? И сказал себе волк: "Что бы ни случилось,
я должен узнать, что с ним происходит. И если воз-
можно, то помочь ему..."
Волк встал и открыто пошел к пастуху. Пастух
увидел волка и вскинул ружье, вот-вот раздастся вы-
стрел. Но волк говорит человеческим языком:
— Не стреляй, добрый пастух. Поначалу послу-
шай меня, потом решай что делать.
Пастух опустил ружье и сказал:
— Скажи, что тебе надобно, но если тронешь ско-
тину, тебе будет плохо.
И рассказал волк, как было.
— Я еще утром подкрался к твоим овцам, и если
бы не твой горестный плач, я давно бы унес овцу, но
плач твой остановил меня. Скажи, какое горе тебя
преследует, может я смогу чем-нибудь помочь тебе.
— Ты мне ничем не можешь помочь, - сказал пас-
тух, - но все равно я тебе расскажу. Дело в том, что
если я сегодня не увижу свою семью, то она должна
погибнуть. Но если я покину стадо, то вся отара по-
гибнет, ее уничтожат твои товарищи- волки. И тогда
конец семьи будет тоже очевидным; она погибнет от
бедности. И вот я оплакиваю себя и свою семью.
— Если дело обстоит так, - сказал волк, - тогда я
тебе помогу. Иди к семье, решай дела семьи своей. А
скот я тебе сохраню.
Пастух вымученно ухмыльнулся:
— Поручить стадо овец волку!.. Странное предло-
жение. О чем ты говоришь? Не успею я отдалиться
от стада своего, как ты завоешь и прибегут не только
волки этого леса вокруг, но и те, что находятся за
Кариухохом (Кариу-горой) и я завтра не только ста-
да, барашкино ухо здесь больше не застану.
Волк стал клясться и произносить все клятвы, что
143

он знал. Но пастух был непреклонен; клялся ведь
волк, а кто волчьим клятвам верит. Напоследок волк
говорит:
— Одно слово я тебе еще скажу, и если ты не пове-
ришь мне, то я тебе ничем не смогу помочь и оставлю
тебя себе самому.
— Скажи, что это за чудо-слово, чтобы я тебе по-
верил.
— Если я тебе твой скот не сберегу к твоему воз-
вращению, то пусть Бог накажет меня тем, чтобы в
моем роду мне больше никто не доверял и словом
никто не обязывал!
После этих слов пастух задумался и сказал:
— Ладно, попробую, другого выхода тоже у меня
нет, да и твои слова больно убедительные.
Оставил пастух свой скот на поляне в глухом лесу
и отправился к семье своей. Решил дела своей семьи
и на следующий день вернулся к своему стаду. И
видит удивительную картину: овцы сытые сидят на
поляне, кто дремлет, кто жует жвачку - полная идил-
лия. Волк начеку, стережет стадо, а уже несколько
задранных им волков валяются вокруг...
Даже волк перестает быть волком, если обретает
слово.
Тем более человек, всегда звучит как Человек,
когда он надежен и держит слово!
ТРИ БОКАЛА
Старший застолья подал почетный бокал гостю.
Тот попросил, чтобы ему составили компанию еще
двое, сидящих за столом; по его словам, одному ему
бокал пить неудобно. Старший застолья его поддер-
жал: "Одно проклятие, два - посвящение, три - хо-
рошо, богоугодное дело".
Но при этом возник разговор. Один из тех, кому
предложено стать вторым или третьим в исполнении
этой почетной миссии, вовсе не посчитал это почет-
ным и оправданным.
—Скажите, уважаемые старшие, разве вот этот по-
144

рядок - сопровождать наделенного почестью почет-
ного бокала, двумя сопровождающими - хъузонта -
это традиция осетинского стола?
— Раз за осетинским столом совершается, то, ес-
тественно, осетинская традиция, - очень просто рас-
судил старший.
— Но ведь раньше, а я знаю историю осетинского
застолья, этого правила не было. Почетный бокал
подавали, и это было знаковым событием, это было
отметиной за что-то значительное, а не просто вы-
пить за компанию.
— Но это ведь пожелание хозяина почетного бока-
ла; за то, чтобы вы его уважили.
— Его уважил уважаемый старший застолья, и это-
го ему вполне достаточно, и я не хочу быть здесь
сопровождающим кому бы то ни было, и, если я это
выпью, то только в одном случае, а этот случай: я хочу
просто выпить. Другого оправдания я этому не вижу.
— Вы ведете себя неправильно, - сформулировал
свою мысль старший застолья.
— Возможно. И я прошу меня извинить. Я тоже
резче сформулирую свою позицию. И это делаю с
явной целью, а именно - я хочу знать правду. Мы
тоже когда-то станем старшими, если будем жить,
займем ваше место старших, как это сделали вы по
отношению к своим старшим, поэтому мы эти вещи
должны знать основательно. И я прошу Вас ответить
своим младшим: был ли раньше этот обычай пить
почетный бокал в сопровождении еще двух других,
не имеющих никакого отношения к этому почетному
бокалу и случайно оказавшихся рядом, или это но-
вое изобретение наших современников?
— Время идет и фарн с собой несет, - сказал стар-
ший. - Каждое новое время что-то должно добавлять
к старому. Это должно быть понятно.
— Да, это понятно. Но какой фарн - лишняя рюм-
ка, выпитая просто так? Потом, почему время несет
такое, что разрушает добротное старое, и это Вы пы-
таетесь назвать фарном. Ведь красиво, когда Вы от-
метили кого-то и он, благодарный, исполнил дорогой
и ценный обычай предков, не расползаясь по сосе-
дям и не требуя к себе особого, менее значительного,
145

чем оказанное старшим, внимания, когда почетный
бокал становится вовсе не почетным.
— Я слушаю вас, - вмешался второй старший, - и
хочу свое слово сказать. А по годам я старше и видел
больше, поэтому скажу: почетный бокал свой смысл
имеет, очень ясный в своем понятии, и в возникшем
разговоре старшего и младшего я должен поддер-
жать младшего. Почетный бокал почетным называл-
ся потому, что он выделял вниманием из сидевших
за столом одного или нескольких, но однозначно,
относился только к тем, кому предназначался. Но-
вовведение преследует непонятно какую цель, если
исходить из смысла почетного бокала. Я могу еще
понять, если рядом с человеком, которого отмети-
ли, сидит его старый друг, очень почетный человек,
и он пожелает выпить с ним. Но и тогда хороший
тон велит отказаться от такой почести и оставить
одного или нескольких, отмеченных, с их почетным
бокалом.
Что же касается изречения наших предков о том,
что время идет и фарн несет, то эта поговорка не
имеет никакого отношения к данному нововведению,
ибо в искусственно построенном расширении числа
выпивающих нет ни фарна, нет ни совести; не надо
искать поводов к лишнему употреблению выпивки.
И насчет выпивки за столом. Любое осетинское
застолье всегда имело крыло младших. Раньше они
мало сидели за столом, и на то, пили или не пили,
никто не обращал внимания, хотя выпивание млад-
ших откровенно осуждалось старшими.
Сегодня есть так называемые старшие, которые
неукоснительно следят, чтобы все за столом пили.
Таких старших к столу близко нельзя подпускать,
тем более поручать им быть старшими застолья. Они,
эти с позволения сказать, старшие, разрушили золо-
тые правила воздержания за осетинским столом и под
флагом ими придуманных обычаев спаивают моло-
дежь. И преуспели в этом; сегодня молодые люди,
не выпив вдосталь, уже не встают из-за стола. А рань-
ше, молодежь посидит немного, а потом ребята, ис-
просив разрешения уйти из-за стола, шли танцевать.
И они это разрешение получали.
146

Три бокала за столом имеют особый смысл, и я
скажу об этом тоже.
Три бокала в их связи с тремя пирогами - симво-
лами трех сфер космоса - всегда красивы и ими от-
мечают младших, подчеркивая их "младшинство" как
надежду будущего народа, а потом и "старшинство"
старших, как мудрость народа. Здесь три уместно и
красиво. А бессмысленное требование сопровождения
двумя сопровождающими человека, отмеченного по-
четным бокалом, абсурдно и некрасиво, и надо из-
жить это "нововведение". Так-то, уважаемые, много
веков жили эти обычаи наших отцов, и они чудесно
придуманы. Как ни странно, но многие из этих форм
человеческого общения настолько рациональны, что
их исполнение в таком виде, в каком они достались
нам, больше отвечают человеческой природе, неже-
ли то, что наши реформаторы вносят в них что-то
новое.
ВЗЛЕТЕТЬ-ТО ВЗЛЕТЕЛ,
А ДАЛЬШЕ ЧТО?
А дальше вот что. Оставалось несколько минут до
лекций, и я прохаживался перед зданием факульте-
та на лужайке, обсаженной соснами. Маленькая со-
сна красовалась передо мной. На макушке её приле-
пился пучок белой ваты и портил вид красавицы. Я
шагнул от дорожки и снял ваточку. Вокруг ничего
не было, куда можно было пристроить мусор, и я
вынужден был бросить ваточку на землю.
Она покатилась от травки к травке и вдруг взлете-
ла. Воздушные потоки подхватили её так резво, что
через несколько секунд белое пятно скрылось за лу-
чами солнца.
Затем ваточка вынырнула из под лучей и полете-
ла, описывая круг с запада на восток, ещё раз сдела-
ла рывок и на уровне почти пятого этажа зацепилась
на макушке высоченной туи.
— А вот где я, — говорил её вид.
— Да, высоко ты взлетела, — сказал я вслух.
147

— Ты на меня сверху смотрел, а теперь я смотрю
на тебя свысока, - говорило ваточкино пятно.
— Такова жизнь, - отвечал я. — Только высоту зас-
лужить надо. Ты вознеслась порывами ветра, не своей
силой, и что же теперь будешь делать на этой высоте?
— Ха! — вздохнуло пятнышко, — то что и дру-
гие, сидящие наверху. Пока разберутся и внизу и
наверху, я поживу в свое удовольствие.
Потянул снова ветерок, подхватил ватку, пупы-
рышка покружилась опять по воздуху, резко пошла
вниз и оказалась на земле. Кто-то проходил и навеч-
но припечатал ее к земле, ни встать, ни вздохнуть.
НЕ СОТВОРИ ЗЛА
Мела, старая, ветхая старушка, в доме осталась
после смерти сына с оравой внуков и внучек - все
мал-мала меньше. Целых восемь человек с их мате-
рью Замират, которая очень не любила свекровь. Она
вынуждена была терпеть ее при живом муже, ее сыне,
кормила ее, обстирывала. Со смертью мужа она по-
считала себя свободной в отношении старушки, и для
последней наступили трудные дни.
Она голодала, вещи свои стала стирать сама. Ма-
лолетние ребята не сразу это заметили, но заметили.
И они подступили к матери - почему она поступает
так? Мать не стала разбираться, оттолкнула их от
себя и еще круче пошла на свекровь.
Дети встали в ее защиту сначала молча. Каждый
из них прятал какой- нибудь кусочек и тихо, чтобы
мать не заметила, подкармливал бабушку. Вещи ее
они стирать не могли, были еще малы.
Время шло, дети росли, а тихая война против ста-
рой беспомощной женщины продолжалась, лишь ме-
няя свои формы. Однажды ребята, а их было пятеро,
выстроились перед матерью и плача, перебивая друг
друга, вынесли свой приговор:
— Мы вырастим, женимся, и если наши жены -
твои невестки — к тебе будут плохо относиться, ни
один из нас на твою сторону не встанет!
148

— Ну и что!? Я и без ваших жен проживу, -
ответила Замират сыновьям и пресекла все даль-
нейшее.
Время идет и благодать несет, - говорили наши
старшие. Время идет - это бесспорно, но кому-то, к
сожалению, оно несет и недуги, несчастья и всякую
другую беспросветность.
Унижения, невзгоды, старость и болезни забрали
жизнь Мелы и бедную мученицу похоронили.
А жизнь продолжалась. Дети Замират возмужали,
женились, повыходили замуж, но в их сердцах не
сохранилось тепла для матери. Грех взяла на душу
их родная мать, ничем не смываемый грех, не то, что
не поддержала старую немощную женщину, их лю-
бимую бабушку, а напротив, свела ее с сердечными
ранами (аерхжнзвй) в могилу. Ей этого не могли про-
стить ее родные дети.
А старость, недуги настигли и Замират; куда от
них денешься. Но больше, чем недуги, болезни, на
мать обрушилось отчужденное отношение детей;
страшное испытание, приобретенное ею самой. Да и
невестке прибавили испытаний, устранив от дел не-
когда властную Замират. И здесь для Замират насту-
пили горькие дни одиночества и подчеркнутого не-
внимания.
Ну не выгоняли, кормили, одевали, но теплоты
отношений, теплого участия, соучастия в семейных
делах не было, и права голоса она не имела в делах
собственных детей; никто не следил за ее душев-
ным состоянием, этого Замират не выдержала и
сгорела.
Смерть матери, осужденной детскими сердцами,
не принесла облегчения оставшимся ее сыновьям и
дочерям: тяжкая доля бабушки, сотворенная ее не-
весткой Замират, стала долей самой Замират. Дети
это понимали и принимали и смерть бабушки, и
смерть матери как глубокое несчастье, пришедшее к
ним неведомо за какие их грехи, и горько плакали,
упрекая свою мать за эту сердечную боль и неспра-
ведливость, стыд перед всевидящим оком людей, ко-
торые стояли рядами перед ними в громадном дворе,
и бог знает, что они о них думали...
149

КУШАТЬ ХОЧЕШЬ?
Мой старший брат Салих рассказывал-
Учился я на рабфаке в г. Владикавказе, было мне
лет 17. Жили плохо, обеспеченность никудышная и
часто голодали. Только, если что привезешь из дома.
В одну субботу я зайчиком на товарняке поехал
домой из Владикавказа в Лескен через Кабарду. Бли-
жайшая железнодорожная станция Котляревская.
Еле душа в теле доехал и там сошел с поезда. Дви-
нулся до с. Аргудан, там друзья отца жили, два бра-
та Тахир и Магомет. Тахир - младший брат — жил в
северной части села, а старший Магомет — в южной,
близко к большой дороге. От Котляревской до Аргу-
дана отмахал пешком, совсем обессилел, язык при-
лип к небу, в глазах темнота, в желудке полнейшая
апатия к жизни.
Доковылял до Тахира, постучал. Вышел он, очень
обрадовался, завел в дом, жена тоже обрадовалась и
тут же спрашивает:
— Кушать хочешь?
— Нннет, машинально ответил я и прикусил язык,
но было поздно. Предложений о еде больше не после-
довало. Ситуация стала невыносимой и я быстро,
еле удерживая слезы, распрощался и побежал к Ма-
гомету. Прибежал, обида меня душила и придала мне
силы. И те, он и жена, оказались дома. Как они обра-
довались мне. Они спросили откуда, куда, и я рас-
сказал о том, что заходил и к Тахиру. Тесто у нее
было готово и она начала готовить локумы и кидать
их мне на тарелку. А я... ну трудно рассказать, как я
уплетал свежие горячие локумы, испеченные в под-
солнечном масле. Бог ты мой! Этот вкус до сих пор со
мной.
Магомет смотрит с удивлением и не выдержал:
— Ты же сказал, что был у Тахира, что они не
покормили тебя?
— Давали.
— А почему ты не поел?
Я молчал. Старик почувствовал неладное, взял в
руку сучковатую палку, она стояла, прислоненная к
стене, и быстро ушел.
150

Прошло какое-то время, и он постучал в калитку
своего младшего брата. В других случаях он просто
заходил в дом Тахира. Сегодня ноги не несли его даль-
ше. На стук вышел брат и очень обрадовался.
— Ты что не заходишь, гость что ли?
Он не стал поддерживать его радушное настрое-
ние.
— Мальчик заходил к тебе?
— Был, был и к вам побежал почему-то. Я удер-
живал.
— А ты покормил его?
— А он отказался.
— Что, положили кушать и он отказался?
— Нет, спросили: "Кушать хочешь..." А он....
Магомет не дал ему договорить, и стал бить пал-
кой об калитку.
— Хочешь, хочешь, кто об этом спрашивает? Маль-
чик с голоду помирал. С Котляревской пешком при-
шел, а ты: "Кушать хочешь". Что это? В грех вво-
дишь всех нас и где вы научились такому глупому
вопросу? Положи поесть, а там разберутся, хлестал
старший брат младшего...
— Смотри, как нехорошо получилось, — растерян-
но отвечал младший брат. — Как нехорошо, ой как
нехорошо, — вконец расстроился Тахир. — Что по-
думают Каншау и Гуза?
— Ничего они не подумают! Ты сам получше ду-
май и не причитай как женщина!
Повернулся и ушел, оказывается, и шаги тоже
могут быть очень сердитыми.
БОЯТЬСЯ ПОЗОРА — ВОВСЕ НЕ ПОЗОР
Известный дагестанский борец приехал в Чиколу
с гастрольными борцовскими схватками. Слух об этом
распространился быстро, и в зале большой школы
собрался народ. Образовался круг, а в центре боль-
шое пространство для борьбы.
Появились Асланбек - красавец-атлет и его с ас-
систент, оба в спортивных борцовских костюмах. Чин-
151

но поздоровались. Их представили народу организа-
торы встречи и борцы снова раскланялись в разные
стороны людского круга.
Встреча началась с показательных схваток борца с
его ассистентом. Как всегда, показательная игра была
полна изящных фигур с неизменным верховодством
борца: имитировались приемы вольной борьбы, де-
монстрировалась "школа". Все было красиво, захва-
тывающе, ибо из следящих мужчин, молодежи мало
кто не понимал что это такое - вольная борьба, и
красивые, острые и очень часто неожиданные при-
емы восхищали зрителей.
Показательная часть закончилась, борцы разог-
релись, и наступила вторая часть - соревнование с
желающими побороться со знатным борцом. После-
дний обратился к стоящей здесь массе со словами:
— Ну, кто из вас, уважаемая публика, желает по-
бороться со мной. Пожалуйста, жду с удовольствием.
Наступила тишайшая тишина... Мухи звенели в зале.
Получилась заметная пауза. И вдруг зал, как будто
сговорившись, выдохнул:
Сосланбек!!!
Сосланбек Хатагти - мужчина тогда средних лет,
ростом более двух метров, широкая грудь и огром-
152

ные руки. Мне приходилось здороваться с ним за
руку и моя рука в его руке где-то исчезала. Обыкно-
венная кряжистая фигура неспортивного покроя, но
с неимоверной физической силой, он в лесу один
мог погрузить на тачку толстый кряж, который при
помощи рычагов погружали обычно несколько че-
ловек.
Он стоял в кругу на самом переднем крае и смот-
рел на все происходящее. Когда же услышал свое
имя, он побледнел и растерянно стал оглядываться,
ища убежище. Но вокруг стояла плотная людская
масса, единственно пустое пространство - это бор-
цовский ковер.
Сосланбек как слон навалился на массу людей,
стоявших за ним, и стал их теснить. Но масса моби-
лизовалась и отступала так медленно, что выигрыш
Сосланбека едва был заметен.
Увидев эту ситуацию, борец решил вмешаться. Он
стал уговаривать Сосланбека:
— Ну что Вы упираетесь, все хотят, чтобы Вы
сразились со мной. Давайте, не упирайтесь.
Подошел ближе и с новыми увещеваниями огля-
нулся вокруг с улыбкой, чего, мол, бояться. Сослан-
бек упрямится. Борец решил окончательно успоко-
ить Сосланбека и говорит: «Ну не бойтесь, вот Вам
мои руки» и протягивает к нему свои руки — ладо-
нями вниз. Сосланбек перестал пятиться и стал по-
дозрительно разглядывать протянутые руки борца.
Потом встал вертикально, боязливо протянул свои
руки в сторону борца и резко отнял обратно.
Борец совершенно спокойно положил свои руки в
руки Сосланбека. Сосланбек взял руки борца и сжал
их. Борец начал сопротивляться, выдергивать руки,
но Сосланбек притянул борца к себе, и как тот ни
старался вырваться из клещей сосланбековых рук,
он уже не мог вырваться, а тот резким движением
засунул голову борца между своих ног, а затем рыв-
ком перебросил знаменитого борца от себя в воздух,
и борец, сделав переворот через голову в воздухе, при-
землился не очень уверенно. Но тут же скрылся че-
рез запасный ход. Через пять минут и духу борцов в
Чиколе не стало.
153

Зал ликовал. А Муртуз Кулухти подошел к Со-
сланбеку:
— Ну что ты, как норовистый конь, заупрямился,
людей заставил волноваться.
— Тебе-то что, видел как крутил своего напарни-
ка? Позора боялся! Тебе-то, что... — обиженно зак-
лючил Сосланбек.
КАК РОМАНА ОБИДЕЛИ
Роман - трехлетний мальчишка, внук моего друга
Владимира Газдарова, попал в небольшой переплет.
Мы - это я, мой племянник Габриэль (Джабраил),
сын Ацамаз, пришли проведать Владимира. Конеч-
но, предмет нашего визита был очень доволен. Но
особенно рад гостям был Роман : сразу столько муж-
чин - как не радоваться мальчику! Пожалуй, больше
радовался он мне, Габриэль и Ацамаз как-то оказа-
лись в тени его внимания, по крайней мере, в начале
визита.
Ко мне он подскочил, сел на колено и стал пры-
154

гать от весьма высокого эмоционального настроя. Я
Бытащил из бумажника пятидесятирублевую ассиг-
нацию, подаю Роману и говорю:
— Это тебе на мороженое!
Он подхватил деньгу и с радостным визгом убежал
на кухню, где хлопотала его молоденькая мамочка -
Бэлла. Слышал, как его веселый голос постепенно
угасал, и дело закончилось тем, что мой Роман в сле-
зах вернулся, но уже не ко мне, а к дедушке Влади-
миру, - как выяснилось, своей главной заступе в та-
ких ситуациях.
Что мама сделала с сыном, мы не видели, но до-
гадаться можно, она как молодая мама в таких слу-
чаях, вместо ласки, спокойного объяснения того,
чего хотела добиться, резкими поучениями заглу-
шила радость детского сердца. А заодно разрушила
тот лад, который образовался между взрослыми
мужчинами и ребенком-пацаном, погасила эмоцио-
нальный настрой сверхактивного маленького чело-
вечка.
Это обнаружилось особенно тогда, когда теперь уже
Габриэль, протянул такую же денежную купюру Ро-
ману. У Романа на глазах заблестели слезы, и он рез-
ким движением оттолкнул руку с деньгами, он боль-
ше не принимал подарков. И Джабраил был вынуж-
ден положить деньги на стол.
Сравнение "двух" мальчиков, Романа, соскочив-
шего с моего колена и радостно побежавшего с от-
крытым сердцем к матери, когда подарок окрылял
его, обещая наслажденье, и Романа, резко оттолк-
нувшего руку с таким же подарком, потому лишь,
что черствость сделала так, что сердце мальчика зак-
рылось, а добрый жест другого старшего остался без
ответа.
Сердца у больших и маленьких одинаково от-
зывчивы. Стоит ли об этом не помнить? И когда
есть возможность, почему не делать так, чтобы у
человека, большого или маленького, сердце игра-
ло? И еще:
«Лаской, а не принуждением, - так говаривали
наши старшие,— лаской, мягкой человечностью!»
155

БОБОШКА
Бывает и поныне, есть взрослые мужчины, хлебом
их не корми, но дай похулиганить. Таким был и Гри-
гол Адамихатов. Взял шефство над малолеткой Бобош-
кой и стал учить его сквернословить. И так преуспел,
что Бобошка перешел на чистейшую брань, невзирая
на лица и возраст мужчин -соседей, обычным языком
он говорил только дома, на улице - ни-ни. Григол бало-
вал Бобошку и они были большими друзьями.
— Бобошка, а вот тот дядя не любит твоего папу.
Бобошка подходит к этому дяде и... боже мой...
каких только ругательств не сыпал мальчишка. Ужас!
Или:
— Бобошка, а вот тот дядюшка на нас с тобой по-
смотрел плохо.
Бобошка подходит и страшно употребить слова,
которыми он осыпал ничего не подозревавшего по-
чтенного человека.
Предупреждая беду в свой адрес, Алхаст, тоже
сосед, решил подкупить Бобошку и говорит ему:
— "Бобошкапойдемвмагазинзаконфетами", одним
словом без паузы между словами, которое в обыч-
ном употреблении означало: "Бобошка пойдем в ма-
газин за конфетами". Пауза между словами могла
привести к катастрофе, ибо могли быть использо-
ваны напружинившимся Бобошкой, как поползно-
вение какое-то, и сразу же прервано, когда к нему
обратился Алхаст. Безпаузное употребление пред-
ложения спасло положение, и главное, само пред-
ложение, которое не носило в себе ничего подозри-
тельного, а плюсы были явные. Алхаст и Бобошка
сходили в магазин.
Здесь Алхаст постарался и славно одарил пацана
сладостями. И так несколько раз.
Когда Григол с Бобошкой задрали добрый десяток
соседских мужчин, в их поле зрения оказался Ал-
хаст, и Григол решил принести очередную жертву,
на сей раз в лице Алхаста.
— Бобошка, а видишь дядю, он однажды твоей
маме сказал обидное слово.
156

Бобошка очень любил маму, он мгновенно встре-
пенулся, потом посмотрел долго и внимательно на
Алхаста и сказал: "Не-е-е-е, он хороший!"
Это было первое крупное поражение паскудника
Григола Адамихатова.
ПРИТЧА
Сидит на задних своих оконечностях медведь и об-
ливается горючими слезами и почти причитает:
— Что за времена пошли, не стало житья, шакалы
одолели, куда ни повернешься - шакалий запах, не-
чем уже дышать в привольном лесу. И решительно
влиять стали на все вокруг.
Мимо проходил волк и спрашивает:
— Что приуныл, Михайло Потапыч, какая сердеч-
ная боль тебя гложет, родимый?
— Ша-ка-лы о-до-ле-ли... — под волчьим сочув-
ствием вконец расстроился и разрыдался Потапыч.
— Тебя ша-ка-лы? - не поверил волк.
— Не можешь представить, Серый, — оборвал свои
стенания медведь, — открыто подойти они боятся. Убью
сволочей! Ты это представляешь. Они шкодят вовсю, кто
наследит около логова, кто твой кусок мяса в наглую
из-под носа утащит, а потом еще воют и как противно
воют, спать не дают, какая это напасть - шакалье время!
И во всем твое волчье племя виновато, что этих
табаки развелось тьма, — уже зло сказал Миша. —
Вы не можете не рвать все подряд и уничтожаете
всех и кого надо и кого не надо. И благородства не
стало. И тогда за вас самих взялись и начали истреб-
лять, а когда свели вас почти на нет, появилась и
размножилась вся эта нечисть, а она, эта дурнота,
развивается как саранча, и теперь в лесу нет даже
места, где укрыться от их грязных дел.
— И что теперь будет? — уныло спросил Волк;
шакалы и ему претили ненадежностью своей, мелоч-
ностью, уж очень примитивными получились они у
Природы — пролезть тихо, сорвать плохо лежащее
и— наутек. Одним словом, нечисть, совсем несерьез-
ное явление. Прав Михайло...
157

— Ждать надо, — сказал Михайло Потапыч, —
пока шакалье время не пройдет, пока новая поросль
наша не выведет их. А когда это будет? Не знаю...
Волк встрепенулся и говорит:
— Сражаться, сражаться и еще раз сражаться надо,
а не йахакать, почтенный Михайло Потапыч, дей-
ствовать всем миром! И я, и мы, тебе подсобим, а
вместе мы сила... Может быть, и что-то сделаем, что-
бы в нашем прекрасном лесу установить достойное
существование для всех нас.
МАМА УМНАЯ, А БАБУШКА?
Малышка Мария видит: бабушка больная стирает
белье.
— Бабуля, и я хочу стирать.
Бабушка поставила маленький тазик, налила мыль-
ную воду туда, дала ей ее же маечку, трусики и она
стала стирать свои вещи.
— Бабуля, а почему ты стираешь наши, папины,
свои вещи, а мамины нет?
— Я уже старая, а у нее много вещей и я столько
не могу уже стирать, да у самой у нее сильные руки.
Она сама стирает свои вещи.
— А почему мама никогда не стирает ни твои, ни
папины, ни наши вещи, а только свои?
— Она умная, потому.
— Умная?— переспросила девочка и замолчала.
Потом, как будто чувствовала, что тут что-то нелад-
но в отношении бабушки, она приласкала ее:
— Бабуля, ты наш клад.
— Почему? - спросила бабушка.
— Потому, что ты нас кормишь, стираешь, водишь
гулять...
Ей было приятно, что маму назвали "умной", но
она очень любила бабушку и не могла понять, поче-
му бабушка стирает белье всех, если умная мама не
стирает бабушкино и не только бабушкино, а и их
тоже. Бабушка что, не умная? Это не укладывалось в
ее маленькой голове. И главное, с этим она прими-
риться не могла. Видно было, как напряженно она
158

старается выйти из тупика, куда ее завела ее же лю-
бознательность, и откуда она не могла выйти собствен-
ным разумением. И она искала для себя выход и тем
она была занята больше, нежели стиркой своих ве-
щей и руки двигались произвольно туда-сюда, не
принося ей того удовлетворения, которое ожидалось
от этого занятия.
Дети по-своему чувствуют несправедливость, но где
им разобраться в таких сложных понятиях, как не-
приязнь их "умной" мамы к их любимой бабушке,
мамы, которая не любит свекровь и пытается отравить
ей жизнь негромкими делами, тихой эксплуатацией,
откровенным невниманием, тем обесценивая жизнь ее
в собственных глазах. Как может разобраться эта ма-
ленькая головка в этих сложностях. А она, бабушка
очень часто беззащитная, тихо и неизлечимо страдает,
не показывая вида и никого открыто не осуждая.
Дети потом могут во всем этом разобраться, когда
взрослеют. Но к этому времени бабушек уже не бы-
вает на свете; они уходят из жизни раньше положен-
ного времени. Их горделивые сыновья делают вид,
что не видят этого, а если видят, им некогда бывает
разобраться в том, как трудно бывает матерям в их
собственном доме под нелюбимым глазом чужих де-
виц, очень часто забывающих, что не они построили
159

эти дома, и каково их предназначение в семьях, здесь
живущих, забывают все это под оком бестолковых
мужей, совершенно напрасно одаренных именем
"мужчина", не говоря о том, что они не соответству-
ют понятию "сын".
ОБЫЧАИ НЕ ДЛЯ ВСЕХ?
Оказывается не для всех. И сегодня это можно
видеть повсюду. А я приведу конкретный случай,
говорящий об этом очень красноречиво.
Мы собирались во дворе большого полукруглого
дома, которым кончается проспект Коста, чтобы по-
ехать в Кадгарон на похороны. Во дворе было много
машин, в том числе несколько иномарок, около них
стояли молодые ребята, подтянутые, ухоженные, в
дорогих костюмах. Красивые ребята, - подумалось мне.
По двору бегает туда-сюда организатор Казбек То-
тиков и озабоченно говорит:
— Ехать надо, ехать, мы слишком задержались...
Увидел меня и обрадовался.
— Идем, идем, я тебя посажу в комфортную ма-
шину.
Начал с иномарок.
Около каждой их них стояли 1-2 человека. Казбек
начал с крайней машины. Он пошушукался с хозяи-
ном машины и перешел к следующей. Опять шу-шу
и перешел к третьей. Так он обошел все полупустые
иномарки и расстроенный отошел от них. Удивиться
можно, но факт: ни одна иномарка не приняла в свое
лоно человека старшего, от которого, могу поклясть-
ся, дурно не пахло.
Дурно пахло от этих молодых, ухоженных хозяев
иномарок, которые сиюминутное неудобство для себя
считают более важным и могут отказать во внимании
старшему. Когда я рассказал об этой ситуации Гене,
моему приятелю, он расстроился и воскликнул:
— Откуда столько мрази за такое короткое время
образовалось?
— Испытание богатством, как и властью, не все
160

выдерживают, — сказал я. И сегодня так называе-
мые "новые осетины" пытаются установить свой гни-
лой стиль жизни, который к осетинской культуре не
имеет никакого отношения. И если эти "новые осети-
ны" будущее осетинского народа, то мне очень жаль
мой народ!
ПАДЕНИЕ ТРАДИЦИЙ?
Абисал должен был пойти на похороны. Обязатель-
но, так как умерла близкая родственница. Но денег,
чтобы пожертвовать в таких случаях, не было. Он
кинулся к своим сыновьям, к друзьям, но денег не
достал. Что делать? И ничего не смог придумать.
— Ладно, - сказал он, - не пойти нельзя. Побуду,
выражу свое участие присутствием.
И он отстоял два дня во дворе родственников. По-
могал, прислуживал. Но в список тех, кто в те дни
внес деньги, естественно, не попал.
— Прошло время, и Дане л, мать которого тогда
хоронили, встретил Абисала.
— Ты, Абисал, почему не был на похоронах моей
матери, разве так можно?
Абисал растерялся....
— Как не был, два дня перед твоими глазами сто-
ял, разве ты не видел меня? И делами похоронными
занимался.
— Но в списках тебя не нашел, - сказал Данел.
— Но я был ... два... дня...
— Не знаю, не знаю, - был ответ, - в списках тебя нет.
РАЗВЕ ЭТО МУЖЧИНА?
На сороковой день после смерти уважаемого Асаго
семья приготовила все необходимое, чтоб достойно по-
мянуть его. Но по обычаю нужно было приготовленное
посвятить умершему. Старшим, при этой процедуре,
посвятителем бывает, кто это умеет делать, а участву-
ют и родственники умершего, и кто-то из соседей.
6 Заказ № 476
161

В доме, где жил Асаго, это дело поручали почтенному
Карасе. Человек в возрасте, хлебосольный, почитаемый,
но по новым временам, наступившим у нас, имел "круп-
ный непростительный" недостаток - он не пил. Было
время, это считалось хорошим тоном, никого это не бес-
покоило; он возглавлял всегда застолье и в радости и в
горе, пил воду или квас, остальные - кто что хотел.
Карасе, естественно, никого не заставлял пить, не
баловал присутствующих бокалами по поводу и без
повода. Только по старинным обычаям: послать по-
четные бокалы тем, кто приготовил пищу, почетным
гостям, младшим застолья. Но не более; лишних по-
водов выпить за столом не бывало.
Пришли иные времена. Питие за столом стало пер-
вейшим атрибутом, и Карасе - непьющий - потерпел
сокрушительное поражение, он стал малоценной ар-
хаикой, устаревшим явлением, укором совести массы
застольщиков, жалким реликтом проклятого прошло-
го. И чем больше распространялось алкашество, тем
быстрее звезда Карасе, как старшего, закатывалась.
Примерно это проявилось в наставлении, которое дал
старший кабица21 на поминках Асаго посыльному:
— К Карасе не ходи!
— Почему, - спросил тот, - он же всегда у нас
старший.
— Он не мужчина!
— Как не мужчина? - не понял посыльный...
— Он не пьет!
Не стоит ли после таких "открытий" подумать над
тем, что означают слова:
"Время идет и фарн с собой несет"
Разве не наоборот?
ЧЕРТОВА ДОЛЯ
Однажды черт с напитком, который он сварга-
нил, вышел на дорогу, по которой ехал Святой Уас-
герги.
21 К а б и ц - кладовая, где хранится все съестное, приготовленное к
случаю.
162

— Я вот придумал чудесный напиток, выпей, -
пристал к нему черт.
По-видимому, хотел споить Уасгерги, проклятый,
или же опробовать напиток. Кто черта поймет?!
Выпил бокал напитка Уасгерги, ему понравилось.
— Приятный напиток, - сказал он.
— Один бокал еще, будь благословен, - и черт
всучил ему второй.
Выпил и второй, и он почувствовал, как напиток
разлился по всему телу.
— Хороший напиток, - сказал опять Уасгерги.
"Первый "приятный", второй "хороший", а как
третьего он определит?"- подумал житель подземе-
лья и подает ему третий:
— Ты прости мне мою настойчивость, святой,
сидящий в высях, ещё... третий... Выпил Уасгер-
ги третий и сказал:
— Тогда, чтобы было так: тот, который выпьет этого
напитка три бокала, будет похож на меня. Кто боль-
ше - на тебя...
НА ДОБРО ДОБРОМ - ВСЕГДА ЛУЧШЕ!
Паца Хамилонти жил в селении Фарзикау. А в ста-
нице Змейская у него был кунак по фамилии Бунак,
состоятельный и в почете казак. Паца часто гостил у
него. Он состарился, но по-прежнему всегда бодро и
горделиво наставлял едущего из Фарзикау в те края:
— Там у меня мой друг Бунак, он вам поможет!
Люди бывали от имени Паца у Бунака, и тот неиз-
менно и с достоинством принимал их, как самого Паца.
И вот однажды Бунак решил навестить Паца. При-
ехал в Фарзикау и расспросил, где живет Паца, и
нашел его дом. Паца сидел на лавочке перед домом
на улице и грелся на солнышке. Видит: подъезжает
уже постаревший Бунак. И Бунак заметил своего
кунака Паца. Хитрый казак решил разыграть или
проверить Паца и говорит:
— Ты, хороший старик, не знаешь, где здесь жи-
вет Паца Хамилонти?
163

"Уже не помнит меня" - и мысль Паца пошла на
поводу у слабости, и, о ужас, ему не захотелось во-
зиться с гостем, даже с таким, как Бунак, челове-
ком, приехавшим издалека и только затем, чтобы
повидать его, Паца - своего друга. Секундная сла-
бость, потеря самоконтроля, и все похоронено. Не
стало человека!
— Паца Хамилонти? Он живет там, - и показыва-
ет на дальний конец очень большого села, — "дале-
ко-далеко, и ходи долго- долго!"
Бунак, сделал несколько шагов, но затем повер-
нулся к Паца и резко выговорил:
— Паца, на Змейку ты больше не ходи!
У Паца был вид побитой собаки. Так бывает, ког-
да ты, человек, теряешь над самим собой собствен-
ную власть и срываешься в омут лени и безразличия!
БАЛАБОЛКА БАЛАБОЛИТ
Бибо сидел на солнечной стороне своего дома, что
выходила на улицу.
Ему было хорошо. Из блаженного состояния его
вывел цокот конских копыт. Окончательно он при-
шел в себя, когда ватага всадников поравнялась с его
домом и всадники поприветствовали его.
И он им в ответ:
— Не проходите мимо, табуафси (пожалуйста), сой-
дите с лошадей, заходите в дом. Я вам сотворю та-
кое, что средь бела дня солнце будете искать (жз уж
хъуамав хурмав скжсын каенон).
Всадники, а это были охотники, возвращавшиеся
с неудачной охоты голодные и расстроенные, не ста-
ли даже ради приличия отнекиваться и дружно спе-
шились.
— Ггмм, - пробурчал Бибо, - они не заставляют
себя упрашивать, оказывается.
И вспомнил, что дома никого нет, а главное, ниче-
го нету, чем угостить даже одного человека, а не це-
лую ватагу.
— Отец, куда привязать лошадей, - спросил один
164

из охотников. Бибо высунул язык и показывая на
него сказал:
— Вот куда! На длинный язык мой!
— Давайте все вместе смотреть на солнце, - ска-
зал старший охотник, вставляя ногу в стремя, - ведь
нам это обещали.
«Не стало порядка, - высокомерно возглашал про
себя Бибо, — с первого зова соскакивают с лошадей.
Разве это по обычаю?»
"Балаболка был, и остался им, - заняла его голо-
ву другая мысль, — позора не боишься и других
позоришь!"
И эта другая мысль была куда больше к месту.
БАБАЙ, НЕ ДУРИ...
Бекки болел, долго болел. Больше года уже не вста-
ет с постели. Не смотрит за собой. Измучилась его
жена Гаппа, не знает, что делать с мужем, и не жи-
вет, и смерти ему Бог не дает. Приходят люди, сидят
около больного и уходят, говорят: не жилец уже Бек-
ки, в мир мертвых смотрит. Но не может умереть,
мучается и не умирает.
В таких случаях говорят: надо через дом или че-
рез сарай перекинуть тапочки, чувяки или галоши,
одним словом, обувь умирающего, и он отойдет.
Гаппа перекинула все, что можно было перекинуть,
но Бекки никак не умирал.
Есть и другое поверье на тот счет: когда человек уми-
рает и не может умереть, то надо изготовить два пирога
с сырной начинкой, помолиться за упокой души умира-
ющего и душа отлетит туда, куда направит ее смерть.
Нечего было делать, выхода никакого не было;
Гаппа разрывалась и от горя и от хлопот и пошла к
другу Бекки Бабаю.
— Бабай, нет больше сил смотреть на твоего дру-
га, попробуй посвятить ему два кардзына22 за упокой
его души, - просит Гаппа.
22Кардзын- букв, чурек, в переносном смысле молитвенный пирог
165

— Побойся Бога, посвятить два пирога живому че-
ловеку, - о чем просишь, женщина?
— В том-то вся сложность, - говорит Гаппа, - что
живому, не могущему умереть, хотя он уже живой
труп. Есть ведь поверье, не первые мы в таком поло-
жении, потому прошу тебя. К кому же я еще пойду?
Ближе тебя у него никого нет.
— Потому и не могу, что он мне близок, сколько
хлеба и соли мы вместе съели, и теперь встать около
него и просить, чтобы забрали его душу... Ты хоть
понимаешь, что ты от меня требуешь? - пытался все-
ми силами отвести то, что от него хотела Гаппа.
Сколько времени тянулся этот тягучий разго-
вор, неизвестно, но Бабай вынужден был взяться
за очень тяжелую миссию и в один из дней он встал
у изголовья больного Бекки, рядом — низкий сто-
лик, на котором блестели два уаеливыха23 и стоял
графин араки.
Бабай взял левой рукой левую руку Бекки, правой
- рюмку араки и начал:
— Бекки, брат мой, так уж получилось, что ты
закончил свой жизненный путь и отходишь в мир
иной. Говорить, осознавать нам это невыносимо тяж-
ко, но и смотреть, как ты столько страдаешь, нет
тоже уже сил и прошу Стыр Хуыцау, чтобы избавил
тебя от мук твоих и раз уже нет другого решения, то
скорее взял твою душу и отправил ее к нашим праот-
цам.
Бекки, ты прости нас... - еще что-то хотел сказать
Бабай, но в это время открылся один глаз умираю-
щего, и не глаз, а и губы зашевелились и довольно
внятно раздался голос:
— Значит, Бабай, Бекки уже пиз..ец?
Бабай уронил рюмку, воздел руки: "О, Боже!" и
рванул к дверям. И опять голос умирающего:
— Бабай, не дури, вернись!
И делает усилия сесть в постели. Ему помогли и
он, подпертый подушками, взял рюмку араки в руки,
выпил ее и сам попробовал свои поминальные пиро-
ги...
23 У ш л и в ы х - пирог с сырной начинкой.
166

Что же это означало, никто не знает. Даже сам
Бекки не мог объяснить, скорее всего, жажда жиз-
ни, которую всколыхнуло в нем прощальное слово
любимого и уважаемого им Бабая. И это внешнее воз-
действие поставило его, хоть на какое время, на сте-
зю жизни!
После этого Бекки прожил еще четыре года.
СКАЗКА
Давным-давно это было. Жила большая семья.
Детей было много. Отец и мать не выдержали непо-
сильного труда и умерли. Остались сироты. Росли
дети в невзгодах и лишениях. Но жизнь могуча.
Она одолевала тягостные годы. Ночь нужды и уни-
жений отступала. Старший брат вырос великаном.
За что ни возьмется, все спорится в руках его все-
сильных. В жестокой схватке победил он злые силы,
преследовавших его братьев, и в дом пришел дос-
таток, воцарилось здесь веселье. Любовно выхажи-
вал он своих младших, не жалел ничего для их
благополучия. Выросли братья, встали на ноги и
зажили самостоятельной жизнью. Радовался стар-
ший брат успехам своих младших. И как не радо-
ваться. В младших он узнавал себя. А ведь ничего
нет приятнее сознания выполненного долга. Млад-
шие были благодарны брату, заменившему им и
отца, и мать. И словом и делом возносили его, вос-
певали его деяния.
Одно огорчало - старший брат любил напоминать
о содеянном младшим. Те, собственно, и не отрица-
ли это. Более того, сами же постоянно говорили об
этом.
— Если б не я, вы погибли бы с голоду, без одеж-
ды, без книжек. Это мне вы обязаны всем, помните
это, не забывайте никогда, - говаривал брат.
— Мы помним, мы благодарны тебе, брат, - со-
глашались младшие .- Ты единственный, ты старший
и мы всегда поклоняемся тебе.
Все было хорошо. Братья во всем понимали друг
167

друга, помогали друг другу, по-братски дружили.
Только своим единственным недостатком старший
брат постоянно отравлял жизнь семье.
Не выдержали младшие братья и сказали старшему:
— Все в нашей семье хорошо. Мы любим друг дру-
га, работаем вместе во имя общего благополучия не
жалея сил. Добрые обычаи предков не забыли еще. И
днем и ночью возносим твои деяния, твою заботу, но
только умоляем тебя, не говори так много о своей
доброте.
— Почему? - спрашивает брат.
— Большое добро для благородных людей всегда
заметно, - отвечали братья.
— А если вы забудете?
— Как можно забыть жизнь? Жизнь нам дали отец
и мать, а ты сохранил ее нам.
Задумался старший брат, прислушался к совести
своей. А совесть у него была чиста. Он ведь все делал
без корысти; только вот эта болезнь, как не проходя-
щий насморк, приклеилась к нему.
Призадумался и понял справедливость братьев.
Понял и отказался от порока: ведь он был сильным и
благородным, и главное - брат!
И зажила семья в достатке и согласии. О жизни
этой прекрасной семьи даже по сей день были и не-
были рассказывают. И под конец сказки иной скази-
тель да воскликнет:
— Э, друзья мои, неразумное слово - что ложка
дегтя в бочку меда.
И дальше:
— Даже содеянное добро становится тяжелым бре-
менем, ежели попрекать им. Да что там попрекать -
просто указывать на него, даже ненароком.
этюд
Был в Москве. Воскресный день, чудный, солнеч-
ный. На Ленинских горах особенно просторно, свет-
ло, легко гуляет свежий бриз. Прогуливаюсь. Вот и
метро "Университетская". И иду дальше; около ки-
168

нотеатра люди сидят на скамейках, через улицу длин-
ная очередь за квасом. Захотелось квасу, да очередь
пугает, — не выдерживаю выстаивания в ней. Рядом
киоск с мороженым. "А, попробую мороженое". Тем
более, вижу, выбор есть, хотя я не знаток этого дела.
Читаю: "Лакомка". Думаю, это не должно подвести.
Покупаю, расчехлил, хочу есть, что-то мне мешает.
Не могу понять. "Лакомка" влечет к себе, а есть - не
могу.
"Ах, вот что!" - осенило меня и я зашел за дерево
на газоне, и лишь укрывшись от людей, я освободил-
ся от оцепенения и спокойно съел это чудное созда-
ние по имени "Лакомка"; умеют же у нас делать вещи,
когда хотят!
Мешал же запрет предков: на людях, на улице
кушать, принимать пищу неприлично, тем более муж-
чине. Дико, скажут мне цивилизованные, у которых
понятие "приличие" выветрилось настолько, что его
и не смогут указать в своем поведении, разве что в
двух-трех ситуациях в бесконечных человеческих
отношениях, и то в самых невероятных по своей гру-
бости действиях своих.
ГОВОРЯТ, СЕРДЦЕ ОТЦА - КАМЕНЬ
Как всегда Тата аккуратно сорвал яблоки в боль-
шом саду и уложил их на чердаке дс^ наступления
холодов. То ли по другим делам, а раза два и посмот-
реть состояние яблок, он залезал на чердак и внача-
ле не очень, а потом пристальней обратил внимание
на то, как меняется конфигурация кучи яблок и по-
том заметил, что их становится все меньше и мень-
ше. Так несколько раз. Тата пришел к выводу: "Яб-
локи стали объектом внимания воришки, именно во-
ришки, а не вора, потому что яблоки исчезали не-
большими партиями. Замок оставался нетронутым,
стало быть, воришка проникал в чердак не через чер-
дачные двери.
И это подтвердилось вскоре.
Тата чем-то занимался во дворе, уткнувшись,
169

что-то мастерил. Выпрямился, взгляд его упал на
крышу дома своего и видит: кто-то отодвинул не-
сколько черепиц и на крыше зияет дыра - чело-
век вполне может влезть. "Ага, - сказал он тихо
самому себе, - если ты там, то ты нашим будешь,
убежать никак с крыши не сможешь, и твоя шку-
ра будет обработана так, что любая обувная фаб-
рика даст за нее тройную цену, до такого качества
она дойдет".
Пока он высказывал этот длинный монолог само-
му себе, в проеме показалась голова и не чья-то, а
сына его Мустафы.
— «Ага», - сказал еще раз Тата, - и мягко обраща-
ется уже к вылезшему из дыры сыну:
— Слезай, слезай! Собачий выводок, я тебе твои
проделки из отверстий твоих ушей вытащу.
Бледный, как только что выпавший снег, Муста-
фа очень четко оценил обстановку и уже его кожа
реагировала на происходящее - тысячи игл вонзались
в нее, его била мелкая противная дрожь. И решился
на отчаянный шаг, он задумал спрыгнуть с крыши.
Черт со мной, или ногу сломаю или голову: дом-то
был высокий.
Мустафа вышел на край крыши и встал.
— Тата, - обращается Мустафа к отцу, - уходи,
или я брошусь отсюда и причиню тебе сердечную боль.
(Заердинез дин искаендззенаен).
— Слезай, слезай, боль твоя вот в моих руках, -
показал ему березовую палку; не больше одного уда-
ра требовалось, чтоб переломить руку или ногу.
— Тата, уходи прошу тебя, сброшусь, — Мустафа
медленно подвинулся на самый край крыши.
В лице ни кровинки, нижняя челюсть отвисла.
Сердце Тата дрогнуло.
— Ты что придумал, что с тобой, с ума сошел, -
сам в тревоге стал задавать вопросы отец.
— Тата! Папа! - еще одно слово... и приготовился к
прыжку.
О, чтобы тебя съели болезни! Опозорит меня не-
годник среди людей: убил своего сына из-за яблок.
Схватил шапку и как будто его ветром сдуло со
двора...
ПО

МАТЕРИНСКОЕ ГОРЕ
Поздняя осень 1942года. Оккупированное немца-
ми село. Скот кормить нечем. Мать попросила у кого-
то быков и мы поехали за село за кукурузными стеб-
лями. Серпами срезали стебли и укладывали снопа-
ми. Затем я залезал на арбу. Мать подавала, а я
укладывал их поперек арбы двумя рядами. Работа
шла споро : я в свои тринадцать лет был уже непло-
хим работником, мать - ей было уже под шестьдесят
- была сильной и красивой. Мы шутили, подбадри-
вали друг друга. Нам обоим было в те минуты очень
хорошо.
Мы заканчивали заготовку последней партии сно-
пов, как вдруг... над нами разгорелся воздушный бой.
Два истребителя: наш и немецкий завертелись в смер-
тельной схватке. Какие-то секунды и один из истреби-
телей, прочертив траурную ленту из черного дыма, рух-
нул в урочище Паратта. Взрыв резко толкнул землю.
Люди, потрясенные несчастьем, стояли безмолвно.
Мать не различала военную технику, но сердцем
почувствовала беду, потемнела лицом, посмотрела на
меня, слабая надежда еще не сходила с ее лица - не
спросила, а выдохнула:
— Ка?24
— Махон25
Мать обмякла, кровь схлынула с ее лица и в бес-
силии опустилась на кучу стеблей. Сидела так ка-
кое-то время, потом заспешила. Повязали уже по-
груженные в арбу стебли. Отмахнулась, когда я по-
казал на лежащие еще на земле снопы скошенных
стеблей.
Залезли на воз и поехали.
В село втягивалась какая-то немецкая часть на
пароконных повозках.
Я не уступил дорогу. Возница-солдат размахнулся
длинной плеткой, чтобы хлестнуть меня, но не по-
-'» Кто?
-■'• Паш.
171

пал. Сволочь! Все равно не уступлю. Он второй раз
замахнулся, но вдруг рука осеклась, задрожала оста-
лась в замахе. Это мать ожгла его взглядом и завое-
ватель не смог переступить, хотя и дал волю непо-
нятному нам красноречию. Говорили потом, что это
были мадьяры-сателлиты.
Она знала, что идет жестокая война, что на войне
убивают. Но весь ужас того, что происходит на вой-
не, она воочию увидела сегодня, когда на ее глазах
произошло это страшное убийство.
Война и ее не обошла стороной. Два сына и два
внука были на фронте. Знала она, что они не летчи-
ки, что там, в сгоревшем самолете не могло быть ни
ее сыновей, ни внуков, но это не приносило ей ника-
кого облегчения: там был сын другой матери, кото-
рая ждет его, как она своих. Горе, которое сверши-
лось, это общее горе матерей, сыновья которых вста-
ли грудью за родную землю.
Только слезы уменьшали сердечную боль, и она
плакала, как она это делала бы, оплакивая сына
родного.
ЗЛОДЕЯНИЕ!
Муртаз Коков, мужчина лет пятидесяти, гулял на
свадьбе Коконовых в верхней части села. Вокруг ве-
селье, всем хорошо. В стороне от стола стояла группа
чуть помоложе и пили стоя, парень молодой наливал
им бокалы, в левой руке тарелка с закусками. Вожа-
ком себя чувствовал здесь коренастый, еще не жена-
тый, с солидным холостяцким стажем балагур по
имени Казбек. Он и говорит:
— Кому мы сегодня устраиваем фейерверк? - его
компанейцы узрились на стол с гуляющим народом
и изучают массу.
— По-моему, Муртаз подходит, - сказал Хизир.
— Что ты, что ты, - раздались голоса. — Он слиш-
ком почтенный, оскорбится.
— Оскорбится? - спросил Казбек. — Это хорошо!
Давайте работать с Муртазом.
172

Он сыпанул коричневую пудру от жженой пробки
в стакан араки, она стала похожей на выдержанную
в дубовой бочке. Позвал парня, положил сверху на
стакан закуску и поручил парню поднести почетный
бокал сидящему за столом Муртазу.
— Скажи, - напутствовал он, стоя спиной к сидев-
шим за столом, - что от всей нашей группы этот по-
четный бокал.
Парень исполнил поручение. Муртаз привстал,
поблагодарил за бокал и выпил его до дна.
— Заметано, - сказал кто-то и стали ждать.
Долго ждать не пришлось. Ребята заметили, как
Муртазалий заерзал на скамейке, глаза тревожно за-
бегали, оглядывая окрестности. Видно было, как он
боролся с каким-то сильно действующим неудобством.
В один момент он вскочил и вылетел со двора.
— Пошло дело, - констатировала вся группа и уже
без интереса наблюдала за удаляющейся фигурой Мур-
таза.
В это же время прабабушка Аслийхан Будойти
сидела на лавочке у ворот на улице и скучала без
дела. Сюда ее выводили за руки, сажали на скамей-
ку и она оставалась там, хоть за движением улицы
смотрела. При всей старости она сохраняла ясность
ума и хорошее зрение. Глядит на пустую улицу и когда
она заметила живого человека, идущего в ее направле-
нии, обрадовалась. А когда она увидела знакомого ей
Муртаза, совсем пришла в хорошее настроение.
Муртаз подошел, остановился подальше на проез-
жей части улицы и поздоровался с женщиной.
— Да чтобы я съела все твои болезни, Муртаз, Бог
мне тебя послал, поговори со мной хотя бы немного,
от молчания я устала вовсе.
Муртаз пытается говорить коротко, потому что
кишечник его представлял собой в этот момент атом-
ный реактор, газы под большим давлением разрыва-
ли его на все стороны. Было не до разговоров, но не
остановиться тоже не мог, не мог перепрыгнуть че-
рез желание старшей женщины. Танцует на месте на
удивление женщины, но разговор поддерживает.
Вдруг, о позор! - тишину разрывает страшной силы
"пукк".
173

Женщина сделала вид, что ничего не слышала и
продолжала разговор. Но через небольшой промежу-
ток времени раздается опять тот же звук.
Тут старая Аслийхан не выдержала больше:
— Муртаз, мае хор, йе куд аей куд. Муртаз, сол-
нышко мое, что это ты делаешь, что?
Муртаз сорвал шапку с головы и сгорая от стыда,
потеряв интерес к жизни, убегал вниз по улице в
сопровождении канонады, которая исходила из его
развороченного страшным зельем нутра.
...В тот же вечер его хватил удар, отвезли в больни-
цу еще живым, а ночью человек расстался с жизнью...
ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ ДЕДУШКИ
ХАТАХЦИКО
Дедушка Хатахцико болел долго и страдал неимо-
верно от болей. Часто приходила к нему внучка; она
очень любила деда и приносила то одно, то другое ла-
комство. Однажды принесла мороженое. Мороженое
поразило дедушку; оно как-то по-особенному пришлось
по вкусу больному, прохладный деликатес настолько
согрел изголодавшуюся по радостям душу, что иссох-
шая рука старого человека с невероятным усилием сде-
лала движение, которое давно уже ей не удавалось, и
ласково, очень ласково, погладила милое лицо внучки.
По лицу внучки струей пошли слезы, ей было невыно-
симо видеть любимого дедушку в таком состоянии.
Вскоре наступили последние дни дедушки Хатах-
цико. Люди, сидящие у постели умирающего, заме-
тили, что умирающий что-то хочет сказать и не мо-
жет. Лицо его напрягалось, по нему пробегали кон-
вульсии, все тело дергалось, но сказать не может и
это продолжалось дни и ночи.
— Как ему больно, - сказал кто-то, - за что ему
такие страдания?!
Но Хатахцико страдал не от болей, к ним он при-
вык давно. Перед вечностью, куда направлялся он и
что он хорошо сознавал, ему нужно было сказать; это
он хотел всей душой, в последнем слове выразить свое
174

благодарение внучке за теплоту, внимание и ласку,
которые она принесла так просто в своем сердце и
руках и подарила ему, так в этом нуждавшемся. Это
желание стало последним и он не мог его выгово-
рить, а сделать это хотелось больше жизни.
Как мало нужно, чтобы нам вместе было хорошо
и уютно, и как часто мы об этом забываем.
Но есть еще другое: какое великое благо сердеч-
ная забота о другом; это ведь нахождение человеком
самого себя, своей человеческой (человечной) сути -
самой высокой и живой ценности в мире.
ПЛАЧЕВНЫЙ КОНЕЦ
Старый волк уже не мог в многочасовых погонях
ловить живую плоть и кормиться теплой кровью.
Питался тем, что лежало и не двигалось. Он жил под
старым, давно поваленным ветром деревом и часто
голодал. Однажды мимо проходило стадо овец и он
старыми челюстями цапнул большого барана за заднюю
ногу. Челюсти сомкнулись еще сильней оттого, что ба-
ран рванулся и перепрыгнул через поваленный валун и
потащил за собой старого волка; у волка не было сил
удержать барана. Баран перепрыгнул, а волк остался по
эту сторону валежника. Так они и висели: баран по ту
сторону орал благим матом, старый волк по эту сторону
в немом молчании ворочал глазами; висели они как сумы
на спине осла. На крик барана подошел пастух.
— А-а-а, серый, попался. Как же тебя угоразди-
ло? Не позавидуешь, никак не позавидуешь тебе, се-
рый. На старости решил себе корм добыть на несколь-
ко дней, да? -.сыпались на бедную голову волка воп-
росы. — Пожадничал, явно пожадничал, как всегда,
и в старости не изменил своим повадкам. Посмотри
на меня, не стыдно тебе, почему ты такой не дурак,
но всегда через ум свой повадками своими прыга-
ешь. Посмотри на меня! - приставал словоохотливый
пастух к волку, пытаясь поговорить с достойным со-
беседником, выговориться за день молчания; с бара-
нами ведь не поговоришь.
175

Волк перестал ворочать глазами и жестко увел их
в сторону от пастуха, как будто умолял кого-то с той
стороны обязательно прийти на помощь ему, попав-
шему в беду. Помощи никакой, а разговор пастуха
продолжался.
— Схватил бы ты поменьше барашка и сейчас си-
дел бы со своей свежатиной. Ан нет, не можешь не
жадничать, безумно хватать. И теперь ты висишь,
как мешок отходов на спине хромого осла и позо-
ришь свой род.
Волку было стыдно, но говорить он не мог, и са-
мые дурные мысли гуляли в его обеспокоенном моз-
гу. Пастух срубил короткий колышек и подошел к
висящему волку.
— Ну, почтенный, пора кончать. Разговор не по-
лучается, комедия кончается, такова жизнь, - закон-
чил он по-своему французскую мысль. И начал коло-
тить волка по голове. У волка из глаз посыпались
слезы и от боли, конечно, но больше от осознания
беспомощности, унижения и позора.
— Лучше бы в естественном поединке, от пули
охотника, а еще лучше не родиться, чем вот так, -
плакала покидающая волка его душа...
И со стола, даже самого богатого, надо брать
столько, сколько тебе положено, или даже чуть мень-
ше, чтобы не подавиться.
— Свою работу будешь исполнять плохо, я отошлю тебя обратно в
город и ты там, как и другие, будешь жить собачьей жизнью.
Рис. худ. Р. Дзугутова
176

ПИТЬ, ТАК ПИТЬ!
(Где наша не пропадала)
По тосту за осетинским столом раньше тамады ник-
то не имеет права выпить. Тамада провозгласил тост
и выпил. После этого второй старший, а затем - тре-
тий. Так, по старшинству.
Тамада заметил, как кто-то из младших не допил
и так поставил бокал на стол.
— Ты, почему так поступил, надо пить до дна.
— Прошу прощения, уважаемый всеми нами (нае
буц хиставр) старший, но и ты не выпил до дна. Еще
раз прошу прощения, что обращаюсь к старшему с
таким упреком.
— Старший отвечает за весь стол и ему можно про-
стить такое. Он должен до конца быть трезвым, ори-
ентироваться в обстановке.
— А младшему можно быть нетрезвым за сто-
лом? Ведь наши старшие, как я слышал неоднократ-
Саллют, Златоглавая!
Серебряный рай! А самое главное: где наша не пропадала!!!
Рис. худ. А. Будаева
177

Опять лиФт
ГОткроите, у вас
\Я ХОРОШО СПЛЮ
Рис. худ. А. Ьудаева

но от них же, никогда не заставляли пить младших,
не то что "пить до дна!" Откуда это "пить до дна"
пришло к осетинскому столу? "Пить до дна" - пря-
мая дорога к пьянству. Почему последнее время за
осетинским столом провозглашен этот принцип:
"бындз ма дзы ныммавлдзаен - муха еще утонет в ос-
тавленном в бокале напитке". Поэтому надо осушать
бокал (йае рыг йын скалын хъаеуы), "чтобы пыль от
бокала пошла".
Старшему быть пьяным - позор. А младшему? Вы-
ходит, меньше позора? И посмотрите, сколько сегод-
ня пьяниц развелось из молодежи. Мерседесы их в
небо поднимают. Вы все, сидящие за столом старши-
ми, с этим принципом "пить до дна" несете ответ-
ственность за это или нет?
Где старинный осетинский этикет, клеймящий
позором пьяницу и пьянство?
БОЖЕСКОЕ НАКАЗАНИЕ ПОДЛЕЦА
Ханджери ласковыми обещаниями жениться по-
мог красавице Саматхан проявить слабость и до брач-
ной ночи лечь с ним рядом. Это редко проходило без-
наказанно в те времена. Чувство любви Саматхан к
Ханджери было истолковано последним превратно, и
он на ней не женился.
Саматхан вышла замуж за полюбившего ее чело-
века, но тут снова на ее пути встал Ханджери, то же
имевший свою семью; он требовал сожительства
Саматхан с ним. Та категорически отвергла при-
тязания нечестивца. Тогда он пригрозил рассказать
всем о их прошлом. Под страхом она опять подда-
лась.
Так Ханджери и повадился. Жизнь Саматхан
стала невыносимой и тогда она решилась на отча-
янный шаг. Найдя удобный момент, она вспорола
ножом живот Ханджери, и тот благополучно от-
правился в мир иной, надо думать в дремучий ад
вечно жариться на раскаленной адовой сковород-
ке...
179

Не знаю как законы, но божий суд был праведным:
на земле должны жить люди, достойные этого имени.
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ НАКАЗУЕМО
Дзанхот был старейшим двора. Все он благослов-
лял. Без него ничего ни радостного, ни печального
не происходило во дворе. Он возглавлял застолье. И
он привык к этому. Значимость свою осознал и ...
стал злоупотреблять. Злоупотребление проявлялось
только в одном единственном виде. Он опаздывал,
заставляя ждать себя. Народ терпел. Бывало, не
очень решительно, выказывал свое недовольство. А
"задержки" бывали длительными, иногда час, а то
и больше.
Осетинский менталитет терпеливый, и люди тер-
пели долго и многократно. Но это было грубым нару-
шением этикета. И долготерпению пришел конец.
Люди не выдержали. После часового ожидания, они
переступили закон и сели за стол без своего старше-
го, старшим посадили Тико, второго во дворе стар-
шего.
Прошло еще какое-то время, и Дзанхот явился
и по привычке прошел к голове стола. Там уже
места не было, и по обычаю осетинского застолья
никто ему места не уступил. Он стоит. Стол делает
свое дело, на него не обращая внимания. Прислу-
живающий за столом подошел к нему и предложил
сесть на свободное место в конце стола, как опоз-
давшему.
Дзанхот резко повернулся и стал уходить со дво-
ра. Ни один человек не остановил его. Ноги Дзанхота
не смогли вынести его из собственного двора и он
остановился. И не только остановился, а повернулся,
пошел и сел в конце стола, там, куда ему еще так
недавно указывал самый младший застолья, прислу-
живающий за столом.
Не играй людьми, ничего не выиграешь, кроме
позора!
180

БЛАГОДАРНЫМ БЫТЬ -
ТОЖЕ МУЖЕСТВО
Как-то сидя в московском микроавтобусе, пожи-
лой москвич, долго наблюдавший за сидящими в ав-
тобусе людьми, обратился ко мне с вопросом:
— Вы не находите, что люди разучились
говорить "спасибо".
Мне было тогда лет 40, но с этих пор я стал прове-
рять сомнения старого москвича и пришел к некото-
рым обобщениям. Прежде всего, убедился в справед-
ливости замечания старшего человека с московского
микроавтобуса.
Быть благодарным за содеянное тебе добро, ка-
залось бы, вполне логичное поведение нормального
человека и никаких разночтений не должно быть
здесь. Но москвич был прав, как ни странно, но
выразить благодарность за содеянное тебе добро,
иногда в виде простого "спасибо", требует опреде-
ленного душевного состояния, определенного уров-
ня человеческого в человеке, а сложнее - культуры
- сознательной оценки добродеяния и открытого
публичного или интимного признания и благодаре-
ния.
Сестра или брат могут сказать на благодеяние бра-
та или сестры:
— А что мне благодарить его или ее, он обязан это
делать.
Но это неверные рассуждения... такие рассужде-
ния признак отсталости, имеющий, конечно, свои
корни в далеких семейно-родовых отношениях, но в
нашей современности - это обычно значит и звучит
очень непривлекательно.
Помогать друг другу надо, поддерживать более со-
стоятельными менее состоятельных также признак
благородства. Но это не должно делаться по принци-
пу: "ты мне обязан", а по принципу общечеловечес-
ких, ну и родственных отношений и тогда, когда че-
ловек может помогать. Но и брат брату, брат сестре,
и наоборот, должны открыто выражать благодарность
и быть благодарными за оказанное внимание. Обрат-
181

ное, повторюсь, — пропускать без внимания содеян-
ное тебе добро в любой ситуации есть бескультурье и
бесчеловечность.
Будем взаимно вежливы и пусть чувство благодар-
ности и слово "спасибо" будут украшать нашу повсед-
невную жизнь.
ОТСТАЛОСТЬ ИЛИ МЕНТАЛИТЕТ
Сандир Габети много лет жил в Америке. Он на-
жил состояние, но... не удержался и уехал из Шта-
тов. Затем он пробовал пустить корни в Новой Зелан-
дии, имел там ферму.
Потом перебрался в Австралию в Канберру. И здесь
он владел значительной собственностью, но и Авст-
ралия оказалась не по душе. Пробовал осесть в Япо-
нии, а затем в Харбине (Китай).
Но не найдя нигде по душе условий для жизни,
вернулся в горы в Дигорию.
Почему? - спросит читатель. Но на этот вопрос легко-
го ответа нет. Чтобы как-то разобраться в этом явлении
и сам Сандир не очень помогает; он немногословен:
- В Америке все есть для жизни, но в Америке
кроме доллара ничего не признают, там молятся толь-
ко на доллар, на богатство.
Это заключение горца дает кое-что для размыш-
ления. Другой штрих. В Японии Сандир со своим
другом наняли рикшу. Два увесистых горца усе-
лись в коляску и покатились по ровной улице. Но
где есть ровности, есть и неровности и на подъеме
дороги рикша «забуксовал». Сандир соскочил и стал
помогать рикше вытянуть коляску на ровную до-
рогу.
Рикша возмутился: для него такой жест седока
означал катастрофу, ибо зачеркивал его как тягло-
вую силу - основное его предназначение в благосло-
венном мире, - а вокруг сновали другие рикши, и
каково было ему в создавшейся ситуации. Это было
главной причиной негодования рикши, а горцу это
было непонятно, так как, он, от чистого сердца хо-
тел выручить беднягу. Могли рикше и не заплатить
1X2

за проявленную несостоятельность, о чем он мог
предполагать опять же по законам мира, в котором
он жил (если это жизнь), что также играло не пос-
леднее место в волнениях маленького японца. Ко-
ляску вытянули, доехали до места и японец полу-
чил... двойную плату.
Сказанное позволяет думать о том, что скитания
Сандира не были связаны с какими-то ограничения-
ми материального порядка; деньги у него были, и он
мог их зарабатывать в любых странах западного мира,
но явная несовместимость представлений о жизни там
и у себя в горах в самых трудных и вовсе не богатых
условиях была у него налицо. Не приводила его в
оптимистическое состояние и Советская власть. Ког-
да Сандир после скитаний вернулся к себе на роди-
ну на вопрос: "А как же Советская власть?"— он
ответил:
- Советская власть для людей хороша, но имеет
один большой недостаток. Когда из трех человек,
сидящих за столом, говорит только один, а осталь-
ные должны только слушать его и не высказывать
своего мнения, такое положение ненормально в
людских отношениях. И этот недостаток вашей
власти обязательно погубит ее. Попомните мое сло-
во!
Так что же мы имеем в лице горца Сандира Габе-
ти: отсталого, неусидчивого, неуживчивого человека
или еще чего-то другое в этом роде?
Работать, наживать состояние он может; его опыт,
и скитания без солидных средств не были бы воз-
можны. Грабителем, черствым человеком он также
не был. Очень точно угадал и слабости Советской вла-
сти, как и привлекательное в ней. Создается впечат-
ление, что это был мыслящий и самостоятельный,
работящий и добрый, не имеющий образования, но
только не отсталый человек.
Тогда в чем дело?
А дело в менталитете горца, а понятнее, в жиз-
ненном даре своеобразном коде - признаке жизнепо-
нимания, которое сложилось в нем до его скитаний
по миру; горца, образ понимания жизни которого
не смогли переделать даже великие цивилизации:
183

надо молиться человеку, а не доллару - богатству,
надо быть в миру, быть частью общины. И сюда тя-
нуло Сандира потому лишь, что здесь хоть и не бо-
гато, долларов нет, но тепло, уютно жить, потому и
семья у него была создана здесь, а детей целых пят-
надцать: 8 ребят и 7 дочерей.

<1ШИ1}ШН§ШНШ§Н@Ш}{Ш&

1ВШШ&Ш&Ш&Ш&&Ш
ПРИТЧА О МУЖСКОМ "Я"
Красивый и мужественный Бурнац женился на
красавице Борахан - девушке не только красивой,
но и властной, настойчивой. Борахан сразу же при-
нялась за утверждение своего влияния на мужа, пы-
талась прибрать его к своим рукам и повести самой
семейные дела. Бурнац разгадал план жены и попы-
тался негласно, тихо, но настойчиво поставить ее на
место, не трогая ее самолюбия и круга ее обязаннос-
тей.
Борахан не смирилась и продолжала уламывать
мужа; часто не исполняла его волю, она по своему
усмотрению вела семейные дела. И тогда Бурнац выс-
лал жену в родительский дом, разорвав все брачные
связи.
Все это видел и очень переживал отец Бурнаца
Деко, а когда произошел разрыв, то позвал сына и
говорит ему:
— Я хочу сделать тебе одно поручение, если ты
послушаешь меня.
— Как я не послушаю тебя, отец. О чем говоришь?
— Но поручение мое не обычное...
— Все равно, я сделаю как ты скажешь.
И тогда отец повел сына к хозяйственному двору.
Запряг двух отборных коней, двух красавцев, воро-
ной и серой масти в бричку с высокой плетеной са-
петкой, которую обычно используют для перевозки
початков кукурузы. Сапетку заполнил петухами со
связанными ногами и сказал ему:
— Поезжай, посмотри много семей вокруг. Если
увидишь, что в семье настоящей главой семьи яв-
186

ляется муж, разрешаю подарить этим мужам ко-
ней: думаю, двух коней достаточно для этой цели,
а где держит управление женщина - дари пету-
хов.
Поехал сын, что ему оставалось делать. Едет, смот-
рит и кидает в дома петухов, спроса на коней не ви-
дит. И остался один петух. Едет сын и теперь спра-
шивает всех, есть ли семья, где муж является гла-
вой семьи. Долго не было подходящего ответа, но од-
нажды указали на один дом. Он подъехал к этому
дому и постучал. Выскочила жена, замахала в испу-
ге руками:
— Что ты делаешь, муж отдыхает, и если помеша-
ешь его сну, он убьет меня. И тебе не сдобровать!
Прошу тебя не делай шума, не накликай на мою го-
лову беду.
— Бросьте свои стенания, женщина, — сказал наш
герой и резко постучал кнутовищем в окно, где почи-
вал самый мужчинский мужчина, наводивший страх
вокруг. Открывается дверь и выходит грозный муж
со свирепым взглядом и уставился на гостя.
— Какого черта ты позволяешь стучать в мои покои?
— Прошу прощения за мое вторжение в твое муж-
ское царство, хотя с гостем так не разговаривают, но
я вот по какому поводу беспокою не только тебя, но и
многих других. Видите коней моих, они отборные
одинаковой силы, одинакового достоинства, но ник-
то не может себе выбрать по стати коня. Я предлагаю
и тебе выбрать одного из этих коней. Угадаешь, конь
твой!
В грозном лице властелина появился интерес: кони
действительно были хороши, любой из них мог быть
украшением самой уважаемой конюшни. Муж подо-
шел к коням, начал изучать их, обходил, со всех сто-
рон, долго осматривал их и, наконец, указал на воро-
ного красавца; не может оторвать от коня своих глаз.
Не может и все!
И тут жена подходит к мужу, и что-то шепчет ему
на ухо.
Муж посмотрел на нее, потом на вороного и важ-
ным жестом опустил указующую руку. Лицо его на-
дулось от напряжения, стало совсем серьезным, со-
187

средоточенность переливала через край изменивше-
гося настроения, вены вздулись на шее, и он в таком
взвинченном состоянии, стал совершать новый круг
вокруг коней. Несколько раз останавливался рассмат-
ривая коней теперь с других углов обозрения; как
старательно он отрабатывал самостоятельность выбо-
ра, но, о Боже, теперь он указал на серого коня.
— Что ты делаешь, женщина, с..., — в сердцах не
закончил слово, расстроенный парень, вскочил в по-
возку, последний петух полетел к ногам очень само-
стоятельного мужа, а кони, нахлестываемые плеткой,
понеслись вскачь...
ИЗ ОСЕТИНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Когда Борис Хонагов привел в дом Аминат, люби-
мую девушку, на свадьбе старейшиной свадебного
стола был брат его матери Муртаз.
— Чтобы в следующем году, добрые люди, мы в
этот дом пришли на именины сына, такое счастье
пусть подарит Бог и племеннику моему и вам тоже,
уважаемые.
Это пожелание Муртаз сказал один раз, второй, а
затем и третий раз, и Борису приятно было это слы-
шать. Но когда Муртаз сказал об этом девятый раз,
Борис забеспокоился. Сказать дяде ничего не сказал,
не положено, но то, что слишком часто говорилось об
этом, явно ему было не по душе: девять раз он об
этом сказал...
Свадьба закончилась, время бежит: дни, недели,
месяцы сменяют друг друга. Молитва дяди засела в
мыслях и он стал готовиться к торжествам по поводу
рождения сына, а родилась... дочь. Дочь не наслед-
ник дома. И Борис переживал рождение дочери и ви-
нил дядю Муртаза: это случилось потому, что Муртаз
о рождении сына говорил в каждом тосте. Настыр-
ность Муртаза вызвала гнев Бога и тот преподнес сюр-
приз всем, и вот тебе ... дочь. Не случайно многие го-
ворят: "Молитва Муртаза наоборот действует!".
Борис переживал неделю, и его убедили: первый
188

ребенок - дочь это хорошо, когда появятся мальчи-
ки, она как старшая будет опекать их, да и матери
подмога. Борис смирился: "Пока дни не мыши съе-
ли, будет воля Господня, и мальчики прибегут!".
Шло время ... Любимая жена опять стала ступать
тяжело, осторожно, ждет мальчика. Ждет сына и
Борис. Ждет и дядя Муртаз. Недавно они встрети-
лись, и он спросил:
— Как дела, племянник, пока ничего?
— Нет, еще, - ответил ему Борис и пошел дальше,
недовольно бурчит, сейчас он начнет расспрашивать,
что к чему. Сделал несколько шагов и дядя останав-
ливает его:
— Постой-ка, племянник, ты жизнь еще плохо зна-
ешь, а я много видел, и среди женщин бывают такие,
такие!.. Только рожают девочек. Возьми нашего Габо.
Ты не застал его, но ожидая мальчика, у него роди-
лось девять девочек...
— Девять девочек? - тревожно изумился Борис.
— Девять девочек, клянусь матерью и отцом!...
В это время соседский мальчик, в школу в этом
году пошел, такой, с красивым чубчиком, чтобы ему
худо было, с криком подскочил к ним:
— Борис, Борис, награда твоя, чтобы моей была,
дочка опять у вас, дочка! Ванион сказала, иди обра-
дуй Бориса и он вознаградит тебя за хорошую весть.
И я тут!..
Борис остолбенел, смотрит на мальчика, и захоте-
лось закатить оплеуху. Но подумал: а мальчик при
чем тут и почему-то посмотрел на Муртаза. Не по-
смотрел, а уставился на него, сказать ему ничего не
сказал, но видно было о чем он думал: все эти непри-
ятности с ним только по его вине!.
Муртаз развел широко руками и говорит ему: "Луч-
ше девочка, чем ничего!" - сказал и ушел.
Борис медленно направился домой, вышел во двор,
затем перебрался в сад, сел, закурил и мысли одоле-
ли его. На глазах: девять дочерей... затем девять зя-
тей... и у них по девять дочерей! Боже, Боже! Поща-
ди Боже! Лучше тогда жену в дом ее отца, развод!
Приведу другую женщину...
Борис, конечно, не развелся; он любил жену и ска-
189

зал себе: "еще один раз попробуем!". Попробовал!
Старшие дочери уж побежали на ножках, но муж и
жена ждут, конечно, мальчика. Ждет Борис, ждет
Аминат, ждет дядя Муртаз. Совсем недавно он опять
встретился с Борисом и опять: "Ничего?".
Борис рассердился и резко ответил: «Ничего, дядя
мой, ни-че-го!. Что-то будет, известие получишь».
Дядя пришел в удивление, такую дерзость племян-
ник никогда не позволял себе.
— Ты не расстраивайся, мой маленький племян-
ник. Чтобы родился мальчик, для этого расстройство
не средство. Габо наш тоже, чтобы в раю сидел на
том свете, тоже так расстраивался. Ты его уже не
застал. Как скала он был, вот как ты. Жена же его -
маленькая, точно также как наша невестка, твоя
жена. Ее звали Фуйа. И у них, ожидая мальчика,
родились девять девочек.
Борис сорвался с места и оставил его при разгово-
ре.
— Постой-ка, куда заплясал? Я о тебе беспокоюсь!
Убежал!... Ну, как хочешь. Это не удивительно? У
кого жена мальчиков не рожает, винит меня, у кого
детей вовсе нет, тоже меня винит, - расстроился Мур-
таз и, бурча под нос, пошел дальше.
Борис в этот же день с женой приехал в город.
Друг его Алихан, в школе вместе учились, живет там
и остановились у него.
За ужином Борис поделился с ним своими пере-
живаниями.
— Дядя мой, зовут его Муртаз. Мастер молиться.
Но Бог совершенно не принимает его молитвы. По-
мнишь на свадьбе, когда он девять раз обратился к
Богу, чтобы в следующем году собрались на именины
мальчика. И что? Бог его молитве даже собачье вни-
мание не оказал... рождаются девочки и девочки... И
я теперь жену привез сюда, не то опять дядя мой в
день пять раз будет спрашивать: "Ничего еще?". И
опять накаркает и родится девочка!
Слова друга вызвали у Алихана хохот, который он
не мог остановить.
— А чем провинился в этом старик?
— Ты не говори! Я тоже не верил в такое, но когда
190

на своей шкуре испытал, тогда поверил в то, что все
несчастья мои от дяди моего... И мы теперь наши
головы вытащили сюда. На этой неделе будет все из-
вестно. Может твоя нога нам счастье принесет, друг
мой! Больше недели мы не принесем вам хлопот...
Алихан не дал ему больше говорить, опять рассме-
ялся и сказал ему, не неделя, месяц живите у нас,
но ...Ладно, пусть будет по-твоему, пусть нога моя
принесет тебе счастье и пусть Бог подарит тебе тыра
(мальчика)!
Так и случилось: три дня спустя беременную жен-
щину доставили в роддом, и родились близнецы. Оба
- мальчики. Вот так.
Счастье Бориса было безмерно и простим ему его
слова, обращенные к Алихану: "Говорил же я тебе:
все мои испытания, все, из-за моего дяди!»
И ВЗРОСЛЫЙ ШКОДНИК ТОЖЕ
шкодник
Геор Кайтуков сочинил эпиграмму на "Б.Т.". Эпиг-
рамма получилась и люди смеялись, прочитав ее. В
один из дней после выхода газеты с эпиграммой, Геор
веселой походкой шел по проспекту Мира. Навстре-
чу ему идет Тазе Бесаев. Геор хотел спрятаться, но
не успел. Тазе встал перед ним, глаза смерили эпиг-
раммиста сначала сверху до низу, а затем снизу до
верху.
— Парень, когда ты бросишь эти свои глупые сти-
хосложения?
— Имеешь в виду эпиграмму? - махнул рукой
Геор, — но она не о тебе написана.
— А на кого?
— На Тембола, Балаева Тембола, да-а "Б.Т."
Тазе вздохнул с удовольствием.
Геор повеселел. Спасся от Тазе, а спастись от Тем-
бола?!.
Улыбнулся. Как только улыбнулся и отошел от
Тазе, он, надо же, тут же видит: идет Тембол своей
подпрыгивающей походкой, а если Тембол идет под-
191

прыгивая, берегись его, он расстроен до невозможно-
сти. Издали махнул Геору рукой Тембол: подожди-
ка!.
— Привет, Тембол!.
— Не привет, а когда ты оставишь свои безголо-
вые писания?! - густые брови Тембола совсем опус-
тились на глаза.
— Ты имеешь в виду эпиграмму, конечно? Но она
написана на Тазе Бесаева.
Тембол немного остыл, если это на Тазе написана,
это - ничего. Тазе так и надо. Но он не совсем дове-
рял Геору и еще раз сердито зыркнул в него глазами.
Геор стоял и следил за ним - очень быстро шел
Тембол и мог догнать Тазе, если заговорят об эпиг-
рамме, они могут вдвоем вернуться к нему:
— Не дай Бог! - сказал себе Геор и ловко завернул
на соседнюю улицу.
МАЛЕНЬКИЙ МУЖЧИНА
Мой друг Сергей, сам выдающийся математик,
решил хвастнуть математическим даром своего трех-
летнего сына Ивана.
— Посмотри, у него уже математическое мышле-
ние, - сказал он мне. И увидев мое изумление, он
добавил:
— Да, да, не удивляйся, сам посмотришь и убедишь-
ся... И тут же приступил к выявлению таланта сына.
— Ваня, - вот видишь на платяном шкафу ябло-
ки? (В действительности на шкафу в три слоя были
уложены крупные красивые яблоки).
— Да, буркнул Ваня.
— Я тебе дал десять яблок и отнял четыре, сколь-
ко у тебя осталось?
— Ты мне ничего не давал, - спокойно ответил
Ваня.
— Да нет, это понарошку, ты ведь знаешь, как это
понарошку?
— Знаю, - сказал Ванечка.
— Так вот, я дал тебе десять яблок, забрал шесть,
сколько у тебя осталось яблок?
192

— Ты мне ничего не давал, - ответ был прежний.
Сергей заволновался ... Эксперимент явно прова-
ливался. Он сделал три круга по комнате, присел на
корточки перед сидящим Иваном и ласково:
— Ну как тебе лучше объяснить, Ва...
— Ты мне ничего не давал, — повторил угрюмо
Ванечка.
А папа Сергей стоял в полном недоумении с от-
крытым ртом...
— Да-а-а, — заключил я, — математические по-
знания Ивана Сергеевича - выше некуда.
— Ты понимаешь, - с виноватой улыбкой говорит
Сергей, - он так хорошо отвечает в другие разы...
— Ведь ты, Сергей Иванович, совершил стратеги-
ческую ошибку, когда из яблок сделал элемент ди-
зайна и не даешь испробовать Ванечке, а путь к сер-
дцу солдата через его желудок. Не учтя этого обстоя-
тельства, ты проиграл. Дал бы ему одно яблоко на
зуб, а остальные, может быть, стали бы объектом
математического размышления Ванечки. А теперь он
молодец. Насчет математики ничего не могу сказать,
но что он мужчина - это точно!
КАК РАЗЫГРАЛИ СЕМА26
Двое подвыпивших мужчин, поддерживая друг дру-
га, очень веселые, идут по улице.
Один обращается к другому:
— Смотри, смотри. Кто, кто идет, это же Сем?
— Если я еще что-то соображаю, то Сем.
— Давай разыграем его, а? Как думаешь?
— Разыграем... Почему бы и не разыграть... А как?
— Попросим его, чтобы он у кого нибудь воду для
нас попросил...
Когда Сем подошел к ним поближе, первый муж-
чина, рыгая и хитро улыбаясь, обращается к нему:
— Сем, о Сем! Скажи нам, просим тебя, как пра-
вильнее будет: "принеси нам воду", или "дай нам воду".
ч; С о м - славился умом, остроумием в Осетии.
~ "5.1К.1 I \- •»"?(,
193

Я говорю правильнее "принеси нам воду". А он уперся
и - правильнее, мол, будет "дай нам воду". А как ты
считаешь, Сем, а? Тебя же всезнающим считают, а?
Сем понял, в чем дело, свысока, оглядел их и сказал:
— Вы оба неправы!
— А это как? А как мы должны сказать? - с язви-
тельной иронией спросил один из упражняющихся.
— Вы должны были сказать: "Гони нас на водопой!"
- ответил им Сем и пошел дальше по своей дороге.
У двоих острословов отвисли челюсти, перегляну-
лись вопросительно, затем первый не выдержал.
— Он ведь нас считает за скотину, а?
— Ты сам виноват... Разыграем Сема! Разыграем
Сема! Вот теперь, кто кого разыграл? - недовольно
протянул второй.
ПИТЬ В ОДИНОЧКУ? ... ЧТО ТЫ-И-И!
Колхозный сторож Хаджимуртуз любил выпить.
Фи! И еще раз фи! - слышу звуки, которые издает
читатель, нашел, скажет он, о чем писать в Осетии,
где каждый...
Нет, уважаемый, я тоже не того, знаете, и извини-
те, еще не погнал.
"В процентном отношении" как мы любим считать
наших героев, по части выпивки, мы, может быть,
русских пропускаем вперед, а может, и никого не
пропускаем, посчитать надо; мы здесь среди рекорд-
сменов - народов, и это и мне понятно, хотя и очень
больно об этом говорить.
Нет, уважаемый, Хаджимуртуз был в этом деле
большой оригинал, если не уникум. Пожалуй, пра-
вильнее последнее: он был уникальным явлением.
И в чем, извините, это так уж проявляется, что
рядом с ним никого нельзя поставить?
А в том, что он один не пил...
И таких в Осетии, хотя и не так много, но можно
найти... Если, конечно, хорошо поискать?
Один не пил Хаджимуртуз и находил себе напар-
ника в любую минуту, когда пожелает.
194

Это уже интересно, — наконец скажет читатель.
Мне о художественном и весьма своеобразном ре-
шении проблемы одиночного, парного или коллек-
тивного пития Хаджимуртузом Фарастаевым расска-
зал председатель его колхоза Рыжий Борик.
— Решил я проверить сторожа своего, когда сам
шел с посиделовки в первом часу ночи, - откровенно
завершил свою мысль Борик. — Заглянул в окно
приемной комнаты председателя колхоза и вижу
такую картину: сторож Хаджимуртуз со стаканом
араки, а что еще могло быть, стоит перед большим
зеркалом и разговаривает со своим изображением.
Все было хорошо слышно, оконная ставня была при-
открыта.
— Ну что ты стоишь, ну что ты не пьешь; давай
смелее, давай выпьем, ну давай, составь компанию, а
то одному в горло не лезет (при этих словах он,
заметно было, покраснел). Ну ладно, не придирай-
ся, ты же хороший, ну давай, пошли, пошли. Рука
его медленно поднимается, он протянул бокал; руки
и с одной и с другой стороны дрожали, но попада-
ние было: чокнулись, теперь пошли, пошли: "Хлоп
- сказал Хаджимуртуз, выпил и удовлетворенно
крякнул и потянулся, а за ним и его двойник, к
закуске...
В одиночку!... Как можно?...
ДИГОРИНСКАЯ РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ
(экстренный материал из газеты
"Дигоринская правда")
... В г. Дигора живет, помимо множества обычных,
определенное число весьма предприимчивых людей,
не любящих идти по давно проторенным дорогам. Здо-
ровый консерватизм - мечта многих в наше бурное
время - не для них. Вот они добрались до наших древ-
них обычаев застольных и внесли в них свою лепту.
Суть нововведений - гигантское ускорение произ-
носимых тостов: решена вековечная мечта всех алка-
195

шей: сделать так, чтобы между тостами и тонкое лез-
вие не пролезало. Конечно, при идеальном решении
этой проблемы и лезвие не нужно было бы: пить не-
прерывно! Но совсем непрерывно, говорят специали-
сты, нельзя, ибо какая-то прерывность, хотя бы еле
заметная, нужна, иначе была бы потеряна члено-
раздельная речь, разговор обычными словами. Невоз-
можно это сделать, ибо связано с процессом дыха-
ния: на одном вдохе или выдохе всего не скажешь,
поэтому тосты без дыхания только на вдох или вы-
дох решено было отвергнуть как технически не ис-
полнимые и оставить хоть какой-то зазор между тос-
тами, правда, не видный невооруженным глазом.
Главное достижение дигоринских реформаторов
осетинского застолья сводится к устранению всего
тяжеловесного, усложненного, попусту отвлекающе-
го от главного - употребления содержимого бокалов.
Но к их чести будет сказано, они не пошли и по пути
примитивного русского: "Ну, будем!"; они единоглас-
но отвергли этот принцип пития, как примитив, до-
нельзя упрощающего процедуру принятия спиртно-
го, низводящего последнюю до крайней степени без-
духовности!
Дигоринская рационализация перевела осетинское
застолье на новые рельсы и на иных, правда, камер-
ных застольях можно услышать вместо тостов за Бога,
Уасгерги и т.д.:
— Господа, начали! Идет тост №1. Выпьем! (Ком-
ментировать, добавлять к сказанному категорически
запрещено под страхом удаления со стола, что в этой
ситуации равно лишению жизни).
Тост № 2. Выпьем!
НЦБУ! Выпьем и т.д.
Если тосты № 1 и № 2 для осетина понятны, ибо
они означают молитву за Бога и Святого Георгия, то
тост с аббревиатурой - НЦБУ требует объяснения для
непосвященного читателя. НЦБУ - это означает
"Наехе цавравнбон берае уавд. Тост за собственное здра-
вие". Мы ждем новых открытий в ритуале осетинс-
кого застолья, таких открытий, которые бы сделали
это застолье более динамичным и более широких воз-
можностей пития: сегодня еще не все допились! И
196

кто это сделает, если не дигоринские охотники до
рационализации. Но есть опасность, что от "Хорхмае
ниуяезтзей", что означает "наливаться до горла", с
ними могут произойти непредвиденные неприятнос-
ти. И рационализации прервутся. Не дай-то Бог!
... Следите за нашими сообщениями.
Собкорр. С. Цамархаудов.
ВОТ ТАК ЛЮБОВЬ...
Бидо Кудурмехов - крепкий, плотный среднего
роста белолицый мужик лет сорока-сорока пяти кру-
тился по хозяйству в горной кошаре, остальные ра-
ботники, его сотоварищи, пасли скот. День перева-
лил послеобеденное время, когда к нему подъехал
Батырбек, его же напарник, но другой смены. Смена
длилась один месяц, уже отработали три недели, и
преждевременное появление Батырбека было не к
добру. Но в чем дело, вопросительно смотрел на вер-
хового Батырбека Бидо.
— Не пугайся, Бидо, но дела неважные, - сказал он.
— Что случилось? - тревожно забилось сердце
Бидо.
— Еще ничего, но может случитсья, твоя Замира
при смерти.
Ноги подкосились у Бидо и он прислонился к жер-
ди полевой ограды загона стада.
— Что с нею?
— Не знаю, она занемогла, да так, что люди сидят
около нее и днем и ночью, велели тебе срочно ехать...
Батырбек, дорогой, я соберусь в дорогу, а ты сде-
лай милость, пригони мою лошадь, она недалеко вон
-ча этим бугром.
Лошадь пригнали, вдвоем быстро оседлали ее, уло-
жили хурджины, и Бидо поскакал. В полночь на взмы-
ленной лошади он въехал в собственный двор. Вошел
в дом. Соседские женщины с печальными лицами
поведали ему о страданиях Замиры в его отсутствие.
Он поблагодарил их и попросил пойти домой, от-
дохнуть.
147

— Мы не знаем, что нас ждет, поберегите силы. А
я сам посмотрю за ней и детей пригляну.
Соседи ушли ... дети спали. Он подошел к жене, лас-
ково ее погладил и надо же, она попросила... любви...
Утром жители квартала были разбужены громким
плачем Бидо... Соседи побросав свои дела бежали в
дом Бидо.
Бедная Замира, надо же, так рано ушла из жизни,
перебивали друг друга словами... Вбежали во двор и
видят: Бидо громко, по-скифски, рыдает, а поодаль
Замира метлой подметает двор?!. Люди ничего не пони-
мают - Замира вроде бы жива, так о чем рыдает Бидо.
Видя их растерянность, Бидо плача произносит:
— Если бы я знал это, я дал бы умереть матери
своей?
Люди стали расходиться, но все неорганизованно
покачивали головами. Ну и ну!
ЧИКОЛИНСКАЯ БАЛЛАДА
(или скажи "И")
В первом часу ночи в двери дома Маргиевых по-
стучались. Вышла старая мать и открыла двери. У две-
рей стоял Ромуальд Дзукулов, друг ее сына Арзимаха.
Пришелец поздний был в сильно поддатом состоянии.
— Что случилось, - в тревоге спрашивает мать Ар-
зимаха.
— Арзимах дома? - вместо ответа спрашивает Рома.
— Дома. И он давно спит, такой же, как ты, не в
своем уме.
— Дело есть, дело, мамаша!
— Какое еще дело в это время?
— Дело есть, мамаша, не возникай!
И отвел ее в сторону от дороги своей тихо, но на-
стойчиво и прошел в спальню спящего Арзимаха.
Подошел, растолкал деловито друга своего. Тот с тру-
дом открыл глаза и долго разбирался в нем и, нако-
нец узрев его, спросил:
— Ты что?
— Ничего. Сидел у Сафарали и вот вырвался
198

на оперативный простор, решил с тобой побалакать.
— В какое время? Балакать! Спать надо! - с тру-
дом ворочая языком, сказал Арзимах.
— Ты вот, что ... вот, быстро, быстро скажи "И" и
уйду.
— Что, что? Какой, такой "И"?
— Просто "И" и все! - и я уйду тотчас же, - повто-
рил он.
— Просто "И" и все? - переспросил лежащий.
— Да просто...
— Никакого "И", — прервал Арзимах Ромуальда. И
стал чувствовать, какая буря возмущения поднимается
в нем как следствие насилия, которое совершали против
его свободолюбивой личности. Пары араки у него, а он
пил у хлебосольного Тенка, также как у Ромы, находи-
лись в состоянии полураспада, как бы сказали физики-
атомщики, и у такого поврежденного мозга требовали
произношения сложнейшего звука "И". Надо же???
— Захотел "И", тоже мне, герой нашелся. "И"
захотел...
— Скажи "И" и я оставлю тебя, — просил Рому ал ьд.
— Не скажу!
— Скажи "И", - гладил по голове лежащего друга
Рома.
— Не скажу!
— Скажи...
Запели первые петухи. Осипшие голоса повторя-
ли:
— Скажи ...
— Не скажу ... И вообще, катись ты...
Когда запели вторые петухи и стало светло, от-
крылась дверь спальни и вошла мать Ромуальда Са-
хион и говорит:
— Сынок,—она при этом открыла грудь,—пусть тебе
мое материнское молоко кровью пойдет из горла, ска-
жи этому супостату-насильнику это несчастное ... "И".
Арзимах как будто обо что-то спотыкнулся, посмот-
рел очень напряженно на Рому и плаксиво затянул:
— И-и-и...
И повернулся к стене.
— Большое спасибо, маммаша, ты нас выручила:
Что и требовалось доказать! - заключил бодро и по-
199

вернулся идти. Ноги, на которых простоял всю ночь,
уже не гнулись, и он пошел как на ходулях, но вид у
него был победоносный.
— А как же, - скажем мы, - он решал крупную
жизненно важную задачу и одержал победу. Почему
ему не быть гордым?...
ХАТАЛДОНСКАЯ ПЛАНЕРКА
Баразг Кайтмазов из Хаталдона, старший из пяти
братьев, родителей уже в живых не было, утром со-
брал своих четверых братьев на своеобразную пла-
нерку.
— Мае хуртге. Мои солнышки! - Дом советом жи-
вет! Давайте посоветуемся. Ты, Махар, поезжай в лес,
сруби и привези палки для фасоли. Ты и ты, - показал
Казбеку и Цара: — Вам задача прополоть картофель и
фасоль, а ты, Махамат, почисть хлев, наведи там по-
рядок. А моя задача немного посложнее: вон в ауле
Джелиевых свадьба и мне туда надо пойти, мы, семья
- дом и должны быть там представлены... И я там
потружусь. Надеюсь понятно. Итак, посоветовались!?.
Ребята молчали: что могло быть непонятным в та-
ком раскладе поручений.
С КРУЖЕВАМИ, ЮРИК, КАК ТЫ НЕ
ПОНИМАЕШЬ...
Юрик Хачиров - тбилисский таксист, в одно мое
пребывание в Тбилиси, предложил мне пойти на фут-
больный матч между тбилисским и киевским "Дина-
мо". Машину свою он должен был где-то припарко-
вать. И мы заехали в одно предприятие недалеко от
стадиона. Старик лет семидесяти был хорошим зна-
комым Юрика и служил здесь сторожем. Попривет-
ствовали друг друга и неожиданно старик, звали его
Герас, обращается к Юрику со словами и с легким
неудовольствием:
— Юрик, ты мне этих, в брюках, больше не заво-
зи, понял?!
200

— Что такое, Герас, почему?
— Потому! - не стал объяснять Герас.
— Когда я ночью дежурю по городу, - объяснил он
мне, - ко мне садятся отбившиеся от дома девочки, и
я их определяю у него, хоть крыша какая-то над го-
ловой. Видать девочки в брюках ему приносят ка-
кие-то хлопоты...
— Ты, Юрик, привози их в юбках и с кружевны-
ми чулками, - прервал Герас разговор Юрика. — С
кружевами ... понимаешь или ты в этом деле ничего
не смыслишь... С кружевами...
Старый ловелас без эстетики не мог жить и так-
сист должен был искать приблудших девиц, именно
с кружевами, чтобы угодить его вкусу???
— Герас вообще интересный тип,— продолжал
Юрик.— Он раньше работал истопником в котельной
и к нему приходили тоже приблудшие девочки, при-
ходили к теплу, часто голодные. И он их принимал,
кормил, обогревал и оставлял на ночь. Жители до-
мов, которых обогревала котельная, возмущались,
гляля на это, и однажды сообщили в милицию. Ми-
лиция нагрянула поздно ночью и обнаружила у Гера-
са троих девочек.
Возбудили судебное дело. Открылись интересные
факты. Оказывается, он девочек содержал на время
их пребывания не бескорыстно. Судья и заседатели -
женщины - вытянули у девочек такие признания,
что сидящие в зале ахнули.
Прежде всего девочки заявили в один голос:
— А мы на дядю Гераса не жалуемся. Он нам хоть
и спать не давал, но обходился с нами хорошо.
— Как спать не давал, - спросила красивая Вален-
тина Ивановна - судья.
— Так, - уклончиво отвечали девочки судье.
— А все-таки, - жестче поставила вопрос судья, -
вы девочки на суде и отвечайте как положено.
— Он спал с нами...
— Со всеми, что ли? - неуверенно вела разговор
судья.
— Да, со всеми, то с одной, а потом со второй, а
потом с третьей, с четвертой, сколько нас бывало...
— Но ты сказала всю ночь...
201

— Да всю ночь, когда мы бывали у него.
Судьи, все трое, молодые женщины, невольно пе-
реглянулись: они были очень смущены происходя-
щим разговором. Поглядывали они на подсудимого:
ничего особенного, ниже среднего, но с большими
руками, невзрачной внешностью, но с очень живым
лицом и здоровым блеском в глазах... Он заинтересо-
ванно поглядывал на судей. Девочки его не интересо-
вали, и он их не слушал.
Но девочки вели тоже свою линию. Они не жа-
ловались на Гераса. В общем-то, по их представ-
лениям Герас ничего не делал такого, чтобы их
унижало; они сами приходили к нему постоянно,
и он, хоть позволял с ними вольности, но только с их
согласия и обычное получалось дело, то, что он спал с
ними. Он их подкармливал, иногда давал какие-то
деньги из скудного своего заработка. Зачем, за что его
судить? - спрашивали девочки судей.
Судьи были в затруднении; какой бы приговор они
не вынесли, он был бы спорным: получалось, что пре-
ступление не совершалось. "Пострадавшие" не выс-
тупали истцами и сами выгораживали "преступни-
ка". Оставалась мораль, но за мораль закон прямую
ответственность не вменяет.
Все это мало интересовало Гераса. Его интересова-
ли судьи как женщины.
— Надо же, - думал Герас. — Какие женщины и
занимаются чем?
Ему сам судебный процесс доставлял эстетическое
удовольствие: такие женщины, и занимаются его пи-
кантными делами. От таких судей и смерть, а не ка-
кое другое наказание, принять одно удовольствие. И
когда, зашедшие в тупик судьи, стали шептаться
между собой, Герас не выдержал:
— Уважаемые судьи, вот я на вас смотрю, и мне
очень жаль вас, занимающихся совсем не женским
делом. Вам бы...
— Гражданин Цоппаев, - прервала его судья, она
уже знала, что скажет подсудимый, — оставь свои
соображения при себе, ты свободен, иди, иди домой.
— Хуыцауардыстзен, клянусь Богом. У меня было
очень лестное предложение...
202

—Иди, иди со своим предложением... да еще лестным.
— Казанова нашелся! - добавила еще она вслед
удаляемому милиционером Герасу, который очень
нехотя покидал помещение судебного заседания.
ТАК ТОЖЕ БЫВАЕТ?..
Илико и Цабитон, уже в солидном возрасте семей-
ная пара, в теплый солнечный день сидели у себя во
дворе на солнечной стороне открытой веранды. Сиде-
ли, изредка перебрасывались словечком, другим.
Во дворе крутилась молодая невестка, то подметет
где-то, то поднимет вещь, не на месте лежащую. Кра-
сивая, в короткой юбке, нагибается, открывая ин-
тимные места.
Илико уставился на невестку и всюду сопровож-
дает глазами все ее движения. Интерес проник в его
кровь и сердце, на лице все уже написано. Это заме-
тила Цабитон и говорит:
— Илико, твои болячки (дав низтав), что ты так
уставился в нее?
— Ты о чем, встрепенулся он. И смотреть нельзя,
глаза мне закрывать?
— Почему нельзя, можно, но что тебе смотреть.
Лучше отправь ее в подвал за картошкой, а сам сле-
дом пойди за ней и, как бывает...
— Как это? - растерялся Илико от неожиданного
со стороны жены предложения.
—Ничего с нею не случится, а ты тоже будешь дово-
лен.
Долго думал старый, но не выдержал и послал не-
вестку в подвал и сам за нею.
Прошло время, и Илико поднялся по ступенькам
подвала с помолодевшими глазами, усы особенно раз-
летелись в разные стороны. Не выдержал и обраща-
ется к жене:
— Да простят мне твои покойные родители, Цаби-
тон, как ты додумалась до такого чуда, съесть мне
все твои недуги.
— Ой, Илико, о чем ты говоришь. Твой отец, цар-
203

ство ему небесное, сильный был мужчина, сколько
раз меня вот так в подвал посылал за ... картошкой...
не счесть!
ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
Во Владикавказской психбольнице профессор
Фридман зашел в отделение буйных больных. Боль-
ные обрадовались посетителю:
— А-а-а, профессор, мы тебя столько ждали, а
ну-ка иди, уважаемый, мы тебя будем вешать. Взя-
ли профессора кто за что мог держаться; их было
много и все до единого хотели участвовать в экзе-
куции. Процесс обещал быть зрительно эффект-
ным.
— Хорошо, хорошо, - сказал профессор, когда за-
вершился третий круг по помещению. Вешать, так
вешать, что тут поделаешь, раз попался. А где ваша
веревка, на чем же вы меня будете вешать?
— Веревка?
— Ребята, веревка у нас есть?
Начали расспрашивать друг друга. Веревки не ока-
залось.
— А как без веревки можно вешать, уважаемые?
— Я вам просто удивляюсь, вроде бы и умные
люди, а хотят вешать человека без веревки... — На-
ступила тупиковая ситуация, которую снял сам про-
фессор: — Дайте, я сам принесу вам веревку.
— Только побыстрее, нам некогда ждать! И посла-
ли профессора за веревкой...
КАК ТРОЦКИСТА АРЕСТОВАЛИ
Это случилось в 1937 году, когда врагов народа
стало настолько много, что их хватали кучами, что-
бы очистить от них общество.
Арестовали и Магкоева Мурата, главным заняти-
ем которого была установка коньков на крышах до-
мов, это у него, говорят, хорошо получалось.
204

Следователь без особых выкрутасов влепил ему
обвинение: ты троцкист!
— Иарраэби27, - заволновался Мурат, - меня только
один день послали прицепщиком на трактор к Муссе
Цирихову, а так я ни разу и близко не подходил к
трактору, клянусь Богом, "Хуыцауардыстаен!28 Жцеег
дзурын, аецаег. - "Правду говорю, правду", — расте-
рянно, скороговоркой оправдывался Мурат следова-
телю, смотревшему на него почему-то с явным любо-
пытством...
Амурхан считал себя курильщиком активным, но
за чужой счет; он постоянно "стрелял" сигареты у
других курящих.
— Дай сигарету, - эта фраза постоянно сопровожда-
ла его курение. Как-то он оказался в обществе Гаппола
и помимо других он воспользовался и его сигаретами.
На следующий день Амурхан и Гаппола случайно
встретились. Гаппола обратил внимание: Амурхан
постоянно кашляет.
— Что ты кашляешь? - спросил он его.
— Да, черт побери, приходится курить разные си-
гареты.
— А почему разные, а не один сорт? Вот как я. И
не кашляю.
— Да?.. Что я целый день за тобой должен ходить?..
СТОНАТЬ. ЯЖТТЖ? НЕ-Е-ЕТ!
В Дигоре на пашне трудились двое. Семена кончи-
лись на дальнем перегоне пашни, а тяжелый мешок
с кукурузными семенами бросили им на противопо-
ложном конце поля. Пришли за мешком, а он под
завязку, не ухватишь за что-то. Ни взять, ни под-
->: "Йарраби" - восклицание, удивление, несогласие, душевное волнение.
-'" Хуыцауардыстжн, гецаэг дзурын, яцжг - Клянусь Богом, правду
говорю, правду.
205

нять двоим. Надо по очереди. Но один из рабочих
был просто умный, а второй очень умный плюс и ве-
сельчак. Второй говорит первому:
— Давай так — один несет, другой идет рядом и
стонет от тяжести.
Просто умный и говорит:
— Что, стонать? Стонать я не могу, лучше понесу.
И дальше картина: идут двое, один с полным меш-
ком на спине, другой идет рядом и громко дышит:
— Уфф! Уфф! Уффф!
Прямо по народному изречению:
— Корова телилась, а бык рядом - стонал!
"к "к •к
Бабушку Аминат ее внуки и правнуки довели до
кипения и она в сердцах воскликнула:
— Кинусь в реку и утоплюсь, если вы так будете
безобразничать.
На это правнучка Светланка, тоже в волнении го-
ворит:
— Бабу, когда ты будешь бросаться в воду, ты свой
пуховой платок с собой не бери.
ПЕРЕСПОРИЛИ НАЗЫВАЕТСЯ
Махческ и Ахсау - два горных села в Дигорском
ущелье — спорили: кто остроумнее, чьи острословы
выше в этом нелегком деле?
Чтобы положить конец, казалось, беспредметным
спорам, ахсауцы снаряжают в Махческ своего самого
наиострейшего острослова и он верхом, приодевший-
ся к случаю, приезжает на нихас Махческа.
Там оказалось несколько молодых ребят. Старших
никого в это время на Нихасе не было.
Гость из Ахсау поздоровался, слез с коня, поста-
вил ногу на валун, что лежал у Нихаса, и уперся
локтем об колено, а ладонью в подбородок.
— Ребята, а где ваши старшие? - задал вопрос ахса-
уец.
206

Один из ребят отвечает:
— Они пошли срубать бревна, чтобы подпирать под-
бородки!
Ахсауец понял: плакали километры, которые он
покрыл для того, чтобы здесь в Махческе кого-то сра-
зить в словесном поединке. Он сел на коня и вернул-
ся домой.
Когда жители Ахсауа выслушали своего послан-
ца, то признали свое поражение:
— Если мальчики Махческа так отвечают, что же
тогда их старшие?
* * "к
Карам осенью сложил копну сена на большом ва-
луне, что лежал у него во дворе. Копна выглядела
как стог сена.
Весной, когда с кормами стало туго, появился по-
купатель, и Карам продал "стог" за солидную сумму.
На второй день купивший сено пригнал несколько
повозок, но когда он стал укладывать сено в первую
повозку, стал обнаруживаться валун. Позвал Карама.
— Это что ты мне продал, скажи на милость?
Карам притворился ничего не знающим:
— Поверь мне, я осенью здесь такого большого кам-
ня не видел, и сено сложил на ровном месте, попался,
видать, маленький, а зимой в тепле под сеном вырос...
ИЗ ВУЗОВСКОЙ ЖИЗНИ
(современной, конечно)
Два профессора - заведующие кафедрой экономи-
ческой теории - один экономического факультета,
другой межфакультетской, Максим Кобегкаев и Ни-
колай Гадаев в кабинете первого играли в шахматы.
В дверь постучали.
— Войдите, - сказал хозяин кабинета.
Вошла красивая и хорошо одетая девушка.
— Слушаю вас, — сказал Максим.
207

— Я пришла, чтобы сдать экзамен по экономичес-
кой теории, - сказала она.
— А-а, вы студентка. Какого факультета? - спро-
сил Максим.
— Экономического, - был ответ.
— Очного или заочного отделения?
— Очного.
— И кого же ищете, кому должны сдать свой экза-
мен?
Девушка посмотрела в бумажку и прочитала: Куу...
Нет... Ко-бее-г-ка-евва, — она сделала ударение на
"г", "вва" получилось как у первоклашки и посмот-
рела с довольным видом сначала на Кобегкаева, за-
тем на Гадаева.
На последнем остановила свои красивые глаза с
надеждой.
— Не поможете мне его найти? —просительно зак-
лючила она.
Флегматичный Кобегкаев сначала задохнулся, но
смог выйти из этого состояния на радость экономи-
ческого факультета и может даже всего СОГУ, затем
вскочил и стал бегать по кабинету, вытягивать руки
ладонями вверх и возмущенно кричать:
— Маенае дессаегтае, ауаехаен ма фаеууиндаей. Такие
чудеса, кто-нибудь видел когда-нибудь. Сто часов лек-
ций и преподавателя своего не видела?!.
Гадаев хохотал долго, слезы текли и текли из его
глаз. Затем, обессилев, очень серьезно и сверх очков
своих он пронзительно уставился на спокойно взира-
ющую студентку, как будто хотел ее ... загипнотизи-
ровать.
ЕЩЕ ИЗ ВУЗОВСКОЙ ЖИЗНИ
Профессору К. Бзаеву, заведующему кафедрой поли-
тэкономии Горского сельскохозяйственного института,
позвонили из парткома с просьбой принять экзамен.
— Константин Константинович, ты ведь знаешь
самодеятельную певицу Маргиеву, она часто высту-
пает с сестрами у нас на концертах.
208

— Знаю, конечно, - отвечал профессор.
— Так вот она не может сдать политэкономию доц.
Гацолаевой и встал вопрос об ее отчислении. Но ты
сам знаешь, это нецелесообразно, ведь она активная
участница художественной самодеятельности. Ты зав.
кафедрой, ты имеешь право и прими у нее экзамен.
— Но ... что скажет Гацолаева, это же некорректно...
— Мы поговорим с Гацолаевой, — прервали его.
И Маргиева появилась у Бзаева сдавать экзамен.
— Я, - рассказывал профессор, - думал, думал,
какой же ей дать вопрос, об экзаменационном билете
не могло быть и речи, билет означал бы дорогу в ни-
куда, а партийное поручение надо было исполнять. И
тогда я решился и попросил: — Скажите, Маргиева,
какие страны входят в социалистический лагерь?
— Константин Константинович, - певуче прогово-
рила Маргиева, — какой хороший вопрос... — Она
задумалась, затем говорит: - Европа, Афганистан...
— И тут, — говорил профессор, — я понял, в ка-
кую ситуацию я себя собственноручно загнал, вска-
киваю, выхватываю зачетную книжку, которую она
держала в руке и быстро полистав ее, поставил "уд"
и, возвращая ей, напряженно думающей над очеред-
ным названием страны социалистического лагеря.
Маргиева пошла к дверям, но у самых дверей она
остановилась, повернулась и говорит:
— Константин Константинович, вот видите, вы сра-
зу оценили мои знания, а Гацолаева...
— Хорошо, хорошо, Маргиева, — прервал ее экза-
менатор, — ты просто молодец!
"к "к "к
Я вышел из университета и шел к остановке тре-
тьего номера трамвая. И вдруг низверглись небеса
сплошной водой. Я бросился под козырек у входа в
гостиницу "Кавказ". Там скопились люди, ожидая
тот же трамвай. Здесь стоял и Асланбек Тедтоев, са-
мый медленно двигающийся на моей памяти чело-
век, о котором сочинено множество анекдотов, не-
злобно высмеивающих его движение.
Дождь продолжал колотить площадку перед гос-
209

тиницей, и в это время подкатил трамвай. Я стремг-
лав кинулся к трамваю. А за мной, это явно слышу,
топ-топ-топ шаги бегущего Асланбека. Я был уже в
трамвае, а через несколько секунд "заскочил", мо-
жет быть сильно сказано, но достаточно живо втис-
нулся не кто иной как Тедтоев.
— Асланбек, — в изумлении воскликнул я, - это ты!?
— Видел! - торжествующе сказал он, не обращая
внимания на мой возглас, — а ты же слышишь, что
люди обо мне говорят!
Я И БЕЗ ЭТОГО ПОВЕРИЛ БЫ ...
После войны умер один достойный семьянин. Со-
общили жителям села. Но не было никого, кто бы
сообщил в соседнее село родственникам умершего,
и семья очень обеспокоилась. Тогда сосед - моло-
дой парень, механизатор предложил свои услуги.
У него - мотоцикл с коляской; он попросил послать
с ним знающего, кто, где живет из родственников
покойного, чтобы сообщал он о смерти и похоро-
нах.
Нашли такого - это пожилой мужчина и поехали;
как он указывает, так парень развозит его. Подъез-
жают к очередному дому, выходит информатор: так
и так, умер такой-то, похороны тогда-то. Хозяева
приглашают в дом, но у него такого времени не было,
и тогда ему прямо во дворе вручали бокал араки и он
хотел, не хотел, опрокидывал его.
Так он выпил изрядно. Подъехали к последнему
дому, и он еще смог сказать: останови здесь, и тут же
отключился и, конечно, вылезти из люльки мотоцикла
он уже не смог. И тогда сам парень, постучал в воро-
та, завели его во двор. Там он им выразил соболезно-
вание и пошел.
Хозяин пошел за ним и когда увидел в коляске
мотоцикла лежащего мужчину, он говорит парню:
— Зачем же покойника везли сюда, разве мы без
этого не поверили бы?
210

Хорошо выпившего Леонида Кочиева друзья, не
во много лучшим образом выглядевшие, оставили в
роще "Хетага". Как он оказался дома, он не знает.
На следующий день он пристал к ним с вопросом:
почему они так поступили?
Друзья ответили:
«Ты что, разве не знаешь, что из святилища "Хе-
таг" ничего нельзя выносить?!»
"к "к "к
Юго-Осетинский театр давал спектакль в с. Гизель.
Один из ведущих актеров театра, Кадзах,29 попросил
у девушки воду. Она наполнила аракой большую алю-
миниевую кружку и поднесла актеру. Он выпил всю
кружку и говорит:
— Девушка хорошая, что-то ты воду налила в
кружке из под араки и вода отдает аракой, так боль-
ше не делай никогда.
ДАЖЕ ТРАУРНЫЙ ДЕНЬ БЕЗ СМЕХА
НЕ БЫВАЕТ...
На похоронах бывают особо активные люди. И в
родстве с умершим может не быть иной, но когда
похороны, он крутится с небывалыми оборотами. К
таким относился и Гога. Ребята сговорились нака-
зать его. Когда подняли гроб, Гога, конечно, был од-
ним из выносивших гроб. Но других под гробом ме-
няли часто, к Гоге никто не подходил и никто не
предлагал поменять его и занять его место под гро-
бом. А покойник оказался тяжелым и Гога стал за-
дыхаться. Он то глазом, то рукой делает знаки: заме-
ните, мол. Никто не подходит, бросить гроб тоже
нельзя; он был старательный. Когда же ему стало
Кадзах/ къадзах/ букв. — скала.
211

невмоготу, он взмолился и так, чтобы слышали все:
— Подмените меня! Я тоже не к себе в дом его
несу.
"ДА ЧТОБ ТВОЙ АДЕЗ БЫЛ МОИМ"
(Адез - шутливый спор вроде "американки", ког-
да дужка курицы, очищенная во время трапезы, на
спор разламывается двумя спорщиками и спор на-
значается по теме: у кого лучше память, кто не
возьмет у своего противника ничего не вспомнив, при
этом о споре и не сказав, прежде чем взять предлага-
емую вещь: помню).
Двое: Агубекир и Сахан поспорили разломав адез
- дужку и поспорили на крупный заклад, потому что
они были высокого класса игроки и состоятельные
люди. Год целый длилось перетягивание: кто кого?
Сами были на исходе. Но вот умер почтенный Амур-
хан и эти двое тоже там.
Выносили носилки с телом, и Сахан под носилка-
ми (Амурхан был мусульманином), идет, прошел по-
ложенное и делает знак Агубекиру, подмени, мол, и
уступает ему ручки носилок. Как только Агубе взял
ручку, Сахан:
— Дав адез мавн! Да чтоб твой адез был моим.
« Да чтобы тебе пусто было, Амурхан, — вгорячах
не выдержал Агубекир, — выходит ты для меня
умер».
"к "к "к
...Биска ахуыдта йе 'мбавлтты, абадавм гыццыл,
завдтав 'мае дауджытавм бакувавм, завгъгав. Дзавбавх
савхимав куы фавкастысты, уавд нал бафидыдтой авмав
хъуыддаг хыл^мав рахызти, Бискамав давр дзы
аврлавваврдтой. Йав цавсгом ныссаутав, цъаврравмых-
стытав давр дзы куыд нав рауадис.
Хавдзармав аврцыди авмав йав фаврсынц хавдзаронтав,
кавм уыдтав, загъгав.
—Мавгъа, уавлав завдтав мав дауджытавм куывтам!
212

— АЬмее дзы бирав уыдис завдтае 'мае дауджытав?
— Заедтзе нж федтон, фаелае дзы дауджытав бирав
уыдис.
Биска пригласил друзей, посидим, помолимся свя-
тым зэдам и дауагам30. Когда приняли основательно,
согласия между ними не стало и хорошенько отдуба-
сили друг друга. Попало прилично и Биска; лицо его
в ссадинах, местами расцарапано.
Пришел домой и домашние спрашивают: где он был.
— Там, мы молились зэдам и дауагам.
— И много их видели зэдов и дауагов?
— Зэдов не видел, а дауагов (дубасящих) было мно-
жество.
* * -к
Андукапар Абаев шел по делам по одной из улиц
города.
Ему встречаются его знакомые, направляющиеся
на похороны. Андукапар обладал слогом, красиво мог
держать речь. И ребята ему говорят:
— Андукапар, умер один ксанский31, правда, не
очень, но родственники у него наши близкие люди,
идем туда. Пойдем с нами, мы тебя просим и от име-
ни всех соболезнующих и речь скажешь.
— Но я его не знаю, и что я могу сказать?
— Скажи что-нибудь.
И Андукапар начал ... Ксанцы слушают ... И затем
говорят:
— Это же наш лучший умер, а мы-то и не знали!..
ТРАГИКОМЕДИЯ
Прабабушку Гуадзо привезли во Владикавказ. Вну-
ки решили ей показать город. Неожиданно обнару-
30 Дауаг, слово, имеющее два смысла: представитель сонма святых и
-дауаг, дауын в осетинском означает дубасить, дубасящий.
31 Житель Ксанского ущелья в Южной Осетии.
213

жилось одно немаловажное препятствие. Гуадзо -
старой закалки женщина - не хотела переходить ули-
цу, пока оставался хоть один мужчина в поле ее зре-
ния: по этикету осетин женщина не переходит доро-
гу мужчине, она ждет до тех пор пока он не пройдет.
— Пусть вот этот мужчина еще пройдет. Далав ма
йеци лавг райевгъуйа.
Мужчина проходил, а другие появлялись, и пра-
бабушка Гуадзо нажимала на все тормоза, и ничего
не могли с нею сделать: «Нет, нет! - Как я перейду
дорогу ему, у вас совести уже нету, обычаи затопта-
ли легкими своими ногами. Нет, нет и все тут, обы-
чай не велит».
Внуки растерялись. Но потом очень сообразитель-
ный из ее внуков Самсон нашел неожиданный и лег-
кий выход. Подошел к бабушке, подхватил ее как лег-
кую куколку и перенес через тротуар. Выход был най-
ден, когда старушка упиралась, то ее теперь за руки
поднимали и переносили в безопасное место.
Экскурсия прабабушки прошла на славу.
ОДИНОЧНЫМИ ПО
ВОРОБЬЯМ
Михаил Бекмурзов, из-
вестный борец, спрашива-
ет не менее известного тре-
нера Асланбека Дзгоева,
когда они были на сорев-
нованиях в Воронеже:
— Ну как, Асланбек, на-
счет этих... женщин обсто-
ят дела. Иннэетаей та куыд
дае. — Асланбек растопырил
губы, пожевал усы и:
— Автоматики уже нет, конечно, явно нет автома-
тики, как бывало раньше, — опять пожевал усы, —
но одиночными выстрелами, сколько хочешь.
214

Нугзар Журули, присутствовавший при этом раз-
говоре, по возвращении из Воронежа не поленился и
передал разговор жене Асланбека, на что, говорят,
она была очень откровенной, и молодец:
— Я от него ни автоматики, ни одиночных выст-
релов не вижу!
ОБЫЧАЙ ОТЦОВ
Бусга, не слезая с коня, постучал в ворота дома.
Молодая женщина выглянула, она любила скрывать
мужа.
— Хозяин дома здесь? - спрашивает Бусга.
"Нет", — она покачала головой, с незнакомым
мужчиной она не разговаривала. В это время и ло-
шадь покачала головой.
— Ну что, верю я ... Вот и лошадь тоже подтверди-
ла, что его нет, - сказал Бусга и развернулся. И в это
время со двора раздался кашель хозяина дома.
— Не случайно говаривали наши предки: никогда
не доверяй женщине и лошади, - пробурчал Бусга,
затем ударил кнутом лошадь. Женщина тоже броси-
лась во двор к себе, чуть не сорвав дверь с петель.
* * *
Сосед Бусга Хача всюду вел себя недостойно: люди
- это все скоты, его постоянный разговор. Бусга это
очень расстраивало. Он искал случая, чтобы поста-
вить его на место. Однажды ночью Хаче стало плохо
от боли в животе. Жена его побежала к Бусга:
— Хозяин наш пропадает! Скорее привези к нему
врача!
Бусга ушел и через какое-то время приводит вете-
ринарного врача. В руке приспособление для клизм,
на боку огромный нож. Ножны до пола доходили.
— Эту скотину надо посмотреть! А лучше прире-
жешь его, чтобы мясо не пропало, - показывает Бус-
га на Хачу.
215

Ветеринарный врач посмотрел на него с удивлением.
— Но, вот, это вроде не скотина?
— Арраби, ты что лучше его это знаешь? ... Он
постоянно говорит, что люди все скоты...
* "к "к
К президенту ЮОР Л. Чибирову зашла делегация
от оппозиции и потребовала:
— Уходи с работы.
— О чем вы говорите, и для кого я должен освобо-
дить место?
— Для Ацамаза Кабисова.
— По какому праву?
— Он хорошо воевал с грузинами.
— Но и Жуков хорошо воевал с немцами и что
Сталин ему уступил свое место?
* * -к
Девчонки, их было трое, стояли около нашего дома.
Хорошенькие, ухоженные.
— В каком классе учитесь, - спросил я их.
— В третьем, - хором отвечали они.
— Хорошо, хорошо, учитесь, учитесь.
И старый учитель не удержался; не может по-дру-
гому:
— А куда пойдете после окончания школы?
Девочки призадумались, пошушукались, а потом:
— Как куда? Замуж!
"Солидарно, — сказали бы наши парламентарии,
— отвечали они».
МИНИ, ИЛИ ЧТО-ТО НЕПОНЯТНОЕ
Сандир и Мисост шли по тротуару проспекта Мира.
И видят: впереди шеренгой во всю ширину тротуара
идут медленным шагом девушки, ни пройти прохо-
жим, ни обойти; все грызут семечки, шелуха летит в
разные стороны, громко разговаривают, хохочут.
— Посмотри на этих невоспитанных, как будто они
216

где-то в поле, в лесу и кроме них никого вокруг, -
сетует Сандир.
— Это что? - отозвался Мисост, — посмотри на их
юбки. Это же никакие не юбки, а что-то непонятное.
Ты знаешь, сколько таких юбок можно сшить из од-
ной моей штанины, Сандир? - тянет свое Мисост.
Сандир отошел от Мисоста на два шага и оглядел
его от пояса и ниже.
— Ну, примерно, две...
— Не быть тебе портным никогда Сандир, - пре-
рвал его Мисост.
— Две — это полнометражные! - торжественно
произнес Мисост. — А вот таких, как на этих экстра-
мини, не меньше четырех! И посмотри, восемь юбок
из одних моих брюк, правда, так называемых юбок.
Разве это брюки? Это не брюки, а сокровище, сказка!
— Куда смотрят их родители, - продолжает сето-
вать Сандир.
— А ты уверен, что они слушают родителей? Ведь
мода, цивилизация, а перед этими козырями проти-
востоять могут люди очень культурные, а не перека-
ти поле: сегодня так, завтра по-другому, сегодня здесь,
завтра - там.
— Но деньги же они платят за все это, в моде и в
цивилизации некогда, по-видимому, разбираться им.
Раньше, — продолжает Сандир, — и мини было юб-
кой. Вот та слева, у нее юбка, на десять сантиметров
от колен и ноги красивые, а вот в середине — и ноги
некрасивые, и шаг мужской, сделает этот мощный
шаг, все у нее приоткрывается. И если это цивилиза-
ция, мода, то все твои цивилизации и люди с культу-
рой имеют очень мало общего. — И настроение Сан-
дира окончательно испортилось.
СОСЕДИ СМЕЮТСЯ...
Тланбек Дзобелов, высокий, степенный красавец-
мужчина, что-то мастерил во дворе своего дома. Вне-
запно около него появился соседский мальчик, сын
Попова — Иван.
217

— Что тебя беспокоит Ваня так сильно, что бежал
и запыхался, скажи, - ласково обращается Тланбек к
пацану.
— Дядя Тланбек, папа даем дзуры. Дядя Тланбек,
папа тебя зовет.
— Цавмавн бахъуыдтавн дав папайы, мае дзавбавх
лавппу. Зачем я понадобился твоему папе, скажи, сын
мой хороший, - продолжал Тланбек.
— Мавгъа, нав йав зонын, дядя Тланбек, уавлав нав
хавдзар хахолтаэй байдзаг. Не знаю, дядя Тланбек, вон
дом наш хохлами набит. Уазджытав навм и. Гости у нас...
— Ха-ха, - смеется Тланбек, большой, веселый че-
ловек.
— Х-ха, — вторит ему мальчик.
Тланбека развеселил Ваня с "хохлами", а Ваня
смеется, глядя на смеющегося большого дядю. И всем
хорошо!
СЧАСТЬЕ ЖЕНЫ...
Сергей Хачиров говорит скороговоркой и не очень
затрудняет себя выговариванием слов полностью и с
полным звучанием, то есть с соблюдением фонетики
этих слов. Нужны особые усилия, чтобы понять его
речь. Из этого обстоятельства сосед Сергея, Астафий
сделал свое умозаключение:
— Тамар - Сергейы бинойнаг - амондджын у: йав
лавджы ныхавстав не 'мбары авмав йаэм нав мавсты кавны.
Тамар - супруга Сергея - счастлива: она не понимает
речь мужа и не расстраивается!
Бабушка Меретхан в сердцах заговорила о смерти:
— Устала я, лучше бы умереть и успокоиться...
— Ты этого не сделаешь бабу, — забеспокоилась
пятилетняя внучка Вика.
— Почему не сделаю, сделаю...
— А кто тогда моих детей будет смотреть? - не
сдалась маленькая Вика.
218

Профессор N однажды в сердцах раскритиковал
свой парламент - семьдесят человек, сидят и не ре-
шают народные проблемы. Только пять - семь чело-
век соответствуют своему назначению.
Однажды профессор подошел к Дому правитель-
ства, а перед ним большая группа парламентариев о
чем-то спорит.
— Оразмаг Ацамазович, мы слышали Ваш отзыв
о нашем парламенте и он нас огорчил.
— Больше семи человек не собирайтесь, уважае-
мые парламентарии, и у вас проблем с самолюбием
не будет, - ответил профессор.
Леонид Кочиев на похороны отца своего друга при-
вез барана вместо денег. С ним были и другие ребята
и ведущий список пожертвований записывал:
Гадзаонов Родион - 100 рублей
Легоев Олег - 200 рублей
Кочиев Леонид - баран.
Кочиев заметил это и сказал писателю:
— Почему ты так написал?
— А что? - спросил он.— Разве это не так?
«Они смотрели друг на друга и так и не пришли к
консенсусу», - сказал бы всемирно известный бала-
болка.
* * *
Бибо Дзуцева пригласили на юбилей N и попроси-
ли заодно зайти и пригласить Бибо Ватаева.
— Скажете, не широко отмечается юбилей... Уз-
кий круг... ограниченное число людей...
Бибо Дзуцев зашел к Бибо Ватаеву.
— Тебя приглашает 14, будет узкий круг ограни-
ченных людей.
219

Бибо воззрился на Бибо Дзуцева и:
— А разве я отношусь к этим людям?
— Как не относишься, я сам видел, в списке ты
был первый записан.
•к "к -к
Н.С. Хрущев в бригаде X. Албегова в с. Хумалаг.
Сели за стол. Принесли рог с осетинским пивом, по-
дали Хрущеву. Хрущев:
— Пить не буду.
Б.Е. Кабалоев ему:
— Никита Сергеевич, можете не пить, принять рог
надо, скажите что-нибудь и передайте младшим, они
выпьют.
Хрущев так и сделал и говорит:
— Пейте, пейте, а посуда моя!
-к "к •к
Вася Кокоев поступил в Тбилисскую академию ис-
кусств. Событие отметили, и уставший без сна, он
сидел на первом занятии, где определяли кто какой
иностранный язык будет изучать. Пока преподава-
тель кафедры иностранного языка по списку доби-
рался до Васи Кокоева, он заснул.
— Кокоев!?, - назвал преподаватель.
Молчание.
Рядом с Кокоевым студент толкнул спящего.
Тот встрепенулся.
— Что такое?
— Вас спрашивают, какой язык вы предпочитаете...
— Говяжий! - был ответ под всеобщий хохот.
ЯВНЫЙ ПРОСЧЕТ ХАБОСА
Во сне Хабосу его жена принесла полную кружку
араки. Видение было прекрасное: обычно сварливая
жена Хабоса и вдруг с полной кружкой араки, такая
готовность сотворить внимание мужу: чудеса и толь-
220

ко! - Какая хорошая, заботливая жена у меня, - со-
грелось сердце Хабоса.
Но когда она спросила мужа: "Подогреть или хо-
лодную выпьешь? — муж наш. Нав лаег", Хабос вы-
разил откровенное недоумение, можно сказать, не-
удовольствие, - каприз: "Как можно холодную араку
пить ... ты ... что, только что родилась?!
Жена, какая она сегодня покладистая, ушла греть
араку, а Хабос, любитель выпить, ставший таким
разборчивым, продолжал кипятиться:
— Вот женщина, не понимает, что араку лучше
пить подогретую... — И он проснулся, проснулся и
расстроился.
— Нужна же была мне эта самодеятельность? Луч-
ше бы выпил ее холодную.
КУДА СПЕШИТЬ, КОГДА СПЕШИТЬ
НЕ НАДО
К отцу красивой, ухоженной, кровь с молоком,
девушки Кацарон, ночью нагрянули гости и стали
сватать его дочь одному из присутствующих здесь
же парней. Долго не находили общего языка, очень
много было "но", однако гости уломали отца и сва-
товство состоялось. Девушку видать не спрашивали,
бывало и такое.
Выпивший хозяин дома выходил один раз из-за
стола посмотреть в хлеву больную корову и боясь,
что корова сдохнет, он в темном хлеву зарезал лежа-
щую скотину. Утром он пошел содрать кожу с заре-
занной скотины и прибрать мясо. И видит: вместо
коровы он зарезал осла своего, а сдохшая корова ле-
жит неподалеку. В замешательстве он выскакивает
во двор и видит: среди гостей стоит его только что
сварганенный зять с деревянной ногой?!!
Он как сумасшедший заорал:
— Спасите, соседи! Спасите! - ваш Ахлау только
за одну единственную ночь разорился: корова его
подохла, осла вместо коровы сам зарезал, и свою вы-
холенную красавицу дочь безногому жениху подарил...
221

РЕЦЕПТ ЗНАХАРЯ
Гадтули всегда держал русскую водку, притом ох-
лажденную, в холодильнике. Это для него была нор-
ма поведения. Он был шофером и всегда после рабо-
ты хорошенько поддавал и так ложился спать и счи-
тал водку хорошим снотворным.
Однажды его жена Дзанатхан с сынишкой малолет-
кой пошла к знахарю. Знахарь научил ее как отвести
мужа от порока: "Надо размолоть в муку кости от соба-
чьей головы и эту муку подсыпать ему в водку". Дза-
натхан с помощью соседских ребят исполнила рецепт и
засыпала собачью муку в поллитровую бутылку, что
охлаждалась в холодильнике, ожидая хозяина. Вече-
ром, когда Дзанатхан доила коров, Гадтули занялся
привычным делом, достал бутылку из холодильника и
тут сынишка рассказал ему о проделке Дзанатхан.
Гадтули отлил половину бутылки, остальное вер-
нул в холодильник, выпил из спрятанной им водки и
лег спать. Женщина вернувшись в дом посмотрела
холодильник и увидев ополовиненную водочную бу-
тылку обрадовалась.
Когда семья заснула, Гадтули стал лаять по-соба-
чьи, зубами хватать детей, мать, а больше всего бро-
сался и кусал жену.
Дзанатхан подняла тревогу, позвала соседей, ми-
лицию, врача. Весь этот разнородный консилиум был
единодушен: Гадтули - в психушку!
Гадтули улыбнулся и сказал: в психушку надо от-
править Дзанатхан и того, кто людей обманывает!
* -к -к
Старик Хетаг пришел в приемную Сурхаева в хо-
рошем настроении. Сидит красивая секретарша за
столом приемной. Она попросила подождать, посади-
ла его и он сел, а что оставалось делать. Перед секре-
таршей ваза с яблоками. Хетагу захотелось яблока и
на правах старшего попросил:
— Внученька, почисть-ка одно яблоко.
— А я недавно поела, - ответило красивое созданье.
222

Хетагу ничего не стоило пояснить свою мысль, но он
не стал этого делать почему-то расхотелось яблока. Да
еще и настроение его испортилось от такого общения.
ИЗДЕРЖКИ СОВРЕМЕННОЙ
РЕКЛАМЫ
Волк вышел на охоту. Голодным приблудился к
дому, где коза оставила своих козлят. Стучит в дверь
и голосом их мамаши-козы говорит:
— Мои маленькие Дзики-мики, откройте дверь,
пришла ваша мама, молока вам принесла.
Козлята отвечают:
— Катись-ка ты отсюда, мы маму не за молоком, а
за Афанасием послали.
— Это еще что за Афанасий? - скулит волк.
— Ты что, за рекламой не следишь: Афанасий -
знаковое пиво.
За пивом ее послали!
* ■& "к
— Лексо обращается к Митуш:
— Пойдем, Митуш, выпьем.
— Не могу, Лексо, у меня сердце больное.
— Ты о сердце не думай, о себе подумай, - наста-
вил Лексо Митуша.
4; •!; ^
Председатель колхоза на торжественном собрании
вручил денежные премии и почетные грамоты пере-
довикам колхозного производства. А крестьянке Хан-
гуассе объявил:
"А тебе, Хангуасса, даю выговор". Хангуасса не
223

знала что такое "выговор" и говорит председателю:
«Лучше бы ты, очаг мой, дал мне немного денег».
•к •к "к
Жену Хаматкана звали Танк. Не раз случалось, да
и сегодня еще случается, когда детям давали такие
вот "красивые" и необычные имена.
Когда началась Отечественная война, Хаматкана
позвали в военкомат. Спросили, чем он занимается.
Он ответил: «Не знаю, днем с трактором, ночью с
Танком». Так и записали: "Тракторист-танкист", и
сразу же на фронт, оттуда на поле боя.
Командир приказал завести танки. Хаматкан, впер-
вые увидевший танк, стоит на месте. За это ослуша-
ние, времена были строгие, Хаматкан оказался пе-
ред трибуналом. Здесь его спросили: почему он отка-
зывается садится в танк?.
— А я первый раз вижу танк.
— Но почему тогда в вашем деле записано "танкист".
— "Танк" - имя моей жены... И выходит, что я тан-
кист... Хаматкана отправили домой к своему Танку.
ОХ, ЭТИ ОХОТНИЧЬИ ФАНТАЗИИ...
ДО ЧЕГО ДОВЕДУТ
Охотники раскудахтались на тему: "Чья жена луч-
ше?" Тема сама по себе очень рискованная, в охотни-
чьем сознании едва ли может претендовать на сколь-
ко-нибудь объективное истолкование. И вот что по-
лучилось, когда громче всех заявил о своей жене Со-
сланбек Саталаев:
— А моя жена, по-охотничьи сфантазировал он, за
несколько минут просто кинет на стол горячие уали-
выхи - пироги. И все!
Голодные охотники единогласно решили пойти
через дом Сосланбека, благо он, этот дом, был распо-
ложен ближе домов остальных.
Сосланбек стучит в двери своего дома. Никто не от-
224

крывает. Стучит в ставни. Никто! Так он и не достучал-
ся: жена спала как солдат после трехсуточного тяжело-
го марша-перехода и в ее расчетах не было отзываться
на какие-то грохоты у дверей и вставать. (Ну и жена!)
— Это ниже всякой допустимости, - сказали в один
голос Славик и Таймураз.
— Дальше, больше некуда, - дополнил Будзошка.
— Да-а-а, очень похоже, что Сосланбек сегодня не
то, что горячие пироги - уаливыхи, но спать дома не
будет, - накаркал бедному фантазеру Науруз...
Охотники постояли и ушли.
Утром жена вышла во двор и видит: из собачьей
конуры торчат ноги ее мужа, собака же лежит у ног
Сосланбека и довольная, радостно виляет хвостом.
— Очаг мой погас, - запричитала она, — что же
случилось, одни ноги от него остались!
На причитания проснулся Сосланбек, вытолкал
себя из узкого отверстия собачьей конуры, отряхнул-
ся и сказал:
— Попомни, хозяюшка, с этого дня я спать буду с
теми, кто меня ласкать будет!
СИЛА ЛОГИКИ
В Дзинаге в доме Габули Малиева жена Габули
почти что причитает:
— О, муж наш. Нав лаег, что будем делать, корова
наша ни капли молока уже не дает ни утром, ни ве-
чером, чем будем жить?
Габули успокаивает жену:
— Не горюй жена, ты попробуй подоить ее в обед!!!
И ВО МНЕ ТОЖЕ БОЛЬШЕ НЕ
ВМЕЩАЕТСЯ...
В дни Джиоргуыба Алхаст встретился с другом
Биска. В это время в.доме Виска пир шел горой, со-
седи Виска сидели за столом; в самом разгаре, лица
N Ъкл:! \о 476
225

красные, громкий разговор, увидев гостя, все встре-
пенулись.
— Встречной, встречной! Алхаст без разговоров
выпил и сел туда, куда ему полагалось. Подтвер-
дил сказанные тосты и опять выпил, а потом вы-
пивший народ один, другой свои бокалы — Алха-
сту, и не дали даже притронуться к хлебу-соли.
Когда он понял, что этот народ не уймется, он про-
тянул стакан к стоящему за столом младшему и
просит.
— Налей-ка еще, парень!
Стоящий сразу же наполнил стакан.
— Налей еще, - говорит Алхаст.
— Но не идет больше, стакан полный доверху, Ал-
хаст.
— А, не помещается больше? Это все вы видите.
— Увидели, увидели, - отвечают сидящие.
Но тогда и во мне уже не вмещается, не вмещает-
ся и оставьте меня.
А Я ДАВНО УМЕР
В один из дней в городе встретились пожилые муж-
чина и женщина.
— Добрый день, Биска.
— О, будь ласкова, Хангуасса.
— Господь с тобой Биска, где ты пропал?
— Я же давно умер, Хангуасса!
— Очаг мой потух, а мы же ничего не слышали.
•&■ * "к
Будох - хозяин фирмы. Сотрудник Ханджери спра-
шивает его:
— Ты, что дочь свою выдал за кассира своей фирмы?
— Да, а что?
— Но ведь ты называл его вором!
— Это точно!
226

— Тогда чем объяснить твой поступок!
— Как чем? - так и понимай, я выдал свою дочь
за кассира моей фирмы, но он вор.
— Убей, не понимаю.
— И не подумаю убивать. Лучше ты сам подумай.
Он действительно вор и обворовывает меня. Но те-
перь-то ворованное он будет приносить моей дочери,
а не куда-то... — Соображать надо!? - добавил он глубо-
комысленно.
НИ ОСЬМУШКИ...
Во время войны курильщики были в особом стра-
дании. Люди страдали от войны, а курильщики от
войны страдали вдвойне, при этом страдание от от-
сутствия табака было дурнее, ибо исходило от дур-
ных страстей. Попросить покурить было страшным
испытанием и просящего и у кого просили, но дать
просящему - божье наказание.
... Идет чиколинец по улице и навстречу знако-
мый; оба курильщики и оба идут навстречу друг дру-
гу в напряженном внимании:
— Добрый день, - говорит один.
— Ни осьмушки у меня ннетту, таепп даэр мзвмзе
наеййес! - ответил другой.
ПРИНЦИПИАЛЬНОСТЬ ПРЕЖДЕ
ВСЕГО
Будущий профессор брал только зелененькими
и всего двести долларов за "отлично". Отличник
Дзарагасов подгулял и на отлично не знал пред-
мет профессора и был в затруднении. Двести дол-
ларов он бы никогда не собрал, если бы заложил
собственных родителей. Выручил дядя. Экзамен
состоялся. Дело осложнилось тем, что экзамен шел
публично и как назло студент, по-видимому, по-
227

надеявшийся на вес двухсот долларов, более чем
на "уд" не тянул. Профессор что смог, — это натя-
нуть "уд" на "хор".
— Сдачу давайте! - потребовал студент.
"к к к
Ладе спрашивает Мустула:
— Тебе-то зачем голова нужна?
— Какой ты чудной, — в сердцах разволновался
Мустул, — а на чем шапку свою повешу?
Ладе фаерсы Мустъулы:
— Даеу та саер цаемаен хъаеуы?
— Ай диссаг нае дав, — йае къухтав аерхоста Мустъ-
ул, — уавд мае худ та цавуыл аврцауындздзынавн.
•к •к к
Зарифа Макоева вышла замуж за Константина
Цориева. Но фамилию мужа не взяла. Родились дети,
а затем и внуки. Один из малолетних внуков, учуяв-
ший в этом что-то неладное, спрашивает бабушку:
— Бабу, а как твоя фамилия?
— Макоева.
— А что ты делаешь в нашем доме?
Большие, красивые глаза Зарифы, глядя на вну-
ка, засветились светлой, но смущенной улыбкой-
Другого ответа не было и трудно ему было быть.

МОНОЛОГ АВТОРА
(вместо заключения)
Я родился 1 апреля 1929 года в зажиточной крес-
тьянской семье. Отца не помню, он умер в 1935 г. в
70 лет, когда мне было 5 с небольшим лет. Но запом-
нил такую картину: я упал и рассек себе лоб обо что-
то острое, мать вытирает залитое кровью лицо, чув-
ствую и по сей день отцовские руки, поддерживаю-
щие меня за подмышки.
229

Мне часто на жизненном пути казалось, что точно
так же, как тогда, он поддерживал меня руками; его
доброе имя служило мне опорой в моих делах.
Воспитала меня мать - дочь известного в наших
краях состоятельного во всех отношениях человека -
Караева Како-Хаджи-Гуза. Она была и красивой, и
мудрой женщиной с любящим людей сердцем, но
чрезвычайно ответственной и требовательной. Я был
последним ребенком в семье: ей было под пятьдесят,
когда она меня родила и долго кормила материнским
молоком.
Естественно, я пользовался особым вниманием, но
баловства не было. Только один раз я ослушался мать.
И до сих пор не могу объяснить, что на меня тогда
нашло; я хорошо помню, как я резво убежал со двора
нашего, оставив ее стоящей с ведром молока в руке.
Ведро с молоком я должен был отнести на сепаратор
к соседям. За это я схлопотал наказание: ноги мои,
так резво унесшие меня тогда, тем же вечером, полу-
чили бескомпромиссную, научно выражаясь, порку
палкой, до сих пор я это ощущаю.
Мама моя, как многие наши старшие, была от при-
роды мудрым человеком, и мысли, которые услышал
от нее, на всю жизнь стали для меня путеводными. Я
здесь хотел бы назвать только три ее совета.
«Помни, — говорила она часто, — все имеет душу,
даже камень чувствует боль. Старайся никому не де-
лать больно.
Если видишь, — лежит на дороге камень, не про-
ходи мимо, обязательно отбрось его в сторону, очи-
щай людям дорогу.
Если кто-то позволил себе попросить у тебя помо-
щи, и ты можешь это сделать, никогда не отказывай,
поддержи по своим возможностям».
Я старался следовать этим и другим подобного же
рода ее советам. Сегодня, я сам уже в возрасте, беско-
нечно благодарен ей. А сам ей ничего не успел сделать
- она умерла, когда я был студентом 3-го курса - и эта
ноша перед ее памятью постоянно давит мои плечи.
По-видимому, это чувство стало руководством к
нашим действиям по восстановлению из руин святи-
лища Матери - Задалески Нана, невероятно трудной
230

работы. И сейчас я занимаюсь созданием в этом уни-
кальном памятнике великого подвига Матери гале-
реи выдающихся осетинских матерей. Там, в ряду
других матерей, будет и портрет моей матери, воспи-
тавшей десятерых детей.
Себялюбие природой положено всему живому. В
том числе и человеку; самоутверждение зиждется
именно на этом начале. Но себялюбием человек не
стал бы человеком. Человека человеком делает его
жизнь в миру, и он продвигается по социальной, че-
ловеческой, человечной лестнице тоже постольку,
поскольку он служит обществу, возвышается тем,
насколько его действия социально значимые, прино-
сят пользу большему числу людей.
Поэтому из всех человеческих чувств нет выше
чувства любви к родине; нет благороднее дела, неже-
ли служение Родине.
Родина сродни любимой матери, и когда плохо Ро-
дине, счастливых сыновей и дочерей не должно быть.
Мы поэтому свое счастье должны отмеривать счасть-
ем нашей Осетии—Алании. И если твои мысли и дела
не умножают ее возможности, значит, ты что-то не
так делаешь. Не забывая себя, ты должен видеть и
работать на общественный интерес; это - установка
общечеловеческой философской мысли, опыта чело-
веческого мира.
Наша история знает многих "таерхоны лжгтае" -
так называл Коста выдающихся личностей, а Н.К.
Рерих - "душой народа". Именно они: это прежде
всех, сам Коста, Елбыздыко, Васо Абаев, Георгий
Малиев, Исса Плиев и другие воплотили в себе дух
своего народа, национальную идею, высокое чувство
любви к людям, народу, неколебимый характер, взыс-
кательную доброту, высочайшую ответственность
личности. И мы должны им подражать в этом.
Мы стали терять эти качества, и так называемый
могучий интеллектуальный потенциал нашей респуб-
лики теряет свои очертания и облик как созидатель-
ной силы. Это тревожно, ибо в современном мире, когда
усилилась борьба между народами за место под солн-
цем, мы можем сохраниться на какое-то долгое вре-
мя, если жестко себя обезопасим от многих напастей.
231

Я неустанно говорил и буду обращать внимание
моих соотечественников на те опасности, которые
определились очень рельефно и угрожают нашему
существованию, во всех своих работах, особенно в тех,
которые развернулись в последнее время: "Аланика
- культурная традиция", "Аланика - мудрость наро-
да", "Аланика - культура и цивилизация", "Об осе-
тинском этикете" в публицистике. Я пытаюсь на фак-
тах, а не безудержной фантазией околонаучного ми-
фотворчества и бестолкового бахвальства, что стало
традицией у нас, показать, что мы дали в мировую
культуру, и что мы есть на самом деле. И определить
то, что нам нужно, для самозащиты в современном
неспокойном мире.
И здесь особой заботой, нашей всеобщей, должна
стать работа по сплочению нации, сплочению не про-
тив кого-либо, а во имя сохранения того имени, той
истории, той культуры, уникального языка, которые
нам дали в наследство наши предки. В этой работе
мы сталкиваемся с внутренним врагом - людьми, се-
ющими раздор, и с внешними бестолковыми влия-
ниями, но мы должны выстоять.
Эпиграфом к одной из моих книг я изобрел три
изречения: первое - "Чти человека", затем слова Уас-
тырджи, обращенные к человеку - "Я тебе помогаю,
но сам старайся" и третье — "Счастье каждое утро
приходит к человеку, но когда ум не ловит его, оно
уходит".
Богатств на свете бесконечное множество, но са-
мое главное богатство, к чему я всегда стремился, -
это человек и любовь к нему. Любить человека, рано
вставать и работать, утверждать себя человеком, соб-
ственным умом и своими руками в сообществе людей
и ради людей утверждать вокруг себя счастье, - что
может быть благороднее и значительней для челове-
ка! Победит эта философия, и мы тогда обеспечим
достойное будущее.
Р.8. Так было. До торжественного Совета с повест-
кой о моем юбилее оставались считанные минуты.
Позвонили: президент будет с небольшим опоздани-
ем. Открыли ворота для торжественных въездов. Но
232

не было ни опоздания, ни президента. Оказалось:
когда он выходил из кабинета, позвонил Масхадов и
попросил встречи. Вечером президент позвонил мне
домой, объяснил ситуацию. И был разговор по слу-
чаю. Я понял, что он не был волен на другое решение
в сложившейся обстановке. Что ж, так бывает.
Потом был сон. Я еду в президентском кортеже но-
чью. Остановка. Все вышли из машин. Затем поехали.
Я почему-то остался. Покрутился и пошел пешком...
Обозревая свою жизнь, не раз приходила мысль,
что я жизнь свою отмерил собственными ногами и
своим шагом. Конечно, все делалось с участием лю-
дей. Ибо без общества, без участия, без влияния лю-
дей ничего нельзя делать, но никто, никогда меня не
подвозил в решениях моих проблем; я шел пешком и
отмеривал жизнь шаг за шагом. Так просто я ничего
не получал. Многие вещи другие получали просто,
часто совершенно незаслуженно, я даже очевидное
или не получал, или так поздно, что признание теря-
ло смысл для меня.
Нередко же грубо марали мою душу несправедли-
выми решениями люди, к которым я относился со-
всем по-другому; это приносило сердечную боль.
«Он пассивен», - сказал обо мне Махамат Исаев -
мой земляк, родственник и очень уважаемый мною
человек.
И он, конечно, неправ. Пассивным я никогда не
был.
Пассивность граничит с безразличием, а последнее
- самое паскудное, мною всегда осуждаемое качество
и состояние. И в таком состоянии себя ни днем, ни
ночью, ни во сне, ни наяву, не чувствовал. Рвать по-
стромки я не рвал, не выпячивался, никогда не стре-
мился быть на виду, к власти не стремился, хотя
коллективы временные и постоянные, которыми я
руководил, никогда не выражали мне некомпетент-
ность. Власть нужна мне только для одного: сделать
что-нибудь для людей и вовсе не для личного благо-
получия. И противно иметь власть, влияние для того,
чтобы иметь незаслуженное и маячить еще на виду.
Не востребован по своим возможностям. На это я
могу реагировать с досадой, но какие-то права свои
233

отстаивать нет ни времени, ни смысла. Одно я хоро-
шо усвоил: надо работать и работать на всеобщую
пользу и пока смогу, буду работать. И так еще много
надо сделать!...
ПОСЛЕСЛОВИЕ
необходимо. И для того, чтобы сказать: надо бояться
быть пустым! Даже упрощенность для человека губи-
тельна, а пустота сводит человека, общество на нет,
даже в ближайших потомках; оставляет их без следа
и без памяти. Пустое не созидательно, оно звенит,
бубнит, по-пустому; оно в лучшем случае - сосуд
Пандоры, где хранится нечисть, распространяющая
только слухи, несчастья и уводит от дела. Даже дур-
ное лучше пустого: осуждение дурного, его неприя-
тие высекает нечто светлое, доброе, позитивное, не
говоря уже о том, что оно вызывает противодействие,
активность. Само же активно деятельное добродея-
ние только и имеет смысл, если мы хотим жить как
люди!
Поэтому надо быть красивым во всем: и во вне-
шности, и в слове, и в делах наших; быть красивыми
и деятельными.
Одно из условий обретения такого состояния -
не надо отрываться от корней; без корней, без соци-
ального опыта народа человек не может расти, раз-
виваться, и эту простую мысль надо положить в ос-
нову всего воспитательного дела с рождения челове-
ка до его смерти.
И тогда мы все плавно и безболезненно будем
врастать в общечеловеческую, человечную цивилиза-
цию.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ОТ АВТОРА 4
I. Этикет у нартов 7
Сказание о Фарнаге. (Слово о благополучии нартов) . . 8
О красоте человеческой (Джигитовка Оразмага и испыта-
ние нартовских авторитетов) 10
Кощунство "Или как Бората хотели убить Оразмага" . .13
Мудрость Дзерассы 14
Явление Дзерассы Нартам 15
Великий фарн устами Созрико 17
Сосланово благодеяние (По мотивам сказания "Названые
мать и отец Сослана") 19
О том, как Оразмаг женился на сестре Сатане... (И что из
этого получилось) 23
Как нарты создали себе божество (Не сотвори себе кумира) . 26
Проделки Сатаны и борагановская девица 27
II. Сила духа — школа этикета 31
Память сердца 32
Сердце матери (Обелиски...обелиски...) 33
Подвиг матери 36
Чудо—мать - легенда (Счастье большой и дружной семьи
велико) 37
Суровые судьбы чедовеческие 39
Испытание человечности 43
Мужество есть красота 49
"Хвать иронской голове» 51
Школа 53
Дедушка-племянник 54
Этюд 55
Жажда жизни 56
235

Не посрами себя несдержанным словом 58
Амулет 61
Пачка сигарет 65
Добрый молла 66
На тризне . - —
Нарушать обычай не будем 69
Этюд 70
Красивые плоды добродеяния 71
Рассказ о друзьях —
Целительный консилиум 75
Изгнание культуртрегера 78
Не смерти боялся 79
Просто ума палата 80
Воспоминание (рассказ тети Лаухан) —
Не отступи от крови своей 82
Старший 84
Что означает публичная порка? Рассказывает Николай
Ходов 85
Как ты смеешь беспокоить старшего 86
Бескорыстие — великий дар человеку, богатых много,
болеющих мало 87
Священник 90
Ретроград 94
Еще о бескорыстии 101
Мариам (Баллада о матери) 104
III. О нравственном и безнравственном в этикете . .109
Фарн идет (Красота зависит от нас самих) 110
Толк должен быть во всем, толк и красота 114
Пуговички 120
1п У1по уегИаз. Истина в вине 126
В своем доме я старший 130
Я пришел на похороны 133
Испытание 137
А чем не традиция? 138
Этюд 139
Я его особо благодарю 141
Слово — основа этикета 142
Клятва волка 143
Три бокала 144
Взлететь-то взлетел, а дальше что? 147
Не сотвори зла 148
Кушать хочешь? 150
236

Бояться позора — вовсе не позор 151
Как Романа обидели 154
Бобошка 156
Притча 157
Мама умная, а бабушка? 158
Обычаи не для всех? 160
Падение традиций? 161
Разве это мужчина? —
Чертова доля 162
На добро добром — всегда лучше! 163
Балаболка балаболит 164
Бабай, не дури 165
Сказка 167
Этюд 168
Говорят, сердце отца — камень 169
Материнское горе 171
Злодеяние! 172
Последнее желание дедушки Хатахцико 174
Плачевный конец 175
Пить, так пить! (где наша не пропадала!) . . . .177
Божеское наказание подлеца 179
Злоупотребление наказуемо 180
Благодарным быть — тоже мужество 181
Отсталость или менталитет! 182
IV. Россыпи житейские 185
Притча о мужском «я» 186
Из осетинской психологии 188
И взрослый шкодник тоже шкодник 191
Маленький мужчина 192
Как разыграли Сема 193
Пить в одиночку?., что ты-и-и! 194
Дигоринская рационализация (экстренный материал из
газеты "Дигоринская правда") 195
Вот так любовь 197
Чиколинская баллада (или скажи "И") 198
Хаталдонская планерка 200
С кружевами, Юрик, как ты не понимаешь —
Так тоже бывает? 203
Долг платежом красен 204
Как троцкиста арестовали —
Стонать, налтж? Не-е-ет! 205
Переспорили называется 206
237

Из вузовской жизни (современной, конечно) 207
Еще из вузовской жизни 208
Я и без этого поверил бы 210
Даже траурный день без смеха не бывает 211
"Да чтоб твой адез был моим» 212
Трагикомедия 213
Одиночным и по воробьям 214
Обычай отцов 215
Мини, или что-то непонятное 216
Соседи смеются 217
Счастье жены 218
Явный просчет Хабоса 220
Куда спешить, когда спешить не надо 221
Рецепт знахаря 222
Издержки современной рекламы 223
Ох, эти охотничьи фантазии... до чего доведут . . . .224
Сила логики 225
И во мне тоже больше не вмещается —
А я давно умер 226
Ни осьмушки 227
Принципальность прежде всего —
V. Монолог автора (вместо заключения)
229

Хачирти Анзор Кансаович
ОБ ОСЕТИНСКОМ ЭТИКЕТЕ
Редактор Э. Б. Сакиев
Художник Т. Ф. Алипченкова
Технический редактор Б. Т. БесасваТадзаова
Корректоры А. Ф. Годжиева, М. М. Хозисва
Компьютерная верстка Ж. А.- Кулиева

Сдано в набор 28.12.2001. Подписано к печати 23.04.2002. ЛР № 020762. Формат бумаги84x108'/ .
Бум.офс. №1. Гарн. шрифта школьная. Печать офсетная. Усл.пл. 12,6. Учетно-изд. л. 12,!2.
Тираж 2000 экз. Заказ № 476. С 14.
Республиканское издательско-полиграфическое предприятие им. В. А. Гассиева Комитета РСО—
Алания по печати и делам издательств. 362011, Владикавказ, ул. Тельмана, 16.